В поисках радости

Виктор Розов

В поисках радости

КОМЕДИЯ в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Клавдия Васильевна Савина -- 48 лет.

Федор -- 28 лет; Татьяна -- 19 лет; Николай -- 18 лет; Олег -- 15 лет ее дети.

Леночка, жена Федора,-- 27 лет.

Иван Никитич Лапшин -- 46 лет.

Геннадий, его сын -- 19 лет.

Таисия Николаевна -- 43 лет.

Марина, ее дочь,-- 18 лет.

Леонид Павлович -- 32 лет.

Василий Ипполитович (дядя Вася) -- сосед Савиных.

Фира Канторович, Вера Третьякова - ученицы 8-го класса.

Действие первое

Комната в московской квартире, в старом доме, где-то в отдаленном от центра переулке. Справа -- дверь, ведущая в прихожую. Слева -- дверь в комнату, в которой живут Федор и его жена Лена. В середине, ближе к левому углу, дверь, которая редко бывает закрыта. Там виден небольшой коридор, заставленный домашним скарбом. В этом коридоре две двери по левой стороне: одна -- в комнату матери и Татьяны (та, что ближе) и вторая -- в кухню, и еще дверь -- прямо, она ведет во двор (черный ход). Когда эта дверь открывается, видна часть двора с только начинающими зеленеть деревьями, яркой травой, надворными постройками. В квартире голландское отопление. Правее от центральной двери -- два окна. Слева, почти у авансцены, стоит ширма, за которой, видимо, кто-то спит, так как на ширме висят брюки, рубашка и носки с резинками. Посреди комнаты -- небольшой круглый стол и старые сборные стулья. Комнате придают странный вид какие-то громоздкие предметы, укрытые материей, газетами, всевозможным тряпьем. Сейчас

они имеют фантастический вид, так как в комнате темно и только сквозь плотные шторы, вернее, через щели бьет яркий утренний свет. За ширмой горит свет -- маленькая электрическая лампочка.

Но вот она погасла.

Тихо открывается входная дверь. Стараясь не шуметь, входит Коля. Он подходит к буфету, достает ломоть хлеба, ест жадно, с аппетитом,--видимо, проголодался сильно. Подходит к ширме, отодвигает две ее створки (те, что на зрителя). За ширмой виден потрепанный диван со спинкой, на котором спит, лицом к стене, его младший брат Олег, и раскладная кровать -- постель Коли. Над диваном висит потрет молодого мужчины, а под ним на гвозде -- сабля. Николай сел на раскладушку, ест хлеб.

Олег (вдруг повернувшись, шипит). Ты дождешься, я маме скажу!

Коля продолжает есть.

Который час?

Коля. Пятый. Олег. Ого! (Нырнул под одеяло.)

Коля. Стихи, что ли, писал, полоумный?

Олег (высунув голову из-под одеяла). А ты -- бабник! (И скрылся.)

Коля продолжает есть, думая о своем.

(Снова высунулся из-под одеяла.) Ты знаешь, я ведь тоже люблю.

Коля. Чего, пирожки с мясом?

Олег. Я серьезно...

Коля. Ну?

Олег (говорит, как на исповеди). Я... вот этого никто не знает... ужасно влюбчивая натура. Да, да!.. И давно!.. В четвертом классе мне одна нравилась, Женька Капустина... Хотел ее имя ножом на руке вырезать, да не получилось -- больно. Прошло... В шестом классе--Нинка Камаева... Я ее из жалости полюбил -- забитая такая была, тихая... Потом она в комсорги пролезла -- горластая стала -- жуть! -- разлюбил. А сейчас -- двоих... Да; да! Ну вот что такое -- сам не пойму. Мучаюсь ужасно!.. Верку Третьякову и Фирку Канторович... Верка -- каштановая, а Фирка -- черная... У нее глаза, знаешь, огромные и темно-претемно-синие... Я в Парке культуры анютины глазки такого цвета видел... Ну вот, клянусь тебе, наглядеться не могу! А у Верки -- коса толстая и до подколенок, а на кончике завивается. Как она ее носить не боится?.. Еще отрежут хулиганы на улице.

Коля. Они знают?

Олег. Что?

Коля. Ну, что ты влюблен в них?

Олег. Откуда же?

Коля. Не говорил?

Олег. Что ты! Так я им и скажу!.. Мучаюсь я очень... Как это у меня получилось -- сразу двоих, -- не пойму! Вот ты ведь одну любишь? Одну? Да?

Коля (нехотя). Одну.

Олег. Видишь, нормально! Я вот что придумал: напишу записку.

Коля. Кому?

Олег. Одной из них.

Коля. И что напишешь?

Олег. Не скажу.

Коля. А другой?

Олег. А другой ничего не напишу. Только я не решил, которой из них написать. Это, знаешь, самое сложное. Но решу я сразу, категорично... и никаких!

Коля. А на другой что -- жениться собираешься?

Олег. Я никогда не женюсь. Это-то решено твердо. Вон Федька наш женился -- вижу я! Вечером, когда ты ушел, тут опять чуть свара не поднялась.

Коля. Ругались?

Олег. Не очень. Я читал на диване, а они пили чай... Купила она шоколадных конфет, так мне только одну швырнула, как собаке. Хотел я эту конфету выбросить к черту, да не выдержал, съел... Сидят они за столом, и она его точит, точит... Все деньги в уме какие-то подсчитывает, о шкафах, о кушетках, о стульях разговаривает... Федьке ведь это неинтересно, а она его пилит, пилит!.. А он только: "Леночка, хорошо! Леночка, сделаю!" Тьфу!

Коля. Что особенного? Федор квартиру получает-- вот они и думают, как ее обставить. (Начинает снимать ботинки.)

Олег. А ты на Марине тоже жениться будешь?

Коля. Ну, спи!

Олег. Колька, не женись! Ну кому это вообще надо?! Занимались бы, понимаешь, люди делом, а то женятся, ругаются, пузатые буфеты покупают -разве это жизнь?!

Коля. Давай спать, Олег, не нашего ума это дело.

Олег. В общем, конечно, но обидно... Мне Федю жаль. Вечером к нему Леонид Павлович приходил... Ты знаешь, Леонид Павлович из-за нашей Таньки сюда ходит, честное слово! Она ему нравится. Татьяна, может быть, за него замуж выйдет... Только вот мне почему-то не хочется, чтобы за Леонида Павловича...

Коля. Он аспирант, зарабатывает хорошо, квартира есть...

Олег. А зачем все это? Я бы вот этот свой диван ни на что в мире не променял!.. Разве что на путешествия!.. Гена Лапшин тоже заходил на минуточку. Увидел Леонида Павловича и ушел. Они с отцом скоро обратно уезжают. Ему наша Танька тоже нравится...

Коля. Уж очень ты много видишь...

Олег. Все вижу и молчу. Думают -- маленький. Вот только тебе... Мне ведь, в общем, конечно, все равно, только интересно...

Коля (вешая рубашку на ширму). А чего не спал?

Олег. Сначала читал, а потом стихи сочинял в уме. Вчера туман над Москвой был, помнишь?.. Я и сочинил про туман.

Коля. Сочинил?

Олег. Не до конца.

Сегодня за окном туман,-

Открою двери и растаю!

Домов верблюжий караван

Куда-то в дымке уплывает.

Дороги шум и улиц гам

Как будто тонут в хлопьях ваты,

И я плыву по облакам,

И невесомый и крылатый...

Пока все.

Коля. Куда же ты плывешь?

Олег. Не знаю. (Задумался.) Давай спать. (Скрылся под одеялом.)

Коля закрывает ширму. На ширме появляются его брюки. Через некоторое время входит Клавдия Васильевна. Она прикрыла дверцу буфета, которую не закрыл Коля, посмотрела на ширму, достала из шкафа две рубашки, сняла с ширмы рубашки ребят и повесила туда чистые. За окном слышатся нечастые удары топора по дереву. Входит Леночка.

Клавдия Васильевна. Вы что рано, Леночка? Леночка. Поеду в центр. На Дмитровке, сказали, сегодня будут чешские серванты давать. Займу очередь. Клавдия Васильевна. Я поставлю чайник.

Леночка. Нет, нет! Что-нибудь на скорую руку. У нас, кажется, еще ветчина есть. (Ушла в свою комнату и быстро возвратилась со сверточком. Развернула его, села к столу, торопливо закусывает.)

Клавдия Васильевна. Может быть, повременить, Леночка?

Леночка. Такие серванты раз в году бывают, а квартиру мы получим самое позднее к августу -- дом уже достраивается. Вы думаете, я сама не понимаю, мама? Конечно, этим вещам здесь не место, могут попортить. Мальчики такие неаккуратные! Ну, вот! Кажется, кто-то рылся в книгах! (Подошла, приподняла материю, скрывающую какой-то предмет. Это -- груда книг.) Конечно! Нет седьмого тома Джека Лондона!.. Мы же просили не трогать! Подписное издание! Уж брали бы что-нибудь из современных -- не жалко!

Клавдия Васильевна. Это я взяла, Леночка. Не беспокойтесь, не испачкаю.

Леночка (укрыв книги). Побегу. (Завернула обратно остатки ветчины, унесла в свою комнату, быстро вернулась, одевается.)

Клавдия Васильевна. Оденьтесь потеплее, утрами еще холодно.

Леночка. Можно, я ваш платок возьму, мама? Мой -- новый, жалко.

Клавдия Васильевна. Конечно, возьмите.

Входит Таня. В это время Леночка убегает.

Таня. Куда это она помчалась? Клавдия Васильевна. В мебельный.

Таня. Скоро на голову будут ставить. Дохнуть нечем.

Клавдия Васильевна. Не твое дело.

Таня взяла чайник, ушла на кухню. Клавдия Васильевна отодвинула край ширмы, вынула у Олега из-под подушки книгу и отнесла ее в общую груду. Возвратилась Таня, отдергивает шторы на окнах.

Подождала бы.

Таня. Хватит им дрыхнуть.

В окна хлынул яркий солнечный свет. На правом подоконнике стоит большая банка из-под варенья, в которой плавают рыбы. На левом подоконнике--герань и распустившийся красный цветок, луковичный.

Денек! Специально для выходного!

Опять слышен стук топора.

Дядя Вася уже стучит в своем сарайчике.

Открывается входная дверь, в дверях -- Геннадий.

Геннадий (не входя в комнату). Здравствуйте, Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. Здравствуй, Гена.

Геннадий. Молоко принесли.

Клавдия Васильевна прошла на кухню.

(Тане.) Здравствуй.

Таня (буркнула). Здравствуй.

Клавдия Васильевна вышла из кухни с кастрюлей и прошла в прихожую. Геннадий все стоит в дверях и смотрит на Таню.

Закрой дверь!

Геннадий медленно закрыл дверь. Входит Федор.

Федор. Леночку не видели?

Таня. Украл Черномор твою красавицу -- в мебельный понес.

Федор. Да, да... Я и забыл.

Федор пошел умываться. Возвращается Клавдия Васильевна с молоком. В дверях показывается Лапшин.

Лапшин. Доброго утречка! Заварочки у вас не найдется, Клавдия Васильевна? Совсем мы с Геннадием в Москве с толку сбились -- водоворот! Столица мира! И угораздило в этот раз братца с супругой на курорт укатить. Еще хорошо, что ключ у вас оставили. Вот и мыкаемся. Ну, уж скоро в свою Вологодскую покатим.

Клавдия Васильевна. Значит, устроили своего быка?

Лапшин. Самое хорошее место дали. Красавец, чертяка! Украшение выставки!

Клавдия Васильевна. Теперь все домой?

Лапшин. Пора, погуляли.

Таня. Все-таки я не понимаю, зачем было с одним быком пятерым приезжать?

Лапшин (смеется). Так ведь каждому в Москву-то охота.

Таня (найдя чай). Вот, нашла.

Клавдия Васильевна. А вы садитесь с нами, Иван Никитич.

Лапшин. А что, не откажемся. (Кричит.) Геннадий!

Таня вышла.

Геннадий (в дверях). Чего?

Лапшин. В гости приглашают.

Геннадий. Я не хочу.

Клавдия Васильевна. Ты не стесняйся, Гена.

Лапшин. Хозяев не обижай. (Треплет Геннадия по шее.) Молодой, шельмец, робкий.

Клавдия Васильевна. Садитесь, сейчас все будет готово. (Прошла на кухню.)

Лапшин (сыну). Ты чего кочевряжишься?

Геннадий. Дай мне три рубля, я где-нибудь поем.

Лапшин. Откуда у меня деньги -- все вытряс.

Геннадий. Врешь.

Лапшин. Тебе же, коблу, вчера на последние аккордеон купил.

Геннадий. И еще есть. Заварочку поди опять просил? Хоть бы что новое придумал. Каждый день у них пробавляемся.

Лапшин. Не обедняют. Они тут в Москве деньги-то лопатами гребут.

Геннадий. Может, и гребут, да не эти.

Лапшин. Они тоже.

В это время проходит Федор. Лапшин и Геннадий здороваются с ним.

Федор-то кандидат наук -- химик, Татьяна уже стипендию получает, Николай в ремонтных мастерских хоть немного, а все-таки... Посчитай-ка все вместе-то.

Геннадий. Чего мне чужие-то считать?

Клавдия Васильевна вносит дымящийся чайник.

Лапшин. Мы быстро. Я еще и физиономию-то не обихаживал.

Лапшин ушел вместе с Геннадием. Вошла Таня, подошла к ширме.

Таня. Барсуки, вставайте!

С ширмы начинает исчезать одежда.

Геннадий (в дверях). Почту принесли. (Протягивает Тане газеты и бандероль.)

Таня (беря почту). Ты что -- так у наших дверей и караулишь?

Геннадий. Уезжаю скоро.

Таня. Знаю.

Геннадий. Неохота.

Таня. Конечно, в Москве интереснее.

Вошел Федор.

Федор. Бандероль! Мне. (Берет бандероль, разрывает ее, стоя листает журнал, читает. Матери.) Тут моя статья есть.

Клавдия Васильевна. Ты совсем писателем стал: статьи, брошюры, выступления...

Федор. Чего ж плохого, мама?

Олег и Коля встали. Коля сворачивает свою постель и прячет в диван, куда Олег кладет и свою. Олег несет ширму в коридор, а Коля складывает раскладушку, образуя из нее столик, который ставит около дивана, покрывая салфеткой.

Геннадий (смеется). Изобретение! Коля. Это наш сосед придумал, дядя Вася, -- да ты его знаешь.

Перед тем как всем сесть за стол, идет момент некоторой кутерьмы. Мать вносит большую сковородку с шипящей яичницей; Таня накрывает на стол еще два прибора; Коля ищет полотенце, бежит умываться; Олег пролез к окну, посмотрел на рыб в банке, щелкнул по банке пальцем: "Привет акулам!" Федор стоя продолжает читать статью. Часто многие задевают за стоящие предметы. Олег зацепился за покрывало, потащил его за собой, обнаружив под ним большую двуспальную кровать, новую, красивую и, видимо, очень дорогую. Снова завешивает ее.

Таня. Все-таки это свинство, Федор. Олег спит на голых пружинах, а она стоит как барыня.

Олег. А я и не лег бы на нее -- одному на ней страшно.

Федор читает не отрываясь, Коля приоткрыл другое покрывало -- там зеркальный шкаф. Коля причесывается, глядя в зеркало. Наконец все уселись за стол.

Клавдия Васильевна. Геннадий, садись.

Геннадий. Благодарю. (Сел рядом с Таней. Он почти не ест.)

Олег и Коля сидят за складным столиком у дивана. Там им накрыт завтрак.

Таня. Вот и начался новый день.

Олег. Люблю выходные!

Федор (Тане). Я тебе забыл сказать: Леонид сегодня зайдет.

