Вера Штольц и всего лишь несколько дней

Глава первая. День рождения – праздник детства

Сегодня Вере Штольц исполнилось двадцать шесть лет. Она проснулась – как всегда просыпалась в день своего рождения – в предвкушении чего-то особенно приятного, что обязательно должно с ней сегодня произойти. Быстро спрыгнула с кровати и, напевая свою любимую песенку, побежала в ванную. Настроение было отличное, а когда Вера увидела свое отражение в зеркале, оно стало еще лучше – если такое вообще возможно.

Вера хороша собой, в этом нет никаких сомнений. Прибавившийся год жизни никак не отразился на ее цветущем девичьем личике, а утро только добавляло ему свежести. Черты ее лица были как будто нарисованными, и яркий свет только подчеркивал их. По этой причине косметикой Вера почти не пользовалась – она ей была не нужна. Своей фигурой Вера и вовсе гордилась – что называется, складная, не убавить, не прибавить. Но праздник праздником, а работу никто не отменял – день-то обычный, будний.

Началась обычная утренняя суета – завтрак, потом выбрать, что одеть, потом одеть, что выбралось, потом причесаться, ну и рвануть на остановку. А еще нужно зайти в магазин, купить какой-нибудь тортик для коллег. Легкая, быстрая и разгоряченная Верочка выбежала на улицу. Облаченная в нарядное платье, до поры до времени скрытое под плащом, она быстро шла, наслаждаясь заинтересованными взглядами мужчин, попадающихся ей навстречу, и ожидая поздравлений на работе.

Вера трудилась секретарем в одной коммерческой конторе, торгующей бумагой. Кроме нее там работало еще трое – директор, бухгалтер и менеджер. Директор и менеджер составляли мужскую половину конторы, она и бухгалтер – женскую. Как во всех маленьких фирмах, сотрудники Вериной организации были друг с другом накоротке и часто заменяли один другого. Особо строгой дисциплины на рабочем месте тоже не наблюдалось – все личные дела вполне можно было решать в рабочее время. И за опоздания никто не ругал – просто потому, что раньше одиннадцати часов никто в офисе не появлялся. Так что Вера – как секретарь приходившая первая – всегда была на высоте, т. е. по мнению директора отличалась точностью и рвением к работе.

Конечно, должность секретаря не пользовалась особым почетом, но Веру она пока устраивала – денег немного, но и обязанности нехитрые, да и со своим маленьким коллективом у Веры были прекрасные отношения – ее ценили за красоту, молодость и легкий характер и всегда прощали небольшие ляпы по работе.

И вот, купив универсальный торт для офиса (одновременно маложирный для бухгалтера и достаточно вкусный для мужчин), Вера прилетела на работу.

Там все было как всегда – три стола с мониторами для сотрудников и крохотный кабинет директора за загородкой. Она включила компьютер и поставила чайник кипятиться. Заняться было решительно нечем – телефон молчал, а почтовая корреспонденция могла немного подождать. И Вера решила, пока есть время, подправить маникюр.

– Хорошо все-таки, что над душой никто не стоит и не следит за каждым шагом, – весело думала она. – Да у меня не работа, а просто мечта! – пару кинжальных ударов пилочкой, потом чуть-чуть резни совместно с уверенными взмахами щипчиками – и вот уже ногти в идеальном состоянии: длинные, красивой овальной формы – краса и очарование!

Через десять минут в офис вломился Кирилл, «Кирюша», как его все звали – менеджер по продаже бумаги. Красавец мужчина и сердцеед, как он сам о себе думал. И как иногда томно вздыхала бухгалтерша: «Наш Кирюша – такой красавчик», на что Вера мысленно добавляла: «Ага, именно, что крОсавчеГ!» Однако ж, девушкам он нравился – чем и пользовался, стремясь завалить офисной бумагой любую представительницу прекрасного пола, вне зависимости от того, желает она этого или нет.

Что же до девушек, то им импонировала его свободная манера общения и приятная внешность утомленного их вниманием ловеласа. И к тому же (как уже было сказано выше) он всегда мог умело направить их симпатии в деловое русло, например: «Купи бумагу, ягодка!»

Нелишним будет заметить, что Кирюшино обаяние безотказно действовало и на сильную половину человечества – что служило ему дополнительным подспорьем в его нелегком труде бумажного менеджера. Он умел улыбаться – да так, что нравился всем. Вера часто спрашивала себя, а хорошо ли это для мужчины, и сама себе отвечала – не знаю, насчет «хорошо», но современно – это точно. И, наконец, ему просто везло – так что на любых переговорах он был незаменимым человеком, подписывая самые невероятные контракты и двигая дела фирмы в гору.

Кирилл был два года как женат, но семейная жизнь совсем не изменила его холостяцких привычек – он не был домоседом по природе, а призывы жены уделять ей больше времени – хотя бы по ночам – утомляли и раздражали его. А в последнее время жена все чаще и чаще нагоняла на него тоску, пробуждая желание вообще никогда не возвращаться домой – тем более, что: «Красив, хорош собою… и везде, как говорится, был принят, как жених». А в образе многодетного отца, так привлекательного для его жены, он себя вообще не представлял и как можно дольше откладывал любое решение по этому поводу.

