В лето 6733

Глава 12. Рига

Уже немного приблизившись к ладьям, в бинокль я смог разглядеть не только новгородцев, на борту древнерусских кораблей находились шведы. Типичная для них одежда, вооружение, не было сомнения, что именно они находились рядом с предателями русичами и сейчас ведут новгородских купцов на Запад. Видимо, чтобы другие такие же благородные шведские торговцы не напали на ладьи.

Приказав воинам, на всякий случай одеть что-нибудь из трофейного снаряжения на себя, мы продолжили путь. Держались немного поодаль от ладей. Начинать боевое столкновение на море не хотелось. Тем более, что лежащий в бреду Ермолай может сильно пострадать во время сшибки. Да и три ладьи против одного когга? Но, тут можно было, конечно, поспорить — когги более вместительны, у нас воинов может быть не многим меньше, да и наготове одна небольшая пушка, которую и планировали устанавливать на боевые корабли, но уже в Риге. Так что обойдемся без лишнего шума.

Еще через полчаса ладьи скрылись из вида, а несколько наших кораблей, напротив, показались. Пришлось потратить еще четыре часа, чтобы собрать всю нашу эскадру воедино. И то, если бы не бинокль, можно было и день провозиться. Так что мореманы из нас еще те…

Прибытие в Ригу было будничным, нас не встречали с хлебом солью или салютами. Казалось, что город оправился от прошлогодних событий и выглядел уже ухоженным и вполне благополучным. В порту сновали люди, ругались, кричали, подгоняли носильщиков, которые грузили сундуки, мешки на различные корабли. Интересным было то, что практически все корабли были немецкими. И это в условиях, когда все знают о надвигающейся войне и объявлении папой римским крестового похода против не только язычников, но и русских княжеств. Вот интересно, а как к этому отнеслись в Новгороде, который сдался шведам? Или своя мошна важней креста?

Все же наше прибытие не осталось незамеченным. В порт начали вбегать, въезжать на конях ратные люди, которые становились в строй, располагая конницу с флангов. Я даже увидел некоторые признаки обучения, как в нашей воинской школе. Там процесс маневрирования, перестроений был четкий и единый для всех ратников.

Взяв бинокль, я всмотрелся в лица некоторых воинов и увидел знакомые. Вот только не знаю, как их зовут, но точно видел, когда отправляли три сотни в поддержку Вячко.

— Поднимите стяг воинской школы! — скомандовал я.

Флаг школы я беззастенчиво содрал с герба Москвы. Это был Георгий Победоносец, поражающий копьем змея. Очень символично, религиозно и при умении рисовать — эстетично. Рисовать я сам не решился, но вот заказать рисунки на флагах у мастера, который прибыл из самого Киева для росписи построенной каменной церкви в окрестностях Унжи, получилось.

С причала, где выстраивались ратники русского города Риги, послышались восторженные выкрики. Всеобщее ликование передалось и на корабли, которые все еще не пришвартовались. Все радовались, веселились, а я всматривался, где можно причалить двенадцать немаленьких торгово-боевых кораблей. Пока высматривал место, заметил когги, которые на паях с Жадобой принадлежали и мне. Значит все в порядке и речной волк готовиться к приключениям. Как знать? Может ему суждено стать и морским волком? Хотелось бы, ибо положиться в этом деле категорически не на кого.

Еще через два часа все корабли были пришвартованы, а я обнимался с князем Вячко — таким геройским, но неудачливым в той истории, которой уже не будет, и таким ожившим и полным энтузиазмом сегодня.

Князь прибыл в порт сразу как узнал о нашем прибытии. Вячко в это время инспектировал стены крепости и ряд других укреплений, которые сооружались в ожидании атаки. Искренность встречи и перемены в жизни князя были налицо. Не соблюдая принятые здесь нормы и правила, меня просто заключили в объятья.

— Я рад, друг Корней, что ты пришел, яко и у прошлым лете, — уже в который раз проговаривал князь, а я в очередной раз говорил, что-то вроде «я не мог иначе».

