В омуте страха

Глава 11 Разливное дело

Сокол проснулся рано. Солнце еще не встало, а на улице моросил дождь. Умывшись, сыщик открыл окно и выглянул наружу. Тяжело вздохнув, он громко захлопнул окно и двинулся готовить свою рабочую одежду, попутно проклиная дрянную погоду. Ему часто говорили, что осенний дождь благотворно влияет на вдохновение, но сейчас ему было не до поэтических од. Такая погода наводила хандру и скуку, а сыщику не следовало поддаваться ни тому, ни другому.К тому же, после каждого раза, как он попадал под дождь, его одолевала легкая простуда.

Зевнув, он прошел к раковине и принялся плескать себе в лицо прохладной водой. Это помогло взбодриться. Каждому из команды Сокола выделили временное место жительство, а также служебный автомобиль для удобного передвижения по городу. Комната находилась на втором этаже государственного пансионата, вполне удобная для одного человека. Спальня и кухня были совмещены между собой, небольшая кровать стояла в уголке комнаты, напротив окна, а справа от нее, в другой части, стоял маленький столик, мойка и шкафчик с посудой. Что касается еды, то она выдавалась два раза в день.

После расследования смерти прокурора, сыщики Второго отделения в течение недели вникали в дела по дону Разини. У местных было не так много, чтобы точно указать на причастность Альберто Разини к преступлениям в городе. Фактически, за ним числилась лишь гостиница «Ночные звезды», в которой он собственно и проживал. Сокол не сомневался, что внутри это здание было похоже на муравейник, где в номерах жили мафиози.

Сокол был недоволен. Они потратили огромное количество времени, чтобы согласовать расследование в Дальнограде. На это у них ушло почти год и даже то, что они смогли откопать на Разини в столице, не убедило начальство ускорить процесс. Именно поэтому они так долго добирались до Дальнограда, и именно поэтому предстояло провести ещё несколько расследований уже в южной столице. Им ничего не оставалось, кроме как согласиться с начальством.

Умывшись и надев свою рабочую одежду, а также накинув плащ и шляпу, сыщик вышел из комнаты, стуча каблуками по деревянному полу. Дождь не прекращал моросить. Полицейский искренне надеялся, что ему не придется работать в таких условиях. Выходя в небольшой дворик, Сокол на ходу проверил свои документы и служебное оружие, а после, достав небольшой листок, сверил номер машины, которую ему доставили. Беленькая «Нева»* стояла посреди остальных автомобилей и выделялась своей однотонностью. Радуясь, что ему не придется мокнуть, Сокол сел в автомобиль и принялся ждать остальных членов своего отряда, завел его.

Вскоре, в машину на переднее сидение забрался грузный Лучинский. Он немного повозился на сидении и наконец, когда устроился поудобнее, поднял руку в приветственном жесте:

— Ранняя пташка поймает червя? — усмехнулся он, — доброе утро, Андрей.

— Взаимно, — отозвался Сокол, — где Агапит и Виктор?

— Готовятся, небось, как всегда спорят, где, чьи вещи.

Донован Лучинский

В отличие от Сокола, остальным сотрудникам Второго отделения выделили общую комнату, так что им пришлось ютиться втроем. Это конечно мало кому могло понравиться, особенно учитывая, что одному из них была выделена отдельная комната, но спорить никто не стал, ведь именно Сокол руководил расследованием против Разини, а значит и ему доставалось все самое лучшее. К тому же, сотрудники Второго отделения бывали и в более спартанских условиях, нежели те, что любезно выделило им руководство полиции Дальнограда.

Вскоре, к Соколу и Доновану присоединились остальные сыщики. Они были слегка помятыми и не выспались, по словам Лучинского, все они не спали допоздна, обсуждая расследование. Сокол нахмурился:

— Это не увеселительная прогулка. Мы выбивали это расследование почти год, и я не хочу, чтобы мы все запороли.

— Да ладно, Андрей Федорович, — зевнул Агапит, — все будет в лучшем виде, проснемся к нашему приезду в участок.

— Я бы на такое не рассчитывал, — продолжил Андрей, — я решу, что с вами делать.

Закрипин же молчал. В отличие от своего сонного коллеги, он держался лучше, но по мешкам под глазами было видно, что он также не дал себе возможность отдохнуть ночью. Либо на это сказался Дальноградский воздух, либо халупа, в которую их поселили.

Когда же все сыщики уселись, Сокол подождал пару минут, и, нажав на газ, выехал на улицу. Потихоньку начинало светлеть, однако людей на тротуарах не прибавлялось, лишь машины ездили по дороге, и продавцы открывали свои лавочки и магазины.

Заверения Зерваса не сработали. И как только машина увеличила скорость на ровных дорогах города, сыщика укачало, и он мирно захрапел на плече Закрипина. Виктор также не смог сдержаться и тоже начал дремать, хотя не так явно, как его товарищ. Его голова была чуть опущена, таким образом, закрытые глаза Закрипина, казалось, были чуть прикрыты, но сомнений не было, он также спал.

Лучинский решил не отвлекать шефа от езды, и просто наслаждался видами осеннего города, за что Андрей был ему благодарен, настроение было очень паршивое, и не хотелось тратить энергию на беседу, пусть и дружескую.

Добравшись до участка, Андрей припарковал машину. Выйдя вместе с Донованом, они громко хлопнули дверьми, что заставило Агапита и Виктора воспрянуть ото сна, буквально пулей вылетев из машины.

— Я не сплю, я не сплю! — сам себе причитал Зервас и посмотрел на смеющегося Донована, серьезного Виктора и хмурого Сокола, который всё также оставался зол на своих людей.

— Действительно, ты не спишь, — отходя от смеха, сказал Лучинский.

