Весна безумия

Глава 43. Илья преткновения

Тим ушёл из дома, и в первую ночь остался у Паши. Мириться с отцом отказался напрочь. С ним говорили и я, и Паша, и Лика, но стоило упомянуть Виктора Валентиновича, Тим становится колючим, сердился и огрызался.

Меня больше не прогонял, но улыбаться почти перестал. Тима явно тяготила травма, он не хотел об этом говорить, тут же переводил тему, и, вообще, мне казалось, что он растерял свой былой оптимизм и жизнерадостность. Он был каким-то опустошённым и отстранённым, будто разом утратил все свои ориентиры в жизни. Хоть он и не говорил, но было видно, что рука у него болела, иногда он морщился и почти всё время был нахмурен и напряжен. Ничего не хотел, никуда меня не тащил. Мы всё воскресенье просидели на крыше, слушая музыку. Я не знала, как вернуть Тима к жизни. Мне очень не хватало его улыбки и хорошего настроения.

— Ты мне сейчас напоминаешь героя одной книги.

Мы сидели прямо на крыше на расстеленной пенке. Я привалилась спиной к чердачному домику, а Тим лежал, положив голову мне на бедро. Я убирала с его лба чёлку, и расчёсывала пальцами взлохмаченные волосы. Тим иногда прикрывал глаза, но лицо его было напряжено. И за весь день он почти ни разу не улыбнулся, пару раз уголки губ едва заметно дрогнули в улыбке и всё.

— Какой книги?

— Героя, кстати, тоже звали Тим, — улыбнулась я.— В пятом классе папа принёс мне из библиотеки книгу «Тим Таллер и проданный смех». Там мальчик очень заливисто смеялся, и его все любили за весёлый нрав, а потом он заключил сделку с дьяволом и продал ему смех. И ты мне его очень напоминаешь. Признавайся, кому ты продал свою улыбку?

Тим хмыкнул, чуть улыбнулся, всего на мгновение, потом вздохнул и снова прикрыл глаза.

— И чем там всё закончилось?

— Тиму Таллеру удалось вернуть свой смех. Тимка, Тимка, где твоя улыбка? — попыталась песней развеселить его я.

Он снова хмыкнул:

— Не называй меня Тимкой, плиз.

— Почему?

— Это звучит как кличка для собаки или кота.

— А Тимошей можно?

— Нет! — Тим снова хмыкнул. — Так меня мама и систер называют, чувствую себя пятилетним, но не могу их отучить от этой дурацкой привычки.

— А мне нравится, — улыбалась я и протянула: — Тимо-о-оша мой.

— Ян, не надо, пожалуйста! — но зато Тим заулыбался.

А вечером проводил меня домой, а сам уехал на каникулы с Ликой в Москву.

Я очень хотела его чем-то подбодрить и ко вторнику купила несколько больших пачек эмэндэмс, выбрала все оранжевые драже и упаковала их в одну маленькую пачку, осторожно заклеила, будто фабричная упаковка.

В Москву я поехала вместе с физиками, они как раз ехали туда на два дня. Мы забились все в один вагон электрички. Я села рядом с Ингой и Степашкой, напротив расположились ещё девчонки. Хорошо, что Ковалёв был где-то в начале вагона, откуда доносились громкие голоса и смех.

Инга не планировала ночевать с одноклассниками в квартире Ильи, после дневных прогулок она собиралась поехать к матери познакомиться с «новым батей» и остаться у них на ночь.

Тима я предупредила, что приеду. Он обещал меня встретить, и мы бы пошли гулять. Тим и сам собирался ко мне приехать, так что вечером, сказал, вернётся со мной, но переночует у Паши.

На перроне я сразу его заметила, он стоял у здания вокзала, как всегда, закрывшись оранжевым капюшоном. Я попрощалась с Ингой и физиками, и, когда двинулась в сторону Тима, меня остановил Илья:

— Яночка, а ты куда?

— У меня свои дела, я с вами и не собиралась, — поджала губы.

— Нет, мы так не договаривались!

Я покосилась на Тима, он заметил нас, отделился от стены и шёл прямиком к нам.

— Мы никак не договаривались! Я сама по себе, просто так совпало, что нам по пути. Всё, Илья. Я очень спешу! Иди уже к своим.

Хотела развернуться к Тиму, но Илья схватил меня за запястье и вернул к себе:

— Что у тебя за вечные отмазки?! Рассказывай давай, какие у тебя дела?

— Такие! — подал голос Тим. А я почувствовала на талии крепкую руку и чуть улыбнулась. Но голос у Тима был злой, я покосилась на него. Он нахмурено выглядывал из-под капюшона. — Так что вали, Илюх.

Илья тоже напрягся, отступил от меня, прищурился, и его губы дрогнули в ухмылке:

— Недомерок, и ты тут?! Значит, сегодня твой черёд развлекать Яночку? Так уж и быть, погуляйте, пока мы с одноклассниками тусанём. Яночка, прости, не смогу тебе сегодня днём уделить время, но ночью тогда у меня, как договаривались, за тобой должок! — и Илья подмигнул мне, а потом с довольной улыбкой обратился к Тиму: — Ты же в курсе, Недомерок, чем мне Яночка обязана за то, что тебя не вышибли из гимназии?!

— Илья, что ты несёшь?! — я уставилась на него во все глаза и на всякий случай схватилась за руку Тима, чтобы он опять не ударил Илью.

— А это секрет был?! — Илья сделал виноватое лицо и поджал губы, цокнул. — Зря я, наверное, разболтал.

— Илья, беру свои слова назад, ты всё-таки козёл!

