В лето 6731...

Глава 17. Новый тысяцкий

Мы поехали, а я все думал, как настроить парня – сына убитого мной Вышемира – таким образом, чтобы он принял меня. Думается, что отец, зная немного его характер, мало давал ласки и внимания сыну. Слышал от Божаны, что Вышемир винил Юрия в смерти жены. Учитывая, что мать умерла, когда малец уже был достаточно взрослым, Юрий испытал в отношении себя негатив и неоправданую агрессию. Бандитская деятельность Вышемира также не могла положительно сказываться на отношениях между отцом и сыном.

Наш поезд уже въезжал в усадьбу, где только несколько часов назад был первый мой настоящий бой в этом времени. Встреча была страстной и со слезами. В Божане вновь проснулась бабское. Юрий вылез из саней и с интересом и ужасом смотрел на следы недавнего побоища. Все трупы были сложены в одном месте, а оружие в другом, и это была гора железа. Кровавые следы были повсюду.

Божана посмотрела мне в глаза, но, не задавая вопросов, подошла к Юрию и обняла его. И это было искренне и чувственно. Так может обнимать мать сына. И я понял, что, если парень не примет эту ласку и не станет действительно нам сыном, то он и человеком хорошим не станет. Такую любовь не отвергают.

Через час я уже ощутил некоторую радость за то, что немного стал ревновать Божану к Юрию. Странным был синтез положительной и негативной эмоции. Я ощущал искренность их общения. Это было противоречивое чувство, не думал, что это возможно радоваться ревности, но это было.

Но было еще съедаемое любопытством нутро. Никто не должен игнорировать материальную сторону. Для развития нужны деньги, сейчас представилась возможность заработать, причем моего мнения на этот счет никто не справшивал. Так почему и не порадоваться прибыли? Все, привезенное из этого скоротечного похода, было сложено в большой горнице, которую можно было назвать палатой.

Трофеи были по местным меркам хороши, учитывая, что усадьбу Вышемира до нитки не обирали, да в мошну ратников Гаврилы тоже немало упало. Три рулона шелка вообще поразили, как такой редкий товар был у десятника, путь и якшающегося с разбойниками? Тканей разных было многим больше. Серебра столовыми приборами было на больше пятидесяти гривен. Оружия собрали столько, что можно снарядить больше тридцати ратников. Три составных лука вроде бы в хорошем состоянии и еще два похуже. Вот только я еще тот «специалист-лучник». Двадцать коней, что разбойники оставили недалеко от моей усадьбы со всей сбруей. Трое саней с разной едой как на месяц похода. Из захвата логова ватаги достались еще инструменты, орудия труда и пять коров. А еще, как сказывал ветеран Кукса, который был вместе с ратниками Войсила в логове, там добрые постройки и много доски, плотницких топоров, рубанков, гвоздей. Наверняка взяли купца или артель со стройматериалами, которые имели ценность и в этом времени.

Напоследок я оставил два сундука, взятых из схрона. Сломать замки не представилось большого труда и, открыв один из сундоков – я впал в прострацию. На самом верху сверкающей металлической рухляди лежал…Золотой ярлык. Тот, что я видел на фотографиях и в московском историческом музее на Красной площади. Это был он!

– Вы кого, гады, замочили? – прошипел я глядя на золотую табличку.

Наваждение прошло не сразу. Мысли роились в голове, но не складывались для анализа.

– Ладно, потом подумаю, и нужно Войсилу сообщить, – пробормотал я.

Дальше я начал разгребать вещи в сундуках, подспудно выискивая еще подобные ярлыку артефакты. Но остальные предметы были прозаичны. Чаши серебряные, одна даже с камнями. Пару шейных так же серебряных гривен, монеты, ожерелья и перстни. Интерес привлекли золотые бармы. Уже подумал, что византийские, но отмел эту гипотезу – подделка. Но и подделка могла принадлежать знатному человеку, обличенному властью. Награбили разбойнички знатно. Оценить не получалось, но это сотни гривен. Первоначальное накопление капитала разбойничьим путем!

Теперь только выбрать путь развития. Может как пират Морган и его потомки первый банк на Руси создать, или заделаться первым промышленным гигантом? Но реалии диктовали другое.

Выбрав самое ценное, на мой взгляд, из сундуков, не забыв и о ярлыке, я спрятал добро уже в свои закрома. Потом позвал холопа Прошку.

