Век надежд и разочарований, или Фантасмагория лжи

Во-первых, почему «вместо»? Потому что здесь я попытаюсь вкратце, конспективно, без обоснований, без аргументов изложить, не стараясь убедить, свой взгляд на недавнее прошлое, на настоящее, попробую спрогнозировать будущее.

Во-вторых, почему только «недавнее прошлое», и какими оно ограничено рамками? Начну с ответа на вторую половину вопроса. Ограничено оно рамками 20 столетия, которое воспринимается не столько, во всяком случае, не только опосредованно, т. е. из книг, документов, как все другие исторические эпохи, но ещё и через призму личных переживаний, воспоминаний, как собственных, так и людей самых близких, с которыми прожил жизнь.

Теперь о главном. Каждому человеку, кроме работы в своей профессии, приходится периодически выбирать вместе с судьбой страны и свою собственную. Чтобы сделать этот выбор правильным, человеку необходимы собственная позиция, представления о прошлом и настоящем, ощущение основных тенденций развития общества и многое другое. Изложенное в этой книге, наверное, превосходит потребности среднестатистического избирателя. Превосходит, возможно, из-за повышенного интереса к рассматриваемым проблемам. Но не более того. То есть, эта книга не претендует ни в коей мере быть отнесённой к «исследованиям новейшей истории»; не содержит она и претензий на построение каких-то новых философских систем. Она остаётся «частным мнением» частного человека.

Поскольку в этом разделе изложена вся концепция целиком, читатель, которому она покажется несовместимой с собственными взглядами, принципами, короче, неприемлемой для него, сможет этим «предисловием» ограничиться. Тот же, кому она покажется спорной или даже интересной, сможет в следующих её частях найти более подробное, или более глубокое, или более обоснованное изложение затронутых вопросов.

Последние 500 лет привили россиянам любовь к сильной центральной власти. Впрочем, вполне может быть и наоборот: именно благодаря этой любви, в России власть менялась по форме, оставаясь централизованной по сути — великокняжество, монархия, диктатура, президентство. В те короткие исторические промежутки, когда Россия лишалась сильной центральной власти, начиналась смута. Так было всегда — и в далёком, и в недавнем прошлом.

Первое российское президентство вынуждено было поддерживать демократический фасад власти. По своему же внутреннему содержанию власть та была далека от истинной демократии. Но, тем не менее, Ельцин хотя бы в начале своего президентства чувствовал себя заложником демократов, сделавших его своим лидером. Кроме того, он сам на себя, как бы, возложил миссию борьбы с коммунистами — декоммунизации России. Однако делал он это всё крайне непоследовательно. Да и не могло быть иначе. Разве можно было подготовиться к такой деятельности, работая в обкомах, ЦК, Политбюро КПСС. Не мог он со сталинской беспощадностью расправиться со своими вчерашними товарищами по партии, хотя и товарищами их уже не считал после октябрьского (1987 г.) пленума ЦК и 19 партконференции, но и подняться до осознания преступности компартии он тоже был не в состоянии.

Принято считать, что Хрущёв провёл десталинизацию, а Ельцин — десоветизацию. Первое ошибочно в плане приписываемых Хрущёву мотивов: будто бы не давала ему покоя совесть; мучился он оттого, что был активным проводником сталинских мероприятий по чистке, а фактически, обновлению партии в 37–38 годах. Не совесть им двигала, а страх. Страх, что осуществит кто-нибудь задуманную ещё Сталиным, очередную чистку. Второе ошибочно по существу: Ельцин лишь участвовал в заключительном акте подготовленной Горбачёвым десоветизации. Ельцин же выдвинулся, получил поддержку масс как борец с партаппаратом.