Таня (ни на кого не глядя). Ну и что?

Федор. Ты хотела с ним в парк идти или на концерт.

Таня. Я ничего не обещала.

Федор. Ну, ваше дело.

Коля. Федор, ты купил бы маме новое платье.

Клавдия Васильевна. Николай, перестань сейчас же.

Федор. Обязательно куплю скоро, мама. Знаешь, сейчас деньги просто летят.

Клавдия Васильевна. Конечно. Ты его не слушай.

Входит Лапшин.

Лапшин. Мир вам, и мы к вам.

Клавдия Васильевна. Пожалуйста, Иван Никитич.

Лапшин садится к столу.

Олег, я вчера была на родительском собрании...

Олег. Ну?

Клавдия Васильевна. О тебе далеко не все отзывались лестно.

Олег. Может быть.

Клавдия Васильевна. По математике, физике ты тянешься еле-еле.

Олег. Я учу их, учу, а они почему-то из головы вылетают.

Клавдия Васильевна. Надо быть усидчивее.

Федор. Выбирать предметы по вкусу -- это у них заведено.

Клавдия Васильевна. Потом -- ты задаешь на уроках слишком много вопросов.

Лапшин. Вона что!

Олег. Мне интересно, я и спрашиваю. А учительница по литературе что говорила?

Клавдия Васильевна (замявшись). Она... разное.

Олег (с грустью). Ну да, она меня больше всех ругает.

Лапшин (сделав передышку в еде, Олегу). Учиться надо хорошо, брат. Тебе Советская власть все дает! Я в твои годы пахал, коней пас, косил...

Неловкая пауза.

Геннадий. Ты уж об этом здесь в третий раз говоришь.

Лапшин (разозлившись). И в десятый скажу! Больно умные вы растете! Ученые! Только ум у вас не в ту сторону лезет. Вопросы они там задают! Знаем, что это за вопросы! Рассуждать много стали -- рот разевать! Плесните еще, Клавдия Васильевна. Хорош московский-то. (Протянул стакан. Снял пиджак, повесил на спинку стула.) Я своему дуботолу тоже твердил: учись, учись -института добивайся! Да где! Лень-то у него все кости проела! Вот теперь и ишачит на маслобойном заводе.

Геннадий. А чего мне ишачить -- работаю, да и все.

Лапшин. А ты захлопни пасть, не выскакивай.

Олег. Зачем вы на него кричите?

Лапшин. А потому что мой сын -- хочу верчу, хочу поворачиваю. Так! (Показывая на портрет над диваном.) Отец твой героем погиб, саблю именную имеет, а ты под его геройским портретом спишь и лень нагуливаешь. Думаешь, матери весело на родительском-то собрании краснеть из-за твоей милости? Нет отца, вот и некому вас держать, а мать -- они все, матери, одинаковы -- им бы только лизать своих телят, нежить... Моя-то дура Генку тоже лизала, лизала, если б не я...

Олег. Тут вопрос обо мне идет, а не о других -- вы и придерживайтесь этой тематики.

Лапшин. А ты не выскакивай, стручок, слушай старших. Я с тобой по-простецки говорю, без всяких там фиглей или миглей...

Клавдия Васильевна. Вы колбаску попробуйте, Иван Никитич.

Лапшин. Скушаю. Беда, Клавдия Васильевна, с молодым нашим поколением, беда! Не нравится мне оно, прямо говорю! Не простое растет, с вывертом. У нас в райзо тоже на них любуюсь -- присылают специалистов. Петухи! И тронуть их нельзя, прямо в область скачут! (Показывает на Геннадия.) А ведь люблю его. Дураком растет, а люблю. Вчера на последние аккордеон купил -- пусть по улицам ходит, девок приманивает, уважение будет!.. Ты бы принес инструмент-то, Геннадий, показал...

Геннадий ушел.

Федор (вставая из-за стола). Пойду поработаю. Надо еще одну статью к понедельнику написать, обещал.

Таня. Леночке на туфельки?

Коля. Нет, это уж определенно маме на платье.

Лапшин. А почем вам за писанину-то платят, Федор Васильевич?

Федор. По-разному. (Ушел.)

Лапшин. Да, не любим мы говорить, сколько деньжат зарабатываем.

С аккордеоном в руках входит Геннадий.

Ну, сыграй что-нибудь к чайку. (Всем.) По слуху, шельмец, играет, без нот -- Бетховен!

Геннадий присел в стороне на стул, растянул мехи, играет частушки.

Ты посерьезнее давай, погуще.

Геннадий играет "Вы жертвою пали...".

Чего ты с утра-то... Попроще подбери.

Геннадий играет лирическую. Входит дядя Вася. В руках у него водопроводные клещи и ножовка.

Дядя Вася. Приятного аппетита!

Коля, Таня, Олег. Здравствуйте, дядя Вася.

Дядя Вася. Колюха, там наверху, у Лобовых, уборная засорилась, трубу прорвало, вода хлещет. Я пробовал -- одному не управиться. Подсоби.

Таня. Позвали бы кого из домоуправления.

Дядя Вася. Выходной... Вода хлещет...

Клавдия Васильевна. Иди, Коля.

Дядя Вася. Только переоденься -- грязь.

Коля идет переодеваться.

Поздравить его скоро можно, Клавдия Васильевна, -- пятый разряд получил.

Лапшин. Сколько же зарабатывать будет?

Дядя Вася. Как пойдет -- сдельщина. Голова у него к рукам хорошо приставлена. Иные-то после десятилетки все пальчики берегут, а он -- нет...

Олег. Не подвел вас, Василий Ипполитович?

Дядя Вася. Оправдал рекомендацию. Осенью-то упорхнет учиться. Это, конечно, надо...

Таня. Опять вы в своем сарайчике стучите, дядя Вася. Каждый выходной!

Дядя Вася (смеется). Так на то он и выходной, чтобы в свое удовольствие, для развлечения... Спать, что ли, мешаю?

Таня. Нет, просто так, интересно...

Дядя Вася. Вещицу одну делаю...

Входит Коля.

Коля. Идемте, дядя Вася.

Дядя Вася и Коля ушли.

Таня (Геннадию, который продолжает играть на аккордеоне). Ты хорошо играешь, я и не думала...

Лапшин (смеется). Во... Одна уже клюнула... Робок он у меня на девок, робок! Я-то в его годы -- мать ты моя!.. Они от меня врассыпную, а я за ними: одну хватаешь, другую... (Осекся.) Да... Нет у них силы, Клавдия Васильевна, нет -- в мозги вся ушла!.. Женить я его нынче хочу, вот и разоряюсь. Без аккордеона-то ему не подманить. Нет у него этого... зову... нет!.. Ну а с инструментом-то сообща и авось...

Клавдия Васильевна. Олег, ты бы взял тетрадь и позанимался.

Олег. Успею.

Геннадий. Не собираюсь я жениться, чего ты тут причитаешь!

Лапшин. Опять рот разеваешь! Спрашивать я тебя буду! Уж молчи, стоеросовый!

Клавдия Васильевна. Олег!

Олег. Я сказал, мама, -- успею.

Лапшин. Слушайся мать, стручок.

Олег. Пожалуйста, я вас очень прошу -- не учите меня.

Лапшин. Что?

Клавдия Васильевна. Олег, перестань.

Олег. И прошу -- не называйте меня стручком.

Лапшин. А как же прикажешь -- закорючкой? Ты не обижайся, я ведь попросту...

Олег. А я не хочу этого вашего "попросту", у меня имя есть. Вы уже успели всех оскорбить здесь.

Лапшин. Я?

Олег. И самое страшное -- даже не замечаете.

Лапшин. Ну, Клавдия Васильевна, и поросенка вы вырастили!..

Олег (взвившись). Не смейте так разговаривать!

Клавдия Васильевна. Олег, перестань сейчас же!

Олег (Лапшину). Вы даже собственного сына не уважаете... Зачем вы его здесь... при нас, при Тане... Таня ему нравится...

Лапшин. Что?

Таня. Прекрати, Олег!

Олег. Вы... знаете, кто вы?.. Вы...

Клавдия Васильевна. Олег!

Олег умолк.

Лапшин. Да, хамское это называется воспитание, Клавдия Васильевна. (Встал.) Благодарим за чаек и за закуску. (Ушел.)

Клавдия Васильевна (подойдя к Олегу). Очень нехорошо, Олег. (Ушла.)

Таня (убирая со стола посуду). Какие ты глупости болтаешь, просто удивительно! (Ушла.)

Геннадий (подойдя к Олегу). Зря ты по нему из своей пушки выпалил.

Олег. Ты извини меня.

Геннадий. За что?

Олег. Он же тебе отец.

Геннадий. Отец!

Олег. Не могу, когда людей оскорбляют.

Геннадий. Привыкнешь.

Олег (порывисто). Ты знаешь, мне даже кажется, он тебя бьет.

Геннадий (просто). Конечно, бьет.

Олег. Сильно?

Геннадий. По-всякому. Он и мать бьет.

Олег (в ужасе). Мать?!

Геннадий. А тебя не лупят?

Олег. Что ты!

Геннадий. Врешь поди?

Олег. Если бы мою мать кто ударил, а бы убил на месте. Или сам умер от разрыва сердца.

Геннадий. Какое же у тебя сердчишко... хрупкое! Такое, брат, иметь нельзя.

Олег. А ты бы ему сдачи!..

Геннадий. Он сильнее.

Олег. А ты пробовал?

Геннадий. Давно.

Олег. Как же ты терпишь?

Геннадий. А что? Он на мне кожу дубит. Дубленой-то коже тоже износу нет -- крепче буду.

Олег. Шутишь?

Геннадий. Ну, тебе этого еще не понять.

Олег. Рыбам воду надо переменить. (Берет с окна банку с рыбами, ставит на стол, уходит на кухню.)

Проходит Таня. Она убирает вымытую посуду в буфет, стряхивает со стола крошки и не смотрит на Геннадия. Геннадий уставился на нее.

Таня (вдруг подняв голову). Перестань глаза таращить, я тебе сказала.

Геннадий. Пойдем посидим во дворе на лавочке.

Таня. Еще чего! (Ушла.)

Олег вносит кастрюлю и ведро с водой. Сливает воду из банки в кастрюлю, наливает из ведра чистой.

Геннадий (глядя на рыб). Мелюзга!.. Зачем ты их держишь?

Олег. Так просто.

Геннадий. От нечего делать? Бросовое занятие!

Олег. Конечно. Но я на них, знаешь, часами могу глядеть... Пристроюсь вон там у окна, гляжу и думаю, думаю.

Геннадий. О чем?

Олег. Всякое.

Геннадий. Малахольный ты.

Олег. Средиземное море вижу, океан, тайгу, Антарктику, даже Марс... (Понес банку с рыбами на окно.) Смотри, как они на солнце переливаются!

Геннадий. Сейчас и я рыбку поймаю. (Идет к пиджаку, который Лапшин оставил на стуле, запускает руку во внутренний карман и вытаскивает пачку денег.)

Олег с ужасом смотрит.

Видал -- последние! (Берет сотню, остальные деньги кладет обратно, а сотню прячет в ботинок.)

Олег. Ты... по карманам лазишь?

Геннадий. Тебе нельзя, у вас в обрез, а мне разрешается.

Олег. Может, это казенные.

Геннадий. Возможно, отец всегда путает.

Олег. У него считанные!

Геннадий. Наверняка.

Олег. Узнает.

Геннадий. Не докажет. Скажу, сам где-нибудь выронил.

Олег. Бить будет.

Геннадий. Жалко, что ли!

Входит Лапшин.

Лапшин (Геннадию). Ты бы прогулялся по Москве, полюбовался. Чего тут липнешь?

Геннадий. Все видел.

Лапшин (Олегу). Обидел ты меня, стручок! Я по-отцовски, попросту... Крут я -- это верно. Большую жизнь прожил... Много всего было... Мир? (Протягивает Олегу руку.)

Олег стремительно убегает.

Барахло! Сопля интеллигентная! (Надевает пиджак, похлопал себя по карману, где деньги, посмотрел на Геннадия.) Не лазил?

Геннадий. Куда?

Лапшин. Смотри!

Геннадий. Чего мне лазить, сам говорил -- вытряс.

Лапшин. Покажи-ка! (Обыскивает Геннадия.) Казенные остались, сотни три... Так их нельзя -- государственные, святыня! Блюди!

Геннадий. Понимаю.

Лапшин. Чего это тут стручок про Татьяну-то брякнул?

Геннадий молчит.

Не по тебе! Ломкая очень... Да и не пойдет за тебя такая. Черта ты ей нужен! Аспирант около нее вьется -- квартира, столица! Они, московские, на это идут! И не томи себя зря, сухотка будет. Бабы, если они всерьез, -сушат. Ведьмы! Понял?

Проходит Коля.

Коля. Десятку заработал. (Помахал в воздухе десяткой.)

Лапшин. Деньги, они всегда к деньгам.

Коля ушел.

Я к нашим в гостиницу проеду, а ты поди отсюда. Покушал -- и поди, не мозоль глаза.

Входит Таисия Николаевна.

Таисия Николаевна (зовет). Клавдия Васильевна!

Входит Клавдия Васильевна.

Жировку за июнь месяц принесла. (Отдает жировку.)

Клавдия Васильевна. Спасибо, Таисия Николаевна.

Входит Коля, повязывает перед зеркалом галстук.

Таисия Николаевна. Маринка-то моя в четыре утра явилась. А?.. И ведь ничего поперек сказать нельзя. Ты ей слово -- она тебе десять.

Клавдия Васильевна. Возраст, Таисия Николаевна.

Таисия Николаевна. Конечно! Студентка, волю почуяла!

Клавдия Васильев и а. И у нас с вами была молодость.

Таисия Николаевна. Была, да разве такая? Если чего и делали, так тайком, потому родителей уважали, боялись. А они!..

Лапшин. Молодежь пошла -- дрянь!

Таисия Николаевна. Дрянь!

Лапшин. Пыль!

Таисия Николаевна. Пыль!

Лапшин. Умные!

Таисия Николаевна. Вот, вот, точно, умные!

Коля. Геннадий, ты на заочный нынче поступаешь?

Геннадий. Хочу нынче. Уже все тут разузнал.

Коля. Пойдем потолкуем о чем-нибудь существенном.

Коля и Геннадий ушли.

Лапшин. Видали?! Это, значит, нам в харю!

Таисия Николаевна. Именно.

Клавдия Васильевна. Не знаю, может быть, я не права, но всем сердцем люблю их.

Лапшин. Вот, вот, любим мы их, в этом-то вся и беда!

Клавдия Васильевна ушла. Таисия Николаевна тоже хочет идти.

Таисия Николаевна!

Таисия Николаевна. Что?

Лапшин. Вы тут, говорят, работаете...

Таисия Николаевна. Ну да, в домоуправлении.

Лапшин. Не об этом... Достаньте какого-нибудь материалишка, бельгийского или итальянского, -- жену хочется побаловать. А?.. И мне какую-нибудь рубашенцию позаковыристее...

Таисия Николаевна. Откуда же? Лапшин. Комиссионные оплачу -- не жадный.

Входит Марина.

Марина. Мама, Зойка меня не слушается, в лужу залезла и брызгается.

Таисия Николаевна. Вот бешеная-то!

Лапшин. Я провожу, Таисия Николаевна.

Лапшин и Таисия Николаевна уходят. И сразу же входит Коля.

Коля. Я твой голос услышал. Здравствуй!

Здороваются.

Марина. По воскресеньям Зойка не в детском садике, заниматься невозможно.

Коля. Трудно?

Марина. Вот нынче поступишь -- узнаешь.

Коля. Тебя Таисия Николаевна ругала?

Марина. Нет.