— Донован, друг мой, всё дело в рефлексах, наблюдай за мной, и… — договорить Агапиту не дал Сокол, который щелкнув пальцами и закрыв ключом машину сказал:

— Хватит, вы трое, сегодня в расследовании не участвуете.

— Что⁈ — хором спросили они.

— Андрей Федорович, а я? — удивился Лучинский, который не понимал гнева Сокола на себя. Свою вину он также не понимал.

— Поруководишь, временно. Сейчас выужу вам какое-нибудь дельце.

Агапит и Виктор посмотрели друг на друга. Свою вину они были готовы признать, но, не желая сдаваться, Закрипин всё же попытался выудить милостыню у начальника:

— Андрей Федорович, за бумагами мы быстрее заснем, а в поле мы очнемся ото сна быстрее.

— Ага, и подвергните опасности нас или гражданских.

— Чем?

— Потерей концентрации, будешь спорить?

Нависшее молчание удовлетворило Сокола, давая понять, что сыщики уяснили воспитательный момент, и впредь будут вести себя осмотрительнее. Для самого Андрея было важно другое, он пока не знал, с чего начнется его работа в городе и не желал использовать весь потенциал своей команды сразу. К тому же, ему не хотелось привлекать лишнего внимания. Пока что. Следовало, конечно, объяснить это парням, но коль скоро они слегка провинились, то Андрей решил показать им, что за свой собственный выбор всегда наступает ответственность и не всегда поощрительная. С этими мыслями он двинулся в кабинет начальника отделения.

Местные полицейские также прибывали на работу, зевая и потирая глаза. Кто-то сразу же сел за стол и, уронив голову на руки, мирно посапывал, другие садились за бумаги, а третьи разговаривали возле окна, покуривая и обсуждая последние новости.

Дойдя до кабинета, Сокол пробежал глазами по табличке на стене, где было написано: «Николаев Александр Николаевич— Дальноградское отделение полиции». Постучав, полицейский вошел, не дожидаясь ответа, а следом за ним и вся его команда.

Кабинет был очень просторный, под стать начальнику полиции. Посередине стоял огромный дубовый стол, заваленный разными бумажками и многим другим барахлом, на нем же стоял светильник, а справа лежала кобура, в которую был вложен ТТ**. Слева к стене были приставлены железные шкафы с выдвижными отделениями, каждое из которых было помечено табличкой. Между ними тоже стоял стол, но он был в несколько раз меньше своего собрата, который принадлежал лично Николаеву. Он был пуст, но на стене над ним была вывешена пара плакатов, один поверх другого. Трудно сказать, что гласил тот, что был снизу, но второй более заметен. На нем изображалась молодая девушка лет двадцати, одетая в платье с пояском. Её непослушные волосы были уложены на правую сторону, а выразительные глаза были широко раскрыты. Подпись гласила: «Элеонора покоряет сердца», и девушка такой красоты не могла не покорить их.

Как только Сокол хлопнул дверью, Николаев, который стоял возле окна и дымил трубкой, тут же повернулся к вошедшим.Завидев эту необычную делегацию, начальник полиции усмехнулся. Процессию возглавлял сам Андрей, а следом шли понурые сыщики Второго отделения. Было видно, что настроение у них сошло на нет. Да и сам Сокол не выглядел как тот, кто доволен раскладом нынешнего дня.

Янковски тоже был здесь, в своем зеленом пиджаке, он сидел на стуле и читал свежий выпуск газеты. На хлопок двери он даже не отреагировал, продолжая прикрываться листом бумаги с черно-белыми картинками.

Павел Янковски

— Ждете Храбрую***? — спросил Сокол слегка брезгливо, указывая на плакат.

— Что за пренебрежительный тон, Сокол, — Брови начальника взмыли вверх. — Девчушка старается и ведет себя прилично для своего возраста!

— Ну, я не понимаю её песен, — пожал плечами Андрей, присаживаясь рядом с Павлом, а остальные его люди сели на длинную скамейку возле стены. Словно провинившиеся дети, они ждали окончательного вердикта по их работе на сегодняшний день. Они знали, что их начальник никогда в обиду их не даст, да и наказания суровыми бывали редко, но каждый раз, ожидая его, они гадали, что выдаст светлый ум Сокола на этот раз.

Тем временем Андрей пожал Николаеву руку в знак приветствия.

Николаев хмыкнул, выдавил из себя пару колец дыма и сел за стол. Закусив трубку, он выдавил:

— Еще раз хочу поздравить вас с первой победой, — начал Николаев. — Сейчас нам остается дождаться нового прокурора, который и объяснит наш дальнейший план.

— Значит, его уже назначили? — спросил Янковски. Его голос был очень приятный и вежливый, однако Сокол быстро раскусил, что за этой маской вежливости скрывается полное безразличие и… лень.

— Да, поэтому мы его и ждем.

— Что ж, пока мы его ждем, я бы хотел, чтобы моим людям выдали работу с бумагами.

— Серьезно, шеф⁈ — чуть не плача процедил Лучинский, — это же хуже пытки.

— Сильно провинились, а? — засмеялся начальник полиции, — вы ж только приехали, когда успели?

— Воспитательный момент, — усмехнулся Сокол, решив не рассказывать истинные причины столь ужасного наказания для полевого сыщика, — пусть поищут всё, что есть на Разини в ваших архивах. Насколько я знаю, он уже больше года ведет свою деятельность, неужели ничего нет?

Николаев почесал подбородок, и снова вытащив трубку произнес:

— Не сказать, что прямо вообще ничего. Все документы были под грифом Победова, он держал их под замком. Но коль больше они ему не нужны, полагаю, что новый прокурор разрешит нам изучить все документы. Джентльмены, можете пока пройти в архив познакомиться с нашими помощниками.

