Ветры Запада. Книга 2

Глава 4

Знакомая рука слегка взъерошила мне волосы — я подвинулся, и Ленка примостилась рядом. Коврик-пенка был совсем небольшим, и ей пришлось как следует прижаться ко мне, чтобы не сидеть на земле. Я обнял её и слегка ткнулся носом в волосы, пахнущие какими-то терпкими травами.

— Ну и что ты здесь высматриваешь? — с любопытством спросила она. — Думаешь, внутри есть что-то интересное?

— Нет, не думаю, — покачал головой я. — Что здесь может быть интересного? Это место ещё недавно было обычным болотом, вряд ли внутри есть что-то кроме пары кочек. Ну может, там ещё вода осталась от старого болота.

— То есть ты не допускаешь мысли, что кто-то спрятал таким образом что-то ценное?

— По-моему, это естественный пространственный пузырь, — уверенно сказал я. — Посмотри на него — выступы, впадины, весь он какой-то перекошенный. Я даже не знаю, как эту форму описать. Если бы его создавали искусственно, то у него была бы более оптимальная форма — что-нибудь близкое к шару. Уж во всяком случае, не такое вот уродство.

— Может, сначала это и было шаром, — предположила она. — А потом постепенно превратилось вот в это.

— Интересное предположение, — пробормотал я. — Не очень в это верится, но вполне возможно, что со временем пространственные пузыри могут деформироваться. Хотя я всё-таки не представляю, что можно прятать на болоте. Может, со временем мы сможем его открыть и посмотреть, что внутри.

— А вдруг там что-то страшное? — сделала большие глаза Ленка. — Какая-нибудь демоническая тварь, которую не смогли победить и заключили в тюрьму?

— Фантазёрка ты всё-таки, — фыркнул я развеселившись. — Ну ладно, если соберёмся вскрывать, поставим здесь пару бронеходов.

— А ты уже пробовал вскрывать?

— Пробовал, не получилось, — признался я.

— То есть ты поэтому здесь сидишь?

— Нет, я особо не старался открыть, просто попробовал. Я пытаюсь понять, как эта штука устроена, это гораздо интереснее.

— Что значит «как устроена»?

— Ты можешь пузырь такой величины создать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Большой, — неуверенно сказала Ленка, рассматривая причудливую структуру. — Может, и смогу, только его удерживать долго не получится.

— Вот именно, — кивнул я. — А этот пузырь мы полгода назад обнаружили, и никто его эти полгода не держит. И кто его знает, сколько времени он здесь торчит… может тысячи лет. Я хочу понять, за счёт чего он держится, и хочу научиться создавать стабильные структуры.

— Было бы здорово, — признала Ленка. — А вот ещё у Морены двери были, — вспомнила она, — тоже неплохо было бы научиться. Они у неё тоже стабильные.

— Да много разных интересных вариантов есть, — выдал я дежурную фразу, и внезапно такой вариант действительно пришёл мне в голову. — Вот, например: пространство — это поле, так?

— Ну, допустим, — согласилась Ленка. — И что из этого следует?

— А из этого следует, что у него есть такая характеристика, как напряжённость. Собственно, неоднородности пространства, которые мы с тобой наблюдаем — это как раз и есть флуктуации напряжённости поля. Пространство сжато там, где напряжённость поля повышена, и наоборот. Мы, правда, эти флуктуации не замечаем, поскольку сами существуем в пространстве и сами меняемся вместе с ним. Но есть один интересный момент…

Я сделал многозначительную паузу, и Ленка ожидаемо с любопытством спросила:

— Какой?

— Теория континуальных отображений[4] говорит нам, что пространство тесно связано со временем, и они составляют единый пространственно-временной континуум. Отношение пространства ко времени — это константа, которую мы знаем, как скорость света в вакууме. И если мы увеличиваем напряжённость поля в какой-то области — да вот в таком пузыре, например, — то одновременно со сжатием пространства там изменится и течение времени. Скорость света измениться не может — это же не просто какая-то скорость, а базовая мировая константа, задающая метрику нашего пространства-времени, — поэтому во сколько раз мы сожмём пространство, во столько же раз и замедлится время.

— То есть в этом пузыре может быть огромный кусок земли, где время почти не течёт? — у Ленки от удивления расширились глаза.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Я, вообще-то, в это не верю, но такую возможность исключить нельзя.

— Двух бронеходов будет мало, — сделала вывод она. — Там может оказаться и армия.

— Армия монстров? — уточнил я.

— Может быть, и монстров, — согласилась она. — Кени, я серьёзно. Это может оказаться действительно опасным.

