Ведомство. Свежая кровь

Часть 1, глава 1

Проверено.

К публикации допустить.

Ведомство

Настя проснулась и первым делом посмотрела в окно: было уже темно.

Она наконец почувствовала себя выспавшейся.

— Тебе везет! — проворчала Катя, соседка по комнате, заметив, что Настя села на кровати. — Сессию автоматом небось поставят… С такими-то знакомствами!..

Второй соседки, Светы, в комнате не видно — и хорошо, выдерживать двойную атаку она сейчас не готова.

Настя вздохнула, вылезла из-под одеяла и принялась одеваться.

Была суббота, и в библиотеку она еще вчера решила не идти: сегодня вечером ее пригласил прогуляться Федор Кот-Ученый, известный политический эксперт и аналитик. Собственно, их знакомство и служило предметом зависти однокурсников.

Впрочем, учеба на факультете политологии МГУ, по мнению Насти, обладала двумя гораздо бóльшими недостатками, чем зависть студентов. Во-первых, она совершенно не высыпалась, потому что вставать на занятия приходилось рано утром. И во-вторых, возникала необходимость даже сейчас, во второй половине ноября, постоянно пользоваться защитным кремом от солнца. Позволить себе спать днем, как на роду написано, она могла только в выходные, да и то не каждый раз: надо было заниматься, ходить в библиотеку и писать рефераты.

— Все в порядке? Что-то бледная ты очень… — пробормотала Катя, оторвавшись от тетрадок и смартфона. — Плохо себя чувствуешь?

На секунду растерявшись, Настя прошлепала к зеркалу. На всякий случай провела рукой у лица, проверяя заклинание. Нет, все в порядке, морок на месте, просто она очень проголодалась.

— Пока в зеркале отражаюсь, жить можно, — рискнула пошутить она.

— Отвлекаться от учебы надо, — наставительно произнесла соседка, возвращаясь к тетрадкам. — Хочешь, сходим сегодня потусим?

— Да ну, я и так постоянно на ходу сплю, — отмахнулась Настя и продолжила одеваться. — Потому и бледная.

Вообще, учиться ей нравилось, хотя ее путь в МГУ складывался непросто.

Еще в школе, в родном белгородском селе, славным лишь своими черноземами, она увлеклась журналистикой, и, выиграв молодежный творческий конкурс, сразу после выпускного попала в Москву, корреспонденткой на либеральный телеканал для нежити Blood-ТВ[1]. Успех, конечно, не был ей гарантирован, знаний не хватало, получалось и так, и сяк… Но на втором году ее работы владелец телеканала олигарх Осинский бежал от уголовного преследования в Цитадель свободы и демократии, а вслед за ним — и звезды эфира. Настя оказалась в ситуации, когда на безрыбье и рак рыба, и благодаря напористости и телегеничности легко пробилась на самый верх корреспондентской иерархии. Казалось бы, дальнейший путь к высотам карьеры теперь открыт, но…

Но тридцатого апреля этого года произошло событие, которое изменило ее жизнь… И не только ее жизнь, к слову. В человеческих новостях событие прошло под названием Учредительного Съезда Союза реципиентов России, и, строго говоря, таковым и являлось. Строго говоря…

На самом Съезде у Насти возник редкий шанс посмотреть на проблемы демократии в России под несколько другим ракурсом, чем было принято на Blood-ТВ, познакомиться со многими влиятельными… хм… реципиентами, а также объективно оценить глубину своих познаний в области политики. Стало ясно, что одним журналистским нахрапом и телегеничностью проблему не решить. Если, конечно, она и дальше собирается заниматься политической журналистикой, а она собиралась! Еще как собиралась!

— И все-таки везет тебе, — Катя вздохнула, листая тетради и сверяя что-то в смартфоне. — С такой знаменитостью знакома!

Настя решила оставить ее высказывания без комментариев, как оставляла подобные замечания всегда.

