Интермедия 6

Интермедия 6


Дарена, главного кузнеца поместья, тяготили обязательства, которые не были связаны с его работой. Мужчина только при работе с металлом отдыхал душой, полностью отдаваясь процессам святодейства. Однако, в последнее время Дарен все больше занимался другими делами. Он руководил всеми кузнецами, лично проверял каждого работника на качество изделий, договаривался насчет поставок угля, руды. Даже торговать приходилось самому или посылать детей. И никак не мог кузнец найти того человека, которому можно было поручить все то, что делает он, как это советовал боярин. Ответственность перед качеством продукции не позволяла перепоручать что-либо. И получалось, что уже две недели Дарен не одевал свой фартук и не брал молот, а все бегал по мастерским. Страшно сказать: уже шестнадцать человек работает в кузнечных мастерских.

Но, что Дарена действительно разозлило — это назначение его сотником сотни ремесленников. Он уважал боярина, который был поцелован Богом, другим обоснованием наличия стольких талантов у молодого парня кузнец не мог объяснить. И мастер не мог отказать боярину в «его играх», пообещал, что исполнит все, что положено.

Мастеру были безразличны все эти учения и отвлечения от работы для тренировок, он делал все предписанное механически. Дарен был готов тренироваться, заставлять и своего сына и других ремесленников выполнять все требования инструкторов из воинской школы. Мастер даже не бурчал о бессмысленности всего — воинами кузнецы и другие ремесленники становиться не собираются, а себя защитить всегда сумеют.

Вот и сейчас молодые подмастерья, что дежурили у ворот в ремесленную, часть поселения вовремя подняли тревогу, но сделали это больше не от осознания опасности, а рефлекторно, как это уже было вбито учениями ремесленной сотни.

Дарен проснулся моментально и сразу же начал действовать. Звучал набат, благо отлить небольшой колокол уже не представляло труда, люди, подгоняемые десятниками, готовились к переходу. Ремесленная сотня, быстро ощетинившись арбалетами и бердышами, заняла позиции у частокола, которым был обнесён ремесленный квартал. Всего было шестьдесят семь человек, шесть из которых должны были сопровождать людей в лес, на заранее приготовленные места. Телеги были постоянно готовы, что соответствовало требованиям боярина и сейчас спешно запрягали коней и грузились люди. Минимум еды, шкуры, вода, простые рычажные арбалеты и все. Главное — люди! В лесу, умеючи, можно долго выживать, даже женщинам, но на заимках готовы и небольшие припасы еды и даже одеяла.

В первом столкновении нападавших отбили без особого труда. Разбойники действовали осторожно и проводили разведку боем, как только видели организованное сопротивление, а тут оно было. Уже через полчаса к стенам начали стекаться малые отряды разбойников, которые грабили крестьян в поселении. Дарен увидел больше сотни поселян, которых строили в колонны. Было очевидно, что соседей поведут впереди как живой щит и это убавило решимости у кузнеца — убивать своих же поселян он не хотел.

— Люди вышли у задния врата, — сообщил Филат — гончар и первый заместитель Дарена.

— Дай аще три десятка, кабы довели до леса и ударили у спину татям, — принял решение кузнец.

Потянулось время. Разбойники не спешили вступать в бой, что-то совещались, махали руками, но не двигались. В сопровождении пяти баб из поселянок к стене ремесленной части поселения пошла делегация из трех разбойников, один из которых был облачен в богатые доспехи, и даже в предрассветную темень можно было увидеть, что этот разбойник никак не был русичем. Можно предположить, что он был сыном какой-то полочанки, но Дарен был уверен — булгарин. Вот так не мариец, не мордва — булгарин! А вот остальные — марийцы.

— Ремесленный люд, я не велю воям своим бить вас, токмо и вы ложите зброю и бярите баб своих. Я дам вам и дым и снедь, идите со мной, — торжественно произнес парламентер.

