Veritas

Глава 11. Гнев и сожаления

Несколько месяцев назад…

— …Ты должен показать себя надёжным и мудрым правителем. А значит, во-первых, нельзя говорить на орочем и поминать Тырха всуе, — давала наставления Люция, идя по коридору в Зал Заседаний Совета. В руках она быстро перебирала документы и совсем не обращала внимания на то, что творится вокруг, даже не замечала, что непослушные пряди выбились из пучка, да так и лезут в рот. — Как бы тебе не хотелось выругаться — лучше промолчи. Пощади психику этих древних сухарей. Во-вторых, не стоит застрять внимание на том, что сын покойного Военного Министра — имеет орочьи корни. Всё же орков не шибко уважают, и парень сталкивался с притеснениями в высших кругах… Помни: он орк всего на четверть, родился и воспитывался в нашем королевстве, а скоро вовсе унаследует титул отца вместе с землями, так что к своим дальним сородичам отношение имеет весьма посредственное и об обычаях их знает едва ли больше нашего.

Они завернули в очередной коридор, и Люц едва не врезалась в выскочившего из-за угла слугу: Далеон в последний момент дёрнул её за локоть в сторону, но она даже глаз от бумаг не оторвала.

— Осторожнее! — грозно велел он мальчишке.

— Да-да, — вместо него отмахнулась Люция и пошла дальше как ни в чём небывало. — Тааак, что ещё я забыла? Ах, да! Не называй Кейрана братом. Не стоит лишний раз заострять внимание вассалов на сем неприятном факте. Ведь именно из-за провального мятежа Кейрана погибли их родственники. И самое важное!..

Она резко остановилась перед закрытыми дверьми Зала и повернулась к Далеону на каблуках. Свела брови и наставительно подняла палец.

— Ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не вспоминай, что маркиз Тартео — лысый и носит парик. Иначе, боюсь, он вспомнит кто, когда и где его разоблачил. А как ты понимаешь (я надеюсь, понимаешь), род Джудас сторожит наши северные рубежи уже ни одно поколение, у него есть огромная территория, личная армия и авторитет в Совете. В общем, не доводи его, как ты любишь, новый дворцовый переворот нам не пережить. Ты меня понял?

Далеон поднял глаза, моргнул и неловко улыбнулся:

— А?

Люция протяжно выдохнула через сжатые зубы, подавляя желание зарычать и надавать королю подзатыльников.

— Ты вообще меня слушал?

«Терпение, только терпение!» — твердила она себе, сжимая кулаки. Сейчас не время портить дураку причёску, да и она, лучше чем кто либо, знает: кредо нынешнего монарха — бесить окружающих.

Волей или не волей.

— Прости, — он почесал в затылке, — засмотрелся на твои…

Он прикусил нижнюю губу и вновь скатился глазами в треугольник декольте. Люц вспыхнула до кончиков ушей и захлопнула вырез узкого платья пачкой листов, уже жалея, что не возмутилась произволу принцессы Эстель, когда та выбросила её старую одежду и вызвалась лично пошить «деснице» новый гардероб.

— Соберись, Далеон! — потребовала она с отчаянием. — Сегодня, первое официальное собрание с вассалами Севера, нам нельзя облажаться! От этого зависит судьба Ригеля. Наша судьба!

Юноша серьёзно кивнул, но тут же расцвел залихватской улыбкой.

— Не волнуйся, — он накрыл ладонью её плечо и крепко сжал, но Люц заметила, что пальцы его подрагивали. Король не так спокоен, каким кажется? — Основное я уловил.

— Ладно. Отлично, — обрывисто выдала она и развернулась к дверям. — Входим.

— Постой, — удержал её Далеон, и когда Люц оглянулась, отклеил от её пухлых губ непослушную прядку и заправил за ушко. — Вот теперь можно.

Люция поджала уста, смерила его хмурым взглядом и подбородком указала на дверь. Король пожал плечами, толкнул тяжелые створы магией и вошёл первым, как предписывает регламент, десница двигалась следом, бесшумно и неприметно, словно тень.

Все, сидящие за столом, встали. Далеон неуловимо запнулся и замер под перекрестьем суровых взглядов, как кролик под дулами мушкетов. Обвёл всех взором и споткнулся об Аттиса Дракаера — «на-четверть-орка» с оливковой кожей, выступающей нижней челюстью и каштановыми, жёсткими, как конский хвост, волосами с белыми прядками на висках — и мозги его явно переклинило…

— Убдык вам дурдыры! — воскликнул король с лучезарной улыбкой.