Если считать события августа 1991 года революцией, то какой? Буржуазной? — В довершение февральской революции 1917 года? — Исходя из того, что её результатом стала приватизация, узаконившая частную собственность, её можно было бы назвать буржуазной. Однако, ведь к власти-то пришла совсем не буржуазия, которую просто физически извели за много десятилетий до того, а новая ещё только-только зарождалась (существовала, правда, подпольная…). Всё-таки правильней было бы считать её народной антикоммунистической. Но народ от неё тоже не столько получил, сколько потерял: сбережения, работу, социальный статус и многое другое. Декоммунизации, подобно денацификации в Германии тоже не произошло. Короче говоря, и эта последняя в 20 столетии российская революция оказалась незавершенной, так же, как три предыдущих.

И в начале 90-х годов, и десятилетием позже ни тогдашний лидер нации Ельцин, ни подавляющая часть народа не готовы были признать Ленина преступником № 1, а стало быть и партию, им созданную, преступной. Скорее внесли бы останки Сталина в Мавзолей, чем выкинули бы оттуда мумию Ленина.

Начать список преступлений Ленина следовало бы с раскола партии российских социал-демократов на большевиков и меньшевиков. Однако в том расколе ещё большой беды не было. Трагедией стал раскол российского общества, гражданская война после захвата власти большевиками.

После февральской революции 1917 г., после самоотречения Николая II и правые, и левые (умеренные) стремились всеми силами избежать подобного раскола, донести Россию осторожно, словно хрустальный сосуд, до учредительного собрания, на котором надеялись достигнуть, как сейчас принято говорить, консенсуса. Вероятнее всего эти надежды оказались бы несбыточными и, тем не менее, все были озабочены, на всех лежало бремя ответственности, кроме большевиков, в первую очередь, Ленина. Самые ближайшие сподвижники, которые не только всегда во всём поддерживали, но и прожившие с ним, можно сказать, бок о бок все годы эмиграции, выступили, как известно, против захвата власти. Но Ленин был одержим жаждой власти. Чувству ответственности за судьбу России противопоставляется принцип: «Ввяжемся, а там видно будет». Ввязались и что же? — Гражданская война, «Военный коммунизм», голод начала 20-х годов, в отдельных районах — смертельный.

Итак, гражданская война на совести Ленина, так же как Отечественная — на совести Сталина, так же как третья мировая могла бы оказаться на совести Хрущёва. Однако о Сталине и Хрущёве потом, а пока закончим с Лениным. Благодаря гибкости его ума, политику военного коммунизма сменил НЭП, что, безусловно, является смягчающим обстоятельством. Продолжение политики военного коммунизма загубило бы страну окончательно. А так дали отдышаться, восстановить силы и даже «обрасти» жирком. А затем «схватили за глотку» и сдавили ещё сильней. Раскулачивание, коллективизация и голод в первой половине 30-х ещё более страшный, чем в начале 20-х. К тому же голод возник не столько в результате коллективизации, как принято считать, а был спровоцирован в качестве средства коллективизации. Крестьянина, только со сломленной в результате небывалого голода волей, когда стали массовыми случаи каннибализма, удалось «загнать» в колхозы.

Странно, но вот уже на протяжении почти столетия самое страшное время продолжают называть коммунизмом, хотя и военным, но всё же… Значит, глубоко в подсознании людей правильно стало ассоциироваться самое страшное с коммунизмом. Уничтожили эксплуататоров, стало быть, по Марксу и эксплуатацию тоже, получили гражданскую войну и голод. Всё это осознал и прекрасно ещё в 20-х годах описал А. Платонов в «Чевенгуре» (с которым дали возможность ознакомиться лишь спустя полстолетия). Но понял это вроде бы и Ленин и, возможно, отказался бы от дальнейшего строительства социализма, ведущего непременно к голодному коммунизму. Вполне возможно, ведь сказал же он по поводу НЭПа: «Это всерьёз и надолго». Но, к сожалению, всё это в сослагательном наклонении. А спровоцированная гражданская война — это исторический факт. Даже Гитлер не довёл Германию до гражданской войны, наоборот, он сплотил нацию (или большую её часть).

