В каждой сказке…

Кофе был, мягко сказать, мерзкий. Лучше бы его не было вообще. Как можно придать жидкости (почти прозрачной, кстати; от воды ЭТО отличалось только белесыми хлопьями неизвестного происхождения) настолько мерзкий привкус гнилого дерева, я не вполне понимала. Но на кофе более высокого качества (или хоть какого-нибудь) у меня бы банально не хватило денег.

Ох уж эти банальности!

Кто знал, что я, лучшая выпускница курса, молодая перспективная магичка в шестом колене и очень даже ничего сама по себе, с дипломом с отличием в кармане, несравнимым боевым опытом и званием магистра Первой степени уже через месяц буду подрабатывать на тракте приворотными и отворотными зельями (еще никому не помогло, но еще никто не пожаловался, чему нимало способствовала моя коллекция оружия)?! Двоечница Йийа и та устроилась лучше — охранником на кладбище (я ей несколько раз помогала; могу заметить: воровать там нечего, я искала). Мне же впору было либо срочно выходить замуж за безумно богатого, безумно старого и безумно любящего меня герцога, либо арендовать за умеренную плату избушку на курьих ножках, либо вешаться.

Ни то, ни другое, ни третье не вдохновляло…

Я, как всегда, предпочла самый бесперспективный вариант.

А все моя жажда приключений!

Сначала я полдня уговаривала лошадь смириться с седлом. Потом я полдня уговаривала ее наконец-то отстать от аршинной лебеды. Потом я перепутала дороги, заночевать в результате пришлось в лесу, а утром я, ужасно чертыхаясь и ругая самыми последними словами того, кто повернул указатель, пробиралась через лес — уже пешком, таща за собой упрямую лошадь, которой не понравилась топь с видом на неупокоенное кладбище…

И вы еще спрашиваете, чем я недовольна?!

Ладно пустая аура — авось от меня не убавится. Плевать на сбежавшую лошадь. Забыла о неделе лесных скитаний, проглотила щемящую сердце гордость…

Вам все еще непонятно мое возмущение?..

Деревеньку Тихие Пруды мне отрекомендовали как "милую, тихую слободку с потрясающей природой, отзывчивыми местными жителями, большим спросом на магические услуги, потрясающей кухней, дружелюбной атмосферой и низкими ценами".

Некоторая милость в деревеньке, может, и была. Потрясающая природа (топи да болота, серый пласт небес), отзывчивые местные жители (угрюмо топчущиеся за порогом постояльцы корчмы и запершиеся на все замки селяне — как будто меня можно остановить замками), большой спрос на магические услуги (за два дня — никакой работы, просто курорт какой-то!), потрясающая кухня (свой "кофе" я, недолго думая, вылила за окно — первоначальный вариант предполагал выливание ЭТОГО на корчмаря), дружелюбная атмосфера (выставленные против меня топор для рубки дров и вязанка чеснока) и низкие цены (не впечатляет; кошелек все равно пустой) тоже, возможно, соответствовали истине.

Но мне никто не говорил, что деревенька будет НАСТОЛЬКО тихой!

В Тихих Прудах было восемь дворов, двадцать три человека и восемьдесят две коровы.

Я не знала, к кому себя относить — людям или коровам, но с течением времени все больше склонялась к последнему варианту…

За полтора дня и одну ночь, проведенную в курятнике в обществе крикливого облезлого петуха, я излазила деревеньку вдоль и поперек. В принципе, если быть совсем уж откровенной, мне здесь даже нравилось.

Но, поступая в магическую школу, я ожидала стези спасения мира, а не прозябания на краю света в обнимку с печально знакомым по испорченной куртке петухом…

Как назло, для участи Бабы Яги здесь все было как-то слишком идеально. За все свои сто девяносто три года я никогда не видела настолько располагающего к мелкому пакостничеству места.