Коля. А мои все спали, не заметили, только Олег -- он не в счет.

Помолчали.

В этом году сдам обязательно.

Марина. Если в Транспортный не попадешь, будешь еще куда держать?

Коля. Нет, только в Транспортный. И обязательно нынче, а то от тебя далеко отстану.

Голос Таисии Николаевны (за окном). Марина!

Марина (подойдя к окну). Что?

Голос Таисии Николаевны. Посмотри за Зойкой, я по делам пошла.

Марина. Сейчас! (Задумалась.)

Коля. Ты что?

Марина. Ничего. (Хочет идти.)

Коля (удерживая ее). Ну скажи... скажи, я же вижу... Маринка, что ты?

Марина. Мама... (Замолчала.)

Коля. Ну?

Марина. На той неделе телевизор купила...

Коля. Я знаю -- ты говорила.

Марина. Мне два отреза на платье, шубу, вчера ковер дорогой принесла...

Коля. И что?

Марина. Какие-то свертки домой приносит, а потом уносит... Этого же не было никогда! Женщины к ней приходить стали... Противные такие, жирные, нарядные... Улыбаются ей, шепчутся...

Коля (поняв, тихо). Что ты!

Марина. Вот и сейчас "по делам" пошла.

Голос Таисии Николаевны: "Маринка!"

Иду! (Быстро Коле.) Только смотри -- никому ни слова!

Коля. Понимаю.

Марина убежала. Коля стоит, задумавшись. Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. Ты что, Николай?

Коля. Ничего. (Взял книгу, сел на диван заниматься.)

Из своей комнаты показывается Федор.

Федор. Леночка не приходила?

Клавдия Васильевна. Нет еще.

Федор. Она поела?

Клавдия Васильевна. Да.

Федор. Измучается там. (Прошелся по комнате, снял очки, протирает стекла.) Статья двигается быстро... Знаешь, мама, когда писал первую -- так трудно было! Все как-то не удовлетворяло, все чего-то не находилось, казалось, самого важного... Я, помню, ее больше месяца писал... (Смеется.) А теперь могу в один день.

Клавдия Васильевна. Привычка, Федя.

Федор (довольно). И знаешь, отовсюду просят...

Клавдия Васильевна. А как твоя основная работа? Или, как ты ее называешь, "заветная"?

Федор (поморщившись). Ничего, ничего, успею, мама! Конечно, досадно!.. Ты знаешь, сейчас много накопилось текущей, срочной. Вот покончу с ней...

Входит Таня.

Таня. Я позанимаюсь за этим столом, Федор? (Снимает покрышку с красивого массивного письменного стола.)

Федор. Только не испачкай.

Таня. Ты говори прямо -- можно или нет?

Федор. Можно.

Таня (ставя на стол пузырек с чернилами, раскладывает тетради). Да, за таким столом и мысли в голову должны приходить благородные. Федор, у тебя для этого стола останутся мысли?

Федор. Что вы все ко мне цепляетесь? Что вас не устраивает? Я, кажется, как проклятый, преподаю, пишу, выступаю -- без выходных дней! Я знаю -- это из-за Леночки. Обычное явление. Сначала она вам всем понравилась, она органично вошла в нашу семью...

Таня. Да, тихо...

Федор. Меня утешает мысль --в августе мы будем на разных квартирах. (Ушел.)

Таня. Мама, неужели он из-за Елены так меняется?

Клавдия Васильевна. У него слабая воля. К тому же влюблен без памяти.

Таня. Муж-тряпка -- это, по-моему, и для жены должно быть противно.

Клавдия Васильевна. Разные женщины бывают, Таня. Кстати, если не секрет, тебе нравится Леонид Павлович?

Таня. А тебе?

Клавдия Васильевна. Я еще не разглядела.

Таня. Он уже больше года бывает у нас.

Клавдия Васильевна. И все-таки я не успела его узнать.

Клавдия Васильевна села у стола, чинит белье. Таня занимается. Входят Олег и Геннадий.

Олег. Ты не прав! Жить ближе к природе -- естественное состояние человека. Вот у нас, в Москве, все, решительно все, хотя бы на воскресенье, рвутся за город. Я уж не говорю о лете -- все на дачу! Даже мы, хотя у нас дворик очень хороший. Люди построили для себя города с удивительной техникой и рвутся из них вон! Это какой-то парадокс!

Коля (оторвавшись от книги). Просто города еще не устроены как надо. Погоди, разовьется атомная техника, кибернетика -- все будет построено на кнопках!

Олег. До чего же скучно жить будет! А я думаю так: города будут как огромные агрегаты, куда люди станут приезжать работать на несколько часов, а жить они будут проще и среди природы.

Коля. Мир принадлежит ученым, и мы его разделаем по своему вкусу. Тебе, так и быть, оставим три березки и лужайку с травкой-муравкой.

Олег. Погибну!

Таня. Хватит вам болтать, книжники.

Клавдия Васильевна. Олег, когда ты берешь чужие книги, клади их на место, а лучше совсем не трогай.

Олег. Еще чего! Перечитаю всю груду. (Берет кружку, идет на кухню.)

Стук в дверь.

Клавдия Васильевна. Войдите!

Таня. Позанимаешься тут!

Входят Вера и Фира. Они здороваются.

Фира. Простите, Олег Савин здесь живет?

Клавдия Васильевна. Здесь. (Зовет.) Олег, к тебе гости.

Входит Олег с кружкой воды.

Олег (остолбенев). Зачем это вы пришли?

Фира. Мы по делу.

Таня (проходя с тетрадями мимо Олега). Ого, барышни!

Олег (сердито). Обыкновенные девчонки из нашего класса.

Клавдия Васильевна. Познакомь, Олег.

Олег. С косой -- Вера, с глазами -- Фира.

Вера. Олег, мы к тебе, как к члену редколлегии.

Олег. Ну?

Клавдия Васильевна, (доставая вазочку с конфетами из шкафа). Угости девочек, Олег.

Олег (берет горсть конфет, неуклюже швыряет их на стол). Нате ешьте.

Фира. Мы не хотим.

Вера. Спасибо.

Олег. Тут нам мешать будут, пойдемте во двор.

Клавдия Васильевна. Я ухожу, Олег, -- мясо пережарится. (Ушла.)

Коля (вставая с дивана, ехидно глядя на брата). Я -- в садик. (Ушел.)

Олег (показывая на конфеты). Ну, теперь все ушли -- наваливайтесь.

Все берут конфеты, едят.

Что у вас?

Фира. Слушай, мы узнали -- завтра день рождения Анны Сергеевны.

Олег. Физички?

Фира. Да, ей исполняется семьдесят лет.

Олег. Ого! Отмахала!

Фира. Надо срочно в стенгазету вклеить стихи -- напиши.

Олег. Ей? Ни за что! Она мне тройку только что закатила.

Фира. Так за дело!.. Ты же ничего не знал.

Олег. Все равно, мне было неприятно.

Фира. Олежка, ну, пожалуйста!

Олег (секунду подумав). Могу! Готово!

Физичке семь десятков лет -

Износу ей, как видно, нет!

(Прыгает, хохочет.)

Фира. Ты в прошлом году на завуча уже написал -- чуть из школы не вылетел. Галина Ивановна спасла.

Олег. И чего люди обижаются? По-моему, смешно было.

Фира. Ну, как?

Олег (вдруг задумался). Вообще, конечно... (Тихо.) У нее уже глаза слезятся, вы заметили? Иногда дрожит голос... Кто-то ее приходит встречать вечером из школы...

Фира. Я не видела.

Олег (не слушая). Детей у нее нет, потому что она все время в школе, с нами...

Фира. У нее два сына.

Олег (продолжая). В восемьдесят лет она получит звание Героя Социалистического Труда... Сколько настоящих людей она сделала из таких дур, как вы! Из таких дураков, как я!.. А мы уйдем из школы... вырастем и не вспомним их никогда... Имена забудем... лица забудем... (Вдруг, глубоко задумавшись, умолк.)

Фира. Ты ненормальный, Олег!

Олег. Я напишу стихи!

Фира. Только, пожалуйста, ничего в них не выдумывай.

Олег. Это не твое дело! Ешьте конфеты.

Все берут еще по конфете и едят.

(Вдруг сделал стойку на руках. Снова встал на ноги.)

Видали?! Что это вы вдруг придумали ко мне прийти?

Фира. Мы же сказали.

Олег. Только за этим?

Фира. За чем же еще? Ну, до свиданья, смотри не подведи.

Вера. До свиданья.

Олег. Погодите!.. Ну, сядьте, чего вы... Девочки садятся и молчат.

(Прислонился к шкафу, смотрит на них.) Значит, так...

Пауза.

Вера (показывая на закрытый холстом шкаф). А это что у вас?

Олег (просто, не моргнув глазом). Атомная установка.

Пауза.

Фира (вставая). Идем, Вера.

Олег. Что это у вас за книги?

Фира. В библиотеке были.

Олег. Ну-ка, покажите. (Берет у Веры книгу.) "Обрыв". А у меня что? (Берет книгу у Фиры.) "Записки партизана". Все читано! Хотите, покажу фокус?

Фира. Какой фокус?

Олег. Отвернитесь к двери и, пока не сосчитаю до трех, не поворачивайтесь. Смотрите, не жулить!

Девочки поворачиваются к двери, Олег дает им еще по конфете, медленно считает: "Один, два..." И в это время вытаскивает из кармана записку и вкладывает в книгу Веры. Сам тихо приподнимает холст на шкафу и прячется в шкаф. Тишина.

Фира. Олег, ну же! Олег!

Девочки оборачиваются, начинают искать Олега.

Вера. Убежал.

Фира. Он, по-моему, немножко сумасшедший, верно?

Вера. Что ты, просто веселый. В классе его все любят.

Фира. Заводил всегда любят.

Вера (тихо). Он тебе нравится?

Фира. Как тебе сказать... (Очень серьезно.) Легкомысленный. Излишне весел, упрям, однобоко увлечен литературой... Вот если б все это привести в норму, из него получится обыкновенный человек, как все.

Вера. Фира, а не может из него вырасти настоящий поэт?

Фира. Если почаще его прорабатывать, навалиться дружно,-- то может быть.

Вера. Фира, а он мне нравится.

Фира (строго). В каком смысле?

Вера (струсив). Как товарищ.

Фира. То-то!

Вера. А что?

Фира. Ничего. Я твоя подруга, Вера, и ты от меня поблажек не жди. (Зовет.) Олег, Олег!

Входит Клавдия Васильевна.

Олег куда-то убежал.

Клавдия Васильевна. На улицу?

Фира. Нет, наверно, спрятался.

Клавдия Васильевна. Вот глупый! (Открывает дверь в комнату Федора.) Федя, Олег не у тебя?

Голос Федора: "Нет".

(Подойдя к двери спальни, куда ушла Таня.) Таня, Олега там нет?

Голос Тани: "Нет".

Вера. Может, в окно выпрыгнул?

Клавдия Васильевна (в окно). Коля, Олег не выбегал?

Голос Коли: "Нет".

Клавдия Васильевна. Все-таки, может, в дверь проскочил. (Кричит.) Гена, Олег не к вам ушел?

Геннадий (входя). Нет.

Коля (входя с черного хода), А куда он делся?

Фира. Хотел показать фокус и исчез.

Коля. Вот вам и фокус! Залез куда-нибудь.

Ищут Олега под всеми покрывалами. Открывают шкаф, и оттуда вываливается Олег. Геннадий берет его на руки и несет на диван.

Геннадий. Что ты, рыбак?

Олег (тяжело дыша). Чуть не задохнулся в этом гробу.

Клавдия Васильевна. Олег, это просто невозможно, как пятилетний! Почему ты не вылез?

Олег. Как-то так получилось... плохо сделалось. (Сел на диван. Ощупал себя.) Думал -- умру. Нет -- жив!

Девочки подхватили свои книги, сказали: "До свиданья!" --и убежали.

Клавдия Васильевна. Нет, глупостям твоим нет предела. (Ушла.)

Коля. Чего ты, в самом деле, Олег?

Олег. Они встали около шкафа и начали обо мне разговаривать... Ну, и неудобно было вылезать... могли подумать -- подслушиваю. Чувствую -задыхаюсь, а они, гадины, тараторят и тараторят... Коля, симпатичные, верно?

Стук в дверь.

Коля. Можно.

Входит Леонид Павлович. В руках у него сверток.

Леонид. Здравствуйте, ребята.

Олег и Коля. Здравствуйте, Леонид Павлович.

Геннадий (глухо). Здра...

Леонид. Федор дома?

Коля. У себя.

Леонид (проходя к Федору). Мировые вопросы, наверное, решаете? Решайте, решайте... (Ушел.)

Олег. Интересно, что он принес?

Коля. Вино, наверно, и закуску.

Олег. Татьяне, наверно, духи.

Геннадий. Она что -- душиться любит?

Олег. Любит.

Геннадий. Пойду аккордеоном займусь.

Коля. А я -- физикой, а то я нынче пролечу (Ушел.)

Олег (вслед Геннадию). Гена, подожди.

Геннадий (обернувшись). Что?

Олег. Хочешь посмотреть, как я рыб кормить буду?

Геннадий. А чего смотреть?

Олег. Интересно.

Геннадий. Пойду.

Олег (удерживая Геннадия за рукав). Ну, подожди, посмотри. (Достает пакетик корма, подводит Геннадия к рыбам, сыплет корм.)

Геннадий. Вон как налетели, живоглоты! А Татьяна где?

Олег. Занимается.

Геннадий. Чего же он ее не зовет?

Олег. С Федором, наверно, разговаривает.

Геннадий, Не спешит. Все равно пойдет, на духи клюнет.

Олег. Это ты от злобы гадости говоришь.

Геннадий. Все они хороши!

Олег. Не смей о сестре так говорить, слышишь?

Геннадий (смеется). А если буду, что сделаешь? Ударишь?

Олег, Уважать перестану.

Геннадий удивленно смотрит на Олега. Чтобы отойти от окна, около которого стоит Геннадий, Олег прыгает через письменный стол и опрокидывает оставленный Таней пузырек с чернилами. Чернила заливают стол.

(В ужасе.) Все! Я погиб! Ай-яй-яй, я погиб! (Бегает по комнате, хватает свои тетради, вытаскивает из них промокашки, кладет их на пятно.)

Геннадий вынимает носовой платок и тоже вытирает пролитые чернила.

Что мне будет, что будет!.. Стол такой красивый! Такой дорогой!.. Понаставили, понимаешь, раньше так просторно было, свободно!

Геннадий. Ты не огорчайся! Давай занавесим грехи -- и крыто! (Затягивает стол материей.) И молчи -- пусть ищут кто.

Олег. Кто? Она сразу догадается... Кто же мог, кроме меня?! Ну что я за невезучий человек!

Геннадий. Хочешь, скажу, что я, -- мне все равно скоро уезжать.

Олег. Да!.. Она с твоего отца деньги потребует.

Геннадий. Ну, он не даст -- не на того нарвется.

Олег. А потом тебе от него влетит.

Геннадий. Подумаешь!

Олег. Нет, не смей. Я сам ей скажу, умолю. Я же нечаянно, ты видел... Она, в конце концов, человек, поймет!

Во дворе зафыркал грузовик. Вбегает Коля.

Коля. Леночка сервант привезла! (Кричит в дверь Федору.) Федор, имущество прибыло! (Всем.) Выходи, помогай!

Олег, Геннадий, Коля, Федор, Леонид--все идут во двор. Олег широко распахнул входные двери. Через мгновение слышна команда Олега: "Раз-два -взяли! Раз-два -- взяли!" Слышно, как отъезжает грузовик. "Раз-два -- взяли! Раз-два -- взяли!" Голоса приближаются. Вбегает вся раскрасневшаяся, с сияющими глазами Леночка.

