Вещь. Империя Терон

— Я на мгновение заподозрил, вы предложите от них отказаться, — ухмыльнулся Ардир.

Лорд Старенс проигнорировал выпад и, повернувшись к Нальясу, спросил:

— Вижу, диск у вас. А где камни?

— Тоже есть, — заверил эльф.

— Даже не думайте, что можете забрать их силой! — встрял Левьис со злобой и вызовом.

Старенс ухмыльнулся, окинул мага презрительным взглядом. Леди Диала осуждающе покачала головой, но промолчала.

— Если бы я хотел отнять диск и камни, я бы уже разрушил ратушу и сделал это. И мне бы никто не помешал, — на красивых губах командира драконов играла змеиная усмешка. Вспоминая огромного черного ящера, Нальяс понимал, что лорд Старенс не преувеличивал свои возможности.

— Переговоры и клятвы — исключительно жест доброй воли, — добавил лорд Санборн. — Мы не стремимся все разрушить.

— Это хорошо, — промямлил магистр Левьис. — Простите, что перебил.

— Раз мы выяснили главное, приступим. Не будем терять время. Начнем с вашего или с нашего ритуала? — командир вновь обратился к императору.

— С нашего, — решил Ардир и велел Нальясу положить диск на землю.

— Это клятва на крови, — доставая из ножен кинжал, пояснил император.

— Наша тоже, — потянувшись к поясу, ответил Старенс. — Я предпочту использовать свое оружие.

— Разумеется, — согласился Ардир.

Диск, лежащий на земле, мягко сиял золотом. Черный бриллиант в отблесках магии клятвы, казался Нальясу глазом. Хищным, злобным, алчущим крови. Золотые и серебряные нити заклинания оплетали соединенные руки императора и дракона. Нити подпитывал Нальяс, свидетель обета. Он отдавался ритуалу полностью, как и приказывал правитель. Связывая клянущихся, Нальяс ощущал их эмоции исключительно ярко. Опасения Ардира, недоверие, боязнь неизвестного оттеняли напряженность лорда Старенса, его тревогу и раздражающую самого дракона переполненность магией.

Нальяс надеялся испытать облегчение, когда клятвы будут принесены. Но беспокойство нарастало, появилось предчувствие близкой беды. Хотелось ударить диск, разбить насмешливый злобный глаз, раскрошить другие камни. Эльф даже пожалел, что не попытался это сделать еще пару часов назад.

На фоне спокойствия императора и благосклонной улыбки прекрасной леди Диалы собственные разрушительные чувства казались Нальясу мерзкими. Магическая опустошенность колола пальцы и губы слабостью, холодом. Молодой страж, как и все маги, не любил это чувство беспомощности и беззащитности. В другом случае он взялся бы за меч, которым тоже прекрасно владел. Но во время переговоров такой жест был непозволительной роскошью.

— Половину сделали. Вы готовы ко второй клятве? — поинтересовался лорд Старенс.

— Да, конечно, — Ардиру нравилось, что дракон уже принес нерушимый обет. Это давало правителю ощущение безопасности.

— Это клятва на нашем языке, — пояснил командир. — Леди Диала поможет вам. Ее голос будет звучать в ваших мыслях, чтобы не возникло ненужной магической путаницы. Просто доверьтесь ей и повторяйте слова клятвы.

— Как же я узнаю, в чем клянусь? — поразился Ардир.

— Вы будете чувствовать смысл, — мягко заверила леди Диала. — Хотите попробовать на чем-нибудь простом?

— Да. Хочу, — согласился правитель, явно обрадованный предложением.

Нальясу оно тоже нравилось, показывало лучше всяких обещаний и объяснений, что драконы не собирались обманывать. Женщина кивнула, в следующее мгновение Ардир недоуменно нахмурился, светлые брови сошлись на переносице. Судя по тому, как медленно расслаблялось его лицо, леди Диала оказалась права. Он понимал смысл фраз на чужом языке.

— Что, приходится зачаровывать эльфов, чтобы они принесли клятвы? — раздался рядом насмешливый мужской голос.

Нальяс резко повернулся к говорившему и почти не удивился, увидев молодого человека с блестящим обручем на лбу. За ним шли трое изумительно красивых светловолосых мужчин. Сердце взволнованно заколотилось, прохлада рукояти меча не успокаивала. Нальяс видел, как Левьис жестом поманил к себе воина.

— Откуда такой интересный вывод, лорд Талаас? — полюбопытствовал лорд Старенс. Судя по появившемуся вокруг его фигуры черному сиянию, появление четырех драконов командиру не нравилось.

Лорд Санборн тоже заметно напрягся и, насколько Нальяс мог судить, готовился к бою. По крайней мере повернулся и поднял руки так, чтобы было удобно колдовать.

— Диск до сих пор не у вас! — зло процедил Талаас.

— Повторите свой эффектный выход на площадь через полчаса, — с издевкой посоветовал лорд Старенс. — Результат будет другим.

— Ваша самоуверенность меня восхищает! Беспочвенностью! — выпалил Талаас, а за человеческим чертами на пару мгновений отчетливо проступила драконья сущность.

Ардир хотел что-то сказать, но, бросив взгляд на леди Диалу, промолчал. Нальяс отступил на шаг, жалея о том, что отходит от артефакта. Не хотелось оставлять его без защиты, но в то же время эльф понимал, что Талаас убьет помеху, не задумываясь.

— Вы носитесь с этими недоумками! Устраиваете переговоры! Теряете время, вместо того, чтобы действовать! — разошелся молодой дракон. — Вы освободили Теферта?

— Держите себя в руках! — холодность тона Старенса плохо сочеталась с разрядами магии, проблескивающими в волосах и на пальцах. — Уходите! Иначе эта выходка не останется для всех четверых безнаказанной!

— Вы мне угрожаете? — прошипел Талаас. Его кожа покрылась бронзовой чешуей, из носа пошел дымок.

— Предупреждаю, — поправил Старенс. — Госпожи узнают об этом. Если вы немедленно не уйдете!

— Вы только и можете, что кляузничать! — полностью приняв драконий облик, рыкнул молодой лорд. — Но это будут пустые жалобы проигравшего!

Струя пламени ослепила Нальяса. Быстро моргая, он закашлялся от дыма, едкого запаха серы и опаленной кости. Когда зрение вернулось, Нальяс увидел, что леди Диала защищала императора и его самого от атак разозленного бронзового дракона. Под напором ящеров и заклинаний ее щиты быстро разрушались, осыпались по краям.

Старенс и Санборн стояли рядом с ней. Спина к спине. Над ними поблескивал инеем защитный купол. Старенс возводил его. Санборн отражал удары соотечественников.

Левьис, тоже охваченный защитой женщины, понимал, что ей трудно удерживать заклинание на расстоянии. И медленно, выстраивая собственные щиты, шел к ней. Воин видел только пламя и вспышки, кружащих агрессивных ящеров. Он дергался и порывался куда-нибудь бежать. Только окрики Левьиса вовремя останавливали его.

Два белых и два бронзовых дракона атаковали щиты то заклятиями, то пламенем. Наседали больше с одной стороны, били по заслонам там, где лежали диск и мешочек с камнями. Осознав, что пробить щиты поодиночке не могут, нападающие приняли человеческий облик и ударили одновременно в одну точку.

Многослойный щит треснул. Пламенеющий разлом пробежал снизу до вершины купола. Нападающие вцепились в трещину заклятиями. Выламывали куски защиты. Магические обломки отлетали в стороны, сгорали. Черные драконы ожесточенно набрасывали новые щиты. Слишком тонкие заклинания не останавливали Талааса с приятелями. Зияющая дыра в заслоне росла.

Санборн зло рыкнул и превратился в ящера. Явно хотел выбраться из-под купола.

— Нет! — выпалил Старенс.

Черный бескрылый дракон резко повернулся к другу. Нальяс был уверен, что командир что-то мысленно сказал Санборну. Другого объяснения тому, что лорд снова принял человеческий облик, эльф не находил.

Заклинания проскальзывали внуть купола, отражались от стен. Диала и Старенс нейтрализовывали их, а Санборн нарастил второй купол. Поменьше, но потолще.

— Не трогайте диск! — усиленный магией голос Старенса перекрывал треск и шипение заклинаний. — Передача еще не завершена! Вы же знаете, он потеряет свойства!

— Глупая ложь! — презрительно бросил Талаас. — Учитесь проигрывать!

Сквозь дым, окутывающий защитный купол, Нальяс увидел молодого дракона. Он буквально источал самодовольство, держа в руках золотой диск и мешочек с камнями.

— Эта картина навсегда останется в моей памяти, — издевательски усмехнулся Талаас. — Трое могущественных черных драконов в защитной клетке. Спасение эльфов того стоило?

Ответа он, разумеется, не дождался.

— Где пленный? — посмотрев в глаза Ардиру, спросил молодой дракон.

Император молчал.

— Где? — зло повторил Талаас.

В следующее мгновение Ардир упал на колени, вцепившись в голову. Он стонал от боли, покачивался, но ничего не говорил. Диала метнулась к нему, положила руки ему на плечо и на макушку. Сквозь ладони полилась золотая исцеляющая энергия.

— Прекратите! — выпалил Старенс.

Нальясу, с трудом хватающему воздух из-за передаваемой амулетом боли Ардира, казалось, дракон был бы рад убить Талааса, столько ненависти отражалось в его голосе и взгляде.

— Я уже узнал, что хотел, — ухмыльнулся молодой лорд и жестко добавил: — Старенс, даю вам три дня, чтобы убраться с моей земли. Если останетесь, вас казнят.

Его улыбка стала ядовитой:

— Счастливо оставаться.

С этими словами Талаас отошел к друзьям. Минуту спустя все четверо ушли с площади.

Император упал на землю ничком. Безвольно, обессилено. Как мертвый. Нальяс помог леди Диале повернуть его на спину. Бледный Ардир дышал поверхностно, чуть заметно. Он казался обескровленным и измученным, черты лица заострились, глаза запали.

— Мне так жаль, — в голосе женщины слышалось искренне сочувствие. — От ментальной магии нет защиты. Только внутренняя, если атакованный умеет обороняться.

— Я даже не знаю, о чем вы, — честно признал Нальяс, осторожным движением убирая прядь, лежащую на лице правителя.

Леди Диала не стала пояснять. Положила руки на Ардиру на грудь и ушла в лечение.

— Убью подонка! — выпалил Санборн, с явным трудом сдерживая ярость и превращение в дракона.

— При некотором везении это сделает артефакт, — мрачный Старенс методично рассеивал щитовые чары.

— Я бы придушил его до того, как он взял диск! — не унимался его друг.

— Один против четверых ты бы не справился. Даже втроем против четверых это сложно. Учитывая перенасыщенность магией. Кого-нибудь обязательно ранили бы, а оно того не стоит, — задумчиво продолжал командир. Он был возмутительно спокоен, и Нальяс поглядывал на него с недоумением. — Мы ведь обсуждали, что будем делать в случае провала. У него всего лишь другая причина.

Санборн медленно выдохнул, тусклые чешуйки, покрывавшие его лицо и руки, пропали.

— Что с императором, лорд Старенс? — робко спросил Левьис.

— Леди Диала постарается его спасти. Но шансов мало.

Из-за короткого ответа лорда Нальяса бросило в дрожь, захолодело сердце.

— Как помочь? — выдохнул он.

— Никак, к сожалению, — разрушая последний слой защиты, ответил Старенс. — Талаас из рода менталистов. Они владеют этой магией виртуозно. Убивают ею быстро и наверняка. Тем более неспособных защититься.

Он поднял палец, призывая к молчанию.

— Мне нужна минута. Потом я объясню, что сейчас случилось.

Нальяс кивнул и с удивлением понял, что дракон действительно ждал ответа. Лорд Старенс соединил ладони, в них затеплился поблескивающий серебром и кармином огонек.

Дракон, прикрыв глаза, скатал из него шарик и резким движением сбросил на землю. Потом еще и еще, и еще… Шарики отскакивали, подпрыгивали на плитке. С каждым разом поднимаясь все выше над землей. В самой высокой точке третьего прыжка шарики превращались в маленьких серебристых птичек и улетали в сторону замка.

— Госпожи и наши сторонники должны знать новости. Это жизненно важно, — проводив взглядом последнего посланника, пояснил мрачный лорд Старенс.

— О, они будут в восторге! — бросил Санборн, пытавшийся сбросить напряжение, расхаживая по площади.

— Несомненно, — согласился неестественно спокойный командир и повернулся к Нальясу. — Объясняю по порядку. Диск и камни — исключительно сильные вещи. Чтобы они работали правильно, нужна добровольная передача. Иначе действие может измениться до неузнаваемости. Поэтому мы пошли на переговоры и на уступки. Поток нужно закрыть. Без правильно работающего артефакта сделать это невозможно.

— Но тот дракон забрал диск! — выпалил Левьис, недовольный тем, что Старенс выбрал собеседником не его.

— Верно, — даже не повернувшись в его сторону, кивнул командир. — Он не поверил объяснениям, видимо, решил, я все придумываю, чтобы получить больше власти. Оценивал поведение по себе и своему роду. Это бывает. В итоге теперь никто не знает, как сработает артефакт. Одно бесспорно. Поток мы закрыть не можем. Город будет уничтожен бесконтрольной магией.

— Нужно уводить жителей. И поскорей, — глядя в изумрудные глаза лорда, выдохнул Нальяс.

— Нужно. И нам тоже нужно уходить подальше от замка, — согласился лорд Старенс. — Теперь поговорим об императоре.

— Мы так и не поняли, что его убивает! — снова вмешался Левьис, подходя ближе.

— Ментальная магия. С помощью этой магии можно общаться без помощи голоса. Так леди Диала собиралась подсказывать слова клятвы. Можно навязывать свою волю. Так мы влияли на господина Фарсима, чтобы он собирал артефакт, — по-прежнему разговаривая с Нальясом, пояснял лорд Старенс. — Искуссные менталисты, к каким относится лорд Талаас, могут внушать, сводить с ума, пытать. А могут и убить, заставив человека позабыть, как дышать. Судя по всему, что-то подобное произошло с императором.