– Ребенок – это конец нормальной личной жизни, это вообще конец любой жизни, – так думал он о детях, и так считали все его знакомые из ближайшего окружения, причем и те, у кого дети уже были. – Хорошо еще, что можно оттягивать появление наследника до последнего момента. В конце концов, мне всего-то двадцать девять! Жизнь только начинается! Нельзя же бездарно растрачивать себя на всякую ерунду! – аргументировано убеждал себя Кирилл. Аргументы были основательными и, что сказать, – современными, почти как нравиться мужчинам.

Кирюша в очередной раз отметил про себя, что: «Верка-то очень даже ничего, и при случае можно пересечься – кофе, чай, потанцуем и т. д.», но уже через секунду забыл об этом, переключившись на другое и на других – в ряду заманчивых девушек Верочка была явно не на первом месте. Потом он вспомнил, что у Веры сегодня день рождения, однако решил поздравить ее вместе со всеми остальными, тем более, что обязанность купить цветы и подарок для именинницы лежала на бухгалтере – Фиалке Марфовне, которая должна была тоже вскоре появиться на работе – с отчетом наперевес.

Фиалка Марфовна была всеми уважаемой дамой лет сорока пяти, чей непререкаемый авторитет покоился на знании жизни, как неизбежной рутины, мужчин – как изменников и предателей, и бухгалтерии – как самой важной составляющей работы всех тех, кто работает. Эта жизненная философия, которую она называла: «Моя жизненная философия», позволяла ей чувствовать себя уверенно в любой ситуации, в том числе и в офисе – а где же еще! Офис вообще был весь в ее власти – она постоянно поучала и «развивала» директора, спокойно презирала Кирюшу: «Ах, он такой красавчик! Да, да, хоть я его и презираю, потому что ну не может быть дельным такой красавчик!», и покровительствовала Вере.

У себя в семье Фиалка Марфовна уже давно навязала железный тевтонский порядок и такую же дисциплину всем родным, в связи с чем муж и дочка весьма побаивались ей перечить, избегали споров и конфликтов, жене и маме попусту не прекословили, а тихо делали по-своему, но так, чтобы никто не догадался. Фиалка Марфовна, наверное, сильно бы удивилась, узнав, что ее дорогой и услужливый супруг втайне ссужает часть своей зарплаты своей бывшей жене, а такая примерная отличница пятнадцатилетняя дочь Катя встречается, не сказав ей ни слова, с первым сорвиголовой и хулиганом школы, двоечником Мишей. Но домашние страстно оберегали свои секреты, позволяя Фиалке Марфовне думать, что «все под контролем», чем и сохраняли ее здоровье и душевное спокойствие.

Сейчас Фиалка Марфовна выбирала Вере цветы, попутно уже в тысячный раз мысленно перемывая косточки всем знакомым и незнакомым мужчинам, женщинам и даже собакам, которые тоже виноваты. И знают, почему.

– Как ни крути, а весь офис держится только на мне, – думала Фиалка Марфовна, – а мужикам ничего нельзя поручить, даже самое простое. Вот, какие бы цветы выбрал Сан Саныч – директор? Точно, букет гладиолусов с дачи бы приволок! А этот выскочка Кирилл? Этот купил бы охапку больших, дорогущих и таких непрактичных роз, даже не подумав про деньги! А кто, вообще, вспомнил, кроме меня, про день рождения бедной девочки? Ответ – никто! Вот так – и кадрами приходится заниматься, и никакой благодарности за это. А где уважение и восхищение? А его нет, и не будет, а только приходится выбирать подарки, и хорошо, что я женщина со вкусом и замечательный цветастый зонтик Верочке уже подобрала!

Рассуждая подобным образом, Фиалка Марфовна купила Вере сборный букет из разноцветных хризантем («Долго-долго стоять будут, наверное, и домой не возьмет – в офисе останутся») и пошла на работу, переполняемая важностью возложенной на нее миссии.

Согласно табели о рангах, Фиалка Марфовна имела полное право прийти на работу позже всех – конечно, кроме директора. Войдя в офис и удостоверившись, что все уже на месте, – опять же, кроме директора – она удовлетворенно кивнула, однако в душе все-таки не удержалась от очередной остро заточенной шпильки в адрес собственного руководства:

– В такой день мог бы и не опаздывать, – подумала она и поздоровалась с Верой и Кириллом.

Директор Александр Александрович Пирожный был высокий, кудрявый (а не лысый пока), довольно упитанный мужчина сорока шести лет от роду. Может быть, из-за его комплекции, а, может, из-за происков непрофессиональных раскройщиков на фабриках и в ателье, но никакая одежда не сидела на нем, как положено – даже дорогая, и даже очень дорогая. Он всегда выглядел каким-то неряшливым и неухоженным, что еще более подчеркивалось его невниманием к собственному внешнему виду. Кстати, в его неряшливости в делах, наверняка, тоже были виноваты фигура и раскройщики – а кто же еще? И именно они должны были отвечать по заслугам, а не он лично – на чем все время настаивала педантичная Фиалка Марфовна. В связи с чем между ней и директором иногда случались настоящие баталии с громким хлопаньем дверьми, неизменными слезами и написанным в очередной раз заявлением на увольнение.

Когда такое происходило, весь остальной офис в лице менеджера и секретаря замирал. Кирилл и Вера наблюдали за ними со смесью страха и любопытства, как зрители за выступлением гладиаторов на арене. Впрочем, выпустив пар, долго сердиться друг на друга парочка бухгалтер-директор не могла, и все заканчивалось мирно к большому облегчению всех участников и свидетелей сцены. Фиалка Марфовна тихо – а иногда и громко – праздновала победу (оттого, что все опять идет, как ей хочется), а Сан Саныч радовался недолгой тишине и спокойствию, и так – до следующей бури в офисном стакане воды.