Люция чуть не ударила себя по лбу.

Лэры выпучили глаза, и только Аттис улыбнулся уголками рта и спрятал смешок за кашлем. Это немного успокоило десницу и привело в чувства. Она спешно обошла короля и выдвинула перед ним кресло во главе длинного стола.

Далеон глянул на неё с лёгким недовольством, но присел с благодарным кивком. Люц встала по его правую руку и прокашлялась:

— Прошу присаживайтесь, господа! Его Величеству есть, что вам сказать.

— Да-а… Древние и не очень лэры! — начал он не совсем по плану. Десница пригвоздила его убийственным взглядом. Она же заготовила речь! Он всё забыл?! Или не удосужился выучить? — Как вы знаете, совсем недавно в замке случилась большая трагедия. Погиб мой отец от руки доверенного человека, погиб уважаемый дядя. Мой брат учинил переворот, который повлёк за собой череду невинных смертей. Среди его жертв были и ваши родные. Я соболезную и разделяю ваше горе. Однако, увы, — он развел руками с кривоватой усмешкой и подмигнул насупленной Люции, — дела не ждут. Мы должны двигаться дальше, совершенствовать наше королевство и общество, ради тех, кто ещё жив и зависит от нас. Но главное — мы обязаны помнить о наших потерях, чтоб не допустить подобного в будущем.

Люция заметно выдохнула: хоть речь король завершил согласно написанному тексту — и тут он добавил, подавшись вперед:

— Вот, например, у орков есть прекрасный обычай! — указал ладонью на Аттиса и с ожиданием посмотрел.

Все взгляды устремились на юного графа, он растерянно хлопнул глазами, оглянулся на «коллег» и стряхнул невидимую пылинку с лацкана изумрудного дублета, слишком плотно, и от того нелепо, сидящего на его мускулистой фигуре.

— Какой же, Ваше Величество? — Десница незаметно наступила на ногу Далеона под столом, и он спешно одернул руку. — Просветите нас, боюсь, мы многих не знаем.

— Наши степные товарищи выбирают себе в жёны лишь одну женщину и остаются ей верными до конца дней или до развода. Измена у них приравнивается к смертной казни. Так вот, я думаю нам стоит у них поучиться. Всё же система гаремов — пережиток прошлого, давно пора от неё отказаться.

Он только закончил говорить, а Люции уже хотелось побиться головой об стол и выть белугой. А всё почему? Да потому что у каждого «древнего сухаря», что тут сидит и умные думы думает, помимо жены есть несколько официальных любовниц (читай наложниц) и, Тырх знает сколько, тайных, одноразовых и прочих.

О какой верности может идти речь? О каких казнях?

Эта система не первый день зиждется. Лэры у власти распутны и распущены.

А ещё, отказываясь от гарема, он чуть ли не прямо заявляет этим жадным до власти и денег индюкам, что женится лишь на одной лэре, а не на всех их дочках.

— Гаремы надо упразднить, — размышлял вслух Далеон, не замечая мрачных и растерянных лиц вассалов. Серьёзно так размышлял. И почему она не может удавить короля у всех на глазах? Да даже рот кляпом заткнуть? Эх!.. Чин, репутация, достоинство. — А вы как считаете, лэр Дракаер? Всё же об обычае ваших родичей говорим.

— М-м, — осторожно начал юноша, с опаской косясь на напрягшихся терринов. — Я думаю, не стоит так резко менять обычаи Ригеля. Народ может не согласиться, взбунтоваться. Но лично мне, — он приосанился и смело глянул на Люц, — импонирует одножёнство.

— Вот как, — задумался король. — Наверное, вы правы.

Люция посмотрела на Аттиса с благородностью и даже улыбнулась уголками губ. Он спас их короля-революционера от полного краха, Зал Советов — от хаоса, а королевство, возможно, — от мгновенного переворота.

Она вложила во взгляд всю искренность и теплоту. На-четверть-орк послал ей ответную полуулыбку.

И слишком поздно девушка заметила сверлящий взор Далеона. Будь его воля, он бы проделал в её щеке дыру. А как убийственно он зыркнул на Аттиса! Словно кинжал метнул.

— Ну, раз со вступлением покончили, — процедил король, скаля клыки и до скрипа стискивая деревянные подлокотники. — Перейдём к собранию!

