В кольцах змеиной любви

Глава 2. Новоселье

Через некоторое время показались первые дома — одноэтажные (очевидно, лестницы змеи недолюбливают), оплетённые плющом или укрытые кронами деревьев широкие строения. Конечно, темнота тоже сыграла свою роль, но жилища настолько органично вписывались в пейзаж, что я даже не сразу обратила на них внимание.

Из любопытства и от скуки стала считать дома, но на семнадцатом и это развлечение надоело.

— Долго ещё?

— Нет, почти пришли, — тут же отозвался Эс. — Я живу вон там.

Плохие новости: его дом — прямо в центре этого странного поселения. Сбежать отсюда тайком будет совсем непросто.

— Клирия…

— Что? — неласково отозвалась я, поглощённая безрадостными мыслями.

Он тут же умолк, передумав продолжать.

Шагнув во двор, бегло огляделась. Живая изгородь скрывала от посторонних любопытных глаз аккуратные клумбы мелких белых цветов и даже небольшой декоративный пруд с кувшинками.

Высокая дверь оказалась не заперта.

— Входи, пожалуйста.

Первое, на что я обратила внимание, переступив порог, — не ожидаемо зелёные стены, не узорчатый деревянный пол и не светильники, горящие под потолком, а запах. В просторной прихожей пахло чем-то душистым. Словно посреди цветущего разнотравья, а не в лесу. Пройдя немного вперёд, смогла оценить и ближайшие комнаты. После небольшого, уютного домика мамы, их свободное, ничем не заставленное пространство показалось каким-то холодным и нежилым. Положение не спасали ни пёстрые подушки, небрежно сваленные в кучу посередине, ни горшки с цветами, ни выскочившая нам навстречу юркая ласка с чёрными бусинками умных глаз.

— Если ты проголодалась…

— Нет.

— Ладно, — кивнул он, направляясь вглубь дома. — Моя комната слева, а твоя будет справа.

Наглый зверёк ловко вскарабкался по подолу и разместился на плече, обнюхивая и щекоча длинными усами щёку. После всего случившегося, я его не испугалась, разумеется, но и гладить не спешила.

— Оставь Рию в покое, Нис, — строго велел Эс и осторожно снял любимца. — Иди, побегай. Чуть позже я тебя покормлю.

Но стоило Нису вновь оказаться на полу, он тут же повторил трюк, избрав на этот раз другое, дальнее от Эса плечо.

Я невольно хмыкнула: сообразительный какой!

— Прости. Погладь его, иначе не отстанет. Нис очень дружелюбный и хочет всем нравиться. Он не кусается… и я — тоже.

А вот и неправда! Змеи ещё как кусаются! Мало того, что они здесь просто огромные, так ещё и ядовитые, наверное.

Комната, где мне предстояло жить, разительно отличалась от остальных. Здесь имелось всё, что обычно бывает в нормальных спальнях: никаких подушек на полу — обычная кровать с накинутым поверх зелёным покрывалом, два глубоких, мягких кресла, развёрнутых так, чтобы удобно было смотреть на собеседника, а в углу разместился настоящий туалетный столик с витыми ножками и большим овальным зеркалом. Последней каплей в чашу моих подозрений стал шкаф. Не поленившись проверить его, обнаружила внутри явно женскую одежду.

От вариантов того, какие трагические «случайности» могли произойти с прежней владелицей, становилось дурно.

— Чьи это вещи?

— Твои, — и видя, что я нисколько не верю, повторил: — Правда твои. Я покупал их и обустраивал дом специально для тебя. Для нас. Нравится?

В его голосе было столько тепла, что сомневаться в искренности слов не приходилось. Когда только всё успел? Разве решение заманить в лес не было спонтанным?

— Ты разрабатывал этот план годами, что ли?

Эс издал негромкий смешок и серьёзно ответил:

— Конечно. К женитьбе, знаешь ли, нужно подходить ответственно… Ты действительно ничего не помнишь, да, Клирия?

Вопрос порядком озадачил.

— Чего именно я не помню?

— Меня, — невесело улыбнулся он. — Мы ведь и в самом деле давно знакомы. Уже почти одиннадцать лет.

— Мне же всего шесть было!

Улыбнувшись, парень уселся на край кровати и блаженно вытянул длинные ноги:

— Можно? Устал стоять.

Автоматически кивнув, устроилась рядом, ожидая объяснений.