— Но леди Диала старается. Значит, это можно вылечить? — чувствуя целительную силу, идущую от женщины, спросил Нальяс. Умом он понимал, что услышит «нет», сочувственное и гулкое, но сердцем надеялся хотя бы на «возможно».

— Рано судить, — вздохнул лорд Старенс. — Леди Диала — выдающийся целитель, но и она не может излечить все.

Он бросил хмурый взгляд в сторону центра города, Нальяс тоже посмотрел в том направлении и не удивился, увидев клубы дыма. Горькое ощущение беспомощности, неспособности что-либо предпринять против драконов выжигало чувства. Бессилие угнетало, разрушало, обращало сердце в пепел. Не хотелось думать и даже дышать.

Юноша посмотрел на бледное, будто фарфоровое лицо императора. Вдруг подумал, что Ардиру посчастливилось не знать, какой опасности сейчас подвергается его семья. Положив руку на висок умирающего, Нальяс неожиданно увидел перед собой Мадаис.

Императрица, закрывшись щитами, стояла на площади рядом с разрушенной ратушей. Несмотря на встрепанные волосы, испачканное сажей платье, эльфийка была прекрасна и твердо, с воистину королевским достоинством смотрела на стоящего всего в нескольких шагах Талааса. Молодой лорд оценивающе рассматривал ее, а губы красавца кривила ухмылка. Он казался жестоким и опасным.

Мадаис это чувствовала, но наращивать щиты ей было нечем. Нальяс откуда-то знал, что большую часть резерва правительница потратила на то, чтобы спрятать и защитить дочь.

Другие драконы, небрежно отмахиваясь от пытавшихся помочь императрице магов и воинов, возводили щиты на границах площади. Едва круг замкнулся, из ратуши, разрушая остатки крыльца превращением, вышел белый дракон.

Он еще покачивался от слабости, только-только освобожденный от сдерживающего копья. Но это лишь усиливало его ярость. Желание уничтожить императрицу, поквитаться за то, что женщина подпитала копье и продлила его пытку, изменяло воздух на площади. Дым пожарищ вился змеями, шипел, камни мостовой дрожали.

Другие драконы явно предвкушали развлечение.

Мадаис смотрела на бывшего пленника, на это воплощение ненависти спокойно, как ледяная статуя. Императрица стояла, гордо подняв подбородок, распрямив плечи.

Рыкнув какое-то ругательство, светлый дракон бросился на нее.

Щиты хрустнули, но выдержали удар лапой.

Сыпля оскорблениями, дракон обошел защитный кокон по кругу.

Мадаис не шевелилась. Только на щеках заблестели слезы.

Новый удар. Издевательски слабый. Щиты пошли трещинами, как скорлупа.

Ящеру нравилось забавляться с жертвой. Он медленно огибал кокон, рассказывая в красках, как будет пытать эльфийку.

На площади царила могильная тишина. Каждое слово было слышно имперцам, замершим у магических стен.

Нальяс жалел, что женщины империи не знают смертельных заклятий. На месте Мадаис, отданной на растерзание, он убил бы себя.

Третий удар — щиты осыпались хлопьями пепла. Змеи дыма обрадованно зашипели, обвивая ноги эльфийки.

Светлый ящер занес лапу, хотел коснулся головы неспособной защититься женщины. Мадаис окаменела, сцепив руки на уровне талии.

Движение ящер не завершил — когти наткнулись на магическую преграду. Он резко повернулся к Талаасу, на морде отразилось возмущение.

Между магами явно шел мысленный разговор. Светлый ящер все больше распалялся, из ноздрей пошел дым, хвост раздраженно ходил из стороны в сторону. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений белый дракон убрал лапу, отошел от женщины и, рыча от злости, взлетел. Его жертвой стала лечебница. Струя пламени обрушилась на собравшихся перед зданием людей, когти дракона раздирали крышу.

Мадаис упала в обморок. Талаас, спасший ее от гнева друга, сменил ипостась и неторопливо, с ленцой подошел к эльфийке. Подняв ее передними лапами, обернулся к спутникам.

— Пусть развлекается, — небрежным кивком указав на крушащего лечебницу дракона, сказал Талаас. — У нас есть дела поважней.

Нальяс вздрогнул, вынырнул из видения и встретился взглядом с озадаченным лордом Старенсом. Оказалось, командир подошел к юноше и внимательно наблюдал за ним.

— Что с вами только что было? — строго спросил дракон.

— Я видел драконов на площади. Пленный хотел убить императрицу Мадаис, но Талаас не позволил. Забрал ее, — голос от волнения сел, из-за магической опустошенности кружилась голова, и Нальяс с трудом сохранял равновесие. Клонило в сон, неприятно покалывало губы.

— Понятно, — голос лорда Старенса доносился словно сквозь туман.

— Что? Зачем? — возмущению эльфийского воина не было границ.

— Не стоит думать, что он взял ее в заложницы, — покачал головой лорд Старенс.

— Зачем тогда? Ее нужно обязательно вернуть! — бушевал воин. — Император это просто так не оставит!

— Он умрет через пару часов, — прошептал Нальяс и в последний момент успел выставить вперед руку, не упасть. Мир плыл, двоился и кружился. Мутило, было холодно до озноба.

Тепло пришло через плечи, будто солнечные лучи согревали юношу, как росток по весне. Дышать становилось легче, проклятая слабость уходила, в сердце снова появилась надежда на то, что еще не все потеряно.

— Смотрю, эльфы очень чувствительны к перепадам насыщения резерва, — в голосе лорда Санборна слышалась улыбка.

Нальяс поднял тяжелую голову, с трудом разлепил глаза. Лорд Старенс, задумчиво скрестив руки на груди, невидящим взглядом смотрел на императора и леди Диалу. Под ее ладонями все еще проблескивало золотое сияние исцеления, но Нальяс отчего-то был уверен, что женщина закончит с минуты на минуту. Посмотрев наверх, он увидел лорда Санборна. Тот стоял рядом с ним и, положив руку ему на плечо, делился силой.

— Это потому что восстановиться толком не удалось, — пробормотал Нальяс. — Благодарю.

Тот в ответ лишь кивнул. Будто услуга была простой и не стоящей особенной благодарности.

— У вас прежде бывали видения? — взгляд изумрудных глаз командира был спокойным и больше всего подошел бы любопытному исследователю, а не захватчику.

— Бывали. Но не такие яркие и продолжительные, — честно признался Нальяс. Происходящее его беспокоило, и страж надеялся, дракон объяснит, в чем дело, или даже подскажет решение. Часто такие выпадения из настоящего Нальяс себе позволить не мог.

— Это связано с тем, что один из ваших предков Пророк? — уточнил лорд Старенс.

— Откуда вы знаете? — нахмурился юноша.

— Скажем так, у нас есть разговорчивый общий знакомый, — скупая улыбка лорда казалась змеиной и холодной. — Так вы допускаете, что видения и наследственность могут быть связаны?

Нальяс бросил короткий взгляд на Левьиса. Старейшина гильдии молчал, закусив нижнюю губу, — не помощник, как, впрочем, и всегда.

— Вполне допускаю, — твердо ответил юноша, вновь встретившись взглядом с лордом Старенсом. — У моего предка тоже были подобные видения. Но, насколько я понял, значительно более яркие.

— Если так, если это дар предвидения или, вернее, ясновидения, то он будет развиваться, — заключил дракон. — Медленней, быстрей, исчезнет через время, проявится вновь — здесь все зависит от ситуаций и внешних воздействий.

Нальяс молчал. Ему раньше говорили, что дары такого свойства остаются в семье, проявляются через поколение. Но об этом ему рассказывали учителя, не верующие в Великую. Их объяснения, как и слова иномирянина, превращали милость богини в вероятность, математический расчет и принципы наследования. Религиозному юноше претил такой подход, но он понимал, что и милость богини подчиняется законам магии, чтобы не нарушать целостность мира.

— Артефакт не влиял на вас именно из-за дара, в этом я совершенно уверен, — продолжал лорд Старенс. — Такой дар не обмануть. Уж точно не из другого мира.

— Совершенно очаровательно, что вы так высоко оценили дар господина Нальяса, — вмешался раздраженный Левьис. — Но в настоящий момент это нам никак не помогает! Мы не можем вернуть императрицу! Или диск! Или остановить того другого лорда!

— Тут вы правы. Справиться со всем этим исключительный дар господина Нальяса в самом деле не может, — дракон осуждающе покачал головой, чуть ли не впервые с момента встречи посмотрев на старейшину гильдии. Тот стушевался, потупился. — Этот дар всего лишь дает надежду, что за господином Нальясом, сильным магом и, скорей всего, новым пророком Великой, пойдут жители. Другого лидера у вас нет.

— У нас пока еще есть император Ардир! У нас есть опытные военные! И опытные, многое повидавшие маги! — голос Левьиса заметно дрожал от злости. — Почему вы считаете, что юнец, у которого едва молоко на губах обсохло, станет хорошим лидером? Такой был бы вам на руку? Таким просто управлять? Причина в этом?

Злобный напор старейшины гильдии Нальяса раздражал, остро напомнил те упреки и нападки, которые сыпались на юношу последние недели со всех сторон. Отвечать на это не хотелось. Если прежде и возникали такие порывы, то не теперь, не когда на коленях лежала голова умирающего императора. Нальяс опасался только одного — резкой реакции лорда Старенса. Но вопреки всему, дракон не выглядел рассерженным. Напротив, казалось, происходящее его забавляет.

— Причина проста, — улыбнулся дракон. — Я всего лишь люблю иметь дело с разумными партнерами. С такими, кто не склонен вредить своему народу, чтобы потешить собственную гордыню.

Магистр Левьис едва не задохнулся от ярости. Он сжимал и разжимал кулаки, пронзал взглядом собеседника, но лорд даже не думал издеваться или насмехаться. Дракон просто сказал правду. Горькую, жесткую, неприятную, но правду. Воин это понял раньше мага, поэтому опустил голову и промолчал, хотя всего несколько мгновений назад готов был оспаривать веру лорда в Нальяса. Левьис тоже осознавал правоту дракона, но смириться с ней не желал. Нальяс отчетливо чувствовал это по болезненной искристости почти опустошенного резерва — Левьис решился бы обвинить лорда Старенса во всех возможных подтасовках, лишь бы сохранить лицо.

— Я не могу его спасти, — недолгую тишину нарушил голос леди Диалы.

Женщина выпрямилась, встретилась взглядом с лордом Старенсом.

— Мне жаль, — вздохнула она.

Он отвел глаза, кивнул, будто и не ожидал другого.

— Сколько у него есть времени? Проснется ли? — спросил Нальяс.

Леди Диала покачала головой, а во взгляде синих глаз отражалось искреннее сожаление, ошеломляюще неожиданное для захватчицы:

— Нет, не проснется, — ровный спокойный тон опытного целителя. — Есть около двух часов. Вряд ли больше.

Нальяс промолчал. Ее слова полностью соответствовали его собственным ощущениям. Лорд Старенс обратился к Левьису:

— Вам хватит опыта позаботиться о том, чтобы император Ардир умер в безопасном месте?

Магистр оторопело переводил взгляд с бледного лица правителя на бесстрастного дракона и мямлил что-то неопределенное.

— На окраине Арроса есть красивый храм Великой, — вспомнил воин.

— Если это достаточно далеко от источников и от замка, то хорошо, — одобрил Старенс и протянув руку, чтобы помочь женщине встать с колен, серьезно добавил: — Через час-полтора замок будет разрушен. Возможно, раньше. Все зависит от того, как именно исказится действие артефакта.

— Вы так спокойно об этом говорите, — осуждающе бросил Левьис. — Вы даже не злитесь из-за того, что другой дракон забрал диск и камни!

— Это уже свершилось. Это необратимо. Какой смысл в моем гневе? — вопросительно подняв брови, поинтересовался дракон. — А силы понадобятся мне, когда магия потока выйдет из-под контроля. Вы тоже поберегите резервы. От толщины защитных заклинаний скоро будут зависеть ваши жизни. Удачи. Нам всем.

Лорд Старенс легким кивком поставил точку в беседе, и драконы ушли.

— Удачи, — прошептал вслед Нальяс и обвел взглядом площадь. Выбитые камни, горящее здание. Следов когтей почти не было видно под слоем пепла.

— Нужно бы найти повозку, — осторожно приподняв голову умирающего, юноша высвободился и встал.

— Спасибо за совет! Без вашего чудесного дара мы бы никогда не догадались! — съязвил Левьис.

— Не нападайте на парня, — неожиданно жестко вступился за Нальяса воин. — Он не виноват, что Великая наделила его даром. Вы бы лучше лорда послушали! Как объяснять городу, что всем, всем нужно уходить?

— Словами, — зло бросил старейшина гильдии. — Как всегда! Наше дело самим тоже убраться отсюда подальше! Вы! — от резко указал на Нальяса. — Найдите повозку!

Юноша не стал спорить и радовался тому, что уходит с площади. Даже присутствовать при разговоре двух старших эльфов он считал верхом цинизма. Стоя над еще живым императором, один из военачальников препирался с главным магом империи о том, кто станет следующим правителем. От таких бесед Нальясу становилось тошно.

Повозка быстро нашлась. Один ее борт был разбит, второй — обуглен, но колеса и оси не пострадали. О лошади не приходилось и мечтать, но осел, крутивший ворот поднимающего из-под земли воду винта, вполне подошел. Животное волновалось, явно обрадовалось эльфу и с удовольствием вышло на улицу. Осла не пугали ни пепел, ни разгромленные дома, ни даже трупы. Зато растревожили ссорящиеся эльфы. Осел нервно переминался с ноги на ногу, цокая по плитке, норовя утащить повозку, пока Нальяс и воин укладывали на нее Ардира. Магистр, к вящему раздражению грязно ругнувшегося воина, посчитал ниже своего достоинства даже подержать осла.

— Будьте осторожны. Удачи, — пожелал Нальяс.

— Вы разве не едете с нами? — нахмурился воин.

— Нет, — покачал головой юноша. — У господина Левьиса достаточный для защиты резерв, а после атаки драконов у ратуши много раненых. Я постараюсь прикрыть их. Чтобы они тоже смогли уйти.

