Ветер перемен[СИ]

— Родик, пять минут, драмтеатр, — послышался голос в телефонной трубке, — постоянный клиент.

— С карточкой?

— Наверно…

Таксист вырулил на проезжую часть и, нарушая правило дорожного движения, врезался в поток автотранспорта.

Магнитола выдала перлы советской попсы, аля–восьмидесятые, а таксист Родион Иванович, двадцати лет отроду, уклонист от службы в армии, матерясь как сапожник, подрезал машину скорой помощи…

— Вы, — просто, волшебник! — Улыбнулся клиент, кинув портфель на заднее сиденье.

— А вы верите в волшебство?

Хорошо зная, что независимо от возраста и пола, всяк клиент любит в дороге поговорить, Родик сам выбрал интересную ему тему. Главное тему выбрать, а то начнут рассуждать о политике, словно и поговорить не о чем. А так. А так разговор завяжется на отвлеченную тему, как говорится: ни о чем…

— Давайте рассуждать? — Спросил, улыбаясь, представительный мужчина.

Из–под кожаного пальто выглядывал шелковый шарф, небрежно наброшенный на плечи и не скрывавший зажим для галстука.

«Пижон, на самое видное место повесил», — подумал о блеснувших брюликах Родик.

— Я считаю, что магия все же существует.

— Все же? Вы оставили место для сомнения. Вы не уверены? — Непроизвольно копируя манеру собеседника, выдал перлы Родя.

— Отчасти так и есть, сейчас я в это понятие вложил только то, что принято за определение магии в кинематографе; сам же вижу отнюдь не горящие фаерболы или ледяные иглы Rpg игр.

Они улыбнулись какими–то похожими донельзя улыбками, ведь рассуждая о подобном, мало найдется горячих фанатиков. Такие темы попахивают дурдомом.

— Поймите правильно, каждый представитель человеческого стада — общества подвержен внушению. Еще Бехтерев в своих трудах говорил о внушении, гипнозе, и о телепатии, как о реально существующих вещах. Ну а если не верить глазам, то зачем вообще говорить на подобные темы.

Родик бросил заинтересованный взгляд на пассажира.

— Своим глазам? А Вы, простите, видели?

— Я говорю о наведенной иллюзии, что может вызвать практически любой человек сам у себя.

— Я с вами не согласен, но мое мнение это только мое…

— Давайте вначале примем за аксиому то, что Бехтерев экспериментально доказал и описал в своих трудах, а наши современники, можно сказать, обкатали. Первое: и самое, на мой взгляд, важное, это то, что внушаемость — особенность абсолютно всех и каждого. Второе: то, что внушать могут, добавлю сознательно или неосознанно, также практически все. О неосознанных внушениях типа: «Если вы не примете лекарство, то ночью можете умереть от остановки дыхания», — даже упоминать не стоит.

Следующее: возникает рапорт. Не буду вдаваться в подробности, но хочу добавить один интересный факт: при последующих внушениях рапорт наступает гораздо проще и связь более сильная, а внушение можно провести более полное. Кстати, хочу заметить, что и опыты о телепатии, проведенные Бехтеревым и многими его последователями, говорят о подобном же эффекте. Каждая последующая внушенная мысль более яркая и понятная и выполняется гораздо легче. Далее не вдаваясь в подробности о гипнозе, то же самое внушение в глубоком трансе гораздо более эфективнно, нежели предыдущее без гипноза. И еще немного о гипнозе. В этом состоянии практически у всех, или можно сказать, что у большинства, обнаруживаются феномены: усиление чувствительности, обострение памяти и слуха, меняется восприятия внутреннего времени.

— Значит, магия — это гипноз? Или гипноз — это магия? — скорчил скептическую мину Родион.

— Теперь о магии. — Улыбнулся пассажир. — Не думаете же Вы, что Бехтерев был первым в истории человечества, кто смог систематизировать это знание?

— И что же из этого вытекает?

— По–моему, магия существует, но для магии необходима подготовка. Сложная это наука, которую понять на пальцах никак не получится. Вот пример. Гипнотизер и добровольный его объект. Он вводит человека в состояние поверхностного транса, внушает, что после сеанса гипноза у объекта повыситься внимание, улучшиться ночное зрение, и возрастет реакция. Следом тренировка. И так, скажем, несколько раз. Каждый последующий рапорт легче предыдущего. Через год или там, скажем, несколько лет объект, за счет избыточного старания, заложенного сеансом гипнотерапии, приобретет физическую форму, более явно выраженную, нежели те, кто тренируются за какой–то иной стимул: деньги, пряники или–или…

Но гипнотизер может вложить и более глубокие изменения в личность испытуемому: закрепить на послегипнотическом периоде усиление чувствительности, ночного зрения, обоняния, улучшить слух. И вот перед нами легендарный часовой. Легендарный видящий и слышащий во тьме. Вампир, вашу мать! А в качестве акта устрашения, такая боевая единица, могла бы, например, и кровь пить из горла врага. Особенно, если в дальнейшем это помогало произвести внушение, скажем так, по горячим следам.

Такая боевая единица, скорей всего — диверсант. Пить кровь, обращать противника в упыря — всего лишь необходимость, акт устрашения и введения в гипнотический транс. Ну а жертва в послегипнотическом внушении, вполне соответствует образу безмозглого упыря и даже может наброситься на своих соплеменников. Это внесет хаос и беспорядки, а толпа — быдло дорисует и клыки, и когти, да и прочие атрибуты вампира и оборотня.

По–моему, гипноз, даже в этой форме, был изучен и взят на вооружение очень давно. По крайней мере, Рим точно знал об этом виде гипноза. Ведь там, где толпа и ораторы, всегда найдутся внимательные наблюдатели, где одно наблюдение, там и гипотеза, ну а дальше — жизнь…

— Странно. Я думал, что услышу о факирах, йогах, новых видах психотропного оружия. А услышал о чем–то очень простом и понятном. — Родик усмехнулся.

Странный пассажир улыбнулся в ответ и поправил браслет часов, блеснувший золотом.

— Может еще какое–нибудь наблюдение. Интересно, знаете ли, рассказываете.

— Запросто, — нахмурил он брови, — но следом жду и от вас…

Ответом послужила улыбка, скрытая плавным кивком. Родион, не отрывался от дороги, не вертел головой по сторонам, но все, же внимательно слушал.

— Как–то довелось мне побывать на сеансе у одного экстрасенса, он показывал свои чудеса восторженной публике и оставил после себя много восторженной критики. Если кратко, то например известная в свое время Кулагина, показывала практически тоже. Как мне помнится ее феноменом, одно время занималась даже РАН.

Радион вздрогнул, бросив в сторону пассажира настороженный взгляд: «Кто же он такой, и что за откровения нафиг?»

— Собственно говоря, именно тогда я и заинтересовался всем этим.

Неопределенно помахал он рукой.

— Так вот, почитав книги — заметь доступные всем и посмотрев некотыре телепередачи, интересные далеко не всем, у меня сложилось странное ощущение. Чувствительность, о которой я говорил немного раньше, можно развить у практически любого человека.

Желательно если люди доверяют друг другу, настолько, что согласны на длительный рапорт. То есть: волхв и берегинья, кощей и яга, инь и янь, муж и жена. Но! При этом возникнет раппорт. А вот что происходит с ними, то есть с людьми, в случае если такой рапорт разрушить я не знаю. Наверно тихое помешательство, в лучшем случае.

Но есть другой способ и это довольно много внимания и сил требует. Самовнушение. И здесь опять же все методики давно расписаны. Как расслабить тело, как создать чувство легкости, тяжести, как направить движение мнимой ци в теле. Визуализация. Тренировка воли и умение правильно ставить перед собой цели. Ну а дальше, внушай себе. Внушай, что становишься привлекательней, чувствительней или способней и внимательней.

В конце–то концов, откроется дорога к подсознанию. Не личному Я, которое, говорит в эту минуту, а того, которое помогает нам жить: регулируя дыхание, сердцебиение, работу кишечника. Верней не так. Есть системы автоматизма, но все импульсы идут в мозг и конечно проходят через некие центры, но в Я — сознание, поступает лишь то, что нужно — обработанная информация. А если научиться задавать ненужные в этот момент вопросы? И что немаловажно получать точный ответ? Хотя этот путь гораздо тернистей.

— Здесь магии нет, — усмехнулся Родион и кажется, вздохнул облегченно.

— Наверно нет, — рассмеялся пассажир, — вот, представь себе человека, чье ощущение и тактильное и слуховое, многократно превосходит твое. Для так называемого раппорта, ему нужно будет лишь настроиться на тебя и совсем необязательно подходить близко.

— Как?

— Да очень просто. Посмотри вокруг, столько девчонок!

Машина давно стояла на парковке, а они все еще сидели рядом. «Какой долгий разговор получился», — подумал Родион. Радион невольно крутанул глазами по сторонам, напрягся и засмеялся.

— Это рапорт?

— Нет, — произнес пассажир очень серьезно. — Но рапорт, я думаю, это тогда когда, в ответ на твою улыбку, незнакомая девушка улыбнулась, а у тебя осталось ясное ощущение, близкого к ней родства. Это чувство, конечно, проходит спустя минуты, оставляя приятное ощущение, где то в груди…

Глава 1

Вначале услышал биение крови в ладонях, потом осознал, что уже не спит; глаза Родион открывать не спешил. Время еще не пришло. С некоторых пор, эти предутренние минуты пробуждения впустую парень не тратил.

Мысль проскользнула легкой птицей и исчезла, а наблюдатель остался…

Когда–то, кажется уже целую вечность назад, Родион встретил профессора Смирнова. И кто знает, как бы сложилась жизнь парня, если не та встреча? Профессор рассказал о чем–то так хорошо знакомом, казалось бы, забытом, но интуитивно понятном и можно сказать родном. Рассказал и оставил Родика в раздумьях.

Дни–недели, а затем и зимние месяцы парень ходил задумчивым, захваченный мыслями. Он разбирался в рассказанном, но запутался еще больше. Несмотря на многообразие литературы, прочитанной на одном дыхании, вопросов появилось тьма тьмущая. Нигде не давали толковых методик, не было их. Все сводилось к описанию каких–то эффектов, в опытах, как правило, ученых прошлых столетий. А идея зацепила…

Он еще иногда дежурил у драмтеатра, в надежде подвезти странного клиента, поначалу надежда была, все же вспомнились слова диспетчера: постоянный клиент мол, но все оказалось впустую. Его не отпускала мысль, что встреча должна произойти; он надеялся, ждал, читал и пробовал применить прочитанное в жизнь.

Встреча произошла, и как ни странно, виновник затянувшегося ожидания был именно Родик. Как–то копаясь в карманах осенней куртки в тщетной надежде найти случайно затерявшуюся пачку сигарет, парень наткнулся на визитку. Смирнов Егор Павлович — психолог. Профессором его обозвал гораздо позже уже сам Родион, слишком уж образ Смирнова напоминал ему киношных профессоров: манерность, какое–то высокомерие и постоянные поучающие интонации в голосе. Будь–то самый обычный разговор о пьянке в подворотне или нечто большее. И надо вам сказать профессор был в этом дока. Не в разговорах, а в смысле, в пьянках. Любил мужик за воротник закладывать.

Родион, когда в первый раз пришел к нему в гости, обалдел от контраста нарисованной им уже личности и действительности. Проф был под шафе, и это мягко сказано, но что приятно удивляло, прекрасно отдавал себе отчет в том, что пьет и пьет по–черному. И если запой накрывал его с головой, то Смирнов, очень быстро приводил себя в относительный порядок, брал в руки неизменный свой дипломат и отправлялся в отделение наркологии, где уже давно стал постоянным клиентом.

Что тогда удержало Родиона неизвестно, но вот уже как целый год он об этом, ни сколько не жалел.

Вдох–выдох, телу становится щекотно, руки, а затем и ноги наливаются теплом, Родик всматривается в темноту перед глазами, и возникает чувство падения. Проф обещал, что с каждым разом это будет проходить легче, и ни в чем не обманул. Тело просто звенело. Прежде парень и не думал, что каждая мышца может издавать свой неповторимый звук, свои вибрации, тепло…

Проф вводил его в это состояние сам, но это было в самом начале их опыта, теперь же Родик и сам мог задать жару: маятники, пасы руками, стуканье в бубен, чего они не перепробовали. Первые совместные опыты ни к чему не приводили. Родик, как сказал Смирнов, оказался не гипнабелен. Но Егор Павлович оказался человек упрямый или возможно упертый, хотя и подопытный доброволец, на общественных началах дело совершенно незаурядное. Смирнов до денег был большой жмот, и такого рода опыты, конечно, хоть и жаждал провести уже давно, но финансировать из собственного кошелька отказывался на отрез. Теперь Родик занимался отловом якорей, как назвал это сам Егор Палыч.

Выискивал, расставленные психологом блоки и установки парень каждое утро, каждое утро на протяжении вот уже полугода, с тех пор как смог ввести себя самостоятельно в состояние достаточно глубокого транса.

Это превратилось в довольно увлекательную игру. Проф давал во время сеанса гипноза установку, а Родик, ее отыскивал и снимал или старался снять. Если отыскать удавалось а снять нет, то следовал звонок «другу» и проф давал подсказки. Но вот уже пару недель парень наловчился снимать гипноблоки уже без всех этих утренних пробуждений, хоть и продолжал старательно их выполнять: проверяя и контролируя свое состояние.

Вдох–выдох, теперь уже в немного иной последовательности, дабы не расслабить тело, а напротив привести его в рабочее состояние и вперед. Снова работа, а затем к Палычу…

… …

— А-аа, явился, — буркнул Палыч, дыша перегаром, — проходи, чего уставился?

Родион удивился. И чего это проф сегодня не в духе? С утра все нормально было, настроение зашибись, а вечером уже и набраться успел, и протрезветь и, похоже, теперь снова пьет.

— Что случилось Егор Павлович?

— Пью…

«Ну да, не помимо лью», — подумал Родик, но вслух сказал совершенно иную фразу.

— А что за праздник? Вроде не пятница?

— А ведь и верно, — задумчиво свел брови Палыч, — ах, да! Ведь и не праздник, а горе у меня, Родион… Но ты не обращай внимание, чай налей… С работы небось?

Пока пили чай, проф так и не раскололся. Что за повод появился такой горестный? Чай пили в тишине, любил профессор пить чай в тишине, и наверно это правильно…«То–то чай у него такой вкусный», — подумывал парень, наблюдая за муками профессора.

— Рассказывай, чего скешься? Вижу же, накопал новое…

Родик в удивлении покачал головой, вечно этот алкаш на руку вперед видит.

— Я гипноблоки снимаю уже из среднего транса: сидя могу или даже во время ходьбы…

— Да ну, — дернулся проф, но по видимому зря… — А-аа, блин… надо было тебе сразу установку дать, чтобы ты по пути за чекушкой забегал…

Такой вот тупой юмор, это тоже часть харизмы профессора. Он или не умел шутить или не хотел, но если что и говорил, то постоянно не к месту.

— Да ладно Палыч, чего ты как маленький, прими аспирин что ли, — пожимая плечами буркнул Родик и приподнялся. Через пару минут он уже дымил винстон.

— Да, Родя, — проворчал, держа руками голову, Егор Павлович, — сколько гипноблоков снял, а курить никак не бросишь.

— Хм-м, — усмехнулся парень, — а мне нравится. Да и не вредно оно, вон, лет полста назад говорили, что даже и полезно. Дым вдыхаешь, дым выдыхаешь, — комментировал Родя, посматривая искоса, — никотин в кровь всасывается, смолы откашливаются. Где же здесь вред здоровью?

— Ты поживи с мое, — неожиданно твердо проговорил Егор Павлович, — узнаешь. Ладно, заканчивай легкие портить, пошли работать над аурой.

Глаза Родика из обычных темно карих, стали превращаться в лягушачьи, таким было его удивление.

— Э-ээ, над чем, будем работать?

— Не боись, тебя пока что ждет ликбез по вопросам конгруэнтности аур, моя же личная разработка, — шутливо выдавил из себя профессор, — для тебя же старался.

Зная профа и то, что с бодуна ничего хорошего он придумать не мог по определению, Родик сразу же насторожился, но потушил сигарету и последовал за Палычем.

Егор Павлович устроился в единственном кресле, а Родик занял место за столом. Такая позиция, когда парень во время учебы должен ассоциировать себя с хозяином помещения — профессором, должна была, по мнению Палыча, настроить его на рабочий лад.

— Итак, Родя, чего ты об ауре своей слышал?

Парень на вопрос задумался, все же Палыч, было видно, настроен довольно серьезно.

— Знаю, что есть она и в виде яйца…

— Знай же, Родя, что в виде яйца у тебя только яйцо и есть.

Профессор был как никогда серьезен, и даже немного вперед подался.

— Многим приходилось слышать, и тебе наверняка о таком явлении, как сверхвозможности возникавшие в экстремальной ситуации: кто–то поднимал, не задумываясь, тяжести, кому–то пришлось прыгнуть высоко или в сторону, а спустя некоторое время осознав чудо, такие вот герои нам говорят, что сами своим глазам не верят. Наш мозг впадает в транс, в любой удобный для него момент, — выдал Палыч, махнув рукой, — это, между прочим, известный факт. И во многих исследованиях, говорится о выводе, будто способность эта у человека рудиментарная и ненужная нам людям. Я говорю о трансе.

Возникла якобы она первоначально как и у многих животных, в виде защитной функции. И приводят примеры: курица замершая в неудобной и непривычной для нее позе, жучек сжавшийся в комочек от резкого вибрационного воздействии по поверхности которой бежит. А о том, каким быстрым и сильным становится человек в этом состоянии, отчего–то помалкивают.

— Не совсем Егор Палыч, — нашел противоречие Родион, — а как же спорт? Спортивный транс сейчас культивируется… Ос-с…

Родион изобразил нечто руками, выдыхая воздух и пытаясь произнести ос-с гортанно. Но Палыч только закряхтел, едва не засмеявшись.

— Не мешай! Вернемся к ауре. Что это? Известно, что человек воспринимает внешние воздействия: гравитационные, тепловые, электромагнитные, вибрационные и другие какие–то… Известно и то, что он не только принимает их, но и излучает. Проводились такие опыты, где человека вводили в состояние пограничного сознания, то ли спит, то ли дремлет, но все слышит и даже может ответить на вопросы, или прокомментировать свои чувства: чувствительность как тактильная, так и нонецептивная значительно изменялась. Да ты и сам можешь боль притупить, и многое другое мы пробовали…

Сверхчувствительность имеет в этих опытах конечное значение: в опытах говориться о трех — четырех метрах. У нас примерно столько же вышло, но может и дальше. Помещение–то маловато, — огорченно развел руки Егор Палыч. — Вроде не так уж и много? Но вот что интересно — именно на таком расстоянии определяют границы ауры методы экстрасенсов. Сенсы эти утверждают, что они видят некие возмущения… Итак, не станем критиковать ни тех, ни других, а примем все, как оно есть. Теперь вернемся к восприятию отдельными личностями этого самого биополя. Почему они его видят и как они его видят. Здесь очень много разногласий. Кто–то видит в цветах, кому–то представляются образы: яркие и сложные. Например, я слышал о таком описании.

Девушка лет двадцати, пришла к известной Архангельской ведунье, — профессор скептически ухмыльнулся, — стечение обстоятельств наверно, но данная ведунья имела медицинское образование.

— А у тебя девочка, все хорошо, только мысли дурные беспокоят. Выбрось их из головы и все хорошо будет.

— А как вы увидели мои мысли? — не скрывая сомнения, а можно сказать, даже подчеркивая свои эмоции интонацией, спросила эта особа.

— Червяков вижу в голове. Неприятных.

— Шарлатанка, — выразил Родик мнение, от услышанного рассказа.

— Не совсем, — остановил Родиона проф, — Данная интерпретация ощущений экстрасенса, очень показательна. Видимый ею образ грязных мыслей, привычен для нее и знаком или правильней сказать узнаваем. Но только она будет видеть червей, а кто–то другой, может увидеть и пчел, если пчелы для него имеют тот же негатив, что черви для ведуньи.

Большая часть методик, раскрывающих данную способность виденья просты, понятны и легко воспроизводятся в эксперименте. Есть и такие методики, в которых виденье ауры исключается. Здесь экстрасенс культивирует другую способность — например, тактильную чувствительность. Поводит он, к примеру, руками над предметами закрыв глаза, и увидит притом внутреннюю их суть. Но учавсвует здесь зрительный или тактильный анализатор не так для нас актуально. Ведь рецепторы отвечающие за гравитационные колебания или те же электромагнитные изменения ничем не хуже. Главное другое. Какая из структур обрабатывает, и где обрабатываются сигналы поступающие от этих рецепторов? Вот это для нас уже очень важно.

Егор Павлович приподнялся в кресле и придвинул к Родиону стопку листов формата А 4.

— Что и где? Ответ довольно упрощенный: мозги. А вот как? Об этом можно порассуждать и поэкспериментировать…

Родик просматривал распечатки анатомического атласа и схемы акупунтурных точек, а проф сбегал на кухню. Вернулся он повеселевшим…

— Ну, насмотрелся, — выдохнул свежим алкоголем Палыч, — это я так, наглядное пособие для тебя нарыл… Скопилось, знаешь ли…

— Интересно конечно, но попахивает… — усомнился Родик, одновременно отмахиваясь и показывая, от кого именно попахивает, — одно дело гипноз, другое все эти китайские штучки…

— А кто сказал, что мы этим и займемся? — Неопределенно он обвел рукой беспорядочно разбросанную кипу бумаги, — это знаешь ли другая опера, тут без гуру не разобраться…

— Зачем тогда?

Палыч пожал плечами.

— Для ознакомления, наверно. Вся информация, — продолжил ехидно профессор, — виденная или прочитанная, останется с нами до конца дней наших, но воспользоваться ею осознанно, могут редкие люди. Ты, например, сможешь скоро, наверно, если тебя трамвай не переедет… Неосознанно — экстрасенсы. И совсем случайно любой человек, рассказывая в дальнейшем о чудесах или непонятых явлениях, если например оборжется омепрозола.

Кстати гастрит мучает очень многие творческие личности. И виденье ведуньи, в первую очередь зависит от багажа ее знаний, от той наиболее полной акрошки знаний, опираясь на которые подсознание выдает ответ.

Итак, что же видит экстрасенс — видящий? После первых же упражнений с горящим огоньком, на который пристально смотрит испытуемый, вокруг различных предметом он видит менее прозрачную нежели воздух оболочку: марево, туманную дымку. Для виденья можно обойтись и без всяких там ухищрений с огоньками. Достаточно оказаться в темном помещении, где источник света ровный, но тусклый и плавно поводить перед собой кистью руки.

Почему рука должна двигаться? Чтобы нетренированный разум поскорей устал, созерцая сие бестолковое занятие, а участок мозга, отвечающий за обработку этой информации, задремал, — профессор засмеялся и выдал, — и что же получается? Трансовое состояние получается.

Вокруг руки, пальца или той части тела, на которой сосредоточено внимание, появится все та же дымка. Чем ближе к телу, тем она как бы более темная, кажется даже синеватая, а чем дальше, тем более прозрачна. Если понаблюдать за людьми на большом расстоянии, то хорошо видно, на каком расстоянии это свечение заканчивается. А так же возникает чувство, что это какие–то оболочки, сливающиеся в одну. И если рассматривать эту оболочку — яйцеобразную, линейно от тела, то видны зоны плотности каждой такой оболочки.

Родик невольно рассмеялся:

— И чего мы ржем?

— Просто вспомнилось, о яйцах…

Палыч тоже прыснул, и собрался было сходить на кухню, но остановился. Говорить он любил гораздо больше, нежели выпивать в гордом одиночестве.

— Теперь не лишне вернуться к вопросу о сверхчувствительности. Те самые три–четыре метра, вокруг тела представлены именно этими оболочками. За которые выходит одна самая «прозрачная» имеющая форму эллипса, вытянутую вверх. Что это за образования? Можно предположить, что тело, является не только приемником, но и излучателем, а каждый рецептор, не только получает информацию из окружающей среды: в виде тепла, боли, холода, гравитационных колебаний, но и излучает. Для чего нужна эта функция? Пощупать тепло на расстоянии, узнать насколько холодно там, в трех–четырех метрах от нас. Есть ли за тем бугорком ямка, — размахивал руками Палыч, комментируя и будто ощупывая вокруг, — или скальный обрыв…

Одного зрения недостаточно для того чтобы в сумеречном свете, близорукий человек, уверенно шел по проселочной дороге. Только совокупность информации, получаемая от различных анализаторов и обработка ее в мозгах, а также закрепления рефлексов на бессознательном уровне, то есть формирование условно–безусловных рефлексов, и позволяют нам многое, не видимое и не замечаемое угадывать.

