Ветер на три дня

Дождь кончился, когда Ник свернул и дорога пошла через сад. Яблоки уже сняли, ветер насквозь продувал голые ряды деревьев. Ник остановился и поднял с обочины яблоко, яркое от дождя в пожухлой траве. Обтер его и сунул в карман клетчатой шерстяной куртки.

Сад остался позади, дорога пошла вверх, на холм. Там, наверху, стоял дом. На открытой террасе было пусто, из трубы шел дым.

За домом у гаража был устроен загон для цыплят, а рядом на вырубке, как ограда перед лесом, плотно поднялась новая поросль.

Издали Нику было видно, как гнутся под ветром могучие деревья. Надвигалась первая по осени буря.

Ник пересек пустое поле на холме за садом, дверь дома открылась, и вышел Билл. Он встал на крыльце, всматриваясь вдаль.

— Хей, Вимедж, — сказал он.

— Привет, Билл, — сказал Ник, поднимаясь на террасу.

Они постояли рядом, глядя на простор, на сад у подножия холма, поля за дорогой в низине и лес на мысу у озера. Ветер шел с озера. Было видно буруны на отмели у Десятой мили.

— Крепко дует, — сказал Ник.

— Да, это еще дня на три, — сказал Билл.

— Отец дома? — спросил Ник.

— Нет. С ружьем пошел. Заходи.

Ник вошел в дом. В очаге вовсю горел огонь. От сквозняка пламя загудело, и Билл закрыл дверь.

— Ты как насчет выпить? — он сходил на кухню, принес два стакана и кувшин с водой.

Ник потянулся к полке над очагом и взял бутылку виски.

— Пойдет? — спросил он.

— Давай, — сказал Билл.

Они сели перед очагом и чинно выпили ирландского виски с водой.

— Отличный виски, такой, с подпалинкой, — Ник посмотрел на огонь сквозь стакан.

— Это торф, — сказал Билл.

— Торф отдельно. С виски не мешается, — сказал Ник.

— Не суть, — сказал Билл.

— Ты когда-нибудь видел виски с торфом? — спросил Ник.

— Нет, — сказал Билл.

— И я нет, — сказал Ник.

От ботинок, которыми Ник упирался в каминную решетку, пошел влажный дымок.

— Ты бы ботинки снял, — сказал Билл.

— Я без носков.

— Снимай, пусть подсохнут, носки я тебе найду, — сказал Билл.

Он поднялся в комнату на чердаке, и Ник слышал, как он ходит наверху. Комната была прямо под скатом, Билл там иногда спал, и его отец, и Ник. Сзади была отгорожена кладовка для одежды. В дождь они переставляли раскладушки и накрывали их кусками брезента.

Билл принес толстые вязаные носки.

— Холодно уже осенью, — сказал он. — Без носков никак.

— Раздражает меня опять в носках ходить, — сказал Ник. Он натянул носки и откинулся назад в кресле, положив ноги на каминную решетку.

— Погнешь решетку, — сказал Билл.

Ник перекинул ноги на выступ сбоку очага.

— Есть чего почитать? — спросил он.

— Только газеты.

— И как там «Кардиналы»?

— Проиграли «Гигантам» две встречи подряд.

— Ну, кранты им, значит.

— Все ж подстроено, — сказал Билл. — Пока у Макгроу есть деньги, чтоб купить любого хорошего игрока в Лиге, ничего им не сделается.

— Всех не купит, — сказал Ник.

— Кого надо, покупает, — сказал Билл. — А других накручивает, что в Лиге их не ценят, и там потом сами рады ему их сбагрить.

— Вот, как Хейни Циммера, — согласился Ник.

— Много пользы ему от этого болвана.

Билл встал.

— Хотя на подаче он хорош, — признал Ник.

От огня шел жар, и ногам стало горячо.

— На поле тоже, — сказал Билл. — Но за игру теряет много очков.

— Может, его Макгроу за то и держит? — заметил Ник.

— Может, и так, — согласился Билл.

— Мы же далеко не все знаем, — сказал Ник.

— Не все. Но расклад нам и отсюда очень даже понятен.

— Как на скачках, проще выбирать, на кого ставить, когда лошадей не видишь.

— Это точно. — Билл потянул к себе бутылку. Широкой ладонью он обхватил ее всю целиком. Ник подставил стакан, и Билл плеснул туда виски.

— Тебе сколько воды?

— Да все равно.

Он сел на полу рядом с креслом Ника.

— Скажи, хорошо, когда осенью начинаются бури, — заметил Ник.

— Отлично.

— Самое хорошее время, — сказал Ник.

— А представь, были б мы сейчас в городе. Ну его к черту, — сказал Билл.

— Я бы походил на игры Мировой серии, — сказал Ник.