Донован, Агапит и Виктор посмотрели на Андрея, тот кивнул, подтверждая указ Николаева и от себя добавил:

— Это тоже часть расследования, отдохните слегка, — в эти слова он вложил известный лишь им четверым смысл, от чего сыщикам пришлось повиноваться. Как только сыщики покинули кабинет, Андрей повернулся к начальнику полиции.

— Есть что-нибудь по допрошенным? — серьезно спросил Сокол. — Может быть, что видели, слышали или…

— Может быть, — кивнул начальник, вытряхая пепел из трубки. — Начальник охраны странно себя вел, сказал убраться всем из вагона, чтобы не мешали Победову отдыхать.

— Это многое объясняет, — кивнул Янковски, который хоть и не принимал участие в расследовании, но был в курсе дела. — Зная наших ребят, — под ребятами он имел ввиду мафию, — можно было не сомневаться, что у них руки дотянулись до всех, кто был рядом с прокурором.

— Неужели все настолько продажные? — усмехнулся Сокол.

— Да, — коротко ответил Павел и, замолчав, вновь развернул газету.

Неожиданно дверь позади них открылась, и в кабинет вошел мужчина. Высокий рост, аккуратная прическа, белая рубашка, а поверх нее жилетка, лицо гладко выбритое, на носу были надеты очки.

— Здравствуйте, джентльмены, — весело начал он. — Смотрю, заседаете без меня!

— Кравченко Константин Сергеевич! — торжественно вскинув руку, представил прокурора Николаев.

— Благодарю, — наигранно похлопал в ладоши вошедший. Тут же подойдя к столу, поставил на него сумку и сразу принялся за дело: — Рад, что за дело взялось Второе отделение, это гарантирует как минимум движение в операции.

— Хотелось бы сказать тоже самое, но и мы слишком задержались, в том числе из-за бюрократии.

— Вот, вот не перехвалите его, — усмехнулся начальник, закидывая в трубку новую порцию табака. — Говорите, что нужно, нам еще к судье идти.

Кравченко кивнул и начал:

— Есть у нас в городе один бордель…

Дверь с грохотом отворилась, заставив всех, кто был в кабинете, вздрогнуть и повернуться к выходу.

— А ну не трогай меня! — кричал вошедший на полицейского, размахивая тростью. — Я прекрасно понимаю, что прокурор занят, я тоже не сижу без дела! Штяк, где ты там?

— Константин Сергеевич, — жалобным голосом обратился полицейский к прокурору, указывая на пришельца, Кравченко лишь махнул рукой.

Вошедшим был пожилой человек лет пятидесяти пяти в старомодном костюме, с моноклем в глазу. Поверх костюма был надет плащ, а на голове — шляпа цилиндр, из-под которой были видны седые волосы, в руках он держал трость. На его крик, из коридора вошел ещё один делового вида мужчина, намного моложе своего представительного компаньона. Его лицо, излучало просто море оптимизма, темные волосы были коротко подстрижены. Сам он носил серый костюм, и единственное что выделяло этого молодого человека, был цветастый галстук.

Андрей, увидев вошедшего, просто обомлел. Им оказался Скрягин Иван Федорович, богатейший человек страны. Сокол был настолько удивлен, что даже потерял дар речи, а в его голове роились мысли из разряда:

«Что он забыл в этой дыре?».

— Чем обязан вам, Иван Федорович и…? — с нескрываемым раздражением спросил прокурор.

— Арсений Штяков, — представился компаньон старика, — но я предпочитаю, чтобы меня звали Сеней Штяковым, я личный поверенный**** Ивана Фёдоровича.

— Я попрошу, молодой человек, мы все в делах, — забрюзжал мужчина, размахивая тростью и заканчивая представление присутствующих, а после прошел вглубь кабинета. — Я узнал, что вы новый прокурор, и я рад, что именно вы им стали, поможете разобраться с этим убожеством, которое портит город.

— Скрягин, может быть, хватит уже? — жалобно протянул Кравченко, по его виду было понятно, что с этим человеком он имел дело, и не раз.

— Нет, нет и еще раз нет, подпишите документы, и я тут же исчезну, — весело произнес старик.

— Я уже и составил их, — улыбнулся Штяк, доставая из черного портфеля бумажную папку. По их лицам, было понятно, что они буквально светятся от своего триумфа.

— Я хочу, чтобы бордель исчез из города, и в него было не стыдно приезжать.

— Хочешь, не хочешь, а этот бордель приносит львиную долю дохода городу, — равнодушно произнес Янковски, развалившись на стуле.

— Я здесь приношу доходы, а вы…

— А мы представляем закон, Скрягин, без каких-либо оснований я ничего делать не буду, — хлопнул по столу Кравченко, — хочешь его закрыть — иди к градоначальнику и плачься ему, а не…

— То есть вы хотите, чтобы прекрасные дамы, которые не могут заработать себе на жизнь честным и приличным путем, торговали собой⁈ — проскрежетал Скрягин, подойдя к Константину и ткнув своей тростью ему в подбородок.

Прокурор взглянул на поверенного старика. Арсений, стоял, слегка переминаясь с ноги на ногу и воздев глаза к потолку. По нему невозможно было понять, согласен ли он с затеей своего клиента или предпочитает не вмешиваться, выполняя только ту работу, что касается лишь его.

— Сам-то понял, что сказал? Я уйду, но еще вернусь, и ты подпишешь эту чертову бумажку, а я получу в свое распоряжение это здание. Идем, Штяк!

Проходя мимо плаката, старик замер, заставив Арсения врезаться в него и слегка отпрянуть, но Скрягин даже не шелохнулся. Он лишь постучал по плакату тростью, перед тем как продолжить свой путь, к выходу бормоча себе под нос что-то вроде «…надо бы еще купить».

Как только дверь за Скрягиным захлопнулась, все полицейские вздохнули спокойно, только Сокол стоял с удивленным видом.

— Откуда он здесь взялся?

