В плену реальности

Глава 15

— Так о чём ты говорил? — насмеявшись, спросил лейтенант Шикас у сидящего за столом Горького.

— Я хочу заявить об убийстве, — Горький заметил странный блеск в глазах у полицейского.

— Ну заявляй! — Шикас изобразил серьёзность и посмотрел на оранжевую повязку у Горького на плече. — Ты кого грохнул и пришёл сдаться?

— Хе-хе! — хихикнул за соседним столом сержант.

— А я смотрю у вас тут весело, лейтенант, бухаете?!

— Чё сразу бухаем?! У нас, между прочим — праздник! В связи с переизбранием многоуважаемого президента Виталия Александровича Хватковского всем полицейским повышают зарплаты. — лейтенант поднял указательный палец и помахал им. — Хватковский — хороший мужик, а главное — держит слово. Вот мы нахреначили ему голосов… я хотел сказать: наше ведомство поспособсвоволо… поспосопсволо… поспос…

— Поспособствовало! — помог сержант. — Товарищ лейтенант, после таких слов вам бы рот с мылом помыть.

— Ах-ха-ха! — заржал проходящий мимо капитан. — Из кружки Шикаса больше не пейте!

— Заткнись, сержант! — лейтенант покраснел и сморщил нос. — Ну чего там у тебя?!

— Василий Бобров. Проживает по этому адресу, — сказал Горький и положил на стол бумажку. — Мой друг. Два часа назад я нашёл его мёртвым в квартире. Похоже, его отравили. Вызвал полицию, но мне сказали, что свободных людей нет. За*бись, работаете, ребятки, раз на убийство свободных людей нет.

— Слушай, хантер, не тебе оценивать, как мы работаем, понял? Формально, то о чём ты говоришь — это не убийство. В виртуальном пространстве «Планета Тара» произошедшее классифиц… класиф… произошедшее признаётся преступлением по статье о насильственном прерывании игрового сеанса. Во! — Шикас остался доволен, что у него получилось выговорить такое длинное и сложное предложение. — Об «убийстве» в этой статье нет ни слова. И, кстати, где сам пострадавший?

— Не знаю. Мы общаемся только на Таре.

— Ну хорошо, — лейтенант кивнул. — Мы отправим по адресу экспертов, следователей, проведём следственную работу и свяжемся с вами, если у нас возникнут вопросы. Всего доброго!

— Как его зовут?

— Кого? — лейтенант подставил левое ухо.

— Как зовут убитого?

— Эм… Василий Бобровский? Нет-нет, не Бобровский… Бобриков, вот, точно! Бобриков же, правильно?

— Поспособствуй развитию своего мозга, Бобриковский! — Горький встал и пошёл к выходу. — Клоун, бл*дь!

— Эй, я сейчас упакую тебя за оскорбление власти! — крикнул лейтенант в спину, — Нужно порыться в законах, потому что я не уверен, что у грёбанного хантера, вообще, есть право подавать заявление! А-ну проваливай из участка! — последняя фраза ударилась о сомкнутые за спиной Горького двери.

Денис даже не посмотрел на этикетку бутылки, из которой пил. Алкоголь в любом случае утратил вкус. Терпкий, насыщенный, ароматный, богатый — без разницы! Пускай там будет хоть технический спирт или омывайка. Алкоголь действовал как таблетка с коротким сроком действия. Глоток из горла давал десятисекундную передышку в бесконечном потоке пожирающих мыслей.

Лампочки под потолком светились то слишком ярко, отчего болели глаза, то слишком тускло, и тогда Востриков боялся оказаться в полной темноте. Под настроение менял свою жёсткость и ворс ковра. Сначала был приторно-мягким, а затем — твёрдым, как наждачная бумага. Стены продолжали двигаться, но только в одну сторону — в сторону уменьшения комнаты. Где-то в глубине мозга страх посеял зерно навязчивой мысли: «Не расхреначить ли мне голову о стену? Или лучше о дверь?». За пределами крошечного мира из четырёх стен, Денис услышал звук спускаемой в унитаз воды:

— Эй! — он постучал кулаком в дверь и выждал паузу. Наверное, она длилась не больше десяти секунд, но Денис успел взмокнуть от накатившей жары и снова замёрзнуть. — Я слышу тебя! Подойди!

В комнате Дениса была отличная шумоизоляция. Он даже не услышал, как кто-то подходит к двери. Неожиданно скрипнул засов, и открылось окошко. На ковёр по очереди упали две полные бутылки.

