Вчера будет война

Пролог 03 января, год не определен

– Эй, молодой-красивый, золотой-бриллиантовый! Позолоти ручку – всю правду расскажу, что было, что будет! – Андрей дернулся со сна. Закутанная в кучу платков цыганка неопределенного возраста сверкала традиционными «желтого металла» зубами, нависая над задремавшим потенциальным клиентом. Со стороны плотно расположившегося в углу зала ожидания табора уже подтягивалась группа поддержки – пара смуглых цыганят и еще одна гадалка, помоложе. Сколько Андрей ни помнил эту станцию – табор тут бывал регулярно. И то сказать – Транссиб, большая дорога, где ж им еще тусоваться, как не здесь. Он что-то буркнул, поднимаясь, гадалка не отставала.

– Не торопись, яхонтовый, узнай судьбу. Вижу, дорога у тебя дальняя, на сердце печаль. Позолоти ручку, грусть-печаль сниму, дорога легкой будет! – Андрей, на всякий случай (цыганята вертелись под ногами) придерживая плеер за пазухой, пошел к выходу. Цыганка забежала вперед, перегородив дверь. Андрей попытался проскользнуть, не коснувшись ее – не получилось. И задел-то слегка, а визгу, проклятий! Тут тебе и дороги не будет, тут тебе и дом казенный. Ладно, на перроне патруль, их эти тетки тоже небось достали.

Уже стоя на морозце, Андрей вспомнил, что недочитанная книжка по сорок первому осталась на лавке в зале. Возвращаться дико не хотелось, тем более что электричка уже подходила. Ладно, невелика потеря. Уже на первой странице пожалел, что взял. Думал почитать еще чего-нибудь толкового, а нарвался на очередного разоблачителя. Сколько раз читано – Сталин тупой был, разведка говорила, а он не верил типа. Автор зато умный, ага. Его бы туда – уж он бы, как Ингосстрах, «все правильно сделал». Ну, может, цыганка попросвещается. Или еще кто. Хорошо ноут не взял. А то пока он дрых – ушла бы «Тоша» налево как пить дать. Да и вообще – всю жизнь мечтал ездить налегке, еще с детства, когда родителям рук не хватало, навьючивали мелкого Андрюшенцию всякими авоськами. Все же Николай Вторый – скотина. Нет бы – провести Транссиб через Острожск – так срезал угол. Теперь мотайся из-за него на перекладных.

В натопленной электричке, да с холода – лепота, только опять в сон клонит. Благо половина ламп то ли перегорела, то ли отключена в целях экономии. Отвалиться на изрезанный ножом диванчик, в наушниках – еле-еле слышен Ричи Блэкмор (Айрон Мэйден и Высоцкого прибережем для другого настроения). Вообще, надо бы взять наладонник – тут тебе и музыка, и книжки в одном флаконе. Так бы закачать десяток текстов да сотню мегов музыки – и на всю дорогу сенсорный голод исключен. Ну ничего. Сдадим проект – либо сайт салона красоты для домашних питомцев достроим (надо же, и в Сибирь московская зараза добралась, век бы ее не видеть), либо, что более приятно, аутсорс по флэш-движку для Роскосмоса таки заказчику пропихнем. Хотя сколько волокиты с перечислением бабок от госструктур, да еще через московскую контору, которая себя тоже обижать не хочет – это повеситься легче. Один черт – сразу берем наладонник. Дорого – но пользительно. Да и мобила встроенная. А то старый «Сименс» – машинка хорошая, но барахлит уже. И акум к нему не найдешь. В общем, решено. За пару дней добить собачий салон, а прямо завтра вечерком дернуть по аське Мишку из московской конторы и намекнуть, что очередной платеж давно пора бы и перечислить.

На этом мысли спутались, навалилась дрема. Сидеть было неудобно, от стекла подхолаживало, но очень уж умотался. Снилась всякая фигня.

Дремал до самого Острожска, проснулся от резкого гудка. Проснулся и остолбенел. Какого черта? Засыпал в обычном вагоне электрички, проснулся – вроде в общем, да еще и в древнем, как дерьмо мамонта. Ну ладно, можно предположить, что перешел в другой вагон и сей факт благополучно заспал – но в электричках вообще таких вагонов не бывает! Бред какой-то. «Поторапливаемся, граждане, поторапливаемся! Станция Острожек, приехали». Мимо по проходу пронеслась укутанная в миллион платков бабка с оцинкованным ведром, тоже забитым каким-то тряпьем. Увидела Андрея, замерла, перекрестилась и рванула с удвоенной скоростью. Не понял. На всякий случай оглянулся на себя, выворачивая шею. Все нормально, джинсы, красная куртка на синтепоне (между прочим, ни фига не Китай), шапка собачья обыкновенная. Ботинки. Очки. Провел рукой по лицу – вроде не испачкался. «Поторапливаемся, граждане!»

Андрей вывалился по лестнице на заснеженный перрон. Следующая ступень шока. Что вагон был действительно времен царя Гороха – ладно. Но в двух метрах от Андрея начинался черный, тронутый инеем тендер, а за ним пыхтел самый натуральный паровоз. Освещения на вокзале практически не было – во всем, блин, опять Чубайс, что ли, виноват? – но паровоз и при таком, с позволения сказать, свете ни с чем не спутаешь. Ущипнуть себя? А смысл? Мороз и так будь здоров щиплет. Все ж таки ущипнул. Ничего не изменилось. Только паровоз свистнул, выбросив облако белесого пара, еще раз подтвердив свою тысячепудовую реальность. Да еще из окошка наверху будки вынырнул машинист, оглянулся назад. Запнулся глазами об Андрея, затем снова взглянул вдоль состава – техпроцесс такой, видимо, потом – вперед. Свистнул еще раз, затем паровоз пыхнул паром и тронул короткий, из шести вагонов всего, состав.

Мать. Глюки какие-то. И куда эстакаду над путями подевали? Травкой вроде по жизни не баловался, да и пил с дядькой в Назарове уже больше суток назад. Не, домой, срочно. Маршрутки уже минимум час как не ходят, но тут до Карташова полчаса пешкодралом. Обойдя какой-то непривычный в темноте, хотя и узнаваемый, вокзал, Андрей вышел на площадь. И остолбенел. Ни автовокзала, ни гостиницы «Острожск», ни углового дома с магазином не было. Деревянные дома окружали площадь, на которой торчала одинокая полуторка образца тридцать лохматого года. Андрей стоял минуты три, пока сзади не послышался дружный, строевой визг снега под каблуками. На ледяную раскатанную дорожку от тлеющего сзади одинокого фонаря легли игольчатые тени штыков, и уверенный баритон за плечом произнес: «Гражданин! Будьте любезны, предъявите документы!»