Вероника Марс

Глава 2

К моменту, когда Вероника отвезла отца домой и выехала в направлении «Марс Инвестигейшнс», ситуация на дорогах была чудовищной. Весенние каникулы обрушились на Нептун во всей своей вакханальной красе, и, несмотря на то, что большей частью досталось пляжам и набережным, вечеринки расползались и в глубь города, прокладывая себе путь по деловым районам и историческим кварталам. Пьяным, не соображающим что к чему народом были битком забиты бары, рестораны и магазины по всему городу, даже в понедельник, даже в полдень. Это продолжалось уже больше недели, и будет продолжаться еще до середины апреля – вокруг Нептуна располагались сотни колледжей и университетов, каждый со своим расписанием каникул.

Вероника посмотрела в зеркало заднего вида. Недвижимая под солнцем пробка растянулась, насколько хватало глаз. Тротуары кишели студентами, они кричали, поднимали спонтанные тосты со своими компаниями и пили из стеклянных бутылок. По всей видимости, закон об употреблении спиртных напитков в общественных местах воплощался в жизнь лишь избирательно. Но этого и следовало ожидать в трехнедельный весенний сезон каникул – в Нептуне последнее слово всегда было за деньгами, и никто не слышал это слово громче и яснее шерифа Дэна Лэмба. Большую часть года он старательно выметал с улицы «нежелательные элементы» (читай: всех, кто смел заигрывать с чертой бедности), только чтобы закрыть глаза на стихийное нашествие малолетних злоупотребителей.

Кто-то просигналил. Девушка с вплетенными в волосы перьями согнулась пополам, ее стошнило в канаву, а потом она выпрямилась и продолжила свой путь как ни в чем не бывало. Горстка девушек в бикини на роликах, смеясь, неуклюже перебрались через дорогу, в то время как несколько парней снимали их на телефоны с обочины. Вероника вздохнула и покрутила ручку радиоприемника. Когда они возвращались из больницы, она разрешила Киту выбирать станцию, и теперь в динамиках вовсю трубили «Blue Цyster Club» под верное звонкое сопровождение коровьего колокольчика. Здесь полтысячи станций, но нет, ему обязательно нужно было вернуться в 1976-й. Он безнадежен. Она лениво крутила настройки в поисках чего-нибудь, чтобы убить время.

– Одно я вам точно скажу: свою дочь я бы не отпустила на каникулы в Нептун.

Вероника прислушалась. Она узнала этот голос с первых же звуков: ярость и жажда возмездия в голосе Триш Терли, крупногабаритной блондинки из Техаса, разрезали радиоволны. Ее можно было ежедневно видеть в ее собственной телепередаче на CNN, а сейчас она вещала на волнах городского радио Нептуна.

– Я хочу сказать, весь город – это одна сплошная скороварка, полная гормонов, наркотиков и алкоголя. Детей в наше время совершенно не учат думать о последствиях. Вы вообще видели, как ведут себя эти девочки? – Казалось, можно было услышать, как Триш укоризненно качает головой. – Просто поищите Нептун в интернете, и вы найдете десятки видео, где они задирают лифчики за бесплатное пиво. А мы потом удивляемся, что кто-то нарвался на неприятности.

Вот и они, два столпа разгневанной журналистики: «сама напросилась» и «сама виновата». Триш Терли называла себя адвокатом «по правам жертв», но если ей удавалось обратиться к упадку всего общества в целом (каким он видится среднему белому американцу), она не упускала ни одного штампа. Испорченная молодежь? Есть. Падение нравов? Есть. Пропавшая белая девушка? Держите меня семеро.

Однако то, что исчезновение восемнадцатилетней Хейли Деуолт нимало не сказалось на общем веселье, было действительно очень тревожно, – в этом Вероника была с ней согласна. Новости обрушились в конце прошлой недели: Хейли, приехавшая сюда с подругами из университета Беркли, вот уже почти неделю как бесследно пропала. Но ничто в праздничном настроении всего города не напоминало об этом. Музыка по-прежнему гремела, и пиво лилось рекой. Вероника точно не знала, какой именно должна быть реакция студентов на исчезновение такой же девчонки, как они, но их настойчивое слепое желание делать вид, что с ними ничего плохого произойти не может, удивило даже ее. Она сомневалась, что когда-либо так наивно верила в свою неуязвимость и бессмертие, даже когда была совсем юной.

– И не будем забывать этого карикатурного шерифа.

Слова привлекли ее внимание. Она сделала радио громче.

– Этот Дэн Лэмб – он же шут гороховый. Как можно в наше время, после всех подобных случаев, на национальном телевидении во всеуслышание заявлять, что мы не должны волноваться из-за пропавшей девушки? Надеюсь, у семьи Деуолт хороший адвокат. Может, хотя бы иск обратит на себя внимание Дэна Лэмба.

