В плену вседозволенности

Алеата Ромиг

«В плену вседозволенности»

Серия: В плену

Автор: Алеата Ромиг

Название на русском: В плену вседозволенности

Серия: В плену

Перевод: Amelie_Holman, helenaposad

Сверка: helenaposad

Бета-коррект: Дарья Дмитриева

Редактор: Amelie_Holman

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

Эрика Эллис доступна каждому, каждый вечер по телевизору – новости в пять тридцать и затем снова в шесть часов. Зрители думают, что знают ее.

Но они не знают её так, как я.

Я наблюдаю за ней – пристальнее, чем другие – не только по новостям, а каждый час дня и ночи. Понадобилось время, но я узнал ее график и ее секреты. Я знаю, в чем она нуждается.

Я воплощу все ее фантазии в реальность, даже те, которые она до сих пор не осознала. Я научу её, что в подчинении есть власть. Она поймет, что ей не нужны похвалы от зрителей и мира. Ей не нужно прихорашиваться и репетировать. Моя похвала – вот ради чего она будет жить. Связанная и беспомощная – только в таком виде она сможет, наконец, почувствовать себя свободной.

Истина за сценическим макияжем и закадровым смехом заключается в том, что она – моя, и она не сможет это изменить.

Она не знает о моих планах.

Но это не страшно.

Она узнает.

Время делать первый шаг.

Я – Виктор Кросс, единственный, кому это по плечу.

У каждого есть тайные фантазии, связанные с подчинением... обещаю никому не рассказывать.

Глава 1

Виктор

Люди стараются хранить личную информацию в секрете, но зачастую им это не удается.

Как и ей.

Она публичная личность, достаточно лишь нажать кнопку на пульте, и вот она - Эрика, мать ее, Эллис - вещает с экранов телевизоров. Ее лицо, ее ноги, она буквально повсюду - в гостиной, кухне или спальне. Находясь в эпицентре всеобщего внимания, ей, как никому другому, нужно быть осмотрительной. Возможно, даже принять меры предосторожности.

Но она этого не делает.

Ее беспечность раздражает, приводит меня в бешенство. Но опять же, не веди она себя так, где бы мы тогда были?

Она легкомысленно относится к охране и говорит не задумываясь. Она та, за кем я наблюдаю, та, кто для меня сейчас имеет значение.

Собирать по крупинкам информацию о ее жизни занимает много времени, но по мере того, как мой разум заполняется картинками с вероятным сценарием нашего будущего, я понимаю, что терпение обязательно будет вознаграждено. Процесс не так уж сложен. Это так же просто, как стоять рядом с ней в кафе.

Она концентрируется на меню или экране телефона, ведя себя так, будто меня там нет. Но я есть, и я заберу все это.

- Готовы сделать заказ? - спрашивает бармен.

Находясь рядом с ней так близко, что чувствую запах ее сладких духов, я вслушиваюсь в каждое слово.

Вдруг я замечаю ее имя, написанное на чашке, что она держит в руках.

- Номер телефона? - спрашивает работник химчистки.

Комната переполнена клиентами, и она говорит достаточно громко, чтобы мог услышать и даже пожилой мужчина.

Бинго.

Десять цифр, открывающие доступ к сокровищнице ее жизни.

Остальное легко. Интернет-поиск, даже не такой тщательный, как у правоохранительных органов, и большая часть ее информации у меня под рукой, скоро там же окажутся и ее твердые соски.

Но мне нужно больше.

Ее пароль достаточно прост. Кличка ее первого питомца. Собака была упомянута в личном интервью, размещенном на ее канале: «Познакомиться с Эрикой Эллис».

Это я и планирую сделать.

- Мэм, вы можете подтвердить дату своего рождения? - Слегка изменив голос, я уточняю информацию по ее заказу. - Да, у нас есть заказ, запланированный на доставку на вторник. Вы сможете его принять? ... Нет ... Есть ли еще кто-нибудь в вашем доме, кому уже есть восемнадцать...?

Простые вопросы, на которые, в своем занятом мире, она отвечает без раздумий. Ее безрассудство - это ее провал, и, хотя это также и мой успех, я планирую наказать ее за это. Если я смог узнать секреты из ее жизни, с такой же легкостью это мог сделать кто угодно.

Эта мысль наполняет меня яростью, устремляя кровь вниз, подальше от рациональных мыслей, прямиком к члену. Тот болезненно дергается в штанах от желания взять ее, пометить, сделать ее своей. В конце концов, она моя. И всегда ею была. Я знаю это. И пора бы ей это принять - все это.

Трудно скрыть эрекцию, в то время как ты день за днем, неделю за неделей терпеливо планируешь, следуешь за ней повсюду, слушаешь и обращаешь внимание на каждую мелочь. Как в кафе, большую часть времени она меня даже не замечает. Как в песне ‘Mr. Cellophane’, это - как будто она смотрит прямо через меня, проходит мимо меня. Даже не подозревая о том, что я там.

Она слишком занята - слишком поглощена мыслями - чтобы понять, что я ее будущее, настоящее и прошлое. Тем не менее, я не отступлю. Пользуясь любой возможностью, я слушаю каждое ее слово, внимательно изучаю ее, и она даже не подозревает об этом.

Конечно, в те времена, когда она остается одна в квартире, погрузившись в чтение эротического романа, она и не догадывается, что я наблюдаю за ней. Она потерялась во всей этой истории. На работе она слишком занята, чтобы удовлетворить свои желания. Ее приоритеты расставлены неправильно, и моя работа - указать ей на ошибки.

Опять же, бывают моменты, когда она улыбается и даже перекидывается со мной парочкой слов. Моменты, когда она стоит рядом со мной настолько близко, что ее кожа касается моей. Ради таких моментов я и живу, понимая, что в нашем будущем их будет очень и очень много.

И в этом я даже не сомневаюсь. Каждой клеточкой своего тела я знаю, что она тоже хочет меня. Когда наши взгляды встречаются или когда она протискивается мимо меня в переполненной закусочной, я чувствую ее желание. Эта связь, какой бы мизерной она ни была, похожа на молнию, что исходит от нее, как тепло от солнца, согревая воздух и разжигая мое желание.

В одну из таких встреч мы стоим с ней лицом к лицу, и она проводит своим розовым языком по губам. Ее голубые глаза прячутся за веками, потяжелевшими от желания. Я слышу ее призыв громко и ясно. По ее жестам я понимаю то, чего она никогда не произнесет вслух. Это ее молчаливое принятие того, что будет - что ждет ее в будущем. Скоро этот розовый язык будет сливаться в танце с моим. Скоро она будет умолять меня о внимании, стоя на коленях у моих ног.

Я знаю, чего она хочет, в чем нуждается. Зная пароль, который она использует для учетной записи, я потратил немало времени, чтобы окунуться в ее личную жизнь. Я знаю книги, которые она читает, и видеоролики, которые она просматривает со своего аккаунта на Тамблере. Неудивительно, что иногда она кажется такой отстраненной. У нее есть желания и фантазии, которые так и остались нереализованными, те, о которых она не рассказывала даже своему мужу.

Ее одиночество скоро закончится. Но, как и все в нашем будущем, время играет в мою пользу. И мне предстоит проделать огромную работу.

Она публичная личность, и это меня чертовски бесит, особенно когда я представляю, как сходят по ней с ума другие мужчины. Она играет роль доступной женщины на телевидении. Да, это повышает рейтинги, но это из разряда фантастики. Ее доступность нереальна. Она не принадлежит ни одному из них.

Она моя и только моя. И именно я буду исполнять ее желания. Я буду связывать ее, контролировать каждое движение. Никто больше не доведет мою женщину до экстаза. Никто больше не воплотит ее желания в жизнь - никто, кроме меня.

В тот первый день, когда она смотрела мне в глаза и разговаривала со мной - в тот день, когда у нас была связь - я знал, что нам суждено быть вместе. Я пробрался в ее предсказуемый мир, но она до сих пор и понятия не имеет о моих планах, о нашем будущем.

Сочетание её невежества и высокомерия лишь подпитывает мое желание. Эрика думает, что контролирует ситуацию, думает, что именно она диктует условия, но не тут-то было. Точно также, как ее роль доступной женщины в вечерних новостях, ее доминирующая позиция в наших отношениях - заблуждение, и я намерен исправить это в ближайшее время.

Я - мужчина, который должен все контролировать. Я позволил ей заблуждаться на этот счет, но теперь все кончено. Мое тело охватывает дрожью, стоит лишь представить эту сцену: Эрика, мать ее, Эллис, стоит на коленях, слезы текут рекой из ее красивых глаз, когда она отказывается от своей иллюзии и окунается в нашу новую реальность.

Глядя через объектив на экран передо мной, я не могу оторвать взгляда от ее идеально белых зубов, от ее груди, колышащейся при каждом движении, от ее полных губ с красной помадой, расплывающихся в улыбке.

Когда комната заливается ее смехом мне становится сложно удерживать камеру в неподвижном положении. Я слышу его даже через наушники. Мужчина, сидящий рядом с ней, с гладко зачесанными назад волосами и накрашенным лицом, - урод. Он не заслуживает ее смеха и ее слов.

Но это не ее настоящий смех, успокаиваю я себя. Это часть ее выступления, часть роли публичной личности. Это чисто на камеру, для зрителей. Ее настоящий смех, стоны желания и крики боли - будут звучать только для моих ушей.

Моя грудь наполняется гордостью, когда я понимаю, что я единственный, кто их услышит, единственный, кто ее любит. Так пусть же будущее наступит завтра.

Глава 2

Эрика

Тяжело вздохнув, я посмотрела через стол на свою лучшую подругу. Дженн - всегда рядом со мной - и в горе, и в радости, во время взлетов и падений. Она моя единственная подруга, с которой я могу быть настоящей Эрикой, а не той, которую видят камеры, с тонной макияжа и лака для волос.

Зал ресторана полупустой. Уже почти три часа, поздно для обеда и слишком рано для ужина. Через час мне нужно быть в телестудии для нанесения очередной порции макияжа, но мне нужен этот перерыв. Мне нужна моя лучшая подруга, и, как всегда, она здесь.

- Детка, - негромко говорит Дженн. - Вздох - это не ответ.

- Я просто не знаю, что ответить.

- Ты любишь его?

Я пожимаю плечами, неуверенная в ответе.

- Люблю. Когда он сделал предложение, я любила его. Когда мы поженились, я тоже любила его. Поэтому да, думаю, что люблю. Знаешь, он похож на ту старую толстовку, которая задержалась в твоем гардеробе, в которой всегда тепло и уютно, но которая очень отличается от той, какой ты ее приобретала. - Я наклоняю голову. - Искра исчезла. Я имею в виду, что после всего этого времени вместе, она ведь рано или поздно исчезнет, да?

- Нет.

- Ой, да ладно тебе, - говорю я, приподнимая брови. - Не ты ли говорила мне, что и у вас с Полом бывают горячие деньки, как в те времена, когда вы впервые начали встречаться?

- Не совсем так. Все гораздо глубже. Мы знаем друг друга. Я знаю, что нравится ему, он знает, что нравится мне.

- Да, я понимаю, но это все семейная рутина. Как тако по вторникам.

Дженн улыбнулась.

- Эрика, ты сейчас серьезно? Когда ты в последний раз ела тако?

Я опустила взгляд на греческий салат с сыром фета, оливками и кедровыми орешками. Даже с несколькими ломтиками курицы, запеченными на гриле, и бальзамическим уксусом, количество калорий не превышало четырехсот. И если быть точной, я вылила меньше половины заправки.

После двухчасовой тренировки с персональным тренером утром, которой предшествовал двухмильный пробег с мужем, я должна была быть голодна, как волк. Однако разум - сильная вещь. На телевизионном экране каждая лишняя унция на моем теле приравнивается к десяти фунтам.

Черт бы побрал гребаное высокое разрешение.

- Хорошо, хорошо, - соглашаюсь я. - Да, у меня нет тако по вторникам, но ведь ты поняла, что я имела в виду.

- Внеси разнообразие. В конце концов, ты можешь съесть тако с рыбой.

Я почесала нос.

- К черту тако. Если быть честной, не знаю, хватит ли у меня сил.

- На то, чтобы заняться сексом со своим красивым и во всем поддерживающим мужем?

- В принципе заняться сексом. Не уверена, что кто-то из нас готов попробовать больше. - Снова тяжело вздохнув, я вилкой отделяю кедровые орешки от салата. - Как будто происходит слишком много, чтобы наши отношения оставались в приоритете. - Я поднимаю глаза и встречаюсь с Дженн взглядом.

- Ходят слухи, что местный чикагский филиал ищет нового журналиста. Пусть и в утренних новостях, но это делает меня на шаг ближе к моей цели, к гораздо большим перспективам. Это гигантская аудитория по сравнению с Милуоки. Представь себе национальный филиал. Эрика Эллис... - я поднимаю руки, когда произношу свое имя, - ведет репортаж из Чикаго или Нью-Йорка. Подумать только, у меня может быть собственное шоу... Эрика Эллис на MSNBC или CNN, или CBS.

- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да?

- Да, - отвечаю я с тяжестью. Вот почему я позвонила Дженн. Правда болезненна, но иногда боль - лучшее лекарство.

- Ты убегаешь, чтобы не сталкиваться с реальной проблемой. Все, о чем ты сейчас говоришь - отвлекающий маневр.

- Возможно и так. Со временем чувства угасают.

- Эрика?

Положив вилку, я осмотрелась по сторонам. Поблизости никого не было, кто мог бы нас услышать. Тем не менее, я наклонилась к Дженн и полушепотом произнесла.

- Реальная проблема в том, что я надрываю задницу, чтобы быть успешной. Без преувеличений! - Изогнувшись, я посмотрела назад на свою задницу, после чего вновь вернулась к нашему с Дженн разговором.

- Я упорно тружусь. Занимаюсь поиском информации. Я улыбаюсь в эти чертовы камеры и демонстрирую дурацкие ноги. Известно ли тебе, что костюмеры до миллиметра вымеряют длину юбки, прежде чем допустить меня к эфиру? До гребаного миллиметра! Слишком длинно - и мы теряем рейтинги. Слишком коротко - и мы снова теряем рейтинги. Мы должны делать все, чтобы мужчины были счастливы и не расстраивались ревнивые женщины.

