В компании милых дам

Alexander McCall Smith

the Company of Cheerful Ladies

This edition published by arrangement with David Higham Associates Ltd and Synopsis Literary Agency

In the Company of Cheerful Ladies

© Alexander McCall Smith, 2004

© Перевод. Кротовская Н. Г., 2015

© Художественное оформление. Куликова А. И., 2015

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

Глава 1Честность, чай и порядок на кухне

Мма Рамотсве сидела одна в своем любимом кафе на краю торгового центра в Габороне неподалеку от Тлоквенг-роуд. Была суббота, день, который она предпочитала всем остальным, день, когда каждый может сделать ровно столько, сколько хочет, не больше и не меньше, день, когда хорошо съесть ланч с приятельницей в «Президент-отеле» или, как сегодня, посидеть в одиночестве и подумать о том, что случилось на прошлой неделе и что творится в мире. Кафе было подходящим по многим причинам. Прежде всего, отсюда открывался вид на рощу эвкалиптов с приятными для глаза темно-зелеными кронами, а когда в листве шумел ветер, звук напоминал шум моря. По крайней мере, мма Рамотсве шум моря представлялся именно таким. Она никогда не видела океана — он лежал далеко от окруженной другими странами Ботсваны, далеко, за пустынями Намибии, за красными песками и лишенными влаги горами. Но она могла вообразить его, сидя с закрытыми глазами и слушая, как шумит ветер в листве эвкалиптов. Возможно, когда-нибудь она увидит море, постоит на берегу, позволит волнам омыть свои ноги. Возможно.

Другим преимуществом этого кафе было то, что столики стояли на открытой веранде, и там всегда было за чем понаблюдать. Сегодня утром, например, она видела ссору девочки-подростка и ее бойфренда; ей не были слышны слова, но смысл их был вполне понятен. Еще она оказалась свидетелем того, как какая-то женщина поцарапала соседнюю машину, когда собиралась припарковаться. Женщина остановилась, быстро оценила причиненный ущерб и уехала. Мма Рамотсве наблюдала эту сцену, не веря своим глазам, и даже привстала, чтобы вмешаться, но было поздно: машина женщины уже завернула за угол и исчезла. Мма Рамотсве даже не успела заметить номер.

Она снова села и налила себе еще чашку чая. Нельзя сказать, что такого не могло случиться в прежней Ботсване, могло, но, несомненно, сейчас это стало гораздо более вероятным. Сейчас многие думают только о себе, им нет дела до того, что они поцарапали чужую машину или задели людей, гулявших по улице. Мма Рамотсве понимала, что это произошло, потому что города разрослись, а люди стали чужими друг другу; она видела в этом и следствие растущего процветания, которое, как ни удивительно, только усиливает жадность и эгоизм. Но даже при том, что она понимала, отчего все это происходит, выносить подобные вещи было нелегко. Остальной мир мог быть настолько жестоким, насколько ему хотелось, но этот путь не подходил Ботсване, и мма Рамотсве всегда стремилась защитить старинные ботсванские обычаи.

Жизнь была бы намного легче, думала мма Рамотсве, если бы мы знали, кто мы. Когда она была школьницей в деревне Мочуди, где она родилась, все знали всё про всех — кто ты и откуда, точно знали, кто твои родители, и частенько, кто были родители твоих родителей. И сейчас, когда мма Рамотсве возвращалась в Мочуди, ее приветствовали так, словно она отсутствовала здесь совсем недолго, ее появление не требовало никаких объяснений. И даже тут, в Габороне, который сильно разросся, люди прекрасно знали, кто она. Знали, что она — Прешас Рамотсве, основательница «Женского детективного агентства № 1», дочь покойного Обэда Рамотсве, а теперь еще и жена (после затянувшейся, по правде сказать, помолвки) самого лучшего из механиков, мистера Матекони, владельца мастерской «Быстрые моторы на Тлоквенг-роуд». А некоторым было известно, что она живет на Зебра-драйв, что у нее есть маленький белый фургончик, а помощницу ее зовут Грейс Макутси. И эти разветвленные взаимоотношения и связи распространялись все дальше и дальше. Кто-то мог знать, что у мма Макутси был брат Роберт, который потом умер; что на выпускных экзаменах в Ботсванском колледже делопроизводства она достигла ранее не слыханного результата и получила девяносто семь баллов и что, благодаря успеху курсов машинописи «Калахари», она недавно переехала в дом получше на Экстеншн-2. Знание такого рода — повседневное, такое человечное знание — помогало сплотить общество и препятствовало тому, чтобы царапать автомобиль другого человека без малейшего чувства вины и без малейшего желания признаться в этом владельцу. Все это, очевидно, ничего не значило для думавшей только о себе уехавшей женщины, которая не сообщила о царапине, ей это было безразлично.

