Vanitas

Глава 7. Секрет принца

В Зале Заседаний Совета за длинным прямоугольным столом собрались крупные наместники со всего северного королевства. Маркизы, графы, виконты, бароны… Нуднилы из нуднил.

Слава Дее-Прародительнице, «слёт» дворян со всей Империи проводится лишь раз в год, и Далеону не приходится терпеть кислые и высокомерные рожи других государей каждую неделю. Вассалов Ригеля хватает с лихвой.

Яркий дневной свет лился через многочисленные стрельчатые окна, частички пыли кружили и блестели в воздухе, оседая на деревянный стол и каменный пол. Сонливо щёлкали стрелки настенных часов. У Далеона из-за них дёргалось ухо.

— …Его Величество снова поймал ассасинов в своих покоях, — заунывно перешёл к новой теме светловолосый древний лэр. Конечно, как и все террины он выглядел довольно молодо: стройное тело, длинная шелковистая грива без намёка на седину. Но мелкие детали: тусклые карие глаза, тяжёлый взгляд, россыпь морщин на высоком лбу, шее и руках — выдавали возраст.

С годами у большинства терринов магия и чары ослабевают. Мороки и гламоры уже не те и плохо скрывают натуральную неприглядную суть.

— И, конечно же, на них клятва неразглашения? — уточнил Кейран, сидящий по левую руку от императора. По правую восседал скучающий герцог.

Степенный кивок стал ему ответом.

— Что прикажете делать, Ваше Величество? — спросил кто-то.

— Усилить, наконец, охрану, — пробормотал Далеон.

Все обернулись к нему с крайним негодованием («Как он смеет отвечать за правителя?»), но принц и ухом не повёл. Как качал писчее перо между когтистых пальцев так и продолжил.

Совет лэров тянулся битые три часа, и Далеон ужасно утомился. Всё это время он молча выслушивал их склоки из-за клочков предгорной земли, где могли найтись рудоносные жилы, частичного неурожая и «ленивых смертных крестьян». Представители этих самых «ленивых смертных крестьян» — человеческие лэры — бросали обвинения в ответ.

Кто-то из особо жадных и хитрых чиновников пытался пропихнуть реформу о поднятии налогов среди простолюдинов, а получил, с лёгкой подачи Магнуса, поднятие налогов на роскошь.

И никто не поспорил. С Магнусом вообще никто и никогда не спорит: самоубийц на совете нет.

— Как всегда опоим предателей зельем и лишим магии, — обратил на себя внимание герцог Рагнар и неодобрение в лицах дворян увяло.

— Дядюшка, — фальшиво улыбнулся Кейран и сложил руки на столе. — Вопрос адресовался императору. А вы, позвольте напомнить, герцог.

— Племянник, — так же натянул уголки губ старший брат Магнуса. — Вопрос не стоит его беспокойства. У нас есть регламент.

— Лэры, — прокашлялся в кулак всё тот же докладчик. — Один из подосланных убийц — звероморф.

Гробовое молчание опустилось на зал. Все с опаской покосились на, точно каменного, Магнуса.

Он стиснул подлокотник роскошного кресла и разомкнул твёрдые губы.

— Убить.

Далеон невесело хмыкнул. Аристократы отмерли, зашептались и деловито зашелестели бумажками. Но никто из них наверняка не понял: убивать двоих или одного всё же магии лишать. А уточнять не рискнули.

Десница Императора (он же главный советник, секретарь и алхимик) Нестор Беркули, что всё это время тенью стоял за плечом правителя, наклонился к его острому уху и что-то прошептал, прикрывая рот.

Магнус кивнул, и водянистые глаза смертного засверкали.

Да, вы не ослышались. Правая рука бессмертного и могучего императора всего мира — человек. Ни химера и не террин.

Обычный смертный человек.

Уроженец Севера.

Его семья уже ни одно поколение служит королям-Ванитасам «десницей». Так давно заведено в Ригеле — нетленному владыке всегда помогает править человек.

Даёт советы, подменяет на посту, следит за работой замка, за слугами, за придворными, за балами, управляет финансами и ведает военными делами.

Он вершит местный суд. Он нашёл способ извлекать магию из терринов и создавать химер. Он второе существо в замке после императора.

Нестор Беркули…

Высокий, худой как жердь, сутуловатый. Всегда в чёрной, балахонистой одежде с минимумом украшений. Лицо бледное, какое-то болезное и вытянутое, с тонкими спесиво-поджатыми губами. Под невнятно-сизыми маслянистыми глазками — фиолетовые мешки, на крючковатом носу — очки в серебряной оправе. Волосы чёрные, тонкие, как нити паутины, и спутанные, свисают до копчика. Пальцы с длинными неухоженными ногтями вечно измазаны в чём-то сине-чёрном. Толи в чернилах, толи в алхимических препаратах.

Боги… он похож на террина в истинном облике даже больше самих терринов. Неприятный, отталкивающий. От его стеклянного взгляда мурашки бегут по коже.

«Забавно конечно, — мысленно хмыкнул Далеон. — И Нестор и Люция — придворные люди, но так не похожи».

Люция, почти слуга, всегда следит за собой и выглядит безукоризненно. Нестор — второй после правителя — напоминает городского бездомного. Или злого колдуна?

— Второго обвиняемого подвергнуть extraho[1], — с неприятной улыбкой объявил волю императора Нестор.

Советники вздохнули с облегчением. Далеон с щелчком положил перо. Значит, всё же извлечение…

Уж лучше мгновенная смерть.

Ещё пару минут лэры обсуждали организационные вопросы, потом Магнус объявил конец встречи, и все начали спешно собираться и расходиться.