— Так они теперь только в Нью-Йорке или в Филадельфии, — сказал Билл. — Нам с этого радости мало.

— Интересно мне, «Кардиналы» когда-нибудь выиграют чемпионат?

— Нет, ни в жизнь, — сказал Билл.

— Й-е-е, они б с катушек съехали, — сказал Ник.

— Помнишь, хорошо они однажды шли, а потом провалились с треском.

— Не говори, — сказал Ник, вспомнив.

Билл привстал, чтобы взять книгу на столе у окна. Она лежала раскрытая, как он ее оставил, выходя из дома. Одной рукой держа стакан, а другой книгу, он снова сел и привалился спиной к креслу Ника.

— Чего читаешь?

— «Ричарда Феверела».

— Я не смог продраться.

— Да ладно, — сказал Билл. — Книжка неплохая, Вимедж.

— А у тебя есть, чего я не читал? — спросил Ник.

— «Лесную любовь»?

— Ну да. Где они каждую ночь ложатся спать и кладут между собой обнаженный меч.

— Но ведь хорошо написано, Вимедж.

— Отлично. Только я не могу понять, чего хорошего в мече. Он ведь все время должен стоять ребром, а если лежит плашмя, можно просто перекатиться сверху, и ничего не мешает.

— Это символ, — сказал Билл.

— Конечно, символ, — сказал Ник, — но пользы от него никакой.

— А читал «Стойкость»?

— Это вещь, — сказал Ник. — Настоящая. Как там его отец изводит всю дорогу. У тебя что-нибудь еще есть Уолпола?

— «Темный лес», — сказал Билл. — Про Россию.

— Откуда он знает про Россию?

— Не знаю. Не поймешь, откуда они что берут. Может, он был там в детстве. Но у него все складно выходит.

— Я бы с ним пообщался, — сказал Ник.

— Я бы с Честертоном пообщался, — сказал Билл.

— Вот его бы сюда, к нам, — сказал Ник. — Мы бы пошли завтра вместе в Вуа на рыбалку.

— Если б он пошел на рыбалку, — сказал Билл.

— Пошел бы, — сказал Ник. — Он-то лучше всех знает, что к чему. Помнишь «Непостоялый двор»?

— Точно, — сказал Ник. — Я думаю, он лучше, чем Уолпол.

— Как человек точно лучше, — сказал Билл. — Но Уолпол лучше как писатель.

— Ну, не знаю, — сказал Ник. — Честертон классик.

— Уолпол тоже классик, — стоял на своем Билл.

— Были б они оба здесь, — сказал Ник, — взяли б на рыбалку обоих.

— Может, напьемся? — сказал Билл.

— Можно, — согласился Ник.

— Отец ничего не скажет, — сказал Билл.

— Уверен? — сказал Ник.

— Знаю, — сказал Билл.

— Я уже чуток напился, — сказал Ник.

— Не напился, — сказал Билл.

Он встал с пола и дотянулся до бутылки виски. Ник подставил стакан. Не отрывая глаз, глядел, как Билл наливает.

Билл налил на полстакана.

— Воды сам добавляй, — сказал он. — Виски у нас еще на один глоток.

— Больше нету? — сказал Ник.

— Полно, но отец не хочет, чтоб я брал непочатые бутылки.

— Разумно.

— Он говорит, через это становятся пьяницами, — пояснил Билл.

— Он прав, — сказал Ник. Это его озадачило. Раньше он как-то не думал об этом. Он привык думать, что пьяницами становятся, когда пьют в одиночку.

— Как он вообще? — вежливо спросил он.

— Да ничего, — сказал Билл. — Срывается иногда.

— Отличный он мужик, — сказал Ник. Он подлил себе воды. Она медленно смешалась с виски. Виски было больше, чем воды.

— Кто б спорил, — сказал Билл.

— И мой тоже ничего, — сказал Ник.

— Ничего — это мало сказать, — сказал Билл.

— Он утверждает, что не выпил ни глотка спиртного за всю жизнь, — сказал Ник, словно речь шла о научном факте.

— Так он врач. А мой художник. В том и разница.

— Он многое упустил, — с грустью сказал Ник.

— Тут не поймешь, — сказал Билл. — В одном выиграешь, в другом потеряешь.

— Он сам говорит, что многое упустил, — признался Ник.

— Ну, и моему тяжело приходилось, — сказал Билл.

— Получается, тож на тож, — сказал Ник.

Они сидели и смотрели в огонь, обдумывая эту незыблемую истину.

— Пойду в сарай, дров принесу, — сказал Ник.

Он заметил, пока смотрел в огонь, что дрова уже почти прогорели. К тому же хотелось показать, что он умеет пить и не забывать о деле. Хотя его отец не берет в рот ни капли, Биллу не удастся его напоить, пока сам тоже не напьется.

