Уловка

Иден Финли УЛОВКА

ГЛАВА 1

Мэддокс

Ебать мою жизнь.

Видеть перед собой призраки прошлого – это реальная оплеуха от судьбы-злодейки.

Каковы были шансы, что моя бывшая придет в тот же бар, что и я? И это в Нью-Йорке. Честити гребаная Уэллс.

Как любой уважающий себя двадцатитрехлетний парень, я судорожно изучаю помещение на наличие путей отступления. Нужно валить отсюда прямо сейчас. Я спрыгиваю с барного стула и бросаю деньги за выпивку бармену, но Честити и три ее подруги направляются прямиком в мою сторону.

Я чувствую, как пот течет по шее, пока мой взгляд мечется по бару, стараясь обнаружить хоть один выход, чтобы избежать этой встречи. От осознания, что я в ловушке, в моей голове заиграла музыка из дешевого ужастика. Абсолютно ничего романтичного и мелодраматичного.

Я резко разворачиваюсь и направляюсь в уборную так быстро, как только могу. Но меня тормозит какой-то пьяный чувак, столкнувшись со мной. Он выпускает свой бокал из рук, и тот, ударившись об пол, разлетается на осколки. Звук бьющегося стекла уничтожает последнюю надежду на то, что я смогу остаться незамеченным.

Когда оглядываюсь через плечо, я вижу перед собой девушку, на которой почти женился в свое время. По иронии судьбы на ней диадема и фата, а вдобавок светящийся значок и лента с надписью «Невеста».

Ее глаза изумленно распахиваются, когда она видит перед собой своего бывшего, то есть меня.

Мне нужно подойти поздороваться, но я не могу даже сдвинуться с места. Если я сейчас попытаюсь сбежать, то Честити поведает об этом случае своей матери, и я буду вынужден в итоге без конца выслушивать эту историю от своей. В маленьких городках очень любят распускать слухи и перемалывать всем косточки, подобно мельнице.

Честити и Нью-Йорк – несовместимы. Именно это Честити говорила мне, когда я сообщил, что уезжаю учиться в университет Олмстеда. После чего долго умоляла меня передумать и остаться в нашем городке.

Чем ближе я подходил к своей бывшей, тем быстрее мелькали воспоминания.

«Надень это, Мэдди. Не встречайся со своими друзьями, Мэдди. Ты должен поступить в колледж в Пенсильвании, чтобы мы не разлучались, Мэдди. Все ждут, что мы поженимся после окончания школы, Мэдди. Мэдди... Мэдди... Мэдди».

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, но я собираюсь с мыслями и натягиваю фальшивую улыбку.

— Привет, красотка!

На глаза Честити наворачиваются слезы.

— Мэдди?! О, мой Бог, Мэдди! — Она бросается мне на шею, а ее фата лезет мне в лицо.

Честити по-прежнему пахнет цветущей вишней, и ощущение чего-то родного заставляет меня вздрогнуть. Привязанность. Любовь юности. Идиотское поведение с моей стороны. Правда заключается в том, что Честити не сделала ничего плохого. По своей наивности она пропустила мимо ушей мои сомнения по поводу совместного будущего и мои разговоры о расставании, но то, как я поступил с ней, когда уезжал в университет, просто неприемлемо. Я соврал ей и сбежал, и был в бегах до сих пор.

Во мне не было стержня, который сделал бы из меня того парня, которого она хотела. Я не мог так рано остепениться. Я и сейчас не тот парень. Вероятно, я никогда не стану таким, кто нужен ей.

— Хэллоуин в этом году раньше, или тебя можно поздравить? — спросил я, поправляя ее фату. Меня распирает гордость: я могу держать себя в руках, несмотря на то, что внутри все бурлит.

Честити делает шаг назад, но ее руки все еще лежат на моих плечах.

— Это должна была быть наша свадьба, — произносит она.

— Ты же знаешь, почему этого не случилось, — выдавливаю из себя я, хотя мне даже дышать тяжело.

— Я знаю, — всхлипывает она и вытирает нос тыльной стороной ладони.

Господи, какой же я все-таки говнюк. Я продолжаю бесстыдно врать, несмотря на то, что прошло столько времени. Я должен рассказать ей правду, просто обязан. И как меня угораздило столкнуться с ней на ее девичнике, после пяти лет удачного увиливания от встреч, даже когда я приезжал домой?

— Нам нужна текила! — неожиданно воскликнула одна из ее подруг.

И это преуменьшение века. Думаю, мне сейчас понадобится много выпивки.

— Останешься выпить с нами? — Лицо Честити просветлело от озарившей идеи.

— М-м-м… — Мне нужно идти. Сказать ей правду, развернуться и уйти.

Но Честити делает обиженное лицо, которое мне очень хорошо знакомо. Надувает нижнюю губу и смотрит на меня с надеждой блестящими щенячьими глазами.

— Хорошо, я выпью с тобой. — Всего один шот, говорю я себе мысленно. Но, вероятно, я так и не научился на старых ошибках и снова обманываю себя, потому что спустя двадцать минут и пять шотов текилы Честити падает в мои объятия, пританцовывая под воображаемый ритм, который явно не соответствует хаус-музыке, что звучит в баре.

— Я скучала по тебе, Мэдди. Наверное, это какой-то знак свыше, что из всех людей, с которыми я могла столкнуться...

Ситуация начинает меня напрягать. Я снова мысленно возвращаюсь к себе восемнадцатилетнему и понимаю, что нужно бежать, как тогда. Давление, что я должен жениться на девушке, стоящей передо мной, исходящее не только от нее, но и от наших семей, от всего моего родного городка, до сих пор ощущается слишком сильно.

— У меня есть парень, — без раздумий выпаливаю я.

— Понятненько. Я бы хотела с ним познакомиться, — ответила Честити, тепло улыбаясь.

Ее дыхание учащается, и она выглядит воодушевленной.

— Вы должны приехать! Приводи своего парня на мою свадьбу на следующей неделе.

Э-э-э... Что?

— Я сейчас же сообщу об этом маме.

— Нет! Не нужно этого делать! Мы... м-м-м... мне кажется, осталось уже мало времени, чтобы внести нас в списки гостей...

— Не парься! Это вообще не проблема. Одна пара не сможет присутствовать, они оповестили нас только на этой неделе. Так что, ты и...

Она замолкает и ждет, когда я назову ей имя своего бойфренда, но я стою, в шоке разинув рот.

— Ты и твой парень можете занять их места. Мы будем очень рады вам. Дома по тебе все очень скучают. Ты так редко стал приезжать.

Пожалуй, для этого есть причина.

— Ну, хорошо, — неуверенно отвечаю я.

Это нихрена не хорошо…

Я реально только что согласился приехать на свадьбу своей бывшей? Со своим парнем?

Мне остается только подумать о том, о чем я подумал, как только Честити ворвалась в бар.

Ебать мою жизнь.

***

Моя голова трещит, и виной тому только одна вещь. Текила. Эта бессердечная сука.

Я положил голову на стол, моя любимая кофейня сегодня кишит моими врагами – людьми. Слишком много народа вокруг, когда я с такого бодуна.

— Ш-ш-ш, — шиплю я, уткнувшись в стол, но всем на это плевать.

— Уау! — восклицает Стейси, изрядно меня напугав, и я поднимаю голову. Я не заметил, как она вошла в кофейню и села за столик, но она уже тут. С двумя чашками кофе в руках. Я обожаю ее за это.

— Как твое похмелье?

— По шкале от одного до десяти все сто, — отвечаю я, потирая виски.

Она смеется, ее зеленые глаза задорно блестят.

— Спасибо за сочувствие.

— Сам виноват. Так что терпи.

— И почему я продолжаю с тобой дружить? — отвечаю я, уже обожая ее не так сильно.

— Потому что я не переспала с тобой. Если бы я повелась на твои уловки, когда мы познакомились, то точно бы больше тебя не увидела.

В ее словах был смысл. Я познакомился со Стейси на одной из студенческих вечеринок, и она отшивала меня шесть месяцев, пока я не бросил попытки подкатить. Наверное, хорошо, что она не повелась на меня тогда. Стейси – единственный человек, с которым я дружу так долго. Мы узнали друг друга благодаря университету, затем стажировались в одной маркетинговой фирме, где и работаем по сей день.

— Вчерашней ночью я оказался на девичнике, — начал я.

— Если ты сейчас скажешь, что переспал с чужой невестой, или что тебя наняли в качестве стриптизера, или что две подружки невесты нашли утешение в твоей постели, то я встану и уйду.

Я делаю большой глоток горячего кофе и с трудом могу его проглотить.

— Я переспал с невестой, но еще в старшей школе.

— Вот черт! Твоя бывшая выходит замуж?

Я рассказываю Стейси события прошлой ночи, включая ситуацию, из которой я теперь не представляю, как выпутаться.

— Стоп! Стоп! Стоп! Давай еще раз. Все в твоем родном городе думают, что ты гей? Как это случилось?

— Я... Я ляпнул Честити, что гей, чтобы порвать с ней раз и навсегда...

— Я так рада, что застала тебя здесь сегодня утром, — произнесла Стейси. Она старательно пытается сдерживать улыбку, но я все равно вижу, как ее забавляет вся эта ситуация. Ее радость – мои страдания. — Твои родители тоже? Как же это сработало, и почему я узнаю об этом только сейчас?

— Есть причина, по которой я не знакомил тебя с предками. И ты прекрасно меня знаешь – я не завожу серьезных отношений. Я так и продолжаю говорить родителям, что одинок и пока не встретил нужного человека. Я всегда стараюсь сохранять гендерный нейтралитет в разговорах, которые касаются личной жизни.

Улыбка исчезает с лица Стейси, и она смотрит на меня довольно серьезно.

— Ты продолжаешь врать всем уже пять лет. Раньше я думала, что ты делаешь это от скуки, но это...

— Не нужно напоминать мне, что я полный придурок. Лучше скажи что-нибудь, чего я о себе не знаю. Вчера ночью я просто тусил в баре и вдруг вижу, как заходит моя бывшая девушка из моего маленького городка, здесь в мегаполисе, пьяная в слюни. Итак, я подхожу к ней, а она обнимает меня со словами, что это должна была быть наша свадьба. И «у меня есть парень» вырвалось само собой... А потом... — я громко выдохнул.

— Что потом?

— Я пообещал, что приеду к ней на свадьбу на следующей неделе. Со своим бойфрендом, — прошептал я. Вновь уронив голову на стол, бьюсь ею несколько раз о поверхность. Какого хера я согласился? Честити просто не оставила мне выбора, как тогда, когда я был с ней в отношениях на протяжении трех лет.

— Ты что?! — восклицает Стейси.

— Я ожидал на утро смс, типа: «Прости, я была пьяна. Тебе не стоит приходить». Но вместо этого меня разбудил звонок моей матери. Честити сообщила обо мне своей маме, а та все донесла моей, и понеслось. Мама спросила, почему я не сказал ей, что встречаюсь с кем-то, и что очень разочарована узнать об этом от Уэллсов, а не от меня. Теперь она настаивает, чтобы я приехал домой и привез с собой своего парня погостить на выходные, пока мы посещаем свадьбу.

Стейси просто угорала.

— Ты очень полезна, Стейс. Тебе когда-нибудь приходилось выслушивать нравоучения от мамы, испытывая при этом чувство вины? Я удивляюсь, что она позволила мне повесить трубку, несмотря на то, что я не согласился приехать со своим парнем, которого у меня даже нет.

— И что ты собираешься делать? — спросила она, прикусывая губу.

— Ну, я надеялся, что...

— Нет! Я не буду одеваться как мужик и притворяться твоим бойфрендом!

— Вообще-то, я надеялся, что ты уговоришь своего брата сделать это, — отвечаю я, смеясь.

Я никогда не общался с ним лично, но Стейси очень много о нем рассказывала.

— Это довольно сложно. Дэймон постоянно работает или учится. Не знаю, сможет ли он взять выходной, — неуверенно произнесла она.

— Он ведь спортивный агент, так?

— Скоро им будет, да.

Я не хотел разыгрывать эту карту, но это все, что у меня было на тот момент.

— А если я смогу организовать ему встречу с высококлассным хоккеистом из НХЛ?

— С кем? — поинтересовалась Стейси, нахмурив брови.

Я никому не говорю, что у меня есть родственные связи с Томми Новаком, и на это есть причина. Я едва знаю парня. Он женат на моей сестре, с которой я никогда не был близок и не поддерживал связь, а семейные торжества у нас были редкостью. Я понимаю, что будет глупо просить его об одолжении, но я пойду на этот шаг, если брат Стейси согласится мне помочь.

— Все, что я могу сказать, это то, что он играет за «Бостон».

— И ты реально собираешься провернуть этот номер, если Дэймон согласится? Почему ты не можешь просто сказать правду? Выбраться из шкафа, так сказать, а не зарываться еще глубже.

— Получится большой скандал, если все в городе узнают правду, а это определенно не нужно Честити прямо накануне свадьбы.

— Ты делаешь это ради нее? Но она же твоя бывшая! Почему тебя так это волнует?

Я потираю шею.

— Это единственные отношения, которые у меня были. Я был козлом, потому что врал ей, и не хочу, чтобы это всплыло накануне ее свадьбы с другим парнем. Думаю, что если когда-нибудь встречу девушку для серьезных отношений, в чем я очень сомневаюсь, то всем расскажу. И я сделаю это в конце концов, но эти выходные не подходящее время.

— Может, тебе просто сказать, что у вас не получится приехать?

— Мне нужно снова рассказывать тебе о чувстве вины перед моей мамой? И если я приеду потом домой и скажу ей, что мы расстались, она будет бесконечно утешать меня едой и вынудит остаться на неделю. Такая уж она у меня!

Стейси покопалась в сумке и достала телефон.

— Я в деле.

— Правда?

— Я бы с удовольствием сказала тебе, что делаю это, потому что ты мой друг, но хочешь, скажу честно? Мысль о том, что тебе придется сорок восемь часов прикидываться геем, безмерно меня вдохновляет.

Ну конечно, поэтому.

ГЛАВА 2

Дэймон

— Не могу поверить, что позволил тебе уломать меня на это, — ворчу я, когда мы со Стейси выходим из метро. Я плотнее натягиваю свою бейсболку на голову. Эта нервная привычка появилась у меня с первых дней тренировок, поэтому, когда я начинал так делать, тренер всегда знал, что я на взводе. — Ты – худшая сестра на свете.

— Эй, не делай вид, что ты с этого ничего не имеешь!

— Ну да, эта мифическая встреча с игроком НХЛ. Откуда такая уверенность, что Мэддокс не блефует?

— Он никогда мне не врет.

— Ну, это только тебе известно.

Мое начальство из «On Track Sports» пообещали повысить меня со стажера до агента, как только я получу юридическое образование, но мне нужно доказать, что я могу привлечь собственных клиентов. Я делаю довольно отчаянный шаг, соглашаясь притвориться чьим-то парнем на выходные, чтобы получить этот шанс.

Наверное, после такого моя семья сможет назвать меня карьеристом.

— Я обещаю, что встреча состоится, — уверяет меня сестра, — тем более, я уверена, что Мэддокс тебе понравится.

— Я просто уверен, что буду обожать натурала, который притворяется геем, потому что у него нет яиц найти в себе силы и признаться в обратном.

— Вот видишь, ты уже неплохо его знаешь, — шутит Стейси, хлопая меня ладонью по груди.

Чем ближе мы подходим к дому Мэддокса, тем меньше во мне остается уверенности.

— Серьезно, Стейс. Я начинаю задумываться, стоит ли это одного возможного клиента?

— Две ночи. Он избавляется от бывшей и расспросов матери, ты получаешь нового клиента, а я – часы веселья в понедельник, когда Мэддокс будет все это мне рассказывать. Это победа-победа-победа!

Мне реально нужно заняться списком клиентов, потому что сейчас он пока пуст.

Как только мы добираемся до подъезда Мэддокса, к нам подходит Нечто. Парень в коротких шортах, с кожаными ремнями, скрещенными на обнаженной груди, и ангельскими крыльями за спиной.

— Что за ху…

— Привет! Ты, должно быть, Ричард? — говорит моя сестра.

Нечто утвердительно кивает, и Стейси вручает ему наличные.

— Стейси, что ты творишь? — спрашиваю я.

— Это часть моего удовольствия.

— Твоя сестра – истинное зло, — шепчет мне Ричард.

— Сколько бы она тебе ни заплатила, этого мало.

Мы следуем за Стейси в лифт и поднимаемся на девятый этаж.

— Как простой маркетолог может себе позволить квартиру в этом доме? — интересуюсь я. Стейси живет в сраной коробке. Так что я невольно задумался над этим.

— Это студия, и он арендует ее у своего приятеля, с которым состоял в одном братстве. — Стейси хватает меня за руку и не дает мне идти дальше. — Сначала Ричард.

— Ты ведь помнишь, что мне предстоит провести следующие два дня с этим парнем, не так ли? И если сейчас с этими шуточками мы облажаемся, то он просто возненавидит меня.

Но слишком поздно. Ричард стучит в дверь. Стейси скалится. А я хочу застрелиться.

Мэддокс открывает дверь, но мне не видно его с того места, где мы стоим.

Ричард перестает быть странным парнем в шортах и в мгновение ока становится эпатажным геем.

— Мэддокс! Привет, дорогой. Я – Дэймон, — восклицает он.

— Ричард прав. Ты истинное зло, — говорю я сестре, потирая переносицу.

— Э-э-э… м-м-м… — Некоторое замешательство Мэддокса заставляет меня практически пожалеть его. Его голос гораздо глубже и приятнее, чем я ожидал. Даже через заикание он все равно звучит очень приятно.

— Я выгляжу не так, как ты ожидал? — спрашивает Ричард, кладя руку на бедро и выставляя его как можно манернее и театральнее.

О, капец.

— Нет. Мне просто интересно, сколько Стейси заплатила тебе, чтобы заставить меня чувствовать себя в заднице, — отвечает Мэддокс.

Он выглядывает из-за двери, высматривая Стейси.

— Хорошая попытка. Но ты забываешь, что я слишком хорошо тебя знаю. Кроме того, если ты считаешь, что я не изучил профиль твоего брата в социальных сетях, я начинаю меньше уважать твою хитрость. Стейси, которую я знаю, разместила бы фотку этого парня в профиле своего брата, — говорит Мэддокс, указывая на Ричарда.

— Ты права, Стейс. Это реально весело, — взрываюсь я смехом.

Взгляд голубых глаз Мэддокса встречается с моим. Квадратный подбородок и блондинистые волосы придают парню сходство с молодым Брэдом Питтом, и внезапно мои выходные становятся более неловкими. Конечно же, этот натурал великолепен, потому что вселенной нравится наблюдать за моими мучениями.

Бля, теперь он еще и улыбается мне.

— Привет, реальный Дэймон. Я – Мэддокс.

— Супер. — Супер? Нужно взять себя в руки.

Стейси тащит меня к протянутой руке Мэддокса обменяться рукопожатием.

— Эй, ну что, моя работа здесь закончена? — внезапно напоминает о себе Ричард.

— Да, спасибо, — отвечает Стейси, — я тебя провожу. Мэддокс, увидимся в понедельник. Дэймон, я тебе еще позвоню.

Я смотрю, как моя сестра уходит, почти желая, чтобы она не оставляла меня с Мэддоксом наедине. Не стоило соглашаться на это. Точно уж не с моей способностью западать на гетеросексуальных парней. Точнее, парня. Это было всего один раз, но настолько серьезно, что я дал себе клятву больше никогда не повторять.

— Готов ехать? — прерывает мои размышления Мэддокс. — Я взял машину напрокат, доедем часа за три, если не попадем в пробку.

— Да, — я поднимаю свою сумку и упакованный костюм, — я в сборе.

***

— Я даже не знаю, как благодарить тебя, — произнес Мэддокс, как только мы выехали из города.

До сих пор наш разговор особо не ладился, так как мой мозг решил ограничиться односложными ответами. Поэтому я просто кивнул и продолжил смотреть в окно. Четыре года играя в бейсбол за команду университета Ньюпорта, я никогда не находил Нью-Джерси столь привлекательным, как сейчас. Я не понимал, насколько классной может быть поездка по трассе I-80.

— Ты считаешь меня засранцем? — спросил Мэддокс.

— Есть немного.

— Хотя бы честно.

Я выпрямился в пассажирском кресле. Если Мэддокс реально хочет поговорить об этом, то пусть будет так.

— Просто из-за таких как ты, когда я говорю девушкам, что меня не интересует женский пол, они называют это полной ерундой.

— Правда? Они так и говорят?

— Я постоянно слышу что-то типа: «но ты же такой мужественный», «если ты не хочешь со мной встречаться, то так и скажи, но не нужно ничего выдумывать», и мое самое любимое – «но ты же спортивный агент». Никогда не подозревал, что увлечение спортом это против правил. Наверное, у меня есть шанс взять победу в номинации «Гей года».

— Бля-я-я... Способ заставить меня чувствовать себя еще большим мудаком. Как только Стейси уговорила тебя на эту авантюру?

— Ты забыл о своей взятке? Давай начистоту, этот хоккеист вообще существует?

— Да. Он существует. Мне самому не нравится эта ситуация. Клянусь, она единственная девушка, ради которой я притворяюсь геем, — напряженно ответил Мэддокс.

— Без разницы, — бормочу я в ответ, — я здесь чисто из-за возможной встречи с потенциальным клиентом.

— Достаточно справедливо.

— Мы должны проработать нашу историю, — отмечаю я.

— Я попытался найти о тебе больше информации из интернета, но твои настройки конфиденциальности покруче, чем у военной базы США. Так что все, что я знаю о тебе – это имя; что ты учишься в Колумбийском университете; работаешь на «OTS» и твой твиттер заполнен бейсбольной статистикой. Не так много, как видишь.

— Ты что, погуглил меня?

— Э-э-э… нет, я просто проследил за тобой на Фейсбук и Твиттер.

Надо было гуглить меня. Это дало бы ему исчерпывающую информацию. Аккаунты в соцсетях я почистил, удалив всю информацию о прежней жизни будущего бейсболиста.

— Ну, так что там в гугле?

Я рассмеялся.

— Бля, теперь я заинтригован. Ты убил парня?

— Нет. — Всего лишь свою карьеру.

— Это что, неловкое второе имя? Разве парень не должен знать это?

Я бросаю на Мэддокса косой взгляд.

— Ты уверен, что знаешь, что тебе предстоит? В том смысле, что нам реально придется вести себя как пара. Тебе придется держать меня за руку и дотрагиваться до меня так, как это бы делал настоящий бойфренд. Ты будешь дергаться каждый раз, когда я подхожу к тебе?

— Когда два парня прикасаются друг к другу, это не вызывает у меня какой-либо неловкости.

Я хотел заметить, что видеть, как два гея касаются друг друга, это не то же самое, что самому прикасаться к гею, но промолчал.

— Мое второе имя Исаак, в честь отца моей матери.

— Дэймон Исаак Кинг... Подожди-ка, так твои инициалы получается…

Я стиснул зубы.

— Я в курсе. Ты думаешь, Стейси упустила возможность пошутить на эту тему, когда я открылся своей семье. Она так и сказала: «Неудивительно, что ему нравятся члены, если даже его инициалы ДИК».

Мэддокс прикусывает губу, пытаясь сдержать смех.

— Смеяться разрешается, — подметил я.

— Я Мэддокс Колин О’Шей. Довольно скучно. Прости, мои инициалы не соответствует заданным стандартам.

— Звучит очень по-ирландски.

— Моего отца зовут Колин, и его семья из Ирландии. Бабушка и дедушка переехали в Штаты, когда папа был подростком. У него до сих пор сохранился акцент и все такое.

— Запомню.

— Что ты изучаешь в Колумбийском? — задает Мэддокс следующий вопрос.

— У меня есть степень по специальности «Спортивный менеджмент» из Ньюпорта, и я вот-вот получу юридическую.

— Двойная степень? Значит, ты умник. Что тебя привлекло в профессии агента?

Откашлявшись, я отвернулся и посмотрел в окно.

— Это был запасной вариант. Первоначально я хотел стать бейсболистом.

— И что тебе помешало?

— Травма плеча. Я был питчером.

— О-о-о…

Я пожимаю плечами, стараясь казаться беззаботным, но уход из бейсбола – это крайне больная тема для меня, даже спустя годы после травмы. Думаю, никогда не смогу до конца принять, что эта страница моей жизни перечеркнута. Ничто и никогда не делало меня более счастливым, чем присутствие на поле. У меня еще есть мечты о питчинге, но уже нет мощного удара.

Запах травы, огни стадиона и игра всегда пьянили меня. Теперь я как алкоголик на принудительной реабилитации, поэтому моя зависимость больше не вариант для меня. Но я так охренительно сильно жажду этого.

— Хочешь что-нибудь узнать обо мне? — спрашивает Мэддокс.

— Мэддокс О’Шей. Работает в «Парсонс Медиа», учился в университете Олмстеда, врет девушкам о своей сексуальной ориентации, — ухмыляюсь я.

— Девушке. Одной девушке. И об этом точно не стоит говорить в эти выходные. У тебя есть аллергия? Пьешь ли ты кофе? В каком виде ты предпочитаешь есть яйца по утрам? Разве не эти вещи должны знать друг о друге влюбленные?

— У меня нет аллергии. Кофе мне просто необходим, и я предпочитаю черный собственного приготовления. Если я в ресторане, то закажу яйца пашот, но сам не сумею приготовить ничего сложнее яичницы-болтуньи.

— А я из тех, кто предпочитает глазунью, к кофе мне обязательно нужны сливки и сахар. Аллергия у меня на морфий и всякого рода обязательства.

Я смеюсь и ненавижу Мэддокса за то, что он такой забавный.

— Но, вероятно, эта фобия тоже не подходящая тема на выходные.

— Верно подмечено, — отвечаю я.

— Так, как мы с тобой познакомились?

— Может, сказать правду? Нас познакомила моя сестра. Ты учился с ней в университете, вы вместе работаете, мы все живем в одном городе. Это чистая правда. Кстати, странно, что мы до этого ни разу не встретились, хотя Стейси постоянно о тебе трещит.

— Ее брат и лучший друг – пара. Мне это нравится.

ГЛАВА 3

Мэддокс

Этот парень ненавидит меня. Я не могу винить его за это.

Я не знал, чего ожидать, когда встретил Дэймона. Кроме фотографии в профиле на Фейсбук, у меня не было никаких источников информации о нем. Я до сих пор не знаю какого цвета его волосы. На фото в профиле, как и сейчас, на нем бейсболка Колумбийского университета. Я вижу в нем бейсболиста с широкими плечами и нехилыми бицепсами и завидую.

Когда мы подъезжаем к двухэтажному дому моих родителей, и я глушу машину, Дэймон хватает меня за руку и не дает выйти.

— Есть еще один важный вопрос, который мы должны решить, — произносит он.

— Если ты хочешь уточнить, кто из нас пассив, то оставляю право выбора за тобой.

Дэймон рассмеялся так сильно, что ему пришлось схватиться за живот, но это было куда лучше, чем хмурый взгляд, которым он одаривал меня всю дорогу.

— Если кто-то в твоей семье спросит меня об этом, мне придется поинтересоваться, какой сексуальный расклад для них предпочтительнее.

— Ну, давай.

— Мой вопрос более важен. За какую команду ты болеешь?

— Э-э, в бейсболе?

— Ага.

— Э-э-э...

— Тебе ведь нравится бейсбол? — Дэймон смотрит на меня так, будто я совершил преступление.

— Честно, я больше по футболу.

Дэймон бросает взгляд на свои часы.

— Да, и спустя всего три часа наши фальшивые отношения закончились.

Теперь уже я захлебываюсь от смеха.

— Как насчет того, чтобы я был болельщиком той команды, за которую болеешь ты? Дай угадаю, это «Янки»?

— Черт возьми, мимо! Я фанат «Метс», от и до.

— Заметано. Ну что, ты готов?

Дэймон задумчиво смотрит на дом моих родителей и заметно бледнеет.

— Если честно, я никогда не знакомился с родителями своих парней.

— Не стоит переживать. Мои родители прекрасные люди и абсолютно толерантны к геям.

— Вот только ты не гей, — недовольно фыркает Дэймон.

— Неважно. Мы все равно расстанемся спустя пару месяцев.

— Или ты скажешь правду, — свирепо зыркнул он.

— Это странно, — нахмурившись, говорю я.

— Что именно?

— Ты выглядишь в точности как твоя сестра, когда осуждаешь меня. Я выучил это выражение лица. Она частенько так делает.

Дэймон дарит мне кривую улыбку.

— Слушай, мы конечно можем посидеть в машине и порассуждать о причинах, по которым я обязан рассказать родителям правду, но сейчас не время. Мы поужинаем с моими предками, сходим на свадьбу Честити, напьемся там халявного бухла до отключки, а в воскресенье ранним утром вернемся в город.

— Что ж, с этим я могу справиться, — согласно кивнул Дэймон.

— Давай, бойфренд, — нараспев протянул я.

— А ты уверен, что ты не гей? — спрашивает он игриво. — Просто у тебя выходит очень естественно.

— Жаль тебя разочаровать, — отвечаю я, хотя сам удивляюсь, как легко мне дается слово «бойфренд».

Дэймон делает серьезное лицо.

— Черт, только не подумай, что я заигрываю с тобой. Я...

— Все отлично. Я понял, что ты шутишь. — Я правда хочу, чтобы между нами было комфортно. Я сам втянул Дэймона в эту игру, и теперь он вынужден беспокоиться о том, что я могу как-то не так относиться к нему, потому что он гей. Или могу подумать, что он пристает ко мне, хотя это не так. Его удрученное выражение лица говорит, что Дэймон мне не верит. И я решаюсь взять его за руку. — Я серьезно. Все отлично.

Нахмурившись, он смотрит на мою руку и мне приходится убрать ее. О’кей, понял. Фиктивного парня не трогать. Дэймон снова посмотрел через окно на дом.

— Кажется, нас заметили.

— Это моя мама. Мы засиделись слишком долго. Она видимо решила, что ты струсил, — отвечаю я, проследив за его взглядом.

— А если это так?

— Уже поздно. Она идет к нам.

Моя мать начала седеть, когда ей было чуть за тридцать, поэтому вместо того чтоб подкрашивать свои длинные волосы, она заявила, что хочет стареть изящно. Она одета в комбинезон и резиновые сапоги и представляет собой идеальную на вид деревенщину. Не хватает только соломинки во рту.

— Привет, мам! — воскликнул я, когда мы вышли из автомобиля.

— Мой малыш, — произносит она и крепко обнимает меня.

— Мне двадцать три, не думаю, что ты до сих пор можешь так меня называть.

— Ты навсегда останешься для меня ребенком.

— Это так мило, — язвит Дэймон, обойдя машину.

Черт возьми, он так красив, когда улыбается. И мне уже интересно, будут ли мои родители называть ерундой наши с ним «отношения». Ясно, что в реальности отношения с таким парнем как Дэймон, могут мне только сниться.

— Здравствуйте, миссис О’Шей. Приятно познакомиться, — говорит он, протягивая руку моей матери.

— Она предпочитает обнимашки, — предупреждаю я.

Как и ожидалось, моя мама обнимает Дэймона.

— Зовите меня Алана.

— А где отец? — интересуюсь я.

— Он в доме. Разделывает индейку.

— Мы что, восемь месяцев сюда добирались? Неужели уже наступил День Благодарения? — шутливо спрашиваю я, бросив взгляд на Дэймона.

— Забавный мальчонка, — саркастически замечает мама. — Ты приехал познакомить нас со своим парнем, и это достаточный повод, чтобы приготовить индейку. Тебя что-то не устраивает?

— Нет, все в порядке, — отвечаю я, вскинув руки в воздух.

Внутри меня все переворачивается. Все это притворство и игра в гея не вызывали у меня трудностей до момента, когда я осознал, насколько обманываю свою семью.

Несмотря на то, что мы не особо часто общаемся, я все-таки могу сказать, что наша семья счастливая. Я практически не вижу свою сестру, а своих племянника и племянницу и вовсе видел всего несколько раз. Маму и папу я навещаю только по большим праздникам, а звоню им не чаще, чем раз в два месяца, ну и поздравляю с днем рождения.

Мама часто спрашивает, встречаюсь ли я с кем-то, но я всегда меняю тему разговора. Хотя я бы продолжал в том же духе, даже если бы мама знала, что я натурал. Хотя, если честно, продолжительных отношений с девушками у меня не было со времен Честити.

— Ну, ты идешь, Ирландец? — зовёт меня Дэймон, когда проходит полпути к дому и понимает, что я не иду за ним.

Мама уже вернулась в дом.

— Мы уже раздаем друг другу милые прозвища, Дик?

— Хорошо входишь в роль, — отвечает он с широкой улыбкой, театрально снимает бейсболку и кланяется.

Ах, так он брюнет. Темные волосы и зеленые глаза – теперь я чуть больше знаю о своем как бы парне. Это полная противоположность блондинистым локонам его сестры.

Я догоняю его и приобнимаю за плечи. Дэймон напрягается буквально на долю секунды, прежде чем снова расслабиться.

— Прости меня за это. Еще раз, — наклонившись ближе к нему, шепчу я.

— Все в порядке, — немного грубовато отвечает он.

— Ты можешь положить ваши вещи в комнате Джесси, — кричит мама, когда мы входим в дом.

— В комнату Джесси? — переспросил я, слегка опешив. — Я думал, что Дэймон займет мою комнату, а комнату Джесси займу я. Может ты не заметила, но мы вряд ли поместимся вдвоем на односпальной кровати.

Мама появляется перед нами из-за угла кухни.

— Разве мы тебе не говорили? В последний раз, когда Джесси приезжала, мы купили большую двуспальную кровать в ее комнату, а односпальные кровати переместили в детскую. Я же не в бреду, Мэдди, и прекрасно понимаю, что ты и Дэймон спите вместе. Так что займете комнату твоей сестры.

Да ну нахер.

— Умывайтесь и спускайтесь к ужину, — продолжила мама.

Дэймон идет впереди меня, когда мы поднимаемся по лестнице. Оказавшись наверху, он останавливается.

— В какую сторону? — интересуется он.

— Налево, — отвечаю я, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Как только мы оказываемся в комнате моей сестры, переделанную под комнату для гостей, я закрываю дверь.

— Мне очень жаль, что так получилось. Последний раз я был дома довольно давно. И здесь произошли изменения.

— Для меня эта ситуация не имеет большого значения, но я понимаю, если она напрягает тебя. Не знаю, осознаешь ли ты это, но мне пару раз приходилось делить постель с парнями, — спокойно говорит он.

— Я не против делить с тобой постель, но я не думал, что придется обязывать тебя делать это.

— Не переживай. Я постараюсь не вторгаться на твою часть кровати.

— Я беспокоюсь не по этому поводу, — отвечаю я, подняв на него взгляд.

— Просто я не очень много знаю натуралов, у которых не было бы с этим проблем. Так что я могу лечь на пол. Я понимаю.

— Будь это проблемой, то на полу должен спать я. Но я не вижу таковых, поэтому не буду этого делать.

Дэймон отвел от меня взгляд.

— Нам лучше спуститься к ужину, пока мама не...

— Мальчики! — раздался мамин голос.

— Нам пора, — говорю я.

— Хорошо.

Столовая освещена свечами, а приготовленный мамой стол снова пробуждает во мне чувство вины. Наверное, я должен чаще появляться дома.

— Па, знакомься. Это Дэймон, — сказал я.

Дэймон заметно возвышается над моим отцом. Понятия не имею от кого мне достался рост и светлые волосы, если все в моей семье темноволосые и довольно невысокие.

— Приятно познакомиться, сынок, — говорит мой отец со своим ирландским акцентом, пожимая Дэймону руку.

Проявление нежности со стороны моих родителей к Дэймону немного успокоило меня. Я не хотел, чтобы выходные Дэймона были тяжелее, чем должны быть, тем более что на завтрашней свадьбе мы точно получим пару фанатичных комментариев.

Забавно, что в тот же день, когда я наврал Честити о своей ориентации, мои родители узнали об этом. Она не теряла времени даром, изображая из себя мученицу и жертву, крича о том, что три года я использовал ее в качестве прикрытия. Мои родители были в курсе того, что мы расстались, буквально через час с момента, как это произошло. Вот вам и Кловер-Вейл-связь. Нахрен соцсети, если есть маленькие города.

К тому времени, как я вернулся домой, родители уже поджидали меня в гостиной.

— Ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросила мама, в ее голосе звучали нотки сочувствия, и я решил, что она имеет в виду расставание с Честити.

— Нет. Не о чем говорить. У нас с ней разные дороги.

— Ну, на самом деле думаю, направление одно. К парням, — весело пробубнил отец.

— Погоди, что?

У мамы появились слезы на глазах, когда она встала с дивана и подошла ко мне.

— Ты был очень храбрым сегодня, дорогой. Конечно, я бы хотела, чтобы ты открылся сначала нам, но знай, что мы любим и принимаем тебя таким, какой ты есть.

— Что? — Я был в полном замешательстве, потому что никак не ожидал, что Честити выдаст меня всему городу. Я бы разозлился на нее за это, если бы сам не сказал ей, что гей. Думаю, это судьба вернула мне мою же ложь.

Потом отец сказал, что гордится мной, хотя такого он мне не говорил, даже когда я успешно поступил в университет.

Я хотел сказать правду родителям еще тогда, хотел объяснить им, что другие способы расстаться с Честити не срабатывали. Но так и не смог. Очевидно. Иначе не сидел бы здесь со своим фальшивым парнем.

Дэймон толкает меня локтем и вырывает из транса.

— Что? Извините, задумался.

— Так как вы познакомились с Дэймоном? — интересуется мама.

— Я вам рассказывал о Стейси. Так вот, это ее брат.

— Мы встретились впервые на их выпускном в университете в прошлом году, а не так давно столкнулись снова, — подхватил Дэймон.

О, это отличная легенда.

— А когда ты открылся как гей? — неожиданно спрашивает мама.

— Мам!

Я честно не ожидал, что она поднимет эту тему, я понимаю, что для нее все это ново и интересно, но все же.

— Я спросила что-то неуместное?

— Все в порядке, — спокойно ответил Дэймон. — Моя история довольно скучна. Это был первый курс университета, я позвонил родителям и рассказал, что начал встречаться кое с кем. Я планировал привезти его ко мне домой и познакомить с ними. Моя мама сказала, что я обязательно должен взять своего парня с собой, когда поеду домой в следующий раз. Я даже еще не сказал ей, что это парень. Мне не пришлось этого делать, она как-то догадалась обо всем сама. Они не относились к этому так, будто это было каким-то большим событием, и не относились к каминг-ауту как к чему-то особенному. Если гетеросексуалы не делают этого, значит, и нет никаких делений по ориентации.

— Хорошая история, — произносит моя мама, — уж получше, чем брошенная девчонка, которая разнесла слухи о Мэдди по всему городу.

— Давай не будем о ней говорить, — прошу я, слегка напрягаясь.

— Как скажешь, — отвечает мама, поднимая руки. — У вас есть какие-то планы, пока вы гостите здесь?

— Нет, только свадьба.

Неожиданно мой телефон завибрировал в кармане.

Уилл: Ходят слухи, что ты вернулся в город. Может встретимся «У Расти» через час? Ты, я и Джаред.

— Не хочешь пойти выпить с парочкой парней, с которыми я учился в школе? — обращаюсь я к Дэймону.

— Все, что захочешь, — отвечает он, натянуто улыбаясь.

Я: Нас будет двое.

Уилл: Двое?

Я: Я приведу своего парня.

Им это точно понравится.

Уилл: Ха-ха-ха.

ГЛАВА 4

Дэймон

— Ты точно не против куда-нибудь сходить? — спрашивает меня Мэддокс по дороге к машине.

Неужели меня видно насквозь? Да, я абсолютно не в восторге от перспективы выпить с его друзьями. Наш уговор был только о двух днях с родителями и свадьбе.

— Все в порядке, — вру я, — но ты уверен, что хочешь играть гея публично?

— Сегодня нам не придется об этом беспокоиться.

Когда мы добираемся до бара, снаружи нас уже ждут двое парней. Мэддокс стремительно бросается к брюнету и толкает его. Когда парень толкает его в ответ, Мэддокс производит захват.

— Хорошо, хорошо, ты выиграл, — воскликнул брюнет, — только не порти мой причесон.

— А мы-то думали, что это наш Мэдди голубой, — отшутился второй парень.

Мэддокс отрывается от приятелей и оборачивается ко мне.

— Дэймон, познакомься с моими лучшими друзьями еще со школы. Уилл, — показывает он на того парня, с которым толкался, а затем на второго рыжеволосого парня, — Джаред, а это мой парень, Дэймон.

— Парень? — уточняет Джаред.

А Уилл просто заливается смехом.

— Да, парень, типа, — он изображает пальцами кавычки.

— На мгновение я подумал, что ты серьезно, — воскликнул Джаред.

— Стоп, так они в курсе? — спросил я. Тогда это очень упрощает ситуацию.

— Ты можешь винить во всем этих двоих, — ответил Мэддокс, — это они подкинули мне такую идею.

— Прикинь, мы пытались убедить всех после твоего отъезда, что это все шутка, и ты наврал про ориентацию. Но знаешь, что нам на это ответили? Что мы ханжески относимся к выбору друга, — поведал Уилл.

— Итак, кто же ты на самом деле? — задал мне вопрос Джаред.

— Ты же знаешь мою подругу Стейси? — произнес Мэддокс, и его глаза заблестели. — Джаред, ты должен ее помнить. Вспомни то время, когда ты приезжал навестить меня в универе.

— Ох, эта Стейси! — произнес Джаред с глупой улыбкой.

— Ты СПАЛ с моей младшей сестрой? — прищурившись, спросил я.

Глаза Джареда становятся огромными, словно блюдца.

— Оу, дерьмо. М-м-м… нет?

— Мне бы очень хотелось, чтобы мой парень выбил из тебя всю дурь, — отшутился Мэддокс.

— Я тоже посмотрел бы на это, — добавил Уилл.

— Э-э-э, что ж...

Мой взгляд заставляет его суетиться, и меня это, безусловно, удовлетворяет.

— Не заставляй меня рассказывать Стейси, что ты сходишь с ума, защищая ее честь, старший брат. Уверен, ей это не понравится, — произнес Мэддокс, дергая меня за рукав.

— Сделаешь это, и я расскажу ей, что все дома называют тебя Мэдди, — отвечаю ему я.

— Ты не посмеешь.

— Ну да, конечно...

— Ну ты и засранец.

— У вас неплохо получается играть пару. Задумка удалась, — подшучивал Уилл. Затем он разворачивается, и мы всей компанией отправляемся в бар под названием «У Расти». Это та еще дыра.

Мэддокс покупает нам первые порции пива, и мы приземляемся в кабинке с рваными виниловыми сидениями и стойким ароматом несвежего пива.

— Ну, так что, волнуетесь перед завтрашним днем? — саркастично спрашивает Уилл.

Я начинаю смеяться и поворачиваюсь к Мэддоксу.

— Когда ты в последний раз видел Честити?

— Умоляю, этот засранец не возвращался в родной город после своего липового каминг-аута, — произнес Уилл.

— Ложь, — ответил Мэддокс, — я приезжал, и не раз.

— На один-два дня, чего достаточно только для того, чтобы узнать, что ты приезжал, но уже смылся обратно в Нью-Йорк, — подметил Джаред.

— Ох, пацаны, смотрю, вы реально скучаете по мне. Но я вас прекрасно понимаю. Жить, не созерцая моего великолепия, должно быть очень нелегко.

Теперь понятно, почему Мэддокс так спелся с моей сестрой. Они оба дружелюбны, саркастичны и самодовольны.

— Вообще-то, после того как ты покинул городок, Агентство по охране окружающей среды заявило, что у нас самый чистый воздух в США. Твое присутствие только загрязняло атмосферу, — остроумно отшутился Джаред.

Мэддокс откинулся на спинку сидения.

— Давайте начистоту, вам двоим крупно повезло, что я гей на эти выходные. В противном случае, у вас и шанса не было бы перепихнуться.

Я едва не подавился пивом от такого заявления, но Мэддокс похлопал меня по спине, пока я откашливался. Когда я взглянул на него, его глаза задорно блестели, и он выглядел просто очаровательно.

Нет. Не очаровательно. А сногсшибательно. Нет. Перестать думать об этом, идиот.

— Кстати о перепихоне, — говорит Джаред и кивает головой в сторону входа.

В заведение зашли три девушки в обтягивающих нарядах, осмотрелись по сторонам и устремили взгляд в нашу сторону.

— Похоже, один из нас в пролете, — шепчет Уилл.

— Уверен, что Дэймон вам уступит, — смеясь, говорит Мэддокс.

— Так ты на самом деле... — воскликнул Джаред. — Я думал, что ты... проехали. Так, как Мэддоксу удалось уболтать тебя на это?

— У нас сделка. Я спортивный агент, а он пообещал организовать мне встречу с перспективным клиентом.

— А, с мужем его сестры? — спросил Уилл.

Я вопросительно поднимаю бровь, глядя на Мэддокса, но он меняет тему разговора. Похоже, хоккеист и правда существует.

— Одна из них останется ни с чем, — он кивнул в сторону девушек, которые думали, где им лучше сесть, чтобы обратить на себя наше внимание, — на эти выходные я занят.

— Мы займемся этим, — говорит Джаред, и они с Уиллом удаляются, чтобы пообщаться с девушками.

— Можешь тоже пойти туда, — говорю я, — это будет не первый раз, когда меня бросают парни ради киски. Я же был игроком бейсбольной команды, если ты помнишь.

— Помимо того, что таким поступком я нарушу «Кодекс братана», будет очень глупо мутить здесь с девушкой. Ты, видимо, забываешь, как мал наш город. Можно сказать, ты видел его полностью, пока мы добирались до бара.

— «Кодекс братана»? — спросил я.

— Ага, братаны важнее телок. Ты здесь из-за меня, и я не собираюсь оставлять тебя.

Вот черт! Он мне все меньше напоминает засранца и все больше нравится, поэтому я стараюсь напоминать себе, зачем я здесь и ради чего. А он просто наврал своей подружке, что он гей, что автоматически делает его козлом, все просто и ясно.

А еще у него шикарная задница.

Проклятие. Я не должен был пялиться на его зад по дороге сюда, но было реально сложно удержаться от такого соблазна.

Остановись, Дэймон. Не пялься на своего фальшивого парня.

— Как насчет того, чтобы еще выпить? — прервал мои размышления Мэддокс.

— Определенно.

— Мы можем уйти, если хочешь. Не думаю, что это была хорошая идея прийти сюда.

— Нет, все круто! Твои друзья отличные ребята, хотя поначалу я думал, что они окажутся придурками!

— Типа как я? — недоверчиво поинтересовался Мэддокс.

— Возможно, — Я не стал грузить Мэддокса разговорами о том, что меня слегка напрягает нахождение в компании натуралов.

— Вызов принят. Я буду лучше стараться, чтобы доказать тебе, что я отличный парень.

Ну что ж, это должно быть забавно.

***

К часу ночи мы возвращаемся к дому родителей Мэддокса, но я уже еле стою на ногах. Мы оба изрядно пьяны, но ему явно лучше удается контролировать свои движения, чем мне. Мэддокс угощал меня алкоголем слишком часто, чтобы доказать, что он отличный парень. Не знаю, как это случилось, но ему это удалось. Этот парень просто офигенный. И невероятно сексуальный.

Нет, не сексуальный. Я просто слишком много выпил.

Джаред отвез нас домой на машине Мэддокса, которую тот взял напрокат. А затем Уилл забрал его от дома Мэддокса. Ребята провели полночи в попытках перепихнутся, вместо того чтобы пить. Они оба остались в пролете, но было весело наблюдать за их ухаживаниями и делать ставки. Правда, теперь я должен Мэддоксу двадцать баксов, потому что был уверен, что Уилл кого-то зацепит.

— Итак, Мэдди, да? — спрашиваю я игривым тоном, стараясь не смотреть на его задницу, когда он идет на пару шагов впереди меня. Когда я все-таки сдаюсь, то спотыкаюсь и чуть не падаю лицом вниз. Но продолжаю говорить, будто не собирался только что рухнуть на землю. — Хотя мне больше нравится называть тебя Ирландцем.

Мэддокс наблюдает за моими виртуозными попытками удержаться на ногах.

— Ирландец – это не самое лучшее прозвище. В нашем доме все имеют ирландские корни, кроме мамы.

— Все-все, я понял.

— Но если ты все-таки проболтаешься Стейси, что дома меня все зовут Мэдди, то придется убить тебя, Дик.

Как только мы добираемся до нашей спальни, я осознаю, что мы в непосредственной близости, и теперь я могу наблюдать за каждым его движением. Я поворачиваюсь к нему спиной, пытаясь подавить в себе желание посмотреть на него, когда звук от пряжки его ремня отдается эхом в моих ушах.

— В этом нет ничего странного, — произносит Мэддокс, и его джинсы падают на пол с приглушенным стуком.

— Да, ничего такого, — у меня срывается голос, и я откашливаюсь, — ладно, немного странно.

Я бросаю на него взгляд через плечо и пытаюсь натянуто улыбнуться, но вижу только его идеальный пресс, поэтому поспешно отворачиваюсь снова.

Он натурал. Он натурал. Он натурал.

Он ненавидит бейсбол. Ненавидит бейсбол. Ненавидит бейсбол.

Я снимаю с себя обувь и носки, бросаю джинсы на пол и ложусь в постель рядом с ним, отвернувшись в противоположную сторону.

— Прости, — шепчет Мэддокс.

— Хватит, перестань извиняться. Я сам подписался на это. А вот ты не подписывался, чтобы делить постель с парнем-геем, так что, наверное, будет лучше, если я буду спать на этом боку.

— Я понимаю, что это немного неловко, но я не знаю, почему ты считаешь, что я какой-то узколобый гомофоб. У меня честно нет никакого дискомфорта от того, что ты спишь рядом со мной, и давай без всяких глупостей, ты можешь устроиться на кровати как тебе удобно, мне нормально.

— Знаешь, что говорят многие парни, когда узнают, что ты гей? — Мой голос спокоен, но я все еще отказываюсь смотреть ему в лицо.

— Да, у меня есть пара идей. Я расстался с Честити за неделю до отъезда в колледж. Целую неделю я выслушивал мнения жителей маленького городка.

— Нет, я не говорю о настоящих гомофобах. Я о парнях, которые ведут себя так, будто они полностью поддерживают тебя, а затем бросают фразу: «До тех пор, пока ты обещаешь никогда не приставать ко мне». У меня такое частенько случалось в колледже. Раздевалки были настоящим кошмаром. Мне все время приходилось смотреть в пол, потому что не дай Бог кто-нибудь подумает, что ты разглядываешь их, пока они голышом.

— Хочешь сказать, что ни разу не заценивал натуралов?

Я грустно усмехнулся.

— Ты разглядываешь девушек на улице или в клубах? Такова человеческая природа. Но когда речь заходит о таких ситуациях, в которых минимум одежды… будь уверен, большинство из нас не будет пялиться, ясно?

— О’кей. Я понимаю, но хочу, чтобы ты знал, я не испугаюсь, если ты посмотришь.

Я улыбаюсь.

— Спокойной ночи, Дик.

— Спокойной ночи, Ирландец.

***

После долгой ночи храпа, стонов и разговоров Мэддокса во сне я просыпаюсь один. Довольно поздно. Если верить часам, сейчас десять утра. В свою защиту скажу, что спать рядом с горячим стонущим парнем невозможно. В какой-то момент я даже подумывал подрочить в ванной, чтобы вырубиться, но передумал. Не хочу быть тем, кто мастурбирует на стоны натурала в ванной его родителей. Это совсем печально.

И все же ты был так близок к тому, чтобы сделать это. Снова. Как тогда с Эриком…

Моя совесть любит напоминать о том, насколько жалок я был в прошлом, и я не собираюсь совершать те же ошибки с Мэддоксом. Ни хрена подобного.

Аромат свежесваренного кофе встречает на лестнице, когда я решаю спуститься вниз, чтобы найти Мэддокса. Я увидел, как он передвигается по кухне, готовя яйца с беконом, и с легкостью маневрирует от плиты к кофейнику и обратно. Типичный провинциальный паренек, который умеет готовить. И это, блядь, тоже круто.

Остановись.

— Доброе утро, — произношу я слегка хрипловато.

Он вздрагивает от неожиданности.

— Черт! Я не слышал, как ты спустился.

Он продолжает метаться по кухне, ни разу не взглянув мне в глаза. Мэддокс ставит передо мной чашку кофе, прежде чем снова переместиться по кухне, хватая тарелки и засовывая хлеб в тостер.

— Благодарю, — говорю я, поднеся чашку к губам, — а где твои родители?

— Отправились за продуктами. Они звали нас к завтраку, но я не стал тебя будить.

— А, наверное, следовало бы. Разве по нашему уговору я не должен проводить время с твоей семьей?

— Не-а, ты проведешь с нами еще немало времени в эти выходные.

Мэддокс по-прежнему избегает зрительного контакта. Даже когда ставит передо мной тарелку с картофельными оладьями, беконом и яйцами. Пашот.

— А я думал, ты парень, который предпочитает глазунью? — спрашиваю я.

— Все что угодно для моего бойфренда, — он произносит это с легкостью, но все равно улавливаются нотки напряжения.

— Это реально очень вкусно, — бормочу я с набитым ртом.

— Спасибо, — коротко отвечает он.

Почему у меня такое чувство, что между нами что-то не так?

ГЛАВА 5

Мэддокс

Влечение – это роковая вещь.

Как только Дэймон немного расслабился за выпивкой прошлой ночью, я сразу подумал, что после этих выходных мы могли бы стать неплохими друзьями. Он слегка напряжен, но все равно отличный парень.

По непонятным причинам мое подсознание зацепилось за эту симпатию, и поэтому, как только я заснул, оно показало мне каким отличным и неприличным он может быть. Когда он голый. И умоляет трахнуть его.

Этот сон возник из ниоткуда, вытащив шалости из колледжа, которые, как я думал, остались далеко в прошлом. Всего лишь эксперименты на первом курсе. С тех пор ни один парень меня больше не привлекал.

Тогда какого хера ты мечтаешь трахнуть своего фальшивого бойфренда?

От этих мыслей мой член мгновенно оживился.

Нет. Отдыхай, приятель. Этого не произойдет.

Это всего лишь глупый сон. Однажды мне снилось, что я паук из «Гарри Поттера», это же не значит, что я хочу трахнуть паука.

Но в том сне ты и не трахался с другими пауками.

Буду отталкиваться от того, что во всем виноват алкоголь.

Сон – это одно, но когда утром я проснулся рядом с Дэймоном, то все стало происходить в реальности. Я был возбужден сильнее, чем когда-либо, и это был не просто утренний стояк. У меня стоял член на Дэймона.

Дерьмо.

Так что, возможно, я слегка взволнован. Или не слегка.

— Ты готов? — спрашиваю я Дэймона, когда заканчиваю есть. — А то мы еще не купили свадебный подарок.

Тот допивает свой кофе, а я просто загипнотизирован движением его горла, когда он делает глоток, потому что в моей голове возникают картинки, будто он...

Стоп, остановись.

— Я готов, — отвечает Дэймон, — но, может, нам стоит помыть посуду?

— Забей, для этого есть мама.

