В незапамятные дни...

«Много разных сказок есть –

Всех не вспомнить и не счесть;

Мир, как в зеркале волшебном,

Отражается в них весь.

Много страшных и смешных,

Моложавых и седых;

Я ж сейчас, бичуя рифмы,

Расскажу одну из них…

…В незапамятные дни –

Скрыты временем они –

Жил и правил царь-владыка

В окружении родни.

И у этого царя, –

Он не тратил время зря, –

Было три законных сына,

О других не говоря.

Двое первых – те в отца

И с затылка, и с лица –

Будто кто-то Буратино

Не доделал до конца.

Третий просто был дурак.

И народ подумал так:

Видно, царь в своей работе

Допустил какой-то брак.

Как-то утром иль в обед

Царь проснулся всем во вред

И решил затеять пакость,

Но не делать лишних бед.

Встал с кровати, походил,

Традесканцию полил

И извилину прямую

В голове в спираль скрутил.

Долго мыслил: как тут быть

И куда направить прыть?

И надумал первым делом

Сыновей своих женить!

Всех троих к себе зовет –

Полный вражеских забот –

И, наивно улыбаясь,

Разговор такой ведет». –

«Любо глазу и душе!

Топ-модели! Ну – вообще!

Негде даже ставить пробы –

Будто яйца Фаберже!

Я подумал, оценил,

Пораскинул и решил:

Я женю вас, детки, чтобы

Сбить ваш глупый, юный пыл!

Что ж так вылезли зрачки –

Не поместятся в очки?

Хватит брать над женским полом

Незаконные очки!

Покажите лучше класс

Вы в семье своей! Хоть раз!

Вы ж наследники прямые!

Я ж надеюсь, блин, на вас!

В общем – морду не кривить,

Брак причешет вашу прыть!

И мгновения свободы

Вы научитесь ценить!»

«Слушай, папа, я и сам

Так устал от этих дам,

Что женюсь хотя бы завтра,

Хоть сегодня – зуб отдам».

«Да и я со всей душой!

Век не есть бульон с лапшой!

Я ж твержу уже три года,

Что для памперсов большой!»

«Ну, а я?! А я – как все!

Пап! Ты весь в своей красе!

Спор с тобой – заткнуть пытаться

Пальцем тучу при грозе!»

«Нет в семействе дураков!

И скажу без лишних слов:

Подарю я вам на свадьбу…!

Даже сам не знаю что!!!»

«Мне – последний «Мерседес»!

Чтобы я в него залез –

И тогда меж пацанами

Я б имел солидный вес!

А еще!…»

«Заглохни, сын!

Ты здесь, видишь, не один!

Может, дать тебе в подарок

Мой валютный магазин?»

«Если можно, мне – кальян!

Из восточных только стран.

Эти местные изделья –

Издевательский обман.

Невозможно их курить:

Начинают лишь смердить!

Ожидаемого кайфа

Невозможно получить».

«Успокойся, мальчик-план!

Подарю тебе кальян!

(От природа отдохнула!)

А тебе чего, Иван?»

«Мне – мобильный телефон!

Чтоб сигналом был музон

«Руки вверх»! Или Сердючка!

Ну, а круче – чтоб Кобзон!»

«Так скажу вам, удальцы,

Переросшие юнцы!

Нужно брать вас, толстомордых,

Очень срочно под уздцы!

Каждый – только о себе!

Гимн раскатанной губе!

Как пупы Земли! Точнее…

Эти… пирсинги в пупе!

Посему, сыны, берем

По стреле с лихим пером

И охотничьему луку!

А зачем – скажу потом!»

«Все выходят на крыльцо;

А у каждого лицо

Безнадежно и уныло,

Как разбитое яйцо.

Только царь один и рад,

С сыновей не сводит взгляд,

Речи сладкие, как будто

Только скушал мармелад».

«Я пока еще живой

И на выдумки смешной:

Объясню процесс знакомства

С этой… с будущей женой!…

…Каждый выйдет на бугор –

Там нагляднее обзор –

И стрельнет своей стрелою,

Пусть летит на чей-то двор.

Где стрела чья упадет –

Там того невеста ждет:

Поднимайтесь смело в терем –

Это вам не эшафот!

Это ведь не зверю в пасть

И не в проруби пропасть.

Но стреляйте аккуратно,

Чтоб в невесту не попасть!»

«Полетели три стрелы;

И покорно, как козлы,

Братья, время не теряя,

Вслед за стрелами пошли.

Старший долго не искал

И иллюзий не ласкал,

Растревоженное тело

По округе не таскал.

На боярский двор зашел

И стрелу тотчас нашел:

Ведь он цель свою продумал

Перед тем, как лук навел…

…Дочь боярская была

Необъятна и бела;

Хоть отчаянно курила,

Но почти что не пила.

Не страдала от диет

И, здоровью не во вред,

Габаритами затмила

Свой ореховый буфет.

Хоть царевич был гурман

И объездил много стран,

Но застыл в нелепой позе,

Как ее увидел стан.

Заиграло все нутро –

Аж стреле сломал перо:

Ну, куда с такой тягаться

Там какой-нибудь Монро?

И боярин тут как тут,

От надежд – соплей салют!

Обнимает всем, чем может,

Как давно неевший спрут.

Старший сын наглеть не стал

И боярина обнял,

Превратив его богатство

В их совместный капитал»…

«В этот час я, средний сын,

Выпив стопку на почин,

Шел к купеческому дому,

Воя песни группы «Queen».

До того вошел я в раж,

Что на этой почве аж

Я с трудом огромным вспомнил

Для чего пошел в вояж.

