Утилизация

Глава 18. Перегрузка

Рисунок Лизы как рубильником бахнул по моей нервной системе, напряжение в сети упало, накатила смертельная усталость. Я переоделась в пижаму, улеглась в кровать и накрылась одеялом. Завтра утром я помчусь к первому катеру, явлюсь в роддом, если надо буду ночевать под порогом, но добьюсь свидания с дочерью. Это всё будет завтра, а сегодня… ни на что нет сил.

Через пелену дрёмы я слышала шаги, шорохи, голоса, скрип двери. Разгорячённые танцами девчонки, видимо, не могли успокоиться. Они шепотом смаковали подробности: бродили к умывальнику, туалету, покурить, подышать, «полюбоваться звёздами», посплетничать от души. Их смешки и шепотки стали для меня просто интершумом на заднем плане, никакая сила не могла выдернуть меня из тёмного колодца забвения. Тело требовало покоя, отключения от всех внешних источников. Свет погас внутри и снаружи, наступила тишина.

Проснулась я по зову организма, срочно требовалось в туалет. Жаль было выкарабкиваться из целительного небытия, но встать необходимо. С закрытыми глазами я села, пошарила ногами кроссовки, смяв пятки влезла в них, кое-как поднялась с кровати, пошатываясь побрела к двери, остановилась, чуть сильнее приоткрыв глаза, чтобы нашарить замок, и замерла.

Что-то было не так.

Странная немая тишина за спиной.

Протерев один глаз, я медленно обернулась. В мрачном ночном свете, пробирающимся из окон, я увидела пустые кровати. Сколько времени? Где все? Может зрение обманывает, и я что-то путаю? Шагнув вперёд, я потеряла кроссовок, следом сбросила второй, пошла на цыпочках в носках. Дойдя до своей кровати, подняла с тумбочки телефон, включила фонарик, обвела комнату направленным лучом. Никого нет. Два четырнадцать ночи.

Вот так же ночью пропала группа миллионеров. От ужасной мысли тело вмиг покрылось потом. Что с девчонками? Где их искать? Как им помочь? Что мне делать?

Вопросы, словно подожгли бикфордов шнур, огонёк по короткой дорожке кинулся к тротилу, взрыв в голове произошёл беззвучно, я дёрнулась, телефон выпал из рук. Плевать на телефон, он здесь бесполезная игрушка. Взрыв озарил пониманием — я единственная дееспособная в этом лагере.

Стало понятно, что охранники не врали, и миллионеры, действительно, без видимых причин исчезли. И трупов не было. В заброшенном лагере, на мой взгляд, легко скрыть следы преступления, и полиция почему-то не добралась. Возможно, им подбросили фальшивые улики, направили по ложному следу, отвлекли от поездки сюда, а охранники косо-криво взялись за расследование. А если они правы, и кто-то из женщин причастен к преступлению?

Ирочка вполне могла оказаться кротом, не зря она завела шашни с двумя охранниками, прощупала каждого и определилась, кто ей больше подходит. Подходит для чего? Для сокрытия улик? Для алиби? Для помощи в совершении преступления? Вряд ли это был Саба, а вот Рома — вполне подходил на эту роль. Мозг кипел от предположений, хуже всего было то, что мне надо было подняться и попробовать что-то сделать.

Что я могла сделать, отравленная страхом, неуверенностью и собственной ничтожностью. От мысли, что надо выйти из комнаты, отказывали ноги. А если я всё это надумываю, и девчонки сейчас мирно болтают в беседке? Нельзя проиграть, даже не начав битвы.

Что помогает идти наперекор страху? Идея, что я, возможно, последняя надежда для тех, кто летит в пропасть. Слишком богатое воображение, говорила мама, но воображение не та часть мозга, которую можно вырубить по желанию. Оно включается без предупреждения и поглощает энергию носителя, работая на максимальной мощности.

Если преступник или преступники не заметили моего отсутствия — первый вариант. Второй — меня оставили для того, чтобы сделать козлом отпущения. В любом случае то, что я проснусь среди ночи, вряд ли предполагалось злодеями. Значит, у меня есть как минимум шанс на эффект неожиданности.

Натянув бабушкин жилет из овечьей шерсти, я, пригнувшись на цыпочках, прокралась к двери. Нащупала кроссовки, обулась, выдохнула, осторожно открыла замок, стараясь не шуметь. Как только я шагнула из комнаты, музыкальное сопровождение триллера заиграло в голове, к нему подцепились звуковые эффекты ночи, все вместе работающие на общую атмосферу жути.