— Подожди, друг! Давай поговорим, а?! Мне не надо это, — Денис протянул руку к окошку, но оно с грохотом закрылось, чуть не отдавив ему пальцы. — Не уходи, пожалуйста! Не уходи! Кто ты такой? Что тебе нужно?!

Денис услышал три шага, а затем связь с внешним миром прервалась. Он снова остался один на один с психопатом в своей голове, который всё больше склонял его к мысли, что выход из этой комнаты только один — забег в забетонированное окно.

— Ах, ты, сука! Урод вонючий! — взревел Востриков. — Нахер ты меня здесь держишь?! Отвечай, мразь! Выпусти меня! Слышишь, падаль?! Как только я выберусь отсюда, я вскрою твою тупую голову ножовкой, выну мозги спущу их в унитаз! Открой дверь!

Закрыв дверь в комнату, Горький сел на диван и взял планшет. Нужно было убедиться, что Востриков не наделает глупостей. Не наделал. Денис ещё пару раз ударил в дверь кулаком, что-то крикнул и, опустив голову, пошёл за бутылкой. Со стороны он казался непослушным ребёнком, который покапризничал, но смирился с непреклонным родителем и согласился выпить невкусное лекарство.

Горький откинул планшет и взял телефон. Пролистав список контактов, он нашёл номер Бобра. Палец завис над кнопкой «Вызов». Несколько раз качнулся, но так и не дотронулся до экрана. Мало кто представляет, какими беспомощными бывают вернувшиеся на Землю хантеры. Горький помог бы с ночлегом, с деньгами или просто составил компанию. Он сделал бы это для кого угодно, но не для Бобра.

Хантер старой закалки следил за исполнением кодекса также тщательно, как вегетарианцы за тем, чтобы не вкусить куриного мяса в незнакомом салате. Пункт о запрете любых связей между хантерами на Земле стоял одним из первых в его списке. Бобёр бы чертовски расстроился, а может даже разочаровался в Горьком, если бы тот позвонил. Что бы с ним не случилось, Горький узнает об этом лишь при встрече на Таре.

Кохмачёв Стас — старший цеховой врач комплекса длительного пребывания в виртуальном пространстве «Планета Тара» души не чаял в своей работе. По десять часов в день он сидел в кабинете с кондиционером и пересматривал сотни роликов с хештегами #Приколы и #Ржака.

Система поддержки жизнеобеспечения и кормления ни разу не давала сбоев и всегда сама исправляла отклонения от нормы. От Стаса требовалось лишь нажать кнопку с согласием выполнить то, что она хочет, например: увеличить ежедневный рацион спящего номер 0124–0052? Добавить витамины группы А спящему номер 0084–0012? Увеличить подачу кислорода спящему 1002–4598? Да, да и ещё раз да! А теперь свалите с экрана долбанные уведомления и дайте мне уже досмотреть: грохнется эта толстая тётка в озеро, вылавливая своего пёсика, или нет.

Помимо полного и безоговорочного подчинения компьютерной программе у Кохмачёва Стаса была ещё одна обязанность — осматривать клиентов после возвращения. Происходило это крайне редко, именно поэтому он подскочил с кресла, как ужаленный, когда к нему в кабинет, едва не выломав замок, ворвался начальник смены:

— Пошли со мной Кохмачёв!

В панике свернув окно браузера, Стас побежал за начальником. Вымытый до блеска коридор сделал два крутых поворота и привёл его в зал спящих. На третьем ярусе у стойки номер шесть Кохмачёв увидел пустую ячейку. Открытая капсула стояла на земле, а рядом — человек в робе.

Подбежав к ячейке первым, начальник смены впал в ступор, уставившись на клиента. Секунд через десять рядом с ним появился Кохмачёв.

— Что с капсулой? — спросил начальник смены.

— Всё в полном порядке, — ответил человек в робе. — Поддержка жизнеобеспечения, воздух, модуль безопасного перемещения сознания. Всё исправно. Ни одна из защитных систем не дала сбой и не выявила ошибок. Это не по механической части. Отчёт о работе оборудования предоставим в течение часа.

— Кохмачёв?! — начальник смены повысил голос, как будто вина цехового врача уже была доказана.

Стас смотрел на лежащего в ячейке мужика и понятия не имел, что произошло. Василий Бобров (имя было написано на бейдже) лежал на спине с отрытыми глазами и не шевелился. Грудь вздымалась редко — раз в двадцать секунд, зрачки не реагировали на свет. На информационной панели отображались основные показатели здоровья: температура, давление, пульс. Всё было в норме. В правом углу на фоне жёлтого квадрата стояла цифра «один».

— Он умер первый раз, — сказал Стас.