Далеон нехотя вставал с кресла одним из последних. Он знал, что с ним хочет поговорить Кейран. Уж очень у братца был

убийственный

настойчивый взгляд.

Шестой знал, что крупно облажался с турниром, и старший этого так просто не оставит.

Он не прощает ошибок.

И всё равно нервничал, как в первый раз.

— Зайди в мой кабинет через полчаса, — тихо проговорил Кейран, сжав плечо Далеона.

— Да, брат, — заиграл желваками принц.

Прежде чем ступать во владения Кейрана, Далеон решил сделать крюк и завернуть на свою «территорию». Уж очень хотелось оттянуть неизбежное, скинуть жёсткий дублет, сменить белую рубашку на чёрную, а ещё…

Он замер перед дверью в комнату Люции и прислушался.

Тишина. Ни шороха.

Вчера она не явилась ни на уроки с мэтрами, ни на тренировку. Всё это выглядело крайне подозрительно и непривычно.

Обычно зазнайка одна из первых тянула на лекциях руку и вскакивала с места лишь бы ответить на вопрос учителя раньше Далеона. Из кожи вон лезла, чтоб выставить его дураком, уязвить Меридию, больше помешанную на нарядах, чем на устройстве государства, и выпендриться своей начитанностью.

Что уж говорить о тренировках. Их чужачка никогда не пропускала. Ни разу. Даже наоборот дополнительно отрабатывала удары по вечерам, после ужина, на мини-полигоне, что устроили для Двора Мечей неподалёку от конюшен. Далеон видел из окна флигеля.

А тут она вдруг не пришла.

Волей-неволей забеспокоишься.

Нет. Далеон, конечно, не волновался. С чего бы? Издохла — и слава Предкам! Больше не будет занозой в заднице. Но… Сесиль накормила её год-ши. А эту опасную ягодку химера стащила из алхимической лаборатории Нестора. Если об этом станет известно — привлекут к ответственности и дурноголовую Сесиль, и Далеона, как лидера их Двора.

Хотя, конечно, он постарается взять всю вину на себя. Не впервой получать наказания.

Да. Причина тревоги в этом. А не в том, что он постоянно вспоминает её остекленевшие глаза и бессмысленную улыбку. И неподвижное белое тело на траве в корявой позе.

Как у изломанной куклы.

Раздавленной бабочки.

Он шумно вздохнул, занёс костяшки над дверью и тут же опустил. Пф-ф! Будет он, принц Терры(!) стучаться к какой-то человечке! Взялся за ручку, дернул… заперто.

— И куда она делась? — тихо ругнулся под нос и, оглянувшись в пустом коридоре, стремительно пошёл своим путём.

Не хватало, чтоб его под дверью Люции, слуги застали! Если ушла, значит — жива-здорова. И он зря дёргался.

Вот только, от чего-то Далеон ужасно взбесился.

Он шёл мимо Малой Библиотеки и в щёлку приоткрытой двери заметил младшего брата, пыхтящего над фолиантами.

— Руби! — воскликнул Далеон, заходя в неприметный зал, плотно заставленный стеллажами. Всё дурное настроение как рукой смело.

— Братец Леон! — подпрыгнул на месте маленький принц, задёргал ножками и спрыгнул со стула. Его синие рожки сверкали, как и рубиновые глазищи.

Он со смехом кинулся в объятья шестого.

— Эхееей, хулигашка! Соскучился? — пожурил Далеон и потрепал его по беленькой макушке. Взглянул на стол с раскрытыми тетрадками и учебниками, хмыкнул. — Всё ещё познаешь мир? Что там? Прописи? Сказки? Бестиарий?

— История Империи, — кисло ответил седьмой принц и отстранился от сводного брата.

Далеон присвистнул.

— Скучная сказка. Может, ну её? Пошли поиграем в саду в прядки или покатаемся на лошадях!

Лицо Руби озарилось и тут же помрачнело. Он насупился и вернулся к столу.

У шестого отвисла челюсть.

— Я не понял, — он подобрался и приблизился к мальчику, залезшему на стул. — Ты чего, Руби? Тебе же нравилось кататься. Ну, если не хочешь лошадей, давай я тебя на спине домчу, с ветерком! Или из лука постреляем? Может, в карты сыграем, или… у меня в покоях есть конфеты, а ещё…

Руби шмыгнул носом.

— Нет, братик, — слезно произнёс он. — Сестрица-Люция сказала, что ты — плохая компания, и научишь дурному. А мне нельзя прогуливать уроки. Знание — сила и все дела…

Новый шмыг.

— Таааааак, — с недоброй ухмылкой протянул Далеон. — А что ещё она тебе говорила?

Руби задумался, приставив пальчик к пухлым губам.

— Побеждает хитрейший?.. — неуверенно начал он. — На войне нет места чести? Изворачивайся, лги, втирайся в доверие. Пусть враг считает тебя слабым, пусть враг считает тебя безобидным, пусть враг считает тебя другом. И когда он расслабиться вонзи нож ему в спину…

Он всё говорил и говорил и, кажется, даже не понимал, насколько ужасные вещи озвучивает. Насколько бесчестно и бесчеловечно, то, чему учит его Люция. У шестого волосы на голове шевелились.

«Кейран бы ею гордился, — грустно улыбнулся Далеон и глянул на часы. Стрелка подходила к роковой отметке. Сердце неприятно заныло. — Кто же так искалечил тебя, Бабочка?».

Принц шумно выдохнул и похлопал Рубидия по спине, вырывая из бесконечного потока чужих мыслей.

