В плену реальности

Глава 7

Востриков сидел у окна и смотрел на бабушку с жёлтым пакетом. Она стояла на остановке и раз в несколько минут подходила к дороге, чтобы посмотреть — не едет ли автобус. Затем она возвращалась к пакету, выпрямляла согнутые края и следила, чтобы внутрь не залетала морось.

За последние две недели Востриков провёл у окна десятки часов. Чтобы процесс адаптации новичков к игре проходил гладко, корпорация ввела обязательные двадцатичетырёхчасовые перерывы между сеансами. Востриков пережидал один из таких перерывов вместе с литровой бутылкой водки и засохшими кусочками нарезанной колбасы.

С каждым следующим путешествием на Тару, она раскрывалась всё глубже. Денис знакомился с новыми людьми, познавал прелести технологий, видел вокруг возможности и чувствовал свободу. Во время пятого сеанса он изменил свое мнение на счёт игры. Она больше не казалась ему прибежищем для слабаков или продуктом глобального заговора. Чем больше он узнавал о Таре, тем больше ей восхищался.

До окончания принудительного тайм-аута оставался один час, но терпеть было уже невмоготу. Он чувствовал тревогу и волнение. Давили стены. Казалось, что комната уменьшилась в несколько раз, стало тяжело дышать. Подташнивало. Он не ел часов десять, отчего каждый следующий стакан водки было сложнее удержать внутри. Глядя в окно, он чувствовал, как его одолевают плохие мысли: страх перед будущим, отпечатки прошлого и обречённость настоящего. В серой картине открывающегося из окна вида не хватало красок. Светящиеся баннеры магазинов или фонари светофоров не выглядели цветами жизни — лишь их дешевой имитацией. И только желтый пакет бабушки на остановке, словно луч солнца, слегка успокаивал Вострикова.

Он видел эту бабушку на остановке каждый день примерно в одно и тоже время. Она ждала автобус от сорока минут до часа, а затем уезжала.

В последние годы количество людей, использующих общественный транспорт, снизилось до минимума. Миллионы людей не выходили из своих квартир месяцами, предпочитая жить на Таре. Остальные передвигались только на заказных автобусах с работы или на неё. Общественный транспорт двигался по маршрутам без расписания, автобус выходил из депо, когда на остановках по пути следования собиралось нужное количество пассажиров.

Денис посмотрел на браслет. До окончания запрета — тридцать минут и двадцать секунд, последний раз он смотрел на таймер полторы минуты назад. Время замедлилось.

За оном раздалось трение тормозных колодок и шум гидравлики. Пустой автобус загородил собой остановку и уехал, забрав с собой жёлтый пакет. Улица вновь стала серой и безжизненной…

В течение последнего получаса Вострикова всё-таки стошнило. Как ни странно, но он нашёл в этом плюс — вынужденная уборка убила десять минут. Отсчёт последней минуты он вёл вместе с браслетом вслух, прокричал цифру «ноль» и нажал кнопку «войти в игру».

Востриков стоял в переходной кабинке и упирался руками в стенки. Избавившись от надуманных проблем и беспричинных страхов, мозг снова стал ясным. Он словно скинул сковывающие грудь цепи. От насыщенного кислородом воздуха слегка закружилась голова. Мир обрёл краски. Востриков стоял в замкнутом помещении, куда с трудом поместились бы двое человек, но чувствовал себя до бесконечности свободным.

На установленном в переходной кабинке мониторе загорелось стандартное приветствие: «Добро пожаловать на Тару». Денис проигнорировал его. Консолями пользовались только зелёные новички. Там можно было посмотреть карту города, ознакомиться с правами и обязанностями жителей, почитать историю развития Тары или полазить в социальной сети. Обычно консоль находилась в спящем режиме, но не в этот раз. Вслед за приветствием на экране появилось сообщение о предстоящих президентских выборах, а за ней — памятка, в которой описывалась возможность голосования прямо из консоли.

Денис вышел из кабинки и поднял голову к небу. Лучи Паланиуса согрели кожу.