Улыбка расползлась по лицу Вероники. Триш, Триш, Триш. Мы такие разные, и тем не менее сейчас я бы тебя расцеловала. Последние месяцы она глаз не сводила с Лэмба, ожидая малейшей возможности прижать его, но с таким подходом он и сам скоро справится.

Видео, которое Вероника отправила на телевидение, конечно, запустило цепную реакцию. Она сняла на пленку разговор Лэмба об убийстве Бонни ДеВилль и его слова: «Мне плевать, если Логан Экхолз этого не делал. Америка считает его виновным, для меня этого достаточно». Этот маленький отрывок вызвал широкий резонанс. Через восемь месяцев предстояли шерифские выборы, и впервые за все время лидерство Лэмба было под вопросом. Богатейшие жители Нептуна все еще были на его стороне – Лэмб, в конце концов, продолжал блюсти их интересы, – но его рейтинги резко упали за последние месяцы.

– Давайте послушаем, что он заявил в пятницу, когда прессе наконец удалось его отловить, – продолжила Терли.

Качество звука изменилось, и стало слышно ветер в динамике дешевого диктофона. Шериф Дэн Лэмб говорил спокойно, но в голосе чувствовалась нотка раздражения.

– Мы, безусловно, продолжаем поиски мисс Деуолт, но, насколько мы можем судить, свидетельств состава преступления нет. В данный момент мы не проводим криминальное расследование и не объявляем ее в розыск. Послушайте, – он повысил голос, чтобы перекричать прокатившийся по толпе ропот, – каждый год повторяется одно и то же. Кто-то отбивается от своих друзей, выпивает лишнего, забывает позвонить, и у всех паника. Проходит несколько дней, и все возвращаются, живые и здоровые. Нептун – безопасный город.

Лэмб хотя бы интуитивно должен был понимать, что не стоит отвечать без подготовки на вопросы о пропавшей девушке, но он страдал клинической неспособностью остаться в стороне от внимания прессы. Это явно было семейное. Его брат Дон, бывший шерифом, когда Вероника заканчивала школу, был слеплен из того же теста. Так что слова Лэмба с помехами крутили по радио все выходные, выставляя всех в управлении шерифа некомпетентными идиотами.

Пробка пришла в движение. Вероника тронулась с места, чуть не врезавшись в двух девушек, которые остановились прямо посреди дороги, чтобы прикурить друг у друга. Они синхронно, как по команде, показали ей средние пальцы. Вероника не задумываясь ответила тем же и свернула направо, в сторону складского района города.

Здание красного кирпича, в котором сегодня разместилось агентство «Марс Инвестигейшнс», в начале века было пивоварней, но за последний десяток лет было распродано под лофты и офисы. Вероника все еще привыкала к месту – когда она работала на отца в школе, их офис располагался в скромном деловом районе и агентство окружали книжные магазины и ресторанчики китайской еды на вынос. Но когда буквально через дорогу от них открылся элитный ночной клуб «09», арендная плата подскочила до небес, успешно выместив сольное предприятие ее отца из поднявшегося в рейтинге района в более скромный. Здесь плата была приемлемой.

Хотя, если в ближайшее время им не подвернется хорошее дело, она уже не будет казаться такой уж приемлемой.

Логотип «Марс Инвестигейшнс» – вариация на тему Всевидящего Ока с расчерченным горизонтальными линиями треугольником – красовался на входной двери, вырезанный по стеклу. Вероника поднялась по скрипящим ступенькам. Воздух здесь был сухим и теплым, стоял типичный для старых зданий запах пыли. Поднявшись, она толкнула двойные двери, ведущие в приемную.

Комната была опрятной, но обветшалой. Свет проникал сквозь жалюзи, ложась на пол длинными полосками. Стены темно-бежевого цвета в тени и вовсе имели удручающий оттенок – краску выбирали скорее по цене, нежели по эстетическим свойствам. Под окнами в коридоре стоял диван из комиссионки, в углу – пыльное искусственное дерево. Напротив цветного ксерокса тихо бурлил аквариум.

За столом приемной сидела Синди Маккензи и смотрела Триш Терли по самому большому из трех мониторов на ее рабочем столе. Прядь коротких каштановых волос падала Мак на глаза, серый мешковатый свитер свисал с ее худого плеча. Вероника и Мак дружили с десятого класса. Их свели компьютерные навыки Мак, но окончательно подружила их обоюдная ненависть к человечеству.

Вероника сняла кожаную куртку и повесила ее на вешалку у двери. Мак оторвала взгляд от монитора.

– Доброе утро, босс.

– Босс? – Вероника сделала круглые глаза. – Я что, плачу тебе зарплату?

– Нет, – согласилась Мак, возвращаясь к монитору. – Так сейчас и не утро.

