Великая ночь Эдди Бритвы

У Лондона есть тайна. Глубоко, в самом сердце этого древнего города, есть место, где боги и чудовища открыто разгуливают, часто рука об руку и продаются все запретные знания и неестественные удовольствия мира, если вы сможете заплатить их цену. Которая может оказаться вашей или чьей-либо ещё душой. Намного древнее города, который окружает и скрывает её, и намного опаснее, Тёмная Сторона ждёт всех нас. Здесь солнце никогда не светит и никогда не будет светить, и здесь всегда три часа утра – час волка, когда рождается большинство младенцев и умирает большинство людей. Тёмная Сторона – ужасное, порочное место, но это меня не волнует. Я пришёл из гораздо худшего места.

Я неторопливо прогуливался по улицам, освещённым ярким неоном, мимо раскрытых настежь дверей клубов, где музыка никогда не останавливается и вы можете танцевать, пока ваши ноги не закровоточат, а дьявольская музыка всегда по сезону. Магазины и заведения предлагали экстаз и проклятие, утраченные сокровища и желания вашего сердца, всё по сногсшибательным ценам и лишь немного залежалые. В Тёмной Стороне вы можете поговорить с духами или возлечь с демонами и никого это не колышет, пока длится ваш кредит.

Ничто из этого не соблазняло меня.

Мужчины, женщины и существа, которые были сразу всем, или ни тем, ни другим, спешили мимо меня, когда я прокладывал себе дорогу по переполненным улицам. Все они старательно обходили меня стороной. Люди стараются не беспокоить священников в Тёмной Стороне. Никогда точно не знаешь, какая у них может оказаться поддержка. Я улыбался и любезно кивал всем встречным, потому что ничто не беспокоит погибшие души Тёмной Стороны больше, чем уверенная улыбка. Наконец я добрался до Верхнего Города, фешенебельного района Тёмной Стороны. Здесь собираются шишки, знаменитости и Большие Игроки, чтобы насладиться самыми лучшими клубами, ресторанами и местами встреч. Я миновал их все. Человека, которого я искал, никогда не замечали в подобных заведениях. Если только он не посещал их, чтобы кого-то убить. За дорогими и ярко освещёнными барами находится более тёмное место под названием Крысиный Переулок. Холодный и неприглядный квадрат испятнанных каменных стен и грязных булыжников, где собираются бездомные и нищие, чтобы клянчить еду у чёрных и служебных дверей ресторанов Верхнего Города. Иногда они там спят в картонных коробках, импровизированных навесах или завёрнутые в любые покрывала или пальто, которые смогли выпросить, одолжить, или украсть. Колесо вертится для всех, а больше всего в Тёмной Стороне.

Крысиный Переулок являл собой бардак с грязью, сажей и слизью повсюду. Оборванные фигуры сбивались в кучки – люди, которые потеряли всё, или по крайней мере, всё, что имело значение. Сестра Морфина, в своих рваных одеждах, смиренно убеждала в чём-то одну из Сестричек Непорочной Бензопилы. Херн Охотник, некогда полноправный бог и дух диких лесов, но теперь сильно ослабевший, жалко рычал из-под отсыревшего картона. Одинокий серый пришелец, брошенный своими товарищами-похитителями, с плакатом ИССЛЕДУЮСЬ ЗА ЕДУ. Я резко остановился, когда истощённая от голода и смертельно бледная женщина выступила из теней, преградив мне путь, схватившись за своё грязное тряпьё.

– Это не место для туристов. Убирайся сейчас же, пока ещё можешь.

– Привет, Жаклин, – мягко сказал я. – Всё в порядке. Я здесь не за тобой. Я ищу Эдди.

Её костлявые руки сжались в кулаки. – Ты знаешь меня?

– Да. Ты – Жаклин Хайд.

– Неверно! Я – Жаклин, он – Хайд. И мы не любим шпионов!

Она мгновенно изменилась – её кости громко затрещали, удлиняясь, щуплое тельце увеличивалось от обновлённых мускулов. Плечи расширились, лицо огрубело и путь мне преграждал уже мужчина по имени Хайд, огромная неуклюжая зверюга, хмурящаяся на меня из-под низких бровей. Его здоровенные волосатые лапищи нетерпеливо дёргались, готовые калечить или убивать. Бездомные и нищие лишь равнодушно наблюдали с безопасного расстояния. Никто из них не стал бы помогать.

– Оставьте его.

Это был тихий, почти призрачный голос, но Хайд застыл на месте. Он оглянулся через плечо. Он знал этот голос и боялся его. Его сжатые для удара кулаки разочарованно разжались, когда он откачнулся назад, в маскирующую тень, его лицо и фигура уже сжимались, меняясь обратно. За пределами площади длинная пластиковая плёнка образовывала навес, из-под которого Эдди Бритва задумчиво изучал меня своими холодными глазами. Он неторопливо показался, облачённый в своё древнее пальто и вышел вперёд, чтобы присоединиться ко мне.