— Это, ты же тот парень! — рядом с Востриковым остановился незнакомец. — Шарп, ведь так?! Из королевской битвы?!

— Может быть.

— Ну точно, ты! Мы с друзьями топим за тебя! Желаю удачи на сегодняшнем ивенте!

Парень прошёл мимо, показывая поднятые вверх пальцы. Востриков улыбнулся вслед, а затем почувствовал прикосновение. Самый нежный бархат во вселенной окутал его шею, поднялся по щеке и, зацепив ухо, зарылся в волосах. Денис закрыл глаза, чтобы прочувствовать каждый миг этого касания, а когда открыл, перед ним стояла она.

Две недели назад Лиза была просто девчонкой. Девчонкой, которую Денис толкнул в коридоре плавильного завода. Сегодня она стала объектом, который притягивал весь фокус его внимания.

Топалова Лиза была из тех девушек, которых больше любят, чем хотят. Она не могла похвастаться большой грудью или длинными ногами, но с фигурой всё было в порядке. Вычурным нарядам предпочитала джинсы и толстовку, а время на макияж считала потерянным. Милое личико молодило её лет на пять, любимая причёска — собранная на голове гулька из русых волос.

Вместо пустой болтовни она пользовались языком тела. На прямые вопросы часто махала рукой, пожимала плечами или загадочно уводила взгляд в сторону.

Словно сигнал к действию, кончик её языка показался между розовых губ. Востриков сгрёб Лизу в охапку и оторвал от земли. Поцелуй напомнил ему тёплую морскую волну, что медленно выкатывается на пологий берег, освежая горячий песок.

— Я голодная, — первое, что сказал Лиза, когда смогла говорить.

Спустя десять минут они сидели за столиком в кафе и наслаждались запахом крепкого кофе.

— Давай посмотрим сегодня город, — сказала Лиза с набитым ртом.

— У меня сегодня арена.

— Мне сказали, что рядом с парком Джобса есть аэротакси. В них установлены маршруты обзорных экскурсий. Нужно лишь перевести часы и можно наслаждаться путешествием.

— Мы можем сделать это завтра или послезавтра. Я поговорю с Матросовым.

— Ты только представь! — Лиза улыбнулась официанту, который принёс мороженное. — Мы может летать вдвоём, словно на собственном самолёте.

— Лиза, — Востриков коснулся её руки. — Мы обязательно слетаем в путешествие, но не сегодня. Хорошо?

— Хорошо, — она томно вздохнула и опустила глаза в чашку. — Только не проси меня сегодня смотреть битву.

— Раньше тебе нравилось.

— Больше нет.

Востриков хотел увидеть в её глазах девичью обиду, но её не было. Про арену Лиза сказал правду.

— Тебе не нравится то, что я делаю?

Лиза пожала плечами и зачерпнула ложкой мороженое:

— Смотреть на королевскую битку было интересно ровно до тех пор, пока мы не начали встречаться, — она улыбнулась, извиняясь. — Теперь я раз за разом смотрю, как ты монотонно и буднично делаешь то, что они от тебя хотят.

— Не буду врать — я не получаю от этого удовольствия. Я воспринимаю это, как работу. Монотонно и буднично? Да, но что в этом плохого? Я там ради денег. Большинство людей могут только мечтать о таких суммах.

— Плевать на большинство, — Лиза зачерпнула мороженное с горочкой и искривилась от холода. — Им на тебя плевать, тебе — на них.

— Конечно, всем на всех плевать. Ты говоришь очевидные вещи.

— Но ты их почему-то не понимаешь.

— Слушай, Лиза. Почему я не должен воспользоваться шансом, который мне выпал? Было бы лучше, если бы я, как те гангстеры из Южного, грабил людей? Или работал на дядю в карьере? Или стоял на улице с прижатым к виску револьвером и спускал курок по прихоти богатеньких мудаков?

— Всё что угодно было бы лучше, если бы тебе нравилось это делать.

— Да брось! За один год на королевской битве я сделаю столько, что нам обоим хватит лет на пять.