— Хорошо, хорошо, — послушно согласился я. — Как только сможем его открыть, сделаем это со всеми мыслимыми предосторожностями. Приведём сюда всю дружину, торжественно откроем пузырь, обнаружим там жабу на кочке, все от души посмеёмся и разойдёмся.

— Обещаешь? — она требовательно посмотрела на меня.

— Обещаю, — вздохнул я. — Когда дойдёт до дела, будем открывать осторожно.

Ленка помолчала, разглядывая мутноватую структуру.

— То есть ты решил забросить всю эту чепуху с лесом вероятности, и заняться более перспективным направлением? — вдруг пришла ей в голову мысль.

— Ничего я не забросил, — решительно отказался я. — Просто вспомнил, что у нас есть стабильный объект, и захотел посмотреть на него повнимательнее. И ты ошибаешься, считая, что лес вероятностей неперспективен. Все направления одинаково перспективны, и все они поначалу полная чепуха.

— Скажи полякам в том дирижабле, что это была полная чепуха. Ты даже меня тогда впечатлил. А чего ты смог добиться с лесом вероятности? Помнится, у тебя получилось восстановить надкушенное яблоко — и как, уже освоил работу с грушами? А там, глядишь, дойдёшь до арбузов и дынь — от такой перспективы захватывает дух.

— Нет, всё-таки женщины мастерски владеют языком, этого у вас не отнять, — засмеялся я, а Ленка подозрительно на меня посмотрела. — И когда ты успела научиться так сокрушать словом, ты же вроде всегда предпочитала просто в морду дать? Но знаешь, Лен — здесь ты судишь слишком поверхностно. Я тогда сделал это с дирижаблем в состоянии стресса, сам не осознавая, что делаю. Если бы не это, мы так бы и гадали, что за непонятные структуры мы иногда видим, и действительно ли это структуры, или же у нас просто какая-то проблема со зрением. А ещё после того случая ты убила очень много времени и труда на тренировки — если бы я столько же занимался работой с лесом, то, возможно, смог бы продемонстрировать что-то более впечатляющее.

— Не представляю себе, что там можно сделать впечатляющего, — скептически заметила Ленка.

— Если бы ты видела своими глазами дуэль Драганы с Кисой, то так не рассуждала бы. Начисто стереть из реальности Высшую — это, знаешь ли…

— С техниками пространства это можно было сделать проще и надёжнее. Вжик-вжик, и на полянке только ножки в ботиночках стоят.

— Только возможно, что это твои ножки стоят, а не её, — хмыкнул я, — там же не угадаешь, как разрыв пойдёт. И кстати, совсем не факт, что Киса не смогла бы от этого защититься.

— Ну, надо просто больше тренироваться, — смутилась Ленка. — Но всё равно, эти техники вероятностей выглядят как-то не очень надёжно.

— А ещё можно вспомнить, как Драгана превратила маленькую мастерскую в огромный завод. Крушить и уничтожать легко, а вот такое действительно впечатляет.

— И чего она этим добилась в конечном итоге? — пренебрежительно фыркнула Ленка. — Завод ушёл чужим людям, а она насмерть разругалась с родственниками.

— Да, в конечном итоге у неё вышло форменное безобразие, — вынужден был признать я. — Если бы мастерская осталась крохотной, возможно, Драгана ею не заинтересовалась бы, не поссорилась бы с братьями, и была бы у них сейчас одна дружная семья. И главное, смысла в этом не было совершенно никакого — мастерская в результате оказалась ей вообще не нужна, а с братьями помириться уже не выйдет.

— Ну вот, — наставительно сказала Ленка. — Зато пространственные техники дают простой и полезный результат, без таких побочных эффектов. Вот взять эту твою идею хранилища с остановленным временем — это же просто потрясающе.

— Это всего лишь предположение, Лен, — пожал я плечами. — Может быть, у нас в ближайшую тысячу лет на такое сил не хватит, а может быть, это вообще невозможно. Для начала надо научиться просто создавать стабильные структуры. Но я согласен, что у пространственных техник есть большие прикладные возможности, и многие доступны прямо сейчас. Мне всё равно кажется, что у леса вероятностей перспектив больше, но при этом порог вхождения значительно выше, здесь трудно возразить.

Мы помолчали — спорить дальше не хотелось, да и не о чем было спорить.

— Что слышно от Станислава? — спросила Ленка.

— Едут по Польше, — ответил я. — Пока без происшествий, он с каждой станции шлёт короткие доклады.

— Сам туда поедешь?