Здесь был дремучий лес, в который не стыдно заглянуть на чашечку чая самой настоящей Бабе Яге. Здесь была небольшая гора с лысой макушкой — при некотором воображении и обилии мороков ее вполне можно превратить в сказочную Лысую Гору (поверьте, сказочную — нормальные ведьмы не размениваются на подобные мелочи, но я-то ненормальная!). Здесь изобиловали травы, в лесу водилась дичь (главное, чтобы она при моем приближении сбежать не успела!), ступу и помело вполне можно было заказать во-он в той лавочке через дорогу, а найти и вычистить заброшенный одинец где-нибудь неподалеку — плевое дело с моими способностями. Наконец, здесь был наезженный людный тракт, по которому наверняка ездят рыцари в поисках Кощеев Бессмертных. Эта страна не зря имела странное название Тале (tale) — сказка; здесь действительно все напоминало сказку. А ведь от прогрессивного во всех смыслах этого слова материка ее отделял лишь узкий Тайленский пролив, пересечь который, правда, без помощи магии не удавалось еще никому.

Сказочные земли. Какая тема для диссертации! Я приехала сюда из Галцты — единственного города Тале, имеющего связь с Атилантой…

Какое место для Бабы Яги! Приобщусь к духу народа…

Но, как я себя не уговаривала (хотя, признаться, столь красивая тема для диссертации меня очень даже прельщала), участь средневековой ведьмы поле такого блестящего начала меня все равно не впечатляла.

Я всего-то и хотела — выбраться на природу, подышать свежим воздухом и дописать диссертацию.

Теперь же я застряла здесь по меньшей мере на год — преодолеть отделявшие меня от города сорок верст на своих двоих, с аурой на нуле и без ломаного гроша в кармане, да еще и вначале осени, когда снег может пойти в любой момент, мне как-то не улыбалось. Да и эльфийская граница недалеко, станет совсем грустно — смотаюсь на экскурсию…

Та авантюристка-половинка, что требовала активных действий, сдалась на милость победительницы — любительницы природы, селянского духа и исследования неизвестных земель, которой тоже все это порядком надоело…

Решившись, я хотела уже было покинуть "гостеприимное" заведение, но меня остановил слащавый голос корчмаря.

— Госпожа, так вы будете платить?

Вы знаете такую поговорку: "не буди лихо, пока оно тихо"? Вот, это про меня.

— Знаете, я, пожалуй, хочу выпить еще кружечку этого потрясающего напитка, — мило улыбнулась я.

Корчмарь с мерзкой ухмылкой плюхнул на стол грязный стакан, в котором плескались непритязательные помои.

— Благодарю, — я принюхалась и распознала обмылки. — А теперь об оплате… Я, пожалуй, уплачу вам вдвое…

Глаза корчмаря загорелись жадным огоньком, который я не преминула с удовольствием затушить:

— …если вы при мне, не поморщившись, выпьете весь этот стакан.

С учетом того, что его и ко рту было подносить противно…

Корчмарь приуныл и, пообещав "скоро вернуться" исчез по внезапно возникшим делам. Я победно ухмыльнулась и, не забыв сметнуть себе в кошель около дюжины новеньких звонких серебряных монет за моральный ущерб, покинула корчму.

Теперь дело за избушкой.

Я убеждена — это селеньице создано для меня!

Избушка была. Как положено: на сваях, в лесу, хорошенькая и ухоженная, с покосившимся заборчиком, курятником и огородиком на заднем дворе, двумя печными трубами, толстыми стенами и многими другими положительными сторонами.

Отрицательная у нее была одна: избушка была занята. Причем отнюдь не официальным хозяином.

Но когда меня останавливали подобные мелочи?..

Вообще-то было уже довольно поздно, но я устала и была зла на весь свет в общем и корчмаря в частности, так что, можно сказать, временному постояльцу очень не повезло.

Я сдержалась и не стала вышибать дверь ногой или шаровой молнией, изображая из себя сумасшедшего медведя или разбойника (так можно и стрелой в глаз получить; уклониться я, конечно, успею, но приятного в подобном "приветствии" все равно будет мало), и все же коротко постучала.

— Кто там?.. — сонно протянул незнакомый мужской голос из-за двери. За время, затраченное на подъем неизвестного персонажа, я могла бы раскатать эту избушку по бревнышку. Впрочем, мне она больше нравилась целой.