Итак, Ленин закончил на НЭПе, хотя в заслугу ему всё-таки ставится Великая Октябрьская революция. Но Сталин продолжил не развитие НЭПа, а строительства социализма такого, каким он только и мог быть, т. е. ни в чём не похожего на то, что принято было называть капитализмом.

При этом всё было проникнуто корыстным циничным расчётом и никакой романтики — время революционной романтики кончилось. Кончили и с революционерами-романтиками, чтобы не были они обузой. Для осуществления грандиозной идеи построения социализма на одной шестой территории планеты, а затем его распространении на оставшуюся часть, необходима была могущественная власть. Для обеспечения этого могущества нужно было создать военную промышленность. Это требовало проведения индустриализации. При отсутствии иностранных кредитов и займов (после отказа перенять долги царского правительства) единственным источником валютных поступлений могла стать продажа хлеба. Поэтому начали с коллективизации, превратив крестьянина, т. е. по природе своей хозяина, в отличие от рабочего, в государственного батрака, крепостного, отрабатывающего барщину бесплатно, за право после работы в колхозе работать на приусадебном участке, чтобы не умереть с голоду.

Как бы то ни было, но приходится признать, что за десять с небольшим лет поставленная цель была достигнута, т. е. могущественная власть была создана. Несмотря на то, что в результате превентивного удара, нанесённого гитлеровскими войсками, этому могуществу был причинён страшный урон, в кратчайшие сроки удалось «зализать» раны, проведя тотальную мобилизацию, запустив в работу эвакуированные заводы «прямо с фундамента», заставив людей (в массе своей подростков 13–14 лет) работать зачастую без крыши и стен, т. е. благодаря всё той же беспредельной жестокости.

Поэтому высказывание президента новой России о том, что народ одержал победу в той войне с именем Сталина на устах — это желание «потрафить» ветеранам, а, может быть, хуже — недомыслие, заблуждение. Имя Сталина не сходило с уст политработников и в первые месяцы войны, когда в плену оказались миллионы. А вот, когда был издан приказ Сталина «Сдавшегося в плен считать изменником Родины», когда были созданы СМЕРШ и заградотряды, ситуация в корне изменилась. Поэтому дело не в магической силе имени Сталина, а опять же в могуществе и беспредельной жестокости созданной им власти, не ведавшей жалости к людям. В первую очередь благодаря этому качеству, т. е. полному отсутствию жалости, возвеличил Сталин своего первого полководца — Жукова.

Кончилась война и жестокость, которая во время войны, как бы, распределилась между своими и врагами, целиком обрушилась на своих (хотя деление на своих и чужих весьма относительно). Ещё в конце войны была проведена депортация народов Крыма и Северного Кавказа (мусульман). За годы войны усилился антисемитизм под влиянием антиеврейской политики Гитлера. Сталин решил воспользоваться подготовленной «почвой» и начал серию процессов той же направленности: дело безродных космополитов; дело врачей. Планировалась ещё тотальная высылка евреев из центральных районов страны в глубь Сибири. Всё должно было завершиться ещё одной чисткой и опять сменой состава партии.

Внезапная смерть Сталина (естественная, как было тогда официально объявлено, или вынужденная, т. е. убийство, как считают те, которым во всём мерещится заговор евреев) помешала осуществлению этих планов. Хрущёв же, человек более эмоциональный, чем интеллектуальный, которого просто не могла не напугать чудовищность этих планов, решил раз и навсегда устранить даже мысль о возможности доведения этого плана до конца, т. е. до смены состава партии.

Он надеялся ограничиться закрытым, т. е. в рамках партии, проведением десталинизации. Однако информация об этом вышла не только за рамки партийных организаций, но и за границы Советского Союза. Впрочем, антикоммунистические выступления в ГДР и Польше произошли тут же после смерти Сталина, о чём мы в Советском Союзе смогли узнать лишь гораздо позже. Таким образом, Хрущёв «выбил» из системы один из её важнейших рычагов — страшную своей беспощадностью и могуществом жестокость, перед которой человек оказался практически бессилен, был раздавлен.