— Неплохой план, — хмуро согласился магистр. — Прощайте.

С этим словами старейшина гильдии хлопнул осла по спине. Повозка скорбно заскрипела, воин махнул юноше на прощание рукой, на пальце блеснуло кольцо. Только тогда Нальяс вспомнил о розданных самоцветах.

— Отдайте мне, пожалуйста, камни, — его уверенный тон так подействовал на воина, что тот без вопросов отдал свой сердолик.

— Зачем еще? — насторожился Левьис. — У вас же нет артефакта. Теперь это просто драгоценности. В трудное время отдавать их глупо!

Воин, уже вытащивший из кармана Императора голубой топаз, сжал камень в руке.

— Если артефакт все же удастся заставить работать правильно, можно будет закрыть поток, — стараясь не сорваться, пояснил Нальяс. Постоянное противодействие и придирки магистра постепенно превращали раздражение в ядовитую злость. — Не лишайте меня возможности хотя бы попытаться спасти город.

— Аррос потерян, — хмыкнул Левьис. — Пора бы понять.

— Отдайте камень, прошу, — протянув раскрытую ладонь, выдохнул Нальяс.

— Нет, — издевательски усмехнулся старейшина.

— Отдайте, — успокаивающе сказал воин. — Дайте парню шанс уменьшить ущерб. Камни и в тяжелые времена несъедобные.

С этими словами он вложил в ладонь юноши голубой топаз. Левьис нахмурился, выпятил нижнюю челюсть, сложил руки на груди и неотрывно смотрел на блестящий в руке молодого эльфа камень.

— Ладно, — решил он наконец и с очевидной неохотой расстался с янтарем.

— Благодарю, — облегчения от того, что смог собрать все оставшиеся камни, Нальяс не испытывал. Неприятное предчувствие, что самоцветы ничем не помогут усиливалось с каждой минутой.

Провожая повозку взглядом, юноша обдумывал дальнейшие шаги. Искать лорда Старенса он считал опасным и бесперспективным занятием. Веры в то, что четыре добровольно переданных камня смогут стабилизировать артефакт, у юноши не было. Как и желания пробиваться сквозь щиты, объясняться с воинами-ящерами.

Поэтому Нальяс решил вернуться к ратуше. Что бы ни говорил о нем и его даре лорд Старенс, юноша не думал, что способен быть лидером. Даже предположение, что он мог со временем стать новым Пророком, не укладывалась в голове. Но предупредить жителей, рассказать о скорой смерти императора было необходимо.

Раскрошив ратушу и лечебницу, белый дракон принялся за другие дома. Он упивался местью, своей властью и бессилием жителей. Площадь утопала в дыму и пыли. Смрад сгоревшей плоти, крики бегущих и стоны раненых, истошное ржание перепуганной лошади, грохот летящей с крыш черепицы превращали действительность в кошмар, который раньше невозможно было вообразить. Нальяс спрятался за обломком стены, и наблюдал за огромным ящером, пустившим струю пламени в дом сквозь процарапанную крышу. Дракон злорадно рассмеялся, увидев языки огня, вырывающиеся из окон. Неожиданно он замер, настороженно и удивленно глядя в сторону замка. Нальяс оглянулся.

Из замка улетали драконы. Среди них были бескрылые, что, казалось, больше всего поразило белого ящера. Он взмыл в воздух, толчком лап разрушив часть горящего здания, и полетел к замку.

Окруженная постепенно рассеивающимися магическими заслонами площадь была пуста. Придворные маги были перебиты. Военные, способные взять на себя командование или хоть какое-то руководство в сложившейся ситуации, погибли, когда Талаас с друзьями освобождал пленного. Даже не увидев ни одного трупа, Нальяс знал это так же четко, как свое собственное имя.

Пепел, словно серый снег, прикрывал тонким слоем борозды от когтей и черные следы огня. Горожане сбежали из ближайших домов, едва на площади появились драконы. Другие арросцы покидали свои дома спешно, не оглядываясь, лишь бы не стать добычей разъяренного ящера.

Сообщать о провале переговоров, о скорой смерти императора Ардира было некому.

Холодная шершавая поверхность камня держала Нальяса в настоящем, а молодой маг тем временем пытался вызвать в памяти образы и ощущения из последнего видения. Императрица Мадаис спрятала единственную дочь до нападения белого дракона, и Нальяс хотел узнать, где находится девочка. Было совершенно понятно, что долго без еды, воды и помощи ребенок не выдержит. Обычный магический поиск ничего бы не дал — щиты драконов и следы заклинаний людей слишком сильно искажали энергетическое поле.

Попытки сосредоточиться на императрице отзывались головной болью, ломотой во всем теле, странным ощущением связанных за спиной рук и ломающим волю чувством беспомощности. Щеки холодили пролитые не им слезы, но Нальяса, упрямо цепляющегося за ощущения Мадаис, это не останавливало. Жалея о неспособности читать мысли, юноша все глубже погружался в мешанину образов, пока не нашел нужный. Он увидел небольшую кладовку на первом этаже ратуши. Мадаис запечатывала ее, усиливая стены, пол, потолок, маскируя дверь под штукатурку. Последним императрица нанесла приглушающее звуки заклинание, и голос девочки, зовущей мать, пропал.

Вынырнув из видения, Нальяс долго тер гудящие виски. Он сожалел, что императрице не хватило совсем немного сил, чтобы спрятаться вместе с дочерью. Постепенно все увиденное и прочувствованное складывалось в одну картину, и Нальяс с ужасом и горечью понимал, что никто не помешает Талаасу взять Мадаис силой. Сомнений в том, что это случится в ближайшее время, не было.

Защищенная заклинаниями кладовка оказалась под завалами. Проникнуть туда можно было только через разрушенный коридор второго этажа, и Нальяс начал разбирать завалы. Куски штукатурки и камни, разбитая мебель и стекло, разорванная картина известного мастера — юноша отбрасывал в сторону обломки, поднимая в воздух пепел. Он толстым слоем лежал на развалинах, сыпался густо, крупными хлопьями, неприятно пах серой.

Расчистив себе лазейку, Нальяс проскользнул в коридор первого этажа. Благодаря заклинаниям императрицы эта часть ратуши уцелела и казалась вполне надежной. По крайней мере, маг не заметил в стенах трещин. Даже зная, где находилась кладовка, найти скрытую волшебством дверь было не так-то легко. Осторожно прощупывая стены, Нальяс медленно шел по темному коридору, когда земля задрожала так сильно, что эльф потерял равновесие. Наверху раздался грохот — обломок стены перекрыл выход.

* * * * *

Фарсим с нетерпением ожидал возвращения лорда Старенса с артефактом. Эльф радовался, что можно будет предотвратить разрушение города, а возбужденное воображение рисовало благосклонного императора, прощающего Фарсима. Правда, с оговоркой, что вначале семь сам-андрун проведут свой ритуал, остановят бойню раз и навсегда, а также изменят сознание и воспоминания Ардира. Эльф видел себя в красивом доме в пригороде столицы, представлял, как разговаривает с Нальясом. Мечтал о том, что юноша совершенно спокойно воспримет смену власти и господство драконов.

Радужные мысли настолько захватили Фарсима, что он не сразу обратил внимание на шум в саду. Сильно вывесившись из окна, увидел магов, формирующих отряды воинов. Это Фарсима безмерно удивило. Представить, что Ардир в последний момент все же отказался отдавать артефакт и решил продолжать войну, не получалось. Но факт оставался фактом: маги-аристократы куда-то уводили отряды бойцов. В движениях чужаков ощущалась суетливость, оттого крепло предчувствие близких и очень серьезных неприятностей.

В замке тоже стало шумно, но Фарсим побоялся открыть дверь и спросить, что происходит. Воодушевление схлынуло, уступило место страху и предположениям. Каждое последующее казалось Фарсиму глупей предыдущего, хотя мысль о начавшейся войне между сторонниками двух претендентов на трон такой уж несуразной не была. Маг думал, что до этого обязательно дошло бы. Раньше или позже.

Дверь в комнату распахнулась. Без стука или предупреждения. На пороге стоял рослый полу-ящер с венком барвинка на доспехах.

— Иди за мной, — велел он и, не дожидаясь ответа, вышел.

Фарсим не заставил просить себя дважды, выскочил в коридор и поспешил за широко шагающим воином. Приходилось бежать чуть ли не вприпрыжку, чтобы поспевать за ним. Тот не оборачивался и вообще мало обращал внимания на спутника. Вскоре они вышли в парк, где как раз формировался новый отряд.

— А что происходит? — заняв выделенное ему место между воинами, решился спросить эльф.

— Мы уходим, — сухо бросил полу-ящер.

— Все? Куда? Почему?

Фарсим заметил в отряде воинов с разными эмблемами и не удержался от вопросов.

— Не все. Из города. Такой приказ, — даже не повернувшись в сторону мага, ответил воин.

Больше вопросов эльф решил не задавать. Все равно пояснять полу-ящер определенно ничего не собирался.

Во главе отряда встал лорд Саркани, места в первом ряду заняли женщины, вышагнувшие из портала вместе с ним. Единственные чужачки в платьях. Из-за женщин отряд двигался медленней прочих, и Фарсим не мог отделаться от мысли, что его определили сюда нарочно, чтобы не отстал.

Над головой послышалось очень громкое хлопанье крыльев. Фарсим поднял голову — к замку летели драконы. Четверо. Бронзовый дракон нес что-то в лапах, но эльф смог разглядеть только развевающиеся на ветру длинные черные волосы. Фарсим решил, ящер несет раненого друга, хотя и предположить не мог, когда можно было получить ранение, если лорд Старенс остановил бои. На плечи эльфу легла рука идущего позади воина.

— Не останавливайся, — велел полу-ящер.

Фарсим молча опустил голову и быстро нагнал других.

Отряд миновал замковые ворота и вышел на главную улицу. К нему примкнуло десятка два полу-ящеров из города и двое аристократов. Фарсима больше всего удивляло, что никто из них не задавал вопросов, будто все знали, что происходит. Все. Кроме него. Это раздражало, но гораздо больше пугало. До дрожи, до тошноты, до невозможности думать ни о чем, кроме колотящегося сердца. Эльф даже не замечал, что идущий следом воин все время понукал его несильными тычками в спину.

К замку подлетели еще драконы. Трое, все черные. Отчего-то Фарсим был уверен, что это вернулся лорд Старенс, сопровождаемый женой и лордом Санборном. Последний поражал эльфа безмерно — Фарсим не понимал, как может летать существо, лишенное крыльев, и списывал все на существование разных рас драконов.

Завидев сородичей, лорд Саркани сделал знак двигаться быстрей. Фарсиму казалось, его подхватило потоком, несло по улицам смутно знакомого города. Колебания магического поля ранили чужой злостью, агрессией, оставляли шрамы на душе. Замок напоминал вулкан, столько разрушительной энергии копилось в нем. Сравнение усиливал пепел, покрывавший землю ровным слоем, сыпавшийся густо, словно снег во время метели. Эльф не мог отогнать образ артефакта. Диск тускло сиял, отливал медью, по ложбинкам, идущим от центра к камням, пробегали едва заметные красные искорки. Вещь, ласковая и добрая, прекрасная в своем совершенстве, теперь казалась творением древних демонов, воплощением зла. Нескольких камней не хватало, от этого казалось, диск скалится щербато и злокозненно.

— Вы предали клятву! — жесткий голос госпожи Заритты раздался так близко, будто Фарсим стоял рядом с ней, но пепел застилал глаза, и эльф так и не разглядел сам-андруну.

— Если правило вредит народу, его неплохо и нарушить, — заискивающе ответил Талаас.

— Я видела пленницу. Предупреждаю, не смейте! — другая Госпожа была больше напугана, чем решительна, и это Талаас прекрасно понимал.

— Что вы, госпожа Наззьята, у меня и в мыслях не было, — молодой дракон, подпустивший елея, говорил вкрадчиво, увещевал. От этого его ложь становилась более очевидной и тошнотворной.

— Я принес артефакт, — продолжал Талаас. — Мы сможем обезопасить себя. Поток больше не будет угрозой.

— Артефакт не был передан добровольно, — раздался рядом мелодичный баритон лорда Старенса. Фарсим вздрогнул, повернулся к командиру, но из-за пелены пепла не увидел ничего. — Действие артефакт будет искажено.

— Это глупости. Все отлично знают законы артефаторики, — с явным вызовом возразил Талаас, диск в его руках хищно замерцал неполным набором камней. — Вам просто не нравится, что я могу сделать больше для нашего народа! Зависть застит вам взор! Но я все равно проведу ритуал, открою портал, и дам нашему народу возможность жить в новом мире!

— Ваши попытки доказать права на трон могут разрушить страну! — исключительно спокойно продолжал Старенс. — Одумайтесь! Не делайте этого! Не вмешивайтесь в процессы, которых не понимаете!

— Блеф! Наглый и бесцеремонный блеф! — в голосе разозленного Талааса слышались свист и шипение. — Я уже вас предупредил. Дал вам три дня. Теперь их два!

Старенс пренебрежительно рассмеялся:

— Да хоть один. Хоть пара часов. Вы невластны надо мной. Вы заигрались, юноша. Но поймите, ритуал проводить нельзя. В лучшем случае он убьет только вас.

— Вы не умеете признавать поражение! Но вам придется! — выпалил Талаас. — Придется, когда сила потока подчинится мне!

— Я бы не стала рисковать, — голос госпожи Заритты дрожал от волнения.

— При всем моем уважении. Разглагольствуя, мы теряем время! Время на единственную попытку! — сорвался на крик Талаас.

В следующее мгновение он начал читать заклинание. Шипение, клекот, запах раскаленных солнцем трав, жужжание насекомых затопили сознание Фарсима. Суховей касался щек, радость артефакта, получающего долгожданную и необходимую ему энергию, заставляла сердце замирать от восторга. К мокрым от слез щекам прилипал пепел, обдавал серой и жег легкие едким дымом.