— Только для этого? — доносится мамин голос из-за спины; сама она появляется на пороге кухни, держа огромные пакеты с продуктами.

— Мы просто спешим, — виновато говорю я, пытаясь оправдаться.

— Тогда, давай, бегом отсюда, — отвечает мама с улыбкой.

— Спасибо, мам, — на ходу я целую ее в щеку.

Чувство неловкости, которое я испытал, не изчезает и тогда, когда мы идем к машине. Я думаю, что Дэймон прекрасно понимает это, но не произносит вслух.

— У тебя отличные родители, — говорит он.

— Я знаю.

— Думаю, ничего не изменится, когда ты расскажешь им правду.

— Ты думаешь, им будет все равно, что я врал все эти годы? — спрашиваю я недоверчиво. — Они конечно замечательные, но не думаю, что настолько.

— Чем дольше ты обманываешь, тем тяжелее будет признаться. Вот что́ будет, когда ты встретишь девушку, на которой захочешь жениться?

— Я не собираюсь жениться, — ответил я с ухмылкой, будучи уверенным, что со мной этого не случится.

— Тебе всего двадцать три, а ты уже решил, что будешь одинок до старости?

— Я не сторонник серьезных отношений. Это я понял после Честити.

— Потому что ты не нашел в себе сил по-человечески с ней расстаться?

— Потому что я не люблю делать людям больно. Можешь называть меня слабаком, сопливой девчонкой, называй, как хочешь, но мне не нравиться иметь дело с драмой. Я из тех парней, которые остаются в отношениях дольше двух лет, чтобы избежать конфликта расставания.

— Вау. Теперь понятно. Ты думаешь, если признаешься родителям в том, что натурал, то расстроишь их, потому что они долгое время считали тебя геем, — смеясь, сказал Дэймон.

— Хватит ржать.

— Прости, — произносит он сквозь смех, — но ты хоть понимаешь, насколько абсурдна эта ситуация? Большинство геев до смерти боятся совершить каминг-аут, а ты боишься сказать родителям, что натурал.

Я уже начинаю злиться и стискиваю зубы.

Краем глаза я заметил, что улыбка на лице Дэймона тает, пока он пристально смотрит на меня.

— Ты в порядке? Мне кажется...

— Все в порядке, — лукавлю я, — просто я задумался о Честити, которая сегодня выходит замуж. Мы, кстати, на месте.

Не успев как следует припарковать автомобиль, я выпрыгиваю из него.

Дэймон медленно выходит из авто, кладет руки себе в карманы и опускает голову.

Наверное, он считает, что я реальный мудак. Я должен что-то сказать ему, но вот что? Сказать, чтобы он не обращал внимания, что мне просто приснился о нем сексуальный сон, и поэтому теперь не могу взглянуть ему в глаза?

Дэймон следует за мной, когда я резко останавливаюсь. Он наталкивается на меня, и его руки оказываются на моей талии, чтобы притормозить. Эта суета привлекает внимание парня, который разглядывает витрину.

Я хорошо его знаю. Раньше мы с ним были друзьями. Даже играли в одной команде.

— Ты знаешь этого парня? — наклонившись, прошептал Дэймон.

— Да, знаю. А ты должен начать играть моего парня прямо сейчас.

— Я уже веду себя, как твой бойфренд. Или тебя многие парни держали вот так? — Он крепче сжимает руками мою талию.

Верно.

Дэймон берет меня за руку, крепко сплетая свои пальцы с моими, и тащит в сторону Эммета.

Рука Дэймона крупнее моей, и это кажется странным. Хотя, точнее сказать, непривычным. Моя ладонь начала потеть, и я искренне надеялся, что Дэймон не почувствует насколько она влажная.

— Мэддокс? — произнес Эммет, и его лицо напряглось.

— Эммет. Это Дэймон. Мой парень, — гордо задрав подбородок, объявил я.

Дэймон отпустил мою руку, чтобы протянуть ее Эммету. Но тот проигнорировал этот жест, и рукопожатие было пропущено.

— Не обращай внимания, — прошептал я Дэймону.

Хмурый взгляд Эммета напомнил мне, почему я не стремился посещать наш городок, после того как меня выдали. Большинству жителей это было безразлично. Некоторые поддерживали меня, несмотря на то, что расставание с Честити после столь продолжительного романа было громким скандалом для провинциального городка. Но встречались и те люди, которые посчитали, что после случившегося не желают со мной знаться. Поэтому я не говорил им правду, ведь если они не могли принять меня таким, какой я есть, не зацикливаясь на моей ориентации, то общение и дружба с ними была мне не нужна.

— Почему ты решил появиться в городе, когда твоя бывшая девушка выходит замуж, если ты... — заговорил Эммет. А я ждал, когда он вслух произнесет слово «гей».

Но он этого не сделал.

— Так она нас и пригласила, — отвечаю я, приобнимая Дэймона за талию.

Неожиданно за нашими спинами возникла миссис Джонс с подарочной коробкой в руках. Когда она вручила ее Эммету, тот спешно покинул магазин.

— Похоже, он надежный парень, — произнёс Дэймон.

— Положительная сторона того, что я вышел как гей, это то, что я узнал кто мои настоящие друзья. Эммет не один из них. Он частенько бросал в мою сторону слово на букву «П», и это было далеко не «придурок».

— Мэддокс, — вступила в разговор миссис Джонс, — я смотрю, что жизнь в большом городе лишь оживила твой словарный запас.

— Ох, епт, конечно, миссис Джи. До сих пор люблю вставить слово «ебать» для красного словца, — улыбаясь, ответил я.

— Нам не хватает тебя в наших краях. Твоя мама очень скучает, — ласково произнесла миссис Джонс и обняла меня.

— О-о-о, ну Вы же знаете, я – дитя мегаполиса, рожденный в маленьком городке.

— Звучит, прям как строчка из песни о путешественнике, — подметил Дэймон.

— И все же, ничто не мешает тебе время от времени навещать родной городок, — заключила миссис Джонс, — Нью-Йорк отсюда не так уж и далеко.

И снова здравствуй, чувство вины. Я где-то слышал, что если ощущать себя виноватым слишком часто и нервничать, это может спровоцировать рак. Думаю, к концу этих выходных мне понадобится медицинское обследование.

— Это моя вина, — вступил в разговор Дэймон. — Я не отпускаю его далеко от себя.

— А кто этот очаровательный молодой человек? — спросила меня миссис Джонс.

— Это Дэймон. Мой парень.

— Что ж, я полагаю, вы здесь, чтобы приобрести подарок на свадьбу Честити. Осталось всего несколько вещей из ее списка.

— Мы возьмем самый дешевый, — говорю я, а Дэймон ухмыляется.

— Как скажешь, — с улыбкой отвечает миссис Джонс. Она тянется к верхней полке витрины и достает набор стеклянных баночек для специй, с золотой окантовкой. — Я заверну его для вас.

Пока она занимается упаковкой, Дэймон наклоняется ближе ко мне.

— На хрена ей нужны эти перечницы и солонки? Твоя бывшая королевских кровей, что ли?

— Она стремится к этому, — прошептала миссис Джонс, и я не сдержал смеха.

После того, как я расплатился, и миссис Джонс пожелала нам веселого вечера, мы вышли на улицу.

— Что у нас дальше? — поинтересовался Дэймон.

— Ланч?

— Мы же только позавтракали.

— Я ненасытный парень, — отвечаю я, поглаживая свой живот.

— Я не откажусь от еще одной чашечки кофе. Сегодня ночью я почти не спал, потому что кое-кто слишком много болтает во сне, — заявляет Дэймон, толкая меня локтем в бок.

Я застываю на месте после его слов, а Дэймон шумно вздыхает.

— Ладно, это была проверка. Что не так? — спросил он.

— Ты в курсе? — промямлил я.

— В курсе чего? — уточнил он.

— О моем сне. О тебе.

Брови Дэймона взлетели от удивления.

— Если честно, я даже не предполагал, что тебе снился я.

Я почувствовал себя крайне неловко.

— Че-е-ерт!

— Погоди-ка, ты сходишь с ума из-за того, что тебе приснился секс со мной? Поэтому ты так странно сегодня себя ведешь?

— Можно и так сказать.

— Ты же понимаешь, что это ничего не значит, не так ли? — поинтересовался Дэймон. — Мы сейчас в нестандартной ситуации, и нам приходится делить одну кровать, да к тому же ты сталкиваешься со своим прошлым, будучи приглашенным на свадьбу своей бывшей. И да, тебе приходиться изображать из себя гея перед всем городом. Так что тебе вполне позволительно видеть подобные сны.

— Ты правда так считаешь? — шёпотом спрашиваю я.

— Мне однажды снилось, что я женат на Дженнифер Лоуренс. Хотя на тот момент меня интересовали исключительно парни, но это не важно. Твой сон означает только то, что ты процентов на десять гей, — усмехается он.

Я выдавил из себя смех. После прошлой ночи и сна, о котором я рассказал Дэймону далеко не все, мне действительно стало интересно, насколько он прав.

— Если что, я прикалываюсь, — пробормотал он, почувствовав мои сомнения.

— Я понимаю.

— Давай просто переживем эту свадьбу, — продолжил он. — А завтра разбежимся, и нам больше никогда не придется говорить об этой неловкости. Хотя это все полная ерунда.

— Думаю, я справлюсь.

***

— У тебя криво завязан галстук, — говорит Дэймон, когда мы выходим из машины, добравшись до церкви.

— Ты собираешься забрать у меня мужскую карту? — отшучиваюсь я, потому что причиной того, что мой галстук неправильно завязан, является не только тот факт, что я понятия не имею, как его завязывать, но и то, что я слишком отвлекался на полураздетого Дэймона. Теперь я понимаю, что он имел в виду, когда говорил, что старается не смотреть на парней в раздевалках. Я считал неправильным, пялиться на него, пока он одевается, но не мог отвести взгляд от мышц и рельефного тела.

Я конечно не раз видел раздетых парней, но не сказал бы, что оценивал их. Теперь я не уверен, что этого не было. Тем более парням свойственно сравнивать себя с другими... ведь так?

— Тебе помочь с ним? — поинтересовался Дэймон.

— Пожалуйста.

Его руки слегка дрожат, когда он развязывает галстук на мне и пытается завязать его снова. Он довольно долго возится.

— Мне казалось, что ты умеешь это делать? — подметил я.

— Оказывается, это трудно делать на ком-то другом.

— Я знал, что ты так скажешь.

Несмотря на то, что Дэймон сосредоточен на галстуке, на его лице появляется улыбка.

— Стейси предупреждала меня, что ты остряк.

— Здесь я безнадежен. Мне пять лет.

— Определенно.

— Кстати о твоей сестре, она тебе звонила?

— Она звонила и прислала пару сообщений, когда мы обедали, — ответил он, — но я не открывал их, потому что ее раздражает, когда я читаю ее сообщения, но не отвечаю на них.

— Нужно будет попробовать эту тактику. Я получил от нее три сообщения, и последнее было именно с возмущением по поводу того, что я её игнорирую. Отчасти меня мучает желание разыграть ее и написать, что у нас с тобой любовь с первого взгляда.

— Вы неисправимы, даже когда на расстоянии друг от друга, — пробормотал Дэймон, продолжая возиться с галстуком.

— Эй, это она начала, подослав ко мне парня в нелепом наряде, который прикидывался тобой. Мне нужна расплата.

— Тот парень взял взаймы прикид у меня, — невозмутимо произнес Дэймон.

Я отстранился и взглянул не него.

— Что? Уже и пошутить нельзя?

— Я просто подумал на мгновение, что ты серьезно, — ответил я, стараясь не представлять себе этого, потому что Дэймон в таком прикиде не должен привлекать меня.

— Все готово, — говорит он, похлопывая по галстуку.

Я потянулся к его бабочке, чтобы тоже её поправить.

— Не думаю, что я что-то тут исправлю. Просто я видел, как это делают в фильмах. Как ты вообще научился завязывать все эти штуки?

— Я втайне тащусь от Джеймса Бонда.

Я не отвечаю ему, но он начинает смеяться. Через мгновение улыбка исчезает с его лица, и Дэймон становится серьезным.

— Ты готов сделать это? — спрашивает он довольно строго. — Это будет отличаться от общения с твоими родителями. Тебе придется прикасаться ко мне.

— Я совсем не против этого, — отвечаю я, и на автомате делаю шаг к нему навстречу, а руки делают движение вверх по его груди. Почему-то мой мозг диктует, что так надо, а зачем, я не понимаю. Я просто смотрю на свои руки, когда они ложатся на плечи Дэймона.

Он застывает на месте и совсем не двигается. У меня складывается ощущение, что он даже не дышит.

Мой взгляд скользит к его губам, и мне становится интересно, какие они на вкус. У меня пересохло во рту, а язык словно ватный. Запахи наших одеколонов смешиваются, древесный с мускусным, каким-то образом создавая аромат, который ассоциируется у меня с сексом.

Какого хрена?

— О, вы двое такие милые! — воскликнул Джаред, появившийся ниоткуда.

Я и Дэймон отшатываемся друг от друга.

— Он просто помогал мне с галстуком, — пробормотал я, чрезмерно пытаясь оправдаться.

Уилл бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Может, зайдем внутрь?

Я понятия не имею, что на меня нашло, но от этого я чувствую себя полным придурком. Свадьба Честити сводит меня с ума. Да уж, звучит, как законная причина желать поцеловать моего фальшивого парня.

Как только мы переступаем порог церкви, стены давят на меня, и я начинаю потеть.

— Ты в порядке? — спрашивает Дэймон и отводит меня немного назад.

Джаред и Уилл занимают свои места.

— Да. Я... Просто здесь жарковато.

— Я бы так не сказал.

— Наверное, это небольшой приступ паники от мысли, что несколько лет назад на месте жениха мог быть я, — бормочу я, с трудом сглотнув.

Дэймон становится на шаг ближе ко мне.

— Так, повторяй за мной: «это не моя свадьба».

— Это не моя свадьба, — слова даются мне с трудом, будто застревая в горле.

— Повторяй до тех пор, пока реально это не осознаешь. А сейчас давай присядем, пока ты не упал в обморок. — Он тащит меня к скамье, я сажусь рядом с Джаредом, но моя нога начинает нервно дергаться. Дэймон кладет руку мне на бедро, чтобы остановить.

Я повторяю слова Дэймона, как мантру. Это не моя свадьба. Это не моя свадьба. Это не моя свадьба.

Когда мне становиться трудно дышать, Дэймон гладит меня по ноге, и эти прикосновения заставляют тревогу исчезнуть.

Церемония длится долго и нудно. Я чувствую на себе любопытные взгляды окружающих, значит, слух обо мне и моем парне уже разлетелся среди жителей городка. Святой отец разглагольствует о родственных душах на земле и о вечной любви на небесах. Произнесите приторные клятвы и, бац, все кончено! Почему это так затянулось?

— Я засыпаю, — наклонившись ко мне, шепчет Дэймон.

Пока мы ждали окончания речи о связи двух людей во имя Бога и чего-то еще, я мечтал пропустить стаканчик. А то и пару.

Во время короткой прогулки через кладбище по пути к общественному центру, где будет проходить прием, Дэймон держит меня за руку всю дорогу.

Я на минуту задерживаюсь у могилы моего дедушки, целую свою руку и кладу на надгробие, затем продолжаю идти.

— Странно, что на кладбище я чувствую себя комфортнее, чем там, — сказал я, указывая на церковь.

— То есть тебе легче умереть, чем заставить себя жениться? — предположил Дэймон. — Звучит чересчур.

— Не обращай внимания на Мэдди, — сказал Уилл, стоя позади нас, — потому что он не отягощает себя обязательствами дольше, чем на пару часов.

— Да, я в курсе, — произнес Дэймон и крепче сжал мою руку.

Добравшись до места празднования, мы проталкиваемся сквозь гостей и украшенный зал, чтобы подойти к бару.

— Скотч, пожалуйста, — заказываю я, в тот момент, когда Дэймон просит для себя ром.

— Ты что, сегодня пират?

— Да. А что ты хочешь, чтобы я заказал себе девчачий коктейль с трубочкой и зонтиком? Чтобы укрепить общественные стереотипы.

— А я бы не отказался от коктейльчика с фруктами. Они всегда такие вкусные, — воскликнул Джаред, возникнув рядом с нами.

Дэймон засмеялся.

— Мне бы пришлось выпить сотню таких, чтобы опьянеть, — пробормотал я, — поэтому я предпочитаю скотч.

— А как ты собираешься добираться до дома? — поинтересовался Дэймон.

— На такси или пешком. Там видно будет.

— Сегодня ты будешь в хлам, правильно я понимаю?

— Я буду к этому стремиться.

— За это нужно выпить, — воскликнул Джаред. — А мы с Уиллом хотели замутить с подружками невесты, но оказалось, что я уже спал с двумя из них, а Уилл с третьей, и мы решили не скрещивать шпаги... так сказать.

— Теперь нам придется ухлестывать за скучающими родственницами молодоженов из других городов, — констатировал Уилл.

— Ну, удачи вам с заскучавшими девушками, — ответил я, — буду рад наблюдать за вашими попытками зацепить их, как прошлой ночью.

— Те девицы были заинтересованы вами двумя, — прошептал Джаред. — Цели намечены, Уилли-бой. — Указал он пальцем в другой конец зала.

Как только ребята исчезают из нашего поля зрения, Дэймон пододвигается ко мне ближе.

— Как считаешь, мне стоит волноваться по поводу того, что моя сестра западает на таких, как он?

— Я частенько задумывался о ее вкусе на парней. В конце концов, меня она отшивала почти полгода, а к этому придурку прыгнула в постель спустя несколько часов после знакомства.

— Вот этого мне лучше бы не знать, — сквозь зубы процедил Дэймон.

— Ну, прости, что сообщаю тебе, что твоя двадцатитрехлетняя сестра ведет активную интимную жизнь еще со времен колледжа, — весело сказал я, — понимаю, такое шокирует.

Мы выпиваем еще по несколько стопок, смеясь над Джаредом и Уиллом, которые отчаянно стараются затащить кого-нибудь в койку.

— Ты бы хотел сейчас быть с ними? — полюбопытствовал Дэймон.

— Только не в этом городке, — я взял его за руку, — пойдем и поищем наш столик.

Когда он говорил мне, что нам придется быть ласковыми друг с другом во время мероприятия, я думал, ему придется напоминать мне об этом. Но все происходило естественно, на уровне рефлексов, словно я был на свидании с девушкой.

Я не знал, почему так происходит, но это уже не пугало меня так, как мой сон прошлой ночью.

Мы находим табличку с нашими именами на одном из столиков рядом с Джаредом и Уиллом, а также несколькими девчонками, с которыми я учился в школе.

— Мэдди, — восклицает Клэр и вскакивает со своего места, чтобы обнять меня.

— Привет, Клэр. Это мой парень, Дэймон.

— Вау, так ты и в самом деле гей? А мы все полагали, что ты ляпнул это для того, чтобы просто порвать с Честити.

Дэймон засмеялся, но быстро пришел в себя, положив мне руку на плечо.

— Я думал, что он натурал, когда с ним познакомился.

Да уж, я тоже.

— Ты все еще играешь в футбол? — спросила она.

— Нет, завязал с этим со школы, — ответил я.

— Теперь он увлекается бейсболом, — добавил Дэймон, — благодаря мне.

— И не мечтай, — выпалил я, — ты никогда не переманишь меня на свою сторону.

— Время покажет.

— О, а вот и Честити с Кристофером. Я пойду их поздравлю, — воскликнула Клэр.

— Знаешь, я убеждаюсь, что обитатели этого городка не настолько и глупы. Интересно, многие из них поняли, что ты просто засранец? — прошептал Дэймон, наклонившись ко мне.

— Я считаю, что многие из них просто не решаются обвинить меня во лжи напрямую. Это как в случае с розыгрышами, когда ты почти уверен, что тебя разводят, но боишься об этом сказать, потому что есть вероятность опростоволоситься и ошибиться. Как вчерашний чувак с крылышками. Я на девяносто девять процентов был убежден, что это не ты, но все-таки слегка колебался, потому что если бы это оказался реально ты?

— Кстати, если что, идея розыгрыша была не моя.

— Ну, это я сразу понял. Твоя сестра – настоящая чертовка, но именно за это я ее и люблю.

Дэймон слегка поморщился и сменил тему разговора.

— Значит, раньше ты играл в футбол?

— Я играл только в школьной команде. Для университета этого было мало, так как в их сборной много игроков, связанных с национальной футбольной лигой. Я люблю спорт, но никогда не был фанатично предан ему. Совсем не та ситуация, как у тебя с бейсболом.

— Приготовься, — говорит Дэймон и делает глоток своего напитка.

Я оборачиваюсь и вижу, что к нам приближается моя бывшая.

— Привет, Мэдди. Я так рада, что ты все-таки смог приехать.

— Ты выглядишь отпадно, — говорю я и встаю, чтобы поцеловать ее в щеку. В моих словах нет ни капли лести, потому что Честити всегда была очень красивой девушкой.

— А это мой муж, Кристофер, — представляет она лысоватого парня лет двадцати с чем-то, подталкивая его немного вперед.

— Поздравляю, — говорю я, пожимая ему руку.

— Спасибо.

— А это Дэймон. Мой парень.

— Так вот он какой, твой парень, — восклицает она, — честно, я думала, что он выдумывает про тебя, так как неделю назад он даже не мог назвать твоего имени.

— Тогда я перебрал с алкоголем, — пробормотал я.

— Ты... — Кристофер странно прищурил глаза, разглядывая Дэймона, — так подожди, ты же Дэймон Кинг?

Тот заметно напрягся.

— Черт возьми! В это невозможно поверить, что Дэймон «Лев» Кинг на моей свадьбе.

— «Лев» Кинг? — переспросил я.

Дэймон озадаченно почесал затылок.

— Никак не думал, что я буду столь известен в этих краях.

— Я выпускник Ньюпорта, — продолжил Кристофер. — Я играл за «Львов», а затем через год после моего окончания университета появился первокурсник Дэймон Кинг, который возглавил команду и привел ее к победе в мировой серии университетских игр три года подряд, даже почти четыре...

Кристофер неожиданно замолчал и закрыл рот рукой.

— Ой, прости. Последняя игра действительно была очень жесткой.

— Забей, — отмахивается Дэймон, но я вижу, что ему неприятна эта тема, — это случилось несколько лет назад.

— Теперь у тебя все в порядке? Ты восстановился после травмы? — поинтересовался Кристофер.

— Восстановился. Но об играх с мячом пришлось забыть навсегда.

Кристофер очень старательно делает вид, что крайне сопереживает. И я бы засмеялся над этой ситуацией, если бы Дэймон не выглядел так, будто его тошнит.

— А Кристофер баллотируется в мэры. Он хочет стать большим политиком, — произносит Честити, пронзая меня и моего фейкового парня взглядом. Я не знал, чувствует ли она дискомфорт Дэймона, но она явно пыталась сказать мне: смотри мой партнер круче, чем твой.

— Органы самоуправления – это еще очень далеко от Белого дома, дорогая, — промолвил Кристофер.

— Крис и Чес, подойдите же уже к нам, — выкрикивает женщина из-за стола по соседству с нашим.

— Нам нужно идти. Спасибо, что пришел, Мэдди, — произнесла Честити. — Ты был очень значимым человеком в моей жизни долгое время и...

— Ты должна уделить внимание всем гостям. Еще раз поздравляю, — сказал я, чувствуя, как горло начинает сдавливать словно тисками.

Она улыбается в своей фирменной манере, и где-то очень глубоко в душе я ловлю себя на мысли, что я немного скучал по этому, но как только Честити уходит, я вздыхаю с облегчением.

— Крис и Чес... Могут ли они стать еще более тошнотворно приторными? — прошептал Дэймон.

— Итак, Симба... — я поворачиваюсь к своему фальшивому бойфренду, понимая, что он рассказал мне далеко не все о себе.

— Твою ж мать, — пробормотал Дэймон.

— Ты ничего не рассказывал мне о своей популярности.

— Потому что знал, что ты назовешь меня гребаным Симбой.

— Видимо, ты был реальной звездой, если тебя узнают даже те, кто не учился вместе с тобой, — смеясь, предположил я.

— Я был спортсменом с нетрадиционной ориентацией, и ходили слухи, что я первый в списках на драфт. Это в какой-то степени было сенсацией, поэтому я был у всех на слуху. Особенно в бейсболе, — вздыхая, пояснил Дэймон.

— Мне интересно, почему ты поехал в Ньюпорт, а не в Олмстед, как твоя сестра? Я имею в виду, Джерси против Нью-Йорка? Вне состязаний.

— Просто Ньюпорт был более перспективен в плане карьеры бейсболиста. Я хотел привлечь внимание агентов к своей персоне, но как говорится, нужно быть осторожнее со своими желаниями. Когда СМИ пронюхали, что я открытый гей, который претендует на попадание в Высшую Лигу, все вокруг меня закипело. На игры в Ньюпорте приходили толпы журналистов, в отличие от других университетов. Меня реально стали узнавать на улице. Я чувствовал себя знаменитостью.

— Это слишком большое давление.

— Правда? Это было такое давление, которое заставляло идти меня через боль. Я никогда не говорил тренерам, что у меня болит рука. Спустя несколько недель после того, как начались боли, я стою на питчерской горке во время очень важной игры для нашей команды. — Он делает глоток спиртного, и костяшки его пальцев белеют от того, с какой силой он сжимает стакан. — Мы впереди на одно очко, идет вторая половина седьмого иннинга, игроки на позициях. Я не давал сопернику вырваться вперед на протяжении всей игры и мне нужно заработать один аут. Тренер хотел вывести меня с поля и дать отдохнуть, но я решил закончить иннинг.

На этих словах голос Дэймона срывается.

— Ты не обязан рассказывать мне это, если тебе тяжело вспоминать.

— Дело не в этом. Я просто... бля, еще до сих пор не могу простить себе того, что не обратил должного внимания на травму раньше. Я сделал подачу, и в ту же секунду оказался на земле, стараясь не потерять сознание от боли. Ублюдок из Массачусетского универа отбил мяч далеко в левую часть поля, и двое противников пересекли домашнюю линию до того момента, как мяч оказался у кэтчера.

— Дерьмово, — произнес я.

— Клоузер не смог повернуть ход игры, и мы проиграли. У меня сильно болело плечо, но я продолжал игнорировать это. Врачи сказали, что у меня, скорее всего, была незначительная травма, но так как я продолжал играть, то усугубил ситуацию. Я сам поставил крест на своей карьере.

— Но ведь спортсменов учат играть, превозмогая боль?

— Именно так. Я дал себе установку превозмогать ее, потому что боялся, что меня посадят на скамейку запасных, если узнают о травме. И я часто задумываюсь о том, что моя карьера могла бы сложиться иначе, если бы я не был открыт. Если бы я был номером один в списках на драфт, будучи натуралом, то сомневаюсь, что пресса с такой хваткой вцепилась бы в это.

— Давай-ка выпьем еще, — предложил я, — а то эта история меня угнетает.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

Мы берем себе по новой порции спиртного, и когда возвращаемся к столу, наше настроение гораздо мрачнее, чем раньше. Мечта Дэймона разрушилась буквально в считанные секунды, но он нашел в себе силы и пошел дальше, сделав целью своей жизни стать спортивным агентом. Это то, что ему нравится… наверное. Вполне логично, что бейсболист стал спортивным агентом. Моей единственной целью было выбраться из маленького городка, и я добился этого. Но что дальше?

— Ты знаешь, — говорит Дэймон, склонившись ко мне, — а твоя бывшая оказалась не такой, как я ожидал. Я теперь ничего не понимаю.

— Что не понимаешь?

— Почему ты так стремился сбежать от всей этой ситуации и своей бывшей девушки? Наверное, я чего-то не знаю в этой истории.

Ненавижу то, что парень, которого я знаю всего сутки, читает меня как открытую книгу. Он смотрит на меня, делая меня уязвимым, но при этом не ставит в неудобное положение. Чувство смятения и непонимания происходящего вновь накрывает меня уже раз в шестидесятый за вечер.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Дэймон.

— Просто никто, и даже твоя сестра, не пытались узнать, почему я такой, какой есть.

— Так почему ты такой?

— Ты спрашиваешь о моих тайнах и секретах так непосредственно, как будто это какие-то мелочи.

— Если ты не убил человека, не подвергся насилию или не состоишь в ИГИЛ, то даже твои самые темные тайны не так страшны, — промолвил Дэймон, слегка поглаживая себя по подбородку, будто стараясь не засмеяться.

Я делаю глубокий вдох, чтобы решиться говорить о том, о чем я никому не рассказывал.

— Этот городок был моим домом восемнадцать лет, но я никогда не считал себя здесь своим. Я даже не могу сказать почему, потому что сам этого не понимаю. Я жил здесь, мне было здесь весело, я был обычным подростком, но мысль застрять здесь на всю жизнь вызывала во мне непреодолимый зуд. И с Честити…

— Ты бы оказался здесь в ловушке.

— В точку. Мои родители замечательные люди, но я никогда не был с ними достаточно близок. Такая же ситуация и с моей сестрой. Я совсем не такой, как они, не живу теми же принципами, что они. Вся моя жизнь тут была одной сплошной игрой, ничего не сближало меня с этим местом.

— Может, тебя просто подменили при рождении, — отшутился Дэймон.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос в детстве, но дело не только в родне. И не в этом городке, если на то пошло. Я никогда ни к чему не привязывался. Даже в Нью-Йорке. Я чуть не перевелся со второго курса, потому что мне было жутко скучно. Теперь, закончив учиться и отработав целый год, мне кажется, что я снова ступил на бесконечный конвейер, от которого хотел бы избавиться, сбежав. Я всегда мечтал путешествовать и познавать мир, но так ничего и не сделал.

Я мог продолжать рассуждать об этом. Я мог бы сколько угодно болтать о том, что хочу увидеть весь мир, но не быть связанным, жить полной жизнью, встречаться новыми людьми, но обычно об этом я не говорю вслух. Я не могу объяснить, почему до усрачки боюсь застрять в одном месте до конца своих дней.

— А что держит тебя в Нью-Йорке? — спросил Дэймон.

— Твоя сестра, — с легкостью отвечаю я.

Д3ймон скорчил гримасу, как будто съел целый лимон.

— Не-а, мужик, это не то, что ты думаешь. Не отрицаю, что у меня была симпатия к Стейси на первом курсе, но после того, как я бросил попытки затащить ее в постель, мы с ней стали настоящими друзьями. Я рад, что она стояла на своем, потому что, если бы она не дала мне отпор тогда, то у меня бы не было того, что я имею сейчас. Я говорю что-то связное или алкоголь уже дает о себе знать?

— В этом есть смысл, — сказал Дэймон с невозмутимым лицом.

— Когда я хотел перевестись из университета, она настояла, чтобы я остался, и я её послушал.

— Просто ты не мог собраться с духом и сделать то, что действительно хотел? Я начинаю понимать, в чем дело. Честити не давала тебе покинуть родной город, а Стейси не отпускает тебя из Нью-Йорка.

— Нет, со Стейси все по-другому, когда она попросила меня остаться, я понял, что она самый близкий мне по духу человек.

— Так, я спрошу тебя всего один раз, и что бы ты ни ответил, я приму это за истину. Ты уверен, что не влюблен в мою сестру? — поинтересовался Дэймон, сделав глоток из своего стакана.

— Не вариант. А если бы было и так, то Джаред уже опробовал ее, а я тоже не люблю скрещивать шпаги. Честно говоря, она мне больше сестра, чем моя родная Джесси, — расхохотался я.

Дэймон откидывается на спинку стула и наконец-то выглядит так, будто окончательно убедился, что между мной и его сестрой нет ничего, кроме дружбы.

— Хорошо. Должны ли мы потанцевать? Тебе нужно сейчас сделать выбор, потому что я больше чем уверен, большинство из присутствующих в курсе, что мы не пара, а ты не гей. Сейчас ты либо удваиваешь свою ложь, либо говоришь всем правду. Я лично за последнее, но если ты решишь выбрать первый вариант, я подыграю тебе.

— Ну, тогда покажи мне, как ты танцуешь.

— О’кей. Сначала мне нужно отойти по нужде, а потом вытащу тебя на танцпол, — качая головой, отвечает Дэймон.

Когда Дэймон отходит, мои глаза устремляются к его заднице, к той самой, которую он умолял трахнуть во сне.

Я неловко ерзаю на стуле.

— Что между вами за история? — спрашивает меня Уилл, присев рядом со мной.

— Какая история?

— Говоришь, что ваши отношения фейковые, но так ли это?

— А Дэймон считает, что мы недостаточно убедительны, — попытался я отшутиться, — но на самом деле он классный парень, я думаю, мы с ним станем друзьями после этого.

— Ты бесконечно пялишься на его зад.

— Ревнуешь, что ли? Хочешь, чтобы я пялился на твой?

— Ну, бля, извини, что тревожусь за друга после того, как на первом курсе ты вернулся домой и...

— Это тут вообще ни при чём, — отрезал я, хотя понимал, что все-таки это очень похоже.

Уилл единственный человек, который знает, что произошло между мной и моим соседом по комнате на первом курсе университета, но я никак не ожидал, что он бросит мне это в лицо.

— Как все-таки на тебя это повлияло?

Я стараюсь глубоко дышать и разминаю шею, потому что не имею желания сейчас об этом говорить. Я и так уже предельно запутался.

— Готов? — Голос Дэймона выводит меня из моего убийственного настроения. Значит, Уиллу повезло.

— Всегда готов, — ответил я, вставая с места.

Дэймон ведет меня на танцпол и притягивает ближе к себе.

— Я не собираюсь быть цыпочкой, — говорю я, когда мы тушуемся, не зная, куда положить руки.

Он закатывает глаза, обхватывает меня за талию, а другой рукой сжимает мою руку.

— Боже мой, не дай натуралу сделать что-то такое, что сделает его похожим на девушку, — пробормотал он.

Отовсюду на нас направлены заинтересованные, любопытные и осуждающие взгляды. Эммет был не единственным человеком, который отвернулся от меня, когда Честити растрепала всем, что я гей.

— Может, постараешься выглядеть так, будто тебе это нравится? — шепчет Дэймон, глядя в мое нахмуренное лицо. — У нас зрители.

— Я ненавижу танцевать.

— Конечно, так и есть.

Я обманываю. На самом деле я очень даже не против потанцевать, просто ненавижу делать это тогда, когда мы находимся под прицелом глаз и под потоком осуждений. Всем интересно, почему я приехал домой, зачем я явился на свадьбу Честити, а некоторые, наверняка, рассуждают о том, какого хрена я притащил сюда Дэймона. Но больше всего тревожит то, что мне нравится прижиматься к нему сильнее, чем это должно быть по душе натуралу.

Мой взгляд блуждает по залу, устремляясь куда угодно, но не на Дэймона. Потому что взгляды толпы меня беспокоят не так, как волнует он.

— Разве не ты занимаешься маркетингом, — усмехается он, — ты же хочешь, чтобы все купились? А ты как-то не эффективно нас продаешь!

Он обхватывает руками мою голову, вынуждая меня смотреть прямо в глаза. Я же молча умоляю его ослабить хватку, потому что его прекрасные зеленые глаза заставляют меня думать о том, о чем я не должен думать.

Все, как в моем сне.

Мне приятно чувствовать его руки и тело.

И его проклятые губы, на которые я не могу перестать смотреть.

— Это короткая песня, — прошептал Дэймон, — поэтому тебе нужно совсем ненадолго притвориться, что я тебе нравлюсь.

Притвориться, конечно, не проблема. Притворится, что это не так, – вот проблема.

Мои глаза снова останавливаются на его губах, и он ловит мой взгляд.

— Мэддокс...

Я не осознаю, что мы сближаемся, пока мой рот не соприкасается с его губами, и я поглощаю его дыхание. Мое имя на его губах стирает последнюю грань отрицания.

А если он поцелует меня в ответ? Я совсем запутался.

ГЛАВА 6

Дэймон

Его рот властный и очень убедительный. Я удивлюсь, если такой напор не отзовется у меня между ног. Его язык нетерпеливо разводит мои губы, и стон застывает у меня в горле. Наши тела продолжают двигаться под композицию Эда Ширана, пока я растворяюсь в нашем фальшивом поцелуе.

Все это просто игра.

Я вынужден постоянно повторять себе эти слова, потому что получаю неподдельное удовольствие. Просто это невероятно хорошо, чтобы быть неправдой. Уверен, Мэддокс уже почувствовал, как мой член упирается ему в бедро. Пытаясь немного отступить назад, потому что это неловко, я ощущаю, что не единственный, кто увлекся. Стояк между нами не только мой.

В тот самый момент, когда Мэддокс осознает, что у него тоже встал, он отстраняется. Его глаза распахнулись от удивления, но губы приоткрыты от желания. Он тут же стряхивает с лица шокированное выражение.

— Ты был прав. Все пялились на нас. И я решил дать им то, чего они хотят.

Я понимающе кивнул и сделал шаг назад.

— Хочешь сбежать отсюда? — спросил он. — У меня нет больше никаких причин здесь задерживаться. Я сделал то, что должен был.

Я снова просто кивнул. Похоже, поцелуй с Мэддоксом лишил меня дара речи.

Мэддокс устремляется прямо к выходу, даже не попрощавшись с молодоженами. Или со своими друзьями. Не знаю, в курсе ли он, что абсолютно все провожают нас глазами. Я ловлю хмурый взгляд Уилла перед тем как выскользнуть за дверь. Не понимая, что это значит.

— Мэдди, подожди, — окликаю я, пытаясь догнать Мэддокса, так как он движется значительно быстрее меня.

Он подходит к своей машине и неожиданно застывает.

— Черт, я превысил лимит алкоголя. Думаю, нам лучше вызвать такси.

Он отказывается смотреть в мою сторону, ничего из того, что я могу сказать или сделать, не повлияет на ситуацию. Поэтому я стою в нескольких метрах, засунув руки в карманы, и стараюсь смотреть куда угодно, но только не на него.

— «Убер» будет через несколько минут, — говорит он и садится на обочине неподалеку от своей машины.

— Хорошо.

— Блядь! Прости меня.

— За что? — Я приземляюсь рядом с ним, но стараюсь держать дистанцию.

— За поцелуй.

— Это часть постановки. Хотя не уверен, что язык был столь необходим, — говорю я, и понимаю, что мой юмор сейчас не уместен. — Но, возможно, именно это позволило тебе свалить с мероприятия.

— Это не было просто частью… — произнес он, качая головой. — Хотя, что я говорю, да, это просто часть игры, так что извини.

Между нами воцарилось молчание, и я просто разглядываю улицу. Что же мне теперь делать? Сказать: «Эй, это нормально, что у тебя эрекция от поцелуя с парнем, такое случается сплошь и рядом. Это ничего не значит»? Не думаю, что сработает. Все-таки сон – это одно, а этот поцелуй...

— Правда, прости, — снова заговорил Мэддокс, — Честити выходит замуж, и в моей голове все смешалось после возвращения сюда...

— Ты не обязан мне ничего объяснять.

Хотя я желал услышать, что он скажет, но это было правда не мое дело. Я понятия не имею, что сказать, чтобы успокоить его, да и нуждается ли он в том, чтобы я его успокаивал.

— Ты ведь приедешь домой и скажешь Стейси, что я полный дурак, не так ли?

— Она в курсе. В принципе, она меня об этом предупредила.

Мэддокс ухмыляется.

— Статистика такова. Послушай этот сон, поцелуй... это все...

Сигнал автомобиля заставляет нас обоих подпрыгнуть на месте.

— А вот и наше такси, — говорю я.

— И правда, — бормочет он.

Наш бедный таксист всячески пытается быть дружелюбным и завести разговор, но получает от нас лишь односложные ответы. Когда мы добираемся до места, Мэддокс выскакивает из машины и подходит к входной двери раньше, чем я покидаю такси.

Мэддокс застывает в дверях.

— Еще довольно рано, — шепчет он, — и мои родители, скорее всего, не спят, так что...

— Нужно притвориться, что между нами все отлично. Я понимаю.

Мы не успеваем сделать и пары шагов, как его мама выходит из кухни.

— Мальчики, вы рано вернулись.

— Ну да, — бормочет Мэддокс. — Мы просто поздравили молодых и ушли.

— Ну, тогда идемте, посидим на заднем дворе, разведем костер и выпьем пива.

— Самые крутые родители на свете, — отмечаю я.

— Нам нужно сначала переодеться, — колеблется Мэддокс.

Он направляется к лестнице.

— Дэймон, — прошептала его мама и, обернувшись, я вижу, как она манит меня пальцем.

— Что-то не так? — интересуюсь я, поглядывая на лестницу, по которой поднимается Мэддокс, даже не оглядываясь на нас.

— С ним все в порядке? Он выглядит расстроенным. Что-то произошло? Просто в этом городе еще осталось несколько человек, которые до сих пор живут в каменном веке. Хотя большинство жителей вполне толерантны. Но все-таки есть кучка гомофобов.

Ну, Ваш сын поцеловал меня, что Вам не покажется странным, потому что Вы думаете, что он гей. И этот поцелуй его взволновал. Конечно, я не могу этого сказать.

— Было несколько косых взглядов. Но ничего страшного, уверяю Вас.

— Вы поссорились?

Не совсем. Может быть? Я реально не понимал, что происходит в его голове. Если не считать панику. Но может он винит меня в поцелуе.

— Нет.

Не уверен, что был достаточно убедителен.

— Ну ладно, ребята. Ты главное проследи за тем, чтобы вы присоединились к нам во дворе. Не стоит ему оставался со своими мыслями в комнате. Это так на него похоже.

— Хорошо, мы скоро спустимся.

Когда я вхожу в спальню, Мэддокс роется в своем чемодане в поисках теплых вещей. Несмотря на то, что он на мгновение застыл, затем продолжает делать вид, что не замечает моего присутствия.

Не говоря ни слова, я хватаю свою сумку и достаю оттуда теплую рубашку с длинными рукавами.

— Мы можем не спускаться к родителям, если у тебя нет желания, — произносит Мэддокс.

— Мы идем. Знаешь, чутье и интуиция не подвели твою маму, и она поняла, что не все в порядке. Поэтому она попросила меня не позволять тебе остаться валяться в комнате, — смеясь, сказал я.

— И как ей это удаётся? У нее просто шестое чувство какое-то.

— Честно говоря, сейчас ты похож на психа.

— Я не психую... Ладно, согласен, я взволнован. Точнее, в полном замешательстве.

— Поцелуй от парня может сделать это с натуралом.

Мэддокс рассмеялся.

— Я не уверен, что дело только в поцелуе... — Его глаза встречаются с моими, и смех обрывается. — Мы должны спуститься, пока мама не потеряла терпение.

Одевшись, мы спускаемся вниз, где родители Мэддокса поставили для нас два раскладных стула напротив своих и принесли пледы.

Мэддокс протягивает мне пиво, а свободной рукой берет за руку и садится рядом. Я в замешательстве. Странно, что он пребывает в шоке от поцелуя со мной, но сейчас его пальцы, теплые и расслабленные, переплетаются с моими. Он, конечно, может руководствоваться тем аргументом, что мы играем перед его родителями, но почему тогда мы не изображали перед ними особой нежности все выходные? Поэтому мне сложно понять, что им движет сейчас. Возможно, он просто хочет успокоить свою маму, тогда это имеет смысл. Но...

— О чем ты задумался? — спрашивает меня Мэддокс.

— Много разных мыслей, — пробормотал я в ответ.

— Добро пожаловать в мой мир, — говорит он с легкой улыбкой, от прежней паники не осталось и следа.

Я задумался, а не страдает ли он каким-то посттравматическим расстройством вследствие нашего поцелуя, или же так легко смог отпустить мысли об этом.

Огонь не дает достаточно тепла, чтобы согреть воздух в конце февраля, но теплые пледы делают свою работу.

Мои легкие наполняются свежим воздухом и запахом костра. За городом небо выглядит так, каким оно и должно быть на самом деле. Я вырос на Лонг-Айленде, поэтому не привык видеть столько звезд. Только однажды, когда мне было лет тринадцать, и я отправился в поход на север штата с моим лучшим другом Эриком и его семьей. Глядя на ночное небо, я пытаюсь найти там созвездие, напоминающее член. Я не увидел его, когда был ребенком, и не уверен, что обнаружу сейчас. Возможно, Эрик просто издевался надо мной. Он профессионал в таких вещах.

— Твоя тетя Чери звонила, пока ты был на свадьбе, — сообщает Мэддоксу его мама.

— Ну, и как поживает эта сумасшедшая? — спрашивает Мэддокс и поворачивается в мою сторону. — Я серьезно, она реально чокнутая. Иногда люди говорят, что хотят сбежать и присоединиться к бродячему цирку, так вот, она реально это сделала.

— Она не циркачка, — слегка раздражительно поправила его Алана. — Она экстрасенс. И путешествует по стране с такими же, как она, практикуя астрологию и все в этом духе.

— Вот я и говорю, что цирк, — воскликнул Мэддокс, — она одевается, как хиппи, и называет себя свободной душой.

— Ты можешь не верить во всю эту чушь, но как ты объяснишь тот факт, что она не давала о себе знать несколько месяцев, а сегодня позвонила, разыскивая тебя? — Отблески от костра на лице Аланы, осветили ее самодовольство.

Мэддокс закатил глаза.

— Совпадение. И зачем она меня искала?

— Она приезжает в город в следующем месяце и хочет тебя увидеть, чтобы поговорить о... некоторых вещах.

Мэддокс слишком отвлечен, пристально глядя на свою мать, поэтому не замечает, как напряжен его отец. Он явно не в восторге от этой сумасшедшей родственницы.

— О каких вещах? — уточняет Мэддокс.

— Я не знаю, Мэдди. Почему бы тебе не приехать домой в следующем месяце и не спросить у нее?

— А она не может приехать в Нью-Йорк? — спрашивает Мэддокс, слегка наклонившись вперед.

— Неужели так трудно приехать домой? — В ее словах слышна обида, эти интонации матери оттачивают годами. После рождения детей матери очень привязываются к ним и не хотят их отпускать, поэтому эти нотки в речи становятся сродни искусству.

Моя мама так обижалась на меня, когда я пропустил выпускной Стейси, променяв его на тусовку с Эриком. Она не была в курсе, что я решил тусоваться с ним из-за своего тупого чувства, которое не стоило того, чтобы потерять двадцатилетнюю дружбу. Я не мог объяснить ей это, поэтому просто не явился на выпускной. А ведь если подумать, то, появись я на выпускном, познакомился бы с Мэддоксом раньше. Это было бы лучше, чем то, чем закончилось дело с Эриком.

— Я постараюсь, — ответил Мэддокс, потягивая пиво.

Чувство вины перед матерью побеждает.

— Жаль, что у Томми в эти выходные домашняя игра, — продолжила Алана, — если бы он был на выезде, то Джесси и дети могли бы повидаться с тобой. Но он так часто бывает в отъездах в течение сезона, что когда он дома, они стараются уделить время семье.

— Томми? — переспрашиваю я, будучи не в себе от удивления. — Муж твоей сестры – Томми Новак? Ни хрена себе! Простите за ругательства, миссис и мистер О'Шей, но это безумно круто.

— Мы гребаные ирландцы, нам плевать на ругательства, — воскликнул отец Мэддокса.

— Как ты мог не знать о Томми? — интересуется Алана.

Упс.

— Я не рассказывал ему, — произнес Мэддокс, — потому что не хотел, чтобы кто-то использовал меня, чтобы познакомиться с Томми.

Я начал осознавать, что мне предстоит встреча с Томми Новаком. Он ни за что не оставит своего агента, ради новичка вроде меня.

Я раздраженно хмыкнул, когда пораскинул мозгами. Мэддокс не сказал мне имени, потому что знал, я не приму его предложение. Встреча с Томми – пустая трата времени на данном этапе моей карьеры. Когда Мэддокс говорил об игроке «высокого уровня», я думал, он преувеличивает, имея ввиду кого-то из Бостонской Фармы. Я никак не думал, что это преуменьшение. Он должен был дать определение «Хоккейный Бог».

— Томми гребаный Новак, — проворчал я, — самый титулованный игрок НХЛ в этом сезоне. Суперзвезда бостонской команды. Был обменян из Нью-Йорка несколько лет назад. Он забил больше шайб в этом году, чем любой другой. Он...

Мэддокс кладет свою руку на мою, чтобы заставить меня замолчать.

— Я понял. Ты его фанат, — шепчет он, наклонившись ко мне, — обещаю, что выполню то, о чем мы договаривались.

Я постепенно прихожу в себя.

— Не стоит об этом беспокоиться. Не отрицаю, я бы хотел встретиться с ним, но нет ни малейшего шанса, чтобы кто-то такого уровня, как Томми Новак, подписал контракт с таким зеленым агентом, как я.

Я должен быть в ярости, потому что впустую трачу время, но я не злился. Вероятно, это связано с тем, что мне реально нравился Мэддокс. Если бы я знал его до этого, то, не отрицаю, согласился бы с ним поехать без всякого стимула.

— Я все равно не могу поверить, что ты утаил это от него, — вновь вступила в разговор Алана.

— Я бы рассказал в конце концов, — отметил Мэддокс.

— Главное, что это не связано с бейсболом. Если бы ты был родственником Зака Притчетта и скрыл это, я бы сразу расстался с тобой, — произнес я.

Мама с настороженностью следит за нами, поэтому я притягиваю Мэддокса к себе и обнимаю. Он перестает дышать, когда мои губы приближается к его уху.

— Твоя мать что-то подозревает, — шепчу я ему на ухо так, будто нашептываю нежности, — так что давай изобразим романтику.

Вместо этого Мэддокс рассмеялся. Быстро чмокнув его в висок, я отстранился, но продолжил обнимать. Он слегка напрягся от прикосновения моих губ, но быстро пришел в себя. Наверное, погладить его по плечу в качестве утешения не самое удачное решение, поэтому я неуклюже промолчал.

Его родители заваливают меня вопросами, и почему-то шокированы тем, что я вырос в Нью-Йорке, и я не отморозок. А еще тем, что меня ни разу не грабили. Мне реально приходится сдерживать смех. Наша милая беседа продолжается, но каждый раз, когда возникает пауза, Алана бросает сканирующий взгляд на нас с Мэддоксом. Она становится похожей на меня, когда я решаю задачи по алгебре. Я хорошо управляюсь с цифрами, но различного рода буквенные формулы даются мне нелегко.

И без того морозный воздух становится еще холоднее, я подвигаюсь ближе к Мэддоксу, чтобы укрыться от ветра.

— Я знаю, что ты задумал, придурок, — бормочет он сквозь смех, — думаю, нам стоит поменяться местами, потому что ты крупнее меня.

— Тогда мне будет холодно, — капризничаю я.

— Но мне нет.

Отец Мэддокса встает со своего места и подбрасывает еще одно полено в огонь.

— Этого хватит еще на пару часов, парни. А мы, пожалуй, пойдем спать.

— Мы? — переспрашивает Алана в тот момент, когда он подходит к ней и протягивает ей руку, приглашая в дом. — Ну, ладненько, думаю это правильно.

— Они такие милые, — шепчу я.

— Если ты так считаешь. Хотя меня немного тревожит блеск в папиных глазах. Родители не должны заниматься всякой всячиной, особенно когда у них в гостях сын, — слегка вздрогнув, произнес Мэддокс. — А теперь, когда они ушли, ты можешь отпустить меня.

— Дело в том, что я обнимаю тебя не ради показухи, я реально отморозил яйца.

— Мы можем вернуться в дом, если ты хочешь, — сквозь смех процедил Мэддокс.

— Ну уж нет, если твои родители собираются что-то делать, я не хочу этого слышать.

— Чувак, перестань, я и так не могу избавиться от этих мыслей, — он берется руками за голову.

Я убираю руку с его плеча, и прячу под плед, так как меня больше не греет тепло тела Мэддокса.

— Насчет нашей сделки… — говорю я, — как бы мне ни хотелось представлять кого-то вроде Томми-мать его-Новака...

— Перестань, он просто человек.

— Ни хрена, он хоккейный гуру. Но не беспокойся. Тебе не придется нас сводить. Я официально аннулирую нашу сделку.

— Перестань, считай, что все уже сделано. Это меньшее, что я могу для тебя сделать, после того, через что ты прошел в эти выходные по моей вине. — Мэддокс выпрямляется. — Я думаю, сейчас самое время...

— Если ты снова начнешь извиняться, я надеру тебе задницу. За всю свою жизнь я ни разу не применял к кому-то физическую силу, но у меня не плохая мускулатура, поэтому полагаю, что могу нанести увечья.

— Я хотел сказать, что должен объясниться перед тобой.

— Это не мое дело. Ты мне абсолютно ничего не должен. Мы поцеловались. Тебе это понравилось. Теперь ты в замешательстве. Я тут ни при чем.

Я не хотел закрываться от него, но часть меня желает, чтобы он сказал, что хочет большего, хотя я понимаю, мне не судьба быть с этим парнем. Я не хочу быть сексуальным подопытным кроликом Мэддокса, потому что я уже немного влюблен в этого парня, но пускай он сам разбирается в себе. Может это жестоко, но я не хочу второй раз наступить на те же грабли.

— С чего ты взял, что мне понравилось? — обороняясь, спрашивает он.

Я смотрю на него искоса, приподняв бровь, потому что мы оба знаем: Мэддокс был возбужден, когда его язык шнырял у меня во рту.

— О’кей, мне даже больше, чем понравилось. Когда... так... и...

— Ты понимаешь, что с трудом сейчас связываешь слова? Это скотч так влияет на тебя?

— Во мне уже давно нет скотча, — Мэддокс заметно нервничает. — А жаль, потому что мне очень тяжело подобрать слова. Единственный, с кем я говорил об этом, был Уилл.

— Так вот почему он так хмуро пялился на меня на свадьбе?

— Наверное. Он думает, что я поведусь на тебя также, как на... — Мэддокс глубоко вздыхает, — на соседа по комнате в колледже.

Мои уши и, к моему стыду, мой член с интересом восприняли эту информацию.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что ухлестывал за твоей сестрой на первом курсе?

— Да-а-а...

— В один из вечеров, когда она меня в очередной раз отбрила, я вернулся в дом нашего братства, мой сосед уже спал. По крайней мере, я так думал. И я… — Мэддокс снова глубоко вздыхает, — решил подрочить, потому что существовало негласное правило, что даже если ты заметил, что твой сосед по комнате мастурбирует, ты делаешь вид, что ничего не происходит.

— Ты дрочил в своей комнате, думая, что твой сосед спит, но это было не так? — уточнил я.

— Именно так. Как бы там ни было, он поинтересовался, не нужна ли мне помощь...

— Ловко.

— Я думал, он имеет в виду, чтобы я завязывал, потому что он не спит. Но он имел в виду...

— Он реально предлагал тебе руку помощи?

— Точно. То есть, рот. — Мэддокс ерзает на стуле, и свет от костра освещает его покрасневшие щеки. — Сначала я отпирался, кричал, что я не гей. На что он ответил, что тоже, но это не помешало ему со школьным приятелем по-братски отсасывать друг другу.

— По-братски отсасывать, — повторил я, как идиот, хотя всегда ненавидел это определение. — Итак, твой сосед отсосал тебе?

— Ну, типа того... Да. На самом деле это было несколько раз. Это стало своеобразной забавой между нами, что он делал со мной по выходным.

— Тебе понравилось? — Я не понимал, какого хера я спрашиваю об этом. Меня это совсем не должно заботить.