Дела его фирмы в последнее время шли не очень – расплодившиеся конкуренты не давали спокойно получать необходимую прибыль. Бумага продавалась только с помощью давно налаженных связей с постоянными клиентами. Сан Саныч нарабатывал их годами: он был одним из первых членов «Ассоциации продавцов бумаги и бумажной продукции», в свое время много поездил по регионам, имел доступ в издательства и постоянно участвовал в выставках и семинарах. И на этом пока и держался.

Время шло вперед, требуя новых путей и методов продаж, возможно, расширения ассортимента продукции с обязательным при этом увеличением штата сотрудников фирмы и другим, более жестким подходом к управлению. Но для Сан Саныча бизнес был по-прежнему чем-то вроде хобби, при котором он мог свободно заниматься любимым делом и общаться с приятными и привычными ему людьми – по-другому он руководить не мог и меняться не хотел. Для начальника он был человеком слишком мягким, что не способствовало интересам коммерции, но сплачивало вокруг него сотрудников. Безусловно, все из его маленького коллектива понимали, насколько им повезло с директором, ведь работа – это еще не вся жизнь, и возможность в рабочее время делать свои личные дела дорогого стоит. Поэтому на коллег, пусть более высокооплачиваемых, но плотно закованных в тесные рамки офисного режима, сотрудники Сан Саныча смотрели снисходительно и чуть-чуть свысока, и искать себе другое место работы никто не собирался. В общем, иногда посмеиваясь над странностями своего руководителя, иногда ругаясь с ним, подчиненные все-таки ценили его и уважали.

Сан Саныч также был любимым мужем и отцом в своем собственном семействе. Зная его безотказный характер, жена и взрослая дочь с облегчением перекладывали на него повседневные заботы – так, он готовил завтраки, пылесосил ковры, отвозил вплоть до выпускного класса дочь в школу и, конечно, именно он гулял с сенбернаром Чарли Шином. Ежеутренний водоворот дел надолго оттягивал его появление на работе – что, по правде говоря, всех очень даже устраивало.

Вот и сегодня, когда Сан Саныч подходил к офису, было уже около двенадцати. Директор вспомнил, что у его секретаря Веры сегодня день рождения (он всегда старался запоминать даты маленьких внутренних праздников) и, подумав: «Как хорошо – будет тортик к кофе!», заметно повеселел.

К его приходу все были в сборе. После небольшой торжественной речи с вручением подарка решили сразу праздновать – тем более, никаких срочных дел не было, и долго оставаться на рабочих местах никто из присутствующих в офисе не собирался (как уже было сказано выше – работа здесь была настоящим земным счастьем!). Сдвинув рядом два рабочих стола, разрезав торт и наполнив чашки и рюмки напитками по желанию, они расположились для неспешного времяпровождения за приятной беседой, прерываемой лишь редкими телефонными звонками. И, как у них заведено, первый тост был за директором:

– С большим удовольствием хочу поздравить нашу всеми любимую и незаменимую Верочку с днем ее очередного восемнадцатилетия! Давайте пожелаем ей счастья, любви и красоты на долгие годы! Верочка, за тебя! – с этими словами он, чокнувшись с Фиалкой Марфовной, Кириллом и виновницей торжества, выпил символический бокал шампанского, который грозил вскоре перерасти в нечто большее, чем просто символ.

Вслед за директором почетной обязанностью поздравить именинницу воспользовались бухгалтер и бумажный менеджер. Потом все пили за процветание фирмы и за здоровье всеми любимого шефа, потом плавно перешли к более крепким напиткам – в частности к джину с тоником и водке для мужчин.

Разговор за столом плавно перетек в непринужденное русло. Во-первых, всем было интересно, сколько же точно лет «стукнуло» сегодня имениннице. Фиалка Марфовна, заведовавшая личными делами своих коллег, точно знала ответ на этот вопрос, но выдавать «ах, такую еще глупенькую и молоденькую девочку этим несносным мужикам» не собиралась, считая, что возраст женщины – понятие относительное. Вера же полагала, что скрывать свой возраст – это ниже собственного достоинства и, вообще, ей и скрывать-то нечего – все равно больше двадцати ей никто не дает! Годом больше, годом меньше – какая разница, если все самое лучшее по-прежнему впереди?

Она не стала секретничать и громогласно объявила, что да – ей двадцать шесть, и это самый лучший возраст, потому что все только начинается, и теперь она сможет по-настоящему оценить всю прелесть жизни!

Все согласились, но про себя решили, что все не так уж и радужно, и через несколько лет Вера окончательно потеряет девичью привлекательность и перейдет в категорию «бальзаковских» и «постбальзаковских» барышень, которых и так пруд пруди, и они никому не интересны. Но вида не подали.

Сан Саныч, вальяжно раскурив дорогущую кубинскую сигару из собственного неприкосновенного запаса, глубокомысленно изрек философское замечание о быстротечности времени, и что вот только совсем недавно он провожал дочку в первый класс, а сейчас она уже совсем взрослая – учится в институте, носит дорогие шмотки и, кажется, уже два года, как курит. А может, даже три.