Фарсим закашлялся, дыхание перехватило болезненной судорогой — Вещь была недовольна и разочарована. Эльф знал, что необходимо срочно добыть малахит, сердолик, голубой топаз и янтарь. Это было важней дыхания, важней сердцебиения, важней жизни и посмертной памяти. Артефакт требовал недостающие камни, опалял кости, заставляя искать необходимое. Но Талаас, утаивший отсутствие камней, был глух к нуждам Вещи. Он не чувствовал ее, и она это знала. За такое небрежное использование артефакт готов был мстить.

У Фарсима подкосились колени. Пелена пепла перед глазами стала черной и плотной. Кто-то грубо и резко тряхнул его.

— Перебирай ногами, — раздался приказ откуда-то сбоку.

Фарсим шумно вдохнул, сквозь танцующие перед глазами искры, увидел сердитого драконида и только тогда осознал, что воины лорда Старенса буквально тащили его по улицам.

— Простите, — пробормотал эльф так неразборчиво, словно был мертвецки пьян.

Ему чудилось, что Талаас, держащий не полностью собранный диск в ладонях, медленно двигался по лучу к центру синей звезды. Лорд Старенс, которому не давали приблизиться к сопернику четверо молодых аристократов, пытался достучаться до Талааса, остановить его. Но тот в трансе ничего не слышал.

— Нам пора! — громко заявила леди Диала.

— Его нужно остановить! — обернувшись к жене, отрезал командир.

Фарсим ни за какие богатства мира не стал бы ему возражать, столько гнева и решимости отражалось в изумрудных глазах. Лорд Старенс понимал, что Талаас и его друзья не послушают увещеваний, а остановить строптивцев магией не мог — близость ни на чем не сконцентрированного потока извратила бы любое заклинание так, что лорд мог стать причиной гибели всех присутствующих на площадке.

Его это ярило, как и осознание того, что молодые драконы считают попытки уговаривать без волшебства немощностью.

Но драконица встретила взгляд мужа твердо.

— Милый, — чуть нахмурившись, сказала она.

Лорд прикрыл глаза, глубоко вздохнул. И отступил на шаг от аристократов, охраняющих Талааса.

— Госпожа Диала права, — в голосе повернувшегося к сам-андрунам Старенса слышалось ледяное спокойствие. — Нам больше нельзя здесь оставаться.

— Думаю, вы правы, — с горечью согласилась госпожа Заритта.

С этими словами она отошла назад и, поразительно легко и грациозно для такой крупной бестии пробежав несколько шагов, взлетела. За ней последовали госпожа Среффа и появившийся на площадке лорд Санборн. Последняя сам-андруна медлила.

— Не покидайте нас, госпожа Наззьята, — поклонившись, попросил один из молодых аристократов. — Разделите с нами успех.

— Я не думаю, что он будет, — с явным сожалением ответила госпожа. И в этот момент Фарсим понял, что эта сам-андруна всегда была благосклонна к Талаасу и, желая ему стать правителем, поддерживала.

Сторонники молодого лорда больше не пытались ее уговорить, и госпожа Наззьята полетела вслед за сестрами прочь от замка. Фарсим ждал, что лорд Старенс скажет что-нибудь напоследок. Что-нибудь едкое, колкое, уничижительно саркастичное. Но дракон, как и его супруга, промолчал, словно не считал оставшихся на площадке достойными даже прощания.

Фарсим подмечал это и злость друзей Талааса походя, будто сквозь туман. Все мысли были заняты Вещью. Артефакт не просто злился, он чувствовал себя обманутым, игрушкой в чужих руках. Но ждал тепреливо, когда ритуал дракона поможет собрать достаточно энергии. Сквозь завывания иномирного ветра, сквозь шелест трав, шипение и клекот заклинания в сознание Фарсима прорывались окрики, чьи-то голоса, ощущение, что кто-то несет его на плече.

Хищный блеск камней, бездонный провал черного бриллианта, горящие огнем руны — магия звезды приняла артефакт из рук Талааса и опустила Вещь на потрескавшуюся от напряжения плитку.

В небо один за другим выстрелили разноцветные лучи, перевиваясь, переплетаясь в вышине.

Яркая молния. Оглушительный раскат грома. Крик боли — белый дракон, подлетавший к замку, рухнул в парк. Молния артефакта насквозь пронзила его.

Затрещали поломанные деревья. Один из друзей Талааса бросился в парк.

Земля задрожала. С галереи посыпались камни, часть здания начала рушиться.

Из-под земли был такой толчок, что рядом застонали дома. Улица треснула. С крыш посыпалась черепица. Лорд Саркани набросил защиту на отряд. Чужачки поступили так же.

Артефакт силился открыть портал. Сноп разноцветных лучей пульсировал энергией, над черным бриллиантом дрожала почти невидимая воронка.

Звезда гудела и посылала разрозненные разряды от лучей к центру. Каждый из них так сильно бил по чувствам Фарсима, что ему казалось, он сам лежит на синей плитке. Что его хлещет энергией, что его уничтожает собственное бессилие.

Стоны он давно не сдерживал, а теперь кричал и извивался от боли. Перед глазами мелькнул образ напуганной и удивленной чужачки. Необычный разрез глаз, небольшой рот. Узкая женская ладонь легла ему на лоб — золотое сияние на миг ослепило, и Фарсим провалился в благословенную темноту без боли и видений.

* * * * *

Магический светильник медленно покачивался взад-вперед, отполированные до блеска рамы картин откликались на эти движения всполохами. Нальяс нашел замаскированную дверь и методично подбирал ключ-заклинание. Знай он императрицу дольше, возможно, поиски правильного сочетания слов давались бы легче. Судя по отклику защиты, молодой страж был близок к разгадке, но все никак не мог понять, что упускает.

Разочарование от новой неудачи усилило голод, сухостью в горле напомнило, что юноша давно ничего не пил. Нальяс встал, прокашлялся и занялся второй проблемой, которую тоже нужно было решить в ближайшее время, иначе освобождение принцессы оказалось бы напрасным. Огромный и тяжелый кусок стены, заваливший лаз, сам по себе был серьезным препятствием, но, в довершение бед, его к тому же усиливало драконье щитовое заклинание.

Повторяя себе, что наскоро сделанный заслон не мог быть сложным, Нальяс в который раз разглядывал незнакомое плетение. Но найти активные точки у него не получилось ни сразу, ни даже с пятой попытки. Он пробовал разбить и убрать камень, не поломав чужой щит. Хорошо, что вложил в свой удар не всю силу — заклинание отстрелило назад, и Нальяс чудом успел закрыться от него.

Земля дрогнула снова. Где-то наверху с горы обломков покатились камни. Подземные толчки участились, но ни один не был таким сильным, как первый. Нальясу это не казалось добрым знаком. Он считал, подземная буря только копит силы. Это беспокоило, нагнетало напряжение, Нальяс все больше нервничал и усилием воли заставлял себя действовать осторожно, ни в коем случае не поспешно. Он прощупывал заклинание, искал активные точки. Одна из них, спрятанная под двумя слоями завитков, оказалась нужной — щит рухнул, камень сдвинулся с места. Нальяс поддержал его магией и аккуратно оттолкнул. Сквозь открывшийся проход в коридор ратуши проник тусклый дневной свет.

Нальяс выдохнул с облегчением, отошел от лаза и, благодаря Великую за помощь, сел отдохнуть. Разминая затекшую шею, прислонился к стене, прикрыл глаза. Медальон на груди кольнул холодом, волной накатили опустошенность и тоска. Последняя была столь сильна, что на глазах выступили слезы из-за всепоглощающего чувства безвозвратной утраты.

Император Ардир умер.

Нальяс, утиравший слезы, был в этом совершенно уверен.

Мысли об императоре подстегнули юношу. Он не смел терять время, когда единственный ребенок Ардира находился в опасности! Вернувшись к замаскированной двери, Нальяс снова и снова пробовал отомкнуть заклинание. Постепенно им завладела идея, что императрица зачаровала дверь так, чтобы Ардир мог с легкостью найти и открыть ее. Память оживила образ правителя, целующего супругу, ощущение гармонии вновь пробудившейся любви. Глухой щелчок — заклинание поддалось, иллюзия стены разрушилась. Массивная дубовая дверь с таким же кованным украшением, как и прочие в коридоре, открылась легко и бесшумно. На полу спала принцесса Амаэль.

Только увидев ее, Нальяс задумался над тем, как будет объяснять девочке произошедшее. Смерть отца, пленение матери, разрушение города и появление драконов. Желая отсрочить этот момент, юноша решил ребенка не будить. Он осторожно поднял принцессу и, помогая себе магией, вынес на улицу.

Пепел сыпался не переставая, покрывал развалины и мостовую толстым ровным слоем. В городе было удивительно тихо. Ни криков, ни топота, ни жителей. Торопливо шагая по пустым улицам, Нальяс не мог отделаться от сравнения со склепом. Лишь среди могил и саркофагов царило такое же скорбное безмолвие.

Принцесса в его руках пошевелилась, застонала во сне. Маг сбавил темп, надеясь не растревожить девочку, и огляделся в поисках подходящего укрытия. Из-под земли послышался глухой раскат грома, камни мостовой опасно задрожали, где-то посыпались из окон стекла. В ближайшем доме призывно распахнулась дверь. Нальяс посчитал это знаком свыше и вошел.

Сумрачный коридор частично перегораживала сдвинувшаяся из-за множества подземных толчков мебель. Обогнув комод и низкий стульчик, эльф прошел на кухню и осторожно положил девочку на покрытый светлой скатертью обеденный стол. Амаэль всхлипнула, но не проснулась.

Печь была еще теплой, рядом с ней стоял большой горшок с наваристым овощным супом. С удовольствием вдохнув пряный аромат, Нальяс засунул приостывший горшок в печь. Живот противно подвело от голода, и, сглотнув набежавшую слюну, эльф стал поспешно осматривать шкафы. Мешочек с сухарями, коробка с сухофруктами, связка колбасок, завалившаяся за мешок с луком, а потому забытая в спешке, — другой еды Нальяс не нашел, но и этому был рад безмерно. Усмехнулся, вспомнив слова воина о том, что и в трудные времена драгоценные камни несъедобны.

— Господин Нальяс?

Эльф резко повернулся и встретился взглядом с удивленной девочкой.

— Ваше Высочество, — легко поклонился он.

— Откуда вы взялись? Где я? — свесив ноги со стола, Амаэль растеряно хлопала глазами.

Нальяс ободряюще улыбнулся:

— Пока мы в относительной безопасности, но это ненадолго. Нужно торопиться, и все же вначале предлагаю поесть. Вы, наверняка, так же голодны, как и я.

Девочка робко кивнула и осторожно слезла со стола. Маг, заполняя тишину ничего не значащим разговором, достал горшок из печи и начерпал супа в глубокую миску.

Амаэль ела осторожно и не спеша, поглядывала на эльфа и молчала. Нальяса это тяготило, но стоящих идей о том, как следовало бы начать тяжелый разговор, не было. Раньше долго общаться с маленькими детьми эльфу не приходилось, и он боялся не справиться. Боялся вызвать слезы и истерику. В любой ситуации, а особенно при сложившихся обстоятельствах он вполне мог обойтись без такой дополнительной нагрузки.

— Я полагаю, вы отведете меня к Его Величеству? — отодвинув пустую миску, девочка опустила руки на колени.

Поворот головы, взгляд болезненно напомнили Нальясу императрицу Мадаис. Голос Амаэль прозвучал спокойно и по-взрослому серьезно, черты лица словно утратили детскость. Нальясу такое неожиданное самообладание казалось неестественным, и пепел, из-за которого казалось, что черноволосая принцесса поседела, только усиливал это жутковатое ощущение.

— Да, конечно, — маг склонил голову.

— Хорошо. Вы сказали, времени мало, — не сводя с собеседника взгляда, принцесса ждала объяснений.

В этот момент земля снова задрожала. С потолка посыпалась известь. Девочка взвизгнула, отскочила к дверям. Нальяс бросился к печи — оттуда высыпались горячие угли. Он затаптывал огоньки, где-то наверху звенели стекла, в коридоре упало что-то тяжелое.

Тряска закончилась, гул под землей утих.

— Вот из-за этого у нас мало времени, — встретившись взглядом с перепуганной Амаэль, сказал Нальяс.

Она кивнула и молча наблюдала за тем, как эльф быстро сваливает найденную еду на скатерть. Забросив на плечо узелок, Нальяс выглянул в коридор. Попадавшие шкафы перекрыли проход, времени возиться с ними не было, поэтому эльф решил выходить через окно. Треснувшую раму основательно перекосило, она не поддавалась. Новый глухой раскат грома из-под земли подстегнул Нальяса — он выбил окно стулом.

Вопреки опасениям принцесса не капризничала, ничего не требовала и очень старалась не стать обузой. Настолько сознательное поведение было исключительно необычно для такого маленького ребенка и ко всему прочему еще и не вязалось со сложившимся у Нальяса образом. Он видел, как девочка боялась расстаться с отцом, как уговаривала Ардира не уходить. Помнил рассказ Фарсима о происходившем на площадке до начала ритуала, попытки девочки удержать рядом с собой мать. Ожидаемые реакции ребенка в этом возрасте. Теперь Нальяс не мог отделаться от впечатления, что за несколько часов в зачарованной каморке Амаэль повзрослела на пару десятков лет. Причины для таких изменений Нальяс не видел, и это его беспокоило.

— Давайте отдохнем немного, — предложил маг, заметив, что упрямо хмурящаяся принцесса выбивается из сил.

— Нам некогда, — сипло бросила она.

— Ваше Высочество, нам необходимо отдохнуть, — мягко возразил он.

Девочка вскинула голову, как норовистая кобылка, открыла было рот, но передумала спорить. Покорно последовала за эльфом, предложившим проверить еще один дом. Внутрь она заходить отказалась и остановилась в паре шагов от крыльца.

— Если вдруг увидите что-нибудь или кого-нибудь, немедленно зовите меня, — велел Нальяс, хотя искренне сомневался, что в покинутом городе остался кто-нибудь кроме них.

Принцесса кивнула и промолчала.

Несколько яблок, кусок сладкого пирога, коробка с лекарственными сборами, буханка хлеба и две большие фляги с водой — небогатый улов обошелся Нальясу неожиданно дорого. Он уже запрятал еду в узел, когда услышал, как на улице заверещала Амаэль. Проклиная себя за то, что пошел у нее на поводу и позволил остаться снаружи, маг выскочил из дома.