Дарен только усмехнулся и с нескрываемой улыбкой осмотрел ближайших соратников, которых так же повеселили слова разбойника. Мастера не знали условий лучше, чем дарованные боярином. Каждый имел и дом, и скотину, и серебро, одежды такие, что и с купцами на ровне говорить можно. А еще столько строительства вокруг, новые люди, да и вообще весело жить стало и за это они были готовы биться.

— Иди, тать по здорову, да людей оставь. Коли и побьете нас, то приде войско и покарает охальников, — выкрикнул Дарен.

Парламентер начал отходить и уже, как он считал на безопасном расстоянии, что-то приказал своим пособникам. Пятерым бабам быстро перерезали горло. В толпе пленных поселенцев закричал парень лет двенадцати и рванул на главного разбойника. Тот равнодушно смотрел на приближающегося парня и когда тот замахнулся кулаком, силясь ударить, булгарин перехватил руку мальца, ловким движением закрутил руку и подломил ее. Хруст костей в наступившей тишине звучал как звук пощечины для сильных мужчин, которые бездействовали. А булгарин, высунув язык и, неестественно выпучив глаза, перерезал горло парню.

Это стало последней каплей, и больше сидеть за стенами ремесленная сотня не могла. Это понимал и Дарен, который тщетно старался сохранить хладнокровие.

— Бей татей! — истошно закричал Дарен и спрыгнул с плотного частокола. Открылись ворота, и на бой вышел строй ремесленников. Толпа пленных зашевелилась, и люди рванули на своих обидчиков, царапая, кусая, умирая, но не сдаваясь. Жертва женщин и молодого парня, которого любили все в поселении, поменяла местами охотников и дичь. Кровь лилась как ливень в мае, люди поскальзывались на быстро размякшей земле, которая еще пять минут назад была сухой и пыльной. Это было безумие, которое ярко демонстрировало, что не железо решает в схватке, но дух человека.

В стороне послышался крик и в толпу влетели еще четыре десятка вооруженных топорами и копьями людей. Дарен сразу и не рассмотрел, кто именно вступил в битву. Он был слишком занят — булгарин оказался ловким соперником и никак не попадался для хорошего удара мощным бердышом кузнеца. Резко все закончилось, и булгарин, сраженный болтом, свалился прямо к ногам кузнеца.

Оказалось, что в бой вступили Демьян-мельник и Креча-бортник. Они, отправив свои семьи в лес, объединились с ремесленниками, которые свои семьи сопровождали, и рванули на помощь в поселение.

Результат боя был ужасный. Бесформенными телами лежали больше четырех десятков баб, стариков и детей, четверо бойцов ремесленной сотни то же погибли, многие были ранены и к ним устремились лекари десятков — кто хоть как-то умел перевязать рану. Это были ополченцы, которым больше преподавалась наука оказания первой помощи, и они были обязаны носить перевязочный материал.

— Баб у лес, мужи у Речное, тры десятка у боярскую усадьбу, — дал указания Дарен.

На подходе к Речному отряд поселенцев, к которому присоединялось все больше мужиков, увидел противника. Боя не было, разбойники уже просто грабили и насиловали. Не теряя времени, Дарен приказал быстрым маршем двигаться к самым богатым усадьбам. Первой на пути была усадьба бывшего хозяина Вышемира, где жила семья старшего сотника Филиппа, а рядом с ней был дом Еремея — еще одного друга боярина Корнея. И именно там и были обнаружены крупные отряды разбойников. Если бы они смогли объединиться, то их численность была бы точно не меньше, чем ополчения. Но приближающийся отряд разгневанных мужиков грабители заметили слишком поздно — лавина снесла первый десяток татей, которые грузили награбленное добро на телеги. Дальше началось избиение разбойников, которые все никак не могли организоваться, увлеченные грабежом.

