Ветер странствий (СИ)

Глава 8

Глава восьмая.

Эвитан, Лютена. — Квирина, Сантэя.

1

Первое впечатление — самое верное. Это Констанс знал всегда.

Баронесса Ирэн Вегрэ сразу показалась глубже и загадочнее других провинциальных девиц. Просто никакого сравнения.

А особняк Мальзери не нравился и в прежние времена. Безукоризненно красивый, серебристо-серый, в три этажа лепнины. Красив, слов нет. Как древняя квиринская статуя — каменно-совершенная и неживая.

В отцовском поместье всегда было тепло. Что в родовом, что в подаренном с барского плеча старым Драконом.

А в особняке южанина-мидантийца Мальзери царит ормхеймская стужа. Или даже бьёрнландская. Не хотел бы Констанс здесь жить. Даже за графскую корону и все богатства семьи почти всесильного Регента.

Слуги… Дома они улыбаются искренне. А здесь напоминают те же статуи. Серый мрамор, серая одежда. И лица — тоже серые.

Серебристые тона хозяйского кабинета даже уже не удивляют. Неуместным здесь кажется только сам жгучий южанин Валериан Мальзери.

Впрочем, в смоляной гриве уже пробивается пепел седины. В соответствии с обстановкой. В тон гардинам.

Интересно, где сыновья? Особенно старший — тот, что весной женился? Строгий отец запер наследника в спальне — вместе с женой?

В гостях они вряд ли. Со дня свадьбы молодые не выезжали ни разу. Правда здесь удивляться нечему. Илладийки — вообще странные. Почти дикарки.

Загадочную илладийскую герцогиню никто не видел со дня бракосочетания. Зачем она вообще вышла за белобрысого Юстиниана? Стареющий герцог — хоть красавец, а его наследник пошел в мать-северянку.

Об этой истории стоит написать балладу. А что? Молодая красавица воспылала страстью к немолодому герцогу. И приняла предложение его сына, чтобы только быть чуть ближе к своей неразделенной любви!

Заменить имена…

Или — запретная любовь? Свадьба младшей сестры с возлюбленным, старшей — с чудовищем? Красавицы навек скрыты от глаз людских. И никто не ведает об их дальнейшей судьбе. Одна — в монастыре, другая — в доме холодного, жестокого свекра.

Что лучше? Или оба сюжета? Констанс обязательно увековечит их… Или сначала дождется счастливого окончания настоящей истории? Баллад с плохим концом хватает и так.

Или сначала написать, как видится? А потом создать еще один сюжет? Имен хватит.

Решено!

А пока — займемся делами. Теми, что делают все. Раз уж теперь приходится.

Раз уж без них невозможно выжить.

2

Марк фехтует не хуже Эверрата. Будучи младше года на два-три.

Андроник — однозначно не дурак. Раз отправил шпиона в дом врага под видом учителя языков, а не мастера клинка.

— Роджер, ерунда! — широко улыбнулся восемнадцатилетний мастер. — Тебя просто неправильно учили. Я уже вижу, где ошибки. Приходи почаще — я тебя за месяц переучу.

— И кто из нас считается учителем? — попытался улыбнуться Роджер.

Сердиться на Марка невозможно. Солнечный мальчик.

Но на себя-то — можно.

Парень начисто лишен высокомерия — даже странно, что такое бывает. Тем более в Квирине.

Зато сам-то ты — кто? Правильно, неуклюжий щенок-переросток. Так и не стал взрослым псом. Не говоря уже о волках.

— Предлагаю перекусить, — Марк вскинул рапиру вверх. Вышло бы картинно… если б не широкая, искренняя улыбка. — Кстати, как тебе стадион?

— Да ничего. — «Ученик» выше совсем ненамного, но шаг в шаг с ним поспеть непросто. — Непривычно.

— Еще бы! — еще одна солнечная улыбка. — У вас положено тренироваться либо дома, либо в армии. Правильно?

— В общем-то, да, — против воли рассмеялся Роджер.

Где же рыбе догадаться, что сухопутных удивляет не цвет воды, а возможность в ней дышать? Отпустил бы самый мягкосердечный эвитанский отец свою дочь на общественный стадион? Зная, что там — вперемешку дамы и кавалеры? Без присмотра дуэний и даже без служанок.

Отпустил бы туда Эдвард Таррент Ирию, не говоря уже о… других дочерях? А покойный герцог Алехандро Илладэн — Элгэ? Или покойный Фредерик — принцессу Жанну?

Впрочем, последняя попала бы на стадион так или иначе — тайком. Как и во множество других мест. Только отвернись.

И других бы с собой утащила.

Лет в десять Роджер был в Жанетт почти влюблен. Пока об этом не догадался отец. Больше во дворец он Джерри не брал.

