Украденная ночь

Глава 36. Любимый

Рауль, открыл дверь на стук, сильно удивившись.

— Руслана?!

— Ты кого-то другого ждал, Рауль?

— Нет, — отрезал резко. — Проходи.

И, захлопнув дверь, не глядя в ее лицо, прошел к столу и склонился над бумагами.

— Ты что-то хотела? — сказал уже мягче, но не оборачиваясь.

— Рауль, ты не приходишь домой ночевать.

— Тебя это беспокоит? Днем я вижу ребенка. Ночью за ним следишь ты.

— Нет. То есть да, — замолчала. — Это из-за меня? Или у тебя другая женщина и ты ночуешь у нее? — едва сдерживая слезы, жалость к себе и ноты ревности, прошептала Руслана.

— Нет никакой другой.

— Тогда почему? Ответь мне!

Рауль замер. Отложил бумаги, в которых сейчас не мог прочесть ни слова, ни сложить цифры, и медленно обернулся. Тоска и обреченность во взгляде и голод, неутолимый голод плоти. Сократив расстояние, встал в полуметре от умоляющей женщины. Пробежал глазами по лицу, жадно впитывая любимые черты.

— Ты плачешь? — удивленно, подняв руку, смахнул одинокую слезинку со щеки, нахмурился. — Я не могу находиться с тобой рядом и не касаться тебя. Не вдыхать сладость твоего тела, не гладить твои огненные кудри. Я безумно хочу любить тебя всю ночь напролет. Каждую ночь. В разных позах. И чтобы ты всякий раз умирала в моих объятиях и снова возрождалась. Но ты не желаешь меня, а действовать насильно я уже не могу. И не хочу.

— Но Рауль…

— Дай договорить! Не могу так жить, понимаешь, севгилим?

С трудом сглотнул и отвернул лицо, взглянул на диван, вспоминая первичное их соитие, от чего душевная мука только усилилась. Сжал кулаки, боясь не сдержаться и схватить желанную женщину.

Руслана услышала те слова, что хотела и ждала, а теперь стояла и пыталась сдержать улыбку, что так и тянула уголки рта вверх.

— Чему ты улыбаешься, а? Моим страданиям? На, забирай и положи в коллекцию из моих седых волос и умерших нервных клеток.

— Так ты любишь меня, потому и не приходишь?

— Люблю, женщина, люблю.

Руслана хохотнула и подпрыгнула, тотчас повиснув на крепкой шее Рауля.

— Ты зачем это делаешь? Я же могу не выдержать, — погрозил мужчина, потирая большими пальцами кулаки, не давая им раскрыться и схватить Руслану.

— Может я этого хочу…, любимый.

— Что ты сказала?!

— Любимый, — и одарила улыбкой и сиянием янтарных глаз, потянув за затылок наклонила для поцелуя.

— Предупреждаю сразу: еще одно твое движение и ты не скоро выйдешь отсюда.

— Я согласна, — прошептала она в ответ.

На краткий миг в нем происходила борьба, но бороться с самим собой уже не осталось сил. Зарычав и схватив Руслану в крепкие объятия, накинулся с жадным поцелуем. Ладони вплетались в волосы друг друга, тела прижимались, терлись. Губы мужчины сминали и подчиняли. Сильные и смелые против нежных и податливых.

— Я не могу больше ждать, хочу войти в тебя!

— Войди, Рауль, прошу!

Короткие взгляды и одежда полетели как праздничный салют с шумом и возгласами, одаряя пространство разноцветными тканями. Что стопорилось, тут же срывалось с треском. Пуговицы стучали по паркету словно клавиши фортепиано, рождая прелюдию к долгожданной любви. Подцепив под колени Руслану, заставил крепче схватится за шею.

— Держись, джаным*, — и медленно опустил на твердый жезл, приперев к стене ношу.

— Ох, как хорошо, Рауль, да…, так…, прошу только не останавливайся.

Мужчина подкидывал девушку движением таза, вколачиваясь в нежное податливое лоно, доводя до пика. Она стонала ему в рот, прогибалась и царапалась. Не прошло и минуты как партнерша достигла оргазма, сильнее сжав член внутри себя. Вскрикнула, вдохнув и Рауль поспешил закрыть ладонью ее рот.

— Тише, милая, тише, а то сбегутся мои работники, решат, что убиваю тебя, — тихо рассмеялся над ухом, не прерывая движений, занимаясь ее удовольствием.

Руслана смотрела безумным взглядом падшей женщины, понимание своего поведения вызвало стыд. Залилась краской и отвела взгляд.