— Вечно ищет, где бы деньги спереть, — жестко сказал Янковски, по его тону было понятно, что Скрягина он не уважает и не собирается пересматривать свое мнение, и даже напротив, готов критиковать его по любому поводу.

— А разве бордель можно купить? — спросил Николаев у Кравченко.

— Обычно нет, но такой человек, как Скрягин, ни перед чем не остановится. Как минимум пара городов осталась без городских учреждений развлекательного типа, потому что государству держать их стало невыгодно, поэтому их продали, а сейчас, когда Разини был замечен в борделе, это здание просто состоит на учете у нас. Кому охота теперь там появляться? — пояснил Кравченко, вновь открывая сумку и ища там бумаги. Достав их, он продолжил: — Все это нас приводит к вашей цели. Мы узнали, что в этот бордель была доставлена партия запрещенного алкоголя. Повод, чтобы провести чистку в рядах управляющих, просто огромный, а уж если здесь Скрягин, то, скорее всего, бордель закроют.

— Это с чего бы? — не понял Янковски.

— А с того, что, если мы докажем, что в борделе проводится запрещенная торговля нелицензированным алкоголем, начнутся аресты, а от прессы это не укроется и…

— Скрягин надавит на градоначальника, — быстро закончил Сокол, выдавая то, что было на уме у всех присутствующих — все ясно, но мне совершенно все равно, закроют его или нет, наша цель — арестовать Разини, не будем забывать.

— Все верно, — кивнул Константин, — так вот, вам нужно выяснить, связан ли этот алкоголь с Доном Разини. Возможно, вызов ложный, но еще одно доказательство против империи Разини будет нам на руку.

— Не желаете позвать своих ребят?

— Они наказаны, — серьезно пояснил Андрей и, посмотрев на вновь назначенного прокурора, добавил, — им необходимо разрешение на вскрытие архива Победова.

Кравченко улыбнулся:

— Считайте, что оно уже у них, я скажу, пусть приступают к работе.

— Тогда вперед, господа, если что-то нужно, Павел номер знает.

Сокол и Янковски встали и двинулись к выходу. Уже на улице сыщики заметили, что другие их коллеги собрались возле окна и смотрят наружу. Как только они вышли, поняли, почему. Причиной всеобщего возбуждения был Скрягин, а точнее его машина, которая была настолько длинной, что перекрыла проезд как минимум для четырех машин.

— Андрей Федорович, — весело улыбнулся старик, когда полицейские показались на выходе из участка, — вас подвезти?

— Нет, мы торопимся, — огрызнулся Павел и двинулся к машине Сокола, знаком показывая, что он не собирается с ним разговаривать.

— Мой коллега прав, — подтвердил слова Янковски Сокол, но в более вежливой манере.

— Понимаю, — кивнул Скрягин, неожиданно обхватил Сокола за плечо и тихо прошептал ему: — Надеюсь, вы найдете нужные вам доказательства, я прошу, как только вы вызовете прокурора, позвоните мне. — С этими словами он положил маленький клочок бумаги Соколу в руку и сел в свою машину, которая с ревом двинулась в сторону улицы.

Дождь, который так и не прекратился, не поднял Андрею настроения. Сев в машину, двое полицейских тронулись на свое задание. Серые тучи, которые затянули небо над Дальноградом, были очень унылыми. Единственное, что придавало городу хоть какой-то яркий вид — это плакаты, на которых были изображены различные магазины, товары и многое другое. Обычно использовали рисунки веселых мужчин и девушек для большего привлечения внимания клиентов. Увидев пару таких плакатов, Янковски грустно вздохнул:

— Вот из-за таких людей, как Скрягин, люди голодают. Откуда ты его знаешь, Андрей?

— Шутишь? — усмехнулся Сокол. — Я живу в Петрограде, там все знают Скрягина. Собственно, как и во всей стране, ведь он богатейший человек в России, поговаривают, что у него есть номер телефона самого императора.

— На каких основаниях получил его?

Сокол лишь пожал плечами, в дела богатеев он никогда не вникал. Да и данный факт, считал лишь слухами недалеких глупцов, любителей мистики и теорий заговора.

— И что он забыл здесь? — вскинулся Янковски. — Вот если бы красные победили…

— Думаешь, революция изменила бы ход истории? — спросил Сокол, он участвовал в подавлении бунтов, которые большевики называли революцией. В столкновениях они тогда потерпели поражение, но то, что они проиграли, окончательно сказать было нельзя, учитывая, что их лидеры исправно попадали в Совет министров, а в Государственной думе их партия составляла достаточно весомую часть.

Янковски вскинул бровь и медленно повернул голову к Соколу.

— Монархист?

— Нет. Просто я подавлял бунт своего же народа, — ответил Сокол, — я не хочу, чтобы когда-нибудь гражданская война началась, но я не согласен с тобой, относительно того, что большевики проиграли.

— С чего это ты так думаешь?

— А разве не видно. Часть думы состоят из красных и совсем недавно, их вождь был председателем Совета министров, — громко и четко ответил Андрей, — мне продолжать?

Похоже, что эти слова удовлетворили Павла, и он, улыбнувшись, кивнул и снова сел смотреть в окно. Соколу показалось, что Янковски явно симпатизирует партии большевиков или их идеям. Впрочем, злиться или спорить об этом он не собирался, пусть верит, во что хочет, не воспрещается. Снаружи мелькали здания, иногда проскальзывали люди, которые с зонтами шли по своим делам. Наконец машина резко затормозила и встала прямо перед борделем.

Двое полицейских вошли внутрь. Возле стойки стоял управляющий, рассматривая какие-то бумажки. Заметив посетителей, он отложил все в другую сторону стола и встал ровно.

— Здравствуйте, джентльмены, что я могу для вас сделать?

