Увечное перо

Александр Моралевич Сетка рабицы

Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"

И оно, наконец, проистекло. Оно, наконец — свершилось.

Веками в России могло чего-нибудь да не быть. Могли не быть даже такие периоды, когда Россия ни с кем не воюет. Могло не быть гуманизма, человеколюбия, торжества законности и правопорядка, могло не быть паспортов у колхозников, могло не быть в пристойном виде любого рода индустрий и отраслей — но одна-то штука непреходяще и веками наличествовала в России: её великая художественная литература. Случалось, даже цари-батюшки способствовали её процветанию и проникновению в массы. (Истинно либеральным цензором дерзкого Пушкина являл себя самодержец, а уж предшественник этого царя лично и золотом платил дедушке Ивану Андреичу Крылову за каждую его вольтерьянскую басню.) Опять же — сплошь и рядом без участия венценосных особ расходились по планете русские книги, составляющие сокровищницу мировой литературы.

Что ж, до "Золотого века" не удалось докарабкаться нашей словесности, но накануне прихода большевизма знавала Россия век, официально именуемый "Серебряным".

А даже и при большевизме… Хоть не лавиной, но, ввиду недосмотра властей — ошеломительные по своим достоинствам попадали в руки населения книги. А не получится издать внутри страны — так в изгнании, но все равно заявляла о себе великая русская художественная словесность. И столы… И уж эти спасительные для классиков ящики столов! Да взять хоть "Мастера и Маргариту": тридцать лет после кончины автора укрывалась в ящике стола эта книга — и обрелась.

Но: побаловались — и будя. Все когда-нибудь да кончается, перерождаясь в фарс. И, как писал стародавне автор этих строк — всё кончается, даже зубной порошок в коробочке у соседей. Амба, баста, хана, капец, кранты. В России больше нет того единственного, что было присуще ей веками — храма художественной литературы. И вместо храма наличествует ночлежка, странноприютный дом. "Серебряный век" сменился чугуннолитейным, штамповочным и кузнечно-прессовым, а теперь оно вовсе папье-машевый век.

Ах, мои детство, отрочество и юность! Для примаскировки своего гадкого социального лица — учился я в балетной школе театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. По каковой причине и носил среди блатных Марьиной рощи, Ростокино и Мазутного проезда кликуху Балет.

Но отнюдь не скрывал своего порочного лица люмпен-гаврош Толик, имевший "погоняло" Карандаш. Виртуозного своего карманничества не прятал мой дружбан за членством в кружке авиамоделистов Дворца пионеров или солированием в пионерском же хоре:

Взвейтесь кострами, синие ночи,

Мы, пионеры — дети рабочих,

Близится эра светлых годов,

Клич пионеров — "Всегда будь готов!"

Впрямую потрошил Толик запазухи и ридикюли населения, ввиду чего еще по малолетке угодил в лагеря.

Только через шестьдесят лет мы снова свиделись с Карандашом.

И — гадостные наши средства массовой информации. О чем угодно могут они блекотать, только не о событиях значительных и эпохальных. Здесь не прочитаете вы, что к 6000 все ещё кем-то населенных пунктов России вообще нет дорог — но с восторженным визгом вам сообщат, что позарез необходимая стране олимпиада обойдется народу в плевые 15 миллиардов долларов (хотя, с учетом потаенных откатов, распилов и надгрызов знающие, ответственные люди оглашают другую сумму: в лучшем случае 50 миллиардов).

В СМИ прочитаете вы о казусе, случившемся с вокалистом Басковым на тусовке для TOP — VIP персон: Басков-то полагал, что он один будет там в эксклюзивном небожительском блейзере за 500 долларов, — а в зале оказались ещё двое в таком же прикиде. Конфуз!

Любую ахинею, любые три короба вранья выпростают на вас СМИ. Но ни печать, ни радио, ни теле не обмолвились ни словом о том. что в возрасте 72 лет только что ушел от нас патриарх всех карманных воров России, непререкаемый и высокочтимейший Карандаш. Благостно лежал он в краснодеревом полированном гробу, ладони скрещены на груди, ладони с такими пальцами, что заворожился бы их видом и Спиваков из "Виртуозов Москвы", и Ойстрах Давид, и Стефанио Грапелли, да и Паганини не отвел бы взгляда. А уж те, кто нынче именуются писателями и писательницами — на эти пальцы пялились бы до остолбенения: вот из таких бы пальцев высасывать, высасывать сюжеты романов, пьес и поэм!

И уж кого только не было в похоронной процессии Карандаша, вот хоть и знатный московский ресторатор Виктор Агеев. Но позвольте, да не тот ли это Витюша Агеев, первый средний вес, краса и гордость мирового бокса? Тот, без подмесу тот, и случилась с ним в давнюю пору беда, вроде как с Эдуардом Стрельцовым, а в лагере не дал загинуть великому спортсмену именно он, Карандаш.

Тут озадачится читающий эти строки: в огороде бузина, а в Киеве оранжевые. Где имение, а где вода. О великом русском худлите намеревался судачить автор — и вдруг застолбился на воре? Какая тут связь?

Прямая.

Из скромнейшей своей двухкомнатной квартирешки на Шаболовке спускался во двор преклоннолетний, отошедший от дел, но осанистый обличьем Карандаш. Здесь до прошлого года стояла его голубятня. И держал он тут, вспоминая отрочество, точно тех драгоценнейших голубей, которыми мы с ним пробавлялись в отрочестве.

Однако, позвольте: всего-то голубятня, а машины гуртуются вокруг — каких не встретишь и перед "Серафимовским клубом" в Москве: "Феррари", "порше-кайенны", "бентли"…

А Карандеш — он не спикер Госдумы Грызлов, который, раздув ноздри, рубит, что Дума — не место для дискуссий. Как раз и есть вокруг голубятни дискуссионное пространство. И в отягощающих кисти рук перстнях именитые в уголовном мире кавказоиды, монголоиды и европеоиды, у которых возникли меж собой профессиональные трения, собираются на Шаболовке, чтобы их рассудил и примирил, снял противоречия Карандаш.

Но помимо компактного уголовного существует куда более широкий круг межлюдского общения.

Нынче средняя продолжительность жизни мужчин в России — 56 лет. И возможно, за время президентства Д.Медведева срок жизни мужчин не дойдет до 38 лет. А именно 38 лет провел Карандаш в лагерях и тюрьмах. Всего 14 "ходок к хозяину". И увещевал меня Карандаш:

— Ты это, Балет… Если мы среди простых людей… Им зачем знать про мои 14 ходок? Будут шарахаться. Мы давай так: будто я до приезда в Москву долго на Севере жил. Север мне ли не знать. Ну, будто на аэродроме в Тикси заведовал я топливозаправкой. Я для верности после бритья могу щеки керосином мазать. Мол, вон оно как, до сих пор запах не может выветриться.

И тем ордам, что нынче причисляют себя к писательству — брать бы пример с Толика Карандаша:

— Я? Писатель? Автор 14 романов? Да упаси Господь! Консультант по движению перистых облаков в "Росметео" — вот я кто таков. Так что вы меня не пятнайте. Я вообще из приличной семьи.

Милый, святая простота Илья Арнольдович Ильф. В "Записных книжках" у него есть такое: "Всё, что вы пишете или ещё только напишете — всё уже написала Ольга Шапир, печатавшаяся в Киевской синодальной типографии".

Так нет же, Илья Арнольдович, отнюдь не всё написала Ольга Шапир! И нет бы наглухо, как Карандаш свои "ходки", скрывать нынешним беллетристам свою покусительность на российскую словесность — напротив, тут и там раздаются как авторские, так и издательские выпячивания, горделивости:

— Как, в этом возрасте — и вы издали всего восемь романов? Извините, собрат по перу, я к тридцати годам уже отгрохал четырнадцать.

— Четырнадцать? А у меня тридцать один!

— А у них вообще!

И, конечно. наиболее плодовитые выпекательницы детективных выкидышей сгуртовались под крышей издательства ЭКСМО.

Худо, худо в России с индустриями. Провально с судо-, приборо —, станко-, автостроением (одно упование — больше десяти своих автозаводов на Руси строят буржуи). Худо с самолетостроением (разве что выручат американцы, ударно возводящие завод реактивных авиеток вместимосью до шести человек. И резонно придумано: если драпать из страны олигарху с женой — так ни у кого из олигархов больше четырех детей нету).

Словом, беда с индустриями. И вдруг — откуда ни возьмись! — даже проскочив стадии ответвлений, подразделений или отрасли — сразу в мощную и хитромудрую индустрию оформилось сочинительство заманушек, завлекашек и пртягалок к сотням новопоступающих романов.

Эх, садовые головы Бабель, Платонов, Шолохов, Пастернак, Солженицын, Булгаков и др. Ведь как скудоумно, незамысловато выпускали книги: ни тебе фанфарных презентаций, ни рекомендательных заманушек от издательств и влиятельных в обществе лиц. Просто: "И.Бабель. "Конармия". "Одесские рассказы". А нет бы Исааку Иммануиловичу, для вящей раскупаемости, как оно водится нынче, на обложке и всяческих форзацах оповещать:

"ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Обещаю небывалый выплеск адреналина. Любой, кто купит данную книжку, заполучает право на понарошечный, в отличие от меня, театрализованный расстрел в подвале Лубянки".

Опять же Солженицын: убого, без всякой тебе броскости: "Бодался теленок с дубом", "Один день Ивана Денисовича". А нет бы:

"ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Кто купит означенный томик — получит по пригоршне костровой золы для чистки зубов и всамделишную щепку от нар, на которых волок всю чалку з/к Солженицын"

Ну, а Шолохов, "Тихий Дон" — ведь вот же прошляпленное золотое дно! Скудоумно значится только и всего: "М.Шолохов. "Тихий Дон". А нет бы:

"ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Всякой даме, а равно и девице, нашедшей в купленной книжке выигрышный купон, гарантируется совокупление с казаком, каковой есть точная копия Григория Мелехова Равно и мужчины, обнаружившие купон, смогут уестествить казачку, совпадающую обличьем с Аксиньей!"

Нет. не умели подать товар лицом.

А вот Б.Акунин свежеизвещает: я освоил изготовление романов с секретцем. Кто купит книжку и раскусит секретец — того стимулирую я перстнем с бриллиантом, и уж это камушок — нету цены!