То есть исходя из сказанного, можно предположить, что оболочки человеческого тела — аура, это «ощупывающее» влияние рецепторов, а разделение на слои в так называемой ауре, объясняется избирательностью информации конкретных рецепторов. Тактильных — примерно на три метра, или гравитационных — самый большой эллипс вытянутый вверх более чем на двенадцать метров и наконец, болевых и тепловых, наиболее ярких очень близко к поверхности тела.

Такая вот картина складывается у новичка в экстрасенсорике. НУБ — экстрасенс уже приучил часть зрительного анализатора интерпретировать информацию из подсознания в виде таких вот оболочек: полупрозрачных и пока бесполезных. Ведь хоть он видит, но вот почувствовать, то, что видит, такой экстрасенс не может.

Егор Павлович помолчал, собрался с мыслями и что–то вспомнив, выдал:

— Скажем так, некая целительница, принимает клиента, — настраивая Родиона на нужный лад, пробормотал Палыч, показывая на маленький рассказик, среди распечаток.

Поводив руками над телом больного, целительница Аня, как она просит себя называть, тихим голосом начинает нашептывать знакомые заговоры. Некоторое время спустя в спине появляется чувство тепла, постепенно трансформируется в сильную боль и вот когда она убирает руки, дет Прокоп встает с неудобной позы, но, уже улыбаясь во весь свой беззубый рот, и лезет в карман за кошельком.

— Не соврали люди, знаешь свое дело. И дышать мне легко. — Тут Прокоп запнулся на полуслове, и недолго помявшись, все же решился спросить. — Слышь Аня, а чего это мне дышать так плохо было.

— Сглазили тебя Прокоп, паука я убила, на пояснице он у тебя сидел. Злючий такой паук. Рыжий!

Прокоп побледнел, охнул и заметался взглядом. Что там говорить, у злого на язык мужика, хватало недоброжелателей.

— Кто Аня? Скажи, озолочу! — Выдохнул Прокоп, потянувшись к ней рукой, но опомнившись, отдернул ручищи. Быстро остывая, вспомнив, что находится у ведуньи.

— Говорю же, Рыжий кто–то, — сплюнула Аня, ему под ноги. — Да видно много зла ты натворил, если такого сильного колдуна попросили.

— Колдуна? — Затрясся мелкой дрожью Прокоп. — Сильного.

— А то, — усмехнулась бабка Аня, — сильного, сильного. Но и мы не лыком шиты.

Когда Прокоп ушел, с печи слез паренек лет десяти, бабка поманила его пальцем, а когда он подошел, прошептала в левое ухо.

— Слышал Колька?

Мальчик кивнул, задорно посматривая на старушку.

— Если Прокоп еще придет, то мне уже не придется с ним так долго возиться. Он теперь меня за сильную колдунью держит. — И бабка Аня, засмеялась.

А мальчик обиженно вздернул голову и спросил.

— А что баб, злого колдуна нет?

Бабка покачала головой и вздохнула.

— Ни колдуна нет Колька, ни рыжего. Только паук злой, черный как смоль… Так–то…

Родик дочитал рассказик и задумался. В принципе все понятно и сам в схожей ситуации был, есть такие бабки целители. Но…

— А к чему это Палыч?

— Учиться хочешь, как она? Ну, видеть, как сенсы эти…

На мгновение Родик задумался.

— Чертовщина какая–то…

Профессор довольно потер руки и продолжил…

— Итак, как нам научить горе экстрасенса, не «дикого» заметь, а современного? — Задал вопрос проф и сам же на него ответил. — Да так научить, чтобы слабый человеческий организм умные и сильные доктора в белых халатах не забрали в дурдом? Надо приучить экстрасенса видеть не иллюзию паучка или червячка — рыжего, черного или зеленого, а нужный нейтральный визуальный объект. Например — геометрическая фигура, а лучше шар; шарик по мере изменения ощущений будет видоизменять цвет.

Ощущая исходящее от тела тепло и визуализируя фон ауры, накладываем на данное поле действия картинку: воображаемый шар или–или. Нормальный фон, значит, — подсовывая рисунок говорил проф, — шар остается прозрачным, при повышении температуры тела — темнеет. Вот и вся хитрость, только, как и с виденьем и ощущениями, действие отработай в состоянии транса.

Глава 2

— Прикольно блин, — промелькнула мысль, — при виде того как мужик стал охлопывать себя, сбивая не видные ни для кого, кроме него языки пламени.

Родик снова направил мысль в нужное русло, и мужик ошарашено замер. Парень сидел в машине и отрабатывал домашнее задание. Снова проф преподнес сюрприз, постепенно превращая мечты свои и Родика в реальность. Магия все же существует. И пусть языки пламени не настоящие, но попробуйте теперь убедить в этом того мужичка.

Постепенно такие вот упражнения стали для Родиона обыденными. Какие только идеи не воплощал Палыч в жизнь. Были здесь и заговоры на крови, и языки пламени, а первые из боевых заклинаний как их в шутку называл профессор: сухая рука — паралич, судороги, землетрясение, темнота, вспышка… да много чего придумали и воплотили в жизнь. Всего–то и ничего парочка лет в трудах и экспериментах.

Конечно же, получалось не все, или не на сто процентов. Попытки воплотить в жизнь миф об отводе глаз не пролезли, как и мгновенное закрепление опыта на уровне рефлексов: пробовали научить Родика, играть на пианино. Может, конечно, что и напутали, но останавливаться не стали, слишком плох стал в последнее время проф. Рачок как никак…

Как понял Родя, Смирнов до последнего крепился, а узнав о метастазах, просто запил. Мужик был умный и россказням про красные овощи не верил, а вот Брежневские сто грамм, доверие у него вызывали еще со времен морфлота. Так и тянул он до последнего. Преставился недавно…

Родя накануне застал его совершенно невменяемого. Ужратый в усмерть проф лежал на диване и мычал, прижимая к груди толстенную папку. Родик кое–как добудился до него, но добиться смог, только глупой улыбки и настойчивой просьбы профа, изъять у него из рук папку…

Что там в ней, рассказывать Родиону нужды не было, ясно, что это изыскания Палыча. И то, что они в ближайшие дни совершенно ему не нужны, Радион рассудил справедливо. Проф кстати преставился в ту же памятную ночь, и как смутно догадывался парень, вовсе не от рака, а с перепоя. Теперь вот Родик воплощал наработки профа в жизнь, хотя самого Палыча давно уже захоронили…

На похороны приехали родственники, но что–то большого сожаления по поводу кончины Палыча, в их глазах Родя не увидел. А вот золотой браслет на руке одного из племяшей отсвечивал натурально… Память конечно…

Потому–то Родион не особо и мучился сомнением оставить себе или отдать папочку с выкладками Палыча. «Что–то себе оставлю», — решил тогда молодой человек и нисколько теперь не жалел. Палыч зараза, оказалось, не все давал парню, можно сказать, что ни фига он не давал; так наработки, шапки, пробежались по верхам. Все самое вкусное в папочке значилось под грифом секретно…

Были описаны и методы, один из которых парень и применил на наглом мужике. Встал, понимаешь посреди пандуса, по телефону трындит, а девушка, вон вежливая какая дожидается. Пока еще этот хмырь наговорится…

Родик прогнал в уме всю картину: девушка, мужик, случайный прохожий — попал в кадр, зачем–то отпечаталась в памяти коляска, наверно без нее образ созданной реальности был бы не полным…

Еще миг и осталось только чувство выполненного долга. Эту установку проф просил применять почаще: «Организм любит чувство хорошо проделанной работы», — говаривал Палыч, — «Отчего бы лишний раз не порадовать его».

Глухо заурчал мотор старенькой девятки, на мониторе навигатора показалась точка вызова. «Ох уж эти новомодные штучки, хотя если не быть предвзятым, то они здорово облегчают жизнь… всяким магам доморощенным», — усмехнулся Родя своим метаниям…

… …

Красная девятка лежала на боку, но было отлично видно, что полежала она и на крыше: осколки стекол легковушки смешались с бисером стекла из окон микроавтобуса, но стонов пострадавших как это не странно слышно не было. Автобус шел на конечку.

Пока спасатели работали на месте аварии, так нелепо произошедшей посредине дня, случайные зеваки обсуждали события, свидетелями которых они стали…

— Не ну посмотри что делается?

Мужичек в затертой осенней куртке и вязаной шапочке, распространявший вокруг себя шлейф запаха перегара, ожесточенно размахивал руками, видимо, пытаясь согреться. И совершенно случайно задел проходившую мимо дородную женщину…

— Ты урод! — Вырвалось у жертвы случайного домогательства. Наверно очень испугалась за свою совершенно новую шубу, на которую пустили не одного бобра…

И понеслось…

— Да пошла ты дура, тут люди гибнут…

— Да ты сам идиот…

И очень много–много похожих ругательств.

Присоединились к обсуждению умственных способностей мужика и молодая парочка стоявшая на остановке. Даже седой — тертый жизнью бомж Меньшиков, притихший за этими событиями в глубине подворотни, и тот проявил любопытство, оторвавшись от своего архиважного занятия. «Санитар леса» прежде с энтузиазмом перебирал и мял жестяные эквиваленты денег.

А главные свидетели происшествия настолько разгорячились, споря кто из двоих дурней, что недавняя авария превратилась в нечто такое далекое и несущественное что и слов на это тратить не стоит.

Родиону было двадцать, когда он впервые столкнулся с этим чувством, но…

Пусть уж будет именно так — неопределенное чувство близкого узнавания. Странно, но теперь, кажется, что последующие годы он слышал не откровения, а словно забытое на время воспоминание.

Родя увлекался спортом, разным спортом. Ну а там где спорт, конечно и неосознанное самовнушение. Кумиры — старшие друзья; плечи раздались вширь, шея не только грязная, но и крепкая, и еще этот странный холод в сердце — каменное выражение души, которые Родя старательно культивировал в себе.

Если бы тогда знать, во что превратится его жизнь! Почему так случилось?

Годам к двадцати родители перестали быть для него авторитетами, совершенно перестали. Благо и старшие товарищи к тому времени, также не вызывали сколь нибудь сильное уважение, скорей он терпел навязанное бытом общество и в чем–то даже презирал.

Редкие исключения тех на кого стоило ровняться, вызывали лишь чувство ревности. Повезло наверно. Перешагнул он тот рубеж затянувшегося максимализма благополучно…

Вскоре произошли события, события изменившие его еще больше. Он познакомился с Палычем, чьи слова надолго врезались ему в память. Профессор даже взялся его научить чему–то там…

Но и это в прошлом…

Очнулся Родион в странном помещении, он находился в просторном зале: без окон, без дверей — полна горница людей. Зал без углов, освещение исходит из самих стен. Что еще? Да! Дизайн округлого зала, дополняли не менее странные шхонки и люди. Человек сорок праздношатающихся недоумевающих мужиков. Одеты, кто во что горазд: одни в зимнюю одежду, эти по сезону, но с десяток в шортах и футболках…

— Э-э мужики, — приподнялся на локтях Родион, — что все это значит?

К Родику повернулся парень, в клетчатых шортах и панаме.

— Очнулся?

— Очнулся, очнулся, — копируя интонации известного зайца, схохмил Родя, — да не совсем. Что за нафиг…

Удивление, написанное размашистым почерком на лицах окружающих, действовало на нервы, и Родион испытал беспокойство; требовательно посмотрев на парня, спросил.

— Тебя как звать?

— Олег, — представился парень, протянув Родику руку для приветствия и помощи, — вставай, щас все поймешь…

Щас растянулось минут на десять. Хотя для обрисовки ситуэйшин хватило и пяти минут.

— Мы в космосе, — рассказывал Олег, — как называется эта лоханка, не знаем, но о том, что в космосе, рассказал вон тот мужик…

И Олег показал на типа, отиравшегося на странной шхонке.

— Эти люльки, что–то вроде и спального места и обучающего компьютера. Нас вечером уложат сюда и вроде как программу зададут, тогда все понятно будет. Чем займемся, куда летим, откуда взяли…

— Ну откуда взяли и куда летим, я и сам знаю, — произнес грустно Родя. И удивительное дело, реплика, сказанная под нос, мгновенно стала достоянием общественности.

— Куда? — Возбудился Олег.

«В жопу», — хотел ответить Родя, но сказал совершенно иную фразу.

— Думаю далеко, туда откуда письма домой не дойдут… — и многозначительно замолчал.

— Пошел ты! — Буркнул Олег. — А тебе что, фиолетово, куда лететь? Дома не ждут?

Олег огрызнулся, но видно было, что парень переживает. Что еще интересно — никакой истерики, что по логике вещей должна присутствовать в этой толпе неудачников…

Родя немного подумал, как помягче ответить и ответил.

— Если бы старики дожили до этого дня, то гордились бы мной… — круглые от удивления глаза Олега, говорили лучше любых слов, какой последует вопрос. Поэтому Родя ответил заранее. — Я всегда мечтал полететь в космос и моя мечта осуществилась.

И заржал…

Кроме Роди смеялся еще один, видно чувство юмора в нем оказалось сильней давившей ситуации. Родя понял, что это Русский и подсел к нему поближе.

— Здорово брат. — Брякнул Родион.

— Хорош стебаться, — осадил его мужик, — мы и в самом деле в полной жопе.

Мужик внушал доверие своим чисто Русским характером: спокойный, но это природное, так как плечи у него широкие, а глаза узкие… Наверно татарин, хотя тоже Русский…

— Где мы, я уже понял. — Кивнул Родион. — Служил?

— Я и теперь на службе. ОМОН.

— А-а, ну я пошел, — передумал Родя поднимаясь, но был остановлен рывком за руку.

— Ты больно спокоен, хохмишь, веселишься. Чего так? Не врубился, что все по–взрослому?

Родя и сам не понял, что на него нашло, но как на духу выложил…

— Это наверно истерика, — пожал он плечами, — сам понимаешь. Я ведь даже спасибо должен сказать этим… ну тем, кто меня вытащил, в аварию я попал, чую, что добром дело бы не закончилось…

Помолчали…

— Олег тебе не все рассказал, — выдохнул татарин, — я здесь первым оказался, старожил можно сказать… пару дней назад…

— И…

— Приходили сюда двое, с виду вроде простые люди, но повыше среднего баскетболиста на голову…

— А говорят что?

Татарин пожал плечами…

— Ничего вразумительного хоть и на русском языке. Не суетитесь, не проявляйте агрессии, вы все узнаете через несколько дней…

— И все?

Татарин кивнул.

— А чего ты решил, что мы в космосе? Может это дурдом, какой?

— Наивный что ли? — Скривился мужик. — Я вообще–то не первый год служу, но таких нашивок, как у этих баскетболистов нигде не видел.

— Значит все же космос?

Помолчали…

… …

Дело осталось за малым, лечь в этот гипносканер и как говорил «баскетболист хренов», расслабиться. Что Родион и выполнил с содроганием.

Почему–то спорить, с этими долговязыми в серебристых комбезах, не очень–то хотелось? Наглядный пример одного заключенного космической камеры отказавшегося получать новые знания через гипносканер, стал тем самым пинком под зад, расставившим все точки по местам. Для долбаных гуманоидов, не хочу — просто не существовало. Взмах рукой и недовольный плелся в сторону шхонки, а в глазах ставших стеклянными уже не осталось никаких вопросов.

— Иди, — послышался приказ, и Родион послушно пошел в люльку.

Парень понял как дважды два, что игры в дурака закончились; появилось чувство, что его сейчас наизнанку вывернут. И то, что он называл таким чарующим словом магией, и с чем оказался знаком уже не понаслышке, здесь ему наверняка не поможет.

Устроившись на импровизированном ложементе, Родя расслабился. Куда там! Спину в области поясницы ощутимо защипало, затем почудилось, как что–то проткнуло кожу, но не больно… Родиона потянуло в сон и появилось чувство очень знакомой легкости. Странное дело — сон хоть и наступил, а Родион отлично осознавал действительность. Чудилось чье–то незримое присутствие, стали возникать образы: знакомые и незнакомые. Все проходило неуловимо быстро, и Радион разозлился. Кто–то копается в его мозгах, а парень даже не знает, что этот кто–то высматривает. Благо, почему оно так, Родя все же понял. Время: субъективное его время отставало от чужого…

Закладки на крайний случай у парня были, наверно это тот самый крайний случай. Еще не обкатанная методика — разгон… Проф в своих записях утверждал, что в этом состоянии мозг работает на пределе и последствия таковой деятельности могут быть печальными…

Обмануть подсознание, подкинув ему левый образ; воссоздание, визуализация закладки, и цепная реакция в мозгах. Началось… Что в этот момент происходило в его мозгах на химическом уровне, не смогли бы наверно объяснить и те гуманоиды что затеяли этот эксперимент, но для Родика все было предельно ясно.

Происходил разгон; мозг выстраивал новые связи, проводил свои, понятные только ему расчеты, превращая Родиона в эдакий биокомпьютер.

Против ожидания, вместо ясности в сознании стало твориться черти что. Несколько мгновений и Родя просто потерялся, а после, мысли спутались и наступило забытье.

— СТАЖЕР — ПИЛОТ, СТАЖЕР — ПИЛОТ, — долбило в пустоту чья–то чуждая пониманию мысль…

Родя постарался собраться и ответил в пустоту…

— Чего надо?

— СТАЖЕР 143 ФИЗИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА ТРЕБУЕТ КОРЕКЦИИ, ЗДОРОВЬЕ НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ЗАТРЕБОВАНОМУ АЛГОРИТМУ.

Родиону было до жути неудобно. Хотелось только одного — спать…

— Поменяй алгоритм или откорректируй, — выплеснул парень свое раздражение в пустоту и только после этого осознал, что говорит с кем–то во время сеанса гипноучебы…

— ПРИНЯТО…

«Ну, раз принято, значит действуй», — растеряно подумал Родион.

Постепенная отупляющая пустота спустя какое–то время стала рассеиваться, и Родион смог отслеживать происходившие с ним процессы. Перед глазами сам собой возник экран, направленные его мысли формировались в понятные образы. Вопросы, вопросы…

Может мгновение спустя, а может час — Родя потерялся во времени, голос проговорил, что проблемы совместимости устранены, но автоматом, будет выставлен незачет. Тем не менее, прерывать процедуру обучения умная машина не станет, так как повторный сеанс можно провести только через цикл, а на носу военные действия с республикой Фетру…

— Ну и проводи, давай учебу, — захотел пожать плечами Родя. — Зачем такая преамбула…

Перед Родионом появился экран, где отобразился список дисциплин, обязательных к изучению…

— Давай мне что усвою, — бросил в пустоту лаконичную русскую фразу парень. И чтобы, компьютер, не очковал, добавил не менее лаконично, — подбери оптимальный вариант дисциплин, в виду надвигающихся военных действий.

— ПРИНЯТО, — что гипносканер принял, Роди никто не пояснил, но шестеренки в этом агрегате зашевелились…

Видимо во избежание перегрузок в ходе форсированного обучения, Родю оключили от созерцания экрана, банально отрубив электричество…

Открыв глаза, Родион увидел лица приятелей, Олега и Татарина.

— Блин, ты опять проспал представление, — заворчал омоновец, — я даже подумал, ты как эти очнешься. И повел плечом. Родик проследил взглядом и охнул.

Теперь он понимал мучения Палыча, когда тот хватался обеими руками за голову.

— Расходись! Ща блевану, — выдал Родион и откинулся назад…

— Не, не блеванешь, — поспешил огорчить Олег, — все с больной головой встают, да видно рвотный рефлекс отключили. Хотя ты, наверное, можешь…

— Пошел ты, — только и хватило Роди…

Как не странно, но Олег оказался прав, и Родя встал не блеванув, а вот следующее что он увидел, заставило его побледнеть… Человек десять из всех прошедших через гипносканер напоминали идиотов и похоже, что ими же и являлись. Слюни до пола, сжаты в комочки тела, стоны, а были и такие кто просто молча сидели и тупили.

— Что так?

— Сгорели.

Многозначительно произнес Олег. Мы тут, пока ты бока отлеживал, ликбез прослушали. Летим на рудники, уран добывать…

— Что так все плохо? — Передернул плечами Родион.

— Да нет, слушай его больше, — усмехнулся Татрин, — что добывать будем, хрен его знает. Кристаллы какие–то. Поспрашивать сам понимаешь не удалось, не желают они с наемной силой разговоры вести. Да и за людей нас, похоже, не держат, но то что занятие это их не безопасное без объяснений понятно.

— А куда летим, — приподнял Родион брови, — только без острот…

— А хрен его знает, — пожал плечами Татарин, — но там этих длинных не будет. Сказали, что на месте все нам объяснят. Свои…

Родион несколько минут слонялся среди притихшей толпы; многие держались поближе к своим ложементам, кто–то сидел, опираясь спинами на стены, Олег с Татарином ходили следом, дожидаясь пока парень придет в себя.

— Ну и, — развернулся к ним Родик, — и чему вас научил этот агрегат?

— А я думал, не спросишь? — Улыбнулся Татарин.

Родион сначала не понял в чем юмор, но спустя миг, в башке щелкнуло и глаза парня округлились.

— А еще раз?

Татарин выматерился, но это был не могучий Русский, с его неповторимыми идиомами, а что–то новое, однако не менее могучее.

— Что? И это у всех?

— Ага, — кивнул Олег, — ну и кое–что еще по малости. Мы теперь знаем, как добываются полезные ископаемые: техника начиная от мотыги и заканчивая землерудными ботами. И кто, собственно говоря, наши хозяева…

— Фетруанцы. — Бухнул Татарин. — В этой части космоса властвует республика Фетру. Они гоняют в соседние галактики торговые корабли, с теми, кто послабее воюют открыто, с теми, кто посильней, хотя таких и не много разбираются по–простому: из–за угла…

Родион удивленно нахмурился.

— А с нами, я имею ввиду Землю, — пояснил он парням, — они воюют или уже того…

— Наверно из–за угла, — выразил свое мнение Олег, но увидев взлетевшие брови Татарина, поспешил продолжить, — разумеется, не из–за нашего могучего космического флота…

— А из–за чего? — Спросил Родя.

— Из–за галактических законов…

Родион заржал…

— Ты чего? — Возмутился Олег.

— Да не, ничего, — утер слезы Родя, — подумал, что это за законы такие, если мы летим черт знает куда…

— Ну да, — пожал плечами Олег, — но нас, я имею ввиду Русских, законами не удивишь…

И перевел взгляд на Татарина…

Глава 3

Куда дели не прошедших переподготовку Родику не докладывали, но он и сам догадался. Во всяком случае, на землю их поредевший отряд отправили без оных. Так как опыт в такого рода перемещениях, на большое расстояние у всех был одинаковый, блевали все без исключения.

— Ну, с прибытием, соколики…

Приветствовал бледную компанию парень — лет тридцати, в комбезе серого цвета, без каких–либо знаков отличия. Наверно поэтому он и услышал с нескольких сторон схожие фразы:

«Сам ты петя, пошел нах… ", — и тому подобное безобразие…

— Ну, я‑то привычен к местным реалиям, — цедил он сквозь зубы, — а вам еще пообтереться придется…

— Уже видно как ты терся, — фыркнул кто–то из толпы, — каким местом. Не затер еще?

Смешки подбодрили бузотера, но было их не так и много… Все же большая часть народу, отходила медленно.

Пока то да се — разговоры там, да смешки, в группе встречавших наметились некоторые изменения. Вперед вышла парочка, и видок у них был еще тот. Сапоги, кожаные штаны, рубахи черные, жилеты с кучей карманов, а поверх небрежно наброшенные плащи. Пара гортанных выкриков в сторону гостей, и еще смеявшийся мужик из вновь прибывших, словно подхваченный чьей–то гигантской пятерней, вылетел вперед, прямо к ним в ноги.

— Что за нах? — Услышал Родя…

— Чертовщина, — буркнул Татарин, и сплюнул.

— Ну что? Демонстрация достаточна? Не знаю, что там на вашей планете вы знали, кем были, но здесь лучше сразу обо всем забыть. Непослушных рабов, хозяева не любят.

— Рабов? — Возмутился Олег, и хотел было выйти вперед.