— Да ладно?! — начальник смены повернулся ко врачу. — А мы тут с механиком стоим и гадаем, сколько раз он умер. Ни у одного мозгов не хватило на экранчик посмотреть! Кохмачёв, ты же врач, мать твою! Что с ним за херня?! Почему он как жмурик лежит?!

— Ну, — Стас изо всех сил заставлял себя думать о случившемся с медицинской точки зрения, но в голову лез сплошной мусор. Будут ли они проверять его компьютер? Нужно было закрыть браузер, а не сворачивать. А если они проверят историю? Его уволят? Что, если он прямо сейчас уйдёт на больничный? Будет ли считаться ответственным за эту смену?

— Алё?! — крикнул начальник смены, и капелька слюны упала Стасу на воротник. — Ты чего завис, идиот?! Хотя бы потрогай его, я не знаю!

Кохмачёв послушно подошёл к Бобру и положил руку на запястье. Пульс соответствовал тому, что показывал экран. Что ещё можно посмотреть?

— Нужно, наверное, посмотреть отчёт о состоянии в системе.

— Ну так иди и смотри! — крикнул начальник смены и повернулся на звук шагов в другом конце зала. — А всё, уже поздно. Сейчас они сами посмотрят.

К капсуле подошли мужчина и женщина. Оба носили костюмы с позолоченной эмблемой корпорации на груди — принадлежность к руководящему составу высшего звена.

— Здравствуйте! Меня зовут…

— Кто знает о случившемся? — спросил мужчина, глядя на обездвиженного Бобра.

— Только мы трое.

— Постойте вон там, у стены, скоро приедет наш человек и возьмет у вас показания, — мужчина обратился к напарнице. — Екатерина Валерьевна, посмотрите?

Ничего не отвечая, женщина достала из сумочки портативный компьютер и подключила к компьютеру капсулы. Разложила на Бобре какие-то штуки непонятного назначения и принялась обследовать. Её движения были уверенными и отточенными. Ватной палочкой женщина взяла биологический материал изо рта, при помощи штуки, по форме похожей на баллончик с краской, сделала экспресс анализ крови, после чего на пару минут зависла над экраном своего компьютера.

— Сергей Семёнович, — обратилась она к напарнику и сделала глубокий вдох. — Клиент получил необратимые повреждения мозга. Связь с телом потеряна навсегда. Звоните в службу безопасности виртуального пространства. Похоже, он попал под воздействие ловушки.

Проснувшись утром, Горький пошёл на кухню и приказал кофемашине сделать ему двойной американо. Вернувшись в комнату, он взял в руки планшет и удивился. Востриков сидел в центре комнаты в позе лотоса и смотрел прямо в камеру. Он больше не дрожал и не оглядывался по сторонам, пугаясь галлюцинаций. Дышал полной грудью. У двери в ряд стояли три бутылки: первая пустая, из второй было отпито лишь несколько глотков и третья — запечатанная. Сколько прошло с момента возвращения? Чуть больше двух суток? Неплохо. Очень неплохо.

Горький пошёл на кухню и достал из холодильника упакованный под вакуумом сэндвич. Открыв окошко в комнату, закинул внутрь еду.

— Сколько мне здесь сидеть? — спросил Денис, сидя спиной к двери.

Миша проигнорировал вопрос и хотел было закрыть окошко, но остановился. Выполнение клятвы перед другом, не давало ему право обращаться с Востриковым, как с рабом:

— Я не знаю.

— Понятно, — Денис кивнул, — тогда скажи своему боссу, что я готов к разговору. И обязательно передай, что чем быстрее он выскажет свои требования, тем больше вероятность, что я их приму. Мне катастрофически нужно вернуться на Тару, — Востриков медленно втянул носом воздух и прикрыл глаза. — Кофе пахнет.

— Ага, поговорю, — промычал Горький и закрыл окошко.

Следующий сэндвич Горький достал из холодильника в обед. Собирался отнести Вострикову, но задержался на кухне. Взгляд остановился по кофемашине.

Окошко открылось, на ковёр упал бутерброд с курицей и сыром, а после по локоть залезла рука и поставила на пол испускающую пар кружку.

— Ты поговорил? — спросил Денис.

— Да. Он думает.

— Ты поторопил его?

— Он сам решит, когда поговорить с тобой, — ответил Горький. — Ему плевать на твои планы.

— Ха! — Денис хохотнул, но ему явно было не до смеха. — Скажи, что у него есть два часа. В течение этого времени мы можем заключить сделку. Больше я здесь находиться не могу. Кое-кто очень сильно нуждается в моей помощи на Таре, и если я не успею ему помочь, то всё остальное не будет иметь никакого значения.

