Великий князь и я. Театр

26

— Буфет?..

Включать свет Темногорский не стал, ограничился своими искрами. Отодвинув стул, он предложил мне присесть.

— Поговорим тут. В кабинете у меня нехорошие ассоциации с тобой. К тому же, я зверски хочу есть, а Ленар что-нибудь да оставляет.

— Заботится!.. — потянула я ядовито. Темногорский в ответ зажёг небольшую печку и поставил на неё сковородку с чайником.

— Скорее, отрабатывает жалование. Хочешь торт?.. Шоколад, клубника — Орехов говорил, что ты такой любишь.

— Давай! — у меня аж глаза загорелись. Лёша только хмыкнул. Ему досталась сковородка с картофельным рагу, а мне тортик и чай.

— Ну выкладывай, — подбодрил он, уничтожая еду. Видимо, действительно был голоден. — Чего ты накрутила в своих облаках за эти дни?

Он обращал внимания на мои "облака"?.. Я думала, Темногорский про меня забыл.

— Ничего особенного, — честно призналась, — меня смущает хорасанский амулет. Я допускаю, что хорасаны подкупили кого-то из театра, но Лёша, напрямую с хорасанами связан один человек. Это ты.

Не переставая жевать, он выгнул бровь. Бедняга.

— Смотри, по сцене нас расставляет Ясинский. В теории, декорация могла упасть на голову любому. Мы могли репетировать другую сцену, в том числе, с Мииром. Такое чувство, что просто нужны были жертвы. Если в ход пустили хорасанский амулет, а ты воевал с хорасанами… То убийства в театре — это убийство твоей репутации, Лёш. Мы разменные монеты! На месте Прасковьи, как и на месте жертвы декорации, мог быть кто угодно!

Темногорский не отреагировал, но судя по вспыхнувшим глазам, мысли про хорасан у него были.

— Любопытная версия. Но ты упускаешь, что кто-то пронёс в театр амулет и отдал Прасковье ядовитые конфеты. Хорошо, а что с Береникой?

Я пожала плечами, облизывая ложку. Лёша неотрывно следил за этим хулиганством. Растрёпанный, взбудораженный директор, поедающий рагу со сковородки — это точно не из моего мира.

— По логике, если мы имеем дело с хорасанами, то объектов для мести у нас двое. Беренику убили до твоего появления в столице, не в театре. Либо конфеты — всего лишь подражание, либо… Верданский.

— Чего?! — ну вот, всё-таки оторвала его от еды.

— Это звучит по-идиотски, я понимаю! Но хорасанам вы мстили вместе с Елизаром. Теоретически, если смерть Береники нельзя связать с тобой, то возможно, удар был направлен на Верданского. Ник же почему-то уверен, что Миир её не убивал!

Лёша насмешливо покачал головой… и резко перестал улыбаться.

— Стоп. Береника у нас ведь бывшая крепостная, так?.. Помнится, в газете написали полный бред про убийство, никто её не душил, ударили по голове. Если бы не кексы, смерть вообще бы сошла за несчастный случай. Но что если кексы… — он глубоко задумался. Эй! Мне тоже хочется узнать!

— Вставай! — приказал он, в две ложки прикончив рагу. — Пойдём!

— Куда?!

— Я в свой кабинет, а ты ждёшь внизу. Потом едем к Нику. Будем раскалывать этот орешек.

— Раскалывать Ника?.. — усомнилась я, убирая посуду в мойку. — Он даже про Марьяну молчит как партизан!..

Надо помыть. Иначе утром Ленар нам устроит. Если она из тайной канцелярии, то лучше не рисковать.

— Знаешь что?.. — прошептали мне прямо на ушко. — Когда я исполню свой долг перед империей, я увезу тебя к тёплому морю. В тихих теплых краях всегда кипят страсти. Я открою детективное бюро и возьму тебя в долю, прекрасная птица Сирин!..