— Я, — нагло заявила я.

— А точнее? — ехидно спросила дверь, видимо, проснувшись (или хлебнув "кофе" — любого бы стошнило).

— Практикующая Баба Яга, облюбовала этот лес, произвожу осмотр владений, — съязвила я. — А вы кого ожидали увидеть?

— Химеру, — вздохнула дверь. — Я ее к себе на чай приглашал…

Я фыркнула и нетерпеливо дернула дверь — стоять на продуве всех ветров и разговаривать с дверью мне не понравилось.

На пороге обнаружился эльф с ослепительно зелеными глазами, слишком правильными чертами лица и свечой в руке.

— Ты на ночлег попроситься?

Меня немного обидело подобное панибратство, но потом я вспомнила, что почти все эльфы в Тале — маги и регулярно сдают экзамены (порой — по несколько сот человек, тьфу ты, эльфов, некоторые даже остаются) в наших учебных заведениях, а в нашей братии принято называть друг друга на "ты". Не признать во мне магичку мог только не слишком трезвый корчмарь. Надо было на него шаровую молнию накатом пустить, мигом бы протрезвел… Я не злопамятная, просто злая.

— Приблизительно, — хмуро буркнула я. Эльф посторонился и пустил меня внутрь.

Не знаю, что я ожидала увидеть в комнате представителя эльфийской расы, более того, представителя мужского пола. Возможно, разбросанные повсюду грязные носки, немытую посуду на столе и распутную девицу (или химеру) — на диване. Или гобелены, магические огни и кровать под балдахином, а вокруг — все равно разбросанные грязные носки и немытую посуду. По-моему, все мужики одинаковые. Даже эльфы.

Комната этого эльфа меня поразила.

Во-первых, в ней было невозможно чисто. Во-вторых, распутных девиц или химер на диване не наблюдалось, равно как и самого дивана, а также грязных носков, немытой посуды, гобелена, магических огней и кровати под балдахином. Комнат было две, но вторая была заперта на засов, в сенях были только гвоздики для курток и полочки для сапог, а в комнате — стол, две скамьи напротив друг друга, один стул, широкая кровать с небольшим столиком с полочками за занавеской и хозяйка дома — огромная печь с одеялами, наваленными сверху. В-третьих, стол служил временным пристанищем для уймы книг и реторт, свечи, худой сумки, боевого комплекта любого нормального эльфа (меч, пояс с кинжалами, лук, стрелы, арбалет с болтами, множество амулетов и стандартный "набор путника") и одного феникса.

В-пятых, оказалось, что эльф только что въехал.

А где "в-четвертых", спросите вы. Не беспокойтесь, я умею считать до пяти. Но это "в-четвертых" ни коем образом не относится к комнате, а скорее — к моему сломанному ногтю…

— Добрый день, — вежливо поприветствовала я.

— Добрый вечер, — поправил, усмехнувшись, эльф. — Лийн.

— Аллана.

Я внимательно осмотрела протянутую мне руку, но все же пожала.

— Чаю?..

Я пожала плечами, вспомнив печальную участь "кофе", повесила плащ, вылезла из сапог и кивнула, мысленно понадеясь, что чай не имеет никакого отношения к здешнему едально-питейному заведению.

Надежда была оправдана — чай был настоящий, эльфийский. Плюшки, кстати, тоже были — мои и чуть черствые, — но лично мне после двух бессонных и одной почти ночей было абсолютно плевать.

— Какими судьбами, интересно, эльф попал в эту избушку? — закинула пробную удочку я.

— Да так, я — временно исполняющий обязанности здешней Бабы Яги, прошлая, вишь ли, в декретный отпуск ушла, я же не знал, что новенькая так быстро приедет…

Слово "новенькая" было выделено особо; на вид мне не дашь и семнадцати, обыкновенная девчонка с признаками тупой блондинки (хотя я и была брюнеткой): уйма косметики и ни следа мозгов на физиономии.

— В декретный?! Она же БАБА Яга!

— Ладно, просто в отпуск, — сдался Лийн.