- Думаю, ты больше концентрируешься на своей карьере, а не на браке.

- Этим утром мы бегали вместе. Это впервые за неделю, когда наши рабочие графики совпали.

Дженн кивнула.

- Понятно. Но вы разговаривали об этом?

- Нет. Я имею в виду, мы разговаривали, но не по нашей проблеме. Те две мили, что мы бежали, я почти все время была в наушниках, прослушивала краткое изложение сегодняшних заголовков.

- Дважды в неделю мы с Полом ужинаем в ресторане.

Хм-м-м.

- А если серьезно. Это тяжело. Пойди мы в ресторан, и кто-нибудь обязательно узнает меня. И тогда вся интимность момента пропадает.

- Тогда закажите ужин на дом.

- Думаю, нужно смотреть фактам в лицо: мой брак распался. Я облажалась. - Пожимая плечами, я продолжила, - Мы потерпели неудачу. Мы оба.

- С каких это пор Эрика Эллис терпит неудачу?

- Ты когда-нибудь думала о вещах...? - спрашиваю я, боясь произнести мысль вслух, - о вещах... о которых ты не должна думать?

- Мы говорим о сливочном мороженом с фруктами на горячей вафле или здесь нечто другое?

- Нечто другое.

- Выкладывай.

- Я устала. Устала от борьбы. Борьбы, чтобы удержаться на плаву, достигнуть чего-то большего в телеиндустрии, в то время, когда есть женщины гораздо моложе меня, сидящие на тех же стульях. С годами я не становлюсь моложе. Я также устала спасать ту искру в отношениях с мужем, которой уже нет. Я лишь на время могу разжечь страсть. Но почему именно я должна делать это?

- Потому что ты давала клятву перед алтарем. Скажи мне, он когда-нибудь переходил черту, изменял тебе?

- Не думаю.

Дженн нахмурила брови.

- Не думаешь?

- Он кажется занятым.

- Чем?

- Не знаю. Я не спрашивала.

- Ты когда-нибудь изменяла ему?

- Нет. Я бы не... хотела. - Не знаю, откуда взялось последнее слово, но оно выскользнуло.

- Что, прости?

- Хорошо, я не изменяла ему. Хотя порой у меня возникают такие мысли, но мой муж чертовски совершенен. Он поддерживает меня во всем. Он всегда рядом, как та изношенная толстовка или умилительный щенок. Может, в этом и проблема. Он слишком... слишком любезен.

- Знаешь, некоторые женщины убили бы за возможность иметь рядом красивого, любезного и во всем поддерживающего мужа.

Съев несколько листьев салата, я положила вилку на стол, после чего взяла стакан и сделала глоток ледяной воды. Дженн права. Я должна быть довольна тем, что имею, однако это не так. Возможно, все дело в моей озабоченности по поводу карьеры. Возможно, искра в отношениях погасла, и я не знаю, как ее разжечь вновь. А может, я позволила своим фантазиям взять верх над реальностью. Или может... - Он хочет ребенка, - выпалила я.

Глаза Дженн округлились: - Твою мать!

- Да. - Взяв вилку со стола я вновь начинаю ковыряться в салате, очерчивая ей круги по тарелке между кедровыми орешками и кусочками сыра. И хотя аппетит испарился, мне кажется довольно привлекательным блюдо, сбрызнутое уксусом.

- Эрика, посмотри на меня.

Я не могу. Вместо того, чтобы посмотреть на Дженн, я продолжаю ковырять вилкой содержимое тарелки.

Вдруг, она ударяет рукой по столу, да с такой силой, что загремела посуда. От неожиданности даже я подпрыгнула на месте.

- Что? - Я перевожу на нее взгляд, зная, что мои глаза влажные от слез.

- Когда?

- Первый раз он заговорил об этом около шести месяцев назад.

- А теперь... когда...?

Я делаю глубокий вдох и распрямляю плечи.

- С ребенком мои шансы на продвижение вверх по карьерной лестнице не больше пятидесяти процентов. Или того меньше. И сейчас это не самая лучшая идея.

Дженн качает головой.

- Он знает о том, что ты думаешь по этому поводу?

- Вроде. Он сказал, что сам будет заниматься его воспитанием.

- Его?

- Ребенка.

- Эрика, речь идет о маленьком ребенке. Да и потом, я думала, вы говорили о детях до свадьбы.

- Говорили, - отвечаю я, - но это было почти пять лет назад. Тогда мы решили, что подождем. И, по его мнению, мы ждали достаточно. Просто я не могу думать об этом сейчас. С тех пор, как он бредит этой идеей, каждый раз, когда мы занимаемся сексом... я паникую. Ты знаешь, я не могу принимать противозачаточные, вес тут же поползет вверх, что же касается других средств защиты... знаю, что я параноик, но что если он специально испортит презерватив?

- Думаешь, он способен на это?

- Я уже не знаю, что и думать. Какие только мысли не лезут в голову.

- Милая, а ты говорила об этом специалисту по брачно-семейным отношениям? Ты ведь была у него на приеме, не так ли?

- До сих пор я никому не рассказывала об этом... до сегодняшнего дня.

Дженн с пониманием покачала головой.

Не могу поверить, что вывалила Дженн всю правду. Зато мне стало легко и спокойно на душе. И потом, рано или поздно это должно было произойти. Если я не могу быть той, кем хочет видеть меня мой муж и в моем сердце он не тот... кто мне нужен, тогда ответ очевиден. Мне просто нужно взглянуть правде в глаза. Но почему именно от меня все ждут каких-то действий? На этот раз мне бы хотелось, чтобы он сам решил эту проблему.

Сделав глубокий вдох, я произношу:

- Спасибо, что согласилась встретиться. Мне действительно это было нужно.

- И?

- И мне нужно на работу.

- Эрика?

- Я знаю, что делать. Я просто хочу, чтобы хоть раз он взял инициативу в свои руки. Но пора смотреть правде в глаза и двигаться дальше. Я не счастлива. И я не делаю счастливым его. Нам нужно смириться с реальностью.

- Может, тебе стоит поговорить с ним.

- Зачем, Дженн? - Мои глаза наполняются слезами. - Зачем мне разговаривать с ним? Разве он не знает?

- Не думаю, что это справедливо.

Поднявшись из-за стола, я тянусь к спинке стула за сумкой. Ресторан почти пуст, но все же я не могу позволить Эрике Эллис появляться на публике не в лучшем виде. Распрямив плечи, я надеваю одну из своих лучших улыбок.

- Жизнь не справедлива.

Дженн встает и обнимает меня.

- Позвони мне. Ты знаешь, что бы ни случилось, я всегда рядом.

Кивнув, я ухожу.

Глава 3

Эрика

- Снято! - говорит Лонни, мой продюсер, и опускает руку. Красные огоньки камер гаснут.

- Мисс Эллис, мисс Эллис, - кричит помощница Лонни, Джеки. Лавируя между камерами, она направляется ко мне.

Я замечаю, как оператор, стоящий за третьей камерой, угрюмо смотрит на девушку, когда она произносит мое имя.

- Да, Джеки, - отвечаю я, снимая микрофон, вытаскивая провода и убирая маленькую коробочку с талии. Иногда я представляю, как сидя в кресле, в телестудии, и беззаботно обсуждая события дня, мое тело опоясывают миллионы пут. Если бы только это были не тонкие провода, а крепкие оковы.

Эрика, прекрати немедленно!

Выкинь из головы эти мысли.

Все, что я сказала тогда Дженн в ресторане, правда. Я надрывала задницу ради того, что имею сейчас, как в прямом, так и в переносном смысле. И именно на карьере мне и стоит сосредоточиться. Я Эрика Эллис - новости в 5:36 на канале пятьдесят три.

Это я - любимица Милуоки. Я смотрю в объективы камер и улыбаюсь, и неважно, рассказываю я о шокирующих подробностях аварии со школьным автобусом или обсуждаю будущих фермеров Америки, устраивающих ежегодный сбор средств. Я могу смеяться и шутить со своими соведущими, потому что это то, во что хотят верить зрители - что здесь, на канале пятьдесят три, мы одна большая счастливая семья.

Несмотря на диплом по журналистике, я сижу в телестудии за стеклянным столом, демонстрируя красивые ноги в туфлях на высоченных каблуках. Со слов продюсера так мои голени выглядят куда сексуальнее. Да, да, высота каблука тоже влияет на наши рейтинги. Надень я туфли на каблуках ниже десяти сантиметров - и наша популярность тут же упадет.

Однако мало кому известно, что когда я стою за длинным кухонным столом, установленным в нашей студии специально для проведения кулинарных шоу, я стою босиком на коробке. Вряд ли кому-то захочется лицезреть, как любимица Милуоки падает лицом в блюдо недели, приготовленное по специальному рецепту. Так и вижу, как я обращаюсь к нашей огромной аудитории, а соус беарнез капает с носа.

Для этой работы нужно нечто большее, чем просто привлекательная внешность. Это требует постоянной работы. Я должна в совершенстве владеть материалом, быть в курсе всех событий, знать и правильно произносить каждое имя, даже иностранных высокопоставленных лиц, при этом беззаботно улыбаясь. Ведь одна ошибка, и я тут же окажусь на улице, откуда буду вести свои репортажи.

Но я также рада, что на меня не оказывают никакого давления.

Постоянный контроль изматывает, я чувствую себя жонглёром, следя за каждым подброшенным шариком в отдельности. Но всё, о чем я могу думать, - это о нашем разговоре с Дженн. Я просто не готова это признать. Несмотря на то, что мы с мужем давно не зажигаем друг друга в постели, наш брак несет в себе гарант удобства и безопасности. Как поношенная толстовка, выражаясь словами моего предыдущего сравнения. На этом и нужно концентрироваться.

К счастью, сегодня пятница, и до понедельника у меня есть время отдохнуть от всех этих камер и бесконечных съемок. Это, конечно, не значит, что я позволю мыслям полностью отключиться от работы. Нет, совсем нет. За эти три дня я должна буду подготовиться к следующей рабочей неделе и меня ждут бесконечные тренировки. Но хотя бы в течение этих нескольких дней я смогу снять наигранную улыбку и расслабиться.

Муж настаивает, чтобы я делала это почаще. Возможно, Дженн права - нам нужно поговорить, но не говорить проще. Проще игнорировать крах нашего брака, забываясь в комфорте предсказуемости. Нам всем нужно уметь обращаться к простоте в особо сложные моменты жизни.

Вы думаете, он понимает, что значит быть мной? Нет, и никогда не понимал. Даже сегодня утром на пробежке он неустанно пытался поговорить. Он знал, что я в наушниках. А у меня не было ни сил, ни времени его слушать.

Вероятно, нам нужно поговорить о желаниях и проблемах друг друга. Дженн сказала то же, что и наш психолог по вопросам брака. Однако, этой теме я могу посвятить всего один час и не чаще раза в неделю. И если у нас не получается разобраться в этой проблеме во время приема, то вопрос откладывается до следующего визита. Она призывает нас быть честными друг с другом.

Это чертовски сложно, особенно когда я не уверена, что честна сама с собой.

Я хочу большего.

И в то же время меньшего.

Я хочу контролировать свою жизнь.

А также хочу отдать контроль над своей жизнью.

Я сама не знаю, чего хочу. Как я расскажу об этом мужу? Черт, и почему он не догадывается о моих желаниях?

Я всегда старалась быть честной с ним. И после почти пяти лет брака, я начинаю понимать, что честность заключается не только в том, чтобы говорить правду, но и в том, чтобы не утаивать ее. Я в замешательстве, и вместо того, чтобы поговорить с ним о нашей проблеме, я позволяю ей сжирать меня изнутри.

- Мисс Эллис, - произносит Джеки, - Мне только что позвонили - Тамара приболела.

Вот черт! Видимо, мои выходные откладываются, как и откладывается разговор с мужем. Хотя, кого я обманываю, это всего лишь повод. Так или иначе, я все равно бы постаралась избежать разговора.

Я распрямляю плечи. Мне не хочется оставаться, чтобы вести одиннадцатичасовые новости. Мне хочется пойти домой - нет, не для того, чтобы поговорить с мужем, а для того, чтобы смыть макияж и, устроившись поудобнее под теплым одеялом, взять в руки электронную книгу.

Однако я знаю, что это не тот ответ, который продвинет мою персону вверх по карьерной лестнице, который позволит мне вырваться за пределы Милуоки на более крупный медиа-рынок. Вместо того, чтобы произнести то, что я хочу сказать, выражение моего лица излучает озабоченность.

- Это правда? - Мои губы растягиваются в наигранной улыбке. - Как жаль. Лонни хочет, чтобы я осталась?

- Да, хочет. Мы все хотим. Выручите нас, мисс Эллис.

- Без проблем, - говорю я и перевожу взгляд на оператора. Вдруг я замечаю, как его лицо вспыхивает от гнева. Я отвела взгляд.

Расслабьтесь, мистер Кросс. Если остаюсь я, это не значит, что остаетесь и вы. У одиннадцатичасовых новостей есть своя съемочная группа. Твой вечер свободен. А вот мой вдруг оказывается занят.

Ноги гудят, и я чувствую, что еще немного и просто рухну на пол, в то время как съемочная группа во второй раз за сегодня снимает с меня микрофон и прочие устройства. Ступни захвачены в плен тесными туфлями, хотя по сути я в них даже не ходила. Они надеты на мне в качестве украшения.

Слава Богу, одиннадцатичасовые новости обошлись без кулинарных шоу. Мои лодыжки занемели, поскольку все то время, что шли новости, мои ноги находились в скрещенном состоянии.

- Эрика, - говорит мой соведущий Шон, так же, как и я освобождаясь от микрофона. - Спасибо за помощь. Всегда приятно с тобой вести эфир. Как насчет того, чтобы в знак благодарности я пригласил тебя куда-нибудь?

Я качаю головой.

- Спасибо, Шон. Но я валюсь с ног. Мне нужно домой.