— Что ты наделал?! — закричала Люция, когда дверь в покои захлопнулась за её спиной.

— А что? — оскорбленно фыркнул Далеон и плеснул себе воды в хрустальный кубок. Отпил, барабаня пальцем по ножке. — Я разве сказал или сделал что-то не то?

— «Что-то не то»?! — нервно рассмеялась Люция. — А кто всячески упоминал орков и намекал на происхождение юного графа Дракаера? Разве я не просила этого не делать! Но ладно это, — она всплеснула руками и подошла к нему вплотную. Ткнула пальцем в грудь синего дублета. — Зачем, скажи на милость, ты назвал маркиза Тартео «лысиком»? Зачем, Далеон?..

Она посмотрела на него с неприкрытым отчаянием и уронила лицо в ладони.

— Ты плачешь? — встрепенулся он и нахмурился, хотел приобнять за плечи, но фарси отшатнулась, помотала головой и отошла к окну. — Да, блин! — психанул король. — Я не специально! Ну, знаешь, как бывает: «Не говори о розовом слоне» — и как назло на язык просится о нём говорить! А Тартео… Он меня вывел, ясно?! Неурожай у него на землях, видели-те, — пробубнил под нос, — горят леса, большие расходы на магов, не сможет заплатить налог. Одно бла-бла… Да есть у него деньги! Видела сколько золота и камней у него на пальцах и в ушах? Уверен, это новые комплекты. У него каждое собрание свежие цацки!

Он шаркнул каблуком по ковру и сцепил руки за спиной, до белых костяшек.

— А остальные лэры, что? Ты слышала, у них одна отговорка: «Мы бедные-несчастные, нам нечем платить». Тьфу, отрава! Хоть бы оделись в рванье, чтоб звучать убедительнее! Понимаю, они не хотят отдавать деньги, держат меня за идиота. Но кто казну пополнять будет?

Он зарылся пятерней в тёмные локоны и сжал у корней.

— И тут этот Тартео!.. Наглая рожа с самой большой территорией. «Я поистратился на тушение пожаров», — передразнил Делеон мерзким голоском. — «Прошу понять и простить, Ваше Высочество, ой, то есть Величество». Ну, я и не сдержался! — с сожалением признался король. — Заметил сгоряча, что у него в голове так же пусто, как на макушке и так же лысо, как теперь в реликтовом лесу.

Люция горько заскулила вслух и схватилась за волосы.

— Хисс! Хииииссс! — ругалась она сквозь зубы. — Едрит Тырх выр, Далеон! Ну, зачем? Зачем ты это сказал?! У него есть личная армия, бойцы, он охраняет наши, чертовы, границы у гор! Почему ты не сдержался? Почему ты вечно никогда меня не слушаешь!

Они сцепились пылающими взорами. Люция раздувала ноздри и до трясучки сжимала кулаки, Далеон упрямо поджал губы и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя, что вину не признаёт и о сказанном не жалеет.

— Ты не понимаешь, — первым со вздохом нарушил тишину он. — Я не первый год посещаю собрания и знаю — этих тварей, советников, сразу надо ставить на место. Пусть не думают, что могут запудрить мне мозги и вить из меня веревки. Слабые и трусливые не выживают на вершине власти, Люция. И… — он потупился, подковырнул носком ботинка ворс сине-зелёного ковра, хлопнул ресничками. — Я ж не специально.

Она замотала головой, не желая слушать, и попятилась.

— Хватит. Не надо оправданий. Я столько сделала, чтобы создать тебе достойный образ, нужно было лишь выучить речь и следовать советам, но ты… Просто всё перечеркнул. Все труды моих бессонных ночей. Ну почему ты вечно всё портишь?!

Она наградила его презрительным взглядом и вышла, громко хлопнул дверью.

Они прогуливались под его окнами.

Аттис Дракаер и Люция Грейван. На-четверть-орк и фарси-полукровка.

Такие счастливые и довольные собой, что зубы сводит.

Люция воодушевлённо вещала ему что-то, блестя глазами и ярко жестикулируя, Аттис гордым павлином вышагивал рядом и снисходительно улыбался, глядя на неё, как покровитель на юную ученицу, которая повзрослев, разумеется, станет его любовницей.

Далеона мутило от этой самодовольной рожи. Но не менее бесячим казалось наивное и доброе лицо девчонки. Своему королю она такое не показывает. Ему она готова дать лишь холод, злость и вечное недовольство.