— Зачем? Станислав с Бернаром — люди с большим военным опытом. Если я, гражданский человек, начну к ним лезть с какими-то руководящими указаниями, то просто дураком себя выставлю. Да и вообще мне не стоит там светиться и подчёркивать, что это наша дружина — они же поехали как вольный отряд.

— Справятся, как ты думаешь?

— Сам хотел бы знать, — с досадой ответил я. — Но Станиславу я приказал, чтобы никакого героизма и никаких сражений до последней капли крови. Если станет ясно, что удержаться не получится, пусть хватает в охапку всех Арди и отступает.

— Вратиславия[5]… — задумчиво заметил Станислав Лазович, глядя на медленно проплывающие за окном пакгаузы. — Это же вроде последняя польская станция у нас, Олег?

— Последняя, — подтвердил начальник штаба, оторвавшись от своих бумаг. — Ждёшь проблем, Станислав?

— В Польше? Не особенно. Вряд ли они захотят с нами драться. Могут попытаться денег с нас взять за проезд, но это мелочи. В крайнем случае просто заплатим, хотя не хотелось бы. Плохо это сказывается на репутации.

— Почему ты думаешь, что не захотят драться? — заинтересовался Жилин.

— Зачем им драться? Мы купцы, что ли? Что с нас можно взять?

— Ну, им за это ведь и заплатить могут.

— Господин насчёт такой опасности говорил, но я в это не верю, — покачал головой Лазович. — Да ты сам прикинь — начнут они с нами драться, и что от этой станции останется? Им столько никто не заплатит, чтобы окупить все убытки, а за меньше они не согласятся свою узловую станцию превращать в руины. Ну а в чистом поле засаду сделать никак не успеть. Там ведь надо как следует окопаться, иначе мы их в землю вобьём и дальше поедем. Нет, Олег, в Польше драки не будет.

— Допустим, в Польше не будет, а дальше как?

— До Дрездена поедем спокойно, — прикинул Станислав. — Пфальцграф Саксонский — союзник кардинала Скорцезе, какой-то враждебности от него можно не ждать. А вот дальше непонятно — до Трира нам придётся, считай, всю Германию пересечь. Баварию, конечно, объедем стороной. На самом деле, в Германии я тоже проблем не жду, но всё равно — пока до Рейнланда не доедем, расслабляться не стоит.

— А я вот чувствую себя неспокойно — пожаловался Жилин. — Ты уверен, что всё хорошо будет?

— Не знаю, Олег, я в этом деле вообще ни хрена не понимаю, — в сердцах высказался Станислав. — Вот представь такую ситуацию: ты хочешь захватить город, пограбить, или ещё зачем. Из города уводят все войска, город стоит без защиты. Что ты сделаешь?

— Ну, захвачу, — пожал плечами тот. — Хотя сначала убедиться надо, что все действительно ушли, а то, может, это ловушка какая.

— А вот они не захватывают почему-то. Неделя проходит, потом ещё одна, потом они узнают, что в город едут войска для защиты. А они всё равно чего-то ждут, только рассказывают всем, что вот-вот нападут.

— Да, странно как-то выходит, — озадаченно согласился Жилин. — А они точно знают, что мы едем?

Станислав на это только укоризненно на него посмотрел, и тот согласился:

— Ну да, люди герцога наверняка это узнали, ещё когда мы только собираться начали.

— Я тебе больше скажу, Олег — они это узнали, когда мы ещё сами не знали, что поедем, — снисходительно усмехнулся Лазович. — Я на сто процентов уверен, что людям герцога Баварского про нас сообщили отовсюду — из Трира, от кардинала, от архиепископа. Чтобы такую вещь удержать в секрете, это надо организовывать совсем по-другому.

— Ну и что нам с этим делать? — всерьёз озадачился Жилин. — Думаешь, нас подставить хотят?

— Как что делать? Выполнять приказ. Мы люди военные, нам в политику лезть не положено. Насчёт подставить не знаю, но вот что всё это тухлятиной пахнет, это факт железный.

Однако проблемы всё-таки наметились, и уже во Вратиславии. Вернувшийся в штабной вагон Олег Жилин доложил:

— Станислав, что-то непонятное здесь происходит. Парни заметили передвижения каких-то вооружённых групп. Ещё пару лёгких бронеходов неподалёку видели. Я приказал бойцам занять места по боевому расписанию.

— Накаркали всё-таки, — досадливо поморщился Лазович. — Выяснили, какими силами противник располагает?

— Непонятно пока ничего, — развёл руками Жилин. — И разведку не послать — мы здесь как на ладони. Любого заметят, кто от состава попытается отойти. Они постоянно передвигаются, вот несколько раз и мелькнули.

— Незаметно окружают? — деловито спросил Лазович.