К девочке подходили странные существа. Они больше всего напоминали длинномордых собак, отчего-то передвигающихся на задних лапах. Долговязые существа были покрыты черной шерстью с серыми и рыжими подпалинами, двигались, временами припадая к земле, будто шли по следам в пепле. Внушительные когти на передних лапах и длинные верхние клыки, не помещающиеся в пастях, выдавали хищников. Торчащие уши, близко посаженные желтые глаза довершали картину.

Подбежав к девочке, Нальяс закрыл и ее, и себя щитами, но неизвестных существ это только воодушевило. Все шестеро с радостным потявкиванием бросились к щитам и, вонзив в них когти, начали тянуть на себя энергию.

Такого Нальяс никогда в жизни не видел. Первые секунды он в ужасе наблюдал, как тают барьеры, напитывая существ силой. Но оцепенение спало быстро. Когда щиты истончились настолько, что сквозь них стало возможно пускать атакующие заклинания, начался бой.

Существа бросались на мага и жмущуюся к нему девочку. Ледяные стрелы ранили животных, но и подпитывали их!

Огненные заклинания оказались более эффективными. Твари отскакивали, выли, катались по земле, пытаясь сбить пламя.

Все время Нальясу казалось, существа тянули из него силу. Это бесило, и эльф бил по тварям остервенело, сбрасывая всю ту злобу, которую хотел бы направить на Талааса.

Четыре обугленных трупа, тучи поднятого лапами пепла, пот, щекочущий затылок, противное ощущение растраченного резерва. Две оставшиеся твари убежали, поддерживая друг друга. Нальяс, зябко передернув плечами, надеялся, что они больше не вернутся.

— Что это было? — тихо спросила заплаканная девочка.

— Хотел бы я знать, — хмуро ответил маг.

Посмотрев на принцессу, он сообразил, что за время боя не слышал от нее ни звука. Раньше девочку частенько корили за несдержанность и попытки привлечь к себе внимание. Необъяснимые перемены в поведении настораживали, а как задать вопрос, чтобы получить нужный ответ, Нальяс даже не подозревал.

— Привал у нас не получился, — усмехнулся он, пытаясь сгладить ситуацию.

— Я невиновата, — в поспешном ответе слышался страх.

— Конечно, нет, — быстро заверил маг.

Амаэль вздохнула с явным облегчением и предложила сделать настоящий привал. Получилось так заискивающе и робко, что Нальяс не отказал бы, даже если бы хотел.

Они расположились в небольшом саду у дома. Девочка с видимым удовольствием съела пирог, запивая водой. Маг, опершись спиной о ствол дерева, ел хлеб с колбасками и поглядывал на Амаэль. Переживания последних дней, долгий и быстрый переход, бой не прошли для нее даром. Девочка устала и клевала носом. Нальяс помог бы ей заснуть, будь резерв хоть немного полней, но пришлось положиться на время и тишину.

Ворчание подземного грома стало привычным, как и мелкая дрожь мостовой под ногами. Нальяс нес спящую девочку, поглядывал на темнеющее небо и надеялся выйти из города до ночи. По ощущениям, оставалось пройти треть пути.

Амаэль всхлипнула, дернулась, попыталась вывернуться из держащих ее рук. Нальяс поспешил поставить девочку на землю.

— Все в порядке, все хорошо, — положив руки ей на плечи, заверил он.

Она потерла кулаками глаза и несколько раз кивнула.

— Куда идти? — не встречаясь взглядом со спутником, спросила Амаэль.

Он жестом указал направление:

— Мы уже скоро выйдем из города.

Нальяс хотел подбодрить, но отчего-то был уверен, что девочка даже не слушала.

Они шли довольно быстро и молча. Целеустремленная принцесса хмурилась, между бровями у нее залегла морщинка. Это и поджатые губы делали ее очень похожей на Ардира, как и упрямство, с которым она отказывалась от нового привала.

— Я не слабая. Не нужно обо мне особо заботится, — с вызовом заявила девочка.

— Тогда прошу, будьте снисходительны ко мне. Я устал и нуждаюсь в отдыхе, — схитрил Нальяс.

Она не нашлась с ответом, послушно села рядом с магом, но есть отказалась и казалась взбудораженной и дерганой.

— Ваше Высочество, поешьте, — попробовал уговорить Нальяс.

— Тогда я опять засну, — буркнула она и жестом отказалась от предложенного куска хлеба.

— Ничего страшного. Я понесу вас, — заверил эльф.

— Нет. Это будет медленно. А потом вы устанете… от меня, — губы девочки задрожали, голос к концу фразы осип.

— Ну что вы? Откуда такие мысли? — искренне удивился юноша.

По ее щекам побежали слезы, а пробившиеся сквозь всхлипы слова объясняли поведение Амаэль.

— Устанете… и бросите! Бросите… Одну…

Нальяс не удержался и обнял девочку. Она прижималась к нему и плакала, вцепившись в одежду.

— Я специально возвращался в ратушу за вами, — сказал Нальяс, когда волна рыданий пошла на убыль. — Я вас не брошу.

— Правда? — просипела Амаэль, так и не посмотрев на него.

— Конечно, правда, — погладив ее по голове, заверил маг. — Вы не останетесь одна.

Принцесса долго молчала, по-прежнему прижимаясь к Нальясу и время от времени всхлипывая.

— Мне приснилось, мои родители умерли, — в голосе Амаэль слышалась обреченность. — И что я всем мешаю. За мной охотились… хотели убить.

— Это был простой кошмар, — солгал эльф, крепче обняв девочку.

Он отлично понимал, что в сложившихся обстоятельствах сон вполне мог оказаться пророческим. Нальяс видел, как воин и старейшина гильдии магов грызлись за власть. А на тот момент Ардир даже еще не был мертв.

* * * * *

— Это очень странно, — незнакомка говорила тихо, с акцентом, напоминающим говор лорда Санборна. Фарсиму нравилось звучание этого светлого, как журчание искристого ручья, голоса. Казалось, нежно-голубые слова проскальзывают сквозь пальцы, щекочут щеки.

— В его воспоминаниях я увидела то, чему он свидетелем не был, — удивленно рассказывала чужачка. — Но могу я сказать наверняка, что лорд Теферт мертв. Убил его разряд магии потока.

— Какая ирония, — хмуро откликнулся лорд Саркани. Его голос отблескивал янтарем и пах ладаном.

— Соглашусь, — вступил в разговор глубокий баритон лорда Старенса. Теплое звучание роднилось с поздним медом диких пчел и сухим ветром в сосновых кронах. — Так стремиться освободить друга, чтобы убить его потом шальным ударом потока.

— Вы к нему несправедливы! — вмешалась госпожа Наззьята, яркий голос сиял огненными проблесками. — Он не мог знать, что так случится. Нельзя винить лорда Талааса в смерти лорда Теферта!

— При всем уважении, но можно, — твердо возразил командир. — Его предупреждали. Наравне со всеми и несколько раз лично. Я пытался его остановить, вы сами были тому свидетельницей.

Ответа госпожи Наззьяты Фарсим не слышал — пелена пепла затмила все, голоса, пробивающиеся сквозь эту осязаемую темноту, потускнели, казались разноцветными вспышками. Они, будто светлячки, расселись вокруг черного провала бриллианта в бесконечность. Но светлячков не хватало! Пропажа четверых причиняла невыносимую боль, едва не останавливала сердце.

Золотое сияние отогнало черноту, вернуло Фарсима к чудесным голосам драконов.

— Там явно что-то происходит, — серьезный тон, голос подрагивает от напряжения. Лорд Старенс был недоволен и озадачен.

— Камни я вижу, — журчащий голос незнакомки одновременно и обнимал бережно, и подстегивал страхом драконицы. — Камни не все! Они на месте не все были, когда ритуал начинали!

— Что? — возмущение лорда Старенса и негодование сам-андрун раскрасили тусклый туман вокруг Фарсима слепящим многоцветием.

— Лорд Талаас точно знал, что комплект неполный камней! — убежденно говорила драконица.

— И все равно начал ритуал? — пульсирующий пламенем размытый образ госпожи Среффы вынырнул из-под завесы пепла неожиданно близко, но не напугал.

— Да. Ритуал начал он, на силу диска понадеявшись и переоценив себя. Гордыню четко я вижу, — подчеркнула стоявшая рядом с Фарсимом на коленях молодая женщина.

Она была из рода лорда Саркани, смоль волос подчеркивали яркие заколки, белизна идеального лица казалась почти неестественной. Лежа на одеяле в палатке, Фарсим любовался заботящейся о нем чужачкой и думал только о ней. О звуке голоса, тепле ладоней, об удивительной расстановке слов, показывавшей, что женщине общий язык знаком плохо. Фарсиму больше нравилось подмечать эти детали, особенности, чем задумываться о смысле научных терминов, которыми сыпали госпожа Заррита, лорды Старенс и Саркани. Непонятные слова точно не были ругательствами, потому что лорды явно просчитывали что-то — шелестела бумага, поскрипывали карандаши, сам-андруна упомянула какую-то формулу.

— Я все равно не понимаю, почему он видит артефакт. Откуда знает, что происходит? — голос вмешавшейся в разговор госпожи Среффы дрожал от напряжения.

— У меня пока нет этому рационального объяснения, — покачал головой лорд Старенс, бросив короткий взгляд на эльфа. — Возможно, связь обусловлена тем, что Фарсим владел артефактом довольно долго.

— Возможно, — задумчиво согласился лорд Саркани. — Нужно подумать, как прервать связь. Она совершенно очевидно болезненная. А пока выход не найден, моя племянница будет рядом с эльфом. Она сильный менталист и хороший лекарь. В данном случае удачное сочетание.

Лорд Старенс молча кивнул, взял со стола листок с расчетами. Между красивых бровей залегла глубокая морщина, у глаз появились тени и морщинки, слишком выраженные для сорокалетнего мужчины. И Фарсим неожиданно для себя задумался о настоящем возрасте дракона. «Почти четыреста лет», — ответ пришел из ниоткуда. Тихий, немного робкий, будто говорившая не знала, правильно ли поступает. Фарсим посмотрел на сидящую рядом с ним женщину, встретился взглядом с черноглазой красавицей. Драконица смутилась и, потупившись, положила ладонь эльфу на лоб.

Золотое сияние обняло Фарсима ласковым облаком, мысли исчезли, тревоги растаяли…

* * * * *

Из-за туч стемнело очень рано. Пепел, сыпавшийся то сильней, то тише, мешал идти, Амаэль выбилась из сил быстро. Нальясу тоже приходилось трудно. Казалось, растраченный резерв и частые колебания его наполнения вытягивали жилы, рвали мышцы. Усталость ломила кости, подкашивала колени, не давала думать. Ошибки, совершенные утомленным магом в темноте, могли оборвать две жизни. Доводить до этого Нальяс не собирался и, даже понимая, что до пригорода, куда маг и военный отвезли Ардира, осталось идти едва ли больше часа, решил переждать ночь в покинутом доме.

Несмотря на множество подземных толчков, строение выглядело прочным. Большего и не требовалось. Принцесса с удивлением рассматривала бедную обстановку, деревянные ложки, громоздкую глиняную посуду. Осторожно присев на краешек скамьи, молча следила за Нальясом. Он разжег остывшую печь на кухне, деловито осмотрел шкафы и ящики, заварил мятный чай и приготовил нехитрый ужин из найденных продуктов.

— Думаете, я завтра увижу Его Величество? — малолетняя принцесса ковыряла взявшуюся комком кашу и поглядывала на сопровождающего исподлобья.

— Наверняка, — Нальяс изобразил улыбку, вспомнив фарфоровое, неестественно белое и хрупкое лицо умирающего правителя.

За эту частичную ложь он себя корил и презирал, но сказать девочке правду решился бы, возможно, только под угрозой смерти.

Амаэль кивнула и, хоть это и удивляло невероятно, молча клевала соленую кашу, умудряясь это делать с королевским достоинством. Пока девочка ела, Нальяс принес из крохотной спаленки соломенный матрас и несколько одеял, устроил постель. Уставшая принцесса заснула раньше, чем ее голова коснулась плоской, одетой в залатанную наволочку подушки. Маг уселся рядом, ложиться не стал — боялся во сне пропустить нападение странных тварей.

Натянув на самые плечи одеяло, Нальяс смотрел на пламя лампы и мрачно прислушивался к подземному гулу. Последнее время он притих, стал похож на сонное ворчание старого пса. Но юношу это, как и постоянно увеличивающиеся перерывы между слабеющими подземными толчками, не успокаивало. Ровный монотонный гул казался ему затишьем перед бурей, а не окончанием неприятностей.

Совсем рядом, под забранным ставнями окном, раздался вой. Протяжный, долгий, с подтявкиванием. Принцесса вздрогнула во сне, Нальяс положил руку на плечо спящей рядом девочке, та вздохнула глубоко и спокойно. Маг с сомнением посмотрел на входную дверь, поврежденную землетрясениями. Дверную коробку основательно перекосило, сама дверь открывалась с огромным усилием и жутким скрипом. Нальяс, вспоминая крепкие лапы и поджарые тела неизвестных тварей, был уверен, что для них дверь будет лишь кратковременной проблемой. Как и тяжелый сундук, которым эльф загородил вход. Но, несмотря на ненадежность убежища, Нальяс искренне радовался тому, что в тот вечер они с принцессой из города так и не вышли.

Грызня, звуки борьбы, но криков не было, и эльф решил, твари дерутся друг с другом. Сонливость раздражала, несколько раз Нальяс вскидывался, с досадой понимая, что заснул на несколько секунд. Свет лампы тускнел, масло потрескивало и заметно чадило.

Нальяс проснулся от подземного толчка и детского крика. Рывком подскочив, эльф, толком не разобравшись, что случилось, бросился к принцессе. Пол под ногами ходил ходуном, стены трещали, хрупнуло окно — стекло со звоном осыпалось на пол. Подхватив девочку, Нальяс встал в дверном проходе. С потолка посыпалась побелка, кусок штукатурки упал туда, где мгновение назад стояла принцесса. Печь треснула, из нее на пол вывались угли. Затаптывать их маг не стал.