– Что-то мне подсказывает, что сотни студентов с тобой бы не согласились, – ответила Вероника.

– Это да.

Несколько месяцев назад Мак бросила стабильную работу в корпорации «Кейн Софтвейр», чтобы работать с Вероникой в «Марс Инвестигейшнс». У Кейна была потрясающая зарплата, но сама работа казалась слишком скучной для самопровозглашенной нарушительницы компьютерного правопорядка. Ей гораздо больше нравилось выискивать новые и новые способы откапывать компромат для клиентов Вероники. Вслух они называли ее должность «техническим аналитиком», но пока что это было просто чем-то умозрительным: новых дел не было несколько недель, а на то, что подворачивалось, особых технологий не требовалось. Супружеские измены, страховые мошенничества, юридические экспертизы. С этим Вероника справлялась и в одиночку.

– Ты в курсе, что Нептун уже во всех новостях? – Мак кивнула на свой монитор и прибавила громкость. Большую часть экрана занимала прическа Терли – огромный жесткий начес, который не колыхался, даже когда она двигалась. Ее глаза сверкали, сопровождая каждое ее слово выражением праведного негодования.

– Я призываю всех, кому позволяют средства, сделать взнос в фонд «Найдите Хейли». Если шериф не собирается искать ее, эта обязанность ложится на нас, граждан.

– Фонд собрал уже почти четыреста тысяч долларов, при том, что он открыт всего несколько дней, – сказала Мак.

Вероника присвистнула.

– Эта Триш Терли, может, и скользкий паразит, живущий за счет трещин в нашей системе криминального правосудия, но она явно умеет набивать цену.

Она опустилась на потертый диван и прислонилась головой к стене.

– Мак, давай уедем куда-нибудь в следующем году на время весенних каникул. Куда угодно, где не будет блюющих студентов. Где вообще не будет выпивки.

– Следующий год, весенние каникулы, Тегеран. Уже бронирую билеты, – отозвалась Мак, даже не отрываясь от компьютера. – Как твой папа?

– Хорошо. Врач говорит, еще пару недель, и можно делать что-нибудь легкое по работе. Ему уже не терпится вернуться сюда.

– Такие травмы, и так бездарно этим воспользоваться, – Мак покачала головой. – Если бы у меня внутри не осталось ни единого целого органа, я бы такой шанс не прощелкала.

Вероника уставилась на длинную трещину, зигзагом прошедшую по потолку, как контур созвездия. Она отстраненно подумала, что нужно будет сообщить об этом владельцу помещения. Но разговор со Свеном о трещине в потолке неизбежно приведет к разговору со Свеном об арендной плате, просроченной на три дня. Она шумно выдохнула и закрыла глаза.

– Как ты заметила, прошла еще одна неделя, а твой банковский счет так же пуст, как и прежде, – начала она.

Мак перебила ее.

– Все в порядке, Вероника. Я знаю, дела сейчас идут туго.

Вероника открыла глаза и грустно улыбнулась.

– Мак, прости меня, пожалуйста. Я не так себе все это представляла.

– Эй, – укоризненно осекла ее Мак. – Мы обе прекрасно понимали, что, возможно, ничего не выгорит. Знаешь, я уже начала подыскивать что-нибудь с зарплатой. Чтобы хотя бы оплатить счета, ты же понимаешь. И я всегда готова выступить в роли, не знаю, консультанта, как только понадоблюсь. – Она улыбнулась уголком рта. – Хотя за консультации я, разумеется, беру вдвое больше.

– Разумеется, – Вероника улыбнулась, но внутри у нее все сжималось. Не только из-за того, что она подвела Мак. В глубине души она переживала, что им больше никогда не попадется достаточно сложное дело, чтобы для него потребовались технические таланты Мак. Она слишком долго работала на своего отца и отдавала себе отчет в том, что представляет собой частный сыск: на каждое крупное дело, на каждую загадку уровня Шерлока Холмса приходится сотня скучных мелких расследований. И даже последних сейчас едва хватало.

Так ли она себе это представляла? Это предпочла Нью-Йорку, корпоративной юридической работе с шестизначным окладом, и это не считая премий? Что ж, при нынешнем положении дел это ненадолго. Если ничего не изменится, она оставит от «Марс Инвестигейшнс» – и всей работы ее отца – одни руины.

Как нарочно, именно в этот момент входная дверь распахнулась. В офис вошла женщина в костюме из тонкой шерсти, сшитом по ее хорошо очерченной фигуре. Вьющиеся каштановые волосы обрамляли ее скуластое лицо. Ее шпильки отбивали по полу стаккато, и в шаге были элегантность, уверенность и страсть. Взглядом темных бархатистых глаз она обвела комнату, прежде чем остановить внимание на диване, где сидела Вероника.

– Я ищу Кита Марса, – сказала она. – Мне нужна его помощь.