— Не дразни меня, Яночка. До встречи ночью! Адресок тебе скину.

Илья усмехнулся и пошёл к своим одноклассникам, которые уставились на нас и уже пару раз окликали Ковалёва. Тим стоял как каменный, я заглянула в его лицо: сжатые губы, напряжённые скулы. Он бросил на меня хмурый взгляд.

— Тим, ну ты что, не знаешь Илюху?! Всё он врёт, ни о чём мы с ним не договаривались, и ничем я ему не обязана!

— Откуда тогда узнала, что меня не вышибли? — Тим хмурился и, похоже, не верил мне.

— От Екатерины Сергеевны! Тим, ты рили веришь Илье?!

И Тим отвёл взгляд:

— Ему я не верю. — Помолчал и добавил: — Но я верю своим глазам и фактам.

— Каким фактам?!

— Между вами что-то есть, и стоит мне исчезнуть, ты сразу начинаешь с ним общаться, танцевать, гулять. Разговор про «начать с чистого листа» я сам слышал. Он вечно мелькает между нами.

— Просто ты сам поставил его между нами и придумал, что у меня с ним что-то есть! Тим, как мне тебе доказать-то?! — И я принялась оправдываться: — Да, он в школе постоянно пристаёт, сначала руки распускал, хватал, сейчас просто подходит на переменах, но не трогает. Мы не танцевали с ним на дискотеке, я пришла за Ингой. С Ильёй просто поговорили, тогда он и предложил якобы забыть прошлую дискотеку и начать с чистого листа, пообещал больше меня не трогать. Танцевала я с Петренко, признаю́, но боялась, что они подерутся. А когда ты не пришёл в школу, я переживала, что тебя отчислят, поэтому и решила поговорить с Ильёй.

Тим сжал губы, прищурился:

— Ты всё-таки с ним говорила о моём отчислении, так?!

— Да, но я боялась…

— Я тебя просил об этом?! — резко перебил меня Тим. — Зачем? Ты думала, Илья по доброте душевной бросится мне помогать, после того как я ему врезал?!

Мои оправдания выглядели жалкими, да и я сейчас выглядела жалко, чувствовала себя загнанной в угол. А ещё меня цепляли обвинения Тима и то, как грубо он говорил.

— Тим, ты вообще молчал! Я с ума сходила от неизвестности. Мне хотелось хоть что-то сделать, чтобы тебя не выгнали.

— Попросить о помощи Илюху — отличный варик! — криво хмыкнул он. — А варик переспать с ним тоже рассматривала?!

— Конечно, блин, рассматривала! Мечтаю просто! Ты ещё и чат общий почитай! Там обо мне и не такое пишут, всё чистейшая правда!

Я отвернулась, потому что глаза начало щипать, в горле стоял ком. Нужно было уйти, не хотела я больше видеть Тима. Если он такого мнения обо мне, то о чём можно с ним разговаривать? Но его фраза прозвучала очень больно, ещё чуть-чуть — и я бы разревелась. Я растерянно смотрела по сторонам, ища указатели, где здесь кассы и расписание, нужно было вернуться домой. Физики-то уже давно ушли. Это мы стояли на платформе и ругались.

Но стоило мне двинуться к вокзалу, Тим схватил меня за руку:

— Ян, прости!

Я остановилась, но смотреть на него не хотела, опустила голову и разглядывала плитку и свои кроссовки. Он крепко прижал меня к себе одной рукой, заговорил тихо на ухо:

— Прости меня, хрень сморозил. Как представлю, что ты с Илюхой, у меня башню сносит.

И я уткнулась ему в ключицу, вдыхая привычный аромат, по которому так соскучилась. Молчала, а Тим, видимо, ждал ответа, тоже вдруг начал оправдываться:

— Я всё понимаю, но, блин, Илья — это последний человек, к которому нужно идти за помощью. Не впрягайся больше за меня, ок? Я сам всё разрулю.

— Как бы ты разрулил, если в больнице лежал?! — я чуть отпрянула, чтобы заглянуть в лицо Тиму. — А к тому моменту, как вышел, уже бы отчислили!

— Даже если бы отчислили, пофиг. Невелика потеря, я никогда особо не любил нашу гимназию, слишком много пафоса из ничего.

— И на меня тоже пофиг? — меня почему-то это так задело. — Оставил бы на растерзание Ковалёву? Сам говоришь, что бесит, когда Илья ко мне пристаёт, а собрался из школы свалить! Если тебе пофиг, то мне нет! Так что считай, что я впряглась не для тебя, а для себя!

И Тим вдруг улыбнулся, глядя на моё негодование. Умилительно поджал губы и смотрел как на маленькую капризную девочку. И из-за этого взгляда я лишь ещё сильнее нахмурилась. Тим наклонился к моему лицу, коснувшись своим лбом моего, и тихо с улыбкой проговорил:

— Никогда! Мне никогда не будет пофиг на тебя!

— Незаметно, — буркнула я. — Мог бы и ответить мне. Когда не пофиг, не говорят «не нужна» и не гонят от себя.

— Прости за это, — Тим перестал улыбаться. — Если я монстр в твоих глазах, то зачем тебе я? И правда, думал, что будет лучше, если ты не увидишь меня таким.

— Лучше от этого будет только Ковалёву, — сжала я губы. — Он, похоже, только этого и добивается, чтобы мы поссорились.

— Прости, я тупанул, — снова сделал виноватое лицо Тим, а потом усмехнулся. — Давай больше не будем ссориться хотя бы назло Илье! Пошли уже гулять!