В день рождения (СИ)

В запущенной однокомнатной квартире, в которой потолки и стены из белого цвета превратились в серый, а в

углах плели свои хитроумные сети представители паучьей династии, а полы сделались чёрными от бесконечных

разбрасываний и разливаний пищевых объедков, где в воздухе витали запахи алкогольных напитков, мочевины и

много чего из того, что заставляло нормального человека закрывать рот и нос руками, жил её хозяин-мужчина

сорока лет от роду. Звали его Василием.

Когда-то он был нормальным человеком: ходил на работу, поливал кактусы на подоконнике, читал книги, смотрел сериалы, сидя на диване возле любимой жены. С его жены в дальнейшем и начались все неприятности.

Уехав в заграничную командировку во Францию, она не вернулась обратно. За границей она познакомилась с

богатеньким бизнесменом, который забрал её к себе со всеми потрохами, оставив Василия и государство

Россия с носом. Василий тяжело переживал утрату, потому и запил. Запил надолго. Работу бросил, продал все

вещи из квартиры. Ничего ему не мило, ничего не ждал от жизни.

И вот, уже почти три года, он вёл нищенский образ жизни. Из мебели в квартире остался один табурет. Сама

квартира превратилась чуть ли не в погреб. Мухи и тараканы хозяйничали на правах полноправных жильцов.

Василий мирно себе спал на полу, подстелив газетку и укрывшись пыльным и рваным покрывалом, очевидно

взятым когда-то на мусорнике и от которого очень разило нечистотами. Во сне он улыбался, причмокивая

губами, иногда стонал. Только во сне он ещё продолжал оставаться человеком. На самом же деле…он был

сродни бродячей, облезлой собаке. И что-то менять в жизни ему не хотелось, да он и не знал как.

Звонок в дверь резко оборвал его приятное времяпровождение в сетях Морфея. Звонок был долгим и больно

отдавался в измученной алкоголем голове Василия. Вчера они с “друзьями” хорошо “посидели”,и теперь

последствия “сидения” мучали не только голову, но и всё тело. Всё болело: каждая клеточка, каждый

миллиметр тела. Он сначала что-то пробурчал невнятное, лежа на боку, потом перевернулся на спину, на

другой бок. Но звонок словно сошёл с ума-бил и бил по мозгам хозяина. Василий находился в трёх

метрах от двери, и звонок был слышен, словно над самым ухом. Наконец, он не выдержал: — Какого чёрта! — выкрикнул он, держась за голову и прикрывая уши руками. — Пошёл ты!.. — Василий смачно

выругался.

— Открой, пожалуйста! — раздалось за дверью. Голос был ни мужским ни женским, каким-то…потусторонним.

— Не видишь…я сплю!.. — Василий икнул.

— Я тебя не задержу долго, — настаивали за дверью, — пусти лишь на пару минут, не пожалеешь.

— Да кто ты такой?! — спросил Василий, смачивая языком высохшие губы. — Ты мне пофиг! Плевал я на тебя! Тьфу!

Василий сплюнул воздухом, так как слюней не осталось.

За дверью замолчали. Василий перевернулся на спину, хотел уснуть, но сон не приходил. Во рту полыхал

пожар. Чтоб залить его водой, надо сделать невероятные усилия: подняться с пола, пройти на кухню, взять стакан с подоконника, подойти к умывальнику, набрать воды и, наконец, напиться.

Всё это делается в считанные секунды, если человек трезвый. Но Василий таковым не был. Поэтому

сама мысль о вставании его очень расстроила.”Принесла же его нелёгкая!”-подумал он, держась

за голову…Но, делать нечего, прийдётся вставать.

Василий перевернулся на живот, потом медленно стал на четвереньки и подполз к стене. Опершись на неё, кое-как встал на ноги. Квартира кружилась, а в глазах мелькали миллионы искр. Василий прислонил

голову к стене. Холодная стена немного освежила его разум. Одна извилина проснулась. Благодаря

ей, держась за стенку, он прошёл на кухню, схватил дрожащей рукой стакан, чуть не выронив его, набрал воды и выпил полстакана, остальная половина разлилась. Эта процедура повторилась ещё

дважды.

Жар во рту немного унялся и Василий, стоя у окна, осматривал пустую квартиру. Лишь одиноко

стоящий стул-вот и вся мебель. Слева от него валялись десяток пустых бутылок, промасленная

бумага, кости от селёдки, обгоревшие спички… За окном резвилась ребятня, играясь с собакой.

— Василий, ты уже встал? — спросили за дверью. — Так открой же скорее дверь, пожалуйста! У меня

мало времени.

— Да кто ты такой, в конце-то концов! — Василий злился на непрошнного гостя.