Он склоняет голову набок.

- Да ладно тебе, ты же одна из нас. Мы всегда выбираемся в пятницу вечером в небольшой бар на соседней улице. Это уже традиция. Всем нам иногда нужно расслабиться.

Я вращаю головой из стороны в сторону, чтобы снять напряжение с шеи.

- В другой раз, хорошо?

- Ну, по крайней мере, позволь мне или одному из операторов проводить тебя до машины. Уже поздно и на парковке темно. Не самое лучшее время передвигаться по улице одной.

- Все хорошо. Я припарковалась рядом со входом в студию. - Я опускаю взгляд на туфли, мечтая поскорее добраться до гримерной, чтобы переобуться. - Однако сначала мне нужно сменить эти туфли на более удобную обувь, иначе я и трех шагов не сделаю, тем более на слабо освещенной парковке. Ладно, пора выбираться отсюда. Надеюсь, к понедельнику Тамара будет чувствовать себя лучше.

Очень надеюсь!

В мгновение ока я оказываюсь в гримерке. Скинув туфли на шпильке, я выискиваю взглядом свои любимые кеды от Чака Тейлора, которые припрятала за другими парами туфель. Со вздохом облегчения я надела их и быстро зашнуровала. Сегодня в студию я захватила с собой джинсы и топ, думала сразу же после эфира переодеться, чтобы чувствовать себя более комфортно при разговоре с мужем. Однако, эфир затянулся, и теперь я не хотела тратить время на переодевание. Я просто хотела пойти домой и лечь спать.

Тянусь к сумочке, которая стоит в шкафу у стола, и вижу записку:

«Не забудь прихватить с собой красные туфли».

Нервно сглотнув, я чувствую, как ускоряется пульс, а по коже пробегает холодок. Медленно повернувшись, я осматриваю комнату. Никто не должен находиться в гримерной во время моего отсутствия, а тем более лазить в шкафу.

Кто оставил записку?

Минуту спустя, избавившись от беспокойства, зародившееся после прочтения записки, я сминаю клочок бумаги и выбрасываю в корзину с мусором. Схватив сумку, я ухожу.

В коридорах, как и во всем здании, после последнего выпуска новостей, пусто. В телестудии остается лишь несколько человек, следящих за событиями в мире, чтобы ввести утренних ведущих в курс дела. Даже лифт пуст. Короткая поездка вниз, и я в гараже. Смотрю на место, где припарковала машину. На парковке в полночь машин гораздо меньше, чем когда я приехала.

Я поворачиваю голову влево, затем вправо.

Где моя машина?

Глава 4

Виктор

Эрика вышла из лифта, на ней всё еще было платье со съемок. Другое, не то, в котором она снималась для шестичасовых новостей. Я знаю точно, потому что слежу почти за каждым выпуском через приложение на телефоне.

Она великолепно смотрится в своем синем платье с V-образным вырезом и туфлях на высоких каблуках. Меня накрывает волна восторга, когда Эрику охватывает паника, пока она осматривает стоянку и не может с первой попытки найти свою машину. Я хочу, чтобы она была на грани. Хочу, чтобы она неоднократно молила пощады. У меня.

На моей шее пульсирует вена, я прищуриваюсь и сжимаю челюсти. У нее нет ничего, кроме сумочки. Где чёртовы красные шпильки? Она же видела мою записку.

Эрика допускает всё больше ошибок.

Я потягиваю шею. Эрике Эллис еще многому предстоит научиться, чтобы стать послушной. Мой член подал признаки жизни. Я стану её учителем. Она слишком долго была предоставлена сама себе. Я не буду сидеть сложа руки и поощрять её распущенность. Совсем скоро она познает мои методы обучения и наказания.

Я мысленно составил список.

Во-первых, перекроив мои планы, она согласилась сняться для одиннадцатичасовых новостей. Я чуть не вышел из себя прямо на съемочной площадке. Всё, над чем я так тщательно работал, все кусочки паззла... предполагалось, что мы начнем раньше. Не став устраивать сцену, я сказал себе, что всё в порядке. Всё уладится. Я подстроюсь. Пять часов отсрочки ничего не значат по сравнению с вечностью, которую мы проведем вместе.

Когда я заходил к Эрике в гримёрку, то не только оставил ей записку. Я забрал из её сумочки ключи и переставил машину. Так как ей не нужно было заводить двигатель заранее, а, следовательно, и доставать брелок, она не поймет, что ключи не на месте.

Пока она работала над дополнительным выпуском, я взял её блестящий красный «Лексус» и переставил его к её дому, припарковав снаружи. Никто не заметил. Никто и слова не сказал.

Очевидная зацикленность каждого человека на собственной жизни сделала реализацию моего плана еще проще, чем я представлял. Я думал, что похищу Эрику с офисной парковки, но тогда её машина простояла бы там все выходные. Могли возникнуть вопросы.

Последнее, чего я хочу, чтобы нашим планам мешали звонки коллег. Эти выходные посвящены исключительно нам.

Эрика тянется за телефоном, и я подъезжаю к ней сбоку, опустив стекло.

- Мисс Эллис, проблемы?

От звука моего голоса, её глаза открываются шире. Морщусь от того, что на ней всё еще слишком много макияжа. Первое, что я сделаю, когда мы доберемся до места, это как следует её умою.

Ну, это если я смогу потерпеть и не оттрахать её. Это были две самые первостепенные задачи. Последовательность выполнения еще висит в воздухе, как мог бы и мой член, если бы не был зажат этими джинсами.

- Я...я, - запинается она, так непривычно для уверенного образа с телеэкрана. - Что вы здесь делаете?

- Убеждаюсь, что вы в порядке.

Её щеки покраснели, словно она считала, что не заслуживает моего внимания. Как же она ошибалась.

- Вы не... - она вздыхает, - Я не знаю, что произошло. Могу поклясться, что оставила машину прямо здесь. - Она показывает на ряд пустых парковочных мест. - Вы её не видели?

Нажимаю кнопку разблокировки, наклоняюсь и открываю пассажирскую дверь грузовика.

- Забирайтесь. Уже слишком поздно блуждать по парковке. Никогда не знаешь, кого встретишь.

Она снова смотрит на телефон, словно хочет кому-то позвонить, но возвращает его обратно в сумочку.

- Спасибо.

От звука облегчения в её голосе каждый нерв в моем теле прошибает искра. Я стану единственным, кто будет даровать ей облегчение - не только на этих выходных, всю оставшуюся жизнь.

- Можете повозить меня по парковке, - предлагает она, - Я могла перепутать уровень. Не знаю. Думаю, я просто устала.

Наклоняю к ней голову. Время её указаний прошло. Приготовься, Эрика Эллис: мы едем кататься.

- Пристегните ремень. Мы же не хотим, чтобы вы поранились.

Она искоса смотрит на меня, но делает, как я сказал. Вдыхаю её запах. Я чувствую её неуверенность - её страх - в ограниченном пространстве салона, и это, чёрт возьми, меня заводит. Я молчу, пока огибаю каждый поворот каждого уровня и подъезжаю к выходу, показываю свой бейдж и выезжаю на улицу.

- Вы не искали мою машину, - говорит Эрика, потянувшись к дверной ручке.

Выжимаю газ на полную. Улицы практически пусты. Я проезжаю на один, второй и теперь третий красный сигнал светофора.

- Что вы делаете?

Не отвечаю, позволяя её вопросу и беспокойству зависнуть в воздухе. Костяшки моих пальцев побелели от крепкой хватки на руле. Я так долго этого ждал.

Когда-то попадаю на зелёный, когда-то - нет. Не важно. Я не останавливаюсь. Не замедляюсь. Эрика ёрзает на соседнем сиденье, но сохраняет тишину; колёса крутятся, одометр отсчитывает пройденные мили. Пейзаж становится всё менее разнообразным, количество светофоров на пути уменьшается.

- Пожалуйста, - наконец, Эрика начинает умолять, - Я не знаю, что вы делаете, но прекратите. Я хочу домой. Мы не туда едем.

Точно так же, как уличные фонари и встречные пешеходы, мелькают и её комментарии, а я продолжаю молча вывозить нас за пределы города. Даже музыка не играет. Я стремлюсь услышать её мысли сквозь этот дорожный шум. Я хочу знать, о чем она думает, какую внутреннюю борьбу ведет.

Когда небо над пригородом стало цвета чёрного бархата, с рассыпанными по нему сверкающими яркими звёздами, я поворачиваюсь к ней. Хотя она перестала спрашивать, язык её тела кричал. Тело моей Эрики прижалось к двери, настолько далеко от меня, насколько возможно. Её распахнутые голубые глаза смотрели на меня так, словно она впервые меня видит. Мы оба знаем, что это неправда.

Ей не хватило смелости открыть дверь движущегося автомобиля, но она напряжена и готова. Возможно, её удерживала на месте идея прыгать на скорости семьдесят миль в час. Надеюсь, даже больше.

- Где те красные туфли? - наконец, спрашиваю я.

Она моргает. Единственным источником света в машине была приборная панель.

- Я оставила их в гримёрке.

Вернув внимание к дороге, качаю головой и спрашиваю: - Ты видела мою записку?

- Я не знала, что она от вас.

Ударяю ладонью по рулю, чем заставляю Эрику вздрогнуть и прижаться к пассажирской двери.

- А от кого, мать твою, она могла быть?!

- Н... не знаю. Я об этом не думала.

- И сколько мужчин оставляли тебе записки в твоей гримерке с указаниями что надеть?

- Я не знала, что она от мужчины.

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя запах не только её страха, но и желания. Сладкий аромат её лона почти заставил меня отказаться от поездки в дом и трахнуть её прямо в грузовике.

Эрика бессознательно качает головой, предпринимая ещё одну попытку придвинуться к двери.

- Пожалуйста, Виктор, это на тебя не похоже. Что происходит?

Это первый раз, когда я слышу своё имя в её исполнении. Казалось, я ждал этого вечность.

- Значит, теперь я не мистер Кросс?

Так она обращается ко мне на работе.

- Ты мистер Кросс. Так тебя зовут.

- А тебя Эрика Эллис?

- Виктор, я не...

Отрезаю: - Сэр.

Она распрямляет плечи.

- Что?!

- На этих выходных никаких имен. Можешь называть меня сэр.

- Могу... что? Я не стану.

Мы выехали из города и оказались в самом центре неизвестности. Здания городской застройки и даже жилые дома ушли в прошлое. Сельскую местность покрывали соевые и кукурузные поля. Ряды редких деревьев перемежали открытые равнины, переходящие в травяные низины и узкую гравийную обочину. Растущая луна почти не давала свет. Одно неверное движение по ночной дороге и грузовик угодит в пятифутовый кювет. Одна мысль о женщине в моей машине, и я даю по тормозам, останавливаясь на обочине. Визг шин, сопротивление ходовой под ударами разлетающегося гравия. Быстрее, чем Эрика успевает понять, что к чему, я ставлю грузовик на паркинг и отстёгиваю свой ремень безопасности, чтобы скользнуть к ней, запирая её между собой и дверью.

Её дыхание становится глубже, тепло тела передается мне.

- Даже не думай открывать дверь, - предупреждаю я, голос похож на рычание. - До земли пять футов, и если ты упадешь, я последую за тобой и возьму прямо там. В грязи.

Она сглатывает, её испуганный взгляд приклеен ко мне.

Положив одну руку ей на затылок, а второй жестом собственника накрыв её бедро, притягиваю её к себе. Она в ловушке между дверью и ремнем безопасности.

- Сэр, - повторяю я, - Единственная альтернатива - Господин.

Вдоль нижнего века собирается слеза, Эрика моргает и та повисает на её густо накрашенных ресницах.

- Вик...

Я притягиваю её к себе. Её пальцы сжимаются в кулаки, и она бьет меня в грудь. Но я слишком крупный, слишком сильный, слишком целеустремленный. Она, наконец, в моих руках и я беру то, что принадлежит мне, насилуя её рот своим. Мой ищущий и пробующий язык без промедления погружается в её тепло, рай. Её крошечные кулачки колотят меня, пока моя грудная клетка сминает её груди.

Её сердце лихорадочно стучит под моим. Её страх и возбуждение наполняют воздух, опьяняющий аромат, который мгновенно превращает мой член из твёрдого в стальной.

Я продолжаю держать её губы в плену, беззастенчиво запрокинув голову назад хваткой безжалостных пальцев в её каштановых волосах. Поцелуй за поцелуем, её мольбы стихают. Чем больше я пробую, неумолимо клеймя её рот, тем больше расслабляются её мышцы, тем больше она тает.

Когда я, наконец, отстраняюсь, наши взгляды встречаются, и я молча разрешаю ей говорить. Она не произносит ни слова, и я тянусь за её рукой. Эрика пытается отдернуться, но я не в настроении для переговоров. Взяв её ладонь, накрываю ей свою ширинку и провожу с нажимом вдоль пульсирующей эрекции.

- Чувствуешь, что ты делаешь со мной?

Когда она не отвечает, я снова дергаю её за волосы, выгибая назад шею, чем срываю с её губ вздох.

- Чувствуешь?! - спрашиваю снова.

- Д-да, - всхлипывает она.

Мои губы изгибаются в полуулыбке.

- Да, что?

- Да, сэр.

Глава 5

Эрика

Милостивый Боже, это не по-настоящему.

Я закрываю глаза в надежде отгородиться от всего, но не могу. Виктор продолжает водить моей ладонью по эрекции - по его большому, твердому и голодному члену. Я никогда не видела его таким. Он совсем не похож на оператора, с которым я знакома. В него словно демон вселился.

- Повтори, - требует он.

- Да, сэр, - голос мне не принадлежит. Он стал слабее и покорнее.

А я никогда в своей жизни не была покорной.

- Скажи, что ты со мной делаешь.

У меня покалывает кожу головы от его усилившейся хватки.

- Я делаю вас твёрдым. - Его тёмные глаза прищуриваются, я добавляю, - Сэр.

Виктор отпускает мою руку и скользит ладонью под подол юбки. Каждый нерв в моем теле обжигает огнем. Вспышки опаляют меня там, где я и не знала, что может быть жарко. Усталость после съемки ушла, смылась потоком адреналина, курсирующего в крови на рекордной скорости. Чем выше поднимаются его пальцы, тем горячее мне становится.