— Первые несколько раз я закрывал глаза и представлял, что он цыпочка. Но это был горячий и влажный рот на возбужденном члене восемнадцатилетнего парня. Как ты думаешь, нравилось ли мне это?

Я засмеялся, но это звучало так, будто я глубоко вздохнул.

— Конечно, как я мог подумать, что натуралу может понравиться, как гей манипулирует им ради своих забав, но чем черт не шутит.

Мэддокс недовольно нахмурил брови.

— Мэтт не гей. Все было не так. Он давал мне много шансов отказаться и всегда спрашивал, не противоречит ли это моим принципам. С его стороны не было никакого манипулирования. И я ни разу не прикасался к нему. Я не предлагал ему ответных услуг, а он и не просил об этом.

— Мэтт? Мэтти и Мэдди? Какая прелесть.

Я поймал себя на мысли, что ревную, и это мне чертовски не нравилось, я совсем недавно думал, что не могу мечтать о сексе с Мэддоксом, и тут же раздражаюсь по поводу того, что у него было что-то с другим парнем.

— Мэтт утверждал, что он гетерофлекс.

— Отлично. Он был геем только по выходным. Теперь я понял, — не сдерживая смеха, ответил я.

— Почему ты так раздражен?

Мэддокс начинает защищаться, и он прав в данной ситуации, я должен остыть.

Я изо всех сил старался сдержать в себе то, что накипело, чтобы не высказать ему все.

— Во-первых, термин «гетерофлекс» используют те, кто не в силах признать свою бисексуальность. Если тебя привлекают парни и девушки, даже если до этого ты имел отношения только с представителями одного пола, то поздравляю, ты – бисексуал. Довольно простая логика. Но ты знаешь многих натуралов, которые будут сосать член просто так? Твой Мэтт просто гей.

Мэддокс стоит с открытым ртом, но не произносит ни звука.

— Прости, если я разрушил мир твоих иллюзий и представлений, в котором ты жил.

— Ну и хрен с ним.

ГЛАВА 7

Мэддокс

Дэймон сумел проанализировать поведение Мэтта по моему короткому рассказу и сделал более логичный вывод, чем то, что мы умозаключили с Уиллом. Моя ошибка заключалась в том, что я обратился за советом к натуралу после того, как все это произошло.

Дело в том, что я преуменьшаю то, что происходило между мной и Мэттом. Первые несколько раз я, конечно, представлял девушку на его месте. Но потом, когда это стало регулярным, мне нравилось наблюдать, как он опускается передо мной на колени. Мне нравилось держать его за короткие волосы, когда мой член погружался в его рот, его щетина щекотала мою кожу. И возможно, что я ухлестывал за Стейси дольше, чем за всеми остальными, именно потому, что каждый раз, когда она меня отшивала, я находил утешение в отличном минете от соседа по комнате. Иногда я задаюсь вопросом, а была ли мне нужна Стейси вообще.

Я с нетерпением ждал каждой ночи с Мэттом, но так и не нашел в себе силы попросить его о чем-то большем.

Самое личное, что у нас было с ним – это тот момент, когда я, будучи на стажировке в маркетинговом отделе, попросил его навестить меня. Он ответил категорическим отказом, заявив, что мы отлично провели время вместе, и что я был отличным соседом, также он добавил, что искренне будет скучать по мне. Это было похоже на расставание, хотя у нас никогда не было отношений. Это казалось мне странным, но ещё более странным было то, что после того как Мэтт положил этому конец, я испытал жуткое разочарование.

Перед тем как продолжить свою стажировку, я приехал на пару дней в родной городок и поделился этим с Уиллом.

За бутылкой текилы мы решили проверить одну теорию. Мы пришли в бар, и я наблюдал за всеми парнями, которые появлялись там. Меня не привлекал ни один из них, но как только я вспоминал о Мэтте, мой член вставал.

Уилл старался мыслить рационально, и предположил, что это некое проявление моей совести: я не хотел чувствовать себя полным лжецом перед Честити, поэтому этими отношениями с парнем превратил свою ложь в полуправду. Я осознавал, что все чушь собачья, но это помогло мне отмахнуться от ситуации с Мэттом. Я списал все на эксперименты молодости и отпустил.

Эти выходные снова пробудили во мне старые чувства. Тогда я хотел попросить Мэтта о большем, но не нашел в себе смелости, сейчас я переполнен желанием предложить это Дэймону.

Я никак не мог предположить, что меня будет тянуть к моему фальшивому бойфренду. Я не думал о Мэтте или другом парне с тех пор, как его пригласили в НФЛ (Прим. пер.: Национальная футбольная лига).

— Ты в порядке? — спросил меня Дэймон. — Мои слова настолько смутили тебя?

— Я просто задумался, — пробормотал я.

— Чем в итоге закончилась твоя история с соседом по комнате?

— На втором курсе он переехал из братства в общежитие, так что я почти его не видел. Иногда он бывал в кампусе, но мы не общались. У меня сложилось впечатление, что он просто избегал меня целый год.

— Подожди, он состоял в братстве? Этого достаточно, чтобы скрывать свою ориентацию. Мне было довольно трудно открыться своим товарищам по команде, в итоге они приняли меня, но не думаю, что хотел бы совершать каминг-аут еще и в братстве.

— Я хочу сказать о том, что списал всё на эксперименты, и меня больше никогда не привлекал ни один парень, — я резко втянул воздух, — до тебя.

Дэймон пристально смотрит на меня своими зелеными глазами, и мне кажется, что он видит меня насквозь, и я снова чувствую себя уязвимым рядом с ним.

— Итак, ты – би.

— А? — непонимающе произношу я.

— Я же говорил тебе об определяющих критериях. Тебе нравятся и девушки, и парни. Несмотря на свою ориентацию, я все еще остаюсь мужиком. Я, конечно, могу проверить, не изменилось ли что-то за пару последних часов, но...

— Заткнись, — прерываю его я, толкая в плечо, — меня тянет всего к двум парням и огромному количеству девушек, так что...

— Это не пятьдесят на пятьдесят. Я знаю кучу людей, которые в основном имеют гетеросексуальные связи, но идентифицируют себя как бисексуалы. Некоторые из них запросто завязывают отношения с противоположным полом, а один мой знакомый встречается только с парнями, и утверждает, что с ними гораздо проще в плане ухаживаний, нежели с девушками. Отмечу, это его слова, не мои. Я понятия не имею, сколько усилий нужно приложить, чтобы затащить девушку в постель, я никогда не пробовал.

Я поджимаю губы.

— Получается, я – би. — Это звучит непривычно для меня. — Просто у меня был только один поцелуй с парнем и несколько минетов от другого. Мне кажется, что я недостаточно квалифицирован, чтобы вешать на себя этот ярлык.

— А если натурал никогда не целовал никого, как его назвать? Он все еще натурал.

Я никогда об этом не задумывался.

— Интересно.

Дэймон продолжает смотреть на меня так, будто ожидает, что я наконец-то распсихуюсь.

— Ты в норме?

Я должен переварить всю эту информацию. Разве я не должен чувствовать себя по-другому?

— Думаю, да. Но я хочу поцеловать тебя снова, — произношу я, задержав дыхание, но понимаю, что Дэймон не собирается отвечать, и перевожу все в шутку: — Ради научного эксперимента… так сказать.

Дэймон отводит свой взгляд и смотрит на костер, и я понимаю, что это не предвещает ничего хорошего.

— Извини, чувак. Я не думаю, что это произойдет.

— Почему нет? — поинтересовался я, нахмурившись.

— Я не хочу быть чьим-то экспериментом. Я уже переживал нечто подобное, и в итоге остался с разбитым сердцем. Не люблю добровольно подвергать себя эмоциональным страданиям.

— Дело не только в эксперименте... Кажется, ты мне правда нравишься. — Боже, как будто мне двенадцать лет. — Но вы, Кинги, всегда отвергаете меня, мне не привыкать, — отшутился я, стараясь скрыть уязвленное самолюбие.

Дэймон слегка поморщился.

— Ты можешь перестать упоминать об увлечении моей сестрой? Мне не особо приятно, что парень, который целовал меня несколько часов назад, был неравнодушен к моей сестре. Я не хочу делить парней со Стейси. Когда я совершил каминг-аут, она сразу стала опасаться, что я буду отбивать у нее ухажеров. Я пытался ей объяснить, что парни, которые интересуются ею, вряд ли западут на меня и наоборот, но по ходу ты доказал обратное. Спасибо тебе за это. Я никогда не признаюсь ей, что она оказалась права.

Я не могу сдержать свой смех.

— Если это тебя как-то успокоит, то с тобой я зашел дальше, чем когда-либо с ней.

— Нет. От этого не легче.

— Не хочешь рассказать мне о парне, который разбил твое сердце?

— Не особо.

— Давай. А то я сижу здесь и переживаю эмоциональное потрясение.

Дэймон фыркнул в ответ.

— Ага, заметно, как ты страдаешь. Ты воспринимаешь все это даже легче, чем я, когда признался сам себе в своей ориентации. И это несмотря на то, что всегда знал, что во мне есть тяга к представителям своего пола.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, я не настолько шокирован. Не знаю, но мне кажется, есть смысл в том, что ты говорил... Я не хочу вешать на себя ярлыки, но в чем-то ты определенно прав. Это объясняет некоторые мои сомнения, которые я испытывал со времен университета. Но я открылся тебе, теперь жду от тебя того же. Не заставляй меня чувствовать себя неудачником в одиночку.

Дэймон сделал глоток своего теплого пива.

— Думаю, эта история облегчит твою участь. Ты ведь знаешь, как бывает, когда дети из разных семей растут бок о бок друг с другом?

— Ты имеешь в виду, как я и Уилл? Наши родители дружат, мы дружим с начальной школы и...

— Именно так. Мы с Эриком были не разлей вода с самого детства. Он был первым, кому я открылся.

— В точности, как моя ситуация с Уиллом.

Дэймон отрицательно мотает головой.

— Нет. Судя по твоему рассказу, Уиллу было абсолютно насрать, что у тебя было что-то с парнем.

Он был прав. Я ни разу не сомневался, когда заговорил с Уиллом на эту тему; я знал, что ему все равно.

— Я признался Эрику в последний год учебы в средней школе. Он... был одним из тех натуралов, о которых я тебе рассказывал. Один их тех, кто делают вид, что им все равно, но сильно напрягаются, предупреждая, чтобы ты не делал никаких телодвижений в их сторону.

— Из-за него ты напрягаешься каждый раз, когда я шучу?

Дэймон кивает головой и делает еще один глоток пива.

— Если бы так сказал любой другой парень, я бы послал его на хер. То, что я гей, не значит, что я мечтаю трахнуть все мужское население планеты. И гомофобы меня, конечно же, не возбуждают.

— Но с Эриком все было иначе?

Дэймон сидит с поникшей головой.

— Да. Я еще подростком был без ума от него. Тоскливые взгляды и слезливая «Dancing on My Own» Каллума Скотта на повторе в моей голове. Я наблюдал, как он гуляет с девушками, приглашает их на свидания, водит на вечеринки и выпускные – делает все то, чего никогда не делал я, потому что не хотел притворяться, что я тоже встречаюсь с девушками. Я никогда не поддавался своим желаниям касательно его, не делал ему никаких намеков и даже не шутил на эту тему, опасаясь того, что Эрик распознает мою влюбленность. ОН был натуралом, и я приказал себе забыть о нем. После того, как мы окончили школу, и я открылся ему, мы отдалились друг от друга. Он учился в Йеле, а я в Нью-Порте, но наши семьи всё также собирались вместе по большим праздникам, поэтому мы по-прежнему виделись. Его семья пришла на мой выпускной, а мы появились на его. По большей части между нами ничего не поменялось, но он стал вести себя как заядлый натурал рядом со мной.

— Что значит «заядлый натурал»?

— Все его разговоры были о сексе; каждый раз, когда я с ним встречался, он рассказывал о своих бесконечных сексуальных связях с девчонками, хотя я никогда не спрашивал об этом. Когда он вернулся в город, мы снова начали тусоваться вместе, и я думал, что мои чувства к нему прошли. Я переспал с огромным количеством парней за время учебы в университете.

— Кобель, — бормочу я, пытаясь разрядить обстановку, потому что мне не очень нравится то, к чему ведет эта история.

— Эй, Стейси поведала многое о твоих кобелиных похождениях, так что по сравнению с тобой, я – святоша, — отвечает Дэймон, не скрывая смеха.

— Справедливо.

— В прошлом году Эрик расстался с девушкой, с которой долгое время встречался, и мы решили пойти выпить. — Выражение лица Дэймона становится печальным. — Вечер закончился тем, что мы целовались.

— Кто из вас сделал первый шаг?

— Я много раз прокручивал события той ночи в голове, потому что не был до конца ни в чем уверен. Но помнишь, я рассказывал тебе, что всегда пытался оградить себя от ненужных шагов в сторону натуралов? Ну, про отведенные глаза в раздевалках и так далее? С Эриком моя тактика была такой же. Я не знаю, как именно он подтолкнул меня на это, может, догадался о моей симпатии, или просто воспользовался тем, что я гей, но, в любом случае, инициатором был он. Я годами не думал о поцелуе с ним, поэтому уверен, что это не я. Я так много думал об этом случае, что мои воспоминания о том вечере уже сильно исказились. Хотя я четко помню, как Эрик сказал, что не хочет поцеловать меня и что если бы я был девушкой, то стал бы идеальной пассией для него. Знаю, что должен был оттолкнуть его, но я слишком долго об этом мечтал. Утром мы проснулись в одной постели, и он выплевывал гомофобные высказывания в мой адрес.

— Хреново.

— Все, что он говорил, было произнесено сгоряча, но этого хватило, чтобы я ощутил себя полным дерьмом.

— Что он сказал?

Дэймон сглотнул так сильно, что я заметил, как двигается его кадык.

— Он заявил, что я манипулировал им. Что я воспользовался моментом, пока он был пьян. Типа я прекрасно знал, что он натурал, поэтому должен был остановить его. Между нами и было-то всего немного объятий и взаимная мастурбация, дальше этого дело не зашло. Несмотря на то, что мы были пьяны, я понимал, если мы зайдем дальше, то ничем хорошим это не закончится. Но этого видимо хватило, чтобы вывести его из себя.

— Я, круто облажался, поцеловав тебя, да?

— Это здорово, что ты познаешь новые грани себя, и что тебя не особо напрягает это, но я не могу быть тем, кто...

— Мне жаль, что твой друг такой член, — отвечаю я, злясь, что из-за какого-то Эрика у меня нет шанса переспать с Дэймоном, особенно после поцелуя, я реально хочу это повторить.

— Я бы очень хотел, чтобы на том инциденте наша история с ним закончилась, — продолжил Дэймон, тяжело вздохнув, — но через несколько недель после случившегося Эрик позвонил мне. Опустим то, что он мне говорил, но я как верный пес побежал к нему, пропустив выпускной своей родной сестры. Ради него. Он прекрасно знал о выпускном Стейси, но все равно вынудил меня прийти на встречу, на которой напился, извинился и признался, что мечтает, чтобы между нами было все как прежде. Он заявил, что ему очень не хватает нашей дружбы. Я всегда считал, что мы друзья с самого детства, поэтому решил, что наша случайная мимолетная связь не повод всё рушить, и простил его. Затем он заявил, что прощает меня за то, что я позволил той ситуации зайти так далеко.

— Он до сих пор винит в этом тебя?

— Скорее всего.

— Пожалуйста, скажи мне, что вы с ним больше не общаетесь?

— Наши семьи до сих пор дружат. Мы встречаем вместе Рождество. Этот факт не отменить. Мы уже не так близки, как когда-то, и мне всегда приходится искать способы, чтобы отшить его... Хотя нет, скорее не так. Мы с ним все еще друзья, но если бы я ни был вынужден встречаться с ним и вести себя вежливо, я бы его отшил. У меня нет прежних чувств, после того как он поступил, но я и не могу его ненавидеть.

— Я ненавижу его за тебя.

— Кстати, Стейси ничего не знает о...

— Она не в курсе обо мне и Мэтте, и я бы предпочел, чтобы так и оставалось.

— По рукам. Ты, кстати, планируешь ей рассказать о своем…э-э-э… открытии?

— Думаю, когда-нибудь обязательно. Просто если я сделаю это по возвращению домой, она подумает, что я ее разыгрываю. Кстати, это натолкнуло меня на мысль, мы едем с тобой домой и делаем вид, что влюблены.

— А я имею право голоса в этой затее?

— Нет. Все, что от тебя требуется, это просто стоять рядом и быть красивым.

— Боже, я как Швейцария – нейтрален. Я не хочу мешать вам двоим. Хотя скажу честно, эта поездка добавила мне уверенности в себе. Я имею в виду, что, должно быть, я невероятно сексуален, если кобель номер один Мэддокс О’Шей считает меня привлекательным. Что, как не это, говорит о моей сногсшибательности?

— Хм-м, что-то голова у тебя раз в десять больше стала за последний час, не так уж и сногсшибательно.

Дэймон смеется и допивает свое пиво.

— Как думаешь, твои родители уже закончили шалить?

— Фу, теперь нам придется торчать на улице всю ночь, потому что риск услышать их ахи-вздохи того не стоит, — отвечаю я, скорчив гримасу.

— Да ладно тебе, приятель. Просто если мои яйца еще больше съежатся, то я точно сойду за женщину.

***

Когда мы подъезжаем к дому Дэймона, меня одолевают двоякие чувства. С одной стороны, я рад, что спектакль, разыгранный на выходных, окончен, а с другой – я не готов к тому, что мои отношения с ним, неважно фальшивые они или нет, вот так просто закончатся.

— Спасибо, что подвез. Конечно, было бы круче без песен Леди Гаги всю дорогу, но я думаю, не стоит заострять на этом внимание, потому что теперь тебе позволено ее слушать, — Дэймон изображает в воздухе кавычки, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

— Детка, ну я такой, какой есть.

Губы Дэймона слегка дрогнули, но он не позволил себе улыбнуться.

— Да ладно, я просто прикалывался над тобой, и меня немного расстраивает, что ты так долго не можешь привыкнуть к моему чувству юмора. Ты уверен, что приходишься родственником Стейси?

— Значит, ты все это делал, только чтобы поиздеваться надо мной? — спрашивает Дэймон.

— Ну, а как мне еще донимать парня, который отказался со мной перепихнуться?

— Я рад, что мы уже шутим об этом, — отвечает он.

— Должен признать, это были самые необычные выходные.

— Неловкими. Я бы назвал их неловкими. Странно, что за две ночи ты узнал обо мне больше, чем знает моя семья.

— Я обещаю, все останется между нами, но, если ты не против, я бы выследил этого Эрика и хорошенько его отделал. Думаю, это было бы весело, — говорю я, понимая, что никогда бы этого не сделал, так как избегаю конфликтов любой ценой, как бы мне этого не хотелось.

— Спасибо, конечно. Но я уже справился с этим. Серьезно. И не беспокойся, твой секрет тоже навсегда останется между нами.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не накричать на Дэймона, сказать о том, что он не преодолел ничего, иначе не побоялся бы замутить что-то со мной. Но в глубине души я понимаю его сомнения. Я сам не уверен в том, что он будет мне так же интересен, после того как мы переспим. Ни одна девушка не зацепила меня настолько, чтобы я остался с ней, и сейчас, когда я думаю об этом, то осознаю, что, не считая Честити, дольше, чем на одни выходные я был только с Мэттом. Тем не менее до этих выходных я понятия не имел о том, что я – бисексуал. В общем, точно можно сказать одно – двери Менса (Прим. пер.: Mensa (лат.) – «стол» – крупнейшая, старейшая и самая известная организация для людей с высоким коэффициентом интеллекта) не откроются для меня в ближайшем будущем. Интересно, есть ли у них награда «Самый несообразительный человек в мире»? Я бы победил не напрягаясь.

— У нас с тобой все круто, правда? — спрашиваю я с дебильной улыбкой. — Мы можем как-нибудь потусоваться вместе?

— Без проблем. Я могу познакомить тебя с некоторыми парнями, если хочешь, конечно. Дай-ка мне свой телефон. — Дэймон вбивает свой номер и возвращает телефон мне. — Я обычно встречаюсь со своими приятелями примерно раз в месяц. Я уже вижу, как они пускают слюни. Если ты не против, я расскажу им о тебе. Но могу и не выдавать тебя, пока не будешь готов.

Внутри меня все сжимается, потому что я знаю, мне не нужны его друзья, так как я хочу его, но сдерживаю себя, чтобы не сказать это вслух.

— Я не возражаю, если ты им расскажешь, но не уверен, буду ли продолжать эту штуку.

— «Эту штуку»?

— Ярлык «бисексуал» до сих пор не дает мне покоя.

Мозгами я понимаю, что данное определение ко мне применимо. Но это почти также, как если бы я вернулся в свой родной городок. У меня там семья, друзья, мое пребывание в Пенсильвании имеет смысл, но это не значит, что я чувствую себя частью этого. Интересно, нормально ли то, что я не ощущаю связи со своей сексуальной ориентацией? Лично меня это не пугает и не особо беспокоит. Просто я еще не привык к этому. Это не кажется… реальным.

— Прости меня. Это я толкал тебя к самоопределению, — произносит Дэймон. — Для меня в вопросах ориентации все просто: есть геи, бисексуалы и натуралы, все легко. Но не все так думают. Вот что я думаю. Я люблю быть прямолинейным и вписываться в рамки, но ты должен провести собственное исследование, чтобы понять то, кем ты являешься. И посылай всех, кто будет навязывать тебе свою точку зрения, включая меня.

— Я с этим разберусь, — отвечаю я, согласно кивая.

— Мои друзья классные ребята и, кстати, они все прошли через то, что сейчас творится в твоей голове. И даже если ты не собираешься продолжать «эту штуку», как ты выразился, друзей много не бывает.

— Верно. Будет к кому обратиться за советом, кроме Уилла.

Лицо Дэймона озарила улыбка, пока стук в окно автомобиля не пугает его чуть ли не до усрачки.

— Какого хера?

Жизнерадостное лицо Стейси уставилось на нас в окне. Используя кнопки на центральной панели, я опускаю стекло со стороны Дэймона.

— Привет, ребята, — восклицает Стейси, слегка растягивая слова.

— Ты выглядишь слишком довольной, — ворчу я, — перестань на нас так многозначно пялиться.

— Как у вас все прошло?

Томно вздохнув, я покидаю машину вместе с Дэймоном и обнимаю его.

— Выходные были просто замечательными.

— Ну что, ребята, у вас сейчас броманс? — интересуется Стейси.

Дэймон держится стойко, но я чувствую, как он пытается не закатить глаза.

— Ну... вообще-то... — я притягиваю Дэймона ближе к себе.

Глаза Стейси лихорадочно бегают от моей руки на плече ее брата к моему довольному лицу. Я жду того момента, когда она засмеется и скажет: «отличная попытка, мудак», но происходит то, чего я не ожидал...

— Черт возьми, почему ты плачешь?! — восклицаю я.

Я просто ненавижу чужие слезы, и сам никогда не плачу.

— Между вами всё серьезно? — Голос Стейси необыкновенно тихий, и я начинаю сомневаться, стоила ли того шутка.

Я делаю шаг вперед, чтобы успокоить ее, а она отшатывается от меня.

— Ты издеваешься надо мной? — она неожиданно срывается на крик. — Какого черта, Мэддокс? Это же мой брат!

Она буквально визжит, а так она делает, только когда ужасно раздражена.

— Стейси... — начинаю я.

Но она снова заливается слезами, и я абсолютно не понимаю, что происходит. Дэймон стоит на месте как вкопанный, должно быть он смущен не меньше моего.

— Мы же были... и... — Она глубоко вдыхает, словно ей катастрофически не хватает воздуха.

Я беру Стейси за руку и обнимаю, но она не отвечает на мои объятия.

— Прости меня, я не думал, что ты так бурно отреагируешь.

Она отталкивает меня.

— Я люблю тебя с самого университета, придурок! Я так долго ждала, когда ты наконец-то остепенишься, а вместо этого ты трахнулся с моим братом?!

— Нет. Я не имел в виду... Подожди, что ты сказала? — Я спотыкаюсь и падаю на мускулистое тело Дэймона, который удерживает меня, чтобы я не рухнул на землю. — Ты... что? Ты никогда не рассматривала меня в качестве своего бойфренда. Я не... черт возьми… что здесь происходит?

Стейси шмыгает и, всхлипывая, вытирает нос рукавом своей куртки.

— Причина, по которой я отказывала тебе во время учебы в университете, заключалась в том, что я знала: ты бросишь меня, как только между нами что-то произойдет. Я думала, что буду твоим другом до того момента, когда ты решишь остепениться и стану первой, о ком ты подумаешь как о девушке для серьезных отношений. Но теперь я уже не смогу быть с тобой... потому что ты спал с моим братом.

Стейси снова срывается и начинает рыдать, закрыв лицо руками.

Я чувствую себя полным дерьмом, потому что абсолютно не догадывался, что она так думает. Мы были отличными друзьями, я с восемнадцати лет не рассматривал ее в качестве своей девушки. Теперь я понятия не имею, как все разрулить.

— Стейси, — произносит Дэймон сквозь стиснутые зубы, — достаточно.

Плечи Стейси продолжают дергаться, и я уверен, что она продолжает плакать, но вскоре вижу, что она смотрит на меня сквозь пальцы, а ее рот расплывается в улыбке.

— Ты самый подлый брат на свете. Не мог дать мне повеселиться еще немного? — произносит она, бросив взгляд на Дэймона. — Мэддокс выглядит так, будто сейчас блеванет.

Волнения от того, что моя лучшая подруга влюблена в меня, моментально рассеиваются.

— Ты предатель, — бросаю я в сторону Дэймона, — ты выдал ей идею нашего розыгрыша.

Дэймон поднимает руки в знак капитуляции.

— Прости меня, чувак. Но то, как вы постоянно говорите друг о друге, пробудило во мне сомнения, не питает ли Стейси реально чувств к тебе, поэтому я побоялся сообщать своей сестре, что мы с тобой типа переспали, иначе это бы ее убило. Поэтому я списался с ней сегодня утром. Я просил ее не придумывать ответных розыгрышей, но она была непреклонна.

— Вот тебе и между двух огней, — ворчу я.

— Братаны важнее телок, — вставила Стейси.

— Ты ему не братан, а я не телка.

Выражение лица Стейси, которое я называю злобным, заставляет меня успокоиться.

— Хорошо, я все понял.

— Кроме того, мне нужно было отыграться за пятницу, — продолжила Стейси, — я выложила парню в костюме две сотни баксов, а ты на него не повелся.

— Значит, все, что ты до этого говорила – чушь собачья?

Стейси вытирает фальшивые слезы с глаз, хотя может она реально плакала, но от смеха.

— Определенно. Я, конечно, люблю тебя, Мэддокс, но совсем другой любовью, поэтому спокойно отнесусь к тому, если ты перепихнешься с моим братцем.

Мои глаза устремляются на Дэймона, и я вижу, как он бровями показывает, что я должен рассказать Стейси все. Я правда должен это сделать, хотя уже представляю, как она воскликнет «О, Мэддокс!» и начнет пытаться свести меня с каким-нибудь парнем.

— Просто чтобы ты знала, сейчас я ненавижу вас обоих, — ворчу я, вместо того чтобы что-то рассказывать.

— Нет, ты обожаешь меня, — говорит Стейси, обнимая меня за талию.

— Согласен. Но... — я сглатываю комок в горле, — ты же не занята сейчас? Может, вернем машину вместе, а потом я провожу тебя до дома.

— Конечно. Я должна услышать рассказ о свадьбе твоей бывшей. Я уже пожалела, что не нацепила на Дэймона камеру Go Pro.

— Ага, потому что ты жутко любопытная, — прокомментировал Дэймон.

— Я хочу услышать потрясающую историю, — воскликнула Стейси.

Если она хочет историю, то я готов ей ее преподнести.

— Будь примерным фальшивым парнем и помоги мне с сумками, Мэдд… окс.

Я бросаю взгляд на Дэймона, потому что он чуть не назвал меня Мэдди. Забавно, что все в моем родном городке зовут меня так, и это меня жутко раздражает, но из уст Дэймона это звучит невероятно ласково. Но Стейси не может меня так называть. Ни за что.

— Я буду ждать тебя в машине, — произносит Стейси.

Когда мы добираемся до порога квартиры Дэймона, он кладет руку мне на плечо.

— Она не будет против. После моих родителей, Стейси моя главная поддержка. Правда, иногда она может перегнуть палку.

— Да, я в курсе, что иногда она может перестараться. Просто почему-то сейчас я ужасно нервничаю.

— Ты просто не привык говорить об этом вслух. Если не готов, то не обязан это делать. Я просто говорю тебе, что она не из тех, о ком стоит волноваться. Это твой выбор.

— Спасибо за выходные. Они получились не такими, какими я себе их представлял.

— Думаю, это преуменьшение, — с ухмылкой отвечает Дэймон.

— Я напишу тебе позже.

— До связи, Ирландец.

— Дик, — откланялся я.

Вопрошающие зеленые глаза Стейси пристально смотрят на меня, когда я возвращаюсь в машину. Я не даю сбить меня с толку, я все равно расскажу все, даже если это будет даваться мне очень тяжело.

— Давай, рассказывай мне все. Во что была одета невеста? Что она говорила? Кто-нибудь посчитал, что ваши отношения с Дэймоном – это фуфло?

— Честити была в пышном белом платье и много чего болтала. И да, никто не посчитал, что наши взаимоотношения фальшивка, — выпалил я, — возможно потому, что мы с Дэймоном целовались на танцполе.

— Что? Как, черт возьми, мой брат уговорил тебя пойти на это?

— Это я поцеловал его, — ответил я, глубоко вздохнув.

— Типа для показухи, да?

Наступил момент истины.

— Нет... это было по-настоящему. Мне и правда очень нравится твой брат.

— Это ты сейчас меня продолжаешь подкалывать? — Стейси смотрит на меня удивленными глазами.

— Я бы хотел, чтобы это было розыгрышем, потому что это хотя бы не сделало меня неудачником, поцеловавшим парня, который в итоге отверг меня.

Я жду от нее какой-нибудь реакции. Возможно, Стейси не поверит мне или обидится, что я врал ей о своих пристрастиях все эти годы, но она просто молчит.

Она открывает рот и смотрит на меня, моргая своими большими глазами. Я уже хотел поинтересоваться, все ли с ней в порядке, когда она пришла в себя.

— Он отбрил тебя?

— Тебя это интересует? Я думал, ты спросишь что-то типа «Мэддокс, ты что, гей?»

— Я в курсе, что ты не гей, — смеясь, отвечает Стейси.

— Я тоже знаю про себя, но почему-то думал, что ты сделаешь именно такие выводы.

— Ты просто би-любопытен. И меня это не шокирует.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, нахмурив брови.

— Ну, когда-то у тебя должны были закончиться женщины, — хихикая, продолжает она, что заставляет меня рассмеяться. — Мне больше интересно, почему мой брат тебя отшил.

Я прекрасно понимаю, почему Дэймон не хочет мутить со мной, но не могу рассказать, хотя причина не только в Эрике.

— Он просто думает, что я сам не знаю, чего хочу, и не желает быть объектом моих экспериментов.

— А ты и правда сомневаешься? — прямо в лоб спрашивает Стейси, что так похоже на нее.

— Не особо. Я тебе не говорил, но на первом курсе университета у меня уже было кое-что с парнем.

— С кем?

— О, нет, я не могу сказать тебе с кем.

Я не думаю, что она и Мэтт пересекались во время учебы, и Стейси никогда не бывала в нашей комнате, но не хотел рисковать. Мы с Мэттом поклялись друг другу держать это в тайне.

— Ну и ладно, — отвечает она.

— И это все, что ты можешь сказать?

— А что ты хотел, чтобы я устроила Парад Гордости за то, что иногда тебя тянет на парней? Мне правда плевать, кого ты трахаешь, лишь бы не меня.

Потом она рассмеялась. Это и сеть причина, по которой я так люблю Стейси.

ГЛАВА 8

Дэймон

Я даже не успеваю перекинуть грязные вещи из сумки в стиральную машину, как в моем кармане вибрирует телефон.

Я улыбаюсь, так как уверен, что сообщение от Мэддокса, в котором он сообщает мне, что Стейси позитивно восприняла его новость. Но мое лицо вытягивается, когда вижу, что сообщение от Эрика.

Эрик: Ты здесь?

— Не для тебя, — бормочу я себе под нос.

Я бросаю свой мобильник на кровать и решаю принять душ. Стоя голым под струями воды, я как мог, старался не думать о Мэддоксе. У меня стояк последние два дня, с тех самых пор, как я увидел его, стоящим в дверях своей квартиры со смущенным выражением лица, когда он смотрел на чудаковатого полуголого парня перед ним.

Светлые волосы и голубые глаза Мэддокса в одно мгновение делали мой член твердым.

Обхватив стояк рукой, я закрываю глаза и стараюсь представлять перед собой другого голубоглазого красавца – актера Мэтта Бомера, которого я видел своим супругом в будущем. Я всего пару раз провожу рукой по своему стволу, и имя Мэтт заставляет меня думать об университетском друге Мэддокса, что вызывает приступ ревности, когда представляю, как тот парень опускается перед ним на колени. Затем образ неизвестного мне чувака растворяется, и вот уже я, опустившись к ногам Мэддокса, даю ему то, чего он так жаждет.

И уже не имеет значения, сколько я предпринимаю попыток не думать о нем, сознание рисует картинку за картинкой. Моя рука активно ему подыгрывает, поэтому я интенсивно наглаживаю свой член, сжимая его все сильнее.

По спине пробегают мурашки, когда оргазм волной обрушивается на меня.

— Черт, — ворчу я, и чувство вины накрывает меня раньше, чем я успеваю смыть с себя следы своего преступления.

Возможно, сейчас я не сделал ничего криминального, и это несравнимо с тем, когда я подростком дрочил и мечтал об Эрике, но почему-то я ощущаю себя похоже. Я думаю о парне, с которым у меня ничего не может быть, и это меня погубит. Пусть даже Мэддокс не против того, чтобы мы... подурачились или еще что-то, но я все равно не могу стать тем самым парнем.

Эти мысли не могут заставить меня перестать улыбаться, когда я хватаю телефон, вытираясь полотенцем.

Неизвестный номер: Ты был прав. Она позитивно ко всему отнеслась. Сказала, что познакомит меня с парнем по имени Джордж. А потом мы повздорили, потому что я не знаю ни одного симпатичного парня с таким именем. Джордж. Даже имя какое-то не возбуждающее.

Дэймон: Дай угадаю, она говорила тебе, что принц Джордж в будущем станет настоящим сердцеедом? У нее странная одержимость британской королевской семьей.

Мэддокс: Я в курсе. Она в прямом смысле рыдала у меня на плече, когда принц Гарри обручился. И была крайне возмущена, когда я заявил, что не против сделать это с Гарри. Вообще, мне кажется, вся эта история с тем, что я бисексуал, может быть отличным подспорьем для новых розыгрышей.

Дэймон: Ну, вы, ей-богу, как дети.

Ожидание его ответа затягивается. Мои пальцы буквально чешутся, чтобы продолжить общение с Мэддоксом, а, возможно, и пофлиртовать. Именно по этой причине я должен остановиться. Когда я понимаю, что это довольно грустно, одеваюсь и сажусь за учебу. До того момента, как я получу диплом юриста, целых три месяца, и это еще одна причина, по которой я не должен отвлекаться на Мэддокса. Сейчас главное сосредоточиться на экзаменах и на карьере. Также мне нужно разработать стратегию, чтобы найти первых клиентов.

В данную минуту меньше всего хочется открывать учебники, но мне просто необходимо на что-то отвлечься. Я вчитываюсь в тексты, но уверен, ничего не оседает в моей голове. Через два часа мой мобильник взрывается мелодией «Take Me Out to the Ballgame», и я вздыхаю, когда вижу, что имя сестры высвечивается на дисплее.

— Чего тебе? — спрашиваю я.

— Почему ты не хочешь встречаться с Мэддоксом?

— О, боже...

— Он говорит, что ты не связываешься с новичками.

— В какой-то степени он прав. Я не хочу быть для него экспериментом, — смеюсь я.

— Уже поздно, мне кажется. Один твой поцелуй сделал его геем.

— Стейси, это бред, — отвечаю я, слегка напрягшись.

— А что не так? Ты же знаешь, я шучу.

— Больше не надо, ладно? — Я не могу выдать ей истинную причину того, почему не люблю шутить на эту тему, но моя реакция явно сбила ее с толку, потому что она привыкла к тому, что говорит мне всякую ерунду, на которую я особо не реагирую. Поэтому сейчас я должен что-то сказать, чтобы она ничего не заподозрила. — Один парень однажды обвинил меня в этом. Поэтому для меня это немного щекотливая тема.

— Что за хрень? Кто это был?

— Это не имеет значения.

— Нет, имеет. Я не прочь врезать ему, кем бы он ни был.

— Как бы я ни ценил твою заботу, но последнее, что мне нужно, это чтобы моя сестра защищала мою честь и достоинство. Тем более, все давно осталось в прошлом. Много воды утекло с тех пор... или как там еще говорят.

— Я бы хотела утопить его в этой воде, — отвечает Стейси.

— Значит, тебя не смущает новое амплуа Мэддокса? — поинтересовался я.

— Если честно, я была ошарашена его заявлением, но тщательно это скрывала. По правде говоря, мне его немного жаль. Например, я бы чувствовала себя очень некомфортно, если бы поймала себя на мысли, что мне нравится девушка, и не знала что с этим делать.

— Я познакомлю его со своими друзьями. Думаю, это поможет.

— Только не своди его с Ноа. Он считает себя божьим даром, а еще он эгоист и самовлюбленный гад. По-моему, Мэддокс заслуживает большего для своего первого раза с парнем.

— Я не могу поверить, что веду с тобой этот разговор, — бормочу я, проводя рукой по лицу. К тому же, я уже сам решил для себя, что не буду знакомить Мэддокса с Ноа, потому что Стейси права насчет него на все сто процентов. Ноа отличный парень, но с ним сложно подружиться. — Не стоит так опекать Мэддокса. Он уже большой мальчик. Ты также беспокоишься по поводу девушек, с которыми он встречается?

— Ну, нет. В таких ситуациях он эгоистичный кобель. Он казался таким уязвимым… когда говорил о тебе. Я просто не хочу, чтобы он страдал.

Я тоже. Может и правда будет лучше, если я стану у него первым. Но я не готов ставить себя в положение, когда вновь окажусь использованным.

— Поэтому я не могу пойти на это с ним. Слушай, мне нужно готовиться к экзаменам.

— Конечно, я понимаю. И еще, прежде чем ты положишь трубку: ты общался с Эриком?

— Нет. А что? — говорю я, утаив тот факт, что Эрик писал мне, но я проигнорировал его сообщение.

— Просто я общалась с Джулианом, и он сказал, что Эрик хочет поговорить с тобой о чем-то.

Джулиан – это младший брат Эрика, и он был для Стейси кем-то типа того, кем Эрик являлся для меня. Хотя они никогда не были так близки, как мы с Эриком. И я уверен, что Джулиан никогда не целовал Стейси, чтобы потом обвинить ее в том, что она им манипулирует.

— Я позвоню ему, когда у меня будет время.

Стейси просто молчала в трубку.

— Прости, Стейси, мне правда пора.

— Что произошло между тобой и Эриком? Ведь раньше вы были почти неразлучны.

— Университет нас разлучил. Кстати об университете, друг Мэддокса Джаред передавал тебе пламенный привет.

Он этого не делал, но мне было необходимо сменить тему.

— Джа… Джаред? Ты виделся с Джаредом?

— Мама бы тобой точно гордилась. Прыгнула к нему в койку, спустя несколько часов после знакомства. Я уже не говорю о том, что он рыжий. Он ведь мог украсть твое сердце, Стейси. Твои фантазии о принце Гарри того стоили?

— Ты вроде говорил, что тебе нужно готовиться к экзаменам?

— Пока, сестренка. — Сработало как по волшебству.

ГЛАВА 9

Мэддокс

Стейси долбится в мою дверь, и стук эхом разносится по квартире.

— Я приношу подарочки в виде коктейля «Маргарита».

— Я не особо дружу с текилой.

— Отлично. Значит, мне больше достанется.

Как только я открываю дверь, Стейси по традиции направляется на кухню.

— Твой брат игнорит меня, — говорю я.

Прошло всего две недели, и мы пару раз обменивались сообщениями, но все же. Я дал себе установку не поднимать эту тему, но Стейси в моей квартире буквально три секунды, а я уже говорю об этом. Очевидно, у меня феноменальная сила воли.

— Не злись. Он сейчас безумно занят на учебе и на работе. Сегодня он впервые отдыхает после тех выходных с тобой. Если бы не Эрик, то он, наверное, так бы и сидел, уткнувшись лицом в учебники.

— Эрик? — уточняю я, напрягаясь.

— Да, его лучший друг. Он собирается жениться и хочет попросить Дэймона, чтобы тот стал шафером на его свадьбе. Было трудно держать это в секрете, но Эрик хотел сказать сам, а Дэймон постоянно был занят. Так что ты не единственный, кого он игнорил.

Что за херня?

Холод пробегает по моей спине и отдается покалыванием в области шеи. Последнее, что сейчас нужно Дэймону, это узнать, что Эрик женится, не говоря уже о том, что его хотят видеть шафером на этом мероприятии. Что, черт возьми, не так с этим Эриком, если он думает, что это нормально?

— Ты случайно не в курсе, где они сегодня встречаются? — интересуюсь я.

Стейси бросает на меня удивленный взгляд, и, возможно, мне сто́ит быть более осторожным в выборе слов, но я не могу сдерживаться, зная во что ввязывается Дэймон.

— В небольшой пиццерии в Сохо. А тебе зачем?

— Отлично. Пожалуйста, только не думай, что я преследую твоего брата, но сейчас я должен идти.

— Что? Почему?

— Мне необходимо поговорить с ним обо всех этих однополых вещах, а он меня игнорирует. Так что оставайся здесь и налегай на «Маргариту», а к тому времени, как я вернусь, ты будешь уже милой Стейси.

— Эй, полегче, вообще-то я всегда милашка.

— Я знаю, но ты становишься ко мне гораздо добрее, когда выпьешь. Обещаю, я скоро вернусь.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет, — огрызаюсь я, — точнее, я хотел сказать… Я думаю... ух... что это мужские дела.

— Попахивает сексизмом.

Я делаю шаг и чмокаю Стейси в лоб.

— Я оставлю это без комментариев.

— А теперь это звучит снисходительно.

— Черт побери, женщина, выпей текилы.

Прежде чем она снова попытается меня остановить, я хватаю телефон, ключи, куртку и шарф и выхожу из квартиры.

Что я творю? Наверняка, Дэймон будет не в восторге, увидев меня в данный момент. Мне нужно войти и затаиться до того, когда он останется один, и потом уже убедиться, что с ним все в порядке? Или сделать вид, что наша встреча случайна?

Как только я переступаю порог заведения, мои глаза находят его за столиком в глубине зала. Эрик сидит ко мне спиной, но я понимаю, что он пришел со своей невестой.

Господь милостивый, я уже понимаю, что он придурок, хотя даже не видел его лица.

Дэймон выглядит расстроенным, даже несмотря на то, что пытается улыбаться, допивая свое пиво. Судя по всему, он не брился несколько дней, и темная щетина делает его еще более горячим, чем когда он был гладко выбрит во время нашего первого знакомства пару недель назад. Я не знаю, что в этом парне привлекает меня, но уверен в том, что хочу быть с ним, пусть даже в статусе друга.

Дэймон еще не заметил меня, но я уже знаю способ спасти его. Пришло время расплатиться с ним за услугу, которую он оказал мне.

Когда я подхожу ближе, Эрик рассказывает какую-то историю, его голос подобен голосам большинства придурков из братства. Хотя нет, это оскорбление для меня и других ребят из братства. Видя меня, Дэймон удивленно распахивает глаза. Перед ним стоит тарелка с наполовину съеденной пиццей, значит, он терпел этого придурка уже какое-то время.

— Мэдди...

— Привет, прости, что опоздал.

Я очень надеюсь, что Дэймон не ляпнул Эрику, что ни с кем не встречается, иначе все обернется против него. Я присаживаюсь за столик рядом с Дэймоном.

Он ничего не отвечает, и я наклоняюсь и чмокаю его в щеку. Запах его лосьона после бритья кажется мне таким знакомым, будто стал для меня родным.

Теперь меня начинают одолевать сомнения и страхи. Я бегу за парнем в ресторан, а потом внаглую обнюхиваю его? В этот момент приезд сюда уже не кажется мне очень хорошей идеей.

— Думал, ты сказал, что не сможешь прийти, — произносит Дэймон.

Слава богу, на секунду мне показалось, что я его потерял.

— Мои планы поменялись. — Я поворачиваюсь к ублюдку Эрику. Меня накрывает ревность и мне не очень нравится то, что я вижу. Светлые волосы и голубые глаза, точь-в-точь как у меня. Думаю, теперь Дэймон не сможет использовать аргумент, что я не в его вкусе, потому что, очевидно, все наоборот. — Я Мэддокс.

— Ты не говорил мне, что с кем-то встречаешься, Ди, — нахмурившись, произносит Эрик.

Ди. Бу-э-э-э.

— Могу сказать то же самое и о тебе, а оказывается, вы уже даже помолвлены, — как можно спокойнее отвечает Дэймон, но в его тоне чувствуются нотки агрессии. — Мы с Мэддоксом только начали встречаться.

— Я Кристи, — представляется мне блондинка.

— Так, значит, это вы женитесь? — интересуюсь я. — Поздравляю. У вас получатся прекрасные блондинистые детки.

Эрик продолжает пристально нас рассматривать.

— И как вы двое познакомились? — спрашивает Эрик, показательно приобнимая свою спутницу.

Боже мой, все его поведение настолько предсказуемо и нарочито. Мы уже поняли, чувак, что ты натуральнее любого натурала.

— Я лучший друг Стейси, — отвечаю я.

— Постой, так ты тот самый Мэддокс? — восклицает Эрик с улыбкой. — Ты несколько раз пересекался с моим братом Джулианом. Он рассказывал, что ты отличный компаньон в знакомствах с девушками.

Вот дерьмо, я ведь реально знаком с другом Стейси, Джулианом, и мы встречались несколько раз.

— К чему ты клонишь? — интересуюсь я.

Эрик поворачивается к Дэймону.

— Ты серьезно? Прибегаешь к помощи натурала, чтобы он притворился твоим парнем? Это печально.

— А кто сказал, что я натурал?

Дэймон хватает меня за руку, лежащую на столе.

— Ты должен простить моего друга. Для Эрика существуют либо геи, либо натуралы. Ему не нравятся неопределившиеся парни.

Эрик становится красным, как помидор.

— По мне, бисексуальность – это почти признать себя геем.

Дэймон крепче сжимает мою руку.

— Все это классическое дерьмо о том, что бисексуальности не существует, — отвечаю я.

Все-таки две недели, проведенные в гугле за исследованием этой темы, не прошли даром. Я, определенно, усвоил несколько терминов.

— Но вот он я – бисексуал. Мне нравятся парни... и девушки. — Я поворачиваюсь к Дэймону. — Скажи мне, если это слишком резко. Мы здесь смирились с тем, что мы педики, да?

— Не очень резко, — отвечает Дэймон с широченной улыбкой.

— Когда мой парень попросил меня встретиться с его лучшим другом, я никак не ожидал, что мне придется отстаивать свою сексуальную ориентацию. Прости, Ди, но твой друг – придурок.

Здесь нужно отдать должное Дэймону, потому что он очень умело сдерживает смех.

Взгляд Кристи мечется между нами тремя, невозможно понять смущена она происходящим или это её тоже забавляет.

Эрик поворачивается к своей спутнице.

— Можешь принести мне еще бокал пива из бара, милая?

— Но...

— Сейчас! — рявкает он в ее сторону, и она подчиняется.

У них будет великолепный брак.

Как только она уходит, Дэймон откидывается на спинку сидения.

— Так ради чего мы здесь собрались, Эрик?

— Ты же знаешь, что наши семьи хотят видеть тебя шафером на моей свадьбе.

— А ты не можешь представить родителям кого-нибудь, с кем ты сдружился во время учебы? Или попросить об этом своего брата. Иногда друзья отдаляются друг от друга, родители прекрасно знают, что в последнее время мы с тобой были не особо близки. Им же необязательно знать, каким гомофобом ты стал. А может и был все время.

— Просто сделай это, ладно? — просит Эрик.

— Ты настолько вежлив в своей просьбе, — усмехаюсь я.

Эрик бросает взгляд в мою сторону.

— Мы вроде не спрашивали твоего мнения? Дэймон и сам знает, что так будет проще для нас обоих. Наши мамы не станут вмешиваться и лезть не в свое дело.

— Ты просто не хочешь, чтобы они узнали правду, — отвечает Дэймон, — если я соглашусь, то мы можем идти?

— Это не так и сложно – стоять там и делать вид, что ты рад за меня.

— Я сделаю это, но не буду выступать с речью или организовывать для тебя мальчишник. Пусть кто-нибудь другой займется этим дерьмом. Я согласен притворяться, но не думай, что это значит, будто между нами все в порядке.

— Согласен. По рукам.

— Пойдем, — говорю я Дэймону, — там твоя сестра заправляется в моей квартире, и я уверен, что нам пора к ней присоединиться.

Я буквально вытаскиваю Дэймона с сидения, но когда мы проходим мимо Эрика, он хватает Дэймона за руку. Эрик бормочет ему что-то, чего я не смог разобрать, а затем мы покидаем заведение.

— Как ты узнал, где меня искать? — спрашивает Дэймон по дороге к метро.

— Я установил приложение отслеживания твоего телефона, когда мы гостили у моих родителей.

Дэймон резко тормозит, его лицо становится мертвецки бледным.

— Видел бы ты себя прямо сейчас! — смеюсь я. — Конечно же, Стейси мне рассказала, тупица. Она поведала, что Эрик собирается жениться и попросил тебя о встрече. Я решил, что, возможно, тебе понадобится поддержка. Прости, если я в чем-то переборщил, но этот парень реально выводит меня из себя.

— Как и меня. Но странно, ты вроде как не любишь всякого рода конфликты, а сейчас будто бы гордишься собой?

— Горжусь? Ты о чем? Вообще-то, я просто защищал тебя.

— Если честно, то ты защищал себя, — отвечает Дэймон с улыбкой.

И он прав.

— Полагаю, что да. Хотя я, наверное, не хотел говорить об этом. Просто мне казалось, что речь шла не только обо мне, хотя все-таки обо мне. — Я качаю головой. — Прости, мне еще нелегко это принимать.

— Спасибо тебе, что пришел. Мне правда безумно приятно, что ты поставил Эрика на место.

— Ты не должен был принимать предложение быть шафером на его свадьбе, — произнёс я.

— Как он и сказал, это самый легкий вариант.

— А что он сказал тебе, когда мы уходили?

— Это неважно, — со вздохом отвечает Дэймон.

— Нет, это важно.

— Все то же самое, что он говорит с момента, как мы поцеловались. Что если кто-то из семьи узнает, то поверят в его версию, а не в мою.

— Это чушь!

Я никогда не был жестоким и агрессивным, но сейчас мне жутко хотелось вернуться и врезать как следует этому придурку. Возможно, я бы повредил руку, но оно бы того стоило.

— Ты что-то говорил про Стейси и алкоголь? — сменил тему Дэймон.

— Да.

— Тогда поехали.

Мы спускаемся в метро и запрыгиваем в первый попавшийся вагон. Несмотря на вечер субботы, здесь довольно многолюдно, поэтому мы практически прижаты друг к другу и стоим возле дверей.

— Значит... ты избегаешь меня, — говорю я.

— Ты специально ждал момента, когда мы окажемся в тесноте, и у меня не будет возможности улизнуть от ответа?

— Ты прав.

— Я получал твои сообщения и не врал, когда отвечал, что занят, но если быть честным, то да, я сводил наше общение к минимуму.

Вагон дергается, и я падаю на Дэймона, так что теперь мы прижаты грудь к груди.

— Почему? — шепчу я.

Дэймон делает маленький шаг назад.

— Буду с тобой откровенен, я жду момента, когда больше не буду вспоминать наш поцелуй, чтобы не испытывать искушения сделать это снова.

ГЛАВА 10

Дэймон

Черт! Я же так отлично справлялся. Я был занят своей работой и погружен в учебу, поэтому у меня почти не было времени думать о Мэддоксе. Потом он появляется из ниоткуда и спасает меня от самого нелепого вечера в моей жизни. И это о многом говорит, учитывая то, что несколько недель назад я мчался по федеральной трассе с натуралом, которого абсолютно не знал, и только прикидывался его парнем.

Мэддокс делает шаг назад, но в переполненном вагоне метро особо отстраниться ему не удается. Он ничего не ответил на мое признание, а мне этого и не нужно. Я не хочу, чтобы он просил меня снова его поцеловать, потому что наверняка сделаю это, но в то же время я не желаю услышать, что его больше не влечет ко мне.

Поезд постанавливается, и двери открываются.

— Наша станция, — говорит Мэддокс и выходит.

Его шаг очень быстрый, и мне приходится проталкиваться сквозь толпу, чтобы успеть за ним.

— Мэдди, сбавь темп.

— Я не могу. Если я прекращу движение, то сделаю то, чего тебе так не хочется. Поэтому я буду идти так быстро, как только смогу, чтобы погасить в себе это желание.

Наверное, ответа лучше просто и быть не могло.

Квартира Мэддокса в Ист-Виллидж находится недалеко от метро. Мне приходится гнаться за ним всю дорогу, потому что Мэддокс так и не сбавляет шаг. Когда мы входим в здание, я задумываюсь о том, как все-таки он может позволить себе жилье в этом месте.

— Ты спишь с хозяином квартиры?

Мэддокс резко останавливается, и у меня не остается времени, чтобы затормозить, поэтому я налетаю прямо на него.

— Ты только что спросил то, о чем я думаю?

— А как иначе ты можешь позволить себе жить здесь?

— А ты заделался в риелторы? Родители одного моего товарища из братства владеют этой квартирой, и они сделали мне хорошую скидку.

— Я плачу по две шутки за ту квартиру, где живу. И это не студия, а конура.

— Все прелести жизни в Нью-Йорке.

— Скажи мне только одно. Товарищ, о котором ты говоришь, это...

Имя Мэтта комом стоит в моем горле.

— Нет. Это не тот парень с первого курса. — Мэддокс поворачивается и пристально на меня смотрит. — А если бы и так, что-то бы изменилось?

Раскусил.

— Нет. Мне просто... любопытно.

Когда мы появляемся в квартире Мэддокса, моя сестра уже довольно пьяна. Она лежит на маленькой софе возле двуспальной кровати и смотрит «Секс в большом городе». Стейси одержима этим сериалом еще с тех пор, как достигла возраста, в котором вряд ли можно смотреть фильмы подобного содержания.

— Что здесь делает мой брат?

— Я тоже тебя люблю, сестренка, — отвечаю я.

В квартире Мэддокса моя зависть снова расцветает во всей своей уродливой красе. Да, помещение небольшое, но столешница на кухне, которая тоже явно больше чем моя, гранитная, полы гладкие из дубовых досок, и если бы была стена, которая отделяла бы гостиную от спальни, то она была бы размером примерно, как моя квартира, только более причудливая.