Но воздевать руки в отчаянии не имело смысла. Люди всегда так поступают — воздевают руки, пожимают плечами, — но таким образом ничего не поделаешь. Возможно, в некоторых отношениях мир изменился к худшему, зато в других стал заметно лучше, и важно это помнить. В каких-то местах стало меньше света, в каких-то больше. Посмотрите на Африку — здесь столько всего, по поводу чего можно сокрушенно качать головой: коррупция, гражданская война и прочее, — но во многих отношениях жить стало лучше. В прошлом здесь существовало рабство со всеми теми страданиями, которые оно несло с собой, всего в нескольких милях отсюда, через границу, бесчинствовал режим апартеида, но теперь со всем этим покончено. Царило невежество, но теперь все больше людей умеет писать и многие кончают университеты. Женщины находились в полной зависимости, а сейчас у них есть право голоса, они могут свободно самовыражаться и сами определять свою жизнь, даже если мужчины зачастую этому противятся. Случилось много хорошего, и не надо об этом забывать.

Мма Рамотсве поднесла чашку к губам и огляделась. У края автостоянки, прямо напротив кафе, был устроен небольшой рыночек, с ларьками и прилавками, привлекавшими своим разноцветным товаром. Она стала наблюдать за тем, как продавец убеждает покупательницу взять у него очки от солнца. Женщина перепробовала несколько штук, но ей ничего не подошло, и она переместилась к другому ларьку. Там она показала на серебряный браслет, и продавец, коротышка в фетровой шляпе с широкими полями, передал ей браслет, чтобы можно было померить. Мма Рамотсве видела, как женщина вытянула руку, чтобы продавец мог полюбоваться, и он одобрительно кивнул. Но женщина, судя по всему, не была согласна с его мнением и, вернув браслет, показала на что-то в глубине ларька. И в тот момент, когда продавец повернулся, чтобы достать то, что просила женщина, она быстрым движением сунула другой браслет в карман своего жакета.

Мма Рамотсве ахнула. На этот раз она не могла просто сидеть и наблюдать, как на ее глазах совершается преступление. Если люди ничего не делают, неудивительно, что кругом все становится хуже. Она поднялась и решительно пошла в сторону ларька, где женщина втянула продавца в серьезнейшее обсуждение достоинств товара, который он ей предлагал.

— Извините, мма.

Голос раздался позади мма Рамотсве, и она повернулась посмотреть, кто к ней обращается. Оказалось, что это официантка, молодая женщина, которую раньше мма Рамотсве не приходилось видеть в этом кафе.

— Да, мма, в чем дело?

Официантка обвиняюще наставила на нее палец:

— Вы не убежите. Я заметила вас. Вы собирались уйти, не заплатив по счету. Но я вас увидела.

На секунду мма Рамотсве лишилась дара речи. Обвинение было ужасным и незаслуженным. Разумеется, она не пыталась уйти, не заплатив, — она никогда не делала ничего подобного, — она просто собиралась помешать совершавшемуся у нее на глазах преступлению.

Наконец мма Рамотсве пришла в себя настолько, чтобы ответить:

— Я не собиралась уйти, мма. Я просто пыталась остановить вон ту женщину, чтобы она не совершила кражу. Затем я вернулась бы и заплатила. Официантка понимающе улыбнулась:

— Всегда находится какое-то объяснение. Каждый день приходят такие люди, как вы. Приходят, едят нашу еду, затем убегают, и их не найдешь. Все вы одинаковы.

Мма Рамотсве посмотрела в сторону ларька. Женщина уходила, скорее всего, с браслетом в кармане. Теперь было уже поздно что-либо делать, и все из-за этой глупой официантки, которая не поняла ее намерений.

Она вернулась за свой столик и села:

— Принесите мне счет. Я заплачу немедленно. Официантка пристально посмотрела на нее:

— Я принесу вам счет. Но я тоже должна получить кое-что. Вы должны будете сколько-то добавить мне, если не хотите, чтобы я вызвала полицию и рассказала, как вы собирались удрать.

Когда официантка отправилась за счетом, мма Рамотсве огляделась, чтобы понять, кто из сидящих за соседними столиками обратил внимание на случившееся. Неподалеку сидела женщина с двумя маленькими детьми, которые с восторгом пили из больших стаканов молочный коктейль. Женщина улыбнулась мма Рамотсве, затем снова занялась детьми. Она ничего не видела, подумала мма Рамотсве, но тут женщина перегнулась через столик и обратилась к ней:

— Не повезло, мма. Они здесь слишком быстрые. Из отеля убежать легче.