Но меркнет даже Акунин по сравнению с Дарьей Донцовой и ЭКСМО Тут обрушивается на нас "Безумная кепка Мономаха", 384 стр., "Литературно-художественное издание", "Иронический детектив". "Иронический детектив. Читайте романы примадонны иронического детектива Дарьи Донцовой". "Дополнительный тираж 30000 экз" (Про основной тираж деликатно не сообщается зачем полностью рассекречивать населению количество отечественных обалдуев, способных потратиться на беспардонную графоманскую жуть?). И далее: "Вкусная книга от звезды иронического детектива. Уникальное подарочное издание". И под сенью пистолетика, перевязанного подарочной ленточкой, идут кулинарные рецепты от самой иронической звездуньи.

Однако, обормот и обалдуй могут еще колебаться с покупкой. Приобрести? Или нет? Вот если бы не "Безумная кепка Мономаха", а "Безумная кепка Лужкова"!

Именно таких колеблющихся в звездчатой виньетке на заднике обложки призвана сразить мортирная заманушечная артиллерия: "Я ГОТОВЛЮ ВАМ ПОДАРКИ! Дорогие мои, любимые! Теперь в каждой моей новинке в твердом переплете — купон на подарок. Самых активных читателей ждет семейный отдых в солнечном Египте! ВАША ДАРЬЯ ДОНЦОВА".

Это, конечно, написано в заботах об экологии России. Чтобы проблеваться от прочитанного россиянин дул в Египет, а не запакощивал и без того угаженную Россию.

Ну, а поскольку есть "Безумная кепка Мономаха", то Баскервили тоже подлежат задействованию, отраженные в романе "Лягушка Баскервилей". Хотя — заманушка к роману уже другая: "Загадки года от Дарьи Донцовой. Отныне в детективах Д.Донцовой есть загадки, которые НУЖНО РАЗГАДАТЬ САМОМУ! Читайте подробности в новых книгах Д.Донцовой, сами распутывайте преступления и… получайте призы. Вас ждут 1000 плюшевых мопсов и ГЛАВНЫЙ ПРИЗ — золотой кулон, принадлежащий лично Дарье Донцовой".

Да, завидное дело — быть активным читателем Донцовой, с золотым кулоном на шее лететь в Египет, прижимая к груди не облагаемого пошлинами плюшевого мопса, да еще если побожится Донцова, что самолеты будут не от Аэрофлота.

Что говорить: это нынче индустрия — заманушки. И, понятно, обижает Донцову, что книжка её огружена заманушками на конкуренток, но тут уж своя рука владыка у ЭКСМО. И в "Безумной кепке" накликаются покупатели романов Галины Куликовой, "автора особо сложных детективов".

Само собой, у нас в России — как? Где есть Куликова, там быть и Поляковой (Куликово поле):"Имя Татьяны Поляковой знает вся страна! Герои её авантюрных детективов умны, красивы и коварны". "Жизнь — игра. Играй другими!" И уж это последнее напутствие читается просто как крылатость, цитата и афоризм. Даже вроде бы с подразумеванием автора: "В.Путин".. Играть другими — кто же кроме него?

Теперь: что же оно такое, эта "Кепка Мономаха"?

Да, исчерпан сериал романов, где трудится разоблачитель всего и вся Иван Подушкин. Выдохлась на сериальной романной дистанции и Виола Тараканова. Вслед за нею Даша Васильева И пробил звездный час вот кого: "Следствие ведет дилетант Евлампия Романова".

И что же с языком, которым докладываются перипетии из многотрудной жизни Евлампии? Со словарным запасом и образностью? Да как в прочих книгах. Коли в час пик потолкаться в супрмаркете "Паттерсон", вникая в лексику и устремления, а потом потолкаться в "Пятерочке" — вот нечто усредненное донцовское и получится.

А как же "звезда иронического детектива"? Тут пожалуйста, оснащен роман и единственным иронизмом, даже юмором положений, перешибающим Джерома Клапку Джерома с его "Трое в лодке, не считая собаки". Иронизм гурманский: при детской площадке есть доска-качалка. Стало быть, на один её конец сел нелюбимый недотещей недозять, мал-мала они покачались, а потом недозять без оповещения ка-ак спрыгнет со своего конца, а недотеща ка-ак ляпнется задом оземь — иронизм рафинированный, в чистом виде.

Что до собак — то присутствуют и собаки. Эка удивил Константин Паустовский: у него облако в тексте может лететь полстраницы, и такой вот колдун словесности — читаешь взахлеб.

А у Донцовой собака величиной с унт, с валенок — ложится в сквере на безвинного прохожего и лежит пять страниц. А прохожий этот парень не может набраться сил, чтобы спихнуть собаку с себя. Видно, парень из тех дистрофиков, которых подгребает Министерство обороны для защиты священных рубежей нашей родины. Здесь избавление парня от лежащей на нем суки перерастает у Донцовой в некий вселенский и героизменный процесс, вроде снятия со льдины Папанина.

Ну, а уж эти романы точностей, знания предмета — оно российской романистике теперь не с руки. Взять дотошника Артура Хейли — ведь замучает препараторством профессий. Проштудируешь "Аэропорт" — и смело нанимайся на любую должность в системе воздухоперевозок. (Конечно, кроме командира лайнера, второго пилота, штурмана и бортинженера,) Читанешь "Отель" — и смело иди хоть в топ-менеджеры "Шератона", хоть в горничные.

Но это же нудистика — перед написанием книги заглубляться, изучать какие-то тонкости, реалии, а то и прочувствовать все на собственной шкуре. Мало ли что, что Горький углядел талант в юном Бабеле, но тем не менее для заглубления в жизнь на пять лет послал его "в люди". Нам эти штуки побоку. И у одной детективистки преступник "передергивает затвор на револьвере". А у Донцовой в столице участковый милиционер — сержант. (Хотя и в крохотулечных городах это сроду офицерская должность.)

А Ольга Славникова слепляет роман "2017", увенчанный главной литературной премией страны. И в романе этом, помимо прочей гили, самолет запростуху оставляет за собою в небе "конверсионный след". И никто не надоумил Славникову, что конверсионность — это когда военный завод по производству покрышек для перехватчиков и бомбовозов переходит на изготовление презервативов из тех же самых резин. Тогда как все самолеты в мире оставляют за собою в небе только ИНВЕРСИОННЫЙ СЛЕД, А Славникова оставила по себе в российской изящной словесности разве что след ЭМУЛЬСИОННЫЙ.

А вот штучный и громоздкий телевизионный мужчина Дмитрий Губерниев. Который, ликуя в экрен, в глубинах своего обширного организма умеет рождать визг сельской дворняжки, попавшей под мотоцикл. Он, от богатой суммарности наблюденного в мире, упоминает даже некие "вялотекущие вершины". И что же, ему. всего-то тележурналисту — можно, а сочиняльщице — нельзя?

Можно, можно, и ведь спешка, надо перезвездеть на сочинительском поприще Устинову, Маринину, Робски, Куликову. Полякову… Потому совершенно непринужденно в "Безумной кепке Мономаха" всплывает некая "сетка "рабицы" А что, вы хотите, чтобы иронистка Донцова сама покантовалась на нарах, обретя знания и про сетку, изобретенную Рабицем, и про спираль Бруно, которая международными конвенциями запрещена, но у нас в большом спросе? Недосуг париться на нарах Донцовой, так что следак-дилетант Евлампия Романова познакомит нас вскоре и со "спиралью "бруны". При этом за флагом останутся и такие наши златоусты, как Черномырдин и даже Фрадков, который: "В начале года мы имели обнадеживающие показатели, но теперь они имеют нас".

Точно так же, как нас имеют ЭКСМО и авторский актив издательства. Культивируя повальное омартышковление масс, и пожалте пошелестеть нашими страницами, граждане мартышки-мармазетки, обыватели макаки-резус, опавианенные господа, пригамадриленные и ошимпанзевленные миряне.

И я решительно не знаю про страну, о которой в эпиграфе к данному эссе высказался безвестный пессимист — но в Москве надежда только на Ю.М.Лужкова. Ибо, ввиду перенаселенности Москвы, граждане здесь начисто утратили возможность читать в гортранспорте. А, стало быть, будут убережены от прочтения книжек ЭКСМО, да только ли ЭКСМО.

Тут люди, обеспокоенные нравственным нездоровьем столичных жителей, выскажут опасения, что москвичи будут читать романсетки ЭКСМО в грандиозных московских автомобильных пробках. Напрасные тревоги! Ибо даже косвенные знания людей об устройстве двигателя внутреннего сгорания, взаимодействии частей трансмиссии и подвески — возносят человека на тот интеллектуальный уровень, когда продукция ЭКСМО для него неприемлема.

Градоначальник Москвы Лужков управлял белокаменной в 20-м веке. Управляет в 21-м. Когда, возможно, в 39-м веке он оставит свой пост — сонмища обвинителей бросятся жучить Лужкова за московский тягостный жизнеуклад. Но поет же Иван Сусанин в опере "Иван Сусанин":"Я Русь от недруга спасу!" Для всея Руси при всей его значительности Лужков все же жидковат. Но как спаситель Москвы от ЭКСМО — эту обелительность на суде народов ему надо зачесть.

А сериал о следователе-дилетанте Евлампии уже заканчивается, дышит на ладан. Туда ему и дорога. Так что самое бы время перейти с набившего оскомину жанра на бурно захватывающие рынок ФЭНТЭЗИ. Здесь никакие знания и реалии не нужны вообще, опростоволоситься невозможно. И, допустим, дал же Пушкин Гоголю сюжетные затравки для "Мертвых душ". Не пожадничаю исключительно для Донцовой и я. Канва будущего фэнтэзи: Евлампия Романова, досконально разоблачив всех и вся, выкраивает время, чтобы выйти замуж за орнитолога. Но однажды опрометчиво забывает закрыть форточку — и орнитолог улетает на улицу. В большой печали и помыслах о длительном сохранении брака — Евлампия выходит замуж за уролога. Но однажды он идет писать — и писает, писает до полного телесного исчезновения. Обложку же заманушку к книге надо сделать такую: орнитолог, трепеща крыльями, пытается сесть на исчезающий первичный половой признак уролога.

Так в литературе образуется полный порядок. И я жестко оппонирую нашей семейной знакомице, которая говорит, что муж у неё — это всего лишь протез мужа. И все выборы в стране — протез выборов, и новый президент — протез президента, и литература страны — протез литературы, да и сама страна — протез страны.

Со страной, конечно, не без изъяна. Строят у нас теперь таджики, взорвавшийся подводный крейсер поднимают норвежцы и англичане, новые заводы и технологии свезены со всего западного мира, коленку футбольному форварду Сычеву ремонтируют немцы, улицу метут киргизы, торгуют инопланетяне из Армении — но уж протез нашей литературы мы не отдадим на откуп никому! Тем более — сказал многоумный Лейбниц: "Всё существующее — разумно". И у кого есть сомнения, что Донцова, Медведев и ЭКСМО существуют? Они существуют. В этом свете — куда же всего-то Моралевичу против самого Лейбница?