У купеческих ворот

Наконец закрыл я рот:

Ведь сюда пускал стрелу я -

Ни куда-нибудь в народ!

Дочь купца была худа,

Как Курильская гряда;

У нее по виду тела

Год, как кончилась еда.

Я, ее увидев, враз

Положил усталый глаз

На то тело, что хотело,

Как прожженный ловелас.

И она сдвигает бровь, –

Аж вскипает в жилах кровь;

В общем, молча согласились

На взаимную любовь».

«А купец всех больше рад,

Все икает невпопад,

Все платочком вытирает

Свой раскормленный фасад.

Разговор недолгим был,

И купец, не тратя сил,

Заскучавшую в девицах

Дочь себе на радость сбыл…

…Третий сын Иван-дурак

В этот час попал впросак:

Влез в болото по колено

И не вылезет никак!

Он стрелу свою пустил

От души что было сил:

Так старался, что два раза

Чуть язык не прикусил.

Долго он стрелу искал

Среди поля, среди скал;

В промежутках между этим,

Втихаря, слезу пускал.

И зашел в дремучий лес,

И в такую глушь залез,

Что от страха чуть не вспомнил

Про забытый энурез.

Лишь сковал его испуг,

Он к болоту вышел вдруг;

Как свою стрелу увидел –

Чуть не выпрыгнул из брюк.

Только шаг Иван ступил,

Ноги сразу ввязли в ил;

Он и дергался, и прыгал,

Даже пьявок материл.

Разозлился… Вдруг глядит:

Со стрелой его сидит

Лупоглазая лягушка

И зрачком его сверлит.

Вся зеленая, в траве,

На загривке пьявки две

И корона золотая

На плешивой голове.

Бедный Ваня обалдел,

Так в болото сам и сел,

Но, не видя криминала,

Сразу как-то осмелел».

«Эй, зеленая, верни

Мне стрелу. И отгони

От меня противных пьявок –

Ведь кусаются они!

Мне стоять тут не резон

И душе нести урон;

Мне искать невесту нужно:

На невест сейчас сезон!»

«А лягушка не молчит

И без всяческих обид,

Хоть немного шепелявя,

Но понятно говорит». –

«Ваня, суженый ты мой,

Ты глаза свои промой –

Ведь меня стрела сыскала –

Значит, век нам быть с тобой.

Заверни меня в платок

И сними свой нервный шок:

И вылазь ты из болота –

До трусов уже ж промок!

Стану я твоей женой

Озорной и заводной;

Ничего, что я имею

Недостаток небольшой».

«Ты, конечно, всем взяла –

И забавна, и мила!…

Но забыла, что недавно

Головастиком была!

Не возьму я в толк совсем

(Может, думаю не тем?):

Как ты видишь в перспективе

Наш безоблачный тандем?

Если б я такой же был,

То, конечно б, не бузил

И давно в твое болото

Однозначно зачастил!

Но пойми ты, наконец:

Не позволит мне отец,

Чтоб при всем честном народе –

С земноводным под венец!»

«Ты наивный, как Муму…

Я тебе, как своему,

Тайну страшную раскрою,

Чтоб прочистилось в уму.

Ну, а ты уж сам решишь

И душой не покривишь,

Что иметь – жену такую

Или, скажем, голый шиш!

…Хочешь верь, а хочешь – нет:

Рождена была на свет

Я царевной. Если честно, –

То на свете краше нет!

Не кривись, я ж не всегда

Грязь гоняла у пруда;

Просто к нам Кощей Бессмертный

Вдруг нагрянул, как беда.

Приглянулась я ему –

Тут и я его пойму:

Стал бесстыдник примеряться

К организму моему.

Я его душевный пыл

Охладила, он остыл,

Превратил меня в лягушку

И в болото посадил.

Но уж скоро срок пройдет,

Заклинание сойдет,

И лягушечья одежда,

Несомненно, пропадет.

А пока, любимый мой,

Ты меня слегка помой,

Заверни в платочек белый

И неси к себе домой».

«А тем часом царь-отец

Сыновей ждал во дворец:

Приказал найти в чулане

Даже мерку для колец.

Сел на лавку у крыльца

С видом грозного отца,

Попытался сделать умным

Выражение лица.

Почему-то не сумел,

Хоть старался и кряхтел.

Глядь – идут уже с «охоты»

Сыновья в родной удел.

Двое первых – при своих:

Их добыча вся при них;

И в кильватер им вписался

Самый младший из троих.

Попой царственный порог

Поелозил. Марш-бросок

Совершил сынам навстречу

И такую речь изрек». –

«Осмотрел я всех невест…

Ставить нолик или крест?

(Ивану) Ну, а это, понимаю,

Твой сыновий мне протест?!»

«Ваню в сторону отвел,

Монолог такой повел,

Чтоб и сына успокоить,

И не вышло, как прикол». –

«Ты, Иван, конечно, хват,

Я тебе с невестой рад;

Не грусти, сынок, о том, что

Стрельнул сдуру наугад.

Ты на этих посмотри:

Их хоть мой и с мылом три –

До твоей, как тьме глубокой,

Им до утренней зари!

Вот кому есть что скрывать!

(И куда глядела мать!)

Вообще, как эти лица

Можно лицами назвать?!

А фигуру каждой взять:

Не невестка – это ж зять!

На турниры «Миссис-Мира»

Их не будем посылать!

А твоя – пусть зелена!

(Может, молода она?)

Может, в детстве чем болела?

Разве ж в том ее вина?