— Скажи, князь, немецкие гости торгуют у граде? А якоже крестовый поход? — спросил я наиболее интересующий для меня вопрос.

В сущности, Рига имела мало значения как большой, динамично развивающийся город, если только не центр международной торговли. Иметь экономические связи с ятвягами, эстами, сильно потрепанными ливами и латгалами, и можно в незначительной крепостице, которая будет только прикрывать вход в Западную Двину.

— Торговый люд видит выгоду, да и шуптунов вельми много — выглядят яко ладим оборону, ведут подсчет ратников, ну и торг ведут, — спокойно сказал Вячко и, казалось, крайне важных проблемах.

Но я был с ним согласен — пусть шпионы рыскают. Если эти шпионы приносят прибыль, то не следует их гнать. Тем более, что выгнав двух-трех купцов, или убить их и конфисковать товар, можно ставить крест на торговле.

— И много гостей ведут торг нынче у Риге? — спросил я, обдумывая возможности торговых отношений.

— Ну половина от того, что было при немцах, — ответил Вячко.

Дальше был пир, на котором я и узнал причины хорошего настроения князя. Его дочь вышла замуж и сам князь смог посетить дочь и дать свое разрешение на брак. Благословить не смог, так как София приняла католицизм. Тизенгаузен, оставшись без поддержки епископа Альбрехта и, по сути, считавший дни, когда рижский князь сподобиться, наконец, захватить Кукенос, сам направился к своему тестю.

Вассальной клятвы не последовало, несмотря на то, что барон хотел ее принести при условии сохранения веры. Вот только узнав о крестовом походе, причем от самого Вячко, так как Кукенос был в информационной блокаде, Тизенгаузен замялся и чуть не показал излишний норов. Вячко же оказался на удивление дипломатичным и посулил те же условия, что и некогда ему Альбрехт, когда еще крестоносцы только оккупировали Кукенос.

Тизенгаузен остается в крепости и владеет ей по законам Руси, без рабства, холопить людей барону запрещалось. В остальном он платит вполне разумный налог и получает военную помощь. Вопросы веры — самые интимные в подобного рода соглашениях решались мудро, не свойственно эпохе. Если в крепости появляется хоть один православный, а они там были, как минимум в роли слуг, то барон должен поставить часовню. Насильно крестить запрещалось, переход же из одной конфессии в другую на добровольной основе был невозбранным. В брачных отношениях вопрос веры решался будущим мужем, какой бы веры он не был.

Еще одним очень скользким вопросом становилось участие Тизенгаузенов в боевых действиях против католиков. Это действие оставлялось на усмотрение самого барона до того времени, пока не закончится крестовый поход, после же, он будет обязан приходить своим отрядом к Вячко на выручку. Был и другой аспект. Если существует необходимость воевать с кем-либо, не являющийся католиком, то барон должен прибыть и участвовать в походе.

Вот тут, видимо, была определенная хитрость со стороны Вячко. И, как оказалось, согласованная с бароном в разговоре «по душам». Тизенгаузен, при приближении католического войска, любого правителя удалялся воевать, к примеру с Литвой или географически дальше. В отсутствие зятя, Вячко брал на себя обязательства защиты все еще отстраивающейся крепости Кукенос.

Как по мне — очень много сложностей. Принять православие, если ты все-таки решил жить на этих землях и все. В любом случае, Тизенгаузена сочтут за предателя. И то, что ему некуда было деваться в полной блокаде, если не в осаде, никого волновать не будет, как и личные мотивы в женитьбе на дочери Вячко, сосватанной некогда самим епископом Альбрехтом.

