В лето 6732

Интермедия 5

Интермедия 5

Янгул Сибатор слушал посланника булгарского правителя. Последнее время дела в племени идут не очень хорошо. Русичи все больше забирают самую плодородную землю. Уже выбили мари из долины реки Унжи, поставили Городец, который так же на землях, что еще десять лет назад были марийскими, а сейчас не могут селиться рядом в трехдневном переходе, иначе можно нарваться на отряд русичей, которые не сильно церемонятся.

И вот Янгул Сибатор слушал посланника того, кто был самым сильным и мог поставить на место русичей и не давать им и дальше ставить города на землях мари. Так думал молодой и излишне импульсивный мариец.

— Ты найдешь там столько серебра, сколько не потратишь и лет за десять. Зерна там — на три года кормиться всему твоему народу. Коней, каждому мужчине из твоего рода и десяти других родов хватит. Оружия хватит, чтобы возвысится над всеми соседями, и мы не станем забирать его у вас. Нам же нужны только ремесленники, — увещевал вождя тайный посланник из Великой Булгарии. — А еще тебе будет прощен долг хараджи и джизьи на год вперед.

Молодой вождь, взявший бразды правления у своего отца, погибшего на охоте, мечтал о том, что он станет великим воином и поведет свой народ к всеобщему благосостоянию. Он уже слышал о несметных богатствах одного боярина в Унже. Вождю даже доставили несколько бутылок очень крепкого вина, которое он пил целый день и натворил столько плохого, что до сих пор себя корит. Одно то, что он изнасиловал молодую девушку из очень влиятельного рода, прибавило проблем на всю жизнь. Она ему категорически не нравилась, но часто попадалась на глаза, желая заинтересовать молодого парня, как учил ее отец. Вот и попалась. Теперь Янгул Сибатор постоянно себя корил за то, ведь пришлось жениться, а ему по-настоящему нравилась другая девушка.

Вот, был злой парень. Да он и по личным мотивам был готов уничтожить всех в этой Унже. Вот только остальным уважаемым людям и воинам нужно объяснить причины похода. Главный посыл для своей пропаганды Сибатор — сын Янгула взял из речей тайного посланника от булгар. Если мы нападем, то легко добьемся добычи и сможем кормить свои роды больше трех лет. И награбленного хватить на несколько лет торга с булгарами. Молодые парни сразу загорелись от обещания дать каждому боевого коня, кроме всего прочего. Роптали только старики, пытаясь урезонить молодость, но и они, узнав о прощении долгов по дани Булгарии, приняли сторону агрессивно настроенных соплеменников.

Начались сборы. К походу решили присоединиться многие, посланник так же привел три сотни неплохо вооруженных пеших воинов. Вот только отдавать под командование молодому вождю эту силу никто не собирался. Задача отдельного отряда состояла в том, что бы украсть всех ремесленников поместья Корнея, как уже все называли самое крупное поместье в окрестностях Унжи.

Собралась, по меркам времени, внушительная сила. Полторы тысячи человек — это много, особенно для такого малозаселенного региона. Конечно, многие воины были плохо вооружены. У кого был топор, но не было и щита, кто был вооружен только копьем, но были и войны в кольчугах и на конях. Не все поднялись в набег на русичей, но, пожелай кто напасть на марийские поселения — защищать их придется малыми силами.

И вот, по прошествии семи дней после выхода, вся эта армия находилась в трехчасовом переходе от первых обработанных полей русичей. А три сотни таинственного булгарского посланника выдвинулись по своим делам. Первоначально марийцам было необходимо взять приступом крепость, в которой уже были и подкупленная ватага разбойников и торговцы-марийцы, которые должны были открыть ворота города и пустить отряды для полного разрушения крепости. План был подготовлен опять же посланником, Янгул Сибатор осознавал, что такие приготовления лично реализовать никогда бы не смог. И тем лучше, что лавры победителя и стратега будут только у молодого вождя, потому что тайные покровители желают оставаться тайными.

Божана же в это время пыталась в очередной раз заснуть. Ребенок, а она была уверена, что это был сын, больно толкался, и никак не мог найти удобное положение в животе. Как только его мама пыталась даже не прилечь, а присесть, начинал свою «битву».

Звуки борьбы и крики людей как то резко заполнили все пространство. Божана позабыв обо всем, резкими движениями пошла за оружием. Арбалет, лук и длинный нож всегда были недалеко. Вот только добраться до оружия оказалось не просто. Резкая боль внизу живота заставила женщину остановиться и даже простонать.

— Боярыня, — в палату вбежал Лавр. Он был весь в крови, и было очевидно, что кровь не его. — Треба уходить.

У Лавра были четкие инструкции на предмет побега. Десяток, который охранял усадьбу, уже четко действовал по правилам, неоднократно обговоренных еще с боярином. Три посыльных уже поспешили по своим направлениям. Один в Унжу предупредить Войсила, двое других поскакали в сторону последний, чтобы срочно эвакуировать людей.