— Хулигашка, — сказал, погодя. — Помни её слова, мотай на ус, но всегда соображай своей головой. О том, что она говорила… тебе ещё рано думать. Но когда придет время… Нет, — он тряхнул головой. — Я молюсь, чтоб это время не пришло. Чтоб ты никогда не испытал того, что пережил я или… Люция.

Руби восхищённо засверкал глазками со змеиными зрачками.

— Ты такой крутой, когда серьёзный, братик Леон.

Далеон громко прыснул и взъерошил волосы на макушке младшего.

— Ладно, малявка, учись! — насмешливо велел он и взмахнул на прощание рукой. — В чем-то зануда-Люция права: нечего прогуливать. Но не забывай развлекаться в перерывах!

Он уже распахивал тяжёлую створку, когда Руби выкрикнул ему в спину:

— А ты куда?

— Тоже учиться, — кисло выдавил Далеон и вышел.

[1] Экстракция (в пер. с лат. — извлекать) — извлечение вещества из раствора или сухой смеси.

Кейран стоял у широкого окна своего кабинета, заложив руки за спиной, и смотрел вниз, на оранжерею покинувшей замок принцессы Розалии. Там суетился садовник и множество другой прислуги, ответственной за «Хрустальный сад».

Мало кто знает, что эту махину сестра воздвигла для него.

А он не оценил.

Солнце палило, птички пели, сочные цветы и деревья шелестели на ветру. Сегодня выдался на редкость погожий день. Самое то для жизненных уроков.

Скрипнула дверь. Кто-то вошёл без предупреждения. Такое поведение себе позволяли лишь два существа: Император и…

— Далеон, — произнёс Кейран и медленно обернулся. — Разве я не учил тебя стучать?

— Нет, — дерзко усмехнулся принц и прошёл вперёд. — Да, кстати, почему ты не прикажешь слугам смазать петли? Этот скрип дико раздражает.

— У тебя на удивление чуткий слух, — сухо отметил первый. — Всё дело в нестабильном облике? — Далеон поморщился, а Кейран продолжил: — А петли я не смазываю, чтобы слышать непрошенных гостей. Наёмных убийц. Крыс. Дверцы окон тоже скрипят.

— Параноик, как и всегда, — пробормотал Далеон, осматриваясь.

Кабинет был не слишком большой. Наверное, размерами с комнату Люции или меньше. Мебели тоже минимум, пусть она и добротная.

Чайный столик, диван и кресло у камина, массивный письменный стол напротив окна, стул, стеклянный шкаф с сервизом, закрытый шкаф с бухгалтерией, стеллаж с книгами по войне, политике, истории, иноземные словари.

Всё в светло-зелёных и коричневых тонах. Располагает и успокаивает.

Но напряжённые плечи Далеона твердили об обратном.

Тень улыбки тронула угол рта Кейрана.

Он прошел к своему рабочему столу, на котором листочек к листочку, папочка к папочке, педантично были разложены документы, письма, подписанные приказы, доклады и дела, ожидающие своего часа. Отпер верхний ящик, открыл, а золотистый ключ на верёвочке оставил болтаться в замочной скважине.

Вытащил на свет мизерикордию в чудесных бордовых ножнах с золотым тиснением.

Лязгнул металл. Синим сверкнула сталь.

Все затаили дыхание.

— Знаешь, что это, Леон? — спросил очевидное Кейран и сам ответил: — Кинжал из ас близаре. «Божественного Света» — в переводе с древнемагического. Он прочнее титана, бриллианта и мифрила. Он не просто убивает нас, терринов, он убивает магию. И этим самым кинжалом кузен оставил мне шрам, — Первый принц мимолетно провёл большим пальцем по светлой полосе, пересекающей тёмные губы. — Он преподал мне важный урок. Научил, что каждый бой даже тренировочный, даже шуточный — настоящее сражение. И в нём можно умереть. Никогда нельзя расслабляться, пусть твой противник родственник, девчонка или ребёнок. Они могут оказаться, кем угодно, и стоять, на чьей угодно стороне. Опасность повсюду. Memento mori[1], братишка. Ты меня понял?

— Так вот, кто обязан твоей паранойе, — пробормотал Далеон и нехотя кивнул.

— Замечательно, — Кейран отвернулся к окну и вновь сложил руки за спиной, поигрывая пальцами на ножнах. — Кстати, — повернул голову, — я отомстил кузену за этот шрам. — Кривая усмешка. — Я убил его любимую невесту. И вот тебе ещё один урок от Ванитасов — никогда не оставляй дерзость безнаказанной.

Кейран выгнул бровь в ожидании.

— Я помню, — подтвердил Далеон, стискивая кулаки. — Этот урок я усвоил давно.

— Хорошо, очень хорошо. А теперь возьми.

Он протянул шестому клинок. Принц не отшатнулся, но едва заметно помрачнел.

— Зачем? — выдавил усмешку и спрятал руки в карманы брюк. — Ты же знаешь, я не убийца.

Как он может этим гордиться?

— Однажды ты им станешь, если захочешь сохранить свою жизнь и позиции. Ну, или ради мира во всём мире. Уверен, — неприятно ухмыльнулся Кейран, — твоя подружка Люция не колебалась бы.

Далеон дернулся, как от удара, и замотал головой, отходя от брата. Его синие очи гневно сверкали.

— Это её дело. А я не такой!

Он упрямо поджал губы и выдержал пристальный взгляд старшего брата. Кейран положил драгоценный кинжал на стол со звучным щелчком.

— Ладно, — не моргая своими кровавыми глазами, точно у змея, сказал он. — Возможно, ты передумаешь. А теперь снимай рубашку и становись к столу.