Когда пустота в голове

Александр Моралевич

Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"

(Здесь изменены фамилии автора книги и её текст)

Дверь Смолянского книжного издательства распахнулась. Из неё тиражом в 75000 экземпляров выпростались отрицательные персонажи с ЛИЦАМИ НЕПРОСПАВШИХСЯ СВИНСКИХ ПЬЯНИЦ. Потом вышли 75000 положительных и бдительных советских граждан. Положительные, как всегда, загадочно улыбались. Они что-то знали.

Последними вышли на высокое крыльцо двое. Они обаятельно щурились и махали вслед колоннам листами рукописи. Потом они обнялись и запели куплеты из книги, которую только что разнарядили в магазины:

ТОВАРИЩ УЕХАЛ — УТРАТА БОЛЬШАЯ,

ЛЮБИМАЯ БРОСИЛА — ГОРЕ ВДВОЙНЕ,

НО НЕТ ГОРЮ МЕРЫ И НЕТ ЕМУ КРАЯ,

КОГДА ПУСТОТА В ГОЛОВЕ!

Пели литератор В.Сыбизов и редактор книги "Тайна "Соленоида" Д.Кургузая.

РОМАН С ПРОЛОГОМ И НЕКРОЛОГОМ

Часть первая

Вертолет затрещал и сел на льдину. Из него БОДРО ВЫПРЫГНУЛ ВЫСОКИЙ ЧЕЛОВЕК В РЫСЬЕЙ ШАПКЕ, ОЛЕНЬЕЙ ДОХЕ И СОБАЧЬИХ УНТАХ. Это был несомненный гений Юрий Курганов. Под окнами его квартиры постоянно шатались шпионы иностранных разведок с пустыми чемоданами для похищения чертежей. К Юрию, не боясь провалиться в полыньи, бежал аспирант.

— Э-гей, Юрий! — закричал аспирант. — КАК ТАМ СТАРИНА ПРОФЕССОР ИЗ АВРОРОПОЛЯ? НЕ НАДОРВАЛСЯ ЕЩЕ ВЕРИТЬ В НАС?

— А куда ему деваться? Он верит. НО ПОМНИШЬ СОМОВА, КОРРЕСПОНДЕНТА "ИЗВЕСТИЙ"? МОЖНО БЫЛО ТОЛЬКО УДИВЛЯТЬСЯ ТОМУ СПОКОЙСТВИЮ И РАВНОВЕСИЮ ДУХА, С КАКИМ ОН ЧИТАЛ КНИГИ О РАКЕ. Теперь бы он заплясал, этот Сомов. Поскольку моё новое открытие… Пойдем-ка.

На ящике чернела белая надпись "Не кантовать". В ЯЩИКЕ ЛЕЖАЛИ ОПУХОЛИ, Недавно большие, как диванные подушки, РАКОВЫЕ ОПУХОЛИ СЪЕЖИЛИСЬ.

— Смекаешь? Это работа лучей. НАША ЛЬДИНА ПРОПЛЫВАЕТ НАД МЕСТОРОЖДЕНИЕМ "ЛЕДОВИТА", КОТОРЫЙ ИСПУСКАЕТ ЛУЧИ "СИГМА". ЭТИ ЛУЧИ ИСКОРЕНЯТ РАК.

— Да, это ты гениально. Но как добыть "ледовит"?

— Раз плюнуть.

— Одним плевком протаять паковый лед?

— Это слишком примитивно. А МЫ СОЗДАДИМ АТОМНУЮ ПОДЛОДКУ "СОЛЕНОИД", ПРИБОР "АСТАРТА" И ПРИБОР "ОБРИ". НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО КОМПАНИЯ "МОРРИЛ И К" ЗАНИМАЕТСЯ ЖУТКИМИ АФЕРАМИ И ТЕМНЫМИ ДЕЛАМИ.

Часть вторая

Анри Томпсон пил только на людях, чтобы не выдать себя. Он хотел казаться коммуникабельным интеллигентом. ПОТОМУ ЧТО В ОДИНОЧКУ ПЬЮТ ТОЛЬКО МЕРЗАВЦЫ И ЗАКОНЧЕННЫЕ АЛКОГОЛИКИ. АНРИ ТОМПСОН, РУССКИЙ ПО РОЖДЕНИЮ, МОНАРХИСТ ПО УБЕЖДЕНИЮ И АВАНТ.ЮРИСТ ПО ПРИЗВАНИЮ, ДЕРЖАЛ В РУКАХ ТРИДЦАТЬ-ТРИДЦАТКУ ВИНЧЕСТЕРА. Рядом стоял бедный охотник Строкер в штанах, заштопанных лосиными нервами.

— Пять тысяч, Строкер. Мы даем вам пять тысяч, а вы нам сыновей Гарри и Вилли. Один будет заниматься разными аферами, а другой темными делами. Работу дает "Моррил и К".

— По рукам, мистер Томпсон

— Заметано. Приятно с вами обстряпывать дело. Видите эту книгу? Литератор Сыбизов тут извещает, что ПРОФЕССОР НЕДОБОРОВ ИЗ АВРОРОПОЛЯ ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ СГУСТИЛ СОЛНЕЧНЫЕ ЛУЧИ, ЧТО ПОЛУЧИЛАСЬ ЖИДКОСТЬ. Довольно нам сосать проклятый виски. Будем пить солнечную сгущенку. Проблема — как умыкнуть её у русских. Навострите уши, ребята: АКУЛА — КАПИТАН НА "КАРАКАТИЦЕ". СВОЙ В ДОСКУ ГАНГСТЕР МОРЕЙ. НАШ ЧЕЛОВЕК. АКУЛА ЗНАЕТ ВОЛКА, ТО ЕСТЬ МЕНЯ. Значит, я и Вилли плывем в Россию на подводной лодке. Гарри едет в Россию как трековый велосипедист. Якобы. Что значит "якобы"? Это у русских "будто". У русских уже много веков все будто и якобы. Встреча в поезде, идущем на Авророполь. Там завербуем девушку по имени Галина. В России всегда есть Галины.

Часть третья

У неё была шея, такая точеная, что все токари оборачивались. Курганов старался не смотреть на шею. Чтобы отвлечься — он повествовал:

— ПОНИМАЕШЬ, ДВИГАТЕЛЬ "СОЛЕНОИДА" НЕ БУДЕТ ИМЕТЬ НИ ОДНОЙ ДВИЖУЩЕЙСЯ ЧАСТИ, А СЛЕДОВАТЕЛЬНО — НЕ БУДЕТ ЛОМАТЬСЯ.

— Да-да, — невпопад отвечала Галина и тянула в сторону молочной: ТРЕХРУБЛЕВКУ СЛЕДОВАЛО РАЗМОЧИТЬ В МОЛОКЕ, ЧТОБЫ ПРОЧЕСТЬ ИНСТРУКЦИИ ТОМПСОНА.

— Прошвырнемся в парк?

Но это не состоялось. ДО ПЯТИ ВХОД В ПАРК БЫЛ БЕСПЛАТНЫЙ, НО ЗАТО И ВСЕ АТТРАКЦИОНЫ ТАМ СХРЮНДИЛИСЬ.

— ИНЖЕНЕР АРБАЛЕТОВ СКАЗАЛ, ЧТО СКОРО СПУСТИМ "СОЛЕНОИД" НА ВОДУ. ОСТАЛОСЬ СМОНТИРОВАТЬ ЛИШЬ ТУ ЧАСТЬ, ПО КОТОРОЙ ВЫШЛА ОБОСТРЕННАЯ ДИСКУССИЯ НА ПАРТБЮРО. И еще надо проверить прибор "Обри". ОН ТАКОЙ СТАЛЬНОЙ, ЧТО ДЛЯ РЕГУЛИРОВКИ НУЖНЫ ЖЕЛЕЗНЫЕ НЕРВЫ. СЕКРЕТАРЬ ПАРТБЮРО ЗАВОДА ТОГО ЖЕ МНЕНИЯ.

— Пригласите регулировать полковника Сахарова из контрразведки. Ну, того…ЕМУ НА ВИД ЛЕТ ПЯТЬДЕСЯТ, ДА И ТО ЛИШЬ ТОГДА, КОГДА ОН СИДИТ ЗА СТОЛОМ И ЧИТАЕТ ИЛИ ПИШЕТ. ХОДЯЧИЙ — ОН МОЛОЖЕ.

— Это мысль.

ПОКАЗАЛОСЬ ДЕРЕВЯННОЕ ЗДАНИЕ, ИЗ НЕГО ПОСЛЫШАЛСЯ ЗАПАХ ЖАРЕНОГО.

— А ЕЩЁ, ГАЛИНА, В ЛОДКЕ ВСЕ ВОСЕМЬ КОРИДОРОВ РАЗДЕЛЕНЫ ДЕВЯТЬЮ СТАЛЬНЫМИ ПЕРЕГОРОДКАМИ НА ДЕСЯТЬ ОТСЕКОВ. Враги до такого не додумались бы нипочем. Тем более до такого: ИЗ КОРМОВОГО СРЕЗА ЛОДКИ ВЫСТУПАЕТ ТРУБА ШИРИНОЙ С БУТЫЛКУ. Каково?

— Ничего себе!

— И это не все сюрпризы. Главное — как двигается "Соленоид". Тут. как в случае с опухолями рака, помогают лучи "сигма". МОЛЕКУЛЫ ВОДЫ, ОБРАБОТАННЫЕ ЭТИМИ ЛУЧАМИ, ПРИОБРЕТАЮТ МАГНИТНЫЕ СВОЙСТВА МОЛЕКУЛ ЖЕЛЕЗА И ВТЯГИВАЮТСЯ В ТРУБУ! Хлестко?

— А то. Ах, опять молоко кончилось!

Часть четвертая

Капитан безопасности посмотрел на детей. ГЛАЗА У НИХ БЛЕСТЕЛИ ОТ ВОСТОРГА, СТРАХА. И НЕГОДОВАНИЯ.

— Задание ясно. товарищи пионеры?

— Ясно, дядя чекист. Мы шпионку Галину выявим. У одного мальчика есть ходули, он враз с высоты…

Забежав во двор, шпионка мимоходом пыталась застрелиться, но опрометчиво: капитан помешал ей. После этого она впала в бред: Бред её записали на пленку.