— Я-Счастье твоё, открой и сам увидишь.

— Кто, кто??? — Одна-единственная извилина где-то слышала это слово, но не могла вспомнить его

смысл.

— Счастье твоё! Открой, не пожалеешь.

— Вот навязался на мою голову! — буркнул про себя Василий.

Всё так же, по стеночке, он прошёл к двери и заглянул в глазок, но ничего, кроме тумана, не

увидел.

— Вот же я, перед тобою! — совсем близко раздался голос за дверью. — Видишь?

— Не вижу.

— Так, пойди на кухню и поставь голову под струю воды, освежи её. Время уходит, понимаешь?

— Вот навязался! — Василий тупо осознавал слова гостя, он держал голову, надеясь остановить круговерть.

Здоровая извилина подталкивала его к воде и, наконец-то, спустя несколько минут, он решился.

По стеночке он опять прошёл на кухню, опершись животом в умывальник, открыл кран. Желтоватая струя

побежала в поржавевший умывальник в чёрное отверстие. Василий, как заворожённый, смотрел на неё.

— Василий, не тяни время! — сказал гость за дверью.

Василий потрогал пальцем воду. Ледяная! Намочив два пальца, он протёр один глаз, потом то же

проделал с другим. Ему показалось, что зрение его улучшилось. Он осмотрелся и заметил в углу

полуржавый топор, которым, в былые времена, рубил ёлочки к Новому Году. Прихватив его, он направился

гусиным шагом к двери, стараясь держать равновесие. Это ему удалось.

Прижав топор к груди, он заглянул в глазок. Всё тот же туман и ничего более.

— Ушёл, что ли? — прошептал он.

— Я не ушёл, я тут. — сказали из тумана.

Василий перекрестился неумело, потом дрожащей рукой коснулся замка. Какое-то время стоял в

нерешительности: открывать или нет, потом медленно повернул ручку. И в тот же момент волна страха

отбросила его назад к стене. Он прижался к ней, словно котёнок к матери, когда испугался чего-то. Но

через минуту, ощутив в руке холодную сталь топора, немного расхрабрился, гордо подняв голову. Здоровая

извилина говорила:”Не боись, прорвёмся”.Однако это было недолго. Вскоре извилина уснула, а её место

занял страх перед неизвестным. Прижав топор к груди, он медленно по стенке опустился на пол.

Время шло, а дверь не открывалась. Василий смотрел на дверь, не мигая. Так прошло несколько минут.

Наконец, он решился подойти к двери, крадучись, словно вор.

— Ты куда? Я здесь! — раздалось за спиной.

От неожиданности, топор сам выпал из рук и больно ударил по ноге(хорошо, что он был тупой, а то…).

Василий обернулся и челюсть у него упала. Над стулом парило белое облачко. Оно переливалось

в солнечных лучах, с трудом проходящих через грязное окно. Как он ни тёр глаза, облако не исчезало

— Т-т-ты к-к-кто? — пересиливая спазм во рту, спросил Василий.

— Счастье твоё, понимаешь? Очнись, наконец, давай поговорим.

Василий опустился на пол. Он пытался понять происшедшее, но шум в голове отвлекал его. Потому

он промычал невнятно, помогая себе руками:

— Как? Где? Чего?

— Освежи голову под струёй воды, станет легче.

— Вода х-х-холодная… — промялил Василий.

— Ну, смотри, дело твоё…Слушай меня внимательно. У тебя сегодня день рождения, сорок лет

стукнуло! Понимаешь? Круглая дата.

— Угу… — смысл слов тяжело доходил до гудящей головы.

— Меня послали сверху поздравить тебя. Я тебя поздравляю!..

— Слышь, друг…как там тебя…дай опохмелиться, а то…всё кружится и гудит… — Василий повертел ладонью.

— Хм…Ладно, возьми. Только очень не налягай, пропустишь главное.

Вдруг перед Василием появилась бутылка водки. И откуда взялись силы. В считанные секунды бутылка

опустошилась и именинник лишь занюхал рукавом. Потом он поднялся во весь рост, прислонился к стене

и поставив руки в бока, сказал, изображая хозяина Вселенной.

— Ну-с, господа, чего изволите-с?

— Меня прислали поздравить тебя с 40-летием…

— Ну, так поздравляй! Где стол, где выпивка, где друзья?

— Тебе положено загадать три желания. Одно уже исполнено, осталось два. Загадывай.

— Разве я не загадал? — сказал Василий и икнул.

— Подумай хорошо, ещё пять минут есть у меня.