— Ты играла у реки и заблудилась в лесу, а я тебя нашел. У меня тогда ещё не получалось полностью контролировать превращение, но ты не испугалась, — он насмешливо прищурил свои выразительные глаза. — Даже пару раз дёргала за хвост и пыталась отковырять несколько чешуек на память. Ты стала первой, которого я встретил за пределами дома, и, признаться, наше знакомство произвело на меня неизгладимое впечатление. Я честно хотел сделать вид, что ничего не видел, и сразу вывести тебя обратно к вашей деревне, но вода тогда была холодной, и ты простыла. Мы оставили тебя у себя, в этом самом доме, а потом, когда поправилась, проводили к границе. Я долго ещё ждал, но ты больше не приходила, хоть и обещала. Да и в деревне тебя целых семь лет не было. Вы куда-то уезжали?

На одну загадку меньше. Я-то всё недоумевала, как могла выжить, заблудившись в лесу, а оказалось, это заслуга Эса. Выходит, мы действительно уже очень давно знакомы? Одиннадцать лет, надо же!

Но тогда получается, я с самого детства принадлежу змеям! Даже думать об этом страшно, но, если б его семье захотелось, мне пришлось бы расти здесь, среди них, а потом выйти замуж! Если так подумать, то вообще не ясно, как я умудрилась столько времени оставаться с людьми, рядом с мамой и Двейном. Чудо, не иначе! Эс ведь уже давно знал, что может в любой момент потребовать меня себе — и будет прав, как ни посмотри, но все эти годы он молчал, притворяясь просто другом. Почему? Чего он ждал?

— Извини, — пробормотала, отводя взгляд и чувствуя себя окончательно растерявшейся. — Мама говорила, что я как-то несколько дней проплутала в лесу, но почему-то у меня совсем не осталось об этом воспоминаний.

— Не беспокойся. Ты была ещё маленькая. Достаточно и того, что помню я.

Честно говоря, мне бы тоже хотелось помнить то своё детское приключение: наверняка, это было интересно, но тут уж ничего не поделаешь.

— Мы жили в городе. Сначала всё было хорошо, я даже помогала одному владельцу книжного магазина и училась у него, но потом маму уволили. Пришлось возвращаться в деревню, к бабушке, — и тут же спохватилась: — Подожди, откуда ты знаешь, что нас не было здесь именно семь лет? Скажи, что не проверял наш дом каждый год!

Моё возмущённое беспокойство только позабавило его. В глазах появились лукавые искры смешинок.

— Конечно, я не ходил в вашу деревню каждый год…

Облегчённо вздохнула.

— … это было бы слишком долго, — добавил, словно речь шла чём-то само собой разумеющимся. — Я бывал там каждый месяц.

— Тебя могли сурово наказать!

— Зато я сразу заметил, что ты приехала.

— Очень сомнительный аргумент, — проворчала я, и он рассмеялся. — Как ты вообще узнал меня? Столько лет же прошло!

— Это было просто: я ведь почти всё о тебе знаю, — и снова лёгкая, ласковая улыбка, от которой у меня почему-то покраснели щёки. — Знаю, что на левой коленке у тебя маленький шрам — ты упала на гальку, когда гонялась за бабочкой. Знаю, что под ключицей — три родинки. И ресницы я твои длинные сразу узнал, как только увидел. Ни у кого больше таких нет… Не сердись за сегодняшнее. Я много раз пожалел, что со злости рассказал про танец. Надеялся, что ты не найдёшь дорогу, а когда заметил тебя у поляны, было уже поздно.

Свалить вину на чужие, добровольно подставленные плечи очень хотелось, но, к сожалению, приходилось признать, что я виновата куда больше. Каждому известно, чем кончается встреча змеи и человека, а я всё испытывала и испытывала удачу. Сколько раз мне говорили не ходить в лес? Сколько раз я обещала, что больше не буду?

— Что теперь делать? Я не могу остаться, Эс: там мама и Двейн!

— Придётся, — произнёс он грустно, но твёрдо, и сердце замерло в ожидании самого худшего. — Ты ведь и сама знаешь: людям, нарушившим запрет, нет дороги обратно. Ладно бы никто, кроме меня, этого не видел, но ты ухитрилась показаться перед всеми. Теперь ничего не поделать. Хорошо ещё, что именно я тебя поймал.

— И ты не можешь меня отпустить?

Я в общем-то уже и не питала никакой надежды, но пусть лучше он скажет это вслух.

— Не могу, — прошептал виновато. — Я выбрал тебя, понимаешь? Это право даётся лишь раз.