— Какого Тырха?! — воскликнул Далеон.

Он же так старается! Да не без промахов, но ведь его и не готовили для трона: перед ним всегда стояла целая вереница старших родственников, гораздо боле способных, достойных и любимых Императором.

Но куда ж они все делись, когда пришло время брать ответственность за королевство? Кто поумирал, кто утратил доверие, кто (принцессы) поджал хвост и сказал: «Лучше ты правь, братец!».

Ну, он и правит! Как умеет.

Учится методом проб и ошибок.

Однако Люция не желает этого признавать; в её представлении всё должно быть идеально сразу. Но «идеала» — не существует, вот в чём истина и главная загвоздка. А быстро — только кролики плодятся.

Стремиться к совершенству можно, получить — невозможно.

Далеон снова уставился на прогуливающуюся под окнами кабинета парочку. Кулаки его сжались, по скулам заходили желваки, внутри, словно лава в кратере, бурлила злая энергия. Она стала столь ощутимой и плотной, что мелко зазвенел сервиз в шкафу со стеклянными дверцами, заскрипели ножками столы и стулья, застонали оконные рамы.

Сила требовала выхода, требовала взорвать ко всем оркам треклятый кабинет, сад, юного Дракаера.

Останавливало одно — Люц не простит ему кончины графа и снова учинит скандал с выносом мозга. Да и король в душе не хотел становиться убийцей, мысль об этом вызывала дрожь и картины из тёмных глубин памяти.

Блеск кинжала.

Бледная улыбка матери.

Рубиновые брызги.

Он тряхнул головой и всю злость направил Люции под ноги. Пусть поднимет глаза и заметит уже, что он смотрит и негодует!

Но на-четверть-орк что-то спросил, фарси отвлеклась и ухнула ногой прямо в ямку, которую король продавил своей магией. Люц, само собой, запнулась и полетела носом в землю. И бороздить ей лицом грунт, если бы не мгновенно среагировавший граф.

Аттис поймал её за локоть и рывком прижал к себе. Растерянная девушка утонула в его богатырских объятьях. Такая хрупкая, куколка, в сравнении с ним, этим гигантом, горой мышц и мускулов.

Они совпадали как две детальки пазла.

Он большой, она — маленькая. Он сильный, она — слабая. Он готов её защищать и заботиться, она — с радостью примет всё.

Зубы Далеона заскрежетали, подоконник треснул под побелевшими пальцами.

— Хватит! — цыкнул он и двинулся к выходу. Как и ожидалось, за дверью кабинета обнаружились стражники и лакей. К последнему он и обратился: — Приведи ко мне десницу. Сейчас же.

Пять минут ожидания показались королю вечностью.

Он стоял у рабочего стола и нетерпеливо отстукивал когтем каждую секунду, бесконечно бросал взгляд на настенные часы, но удерживал себя от желания посмотреть в окно и проверить, как исполняется его приказ.

Когда от нервов его хвост вылез из брюк и начал биться по щиколоткам, входная дверь наконец скрипнула.

— Ты долго, — скупо бросил Далеон, не повернув главы. Он поймал за спиной кончик хвоста и сжал до боли, чтоб ничем не выдать своих истинных чувств и эмоций. — Где была? Что делала?

— Встречала Аттиса, — ответила задумчиво и тут же спохватилась: — То есть — юного графа.

— Аттисссса, — пророкотал он с едкой гримасой. Жёстко усмехнулся. — Вы уже обращаетесь друг к другу по именам?

— Я оговорилась, — нахмурилась Люция.

Далеон резко обернулся, уперся бедрами в край стола и скрестил руки на груди.

— И о чём же вы беседовали, прогуливаясь по саду? — вальяжно протянул он, усмехаясь одними губами: глаза смотрели холодно и цепко.

Десница вздохнула и доложила:

— Я пыталась сгладить впечатление о тебе. На совете ты… повёл себя несколько грубо, тыкал ему орочими корнями. В общем, я пыталась замять этот инцидент и перетянуть графа на нашу сторону. Он, к счастью, не держит на тебя зла и даже не обиделся. Наоборот! — Люц тихо рассмеялась. — Его позабавило твоё поведение и вытянувшиеся рожи старых вассалов. А! И твои новаторские идеи он готов поддержать!..

— Вот как, — грубо оборвал король. — «Позабавило»? Я ему шут что ли?