– Так, за утро конь должон быть готов, а вот это, – я показал на небольшую кучку драгоценностей. – Найти ларец и положить туда и мне принести в отпочивальню.

В спальню я пришел, когда уже было за полночь, но жены не было. Только, когда я лег, Божана пришла заплаканная и села на край ложе.

– Ну, голубка моя, – сказал я, обнимая жену.

– Юрий, сирый вон, пужается жить, – сказала Божана.

– Так, стань матерью для него, а мне сын буде и обиды и кривды чинить не станем, – сказал я.

– Да, с Божьей благодатью, спаси Бог, любы, – сказала Божана и прижалась ко мне.

Утром, когда еще было темно, я собрался к Войсилу. Поцеловал уже проснувшуюся Божану, отправился в Унжу. Земля была раскисшей, и конь вяз в снегу, смешанном с грязью. Весна уже уверенно берет вверх и скоро еще одно испытание – посевная!

Добрался до города только часа через три, причем на удобных местах пришпоривал коня и в галоп. Дома тестя не оказалось, как и его жены, прислуга указала, что он у тысяцкого.

У ворот в детинец меня встретили ратники, двоих из которых я узнал – они были из сотни Войсила.

– А сотник то где? – спросил я.

– Так в тронной палате, – ответили мне.

Не встречая никого больше, я вошел в тронную, которую уже проходил и… на месте тысяцкого восседал Василий Шварнович – мой тесть, а рядом был Глеб Всеславович. У меня же многое сложилось.

История с Вышеславом была спровоцирована и, вероятно, немалую роль в этом сыграли люди самого Войсила, один из которых и был убит в ходе нападения. Вышемира спровоцировали на активные действия, чтобы оттянуть силы сотника городской стражи Луки на меня. Разделение людей с упором с нападением на меня, создавало возможности для взятия власти в городе. Приезд эмиссара от князя как раз в это время так же складывается удачно и легитимность поступков обеспечена, чему свидетельствует его присутствие в мирной обстановке в тереме тысяцкого. Убрать коррупционную схему и оседлать возможные потоки – одна из причин! Ну так думается человеку из XXI века.

Моя роль так же была определена и сошлись много факторов. С одной стороны я приглянулся Божане. И хотелось верить, что и это имело значение. С другой стороны – чужой человек, который мог дать толчок для начала событий при умелом управлении. Также объединение сельско-хозяйственных земель рядом с городом, который в большей степени округой и кормится.

Можно и еще назвать совпавшие факторы, но тут наверняка существует еще один слой и это княжеские игры. Кому принадлежит Унжа? Владимирскому князю. И зачем ему эти игры? Марийцы? Готовится экспансия в их регион. Или дело в противостоянии Волжской Булгарии. Войсил работал на Василько, который был роствским князем, но и по косвенным предпосылкам выполнял деликатные поручения своего сюзерена Великого князя Владимирского. Но с этим пусть разбираются, как говорится, компетентные органы. Мне же была нужна возможность осесть, организовать сельское хозяйство и сделать шаг в торговле и ремесле.

– Спаси Христос Василий Шварнович и тебя Глеб Всеславович, – начал я с неглубоким, по почтительным поклоном.

– По здорову ли Корней, – обратился Войсил.

– По здорову, тысяцкий, али посадник? – спросил я, припоминая, что именно в эти годы стала вводиться новая должность посадника.

– Во как, Глеб, прозорливый муж, вельми, – усмехнулся Войсил. – Добре, что Божану отдал мудрецу ентому.

Мужчины переглянулись и, несмотря на прозвучавшие слова с толикой сарказма и юмора, лица у обоих были серьезные.

– Так ясно, што Вышемира подставили мне, да ватажников и татей из городской сотни поприжали, – решил я раскрыть часть своих догадок, чтобы выбить и из тестя долю правды.

– То так, али не так, да все добре здарилось, пошто пришел? – сказал Войсил, показывая, что не горит желанием раскрывать все свои тайны.

– Прими дары, батюшка, – вновь поклонился я. Назвав батюшкой, показал и почтение, и родственные связи, и что готов на подчинение, как сын отцу.

Какие обиды не иметь, но помощь и поддержка нужна очень, а все произошедшее можно было расценить как дар именно мне и я ему должен.

– Во как! – серьезно произнес Глеб Всеславович и посмотрел на реакцию своего друга.