— То есть, если я, например, сбегу…

— Я навсегда останусь один, потому что сам упустил своё счастье, сам не сумел понравиться, — его пальцы просительно коснулись моих, переплелись с ними. — Останься, Рия. Пожалуйста. Я слишком люблю тебя, чтобы удерживать силой.

Это «люблю» окончательно выбило почву у меня из-под ног. Он признался так естественно и легко, без намёка на стеснение! Совсем не похоже на те обрывистые, робкие фразы, которыми когда-то давно впервые обменялись мы с Двейном.

— Как же мама? — выдохнула, холодея от осознания полнейшей безвыходности. — Она там совсем одна и даже не знает, что со мной случилось.

Некоторое время он молчал, задумчиво поглаживая мою ладонь большим пальцем, а потом улыбнулся:

— Напиши ей письмо. Я лично оставлю его у вас дома.

— Ладно, — кивнула понуро.

Письмо — гораздо лучше, чем ничего, но ведь это — совсем не то…

— Думаю, потом вы сможете увидеться. Я понимаю, что ты скучаешь, и, когда наберусь смелости, отпущу в гости. Обещаю. Только вот… ты же не предашь меня и вернёшься, да, милая?

— Конечно!

От избытка несуществующей уверенность, вложенной в одно-единственное слово, оно прозвучало столь фальшиво, что мне самой резало уши.

— Хорошо, — Эс поднялся, чуть улыбнулся. — Спокойной ночи, Клирия, — и прежде чем я начала оправдываться, ещё больше путаясь в очевидном для нас обоих обмане, тихо притворил за собой дверь.

От того, что он ничего не сказал и даже взглядом не выдал своего разочарования, стало только хуже.

Уж лучше бы я молчала! Даже если шанс вырваться отсюда действительно был, теперь он исчез: кому захочется жить одному, если есть честно пойманная жена? Эс ведь и так очень долго тянул, позволяя мне безнаказанно гулять по Шуршащему лесу и жить дома. Вряд ли другие змеи проявили бы хоть половину его терпения! Я всё понимаю и благодарна — правда! — вот только как быть, если я люблю Двейна и не могу бросить маму?

Решив не откладывать разговор до утра, направилась вниз.

В спальне его не оказалось, если, конечно, предположить, что Эсайдес не зарыться с головой в ворох разноцветных подушек на полу.

Зато тут имелось кое-что другое. Напротив дверей в простой узкой рамке висел портрет, написанный столь точно, что я без труда узнала в сидящей на камне девушке себя. Он сам нарисовал, пока тайком присматривал за мной? Не приводил же Эс на свои дежурства ещё и художника? Я не могла быть настолько невнимательной!

Да, входить в чужую комнату без разрешения некрасиво, но любопытство оказалось сильнее совести, и я приблизилась к картине. Судя по одежде, портрету никак не меньше двух лет. Разве тогда я была такой? Густые тёмные волосы, блуждающая на губах улыбка и мечтательный взгляд, устремлённый куда-то в облака. По-моему, нарисовано гораздо симпатичнее оригинала.

Услышав позади характерный шуршащий звук, испуганно отпрыгнула назад, чуть не опрокинув маленький, круглый столик с какими-то безделушками, и замерла, круглыми глазами уставившись на большую, переливающуюся льдисто-белой чешуёй змею, вползшую в комнату. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ничего страшного не происходит.

Впрочем, Эс сориентировался быстрее. Всего один мой судорожный вдох — и вместо змеи, смущённо отводя глаза, стоит обычный человек.

— Извини, Клирия, неловко получилось. Я надеялся, что ты этого не увидишь. Не сразу, по крайней мере.

— Эм… ничего. Комната же твоя, — промямлила, пытаясь срочно собрать разбегающиеся мысли. — Кстати, этот портрет…

— По памяти нарисовал, — пожал он плечами, словно говорил о каком-то пустяке, и вдруг широко улыбнулся: — Я иногда разговаривал с тобой, когда было особенно скучно.

Разговаривал с картиной? Это выше моего понимания. Как может быть одиноко в собственном доме? Почему не нашлось живых собеседников? Где в это время были родители и друзья? Как вообще можно говорить об одиночестве столь радостным тоном? Оно всегда казалось мне худшим наказанием, и вряд ли так уж нравится ему.

Не дождавшись внятного ответа, Эсайдес прошел в комнату и сам поинтересовался:

— Как ты здесь оказалась? Искала меня?