— Стой на месте, — одернул его Татарин, — Спартака из себя строить только не надо…

Между тем, ликбез набирал обороты. Пара горячих голов не послушались инстинкта самосохранения, и остальные убедились, что лазерное оружие не выдумки фантастов… Горелым запахло сильно, а стреляли откуда–то со стороны.

— У нас довольно часто гибнут в шахтах, — произнес в полной тишине этот тип, — так что десяток горелых трупов, беспокойства не вызовет.

— Э-ээ мужик, слышь, ты бы дело говорил, вместо того чем щас занят, — выразил кто–то здравую мысль.

— Сейчас все за мной, получите инвентарь и в шахты, на рабочее место…

— А когда жрачка? — Это важная мысль, была озвучена уже на ходу.

— Все в шахте и узнаете…

Родион шагал где–то в середине толпы и лихорадочно обдумывал увиденное. Еще на корабле Фетруанцев, у парня начала складываться картина существующей реальности. Республика Фетру, понятное дело занималась добычей полезных ископаемых, но все было так обставлено, что сомнений не вызывало, добыча велась на чужой территории…

Что вытворяли эти двое, которые вырядились в плащи, тоже понятно: сам так же сможет, тем более теперь… Обучающая машинка империи Кертлана, в которой довелось побывать Родику и остальным, сильно расширила кругозор парня. Видно корабль или оборудование было трофейное, но работая на схожих принципах, оказалось в деле и у Фетруанцев. Одно они не учли, что империя всех подряд в такие аппараты не загоняла, да и сделано было это мощное оборудование, чисто по военному заказу. И в отличие от стандартных сканеров содержало гипнопрограмы и алгоритмы для подготовки пилотов. А пилоты империи Кертлана все поголовно являлись сенсами. Как и большая часть оборудования их кораблей, была рассчитана на сенсов…

В империи бал правили высокородные и, практически все лорды, с пеленок обучались владеть своими способностями, и опять же, пилоты и капитаны космических судов, были только сенсы — лорды…

Так что понятно, для чего эти игрушки придумали. Во время войны, дефицит кадров в порядке вещей: будь то земля, или далекая империи Кертлана.

… …

Родик лежал в отведенных для него покоях и спал. Так, во всяком случае, думали надзиратели, но на деле он занимался отловом якорей…

После того как новых рабов покормили и стали по одному вызывать на ковер начальству, Родик почуял беспокойство. Нечто в этом духе он и предположил, иначе и быть не могло: удержать такую ораву мужиков, без серьезных средств влияния, а дуло пистолета никогда таким средством не станет, просто невозможно. Дуло одно, а камней много, значит, будут или травить, что мало вероятно или поставят гипноблоки. Все в принципе было ожидаемо, предсказуемо и свершилось. Родик, перед этой процедурой, понаделал со страху к своим мозгам десятки отмычек, благо после разгона, это уже и не требовало от него особого напряжения.

Он вообще мог находиться в глубоком трансовом состоянии, а внешне это выражалось лишь расширением зрачков. Ни координация, ни восприятие реальности не страдали. Родик по желанию мог ускорить и внутреннее время, теперь делая это без всякого ущерба здоровью; в общем и целом после обработки в гипносканере парень чувствовал себя на все сто…

Другое дело гипноблоки, здесь он не продвинулся ни далеко, ни близко. Как были его умения ограничены прошлым опытом, так и остались. Так что очевидно беспокойство парня, когда «кожаные» взялись за его многострадальную голову.

Скользнув в транс, и разогнав себя, парень старался отследить их действия. Ничего не происходило. Смекнув что таким образом он будет ждать бесконечно, Родион постарался максимально приблизить свое внутреннее время и время «кожаных» агрессоров, оставаясь при этом на шаг впереди.

И только благодаря этому обстоятельству смог выявить и ограничить их блокировки. Эти гуру отлично знали свое дело, пряча за невинными нагромождениями по настоящему гадкие вещи.

Здесь, таких вещей как самоубийство зачинщика бунта не было и в помине, просто появлялась необъяснимая тяга отправиться в седьмой забой, где неудачника поджидал обвал. Не было наказания за подстрекательство, но любая услышанная фраза, содержащая смысловую нагрузку — побег, превращала собеседника в весельчака, смеющегося и громко комментирующего любой подобный план…

Было множество блоков: манера поведения, обязательные обороты речи заключенных, нежелание находиться в компании двух человек — только по трое, что считалось оптимальным сочетанием для обмена новостями и бесед. Благо Родиону не составило труда, вычленить необходимое…

А краем уха удалось и причину понять такой перестраховки…

— Эти иноземцы даже думают иначе, — прорычал один из «кожаных».

— Я все понимаю, — проворчал второй, — но ты же знаешь, никто не станет тратить время на наше обучение их языку. Сколько еще таких будет?

Встряхнув руками, первый вернулся к прерванному занятию.

— А насколько было бы проще, — буркнул он, — не было бы срывов, не гибли бы люди…

— Не лишали бы премий, — ехидно прокомментировал напарник…

Но его больше уже не слышали, процесс шел своим чередом, и невидимая взгляду война продолжилась.

… …

— Я в забое работал с Трофимом, — пропыхтел Татарин.

— С краснокожим?

Спросил Олег, пережевывая кашу.

— Откуда он, кстати? — Поинтересовался Родик.

— С Альфа — Центавры блин, — ругнулся Татарин, — да откуда я знаю.

И обведя приятелей добродушными глазами, пояснил.

— Да он и сам не знает: шел на прогулку, бац и приплыли…

— Так че он там? — спросил Родик и насторожился.

Сработает блок или нет, развезет татарина или пролезет?

— Че, там? — Переспросил Татарин, глупо хлопая глазами…

— Да не, это я к слову, — поспешил исправить ситуацию Родион, — как дела говорю? Че там?

Неопределенно помахал он рукой. Татарин покрутил глазами и успокоился.

«Надо же, а ведь с кем другим и запалился бы, Штирлиц долбанный», — подумал Родик и загрустил. Одному сваливать жутко как не хотелось, но куда деваться, деваться не куда. Еще пара дней и его запалят. Негипнабельные все же встречались и здесь, хоть и при здешних технологиях довольно редко. Но методы их выявления были давно отработаны.

«Значит, валить и валить», — определился Родион…

… …

Вечером, как говорится, когда ребятам делать было нечего, Родя намылился свалить из этой забегаловки. Жаль бегун из него был никакой, и готовиться основательно было некогда. Апартаменты у рабов были скромные, метра полтора над головой — потолок, да лежанка, а ноги отлично просматривались из коридора.

Из норы такой даже вылезти то неудобно, не то, что на вертухая наброситься. Так что канонического побега, со стрельбой с обеих рук Родион не планировал. Он вообще мало что мог спланировать, одно зная наверняка, что жить ему до первого просчета; парень рассудил, что сначала следует свалить, а уже потом строить планы.

Дождавшись пока надсмотрщик пройдет мимо Родион сменил положение, бросил взгляд в спину, стараясь в деталях все запомнить. И в таком же положении дождался, пока тот развернется в его сторону. Построить в сознании реальность с одним объектом, и раньше мог, а после прочистки мозгов, действие это стало сродни дыханию. Так что придушить надсмотрщика в воображении стало делом нескольких секунд. Ожидаемо тот повалился в его сторону и Родя, подгадавший удобный момент, втащил его в свою каморку. Игры в переодевания в их исполнении сексуальными не были; в итоге в каморке остался один труп, с кое–как натянутыми на него черными джинсами, а Родя обзавелся простецким набором: комбез серого цвета, да тесак — только свиней и резать. Ни бластеров тебе понимаешь, ни жезлов магических. На что и рассчитывал, дурилка? Не поймешь.

Дальше примерное направление прямо, до первых препятствий, где опять хладнокровное убийство и в путь.

Когда Родион оставил и подвалы, и наземное сооружение, внешним видом напоминавшее старинный замок, то напрягся еще больше. Не хотелось ему на тот свет, ну не верил больше Родя в ангелов, особенно после того как повстречался к этими гуманоидами. Потому и очковал до самого раннего утра. Благо шарахаться по ночам, и на Земле, было у него излюбленное занятие. Главное глазки правильно настроить и все очень хорошо видно.

… …

Бежать в ночном лесу наверно можно, если умеючи, но для человека двадцать первого века, занятие это оказалось не из легких. Родион проклял этот забег, все известные парню ругательства на двух известных ему языках услышал окружающий его пейзаж. Нет зверя страшней сбежавшего с каторги Россиянина, оттого и встретил сырое утро Родик в гордом одиночестве. Аки горный орел, сидя на толстом дереве, и высматривая дымок.

После бессонной ночи и чего уж там говорить, бессонного вечера, хотелось всего две вещи: попить, поспать и бабу, чтобы щи наварила и дала, щи похлебать… Но судя по отсутствию какого–либо движения в этой богом забытой, тридевятой планете, ни щи ни баб сегодня не будет. Примерно так рассуждая, Родион и слез с этого «баобаба».

То, что его теперь смогут найти или вообще искать будут, маловероятно. Не видел Родя собак, не вшивали ему никаких микрочипов:

«Спишут на обвал», — здраво рассудил парень и завалился прямо здесь в корнях дерева…

И, невзирая на ползущих и сосущих насекомых, отлично выспался.

… …

За пару недель блужданий, по этим малонаселенным предгорьям, Родион таки вышел к людям. Но оказался до жути разочарован. Узенькая тропинка, на которую парень наткнулся пару часов назад, вывела его сначала к небольшой речушке, через которую был перекинут мосток, а затем и к человеческому поселению.

Несколько домишек, с примыкавшими к ним сараюшками; даже отсюда с окраины было видно гуляющих по деревне коз и кур. Разительный контраст с недавними звездными властителями.

«И чего прятались?», — с недоумением порассуждал Родик, — «Да с их то технологиями, да против местных аборигенов».

Но потом пришла мысль, что и Земля матушка, для Фетруанцев, на один зуб, а отчего–то не захватывают…

«Может и в самом деле, какие–то законы у них есть, для цивилизаций недоразвитых?», — думал Родик, рассматривая с интересом аборигена.

— Гхы–хы–ра, — прошепелявило удивительно страшное создание.

Скрюченные руки аборигена лежали на коленях, одежда представляла из себя лохмотья, голову укрывал грязный, местами ободранный платок. Босые ноги с длинными кривыми, то ли ногтями то ли когтями, разрушили окончательно надежды Родиона, на сытный обед. Парень даже испытал навязчивое желание вернуться туда откуда недавно убежал.

— Да, — протяжно произнес он, — на лицо языковой барьер. И как прикажете, вас понимать, мил абориген?

За спиной раздался хмык, удивительно напоминающий сдерживаемый хохот. Родя резко обернулся и от неожиданности вздрогнул.

— Э уважаемый, а вы меня понимаете?

— Ну да, — заржал мужик, — отлично, как думаю и любой другой, в этой деревне, за исключением старой Ирги…

Родя оглянулся назад и присмотрелся уже по–другому. Представляя на месте этого уродливого создания, женщину бомжиху…

— Сильно она себя запустила, — выразил удивление Родион.

— Да полноте, мил человек, — отмахнулся мужик, — не скажешь ли ты паря, откуда путь держишь, и что за костюмчик у тебя столь ладный? Никак доспех, какой?

Родя на мгновение задумался, а потом махнул рукой и скользнул в глубокий транс, разбросив в стороны, как осьминог щупальца, все свои чувства. Как оказалось не зря. За оградами притаились дюжие мужики, кто с пиками наперевес, кто с вилами и топорами. Этот видимо прощупывал его на предмет опасности, но потому как покачивал копьецо один из молодых парней, Родя сообразил, что как бы дело не повернулось, а палки в него полетят…

Благо разгон он взял отличный и разом, ускорился еще больше, постепенно вырисовывая в мозгах картинку всей этой деревни, со всеми ее жителями, все, что можно было впитать, впитывая в моделируемую реальность. По здравому смыслу, ему стоило дослушать, что мужик решит, но Родя по–своему рассудил. Усыпил разом всю деревню, кроме этого мужика, а мужика, ввел в состояние легкого транса. Поспрашивав его о том, о сем, на одной волне отправил его за шмотом и провизией, а сам сел на пенек переваривать информацию.

Угораздило Родю не просто попасть, а попасть конкретно, с большой буквы. В самое, что ни на есть отсталое блин время, время топора и камня… Феодальный строй со своей бюрократией, и близко здесь не сидел, попахивало розыгрышем. Ну как блин, сочетались корабли космические и чуть ли пещерные люди.

Пещерные — это конечно громко сказано, все же цивилизация здесь была. Были и лорды, и, судя по словам этого чудика бородатого, магия правила бал. Были свои семьи, кланы, даже враги всего человечества. Были колдуны, знахари, травники. Демоны и демоно–поклонники, за одного из которых его и приняли, да много чего было в этой погрязшей в ереси цивилизации. Не было только одного: электричества, газа, отопления, общепита… космических кораблей нафиг и тех не было. И ни о каких Фетруанцах, здесь слыхом не слыхивали. Родя еще позадавал несколько десятков вопросов, на тему, кто бы мог прийти в деревню и не получить по рылу, а напротив, уйти накормленным и отдохнувшим. Но помявшись и все же не сломав гипноблоки, мужик выдал, что мол они и благородных на копье брали… помялся и выдал, пожалуй один раз осечка вышла, вместе с лордом, тень его шла, да отстала по нужде, ну они и лопухнулись. Пока лордик им зубы заговаривал, тут и тень вырулил, понятно, что с таким связываться себе дороже…

— Так, — прервал словоизлияния Родион, — ну–ка поподробней, что это за лорды нафиг и тень, которая такой страх на вас нагнала.

— Так это, их же с детства растят, чтобы значит, сильней других были, быстрей… Лорды и растят. Они не предадут никогда, и в бою отменные воины, — мужик затряс головой, видно блок ослаб и Родик усилил нажим, мужик закряхтел и успокоился.

— Так что еще, про лордов, сказать можешь?

— Разные они, — промямлил мужик, — есть такие, что слабые очень, они обычно при храмах служат, в монашескую одежку рядятся, есть те что посильней, такие с тенью ходят: тень за них все делает, и воюет, и с духами говорит, в общем, без лорда тень никто, а без тени лорд — пустышка. Есть такие лорды, у кого тени чумные служат, глаза стеклянные, не понимают ничего. Эти тени, что мертвые: боли не чуют, жрут хоть сырое мясо, хоть человечину, все без разницы. А есть и высокие лорды, — эти маги; они в одиночку против армии биться смогут, в каждом знатном доме, таких уйма будет. Эти могут, что хочешь сотворить…

— А свободные маги есть? Чтобы и не лорд и силой не обделили?

Мужик задумался, и как–то сомневаясь, проговорил.

— Вообще–то поговаривают, что иногда и среди народа рождаются даровитые, таких, если заприметит кто, в дом приглашают. Но мне в это с трудом что–то верится, они над своими секретами трясутся…

… …

Одежка с чужого плеча впору пришлась, да оно и не дивно, все подтягивалось веревками и ремешками. Обувь, сапоги кожаные немного велики в стопе, но портянки намотать дело не хитрое, штаны, рубаха серая, жилетка с множеством кармашков, плащ. Короче Родя, вырядившись, стал похож как две капли воды, на холуев, проводивших над ним опыты.

— Вперед и только с песней, не сломит нас ни водка, ни вино, — выдохнул Родион, подтянув поясной ремень и жалея, что в этой сказке, сумка у него не безразмерная.

Определившись с ближайшими целями, поспрашивав о процветающих на континенте Нурдия модах, Родион решил не лукавить и назваться в ближайшем городе колдуном, благо, чем эти деятели отличались от тех же магов, догадаться было не сложно. Одни могли работать с сознанием людей напрямую, другие использовали бубен…

В двух днях пути должен был нарисоваться тракт, по которому в свободное от работы время, торгаши возили товар, а мужики ходили в трактир вино–пиво пить. Так что Родион туда и отправился, насвистывая незатейливую мелодию из трех мушкетеров и вживаясь в образ средневеково аборигена.

Вечером, устроив перекус, парень решил провести инвентаризацию знаний и умений, могущих помочь вживиться в роль местного колдуна. И к своему глубокому недоумению обнаружил, что ни бубна у него нет, ни посоха магического тоже, даже на худой конец зеркальца и того нет.

«Чем же их дурачить станете, мил человек?», — задумался Родион и растерял изрядный запас оптимизма.

Но прикинув, что к чему, решил не забивать себе голову ерундой, а положиться на авось. Постепенно обживется, оботрется и в люди выбьется, глядишь, и наладится все…

Вечером Родю разбудили загодя расставленные сингалки, благо и во сне он теперь мог, контролировать окружающую местность, оставляя это на откуп апгрейденому сознанию.

Космическому кораблю верно хана будет, если пилот закемарит в ответственный момент, потому, на такого рода дело, его разгон и заточен был, по сути…

Через кусты крался большой, грузный, но судя по нарисованной в сознании картинке любящий мед — медведь. Косолапый ничем не отличался от своего Земного собрата, и Родя рассудил, что и характер у этого мишки подстать земному. Оттого еще на подходе, заготовил несколько вариантов действия. Вначале Родя постарался внушить косолапому, что на поляне горит огонь, и сам чуть не подпрыгнул, такая реальная галюня у него вышла, что не поверить было трудно. Косолапый принюхался и поверил, но уходить не спешил, а продолжил присматриваться, кружа вокруг стоянки. Тогда Родион больше не сомневаясь, так как хотел спать, создал иллюзию медведя охваченного пламенем, миша поверил, но вопреки законам здравого смысла, бросился не прочь от лагеря, а на Родиона, и бег скотины этой, тем более казался странным, что был целенаправленным. Родя сдавил михалычу горло, в его модели, построенной сознанием из ниоткуда появились гигантские ручищи и мишка забулькав упал придушенный.

Осматривать донельзя странного медведя желания не было никакого и не отдохнувший, но на все сто уверенный, что этой ночью заснуть больше не сможет, Родя подхватил пожитки и ломанулся с поляны…

… …

Караван из одной телеги запряженной хромой, но не старой лошадью, не спеша двигался по тракту. Бурит, еще не старый мужик, сидя на телеге, посапывал, убаюканный мерным ходом, Тихони…

Впереди не ждали овраги и буреломы, не было завалов, так как вчера он ездил этой же дорогой; Тихоня с утра ела и пила, так что отчего бы и не вздремнуть.

— Эй, добрый человек, не подбросишь ли до тракта?

Сквозь дремоту слышался Буриту молодой голос. Только откуда здесь взяться говоруну, осень нынче холодная и птица эта чудная, поневоле перебралась в Родал; странная надо сказать птица, старики говорят, прежде она разумом обладала, а теперь… Вон оно как…

— Э-ээ мужик, ты че глухой что ли?

Не унимается пичуга, действуя Буриту на нервы. Мужик открыл один глаз примериваясь, чем бы в нее кинуть, да так и замер с открытым ртом.

… …

— Как же ты Род, ночевал, в лесу то, — удивленно свел брови Бурит, — там же медведь–шатун появился, у выселки…

Удивлению мужика не было предела, особенно после рассказа Родика о ночевке в лесу.

— Да не видел я никаких косолапых, — отмахнулся от славы великого охотника Родя. — А что за зверь, откуда пришел?

— Да кто знает, откуда, — пожал мужик плечами, — может ушел, все, напился крови людской и ушел?

Родю обуял жуткий интерес к этой истории.

— А ну рассказывай, Бурит, — толкнул в плечо Родя, — или тайна это?

— Да какая уж тайна? — Усмехнулся он в усы, — позор это на край наш, позор… Раньше через этот тракт караваны часто ходили, да завелись где–то среди нас хищники лютые, да повадились душегубничать… Грабили возки торговые, зазнались, да и задавили кого из благородных; не чисто сработали, свидетеля оставили…

Откровение Бурита, само по себе наталкивало на мысль, что он как–то причастен к этому, но видно давно от дел отошел, раскаялся…

— Вот тогда и появился этот шатун, — передернул мужик плечами, — каждую ночь бродит, к деревне особо не подходит, так поворчит за оградой и долой, а по лесу шастает. И если, кто с тракта в лес свернет, переночевать там, — засаду устроить, додумал за него Родя, — то шатун, тут как тут. А на тракт, ни ногой!

— И много народу трудолюбивого подрал мишка?

— Да немало, — покачал головой Бурит, — пока не разобрались в повадках, многие пострадали.

— Ну а изловить не пробовали? — Родя удивился, живут в лесу, а медведя изловить не могут.

— Отчего же, — огладил Бурит усы, — несколько раз ловили, да все не то…

— Умный мишка, — буркнул Родя.

— Не то слово, — поддакнул Бурит. — А ты куда идешь?

— Я пока еду, — возразил Родион, — в трактир, а там посмотрим, а то после твоих россказней одному ходить страшно стало. По этим вашим дремучим лесам…

… …

«Можно было и пешком пройтись, быстрей бы вышло», — подумал Родион, завидев на обочине дом.

Одноэтажный пятистенок: бревенчатый, без ограды, без пристроек, был еще широкий навес, укрывавший кормушки для лошадей, да колодец.

«Убого», — промелькнула мысль у Роди.

— Ну вот и трактир, — прогудел Бурит.

— А чего скромно так, — и парень кивнул в сторону навеса.

Как–то обыденно Бурит прокомментировал, прекрасно поняв недоумение парня.

— Зимой караваны через горы не пройдут, весной не пройдут, осенью не пройдут, — загибал Бурит пальцы, — только лето. А летом дожди редко, тепло, зачем огород городить.

— Ну да, — согласился с мужицкой логикой парень, — а понадобиться, и нет. Ну и фигня, переживем…

— Вот, вот, — не заметил издевки Бурит. — Ты зайди, Роги внутри, гостей кормит. Вот их сколько, три телеги…

Родион и сам уже увидел за углом дома телеги, а лошади паслись немного в стороне, под присмотром мальчишки…

— Не убегут? — обратил на это внимание Родя.

— Нет, — мужик, как–то горько усмехнулся, — им же ноги спутали. Мальчишка так, для вида. Занять видно нечем шалопая…

… …

Если бы не экспроприация, то Родю наверняка выгнали взашей, или ему пришлось бы начинать свою карьеру, на этой планете, в виде злого колдуна, поработителя купцов и трактирщиков. А все потому что в заведении, кроме хозяина объедались вкусно пахнущей мясной похлебкой, торгаши и их охрана.

«И откуда они только деньги берут, на содержание, такой прорвы голодных мужиков», — думал Родион.

А ведь этим охранникам помогал и колдун. Какими детскими оказались представления Роди о здешних колдунах, парень понял сразу же, как вошел. Липкое, почти осязаемое ощупывание началось, только он успел перешагнуть через порог. На каких–то животных инстинктах, Родя столкнул эти грязные руки, и рефлекторно при этом сделал взмах рукой.

Через мгновение он уже разогнал себя, и смог понаблюдать за откатом. Мозги, видно вспомнив старые издевательства, сами по себе подсветили ауру колдуна и остальных людей. «Ничего, так себе, но я бы лучше смог», — оценил выкрутасы коллеги Родя.

Парень заметил, что колдун этот доморощенный сидит один и, не сомневаясь, направился прямо к нему.

— Я здесь посижу, — пристально посматривая в глаза незнакомца, выдавил или прохрипел Родион. — А то так кушать хочется, что переночевать негде.

— Я не против, — хмыкнул коллега, оценив по достоинству двуличность Роди, — но жрать заказывай сам…

— Ясно дело, — хмыкнул Родион и позвенел кошельком.

Хозяин харчевни прибежал мигом; прочухал, что появился гость наглый и важный. Колдун — одним словом.

— Что будете, господин? Есть или пить?

— И есть буду и пить, — хмыкнул Родион, — если принесут. Ну а если не принесут, то буду ругаться…

Что тут началось! В их сторону и так старались не смотреть, а теперь, несмотря на это, пытались еще и отвернуться. Но диво дивное, боялись упустить самую малость, надеясь видимо на скандал. Люди всегда и везде, остаются теми, кто они есть, жадной до зрелища толпой. А битву двух могучих колдунов, не каждый день на базарной площади увидеть можно.

— Ну, рассказывай, — ляпнул Родя, для начала.

— Чего говорить? — Удивился незнакомый колдун.

— Как докатился до жизни такой, — и обвел руками помещение, — в трактире вышибалой работаешь… Не стыдно?

Укоряющим интонациям Родиного голоса, позавидовали бы актеры большого театра.

— Я не вышибала! — Возмутился колдун.

— Да не возмущайся, — хмыкнул парень, — просто, когда я вошел, мне почудилось… только почудилось, что меня кто–то хотел вышибить отсюда. Или я не прав?