– Благодарствую, – степенно сказал Войсил и принял из моих рук ларец.

Родственник открыл маленький сундучок и рассмотрел несколько предметов.

– Добрый дар! – сказал он.

– Василий Шварнович, я взаправду почитаю тебя и дале добром на твое добром отплачусь. Но есть разговор до тебя, – перевел я разговор из прелюдии ближе к делу.

– Ты Гавриле долю дай! Треба то. С сотником городской стражи ссоры не чини, – проявил свою осведомленность тесть.

– По полгривны йего ратнкам и Гавриле три, то добре? – выложил я заранее продуманные цифры.

– Добре, но и ты ад йего доли не жди, – ответил тесть, давая понять, что и десяток Гаврилы успел поживиться. Я и не удивлен. – Так пошто пришел?

– Глеб Всеславович можа усе слышать? – спросил я и посмотрел на друга тестя.

Оказалось, что можно все говорить, значит, степень доверия большая и информация не требует фильтрации.

И я рассказал. Прежде всего, про ярлык. Но реакции не последовало, пока я не рассказал, что он обозначает. Лица чекистов средневековой Руси побагровели, но они воздержались от комментариев. Я же озвучил свои выводы, что ватажники где-то взяли или шпиона, или важного монгола. Если и монгольского шпиона, то очень высокого ранга. В случае, если было разграблено посольство, то дело крайне важное и монголы не спустят.

В ходе рассказа два товарища постоянно переглядывались, как будто ментально передавали друг другу послания.

– Ватага, што разбили была раней на полдне на межи с половцами и в Рязанское княжество ходили, ужо опосля шли на Городец и сюды, – начал говорить Глеб Всеславович. – У Рязани посекли богатый обоз. Усе узяли, токмо две телеги остались, да злата, што не нашли.

– Булгары рыскали, шукали кого? – выразил свои догадки Войсил. – А шмат злата у сундуках ватажников?

Вот я пытаюсь вообще что-нибудь понять в происходящем, а обо мне знают все.

– Добре, да на дело потребно, – отреагировал я. Свою информацию они получили, пусть и думают.

Но дальнейший вопрос Войсила был неожиданным и ошеломляющим.

– А што Корней Владимирович пойдем гулять з Мтиславами якоже земля сухой буде? Поглядеть на тех татар? – залихватски произнес Глеб Всеславович. – Вон Войсил тысяцки, ему не в досуг, а мы и можам.

– Не можно и вам и мне! – сказал я, с трудом взяв в себя в руки. – Не буде доброй сечи. Князья лаятся будуть и правды и славы не буде.

– Во как! А не отрок – муж, разумее! Да князья слово дали, што придут. Да па-розному идти можна, – усмехнулся Глеб Всеславович.

Вот как я все же прикоснулся к большой истории, о которой в будущем гадают. Василько то не дошел до Калки, явно не спешил влиться в русское воинство. Можно сей факт принять за предательство, да все чин по чину. Вышел, да не успел. Да и князья перед походом уже имели нерешаемые противоречия.

– То апосля, – вклинился в разговор Войсил. – Пошто тысяцки потребен?

Тесть указал на себя, как будто бахвалясь по-молодецки. Вон, какой я молодец, мол, тысяцким стал.

– Так треба торг мне, холопы, артели плотников, да печников. Аще мастера – стеклодувы, коваль па зброи и броням, добры гончар. И скотина потребна – свиньи, кони, коровы да овцы, козы. Аще потребны ратники – я их сам на кошт вазьму, – выдохнул я.

– Супынись, аспид! – с удивлением выкрикнул Войсил. – Ты што умыслил, гуза паленая!

Уже и задницей паленой назвали. Но я и хотел ошеломить, а потом и сами объяснений захотят.

– Чекай, Войсил! Пошто табе усе? – заинтересованно спросил Глеб Всеславович.

И пришлось объяснять.

– Треба расти, торг вести, скарб збирать, да богатеть. Ремесло наладить и Унжа градом станет крепким и великим, – начал я говорить. – Маю семя, што даст урожай больший, на другое лето кармить своих людей и других змогу. Торг вести с булгарами, марийцами, мордвой, веницианцами, половцами. Ковали зброю зробять – половцам потребно буде, я ведаю как. Стекло ведаю, как сладить, а то товар и на оконца и зеркала, што у германской империи брать будуть вельми дорого, специи растить буду. Ведаю, как сладить добре мед и воск. Треба шерсть прясти, ведаю как. Потребны холопы.