Далеон с ненавистью глянул на родственника и послушно стянул чёрную блузку и отбросил её на спинку кресла. В одних штанах с высокой талией и в сапогах с загнутыми мысками он направился к массивному столу и оперся о его край в каком-то… привычном движении.

Мышцы играли на его тренированной бледно-серой спине, но почему-то, в этот момент она не казалась крепкой, жилистой или сильной, скорее — хрупкой. Трогательно-нежной. И тем ужаснее смотрелась на ней сетка бледных и тонких застарелых шрамов.

Кейран медленно подошёл к платяному шкафу, распахнул скрипучую створку и достал выездковый хлыст в кожаной оплётке. Проверил жёсткость и удобнее перехватил рукоятку.

Искоса наблюдавший за ним Далеон напрягся. Первый принц бесшумно приблизился к нему.

— Чтобы причинить боль, не обязательно бить — достаточно слова. Чтобы навредить террину, не обязательно иметь близар — достаточно желания.

Хлыст охватила магия, Кейран размахнулся и опустил стек брату на спину. Далеон дернулся, но не издал ни звука.

И порка продолжилась.

Взмах, свист, шлепок. Взмах, свист, шлепок. Взмах. Свист. Шлепок.

И ни стона, ни всхлипа.

Гнетущее безмолвие.

— Ты прекрасно знаешь, от чего я злюсь, Леон, — с вселенской мукой на лице приговаривал Кейран и бил, бил, бил. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был сильным. Самым лучшим в своём Дворе. Живым и достойным уважения. Но ты продолжаешь меня огорчать.

Взмах.

[1] Помни о смерти (лат.)

Щелчок, свист, щелчок, свист, щелчок…

Но не зажать уши, не сбежать.

Люция пряталась за спинкой дивана, едва дыша, и видела своего врага разбитым, униженным, сломленным. И совсем не чувствовала торжества.

Отвращение, страх и… злость? — да, скорее всего. Только понять, на кого именно злилась, не могла. То ли на себя за своё бездействие, то ли на отупелое смирение Далеона, то ли на безумного Кейрана.

«Что ты творишь?!» — хотелось возопить, да не смела она выдать себя даже шорохом.

Ничего удивительного, что Далеон вырос таким. В жестокости его растили, жестокость в нём пестовали, нюансам жестокости обучали.

И, глядя на его пустое лицо в отражении стекла, страшно представить каким он может стать в будущем.

Пытка наконец прекратилась.

Кейран жестом фокусника вынул из нагрудного кармана платок и промокнул кровь на спине младшего брата.

И столько невинной заботы в одном этом действии…

Люция заткнула рот, сглатывая желчь. Она и не знала, что если бить террина обычным предметом, окутанным магией, — сумеешь прорвать плоть, как близаром. Но не убить. Нееет. Лишь помучить.

«Ужасно», — с содроганием подумала она.

Ноги и плечи Далеона мелко дрожали. На крепких руках и шее от натуги выступили вены. На бледном лбу появилась испарина. Но шестой нашёл в себе силы молча оттолкнуться от стола, вздернуть подбородок, по которому бежала кровь от прокушенной губы, и… покачнуться.

Тут старший брат схватил его за плечо и громко зашипел в заострённое ухо:

— Я надеюсь, однажды, ты отплатишь мне за эти уроки. А пока иди, залижи в одиночестве ранки, чтоб никто не узнал, как ты ничтожно слаб.

Развернулся и вышел. Дверь скрипнула и захлопнулась.

Далеон со стоном сполз на кафель и прикрыл веки. Сидел так долго.

«В обмороке?» — испугалась Люция.

Она боялась не вовремя покинуть укрытие и выдать себя. Боялась, что шестой принц узнает, услышит, кто был здесь и видел его позор. Боялась, что Кейран вернётся.

Возможно, Далеон тоже этого опасался. Он вдруг вздрогнул, поднялся, кряхтя и матерясь под нос, нашёл на ощупь свою чёрную рубашку, морщась, натянул и покинул кабинет.

Люция вздохнула с облегчением.

Навострила ушки, выждала для верности пару секунд (стоило бы больше, но нервишки сдавали), и, шелестя бурыми тюлевыми юбками, выползла на середину комнаты. Оглядела уже то, на что насмотрелась утром, и подошла к столу.

Герцог дал ей проверочное задание — найти любой компромат на Кейрана в ближайшее время. Она не стала долго мять булки и проникла в «святая святых» пока первый принц так удобно сидел на Собрании лэров.

Он никогда их не пропускал.

Он рассчитывает стать наследником.

Люции так-то плевать с большой колокольни, кто будет править. Руби ещё слишком мал, чтоб вступать в схватку за престол и исполнять её план, а другие кандидаты её не волнуют. В её глазах, все Ванитасы одинаково плохи.

Ей главное Магнусу отомстить, пока они переделом власти занимаются.

Люция бегло осмотрела вскрытые письма на столе, стараясь не дышать на них лишний раз и тем более — не нарушить порядок. И тут её взгляд наткнулся на мизерикорд.

Кинжал манил, притягивал взор. Снова и снова. Пока Люция не решилась его схватить. Ощутить приятную тяжесть в руке. Оценить, как чётко рукоятка легла в ладонь, будто была создана специально для неё. И понять, что больше не расстанется с ним.

Кейран оставил оружие для Далеона. Принц подарок забыл или специально не взял — не суть. Главное, никто не станет его искать.

А Люция возьмёт. Ей клинок из близара очень нужен.

Она приоткрыла ножны. Синие восторженные глаза отразилось в мерцающей стали как в зеркале.

Зловещий оскал исказил губы.

Теперь не она будет бояться терринов. Теперь они будут её бояться!