- Пожалуйста, - не уверена, чего прошу. Это неправильно. Так не должно быть.

Его пальцы крадутся вверх по моему бедру, и я вздрагиваю от такой настойчивости. Он трогает меня, и я открыта ему, ведь между нами только тонкий слой ткани. И почему я не додумалась переодеться после работы? Будь я в джинсах, он бы ко мне не прикоснулся. В джинсах, я была бы в безопасности.

Но так ли это?

Я ахаю, когда он проводит пальцами по моим трусикам.

- Ты промокла, котёнок.

Котёнок?

- Промокла насквозь, - повторяет он, - Хочешь, чтобы я проник своим твёрдым членом в твою киску, прямо в ту мокрую дырочку, да?

- Нет! - говорю я, пораженная его обращением, словами, которые не слышала по отношению к себе ни от одного мужчины. Пытаюсь свести ноги и помешать вторжению.

Он слишком сильный. Его палец кружит под хлопковой преградой и дразнит клитор, сокрушая меня шокирующими волнами. Вопреки моим словесным протестам один палец, а затем и два пробираются между складочек, и я издаю стон. Я стараюсь не стонать, но моё тело цепляется за его пальцы и держит их.

- П-пожалуйста, - умоляю я, - Пожалуйста, не надо.

- Ты хочешь этого. Очень.

- Нет, не хочу.

Голова дёргается назад, и я визжу от боли, в этот раз от его рывка по моим щекам потекли слёзы.

К моему шоку Виктор высовывает язык и проводит им по моему лицу, от подбородка до глаза. Я пытаюсь отстраниться, но не могу. Он повторяет процедуру, и мою щеку снова покрывает его слюна, я улавливаю запах мятной жвачки в его дыхании. Всё это время его пальцы не перестают проникать в меня, то погружаясь, то выходя.

- Поплачь, котёнок, - говорит он, - я выпью каждую слезинку, потому что каждая капля делает меня твёрже. Каждая капля - еще один дополнительный толчок в твою киску, ты ведь поможешь мне облегчить боль в моем члене, правда? Я собираюсь взять тебя так, как ты себе даже представить не можешь.

Он смотрит вниз, на свою руку под моим платьем.

- Только взгляни, как ты льнёшь к моему прикосновению, покачивая бёдрами. Ты хочешь этого. Хочешь меня. Ты моя и всегда будешь моей, - Он выпрямляется на сидении и смотрит мне в глаза, пальцы неподвижны, - Но ты уже это знаешь, да?

Я понятия не имею, что должна знать. Мне стыдно от реакции моего тела - не просто стыдно, я в шоке. Это неправильно, и, тем не менее, я продолжала двигаться на его пальцах, мечтая, чтобы он коснулся клитора, нуждаясь в большем, чем то, что он мне дает.

Виктор ещё раз размашисто проводит языком по моему лицу, и я стараюсь не морщиться.

- Скажи это, - требует он.

- Что? Сказать тебе что?

Голова откидывается назад, кожа вопит от силы новой атаки.

- Не заставляй меня тебя наказывать, - предупреждает Виктор.

Наказывать меня?

- Я хочу причинять тебе приятную боль, но, если спровоцируешь, я накажу тебя болью, котёнок. Заставлю тебя плакать. Заставлю тебя кричать. Следуй моим правилам и всё пройдет легче.

Его правилам?

Пальцы оставляют моё лоно, но прежде чем я успеваю подумать об этой потере, моей груди касается холодный ночной воздух вперемешку с потоком из кондиционера. Виктор разрывает лиф платья по шву спереди.

- Оно не моё, оно с работы...

При виде моих грудей, приподнятых кружевным бюстгальтером, он с шипением выдыхает, и я заглушаю словесный протест.

- Так вот что ты надеваешь, чтобы у мужского населения Милуоки не проходил стояк?

- Нет, - я трясу головой.

Не расстёгивая лифчик, Виктор опускает чашечки вниз, обнажая мою грудь.

Он наклоняется вперед и захватывает один из сосков зубами. Продолжительные шоковые волны идут прямиком к низу моего живота.

- Только посмотри на свои соски, - дразнит он, - Твёрже камня. Ты на взводе. Теперь скажи мне то, что я хочу услышать. Скажи, кому ты принадлежишь.

Не хочу смотреть. Я чувствую, что меня предали мои собственные соски. Вместо того, чтобы опустить взгляд, я смотрю Виктору прямо в глаза.

- М-моему мужу.

Он ожидал другого ответа, но я сказала правду. На данный момент, по крайней мере.

Он сжимает мой второй сосок, и я вскрикиваю от боли.

- Попробуй еще раз и не забудь добавить "сэр".

- Правда, сэр. Я принадлежу ему. Мы женаты.

- А твой муж в курсе? Ты ему сказала? Ты течёшь от него? - Виктор облизывает пальцы, которые совсем недавно были во мне. - Ты течёшь для него ТАК?

Не могу осознать его вопросы. Я теку для мужа. Да. Киваю.

- Тогда зачем заставлять его ждать? Если бы ты его хотела, то не стала бы задерживаться, а?

- Я-я... он тут ни при чем.

Он держит мои соски, грубо стискивая их пальцами.

- Котёнок, так быть не должно. Но раз он ни при чем, то у тебя есть я. Я научу тебя, как обращаться с мужчиной.

- Пожалуйста, - это единственное, что мне приходит на ум.

Впервые после остановки на обочине Виктор откидывается назад, давая мне личное пространство.

- Снимай трусы.

- Что?

Его пальцы сжимают мои щеки, надавливая губами на зубы до тех пор, пока привкус меди не дает мне понять, что пошла кровь.

- Сэр, - говорит он, - не заставляй меня повторять.

Киваю. Когда он отпускает моё лицо, двигаю челюстью из стороны в сторону и говорю:

- Да, сэр.

Он откидывается назад, неотрывно наблюдая, как я стягиваю трусики вниз. Это нелегко - при разорванном платье и застегнутом ремне безопасности.

- Отдай их мне.

Пульс ускоряется, когда я передаю ему светло-розовые трусики, подходящие по цвету к бюстгальтеру, сбившемуся под грудью.

Виктор забирает трусики, подносит к носу, закрывает глаза и вдыхает.

Он переводит дух.

- Люблю твой запах. Я и представить себе не мог, что ты будешь такой мокрой. - Его тёмные глаза снова смотрят на меня, - Забудешь называть меня "сэр", и они окажутся у тебя во рту. Поняла?

Я вздрагиваю от мысли об этом.

- Да, сэр.

Кто, чёрт возьми, этот человек?

Его скулы выделяются ярче на лице от коварной улыбки, в которой приподнимаются уголки губ.

- Моя девочка. Совсем скоро ты будешь знать не только кому принадлежишь, но и научишься произносить это вслух.

Я не отвечаю, когда он возвращается на водительское место и пристёгивается.

Совсем скоро? Так он и сказал. Он не собирается меня отпускать? Смогу ли я вообще вернуться к мужчине, за которого вышла замуж и который никогда не позволил бы себе такого по отношению ко мне?

Я тянусь к чашкам лифчика, но Виктор меня останавливает.

- Не прикрывайся. Я хочу видеть тебя и твои твёрдые соски. Хочу знать, что для привлечения твоего внимания мне достаточно протянуть руку.

Он наклоняется и прихватывает сосок между указательным и большим пальцами, чем вырывает из меня вздох.

Кусаю губу, чтобы заглушить стон, готовый вырваться из горла.

- Я планирую продержать тебя обнажённой все выходные, - говорит он.

Я пытаюсь осознать происходящее в наступившей тишине. Но не могу. Это слишком для меня.

- Когда мы доберемся до места, - продолжает он, прерывая ход моих мыслей, - первое, что я сделаю, это трахну тебя в рот. Ты же у нас умная, любишь говорить людям, что делать, да?

Пусть только попробует. Укушу.

Я не отвечаю. Это глупо. Он не может так со мной говорить.

Не выпуская из руки мои трусики, он вздергивает подбородок и поворачивает ключ зажигания. Мы возвращаемся на дорогу. Я не в первый раз лелею мысль о побеге, но куда? Мы неизвестно где. Вокруг ни души. Пока мы стояли на обочине, мимо не проехало ни одной машины. Готова поспорить, сеть здесь тоже не ловит.

Стреляю взглядом на сумочку.

Виктор дотягивается до нее быстрее меня, вытягивает из бездонного нутра телефон.

- Нет, котёнок. Эти выходные мы проведем только вдвоем.

Удержав для выключения клавишу питания, он заталкивает мобильник в бардачок. Тёмные глаза моментально поворачиваются в мою сторону.

- Запомни: следуй моим правилам или будешь наказана.

Я ошарашена.

- Думаешь, это потому что тебя показывают по телику, - продолжает он, голос становится глубже и опаснее, - потому что ты лучше остальных, да?

- Нет, сэр.

Виктор стреляет в меня взглядом и обратно на дорогу.

- Не ври, котёнок. Я буду наказывать тебя за ложь - каждый раз. Не забывай. Считай, что это твоё первое и последнее предупреждение. Я тебя видел. Наблюдал за тобой. Ты считаешь себя особенной, - он поднимает мои трусики и снова вдыхает, - И ты права.

- Да?

- Ты особенная. Не просто особенная. Ты всё для меня. Ты та, кем я хочу тебя видеть: дырка, шлюха, любовь всей моей жизни. Мы будем вместе навсегда.

Меня трясёт от его слов: дырка, шлюха. Это неправильно. Навсегда?

- Я сделаю тебя своей каждым доступным воображению способом.

Это неправильно, но моё лоно увлажняется от его грязных слов. Муж со мной никогда так не разговаривал. Только комплименты и нежности - ничего другого. Этого хочет каждая нормальная женщина, и, тем не менее, грубость Виктора отзывалась внутри меня незнакомым, болезненным и эротичным спазмом, заставляя течь.

- Я буду трахать не только твой рот, но и везде - всю тебя.

Когда до меня доходит масштаб его планов, мои глаза расширяются.

- Нет. Я не стану. Никогда.

Виктор ухмыляется.

- Всегда. Скажи: "Да, сэр". Скажи, что я могу трахнуть тебя в задницу.

Глава 6

Виктор

Я мечтал о её заднице, сколько себя помню. Как она трясла ей в эфире, одетая в платье. Как она хвасталась своими ногами в этих дразняще коротких юбчонках. Хоть она и замужем, уверен, в этой самой тугой дырочке ещё не побывал ни один мужской член.

Скоро. Совсем скоро её задницу заполнит мой член. Глубоко и навсегда.

В кабине грузовика наступает гнетущая тишина. Я позволяю ей обдумать то, какими теперь будут наши новые отношения и то, как всё для неё изменится. Возможно, я перешёл черту дозволенного, но за этой чертой мы можем то, что не могли до этого. Она долго считала меня пустым местом, игнорировала. Теперь у нас есть будущее.

Бросаю взгляд в её сторону. Густой сценический макияж испорчен потеками слез и туши. Она обдумывает мои угрозы и обещания. Я чувствую это по тому, как она всматривается в узкую полоску света, указывающую нам направление дороги. Должно быть, она понимает, что не в силах меня остановить.

Я не принуждаю Эрику сказать вслух, что она сделает то, что я захочу. Она скажет, что её задница принадлежит мне. Сама поверит в это. Я хочу, чтобы она молила о том, чтобы я её трахнул. Без смазки и жёстко. Она будет умолять меня об этом, будет. И лишь тогда я её возьму.

- Куда ты меня везёшь? - наконец, спрашивает Эрика.

- Котёнок, я везу тебя туда, где твои крики никто не услышит.

- Пожалуйста, Вик... сэр, - быстро исправляется она, - пожалуйста, отвези меня домой. Мы забудем о случившемся. Я никому не скажу...

- Ты права. Ты никому ничего не скажешь, пока я тебе не разрешу.

Отворачиваясь к окну, она качает головой. Со временем ее гордая осанка прогибается под неизбежное. Язык её тела говорит мне, что она приняла свою участь. Просто пока я не знаю, как это отразится на её действиях.

Прошло ещё полчаса и я, наконец, свернул на проселочную гравийную дорогу, прячущуюся под навесом деревьев. Домик располагался в полумиле от основной дороги, где "основной" равнялось "единственной". Если не знать, что искать, за деревьями невозможно ничего разглядеть.

Я был здесь вчера, чтобы приготовить всё к нашему приезду.

Мисс Эрика Эллис, возможно, и задержала нашу поездку, но она не сможет убежать от судьбы, даже если попытается.

Паркую грузовик рядом со старым деревенским домиком и поворачиваюсь к Эрике.

- Добро пожаловать в твой новый дом.

Я открываю свою дверь - она не двигается. Я тянусь открыть дверь с ее стороны - она практически перестала дышать.

- Ну, давай же, котёнок. Ты никогда не была робкой.

- Пожалуйста, В... сэр, пожалуйста, не заставляйте меня туда идти. Это всё изменит. Отвезите меня обратно, пока мы не зашли слишком далеко.

Предлагаю ей руку в жесте, приглашающем на танец, и мы танцуем. В некотором смысле так и есть.

- Да, котёнок. Это всё изменит. Когда мы закончим, ты будешь точно знать, что ты моя. Навсегда.

Она вкладывает свою дрожащую руку в мою ладонь. Она такая маленькая, что я обхватываю ее пальцами, запираю наглухо, удерживаю. Эрика смотрит вниз, на грудь, подставленную летнему ветерку.

- Ну-ну. Посмотри на свои твердые сосочки. Ты можешь говорить, что не хочешь туда идти, но твое тело с тобой не согласно.

Она не отвечает.

Я планирую раздеть её догола, как только мы окажемся внутри. Не только её грудь, но и тело - всё тело - будет в моем распоряжении в любое время. Она шагает неуверенно, тихо, очень не типично по сравнению с тем, как она расхаживала раньше. Я наблюдал за её передвижениями в студии, по городу и даже в квартире. Эта неуверенность что-то новенькое, и возбуждает меня сильнее, чем я мог представить.