— В посмертный? — уточнила я.

— Нет, на Средиземноморье уехала! Ножки погреть!

— На солнце пеплом рассыпаться? — скептически уточнила я. — А если серьезно?

— А что серьезно? Фи, а я-то надеялся, что в этот раз я не наткнусь на законченного прозаика, но такова, видимо, моя судьба. Ответственный я по этому лесу, это же приграничье. Приехал вот только что… Ладно, выбирай: печь ли кровать?

— А что во второй комнате?

— Понятия не имею, дверь не открывается. Я ее вообще случайно нашел, при уборке картина свалилась, — он кивнул в сторону печи, к которой было приставлено нечто, сначала принятое мной за огромную доску.

— А давай ее взорвем и посмотрим, а?..

— Давай, только завтра, ладно?

Я подумала и сдалась.

В качестве места для ночлега я выбрала печь: во-первых, кровать не внушала мне доверия, а во-вторых, на печи я точно буду спать в гордом одиночестве. Нет, эльф был очень даже ничего, но подобные мимолетные романы слегка не в моем вкусе…

Утро мы с эльфом начали с осмотра двери.

Вернее, первым утро начал петух. Кажется, тот самый. Впрочем, не уверена.

Потом синхронно встали мы. Я пригладила ладонью платье и волосы. Можно было бы, конечно, магией уложить, но прошедшие шесть часов мало изменили мой энергетический уровень. Лучше не тратить МЭ на подобные мелочи.

— Что сначала: завтрак или удовлетворение любопытства?..

Выбран был завтрак.

— Единогласно.

После этого я встала возле двери и старательно прощупала ее магией. Заклинание простенькое, много сил не требует.

— Нифига себе!

— Что такое?

— Тут та-а-акой замочек… Неудивительно, что ты его не отпер! Однако эта избушка не так проста!

Я и вправду так считала. Стены казались деревянными, хоть и крепкими. Я и заподозрить не могла, что на самом деле избушка состоит из двух стен, каждая из которых — из трех слоев: двух деревянных и "прослойки" из звездного металла. Если кто не в курсе, звездный металл — самый крепкий в Алассии, из него короли сокровищницы себе строят, и пока оттуда еще никто ничего не украл, даже гномы и драконы… "Щеколда" на двери тоже стоила внимания, на самом деле являясь частью сложного механизма, блокирующего не только двери, но и окна. Оградка, плотным кольцом обступившая дом, была не просто покосившейся, а покосившейся с замыслом; при приведении системы в действие она образовывала вокруг себя сложное силовое поле. Под огородом прятался бункер, в сарайчике — вход в подземелья. Достать засевшую тут "Бабу Ягу" практически невозможно. Нет, даже просто невозможно.

— Крута-а-ая бабуська, — протянул Лийн.

— Угу, — пораженно согласилась я. — У тебя есть ломик?..

— Э-э-э…

— Ясно, нету. Тогда полный набор арбалетных болтов дай, пожалуйста!

Остаток дня Лийн возился с печью, обнаружив в ней что-то странное (надеюсь, не труп бывшей постоялицы), а я взламывала дверь. Чем только не приходится заниматься магам во время своих странствий! И корчмарям хамить, и Баб Яг изображать, и даже двери взламывать…

Тем не менее к закату я успешно справилась с задачей. Дверь выпустила облачко пара и бесшумно отворилась. Внутри загорелся свет.

Комната Лийна меня поразила.

Эта комната — ошарашила.

Под светом люминесцентных ламп мигали огнями разнообразные кнопки. В узкой, но длинной комнате в ряд стояли шесть процессоров. На стене висел огромный плазменный экран, противоположную стену завешивали провода. Прямо передо мной зияла еще одна дверь, над которой горела надпись:

Приведение в стандартный вид. Пожалуйста, подождите

— Крута-а-ая бабуська, — повторил Лийн.

