В лето 6733

Эпилог 1. Мордва

Антяс, которого избрали представителем в собраниие глав родов мордвы, уже час слушал бравурные речи одного, немногим старше его самого, представителя рода, который проживал рядом с границей с рязанским княжеством. Внутри молодого воина бурлило негодование, Антяс был дружен со многими представителями русичей и даже, прожив некоторое время в Унже и пообщавшись с отцом Иоанном, который говорил очень понятные и много объясняющие слова, подумывал принять православие. Военный вождь племени мокша искренне восхищался мастерством подлого боя Ипатия, умением вести за собой людей и демонстрировать ратную удаль в самый подходящий момент, Филиппа, да и запредельной удачливостью и успешностью в хозяйстве, Корнея. Он без злого умысла завидовал формирующейся команде, целой армии, где меньше всего используют принуждение, а больше именно веру в себя, своего товарища, в единство воинства. Молодой человек, который отличался и незаурядным умом наравне с воинским мастерством, прекрасно понимал, что без проблем и противоречий в любом мужском обществе не бывает, что создание воинской школы имело столько трудностей, что далеко не каждому племени было бы по силам такое сотворить, но он не видел проявлений противоречия в команде сильных и волевых командиров.

И теперь эти идиоты хотят идти походом на Рязань и Муром? Антяс точно знал, что этого не позволят сделать ни Корней, ни уж тем более великий князь Ярослав, который, по сведениям военного вождя мокши, собирает на съезд русских князей, который должен состояться в следующем году. Там Ярослав должен был объявить создание союза Рязани и Владимира под рукой великого владимирского князя и господаря Великого Новгорода, с которым, наконец, в сентябре великий князь заключил договор и вольница в том городе теперь только в стенах самого города, но вся земля под рукой Ярослава и его наследников. С кем сражаться? С хитрым лисом, который смог провернуть такое дело — покорить Новгород руками самих новгородцев?

— Рязань в силу не вошла, а богатств там много, да и вспомните, братья, сколько крови соплеменников пролили русичи на нашей земле, сколько забрали себе земель, скольких жен оставили без мужчин? — перейдя уже на крик с пафосом и высоко поднятыми руками, как будто призывая богов в свидетели, вещал в центре круга воин.

— А хорошо говорит! Многие поверят, или после таких слов испугаются спорить. Землю забрали русичи? Да! Кровь была? Да! Не станет же говорить этот вождь, сколько русских поселений мордва пограбила и скольких девок обесчестила? Мы все нагрешили, нам говорить нужно и с русскими дружить следует, — тихо, только слегка шевеля губами, проговаривал Антяс. Он очень боялся сорваться и высказаться, поэтому отвлекал себя как мог.

— Великий эмир Челбир идет за трофеями к татарам, разобьет их, и еще в большую силу войдет, и только Русь будет мешать булгарам завоевать величие. А мы платим дань Булгарии. Когда вместе с эмиром победим Русь, то войдем в силу как они, — не унимался «оратор». И, как не было горько и даже противно, ему кивали и явно одобряли весь тот бред, что сейчас нес воинственный представитель мордвы.

Антяс уже провел несколько встреч с другими военными вождями племен и больших родов. Это были люди, которых посоветовал ему отец. Молодой парень, как его вначале воспринимали все умудренные мужчины, смог удивить своим умом, фактами и доводами, чтобы не участвовать в походе. Вот только принять четкую позицию и высказаться против тех сладких и псевдопатриотических речей, что сейчас звучат, уже никто не решиться.

Если бы земли мокши были рядом с границами Руси, особенно рядом с воинской школой, Антяс уговорил бы старейшин перестать платить дань булгарам, а попроситься на Русь со своей землей и всеми родами. А его полторы тысячи воинов всяко смогут защититься при поддержке русичей.

Один вопрос терзал молодого военного вождя — говорить Перваку или Корнею о готовящемся большом набеге, или нет? Будет ли это предательство или предательством станет не сказать? Молодой воин не желал смертей своих соплеменников, но понимал, что ответ Руси, той, которая сейчас становится великой при Ярославе, будет очень жесткий и показательный. Он будет один, но, возможно фатальный для всех родов мордвы. И как быть ему?