— А тут и думать нечего…Какой день рождения без друзей и выпивки, а? Короче…

— Не надо. Я всё понял. Будь по-твоему. Прощай. Мне очень жаль…

Вдруг откуда-то послышался бой часов, два раза. Облако тотчас испарилось, Василий даже не успел глазом

моргнуть.

— Ну, вот! — разочарованно сказал он. — Все вы такие. Приходят, понимаешь, поздравлять, а как дело

доходит до выпивки, то сразу уходят…Ну и не надо мне ваших поздравлений! — крикнул он

вдогонку, вышел за дверь и добавил. — Видали мы таких!

— Кого ты там видал? — послышался снизу знакомый голос. Это поднимался его собутыльник Никита.

— Ходят тут…всякие…Здоров, Никита! — он обнялся с другом.

— Привет, братан! — радостно ответил тот, громыхая пустыми бутылками в авоське. Когда они вошли

в квартиру, спросил. — Кто тебя тут обидел? Скажи и я ему морду набью, ведь я за дружбана готов

убить всех и вся!

— Приходил тут один с поздравлениями, лапшу на уши вешал, а как только дело дошло до выпивки, он испарился. Вот и верь им, — он икнул.

— Э-э-эх, дружбан! Никто тебя не понимает лучше, чем братан Никита…Погоди-ка! А с чего, это, он тебя надумал поздравлять?

— Говорил, что мне сороковник сегодня стукнул…За какое-то там счастье говорил…Какую-то

дребедень молол…

— Сороковник, говоришь?!Вот это новость! Это дело надо отметить! Гони пустую тару, я сейчас

смотаюсь за “подарком” к Люське в ларёк.

Василий прошёл на кухню. Прошла минута, он не возвращался. Никита позвал друга, но в ответ

тишина.”Не случилось ли чего?”-заволновался он и последовал туда. Когда он вошёл на кухню, то

увидел следующую картину. На полу вместо пустых бутылок стояла добрая дюжина полных, на любой

вкус и крепостью не ниже сорока градусов, а Василий стоял, словно вкопаный, с открытым ртом. Пришлось

спасать его.

— Очнись, дружбан! Сегодня будет настоящая пьянка! Гулять-так гулять! Пойду корешей позову…

Утром следующего дня у квартиры Василия остановились четыре человека: управдом Метёлкин, олигарх

Золотов с телохранителем и соседка тётя Клава.

— Стучите! — скомандывал олигарх Метёлкину. — Управдом постучал. Сначала негромко. Но так как на стук никто

не отозвался, он поглядел на Золотова и, получив разрешение, стал барабанить в дверь сильнее. — Не так

громко! Соседей разбудите! — олигарх огляделся по сторонам.

— Нет никого, — сказал управдом. — Ушли за новой порцией алкоголя.

— Врядли, — вставила тётя Клава, которая знала всё и о всех в доме. — После вчерашней попойки, они ещё двое

суток не смогут передвигаться на своих двоих. Это уже проверено. Факт, так сказать.

— Ладно, — олигарх почесал подбородок, — открывайте.

Метёлкин извлёк из кармана связку ключей, путём проб нашёл нужный, открыл дверь. В лица делегации ударил

спёртый воздух. Золотов достал из кармана носовой платок и прикрыл им рот и нос. Телохранитель

последовал его примеру. Лишь управдом и тётя Клава не придали запахам никакого значения, наверное их

носы уже привыкли к этим запахам на вверенной им территории.

В квартире было тихо. На полу были разбросаны отходы недавней гулянки: бутылки, промасленные

газеты, рыбные кости…Управдом поспешил открыть форточку.

— Вот полюбуйтесь, — деловито произнёс он, поставив руки в бока. — Одна лишь комната, а во что превратилась!

В хлеву чище, чем тут. Побросали всё и ушли.

Тётя Клава заглянула в ванную комнату и вскрикнула:

— О,Боже!

У присутствующих мужчин округлились глаза. Очевидно они подумали одно и тоже-в ванной труп.

Телохранитель расстегнул кобуру, извлёк пистолет. Вся троица через плечо тёти Клавы заглянула внутрь. В

поржавевшей ванной спал, как ни в чём не виноватый, хозяин квартиры. Положив под голову сложенные ладони, он лежал в остатках неперевареной желудком пище. Олигарх поспешил в корридор.

— Так! — важно сказал он. — Всё понятно. Подготовьте бумаги, — обратился он к управдому, — Валера завтра

их заберёт. И чтоб комар носа…А ты, Валера, — это к телохранителю, — сделай так, как мы договорились

и потом доложишь. — У выхода олигарх сунул управдому какую-то банкноту. — Так, я надеюсь…

— Не извольте беспокоиться, — сказал управдом.

И гости удалились.

Василий очнулся от яркого света, повертелся на матрасе, открыл один глаз.