– Печальная история, – заметил он. – Жаклин любит Хайда, он – её, но они никогда не могут встретится.

– Тёмная Сторона полна печальных историй, – сказал я. – Вот почему я здесь, Эдди.

Он кивнул. Никто никогда не приходил повидать Эдди Бритву, если они не хотели что-то от него и, в основном, такое положение ему нравилось. Эдди Бритва, Бог-Панк Опасной Бритвы, был высоким, худым существом в безразмерном сером плаще, скрепляемом накопившейся грязью и жиром. Болезненное и небритое лицо, с глубокими морщинами и лихорадочными глазами. Вокруг него роились мухи и он по-настоящему плохо пах.

Дикарь и опытный убийца уже в четырнадцать лет, Эдди был уличным ребёнком, таскавшимся с любой бандой, которая гарантировала ему драки или убийства. Но, в конце концов, он зашёл слишком далеко даже для них и поэтому он нашёл пристанище на Улице Богов. Место, куда за ним не осмелились последовать даже его многочисленные враги. Улица Богов – место, где поселяются все Могущества, Силы и Сущности, слишком могучие для Тёмной Стороны. Вы можете найти там любую церковь или храм, любую веру или афёру и почти любого бога или дьявола, которого можете представить. Большое или малое, известное или забытое внешним миром, вы можете найти то, что ищете, на Улице Богов.

Место, где молитвы слышат и отвечают на них, хотите вы или нет.

У Эдди было откровение на Улице Богов и оно навсегда изменило его. Он возвратился в Тёмную Сторону с новой и ужасной силой, полный решимости принести покаяние в своих старых, злых проступках. Но, так как всё, что он знал – это убийство, он направил свой гнев на Плохих Парней, важных людей, до которых не мог добраться никто другой. Он убивал их ужасными, шокирующими способами и его репутация возрастала. Он жил на милостыню и спал у дверей магазинов, бог глухих закоулков и теней, чьё имя было известно и вызывало страх во всех самых высоких и самых низких местах Тёмной Стороны. И это был Эдди Бритва – сила, крайне отклонившаяся к Добру. (Нет, Добро не имело голоса в этом вопросе).

Эдди и я – друзья, полагаю. Трудно утверждать с такими, как мы.

Мимо прошла старая Безумная Алиса, сердито бормоча сама с собой, всё ещё разыскивая гигантскую белую крольчиху, которая, по её словам, привела её в Тёмную Сторону, а потом бросила. Почти наверняка это был Пак. Эдди отвёл меня в сторонку от следящих глаз и ушей, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

– Чего ты хочешь? – спросил он, как всегда, тихо.

– Плохие вещи происходят на Улице Богов, – сказал я.

– Хорошо. Пусть все они падут. Боги всегда были большей проблемой, чем они того стоят.

Мне пришлось улыбнуться. – Как ты можешь не одобрять богов, когда ты – один из них?

Он фыркнул. – Я никогда не просил поклоняться мне. Бояться – да.

– Так начинается большинство религий. Эдди, Улица в опасности и я тоже.

Он уставился на меня ярким немигающим взглядом, но я не вздрогнул и не отступил, и, через некоторое время, он тяжело вздохнул.

– Я никогда не хотел возвращаться туда. Но я у тебя в долгу. Пошли.

Мы оставили мрак Крысиного Переулка ради дешёвого неона и бесконечного рёва улиц Тёмной Стороны. Все уступали Эдди Бритве дорогу. Некоторые даже развернулись и убежали, когда увидели, что он пришёл. Мы направились к ближайшей станции Подземки. На самом деле Улица Богов, как таковая, не находится в Тёмной Стороне из соображений безопасности, но есть поезда, которые отвезут вас туда. Из Тёмной Стороны вы можете добраться почти куда угодно, включая места, которых официально больше не существует.

Нужно было потратить почти полчаса, чтобы достичь ближайшей станции, но Эдди ни с того, ни с сего повёл меня по тесному переулку, которого мгновением раньше там не было и, когда мы вышли с другого конца, то оказались прямо у входа на станцию. Эдди не стал объяснять, но он никогда не этого делает. Один раз я спросил его об этом – он улыбнулся своей тяжёлой улыбкой и ответил, что я тоже смогу передвигаться таинственными путями, когда почувствую себя подобным ему.

Мы спустились на станцию. Толпа здесь была ещё гуще, с жадными глазами и беспокойными ртами, скверные намерения висели в воздухе. Белокафельные стены были покрыты обычными граффити на множестве языков, некоторые из которых не звучали уже века. Глубоко выцарапанные следы когтей, свежая кровь и волосы образовывали корку высоко на стенах. Уличный музыкант с синдромом множественной личности пел сам с собой на четыре голоса, пока маленькая крылатая обезьянка жалобно протягивала пластиковый стаканчик для мелочи. Я бросил несколько монет. Никогда не повредит немного лишней кармы.