Судя по тону, самовольное вторжение его ничуть не рассердило.

— Да, искала.

Стоило вспомнить, зачем я пришла, настроение сразу неудержимо поползло вниз.

— Я что-то забыл? — забеспокоился парень. — Кроме тебя, у меня почти нет знакомых людей, так что, если нужно что-нибудь ещё…

— Нет, ничего такого! Я просто хотела извиниться. Мне совсем не хочется, чтобы ты считал меня обманщицей, Эс, просто…

— Я ни секунды так не думал, — его голос заметно смягчился. — Просто ты очень скучаешь по семье, да?

— Да! — подхватила, обрадовавшись, что он понимает, но тут же снова поникла. — Я знаю, что сама во всём виновата. Даже если бы ты ничего не говорил, рано или поздно я бы попалась…

— Скорее уж рано, — улыбнулся Эс, подходя ближе. — Лет так в пятнадцать.

Раньше подобного не случалось, но теперь вдруг стало волнительно. Это всё было слишком. Слишком близко стоял — казалось, что одежды не осталось, и я всем телом чувствовала идущее от него тепло. Слишком ласково улыбался. Слишком странно смотрел — будто ждал от меня очень важных слов. От всего этого было труднее дышать, а кровь неумолимо приливала к щекам.

— А я-то думала, что всё дело в удаче, — прошептала, сминая в руках ткань юбки и глядя только себе под ноги.

Все чувства кричали, что нужно бежать, но я упрямо стояла на месте, буквально силой выдавливая слова.

— В некотором роде, так и есть, — согласился Эс. — Вообще-то, ты единственная могла посещать Шуршащий лес, не рискуя внезапно очутиться замужем.

«Замужем»! Бррр… Не то чтобы я не хотела когда-нибудь выйти за Двейна, но быть женой змея…

— Зачем вам это? Для чего вы забираете людей?

Поняв, похоже, что разговор затягивается, он приглашающе кивнул на подушки и первым с наслаждением на них уселся. Чуть помедлив, я последовала его примеру, разместившись на некотором расстоянии: так было спокойнее.

— На той поляне, что ты сегодня видела, собрались все живущие в деревне змеи. Нас совсем немного, всего семьдесят два. В основном, местное население — мужчины: девочек всегда рождалось гораздо меньше, чем мальчиков. Браки с людьми — не прихоть, Рия. Это вынужденная и жизненно необходимая мера, потому что иначе мы просто исчезнем как вид. Змеи не могут жить в чужих городах и сёлах: несмотря на умение менять облик (а может, и именно из-за него), нас слишком сильно боятся. Конечно, иногда это даже хорошо: мы малочисленны, и так проще сохранять земли, но во всём, что касается отношений, страх только мешает. Мне и раньше подобное говорили; я думал, что понимаю, но только теперь, забрав себе тебя, по-настоящему могу представить, как сложно завоевать доверие, когда знакомство начинается подобным образом.

— Эс, а люди здесь есть? Хоть кто-нибудь.

— Разумеется, есть! Целых тридцать шесть человек. Если захочешь, завтра пойдём на прогулку, и я вас познакомлю. Уверен, вы быстро поладите.

— Хорошо, — кивнула, искренне обрадовавшись, что не придётся жить в окружении одних только змей.

С людьми будет куда проще. Может, найдётся кто-нибудь, готовый помочь мне сбежать? Эсайдес, конечно, добрый, но не могу же я и в самом деле навечно здесь остаться, да и полюбить его уж точно никогда не сумею. У меня уже есть любимый — Двейн. Представляю, как он обрадуется, когда мы снова увидимся!

— О чём ты думаешь? — вопрос был задан тихим, вкрадчивым голосом, и я чуть было не проболталась, но, к счастью, вовремя опомнилась и перестала улыбаться, невидяще глядя в стену.

— Да ни о чём особенном! Так, глупости, — отмахнулась и поспешила ухватиться за другую тему, чтобы он не начал расспрашивать: — Ты говорил, можно будет написать письмо. Есть бумага и карандаш?

— Сейчас.

Поднялся, порылся в ящиках лакированного тёмно-коричневого стола, явно отметившего уже ни одно десятилетие, и, помимо требуемого, принёс ещё и конверт.

— Вот. Запечатай, как закончишь.

— Спасибо.

Он же не станет читать, да? Эс кажется слишком хорошо воспитанным, чтобы бесцеремонно вскрывать чужие письма. Даже сейчас он демонстративно отсел в сторону, чтобы мне не мешать.