Люция кое-как засунула кинжал в корсет меж грудей и прикрыла остатки рукоятки белым жабо. Выглядело не очень и довольно подозрительно, но до покоев потерпит.

Она обошла стол, снова углубилась в рабочие бумаги и тут заметила, что ящик-то открыт. Кейран оставил ключ в замке, когда вытаскивал кинжал.

Коварная улыбка наползла на лицо. Люц прикусила нижнюю губу и залезла в тайник. Там лежал всего один вскрытый розовый конверт с золотым тиснением. Герб на алой печати показался смутно знакомым.

Люция подметила, как послание лежало, осторожно вытащила надушенное парфюмом письмо и развернула.

«Дорогой брат!

Твоя просьба удивила меня, ведь мы давно не общались, и я уж думала, ты позабыл о любимой сестре и живёшь счастливо с какой-нибудь достойной лэрой. Рада, что ошиблась, а ты всё так же неизменно холост и жаден до власти. Дни в разлуке с тобой казались пыткой… Впрочем, оставим это — знаю, ты терпеть не можешь сантименты.

В общем, я достала нужный тебе ингредиент. Подняла архивы, использовала связи и взрастила его своими заботливыми ручками. Догадываюсь, ты вспомнил обо мне только из-за редких способностей и матери-дриады в предках, но мне нравится тешить себя иллюзией, что дело в нашем общем прошлом.

Посылку я отправила через Гильдию, от подставного лица. Мой олух-муж так и не понял, что я выращивала в подвале и почему тот «случайно» сгорел. Так что не волнуйся: никто и никогда не свяжет мою деятельность с тобой.

Гонец с посылкой будет ждать тебя в первый день осени, за час до полуночи, на заднем дворе нашей таверны. Сам не ходи.

Удачи, любимый,

Твоя Ро»

— Ну, ничего ж себе! — тихо охнула Люция. — Послание от сводной сестрицы…

Судя по деталям: муж, инициалы, заглавие и мать-дриада, адресант — принцесса Розалия. Но не чересчур ли письмецо… тёплое? Разве у них такие отношения?

Люция не могла припомнить. Слишком малой была, да и заботилась тогда не о хитросплетениях в семье Ванитас, а о собственной шкуре. А когда достаточно подросла и освоилась в замке, Розалию уже выдали замуж.

Хотя Кейран тоже твердил, что любит Далеона.

И бил кнутом.

Бррр! Жуть что у них в семейке творится. Впрочем, ей-то какое дело?

Занятное послание обнаружено — можно доставить герцогу. Вот, что главное!

Это, конечно, не компромат, но информация интересная. О каком «ингредиенте» речь и зачем он Кейрану?

Неспроста это всё. Ой, неспроста!

Гнетущее предчувствие беды тенью легло на сердце, однако Люция бесстрашно взяла чистый лист, прислонила к письму и попыталась скопировать написанное слово в слово, со всеми завитушками и особенностями почерка.

Она нервничала и спешила. Вышло кривовато, но в целом — похоже. Герцогу должно понравиться.

Люция вернула конверт на место, прикрыла ящик, проверила, что всё лежит по местам, и покинула кабинет.

С копией за пазухой, кинжалом в корсете и улыбкой на устах.

К малому тренировочному полигону за конюшней Люция брела в смешанных чувствах.

Ночь опустилась на Полярис. Темно-синие тени и серебристый лунный свет расчертили леса, тропинки, гравелистую площадку и деревянные манекены на её краю.

Эти «чучела» лишь издали, в пьяном угаре, и если закрыть один глаз да встать на голову, могли напомнить людей. Палки да бруски, обмотанные верёвками. Вместо головы — мешок набитый песком и соломой.

От сырости вились волосы, дыхание вырывалось клочками пара, под ногами стелилась туманная дымка, что росой оседала на траве и сапогах.

Зябкая ночь. Почти совсем осеняя.

Но Люция едва ли это замечала. Разговор с герцогом крутился у неё в голове и не давал покоя.

Она затаилась за тяжёлой гардиной, дождалась, когда слуги пройдут мимо, коридор опустеет, и проникла в спальню Рагнара. Без стука.

Да, переволновалась. Забылась. Бывает. Дура.

Он возлежал на своей огромной багровой постели вместе с четырьмя любовницами. Полуголый, расслабленный, томный. Длинные волосы небрежно раскиданы по крепкому торсу, пунцовые губы раскрыты, взор затуманен негой. Обнажённые бедра дам выглядывают из-под простыней и подушек.

Стоило Люции войти, террианки вскинули головы, герцог тут же скривил губы и щёлкнул пальцами. Лэры попадали обратно, погружаясь в крепкий магический сон.

Люц чуть не брякнула: «А королева в курсе?» — но вовремя захлопнула рот. Рагнар пригвоздил её предостерегающим взором.

Ещё один секрет герцога в её копилке.

Как бы он опосля не выставил счёт. Размером в её жизнь.

— Я раздобыла кое-что, — спешно перешла к делу Люция и полезла за пазуху туники.

— И тебе добрый вечер, — проговорил брат императора. На его лице смешались недовольство, ошеломление и интерес. Кажется, он раздумывал: сделать нахалке замечание или выяснить, что же она принесла. Природное любопытство победило. — Ну что там?

Он нетерпеливо соскочил с кровати и выхватил из её рук листок, сложенный пополам.

Люция старательно отводила глаза или старались не опускать их ниже пояса. Ей, наверное, никогда не привыкнуть к бесстыдству терринов и их любви ходить, в чем мать родила.

— Ха… — раздалось от герцога спустя томительную минуту. — Ха-ха-ха!..

Он истерично рассмеялся, прикрыв лицо ладонью.