Платформа была заполнена всеми видами интересных типов, но в Тёмной Стороне интересных типов, как блох на собаке. Маленькая группка пушистых зверьков шла на двух ногах, со склонёнными головами, за медведем в одеждах священника, державшим крест с прибитым к нему изображением маленькой зелёной лягушки. Принцесса дружелюбно болтала со своим единорогом. Крестоносец пятнадцатого века в полных пластинчатых доспехах осуждающе хмурился на это. На его нагруднике был нарисован Красный Крест и, похоже, свежей кровью.

Прибыл поезд. Длинная сверкающая серебряная пуля без каких-либо окон. По пути в Тёмную Сторону и из неё вам приходилось миновать странные и опасные места, и вы не захотели бы их увидеть. Эдди и я сидели в вагоне одни. Никто не пожелал присоединиться к нам. Я их не виню. Запах Эдди становился по-настоящему скверным в ограниченном пространстве и кожаные сиденья уже запотели.

И так мы наконец добрались до Улицы Богов. Где всё, чему когда-либо поклонялись или будут поклоняться, получает свой дом. Никто точно не знает, насколько длинна Улица. Некоторые утверждают, что она удлиняется и укорачивается, чтобы вместить всё священное и проклятое. Я предупредил Эдди, что это место сильно изменилось, с тех пор, как он был здесь в последний раз, но, несмотря на это, думаю, он был потрясён. В эти дни Улица Богов стала однозначно современной, очень фешенебельной и кричащей. Церковные фасады сверкали ярким неоном, обещая наслаждения и проклятия, в то время как зазывалы обрабатывали толпы, уговаривая и завлекая прохожих.

Сущности и Силы открыто расхаживали по Улице, хвастаясь своим павлиньим великолепием, чтобы Видеть и быть Видимыми. Звероголовые боги античности, духи элементов, ужасные существа из высших и низших измерений, и энергетические формы столь абстрактные, что вы не столько видели их, сколько чувствовали. В былые времена они останавливались бы приятно поболтать вместе о последних новостях и восполнить упущенные слухи. Улица была большая и места хватало для всех. Но не теперь. В воздухе повисло явственное напряжение и боги ходили, словно опытные стрелки, остерегаясь внезапного оскорбления или атаки. Их последователи объединялись в уличные банды, выкрикивая друг другу лозунги и догмы.

Тут и там, сожжённые и разбомблённые храмы оставили на Улице промежутки, будто выпавшие зубы. То, что когда-то было невероятным, теперь стало знаком времени богов, не могущих больше защитить себя.

Мы миновали египетскую богиню-кошку Баст, ныне докатившуюся до распевания на Улице «Памяти»[1], для туристов.

– Это не дорога к твоей церкви, – заметил Эдди через некоторое время.

– У меня больше нет церкви, – монотонно произнёс я. – Как единственный представитель моей религии, я был выселен из своей церкви, чтобы можно было передать её какому-нибудь более успешному богу. Теперь у меня уличный киоск.

Эдди остановился и посмотрел на меня, поэтому и я тоже остановился, и спокойно встретил его рассерженный пристальный взгляд. Он начал что-то говорить, но нас прервал приближающийся фанатик, выкрикивающий имя Эдди, как оскорбление. Он был поклонником Кали, в чёрных кожаных мазохистских брюках под распахнутой мантией, распахнутой, чтобы показать ритуальные шрамы на его выбритой груди. Удавка тугов демонстративно свисала из его кулака. Он был крупным и мускулистым, но очень молодым. У кого-то другого было бы больше здравого смысла. Несомненно, кто-то другой выставил его, чтобы посмотреть, был Эдди Бритва всё ещё прежним.

Фанатик сунулся прямо в лицо Эдди. Я решил отступить на несколько шагов, чтобы на меня не попала кровь.

– Спасён ли ты? – рявкнул фанатик.

– Себя я спас, – ответил Эдди Бритва. – Но кто спасёт тебя от меня?

– Я служу Кали, госпоже смерти!

– Как-то мы встречались. Мы не поладили. Она сказала, я слишком экстремальный.

Откуда ни возьмись, у него в руке появилась старомодная опасная бритва с перламутровой ручкой. Стальное лезвие блестело сверхъестественно ярко. Фанатик поднял свою удавку и Эдди Бритва обрушился на него. Он сверхъестественно быстро двигался, его бритва вздымалась и падала, и фанатик в ужасе завопил, когда его одежда отваливалась чисто срезанными лоскутами. Через мгновение он был совершенно наг, а кусочки его удавки валялись на земле. Эдди стоял со своей бритвой, слегка прижатой к горлу фанатика и даже не запыхался.

– Меня не было слишком долго, – сказал Бог-Панк Опасной Бритвы своим мягким призрачным голосом. – Думаю, что должен показать пример. Поэтому я собираюсь содрать кожу с каждого дюйма твоего тела. Ничего личного, понимаете ли.

Молодой фанатик позвал на помощь, но никто не выступил вперёд, чтобы помочь ему.