Посуду я мыла с глупой улыбкой на губах.

Бал Сирени я не упустила бы даже при желании, но проснувшись утром, я не поверила, что этот день настал. Беляна нарисовалась в восемь часов — неотвратимо, как злой рок необходимой подготовки. Пока меня мыли, расчёсывали, наряжали, я лишь устало зевала. Первый бал в моей жизни не вызывал никаких счастливых чувств. Шелли расчихался от пудры — он, бедный, потерял меня спросонья и прибежал аккурат к макияжу.

Лис ходил за мной по пятам. Странная преданность, но я не жаловалась. После переезда мамы в покои князя Снежана, мне было ужасно одиноко. Да, я вернулась во дворец Верданских. Собственно, вернулась в тот же день — Лёша доставил меня к порогу на своей карете. Сказал, что нельзя бросать семью без объяснений.

"Семья" была взвинчена. Елизар уехал к театру, но опять меня не нашёл, а мама ругалась сквозь слёзы. Я извинилась перед ней, дядей и князем, и сообщила, могу съехать из дворца. Но князь Снежан запротестовал, заявив, что молодой барышне опасно жить одной. Моя связь с театром больше потрясла дядю, но и он великодушно простил нам с мамой все грехи.

Елизар же… изменился. Я видела, как он морщится при слове: "театр", только старший Верданский извинился (!) и начал за мной ухаживать! Смягчал голос, соглашался… Я даже обратилась к князю Снежану за советом, не понимая, какая муха укусила его сына. Тот лишь разулыбался. Мол, Ель банально испугался, что потеряет меня.

— Он не умеет выражать чувства, Сена, — вздохнул князь, — вернее, разучился. Его бы согрело любящее женское сердце, но после Эш-Арен он сам отталкивает от себя людей. Я понимаю, до Еля тяжело достучаться, но дай ему шанс.

В душе у меня стало гадко. Если до поцелуев с Темногорским я была честна с Елизаром, то сейчас… Я не хотела такой лжи! Пусть мы больше не целовались, но наши объятия, вальс в пустом театре и разговоры никуда не делись.

Конечно, мама не могла не заметить моего состояния. Они с Шелли недовольно оценили мой тусклый вид, который не оживляло ни дорогое платье, ни румяна.

— Хватит! — зло прорычала маменька, ослепительная в бордовом платье. — Я сегодня же пойду к Снежану и скажу, что ты как кошка влюбилась в своего директора! Сена, на тебя смотреть невозможно!!!

Шелли поддержал её звонким тявком.

— Не смотри, — огрызнулась я и мысленно выругалась, обнаружив в зеркале свои заблестевшие глаза. Нельзя плакать с макияжем к балу! — Мама, Елизар без меня волком на людей глядит! Что с ним будет, когда я признаюсь в симпатии к его сопернику?!

— А что дальше-то, Сена?! Себя ломать из жалости?! Опусти его. Дай ему встретить настоящее любящее сердце. В конце концов, пожалей своего Темногорского! Как бы он не хорохорился, он совсем молодой мужчина, который пережил лютый страх, который один, на морозе, выжил после гибели друзей. Месть, война… Пусть я не уверена в его серьёзности, но Алексей хлебнул горя не меньше, чем Елизар!..

Шелли прошёл к маменьке, положил голову на её колени и согласно тявкнул. Мама почесала наглеца и переглянулась с ним, как заправская заговорщица.

Ясно. Спелись.

Я вновь повернулась к зеркалу.

Белое платье, обязательное для незамужних барышень, освежало меня и делало оливковые глаза ясными, чистыми. Вырез лодочкой открывал ключицы, подчёркивал подарок нового пап`а — золотое аккуратное колье с золотыми переплетениями и прозрачными камушками. Я не спрашивала, что это за камни — не разбиралась, а лезть с вопросами было неудобно. Уложенные шпильками и лентами локоны свободно ложились на плечи. Широкие шифоновые рукава напоминали крылья. Корсет тоже лёг удачно, красиво обозначив грудь и талию. Расшитый золотой нитью и жемчугом лиф добавлял изюминку платью, а мягкий подьюбник с одним кругом внизу позволял танцевать и чувствовать себя воздушной.