Я открываю входную дверь, провожу Эрику внутрь и нажимаю на выключатель.

К счастью, накануне я включил генератор. Воздух прохладный, но не слишком, большая гостиная залита светом.

Эрика застывает, открыв рот, когда её ноги забывают, как двигаться.

- Пожалуйста, нет.

Слова предназначены мне, но взглядом она сканирует комнату. Уж точно её внимание привлекла не маленькая кухонная зона. Скорее, Андреевский крест у стены, стол для бандажа рядом и замысловатый крюк на цепи, свисающей с потолочной балки. Под подвесной цепью в бетоне вмонтированы два больших кольца с манжетами для ног.

У стены, где крест, расположился шкаф. Она не догадывается о его содержимом, но я то знаю, что внутри лежит полный набор всевозможных игрушек и аксессуаров. Рядом в открытом для взгляда доступе развешены различные кнуты, стеки, паддлы, флоггеры и трости. Я знаю, что она для них не готова и хотел убрать подальше, но не смог устоять от соблазна увидеть её реакцию на них.

Она с трудом моргает, осознавая окружающее. Но тут её тело вспоминает, как двигаться, и она поворачивается к постели с балдахином на четырех столбиках, к которым прикреплены оковы для запястий и лодыжек.

Эрика сглатывает, зажимая нижнюю губу зубами. Румянец покидает её щеки. Хватка на моей руке становится крепче.

Притягиваю её ближе и громко шепчу на ушко.

- Я знаю, о чем ты фантазируешь.

Она качает головой.

- Что я говорил тебе о лжи?

- Я никогда не говорила об этом... - она лихорадочно оглядывается вокруг.

- Я видел твой аккаунт на Амазоне. Я знаю, что ты читаешь. А твой Тамблер? Я знаю, что ты смотришь. - Моя улыбка становится шире, и я делаю шаг назад, отпуская её ладонь. - Ты грязная шлюшка. От этих книг и видео ты заводишься настолько, что потом мастурбируешь. Думаешь, я не знаю? Ошибаешься. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я относился к тебе, как к вещи, и это удобно, потому что ты и есть вещь. Ты моя. Только моя.

Её взгляд опускается к полу, и она прикусывает нижнюю губу.

- Я действительно читаю и смотрю такое, но это не значит, что мне хочется испытать это в жизни...

У меня нет желания спорить с ней об этом.

- Раздевайся. Полностью.

Возвращаюсь к парадной двери и закрываю её.

- Я запираю замки, чтобы наше безопасное уединение не нарушали, а не потому, что боюсь твоего побега. Ты знаешь, как долго мы сюда ехали. Скажи-ка, котёнок, думаешь, ты сможешь убежать?

- Н-нет, сэр, - говорит она, выпутываясь из порванного платья.

- Хорошо, потому что, если сбежишь, и я тебя поймаю, то накажу так, что ты не сможешь ни сидеть, ни стоять, а потом оттрахаю каждый известным человечеству способом. Этого хочешь?

Тёмная река слёз прорывает плотину снова.

- Н-нет, сэр.

Её речь прерывается негромкими всхлипами. Мне приходится сдерживаться от желания слизать солёную жидкость с её щек. И не потому, что я не хочу попробовать на вкус её страх, я лишь не на шутку беспокоюсь, что для неё это будет слишком. Сейчас для неё всё новое, мой котёнок и так держится с трудом.

Как только её одежда и обувь оказываются на полу, я начинаю обучение. Урок номер один: следовать указаниям. Показываю на большой круг света и свисающие цепи.

- Помнишь туфли, которые ты должна была принести?

Она только кивает.

Я смотрю на ее голые ступни и качаю головой.

- Пальчики у тебя устанут.

Выражение её лица становится пустым, когда она осознает, что я имею в виду. Эрика понимает, что стоять с привязанными наверху руками было бы в разы проще, возьми она те туфли на четырехдюймовой шпильке, про которые я говорил.

- Пожалуйста... я не знала... откуда мне было знать? - тянет она слова, пораженно опустив плечи.

Язык её тела говорит мне, что она понимает - ей не за чем умолять. Всё в моей полной власти.

- Тебе не обязательно знать. Доверяй, слушайся и подчиняйся. - Когда она не отвечает, я указываю на пол. - На колени.

Эрика стреляет взглядом на Андреевский крест, её грудная клетка с трудом справляется с воздухом, и она падает на колени.

- Хорошая девочка, - хвалю я, подходя ближе, - Глаза в пол. Всегда в пол. - Приподнимаю её голову за подбородок. - Этой идиотской боевой раскраски больше не будет, но сначала... я кое-что тебе обещал.

Расстегиваю свои джинсы и вздыхаю. Меня переполняет облегчение от ощущения твердого пульсирующего члена. Голая Эрика Эллис, стоящая на полу передо мной была лишь фантазией, но теперь - это моя реальность.

Подняв голову и увидев, как я глажу член, она вскрикивает.

- Нет, - Это короткое слово было насквозь пропитано самодовольством. Эрика вздергивает подбородок. - Ты меня не заставишь. Я его откушу. Клянусь. Ты идиот. Я не буду тебе отсасывать.

- Котёнок, - уговариваю я, поглаживая её по волосам и приковывая взглядом к месту, - я и не говорил, что будешь. Я сказал, что трахну тебя в рот.

Она начинает вставать, я толкаю её обратно.

- Без моего разрешения не двигаться. Глаза в пол.

Я жду, когда она снова опустится на колени и наклонит голову, и только тогда подхожу к шкафу, тому самому, который я с таким усердием заполнял еще вчера. Несмотря на то, что мне хочется её подчинения, должен признать, что нахожу её дерзкий нрав эротичным. Всегда находил. Выбирая между игрушками, достаю наручники и кляп-кольцо, как раз то, что может мне понадобиться.

Всё ещё полностью одетый, за исключением расстегнутых джинсов и приспущенных боксеров, с членом, направленным в небо, я несу обратно отобранные игрушки для моего котёнка. Обходя её кругом, говорю: - Руки за спину.

- Вик...

Выворачиваю её шею под неудобным углом, снова дёргая за волосы.

- Сэр... пожалуйста, - меняет обращение она, плача сильнее.

Я отпускаю её волосы, она молчит. Наклоняюсь и слизываю со щеки солёную каплю.

- Руки за спину.

Опустив плечи, она подчиняется. Манжеты наручников выделаны овечьей шерстью, поэтому мне не стоит волноваться за целостность её кожи, пусть тянет сколько хочет. Пряжки удержат её запястья вместе.

- Подними голову.

Теперь она видит кляп, и её глаза наполняются необузданным страхом. Это ещё красивее, чем я представлял.

- Что это?

Глажу её по волосам.

- Я же говорил, тебе не нужно ничего понимать и спрашивать. Только доверяй моему слову. Я сказал, что трахну тебя в рот. Это я и сделаю. И я не собираюсь позволять тебе меня укусить.

Она трясет головой.

- Пожалуйста, не надо. Я не хочу эту штуку. Я не буду кусаться. Не буду.

- Открой рот, котёнок. Я так долго мечтал увидеть, как он будет смотреться между твоих сладких губок.

Она сжимает вместе губы, и я зажимаю ей нос. Всего несколько секунд, и она открывает рот, когда начинает задыхаться. Стоило ей это сделать, я вставляю металлическое кольцо между её зубов.

- Не сопротивляйся. Не хочу тебя ранить.

Она наблюдает за мной широко раскрытыми глазами, пока я завязываю эластичную ленту на её затылке. На кляпе есть регулятор ширины, пара поворотов и её рот раскрывается больше, Эрика стонет.

- Котёнок, ты прекрасна. А теперь ты позволишь мне трахнуть тебя в ротик. Соглашайся, или я еще его расширю.

Она быстро кивает в согласии.

Улыбаюсь, когда она безуспешно пытается заговорить. Кляп удерживает на месте её язык, что делает слова лишь звуками - эротичными и пробирающими - подгоняющими меня поскорее взять её рот.

- Вот так. Не волнуйся, не нужно просить. Я сейчас... - Еще несколько движений, яйца твердеют в напряжении, и я проникаю членом между её распахнутых губ. Это не похоже на то, как если бы она обхватывала меня губами, но кольцо создает трение, а её рот делится теплом. Пропускаю пальцы в её волосы и толкаюсь. С каждым погружением, я захожу всё глубже, пока мои яйца не касаются её подбородка. Внутрь и наружу, внутрь и наружу - звук того, как она давится, отправляет меня в небытие.

Вместо того, чтобы кончить ей в рот, я отстраняюсь. Еще одно движение по члену, другой рукой вцепляюсь в волосы, удерживая Эрику на месте, пока в неё выстреливает струя клейкой белой спермы. Она закрывает глаза и пытается отдернуться, но брызги попадают на открытый рот, волосы и грудь. Когда я отпускаю пряди, мой котёнок заваливается вперед, с её подбородка стекает моё семя и её слюна.

Чёртовски сексуальная. Такой Эрику не видел ни один зритель.

У меня снова встаёт от знания, что я единственный вижу то, что не видел еще никто и никогда. Я поднимаю её за руку и заставляю пятиться назад, шаг за шагом, по направлению к кровати. Она не может говорить, но по напряжению мышц, я чувствую, что Эрика борется с собой, стараясь не смотреть на меня, не кричать на меня. И в то же время, покорная часть её, скрытая часть, хочет быть послушной и держать глаза опущенными.

Ее сопротивление подобно инъекции Виагры прямиком в вену.

Глава 7

Эрика

Стекая по подбородку, слюна смешивается со спермой. Из-за этой штуки во рту, прижимающей язык, я не могу ничего проглотить. Хочу просить его убрать её, снять насовсем. Хочу закричать и обозвать его монстром, и в то же время, мне приходится признать, что я хочу, чтобы он меня трахнул. Всё, о чем я могу думать, пока он поднимает меня за руку на ноги, это о его члене. Не во рту, а внутри меня. Хотя это во всех смыслах неправильно, я еще никогда не была настолько возбуждена.

Он толкает меня назад, и мои ноги ударяются о край постели. Он не останавливается, пока я не падаю на свои связанные руки, на спину, на матрас. Всё, что у меня получается выговорить, это лишь звуки, умоляющие его остановиться.

- Раздвинь ноги.

Я не смогу его побороть, даже если захочу. Но моя гордость не позволяет мне подчиниться. Держу бедра вместе, зная, что если подчинюсь, он увидит не только мой лобок, но и то, как всё происходящее меня заводит.

Несмотря на место, в которое он меня привёз и все ужасы здесь, всё, на чем я могу сконцентрироваться, это только он. Я сканирую взглядом его длинные мускулистые ноги, загорелое тело, красивое лицо и темные волосы. Когда наши глаза встречаются, я вспоминаю его слова и опускаю их в пол.

Он высокий, сантиметров на двадцать пять выше меня. И почти на пятьдесят килограммов тяжелее, за счет мышц, а не жира. Он, как кирпичная стена, и я ему точно не соперник. Его пальцы впиваются в мои бедра и с легкостью разводят их в стороны, поднимая ноги над кроватью. Отворачиваюсь, не в силах смотреть на то, как он продолжает раздвигать мои колени, выставляя напоказ лоно.

- Святые угодники, котёнок, как ты течёшь. Вся задница в смазке. Как же ты хочешь...

Он проводит пальцем вокруг тугого сжатого кольца мышц, и я морщусь. Не могу говорить. Только рычать.

- Я знаю, что твоя тугая дырочка хочет мой член. Но, котёнок, тебе придется подождать. Подождать, когда ты сама об этом попросишь.

Пальцы касаются всё выше, погружаются. Это рай и ад на земле. Руки связаны за спиной, зад приподнят и нет опоры. И хотя мой разум призывает к борьбе, тело хочет того, что только Виктор может мне дать. Всё, что я могу, - выгнуть спину и молиться, что он продолжит, углубится и тронет клитор.

- Похотливая шлюшка хочет член, да?

Поверить не могу, что он со мной так разговаривает. Никогда не слышала от него таких слов. Отчаянно трясу головой, отказываясь рассказывать ему правду.

Виктор щурится и говорит: - Котёнок, я же предупреждал. Не двигайся.

Вздрагиваю, когда он покидает меня, оставляя на коже смесь остывающих слюны и его семени. Эхо шагов подсказывает, что он ушел туда, откуда принес тот кляп. Молюсь, чтобы он не взял кнут - Господи, помоги. Только не трость. Я о них читала, но из прочитанного могу сказать, что вряд ли такое выдержу.

Когда Виктор возвращается, он еще больше приподнимает мой зад и что-то подкладывает под поясницу. Словно я ребенок, а подо мной - пелёнка. Секунда, и до меня доходит: это - пояс верности. Он хочет запереть мою промежность... и клитор.

Щелкает замок и я стону.

- Опусти ноги на пол, - требует он, - Мы идем в душ, смывать эту раскраску с твоего лица.

Встаю, и Виктор что-то делает с кляпом - касается сбоку и меня отпускает напряжение, рот расслабляется. От немедленного облегчения я вздыхаю. Полностью сняв кляп, Виктор берет меня за плечи и смотрит. Стараюсь держать взгляд опущенным до тех пор, пока он не говорит: - Посмотри на меня, котенок.

И я смотрю, но взгляд плывет. За последние несколько часов человек передо мной разительно изменился. Он намного выше и его плечи намного шире, чем я думала. Он еще мужественнее, чем я представляла. Властный и мощный. Я теряюсь в чистом аромате его одеколона, смешивающегося с запахом мускуса на моей коже. Но всё еще глубже. Возможно, потому что я голая, а он недавно поимел меня в рот. Возможно, потому что он всё еще одет, кроме торчащего из джинсов члена, который умоляет о внимании. Плевать на причину, я в восторге от того, что он рядом.

Он потирает связки на моей челюсти, целует в лоб и спрашивает.

- Что нужно сказать? Я только что освободил тебя от кляпа.

- Спасибо, сэр. - Снова этот тон, который я не узнаю. Пусть так, я все равно не могу поверить тому, как легко соскальзывают эти слова.