Леночка. Осторожнее, осторожнее!

В дверях показывается лоснящееся, полированное тело серванта. Его несут Федор, Леонид, Олег, Геннадий, Коля и дядя Вася. В двери заглядывают соседи.

Сюда, сюда разворачивайте!

Наконец сервант ставят. Все издают: "Уф!"

Дядя Вася. Тяжел, идол!

Леночка. Вы полюбуйтесь на него! А? Красавец!

Леонид. Хорош!

Федор. Леночка, а он не велик для нас будет?

Леночка. Ты уж лучше молчи!

Дядя Вася (оглядывая сервант со всех сторон). Молодцы чехи, здорово делают.

Леночка (гладя сервант). Красавчик ты мой! Прелесть ты моя! Ой, что я из-за него вынесла! Публика -- просто ужас!.. Рвут, толкаются, кричат! Вот уж я его с боя взяла так с боя! Вы представляете: серванты кончаются, а какая-то в шляпке -- противная такая рожа! --бац, и встает впереди меня! А?.. "Моя, говорит, очередь, я здесь стояла". Вы представляете? Ну, уж я ей показала! Я ее поставила на место! И ведь какие-то подлецы нашлись, кричат: "Она тут стояла!.." Когда стояла? Где стояла?! Я ее тяну за руку, а она упирается, и сильная такая, а ведь почти старуха! Ничего!.. Фу!.. Знаете, несмотря ни на что, даже не устала! Товарищи, вам спасибо! Дядя Вася, спасибо!

Посторонние постепенно уходят.

Олег. Леночка, нельзя ли его отодвинуть немножко от окна -- к рыбам не подойти.

Леночка. Олежка, поставь их на кухню.

Олег. Там не солнечная сторона, темно.

Леночка. Ну, ничего им не будет!.. Фу!.. Пойду приведу себя в порядок.

Леночка, Федор и Леонид уходят.

Олег (с грустью). Ну вот -- совсем житья нет! Она еще раздвижной стол купить хочет, два книжных шкафа, тахту... Эх! (Махнул рукой.) И зачем это все людям надо?!.

Геннадий. Зачем? Для удобства жизни. Отец тоже все в дом тащит.

Олег. Не все же в дома тащат.

Геннадий. Конечно, не все, возможностей нет. Вот когда будет коммунизм -- все тащи, сколько влезет!

Олег (задумавшись). Тогда, Гена, совсем не будет коммунизма, никогда!

Геннадий. Это ты сейчас говоришь, потому что тебе ничего не надо. А вырастешь, свой дом заведешь -- и потащишь.

Олег. Нет, Гена, нет! Ведь человеку надо, чтобы у него много было тут! (Хлопнул себя по лбу.) И тут! (Хлопает себя по сердцу.)

Геннадий. Потащишь! Вот помяни меня. И ты сейчас всякие высокие слова на ветер не бросай -- потом самому стыдно будет. Вот встречу я тебя лет через двадцать, этакого толстого, с брюхом, разодетого, позовешь ты меня в гости, а дома у тебя всякого имущества!.. У!.. А я тебе скажу: "Олег, а помнишь, тогда?.." Неловко будет... Хихикать начнешь! А?

Олег. Гена, клянусь тебе!..

Геннадий. Не принимаю клятвы -- освобождаю! Живи, а там увидим... Конечно, хорошо бы... Желаю!..

Входит Леночка, она что-то дожевывает.

Леночка. Прикрыть надо. (Достает из прихожей два старых пальто, тряпки, укутывает сервант.)

Олег. Я помогу тебе.

Леночка. Помоги. Смотри, будь осторожней, не испорти!

Олег. Леночка...

Леночка. Погоди. (Зовет.) Таня!

Входит Таня с книгами в руках.

Леонид пришел. Зайди.

Таня. Сейчас. (Ушла.)

Геннадий. Пойду поиграю. (Ушел.)

Через некоторое время слышна грустная мелодия аккордеона. Возвращается Таня.

Леночка. Олег, пойди, мне с Таней надо поговорить.

Олег. Я хотел тебе сказать...

Леночка. Потом, Олежка, потом!

Олег ушел.

Иди сюда.

Садится с Таней на диван.

Таня. Ну, что?

Леночка. Я немного старше тебя и кое-что соображаю... Слушай -- я о Леониде.

Таня. Слушаю.

Леночка. Не перебивай. Чего ты тянешь?

Таня. Не понимаю.

Леночка. Я буду откровенна, как сестра: ты собираешься за него замуж?

Таня. Что? Что ты выдумала? Мне и в голову не приходило.

Леночка. Не притворяйся. Я же вижу -- тебе приятно, что он за тобой ухаживает.

Таня. Я думаю, каждой девушке приятно, когда к ней относятся -по-особенному.

Леночка. Не прозевай, Таня, не прозевай! Тебе везет! Тысячи девушек и не глупее и не дурнее тебя бродят в одиночку. Леонид стоящий человек. Ведь это он помог Федору занять такое положение.

Таня. А мне казалось, Федор и сам по себе что-то значит.

Леночка. Конечно, в области науки он продвинулся сам, но продвинуться в жизни -- это, знаешь, из кожи вылезешь. А Леонид хоть и не семи пядей во лбу, а жизнь знает.

Таня. Да нет, что ты, я совсем о другом думаю...

Леночка. О чем? Кончишь свой педагогический, останешься в аспирантуре в Москве? Это, конечно, хорошо. Ты верно делаешь -- выжимаешь одни пятерки. Держись! Только если не получится с аспирантурой? Тогда что? Всегда имей запасной ход, Татьяна. Это очень важно.

Таня. Неужели Федор для тебя был только ход?

Леночка. Не опошляй, Татьяна. Ты же видишь, как я готова в лепешку расшибиться ради него, ради его будущего. Леонид тебя любит, это ясно. Не зевай!

Таня. Леночка, скажи, это он тебя подослал?

Леночка. До чего же ты глупа, Татьяна! Я же с тобой совершенно откровенно... Ну, идем.

Таня. После такого разговора я на него и смотреть-то боюсь. Фу!..

Леночка. Не идешь?

Таня. Нет, почему же, идем.

Таня и Леночка идут в комнату Федора. Входит Олег.

Олег. Леночка!..

Леночка (задерживаясь). Ну что, Олежка?

Олег. Я хочу тебе признаться в одном проступке...

Леночка. Что такое?

Олег. Я совершил кошмар!

Леночка. Ну, говори.

Олег. Только дай слово -- не примешь близко к сердцу и не будешь очень ругать меня.

Леночка. Да не тяни ты, пожалуйста, говори.

Олег. Нет, скажи -- не будешь очень ругать?

Леночка. Ну, не буду, не буду...

Олег. Дай честное слово.

Леночка. Ну, честное слово, не буду тебя ругать.

Олег. Ну вот... я кормил рыб... и случайно, абсолютно случайно, пролил чернила на твой новый письменный стол. Вот! (Снял покрышку со стола.)

Леночка (кричит). Гадина!.. Хулиган!!! (Зовет.) Федя, Федя!!!

Олег. Ты же обещала...

Вбегают Федор, Таня, Клавдия Васильевна, Леонид, Коля. Умолк аккордеон, высунулся Геннадий.

Леночка (Федору). Посмотри! Посмотри! Это он!!! Я как каторжная... Я с такими трудами...

Олег (растерянно). Я кормил рыб...

Леночка. Чтоб сдохли твои проклятые рыбы! Чтоб они сдохли! Да я их!! (Бежит к окну, хватает банку с рыбами, мечется с ними по комнате. Из банки плещется вода.)

Олег. Оставь их!.. Что ты!.. Оставь!!

Леночка. К черту их! (С размаху швыряет банку в окно.)

Олег (кричит). Они же живые! (Бросается во двор.)

Леночка. Это не дом, это какое-то бандитское заведение!

Геннадий (глядя в окно). Кошки их жрут.

Леночка. Так им и надо!

Вбегает Олег. Он остервенел и плачет.

Олег. Ты моих рыб!.. Ты!!! Из-за этого барахла!.. Ты... (Вдруг начинает срывать покрывала с мебели, бьет вещи кулаками, царапает ногтями, плюет.)

Леночка. Оставь! Что ты! Оставь!

Олег. Нет!! (Вдруг вскакивает на диван, хватает саблю, вытаскивает ее из ножен и начинает рубить вещи.)

Леночка (кричит). А-а-а!.. А-а-а!..

Клавдия Васильевна. Олег, не смей этого делать!

Таня. Олег, остановись!

Коля. Перестань! (Останавливает Олега.)

Олег бросает саблю и бежит в дверь.

Клавдия Васильевна. Олег, Олег!..

Геннадий и Коля бросились за Олегом. Леночка, как безумная, бегает от вещи к вещи. Федор с возгласами: "Леночка! Леночка!" -- растерянно бегает за ней.

Занавес

Действие второе

Та же комната. Часть вещей вынесена. Дядя Вася и Коля разбирают поломанную кровать. В комнате кроме них Таня и Леонид. Таня стоит у двери в комнату Федора, оттуда слышен плач Леночки и голос Федора.

Леонид (Тане). Плачет?

Таня. Плачет.

Дядя Вася. Вздуть бы его, паршивца! Люди старались, делали, а он, видите ли... Понимания нет.

Быстро входит Федор.

Федор (встревоженно). Мама!

Вбегает Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. Что, Федя?

Федор. У нас есть какие-нибудь сердечные капли?

Клавдия Васильевна. Леночке плохо?

Федор. Да.

Клавдия Васильевна. Кажется, были. (Ушла искать капли.)

Коля. Давай я в аптеку сбегаю.

Таня. Может быть, доктора вызвать? Что с ней?

Федор (растерянно). Сам не знаю. Закрыла глаза и лежит. Зубы стиснула и все за сердце рукой держится.

Леонид. Ты не волнуйся, все пройдет.

Таня. Я зайду к ней. (Пошла к двери в комнату Федора.)

Федор. Нет, нет, подожди. Лучше ее не трогать.

Дядя Вася. У Севастьяновых в прошлом году вот так же сноха пришла домой после работы, легла и умерла. А ведь сама фельдшер была.

Тяжелая пауза.

Федор. Придет этот мерзавец, я ему уши оборву.

Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна (подавая Федору пузырек). Валерьянка с ландышем.

Федор берет пузырек и быстро уходит к себе.

Олег не приходил?

Коля. Что ты волнуешься? Я же сам видел: Геннадий его догнал, и они пошли вместе.

Клавдия Васильевна ушла.

Дядя Вася. Бери, Колюха.

Коля (поднимая вместе с дядей Васей кровать). Пошла, погребальная!

Дядя Вася и Коля ушли.

Леонид. Эх, натворил мальчишка дел!

Таня. Вы знаете, Леня, у нас в последнее время дома как будто черная кошка пробежала.

Леонид. А мне всегда хорошо у вас.

Таня. Вы -- гость, Леня, чужой человек, вам не видно.

Леонид. Танечка, мне так хочется быть в этом доме совсем, совсем своим человеком! Вы знаете, я, в сущности, одинокая собака -- родители вечно в разъездах: то в Голландии, то в Швеции, и все на год, на два. Квартира огромная, а как пустыня. Простите, я перебил вас.

Таня. Раньше мы жили очень дружно. При папе жизнь казалась вообще сплошным счастьем; правда, я это смутно помню. В детстве никогда о серьезных вещах не думаешь, на то оно и детство. Все весело! Потом нам было очень трудно материально. Мама работала с утра до ночи, она ведь прекрасная стенографистка. Федор после школы хотел идти работать, но мама не разрешила. В университете он уже на первом курсе получал повышенную стипендию -- стало легче. А мы с Николаем все делали по дому: я нянчилась с Олегом, когда он приходил из детского сада, Коля делал всю мужскую работу. Мы так любили Федора, старались избавить его от всех забот! И потом, когда он начал работать... Он у нас ведь очень талантливый. Вы, конечно, знаете, как о нем тогда хорошо написали в газете... Мы вот в этой комнате в тот день шампанское выпивали! Впервые в моей жизни!.. Федор нас буквально засыпал подарками... Из каждой зарплаты все что-нибудь притащит. Он же и настоял, чтобы мама оставила работу, -- мама действительно была сильно переутомлена тогда. И знаете, мысли у всех были какие-то ясные, чистые, как-то шире смотрели на жизнь -- открыто... и вдаль!.. (Вдруг остановилась.) Ну вот, выпустила целую пулеметную очередь. Наболело... Вы не подумайте, мне хорошо живется! Вот только жаль, что в дом вошло что-то чужое, неприятное.

Леонид. Зовут это чужое -- Леночка?

Таня (подумав). Не знаю. Скорее -- Федор. Леонид. Вот так да! Почему?

Таня. Скажите, его очень ценят на работе?

Леонид. Откровенно?

Таня. Пожалуйста.

Входит Лапшин.

Лапшин. Геннадий мой тут не околачивается?

Таня. Он с Олегом где-то ходит.

Лапшин. Ключа от комнаты не оставлял?

Таня. Нет.

Лапшин. Придет, пусть дома сидит -- нужен. Прощенья просим! (Пошел, но остановился.) А Таисия Николаевна не заглядывала?

Таня. Нет.

Лапшин. Ежели придет, скажи -- я скоро. А коли сверточек какой принесет -- прими.

Таня. Хорошо.

Лапшин. Ну, совет да любовь. (Ушел.)

Леонид. Хитрющий мужик.

Таня. Чем-то расстроен. Так вы хотели сказать о Федоре.

Леонид. Видите ли, Таня, наш институтский коллектив -- это сложная комбинация. В нем вечно склока или, назовем, борьба. Так вот: с одними Федор в прекрасных отношениях, можно сказать -- в дружеских, других он перестал устраивать, и они относятся к нему сдержанно.

Таня. Почему же перестал?

Леонид. В свое время Федор сделал великолепный прыжок, и ему все дружно проаплодировали. Ну и, естественно, стали ждать от него нового прыжка. Пока он его не делает, а -- и, по-моему, верно поступает -- танцует на прежней высоте, желая взять от нее все. И берет немало!.. Ну... завидовать стали.

Таня (разочарованно). И только?

Леонид. Вы очень любите брата?

Таня. Я его люблю, жалею и ненавижу.

Леонид. Он вырабатывает, Таня, свое отношение к жизни и, согласно этому отношению, свое поведение в ней.

Таня (пораженная). Поведение в жизни!

Леонид. Сложная штука, Танечка.

Таня (продолжая думать о своем). Как это верно!

Леонид. Вы свое выработали, Таня?

Таня (быстро, твердо). Да!

Леонид смеется.

Что вы?

Леонид. У Федора оно было?

Таня. Было.

Леонид. И вот... нет!

Таня. У него не хватает воли.

Леонид. А у вас хватит?

Таня. Да.

Леонид. Ни один человек, Танечка, не знает, сколько у него сил, пока он эти силы не испробовал до предела.

Таня. Я в свое время испробую.

Леонид. Что вы собираетесь делать после окончания института? Ехать в глухую периферию, в деревню?

Таня. Предположим, что в этом плохого?

Леонид. Наоборот, это всячески приветствуется. (Вдруг.) Хотите, я вам погадаю?

Таня. Как?

Леонид. По руке. Я умею, честное слово.

Таня. Пожалуйста. (Протянула Леониду руку, тот внимательно смотрит на ладонь.)

Леонид. Странно, но вы действительно куда-то уедете. Не скоро. Года через три.

Таня (смеется). Получу путевку после окончания института и уеду. Вот так гадание!