Несколько минут мма Рамотсве сидела, словно громом пораженная, размышляя над услышанным. Удивительно. За такой короткий срок она увидела бесстыжую воровку, встретила официантку, которая не постеснялась вымогать у нее деньги, и затем, чтобы привести все это к позорному завершению, женщина за соседним столиком продемонстрировала совершенно нелепое видение мира. Мма Рамотсве была искренне удивлена. Она подумала о своем отце, покойном Обэде Рамотсве, который отлично разбирался в скоте и вдобавок был человеком кристальной честности. Что бы он сказал об этом? Отец вырастил ее безупречно честной, его бы оскорбило такое поведение. Мма Рамотсве всегда помнила, как однажды, маленькой девочкой, шла с отцом по Мочуди, и ей на дороге попалась монетка. Она с радостью подняла ее и протерла носовым платком, но тут отец заметил, что происходит, и вмешался.

— Это не наше, — объяснил он. — Эти деньги принадлежат кому-то другому.

Монетку, с которой она неохотно рассталась, вручили удивленному сержанту на полицейском посту в Мочуди. Урок не был забыт. Мма Рамотсве трудно было представить, как это один человек может украсть у другого или совершить что-то такое бесчестное, о чем можно прочесть в репортажах «Ботсвана дейли ньюс». Единственным объяснением было то, что люди, делающие подобные вещи, не понимают, что при этом чувствуют другие, просто не понимают. Если вы знаете, каково приходится другому, то как вы сможете причинить ему боль? Однако проблема заключалась в том, что, кажется, существуют люди, лишенные воображения. Возможно, они такими родились — у них отсутствует что-то в мозгу — или стали такими, потому что родители никогда не учили их сочувствовать другим. Это самое подходящее объяснение, подумала мма Рамотсве. Целые поколения людей, не только в Африке, но и в других местах на земном шаре, не были обучены жалеть других просто потому, что родители не позаботились их этому научить.

Мма Рамотсве продолжала думать об этом за рулем своего белого фургончика все время, пока ехала через часть города, известную как Виллидж, потом через район Университета с его вольно разбросанными зданиями и, наконец, по Зебра-драйв, на которой она жила. Она была настолько выбита из колеи, что забыла про магазины, куда собиралась зайти, и, только оказавшись на собственной подъездной дорожке, вспомнила, что ей не из чего приготовить ужин. Не было бобов, и это значило, что к тушеному мясу нет овощей; не было заварного крема для пудинга, который она хотела приготовить для детей. Мма Рамотсве сидела в фургончике и прикидывала возможные маршруты поездки по магазинам, но чувствовала, что у нее нет сил. День был жаркий, а дом казался прохладным и приветливым. Она могла войти, заварить себе ройбуша, отправиться в спальню и вздремнуть. Мистер Матекони с детьми уехали в Мойадит, маленькую деревушку на Лобаце-роуд, навестить его тетушку, и вернутся не раньше шести-семи часов. Несколько часов дом будет в ее полном распоряжении, и она хорошенько отдохнет. В доме полно еды — пусть даже она не подходит для запланированного ужина. Они могут поесть тыквы с тушеным мясом, а не бобов, а дети вполне удовольствуются консервированными персиками в сиропе вместо заварного крема и манного пудинга, который она собиралась приготовить. Поэтому нет смысла выезжать снова.

Мма Рамотсве вылезла из крошечного белого фургончика, подошла к двери кухни, отперла ее и вошла в дом. Она хорошо помнила времена, когда никто в Ботсване не запирал дверей, а на многих дверях замков просто не было. Но теперь запирать двери приходится, а некоторые запирают еще и ворота. Мма Рамотсве раздумывала о том, что видела совсем недавно. Женщина, которая обокрала продавца в широкополой фетровой шляпе… Уж она-то наверняка запирает свою комнату, где бы она ни жила, но это не помешало ей обокрасть бедного человека. Мма Рамотсве вздохнула. В мире столько вещей, при виде которых можно только покачать головой. В самом деле, в наши дни можно качать головой всю жизнь, как марионетка в трясущихся руках кукловода.