В ванной он включает воду и ждет, когда та нагреется. По привычке хочу посмотреть в зеркало, но меня тормозит его присутствие. Не могу посмотреть, как я выгляжу. Не могу увидеть, как я изменилась. Но чувствую я себя уже иначе.

Когда вода нагрелась, он освобождает мои запястья и руки повисают вдоль тела. Я кожей чувствую взгляд - каждой порой - он следит за каждым моим движением. Комнату наполняет пар, голос Виктор вибрирует, словно гром в тумане.

- Раздень меня.

Без промедления снимаю его футболку через голову. Она сидела достаточно туго, чтобы можно было догадаться - Виктор в хорошей спортивной форме, но без нее я четко вижу рельеф его пресса. С трудом удерживаюсь от желания прикоснуться к нему и опускаюсь на колени, чтобы снять туфли и носки. Поднимаю взгляд, всё еще сидя у его ног, когда он избавился от джинсов.

- Сэр, я отсосу вам гораздо лучше без той штуки во рту.

Рассердившись, Виктор резко поднимает меня за плечи - словно я ничего не вешу - его тон не предвещает ничего хорошего.

- Не пытайся манипулировать мной, котёнок. Я главный.

Внутренне сжимаюсь от его слов. Он прав. Я пыталась управлять.

- Простите, сэр.

Проигнорировав моё извинение, он направляет меня дальше.

- Иди в душ.

Стыдливо опустив голову, шагаю за шторку. Падающая теплая вода попадает на волосы, и маленькое пространство душевой заполняется ароматом лака для волос. На мгновение я беспокоюсь о макияже: тушь, должно быть, уже прочертила темные дорожки по щекам. Тут до меня доходит, как много я плакала с момента отъезда из студии, прибавить к этому сперму Виктора - на лице, груди и теле. Наверняка я уже давно напоминаю енота, с темными кругами под глазами и ручьями туши на скулах.

Выдыхаю, когда сэр подносит к моему лицу ткань и мягко вытирает кожу. Приказав положить руки на стену и развернуться, он медленно и тщательно моет моё тело и волосы. Скользит вверх по бедрам, стирая не только следы его возбуждения, но и моего собственного. Из моих губ вырывается стон, стоит ему приблизиться к поясу верности.

- Это твоё наказание за ложь, - говорит он.

Опускаю подбородок: - Мне жаль.

- Расскажи мне, о чем ты соврала.

- О том, что не хочу ваш член. - Слезы опять наполнили глаза. - Но это неправильно. Я не должна его хотеть. Не так.

Он проводит пальцем по краю пояса, близко, но не в том месте, где нужен мне. Морщусь, желая его ближе, внутри меня.

- Как ты чувствуешь... это неправильно?

Его руки перемещаются к моей груди, накрывают, мнут, сжимают. Толкаюсь назад, ища его твердый член, желая ощутить его кожей. Он не может войти из-за пояса, но я могу наслаждаться его твердостью, если буду тереться поясницей.

Моя голова запрокидывается назад, когда он тянет за влажные волосы.

- Ну?

- Нет, сэр. Это не неправильно.

- Я сказал, что буду наказывать тебя за ложь. Ты соврала насчет того, что не хочешь мой член?

Снова грубые слова. Сглатываю.

- Да, сэр. Соврала. Я уже призналась, что соврала.

- Тогда расскажи, как я тебя наказываю. Что я с тобой делаю.

- Теперь, - отвечаю я, - вы не позволяете мне его получить и не трогаете меня там, где мне нужно.

- Ты хочешь, чтобы я тебя трогал?

Разум сдается, тело наполняется электричеством. Капли воды по коже пронзают плоть иглами. Голос сэра - это гром. Его руки - моё спасение. Только с его помощью я могу получить освобождение.

- Да, - признаюсь я.

Он разворачивает меня лицом к себе и поднимает подбородок. Его глаза черные, зрачки расширены, вокруг них осталась лишь тонкая полоска карей радужки.

- ...да?

- Да, сэр. Я хочу, чтобы вы меня трогали.

- Значит, ты соврала.

- Мне стыдно.

- У нас впереди все выходные, котёнок. Выбор за тобой: ты можешь проносить пояс верности до завтрашнего утра или выбрать другую форму наказания. А когда я закончу, я тебя трахну. Выбирай.

Глава 8

Виктор

Я никогда не употреблял в её присутствии таких слов, но соски Эрики напряглись, стоило ей оценить перспективу. Они доставляли ей дискомфорт... нет, ей доставлял дискомфорт тот факт, что эти слова ей нравились. Её тело дрожит под моей ладонью.

- Что выбираешь, котёнок?

Она намного красивее без сценического макияжа. Кожа посвежела и порозовела от теплой воды. Глаза прояснились, а губы припухли от кляпа. Она - просто картинка, и что более важно, она - моя.

- Что за другая форма наказания? - интересуется она, пока я методично вытираю её тело. Даже неподготовленному уху безошибочно слышна нерешительность в её голосе. Эрика видела крест и оборудование. Она прекрасно представляет, какими вариантами мы располагаем.

- Доверие. Дисциплина. Покорность. Твоё наказание определю я, - объясняю, - Ты выбираешь другое: либо снимать этот пояс, либо нет. Если нет, то носить его и есть твоё наказание. Это означает, что у нас не будет секса до завтра. Не будет члена внутри тебя. Не будет языка и пальцев в твоей жадной мокрой киске и другой тугой дырочке.

Её голубые глаза загораются желанием, хоть и с опаской, но она не произносит ни слова.

- Прежде чем ты примешь решение... - предлагаю я, зная, что для неё это всё в новинку, - ...я кое-что тебе покажу.

Несмотря на то, что её светло-каштановые волосы всё еще влажные, кожа сухая, за исключением тех участков, где с длинных прядей стекает вода. Мы оба обнажены, и я веду её обратно в комнату, к столу для бандажа.

- Что это? - спрашивает она, проводя ладонью по виниловой поверхности.

- Муж, - говорю я.

Переводя взгляд с меня на стол, котёнок повторяет сказанное мной слово. Только в её интерпретации оно звучит больше, как вопрос.

- Муж?

- Это твоё стоп-слово.

В её голубых глаза пронеслась волна сильных эмоций, от осознания насколько большой властью обладает это слово. Заставит ли оно её понять, что место Эрики рядом со мной? Или наоборот, заставит использовать его и вернуться к прошлой жизни, безопасности и скуке?

Котёнок кивает: - О-окей.

- Ты знаешь, что это значит?

- Если я его произнесу, ты прекратишь.

- Всё прекратится.

Она снова кивает.

- Ложись на спину вот сюда, - я направляю её к виниловой столешнице и помогаю забраться. Опустив её ноги на специальные подставки, я решаю сегодня не связывать Эрику. - Я не буду тебя привязывать. Разум работает мощнее верёвок. Закрой глаза и представь, что ждет тебя в будущем.

Хотя Эрика не совсем понимает, что я имею в виду, она подчиняется. Закрыв глаза и положив руки в указанные пазы, она открывает мне свое тело.

- Не бойся, котёнок, - говорю я, подхватив со стены кнут и с нежностью проведя им по её теплой коже. При первом касании Эрика вздрагивает, но не отодвигается. Вместо того, чтобы ударить, я веду кожаным наконечником по её груди, вокруг каждого соска. За кожаной петлей тянется след мурашек, покрывающих её загорелое тело. Она совершенство. Из-за работы, она вынуждена держать себя в форме, но сейчас я могу рассмотреть её всю. Она - произведение искусства. Продолжаю обводить её сексуальные ключицы, округлые груди и плоский животик. С каждым прикосновением её ноги раздвигаются шире. Я в восторге от того, что это происходит даже без моего приказа, достаточно кнуту задеть край пояса верности.

Я продолжаю гладить и мучить, внутренняя сторона её бедер подрагивает от прикосновения. Так близко и так далеко от облегчения, которое она жаждет. Я дразню снова и снова, комнату наполняют только звуки её дыхания и, наконец, она вскрикивает.

- Ещё! - слова наполнены потребностью.

Удар! Кнут опускается на живот, оставляя на коже ярко-красную полосу.

- Сэр, - исправляю я.

Она мгновенно кивает и говорит:

- Ещё, сэр. - Похоть дополняется почтительным тоном, несмотря на то, что из уголков её глаз текут слёзы.

- Хочешь другое наказание вместо пояса?

- Да. Пожалуйста, сэр, накажите меня иначе. Мне слишком сложно.

- Объясни почему.

- Потому что мне нужен ваш член, сэр.

Наклоняюсь и с удовольствием слизываю слёзы, появившиеся от действия кнута.

- Открой глаза и поднимись, - предлагаю ей руку.

Как только она встала, я иду к шкафу и достаю ключ. Эрика не поднимает глаз, когда я подхожу ближе, отпираю пояс и стягиваю его вниз по её ногам.

- Смотри, какой он мокрый.

Её взгляд метнулся к поясу, мокрому от смазки пятну, и обратно к моим ногам.

- Почему он такой? - спрашиваю я.

- Потому что я хочу вас, нуждаюсь в вас, сэр.

- На кровать.

Не медля ни секунды, мой котёнок забирается на матрас.

- Я привяжу твои руки. После этого я тебя накажу, как ты и просила, и только тогда я тебя трахну. Помнишь своё стоп-слово?

- Да, сэр.

Лёжа у изголовья на кровати, она поднимает руки над головой. Я восхищаюсь красотой её позы. Она самая великолепная женщина на земле. Есть и будет. И я никогда не хотел другую. С привязанными к перекладине руками она - само совершенство.

- Ты моя, - напоминаю я, лаская её нежную кожу. - И всегда будешь моей.

Эрика не произносит ни звука, но даже со связанными над головой руками, она ёрзает бедрами, отвечая на мои слова и прикосновения.

- Перевернись. Хочу, чтобы твоя задница была на виду.

Из-за связанных рук ей непросто, но она старательно подчиняется.

Пока Эрика силится повиноваться, я размышляю над своим выбором девайсов для причинения боли и удовольствия. Это всё ей в новинку. Она не готова не то, что к трости, даже к кнуту. Пробегаюсь пальцами по ряду паддлов. Некоторые из них длинные и прямоугольные, некоторые напоминают мне грифельные доски, тогда как другие - покрыты кожей или испещрены отверстиями. Выбираю тот, что обтянут кожей и похож по форме на дырявую ракетку для пинг-понга, и возвращаюсь к постели.

- Этот подойдет, - ударяю себя по ладони, чтобы звук проник в её сознание вместе со словами.

Из-за позы, моему котенку не видно, что же я выбрал. Должно быть, сейчас её разум наполнился чередой возможных картинок. В тишине комнаты я замечаю, как дрожит её тело. Интересно, что она чувствует, лишившись контроля и отдав себя моей воле? Смею предположить, это ошеломляющий коктейль предвкушения, страха и желания. Влага на её бедрах подтверждает мою догадку. Комнату заполняет стойкий запах её возбуждения и эмоций, Эрика извивается в своих оковах. Я без предупреждения забираюсь на кровать и провожу ладонью по её круглой заднице. Она ловит ртом воздух.

- У тебя просто великолепная задница.

Ласкаю тёплую кожу снова и снова. Не останавливаясь, случайно задеваю её жадную киску, и Эрика перестает держать голову, её ничем не сдерживаемые волосы падают на лицо. Она стонет от удовольствия. И в ту же самую секунду я прицеливаюсь и ударяю её паддлом по заду.

- Блять! - кричит она.

В моей руке вибрацией отдается дрожь её тела. На ее ягодице, словно горошины, проступают белые кружочки, идентичные узору на паддле. Не могу устоять перед желанием коснуться их. И стоит мне дотронуться, Эрика дёргается.

- Лежи смирно, котенок. Ты сама это выбрала, помнишь?

- Я н-не... - Она прерывает себя на полуслове. - Да, сэр.

Я не отступаю и снова ударяю её по заднице, поверхность паддла разрумянила её кожу розово-красными узорами по форме кругов. Она поддается боли, дышит глубже. Ее проклятья становятся всхлипами и она плачет.

После серии ударов, она заваливается вперед, падая с приглушенным стоном.

- Остановись.

Наклоняюсь к её ушку и говорю своим самым угрожающим тоном, - У тебя другое стоп-слово. Либо говори его, либо возвращайся в позу на локти и колени. Упадешь ещё раз, и я увеличу наказание.

Жду её ответа. Она молчит, и я слизываю новую порцию слёз. Эрика с силой втягивает воздух. Целую её в щеку, окончательно стирая её сопротивление, и она с дрожью возвращается в требуемую позицию. Еще один поцелуй в щеку и скованные мышцы расслабляются, готовые принять то, что я ей дам.

Удар!

- Благодари меня.

- Спасибо, сэр. - Её голос дрожит.

Отклоняюсь и бью снова.

- С-спасибо, сэр.

Из-за её признаний, криков и краснеющей задницы, мой член уже тверже скалы и истекает блестящей смазкой.

- Вот так, котёнок. Кричи, плачь. Только не двигайся. Никто, кроме меня не слышит, как ты благодарна за наказание. Поэтому мы и здесь.

Удар!

- С-спасибо, сэр, - Её слова едва различимы слуху.

- Почему я это делаю? - спрашиваю.

Удар!

- Спасибо. Я-я не сказала в-вам п-правду, сэр. - Ей сложно говорить через всхлипы.

С каждым ударом она течет всё сильнее. К тому моменту, как ягодицы стали огненно-красными, между её ног было совсем мокро, а лицо покрыто слезами.

Глава 9

Эрика

Блять!

Зад буквально воспламенился. Никогда не чувствовала ничего подобного. И все равно, я отказываюсь говорить стоп-слово. Боюсь, если скажу, он всё прекратит. Не только наказание - как раз этому я была бы рада - а всё, что может случиться потом. Мне нужен Виктор. Внутри. Я никогда в жизни не была так возбуждена.