Вот почему нужно быть добрее к людям. Они могут подогнать мне хорошую квартиру, черт возьми. Может намекнуть Ноа, что он слишком пассивный друг. Он же херов миллионер. Он живет в особняке с четырьмя спальнями. Я бы мог перебраться к нему... Хотя тогда бы мне пришлось быть соседом Ноа, а я не думаю, что на планете есть хоть кто-то, кто вынесет его общество двадцать четыре часа в сутки.

Стейси, пошатываясь, поднимается с дивана.

— А почему ты не отмечаешь с Эриком?

Прямо сейчас неплохо было бы придумать оправдание, но у меня нет не единой версии.

— С ним была его невеста, — выпалил Мэддокс, — у нее разболелась голова, и они решили уйти пораньше, а я пригласил Дэймона выпить.

Стейси поморщилась.

— Выпивка – это прелюдия к чему-то другому? Я всецело за то, чтобы у вас все сложилось, но только не тогда, когда я здесь, о’кей?

— Ура, у пьяной Стейси развязался язык, — с сарказмом отмечаю я.

— Нет, между мной и твоим братом ничего не будет, Стейс. Он ясно дал это понять, — проворчал Мэддокс.

Теперь я чувствую себя полным придурком.

— Мэд...

— Текилы мне, — прерывает меня Мэддокс, и это к лучшему, потому что я понятия не имею, что собирался сказать.

— Приди и возьми, — Стейси наливает рюмку, облизывает себе руку, посыпает солью и берет дольку лимона в зубы.

— Господи, шоты? — восклицаю я.

Мэддокс без колебаний слизывает соль с руки Стейси, выпивает шот, а затем наклоняется, чтобы взять дольку лимона из ее рта. Дерьмо, я ненавижу свою сестру в эту секунду.

Затем Мэддокс оборачивается ко мне. Вот черт! Он проводит языком по своей руке и наливает шот для меня.

— Я не делал этого с девятнадцати, — говорю я.

— Стейси, мне кажется, твой брат хочет сказать, что мы незрелые.

— Нет, — отрицаю я, — я хочу сказать, что за ужином выпил три кружки пива и если я сейчас сделаю это, то рухну прямо здесь.

Стейси кашляет, прежде чем вставить свое слово.

— Слабак.

— Простите, что я перерос пьянство еще на втором курсе университета и приложил все усилия, чтобы получить нормальное образование.

— Вау, они борются на словах, — восклицает Мэддокс.

— Маркетинг тоже не плохо. Как видишь, я не безработная, — заявила Стейси.

— Ты просто умная, Стейс. Ты бы могла стать кем угодно, но выбрала крайне нестабильную специальность...

Стейси откидывает голову назад.

— Ты говоришь точь-в-точь, как мама. И к тому же, чья бы корова мычала. Когда это маркетинг стал менее стабилен, чем работа спортивного агента... Агентирование, так это называется?

Мэддокс пропускает бред моей сестры мимо ушей, закрепляет дольку лимона между губами и сверлит меня взглядом.

— Думаю, все-таки я сделаю это.

Я делаю шаг вперед, слизываю соль с руки Мэддокса, игнорирую его резкий вдох, и выпиваю свой шот. Мое сердце выскакивает из груди, когда я подхожу, чтобы взять лимон. Маленькая долька разделяет наши рты, и я мысленно мечтаю, чтобы он случайно выронил ее. Но он, видимо, об этом не догадывается.

Когда я отстраняюсь, морщась от кислоты, Мэддокс ухмыляется. Он выглядит таким невинным и невероятно привлекательным.

Он смотрит на меня таким взглядом, от которого я при всем желании не могу отвернуться.

— Оу, — хнычет Стейси, отвлекая нас с Мэддоксом друг от друга, — этот мистер Биг (Прим. пер.: персонаж сериала «Секс в большом городе») такой придурок.

Она достает из коробки на кофейном столике салфетку и швыряет ее в экран.

— Что я тебе говорил по поводу просмотра этого дерьма у меня дома? — спрашивает Мэддокс. — В прошлый раз ты швыряла подстаканник в мой телевизор.

— Тебе это должно нравиться, ведь ты теперь пассажир радужного поезда... Хотя нет, ты же би, а это синий, фиолетовый и розовый, не так ли? В любом случае, теперь ты можешь признаться в своей любви к сериалу «Секс в большом городе».

Знакомьтесь, леди и джентльмены, это моя сестра, из которой порой лезет такое дерьмо, что боюсь, когда-нибудь оно прилетит ей в обратку, если она ляпнет это кому-то кроме меня, и Мэддокса, как я понимаю.

— Ты не признаешься, потому что мистер Биг – это твое тотемное животное, — продолжает она.

Я покрутил пальцем у виска.

— Как, по-твоему, персонаж дебильного сериала может быть тотемным животным?

Стейси пренебрежительно машет рукой.

— Ты прекрасно меня понял. Они оба блядуны, которые боятся обязательств.

Я толкаю Мэддокса локтем.

— Там идет хоккейный матч. Ты должен следить за играми шурина.

Мэддокс тяжело вздыхает.

— Я даже не знаю, что хуже – «Секс в большом городе» или хоккей.

— О, сексуальные хоккеисты с выбитыми зубами. Я согласна. — Стейси хватает пульт и переключает канал.

Мэддокс плюхается на диван и кладет ноги моей сестры себе на колени. Он жестом приглашает меня сесть на единственное кресло, но я не могу оторвать своего взгляда от его рук на ногах Стейси.

— Еще по шоту? — спрашивает меня Мэддокс.

Определенно.

— Конечно. Страдать от похмелья – это так весело. Возвращение в Сохо сегодня обещает быть интересным.

— Переночуй здесь, — предлагает Стейси, — я постоянно сплю у Мэддокса на диване.

— Она права. Тем более нам с тобой не привыкать спать вместе, — говорит Мэддокс, протягивая мне рюмку.

На этот раз я отказываюсь от соли и лимона и пью вчистую. Затем Мэддокс наполняет ту же рюмку и выпивает сам.

— Я думал, ты сделаешь нам «Маргариту», — произносит Мэддокс, поморщившись.

— Я планировала, — ответила Стейси, — но шоты – это гораздо проще.

Несмотря на протест Мэддокса против хоккея, это не мешает ему выкрикивать: «Это мой брат!» всякий раз, когда показывают Томми. И каждый раз, когда тот бьёт по воротам, наполнять нам рюмки.

Я намекнул Мэддоксу, что суть состоит в том, чтобы выпивать, когда гол реально забит, но он ответил, что этого слишком долго ждать, а хоккей становится для него веселым, когда он кайфует.

Стейси хватает трех шотов чтобы вырубиться, а это значит, что мои крики болельщика должны стать тише.

Мэддокс и я продолжаем наблюдать, как Детройт пытается обыграть Бостон, но игра заканчивается ничьей, и они выходят в овертайм.

— Боже, это еще не все? — скулит Мэддокс.

— Мы можем посмотреть что-то другое, — чисто из вежливости говорю я.

Игра идет вничью, и осталось только дождаться, когда какая-то из команд забьет решающий гол. Он же не лишит меня этой возможности?

— Было бы здорово. Но я вижу, насколько тебе это нравится. Поэтому я пойду спать, но, как я уже говорил, ты можешь остаться.

Моему члену очень нравится такая перспектива, но я не уверен, что смогу находиться с Мэддоксом в одной постели и не прикасаться к нему. Последние две недели я старался не думать о нем, но все мои попытки отвлечься только слегка сбавляли возбуждение.

Пока Мэддокс чистит зубы в ванной, Томми забивает решающий гол, и игра заканчивается. Но я не в состоянии радоваться их победе, так как думаю лишь о том, как рискованно тут оставаться.

Мой мозг кричит, чтобы я пошел на это, напрочь забыв об Эрике, но в то же время я не могу не ругать себя, что позволяю мыслям об Эрике вообще как-то влиять на мое решение. Но если я сейчас начну что-то с Мэддоксом, то постоянно буду думать о том, не манипулирую ли я им каким-то образом. Я считаю, что гомофобия бывает двух типов: парни, которые сами не разобрались в своих сексуальных предпочтениях и боятся этого; и парни, которые являются гомофобами, только ради того, чтобы быть ими. Изначально я думал, что Эрик относится ко второму типу, но после того, как мы с ним поцеловались, я понял, он боится признавать то, что часть его, пусть даже очень маленькая, не против секса с парнем. То, что случилось между нами, не только разрушило нашу дружбу, но и перевело его гомофобию из пассивной в агрессивную. Хотя Мэддокс, кажется, в полном порядке с осознанием своей сексуальности, я не хочу его обманывать. Не то чтобы я собирался это делать. Но я ничего такого не задумывал и с Эриком. Я не хочу давить на Мэддокса, или подталкивать к чему-то, к чему он не готов, а потом вынуждать его сходить с ума из-за меня.

— Ты в порядке? — интересуется Мэддокс, выходя из ванной и застав меня, смотрящим в одну точку.

— Мне пора. Я поймаю такси до дома, — говорю я и встаю, чтобы уйти.

Выражение лица Мэддокса меняется, но он пытается скрыть разочарование.

— Я провожу тебя.

— До двери не так и далеко.

Он улыбнулся.

— Ты прав. Уверен, что доберешься до дома? Ты не слишком пьян? — Он шутливо толкает меня, но я не двигаюсь с места. — Очевидно, еще не слишком.

— Я не сомневаюсь, что смогу выдержать пятнадцать минут в такси.

— Как скажешь.

Он смотрит себе под ноги, перекатываясь с пятки на носок.

— Что? — спрашиваю я, вместо того чтобы уйти.

— Ты собираешься и дальше игнорировать меня?

Я потираю свой затылок.

— Нет, не думаю, что смогу, — отвечаю я, хотя совсем не то хотел сказать.

Мэддокс делает шаг ко мне, но я отстраняюсь.

— Но я... м-м...

Просто отличное время, чтобы потерять дар речи.

Судя по самодовольной улыбке на лице Меддокса, я понимаю, что ему нравится то, насколько я растерян. Он сокращает расстояние между нами, прижимается ко мне грудью. Желание поднять руку и притянуть его светловолосую голову к себе заставляет меня сжать руки в кулаки.

— Дик...

Мой взгляд скользит по его губам, и, безусловно, я жажду их, но не стану тем самым парнем для него.

— Я не могу, — шепчу я и делаю шаг назад.

— Можешь. Я не Эрик.

Я перевожу взгляд на Стейси, чтобы убедиться, что она все еще в отключке. Моя семья не должна узнать, что произошло. Никогда.

— Как бы я ни хотел снова поцеловать тебя, — выдавливаю я из себя ложь, — мне не нравится делить постель с новичками. Но я знаю кучу ребят, которые с радостью помогут тебе в этом.

Я пячусь задом к двери, шаркая ногами.

— Я черкну тебе смс. Я встречаюсь с друзьями в следующие выходные.

Мэддокс засовывает свои руки в карманы.

— Да, хорошо... Звучит неплохо.

Я мысленно вычеркиваю всех своих друзей, которые будут во вкусе Мэддокса. После чего мысленно делаю пометку не приглашать их потусоваться в следующие выходные. Потому что даже если я не могу стать его экспериментом, я не хочу, чтобы им стали они.

Уровень мудака — профессионал.

ГЛАВА 11

Мэддокс

Что я здесь делаю?

С тех пор как Дэймон сбежал из моей квартиры в прошлые выходные, я убеждал себя отпустить это. Он мне не доверяет, и я ему не подхожу. Конец истории. Мне нужно двигаться дальше.

И вот сейчас я стою перед баром, где, как он сказал, я смогу познакомиться с его друзьями, которые «смогут мне помочь». Дэймон не хочет понимать, что дело не в экспериментах, а в желании встречаться с ним. Если бы я просто хотел завести интрижку, то пошел бы и сделал это, как всегда.

Почему единственный человек, который мне реально понравился за все эти годы, тот, с кем у меня было больше, чем просто одно свидание, не хочет встречаться со мной только потому, что у меня не было отношений с парнями до этого? Ведь это чисто техническая часть вопроса, я не уверен, что моя история с Мэттом похожа на отношения.

Мимо меня проходит парень, и его пронзительные сине-зеленые глаза скользят по мне. Когда его губы кривятся в ухмылке, я понимаю, он пялится на меня. У меня теперь знак на лбу? Или я просто только сейчас стал заострять на этом внимание?

Когда лицо парня расплывается в широкой улыбке, я судорожно сглатываю и отворачиваюсь от бара. Клянусь, я слышу, как он смеется, хотя возможно все это игра моего воображения.

Я делаю всего несколько шагов, прежде чем остановиться и развернуться обратно. Затем передумываю и снова собираюсь уйти.

На этот раз я успеваю сделать семь шагов, прежде чем снова остановиться.

Я должен сделать это. Просто войти в бар.

Когда я снова разворачиваюсь, то практически налетаю на Дэймона.

— Когда Ноа сказал мне, что тут появился горячий, но растерянный парень, я сразу предположил, что это можешь быть ты.

— Ноа?

— Раздражающе привлекательный темнокожий парень с голубыми глазами, который пялился на тебя, пока ты не свихнулся и не ушел.

При этих словах напряжение меня отпускает.

— А, этот парень.

— В свое оправдание скажу, что Ноа не должен быть здесь сегодня вечером. Это Уайет пригласил его. Я, правда, не хотел, чтобы Ноа… напугал тебя. По-видимому, ему уже даже не нужно открывать рот, чтобы парни мчались от него без оглядки.

— Это не он напугал меня. Я просто не очень понимаю, что я здесь делаю.

Конечно, я знал, почему пришел. Я сделал это из-за Дэймона, но не мог сказать ему об этом, да и это не имело значения.

— Заходи, познакомься со всеми, выпей, а потом уже сможешь уйти. Это сделано для твоего комфорта, а не чтобы испугать до чертиков.

Я соглашаюсь, и Дэймон ведет меня внутрь к столику с четырьмя людьми – среди них и тот парень, что пялился на меня. Они не прекращают болтать, даже когда мы приближаемся.

— Как ты можешь такое говорить? — сказал худощавый парень, похожий на серфера, загорелый и с длинными светлыми волосами. — Это самое оскорбительное из того, что ты когда-либо говорила.

Девушка с длинными каштановыми волосами обнимает брюнетку с короткой стрижкой «боб».

— Перестань драматизировать. Скайлар просто действует тебе на нервы.

Я бросаю взгляд на Дэймона в поисках объяснений, а он просто мотает головой, улыбаясь.

— Но она… — Голос парня становится высоким. — Есть границы, Ребекка. И твоя девушка перешла черту. Никто не имеет права говорить оскорбительные вещи, если, конечно, это не шутка.

По моему личному опыту могу сказать, что только три темы могут породить такого рода споры: политика, религия и...

— Все, что я говорю, — ответила брюнетка, — это то, что «Призрачная угроза» намного лучше, чем «Империя». Просто прими это.

— Согласен, — вступил в разговор Дэймон.

Они обсуждали «Звездные войны», а это не лучшая тема для споров. Я поворачиваюсь к Дэймону.

— Прости, но я не могу дружить с человеком, который считает, что «Эпизод первый» может быть лучше оригинала. — Затем я поворачиваюсь к остальным собравшимся за столом. — И если кто-то из вас скажет, что «Пробуждение силы» было еще лучше, то я уйду прямо сейчас.

— О’кей, ты прошел тест на занудство, — произнес Ноа.

Парень, похожий на серфера, склоняет голову.

— Не обращай внимания. Он фанат «Стар-трека».

Дэймон указывает на стол.

— Знакомься, это Ребекка, Скайлар, Уайет и Ноа. Народ, это Мэддокс.

Глядя на собравшихся, я не могу не отметить, насколько они все разные.

— Дэймон, я думаю, мы напугали твоего друга, — произносит Ноа, — потому что он как-то странно на нас смотрит.

— Простите, — говорю я, — просто... вы довольно странная компания.

— Думаешь, что уже всех раскусил? — спрашивает Дэймон. — Если это так, то поделись с нами, кто есть кто.

Я немного нервничаю, так как осознаю, что могу ненароком обидеть кого-то, с кем только что познакомился.

— Э-э-э, — я откашливаюсь, — думаю, что Уайет занимается серфингом, Скайлар играет в группе или художница, а Ребекка похожа на медсестру или воспитателя детского сада.

Ноа наклоняется вперед и кладет локти на стол, его голубые глаза блестят от любопытства.

— А я?

— Я вижу в тебе спортсмена. Возможно, ты баскетболист или легкоатлет, как-то так.

— Поздравляю, — воскликнул Дэймон, — ты ни разу не попал.

Все за столом дружно засмеялись.

— Хотя ты был близок. На самом деле, Скайлар медсестра, а не Ребекка.

Брюнетка, с внешностью панка улыбается мне.

— Детская медсестра, если говорить точнее. — Мой взгляд невольно падает на ее татуировки. — На работе я хожу с длинными рукавами и вынимаю пирсинг из носа.

— Ребекка учится вместе со мной на юридическом и планирует стать убийственным адвокатом, — говорит Дэймон, — так что не позволяй ее милой внешности одурачить тебя, она настоящая акула. Уайет – аналитик...

— Я не аналитик, а менеджер по обработке данных старт-апа.

Дэймон пожимает плечами.

— Одна фигня. А теперь о Ноа. Он...

— Продолжай, Дэймон, ты можешь смело сказать это. Я ребенок, который живет на средства трастового фонда, и не работал ни дня в своей жизни. — Ноа поворачивается ко мне. — И если бы меня не страшил тот факт, что команда выбьет из меня все дерьмо, то я бы играл в баскетбол. Так что ты отчасти прав.

— У тебя недостаточно навыков для игры с мячом, — говорит Дэймон.

Ноа показал ему в ответ средний палец.

— Это был забавный пример того, что не стоит судить о людях по их внешности, — отмечаю я.

— Мы все познакомились во время учебы в университете, — заключил Дэймон.

— А теперь, когда ты повеселился, — воскликнул Ноа, — мы можем развлечься и попытаться угадать, кто ты.

— Парень из братства, — выпалила Ребекка.

— Специалист по маркетингу, — добавил Уайет.

— Полный придурок, когда дело касается противоположного пола, — отметила Скайлар.

— Он может и придурок, когда дело касается девушек, но мы знаем, что только недавно он открыл для себя, что его привлекают парни, — произнес Ноа.

Я сижу с открытым ртом от удивления.

— Как они это делают?

Дэймон толкает меня локтем.

— Не думай, что они экстрасенсы, они просто придурки. Я уже рассказал им о тебе. Также я просил их быть дружелюбными, но они игнорируют мою просьбу.

— Немного дедовщины лишним не будет, — говорит Ноа.

— Я пережил неделю в женском сестринстве Альфа-Фи, поэтому никакая дедовщина мне не страшна, — отвечаю я.

Ноа усмехнулся.

— Хочешь выпить, новобранец?

— Да, я сбегаю за коктейлем, потому что должен метнуться за ним прямо сейчас.

Четыре пары глаз удивленно уставились на меня.

Дэймон смеется и поворачивается к друзьям.

— Он издевается над вами. Он лучший друг моей сестры, и разве можно ожидать от него чего-то другого?

— О, мы обожаем Стейси, — воскликнула Ребекка.

Дэймон указывает на меня.

— Так познакомься с мужской версией.

Фу. Дэймон видит во мне мужскую версию Стейси? Неудивительно, что он не горит желанием встречаться.

— Ну, так что насчет выпить? — интересуется Ноа.

Мой телефон звонит в кармане.

— Извиняюсь, я думал, что отключил его...

Я достаю телефон, чтобы выключить звук, и вижу на дисплее сообщение от Стейси.

Стейси: Тем парнем, с которым ты мутил в колледже, был Мэтт Джексон, не так ли?

Мои пальцы в панике скользят по экрану.

Мэддокс: Как ты узнала?

Я бросаю свирепый взгляд на Дэймона, но это слишком преждевременно.

Стейси: Проверь новости.

— Что случилось? — интересуется Дэймон, глядя на мое нахмурившееся лицо.

— Ничего хорошего, — бормочу я.

Стейси прислала ссылку, и когда я нажал на нее, на экране высветилась фотография Мэтта в компрометирующей позе с другим парнем. Из того, что я могу рассмотреть, понимаю, что снимок сделан в клубе.

Заголовок гласит: «Звезда НФЛ замечен в гей-клубе».

— Вот дерьмо, — бормочу я.

— Что такое? — настаивает Дэймон.

Я протягиваю ему телефон.

— Судя по всему, ты был прав.

— Мэтт Джексон – твой бывший любовник? — недоверчиво спрашивает Дэймон.

— Тот самый Мэтт Джексон? — переспрашивает Ноа.

— Кто это? — интересуется Уайт.

— Господи, Уайет, — восклицает Скайлар, — даже я знаю, что он крепкая задница (Прим. пер.: Тай-Энд игрок – крепкая задница (сленг), находясь по обеим сторонам линии нападения, может осуществлять блокировку противников, особенно эта их роль хорошо заметна при розыгрыше выносных комбинаций. Кроме того, игрок данной позиции может выполнять функцию Принимающего и ловить пасы, когда это необходимо) «Пенсильванских бульдогов».

Дэймон изучает статью.

— Это не очень хорошо.

— Что там? — интересуется Ноа.

— Эта статья выпнула его из шкафа, — говорит Дэймон, — потому что на фото определенно он.

Ноа протягивает руку к телефону.

— Вот черт. — Он проводит по экрану и увеличивает изображение.

На нем Мэтт задирает футболку, демонстрируя свой пресс, в то время как второй парень стоит перед ним на коленях.

— Не вижу ничего интересного, — Ноа возвращает мне телефон, — неужели нельзя было придумать какой-нибудь каламбур о его позиции на поле, вместо того чтобы просто назвать парня геем?

— По крайней мере, он может играть и на принимающей стороне, — отшутилась Скайлар.

В другое время я бы посмеялся со всеми остальными, но сейчас не могу не задаваться вопросом, как Мэтт будет справляться со всем этим.

— Это не профессиональный пресс-релиз и безвкусица, — сказал Дэймон. — Его контракт истек, и о продлении пока не идет речи, так как сезон окончен. Остается надеяться, что у него хороший представитель.

Может, мне стоит позвонить ему. Или хотя бы написать в фейсбуке. Хотя, что я ему скажу? Привет, мы не общались с тобой с тех пор, как ты последний раз отсосал мне, но мне искренне жаль, что кто-то выдал тебя? Скорее всего, мне не стоит с ним связываться.

— И все-таки я хочу выпить, — говорю я.

Ноа покупает мне пиво и приземляется на стул рядом со мной. Я знаю, что Дэймону это не нравится, но я заставляю себя не думать об этом. Возможно, Ноа реально придурок, а Дэймон просто заботится обо мне. С другой стороны, Дэймон сам сказал мне, что познакомит с друзьями, которые будут не против переспать со мной. И если выбирать между Уайетом и Ноа, то второй мне больше по вкусу. По крайней мере, я так думаю. Учитывая, что двое парней, которые меня привлекли, атлетического телосложения, то скорее всего у меня определенный типаж.

Друзья Дэймона великолепные ребята, и, не считая стеба надо мной поначалу, они отлично меня приняли. Теперь я понимаю, что Дэймон имел в виду, говоря о том, что они прошли через то же самое. И мне комфортно рядом с ними, потому что они уже понимают меня, без необходимости говорить об этом.

Комфортно до тех пор, пока я не собираюсь уходить, а Ноа не предлагает проводить меня.

Мои глаза находят Дэймона, и я вижу, что он хмурится.

— Дерзай, — произносит он, несмотря на это.

Хорошо. Теперь я знаю, кто я для него. И думаю, мне стоит перестать пытаться это изменить.

Ноа следует за мной, и когда холодный, морозный воздух окутывает меня, я пытаюсь придумать предлог, чтобы дать ему от ворот поворот.

— Куда ты направляешься? — спрашивает Ноа.

— В метро.

— Не хочешь прокатиться? Я на машине.

Огни близстоящего БМВ мигают. Конечно, этот парень водит роскошную тачку.

— Я не против прокатиться на метро, спасибо.

Черт, обычно я не настолько невоспитан. Или груб. Но мутить с девушкой легко. А флиртовать с парнем? Черт, кто-нибудь дайте мне инструкцию. Кроме того, я не уверен, хочу ли заигрывать с Ноа. С тех пор, как осознал, что меня привлекают парни, я нахожусь в тупике. Ноа горяч, в этом нет сомнений, но вот кажется ли он мне таким, потому что меня влечет к нему, или просто я не отрицаю того факта, что у него модельная внешность. Вообще-то он симпатичный. Но это же не значит, что я хочу переспать с ним. Или хочу?

Я ничего не понимаю.

Ноа прислоняется к своей тачке.

— Что происходит между тобой и Дэймоном?

— Ничего не происходит.

— Хорошо, я перефразирую. Что у Дэймона к тебе?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Ноа задумчиво потирает подбородок.

— Давай разберемся. Он не позвал меня на сегодняшний вечер и Арона тоже. Я уже молчу о предупреждении Уайета, чтобы я не раскатывал на тебя губу, когда Дэймон вышел, чтобы поздороваться с тобой. Это все... странно. Я, конечно, давно не видел, чтобы Дэймон кем-то интересовался, но у него явно к тебе собственнические чувства.

— Нет, все не так. Я просто лучший друг его сестры, и он не хочет, чтобы мной кто-нибудь воспользовался, потому что потом ему придется отдуваться перед Стейси.

— Да, Стейси пугает, — Ноа слегка улыбнулся, — но уверен, что дело не только в этом. И думаю, что ты к нему тоже неравнодушен. Иначе что тебе мешает запрыгнуть ко мне в тачку? Халявная поездка с горячим парнем вместо метро, где довольно холодно. Думаю, выбор здесь был бы очевиден.

— Я смотрю, скромности тебе не занимать.

Ноа смеется.

— Просто я реалист. Я горяч, и у меня есть бабки, я – идеальная цель.

— Да, если бы мне был нужен сладкий папочка. Но это не так.

Его улыбка никуда не делась, когда он осмотрел меня с ног до головы.

— Я слишком молод, чтобы быть для тебя папиком. И обещаю не приставать, если позволишь подвезти тебя до дома. Очевидно, у тебя что-то есть с Дэймоном, и несмотря на то, что ты в моем вкусе, мне не нравятся парни, которым нравится кто-то другой. Если только дело не попахивает тройничком, и к тому же...

— Ладно-ладно, уговорил. Ты можешь подбросить меня домой.

Ноа должен прекратить болтать обо мне, о Дэймоне и о тройничке. Это рисует в моей голове слишком много образов, которые могут сделать мой путь до дома крайне некомфортным.

Ноа приглашает меня в свою машину. И я решаюсь пойти на это.

ГЛАВА 12

Дэймон

Дэймон: Не связывайся с Ноа.

Я вновь смотрю на сообщение, которое отправил уже час назад. У Мэддокса отключена функция, благодаря которой я бы мог узнать, прочел он его или нет, и я немного злюсь на него за то, что он такой догадливый. Потом ко мне приходит осознание, что это моя вина, потому что я сам научил его, как обмануть Стейси, чтобы она считала, что ее сообщения не прочитаны.

Позволь мне отслеживать тебя, черт возьми.

Кажется, я становлюсь неврастеником. Зашибись.

После дерьмового ду́ша я забираюсь в постель, убеждая себя не заглядывать в телефон, как какой-то отчаявшийся неудачник. Но моя рука сама тянется к нему. Я лишен силы воли, когда дело касается Мэддокса, и я уверен, что мои смешанные сигналы подстегивают его.

Мэддокс: А почему бы и нет? Ты разве не этого хотел?

Вот дерьмо. У меня такое чувство, что Мэддокс зол на меня. Или дразнит. Я бы хотел поговорить с ним, чем вести переписку, так как по смс не могу распознать его настрой. Но я ни за что не стану ему звонить.

Дэймон: Он не лучший вариант.

Мэддокс: Он горяч, состоятелен и не ищет ничего серьезного. Разве не этого ты хотел для меня? Для экспериментов? Почему этого недостаточно?

Дэймон: Он придурок. И потаскун.

Конечно, это не совсем так. Ноа может быть и мудак, и ранее вел себя как шлюха, но на самом деле он отчасти одиночка.

Мэддокс: Вы со Стейси и про меня говорите «потаскун».

Дэймон: Мэдди... Пожалуйста, скажи мне, что у вас ничего не было.

Мэддокс: Ну, не знаю. Мне это нравится. Хотя было бы лучше увидеть, как ты мучаешься, лично.

Дэймон: Придурок.

Мэддокс: У нас с ним ничего не было.

Дэймон: Не многие отказывают Ноа.

Мэддокс: Я это понял. Спасибо, что познакомил меня со всеми. Скайлар уже подружилась со мной на фейсбук, так что думаю, я не слишком плохо себя вел при встрече.

Дэймон: Перед ними? Это невозможно.

Меня терзают сомнения, прежде чем я набираю еще одно сообщение.

Дэймон: Каковы шансы, что ты сможешь улизнуть с работы во вторник днем? Я должен пойти в Университет Олмстеда, чтобы пообщаться с одним бейсболистом. Думаю, ты бы мог помочь мне там сориентироваться.

Это ужасный предлог. Я навещал Стейси несколько раз, когда она там училась, поэтому прекрасно мог сориентироваться сам, но, видимо, я больше не могу держать себя в руках. Превосходно.

Мэддокс слишком долго отвечал на мое последнее сообщение, поэтому к тому моменту, когда мой телефон завибрировал, я уже сгрыз ноготь большого пальца настолько, насколько это было возможно.

Мэддокс: Без проблем.

***

Внутри меня все сжалось в нервный комок, пока я жду Мэддокса у восточного входа в его альма-матер.

— Эй, — окликает меня Мэддокс сзади.

Я оборачиваюсь и усиленно стараюсь улыбаться, но судя по его озадаченному выражению лица, у меня это не очень получается.

— Ты в порядке? — интересуется он.

— Да... все отлично. А ты?

— У меня все хорошо. — Его взгляд скользит по мне. — А где же твой костюм?

Я бросаю взгляд на свои джинсы и футболку.

— Решил не выделяться. Если люди будут знать, что я работаю в агентстве, они набросятся на меня и начнут втирать о том, что их сын лучший. Я прекрасно знаю об этом, потому что мои родители делали именно так, когда я играл. Они подходили ко всем людям в костюмах и пытались выведать, где они работают.

Мэддокс засмеялся.

— Бейсбольное поле находится там.

Множество людей останавливают нас и здороваются с Мэддоксом, и он приветствует каждого, словно они друзья, которые давненько не виделись. Дружелюбность – это одна из черт, которой я восхищаюсь в Мэддоксе, но также это означает, что нам понадобится в два раза больше времени, чтобы добраться до поля.

— Итак, мы сейчас вроде шпионов? — поинтересовался Мэддокс, когда мы наконец-то добрались до ворот стадиона.

— Шпионов?

— Да. Твой объект в курсе, что ты за ним будешь наблюдать, или мы должны оставаться незаметными?

— Разве возможно, чтобы ты оставался незамеченным? Тебя тут каждый знает.

— Меня здесь любили. Нет, я был здесь Богом.

— Тогда понятно, — фыркнул я.

— Шучу. Большинство людей, которые нам сегодня встречались, просто были в моей группе, когда я был ассистентом преподавателя. Они любят меня только потому, что я щедро оценивал их работы.

— Ты был ассистентом преподавателя?

— Ты говоришь так, словно удивлен тому, что я достаточно умен.

— Нисколько. Просто я думал, что ты, как и Стейси, плывешь по течению из средних оценок, потому что у тебя было слишком сильное похмелье для того, чтобы прикладывать какие-то усилия.

— Я был здесь на неполной академической стипендии, поэтому мне было необходимо сохранять средний бал, чтобы претендовать на нее. Я много тусовался, пока учился здесь, но умудрялся работать и учиться с похмелья лучше, чем Стейси. Бедной городской девочке было не угнаться за мной. Я с четырнадцати лет пил самогон на заднем дворе семейной фермы Уилла.

— Ты реальный деревенский парень, не так ли?

Мэддокс пожимает плечами и отводит взгляд.

— Не совсем. Просто я вырос там. Итак, у нас разведка? — Мэддокс ведет нас к ряду трибун справа от домашней базы. — Здесь нормально?

Трибуны не переполнены, но людей все равно немало.

Я киваю в сторону мест, которые находятся чуть дальше. Я должен иметь хороший обзор, чтобы оценить этого парня на наличие таланта.

— Это питчер, — говорю я Мэддоксу, — какой-то парень по имени Логан.

Мэддокс откидывается на спинку сидения.

— Значит, вот она твоя стихия. Твоя родная среда.

— Да.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты ведешь себя, как Дэймон в первый день.

— «Дэймон в первый день»? — переспрашиваю я.

— Сдержанно и ворчливо. Это наталкивает меня на мысль, что я сделал что-то не так, или у тебя дерьмовое настроение, как в тот день, когда мы познакомились. Тебе нужно напиться? В прошлый раз это сработало. У них наверняка продается пиво в ларьках.

Я потираю шею.

— Я в порядке.

— Зачем... — начинает Мэддокс.

— Что зачем?

— Зачем ты позвал меня сюда?

Черт, зачем я его сюда позвал? Показать кампус – это всего лишь предлог. Я вынудил Мэддокса взять отгул, чтобы он пришел сюда, и все, что я делаю – просто даю ему односложные ответы.

— Потусоваться, — пожимая плечами, отвечаю я.

— Отлично, — Мэддокс сдается и переключает свое внимание на игру.

Это уже третий иннинг, но я специально пришел попозже. Я хочу посмотреть, на что способен этот парень, когда устанет.

Счет до сих пор был 1:0, но это ничего не значит в начале игры.

Форма Логана, от подачи до завершения, далека от совершенства, но у него сильная рука. Жаль, что он не знает как ей пользоваться.

— Это был страйк, верно? — спросил Мэддокс.

Я отрицательно мотаю головой.

— Это бол. Подающий промахнулся мимо зоны удара, а отбивающий не отразил удар битой.

— Подожди, в бейсболе есть правила? Разве здесь не просто нужно ударить по мячу и бежать?

Я бы наверное взвыл, если бы Мэддокс не был настолько милым.

— Нет. В нем все гораздо сложнее.

— Хорошо, тогда научи меня, тренер.

Я не могу быть уверенным, что Мэддокс предпринимает попытки сломить мое странное настроение, но это реально работает. Я проникаюсь игрой и с головой погружаюсь в мир своего прошлого. И, черт, я осознаю, что искренне скучаю по нему. Я даю пояснения для Мэддокса в каждом моменте игры: захват баз, фальшивые ауты, различные виды подач, которые пытается реализовать Логан. Этот юнец успешно выполняет только часть из того, что планирует. Он еще далек от того, чтобы иметь собственного агента, и с каждым его промедлением или ошибкой, я все больше раздражаюсь, что меня послали сюда, чтобы присмотреться к нему. Уровень мастерства этого парня даже рядом не стоял с тем, как в свое время играл я.

— Погоди-ка, значит, ты можешь запросто кого-то обмануть, притворяясь, что бросил мяч, а на самом деле продолжать держать его в руке? — спрашивает Мэддокс. — Разве это не жульничество?

— Это отвлекающий маневр. Уловка. Как в начале наших с тобой отношений... э-э... дружбы.

У нас нет никаких отношений. Жаль, что нельзя запихнуть себе эти слова обратно в рот.

— Похоже на правду.

Мы смотрим лишь два иннинга, прежде чем Логана убирают с поля и заменяют его другим питчером. Это слишком рано для того, чтобы менять кого-то из стартового состава, поэтому я предполагаю, что сегодня у Логана игра не клеится. Понимая, что сегодня он играл не в лучшей своей форме, я слегка расслабляюсь и уже не так расстраиваюсь, что приехал, чтобы посмотреть на него.

— Ну и что ты думаешь? — интересуется Мэддокс.

— Честно? У него есть задатки, но он еще слишком зеленый. Ему необходимо больше выносливости и контроля. Он выглядел слишком вымотанным, когда мы появились. Мне нужно переговорить с ним, а позже мы с тобой можем прогуляться. Может, выпьем где-нибудь кофе?

Я только что пригласил его на свидание? Дерьмо.

— Конечно.

— Встретимся у входа? Я должен сообщить, что «OTS» не заинтересованы.

Мэддокс слегка бледнеет, словно это ему предстоит неприятный разговор.

— Удачи тебе в этом. А я мог бы остаться здесь и досмотреть период.

— Иннинг, — поправляю я его, и меня передергивает от его неосведомленности.

Этот придурок ухмыляется.

— Я знаю. Просто мне очень нравится наблюдать за тем, как ты бесишься.

Покачав головой, я пробираюсь к дагауту (Прим. пер.: навес для запасных игроков), мысленно прокручивая в голове речь, которую сам слышал несколько раз. «У вас определенно есть потенциал, но мы не готовы сейчас стать вашими представителями. Продолжайте в том же духе, и, возможно, мы пересмотрим свое решение. Вы сегодня хорошо играли».

Когда я стучусь в дверь, мне открывает один из парней.

— Я Дэймон Кинг из «OTS». Я хотел бы увидеть Логана.

Логан подходит к двери, накинув куртку на плечи. Теперь, когда он снял кепку, можно было увидеть его влажные от пота светлые волосы.

— Я...

— Срань господня! Дэймон Кинг! — восклицает он.

О-о-о, парень.

— Мы можем пообщаться? — спрашиваю я, отступив назад.

— Ты знаешь, кто я?

— Я представляю «OTS». Я здесь, чтобы...

Его лицо кажется разочарованным.

— Вот бля. Если бы я знал, то не стал бы подписывать контракт с Хьюиттом и Локом вчера вечером.

— Прости, что? — уточняю я.

У него уже есть контракт? Какого хрена тогда я здесь делаю?

— Да, мой отец должен был сообщить вам об этом. Он хотел, чтобы я согласился на предложение Хьюитта. Их организация серьезнее, понимаешь? Но, черт, быть представленным Дэймоном «Львом» Кингом. Я проклинаю себя за то, что послушался своего старика. Дерьмо, ты смотрел сегодня игру? Я играл хреново. Мы с ребятами расслабились прошлой ночью, отмечали победу.

Этот парень трындит со скоростью миллион слов в секунду. Кто-нибудь, дайте ему что-нибудь от гиперактивности. Это просто чушь какая-то. Хотел бы я сказать, что во мне не бурлит ревность, переполняющая меня гневом, но это будет неправда. У этого парня столько же таланта, сколько было в моем мизинце на пике моей карьеры, и у него есть агент. В нем куча дерьма и наглость, чтобы нажраться перед игрой, но у него есть будущее в бейсболе. А что есть у меня? Я должен сидеть и помалкивать, наблюдая, как те, кто этого не заслуживает, добиваются успехов там, где я потерпел неудачу.

Я стискиваю зубы и заставляю себя сохранять спокойствие и профессионализм.

— Что ж, поздравляю вас с заключением контракта. Я должен вернуться в офис и сообщить своему начальству, что вы уже заняты.

— Подожди. Можно сделать с тобой селфи?

Да твою ж мать.

— Да, без проблем.

Он незамедлительно достает мобильник из своих штанов. Господи, если бы у меня или моих товарищей по команде обнаружили телефон во время игры, то тут же бы отстранили. Уверен, что Ньюпорт имел более высокие стандарты, чем Универ Олмстеда. Логан делает несколько снимков, и я тяжелым шагом продвигаюсь к выходу.

Только когда Мэддокс нагоняет меня, я вспоминаю, что он тоже здесь.

— Все прошло не очень хорошо? — спрашивает он.

— Можно и так сказать.

Мэддокс хватает меня за руку, чтобы хоть как-то замедлить мой шаг.

— Что стряслось?

— Он подписал контракт с другим агентством.

— Разве это не хорошо? Ты же не хотел его.

Я мотаю головой и снова ускоряю шаг. Мэддокс не понимает. Он никогда не поймет.

— Дэймон...

Я разворачиваюсь к нему.

— Ты считаешь, это справедливо? У этого парня мое будущее, а он и вполовину не так же хорош, как был я. После травмы я стал бесполезен. Я никому не нужен. Даже если бы я давил изо всех сил, рискуя получить еще одну травму, чтобы вернутся на свое место, то ни один агент не стал бы заключать со мной контракт.

Я не осознаю, что кричу, пока не замечаю, что все вокруг смотрят в нашу сторону.

— Пойдем со мной. — Мэддокс хватает меня за руку и ведет по дорожке за трибуны.

— Держу пари, ты провел здесь немало времени, — ворчу я.

Мэддокс засмеялся.

— Бо́льшую часть времени я все-таки провел на трибуне. Тем более я был ассистентом преподавателя. Поэтому трахался я за стеллажами в библиотеке.

— Гораздо лучше.

Мэддокс тянет меня на землю, и мы садимся, прижавшись спиной к бетонной колонне. Наши руки соприкасаются, и мне это нравится гораздо больше, чем следовало бы.

— Это был первый бейсболист, с которым ты собирался работать? — спрашивает Мэддокс.

Я утвердительно киваю и смотрю вдаль.

— Ладно, ты будешь сталкиваться с трудностями, как ни крути. Это был твой первый опыт, дальше будет легче.

— Я был в порядке, пока он не сказал, что у него уже есть агент, хотя ничего сегодня не показывало, что он этого достоин. Поэтому мне слегка сорвало крышу.

Мэддокс засмеялся.

— Ну, если только чуть-чуть, но должен признаться, что взбешенный Дэймон мне нравится больше, чем следовало бы.

— Ты о чем?

— Ты всегда такой сдержанный и собранный. У тебя есть цель и стремление. Ты как... взрослый.

— Не хотел бы тебя огорчать, но ты тоже взрослый.

— Нихрена, я плыву по течению и всегда стараюсь сбежать от проблем. Да, у меня есть работа, в которой я преуспеваю, но когда я приехал учиться, у меня была мечта, что я буду путешествовать и увижу весь мир, когда закончу. Но я сразу начал работать и, несмотря на то, что у меня есть деньги, я не сделал ни шагу к своей цели. А я ведь закончил учебу почти год назад. Я словно довольствуюсь тем, что только думаю о том, чего хочу, но ничего не делаю, чтобы осуществить свою мечту. Почему ты решил стать агентом?

— Это всегда было тем, что поддерживало меня. Я осознавал, шансы играть в профессиональный бейсбол невелики, но я был так близок к этому. Первый год в юридическом университете был самым трудным, потому что я все еще не мог смириться с тем, что больше не смогу играть. Не на конкурентном уровне. А потом я обозлился на всех, кто бросил меня. Мой агент и миллионы других, предлагающих свои услуги. Я прекрасно понимал, почему они это сделали, но тогда я загорелся целью стать лучше них. Я хотел стать таким агентом, каким никто из них не являлся.

Я никогда никому не рассказывал об этом. Но в Мэддоксе есть что-то, и я готов выложить все на чистоту.

— С момента нашего знакомства я не перестаю восхищаться тобой, — произнес Мэддокс, — до этого я видел тебя на грани, только когда загнал в угол у себя в квартире. Ты убежал оттуда, словно у тебя горела задница. Но даже тогда ты контролировал ситуацию. Поэтому, как бы подло это ни звучало, мне нравится видеть тебя на взводе. Это делает тебя человечным.

— Не ставь меня на пьедестал, Мэдди. Я могу делать вид, что у меня все в порядке, но это неправда. Я думаю, что взрослые притворяются.

Мэддокс ухмыльнулся.

— И еще я думаю, что ты просто должен сделать это, — добавил я. — Запланируй поездку куда-нибудь. Куда угодно. Хотя бы на Ниагару, чтобы по крайней мере ты мог сказать, что был в другой стране.

— Канада не в счет, но ты прав. Мне просто нужно сделать это. Может, Стейси захочет поехать со мной.

Я чуть не выпалил, что готов поехать с ним, но вовремя себя остановил. У меня нет времени на поездки. Кроме того, есть длинный список других причин, по которым я не должен ехать. Мэддокс сводит меня с ума, я хочу его, и все еще считаю, что быть рядом с ним плохая идея.

— А что касается бейсбола, — продолжил Мэддокс, — то жаль, что ты не можешь быть тем, с кем заключают контракт. Но взгляни на это с другого ракурса. Когда-нибудь ты найдешь крутого бейсболиста, который, возможно, даже лучше тебя, ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь ему достигнуть того, чего ты не смог получить сам. Его успех станет и твоим успехом, и вы вместе будете делить радость этих побед. Конечно, это не то же самое, но это самое близкое к твоей мечте. Поверь, не у всех есть такая возможность.

Я поворачиваю голову в его сторону и вижу, что его голубые глаза пронзают меня насквозь.

— Теперь я понимаю. Ассистент преподавателя. Неудивительно, что тебя все любили.

Его взгляд скользнул к моим губам. Я хочу поцеловать его, и становится все труднее найти причины, почему я не должен этого делать. Но когда Мэддокс придвигается ближе, у меня срабатывает рефлекс разорвать нашу связь и отвернуться.

— Какие планы на выходные?

Я что, проглотил что-то, и оно застряло у меня в горле в последние пять секунд? Во рту пересохло, а голос стал хриплым.

Мэддокс вздыхает, видимо, потому что я снова его отверг.

— Надо смотаться к родителям в Пенсильванию. Сумасшедшая тетя в гостях.

— Круто. Хорошо, что сообщил. Тебе нужен твой фальшивый парень для этого?

Что я творю? Я же не переживу еще одних совместных выходных

— У тебя скоро экзамены. Тебе нужно заниматься учебой.

Разочарование оказалось тяжелее, чем я ожидал. Мне действительно нужно учиться, но я не могу сейчас думать об этом. Я бы предпочел быть в Пенсильвании и притворяться парнем Мэддокса.

— Я могу заниматься учебой и там, но если ты не хочешь, чтобы я ехал...

— Спасибо. Я дам тебе знать, если передумаю.

Но он не передумал.

ГЛАВА 13

Мэддокс

Филадельфия была мне не по пути, но с учетом, что дорога к моим родителям и так не близкая, я решил, что небольшой крюк не помешает.

И вот я сел на поезд, но когда прибываю в Филадельфию, задаюсь вопросом: не совершаю ли я огромную ошибку? Вопреки здравому смыслу, я отправил сообщение Мэтту в ту ночь, когда новости о нем просочились в СМИ. То, как его скомпрометировали, было довольно жестко, и я хотел, чтобы Мэтт понимал, что он не одинок. Или что-то типа того. Я не знаю. Интуиция подсказывала: я должен выйти с ним на связь. Теперь я задаюсь вопросом, не глупая ли это затея. Мэтт дал мне свой адрес, когда я сообщил, что собираюсь домой на выходные, и сказал, что мы должны наверстать упущенное.

Мое GPS-приложение на мобильнике подсказывает, что дом Мэтта находится за углом, и меня начинает мутить. Но стоит мне увидеть, какой цирк устроили журналисты возле его дома, все внутри меня переворачивается.

Прошло шесть дней с момента появления новости, а они все еще разбивают лагеря поблизости. Не хотелось бы мне сейчас быть на месте Мэтта.

Швейцар останавливает меня и интересуется, как меня зовут и с какой целью я здесь. Я отвечаю ему так, чтобы эти стервятники за спиной не услышали, но он повторяет сказанное мной так громко, что теперь об этом знают все.

Спасибо, мудак.

Затем ко мне приходит понимание: он не швейцар, а наемный охранник. Для Мэтта.

У меня начинает гореть затылок, когда позади меня срабатывают вспышки камер. Пускай моя задница завтра и попадет на страницы какой-нибудь желтой газетенки, я не собираюсь поворачиваться и демонстрировать им свое лицо. Я не стыжусь того, что приехал сюда, и меня не пугает, что теперь они гадают, кто я, и зачем сюда явился, но не хочу создавать еще больше проблем Мэтту. Но учитывая тот факт, что у меня в руках спортивная сумка с вещами на выходные, журналисты могут сделать выводы, что я избранник Мэтта, и что мы собираемся пожениться, так как переезд с вещами – это весомый повод для бульварной прессы.

Охранник жестом показывает, что можно пройти, и я поднимаюсь в квартиру на верхнем этаже. Когда Мэтт открывает дверь, послеполуденное солнце освещает его огромные апартаменты. Каштановые волосы Мэтта торчат в разные стороны, будто он только что вылез из постели. Мэтт не брился Бог знает сколько времени, а его майка и спортивные штаны очень грязные.

Мы долго смотрим друг на друга, а затем Мэтт отступает в сторону, пропуская меня внутрь. Его апартаменты размером с весь этаж, на котором я живу, а там девять квартир, включая мою.

— Бля. Должно быть, НФЛ платят нехилые бабки?

— Что-то типа того. Зачем ты приехал, Мэддокс? Ты здесь, чтобы накричать на меня? Я действительно заслужил, чтобы получить это от тебя, так что говори и уходи.

— О чем ты, блядь, говоришь? Я здесь, чтобы убедиться, что ты в порядке. Кто с тобой скандалил?

— Скажем так, не все мои товарищи по команде были в восторге, когда на прошлой неделе появилась эта новость.

— Ты серьезно? Подожди... серьезно? Кто это был? Это неправильно.

— Теперь это уже неважно. Что сделано, то сделано. На моей карьере поставлен крест. Они победили.

— С чего это твоя карьера закончена?

Мэтт недоверчиво смотрит на меня.

— Почему ты здесь? — снова спрашивает он.

— Наверное, потому что мы были соседями по комнате? Потому что... между нами кое-что было? И то, что случилось с тобой, просто отстойно.

— Но я... Но мы... И... ты не ненавидишь меня за то, что я ввел тебя в заблуждение несколько лет назад?

— Ты сделал это специально?

— Я... Я... Дерьмо, я не знаю. Думаю, я не хотел признавать это, когда у нас с тобой все случилось. Хотя у меня уже было подобное со школьным приятелем, здесь я не лгал. Я хотел быть честным, но просто... не был готов.

— Так как я мог что-то понять, если даже ты сам еще не разобрался?

— Я всегда чувствовал за собой вину. Будто я воспользовался или...

— Хм, я уверен, что никогда не противился твоим действиям. Я даже не оказал тебе ответной услуги. Если кто чем и воспользовался, так это я. И мне это нравилось. Даже слишком.

Мэтт ухмыльнулся.

— И это сыграло шутку с нами обоими, потому что после того, что произошло между нами, я все еще был уверен, что натурал. Оказывается, это далеко не так.

— Ты...

— Бисексуал. По-видимому. Это мое новое откровение. Все еще кажется бредом, когда говорю это вслух, но я понемногу привыкаю. — Теперь слова даются мне легче.

Мой разум уже признал эту правду, но я не знаю, почему об этом так трудно говорить вслух. Меня немного беспокоит, как люди к этому отнесутся, и я не знаю почему. Когда меня выставили геем в родном городке, мне было плевать на то, что подумают окружающие. Наверное, потому что я считал это игрой. Но сейчас это реально. И угроза того, что кто-то проявит по этому поводу жестокость, тоже реальна, даже если мир вокруг становится лучше. Медленно. Слишком медленно.

Улыбка сползает с лица Мэтта.

— Подожди, так ты поэтому здесь? Чтобы мы могли... — Он водит пальцем между нами. — Просто я не думаю, что это хорошая...

— Нет. Я здесь не для этого. Это долгая история, но в моем родном городке все думают, что я гей, поэтому можно сказать, что я уже прошел через каминг-аут. У меня с этим не было больших проблем. Но когда я представляю, через что проходишь ты сейчас...

— Оу, так это визит из жалости? Спасибо, но я в этом не нуждаюсь. Я в силах справиться самостоятельно.

— Нет. Это не жалость. Я не так выразился. Я здесь как друг, чтобы дать понять, тебе необязательно переживать все в одиночку.

В глазах Мэтта появляются слезы, но он смаргивает их, чтобы я не заметил.

— Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Я кидаю свою сумку на диван и следую за ним на кухню.

— Планируешь остановиться у меня? — интересуется он, кивая в сторону моей сумки.

— Не-а, после встречи с тобой я собираюсь домой, чтобы навестить родителей и увидеться с тетей, которая приехала погостить.

— Значит, все дома считают тебя геем?

— В этой истории нет ничего интересного. Поверь мне. Тем более она выставляет меня мудаком, поэтому я бы не хотел сейчас об этом рассказывать

— В чем смысл быть по жизни неудачниками, если мы даже не можем вдоволь над этим посмеяться?

— Мэтт, ты не неудачник.

Он издает грустный смешок

— Мой контракт, который уже почти был у меня в кармане, никто не собирается продлевать. Забавно, как быстро перспективы растворились, стоило новости просочиться в СМИ. Я не могу покинуть свои апартаменты, потому что папарацци отслеживают каждый мой шаг, а мои агенты говорят, что не могут ничего предпринять, чтобы я получил новый контракт. Никто не хочет приглашать в свой клуб этот цирк. И вдобавок ко всему, фанаты от меня отвернулись. Если это тебе не говорит о том, что я неудачник, возможно, ты не настолько умен, как я думал.

— Ты не выходил из дома целую неделю? — Я осознавал, что Мэтт рассказал мне о куче дерьма в его жизни, но зацепился именно за это.

Мэтт утвердительно кивает.

— Хочешь поехать со мной на выходные? Никто не будет преследовать тебя в глуши.

— Ты сейчас серьезно?

Я пожимаю плечами.

— Конечно. В прошлом месяце я привозил с собой бейсболиста. В этом месяце приеду с футболистом, да еще и со звездным. Это явно поможет удержать слухи о моей ориентации на плаву.

— О’кей, расскажи мне эту историю.

— Я сделаю это во время длительной поездки. Мы же можем воспользоваться твоим автомобилем? А то, боюсь, в поезде тебя могут узнать.

— Без проблем. Пойду, соберу вещи.

***

Выбраться из Филадельфии оказалось сложнее, чем мы ожидали. Эти ублюдки с камерами следуют за нами в своих фургонах. И тот факт, что Мэтт водит Ламборджини, мешает нам оставаться незаметными.

Мы думаем, что стервятники потеряли нас из виду, как только достигаем Красного Холма, но все равно не можем быть в этом полностью уверенными. Мне понадобилось гораздо меньше времени, чтобы рассказать Мэтту свою историю, нежели оторваться от преследующих нас папарацци.

— Стоп, стоп, стоп. То есть твоя бывшая растрепала всем, что ты гей, и ты не утруждал себя тем, чтобы это опровергнуть. В итоге оказалось, что тебя реально привлекают парни?

— Как-то так.

По крайней мере, моя история вызывает у него улыбку. И у меня такое чувство, что он давно так широко не улыбался.

Когда мы подъехали к дому моих родителей, Мэтт не глушит мотор.

— Я оставлю тебя наедине со своей семьей, если ты скажешь, где находится ближайшая гостиница.

— Лучшее, что ты можешь найти в этой глуши – это мотель на центральной улице. Это единственный выбор. Я предупреждал, что это очень маленький город.

— Все лучше, чем четыре стены моей квартиры.

— Я был у тебя и спешу заметить, там гораздо больше, чем четыре стены.

Он отмахивается.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я.

— Ладно, хорошо, я поужинаю с родителями и свяжусь с тобой. Может, сходим в бар сегодня вечером или еще куда-нибудь.

— Эм, даже не знаю, хорошая ли это идея.