— Возьми буковое полено, какое побольше, — сказал Билл. Это тоже была дельная мысль.

Возвращаясь через кухню, Ник по дороге опрокинул со стола кастрюлю. Он положил полено и подобрал кастрюлю. Там отмокали сушеные абрикосы. Он бережно собрал с пола все абрикосы, достал несколько штук из-под плиты и сложил обратно в кастрюлю. Плеснул туда воды из ведра около стола. Он был собой доволен. Он все сделал с толком и по делу.

Он вошел со своим поленом, и Билл встал с кресла, чтобы помочь засунуть его в огонь.

— Отличное полено, — сказал Ник.

— Я его приберегал до плохой погоды, — сказал Билл. — Такого полена на всю ночь хватит.

— И угли будут, чтоб с утра растопить, — сказал Ник.

— Именно так, — подтвердил Билл.

Они вели возвышенную беседу.

— Давай еще выпьем, — сказал Ник.

— Я думаю, в буфете есть открытая бутылка, — сказал Билл.

Он присел у буфета и достал с нижней полки штоф-четырехгранник.

— Скотч, — сказал он.

— Я воды еще принесу, — сказал Ник.

Он снова пошел на кухню. Взял ковшик, зачерпнул холодной родниковой воды из ведра и налил в кувшин. Когда шел обратно в комнату, в столовой поглядел в зеркало. Лицо выглядело незнакомо. Он улыбнулся ему, и оно усмехнулось в ответ. Он ему подмигнул и пошел дальше. Лицо не его, но это дела не меняет.

Билл уже налил виски.

— Что-то чересчур много, — сказал Ник.

— Но не для нас, Вимедж, — сказал Билл.

— За что мы выпьем? — спросил Ник, взяв стакан.

— Давай выпьем за рыбалку, — сказал Билл.

— Хорошо, — сказал Ник. — Господа, пьем за рыбалку.

— За все рыбалки, — сказал Билл. — Везде.

— Рыбалка, — сказал Ник. — Вот за что мы пьем.

— Она лучше, чем бейсбол, — сказал Билл.

— Никакого сравнения, — сказал Ник. — Чего мы вообще о заговорили о нем?

— По ошибке, — сказал Билл. — Бейсбол — игра для тупиц. — Они выпили до дна. — Теперь давай за Честертона.

— И за Уолпола, — прибавил Ник.

Ник налил виски. Билл подлил воды. Поглядели друг на друга.

Они были очень довольны.

— Господа, — сказал Билл, — за Честертона и Уолпола.

— Именно так, господа, — сказал Ник.

Они выпили. Билл наполнил стаканы. Они уселись в больших креслах перед очагом.

— Ты очень правильно сделал, Вимедж, — сказал Билл.

— Ты про что? — спросил Ник.

— Что бросил эту историю с Медж, — сказал Билл.

— Наверное, да, — сказал Ник.

— А что тебе оставалось. Иначе вкалывал бы сейчас в городе, пытался заработать денег, чтоб жениться.

Ник промолчал.

— Стоит человеку жениться, и он в абсолютной заднице, — продолжал Билл. — Ему ничего не светит. Ни черта. Вообще. Ему кранты. Ты сам видел ребят, которые женились.

Ник промолчал.

— По ним все понятно, — сказал Билл. — По их тупому женатому виду. Им кранты.

— Это точно, — сказал Ник.

— Бросать, конечно, плохо, — сказал Билл. — Но потом появляется другая и снова все хорошо. C ними хорошо, только не позволяй им себя угробить.

— Да, — сказал Ник.

— Если б ты на ней женился, ты бы женился на всей их семье. Представь ее мамашу и этого типа, за которого она вышла. — Ник кивнул. — И вот они околачиваются у тебя дома, в воскресенье ты ходишь к ним обедать, и они ходят к тебе обедать, а она все учит Медж, что надо делать и как.

Ник сидел и молчал.

— Ты очень удачно выбрался из этого, — сказал Билл. — Теперь Медж выйдет за такого же, как она сама, угомонится, и все довольны. Не надо мешать хрен с редькой, и тебе там мешаться незачем, как и мне жениться на Иде, которая служит у Стреттонов. Она бы, небось, тоже была рада.

Ник промолчал. Алкоголь улетучился и бросил его в одиночестве. Не было больше Билла. Не было очага, перед которым он сидел, не было рыбалки завтра с Биллом и его отцом, и вообще ничего. Он не был пьян. Все это ушло. Он знал одно — раньше у него была Марджори и он ее потерял. Она ушла, он сам отослал ее прочь. Одно только это было важно. Может так выйти, что он уже никогда ее не увидит. Так, наверно, и выйдет. Все это кончилось.

— Давай еще выпьем, — сказал Ник.