Девушка растерялась.

— Что такое? — она забрала у него письмо. Вчиталась в текст, снова и снова. Но так и не нашла причин для смеха. — Вы знаете, о чём речь?

Рагнар неопределённо отмахнулся и, продолжая коварно улыбаться, подошёл к круглому кованому столику, налил вина в кубок, сел на край постели, пригубил.

Только тогда соизволил прояснить:

— Ты видела Розалию? — Люция неуверенно пожала плечом. — Холодная, высокомерная, гордая. Красотка с зелёными волосами, лиловыми глазами и алебастровой кожей. От сватов отбоя не было, а она всех отшивала… м-да. Наверное, замуж бы так и не вышла, не выдай её Магнус насильно. И знаешь почему? — приподнятая бровь. — Розалия, как похотливая сука подставляла зад родному братцу в грязном номере какой-то вшивой таверны!

Он злорадно расхохотался, а у Люции челюсть упала.

— Забытые боги!.. — выдохнула она, запустив пятерню в тёмные кудри.

— Раньше об этом только слухи гуляли, — Рагнар хмыкнул и взболтал ягодное вино в кубке. — Никто особо не верил, о королевских отпрысках вечно ходит всякая чернуха. И вот, спустя столько лет, — подтверждение! Жаль, за кровосмешение Кейрана не лишат права на престол. Так… — он поморщился, — пожурят, поцокают языками, да отпустят с миром. Инцестом терринов не удивишь.

Люция выпучила глаза, но, видя, как мужчина потешается над ней, быстро совладала с лицом.

— Ты раздобыла хороший секрет, — похвалил Рагнар. — Наш договор в силе. Но этого мало. Нужно больше информации, улик, доказательств. Чую, у племянничка найдётся что-то погрязнее и пострашнее связи с сестрой. А пока… Сходи-ка за этой посылкой. Посмотрим, что в ней.

— Вы знаете, где место встречи? — удивилась Люция.

— Я много чего знаю. А поработаешь со мной — узнаешь и ты. И первым делом я покажу тебе тайный проход в эти покои. — Он встал и, сверкая голой попой, подошёл к каменной стене справа от кровати. Холодный лунный свет пробился в окно и подсветил его стройную, белую, точно призрачную, фигуру. Изящная рука легла на скрытый золотой шнурок от балдахина. — Будешь приходить по нему. — Он дёрнул джутовую верёвку, и с тихим скрежетом в сторону отодвинулась каменная стена. Герцог обернулся. — Нам же не нужны лишние сплетни и пересуды, среди которых может оказаться и правда?

Вот так Люция узнала первую из тайн замка — скрытые туннели по всему зданию. Целые лабиринты! Изначально они создавались для эвакуации королевской семьи в случае штурма крепости.

Проход, что показал Рагнар Ванитас, вёл из его покоев в Малую Библиотеку. Об остальных, известных ему, он обещал рассказать позже.

Отлично. Просто замечательно.

— Так вот как проникают к императору убийцы, — как бы невзначай заметила она, идя за лэром по узкому коридору.

Герцог оглянулся и хитро сверкнул в полутьме глазами.

— Только в его покоях нет тайного прохода.

Люция рыкнула и со всей злобы рубанула по манекену тупым мечом. И ещё раз, ещё. Долбила, пока ярость не схлынула.

Уперлась лбом в порезанную деревянную грудь с нарисованной мишенью и перевела дыхание, втягивая ноздрями запах смолы и леса.

— Ничего, — пробормотала, чувствуя, как припекает над сердцем клятва. — Не велика беда. Мы достанем его по-другому. Мы отомстим. Я отомщу…

— Ты же Люция Грейван? — окликнул кто-то со спины.

Фарси резко обернулась и выставила клинок.

— Туше! — с улыбкой сказал Рафаэль Ванитас, вскинув пустые ладони. — Не хотел напугать. Я тоже вышел потренироваться.

Люц скептически осмотрела его.

И правда. Одет он был просто: сапоги, узкие штаны, свободная рубаха без пуговиц заправлена за широкий пояс. На портупее в ножнах висит меч.

Подбородок с ямочкой, чувственные губы, высокие скулы, длинные трепещущие ресницы.

Такой идеальный принц из сказки, что аж зубы сводит.

Подул ветер и его короткие платиновые волосы растрепались, засеребрились в лунном свете. В сиреневых глазах заискрились смешинки.

— Мне понравилось, как ты сражалась на турнире.

— Да? — Люция выгнула бровь. — Вы же ушли с середины боя.

Неожиданно, на щеках Рафаэля вспыхнул румянец. Принц потупился.

— Просто… отцу стало дурно, и мы с матушкой…

— Ясно, — оборвала Люция оправдания.

— Прости, — сложил бровки домиком.

— Не нужно, — отрезала она и с тяжёлым вздохом объяснила: — Разве смею я таить на вас обиду, Ваше Высочество?

По правде, он её напрягал.

Четвёртого принца Люция знала плохо. Он отбыл из замка вскоре после её появления, и составить толковое мнение о нём девушка не успела. Слышала только, что с Далеоном у них были напряжённые отношения, хотя в детстве мальчики ладили.

А ещё Кейран на еженедельном ужине назвал Рафаэля «любимым братом» шестого…

Что у них там стряслось, Люц даже представлять не бралась. Зная гадкую натуру Далеона, они могли разругаться из-за любой чуши.

— Почему ты тренируешься одна? Ночью?

Люция мысленно закатила глаза.