— Ты прав. Не стоит светиться на людях. Мы можем потусить у тебя в номере, который, возможно, стоит забронировать на мое имя. Здесь хоть и маленький городок, но подключенный к интернету, и слухи о знаменитостях быстро разлетаются.

— Спасибо, я так и сделаю.

Мама уже ждет меня на обочине, когда я выхожу из автомобиля.

— Кто это с тобой? — Она наклоняет голову, чтобы заглянуть через ветровое стекло.

Мэтт неловко машет ей рукой, прежде чем уехать.

— Друг из Филадельфии. Ему нужно уединиться на пару дней, поэтому он поживет в мотеле у нас в городке.

— А где Дэймон?

— Он занят учебой. У него осталось меньше двух месяцев до окончания университета. Он не может бросать все, чтобы навещать вас вместе со мной каждый раз.

— Твой... друг... — Мама указывает в ту сторону, куда поехал Мэтт. — Он же просто друг, не так ли? Потому что мы полюбили Дэймона.

Я закатываю глаза. Сильно.

— Просто друг.

— Ну и славно, тетя Чери еще не приехала, но вскоре должна быть.

— Зачем она хочет меня видеть? — интересуюсь я, идя к дому.

— Ты сам спросишь у нее об этом.

Папа протягивает мне пиво, как только я вхожу в дом, и предлагает разместиться в гостиной.

Учитывая то, что я был здесь всего месяц назад, нам особо нечего обсуждать. У нас и так редко находятся темы для разговора, поэтому тишина кажется такой знакомой и успокаивающей.

Когда на подъездной дорожке раздается характерный звук мотора на холостом ходу, мама с папой поднимаются, чтобы встретить тетю Чери.

— У вас есть наличные? — с ходу кричит она. — У меня только карточка, а я должна расплатиться за такси. Простите, я все вам верну.

— Я расплачусь, — говорит мой отец и выходит на улицу.

Как по мне, так это очень странный визит. Пока мы с Джесси росли, то виделись с тетей Чери время от времени. Но, насколько я знаю, она никогда особо не горела желанием общаться со мной, поэтому непонятно, почему настаивает на этом сейчас. В последний раз я видел ее еще подростком и не помню деталей встречи. Мне тогда было лет пятнадцать-семнадцать.

Она выглядит как истинный хиппи. Когда Чери снимает свое пальто, длинное белое платье струится по стройной фигуре, а светлые волосы ниспадают по спине. Не хватает только венка из цветов на голове.

— Мэддокс, — произносит она звенящим голосом.

Я протягиваю к ней руки, потому что тетя Чери, как и большинство членов нашей семьи, очень любит объятия. Она почти одного роста со мной и вдвое выше моей матери.

— Ужин почти готов, — объявляет мама, а тетя Чери вопросительно смотрит на нее. Поэтому мама добавляет: — Не волнуйся, у меня есть веганский вариант для тебя.

Все еще более запущенно. Вегетарианство я еще могу понять. Но веганство? Они вообще от мира сего?

Тетя Чери ведет меня к дивану и садится рядом со мной, пока мои родители суетятся на кухне.

— Ну, расскажи мне о своей жизни.

— Ну... хорошо... Я работаю на «Парсонс Медиа».

— Что это такое?

— Это маркетинговое агентство.

— Эта работа хорошо оплачивается? Ведь жить в большом городе здорово, но накладно.

Все становится еще более странным. Насколько я себя помню, она никогда не интересовалась моей жизнью.

Чери кладет свою руку по верх моей, и я обращаю внимание на кучу серебряных колец на ее пальцах. По три на каждом.

Она точно не от мира сего.

— Мне неплохо платят.

— Твоя мама рассказала, что ты встречаешься с отличным парнем.

Охренеть.

— Да. Его зовут Дэймон.

Интересно, когда я должен сообщить им всем о том, что мы типа расстались? Я бы уже сделал это, если бы во мне не теплилась надежда. Дэймон же не хотел, чтобы я мутил с Ноа на прошлой неделе. Неважно, сколько раз я говорил себе, что не стоит обращать на это внимания, но я не могу отогнать от себя сомнения. Хотя на бейсбольном матче я был уверен, что мы вот-вот поцелуемся, но он отстранился. Снова.

Девушки правы, парней понять практически невозможно.

— Ну что ж, пока он заботится о тебе.

— Он замечательный.

И я не лгу. Дэймон действительно потрясающий, но эти слова даются мне с трудом.

— Ты, должно быть, удивлен, почему я сегодня приехала?

— Слегка.

Или не слегка. В любом случае, это так.

— Ужин готов, — кричит мама с кухни.

— Думаю, нам лучше присоединиться к ним, — с улыбкой произносит тетя Чери.

Когда мы входим на кухню, мои родители уже сидят за обеденным столом и смотрят на тетю Чери взглядом, который сбивает меня с толку.

— Так, кто-нибудь может объяснить мне, что здесь происходит? — интересуюсь я и сажусь за стол.

— Думаю, Чери справится с этим лучше, — отвечат отец.

— Ну, — произносит тетя Чери, взяв салфетку и положив себе на колени, — у меня есть новости. Не очень хорошие новости. И я хотела бы... точнее, я думаю, что пришло время...

Папина вилка звонко ударяется о тарелку.

— Я так и знал, что ты попытаешься выкинуть что-нибудь подобное, после того как ты позвонила нам ни с того ни с сего, и сказала, что тебе нужно увидеть Мэдди.

— Я все еще не понимаю, — говорю я.

Что-то вроде осознания тикает в моем мозгу, но я надеюсь, что это не то, о чем я думаю. Надеюсь, мои выводы неверны.

— Может и правда пора, — произносит мама. — Мы давно собирались ему рассказать, но все откладывали и откладывали.

— Откладывали что? — уточняю я, будучи уже более уверенным в том, что последует дальше.

Я смотрю на мать, на ее седые волосы, которые когда-то были темными. Потом на темные глаза моего отца, а потом на голубые глаза тети Чери, которые пристально смотрят на меня... Ох, ебать.

— Это нелегко сказать, — произносит тетя Чери, — но я – твоя мать.

— Биологическая мать, — уточняет мама.

Можно было ожидать, что от такого потрясения у меня снесет крышу. Я жду, когда меня накроет абсурдность происходящего, но этого не происходит. Все, о чем я могу думать сейчас – это время, когда чувствовал себя чужим. Или то, что я совсем не похож на своих родителей. Я допускал версию, что меня подменили при рождении, но что меня усыновили? Мне такое даже в голову не приходило.

Начинаю задумываться: я просто такой невнимательный или реально тупица? А может и то, и другое. Невнимательный тупица.

Да, я такой.

— Кто тогда мой отец? — вырывается у меня, прежде чем я осознал, что мой мозг движется в этом направлении.

Тетя... Мама Чери? Нет, это абсурд. Мне плевать, даже если я и ношу ее ДНК, она мне не мать. Моя мама – это моя мама... Нет. Моя тетя – моя мама. Черт, мне нужно еще пива. Или рисунок моего генеалогического древа. Потому что я запутался.

Тетя Чери не встречается со мной взглядом.

— Я не знаю. Это был секс на одну ночь на вечеринке.

Классная она, моя биологическая мать.

Господи. Это моя настоящая мать.

— Мэдди, ты в порядке? — спрашивает мама.

Я киваю, уставившись в тарелку передо мной. Аппетит пропал напрочь, в горле пересохло.

— Жизнь сейчас дала сбой, — продолжила тетя Чери, — и я осознала, что не хочу покинуть этот мир, не узнав поближе мальчика, которого родила. Я не хочу...

— Покинуть мир? — переспрашиваю я.

— Пять лет назад мне диагностировали рассеянный склероз.

Моя мама ахает.

— Почему ты нам ничего не сказала?

— У меня практически не было симптомов, — отвечает Чери, — поэтому я подумала, что если не буду обращать на внимание, то мне и не придется с этим столкнуться. Но теперь... — Она бросает свой взгляд на руку, в которой заметен легкий тремор. — За короткое время он начал прогрессировать, и я не знаю, сколько времени мне осталось, прежде чем я потеряю возможность делать то, что хочу. Поэтому моя главная задача сейчас – познакомиться с Мэддоксом.

— Я... я... эм, — заикаюсь я.

— Ты не обязан принимать какое-то решение прямо сейчас, — говорит мама. — Тебя только что ошарашили таким известием.

— Я мог унаследовать это заболевание? — Снова вопрос срывается с моих губ, прежде чем я успеваю об этом подумать. Это значит, что какая-то часть мозга у меня все же функционирует.

— Это не наследственное заболевание, — успокаивает Чери, — хотя, конечно, все равно есть риски его развития.

— Я могу пройти какое-нибудь обследование?

— Нет. Они могут проверить вероятность развития, но для этого требуется инвазивное вмешательство, и все равно результаты не будут точными. Рассеянный склероз не вызывается одним геном. Это связано с множеством факторов.

— Мэдди, — вступает в разговор мама, — возможно, ты хочешь узнать что-то еще. У тебя есть вопросы к нам? О том, почему...

Я мотаю головой.

— Чокнутая тетя Чери не хотела со мной нянчиться, и вы, ребята, взяли меня к себе. О чём тут ещё спрашивать?

Тетя Чери нахмурилась.

— Все было не так. Я была уверена, что тебе будет лучше в полноценной семье. У них уже была Джесси, они отличные родители, и...

— Я прекрасно знаю, какие они родители, — процедил я сквозь зубы, — но это не означает, что я не ощущал, что мне чего-то не хватает. Я не ощущал, что это место мой дом. Никогда. А теперь что? У тебя вдруг проснулась совесть и забота, потому что ты больна? Мне уже двадцать три года. Где ты была, пока я рос, когда я мог как-то использовать те знания о том, кто я и откуда?

— Мэдди, — произносит мама печально.

— Простите. — Только я не чувствую себя виноватым, вставая из-за стола. — Сейчас мне нужно во многом разобраться. Я должен уйти. Извините.

Я слышу шаги за своей спиной, когда несусь через весь дом к входной двери. Я предполагаю, что это мама или Чери, но на мое плечо опускается твердая мужская рука.

— Давай я отвезу тебя, — предлагает отец.

Я смотрю в его карие глаза и понимаю, что мне не нравится то, что я в них вижу. Страх.

— Я не уезжаю в Нью-Йорк, пап. Мне просто нужно немного развеяться. Мой друг остановился в мотеле. Я поеду туда, слегка остыну и утром вернусь.

— И все же позволь мне тебя отвезти.

Все, что я могу сделать – это согласиться, забрать свою сумку и последовать за отцом в гараж.

Нам ехать всего десять минут, поэтому отец не тратит время на вступительные речи и сразу переходит к делу.

— Мы собирались тебе рассказать, но не знали, как это сделать.

В этот момент меня накрывает истерический смех.

— Я понимаю. Даже гораздо больше, чем ты думаешь... я не гей.

Я не знаю, что заставило меня признаться. Может это была детская месть с моей стороны? Они лгали мне двадцать три года, так что, возможно, это заслужили? Возможно, мне не стоило этого говорить, но дело сделано.

Отец резко жмет на тормоза.

— Что ты сказал?

— Я придумал это, чтобы порвать с Честити, но неожиданно об этом узнал весь город. Я не планировал, что всё зайдет так далеко, но не стал ничего исправлять. Мне было необходимо решить, хочу ли я, чтобы весь город думал, что я гей, или чтобы весь город считал меня придурком. И если честно, меня ни разу не смутило то, что весь город считает меня геем.

Теперь уже отец истерически смеется.

— О, боги, это счастье. Ты натурал? А как же Дэймон...

— Нет, не совсем натурал, но уж точно не гей. Определенно не гей. Но в университете...

— Не надо посвящать старика в подробности.

Я смеюсь в ответ.

— На самом деле до знакомства с Дэймоном я был на девяносто девять процентов уверен, что натурал. Он приехал со мной домой по моей просьбе только потому, что Честити и мама мечтали познакомиться с моим парнем, которого не существовало.

— Ну, я не тот, кто расскажет об этом твоей матери. Она просто без ума от Дэймона. Болтала о нем без умолку в течение недели после того, как вы уехали.

— Я думал, ты будешь в гневе от того, что я вам лгал.

— Меня не очень радует, что ты думал, будто не можешь рассказать нам правду, но я не могу тебя упрекать. И ты должен знать: мы любим тебя несмотря ни на что. Мы спокойно приняли то, что тебе нравятся парни, а сейчас мне уже все равно, с кем ты будешь счастлив в итоге. С девушкой, с парнем, а может с девушкой, которая раньше была парнем...

— Не зарекайся, — ответил я, смеясь.

— Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив. Это то, чего желают своим детям все родители. — Отец притормаживает у мотеля. — И это то, что мы есть. Мы по-прежнему твои родители. Возьми столько времени, сколько тебе потребуется, но не заставляй твою маму слишком волноваться. Мы и так сейчас редко тебя видим, не стоит допускать, чтобы что-то еще встало между нами.

— Постой, ты считаешь, что я сбежал из дома из-за вас? Да, я слегка в смятении и чувствую себя отвергнутым, но не тобой и мамой. Мне жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, но ты же не мог знать моей реакции. Скажи маме, что я не держу на нее зла. Я просто должен...

— Все переосмыслить. Вот почему мы откладывали этот разговор. Мы не хотели смущать тебя или причинять боль. Мы почти признались тебе в день твоего совершеннолетия, но ты пришел к нам с каминг-аутом, и мы решили, что время не самое подходящее. Мы не хотели, чтобы наш сын признался в своей ориентации, а мы в ответ объявили ему, что он приемный. А с тех пор ни разу не поймали подходящего момента. Наверное, нам стоило сделать это, когда ты был еще подростком.

— Скорее, Чери следовало бы понять, что ее болезнь не повод опомниться, что у нее есть за кого-то ответственность, которую она должна была понести намного раньше.

Папа уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перебил его:

— Я ни в коем случае не говорю, что не доволен вашим воспитанием, или что вы плохие родители, но сегодняшнее открытие дает мне понимание многих вопросов, на которые я не мог найти ответа ранее. А то, что Чери решила узнать меня получше только тогда, когда ей это стало необходимо, оставляет неприятный осадок.

Папа поджимает губы.

— Не делай поспешных выводов. Никто из нас не знает, насколько тяжелое у нее состояние, просто не становись таким, как она. Не отворачивайся от нее, чтобы потом жалеть об этом.

— Пап, утром я вернусь домой.

Отец согласно кивает, но я не уверен, что он мне поверил.

— Тогда увидимся утром.

Ламборджини Мэтта единственное авто на парковке мотеля, поэтому я уверено направляюсь в номер, который он забронировал.

Мэтт выглядывает из-за тонкой шторки, чтобы узнать, кто пришел.

— Ты не заставил себя ждать.

— Даже не представляешь почему. Я сегодня переночую у тебя, — говорю я и вхожу внутрь. — Как мило, две кровати.

— Я что-то упустил?

— Моя семья ошарашила меня шикарным известием, и мне пришлось оттуда сбежать.

— Здесь есть мини-бар, если тебе необходимо.

— Думаю, такое лучше переосмыслить на трезвую голову. Знаешь, в детстве порой братья и сестры подшучивают друг над другом, что кто-то из них приемный?

— Признаюсь, я частенько шутил так над своими братьями и сестрами.

— А моя сестра никогда так не шутила. Она на восемь лет старше меня. Оказывается, она не могла так шутить, потому что это правда.

Мэтт явно шокирован.

— Вот дерьмо. И ты только что об этом узнал?

— Моя тетя – это моя мать, а моя мать – это тетя.

— Да ну нахуй.

Да уж. И это сказал он.

ГЛАВА 14

Дэймон

Я роняю голову на стол. Уголовное право угрожает испортить мой диплом. Все, что мне нужно – просто получить зачет, но это никак мне не дается. «Уголовка» даже не является дисциплиной, которая мне пригодится, но я обязан ее сдать.

У меня всего семь недель. Семь.

Телефон неожиданно вибрирует, и я понимаю, что никогда не был так счастлив, что меня отвлекают. Только когда я вижу сообщение от Стейси, с прикрепленной к нему крохотной статьей о Мэтте Джексоне, сердце начинает тревожно биться. Чутье подсказывает, что не стоит открывать эту ссылку.

Но следом приходит еще сообщение.

Стейси: Сам все просрал.

И она права. Словно мазохист, перехожу по ссылке, которую мне прислала сестра, и вижу фотографии полуголого Мэддокса в дверях дерьмового придорожного мотеля, на том же желтушном сайте, который ранее разместил компромат на Мэтта. Мэддокс с ним. В своем родном городке.

— Теперь, понятно, почему он не хотел, чтобы я поехал с ним на выходные, — бормочу я себе под нос.

И самое смешное, что я даже не могу злиться по этому поводу. И не могу винить его. У меня был шанс, но я его отверг. Мы не вместе, и Мэддокс вправе делать все, что ему вздумается. Я сам предложил ему поэкспериментировать с парнями, поэтому не могу предъявлять претензий.

Но я все равно в ярости, хоть и не имею на это права.

Мои пальцы парят над его именем в телефоне. Я не должен ему писать. Просто нужно оставить его в покое. Но к моему удивлению, Мэддокс сам набирает мне сообщение.

Мэддокс: Можем встретиться на этой неделе? Нужно поговорить с тобой кое о чем.

В этот момент я убиваю в себе мазохиста. Не хочу встречаться с Мэддоксом, чтобы услышать, что он замутил с Мэттом. Я уже видел фотографии, мне достаточно.

Дэймон: Выпускные экзамены клюют меня в задницу. Так что извини.

Мэддокс: Это важно.

Дэймон: Как и экзамены.

Пытаюсь убедить себя, что фотографии могут означать не то, что я в них увидел. Но полуголый Мэддокс в мотеле со своим бывшим? Боюсь, что это именно то, на что похоже.

***

Неделя занятий пролетела, осталось еще шесть, но я уже реально запарился. Поэтому, получив приглашение от Ноа на пиво и пиццу у него дома, я сомневаюсь всего пару минут и соглашаюсь.

Я нуждаюсь в отдыхе. Если продолжу зубрить к экзаменам, то забуду все, что выучил до этого. Возможно, даже забуду такие важные функции, как ходить или говорить. Я серьезно рискую закончить тем, что сойду с ума, и буду излагать свои мысли только с помощью законодательно-нормативной лексики.

Я обнаруживаю Уайета и Ноа в гостиной последнего, они выпивают и играют в видеоигры. Понятия не имею, что это за игра, но они стреляют в людей и что-то громко кричат. Увы, но я не геймер.

— Крутяк, — благодарно бросаю я, когда Арон протягивает мне пиво.

— И тебе привет, — отвечает он. — Мало того, что ты не позвал меня заценить твоего парня, так теперь еще и здороваться разучился.

Арон один из тех парней, которых я намеренно не пригласил потусоваться на выходных несколько недель назад, потому что он слишком сексуален и обладает невероятно соблазнительной улыбкой, которая наверняка бы понравилась Мэддоксу.

— Мэддокс не мой парень, — ворчу я. — Этой чести удостоился Мэтт Джексон. Таблоиды кричали об этом всю неделю. Не сомневаюсь, что они сейчас в Нью-Йорке. Но это не значит, что я следил за ними в новостях или что-то в этом роде...

— Мэддокс не стал мутить со мной из-за Дэймона, — произнес Ноа, не отрываясь от экрана, — но Дэймон все равно нашел способ все просрать.

— Ты крут, чувак, — заключил Арон, похлопав меня по спине.

— Спасибо, блядь.

Тут в дверном проеме возникает Скайлар, и наши взгляды встречаются, она виновато закусывает губу и отводит глаза. Я уж было собрался спросить, все ли в порядке, но тут заметил Мэддокса, следующего за ней. И еще кое-кого.

Великолепно. Просто охренеть.

Мэтт стоит, опустив глаза в пол, прикрываясь бейсболкой «Бульдогов». Продолжай скрываться, чувак.

Скайлар подходит ко мне и обнимает в знак приветствия.

— Предательница, — шепчу я ей на ухо, наклонившись.

— Ты сам сказал, что я должна дружить с ним. Этим я и занимаюсь.

Мэддокс приближается ко мне и игриво толкает в бок.

— Все еще избегаешь меня, Дик?

Интересно, он сейчас просто использует мое прозвище или реально считает хреном? Надеюсь, все-таки первое, хотя не могу быть в этом уверен наверняка.

— У вас тут многолюдно. — Я делаю еще глоток пива, а затем смотрю на свою бутылку.

Интересно, этот напиток из Стейт-Айленд? Хотелось бы знать.

Краем глаза я замечаю, как Мэддокс хмурится.

— Эм, ладненько, ты был слишком занят, чтобы познакомится с Мэттом. — Он подталкивает Мэтта вперед. — Поэтому я привел его сюда, специально, чтобы познакомить с тобой.

— Вот как? И зачем? — огрызаюсь я.

— Я же говорил, это плохая идея, — говорит Мэтт Мэддоксу. — Просто забей, ладно? Мне нужно вернуться в отель.

Да, прям в точку. Наверное, я должен сейчас проявить к нему сочувствие в связи с тем, что он пережил, но, черт, не могу найти для этого ни одного гребаного повода.

— Нет, — произносит Мэддокс, а затем поворачивается к остальным. — Знакомьтесь, это Мэтт. Прошу любить и жаловать. — Он сверлит меня своим кристально-голубым взглядом. — Дэймон, можно тебя на минутку?

— Нихрена, мне и так хорошо.

На самом деле мне охереть как хреново.

— Я извиняюсь, — с сарказмом произносит Мэддокс, — но это не просьба.

— Оу, чую, назревает серьезный разгово-о-о-р, — нараспев произносит Ноа. — Идите наверх. Первая дверь справа.

— Спасибо, — отвечает Мэддокс и хватает меня за руку. Я отдаю свое пиво Арону, и меня тянут в одну из гостевых комнат Ноа – в ту самую, где я частенько оставался ночевать, когда был не в состоянии добраться до дома. — Что с тобой такое? — кричит Мэддокс. — Я никогда тебя таким не видел.

— Ничего.

— Да неужели? Значит, продолжаешь придерживаться легенды, что был занят? По крайней мере, избегая меня пару недель назад, ты оправдывался. Но за прошедшую неделю от тебя была лишь тишина.

Я скрещиваю руки на груди.

— Странно, что ты это заметил это, пока развлекался с Мэттом. Таблоиды любят вас, ребята. Вы будете самой известной парой в футболе.

— Причем тут Мэтт? — Распахнув глаза, произносит Мэддокс. — Постой, ты ревнуешь, что ли? Мистеру «Можешь встречаться с кем угодно, кроме меня» не нравится, что я провожу время с другим чуваком?

Мэддокс расплывается в улыбке, и это просто выводит меня из себя.

— Нет. Просто интересно, какое тебе дело до меня, если у тебя есть Мэтт.

Мэддокс качает головой.

— Скайлар права. Ты реально идиот.

— Что?

— Мы с Мэттом просто друзья, тупица. В прошлые выходные я навестил его, потому что огласка его сексуальной ориентации была офигенно неудачной, хотел убедиться, что с ним все в порядке. Он был подавлен, поэтому я пригласил его домой на выходные, подальше от всех этих стервятников, преследующих его. У меня произошла собственная семейная драма, о которой тебе было бы известно, ответь ты на мои сообщения. Я бы рассказал, почему оказался в дешевом мотеле, в номере с двумя раздельными кроватями, на мое имя, чтобы Мэтта не выследили. Но когда я навещал его в Филадельфии, кто-то из папарацци пронюхал мое имя и проследил за нами до мотеля. Между мной и Мэттом ничего не было.

— Вот как.

— Именно. Потом Мэтт приехал в Нью-Йорк, чтобы поговорить с тобой, потому что нынешнее агентство обманывает его с контрактом. Я подумал, что тебе не помешает клиент, потому как у тебя их нет.

— Вот как.

Походу, теперь мой словарный запас состоял только из одного словосочетания.

— Я рекомендовал ему тебя, потому что ты не мудак. Полагаю, я ошибался?

Видимо, да.

— Ты какого-то хера строишь из себя ревнивца, хотя сам ясно дал понять, что между нами ничего не может быть. Но не будь идиотом. Есть хорошая возможность заполучить клиента. Не делай меня причиной, по которой не сможешь этого сделать.

Я ошеломлен и в полном ступоре. Мэддокс усмехается и пытается проскользнуть мимо. Мой мозг кричит, что я должен остановить его, но тело не слушается. Когда он уже у двери, я собираюсь с мыслями.

— Мэдди.

Я заношу руку над его головой и закрываю дверь, чтобы он не смог выйти, и тогда Мэддокс оборачивается.

Мы оказываемся так близко, что чувствуем учащенное дыхание друг друга. Я пока не понимаю, злится он или возбужден, но не оставляю шанса выяснить это, а просто наклоняюсь и захватываю его губы в поцелуе. И он охотно отвечает мне.

Наш поцелуй просто взрывоопасен. Его губы и язык сливаются с моими так естественно и неизбежно, словно разные полюса магнитов.

Я пытался быть стойким, старался сдерживать себя, но сейчас осознал, что это было просто невозможно.

Мэддокс прислоняется спиной к двери. Мы боремся за власть языками, и Мэддокс абсолютно не сдерживает себя. Он поглощает мой рот, и на вкус поцелуй просто невероятен. Он либо недавно почистил зубы, либо жевал жвачку, потому что я чувствую вкус мяты.

Я прижимаюсь к бедрам Мэддокса и чувствую, как он возбужден. Я и сам уже тверд, словно камень, только от того, что Мэддокс ответил на поцелуй.

Недели фантазий о том, как вновь воплотить этот поцелуй, развязывают мне руки, и я без стеснения ласкаю его. Схватив Мэддокса за волосы, я откидываю его голову назад, открывая шею, чтобы исследовать ее губами. Свободной рукой я нащупываю молнию и пуговицу на его джинсах.

— Дэймон...

— Я не могу сейчас говорить.

Мы должны все обсудить, но я не могу ждать.

— Хорошо, — произносит Мэддокс, задыхаясь. — Но я хотел предупредить тебя о том, что мечтал об этом моменте с нашей первой встречи, поэтому уже близок к тому, чтобы кончить.

Из меня вырывается практически звериный рык. Я снова целую его в губы, одновременно оттаскивая от двери и, не отрываясь от дела, тащу к кровати. Голос в моей голове, кричащий мне, что я должен остановиться, не в состоянии заглушить мое бешеное желание. Мой разум, а может член, убеждает меня, что это совсем не похоже на то, что было с Эриком. Мэддокс сейчас трезв. Он добивался меня больше месяца. Это точно не мимолетный эксперимент... по крайней мере, мне хочется в это верить.

Но самое главное, что прочно засело в моей голове, – тогда, в своей квартире Мэддокс сказал мне, что он не Эрик.

Я толкаю его на кровать и приземляюсь сверху, наши губы продолжают двигаться синхронно. Прошло так много времени с того момента, когда я был с кем-то, что успел позабыть, как здорово целоваться, но этого мне уже недостаточно. По крайней мере, с Мэддоксом.

Мышцы его живота напрягаются, когда я провожу рукой между нами. Я обхватываю его член сквозь джинсы, и Мэддокс запрокидывает голову от удовольствия. Мы наполовину свисаем с кровати, но у меня нет сил оторваться от него, чтобы мы могли забраться на нее как следует.

Стоны Мэддокса сводят с ума, и я полностью растворяюсь в происходящем.

Вместо того чтобы поступить правильно и отстраниться, я спускаюсь по его телу и опускаюсь на колени у кровати. Едва спустив джинсы и боксеры вниз по крепким бедрам, я заглатываю его член практически целиком. Я немного подрастерял навыки глубокого минета, но это все равно сводит Мэддокса с ума.

— Блядь! — восклицает он.

— Мы должны стараться быть как можно тише. Там внизу люди, — одергиваю его я.

Он слегка приподнимается на локтях.

— Если ты собираешься сделать то же самое снова и хочешь, чтобы при этом я молчал, то тебе придется воспользоваться кляпом.

— Это можно устроить. — На этих словах я закрываю ему рот рукой, пока он что-то бормочет мне в ладонь. — Что ты говоришь? Я ничего не слышу.

Он стряхивает мою руку.

— Я смотрю, тебя это заводит.

— Да, я такой. А теперь тихо. — Я снова закрываю его рот.

Мэддокс смеется, но забывает обо всем, стоит моему языку поласкать головку его члена. Я бы с удовольствием никуда не спешил, наслаждаясь его вкусом и тихими стонами Мэддокса, но внизу куча народу, и, если быть откровенным, я реально боюсь, что это может спугнуть парня в самый ответственный момент.

Ну и конечно я не хочу, чтобы мои сомнения вернулись, потому что я уже пошел на это.

Если рассуждать логически, то для Мэддокса это не ново, не первый раз парень отсасывает ему, но это не избавляет меня до конца от сомнений, что для него это лишь эксперимент. Может сейчас он снова представляет на моем месте девушку, как в случае с Мэттом, если верить его рассказам.

Неуверенность и опасения, атакующие меня, испаряются в тот момент, когда я поднимаю взгляд и вижу, как он смотрит на меня. Он пытается, что-то сказать сквозь мою руку, что звучит как «Дэймон», а может, как «Не надо»... Черт!

Я снова останавливаюсь.

— Пожалуйста, скажи, что тебе нравится?

Его глаза становятся добрее. Мэддокс точно знает, с чем связан мой вопрос. Я убираю свою ладонь от его рта, и он тянется к моему лицу и проводит большим пальцем по щетине.

— Если ты сейчас остановишься, обещаю, я надеру тебе задницу, — нежно произносит он, улыбаясь.

Я не могу сдержать смех.

— Я уже так близко. Ты нужен мне.

Теперь я ни за что не остановлюсь.

Снова вобрав его член в рот, я расслабляю челюсть и стараюсь дышать через нос. Мэддокс поднимает бедра, стараясь как можно глубже вонзить член в мое горло, вырывая из меня тихие стоны. Этих действий хватает, чтобы свести его с ума. Он бормочет что-то неразборчивое, но когда первые капли попадают мне на язык, я понимаю, он просто пытался предупредить меня. Я продолжаю высасывать из него все до последней капли до тех пор, пока его тело не расслабляется на матрасе.

— Это было здорово, — промурлыкал он.

Взбираюсь на кровать, и мы оказываемся лицом друг к другу, я крепче прижимаю его к кровати, а наши ноги свисают с ее края.

— Прости, — шепчу я.

Мэддокс кладет руки мне на задницу.

— За что?

— Несмотря на то, что веду себя мудак, я хочу тебя, Мэдди. Я хотел тебя с тех самых выходных, когда познакомился с тобой. Но...

— Ты просто до усрачки этого боялся. Если бы у тебя не было связи с Эриком, или если бы я осознал, что я бисексуал еще в колледже, возможно, у тебя бы не было таких опасений по поводу того, что я новичок. Я не знаю, как мне доказать тебе, что я тоже хочу тебя. И дело не в сексе и не в экспериментах, мне даже плевать на то, что ты парень. Ты просто единственный, с кем я действительно хочу отношений. Если хочешь, спроси у Стейси, для меня это очень серьезный шаг.

Я наклоняюсь и нежно его целую. Губы Мэддокса мягко соприкасаются с моими, и я с трудом отстраняюсь.

— Я тоже этого хочу, но, возможно, нам не стоит торопиться.

Уголки его губ приподнимаются.

— Тебе не кажется, что нужно было подумать об этом до того, как мне отсосать?

Я кладу свою голову ему на плечо.

— Тут ты прав, но я не мог устоять. Я мечтал об этом целый месяц.

На этих словах я отрываюсь от него и встаю с кровати.

Мэддокс садится, хватается за мой ремень, притягивая к себе, и ладонью гладит по ширинке.

— Я должен отплатить тебе тем же, — говорит он.

Так хочется ему это позволить, но я все еще сомневаюсь. Не будь внизу комнаты, полной народу, то, наверное, все было бы иначе. А сейчас, если что-то пойдет не так, пути к отступлению уже не будет.

— Может, позже. Нужно спуститься вниз, пока нас не начали искать.

Он поднимает на меня глаза.

— Ты поедешь ко мне?

Несмотря на терзающие меня сомнения, теперь я не могу отрицать, что хочу Мэддокса.

— Теперь тебе уже не отвертеться.

— Это радует, — ухмыляется Мэддокс.

ГЛАВА 15

Мэддокс

Пока я натягиваю штаны и привожу себя в порядок, Дэймон смотрит на меня с довольной улыбочкой, хотя он даже не кончил.

— Что? — спрашиваю я.

— Они точно догадаются. Ты весь красный и растрепанный. Дохлый номер притворяться.

— Что поделать, такое бывает с парнями после сильного эмоционального всплеска. Но почему ты так лыбишься?

Дэймон делает шаг навстречу ко мне.

— Потому что мне нравится быть тем, кто подарил тебе этот всплеск. — Он мягко и осторожно целует, мне этого не достаточно, и я проталкиваю язык в его рот, делая поцелуй более интенсивным, но Дэймон стонет и отстраняется. — Не начинай, иначе мы так и не покинем этой комнаты.

— Я точно не против.

— Нужно убедиться, что мои приятели не устроили Мэтту допрос.

— Вот дерьмо. Я совсем забыл, что притащил его сюда.

Я иду к двери, но Дэймон меня останавливает.

— Мне правда стыдно. Просто я увидел ваши фото в прессе, и мне просто снесло крышу.

— Извиняться стоит не передо мной. Если ты реально хочешь стать агентом Мэтта...

— Сейчас же извинюсь.

Дэймон снова меня целует, но вместо зуда, который я обычно испытываю после того как с кем-нибудь переспать, я чувствую что хочу еще, еще больше. Все, чего я хочу, это поскорее спуститься вниз, распрощаться со всеми и утащить Дэймона к себе домой.

Мы держимся за руки, но как только добираемся до лестницы, он выпускает мою руку.

— Не нужно давать им поводов для сплетен.

Несмотря на то, что мы не прикасаемся друг к другу, нам не удается избежать любопытных и всезнающих взглядов, которыми нас одаривают, стоит вернуться в гостиную. Я пытаюсь никак не реагировать, но мои щеки все еще пылают после оргазма, и я подозреваю, что это слишком заметно.

— Ладненько, давайте попробуем еще разок, когда кто-то больше не ведет себя словно капризный ребенок, — предлагаю я, приближаясь к Мэтту и Ноа, которые болтают в углу гостиной. — Дэймон, это Мэтт. Мэтт – Дэймон. Мэтт Дэймон. Забавно.

Дэймон улыбается и протягивает руку Мэтту.

— Приношу свои извинения. Как верно подметил Мэдди, я был капризным придурком.

— Мэдди, да?! — усмехается Ноа, но Дэймон пропускает это мимо ушей.

Мэтт поднимает подбородок и пожимает ему руку.

— Мэддокс рассказывал о тебе, так что я все понимаю. Таблоиды сделали нас с ним парой, и это дерьмово, учитывая то, что Мэддокс всего-навсего пытается мне помочь.

— Я слышал у тебя проблемы с нынешним представительством, — уточнил Дэймон.

Мэтт перевел свой взгляд от Ноа к Дэймону, а затем опустил глаза в пол.

— Ну, да. С тех пор как... появились эти новости.

— На этой ноте, — прерываю их я, — мы с Ноа удаляемся выпить пива, пока вы будете обсуждать свои дела. Так что отведи меня на кухню.

Я следую за Ноа, он протянул мне холодное пиво.

— Как тебе удалось убедить Дэймона извиниться? — интересуется он.

На самом деле я просто сунул свой член ему в рот.

— Эм...

— Возможно, ты должен поделиться со мной своими приемами, так как обычно он упрямый сукин сын.

Ага. Я точно не стану советовать Ноа этот способ.

— Я просто объяснил ему ситуацию и убедил, что он ошибался, — ответил я, пожимая плечами.

— И это сработало? Черт, мой приятель дает слабину. — Ноа прижимает меня к стойке, нарушая границы моего личного пространства, и я уже готов его оттолкнуть, но он начинает говорить. — Я скажу, что ты врешь, если ты когда-нибудь проболтаешься о том, что я тебе сказал. Как тебе должно быть известно, у меня не так много друзей, но Дэймон – один из лучших. Так что веди себя с ним прилично, хорошо? Будь честен с ним, если у тебя есть какие-то... сомнения.

Я прищуриваюсь и делаю себе пометку, что Ноа немало знает о слабостях Дэймона.

— Я могу сказать откровенно, что хочу его.

Ноа отступает на шаг назад.

— Надеюсь, ты человек слова, — говорит он уже без запугивающего тона.

— Эм... — Мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя после его речи. — Да, это так.

Мы выгоняем Уайета и еще одного парня из-за игровой приставки, и Ноа отправляет их за пивом, так как замечает, что я допиваю последнюю бутылку. Дэймон и Мэтт по-прежнему стоят в углу, полушепотом что-то обсуждая. Дэймон предельно сосредоточен, что делает его невероятно горячим. Странно представить, что именно этот парень буквально десять минут назад держал во рту мой член, но глядя на него издалека, мне ясно одно. Я хочу большего. Гораздо большего. Не припомню, чтобы я когда-то кончал так сильно... если не считать момента, когда я лишился девственности с Честити.

— Соберись. — Голос Ноа заставляет меня отвлечься от мыслей.

Я не замечаю, как долго мы с Ноа зависаем за игрой, но люди вокруг нас приходят и уходят, а я уже смутно помню моменты приветствий и прощаний.

— Я ухожу, — произнес чей-то голос за нашими спинами. Я не знаю, кому он принадлежит, и не утруждаю себя тем, чтобы это исправить. Мы с Ноа слишком увлечены управлением вертолетом и расправой с плохими парнями, потому что мы гребаные задиры.

— Давай, давай, давай! — кричит мне Ноа.

— Даю!

— Мочи быстрее, нуб.

Я не знаю, он называет меня так, потому что у меня нет опыта однополых контактов, или насмехается над моими геймерскими способностями, но не успеваю ему ответить, потому что громкий голос отвлекает нас.

— Детка.

Я оборачиваюсь и вижу Дэймона. Он только что так назвал меня...

— Просто ты не отзывался на свое имя. Мэтт уже ушел. Хочешь мы...? — Он кивает головой в сторону входной двери.

Я срываюсь с места так молниеносно, что все находят это забавным, но мне плевать. Мы с Дэймоном будем у меня в квартире буквально через двадцать минут.

— Практикуйте безопасный секс, — кидает Ноа нам вслед.

Дэймон поворачивается к нему, но не успевает ничего сделать, так как я хватаю его за руку и тащу к выходу.

***

Несмотря на стремление как можно скорее покинуть дом Ноа и вернуться к себе, мои руки предательски дрожат, когда я пытаюсь отпереть дверь. Не помогает и то, что Дэймон прижимается ко мне сзади, а его губы скользят по моей шее. Эти ощущения посылают импульсы моему члену.

Ключи падают на пол, и я матерюсь, а Дэймон в открытую смеется надо мной.

— Давай, я помогу, — говорит он и наклоняется за ключами.

Я замираю не в силах пошевелиться и пялюсь на дверь, как идиот.

Дэймон кладет руку мне на плечо.

— С тобой все в порядке?

— Наверное, глупо, что я сейчас так нервничаю?

Он убирает руку и отстраняется.

— Мы можем не делать того, к чему ты не готов.

— О, я готов... для, эм... к экспериментам. Ну, может быть не... ух...

— Экспериментов с твоей задницей? — выпалил он смеясь. — Понял. Наверное, не стоит напоминать тебе, что я предпочитаю быть сверху, не так ли?

Его легкая улыбка успокаивает меня.

— Конечно, я помню. И… — Я провожу рукой по волосам. — Я не совсем против... э-э, всяких экспериментов, как ты это называешь. Отпадное чувство ощущать чей-то палец в заднице, когда тебе делают минет.

Дэймон откашливается и не может сдержать смешок, в то время как его глаза устремлены на кого-то позади меня. Он пытается скрыть улыбку, потирая подбородок.

Я оборачиваюсь и вижу свою пожилую соседку.

— Добрый вечер, миссис Джейкобс.

В этот момент от стыда я готов провалиться сквозь землю.

Миссис Джейкобс ворчит что-то про нравы современной молодежи и протискивается мимо нас в узкий коридор.

— Как насчет того, чтобы продолжить наш разговор в квартире? — интересуется Дэймон. Как только мы оказываемся внутри и скидываем с себя куртки, он возвращается к моей теперь самой нелюбимой теме на свете. — Так, значит, ты что-то от меня скрыл. Мог бы намекнуть об этом, когда я тебе отсасывал.

— В тот момент я не мог вспомнить даже своего имени, что уж говорить о том, чтобы давать тебе указания. — Я подхожу к нему ближе. — Хотя ты определенно и не нуждался в руководстве. — Когда я пытаюсь приблизиться вплотную, Дэймон отступает.

— Кто это был? Это Мэтт ...

Я вздыхаю.

— Нет, Мэтт никогда не играл с моей задницей. Как ни странно, он и пальцем не притронулся к ней за все четыре, нет, пять месяцев, что мы с ним шалили. И раз уж мы заговорили о шалостях, то почему бы нам не приступить к ним?

— Подожди, я хочу знать больше.

— Зачем? — простонал я.

— Это связано с твоей задницей, поэтому мне интересно. — Лукавая ухмылка играет на его лице.

— Не уверен, нравится ли мне такой игривый Дэймон. Где серьезный и напряженный парень, который становится офигенно горяч, когда теряет контроль и отсасывает парню в гостевой спальне своего друга?

Зеленые глаза Дэймона темнеют и наполняются похотью.

— А вот и он, — поддразниваю я и снова приближаюсь к нему. Дэймон позволяет мне сделать буквально шаг, прежде чем снова останавливает.

Он кладет свои руки мне на бедра.

— Мэдди, — выдавливает он из себя, — ты уверен? — Он хмурится. — Прости, я не хочу быть неуверенным и раздражающим. Мне никогда не были нужны эти заверения. — Он издает печальный смешок. — А ты думал, что у тебя нервы.

Я пытаюсь заглушить в себе раздражение, потому что оно связано не с Дэймоном. Это из-за того засранца, который доставил ему столько проблем.

— У меня есть идея.

Я хватаю его за руку, тащу в спальню и толкаю на кровать, но не присоединяюсь к нему. Пока не присоединяюсь.

Мой крохотный гардероб забит вещами от и до, вдоль и поперек. Я отодвигаю рубашки, в которых хожу на работу, но это не особо освобождает пространство. Я вынужден исполнить несколько впечатляющих акробатических трюков, чтобы дотянуться до моих далеко убранных галстуков. Мне повезло, что я работаю в довольно свободной от дресс-кодов компании, и мне не приходится носить их в офисе.

— Что ты там делаешь? — интересуется Дэймон.

Я уже практически полностью залез в шкаф.

— Ага.

Дэймон хмурится, когда я извлекаю оттуда галстук.

Я медленно приближаюсь к кровати и тянусь к подолу рубашки Дэймона, чтобы стянуть ее с него. Затем подталкиваю его локтем.

— Продвинься выше на кровать. — Он скользит до тех пор, пока его голова не касается подушки, а я забираюсь на него сверху, оседлав бедра. Я закрываю глаза, изо всех сил борясь с желанием прикоснуться к твердой плоти подо мной. — Подними руки над головой.

— Я не сторонник извращений, — говорит он, что не мешает ему поднять руки и позволить привязать их к изголовью кровати.

— Успокойся. Это всего лишь небольшое ограничение свободы. Обещаю не шлепать тебя и не заставлять обращаться ко мне «господин».

Дэймон ухмыляется.

— Узлы очень слабые, так что сможешь легко освободиться, если пожелаешь. Это больше мысленное ограничение, чем физическое. Ты не будешь тем, кто прикасается, и все происходящее далее будет моей инициативой. Это все, чего я хочу.

Наши взгляды встречаются, и я замираю. Это довольно странный момент для того, чтобы прозреть. Но именно находясь так близко, сидя сверху на полуобнаженном Дэймоне, когда между нашими губами расстояние всего в пару сантиметров, и мы ощущаем дыхание друг друга, я наконец-то осознаю это. Мне плевать на всякого рода ярлыки, потому что они не имеют значения. Важно то, что я хочу сделать этого парня своим.

Чувство собственника застает меня врасплох, потому что я никогда не ощущал ничего подобного. Я даже не знаю, временное это чувство или долгосрочное. Единственное, что заставляет меня молчать, это страх перед тем, что Дэймон уйдет. Этого я не хочу. Все, что я знаю наверняка: я никогда не хотел никого сильнее, и если он заставит меня бегать за ним месяцами, подобно своей сестре, я к этому готов. Но на этот раз я не отступлю, потому что с Дэймоном все иначе. И дело совсем не в сексе. Если бы это было так, то я бы бросил Дэймона, как только узнал о его загонах, и вместо этого замутил с Ноа. Или с какой-то цыпочкой. Я бы не желал привязать Дэймона к кровати лишь с одной целью – прикоснуться к нему. И уж точно мне бы не хотелось разгребать то дерьмо, что вертится в его голове.

Мое прозрение, скорее всего, покажется незначительным для большинства людей, но думал ли Мэддокс О’Шей, что решится на отношения? Я думаю, не мешало бы позвонить в NASA, потому что происходящее не менее глобально, чем приближение астероида к Земле.

— Ты в порядке? — шепчет Дэймон.

Я застываю сидя на нем.

— Не знаю, — честно признаюсь я, потому что не собираюсь бросать в его сторону банальное «я очень сильно хочу тебя».

Когда Дэймон пытается освободиться, я хватаю его запястья, чтобы остановить, прежде чем он выйдет из себя.

— Дай мне договорить. Я сказал «не знаю», потому что понятия не имею с чего начать. В моей голове сейчас столько грязных фантазий, и я хочу осуществить каждую из них.

Дэймон расслабляется, и улыбка вновь появляется на его лице.

— Тут все просто. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Так что начни с этого.

Наши губы соприкасаются, и хотя я нахожусь сверху, а Дэймон связан, он умудряется взять инициативу в свои руки.

Поцелуй, который случился между нами на свадьбе Честити, стирается из моей памяти. Я уже не помню, был ли он по ощущениям таким же горячим, с привкусом пива в дыхании. Я не помню, была ли у Дэймона щетина. Адреналин, играющий во мне, забрал с собой мои ясные воспоминания. И безумное желание после месяца сдерживания высвободилось сегодня вечером. И на этот раз я намереваюсь насладиться им сполна.

У Дэймона другие планы. Он отрывает бедра от кровати, прижимаясь ко мне.

— Кто-то нетерпелив, — произношу я.

— Да, потому что кое-кто уже кончал сегодня вечером и может быть терпелив, потому что не ходит со стояком несколько часов кряду.

— Несколько часов... реально? Прошло всего два часа. В Африке, между прочим, голодают дети.

— Какое отношение это имеет к происходящему? — интересуется Дэймон.

— А разве ты не соотносишь все в своей жизни с этим? Это был излюбленный прием моей сестры. Если я, например, жаловался на холод, она всегда говорила о том, что в Африке голодают дети, подразумевая, что всегда найдутся те, кому труднее, чем тебе.

— Не задумывался об этом. Но уверен, что можно умереть от посиневших яиц.

— Уверен, что ты преувеличиваешь, — говорю я.

— Может и так. Но мне кажется, что я умираю.

Дэймон снова приподнимает бедра. Его член скользит по моему и, блядь, он такой твердый. Невероятно твердый.

— В таком случае, мне есть над чем поработать.

Я прикасаюсь губами к его плечу, а затем покрываю легкими поцелуями его грудь.

Прелюдия для меня — подготовить девушку к тому, чтобы я мог ее трахнуть. И как бы эгоистично это ни звучало, но если она кончала от того, как я её ласкаю, это означало, что мне не придется особо напрягаться, когда я буду её трахать. Да, в этом плане я та еще находка. Не могу сказать, что мне не нравились прелюдии, но, по большей части, для меня они были способом достигнуть определенной цели. С Дэймоном я хочу этого. Я наслаждаюсь его прерывистым дыханием и стонами, пока покрываю его тело поцелуями. Мне доставляет удовольствие исследовать его мускулистую фигуру, потому что я никогда не делал такого ранее. Это новое ощущение захватывает меня и оказывается гораздо более возбуждающим, чем я ожидал.

Единственным минусом было то, что я снова ощутил себя подростком. Руки дрожали, и неуверенность, что я, черт побери, не знаю, все ли правильно делаю, просачивалась наружу.

Но посмотрев на Дэймона, я увидел слегка приоткрытый рот и зардевшиеся щеки и понял, что иду в правильном направлении.

Я умышленно двигаюсь мучительно медленно не только потому, что это, кажется, истязает его, возбуждая меня, но и потому, что это дает мне запас времени, чтобы успокоить нервишки. Нужно сделать это как можно скорее, потому что я не смогу долго держать себя в руках. Я хочу, чтобы Дэймон был подо мной. Надо мной. Чтобы он был повсюду.

Я губами касаюсь его безволосой груди, и мне нравится ощущать гладкую, ровную кожу. Я скольжу языком вокруг соска, и Дэймон шипит сквозь зубы. Когда я спускаюсь ниже, вижу небольшую дорожку темных волос, которая ведет от пупка к моей конечной остановке.

Дэймон что-то бормочет от нетерпения, когда я вожусь с ремнем и молнией его джинсов. Я бросаю на него взгляд и вижу, как напряглись его бицепсы, пока он держится за изголовье кровати. Я уже усвоил, что Дэймон не любит терять контроль. Ему непросто, когда я веду его за собой, но для меня нет ничего сексуальнее, чем видеть, как он из последних сил пытается сдерживаться.

Сейчас он в моей власти, и осознание этого ударяет мне прямо в голову.

Откинувшись на пятки, я встаю на колени и стаскиваю с себя футболку. Я хочу прикосновений кожа к коже. Хочу всего.

Дэймон наблюдает, как я слезаю с кровати и встаю. Глазами он следит за моими руками, когда я стягиваю с себя джинсы и сбрасываю их вместе с ботинками и носками. Он помогает мне освободить и его от обуви, а затем я тянусь к его джинсам.

Дэймон прикусывает нижнюю губу.

— Ты знаешь, как сложно не командовать тобой сейчас?

— Конечно. И мне это нравится. Это мое шоу.

Он откидывает голову на подушку.

— Ты можешь, по крайней мере, действовать немного быстрее?

Что мне делать? Я не спеша освобождаю нас от нижнего белья, что, пожалуй, бью рекорд по самому медленному раздеванию в истории.

— Чтобы ты знал – я тебя просто ненавижу, — бормочет он.

— Через минуту не будешь. — Я ложусь на него, и наши члены идеально соприкасаются. От малейшего движения бедер у меня перехватывает дыхание. — Боже, какой кайф, — говорю я, когда наши тела прижимаются друг к другу.

— Возьми оба члена в руку, — командует он.

— Это мое шоу, — напоминаю я ему. — Или мне нужно заткнуть тебе рот, как ты поступил со мной?

— Можешь заткнуть меня поцелуем.

Дэймон любит мой рот, осознание этого полностью меня расслабляет.

Я переношу свой вес на левый бок, слившись с Дэймоном в поцелуе, и скольжу правой рукой вниз. Довольно сложно обхватить оба наших члена, но я смазываю нас предэякулятом от... Не знаю, от кого. Наверное, обоих.

Мои яйца переполнены, а болезненно твердый член вот-вот взорвется. Я начинаю интенсивно дрочить нам, и воздух накаляется. Ушли шутки, поддразнивания и медлительность. Мое запястье находится в неудобном положении, но даже этого неудобства недостаточно, чтобы лишить меня удовольствия, пронзающего все тело. Все, что осталось между нами, – это необходимость кончить.

Мне требуется собрать все силы, чтобы сдержаться. Я не хочу, чтобы Дэймон кончил мне в ладонь, – хочу, чтобы мой рот был на его члене в этот момент, – но не хочу останавливаться.

Дэймон отрывается от моего рта и практически рычит.

— Еще рано, — говорю я и нехотя отпускаю нас обоих. — Кончи мне в рот.

Я не знаю, откуда взялась такая решительность, и с учетом того, как я нервничал, казалось, у меня будет больше колебаний, но это не так. Я хочу этого. Я жажду всего этого. В одно мгновение я соскальзываю вниз, и его впечатляющий член оказывается на уровне моих глаз. Бархатистая кожа туго натянута, говоря о том, что он готов к освобождению.

— Ты не должен этого делать.

— Я знаю, что не должен. Я хочу. Охуенно сильно.

Я никогда не понимал девушек, которые утверждали, что любят делать минет, потому что в этот момент они контролируют ситуацию. Я всегда говорил что-то типа: «Как скажешь, но это у тебя во рту мой член». Я был уверен, что, трахая кого-то в рот, я имею все козыри на руках. Но когда член Дэймона оказывается у меня во рту, и парень начинает извиваться, я понимаю, о чем они говорили. Именно я решаю, когда он кончит. Я свожу его с ума. Его слегка соленая кожа чертовски хороша на вкус, и мне кажется, что я мог бы заниматься этим бесконечно. По крайней мере, до тех пор, пока мою челюсть не сведет судорогой.

Признаюсь: да, поначалу мне трудно расслабить горло, о чем свидетельствует мой рвотный рефлекс, просящий меня сдаться, но я полон решимости быть на высоте. Не считая одного момента, когда я пытаюсь заглотить, и пропускаю его член настолько глубоко, что странный фыркающий звук вырывается из моего носа, потому что я не хочу выпускать Дэймона.

— Ты не обязан заглатывать его целиком, — говорит Дэймон с придыханием, — делай так, как тебе нравится и удобно. Ты поймешь, кайфую ли я от этого.

После этих слов я обхватываю основание члена ладонью, а другой рукой массирую яйца.

— Да, черт возьми, — выдавливает он из себя.

Я продолжаю работать рукой, когда засасываю его головку и медленно двигаюсь вниз по стволу. Мой язык нащупывает чувствительную венку и, судя по потоку ругательств, слетающих с губ Дэймона, я уверен, ему это нравится.

Его реакция безумно меня заводит, мой член истекает смазкой. Мне необходимо прикоснуться к себе. Я тянусь рукой между ног, и звук, изданный Дэймоном, заставляет нас встретиться взглядами.

— Так жарко смотреть, как ты трогаешь себя. Я...

Я начинаю сосать интенсивнее. Дэймон издает сдавленный крик и наполняет мой рот. Я кайфую от его солености, и этот вкус подстегивает мой оргазм, я кончаю себе на руку и на бедро Дэймона. Оргазм подобен короткому замыканию у меня в мозгу, я не чувствую своего тела.

Я даже не могу заставить себя подняться вверх по кровати. Плюхнувшись на матрас, я перекатываюсь на бок и утыкаюсь лицом в его промежность.

— Пятерка с плюсом за старания, — выдыхает Дэймон, — и четыре с минусом за технику. Но над этим мы еще поработаем.

Я намереваюсь шлепнуть его по заднице, но руки будто налиты свинцом, и я дотягиваюсь только до ноги.

— Засранец.

— Клянусь, это шутка. Это было...

— Потрясно?

— Да. Именно так. Иди ко мне.

Он проводит рукой по моим волосам.

— Эй, ты же должен быть связанным?

— Ты же сам сказал, что узлы слабые. Иди ко мне. Наверх. Сюда.

Я подползаю, Дэймон обнимает меня за плечи и прижимает к себе.

