Великий князь и я. Театр

24

На следующий день я проснулась рано и позавтракала в покоях. Беляна была недовольна, но мне до тошноты не хотелось выходить "к людям". Вчера, ближе к двенадцати, маменька отправила меня спать и упорхнула к князю Снежану. Судя по нетронутой кровати в её комнате — на всю ночь.

Конечно, я не маленькая девочка, но… обидно стало до слёз, словно меня бросили! Если у мамы с князем появится общий ребёнок, я же просто умру от ревности!

У-у-у, кошмар!

Вызвав Аглаю, я призадумалась. Как бы исчезнуть незаметно, минуя почти семейный завтрак?.. Наблюдать постную мину Елизара и презрительную — Феликса, я не собиралась. Братьев можно понять. Князь Снежан устроил им настоящую встряску со своей помолвкой. Только быть девочкой для битья я не желала. Нападать на маму они побоятся, да и она на язык остра, а Сена…

У Сены с реакцией не очень.

Беляна пристально следила за работой Аглаи. Видимо, Лёлю и Дуню она отправила к маменьке, раз ко мне пришла одна.

— Ваше сиятельство, вы не хотите нанять другую горничную? — нахмурилась она, оглядывая красивый пучок, который сделала Аглая, и лёгкий макияж. — Для вашего нового статуса эта девица не подходит. Причёска и макияж простоваты, да и работает она долго!

Ого! Кажется, наш вчерашний разговор имел значение для слуг. Аглая посмотрела на меня взглядом оленёнка и залепетала:

— Как на другую?! Барышня, я же столько лет верой и правдой… Не бросайте меня, барышня! Я научусь всему, я постараюсь!

Беляна даже не дрогнула.

— Девочек наших я к барыне приставила, а вам свои помощницы нужны! — отчеканила она строго. — Ещё надо бы платьев, туфель и шляпок прикупить — в высшем свете вы должны соответствовать князю!

Нет, стать княжной заманчиво. Дворец, полный слуг, и приёмный папенька, который обещал нам защиту. Дорогие платья, ресторации, знакомства. Заманчиво. Но мне безумно хотелось домой, в старую жизнь. Падчерица князя, дочь высоко прыгнувшей графини, и языческая невеста — в столице меня ждала сомнительная слава.

Совсем не та, о которой я мечтала.

— Так обучите Аглаю! — моё раздражение хлестнуло через край. — Менять горничную я не собираюсь! По нарядам — все вопросы к маменьке! Никаких возражений! — отрезала я. — Идите, Беляна.

Поджав губы, управляющая молча покинула мою спальню. Аглая с несчастным видом отправилась за ней. Ну, жалование в доме князя — не наши жалкие гроши, есть за что постараться.

Часы показывали десять. От Беляны я избавилась — уже неплохо. Но как быть дальше?.. Я никогда не видела наёмные экипажи в Григорьевском. Надо бы расспросить слуг, только тихо, незаметно…

Взяв со стола ридикюль, я решительно толкнула дверь… и чуть не зарядила в нос Феликсу! Благо, он успел перехватить ручку. Я в недоумении уставилась на младшего Верданского. Чего он вообще забыл на женской половине?..

— Этой психованной нет?.. — втянув голову в плечи, спросил молодец. — В прошлый раз она угрожала мне тряпкой и как резанная вопила о девичьей чести. Зачем мне её честь, скажите на милость?..

Хохотнув, я пустила его в комнату. Ну Беляна!.. Не удивлюсь, если раньше она работала в каком-нибудь пансионе. Вот там-то наставницы головой отвечали за честь воспитанниц.

— Зачем пожаловал? — спохватилась я. — Если ругаться пришёл, то уволь — у меня срочные дела.

— Если бы, — тяжело вздохнул Феликс, — Сена, я хочу извиниться. На самом деле, я уже примирился с твоей маменькой. Опять же, отец столько лет бобылем жил, наверное, соскучился по женской ласке. Я не в восторге, но он так решил. Если я обидел тебя, то это сгоряча, не со зла. Вчера дал маху с вином — Юлиана, будь она неладна, вывела!..

Я аж растерялась, не зная, как реагировать. Князь Снежан — мужчина суровый, вполне мог сыновей заставить, а извинения из-под палки мне были не нужны. Но Феликс показался мне искренним, да и про Юлиану он выдал от души.

— Что случилось у вас? — уцепилась за его последние слова. — Поругались? Почему, если не секрет?