Колдун не на шутку смутился: покраснел, побледнел, сжал и разжал кулаки, но все эти ужимки Родиону были пофигу. Потому что принесли еду. Трактирщик расстарался, и кроме еды приволок кувшин, какого–то пойла и два деревянных стакана…

— Угощайся, — предложил Родя и стал свидетелем, того как отвисла у колдуна челюсть. — Да ты уважаемый, совсем плох.

И парень сам плеснул в стаканы.

— Глотни, а то голос пропадет, — и сам махнул не глядя.

О чем сразу же пожалел. «Сначала стоило понюхать, что пьешь, а то люди не поймут». — Забрезжила через минуту умная мысля.

— Русских так просто не возьмешь, — выдохнул Родя, и произнес, совсем уж непонятную фразу. — Кто пил Рояль и Трою брал, тому не страшен самогон…

Колдун растерялся не на шутку, он зачем–то хватал горлом воздух, но не мог выговорить ни слова. Словно голос его и в самом деле пропал. Родя смотрел на его мучения, минут пять, пока до него не доперло…

— Ну, ты брат даешь, — рассмеялся Родион, — такие финты с аурой выделываешь, а основ не знаешь. Я Силой данной мне черепом, — провозгласил Родя громовым голосом, — наделяю тебя, голосом: сильным, уверенным, плавно стелющим…

И уставился на притихшего колдуна.

— Спасибо мастер, — поклонился колдун в пояс, сидя за столом… — Я всю жизнь страдал, косноязычием, вы вернули мне не только голос, но и уверенность…

— Да ладно, — махнул рукой Родя, — придет время, наверстаешь, все с годами приходит.

Пустился Родион в рассуждения.

— Я что думаю, осилим ли мы с тобой брат, этот кувшин самогона или разделим с охраной.

Колдун, удивленно пожал плечами.

— Как вам будет угодно…

— Эй, братцы, кому налить, — крикнул клич Родя, не сомневаясь, что его услышат.

К столу потянулся народ, но Родион пресек эти поползновения на корню всучив кувшин первому же охраннику…

Глава 4

— Что мы с тобой, как не родные? — Налаживая контакт, спросил колдуна Родион. — Давай знакомиться что ли?

— Мы и есть не родные, — приподнялись брови у колдуна. — Хотя я, конечно, не против. Давайте знакомиться…

— Род, — поднял парень руку в салюте…

— Род, — удивился колдун…

— Да, — приподнял Родя брови, — а чего не так?

— Редкое имя…

Родион пожал плечами. Что на это сказать? Парень отлично представлял, насколько его имя редкое, все же, и до Земли не близко…

— Ну а тебя как звать?

— Варлам, — гордо произнес колдун, но заметив усмешку Роди, неправильно ее расценил и стушевался…

— То же, не очень, распространенное, — предположил Родион и оказался прав…

— Я с побережья, — напрягся Варлам, — у нас там, такие имена в почете…

— У нас, тоже, — примирительно поднял руки Родя, и перевел тему… — Варлам, ты давно с купцом?

— Прилично…

— А не попадались ли вам в дороге мишки–шатуны странные? — постукивая деревянным стаканчиком по столу, немного смущенно спросил Родя.

Парень разумно понизил голос до шепота, и немного наклонился вперед. Варлам, как то нервно поерзал, хотел было уже что–то ответить, но тут хозяин заведения, бросив все свои дела, бросился к их столу…

— Чего изволите?

— Чего изволю… — Родя с удивлением и долей раздражения переспросил хозяина…

Варлам внес порядок в сложившейся ситуации.

— Вы мастер, стаканчиком по столу били, — и кивнул на Родю продолжавшего держать в руках, сей самобытный предмет, — это сигнал, для хозяина…

— А-аа, — протянул Родион, — буду знать на будущее, но раз уж все здесь собрались, то говори, чем порадуешь…

— Есть вино… — Заговорщицки подмигнул хозяин, — тащить?

— И что мне это стоить будет? — Нахмурил Родя брови, — и судя по твоим ужимкам, есть у тебя желание такое, реализовать весь свой годовой запас самогона…

Хозяин смутился.

— Да, вино не из самых дешевых, — и трактирщик подобрался, стало ясно, этот за каждую медную монету удавится.

— Мне уже грустно, — огорченно вздохнул Родион, — очень грустно…

— Отчего, мастер? — Удивился Варлам.

— От наивности местного жителя… — и Родя кивнул на трактирщика. — С Русскими не торгуются…

— А-аа… — это уже трактирщик, испугано забегал глазками… — почему?

— Бесполезно… — усмехнулся Родион и произнес задумчиво. — Да-а… Наверно, оттого что с детства на рынке брюки покупаем, а денег берем в самый притык. Причем притык этот, прикидываем еще дома…

Трактирщик молчал, совершенно не понимая, о чем это молодой колдун чешет.

— Серебряный кругляш… — выдавил трактирщик…

— Это вместе с самогоном? — прикинул Родя наличность в кошельке.

Трактирщик заулыбался, здесь все понятно, колдун просто торгуется…

— И за еду, — хмыкнул довольный чем–то хозяин, — да… да… и за еду…

Родины манипуляции с сознанием трактирщика были никому не видны …

— Тогда тащи свое вино, и вот, на тебе монету, — Родион порылся в кошеле и с сожалением отдал блестящий кругляш… медный…

… …

— Это довольно сложно, — смущенно произнес Варлам, — животными управлять вообще только мастера могут, нам подмастерьям, такое только грезится…

Родион и Варлам шагали рядом. Варлам просто из уважения к Роди, а парень, просто из–за того что торгаш не пустил его на телегу. Была у купца обида на Родю, за то что тот спаивал его работников. Второй кувшин, оказался тоже с самогоном. Настоянным на чаге или еще чем–то, но это только местные могли бы принять самогон за вино. А Русских так примитивно разводить было бесполезно…

— Говоришь сложно, — задумался Родя. — То–то я смотрю, мишка этот, все мои выкрутасы игнорировал. Зомби, прямо, ходячее…

Шли минут пять, молча. Родя не сразу обратил на это молчание внимание, только завидев удивление на лице Варлама, осторожно спросил.

— Чего…

— Ну, это, Вы мастер, шатуна встретили?

— Было дело… — Передернул Родя плечами…

— И что? Справились с ним?

— Есть маленько… — прошептал Родя, хоть на них никто и не обращал внимания…

— Но ведь их даже огонь не берет, — недоверчиво прошептал Варлам, подражая Родику. — Говорят такой шатун, с десяток воинов раскидает и не заметит…

Родя кивнул соглашаясь…

— Это я и сам понял, — сплюнул Родя на землю, — огонь, эта зараза, совершенно игнорирует, но как говорят: против лома, нет приема…

Непонятно от чего смутившийся Варлам примолк на пол дня. А Родя привычный, даже за хлебом ездить на машине, от свалившихся на его голову пеших прогулок тоже малость притомился. Так и шагали за телегами, с завистью посматривая на бездельников, мучимых похмельем.

Родя во время дороги попытался разобраться в себе. В отличие от остальных Землян прошедших через гипносканер, Родя в себе новых знаний не чувствовал. Хотя отлично помнил, что машина, должна была подобрать ряд дисциплин, обязательных к изучению…

«В виду близких военных действий», — вспомнилось Родиону. — «И где они? Эти знания…»

Помимо обязательного знания языка, по странному стечению обстоятельств аналогичного местному, хотя чему удивляться, если подумать, ведь персонал, по ходу дела, был набран из индусов… Местных то есть…

Так вот, помимо умения говорить с аборигенами и возросших способностей, больше Родя ничего не усвоил. Остальные рассказывали о какой–то мотыге и местных тракторах, да такими выражениями, что заслушаться можно было, а Родя тихонько отмалчивался…

Если и были в нем какие умения, то только оставшиеся с прежней жизни.

— Слушай Варлам, а ты как насчет того чтобы, опытом обменяться… — предложил Родя и стал свидетелем преображения.

Варлам сиял как солнышко, чуть ли не похлопывая себя по ляжкам, от удовольствия.

— Я… — забулькал Варлам, — я… готов…

— Э-ээ, мужик, — отодвинулся Родя, — ты это брось. Готов он… К чему, кстати?

— Ну как же, — смутился Варлам, — я подумал, вы научите меня чему–нибудь…

— Научу наверно, — буркнул Родя, а вспомнив об отсутствии сигарет и нормальной водки, добавил, взгрустнув, — но пока хотелось бы понять чему…

Варлам на мгновение задумался, а потом нашел какой–то смысл в словах кумира.

— Я покажу, что сам знаю и умею, а вы мастер решите, — произнес воспрянувший духом колдун, — верно?

Родион тоже воспрянул духом и стал наблюдать за Варламом. А этот колдун, продолжил удивлять, подняв над головой руки и что–то выкрикнув. Через пару минут сосредоточения с земли поднялся кривоватый сук… На десяток сантиметров, но все же. Родя с трудом сохранил спокойствие и то, только благодаря тому, что находился в разгоне.

— Вот, пожалуй, и все что я могу, — смутился Варлам, — большего духи мне не открыли. Я много времени просил их, но они остались глухи к моим просьбам…

— А что еще? Ты ведь ощупывал меня, в трактире? Значит, заготовки были?

— Я никогда бы не посмел, мастер, — смущенно выдавил Варлам, — кто я против Вас? Просто вы не использовали защиты… Я чувствовал, что Вы приближаетесь еще задолго, до того как вошли, но никаких знаков, щитов… Вот и подумал, может, кто–то способный, но не обученный, вроде меня.

— Ну, так что еще можешь? — перебил Родя излияния Варлама.

— В основном вода, — подумал Варлам, — лучше покажу…

И начал демонстрацию. Теперь Варлам не выкрикивал, просто шептал слова или фразы, а в ответ на это с его аурой творились непонятные вещи: она выгибалась, истончалась, разрасталась — меняя оттенки и вибрируя, в ответ на каждое действие…

Родя старательно подмечал все изменения и запоминал. Благо он мог теперь это делать и одновременно анализировать, даже не сильно и напрягаясь. Что–то в действиях Варлама Родиону было понятно, что–то казалось выходящим за рамки понимания, но в целом, в целом, парень не мог не отдать профессору должное. Проф на все сто угадал и с магами и с их штучками. Пожалуй, один лишь телекинез Палыч относил к малоизученной области прогредиентной шизофрении. Так что поучить Варлама парень и в самом деле мог.

— Странно, — буркнул Родя, после демонстрации, — ты сам–то понимаешь, чем занимался?

— Я хорошо освоил эти заклятья… — без ложной скромности похвастал Варлам. — И над защитой работал… и работаю…

— Значит, будущий кандидат, — непонятно похвалил Родя. — Но все же, ты понимаешь, на что направленно твое действие…

Варлам недоуменно захлопал глазами.

— На духов воды, — уже не так уверенно, как вначале произнес Варлам. — Только они не спешат, мне ответить…

— Хм, — многозначительно хмыкнул Родион. — Значит на духов? И палку поднял, благодаря духам воды?

— Нет, — покраснели щеки Варлама, — это был дух земли, всем известно, что он откликается, только на одну и ту же просьбу… Различают только силу его ответа…

Родион кивал и улыбался внутренней улыбкой.

— Духи земли говоришь… А скажем купец, вон смотрит на тебя, — кивнул Родя, — он видит твои выкрутасы…

Варлам кивнул.

— Видит. И если я брошу в него ледяные иглы, — предположил Варлам, — к примеру, то он наверняка испугается, даже боль испытает, если ему защиты не выставили. Только пока духи не ответят, силы в заклинании не будет…

Теперь Родион хлопал глазами от еще большего удивления.

— А-аа, — и повернувшись к охране, заметил любопытные взгляды, — а вы это видели?

Поинтересовался Родя.

— А то, — улыбнулись бездельники, — колдун хорош, чего там грех таить… Молод, а все же сила чувствуется…

— Ясно, — и Родя плюнул, плюнул на охранника что–то запанибратски шептавшего купцу и толкавшего в сторону Роди, свой грязный палец.

Купец заржал, Родя плюнул, охранник заорал и замотал рукой.

— Что ты видел?

Варлам удивленно смотрел на Родиона.

— Как охранник орал, будто его рука горит. — Описал события внимательный наблюдатель.

— Эй, кто нибудь что–нибудь видел?

Но отчего–то купеческая братия притихла.

— Вот, — назидательно произнес Родя. — Удар невидимого огня. Научить?

— Научить… — загорелись фанатичным блеском глаза Варлама….

… …

— Ты посмотри, какие облака, кучевые, — начал обучение новому приему Родя, — правда, на барана похожи?

Варлам присмотрелся и выдал…

— Да, — и ткнул пальцем в облачко, — а это на рыбу…

Родя присмотрелся и покачал головой.

— И верно, на рыбу, — и посмеялся про себя… — А ты Варлам грамоте обучен?

— Нет…

— Жаль, — вздохнул Родя, — так бы я тебе, лекцию Палыча прочел… Он про пентаграммы, жуть как рассказывать любил…

— Это наверно сложно? — Вздохнул Варлам.

«Подумал наверно, что я его кинуть хочу, с обещанием», — хмыкнул про себя Родион.

— Да нет, — многозначительно ответил Родя. — Тут главное понять, или просто вбить себе в голову… А давай я тебя, на привале следующем научу…

Родя решил взять тайм аут; просто начинать ликбез, про палочки, крестики и углы, было для него как–то лениво, а идея научить этого фаната от магии, чему–то новому — захватила, тем более Родю просветили, что до ближайшего города еще пилить и пилить. Но так просто от Варлама закусившего удило, было не отделаться.

— А как Вы мастер спрятали, заклинание, — спросил колдун или как он сам себя называл подмастерье.

— Я не прятал, — задумавшись, произнес Родя и спохватился. — Просто, понимаешь Варлам, магия это воздействие на людей, в первую очередь. Понятно?

— Нет… — честно ответил парень.

— Ну, раз нет, — махнул рукой Родя, — жди привала.

Минут через десять Варлам, выдал.

— А Вы, значит, воздействовали на одного человека?

— Верно, — удивился Родя, — а, ты, не притворяешься?

— Нет… — улыбнулся Варлам.

— Ну, раз нет, — засмеялся Родя, — жди привала…

И стал терпеливо ждать пять минут.

— Мастер, — смущаясь, спросил Варлам, — Вы ведь пошутили сейчас…

— Пошутил, — кивнул Родя, — ладно, давай попробую на пальцах объяснить. Ты вечером, в сумерках никогда пеньки, с чем нибудь другим не путал?

— Путал… — ответил Варлам, через пару минут; видно пришлось напрячься, для того чтобы вспомнить…

— И облака, — бросил взгляд в небо Родион, — тоже с овцами и барашками ничего общего не имеют. Понятно надеюсь, пока…

— Понятно, — бросил взгляд в направлении облаков Варлам. — А на что они похожи?

— На облака… — хмыкнул Родя, — на что им еще быть похожими? Это облака, а это пень. И пень на пень похож, а не на соседа…

— Не, — смутился Варлам, — пни иногда на соседей похожи. Вот у нас…

Что хотел рассказать набравший воздуха в грудь Варлам, Родя уже не узнал, потому как прервал его на полуслове…

— Пень, Варлам, он похож на пень, и ни один пень не похож на человека, — резко произнес Родя, — верь мне. Встречаются конечно люди о которых говорят, тупой как пень. Но это же другое, это не про тебя?

Варлам замотал головой.

— Ну ладно, — милостиво кивнул Родя, — все можно приукрасить воображением, иногда мы сами это делаем, иногда это делают за нас. Как бы рисуя в воображении картинки…

Чертовски трудно, оказалось, объяснить аборигену, работу зрительного анализатора и мозгов, понятными Варламу образами… Приходилось использовать и по несколько раз, такие мощные аргументы, как влияние из сферы духов, наследство предков, способности присущие только Варламу, но в конце концов консенсус они достигли. И Варлам поверил, что его мозг, это нечто большее, чем скопление серого вещества…

— Значит, мои мысли прячутся в голове? — Удивился Варлам. — А раньше я думал, что они в сердце…

— Э-ээ… — удивился Родя, — а почему ты так думал?

— Так все думают, если сердце проткнуть то все, жизнь остановиться, а если…

— Ладно, не продолжай, — остановил его Родя, — я понял. Но это не так…

— Но что это дает? — Варлам смотрел на Родиона с тоской, — разве это понимание поможет сотворить заклинание…

— Еще как, — удивился Родя грусти Варлама, — просто ты раньше, приучал себя видеть эти иллюзии, не знаю уж как, но похоже, что и остальные видят все, то же, что и ты, а ты попробуй, построй заклинание в воображении…

— Это невозможно… — усомнился Варлам.

— На привале…

— Что? — Не понял Родю колдун.

— На привале продолжим, я тебя одному заклинанию научу и без тренировок… Это дальше станет сложней…

— А-аа… — сомневаясь, выдавил Варлам, но все, же успокоился ненадолго.

… …

На привале после того как ребята немного отдохнули и поели, у Родиона созрел план тренировки. Может Варлам и отказался, хотя навряд ли, если бы узнал, каким этот план представлял себе Родион, но сомнения его точно посетили бы…

Устроившись напротив Варлама, Родя решил опробовать старую задумку Палыча, но так как напарника у Родиона прежде не было, задумка осталась, не обкатана. Нужно было как минимум двое примерно подготовленных сенса. Как говорил Палыч, в своих забытых на другой планете трудах: «Сапиен — поединок, лучший способ чтобы выявить слабости свои и противника, и отработать защиту в обороне, от ментального воздействия».

— Ты прежде таким занимался? — Спросил для приличия Родя.

— Нет, мастер…

— Ну что же, первый блин комом, как говорится, — непонятно подбодрил себя Родион. — Поехали.

И нанес первый удар: это был уже знакомый Варламу ход, когда языки огня охватывают руку противника. Вообще–то Родя мог придумать все что угодно, в этой непуганой стране идиотов. Но по здравому размышлению, заранее предложил Варламу на выбор: работать с огнем или водой. А так как парень неплохо поднатаскался с водой, то решил пытать мастера в своей слабой стороне.

— О-оо, — замотал Варлам рукой, а Родион, тут же ослабил свое влияние. — Больно… Было…

Варлам с удивлением смотрел на руку.

— Где же ожог?

— Какой ожог?

— Но боль была, такой, словно я и в самом деле горел… — возмутился Варлам. — а ожога и нет…

Родя только покивал, видя, какая дремучесть плещется в глазах Варлама…

— Давай что–нибудь полегче придумаем, — понимая что так ничего не получится поменял планы Родион, — сейчас твоя рука начнет неметь, ты старайся защитится, понял…

Это парень понял. И поехали. Родион приводил в действие машину своего воображения, Варлам пытался угадать, откуда направление атаки и выстроить защиту. Родя смотрел на эти потуги с довольной усмешкой, что–то стало получаться…

— Давай ты, — предложил Родион и Варлам удивленно захлопал глазами.

— Что я?

— Ты меня ударь, — и немного очконув на всякий случай, Родя поправился, — бей в левую руку, она у меня сломанная, не жалко…

— Как это сломана? — Протупил Варлам, видя Родины ужимки.

— Была сломана, — поправился Родя, — давно уже, была… Да ты давай, действуй!

Варлам ударил Родю, чем–то похожим на меч кладенец и охнул, когда почувствовал что что–то пошло наперекосяк. Этот же меч, повернулся и шлепнул Варлама по руке…

— Что происходит?

— Я угадал, где начинается твое заклинание, — кивнул довольно Родя, проф как всегда был прав, — так что давай, продолжай…

И на Родиона посыпались всевозможные заготовки Варлама, коих оказалось не так уж и много. С десяток разнообразных ледяных игл, копий, ножей, шаров, и тому подобные убожества… Надо заметить Варламу сие безобразие, тоже понравилось и он продолжал сыпать заклятьями в Родю, видимо получая своеобразное эстетическое удовольствие от метания подобного бисера…

Минут сорок они увлеченно веселили охрану и купца; Варлам реабилитировался в глазах купчишки, за свою предосудительную дружбу с Родей. Спаивание охраны было прощено, так как, конечно же, наказание, не соответствовало прегрешению…

… …

После тренировки, Варлам засел за самостоятельное задание, Родя по этому случаю, даже достал из сумки ножик, для резки свиней и торжественно его вручил парню.

— Держи, — протянул грустно Родя, с таким видом, будто ему было жалко расставаться с этим чермедом, — медитируй…

— А как это?

— Ты смотри на яркий свет, потом на ножик и закрывай глаза, — Родя помолчал с минутку и добавил, сомневаясь, — потом ляг на живот и закрой глаза руками. Картинку увидишь, запоминай…

Минут через сорок, раздался радостный возглас Варлама, но на Родю, снова стали косо посматривать…

— Мастер, — подошел замявшийся парень, — что–то не получается…

— А чего орал?

— Думал, что получилось, но наверно показалось… — промямлил Варлам.

— Так, — задумался Родя, — будешь щас с духами говорить… Воды… Только осторожней, а то знаю я вас, самоучек…

Родя повел Варлама на берег озера, и показал, что надо делать. Если бы Родион перед этим не продемонстрировал все сам, то Варлам, конечно же, ни за что не согласился окунать свое рыло в воду, лежа при этом частично в воде, а частично на руках Родиона. Тем более что водица, была уже и не очень теплая…

Минут эдак через тридцать такого рода издевательств, Варлам наконец признался, что научился медитировать и попросился на берег, но Родя не поверил, и продолжал его топить пока у бедного парня зубы стучать не начали…

— Ладно, — покачал Родион головой, — наверно по старинке придется…

Сил на то чтобы спросить как это будет по старинке у Варлама уже не осталось…

А Родя, вспомнил свои мучения на этом поприще и позавидовал парню. Ведь с Родионом занимался профессор, а проф еще и не такое выкидывал…

Глава 5

Очередным препятствием на пути в городок Тапун, стала малозначительная деревушка, где купцу приспичило пополнить запасы провианта и подремонтировать телеги. Родион откровенно скучал; тратить деньги на покупку еды, Родик жалел. Видно привык питаться на дармовщинку, за счет купца, и из общего котла. А в деревне, охрану садили за стол только после того как Родя или делал заказ или уходил по делам.

Но кое–что интересное все же, произошло, Родик стал свидетелем инициации, молодой колдуньи.

Интересное и прелюбопытное зрелище надо отметить. Девушка, симпатичная, чего греха таить, сама обратилась к Варламу, а колдун попросил помочь в этом нехитром деле местного коллегу. К Родиону ни тот ни другой подходить не стали, видимо постеснялись, но приглашение хоть и запоздалое, все же поступило.

— Господин Род, — подбежал парень лет восемнадцати, безусый еще, но в плечах настоящий Илья, — там Вас учитель и господин Варлам, просят помочь.

— А что за дело?

— Да девушку, колдун Варлам инициировать захотел, но что–то не то вышло, — смущенно промямлил парень, — без мастера не разобраться, духи гневаются…

— А сам что думаешь? — Переспросил Родион. Но по довольному его виду стало ясно, что в инициации он поучаствовать, тоже, хочет и уже встал…

— Да что же думать? — Смутился парень, — напутал что–то Варлам, учитель так и просил передать.

— Как же, напутает он, — возмутился на местного стрелочника Родя, — наши не путают, если Русские за что–то берутся, то делают все правильно…

И направился к выходу из трактира провожаемый взглядами. Местного колдуна здесь уважали, и не сомневались в его навыках, а Родион откровенно переводил стрелки, припоминая каких–то Русских.

… …

— А кто они, эти Русские? — Спросил мужик охрану пришлого купца.

— Да кто их знает, говорят, страна такая заморская, там все колдуны сплошь…

— А что и лордов нет?

— Как же нет! Скажешь тоже, — возмутился сам купец, — их лорды, всем лордам лорды, я сам не раз туда караваны водил. Знатно же они торгуются, вот кое–что даже и везу в Тапун, правда, в три дорога брал.

— А что за вещички? — Загорелись глаза у мужика, по случаю первого в деревне плотника.

— Да так, — понизил немного голос купец, — топоры иноземные, аж шесть штук взял, толи заговоренные, толи просто сталь хороша…

После минутного молчания, поступили предложения о покупки всей партии…

— Не, уступать не буду, в городе все одно дороже продам, — стоял на своем купец, — что я враг себе?