Сын, у нас ведь не нацизм.

И отбрось ты свой расизм –

Может, там, в ее болоте,

Был какой-то катаклизм?!»

«Тут Иван все рассказал:

То, что в дом царевну взял,

Как Кощей ее, зараза,

Психанув, заколдовал.

Пораскинул царь умом

И решил, что дело в том,

Что с фабричным браком стрелы,

А сыны тут ни при чем.

Царь на всех монокль навел,

Изменений не нашел

И охотников с добычей

Пригласить хотел за стол.

Но подумал: «Погоди,

Девки молоды, поди?!

Раньше свадьбы могут сдаться,

Хоть во все глаза блюди.

Надо хоть их расписать,

Шлепнуть в паспорте печать;

Ведь потом, что так и было,

Будет трудно доказать».

«Братцы, я – интеллигент;

В сей критический момент

Уследить за вами сложно

Будет мне – ведь я не мент.

Порешим таким путем:

Мы в придворный ЗАГС пойдем,

Где и родственное право

Друг на друга обретем.

Эта родственная связь

Никому не даст упасть

Перед всем честным народом

Симпатичной мордой в грязь!»

«Слов таких поток излив,

Царь склонился, как курсив,

И рванул скорее к ЗАГСу:

С двух до трех там перерыв.

Все – за ним. И через час

(Дай Бог – не в последний раз)

Узаконенные семьи

Из себя извергнул ЗАГС.

Всей гурьбой пошли за стол.

Даже Ваня отошел! –

Хоть и все госучрежденье

Он до коликов довел.

…За столом, слегка поддав

И от этого устав,

Начал царь весьма заметно

Проявлять свой вредный нрав.

Громко, нехотя, икнув,

Рукавом в икру макнув,

Разродился он тирадой,

В ней такой сюжет загнув». –

«Я для вас и царь, и бог, –

Всех бы мог – в бараний рог,

А терплю все это дело,

Как простой индийский йог!

В общем так, на первый взгляд,

Хоть, конечно, я и рад!…

Вид моих сынов избранниц

Тянет на минорный лад…

Скоро свадьбы, а потом

Будем жить одним гуртом, –

Нам же каждую всучили

Будто, как мешок с котом.

Чтоб узнать, кто дышит чем!…

Как с руками и со всем,

Я своим невесткам конкурс

Объявляю без проблем.

Ту, кто сможет победить,

С мужем здесь оставлю жить;

Остальных – в село глухое

Для страны коров доить!

Жалко всех до горьких слез;

Но вдыхать, как запах роз,

Проигравшим то, чем пахнет

Первосортнейший навоз!

И хочу предупредить:

Все не смогут победить;

Как сказал один датчанин:

Тут уж «Быть или не быть!»

…Завтра каждая, к утру –

Только зенки я протру –

Фаршированную рыбу

Принесет пусть ко двору.

Это первый тур для вас;

И скажу без лишних фраз:

Рыба в данном исполненьи –

Как ступенька на Парнас».

«Царь свою закончил речь,

Предложил слегка обтечь

От нее своим невесткам

И пошел к себе прилечь.

Вмиг ушла невесток прыть:

Им не то, чтобы сварить –

«Фар-ши-ро-ван-на-я ры-ба!» –

Даже трудно говорить!»

«Ну, папашка учудил…

Молодец! (Чтоб он так жил!…)

Интересно: сам придумал

Или кто его подбил?

Как готовить эту снедь,

Чтоб к утру еще успеть?

Как по мне, то, однозначно,

Легче тенором запеть!»

«У меня есть мысль одна,

Может нам помочь она:

Ведь поваренная книга

Мне в приданое дана.

В ней рецептов и не счесть,

Там такие вещи есть –

Не захочешь даже видеть

Эту дрянь, не то, чтоб есть!»

«Старший сын так и застыл,

Даже пот его пробил:

Он к приданому такому

Не готов, как видно, был.

Но, смекнув, подумал тут:

От добра добра не ждут;

Может быть, за тех (что книгу!)

И брошюру не дадут.

…Время близилось к ночи:

Две невестки у печи

Суетились… Запах – будто

Из портянок варят щи.

Дым клубится, как туман:

Всех тошнит! В мозгах дурман!…

Посему постановили,

Что в рецепте есть изъян.

…В это время младший сын,

Принимая анальгин,

Объяснял жене-лягушке,

Чем опасен первый блин.

Был Иван уже готов,

Чтоб родной покинуть кров

И без всяких состязаний –

Для страны доить коров.

Но, как видно, у жены

Планы были рождены

Чуть другие: без лихого

Меценатства для страны».

«Ваня, душу не трави

(И сними паштет с брови!),

Те, кто любят нас, лягушек,

Так сказали б: «Се ля ви!»

Ты иди, пожалуй, спать.

Чтоб тоску свою унять,

Так и быть, – на сон грядущий

Можешь водочки принять.

Я ж немного посижу,

Мозг проблемой загружу…

То, что нужно что-то делать,

Ясно даже и ежу!»

«Ваня рюмку засосал

И, спустя минуту, спал:

Прелесть первой брачной ночи

Громким храпом подтверждал.

А лягушка в этот миг,

Вдруг издав гортанный крик,

Кожу сбросила, мгновенно

Изменив свой стан и лик.

И явилась вдруг такой,

Что в момент мужик любой

Потерял бы четкость речи:

Не лягушка, а «Плейбой»!

Дева дивной красоты!

Эталон мужской мечты!

Ваня б очень удивился,

Что он с нею был на «ты».

