В объятьях звёзд

Глава 45

— Лана! — окликает меня Старкар и забегает в разгромленный бункер Томы. Доходит до меня и обнимает.

Не реагирую, просто смотрю на платформу, в которой исчез Стейбек с телом. И проклинаю себя, его, Стервятника. Могла ведь помочь Томе. Объяснить, рассказать, до того как за ней явится кесарь. Насколько нужно быть чудовищем, чтобы отрубить невинному человеку руку? Сколько сейчас её дочери? Лет сорок? Меньше? Она, наверное, даже не знала о матери, как и об отце. Жила, возможно, с семьёй, детьми, мужьями. А тут явился кесарь и…

— Лана, Колючка моя шипастая, скажи что-нибудь, — Стар хватает за щёки и задирает голову, заглядывая в глаза.

— Поехали домой, — выдыхаю и, покачнувшись, падаю. Но упасть не дают крепкие руки.

Стар перехватывает удобнее, прижимает к себе и, настроив телепорт, мигом доставляет на линкор. Я так устала. Устала эмоционально и физически. Голова просто раскалывается. И плакать хочется от собственной беспомощности. Тяну за ворот рубашки.

— Я хочу поговорить с твоим отцом.

— У меня нет отца, — обрубает Стар, поджав губы. — Где Тома, Лана?

— Не знаю, но знает он. И я хочу поговорить с ним.

— Зачем? — напрягается мужчина.

— Хочу освободить Тому от рабства и пыток, на которые способен твой папа!

— Сдурела?! — грубит блондин.

— Давно дура. Ты только узнал? — огрызаюсь и, оттолкнув, спрыгиваю.

— Она умрёт, Лана. Как только я её найду — пущу пулю в лоб! — обещает Старкар.

— Нет, не сделаешь. Если дорожишь мной, не тронешь её, — качаю головой.

Стар злится, но и я не сдаюсь. Мы боремся взглядами, стоя в небольшой каюте без картин на окнах. Но космос меня мало волнует. Где-то там, на периферии, замечаю пролетающие джеты, космолёты, звездолёты. Там явно происходит некое сражение. Как и у нас с мужем сейчас.

— Стар, ты нужен здесь! — раздаётся незнакомый голос, но мужчина не торопится отвечать. Нависает, давит своей властной энергетикой. Сжимаю кулаки, вздёргивая повыше подбородок.

— Ради меня, Старкар, — говорю спокойно и уверенно. Просто знаю, он сделает, как я хочу. Потому что он сын своего отца. Потому что он слов на ветер не бросает. Хотя Томе он давал это слово раньше, чем мне. Ещё в лаборатории обещал уничтожить её, если полезет ко мне. И, по сути, я прошу его забрать это слово.

Старкар рычит и, развернувшись на пятках, выходит. Просто идёт по коридору, злой как сто чертей. Звуки удаляющихся шагов бьют по натянутым нервам. Болезненно и невыносимо.

Меня топят рыдания. Словно нажали на спусковой крючок, вынули внутренний стержень.

Сделав пару шагов, прижимаюсь к стене, сгибаюсь, задыхаясь от слёз. Не хочу, чтобы Стар вершил своё правосудие и летел к отцу за головой Томы. Хочу, чтобы он понял меня. Понял и вернулся. Он ведь обещал! Обещал никогда не отворачиваться, никогда не уходить. Быть стеной и опорой! Неужели ошиблась?

Меня вновь подхватывают и, плавно опустившись на пол, укачивают, устраивая на своих ногах. Поднимаю голову и шокировано замираю. Старкар взбешен, но вернулся. Он сдался мне? Всхлипнув, обнимаю крепко, зарываюсь в волосы, утыкаюсь носом в шею и затихаю.

— Не разрывай мне душу слезами, Колючка. Лучше кусайся и шипи, — шепчет мужчина, растирая спину. — Эта Старая будет жить вечность, как и хотела. Теперь у неё две защитницы. Мать моя женщина и жена моя женщина.

— Я люблю тебя, Стар, — выпаливаю сквозь всхлипы, размазывая слёзы по вороту. Совершенно искреннее признание. Я вправду его полюбила. Как и Регора. И это поняла ещё вчера, когда он просил моей руки и сердца.

Старкар на признание никак не отвечает. Наоборот, его пальцы больно впиваются в бока. Он весь каменеет, шипит сквозь зубы, а потом и вовсе конвульсивно дёргается. Отшатываюсь, резковато съезжаю с него и ловлю за плечи.