Я бы не задала такой вопрос Елизару, но говорить с Феликсом мне было проще. К тому же, младший Верданский по-настоящему переживал.

— Джули расстроилась из-за убийства в театре. Мол, эта информация попадёт к газетчикам, и премьера будет под угрозой. Когда девица в печали, её обычно хочется обнять и утешить, но только не Юлиану!.. Она сразу превращется в нечисть! Джули хорошая, милая, верная… но как же много в ней "княжны"! — он стиснул кулаком волосы на затылке, к слову, без дурацких кудрей. — Я должен бегать на цыпочках и принимать удары! Это нелепо, но я терплю, как полный придурок, потому что боюсь её потерять! Терплю насмешки, моду дурацкую, прихоти… послал её вчера к упырям, а сегодня самому тошно! Ей же плохо!

Ох, прорвало беднягу. Я погладила Феликса по плечу, утешая. "Ничего ты не сделаешь с Юлианой", — крутилось в голове. Нельзя отделить княжну от её титула. В каком-то смысле, она сама себе вредит. Слабых мужчин ей надо перемолоть, показать свою власть, а сильные с ней не связываются. Феликсу, традиционному язычнику, она интересна как женщина, а не княжна. Но такому подходу Юлиана будет противится. Где она — и где "кухня, дети, церковь"?..

Её надо принимать в полном комплекте. Это не женщина для угождения. Она интриганка и гордячка.

Только люди влюбляются вопреки. Мне стало невольно жаль Феликса. Он пытается подражать отцу и брату, но характер у него мягче, теплее. В теории, Фэл неплохая партия для взбалмошной Юлианы. Терпеливый и заботливый, одновременно не размазня и богатый столичный князь. Пусть пока в тени Елизара — однажды придёт и его время.

В качестве извинений за вчерашнее я попросила Феликса найти мне карету. Княжич ехидно поулыбался, оттаивая, и вывел меня к конюшне. Карет было три, по количеству членов семьи, и Феликс любезно одолжил свой экипаж.

Он часом не поссорился с братом?.. Феликс махал мне с таким довольным видом, что я заподозрила диверсию. Впрочем, версия была не лишена логики — Елизар княжну не переваривал. Мог и ляпнуть что-нибудь на приступ алкоголизма у младшего брата.

Поездка до города и облака, закрывшие солнце, навязали мне меланхолию. Маменька и князь Снежан, Феликс и Юлиана, Маря и её жених… чем дальше, тем больше я не хотела влюбляться. Ну их, эти страдания, ссоры и разлуки. Лучше я займусь театром и душегубом!..

Театр в лице Ясинского радостно потёр руки и потащил меня на репетицию. Темногорский всё-таки заставил следователя убрать караул и пустить актёров. Гримёрную временно опечатали магией — на случай, если полицейским понадобится новый обыск. Маря поведала мне, что Сосновский рвал и метал, даже назвал Темногорского убийцей!.. Мол, в театре душегуб прячется, а он людей на репетицию собирает!..

Когда следователь ушёл, Темногорский оглядел труппу в зале и туманно намекнул, что "принял меры". Кроме того, после полудня состоится допрос, который он проведёт лично. Мол, госпожа Полянова любезно помогла ему со списком тех, кто вчера был в театре. Смотрел он при этом страшно.

— Марьяна, Сена, на места! — прорычал недовольный нашей болтовнёй Ясинский. — Хотя нет, поменяйтесь! Сена, ты стоишь слева от Ника и вовсю беспокоишься! Беспокоишься, я сказал, а изображаешь припадочную! Марьяна, закрываешь Ника и целишься в Жани. Миир! Миир, не забудь постучать в окно!

— Я верю, что справлюсь! — язвительно фыркнул длинноволосый актёр, вызывая у режиссёра яростные молнии в глазах. Первое время мы шарахались от его "особенностей", а сейчас ничего, внимания не обращали. Дар Перуна появился в империи сравнительно недавно, и Ясинский получил свою языческую вязь уже в десять лет. Родился он в обычной семье, которой дорогая столичная академия была не по карману. Позже, по приказу императрицы, открылись курсы для посвещённых Перуну в Шах-Ашен, но полноценно владеть даром Ясинский так и не научился. Благо, молнии не были обязательным условием для работы режиссёра.

Порой мне казалось, что Ясинский и язычником-то себя не считает.

Так, бояться и лепетать… Ох, Сена! Ты же автор пьесы! Почему ты забываешь текст чаще, чем все актёры, вместе взятые?!