…Губы, словно лепестки…

Брови, будто колоски…

В довершение картины –

Вообще вразлет соски.

Приняв свой нормальный вид,

Оценив, как муж храпит,

Облеклась царевна в фартук

(Это кухонный прикид)».

«И, конечно, сразу я

Рассудила, что должна,

Как готовить эту рыбу,

Знать в Израиле родня.

Поискала код страны,

Дозвонилась до родни…

Выдал факс ответ с рецептом –

С указанием цены!

От прочтенного сперва

Хоть кружилась голова,

Но у фартука я сразу

Засучила рукава!

В холодильнике нашла –

Все, в чем надобность была;

Чтобы руки не дрожали,

Валерьянки приняла.

Для себя сказала «фас»

И, спустя рецептный час,

Фаршированная рыба

Со стола косила глаз».

«И царевна, чуть зевнув,

Спать легла, одев-обув

Гуттаперчевую кожу

И на змейку застегнув!

…Утром царь, проснувшись, встал.

Взял скакалку. Поскакал.

И обеими руками

Шумно спину почесал.

Позевал и вспомнил тут,

Что его невестки ждут –

Показать, откуда руки

И зачем вообще растут!

Быстро джинсы натянул,

На лицо водой плеснул,

Вспомнив прошлое застолье,

Тихо, нехотя, икнул.

Кружку с квасом осушил,

Две подмышки надушил,

Все четыре волосины

Стильно феном уложил.

Брать корону он не стал,

Лишь вздохнул и в тронный зал

Узурпаторской походкой

Нагловато зашагал…

…Ну, а в зале в этот час

Выставляло напоказ

Кулинарное искусство

Фаршированный анфас!

…Все три пары молодых

В струнку вытянулись вмиг,

Как бойцы у Мавзолея –

Только царь взглянул на них!»

«Я гляжу: с вас так и льет

Первой брачной ночи пот…

Может быть, побить пытались

Вы какой-нибудь рекорд?!

Нет сомненья в сыновьях:

Вижу, праздник в их глазах;

Даже бабочки надели,

Жалко только без рубах!

Вон невестки – без проблем, –

Как разогнанный гарем:

Две в помятых пеньюарах,

Третья – голая совсем!

Что за спешка? Что за бум?

Вид ваш просто сушит ум!..

У меня, возможно, тоже

Не карденовский костюм…

Ну да ладно… Вижу я

Дожидается меня –

(Как сказать, чтоб не обидеть?) –

Новобрачная стряпня!

Выходи по одному,

Можно парой – всех приму!

Но не очень расслабляйтесь –

Не на отдыхе в Крыму!»

«Первым вышел старший сын, –

Смело, хоть и не один:

У бедра супруга с блюдом,

А на нем – какой-то блин!

Следом – средний сын с женой:

Блюдо прячут за спиной –

Блин на нем почти такой же,

Только цвет слегка иной».

«Что-то рыбье в этом есть…

Мог бы это я и съесть…

Но боюсь, самоубийство

Запятнает мою честь!»

«Вдруг вперед шагнул Иван!

Посадив жену в карман,

Пред отцом предстал с подносом,

Изогнувшись, как кальян.

И на диво всей родне,

И в отца лице – стране

Преподнес такую прелесть –

Не увидишь и во сне!

Обалдел так сюзерен –

То есть царь – что легкий крен

Вдруг дала вставная челюсть

И отвисла до колен.

Но он царь на то и есть –

Не уронит гордость-честь:

С трона встал, поправил челюсть,

Чтобы было чем поесть.

На невесток посмотрел,

Все обнюхал, что-то съел,

И на трон фривольным задом,

Утомившись, снова сел».

«Я не буду вас томить,

В общем – что и говорить! –

Удалось невестке младшей,

Как ни странно, победить.

Может, это божий дар,

Может, кухонный угар,

Может быть, в роду когда-то

Был известный кулинар?!

Остальным – своим теплом

(И к гадалке не пойдем!)

Дышит дальняя дорога,

Где в конце – казенный дом!

Не впадайте сразу в транс,

Это только был аванс:

Есть у вас, хоть и последний,

Хилый хоть, но все же шанс:

Объявляю тур второй…

Мой давнишний геморрой

Так, гадюка, и толкает

Учудить подвох какой.

Я, не слушая его

И мудрея от того,

Вновь придумал вам заданье –

А заданье таково:

Пусть невестки мне к утру

(Дай Бог – за ночь не помру!)

Свяжут шапочки на зиму,

Чтоб не мерз я на ветру.

От короны в холода

Толку меньше, чем вреда:

К голове так примерзает,

Будто это навсегда.

Невозможно оторвать!

Чтоб ее хоть как-то снять,

Нужно голову у печки

Полчаса отогревать.

А потом мне старший паж

Плеши делает массаж;

У него в период зимний –

Год за два рабочий стаж!

Ну, а шапочка зимой,

Кладезь мыслей грея мой,

Дискомфорт и неудобства

Исключит сама собой.

И продумайте всерьез

Эстетический вопрос,

Чтоб блатным салонам шляпным

Утереть сопливый нос!»

«После этих добрых слов

Сплюнул царь промеж зубов,

Почесал аппендицитный

Горячо любимый шов.

С трона слез, слегка икнул,

Джинсы выше подтянул

И в свою опочивальню

Обе «лыжи» повернул».

«Это ж форменный садизм,

Облаченный в реваншизм!

Он – в здоровом коллективе –

Как какой-то атавизм!

Это что – мужская месть?!

Блин! Всему ж пределы есть!