— Все будет хорошо, — повторяя эти слова как заклинание, Нальяс неотрывно смотрел на тлеющие угольки и ждал, когда же земля успокоится.

Напуганная Амаэль вцепилась во взрослого обеими руками и дрожала. Маг, держась за дверную коробку, придерживал принцессу.

Огонь из печи прожег дыры в полу. На их обугленных краях танцевало пламя. Гул утих, земля перестала дрожать.

— Немедленно уходим, — скомандовал Нальяс, уже на бегу подхватывая сумку с едой.

Амаэль не спорила, только поспешно выскочила за магом на засыпанную пеплом улицу. Рядом горел дом. К ужасу Нальяса, слой пепла, отчетливо видимый в отсветах огня, был таким толстым, что почти доходил до середины икры. Радовало только, что новый сыпаться перестал.

Было еще темно, судя по крохам восстановленной магии, Нальяс проспал от силы три часа. С тревогой вглядываясь во тьму, подумал, что впереди вся ночь. Тратить резерв на светильник было жаль, но обычные фонари не горели. Небо затянули плотные тяжелые тучи. По ним пробегали красные всполохи, но этого света было ничтожно мало, чтобы ориентироваться в городе. Наколдовав маленький фонарик, Нальяс взял девочку за руку и увлек к воротам. Из-за запаха серы и камфоры першило в горле, железистый привкус во рту раздражал и вызывал тошноту. Амаэль раскашлялась, вытирая выступившие слезы пальцами, но старалась не отставать.

Земля снова дрогнула. Рядом трещинами пошел дом. Схватив ребенка на руки, эльф бросился бежать. Раздался грохот и звон стекла. Облако поднявшегося пепла настигло их у перекрестка. Из-за удушливых запахов и пепла Нальяс, как и девочка, зашелся кашлем. Таким сильным, что подкашивались ноги, а перед глазами темнело. Сердце колотилось, из глаз брызнули слезы, легкие болели так, будто их разрывали изнутри. Он силился перестать кашлять, но это ему не удавалось. В голове билась одна лишь мысль, уверенность, что в любое мгновение он умрет от удушья.

Золотое сияние появилось из ниоткуда, успокоило сердце, обезболило саднящие легкие. Девочка на плече затихла, перестала кашлять. Нальяс отчего-то был уверен, что Амаэль жива, здорова, но без сознания.

Открыв глаза, он увидел, что его собственные руки исчерчены сияющими золотыми узорами. Вскрикнув от ужаса и неожиданности, он вытянул вперед свободную правую руку. Ладонь с растопыренными пальцами светилась изнутри, узоры проступали все ярче с каждым ударом колотящегося сердца.

Нальясу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя и хоть постараться рассуждать здраво. Самочувствие постепенно улучшалось, а вместе с этим ослабевало и свечение. Единственным разумным объяснением произошедшему была мысль, что Нальяс исцелил себя сам. Неосознанно. Не обладая достаточным для лечения резервом.

Нервно сглотнув, маг опустил дрожащую руку. Выглядела она совершенно обычно, но от странности случившегося Нальяса все же передернуло. Амаэль, которую эльф держал на плече, застонала и явно приходила в себя. Тратить время было нельзя, и Нальяс поспешил к выходу из города. Он рассудил, что со всеми необычными явлениями разберется потом. Если выживет.

* * * * *

— Это случайность! Случайность! — он орал на друзей, чьих лиц не видел.

От собственной боли, от утраты и бессилия разрывалось сердце. И он выплескивал чувства криком.

Друзья осуждали. Молча. Отводя глаза. Отворачиваясь.

Пока не предатели, но только пока.

Они винили его, но Талаас не считал себя ответственным за смерть Теферта! Или за остальные смерти! Не считал!

Диск, проклятая вещь, отвратительное изделие, дрожал, впитывая магию потока. Артефакт так стремился к этой энергии, что завершить ритуал Талаас смог с трудом. И то пришлось принять драконий облик, слишком сильным был поток. Видимо, мощь источников исказила ход ритуала. Точно, так и было! Диск не стал бы бить магией! Не мог, не должен был! Он ведь был пуст, лишен энергии… Это магия потока от него отразилась!

Но что дает разгадка? Ничего, кроме пустоты…

Теферт мертв, больше десятка драконид тоже. Еще два десятка ранены, часть замка разрушена. Уцелевшую часть укрепили друзья, пока сам Талаас был еще занят ритуалом. Пока он пытался стабилизировать энергию, сконцентрировать все на диск и предотвратить новые неконтролируемые разряды, друзья укрыли замок щитами.

Талаас постарался успокоиться. Хотя бы внешне. Хмуро оглядел площадку, отвернулся от пульсирующей синим звезды, еще более поспешно мазнул взглядом по обломанным верхушкам деревьев. Поблескивающий красным защитный купол над замком напомнил, что и среди разрушений и смертей есть поводы если не для радости, то для успокоения.

Его войска в безопасности. Его друзья пока преданы ему. Он сам жив и даже не ранен, хоть и был к сумасшедшему диску ближе всех.

У него еще есть шансы на успех!

Это главное.

— Я сожалею, что это случилось. Сожалею о безвозвратных потерях, — Талаас старался держаться так спокойно, как ожидалось от правителя. — Но диск сейчас набирает энергию. Ее должно хватить, чтобы в ближайшее время открыть полноценный портал. Мы сможем переправить сюда еще войска и, самое важное, сам-андрун!

— А если нет? — голос прозвучал так тихо, что дракон не понял, кому он принадлежал.

— Этого не произойдет! — отрезал Талаас. — Мы справимся! Победа будет наша!

Последние слова он почти выкрикнул. Ожесточенно, зло и одновременно испытывая стыд. Талаас не представлял, что делать в случае неудачи. Теперь, когда большая часть переполнявшей его магии ушла на бой со Старенсом и на ритуал, Талаас мог мыслить более трезво. И сейчас он боялся. До ужаса боялся провала и его последствий.

— Нужно продумать пути отступления, — встретившись взглядом с Талаасом, сказала Билния.

Ее слова бесили всем.

Тем, что принадлежали ей, девушке, настолько заинтересованной в нем, что даже согласилась на внебрачную любовную связь. Девушке, которую видели в роли его жены некоторые главы родов.

Тем, что были преподнесены как доброжелательный совет более опытного командира.

Тем, что именно эта голубоглазая предательница знала точно, никакого запасного плана у Талааса нет. Любовницы, обычно, многое знают.

И тем, что Талаас не смел отчитать ее за сомнения. Многие поддержали бы ее, а не его.

— Разумеется, — надеясь, что злобный оскал удалось выдать за напряженную улыбку, вежливо ответил Талаас. — Прошу, займись этим, моя госпожа. Встретимся в зале знамен на первом этаже через час.

Он резко развернулся и ушел в замок. «Стремительно, но с достоинством», — твердил он себе, как заклинание, чтобы не сорваться на бег, не показать свое бешенство. Защитные заслоны пропустили его, пощекотали чувства недоверием, типичным для таких заклятий. Но этим только раздразнили еще больше. В коридорах Талааса встретили почтительные воины. «Пока почтительные», — напомнил он себе, подмечая неодобрительные взгляды драконид. От этого трясло, бешенство превратилось во что-то еще более разрушительное, не имеющее достаточно емкого названия. Но, главное, оно мечтало напиться чужой болью.

Напуганная пленница, имя которой он не запомнил, подошла для этого идеально. Связанная веревками, скованная обездвиживающей магией она не могла противиться унижению. Она не могла даже плакать. Только закрыла глаза, чтобы не видеть лица овладевшего ею мужчины.

Сбросив напряжение, злобу, Талаас принудил пленницу поблагодарить его за оказанную милость. Она сопротивлялась, поэтому ментальное воздействие было грубым и мучительным, но дракону был важней результат. Ему хотелось сломать ее, причинить не только телесную, но и душевную боль. Усиливая последнюю, он поставил на женщину магическую метку, сделав ее своей собственностью, рабыней. И позаботился о том, чтобы пленница знала смысл волшебного клейма.

В зал знамен Талаас вошел спокойным, уравновешенным и по-прежнему уверенным в победе. Отблески магических светильников обагряли старые и новые полотна, украшавшие подобие тронного зала. От изначального желания занять трон, возвыситься над соратниками, показать им свое превосходство, Талаас по здравому размышлению отказался. Для демонстрации силы и притязаний на престол эта ночь явно не подходила.

Осматривая флаги и резные колонны, Талаас ждал, когда в зале соберутся все семь его соратников. Молодая кровь, цвет драконьей аристократии, братство — вот, кем они были! Они все знали, что будущее за Талаасом, а не за дряхлеющим Старенсом и его прихвостнями. Не за стариками, которые из-за слабоумия решились на закате жизни переселиться в другой мир! Не за ними! Но за молодостью, яркой магической искрой, за пытливым умом и силой!

Талаас смотрел на собирающихся в зале друзей с гордостью. И с благодарностью за поддержку и доверие. Даже сейчас, когда сам-андруны покинули замок со стариками, друзья от Талааса не отступились. Да, их связывали обеты, но они также были скованы и военными клятвами, которыми пренебрегли ради братства! Эти мысли Талааса вдохновляли и радовали.

— Звезду со всех сторон оградили, — заговорил Фиред, обведя взглядом собравшихся за небольшим столом драконов.

— Чтобы не было утечки магии, я полагаю, — Талаас благосклонно улыбнулся светловолосому другу. После Теферта Фиред был наиболее надежным и верным. Мысль сделать его впоследствии первым советником казалась правильной. — Мудрое решение.

— Дело не столько в утечке магии. И не в неспособности звезды ее концентрировать. Сколько в шальных разрядах, — Фиред явно нервничал, а потому не обратил внимания на лестную оценку. — Артефакт ведет себя странно. Прошлой ночью, когда был открыт портал, диск спокойно лежал в центре звезды. Теперь он вращается. И все время искрит.

— Никто из нас не видел, как диск набирал магию, чтобы раскрыть воронку, — возразил Талаас. — Мы все видели только стабильно работающий портал.

— Не подумай, что твоим суждениям не доверяют, — в мягком голосе Билнии слышалось неодобрение, — но вряд ли вчера и позавчера артефакт бил по собравшимся на площадке магией. Будь все так, местные были бы готовы к бою, и на площадке к моменту выхода первого драконида никого не осталось бы.

Талаас невероятным усилием воли заставил себя ответить спокойно. Ему с младенчества говорили, что настоящий правитель терпелив и умеет контролировать свой гнев. Правда, этим полезным навыком молодой дракон так до конца и не овладел, поэтому чувствовал, как кожа лица покрывается едва видной чешуей.

— Билния, ты, разумеется, по-своему права, — осторожно подбирая слова, дракон вцепился пальцами в подлокотник кресла. С досадой почувствовал, как появившиеся из-за частичного обращения когти впиваются в дерево. — К сожалению, ты не учитываешь тот факт, что в предыдущие ночи артефакт мог спокойно впитывать энергию весь день. Теперь за очень короткое время ему нужно накопить достаточно энергии. Думаю, дело в этом.

— И тем не менее, — рыжеволосая собеседница поджала чувственно пухлые губы и решительно глянула на Талааса. — Я не желаю оказаться рядом с артефактом, когда он, возможно, откроет портал! Но вероятней разнесет все вокруг!

Он не успел ответить — в разговор вступил Беэлен. Медный дракон поддержал сестру, но говорил с меньшим вызовом, как и подобало более опытному политику. Все же он последние двадцать лет являлся главой рода. Если с Билнией Талаас еще спорить мог, то возражать ее брату, оказывавшему самую существенную военную и денежную поддержку, не стал бы.

— Из этой затеи с артефактом явно ничего хорошего не получится. Нам нужно отсюда уходить. И чем быстрей мы это сделаем, тем лучше, — припечатал Беэлен.

— Но если Талаас все же прав? — робко спросила Силира.

То, что поддержку и надежду высказала только она, Талааса задело, ранило, но и отрезвило. Выращенная сам-андрунами зеленая драконица не знала своих родителей, была довольно бедна и очень надеялась получить от молодого правителя различные привилегии. Хоть какие-нибудь привилегии. Талаас с горечью понял, если кроме такой зависимой драконицы согласных с его мнением не оказалось, значит, дело совсем плохо. Придется подчиниться решению большинства.

— Думаю, проверить это будет безопасней с некоторого расстояния, — благосклонно кивнув девушке, ответил Талаас.

Она улыбнулась и отвела глаза, с очевидным облегчением выдохнула. Показательно.

— Нужно планировать отход, — обращаясь в первую очередь к Беэлену, подвел черту Талаас.

— Тогда стоит решить, присоединяемся ли мы к отрядам лорда Старенса, — твердо встретив его взгляд, медный дракон говорил бесстрастно, будто не обсуждал исключительно важный вопрос.

Талаас крепче вцепился в подлокотники, чуть прикрыв глаза, медленно выдыхал. Он не знал, что бесит его сильней. Само предложение о воссоединении с остальными или же тот факт, что Беэлен впервые за полгода прицепил «лорд» к «Старенсу». Желание проникнуть в мысли Беэлена, выяснить, что этот хладнокровный интриган задумал на самом деле, было настолько велико, что у Талааса даже пальцы зудели от напряжения.

— Я готов сотрудничать с ним, если это необходимо для общего дела, — прервал он долгую неприятную паузу.

— Боюсь, это необходимо даже для обыкновенного выживания, — хмуро заметил Фиред. — Если случится худшее… Если поток высвободится, последствия будут ужасными. Здесь не останется ничего живого.

— Не стоит драматизировать, — собрав все остатки самообладания, Талаас покачал головой.

— Разумеется, большой общине на первых порах в новом мире легче, — вмешался молчавший до этого Керинс, привычным жестом отбросив со лба светлые, почти белые волосы. — Стоит это использовать. Потом решим, насколько нам по пути со Старенсом и его сотоварищами. Хотя наладить взаимодействие с ними после сегодняшней славной схватки в городе и после ритуала будет трудно.