Ведь кроме того, что на Съезде она решила поступать на факультет политологии, в кулуарах этого мероприятия, а проще говоря, на банкете, Федор Богданович Кот-Ученый, у которого она уже не раз брала интервью, предложил ей побрататься. Причин столь внезапного решения Настя у него не выясняла — может быть, в каком-нибудь ястве или коктейле затесалась веточка кошачьей мяты, — но отнесся аналитик и эксперт к братанию с полной ответственностью, взявшись во всем просвещать названую сестру. Каким-либо блатом при поступлении и в процессе учебы Настя пользоваться категорически отказалась, но против внештатных факультативов не возражала практически никогда.

Уже в середине сентября она с удивлением обнаружила, что Кот-Ученый известен не только среди нежити. Он, оказывается, слыл экспертом по хитросплетениям интриг Государственной Думы, был постоянным гостем нескольких телепрограмм и ток-шоу, работал радиокомментатором и газетным аналитиком, и, что интересно, под своим именем и фамилией. Частенько почитывал лекции в самом МГУ. Под мороком он выглядел обаятельным жизнерадостным толстячком лет тридцати пяти — сорока.

Один раз он взял ее с собой на ток-шоу федерального канала — просто посидеть в зале, в массовке. Программу увидели однокурсники. Как им пришло в голову, что взял ее туда именно Кот-Ученый, а не кто-то другой из доброго десятка политиков и экспертов, участвовавших в дебатах тогда, — так и осталось невыясненным. Однако слух зародился мгновенно и укоренился в мозгах однокурсников, похоже, навсегда. В очередной раз услышав что-то вроде «с такими знакомствами…», она только вздыхала, благодаря богов, что никто не знает о ее собственной карьере на Blood-ТВ. Нежить и маги хранили свою тайну от обычных людей, и соответствующие телеканалы вещали только для этой аудитории.

Впрочем, возможно, источником слухов стали как раз те студенты факультета, которым Blood-ТВ доступно. Ведь, поступив, Настя сразу обнаружила, что не единственная «такая» студентка в МГУ. Конечно, чаще всего встречались вампиры — они были крупнейшим городским сообществом нежити, но попадались и лешие, и кикиморы, и даже русалки. Последние, впрочем, в основном обосновались на естественно-научных факультетах.

— …Так ты пойдешь? Лешка Сорокин с третьего курса звал… — услышала она обрывок речи Кати — судя по всему, длинной, но прошедшей совершенно без ее внимания.

— Вряд ли, — мотнула Настя головой и, накинув плащ, вышла за дверь.

Очень хотелось есть.

Кафе, в котором Настя договорилась встретиться с Котом-Ученым, она приметила еще в бытность корреспонденткой, но тогда посещать его не могла: оно было слишком демократичным, несмотря на хорошее расположение у Никитских ворот. А сотрудникам холдинга Осинского полагалось вкушать деликатесы минимум в «Жан-Жаке» и закупаться домой — в «Азбуке вкуса», благо зарплата это позволяла.

По большому счету, это кафе качественного общепита предназначалось для нежити. Мастерски приготовленные тартар и карпаччо соседствовали с якобы японскими и китайскими блюдами из рыбы и водорослей — для водяных, русалок и редких гостий столицы — наяд. Тут же посетителям предлагались грибы, ягоды и другие плоды чащоб средней полосы и Сибири — для лесовиков, конечно. В меню можно было обнаружить даже какую-то совсем уж невообразимую псевдоафриканскую кухню из «белка насекомых» — она на самом деле предназначалась некоторым представителям нежити, которые заглядывали в столицу очень редко… И именно из-за всей этой экзотики в кафе любили захаживать и гурманы из числа людей.

Вот и сейчас несколько столиков занимали именно люди, которые и не подозревали, что по соседству с ними прямо сейчас ужинают те, кем их пугали в детстве. Впрочем, некоторые еще только завтракали. Под мороком, конечно.

