В постели дьяволом

08

Мне страшно. Я не боюсь Ильи, хотя именно его мне и следует опасаться. Мне страшно представить, что будет, если о моем поведении узнает семья. Когда я жила одна, никто не интересовался, с кем я встречаюсь, как провожу время. Я была для всех чужой, «старшей дочерью Таты от первого брака». Но меня приняли в семью, теперь я своя, «старшая дочь Ахарата», и отплатить черной неблагодарностью за заботу — чудовищно, как бы я не относилась к случайным связям.

Моя жизнь четко поделена на «до» и «после», и граница — больничная койка в клинике неврозов. «До» я отвечала только за себя и жила так, как хотела. «После» я должна помнить о правилах приличия и беспокоиться о репутации семьи. И что в итоге большее зло — признаться в фиктивном браке или переспать с мужчиной? А если фиктивный брак можно расторгнуть, переспав с мужчиной?

Илья всю дорогу молчит, и я — тоже. Он прав, я согласилась на секс, когда ответила на его сообщение. И все же до сих пор не уверена, что поступаю правильно. Почему нельзя просто подписать заявление, а?

Машина останавливается на подземном паркинге, что в доме Ильи. Отстегиваю ремень безопасности, берусь за ручку двери…

— Подожди, — останавливает меня Илья. — Не спеши, Тами.

Смотрю на него недоуменно. Неужели передумал?

— Давай договоримся так… — Он смотрит прямо перед собой и держит руки на руле, не заглушая мотор. — Ничего не будет, если ты останешься в машине. Но если выйдешь, то не жди, что я буду уточнять, переспрашивать и просить согласия.

Он говорит о сексе, я прекрасно это понимаю. Если останусь в машине — секса не будет, если выйду — не будет пути назад.

— Ты разведешься со мной без секса? — уточняю я.

— Нет. То есть, да, но официально.

— Илья, а ты понимаешь, что это принуждение?

— Разве? — усмехается он. — Тами, ответь хоть раз честно, не мне — себе. Ты хочешь заняться со мной сексом с той самой минуты, как переступила порог моей квартиры. Ведь так? Да, я тебя принуждаю. Но не на секс. Я хочу, чтобы ты перестала лгать.

— Нет, — отвечаю я, внезапно ощутив прилив смелости. — Я хотела тебя еще до того, как переступила порог.

Думала, что Илья засмеется, но он лишь поворачивается ко мне и долго смотрит прямо в глаза, не шевелясь. Я не могу отвести взгляд, словно загипнотизированная. Как отказаться от такого мужчины? Как?! Даже если за этот грех мне уготован ад, я не смогу поступить иначе.

— До того… Это когда мы расписывались? — тихо спрашивает Илья. — Ты еще тогда…

— Нет. — Я спешу ответить. — Нет, сейчас. Едва ты открыл дверь…

Прячу лицо в ладонях. Так стыдно… и так сладко! Почему-то мне кажется, что Илья вот-вот передумает. Как будто мое признание что-то изменило, хотя, наоборот, оно только подтвердило его правоту. Что я должна сделать? Выйти из машины!

Дергаю ручку, распахиваю дверь и выхожу. Илья хлопает дверцей и подходит ко мне.

— Значит, да? — уточняет он.

— Ты меня вынудил. — Я задираю подбородок. — Я пала жертвой твоего шантажа.

— Хорошо, — соглашается он. — Если тебе так спокойнее.

Он собирает сумки, закрывает машину и ведет меня к лифту.

— Между прочим, я рассчитывала пообедать, — говорю я уже в квартире. — Очень хочется, потому что…

Договорить не успеваю: Илья бросает сумки у порога, резко выворачивает мне руку и прижимает к стене.

— Утоли мой голод, — тихо рычит он на ухо. — Тами…

Я теряюсь, так часто у него меняется настроение. Он то спокоен, как море в штиль, то вдруг превращается в обезумевшего зверя.

— Илья, нет. — Пытаюсь увернуться, отворачиваюсь. — Нет, подожди!

Он не хочет ждать: впивается в губы поцелуем, причиняет весьма ощутимую боль. Отталкивать его бесполезно — он сильнее, он вдавливает меня в стену, не позволяя шевелиться. Честно говоря, не такого секса я хотела.

Сопротивление лишь распаляет Илью. Он грубо дергает блузку, отрывая пуговицы, крепко сжимает пальцы на плече. Я вскрикиваю, когда он кусает губу… И меня накрывает.

Такие страх и беспомощность перед сильным мужчиной я пережила, когда была подростком. Я теряю ощущение реальности: кажется, что прошлое вернулось. Мне так больно и страшно, что перед собой я вижу не Илью, а того мужчину.