— Жалеешь? — неуверенно спрашивает он, словно ожидает, что я отвечу «да» и отправлю его домой.

— Как можно жалеть о том, что кончил как последний ублюдок дважды за вечер.

— Хочешь, чтобы я ушел? Я в курсе, что такие мужланы как ты, не особо гостеприимны после того, как все случилось.

Я отстраняюсь.

— Считаешь, что это был просто секс? После того, как я заявил тебе, что хочу с тобой встречаться?

Дэймон пожимает плечами.

— Я думал, что этому... э-э... — Он машет рукой между нами. — Будут предшествовать свидания.

— Конечно, у меня было не особо много отношений, ладно, вообще не было... но разве это не одно и то же? Я хочу, чтобы ты остался на ночь.

— Мы можем хотя бы принять душ, прежде чем отрубиться?

Я перекатываюсь и ложусь на него сверху, так что еще больше размазываю последствия нашего удовольствия.

— Не могу пошевелиться.

— Мы только по-быстренькому примем душ. Вместе.

— Уговорил.

Я вскакиваю с кровати и практически бегу за ним в ванную.

ГЛАВА 16

Дэймон

Уже давно я не просыпался с кем-то рядом. Я не беру во внимание выходные, которые провел с Мэддоксом в доме его родителей, так как это было не совсем то. Тогда мой член не был между его булок.

Я не лукавил вчера вечером, говоря, что предпочитаю быть сверху, и находиться так близко к заднице Мэддокса для моего утреннего стояка крайне болезненно. Но если бы Мэддокс сейчас повернулся ко мне и сказал, что хочет меня трахнуть, я бы не колебался. Если быть честным, то одна только мысль об этом заставляет меня стонать, когда я пытаюсь разбудить его поцелуями.

Мэддокс шлепает меня по голове.

— Еще слишком рано.

— Вовсе нет.

Он тянется к прикроватной тумбочке за своим мобильником и смотрит на дисплей.

— Уже девять часов? Ко мне... — Раздается стук в дверь. — Как по расписанию.

— Кто это? — интересуюсь я.

— Моя биологическая мать.

— Кто?! — восклицаю я.

— Видишь, что ты упускаешь, избегая меня? Поднимайся и одевайся. Позже я все тебе объясню.

Вчера Мэддокс упоминал что-то о семейной драме, но потом мы слишком увлеклись друг другом, вдаваться в подробности не было времени.

Я вскакиваю с кровати и одеваюсь так быстро, насколько это возможно, и успеваю как раз к тому моменту, когда в квартире Мэддокса появляется светловолосая женщина с чемоданом.

— Тетя Чери, это Дэймон, — представляет Мэддокс.

— А, бойфренд, — произносит женщина мягко дружелюбным тоном.

— А, биологическая мама... — Моя интонация больше похожа на вопросительную. Тетя Мэддокса – его мать?

Мэддокс поворачивается к своей тете... или матери... или к гостье.

— Извини, просто Дэймон узнал о твоем приезде только сейчас. В последнее время он был слишком занят, и мы не виделись. А по телефону говорить об этом не очень удобно.

Чери понимающе кивает.

— Ясное дело. Как ты вообще справляешься со всем этим? Я уверена, что для тебя это было шоком, но...

— Мама и папа навсегда останутся для меня моими истинными родителями, но я счастлив, что наконец-то смогу получить ответы на вопросы, которые давно меня мучили. И я хочу помочь тебе всем, что в моих силах.

— Помочь? — уточняю я, хотя, наверное, не должен лезть не в свое дело.

— Тете Чери нужно перекантоваться где-то несколько дней, пока она проходит экспериментальное лечение в городе. У нее рассеянный склероз.

Вот дерьмо.

— Мне очень грустно это слышать.

Чери машет рукой в ответ.

— Все в порядке, обещаю, надолго не задержусь. И я вовсе не против поспать на диване.

— Ты можешь занять мою кровать, а я перемещусь на диван, — предлагает Мэддокс.

Я бросаю взгляд на диван, на котором с трудом умещается моя сестра-коротышка. Мэддокс ни за что не сможет там уместиться.

— Ты мог бы остаться у меня, — неожиданно для самого себя выпаливаю я.

Возможно, я поторопился. Но слова слетают с моих губ раньше, чем я успеваю все обдумать, потому что мне не нравится думать о том, что снова не увижу Мэддокса несколько дней после проведенной вместе ночи. Тем более он сказал, что это ненадолго.

Мэддокс ухмыляется.

— Или я мог бы на время перебраться к Дэймону.

Чери улыбается.

— Как насчет того, что я угощу вас поздним завтраком в знак благодарности?

— Оу, отлично, — немного неуверенно отвечает Мэддокс.

Несмотря на то, что мне нужно возвращаться домой, чтобы заниматься, я поддерживаю это. Нарушение графика после того, как я ничего не сделал вчера вечером, выйдет мне боком, но, кажется, Мэддокс чувствует себя с Чери не в своей тарелке. Он рассказывал, что она хиппи и пропагандирует свободную любовь и все такое, но, вероятно, тяжело узнать, что та, кого ты всю жизнь считал мамой, не твоя мама.

Мы пришли в закусочную в квартале от дома Мэддокса, и Чери пристально смотрит на нас, как только официантка принимает заказ.

— Надеюсь, вы не будете против, что я это говорю, но твой отец дал мне понять, что вы не вместе.

Мэддокс уже доложил родителям о нашем расставании? Это входило в план, но я не думал, что он реализует его столь поспешно.

— А, ты об этом, — отвечает Мэддокс. — Не думал, что мой отец такой болтун. Когда я приезжал с Дэймоном домой, мы были просто друзьями. Но сейчас мы...

Я заинтересованно смотрю на него. И кто же мы? Он утверждает, что хочет отношений со мной, но еще слишком рано для того, чтобы называть меня своим парнем. Одна ночь еще не повод называть это отношениями.

— Больше, чем друзья, — подытоживает Мэддокс.

Это я в состоянии принять.

— Это долгая история, — вступаю в разговор я. И мне не терпится услышать то, что я пропустил. — Что это за исследования, в котором Вы участвуете?

Руки Чери слегка трясутся, она убирает их под стол, чтобы это скрыть.

— Это клиническое испытание нового препарата, замедляющего развитие склероза. Так как на данный момент болезнь развивается у меня гораздо быстрее, чем предполагалось, я – идеальный подопытный кролик.

— Очень надеюсь, что это поможет, — произносит Мэддокс.

— Я даже не буду знать, в какой группе нахожусь. Я могу быть в контрольной группе, которая получает плацебо, но терять мне уже нечего. Во всех смыслах. Я уже спустила на лечение все свои сбережения.

— У Вас нет медицинской страховки? — Я стараюсь говорить так, чтобы никто не подумал, что это осуждение.

— Моя страховка покрывает некоторые расходы, но далеко не все.

— Как же ты собираешься платить за лечение? — интересуется Мэддокс.

— Стоимость экспериментального лечения покрывает компания, которая его проводит.

— Тогда мы действительно должны надеяться, что это сработает, — заключает Мэддокс.

Когда нам приносят еду, Чери снова возвращается к расспросам о жизни Мэддокса. Когда тот говорит, что у него всегда была тяга к путешествиям, она просто светится от счастья.

— Ты унаследовал это от меня, — говорит она.

— Наверное, ты права. — Мэддокс улыбается, как и Чери.

Я не думаю, что это связано с генетикой, но оставляю свое мнение при себе. Я не настолько придурок. Они наконец-то нашли что-то общее. Я не собираюсь этому мешать.

К тому времени, когда мы закончили с едой, Чери почти составила готовый туристический маршрут для Мэддокса со всеми местами, которые он должен посетить, и всеми вещами, которые он должен сделать, когда представится такая возможность. Это звучит так здорово, что я ловлю себя на мысли: что хочу сделать путешествовать вместе с ним. Но я осознаю, что еще рано об этом думать. Я считаю, что и так уже слишком сильно влез в жизнь Мэддокса, пригласив его пожить у себя несколько дней. Это может выглядеть, словно я подцепил себе мужика для развлечений на время.

Официантка приносит нам счет, и Чери тянет к нему руку.

— Я угощаю, помните? — Я уже готов поблагодарить ее, когда она открыла свою сумочку. — О, черт, моего кошелька здесь нет. — Она еще немного порылась, но так ничего и не нашла. — Наверное, я оставила его в чемодане у тебя на квартире.

Мэддокс смеется, словно это уже далеко не первый раз, когда Чери что-то забывает.

— Не парься по этому поводу. Я оплачу.

— Спасибо, сладкий. Мне пора идти. Я должна быть в больнице через пятнадцать минут для первой консультации.

Мэддокс лезет в свой карман и извлекает оттуда ключ.

— Держи, я сделал дубликат для тебя. Сможешь самостоятельно найти дорогу до моего дома? Мне просто нужно еще немного пообщаться с Дэймоном.

— Обо мне не беспокойся. Я много раз была в Нью-Йорке. Вы оставайтесь здесь столько, сколько вам понадобиться. — Чери встает из-за стола и выскальзывает за дверь. Несмотря на то, что она одета подходяще для ранней весны в Нью-Йорке, благодаря хипповской натуре в ней есть какая-то легкость.

— Это и есть моя биологическая мать.

— С ума сойти, — бормочу я, провожая ее взглядом.

— Куда ты смотришь?

Я делаю вид, что не понимаю о чем речь.

— Смотрю? Я никуда не смотрел особо.

— Она свихнулась, да? Я удивлен, что она согласилась на лечение. Она всегда вела себя, как хиппи и больше доверяла народным методам. Словно рассеянный склероз можно вылечить иглоукалыванием.

— Я так понимаю, это и есть семейная драма, о которой ты заикался?

— Да. Я был настолько обескуражен, что мне пришлось уйти из дома. Именно так я оказался в мотеле вместе с Мэттом.

— Но теперь ты это принял? Я понял, что Чери была в Нью-Йорке не один раз до этого, но никогда не навещала тебя.

— Все так странно. После моего идиотского побега я больше не мог считать свой родной городок тем местом, где должен быть. Нбю-Йорк был городом, который принял меня, словно я всегда здесь был своим. Не хочу выглядеть как полный идиот, но эти события изменили мое мнение. Раньше маленький городок казался мне дырой, и я никогда не мог принять того, что многие считали его тем местом, которое они могут назвать домом. Но теперь я их понимаю. Я не говорю о том, что хотел бы туда вернуться или что-то в этом роде, но теперь мысль о возвращении не вызывает у меня приступов клаустрофобии.

— Научиться видеть вещи – это не значит быть идиотом. Иногда хорошая встряска нужна для того, чтобы научиться принимать некоторые вещи.

— Немного остыв, я вернулся домой, чтобы поговорить с Чери, и она захотела чуть больше участвовать в моей жизни, чтобы узнать меня. Я еще не до конца осознал, как к этому отношусь, но я не хочу упускать возможности, раз она у меня появилась.

— Я думаю, что болезнь подтолкнула ее к мыслям о том, что это необходимо. А как твои родители отнеслись к этому?

На некоторое время Мэддокс погрузился в раздумья.

— Не думаю, что они в восторге от того, как все повернулось. Чери обескуражила нас всех, предварительно не обсудив это с ними. Но отец сказал, что я не должен держать зла на них троих. Тогда я признался ему, что никогда не был геем, чтобы посмотреть сможет ли он не обижаться на меня.

— Как ты решился?

Мэддокс пожал плечами.

— Мне показалось, время самое подходящее.

— Ты уверен, что хочешь провести эти несколько дней со мной? Ты можешь провести их с Чери, чтобы укрепить вашу связь и так далее. Мы могли бы увидеться с тобой на следующей неделе, когда она уедет. Я сделал такое предложение только потому, что твой диван мне показался не слишком удобным.

— Я уверен. Кроме того, выбирая между времяпрепровождением с женщиной, которую я едва знаю, и с которой меня связывает только ДНК, и тем, чтобы делить постель с по-настоящему горячим парнем, исследуя свою новообретенную страсть к сосанию члена, выбор очевиден.

Рядом с нами раздается громкое хихиканье, ошеломившее нас, мы оборачиваемся и видим удивленную и немного шокированную официантку.

— Черт побери, — прошипел Мэддокс себе под нос.

— Возьмите, — говорю я. Я вкладываю свою кредитную карточку в кармашек для чека в счете и протягиваю его официантке. Когда она удаляется, я смеюсь. — Я серьезно, детка. Может, тебе стоит научиться смотреть по сторонам, прежде чем говорить столь грязные вещи?

— Не хочешь вернуться ко мне на квартиру, чтобы я мог выражаться так, как хочу?

— Как бы заманчиво это ни звучало, я правда должен вернуться домой, чтобы заняться учебой. Если я посвящу этому день, то смогу уделить тебе внимание вечером.

— Договорились, но как я целый день должен жить с этим? — Мэддокс хватает меня за руку и кладет себе между ног под столом.

Резко втянув воздух, я чувствую, как мой член начинает наливаться.

— Зашибись, спасибо, теперь по твоей вине я буду в таком же состоянии.

— Обращайтесь.

— Сейчас ты дразнишься, но помни, что следующие три дня ты в моей власти.

***

Прошло больше трех дней. Если быть точнее, почти неделя. Оказалось, что у Чери плохая реакция на испытываемый препарат, поэтому ей пришлось задержаться в городе дольше, чем планировалось.

Мэддокс в моей постели по ночам – это здорово, и я бы не жаловался, если бы не одно «но»...

— Если бы я знал, что буду вынужден смотреть эту ерунду, я бы не пригласил тебя пожить, — заявляю я.

— Тише.

Я понимаю, он просит меня быть потише не просто так.

Без шуток, но этот парень – фанат кулинарных шоу. Я, конечно, знал, что он любит готовить, но если мне придется посмотреть это еще хоть раз, то я выколю себе глаза ножом для чистки овощей. Я узнал о существовании такого ножа именно благодаря тому, что вынужден смотреть кулинарные программы. Я и так довольно редко бываю дома. Неужели я заслуживаю такие пытки?

Мы сидим, прижавшись бедрами другу к другу и закинув ноги на кофейный столик. Из одежды на нас только трусы. Я понимаю, что не должен жаловаться. Я возвращаюсь домой, где меня ждет сексуальный парень, который, если я, конечно, вернусь до того, как он вырубится, жаждет сосать мой член. И все, что от меня требуется, это немного посмотреть шоу о приготовлении еды.

— Существует масса вариантов применения козьего сыра в блюдах, чтобы дополнить их вкус. — Парень в телевизоре вещает о том, когда и где использовать козий сыр; в такие моменты я ощущаю себя Форрестом Гампом, которому Бубба перечисляет многочисленные виды креветок.

Пристрелите меня. Пожалуйста.

Хватит. Я не могу больше это смотреть.

Я приподнимаю руку и словно невзначай обнимаю Мэддокса за плечи, как будто это то, что я и хотел сделать, но на самом деле моя цель – это пульт рядом с ним. Я не могу допустить, чтобы Мэддокс догадался о моих намерениях.

Он сжимает мое бедро рукой. Мы официально встречаемся всего неделю, но я уже знаю, что значит этот жест. Мы можем пошалить после того, как программа закончится.

Я поглаживаю его по руке вверх-вниз, каждый раз становясь чуточку ближе к пульту. Я делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, снова опуская руку. Я почти дотягиваюсь до пульта. Слегка наклоняюсь, чтобы...

Мэддокс легонько шлепает меня по руке.

— Я прекрасно знаю, что ты задумал. Даже не пытайся, Дик, — говорит Мэддокс, не отрывая взгляда от экрана.

Притворившись, что не понимаю, о чем он говорит, я наклоняюсь, чтобы коснуться губами его шеи.

— Зачем тебе это?

Он вздрагивает, ощущая мое дыхание на своей коже.

— Из нас двоих я единственный, кто умеет готовить, так что то, что я черпаю идеи из таких шоу, выгодно в первую очередь тебе, так как наши ужины станут более разнообразными.

— На хрен ужин. Я хотел бы насытиться кое-чем другим.

Мэддокс смеется, но тут же замолкает, когда я толкаю его на диван и забираюсь сверху. Если мне не удалось переключить канал, то хотя бы развлекусь, пока Мэддокс смотрит свое дурацкое шоу о стряпне.

Я веду носом по его шее, спускаясь к груди, осыпая его торс нежными, но жадными поцелуями.

Мэддокс стонет, когда я облизываю сосок и посасываю, заставляя его затвердеть.

— Хорошо, уговорил. К черту ужин.

Я ухмыляюсь и переключаюсь на его губы. Не могу представить никакого другого места, где я бы я хотел сейчас быть, кроме как здесь. Возможно, могло бы быть лучше без кулинарных шоу, если бы я мог...

Мои руки находятся над его головой, рядом с...

Мэддокс уворачивается от моего поцелуя.

— Вот ублюдок!

Между нами завязывается борьба за пульт. Я упираюсь локтем в его грудь и вытягиваюсь над Мэддоксом, чтобы достигнуть заветной цели, но он начинает щекотать меня под ребрами, из-за чего я дергаюсь и чуть не падаю с дивана.

Мэддокс начинает ржать, но я возвращаюсь и снова прижимаю его к дивану. Я еле сдерживаю собственный смех, когда вижу, как Мэддокс извивается подо мной, стараясь продвинуться выше, чтобы отвоевать пульт.

— Ты с легкостью можешь уступить мне его, — со смешком говорю я. — Ты все равно уже не смотришь телевизор.

— Теперь это стало делом принципа. Ты не можешь вот так просто прийти и взять его.

— Телевизор мой, значит, мне решать.

— Я начал смотреть его первым.

— Тебе что, пять лет?

Несмотря на то, что между нами происходит нечто похожее на первую ссору, мы продолжаем смеяться и возбуждаемся. Что прекрасно видно сквозь тонкую ткань наших трусов.

— Мы уже говорили о моей незрелости, когда только познакомились, помнишь? — напоминает Мэддокс.

— Мэдди, малыш, детка. Можно я посмотрю бейсбольный матч?

Он стонет и откидывает голову на диван, признавая поражение.

— Даже я в курсе, что нельзя вставать между тобой и бейсболом.

— Бог мой, за это я должен тебя поцеловать.

— Если мне придется вынести целых девять иннингов, ты обязан сделать больше, чем просто поцеловать.

Я двигаю своими бедрами и еле сдерживаю стон, когда наши члены соприкасаются.

— Там, должно быть, осталось не больше трех подач, и я могу делать несколько дел одновременно. Я могу смотреть матч и дрочить тебе.

Его дыхание учащается, и я продолжаю тереться.

— Докажи.

— С удовольствием.

Я переключаю на спортивный канал, но не слежу за матчем ни секунды. Оказывается, мне плевать на бейсбол.

***

Три дня пребывания у меня перетекли в шесть, а потом в девять. У Чери все еще были проблемы с переносимостью препарата, и это было хреново, но жить вместе с Мэддоксом было просто офигенно.

Это играло нам на руку, потому что у меня было мало времени для встреч, и не живи Мэддокс у меня, я бы его практически не видел. Из девяти ночей, что он ночевал у меня, мы провели в объятиях друг друга всего четыре.

Сегодня я тащу свою задницу домой почти в полночь, потому что были дополнительные занятия, и означало, что я должен был задержаться в качестве ассистента преподавателя, и, будучи мальчиком на побегушках, проверить все работы и составить учебный план. Когда я окончу университет, у меня будет собственный ассистент, и я перестану заниматься всем этим дерьмом.

Надежда на то, что Мэддокс еще не спит, исчезает, когда я вижу, что единственный источник света в моей квартире – это настольная лампа рядом с диваном.

Я бросаю свою сумку в гостиной и направляюсь в спальню, где Мэддокс, вероятно, пытался не заснуть. Его мобильник зажат на груди в кулаке. Вторая рука у него над головой, его бицепсы красиво бугрятся. Мой взгляд опускается на его пресс, а затем еще ниже, где его прикрывает лишь простыня. К сожалению, это уже не первый раз, когда я застаю его в таком состоянии по возвращении домой.

— Детка? — шепчу я.

Никакой реакции. Он в отключке. Меня так и подмывает разбудить его минетом, но я знаю, что Мэддокс слишком любит поспать. Будь на его месте я, то в любое время дня и ночи предпочел бы секс, Мэддокс же ни на что не променяет сон.

Его присутствие в моей постели переполняет меня счастьем так же, как игра в бейсбол. Все считали, что я улыбаюсь, когда выхожу на подачу, потому что я дерзкий и самоуверенный. Никто не думал о том, что я просто находился в своей стихии. Фирменная улыбка была моей фишкой, но получив травму, я не думал, что улыбка ко мне вернется. Я думал, что похоронил ее вместе со своей карьерой.

Мэддокс определенно мог заставить меня улыбаться, и порой я даже не осознавал, что делаю это. Я легко могу представить, как возвращаюсь к нему домой в будущем.

Раздевшись, я запрыгиваю в постель и закидываю ногу на Мэддокса, ощущая, как его член дергается у моего бедра.

Мэддокс поворачивается в мою сторону, не открывая глаз.

— Я правда старался дождаться тебя, — бормочет он.

— Я знаю. Прости, что задержался.

— Обед. Холодильник. Если голодный.

— Я не голоден. Спасибо. Ты просто потрясающий.

— Да. Я такой.

Он так и не открыл глаза, и мне стало казаться, что он просто бормочет во сне.

— Спи.

— М-м, хорошо.

— Завтра вернусь пораньше. Обещаю.

***

Десять минут восьмого, и я вхожу в квартиру. В моем случае, это заслуживает награды. И я получаю ее, как только переступаю порог. Аромат чеснока заполнил всё вокруг.

— Слава небесам. Я надеялся, что именно этот запах будет доноситься с моей кухни, — говорю я. Ответа не следует. Я захожу за угол и замираю. Мэддокс абсолютно голый, если не считать моего черного фартука, завязанного на шее и талии. Мэддокс свободно передвигается по скромному пространству кухни, как у себя дома. Помимо этого, он в наушниках, поэтому не слышал, как я вернулся.

Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к стене, не переставая любоваться его упругой задницей. К тому времени, как Мэддокс наконец меня замечает, мой член уже в полной боевой готовности. Наши взгляды встречаются, и я не в силах сдержать улыбку.

— Ты всегда готовишь голышом?

— Что?! — кричит он, вытаскивая наушник.

— Для тебя нормально готовить голым?

— На мне фартук. Никаких нарушений техники безопасности и санитарных норм.

— Я интересуюсь не поэтому. — Мои глаза путешествуют вниз по его телу и обратно. — Просто если это так, то я должен чаще приходить домой пораньше.

Глаза Мэддокса загораются.

— Просто... у меня был план. Я готовился к тому, что ты вернешься пораньше.

— Был план? Почему ты говоришь об этом в прошедшем времени?

Он вздыхает.

— Как насчет того, что я отвечу на этот вопрос, когда выполню первый пункт плана? Я все еще могу это сделать.

— Ты об ужине?

Мэддокс подходит ближе.

— Нет.

— Хочешь принять душ?

— Попробуй еще раз.

Он останавливается в нескольких сантиметрах от меня.

— Хочешь поцеловать меня?

Его губы касаются моей шеи.

— Это уже ближе, — шепчет он на моей коже.

— Неужели минет? — спрашиваю я с нескрываемой надеждой в голосе.

Не сказав больше ни слова, Мэддокс опускается на колени. Бля, да! Я уже не представляю, как прожил больше года без секса. Из-за моей занятости прошло целых три дня с тех пор, как Мэддокс ласкал меня, и я ощущаю себя, как оголодавший человек, которого покормят первый раз за месяц.

Мэддокс приступает к делу, спускает мои джинсы и трусы до лодыжек и принимает мой член в плен своего влажного и горячего рта.

— Я бросаю университет, — рычу я.

Он отстраняется и смотрит на меня, недоумевая.

— Что? Тебе осталось чуть больше месяца.

— Просто, если я брошу учебу, то смогу возвращаться домой пораньше, и каждый вечер получать это вместо того, чтобы вымотанным и обессиленным падать в кровать. — Я понимал, что глупо даже думать об этом так близко к окончанию. Но все, чего я хотел, это проводить больше времени с Мэддоксом. Вместо этого я зубрю перед экзаменами и посещаю занятия, которые мне абсолютно не интересны, но необходимы для того, чтобы получить диплом.

— Скоро все будет, — отвечает Мэддокс и снова принимается работать ртом над моим членом. Он овладел кое-какими приемчиками с тех пор, как поселился у меня, и я не могу насытиться этим. Мне никогда не будет достаточно Мэддокса О'Шея. А если быть точнее, его рта. Я запускаю пальцы в его светлые волосы, чтобы направлять Мэддокса для моего удовольствия.

После первой ночи, проведенной вместе, и с каждой последующей, во мне остается все меньше сомнений, но мысль о том, чтобы трахнуть Мэддокса, заставляет неуверенности снова возникнуть, ведь никто из нас не намекает на то, чтобы зайти дальше. Я сильно хочу этого, но до сих пор нас устраивало то, что есть. Только не сейчас, когда я вижу его голую задницу и трахаю в рот.

Он проглатывает мою сперму и облизывает член. Он также помогает мне натянуть трусы и джинсы, пока я пытаюсь отдышаться. И тут я замечаю, как что-то похожее на вину промелькнуло на его лице.

Мэддокс уходит, чтобы вернуться к готовке.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Тут такая забавная ситуация...

Мое сердце перестает биться.

— Это был прощальный минет? Чери съехала с твоей квартиры?

— Оу, нет. Кстати, мы сегодня обедали вместе, и она сказала, что остается еще на несколько дней, но речь не о том.

Я вздыхаю с облегчением, потому что не хочу, чтобы он уходил. Делает ли меня негодяем то, что я благодарен его матери за то, что она больна? Это означало, что Мэддокс так и так остается со мной, и мне не придется говорить с ним о том, что я хочу, чтобы он остался. Я правда опасаюсь, что такие признания могут его спугнуть. С учетом того, что это всего лишь на несколько дней, Мэддокс отлично у меня освоился, но меня тревожит мысль, что его может напрягать ситуация, где я втянул его в некое подобие серьезных отношений, хотя мы договаривались не спешить. Мы еще не называли друг друга парнями, но мы уже фактически жили вместе. Я продолжаю ждать, когда Мэддокс скажет мне о том, что ему нужно личное пространство.

Понимаю, что тороплю события, но я всегда был сторонником отношений. У меня, конечно, были мимолетные связи, но я всегда хотел человека, ради которого хотелось бы спешить домой по вечерам. Я хочу, чтобы все было серьезно. Я бегал от Мэддокса больше месяца, поэтому можно сказать, что мы стартовали где-то с середины. То, что нам приходится жить вместе, не позволяет действовать не спеша, но дело в том, что мне и не хочется медлить.

Черт, главное не ляпнуть это вслух. Иначе Мэддокс сбежит отсюда со скоростью Усэйна Болта (Прим. пер.: Усэйн Болт – ямайский легкоатлет).

У нас еще даже не было секса. Ну и что, подумаешь, секс. Зато мы преуспели в минетах.

Мэддокс отводит взгляд в сторону, прежде чем заговорить.

— Помнишь, мы договорились, пока ничего не говорить Стейси о нас, потому что она слишком впечатлительная?

Да, кстати, мы еще не сообщили моей сестре, а тем более семье, что встречаемся.

— Я думаю, что данное слово слишком слабо описывает мою сестру, но да, продолжай...

— Когда сегодня Чери присоединилась к нам за обедом, то я не сообразил и представил ей Стейси, как твою сестру...

— Вот дерьмо. Теперь она все знает?

— Ага. — Мэддокс смотрит на часы на стене. — И она придет к нам сегодня на ужин. Минут через пятнадцать.

— Она вынесет мозг нам обоим.

— Эй, я получил уже свою порцию на работе. Так что, теперь твоя очередь. Разве не помогло то, что перед этим я отсосал тебе?

— Мне нужно гораздо больше, чем минет, чтобы подготовиться к общению с сестрой.

— Возможно, позже я позволю тебе трахнуть меня.

Пока я стою с открытым ртом, Мэддокс идет в спальню. Мои ноги заплетаются, когда я спешу за ним. Когда я достигаю двери, Мэддокс уже натянул на себя джинсы и надевает рубашку.

— Сейчас у нас нет на это времени, — указывает он на очевидное. — Твоя сестра вот-вот будет здесь.

— Но... Ты...

— Прежде чем ты начнешь засыпать меня вопросами, скажу: да, я уверен, нет, я не буду переживать, и я знаю, что ты остановишься, если вдруг мне что-то не понравится.

Я не знал, что сказать. От мысли, что я смогу трахнуть Мэддокса, мой только что опустошенный член, снова восстал. Но затем эти мысли начинают грузом давить мне на грудь, и я начинаю задаваться вопросом: что я вообще делаю рядом с Мэддоксом? Быть для кого-то первым — это большая ответственность. Черт, мой первый раз был таким херовым, что воспоминания о нем отпечатались навсегда.

Я, как и мой парень из колледжа, был девственником, и оказался недостаточно подготовленным. Мне было больно. Чертовски. И теперь, даже с огромным количеством смазки, мне трудно выступать в этой роли в сексе.

Что, если Мэддоксу это тоже не понравится?

Он подходит ко мне и обнимает за талию.

— Зачем переживать по этому поводу прямо сейчас?

— С чего ты взял, что я переживаю?

— Думаешь, я не вижу по тебе? Ты же смог прочитать меня с первой минуты нашего знакомства.

Вместо ответа я накрываю губами его губы. Мэддокс стонет и отвечает на поцелуй. Наши языки сплетаются воедино, и мы падаем на кровать, прижимаясь друг к другу.

Я отрываюсь от его рта и перемещаюсь к его щетинистой щеке и шее.

— Наверное, мне стоит побриться, — говорит он.

— Нет. Мне нравится жесткость.

— Мы сейчас о моей щетине или о твоих предпочтениях в сексе?

Я рычу.

— Есть так много вещей, который я бы хотел сотворить с тобой прямо сейчас, но не буду.

Мэддокс запрокидывает голову, а я губами ласкаю его шею.

— Сейчас у нас нет на это времени, — повторяет Мэддокс.

— Ты мне нужен.

Не секс с ним. Не минет от него. А именно он.

Мы продолжаем целоваться, не в состоянии наиграться, подобно подросткам, пока таймер на духовке не прозвенел на всю квартиру, и не раздался стук в дверь.

— Я же тебя предупреждал, — говорит Мэддокс, пытаясь восстановить дыхание, — теперь она подумает, что мы трахались. Взгляни на свой прикид.

Я поднимаюсь с кровати и бросаю взгляд на отражение в зеркале над комодом. Мэддокс прав. Щеки красные, волосы растрепаны, а губы распухли... Дерьмо.

— Ты открывай дверь. А я займусь духовкой.

— Договорились. — Мэддокс поправляет одежду и совершает манипуляции, чтобы Стейси не заметила, что у него эрекция.

Я делаю все возможное, чтобы пригладить свои волосы и выглядеть нормально, прежде чем достать чесночный хлеб из духовки.

— У тебя большие проблемы. — Голос моей сестры доносится из прихожей.

— Что ты собираешься сделать? Побить меня? — спрашиваю я, продолжая стоять к ней спиной.

— О, этого не потребуется. Я сделала кое-что покруче.

— Привет, Дэймон, сладкий, — произносит до боли знакомый голос.

Я оборачиваюсь и вижу людей, которых давно не видел. Не потому, что я их избегаю, а потому, что слишком занят, чтобы доехать до Лонг-Айленда.

— Мама. Папа.

Вот черт!

Мэддокс протискивается мимо неожиданно большого количества народа и почесывает голову.

— Думаю, я приготовил недостаточно.

— Это останется вам на завтра. Мы идем ужинать в ресторан, — сообщает моя сестра. — Маме и папе не терпится поближе познакомиться с Мэддоксом.

Другими словами, им не терпится устроить допрос с пристрастием.

Стейси блеснула своей фирменной улыбкой. Это символ ее триумфа, ее мстительности и самодовольства. Никто не в состоянии подставить меня так, как моя сестра.

Всего десять дней, и вот как все закончится. Мои родители – отличные люди, но, как и Стейси, они могут быть слишком дотошными. Это тяжело вынести потенциальным бойфрендам. Если Мэддокс выдержит этот удар, то его уже ничто не напугает.

ГЛАВА 17

Мэддокс

Это серьезный шаг. Хотя, если быть откровенным, Дэймон уже знаком с моими родителями.

Я боюсь опростоволоситься. Мне хочется понравиться его семье. Не как друг Стейси, а в качестве бойфренда их сына.

Эм, бойфренд. Впервые я думаю о нас в таком русле. Жду, когда меня накроет паника, но ее нет. Гляньте-ка, какой я взрослый засранец.

— Привет, — пропевает Стейси девушке-администратору в ресторане, — сегодня днем я бронировала столик на девять человек на фамилию Кинг.

— Девять? — в один голос переспрашиваем мы с Дэймоном.

— Дэвидсоны тоже будут, — пояснила мама Дэймона.

Я перевожу взгляд на Дэймона, чтобы подтвердить свои догадки, и вижу, как он бледнеет. Вот что. Эрик и его семья тоже придут на ужин. Просто блеск.

— Остальная часть вашей компании уже на месте, — оповестила администратор.

Вообще красота.

Пока нас провожают к столику, я беру Дэймона за руку.

— Ты в порядке? — интересуюсь я.

— Да. — Он явно лжет. Я сжимаю его руку, но он её одергивает.

Гребаный Эрик.

— Прости за то, что сейчас произойдет, — шепчет мне Дэймон.

Я представить не мог, что он имеет в виду, пока Эрик и его брат Джулиан не вскакивают со своих мест, как только видят нас. Джулиан направляется к Стейси и обнимает ее.

Эрик же приближается к Дэймону.

— Привет, братишка. — Они обмениваются рукопожатием и обнимаются. Мои руки сжимаются в кулаки. Я не понимаю, для чего Дэймон так заискивает перед ним.

Затем Эрик подходит ко мне и протягивает руку. Если бы не умоляющие глаза Дэймона, я бы послал этого придурка к чертям. Поэтому я веду себя примерно и отвечаю на рукопожатие.

— Рад видеть тебя снова, Мэддокс. — Тон Эрика настолько же искренний, как у политиков, разбрасывающихся предвыборными обещаниями.

— Взаимно.

Ублюдок.

— Привет! — восклицает Джулиан и тоже пожимает мою руку. — Ты перебрал всех телочек, или что?

Я вежливо улыбаюсь, хотя горю желанием врезать обоим братьям Дэвидсонам как следует. Хотя и знаю, что Джулиан этого не заслужил. Несколько раз, когда мы пересекались, он вел себя как нормальный парень.

— Это тебя Стейси надоумила?

— Она предложила десять баксов, если я это произнесу. И я решил потратить деньги в баре. — Джулиан поворачивается к Стейси. — Оставляю его тебе, женщина.

Стейси закатывает глаза и протягивает ему двадцатку.

— Купи мне тоже выпить.

— И мне! — кричу я ему вслед.

— Я думаю, нам тоже стоит выпить, — говорит Эрик Дэймону, похлопывая того по груди.

— О’кей, пойдем.

Я тяжело вздыхаю и сажусь рядом со Стейси. Я остаюсь с ней, и с родителями Дэймона и Эрика. Повернувшись к своей, как я считал, лучшей подруге, я шепчу так, чтобы это слышала только она:

— Я тебя ненавижу.

Стейси наклоняется и целует меня в щеку.

— Я тоже тебя люблю.

— Так это и есть новый бойфренд? — интересуется миссис Дэвидсон.

— Да, новый бойфренд, о котором Дэймон молчал, — отвечает мама Дэймона. Она прожигает меня зелеными глазами, которые Дэймон явно унаследовал от нее. — Мы узнали об этом от Стейси.

— Мы действительно познакомились недавно, — произношу я, с трудом сглатывая.

— Эрик утверждает, что познакомился с тобой уже несколько недель назад, — отмечает миссис Дэвидсон.

Ну-у, парень. Я не знаю, как мне теперь оправдываться, поэтому предпочитаю промолчать, чтобы не попасть впросак.

Джулиан нарисовывается из бара и ставит напитки.

— Вы знаете, что самое смешное? Я был уверен, что вы двое в конце концов будете вместе. — Он водит пальцем между мной и Стейси.

Дэймон и Эрик тоже возвращаются на свои места, я кладу руку на бедро Дэймона, чтобы как-то подбодрить его. Нам это по силам. Мы сможем пережить этот вечер.

— Почему ты без Кристи? — интересуется Стейси у Эрика, указывая на пустое место рядом с ним.

— Стоп, стоп, стоп, — вмешался Джулиан, — не уходите от темы, мисс. Мы о тебе и Мэддоксе. Что пошло не так? Как он очутился с твоим братом, если на выпускном мы с друзьями делали ставки на то, когда у вас все случится?

— Почему ты считаешь, что все должно быть связано с сексом? Тебе что, сложно понять, что наши с Мэддоксом чувства платонические? — спрашивает Стейси. — Между нами ничего никогда не было и не будет. Даже если бы сейчас он не был с Дэймоном. — Она разворачивается ко мне. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, но поцеловать тебя будет равносильно тому, что я поцелуюсь с Дэймоном. Или даже с Джулианом.

Дэймон морщится.

— Эй, меня это задевает. Я ходячий секс! — восклицает Джулиан.

— Видишь, — Стейси указывает на Дэймона, — вот так я отношусь к поцелуям с Мэддоксом.

— Хотел бы я поспорить, но если лучшие друзья целуются, то дружба от этого крепче не становится, — говорю я и бросаю взгляд на родителей Дэймона. Они выглядят слишком чопорными и правильными, и, наверняка, не так спокойно относятся к всякого рода перепалкам.

В тот же момент я чувствую на себе недовольный взгляд Эрика, даже не глядя в его сторону, и слышу, как Дэймон разочарованно вздыхает. Конечно, я хотел задеть этим Эрика, но никто не должен об этом знать. Если у меня случится поцелуй со Стейси, то нашей дружбе придет конец, здесь я не лукавлю.

— Как вы познакомились с Дэймоном? — интересуется мама Эрика.

Стейси не может сдерживать смех.

— Это самая забавная история на свете.

— Стейс, — одергиваю я ее, но не могу прилюдно объяснить, почему она не должна рассказывать эту историю.

Это подстава.

— Так вот, когда Мэддокс...

— Мне просто нужен был фальшивый парень, чтобы посетить свадьбу моей бывшей. — Я бросаю на Стейси гневный взгляд. Есть целый ряд причин, по которым я не хочу, чтобы эта история прозвучала.

— Бывшей девушки, — подхватывает Стейси. — Он солгал ей, что гей, чтобы разорвать с ней отношения, когда им исполнилось по восемнадцать. Мэддокс даже не подозревал, что он бисексуал, пока не повстречал Дэймона. — Она снова смеется.

Я безумно люблю Стейси, но ей действительно стоит научиться оценивать обстановку.

Родители Дэймона подозрительно смотрят на меня, словно их смущает то, что я никогда раньше не имел отношений с парнями. А возможно их возмущает то, что я солгал Честити о своей ориентации.

Я открываю рот, чтобы как-то оправдать себя за события, произошедшие пять лет назад, но Эрик опережает меня:

— Приставать к натуралам – это обычное дело для Дэймона.

Что ты сейчас сказал?

— Что ты сейчас сказал? — переспрашивает Стейси. Недаром говорят, что когда много общаешься с кем-то, начинаешь мыслить с ним одинаково.

Дэймон делает глоток пива.

— Бог мой, я просто пошутил, — ответил Эрик, но это была нихрена не шутка.

Стейси вскакивает с места.

— Так это был ты?! — кричит она.

— Стейси, — одергивает ее Дэймон, — прекрати.

Глаза Стейси меняют цвет.

— Боже мой, это же так очевидно. Раньше вы так тесно общались. Ты реально думаешь, что Дэймон хотел перетащить тебя на свою сторону?! — она продолжает говорить с Эриком на повышенных тонах.

Я хватаю ее за запястье и пытаюсь усадить на место. Наши взгляды пересекаются, и тут она понимает, что права. И что я в курсе всего этого.

— Это бред какой-то, — вступается Джулиан. — Эрик не настолько глуп.

Я усмехаюсь.

— Пожалуйста, мы можем не обсуждать это здесь? — умоляет Дэймон. Его взгляд мечется по небольшому залу ресторана.

— Стейси, давай выйдем, — предлагаю я.

— Но...

— Сейчас же. — Я редко бываю с ней серьезен, поэтому мой тон заставляет ее вздрогнуть. Она вскакивает и бежит впереди меня. — Мы скоро вернемся. — Я смотрю на Дэймона. — Не хочешь с нами... — Я киваю в сторону выхода.

Он мотает головой.

— Все вот-вот выйдет наружу, поэтому мне лучше остаться здесь, чтобы рассказать свою версию.

Я чувствую себя козлом, когда бросаю Дэймона на произвол судьбы, но нужно успокоить Стейси, потому что я слишком хорошо ее знаю. Она была в шаге от того, чтобы броситься на Эрика.

Стейси ходит взад-вперед, когда я оказываюсь снаружи.

— Почему вы с Дэймоном мне ничего не сказали?

— Я не имел права об этом распространяться. И Дэймон ничего не говорил, потому что хотел сохранить отношения между вашими семьями. Вы же всегда вместе. Представь, каким бы неловким было ваше совместное Рождество, если бы вы знали, насколько гомофобен Эрик.

— Почему у Эрика такое отношение? У меня не укладывается в голове.

— Тебе лучше спросить у Дэймона. Или вернись и услышь всё своими ушами. Но ты не должна устраивать шумных сцен, как порывалась.

Стейси мотает головой.

— Когда я придумала все это, чтобы прикольнуться над вами двоими, я думала, самое худшее, что может случиться – это то, что вас хорошенько прожарят и замучают расспросами. А мы все дружно посмеемся над вами, и все. Я не могла подумать... Черт. Я настоящее чудовище.

— Ты всегда такая.

— Эй, на этот раз я чувствую себя ужасно от своего замута. Пожалей меня хоть немного.

Я делаю шаг навстречу и обнимаю ее.

— Ты правда монстр, но в этот раз реально не могла знать о последствиях, поэтому тебя нельзя винить.

— Спасибо. Ты помогаешь мне немного успокоиться.

— За этим я и здесь.

— Ты можешь просто рассказать мне? Прошу тебя.

—Не мне об этом говорить.

— Эрик – та самая причина, по которой Дэймон избегал отношений с тобой, ведь так?

— Да. Но моя харизма не позволила ему устоять.

Стейси фыркает.

— Могу я задать тебе серьезный вопрос?

— Только если ты готова получить несерьезный ответ.

Она толкает меня в бок.

— У вас с Дэймоном серьезно?

— Думаю, тебе стоит присесть.

Ее глаза расширяются.

— Бог мой, вы расстаетесь? Дерьмо, я предполагала, что у вас всё может зайти далеко, но...

— Стейси. Тебе лучше все-таки присесть, потому что я хочу, чтобы у нас с ним все было серьезно. Я еще ни к кому ничего подобного не испытывал. Даже к Честити.

— Оу, ты что, собираешься сделать предложение моему брату?! — воскликнула она.

Я отступаю на шаг.

— Не спеши. Для этого еще рано. Под «серьёзным» я имел в виду что-то типа начать называть друг друга «мой парень».

— Кобель внутри тебя все-таки не умер. Всегда оставляешь пути для отступления.

— Ты готова извиниться за то, что поставила своего брата в неловкое положение?

— Наверное, — вздыхает она.

ГЛАВА 18

Дэймон

Как только Мэддокс и Стейси исчезают за дверью, меня бросает в пот.

— Что происходит между вами двумя? — интересуется мама.

— Ничего особенного, — отвечает Эрик.

— Заканчивайте это дерьмо, — рычит отец.

— Стоп, хватит, — вмешиваюсь я.

Я люблю свою семью, но все они слишком пекутся обо мне. Излюбленное занятие. Временами Стейси отпускает неуместные шутки, но она всегда первая бросается на мою защиту. Даже тогда, когда я прошу ее не делать этого. Мои предки не отстают от нее ни на шаг. Они превосходны в этом, но иногда я нуждаюсь в том, чтобы они оставались в стороне.

— Он поцеловал меня, — заявляет Эрик.

Убейте меня. Прямо сейчас.

— Вообще-то, это ты меня поцеловал. И тебе это понравилось. Не пытайся отнекиваться.

— Когда это произошло? — спрашивает Дениз, мать Эрика.

Я тяжело вздыхаю.

— Год назад. Это в прошлом. Не стоит его ворошить.

— Так вот почему вы стали не так близки, как в детстве? — уточняет мама.

— Нет. Мы не близки, потому что Эрика не устраивает тот факт, что я гей, — поясняю я. — Наши отношения испортились после того, как я перешел в старшие классы.

— Ты открылся только в колледже, — замечает мама.

— Но не для него.

— Потому что ты испытывал что-то ко мне, — вмешивается Эрик.

Больше всего меня бесит, что он прав. Любого другого натурала я бы послал к чертям. Единственными гетеро, в которых я умудрился втюриться, были Эрик и Мэддокс, и то оказалось, что Мэдди и не был таким уж натуралом. Любого другого парня я бы назвал болваном и эгоистом. Но вся правда заключалась в том, что бо́льшую часть своей подростковой бытности я фантазировал о тупом придурке по имени Эрик. Но это не значит, что я когда-либо домогался до него. Или, блядь, хотя бы намекал, а тем более пытался бы манипулировать. Я был достаточно умен, чтобы не делать ничего из выше перечисленного, так как не хотел, чтобы кто-нибудь знал о моих чувствах.

Мои щеки горят. Все молчат, и у меня создается впечатление, словно все собравшиеся за столом догадывались о моей влюбленности, хоть я и пытался не выдавать себя. Возможно, у меня не особо получалось, и одно это уже можно было счесть за попытку манипуляций с моей стороны.

Стейси и Мэддокс возвращаются за стол, и сестра приобнимает меня сзади.

— Мне правда очень жаль, — шепчет она.

— Я все понимаю, — отвечаю я, похлопывая ее по руке.

Эрик подается чуть вперед на своем стуле.

— Послушайте, все это произошло давным-давно, и мы оба оставили это в прошлом. Мы не сообщили вам, так как знали, что что-то подобное может стать камнем преткновения между вами. Здесь нет никакого продолжения. Никакой вражды.

Мои родители обращаются к своим лучшим друзьям, с которыми знакомы уже около тридцати лет.

— Я думаю, вы поймете, если на этом мы закончим ужин, — говорит мама вежливым тоном, который совсем не похож на тот, которым она обычно общается в дружеской обстановке.

— Мама, папа, — вмешиваюсь я, — не позволяйте этому встать между нашими семьями. Я очень ценю то, что вы на моей стороне, но все же это только наши с Эриком проблемы. Я уже больше года делаю вид, словно его не существует. Могу поступать так и дальше. Не разрушайте из-за меня то, что строилось годами. — Я сомневаюсь, что мне удалось достучаться до них. Они остаются непоколебимы. Вздохнув, я оборачиваюсь к Мэддоксу.

— Похоже, нам все-таки пригодится сегодня то, что ты наготовил. Давай уйдем отсюда.

— Отличная идея, — отвечает он.

— Я с вами, — добавляет Стейси.

— Стейс, ты не будешь против, если я остановлюсь у тебя сегодня? — интересуется Джулиан. — Я бы хотел присоединиться, ребята.

— Без проблем.

Я не хотел, чтобы разговор зашел в такое русло, вот совсем не хотел этого.

Солидарность. Порой это лучшая в мире вещь, но сейчас она заставляет меня чувствовать себя полностью подавленным.

***

— Ты в порядке? — интересуется моя сестра по пути на квартиру.

— Просто превосходно, — огрызаюсь я.

— Звучит неубедительно.

— Вам не стоит утруждаться морально меня поддерживать, — обращаюсь я к Стейси и Джулиану.

— Эрик может сколько угодно распинаться о том, что нет никакого продолжения и вражды, — отвечает Джулиан, — но именно это мы сегодня видели.

— Не стоит отворачиваться от своего брата ради меня, — настаиваю я.

— Что ты несешь вообще? — возражает Стейси.

— Просто я в состоянии пережить проявления гомофобии. Такое случается. Это преследует меня с тех пор, как я «вышел из шкафа». Это неизбежно для тех, кто родился таким.

— Кто-то цитирует Леди Гагу? — бормочет Мэддокс.

Я пропускаю его слова мимо ушей.

— Возможно, Эрик запутался или экспериментировал, а может он просто скотина. Но признайте, что он в растерянности. Признайте, что он пребывал в таком состоянии довольно долго. Мы все, можно сказать, вытащили это из него, а потом просто бросили. Клевая поддержка.

Джулиан замирает на месте, как вкопанный.

— Вот дерьмо.

— Именно. Это хреново, — отмечаю я. — Меня бесит то, что сделал Эрик, и, вероятно, я буду всегда ненавидеть его, что он заставил меня сомневаться в себе, но я никогда бы не пожелал, чтобы произошедшее сегодня преследовало его. Никогда. Меня даже не смущает то, что он был тем, кто чисто технически заварил всю эту кашу. Никто такого не заслуживает. Я не могу поддержать его, а ты можешь. Беги и побудь со своим братом, чувак.

— Ты не против? — уточняет Джулиан.

— Я благодарен тебе за поддержку, но тут не нужно играть за чью-то команду. Кроме того, мне предстоит наказать свою сестру за то, что она спланировала этот ужин, пытаясь спугнуть моего парня. — Я поворачиваюсь к Мэддоксу. — Или ей все же это удалось?

— Черт, конечно, нет, — отвечает тот. Он делает шаг ко мне навстречу и нежно касается своими губами моих.

— Признаюсь, это более странно, чем я себе представляла, — вмешивается Стейси, — не потому что вы двое вместе, а потому что мой лучший друг целует моего брата.

— Парень, значит? — переспрашивает меня Мэддокс.

— Если, конечно, этот ярлык тебя не пугает. Я в курсе, что ты их недолюбливаешь.

— Мне нравится быть твоим парнем.

Он снова целует меня.

— Хорошего вечера, ребята, — говорит Джулиан, и мы с Мэддоксом отрываемся друг от друга. — Стейс, не хочешь вскоре рвануть куда-нибудь на выходные? Типа вечеринка, как в былые времена.

Стейси просто сияет.

— C холодильниками, полными дешевого алкоголя, и ужасной танцевальной музыкой? Я в деле.

— Я бы тоже присоединился, — заявляет Мэддокс.

— Я не с вами, — говорю я.

— Ты не умеешь веселиться, — отмечает Джулиан.

— И никогда не умел, — поддакивает Стейси.

— Тогда увидимся на очередном семейном ужине, — произнес Джулиан.

— Если таковой состоится, — бросаю я ему вслед, когда он возвращается обратно в ресторан.

Мы продолжаем свой путь, и настроение становится немного лучше, чем было.

— Ты должен был намекнуть как-нибудь на это раньше, — заявляет Стейси.

— Ага. Мама, папа, сын ваших лучших друзей – гомофоб, но я думаю, что это лишь потому, что его тянет к парням. Я решил, что вы захотите знать об этом.

Стейси снова притормаживает. Такими темпами мы не доберемся до квартиры и к утру.

— Дэймон. Никто не обязан терпеть такое поведение. Мне плевать на то, насколько близки наши родители и тем более на то, насколько Эрик запутался.

Я начинаю кипеть от негодования.

— У него есть проблемы, с которыми ему стоит разобраться. Но они его, а не мои.

— Но они становятся препятствием для ваших отношений...

— А похоже, что нам что-то мешает? — я обнимаю Мэддокса за плечи.

— Но это было в начале, — замечает она.

— Как много ты ей рассказал? — шепчу я на ухо Мэддоксу.

— Стейс. Давай закроем эту тему, хорошо? — вступает Мэддокс. — У нас все отлично. У Дэймона было достаточно проблем и помимо Эрика, например, моя неспособность решиться на серьезные отношения с кем-то. Он думал, что мне нужен просто перепихон. И все же сегодня вечером я признал, что хочу отношений. Я бы сказал, что у нас все более чем хорошо. Настолько, что я испытываю огромное желание отправить тебя домой.

— Лучше молчи.

Она морщит лицо.

— Я же ничего такого не сказал, — возражает он.

— Зато я поняла, куда ты клонишь. Могу я хотя бы заглянуть к вам на ужин? Я умираю с голоду, а Мэддокс превосходно готовит.

Я приобнимаю сестру рукой.

— Ладно, идем.

ГЛАВА 19

Мэддокс

Моя радость от присутствия Стейси испрялась с каждой секундой. Мы ужинали, смеялись, подкалывали друг друга, и это было превосходно. Включить Дэймона в нашу движуху, – а точнее меня в их, – тоже не составило труда. Дэймон, по большому счету, оказался меж двух огней, и сейчас было довольно забавно наблюдать, как он пытается балансировать.

Но уже довольно поздно, и все, чего я желаю – это пойти в спальню и показать Дэймону, насколько я серьезно настроен на то, чтобы быть его бойфрендом.

Стейси снова наполняет свой бокал вином, и мы с Дэймоном недвусмысленно обмениваемся взглядами. Наше отчаянное желание, чтобы она отправилась домой, абсолютно обоюдно.

— Боже мой, вы двое просто не смогли быть более прямолинейными, даже если бы попытались, — ноет Стейси. — Еще стаканчик, обещаю. Потом я поймаю такси и уеду. В одиночестве. Снова.

— Ты одинока, потому что сама того желаешь, — отвечаю я. — Не пытайся развести нас на сочувствие.

— Не моя вина, что этот город кишит одними идиотами. Они либо типичные парни с Уолл-стрит, возомнившие себя черт знает кем, либо вольные художники, вынужденные подрабатывать в фаст-фуде, чтобы снимать жилье, а то и вовсе разведенные мужики с багажом за спиной больше, чем терминалы в аэропорту Кеннеди. — Она морщится, когда последние слова выплескиваются из нее. — Где все парни, которые зарабатывают на жизнь своими руками? Мощные и сильные.

— Так, Джаред работает на стройке, — бормочу я.

Этого вполне достаточно. Стейси допивает свое вино одним глотком.

— Спасибо за ужин. Обожаю вас обоих.

— Мы можем проводить тебя до дома, — предлагает Дэймон.

Она отмахивается от него.

— Это всего в двух кварталах отсюда. Обойдусь такси.

И все, теперь я снова обожаю ее. Целую ее в щеку и провожаю до двери.

— Ты буквально выставляешь меня, — ворчит она.

— Это не так.

— Нет, это так.

— Вовсе нет.

Как только она уходит, я поворачиваюсь к Дэймону.

— Посуда? — интересуюсь я.

— Позже. Или никогда. Для меня приемлем любой из этих двух вариантов.

Он лукаво улыбается и поднимается из-за стола, вытирая рот салфеткой. Не произнося больше не слова, мы идем, нет, бежим в нашу спальню.

Дэймон оборачивается ко мне как раз вовремя, чтобы я успел толкнуть его на кровать, и мы приземлились на нее довольно звучно.

— Кто-то на взводе, — выдыхает он в мои губы, которые стремятся напасть на него.

— Да, это про меня. Я думал об этом весь рабочий день. Ты хоть представляешь, насколько сложно... эм... скрыть свой стояк в брюках. Каждый раз, когда Стейси обращалась ко мне с какой-либо просьбой, я просто посылал ее подальше.