Фиалка Марфовна живо подхватила тему, развив ее на свой лад – что: «Она всегда знала – за детьми надо пристально смотреть, следить, как они проводят время, и не давать им никакого спуску, иначе мало ли чем может закончиться свобода в воспитании! Одних наркоманов сколько развелось! Вот за свою Катю я совершенно спокойна – отличница, примерная, ни в какой плохой компании ее и быть не может! Да просто следить за детьми надо, и никаких проблем!»

В ответ Сан Саныч только грустно кивал, понимая, что пробить броню Фиалки Марфовны невозможно – да и бессмысленно, как пресловутый русский бунт.

Кириллу и Вере разговоры о детях были совсем неинтересны – они рассматривали их появление на свет только в далекой перспективе. Кирилл не хотел детей, а Вера все никак не могла добиться от своего мужа с зычным именем Аполлинарий внятного ответа на простой поставленный вопрос: «Где дети, Зин?»

Как всякая нормальная здоровая женщина, Вера, конечно, хотела ребенка, и позиция мужа по этому вопросу ее огорчала и обижала, а его доводы, что, мол: «Еще рано, и нужно успеть пожить для себя, а ребенок – удовольствие дорогое» не убеждали, а наоборот, злили, и настраивали ее чувства против ее же мужа. В такие моменты она всем своим существом ощущала, как внутри нее растет возмущение против нежелания Аполлинария ее понять. И простить. Шутка!

Конечно, проблема с детьми была не единственной причиной разногласий в Вериной семье – но одной из самых болезненных. Кроме того, за три года брака Вера так толком и не поняла, какими интересами живет ее супруг – он был всегда для нее «темным ящиком», т. е., простите, «черным ящиком и темной лошадкой», а в последнее время добавились еще и загулы. Он, приезжая домой глубокой ночью, всегда рассказывал «очень правдоподобные» истории – что же с ним случилось на этот раз. Здесь были и бесконечные поломки машины, и экстренные совещания на работе, и внезапные просьбы о помощи родителей, родственников и родителей родственников.

Конечно, Вера не была так наивна, чтобы принимать все эти байки за чистую монету, но, осознавая, что за полной откровенностью последует неминуемый разрыв отношений и будучи не готовой к этому разрыву, старалась не форсировать события – до поры до времени. Она привыкла считать себя счастливой и любимой, и возможный резкий переход от спокойной обустроенности семейной жизни к абсолютной непредсказуемости разбитной разведенки был ей сейчас сильно не по душе, и она всеми силами гнала от себя назойливые печальные мысли.

А задуматься было над чем – вот и сейчас, в день Вериного праздника, Аполлинария не было дома. Два дня назад он стремительно улетел в длительную командировку на Тайвань, не посоветовавшись с ней заранее и не позвав с собой. А вернуться должен был только через месяц. Он и раньше уезжал в командировки, но никогда они не были такими долгими, и больше чем на неделю они не расставались. А в этот раз он еще и предупредил, что: «Со связью там не очень» (это на Тайване-то!), и это означало, что звонить он не будет. И сейчас о живом пока еще муже напоминали только его вещи и оставленные на всякие домашние расходы долларов четыреста.

А ведь еще совсем недавно все было по-другому – Аполлинарий никуда не пропадал, а если приходилось уезжать в командировку на день-два, звонил по многу раз и подробно рассказывал о своих делах и о том, как он по ней скучает. И возвращаясь, всегда привозил ей какие-нибудь подарки – пусть даже и не очень интересные с точки зрения молодой девушки. Тогда Вера с радостью ждала его возвращения. А сейчас о приезде мужа она старалась даже и не думать, смутно чувствуя, что ничего хорошего не предвидится.

И вот в свой день рождения она ждала в гости только свекра со свекровью и двух подруг, знакомых еще с института. Что и говорить – перспектива не очень веселая. Опять родители мужа будут давать ей бесчисленные советы, как надо готовить, одеваться, встречать мужа, делать ремонт в квартире, и опять будут долбить, что стоит уже, наконец, поменять эту неприличную работу на более подходящую. А подруги в унисон расскажут о своих несчастьях – Лена о том, как ей тяжело растить одной двухлетнюю дочку, а Ирина – как ей хочется замуж, а рядом нет нормальных мужиков – ну просто никаких (а так – один зоопарк кругом)! А родители Веры живут в Самаре и не могут поздравить дочку, кроме как по телефону, что тоже не добавляет настроения.

К трем часам дня все на столе было съедено. Сан Саныч, сославшись на важную деловую встречу, уехал домой. – Наверное, выгуливать Чарли, – подумала Вера и решила, что если у нее когда-нибудь будет собака, то она назовет ее Парфеноном или Каббалой – в зависимости от пола. Поболтав о том, о сем еще с полчасика, Кирилл, неискренне извиняясь, пересел за свой стол, углубившись в свежую версию компьютерной игры «Адские гвозди и дубль два. Версия 4.0»

Вера и Фиалка Марфовна, мысленно осудив ренегата от день рождения Кирилла и убрав со стола грязную посуду, тоже занялись каждая своим делом – Фиалка Марфовна погрузилась в составление очередного квартального отчета, а Вера решила отредактировать накопившиеся деловые письма. Около четырех часов дня Кириллу окончательно надоело играть, и, весело попрощавшись с дамами, он ушел – ему предстояло свидание (скорее всего, приятное) со своей старой знакомой. А, может, знакомым?

Через десять минут после ухода Кирилла Фиалка Марфовна милостиво отпустила Веру домой в честь ее дня рождения, сказав, что лично у нее – главного бухгалтера – всегда есть работа, и что ей все равно оставаться в офисе еще долго, и уж по телефону-то она поговорить сумеет, если надо. И Вера, радостно подхватив цветы и новый зонт, выскочила из офиса.