Кузнец бил себя в грудь кулаком доказывая, что Русские лучшие кузнецы, что мол, ни Горты, ни Скалты, ни чета этим Русским…

— Даже мне известно, что Горты хорошие топоры делают, — подумав, огорченно вздохнул плотник, — жаль, что не продашь…

Купец выдавил слезу и прижал ладонь к груди:

— Ладно, от сердца отрываю, продам… — подняв глаза к потолку, сглотнул видимо от щедрости своей, — но один топор Русских, по цене трех, Гортовских…

Плотник просиял и полез обниматься, но был остановлен охраной…

— Сначала деньги, товар потом, — проговорил заучено начальник охраны, — обниматься тоже потом. А то повадились, понимаешь, на дармовщинку Русские топоры покупать…

Слышал бы Родя, как ведет дела торговец, умилился бы наверно. Нет не зря говорят, что сначала Русские появились, а только потом…

… …

Родиона привели на околицу, к домику местного колдуна. Старик и Варлам сидели на крылечке и отдыхали.

— Что, меня не могли дождаться, — посмотрел Родя в их покрытые потом, измученные лица.

— Да все нормально было, — начал оправдываться Варлам, — духи услышали, зашептались, и девчонка их услышала, а потом ее накрыло…

Родя смотрел на них и умилялся.

— Ладно Варлам, молодой совсем, а ты–то куда полез, — спросил он старого колдуна, отсвечивавшего залысиной и седыми нечесаными патлами…

— Все было хорошо, — прошамкал колдун, — но вьюноша горячий попался, а духов воздуха вопрошал, нельзя это, против это правил…

— Ну, ты и козел, — хмыкнул, Родя разрывая шаблон, — спи, спи…

И надо же, несколько слов подкрепленных несильным внушением отправили старика в глубокий сон.

— Пошли, — кивнул Родя и направился в помещение, — инициацию хочу… посмотреть… давно не видел…

Варлам вздохнул посвободней и направился следом…

Девушка лежала на полу, в изголовье горели восковые свечи, под спину ей постелили волчью шкуру…

— Шкура обычное дело? — Спросил Родион, — или новшество?

— Да, обычное, — замешкался с ответом, наверно задумался Варлам, — хотя я пару раз видел и другие обряды…

— Ясно…

То, что девушка находилась в летаргии, Родион сразу догадался и сейчас оглядывался в поисках воды.

— Учись Варлам, как приводить в чувство истеричек! — И плеснул бабенке в лицо, — пожар, бля!

Сам же выскочил в заблаговременно открытую дверь, Варлам несся следом, а сзади раздался истошный крик: дом заполыхал, паленным даже запахло. Ну а через мгновение, из дома выскочила и девка…

— Горим! — кричала она, пока Родя не поставил ей подножку и не отправил девицу в нокаут.

— Что это было? — Спросил пришедший в себя старичок, — кто–то кричал?

— Это вам показалось, — улыбнулся доброжелательно Родя, — девушка, спешила опробовать свои способности…

Дом кстати, полыхавший несколько секунд назад, стоял в своем обычном обветшалом великолепии, на том же месте, в прежнем состоянии… Пожара как не бывало…

— Но! Как сильна! — Умилился Родион вслух, — даже меня прошибло…

— Да, сильная ведьма будет, — покивал уже окончательно пришедший в себя старичок.

Пока шли назад, Родион выпытывал у Варлама всю процедуру слияния с духами, то есть инициацию. К сожалению, ничего порочащего девичью честь не было и в помине. Так… По мнению Родиона, сеанс психотерапии в исполнении Палыча, порою бывал и поярче… Но девчонка и впрямь была способная, то–то ее иллюзии, такими реалистичными были…

— Слушай Варлам, а что это любой может, — спросил удивленно Родион, — вот так вот, колдуном стать…

Варлам удивленно посмотрел на Родю.

— Что Вы мастер, только если способности большие есть, и то не всегда выходит, духи часто, способных к себе забирают… А что у вас по другому?

— Да нет, — многозначительно ответил Родион. — И какие способности у этой девицы?

Варлам встрепенулся.

— Я сначала соседей поспрашивал, родню, — пожал плечами парень, — говорили, что посуда в доме летает, вещи пропадают, ну и так по мелочи…

— Это что еще за мелочи, — возмутился Родион, — в таком деле мелочей не бывает…

— Ну, коровы не доятся, куры яйца не несут, урожай на полях гибнет, — и нахмурившись уточнил, — правда, все у соседей. А у этой девчонки, все и растет лучше, и живность опять же…

Ладно, подумал Родион, придется тебя на пентограму какую нить заякорить, а то лопух какой–то.

«Все у них летает, а что такое глюки, не знает что–ль никто?», — рассуждал Родион, за время дороги уже привыкший считать себя старшим в этой их компании…

Сапиен ожидаемого результата не давал, хотя это и не совсем верные слова. Родион, конечно, почерпнул много нового, а в свете рассказанного Варламом, даже разработал с десяток, видимых для окружающих заклинаний. Правда реализовывал он их по–прежнему, без звукового сопровождения и пасов руками. Как–то непривычно ему было, взывать к местному пантеону…

Что до Варлама, то у парня поначалу дело совсем не шло. Благо Родя догадался завязать ему глаза и отдаться на волю второго анализатора. Дело неожиданно пошло на лад уже после первого совместного опыта, а дальше, Варлам и сам допер.

— Это просто удивительно!

Были первые слова радости, и они неизменно повторялись, стоило Варламу почувствовал ментальное касание. И с тех пор, большую часть времени он проводил с повязкой на глазах, а Радион, нет–нет, да и давал ему ментальные пинки. Купеческая братия снова сильно огорчилась, завидев такое невнимание к обязанностям со стороны их чаровника. Но постоянные реплики, типа: «А вон в тех кустах, птица, а там за деревом родник, а вон за тем холмом засада…»

— Какая засада? — Выкрикнул купец. — Стой!

Резкий его окрик, вынудил переднюю телегу остановиться, а охрану, наверно первый раз в их жизни, занять круговую оборону.

— Там за холмом, метров сто, — крикнул Варлам, уже сняв повязку. — Человек пять, двое с луками, один с арбалетом… У остальных в руках ничего нет.

— Может на землю положили, — сделал резонное предположение, тертый калач, купец…

— Может по старинке, — предложил Родя, решивший опробовать способности, — я их спугну, ты добьешь своими ледяными стрелами, а охрана повяжет…

На него посмотрели с удивлением.

— А ты что же поможешь? — Спросил купец.

— Да нет, — многозначительно произнес Родион, — вам этого все равно не понять. Порывы Русской души…

И Родион решил применить, то что прежде смог бы проделать в лучшем случае с одним из двух, и в одном из двух случаях: землетрясение. Только в этот раз Родион, старался наверно чересчур сильно; возжелал, можно сказать, спецэффекты на практике увидеть. Земля затряслась очень натурально, заставляя Родиона выплеснуть на окружающих и свой страх…

На землю попадали охранники, Варлам и тот пригнулся, присев и раскачиваясь, Родю пошатывало; пара мгновений, и он сам бы уверовал в происходившее безобразие…

Но все же остановился…

— А-аа, — выскочили на дорогу обезумившие люди.

Варлам пришел в себя первый, хладнокровно бросив сеть в ближайшую к ним парочку. Иллюзорные путы, натурально, как живые спеленали бандитов…

— Всем лежать, руки за голову, — это Родя решил подать голос, после того как сам отошел от своей выходки…

Через пару часов, после озвученных событий, караван все так же размеренно плелся по дороге.

Глава 6

Несколько минут ехали и как говорится — каждый о своем. Но постепенно, у Родиона забрезжили мыслишки. Он конечно и раньше задумывался, но все «руки не доходили спросить», а стоило наверно сделать это еще вначале знакомства. Хоть бы и потому что сильно уж наш парень выделялся из серых масс. Даже тот факт, что относили его к самому наистраннейшему классу общества, не освобождал его от частого обсуждения и осуждения «за глаза».

— Слушай Сапог, — обратился Родион, к новому знакомому, — ты вот говоришь, я как–то не так себя веду?

Родя бросил взгляд в сторону одиноко «шагавшего», рядом с ними — на телеге Варлама…

— Наш колдун такой, а я вот не совсем и колдун, что ли? — Покачал головой Родя.

— Не… Род, — хмыкнул Сапог, — просто ты ведешь себя, немного не так, как эти чудики…

— А ну–ка! Вразуми, — хмыкнул Родя, — чем я не так…

Сапог, охранник купца Юрла, несмотря на чудаковатое имя, схожести или отношения к обуви, никакого не имел и потому ответил вполне конкретно.

— Просто они трусы, — и загнул палец, — это раз. Второе, их ведь и набирают ученичков этих, среди детишек со всякими странностями.

Сапог бросил на Родиона ехидный взгляд.

— Вот, например девка из деревни, — охранник вспомнил недавно оставленную деревеньку и пустился рассуждать, — то у нее все ладно, то словно ненормальная какая… По деревне голой бегала, в судорогах бьется, да мало ли какие еще чудачества бывают.

«Бывают закидоны и гораздо серьезней: не разговаривают, сиднем сидят», — продолжил мысленно Родя, посматривая на Варлама.

— В общем и целом, — кивнул Родион, — я понял. Варлам, вроде нормальный?

— А‑то, — хмыкнул Сапог, — этот еще более–менее, хотя, как тут посмотреть. На охрану караванов подряжаются обычно, уже те, что постарше… они своих духов лучше держат, да и не ходят колдуны поодиночке. А этот видишь молодой, но один, да и смышлен не по годам… не откажешь… Просто навалилось на него, — и Сапог как–то нехорошо посмотрел на Родиона.

— Ладно тебе, — отмахнулся от назойливого взгляда Родя, — сам понимаю, что перебрали немного, но согласись, Варлам заметно сильней стал…

— Это верно, — улыбнулся Сапог, невольно бросив взгляд назад.

Связанные по рукам, переставляли ноги плененные разбойники. Без всякого энтузиазма вяло шагая следом за телегой.

— В городе сдадим, — поднял брови бездельник, — на галеры пойдут, а нам… барыш.

— Нам? — Хмыкнул Родя и Сапог побледнел.

— Ты это, того, не злись, — примирительно буркнул охранник, — не станешь же ты, возится с ними, а мы все быстро обстряпаем…

— Ловлю на слове. Слушай, а ты мне вот что скажи стряпольщик… — перевел тему Родя, — как же так происходит? Мы их пленили, везем в город, продаем…

— Ну…

— Барыш получаем?

— Ну…

— А если нас самих… так же… — спросил Родион…

— Не… — Повеселел Сапог, — нас так не повяжут, хотя конечно могут…

И задумался…

— Нет, скорей, просто прирежут или вон, — и он кивнул на обочину, — на сук повяжут или так в подштанниках оставят…

— А продать? На галеры там или рудник…

— Не-е… — помотал он лохматой головой, — не получится. Суд будет; на суде ведь спросят. Там как миленький признаешься, там язык развяжут. Но если не вор и не бандит, то и это выяснится.

Родя только плечами передернул. Уж ему–то было известно доподлинно; если правильно спросить, то и ответишь что угодно. И в убийстве Кеннеди признаешься, и что людоед. Да хоть что… тут главное спросить правильно.

— Не, я как–то не слишком доверяю такой судебной системе.

— А сам–то откуда? — Спросил Родю охранник, — по разговору так наш, а говоришь, словно с островов, как тот наш друг сильно могучий…

— А… — махнул рукой Родя, — земля та далеко, за неведомыми морями, так далеко, что и не доплюнешь.

Сапог хмыкнул.

— Видно очень далеко, но и то что ты не из высоких, тоже хорошо видно.

— Ну а это как заметил? — Ехидно улыбнулся Родя.

— А они и одеваются получше и ведут себя иначе. У них же как! Есть в роду хоть один маг высокий, это уже основа дома, а остальные в большинстве такие же колдуны как Варлам. Только колдуны эти может и не самые–самые, но тени их многих могут переплюнуть…

Родион заинтересовался. Он и раньше слышал о высоких и их помощниках. Что же это за тени такие? Но Варлам как назло в аутизм впал, с духами блин, третий день общается.

— Сам–то знаешь что–то по–теме? — Родя откинулся на спину, устраиваясь поудобней и собираясь заснуть под рассказ. — Или, просто ляпнул от нечего делать?

— Знаю, а‑то, — обиделся Сапог, — я много где послужил, и на галерах пришлось походить. Воевал… — и замялся на секунду, — ну и пиратствовал понемножку, только как без этого…

— Да ладно, — приподнялся на локтях Родя, — давай про помощников этих, что на высоких ваших лордов пашут…

— А что о них? — Сапог погрустнел, — вон едет рядом, мечтает наверно в высокий дом войти, только дурилка не понимает, что не примут его в их круг. Кому он там нужен? У лордов как заведено? Вот родился, к примеру, мальчик: растет, учится, постигает тайные науки. А проходит время становится старше и обнаруживается, что науки он постигал хреново, силы у него мало, воин он никакой, ну и к магии таланта нет. Что же делать с нерадивым отпрыском папаше?

— Пинка под зад, — предложил Родион, — и на вольные хлеба.

— Э-ээ нет, — засмеялся Сапог, — у них у благородных все не так… они таких отпрысков, во флот отправят, и живут ведь те выродки припеваючи. Ну а хочешь, можешь и в армию идти; можешь, конечно, и домашними делами заняться, но останешься птицей говоруном, — хмыкнул охранник, — вроде и может говорить птичка, но только, то чему научат…

— В смысле? — нахмурился Родик.

— Не допустят в серьезные дела, — пожал плечами Сапог, — там правят бал маги и сильные колдуны… Кто же бездарю доверит дела семьи? Даже не всякий сильный колдун, голос имеет…

Сапог хмыкнул себе под нос и… вздрогнул…

— Бывает и такое, — заставив вздрогнуть и Родиона, прохрипел надтреснуто Варлам.

Родя повернулся к колдуну и выдохнул в сердцах.

— Ну, вы блин даете, — скопировал Родя, отгоняющий злых духов жест Сапога, — очнулся курилка…

Варлам кивнул.

— Со мной такое не часто, — извинился он, — просто нахлынуло что–то…

— А-аа брось! О чем ты говорить начал? — отвлекая колдуна от аутичных мыслей, ввернул Родион.

— Иногда в высоких домах, дела ведут и колдуны из пришлых, правда, такие становятся впоследствии членами семьи. Или и так являются ими, тень ведь с детства воспитывают, — замолчал на минуту Варлам, — как у нас… на островах…

И Варлам вывалил на Родю и Сапога душещипательную историю.

— У нас, на Гокоре, — и пояснил для Родика, — так остров наш назвали, в честь уже и не знаю кого, все иначе раньше было. Верней не было у нас империи никакой, свободными мы были. Правили островами старейшины — колдуны; на каждом острове свои кудесники. Сильными были они колдунами, и воины наши знатны были, но однажды империя домов Исакор, пришла и в наши земли…

Варлам говорил напевно, хоть и выводил трели надтреснутым голосом, не отошедшим еще после трехдневного молчания…

… …

Галера, причалила в маленькой бухточке, здесь уже стояли рыбацкие ялики — теснились лодочки самых разных мастей. Бухта гостеприимно привечала и купцов и рыбаков, а на косогоре, не очень–то и далеко от причала высился частокол, с приветливыми такими сторожевыми башенками. Лучше любых слов рассказывая о гостеприимстве местных жителей.

Яркими и добродушными были они; силу свободолюбивые островитяне всегда в себе немалую чуяли, но не промышляли, ни морским разбоем ни войной. Уж больше полувека, как не промышляли. А когда–то, до тех пор, пока гнев богов, не обрушился на эти земли, они же самые — черноволосые коренастые рыбаки, называли себя никак не иначе, нежели Радугайцы, что на их же древнейшем языке означало — воины света….

Галера, привезла с собой послов высокого дома; отчего они выбрали именно этот остров, осталось неизвестно, но случилось.

Тридцать воинов, а то что это были «тени войны», сомнений ни у кого не вызывало, тридцать богатырей сошли на берег под скрип мостков. Высокие, совсем не похожие на островитян, они отсвечивали своими светлыми волосами — белыми как снег, на самых высоких вершинах…

Они оставались безмолвны, неприступны — настоящие тени. Гости не входя в городище, остановились на околице, привлекая к блестевшим в солнечных лучах доспехам внимание насторожившихся жителей.

Впереди, не прячась за спины страшил, стояла девушка. Красивая наверно, а может быть и нет, никто того уже и не вспомнит… Она ждала…

Старейшины вышли, но не сгибали спин перед высокой, старейшины еще помнили годы своей юности, и знали о том насколько сильным был и есть их народ…

— Кто ты высокая и что тебе надо? Воды? Еды? — Мирок, развел руки, — но не обессудь, в гости такую ораву воев не позовем…

Она смотрела на старейшину с прищуром. Высокомерие, через несколько минут стало здорово раздражать Мирока.

— Если ты и дальше, хочешь стоять, то стой, а мы уйдем…

— Ты вождь?

Мирок мысленно улыбнулся.

— Нет, — резко ответил Мирок, — не вождь. В закатной империи, больше нет вождей…

— Вы не империя, — выплюнула высокая, — вы кучка архонтов, жалкие остатки от былого могущества… Вы никто…

— Что тебе надо женщина? — не скрывая своего недовольства, произнес старейшина, — если ты пришла сеять зло, уходи, ты незваный гость…

— Я хочу говорить с вашими вождями….

— У нас нет вождей, — повторился Мирок, — есть совет старейшин… Я соберу их, но только к вечеру…

— Мы будем ждать.

Они ушли восвояси — на галеру, они не сходили на берег до самого вечера, с этого судна не слышалось голосов: лишь тишина, за которой и наблюдали приставленные соглядатаи Мирока.

Вечером Мирок собрал всех старейшин, они вышли на берег, с ними вышли и охотники, доставшие пыльные доспехи и оружие своих отцов.

— Вы выглядите словно овцы… — Бросила презрительно высокая, рассматривая неровные ряды островитян.

— Наша сила не в доспехах, — произнес кто–то из старейшин, — наша сила в правде и нашей вере…

Еще одна презрительная усмешка была им ответом…

— Я пришла к вам с предложением… — начала высокая, — империя Исакор скоро начнет войну, архипелаг падет под ударами воинов высокого дома… Правящего дома…

После этого среди старейшин начались шептания. Брожение сие доставило удовольствие высокой, на тонких губах ее появилась еле заметная презрительная улыбка.

— Кто ты, — произнес встревоженный словами Мирок, — представитель дома Исакор?

Высокая передернула плечами и вздернула подбородок…

— Я из клана Равесты… — гордо заявила девица… — и хочу предложить вам союз, в обмен на ваши жизни…

Мирок лукаво улыбнулся.

— Ты слабая ведьма, — улыбаясь, Мирок, был сжат в пружину, — что ты можешь предложить? Чем угрожаешь? И почему, наши жизни?

— Империя, придет с мечом и огнем.

— Мы их встретим, — хмыкнул кто–то из толпы, — предупрежден, значит вооружен…

— Я знаю, вы можете… Ваши маги еще сильны, но империя великих домов Исакор набрала небывалую мощь, а закатная, давно обратилась в прах… Кучка жалких островов, вот и все что осталось от былой империи…

— Да ты права, — кивнул Мирок, сведя на переносице густые брови, — наши города, теперь под водой, правители служат морским богам, — а сам подумал: кормят рыб, — наши жрецы вымаливают у них прощение, но кто ты такая, что грозишь нам?

— А я и не угрожаю… — ехидно заметила девушка, — я предлагаю вам принять мою власть, ваши маги станут частью моей семьи… Ваши острова, — девушка обвела рукой вокруг, — те конечно кто примут мою власть, станут частью дома Равесты, а власть и войска империи вам не будут более угрозой…

— Ты предлагаешь нам защиту?

Разговор затянулся. Старейшины спорили до хрипотцы в голосе, но все же… все же они были людьми…

Власть в закатной империи давно отошла в руки кудесникам, и предложение, сохранить ее в своих руках, да еще и приобщится к знаниям великого дома, соблазнила многих…

Предложение высокой леди приняли. И, пожалуй, виной тому было то что интриги таких масштабов в закатной империи не велись уже более полста лет: все поделено, размерено…

… …

— Один лишь дед Мирок, тогда заупрямился… — печально произнес Варлам, — он ушел из городища и довольно долго жил в горах…

— А ты, Варлам, стало быть, его ученик? — Удивленно приподнял брови Родик, — сколько же ему лет, тогда?

Парень пожал плечами.

— Не меньше сотни было… — предположил Варлам, — но он не распространялся на эту тему…

— Значит, от закатной империи рожки да ножки остались? — Хмыкнул Родя, — слушай, а чего ты печально так рассказываешь? Сохранили жизни людей, я так понимаю… Война ведь стороной прошла.

— Да не было никакой войны… — это уже Сапог, подал голос, — откуда ты только свалился, Род? Говорят тебе. Пришли высокие и где уговорами, где из–за угла, всех старейшин того. Порешили. А те, кто под руку Равесты пошли, теперь и не вспомнят, что когда–то сами правили…

— Нет, больше свободных островов, — нахмурился Валам, — теперь правят сильнейшие дома Исакор… Везде кроме тех мест куда наложили лапу клан Равесты. А печален я, оттого что никто не помнит, что еще десятки лет назад мы были свободны. Всем недовольным так прочистили мозги что они и имени своих родителей уже не вспомнят. Такое чувство, что всю жизнь их предки кланялись высоким.

— Варлам, а чего ты ищешь? Мы случаем, не бунтаря ли на груди пригрели? А-аа Сапог, как думаешь?

Родя продолжал свои слова мысленным диалогом, достраивая предложения в уме. «Эти титаны мысли, совсем не по детски дела ведут. Что Варлам забыл в глубине империи?», — Родион посмотрел на парня новыми глазами.

— Что ты друг не весел, — произнес Родя в пустоту.

«Что ты голову повесил?»

Так Родя боролся с наваждением, постоянно держа на мушке свои мысли и желания. Он уже практически освоился, и чувствовал себя в качестве местного колдуна, достаточно комфортно, только временами накатывала, какая–то дурашливость.

… …

Сапиен принес–таки свой результат и Варлам уловил сначала отголоски заклинаний, а затем и научился их предугадывать. Странное щекочущее чувство охватило его, когда в самый первый раз, он уловил чужое внимание.

Родион изменил условия и теперь Варлам должен был просто чувствовать, совершенно неважно что. Варлам смог. Ну а следом, он научился вызвать то состояние, когда духи откликаются, но Родион, велел не звать духов, забыть о них, выбросить из головы…

— Может, я что–то не так делаю…

— Может и делаешь, — хмыкнул Родя, — но вообще–то, ни фига ты не делаешь, а на телеге едешь…

— Если я пытаюсь ни о чем не думать, то в голову все равно лезут мысли…

Родя помолчал–помолчал и стукнул себя по лбу.

— Ну да, — улыбнулся он, — как–то забыл, надо же! А ты образами думай…

— Как?

— Небо синее? Синее, — сам ответил Родя, — так нафига проговаривать про себя слова… прими это как данность…

И это у Варлама получилось. Варлам и сам заметил, что духи и без словесных просьб откликаются на просьбы…

Заменив просьбы и традиционные призывы другими действиями — жестами или мыслеформами, Варлам приобрел новое качество, он стал быстрей и сильней, оказалось заклинания стали эффективней уже только из–за скорости их кастования. Изменились чувства, внутренний мир, взгляды, ведь тратить на сотворение заклинаний львиную долю душевных сил не приходилось, появилось время для самокопания.

После битвы на дороге — его первой битвы, стало очевидно, что парень на верном пути. Простое желание, и не мечты вовсе, просто мысль — войти в высокий дом Исакор, с гордо поднятой головой; оглядывая имперских выскочек, без содрогания и преклонения. Тайное желание стать вровень с сильнейшими колдунами. Это чувство возникло еще с первых уроков Мирока, когда старик рассказывал о былом величии Радугайцев.

Варлам шаг за шагом становился сильней, заветная мечта грозила стать реальностью, от этого было немного не по себе. Вот очередной урок: по словам Рода, бесконечный поток этих мыслей следовало остановить.

Странный колдун, встреченный в пути, уже преподнес немало сюрпризов, но пустыми его слова и поступки назвать было никак нельзя.

— Ну что? — Родя заехал кулаком в плечо Варлама. — Как дела, смог или нет?

— Нет.