— "ОВЧИНКА СТОИТ ВЫДЕЛКИ"…ДА, НЕБОГАТО, НЕБОГАТО, — ГОВОРИЛ ПОЛКОВНИК САХАРОВ, ПЕРЕЧИТЫВАЯ СЛОВА БРЕДА. — КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, СТЕПАН КОРНЕЕВИЧ, ЧТО М МОГУТ ЗНАЧИТЬ СЛОВА "ОВЧИНКА СТОИТ ВЫДЕЛКИ" В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ВРАГА?

— Я, ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК, РАСШИФРОВАЛ БЫ ИХ ТАКИМ ОБРАЗОМ: "СТОИТ РИСКНУТЬ".

— Молодец, товарищ Ярцев! Я бы в капитанском возрасте до этого не додумался.

…У ТОМПСОНА БЫЛА ОТЛИЧНАЯ ПАМЯТЬ, И ОН С ПЕРВОГО РАЗА ЗАПОМНИЛ ПАРОЛЬ, МЕСТО И ЧАС ВСТРЕЧИ. ОН НЫРЯЛ ГОЛОВОЙ ВПЕРЕД. ЭТО ОЗНАЧАЛО, ЧТО ЧЕРТЕЖИ ЛЕЖАТ В ЯЩИКЕ КУРГАНОВСКОГО СТОЛА. Оттуда их надлежало выкрасть, но… Преступники были обречены, ПОТОМУ ЧТО, НЕСМОТРЯ НА СВОЮ ТОЛЩИНУ, ВИКТОР БЕГАЛ РЕЗВО. Через десять минут полковник Сахаров уже стыдил шпиона Гарри:

— В ОБЩЕМ, ВЫ САМИ ПОНИМАЕТЕ, КЕМ ВЫ ОКАЗАЛИСЬ В НАШИХ, И. ВОЗМОЖНО, В СВОИХ ГЛАЗАХ.

Гарри понимал. Зря он вышел без грима. Вот на Томпсоне была рубашка С ОТКЛАДНЫМ ВОРОТНИКОМ, — и он улизнул. С такой рубашкой в России не пропадешь. А без неё попал в переплет. Теперь пристроят в Бутырку.

Но Гарри зря так плохо думал о полковнике.

— Вы все осознали, Строкер? — осведомился полковник. — Кем вы являетесь в наших и, возможно, в своих глазах? Стыдно. А ведь вы из семьи американского пролетария. Вы свободны. Идите. Работайте над моральным обликом.

И Гарри порхнул. "Ещё легко отделался!" — подумал он. ГАРРИ ОТОРВАЛ КЛОЧОК ГАЗЕТЫ С ШИФРОМ И ПОШЕЛ В ТУАЛЕТ. НЕЛЬЗЯ БЫЛО ЗАМЕТИТЬ НИЧЕГО ПОДОЗРИТЕЛЬНОГО В ПОВЕДЕНИИ ШПИОНА. ПОТОМ ОН ВЫШЕЛ ПОДЫШАТЬ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ НА БАЛКОН. НА ПЕРИЛЬЦАХ БЫЛИ ЯЩИКИ С ЦВЕТАМИ, СТОЯЛИ ДЕРЕВЬЯ. БЛИЖЕ ВСЕХ РОС МОГУЧИЙ ДУБ.

— Капитально стоят эти русские! — решил про дуб на балконе Гарри. Дубов на балконах он не встречал ни в одной стране. Да, не поставить на колени такую страну, где дубы растут на балконах. Потом Гарри посмотрел на крону дуба. В листве обозначались два просвета, как на погонах полковника Сахарова. В один просвет Гарри заметил краснозвездный миноносец, а в другой просвет — "Каракатицу".

Неожиданно миноносец стал эсминцем: ОН УВИДЕЛ БОЕВУЮ РУБКУ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ. ЭСМИНЕЦ НАКЛОНИЛ ТРУБЫ ВПРАВО И БРОСИЛСЯ НА ТАРАН.

"Каракатица" с расквашенным носом опускалась на дно. Томпсон в рубашке с откладным воротником ГЛОТАЛ СОВЕТСКИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ВОДЫ И РАЗДУВАЛСЯ. Воды были соленые — как слезы просвещенных читателей. "Ну и наворочал делов литератор Сыбизов!" — огорчался предсмертно Томпсон.

Но литератор предвидел, что Томпсон захочет высказаться перед смертью, для того и поместил его под воду. Ввиду этого Томпсон так и не успел вымолвить, что ДУРАКОВ НА СВЕТЕ СТАНОВИТСЯ ВСЁ МЕНЬШЕ И МЕНЬШЕ, И ЭТО ВСЕ ЗАМЕЧАЮТ. Кроме отдельных беллетристов и отдельных издательств.

Старик и джинсы

Александр Моралевич

Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"

Конечно, в наших СИЗО, в кабинетах лагерных "кумов" между узниками и людьми в погонах диалоги не несут еще примет той изысканности и учтивости, которые присущи, скажем, собеседованиям Кондолизы Райс и возглавителя иностранных дел России Лаврова. Но всё же контакты эти не столь ужасающе и взвинчено грубы, как пытаются их нам представить телевизионная сериальная продюсерско-, сценаристско-, режиссерско- и актерская шантрапа и шпана. Здесь следователь, схватив за патлы подозреваемого или ЗК, гвоздит его физиономией об столешницу, стесывая европеоидные черты до монголоидных, и орет:

— Я тя, падла, на молекулы размочалю! На атомы! Колись!

На что узник, с наплевизмом относясь к утяжелению своей участи и тоже на "ты", не выказывая уважения даже к большим звездам на погонах казенного человека, блажит:

— А я, мент, маму твою… Я тетю твою…

(Заметьте, это касается и всего мирового кино: чем горластей и одержимей в фильме орут — тем бездарней и провальнее фильм.)

Но меняются нравы. Переновляются методы дознания в СИЗО, и заслуга в этом той плачевности, что в России числится теперь по разряду художественной литературы. И автор располагает сведениями, что между дознавателями и подследственными начали проистекать такие (и всё больше умножающиеся!) разговоры:

— Миляга Опанас Изотович! Ведь вы в наших краях — залетка с Украины. Говоря на вашей мове — у меня от вас уже тэрпэць урвався. То есть — моё терпение лопается. Вторую неделю вы в запирательстве. Но факты изобличают вас с головой. Сознавайтесь: с кем, войдя в преступный сговор, вы похитили из салона "Сладострастник" восемь искусственных вибропенисов людей черной, желтой, красной и белой расы? Плюс коптский пенис, каковых коптов расово называют голубыми. Плюс похищение двух манекенов резиновых гражданок с турбонаддувом и электронной регулировкой темперамента от эскимосского до мексиканского. Опанас Изотович, дело серьезное. Добиваясь от вас признания, мы воздержимся от надевания вам на голову полиэтиленового пакета с маркировкой "Газпром" — национальное достояние". Мы не будем нахлобучивать вам на кумпол противогаз с перемыканием воздухоподводящего шланга. Мы не станем окунать вас лицом в бадейку с прокисшей коровьей мочой. Накрыв вас одеялом — вдоль вашего хребта не возьмутся скакать двое сержантов в горовосходительных бутсах. Всё будет изящней, в рамках закона и жутче. Я помещу вас в одиночную камеру, оснащенную мощными громкоговорителями. И там вам непрерывно, без пауз, сифилидоидным голосом зрелого политика Григория Явлинского будут зачитаны 250 страниц романа Людмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик". Или 250 страниц романа Василия Аксенова "Москва ква-ква". Сказать вам, что в опытах даже на обезьянах, даже на приматах произошло после этого? Три гамадрила утратили волосяной покров всей поверхностью тела и совершили множественные попытки принимать пищу задним проходом. А два павиана, это гаремные-то павианы — утратили способность к воспроизводству и сутками напролет стали завивать собственные уши спиральками! А что же, Опанас Изотович, в этом случае ждет человека? Тем паче, если ему транслировать Аксенова, который в "Москва ква-ква" до того напропалую новатор, что излагает прозу встык, вообще без абзацев?

И криминальный несознайка Опанас Изотович, покрываясь испариной, кричит:

— Господин майор! Вы не сделаете этого. Требую гуманизма! Прошу два листа чистой бумаги: пишу явку с повинной. Сотрудничаю со следствием безоговорочно!

Понимающий, самосохранительный человек..

И поскольку сейчас мне надлежит писать как раз о романе "Москва ква-ква" — некоторый мандраж и трясение поджилок испытывает автор этих строк.

Ах, какие утеснения и прессинг доводилось испытывать автору в обозримом прошлом! И, скажем, запазушный человек Л.И.Брежнева Н.А.Щелоков, министр внутренних дел СССР — возьмет да и сочинит в ЦК КПСС представление на фельетониста: просим немедля оградить! Потому как данный товарищ главным в своей профессии сделал планомерную травлю рабоче-крестьянской милиции.

А разве можно травить милицию? Она вам что, водоемы или среда обитания? И разом на три года прихлопывается тематика, поди-ка покусись.

А следом, вроде как ось Рим-Берлин-Токио, объединяют усилия три корифея соцреализма, Шолохов. Леонов и Кочетов, пишут бумагу в Кремль: настоятельно просим оградить! Поскольку отъявленный погромщик, рядящийся в тогу словесника — А.Моралевич застолбился на планомерной травле Союза писателей СССР!

И разве это порядок? Тараканов, мышевидных грызунов в жилмассивах травят раз в два года, а пасквилянтски то и дело травить писателей? Запретить тематику пачкуну!

Тут же и запретят.

Теперь же — и в который раз! — вознамеривается Моралевич писать о продукции издательства ЭКСМО. А разве не любезно ЭКСМО Кремлю? Не книги ли ЭКСМО в значительной мере способствуют остолбенелости и опупению населения, превращая население в активных избирателей Путина, Медведева и единороссов?

Потому — вправе обратиться ЭКСМО к Кремлю, дабы пресечь поношение издательства. И, возможно, Медведев отвлечется от проблем кастрации личного кота Дорофея и национальных проектов, примет надлежащие меры. Но покуда этого не случилось…

Итак, столичное издательство ЭКСМО, Василий Аксенов, роман "Москва ква-ква", 448 страниц.

А без нажимного привлечения покупателя к книге теперь выходить не пристало. Для того на первой же странице факсимильно, рукой, должно быть, самого Аксенова выведено:

КУЛЬТОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

А далее уже от издательства: "КЛАСС ЛИТЕРАТУРНОЙ ИГРЫ ВАСИЛИЯ АКСЕОВА КАК НИКОГДА ВЫСОЕ, ЧТО БЛЕСТЯЩЕ ДОКАЗЫВАЕТ ЕГО НОВЫЙ РОМАН. ПО МНЕНИЮ СЧАСТЛИВЦЕВ, КОТОРЫМ ПОВЕЗЛО ПРОЧИТАТЬ КНИГУ ЕЩЕ В РУКОПИСИ, СУДЬБА "БУКЕРА-2006" ПРАКТИЧЕСКИ РЕШЕНА".