Как же можно так нахально

На рожон народный лезть?!

Больно смелый погляжу!

Я ему в глаза скажу:

Я его кандидатуру

Никуда не поддержу!»

«Ты сама хоть поняла

Что сказала?…»

«…Корень зла!

Террорист! Заноза в пальце!

Не! Вообще! Что за дела?!»

«Что ты все пускаешь пар,

Как забытый самовар?

Нужно свекра, как Отчизну,

Принимать, как божий дар.

Нам сейчас важней всего

Успокоить блажь его!…»

«…А в дальнейшем разберемся –

Who is whoиwho – кого!

Мне, к примеру, чем вязать –

Легче локоть облизать

Или позы «Камасутры»

Без партнера показать!»

«Но в приданом у меня

Книга есть еще одна –

«Руководство по вязанью»

Называется она.

Будет в ней легко найти,

Как нам шапочки сплести, –

И останется формальность:

Спицы с нитками свести».

«Не понравилась совсем

Суть идеи книжных схем

Старшим братьям: тур прошедший

Не порадовал ничем.

Но, взглянув на жен своих,

Чтоб с трудом поверить в них,

Братья поняли, что будет

Только хуже все без книг.

…Вечер к ночи подступал:

Две невестки на финал

Мастерство крутых вязальщиц

Облачали в материал.

В нитках все – как пауки!

А в глазах – сезон тоски;

Им, как все дела другие,

Это дело – не с руки.

Нежно спицами коля

И друг друга и себя,

Разговор вели, с «любовью»

Вспоминая про царя».

«Этот царь!.. Его бы мне…»

«Нам!… В лесной кромешной тьме

Повстречать – тогда б напали…»

«…И дубиной по балде!»

«А потом, потом его…»

«…Голой задницей в дупло

К диким пчелам! Самым вредным

И кусючим!…»

«…Каково!!!…

Вот представила себе

Я его таким, в дупле –

И наладилась работа!

И спокойней на душе!»

«Ваня в это время спал

И во сне слюну пускал –

Ведь в лягушечьей смекалке

Он уже уверен стал!

Прошлый тур в чаду своем

Убедил его в одном:

Чем поспит он крепче ночью,

Тем спокойней будет днем…

…На столе сидит жена:

По сравнению она

Со своим нормальным цветом

Еще больше зелена.

Щеки – словно пузыри,

(По объему – литра три);

Вся в раздумьях, как барашек

В сказке Сент-Экзюпери.

Ей – лягушке – не до сна…»

«Почему решать должна

Я семейные проблемы,

Как все женщины одна?!

Как к заданью подступить,

Чтоб и свекру угодить,

И себя самим процессом

Слишком не перетрудить?»

«Тут же вспомнилась родня,

И на пейджер позвоня,

Нагрузила вновь лягушка

Всех своей проблемой дня».

«И буквально через час

Мне по факсу – под заказ –

Переслали то, что нужно.

(Не «Париж», но тоже «класс»!)

Передачу оценив,

Мужа вновь не искусив,

Спать легла я, стильно челку

Бигудями накрутив».

«…Солнце стукнуло в окно,

А потом – еще в одно –

Ощутимо и беззвучно,

Как актер в немом кино.

Царь уже был на ногах

И на совесть – не за страх –

Речь готовил, чтоб в экспромте

Не искать рояль в кустах.

Он прекрасно ночью спал,

Может, даже б в детство впал,

Но смеяться над монархом

Мочевой пузырь не стал.

Царь оделся, покурил,

Над губой пушок побрил

И на тему о невестках

В одиночестве сострил.

Музу этим отпугнув,

Он, ногою дверь лягнув,

В тронный зал направил тело,

Губы трубочкой свернув.

В зале тронном – шум и гам

(Если попросту – бедлам!),

Несомненно, в эту сцену

Что-то внес Шекспир Вильям.

Царский взгляд в один момент

Сей веселый Диснейленд

Успокоил, чтоб поставить

На задании акцент».

«Что за праздник, молодежь?!

Шутки, смех?… (Ядрена вошь!)

Вас не то, чтобы заданьем –

Ломом не перешибешь!

Развлекусь сейчас и я!

Не смотрите на меня,

Как на дудочку факира

Смотрит злобная змея!

Я ж задание вам дал –

Легче даже не слыхал!

Я вообще по убежденьям

Самый левый либерал.

Ну, показывайте мне

И снаружи, и извне –

Чем я мозг зимой согрею

В отмороженной стране!»

«Жены старших сыновей,

Свекру было чтоб видней,

Вышли сами в этих шапках,

Натянув их до бровей.

Ваня ж рисковать не стал,

Шапку сам отцу подал.

(Он ее своей лягушке

Даже и не примерял).

Царь невесток мастерство

Перевел в их естество

И ответил честь по чести,

Невзирая на родство». –

«Что хочу сказать я вам:

Любо мне,… ну, то есть – Нам;

Хоть у старших их изделья

Очень схожи на вигвам!

Поглядите: хоть бы та –

Неформальная мечта:

К ней бубенчики приладить –

Головной убор шута!

Ну, а эта, сирота,

С бомжа силою снята

И раскрашена для смеха

В попугайские цвета?!

Но не буду слишком строг…

Хоть, конечно, тех бы мог,

Кто над царственной особой

Издевается – в острог!

Только младшая смогла

Угодить… Видать прошла

Там она – в своем болоте

Курсы кройки и шитья!

Ладно…, что там говорить,

По воде серпом водить –

Объявляю напоследок:

Послезавтра пиру быть!