— Кстати, я ничего не путаю: твое звание — капитан?

— Да, только оно — купленное. Так же как и лейтенантское. Я слишком поздно поступил на службу — в девятнадцать, а не в шестнадцать. Отец не хотел, чтобы я в таком возрасте шел в корнеты.

— Спросить, почему так затянул, будет бестактно?

— Да нет. Я собирался в Академию, но… не сложилось. А какой из меня офицер, можешь догадаться.

— Роджер, не обижайся, но офицер из тебя такой же, как и вообще военный. Ты просто не на своем месте. В этом всё и дело.

Конечно, не на своем. Он с рождения не на своем. Чужие команды, чужая воля, чужие поступки. Свои только мысли. Но кому какое дело, о чём думает запятнавший себя очередной мерзостью негодяй?

— Знаешь, сейчас у тебя выбора нет, но потом… я бы на твоем месте все-таки оставил военную службу. Не поздно ведь еще. Поступил бы в Академию. Например, в нашу — Сантэйскую. Не Мидантийская, конечно, но всё же…

Забавно. Куда бы ни попадал Роджер — везде если и появлялись друзья или приятели, то обязательно младше годами. Серж, Марк. Ровесник Алан — исключение.

И какая же Ревинтер бесполезная бестолочь — если все они так и норовили его опекать?

— А ты, Марк? — поддел очередного «покровителя» Роджер. — Точно знаешь, где твое место?

— Я ведь тебе уже говорил, — вновь спокойная, уверенная улыбка. Роджеру таким не стать и в сорок. Даже если невесть каким капризом судьбы доживет. — Через полгода истечет срок, данный мне приором михаилитов. Я приму послушничество. А через год — принесу обет.

Да, говорил. Не говорил лишь — зачем. Для чего умному, красивому, талантливому патрицию из высшего света Сантэи идти в монахи? Ему-то чего не хватает?

— Мое место — на войне, — продолжал Марк. — Я это знаю. Но война должна быть справедливой…

Таких не бывает!

— … а что справедливее веры в Творца?

Во имя веры триста лет назад был дотла выжжен Лиар. И монахи там шли бок о бок с наемниками и мародерами. Стройными рядами. А иногда — толпой. Озверевшей.

Да, служители Творца не грабили и не насиловали. Просто убивали иноверцев. Разными способами. И нередко — медленно и изощренно. Давали время раскаяться и уверовать правильно. Ты таким хочешь стать, Марк?

Впрочем, понятно, что ответит добрый и наивный парень. Что ты, Роджер? Разве михаилиты кого-то пытают? Где ты такое слышал? Если кто и распускает слухи об Ордене святого Михаила, так это те самые пыточных дел мастера — леонардиты.

Да нет, нигде не слышал, конечно. Просто жаль парня. Жизни еще толком не видел, а уже рвется от нее отказаться.

Сам Роджер о таком никогда не думал. Хоть, возможно, как раз для него монастырь и стал бы выходом. Книг там вдоволь.

Может, недостаточно верил? А потом не хотелось приносить в дар Творцу собственные грехи. Больше-то ничего не осталось. А то как грешить — так сам. А как отвечать — так напару с Творцом. Заручившись его покровительством.

Да и будь Творец действительно так милостив и справедлив, как говорят церковники, — давно уже остановил бы Ревинтеров. И войска карателей — два года назад. Да и леонардитам с амалианками мало бы не показалось.

А вот здесь Роджер — опять неправ. Потому что у каждого есть еще собственная воля. Священные Свитки надо внимательней читать.

Есть. Или должна быть. И Творец — никому не нянька.

А за мыслями о вечном Роджер совсем забыл, что припас для Марка сюрприз. А ведь даже репетировал, как именно вручит.

— Кстати, пока ты еще не в монастыре. — Небрежным жестом вытащить из медальона записку. А куда еще ее сунуть? В рукав рубашки? Так тунике рукава не полагаются. Особенно в такую жару. — Это тебе.

— От кого? — удивлен. И заинтересован, монах будущий.

— От девушки. Вручила под шумок на стадионе. Сегодня.

Под шумок. Но смело и не опуская взгляд.

Взволнованные черные глаза, упрямо и решительно сжатые губы. Вызывающе красивое лицо, гибкое, тренированное тело…

Чем-то она напомнила Ирию Таррент. Сам Роджер побоялся бы к такой подойти.

— Так, может, это тебе самому? — смеется, но…

— А она уточнила, что для тебя, — поддел Ревинтер.

— А почему не отдала сразу мне?

Мда. В чём-то ты — взрослый…

— Постеснялась. Ты ей нравишься, а я — нет. Друзей возлюбленных не всегда стесняются и в Эвитане. Так ты читать будешь?