— Капитан Сокол и лейтенант Янковски, — представился Андрей и достал свой документ, Павел сделал то же самое. Ткнув удостоверениям в лицо управляющему, тот быстро их осмотрел, и его улыбка спала с лица, а в глазах отчётливо мелькнуло непонимание, а следом и страх.

— Что-то произошло?

— Нет, все в порядке, — грубо ответил Янковски, — хотим осмотреться здесь, вы же не против? Где управляющий?

— Он отъехал ненадолго, и вообще-то я против проверки, — сухо отреагировал мужчина, видимо, не слишком веря, что полицейских можно спровадить, но все же он решил попытаться: — нас не предупреждали ни о какой инспекции от полиции. Девушки ни на что не жаловались.

— Сокол, он меня бесит, можно я его ударю?

— Успокойся, иди пока в ресторан и осмотри там все, а я здесь закончу.

Павел быстро двинулся прямо по коридору к арке, закрытой красной занавеской, откуда доносились веселые крики, и играла музыка. Андрей удивился. По словам местных, это заведение было чуть ли не лакомым местечком, но сейчас всё здесь казалось потухшим. Огни, освещавшие коридоры потускнели, а некоторые лампочки помаргивали, готовясь потухнуть окончательно. Былого блеска не было видно, если ему не соврали, и он действительно здесь присутствовал.

— Я бы хотел, чтобы вы представили нам все возможные документы по алкогольным напиткам, которые используются в вашем заведении.

— А вы откуда, чтобы подобное требовать? — подозрительно спросил управляющий.

— Как тебя зовут? — вдруг спросил Сокол, вспоминая, что они забыли уточнить имя.

— Ермак Яровский. Знаете, инспекция у нас уже была, и она подтвердила, что у нас все в порядке, — попытался он перевести тему управляющий, — и с какой это стати я должен вам что-то предоставлять?

— Потому что мы так хотим, — наконец раздраженно заметил Сокол, — если ты откажешь, я тебя такими проверками достану, и, учитывая ваши возможные связи с известным гангстером, клиенты больше сюда не явятся. И мне все равно, что потом придется посидеть с бумажками.

Яровский проворчал что-то невразумительное и двинулся в комнату напротив стойки. Дверь он не закрыл, оставив небольшую щель, но увидеть, что там было невозможно, а сам сыщик решил пока не идти напролом и попробовать всё сделать аккуратно.

— Мы пока осмотрим ресторан, — крикнул ему вслед Сокол и пошел за Павлом.

Ресторан был широкой комнатой с множеством небольших кругленьких столов, за которыми сидели клиенты, разговаривали, пили и о чем-то весело беседовали. Прямо посередине к стене была приделана маленькая сцена, на которой стоял мужчина в элегантном костюме и напевал незнакомую полицейским песню. Справа от входа стояла барная стойка, за которой сидел бармен и протирал маленькие рюмки. Чуть поодаль, вдалеке от чужих глаз, была дверь, которая, судя по всему, была закрыта, так как туда никто не пытался даже подойти, а столы стояли на приличном от этой двери расстоянии.

Сокол быстрым взглядом нашел Янковски, который сидел за барной стойкой и уже что-то пил. Андрей, подойдя к своему коллеге, с упреком взглянул на него.

— Пьём на работе, да? Я думал, мы проводим расследование?

— А я и провожу, — весело ответил Павел, — смотри, здесь столько всего. Андрей, здесь чисто, никакого запрещенного алкоголя, давай напишем, что…

— Ладно, сиди пока, увидишь что-нибудь подозрительное — сразу ко мне, и не напейся, смотри мне тут.

Павел хлопнул в ладоши, показывая, что все будет хорошо, и вернулся к своему напитку. Сокола успокаивало лишь то, что, судя по всему, он пил не алкоголь.

«Местные сыщики все так относятся к своей работе?», — пронеслась шальная мысль.

Повернувшись к бармену, который дружелюбно улыбнулся ему и тут же протянул меню, Сокол быстро пробежался по списку и нахмурился, первым делом его интересовал именно алкоголь.

«Охотничье — 2 рубля»

«Офицерская — 3 рубля»

«Rain — 5 рублей»

«Fantastic — 7 рублей»

«Историческая справедливость — 10 рублей»

— Историческая справедливость? Откуда она? — спросил Сокол, отмечая про себя, что такой напиток разливается всего в одном месте и продается он там же, где и производится.

— Не знаю, мне не докладывают, спросите у управляющего или на склад сходите, — развел руками бармен, как бы намекая: «Я здесь ничего не решаю».

— Ты чего вскочил вдруг? — удивился Павел, заметив, как Сокол напрягся и уже вышел из-за стойки, чтобы уйти.

— «Историческая справедливость» — это марка московской водки, её не рассылают по городам, а делают и продают только в Москве, — объяснил Сокол, проходя мимо одного из клиентов, который, видимо, уже изрядно выпил и сейчас мирно посапывал за столом, уронив голову себе на грудь.

— Да бред это, может, уже продают, — развел руками Павел, еле поспевая за капитаном.

— Это можно проверить лишь в одном месте, — сказал Андрей, — в каждом городе есть товарное бюро, возьми мою машину, езжай в одно из них и спроси, присылали они в бордель такую-то и такую водку, а также спроси, когда был сделан последний запрос для завоза спиртного.

Янковски кивнул и, взяв ключи, вышел из борделя, в то время как Сокол прошел к управляющему, который уже достал все документы и выложил их на стол.

— Не знаю, что вы хотите найти, у нас обычно с бумажками все чисто, — вздохнул управляющий, склоняясь перед властью закона, — но раз вы говорите, то пусть будет так.

Сыщик быстро пролистал документы, дошел до раздела «спиртные напитки», той самой водки там не было.

— У вас здесь продается водка, которой нет в списке, — указал на ошибку Сокол, — либо вы её не вписали специально, либо это ошибка.