Всем явиться на банкет,

Соблюдая этикет! –

Чтобы я не волновался

И не делал лишних бед.

Приглашенных будет тьма,

Есть достойные весьма,

Есть писатель – он, как классик,

Пишет что-то от ума.

Есть поэт (Минкульт прислал).

Ну, большой оригинал:

Он стихи читал намедни –

Даже в рифму раз попал!

Два художника придут,

Если смогут и дойдут –

День у них почти потерян,

Если в этот день не пьют.

Будет модный баянист –

Длинный, тонкий, словно глист;

Он сыграет на баяне

Нам ламбаду или твист.

Будет оперный певец,

Голосистый, как скопец;

Он споет народным плачем

Песнь для свадебных сердец.

Будут принцы и цари,

Магараджей штуки три –

Каждый, солнцем утомленный,

Схожий на картофель-фри.

В общем – всех не перечесть;

Каждый сможет выдать лесть,

И за это что-то выпить,

И за это что-то съесть!»

«Царский пир собрал народ

У дворцовых у ворот!

Кто пришел без приглашенья –

От ворот тех поворот!

В зале ломятся столы,

Под коврами все полы,

Слуги вертятся, как будто

Где-то ручки от юлы.

Приглашенные шумят,

Бижутерией звенят,

Каждый, как в прицел, на яства

Сквозь монокль наводит взгляд.

И кого здесь только нет!

Криминально-высший свет

Во дворце собрался царском

На изысканный банкет!

Слуги, нервничая, ждут.

Ну, а царь уж тут как тут –

Нагловат, самоуверен,

Словно праздничный салют!

Сыновья текут за ним,

Как течение Гольфстрим;

А у жен от напряженья

Скорлупою треснул грим.

Младший сын один идет.

Он решил, что не поймет

И террариумный выбор

Не оценит весь народ.

Хлопнул царь в ладони – вмиг

Пир обрел и стать, и лик!…»

«Даже я по-свински чавкал,

Хоть когда-то кончил ВГИК!»

«Громкий скрежет челюстей,

А под ними треск костей

Подтверждали однозначно

Ненасытный старт гостей.

…Долго уж застолье шло,

Со столов еду смело,

Солнце, стукнув лбом о гору,

За нее же спать ушло…

Вдруг, как в сказке, в дверь вошла

Дева дивная!… Нашла

Изумрудным взглядом Ваню

И, смущаясь, подошла.

Ваня сразу же узнал

В ней лягушку. Быстро встал

И, краснея от волненья,

Ей бокал вина подал».

«Вот те на! Вот это да!

Жизнь играет, как всегда!

Что нас ждет через минуту,

Не узнаешь никогда!

Я хочу промолвить тост!

Он не сложен, но не прост:

Я хочу, чтоб между нами

Был всегда семейный мост!

И добавлю, как смогу,

(Положите мне рагу!)

Коль ко мне любви не будет –

К черту этот мост сожгу!

Ну, поехали! Вперед!»

«Папа, съеште бутерброд!»

«Положить вам винегрету

Или, может, антрекот?!»

«А царевна, чуть отпив

И в рукав остатки слив,

Улыбнулась, птичью ножку

Вмиг в другой рукав вложив.

Сразу модный баянист

На баяне грянул твист.

(Он в местах неотдаленных

Проходил как Ференц Лист).

И царевна – ну плясать,

Ноги кренделем вязать;

И такое вытворяет –

Даже трудно описать!

Как взмахнула рукавом –

Сразу озеро с вином!

Рукавом другим взмахнула –

Гуси-бройлеры на нем!

Жены старших сыновей

Злобой давятся своей

Так, что мышцы посводило

От коленок до бровей.

Кости в рукава сложив,

Сверху их вином полив,

Две невестки вмиг создали

Танцевальный коллектив!

Вскоре внешний вид гостей

Состоял из двух частей:

Из набора винных пятен

И мозаики из костей.

Пострадал и царь чуть-чуть.

Но он, вникнув в танцев суть,

Быстро смог сгруппироваться

И успел под стол нырнуть.

…А Иван под сей шумок –

Незаметно – за порог

И в свою опочивальню

Побежал быстрей, чем мог.

Хоть царевна вслед пошла,

Но, когда его нашла,

То лягушечья одежда

Кучкой пепла уж была».

«Ваня, что ты натворил?

Кожу ты зачем спалил?

Ты, жену не тронув даже,

Сам себя и овдовил!

А теперь, Иван, прощай!

Не кручинься, но скучай!

В календарике настенном

Дни разлуки отмечай!

Если ж грустью изойдешь,

Иль тоска заест, как вошь,

То ступай в Кощея царство:

Там, родной, меня найдешь!

Я же буду честно ждать,

Пыл Кощея усмирять;

Честь свою, насколько можно,

Постараюсь отстоять.

Только долго не ходи

И меня не изводи:

Я же тоже, между прочим,

Не железная, поди».

«И царевны гибкий стан

Вдруг растаял, как туман:

С волшебством такого класса

Рядом Копперфилд – пацан!

А Иван без лишних слов

Подтянул ремень штанов,

Взял два евро из заначки

И покинул отчий кров.

…Долго ль шел он или нет

(Это лишь его секрет),

Но зашел он в лес дремучий,

Где земля не видит свет…

…Друг о друга чешут лбы

Заскорузлые дубы,

Льнут к ногам с кошачьей лаской

Ядовитые грибы.

Где-то ухнула сова,

Позабыв, видать, слова:

Под сухой пенек забилась –

И от страха чуть жива.