— Не то чтобы совсем незаметно, на глаза всё-таки показываются, — начштаба призадумался. — Мне когда докладывали, проскочила там одна фраза, я поначалу даже внимания особо не обратил. Парни, что их засекли, считают, что они специально дали себя увидеть. То есть, как будто они хотели нам показаться, но так, чтобы мы не поняли, сколько их на самом деле.

— А, ну так это совсем другое дело, — сразу расслабился Станислав. — Всё нормально, драки не будет.

— Точно не будет? — недоверчиво уточнил Жилин.

— Точно, точно, — заверил его Станислав. — Я когда у волков служил, моя сотня почти постоянно в Польше сидела. Разобрался, как здесь принято дела делать. Они просто сделали заявку на переговоры. Нам сейчас тоже надо свою позицию сформулировать. Распорядись поднимать бронеходы.

— Они же не смогут сами с платформ сойти, — удивился тот.

— Им и не надо никуда сходить, да и стрелять не понадобится. Пусть просто постоят, пушками пошевелят. Дежурные артиллеристы пусть тоже башни повращают, чтобы видно было, что они не просто на платформе стоят, а пострелять могут.

— Сделаем, — понимающе кивнул Жилин. — А кстати, Бууры могут и сами с платформ спрыгнуть, у них надо всего лишь растяжки снять.

— Хорошая мысль, — одобрительно отозвался Станислав. — Снимай крепления с Бууров, пусть побегают вдоль состава туда-сюда, наверх куда-нибудь запрыгнут, в общем, покажут себя.

— Всё понял, командир, — козырнул Жилин. — Сейчас распоряжусь.

В дверь командирского купе заглянул адъютант:

— Командир, разрешите?

— Что там у тебя, Витя? — рассеянно отозвался Станислав.

— Там воеводский маршалок[6] появился, — доложил адъютант. — Требует главного.

Лазович к этому моменту уже совсем было решил, что ничего так и не произойдёт, и новое развитие событий явилось неприятным сюрпризом.

— Что, вот прямо сам маршалок? — недоверчиво спросил он. — Или от маршалка кто-то?

— Говорит, сам, — подтвердил адъютант. — Ещё человек пять пристяжи с ним, у всех морды толстые.

— Ну а какими ещё у них морды будут, на таких-то должностях, — задумчиво заметил Лазович, что-то прикидывая. — Похоже, маршалок понял, что обычной шестёрке мы просто поджопник пропишем вместо денег, вот и явился сам. Ладно, скажи ему, что сейчас выйду.

— Сюда его не звать? — переспросил Шашков.

— За какие заслуги ему такую честь оказывать, Витя? — усмехнулся командир. — Он же просто хочет с нас по-лёгкому денег срубить. Ты, как ему скажешь, незаметно отойди в сторонку и найди Жилина. Пусть организует шевеления какие-нибудь — чтобы бойцы позиции заняли, экипажи пушками покрутили, что-нибудь такое. Пусть пара-тройка Бууров мимо этих пробегут. Ну, он сам разберётся, что сделать, чтобы смотрелось как надо. Иди выполняй.

Когда через пять минут Лазович спустился на перрон, гости выглядели хмуро и периодически нервно оглядывались на стоящий сзади Буур, который как бы невзначай направил на них стволы спаренного пулемёта. Вдоль состава суетились бойцы, занимая позиции под вагонами. Через два вагона от них с платформы спрыгнул очередной Буур, повёл пулемётными стволами по сторонам и деловито протопал мимо гостей к голове состава.

«Переигрывает Олег немного», — отстранённо подумал Станислав, направляясь к гостям. Впрочем, гости явно так не считали, и судя по насупленным физиономиям, представление оценили в нужном ключе.

— Здравствуйте, панове, — поздоровался он подойдя. — Я Станислав Лазович, командир вольного отряда «Стальная лапа». С кем имею честь?

— Матеуш Навроцкий, — с неохотой представился самый представительный член группы. — Маршалок Вратиславского воеводства.

— И чем простые вольники вызвали интерес столь высокопоставленного лица? — вежливо осведомился Станислав.

— Простые вольники? — с явно выраженной насмешкой отозвался Навроцкий, лёгким кивком указав на уходящую далеко вдаль вереницу платформ с самой разнообразной боевой техникой. Впрочем, вагонов для личного состава тоже хватало.

— Вельможный пан имеет какие-то сомнения? — демонстративно удивился Лазович. — Я готов их развеять. Позвольте предъявить лицензию Вольной гильдии с отметками выполненных контрактов.