— Это не тренировка, — удобнее перехватила короткий меч. — Так… разминка. Дополнительная отработка ударов. Силовые упражнения. — Четвёртый принц кивал и продолжал смотреть на неё с таким искренним вниманием, что Люц, чуть смутившись, призналась: — Мне нужно стараться в два, в три раза больше, чтобы держаться с чистокровными наравне.

Она осеклась, поняв, что выразилась опасно близко к правде, но, Рафаэль, кажется, этого не заметил. И Люция завершила смелее:

— …Вы же не думаете, что дело только в таланте, Ваше Высочество? Талант — лишь фундамент, а «дом» строится из бесконечной работы над собой.

— Занятная аллюзия, — отметил принц. — Кто тогда занимается фасадом? Существо, что первым заметило «фундамент» и помогло ему расцвести? — Люция не ответила, с трудом улавливая намёк, а принц вдруг предложил: — Может, потренируемся вместе? Я как-то учил «Танец мечей», пусть и не так активно как ваш Двор.

— Двор Далеона — не мой, — привычно вставила Люция.

— Даааалеонааа, — Рафаэль загадочно улыбнулся. — Так что насчёт спарринга? Он будет эффективнее обычных взмахов мечом. И тебе польза, и я вспомню, чему учился.

Он мотнул подбородком в сторону центра полигона и пошёл к нему, словно даже в мыслях не допускал отказа Люции.

Она неприязненно хмыкнула и всё же пошла за ним. Он прав. И от столь любезного предложения «подраться» фарси отказываться не собиралась. Да и интересно посмотреть, что из себя представляет в бою четвёртый принц.

«Изучи врага своего, как самого себя» — один из заветов успешного ведения войны. А все Ванитасы (кроме Руби) — её враги.

Люция упала на колени, со звоном выронив клинки, и дышала как загнанная лошадь. Локоны выбились из высокого хвоста, лицо взмокло, мышцы дрожали. Почти в таком же состоянии, в паре метров от неё, на четвереньках стоял четвёртый принц.

От его идеальной укладки и образа не осталось и следа. Светлые волосы всклочены, лицо и одежда в пыли и грязи, дыхание тяжёлое. Но на губах играет шальная улыбка, а змеиные глаза лихорадочно блестят от восторга.

Сейчас он как никогда походил на обычного проказливого мальчишку, а не совершенного принца-террина. И таким он нравился Люции гораздо больше.

Она не смогла сдержать улыбку.

Хорош стервец и фехтует отлично, но ему недостаёт опыта в «танце». Некоторые движения не точны и медлительны. Принц выносливый — этого не отнять — но слишком мало уделяет времени тренировкам.

Люция легко просчитывала его выпады и успешно парировала. И всякий раз невольно сравнивала Рафаэля и Далеона. Шестой явно был искуснее. Хитрее. Опаснее. С ним у Люции от страха и азарта кипела кровь. Далеон брал импровизацией и не боялся причинить боль.

А Раф… Раф щадил её.

Как девчонку.

Вот и сдулся первым.

— Сдаётесь, Ваше Высочество? — ехидно спросила она, утирая со лба пот.

— Рафаэль, — поправил он, Люция вскинула брови. — Или Раф. Зови меня так. Ни к чему формальности, когда мы уже изволяли друг дружку в грязи. — Он заразительно рассмеялся. — И я не сдаюсь! Беру таймаут. До завтрашнего вечера. Ты же завтра придёшь?

Четвёртый затаил дыхание в ожидании ответа. Люция поднялась с песка, отряхнула колени узких порток, и ответила:

— Да, я здесь каждый вечер. Примерно в одно время.

На высокой башне запел колокол, отмечая полночь. Его гулкий угрожающий звон эхом пронёсся по всем окрестностям замка.

— Мне пора, Ваше… Рафаэль, — девушка улыбнулась.

Принц гибким рывком встал на ноги и схватил её ладошку.

— Я уже скучаю по вас, очаровательная несса, — он запечатлел неуловимый поцелуй на запылённых пальчиках.

У Люц от неожиданности перехватило дыхание. Никто и никогда не проявлял к ней галантность. Даже если это простое правило этикета. Да и не мыслила она, что террин — высокородный лэр! — не побрезгует коснуться губами её грязной ладони.

— По мне или по моей тяжёлой руке? — поддела она, пытаясь скрыть смущение.

Сиятельный лэр усмехнулся, и крепче сжал её пальцы.

— Признаться, мне очень нравится «Танец меча». И я даже немного завидую Далеону и цели его Двора. А ещё… мне нравится, как сражаешься ты.

Он так посмотрел на неё. Серьёзно, пристально. У Люц порозовели щёки. Она не знала, что сказать, как реагировать на не просто дежурный комплимент, а настоящую правду. Наверное:

— Спасибо.

Он не спешил отпускать её руку или отстраняться. А она почему-то не вырывалась, хотя чужие долгие прикосновения были ей непривычны.

Пауза затягивалась, становясь неловкой.

Сердце грохотало в ушах. Принц подался вперёд, полуприкрыв трепещущие веки. Он находился так близко, что она могла разглядеть тени от его длинных ресниц, трещинки на пухлых губах и ощутить тихое, чуть сбитое дыхание на своём лице.

У неё была вечность, чтобы уклониться от поцелуя. Но Люция не сделала ничего.

Нежная кожа едва-едва коснулась её кожи, когда сбоку прозвучало громкое: «Кх-кхм!».

Рафаэль и Люция резко отпрянули друг от друга и с испугом обернулись к источнику шума.

Там стоял Далеон и постукивал когтистыми пальцами по бедру. Его губы кривились в насмешливом отвращении, а в ледяных глазах горел гнев.

— Кошмарный вечер. Не помешал? — едко спросил он.