Морок был магией столь древней, что развился до совершенства в своей простоте, и нежить и сущности вроде Кота-Ученого овладевали этим заклинанием еще в раннем детстве, едва ли не первым. Он полностью скрывал их истинный облик от людей — даже вездесущие ныне видеокамеры не могли проникнуть сквозь эту магию. И в то же время «своим», а также человеческим магам морок не мешал видеть друг друга настоящими.

Существовали, конечно, некоторые нюансы: мороком нельзя скрыть, например, усталость или бледность — они отражались и на наведенном человеческом облике, он не мог прибавить обладательницам красоты… Но все это считалось уже мелочами.

Вампирам благодаря почти человеческой внешности полностью скрываться под мороком было не нужно, обычно они только заговаривали себе зубы, чтобы улыбаться и смеяться в случае чего без хлопот. Так что Настя, весь август промаявшаяся надуманной, как оказалось, проблемой — как выглядеть своей среди студентов-людей, радостно осталась при своих любимых черных джинсах, топиках и плаще, только выкрасила широкую прядь челки в розовый цвет и стала пользоваться розовыми тенями для век. Теперь человеческие студенты считали ее то ли готкой, то ли анимешницей, и это ее вполне устраивало…

В зале кафе Настя огляделась и встретилась взглядом с Котом-Ученым, который уже успел уютно расположиться здесь и, судя по расставленным тарелкам, закусить весьма плотно. Он помахал ей лапой.

Через несколько минут, когда официант, обслужив Настю, отошел от столика, аналитик, критически осмотрев ее саму и блюда перед ней, отпустил дежурную шутку:

— Кошмар! И как это все в тебе поместится?

Настя решила в этот раз не отшучиваться насчет голодной студентки, а действительно пояснить:

— Метаболизм ведь, блин… Ну сколько крови даже в большой порции бифштекса или стейка? Гематогенки полностью дефицит необходимых веществ не устраняют, а в банк крови только на послезавтра талон. — Насте показалось, что реплика выглядит жалобой, и она поспешила смягчить впечатление: — Ладно, извини, просто что-то устала.

— Помочь? — с готовностью откликнулся обозреватель. — С учебой нелады?

— Да нет! — Настя замотала головой: вот на что, а на очередной факультатив вне расписания она сегодня не подписывалась. — Просто отдохнуть и пообщаться хочу.

— Ясно. Все-таки тебя что-то тревожит. — Политическому обозревателю было не отказать в чутье.

— Ну ладно, — согласилась Настя. — Надоело, понимаешь: чем ближе сессия, тем чаще слышу, что я блатная и сдам ее автоматом только из-за знакомства с тобой.

— Только из-за знакомства? — сощурил зеленый глаз эксперт. — А что мы с тобой любовники — этого еще не говорят?

Настя чуть не поперхнулась от возмущения и ужаса:

— Вот как дам! Вилкой в глаз!

Толстопузый названый брат зажмурился и мелодично расхохотался. Амулет с золоченым желудем ритмично заходил на груди.

— Значит, у вас не говорят. Хорошо, — отсмеявшись, мурлыкнул он.

Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем до Насти дошло, что он сказал «у вас».

— Кто говорит?!..

— Не волнуйся ты так. Ну подумаешь, сболтнул один идиот после того ток-шоу. На самом деле мы же с тобой не любовники, верно?

Настя задумалась. Когда первоначальное возмущение схлынуло, она почувствовала, что где-то глубоко внутри такая сплетня ей даже немного льстит. И в конечном итоге может оказаться на пользу. Нет, что сессию сможет сдать сама — в этом она не сомневалась, но… мало ли…

Во всяком случае, подумав, она пришла к выводу, что особого вреда такие слухи ей действительно не принесут. Разве что действительно очень надоедают…

— Я, кстати, среди людей говорю, что ты моя двоюродная сестра из провинции. Очень успокаивает любопытство, знаешь ли. Психика разумного — любого разумного, подчеркну! — устроена так, что раз ты просто родственник, то вроде уже и не особо виноват, что блатной… Особенно если родственник не прямой. Больше всего раздражают именно любовные и по-настоящему коррупционные, то есть денежные, связи.