Вслед за этим началось возрождение инакомыслия: шестидесятники, диссиденты, правозащитники, неодиссиденты, наконец, инсургенты (хотя и единицы). Но партийный аппарат длительное время оставался «здоровым», не поражённым этой «бациллой», даже внедрил новый, внешне менее жестокий метод борьбы в виде принудительного психиатрического лечения.

Шли годы, менялись и уходили в небытие Генсеки. Пришёл новый относительно молодой Генсек, к тому же с университетским образованием (впервые после Ленина, но тот заканчивал экстерном и не Московский, а Казанский), и началась перестройка, а с ней проникло инакомыслие в лице Ельцина и в высший эшелон власти. Аппарат мгновенно осознал опасность, грозившую и ему, и всей социалистической системе, начал травлю Ельцина. Но сменились за 30 лет не только Генсеки, выросло новое поколение, не испытавшее на себе той беспощадной сталинской жестокости, и оно проявило мужество и бесстрашие. Ельцину была оказана беспрецедентная всенародная поддержка, сломившая, преодолевшая все «козни» аппарата. Ничто не могло уже устрашить народ. Каждое действие властей лишь «подливало масло в огонь».

Рухнул Советский Союз, в постсоветской России началось возрождение того процесса, который был не формально, но фактически, прерван войной 1914 года. Таким образом, проведя приватизацию в конце 1992 года, в 1993 году вернулись к 1913 году, потеряв 80 лет и более ста миллионов человек.

Век, в котором выпало жить моему поколению и поколению наших родителей, кто-то считает героическим, полным великих свершений, событий, оставивших неизгладимый след в истории человечества. Другим он представляется веком разочарований. И кто же прав? Или у каждого своя правда? Но последнее означает признание права на существование двух правд об одних и тех же событиях. Такая точка зрения для меня не приемлема. Из двух правд — одна должна предстать ложью. Рассмотрим ещё раз события 20 века под этим углом зрения.

Первое десятилетие 20 века: преодолены последствия поражения в русско-японской войне; всплеск революционного насилия и террора почти сведён на нет; столыпинская реформа начала давать положительные результаты; в России интеллектуальный взрыв, принятый многими за начало эпохи русского возрождения. К сожалению «эпоха» оказалась очень короткой. Первая мировая война; революция; падение монархии; октябрьский переворот, переросший в гражданскую войну. Война свела на нет всё, что было достигнуто Россией за 200 послепетровских лет, обезглавив общество, отбросила его в эпоху дикого варварства, поставила на грань вымирания.

Однако погибнуть обществу не дали. Вселили в него надежду под названием НЭП. Но вскоре это время надежд было прервано — началась коллективизация, за ней индустриализация. Возрождение подневольного труда, возобновление массовой селекции общества, точнее просто населения, ибо общество уже было разрушено.

Как не странно, именно начавшаяся война, названная Великой Отечественной, вселила вновь надежду на коренные изменения в жизни народа после победы. Народ, защитивший советскую власть, спасая Отечество, рассчитывал на то, что в ответ советская власть проявит великодушие к своему народу. Всех, активно веривших в это, ждало не просто разочарование, но разочарование в ГУЛАГе. Не дали народу отогреться душой, вдоволь оплакать миллионы погибших. Только закончилась «горячая» война, началась «холодная» с собственным народом и со вчерашними союзниками, которая была прервана смертью Сталина.

Хрущёвская «оттепель» опять вселила надежды, особенно надежду на покаяние. Никакого покаяния, конечно, не было. Как всегда нашли, кого принести в жертву: на сей раз ими же самими созданное земное божество. Даже названию придали религиозный смысл — «культ личности Сталина».