Внутренний наблюдатель включился без каких-либо усилий с моей стороны. Я сканировала пространство: слишком тихо, умиротворённо, в такие ночи по законам жанра творятся чёрные дела. Удивительно, что сторонний наблюдатель активизировался именно в лагере. Его присутствие могло бы мне помочь гораздо раньше, но он почему-то тупо молчал всё это время.

Стараясь ступать бесшумно, я двинулась к крыльцу. Пол предательски скрипел под ногами. Странно, что раньше я этого не замечала. Ступени тоже скрипели, что ещё больше заставляло вздрагивать от страха. Спустившись вниз, я оглянулась. Что дальше?

Толком не думая, я двинулась по дорожке к столовой. Знакомую тропинку освещали малочисленные маленькие фонарики, поэтому она казалась безопасной. Идти по темноте в другую сторону было чревато для меня разрывом сердца. Трусиха во мне уже зашлась дурным визгом, но я шла вперёд, вслушиваясь в пространство. Противопожарный щит в торце корпуса мгновенно привлёк внимание. Вот же, оружие, на которое я смотрела каждый раз, проходя мимо. С ним мне будет гораздо спокойней, хотя бы один удар я успею сделать.

Топор оказался тяжеловатым, а деревянное старое топорище несколько неудобным для моей руки. Осторожно прикоснувшись пальцем к лезвию, отметила, что оно тупое, но не ржавое. Скорее всего, этим топором что-то рубили. Волосы на голове шевельнулись от мысли про «что-то», я мигом постаралась их отогнать. Взявшись двумя руками за топорище, я помахала им в разные стороны, рубя предполагаемого врага.

От новых для меня движений, я даже забыла про страх. Когда-то всё приходится делать первый раз. С топором в руках я почувствовала себя уверенней, хотя всё было с точностью наоборот. Топор в моих руках означал, что взрослый дядя вдарит по моей глупой башке с полным правом и полной самоотдачей.

Каждый раз мне приходилось одёргивать себя. Не стоит накручивать. Нельзя паниковать. Не видя противника, заранее сдаваться ему.

Я смелая. У меня получиться. Лучше так.

Оглянувшись по сторонам, я двинулась вперёд. Подходя к столовой, вспомнила про собак и пожалела, что ни разу не покормила их. Могла бы стать для них другом, и сейчас бы не тряслась, желая слиться с кустами возле столовой.

Неужели повезло? Собаки не разразились лаем на всю округу. Перехватив удобней топорище, я крадучись приблизилась к крайнему слева вип-домику.

Тяжело дыша, застыла перед деревянной дверью, нерешительно протянула к ней руку. Пусть Андрей будет дома. Если он там, значит, не преступник.

И тут словно опомнившись, взвыла сиреной моя физиология, стресс на короткое время отключил голову и те самые потребности. Как я буду разговаривать с Андреем, мучаясь с полным мочевым пузырём? Уже мало что соображая, я метнулась за домик, чуть пробежала по натоптанной тропинке, присела около кустиков.

Сделав дела, с облегчением встала, чтобы тут же мгновенно пригнуться. На тропинке из-за угла неспешным шагом появился тёмный силуэт с крошечным огоньком тлеющей сигареты на уровне головы. Затаив дыхание, я следила за его приближением. Он меня пока не видел, можно попробовать отползти. За страхом накатила злость. Я не хотела больше чувствовать себя жертвой, не дыша пережидать под кустом, увидят меня или нет.

Не в этот раз. Откуда-то взялся бешеный порыв изменить навязанный сценарий, перекроить его самым невозможным образом. Страху и смирению пришёл конец.

С дурным воплем я выскочила на тропинку, потрясая топором. Мужчина завизжал резаной свиньёй, свалился на землю. Почти сразу подняли ор собаки, где-то хлопнула дверь, послышались испуганные выкрики.

Сердце колотилось, проламывало грудную клетку, когда я промчалась мимо скулящего мужика. Нашлись силы на бегу взвизгнуть и замахнуться топором.

Прочь с дороги

Пытаясь определить, куда бежать и где спрятаться, я судорожно сканировала тёмное пространство. Тропинка вывела к заброшенному стенду, обогнув его, я поняла, что впереди площадь, и если взять вправо, то там шестой корпус. Бок кололо, дыхание сбилось, топор оттягивал руку.