— Нет нужды, пане Станислав, — махнул рукой тот, слегка сдавая назад. — У меня нет никаких сомнений в ваших словах.

Они помолчали, глядя друг на друга. Навроцкий ждал, когда Лазович занервничает и заговорит первым, но Станислав просто доброжелательно смотрел на него, не проявляя никакого желания выяснять намерения гостя.

— Скажите, пане Станислав, — наконец, заговорил Навроцкий, поняв, что тот готов молчать до бесконечности, — в чём состоит цель вашего визита в наше воеводство?

— Нет совершенно никакой цели, пане Матеуш, — вежливо ответил Лазович, — поскольку нет никакого визита. Мы следуем для выполнения контракта, и сделали здесь короткую остановку исключительно для заправки нашего локомотива топливом и водой. Как только потребное будет доставлено, мы немедленно вас покинем.

— Есть небольшая трудность, пане Станислав, — заявил Навроцкий, всем своим видом выражая сожаление от несправедливости жизни. — Вольные отряды очень плохо себя проявили в нашем воеводстве. Грабежи крестьян, нарушения закона, много разных бесчинств…

— Надеюсь, вы не имеете в виду нас, пане Матеуш? — перебил его Станислав. — Потому что наш отряд подобными вещами никогда не занимался. Совсем даже наоборот, мы всегда и во всём содействуем стражам закона.

— О нет, ни в коем случае, — покровительственно покачал головой пан маршалок, который прямо на глазах вновь обретал уверенность. — К вам у нас нет никаких претензий. Однако все мы обязаны выполнять закон — и повеления ясновельможного пана воеводы, которые и есть закон. Для противодействия подобным происшествиям его ясновельможность издал распоряжение о том, что все вольные отряды на территории воеводства обязаны вносить страховой сбор, из которого в случае противоправных поступков отряда оплачиваются штрафы и убытки, и который возвращается, когда вольный отряд покидает территорию воеводства.

«Конечно же, возвращается, три раза ха», — с мрачным юмором подумал Станислав.

— Понимаю вашу озабоченность, пане Матеуш, — сочувственно сказал он. — И ни на мгновение не сомневаюсь в мудрости распоряжений его ясновельможности. Я немедленно сообщу его высокопреосвященству, что он должен перевести вратиславскому воеводе необходимую сумму.

— Его высокопреосвященству? — тупо переспросил Навроцкий.

— Я разве не сказал вам? — удивился Лазович. — Прошу простить мне это упущение. Наш отряд двигается на защиту святой церкви божьей. Нас нанял его высокопреосвященство кардинал Алонзо Скорцезе в интересах архиепископа Трира Жерара Бопре для защиты его архиепископства. Не сомневаюсь, что его высокопреосвященство безотлагательно уладит все вопросы с паном воеводой, а сейчас прошу вас, вельможный пане, содействовать нашему немедленному отъезду. В деле защиты церкви любое промедление недопустимо.

Навроцкий заколебался. С одной стороны, у церкви в Польше было не столь уж много власти, и соответственно, возможности кардинала Скорцезе были не так уж велики. Но с другой — а стоят ли эти деньги такого врага? К тому же было довольно сомнительно, что с вольников вообще удастся получить хоть какие-то деньги — было как-то совсем непохоже, что они согласятся платить. Сражаться же с ними обойдётся себе дороже, а если их просто держать здесь, то они могут и начать понемногу грабить город. Пан маршалок снова окинул взглядом состав, казавшийся бесконечным, и сомнения его усилились ещё больше.

— А также прошу вас, вельможный пане маршалок, — строго добавил Лазович, — всячески способствовать скорейшему отправлению остальных наших эшелонов. Дело церкви! — многозначительно сказал он, подняв вверх палец и как бы указывая им на небеса.

— Каких ещё остальных эшелонов? — в полном замешательстве спросил Навроцкий.

— Мы ведь всего лишь передовое охранение, — объяснил Станислав. — Наша задача — обеспечить прикрытие и выгрузку основных сил отряда.

Тот тупо смотрел на Лазовича, силясь понять, о чём он говорит.

— За нами идут ещё семь эшелонов, — растолковал Лазович. — Тяжёлая техника и ударные части.

— Помощь святой нашей матери церкви — долг всех добрых христиан, — моментально сориентировался Навроцкий. — Думаю, в отношении страхового взноса мы сможем сделать исключение для вашего отряда, пане Станислав. Его ясновельможность пан воевода не может не одобрить вашу богоугодную цель, к тому же ясно, что защитники церкви уж точно не станут заниматься какими-то безобразиями. Езжайте спокойно, я распоряжусь отправить вас как можно быстрее.