Леонид. Подождите. (Разглядывая ладонь.) Вот эта линия идет далеко-далеко в сторону от основной -- это отъезд. Маленький городок. Деревня! Вы -- учительница. (Закрывает глаза, говорит, как будто что-то видит.) Кругом хорошо: тихая речка, леса, луга, ромашки... Но люди... вот это уже хуже. (Смотрит на руку.) Эта тонкая ломаная линия, она -- страдание. (Отвлекаясь.) Там же совсем чуждый вам круг интересов! Вы истоскуетесь по маме и братишкам, по театрам и концертам. Вы знаете, что до сих пор в деревнях справляют престольные праздники, а это значит... Ну, вы представляете себе эту яркую картину.

Таня. Бывает.

Леонид. Конечно, в передовых колхозах этот обычай вымирает. А вдруг вам достанется не передовой?

Таня. Я же была в колхозах на уборочной, несколько раз...

Леонид. Понравилось?

Таня. И да и нет. А вы бывали?

Леонид (смеется). Откровенно говоря, только в десятилетнем возрасте.

Таня (горячо). Так вы же ничего не знаете! В последние годы там просто на глазах все меняется! И к лучшему! Конечно, я согласна с вами, есть колхозы, где люди живут очень трудно. Но, Леонид Павлович, почему же я должна устраивать только свое счастье, думать только о себе?! Я хочу, чтобы и там, в самом далеком, в самом глухом, в самом бедном колхозе, люди жили хорошо. Не хуже, чем мы с вами! По-моему, всегда нужно думать о тех, кто живет труднее тебя, и надо стараться сделать жизнь этих людей лучше, счастливее! Иначе зачем же жить?!

Леонид. Какая вы делаетесь красивая, когда горячитесь. Танечка, хождение в народ было в прошлом веке, сейчас это не популярно -- у нас все делается организованно. И сделают, поверьте... без вас! Вы там начнете бороться, и вас живо сомнут. У вас самые благородные порывы, я абсолютно верю в это. Но, к сожалению, много еще есть людей, которые любят уничтожать хорошее! Это же такое наслаждение для них! Вы даже себе не представляете! Вы поживете там, помучаетесь...

Таня. И брошусь в омут!

Леонид. Хуже. Привыкнете ко всему и выйдете замуж за какого-нибудь тупицу, вроде вот этого вашего приезжего соседа -- Геннадия, кажется? (Опять взял руку Тани.) Здесь есть и другая линия...

Таня (отнимая руку). Не надо...

Леонид. Почему?

Таня. Мне кажется, я сама научилась гадать. Во всяком случае... угадывать.

Входит Клавдия Васильевна, идет к буфету, достает что-то из продуктов и несет на кухню.

Клавдия Васильевна. Таня, ты, кажется, еще хотела позаниматься. (Ушла.)

Леонид. Мама волнуется за девочку.

Таня. Если девочка пролетит на экзамене, то плакать будет не мама. (Встала, пошла к себе.)

Леонид. Вы что готовите?

Таня. Математику.

Леонид. Знакомое дело. Хотите, помогу?

Таня. Если не лень, не возражаю. Вы серьезно сказали, что люди любят уничтожать хорошее?

Леонид. А вы не замечали?

Таня, ничего не ответив, уходит. Леонид идет за ней. Входят Федор и Леночка. Леночка, увидев пустую комнату, горько плачет.

Федор. Ленуська, ну успокойся, маленькая.

Леночка (резко). Оставь меня, пожалуйста.

Федор. Ленуська, ну, ей-богу, как будто я виноват...

Леночка молчит.

Ленуська!

Леночка молчит.

В общем-то, это не такое страшное событие.

Леночка. Конечно, для тебя все пустяки! Тебе это ничего не стоило. Ты привык жить в этом своем клоповнике целым кагалом.

Федор. Леночка, но я же хлопотал относительно квартиры...

Леночка. Ничего ты не хлопотал. Если бы я не твердила тебе тысячу раз... Тебя абсолютно устраивает это существование, я же вижу. Ты только о себе и думаешь, на меня тебе совершенно наплевать.

Входят дядя Вася и Коля.

Дядя Вася. А стол тоже в сарай выносить, или как?

Федор. Леночка, ты как хочешь?

Леночка. Мне абсолютно безразлично, хоть на костре его сожгите.

Федор (Коле и дяде Васе). Несите.

Леночка. Оставьте здесь.

Дядя Вася. Понимаем.

Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна (Федору и Леночке). Ужинать будете?

Федор. Подожди, мама.

Коля. Дай хоть мне поесть -- они тут переживают, я-то при чем?

Клавдия Васильевна. Идем.

Прошла с Колей на кухню.

Дядя Вася (поднимая обломок мебели). Такую работу в щепки!

Леночка. Спасибо вам, дядя Вася, за помощь.

Дядя Вася. Какая тут помощь, горе одно. Вот погодите, отремонтирую -отциклюю, отполирую, посмотрим, что выйдет. Жалко! (Ушел.)

Леночка. Я все понимаю, мое присутствие в этом доме крайне нежелательно.

Федор. Не выдумывай, Ленуська.

Леночка. Еще бы! Раньше ты все деньги отдавал им, на тебя все так и смотрели, как на дойную корову. Появилась я...

Федор. Ты говоришь уже невесть что!

Леночка. Пожалуйста, не кричи на меня!

Федор. Я не кричу. Я говорю почти шепотом.

Леночка. Нет, ты кричишь!

Федор. Ну хорошо, я буду молчать.

Леночка. Конечно! Это самая выгодная позиция!

Федор. Но чего же ты хочешь?

Леночка. Я от тебя решительно ничего не хочу.

Федор. Ленуська, но ты же из-за этих проклятых вещей портишь себе здоровье.

Леночка. Странно, что тебя это еще интересует.

Федор. Не знаю, как говорить с тобой.

Леночка. Если бы любил, знал.

Федор. Я же люблю тебя.

Леночка. Не смеши, пожалуйста. Это было когда-то!

Федор сидит, обхватив голову руками.

Не делай драматических жестов! Прямо как баба!

Федор (сдерживая себя). Ну, что ты предлагаешь делать?

Леночка (усмехаясь). Мужчина, называется!

Федор. Не убить же я должен Олега за это!

Леночка. Конечно, от такой тряпки помощи не жди. Я не хочу жить в этом доме. Мне надоело, я устала!

Федор. Ленуська, но куда же мы денемся? Волей-неволей до осени придется ждать.

Леночка. А я не буду! Если ты не умеешь поставить себя в своем же доме как мужчина, как старший, если твою жену могут оскорблять...

Федор. Тебя же никто не оскорбляет. Олег -- мальчишка, дурак, нельзя же на него обижаться всерьез. Ты не волнуйся, ну я сейчас буду работать еще больше! Леонид устроит мне несколько статей, да и без него меня уже знают.

Леночка. Пожалуйста, не хвастайся своей мнимой славой, бездарь! Я не хочу здесь жить ни одного дня, слышишь?! (Пошла в комнату.)

Федор (идя за ней). Но куда же мы переедем?

Леночка. Придумай. Не ходи за мной! Оставь меня в покое, слышишь?

Леночка ушла. Федор сел на диван и обхватил голову руками. Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. Может быть, ты поужинаешь, Федя?

Федор. Мама, нельзя ли устроить как-нибудь так, чтобы в доме к Леночке относились приличнее?

Клавдия Васильевна. Я сама не знаю, что делать с Олегом, Федя. Но при всем желании мы не можем возместить вам убытки за эту мебель.

Федор. Я не говорю об этой идиотской мебели.

Клавдия Васильевна. Во всем остальном, по-моему, мы все относимся к Леночке вполне прилично, Разве она жаловалась на нас?

Федор. Ничего она не жаловалась, но я сам вижу. Хотя бы из уважения ко мне могли это делать. Я работаю как лошадь, устаю... В конце концов, я люблю ее! Она умненькая, хозяйственная, ласковая, деликатная. Уж поверьте, я лучше вас всех знаю ее! Чем она вам не угодила?

Клавдия Васильевна. Я поговорю с мальчиками, с Татьяной... Сама постараюсь...

Федор. Не надо стараться, мама. Надо просто сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома. Ну, разве это трудно?

Клавдия Васильевна. Я не знаю, Федя, как она чувствовала себя дома. Я знаю только, что вы посылаете ее родителям сто рублей в месяц, и все.

Федор. А много ли старикам надо? Леночка считает -- вполне достаточно, тем более что у них сейчас пенсия прибавилась.

Клавдия Васильевна. А ты как считаешь?

Федор. Я не вникаю в денежные вопросы, мама. У меня от одной работы голова трещит. В институте только неприятности... Да, да, я не хотел тебе этого говорить!.. Хоть уходи оттуда... Впору совсем бросить научную работу, перейти только на лекции.

Клавдия Васильевна. А не жаль будет, Федя?

Федор. Конечно, жаль. Так хорошо у меня пошло тогда, а теперь просто загрызли. Эти Перевозчиковы, Тюрины, Крыловы житья не дают.

Клавдия Васильевна. Кажется, именно Перевозчиков тогда о тебе такую хорошую статью написал?

Федор. А теперь еле кланяется.

Клавдия Васильевна. Обидно.

Федор. Еще бы!

Клавдия Васильевна. А ведь он тебя на защите диссертации при всех расцеловал, помнишь? Я тогда сидела в самом последнем ряду и плакала.

Федор молчит.

Федор (после паузы). Ну ничего! Вот засяду за свою "заветную" -- я еще покажу им себя! Я докажу...

Клавдия Васильевна (с грустью). Ничего и никому ты уже не докажешь, Федя.

Федор. Почему это?

Клавдия Васильевна. Потому что все меняется на свете.

Федор. Что?

Клавдия Васильевна. Все.

Федор. Нет, ты договаривай.

Клавдия Васильевна. Так я постараюсь, чтобы дети ничем не досаждали Леночке.

Федор. Я знаю, что ты подразумеваешь: я переменился? Да?

Клавдия Васильевна. Вы будете ужинать?

Федор. Нет, ты скажи -- я переменился?

Клавдия Васильевна. Да, Федя.

Федор. В какую же сторону?

Клавдия Васильевна. Ты не обижайся на меня, Федя, но ты становишься маленьким... мещанином.

Федор (смеется). Ах, вон что! Все-таки, мама, у меня есть кое-какое имя в научном мире, со мной многие считаются, ценят...

Клавдия Васильевна. По-моему, Федя, даже академик со временем может стать простым обывателем.

Федор. Извини, мама, но и ты... не героиня.

Клавдия Васильевна. Хочешь сказать -- я тоже мещанка?

Федор. Это слишком обидное слово, мама.

Клавдия Васильевна. Я же не постеснялась тебе его сказать.

Федор. Ты -- мать

Клавдия Васильевна. А разве ты знаешь, о чем я думаю, когда варю вам обед, чищу картошку, стираю белье, мою пол, пришиваю пуговицы?! Я думаю о вас! Моя жизнь сложилась не совсем так, как я хотела. Моя ли в этом вина, не моя -- не знаю. Но у меня есть вы, четверо. И вы -- это я! Я хочу, чтобы вы были такими людьми, какой я сама хотела стать.

Федор. Героями?

Клавдия Васильевна. Во всяком случае -- интересными людьми. Помнишь, в девятом классе ты явился домой пьяным?.. Я не испугалась, нет! В жизни может быть всякое, особенно с подростком. Но ты пришел еще раз, еще, еще, и все в нетрезвом виде. Я ударила во все колокола: я подняла школу, комсомол, и мы вытащили тебя из этой компании. Помню, ночью ты лежал вот на этом диване и тяжело хрипел. Страшно сказать тебе, Федя, но я тогда подумала: если он не переменится, пусть лучше умрет. Когда ты будешь отцом, Федя, ты поймешь, какая это была страшная мысль! Любая ваша победа в жизни, пусть самая маленькая, любой ваш красивый поступок -- это моя радость. Ваши успехи -они целиком ваши, я не присваиваю себе ничего, только бываю счастлива! Но ваши неудачи, особенно измены человеческому достоинству, они просто пугают меня, хочется кричать от обиды! Я как будто падаю вниз, в грязь!.. Как будто рушится здание, которое я возводила своими руками в бессонные ночи, когда вы были крохотными, в тревоге, в слезах, в радости.

Пауза.

Федор (тихо). Ты обвиняешь во всем Леночку?

Клавдия Васильевна. И тебя, Федя.

Федор. В чем же ты ее обвиняешь?

Клавдия Васильевна. Она плохая жена.

Федор. Вон как!

Клавдия Васильевна. Может быть, мои слова и не принесут пользы -говорят, дневная кукушка ночную не перекукует, -- но я скажу. Хорошая жена, Федя, больше всего заботится о человеческом достоинстве своего мужа, уже потом она может гордиться его славой, чином, званием, материальными успехами. Но если муж -- мелкий человечишка, пройдоха или жулик, то, поверь, и жена у него точь-в-точь такая же.

Федор. Слава богу, я не пройдоха, не жулик...

Клавдия Васильевна. Можешь им стать.

Федор. Ты уже преувеличиваешь, мама.

Клавдия Васильевна. Нет, я просто стараюсь всегда заглядывать вперед.

Федор. В чем же ты обвиняешь меня?

Клавдия Васильевна. В супружеской жизни часто бывает -- кто кого потянет за собой. Так ты будешь ужинать?

Федор. Подожди. Но я люблю Леночку, ты понимаешь, люблю! Могу я иметь право на это счастье?

Клавдия Васильевна. Счастье ли это, Федя?

Голос Леночки: "Федя!"

Федор. До сих пор считалось: любовь -- это одно из высоких и чистый чувств, возвышающих человека.

Клавдия Васильевна. Это неправда, Федя.

Федор. Да я по себе чувствую.

Клавдия Васильевна. Очень часто любовь принижает человека, разрушает его жизнь. Я даже не знаю, совершено ли во имя любви на земле больше высоких поступков или подлых.

Голос Леночки: "Федор!"

Ну, иди, иди.

Федор. Что же я, по-твоему, должен сделать?

Клавдия Васильевна. Ты совсем взрослый мальчик, Федя. (Подходит к сыну, целует его в лоб.)

Голос Леночки; "Федор!"

Иди же, иди, не геройствуй.

Клавдия Васильевна пошла на кухню, но в это время входит Леночка.

Леночка (ласково). Мама, мы так задержали вас с ужином, совсем завертелись -- давайте поедим.

Клавдия Васильевна. Вот и хорошо. (Ушла.)

Леночка. Ты что, не слышишь?

Федор. Я с мамой разговаривал.

Леночка. Интересно, что она тебе напела.

Федор (строго). Лена, я хочу поговорить с тобой.

Леночка (берясь за сердце рукой). Ой!

Федор. Что ты?

Леночка. Опять кольнуло.

Федор. Капли дать?

Леночка. Не надо. Так перенервничала!.. (Подошла к Федору, обняла его.) Тебе наговорила кучу гадостей... (Целует.) Извини! Талантливый ты мой!

Федор (обнимая жену). Да, уж наболтала ты всяких глупостей! Ты меня будешь слушаться?

Леночка. Буду, буду. А ты меня -- ладно?

Федор. Идет. (Целует жену.)

Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. Здесь будете ужинать или на кухне?

Леночка. Все равно, мама. Мы скоро выйдем. (Федору.) Идем, я тебе расскажу, что придумала.

Федор и Леночка ушли к себе. В дверях появляется Геннадий.

Клавдия Васильевна. Где Олег?

Геннадий. А что?

Клавдия Васильевна. То есть как "что"?

Геннадий. Зачем он вам?

Клавдия Васильевна (громко, с тревогой). Где Олег, Гена?

Геннадий (шепотом). Тут он, за дверью стоит.

Клавдия Васильевна бежит к двери, распахнула ее. Видимо, в глубине прихожей стоит Олег. Клавдия Васильевна увидела его, покачала головой и ушла на кухню.