— Ошибка, скорее всего, я обычно все заполняю качественно, — быстро прошелестел мужчина, при этом на его лбу выступила испарина. А сам он подозрительно начал озираться по сторонам.

— Вы за последний месяц сделали три запроса, так быстро все расходится?

— Не представляете, как.

Сокол хмыкнул, продолжая листать дальше. Тут неожиданно он нарвался на раздел «рабочий персонал». Где-то стоял штамп «уволен», а одна из работниц была обведена в овал.

— Что это значит?

— А, Джулия, одна из наших лучших работниц. — В голосе управляющего были слышны нотки гордости. — После полицейской проверки она не вернулась, её искали, но так и не нашли. Говорят, видели с каким-то мужиком, который её увел. Разные слухи ходили, одни говорят, похитили, другие якобы, что сбежала с клиентом. В общем, вычеркивать пора.

— Не против, если я вырву этот лист? — заинтересовался Сокол.

— Ага, а потом по шапке кому? Мне!

— Вам сейчас о другом нужно беспокоиться! — уже более грубо произнес Андрей, начиная раздражаться тому, что Яровский не хочет идти на сотрудничество. — Как бы вас не закрыли.

— Делайте что хотите, — махнул рукой, управляющий в надежде, что полицейский отвяжется, но просьбы на этом не окончились.

— Где склад?

— У вас нет права приходить и шнырять здесь! — раскричался Яровский и схватил телефон. — Я звоню… главному!

— Я думал ты и есть главный? — удивился Андрей, моментально хватаясь за ошибку управляющего.

— Эээ… ну да, — дрожащая рука опустила трубку на телефон, и мужчина снова сник, понимая, что проблемы только начались.

— Посмотрим, как отреагирует прокурор, когда узнает, что ты помешал расследованию! — не уступал Сокол. Он, в отличие от управляющего, прекрасно играл роль рассерженного полицейского, при этом оставаясь сосредоточенным внутри. — Ну, что скажешь?

Управляющий медленно указал на дверь.

— Снаружи, обойдете, там будут ворота в складское помещение, я вас прошу, господин, не нужно все ворошить.

Андрей снисходительно кивнул, при этом, совершенно не воспринимая просьбу Яровского всерьез. Надо будет, все вверх дном перевернет и не почешется.

Тем временем Павел, выйдя на улицу, двинулся к телефонной будке и набрал номер.

— Николаев!

— Шеф, мне нужен адрес товарного бюро, — отчеканил Янковски, — желательно недалеко от борделя.

— Так.

По ту сторону послышалось шуршание и копошение, а после — голос Николаева.

— На улице Прямой, дом 21 есть такое, это недалеко, что-то нашли?

— Видимо, — коротко ответил Янковски и положил трубку.

Машина быстро ехала, сворачивая с одной улицы на другую. Дождь уже кончился, что порадовало жителей города. Улицы стали более оживленными, чем в начале дня. Подъехав к указанному дому, Павел вышел и направился прямо к двери.

Бюро представляло собой маленькую комнатку, состоящую из множества шкафов и небольшого рабочего места, где сидел служащий в стареньком потертом пиджаке. По его лицу было видно, что скучнее работы не найти. Завидев Янковски, он оживился и встал.

— Да, что я могу для вас сделать?

Павел быстро расчехлил свои документы и сунул под нос служащему.

— Полиция, мне нужны все запросы, которые делал бордель за последний месяц.

— Вас интересует количество или…

— Все! Когда запрашивали, что запрашивали, кто приезжал и прочее, — раздраженно крикнул Янковски, — это полицейская операция, побыстрее, пожалуйста.

— Как скажете, — устало ответил служащий, вставая со своего рабочего места и двигаясь к одному из шкафчиков, выдвигая один из его отделов и доставая толстую книгу. — Запрос был один раз в этом месяце. В основном просили только поставить еду, пару ящиков водки дешевого качества. Такую обычно редко покупают, но если другой нет, то берут, ах, да было примечание об американской, неплохое качество. Забирал Джозеф Гордон, водителем там работает.

— Это все?

— Ну, баб они не просили, — рассмеялся собственной шутке служащий, но, заметив серьезное лицо Янковски, решил исправиться: — Есть копия, если нужно.

— Буду благодарен.

Пока Янковски разбирался с запросом, Сокол подошел к складу. Огромная каменная «коробка» с железными дверьми была пристроена к борделю, чтобы проще было проносить ящики внутрь. Постучав три раза в железную дверь, Андрей принялся ждать, пока внутри не раздались гулкие шаги. Дверь открыл чернокожий мужчина. Высокого роста, достаточно крепкого телосложения, одетый в рубашку, которая была уже грязной, и рабочий комбинезон, лысую голову покрывал синий берет. Он вытирал руки тряпкой, грязной от машинного масла и скорее больше пачкал их, чем приводил в надлежащий вид.

— Чем могу помочь? — спросил он с грубым американским акцентом.

— Полиция, сэр, я хочу задать вам пару вопросов, — произнес излюбленную фразу стражей правопорядка Сокол.

Если он надеялся, что мужчина перед ним испугается или начнет робеть, то он ошибся. Рабочий буквально расцвел.

— Конечно, сэр, пройдете?

— Пока можем поговорить здесь, — сказал Андрей, пропуская мужчину наружу и доставая свою книжечку, — ваше имя?

— Джозеф Гордон, сэр.

— Вы давно здесь работаете?

— Примерно год, с того момента, как приехал с семьей, — протянул Джозеф, вспоминая. Его как будто совсем не пугали разговоры со стражем порядка, вел он себя спокойно и даже приветливо.

— Вы американец? — спросил неожиданно Сокол, хотя к делу это не относилось, ему было интересно.

— Уже нет, я оформил подданство, есть документы, — заверил Гордон, видимо, думая, что проблемы у него.