— Ты не в том положении, чтобы выставлять ему требования, Денис. Я принёс тебе кофе.

Через час Денис настойчиво махал рукой в камеру.

— Чего тебе? — спросил Горький, открыв окошко.

— Ну что, он согласился со мной поговорить?

— Пока нет.

— Ты ведь даже не разговаривал с ним, правда?

— Всему своё время, Денис.

— Хрен с тобой, пусти хоть в туалет сходить, — попросил Востриков. — Я не хочу гадить в это ведро. Тут и так воняет!

Горькому понадобилось время на раздумье. Вскоре замок дважды щёлкнул и дверь открылась. Востриков поднялся. В дверном проёме стоял тот самый мужик — психованный продавец вейпов, который изрешетил ему обе ноги. Невысокого роста, коренастый, в возрасте. Лоб прорезали глубокие морщины, из-под густых бровей на Дениса смотрел уверенный в себе и спокойный взгляд.

Если бы Денис не помнил тот нокаутирующий удар и хладнокровную стрельбу по ногам, в жизни не подумал бы, что этот мужик способен на подобное. В серой майке и шортах он скорее мог угрожать занудными рассказами о своей молодости или пьяными рассуждениями о политике.

Горький показал пальцем в направлении туалета. Медленно переставляя ноги, Денис вышел в коридор. Семиметровая прогулка к унитазу была хоть и жалким, но глотком свободы после бесчисленного количества часов в комнате, где время остановилось. Обойдя Горького, Денис пошёл в туалет. Растягивая шаги, он смотрел по сторонам. На коврике у входной двери стояло несколько пар обуви, на приделанной к стене вешалке висела куртка и две кофты, на тумбе, что стояла под зеркалом стоял флакон с туалетной водой, лежали ключи. Увиденное подтвердило догадки Вострикова…

— Сейчас пойдёшь обратно! — пригрозил Горький, видя, что Денис специально не торопиться.

Покончив с делами, Денис спустил воду, помыл руки и вышел. Горький стоял в том же месте, и в той же позе. Проходя мимо тумбы, Востриков подхватил флакон с туалетной водой и с размаху швырнул Горькому в лицо. Толстенный слой стекла, наполовину заполненный жидкостью, весил грамм четыреста. Сломанная челюсть и напрочь отсутствующий ряд передних зубов, стянутые резинками дёсны и еда через трубочку — вот чего бы стоил этот бросок.

Горький отклонил голову в сторону, так же просто, будто уворачивался от пролетающего мимо воздушного шарика. С той же простотой и готовностью заблокировал удар Дениса и осадил его коротким с локтя. Востриков ввалился в комнату и сбил стоящую на полу кружку с кофе. По губам и бороде потекла кровь, по заднице и ляжкам — кипяток.

— Могли обойтись и без этого, — сказал Горький.

— Что тебе надо? — Денис отполз подальше от горячей лужи. — Туалетная вода, тапочки, книга с закладкой в туалете. Дураку понятно, что это твоя квартира. И вот я думаю: стал бы ты держать меня в своей квартире по поручению босса? Очевидно, что нет. Ведь нет никакого босса, так?

— Так, — прямо ответил Горький.

— Тогда кто ты?

— Я друг твоего отца.

— У меня нет отца.

— Ты был непорочно зачат?

— Может быть! — Денис растёр по кисти вытекшую из носа каплю крови. — Чего тебе надо?! Ты мой отец?

— К счастью — нет, но я пообещал ему кое-что сделать для тебя. Поэтому ты здесь.

— Мой говнюк папаша, которого я ни разу в жизни не видел, хочет, чтобы ты держал меня взаперти, пока я не сойду с ума?!

— Пускай, ты и не знал своего отца, но я могу с точностью сказать, что в молодости он был такой же как ты, — Горький посмотрел Денису в глаза. — Вот только это не начало хорошей истории. Это предупреждение, что ты можешь закончить также, как закончил он. Первый раз твой отец погиб по глупости — в пьяной драке, второй раз — потому что переоценил свои силы, а третий, потому что ввязался в игру, из которой не смог выйти. Я навещал его пару недель назад. Он макает печенье в стакан и размазывает его по столу. То, что остаётся на пальцах — слизывает и улыбается.

— Да мне насрать на него! — Востриков встал. — Я его не знал и знать не хочу! Зачем ты мне это рассказываешь?!