— Ну, мне, наверное, величать тебя братиком на факультете уже поздно… — приуныла Настя. — А впрочем… Я же вообще никак не комментировала эти слухи, может, и сойдет…

— Ну вот, — улыбнулся Кот-Ученый. — Если не хочешь помощи по учебе и если эту тему мы закрыли, то доедай. Пойдем действительно погуляем и, может, в «Ударник» сходим на ретроспективочку…

Он назвал фамилию какого-то кинорежиссера, о котором Настя была ни сном ни духом, но сходить согласилась: каждый раз, когда они оказывались на каком-нибудь культмероприятии, Кот-Ученый, оправдывая вторую часть своей фамилии, выдавал ей огромное количество новых сведений. Настя понимала, что ей просто необходимо тянуться до настоящего столичного уровня: в будущем ей могли помочь только собственные знания и культурный багаж.

До «Ударника» они решили пойти пешком, шли по Большой Никитской. Погода для второй половины ноября стояла удивительно сухая, позже ночью обещали легкий морозец.

«Прохладно и темно — мечта любого вампира!» — Настя вспомнила, что именно так описывала свои впечатления о России специалистка по свободе слова, которая приехала на достопамятный Съезд реципиентов из самой Цитадели свободы и демократии. Собственно, эти прохлада и темень привлекли сюда бригаду западных политических коучей, одной из членов которой была эта афроамериканская мисс. Точнее, привлекли тех, кто за коучами-инструкторами стоял… В условиях глобального потепления холодные просторы нашей страны стали очень привлекательны для западных вампиров. Ну а кроме того…

Кроме того, тогда, на Съезде, Кот-Ученый поведал ей, что недавно социолог и демограф сэр Дэниэл Блэккастл в Цитадели вычислил дату наступления предельного количества вампиров для западной цивилизации. По расчетам выходило, что начиная с 26 мая 2037 года либо вампиры там начнут вымирать от голода, либо… человечество от потери крови. России же даже паритетную точку пройти предстояло очень нескоро — если она вообще будет достигнута, эта паритетная точка.

Так что планов у политических коучей, приехавших на Съезд, было громадье, но сбыться им не дали делегаты. Настя усмехнулась, вспоминая выкрики собравшихся: «Опять наши просторы и наших баб им подавай! Долой проклятых кровопийц! Ни капли крови иноземным захватчикам!» Звучало забавно — если не знать, что настроения в зале бизнес-центра, где проходил Съезд, царили весьма воинственные.

В тот день Союз реципиентов наконец был организован. Пока самым важным и самым практичным результатом его деятельности стало создание Единой электронной системы обслуживания реципиентов — ЕЭСОР, или просто ЕСОР. Изначально придуманная для вампиров, система оказалась очень востребованной у людей, которым необходимо регулярно прибегать к услугам банков крови, и, конечно же, у медиков. Удобство системы Настя смогла оценить сама: теперь ей не надо было исхитряться, чтобы еженедельно покупать свою порцию донорской крови. Просто каждый понедельник совершенно легально она по талону в мобильном приложении получала ее бесплатно в любом стационарном донорском пункте.

Никаких политических требований Союз реципиентов пока не выдвигал, но некоторые его высокопоставленные члены — под мороком, разумеется, — постепенно внедрялись в человеческие политические партии. Вампиры были наиболее цивилизованной частью российской нежити, поэтому на их политический и социальный опыт с надеждой поглядывали другие ее представители, предпочитающие по-прежнему жить в лесах, полях или водоемах России. И это оказалось очень важно: в воздухе витало ощущение близких перемен. «И — как бы не близкой угрозы…» — Настя вздохнула.