В кухне было прохладно. Мма Рамотсве сбросила туфли, которые в последнее время стали ей жать (могут ли ноги прибавить в весе?). Гладкий бетонный пол приятно холодил ступни, когда она шла к раковине налить себе стакан воды. Роза, ее прислуга, уехала на уик-энд, но в пятницу вечером, перед отъездом, убралась на кухне. Роза отличалась добросовестностью, и все было протерто до блеска. Она жила в дальнем конце Тлоквенг-роуд в маленьком доме и там убиралась с тем же рвением, какое проявляла у мма Рамотсве. Роза одна из тех женщин, думала мма Рамотсве, в которых скрыты неисчерпаемые силы, они просто рождены для тяжелой работы. Она растила детей — и хорошо воспитывала — с помощью их отцов. Она содержала этих детей на свой небольшой заработок прислуги и скудную плату, которую получала за портновские заказы. В Африке множество таких женщин, и если есть надежда на лучшее будущее Африки, она, несомненно, связана именно с ними.

Мма Рамотсве наполнила чайник из кухонного крана и поставила его на плиту. Она проделала это механически, как выполняют всякую привычную домашнюю работу, и только потом заметила, что чайник стоял не на своем обычном месте. Роза всегда оставляет его рядом с раковиной, на небольшой деревянной доске для резки, и дети, Мотолели и Пусо, ставят его туда же. Это было место чайника, и никто не оставлял его на низком деревянном кухонном столе в другом конце кухни. И конечно, мистер Матекони не мог этого сделать — на самом деле, она не видела, чтобы мистер Матекони коснулся чайника за полгода, прошедшие после их женитьбы и его переезда в дом на Зебра-драйв. Мистер Матекони, разумеется, любил чай — странно было бы связать свою жизнь с человеком, который не любит чай, — но он очень редко заваривал себе чай сам. Ей не приходило это в голову раньше, но ведь чайник вряд ли может передвигаться сам. Мистер Матекони не ленивый человек, но по его поведению видно, что он, как и большинство мужчин, считает, что, если терпеливо подождать, вещи вроде чая и еды просто появляются сами по себе. Где-то на заднем плане всегда есть женщина — мать, подруга, жена, — благодаря которой все потребности будут удовлетворены. Конечно, такое положение должно измениться, мужчины научатся заботиться о себе, но пока это умеют лишь немногие. И надежд на молодое поколение мало, если вспомнить поведение двух учеников мистера Матекони. Они ждут, что о них станут заботиться женщины, и, как ни жаль, кажется, что достаточно много молодых женщин готовы заняться этим.

Размышляя об этом, мма Рамотсве вдруг заметила, что один из ящиков кухонного стола выглядит не так, как обычно. Он не был совсем открыт, но, несомненно, его выдвигали и затем не закрыли как следует. Она нахмурилась. Очень странно. Роза, если чем-то пользуется, всегда все закрывает, а единственный человек, который был на кухне после ухода Розы, это сама мма Рамотсве. Она была здесь рано утром, когда встала, чтобы приготовить завтрак детям и мистеру Матекони перед их отъездом в Мойадит. Затем она проводила домочадцев и вернулась на кухню, чтобы убраться. Ей ничего не было нужно в этом ящике, здесь лежали ножницы, веревка и другие вещи, которые требовались лишь время от времени. Должно быть, его открыл кто-то другой. Мма Рамотсве подошла к кухонному столу и выдвинула ящик. Казалось, все на месте, кроме… и тут она заметила на поверхности стола веревку, смотанную в клубок. Он взяла ее и внимательно рассмотрела. Это действительно была ее веревка, которую кто-то вытащил из ящика и положил на стол. Тот же человек, подумала она, который выдвигал ящик и не поставил чайник на привычное место.

Мма Рамотсве застыла. Только сейчас ей пришло в голову, что это какой-то злоумышленник и, кто бы он ни был, ее возвращение его спугнуло. Этот человек мог выбежать из дома со стороны фасада, когда она вошла в кухню, но ведь парадная дверь, единственный выход с той стороны дома, оставалась крепко запертой. Это значит, что злоумышленник, возможно, все еще в доме.

Несколько минут женщина раздумывала, что делать. Она могла позвонить в полицию и сообщить, что подозревает, будто в доме кто-то есть. Но что, если полицейские приедут и никого не найдут? Вряд ли им понравится, что их вызвали без причины, скорее всего, они будут что-то бурчать про нервозных женщин, которым не следует отвлекать полицейских в то время, когда их ждут настоящие нераскрытые преступления. Значит, звать полицию преждевременно, и ей самой следует пройти весь дом, комнату за комнатой, и посмотреть, нет ли там кого-нибудь. Конечно, это рискованно. Даже в мирной Ботсване случается, что злоумышленники нападают на людей, которых хотят ограбить. Некоторые из них опасны. Но ведь это же Габороне, три часа пополудни, суббота, солнце высоко в небе, люди гуляют по Зебра-драйв. Сейчас не время для теней и необъяснимых шумов, не время темноты. Сейчас не время бояться.