Собравшиеся обсуждали вероятное место, где покинувшие город отряды и сам-андруны могли бы разбить лагерь. Просчитывали, как далеко пешие дракониды могли уйти за такой сравнительно недолгий срок. Талаас молчал и в беседу не вмешивался. Он наблюдал за друзьями и с тревогой понимал, что все они хотели перейти под покровительство старика! Несмотря на необходимость унижаться и просить позволения объединить команды. Конечно, ведь это не им придется кланяться Старенсу, а Талаасу, ответственному за своих соратников! Возмутительно!

Скольких сил ему стоило молчать, не догадывался никто. Кричать и срываться в такой ситуации было категорически нельзя, поэтому Талаас расходовал на себя резевр, успокаивался заклинаниями и при помощи особых ментальных практик. Обида и горечь разъедали сердце хуже кислоты, но его мучения были не видны окружающим. Он считал, это к лучшему. Ведь ждать сочувствия в сложившихся обстоятельствах было глупо до крайности.

— Раз мы сошлись в главном, — спустя всего несколько минут вмешался в разговор Беэлен, — раз мы решили уходить, нужно отдать соответствующие приказы драконидам. С направлением определимся, пока они формируют отряды.

Его голос звучал холодно и властно, даже величественно. В сторону Талааса Беэлен не смотрел, что только подтверждало худшие опасения — соратник постепенно превращался в предателя, тянущего одеяло на себя.

— В настоящее время командиры отрядов готовят своих воинов, — Талаас изобразил улыбку, стараясь не превратить искривление губ в хищный оскал. — Осознав настроения братства, я сделал необходимые распоряжения.

Он подчеркнул тоном и магией слово «братство», добавил ему тепла и искристого удовольствия. Совсем немного, чтобы не возникло впечатления прикрытого вежливостью внушения.

— О, прямо во время совета отдать нужные приказы. Удобно и своевременно. У мастера ментальной магии всегда есть неоспоримое преимущество, — Беэлен, казалось, нисколько не огорчился. Он вежливо кивнул, улыбнулся вполне искренне.

Билния глянула на любовника благосклонно, кокетливо потупилась, будто устыдилась требовательного тона и категоричности. Фиред выдохнул и впервые с начала разговора посмотрел в глаза Талаасу, глубокая морщина между светлыми бровями белого дракона разгладилась. Общая напряженность спала, даже дышать стало легче.

Один из немногих случаев, когда Талаас с радостью отметил правоту собеседника. Да, у менталиста такого уровня мастерства, как у будущего правителя, всегда есть преимущество. Ненавязчивое, чуть заметное внушение в нужный момент значительно действенней открытого принуждения, ссоры или приказа. Талаас гордился тем, как овладел особенной родовой магией и пользовался умением достаточно часто. В эти непростые дни нужно было сглаживать углы и укреплять свои позиции. Его серьезно тревожило, что последнее время необходимость возникала слишком часто, но показывать беспокойство, как и поделиться с кем-нибудь сомнениями, он не мог.

Талаас немного потянул время, чтобы успеть отдать приказы командирам отрядов до конца собрания. К сожалению, Керинс и Билния использовали эти минуты, чтобы рассказать о происходящем в городе. Будто Талаасу было дело до землетрясений и пожаров! Или до того, что Аррос почти опустел! Щиты братства закрывали замок не только от магических разрядов потока, но и от подземных толчков и пепла, большого и не требовалось! Если жители поняли, что нужно бросать все и уходить, то тем лучше для них. И тем лучше для отрядов драконид — меньше помех на пути. Но, судя по вниманию, с которым к этим бесполезным докладам прислушивались остальные, столь практичное мышление было присуще только Талаасу.

— Конечно, это дело будущего, но нужно будет подумать, что делать со всеми людьми и эльфами, бежавшими из Арроса, — нахмурился Беэлен. — Совершенно очевидно, что возвращаться им в ближайшее время будет некуда.

— Признаться, их судьбы меня совершенно не заботят, — с трудом сдерживая раздражение, ответил Талаас. — Нужно решить первоочередную задачу. Наш народ должен быть в безопасности.

— Если все закончится благополучно, то эти эльфы и люди тоже станут твоим народом, — чуть удивленно возразил Беэлен.

Глядя в голубые глаза соратника, Талаас отчетливо понимал, что начинает ненавидеть этого интригана. Это же надо было суметь одной фразой усомниться в успехе дела и показать, что будущий правитель недальновиден!

После этого сдерживаться было невероятно трудно! Вновь появившиеся из-за частичного превращения когти впились в подлокотники. Талаас чувствовал, как на скулах проступают чешуйки, но все же заставил себя говорить спокойно.

— Когда все закончится так, как должно, эльфы и люди станут моим народом, — твердо ответил Талаас. — Сейчас они лишь помеха на нашем пути. Так что их судьбы, как ты верно сказал, дело будущего.

Беэлен улыбнулся, кивнул и согласился. Несмотря на это и на мирный тон медного дракона, Талааса не покидало отвратительное ощущение проваленного испытания.

Неприятное чувство сохранялось и после собрания, когда все разошлись собирать немногочисленные вещи. Во время беседы с Фиредом, во время разговоров с командирами отрядов Талаас чувствовал себя уязвимым и слабым. Будто каждое его слово взвешивалось на золотых весах и осуждалось. Он злился, избегал Беэлена и любовницы до последнего момента, до встречи братства у синей звезды перед отходом. Но не они усугубили отвратительное настроение, а диск.

Он вращался так быстро, что превратился в светлое пятно. Над ним сформировался столб света, в котором бились магические разряды. Столб уходил в небо и там разделялся на три ярко выраженные и постепенно набирающие силу арки. Диск гудел, трещал и позвякивал сотнями колокольчиков. Каждый звук причинял боль, вгрызался в кости, но оторвать глаза от поднимающегося в небо сияния Талаас не мог. С крепнущим ужасом глядя на это, он отчетливо понимал, что не хотел бы оказаться в тех местах, где арки достигали земли. Но еще хуже было осознание того, что энергия потока и в самом деле могла уничтожить все живое.

Эта мысль, сияние диска и разряды молний ввели Талааса в близкое трансу состояние. Он стоял рядом со звездой, чувствовал необходимость поделиться с ней своей магией. Он знал, что нужно еще больше усилить диск, позволить ему как можно скорей набрать достаточно энергии для последнего удара. Он знал, что и другие хотят делиться магией с диском, хотят помочь ему. Вяло соображая, что, как и его друзья, постепенно подходит опасно близко к звезде, Талаас отчетливо понял свою вину, то, от чего отмахивался последние часы.

Он не послушал Старенса. Он наплевал на предупреждение. Он силой забрал диск и камни. Он сам решил провести ритуал с неполноценным диском, с отсутствующими камнями.

Он виноват в смерти Теферта и драконид.

Он виноват в том, что арки силы разрушают далекие города.

Он будет виноват в том, что диск своим последним ударом уничтожит континент.

Он виноват.

От этого было больно так, будто кто-то руками раздирал ему грудь, пальцами вынимал сердце. Потому так хотелось принести себя в жертву звезде, артефакту и совершенной магии разрушения.

Последний шаг — и Талаас окажется на вершине луча. Последний шаг — и он станет частью великого волшебства. Частью смерти целого мира…

Сильный подземный толчок отбросил Талааса назад. Силира, стоявшая у другого луча, тоже отшатнулась от звезды, не удержалась на ногах, упала. Талаас с ужасом увидел, что все его соратники оказались у вершин лучей! Все собирались пожертвовать свою магию, себя Вещи!

Хрустнул щит, запахло паленой костью. С жутким грохотом от здания откололся кусок. Камни посыпались на площадку. Талаас в последний момент успел прикрыть Билнию от обломков и одновременно оттащить от манящей звезды. Рыжеволосая драконица казалась шальной, опьяненной. Она качалась, нетвердо стояла на ногах, взгляд был пустым, лицо — бледным.

Талаас бросился к ней, схватил за руку. Крикнул остальным, что нужно уходить. Приказ дошел до одурманенных диском драконов не сразу. Керинс, еще не освободившийся от влияния звезды, даже попробовал ступить на синюю плитку. К счастью, его остановил Фиред и, приводя в чувство, пару раз хлопнул по щекам.

— Что? Что это было? — цепляясь за друга, моргал словно вынырнувший из кошмара Керинс.

— Некогда объяснять! — рявкнул Талаас. — Уходим!

Несколько мгновений спустя он вместе с друзьями бежал по коридору к выходу из замка. За спиной обрушилась стена, перекрывая путь на площадку с синей звездой.

Предупрежденные о землетрясениях командиры драконид догадались расположить отряды на открытых местах. Никто из воинов от толчков не пострадал. Это немного успокоило Талааса, как и то, что о его игрушке позаботились. Эльфийка стояла рядом с одним из телохранителей Талааса, раздобывшим для пленницы сковывающие магию кандалы. Бывшая императрица пыталась держаться с достоинством, и это в сочетании с ярко сияющей меткой наложницы доставляло Талаасу мрачное удовольствие.

Билния вместе с братом возглавила отряд драконид с сосной на эмблеме, Фиред повел вперед своих воинов. Отряд погибшего Теферта по распоряжению Талааса обрел новую предводительницу — Силиру. Драконицу следовало поощрить за преданность, а Талаас пока не обладал другими возможностями это сделать.

Доклады были правдивы. Пепел сыпался не переставая, земля ощутимо дрожала, город горел, воздух пропитали гарь и сера. Тонкий аромат камфоры напоминал о родном мире, о сам-андрунах, о времени восстановления запала. Такие воспоминания были приятными ровно до этого дня. Теперь же Талаас с раздражением представлял новую встречу с сам-андрунами. Госпожи знали, как он завладел диском, но молодой дракон всем сердцем надеялся, они никогда не узнают, что он провел ритуал с неполным набором камней. Тогда о троне можно будет забыть раз и навсегда.

От мрачных мыслей отвлек жуткий треск — шальной магический разряд ударил в землю всего в десятке шагов от Талааса. Набросив щит на свой отряд, дракон велел воинам поторапливаться.

* * * * *

Город давно остался позади. С беспокойством поглядывая на девочку, Нальяс понимал, что либо неверно рассчитал расстояние до храма, в который магистр Левьис и военный собирались отвезти императора, либо в темноте выбрал неправильную дорогу. О последней вероятности не хотелось даже всерьез задумываться, потому что такой поворот был воистину ужасным. Неизвестная местность, отсутствие еды и воды, рыщущие по округе странные твари и пустой резерв в довершение бед — худшее и представить было сложно.

Конец сомнениям положила молния, рассекшая небо пополам. Громыхнуло так, будто небо обрушилось на землю, но этот грохот смешался с ликующим возгласом — благодаря вспышке Нальяс увидел храм на холме. Теперь он мог с чистым сердцем сулить Амаэль скорый отдых в безопасности.

Рядом с храмом собралась толпа, но Нальяс ошибся, решив, что жители пришли проститься с императором. До погибшего правителя никому не было никакого дела. Бегущих из Арроса привлекал только колодец.

С большим трудом пробиваясь в храм, страж надеялся увидеть там монахов, читающих молитвы над покойным, Левьиса и, возможно, других магистров, военных, отдающих дань памяти императору Ардиру. В конце концов, он умер всего лишь несколько часов назад. Но и храм обманул ожидания Нальяса.

Монахи там действительно были. Они занимались тем, что выковыривали из стен рядом с фресками, изображающими чудеса Великой, золотые завитки и драгоценные камни. Добычу складывали в мешки и грузили на большую тачку. Пару долгих минут опешивший от подобного юноша молча наблюдал за монахами, не находя в себе сил даже пошевелиться. По сравнению с их действиями святотатственное поведение магов и военных даже не стоило внимания.

Левьис и еще двое магистров спорили о чем-то с тремя воинами, используя алтарь в качестве стола, на котором развернули карты. Заметив Нальяса, старейшина гильдии магов жестом остановил своих собеседников и указал на одну из боковых дверей:

— Он там. Постарайтесь нам не мешать.

К пренебрежительному тону, добавилось и странное выражение лица, когда Левьис увидел бросившуюся к двери принцессу. Взгляд, которым старейшина гильдии проводил девочку, Нальясу совершенно не понравился. Вспомнился рассказ Амаэль о кошмаре, в котором за ней охотились после смерти родителей. Теперь такое развитие событий перестало казаться Нальясу невероятным.

В борьбе за власть принцесса — помеха. Слишком мала для династического брака и укрепления позиций. Опекун мог бы претендовать на регентство, будь принцесса наследницей, но в империи Терон закон предусматривает наследование по мужской линии. Поэтому опекунство не принесет выгод, если опекун не поставит своей целью изменить законы и сделать Амаэль императрицей по достижении совершеннолетия. А это угроза, постоянная угроза власти нового правителя.

От девочки проще избавиться. В такое смутное время смерть малолетней Амаэль даже не вызовет вопросов. Землетрясения, твари, драконы, общее бегство, неконтролируемые разряды магии — вполне достаточные, исчерпывающие объяснения.

Раздумывая над этим, Нальяс вошел вслед за девочкой в указанную комнату. Там на длинном столе у окна лежал император Ардир. Свет факелов проникал в витражное окно с улицы, падал разноцветными пятнами на аристократическое лицо покойного. Амаэль замерла в шаге от отца и неотрывно смотрела на него.

— Это ведь не сон, так? — чуть слышно спросила она, когда за Нальясом тихо затворилась дверь.

— Нет, не сон, — честно ответил юноша, стараясь смириться с тем, что оказался единственным, кому небезразличны сама Амаэль и ее судьба.

— И я не сплю, правда ведь? — уточнила девочка. Ее голос дрогнул, по щекам скользнули слезы. Из-за витража они казались красными.

— Нет, не спите, — подтвердил страж.

— Я знала, что так будет, — просипела она и, упав на колени, разрыдалась.

Нальяс осторожно обнял принцессу и ничего не сказал. Все равно никогда не смог бы найти слова утешения.

Через несколько минут Амаэль высвободилась из его рук. Девочка не смотрела на мага, прятала лицо, будто стыдилась слез. Поэтому Нальяс не удивился просьбе уйти, оставить ее наедине с умершим.