— Нет, нет, все в порядке, — кивнул сыщик, решив поверить на слово. К тому же, подобные вопросы занимали слишком много времени, а оно и так словно песок испарялась прямо на глазах.

— Знаете, я рад, что уехал, думал, что везде одно и то же, меня в Америке за человека не считали, а здесь всем наплевать на то, какой у меня цвет кожи, даже устроился на обучение, — улыбнулся Джозеф, ему явно хотелось об этом рассказать. — Еще пару месяцев, и я смогу найти нормальную работу, хотя здесь тоже не жалуюсь.

— Вы не видели здесь ничего постороннего? — прервал его полицейский. — Может, какие-то ящики не те, товары другие или еще что?

Джозеф задумался. А потом хлопнул себя по лбу и сказал:

— Знаете, я обычно на Прямую улицу ездил за товаром, а тут мне сказали, чтобы я поехал на какой-то пустырь и забрал товар оттуда, странно как-то, но мало ли что. И пара ящиков там была, таких, хороших, скажем.

— Что написано?

— Картинка такая со зданием каким-то и год был написан, вроде, все.

Сокол сделал пометку и кивнул своим догадкам. По описанию, марка походила на «Историческую справедливость», но подделку тоже не исключал, хотя улики из меню борделя совпадали со словами рабочего. Нужно было лишь удостовериться в том, что он не ошибся.

— Что ж спасибо вам, Джозеф.

— Да не за что, — улыбнулся мужчина, протягивая руку для пожатия. Сокол слегка усмехнулся и пожал. Побольше бы таких подданных, готовых помогать стражам закона.

Вернувшись к входу в здание, Сокол встретил там Павла, который стоял, облокотившись на машину.

— Один запрос за месяц, и никакой московской водки, — кратко отчеканил Янковски.

— Один запрос? Но у них в документах написано, что запроса было два, а водитель ездил на пустырь за ящиками и привез ту самую водку, — быстро сказал Сокол, решив всё же взять на вооружение версию, что именно «Историческую справедливость» привез Джозеф с пустыря, — похоже, что они сделали записи специально, чтобы скрыть контрабанду.

Быстро обнажив оружие, полицейские вошли в бордель. Это здание надоело им уже обоим, и теперь предстояло провести последнее дело. Заметив оружие и серьезный вид полицейских, Яровский быстро понял, что дела плохи и его руки взметнулись в потолок.

— Не стреляйте!

— Здание арестовано за незаконный оборот алкогольных напитков, — быстро произнес Сокол, пока Янковски надевал на мужчину наручники, — вы временно будете задержаны, пока полиция не установит, кто снабжал заведение алкоголем?

— Да послушайте, — быстро сказал управляющий, чуть не плача, — мафия не говорит, где и что, он просто называл место, откуда надо было забрать товар, и все. Здесь, в комнате напротив ресторана, трое сидят, смотрят, как бы не было проблем.

— В твоих же интересах, чтобы ты им ничего не сказал, — сказал Павел, слегка вывернув руку мужчине.

— А-а, нет, я вообще ни слова, — уверил его Яровский.

— Пошли, Павел, — быстро сказал Сокол и, подождав пока Янковски пристегнет управляющего к двери, они двинулись к ресторану.

— Какой смысл просить алкоголь у мафии, когда государство все поставляет бесплатно? — удивился Янковски.

— Если он не числится в реестре, значит, и налоги можно не платить, все продажи они клали себе в карман, — пояснил Андрей. Старая схема и весьма рабочая.

Пройдя внутрь, полицейские подошли к двери, которую они приметили еще в начале расследования. Посмотрев друг на друга, они кивнули и одновременно ударили по ней с ноги. Дверь с грохотом открылось, заставив всех посетителей вздрогнуть и вскочить со своих мест. Музыкант прекратил петь и так же со страхом глядел на двух громил.

Ворвавшись в комнату, Сокол крикнул:

— Полиция, а ну стоять!

В комнате за столом сидели трое мужчин, одетые в очень дорогие костюмы. Завидев полицию, они тут же подняли руки вверх. Небольшая коморка, больше похожая на какой-то чулан, выглядела очень убого, кроме стола там был хлам и несколько бочек с марками «Историческая справедливость».

Пока Янковски держал мужчин на прицеле, Сокол быстро нацепил на каждого задержанного наручники и осмотрел бочки.

— А вот и наш незаконный алкоголь, — усмехнулся он, — вызывай подкрепление, Павел, пора прибраться здесь.

В очередной раз полиция столпилась возле борделя, проверяя каждую комнату на наличие запрещенного напитка. И, как ни странно, он нашелся. Бочки, ящики и просто бутылки находились почти в каждой комнате, допрос показал, что высшее начальство борделя знало о сделках с мафией и участвовало в ней. Однако, был один странный момент, который сыщикам пришлось признать. Управляющий, не входил в число тех, кто сотрудничал с мафией напрямую. Он лишь забирал товар там, где укажут, и в основном он не контактировал с людьми Разини. Из-за нехватки доказательств, Яровского пришлось отпустить, хотя это немного подпортило настроение Сокола.

Николаев, сидя за столом в борделе, усмехнулся, когда к нему вошли сыщики.

— Вы просто молодцы, ребята, я в вас не сомневался, новый прокурор быстро разберется с этим делом.

— Что будет с борделем? — спросил Янковски.

Николаев кивнул в другую сторону зала, где уже стоял Скрягин и какой-то мужчина в коричневом пиджаке.

— Сам градоначальник приехал, — шепнул Николаев, указав на Пескарева, — похоже, бордель закроют, но я даже и рад. Скрягин обещал, что все работники останутся на своих местах и, как он выразился, не будут заниматься непотребством.

