Веселые каникулы мажора

Глава 25

Лето 1998 год. Василиса.

Ты не мучаешься ночью, не плачешь никогда,

И не думаешь, что нам мешает иногда.

Твое умение скрывать то, что таится в душе,

Твои попытки солгать я научился понимать.

Уже неделя и месяц как заболел одной тобою,

Может, это «что-то» называется любовью.

С тобой — теплота, без тебя — пустота,

Я не знаю, тайну глаз твоих не понимаю.

Но я люблю тебя такой, какой вижу всегда,

Я не смогу тебе сказать об этом никогда,

Но ты не думай, прошу, что я хочу быть с другой,

По глазам пойми, как я хочу быть с тобой.

© гр. «2+2» — «Только ты»

Только после протяжного выдоха Андрея ко мне приходит понимание произошедшей катастрофы.

Я… Боже…

Я стою перед ним почти голая…

Плавки, которые белым пятном выделяются в темноте, не в счёт.

— Ты… Ты что сделал? — задыхаясь от смущения, негодования и чего-то странного, что горячей лавой несется вместо крови по венам, поднимаю глаза на Андрея. — Ты…

Руками прикрываю грудь и тут же ныряю вниз, чтобы найти верх купальника. Барс, дёрнув завязочки сарафана, случайно развязал и лифчик.

— Василис, — его голос хрипнет, пугая меня. — Честное слово, случайно. Не хотел. Точнее, хотел, конечно, но… Не хотел?

Почему-то спрашивает и, громко сглотнув, вновь опускает взгляд на мои ладошки, которыми я прикрываюсь.

— Не хотел? — переспрашиваю.

— Хотел. Или… Как надо ответить, чтобы ты не убила?

Ну всё, вернулся знакомый мне Барсик, умеющий любую ситуацию превратить в шутку.

— Отвернись, — прошу. И сама тоже поворачиваюсь к нему спиной, лихорадочно натягивая спасительные треугольнички ткани.

Мамин подарок на день рождения. Лежал вместе с платьем, но не был вытащен из пакета, потому что… Слишком уж открытый… А сегодня мне захотелось быть красивой.

Захотелось понравиться, но я не думала, что именно так произойдёт. Что меня обдаст волной жара от одной только мысли сократить между нами расстояние, прижаться к нему…

Мотаю головой, понимая, что срочно нужно окунуться и переключить дурные мысли, но пальцы никак не могут нащупать хитрый замочек…

— Не бойся, Вась. Со мной не бойся, — шёпотом, прикасаясь губами к плечу, от которого по всему телу начинают бежать мурашки, Андрей ещё больше сбивает с толку. — Не надо…

Ловко находит застёжку и, щёлкнув ею, обнимает меня со спины.

— Подглядывал?

— Беспокоился.

Удовлетворённая ответом, откидываюсь назад и позволяю себе расслабиться. Ведь мы уже купались вместе несколько раз… И в детстве тоже… И я никогда не боялась Барса. И сейчас, кажется, не боюсь.

Девочка моя синеглазая,

Без тебя мне не прожить и дня.

Девочка моя синеглазая,

Ну скажи, что любишь ты меня!

© Женя Белоусов — «Девочка моя синеглазая»

Покачивая нас, Андрей напевает песенку, которая сейчас играет в клубе. В тишине звуки разносятся далеко над водой.

— Как красиво, — шепчу.

— Только никому не говори, — усмехаются мне на ухо.

— Я вообще-то про море.

— Так и я про него. Красивое же.

Первой не выдерживаю и начинаю хихикать, а Барс подхватывает. Сначала мой смех, потом меня. Берёт на руки и несет в воду.

— Андрей, — поддаю ногами по волне, поднимая фонтан брызг. — Только не бросай!

— Ни за что, — прижимает к себе крепче. — На счёт три.

— Давай. Одиииин…

Ух! Наверное, мой визг тоже слышит половина села, когда от неожиданности хлебаю солёную воду.

— Три, — довольная моська Андрея аж светится изнутри. — Три, два, один. Забыла, Вась?

Это наша детская игра была: считать всегда наоборот.

И я, правда, забыла…

Весь следующий день дедуля хватается за голову, а я не могу сдержать улыбки. Бабушка только хитро поглядывает, постоянно бормоча про блинное рабство. Вот не сомневаюсь, что всё обсудили, косточки перемыли и…

— Свадьба-то когда?

Молоко, в котором я в этот момент размешиваю какао, выплёскивается на клеёнку.

— Ккк… какая свадьба?

— Громкая, — уверенно заявляет ба. — Лучше всего, громкая и деревенская.

— Бабуль, — отойдя от первого шока, пытаюсь подобрать слова для ответа, — ты же знаешь, что в наше время гулять вместе…

— Да знаю я всё, — машет рукой, будто всё решено. — Разные пары я видела, уж сколько пожила! А всё одно скажу: Андрюша наш из другого теста сделан. Не побоялся же против бандюгана пойти…

— Какого бандюгана? — шок, начавший проходить, накрывает снова.

— Не знаешь? — бабушка качает головой и, подумав, зовёт меня в сад. — Мужчины-то вчера, как подпили, о делах говорить начали. А мы с Томкой на стол да стола уносили, вот и услышали.

Под старой яблоней, в тени низко наклонённых веток, баба Шура пересказывает мне всё, что вчера услышала. Сердце моё то замирает, то начинает стучать быстрее, а глаза то и дело неприятно жжёт.

Любит, да? Доверять просит?

Снова только слова, а сам Барс не меняется.

Смахивая со лба волосы, которые растрепались от быстрого бега, притормаживаю у калитки дома Андрея. Пытаюсь отдышаться и заодно собрать слова в голове в предложения, но…

Передумываю.

Да, передумываю. Я не знаю, правильно ли поступаю. Я не знаю, как надо поступить правильно.

На одной чаше весов все слова Андрея, все его поступки, совершенные для меня… На другой — его молчание и недоговоры. Он рассказал о Марине, да. Но он ни словечком не обмолвился о чудовищной опасности, которой подвергается сам, его семья…

Про себя не думаю, а вот за него боюсь.

— Ты чего тут, Василис?

Мои размышления прерывает соседка. Рассеянно здороваюсь с ней, и вдруг понимаю, что знаю, как должна поступить.

Забираю повешенную на ручку калитки цепочку с кулоном, и надеваю обратно на шею. Если он так решил, если не побоялся, значит…

Значит, надо ему поверить?

* Исп. — гр. «2+2» «Только ты»