— Сегодня я хочу посетить обзорную экскурсию, а завтра — сходить на флешмоб в поддержку потерявшихся в игре. От тебя мне нужно это, а не деньги с королевской битвы. Если ты согласен терпеть сейчас, то что изменится потом?

— Иногда с тобой очень сложно, — Востриков помассировал ладонью лицо и изобразил гримасу. — Делай то, что нравится. Жизнь слишком коротка, чтобы жить по правилам. Начинай строить собственное счастье, или кто-нибудь наймёт тебя, чтобы строить своё. Это всё очень круто, и я рад, что ты так оптимистично смотришь в будущее, но реальность — она не всегда такая. Поверь, я это уже проходил.

Лиза показала эмоцию, смысл которой был понятен лишь ей одной, после чего заработала ложкой с двойным усердием. Перекус они заканчивали в тишине и изредка поглядывали друг на друга. Когда зрительный контакт длился больше секунды, у обоих на лице пробивалась улыбка. Чувства, будто раскалённый до красна металл, плавили ледяную глыбу взаимных претензий.

Позвонил Матросов. Денис не любил его звонки, но этот оказался кстати. Агент, как Матросов сам себя называл, сказал, что выступление Вострикова перенесли в конец программы. У него появилось несколько свободных часов.

Денис приложил браслет ко встроенному в стол терминалу. С чаевыми обед обошёлся в сорок шесть часов игрового времени. Затем он встал из-за стола и взял Лизу за руку:

— Если чуть-чуть поторопимся, то успеем на экскурсию.

Новые технологии развивались на Таре также быстро, как чиновники от лица правительства на Земле издавали указы о налоговых выплатах или пошлинах.

Молодые и амбициозные учёные, изобретатели и предприниматели всё чаще выбирали Тару местом, которое сможет оценить их труды по заслугам.

Они выбирали упрощённую систему налогообложения, позволяющую обслуживать клиента из любого терминала, вместо погружения в Марсианскую впадину справок, разрешений и протоколов. Они выбирали регистрируемый за полчаса патент, который подтверждался или отклонялся в течение двадцати четырёх часов, вместо восхождения на Эверест бюрократии, где покрывающие друг друга бумажки собрались критической массой на вершине, готовые в любой момент сойти лавиной отказов, уточнений и переносов сроков. Они выбрали заинтересованных инвесторов и почти беспроцентные ссуды вместо засасывающего водоворота неподъемных кредитов.

Веньян Ли создал Тару, скопировав известные человеку законы природы и технологии. За пятнадцать лет существования она обогнала Землю в развитии на сто лет. Веньян Ли создал параллельную вселенную, в которой можно было наблюдать альтернативный путь развития человечества, и сейчас оно страусиными шагами отрывалось от реального.

Летающие автомобили не были чет-то удивительным. Уже пять лет жители Тары пользовались ими для длительных перелётов. Летающие автомобили стали аналогам земных вертолётов, только на порядок дешевле, а вот беспилотные аэротакси — это пока ещё было новшеством. Сервис запустили несколько недель назад, и интерес к нему рос с каждым днём.

На большой заасфальтированной площади стояли три десятка двухместных капсул. Между ними толпами сновали люди. На одной из дверей капсулы крепился терминал, там можно было посмотреть предлагаемые маршруты и цены. Цены пришлись по вкусу далеко не всем. За двухчасовую экскурсию владелец сервиса просил четыреста игровых часов. Не многие могли позволить себе такое развлечение.

Востриков выбрал обзорную экскурсию и приложил браслет к терминалу. Часы ушли на чей-то банковский счёт, и двери капсулы разъехались в стороны. Денис с Лизой разместились в удобных креслах. Под полом заурчала турбина. Капсула взмыла на высоту нескольких сотен метров с той же лёгкостью, как это делает птица. Беспилотный челнок покинул площадь.

С высоты в полкилометра Востриков посмотрел на город. Мегаполис тянулся вширь и ввысь. Капсула покружила над городом, а затем, ускорившись, полетела к первой точке маршрута. Они пролетели сорок километров за несколько минут и приземлились на краю гигантского карьера. Компьютерный помощник предложил воспользоваться услугами аудио гида, но Лиза настояла, чтобы им не мешали.