— Что с тобой? Стар?! — кричу, тормоша.

— Ты мне крылья подарила, — сквозь боль рычит Стар.

— Но я ведь давно подарила, ещё месяц назад. Видела сама, как ты их распустил. Помнишь, в лаборатории, — бормочу, приглаживая растрёпанные волосы Стара.

— Ты не поняла. Крылья есть у всех рурков. А вот летать мы не можем.

Старкар перестаёт трепыхаться, дышит тяжело, с надрывом. А после резко вскакивает на ноги и прижимает меня. Раскрывает антрацитово-чёрные крылья. И закрывает нас в коконе из перьев.

— Любишь меня, значит? — улыбается по-мальчишески озорно и бровями играет.

— Есть такой косяк, — усмехаюсь. — Расскажи подробнее, не могу понять эту связь.

— Рурки не могут летать, пока не встретят и не полюбят всей душой того, кто дарован им звёздами. И когда получают взаимность, обретают крылья, то есть способность летать. Так что, моя маленькая шипастая Колючка. Твоя любовь зарядила мои крылья.

— И теперь ты улетишь? — нет, я знаю, он так не сделает. Но зачем-то спрашиваю. Точно дура.

— Сдурела? — обзывается возмущённо Старкар и крылья втягивает обратно. Киваю, широко улыбаясь. Давно сдурела, как его встретила, так и потекла крыша моя земная. — Чтобы взлететь твоей любви недостаточно, Лан.

— И что это значит? — хмурюсь, явно туплю. А этот наслаждается моей растерянностью и губы растягивает в издевательской улыбке.

— Я люблю тебя, жена моя. Вот что это значит, — урчит Стар и запечатывает рот поцелуем. А у меня ноги подгибаются. От усталости или признания. А может, от поцелуя. Но я с удовольствием висну на его шее и полностью растворяюсь в крепких руках мужа. Любит. Он меня тоже любит!

— Я есть хочу, — хнычу, подняв голову и подставляя шею для колючих поцелуев, — и помыться тоже. И на свидание сходить с Максом. Он ведь мне сюрприз устроил. И обнять Регора с Асадом. А ещё поспать и поговорить с твоим… Со Стейбеком. Пожалуйста, Стар. Это всё еще важно.

— Последнее совершенно не важно. Поговоришь. Завтра или через неделю, или через лет сорок, когда у меня пропадёт желание пустить ему пулю в лоб, — бурчит муж мой блондинистый, прикусывая жилку и тут же зализывая.

— Стар, пожалуйста, — не знаю, чего прошу, потому что сама прижимаюсь теснее.

— Ладно. Покормить. Искупать. Спать уложить. Я тебя понял, — вздыхает тяжко Старкар и, оторвавшись от меня, подхватывает на руки.

— А остальное?

— Свидание с Максом откладывается, да и Регора с Асадом сейчас обнять не получится. Они немного заняты с коалицией, которую собрала Тома, чтобы сместить кесаря. Вон, смотри, — Стар показывает в окно, но, вспомнив о моих страхах, резко закрывает глаза. — Хотя нет, не смотри!

Тяну его ладонь вниз и во все глаза таращусь на настоящие звёздные войны. Джеты, звездолёты, дроны, беспилотники и другие разнокалиберные летательные устройства летают не так далеко от линкора и некой небольшой планеты, где, судя по всему, и был бункер Тамары. Яркие разноцветные лучи проносятся в тёмном космосе. Корабли вспыхивают. Какие-то дымят, но продолжают лететь. Какие-то взрываются, разлетаясь на металлические обломки.

— Наши победят?

— Уже победили. К тебе пробиться было труднее, а когда поняли, что запахло жаренным, разлетелись в рассыпную. Сейчас отловят всех мигом.

— Ну да, когда Тома ушла с твоим отцом, то и рычагов у этой коалиции не осталось, — хмыкаю я, вспоминая тот грохот и звуки стрельбы. — Стар.

— Ммм? — мужчина доходит до лифтов и внимательно смотрит. Уставший, даже немного постаревший, что ли. Его глаза не так ярко искрят, как ещё вчера. Он вообще выглядит немного потерянным. И мне бы его поддержать, отпустить эту историю с Томой хотя бы на пару дней. Но я не могу быть в неведении. Не могу забыть эту отрубленную руку и потерянную девушку, какой стала эта женщина. Постоянно сравниваю её с собой. Постоянно примеряю её судьбу на себя. — Чего, Лан?