Наконец надпись погасла, дверь отворилась. На этот раз первым вошел Лийн. Я не стала ворчать на тему "А раньше дам вперед пропускали", а то ведь и вправду пропустит…

Однако эта комната не оказалась опасной. Она была стандартной для Бабы Яги — почти такой же, как и самая первая, только в углу стояла ступа с метлой. Избушка медленно накренилась, и, прежде, чем я успела испугаться, развернулась на сто восемьдесят градусов, встряхнулась и снова опустилась на землю. Я вывесилась из окна, Лийн обнаружил дверь на улицу, и вскоре мы уже стояли под закатным солнцем.

Вот только все вокруг было уже совсем другим…

Нет, не совсем.

Та же покосившаяся оградка. Тот же лес. Та же дорожка, начинавшаяся у калитки и ведущая в деревню…

Только за спиной теперь стояла настоящая избушка на курьих ножках. Такая, какими их рисуют в детских сказках. Избушка тревожно передергивала лапами, огородное пугало вихляло тем, что заменяло ему рукава, мотало горшком-головой и прыгало на шесте, из дома вылетела ступа, подталкивающая метлу. Я, недолго думая, залезла внутрь. Лийну ничего не оставалось, как полезть следом.

Я всегда сначала делаю, а потом думаю. Это главный принцип моей жизни.

Пожалуй, стоит его менять…

Метла пихнулась мне в руки, ступа подпрыгнула, ввинтилась в вечернее небо, в котором уже виднелась полная луна. На дне ступы жалобно замурчал черный кот, мне на плечо приземлился черный ворон.

Вы можете себе представить Бабу Ягу семнадцати лет от роду, в джинсах, с легкомысленной алой лентой в волосах, на шпильках и с метлой в руках?! Не можете? А Лийн теперь — может!

Ворон пронзительно гаркнул мне в ухо.

Я не совсем представляла ни как мне управлять этим своеобразным транспортным средством, ни куда вообще его направить. Благо, ворон был не столь неопытен; оглядев все переливы моего лица, он снялся с плеча и полетел впереди, показывая дорогу.

Кажется, я совсем сошла с ума…

…Мы прибыли к самому началу шабаша на Лысой Горе, когда огромный костер в середине поляны уже зажгли, а выпивку еще не разлили. Какая-то старуха, проходя мимо, неодобрительно проворчала что-то вроде "ох уж эта мода", но в лицо ничего не сказала; я с онемением уставилась на косу, которую старуха держала в руках. Ступу я отослала подальше, пообещав свистнуть, когда понадобится, или полететь на метле.

Лийна обозвали Кощеем Бессмертным и усадили на трон, лицо у него при этом было непередаваемое…

Вокруг костра водили хоровод русалки с лешими и чертями. Где-то тоскливо выл на луну вурдалак. Лебединые девы и мавки гадали на чайных розах. Сообщество СБЯ (Современные Бабы Яги) сидели в дальнем углу и нахально строили глазки Кощею Бессмертному. Я тоже построила, но потом поймала на себе взгляд Лийна и решила, что хорошенького помаленьку.

Последующее вспоминается с трудом.

Кажется, СБЯ (множество миленьких и хорошеньких ведьмочек) совместными усилиями уговорили Кощея показать им сокровищницу. Дверь в вышеуказанную нам и вправду показали. Зайти в гнетущую и безмолвную темноту, несмотря на зазывающий клыкастый оскал Лийна, никто не решился.

Потом мы играли в карты. Поддельного козырного туза не было только у Лийна, у которого был настоящий, а одна ушлая ведьма наколдовала себе сразу три. Я успешно засылала в тыл противнику подглядывалки, а если мне что-нибудь не нравилось, сжигала карты. Потом играли в прятки (найти никто никого не смог), рисовали на земле руны и пентаграммы, вспоминали, кто где учился (я с удивлением узнала, что почти все фольклорные элементы в Тале — бывшие выпускники Школы, но эта правда слишком прозаична, чтобы упоминать ее в этой истории), пускали в небо петарды (чтобы ни один селянин даже и не заподозрил, что на Лысой Горе в это полнолуние не было шабаша), пили… много пили… о-о-очень много пили…

А потом началось самое веселое.

Знаете ли вы, почему селяне не любят жить возле Лысой Горы?