— Ну, вероятнее всего, она даже не заметила изменений в твоей манере общения.

— Тут ты прав.

Ладони Дэймона ложатся на мое лицо, а его большой палец скользит по моему подбородку.

— Мэдди... Если ты не готов или сомневаешься...

— Я не сомневаюсь. Мне нужно это.

— Я вел к тому, что если вдруг такое есть, то ты можешь быть сверху.

Я отстраняюсь.

— Но ты же говорил, что не...

— Я не говорил, что не допускаю этого. Просто предпочитаю быть сверху. Мне не просто дается другая роль.

— Я не буду заставлять тебя идти на то, что тебе не в кайф. Тем более я готовил себя к этому.

— Готовил себя?

— Я пересмотрел немало гей-порнухи, пока ты пропадал по делам допоздна. Сначала я думал только о том, как им не больно, мать вашу? Но в итоге я понял, что они кайфуют. Я тоже хочу попробовать.

— Признаюсь, если бы ты не отсосал мне ранее, то я бы кончил прямо сейчас. — Дэймон целует меня в шею. — Это звучит так горячо. Но скажу тебе, что порно порой вводит в заблуждение. Они обычно вырезают сцены подготовки в процессе монтажа.

Он тянет меня вниз, а затем устраивается сверху. Возбужденный и властный – это тот Дэймон, что заводит меня.

Я предпринимаю попытку стянуть с него футболку через голову, но он не отрывается от моих губ.

— Мы не должны спешить, — шепчет он. — Я хочу, чтобы ты получил удовольствие.

— Это не значит, что ты не можешь быть голым.

— Тут ты прав. Но я должен сдерживаться, так как, черт подери, все, чего я жажду сейчас – это похоронить себя в тебе.

— Так сделай это.

Дэймон начинает мучительно медленно раздевать меня, осыпая поцелуями каждый сантиметр моего тела. Настойчивые, жадные поцелуи следуют от моих ключиц к соскам, а затем вниз по животу. Он намеренно игнорирует мой член, стягивая с меня джинсы, и я еле сдерживаю отчаянный стон сожаления.

Я, мать вашу, готов заплакать, когда он встает с кровати.

— Куда ты собрался?

— Я кое-что придумал.

Он направляется к шкафу и начинает рыться в нем.

— Теперь пришло твое время искать галстук? — шучу я.

— Нет, я просто вспомнил кое о чем, что дал мне Ноа не так давно. Я вел себя как унылый мудак, поэтому он вручил это мне, сказав, чтобы я пошел и трахнул себя. В буквальном смысле. — Он извлекает нераспечатанную коробку. — Я так им и не воспользовался.

— Фаллоимитатор? — с удивлением спрашиваю я.

— Он меньше, чем мой член, но крупнее моих пальцев. Это будет лучше для твоей... эм... подготовки.

Я нервно смеюсь.

— Меня заводит, когда ты говоришь непристойности.

— Мы можем этого не делать. Просто пойми, что так будет менее болезненно для тебя.

Я пожимаю плечами.

— Как там говорится в старой поговорке: назвался груздем, так полезай в кузов? Вроде так? Так полезай в кузов. Посмотрим, насколько я подготовлен там?

Дэймон мотает головой.

— Ты такой придурок.

— Зато твой придурок.

Дэймон реагирует именно так, как я рассчитываю. Обжигающий взгляд, которым он одаривает меня, когда мы снова оказываемся в постели вместе, заставляет задуматься, почему я никогда не решался на отношения раньше, если не брать в расчет Честити. И с ней все было по-другому, потому что все было сосредоточено на ней. Не было особого взаимодействия, никакого равноправия. То, что происходит между мной и Дэймоном, побуждает меня понять, что имела в виду мама, когда говорила о том, что она отказалась от всех своих стремлений, чтобы быть с отцом. Я все еще испытываю тягу к путешествиям, но сейчас все это ушло на задний план. Быть вместе с Дэймоном гораздо важнее.

Зачем исследовать мир, когда есть человек, который меняет его у тебя на глазах, – парень, который сейчас рядом со мной?

Было бы крайне романтично произнести это вслух, если бы у Дэймона в руках не было силиконового фаллоимитатора, и он был готов вставить мне его в задницу незамедлительно.

Дэймон оставляет его на кровати и направляется к тумбочке за смазкой и презервативами. Затем избавляется от футболки.

— Наконец-то мы дошли до самого интересного, — говорю я. Как только он освобождается от джинсов и боксеров, я сажусь на кровати и беру его восставший член в руку. Как только я собираюсь взять его в рот, Дэймон останавливает меня.

— Я уже наслаждался этим сегодня. И это твоя заслуга.

Он толкает меня на спину и устраивается рядом так, что мы оказываемся лицом к лицу.

Жар распространяется по нашей коже от тела к телу. Рот Дэймона накрывает мой, языки переплетаются, пока его мозолистая рука скользит по моей спине. Даже несмотря на то, что его бейсбольная карьера завершилась несколько лет назад, его руки все еще довольно грубые. Я не в силах сдерживать стон, когда его палец скользит между моих ягодиц и надавливает на мою дырочку. С тех пор, как я признался ему, что не против шалостей с моей задницей, он наведывается туда в любом удобном случае. Я практически не сомневаюсь, что Дэймон готовил меня к пассивной роли, подстегивал на это. Теперь я сам жажду вторжения, и когда он переходит к ласкам там, я готов поклясться – секс становится просто улетным. Но на этот раз все зайдет еще дальше. Будет круче.

Когда его палец покидает меня, я издаю какой-то нечеловеческий стон, приглушая его рычанием, низким и гортанным.

Дэймон понимает, куда я веду, и ухмыляется.

— Одну секунду, малыш.

Узнаваемый звук открывания тюбика со смазкой побуждает мой член сочиться от предэякулята. Эм, забавно. У меня выработалось что-то сродни рефлекса собаки Павлова на это действие.

У меня нет времени размышлять об этом, так как Дэймон снова действует, сливаясь своим ртом с моим и орудуя во мне пальцами.

— Черт побери, ты срываешь мне крышу, — хриплю я.

Дэймон ухмыляется, не отрываясь от моих губ.

— Я люблю, кода ты теряешь рассудок.

Я окончательно теряю контроль над собой, а мои бедра интенсивно подаются вперед. Наши члены трутся друг об друга, и это очень-очень приятно, даже слишком.

— Стой, остановись, подожди. Я уже на пределе.

Его пальцы выскальзывают из меня, давая возможность прийти в себя. Дэймон снова возится со смазкой, а затем прохладное, нежное касание силикона скользит по моей заднице. Придется забыть о том, чтобы отдышаться. Как бы совсем не забыть, каково это – дышать.

— Я буду аккуратен, — мурлычет Дэймон.

Я слегка напрягаюсь, чтобы подготовиться.

— Необходимо расслабиться, а то будет больно.

Я киваю.

— Мэдди, ты по-прежнему напряжен. Поцелуй меня.

Наши схлестнувшиеся рты отвлекают меня от натиска между ягодицами, пока Дэймон погружает в меня фаллоимитатор сантиметр за сантиметром. Боль от растяжения заставляет мое возбуждение слегка спасть, но я уверен, что если преодолею это, то получу гораздо больше, как только...

— О, бог ты мой.

Он касается моей простаты, и, несмотря на то, что боль еще присутствует, я жажду большего.

Вместо того чтобы продолжать работать с игрушкой, Дэймон оставляет ее во мне и перемещает руку между нами, сжимая оба наших члена и делая плавные движения.

Моя грудь поднимается и опускается от прерывистого дыхания, а лицо и тело горят.

— Ты так горяч, когда возбужден, — говорит Дэймон и интенсивнее двигает рукой.

— Ты имеешь в виду, когда ты пытаешься уничтожить меня? — я запрокидываю голову, упиваясь ощущением наполненности в моей заднице и прикосновением Дэймона к моему члену. — Черт подери!

— Я понимаю, что ты уже на подходе, как только начинаешь частить с ругательствами. — Он убирает руку с наших стволов и возвращается к фаллоимитатору. Дэймон аккуратно водит им вперед-назад, и я отмечаю, как ему важна моя реакция. — Тебе не больно?

Я самозабвенно мотаю головой.

— Черт побери, нет.

Он продолжает свою самую сладкую из всех возможных пыток, пока мое дыхание не становится настолько сбивчивым, что я не в силах выговорить ни слова.

— Ты готов принять больше?

Я не успеваю дать ответ, как он вводит игрушку еще глубже в меня.

— О, да.

Черт, да. Я уже не различаю: это в моей голове или с моих губ беспрестанно срывается просьба продолжать?

— Переворачивайся, — рычит Дэймон.

Я вздрагиваю от предвкушения, и становлюсь на четвереньки. Оглянувшись через плечо, я наблюдаю, как он тщательно покрывает свой член смазкой.

— Ты все еще не передумал? — интересуется Дэймон.

— Пошевелись и трахни меня, засранец.

Дэймон ухмыляется, одним ловким движением извлекает из меня игрушку и пристраивает свой член. Он толкается в меня, и я интенсивно сопротивляюсь вторжению. Его член гораздо крупнее. Я делаю глубокий вдох.

— Как ты, малыш?

— Все в порядке, — выдавливаю я. — Насколько ты уже во мне?

— Это только головка.

— Хорошо. Продолжай.

Я делаю еще один вдох. Я должен справиться.

Дэймон не усердствует, а начинает массировать мою задницу и поясницу, побуждая меня расслабиться. Он выдавливает больше смазки на мой анус, и ее достаточно, чтобы проникнуть чуть глубже. Его стон заставляет мой член дернуться. Бедняга в полной растерянности. Он не знает, то ли быть во всеоружии, то ли упасть от болевых ощущений в заднице.

— Я могу остановиться, — сообщает Дэймон.

— Нет, не стоит, — я буду ощущать себя ничтожеством, если не сделаю это. — Продолжай неспеша входить. — Я закрываю глаза и опускаю голову на предплечье.

Когда я уже начинаю сомневаться в том, что что-то получится, Дэймон достигает той самой точки внутри меня. Распирающая боль утихает по мере того, как он начинает совершать аккуратные фрикции бедрами, позволяя своему члену тереться о мою простату снова и снова.

— Сильнее.

— Ты уверен? — уточняет Дэймон.

— Да. Я хочу... — Мои слова теряют смысл, как только Дэймон пытается сделать более размашистый толчок. Это чертовски приятно. — Просто продолжай, — стону я.

Он продолжает входить и выходить из меня, постепенно наращивая темп.

— Еще-е-е, — рычу я.

— Так круто. Ты такой узкий, — хрипло вторит Дэймон.

— Я...

Я не нахожу нужных слов. Совсем. Мозг отключен. Словарный запас свелся к нулю. Будет хорошо, если я смогу хотя бы издавать звуки, подобно пещерному человеку.

— Что ты сейчас хочешь? — интересуется Дэймон. — Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

Боже, да. Прикосновение к моему члену – это именно то, в чем я нуждаюсь, но не в состоянии сделать самостоятельно. Мои пальцы вцепились в простыни, пытаясь удержать меня на месте, в то время как Дэймон таранит мой зад все интенсивнее и резче. Я абсолютно забыл о боли, на смену которой пришла неутолимая потребность в большем. Еще больше ласк, еще больше секса, еще, еще, еще...

По всей видимости, я – ненасытный пассив. Еще интереснее.

Я понятия не имею, прозвучало ли мое согласие вслух, но Дэймон приобнимает меня и начинает ласкать мой член в такт своим толчкам, которые становятся все безудержнее и настойчивее.

Каждый раз, как его член вторгается в меня, волна удовольствия прокатывается вдоль моего позвоночника. Жар растекается у меня между ног, а яйца готовы взорваться.

— Мэдди, — предупреждает Дэймон. Он держится из последних сил.

Мы оба практически достигли пика, но стараемся держаться из последних сил. Я не выдерживаю первым, и мой оргазм буквально обескураживает меня. Моя сперма разлетается везде: на постель, на руку Дэймона, на мой живот.

— О, святые небеса, — стонет Дэймон и содрогается надо мной.

Как только оргазм его отпускает, он обрушивается мне на спину. Не в силах удерживать оба наши веса на своих дрожащих руках, я опускаюсь на матрас.

Дэймон скатывается с меня и ложится на спину, а я вздрагиваю, когда его член покидает меня. Не сомневаюсь, что завтра все будет болеть, но сейчас мне плевать.

— Не уверен, что в моей жизни было что-то более выматывающее, — бормочу я.

— Я разделяю твою неуверенность. Или у меня просто слишком давно не было секса, и я забыл каково это.

Грудь Дэймона блестит от пота, интенсивно поднимаясь и опускаясь в такт дыханию.

— Я... ух, мне нужно в душ, но я просто не в состоянии двигаться.

— Подожди еще минут пять, — произносит Дэймон. Он даже не встает, чтобы выкинуть презерватив, а просто завязывает его и бросает на пол рядом с кроватью.

— Хорошо.

Только...

— Малыш, — шепчет Дэймон.

— Какого черта? — огрызаюсь я.

— Мы заснули.

— И нахрена ты будишь меня? — ворчу я.

— Пора в душ и на работу. Уже утро.

— Ты затрахал меня до потери сознания.

— Это да, теперь удачи тебе со спермой, она присохла и будет с трудом смываться.

— Черт!

Боль в заднице заставляет меня скорчиться, когда я поднимаюсь с кровати.

— Ты в порядке? — интересуется Дэймон.

— Лучше всех, — отвечаю я, изрядно приукрашивая. Я отправляюсь в ванную, чтобы открыть горячую воду и отлить. Мое тело болит от и до, но я не могу назвать боль неприятной. Как только Дэймон присоединяется ко мне в душе, он встает позади меня и массирует мне спину и плечи. Я вздыхаю и кладу голову ему на плечо, пока он продолжает разминать мои ноющие мышцы.

— Если я буду получать массаж каждый раз после того, как ты трахаешь меня, то мы должны сделать это еженощным ритуалом.

Его губы касаются моей шеи.

— Я не против заключить такую сделку. Хотя, возможно, твоя будет задница не в восторге.

— Тут ты прав. Эм... К этому всегда нужно будет, ну...

— Готовиться? Не-а. Теперь ты знаешь, чего ждать, поэтому будет легче расслабиться и дать этому случиться. Тебе больно?

— Немного.

— Минет поможет?

— Моей заднице? — отвечаю я со смешком. — Скорее всего, нет. Но я не собираюсь отказываться.

Дэймон разворачивает меня, и я оказываюсь прижатым к стенке душевой, когда он опускается передо мной на колени. Точно так же, как в первую ночь, которую я провел с Дэймоном, я жду, что могу почувствовать себя неловко или ощутить желание сбежать. Такое ощущение, что я жду этого каждый раз, как перехожу с ним на какой-то новый этап. Но как только я вижу Дэймона, глядя на него сверху вниз, – его сочные губы, обхватившие мой член, большие изумрудные глаза, глядящие на меня с долей удивления, поскольку я совсем не контролирую свои стоны, – все, о чем я могу думать, что я легко могу стать зависимым от этого.

***

Я делаю глоток вина и смотрю на женщину, которая родила меня. Я рад, что смог узнать ее получше за эти пару недель, но до сих пор не признаю в ней никого, кроме своей чокнутой тети. У меня еще слишком много вопросов.

— Тебе вообще известно хоть что-то о моем биологическом отце?

Чери теребит салфетку, лежащую у нее на коленях.

— Он говорил, что его зовут Джимми.

— Ясненько. Но он же не был чем-то неуловимым, что невозможно было отследить, как....

— Румпельштильцхен?

Я смеюсь.

— Типа того.

— А ты действительно хочешь отыскать его, если это возможно? Я пыталась, когда узнала, что беременна, но у меня ничего не вышло.

Я пожимаю плечами.

— Я даже не знаю. Скорее всего, нет. Но я бы предпочел быть в курсе, есть ли у меня какие-то генетические предрасположенности, о которых я должен быть предупрежден. Что, если этот Джимми хронический алкоголик с диабетом и пороком сердца? Разве я не должен знать об этом?

Чери вздыхает.

— Как человек с хроническим заболеванием, я считаю, что ты не должен тревожиться по этому поводу. Когда что-то такое настигает, с этим всегда можно справиться. Не стоит тратить свою жизнь на то, чтобы испытывать страх по поводу того, что может случиться, а может и обойти стороной.

— Это хорошее напутствие. — Я делаю еще один глоток вина, чувствуя, что мой мобильник вибрирует в кармане. — Прости, я должен ответить.

— Так сделай это.

Дэймон: Забавное открытие. Прийти в квартиру и обнаружить СЮРПРИЗ, что дома никого нет, это не так и весело. Где ты?

Это уже показатель.

Мэддокс: Я думал, ты снова работаешь допоздна. Я обедаю с Чери.

Дэймон: Проклятье. Полагаю, что теперь моя очередь ждать твоего возвращения.

— Это Дэймон? — интересуется Чери.

— Я сейчас лыблюсь, как идиот, не так ли?

— Да. Есть такое, — улыбается она, стараясь соответствовать моему настроению. — Он делает тебя счастливым, и это прекрасно, дорогуша.

Дэймон: Признаюсь, я официально по тебе соскучился. Как тебе это удается?

Я ухмыляюсь.

— Прости. Я напишу ему, что появлюсь дома через час.

— Если хочешь, мы можем идти.

— Ты еще даже не притронулась к своему супу.

Я уже расправился со своим обедом.

— В моем случае не стоит торопиться с едой. Поешь слишком быстро, и голод возвращается. Тем более лекарства влияют на мой аппетит. Я могу просидеть здесь до ночи, доедая эту тарелку супа.

— Черт, мне так жаль. Могу я тебе чем-то помочь? Мне кажется, что я делаю для тебя недостаточно. Я могу пойти на прием к врачу с тобой. Или я могу...

Чери мотает головой.

— Ты и так делаешь многое, позволяя мне оставаться в твоей квартире и составляя мне компанию. Ты мне ничего не должен, Мэддокс. Наши обеды и ужины и так стали особыми моментами... в моем существовании.

Я чувствую, как комок встает у меня в горле.

— Я рад поближе познакомиться с тобой, и благодарен, что ты открыла мне правду.

Она тянется через стол и берет меня за руку.

— Я не заслуживаю таких слов. Отказаться от тебя было лучшим, что я могла для тебя сделать, но это не означает, что я не сожалею. Я сомневаюсь, что ты стал бы таким превосходным парнем, если бы слонялся со мной по свету все эти годы. И теперь, когда я здесь. — Слезы катятся по ее щеке. — Я чувствую себя неловко из-за того, что тебе приходится принимать меня.

— Эй, все хорошо. У тебя непростой период, а мы – одна семья. Это то, что мы должны делать друг для друга.

— Ты должен вернуться к Дэймону. Ступай и ни о чем не беспокойся. Рано или поздно я доем свой суп, расплачусь по счету, а после сразу же вернусь к тебе на квартиру.

Я не нахожу себе места, так как несмотря на то что я должен остаться и убедиться, что она без проблем доберется домой, я реально быстрее хочу оказаться дома с Дэймоном.

— Я знаю, что в этот раз ты хотела оплатить счет, но как ты смотришь на то, чтобы это сделал я, а ты потратишься на такси до дома, чтобы мне не тревожиться о том, как ты доберешься?

— Серьезно, я не заслуживаю тебя.

Я поднимаюсь из-за стола и, склонившись, целую ее в макушку.

— Не парься по этому поводу. Ведь скоро ты все наверстаешь? Придешь на обед как-нибудь, когда тебе это будет нужно?

— Определенно.

Оплатив счет, я стараюсь как можно быстрее оказаться дома. Войдя в квартиру, я застаю Дэймона, вышедшим из душа в одном полотенце.

— Ты уже дома.

Его лицо светится от счастья.

Мой взгляд скользит по нему, от мокрой груди до дорожки волос внизу живота.

— Как Чери?

— Что? — Я поднимаю глаза, встречаясь с его озадаченным лицом.

— Как Чери? Ей уже лучше?

— Думаю, что все неплохо. Она не особо распространяется на эту тему. Лишь могу отметить, что побочные эффекты дают о себе знать... она практически ничего не ест и малоактивна... — Я бросаю взгляд на часы. Мысль о том, каково Чери проходить через все это, побуждает меня прислушаться к ее совету. Не стоит много думать о будущем, а жить и развлекаться здесь и сейчас. — Тебе стоит одеться. Мы идем прогуляться.

Улыбка Дэймона исчезает.

— Где?

— Снаружи.

Я уже давно мечтаю затащить Дэймона в бейсбольную клетку для отработки удара. Я хочу увидеть его в той стихии, где, по его утверждению, он счастливее всего.

Он с подозрением смотрит на меня на протяжении всего времени, что собирается, и пока мы добираемся до метро.

— Хватит, я серьезно. Куда мы направляемся?

— Это сюрприз.

Я надеюсь лишь на одно, что он не станет вести себя так же, как в прошлый раз, когда мы были на бейсбольном поле.

— Если ты еще этого не понял, то сообщаю, что я не особо люблю сюрпризы.

Конечно, я в курсе.

— Вот никогда бы не подумал, — отвечаю я.

Когда мы оказываемся возле спортивного комплекса, Дэймон заметно напрягается.

— Пойдем. Ты обязан показать мне, как почти стал звездой.

Он потирает затылок, когда я буквально втаскиваю его внутрь.

— Мне еще есть, куда расти.

— В любом случае, ты будешь круче меня. — Я всегда был одним из тех парней, которым дается любой вид спорта. Я неплохо обучаюсь, но никогда не достигал больших высот. Никогда не достигал того, чтобы стать асом в чем-то. — Ну же, Король Лев.

Рука зажимает мой рот.

— Прошу тебя, не произноси этого так громко.

Дэймон осматривает практически безлюдное пространство вокруг. Он не убирает руку, пока я согласно не киваю.

— Тебе реально не нравится, когда тебя называют так, правда? — интересуюсь я. — Каковы шансы, что кто-то из присутствующих узнает тебя?

Дэймон пожимает плечами.

— Периодически такое случается, как, например, на свадьбе Честити. Когда я говорю, что был широко известен какое-то время, я не преувеличиваю. Я был довольно популярен еще до того, как достиг профессионального уровня. Меня раздражают миллионы вопросов, которыми меня заваливают, когда узнают. Как продвигается твоя карьера? Куда ты пропал? Они воспринимают меня, как экс-чемпиона, но я даже не являюсь им. Я едва не достиг этого, и потому это еще хуже.

— Да, я понимаю, насколько это обидно. — Не получив ответа, я крепче сжимаю его руку. — Я совершил ошибку, притащив тебя сюда?

— Не-а, я не против поотрабатывать удары с тобой. Просто все, что связано с бейсболом, делает меня и счастливым и удручает одновременно. Это пробуждает во мне противоречивые чувства. Сложно ненавидеть то, к чему так лежит твоя душа.

— Мы уйдем, как только ты захочешь.

Кивнув, он устремляется вперед.

Добравшись до места, Дэймон проводит рукой по битам, выстроенным в ряд возле тренировочных клеток.

— Это что-то типа ритуала? — спрашиваю я. — Ты ждешь, когда какая-нибудь из бит заговорит с тобой?

— Нет. Разговаривающая с тобой бита – это дерьмово, так как она беспрестанно талдычит, что тебе нужно следить за мячом.

— Очень смешно.

— Ты сам этого хотел.

Дэймон берет биту и отправляется в клетку.

Если, отбивая мяч за мячом, Дэймон считает, что ему еще есть куда расти, то я бы был в восторге увидеть его на пике карьеры.

Мой взгляд, к моему удивлению, не прикован к его упругой заднице, пока он делает один взмах за другим. С битой он великолепен во всем – от его длинных рук до играющих мускулов. Тут я вспоминаю о его «бите» и задумываюсь о том, сколько ему понадобится времени, чтобы насытиться, и когда мы сможем отправиться домой.

Подумать не мог, что бейсбол может быть столь возбуждающим.

Дэймон выходит из клетки потный, но светится от счастья. Его лицо сияет, а поза выдает самодовольство и умиротворенность одновременно.

Я надеюсь, что однажды он будет смотреть на меня с таким же выражением лица, так как я все больше убеждаюсь что мне и правда небезразличен парень, стоящий передо мной.

— Я понимаю, питчерам пришлось нелегко? — интересуюсь я. — Ты всем надрал задницу.

— Я был хорош в ударах. Не самый лучший результат, но достойный. Боже, как мне этого не хватало. — Его ностальгический тон и румянец, играющий на лице, заставляют мое сердце разрываться.

Бейсбол был смыслом его существования, а теперь он лишен этого. Дэймон может продолжать посещать матчи и наблюдать за игрой, но сейчас он говорит об этом так, словно после того, как он получил травму, в нем умерла часть его души. Дэймон говорит об игре так, словно это то, что дает ему силы жить.

— Когда ты играл в последний раз?

Собственная обувь в мгновение становится самой интересной вещью для него.

— До того, как получил травму. Я перенес весь период реабилитации, но когда доктор сказал, что я никогда не смогу играть в полную мощь, было безумно больно даже думать о возвращении на поле. И физически, и морально.

— Как твое плечо? — интересуюсь я.

— Не так уж и плохо. Как насчет того, чтобы этим вечером выйти на поле со мной, где я побуду твоим питчером? Посмотрим, сможешь ли ты отбить мой быстрый мяч. — Его лицо становится подобно лицу ребенка рождественским утром, и я понимаю, что домой мы вернемся не скоро. Я полагаю, что в мире Дэймона приоритеты расставлены так: бейсбол, секс, еда. Но если это заставляет его так улыбаться, то я с удовольствием проведу здесь хоть всю ночь, если он захочет.

— Убежден, что не смогу отбить даже твой медленный мяч, — отвечаю я.

— Это мы еще посмотрим, — заявляет он, сдерживая смех.

— Ладно, только полегче со мной.

Он не собирается церемониться.

Мерзавец.

Первый мяч проносится мимо меня прежде, чем я успеваю моргнуть.

— Брось ты, — подтрунивает меня Дэймон, — это же было всего восемь и пять.

Он указывает на табло, на котором фиксируется скорость.

— Я счастлив, что на мне шлем.

— Тебе не о чем беспокоиться. Моя меткость всегда была на высоте.

— Скромности тебе не занимать.

Дэймон вздыхает.

— Теперь ты меня обвиняешь. Представь, каким я был четыре года назад.

Он смотрит на бейсбольный мяч в своей руке и крепче сжимает его. Даже с этого расстояния видно напряжение на его лице.

Я неуверенно делаю шаг навстречу к нему.

— Что случилось?

— Ничего, — бормочет он, не отрывая взгляда от мяча. — Просто... в этом заключалась вся моя жизнь. Я слишком долго злился на себя, на своих тренеров, на весь мир. Хотя никому не признавался в этом. Я всегда внушал себе, что они профессионалы, должны и так все понимать. Я осознаю, что в этом лишь моя вина. Самоуверенность и упертость завладели мной, и я посчитал, что несокрушим. Да, правда, что я безумно скучаю по этому. Стоя здесь, держа этот мяч, я чертовски тоскую. Но знаешь, что?

— Что?

— Я больше не чувствую, что мое место здесь.

Я улыбаюсь.

— Это ведь неплохо, не так ли?

— Думаю, что так. — Дэймон шмыгает носом и смотрит на меня, а я делаю вид, что не замечаю слез в его глазах. — Ты готов к большему?

— Подавай. Но, эм, не слишком жестко.

Дэймон ухмыляется.

На этот раз я собран. Я намерен отразить удар...

Бросок! И мяч снова летит в сетку позади меня.

Дэймон продолжает закидывать меня мячами, но ближе к концу мне удается отбить несколько из них, и я горжусь даже этим. Дэймон либо вымотался, либо слишком раздражен, либо специально подыгрывает мне.

— Думаю, стоит притормозить, — говорит Дэймон немного спустя. — Мое плечо дает о себе знать.

— Слава Богу. Не знаю, как долго я бы еще мог позориться перед тобой.

— Ты справился гораздо лучше, чем я мог предположить. Ну, или я реально не в форме сейчас.

Я приобнимаю его за плечи, пока мы идем к выходу.

— Можно подумать, что ты не был снисходителен ко мне ближе к концу.

На его лице неприкрыто читается, что он просто дал мне ощутить себя конкурентоспособным...

Я склоняюсь и целую его в щеку.

— Я должен беречь тебя. Ты поднимаешь мою самооценку.

ГЛАВА 20

Дэймон

Боже, я не люблю возвращаться домой поздно. Раньше меня это не волновало, но теперь дома ждет Мэддокс, и я просто ненавижу приходить не вовремя. Еще пара недель, и я буду дома в разумный час. Хотя, конечно, к тому времени Мэддокс вернется жить в свою квартиру, и это — полный отстой.

Стоило переступить порог, Мэддокс потащил меня прямо в ванную и начал раздевать.

— Я тоже по тебе скучал, — бормочу я.

— Мы встречаемся с твоими друзьями сегодня вечером, или ты забыл? — Он продолжает ловко орудовать руками и срывает с меня одежду; и я жду не дождусь его прикосновений к себе.

— Вылетело из головы. Во сколько нам нужно быть там?

— Десять минут назад, — отвечает он. — Но им придется подождать, потому что последние три дня я пытался не вырубиться, дожидаясь тебя, но не преуспел. Ты мне нужен.

Меня не нужно просить дважды. И я впиваюсь в губы Мэддокса жадным поцелуем. Сегодня его лицо гладко выбрито, в отличие от привычной щетины, но мне всё равно охрененно нравится. Люблю его губы, его язык. Из меня вырывается стон.

— Подожди. — Отстранившись, говорю я. — Нам нужно...

— Смазка и презерватив уже в душе. И не надо называть меня бойскаутом. Я просто возбужден. Я... э-э… ходил за покупками.

— За покупками?

— Увидишь. — Мэддокс затягивает меня под брызги и крепко целует. Наши языки встречаются в диком танце, а мои руки лихорадочно блуждают по его рельефному телу. Пресс Мэддокса сокращается и напрягается от прикосновений моих пальцев. И когда я путешествую ими к его заднице, то...

— Это пробка?

Его новоявленная любовь к анальным играм — совершенно новый неизведанный мир. Словно квест, в ходе которого можно выяснить множество различных способов кончить.

— Нет времени на прелюдию. Я готов. — Он достает презерватив и раскатывает латекс по моему члену. Затем хватает смазку и, массируя, щедро покрывает мой стояк. Я уже близок к разрядке, поэтому останавливаю его.

— Обхвати меня ногами, прозвучало как приказ, и я на секунду подумал, что Мэддокс продолжит дразнить меня, чтобы посмотреть, как я извиваюсь и умоляю. Но он, похоже, возбужден сильнее меня, поэтому моментально делает, как сказано, не требуя проявления манер.

Он прижимается спиной к стене и обвивает ногами мою поясницу, Поддерживая его одной рукой, второй я вытаскиваю анальную пробку, и бросаю ее на пол душевой. Затем вхожу в него одним быстрым, великолепным движением и жар тела Мэддокса плотно окружает мой член.

— Ты должен кончить побыстрей. Я уже на грани, ну и ты охренеть, какой тяжелый.

Мэддокс смеется, и сокращение его мышц практически доводит меня.

— Это не помогает. — Делаю глубокий вдох, чтобы не кончить раньше времени.

— Я подстрахую, — ухмыляется он. И просунув руку между нами, начинает себе дрочить.

Уронив голову ему на плечо, я начинаю двигать бедрами короткими и неглубокими толчками. Хочется закрыть глаза, чтобы продлить этот момент, но я не могу оторваться от потрясающего вида на руку Мэддокса, скользящую вокруг члена. Он работает запястьем и пальцем размазывает предъэякулят от головки вниз к основанию члена; и так снова и снова. Если бы я не собирался взорваться сию секунду, мог бы наблюдать за этим часы напролет. Большим пальцем Мэддокс еще раз проводит по головке собирая капли предэякулята, и подносит палец к моим губам. Как же мне нравится ощущать его вкус.

Я подаюсь бедрами вперед сильнее и набираю темп.

— Этот угол, — стонет он. — Я собираюсь… — Его слова перерываются настигшим оргазмом. Задница Мэддокса стискивает мой член, и я рычу, толкаясь сильнее преследуя свое удовольствие. Я не в силах продолжать, но и не хочу, чтобы это заканчивалось. Идеальная дилемма.

Мои ноги практически не держат нас, когда я, наконец, вздрагиваю, а задница Мэддокса доит мой член. Мэддокс хватается за мои плечи, пока я толкаюсь в него последние несколько раз. Наконец успокоившись, я не чувствую рук, ноги дрожат, а в правом подколенном сухожилии болевые ощущения.

— Бля, думаю, я что-то потянул.

— Если секс не вызывает травмы, это не весело.

Я выскользнул из него и практически уронил, но Мэддокс быстро обрел равновесие, стоило ногам коснуться кафеля.

— Надо ополоснуться и валить.

Мы моемся так быстро, как только можем, и через пять минут выскакиваем за дверь, но Уайет живет на Верхнем Вест-сайде, около Колумбийского, поэтому когда мы добираемся туда, то опаздываем на сорок пять минут. Это не имеет большого значения, учитывая, что наши сборища всегда спонтанны, но увидев, как я сейчас хромаю, благодаря возне в душе, все точно догадаются о причине.

— Чья это квартира? — интересуется Мэддокс.

— Уайета. Блондин, длинные волосы.

— А, серфер-аналитик.

— За исключением того, что он не занимается серфингом. Ну, и не думаю, что аналитикой тоже. Вообще не понимаю, кем он работает.

Дом Уайета настолько старый, что домофон работает как коммутатор, только для того, чтобы хозяева знали, что к ним пришли. Дабы гости попали внутрь, кто-то должен выйти и открыть дверь, поэтому я нажимаю номер квартиры и жду.

— Я должен сразу предупредить тебя, что сегодня вечером вокруг будут люди, а Уайет живет в однокомнатной квартире, так что, скорее всего, кто-то будет постоянно подслушивать.

— Намекаешь на то, что я не смогу удержать язык за зубами по поводу того, что ты получил травму, пока трахал меня в душе?

Я вздыхаю, а Уайет хохочет. Конечно, ему приспичило открыть дверь в середине предложения Мэддокса.

— Эй, Ноа, — кричит Уайет через коридор в сторону своей квартиры на первом этаже. — Ты должен мне двадцать баксов.

Щеки Мэддокса залило румянцем.

— Я никогда не открою рот снова.

Нахмурившись, я зыркнул на Уайета.

— О чем это ты балаболишь?

— Пари на двадцатку, бьюсь об заклад, что Мэддокс был снизу. А Ноа считает, что он слишком натурал для этого.

— Э-э… — Мэддокс открывает рот, но оттуда не выходит больше ни слова.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если они делают ставки на тебя, значит, ты им и правда нравишься, — объясняю я.

— Хорошо? Спасибо, наверное?

Столовая и кухня Уайета крошечные, поэтому он превратил спальню в большую гостиную, — во всяком случае, для Нью-Йорка, — поставив в углу кровать-чердак.

Ребекка и Скайлар расположились на одной половине кушетки, а Ноа и Арон уселись на полу рядом. У Ноа и Арона странные отношения, но парни отказываются говорить об этом с кем-либо. Скорее всего, они пару раз переспали, но всё отрицают.

Мы с Мэддоксом уселись на диван рядом с девушками.

— Теперь ты один из нас, — говорит Скайлар Мэддоксу.

— Один из вас? — спрашивает он.

— Дэймон сказал Ребекке, она сказала мне, ну а я — всем остальным, что вы двое теперь официально пара. А это значит, что ты один из нас.

— Один из нас. Один из на-а-ас, — нараспев подхватил Ноа.

— Можете ли вы просветить меня на счет секретного рукопожатия? Если нет рукопожатия, мне это не интересно.

— Вот тебе рукопожатие, — говорит Ноа и толкает его.

Мэддокс смеется. И я рад, что он нормально воспринимает приколы Ноа. Иногда он раздражает окружающих. Хотя, думаю, бо́льшую часть времени делает это целенаправленно, чтобы отсеять лишних людей.

Нет на свете никого, с кем мне было бы комфортнее, чем с ними, включая собственную семью. И Мэддокс легко сюда вписывается. Мы сидим там всю ночь, подначивая и обзывая друг друга, и все явно одобряют и любят Мэддокса. И, похоже, я тоже.

***

Прошло еще две недели, а бедная Чери все еще торчит в Нью-Йорке. По словам Мэддокса, ее тошнит от препаратов; врачи пытаются побороть рвоту с помощью других лекарств, но, похоже, ничего не помогает. У Чери есть возможность выйти из клинического испытания, но без этого болезнь может ухудшиться, и она этого не хочет.

Она думает, что пробудет здесь еще как минимум неделю. А это уже целых шесть недель, и я настолько эгоистичен, что благодарен за то, что она больна. Хорошо, не благодарен, — это делает меня совершенным мудаком. Мне не нравится, что Чери больна, но это причина, по которой Мэддокс все еще живет со мной.

Если бы были варианты удержать Мэддокса в моей квартире без болезни Чери, я бы непременно воспользовался ими.

Ты всегда можешь спросить его, тупица.

Или можно продолжать быть огромным куском дерьма и надеяться, что когда Чери уедет, Мэддокс захочет остаться и скажет об этом сам, и мне не придется спрашивать.

Время, проведенное с ним, оказалось лучше, чем я мог ожидать. Но так ли это для него? Любой выбрал бы большую, удобную кровать вместо того, чтобы делить одну комнату с матерью-тетушкой и спать на крошечной кушетке.

Если сказать Мэддоксу, что я готов к девятому иннингу, когда он еще на втором, будет неловко.

Помешало ли мне это подыскивать квартиры между Сохо, где находится ОTS, и Мидтауном, где располагается его офис? Нет. Помешало ли забегать вперед и строить планы на будущее, фантазируя о возвращениях домой, к Мэддоксу, каждую ночь? Нет.

Я знаю, что не могу озвучить эти мысли вслух, потому что он убежит от меня, как ошпаренный. Прошло всего пять недель. Прекрасные пять недель, но всё же... Это слишком рано. Особенно для кого-то вроде Мэддокса, не завязывающего долгосрочные отношения.

Я написал ему перед уходом из офиса, потому что знал, сегодня вечером они тусуются с моей сестрой. Пройдя несколько кварталов до дома, я останавливаюсь у подъезда одновременно с такси.

— Думаю, это принадлежит тебе, — кричит высокий невнятный голос.

Обернувшись, я вижу Мэддокса, вываливающегося из машины. На заднем плане лица Стейси и брата Эрика, Джулиана, приклеены к окну.

— Похоже, вы, ребята, повеселились, — говорю я.

— Удивительно крутая ночь. Было бы еще лучше, будь ты тоже там.

Стараясь не смеяться, я обхватил рукой безвольно поникшие плечи Мэддокса и прижал к себе, чтобы он перестал шататься.

— Удивительно крутая? Сколько ты выпил?

— Около десяти с половиной пьяниц.

— Это правильный ответ, — посмеиваюсь я и тащу его в квартиру.

Не добравшись до спальни, Мэддокс падает на диван и облегченно вздыхает, как будто ему удобно, хотя сам полувисит.

— Принесу тебе стакан воды и немного Тайленола.

Мэддокс садится прямо.

— Я напоминаю тебе Эрика?

Я замираю на полпути к ванной.

— О чем ты?

— Ничего. Забудь то, что я сказал, — отмахивается он.

Я подхожу к нему.

— Нет, скажи, что ты имел в виду?

— Мы тусовались с Джулианом... Он сказал кое-что о своем брате. Возможно, он сказал... подожди, я хочу, чтобы формулировка была правильной.

Понизив голос, подражая Джулиану, Мэддокс произнес:

— Ты офигеть как похож на моего брата. Неужто кто-то клонировал Эрика?

Гребаный Джулиан.

— Ты поэтому напился? — спрашиваю я.

— Не-е-е. Мы все были пьяны еще до этого. Серьезно, галон вина в сочетании с дешевыми шотами не очень хорошая идея. На вкус, как жидкость для заправки зажигалок. Я удивлен, что Стейси все еще стояла на ногах.

— Джулиан становится ослом, когда выпьет, поэтому я уверен, что он не имел в виду ничего такого. Либо он так напился, что на самом деле думал, что ты выглядишь как Эрик…

— Я тоже так подумал, знаешь. Когда впервые встретил того мудака. Моей первоначальной реакцией было удивление, почему ты не хотел меня, когда я явно твой типаж. — Речь Мэддокса перестала быть невнятной, этот разговор его отрезвил.

Присоединившись к нему на диване, я толкаю его и подминаю под себя.

— Ты не замена Эрика, ни при каких обстоятельствах. У вас обоих светлые волосы и голубые глаза, и на этом ваше сходство заканчивается. Возможно, ты был мудаком для своей школьной подружки, но в глубине души ты добрый. — Наклонившись, я целую его в щеку. — И внимательный, — На этот раз целую в шею. — И классный. Ничего похожего на Эрика… — Я захватываю его губы в поцелуе, и да, я отчетливо ощущаю вкус какой-то странной жидкости во рту.

— Что за хрень вы пили?

— Да кто его знает, — бормочет Мэддокс.

— Хочешь лечь в постель?

— Предупреждаю, я слишком пьян, чтобы «встать».

Я расхохотался.

— Я имел виду спать.

— Ммм, звучит отлично.

ГЛАВА 21

Мэддокс

Кряхтя, как старик, я вытаскиваю свою задницу из спальни. Звуки, вырывающиеся из моего рта, можно сравнить с ревом ищущих кормежку зомби.

— Больше никогда не пойду тусить со Стейси и Джулианом, — ворчу я.

Смех Дэймона доносится из кухни, но долбит по ушам так, словно из громкоговорителя рядом, и я болезненно морщусь.

— Кофе? — спрашивает Дэймон.

— Капельницу.

Он еще громче заливается смехом. Тьфу. Захожу на кухню, и нахожу Дэймона, сияющего ослепительной улыбкой.

— Каким образом в двадцать три года можно чувствовать себя с похмелья, как сорокалетний?

— Может быть потому, что кое-кто выпил практически бассейн алкоголя? И даже не говори мне «я больше никогда не буду пить». Мы оба знаем, что будешь.

— Наверное, — очень медленно киваю я.

— Итак, нам нужно поговорить о прошлой ночи? — тихо спрашивает Дэймон, и я на секунду начинаю волноваться о том, что мог натворить, раз это подлежит обсуждению, но потом вспоминаю.

— Дерьмо. Я вел себя как неуверенный осел, не так ли? Я не имел в виду... я имею в виду, я... Черт, я не знаю, что сказать. Не хотелось волноваться об этом, но я был пьян, и Джулиан сказал все это дерьмо о том, что я похож на Эрика...

Дэймон обнимает меня.

— Теперь ты протрезвел, и я скажу это снова. Ты — не Эрик. Помни, что мы с ним не близки со средней школы. Мы поддерживали видимость для наших семей, но это всё. Они думают, что мы были неразлучны вплоть до инцидента с поцелуями, но это неправда. Между мной и Эриком не было ничего, с тех пор как я признался ему, что гей. Да, мы все еще оставались друзьями, но не такими, как раньше.

— Значит, тебе будет все равно, если я скажу, что он отменил свадьбу?

Дэймон отшатнулся.

— Он что?

Я пожимаю плечами.

— Джулиан сказал, что после того неловкого ужина, его брат отменил свадьбу, вернулся в Нью-Хейвен и устроился на работу к одному из своих друзей по Йельскому университету. Говорит, Эрик зарыл голову в песок.

— Это то, что у Эрика получается лучше всего, — говорит Дэймон. — Слушай, было время, когда я заботился о нем и жалел, он же думал только о себе. Я не хочу, чтобы он страдал, но и не хочу больше участвовать в его жизни. На самом деле, если бы ты чем-то напоминал мне Эрика, было бы отстойно, после того, как он поступил.

— Ты уверен? — отведя взгляд, спросил я.

— Ты реально считаешь, что если бы ты мне не нравился, то мы бы ужились последние несколько недель в этой дерьмовой квартире?

Да, эта квартира реально дерьмовая.

— Не могу дождаться, когда вернусь в свой душ. И на кухню.

Дэймон поджимает губы.

— И правда.

— Не пойми меня неправильно. Я более чем благодарен за то, что ты позволил мне остаться здесь, но я готов вернуться в собственную квартиру.

— Разумеется. — Отступив назад, Дэймон прислоняется к кухонному островку. — Как продвигается лечение Чери?

— Она звонила вчера, говорит, что врачи наконец-то стабилизировали ее состояние. Тетушка на идеальном коктейле из препаратов от склероза и лекарств от тошноты. Ко вторнику она съедет из моей квартиры. Я собирался сообщить тебе прошлой ночью, но, очевидно, был сосредоточен на других вещах.

— Например, как напиться с моей сестрой. — Его тон стал холодным.

— Приоритеты, — шучу я, пытаясь сломать внезапный лед, образовавшийся между нами.

— Итак, ты уезжаешь, — констатирует Дэймон, скрестив руки на груди.

— Да, но только во вторник. У нас еще есть выходные. Если только...

Его брови заинтересовано взлетают.

— Если только?

— Ты ведешь себя странно. Хочешь, чтобы я свалил раньше? Я знаю, что задержался дольше, чем был наш первоначальный уговор, но…

Лицо Дэймона напряглось.

— Причина не в этом… ну… забудь. У нас есть время до вторника. Мы должны использовать его по-максимуму. Когда похмелье отпустит.

Я слишком мучаюсь с бодуна, чтобы пытаться расшифровать изменения в его поведении.

— В чем дело? Просто скажи мне.

— Я был… — Дыхание Дэймона сбивается, и следующие слова он буквально выпаливает. — Я надеялся, что ты останешься.

Тупо уставившись на него, я задаюсь вопросом, правильно ли расслышал.

— Останусь? — прокашливаюсь я, в горле словно застрял кусок ваты.

— Черт, я тебя взбесил. — Подведя меня к дивану и усадив, он продолжил: — Это слишком рано. Я знаю.

Мой рот забыл, как функционировать.

— Мэдди, все в порядке. Забудь, что я сказал.

— Не то чтобы мне здесь не нравилось. Просто очень рано думать об этом шаге. И это... ты знаешь... действительно довольно серьезно.

— Мэддокс, — медленно произносит Дэймон. — Тебе не нужно объяснять. Прошло всего пять недель. Я забегаю вперед. Клянусь, все в норме.

Слова Дэймона звучат искренне, но это не мешает чувству вины дать мне подзатыльник, когда разочарование все же проскальзывает в его глазах. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя отвергнутым, ведь дело не в нем. Недели, проведенные здесь, были отличными. Я не чувствовал себя разбитым, задушенным или загнанным в ловушку. Но сама мысль о том, чтобы жить здесь постоянно, вызывает у меня клаустрофобию. Стены только что начали сжиматься?

— Окей, ладно, ты действительно психуешь, — говорит Дэймон. — Я знал, что идея тебе не понравится, но не думал, что будет настолько плохо.

— Я не психую.

Его губы странно скривились.

— Хочешь, чтобы я сфоткал твою физиономию прямо сейчас? Ты выглядишь так, будто сейчас грохнешься в обморок.

— Это похмелье, — лгу я.

— Я не собираюсь заставлять тебя. Мы сделаем это, когда ты будешь готов.

Если мы сделаем это сейчас, когда я не готов, это обернется катастрофой. Вероятнее всего я поступлю как урод и сбегу также, как от Честити.

— И еще ты у меня до вторника, — говорит Дэймон, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. Его губы путешествуют вниз. — Если почистишь зубы, я покажу, как сильно мне нравится, что ты здесь.

Я соскользнул с дивана настолько быстро, насколько позволяло мое разбитое самочувствие, и помчался в ванную, но даже почистив зубы, я все еще ощущал стойкий запах перегара.

— Просто собираюсь прыгнуть в душ, очень быстро.

Я не пробыл под брызгами и тридцати секунд, как сильные руки обхватили меня.

— Всегда можно начать здесь. — От грубого голоса Дэймона член начинает твердеть. — У меня осталось только два экзамена, — шепчет он мне на ухо. — Знаешь, что это значит?

Я качаю головой и вздрагиваю от того, что позвоночник словно прошибает разрядом электричества.

— Не-а.

— Мне практически не нужно заниматься в эти выходные. — Он протягивает руку и обхватывает мой член, сжимая в крепкой хватке. — Надеюсь, ты готов к двухдневному траху.

— Не могу дождаться.

***

В понедельник Дэймон возвращается домой раньше обычного.

— Сегодня без голой кулинарии? — с усмешкой спрашивает он.

Я спрыгиваю с дивана.

— Что ты делаешь дома? Я имею в виду... привет. Нет, я имею в виду... я бы приготовил ужин, если бы знал, что ты придешь домой рано.

— Сегодня наша последняя совместная ночь. Думаю, нам нужно с пользой потратить время.

Я усмехаюсь.

— Уверен, мы выложились по полной в выходные. Удивлен, как Стейси не заметила, что я странно хожу весь день.

— Вероятно, она заметила, но признание этого вызвало бы образы в ее голове, о которых сестренка предпочла бы не думать. Она едва держит себя в руках, когда мы целуемся.

— Это факт.

— Так или иначе, у нас есть повод для празднования. Благодаря тебе, после того, как я закончу учебу на следующей неделе, у меня будет на одного клиента больше, чем у других новичков.

Дэймон приближается и целует меня.

— Кто?

— Мэтт официально подписался с «OTS». Я думал, он сказал тебе.

— Нет, я не слышал о нем с тех пор, как он вернулся в Филадельфию.

— Я буду ведущим агентом по делу Мэтта, потому что он просил, но с его выдающимся профилем меня будет курировать старший помощник. Они хотят разыграть карту «почти известный гей-бейсболист представляет печально известного гея-футболиста».

— Поздравляю. Это потрясно.

— Берегись, мы с Мэттом будем следующей парой на обложках таблоидов. Благодаря тебе у нашей пары даже есть звездное имя. Будем Мэттом Дэймоном спортивных сводок.

— Я надеру Мэтту задницу, если он подкатит к тебе. Кстати, он сам сказал, что у меня есть полное право после того, что случилось в колледже.

Дэймон тихо стонет.

— Мне нравится, когда ты ревнуешь.

А я путешествую взглядом по его телу.

— Мне нравится, когда ты дома рано. — И притягиваю его к себе.

Его желудок протестующе урчит.

— Сначала еда?

В эти выходные мы почти не ели.

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю или…

—Нет. Мы идем ужинать. В хорошее место.

— Я должен надеть галстук? — недовольно застонал я.

— Могу помочь с этим.

Дэймон уже в костюме, и когда я наконец полностью одет, он подходит с узким черным галстуком в руках. Улыбаясь, он скользит руками вокруг моей шеи и начинает завязывать узел.

— Я слышал, что легче завязать его на себе, а потом переодеть, — говорю я.

— Я знаю, но тогда я не смогу прикоснуться к тебе, как на свадьбе Честити. Я искал повод быть ближе к тебе. Твой галстук тогда даже не был кривым... по крайней мере сильно.

— Но ты избегал меня после того, как узнал о моем сне.

— Ты просто с ума сходил. Я не хотел, чтобы тебе было неловко.

— Я почти поцеловал тебя, когда ты завязывал мне галстук, хотя никто не смотрел. Поцелуй на танцполе не был постановочным, я хотел тебя поцеловать.

Дэймон заканчивает и затягивает галстук вокруг моей шеи.

— Меня еще ничто так не радовало, как то, что ты поступил со своей школьной подружкой, как мудак.

Я наклоняюсь и делаю то, что хотел тогда, еще у дверей той церкви почти три месяца назад. Впиваюсь в губы Дэймона требовательным поцелуем. Он обхватывает ладонью мой затылок и прижимается ко мне всем телом.

В этот уик-энд он не заводил разговор о моем переезде к нему, но глубоко в душе я задумывался, не является ли регулярный секс его способом убедить меня, что жить вместе было бы потрясно. Не сомневаюсь, так оно и будет. Просто меня что-то сдерживает. Какой-то постоянный необъяснимый мандраж. Но только вот дело в том, что с Дэймоном я не чувствую беспокойства. Я доволен и счастлив. Точнее счастливее, чем когда-либо был.

Тогда почему я сдерживаюсь?

— Мы должны поужинать, — бормочет он.

Я киваю.

— Ага. Ужин.

***

С объятиями и обещаниями оставаться на связи, Чери снова становится моей ветреной тетей, которая колесит по стране с цирком. Ладно, не с цирком, но экстрасенсорная ярмарка все еще достаточно близко к этому. Я рад, что узнал Чери получше за последние несколько недель, но мои родители всегда будут моими родителями. Мысленно отмечаю, что надо навещать их почаще. Я должен больше присутствовать в их жизни. Чаще звонить. Чаще приезжать. Мысль о возвращении в Кловер Вейл больше не вызывает у меня паники. Наверное, потому что мне не нужно продолжать поддерживать свою глупую ложь. Ну или потому что понял, почему никогда не вписывался сюда. Хотя не знаю. Может быть отчасти и то и другое.

Наконец-то вернувшись в свою квартиру, первое, что я делаю, — это запрыгиваю в душевую с отличным напором воды и широким распылителем, который реально выполняет свою работу. Принимать душ в квартире Дэймона отвратительно... если только он там не со мной.

Выйдя из душа, я ощущаю странную пустоту, несмотря на то, что я привык к тишине, живя у Дэймона, тишина в моей квартире вызывает у меня беспокойство. Мне это не нравится. Это делает мою однокомнатную квартиру огромной, я и не предполагал, что такое возможно. Небольшое пространство, заставленное мебелью, никогда еще не было таким пустым.

Наполовину приготовив обед, я осознаю, что готовлю для двоих. Наверное, за несколько недель выработалась привычка. Чтобы не переводить впустую пищу, я решаю пойти есть к Дэймону. То, что я не согласен переехать, не означает, что я не хочу пообедать с моим парнем после того, как он сегодня сдаст экзамен. Он проведет несколько часов в ОТS и вернется домой поздно, так что, скорее всего, ему будет не до готовки.

Закончив готовить ужин, я положил его в термоконтейнер и направился в Сохо, но Дэймона дома не оказалось, и я воспользовался ключом, который у меня остался.

Зная, что Дэймон может задержаться, я съел свою долю за просмотром телевизора, но в одиннадцать вечера меня все-таки сморило, и я лег спать.

— Мэдди?

Проснувшись, я испуганно вздрогнул от голоса Дэймона.

— Чери пришлось остаться подольше?

Зевая и потягиваясь, я сажусь в кровати и тру заспанные глаза.

— Нет. Я просто... хотел быть здесь. Который час?

Дэймон не отвечает мне, так как, вероятнее всего, его широкая улыбка мешала ему говорить.

— Время? — спрашиваю я снова.

— Два.

Я нахмурился.

— Почему ты пришел домой так поздно?

Он никогда не задерживался так долго.

— Не хотелось возвращаться в пустую квартиру.

Потянувшись, я дергаю его на себя, и он оказывается сверху.

— Я все еще не готов к совместному проживанию, но и не желаю, чтоб ты думал, что я не хочу быть с тобой.

— Я так и не думаю.

— Я провел дома всего лишь несколько часов, и было отстойно. Я хочу остаться здесь, даже если не живу. И хочу, чтобы ты тоже оставался у меня. Добираться до Колумбийского из Ист-Виллиджа — боль в заднице.

Дэймон ухмыляется.