– Нет, – произнёс я. Эдди взглянул на меня. Никто не говорит «нет» Богу-Панку Опасной Бритвы, даже если это старый друг. – Пожалуйста, – сказал я.

Эдди вздохнул и пожал плечами. – Ты всегда был слишком мягким, даже для своей пользы.

Его бритва коротко вспыхнула один раз и фанатик заорал в мучениях, поскольку подвергся немедленному и квалифицированному обрезанию.

– Ты можешь идти, – сообщил Эдди Бритва и фанатик с воем побежал по всей длине Улицы. И все, кто смотрел, снова отправились по своим делам.

– Ну, – сказал я, пытаясь сохранить несерьёзный вид. – По крайней мере, теперь он больше не полный хрен.

– Всё дело в повороте запястья, – ответил Эдди.

Мы продолжили идти по Улице Богов, Эдди Бритва изучал всё и вся своим острым пристальным взглядом. Некоторые имена на храмах явно были знакомы ему, несмотря на то, что их облик значительно изменился. Говорящий Камень, Сёстры Мариум, Падаль В Слезах и целая группа Переходных Существ, которых чтят главным образом в надежде их избежать. Переходные Существа на самом деле не боги, но это не мешает им вести себя, как богам.

– Я не вижу проблемы, – наконец сказал Эдди. – Улица Богов могла подвергнуться переделке, но всё ещё в значительной степени выглядит обычным бизнесом. Бизнесом, где валюта – души, а олухов обчищают.

– Не все преуспевают, – ответил я. – Множество малых богов пострадали.

Он искоса глянул на меня. – Боги, которые не смогли справиться с этой задачей тоже разделили их судьбу?

– О да – сказал я. – Вера и прихожане даруют силы, а без этого боги так же уязвимы, как все остальные. Отбери у богов паству и они увянут и исчезнут. Некоторые сохранили жизнь, объединившись с другими, более успешными богами и пантеонами, а некоторые решили лучше стать смертными, чем совсем исчезнуть. Всегда есть шанс на возвращение. В конце концов, это – место чудес.

– Улица... выглядит необычно, – заметил Эдди. Может, он слушал меня, а, может и нет. – Здесь больше нет... сообщества. Расскажи мне, что здесь произошло. Настолько важное, что ты ушёл с Улицы найти меня.

– Произошёл ряд действий, – осмотрительно произнёс я, – чтобы модернизировать, организовать и упорядочить всё разнообразие богов и религий, составляющих Улицу. Имеющим большинство прихожан, самым могущественным и прославляемым, дают господство над всеми лучшими местами. Остальных оценивают, в соответствии с силой и статусом, и соответственно размещают на Улице. Слабейшие должны платить сильнейшим, чтобы им разрешили остаться на Улице. Тех, кто на самом дне, как Баст, выгоняют. Видимо мы, малые религии, портим стиль и можем отпугнуть выгодных клиентов. В конечном счёте, всё дело в Больших Парнях, желающих больше власти, больше денег и меньше конкуренции. Это основное направление и догматов веры больше недостаточно. Большие Парни хотят гарантию занятости.

– Думаю, это больше походит на Тёмную Сторону, чем на Улицу Богов, – сказал Эдди. – Кто притащил такое сюда?

– А как ты думаешь? – спросил я. – Кто стоит за всеми плохими новостями в нашей жизни?

– Как недобро, – промурлыкал спокойный, интеллигентный голос позади нас. – В конце концов, меня пригласили.

Мы оглянулись. Уокер стоял прямо позади нас, хотя никто не услышал, как он приблизился. Элегантный джентльмен в элегантном костюме, с галстуком своей старой школы и котелком, Уокер был публичным лицом Властей – тех теневых закулисных фигур, которые управляли Тёмной Стороной, поскольку кто-то должен был это делать. Слово Уокера – закон и он может призвать себе на помощь всевозможных крутых парней. Немногие люди спорили с ним. Говорят, что когда-то он заставил мертвеца сесть на столе в морге и отвечать на вопросы. Уокер легко улыбнулся Эдди, не обратив на меня внимания.

– В конечном счёте, это должно было произойти, Эдди. Улица Богов стала ужасно старомодной. Пришло время прибрать это место, выбросить старьё, привнести в дела немного порядка и эффективности. Только то, что ты бессмертен, не означает, что тебе гарантирована пожизненная работа. Думай о том, что происходит здесь, как о естественном отборе, божественной эволюции в действии.

– Я всегда был на стороне проигравшего, – сказал Эдди. – И низших богов. Здесь хватит места для всех, Уокер.

– Здесь – да, – согласился Уокер. – Но Большие Парни решили, что не хотят больше делиться.

Эдди медленно улыбнулся. – Интересно, кто вложил эту идею им в головы. И интересно, что они пообещали Властям за твою помощь, Уокер. Кто работает вместе с тобой? Ты не мог надеяться осуществить это без действительно мощного прикрытия.