— Сам знаешь, — тряхнул головой Раф и попытался приобнять Люцию, но она отшатнулась, присела в реверансе и, не поднимая очей, сказала:

— Доброй ночи, принцы. Прошу простить, но мне пора.

И спешно скрылась за анфиладой.

И Далеон, и Раф провожали её стройную фигуру взглядами. Но оба испытывали совершенно разные чувства. Четвёртый — легкое сожаление и надежду; шестой — негодование и злость. И сам не мог объяснить, в чём причина.

— Умеешь же ты встрять в самый неподходящий момент, Леон, — укорил Рафаэль.

— А по-моему, я всегда появляюсь вовремя, — невозмутимо парировал принц и криво усмехнулся. — Решил приударить за человечкой?

Брови старшего сошлись на переносице.

— А почему бы и нет? Ты против?

— Император не одобрит ваши отношения, — проскрежетал Далеон.

— Ну, не знаю. Семья Грейван на хорошем счету. Изабель — няня седьмого принца. Виктор — уважаемый рыцарь и адъютант Кейрана.

— Они люди, — настаивал шестой.

— Из них можно сделать химер, — пожал плечами Раф.

— Ты сам знаешь, в чём главная проблема химер.

— Это можно решить. Сначала роды, потом — трансформация. Выход есть всегда, — ответил четвёртый и внезапно «понимающе» сощурился. — Не слишком ли ты категоричен?

Далеон закатил глаза.

— Просто за неё уже взялся Орфей.

— И он химера, — усмехнулся Раф.

Шестой сжал кулаки.

— Он игрок и ничего серьёзного. А ты другой. Был. Хотя… сомневаюсь, что я когда-нибудь на самом деле тебя знал.

— Ты знал, — печально возразил старший брат. — И знаешь. Я хочу встретить «ту самую» и жениться по любви.

Далеон тоскливо рассмеялся.

— Ещё скажи, что девственник! — Рафаэль поджал губы, шестой вздохнул: — Даже император не может жениться по любви.

— Почему же? У нашего отца много наложниц.

— Политически выгодных, — скептически хмыкнул Далеон.

— И всё же. Вот скажи, разве ты бы женился по приказу, как наша сестра Розалия? Без чувств?

Далеон не ответил. Да и ни к чему что-то говорить. Ответ очевиден — нет. Он никогда бы не связал свою жизнь с кем-то лишь из выгоды, а тем более — по чьей-то указке.

Да ни за что! На месте Розалии он бы сбежал.

И — слава Дее! — он всего лишь шестой в очереди на трон, а то и дальше. И ему не придётся становиться императором и делать всё на пользу государства.

— Ладно, — выдохнул Раф. — Ты же не просто так пришёл. Искал меня? Что-то хотел?

— Хотел спросить, — нехотя начал Далеон. — Что ты знаешь о моей матери?

— Принцессе Кассандре Терамор? — удивился четвёртый принц. Задумался. — Она спригганка. Из правящей семьи. Там, кажется, была какая-то мутная история… Как помнишь, спригганы поддержали в войне наших врагов, звероморфов, и отец украл их принцессу. Кассандру. Прямо из башни, где она жила. И женился, насильно сделав наложницей. Король спригган был в ярости, хотел вернуть дочь, но уже не мог ничего поделать — Кассандра забеременела тобой. И он не посмел поддержать звероморфов в контрнаступлении. Когда союзников разбили, спригганы преклонились перед Магнусом Ванитасом, как и прочие расы.

— И это всё? — нахмурился шестой. — Какие у них были отношения? Как мама жила здесь, в замке? Почему она?.. — голос сорвался, и Далеон смолк.

— Прости, Леон, — искренне сожалел Рафаэль. — В то время, я сам ещё под стол ходил и мало что помню. Только общие слухи. Говорили, что он удерживал Кассандру подле себя насильно, запирал в комнате, истязал. То ли одержим ею был, то ли отыгрывался за «предательство» её отца. Не скажу точно, — он помотал головой, прикусил губу. — Помню, они часто скандалили. На весь этаж было слышно. Посуда билась, а от рыка отца стены дрожали. А почему? Не знаю. Я сильно пугался и сбегал к маме. А потом ты родился, и Кассандра покончила с собой.

— Потому что презирала Магнуса? — с горькой усмешкой выдавил он. — И меня, как его отродье?

— Так говорят, — тихо ответил Рафаэль со взглядом побитой собаки. — Я не знаю, правда ли это, Леон. Не знаю…

— А кто знает?! — сорвался шестой принц и сжал кулаки. — Кто?

— Наш отец! Быть может — Кейран, — спешно ответил сводный брат.

Далеон безрадостно хмыкнул и покачал головой.

— Ты же знаешь, у них я никогда спрашивать не буду.

Рафаэль поджал губы.

— Тогда… может повитуха знает. Она ухаживала за лэрой Кассандрой последние месяцы перед родами, да и после. Пару дней. Её адрес и данные должны быть в книге посещений, в архиве Малой Библиотеки.

— Отлично. Спасибо. Я посмотрю, — рублено ответил Далеон. Развернулся на пятках и собрался уходить, но Раф придержал его за плечо.

Шестой принц зашипел гадюкой и вырвался из хватки брата. На тёмной рубашке проступило пятно.

Ноздри Рафа раздулись, а зрачки сузились в линии.

— Кровь? — сжал челюсти. — Кейран опять тебя…

— Будто ты не в курсе, — выплюнул Далеон и гаденько прошипел ему в лицо: — Он любит «наказывать». И не надо изображать шок и делать вид, что тебе не всё равно, — шестой ткнул брата чёрным когтем в грудь. — Ты трус. И сам от меня отказался.