— Ну, ты и тормоз, — в сердцах бросил Родион, — давай введу тебя в транс и при помощи внушения, помогу…

— Нет, — отказался в который раз Варлам, — я не хочу становиться твоей тенью…

— Да чего ты несешь! — Возмутился Родя, — какая блин тень? Сдался ты мне… как зайцу пятая нога! Да что это за тень, нахрен…

Варлам устал удивляться. Мало ли откуда появился Род, но где бы он не жил прежде, кто бы не учил его, не знать о вторых номерах было никак нельзя.

— Ты наверно Род, со звезды свалился, — попал в яблочко Варлам, — чему тебя только учили, если ты не знаешь, что такое тень мага.

— Да как–то не пришлось… — выплюнул Родя и укорил себя за длинный свой язык. — Но ты не рассуждай мне тут, медитируй, давай…

… …

— Знаешь Варлам, — задумчиво произнес Родион, — мне в последнее время, как–то не по себе, словно что–то точит меня изнутри, заставляя каламбурить…

Варлам сменил положение тела. До этого он сидел на телеге, положив руки на колени, все по совету Родиона.

Как Род говорил, Варлам занимался отработкой транса в позе кучера…

— Ты же не сам говоришь в такие моменты, — потирая плечо, в которое Родя заехал, от всей свей загадочной Русской души, проговорил Варлам, — это дух говорит…

— Ага, — хмыкнул Родя, — ох и встречу того духа,… ох и врежу ему в ухо…

Пропел Родя…

— Я могу описать твои чувства, — предложил Варлам, приподняв брови.

Родя с усмешкой кивнул; приготовился услышать откровения.

«Вечно Варлам мистифицирует, попробуй, разберись в его объяснениях», — подумал Родя.

— Недавно, ты проводил обряд слияния с духом защитником, — начал обличительную речь Варлам, — судя по тому шлейфу эмоций, что с тобой тянется, с тех пор еще и двух месяцев не прошло. Так?

Родион мысленно согласился: «Наверно пропесочивание мозга в гипносканере, можно обозвать и слиянием с духами».

Родя кивнул…

— Сразу после слияния, появились масса неприятных моментов: тошнота, боли, нарушение координации — дух учится управлять телом. Ну а после, — Варлам развел руки, — пока вы не притретесь, в теперь уже не только твоем, а вашем теле, будут возникать, то необъяснимая легкость движений, то тяжесть накатит, то потеря координации и памяти хотя и редко, но бывает. И с тобой наверняка тоже творится…

— Хм-м, — задумался Родион, — говоришь духа, ко мне подселили. Ну а бывает, что никаких побочных эффектов нет?

Варлам пожал плечами…

— Кто же знает? — Задумчиво проговорил колдун, — меня вот, до сих пор иногда придавит, так придавит…

Родя вспомнил недавний аутизм Варлама…

— Слушай, — спросил прищурившись Родя, немного напрягаясь в ожидании ответа, — а ты как до инициации, нормальный был или придурок?

— Я, нормальный был, — хмыкнул Варлам.

— А-аа, — протянул Родя, — значит это ты уже после инициации…

Варлам за несколько недель совместных посиделок, уже привык к постоянным подначкам, и сыграл в дурачка, расстроив планы Роди, поржать над аборигеном…

«Ну ладно. Уже то что ты угадал ощущения и совершенно не присущий мне пофигизм, заставляет задуматься», — думал Родик откинувшись на мешки с купеческой поклажей…

Наверняка играет роль разгон. Вполне возможно, что есть и направляющие блоки, чтобы обеспечить такие сложные мозговые процессы. Ведь нужна же энергия, а она как известно не от солнца берется, а от митохондрий. Значит, надо в этом разобраться…

— А как вы боретесь с этим, — покрутил перед собой Родя рукой, — как контролируете, своих духов…

— По разному, — пожал Варлам плечами, — кто–то уговаривает, шепчет заговоры или уходит в глухие земли и голодает, кому–то приходится истязать себя на глазах людей…

— А тебе?

— Достаточно просто молчать, — ухмыльнулся Варлам. — Три дня…

Родя кивнул, уже совершенно по–иному взглянув на приятеля…

— Ну, вы блин даете!!!

Что проще списать на умопомешательство свое поведение, тем более идея выдвинута от местного кудесника. А то, что перед ними, землянин, знать им совсем не зачем…

— Что же делать?

— Как что?

Варлам на замечание сделанное Родей, удивленно приподнял брови.

— Так я говорю, что же делать, как от этого избавиться?

— Никак. Разве кто–нибудь решиться? От силы духов отказаться… — Варлам смотрел на Родю с суеверным страхом и жалостью…

… …

«Что–то меня на лирику потянуло», — рассматривая приготовления местного колдовского воротилы, думал Родион.

— Слушай Вар, — потянувшись, до хруста в костях, бросил Родя, — чего ты затеял?

Варлам натужно хмурясь, выводил своим ножом, на земле замысловатые рисунки.

— Рисую парса… — пояснил колдун, махнув в опасной близости от лица Родиона, своим теперь ножом… — хочу учителя вопрошать.

«Чего?», — Подумал Родя, немного встревожившись, но не решившись сразу же показать свою Земную дремучесть Варламу, свято уверовавшего в обширные знания своего нового приятеля…

«Мне вот интересно, то ли это о чем я думаю», — немного успокоившись подумал Родион, старательно запоминая действия Варлама. Нет — не рисунок, ведь по его разумению, эти каракули, смело можно заменить пентаграммой, а действия, настрой, внешний антураж, который здесь присутствовал…

Интересно, он будет духа вызывать или сам как–то сможет воспарить? — примерно так рассуждал Родя. А тот, заметив интерес, к своему художеству решил похвастать.

— Парс, это тотем, зверь сильный, хоть и редок… Он ведь редким еще в закатной империи был, а после гнева богов… — И Варлам закатил глаза, — но зато и другого такого точно нет.

Варлам закончил рисунок, достал из–за запазухи статуэтку подобной же твари… и начал бессовестным образом медитацию. Вар наглым образом игнорировал косые взгляды Роди, наплевав на новый метод входа в транс, и начал бубнить свое заклинание, всматриваясь в игрушечного зверька.

Постепенно, слова стали сливаться, речитатив набирал обороты, Родион заметил, что дыхание Варлама изменялось. То учащалось, то замедлялось, до тех пор, пока слова не стали вырваться отдельными рычащими фразами…

«Совершено неудивительно, что Варлам, потом по три дня помалкивает», — хмыкнул Родя, наблюдая за мучениями приятеля.

— Ва… Пра…Тра… — и подобная, трахомудия…

Лилось из луженой глотки колдуна. Шоу это надо сказать совершенно не привлекало внимания охраны…

«Насмотрелись уже, на эти выкрутасы», — улыбнулся Родион…

Он тоже отвернулся. Уже примерно представляя, чего пытается добиться Варлам. Палыч, однажды, рассказывал Родику о наведенных снах, глюках подсознания и полетах во сне. «Осознанные сны, штука реально существующая, но должен тебе заметить, осознать сон, это еще полдела. Наиболее важная составляющая метода, это как избежать дурдома. Здесь целая наука, сложилась: кому и что можно рассказывать, с кем общаться и вообще, какие сны можно осознавать, а какие нет».

Но рассуждения эти бесстыдным образом пасовали перед действительностью. Мало того что НЛО реально утащило Родика на другую планету, так вот оно как выходило — местный народ, по словам аборигена, отлично справлялся без сотовой связи. Заменяя ее, какими–то шаманскими провайдерами…

… …

Ему было совсем не смешно, это теперь он вспоминает о событиях минувших — лишь с юмором. А тогда было горько. Горько сознаваться, что все труды остались никому не нужными, осталась мишура от былого величия, старость и ветхость к которой невозможно привыкнуть.

Как же так произошло–то? Вот человек ищет, находит, познает мир, его загадки. Прошли десятилетия долгих поисков, а все оказывается уже кем–то определено как ненужное, а в конце твоей жизни втоптано в грязь. Кем?

Теми, кого в былые времена и за людей–то не считали, теперь же их зовут господами, а великий народ в забвении. Великие боги, традиции, история, наука — все в не таком уж и далеком прошлом, но забыто, словно прошли не десятки лет, а сотни…

Империя Радуги превратилась в пыль и прах, под ногами новой империи «великих домов».

Примерно такие мысли одолевали Мирока, старого жреца семи богов, потомственного колдуна обладавшего силой десяти колдунов. Он уже десятки лет, даже и не жил, а просто существовал. Был у него один светлый момент в последние годы — его последний ученик. Варлам как никто другой пришелся к месту.

Старик, живший памятью о величии Радугайцев, и видевший, даже не закат империи, а ее разложение, старик страдал. Как кстати, для него оказалась встреча с сиротой. Мальчишка, оставшийся один против неприятностей жизни, один против неприступных стен одиночества, был избран им на роль носителя знаний. Это был подарок судьбы, как для одного, так и для другого.

Мор, унесший родственников Варлама, подарил старику прилежного ученика. Немного страха в начале знакомства, страха пред грядущим, только лишь укрепили веру в учителя. Поначалу Мирок оставленный учениками, сделавшими свой выбор, пусть боги им будут судьями; оставленный избравшими себе новую жизнь и новых покровителей друзьями и соратниками, поначалу старик хотел лишь вернуть себе былую силу. Варлам — в роли тени способен был дать старику шанс. Но всегда есть одно Но…

Старость и одиночество подарили Мироку новое чувство, а возможно вернули забытое — привязанность. То от чего на протяжении всей жизни, бежали мастера коварства, мастера колдовства — служители семи богов Радуги…

Старый колдун занимался с Варламом, надо сказать бездарем, занимался со всей душой, так никто и никогда не занимался бы с мальчиком в закатной империи. Он отдал Варламу все знания, все, что мальчишка мог бы принять, и даже сверх того: холод и тепло, дыхание ветра, касание огня, свет и тьму.

Мальчик рос таким, каким бы прежде вырастали знатнейшие лорды: сильным, смелым, не лишенным заносчивости, целеустремленным. И где же он теперь? Где же теперь этот бездарь…

Ушел, похоронил старого пердуна Мирока. Собрал вещички и того… Хорошо еще что из–за природной лени, закопал его паршивец не очень–то и глубоко, да камень надгробный положить поленился. Знал ведь как следует хоронить колдунов, учил его Мирок. Лень стало паршивцу, возносить учителя на древесные кроны или высокий скальный выступ. Поленился негодяй обернуть тело в крепкую материю, залить уши воском, заткнуть нос и рот тугими тампонами…

Правда Мирок пока помирать и не думал, рассчитывал пожить еще немного, несмотря на выкрутасы ученичка. Хорошо еще, что сон — навеянный тьмой, не продлился долго и черви не забрались в нос и рот, а холстина, в которую завернул его тело «рачительный» ученик, хотя б в области лица была относительно целой и что гораздо приятней — груба, образовав складку. Что в конечном счете и спасло его от удушья в момент просыпания; лютая это смерть — быть заживо похороненным из–за непроходимой дремучести бездаря ученичка. Мирок передернул плечами, вспоминая свое пробуждение годичной давности.

С тех пор прошел целый год одиночества и ожидания. Старик, выбравшись из могилы, долго и самозабвенно матерился, проклиная и свою доброту к сиротам и нерадивость ученика бездаря, проклиная себя за собственные страхи и нежелание открыть последнюю тайну тьмы, непутевому кудеснику.

Мирок даже немножко пожалел тогда себя, правда, вперемежку с проклятиями в адрес виновника.

Что же мешало, рассказать ученику о том, как выглядит ушедший во тьму…

— Да-а! Откладывал я на потом, и дооткладывался… — хмыкнул Мирок, — вот он удивится, если увидит меня…

Мирок рассмеялся пришедшей к нему озорной мысли. Если такое случится и Варлам все же захочет призвать учителя с того света, с порога, то он конечно откликнется. И устроит ученику взбучку…

Но уже год от мальчишки, ни слуху, ни духу, а сам Мирок побаивался в последние дни призывать сильных духов…

— Видно все у тебя хорошо, — сплюнул сквозь ровненькие ряды белых зубов, столетний старик… — паршивец малолетний…

И откусил сухарь, с наслаждением хрумкая новенькими зубами…

На смену хорошему настроению пришли мысли неприятные.

— Видно скоро уже и мой час пробьет, — думал старик, — вот и зубы уже выросли, в третий раз…

В этот момент самокопания, а старику в последнее время это простительно, потому как годы он прожил долгие. В этот самый момент, когда в очередной раз он добрым словом поминал Варлама и его родословную — берущую свои корни непонятно из каких истоков, но не благородных корней, в этот самый момент прозвучал тревожный колокольчик…

— Объявился паршивец, — потер руки Мирок и зло ухмыльнулся, — ну счас я тебе устрою… за самодурство и разгильдяйство…

Последние слова Мирок произнес, подвывая и призывая духа огня: верного друга, и редкого теперь гостя, ввиду телесной слабости старика…

… …

После слов Варлама, что де старикашка прожил хрен знает сколько лет, и в последнее время отличался дурным нравом, Родя даже испугался немного. Одно дело заворачивать кренделя недоучке Вару, а другое столетний матерый волчара.

— И чего, — покачивая в руке грязный камень, непонятно как объявившийся, напряженно произнес Родя, — как дедок твой поживает?

— Помер…

Успокоил Родиона лаконичный ответ приятеля.

— А ты блин, с кем тогда говорить собрался?

— С ним…

Родя хоть и был малый не дурак, но понял Варлама только со второй попытки.

— А-аа, так ты с духом его калякать собрался. Спиритизм… блин… — недовольно покачал головой Родя.

О таких вот мистиках, Палыч еще когда, рассказывал: «Ты Родя с ними по осторожней… мутные это люди, одной ногой, до дурдома не достают».

Рисунок намалеванный Варламом, вспыхнул веселыми огоньками, видно сработал загодя подсыпанный порошок, Варлам начал отплясывать свой шаманский пароль, для входа в систему… Все красочно блин и поднимает настроение… Родя даже расслабился, а зря потому как сам не заметил, как пение колдуна сменилось речитативом, затем шепотом, и наконец стихло…

Родя же слышал шум, то ли ветра, то ли треск костра, не обратив поначалу на явление внимания, а зря, потому что безобразие на этом не закончилось. На другом конце провода, ответили…

— Ты выродок портовой шлюхи… — раздалось громоподобное…

— Мастер… вы по–прежнему сильны… я так рад за вас…

— Заткнись ублюдок и слушай…

Родя сразу же сообразил, что стал случайным слушателем. Врезался в закрытую связь и теперь может на халяву получить удовольствие.

— Ты зачем поскудник меня в землю зарыл? Я же тебе не раз говорил и не два раза, что хоронят только крестьян, а колдуны возносятся: на деревья, на скалы. Говорил!!!

— Говорил, — подавлено прозвучал Варлам, — прости мастер…

— Я жив и живее всех живых, — хмыкнул старик, — даже зубы выросли! Все семнадцать…

— Так Вы не умерли?

— Не дождешься! — Гордо возвестил Мирок. — Ты даже похоронить толком не удосужился. Зачем лопату мою сломал? Оболтус!

— Я это… спросить хотел…

— Это я у тебя спрошу… — зашипело на том конце провода, — потом как нибудь, при личной встречи. А пока слушай. После слияния с сильным духом, возможны погружения во тьму, она проверяет нас, отнимает на время жизнь, потому и хоронят колдунов повыше, мало ли… может отпустит красавица… А повыше, это чтобы черви не съели, и укрыть от птиц и непогоды надобно. И от дураков таких…

— А как же… — промямлил Варлам, — что же ты старый хрыч молчал? Чуть грех я на душу не взял…

— Да не ссы… проехали… Что там у тебя?

— Да это, я тут в дороге с мастером одним повстречался, чудной он какой–то, но странность его не только в том, что пьет безбожно и других спаивает, но и учит довольно странным вещам. И довольно охотно…

— Это чему он тебя учит, придурок… ты эдакий…

— Я сильней стал, освоил все заклятья, что прежде мне не по силам были. Он заставляет меня угадывать направления ударов, еще до их появления…

— Эка невидаль… — помолчал Мирок, — просто повезло. Сильный колдун, не жадный до знаний. Таких наверно мало осталось, а то что пьет вино так это его беда…

— Он говорит, что он Русский… — помявшись, выдавил Варлам, — ты не знаешь случаем, кто они и где, больно сильный колдун, сильный дух помощник…

И помявшись, продолжил…

— Вот бы там побывать…

— Хее–ее… — крякнул Мирок. — Надо же и сюда уже добрались. Нет Варлам, забудь. То не про тебя земля… Далеко она… на другой планете…

— Чего… Демон он что ли…

— Ну, демон, — хмыкнул колдун, — по–твоему, конечно демон, а так–то он такой же, как и ты, может и есть где в роду общие пращуры…

— Не может быть…

— Да заткнулся бы ты и слушал раз спросил, а то растешь бестолочью… Стыдно прям за тебя. Мы Радугайцы, потомки неудачников… можно сказать… Жили себе поживали горя не ведали, а нас тяп — ляп и всем скопом сюда, на эту планету гребаную. Здесь и мучились по жизни…

— А другие, — прошептал Варлам, — из империи?

— А другие это местные… Империя звездная есть — Кертланская, империи сырье потребно, для них это сырье самим добывать толи зазорно, толи вредно, вот и подрядили они нас. Только лет сто от хозяев тех ни слуху, ни духу слышно не было, все канули куда–то, да и то хорошо. Пожили малость, свободу хоть почуяли. Ну а Русские Варлам — это сила. Ими правят наместники — воины, от бога огненного дети. Где один пройдет, там и армия не нужна…

— Это точно… — согласился Варлам. — Он такое землетрясение устроил, что сам чуть было не обосрался…

— Дебил ты Варлам… — заржал старик, — какой же он колдун тогда, чему я тебя только учил…

— Маг?

— Ну…

— Что же мне делать?

— А что хотел?

— Учиться хотел…

— Ну-у поучился и радуйся, — буркнул старик, — я сам–то их чистокровных не встречал, все мы смески, но по рассказам из уст в уста кое–что помню от учителя. Там где Русские, там всегда война, они и в мирное время спокойно не сидят, все норовят что–нибудь сломать и испортить… Мой тебе совет, ученик. Держись–ка ты от него подальше…

… …

— Неутомимый любовник, — произнесла блондинка, облизнув сексуальные губки.

— А то, — хмыкнул Родя, поправляя штаны, — и ты не зря старалась…

Слова были брошены уже в пустоту, так как блонди, виляя задним бамперочком, легким фантомным сном развеялась в его мечтах.

— У-уу, — выкрикнул Варлам, сбрасывая Родины руки со своей жопы.

— У-уу, — возмутился Родион. Его блондинка, откровенным образом трансформировалась в отвратительно пахнущего перегаром Варлама…

— А-аа… — Кричали где–то в стороне…

— А-аа…

Вторил крикам Родя, подорвавшись с земли, где он спал, до того беспокойным сном, умалишенного, рассматривая эротические кошмары.

— Что и где? И главное, когда? — промелькнула мысль.

Такая тихая ночь, оказалась потревожена полным ужаса криком. Кричали где–то далеко — от боли кричали.

— Туманные ведьмы… — прошептал Варлам. — Это слишком плохо…

Родя не будь дурак, америкоские фильмы смотрел.

— Очень плохо? — Переспросил он Варлама.

— Совсем… — и Варлам передернул плечами. — Кому–то совсем плохо…

Родя натужно заскрипел мозгами. Уловив в шипящих интонациях Варлама черный юмор, как и у всякого англичанина, понял, что Варлам не Русский…

— Ты Варлам не Русь… — возмутился Родя.

— Почему, — возмутился Варлам, но сообразил и согласился… — и верно, я Радугаец…

— Вот и я говорю… — хмыкнул Родя. — Что делать будем?

— Спать… — уже засыпая, буркнул колдун… — они уже все, наорались и нажрались…

— Точно? — не будь дурак, переспросил Родя. — Или может, стоит усилить караул…

И обеспокоено посмотрел на мирно сопевших охранников.

— Не-е, — протянул Варлам, — бесполезно… они уже давно спят, проснуться только утром…

Совершенно выбивая из колеи Родиона, дал невнятное объяснение Варлам. «Почему, я иду с этими придурками?» — думал Родион. — «Чего телепаюсь? Один бы давно добрался до города, и спал бы в нормальной постели, а не на земле, кострами обложившись».

Засыпая, думал наш герой… Герои они такие, тоже спят крепко, как и все.

Утро разбудило поредевший отряд. Поредел ровно на одного пленного. «Сбежал зараза», — подумал Родя высматривая Сапога. «Вот устрою ему выволочку, скотина», — рассуждал Родион, — «Из своей зарплаты со мной рассчитываться будет».

Одолело раздражение новоявленного рабовладельца.

— О-о Род, — поприветствовал его Сапог. — Чего хмурной?

— Деньги убежали, — ответил Родя, — вот и хмурной, и кто–то мои деньги ночью сьел. А ты чего лыбишься?

Но Сапог, смекнувший, куда Родя клонит, понурил голову.

— Кто ж знал?

— Кто знал? — Округлил Родион глаза. — А кто знать должен был?

— Ну…

— Баранки… — сделал Родя козу…

Сапог побледнел и спросил.

— Проклял?

— Да на кой ты мне сдался? — А подумав, махнул рукой. — Пол литра с тебя и в расчете…

— Без проблем, — разулыбался Сапог. — А чего пол–литра…

— Крови… — зловеще оскалившись, натужно заржал Родион… — свеженькой… бля…

Это бля… вырвалось у Родиона, когда он подхватывал Сапога под руки. Лихорадочно решая, что делать! Сапог зараза, мужик здоровый, грузный надо сказать мужичек был. А был потому как видимо от страха, не поняв Родиной шутки копыта решил откинуть. Все это Родя анализировал находясь в разгоне. И так же быстро, наверно, как стукнуло сердце испуганное, он принял решение. Где он подсмотрел такой выход, Родя и под пытками не смог бы вспомнить, но Сапога он скинул на землю. Подхватил его ногу и, продолжая оставаться в режиме разгона, засандалил, тому в пятку, со всей дури. Так как Сапог, по странному стечению обстоятельств находился без сапог, то удар пришелся в нужное место и с должной кондицией.

— А-аа… — раздался наполненный ужасом крик…

И сквозь этот крик полный боли и страха, и чего–то еще, что вполне возможно выльется в будущем в лютую ненависть, прорвался спокойный голос Родиона.

— А раньше я в такие вещи не верил, — и хмыканье, — надо же… ожил…

… …

Сапог шел рядом с телегой, напевая незатейливую песенку. Песня рассказывала хмурому слушателю о самобытной истории одного паломника, охочего до баб. И про мужика, как–то раз заставшего этого паломника с женушкой — изменчивая женская натура. Мужика так плющило и таращило от выводимых трелей, что на лице его даже временами блуждала довольная улыбочка, напоминающая идиотскую. Сапог иногда забывался и начинал петь уже спетые куплеты, махая себе в такт рукой. Все это наверняка назло Родику. Ведь по его лицу хорошо было видно — песенка пришлась не по нраву. Однако остальные охранники оказались очень довольные творчеством Сапога, даже подбадривали певца.

Ничего такого, все было бы хорошо, если бы эти вокальные художества, приложить к худо–бедно одаренному голосу. Но, увы и ах-х! Сапог в этом отношении был как валенок.

— Когда же он устанет? — Грустно произнес избалованный Российской попсой, Родион, — или устанет, или хоть сменит репертуар.

— Никогда! — безапелляционно произнес Варлам. — Он знает почти все сто–сорок куплетов. Да и веселей, оно как–то с песней.

— Да ты что, — хмыкнул Родя, бросив ехидный взгляд на Вара, — это песней вы зовете?

Варлам полулежал на телеге, делая вид, что занят, но потому что быстро отреагировал на Родину реплику, стало очевидно. Варлам нифига не занят, не устал, не слушал вопли Сапога, а совершенно наглым образом, мечтает о своем будущем величии в доме Исакор.

— Вот я щас запою, — прохрипел–прокричал Родя, сбивая певца с ритма.

Чем привлек внимание, местного фан кружка.

— А чего? Сможешь, что–ль? — Удивлено встрепенулся Варлам. — Это же какой талант нужен, певуны, они раз на сотню и все…

Родя только хмыкнул и затянул.