Она вполуха слушала истории из жизни режиссера, на фильм которого вел ее Кот-Ученый. Фамилия у гения кино была вампирская — Альмодовар[2], хотя эксперт уверял ее, что он «самый что ни на есть человече!». Ну, пусть так. Тем интереснее, что этот человече с фамилией кровососа сотворил…

Хотелось отвлечься от мыслей об угрозе, но, словно прочитав их, эксперт вдруг прервал сам себя, помолчал и принялся безо всякой связи с ретроспективой рассуждать о причинах провала западных коучей-инструкторов. Настя поняла, что факультатива все-таки не избежать.

— Помнишь, я говорил о гордыне вампирской? Из-за которой на Съезде мы и стали свидетелями совершенно дурацкого спектакля, рассчитанного на самую дремучую аудиторию?

Настя кивнула: забыть такое было невозможно! Вампиры из Цитадели применили приемчики, знакомые россиянам по девяностым годам: со сцены неслись уверения во внезапно вспыхнувшей пламенной любви к стране и готовности поделиться «теплом наших сердец» вперемешку с песнопениями и обещаниями грантов лучшим представителям молодежи на учебу за океаном. Все вместе вызвало у собравшихся на Съезд стойкую реакцию отторжения — слишком уж это представление напомнило тридцатилетней давности «лекции» приезжих проповедников-сектантов и «бизнесменов».

— А ведь гордыня эта — изначально чисто европейское явление, — рассуждал эксперт. — Нам не присущее, я имею в виду. В России исторически отсутствовали те черты феодального строя, при которых условный барон-землевладелец был полным и единовластным хозяином своих людей — вплоть до власти над их жизнью и смертью! Причем даже при крепостном праве отсутствовали. У нас всегда оставалась возможность найти на распоясавшегося владельца управу или поднять бунт. Это во-первых. Как одно из следствий этого — нет и никогда не складывалось культуры за́мков, тем более — замков таинственных. А замки — один из атрибутов абсолютной власти, дарованной мистически, а также избранности. Это во-вторых! То есть, изначально не было… Чего, Насть, не было, ответь?

— Условий, благодаря которым западные вампиры могли противопоставить себя остальному населению, — подумав, пробормотала она.

— Верно, но! Не только населению, под которым понимается простонародье! — Кот-Ученый назидательно воздел палец. — Европейские вампиры вообразили себя высшей расой и тем самым противопоставили себя и дворянству! А что в России было? Чем мы могли ответить вампирам? Ну, не мы, а тот же среднестатистический русский крестьянин?

Настя задумалась и невольно вздохнула: лучше бы аналитик вернулся к историям про Альмодовара. Но перечить ему и отказываться от факультатива она не решалась.

— Не знаю, — наконец честно призналась она.

— Ответить им народ мог с помощью общинности, круговой поруки и крестьянского «мира»! Реальное функционирование этих институтов приходилось учитывать даже помещикам при крепостном праве! — заявил эксперт так громко, что она на секунду испугалась — не начали ли оглядываться прохожие. — Насть, посуди сама: разве можно было вампиру в нашей стране установить собственную власть в одном отдельно взятом уезде? Да даже в одной-единственной деревне! Нет, конечно, — все же на виду! И опять-таки — не забудем про крестьянские бунты…

…Внезапно!..

На свете очень многое случается внезапно, но потом, когда Настя вспоминала этот момент, она соглашалась сама с собой — это оказалось куда как внезапнее, чем обычное «внезапно»! Этакая квинтэссенция внезапности, о которой и рассказать-то практически нечего — так внезапно и быстро все произошло!

Внезапно три тени сорвались с крыши дома напротив и пересекли стену сверху вниз — двое преследователей тянули руки, пытаясь ухватить беглеца впереди хотя бы за одежду! Тени невероятными легкими прыжками метнулись прямо по крышам стоящих в пробке машин в начале Никитской…

К ним с экспертом!