Жду следующего удара. Сколько их уже было? Не знаю. В доме отдаются эхом звуки нашего дыхания, моих всхлипов и шум крови, бегущей по венам. Пытаюсь вдохнуть, но нос забит, легкие отказывают. Восприятие переполнено ощущениями, но всё, на чем я концентрируюсь, - это удержание позы и вербальная благодарность, хотя дрожат руки и ноги.

Когда удара не последовало, я начинаю думать, что всё кончилось. Я справилась? Справилась с наказанием моего Господина? Теперь можно упасть? Как же мне хочется упасть.

Паддл со стуком валится на пол, этот звук, как последний звоночек, означающий, что я справилась. Ловлю ртом воздух, когда Виктор раздвигает мои чувствительные ягодицы и касается языком лона. Несмотря на боль от его хватки, я не могу сдержать стонов и толкаюсь навстречу его рту, желая заполучить язык глубже. После такого наказания у меня не получается подобрать слова, чтобы описать удовольствие, которое дарит мне его язык. Он слизывает мою влагу, пока я пытаюсь устоять ровно.

- Перевернись.

Я слышу его глубокий голос.

Мои тело и разум потеряли связь, теперь это две разных сущности.

Разум твердит, что всё это неправильно. Он заставляет меня выкрикнуть стоп-слово - муж - и всё прекратить. В свою очередь, тело натянуто сильнее, чем бывало на моей памяти. Внутри еще никогда не было так пусто, так одиноко без мужчины, конкретного мужчины - Виктора Кросса, и там никогда не было так влажно.

Тело побеждает, и я, хватаясь за путы на запястьях, переворачиваюсь на спину.

- Проклятье, - бормочу я, когда моя задница с чувствительной от наказания кожей соприкасается с грубой поверхностью покрывала. Почему я соврала? Он же запретил врать. Постель проминается под его весом.

- Открой глаза.

Я даже не знала, что прикрыла веки, когда подчинилась приказу. Стоя на коленях между моих бесстыдно разведенных ног, прямо передо мной находился Виктор. Он поглаживал ладонью свой член, проходясь пальцами по всей длине, туго натянувшей кожу. На головке блеснула капли смазки, и я тут же подумала о том, что хочу собрать её губами, подарить ему удовольствие, которое не смогла из-за того кляпа.

- Скажи, котёнок, чего ты хочешь?

- Ваш член, сэр.

Слова очень легко соскользнули с языка. Приподнимаю выше колени, подставляя ему свою промежность, показывая её ему. После случившегося, она принадлежит Виктору. Навсегда.

Наклонившись ко мне, поставив предплечья по сторонам от моего лица, Виктор пристально смотрит мне в глаза, молча провоцируя сказать стоп-слово.

Не могу.

Не могу ничего с собой поделать, смотрю на него в ответ и только тогда вспоминаю, что должна отвернуться, подчиниться его воле. И я покоряюсь, мои ресницы опускаются в присутствии этого мужчины, из горла вырывается чувственный всхлип. Сэр проникает в меня и комнату заполняет все больше стонов, от того, как он вторгается и растягивает мое тело. Виктор делает это для себя, но мне тоже приятно.

С каждым проникновением он подталкивает меня к изголовью. Пытаюсь приподнять зад, но не получается из-за того, как он меня берет, владеет, дерёт без жалости. Боль и наслаждение смешиваются, наслаиваясь друг на друга и внутри меня взрывается поток энергии, от силы которого подгибаются пальчики на ногах, а ногти на руках впиваются в ладони. Мне хватило всего несколько глубоких неистовых толчков, чтобы достичь разрядки.

Под полуприкрытыми веками сияют вспышками фейерверки. Я что-то кричу, но не разбираю слов. Мир беспорядочно завращался, а, может, наоборот обрел порядок. Виктор не то, что не остановился, он даже не замедлился, чтобы дать мне насладиться оргазмом. Он делал это не для меня, хотя я ощущала себя центром Вселенной. Он старался для себя, только для себя. И стоило мне осознать этот факт, тело снова пошло по восходящей, и мы оба получили разрядку в чувственном падении.

Он рычит, снова и снова наполняя меня семенем, смешавшимся с моей обильной влагой. Это не конец. Он разворачивает меня, перекручивая в немыслимых позициях.

И каждый раз его член находил нужную точку. Не знаю, сколько раз он меня использовал, и сколько раз я кончила, или даже от чего конкретно достигла кульминации. Но к тому моменту, как я уснула, я знала, что он оставил на мне несмываемую метку. Как прежде больше не будет.

Когда я просыпаюсь, у меня уже не связаны руки. Наоборот, я сама обвиваюсь вокруг Виктора, или мужчины, которого теперь называю "сэр". Не уверена, что смогу называть его Мастером или Господином, но и то, чтобы обращаться к нему "сэр" я тоже раньше не думала. Он властным жестом обнимает меня за плечо, пока я прижимаюсь щекой к его твердой груди. Несмотря на боль по всему телу, я никогда не чувствовала себя настолько удовлетворенной и защищенной, как сейчас.

Приподнимаю голову, убираю мешающую прядь волос за ухо и разглядываю черты его лица. Тонкий ровный нос, точеная челюсть и отросшая за день щетина. Как я раньше не замечала его красоту?

Открыв темно-карие глаза, он тихо усмехается. Опускаю ресницы, осознав, что его улыбка наполняет меня неизведанным ранее восторгом. Я хочу, чтобы он был счастлив.

- С добрым утром, котёнок.

Его голос звучит громом для моего только что пробудившегося слуха. Он пронзает меня рокотом, возвращая к жизни нервную систему одним ударом молнии. Начинаю отодвигаться, но не потому что хочу, а потому что мне нужно в туалет.

Попытку побега пресекает хватка сильной ладони сэра на моей руке.

И только тогда я понимаю, что не ответила.

- Доброе утро, сэр.

- И куда это ты собралась?

Его угрожающий тон и усиливающийся захват лишают меня выдержки. А ведь я за шесть минут пробегаю целую милю. Мой сердечный ритм ускоряется, кожа покрывается мурашками от притока внутреннего тепла.

Поднимаю взгляд.

- Я...я... - и снова опускаю ресницы, делая вдох. - Можно мне в туалет, сэр?

Отпустив мою руку, он шлепает меня по еще чувствительной заднице.

- Не задерживайся. И не вздумай себя ласкать. А если сделаешь это, то когда вернешься, я и пальцем к тебе не притронусь.

Краснея, я суетливо сползаю с кровати. Всё это настолько ново для меня. Когда я в последний раз спрашивала разрешения, чтобы сделать нечто настолько примитивное?

С каждым шагом тело напоминало о последствиях наказания и многочисленных оргазмах. Не уверена от чего было больнее. Всё, что я знаю, - чем больше он дает, тем больше я хочу - и того, и другого.

Выйдя из ванной, я чуть не спотыкаюсь, когда вижу Виктора. Он так сексуально раскинулся на постели. Простынь отброшена, и его эрекция была на виду, жаждала внимания, пока его большая ладонь медленно поднималась и опускалась вдоль твердого ствола. Словно услышав моё возвращение, он стреляет в меня проникновенным взглядом. Эти карие глаза безмолвно говорят мне, что я его собственность. Делаю шаг вперед.

- Нет, ползи ко мне.

Без промедления опускаюсь на четвереньки. По мере приближения, я все четче ощущаю гладкость и одновременно жесткость деревянного пола. С каждым движением моё лоно наполняется желанием.

Достигаю постели, не поднимая глаз. Больше всего на свете мне хочется смотреть на него, видеть, как он делает то, что запретил мне.

Гремит гром: - Котёнок хочет остаться на полу?

- Нет, сэр.

- Тогда тащи сюда свою задницу.

Торопливо забираюсь на постель и ползу к нему по матрасу.

Наши взгляды встречаются. Словно я жизненно необходимый ему свет и кислород, сэр без слов притягивает меня к себе и сажает сверху.

- Хочу трахнуть тебя в задницу, - говорит он, - но сначала я хочу посмотреть, как ты на мне попрыгаешь.

- Разве это не попытка контролировать ситуацию снизу?

Вздрагиваю, когда он снова шлепает меня по чувствительной ягодице.

- Не тогда, когда я тебе говорю что делать. Давай, котёнок, седлай меня и начинай двигаться. Хочу видеть, как раскачиваются твои сиськи и как ты киской душишь мой член.

Я завожусь от его голоса, слов и приказов. Привстав на колени, берусь рукой за ствол члена; не могу сомкнуть большой и средний пальцы на его эрекции. Подвожу головку ко входу и начинаю медленно скользить вниз, но прежде чем я успеваю закончить начатое, сэр хватает меня за бедра и грубо насаживает до упора.

- Чёрт, - шиплю я, подстраиваясь под его размер.

- Ты такая мокрая, котёнок. Даже усилий не потребовалось, чтобы засадить в твою тугую киску.

Опускаю взгляд, я знаю, что он прав.

Закинув руки за голову, Виктор ухмыляется. Он улыбается, в такой позе бицепсы еще четче выделяются под кожей. У меня перехватывает дыхание, пока мы смотрим друг на друга.

- Трахни меня, котёнок. Если кончишь сама, я разрешу тебе приготовить завтрак. Если доведешь до оргазма меня, возможно, я даже разрешу тебе его съесть.

Меня опалило искрами с головы до ног, и я начинаю двигаться. Трение просто крышесносное, но не оно моя цель. Стараюсь не фокусироваться на том, чтобы самой взобраться на вершину. Моя цель - удовлетворить его. И это не потому, что я думаю о еде, Виктор не заставит меня голодать. Я хочу, чтобы он кончил, потому что его счастье важнее моей еды.

Я не позволяю себе окунуться в чувственный жар до тех пор, пока он не изгибается на постели, запрокинув голову. Его хватка на бедрах усиливается, и я понимаю, что мы кончим вместе. И только когда он рычит в освобождении, я разрешаю себе кончить, выдаивая внутренними мышцами его член, продлевая его кульминацию и требуя всё до последней капли.

Глава 13

Виктор

Спустя год

Скрестив руки на груди, я стою у стены, наблюдая за тем, как работники сцены суетятся вокруг моей красивой жены, снимая с нее микрофон. Это они правильно делают, горячий микрофон будет явно лишним для того, что я задумал провернуть в её гримерке.

- Давайте я вам помогу, миссис Кросс, - Эбби, ассистентка Эрики, протягивает ей руку.

Я смеюсь, наблюдая за тем, как Эрика скидывает туфли и принимает руку Эбби, только оперевшись на которую у нее получается встать. Она не делала секрета из того, что ненавидит лютой ненавистью туфли на каблуках, что не мудрено - девятый месяц беременности как никак. Я её понимаю, и, тем не менее, не могу не представлять её без одежды, только в туфлях на 12-сантиметровой шпильке. Растущий животик не помеха. От этих мыслей в трусах под брюками становится тесно.

И если я подумаю об этом еще немного, меня спалят.

После отмены противозачаточных Эрика забеременела не сразу. В нашей семье я первым захотел детей, но в тот момент тревогу забила именно она. Она даже позвонила доктору, и он уверил нас, что это нормально, просто нужно время. Никогда не забуду её слезы счастья при виде плюсика на тесте.

Держа туфли в руке, Эрика пошла в моем направлении. У меня не хватает слов, чтобы описать, насколько она красива. Даже с ярким макияжем и сценической укладкой. Я могу только стоять и пялиться на неё, как мальчишка. Вы скажете, что всё дело как раз в её телевизионном образе, но я вам отвечу - ничто не сравнится с естественной красотой.

Её ресницы трепещут, щеки покраснели.

Эрика Кросс из "Кросс Репорт", её собственной новостной передачи, та ещё штучка. Она общается с самыми влиятельными людьми и не боится над ними подшучивать. Её природное остроумие, обширные знания и интеллект уступают лишь её целеустремленности. В мире нет второй такой женщины.

После нашей первой поездки в домик, ей предложили работу мечты: вести собственную программу новостей, со съемками пять дней в неделю в Нью-Йорке. Предложение полностью отвечало её амбициям; она заслужила его своим тяжелым трудом. И я, как самый большой её фанат, не согласился бы на меньшее. Мы оба были в восторге.

И сейчас, по мере того, как между нами сокращается расстояние, а её улыбка наоборот становится шире, она опускает глаза. Именно такой я и вижу Эрику: невероятно чувственной и восхитительно покорной. Любовь всей моей жизни, она нашла свою гармонию в том, чтобы управлять коллегами, но позволять мне быть Доминантом.

Врать не буду, видеть, как она вызывает на ковер очередного политика, отражает его нападки искрометными отрепетированными ответами, заводит меня так же, как и её обнаженное тело, привязанное к столбикам нашей кровати. Как метки, оставленные на её коже моей новейшей игрушкой. Хотя сейчас, учитывая её положение, я готов немного притушить свой пыл.

Эрика сама просит больше, уверяя меня, что наш малыш хочет, чтобы мамочка и папочка были довольны.

Да, я в курсе, что она мной манипулирует, но это всего лишь ещё один повод отшлепать её по круглой попке.

- Сэр, - шепчет она, наклоняясь вперед за поцелуем.

После того, как наши губы соприкоснулись, я приподнимаю её подбородок и заставляю встретиться со мной глазами.

- Великолепный выпуск, миссис Кросс.

Она улыбается.

- Спасибо, сэр. Не уверена, что спикер Белого Дома разделяет ваши чувства.

Усмехаюсь.

- Ты его сделала. Гениальная идея - припугнуть его записью показаний в суде.

- Я рада, что сработало. Это был риск. - Она протяжно выдыхает. - Слава Богу, уже выходные. Я готова забыть про "Кросс Репорт" на пару дней.

Я знаю, это не совсем правда. Она будет читать отчеты и делать то же, что и обычно, но я собираюсь напомнить, кто стоит на первом месте списка её приоритетов.

Тянусь к её руке и целую Эрику в лоб.

- По пятницам все спешат домой. У меня есть сюрприз для тебя в гримерке.

В её глазах пробегает искра предвкушения.

- Я заинтригована.

Взяв её туфли, я беру Эрику за руку, и мы бок о бок идем по узким коридорам к гримерке с именной табличкой на двери.

Она поднимает руку и проводит пальцами по тисненой надписи.

