В постели дьяволом

36

Я пытаюсь нащупать пуговицы, чтобы расстегнуть ширинку на брюках Ильяса, но он хватает меня за запястье и отводит руку в сторону.

— Тами, нет.

Нет? Дыхание перехватывает от обиды. Я была хороша в качестве любовницы, но, как невеста, должна вести себя скромно? Или он брезгует, потому что знает, что мой первый мужчина — его отец?

Ильяс откатывается в сторону, поднимается и подает мне руку. Я сажусь, игнорируя предложенную помощь, и плету косу, чтобы спрятать волосы под платок.

— Тами, прости.

Мне не по себе от виноватого взгляда Ильяса. Сам же целовал, сам же намекал, что желает большего…

— Я тоже хочу тебя, малышка Тами, — произносит Ильяс тихо, присаживаясь рядом со мной на корточки. — Но сейчас неподходящий момент.

— В машине на стоянке был подходящий, — бормочу я, не пытаясь скрыть обиду. — Слышишь, как тихо? Если мимо поедет машина, мы услышим заранее. А пешком здесь никто не ходит.

— Не в этом дело. — Ильяс убирает веточку, застрявшую в моих волосах. — Я как-то не догадался взять с собой презервативы.

Серьезно? Он только что предложил мне настоящий брак, но боится, что я забеременею? Или…

— Ты чем-то болен?

Между нами слишком много недомолвок, лучше задать неудобный вопрос, чем додумывать, что не так.

— В смысле? — Ильяс морщит лоб. — Болен?

— Зачем презерватив? Мы скоро поженимся. Ты боишься чем-то меня заразить, поэтому нужна защита?

— Я здоров! — возмущается он. — Как ты могла подумать!

— Тогда что тебя останавливает? — не унимаюсь я. — Ты не хочешь детей?

— Хочу, конечно. Но не сразу же! Если ты сейчас забеременеешь, то к свадьбе придется покупать новое платье, а в медовый месяц будешь мучиться от токсикоза и отеков. Ты этого хочешь?

— Я не думала… об этом…

Мне стыдно, что Ильяс знает о беременности больше, чем я. Я всегда думала, что дети — это счастье, которое нельзя планировать и от которого нельзя отказываться. Мама говорила, что не жалеет о том, что забеременела и родила меня, потому что, как бы ни сложилась ее судьба, я желанный ребенок, появившийся на свет от любви.

— Тами, ты же не хочешь превратиться в домашнюю наседку, едва выйдя замуж? — Ильяс вроде бы улыбается, но его взгляд серьезен. — Ты прекрасный специалист, я с удовольствием возьму тебя на работу. Мы можем путешествовать, пожить немного для себя.

— Да, — соглашаюсь я. — Ты прав. Если я вообще смогу с тобой жить.

Он меня не убедил. Отсутствие презерватива — такая глупая отговорка. Как будто не он учил меня сексу без проникновения. Да и в его рассуждениях о совместной жизни что-то меня покоробило. Уверенность в том, что я соглашусь? Нет, скорее, другое: я лишь приложение к его планам. Он не спросил, чего хочу я.

— Я — не мой отец, Тами, — говорит Ильяс. — И ты не могла не понять, то была случайность.

Мне нечего возразить, и согласиться с его рассуждениями не могу. Пусть я очутилась в номере случайно, но Байсал изнасиловал бы кого-то другого. Мать Ильяса что-то скрывает, однако я не знаю, как это поможет смириться с тем, что она станет моей свекровью, а насильник — свекром.

— Тами, я как будто разговариваю со стеной, — внезапно жалуется Ильяс. — Ты погружена в собственные мысли. Скажи, ты хоть что-нибудь ко мне испытываешь? Может, все дело в том, что я тебе не нужен?

После такого мне и вовсе хочется плакать, однако пересиливаю себя и отвечаю:

— Я не обманывала, когда предупреждала, что буду обузой. У меня такой характер. Эмоции или на грани, или их вообще нет. Но это не означает, что я тебя не слышу. Я просто не могу дать однозначный ответ прямо сейчас.

— Ты не уверена, Тами? Во мне? Ты так и не сказала, нужен ли я тебе.

— В себе, Ильяс. — Я встаю, отряхивая юбку. — Только в себе. И если бы ты был не нужен, меня здесь не было бы.

Он задумчиво смотрит на меня, задрав голову, и жует сорванную травинку.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — прошу я.