Входи, больше никого нет.

Входит Олег.

Олег. Не рано?

Геннадий. Думаю, нет -- перекипело. Но поблажки не жди. Конечно, не то что сгоряча, но достанется.

Олег. Есть хочется! (Идет к буфету.)

Входит Коля.

Коля. Ты что?! Мать места себе не находит...

Геннадий. Это хорошо...

Коля (Олегу). Я уж наврал маме, будто тебя с Геннадием на улице видел. Где ты был?

Олег. Нигде не был. Мы вокруг дома обошли, а потом через заднее крыльцо -- Геннадий меня в своей комнате запер, а сам куда-то ушел.

Геннадий. За покупками ездил. (Коле.) Я его нарочно замкнул, сразу-то попадаться на глаза никогда не надо, проверено!

Олег (Коле). Что тут было?

Коля. Леночка чуть не умерла. Федор обещал тебе уши оборвать.

Олег. Еще чего! Пусть только дотронется! Где они?

Коля. У себя.

Геннадий. А Татьяна где?

Коля. Занимается.

Геннадий. Одна?

Коля. Нет.

Геннадий. С этим?

Коля. С этим.

Геннадий. Приехал бы он к нам в район погостить!..

Олег. А вещи где?

Коля. В сарай вынесли.

Олег. Сильно испортил?

Коля. Досталось беднягам!

Геннадий (думая о своем). Я бы подговорил ребят...

Коля. Отколотили бы?

Геннадий. Отвадили бы.

Олег (оглядывая комнату). Просторнее стало. (Задумался.)

Где стояла кровать -

Можно там танцевать,

Где сервант возвышался -

Только коврик остался.

Коля. Геннадий, переложи эти стихи на музыку, и спойте Леночке в два голоса.

Геннадий (Олегу). Ты, брат, сейчас не сочиняй, не надо.

Олег (подойдя к окну). И рыб нет.

Входит Лапшин.

Лапшин (сыну). Ты что уходишь, ключа не оставляешь?

Геннадий. Забыл.

Лапшин (передразнивая). "Забыл"! А еще десятилетку окончил! Идем, собирайся, сейчас едем. Я билеты купил.

Геннадий. Чего это вдруг?

Лапшин. Наши письмо из дома получили, под меня там копают, на мое место зарятся. Я им покажу!.. (Коле.) Таисия Николаевна не была?

Коля. Не видел.

Лапшин. Свертка не оставляла?

Коля. Какого свертка?

Лапшин. Ну, не твоего ума дело. (Сыну.) Пошли.

Геннадии и Лапшин уходят.

Олег (сидя на подоконнике). Ты знаешь, как все ужасно получилось...

Коля. Уж чего лучше!

Олег. Нет, я не об этом.

Коля. А что еще?

Олег. Я положил записку в книгу Веры. И вот как только положил, сразу понял, что люблю Фиру. Именно Фиру! Что теперь мне делать? Сидел там, у Геннадия, думал, думал... Не знаю, как выкрутиться. Что на обед было?

Коля. Лапша куриная, мясо с картошкой и кисель.

Олег. Мне оставили, не знаешь?

Коля. Ты с утра ничего не ел?!

Олег. Где же? Там лежала копченая колбаса -- здоровенная такая палка, -- но я не притронулся, честное слово!

Коля. Иди на кухню.

Олег. А кто там есть?

Коля. Одна мама.

Олег. Как думаешь, что мне будет?

Коля. Я откуда знаю!

Олег ушел.

(Смотрит в окно, за которым уже темнеет.) Марина!

Голос Марины. Что?

Коля. Иди-ка сюда.

Марина появляется в окне.

Марина. Что, Коля?

Коля. Что ты делала?

Марина. Зойку спать укладывала... Уснула.

Коля. Мама твоя где?

Марина. До сих пор не пришла. А что?

Коля. Лапшин от нее какого-то свертка ждет.

Марина (садясь на подоконник с той стороны окна). Зачем она это делает, зачем?!

Коля. А тебе она ничего не говорит?

Марина. Скрывает. Я сама сегодня начну разговор, обязательно! Понимаешь, я -- комсорг курса. Я даже хорошие платья сейчас носить боюсь, старые надеваю -- ты заметил?

Коля. Заметил.

Марина. И такая тревога на душе! Вчера с тобой по Москве ходила, так хорошо было... а пришла домой... (Тихо.) Ты не стал хуже ко мне относиться?

Коля. Что ты!

Марина. А мне показалось... Мне теперь все что-то страшное мерещится.

Коля (тихо). Я тебя еще больше люблю. (Хочет обнять Марину, но в это время входит Геннадий с каким-то предметом в руках, завернутым в бумагу.)

Геннадий (Марине). Здравствуйте. (Коле.) Коля, можно, я тут одну вещицу спрячу, чтобы отец не видел? Сегодня купил.

Коля. Положи в коридоре.

Геннадий пошел в коридор. Коля берет Марину за плечи.

Марина. Что ты! Во дворе увидят.

Коля. Пусто. Кто-то сидит там на лавочке, но спиной к нам. (Целует Марину.)

С возгласом "Геннадий!" входит Лапшин.

Лапшин (увидев целующихся, опешил). Тьфу, черт! Никого нет.

Марина исчезла за окном. Лапшин пошел было к двери, но в это время из коридора вошел Геннадий.

Геннадий. Чего тебе?

Лапшин. Ты колбасу сожрал?

Геннадий. Какую колбасу?

Лапшин. Копченую.

Геннадий. Даже в глаза не видел.

Лапшин. Врешь!

Геннадий. Честное комсомольское!

Лапшин. Побожись!

Геннадий. Ей-богу!

Лапшин. Все равно брешешь!

Геннадий. Сам от меня спрятал куда-нибудь, а теперь на меня же и валишь.

Лапшин. Смотри, не найду -- ответишь! (Ушел.)

Коля. Гена!

Геннадий. Что?

Коля. Колбасу, наверное, Олег съел.

Геннадий. Да что ты?!

Коля (зовет). Олег!

Входит Олег.

Олег. Что, Коля?

Геннадий. Ты колбасу съел?

Олег. Копченую?

Геннадий. Да. Ты не ври, тут все свои.

Олег. Нет, нет! Я, понимаешь, сижу в комнате, чувствую -- пахнет... Ну, поискал... Она за чемоданом была спрятана. Так я ее подальше, за шкаф запихнул, чтобы не пахла... Она там.

Геннадий. Пойду обрадую родителя. (Ушел.)

Коля (глядя в окно). Куда это Маринка помчалась? (Зовет.) Дядя Вася!

К окну подошел дядя Вася.

Что-нибудь случилось? Почему Марина так побежала?

Дядя Вася (тихо). Говорят, Таисию около универмага забрала милиция.

Коля. Что?! (Прыгает в окно.)

Дяди Васи тоже уже не видно. Входят Федор и Леночка. Олег замер, глядя на них.

Федор. Явился?.. Ну?

Олег молчит.

Леночка. Что уставился, гаденыш?

Олег молчит.

Федя, убери эту проклятую саблю со стены. Опять повесили!

Федор. Это мама. (Идет к сабле.)

Олег. Не трогай.

Леночка. Еще тебя спрашивать буду, стихоплет поганый!

Олег. А ты -- курица!

Леночка. Ты еще лаяться? (Схватила оставленную в углу планку от шкафа и с этим оружием бросилась на Олега.)

Олег (отбежав в сторону). Только попробуй! Только попробуй!

Федор. Леночка, что ты!

Леночка бросается на Олега, тот бегает вокруг стола.

Олег. Не смей, не смей! Меня даже мама никогда пальцем не трогала!

Леночка (бегая за Олегом). Избить тебя надо, избить!

Федор (хочет остановить Леночку, бегает за ней). Леночка, осторожней! Леночка, осторожней! (Федор поймал Леночку за планку.) Лена, не смей этого делать! Сейчас же перестань!

Леночка оставляет планку в руке Федора и вдруг бьет мужа по лицу.

Леночка. Тряпка! (И ушла в свою комнату.)

Пауза. Федор стоит растерянный. Олег ошеломлен. Федор отходит к окну. Олег тихо подходит к брату. Он стоит около него молча, не зная, что говорить. Вытащил из кармана перочинный нож, раскрыл его, опять закрыл.

Олег. Это ты мне ножик подарил, помнишь?.. В классе ни у кого такого нет... Мне за него, знаешь, чего только не предлагали... Ты на меня не злись, Федя... Если я научусь писать хорошие стихи, я их тоже печатать буду, за деньги... Все вам отдам, все!.. Чтобы чисто было... Конечно, стихи отдавать за деньги нехорошо, я хотел этого никогда в жизни не делать... Но Пушкин ведь говорил: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать..." Правда, ему тоже деньги нужны были, вот он и выкручивался... Ну, что ты на подоконник-то смотришь?.. (Заглядывает в лицо брату.) Плачешь?!

Федор пошел к своей комнате.

(Испуганно.) Нет, нет! Я не видел, Федя, я не видел!..

Федор ушел к себе. Входит Геннадий.

Геннадий. Олег...

Олег (перебивает). Гена, ты плачешь, когда тебя отец бьет?

Геннадий. Как бы не так! Больно жирно ему будет. Ты что встревоженный? Еще что-нибудь выкинул?

Олег. Да, из-за меня тут...

Геннадий. Что?

Олег. Нельзя сказать. Погоди... (Подбегает к двери комнаты Федора, слушает.) Тихо... Ты знаешь, я боюсь, как бы он ее не задушил.

Геннадии. Кто?

Олег (заглянув в замочную скважину двери, тут же выпрямившись, удивленно). Он ее целует! С ума можно сойти!

Геннадий. Объясни толком-то...

Олег. Объяснить ничего нельзя... Ты что меня спрашивал?

Геннадий. Смотри. (Идет в коридор, вносит свою покупку, разворачивает ее. Это аквариум, в котором плавают рыбы.)

Олег. Откуда это?

Геннадий (смущенно). Тебе. От меня.

Олег (в восторге прыгая вокруг аквариума). Гена! Гена! Вот спасибо! Вот спасибо-преспасибо! (Жмет Геннадию руку.) Ой, какие!..

Геннадий. Забавляйся, коли нравится.

Олег. Где же ты их достал?

Геннадий. На Арбате.

Олег. Гена, ты их на те деньги купил?

Геннадий. Да. Видал -- пригодились!

Олег (задумался, глядя на рыб). Гена... ты не рассердишься на меня?

Геннадий. За что?

Олег. Не надо было их покупать, Гена.

Геннадий. Почему?

Олег. Я не хочу их брать, Гена.

Геннадий. Чего?

Олег. Ты не сердись, пожалуйста, но не могу...

Геннадий (помрачнев). Ты из себя дурака не корчи.

Олег молчит.

Я тебе от чистого сердца, а ты мне... в душу плюешь!

Олег. Гена... я понимаю... ты от чистого, от самого чистого... Я же знаю тебя. Но... не могу!

Геннадий. Сопляк ты, отец верно сказал. Пигмей! Бери, говорю, рыб!

Олег молчит.

Бери, говорю!

Олег (чуть не плача). Ну что же я могу сделать?! Ты понимаешь, буду на них смотреть, а мысли у меня совсем другие будут... Нехорошие... Я о другом буду думать... Я хочу, чтобы у меня чистые мысли были... И у тебя... И вообще...

Оба стоят и молчат.

Я, конечно, могу сейчас взять, но ты уедешь, и я уберу их. Зачем же я тебе врать буду?!

Опять молчат.

Геннадий (глухо). Чего же я с ними делать буду? Уху варить?

Олег. Не знаю.

Геннадий. Ну ладно, я тебе это припомню! (Заворачивает аквариум в бумагу.)

Олег хочет подойти к Геннадию.

Не подходи ко мне, вражина! (Уносит аквариум в коридор.)

Входят Вера и Фира.

Фира. Ты что?

Олег. Что?

Фира. Это ты подложил записку в книгу?

Олег. В какую книгу?

Фира. Вере. Не ври, и подпись твоя стоит... Хоть бы подписывать постеснялся!

Олег. А что особенного...

Фира (Вере). Ты слышишь? Ну, знаешь, я знала, что все поэты только и делают, что влюбляются...

Олег (Фире). Ты языком болтай, да думай!

Геннадий (который вошел, Олегу). Что ты там написал?

Фира (Олегу). Да, да! Знаю, не маленькая! (Геннадию.) Он написал отвратительное стихотворение и сунул его в книгу Вере.

Олег. Почему это отвратительное?

Фира. Не беспокойся, мы его проанализировали!.. Вот еще, погоди, -обсудим его на коллективе!

Олег. На каком коллективе?

Фира. Всем классом! А может, и всей школой!

Олег. Что ты выдумала?

Фира. Да, да!

Олег совершенно растерян от ее натиска.

Геннадий (Олегу). Да что ты за чепуху там написал, скажи?

Фира. А мы вам прочтем, пожалуйста! Вера, читай!

Вера. Может быть, ты прочтешь, Фира?

Фира. Тебе написано, ты и читай.

Вера. Я не могу.

Фира. И вообще, почему ты молчишь?

Вера молчит.

О тебе тоже надо будет поговорить где следует! Если ты дала ему повод написать такое стихотворение, то... Мне ведь он такого стихотворения не написал. Читай, слышишь?

Вера вытаскивает из-за пазухи листок бумаги, разворачивает его.

Олег. Не смей читать, Верка!

Фира (Вере). Начинай!

Олег. Не смей, слышишь?

Фира. Ага, стыдно стало! (Вере.) Не обращай на него внимания, начинай!

Олег (Вере). Сейчас же дай его сюда!

Фира. Еще чего! Так мы тебе его и отдали! Вещественное доказательство! Писать стихи, конечно, легко, а как отвечать, так струсил.

Олег. Ладно, давайте читайте! (Бросился на диван и зарылся в угол.)

Фира (Вере). Ну!

Вера (начинает читать дрожащим голосом).

В доме уснули. Поет тишина

В комнате нашей тесной.

Может быть, мне она только слышна,

Эта счастливая песня?

Может быть, я сочиняю ее

В этой тиши весенней,

Может быть, сердце поет мое,

Полное смутным томленьем?

Нет, это ты мне поешь одна

Голосом слышным еле,

Ты, от которой я без ума

Вот уже две недели!

Фира. Читай без выражения.

Вера. Ты, от которой сейчас не сплю

На этой диванной коже,

Ты, которую я люблю,

Любишь ли ты меня тоже?!

Фира (Геннадию). Слыхали?

Геннадий. Неужели это им все написано?

Фира Им.

Геннадий. Прямо не верится! Ай-яй-яй-яй-яй! Ну-ка, покажите!

Фира Вот. (Подает Геннадию листок со стихотворением.)

Геннадий (смотрит). Да, действительно! (Складывает листок и кладет его себе в карман. Олегу.) Чего ты на них смотришь -- гони их отсюда ко всем чертям!

Олег (кричит). Вон отсюда, сейчас же вон!

Фира (Геннадию). Отдайте нам листок.

Геннадий. Брысь!

Фира. Ну ладно, ну ладно!.. (Ушла.)

Олег (Вере.) А ты что стоишь?!

Вера. Я к тебе очень хорошо отношусь, Олег... очень хорошо... и стихи мне понравились... Знаешь, как понравились! Но Фира велела...

Олег. А ты слушалась? Какой же ты человек!

Вера. Она мне подруга...

Олег. А ты -- прихлебательница и рабыня!.. Пошла отсюда!

Вера. Олег! (Заплакала.)

Олег. Перестань реветь. Все! Я вам не кто-нибудь!.. Я -- мужчина! (Олег повернулся к Вере спиной.)

Вера с плачем убегает. (Подбегает к окну, кричит.)

Все Фиры и Веры

Дуры без меры!