Вскоре и сам Хрущёв «прозрел» и пожалел о том, что пошёл на уступки неблагодарному народу, и начал «завинчивать гайки». Те, которые его сместили, потихоньку взялись отмывать от грязи брошенный под ноги народу культ Сталина. Затянувшаяся «слякоть», когда не было ни холодно, ни жарко, «учёными» прозванная периодом «застоя», сменилась горбачёвской перестройкой.

Наступила опять пора надежд, да ещё каких! И чем же закончилось на этот раз? — Как всегда, разочарованием. Когда наступило это разочарование? — То ли тут же после августовских событий 1991 года, то ли позднее, когда обесценились у людей все сбережения советского времени. Разочарование от ваучерной приватизации наступило гораздо позже, спустя несколько лет после её проведения. И конечно же, причиной для разочарований стало принятое Думой и подписанное Ельциным в феврале 1994 года постановление об амнистии руководителе переворота 1991 и путчистов 1993 годов. Амнистия без суда — значит, и без общественного осуждения и осуждения коммунистического режима означала предоставление коммунистам всех политических прав без каких-либо ограничений, т. е. фактически отказ от декоммунизации. А затем были «чёрный вторник» 1994 года, начало первой чеченской войны; угроза коммунистического реванша и ещё много всего другого.

Надежды, ожидания чего-то хорошего, разочарования оттого, что всё осталось по-прежнему или даже часто становилось хуже — всё это обычные атрибуты простой человеческой жизни. И 20-й век, будучи рассматриваемым отстранённо, через призму столетий, может быть, покажется в далёком будущем какому-нибудь историку-исследователю эпохи индустриализма насыщенным такими важными для истории событиями, как войны, революции, крушения монархий, заговоры, перевороты и прочее.

Для человека же, большая часть жизни которого прошла в 20 веке, отдалившегося от него (т. е. от века 20-го) всего лишь на несколько лет, главная его особенность видится в другом. Если из только что признанной обычной схемы — желания, надежды, ожидания, разочарования — устранить разочарования и заодно ликвидировать их носителей, а все желания и надежды посчитать уже сбывшимися, то, как раз и возникнет та ситуация, наличие которой и стало той главной особенностью 20-го века. Мы её назвали фантасмагорией лжи.

Ложь существовала всегда и при всех режимах, и вряд ли стоило бы затевать написание «трактата» о лжи, тем более что существуют и книги о жизни «во лжи», и, наоборот, призывы «жить не по лжи». Но здесь речь пойдёт не о простой лжи, т. е. о лжи, которая создаётся с целью искажения правды, что предполагает, по крайней мере, знание правды. Фантасмагория лжи — это совершенно иное состояние лжи. Другой по качеству стала и сама ложь. Возможно, наслоение лжи, усиление её концентрации и вызвало тот переход количества в качество.

В основе зарождавшегося революционного движения лежала теория, построенная на ложных концепциях. Привлекательность этой теории состояла, помимо её фундаментальной наукообразности, в кажущейся преемственности с древними представлениями о справедливости, с одной стороны, и в мощном революционном заряде, с другой стороны.

Противостоящий правительственный лагерь тоже был пронизан ложью. Всё было ложным, фальшивым, провокационным: и охрана царской особы, создавшая благоприятные условия для покушения на Александра П; и борьба с еврейскими погромами, которая сочеталась с рассылкой прокламаций, призывавших к организации новых погромов; и засылка полицейских провокаторов в террористические организации; наконец, создание усилиями секретной полиции рабочих союзов для борьбы с капиталистами — такая полицейская разновидность социализма, которая привела в полнейшее изумление всю Европу. Уж если даже полиция, пускай и в лице только одного своего Управления, прониклась социалистической идеей и начала способствовать рабочим в их борьбе с капиталистами, то можно себе представить масштаб этой эпидемии. Участие полиции в борьбе с капиталистами — это ещё не предел начавшегося сумасшествия. В борьбу рабочих с капиталистами на стороне рабочих включились и сами капиталисты.