А знаете ли вы, что расстояния нам — не помеха?..

Корчмарь Андрей Миронович был добропорядочным гражданином Тале — исправно платил налоги и исправно травил местных жителей. Впрочем, последнее — чистейшей воды наговор, ибо они пили только водку, а отравиться жидкостью для мытья стекол в принципе невозможно, а если и возможно, то это не его, корчмаря, вина.

Поэтому ночью Андрей Миронович мог с чистой совестью завалиться на кровать и бессовестно дрыхнуть до тех самых пор, пока не встанет жена. Как объяснить ей, что утром все равно никто не пьет, он не понимал.

Этот день не удался — приехала какая-то девица из центра и просидела в корчме добрых полдня, да еще под конец целых пятнадцать с половиной серебряных монет стырила, новенькими монетками по пять менок. И меди забрала — все сдачи на завтра. А ведь копилось на что? Всего-то на бутылку хорошего коньяка для себя — теперь так точно не успеть к приезду торговца… Ох уж эта молодежь! Никакого уважения к старшим, добросовестно нажившим себе свое состояние. Хорошо еще, что вырученные от продажи дома (признаться, не его, Андрея Мироновича, дома, но это уже неважно, все равно покупателя хозяин оттуда уже выкинул) золотые он заблаговременно зарыл под приметной осинкой в лесу. Как соберется наконец ближе к порту перебраться, выроет, дом продаст, а на вырученные деньги (да и по дороге, может, что подвернется — надо только по кустам хорошо поискать!) отстроит себе небольшой домик, двухэтажный, с крылечком, с палисадничком, в котором по весне вишня и сирень цвести будут (а цветочки и продать можно, тем и жить…), а главное — высоким заборчиком и злой собакой, чтобы на прибыль никто больше не позарился!

Так думал Андрей Миронович, сидя за столом перед свечой и уткнувшись в поваренную — она же единственная — книгу и ни слова не понимая. Вот ведь написали: "Взять 700 любцей сей смеси, всыпать в котел с 2 карранами подсоленной по вкусу кипящей воды и помешивать против часовой стрелки". Нет бы сказать: "Залить в котел ведро колодезной воды, добавить щепотку соли, нагреть до бульканья и всыпать три жмени полученной смеси, а потом мешать к себе и влево"… А еще великие повара и педагоги, называется! Посмотрели бы они на Андрея Мироновича! Вот кто мастер! Все на глаз, зато еще никто не отравился (вернее, не пожаловался)…

Тут в дверь корчмы постучали.

— Кто?! — грубо гаркнул корчмарь, распахивая дверь. За дверью никого не оказалось.

Это продолжалось двенадцать раз, на тринадцатый корчмарь схватил свой топор… и наткнулся на холодные глаза ведьмы.

Взгляд леденил душу, и так сбежавшую к самому дьяволу…

— Простите, вы что-то сказали? — вежливо поинтересовалась ведьма. Голос был подозрительно знакомым, хотя после полудня (вернее, после принятых на грудь шести кружек) он положительно ничего не помнил.

— Простите, а вы кто? — он сам не узнал собственного голоса — помертвевшего, юлившего, как перед сборщиком налогов…

— Дорогая, пойдем, на шабаш опоздаем! Ты еще долго?

— Да подожди уж, Кощеюшка, я вот только с этим милым человеком поговорю…

У "этого милого человека" было такое чувство, что его видят насквозь.

— Да вот, я принесла вам подарок…

Начало корчмарю понравилось.

— Вот, смотрите.

— Но здесь же ничего нет!

— А вы смотрите повнимательнее, — ухмыльнулась ведьма, подмигнула и растворилась в воздухе. А корчмарь наконец-то узнал ее.

Это была та самая девушка, что ни с того ни с сего объявилась после обеда в корчме и потребовала чашку кофе.

…С этого дня все у Андрея Мироновича пошло наперекосяк. И выпивка пропадает, и замки не отпираются, и ключи теряются, и куры дохнут, как от мора, а с деньгами и вовсе неполадок…

Он не знал, что невидимым подарком был шурх — мелкий демон с мерзопакостным характером…

О-ох… Как голова-то болит… И что вчера было?!