Нападение стало неожиданным для защитников, и только дисциплинированная служба позволила отбить первый напор нападавших. Их было не много — меньше десятка и как только разбойники начали проникать в усадьбу, полудесяток начал отстрел из скоростных самострелов. Когда же шесть человек уже лежали на земле, двое кинулись на защитников усадьбы, оголив мечи. Такое поведение не было похоже на нападение разбойников, которые потеряв многих ватажников, обязательно должны были отступить. Лавр не зря тренировался с Филиппом и был его напарником всегда, когда только можно, тем более, что боярин часто пропускал тренировки. Вот и сейчас он без лишней суеты парировал удар сверху, отвел его и отсек руку, отчего его и залило кровью. Второго свалил арбалетный болт ратника.

За стенами усадьбы еще были звуки борьбы, и побег на заранее приготовленную заимку не имел альтернативы.

Лавр натянул на Божану кольчугу, которую специально готовили для беременной женщины и, взяв «тревожный чемоданчик», первым вышел на крыльцо. Со всех сторон их двоих сразу же окружили еще восемь ратников, которые успели прийти в усадьбу из избы рядом с боярским домом. Таким образом они и шли к телеге. На телегу сели трое, не считая возницы. По правую руку, спиной к охраняемой женщине сел Лавр, с другой — его соратник, третий прикрывал спереди. Божана же ужалась на самое дно телеги. Четверо оставшихся ратников похожим образом уместились на вторые сани, где поместились дети. Божана сопротивлялась тому обстоятельству, что дочь находилась отдельно, маленькую Ульяну Божана требовала с криком, но Лавр действовал как автомат.

— Идем, — скомандовал Лавр и один из охранников быстро и сноровисто открыл ворота и сразу же поймал стрелу.

От того, что охранник получил смертельную стрелу в спину, никто даже не поморщился, все охранники были предельно серьезны. Ворота открыты и телеги, каждая запряженная тройкой коней резко рванула из усадьбы.

Божана слышала, но не могла видеть, как стреляют арбалеты, вновь быстро заряжаются и стреляют. Если бы это были простые арбалеты, то охранники смогли сделать не больше одного выстрела, но это были арбалеты, собранные самим Корнеем из его же материалов.

Божана не видела, что на второй телеге уже сменился возница, так как прежнего скосила стрела, ранен был и Лавр, но то была левая рука, в которую попала бронебойная стрела и зашла не глубоко в кожу, сила удара отзывалась болью, и работать левой рукой не представлялось возможным. Их ждали, первая разведка «нахрапом» усадьбу не взяла. И расчет на внезапность и глубокую ночь мог бы оправдать разбойников, которых было намного больше за усадьбой, чем проникших на подворье.

— Никифор, борони боярину, — крикнул Лавр и на скоку выпрыгнул из телеги, а Никифор накрыл лежащую Божану еще одной кольчугой, а сверху шкурой медведя.

Застройка у стен усадьбы все больше напоминала город. И это сыграло свою роль — единственная дорога была перекрыта двумя телегами, за которыми с луками стояли не меньше десятка человек и еще пятеро с копьями бежали к ним на помощь.

Лавр готовился дать последний бой — он должен был, обязан защитить. Быстро стянув щит, прикрепленный к телеге, молодой мужчина через боль, сжав зубы до скрежета, пошел навстречу своей смерти. Стрелы втыкались в щит, болью отозвалась правая нога, в которую так же впилась стрела. И Лавр в какой-то момент понял, что не успеет даже подойти к преграде, как его убьют. Именно от невозможности повлиять на ситуацию у Лавра начали проступать слезы. Это была горечь бессилия.

Тут Лавр еле уловил метнувшуюся в сторону врагов тень и услышал панику в стройном ряду лучников, послышались четыре выстрела из арбалетов и истошный крик со стороны баррикады. Там шел бой. Лавр отпустил немного щит, чтобы краем глаз увидеть происходящее. Шах — верный пес боярина, постоянный спутник Божаны и детей — как адская гончая вгрызался в лица стрелков. Пес не останавливался на одном разбойнике, и, только укусив одного, сразу же впивался в шею или лицо другому. Уже трое лучников корчились на земле, а у Шаха из бока торчал нож. Пес скулил, но продолжал свою последнюю атаку.

Лавр спохватился и, невзирая на боль в руке и ноге, ринулся в атаку. Он рубил и колол, готов был, как уже лежавший в крови пес, вгрызаться в глотку разбойникам и враги побежали. Из пятнадцати человек нападавших на усадьбу осталось семь, и они дрогнули, а вдогонку в свои спины получили еще четверо болтов, трое из которых забрали свою жатву. Воин же поднял на руки Шаха и понес умирающего пса к телеге.

В дальнейшем путь уже не был столь опасным, но и Лавр, находящийся в предобморочном состоянии от потери крови и другие охранники видели горящие дома и слышали звуки боя. Это было масштабное нападение, казалось, что и тысяча, может и две тысячи разбойников напали на поместье. Но они удалялись на заимку и уже в лесу начали встречаться организованные колонны людей, которые шли под немногочисленной охраной местных жителей. Тренировки, которые так не нравились всем поселенцам, что сильно подкашивало отношение к боярину, не прошли мимо. «Теперь-то поймут для чего учения!» — подумал Лавр и, окончательно теряя равновесие, пал в беспамятство.