Ведьмины косы (СИ)

Глава 42

Будучи Забавой, Арета и помыслить не могла, что её избранником станет король соседнего государства. В отличие от младшей сестры, Забава никогда не мечтала о богатстве и славе. Маленький уютный домик, любимый мужчина, заботливый и работящий, дети… Как в старой сказке о настоящем и выдуманном счастье.

Признаться, статус Ричарда — это вовсе не то, что привлекло ведьму. Поначалу она вообще не рассматривала его как кандидата в возлюбленные из-за короны.

Помимо высокого положения, короли избалованы женским вниманием: у большинства имеются официальные любовницы и целый гарем просто привлекательных девушек, всегда готовых подарить монарху своё тело.

А у Ричарда разве не так?

Почему отрезвляющие вопросы полезли в голову именно сейчас, когда она уже вышла за него замуж?

Шаг за шагом Арета с Ричардом приближаются к дверям её покоев, к неотвратимому…

— Ричард? — она потянула его руку на себя и остановилась.

— Что такое? — его глаза из светло-голубых превратились в пронзительно яркие. — Опять меня боишься? — он прижал девушку к себе и склонил голову так низко, что его губы вот-вот коснутся её губ.

— Не тебя… — хотя кому она врёт? — и его тоже. — Просто… Я не смогу делить тебя с другими женщинами.

— Боги, Анна, о чём ты думаешь?! — он фыркнул и крепче сжал в кольце рук ведьму. — Мы только что связали наши души. Любовь моя, для меня не существует других. Отныне мы друг у друга единственные.

— Правда? — ей до сих пор не верилось в собственное счастье.

Вот и поползли сомнения. В самом ли деле она нужна ему без божественной силы?

— Правдивей некуда, — и, подхватив её на руки, понёс в покои, а перед входом в спальню сказал: — Не хочу оставлять тебя одну, иначе ты опять надумаешь себе глупостей.

И никуда не ушёл. Только позволил ей самостоятельно принять ванну и освежился сам, переодевшись в невесть откуда взявшиеся домашние брюки и рубашку.

— Откуда одежда? — удивилась Арета.

— Камердинер принёс из моих покоев, — Ричард отнюдь не выглядел напряжённым, он сел в гостиной за стол и снял крышку с только что принесённого обеда на две персоны. — Я, конечно, мог выйти в одном полотенце на бёдрах, но, боюсь, ты засмущаешься раньше времени и не сумеешь проглотить ни кусочка. Надеюсь, от жаркого с мясом и грибами ты не откажешься?

— Мне больше хочется пить…

— Анна, иди ко мне, — он похлопал по своему бедру, приглашая её сесть к себе на колени. — Я уже начинаю чувствовать себя чудовищем, которое охотится за юной девой. Поверь, ничего страшного я с тобой делать не собираюсь.

— Знаю, — Арета улыбнулась, выдавая несмелость и волнение, и провела ладошкой по мокрому светлому ёжику волос Ричарда.

— Ну так что? Сама пообедаешь или покормить тебя с ложки?

— Сама, — вздохнула, а у самой нутро не на месте. И как тут впихнуть в себя еду? Придётся поднапрячься и прожевать несколько кусочков, растягивая их на подольше, чтобы… Чтобы что? Избежать близости с Ричардом? Разве она сама этого не хочет? Почему-то в голове лишь страх и неотвеченные вопросы, а не желание слиться с любимым воедино.

Они сидели рядом, на стульях, не по этикету вплотную придвинутых друг к другу. Будто бы они не в гостиной роскошных покоев, а на лавочке в деревенской избе. Даже жаркое — вполне себе простая еда. У себя на родине Забава по осени часто готовила жарёху с грибами и свининой.

Кто бы мог подумать, что во дворце ведьма будет тосковать по родным краям?

— Анна? — вырвал её из раздумий голос Ричарда. Тот легонько вычерчивал пальцем невидимые узоры на её плече, а она и не заметила.

— М?

— Я тут подумал, что волнение в такой момент — это даже хорошо. Это знак, что ты жива и полна чувств. Потом ты с улыбкой будешь вспоминать этот день, а пока я вижу, что ты боишься. Расскажешь мне про свадебные обычаи твоей страны?