Стоял август месяц, но в этом году природа не сильно баловала жителей Москвы теплом, удивляя постоянством противного моросящего дождя, прохладного северного ветра и некомфортной пятнадцатиградусной погодой.

– Ну, вот и подарок пригодился, – грустно подумала Вера, раскрывая над головой яркий зонтик. Дойдя до метро, Вера успела продрогнуть и согрелась только, спустившись по эскалатору. Час пик пока не наступил, и в вагонах поезда, в который она села, еще оставались сидячие места. Вера удобно устроилась на одном из них, ожидая своей станции. И вдруг внезапно ее охватило предчувствие какого-то неизбежно надвигающегося несчастья, какой-то сплошной тени и дождя. Это было для нее непривычно – грустить она не умела и свято верила, что все у нее будет хорошо. Поэтому она быстро отогнала от себя тяжелые мысли, и ей стало легче.

– А сумрак – тут как тут! – продекламировала она вслух и мысленно пожелала Фредди Крюгеру из «Улицы вязов» застрелиться.

Напротив нее сидел спортивного вида молодой человек и, делая вид, что он здесь совершенно не причем, украдкой разглядывал ее.

– Надо же, – подумала Вера, – не все еще пялятся в экраны планшетов и телефонов! А, может, уже надоело? А мальчик-то довольно симпатичный! Конечно, ловить ему нечего, но все равно приятно! – на всякий случай она поправила волосы и взмахнула ресницами – так просто, а почему бы и нет?

Этот случайный попутчик живо напомнил Вере о ее старом (еще с института) приятеле Максе. У него была кличка Карл Маркс. Макс – Маркс, какая разница? И она часто называла его Маркуша.

Отношения у них тогда были просто сумасшедшими – типичный студенческий роман – много секса и никаких обязательств. Но потом они переросли в нечто большее, и Макс предложил ей выйти за него замуж. К несчастью у Макса оказались слишком богатые родители, которые не пожелали видеть в Вере достойную пару своему сыну. После запрета родителей на их свадьбу Вера и Макс встречались еще несколько раз, но вскоре он женился, и, само собой, их отношения сошли на нет. Но Макс еще несколько раз звонил ей, предлагал дружить и быть рядом с ним, и говорил, что все будет хорошо, но Вера вопреки своему имени в этот раз верить отказалась, а начавшийся ее роман с Аполлинарием (одно имя чего стоит!) поставил жирную окончательную точку в их отношениях.

Теперь Вера с теплотой вспоминала о Максе и, сравнивая его с теперешним своим муженьком, немного жалела о прошлых отношениях:

– Да, наверное, надо было еще подружить с Максом, вдруг бы и отбила его у жены! По крайней мере, не оставалась бы одна в собственный день рождения, – грустные мысли снова бросились в атаку. Но в данный момент ничего изменить уже было нельзя, а день рождения – все-таки какой-никакой, а праздник, вот и незнакомец напротив старается набраться храбрости, чтобы подойти к ней.

– Интересно, а что он мне скажет? – вдруг подумала Вера. – Эй, крошка, нечего расстраиваться из-за всяких пустяков, одним мужем больше, одним меньше – кто их считает? Как насчет того, чтобы?.. Ну да, дождешься от них – от них теперь можно дождаться только просьбы дать взаймы!

А между тем поезд прибыл на ее станцию, и Вера выбежала из вагона. А незнакомец не успел. Как всегда.

Войдя в квартиру, Вера обнаружила там свою свекровь, Романну Витольдовну, деловито хлопотавшую на кухне.

Романна Витольдовна питала крайнюю неприязнь по отношению к невестке, считая ее неряхой, замарашкой и вертихвосткой в одном лице. И поэтому пользовалась любым праздничным и не очень поводом, чтобы появиться в квартире «детей», прибраться по-хорошему и приготовить еду, как любит ее Аполлинаша. А в этот раз из-за отсутствия сына Романна Витольдовна готовила для мужа – свекра Веры, который вот-вот должен был прийти, и для себя – они все любили хорошо покушать. Справедливо считая, что у Веры и продуктов-то съедобных нет, Романна Витольдовна сама произвела необходимые закупки и уже час колдовала на кухне – или занималась вредительством, по мнению невестки. Хотя, по правде говоря, уж в чем – чем, а в кулинарном деле Романна Витольдовна была настоящим профессионалом.

В меню ужина значились: утка с грибами, рис по-китайски, свиные отбивные, селедка под шубой, печеночный паштет, всего-то каких-то три «легких» салатика, собственные соленья и варенья и, конечно, вафельный торт – куда же без него? А после тортика будет десерт – пирог с яблоками и курагой, который Романна Витольдовна приготовила накануне. И вот как раз сейчас довольная и румяная свекровь заканчивала последние приготовления к ужину.

Появление невестки только распалило ее боевой пыл.

– Господи, ну и жена досталась Аполлинаше – мало того, что худющая, не может толком ни одеться, ни причесаться, ни косметикой намазаться как следует! – как обычно, подумала она, при этом вслух поздравляя Веру с днем рождения и стараясь придать голосу немного теплоты. Тут как тут был и подарок: «Энциклопедия молодой хозяйки» на тысячу двести страниц с цветными фотографиями омаров под соусной настойкой из текилы, французских котлеток из швейцарских молодых телят и ласточкиных гнезд с улыбающимся рядом дегенеративного вида китайским поваром. Вера, как могла, изобразила благодарность на лице, поспешив при первой возможности засунуть громадную книжищу подальше.