Физподготовка ни к чёрту

Сзади послышался мерный топот, земля глушила звуки приближающихся шагов. За мной, кажется, гнались несколько человек, окружали справа и слева.

Доигралась

— Юля, стой!

Голос Андрея. Я же к нему притопала за помощью, пытаясь уговорить себя, что этому человеку можно доверять.

— Остановись!

Иди к чёрту

Нога провалилась в ямку, с коротким криком я полетела на землю, выронив топор. Мигом перевернулась, сев на пятую точку, ухватилась за топорище.

Взлохмаченный Андрей в семейных трусах, босиком подбежал ко мне. Мы уставились друг на друга.

— Юля! — он был в шоке.

Топор в моей руке произвёл на него сокрушительное впечатление. С топора должна капать кровь, отстранённо подумала я, тогда картина будет полной.

— Что случилось?

Я оглянулась по сторонам? Где остальные преследователи? Он один? Значит, Андрей был дома. В груди словно лопнула натянутая струна, руки ослабли, топор чуть не грохнулся об землю, такое облегчение я испытала.

— Мышцу потянула? Тебе помочь?

— Подожди, — пробормотала я задыхающимся тонким голосочком. — Девчонки пропали, вот что.

Пауза и мой истерический всхлип.

— Так стоп, — Андрей потряс головой, взлохматил волосы, — я ничего не понял. — Дай руку, только это…топором не махай.

Надежда на поиск девчонок стремительно возрастала. Андрей помог мне подняться. От сердца отлегло — я отчётливо прочувствовала на себе эту расхожую фразу, когда его тёплая ладонь соприкоснулась с моей.

Взгляд Андрея метнулся к топору.

— Расказывай по порядку.

— Хорошо, — дыхание почти восстановилось. — Я проснулась в третьем часу ночи, в комнате никого. Ты понимаешь, так же ночью пропали миллионеры. Все разошлись после хождения по углям, а они исчезли. Уверена, где-то рядом орудует маньяк. Поэтому, я пошла спас… искать девчонок.

Выложила всё, как на духу. Андрей в семейных трусах на духовника не тянул, а вот я с топором как раз напоминала маньячку, поэтому дальнейшие подозрения решила пока не озвучивать. Андрей с минуту мочал, переваривая информацию.

— Слушай, раз полиция к нам не явилась, думаю, с миллионерами всё в порядке.

— В порядке? — я задохнулась от возмущения. — А где наша группа?

Андрей задумчиво посмотрел на небо, потом на меня.

— Девчонки могли пойти погулять. Разжечь костёр на берегу реки. Посидеть, пообщаться, у вас же последняя ночь. Это вполне естественно. А что ты сегодня искала под верандой?

— При чём тут это?

— Ну, я до сих пор ломаю голову. Зачем ты полезла туда? Можешь объяснить?

Слова Андрея повергли меня в ступор. Нелепая, дурацкая версия случившегося застыла на губах вместе с осознанием собственных нелепых поступков. Взвинченная психика погрузила меня в ураган эмоций — хаос, абсурд, ярость и полную опустошённость.

Объяснить.

В момент неконтролируемого страха я творила дичь, не успевая оглянуться и затормозить, с огромной скоростью закручиваясь в чёрную сумасшедшую воронку невиданной разрушительной силы. Всё оказалось просто до удивления.

— Я испугалась…

Магические слова словно переместили меня в ядро, центр черной воронки. Внутренние заслоны пали, я застыла, глядя вглубь себя. В глубине воронки сияло маленькое солнце, рассеивая мрак, созидая свет и тепло. Я погрузилась в самое спокойное, безопасное, умиротворённое место своей вселенной.

Вот она, оказывается, какая. Бесстрашная, любящая душа, прошедшая тысячи воплощений, рассматривающая очередную жизнь как новое, увлекательное путешествие, новый, ни с чем несравнимый, прекрасный опыт. Созерцание души выключило моргающую красную кнопку вместе с пронзительной аварийной сиреной. Опасность исчезла, разжались сдавливающие тиски ужаса, сердце восстановило свой правильный ход.

— Ты, правда, считаешь, что девчонки скоро вернуться?

— Конечно. Куда они денутся? Спать всё равно захочется.