— Потому что первый его шаг ты уже повторил. Меня не интересует, что у тебя за дела во внешке, — Горький ткнул себя пальцем в грудь. — Меня это не касается. Но о внешке я кое-что знаю. Внешка — это мир хищников. Хищников бессовестных и эгоистичных. Там никто не будет играть с тобой по правилам, как на арене. Пуля в спину и яд в стакан — вот их методы.

— Не надо меня лечить! Я тебе не ребёнок!

— А мне так не кажется! — Горький крикнул, и его ноздри раздулись. — Ведёшь себя как малолетка! Или просто дебил! Бл*дь, ты один раз уже умер там! И что ты делаешь? Возвращаешься туда злющий как собака с пукалкой в кармане и двумя ботаниками? Думаешь, это увеличит твои шансы на выживание? В точности наоборот! Будешь продолжать в том же духе и повторишь карьеру своего отца в десять раз быстрее.

— Да, что за бред?! Отпусти меня!

— Он хочет помочь тебе.

— Раньше надо было помогать! Сейчас мне его помощь не усралась! Лучшее, чем он может помочь — это исчезнуть из моей жизни ещё на тридцать лет! — Денис ударил кулаком в ладонь, — слушай, не знаю, как тебя зовут, но дай я тебе объясню. Мне кровь из носа, — Денис потрогал слегка распухший нос, — как никогда важно вернуться на Тару, понимаешь? Моя девушка попала в беду, и я должен ей помочь.

— Ты не вернёшься на Тару, — Горький скрестил на груди руки. — Я дал клятву твоему отцу, что выполню любое его желание. Как думаешь, о чём он попросил? Освободить тебя от игры!

— Что?! — Денис на пару секунд потерял дар речи. — Вы кто, бля, такие, чтобы что-то решать за меня?!

— Тебе нужно успокоиться.

— Ты бы успокоился, зная, что твоя девушка находится с этими мудаками из внешки, а?! У тебя ведь мой телефон, так? Ты ведь следишь за тем, кто мне звонит? Скажи, она перезвонила мне? — Востриков пристально посмотрел Горькому в глаза, будто пытался понять: не пьяный ли он. — По глазам вижу, что не звонила, а значит она там уже двое суток, плюс время, которое я торчу здесь! Готов поспорить, что с ней что-то случилось.

— Она может выйти в любой момент, — сказал Горький после небольшой паузы и взялся за ручку двери. — Стоит лишь захотеть.

— Ты же знаешь, что это не так. Выйти из игры не так просто. Особенно из внешки.

— Поговорим позже. Тебе нужно успокоиться, — Горький закрыл дверь.

— А ты знаешь, что совершаешь тяжкое преступление?! Похищение и ограничение свободы! Я не юрист, но, думаю, тебе светит минимум — десятка! — Денис кричал, срывая голос, но через стену его слова казались бессвязным бубнежом.

Телефон Лизы по-прежнему разрывался от звонков и сообщений. С ней пытались связаться друзья, знакомые, родственники, но не Денис. Уже третьи сутки от него не было ни одного пропущенного. Лизу это беспокоило.

— Проходи! — мужик с нательной кобурой открыл дверь в апартаменты. — Он тебя ждёт.

В комнате проигрывались звуки шелестящей травы и шум водопада. Пахло сожжёнными благовониями. Долл встретил Лизу с двумя бокалами вина и голым торсом, длинные волосы были собраны в тугой хвост на затылке. Он часто и глубоко дышал. Блестел намокший лоб, а по торсу стекали капельки пота. Для сорокалетнего мужика у Долла было отличное тело: накаченная грудь, кубики пресса и рельефные руки.

— Держи! — он протянул ей бокал и погладил себя по прессу. — Извини, что в таком виде. Я только что закончил тренировку.

— Нет проблем.

— Наша сделка всё ещё в силе?

— В силе.

— Отлично, — Долл сделал глоток. — А теперь отдай мне свой телефон.

— Зачем? — Лиза по инерции положила руку на карман.

— Ты продержалась достаточно времени и убедила меня, что с тобой можно работать. Но больше я не хочу рисковать. Чувства и эмоции провоцируют спонтанные и не всегда обдуманные действия. Я не хочу, чтобы наша дружба развалились из-за мимолётной слабости, о которой ты сама потом пожалеешь. В бизнесе это называют управлением рисками.

— Спасибо за заботу, но я в порядке. И своими рисками я бы хотела управлять сама.

— Ты должна отдать телефон, — Долл опустошил бокал одним глотком. — Это не просьба.

Лиза поставила бокал на столик и скрестила руки на груди:

— Если не просьба, то что?

— Обязательства перед следующим шагом.