В целом же, выстраивать отношения с католиками нужно и делать это методом, который действенный во все времена «кнутом и пряником». Кнут — это разгром всех войск крестоносцев. И резервы на это будут, особенно с таким фактором, как усиление вассала великого князя владимирского рижского князя Вячеслава, прозванного Вячко. Уже сейчас в Риге начала функционировать военная школа, во многом схожая с той, что учреждена в моем поместье. За малым исключением, связанным с системой вооружения и тем, что тут не было того безусловного порядка и уставщины, которая была в воинской школе в моем поместье. Да и набирал в школу Вячко всякого рода охочий люд, в том числе и из сбежавших из Новгорода и других новгородских городов, в которых смогли установить свою власть новгородские торговые бунтари, впустившие шведов. Был в рижской школе и отряд молодых эстов. Всего у Вячко сейчас, без моих трех сотен порядка семи сотен ратников, из которых еще не обученных в школе три сотни.

— Яко ты их кормишь? Ратная школа потрабуе вельми много снеди, — пожаловался Вячко на следующий день после пира, когда я пришел к князю уточнить бытовые моменты размещения, приобретения провианта.

— Доброе зерно и добрыя плуги, — кратко ответил я.

— А дай и мне того зерна, — сразу ухватился за возможности в сельском хозяйстве.

— Дам, друже, дам, токмо отбиться треба от немцев. Не гоже доброе зерно давать германцу, нам Русь треба поднять, после дать зерно другам своим. Ты ладишь з ливами, латгалами, ятвягами? — спросил я интересующий уже меня вопрос.

Балтские племена — это отличная буферная территория. Умеренно сильные балтские племена, возможно с помощью отдельных мобильных русских отрядов, будут способны справиться с угрозой онемечивания. А при нашествии германских полчищ, уже и русская рать на помощь придет.

— З земгалами токмо торг, воны опасливыя, а торг добры ладим, ливы да латгалы — данники, то за их войну супротив меня, селы дружбу просят, токмо без уплаты дани. Думаю дружить з ними против литвы, воны торгу помеха, курши выжидают яко мы поратимся з немцами, — описал ситуацию региональной политики князь.

В принципе, вполне рабочая обстановка, учитывая союз с эстами и возможный с селами, которых, видимо, неплохо так опекает литва, стремящаяся создать свое государство. И у них получается — Гродно и Новогородок под литвой, да и Полоцк с его городами. Литва еще оформилась в великое княжество литовское, но близка к этому. Если сложится противостояние литовско-полоцкого войска с Мстиславом Удатным и Святославом Всеволодовичем в пользу литвы, то государству литовскому быть. В ином случае, литве придется сложно. Смоленск не оставит безнаказанным действия литовцев, а великое княжество смоленское сильное.

Последующие два дня прошли в суете и делах. Прежде всего, я попытался максимально обойти и досконально расспросить купцов. Мне была безразлична их шпионская деятельность — не в наших скупых на торговлю условиях выгонять торговых гостей, тем более, что их и завербовать можно. Но пусть этим займется Филипп, который был в двух-трех днях пути и отправил вперед одну сотню с докладом, что все нормально и лесные бегуны под контролем. Значит, поймал-таки лазутчиков и шпионов — молодец. Интересны подробности, но они будут только по прибытию второй части войска.

Первым в очереди купцом был выбран бременский купец Ганус Меер. Он был наиболее богатым гостем из тех, что сейчас находились в Риге. Я уже переговорил с некоторыми бывшими севрами — рабами крестоносцев из русичей. И информация не радовала. Ранее в Ригу прибывало более чем в два раза больше гостей из городов, что в будущем составят основу для формировавшегося Ганзейского союза. Многие купцы использовали город как перевалочную базу для своих товаров. После отправлялись в Смоленск, где уже было немецкое подворье, в Новгород, где была самая большая на Руси немецкая фактория, которая позже назовется конторой, в Пскове так же было немецкое подворье.

Везде шла взаимовыгодная, немного в пользу самих немцев, торговля. Это был важный источник проникновения серебра на Русь. Уменьшение такой торговли из-за захвата Риги привело к серьезным убыткам, как немецких купцов, так и их русских коллег.