В голове вспыхнула картинка костерка, устроенного на камнях, искры, закручивающиеся в небо, стылый воздух с реки, неспешный разговор, банка яблочного сидра в руке.

Интересно, откуда сидр?

Андрей не сказал ничего особенного, не клялся, не приводил убедительных доводов, но его спокойная уверенность оказала на меня исцеляющее, чудотворное воздействие. Я пришла в себя.

— Извини, что разбудила, — промямлила, пряча взгляд. — Пойду в корпус.

Чёртова стыдливость, я не хотела, чтобы он уходил. От мысли, что придётся возвращаться одной, стало мучительно жалко себя, ноги отказывали повиноваться, словно приросли к земле.

— Я провожу.

Гора мгновенно свалилась с плеч, ноги обрели подвижность. Правда вместо спасибо (такая уж девичья натура), я спросила смущённо — приторным голосом:

— Ты не замёрзнешь?

Глупо, конечно. А ещё порицала артистические таланты Арнольда. Где я, и где беспокойство?

— Нормально, не переживай.

— Ноги не колет?

Андрей широко улыбнулся.

— Я люблю ходить босиком.

Своей улыбкой он зажёг мою — открытую, радостную и лёгкую. Стрелка ещё ближе придвинулась к отметке «доверие».

Луна явила из облаков половинку яркого серпика. Он ещё немного покрасуется среди маленьких звёздочек — невест, начнёт гаснуть в рассветных сумерках, исчезнет в свете утра. Но сейчас ночь, самое волшебное время суток. Ночь скроет все неровности и трещинки, закутает во флёр чувственности, обовьёт лозой сердце, запустит в него розовые шипы.

Ночью легко представить, что я гуляю с возлюбленным под луной, а он шепчет мне тихие признания.

— Давай, топор понесу.

Как бы не так. Я закинула топор на плечо.

— Мне не тяжело.

Мы прошли по заросшим плитам вокруг площади, свернули на тропинку к нашему корпусу. Около противопожарного щита я остановилась, вернула топор на своё законное место. За спиной послышался облегчённый выдох, наконец-то, я из боевой единицы превратилась в беззащитную деву. Обернувшись, поймала улыбку на губах Андрея.

— Не будешь ко мне приставать?

Андрей поднял руки вверх.

— Боже упаси, моё либидо так быстро не восстанавливается.

Я ткнула его локтем в бок, он притворно изогнулся.

— Всё, всё. Сдаюсь.

С Андреем было легко шутить. С ним вообще было легко. На углях я исподволь любовалась им, выделив из всей толпы, позже появились мысли, что он не тот, за кого себя выдаёт. Колесо вновь перевернулось, и стрелка приблизилась к отметке «доверие». Андрей провожал меня, как в первую ночь. Над головой перемигивались звёзды, ветер шелестел в траве, крутились шестерёнки невидимого времени, что-то медленно менялось во мне.

Обогнув шестой корпус, мы подошли к ступеням веранды. От мысли, что я опять останусь одна, накатила тревога. Прелесть ночи померкла, на глазах превращаясь в чёрную королеву, со смертоносными подарками под плащом. Костёр у реки сменился мрачным, сырым подвалом, в котором подруги по несчастью жались друг к дружке от страха.

— Посидим? — кивнул Андрей на ступеньки.

Я с благодарностью взглянула на него. Вечер прохладный, а он в одних трусах и босиком.

— Пойдём в комнату, там одеяла есть. Согреешься.

Не включая свет, мы зашли в комнату. Одеяло нашлось на свободной кровати рядом с моим местом. Два раза Андрея приглашать не пришлось. Он лёг, завернулся в одеяло, хмыкнул.

— Как в молодости в плацкарте на верхней полке, без постельного белья. Накрылся одеялком и спать.

Мне стало смешно от вида мужчины, закрутившегося в одеяло, как в кокон. Ни малейшего посягательства на невинную овечку рядом.

— Хорошо, что ты не читаешь женские романы.

— А что там?

Я хихикнула.

— Фантазии девушек о брутальных мачо с кубиками на прессе, дельтовидной мышцей и дорожкой волос, уходящей эм… под бельё.

— Вот как, — судя по тону Андрей улыбался. — На мачо в лагере тянет только Марк.

От воспоминаний о нём меня передёрнуло. Саба — пластиковый муляж, такой же пустой внутри, как и мой муж. Но что делать, бабочки любят слетаться на огонёк, опаляя крылышки.