Внезапно в руках у Насти оказался какой-то очень большой кувшин или банка — чуть ли не в половину ее самой, — беглец прошипел: «Держи!», она повиновалась, обхватив сосуд покрепче, тут же ее толкнули так, что она чуть не упала…

Внезапно Кот-Ученый с неожиданной прытью подпрыгнул — метра на два, не меньше! — подцепил в воздухе лапой одного из преследователей, они вместе упали на асфальт… Эксперт обхватил «добычу» передними лапами и принялся с диким мявом драть задними. Поверженный тоже закричал — будто с шипением, — но от боли.

Тут все наваждение внезапности спало, Настя, прижимая сосуд к себе, начала оглядываться в поисках помощи, увидела привалившегося к стене беглеца — тот засунул руку под пальто к сердцу и тяжело дышал, заметила, что второй преследователь, помедлив, отмахнулся и бросился наутек…

И тут же Кот-Ученый замолк, встал и совершенно буднично спросил лежащего, отряхиваясь:

— Ты еще здесь? Кто вас вообще выпустил?

Напоследок он пнул свою жертву, и та быстро-быстро на четвереньках засеменила вслед товарищу.

— Отдай… мне… — прохрипел, задыхаясь, недавний беглец.

— Не так быстро, Тхор! — совершенно неузнаваемым, напряженным тоном произнес эксперт и аккуратно выкрутил сосуд из рук ошеломленной Насти. — Не узнал? А я тебя сразу узнал. Тебе повезло, что я тут оказался. И что кошачье зрение позволяет рассмотреть подробности даже при очень быстром движении.

— Ты! — с искренней радостью откликнулся неведомый Тхор. — Ну, слава всем богам!

Кот-Ученый, коротко взглянув на него, с трудом поднял сосуд повыше и попытался рассмотреть его в свете уличных фонарей. Теперь Настя и сама увидела: это было что-то наподобие очень большого графина с узким горлышком. Стекло почти непрозрачное — что аналитик надеялся там разглядеть? Правда, на дне вроде бы действительно что-то темнело.

Внезапно эксперт странно взмявкнул — Насте показалось, что скорее односложно выругался.

— Гм… — прокашлялся он. — Тхор… Это действительно… То, о чем я думаю? Устройство… гм… с тремя входами для питания?

Эксперт с трудом подбирал слова, но Тхор, видимо, его понял и решил выручить:

— Да. Огнеопасное.

Он наконец отлепился от стены и сбросил капюшон. Настя ахнула.

Рептилоид! Настоящий рептилоид!

Ну и денек сегодня!

Нет, она знала, конечно, что остатки этой древней цивилизации еще существуют, но встретиться с одним из них здесь, в центре Москвы?!

Нереально.

— Эти… — рептилоид энергично облизнул сухие губы, явно проглотив ругательство. — Держали его в Зоологическом музее! Среди экспонатов! Пока оформляли документы на вывоз!

К ним приблизилась парочка гуляющих, и Настя, вдруг сообразив, что все произошедшее даже под мороком выглядело чересчур странно, невольно постаралась загородить собой эксперта и рептилоида.

— Так. На вывоз. Ясно. Понятно, — Кот-Ученый, судя по тону, действительно что-то понял и принял какое-то важное решение. — Давай-ка поподробнее объяснишь у меня дома. Настя, не медли, вызывай такси, ретроспектива Альмодовара отменяется.

Настя схватила смартфон, а Тхор прошуршал совсем уж жалобно:

— А у тебя батареи хорошо греют? Блин, ну и гонка по такой погоде… Я же холоднокровный…

[1]Blood (англ.) — кровь.

[2] Педро Альмодовар Кабальеро — испанский кинорежиссер, кинопродюсер и сценарист. Лауреат двух премий «Оскар». Приобрел известность во второй половине 1980-х годов благодаря «пленительно-агрессивному» дизайну фильмов.