Выйдя из аэротакси, они оказались на обзорной площадке, отгороженной от карьера экраном. Экран начинался от самой земли и заканчивался в нескольких метрах над головой. Толщина стекла достигала тридцати сантиметров.

— На кого рассчитано такое стекло? — спросил Денис. — Не переборщили ли они с безопасностью?

— Скорее наоборот, — ответил Лиза. — Стекло служит не для того, чтобы предотвращать падение людей в карьер, а, чтобы защитить их от него. Это радиационный экран.

Денис подошёл к стеклу в упор и посмотрел в карьер. Земля под ногами обрывалась на сотни метров, будто он смотрел из окна небоскрёба. Противоположный край карьера был так далеко, что установленный там антирадиационный экран казался целлофановой плёнкой, толщиной меньше миллиметра, которая покрывала землю.

В центре карьера лежал метеорит, сравнимый по размерам с небольшим островом. Его тело на девяносто восемь процентов состояло из металла графитового цвета, а остальные два — точечные вкрапления фиолетовых и изумрудных минералов. Судя по геометрии, на поверхности торчала лишь его малая часть и походила на кончик панциря зарывшегося в землю жука.

— Потрясающе! — Лиза прильнула к защитному экрану лицом. — Учёные говорят, что этот и подобные метеориты упали на Тару миллион лет назад, едва не уничтожив на ней жизнь.

— Звучит, как неплохая легенда, — Денис улыбнулся. — Однако зрелище поистине впечатляющее.

— Это не легенда.

Востриков посмотрел на Лизу, ожидая, что та улыбнётся, но, судя по выражению её лица, она была не в настроении шутить.

— Тара существует всего-то лет двадцать.

— Двадцать лет назад Тару открыли для людей, но создали её задолго до этого?

— О чём ты?

Лиза нагнулась и подняла кусочек слипшегося песка:

— Неужели ты думаешь, что это можно прописать компьютерным кодом?

— Что это? Песок?

— Всё это, — она снова посмотрела в карьер. — Траву, камни, облака, небо, погоду, стихию, гравитацию… песок.

Лиза сжала слипшийся комочек песка. Он разломился, и крупинки посыпались сквозь пальцы.

— Каждый объект обладает весом, запахом, химической структурой, а также может взаимодействовать с другим объектом, — Лиза посмотрела на Дениса. — Сколько времени понадобилось бы людям, чтобы создать такое?

— Не знаю, — Денис пожал плечами. — Десять лет?

— Даже если бы над созданием Тары работали все программисты Земли, то им понадобилась бы лет сто только чтобы создать один квартал нашего города.

— Сто лет?

— Может и больше, — Лиза положила ладонь на защитный экран. — Взять хотя бы обычное стекло, которое стоит у тебя в машине, кабинете или часах. Даже небольшой кусочек стекла, должен содержать в себе столько информации, что голова идёт кругом. Во-первых, он должен состоять из близкого к неисчислимому количеству элементов, ведь ты можешь разбить его в любом месте или отколоть любой угол, а каждый из отломанных кусков можешь растереть в стеклянную крошку, во-вторых, он должен почти неограниченно контактировать с миром — преломлять свет, не пропускать ультрафиолет, искажать отражение при повреждении. На стекле может осаждаться пар и конденсироваться влага. Его можно расплавить или просверлить, а если при изготовлении стекла добавить в него специальные примеси, то его можно использовать, как не самое плохое средство от радиации.

Востриков положил руку на стекло и почувствовал его прохладу.

— А знаешь, что поражает меня ещё больше, когда мы говорим конкретно об этом стекле? — продолжила Лиза. — Стекло с подобными свойствами изобрели учёные на Таре, и только спустя несколько лет земные учёные воссоздали технологию на Земле. И такие случаи уже не редкость. Количество перенимаемых Землей технологий растём с каждым годом, но как такое возможно? Как в созданном людьми мире возможно создать то, чего не создали в настоящем?

— И как такое возможно?

Лиза пожала плечами, а затем показала пальцем в сторону карьера:

— Смотри!