— Но ты же сам… — десница осеклась под его колким взглядом.

— Это всё? — уточнил сухо. — Тебя не было слишком долго для такого короткого разговора. Мне пришлось в одиночку разбираться с делами, — он махнул рукой на стопку документов. — Как знаешь, это не просто. Я могу ошибиться. Снова.

— Меня не было всего час-два, — не согласилась Люция, подходя к своему рабочему столу, на котором громоздились очередные бумаги, папки, книги. Он стоял слева от королевского и был чуть меньше размером. — И с основным мы разобрались ещё утром. Днём же у меня есть право на «перерыв на обед». Странно, что ты на него не ушёл.

— Я ждал тебя, — буркнул под нос король, — а ты вышла и не вернулась.

— Да, прости, — почесала макушку она, — Я планировала быстро переговорить с графом, перед его отъездом, а он предложил отобедать. Стоило предупредить. Я совсем забыла…

— Ну-да, ну-да, — хмыкнул Далеон. — Влюблённые часов не наблюдают.

— Что? — изумилась Люц. — Нет! Аттис, конечно, не плох. Он перспективный кандидат в женихи, молод, симпатичен, галантен и…

— ЧТО? — пришло время изумляться Далеону. Он впился ногтями в ладони и выпучил глаза как разъярённый буйвол, только пар из ноздрей не валил, и начал на неё наступать. — Ты собралась за него замуж?!

Люция встрепенулась и фыркнула.

— Всё это, конечно, теоретически, но почему бы и нет? Если это поможет нашему королевству и укрепит твои позиции… Да и мне рано или поздно придётся вступить в брак, — она вдохнула и потёрла виски, — и по возможности жених должен принести нам максимум пользы. Ведь теперь я десница, на мне ответственность не меньше чем на принцессе… и тебе нужны верные сторонники. Граф Дракаер — неплохой вариант.

— Нет, — веско припечатал король. Люц с удивлением подняла на него глаза. — Я не позволю. Решила сбежать с тонущего корабля? Спрятаться в графстве? Повесила на меня ответственность за всё королевство и решила сделать ноги? Ха! Не выйдет! — он жестоко усмехнулся и прижался к ней вплотную. Люц оперлась о стол и прогнулась назад, чтоб выиграть себе хоть немного свободы.

У неё перехватило дыхание. А Далеон, не мигая глядя ей в очи, понизил голос и едко продолжил:

— Если ты выйдешь за этого недо-орка, я обвиню тебя в измене родине, Люц, — когти нырнули в кудри и властно сжали у корней. Внутри Далеона словно натянулась пружина, а вниз живота побежало жидкое пламя. — И посажу за решётку. На цепь. Ты никогда не покинешь ни меня, ни замок. Уяснила?

— Нет! — цыкнула она и толкнула его в грудь, король даже не дернулся, не моргнул, впился в неё глазами, как кинжалами. — Псих! Какое право ты имеешь так со мной обращаться?

— Какое право? — переспросил ошалело. Оскалился. — КАКОЕ ПРАВО?!

Он схватил её за затылок и швырнул на ковёр. Люц охнула и оглянулась в полнейшем шоке. Далеон напрыгнул на неё сзади, сцапал за плечи и придавил к полу всем весом. Фарси закричала, а он сдёрнул с неё часть дублета, оголяя белую и нежную линию шеи, на которой судорожно билась жилка. Король припал к ней губами, зубами.

— Прекрати! — вскрикнула десница, но он был глух к её мольбам и бесплодным попыткам вырваться.

Жадные руки пустились в путешествие по гибкому телу. Сжали через майку грудь, прошлись по ребрам, талии, бедрам и нырнули между. Слетела застёжка ремня, Люц хрипнула в изумлении и ужасе и забилась в его объятьях с большим остервенением.

— Пусти! Пусти!

— Ты моя, — рвался из горла невнятный рык. Далеон чувствовал себя обезумившим зверем в гоне. Ему хотелось толи овладеть строптивой девчонкой, до пожара, до судороги в чреслах, толи загрызть, чтоб больше никогда не испытывать тех гадких, чёрных, ядовитых чувств, что она воспламеняет в нём. Он никогда не ревновал… до её появления. — Моя. И всегда моей была. Игрушкой, не игрушкой. Кто бы что не говорил, МОЯ! — под девичий визг он своровал с неё дублет и прижался губами к уху, голос упал до вкрадчивого шёпота: — И я буду решать, что делать с тобой. Захочу — запру. Захочу — посажу на цепь. Захочу — причиню боль.