Андрей взглянул на то, как Скрягин, Арсений Штяков и градоначальник разговаривают с Яровским. У того была куча документов с собой. Судя по всему, они решили не тянуть со сделкой и сразу позволить богачу выкупить всё, до чего он сможет дотянуться. Пескарев же, как понял Сокол, был здесь для того, чтобы как можно быстрее решить вопрос с арестом здания.

— Ну, господа, как я и говорил, мы обтяпали дорогую сделку, почти за два часа, — складывая документы в папку, смеялся Штяк, — как я люблю говорить, замучил пустяк? Спасет Сеня Штяк.

— Не на правах рекламы, Арсений, — шикнул на него Скрягин и двинулся к Николаеву, который уже успел налить себе квасу и сейчас потягивал его, делая один мощный глоток за другим.

Когда старик, стуча своей тростью, приблизился к полицейским, он радостно пожал руку Андрею:

— Благодарю, Андрей Федорович, если бы не вы боюсь, это убожество ещё долго бы поганило такой замечательный город.

Янковски, что стоял рядом дико рассмеялся. Похоже, что ему было, что сказать старому богатею, и он решил воспользоваться возможностью поставить его на место:

— Не радуйтесь так, Скрягин. Зданием вы воспользоваться не сможете, пока не кончится официальное расследование и даже ваш дружок градоначальник не поможет ускорить его.

Казалось, что Павел победил, но как всегда, проницательный богач лишь улыбнулся:

— Вы слабо понимаете, что я хотел сделать, молодой человек. Думаю, что то, время, пока вы помаринуете, теперь уже моё здание, я смогу потратить на то, чтобы превратить это уже никому ненужное заведение в интересное место. Спасибо, что взялись за охрану, всегда рад, что стражи закона идут навстречу простым гражданам.

Он гордо развернулся и вместе с Пескаревым и Штяковым, исчезли в проходе.

— Вот же…

— Отставить, — моментально остановил его Николаев, — Скрягин может быть и заноза в заднице, но он никогда не мешает расследованию. Так уж вышло, что вы оба правы, поэтому спор закрыт.

Андрей, что всё время стоял в стороне и наблюдал за перепалкой, лишь улыбнулся. Старик начинал ему нравиться. Этот за словом в карман не полезет, становилось ясно, как он заработал свои деньги.

— Знаете, Андрей Федорович, — произнёс уставший Лучинский, что сейчас лежал на диване, — я понимаю, что это было наказание, но оно слишком жесткое.

— Я вроде бы говорил тебе следить за нашими сонями, а не делать всю работу за них, — усмехнулся Сокол, заходя в пыльный архив, где кроме высоких полок с коробками и документами, а также старых диванов и столов ничего не было.

— Ну, так не бросать же их.

Сев рядом, сыщик принялся слушать, что нашли его коллеги, которых он отправил копать в пыльные джунгли полицейского архива.

— Есть две интересной новости, — начал Закрипин, который уже давно не выглядел сонным и раскладывал бумаги на столе, — есть информация, что в какой-то момент, Победову пришли документы на всех членов банды. Вся подноготная, которая была на них в Петрограде.

— У нас она тоже есть, — нахмурился Андрей.

— Не вся, — вступил в игру Агапит, — скорее часть паззла, а то, что пришло бывшему прокурору, могло приблизить нас к аресту Разини.

Сокол задумчиво сложил руки замком. Кое-какие документы у них действительно имелись, но они не позволяли дать ход расследованию, к тому же, именно это стало причиной, по которой они задержались в столице и не смогли выехать в Дальноград.

— Однако, это ещё не все. Самих документов мы не нашли. Получается, что их просто не было.

Сокол покачал пальцем, ему все стало ясно.

— Документы есть. Их с собой забрал Победов, именно нам он их и вез, но не успел.

— Получается?.. — воскликнул Лучинский, осознав, что хотел сказать Сокол.

— Да, мафия перехватила их, после того, как покончили с Победовым.

В архиве наступила тишина. Сыщики поняли, что двигаются по верному пути. У них имелась часть досье на мафию, но и у мафии теперь имелись эти документы. Они могли их уничтожить, но пока не доказано обратное, требовалось их найти.

— А второе?

— Это не касается напрямую нашего расследование, скорее это должно было заинтересовать вас лично сегодня, — ответил Зервас, и достал ещё один документ, — бордель, который вы сегодня арестовали, находился под управлением некого Виктора Рябого.

— Нет, им руководил Ермак Яровский, — поправил сыщика Сокол, — мы сами сегодня убедились в этом, посмотрев на документы.

— Может и так, но вот эти доказательства указывают на Рябого. Кроме имени, в принципе ничего и нет. Может быть, это и есть Яровский? Только работал под псевдонимом?

Ответа у Андрея на этот вопрос не было. Он вообще не слышал об этом Рябом. Если и в документах Победова о нем практически ничего нет, даже фото не прилагалось, можно было сделать вывод о том, что возможно Яровский и был тем самым Рябым, только вел дела под этим именем, и это позволило ему уйти от наказания. Несмотря на то, что расследование закончилось, это был не самый большой шаг на пути к аресту Разини. Да и вообще было ли это расследование шагом.

* «Нева» — автомобиль среднего качества производимый на Русско-Балтийском вагонном заводе, производил автомобили, как для народного потребления, так и для различных ведомств.

** Тульский Токарев, он же ТТ — всем известный советский пистолет, но в данной вселенной Федор Токарев изобрел его уже для российской армии. В полицию он поставлялся в 1930 году только в специальные отделения, так как в первый год выпуск был весьма и весьма ограничен. В 1932 году уже вся российская полиция получила данное оружие.

***Алена Храбрая «Элеонора» — начинающая певица, которую любила вся молодежь России 30-х годов. Начинала как ученица Есенина, а после выступала самостоятельно.

**** Поверенный — то же, что и адвокат