Слышен голос Фиры: "Развратник!" -- и в окно летит камень.

Камнями лупят, а еще девчонки!

Геннадий. Не огорчайся, поэтов всегда забрасывали камнями.

Олег. Это когда-то, а теперь должно быть наоборот. Ты знаешь, что я решил?.. Все женщины на свете -- гады!

Входит Леночка.

Леночка (Олегу). Ты Леонида Павловича не видел?

Олег (показывая). Они там.

Леночка идет в коридор.

Геннадий. Уехать бы поскорее отсюда! Больше в Москву ни ногой! (Ушел.)

Леночка (у двери, где Леонид и Таня). Леня!

Выходит Леонид.

Иди сюда.

Леонид и Леночка проходят в комнату.

Олег, дай нам поговорить.

Олег. Пожалуйста! (Ушел.)

Леночка. Ленька, милый, я к тебе с огромной просьбой.

Леонид. Ну?

Леночка. Помоги нам, у тебя такая светлая голова...

Леонид. Давай без подъезда.

Леночка. Пусти нас с Федором пожить к себе до осени. Твои -- в Китае, раньше будущего года не приедут. Жаль тебе, что ли? Втроем даже веселей будет.

Леонид. А что тебе приспичило?

Леночка. Ты же видишь обстановку! Я уж и так живу здесь, еле дыша. Это -- мещанское болото, понимаешь? Федор становится раздражительным, все что-то думает... Я изо всех сил пытаюсь устроить ему нормальную жизнь, но здесь это просто невозможно. Потом -- все тянут, расходы ужасные! А больше всего боюсь, что они буквально со дня на день могут поссорить нас с Федором. Я вижу -- это их цель. Я их не устраиваю. Да это и понятно -- у нас слишком разные взгляды на жизнь. Уж я кручусь, кручусь...

Леонид. Когда же ты собираешься переезжать?

Леночка. Да хоть сегодня -- возьмем пару чемоданов, остальное запру здесь, если понадобится -- приеду, возьму.

Леонид. Ну ладно, только без прописки. Леночка. Конечно! Нам она и ни к чему. (Зовет.) Федя!

Входит Федор.

Видишь, Леонид не возражает.

Федор. Леночка, я все думаю: удобно ли это будет перед нашими?

Леночка. Да что ты! Они даже рады будут. Действительно, мы же их стеснили -- отобрали целую комнату. Тане надо заниматься, Коле -- тоже, Олегу -- тоже... Я же вижу, тебя самого угнетает совместное житье.

Федор. Это верно.

Леночка. Ты стал какой-то задумчивый...

Федор. Нет, это не потому, Леночка...

Леночка. А почему?

Федор. Так... просто...

Леночка. А вот уедем, и у тебя никаких мыслей не будет.

Леонид рассмеялся.

(Тоже поняв, что сказала ерунду.) Грустных, конечно.

Федор (Леониду). А как ты считаешь?

Леонид. Видишь ли... по-моему, стоит. Раньше был хороший русский обычай -- выдел. Женился парень в деревне -- ему выделяют пол-избы и ставят глухую стену или дают место для постройки новой... Знаешь, разные характеры, разные привычки... Впрочем, это ваш сугубо личный вопрос -- сами и решайте. А то потом еще скажете -- я посоветовал.

Федор. Хорошо, я поговорю с мамой.

Леночка. Нет уж, тебе не надо. Это трудный разговор, и я сама поговорю.

Леонид. Только мой совет: расходитесь по-хорошему, без скандалов.

Федор. Да, да, Леночка.

Леночка. Мы об этом скажем просто и откровенно. В конце концов, они действительно славные люди. Да я уверена -- они и сами в душе обрадуются.

Входит Геннадий.

Что тебе, Гена?

Геннадий. Федор Васильевич, я к вам.

Федор. Что, Гена?

Геннадий. Мне, конечно, неудобно, я понимаю... Дайте взаймы сто рублей.

Федор. Сто? Сейчас... Леночка, мы не можем одолжить Гене сто рублей?

Геннадий. Я из первой же получки пришлю -- не обману.

Леночка. Конечно, ты не обманешь, Гена, мы знаем тебя, ты уже третий год сюда приезжаешь... Но сейчас буквально только-только на жизнь осталось, в обрез, на последние сервант купила.

Геннадий. Вытрясли, значит...

Леночка. Истратила.

Геннадий (помолчав). Я вам аккордеон в залог оставить могу, не пожалею.

Леночка. Что ты выдумываешь? Зачем мне его?! Просто у меня нет денег.

Леонид (Леночке). Я могу тебе одолжить, надо? (Лезет в карман.)

Геннадий. Нет, ваших не возьму.

Леонид. Почему, любопытно?

Геннадий. Совесть не позволяет. Вы человек чужой.

Федор. Леночка, дай ты ему, пожалуйста, -- видимо, человеку очень надо.

Геннадий. Позарез, а то разве бы стал унижаться!..

Леночка, Ну, хорошо. (Идет в свою комнату.)

Геннадий тоже вышел.

Федор. Что же он ушел?

Леонид. Дай, а то еще украдет что-нибудь.

Федор. Ну, брось -- он не такой.

Возвращается Леночка.

Леночка. А где он?

Входит Таня.

Таня. Может быть, чаю попьем все вместе?

Леонид. Я не возражаю.

Входит Геннадий с аккордеоном.

Леночка. На. (Отдает Геннадию деньги.)

Геннадий. А вам, значит, вот. (Ставит аккордеон к ногам Леночки.)

Леночка. Убирай его, убирай -- не выдумывай.

Геннадий. Нет уж, оставлю... чтобы у вас и мыслей не было, будто Генка подлец -- не отдаст.

Леночка. Ну, так и будет здесь стоять, посреди комнаты. Леня, Федя, пойдемте -- обсудим все хорошенько.

Федор. Я, право, еще сомневаюсь.

Леночка. Идем, идем. Таня, накрывай к чаю.

Леночка и Федор ушли.

Леонид (задержался на минуту). Танюша, вы не сердитесь, тут важный вопрос решается.

Таня. Какой?

Леонид. Пока тайна.

Таня. А я и не сержусь. Хочу чаю.

Леонид ушел. Таня расставляет посуду.

Геннадий. Ты за него замуж собираешься?

Таня. А тебе что?

Геннадий. Он старик... Ему, наверно, за тридцать.

Таня. И что?

Геннадий. У него плешь намечается...

Таня. Подумаешь! (Пошла на кухню.)

Геннадий. Погоди... Не уходи.

Таня. Ну?

Геннадий. Я сегодня уезжаю.

Таня. Что скоро?

Геннадий. Отец мчится дела улаживать.

Таня. На будущий год приедешь?

Геннадий. Не знаю.

Таня. Ну, счастливо! (Пошла.)

Геннадий. Погоди, говорю!

Таня остановилась.

Я тебе тут... купил... на память... духи... флакон... (Вынимает из кармана маленький флакончик духов -- "пробные", ставит его на кончик обеденного стола.)

Таня. Что это ты еще выдумал?

Геннадий. На память... Хотел побольше, да деньги тут на одну вещицу истратил... Но все равно -- пахнет...

Таня. Спасибо. (Пошла.)

Геннадий. Не уходи... пожалуйста... погоди.

Таня останавливается.

Помнишь, три года тому назад я к вам в первый раз в эту комнату вошел?.. Отец послал штопор одолжить -- ты вот тут, у окна, цветы поливала... Еще ты в школьной форме тогда была... Вот на этом самом пороге я и влюбился в тебя без памяти... в ту же секунду... Третий год о тебе одной думаю... Уезжаю к себе, и так у меня на душе легко! Живу и все радуюсь... потому что ты у меня есть... И целый год мечтаю: в Москву поеду, ее увижу... А к вашему дому подхожу -- ноги сами несут. Если бы не отец рядом, бегом бы бежал... И Москва-то для меня другой смысл приобрела, потому что ты в ней живешь... Ты ведь и сама не знаешь, до чего ты хороша!.. Любовь ты моя! Украшение ты моей жизни! Я тебя необыкновенно люблю! Дрянь я, это я и сам знаю... Только я из себя все потроха вытащу и в речке прополощу... Уеду сегодня и уж никогда сюда не приеду -- твердо решил, слово себе дал! Потому и говорю все... Я уж давно этими словами мучаюсь... Не могу я их не сказать тебе... Вот говорю и еще сильней люблю тебя, еще горячее... Откуда ты такая для меня взялась?! Чудо какое-то! И не сердись на меня, любовь моя, не сердись. Уходи теперь, я ведь без конца о тебе говорить могу, уходи!

Таня стоит на месте.

Уходи, тебе говорю, слышишь?

Таня не двигается. Геннадий закрывает лицо руками и убегает. Входит Клавдия Васильевна.

Таня (увидев мать). Мама, откуда у него такие слова взялись?

Клавдия Васильевна. У Леонида Павловича?

Таня. Что ты!.. Давайте все чай пить -- Леночка отошла и утихла.

Клавдия Васильевна. Вот и хорошо.

Пошли на кухню. Вбегают Коля и Марина.

Марина (она очень возбуждена). Только не говори никому! Коля, умоляю -не говори!

Коля. Марина, не волнуйся!.. Ты успокойся, ну, прошу тебя! Мы только маме скажем, посоветуемся.

Марина. Ну, зачем, зачем ей это надо было?! Ты знаешь, что она мне крикнула? "Для тебя ведь, Маринка, старалась, для тебя!" Да разве мне это надо в жизни? Как я теперь всем в глаза смотреть буду?

Коля. Ну, пойдем к маме, пойдем.

Входит Таня.

Таня. Садитесь все чай пить.

Коля. Погоди. Мама там? (Показал на кухню.)

Таня. Да.

Коля. Идем, Марина.

Ушли. Таня накрывает на стол. Входят Леонид, Федор, Леночка. Видно, что Федор совершенно как потерянный.

Леночка (показывая на оставленный посреди комнаты аккордеон). Смотрите, так и не взял свою музыку.

Леонид. Кретин, а ведь тоже с самомнением, заметили? Я, Танюша, просто любуюсь, как у вас все в руках кипит.

Таня. Леонид Павлович, наклоните, пожалуйста, голову.

Леонид. Зачем?

Таня. Пожалуйста, на одну секунду.

Леонид (шутливо). Кланяюсь вам. (Наклоняет голову.)

Таня. Действительно...

Леонид. Что?

Таня. Так. (Ушла.)

Леонид. Ничего не понимаю.

Федор. По-моему, она тебе на лысину посмотрела.

Леночка. Еще совсем девчонка! Так ты, Федя, только постарайся не вступать в разговор.

Федор. Да, да, сделайте это как-нибудь без меня. (Леночке.) Когда ты упаковывала чемоданы, мне почему-то так тоскливо стало! Прости, пожалуйста.

Леонид. Какое ты еще дите, Федя! Даже завидно. В жизни очень часто приходится решать: или -- или. И всегда это неприятно.

Входит Лапшин.

Лапшин. Прощенья просим. Мне бы Клавдию Васильевну на одно мгновенье ока. Леночка (зовет). Мама!

Входит Клавдия Васильевна.

Лапшин (тихо, Клавдии Васильевне). Таисью-то, говорят, сцапали. Верно ли это, Клавдия Васильевна?

Клавдия Васильевна. Откуда вы это слышали?

Лапшин. Так ведь в доме-то гудят.

Клавдия Васильевна. Может быть, это по ошибке.

Лапшин. Невинных-то людей зря хватать не будут.

Входят Коля и Марина.

Марина (подойдя к, Лапшину). Иван Никитич, мама сегодня домой, наверное, не придет... она задержится... А вы уже уезжаете, я слышала... Она мне сказала, что должна вам... Так я отдам... вышлю... Вы оставьте мне ваш адрес...

Лапшин. Ничего она мне не должна... Чего ты выдумала? И никаких отношений у нас с ней не было... Вы тут меня не путайте! Собираться пора. (Ушел.)

Коля (Марине). Ты не обращай на него внимания, Марина.

Марина. Коля, ты сейчас не ходи со мной.

Коля. Почему, Марина?

Марина. Дай мне побыть одной. Я около Зойки посижу.

Клавдия Васильевна. Ты умная девочка, Марина. (Целует ее.)

Марина уходит.

Коля. Нехорошо ее оставлять.

Клавдия Васильевна. Не трогай. Человеку надо иногда побыть одному.

Входят Таня и Олег.

Таня. Садитесь все к столу.

Все рассаживаются у стола.

Мама, надо и Лапшиных позвать, они же скоро уезжают.

Леночка. Давайте лучше в своем кругу.

Таня. Все равно у нас гости -- Леонид Павлович.

Леонид. Меня смело можете считать за своего.

Таня. Ну, а Лапшиных тем более. Вы же сами нагадали мне, что я за Геннадия замуж выйду. Надо же жениха чаем напоить перед дорогой.

Клавдия Васильевна. Что же тебе еще нагадал Леонид Павлович?

Леонид. Танечка, это между нами.

Таня. Да, вряд ли кому интересно слушать. (Идет к двери, зовет.) Иван Никитич, Гена, идите чай пить.

Леночка. Я же сказала -- не надо.

Таня. Вот когда у тебя будет своя квартира, там и распоряжайся.

Входит Лапшин. В дверях робко жмется Геннадий.

Клавдия Васильевна. Чайку на дорогу, Иван Никитич! Гена, садись.

Лапшин (садясь к столу). Прижились мы тут у вас, прямо как дома. Садись, Геннадий, садись -- уважим.

Геннадий садится к кончику стола вдалеке от Тани и не смотрит на нее.

Хорошо у вас, дружно, душа отдыхает. Домой-то приедешь, пойдешь вертеться. Что-то все теперь перепуталось у меня в голове, не поймешь, чего люди хотят... Геннадий (вдруг). Отец, я тут у тебя из кармана сотню вытянул, на, возьми обратно. (Достает деньги, протягивает отцу.)

Лапшин (растерявшись). Как это "вытянул"? Ты чего мелешь-то, соображаешь?

Геннадий. Из твоего пиджака. Ты тут на стуле утром его оставил, и я залез.

Лапшин (смеется). Этакой ты балбес, Генка! Вытянул! Одолжил у отца -подумаешь, дело! Да ты понимаешь, что люди-то про тебя подумать могут?! Скажешь ведь тоже... Оставь, оставь себе, дарю! (Ко всем.) Сам ведь зарабатывает, только я у него в общий, значит, котел... в семью требую. Не хватило на карманные-то, значит...

Геннадий. Возьми, не надо мне.

Лапшин. Дарю.

Геннадий. Бери, говорю. (Отдает деньги отцу.) Это я у Федора Васильевича одолжил. Из получки вышлю, запомни.

Олег вдруг вскакивает из-за стола, бежит в коридор.

Клавдия Васильевна. Куда ты, Олег?

Олег вносит аквариум, развернул его.

Олег. Видали?

Коля. Откуда это у тебя?

Олег. Это мне один человек подарил. Хороший-прехороший! Вон они какие красивые -- лучше тех! (Ставит аквариум на окно.) И подойти к ним теперь легче!..

Клавдия Васильевна. Ты бы помолчал об этом, Олег.

Леночка. Ничего, мама, я успокоилась. Дядя Вася обещал починить. Да и что можно взять с глупого мальчишки, особенно такого...

Клавдия Васильевна. Когда у вас будут дети, Леночка, вы узнаете, как нелегко их воспитывать.

Леночка. Ну, эта радость нам не к спеху, мы еще пожить хотим...

Клавдия Васильевна. И все-таки это большая радость, Леночка.

Леночка. Есть и другие удовольствия, мама.

Олег. Барахло покупать.

Клавдия Васильевна. Когда старшие разговаривают, тебе лучше помолчать, Олег.