Вот только рабочие оставались лишь пешками, статистами в этой борьбе. Их интересы служили только прикрытием, формировали ядро той самой лжи, к рассмотрению которой мы пытаемся подойти.

Для революционной партии до её прихода к власти социалистическая идея служила идеалом, а после захвата власти превратилась в утопию, которую предстояло реализовать. Но, как известно, утопия несовместима с действительной реальностью. Это обстоятельство поставило перед партией невиданную доселе задачу — создать другую реальность, т. е. ирреальность. Вот с этого момента и начинается не просто ложь, но фантасмагория лжи. Эта ложь, которая была мало кому понятна в бытность существования Советского Союза, лагеря социалистических стран и другого лагеря, точнее сети лагерей, скрепляла, подобно цементу, это непрочное единение стран и народов. А сейчас большинство людей не желает оглянуться назад, переосмыслить своё прошлое.

Да, признать, что большая часть нашей жизни, по крайней мере, лучшая, активная её часть, прожита во лжи — это трудно, даже очень трудно. Особенно для тех, кто сегодня унижен, кем владеет страх очутиться перед «разбитым корытом», страх лишиться любимой иллюзии. А таких среди моих сверстников, к сожалению, большинство. Разукрашивая же своё прошлое яркими красками, вспоминая даже о страшных временах, например, о прошедшей войне с грустью и только хорошее, как о периоде великих испытаний, возвышающих дух, отождествляя себя с этим хорошим, они сами возвышают себя в своих собственных глазах. И наоборот, когда они развенчивают своё прошлое, осуждают его, они, как бы осуждают самих себя. Большинство из них превратилось в рабов своего прошлого. В его идеализации они зашли так далеко, что стали полностью отрицать всё дурное, что было ему присуще. А может быть, опасность развенчания прошлого преувеличена? И дело не только в возрасте и отсутствии будущего у людей старшего возраста, из-за чего, как принято считать, их нельзя лишать ещё и прошлого. Может быть, дело в том, что наше прошлое было таким разным: кто-то был охранником, а кто-то — заключённым, кто-то стоял у распределителя, а кто-то всю жизнь простоял в очереди и т. д.

Однако отказаться ото лжи прошлого ради истины является нравственным долгом человека, ибо прошлое становится балластом не только настоящего, но и будущего. Вражда к истине, утверждение права на иллюзию и ложь являются самым характерным явлением духовного рабства.

Многие пытались всё произошедшее объяснить «кровной основой». Покорность в крови русского народа — этим, мол, они обязаны татарам. Им необходим крепкий хозяин, сильный кулак, кнут и т. д. Самые жестокие, самые безжалостные цари вошли в историю как лучшие. При отсутствии царя в России начиналась смута. Так было в средневековье, и так было во времена Ельцина. Цари основали Россию, и царизм в крови русского народа. Поэтому революция не смогла уничтожить самодержавие. Вместо прежнего царя пришёл новый, революционный царь.

Да, действительно очень похоже, и всё-таки далеко не одно и то же. Советский тоталитаризм был многим похож на самодержавие, а диктатор — на царя. И покорность народа сыграла свою роль. И всё же дело не в славянской крови, и в не плохом характере Сталина. Вернее и в этом тоже, но лишь частично. Ведь и в Ираке, и в Корее, и во Вьетнаме, и во многих африканских и латиноамериканских странах происходит или происходило почти то же самое. Да, и восточноевропейские народы оказались не лучше. Так что дело не в крови или мало зависит от крови. Во всяком случае, здесь этнические особенности рассматриваться не будут. Я вообще весьма далёк от разного рода биологических, зоологических, физиологических и других подобных проблем. Мне гораздо ближе и понятнее системный подход к анализу столь сложных проблем.