— Щорс идет под знаменем — красный командир…

А так как его собственные вокальные данные оставляли желать лучшего, по причине их полного отсутствия, так как еще в далеком детстве ему даже и не медведь на ухо наступил, а весь зверинец, то Родион, конечно, отличился. Он спел песенку про Щорса Николая Александровича, и про кузнечика и, конечно же, спят усталые ребята — книжки спят. И пару песен из альбома Красной плесени, чем немного себя позабавил и заставил задуматься, матерых охранников… Родя бы еще что–нибудь спел…

— Ладно, ладно, — примирительно произнес Сапог, — неужели я так же пою…

Родя блажено улыбался, довольный произведенным эффектом.

— А то, — хмыкнул наш артист, — то ли песня, то ли плач. Куда там опере и балету…

— Ладно тебе, — смутился непонятным словам, Сапог, — так же веселей.

Родя энергично покачал головой и воскликнул.

— Дружище Сапог, а ты попробуй не петь, совсем. Так гораздо веселей. Даже в тишине, — Родя обвел окружавший их пейзаж помутневшим взглядом. — Природа, красота, комары, вездесущие и твои вопли… Даже в тишине можно иногда свои прелести найти.

Караван двигался уже не первую и даже не вторую неделю, заканчивалась незнамо какая неделя, вскоре городок Тапун долгожданный…

Пока же их окружала угрюмая действительность средневекового леса. Нет здесь финских дорог и даже Русских дорог нет. Нельзя эту лесную тропу дорогой называть, не оскорбить бы настоящую таким пошлым сравнением.

— И это торговый тракт, с оживленным движением? — Послышалась Родина критика при взгляде на порхнувшую птичку.

Сапог проследил взглядом за пичугой и встрепенулся.

— А вот я еще одну песню знаю, про говоруна, — и поясняя исключительно Родиону, — птица здешняя…

— Э-ээ, — хотел остановить его Родя, но бессильно махнул рукой, усилием воли отключая слух.

Воспоминания нахлынули водопадом, и Родион на несколько минут вообще перестал что–либо соображать. Мысли, их ход и течение становились чужими. В них появлялась несвойственная Родиону обстоятельность суждений, он бросал свой взгляд на последние им прожитые дни и рассматривал свои поступки со всех сторон. Не просто со стороны, и не одни лишь свои суждения. Здесь присутствовал каждый поворот головы, движение рук подносивших ко рту стакан самогона, его пьяные суждения на тему сверхъестественного, сомнения и терзания по поводу оставленных земляков. Единственная мысль, которую Родион отчетливо мог назвать только своей, была: «Русские своих не бросают!».

— Как же так, — мысленно завопил Родя, — я ведь мог все там разнести, к чертовой матери…

Тут же хулиганский выкрик этой его тонкой натуры, обработал странно ускорившийся мозговой процессор:

— Нет не смог бы. Их было слишком много и оружие неизвестное какое–то было: лазеры, чертовы сенсы. Какие опасности подстерегали за кулисами еще неизвестно, и его потеря самоконтроля, необъяснимая ничем тяга к спиртному. Откуда? Если бы Родя прежде был алкашом, как Палыч, еще можно было бы понять, а так… сплошное недоумение. И тут! Словно над решением головоломки трудились десятки специалистов психотерапевтов, прозвенел громкий ответ, это так его хлипкий мозг, искал защиту в вине и пьяном угаре, пытался разобраться со свалившимися знаниями.

— Ладно, хоть с этим разобрались, — утер выступивший пот Родя, — чего Варлам смотришь?

Варлам смотрел на Родю со все возрастающим удивлением.

— Ты оглох Род и ослеп и еще, твои зрачки, они то и дело расширяются и сужаются…

Но все что говорил Варлам, Родион воспринимал новым для себя способом — словно по губам читая, словно кожей впитывая, но никак не ушами. Отчасти приятель оказался прав, Родион вел себя как самый настоящий глухой. Но на это, по крайней мере, ответ был однозначный. Родя, просто повернул рубильник и включил стереозвук.

— Все нормально Вар, я все слышу, просто с духом общался…

— А все–таки понял, — улыбнулся приятель, — дух он и есть дух, он даст о себе знать.

Родя кивнул отрешенно. Да, теперь он отлично представлял, что с его мозгом сделали в гипномашине звездной империи. Этот разгон, по сравнению с разработками профессора, отличался, как современный танк, от деревенской телеги. Отличие конечно не только в маневренности и пушке, но и многое что словами не объяснить.

Похоже что изменились не только возможности подсознания, но и координация и общий тонус. Родя чуял в себе необычную легкость, душевный подъем и силу. А еще он в каждом движении, своих ли конечностей или окружавших его людей, видел продолжения. Знание словно само приходило, в следующую секунду он уже знал, не только что сделает, но и скажет Варлам или смотревший на него купец. Возникло чувство, ощущение, которое можно было бы, покривив душой назвать телепатией. Казалось Родя, может читать мысли окружавших людей, да и не только людей, но и животных. Было отчетливо понятно, что это не чтение мыслей вовсе, а их предугадывание, но настолько полное ощущение, что создавало некую иллюзию чтения мыслей и движений.

— Здорово, — выдохнул Родион, — только почему–то мне совсем не весело?

— Род, — обеспокоено спросил его Варлам, — с тобой все в порядке?

— Нормально… — отмахнулся от вопроса Родя, — разберусь, просто помолчи… и не надо, мне не хочется похмелиться…

Последние слова произнес Родион, уже в адрес Сапога. Родион отлично понял намеренье охранника, и отчего–то прекрасно знал, куда тот запрятал последний недопитый кувшин самогона.

Да вообще, чего не коснись, но Родя знал, где что лежит и на каких местах в этом караване. Знал даже лучше самого хозяина, купца. И получше любого охранника. Родя так же знал, что вон тот высокий… которого зовут Никор, и с которым Родя так ни разу и не пил, и знать его не мог, через пару часов побежит в кусты — прижмет его не на шутку. А все дело в его дурной привычке жевать траву. И беда эта его окажется на первый взгляд совершенно невинной, но при более пристальном взгляде гораздо серьезней. Не понимая всех подробностей, парень почему–то был уверен, что если бы, Никор, побежал в кусты, по такой же большой нужде уже теперь, все бы обошлось благополучно.

— Совершу благое дело, — подумал Родя и провел нехитрую манипуляцию, которую в простонародье назвали бы порчей, — беги, беги мой юный друг…

Прошепелявил Родя, на манер злой колдуньи, бабы Яги… Беги, беги! Все равно далеко не убежишь…

— Ты это о чем?

Обеспокоился Варлам.

— Я бы на твоем месте, о другом подумал, — разозлился Родя, — как мне остановить все это?

И развел руками.

— Караван? — Послышалось испугано со стороны.

Обеспокоился купец и стал искать взглядом охранников, которые давно поняли, что Род, не в себе и доверяя своей интуиции, не подводившей их прежде ни разу, заблаговременно отошли в сторону…

— Да на кой ляд мне караван, — огорчено присел обратно Родя и нахмурившись, произнес, — Варлам, как мне мысли остановить?

И надо же, как только возник четко оформленный вопрос, появились десятки способов. Остановить внутренний диалог, а затем установить в системе пароли, чтобы мозги больше не выкидывали подобных кренделей.

— Не фига ж себе, — через несколько минут выдохнул Родя, — вот это я понимаю, это по нашенски, по–русски, халява так халява, куда там евреям…

И гордо посмотрел на купца.

… …

— Для чего нужно мечтать — или, что дают мечты?

Примерно так начал Родион.

— Так все же для чего они нужны эти мечтания? — спросил он Варлама.

— А разве я мечтал? — удивился приятель.

— А разве нет?

— Вообще–то я строил планы…

— Наверняка. В отношении вон той толстозадой красотки планы твои больше на мечты похожи… — хмыкнул Родя, кивнув за спину.

И глубокомысленно произнес, посмотрев на ее округлости.

— Здесь, — приподнял Родя стакан, — не знаешь, где угадаешь. Иногда стоит и по крупному сыграть. Ты не подумай, я не отговариваю. — И немного спустя. — Просто боюсь остаться один на один, с целым миром.

— А что же тебе мешает присоединиться к нам.

— Качка.

— Врешь!

Родя только усмехнулся.

— На самом деле, мне просто претит мысль становиться моряком. Эй, моряк! Ты слишком долго плавал, я тебя, успела позабыть! — напел незатейливый мотивчик Родя.

— Хорошо поешь! — Пробасили из–за соседнего стола.

— Пошел ты на три веселых! — Послал Родя на три веселые буквы местного алкаша.

— Для меня все это… — покрутил Родя пальцем, — дорога в Тапун, это лишь необходимость. Я должен был разобраться в себе и, конечно же, найти помощь…

Варлам смотрел на Родиона и скрипел зубами.

— Ты зачем, так! Я уже договорился с капитаном, мне такой шанс нескоро еще выпадет.

— Я и не прошу тебя идти со мной.

— Ты говоришь, что тебе нужна помощь?

— Вот так вот и рождается она, — задумчиво посмотрел в сторону пустого кувшина Родион.

— Кто? — опешил Варлам.

— Истина… — многозначительно посмотрел на приятеля Родя, — истина в вине…

— Мы же говорили о другом…

— О-оо брось… — отмахнулся Родя, — какая мне от тебя помощь? Мне нужны солдаты, наемники. Плыви ты в свою столицу…

— Тебя трудно понять. — Нахмурился Варлам. — Особенно если ты пьян.

— Это верно. Я и трезвый–то, тот еще подарочек…

Приятели сидели в забегаловки старого Пьюита, бывшего торговца пряностями, славного городка Тапун…

— Вот ты Род, постоянно отвергаешь влияние духов, и надо заметить, — буркнул Варлам, — ничего тебе за это нет; за такое неуважение. Ни разу они от тебя не отвернулись, а ведь есть же какой–то секрет…

— Нет, ну ты и смешной парень Варламка, — запанибратски стукнул Родя приятеля в плечо, — хоть разъясни мне, что они из себя представляют? Духи твои…

Варлам смотрел на Родю со злым прищуром.

— Два месяца, ты талдычил, что духов нет, — и Варлам натужно рассмеялся, — я даже верить тебе стал, а оказывается вон оно что…

— Что… — невольно собрался под таким напором Родион.

— Просто мы говорим об одном и том же, — пожал Варлам плечами, — но только разными словами.

— Ну, так давай, что–ль, перейдем на один язык, — предложил Родя, помахивая пустым стаканом и подзывая, таким образом, толстозадую служанку.

Варлам одобрил, несмотря на осуждающий взгляд блондинистой девицы, выделившей широкоплечего черноволосого красавца из толпы двух пьяных громогласно говоривших парней. Хотя наверно, Родя в этом сражении проиграл, только потому что сидел к ней спиной.

А так–то он тоже, жгучий брюнет, и плечи надо сказать в тренажерке раскачал; опять же Русская харизма…

— Мой дух всегда был ко мне дружественен…

Родя рассмеялся такой преамбуле, чем задел чувства Варлама.

— Чего ржешь?

— Да так… — пожал он плечами, продолжая улыбаться, — ты рассказывай…

— Так вот, поначалу, как оно было… я наверно, как и многие другие, был ключом. Мирок через меня с духами говорил, ну и с другими мастерами, но потом. В общем, — Варлам пьяно икнул, — я освоил базу и понял что такое тяжесть…

Хм-м… — хмыкнул Родя.

— После. Что было после и не помню, — почесал Варлам затылок, — а! Потом старик водил меня в покинутый город, к горе духов… и там, я и прошел первое слияние с истинной силой…

— То есть, Мирок, тебя ввел в трансовое состояние, и понавнушал всякой ахинеи.

— Нет, — покачал Варлам космами, — я сам. Все что там видел, Мирок не внушал… я сам…

— Сам внушил?

— Наверно… — Нахмурился Варлам, — что же получается?

— Духов нет, — ухмыльнулся Родя… — слушай, а Мирок, тебе чувство легкости показывал…

— То, что ты называешь легкостью, — хмыкнул Варлам, — мы зовем касанье ветра…

— А, — кивнул Родя, — и верно… красиво звучит. Значит знаешь…

— А как же, — согласился Варлам, — без этого никак… Ладно там сотворить, заучить, понять, но ведь и применить надо, — встрепенулся Варлам, — а до духа достучаться, все одно надо спать, а наяву…

— Верно, — согласился теперь и Родя. — Значит, дело все же, в бабах…

И хмыкнул.

— Ты это о чем?

— О том… Я тебя слушал, и ты меня. Расскажу тебе, о своих первых диалогах с духом. Это по–твоему. А, по–моему, с самим собою…

— Я хочу спать.

— Ты спишь.

— Неужели?

— Что здесь–то вызвало недоумение? — хмыкнул внутренний голос. Родиону показалось, что он, этот невидимка, пожимает плечами, — хочешь верь, хочешь не верь.

— Это внушение. Ты хочешь, чтобы я думал, так как тебе удобно.

— А может и для тебя так думать будет удобней?

— Мне все равно, — помолчав с минуту, хотя время стало чем–то субъективным, ответил Родион, — просто я хочу спать в тишине…

— Это легко осуществимо.

— Да неужели, — возмутился Родя.

По его мнению, тут было, от чего возмутится.

— Чего же сложного, — после паузы, — просто не думай.

— Не могу. Не думаю — сразу мысли лезут. Да и если не думаю, то просто засыпаю.

— А ты думай!

— Это гениально, — съязвил Родион, — если это все на что способен внутренний голос, то теперь я понимаю, отчего люди так легко от него отказались…

— Тебе–то откуда знать, было это легко или тяжело. Это тебе бездарю повезло, родился можно так сказать под счастливой звездой.

— Вернемся к теме…

— Думай образами.

— Нахер… — возмутился Родион, — какие еще образы?

— Не-е. — протянул голос, копируя Родю, — если туп, так точно как дерево…

— Че-е…

— Образы, а не образы…

— Проще не можешь…

— Куда уж проще. Если на камень смотришь, то и думаешь — камень. Плоский или там черный — думаешь. А ты попробуй, как нибудь, вспомни движение морской волны, или чистую гладь лесного озера, речки быстрой и дно, дно разглядывай: камни, рыбки, песок. Просто скользи взглядом. Это ведь можешь?

— Смотреть могу.

— Вот и смотри, только анализом не занимайся. Вот и остановишь свой диалог.

Собеседник, до сего мига прятавшийся в тумане, одним стремительным движением шагнул вперед… и как–то разом оказался перед Родионом.

— Это же…

Перед ним стоял он же сам. Те же волосы — черные, тот же нос — прямой… Уши торчком, плечи скромно дополняли атлетическую фигуру…

— А я себе нравлюсь…

— А я себе нравлюсь…

— Это я говорил.

— Это я говорил. — Принялся дразниться внутренний голос.

Родя испугался. Одно дело когда голос шутит или ругается, другое, когда вот так, копирует. В такие мгновения, легко можно расстаться с последними мозгами — очнулся и все, полный идиот.

— Пошел нах… — выкрикнул Родя, и представил себе Нюрку…

Стриптизерша выгодно отличалась и от речки и от всякого иного образа, который старательно предлагал советчик. От одного взгляда на ее ягодицы, талию и личико сбивалось дыхание.

Останавливался и внутренний диалог. Нет! Замирал на долгие минуты. Мечты? Вот–вот для чего вы мечты… — осенило тогда Родю. Вы остановили диалог. Вы заставили думать иначе, светом и тенью, цветами и звуками, запахами и чувствами. Пусть же всегда эти образы будут такими же яркими и жопастыми, как Нюрка — валькирия блин блондинистая…

— Вот такой вот рассказ, — проговорил Родион.

— Интересный конечно подход, нетрадиционный, — хмыкнул Варлам, — получается твой дух, это твой же внутренний голос…

Родя подмигнул.

— Наверно, хотя зря ты про традиционность, — пожал он плечами, — хотя я и не задумывался особенно. Откуда что берется?

Варлам нахмурился.

— Все мы ищем, собираем знания — вырываем из жадных лап аристократии жалкие крохи, а в твоей башке их столько… — разочарованно произнес Варлам, — и все лишнее…

— Ты это брось. — Свел брови Родя, — я вообще–то не просто так пью… и не абы с кем… а с тобой…

— Ты из какой–то дыры Род! Где так живут? — завистливо прошептал Варлам, — тратишь деньги, направо и налево. У тебя уже и медяка–то наверно не осталось…

— А вот тут–то ты ошибаешься, дружок, — сыто отрыгнул Родион, и позвенел неизвестно откуда взявшимся кошельком… — я Русский…

— Откуда…

— Птичка принесла… — хмыкнул совершенно пьяно Родя, — Варламка, ты–то фильмы про шпионов не смотрел, и наверняка не знаешь, о том как пить правильно, а я, а я — и Родя ударил себя кулаком в грудь, — Да это — целая наука: как пить, закусывать, за бабами… опять же…

И оба сделали вид, что Земное происхождение Родиона осталось тайной.

Варлам так и не нашел в себе сил спросить Родю, а Родион… Просто советы старших он уважал, да и не хотелось втравливать Варлама в неприятности. Как оно еще обернется? Так и расстались хорошими приятелями. Варлам на следующий же день ушел в море на имперской галере. Там оказалось вакантным место первого помощника капитана. А так как корабль имперский и, по словам капитана вскоре ожидалась война с Кихтанами, то Варлам вполне реально мог отхватить бонусы по окончании службы.

Что же до Родика, то его планы были прозаичны. Набрать наемников, все равно каких. Хоть бомжей местных. Промыть им мозги, превратив из заурядных людей, нечто похожее на монстров из американских телеужасов. И при наличии такого прикрытия, штурмом взять вражескую цитадель, освободив Олега и Татарина.

«Русские своих не бросают!», — улыбнулся печально Родя, провожая взглядом имперскую галеру.

Глава 7

«Что же здесь произошло?» — Думал Брос, хмуря брови.

Густые брови сдвигались, взгляд то туманился, то вновь вспыхивал словно лесной пожар, возвращая на лицо трактирщика маску жестокости и порока. Брос уже не первую минуту рассматривал Гиту. Здесь же стояли и сыновья трактирщика, похожие словно две капли воды; жирные, насупившиеся.

Бабища лежала на топчане, стонами своими, разгоняя злых и добрых духов. От стонов временами переходивших в причитания, становилось тошно даже видавшему виды Бросу, а сей достопочтимый трактирщик, гадостей в жизни повидал.

— Он меня пинал, — сквозь слезы лепетала баба, — пинал меня и мерзко ухмылялся. Как ты мог, Брос?

— Что мог? — Встрепенувшись, переспросил Брос потеплевшим на секунду голосом.

Гита смолкла. Почуяв задним местом в этом неожиданно проснувшемся человеколюбии некий подвох; закрыв глаза, баба съежилась.

— Ты мне говорил, что они связанными лежат, — укоряющее прошептала Гита, — говорил, никакой опасности от них не ждешь. Только выгода.

— Твое–то дело какое? — Зло рявкнул Брос. — Тебе сестрица еще повезло…

Гита от неожиданности даже глаза приоткрыла.

— Если бы они не отделали тебя так, то это сделал бы я сам, — плюнув ей в лицо, прорычал трактирщик, разом проясняя ситуацию.

Сходство между ними просматривалось даже невзирая на разбитую рожу Гиты. Даже заплывшие гематомой веки не смогли скрыть от людей маленькие злые глазки. Точно как у Броса. Да и фигуры — заплывшие салом, придавали обоим сходство со свиньями. Только Брос кроме жира имел еще пудовые кулаки да характер не только мерзкий, но и лютый.

После недолгих препирательств с Бросом и жалоб на бессердечие младшего братишки, Гита нашла в себе силы пролить свет на события случившиеся ночью. И за какие такие заслуги перед обществом пострадала незаслуженно. Оказалось что Гита пала жертвой домогательств со стороны плененных людей. Спустившись в подвал за продуктами, вином и просто посмотреть… она сразу догадалась, что пленники затевают что–то темное.

— Я оглянулась, и как гаркну, — сжав кулаки, выдохнула баба, — они в разные стороны. Да только споткнулась я, и кубарем повалилась. Тут они на меня набросились…

— Ты ври да не завирайся, — хмыкнул один из сыновей трактирщика, — думаешь мы не знаем о том, как ты над пленниками глумишься… Совсем тебя течка замучила?

— Я же не вру, — смутилась Гита, — я за правду… Корзина с собой была, он надругался, — плакала Гита, — они оба надо мной надругались…

Помолчав и оценив реакцию Броса и сыновей, Гита только и смогла что добавить.

— И не по разу…

На что услышала громкий оскорбительный смех. Брос и сам не смог сдержаться, вытер невольно выступившие слезы рукавом рубахи…

— Ну ты и дура! Чего плетешь? Да кто на такую позарится? Да скорей конь на горе раком запоет, чем нормальный мужик на тебя залезет. Поверю я как же, жди! Сама небось и полезла, тварь озабоченная. — И разозлившись, снова плюнул ей в харю, — может сама же и развязала их!

— Нет… — запричитала баба… — Не я…

В ходе дальнейшего обсуждения Брос и сыновья решили все–таки отыскать беглецов.

Тем более что о первом их пленнике они уже договорились и местный лордик вскоре обещался перекупить демоново отродье. О втором же, случайном дебошире, поговорили и посудили, что приведут таки его прямехонько к Гите. Рассудив, что наказание Гита сама придумает.

Если Родион мог бы услышать хоть часть эпитетов, коими наградила его любвеобильная Гита, наверняка он тут же вернулся бы в трактир, дабы в праведном гневе разнести бы все там к чертовой матери…

… …

Корпоративчики с охранной, где частенько присутствовал и купец Юрл, уважительное отношение к Родиону и Варламу, да и что греха таить страх просматриваемый в глазах обывателей, все это Родион спроецировал на окружающий мир. А весь остальной мир к Родиону относился без должного уважения. Но Родя человек был упрямым, и на своем стоял твердо. «Уважают, значит помнят! Помнят, значит боятся! Ну а коли боятся, значит, будем бить», — думал тогда Родион, опрокинув последнюю стопку.

Один миг спустя, уже теряя сознание, он принял твердое решение завязать с зеленым змием — окончательно и бесповоротно. Да и слова участкового вспомнились негаданно: «Пьянки до добра не доведут, попомни мои слова, Родион».

Меру в питье и бабах Родя конечно знал, хоть и потерял ее сразу как получил паспорт; дело конечно житейское. Но участковый постоянно напоминал, как о совести, так и о мере питья. И Родион, в конце концов свыкся с фактом, что мера все же существует и требует к себе повышенного внимания.

Родя проводил Варлама, расстроился — к печали от расставания с другом примешивалось ожидание грядущих бед. В этот злополучный вечер наш герой стал совсем не похож на Русского колдуна, да и на местного колдуна, он походил не очень–то сильно. Родион в тот миг походил на обычного чужака — без роду без племени. Он лечил стресс самозабвенно, с присущим одной лишь молодости энтузиазмом. Лечил проверенным веками способом. Все его прегрешения оправдывало только одно: Родион по–прежнему оставался Русским.

Родик осознал, что жив по главному признаку: болит, значит жив. Болела голова.

— Э-эй ты, — тихонько, а потом и более настойчиво Родю пинали в бочину. — Э-эй ты очнись…

«Вот скажите на милость, как я здесь, и главное где — здесь, оказался?», — спросил Родя внутреннего советчика. Голос промолчал, но кто–то с основательностью напомнил о себе, продолжая тормошить Родиона, и пинать его в бок.

Шипение, сопение… Столько оттенков недосказанного! Вычленить эмоции собеседника, даже без применения своих возможностей сенса, оказалось легко. А способности куда–то пропали толи с бодуна, толи с перепою.

Совокупность интонаций, а в шепоте интонаций очень даже немало, позволяет понять не только смысл, но и продолжение дальнейшей беседы.

Лежа на диване после «тяжелого» рабочего дня, трудяга–сторож склада ликероводочной продукции города Забубенск, смог бы конечно Родю понять и без лишних слов. Смог бы понять и студент, осознавший прелесть похмелья накануне госников. Но тот, кто толкал ногами Родю в бок, был самым откровенным злодеем…

Родион хоть и стал в последнее время довольно крутым колдуном, но по–прежнему оставался Россиянином, а потому знал и без всяких там колдовских штучек, если пинают — дело дрянь: трезвяк или что–нибудь похуже…

— Эй ты, ты что оглох?

«Предсказателем что–ли подработать», — подумалось Родиону, когда открыв глаз, именно глаз, так как второй благополучно заплыл гематомой, он осмотрел помещение.

— Я же вижу, ты дышишь иначе. Чего молчишь?

Родик прошептал в темноту:

— Где же я? В аду или нет?

— В подвале трактира, — Хмыкнула темнота, осиплым голосом.