Таня. Устами младенца...

Леночка. Честное слово, это смешно! Мы с Федором покупаем самое необходимое, а вас почему-то это раздражает.

Клавдия Васильевна. Не раздражает, а беспокоит, Леночка.

Леонид. Политика нашего государства в этом вопросе совершенно ясна -максимальное удовлетворение нужд трудящихся. Я думаю, вы здесь заблуждаетесь, Клавдия Васильевна.

Леночка. Совершенно верно! Зачем же тогда строят так много красивых, больших домов? Зачем дают прекрасные квартиры? Зачем в магазинах продают ковры, хрусталь, дорогую мебель, сервизы, картины?

Клавдия Васильевна. Да ведь никто же не предлагает продавать за эти блага и удобства свою душу!

Леночка. А кто продает, кто? Федор все зарабатывает самым честным трудом. Кажется, мы живем не какими-нибудь махинациями и спекуляциями.

Федор. И все-таки, Леночка, мама говорит правильно.

Леночка. Что правильно, что?

Клавдия Васильевна. Я говорю, Леночка, о том, что человек может иногда продать в себе нечто очень дорогое, что он уже никогда не купит ни за какие деньги. Продать то, что представляет истинную красоту человека. Продать свою доброту, отзывчивость, сердечность, даже талант.

Леночка. Но кто же из нас продает что-нибудь, кто?

Клавдия Васильевна. Разве я против материального благополучия?.. Что вы!.. Когда я осталась с ними, четверыми, одна, поверьте, я знала, что такое "трудное житье". И когда я выкроила, помню, Федору на первый в его жизни костюм -- он тогда в университет пошел, -- поверьте, я была гораздо больше счастлива, чем он сам.

Федор (смеется). Ты не обижайся, мама, но мне тогда это было решительно безразлично!

Клавдия Васильевна. Конечно, тогда ты искал других радостей жизни. Ты понимал их, ты старался их добыть.

Федор. Мама, меня и сейчас интересуют совсем не вещи.

Клавдия Васильевна. А что?

Леночка. Мама, Федя действительно сейчас имеет много дополнительной работы, но нам надо купить и то, и другое, и третье... Мне самой его жаль, но это временно -- когда мы заведем все...

Клавдия Васильевна. У человека слишком коротка жизнь, Леночка, чтобы он даже временно изменял своим большим желаниям. Так он никогда не успеет дойти до цели.

Таня (Леночке). Ты никогда не заведешь все.

Леночка. Почему это?

Таня. Потому что ты -- прорва!

Федор. Татьяна, сейчас же извинись перед Леночкой.

Леночка. Не надо, Федя, все совершенно ясно. Мама, к сожалению, произошла самая прозаическая вещь. Я ее боялась и тогда, когда входила в вашу семью. Вместе нам трудно. И знаете, лучше не обострять отношений. Мы с Федором сегодня же оставим вас в покое.

Клавдия Васильевна. То есть?

Леночка. Нам лучше жить врозь. Все равно мы осенью переехали бы. Но у нас есть возможность и сейчас... И, честное слово, это надо сделать... Вам будет гораздо спокойнее без нас.

Клавдия Васильевна. Куда же ты уезжаешь, Федор?

Федор (сумрачно). У Леонида квартира пустая, родители приедут не скоро... Мы пока к нему...

Клавдия Васильевна. Ты это решил твердо?

Леночка. Да.

Клавдия Васильевна. Я спрашиваю Федора.

Федор. Да.

Леонид (беззаботно). Действительно, Клавдия Васильевна, у меня просторно, пусть поживут. Поверьте -- лучше будет вам всем.

Коля. Что ты выдумал, Федор!

Таня. Это он не сам выдумал.

Федор. Сам! Слышите, это я решил сам! Для вас же!

Лапшин. А что, Клавдия Васильевна, пускай поживут отдельно. Федор-то Васильевич уже на ногах стоит, не страшно.

Олег. Ты уходишь от нас, Федя?

Леночка. Мы, конечно, будем вам помогать, мама...

Клавдия Васильевна. Сто рублей в месяц?

Леночка. Нет, почему же... мы можем больше...

Клавдия Васильевна. Я не продаю детей, Елена Григорьевна!

Леночка. В конце концов, я ничего не понимаю! Федор -- мой муж, мы взрослые люди...

Клавдия Васильевна (перебивая). Вы отлично все понимаете, Елена! (Федору.) А ты-то, ты понимаешь все?

Федор. Мама, ну что действительно особенного...

Клавдия Васильевна (резко). Я прошу тебя не изворачиваться.

Леночка. Мама, мы, может быть, продолжим этот разговор с глазу на глаз?

Клавдия Васильевна. Мне решительно никто не мешает!

Олег. Только трусы боятся чужих ушей!

Клавдия Васильевна (Федору). Ты сейчас решаешь главный вопрос своей жизни.

Леночка (плачет). Вы злая женщина, вы просто хотите развести меня с Федором.

Таня. Не смей так говорить о матери!

Олег. Федя, она тебя без нас съест.

Леночка. Когда Федор отдавал вам все деньги, покупал вам всякие вещи, вы относились к нему совсем иначе.

Федор. Лена, перестань!

Олег. Мы его... из-за денег!.. Мы!.. (Вдруг достает из кармана перочинный нож, кладет его на стол.) Нате, берите! (Вынимает из стола карманный фонарик, тоже кладет на стол.) Нате! (Приносит из коридора футбольный мяч, тоже бросает на стол.) Нате!

Клавдия Васильевна (Федору). Ты мне жаловался, что Перевозчиков еле кланяется тебе, -- скоро он совсем перестанет с тобой здороваться.

Лапшин. Клавдия Васильевна, такова наша родительская участь: растим их, растим, а потом приходит какая-нибудь краля и забирает в свою собственность. Закон жизни!

Клавдия Васильевна. Я воспитывала детей, Иван Никитич, не в чью-нибудь собственность, а для людей и для них самих. (Долго смотрит на Федора.) Я не возражаю, Федор, можете переезжать! (Клавдия Васильевна ушла к себе.)

За ней пошли Таня, Коля и Олег.

Федор. Я не могу сейчас уйти из дома, ты понимаешь, Леночка? Я здесь родился, вырос...

Леночка. Если ты не уйдешь сейчас, ты не уйдешь никогда.

Федор. Не сейчас, не сейчас!

Леночка. Ну, хорошо, я уйду одна, ты уж мне становишься противен своей беспринципностью! Леонид, скажи ему...

Леонид. Нет, нет, я не вмешиваюсь, у него у самого есть сила воли, и он решит.

Леночка. Во всяком случае, я иду взять вещи. (Ушла.)

Леонид. Ну, не будь дураком, она действительно может уйти. Иди, иди к ней!

Федор. Леня, ты мне друг, ну, скажи, скажи, что мне делать? Ведь мама права, я куда-то лечу, лечу вниз... Я совсем забросил научную работу, мне самому осточертели мои статьи и эта моя суета в жизни... Я ведь совсем не этого хотел!.. Леня, я говорю с тобой о самом тайном!.. Ты знаешь, иногда мне кажется -- я заору, замахаю руками... взбешусь!.. (Прошелся по комнате.) Леночка немножко не понимает меня.

Леонид. Женщины никогда не понимают склада мужского ума. Это им недоступно, знай! Она молоденькая, хорошенькая, ей хочется повертеться, пустить пыль в глаза другим, это молодость, чепуха! Пройдет! Она любит тебя, ты -- ее -- вот самое главное! Что же вы будете ссориться из-за пустяков!

Федор. Это же не пустяки, Леня!

Леонид. Поверь мне -- пустяки, мелочь! Ты здесь издергался. У меня тебе будет спокойнее. Идем, я помирю вас.

Федор. Что делать, что делать -- не знаю!

Леонид уводит Федора в комнату, где Леночка.

Лапшин. Вон как шумят... (Сыну.) Ты что мне деньги-то при всех совал?

Геннадий. А что?

Лапшин. Да ты понимаешь, что про меня люди-то подумать могут?! У Лапшина сын -- ворюга! Вытянул, так и молчи, коли не попался! Нарочно, что ли, опозорить захотел? Иди-ка сюда!

Геннадий (отбежал в дальний угол комнаты, прижался там). Не пойду.

Лапшин. Иди, хуже будет. (Грозно идет на Геннадия. Подошел к нему вплотную, замахнулся на сына кулаком.)

Геннадий схватил отца за руку.

Ты чего? Пусти руку!

Геннадий гнет отца к земле.

Пусти, говорю! Откормил жеребца!

Геннадий пригибает отца все ниже и ниже к полу.

Пусти, больно! Пусти, увидеть могут... Пусти, заору!

Геннадий отпускает руку отца.

Геннадий. Не трогай больше... И мать не смей...

Лапшин (вдруг улыбнулся, подошел к сыну, потрепал его по щеке). Здоров!.. Идем, ехать пора.

Геннадий. Иди вперед. Иди, говорю!

Лапшин и Геннадий уходят. Входит Федор, в руках у него папка, листы бумаги.

Федор. Мама!

Входит Клавдия Васильевна.

Мама, пожалуйста, я тебя прошу -- убери куда-нибудь, но чтобы никто не трогал.

Клавдия Васильевна. Что это?

Федор. Та рукопись... главная...

Клавдия Васильевна. Хорошо. (Взяла рукопись ушла в свою комнату.)

Входит Олег. Он бросает еще на стол ремень. Братья молчат.

Олег. Я сразу двоих выгнал, а ты не можешь одну! Эх, ты!

Федор. Олежка, я, может быть, еще вернусь... Знаешь... может быть...

Олег (увидел аккордеон на полу). Гена аккордеон забыл. (Взял аккордеон и убежал в прихожую.)

Входит Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна (Федору). Я заперла ее в верхний ящик комода.

Федор (тихо, матери). Ты снова хочешь, как тогда?

Клавдия Васильевна. Что?

Федор. Чтобы я умер?

Клавдия Васильевна. Ключ всегда будет висеть здесь (Вешает ключ на гвоздь под портретом мужа.)

Входят Леночка и Леонид. Они с чемоданами.

Леночка (Федору). Возьми, помоги. (Отдает ему чемодан.)

Входят Таня и Коля.

Леонид. Танечка, мы с вами еще будем видеться.

Таня. Где же?

Леонид. Здесь, или вы можете приходить к нам.

Таня. Нет, я не приду к вам. Вы были со мной сегодня откровенны впервые, и я благодарю вас. Только я вам советую: не откровенничайте. Лучше улыбайтесь, как сейчас, это все-таки может обмануть... и убить в другом хорошее.

Леонид. Ничего не понимаю!

С чемоданами в руках входят Лапшин и Геннадий. За ними -- Олег.

Лапшин. Ну, счастливо вам оставаться. (Прощается со всеми за руку. Задержался около Тани.) Татьяна, я тут адресок свой написал, передай Марине. Что-то она мне толковала, Таисья-то мне должна, кажется, не помню... Может, и должна... Так ты адресок и передай.

Таня взяла записку. Геннадий тоже прощается со всеми, но не подошел к Тане.

Таня (Геннадию). Что же ты мне руки не подаешь на прощанье?

Геннадий опрометью, расталкивая всех, бросается к Тане, жмет ей руку.

На будущий год приедешь?

Геннадий. Нынче же, осенью.

Таня (тихо). Я тебе напишу, у меня твой адрес есть.

Олег (прощаясь с Геннадием). Спасибо тебе за рыб, большое спасибо! Ты прямо к нам приезжай -- места хватит. Ты мне нравишься! (Обнимает Геннадия, целует его.)

Геннадий. Эх ты, мелюзга! (Тоже целует Олега.)

Лапшин. Пошли, Геннадий!

Геннадий. Иди!

Лапшины ушли.

Леночка. Ну, вот и мы следом. Присядем на дорогу.

Леонид, Федор, Леночка сели. Таня, Олег, Коля, увидев, что Клавдия Васильевна стоит, тоже не садятся. Леонид, Федор и Леночка поднимаются.

Федор. Скажи что-нибудь, мама.

Клавдия Васильевна молчит.

Леночка. Идем, Федя!

Федор, Леночка, Леонид ушли. Пауза.

Клавдия Васильевна. Ну, будет кто-нибудь еще пить чай?

Таня. Нет, мама.

Клавдия Васильевна. Тогда ложитесь спать, уже поздно. Завтра у всех много дел.

Таня начинает убирать со стола. Олег пошел за раскладушкой.

Коля. Мама, если Марина с Зойкой останется одна, я знаешь что решил?

Клавдия Васильевна. Что, Коля?

Коля. Я не буду поступать на дневной, я устроюсь в вечерний или заочный. Стану им помогать. Ей ведь трудно придется. Ты не возражаешь?

Клавдия Васильевна. Конечно, не возражаю. Коля.

Коля. И ты сходи к ней сейчас, узнай... Мне так поздно неудобно в дом...

Клавдия Васильевна. Хорошо. (Накинула платок, вышла.)

Олег и Коля устраиваются за ширмой. Таня села к столу, вынула записку, которую ей дал Лапшин, переписала адрес на другую бумажку, и ушла. Входит дядя Вася, в руках у него маленький детский стульчик.

Дядя Вася. Колюха, не спишь?

Коля. Еще нет, дядя Вася.

Дядя Вася. Посмотри, чего я смастерил. (Показывает Коле стульчик.) Внучке. Завтра ей ровно год исполняется. Видал--денек-то и не пропал даром. Вещь!

Коля (разглядывает стульчик). Хорошо, дядя Вася.

Дядя Вася (довольный). А ведь я не столяр, а слесарь -- смекнул?.. Ложись, к шести в мастерские. Спокойной ночи! (Ушел.)

Вошла Клавдия Васильевна.

Клавдия Васильевна. У нее, Коля, народу полно -- успокаивают. Лобова с ней и ночевать останется. Спи спокойно. (Ушла.)

Олег и Коля за ширмой.

Олег. Коля, а Федору, наверное, сейчас трудно.

Коля. Не маленький.

Олег. А он вернется?

Коля. Не знаю.

Олег. Коля, мне его жаль. Наверное, в жизни самое трудное -- быть принципиальным. Да? А ты знаешь, я девчонок-то этих выгнал! Разлюбил начисто! Но как-то на душе пусто... Я думаю вот что: у нас в редколлегии еще такая Инночка есть, блондиночка, симпатичная... Она мне и раньше нравилась...

Коля. Ложись спать.

Олег. Я когда у Геннадия в комнате сидел, стихи в уме сочинил. Хочешь послушать?

Коля. Читай.

Олег. Как будто в начале дороги

Стою, собираясь в путь,-

Крепче несите, ноги,

Не дайте с дороги свернуть!

Знаю, тропинки бывают,

Ведущие в тихий уют,

Где гадины гнезда свивают, Где жалкие твари живут.

Нет мне туда дороги,

Пути в эти заросли нет!

Крепче несите, ноги,

В мир недобытых побед!

(Кончил читать. Пауза.) Ну, как?

Коля. Подходяще.

Клавдия Васильевна (входя). Я сказала -- спать!

Ребята захлопнули две створки ширмы, и на ширме появились их рубашки и брюки. Свет за ширмой погас.

Таня (показываясь из спальни). Мама, иди спать.

Клавдия Васильевна. Сейчас.

Клавдия Васильевна села к столу, задумалась. Над ширмой показалась голова Коли,

Коля. Мама, иди ложись...

Таня. Мы тебя любим!

Над ширмой показалась голова Олега.

Олег. Не бойся за нас, мама!

Клавдия Васильевна потушила в комнате свет, прошла вместе с Таней к себе. Тихо, темно. Только лунный луч падает на аквариум, освещая уснувших рыб.

З а н а в е с

"Театр", 1957, No 12.