Стрела гигантского крана, что стоял на западном краю карьера, пришла в движение. Начали вращаться направляющие блоки. Привязанная к тросу кабина опустилась к поверхности метеорита. С четырёх сторон кабины были оборудованы рабочие места. За антирадиационными экранами сидели операторы и управляли полуавтоматическими руками-манипуляторами. Под звук пневматических ударов алмазные наконечники отщипывали крошки фиолетового минерала.

— Радиационный фон метеорита запредельный, — сказала Лиза. — Не смотря на защитные экраны через три часа операторы почувствуют первые признаки облучения: головокружение, тошнота, слабость. Через шесть часов они не смогут самостоятельно ходить, начнут кровоточить ожоги и разлагаться внутренние органы. Через двенадцать часов тот, кто не вернётся на Землю, умрёт.

— Неужели нельзя сделать технологию полностью автоматизированной?

— Так дешевле.

Следующей остановкой обзорной экскурсии стала пшеничная ферма непрерывного производства. В двухстах километрах южнее Тихата инженеры вместе с химиками и ботаниками создали уникальную ферму. Пластинчатый конвейер шириной восемьсот метров и длиной пять километров вращался с постоянной скоростью — полметра в секунду. В начале он подхватывал прессованный пласт удобренного грунта и разворачивал его, будто огромный ковёр. На дистанции первых двадцати метров пневматические пушки с постоянной частотой обстреливали грунт зёрнами пшеницы, после чего опрыскиватели распыляли воду, а ультрафиолетовые лампы устанавливали оптимальную температуру. Через тысячу метров из почвы показывались ростки. У этой части конвейера стоял одетый в белое инженер и поведывал всем желающим технологию ускоренного роста:

— Видите эти лампы? — инженер указал на продолговатые трубки фиолетового цвета. — Как только ростки пшеницы показываются из земли, мы начинаем их облучать при помощи феракла — минерала, который добывают из метеоритов. Обратите внимание! На участке в сто метров с начала облучение ускорение роста происходит особенно активно. Сантиметровые ростки увеличиваются в размере в тридцать раз всего за одну минуту. Облучение ростков лампами феракла похоже на точечное ускорение времени. Сфокусируйтесь на одном из ростков и вращайте голову вместе с движением конвейера, и вы увидите, как пшеница растёт прямо у вас на глазах.

Денис последовал совету инженера и, словно в ускоренном видео, наблюдал, как ритмичными рывками росток вытягивается к феракловым лампам, и как крепчает его стебель.

— А это не опасно? — спросил Востриков. — Употреблять в пищу радиационную пшеницу?

— Пока не доказано, что это опасно, — ответил инженер. — Ферма непрерывного производства существует на так давно, поэтому пока что мы провели лишь краткосрочные испытания по влиянию продукции на организм человека. У нас есть подтверждённое заключение, что употребление этой пшеницы в течение трёх лет, совершенно безопасно для здоровья как людей, так и животных. После правильной обработки период полураспада феракла составляет всего несколько месяцев, а технология его расщепления с помощью феракловых ламп позволяет направлять ионы с точностью современного токарного станка.

Инженер залез во внутренний карман и достал прибор со шкалой и стрелкой:

— Посмотрите не дозиметр. Фоновый уровень радиации в пяти метрах от ламп не превышает средний уровень в городе. Возможно уже в ближайшем будущем мы научимся также эффективно обрабатывать уран на Земле, и тогда фермы подобные этой смогут существовать в реальности.

Четыре километра до конца конвейера Денис с Лизой пролетели на аэротакси, наблюдая из окон все стадии трёхчасового роста пшеницы от зёрнышка до готового продукта с плодоносными колосками.

В конце конвейера стояла фабрика для сбора и хранения зерна. Конвейеры несли в обратную сторону землю, а специальный механизм собирал использованные пшеничные стебли.

Осмотрев фабрику, Денис с Лизой вернулись в аэротакси. Позвонил Матросов и напомнил, что королевская битва начинается через полтора часа.