— Тогда я должна знать этот шаг! — Лиза не собиралась так легко сдаваться, особенно когда речь шла о притеснении её свободы.

— Мой человек связался с кочевниками. Они сейчас на севере, исследуют ледяные кубы Эпохи Зарождения. Миллионы миллиардов тонн ледяных кубов, которые лежат наваленной кучей на замёрзшем море. Кочевники говорят, что это похоже на игральные кубики ледяных гигантов.

Слова Долла разожгли бурю в глазах у Лизы. Ледяные кубы Эпохи Зарождения…

— Мой человек доставлял им сверхпрочные буры и коронки, а также оружие для охоты на местных животных. Сказал, что видел в лагере тело медведя высотой с трёхэтажный дом, — Долл покачал головой. — Хотел сфотографировать, но ему не разрешили. Зато он поговорил с ними о тебе.

— Правда?! — у Лизы заняло дыхание.

— Чагин Владимир. Так зовут кочевника, который согласился с тобой встретиться. Он сейчас занимается делами где-то на юге, но в скором времени отправится на север, чтобы присоединиться к группе. Мой человек договорился, чтобы по пути на север Чагин поговорил с тобой. Сказал, что он далеко не последний человек у кочевников и может самостоятельно принимать решение о наборе людей в группу. Он проведёт с тобой интервью.

— Спасибо, — Лиза опустила глаза. Ей стало неловко. Долл помогал ей, не прося ничего взамен.

— Пожалуйста, но в будущем я хочу рассчитывать на кое-что большее, чем просто «спасибо», — сказал Долл. — Не подумай. Ничего особенного. У меня есть сотни друзей и знакомых в любой части света, но ни одного среди кочевников, и я хотел бы им обзавестись. Порой знакомства значат гораздо больше, чем деньги или технологии.

— Конечно, — ответила Лиза. В обычной ситуации слова: «хочу рассчитывать на что-то большее» редко нравятся тем, кому адресуются, однако сейчас она была рада их слышать. До этого момента ситуация с её особым статусом в Байте выглядела странно, а сейчас всё более или менее встало на свои места. Лизе помогали не за красивые глазки, и её это вполне устраивало.

— А теперь отдай телефон, — Долл вытянул руку ладонью вверх. — Это будет означать, что мы оба принимает условия и продолжаем сотрудничать.

— Хорошо, — Лиза достала телефон и положила ему в ладонь. — Ты сказал, что Чагин проведёт со мной интервью. Из чего оно будет состоять? Что нужно знать или уметь, чтобы стать кочевником?

— Понятия не имею, — Долл пожал плечами и положил телефон на столик. — Думаю, в первую очередь он посмотрит тебе в глаза. Глаза кочевника должны пылать жаждой. К счастью, с этим у тебя всё в порядке, можешь не переживать. Однако базовые вещи во внешке всё же лучше знать и уметь.

— Например?

— Например? — Долл улыбнулся и почесал живот. — Ты умеешь стрелять?

Чёрный внедорожник с усиленной рамой и высокопроходимой резиной гнал по разбитой дороге. На скорости сто тридцать километров в час он жрал катастрофические двадцать восемь литров на сотню, но водитель бензина не жалел. Машину подбрасывало на колдобинах и ухабах, она оставляла за собой пылевую завесу метров на пятьдесят. В салоне играл drum and bass.

В штанах цвета хаки и бронежилете Лиза чувствовала себя неудобно. Она постоянно меняла позу ног, что затекали в армейских ботинках, и кривилась от ударов либо о дверь, либо о плечо сидящего рядом Долла. Несмотря на то, что в машине работал кондиционер, она чувствовала, как вспотели подмышки: не от жары — от страха. Сквозь глухую межсалонную перегородку до уха долетали обрывки нот электронной музыки, которую слушал водитель. Обычно такая музыка придавала уверенности, но сейчас наоборот — раздражала разносящейся по кузову вибрацией.

Они ехали около получаса, а значит ближайший населённый пункт со стенами и защитными турелями остался в пятидесяти километрах. Глядя из окна на раскинувшуюся до горизонта пустошь, Лиза вспомнила про нападение червя на боевую машину корпорации. Сердце забилось быстрее. Червь вскрыл кузов бронированной машины, также легко, как открывалка вскрывает консервную банку. Лиза посмотрел на дверь и потолок внедорожника. В нём она и близко не чувствовала себя в безопасности, успокоение придавал лишь вид вооружённых и уверенных в себе мужчин — Долла и его охранника.