Дарен вбежал в дом в поисках выживших членов семьи Ермолая. Он искренне уважал этого, во всех смыслах, большого человека. Он был и с большим сердцем и с большими мускулами. И никогда не выказывал пренебрежение к селянам и мастерам. Дарен тоже был большим и уважал правильную, а не дурную силу. Поэтому, когда он увидел, как трое нелюдей избивают любимую жену Ермолая, то полностью потерял над собой контроль.

Вбежавший на истошные звуки из горницы, Демьян с увязавшимся за ним сыном ужаснулся и чуть сдержал рвотные позывы, в отличие от своего наследника. В сравнительно небольшой горнице стоял зверь, в котором было сложно узнать друга кузнеца Дарена. Вокруг были растерзанные тела, которые, казалось, были разорваны руками. А на полу лежала обнаженная Бела с ножом в руке.

Уже значительно позже получилось воссоздать случившиеся, когда Дарен не успел буквально чуть-чуть. Ровно минуту до прихода кузнеца, Бела отказала в женской ласке одному из главарей грабителей, а когда он стал ее насиловать в присутствии смеющихся ватажников, Беле удалось вытянуть из-за пояса одного татя нож и перерезать горло насильнику. И вот, когда вбежал Дарен, ватажники мстили за главаря, жестко избивая девушку. Бела не выжила, но выжил ее сын, который все это время лежал в приоткрытом сундуке и молчал, как будто уже понимал, что происходит. А Дарен через два дня после нападения, когда все уже было спокойно, запил на две недели и никто не смог его вытащить из запоя, пока мужики не связали кузнеца. Превращение в зверя человека, который, несмотря на всю свою мощь, был добряком, прибавило много седых волос на голове кузнеца.

В доме старшего сотника ситуация была проще. Там были боевые холопы, возглавляемые пожилым отцом Филиппа и отличного воина Далевитом. Ветеран уже собирался переходить в контрнаступление, когда услышал звуки боя в доме Еремея и увидел уже через несколько минут ополчение с бердышами. Однако потери были и в усадьбе, три пожилых боевых холопов, приняв на себя первый натиск разбойников, погибли.

В целом же Речном поселке ситуация была лучше, чем ожидалось. Основной удар разбойников был именно на ремесленников и уже на пути к Речному оба отряда из поселений объединились и, оставив часть людей, устремились к Лесному поселению. Однако, там было вообще все спокойно. Ну, относительно. Семьи поселенцев не отправляли в лес, взяв оборону в усадьбе. Поселяне предположили, что более вероятным направлением может быть атака как раз из леса, так как он находится со стороны границы с марийцами.

Дарен, подражая опытному полководцу, собрал военный совет, в который вошли все десятники. Не столько он был нужен, все действия уже были расписаны и регламентированы, но кузнец после случившегося нуждался хоть в каком-нибудь общении, пусть и сугубо деловом.

— Треба идти до Унжи и воинской школе, — сказал Дарен.

— Там посадник Войсил, да и воинская школа — яко детинец и наряд там, — высказался Креча.

— Там не болей двух сотен отроков, а татей можа и тыща, — сказал Дарен и пристально посмотрел на собравшихся.

Он осознал, что совершил ошибку, собирая совет. Вся эта говорильня только трата драгоценного времени, а еще и не понятно, что случилось в усадьбе. Свои же эмоции и терзания сильный мужчина смог задавить и спрятать, пока все не закончиться.

Но военный совет дал некоторое понимание дальнейших действий. Предписывалось взять под контроль поселения и выдвигаться навстречу ратным из воинской школы, которые и находились неподалеку от боярской усадьбы. Вот только в усадьбе может быть что угодно, и любимая жена боярина Божана, и его дочь… Там, конечно, Лавр, и многие знали его как молодого, но опытного воина, он даже был одним из наставников на учениях. Но, на ремесленников напали больше ста пятидесяти, а сколько пойдут в богатую усадьбу?

— До боярской усадьбы, — сказал Дарен и встал, показывая пример остальным.

Загрузка...