– Ведаешь ты! – пробурчал Войсил. – Потребна! Ратников в граде нет! Мне у лета сотню отсылать потребно, на то також гривны потребны. А гривен мало, али ты дашь?

– Коли под маю руку ратников дашь, то я и кормить буду и зброю дам, – сказал я, стараясь произнести слова без излишних эмоций, которые могли быть расценены как мальчишеская блаж.

– Табе? А ты десятник умелы, али сотник мудры? Людей табе? Ты и не новик, а ужо людей! – помотав головой в осуждающей манере, сказал Войсил.

– Так дай мне тры, чатыры мужей мудрых, да на земле моей есть калеки, бывшие ратниками, наставниками станут. А набрать отроков 15–17 летов и научать их, у меня на земле. Лето, два и будут ратники и науку, што я ведаю ад китайцев, монголов, аланов, особливо от венецианцев, дам отрокам, – выупалил я на одном дыхании.

Дальше я начал озвучивать свой бизнес план. Трехполье, которое становилось главным условием будущего хозяйства, вызвало много вопросов, ответы на которые не всегда находили отклик и удовлетворение у экзаменаторов. И Глеб, и Войсил знали понятие «пар», но использовали его крайне редко, в этих местах все еще преобладало подсечно-огневое хозяйство. Однако, земли было расчищено достаточно много в отношении количества проживающих людей. И, как оказалось, мои угодья, особенно полученные от Вышемира, были в этом отношении передовыми.

Использование новых культур вообще вызвало скепсис у слушателей, но рассказы о сказочных странах нивелировало полное отрицание. Рассказал и о животноводстве, что так же базировалось на новых культурах. Та же кукуруза хорошо должна была идти в дополнение к сену для скота. Ожидаемые урожаи вызвали ухмылки. Пришлось даже заключать пари, что сам 10 самое малое, что мне удастся достигнуть. То есть с пуда зерна я получу десять пудов.

Урожайности то в эти годы очень редко превышала сам 3, поэтому ожидаемые мной урожаи могли чуть ли не возвысить хозяина тех полей, где так родит. Тот же Великий Новгород купит столько зерна, сколько предложат. И у меня расчет, что и при условии отсутствия всевозможных проектов, только сельское хозяйство сможет сделать меня действительно богатым человеком. Видел я посевное зерно. Мое зернышко как современных два в размерах.

Земли, конечно, не очень – много суглинок, но культивированные культуры в XXI веке, некоторые даже, по словам Иллариона Михайловича, экспериментальные. Да и выращивать пшеницу твердых пород я не собирался. Рожь, горох, ячмень, овес, кукуруза, картофель и другие овощи. При введении трехполья я надеялся на то, чтобы получить высокие урожаи. Это даст возможности и для увеличения роли животноводства. Еще и рыбу забывать не следует. В Унже, тем более в Волге водится много рыбы, в том числе и благородных. Так что и икорку можем запасти.

После того, как были озвучены предполагаемые цифры с обоснованием, весь скепсис умудрённых представителей Древней Руси пропал. Лица присутстствующей высокой комиссии менялись с озабоченности на расстерянность, после лучились скепсисом и уходили на второй круг, вновь проявляя озабоченность.

– Добре кажаш, а цифирь – так райские кущи. Думать треба, – подвел итог Войсил. – А стражу, коли за свой кошт, збирай! Да артели можна и в наем. По березозолу артели ад Нового града низового пойдуть, можа и наймутся. Холопов не дам, потребны, и мне, коли ад марийцев придуць, тады. Земли Вышемира бери сабе и Божане на оброк, будеш добрым хозяином – буде твое.

Вот как, а я уже думал, что они и так мои, но по крайней мере, не забрали!? Если же я не покажу эффективность на ввереных землях, то и сам откажусь от земель, смысл пропадет в землевладении. Не умеешь – не берись!

На этом я и ушел, не зватало информации и о произошедсших событиях напрямую не стал спрашивать у непосредственных участников, поэтому, захотел найти Шинору, может он даст какую-нибудь информацию.

Искать особо не пришлось, меня, проныра, сам нашел.

– Спаси Христос, Боярин! – прозвучало справа, как только я выехал в пасад.

– Ты глянь, табе и шукаю! – сказал я, улыбнувшись.