– Верно, – подтвердил Уокер. – Но даже богов можно наказать и призвать к порядку, если у вас есть достаточно могучие верные псы. Позвольте представить Святое Трио.

Внезапно из ниоткуда по обе стороны от Уокера появились мужчина и женщина. Высокие, трупоподобные и одетые в длинные чёрные мантии священников, можно было ощутить магию, угрожающе потрескивающую в воздухе вокруг них. Их глаза были холодными, а улыбки ещё холоднее

– Разве для Трио не нужны трое? – спросил Эдди, совершенно невпечатлённый.

– Святое Трио состоит из мужчины, женщины и бесплотного духа, – невозмутимо сообщил Уокер. – Все они иезуитские демонологи. Они специализируются на обратной стороне тантрической магии, направляя накопленное напряжение пожизненного целибата на усиление своей магии. Они пышут энергией и злобным отношением ко всему миру. Помогает то, что они сильно не одобряют поклонение любому богу, кроме их собственного. Отменные головорезы для приведения богов в чувство. У меня десятки подобных бойцов, работающих по всей Улице.

– Духовные штурмовики, – сказал Эдди. – Что следующее, Инквизиция?

Уокер вздохнул. – Я знал, что с тобой будет трудно, – пробормотал он. – Джонатон, Марта, Фрэнсис, если не возражаете…

Два видимых члена Святого Трио шагнули вперёд, их холодные улыбки стали шире и я почувствовал нарастающую вокруг них силу, словно приближающуюся бурю. Также я ощущал третье присутствие, хотя и не видел его. Откуда ни возьмись, подул резкий ветер и все тени вокруг нас сильно потемнели. Люди и боги на Улице кинулись в укрытия. Вокруг нас засверкали молнии, выбивая в земле дыры. Эдди не сдвинулся ни на дюйм. Мужчина и женщина в чёрном воздели руки и проявились тёмные энергии. Мои ноги внезапно сильно похолодели и, взглянув вниз, я обнаружил широкое чёрное пятно, сформировавшееся подо мной и Эдди. Мы уже погрузились в него на несколько дюймов. Эдди мягко рассмеялся.

– И это всё? Открыть бездонную дыру, бросить нас туда, потом убрать дыру? Я разочарован в тебе, Уокер. Раньше у тебя был стиль, а это – просто дешёвый фокус. Я предпочитаю что-то немного менее... юмористическое.

Он внезапно переместился, непонятным мне способом и, неожиданно, мы все оказались где-то в другом месте, оставив чёрное пятно позади. Эдди снова таинственно переместился и все мы оказались перед совершенно другим храмом. Высокие белые колонны чистейшего мрамора обрамляли Храм Великолепной Мэрилин. Огромная статуя современной богини возвышалась над нами, удерживая своё каноническое развевающееся белое платье. Сырая сексуальность лилась из храма, отдаваясь в воздухе, словно тяжёлое дыхание. Уокер и я ощутили потребность немедленно отступить назад, за пределы досягаемости, но Джонатона и Марту пригвоздили к месту незнакомые ощущения и эмоции, вздымающиеся вокруг них. Сверкнула бритва Эдди и с них свалилась вся одежда. Обнажённые и ошеломлённые внезапным вожделением и подавляемыми всю жизнь потребностями, Джонатон и Марта рухнули рядом друг с другом и сделали это прямо на Улице. Раздавшееся испуганное завывание от невидимого присутствия, затихло, стремительно исчезнув в небытии, потому что экстаз пылкой парочки изгнал бесплотного духа.

Эдди скупо улыбнулся Уокеру. – Святое Трио, а? Мне понравилось. Они были забавными. Что ещё у тебя есть?

– Ты всегда проблема, не так ли? – спросил Уокер.

– Всегда, – ответил Эдди Бритва.

Уокер опять вздохнул, коснулся котелка, прощаясь с Эдди и со мной, в своей обычной безупречной манере, отвернулся и неторопливо зашагал вниз по Улице Богов. Он вернётся, как только придумает что-то достаточно сокрушительное, чтобы разделаться с нами. Эдди задумчиво посмотрел на меня.

– Что случилось с твоей старой церковью? Ты был последним последователем Дагона. Теперь о нём можно забыть?

– О нет – ответил я. – Ничто никогда не расходуется впустую при новом режиме. Это было бы неэффективно. Они поставили в моём старом храме нового, модернизированного Дагона – Дагона двадцать первого века.

– Нового Дагона?

Я пожал плечами. – Какой-то полубожественный подражатель, дождавшийся своего звёздного часа. Множество наиболее непокорных слабых богов изгоняется и заменяется.

– Новый Дагон, в церкви, где я был... возрождён. – Эдди медленно покачал головой. – Нет. Этого не будет. Отведи меня туда.

– Ты собираешься наделать неприятностей?

– Да.

– Тогда пойдём. Но я должен тебя предупредить, Эдди – храм выглядит не так, как ты помнишь. Он был переделан, по образу своего нового божества, вместе со всеми новыми догмами и доктринами.