Минут через пять водитель остановился, не съезжая на обочину. Долл приказал всем выходить. На раскинувшемся во все стороны бескрайнем плато, которое, словно река, пересекала разбитая дорога, выделялись два объекта: пятидесятиметровая железная вышка, похожая на вышку сотовой связи, и груда металлолома, который когда-то был летательным аппаратом корпорации.

— Почувствуй, — непонятно к кому обратился Долл. Прикрыл глаза и с наслаждением втянул носом тёплый воздух. — Вот она — свобода в чистом виде.

Лиза вдохнула свою порцию свободы, но побоялась закрыть глаза. То тут, то там в испарениях воздуха ей мерещились человекоподобные фигуры. Свобода была вкусной, и страх дополнял её, как специи дополняют изысканное блюдо.

Долл обошёл внедорожник и открыл багажник. Нажав несколько кнопок на кодовом замке, он открыл отсек с оружием. В специальных выемках лежали: пистолеты, автоматы и винтовки. Оружие было начищено, пахло смазкой.

— Ну что, потренируемся? — спросил Долл у Лизы и посмотрел на часы.

— Наверное, — Лиза нерешительно пожала плечами.

— Та железная штука, что валяется справа — это десантное судно корпорации, — сказал Долл, доставая из отсека автоматическую винтовку с оптическим цифровым прицелом, — живущие в Тихате и других подконтрольный корпорации городах мало что знают о происходящем за пределами городских стен. Они крутятся, словно белки в колесе, чтобы побольше заработать, чтобы потом побольше потребить. Новость о том, что корпорация уже несколько лет ведёт настоящую войну с троянцами, многих повергает в шок. Тебя, похоже, тоже, — Долл улыбнулся, увидев реакцию Лизы.

Она смотрела на него, выпучив глаза. О чём он говорит? Какая ещё война? Как кто-то может воевать с тем, кто владеет игрой?

— Троянцы — это вооружённая оппозиционная организация, чьи штаб-квартиры и базы разбросаны по всей территории внешки. Это они сбили этот десантный корабль, — Долл передал Лизе винтовку. — Умеешь пользоваться?

«Перед выстрелом нужно снять с предохранителя» — вспомнила Лиза наставления отца, когда он давал ей пострелять ружья. Она знала, что принцип работы у всего огнестрельного оружия похожий и подёргала за рычажок, расположенный чуть выше спускового крючка. Механизмы винтовки отозвались плавными щелчками внутри. У рычажка было несколько положений, Лиза выбрала наугад.

— Это режим для стрельбы очередью, — сказал Долл, глядя на её неловкие движения. — Для начала лучше попробуй одиночными. Вот этот режим, ага. Не спеши! Теперь дерни за эту штуку, чтобы дослать патрон в патронник. Молодец! Видишь прожектор на крыше корабля? Стоп, стоп! Кто же так держит?!

Долл грубо развернул её за плечи, и как полицейский при задержании развёл ноги на ширину плеч. Его грудь прижалась к её спине. Схватив Лизу в охапку, он положил свои руки поверх её:

— Приклад плотнее прижми к плечу, чтобы не отбило отдачей. Руки не напрягай, пока не уверена, что будешь стрелять. Пускай отдыхают. Если стреляешь, удерживая оружие на весу, то на всё про всё не трать больше пяти секунд: от принятого решения до нажатия на крючок, — Долл поболтал винтовкой в её руках влево-вправо, а затем резко напряг мышцы. Его тело стало каменным. Винтовка замерла, будто её установили на штатив. Долл прижался к Лизе бёдрами и грудью. Она совершенно не управляла ситуацией и была в его руках таким же инструментом, как и сама винтовка. Его горячее дыхание в шею и ухо было чем-то более интимным, чем просто стрельба.

— Целься и жми, — прошептал он.

Её грудь наполнилась и замерла. Красная точка в прицеле остановилась на прожекторе. Палец надавил на крючок, и тот послушно провалился. Уши застелил звон. С ощущением какой-то грубой и даже первобытной мощи у себя в руках Лиза смотрела, как стекло разлетелось на сотни осколков.

— Молодец. Дальше сама, — Долл отпустил винтовку и отошёл.

Оружие стало тяжёлым и неустойчивым, а её тело — жидким, словно кисель. Второй прожектор Лиза поразила только с третьей попытки. Затем были сигнальные маячки, наклейка на борту, и две очереди в лобовое стекло. Страх отступил. Выстрелы больше не казались такими громкими.

Часы на руке у Долла завибрировали. Он отключил сигнал и кивнул своему охраннику. Тот достал из машины планшет, что-то посмотрел и показал Доллу два пальца.

— Лиза, иди сюда! — крикнул Долл.