То есть: главная литературная премия страны, среди прочих увенчательных штукеов, цукеров и хрюкеров — в кармане у ЭКСМО и В.Аксенова. Кричали нации "ура!" и в воздух акции бросали.

Однако — держи карман шире. Не состоялось. Иные-прочие заграбастали премию.

Наивный, святая простота Аксенов. Знавал автор этих строк состязание в Грузии, а смысл его был таков: кто, охоботив пять литров "Напареули" — дольше всех не пойдет помочиться? И один отчаюга не мочился аж шестнадцать часов!

Слабак.

Тогда как в писательском мире известен человек под кодовым прозвищем Жираф-заика. И больше суток, не мочась, находился он в приемной Л.И.Брежнева, выцыганивая себе звезду Героя социалистического труда. И заполучил! А беспечно хоть на пяток минут отлучись он с поста? Враз ушла бы звезда к какому-нибудь Софронову или Семену Бабаевскому.

Так что, в желании снискать "Букер", надо безотлучно находиться здесь и сейчас, самолично мелькать, засвечиваться, тусоваться. А что же нагубошлепил Аксенов? И роман-то он сочинял в Биаррице, и, пустив всё на произвол судьбы, по большей части шараборился в Америке. Потому вовсе не в его руки попал вожделенный "Букер", сколь ни билось в заманушечной падучей ЭКСМО.

Опять же — к какому писательскому Союзу прислонен Василий Аксенов? Ну, при большевиках, как и партия — один был Союз писателей. Но теперь-то партий — как блох в соломе, а уж Союзов писателей…И подразделяются, скажем, теннисисты, боксеры на леворуких и праворуких, футболисты — на левоногих и правоногих, композиторы вот-вот поделятся на левоухослышащих и правоухо, а уж писатели, которых теперь орды и полчища…На какие только они не раздробились Союзы. И, глядишь, возникнули Союзы менструальных и климактерических авторесс, бисексуалов, деревенщиков, половых фантазеров, геев, патриотов и пр… И уж они полоббируют, выдвигая на "Букера" и "Большую книгу", своего человечка, а Аксенов прикипел к какому Союзу? Ни к какому. И остался на бобах.

Ну, а что же все-таки роман "Москва ква-ква"? Перешибает он стили "хрю-хрю", "ку-ку" и "шню-шню"?

Здесь нечего наводить тень на плетень: НИКТО в нынешней российской беллетристике не плывет благородными стилями кроль, брасс и баттерфляй. Нету также спинистов, а налицо сплошные брюхисты, плывущие стилем простонароднейшим, "по-собачьи". Но ведь, помнится в 60-е годы в "Юности" означенный Аксенов… Ведь обнаруживал то, что нетленные Ильф и Петров называли — "следы когтей мастера"!

Обнаруживал. Проблесковничал. И теперь бы одарил нас штучной прозой, кабы не улица И уж это тлетворное влияние улицы!

Грешным делом и сам я по стадности, по дурному влиянию улицы еще в малолетстве и по первости едва не загремел за решетку. Подбили несамостоятельного школьника отпетые хулиганы, Оказали нежелательное воздействие — и что? Темной ночью, негодяи, взломали мы морг, вытащили оттуда одиннадцать нагих разнополых покойников и в позах удящих рыбу рассадили по берегам пруда. Причем две разнополые пары обустроили мы в обнимку. Как возлюбленных на пленэре.

И рыдали в 21-м отделении милиции наши родственники, разъясняя, что мы-то трое — мальчики со вполне отчетливым социальным лицом. И родители подростка Шумарова пришли в милицию даже с виолончелью, чтобы Дима, любимец великой педагогессы Марины Козолуповой, еще не прищемленной Мстиславом Ростроповичем, сыграл здесь же следователю Гаврилову "Маленькую ночную серенаду" Моцарта. А юниор Моралевич — он уже четырежды во образе мартышки профессионально танцевал в балете композитора Морозова "Доктор Айболит". А тинэйджер Копылов, золотые руки — в пустой бутылке из-под армянского коньяка "Ахтамар" воссоздал образ пионера Павлика Морозова, и данный кунстштюк был высоко оценен на выставках в странах Варшавского договора. Так что единичный эпизод с покойниками у пруда — всего лишь пагубное влияние улицы и пропащих забубенных голов, шатающихся по этим улицам. Таких, что сбивали с пути даже великого поэта Есенина, причем в уже зрелом возрасте. Но чтобы наши дети впредь….И только проспектами Ленина, площадями Карла Маркса, аллеями сколькотолетия Октября и бульварами имени позора Фанни Каплан пойдут в светлое будущее наши дети! И никаких таких улиц!

И чего уж там, не подкачали. Пошли проспектами.

Но одно дело — когда под влияние улицы подпадают несмышленыши-дети. И вовсе другое — когда седой уже и с некоторой репутацией романист вляпывается во влияние зловонной литературной улицы, а то и вовсе сочинительского гнилостного тупика. Так и с "Москвой ква-квой", где все действие накручивается вокруг и внутри сталинской высотки, что стоит на слиянии Яузы и Москва-реки (скульптор — Чечулин). Здесь в восьмикомнатной эксклюзивной квартире жуирует жизнью совсекретный академик-физик, если уж не отец, то дядя отечественной водородной бомбы — Ксаверий Ксаверьевич Новотканный. И, конечно, на фоне остальных героев и героинь — автору стоило больших трудов, чтобы обуздать свои фантазмы и за весь роман не дать академику никого трахнуть, обратать, отпердолить, изнахрачить и огулять.

Другое дело — жена академика Ариадна Лукиановна Новотканная, во девичестве Рюрих. Да, прямо под боком у мужа её пользует в хвост и в гриву мордоворот, самец и чекист Фаддей, он же спецбуфетчик в квартире академика, он же секьюрити. Но сама-то Ариадна Лукиановна (явно — для обожествления всей советской общественностью): доктор искусствоведения, миротворица (своего рода мать-Тереза в коммунистической упаковке), она же — член Правления Комитета защиты мира, она же главенствует в Комитете советских женщин, она же — член Комитета по Сталинским премиям…

Но кто она тайно, Ариадна Лукиановна? Тут уж Аксенов полетом фантазии переплюнул всех, кто сочинительствует в Теплом Стане, Малаховке и Переделкино, а не в Биаррице. Тайно тов. Новотканная — генерал КГБ и Герой Советского Союза. И лично вождь народов Сталин призвал членов Политбюро чтить тов. Новотканную (Рюрих) — Музой Победы над фашистской Германией. Почему? Потому что Сталин и Берия под именем Элен фон Тротц заслали Музу Победы в Берлин. Где Йозеф Геббельс изнывает от похоти при виде фрау фон Тротц, а Риббентроп проелозил коленки на брюках возле её ног. Гитлер очарован гэбисткой Элен, Ева же Браун с горя отдается сразу двум лубянским чекистам, жалуясь им, что фюрер — он, вестимо, отец нации, но "хайль" может исполнить только рукой, а более никакой частью тела. И в это время, усыпив Гитлера, отважная Ариадна Лукиановна на бомбардировщике "дорнье" (почему не на "либерейторе", на Ю-88, на "хейнкель-111"?), обведя вокруг пальца гестапо, вывозит Гитлера в Москву. Здесь Сталин закатывает в честь Гитлера умопомрачительные балы и дружественные банкеты. При отсутствующем без уважительной причины Гитлере растерянный Паулюс капитулирует в Сталинграде. Ну, а Гитлеру, гостюющему в Москве, симпатичнее всех Каганович, потому что Лазарь был смазчиком колес железнодорожных вагонов. (Ну, право, не будем прерывать бурных мозговинных наваждений Аксенова, всего-то говоря, что смазывают не колеса вагонов, а буксы, а ежели смазывать колеса — произойдут сплошные юзы и крушения поездов.)

По договоренности с Черчиллем и Рузвельтом Ариадна Лукиановна (на чем? На "би-52"? На "ТБ-3"? На "аэрокобре"?) снова спроваживает Гитлера в Берлин. Гитлер становится фанатичным агентом Лубянки. В его бункере посмертно обнаружен рапорт, адресованный Ариадне Лукиановне: "ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ РЮРИХ ОТ ВОЖДЯ НЕМЕЦКОГО НАРОДА ГИТЛЕРА. ДОРОГАЯ ГЕНОССЕ РЮРИХ, СПЕШУ ВАМ СООБЩИТЬ, ЧТО ВАШЕ ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО. ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ СВОБОДОЛЮБИВЫХ НАРОДОВ МИРА — ГИТЛЕРОВСКАЯ ГЕРМАНИЯ УНИЧТОЖЕНА!"

Вот так, дорогие читатели. И кто — то возвысит голос, возмутится, прогневается, говоря о кощунстве, и что должен же быть предел самым вывихнутым, оскорбляющим память народов о войне фантазиям — но полно-те, граждане. На то она и свобода печати плюс всеобщая грамотность. Опять же — воздуха в этом курортном Биаррице, фантазия буквально пузырится, безудержно пришпоривает!

Так, стало быть, и произошло сокрушение фашизма Ариадной Лукиановной Новотканной (она же Рюрих, она же Элен фон Тротц). И вождь народов Сталин всерьез планировал ввести Рюрих в члены Политбюро И сексист-политбюрист Н.Булганин просто корчился от вожделений: а каково подъюбочное устройство у Музы Победы?

(Тут уж не погрешил против историзмов Аксенов. Лично видел автор этих строк, как, отвлекшись от идей мировой революции, в зюзю пьяный верный ленинец Булганин, грудью к спинке стула, чтобы не свалиться, сидел посередь сцены Душанбинского театра оперы и балета. Гуськом в очередь к маршалу выстраивали балерин, и каждую вновьподошедшую маршал органолептически проверял насчет упругости ягодиц и подпотевания в промежности. Блаженные кислотные слюни текли на орденоносную грудь, и будь этот иконостас не из эмали и золота — на

маршале проржавелся бы весь фасад.)

Но что же, всего-то академик с женой плюс сношательное животное чекист Фаддей квартируют в восьми комнатах прославленного дома?