— Ты действительно думаешь, что я должен бросить это? — спросил Денис у Лизы, кивая на телефон.

— Да.

Востриков надеялся, что она скажет что-нибудь не столь категоричное или хотя бы намекнёт на право выбора, но Лиза не отказывала себе говорить то, что думает.

— Дело не в том, что они используют тебя. Дело в человеческом естестве. Ты должен сломать шаблон, — Лиза постучала указательным пальцем по виску. — Тара — это шанс прожить ещё одну жизнь. Большинство людей вместо того, чтобы извлечь уроки ошибок прошлого — приспосабливаются. Им предлагают свободу, а они выбирают тюремную камеру с лучшей кроватью. Если даже на Таре не верить во все эти: «делай то, что любишь» и «никогда не сдавайся», то где в это верить?

Аэротакси зависло над покрытым зеленью холмом. В долине текла голубая река, по обе стороны которой стояли коттеджи.

— Долина Каменная, — сказала Лиза, глядя на трёхэтажные дома с бассейнами, садами и гаражами на несколько машин. — Здесь живут бизнесмены, артисты и другие успешные люди.

Капсула пролетела над элитными крышами, преодолела десятикилометровую полосу леса и зависла на ещё одним посёлком. Дома во втором посёлке были вдвое выше и шикарнее первого, а земли больше.

— А это что за посёлок? — спросил Востриков.

— Здесь живут те, кто ведёт дела во внешке.

Услышав слово «внешка» Денис насторожился. О внешке на Таре говорили все, но мало кто знал, что она представляет. По ряду причин — главной из которых были черви — не многие осмеливались туда ходить. А побывавшие там неохотно делились информацией. Для многих внешка представлялась местом, куда ходят, чтобы с риском сорвать лёгких деньжат, Востриков тоже так думал. Возвращаясь из внешки сталкеры неделями бухали в городе, забывая собственные имена. У них всегда водились деньги, но вряд ли кто-то из них мог позволить себе четырёхэтажную виллу.

— Чем конкретно они занимаются? — спросил Денис.

Лиза пожала плечами и нажала кнопку на дисплее. Капсула пришла в движение. Они полетели к последней точке обзорной экскурсии.

Прикинув масштаб на карте, Денис посчитал, что они удалились на триста километров от Тихата. Сплетения асфальтированных дорог возле мегаполиса истощились, превратившись в одиночные убегающие за горизонт ниточки. По пути встречалось всё меньше строений, а гражданский транспорт и летательные аппараты вытеснялись военизированной техникой.

Вдали показалась растянувшаяся вдоль всего горизонта полоска. Востриков подумал, что это дорога, и они приближаются к пересечению магистральных трасс, но вскоре понял, что ошибся. Чем ближе аэротакси подбиралось к полоске, тем отчётливее становилась её текстура. С расстояния в двадцать километров полоска показалась небольшим бортиком или тротуарным бордюром. Через пару километров её высота увеличилась до размеров забора. Ещё через семь — забор превратился в шестиметровую бетонную стену. Они подлетали к границе с внешкой.

Когда до стены оставалось два километра, на дисплее в кабине аэротакси высветилось сообщение о переходе на закрытое автоматическое управление. Для пассажиров аэротакси ничего не изменилось, капсула итак управлялась автоматически, разница была лишь в том, что теперь они не могли вмешаться в управление даже если бы захотели.

Летательный аппарат с почти неощущаемым касанием приземлился на вертолётную площадку на стене. К капсуле спешил солдат. Он приложил браслет к терминалу, и двери аэротакси открылись.

— Добрый день. Вы можете выйти из капсулы и погулять по вертолётной площадке. Запрещено заходить за красную линию. На всё про всё у вас пятнадцать минут.

Солдат развернулся и ушёл. Востриков заметил у него на спине винтовку, судя по присоединённому магазину — огнестрельную.

Денис с Лизой вышли из капсулы и ощутили под ногами крепость бетонной конструкции. Востриков посмотрел вправо и влево. От вертолётной площадки в обе стороны уходили кажущиеся бесконечными тропы. Через каждые триста метров, будто шапки фонарных столбов, выглядывали головы дозорных солдат. В сторону, противоположную городу, смотрели стволы полуавтоматических турелей и антенны радиосвязи.