Когти пропороли штаны на её бедре, задевая кожу, оставляя царапины.

— Ты никогда от меня не уйдёшь. Даже после смерти.

— Хватит, — глухо отозвалась Люция, уткнувшись лбом в ковёр. Она больше не противилась. Всё её тело била мелкая дрожь, пальцы сжимали синий ворс.

— Смирилась? — выгнул бровь король, приподнял её за бёдра, притянул к себе и вклинил колено между ног. Покрыл затылок и острые лопатки жалящими поцелуями, огладил плечи, грудь.

Его распирало от удовольствия.

— Так бы сразу. Не зли меня, и я буду нежен, — проурчал он, жадно вдыхая запах её волос. — Кстати, — смешок. — Возьмёт ли твой орк в жены «порченную» невесту?

Люция резко крутанулась под ним и приставила к горлу мизерикорд. Дыхание перехватило.

— Я сказала — хватит, — процедила она. В глазах стояли злые слёзы, милое лицо исказилось от ненависти и презрения. — Или я прикончу тебя также как твоего брата. Убери от меня лапы и уясни одно… — она начала подниматься, лезвие всё крепче прижималось к кадыку заворожённого Далеона. — Это ты моя «игрушка», а не я твоя.

Она толкнула его ногой в плечо и, подняв дублет с пола, вышла, громко хлопнул дверью.

В тот же день Люция собрала вещи и переехала из гостиной Далеона в покои в конце коридора, а он, желая заглушить сердечную боль и забыть уже о жестокой девчонке, начал напиваться и водить в свою спальню «фавориток», в тайне надеясь, что десница взревнует.

Далеон очнулся от толчка и удара затылком об промёрзшие доски внезапно замершей телеги.

— Всё, — объявил Брут с облучка. — Приехали.

Мглистая ночь окружала их. Бледный лунный свет серебрился на сугробах, скользил по колее в накатанной дороге, по резким срубам деревянных домов, что в темноте казались чёрными и колючими, как гротескные чудовища.

Король ещё не совсем отошёл от сна и едва ли понимал, что происходит, где он и почему они заехали в… деревню? Село? Разве им не нужно скрываться? Или это конечный пункт их путешествия?

Вопросы роились в мыслях и жужжали, как пчёлы, так что разболелась голова. Плюс ко всему не самый приятный сон-воспоминание (похоже, его организм начал вырабатывать иммунитет к алхимической снотворной пыльце) и общее так себе состояние. Всё же сон на жёстких холодных досках, при тряске по кочкам здоровее не сделает даже террина.

— Проснулся? — заметил Брут, заглянув к пленнику. — Это хорошо. Даже отлично! Сам пойдёшь, а мы вызовем меньше подозрений.

Он, насвистывая, полез под лавку, невозмутимо вытащил тюк с вещами и достал из него тёмный плащ. И пока Далеон пытался перемогаться и осознать его слова, оделся и накинул на лоб морок, за которым исчезли рога.

— Что происходит? Какие подозрения? Где мы? — наконец вырвались из короля вопросы.

Брут тяжело вздохнул и принялся отстёгивать цепь Далеона от крюка.

— Мы в деревенской глуши, возле таверны. Кое-кому… не будем показывать пальцем, — полукровка недобро покосился на сильфиду, которая юркой радостной козочкой вбежала по расчищенной дорожке в конюшню, из-за двери которой лился тёплый свет. — …Приспичило помыться и переночевать в мягкой тёплой постельке. В лесу ей, видели те, холодно, сыро и ветки в жо… в поясницу колют. Ах да! И кони воняют!

Далеон всплеснул руками и глубокомысленно изрек:

— Женщины!

— Вынужден согласиться, — хмыкнул Брут и подёргал его за цепь, намекая, что пора спускаться с телеги на землю и догонять «женщину».

— Ну, хоть поедим нормально, горяченького, — мыслил позитивно юноша, спрыгивая в снег. Хотя его положение едва ли располагало к «позитиву».

Но Далеон не отчаивался. Никогда.

Даже когда от волнения забыл свою речь для собрания.

— Я бы не сильно обольщался, — усмехнулся Брут, сокращая и утолщая цепь между кандалов пленника. — Изысканных блюд, как в вашем замке, здесь не подают.

— Я не привередлив, — поднял глаза венценосный.