Никоим образом. Еще до того, как левое яйцо в мошонке академика было поражено альфа-частицами, а правое — бета-частицами — академик с женой зачали неземной красоты существо — дочку Глику, Гликерию. Комсомолку, гребчиху, сталинистку, интеллектуалку. И при её-то статях даже матушку свою, избавившую мир от фашизма, перещеголяла бы Глика, одолев вместе со Сталиным и американский империализм, но — беда: в освободившуюся квартиру высотки Сталин вселяет героя всех войн, своего наперсника, генерала ГРУ и шестижды лауреата Сталинской премии Кирилла Смельчакова.

И что там этот половой беспредельщик римский император Нерон, который всего-то для разжигания в себе страсти обкладывал свой первичный половой признак новорожденными младенцами! Нет, половой неукротимец генерал Смельчаков, вступая в связь с женщиной-вамп и цирковой укротительницей крупных кошачьих тов. Горской — распаляется ввиду ползания вокруг сами знаете чего сеголетков-тигрят.

Мало того: у маршала авиации Ивана Гагачеладзе Смельчаков умыкает его жену Эсперанцу, и НЕДЕЛЮ они опустошают в кровати друг друга, "разлучаясь только "по-маленькому" или "по-большому". А в коротких физиологических паузах Эсперанца играла генералу на виолончели, и "вид её с инструментом между ног приводил Смельчакова в полный экстаз".

Надо ли говорить, какая участь постигла оплот мира и социализма, девушку Глику, проживающую в соседней квартире? Да, весьма вскоре генерал загрузил её полость рта совершенно непищевым предметом. И комсомолка, гребчиха, которая, как когда-то её мама Гитлера, вполне могла похитить президента США Рузвельта — вместо этого просто-таки пошла по рукам.

Да, ляпнула не столь давно одна именитая гражданка фразу, ставшую крылатостью во всем мире: "В СССР секса нет!".

Есть, есть, был, да еще какой залихватский, утверждает "Москва ква-ква".

Но даже мочеполовизмы отступают в романе на второй план, когда ломится главная тревога: личное противостояние Сталина изуверскому, дорастающему до мистических величин Иосипу Броз Тито. И некому, некому довериться в своих тревогах вождю, кроме как генералу Смельчакову и его отряду смельчаковцев. Ведь разве годен для этого "одутловато небритый Кобулов"?

И вынув изо рта комсомолки непищевой предмет — с трепетом слушает генерал Смельчаков телефонные ночные излияния вождя. При этом вождь милостиво разрешает Смельчакову называть себя вполне панибратски — Иосиф, а если уж вконец смущается Смельчаков — то Иосиф-батоно.

Далее подлинное новаторство являет читателям романист. Ну, всему свету известны кол-гёрлс, осуществительницы секса по телефону. Но у Аксёнова по телефону вдрызг назюськиваются вождь и преданный ему генерал. И Сталин в отчаянии рассекречивает генералу, что Тито с острова Бриони, окруженный ордами гайдуков, вот-вот двинется на Москву и полонит её. Что делать?

Но взять ли нас голыми, тем более немытыми руками? И на случай захвата Москвы титоистами смышленый генерал всё в той же высотке (архитектор Чечулин) строит потаенный бункер, где может пересидеть вторжение титоистов Сталин, из высотки комплотировать нацию и сбросить титоистов в Яузу и Москва-реку. Сам же Смельчаков на подводной лодке "Советские профсоюзы" барражирует (под видом китообразного) в волнах Адриатики, близ Бриони. Москву же в его отсутствие патрулирует майор Чаапаев, смельчаковец до мозга костей.

Но даже первейшего друга Сталина обвел вокруг пальца изворотливый Иосип Броз Тито, для легализации в СССР снабженный паспортом Исаака Абрахамовича Джезказганова, бухарского еврея. Два гайдука, облаченные в форму "Аэрофлота", доставляют Тито в СССР. И эти же негодяи Мока Дивич и Света Кукоч на машине со священными и неприкасаемыми номерами московского горкома партии привозят Тито к Центральному рынку Москвы. Здесь Тито влезает в подземный ход, и соратники вспоминают, что точно так, во время партизанских действий, "пружинилась его жопа, громогласно выпускающая газы". И в разделочном цехе на рынке приподнимаются кафельные плитки пола, откуда и вылезает Тито. Здесь, чтобы не догадались чекисты, висит на крюке туша коровы, своей распяленностью обозначая точную карту СССР. А кругом тьма-тьмущая гайдуков, перекликающихся на сербо-хорватском, и все эти штурмовые отряды облачены в тюбетейки и чапаны, — чтобы выдавать себя за узбеков.

После этого, конечно, СССР обречен, и Сталин на подводной лодке бежит из Кремля в припасенный для него Смельчаковым высотный бункер.

Перед такой фантазийностью Аксёнова и Т.Толстой с её "Кысь", и Сорокину с его "Льдом",и, конечно, Борису Акунину — делать нечего. Если только и они не начнут писать в Биаррице. Нет, не выросли они из песочницы журнала "Юность", не одолеть им таких отрыжечных эскапад о джинсах, джинсах, джинсах, Армстронге "на ребрах" (ещё без присвоения имени Сэчмо), о стилягах, рок-н-ролле и прическах "кок". Да хоть комплотируйся Акунин с кем угодно — одолеть ли ему новатора прозы Аксёнова. Угнаться ли? Кишка у него тонка против "Москва ква-ква", где "…дежурил милицейский патруль, два олуха на ногах, плюс еще один в олухоидном мотоцикле с олухоидной коляской".

Уж каких только дерзновенцев нет нынче в прозаическом написаторстве, но кто же перешибет старого юносиста: "Все измазались кто чем: прованским маслом, губной помадой, помидорными ошметками, липким ликером какао-шуа, соплевидными плевками, плевкоидными сусалами, сусластым шлапом, а также общим щепетинством и куражистым зазоно-затором".

Знай наших!

Ведь читатель нынче каков? Не достучаться до него, не докричаться, а можно разве уж доцарапаться. И кто одолеет такой рубеж, чтобы десятками рассыпать по тексту умопомрачительную стилевую фигуру: "чуть-чуть слегка", "слегка чуть-чуть", "слегка несколько чуть-чуть", "слегка чуть-чуть не к месту", "слегка чуть-чуть слишком" и т. п.?

А это литературоведение? Да, в десятках томов расписано, что и великие поэты с возрастом переходили на прозу: Пушкин. Есенин. Пастернак…А с прозы на стихи — слабо? И торит лыжню из прозы в стихосложение дерзновенный Аксёнов, бестрепетно рифмуя "мотоциклы — цапли", "букв — подков", "сыскные — съестные", "неглупа — клубок", "роза — рагу", "поступь — пестуй"… Знай наших! Тут вам и переклик с будетлянством Велимира Хлебникова, и черты ЛЕФа, и футуристов, и концептуалистов, и имажинистов, которых — скопом — Н.С.Хрущев по невежеству и общо именовал "пидарасами". Но он ли, кукурузник, указ искусствам и литературе?

И будет просто огорчительно, если ЭКСМО не склонит Аксёнова сочинить продолжение к "Москва ква-ква". Некоего Хемингуэя упоминает в романе Аксёнов. И данный Хемингуэй сочинял — сидя на высоком табурете и болтая в воздухе одной ногой. А ежели ЭКСМО раскошелится да оснастит Аксёнова таким табуретом, чтобы болтал он в воздухе и толчковой, и маховой ногами? Ведь получится разлюли-малина, именно:

Несравненная Джуна, по родству грузинских кровей, реинкарнирует в бункере высотки Иосифа Сталина. А Москва — порт пяти морей. Чуя козни со стороны Путина — телепортант Сталин, освоив холотропное дыхание и энергетику Кундалини, устремляется по Яузе и Москва-реке на дельфине-торпедоносце к Черному морю. Но эсминец ФСБ "Борис Ельцин" под командой Патрушева бросается наперехват. Дельфин-торпедоносец, жертвуя собой, взрывает "Бориса Ельцина". Патрушева взрывной волной швыряет в кресло главнокомандующего силами НАТО. Иосифа же Сталина дайверы-оппозиционеры из "Яблока" доставляют в потаенное условное место. Здесь правнуки воздухоплавателей Джорджа Моккинакки и Ивана Гагачеладзе подхватывают Иосифа Сталина и в парапланах переносят на Кубу, к Фиделю Кастро. Который, как всем известно (и в значительной мере сильнее, чем марксизмом-ленинизмом) владеет магией вудаизма и является сантэро, как черным, так и белым, безупречно гадающим на тушках обезглавленных петухов.

Невзирая на пищевые нехватки по всему Острову Свобды — прогрессивная пеонка Инезилья Гонсалес жертвует вождям для гадания последнюю пропитательную надежду своей семьи — петуха. Рауль Кастро, обезглавив петуха мачете, передает тушку Фиделю. Ритуально брызнув каплями петушиной крови на мягкие юфтевые сапоги Иосифа, Фидель производит гадание. Здесь кишки петуха подсказывают, что надлежит прорыть под проливом подземный ход от залива Кочинос на Кубе до Ки Уэст, штат Флорида, США. Из подземного хода, как некогда Тито на Центральном рынке Москвы, вылезает Кастро. И вся миллионная диаспора

бывших беженцев с Кубы, презрев прежние обиды, под водительством Фиделя марш-броском движется на Вашингтон, который и покоряет. Но возникает загогулина: кому же после победы стать президентом Америки? Дальновидный российский сенатор Починок вывез из Москвы жену, чтобы она рожала в США. И по праву рождения на этой территории починковский отпрыскоид имеет право баллотироваться на пост президента. Чем младоПочинок и воспользовался. А уроженец захолустного грузинского города Гори Иосиф Сталин?

Но, истомленный империалистическим гнетом, американский пролетариат вспоминает актера Шварценэггера, родившегося в Австрии, а потому имеющему право стать в Америке губернатором, но не больше. "Долой порочную практику!" — во весь голос заявляет трудящаяся Америка. После чего в Конституцию вносится третья за двести лет поправка. После чего Иосиф Сталин, закономерно обскакав Починка, утверждается Президентом Америки. Со всеми крововытекающими отсюда последствиями..

Возможно, такой романище отгрохают ЭКСМО и Василий Аксёнов. Россия ждет с замиранием сердца.

Но, наряду с этим, существует крохотный и бессмертный рассказ Исаака Бабеля "Гедали". Где в самых последних строках старик Гедали говорит конармейцу:

— Пане-товарищ! Привезите в Житомир немножко хороших людей. У нас здесь недостачи, ой, недостачи!