Монахи все так же выцарапывали из стен драгоценности, маги и воины по-прежнему обсуждали что-то над картами. Все это последний страж видел словно сквозь туман. Истощение резерва отупляло, замедляло мысли, ослабляло. Желудок болезненно сводило от голода, во рту пересохло, тело налилось свинцом от усталости. Нальяс занялся поиском еды, воды и места для сна для девочки и для себя.

Длинный коридор вывел эльфа к той части храма, что служила домом для монахов. Найти кладовку и кухню не составило труда. Там гремел посудой и что-то бормотал себе под нос крупный служитель в традиционном темном одеянии. На столе стояли несколько сумок, в которые мужчина укладывал припасы. Колбаски, хлеба, сыр, какие-то соления, пыльные бутылки с вином… Нальяс ни минуты не сомневался, что без скандала монах не даст и корки. К сожалению, ожидания полностью оправдались, но все же итогом долгих препирательств маг остался доволен. Отвоеванного вполне могло хватить на два дня и ему, и девочке.

Жадно припав к горлу кувшина, Нальяс долгими глотками пил холодное молоко. Недовольный монах бурчал что-то пакостное, почти оскорбительное о нищебродах и попрошайках, но мага это не волновало. Спор забрал последние силы, не хотелось не только снова ввязываться в перепалку, но и двигаться.

Новый подземный толчок отвлек служителя от Нальяса, напомнил о необходимости быстро собрать съестное. Пользуясь тем, что монах отвернулся, маг запрятал в сумку лишнюю ковригу хлеба и, прихватив еще один кувшин с молоком, ушел к Амаэль.

Девочка стояла, положив ладони на руку отца, и вздрогнула, резко повернулась, когда Нальяс вошел в комнату.

— Я принес немного еды. Вы наверняка голодны, — удивившись тому, что принцесса казалась виноватой, сказал маг.

— Спасибо, — она потупилась, заметно покраснела и слишком поспешно, чтобы это не вызвало вопросов, отошла от покойного.

Нальяс сел у стены недалеко от входа. Место он выбрал не случайно — теплые отсветы придавали фарфоровому лицу правителя краски, сглаживали тени. Даже казалось, что правитель спит, отдыхает перед новой битвой. Эльф с усилием оторвал от серой ковриги большой кусок, передал его девочке. Амаэль медленно, несмело подошла к стражу, села так, чтобы не видеть отца.

— Попейте, — пододвинув ей тяжелый кувшин, посоветовал маг, — и постарайтесь поспать. Вам понадобятся силы завтра.

Она вздохнула, бросила на Нальяса короткий взгляд и промолчала. Ему же тишина была в тягость, поэтому в ход пошли безликие фразы и беспредметные утешения. Он замечал, что принцесса находила его разговорчивость обременительной, но другого способа заполнить время у мага не было. Пустопорожний монолог тянулся вечность, не меньше, но в холодном, чуждом и, к счастью, не поврежденном даже самыми сильными подземными толчками храме он был единственной защитой Нальяса от трудного разговора с осиротевшим ребенком. Этой беседы молодой страж боялся и внутренне напрягся, когда девочка заговорила.

— Я пыталась узнать, любил ли он меня, — чуть слышно выдохнула Амаэль. — Но не смогла нащупать нужные воспоминания.

— Он любил вас, не сомневайтесь, — твердо заверил Нальяс. — Что бы вы ни слышали до появления драконов, что бы ни услышали позже, не сомневайтесь. Он любил свою единственную дочь.

Принцесса всхлипнула, украдкой стерла слезы и сказала, что хочет спать. Нальяс не перечил. Постелив на пол одеяло, прихваченное на обратном пути из жилого крыла, устроил девочку подальше от двери. Вход в комнату запер магией только оттого, что не мог забыть задумчивый и расчетливый взгляд магистра Левьиса. Военные и маги, положившие на священный алтарь ноги, решали сейчас не только судьбу Арроса и империи, но и судьбу Амаэль. Нальяс мог поклясться чем угодно, что от девочки в ближайшее время попытаются избавиться.

Усталость окутала туманом и эти тревоги, мерное сопение Амаэль под боком убаюкивало, сытость согрела, налила приятным теплом пальцы. Кутаясь во второе одеяло, Нальяс размышлял о том, что делать дальше. Перед самой чернотой глубокого сна пришла какая-то неглупая мысль. Нальяс отчетливо помнил, что обещал себе ее обдумать. После была только пустота…

* * * * *

Фарсим долго рассматривал матерчатый потолок над собой, силясь сообразить, где находится, и что его разбудило. Тяжелая голова болела, во рту пересохло, слабость в теле была такой сильной, что эльфу вначале показалось, его привязали широкими лентами к постели.

С трудом повернувшись к говорившим, он увидел командира, стоящего напротив госпожи Заритты. Лорд Старенс явно злился — его фигуру зыбким маревом окружало черное сияние, руки дракон скрестил на груди, в волосах проблескивали магические разряды. Стоящий в паре шагов лорд Санборн полностью повторял позу друга и ярился не меньше. Госпожа Наззьята держалась чуть поодаль, выглядела растерянной, не смотрела на лордов и время от времени бросала взгляды на кого-то вне шатра. Госпожа Среффа хмурилась, но создавалось впечатление, что она поддерживала Заритту.

— Я не призываю вас ему верить, лорд Старенс, — голос госпожи Заритты дрожал от напряжения. — Я даже не призываю вас заключать с ним временный союз. Мы все знаем, как легко он и его друзья предали военные клятвы. Я призываю вас подумать о том, что в этом мире мы очень одиноки и сейчас слабы. Кроме нашего отряда и отряда лорда Талааса в этом мире больше нет драконов. Помощи ждать неоткуда!

— При всем уважении, — зло возразил лорд Санборн, — от него не будет никакой помощи! Талаас предатель! Самовлюбленный недоумок, активировавший артефакт с неполным набором камней!

— Все так, — согласилась госпожа Заритта. — Но из-за преступлений одного не должны пострадать ни другие драконы, ни простые воины! Они — наш народ! О нем нужно думать в первую очередь!

Лорд Старенс молчал, вцепившись в плечи, на пальцах проблескивала сдерживаемая магия. Лорд Санборн, его ближайший соратник, после отповеди сам-андруны не проронил ни слова. Едва не звенящая от напряжения тишина била по нервам, спутывала мысли, ускоряла сердце так, что оно захлебывалось стуком.

— Разумеется, он понесет наказание за свои преступления, — вмешалась госпожа Среффа.

— Боюсь, даже мучительная смерть не будет достаточным наказанием, — вступил в разговор еще один голос. Сиплый, глухой, едва слышный. И только, когда лорды и сам-андруны повернулись к эльфу, Фарсим понял, что этот голос принадлежал ему самому.

— Ты так говоришь из-за гибели императора? — холодно уточнила госпожа Заритта.

— Из-за этого, — ответил Фарсим, смутно удивляясь тому, что нисколько не робеет, разговаривая с сильнейшими магами в мире. — Из-за того, что он сделал с императрицей. Из-за разрушения Арроса, из-за разрушения столицы и еще двух городов. Сила потока обрушилась на них сейчас. Жители беззащитны. Они умирают. Города умирают.

— Я хочу видеть то, что видел он, — сурово нахмурившись, госпожа Заритта обратилась к кому-то, находящемуся рядом с эльфом.

В то же мгновение золотое облако окутало сознание Фарсима, но вернуло к вращающемуся в центре синей звезды диску. Он больше не стоял на ребре, а лежал, как и должен был. Скорость вращения была такой, что разноцветные камни слились в радужный обод вокруг черного провала воронки. Сияющий столб энергии, как и три огромные арки, стал больше, в нем чувствовалась мощь. Воронка вспыхивала, всплохи поднимались ввысь по столбу энергии, окрашивали арки кармином, изумрудом и бирюзой. Фарсим считал, воронка работает. Странно, искаженно, но все же работает.

Он чувствовал злобу и растерянность наблюдающей, ее беспомощность. Эти чужие эмоции ощущались особенно ярко из-за того, что собственных Фарсим не испытывал. Его не тронуло ни насилие над Мадаис, ни клеймо наложницы. В душе никак не откликнулось, что действия Талааса сам-андруна считала низкими, недопустимыми, мерзкими.

Госпожа Заритта излучала желание покарать, наказать показательно. Эти чувства кололись силой, решимостью, но даже не тревожили эльфа. Ему казалось, он перестал быть живым существом, а стал лишь безликим инструментом в руках чужаков. Но и подобная участь его не отвращала. Напротив, происходящее и собственная судьба стали Фарсиму безразличны.

Разъяренную сам-андруну окутывало такое же черное сияние, что и лорда Старенса, но слов госпожи Заритты Фарсим не слышал — постепенно возвращалась боль. Она была сильна настолько, что по щекам бежали слезы, а каждый вздох становился стоном. Золотое исцеляющее свечение усилилось, прохладный голос плохо владеющей общим языком чужачки ласкал слух, успокаивал сердце.

* * * * *

Повезло, что защитный кокон, оберегающий наложницу, имел в своей основе заклинание невидимости. Талаасу нравилась Мадаис, и отдавать добычу он не собирался. Владение этой женщиной, похожей на леди Диалу, одну из прекраснейших дракониц старого и нового мира, доставляло Талаасу мрачное, мстительное удовлетворение. Пусть пришлось солгать сам-анрунам, прицепившимся с вопросами о Мадаис. Пусть! Зато теперь он знал имя пленницы и мог быть уверен в преданности своих телохранителей. Они не выдали тайну, не рассказали, что отряду пришлось остановиться из-за недомогания бывшей императрицы.

Сера, камфора и другие испарения, напоминающие о местах восстановления запала, раздражали легкие эльфийки. Она кашляла, сильно, чуть не до удушья. Талаас не только подлечил ее, но и создал кокон, защищающий от влияния близкого вулкана, в который постепенно превращались целебные источники Арроса. В тот момент, когда нити волшебства переплелись над головой наложницы, она перестала существовать для окружающего мира.

Поэтому так легко было соврать, что женщина умерла. Поэтому сам-андруны поверили. Правда, не создавалось впечатления, что они довольны исходом, но Талааса это не сильно беспокоило.

Гораздо важней, что ему и его соратникам позволили остаться в одном лагере с остальными отрядами. Что можно было отдохнуть в относительной безопасности вдалеке от Арроса. Что Старенс, этот чванливый старик, под давлением сам-андрун согласился сотрудничать и даже пригласил Талааса и Беэлена на утренний совет.

Дипломатически настроенный Беэлен видел в этом шанс избежать нового обострения отношений и даже надежду на примирение. Будто отношения между стариками и братством хоть когда-то были хорошими! Будто Талаас собирался мириться со Старенсом или с его приспешниками! Будто Беэлен хотел продолжать сотрудничество и после решения проблемы потока!

Но нет! Талаас не для того рисковал всем, не для того укреплял отряды, не для того создал братство, чтобы теперь преклонить колени перед королем Старенсом! Он будет владеть этой землей. Он будет устанавливать законы. И первый закон будет об изгнании Старенса и его прихвостней!

— Они более опытны во всем. И как маги, и как воины, и как полководцы, умеющие заботиться о своих отрядах, они превосходят нас, — шагая рядом с Талаасом, шептал Беэлен так тихо, будто боялся, их могли услышать дракониды на границах лагеря стариков.

— Еще скажи, нужно в ноги кланяться и благодарить за то, что нас пригласили на совет, — прошипел Талаас, с трудом сдерживая превращение. Он чувствовал, как чешуя проступает на лице, как когти впиваются в огрубевшие ладони.

— Откровенно говоря, я на его месте казнил бы мятежных командиров. В лучшем случае, заковал бы в кандалы, — бесстрастно возразил Беэлен. — Мы предали военные клятвы. Из-за наших действий лорд Старенс лишился возможности вернуть на место артефакт. Из-за этого поток высвободился. Наш народ оказался в опасности.

— Ты, кстати, во всем меня поддерживал! И сам помог забрать артефакт! — рыкнул Талаас, раздумывая, почему до сих пор не бросился на собеседника и не разорвал его.

— Я не отрицаю, — пожал плечами рыжий интриган. — Но тебе известны мотивы. Мои и остальных.

Прежде, чем Талаас успел уточнить, Беэлен пояснил.

— Нарушить кровный обет братства значительно опасней, чем военную клятву. Правда, для меня сведения о давно заключенном союзе, о создании особого отряда внутри армии стали бы отягчающими обстоятельствами. Поэтому признаю, что на месте лорда Старенса подписал бы таким, как мы, смертный приговор.

Талаас прикрыл глаза и медленно выдохнул через почти сомкнутые губы. Ссориться с Беэленом было категорически нельзя. Он достаточно ясно показал свои намерения захватить корону, что по праву должна была принадлежать Талаасу. Если сейчас поддаться на провокации, позволить себе бой и кровопролитие, Беэлен станет новым лидером братства. А Талааса ждет смерть или, при некотором везении, тюрьма.

Горьковатый дымок щекотал губы и ноздри, полсотни непроизнесенных оскорблений кололи язык, но Талаас справился с испытанием. Не дал соратнику и одновременно почти предателю повода ухудшить свои позиции.

Куда больше выдержки понадобилось, чтобы не просто молча, но с благожелательной улыбкой сносить радость друзей, воодушевленных тем, что Старик согласился снова взять их под свое крыло. Пришлось опять расходовать на себя резерв — другой возможности успокоиться не существовало. Талаасу хотелось повлиять на друзей ментально, заставить хвалить и превозносить своего предводителя, заботящегося об их благе, даже жертвуя собственными интересами. Но он не сделал этого. Исключительно из опасения переусердствовать и случайно показать, что и раньше часто пользовался своей родовой силой.

Талаас с нетерпением ждал той минуты, когда его отряд разобьет лагерь в указанном Старенсом месте. Пытался не показывать, как сильно бесил его тот факт, что даже место лагеря ему продиктовали. Он ждал, когда, наконец, поставят его личную палатку, когда можно будет не следить за выражением лица и выместить хоть на ком-то свою злобу! Мадаис, очень похожая на леди Диалу, была идеальной жертвой. Бесправная, беспомощная, несуществующая больше женщина, сама того не зная, создавала сладкую иллюзию того, что Талаас мстил Старенсу, причинял ему боль.