В лето 6732

Интермедия 1

Интермедия 1

Великий князь владимирский Юрий Всеволодович был взбешен. Его всегда раздражало все то, на что он не мог повлиять или что происходило не по его воле. Нет, Юрий не был сильно уж властолюбив. Но психологическая травма давила. Он сильно переживал, до сумасшествия, когда потерял в 1216 году наследство отца. Отец Всеволод, прозванный Большое гнездо, пренебрёг наследственным правом и в обход старшего сына Константина отдал княжеский стол ему, второму сыну Юрию. А он и не просил, вот только и Константин захотел перенести свою столицу в Ростов, который всегда больше любил. Вот и началась гражданская война, в которой проиграл Юрий, но Константин сам своей рукой отписал великое княжество в наследство своему брату.

И это было еще не все. Раздражение вызывало повсеместное сравнение Константина и Юрия, что было часто не в пользу последнего. Константин и науки любил и людей ученых привечал, да и лютый был у сечи, а Юрий как минимум проиграл старшему брату в войне. Одним из немногих людей, кто был предан лично Юрию и был его соратником оставался Симон, прозванный Печерским. Митрополит был благодарен Юрию за то, что тот некогда увидел в монахе из Киево-Печерской лавры признаки будущего мудрого и великодушного митрополита, мудрого, что важно, митрополита.

Вот и сегодня, когда начались эти непонятные волнения, Симон послал к великому князю, который возвращался с инспекции строящегося суздальского храма. Поводом к отправке князя в путешествие стала информация, что строительство храма крайне замедлилось. Причиной тому была банальная коррупция. Деньги на оплату работы каменщиков где-то пропали, и одна артель убыла в Унжу, где, что для князя стало еще одним раздражителем, также строилась каменная церковь. Но это был только повод. Князь очень хотел продемонстрировать, кто в доме хозяин, а потом направить на убой непонятных людей, возглавляемых этим старым лисом Глебом, но вмешательство митрополита и народа поколебало решение, а потом уже во Владимире великого князя настигла делегация новгородцев.

— Што думаешь? — обратился Симон к своему князю.

— Не ведаю, отче, — ответил Юрий не столько митрополиту, сколько своему духовному отцу. — Не по нраву мне, коли што деятся не по моей воле. Мне треба замирить новгородцев, што обиду сыну учинили, також треба поменьшить воинство, што Василько служит, а живут на моих землях.

Князь выговаривался, а Симон молчал и с некоторой жалостью смотрел на Юрия. Митрополит ценил то, что князь не стесняется быть перед ним слабым, и не мог не жалеть своего покровителя. Ну не был Юрий столь сильным духом и волей, как его браться Константин и Ярослав.

— Все по воле божией, князь, токмо треба волю його видеть и разуметь. Вот народ владимирский вече устраивает, яко у Новгороде. Что рабить табе? — поучительно стал говорить Симон.

— Что, отче? — растеряно спросил князь.

— А то, что треба зробить так, какоже люди чают. Пусчай идут воевать крыжака латинского. Коли скажут лицари, что ты у тым ведаешь, то ты можаш сказать, что то народ, а дружины твоей нет. Новгород не воюй, а бери виру за обиду. Мне вести принесли, что у Новгороде тое самое — народ требу кричит, кабы немца бить и ужо сотни збирают. Так пусчай буйны головы за веру православную положат, а свого слушку я с ими пошлю, — закончил свое поучение Симон.

Только митрополиту и только наедине, Юрий разрешал поучительный тон и никогда не перебивал. Вот и сейчас князь многое и сам прекрасно понимал, но не перебивал. Поразмыслив он решил, что неплохо будет стать действенной силой на линии соприкосновения с крестоносцами, подвинув там смоленских ростиславовичей да и ослабленных полоцких изяславовичей. Но не одного дружинника там не будет, а вот зерном да другим скарбом Глебу он поможет.

Великий князь владимирский Юрий Всеволодович подозвал сотника и описал свое повеление под одобрительные кивки митрополита.

И еще Юрий испугался. Только год и дружина, которая уважает племянника Василько, даже на словах служа Юрию, увеличилась вдвое. Владимир бурлит и, не ровен час, попробует выгнать его, да призвать Ярослава. Тут не Новгород, но все может быть. И князь поймал себя на мысли, что не Глеба останавливать надо, а напрямую Василько.