– Вам помочь, Романна Витольдовна? – скромно предложила Вера, скрещивая пальцы за спиной. – Ах, нет! Вы все уже сделали? И когда только успели!?

– Было бы только желание, дорогая! Можно еще и не то успеть! Вот жаль, что ты меня никогда не слушаешь, но постарайся все-таки запомнить, что главное в семейной жизни – это всегда готовая еда. И побольше, и повкуснее! Ни один мужчина не уйдет из дома, где его хорошо кормят. Глядишь, и сама наберешь нужную форму, а то смотреть на тебя противно! Вот и мой муж Нил Вахтангович лет пятнадцать назад пытался к какой-то тощей стерве от меня сбежать, но больше, чем на месяц его не хватило. А потому что не кормили его там. И приполз мой дорогой обратно и умолял: «Ну, ромашка моя, – в смысле, это я – ромашка, – прости меня и накорми, как можешь только ты!»

– Вот так-то! С тех пор стал, как шелковый, и носу из дома не кажет. И твой муж тоже на здоровом натуральном питании воспитан, и, заметь, никакого фастфуда, а только отборная домашняя еда! Каким красавцем вырос! Поэтому и в бизнесмены вышел! Запомни, ему женщина нужна хозяйственная!

Вера рассеянно слушала монотонное бурчание свекрови, изредка ей поддакивала и демонстративно закатывала глаза в знак согласия. Типа, да, ох, ах – вот как! И все такое.

В это время раздался звонок в дверь – пришли ее подруги Лена и Ирка. Придирчиво оглядев Веру со всех сторон и с визгами расцеловавшись, они принялись поздравлять ее, всем своим видом выражая восхищение:

– А ты все хорошеешь! И как только это у тебя получается!?

Лена подарила Вере большого плюшевого медведя, явно забракованного ее малышкой, сказав, что: «Вот теперь у Веры есть игрушка, значит, скоро и ребенок будет, а что – давно пора!». Ирка притащила громадный набор антивозрастной косметики – весьма, кстати, дорогой. Антивозрастной косметикой сама Ирка пользовалась с восемнадцати лет. Рановато, но это только цветочки. А ягодки начались в двадцать четыре, когда она решила наконец-то серьезно заняться лицом и фигурой и, не жалея денег разнокалиберных любовников, ринулась во все тяжкие – убирать лишнее и имплантировать недостающее. Ее девиз был таков: «А теперь вся я – лишь только нужное!»

– Хорошо еще, что дезодорант и крем от прыщей не подарила, чучундра! – подумала Вера – в то время как ее улыбка от подарка Ирки могла затмить целый Альдебаран над знойным небом Аргентины:

– Интересно, а свекор что принесет? Домкрат для «Жигулей»? – ответа на вопрос, заданный самой себе, пришлось ждать недолго.

Нил Вахтангович, как всегда, явился последним. Годы испытаний оставили глубокие следы на его некогда мужественном лице и не менее мужественной фигуре – тушка сильно расплылась, головушка облысела, глазки заплыли жирком, и сам он уже никак не напоминал былого молодого джигита с хозяйством наперевес.

Несмотря на свой брутальный горский нрав, супругу свою он все же немного побаивался и редко когда пускался с нею в спор. Честно говоря, он часто не понимал, что эта женщина делает рядом с ним. Но готовила она хорошо. Невестке же своей он симпатизировал: такая хорошая девушка, как Вера – ценная находка для его сына-балбеса. Хоть и не умеет готовить, как его жена.

Впрочем, папа был в курсе молодецких похождений Аполлинария, в том числе и последнего его загула с новой пассией Полиной-на-Тайване. Сын есть сын, а невестка – всего лишь женщина, пусть молодая и симпатичная: – Поэтому пусть знает свое место, пока мужчина дела делает. Вах! Пусть гордится, что такой мачо-самец живет рядом с ней и называет женой! Вах!

Поскольку нрав у Нила Вахтанговича был горячим, ему тяжело было хранить тайны. Например, его постоянно подмывало рассказать всем о любовных победах своего сына:

– Может быть, как раз сегодня самое время? А как отреагирует жена? Вах! А что мне жена? Мужчина я, в конце концов, или нет? Как решу, так и будет! – такие мысли витали в шальной голове Нила Вахтанговича, когда он зашел в квартиру Веры. Зашел, само собой, с видом, достойным настоящего мужчины. Ну, или настоящего свекра – кому как нравится.

Увидев трех молодых женщин в комнате (Романна Витольдовна на кухне была, естественно, не в счет, и совсем уже немолодая), Нил Вахтангович принял стойку, как голубь, надувший зоб при виде самки. Он по законному праву расцеловался с именинницей и стал распаковывать коробку с подарком – им оказался набор дорогих мочалок и щеток: «Чтобы мыла, понимаешь, когда ждет мужа, а не мечтала о посудомойке – ведь должно быть у женщины занятие, когда она дома одна!» У Веры при виде щетинистого и тряпочного изобилия начал дергаться правый глаз, и, усилием воли взяв себя в руки, она ответила свекру, что: «Это как раз то, о чем она мечтала, и да, как здорово он все придумал, какая забота о ней, понимаешь!», и: «Чтоб ты сдох!» – но это уже про себя. Да, подарки оказались как на подбор – каждый можно было тут же выбросить на помойку.