- Мне так жаль...

- Почему?

- Я не хотела причинять тебе боль. Какой же глупостью и заблуждением было моё желание сохранить девичью фамилию. Проблема была только в голове. - Она вздыхает и прислоняется к стене. - Я даже не могу осознать масштаб изменений, произошедших с тех пор, как... - её щеки покрываются тем самым румянцем, пока она проводит руками по растущему животику, - ...с тех пор, как доктор Кайзер предложила нам ту нестандартную терапию.

Наклоняюсь и целую её в живот. Когда я выпрямляюсь, выражение лица Эрики светится любовью и уважением, хотя я замечаю в нем толику усталости. - Котёнок, я уже сказал тебе, что ты великолепна. Думаю, тебе пойдет на пользу, если ты перестанешь беспрестанно волноваться о калориях и длине своих юбок, мир и так знает, что ты талантливая и дерзкая ведущая дебатов.

Она опускает ресницы.

- Спасибо, сэр. Вы показали мне, в чем я действительно нуждалась.

Киваю на дверь.

- Заходи, котёнок, я уже заждался.

Небольшая смена тона моего голоса, и атмосфера между нами накаляется. Словно электрическим импульсом, тело Эрики мерцает возбуждением, как грозовое облако - поблескивающей внутри молнией.

Открыв дверь, она осматривается в поисках сюрприза. Большое студийное зеркало для макияжа и стул там же, где им и положено быть. На месте и софа со столиком, на котором стоят живые цветы. Еще дальше расположен её стол. У неё есть еще один кабинет дальше по коридору. И, признаться честно, я пользуюсь им чаще, чем она. О, кстати, я больше не работаю в съемочной группе, я - менеджер Эрики.

- Я ничего не вижу...

Я прерываю её речь - не словами, не даже пальцем на пухлых, соблазнительных губах. Хватает простого взгляда. Увидев, что я стою, широко расставив ноги, приподняв подбородок и прищурившись, Эрика замолкает.

Я бы мог научить этому её гостей на передаче, но она моя, и только мне дозволяется её прерывать.

Опустив голову, она встает на колени.

- Котёнок, у нас есть планы на ужин. Ты же помнишь, что Дженн и Пол в городе?

- Да, сэр, - она смотрит на меня сквозь накладные ресницы.

- Но сначала мы немного повеселимся. Сегодняшний выпуск был фантастическим, но мне нужно, чтобы ты абстрагировалась от всего.

- Да, сэр.

- Освободи меня, котёнок.

Я не использовал тот ограничивающий кляп с момента наших выходных в домике. Слишком уж приятно ощущать на члене губы Эрики.

Не могу сдержать стон, пока она проворно расстегивает мой ремень, пуговицу и молнию на ширинке. Киваю, когда она стаскивает вниз брюки и тянется к поясу боксеров.

- Хочу сидеть сегодня за ужином, зная, что у меня на члене следы твоей красной помады. Соси.

Эрика дрожит всем телом, открывая рот и наклоняясь вперед.

Иногда я просто трахаю её в рот, но не сегодня. Сегодня я позволяю ей сосать, ласкать меня и оставить на стояке красную помаду.

Но прежде чем я успел достичь оргазма, останавливаю её и командую.

- К зеркалу, моя хорошая.

Подаю ей руку, помогая встать, чтобы выполнить приказ.

- Покажи мне свою грудь.

Едва заметно улыбнувшись, она тянется за спину и расстегивает верх платья. Следом она тянется к бретелям лифчика и опускает их по плечам. Как только высвобождаются её руки, на волю выпадают её сочные сиськи, тяжелые и наполненные растущей потребностью. Поцеловав каждую, я встаю на колени и залезаю ей под юбку, чтобы стянуть трусики. Как только она их них выступила, я подношу бельё к носу.

- Мокрые. Как и ты, шлюшка, да?

- Для вас, сэр. Только для вас.

- Руки на столик.

Повернувшись, она наклоняется, поставив ноги на ширине плеч. Великолепная поза для траха, учитывая, что внутри нее находится наш ребенок. И так я и поступлю. Не буду трахать её в попку, но помогу расслабиться.

Поднимаю подол её платья, собрав его на талии. Дотрагиваюсь до интимных складочек, ввожу сразу два пальца, ведь они уже покрыты её возбуждением. Как я и думал, теплая и мокрая, она обтягивает меня, как перчатка и напряженно стонет.

Удар!

- Ой!

- Разве я сказал, что ты можешь кончить?

Удар!

- Нет, сэр. - Она дрожит, внутри неё идёт борьба.

У неё повысилось либидо с тех пор, как она забеременела. Клянусь, она может кончить от одного моего взгляда, даже просто пройдясь по комнате. Но я заставляю её ждать, довожу до грани, оттягиваю момент, и всё это, чтобы потренировать её терпение и покорность.

Шлепаю сначала одну ягодицу, потом другую.

- Смотри, котёнок. Смотри, сколько похоти в твоих глазах. Ты восхитительна!

Удар!

Люблю за ней наблюдать. За тем, как на пике блаженства она ускользает туда, где я - её мир. Напряжение дня уходит, её тело тает, послушное моей воле. Словно она под действием заклинания. Голубые глаза затуманиваются, а задница, со следами моей ладони, краснеет.

Удар!

- Пожалуйста, сэр, - всхлипывает она.

- Рано! - Еще два шлепка, и я вторгаюсь в её лоно.

- Ой!

Охренительно, она подает бедра назад при каждом толчке. Внутрь-наружу. В отражении я вижу, как раскачивается её набухшая грудь, а сама Эрика все больше теряется в уносящих её ощущениях. Обхватываю её рукой, помогая стоять. Она сопротивляется желанию, сопротивляется напрягающимся мышцам. Продолжаю двигаться, только теперь ласкаю рукой клитор.

- П-пожалуйста...

- Да, котёнок. Кончай.

Её кожа покрыта скользким бисером пота, голова запрокидывается, и она сдается наслаждению. Без моей поддержки, она бы рухнула на пол, сконцентрировавшись только на бурном оргазме. Обнимаю Эрику крепче, осыпая её плечо нежными поцелуями. Мы оба достигли кульминации.

Всё еще находясь в ней, шепчу: - Если бы мы были дома, я бы привязал твои руки к креплению в потолке.

Расслабленно усмехнувшись, она кивает.

- Спасибо, что не дали мне упасть, сэр.

- Ни за что, котёнок. Со мной ты в безопасности.

Я медленно покидаю её тело и почти сразу начинаю скучать по теплу. Повернув Эрику к себе, целую её в щеку.

- Готова ужинать?

- Или спать.

Не могу перестать улыбаться.

- Давай тебя умоем и переоденем во что-нибудь поудобнее. - Стоит мне это сказать, как наш ребенок толкается, растягивая кожу на животе Эрики, в том месте, где мы прижимаемся. Смотрю вниз и улыбаюсь, - Думаю, наш малыш любит, когда мамочка расслаблена.

Эрика качает головой.

- Я всегда так переживала, что наберу лишний вес, а теперь посмотри на меня.

Тянусь ей за спину, и расстегиваю молнию до конца. Платье падает на пол, и Эрика предстает передо мной в чем мать родила, такая, какой я хочу продержать её все выходные. Мы больше не в Висконсине. Домик остался далеко позади, но в нашей квартире оборудована специальная комната, смежная со спальней. В ней нет окон, нет ничего, что бы отвлекало нас от нас. Там все тревоги исчезают, и выходят на свет наши желания.

- Котёнок, ты великолепна.

- Если я не соглашусь, вы меня накажете, когда мы доберемся до дома?

Медленно качаю головой, наблюдая за тем, как губы моей жены дрожат в сдерживаемой улыбке.

- Маленький манипулятор.

- Прошу прощения, сэр. Мне нужно об этом напоминать.

Целую её в лоб.

- Тебе помочь собраться?

- Да, сэр.

В ванной комнате есть душ, но мы торопимся. Я пускаю в раковине теплую воду и беру кусок ткани. Эрика снимает салфетками яркий макияж, пока я добавляю мыло.

- В ту же позу, котёнок.

Всё еще голая, она опирается руками о туалетный столик, а я бережно смываю следы нашего возбуждения. Люблю делать это языком, но так мы точно не доберемся до ресторана. Провожу тканью по коже, и Эрика морщится.

- Возможно, за ужином будет неудобно сидеть.

Наши взгляды встречаются в зеркале.

- Это хорошо. Я не забуду о своих приоритетах.

- Я тебя обожаю.

- Спасибо, что любишь меня, показываешь мне, в чем я нуждаюсь. Я люблю тебя, - она смотрит вниз на живот, - и нашего ребенка.

- И нашего ребенка.

Глава 14

Эрика

Так здорово увидеться с Дженн и Полом. Прошло целых полгода с нашей последней встречи, а они пробудут в Нью-Йорке всего пару дней.

- Вы только посмотрите! - взвизгивает Дженн, всплеснув руками на мой беременный живот, а затем крепко обнимает меня.

Отстранившись, она качает головой.

- Знаю, я огромная, - говорю я.

- Нет! Ты просто ослепительная.

Пожимаю плечами, потянувшись к Виктору.

- Никогда не была счастливее.

- Оно и видно, - говорит она с улыбкой, после чего они с Полом здороваются с Виком.

Как только мы уселись за отличным столиком с видом на мерцающий огнями город, наступает оживленная беседа. С хорошими друзьями так всегда - словно вы и не расставались.

После того, как мы обе доели салат, Дженн спрашивает.

- Ты серьезно собираешься съесть еще и стейк?

Улыбаюсь, скользнув мимолетным взглядом на мужа.

- Да. Ребенку нужен протеин, - смотрю на лучшую подругу.

- Не дай ей себя одурачить, - вмешивается Вик, - даже до беременности она не могла оторваться от бекона.

- От бекона?! - в ошеломлении переспрашивает Дженн.

- Ну, греческий салат и йогурты я тоже все еще ем.

- Я лично думаю, что это прекрасно, - откликается Дженн, - как я и сказала, выглядишь ослепительно.

Замечаю, какой взгляд моя подруга бросается на Пола, а затем на свою тарелку. В этом есть что-то смутно-знакомое, в том, какое промелькнуло у нее выражение лица.

- Дженн, мне нужно отойти. Составишь компанию?

Она поднимает глаза от своей тарелки.

- Конечно.

Одариваю обоих мужчин самой яркой улыбкой.

- Мы скоро. Дети и мочевой пузырь - не самые хорошие соседи. - Поворачиваюсь к Вику, - не смей есть мой стейк!

Виктор тянется к моей руке и целует пальцы.

- Не задерживайтесь.

- Да... - от осознания, что я чуть не назвала его "сэр" при друзьях, к щекам приливает тепло. Судя по проблеску в его темных глаза, он тоже услышал непроизнесенное обращение.

Как только мы с Дженн заходим в дамскую комнату, я поворачиваюсь к подруге. У нас мало времени до того, как принесут заказ, а я не хочу упустить возможность с ней поговорить.

- Что не так? - спрашиваю я.

- Не так? - растерянно повторяет она, её голос надламывается, а в глазах встают слёзы.

- О, милая, - утешаю я, приобняв её за плечи, - расскажи мне всё.

Она вздрагивает, прижавшись виском к моему плечу.

- Я хотела с тобой поговорить. Ты такая счастливая, каждый раз, когда мы говорим по телефону. Я смотрю новости, вижу, как ты прекрасно выглядишь. И мне не хочется портить тебе настроение. - Она смотрит на меня заплаканными глазами, - Я так рада за тебя. Помню, как давным-давно...

В моей голове проигрывается воспоминание, как мы вдвоем сидим в пустом ресторане.

- Это повторилось? Проблемы с Полом?

Дженн кивает.

- З-знаю, я сказала, что мы были в порядке, но мы... больше не в порядке. У него на работе стресс, у меня. И сейчас, я... боюсь...

Чувствую, как на шее напрягаются жилы.

- Боишься, что он снова тебе изменил?

- Нет, я знаю, что нет. Я ему верю.

- Ты изменила?

- Нет, никогда. Я его люблю. Просто... - Она встряхивает волосами. - Как у вас это получилось?

- Получилось что?

- Как вы вернули искру в отношения? Я вижу это по вашим глазам. Ты смотришь на Вика, как будто он твой Бог.

- Он и есть мой Бог, - отвечаю честно. - Он - моё всё. Не знаю, стоит ли тебе рассказывать...

Дженн хватает меня за руку.

- Пожалуйста. Я хочу сохранить наш брак.

- Пол разделяет твоё желание?

- Думаю, да. Эта поездка должна была стать нашим небольшим отпуском. Но я боюсь, уже слишком поздно.

Сжимаю её руку.

- Никогда не поздно. Я думала, у нас с Виком нет шанса, но ошибалась. У меня есть контакты семейного психолога в Висконсине. Готова попробовать нетрадиционные методы?

Она пожимает плечами.

- Я хочу вернуть всё, как раньше. Нет, я хочу, чтобы у нас было так же, как у вас сейчас.

Мысли возвращаются к ощущению жжения на заднице. Не уверена, что Дженн хочет того же, но я бы ни за что это не променяла.

- Тогда назначьте встречу с доктором Кайзер. Познакомьтесь. Насколько я знаю, то, что она предложила нам, далеко не единственный вариант терапии. Возможно, вам подойдет. А возможно, и нет. Будьте с ней честными. Признайтесь, чего вам не хватает в жизни. Всё, что я могу сказать, это, что нам с Виком её советы подошли идеально.

- Пожалуйста, не забудь поделиться её контактами.

- Не забуду. Если будете честными с ней, ты и Пол, вы не пожалеете.

Дженн утерла слёзы, пока я воспользовалась унитазом - малыш буквально прыгал на моем мочевом пузыре - мы вернулись к столу.

При виде нас Вик поднялся. Наклонившись, он поцеловал меня в щеку.

- Всё в порядке?

- Всё, в идеальном порядке, сэр, - последнее слово я прошептала.

Выход за рамки дозволенного помог нам; возможно, Дженн и Полу он тоже придется по вкусу.

Время покажет.

Конец