– Так и я спытал, а тебе, так люди и говорать, – начал Шинора.

Вот, вроде бы быстро въехал, быстро уезжаю, а ему уже «люди гаворать».

– А ты кажи, где дым твой, да чем живеш? – спросил я, решив еще вчера, что собираюсь его привлекать в команду.

Проверю и проверять буду, но такой пронырливый человек поможет знать, что в моем хозяйстве творится, что люди говорят, а хозяйство уже большое, а хочу еще большее.

– Так, как ватагу погнали, так и шатаюсь, аки шатун, – потупил глаза Шинора.

– Будь со мной, мне треба ведать, што на землях моих, все ли по ряду, жить будешь в избе около мого дыма, – сказал я и поехал. Захочет – попробуем, нет – и не надо.

Я понимал, что Шинора опасный супчик, но очень уж ловко он впитывал информацию, был в курсе всех дел. По крайней мере, сперва мне и не на кого опереться в своих действиях. И постоянное чувство, что мной играют. Вот и пусть пронырливая душенка отрабатывает свой хлеб.

В большом помещении дома тысяцкого сидели двое. Два друга, что еще новиками были вместе, вместе были и в дружине князя, что крестили своих детей. Секретов они не имели и выполняли похожие функции. Лица были их озадачены и уставшие. Предыдущие сутки реализации плана по перевороту в городе измотали их. Можно было бы и через князя решать, но все могло сложиться и иначе. Большая кровь была не приемлема. Положить часть своих людей и остаться ни с чем. Противников было не меньше и еще ватага, которая пришла в эти места быстро вплелась в разбойничьи схемы бывшего сотника. Тысяцкий получал только за закрытые глаза, но город все больше уходил из-под контроля. Нужно было убирать.

План был прост, и одновременно сложен. Большая часть противников должны были уйти из дома, и приманкой был один малец, что попался еще при странных обстоятельствах в лесу. Было ли его жалко? Войсил признавал, что испытывает к парню симпатию, но он оставлял ему шанс – его предупредили о нападении, но он остался. Когда же Войсил узнал, что и Божана не ушла, он срочно послал помощь племяннице и этому парню. Племянницу действительно жалко, но то ее бабье дело и погоревать могла, если бы мужа убили.

Но этот малец смог отбиться, мало того, разбить большую часть нападающих. А часть принудить к сдаче, да как! Настоящий берсерк древних времен. Странное оружие, которым он убил многих и его странный клинок вызывали опасность, и даже страх. А его доспех? Такую броню сделать на Руси не смогли бы. Что с ним делать?

– Добры муж Корней, – после долгой паузы сказал Глеб Всеславович. – Што думаешь, Войсил, добры родич?

– Думаю, што добры родич! Много он сказывал, треба поглядеть. Живой, да и добре! – задумчиво произнес Войсил. – Токмо чудной вон, суетной, кабы не разумом живе, а божьей помощью.

– Я так думаю, треба делом и словом одарить його. Серебро он взял, можа и выйде што путное. Да и ратников ему дать – десяток. Ты Гаврилу сотником ставить будешь? А Филип юны, да и воны как кошка с собакой, пусти Филипа з десятком, да Еремея до Корнея, там и калеки мудрые есть, да путь холопов бере и научають, а коли кто з молодых новиков захоча, путь иде. Табе ратники потребны? А научать как? А воны и покажуть как копье держать, а ты и потым свою науку дашь.

– Это да! – философски произнес Войсил. – Думать треба, но дам йому Филипа, мне Гаврилу ставить надо. А он лютуе на Филиппа. Да и настал час и Филиппу открыться о нас.

– Вот и добре, а я купцов с Ростова пошлю па лету до него, коли буде што торговать, – сказал Глеб Всеславович.

– А што пойдешь ратиться с татарами-то, Глеб Всеславович? – спросил тысяцкий.

– Пойду, да не быстро, степенно. Не буде славы ратникам там, наряду нет – кожны сам воевода, да и половцы, бродники копья и луки повернуть могут, да токмо ведать нам треба усе, коли якоже Корей кажа буде, ратится нам буде с татарами и самим, – Глеб Всеславович потер бороду. – И грамота ента татарская ярык да златный!

– Ты Великобору вести передай, да гостинцы. Добре князю службу несе? – перевел тему Войсил.

– Добре! – усмехнулся Глеб всеславович.