Пока Арета предавалась ностальгии, описывая ритуал, они переместились в спальню, где Ричард ловко распустил чуть растрепавшиеся и намокшие после купания косы возлюбленной, пропуская пряди сквозь пальцы.

— Природа — превосходная искусница, — он заворожённо гладил волосы своей теперь уже жены, зарывался в них руками, делая ей приятный расслабляющий массаж. — Ты — прекраснейшее из её творений. Даже не верится, что моя, — не удержался, поцеловал её в ключицу, затем немного отстранился, ослабил напор и столкнулся с широко распахнутыми зелёными глазами ведьмы. Она смотрела испуганно, почти умоляюще. У страха глаза велики. Девочка ещё не знает, чего боится. Нет, всё же нельзя заставлять её бояться слишком долго.

Когда нижняя сорочка опала на пол, Арета, зацелованная и заласканная умелыми руками Ричарда, словно превратилась в статую, даже дыхание перехватило, а волнение из груди переместилось в низ живота. Стыдливость заставила сжаться, прикрыв ладошками, насколько это возможно, грудь и межножье.

Ричард оторвался от манящей кожи своей возлюбленной и плотно зашторил оба окна спальни. Воцарился полумрак.

— Так тебе будет легче расслабиться, — пояснил он. — При свете ты слишком стесняешься своего тела, — его рубашка и брюки в мгновение ока полетели на пол. — И моего.

Собранной по крупицам смелости Ареты хватило лишь на то, чтобы обнять Ричарда и приклеить ладони к его спине пониже лопаток. И всё. Оцепенение сковало неподъёмными цепями, а кожа от ступней до макушки покрылась мурашками то ли от холода, то ли от страха. Скорей, второе.

Ощущения обострились, тело вздрагивало от лёгких, чуть щекотных прикосновений мужских рук.

«Бух!» — одним слитным движением Ричард опрокинул Арету на постель, перед этим отбросив в сторону одеяло, чтобы тут же накрыться им.

— Доверься мне. Хорошо? — шептал он, не отрываясь от её губ.

— Угу… — едва не всхлипывая от страха, промычала она.

Он плавно, но настойчиво развёл ей колени в стороны и навис сверху.

Что произойдёт прямо сейчас, она знала. В деревне она не раз наблюдала случку коней, коров и свиней. Даже собаки дважды в год устраивали свои нескромные свадьбы. У людей как млекопитающих механизм примерно тот же.

— Сейчас я войду в тебя. Буду осторожен, обещаю, — до дрожи интимно прошелестел голос Ричарда, затем он нежно и глубоко поцеловал её и…

— А! — вырвалось у неё.

— Тш-ш… Всё, всё. Я уже в тебе. Очень больно? — он чуть приподнялся на локтях, чтобы заглянуть Анне в глаза.

— Нет, просто непривычно, — она испуганно приоткрыла рот и залилась краской, осознав, что лежит под ним расхристанная и с голой грудью. Да, в комнате полумрак, но света достаточно, чтобы разглядеть… — Ох…

— Ты прекрасна во всём. Тебе нечего стесняться, любовь моя. Не представляешь, как я счастлив, — он медленно двигался внутри неё, постепенно наращивая темп. — Тебе точно не больно?

— Точно, — эхом отозвалась она, сосредоточившись на новых ощущениях. Не сказать, что они были такими уж приятными. Просто как прикосновения… изнутри. Неужели больно будет потом? Хотя она слышала, что боль бывает в самом начале. Надо поинтересоваться. — И это всё? — на более чёткую формулировку не хватило смелости.

Ричарда развеселил вопрос.

— Всё? О, нет! Самое-самое ещё впереди… — он покинул её лоно, ловко перевернул её спиной вверх, поставил на колени и глубоко вошёл сзади. — Анна, девочка моя… Моё сокровище… — его пальцы тем временем прикоснулись к…

— Ой, нет! — взвизгнула Арета и попыталась извернуться, но ей не дали.

— Я знаю, что делаю, любовь моя. Доверься.