Тут автору неймется сказать несколько защитительных слов не столько о недостающих нам хороших людях (в том числе писателях), сколько о веществе, с которым сравнивают все отвратительное и отечественное Назрела необходимость возвысить голос в защиту вот чего — российского говна. Которое по конфигурации (колечками, розетками, виньетками и колбасками), а также по консистенции и запаху никак не уступает говну даже таких развитых и процветающих стран, как Норвегия и США. То же с гордостью за страну можно сказать и об идентичности цвета. (Кроме единичного случая, когда в рекламном ролике о йогуртах известный продукт скатывается к заднему проходу эстрадной щебетуньи певицы Валерии — будучи окрашен в интенсивный зеленый цвет.)

Так по какому же праву с нашим горделивым и конкурентно способным говном мы сравниваем убогие отечественные тепловозы, дороги, домостроения, станки, автомобили и проч.? Не лучше ли сравнивать их с Думой или Верховным судом? Тем паче, оно и политкорректней звучит:

— Ну, Петр Акимович, наши авиалайнеры — это же чистый Верховный суд!

Но не приживается эта здоровая и прогрессивная практика. А наоборот: нарастает бесчеловечное и транжирское отношение к отечественному говну. И теперь слесаря-сборщики на заводе в Тольятти исхитряются какать в коробки передач автомобилей "Жигули". Здесь замечательный продукт, попав в агрессивную среду трансмиссионного масла ТАД-17, из нарядной кучки превращается в бесформенную массу, а затем вовсе размалывается до атомарного состояния десятками бешено вращающихся шестеренок и подшипников. Для чего же нравственно ущербный слесарь-сборщик Иван Иванович производит эту гадостную процедуру? Он осуществляет её затем, чтобы безвинный Иван Сидорович, купивший автомобиль, не воспринимал жизнь на родине как нечто безоблачное и волшебное. И после трех километров пробега, когда раскалится коробка передач — такая неразъяснимая вонь попрет в салон, что святых выноси.

После этого — какое уж там: "Пане-товарищ, привезите к нам в Житомир немножко хороших людей"… Наоборот: СОТНИ ТЫСЯЧ наших хороших людей покидают российские житомиры навсегда и рассеиваются по миру.

Но как же быть нам-то, оставшимся, сумевшим водородной бомбой раздернуть пополам Новую Землю, но так и не исхитрившимся за сто лет произвести безопасную бритву и сколько-нибудь автомобиль?

А ничего, старик Гедали, ты бы порадовался, окажись теперь вживе. Мы привозим в наши житомиры хороших людей. Иноземцев. Сотни умных заводов строят они у нас. Благотворительствуют и обучают. И вся Россия из края в край бреется голландским "Филипсом" и немецкими "Браунами". И "Тойота", "Волво", "Рено", "БМВ", азиатские "тигры" строят у нас бессчетные автозаводы. А почему в таком несусветном спросе у россиян американский "Форд-фокус"? Потому что как раз фокус наличествует в этом автомобиле: в силу такого воспетого дружелюбия и товарищества россиян друг к другу — ни один Иван Иванович не сможет накакать в коробку передач этого автомобиля никакому Ивану Никифоровичу.

И если следовать спасительным этим путем, если для реставрации ветшающего храма русской литературы, возведенного почти из двухсот тысяч кирпичиков-слов — привозить англо-, франко-, германо-, японоговорящих варягов?

И вот тут-то, в единственном этом случае, спасения для нас не получится. Потому как "Буря мглою небо кроет" — конструктивно стократ сложнее, чем любая гениальная придумка Билла Гейтса. И "осетрина второй свежести" неодолима даже для дублирования, пусть хоть "Боинг", "Дженерал Дайнэмикс" и "Эрбас" объединят на этот счет свои усилия.

Ввиду этого смиримся, помывая голову французским бальзамом, и кудри уже не свои, а произращенные на наших головах американской "Реал транс шевелюрой". И "Газоскреб" нам возведут японские "Като" и германские "Либхеры", а таджикские бетонщики под шлягеры Мадонны из тайваньских транзисторов браво возведут стены…

Что же касается матушки русской художественной литературы — так в доморощенных производителях суррогатов этой продукции у нас нет недостатка, даже налицо трагический перебор. И уж они-то наярят нам мелодий на своих гуслях, арфах и скрипках, привыкши играть на них — не снимая варежек.

А.МОРАЛЕВИЧ

Грязь

Александр Моралевич

Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"

Конечно, снега в России — превеликое благо. И при склонности россиянина к угаживанию окружающего жизненного пространства — прикрытие этих миазмов снегами повышает имидж нашей державы как благопристойной и гигиеничной.

Но — клятые смены сезонов, таяние снегов — и обнажение на почве всей жути и непотребства, которые рассеивает вокруг себя россиянин, часто даже с бравадой и шиком.

И некоторая часть публицистов теперь даже пышет гневом: вдумайтесь, хулители отчизны! Вы исходили желчью, что коммунисты и их вооруженный отряд партии — гэбисты превратили половину населения в зловредных стукачей и Павликов Морозовых. Но есть страны, которые по стукачеству куда как гаже и растленней. И, допустим, из нашего автомобиля (правда, отечественных автомобилей на дорогах почти не осталось, включая грузовики), так вот, из нашего автомобиля на ходу вышвыривают мертвое тело или вышедший из моды шифоньер — и никто из авто, едущих сзади, не сигнализирует в МВД по мобильиику: а вот я только что видел форменное безобразие, если не преступление, а произошло это на таком-то километре, и выброшено было тело из машины с волго-вятскими номерами… Ну его, впутываться в это дело, из багажника в ближайшей лесной куртинке мне самому надо выкинуть два крафт-мешка с ошметками быта.

А что в этой задирающей нос Америке? Повальное стукачество! И осмелься ты от широты души запулить на обочину из окошка пустую баклажку из-под "Кока-колы" — тут же из какого-нибудь коптящего сзади грандиозного "МАКа" поступит на тебя сигнал дорожному патрулю: гаденыш с висконсинскими номерами на таких-то метрах хайвэя угадил Америку выброшенной баклажкой.

И постовая служба откликнется на сигнал, и ой как бесчеловечно поступит с гаденышем.

А Малайзия или же Сингапур? Страшно подумать, какой будет там влуплен штраф туристу за швырнутую мимо урны обертку мороженого

Конечно, видывал автор этих строк и обоснованное загрязнение пространств в СССР. В городе Грозном, в самом центре, каждый чеченец или ингуш считал своим долгом плюнуть, проходя мимо памятника генералу Ермолову. Впоследствии зачеканеннная, но говорил мне убитый Дудаев, что была на цоколе такая надпись,"Не упокоюсь я, покуда останется вживе хоть один чеченец". И, надо сказать, так активно плевали коренные жители Грозного, что даже в сорокаградусную жару не успевали испаряться плевки

Объяснимо и простительно это.

Но вот по другим ипостасям — неистребима наша приязнь к запакощиванию страны даже иностранными мерзостями. И под покровом ночи втягиваются в наши пространства эшелоны зарубежной радиоактивной отравы. И свои — в чем только могут — не отстают. Так что браво выбегает на телевизионный экран возлюбленный телевидением строеросовый молодой человек Ваня Ургант. Вроде как актер Боярский имиджует в шляпе — так Ване Урганту имиджмахерами придумано, чтобы Ваня был подобием иерихонца: всё время он с флюгель-горном, с некоей иерихонской трубой И только что в очередном рекламном клипе, опять при трубе, данный кайнозойский Ваня (нет, придадим ему больше современности — неандертальский. А.М.) рекламирует в помещении некоего вылизанного офиса некий йогурт. И под собственное совиное уханье выхлебав единым махом бутылочку. (в такой киносоцреалистичной манере опрокидывали в глотки самогон кулаки, подкулачники и белогвардейцы) — Ваня молодецки заспинным и природозасирательным жестом швыряет бутылочку через плечо в гущу клерков и менеджеров. Подотрете, подберете за мной, у

уроды!

Как бы в Сингапуре насчет такого телесюжетца? Или в Канаде?

Но если уж грязнить — так грязнить, и почему только на бытовом и производственном уровне? А литература? (Хотя отечественным домодельным литпаскудством страна завалена по коньки крыш). Нет, вроде раддиоактвных отходов надо нам завезти и литературный импорт..

И теперь я держу в руках роман "Западные земли", Уильям С.Берроуз. Видимо. в одиночку издание такой опупительной книги было не под силу даже знатнейшим столичным издательствам. Потому тут объединили усилия издательства АСТ, ООО "Компания Адаптек" плюс ООО "Харвест".

Предположительно — тут прост был расчет. И когда, скажем, пристойный и нравственный российский читатель вскричал бы в ярости:

— Да есть ли пределы мерзости? Да что же безнаказанно издается у нас? Да вот в той же Америке насчет таких изданий введен и уже функционирует кодекс Хейса — а мы опять рыжие?

то люди из АСТа на голубом глазу и с повинной головой сказали бы так:

— Ну, мы — то спокон веку нравственные, да вот обмишурились, подбили нас на это издание гады из ООО "Компания Адаптек". А мы так доверяли их вкусу!

Но люди из "Компании Адаптек" возопят своим чередом:

— Да мы тут высокодуховные отродясь! У нас все сотрудники — традиционной половой ориентации. Душ принимают по два раза на дню. У нас в штате наличествуют даже две девственницы! Но прошляпили, подбило нас на это издание ООО "Харвест"!! А мы им так доверяли!

Милые, милые игры в наивность и святую простоту. А даже начинающий прокурорский работник мог бы растолмачить издателям, что за групповуху полагается всегда большее наказание, чем за совершенное единолично. И всё, не пройдет это больше: Иван кивает на Сидора, а Сидор на Петра.

Но по сию пору не разъясняют правовики этой истины издателям.

А индустрия заманушек, чтобы азартней раскупали книги читатели — достигла теперь невероятных пределов. Допустимая ПДК по визгам, грохотам и скрежетам определяется медиками в 85 децибелл. А потом наступает необратимый вред для человеческого организма. Но какие 85 — визга стабилизатора падающего на город фугаса достигает заманушечная истерия: купи, купи, не проходи мимо! По сложившейся традиции — на последней странице обложки печатается эта лживая наперсточная ахинея. Но особь статья — "Западные земли". И сразу с обложки гвоздит нас неведомая Анжела Картер: "Мы можем сказать с уверенностью, что Уильям С.Берроуз — единственный автор, который и в далеком будущем будет так же увлекать и шокировать публику".

Увлекать Берроузом сколько-нибудь цивилизованного, вменяемого и пристойного человека — такое дело не выгорит. Но уж шокировать — это будет.