Конечно, обычный человек, прожив жизнь в нормальной стране, избавлен от необходимости самостоятельно составлять историю своей страны. Её он изучал в школе; кто-то, может быть, ещё и в специальных учебных заведениях, и этого вполне достаточно. Но не такой была социалистическая страна и её история. Социалистическая история стала не продолжением мировой, российской, в частности, истории, а её началом. «Мы старый мир разрушим до основания…», а потом уничтожили и его историю, и на пустом месте, вооружившись новой методологией, стали параллельно создавать историю и прошлого, и настоящего. Эта задача, тяжёлая сама по себе, усугублялась ещё необходимостью соответствовать постоянно менявшейся идеологии или, как принято было говорить, «генеральной линии партии». Поэтому результат оказался таким, каков он есть. Отбор фактов и событий, расстановка акцентов, раскрытие причинно-следственных связей между событиями, мотивы поведения тех или иных личностей — короче, всё не удовлетворяет либо вовсе отсутствует.

Чтобы понятней было то, о чём хотелось бы сказать, приведём несколько примеров. Взять хотя бы известную историю с русским магнатом С. Морозовым, который оказывал финансовую поддержку большевикам. Почему он это делал? Согласно, скажем так, «старой» версии, из симпатии к большевикам, лично к Бауману. Что-то вроде истории взаимоотношений Энгельса с Марксом. Но ведь Морозов то совсем не похож на Энгельса, а Бауман — ещё меньше на Маркса. К тому же, когда рассказывали о помощи капиталиста Энгельса Марксу, опускали ту особенность, что у Энгельса склонность к литературным занятиям сильно превалировала над склонностью к мануфактурным (которых и вовсе то не было).

Согласно другой версии, созданной уже в постсоветское время, поведение С. Морозова объясняется сильной любовью к женщине, друзьями которой были большевики. И вот ради этой, своего рода, «Настасьи Филипповны большевистского разлива», С. Морозов давал деньги большевикам. Эта попытка заимствовать сюжет у Достоевского и перенести его в 20 век тоже не очень воспринимается.

А вот причины, по которым интересы не только Морозова, но и других промышленников смыкались с интересами социалистов. О различиях между большевиками и меньшевиками, а также представителями других течений, даже профессионалы спорят до сих пор. Что же говорить о «малограмотной» буржуазии, да ещё начала века. При этом вовсе не требуется высочайшего дозволения новых ли, старых ли властей на доступ к секретным архивам, поскольку эти причины обнаруживаются просто как следствие реально сложившейся в то время ситуации. Самодержавие находилось под сильным влиянием аристократии и не видело в нарождавшемся классе буржуазии своей опоры. Стало известным, что именно аристократия в лице знатнейших фамилий в сговоре с тайной полицией способствовала созданию «рабочих союзов», т. е. активно поддерживала борьбу рабочих против капиталистов. Буржуазия или её часть видела в самодержавии тормоз развития России и стремилась к его свержению. Вот в этом их интересы совпадали с интересами социалистов.

Или вот совершенно другая, но столь же непонятная история стремительного возвышения Сталина, разгром им всех соперников. Хотя хорошо известно, что все они превосходили его своей образованностью, интеллектом, ораторскими и литературными способностями, наконец, популярностью в партии и в народе. Существует версия, назовём её «ситуационной», согласно которой, якобы, возникла неестественная, даже ненормальная, ситуация, в которой личные качества Сталина, особенности его натуры оказались востребованными, как никакие другие. Согласно другой версии Сталин действительно обладал какими-то необыкновенными свойствами характера, непревзойдёнными способностями ума. Согласно третьей, мистической версии, Сталин пользовался поддержкой самого Сатаны. В часы ночных бдений он выходил в свою комнату, где подпитывался «сатанинской» энергией, и возвращался полным сил, в то время, как другие «клевали носом». Этим, конечно, не исчерпывается версионность данной темы, но и среди остальных нет такой, которая была бы убедительней. Поэтому и здесь потребовалось создать собственную версию, основываясь опять же на хорошо известных исторических обстоятельствах и вполне естественных, а не каких-то экзотических человеческих реакциях.