— Зато очень хитер, — без улыбки парировал Брут. Нахмурил брови и крепко, до боли, впился пальцами в его запястья. Король наморщил нос. — Предупреждаю сразу — бежать и звать на помощь бесполезно. Ты сделаешь только хуже, в первую очередь — себе. Наверняка, лэр не бывал в таких местах, — вдруг понизил полукровка голос и оглянулся по сторонам, на заднем дворе таверны было безлюдно, где-то через дорогу хлопнули ставни, из конюшни донеслись приближающиеся шаги. Брут затараторил почти шёпотом: — Но я-то много путешествовал и знаю, наслышан, что народ на окраинах совсем тёмный, и терринов они не жалуют. Так что здесь лучше не светить своим происхождением.

Он бесцеремонно схватил капюшон плаща Далеона и натянул до бровей, пряча рога.

— Мой тебе совет, дружочек, — сказал, смело глядя в сверкающие злостью синие очи со змеиным зрачком. — Не снимай эту штуку, ни в коем случае. Руки тоже прячь в рукавах и головы лишний раз не понимай.

— Ты мог бы снять кандалы, а я — наложить морок, — нагло усмехнулся Далеон. — И не было б проблем.

Брут закатил глаза и помотал головой. Король хмыкнул:

— Попытаться стоило.

Полукровка проворчал что-то на гномьем, подтолкнул пленника в спину, и они зашагали на встречу, вышедшему из амбара конюху.

В таверне жара стояла, как в бане: так щедро хозяин протапливал дом. Или же просто Далеон промёрз до костей за двое (или уже трое?) суток пути по заснеженным просторам родного королевства?

Точного ответа он не находил, а вот тёплый плащ захотел снять тут же. Или хотя бы капюшон.

Но, помня совет Брута и видя его настороженное лицо и напряжённую спину, не стал потакать желаниям. Пока. Если будет нужно сделать это для побега — король сделает. Как и многое другое.

А сейчас… Сейчас он «притвориться слабым, чтобы возбудить во враге самонадеянность». Да-да! Люция ошибается: не все уроки он проспал, прогулял или пропустил мимо ушей, что-то да запомнил.

Да и на свои умственные способности никогда не жаловался!

— Приветствую, путники! — угрюмо отозвался мужик за барной стойкой. Коренастый, могучерукий, с залысиной, седой курчавой бородой и большими разлапистыми бровями, точно у северного филина, из-под которых выглядывают колючие, чёрные и крайне неприветливые глазки.

Далеон бы принял его за жутковатого помеска гоблина, орка и зевероморфа-совы, если бы в нос не ударил характерный человечий «духан». То есть убойная вонь старого, плохо промытого мужского тела с — судя по запаху — больными органами.

А если учесть какой у терринов чувствительный нюх…

В общем, у короля глаза заслезились, когда они стали к мужику продвигаться, полукровка тоже сморщил нос и дышал через рот и через раз.

— Вечер добрый, хозяин, — поприветствовал Брут. — К вам до нас наша подруга заходила, должна была озвучить…

— Да, девка мне всё передала, — грубо перебил он. — И умчалась в баньку… Не заплатив.

На стойку лёг громадный кулачища с побитыми костяшками в лица юношам впились свирепые глаза.

— Вот она с-с!.. — Брут сдержал ругательство, выдавил кислую улыбку и произнёс сквозь зубы: — Ну разумеется, я плачу. Ужин пока подайте нам двоим в номер, а этой козе… спутнице нашей — потом. Как вернётся.

— В нумер не могу, — чуть расслабился мужик, когда на столешницу легли серебряные статэры. Потянул загребущие лапы.

— Почему? — хлопнул по монетам полугном, не позволяя забрать.

Тавернщик вздохнул и поднял глаза.

— Ну так… вы один нумер на троих запросили. А у нас таких нет. Парни мои щас кровать переносят, потом девки застилать будут…

— Ясно, — оборвал полукровка. — Тогда мы здесь отобедаем. — На стол легла ещё одна монетка. — И поживее.

Хозяин ощерился щербатым ртом и унёсся в кухню.

Король и ямщик переглянулись и, не сговариваясь, выбрали самый дальний от стойки стол.