Востриков подошёл к краю и посмотрел вдаль. Жизнь во внешке выглядела иначе. Стоя на защитной стене, ему казалось, что он стоит на границе между высокоразвитым государством и страной третьего мира. На территории первого находилась идеальная асфальтированная трасса, фонари на обочине и современная военно-пограничная база. На территории второй — свалка брошенных машин, заезженная до дыр дорога и оборванная линия электропередач.

Глядя в заброшенную и непригодную для жизни внешку, Денис чувствовал себя не так, как обычно. Он с придыханием смотрел вперёд, как ребёнок смотрит на улицу перед своей первой самостоятельной прогулкой или как путешественник смотрит на джунгли, собираясь ступить на дикую тропу.

У солдата зашипела рация, и его расслабленный вид в ту же секунду сменился напряжённым. Сощурив глаза, солдат посмотрел вдаль, левая рука интуитивно потрогала винтовку. Цепная реакция шипящих раций прокатилась по стене.

— Вам нужно улетать!

— Мы здесь и двух минут не пробыли! — возразила Лиза, состроив недовольную гримасу.

— Это внештатная ситуация! Садитесь в капсулу! — солдат лишь на секунду посмотрел на Лизу. Остальное время его глаза были прикованы к горизонту.

— Мы заплатили за услугу и хотим её получить! — Лиза упёрла руки в бока и развернулась к солдату спиной.

Динамик затрещал шумом помех, после чего из него прорвался взволнованный мужской голос:

— Вижу стену… мы приближаемся… открывайте ворота…

Востриков увидел на горизонте чёрную точку, а за ней — столбик поднимающейся пыли. Через пару минут в чёрной точке Денис узнал военизированный внедорожник с кабиной для двух человек и закрытым кузовом для перевозки людей. Похоже, водитель выжимал из него максимум. Внедорожник раскачивало в стороны, бешено тряслась подвеска.

Включились электрические двигатели, и в движение пришли массивные створки ворот. Солдаты прильнули ко внешнему краю стены, некоторые взяли в руки оружие.

— Там что, кто-то сидит на крыше? — спросила Лиза, всматриваясь во внедорожник.

Один из стоящих неподалёку солдат уловил её слова и вытянул вперёд шею, будто сократив расстояние на десяток сантиметров, он увидит лучше. Его глаза округлились. В искажённом страхом лице уже нельзя было узнать прежнего человека. Солдат выхватил рацию и заорал так громко, что на расстоянии в полкилометра другие солдаты слушали его натуральный голос, а не звуки из динамиков:

— На крыше червь!

Дремлющая прежде стена проснулась. В движение пришли крупнокалиберные турели, на территории военной базы взвыл сигнал тревоги. Из здания, рядом со взлётным полем, к воздушному транспорту побежали пилоты. Солдаты на стене заняли боевые позиции. Открывшиеся наполовину ворота двинулись в обратную сторону.

Одновременно четыре колеса внедорожника заблокировались. Машина ушла в небольшой занос и остановилась. Теперь все видели отчётливо — на крыше кузова, ухватившись руками за борта, лежал человек…

Первой открылась водительская дверь. В дикой спешке, будто внедорожник вот-вот взорвётся, военный выбежал из машины, но не попал ногой на подножку и распластался на обочине. Пассажирскую дверь, словно крышку картонной коробки от пиццы, вырвал тот, что лежал на крыше. Денис даже не заметил, как он спустился на землю. Отброшенная на сотню метров бронированная дверь ещё не успела упасть, а он уже скрылся в кабине внедорожника. Раздался короткий хруст, и на лобовое стекло с внутренней стороны брызнула кровь.

На открытой местности полупустынной земли звуки выстрелов казались ударами деревянным молотком по гвоздю — глухими и тихими. Водитель двумя руками сжимал пистолет, пятился назад и выпускал пулю за пулей в кабину. Вскоре опустошённый пистолет жалобно щёлкнул, и выстрелы прекратились. Водитель отбросил оружие в сторону и со всех ног помчался к стене.