После нападения я училась самообороне, но из всех уроков вспоминаю одно — надо ударить больнее. А что самое болезненное? Правильно, пинок по яйцам.

Из-за того, что Илья очень близко, не могу размахнуться, и удар получается смазанным. Изловчившись, я вжимаю колено в пах, не надеясь на результат, но Илья отскакивает от меня и сгибается пополам. Он шипит от боли, ругается на каком-то непонятном языке и падает на колени, наклоняясь вперед.

Все это я фиксирую краешком сознания, сейчас мне не до его мучений. В ушах шумит, сердце бешено бьется. Я едва перевожу дыхание, мне не хватает воздуха. Сползаю по стенке, запахивая блузку… и плачу. Понимаю это, потому что все расплывается перед глазами.

Надо встать, уйти от Ильи, пока он не в состоянии меня преследовать, но я не могу пошевелиться. Какая же я дура! Отчего-то была уверена, что с Ильей все будет иначе, что он будет ласковым и нежным, но он такой же, как тот мужчина.

— Тами… — хрипит Илья. — Тамила…

Закрываю лицо руками и рыдаю навзрыд. Почему сразу не сказала Ахарату правду? Зачем поехала в Москву? Мама права, одна я ничего не умею.

Что-то теплое падает мне на плечи. Я укутываюсь в плед быстрее, чем успеваю понять — это Илья его принес. Он присаживается на корточки и протягивает мне стакан воды. Пью, стуча зубами о стекло — меня потряхивает от истерики.

— Прости, — говорит Илья. — Мне показалось, ты этого хотела. Я ошибся, Тамила, прости.

— Секс должен быть жестким? — всхлипываю я. — Это всегда так?

— А ты не знаешь? — спрашивает он.

Откуда мне знать! Может, в книгах и фильмах только красивая картинка, чтобы не пугать женщин. Я не знаю, что происходит за дверью спальни мамы и Ахарата. После изнасилования я никогда и никого не подпускала к себе так близко, как Илью.

— Я думала, ты другой… — шепчу я.

— Другой? Не такой, как твой жених?

— Я никогда не видела своего жениха, — вздыхаю я. Теперь-то что? Ниже пасть уже некуда. — Я не девственница, потому что меня изнасиловали. Прости, что не сказала сразу.

Кое-как встаю и иду к отброшенным в сторону сумкам. Надо достать что-нибудь из купленных вещей, блузка безнадежно испорчена. И чего я добилась? Как же стыдно… Страшно посмотреть на Илью, но спиной я ощущаю его взгляд. Чего в нем больше, презрения или разочарования? И почему мне не все равно?

Когда Илья обнимает меня сзади, я дергаюсь — от неожиданности. Паники уже нет, меня окутывает безразличие.

— Тами, ты должна была сказать… — шепчет он.

Это ужасно, но мне уютно в его объятиях. Как будто совсем недавно не он пытался взять меня силой. Как будто не его я ударила, чтобы остановить. Как будто не из-за него рыдала, как маленький ребенок. Мне так хорошо, что я закрываю глаза и представляю, что Илья — мой мужчина. Еще никто не обнимал меня вот так, со спины, дыша в затылок.

— Давай попробуем еще раз, — предлагает Илья. — В любом случае, не уходи вот так. Давай поговорим.

— Зачем я тебе?

Слышу короткий смешок.

— Тебе весело?!

— Тише, Тами. — Илья крепче прижимает меня к себе. — Ты не испугаешься, если я… покажу? Боюсь, словами не объяснить.

— Попробуй, — соглашаюсь я нехотя.

Он накрывает кисть своей ладонью и заводит мою руку за спину, втискивая между нами. Спустя мгновение я понимаю, что моя ладонь почти на его паху, а нечто твердое и вытянутое — возбужденный член.

— Поэтому, Тами, — говорит Илья. — Ты ударила меня, и это было чертовски больно, но все равно я хочу тебя. Ты сводишь меня с ума.

Он отпускает кисть, но я не сразу убираю руку: провожу ладонью по члену, щупаю его пальцами. Илья шипит сквозь зубы.

— Больно? — пугаюсь я. — Может, приложить лед?

— Если ты уйдешь, то ничего другого не останется, — мрачно произносит он. — Не уходи. Пожалуйста.

— При одном условии.

— Подписать заявление? — усмехается Илья.

— Ох, я сказала одно? — притворно негодую я. — Два! Два условия. Покорми меня и подпиши заявление.

— Нет, что-то одно. — Он торгуется, и мне отчего-то весело. — Выбери что-то одно.

Вот она, победа! Мне осталось лишь озвучить очевидное решение.

— Обед, — выпаливаю я. — Закажи пиццу… Нет, лучше вок и роллы.

Кажется, я окончательно спятила.