– Как он может быть Дагоном, если всё, что представлял Дагон, было изменено?

– Имя – всё в эти дни, – ответил я. – Имя, бренд и логотип – всё, о чём заботится каждый.

Эдди мог мгновенно переправить нас обоих в мой старый храм, если бы захотел, но, думаю, ему нужно было пройтись, чтобы было время подумать, рассмотреть и вспомнить. Я помнил его, каким он был тогда. Четырнадцатилетний и в бегах, оскорбив абсолютно всех. Тогда он убил бы любого, безрассудно набрасываясь на общество, которое всегда причиняло ему боль и сделало его плохим парнем. Он не контролировал себя и все об этом знали. Вести об этом разошлись, Эдди бежал и однажды на Улице Богов, ослепляющей и ошеломляющей силами ещё опаснее него, он как-то нашёл путь к маленькому старому храму Дагона, богу рыбы, некогда почитаемому фарисеями. Почти забытому всеми, кроме одного человека, который всё ещё поддерживал свою церковь.

Эдди пришёл, словно дикий пёс, ищущий убежище от бури и он позволил мне кормить и присматривать за собой, возможно, потому что понял – я никогда не представлял для него никакой угрозы. Его не волновал бог моей церкви, но моя упорная настойчивость очаровала его. Он остался со мной и почему-то... мы привязались друг к другу. Наверное, потому что у нас больше никого не было. Я дал ему убежище и мы беседовали многие часы. Я спросил его, во что он верил.

– Не знаю, – ответил он. – Я никогда не сталкивался ни с чем и ни с кем, чему стоит верить.

– Почему бы не попытаться поверить в себя, – предложил я. – Что ты можешь стать больше, лучше, чем ты есть. По крайней мере, для начала.

– Что, если в меня... не стоит верить? – спросил он.

– Каждый может измениться, – сказал я. – Ты бы не поверил, насколько я изменился за эти годы.

Позже появилась другая потерянная душа, ворвавшись в мою церковь, отчаявшаяся и потрёпанная, умоляющая об убежище и защите. Это был хиппи из 1960-х, который посетил фестиваль Лета Любви[2], провалился во временной сдвиг и оказался на Улице Богов. Наполовину не в себе от страха и культурного шока, он ошибся, обратившись к неправильному богу за помощью и теперь у него на хвосте был убийца.

Ещё одна фигура шагнула в мой храм, широкоплечий и коренастый человек в старинных доспехах, носящий короткий меч. Он пришёл за хиппи и его обезображенное лицо искажали гнев и презрение. Митра был старым солдатским богом. Он далеко ушёл от того, кем был когда-то, но у него всё ещё оставались гордость и старые убеждения. Хиппи олицетворял всё, чего он терпеть не мог. Сама идея, что человек может отринуть войну и предпочесть мир, была для Митры проклятием. Это оскорбляло всё, чем он был.

Он приближался к молодому человеку, с убийством в глазах. Я вышел вперёд и стал между солдатом и его жертвой.

– Не в моём храме, – сказал я.

– Это не храм, – возразил Митра. – Как это может быть храмом, когда его бога больше нет? Ты – просто человек. Уйди с дороги.

– Я всё ещё следую путём Дагона, – ответил я. – Я дал этому человеку убежище.

– Уйди с дороги, или я убью и тебя тоже.

Я не знаю, что сделало меня таким упрямым. Возможно, все часы разговоров с Эдди напомнили мне о том, чем я был раньше. Но я не сдвинулся с места. Митра вытащил свой меч, чтобы проткнуть меня. И Эдди, дикарь, головорез и убийца, у которого никогда прежде не было друзей, бросился вперёд. Митра обернулся на неожиданное нападение и Эдди вскрыл глотку бога своей опасной бритвой. Митра откачнулся назад, захлёбываясь своей собственной кровью, потом рухнул на колени, более смертный, чем он считал. Он попытался поднять меч, но тот выпал из его руки. Эдди вышел вперёд и закончил дело, и Митра рухнул замертво к его ногам.

И Эдди Бритва закричал в шоке и изумлении, когда вся оставшаяся сила Митры хлынула в него из мёртвого бога. В это мгновение дитя улицы исчезло и появился новый бог. Эдди Бритва, Бог-Панк Опасной Бритвы.

Я нашёл способ отослать хиппи назад, в то время и место, которым он принадлежал, а Эдди оставался со мной некоторое время. Мы многому научились друг у друга. Это было захватывающе – наблюдать за новой личностью, рождающейся прямо у меня на глазах. Однажды он прямо спросил меня, во что я верю, с тех пор как Дагон перестал быть богом. Я долго размышлял, прежде, чем ответить.

– Я долго был здесь, – ответил я наконец. – Но, думаю, во что я действительно верю – люди. Они всегда могут удивить тебя. У них есть потенциал... Они могут измениться, вырасти и стать гораздо большим, чем они или ещё кто-нибудь посчитали бы возможным. В отличие от богов. И, в конце концов, я полагаю, что люди должны быть добры друг к другу. Поскольку зла в мире уже более, чем достаточно.