Больше я получил информации от Гануса, который в какой-то момент перестал сдерживаться в эмоциях и высказался. Вначале разговора мы преспокойно общались на русском языке, который Ганус знал, благодаря долгому нахождению в Новгороде, но когда эмоции начали преобладать, перешел на немецкий.

— Вы перекрыли торговлю, — уже кричал купец на вполне понятном мне немецком языке. — Мало кто решается ехать на Русь. Даже в Новгороде уже не так выгодно торговать, потому что вы его изолировали и переманили многих ремесленников. Торговцы разоряются, рынки разрушаются. Как жить? Воск уже так подскочил в цене, что впору хвататься за голову. Я и сам бы не решился приплыть, если бы не такие выгоды. Чего вы добились? А я скажу — объявления крестового похода. Для вас уже не секрет, что сюда идет великое войско и скоро Ригу сравняют с землей. И на лет пять город не сможет выполнять ту роль, что была.

Купец все сокрушался, и, что было странным, в некоторых его спичах я даже соглашался. Если рассуждать с торговой точки зрения, то захват нами Риги несколько ослабил Русь. Сейчас тот же Смоленск, привыкший к торговле с немцами и даже в некоторых позициях, скорее всего, зависящий от нее, терпит убытки. Нейтральная позиция псковичей становится так же более чем понятной. Жители вольного города разогнали «немецкий двор» из-за событий в Новгороде и, может, и сами рады были повторить судьбу новгородцев, вот только в Риге Вячко, на южных рубежах собирает войско Святослав, да и Ярослав не потерпит отложение от русских земель и Пскова, он и Новгород рано или поздно отобьет. Вот и взяли псковичи на вооружение принцип «моя хата с краю».

— Ганус, я тебя услышал, теперь послушай и ты меня, — сказал я на немецком, дождавшись, когда купец выдохнется и немного сольет негативную энергию. — Я предлагаю торговлю. И такую, что первые гости, которые войдут со мной в сговор, станут очень богаты сами. Ведь мне нужны, прежде всего, ресурсы и серебро. И то и другое добывается в горах империи. Мой же товар таков, что его производить, так как я не могут нигде.

Ганус хотел было что-то вновь выкрикнуть, но я его остановил резким взмахом руки.

— Не нужно, уважаемый купец, меня перебивать, выслушай и совершай поступки обдуманно, — Ганус как-то растерялся, услышав такие слова от молодого человека. — Примеры моего товара я привез с собой. Прикажите слугам, чтобы принесли из телеги образцы.

Через пятнадцать минут немецкий купец озадаченно смотрел то на меня, но на выложенные товары. Этот процесс длился бы еще долго, но я решил поберечь немецкого купца.

— Это только образцы, об объемах поставок и потребности нужно говорить отдельно. По ряду производств товаров можно планировать увеличение объемов, в зависимости от спроса, — сказал я и начал разворачивать от тряпиц среднего размера зеркало.

— И много их у вас? — спросил купец, и с уже измененным лицом, продолжил. — Вот почему в Новгороде больше нет зеркал.

Только что я видел истеричку, сейчас же передо мной сидел прожженный торгаш.

— Ну не сказал бы, что много. Знаете ли, их производство имеет ряд сложностей, — ответил я.

— И каких же? — сразу же спросил Ганус.

— Уважаемый, Ганус! — я покачал головой в стороны.

— Я понимаю, уважаемый Корней Владимирович, — с обольстительной улыбкой произнес купец.

— Обратите внимание на вот этот товар, — я показал на бумагу. — Это способ не только улучшить вашу торговлю, записывая все товары, их цены, но и возможность продать.

— Я похожее видел — это бумага! — проявил пугающую меня осведомленность.

— Ну китайские купцы, или арабы перепродавали, могли видеть, — развел я руками.

Когда купец узнал стоимость бумаги, которую я запрашиваю за лист он надолго «завис», видимо делая расчеты в голове. То, что расчеты были в пользу приобретения такого товара, говорил появившийся блеск в глазах.

— И что вы хотите взамен такому товару? — спросил купец.