В комнату вошла Романна Витольдовна и кликнула всех к столу. Нил Вахтангович так и не успел ничего рассказать про сына, решив, что за столом – даже лучше, всем сразу можно будет похвастаться. Оставим за скобками вопрос: «А почему он, вообще, решил, что всем обязательно нужно это знать?» Оставим, поскольку на него нет ответа – по крайней мере, у нас – а какие идеи вертелись у Нила Вахтанговича в голове, нам то неведомо.

Гости весело рассаживались по местам, прикидывая, с чего бы начать пиршество для желудка. Романна Витольдовна суетилась вокруг мужа, щедро подкладывая ему всего и побольше, Нил Вахтангович разливал вино – ведь какое застолье без вина? Лена решила начать с салатов, а Ирка собрала со всех блюд зелень, служившей украшением, и у нее получилась большая миска травы, ведь: «Правильное питание – это самое главное для красоты и стройности!». Для полноты картины ей оставалось только затребовать свежевыжатого грейпфрутового сока – без него Ирка не могла обойтись совершенно – что она и сделала. Кстати, грейпфруты Ирка принесла с собой. А Вера, с тоской оглядев стол и не чувствуя аппетита, твердо решила сегодня напиться.

И вот, когда тарелки были заполнены, а бокалы искрились вином, пришло время тостов. Первой слово взяла Романна Витольдовна:

– Сегодня супруге нашего дорогого сына исполнилось двадцать шесть лет! Это время, когда женщина вступает в пору зрелости и начинает осознавать, как все устроено, и что весь дом держится на ней. Но это только предстоит понять нашей дорогой Верочке! Пожелаем ей удачи и давайте выпьем за нее!

Все выпили, звонко чокнувшись. Пришло время набивать животы. За столом воцарилось заметное оживление с не менее заметным грохотом и звоном столовых приборов. Перед искушениями от свекрови никто устоять не смог – и даже Ирка положила себе немного запрещенного печеночного паштета и принялась размеренно жевать.

Нил Вахтангович, как единственный мужчина на всю округу, старался поухаживать за всеми присутствующими дамами. Одновременно он все сильнее и сильнее распалялся и чувствовал желание поделиться амурными успехами сына. Наконец, его терпению пришел конец, и он затребовал слова:

– Верочка, – сладко начал Нил Вахтангович, – сегодня мы пьем за тебя! Вся наша дружная семья желает тебе всего самого наилучшего! Жаль только, что с нами нет твоего мужа и нашего сына. И я хочу выпить за него! Ты знаешь, что для настоящего мужчины, к которым, безусловно, относится и наш Аполлинарий, женщины вокруг значат очень многое. Женщин должно быть ровно столько, сколько овец в пастушьем стаде, столько, сколько капелек вина в большом кувшине, и столько, сколько звезд в ночном небе! Потому что настоящий мужчина не может обойтись без женщин! Поэтому я хочу выпить за своего сына, который понимает толк в женщинах и всегда держит марку настоящего мужчины!

Как и следовало ожидать, тост произвел должный эффект. Романна Витольдовна грозно сверкала глазами на мужа, понимая, что после таких слов урезонивать нерадивую невестку будет нелегко. Вера поначалу опешила, а потом машинально предприняла попытку разрыдаться, но слезы почему-то не спешили течь, и истерики не получилось. Она вдруг с необыкновенной ясностью увидела, что всем, кроме нее, давно известно о похождениях ее мужа, и приготовилась узнать все подробности. Подружки тоже были рады очутиться в центре семейного скандала и, опять же, принять Веру в свои ряды: «Пусть не задирает нос, теперь мы все одинокие – или наполовину одинокие!»

Чтобы хоть как-то сгладить сгустившееся напряжение слово взяла Ирка. Она постучала вилкой по тарелке, требуя внимания, и с истеричными нотками в голосе торопливо произнесла:

– Наша любимая подруженька! Прошел замечательный возраст розовых фантазий – теперь тебе понадобится много сил и здоровья! Береги себя!

Это было всё. Кратко и по существу. Тучи над Верой продолжали сгущаться – теперь она потихоньку и сама осознавала, что, действительно, что-то прошло невозвратно. И да – жаль, что опять придется начинать все сначала.

Нилу Вахтанговичу вдруг стало совестно и обидно за невестку, но он не показывал вида и сидел надутый, как рыба-шар на сковородке.

Романна Витольдовна быстро сориентировалась в изменившейся обстановке – поняв, что интересы сына дороже всего остального, и нужно как-то спасать положение, она перешла в наступление на невестку:

– Дорогая, тебе нужно извлечь уроки из собственных ошибок – ты-таки дождалась, что муж сбежал от тебя! А ведь от доброй хозяйки никакой муж никуда не денется! – с этими словами она указала на Нила Вахтанговича, с видимым наслаждением уплетавшего очередную свиную отбивную. – И, кстати, когда ты уже начнешь искать новую работу? Твоя же для нормальной женщины совершенно не годится!

Вера смотрела на свекровь и пыталась взять себя в руки. У нее вдруг пропало возникшее было желание послать родственничков куда подальше, хотя еще мгновение назад она еле сдерживалась от распирающих ее эмоций, и она принялась односложно парировать атаки свекрови: «Да, конечно, все правильно, вы совершенно правы!» Настроение было испорчено окончательно, и что будет дальше – было и вовсе непонятно. Вера решила пока не поддаваться эмоциям, сделать вид, что ничего особенного не произошло, а уж после по полной отыграться на муже. И желательно, с процентами!