— О, кто-то устыдился своей страсти.

— Пусти меня, — Руслана завозилась, пытаясь оттолкнуть за плечи прижимающегося к ней мужчину и встать на ноги.

— Не советую, — приказал, — держись крепче, мы только начали.

И понес любимую на диван. Не разрывая контакта, опустил ее на спину и навалился сверху.

— Хочу часами тебя любить, за все то время, что мы были в разлуке, — смотрел в глаза, обещая бесконечный рай.

Руслана протянула руку и провела пальцами по дугам бровей, разгладила складку между ними, зарылась пальцами в волосы.

— У тебя седые волосы, — сказала с улыбкой.

— И ты прекрасно знаешь откуда они, — ответил и медленно возобновил движения тазом. — И я долго не выдержу, а резинок у меня здесь нет.

— Я рада, что нет, — и толкнулась навстречу, провоцируя. — Ты даже можешь кончить в меня, — шепнула на ухо, — неопасные дни.

— Точно? — замер, отстранившись. — ты же меня расчленишь потом, если что.

— Обещаю, что не стану. Ну же, Рауль, докажи как ты меня любишь.

— Залюблю же, женщина! — рыкнул.

— Может, я этого хочу, — схватив за затылок, притянула к себе и впилась жадным поцелуем, увлекая в сексуальную агонию. Изголодавшиеся по друг другу, теснее прижимались, желая проникнуть в тело другого, смешаться душами, биться одним пульсом двух сердец.

***

— Колдунья моя, — прошептал в волосы, — обожаю тебя больше жизни.

Руслана лежала на вздымающейся его груди и водила пальчиками по соскам, накручивая длинные волосы на палец, отпуская. Подняла голову и взглянула в лицо Раулю.

— Это тот же диван, — не спрашивала, утверждала.

— Угу. Рука не поднялась его заменить. Он талисман нашей любви. Лежал на нем часто и вспоминал, как мы здесь занимались любовью, — Рауль заправил волнистую прядку за ухо женщине.

— Я бы назвала тот раз другим словом.

— Лучше молчи, — и прижал палец к ее опухшим губам. — Не порть волшебство.

— Рауль, как мы будем выходить отсюда, что подумают твои работники? Мне кажется, что уже стучались в дверь.

— Пусть топают все в эдем.

Произнес и испуганно подскочил.

— Кстати, а с кем наш сын?

— С бабушкой и дедушкой. Кажется, все трое неплохо ладят.

— Тебе тоже показалось, что между твоей мамой и моим дядей искрит?

Руслана поджала губы в улыбке, глаза заблестели.

— Признавайся, что знаешь?

— А ты в дом возвращайся, сам увидишь, — и вскочила в поисках одежды.

Рауль лежал на спине, подложив под голову скрещенные руки, и улыбался, наслаждаясь видом одевающейся женщины.

— Не боишься меня уже?

— Нет, уже не боюсь, — и, хитро сузив глаза, усмехнулась.

Рыжая стояла поодаль и пыталась привести свою одежду в порядок.

— Вот так вот заперла и поработила мою репутацию бабника и тирана.

В ответ послышался лишь звонкий смех чаровницы.

"Кто бы мне сказал еще пару лет назад, что женщина возьмет надо мной верх, рассмеялся бы и врезал бы за шутку. А сейчас лежу и лыблюсь, как последний подкаблучник и кайфую от ее власти, от той силы и мудрости, что несет в себе ее энергия, от совершенства ее тела, от волшебных добрых глаз и ее сексуальности. Она изменила меня, возродив то хорошее, что жило во мне изначально, но пряталось под куполом цинизма и жесткости. Вот оно моё истинное богатство, самородок, которым я нечаянно ее назвал, а в итоге получил. Моя джаным*, моя ашгым*. Руслана… севгилим*".

"Неужели этот мужчина и тот, что меня похитил два года назад один и тот же человек? Поразительные метаморфозы. Не смотря на всю боль, что он причинил мне, нам обоим, люблю его. Даже не скажу, когда это чувство проснулось во мне. Не исключено, что с той роковой ночи, просто я тогда его не понимала, не осознавала. И предложи мне некто выбор, ни за что не променяла Рауля на другого. Люблю его властность, дерзость, взгляд, то к каким высотам он меня возносит каждый раз во время близости, как он заботится о сыне. Хочу еще одного ребенка от него, не важно кого, главное, чтобы был здоровый. Дорогой мой, родной мужчина, источник моего женского счастья".

Моя джаным*, ашгым*, севгилим*. — Моя душа, жизнь, любовь.