Он забрал у неё винтовку и достал из багажника другую. Обойма второй была короче и вмещала всего пять патронов, зато каждый из них был размером с указательный палец на руке Долла. Ствол был длиннее сантиметров на тридцать, а на конце к нему крепился чёрный цилиндр. Кажется, Долл назвал его пламегасителем.

— Нет, нет, нет! — Долл положил руку на ствол, когда Лиза направила его в сторону сбитого летательного аппарата. — Пора попробовать что-то настоящее.

— О чём ты?

— Вот об этом, например, — он показал пальцем в небо. На голубом фоне показалась чёрная точка. — Это беспилотник корпорации. Патрулирует территорию. Его периметр заканчивается над этой вышкой связи, он зависнет над ней. У тебя будет три секунды, чтобы прицелиться и выстрелить.

— Ты шутишь? — руки Лизы обвисли под тяжестью оружия. — Я не собираюсь в него стрелять. Это же незаконно!

— Будет о чём рассказать Чагину, — не было похоже, что Долл шутил. — Кочевники презирают корпорацию.

— Слушай, я не против презирать корпорацию вместе с ними, но ведь я не должна для этого становиться преступником, так?! Мне не нравится то, что ты предлагаешь, — Лиза попыталась смягчить тон.

Долл достал из кармана её мобильник:

— Я не предлагаю. Либо ты стреляешь, либо забираешь свой телефон, и мы расходимся.

— Ты серьёзно?! Ты притащил меня сюда, чтобы ставить такие условия?! Не слишком ли далеко ты зашёл, Долл?!

— Патроны разрывные, — Долл отвернулся от Лизы в сторону приближающегося беспилотника, — можешь стрельнусь с капота, чтобы точно не промахнуться, — Долл посмотрел на часы. — У тебя сорок секунд. Затем он улетит.

Прицел был с настраиваемым увеличением. Лиза передвинула ползунок, и чёрная точка в небе превратилась в коробку, на которой можно было рассмотреть четыре тяговых двигателя и два объектива. Она стояла, согнувшись над капотом, оттопырив зад. Целиться с упора было гораздо легче, а с таким увеличением — сложнее промахнуться, чем попасть.

— И что будет дальше? Мне дадут штраф, если я вернусь в Тихат? — спросила себя Лиза, но из-за заложенных ушей произнесла слова громче, чем того хотела.

— Можешь отдать мне винтовку и вернуться к прежней жизни, если тебя так пугает штраф, — сухо ответил Долл. — Двадцать секунд.

Лиза почувствовала, как приклад ударил в плечо. Внутри винтовки раздался микровзрыв, из дула потянулся дым. Над вышкой связи вспыхнуло пламя, и металлические осколки эффектным фейерверком осыпались на землю.

— Красотка! — Долл хлопнул Лизу по заднице.

Она резко выпрямилась и направила винтовку на него. Сощурились глаза, сморщился нос. Её трясло от злости и переживаний:

— Какого хрена ты себе позволяешь, бл*дь?!

— Прости-прости! — Долл поднял руки и отступил на пару шагов, его лицо расплылось в улыбке. — По инерции получилось, я не хотел. Правда, извини! Из-за взрывов и пальбы поднялся адреналин. Ха-ха! Отличный выстрел! Просто супер!

Лиза сжала зубы, чувствуя, как по ягоднице растекается боль. Ей было больно, но куда больше, ей было обидно. Он заставил её делать то, что она не хотела делать! И делал это уже не первый раз! Она почувствовала жар под штанами и представила, как на жопе краснеет отпечаток его руки. На секунду она серьёзно задумалась над тем, чтобы выстрелить. Палец почувствовал курок. Интересно, если пустить пулю ему в живот, кишки разлетятся по земле также, как разлетелись куски беспилотника?

Возвращаясь в Байт, Долл хвалил Лизу и даже пытался погладить её по плечу, но она усмирила его злобным взглядом. Лиза думала о том, что штраф может оказаться не самым страшным наказанием за выстрел в беспилотник. Она уничтожила дорогостоящее имущество корпорации. А что, если это и вовсе был военный объект? Сможет ли она вернуться в Тихат после случившегося?

Ещё Лиза вспоминала улыбку Долла. Она появилась на его лице, после того, как он ударил её по заднице. Лизе очень не нравилась эта улыбка. Он напомнил ей одного из тех заигрывающих старшеклассников, делающих вид, что случайно потёрлись об неё в очереди в гардероб. В тот миг на одну секунду он стал другим Доллом. Доллом, который очень не понравился Лизе. Доллом-гандоном.