— Это не весь товар. Достаточно много на продажу есть воска или уже готовых свечей, можно торговать и крепким вином — я принес на пробу. Можно колбасами, копченой рыбой, стеклянную посуду мы производим, сапоги, посмотрите на наше сукно, его у меня много, но еще больше шерстяной нити. Отвечая на вопрос о наших потребностях — нам нужны руда, некоторые минералы, серебро, кирпич, — я закончил говорить и облокотился на спинку стула. Интересно, но у купца в доме были не лавки, а именно стулья.

После еще долгих расспросов, мой собеседник вновь завис и его глаза стали тоскливыми, как будто он только что потерял свой капитал.

— Я не ведаю, яко лепей сладить. Я католик, токмо я и гость торговый. Вы порушили старые наряды, правила, а новые аще не выстроили. Торг потребен и то, что ты, боярин, выставляешь на торг мне нужно, — торговец сделал паузу и, смотря прямо мне в глаза, произнес дальше. — Две-три седмицы и придет войско великое. Император дал в войско сто рыцарей з кнехтами и князь мозовецкий також приведет свою рать. Я ведаю, что ты разбил данов, воны должны были також прийти под Ригу.

Я поблагодарил купца, вид которого был удручающий. Видимо, его мучала совесть, что он выдал информацию о приближающемся воинстве христовом, но и возможность получить товар, который смог бы поставить на недосягаемый уровень его торговлю, всяко пересилил патриотизм. Как там, у Карла нашего Маркса? Если у торгаша маячит перед глазами прибыль в триста процентов, то нет преступления, на которое он не пойдет — ну где-то близко к тексту.

Еще одним итогом разговора с Ганусом стала его скупка всего товара, что был в наличии у меня сейчас. Я, когда еще по весне отправлял к Вячко триста ратников, передал с ними Жадобе товара, но с приказом продавать только тогда, когда будет сильная нужда. Нужда приключилась и в расход пошли продукты долгого срока хранения. Вот бумагу ушкуйник не стал продавать, не зная стоимости такого товара, ну а четыре зеркала продать просто побоялся.

Так что немного, но товар был. Сторговал на девять сотен гривен к большому удовольствию купца, так как товара было на большую сумму. Я же объяснил, что сделал скидку только из-за уважения и для будущего сотрудничества. Вот только сговариваться о будущем не стали. Время покажет. Я же обещал, что при наличии воли у торговых городов, смогу переговорить с великим князем владимирским об условиях торговли. Торговый гость скептически воспринял предложение, указывая на то, что нам еще отбиться нужно от крестового воинства.

Следующие встречи с немногочисленными иностранными купцами были по схожему сценарию, за исключением того, что продавать было нечего, да и с информацией поделился только один купец. Пусть и нехотя он поведал, что в разговорах на хмельных посиделках с немцами узнал примерное количество войска, которое идет, и что часть войска будет высаживаться с моря. Получалось, что против Риги идет примерно пять тысяч германцев, и еще чуть меньше будет мозовшан. Так же никто не знает, сколько выставит уже потрепанный тевтонский орден, но из Венгрии больше сорока рыцарей перебрались в Мазовию.

Ситуация складывалась очень серьезная! Если все силы объединятся, то получится больше десяти тысяч. При нашей численности в тысячи четыре остается только уповать на крепкие стены Риги, но тогда только начавшееся восстановление региона, при засеянных только частью полях, только наметившихся связях с окружающими племенами, все пойдет прахом. Так что бить нужно крестоносцев сильно и в поле, на подступах. Я же со всей информацией отправил два десятка ратных во Владимир одвуконь. Если Ярослав придет с дружиной можно будет показать кто в доме хозяин. Причем очень желательно для имиджа князя победа именно под руководством Ярослава. Будем из него делать всеобщего любимца и главного защитника Руси и православной веры.

В трудах и заботах, провел еще несколько дней, а потом уже встречали передовой отряд второй части войска. Теперь пора считать все наличные силы и обдумывать дальнейшие действия. Враг близко!