— Не думал, что ты пойдёшь на компромисс.

— Пойду, мне это нравится.

— Это реально прекрасный компромисс. — Наклонившись, он целует меня так, что я понимаю, что в ближайшее время спать не лягу. Его язык — контролирующий и сильный — властвует в поцелуе.

Из меня вырывается нетерпеливый стон.

— Если ты намерен меня трахнуть, тебе лучше поторопиться и снять одежду.

Никогда не видел, чтобы кто-то двигался так быстро, но когда обнаженный Дэймон снова присоединяется ко мне в кровати, то не торопится. Нежно ласкает меня руками и губами, и я понимаю, сегодня вечером это больше, чем секс. Я нахожусь здесь не потому, что в моей квартире кто-то есть, и Дэймон предложил мне остаться, потому что мне больше некуда идти. Это только наше решение.

***

Стейси заглядывает мне через плечо, пока я прибираю рабочий стол, перед тем как покинуть офис на выходные.

— Вот списки, которые Дэймон мне дал, чтобы я посмотрела. — Она бросает пачку бумаг на стол перед моими глазами.

— Списки?

— Стейси! — лает Грейсон, наш начальник.

— Дерьмо. Надо бежать. Я обвела те, которые мне нравятся.

— И что тебе нравится?

Но она уже исчезла за дверью кабинета нашего босса, а я остался смотреть на списки квартир.

Три тысячи в Центре города, три с половиной в Южном Центральном, три тысячи двести в Сохо, все с двумя спальнями и все в ценовом диапазоне Дэймона. Доступно сейчас, доступно в следующем месяце, доступно через несколько недель.

Я пытаюсь сообразить, но не могу.

Я знаю, что зарплата Дэймона возрастет с продвижением по службе, но не настолько, и единственный способ, которым он сможет позволить себе такое жилье, это если…

Он ищет квартиры для нас, хотя я сказал ему, что не готов?

Что за... Блять.

Да, я оставался ночевать у него каждый вечер на этой неделе с тех пор, как Чери уехала, но неоднократно говорил, что это не значит, что я готов переехать.

Я дал ему палец, а он откусил руку. Вот почему компромиссы никогда не работают. Вот почему отношения — полная чушь.

Он строит планы за моей спиной? После того, как узнал, через что я прошел с Честити?

ГЛАВА 22

Дэймон

Получив срочное сообщение от Мэддокса, что мне нужно как можно скорее быть дома, я надеюсь, что это неотложная сексуальная ситуация. Но он добавил бы смайлики-баклажаны, я-то знаю. И ломаю голову, что сделал не так, и что обнаружу по возвращении домой?

Ради всего святого, надеюсь, Стейси не провернула одну из своих шалостей.

Но, переступив порог, я вижу, что это не шутка. Очень злой Мэддокс мечется по квартире.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Почему ты мне не сказал?

— М-м-м, я буквально понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Мы не съезжаемся. Это слишком рано.

— Я в курсе.

— Не нужно ничего планировать, не обсудив сначала со мной. Раньше так поступала Честити, и это меня бесило.

— Я ничего не планировал, — парирую я.

— Мне так не кажется.

— Да, я думал о том, чтобы жить вместе, — и говорил с тобой об этом, — но ты сказал, что не готов. И я отступил.

— Тогда почему Стейси дала мне списки квартир?

— Я не знаю, почему она дала тебе списки. — Я попросил ее просмотреть несколько квартир для меня, но ничего не говорил о том, что Мэддокс присоединится ко мне.

— Теперь будешь врать?

— Придержи эту мысль на секунду. Когда Стейси дала тебе списки, что она сказала?

— Отдай это Дэймону.

— И каким образом это говорит о том, что я строю планы за нас двоих?

— Я не могу… я не могу быть здесь. Я должен идти.

— Не уходи. Если ты позволишь мне объяснить… Я даже не знаю, в чем дело.

— Я не думаю… Я не готов к этому, — говорит он. — Я не очень хорош в отношениях, и люди строят за меня планы, которых я не хочу…

— Это не так, Мэдди. Серьезно. Остановись на секунду.

Мэддокс паникует и не слушает.

— Я позволял Честити делать это слишком долго. Ты тот, кто говорил мне, что я должен отстаивать свою позицию, так что я делаю это. Я никому не позволю управлять моей жизнью снова.

Отлично, теперь взбесился я.

— Чушь. Ты позволяешь вмешиваться всем, кроме меня. Ты притворился геем, чтобы пойти на свадьбу своей бывшей. Побежал домой в Пенсильванию по первому зову матери и отдал квартиру своей тете, когда она попросила об этом. И Стейси... она — худшая из всех. Она все время лезет.

— Да, но я люблю ее.

Ауч.

Слова ледяной глыбой ударили мне в сердце.

Да, мы еще не сказали друг другу слово на букву «Л». Но последние несколько недель я знал наверняка, что люблю. По крайней мере, у меня хватило мозгов не говорить этого, потому как, очевидно, мы идем разными дорогами. Черт, я даже не уверен, что нас хоть что-то объединяет.

— Полезно знать, — бормочу я.

Глаза Мэддокса становятся огромными, когда он понимает, что ляпнул.

— Дэймон, я не имел в виду…

— Наверное, тебе пора, — говорю я. — Очевидно, что ты не готов к продуктивному разговору, и я не хочу слышать, как ты скажешь что-то, о чем потом пожалеешь. Я лучше дождусь момента, когда ты успокоишься.

— Думаю, я имею право немного попсиховать из-за этого.

— По поводу? Я ничего не сделал.

— Конечно, продолжай убеждать себя в этом, — с издевкой произнес Мэддокс.

Сунув руку в задний карман, он достал сложенные бумаги и бросил на кофейный столик. Покачал головой и ушел, а я остался с ощущением, что все-таки облажался. Просто не знаю, каким образом.

Плюхнувшись на диван, я вытащил телефон и набрал Стейси. Она не ответила на звонок, поэтому я оставил гневное сообщение перезвонить мне.

Затем беру бумаги, брошенные Мэддоксом, и разворачиваю. Это не те списки.

— Что за херня? — говорю я в пустоту.

Снова схватив телефон, я просматриваю электронную почту и нахожу ссылку, которую отослал Стейси. Дерьмо! Я отправил ей список, который смотрел, прежде чем Мэддокс сказал, что пока не хочет жить со мной. Когда он сказал, что не готов, я начал искать более доступные квартиры, не выходящие за рамки моего бюджета. Но я отправил неправильный список.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

На этот раз я набрал номер Мэддокса, но звонок сразу перешел на голосовую почту.

— Никто больше не отвечает на гребаные телефоны? Мэдди, перезвони мне. Я понимаю, почему ты взволнован, но это недоразумение. Клянусь. У Стейси оказались неверные списки. Детка, пожалуйста, перезвони мне.

Мое колено нервно подпрыгивает. И я снова решил дозвониться Стейси.

— Два звонка за десять минут? Лучше бы кому-то умереть. У меня сейчас собственная критическая ситуация.

— Мэддокс звонил тебе?

— Нет. Не видела и не слышала его с работы.

Я объясняю ей, что натворил, и как Мэддокс сделал поспешные выводы.

Сестра присвистнула.

— Я, конечно, видела, что жилье выходит за пределы твоих финансовых возможностей, но подумала, что, может, ты получил прибавку к зарплате, когда отучился. До сожительства с Мэддоксом я не додумалась. Ты уже просил его переехать к тебе? Удивлена, что он не смылся сразу.

— Не помогает, Стейс. Скажи мне, как это исправить.

— Дай ему остыть.

— Насколько я облажался?

— Это нелепая ошибка, но сложно дозвониться до Мэддокса, когда он чего-то избегает. Доверься мне.

— Спасибо, — бормочу я и отключаюсь.

Хоть Стейси и советовала мне оставить его в покое, я не стану этого делать. Встав, я решаю бежать к Мэддоксу, заявиться к нему в квартиру и заставить выслушать. Это реально недоразумение. Если бы я и правда сделал то, о чем подумал Мэддокс, мне было бы понятно, отчего он сходил с ума, но я этого не делал.

Я останавливаюсь на полпути к двери. Что, если он не поверит мне?

Ебать, это риск, на который я готов пойти. Я не собираюсь сидеть сложа руки, как в случае с Эриком, гадая, что сделал неправильно и как мог это исправить. Не сейчас, когда это было случайной ошибкой.

Необходимость спасти то, что есть у меня и Мэддокса, подстегивает меня вперед, но к тому времени, как я добираюсь до его квартиры, уверенности поубавилось. Стук в дверь эхом отдается в маленьком коридоре, и во мне крепнет желание трусливо сбежать. Это совсем не кажется жутким, когда Мэддокс так и не открывает дверь.

Только после трех минут отчаянного стука становится ясно, что Мэддокс либо игнорирует меня, либо его нет дома.

Надеясь на первый вариант, я опускаюсь на задницу и прижимаюсь спиной к двери.

— Я не знаю, слышишь ли ты меня, — говорю я, — и дома ли ты вообще. Но хочу, чтобы ты знал, я не позволю тебе убежать от этого. От нас. Это недоразумение.

Я глубоко вдыхаю.

— Я больше не могу играть в мяч, но впервые после травмы я с нетерпением смотрю в будущее. После выпуска. Я смогу помогать спортсменам, подающим надежды, следовать их мечте, и буду жить спортом через них. Если бы не ты, я бы никогда не увидел это под таким углом. Продолжал бы смотреть на свое будущее, как на наказание за то, что я не слушал подсказки своего тела, будучи слаб и недостаточно хорош. Ты сделал меня вновь счастливым и заставил осознать, что лишь потому, что бейсбол для меня закончен, не означает, что закончилась и вся моя жизнь. Ты дал мне уверенность, Мэдди. И я люблю тебя за это. Наверное, я напугал тебя еще больше, используя слово «люблю», но это правда. Я влюблен в тебя, а это значит, я готов ждать вечно, чтобы ты догнал меня в этом. Мы будем двигаться в твоем темпе. Я просто хочу быть с тобой.

Я ударяюсь затылком в дверь и закрываю глаза. Он не собирается открывать.

— Его нет дома, — говорит пожилой голос.

Открыв глаза, я вижу соседку, о которой говорил Мэддокс. Она стоит в дверном проеме своей квартиры.

— Нет? — Я разговаривал с дверью? Отлично. Просто здорово. — Вы знаете, где он?

— Нет. Он громко хлопал дверью и бормотал, я вышла посмотреть, что происходит. Он пробубнил извинения и убежал.

— Спасибо, миссис Джейкобс.

— Он тебя простит, милый. Ссорятся и лучшие из лучших. Мы с мужем ругались до самой его смерти.

— М-м-м... хорошо.

— Пусть он сам придет к тебе.

Кивнув, я поднимаюсь на ноги. Выйдя на улицу, я не знаю, куда податься, так что отравляюсь домой и делаю единственное, что возможно в данной ситуации.

Надеюсь...

ГЛАВА 23

Мэддокс

Кловер-Вейл, штат Пенсильвания, это последнее место, где я думал очутиться. Но серьезно ударив по своему банковскому счету и потратив больше трех сотен баксов за прогулку на Uber, я все же здесь.

Когда я приехал было уже поздно, поэтому родители не смогли устроить мне допрос, по какой причине я прикатил домой на выходные.

Пять лет назад я сбежал от своих проблем, и теперь вернулся к тому, с чего начал — снова убегал. Интересно, еще через пять лет мне придется притащить девицу на свадьбу Дэймона и притвориться, что я снова натурал?

Свадьба Дэймона… Нет, я бы умер, увидев, как он выходит замуж за другого чувака.

Мой разум любит играть со мной. Сначала я кричал на Дэймона за то, что он действовал за моей спиной, ища квартиры, теперь же, остыв, я думаю о том, что Дэймон и правда не хотел снимать жилье для нас, он просто смотрел. Мой взбешенный мозг велел бежать домой к маме и выключить телефон, и теперь я лежу здесь, гадая, какого хера я делаю.

Пытаюсь выкинуть из памяти лицо Дэймона после того, как сказал, что люблю Стейси, будто это означало, что я не люблю его. Это совсем не то, что я имел в виду. Стейси для меня как член семьи, и поэтому я позволял ей совать свой нос в мои дела. Но когда это сделал Дэймон, я не увидел ничего, кроме аналогичных проблем с Честити, с которыми я ни за что не хотел иметь дел снова.

Дэймон совсем не такой, как моя бывшая, но я все равно разбил ему сердце.

Да что за херня со мной?

Я убегаю от лучшего, что со мной когда-либо случалось, из-за идиотских подростковых отношений, в которых был таким трусом, что не смог положить им конец. Почему я не хотел ранить чувства Честити, но не испытал никаких угрызений совести прошлой ночью, сказав Дэймону, что не хочу отношений с ним.

Это полная фигня, потому что я хочу. Я хочу Дэймона больше, чем кого или чего-либо.

Так какого хрена мне так трудно отпустить прошлое и позволить этим отношениям случиться?

«Потому что ты боишься снова оказаться в ловушке».

Я думал, что Дэймон никогда не поступит так со мной, но потом эти списки...

Ну и что? То, что он просматривал списки, не означает, что он принуждал меня переехать к нему. Он же не приставил пистолет к моей голове и не выдвигал никаких ультиматумов. Он буквально искал место, где мы могли бы жить вдвоём, потому что хочет быть со мной.

Это чудовищно.

Бля, какой же я идиот.

Я уже собираюсь забить на сон, но вздрагиваю, когда появляется мама, и понимаю, что, должно быть, все-таки вырубился. Вся моя подушка в слюнях, и уходит целая минута на то, чтобы понять: я дома, а не в Нью-Йорке.

— Думаю, ты уже выспался, — говорит мама.

— Выспался? Такое ощущение, что я вообще не спал.

— Время утренней дойки.

Я набрасываю подушку на лицо.

— У нас нет коров и некого доить. Мы живем не на ферме.

— С тем, как ты говоришь о том, какие мы деревенщины, я иногда сомневаюсь.

— Мама, — хнычу я.

— О-о-о, он включает подростка. — Мама садится на край кровати.— Колись. От кого ты бежишь на этот раз, от мальчика или девочки?

Я приподнимаюсь на локтях, и подушка сползает с моего лица.

— Папа сказал тебе?

— Что ты не гей? Да. А еще сказал, что мой будущий зять никуда не годится.

— Дэймон тебе нравится больше, чем родной сын. Признай это.

— Ну, он проявил свои манеры. Выкладывай. Что ты натворил, чтобы рассердить его? — спрашивает она.

Из меня вырывается очередной стон.

— Я не хочу обсуждать это. И с чего ты взяла, что дело в нем?

— Ну, раз уж ты не собираешься говорить об этом, у тебя гость внизу.

Дэймон здесь?

Я впопыхах вылезаю из постели, весь помятый, как и моя одежда. Громыхаю по лестнице как слон. При виде меня Дэймон поднимается с дивана, прячет руки в карманы и виновато опускает голову.

Я ненавижу то, что оставил его в подвешенном состоянии, я обещал, что никогда так не поступлю. Я сказал ему, что не буду таким, как Эрик, но все равно закрылся от него.

Блядь.

Бросившись к Дэймону я буквально сбиваю его с ног и впиваюсь поцелуем в губы. Он слегка покачнулся под моим натиском, но тут же обхватил руками мою талию, жадно отвечая на поцелуй.

Этим поцелуем я пытаюсь выразить все чувства, что испытываю к нему: все, что хочу сказать, потому что не уверен, смогу ли признать это вслух. Я люблю его. Это чистая правда, но сама мысль о том, чтобы озвучить это, заставляет стены вокруг меня сжиматься, как и всегда. Но, я напоминаю себе, что это Дэймон, и все сомнения, клаустрофобия, тревога, желание убежать полностью испаряются.

Если я сосредоточусь на Дэймоне, а не на словах «любовь и навсегда», я перестану сходить с ума. Я хочу это. Все.

Мама прочистила горло, и я отступил.

— Позволю вам, ребята, обсудить это наедине, — говорит она.

Она уходит и Дэймон поворачивается ко мне.

— Вообще я снова ожидал криков, и возможно даже обвинений в преследовании, ну, или «я больше никогда не хочу тебя видеть», но поцелуй?

— Как ты узнал, что я здесь? — спрашиваю я.

— Приложение отслеживания на твоем телефоне, — отвечает он. Стоит мне открыть рот, он ухмыляется: — Шутка!

Я легонько толкаю его.

— Я планировал дать тебе остыть и немного пространства, но я — это я. Названивал всем подряд, чтобы узнать… где ты. Когда выяснил, что ты здесь, то сказал себе держаться подальше. Если ты убежал в Пенсильввнию, должно быть, что-то и правда не так. Но ты должен знать, что я не делал того, что ты думаешь.

— Мне все равно.

— А?

— Я не такой, как ты... Я никогда не задумывался о том, чего хотел, и просто плыл по течению. Я не двигаюсь вперед, потому что довольствуюсь тем что есть, сижу сложа руки и ною, не прилагая никаких усилий. Ты знаешь, чего хочешь, и стремишься к этому. Я восхищаюсь тобой за это, поэтому есть смысл, что ты планировал будущее и искал возможные квартиры…

— Дело в том, что я не искал, — говорит он.

— Нет? — Почему его слова сокрушают меня разочарованием?

Неужели, теперь я хочу жить с ним? Я отбрасываю эту мысль и говорю себе подумать об этом позже.

— Я искал для себя, — говорит Дэймон. — Срок аренды моей квартиры истекает в следующем месяце и — как мы оба знаем — я ненавижу свою конуру. Я попросил Стейси просмотреть несколько зданий рядом с твоей работой, но случайно отправил ей список, который составил, прежде чем ты сказал мне, что не хочешь жить со мной. Я не хочу принуждать тебя к чему то, если ты не готов, и поехал за тобой, чтобы сказать это. Я почти уверен, что сейчас у меня отношения с твоей квартирой. Прошлой ночью я произнес убийственную речь, надеясь, что ты слушаешь по другую сторону двери.

Я разразился смехом.

— Речь? Можно послушать?

— Нет. Это между мной и твоей дверью. Но там была куча извинений и унижений, и возможно тебе уже никогда не посчастливится увидеть эту мою сторону.

— Я относился к тебе так, словно ты Честити, но ты — не она. Ты бы не стал меня сдерживать и заставлять делать то, что мне не по душе. Прошлой ночью я был слишком взвинчен, чтобы рассуждать рационально, и переключился на «режим полета», потому что это моя автоматическая реакция на все. Но я не хочу убегать.

Дэймон улыбается так, что весь мир вокруг становится светлей.

— Ты поедешь со мной домой сейчас?

— Как ты сюда добрался? — Подойдя к окну, я выглядываю наружу и вижу Бивер.

— Одолжил машину у Ноа. Я бы добрался сюда раньше, но он решил прочитать мне лекцию о том, что я все испортил с парнем, который может мириться с моим дерьмом.

— Я нравлюсь Ноа больше, чем ты, — нараспев произношу я. — Когда тебе нужно вернуть машину?

Дэймон пожимает плечами.

— Не знаю. Он редко ей пользуется. Кому вообще нужна гребаная машина в Нью-Йорке?

— Когда у тебя выпускной?

— В среду.

Я улыбаюсь.

— Каковы шансы выпросить два выходных от «OTS»?

Дэймон тут же притворно кашляет.

— Чувствую, грипп вот-вот начнется. К чему ты клонишь?

— Нужны ли паспорта, чтобы пересечь границу Канады? До Ниагары сколько, четыре-пять часов?

— Мэдди, что ты задумал?

— Закрыть глаза, прыгнуть в омут с головой и надеяться на лучшее. Я действую, вместо того, чтобы просто мечтать, и я хочу, чтобы ты делал это со мной. — С трудом сглотнув, я решаюсь произнести слова, которые меня так пугают. — Потому что я люблю тебя.

У Дэймона перехватывает дыхание.

— Твоя дверь проболталась, да?

— А?

— Можем ли мы занести в протокол, что я первый сказал тебе, что люблю? Просто вышло так, что твоя дверь услышала это вместо тебя.

— Ты сказал моей двери, что любишь меня?

— Я влюбился в тебя еще несколько недель назад, но не хотел пугать тебя.

— Даже если ты меня напугаешь, я обещаю, что прибегу обратно, — говорю я. — Чтобы заткнуть мою иррациональность, может потребоваться время, но я всегда буду преодолевать это. Теперь я уверен. Ты того стоишь.

Дэймон шагает ближе, обнимает меня и прислоняется своим лбом к моему.

— Раз уж мы даем друг другу обещания, то я обещаю не забегать вперед и советоваться с тобой по всем вопросам прежде, чем принимать решения… Если только это не бейсбол, а также следовать за тобой, куда бы ты ни отправился.

— Само собой.

— Даже готов поехать в Канаду. Если это не говорит о том, что я люблю тебя, то не знаю, что еще скажет.

— Это нелегко, я знаю.

— Думаю, у нас впереди дорожное путешествие.

— Я соберу закуски! — кричит мама из кухни.

— Мне кажется, что она подслушивала, — говорит Дэймон.

Я наклоняюсь и шепчу:

— К счастью, я не упоминал о том, как скрашу наше путешествие.

Дэймон озирается по сторонам, будто ищет что-то.

— Что? — спрашиваю я.

— Ждал, когда выскочит кто-то, кто нас подслушал.

— Я действительно должен научиться вовремя закрывать рот.

— Или найди ему лучшее применение.

Наши губы встречаются — и я в раю. Не могу поверить, что почти лишился этого. Я принадлежу этому парню, и меня убивает, что я так облажался.

— Может, нам стоит приберечь это для Канады? — говорит Дэймон. — Ну, знаешь, где твои родители не подслушивают и не подглядывают.

— Следующие пять часов будут самыми долгими в моей жизни.

ГЛАВА 24

Дэймон

Очевидно, когда Мэддокс собирается извиняться, то берется за дело охренеть как основательно. К концу этого секс-марафона мы оба обессилены и покрыты по́том и спермой. Зарегистрировавшись в отеле с видом на водопад два дня назад, мы не теряли времени даром и с момента заселения еще не видели дневного света. В номере было обслуживание и гидромассажная ванна, и это абсолютно стоило того, чтобы позвонить на работу и притвориться больным.

— Я не могу пошевелиться, — говорит Мэддокс.

— Тогда не шевелись.

Он лежит на животе, уткнувшись лицом в подушку, а я пытаюсь отдышаться рядом.

— Мой телефон, — бурчит он.

— Это ты так просишь меня его подать?

— Да.

С преувеличенным вздохом я выбираюсь из кровати, шлепнув Мэддокса по голой заднице.

— Тебе повезло, что ты такой красавчик.

— Или что, ты бы меня не трахнул?

— О, я бы трахнул, но не принес телефон. — Я нахожу смартфон на полу рядом с его штанами и кидаю ему.

Стою, любуясь Мэддоксом, пока он набирает сообщение. Даже несмотря на свое истощение, я хочу схватить его и стиснуть в объятиях.

Но вместо этого натягиваю свои джинсы и вытираюсь рубашкой, насколько это возможно. Наверное, нам стоит сделать перерыв. Отодвинув занавеску, хочу посмотреть на водопад, но мой телефон сигналит, оповещая, что только что добавлен новый список квартир, соответствующих моим критериям.

— Твоя сестра интересуется, почему меня нет на работе и разобрались ли мы с нашим дерьмом, — говорит Мэддокс.

— Ты сказал ей, что мы в Канаде?

— Ага. Она отругала меня за то, что я ее кинул. Потом написал, что мы не выходили из номера два дня, и теперь она благодарит меня.

— Ты со мной только для того, чтобы позлить мою сестру, да?— смеюсь я.

— Нет, это просто приятный бонус. — Мэддокс призывно протягивает руку в надежде вернуть меня в постель, но я не двигаюсь.

— А не стоит ли нам взглянуть на водопад? Разве это не та причина, по которой мы здесь?

— Говорит парень, уткнувшийся в телефон.

Кивком намекаю ему, что он занят тем же самым.

— Что ты там смотришь?— спрашивает он.

— Списки квартир, — рассеянно отвечаю я.

Мэддокс хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает.

— Что?— спрашиваю я его.

— Возвращайся в постель. Мы посмотрим водопады завтра. Можем провести весь день в Канаде, а после обеда вернуться в Нью-Йорк.

— Разве путешествия не для того, чтобы увидеть достопримечательности и делать всякое туристское дерьмо?

— Нет. Они для того, чтобы создавать воспоминания. И знаешь, о чем буду вспоминать я, когда кто-то будет говорить о Ниагарском водопаде? Я вспомню, как мой потрясающий парень трахал меня до состояния «нестояния».

— Ну, когда ты так говоришь... — одним движением я расстегиваю пуговицу на джинсах и через пару секунд снова обнажен.

— Я должен кое в чем признаться, — говорит Мэддокс, как только я забираюсь в постель к нему.

Я обнимаю его и притягиваю ближе так, что его голова оказывается у меня на груди.

— Ты женат, и у вас трое детей.

— Ты знаешь о Стелле и тройняшках?

— Стелла? Серьезно?

Он пожимает плечами.

— Это единственное что пришло мне в голову. Вообще-то я собирался сказать, что, кажется, знал, что люблю тебя, еще несколько недель назад.

— Но ты же ничего не сказал.

— Ну, ты трахал меня фаллоимитатором, когда я это осознал. Не думаю, что это лучшее время поднимать такую тему.

Я разразился хохотом.

— Но на самом деле, я не думаю, что понимал это в то время. Помню, как думал о том, что ты для меня все, но, учитывая обстоятельства, это мог нашептывать и мой член. Но теперь я знаю, что это был первый раз, когда я осознал, что ты мое будущее, и это меня не пугает.

— Черт, я люблю тебя.

— Это я знаю, — ухмыляется Мэддокс.

— Хорошая отсылка на «Звездные войны».

— Я же говорил тебе, что оригинальная версия лучше. Ее можно цитировать.

— Но эти эффекты — полное дерьмо.

— Теперь я не думаю, что смогу и дальше жить с тобой.

— Ты не живешь со мной, — замечаю я.

Мэддокс с трудом сглатывает.

— Я хочу. Хочу, чтобы ты переехал ко мне

— Ладно. И как же мы перешли от того, что чуть не расстались из-за идеи жить вместе, к тому, что ты просишь переехать к тебе?

— Меня напугал не переезд. Я думал, что это так. Но сбежал домой не потому, что ты хотел жить со мной. Причина в том, что я думал, что ты манипулируешь ситуацией.

— Я...

Он обрывает меня прежде, чем я успеваю возразить:

— Я знаю, что это не то, что ты сделал, но тогда я думал так, и это подвигло меня убежать.

— Меня беспокоит, что это слишком рано, и ты снова начнешь сходить с ума, но мне реально нужно где-то жить. Если ты не уверен, я могу где-нибудь арендовать квартиру на полгода, а потом мы вернемся к вопросу о совместном проживании.

— У меня дешевая квартира, и пусть она небольшая, но нам ее вполне хватит. Возможно, придется купить шкаф побольше, потому что тот, что есть, едва вмещает все мое барахло. Но с твоим продвижением по службе, и тем, что я плачу половину арендной платы, мы можем сэкономить в течение пары лет и купить дом в Бруклине или где-нибудь подешевле. Или отправиться в офигенно дорогое кругосветное путешествие.

— Посмотри на себя — планируешь будущее, — шучу я, но внутри просто отплясываю танец счастья. Самый неловкий счастливый танец в исполнении неловкого белого парня, прищелкивающего пальцами.

— Мне не нравится ссориться с тобой.

Это слегка остужает мой пыл.

— Согласен, ругаться — отстой, но в совместной жизни ругани только прибавится, действительно ли ты готов к этому?

— Я готов. Обещаю. И если мне снова станет некомфортно, я дам тебе знать, прежде чем взорвусь.

— А знаешь, что хорошего в ссоре? Примирительный секс. — Секс с Мэддоксом вообще потрясающий. Я не могу им насытиться.

— Ну, тогда, может быть, ты придурок. — Он ухмыляется.

— Ты прямо сейчас затеял драку, чтобы я снова тебя трахнул?

— А это работает?

— Сказать правду? Не уверен, что у меня встанет, ты выжал меня досуха.

Мэддокс вздыхает.

— Ладно. Я закажу нам небольшой перекус, а потом буду поливать тебя грязью, пока тебе не надоест.

— Ты идеальный мужчина.

— Спасибо, Дик.

— Стоп, ты используешь мои инициалы или называешь меня чужим именем?

Мэддокс подмигивает.

— Разберись сам.

ГЛАВА 25

Мэддокс

Я не должен так нервничать. В конце концов, не мне же сегодня идти по сцене. Нет, мне просто нужно сидеть с родителями моего бойфренда и смотреть, как он выпускается с юридического.

— Это так мило, что ты боишься мамы и папы, — говорит Стейси рядом со мной. Дэймон оставил нас, чтобы посидеть со своей группой, пока мы ждем его родителей, прежде чем займем собственные места.

— Я не боюсь, — вру я. Жалкий обманщик. Я очень хочу, чтобы они полюбили меня.

— Тебе и не нужно. Я постоянно нахваливаю тебя. Эй, может, я все же экстрасенс и знала, что ты, в конце концов, будешь с моим братом?

— Может, тебе стоит присоединиться к моей сумасшедшей биологической мамаше и колесить по стране с психологической ярмаркой?

— Стейси, — доносится до нас женский голос.

— Привет, мам.

Вот и мы.

Родители Стейси обнимают ее и направляются ко мне. Оба улыбаются.

— Мэддокс, — приветствует меня миссис Кинг и обнимает. — Рада снова тебя видеть.

— Взаимно, — бормочу я.

Мистер Кинг пожимает мне руку, а другой рукой сжимает мое плечо.

— Если вам, мальчики, понадобится помощь, чтобы перевезти вещи Дэймона, дайте знать. Я могу приехать на машине, чтобы помочь.

— Э... я... о, хорошо. Спасибо, сэр.

Отец Дэймона ухмыляется.

— Зови нас Генри и Синди.

Мне удается кивнуть.

— Сэр, — передразнивает меня Стейси.

— Захлопнись, — толкаю я ее локтем.

Синди поджимает губы.

— Мэддокс, надеюсь, ты не возражаешь, но... Мы... Эм-м... Мы пригласили Дэвидсонов.

— С чего бы мне возражать?

— Ну, Эрика не будет, а Дениз и Джефф приедут. Я не была уверена, что ты будешь в порядке с этим после...

— Ничего против них не имею. Но, это... наверное, хорошо, что Эрик не придет. Дэймону это сегодня не нужно.

— Я до сих пор не понимаю, почему он нам ничего не сказал, — говорит Генри.

— Ты же знаешь, каким чрезмерно заботливым может быть Дэймон. Он не хотел, чтобы с Эриком обращались как с плохим парнем за то, что он совершил ошибку.

— Это не значит, что Эрик поступил правильно, — говорит Стейси.

— Я этого и не говорил, но мне все равно жаль его.

— Давай не будем вдаваться в полемику, — говорит Синди. — Мы здесь, чтобы отпраздновать большое событие.

Мы со Стейси следуем за ее предками в толпу, чтобы найти места.

— Ты ведь это не всерьез, правда? — шепчет она.

— О жалости к Эрику? Серьезно. Я легко принял свои чувства к Дэймону, но все равно сначала боролся с ними: ставил штампы и пытался найти определения. Я понимаю, откуда это идет, но это не дает Эрику права вести себя как хер, и если он снова приблизится к Дэймону, мне, возможно, придется прибегнуть к насилию.

— Ты и насилие? Окей, — усмехается Стейси.

— У меня своя форма жестокости. Я заставлю тебя сделать все за меня. Ты — моя маленькая бойцовская собачка. — Обняв ее за плечи, я дал ей небольшой щелбан.

— Будь осторожен, или я обращу свою жестокость против тебя.

— Никогда. Ты меня любишь.

— Знаю. Я счастлива, что ты есть в моей жизни.

— Но? — недоверчиво прищуриваюсь я.

— Никаких но. Ты — мой лучший друг, — произносит Стейси, и на ее глаза наворачиваются слезы.

— Ты что, при смерти?

Она пихает меня.

— Я что, не могу быть серьезной время от времени?

— Нет.

— Как бы то ни было, я снова тебя ненавижу.

— А вот это моя Стейси.

Мы слушаем вступительную речь и ждем целую вечность для того, чтобы увидеть, как Дэймон выйдет на сцену. У меня свело ногу, ее пронзало будто тысячами иголок снова и снова. А Стейси лишь потешается над моей болью. Да уж, она и правда любит меня. Но не так сильно, как парень, получающий сейчас диплом. Моя гордость за Дэймона могла бы посоперничать с родительской.

— Подожди чуток, — говорит Стейси.

Беспокойство начинает вытеснять из меня чувство гордости.

— Что ты задумала?

Она одаривает меня широченной улыбкой.

— Стейси…

Дэймон пересекает сцену, чтобы принять диплом, а вокруг все словно в замедленной съемке. Это похоже на сцену из фильма, где герой знает, что должно произойти, но не может остановить происходящее.

Конфетти-пушка стреляет раньше времени.

Стейси подпрыгивает и хлопает в ладоши. Она не видит то, что вижу я. Пушка расположена слишком близко к сцене. Да, она стреляет конфетти, но если прибавить сильное давление, то бумага будет весить, как бейсбольный мяч. И эта масса прилетает в голову моего бойфренда.

Стейси бледнеет, когда ее брат падает на сцену. По аудитории проносятся ахи и вздохи, а я пробираюсь через толпу, чтобы добраться до него.

Дэймон в полной отключке.

— Детка, — говорю я в отчаянии. Странно, я никогда не зову его деткой — это фишка Дэймона — но в панике это слово выскользнуло изо рта.

Я кладу ладонь ему на щеку. Дэймон стонет и льнет к моей руке, но не открывает глаз.

— Кто-нибудь, вызовите скорую, — говорю я.

— Скорую помощь? — сипит рядом Стейси. Очевидно, она бежала за мной.

— Что ты творишь? — кричу я на нее.

— Это была... это была шутка. Я заплатила парню, чтобы он выстрелил конфетти пораньше, когда Дэймона позовут. Но все пошло не так, как должно...

— Черт бы тебя побрал, Стейси.

— Я в порядке, — говорит Дэймон, внезапно очнувшись и пытаясь сесть. — Но все вращается. — Он падает на спину и снова закрывает глаза.

— Бля, у него, наверное, сотрясение мозга, — говорю я.

По прибытии парамедиков, что, по моему мнению, занимает слишком много времени, я без колебаний забираюсь в карету скорой помощи с Дэймоном. Он то теряет сознание, то снова приходит в себя, жалуясь на яркий свет каждый раз, когда открывает глаза.

Как только мы добираемся до больницы, они забирают его на компьютерную томографию, а меня отправляют в зал ожидания.

Как бы нелогично и эгоистично это ни было, все, о чем я могу думать — это то, что мы с Дэймоном пропустим хоккейный матч сегодняшним вечером. Я собирался сделать ему сюрприз и, наконец, познакомить с шурином — хоккейным богом, или как там его.

Достав телефон, я пишу смс сестре о том, что случилось, давая знать, что мы пропустим игру, но клан Кингов входит в зал ожидания, прежде чем приходит ее ответ.

И Стейси, впервые с тех пор, как мы с ней знакомы, выглядит сконфуженной.

— Мне очень жаль. Все должно было быть не так. Это должно быть что-то вроде «Ура, Дэймон!» Никому больше не устраивали салют, когда вызывали на сцену. Я хотела порадовать его.

— Может, никто не получил салют из конфетти, потому что на сцене должно быть пусто, когда пушка стреляет? — раздражаюсь я.

— Откуда мне это знать? — ноет она. — Тот парень, которого я подкупила, должен был мне объяснить.

Я не могу продолжать злиться. И в этом вся Стейси.

— Это реально заставляет меня задуматься о том, чтобы шутить полегче.

— Думаешь? — спрашиваю я.

— Я имею в виду, что платить людям в наши дни очень накладно.

Я мотаю головой.

— Ты отвратительна.

— Да. — Она улыбается, но улыбка быстро угасает. — Он ведь будет в порядке? На самом деле у меня есть сердце, и я знаю, что неуместно шутить по поводу того, что я случайно чуть не убила своего брата.

— Парамедики сказали, что у него есть признаки сотрясения мозга, но все должно быть хорошо, — отвечаю я.

— Но они же не врачи, — говорит Стейси. — Все знают скорая помощь — говно.

— Это заставляет меня чувствовать себя намного лучше. Спасибо, Стейси, — язвлю я.

— Дерьмо. Извини. Уверена, с ним все будет в порядке.

Мы ждем в комнате ожидания больше часа. Все это время я расхаживаю туда-сюда, пью кислый кофе и сердито стреляю глазами в Стейси.

— Семья Кинг? — спрашивает врач, входя в приемную. Мы все встаем. — У Дэймона легкое сотрясение мозга — гораздо менее серьезное, чем мы изначально думали.

Я издаю громкий вздох облегчения.

— Мы должны оставить его на ночь под наблюдением, но его можно навестить. Кто первый?

Я смотрю на его родителей, а они на меня.

— Наверное, я. Я его партнер.

— Ого, — улюлюкает Стейси. — Первый раз слышу, что ты называешь кого-то своим партнером.

— Заткнись, — цежу я сквозь зубы.

Меня провожают в палату, где Дэймон полностью в сознании. Его выпускная мантия сложена на стуле рядом, а он в своем обычном костюме.

— Что, даже сексуального больничного халата нет, чтоб совращать меня?

— Я готовлюсь убить свою сестру, — говорит он.

— Занимай очередь. — Подойдя, я целую его в щеку. — Итак, сотрясение мозга, да? Является ли это условием, что я не могу сообщить тебе плохие новости?

— Я так не думаю. В чем дело? Что за плохие новости?

— Я собирался сделать тебе сюрприз сегодня вечером. Томми дал мне билеты на матч «Нью-Йорк» — «Бостон».

— Я в полном порядке. — Он порывается встать с койки, но как только садится, его покачивает. — Я в порядке. Серьезно. Я хочу пойти на игру.

Я подталкиваю его обратно.

— Ты не в порядке. У тебя сотрясение. Мы не можем идти туда, где яркие огни и шум. Ты встретишься с Томми в другой раз.

— Или прямо сейчас.

Мой шурин стоит у входа в палату Дэймона, рядом с ним один из его товарищей по команде и моя сестра.

— Джеси рассказала нам, что случилось, — говорит Томми.

— Срань господня, — произносит Дэймон. — Это ты... — Взгляд моего парня мечется между Томми и его товарищем по команде. — И... Олли Стремберг. Может ли сотрясение мозга вызывать галлюцинации? Разве у вас двоих не должна быть игра прямо сейчас?

— Мы должны быть на катке только через час, — сказал Томми.

— У меня как-то было сотрясение мозга, — говорит Олли. — Когда я играл за фарму (Прим. пер.: Farm-team — резервная команда для клуба). Это едва не стоило мне карьеры. Когда Томми сказал, что случилось, я решил прийти с ним. Повезло тебе, чувак.

Томми обнимает Олли за плечи.

— И этот парень заинтересован во встрече, когда ты вернешься в строй.

— Мое нынешнее представительство мутит с продлением контракта, и ходят слухи о какой-то сделке, — говорит Олли.

— Эээ... ммм ... — заикается Дэймон.

Я наклоняюсь и шепчу:

— Чувак, ты же спортивный агент. Будь крутым. А то можно подумать, что ты никогда не встречал известного спортсмена раньше.

Дэймон качает головой, а затем морщится.

— Сожалею. Просто хотелось бы, чтобы это происходило, когда у меня нет отбойного молотка в голове, но да, мы определенно встретимся.

Пока они обсуждают, когда могут встретиться, Джеси подходит ко мне и обнимает.

— Привет, братишка.

— Разве ты не кузина?

— Без разницы. Ты всегда будешь моим странным младшим братом.

— Спасибо, Джеси,— смеюсь я. — Я смотрю, ты умудрилась подкинуть кому-то детей на ночь.

— Мама и папа очень рады понянчить внуков, а мы с Томми сняли номер в отеле. Хотите пойти выпить после игры и наверстать упущенное?

Я смотрю на Дэймона в постели и колеблюсь.

— Наверное, мне следовало бы...

— Да, он пойдет, — говорит Дэймон. — Часы посещений к тому времени закончатся, а ты и так редко видишь сестру. Все, чем я займусь, это буду спать и просыпаться каждые два часа, чтобы убедиться, что не умер.

— Мой парень немного драматичен, — говорю я остальным, и они хихикают.

— Серьезно, Мэдди. Прогуляйся. Со мной все будет хорошо.

Я поворачиваюсь к Джеси.

— Напиши мне, где встретимся после игры.

Разговор перетекает в обсуждение хоккея, и сестра поворачивается ко мне.

— Знаешь, я всегда думала, что ты притворялся геем, чтобы порвать с той сумасшедшей школьной подружкой.

Я хохочу. Громко.

— А я-то думал, что одурачил весь город. Хотя теперь я начинаю думать, что мне никто не верил. Не знаю, говорили ли тебе мама и папа, но я не гей. Я би. Это длинная запутанная история.

— Пока Дэймон делает тебя счастливым, мы все будем любить его.

— Он делает.

— Нам нужно идти на арену, — говорит Томми через некоторое время. — Поправляйся, и мы увидимся на следующем семейном сборище.

— Будто их так много, — говорю я.

— Может, вы все приедете в Бостон на День Благодарения? — спрашивает Джеси.

— Ладно, тогда до встречи через полгода, — сухо говорю я.

— Мы что-нибудь организуем в межсезонье, — обещает Томми.

— Звучит неплохо, — говорит Дэймон, и мне нравится, что он знает, что это касается и его тоже. Когда они уходят, Дэймон откидывается на больничную койку. — Мне нужно отомстить моей сестре за это.

— О, нет. Тебя затягивает темная сторона. Борись с этим! Не опускайся до нашего уровня. Огради себя! — Мои драматические причитания привлекли медсестру, и она заглянула в палату.

Я хихикаю и машу ей. Она говорит мне, чтобы я не шумел.

— Держу пари, на вечеринках она самая веселая, — говорю я.

Дэймон игнорирует меня.

— Сегодня вечером я мог бы тусоваться с Томми, блять, Новаком и Олли, блять, Стрембергом, а вместо этого застрял здесь. Месть нужно подавать холодной, и у меня есть идеальный план. — Он поворачивается ко мне и хватает за руку. — У меня тоже есть сюрприз для тебя. Где мой телефон?

— Он у меня. Мне его отдали, пока мы ехали в машине скорой помощи. — Вытащив телефон, я передаю его Дэймону. Ему требуется время, чтобы найти то, что нужно, потому что он не может сфокусироваться на экране. Потом он сдается и протягивает его мне. — Это в моей электронке. Первое в избранных файлах.

— В круиз? На Бермудские острова?

— Ты знаешь, что Мэтт подписал контракт с «OTS»?

— Ну и?

— Мы наняли PR-фирму, чтобы помочь его делу. Часть маркетинговой стратегии — очистить его имидж. Мы нашли лучший способ сделать это — найти ему парня.

— Я весьма озадачен. Какое это имеет отношение к круизу?

— Это постановка, пиар-ход. Мэтт будет там со своим новым парнем. Их сфотографируют вместе, и это просочится в прессу. Мы собираемся представить Мэтта так, чтобы он предстал публике старым добрым влюбленным геем, а не тем, кого из него сделала эта сплетня из желтой прессы — грязным мужеложцем и мерзостью. Не тем, чем нас называют все эти сумасшедшие церковные святоши.

— Ладно, так кто же будет его парнем?

— Ноа, — ухмыляется Дэймон.

У меня вырывается смех.

— Ноа? Бедный Мэтт.

— Как ни странно, с этими отношениями мы поразим все пиар-мишени. Межрасовые нетрадиционные отношения, а Ноа из известной богатой семьи, поэтому никто не обвинит его в том, что он охоч до денег Мэтта. Они своего рода мечта пиарщика.

— Как ты заставил Ноа пойти на это?

— Я напомнил ему, как скучно жить богатым человеком с трастовым фондом. Кроме того, он считает Мэтта привлекательным. Я должен следовать с ними в этом круизе, чтобы контролировать все, и я купил тебе дополнительный билет, потому что знаю, как сильно ты хотел путешествовать и увидеть мир. Это только Бермуды, но уже не Канада.

— Это должно стать туристическим лозунгом. Он сработал бы для любого места. «Приезжайте в Западный Шиттивилль, штат Огайо. Делать тут нехрен, но, по крайней мере, это не Канада».

— Черт возьми, не смеши меня, — морщится Дэймон.

Я наклоняюсь и целую его.

— Спасибо.

— Я организовывал это в течение последних недель, потому что хотел сделать это для тебя. Если бы передо мной встал выбор между тем, чтобы следовать за тобой, куда бы ты ни пошел, или питчинг без нападающего в бейсбольной игре Высшей лиги, я бы выбирал тебя. Каждый раз.

— Черт возьми, из твоих уст это звучит практически как предложение руки и сердца. — Я снова целую его, пока не возвращается мысль. — Как именно мы используем круиз, чтобы отомстить Стейси?

— Когда я попросил ее помощи в организации для тебя недельного отпуска, она обмолвилась о том, как сильно хотела бы поехать. Я мог бы сделать ей ранний подарок на день рождения в виде ее собственной каюты на борту.

Мои глаза сужаются.

— Пока не понимаю.

Дэймон поднимает бровь.

— Чем занят твой школьный друг Джаред в последнее время? Думаешь, ему будет интересен бесплатный круиз?

На его лице появляется улыбка.

— Ты еще более злой, чем мы со Стейси вместе взятые.

— Да, я такой. Не связывайся с Диком.

Я чуть не подавился смехом.

— Ты самый лучший фальшивый бойфренд, о котором я мог когда-либо мечтать, а после сегодняшнего вечера станешь самым крутым спортивным агентом в городе. Я проведу разведку для тебя среди всех товарищей Томми по команде и посмотрю, не нужен ли кому-нибудь новый агент.

— Если ты продолжишь подыскивать мне клиентов, то, возможно, придется нанять тебя в качестве помощника.

Я отрицательно качаю головой.

— Плохая идея. Мы не сделаем никакой работы.

— Точно. Я люблю тебя, Мэдди.

Независимо от того, сколько раз он это повторял, я все равно не устану слушать. Что абсолютно не пугает меня, и мысль о том, чтобы быть с Дэймоном всегда, не нервирует меня. Лишь заставляет жаждать его больше, чем кого-либо прежде. Я всегда думал, что отношения означают компромисс между тем, что ты хочешь, и тем, что хочет другой человек, но я никогда не задумывался о том, что когда встречаешь единственного — он становится твоим приоритетом. Это не компромисс, потому что ты охотно сделаешь что угодно, чтобы сделать его счастливым. И я уверен, Дэймон сделает то же самое для меня.

Я вновь целую его.

— Помнишь, когда мы впервые встретились, я сказал тебе, что не чувствую принадлежность к какому бы то ни было месту?

Дэймон кивает.

— Я нашел его. То место, где должен быть. Оно рядом с тобой.

ГЛАВА 26

Дэймон

Я ставлю последнюю коробку поверх остальных и выдыхаю:

— Все. Последняя.

Мэддокс стоит посреди своей — нет, нашей — квартиры с очаровательно угрюмым лицом.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— В чем дело? О, я даже не знаю. Может в том, что у меня не осталось места в квартире? Сколько у тебя вообще барахла? — Он раскидывает руки в стороны и поворачивается вокруг себя. Конечно, повсюду навалены коробки, и едва ли можно отыскать проход к ванной или кухне, но все будет отлично, как только я разложу все по местам.

— Все, для чего у нас не хватит места, я отвезу в хранилище.

Мэддокс падает на кровать среди гор коробок. Ему только-только хватает места, чтобы втиснуть свое гибкое тело между ними.

— Нам понадобится лодка побольше.

— Цитируешь «Челюсти»? Серьезно?

Он закрывает глаза рукой.

— Детка, ты что, начинаешь психовать? — Мое сердце начинает колотиться быстрее, и сомнения, что посещали меня с тех пор, как мы собрались съехаться, вновь закрадываются в голову. Я беспокоюсь, что подталкиваю Мэддокса на что-то слишком серьезное, а он еще не готов. Я думал, что мы прошли через это, но, возможно, все стало слишком реально для него теперь, когда происходит на самом деле.

— Да.

Его слова обрушились на меня, словно каменная глыба.

— Насчет того, что я переезжаю, в этом дело?

Он поспешно садится и смотрит на меня, распахнув глаза.

— Что? Нет. Я волнуюсь о том, что здесь мало места и нам придется жить практически друг на друге. Наверное... может, нам стоит поискать что-нибудь, попросторней.

Я с облегчением растираю свою грудь, пытаясь отогнать чувство тяжести.

— Пока все в порядке. Если мы сможем продержаться и прожить здесь хотя бы год-два, откладывая то, что обычно у меня шло за аренду, у нас будет авансовый взнос на квартиру в Джерси или Бруклине.

Мэддокс возмущенно сопит.

— Ты смеешь предлагать мне переехать в Джерси? Ты и правда чудовище.

— Знаю. Я худший, — сухо говорю я. — Джерси не так уж плох. — Но вообще, я должен быть благодарен Мэддоксу за то, что он беспокоится только о проживании в Джерси, а не о том, что ипотеку придется платить пополам.

— Как ты можешь называть себя после этого жителем Нью-Йорка?

Я игнорирую его и поднимаю подол рубашки, вытирая пот, выступивший на лице от целого дня таскания коробок. Отпустив рубашку, я смотрю на Мэддокса, который высунул язык, облизывая верхнюю губу.

— И как тебе, нравится то, что видишь? — посмеиваюсь я.

— Угу. Ты обязан прийти сюда и разделить со мной эту огромную кровать... Ой, подожди-ка... — Он жестом обводит окружающий его завал.

Я стараюсь не смеяться.

— Сарказм тебе не идет, знаешь ли.

— Херня. Сарказм — великолепная штука. Можно говорить, все что угодно, и притворяться, что шутишь. Люди думают, что я весельчак, хотя на самом деле я просто мудак.

— Да, но ты мой мудак... Это прозвучало так неправильно.

Мэддокс фыркает.

— Может, это должно прозвучать в наших свадебных клятвах.

Его слова ошеломляют меня, и я делаю шаг назад: нога застревает между коробок, и я с грохотом падаю на пол, вернее на маленький пятачок пустого пространства. В мое бедро упирается угол коробки, и острая колющая боль пронзает голову. Сотрясение мозга порой напоминает о себе. Врачи говорят, что это скоро пройдет, как и ежедневные головные боли. Слава Богу.

— Дерьмо. — Мэддокс мгновенно оказывается рядом, склоняясь надо мной и заключая мое лицо в ладони. — С тобой все в порядке? Это сотрясение? У тебя кружится голова?

— Я в порядке, — ворчу я, садясь. — Я споткнулся о дурацкую коробку, потому что ты говорил о свадебных клятвах, как будто это возможно. Тебе не следует так поступать с парнем.

Он опускается передо мной на колени.

— Почему это невозможно?

— Потому что ты Мэддокс.

— Каким образом это может быть причиной?

— Давай-ка посмотрим на факты. — Я начинаю загибать пальцы, чтобы вести счет. — Ты убежал из своего родного города, чтобы не пришлось жениться на Честити. Не смог отсидеть спокойно свадебную церемонию и признался, что чувствуешь себя комфортней на кладбище, чем в церкви. Едва мог произнести слово «бойфренд», так что я не хотел бы видеть, как ты мучаешься со словом «муж». А еще ты практически порвал со мной, когда я предложил жить вместе.

— Но ведь это было раньше.

Я пожимаю плечами.

— Я просто подумал, что быть с тобой означает ни какой свадьбы в будущем, и меня это устраивает. Я хочу прожить с тобой всю жизнь, но это не значит, что она должна включать в себя брак.

— Но я хочу за тебя замуж.

Я снова прокручиваю в голове его слова, потому что они не имеют смысла. Я не готов к этому, а Мэддокс и подавно. Мы вместе всего пару месяцев. Это слишком быстро, и…

— Черт, я не имею в виду сейчас, — говорит он, смеясь. — Или в ближайшем будущем. Боже, мы поменялись ролями. Ты выглядишь так, будто собираешься потерять сознание. Я имею в виду, впервые в своей жизни я вижу будущее с кем-то и хочу провести остаток нашей жизни вместе.

Его слова не должны заставать меня врасплох — Мэддокс частенько удивляет — но тот факт, что он думал о долгосрочной перспективе, заставляет меня любить его еще больше.

— Я не думаю, что жениться обязательно, — продолжает он. — Но это не значит, что я не хочу. Особенно, когда я знаю, что моим мужем будешь ты. Ключевое слово «когда-нибудь». Разве брак — это не весь смысл отношений? Это же как конечная цель или что-то еще.

— Я никогда… я… — Я не могу подобрать слов. — Я не ожидаю, что ты изменишься ради меня. Конечной целью может быть все, чего мы хотим. Дом, брак ... дети, если ты хочешь их. Или нет. Мы можем выбирать свое собственное будущее, и оно не должно вписываться в какие-либо рамки, или иметь ярлыки, или соответствовать ожиданиям окружающих.

— Я думал, тебе нравятся ярлыки?

— Возможно, ты показал мне, что ярлыки не имеют значения. Что важно — так это ты и я. Ничего больше.

Глаза Мэддокса наполняются благоговением, как будто я только что подарил ему мир. Я с радостью сделаю целью своей жизни сохранение этого взгляда на его лице.

— Ничего другого, — бормочет он.

— Ну, может за исключением того, чтобы найти место, где потрахаться, чтобы не мешали все эти тупые коробки.

Мэддокс прижимает меня к полу. Мы еще не занимались сексом после того, как я получил сотрясение мозга, поэтому он немного не рассчитал. Моя голова обо что-то сильно ударяется, и я морщусь от боли, но мне плевать. Я хочу губы Мэддокса.

Но прежде, чем его губы встречается с моими, он отступает.

— Стоп. Тебе нельзя заниматься сексом с сотрясением мозга. Никакой напряженной деятельности.

— Я только что перетаскал херову кучу коробок.

— И у тебя болит голова. Я вижу по морщинам на лбу. — Он прослеживает их кончиками пальцев, и это удивительно ощущается на моей коже.

— Голова болит, потому что мы не занимались сексом целую вечность.

— Прошла всего неделя, — смеется он.

— Больше похоже на годы. Это легкое сотрясение мозга. Я хорошо себя чувствую. Клянусь.

Улыбка, которую Мэддокс дарит мне, невинна, в то время как горящий взгляд говорит о другом. Он прижимается ко мне губами, очень нежно, но слишком быстро.

— Я собираюсь быть хорошим мальчиком и подожду, пока тебе не станет лучше, а потом наброшусь на тебя.

Из меня непроизвольно вырвался стон. Я так хочу его сейчас.

Он прикрывает мой рот своей рукой.

— У нас на это целая вечность, Дэймон.

Хотя я все еще хочу наброситься на него, сказанные Мэддоксом слова ложатся мне на душу бальзамом. Я улыбаюсь парню, который стал для меня всем и расслабляюсь. Потому что как я могу жаловаться, когда он обещает мне то, что я никогда и не надеялся от него получить?

— Вечность? — спрашиваю я.

— Да, Дик. Вечность.

КОНЕЦ