— В кузове люди! — передал кто-то по рации. — Не стрелять, если не уверены, что не зацепите их!

Будто тень, убийца выскочил из кабины и спрятался за кузовом внедорожника. Раздалось несколько выстрелов, пули прошлись по его следам с секундным запозданием. В следующую миг раздался звонкий металлический грохот. Оба боковых колеса внедорожника оторвались от земли, будто в бок врезалась невидимая машина.

Пилот перелетевшего через стену военного аэромобился увидел оставленный на кузове отпечаток предплечья и ребра ладони червя. Наводчик словил образ в перекрестье прицела, но враг шмыгнул под внедорожник.

Сразу несколько автоматных очередей застрекотали в долине. Сторона, на которой червь оставил отпечаток своей руки, в считанные секунды превратилась в решето. Не только Денис, но и владелец командного голоса в рации не сразу поняли, что пули летят не в кузов внедорожника, а из него.

— Садитесь в капсулу! — солдат больше не собирался упрашивать Лизу и в приступе паники даже направил на неё винтовку. — Быстро!

Ребята забрались кабину. Солдат нажал что-то на терминале и приложил браслет. На бортовом компьютере высветилась траектория возвращения на стоянку.

Денис уселся в кресло и пристегнул ремень, его взгляд оставался прикованным к гремящему выстрелами кузову внедорожника.

— …стреляйте в пол! Вы слышите меня?! Стреляйте в пол! Он под машиной…

Двери аэрокапсулы закрылись, оборвав крики из динамика рации. Денис на переживал, что больше не услышит голос командующего, он переживал, что его не услышат люди в кузове.

Автопилот аэротакси не знал — что происходит вокруг — и поднимался в воздух в штатном режиме — с вертикальным набором высоты. Благодаря этому, следующие двадцать секунд Денис с Лизой стали VIP-зрителями разворачивающейся во внешке драмы. Их будто посадили в ложе для особенных гостей, а сама сцена разыгрывалась едва ли не только ради них.

Востриков видел, как изрешетив одну стену, люди перешли к противоположной, видел, как они пытались выбраться, но им мешала завязанная на узел труба вокруг ручек, видел, как расшатывается кузов, видел, как внедорожник слегка приподнимается вверх, будто кто-то толкает его снизу.

Заскрежетал металл, машина подпрыгнула…

Наблюдателям оставалось только догадываться, что происходит внутри. Но одно было ясно точно — червь прорвал днище… В стенах кузова, под глухие удары стали появляться отпечатки человеческих тел. Под одному затихали автоматные очереди. Спустя пять секунд внедорожник перестал раскачиваться и притих, словно бьющийся в припадках псих, которому вкололи успокоительное. Кузов машины напоминал ёмкость, которую раздуло изнутри под гигантским давлением. Бугры впрессованных человеческих тел отпечатались на обеих стенках и крыше.

Последнее, что увидели Лиза с Денисом, прежде чем аэротакси развернулось и отправилось в город — это раскручивающиеся стволы пулемётных турелей, а затем — рвущееся из них пламя. Внедорожник словно порвали на части пираньи. Он прижался к земле, похудел и скрючился. А потом взорвались баки…

В кабине аэротакси повисла тишина, которую нарушил звонок.

— Да, — Денис поднял трубку.

— Эй, ты где потерялся, чемпион? — спросил Матросов. — Битва уже через сорок минут. Тебе нужно переодеться и подготовиться.

— Я не буду участвовать.

— Что?! — динамик телефона ненадолго замолчал, после чего Матросов продолжил спокойно, как будто заранее был готов к подобному ответу. — Ты не можешь не участвовать, у тебя обязательства перед ПроАреной. Ты подписал договор.

Востриков развернулся в кресле и посмотрел назад. Туда, где за бетонной полоской расстилались земли внешки. Туда, где над дымящимися сгустками кружил аэромобиль. Туда, где короткими вспышками мигал сигнал боевой тревоги.

— В задницу договор, — ответил Денис и положил трубку.