— А,проснулся! — раздался старческий мужской голос. — Ну, ты и мастак спать! Двое суток напролёт!-

Старичок закрыл собою свет, исходящий из дверного проёма и больно резавшем глаза. — Вставай, надо “подлечиться”,-он повертел перед собою неполной трёхлитровой банкой с мутной жидкостью и в

воздухе повеяло специфическими запахами рассола.

Василий нехотя поднялся. Голова напоминала двухпудовую гирю и болела нестерпимо. Собачий лай, доносившийся за дверью, больно отдавался у него в мозгу. Губы пересохли, а во рту горело пожаром

самой последней степени.

После одного выпитого стакана немного полегчало. Что-то стал припоминать, но оно показалось

таким далёким. Какие-то обрывки. Друг Никита…Знакомые и незнакомые пацаны…Василий осмотрелся.

Он находился в помещении, служившем когда-то контейнером для перевозок грузов. У стен стояли три

солдатские кровати, одёжный шкаф с самодельными полками, на которых стояли баночки с сахаром

и солью, чайник, термос и другие старые вещи домашнего обихода. В центре стоял стол, у которого

одна ножка была прибита десятком гвоздей.

— Где я? — слабым голосом спросил Василий.

— Никанор Мефодиевич, — представился собеседник, который разглядывал гостя сочувствующим взглядом.-

Это мой дом. А теперь он и твой. Здесь мы будем жить-поживать и добра наживать. Кроме нас тут

ещё двое живут, сейчас они заняты работой. Ты поправишься и потом присоединишься к нам. А пока…

Подлечись маленько, — сказал он, указав на банку. — Я пойду работать. Ты приходи к нам, когда почувствуешь

себя лучше. — И вышел.

Василий выпил ещё полстакана, тяжело вздохнул и последовал к выходу. Когда он вышел, его взору

предстали горы всякого мусора, привезённого со всех концов города. Стая ворон, каркая, кружилась

в воздухе. Бездомная собака грызла кость какой-то птицы.

Да,да, это была самая настоящая городская свалка! Как он сюда попал? Где его дом? Где

друг Никита? Вопросы, вопросы и ни одного ответа…Невдалеке несколько человек копошились в

промышленных отходах, Василий побрёл к ним. Там он застал знакомого Никанора Мефодиевича и ещё

двоих мужиков в грязных лохмотьях.

— Здрасьте… — слабым голосом поздоровался он.

— Здорово! — бодро ответили те.

— Оклимался? Хорошо! Тогда приступай к работе. — сказал один из “хозяев”.

— Ну, полно вам! — вступился Никанор Мефодиевич. — Аль забыли, как сами пришли сюда, ничего не

соображая?!Человек новенький, ему надо всё объяснить толково. А вы:”Работай!”А если он не согласится?

— Будет сидеть голодным! — сказал один мужик.

— Я за него не буду пахать! — поддержал другой.

— Так! Работайте, а я объясню всё товарищу-и, взяв Василия под руку, отошёл в сторонку. — Ты не

серчай на них, они забыли, когда были точь-в-точь как ты, без дома, без документов-без всего.

— Как это “без всего”!..Разве я без дома, без документов?! — он пошарил в карманах, в которых

ветер гулял.

— Ты только не нервничай. С кем не бывает…Главное-это то, что теперь ты не один! С тобой новые друзья.

Настала новая жизнь, понимаешь?!Свобода! Полная свобода!

— Как я здесь очутился?

— Тебя привезли хорошие люди. Они тебя опознали, рассказали твою горькую историю…

— Какую историю? — Василий пытался что-то вспомнить, но безрезультатно.

— Ты здорово проигрался, пришлось продавать квартиру, чтоб отдать долг. Долг-это святое! Потом

ты напился…Тебя нашли в беспамятстве на мусорнике, вызвали миллицию. Никаких документов

при тебе не нашли. В миллиции тебя определили к нам. Тебе ещё повезло, что к нам попал. Я знаю

одного кадра, которого определили в морг выкидать человеческие внутренности. Там работёнка-не

дай Бог!..

— А какая здесь работа?

— Очень простая-находить антикварные вещицы: книги, мебель и другое. Постепенно всё узнаешь…

Пойдём, я на примерах тебе расскажу, — и старик пошёл к друзьям.

Василий остался стоять. Он смотрел на копошащихся людей и какая-то грусть овладевала им, что-то терзало его душу. Но что?

Разве мог он тогда понять, что это душа его плакала о не загаданном желании. Счастье было так

близко, но он не узнал его.

Понурив голову и заложив руки за спину, он направился к новой жизни. Прежняя для него была недоступна.

Конец