Веселые каникулы мажора

Глава 20

Лето 1998 год. Василиса.

По витринам улиц, по асфальтовым тропинкам

Прогремело небо фиолетовым дождем.

И со стороны город стал, как сумасшедший,

Как один водой залитый дом.

Это ли не то, что бывало со мной.

Это летний дождь стал над миром стеной.

Это ли не то, что бывает шутя,

Просто летний дождь вспоминает тебя…

© Леонид Агутин — «Летний дождь»

Сначала редкие, но быстро набирающие силу, капли дождя внезапно обрушиваются на неторопливо гуляющих людей.

Мы сидим в тени, укрытые от любопытных глаз листьями олеандра. Для меня, проводящей девять-десять месяцев в году в условиях северного города, южные растения до сих пор кажутся не просто экзотическими, а почти сказочными.

Из мимо проезжающей машины по вмиг опустевшей улице разлетается новый хит Агутина:

Оставляя дома блики солнца на рояле

Ветреную душу, словно нотную тетрадь.

Выйти из кино и махнуть по этим лужам,

И не думать ни о чем опять…

Смеюсь, отчего-то проведя параллель с сегодняшним днём. Смотрю в потемневшие глаза Андрея и вскакиваю с его колен. Он в непонимании успевает схватить мою руку, но я осторожно освобождаюсь и, напевая, начинаю кружиться под дождём.

Промокаю моментально, но не могу остановиться: мне это нужно, чтобы освободить душу от всего напряжения последних дней.

Объяснения Барса про его бывшую девушку не сразу убедили меня поверить. Признаюсь, что я долго плакала, чем здорово порадовала Вику. Но мои слёзы услышала старшая сестра и позвала в сад, чтобы поговорить. Там, под старой яблоней, за столом, который повидал множество торжеств, я выложила всё.

Была бы рядом Сашка, рассказала бы ей, но у подруги очередная чёрная полоса: запой отца. А когда он куролесит, ему на глаза лучше не попадаться.

Танюшка долго молчала, опустив голову. Я уже стала переживать, что она меня отругает, но сестра вдруг порывисто обняла и сказала, что решиться на прощение и на поступок могут только смелые. А трусливые потом солят подушку и жалеют, что когда-то упустили своё счастье.

А ещё долго потом гладила меня по плечам и шептала, что никуда отсюда не отпустит. Думаю, они все догадывались про дядю Петю, отчима… И про его приставания тоже. Только старшие уже не жили с нами и не видели, а Вика предпочитала закрывать дверь и включать погромче музыку, когда мамин новый муж бил меня или прижигал вонючие папиросы о кожу, чтобы я, как он выражался, «поняла, кто в доме хозяин».

К счастью, тонкие стены и бдительные соседи не раз спасали, услышав мои крики… А мама… Мама не поверила ни разу…

Поэтому я почти что сбежала в Орск. Поэтому я так испугалась, когда Барс начал задавать вопросы…

Отчим… он жестокий человек, страшный. А Андрей, он… Он же может захотеть разобраться… Как всегда делал в детстве. Почему-то считал, что обижать меня имеет право только он.

А теперь вот…

Просто летний дождь вспоминает тебя…

— Ты вся намокла, — Барс долго не выдерживает, показываясь из-под укрытия. — Иди сюда.

И я иду.

Тёплые капли, мокрые и счастливые мы, горячие руки Андрея… Что может быть лучше?

До самого входа в аэропорт я думаю только о наших поцелуях, а вот когда вхожу внутрь, сжимаюсь от неприятного ощущения. Компания, распивающая пиво, никуда не ушла. От взглядов этих парней хочется бежать без оглядки. А я еще и мокрая: с волос течет, сарафан облепил тело, как вторая кожа.

Андрей напрягается, прячет меня за спину, повернувшись таким образом, чтобы меня никому не было видно. Мы стоим в углу, и это мне тоже не нравится: углов я боюсь не меньше, чем сжатых сзади рук.

— Всё хорошо, — будто почувствовав меня, Барс умудряется прижать к своей спине, — сейчас начнут выходить наши.

К моему великому счастью он не ошибается! Родители Андрея выходят чуть ли не самыми первыми и сразу бросаются обнимать сына. Пока его папа подкалывает на счет мокрой одежды, тётя Лида рассматривает меня и с улыбкой тянется поцеловать:

— Ну, наконец-то! А мы уж думали, не созреете, да, пап?

Что?

В смысле⁈

— В двух словах Андрюша нам уже рассказал, так что могу смело заявить: затея с Савельевыми мне никогда не нравилась.

И если мама Барса, кажется, искренне рада, то по лицу его отца угадать настроение невозможно. Он, конечно, здоровается со мной, но сам весь напряженный, как пружина.

Подозрительно смотрю на обоих Барсовых, и в голове формируется вопрос: а точно ли он всё мне рассказал?

Получаем багаж, выходим на улицу и синхронно смотрим сначала на небо, на котором не ни единого облачка. О дожде напоминают лишь бисеринки капель, рассыпанные по листьям окружающих кустов и деревьев. Переливаются, как миниатюрные бриллиантики в солнечных лучах.

Мы с Барсом переглядываемся и хохочем. Не сговариваясь, берёмся за руки и наступаем в небольшую лужу. Мокнуть, так мокнуть! Тем более, сухого места на нас всё равно нет.

— В машину как сядете? — качает головой Павел Андреевич. — Мокрые до трусов наверняка.

— Паш, — одергивает мужа тётя Лида. — Василиса же…

— Уверен, что девочки тоже носят трусы, — перемигиваясь с сыном, Барсов-старший вроде бы расслабляется. Шутит странно, но хотя бы шутит, а не смотрит, как аппарат рентгена, на котором ежегодно нам делают флюорографию.

Ожидаемо краснею по фырканье Барсика. Ему всё ни по чём: шутки, мокрая одежда… А я вот растерянно теперь думаю, что мы же правда сиденья испортить можем.

— Мам, пап, мы сча, — перекидывая ключи отцу в руки, Барс тянет меня за руку через дорогу.

— Куда ты…

Но он уже вталкивает меня в вагончик, на котором красуется плакат с мужской и женской одеждой.

— Искать некогда, поэтому давай попробуем подобрать сухое здесь, м?

Придирчиво осматривает вешалки и просит женщину, щелкающую на стуле семечки, показать ему новые шорты, футболку и… платье для меня.

— Андрей, — глянув на цену. — Нет.

У меня есть с собой деньги, я коплю, да и бабушка дала «на мороженое», но платье стоит в четыре раза больше, чем у меня есть.

— Я…

— И еще вот это, — не слушая, показывает на другое. — Какой у тебя размер?

— Андрей, — повторяю попытку достучаться до него. — Я…

— Найдите девушке её размер, пожалуйста, — снова делает вид, что ничего не слышит, и скрывается за занавеской, на которой криво написано фломастером «пример». Наверное, кто-то хотел написать «примерочная», но не рассчитал размер букв.

— Мне ничего не надо, — отступаю к двери и качаю головой.

К сожалению, в этом магазинчике я ничего не могу позволить себе приобрести. Попрошу Андрея подождать меня и добегу до рынка, он ещё должен работать. А если нет, доеду на вечернем автобусе. Там сиденья мне точно не будет жалко…

* Исп. — Леонид Агутин «Летний дождь»