— Спи спокойно, я буду сторожить твой сон.

Пожелание Андрея согрело теплом замёрзшую душу, нежно коснулось сердца. Всего лишь пожелание спокойной ночи, и как в кино приоткрылась дверь на цветущий луг с чудесным разнотравьем, головокружительным запахами, умиротворяющими звуками. Как будто одним глазком я увидела счастливый объёмный мир. Он всегда был рядом, стоило протянуть руку.

Интересно, кого я напугала на тропинке? Надеюсь, он не покалечился. А если и да? Почему-то совсем не жалко беднягу. Я уплывала в сон, ловя обрывочные мысли, вдыхая луговой цветочный аромат.

Очнулась от женских голосов, скрипа половиц, звука открываемого замка, пьяненького (сидр не зря привиделся) хихиканья. На душе квинтэссенция облегчения и радости. Всё хорошо. Наша группа в целости и сохранности прибыла к месту ночёвки.

Звенящий шепот Андрея заставил закусить угол подушки, чтобы не рассмеяться.

— Тш-ш. Юля спит.

— Ой!

— Ай! Кто это?

Андрей выпутался из одеяла, встал с кровати. Наверное, девчонки испугались бы сильнее, но они были подшофе, в расслабленном, медитативном состоянии. Жанна — командир отряда грозно развернулась к незваному гостю, пошатнувшись, ухватилась за спинку кровати.

— Что делают мальчики в общежитии девочек? — спросила она нетрезвым командным голосом.

Андрей чётко ответил на поставленный вопрос.

— Зашёл погреться, простите, что напугал.

— Нет, каков молодец! — хмыкнула Нина. — А сразу и не подумаешь.

— Юля, ты спишь? — надо же, Лиза решила проверить.

Сплю, конечно. А где ехидный комментарий Ирочки?

— Мужчина, вы не из комиссии нравов? — а вот и Мальвина, пьяно растягивающая буквы.

— Так точно. Проверка территории по поощрению добродетели и удержанию от порока прошла успешно. Нравственные нормы не нарушены.

Вот, спасибо. Теперь звание главной блудницы тренинга у меня точно в кармане

Вика радостно захихикала и захлопала в ладоши. Ей хотелось продолжения банкета. И не ей одной. Ласки и нежности не хватало многим. Алкоголь ослабил контроль, полуголый мужчина в комнате вызывал недвусмысленный интерес. И Андрей понимал это, слегка флиртуя с девчонками.

— Разрешите пройти, дамы.

В темноте никто не видел, как я наблюдаю за ними. Андрей протискивался между девчонками, которые вроде нечаянно своей толкотнёй преграждали ему путь. Мила, качнувшись по широкой амплитуде, грудью навалилась на мужчину, закинула руки ему на шею.

— Симпатяга, — пропела она, пытаясь приблизить свои губы к его лицу. — Может, что-нибудь нарушим? Как ты на это смотришь?

Андрей вежливо отстранился.

— Крайне положительно, — сказал он Миле. — Завтра сразу и начнём.

Он освободился из объятий Милы, под игривые смешки и «случайные» касания добрался до двери и выскочил из комнаты.

Ко мне тихо приблизилась Лиза, уселась на соседнюю кровать, где только что лежал Андрей.

— Спишь?

Дурацкий вопрос.

— А нас Саша пригласил на шашлыки. Хорошо посидели, душевно. Ты спала, поэтому не стали будить.

Спасибо, за заботу, но обойдёмся без ответного «спасибо»

Рассекречивать себя перед Лизой я не собиралась, молчала, стараясь не реагировать на провокацию. Совесть Лизы щипала её как крапива за обнажённые места, но у меня не было болеутоляющего, наоборот, я подсыпала «соль на рану», отвернулась к стене. Пускай думает, что хочет. Нечего всяких Ирочек слушать.

Сегодня ночью мы повеселились, но по разному. Если честно, моё веселье было гораздо круче. По традиции пионерских лагерей в последнюю ночь перед закрытием сезона ночью я сходила к мальчикам, правда вместо зубной пасты прихватила топор. Но и мальчики из пионерского возраста уже давно вышли, их пастой вряд ли можно было удивить.

Что ж. Респект Галине Ивановне за чудесный рассказ о её пионерском детстве. Сегодня я в полной мере осознала, какой заряд бодрости несут в себе давние традиции.