Она и не знала, что волнение бывает приятным. Или правильнее называть это возбуждением? Арета уже не различала прикосновений мужских пальцев, полностью растворившись в непознанных до сего дня ощущениях. Внизу живота словно набухал узел удовольствия, превращаясь в сферу, которая вот-вот…

— А-а-а! — Арета выгнулась, не в силах больше держать спину прямо.

Ричард ещё несколько раз толкнулся в неё и затем сдавленно простонал и тоже замер, а Арета почувствовала, как внутрь ей изливается горячее семя.

— Вот это называется заниматься любовью, — коротко осыпая поцелуями шею, лопатки и плечи возлюбленной, сказал Ричард. — Я мечтал об этом с той самой минуты, как только впервые увидел тебя.

— А если я понесу? — после испытанного экстаза пугающие вопросы вновь полезли в голову.

— Тогда мы станем самыми счастливыми на свете родителями, — и хотя Арета лежала спиной к нему, по голосу определила, что Ричард улыбается. — Но не бойся, дети за один день не рождаются. И за месяц тоже. У нас будет время насладиться друг другом, — он зарылся носом ей в волосы и глубоко вдохнул. — Моя жена…

— Мне до сих пор не верится, — она повернулась к нему лицом, оставаясь у него в объятиях.

— И мне. Такое ощущение, будто тогда, ещё будучи мальчишкой, я всё-таки сбежал, и всех этих лет не было. Наконец-то чувствую себя собой, — признался он.

— Тебе так не хочется быть королём?

— Не хочется… — печальный вздох. — Ещё Вильгельм… Проклятье! Мне придётся покинуть тебя, Анна, до ночи. Если есть хоть единственный шанс усадить этого деревенщину на трон, я им воспользуюсь, — он сел, но тут же снова склонился, чтобы поцеловать любимую в губы. — Обожаемая моя, знала бы ты, как не хочу идти… — казалось, в его голубых глазах плещется сожаление.

— Иди. Я дождусь.

— Я прикажу, чтобы Артью к тебе сегодня не приходил. Велю вообще никого не пускать. Лучше поспи, ладно?

— Уснуть? После такого? — она по уши укуталась в одеяло, и несмело улыбалась из своего кокона.

— Вот как раз после такого и уснёшь, — просиял в ответ Ричард и на этой позитивной ноте спрыгнул на пол. Голый.

Арете раньше приходилось видеть обнажённые части тела мужчин, в том числе и ягодицы, но таких крепких и рельефных — никогда. Заговаривать недуги в основном приходили либо престарелые люди, либо, напротив, юнцы.

А тут… Пышущее здоровьем красивое мужское тело.

И ведь нарочно не торопится одеваться. Красуется. Заставляет смотреть на себя и краснеть. З-з-зараза!

— Смотри на меня так, и я пойду на второй заход, — игриво припугнул он, натягивая, наконец, штаны, но как-то слишком медленно, будто сомневаясь или дразня.

— Я больше не боюсь, — сказала и испугалась так, что перестала дышать, глядя, как Ричард, крадучись по-звериному, надвигается на неё.

— Не боишься, значит? — он ловко развернул одеяло и захватил в плен запястья Ареты.

Она зажмурилась, не переставая улыбаться.

— Хм-м-м, что же мне с тобой делать… — продолжил шуточную экзекуцию Ричард. — Может быть, зацеловать? — и запечатлел горячий, словно бьющий током поцелуй. — Или укусить? — зубами чуть сжал оголённый и сжавшийся комочком сосок.

— М-м-м… ах… — из её уст вырвался до мурашек неприличный стон. Похоже, этой своей стороны Арета не знала до сегодняшнего дня.

— А, понял: залюбить! — вынес он вердикт, и, подхватив на руки, понёс её в купальню.

Кажется, Арета даже в детстве не смеялась и не дурачилась столько, сколько в этот день. Стены скованности пали, а тревоги временно отступили, словно тени не солнцепёке.

Самое время радоваться жизни и пить счастье большими глотками, ведь за ближайшим поворотом ожидает нечто, что заставит горько плакать.