Он встает и быстрым движением прижимает меня к себе, обнимает так крепко, что я не могу дышать.

— Может, ты и права, — говорит он. — Нам нужно больше времени, чтобы все осознать. Ты ведь подумаешь обо всем, правда?

— Я только и делаю, что думаю обо всем.

От рубашки пахнет знакомым парфюмом. Нужен ли мне Ильяс? Он нужен мне, как воздух, без него я задыхаюсь, без него меня нет. Мой дьявол проник под кожу, впитался в каждую клеточку моего тела. Не представляю, как буду жить без него. Но и как буду жить с ним — не представляю.

— Я уезжаю завтра, — говорит Ильяс. — Надолго. Надо решить кое-какие вопросы в Германии, да и дел скопилось много.

— Угу… — бормочу я, пряча лицо на его груди.

— Угу? — переспрашивает он. — И это все, что ты скажешь?

— Что ты хочешь услышать? — Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. — Что я буду скучать? Этим я дам тебе надежду. А вдруг она окажется ложной? Что мне все равно? Тогда я совру. Попросить остаться? Этого ты точно не сделаешь.

— А ты хочешь, чтобы остался?

У меня перехватывает дыхание, когда Ильяс кончиками пальцев касается губ. В этом простом жесте столько нежности и ласки, что хочется мурчать, как кошка.

— Хочу засыпать и просыпаться в твоих объятиях, — шепчу я. — Хочу, чтобы ты всегда был рядом. А еще хочу забыть прошлое… или хотя бы примириться с ним…

— Тами, ты все усложняешь, — вздыхает Ильяс. — Мы с тобой не виноваты в том, что произошло в прошлом.

— Ты забываешь, что твоя мать против нашего брака, — напоминаю я.

— Ты выходишь замуж не за нее, а за меня. Родителей не выбирают.

— Зато можно выбрать другую невесту.

— Упрямица…

— Я подумаю обо всем. И ты тоже… подумай.

Ильяс серьезно кивает и, поцеловав меня в макушку, складывает в корзину остатки пиршества.

— Ох, — спохватывается он вдруг, — совсем забыл. Подарок для тебя. Он в машине.

— Еще подарок? — переспрашиваю я в ужасе. — Ильяс, хватит! У меня в комнате чемоданы до потолка.

— Он небольшой, поместится в сумочке.

У машины он вручает мне белую коробочку, перевязанную лентой с бантиком.

— Ты уже купила новый телефон?

— Э-э-э… Нет. Не до того было, а здесь он мне вроде и не нужен.

— Я почему-то так и подумал, — усмехается он. — Значит, угадал с подарком. Тот телефон, что ты разбила, восстановлению не подлежит, но симку я вставил в новый. И вбил все свои номера — европейский, московский, рабочий… Тами, что бы ты ни решила, не тяни с ответом, пожалуйста.

— Хорошо, — обещаю я. — Спасибо.

— Если не сможешь позвонить — напиши. Хотя бы одно слово, да или нет.

— Договорились. И ты тоже.

— Я не передумаю.

Мы медленно спускаемся с горы, когда у Ильяса звонит телефон. Он притормаживает, чтобы ответить, и сразу переходит на арабский или турецкий, я их не различаю. Вот чем надо заняться — выучить язык. Такое чувство, как будто Ильяс скрывает, о чем и с кем говорит. Хотя с кем — как раз понятно, это его отец или мать.

— Родители у вас в гостях, — сообщает мне Ильяс, отложив телефон. — Интересуются, где мы.

— И что ты ответил?

— Что гуляем. Твой отчим разрешил, все в порядке. Черт, как же это бесит! Я не могу встречаться с собственной невестой когда захочу и где захочу!

— За дорогой следи, — прошу я. — Здесь опасный спуск.

— Тами… — зовет Ильяс, когда до дома остается минут пять быстрой езды.

Голос у него какой-то напряженный, почти неживой.

— М-м-м?

— Может, попробуешь поговорить с моей матерью? Они завтра тоже улетают.

— И о чем мне с ней говорить? — вздыхаю я.

— Ты же должна была сказать мне, что ошиблась, а взамен она обещала рассказать тебе всю правду… о том дне…

Странно, но я не удивлена. Вот и спрашивал бы сам, если так интересно! Зачем мне бередить эту рану? Я же сказала ему, что хочу забыть…

— Поговорю, — обещаю я. — Если она захочет.