К тому времени все сидящие за столом (кроме самой Веры) округлившимися от обильного угощения животами напоминали телепузиков – праздничный ужин от свекрови мог сломить сопротивление любого поборника диеты. А значит, пришло время чая с десертом. Романна Витольдовна отправилась на кухню, Нил Вахтангович вышел в коридор перекурить, а подружки потянули Веру в другую комнату – они спешили ее приободрить – ведь на что же тогда нужны подруги?

Ласковые слова так и полились стремительным потоком. Ирка со знанием дела сказала:

– Не переживай из-за ерунды – все мужики одинаковые. Аполлинарий твой такой же, как все – кровопийца и предатель. Сколько сил, сколько стараний – и никто не ценит! Не трать время зря – займись собой, а то на кого ты похожа? Посмотри в зеркало – ты совсем расслабилась, пока была замужем. Наверное, килограммов пять лишних набрала! А вот когда себя в порядок приведешь – глядишь, кого поприличнее и встретишь!

Лена была менее категоричной:

– А мне тебя жалко! Но с другой стороны, он тебя совсем не стоит! Так – тряпичный мужчинка! А ты ведь даже ничего не подозревала, бедняжка! Все ждала его с борщами-котлетами! А он – ну просто форменная скотина! И детей никогда не хотел! И как можно жить с таким? Тут я с Иркой согласна – встретишь, кого получше, вот только похудеешь как следует!

Ирка заметила:

– А как это будет выглядеть – в смысле процесс похудения – я тебе сейчас расскажу. Сначала начинаешь правильно питаться и много двигаться. На какое-то время тебя хватит – может, даже на полгода. Ты будешь чувствовать себя типа супер, но толку от этого не будет никакого – все равно любая старшеклассница стройнее тебя. Потом придет время чаев, пилюль, гербалайфов и прочих чудодейственных средств, которые начинаешь потреблять много и беспорядочно. И не зря: заметно постройневшая фигура – твой подарок! Но не навсегда – через пару месяцев жир вернется, так что старый гардероб пока не выбрасывай. Но жир нам не указ! Есть метод, есть! И называется он – пластика. И здесь опять без меня не обойтись – подскажу, как попасть к самому модному доктору, который уж точно тебе поможет. А на красоту твою новую набегут, как шмели на мед, в смысле, пчелы, разные МЧ – ну, ты поняла. Вот увидишь – отбоя не будет! Кстати, бери только с деньгами!

Несмотря на завидное красноречие подружки, такое развитие событий Веру никак не устраивало, тем более, что у самой Ирки выбор мужиков был не богат – точнее, они ее просто боялись и обходили стороной. Она, конечно, марку держала, крепилась и выглядела пока шикарно, но могла похвастаться только отношениями с грустным лысоватым кобелем Александером (как Ирка его называла) – правда, реально обеспеченным. Когда-то он был официантом, причем, исключительно по призванию – любил чаевые, как джигит кинжал и саблю. Потом решился и открыл свое дело – невесть что, но деньги водились. С Иркой он тоже общался только на коммерческой основе, да и то не чаще пары раз в месяц. И, кстати, Ирка была не единственной, которую он пытался обхаживать.

Конечно, подругам Ирка всегда говорила, что лично у нее отношения – суперсовременные, ни к чему не обязывающие, и никто не заставляет ее пыхтеть у плиты и рожать детей.

– У меня все ОК! – была ее любимая фраза, но почему-то звучала она неубедительно, и никто вокруг не хотел поменяться с ней местами. Хорошо еще, что ей хватало денег на независимую жизнь – умершая два года назад бабуля оставила ей щедрое наследство в виде трехкомнатной квартиры прямо на Кутузовском проспекте. Сейчас Ирка сдавала квартиру в аренду богатенькому иностранцу (вроде как американцу) и на эти деньги жила припеваючи, не заботясь о хлебе насущном.

Финансовая ситуация Лены, напротив, оставляла желать лучшего. Выйдя замуж на последнем курсе института за одногруппника (понятно, что по большой любви) и не успев толком нигде поработать (т. е. вообще нигде), Лена родила дочку Машеньку. На любящего мужа это событие произвело такое сильное впечатление, что не успело дочке стукнуть годика, как он пропал из семьи и больше не появлялся. Ленины усилия вернуть его назад через родителей мужа не увенчались успехом. Впрочем, у Машеньки был полный набор бабушек и дедушек, что давало Лене некоторую свободу действий. И вот уже десять месяцев как она безуспешно пыталась устроиться на работу – возраст дочки отпугивал всех потенциальных работодателей. Заниматься при этом еще и поиском мужчины для души у нее не было сил. Лена не была злой по природе и подружку свою Веру жалела, хотя и считала, что та еще легко отделалась – саму-то её бросили с крошечным ребенком на руках.

До сегодняшнего дня Ирка и Лена считали, что Вере незаслуженно везет – муж-бизнесмен, квартира – вроде, все в порядке. Теперь же социальная справедливость восторжествовала, и Вера по-настоящему стала одной из них, которых – «миллионы и миллионы, ты только так не переживай!»

– Вау, как интересно! Ну, и кого же нашел Аполлинарий? – подружки с удовольствием принялись строить догадки насчет все еще Вериного мужа и его нынешней пассии…