Однако, как у монеты есть "орел" и "решка" — есть у книги и последняя страница обложки. Здесь, затемненный, нечеткий и размытый, помещен портрет несравненного Берроуза. По историческим хроникам из всех живущих на Земле только Моисей и только однажды на Синайской горе, и то в полутьме и в половину оборота видел Бога. Вот таким на фото нам позволяют увидеть Берроуза издатели. А далее значится: "Уильям Сьюард Берроуз — одно из крупнейших явлений в мировой и американской литературе ХХ века. Берроуз оказал влияние на многих видных писателей, музыкантов, кинематографистов и художников".

(Тут просится: а также оказал влияние на кровельщиков, престидижитаторов, композитора Карла-Хайнца Штокхаузена, режиссера Балабанова (фильм "Груз 200"), сноубордистов и начальника Генерального штаба Балуевского, изошедшего на рисование стрел по взятию в клещи и прочие плоскогубцы горячечно воображаемых противников, но не могущего три раза подтянуться на турнике).

Да и как же не подражать Берроузу? Ну-ка, подрази Платонову в написании "Котлована", "Чевенгура" и "Епифанских шлюзов"? Не получится, как ни напыживайся. А подрази Александру Чудакову, "Ложится мгла на старые ступени"? Бессмысленно затевать. А подрази-ка Хемингуэю сего-то с рассказом "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера"? И на уровень мошонки не вытянуть никому стилево да сюжетно такой махины. Может, Фолкнеру запростуху подразить с "Красными листьями" или "Полным поворотом кругом", Фазилю Искандеру с "Сандро из Чегема"? Нет, никак не получится.

Но уж в русле Берроуза, братцы — это и приготовишке по силам. Потому как не нужны тут ни знания психологизмов, никаких таких жизненно-трудовых, зоологических, географических, этнографических и прочих реалий. Тут хорошо перед делириум тременс взять диктофончик да и записать за собой весь белогорячечный бред Или вот анаша: засмолить подряд башей пять, а потом опять его, диктофончик, с флэшки всю сивокобыльность перенести на бумагу — и прямым ходом в издательство АСТ.

Только что в клиники Москвы из ближнего зарубежья были доставлены несколько пациентов с неизвестным прежде мировой медицине ПАРАЗИТАРНЫМ поражением головного мозга. Исходя из этого — случай с Берроузом велкая американская медицина очевидно прошляпила. Здесь наличествует полная зачервивленность мозга. И как бы с извинительной интонацией сообщают нам издательские Илья Муромец, Олеша Попович и Микула Селянинович: "Западные земли" представляют собой последнюю авторскую попытку (ужасно! Значит, были и другие попытки? А.М.) восторжествовать над временем".

Вот так. А мы-то, скудоумцы, считали, что только они восторжествовали над временем — Христос. Моисей, Магомет и Будда.

А далее значится: "Этой книгой автор намеревается отписаться от смерти".

Ну, следуя Берроузу, как нам-то, бедолагам (а ведь хочется, так и подмывает!) отписаться от смерти? И дожить, допустим, до столь безоблачных времен, когда вертикаль власти станет подлинной вертикалью власти, а не подобием шеста, вокруг которого стриптизерши завивают ляжки и голеностопы?

А надо всего-то вдруг да забыть про всяческие точки, запятые, абзацы и заглавные буквы в тексте и гнать прозу по Берроузу, на такой вот древнегреческий манер.

Также лучше всего отписываться от смерти — не беря за пример какого-нибудь заскорузлого и архаичного бумагомараку Максима Горького. Ну, как бескрыло у него подают монету нищему? Подал, перекрестился — да и пошел по своим делам. А как же спецэффекты? Нет, таким образом надо швырнуть монету убогому, чтобы он поймал её тем провалом, где прежде у него был нос, ныне отгнивший. А потом нищий цирковым манером пусть выплюнет монету из смрадного бывшего рта, вместе со сгустками сукровицы и гноя.

Также лучше всего отписываться от смерти — в главные герои возведя ужасающую, непостижимую черную псину. Она всегда появляется сзади, и целые сообщества безвинных людей окочурились от сближения с псиной. И на что уж пакостный и пропащий полицейский Хер (который немотивированно потом превращаетя в Хрена) — и тот оказывается сраженным апокалиптической собакой. Она же — неуловима и неуязвима. И неспроста! Обезопасилась. Помимо прочего, дьявольским приемчиком.

В Москве вот только что арестован архиолигарх Семен Могилевич. Множество лет его разыскивали правоохранители и разведки самых могущественных стран, Интерпол. А он все эти годы преспокойно, открыто и нетревожимо жил в замке на Рублевке. И всем-то странам, где набезобразил Могилевич, Россия дала объяснение: а как бы нам удалось схватить его раньше? Ведь он, пройдоха — то Могилевич, то Шнайдер, то какой-то Фуфлоев или Невздуев…

Но куда же отечественному Могилевичу против черной собаки Берроуза? Как обезвредить человечество от космического вампира, если пес: то Артефакт, то Маргарас, то Большой кот, он же: Сыщик, Охотник, Убийца, Каменный Хорек… Тем паче, "волосы на его гениталиях и заднице могут испускать оглушающий электрический заряд или впрыскивать яд — смертельный, словно у Морской Осы. При этом он владеет умением шевелить по отдельности каждым своим волоском". Вот такого поди да прищучь.

Да, шевеля по отдельности какой-либо мозговой извилиной — такого нипочем не придумать.

И распоясавшийся Маргарас, астрономический вампир и сгусток антивещества, бесчинствует на Земле вовсю, вплоть до того, что "всасывает в себя целиком нужники вместе с визжащими в них от страха стариками, размахивающими в воздухе засранными каталогами"

Поэтому — полная безысходность и обреченность, невзирая даже на то, что "в оружейных магазинах продаются усовершенствованные макахуитли"

Что же остается обывателям при таком разлитии ужаса? Некоторым приходит в голову бежать из "Западных земель" на авиалайнерах. Но лайнер, возможно, что и усилиями Маргараса, претерпевает поломку в воздухе. И летчик, с улыбкой на устах парашютируясь из падающего самолета, показывает пассажирам, в ужасе прильнувшим к иллюминаторам, средний палец на правой руке и игриво кричит: "Встретимся в церкви, гондоны!".

Вот и опять: а на черта лысого в расхристаннейших фэнтэзи нужно знание предмета? Ко псам его, к Маргарусам. Плевать, что только в военной авиации людей называют летчиками, а в гражданской авиации по всему миру — пилотами. Плевать, что ни один в мире пилот пассажирского не то что лайнера, а даже авиетки не снабжен парашютом — так надо Берроузу и сотням его идиотичных последователей в России.

Да, авиабегство из проклятых земель не удается — так чем же еще отвлечься, заглушить в себе страхи? А сексом. Так что с каждой страницы романа частоколом возникают пенисы, фаллосы, члены. И, ей же ей, в свое время окружи Москву таким частоколом — для татаро-монгольского нашествия была бы Москва неприступна. И бессчетно со всех страниц ломится::Фак", "фак", "фак", "фак"… Будто в российском отраслевом министерстве идет заседание по реформам в высшей школе, и ораторы балаболят с трибуны: филфак, биофак, химфак, истфак, физфак…

И не просто так, даже не по "Камасутре" граждане плюхаются в кровати, а непременно с изыском. Ввиду чего бальзаминатор, работая с мумией фараона, почему-то подающей признаки жизни, в раздражении приструнивает мумию: "Только попробуй дерзить мне, и я буду дрочить член твоей мумии — пока она не кончит".

Но в распадающемся обществе, над которым витает тень Маргараса, еще сохранилась кое-какая медицина. И один онколог в онкоцентре безобразно огуливает жену коллеги, другого онколога. После чего рогоносец, объявив, что у соблазнителя рак простаты — кастрирует его. И прикарманив отрезанную мошонку — ложится с супругой в кровать, "принимаясь ебать её по первому разряду". И в финале вколачивает в ротовую полость неверной жены проквашенную мошонку коллеги.

Жизнь — это смерть, вот что декларирует Берроуз. Посему оставшиеся в живых шастают — держа за пазухой ассортимент ядов: полосатого осьминога, морской змеи, каменной рыбы, цианид, габонской гадюки, мокассиноной змеи, тайпана, боа-констриктора. (Тут, конечно. как с летчиками пилотами. Потому как боа-констриктор — отродясь удав и к ядовитым пресмыкающимся касательства не имеет. А.М.) Но, граждане, самое, конечно же, жуткое — принять смерть от чьего-нибудь ядовитого раздвоенного пениса, а таких индивидов на улицах — пруд пруди. Так что, от уличных опасностей подальше, бежит обыватель на окраину, где вполне можно вытащить багром из канала утопленную проститутку. А потом, в соответствии с прежним жизненным опытом, понюхать её, проверить на отпадание тканей от костей и заключить: утоплена всего пару недель назад, такую уестествить — самый смак.

И как символ невероятной преданности слуги хозяину, чего не наблюсти нам даже в рядах "Единой России", Берроуз живописует некоего официанта. Мечта которого единственна: "Когда моя умрет, пусть меня похоронят в одном гробу с хозяином, чтобы его член воткнулся в моя жопа".

Автор этих строк ходом всей своей жизни был ненавистником марксизма-ленинизма и большевизма как такового. Но всеми умственными активами автор обрушился бы на любого отечественного последователя Берроуза, который распестрил бы свое сочинение сюжетцем: лежащий в саркофаге Ленин, впритирку пристроившийся сзади к Дзержинскому. Или Сталин к Поскребышеву.

Страшные, апокалиптические, задантовские сны могут одолеть человека по прочтении Берроуза. Даже такие, что православный депутат Чуев с одобрения Московской патриархии женится на вице-спикере Жириновском. И они по санкции НАТО усыновляют партайгеноссе Зюганова.

Самое же забавное — на последней странице издатели обнадеживают читателя: в санитарно-эпидемиологическом отношении книга нареканий не вызывает. А по нравственно-этическим соображениям у нас еще нету фильтрующих органов. Темное это дело в сырьевом государстве — нравственность и этичность. Поэтому главное — чтобы при прочтении книги, листая страницы, не произошло освинцовки пальцев, заражения норвежской чесоткой и глистными яйцами. Приемлема, граждане, и цена книги: всего 169 рублей. В раскладке на гной, пенисы и яды — на копейку выйдет по фунту и дециметру (раздвоенные и отравленные пенисы — дороже).

Но стоит в расчет взять другое. 169 рублей — это цена одного килограмма филе бельдюги в магазине эконом-класса "Пятерочка". А в бельдюге, как морепродукте, щедро содержится фосфор, способствующий плодотворной работе мозга. И при наличии такой мозговитости у россиянина прибавится ума, чтобы отличать хоть сколько-набудь литературу от подлинной тошнотворины. И воздержаться от её покупки.

А.МОРАЛЕВИЧ

.