— Давай встретимся с твоим отцом. Сейчас. Позвони ему. Я обещаю переехать в Вальдос, обещаю тебя слушаться беспрекословно и что там у тебя ещё были за пункты, — глажу по вискам и бровям, целую в губы. Знаю, запрещенный приём. Но мне надо. Просто надо. Иначе не усну, и к моим страхам добавится ещё один.

— Ладно, — вздыхает Стар и разворачивается обратно.

Телепортатор доставляет нас в Корпус. Ну конечно, где ещё может восседать в это время Кесарь. На своей искусственной планете. Коридорами доходим до кабинета. И без стука заходим.

Стейбек развалился в кресле, в руках стакан с алкоголем, ноги на столе. Вся его поза расслабленно-ленивая. Только вот на лице отпечаток печали. Он не празднует свою победу. Он топит горечь.

— Привет, дети, — салютует мужчина бокалом. — Если вы пришли покричать, то не вовремя. Я страсть как устал и пьян. Кратенько излагайте и идите домой.

— Что вы сделали с дочерью Томы? — выпаливаю, сжимая пальцы Старкара.

Тяжко вздохнув, Стей тянется через весь стол к коммуникатору и звонит.

— Ты выиграл, Дани, — хмыкает мужчина, как только ему отвечают. — Да, пришли оба. Покажи им.

Швырнув ком на стол, Стей включает визор, который установлен вместо стены. На экране появляются десятки картинок с разных камер. Одна из них увеличивается.

На видео самый обычный госпиталь. Капсулы, медперсонал, разное оборудование. Среди них камера увеличивает брюнетку лет тридцати. В белом комбинезоне без рукавов. И руки у неё вполне настоящие, обе! На запястьях четыре браслета.

Выпустив Старкара, подхожу ближе к визору. Она похожа на Эгорда или мне просто очень хочется в это поверить? Но глаза точно аметистовые. И выглядит она совершенно спокойной, не испуганной, не забитой. Стоит у стойки и вносит в планшет некие данные. К ней подходит Даниэль и, передав карточку, уходит. Не запугивает, не утаскивает никуда. Просто уходит.

— Но рука… Вы же… Я же видела руку, и вы сказали, что девчонку не отпустите.

— Твои подруги помогли, — усмехается Стейбек, отпивая алкоголь. — Искусственно вырастили из клеток родителей часть тела. Если бы Старая немного глубже капнула, конечно бы поняла, что рука ненастоящая. Но эмоции отупляют.

— Значит, она не знает о родителях? Вы обещали воссоединение. Соврали?

— Я обещал, и оно состоится. Утром. Захочешь лично убедиться в этом, ты знаешь, где меня найти, принцесса, — кивает кесарь и переводит взгляд на молчаливого сына. И сейчас я вижу настоящего Стейбека. Не циничного, не ироничного, не злого. А.. любящего отца семейства.

— А Тома? Что с ней будет?

— Я говорил, как сильно ты похожа на мою жену? — со вздохом тянет кесарь и, залпом осушив бокал, с оглушительным стуком ставит на стол. Вздрагиваю и, попятившись, прижимаюсь к Старкару. Он сразу же обнимает, но пока молчит. — Такая же наивная и сострадательная.

— Я не наивная и не прошу выпустить её. Просто хочу понять, что с ней будет. Вы будете её держать в рабстве, пытать, избивать или мучить? Эгорд сказал, что вы можете ей ноги переломать!

— Я многое могу, — хмыкает Стейбек, — но никогда не применял физического насилия ни к одной женщине. Не бил, не ломал ноги или мучил. И не собираюсь начинать. Спи спокойно, принцесса. До тебя за неё уже попросили. Тома устроена с комфортом. Хотя другие, кто посмел покуситься на мою семью, гниют в могиле.

— Последний вопрос… Если бы была такая возможность не вовлекать меня в ваш план, вы бы воспользовались ей? — этот вопрос я задаю больше ради мужа. Чтобы он хоть немного отпустил свою злость на отца. Они семья. А со мной ничего ужасного не случилось ведь.

— Да. Я бы никогда не подверг тебя опасности. И то, что сказал в ангаре, была лишь игра для Эгорда и Томы. Как бы сильно я ни любил Гелю, жертвовать тобой не стал бы.

— Это ничего не отменяет, — цедит сквозь зубы Старкар.

— Знаю, ты упрямством в мать пошёл, — хмыкает Стей. — Идите, птенчики, вить гнездо.