Где-то кто-то закричал,

На полкрике замолчал:

То ли голос тренирует,

То ли просто одичал…

Ваня ж дольше ждать не стал,

Слух свой больше не ласкал

И зигзагную тропинку

Под ногами отыскал.

Шел по ней он день и два,

Ущемленные права

Облачал по ходу дела

В нехорошие слова.

А к утру на третий день

Голод гнусный, как мигрень,

Рисовать стал перед взором

То сосиску, то пельмень.

Ваня понял, что уже

Свой желудок в неглиже

Удержать сложнее будет,

Чем Мадонну в парандже.

Он хотел уж загрустить

И немного слез полить:

Почему-то, как ни странно,

Захотелось очень жить.

Вдруг, как в сказке, темный лес

Перед Ванею исчез;

Глядь – поляна и жилище,

Словно из Страны Чудес!

Ваня просто рот открыл,

Даже пот его пробил:

Вид жилья мысль навевает,

Что здесь кто-то согрешил!

Он понять не может вновь,

Но смекнул, насупив бровь:

«Видно, курица с избушкой

Согласились на любовь!»

«Эй, невиданный гибрид!

(Сей разврат пусть бог простит!)

Потряси окорочками,

Покажи анфасный вид!»

«И избушка, покряхтев

И трубою попыхтев,

Развернулась, в реверансе

Перед Ванею присев.

Распахнулась дверь, и вдруг

Показался нос, как крюк,

А за ним – лицо старухи,

Как шедевр нетрезвых рук:

Зубы желтые торчат,

Под бровями – хищный взгляд;

Ну, а уши! – будто кто-то

Прилепил их наугад!

У Ивана – пот, как град,

На лице – опавший сад;

Как машинка фирмы «Зингер»

Зубы «весело» стучат».

«Что ты здесь забыл, милок,

В этом крае без дорог?

Что дрожишь, милок, как будто

По тебе пустили ток?

Заходи скорей ко мне:

На ногах – не на коне!

Расскажи, как там на воле

И, вообще, как там в стране?»

«Ваня с дрожью в телесах,

О крыльцо ударив пах,

В дверь вошел вслед за старухой

На трясущихся ногах.

А в избе – и визг, и смех,

Вакханалия для всех,

За столом такие рожи,

Что представить даже грех!»

«Эй, Вампир! Подай-ка стул!

Видишь – гость устал, как мул!

Он, я знаю, не напрасно

На курорт наш заглянул.

Эй, подать ему прибор,

Где с цветочками узор!

Посмотри, Иван, на вилки:

Антикварный мельхиор!

Не спеша, поешь-попей

И компании моей

Предложи обзор печати

С блоком свежих новостей.

Кто ведет эксперимент

Над страною в сей момент?

Кто сейчас сидит на троне:

Царь, генсек иль президент?»

«Интересный вы народ!

Почему вас так печет,

Кто жонглирует страною?

Главное – процесс идет!

Лучше, бабка, помоги!

По отсутствию ноги

И обличью ты, я вижу,

Из династии Яги.

Как Кощея победить,

Чтоб жену освободить

И падлюке перед смертью

От души лицо набить?»

«Ты, милок, уйми свой пыл:

У Кощея хватит сил

Разукрасить твою попку,

Чтоб ты больше не шалил!

Это как беззубым ртом

Укусить железный лом…

Как сказал один политик:

«Мы пойдем другим путем»!

Мне самой Кощей не люб:

Невоспитан, нагл и груб;

У меня давно уж вырос

На него огромный зуб…

…Есть за тридевять земель

То ли пихта, то ли ель:

На макушке есть иголка –

Та иголка – наша цель.

Если ту иглу добыть

И слегка переломить –

Враз помрет скелет ходячий,

Не придется даже бить!

За идею, Ваня, мне

Отработаешь вдвойне;

Ты же знаешь: в наше время

Ноу-хау все в цене.

Тут такой момент, милок:

У меня один порок –

Я бы всякому отдалась,

Кто бы даже и не смог!

Я тебе, Иван, скажу:

Я от секса так дрожу,

Будто я совсем разделась

И на голом льду лежу.

Ну, а вывод делай сам,

Как с тобой поладить нам:

Без меня тебе ни в помощь

Ни Хоттабыч, ни Сезам».

«Понял тонкий твой намек,

Мне еще один урок:

Бескорыстие к мужчине

Женщин давит, как порок!

Предлагаю все потом

Нам решить с тобой ладком,

Знаешь: если деньги – утром,

Значит стулья – вечерком.

И вообще – зачем скрывать

(И тебе пора уж знать!):

Нету смысла заводиться,

Раз придется остывать!»

«Был достигнут компромисс,

И все утром собрались

К обреченному Кощею

На летальный бенефис.

Из избушки всей гурьбой

Гости ринулись, как в бой:

Впереди, как компас, бабка

Метит путь своей клюкой.

Рядом – Ваня, а за ним –

Леший в паре с Водяным,

Две кикиморы-близняшки

И Вампир с лицом смешным.

Долго шли, глотая пот;

А Вампир, тревожа рот,

Проклинал негромко этот

Туристический поход».

«…Если бы я только знал!…

Как мне плохо!… Я устал!…

Ваня этим турпоходом

До аппендикса достал!…

Ну, к старухе я привык:

У нее по жизни – бзик!»

«Что ты там, Вампир, все ноешь

И плетешься, как старик?»

«Что я ною?! Пить хочу,

На Ивана зуб точу:

Им, конечно, не напьешься,

Но хоть горло промочу!»

«Перестань, Вампир, бузить!»