Вспоминалось, как назло, урывками, будто в голове была мозаика, а потом она развалилась и собралась в неправильном порядке. Дескать, хочешь что-нибудь узнать — иди и спроси, а меня оставь в покое!

О-ох… Так что все-таки вчера было?..

Ничего хорошего в голову не приходило.

О боги! Я (Я!!!!) — магистр первой степени, реалистка и пессимистка в одном лице, становлюсь чудищем из древних сказок!!! Позор!!!

Я растопырила глаза, пригладила платье и скатилась с печи — точнехонько в туфли. Эльф покатился со смеху: растрепанные волосы встали дыбом и теперь вполне соответствовали званию Бабы Яги.

Он сам успел уже переодеться и позавтракать, и теперь сидел на единственном колченогом стуле (целым он оставался только силой магии), уткнувшись в какую-то книгу. Эту непреоборимую тягу к чтению я знала по себе.

Впрочем, теперь книга лежала на столе.

Когда Лийн начал икать от смеха, я пригладила волосы рукой и уселась на скамью.

— Ну и горазда же ты спать!

— Если бы не голова, я спала бы до вечера. Ведьма я или не ведьма?!

— Что завтракать будешь, Баба Яга, гроза леса?

— Сейчас подумаю, Кощей Бессмертный, — фыркнула я.

Я решила ограничиться чаем и плюшками (уже каменными). Ну и что, что для фигуры вредно! Как и всякая нормальная ведьма я могла прожевать все что угодно, а не есть и вовсе около шести миллионов лет, но иногда хочется отвлечься от размышлений о высоком…

После этой нехитрой трапезы я решилась разобрать вещи — все равно, застряла я здесь надолго. Почему решилась, да еще с таким пафосом? Вы когда-нибудь видели мою сумку?!

Она была безразмерной, это факт. Когда я разбирала ее в последний раз (то есть семь лет три месяца и шесть дней назад), я выволокла оттуда одного нахального лешего, огородное пугало и двух сов, причем как они там оказались, ни они, ни я не вспомнили…

При аккуратном и пунктуальном эльфе поступать стандартным способом (то есть просто вываливать в одну кучу, а потом сидеть и разбирать) было стыдно, поэтому я с умным видом залазила в сумку, вытаскивала какую-нибудь вещь, отыскивала ей подходящее место во второй комнате (дом мы разделили по-братски, напополам, мне досталась комната со ступой, но Лийн все равно постоянно сидел здесь же) и снова с умным видом лезла в сумку, обходя окольными путями то, что мне никогда не понадобится. А потом просто тихонечко выкину за околицу. Впрочем, хорошо зная себя, я могла поклясться: это "потом" наступит не раньше, чем через неделю…

Комнату я решила обустроить так же, как и свою квартирку в Леане — в стиле "дом сумасшедшей ведьмы". Вернее, так у меня выглядела исключительно передняя, вообще-то я предпочитаю металлические шкафы на стенах, компактно все сложить и молиться, чтобы ничто не вывалилось тебе на голову при последующем открытии шкафа. Комнату же, доставшуюся мне во временное пользование, я обустроила именно так, как свою переднюю…

Первым делом я разделила ее на две части магической "стеной". В половину, на которую выходила дверь, попала печь, деревянный стол, накрытый шалью, на которой стоял шар предсказаний, две полки со старинными фолиантами и еще три — с банками и склянками с жизнеутверждающими надписями вроде "головы летучих мышей", "лягушки болотные" и "ногти покойников" (все пять полок были иллюзорными), два занавешенных окна, часы с кукушкой, переделанной в летучую мышь, гардероб со стандартным нарядом Бабы Яги и ступа с метлой.