Обстановка таверны показалась Далеону не слишком бедной — он ожидал худшего — но и до столичных питейных заведений ей было, как до звёзд. Где-то в подполе пищали и перебирали лапками мыши. Помещение едальни — деревянное, из досок и балок, облупленных и покрытых местами копотью, хотя очевидно — хозяин пытался её оттереть. На стенных крюках висит лишь несколько засаленных ламп, свет от которых идёт тусклый и жёлтый. Столы и стулья — крепкие, даже добротные, с резьбой на ножках, но уж слишком старые — в истёртую и исцарапанную поверхность въелись запахи дешёвого пойла и жирной пищи.

Пока Далеон осматривался, пряча руки в полах плаща, к ним нехотя пришаркала молодая подавальщица с полными щеками и жидкими светлыми волосами, убранными в косу под съехавшую на бок косынку, и без энтузиазма приняла заказ.

Король про себя отметил, что утомлённой девице не мешало бы поспать. Наверное, она этим и занималась, пока внезапные постояльцы не перебудили львиную долю работников таверны своим появлением.

— А если я тебе заплачу? — вдруг бросил Бруту Далеон. — Заплачу в два — нет, в три! — раза больше, чем твой заказчик, отпустишь меня? Всё же я владетель целого королевства, а не какой-то орк степной без гроша за пазухой.

Полуспригган криво усмехнулся и оттянул ворот плаща, ощущая духоту. Наследник Ванитасов же стоически терпел и напряжённо ждал ответа.

— Прости, королёк, даже если ты отпишешь мне титулы и земли, я не смогу ослушаться приказа и «продать» господина. На мне клятва и проклятие, сечёшь?

— Имя заказчика тоже не назовешь? — стиснул кулаки на коленях Далеон.

Брут виновато развёл руками и покачал головой.

— Яссссно, — выдохнул сквозь зубы правитель и заметил, как к столику с подносом, не скрывая зевок, бредёт подавальщица.

— Заждались мальчики? — выходя из боковой двери, крикнула посвежевшая, румяная и довольная Латиэль.

— Зараза! — буркнул и Брут и тут же выкрикнул: — Я не подписывался платить за тебя и попутчика! Будь добра покрыть расходы или выставить счёт своему полюбовнику…

Между ними завязался спор на повышенных тонах. Подавальщица приободрилась, как прожжённая сплетница, учуявшая пикантный скандал, принялась активно расставлять тарелки, но и поглядывать на шумную парочку не забывала.

Всё шло как нельзя кстати. Далеон глубоко вдохнул, набрался решимости и перехватил пухлое запястье девушки когтистой лапой, когда она оторвала пальцы от последней тарелки с похлёбкой.

— Слушай, дорогуша, — лэр выдал самую обаятельную и сияющую улыбку из своего арсенала. — Не хотела бы ты прослыть героиней на весь Ригель и помочь своему королю?

Сверкнули клыки, полыхнули синевой змеиные очи.

Девушка ахнула, разинув рот, и застыла с выпученными глазами.

— Понимаю, — хмыкнул Далеон и поправил капюшон, приоткрывая взгляду рога. Девица задрожала. — Не каждый день в своей глуши встречаешь короля. Но да, вот он я! Такой! Немного не форме… или, вернее сказать, — в истинной форме, но не при параде. Да, впрочем, не важно! Помоги мне, подданная, — выдал величественно и нахмурился. — Ну что ты молчишь? Дар речи потеряла?

Он отпустил её руку. Бледная как холст девица попятилась и вымолвила дрожащими губами, едва слышное:

— Д-д-дияв…

— Чего-чего? — приложил к острому уху ладонь король. — Я Далеон. Далеон Ванитас. Уж об имени нового короля вы здесь должны были слышать. Портреты, да, ещё не разослали, — досадой поморщился он. — Моя вина, не люблю долго стоять в одной позе. И всё ж, фамилия…

— Диявол! — выкрикнула девчонка и осенила себя кругом. Или чем-то таким. Юноша ничего не понял, как и смысла её выкрика.

— Далеон же, — поправил он, уже начиная задним филеем чуять неладное.

А когда девка завизжала и ломанулась прочь, к подсобке, продолжая вопить своё непонятное слово; когда спорщики затихли и уставились на короля в ужасе; когда в зал ватагой ввалились местные работники грозного и сильного вида, а хозяин таверны вытащил из-за стойки арбалет с болтом из близара, король понял, что влип.

Вся их честная компания влипла.

— Связать бесовское отродье! — брызжа слюной, с яростью выдал тавернщик. — Отпрыски Диявола! Поборники Скверного! Сжечь их!