Мама в зеркале обняла меня за талию.

— Ты такая красивая и взрослая, Сена! Всё-таки Снеж исполнил мою мечту — увидеть тебя такой, проводить на первый бал. Но мне не хочется, чтобы это приносило несчастье. Пожалуйста, Сена, расцветай. Расцветай — и будь что будет.

Увы, у меня имелась вторая причина для тяжких дум. Вчера мы с Ником навестили Миира в тюрьме. Вечно ехидный актёр, который обычно не лез за словом в карман, превратился в серого молчуна. Уже в конце Миир сказал Нику, что знал про ребёнка Береники. Знал и считал его своим. Он хотел тихое счастье, а Береника презрительно морщила нос. Миир надеялся, что со временем она успокоится, но не судьба. Уже потом Ник придумал сценку, которую они разыграли перед Темногорским. Миир отыграл её с блеском, пусть его душа разрывалась от боли.

Я мысленно застонала, откидываясь на спинку кареты. Готовый жених, дворец и бал. Шикарная партия для провинциальной графини.

А мне выть хочется.

Летняя императорская резиденция была как с картинки. Наверное, я воспринимала дворец картинкой, теряясь на величественной парадной лестнице и в огромном зале, украшенном сиренью. Одна из стен была полностью прозрачной и вела на парковую терассу. Несколько дверей были открыты, поэтому в зале царила свежесть. Через стеклянные "цветки" в потолке солнце освещало плафон из голубого неба и ангелов. Верхний ярус зала покрывали полотна "Романтического лета" — серия работ художника Ветова, творца начала прошлого века. Нижний ярус украшали позолоченные барельефы — тоже на тему весны, цветущей сирени, любви и тепла.

Ох, ну как же прекрасно!..

Пока мы шли по красной дорожке к монаршим особам — своё почтение выражать, я умирала от желания написать историю в таких декорациях. Какой-нибудь глупый романчик о любви. О бедной служанке, например, покорившей целого короля!..

Да-да, этот зал хорошо подойдёт Фракии, где правил именно король. Пусть у короля будет принц, который задумал жениться и вызвал невест на смотрины, куда случайно попала бедная служанка…

Елизар в синем мундире шёл впереди меня. Родовитые девицы ему вслед чуть ли шеи не сворачивали! А может, права маменька?.. Согреется он и без моей помощи. Наградная красная лента и орден, пшеничные волосы, голубые глаза, стать… Ещё бы не кривился — цены бы не было!

Мужчины воглавляли процессию, мы с мамой замыкали. Уже у трона мама встала к князю Снежану, а я нехотя шагнула к Елизару. Традиционный поклон, реверанс — и я наконец увидела царственную чету Руссы своими глазами.

Сложно было понять, на кого похожа Юлиана. Императрица напоминала хрупкий изящный цветок, муж на её фоне смотрелся симпатичным медведем. Его цепкий взгляд остановился на самом старшем, на князе Снежане.

— Рад, что вы приняли приглашение, князь. С учётом ваших заслуг и заслуг вашего сына мне приятно видеть вас в столице. Слышал, вы скоро женитесь.

Князь кивнул и представил маменьку… как вдруг мы услышали отчётливое хмыканье.

В тени трона эта пара была незаметна. Женщина в стальном платье под цвет глаз и светловолосый мужчина, который многозначительно улыбался.

Верданские вновь поклонились, а мы с маменькой, растерявшись, помедлили. Впрочем, помедлили дружно, словно у нас всё по плану.