— А то! — Марк протянул руку.

Роджер резко отвел свою. Как мог, резко.

Ага, сейчас! Квиринец — втрое быстрее, так что шутка долго не протянулась.

А вот любовное послание Марк читал долго. Не меньше трех раз.

— Часто такие получаешь? — не удержался Роджер.

— Нет, конечно! — патриций резко отвернулся, скрывая запылавшее лицо. Не улыбнуться бы теперь. Обидится еще. — И от этой девушки мне еще ничего не передавали — если тебе интересно. Слушай, ты — как хочешь, а я умираю с голоду!

И очень хочешь сбежать от разговора. Ну ладно…

3

Сестру Марка зовут Сильвия. Их отец был женат на бьёрнландке, вот и дал дочери не квиринское имя. Хоть и очень похожее.

Сильвия совершенно открыто встречается с женихом наедине. А он так же открыто посещает дом невесты. Ежедневно.

А ведь Сильвия не выезжает на балы. И уж точно ногой не ступает на приемы и стадион. Так как себя ведут те, кто числится там в завсегдатаях?

Впрочем, возможность узреть это была сегодня. В виде знатной девицы, доверившей незнакомому мужчине тайну любви к его другу.

Интересно, о чём на самом деле думает Марк? И пойдет ли на свидание? Его ведь красавица наверняка назначила. Где-нибудь в полночь — когда спадет сантэйская жара…

Отец Марка и Сильвии бывает дома редко. За три недели знакомства Роджер видел его всего четырежды.

Впрочем, зачем нестарому еще мужчине сидеть дома — если его жены нет в живых уже лет восемь? А в доме верховодит собственная сестра — почтенная вдова-матрона? Зато есть термы, стадионы для старших, дающие приемы друзья…

А еще есть император, в чьем дворце Авл Юлий Лаэрон бывает ежедневно. Обязанности министра, как-никак. Иначе он бы и Андронику был не нужен.

Проблема в том, что шпионить Роджеру положено не только за папашей. Насчет взаимной любви министров всё понятно. Эвитан, Квирина — одинаковые блюда под разным соусом. И на разных тарелках.

Но вот зачем неуважаемому Андронику дети противника? Затем, зачем и Всеславу? Компромата насобирать? Испортить репутацию? Или в нужный момент взять в заложники и потребовать приличную сумму?

Бред, в общем. Но от Сантэи с ее бешеными расходами можно ожидать и такого.

А понять хоть что-то — не помешает. Не то вместо ненужной ерунды проговоришься Андронику о чём-нибудь действительно важном. На что наниматель, возможно, и рассчитывает.

Конечно, есть еще Анри… Но Марку и его сестре не станет легче, если они пострадают от ошибки не Роджера Ревинтера, а подполковника Тенмара. Анри всё же не старый интриган Ральф. Возраст не тот, подлости нет совсем. Был бы здесь вместо сына отец…

А еще лучше: вместо обоих сыновей — Бертольд Ревинтер и Ральф Тенмар. Такой тандем сожрал бы Андроника вместе с императором Аврелианом. И усадил на трон личного ставленника. А то и бросили бы жребий, кому туда сесть.

За женихом Сильвии, кстати, тоже велено приглядывать. Хоть он и из семьи всадников, чье влияние при нынешнем монархе — нулевое.

Или Андроник, кроме всего прочего, интересуется самой девицей? Вряд ли. Квирина — страна пресыщенных рабовладельцев. И у развращенного патриция полно красивых девушек, что не смеют ему отказать. Как и юношей. И это еще не считая светских львиц, любая из которых соблазнительнее неяркой сестры Марка.

Тем более, судя по слухам, Андроник как раз и предпочитает дерзких, пряных красавиц. Скорее он заинтересуется девушкой, что передала записку некоему будущему монаху.

Кстати о монахах. Надо бы к Главному Солнечному Храму прогуляться. Тому, со змеей на фронтоне. Тоже, кстати, бешено дорогому.

Вот только — когда? Да, режим «вольных» для Роджера отныне — не указ. Зато в казарму и из казармы возят в фамильной карете Лаэронов. Зайдешь тут куда по дороге…

А других увольнительных теперь не положено. К жеребьевке-то больше не привлекают. А все Седьмые дни недели Роджер у Марка. Не удирать же в Храм прямо из особняка «ученика».

Стоп. А почему, собственно говоря? И главное — зачем «удирать»? А цивилизованно пойти — вместе с новым другом? Подкинуть ему интересную идею. Пусть думает, что сам предложил. Сын Роджер, в конце концов, Бертольда Ревинтера или нет?

Сын. Примерно, как Анри — Ральфа Тенмара.