Билл разлил. Ник плеснул им воды.

— Если б ты пошел до конца, не сидеть бы нам сейчас здесь, — сказал Билл.

Это правда. Поначалу у него был план вернуться домой и найти работу. Затем он планировал, что на всю зиму останется в Шарльвуа, чтоб быть рядом с Медж. Теперь он не знал, что собирается делать.

— И ни на какую рыбалку мы бы завтра не пошли, — сказал Билл. — Такой был расклад, ты его понял, и отлично.

— Ничего с собой не мог поделать, — сказал Ник.

— Знаю. Так это устроено, — сказал Билл.

— У меня к ней вдруг все прошло, — сказал Ник. — Не знаю, почему так. Я ничего не мог поделать. Вот как сейчас задул ветер на три дня и снес все листья.

— Все, это прошло. Вот что главное, — сказал Билл.

— И виноват я.

— Никакой разницы нет, кто виноват, — сказал Билл.

— Наверно, нет, — сказал Ник.

Суть в том, что Марджори ушла и, может быть, он больше никогда ее не увидит. Он рассказывал ей, как они вместе поедут в Италию и как весело им там будет. И где они побывают вместе. Теперь все ушло. Что-то ушло из него.

— Все кончилось, остальное не важно, — сказал Билл. — Я тебе скажу, Вимедж, я волновался, когда видел, к чему дело идет. Ты сделал верный ход. Понятно, что ее мамаша зла, как черт. Она ведь всем говорила, что вы помолвлены.

— Мы не были помолвлены, — сказал Ник.

— Все вокруг думали, что были.

— Ну, что поделаешь, — сказал Ник. — Это не так.

— Но вы ж собирались пожениться? — спросил Билл.

— Да. Но помолвлены не были, — сказал Ник.

— Это ведь дела не меняет? — рассудительно спросил Билл.

— Не знаю. В чем-то меняет.

— Не вижу, в чем, — сказал Билл.

— Ладно, — сказал Ник. — Надо надраться.

— Ладно, — кивнул Билл. — Надо надраться как следует.

— Надеремся и потом пойдем искупаемся, — сказал Ник.

Он залпом допил стакан.

— Черт, жалко, что так с ней получилось, но что я мог сделать? — сказал он. — Ты знаешь, какая у нее мамаша!

— Кошмарная, — сказал Билл.

— Вдруг все разом прошло, — сказал Ник. — И не стоило мне говорить об этом.

— Ты не говорил, — сказал Билл. — Это я начал, и хватит. Больше никогда не будем об этом. И ты про это не думай. А то еще начнешь по-новой.

Ник как-то не задумывался об этом. Казалось, все так окончательно. Но это мысль. Ему стало лучше.

— Точно, — сказал он. — Такая угроза всегда есть.

Он снова был навеселе. Нету ничего непоправимого. Он может пойти в город вечером в субботу. Сегодня четверг.

— Такой шанс всегда есть, — сказал он.

— Тебе надо приглядывать за собой, — сказал Билл.

— Я пригляжу, — сказал он.

Ему было весело. Ничего не кончилось. Ничего еще не потеряно. Он пойдет в субботу в город.

Стало легче, чем до того, как Билл заговорил об этом. Всегда есть выход.

— Давай возьмем ружья и сходим на мыс, глянем, где твой отец, — сказал Ник.

— Хорошо.

На стене на рогах висели два дробовика, Билл снял их и открыл коробку с патронами. Ник надел свою шерстяную куртку и ботинки. От огня ботинки просохли и затвердели. Он был еще сильно пьян, но в голове прояснилось.

— Ты как сам-то? — спросил Ник.

— Отлично. Ровно то, что надо. — Билл застегивал ворот на свитере.

— Нет смысла надираться.

— Нет. Надо пойти пройтись.

Они вышли на крыльцо. Ветер дул штормовой.

— Все птицы сейчас в траве попрятались, — сказал Ник.

Под ветром они спустились к саду.

— Я утром видел вальдшнепа, — сказал Билл.

— Может, мы его поднимем, — сказал Ник.

— При таком ветре не постреляешь, — сказал Билл.

Сейчас, снаружи, вся история с Медж уже не была столь печальна. И даже не очень важна. Ветер сдул все прочь.

— Идет прямо с большого озера, — сказал Ник.

Сквозь ветер они услышали хлопок дробовика.

— Это он, — сказал Билл. — Где-то на болоте.

— Пойдем здесь, срежем немного, — сказал Ник.

— Давай внизу срежем, через луг, вдруг поднимем кого-нибудь, — сказал Билл.

— Ладно, — сказал Ник.

Ничего теперь не важно. Ветер прочистил ему голову. А еще он всегда может пойти в город в субботу вечером. Ну и хорошо, запас карман не тянет.