Княгиня смотрела на меня с веселым нескрываемым интересом. Мы без сомнения узнали друг друга. Чертами лица Лёша пошёл в отца, а мрачным типажом — в маменьку.

В маменьку, перед которой я усиленно изображала фривольную актриску!..

Отсалютовав князю Снежану бокалом, мужчина произнёс:

— Вижу, вы поймали свою птицу удачи, князь. Новая фамилия ей без сомнения подходит!.

— Птица удачи сама вернулась в мой дом, ваше высочество, — оценил осведомлённость мужчины старший князь, — смею надеяться, что моя фамилия тоже подойдёт будущей супруге.

Мужчина знакомо, точь-в-точь Темногорский, рассмеялся.

— Не беспокойтесь, князь. К вашей невесте у меня больше нет вопросов. В конце концов, ради верных защитников империи нужно чем-то жертвовать. Дела легко горят.

— Служу отечеству, ваше высочество, — короткий поклон. Я аж липким потом покрылась за речь этого упыря!..

— Ты напугал барышню, дорогой, — поцокала языком княгиня, — не переживайте, прекрасное дитя, главе тайной канцелярии по роду занятий принято говорить неприятные вещи.

Глава тайной канцелярии. Великий князь Мистислав Лесовской, брат императора Данимира. Если не ошибаюсь, его жена — великая княгиня Косса Лесовская, в девичестве Темновская, нынешняя глава академии Северных Княжеств.

Могущественная семья в тени власти.

Мамочки!..

Разумеется, Юлиана просила не ссориться с Лёшей. Ссориться с Лёшей — как умертвие по спине постучать, спрашивая дорогу к кладбищу!..

Легки на помине. Княжна была в бежевом нежном платье, неожиданно хрупкая и прекрасная, как императрица. И Лёша… ох, простите, великий князь Алексей Лесовской. В белом мундире, с теми же широкими плечам, хулиганским взглядом из-под прядей волос и улыбчивой мрачностью.

Подозреваю, у меня был взгляд больной собаки, которую хозяин решил застрелить за негодность!..

— Рада вас видеть, дамы и господа, — звонко выдала Юлиана. Кажется, настроение у княжны было нечета моему. — Дорогой дядюшка, вы напугали мою Сирин?! Она расплакаться готова!

В эту секунду Лёша обнаружил меня… и я отвернулась, натягивая на лицо улыбку.

— Ваше высочество, благодарю за участие. Голова закружилась… с вашего позволения, я выйду на улицу.

Император несколько удивлённо кивнул, отпуская меня. Не оборачиваться на его окрик. Не кривить спину. Не спешить.

— Сена! — чья-то рука ловко сцапала меня на террасе и утянула за стену из цветов. — Что случилось?! На тебе лица нет!..

Марьяна. Тоже несчастная донельзя.

— Ты знала, что Темногорский — сын князя Мистислава?!

Подруга ахнула.

— Что?! О, боже, любимый кузен, как я не догадалась!.. Юлиана же столько про него рассказывала. Но Сена, я никогда с ним не сталкивалась. Я при княжне четыре года — и эти четыре года Темногорский служил на границе. Господи, только Юлиана могла отправить в театр сына его высочества! Не зря же её в детстве называли Юлой! Сена, Сена, дыши!.. Ты вся бледная!

— Скажи мне, как ты пережила расставание с Ником. Скажи мне, что с этой болью можно жить, Маря!.. — сжимая поручень, вполголоса взмолилась я.