Вторая половина была представлена кроватью, микроволновкой, компьютером, трюмо с уймой косметики, книжным шкафом, нормальным гардеробом (узенький пенал, вещи я с собой носить не любила), мягким персидским ковром, креслом-качалкой, еще одним шкафом для жизненно необходимых мелочей и портативной душевой кабинкой, которую я всегда таскала с собой. Под потолком, на подоконниках и полках стояли горшки с цветами, на письменном столе (он же кухонный и обеденный, присверлен прямо к стене, столешница откидывается) — несколько свеч; тут и там горят магические светлячки. Магической "занавеске" я придала вид с одной стороны пустой бревенчатой стены, с другой — огромного, во всю стену, гобелена с цветочками, деревьями, папоротниками и дриадой на ветке.

Собой я осталась довольна, хотя вещи в сумке еще не кончились…

Лийн все так же сидел за столом и читал какую-то книгу на старинной языке: "А водеца сийо в лесаъахъ и балотахъ, на пусташахъ асобо".

— Что читаем?

— "Легенды и сказания". Ищу упоминания об этом лесе и здешней Бабе Яге в частности…

— Обо мне, что ли? Так я тебе и так все рассказать могу! Значица, так: Баба Яга — существо ужасно плотоядное, бессмертное и ядовитое. Обитает в лесных избушках, промышляет заворотом крови местным жителям и благодарственными от оных…

Я уже начинала подумывать, что бы мне еще такого сказать, когда в дверь постучали.

— Кто там? — хором спросили мы.

За дверью уже никого не было, только жбан с медом. Проверив мед на наличие ядов, я решила, что быть Бабой Ягой не так уж и плохо…

Мысль была кощунственна. Я, магистр первой степени и кандидат на звание архимастра, согласна на роль тупой знахарки-недоучки, провалившей все экзамены или вообще никогда не поступавшей в Школу?!

Да!

— Эй, ты уснула?

— А? Что? Я задумалась…

— Четвертый раз спрашиваю: пойдешь со мной лес осматривать?

Я кивнула и бросила бесперспективное занятие по разбору сумки.

Лес был самый что ни на есть сказочный. Конечно, меня ни русалками, ни лешими, ни разумными деревьями, ни земляникой, которая сама падает в рот, не удивишь (у нас на выпускном и не такое было!), но этот лес был… особенным.

Обычные деревья, обычные травы, обычные животные.

И все это как-то очень… необычно.

Мы медленно ходили по лесу. Деревья тихо шелестели нам вслед…

…С моего первого визита в лес прошел почти месяц, но отношение к нему не изменилось. По нему можно было только гулять; охотиться или бегать за травками-ягодками — невозможно. Здесь все было другим. Совсем другим.

Я устроилась работать знахаркой в Зеленых Березках, что по другую сторону от леса, так что по лесу я бегала регулярно — утром и вечером. В основном пешком, хотя транспорт у меня был — красавица лань по кличке Прайд. Но сейчас мне не хотелось ехать на чем-то и думать, как бы не сверзиться.

Сейчас я просто шла, не глядя на землю и неслышно ступая босыми ногами по траве, еще влажной от росы, осторожно отводя руками ветки, благодарно шелестящие мне вслед листочками, уже подернутыми позолотой, идти и — ни о чем не думать…

Кровь лебединой девы (сильно разбавленная, признаться) во мне проявлялась редко, в основном утрами, особенно — такими…

Я шла по земле, сейчас, как никогда, похожая со стороны, наверное, на своего далекого предка. В белом платье с золотым шитьем, с диадемой, будто собранной из осенних листьев и веточек, в распущенных каштановых волосах… Прайд[1], семенящая за мной, как никогда походила на единорога, и я щурилась, стараясь признать — нет, рог мне только померещился…

А кто сказал тебе, что в жизни не бывает сказок?..

Следующий день оказался полнолунием.

Мы вновь собрались на Лысой Горе, вновь пугали неурочных прохожих, поздравляли Коровью Смерть с днем рождения, играли в карты, уговаривали одну упрямую ведьмочку согласиться на брак с одним весьма миловидным чертом…

Все было так же.

Все было совсем другим.

Я сидела, смотрела то на лес, шумящий золотыми листьями далеко внизу, то на Лийна в короне на троне Кощея Бессмертного, то на огонь, в котором плясали отблески разудалого хоровода…

Смотрела и думала.

И сдалась она мне, эта степень?