«Чем же горло промочить?

Что – водою мне давиться!

Лучше уж совсем не жить!»

«Как ты вреден и спесив!

Вот твой жизненный мотив:

Как зловредное созданье

Пачкать чистый коллектив!»

Все устали. Вдруг глядят:

Перед ними – черный сад,

А за ним – дворец Кощея,

Дымкой сизою объят.

А правее – на горе,

Вся в иголках и коре

Ель стоит, проткнув верхушкой

Облаков густых пюре!

Все обрадовались тут!

Все друг другу руки жмут!

Даже Леший, не сдержавшись,

Закричал: «Кощей капут!»

«Эй, Вампир, иди сюда –

Сгусток лени и вреда;

Провести по горлу зубом

Ты мечтаешь, как всегда?

Это хобби – просто стыд!

Ставлю я тебе на вид:

Или кариес замучит,

Или же подхватишь СПИД!

Лучше Ване подсоби,

И Кощею насоли,

И зубами, как ножовкой,

Ель на землю завали».

«И Вампир, оскалив рот,

Челюсть выдвинув вперед,

Ель свалил в одну минуту,

Удивив лесной народ.

…На верхушке, как стрела,

Дремлет черная игла…

Оторвалась – и к Ивану,

Как презент, в ладонь легла…

Вдруг раздался страшный крик,

А потом – звериный рык:

Да такой, что у старухи

С головы снесло парик!

Распахнулась дверь дворца,

И Кощея-подлеца

Все увидели, бегущим

В шлеме в виде огурца!

От дрожания земли

Все свалились, как кули.

Водяной перепугался

Так, что воды отошли».

«Коль сюда он добежит,

Это вряд ли рассмешит…

У него в психдиспансере

Даже карточка лежит.

Не дразни гусей, Иван,

Заверши скорей наш план,

Потому что, чую, будет

Среди нас большой изъян».

«Ваня больше ждать не стал

И иглу легко сломал,

Совершив давно желанный

Долгожданный ритуал.

И в секунду ту же вдруг

Скис Кощей, совсем потух,

Как в момент перегоревший

Раскалившийся утюг.

Сел на землю и вздохнул,

Ненавязчиво чихнул

И в бессильной злобе взглядом

Всех, как вилами, проткнул.

Поворот такой смутил

Всех, кто этот суд вершил:

Почему ж Кощей не умер

Или всех не порешил?

Кто ответит: ждать чего?

Может быть, добить его?

Но царевна, появившись,

Объяснила все легко». –

«Вы в игле нашли не то,

Что искали. Там всего

Лишь его мужская сила

И бессмертие его.

Коротать свой будет век,

Как обычный человек,

Но за женщинами, правда,

Прекратит он резвый бег».

«А старуха к Ване льнет,

С нетерпеньем ножкой бьет:

Исполненье уговора

От него, как видно, ждет».

«Слушай, бабка, отвяжись,

Успокойся и уймись,

И с высот сих сексуальных

Ты на землю опустись.

Кстати, вон сидит Кощей –

Очень хилый, но ничей,

И, как раз, как ты просила:

Ничего не может, змей!

Вот, что я скажу тебе:

Забирай его себе –

Может быть, он долгожданный

Принц мечты в твоей судьбе!

Он, гляди, худой, как шест,

Видно, очень плохо ест,

Кроме стройного скелета,

У него других нет мест.

Откорми его, согрей,

Чтоб он выглядел бодрей,

А не как забытый всеми

И завядший лук-порей.

Мы ж с любимою моей

Будем жить, где жил Кощей:

Раз дворец освободился –

Значит, он уже ничей.

Этим ходом, может быть,

Я смогу не превратить

Дом отеческий в коммуну

И себя не обделить.

Обретя покой и мир,

Мы закатим дружный пир:

Заходи любой и каждый –

Хоть сапожник, хоть эмир!

Ты, старуха, тоже будь,

Всех своих не позабудь;

И возьми с собой Кощея –

С нами примет пусть на грудь».

«Тут Иван позвал жену,

И она пошла к нему,

По привычке тихо квакнув

И слегка пустив слюну.

И Иван в который раз

С грустью вспомнил день и час

Не испитой брачной ночи

И непознанный экстаз.

Но он эти мысли прочь

Отогнал – была бы мочь!

Впереди ночей так много –

Вспомнит ей и эту ночь!

…А, спустя недельный срок,

Экс-Кощеевский чертог

От народного веселья

Уберечь себя не смог!

Первым гостем во дворец

Прибыл грозный царь-отец;

Предыдущий пир вчера лишь

Он закончил, наконец.

А за ним – и сыновья,

И невестки, и родня,

Гости с прошлого веселья,

Не допившие полдня.

И старуха, и Кощей…

(Кстати, он поверх мощей

Нарастил жирок янтарный

От старухиных борщей).

Дальше – Леший, Водяной

И Вампир с чужой женой,

И кикиморы-близняшки –

Старше первая второй.

Ну, а следом живо прет

Зрелищ жаждущий народ,

Будто съесть ему осталось

Свой последний бутерброд!

И кого здесь только нет!

Словно весь собрался свет,

Доказав опять, что «шара» –

Это наш менталитет!…

…Я на пире тоже был

И со всеми ел и пил,

И, конечно, сказку эту

Рассказать я вам решил!

Есть ли в ней живой урок?

Есть ли в ней простой намек?

Есть ли в ней для размышлений

Мыслей действенный глоток?

Может, кто узнал себя?

Только знаю, что не зря

Существуют в нашей жизни

Сказки – верные друзья!