— Ты ведь ненавидела его… — ошарашенно потянула Марьяна, — когда же я тебя упустила, глупую! Ведь следила пристально!.. Это Орехов виноват! — она каркающе рассмеялась. — До театра я была уверена, что справилась. Мы познакомились на новогоднем балу в пансионе. Ник учился в дворянской школе — их приглашали к нам на танцы. Мы провели друг с другом весь вечер. Он был таким смешным, нелепым, непривычным. Бегал ко мне, цветы носил… в горшках покупал, не глядя, а я выхаживала. Веронаплантус этот, цветок любви. Потом ушёл на год в военную часть, письма писал. Я отвечала, но не думала, что это всерьёз. Через год он вернулся… и свёл меня с ума. Мы собирались вместе поступать на актерский, но отец получил титул барона, а меня рекомендовали к пансиону двора, в фрейлины княжны… — она спряталась в ладонях. — Я хотела остаться с Ником! Но случилась дикость, его обвинили в краже, чуть не отправили в тюрьму!.. Накануне нашего тайного вечания! Пока я не опомнилась, меня увезли в пансион. Уже позже я узнала, что постралась семья жениха, которому меня тогда обещали. Ника оклеветали, избили, он чуть не умер в тюрьме. Соврали, что я поверила обвинениям. Я пыталась объясниться, но Ник меня больше не слышал. Я до сих пор его люблю, Сена. Так что, как видишь, жить можно, но невесело.

Я обняла её, стиснув зубы, чтобы не заплакать. Поймаю Ника и настучу по голове!..

Краем глаза я заметила поблизости лакея — и отпустила Марю. Помявшись, лакей приблизился.

— Госпожа, позвольте вас проводить. Один господин просил на пару слов. Только вас, — обозначил он. Неужто Темногорский нарисовался?..

Марьяна, сжав мою ладонь, отпустила. Я пошла, не отказываться же. Но какой неподходящий голос для лакея!.. Обычно они обладают приятным тембром, учтивым и чётким. Мой же провожатый бубнил и говорил с лёгким акцентом…

Ни души вокруг — одни кусты, нечто вроде ботанического сада на открытом воздухе.

Так.

Мой труп — хороший завершающий аккорд для спектакля. Прямо-таки символичный. Я ведь понравилась обоим.

Сбросив туфли, я побежала обратно. Заорала, напрочь срывая голос!.. Господи, опять Темногорский виноват! Если бы не он, мы бы с Марей не попались в такую примитивную ловушку!..

"Ты ещё не невеста, а уже пытаешь нас пилить" — рассмеялись в голове. А?!

Тарабарщина за спиной, похожая на мат, и страшное рычание. Между мной и пособником хорасанов (не лакей же это!), оскалив зубы, стоял Шелли. Стоял и загораживал меня! Мужчина достал кривой короткий нож и размахивал перед мордой лиса. Тот не двигался с места и лишь изредка клацал челюстью, когда хорасан подходил ближе.

— Уйди, шайтан! Уйди, уйди!

— Шестёрка Юлуфа, — Темногорский появился как упырь из кустов — мы с хорасаном аж подпрыгнули!.. Лже-лакей отлетел к дереву, пришпиленный ледяными оковами. — Ну, улов мелкий, зато теперь мы в курсе, кто крупная рыба.

— Темногорский?!

— Я не сомневался, что они нападут. По твоей логике, раз хорасаны мстят именно нам — ты следующая жертва. К счастью, они узнали о тебе позже, чем мы узнали о них. Но это единственная хорошая новость.

— Мы поймали шестёрку, но не поймали главаря?.. — спросила я, переводя дух. Честно, Шелли появился очень вовремя!

— Главаря мы найдём. Если получится, заткнём его раньше, чем он наболтает о моей маленькой слабости к пернатым.

Не выдержав, я притянула Лёшу за мундир и поцеловала.

Темногорский привычным жестом подхватил меня под пятую точку. Сжал крепко-крепко и ответил на поцелуй.

— Ой-ой-ой!.. — послышался знакомый голос с ехидными нотками. Я оторвалась от Лёши и… Это не "ой", это твою мать!.. Юлиана, Марьяна, невозмутимый глава тайной канцелярии, руководящий снятием хорасана с дерева и… братья Верданские в похоронном молчании.

Стянув перчатку, Елизар бросил её под ноги Темногорскому.