– Я видел много странных вещей в Тёмной Стороне, – сказал Эдди. – Монстров, людей и людей, которые были монстрами. Чудеса, ужасы и всяческие странные вещи, но ничего из этого не произвело на меня такого впечатления, как отвага твоего противостояния Митре. Я не хочу быть... каким я был. Раньше. Я хочу быть похожим на тебя.

Вскоре после этого он ушёл, чтобы начать своё долгое покаяние в Тёмной Стороне, за всё зло, что совершил. Когда он в первый раз упомянул своё намерение, я думал, что он имел в виду благодеяния и благотворительность. Я должен был понимать лучше.

Чем больше плохих людей он убивал, тем больше все верили в этого нового ужасного бога и тем больше росла его сила. Вся Тёмная Сторона была его храмом, а убийства – его учением. Никаких поклонников, только убоявшиеся. Исполнение покаяния его собственным путём. Бедный Эдди. Я предлагал отпустить ему грехи, но он не принимал моё прощение. Он не мог простить себя за то, кем и чем он был раньше, и за все ужасные вещи, которые делал.

Я думаю, он не понимает, насколько всё ещё близок, к тому, каким был и что человек, который убивает именем Добра – всё равно убийца. Конечно, я никогда не скажу ему.

Наконец мы пришли к храму Дагона Двадцать Первого Века. Я с трудом признал это старое место, но я отсутствовал некоторое время и он стал свирепо расфуфыренным, словно выпускница. Больше дешёвого неона и вульгарных приманок, чем в борделях Тёмной Стороны. Эдди одним взглядом смутил привратника, который имел наглость потребовать плату за вход и мы вошли внутрь. Это выглядело, словно какой-то ужасный голливудский тематический ресторан. Стены были окрашены в цвета моря, церковные скамьи были искусно задрапированы пластиковыми морскими водорослями, а воздух смердел искусственной морской водой. Новый Дагон шагнул вперёд, навстречу нам. Он был большим, зелёным и чешуйчатым, и выглядел, словно помесь Твари из Чёрной Лагуны[3] и одного из пластиковых стероидных Хи-Менов[4]. Он впился в нас взглядом и раскрыл свой клыкастый рот, чтобы заговорить, но Эдди Бритва отрезал ему голову. Несколько прихожан с воплями выбежали из храма. Чешуйчатое тело всё ещё стояло, поэтому Эдди толкнул его и пнул голову ногой, как в футболе. Он скупо улыбнулся мне.

– Хочешь потом несколько суши?

Позади нас послышался звук неторопливых шагов и мы оглянулись. Я наполовину ожидал увидеть сзади Уокера, опять с большим подкреплением, но это была всего лишь богиня из соседнего храма, пришедшая посмотреть, что произошло. Она столкнулась с тем же выбором, что и я, но решила стать переделанной, а не изгнанной и заменённой. Я вежливо кивнул. Я не осуждаю.

– Приветствую покровительницу ведьм. Прошло столько времени. Эдди, помнишь Гекату, богиню по соседству?

– Не в таком виде, – ответил Эдди.

У него были для этого основания. Геката, древнее вдохновение для всех ведьм, была переделана в крайне готическую диву. Бледная бесцветная кожа, волосы цвета ночи, угольно-чёрная кожаная одежда и так много пирсинга на лице и теле, что ей нужно было опасаться грозы. Это не походило на ту мистическую и таинственную богиню, которую я помнил, но это была новая Геката для Нью Эйджа. Полдюжины служительниц теснились вокруг неё, милые маленькие готессы в чёрных корсетах, рваных чулках и мрачном гриме. У всех них имелись складные ножи и были похоже, что они обрадуются шансу их использовать.

– Я знаю, – согласилась Геката. – Это не то, что я выбрала бы. Но нужда заставит, когда Власти вынуждают, а я всегда старалась лучше отражать время, в котором живу. В конце концов, заклинания соблазнения и убийственная магия никогда не выходили из моды.

– Ты сдалась, – сказал Эдди. – Отступила. Я думал о тебе лучше, Геката.

Служительницы угрожающе зашевелились от такого неприкрытого неуважения, но Геката успокоила их взглядом. – Я знала, что ты вернёшься, Эдди. Кровь и смерть призывают тебя, словно возлюбленного, а здесь, на Улице, в последнее время было много и того и другого. Но ты должен учесть, что некоторые из нас вполне довольны положением вещей. Я всё ещё занимаюсь тем же, чем и всегда – дайте мне кровь, страдания и регулярные живые жертвоприношения, и я отвечу на ваши молитвы. Я – богиня, с которой легко поладить.

– Ты выглядишь... глупо, – сказал Эдди.

Она пожала плечами, не обидевшись. – Как будто ты что-то понимаешь в моде. Это всего лишь новое лицо для очень старой игры.