От роли меня отвлёк странный скрип. Отпустив пиждак Ника, я вскинула голову. Декорации наверху покачивались, как от небольшого сквозняка. Только окна в зале были закрыты…

Додумать я не успела. Звук лопнувшей верёвки ужом просочился в мою голову и…

Я полетела на пол, сбитая с ног сильным ударом, а на моё место упал грузный мешок с песком. Затрещали доски, завизжала Маря, которую Ник буквально в последний момент выдернул из-под огромного полумесяца.

— Со сцены, быстро!!! — заорал Ясинский не своим голосом. Подскочившую меня и испуганную Жани Миир за шкиру стащил со сцены. Следом за ним спрыгнул Ник, с Марьяной на плече. За фрейлиной тянулась дорожка из капель крови.

Боже Великий, неужели её задел этот упырев полумесяц?!

— Ленар!!! — заорала я. — Кто-нибудь, найдите в буфете Ленар, она может помочь!

Громила Ефим и Миир одновременно бросились к выходу. Я сложила руки в молитвенном жесте, надеясь, что хотя бы один молодец добрётся до буфетной. Ну пожалуйста, пусть Ленар будет в театре!

Ник аккуратно положил Марю на ковёр в проходе, спиной кверху. Я кинулась к подруге… и немного выдохнула. Острый край полумесяца разорвал платье и оставил неглубокую, но кровавую борозду на её спине. Если бы Ник замешкался хоть на секунду, угол декорации пробил бы корсет и вошёл в тело.

Меня замутило.

Поднявшись с ковра, Марьяна вцепилась в сидящего на коленях партнёра. Она уткнулась носом в его шею, ревела, ругалась, а Ник осторожно обнимал её за поясницу. Бледная Жани не двигалась с места, а Ясинский повалился в кресло.

Я же почувствовала, как дёрнулся подол платья. Лисёнок Шелли, неожиданно подросший до колена, сел у моих ног с видом почётного караула. Его хвост нервно бил по полу. Я шагнула к Ясинскому… и Шелли зарычал, оскалив зубы. Это что же, он меня в плен взял?..

Ленар примчалась вместе с Темногорским — наверное, Миир сбегал до директора.

— Вон! — рявкнул он. — Орехов, ты остаёшься! Ясинский, помогите Марьяне! Через десять минут все должны быть в буфете! Исполнять!

За минуту зал опустел. Ник, скривившись, направился на сцену за Темногорским. Я навалилась на зрительское кресло и, подперев кулаком щёку, наблюдала за мужчинами.

— Сена?! — обнаружив меня, удивился Темногорский. — Ты что, приказа не слышала?!

— Меня не пускают, — я философски пожала плечами. Директор закатил глаза и вполголоса выругался

— Ну, пусть защищает, — внезапно разрешил Темногорский. Он что, встал на сторону обнаглевшего лиса?! — Только чур без зубов, Шэл! — и уже Нику: — Ну что, Орехов, знатно ты меня подставил с точно "чужаком"!.. Давай, спасай свою репутацию, ищи улики!

— Без тебя понял, — зло огрызнулся Ник, неосознанно сжимая кулаки. Первое время я побаивалась, что какая-нибудь декорация вновь "оживёт", но вскоре расслабилась.

Зато по мере осмотра напрягались мужчины. По их общим знаниям и вычислениям выходило, что декорацию никак нельзя было испортить со сцены. Тем более, без свидетелей. Слушая заковыристые рассуждения Ник, директор всё сильнее темнел лицом. Словно получил подтверждение своей версии.

Я оказалась права. Оборвав Ника, Темногорский произнёс:

— Ищи железный круг размером с ладонь и алой каплей в центре. Эта штука должна быть на сцене.

Шелли даже меня отпустил на поиски, но удача всё равно улыбнулась глазастому актёру. Упомянутый Темногорским круг прятался под занавесом в глубине. Ой, только директор забыл сказать о четырёх кривых лезвиях, торчащих из штучки!..

— Пустынный бес, — пояснил Темногорский. Заморозив амулет, он растоптал его в крошево. — Шаманы подчиняют бесов и запечатывают в таких амулетах. Когда защита теряет силу, бес выбирается наружу и спешит выполнить задание, после чего получает свободу. Не волнуйся, Сена, они могут жить только в пустыне. В нашем климате бесы слабеют и засыпают. У нашего душегуба явно есть связь с хорасанами.