На осознание факта, что речь прозвучала на непривычном еще, но отлично понятном — будто совсем родном языке, ушло несколько секунд.

«Очередной глюк подсознания», — подумал Родик.

— Наверняка, это тот подвал, где я напился местной сивухи. А ты… — печально произнес Родя, — белая горячка…

Полувопросительно произнес парень.

— Нет. Я Хоридей. Пленник, практически такой же, как ты. — И после секундной задержки, голос неуверенно добавил. — Или такой же?

Родя сделал попытку развернуться и с ужасом обнаружил, что связан по рукам и ногам.

— Вот гады! Замуровали… — хмыкнул парень.

— Не только. — Прошептал Хоридей, — еще и опоили дурманящим настоем. Даже если ты оператор поля, можешь забыть о своих навыках. Дело гиблое.

Родя хоть и мучился головой, но слова пленника без внимания не оставил.

— А ты, — пытаясь повернуться на голос, произнес Родик, — с Альфа — Центавры или вааще Фетруанец?

Решил сумничать Родя и, похоже, сумничал. То–то пленник приумолк. Правда, совсем ненадолго приумолк, но и этого «недолго» умному Родику за глаза хватило.

— Хм… — хмыкнул пленник… — Кого ты помянул?

— Ну… — многозначительно протянул Родион. — А вы простите, зачем интересуетесь?

Темнота подвала погрузилась в еще большую темноту. Пленник приумолк надолго.

— Ты кто?

— Ясно дело, — прошептал Родя, после паузы, — я, это я…

— Понятно…

Что было понятно и кому, опять осталось загадкой.

— А как выбираться будешь?

Вот на какой вопрос, Родя и сам желал получить ответ поскорей.

— Если ты «белочка», может, подскажешь, как нам выбраться?

— Я не белочка… — прошептал озлоблено пленный голос, — я такой же как и ты пленник. Перекатись ближе, я попробую тебя развязать.

Все еще сомневаясь, Родион перекатился. «Иногда с перепою даже жопа разговаривает», — не к месту вспомнились откровения Палыча, знавшегося с «белочкой» не понаслышке. Кое–как пленник освободил Родику руки, а остальные путы, в том числе и с сокамерника, или соподвальника Родя снял за считанные минуты.

— Хорошо, — улыбнулся Родя.

— Чего же хорошего? — Развел руками, разминая их — затекшие, владелец осипшего голоса. Как оказалось юноша лет двадцати на вид.

— Хорошо, — назидательно произнес Родя, — уже то, что ты не белочка.

— С кем я связался, — печально покачал головой Хоридей.

Гуманоид произвел на Родю неизгладимое впечатление, но Родя язвительность Хоридея проигнорировал, как истинный англичанин.

«Вон как страшно мне было, когда проснулся в темноте и сырости этого подвала, а этот шутит блин», — рассуждал Родион, растирая запястья.

— Слышь Фетруанец, — привлек внимание Родя, — чего это ты в подвале отсиживаешься?

— Я не Фетруанец, с республикой я никаких сношений не имею, — буркнул озлобленно Хоридей, — я вольнонаемный рабочий.

— Ишь как загнул, — уважительно кивнул Родя. — Я тоже недавно вольнонаемным был.

Родя подумал о чем–то и все же произнес…

— Но очень на волю захотелось.

Хоридей встрепенулся.

— Ты наемник? Значит, где–то в этой дыре есть корабль?

Родя только плечами пожал.

— Наверно. Кристаллы всем нужны. Здесь наверняка полно кораблей.

Хоридей поник плечами.

— Ты чего?

— Не прокатит. — Огорченно произнес юноша. — Нас не примут в коллектив. Нам помогать не станут, так и придется гнить на планете. До самого конца света…

Родя рассмеялся.

— Надо же, — утер он руками слезы, — и здесь блин, коммунизм…

Родя привык к темноте помещения и смог разглядеть парнишку. Худенький или тощий, кому как удобней, но высокий. То–то ногами доставал, а ведь у стены сидел.

Полочки с ровными рядами горшков и бутылок, а также подвешенные на крюки копчености, навели Родика на размышления.

— Перекусим?

— Чем?

Вот что действительно удивило Родиона. Их понимаешь заперли в подвале, пленили, а парень даже мысли обожрать обидчиков в голове не держал.

— Мы же в трактире, ты чего не смотрел что ли, «трех мушкетеров». — Полным недоумения голосом поинтересовался Родя, кивая на полки и хранимые здесь продукты.

В темном подвале откуда–то появился лучик света, отразился от глаз Хоридея и вернулся к Родику. Руша надежды на сытный перекус и вселяя в него безудержную ярость. Может кто–то из пленителей Родиона и опаивал его дурманящим пойлом, но Русский характер это не только навыки и умения, но сильный дух в крепком теле. И Родион, подскочив с места, бросился на трактирщика, размахивая пудовыми кулаками. Где в этот миг дремала тактика и стратегия? Да и зачем она нужна, если все мы в юности смотрели фильмы с Брюсом который Ли и ходили в качалку гири тягать…

Схватить за рукав, дернуть на себя одним сильным рывком и по всем правилам карате попинать упавшего противника.

Баба даже пискнуть не успела, расшибла себе лоб и лежала без сознания. «Можно даже до десяти не считать», — почесал Родя затылок. Родик смотрел на произведение искусства, на уголовный свой натюрморт и горько сожалел о содеянном. Ровно три секунды. Потому как вспомнились недавние обиды и его местопребывание.

— Нет, — помотал Родя головой, — не хочу по расчету. А я, а я, хочу по любви.

Эта толстуха, спускавшаяся в подвал за продуктами, потому как в руках держала пустую корзинку — так с нею теперь и лежала на земляном полу, без каких–либо признаков жизни. Что удивительно Родя совершенно ее не жалел, скорее испытывал страх за ее мужа. Ну и, конечно же, к пестрому спектру чувств примешивалось и немного радости от хорошо проделанной работы.

— Это что? — Поинтересовался Хоридей встревожено; даже икнул.

Родя расправил широкие плечи и чуть–чуть смущаясь, произнес.

— Первая победа, — и энергично взмахнув рукой, предложил, — ну что? Вперед и с песней!

— Не-е, — засомневался Хоридей, — теперь нам точно житья не дадут.

Родя сразу вспомнил рассказы приятелей, о трусости иностранцев.

— Ты иностранец?

— Я Хоридей, — ответил он твердо, сразу смекнув о чем подумал Родик, — и я, не трус…

— Значит вперед?

Паренек кивнул и сделал шаг. Только теперь Родя разглядел, как он был высок.

— Ну, ты шпала, — восхищенно цокнул Родя, — как–то незаметно точно не получится…

И сгоряча ломанул вперед, проверить как там снаружи. За что и поплатился. Притолока оказалась низкой и Родя здорово ударился лбом.

— У-уу, — потирая свежую ссадину, пробурчал Родик, — осторожно иди, смотри не только под ноги, но и вверх.

Выбравшись из подвала на улицу, пленники оказались во внутреннем дворе: мусор, грязь средневековая, телега со сломанной осью, приглушенное кудахтанье кур. Оглянувшись на попутчика, Родя ахнул. Парень действительно был чудовищно высок для своего возраста. Хотя возраст Родион оценил чисто субъективно: по голосу и мягким чертам лица, еще не огрубевшим от человеческих пороков.

— Ты еще скажи, что ты Хоридей, — буркнул под нос Родя, — вылитый Фетруанец…

— Я Хоридей, — печально произнес Хоридей, — это название моего народа, и Фетруанцы и Кертланцы выходцы с одной планеты.

……..

Родя просто умилялся вездесущей эволюции. Комары кусали с той же самой жестокостью, что и дома — на Земле. «Как хорошо, что я страдаю не один, а вместе с инопланетянином», — думал Родя сбивая с лица очередного кровососа.

Но Родик, по крайней мере, был неизбалован фумитоксами всякими заморскими и антикамаринами, а потому переносил мелкий гнус с присущим только нашему человеку пофигизмом и добродушием. И радовался, что Хоридей страдает от комаров несравненно больше него.

— Что плохо?

Родя увидел немыслимую борьбу чувств Хоридея. Парень оказался интеллигентным: матом не ругался, не плевался почем зря, был хоть и худой, но жилистый и подтянутый. Только комары…

— Эта дикая природа, сбивает меня с толку, — вымученно улыбнулся Хоридей.

Родя вдруг встрепенулся.

— Слушай Хоридей, — внимательно посмотрел на него Родя, — а ты знаешь, что ты очень похож на фетруанца?

— Знаю… — откровенно рассмеялся Хоридей.

Но увидев, как Родик нахмурил брови, осторожно переспросил.

— А ты откуда знаешь о фетруанцах?

— Они гады пленили меня, и привезли на эту богами забытую планету, — сжал Родя кулак и мечтательно посмотрел на Хоридея, — я теперь жажду им отомстить.

— Я не фетруанец, — напрягаясь, отодвинулся подальше Хоридей.

На большее его просто не хватило, потому что Родион, опасаясь преследования, гнал их тандем, весь вечер и всю ночь; по буреломам и редким лесным тропкам, пока хваленое чувство направления не завело его в болото.

— А кто ты тогда?

— Кертланец…

— А-аа… — протянул Родя, — империя…

Хоридей встрепенулся и подозрительно посмотрел на Родю.

— Ты очень странный для аборигена. На Хори говоришь, легко и непринужденно, — покачал головой Хоридей, — Откуда про империю знаешь? Фетруанцах?

— А что, — хмыкнул Родя, — фетруанцы рассказать не могли?

— Нет, — покачал он головой, — не станут они говорить с мясом. Тебя наверняка на какой–то отсталой планете взяли. Хоть это и против установленных правил, но республика давно живет своими законами…

— Так все же, — хмыкнул Родя, — отчего такое сходство? Рост, форма черепа?

Многозначительно заметил Родя. Хотя надо бы честно признаться он просто понтовался, намекая на знания антропологии. На самом деле, у Родика были приятели баскетболисты: долговязые и не очень. Внешний вид субтильного Хоридея, ничем достопримечательным не был. И на земле таких полно.

— Просто мы, — стукнул он себя в грудь, — одного вида. Если тебе понятно, о чем я говорю.

— Ты не умничай, — обиделся Родя, — я тебя до этого понимал и теперь пойму.

— Прости. — Повинно склонил тот голову. — Это и удивительно…

Хоридей задумался.

— Ты говоришь на Хори, причем говоришь также как и Хоридей. Откуда знание языка?

Родя на минуту выпал в осадок, включив все доступное ему воображение. Для Хоридея, да какого там Хоридея, настоящего Кертланца прошло одно мгновение, а для Роди время растянулось, позволив осознать услышанное и додумать наиболее вероятные варианты…

— На твой вопрос я отвечу чуть позже… — пообещал Родион, — значит вы выходцы с одной планеты, фетруанцы — республика, а кертланцы — империя. И бросились осваивать космос: планеты, астероиды…

Собеседник напряженно кивнул.

— И что тебе еще понятно?

— Думаю рост, — приподнял Родя глаза к небу, копируя задумчивый образ, когда–то у кого–то подсмотренный, — это акселерация…

Инопланетный чудик отрицательно покачал головой.

— Акселерация присутствует, — задумчиво буркнул он, — но среди Хоридеев хватает и таких же, как и ты низкорослых.

— Значит, — хмыкнул Родя, — генетические модификации…

Кертланец замер.

— Ты точно не Хоридей?

— Точно, — серьезно произнес Родя, — я из другого вида… Русский я…

— Никогда не слышал…

— А мы особо не афишируем…

— И что же, — удивленно приподнял брови парень, — вы уже и генетические модификации освоили…

— Мы боремся за первозданную чистоту… — съязвил Родя, — знаешь, Кертланец, может, познакомимся… А то если меня Русским будешь называть, а хоть одну букву пропустишь, или там с маленькой буквы, то я тебе морду набью…

— Да ладно, — махнул инопланетный чувак, — юмор и мне не чужд. Меня Ликвалиморрт зовут.

— А мама и папа, как–то называли? — спросил Родя проговаривая про себя чудное имя.

— Называли, — недоуменно произнес инопланетянин, — но ты же не мама…

— Но для простоты, — подтолкнул Родя, — для легкости общения…

— Для простоты и назвал, — хмыкнул чудик, — куда проще…

— А если просто Лик?

— Нет, — нахмурился Кертланец. — Не меньше пяти букв, иначе по морде получишь… Так только женщин зовут. Уменьшительно…

Многозначительно произнес странный Кертланец.

— Я тебя буду называть Ликантроп.

— Хорошее имя, — нахмурился Хоридей, — знакомое…

— Мне тоже нравится… — кивнул Родя.

— А тебя?

И тут Родик задумался. Ну не по отчеству же, смешно прям…

— А зови ты меня Родион… — хмыкнул Родя, — как звучит?

— Нормально… — кивнул Ликантроп, — Это имя мне тоже знакомо…

Родя довольно усмехнулся. Ликантроп тоже усмехнулся. Родя что–то заподозрил.

— И насколько знакомо…

Ликантроп почуял, что запахло жаренным.

— Да нет, — помотал он головой, — нормальное имя…

— Точно…

Ликантроп откровенно засмеялся.

— Нормальное, нормальное, — уже просто ржал инопланетный чувак, — просто ты Родион, невыносимый собеседник.

«Ну да, наговорился я за последние месяцы. С дебилами.», — подумал Родя, оценив розыгрыш по достоинству.

— Лады, — хлопнул Родя в ладони, — думаю, от погони мы оторвались, но надо придумать, что дальше делать будем.

Ликантроп, почесал репу здоровенной пятерней. «Видимо на лысой башке проклюнулись волосы. Или комары накусали или перхоть будет?». — Заметив мыслительный процесс Кертланца, подумал Родик.

— Думаю, оторвались мы ненадолго.

Родя отдал должное логике чувака, но захотел узнать на чем основан вывод.

— Почему?

— Ну не от того что медленно бежим, — хмыкнул Ликантроп, — просто, мне так показалось, что бежим мы в неизвестном направлении. А те кто побегут за нами, после того как ты избил ту толстую тварь, направление действительно знают.

— Тут ты прав… — огорченно кивнул Родя, — но знаешь, оно как–то само вышло… накипело наверно…

Ликантроп кивнул, принимая информацию к сведению.

— Надо делать ноги с этой планеты… — продолжил Родя, — как думаешь, это возможно?

— Нет…

— Черт… — ругнулся Родик и обратил внимание на осуждающий взгляд Ликантропа. — Чего?

— Ты ругнулся…

— И что?

— Это эмоции, их надо беречь…

— Угу… — кивнул Родик, — эмоции. Ты меня еще этикету поучи. Слушай, а я ведь знаю, как свалить с планеты. Надо вернуться туда, в замок, захватить их базу, и когда фетруанцы прилетят за грузом…

Ликантроп помотал головой.

— Я кое–что понимаю в технике, но навигация… для этого нужен пилот…

— Я ни фига не понимаю в вашей технике, но пилот я еще какой, — воскликнул Родя, — правда, экзамены завалил…

— Нет, ваша техника примитив, — махнул рукой инопланетянин, — я знакомился с историей развития технологий на наиболее продвинутых планетах. Все это не то. Наши корабли снабжены мощными искусственными мозгами, пилот должен уметь входить с ними в телепатическую связь. Представляешь себе что это?

— Раз плюнуть, — усмехнулся Родя, — вот только дай попробовать. Я и ИИ матом ругаться научу…

Ликантроп поднапрягся, и Родя уловил отголоски его мысленного процесса. «Чего тебе чудик?», — кинул Родя четко оформленную мысль. Глаза Кертланца округлились.

— Ты настолько силен… — удивленно бросил он, закусив от зависти, наверно, губу, — может и получится. Хотя ума не приложу, как мы одолеем военных…

— При помощи моих мозгов… — гордо произнес Родя.

— Не, — огорченно хмыкнул Кертланец, — ты точно с отсталой планеты. У них оружие, база и что немаловажно, Фетруанцы техническая цивилизация. Мы Кертланцы развиваем свои способности, Фетру — технику. Они просто оденут свои антирезонаторные браслеты, и твои попытки воздействовать на поле, только головную боль у них вызовут. В лучшем случае…

— Тогда возьмем хитростью. — Серьезно произнес Родик.

«Или просто спалим там все нахрен, но ребят я из этой зоны вытащу», — подумал он про себя.

— Можно попробовать…

Родя расширил свое поле внимания. На какой–то миг он превратился в чистую мысль, пересекая пространство и остановив время. Через несколько мгновений он уже знал и примерное направление маршрута, и то что к ним движется большой отряд…

— Нас преследуют человек двадцать, — кивнул Родя, — местные…

— Скоро?

Родя только кивнул и вдруг приподнялся.

— А может привлечь местных, для выполнения особо опасной миссии… — поинтересовался Родион, — как твое инопланетное чувство милосердия?

— Я только за, — хмыкнул Ликантроп, — в войне все средства хороши…

«Я объявляю жестокую войну инопланетным захватчикам», — подумал Родя и хмыкнул. Родион не знал, что Ликантроп, тоже объявил войну сбившим его челнок Фетруанцам. В его приключении на отсталой планете, виновными были только пираты Фетру.

Но даже если бы они знали будущее, наверняка продолжили бы делать все по велению сердца…

………

Родя смотрел на языки пламени: игривые, яркие. «Бесконечно долго можно смотреть на огонь, воду и работающего человека», — подумал Родион. Постепенно сам того не замечая парень погрузился в транс, огонь совершено изменил свои свойства; возникало чувство что Родион знал куда отклонится следующий огненный язык… Парень сделал мысленное усилие и потянулся к огню…

— Чертовщина какая–то, — бросил Родион в пустоту, — быть такого не может.

— Может… — Ликантроп оказался свидетелем дилетантских художеств Родиона. — Что здесь необычного?

Родик перевел взгляд на Кертланца.

— Необычно, — задумался парень, — да ничего. Если только не принимать в расчет, что я видел своими глазами. Огонь разгорелся сильней, а веточка сдвинулась.

— Оператор поля еще и не такое может проделать. Движение предметов или изменение их физических параметров дело нехитрое. Но не в какое сравнение не идет с возможностями пилота после соединения с управляющим центром корабля, — приподнял глаза Ликантроп, — вот что поистине дает просто умопомрачительные возможности. Не зря ведь война так и не разгорелась по–настоящему. Какая техника сравнима с мощью разума?

— Что у вас вообще там произошло, — неопределенно махнул рукой Родя.

— Война, передел имущества, — хмыкнул Ликантроп, — все делили сферы влияния и не могли остановиться. Только империи было жалко терять лордов — элиту военного флота, а республика не хотела тратить свои ресурсы на заведомо долгое противостояние.

Это значительно поздней, ученым удалось понять истинную причину, по которой война началась. Но это было значительно поздней.

Родя невежливо перебил Ликантропа.

— Слушай Ликантроп, а чего вы сюда целый народ кинули? — Родя хмыкнул и добавил, — они трудились, трудились, а вы их… просто оставили на произвол судьбы. Даже когда катастрофа случилось, ваши не объявились.

— Я изучал историю этой планеты, — Ликантроп поправился, — ее освоение. Один проект действительно был осуществлен с применением переселенцев с отсталой планеты. Сюда доставили гуманоидов с феноменальной способностью. Они отлично себя чувствуют в среде с повышенным радиационным фоном.

— В смысле.

— В прямом смысле, — непонятно чему возмутился Ликантроп, — они строят свои дома из излучающих постоянную радиацию веществ. Они живут в радиационном фоне постоянно, и прекрасно себя чувствуют.

— А ты, — спросил Родя.

— Я, — огорченно хмыкнул Ликантроп, — имею теперь минимальные шансы на выживание если не попаду в медицинский отсек. Но эти гуманоиды! — Воскликнул Ликантроп. — Они оказались идеальными работниками. Наверняка, на этой планете, осталось еще немало их потомков.

— Чем же они занимались?

— Тем же, — удивленно пожал плечами Ликантроп, — необходимо загрузить определенную породу в механизм, получить готовый продукт и избавиться от отходов. Отходы излучают радиацию. Все механизировано, чтобы исключить контакт с отходами. Но окружающая территория…

— Что все так страшно? — Нахмурился Родик.

— Не то слово, — вздохнул Кертланец, — на выходе получаются очень большие количества шлака, радиация в нем зашкаливает. Кристалл забирают телепортом, а шлак оставляют на земле. Со временем шлак копится, его становится много и вскоре территория становится чрезвычайно опасна для живущих. Империя приняла решение уничтожить загрязненные территории…

— А люди…

— Что люди, — смущенно пожал плечами Кертланец, — что империи до дикарей.

Родя только плечами пожал. Какое ему собственно дело до имперцев и их совести.

— Я тут недавно общался с одним из выживших, после катаклизма… зачистки… — уточнил Родя, — так вот, он нормальный парень, вовсе не декарь. Потомок переселенцев. И еще… — веско заметил Родик, — манипулятор поля и неслабый…

Но о том, что Родион и сам выходец с планеты Земля, парень решил промолчать. Чтобы не смущать Ликантропа.

… …

Несколько недель пути, для Родиона прошли в хлопотах и заботах. Из преследователей, Родя сделал послушных зомби. Семь послушных зомби, остальных отправил домой. Вот этот балласт и стопорил их, но и надежды внушал. То что получилось после обработки местного криминального населения смело можно было назвать ноу–хау. Универсальные солдаты, чьи мысли и движения, желания и поступки были направлены только на две задачи: война и еще раз война…

Не подошедшее по каким–то критериям сырье, наверно уже вернулись домой с прочно засевшими ложными воспоминаниями, как часть отряда и жертвы преследования утопли в болоте.

— Такие вот дела, — задумался Родя над планом мероприятия.

Предполагалось, что будет произведен захват всей базы. Ликантроп прояснил ситуацию о наземной базе Фетруанцев.

— Здесь ничего сложного, — оглянулся Кертланец на творения Родиного ума, — с такими помощниками базу возьмем без труда. Остается самое главное. Как попасть на корабль Фетруанцев?

— Хм, — хмыкнул Родион.

— Да… — заметил Ликантроп, и по–своему трактовал хмыканье, — безнадежное дело.

— Что сложного, — пожал плечами Родя не соглашаясь, — берем базу и ждем, а в момент погрузки…

Ликантроп перевел недоуменный взгляд на Родю.

— Что будет во время погрузки?

— Захватим их, — предложил Родя.

— Нет, не получится. Здесь своя сложность, — склонил задумчиво голову Ликантроп, — они забирают груз телепортом.

Родя округлил глаза от удивления. И воскликнул.

— Как же я забыл? — Воскликнул Родя в сердцах, — нас ведь всех проблевали… поначалу… через этот гребанный телепорт.

— Обычно телепорт используют, только для переброски грузов или оборудования. Людям в телепорте делать нечего.

— Отчего?

— Мутации, поражения органов, обострение генетических болезней.

— Я ничего не чувствую.

— Может быть и так, — согласился Ликантроп.

В какой–то момент план созрел окончательно.

— Ликантроп, — обратился за советом к Кертланцу Родик, — а если вывести из строя главный механизм? Ну, там брак на заводе был.

Ликантроп задумался и кивнул.

— Примерно понимаю, о чем ты. — И стало видно, как инопланетянин расправил плечи. — Я наверно смогу разобраться с этим. Фетру получат сигнал и вышлют ремонтников. А вот их то, вполне возможно мы сможем одолеть. Даже нашими скудными силами. Только…

— Что, — напрягся Родик, чуя пессимизм, — чего тебе опять не так?

— Ты точно сможешь управлять челноком? Да и их оператор, — передернул озябшими плечами Ликантроп, — тоже еще та задачка…

Перед рассветом жутко быстро стала портиться погода. Капли воды такие невесомые на вид, с осторожностью начав свое падение, грозили превратиться в непроглядную стену серого мрака.

— Ты главное выведи из строя этот вредный для экологии планеты агрегат, — возмутился Родион, — стратег фигов, понимаешь. Без тебя как нибудь ПВО настрою…

Серый мрак, охотно поглощавший шум, создавал помехи для следящего оборудования базы фетруанцев, что конечно не могло не радовать Родика.

— Ну что скажешь?

Родя посмотрел на стоящего рядом диверсанта. Тот молчал. Родя кивнул. Кивнул своим мыслям: «Механизм войны — запущен. Маленький камушек, сброшенный ветром способен иногда вызвать грандиозный обвал, борьба за жизнь — лавину смертей».

И махнув рукой, прошептал:

— Ну, давай, поехали что ли!