– Мне это не нравится, – заявил Эдди. – Мне не нравится ничего из этого. Вера должна что-то значить. Боги... должны что-то значить, не сгибаться и не меняться от каждого ветерка. Богам нужно поклоняться ради истин, которые они представляют, не за сувениры, которые они раздают.

– Ты всегда был романтиком, Эдди, – сказала Геката. – Своим собственным тяжёлым способом. Но времена меняются, и даже ты не сможешь сдержать этот поток.

Эдди Бритва медленно улыбнулся. – Поспорим?

Геката даже не пыталась встретиться с ним взглядом. Она отвернулась от него, а её служительницы гневно зашипели при виде своей богини, настолько оскорблённой. Они ринулись вперёд, все как одна, их складные ножи ярко блестели в подводном свете. Эдди был добр и убил их быстро. Их юные тела, словно окровавленные поломанные игрушки, лежали распластанными на полу того, что когда-то было моим храмом. Я с печалью смотрел на них, а Геката подошла, присоединившись ко мне.

– Ну и пусть, – сказала она. – Полагаю, нужно будет найти ещё несколько дураков. Похоже в них нет недостатка...

– Ты – упрямая женщина, Геката, – сказал я.

Она улыбнулась. – Я же сказала вам, что не изменилась.

– Сейчас ты должен уйти, – сказал Эдди Бритва. – Эта церковь развращена. Не спасти. Я покончу с ней.

В его голосе было нечто. Я схватил Гекату за руку и мы выбежали из церкви. Позади нас я ощущал растущую силу Эдди Бритвы, когда его неумолимое присутствие наполнило весь храм. Больше он не был просто уличным типом в грязном пальто, даже не был невероятно ошеломляющим агентом Добра – он был Богом-Панком Опасной Бритвы и он был ужасен в своём гневе. Всё здание задрожало, будто схваченное каким-то огромным зверем, а затем обрушилось внутрь. Плотное облако дыма повалило из парадной двери, потому что стены обрушились и перекрытия обвалились. За мгновение не осталось ничего, кроме груды щебня и стоящего перед ней словно некий падший ангел мести, Эдди Бритвы.

Он прошёл мимо Гекаты и меня, даже не глянув в нашу сторону, и начал обезглавливать Улицу. Я поспешил за ним и в ошеломлении смотрел, как он разрушал все храмы новых и переделанных богов, один за другим. Сила ревела и трещала в воздухе вокруг него, словно живое существо, злобное и могучее, и ни один из новых богов и богинь не мог противостоять ему. Всюду, где он появлялся, здания взрывались или загорались, и все боги, которые не решались, не смели столкнуться с ним лицом к лицу, убегали с криками и рыданиями вниз по Улице Богов. Потому что они верили в Бога-Панка Опасной Бритвы.

Наконец Эдди устал и даже его гнев иссяк. Он стоял один, окружённый дымом, огнём, разрушением и криками тех, кто увидел своих богов, низвергнутыми. Эдди взглянул на свои труды и увидел, что это хорошо. Он стряхнул несколько капель крови с лезвия опасной бритвы и она исчезла из его руки. Я выступил вперёд, чтобы присоединиться к нему.

– Ох, Эдди, – сказал я. – Всё ещё слишком остро реагируешь.

– В этом я лучший. А зачем ещё ты привёл меня сюда?

На это у меня не нашлось ответа.

Уокер приближался, неспешно прогуливаясь по Улице и остановившись на почтительном расстоянии. – Ты ведь понимал, что после такого Власти пошлют меня за тобой, Эдди.

– Приведи их, – сказал Эдди Бритва своим мягким, призрачным голосом. – Приведи их всех.

– Ты действительно ничего здесь не оставил.

– Я действительно ещё не начал.

Уокер посмотрел на меня. – Всё это потому, что мы выгнали вас из храма, куда никто не ходил?

– Это был мой храм, – сказал я. – Берегитесь человека, которому нечего терять.

Уокер кивнул. – Или бога.

– Отведи меня домой, – сказал мне Эдди Бритва. – Я думаю, что сделал достаточно Добра за один день.

Эдди и я проделали весь путь назад, к Тёмной Стороне, где все сторонились его ещё больше обычного. Слухи о его последних деяниях уже циркулировали, как всегда невероятно преувеличенные. И поэтому его сила увеличивалась. Мы вернулись в Крысиный Переулок, к бездомным и картонным коробкам. Эдди Бритва мог жить в достатке, со всевозможной роскошью. Никто не посмел бы ему ни в чём отказать. Но у Эдди были очень старомодные представления об исполнении покаяния. Я мог это понять. Мы пожали друг другу руки, немного неловко. Мы никогда не считали это очень лёгким – дружить, будучи теми, кто мы есть.

– До свидания, Эдди, – сказал я.

Он кивнул. – До свидания, Дагон.

Перевод: Bertran

lordbertran@yandex.ru