Викинги

Глава 2. О том, как готовили крещение внука короля Харальда

Орм находился сейчас в лучшем настроении, чем когда-либо ранее, потому что любое дело, к которому он прикладывал руки, удавалось. Его поля приносили богатый урожай, скот нагуливал вес, амбары и склады были полны, у него родился сын (и он надеялся, что не последний), а Йива и дети отличались отменным здоровьем. Он тщательно следил за тем, чтобы его люди не бездельничали с самого восхода солнца. Аза присматривала за женщинами, которые трудились на кухне или вязали. Рапп зарекомендовал себя умелым плотником и кузнецом, он также удачно ставил силки на птиц и капканы на животных, а отец Виллибальд каждый вечер испрашивал Божьего благословения для них всех. Единственное, о чем сожалел Орм, так это о том, что его дом был расположен далеко от моря, потому что, как он говорил, иногда у него возникало чувство пустоты от того, что вокруг можно было слы­шать только шелест листьев в лесу и нельзя — рокот волн, нельзя было и ощутить соленый вкус моря на губах,

Но иногда ему снились дурные сны, и тогда он становился настолько беспокойным во сне, что Йиве приходилось будить его и спрашивать, не мучают ли его кошмары, или что-то беспокоит, его. Когда он просыпался и подкреплял свои силы крепким пивом, она иногда слышала, что во сне он вернулся на галеры и греб изо всех сил, а кнут бил по его плечам, и стоны его товарищей звучали в его ушах, а их исполосован­ные спины болезненно сгибались у него перед глазами. А наутро после такого сна он любил сидеть возле Раппа, которому никогда не снились сны, в плотниц­кой, и вспоминать вместе с ним те далекие дни.

Но хуже этих снов были два сна о короле Свене, которые также снились ему. Потому что маврская галера была всего лишь памятью о прошлом, но когда ему снился король Свен и его ярость, он не мог не думать, что такие сны могут быть предзнаменованием беды. Поэтому, когда ему снился один из таких снов, его охватывало большое беспокойство, и он в деталях описывал Азе и отцу Виллибальду все, что он видел во сне, для того, чтобы они помогли ему понять его значение. Однажды он увидел короля Свена, стоящим со злой улыбкой на военном корабле, который подплы­вал все ближе и ближе к нему, а он, вместе с немно­гочисленными гребцами, старается удрать от него. Второй раз он лежал в темноте бессильный даже пошевелить пальцем, слушая, как Йива отчаянно кри­чит и зовет на помощь, а воины уносят ее. Затем неожиданно он увидел короля Свена, который подхо­дил к нему в свете огней, неся в руке Синий Язык, и здесь он проснулся.

Аза и отец Виллибальд согласились, что такие сны могут иметь значение, а Аза заплакала, когда Орм, рассказал ей о своем втором сне. Но когда она подума­ла об этом побольше, то успокоилась.

— Возможно, ты унаследовал от меня дар сбыва­ющихся сновидений,— сказала она,— хотя это такой дар, который я никому бы не пожелала, поскольку мне никогда не было никакой выгоды от него, а приносил он мне только беспокойство и тревогу, которых у меня не было бы, не будь этого дара. Одно только утешает меня, что сама я не видела никакого сна, который можно было бы толковать, как предзнаменование беды. Ведь любая беда, которая постигнет тебя, коснется и меня в не меньшей степени, так что, если бы тебе и твоему дому что-то угрожало, я тоже получила бы знак во сне.

— Со своей стороны,— сказал отец Виллибальд,— я считаю, что королю Свену сейчас есть чем заняться кроме этого, и ему некогда выискивать тебя в этих диких лесах. Кроме того, не забывай, что он настроен против меня, а не против тебя, поскольку я бросил камень, который свалил его, как Давид, слуга Божий, свалил язычника Голиафа, а у меня не было плохих снов. Нельзя, однако, отрицать, что пути зла длинны и запутанны, и всегда лучше быть готовым к худшему.

С этим последним замечанием Орм согласился и занялся проверкой и укреплением ограды на земля­ном валу, укрепил также и ворота, чтобы спать по ночам спокойнее. Вскоре воспоминания об этих плохих снах прошли, и он больше стал думать о великом празднике крещения, который он намеревался провес­ти в честь своего сына.

Он не задумывался над тем, как назвать ребенка, поскольку давно решил, что имя мальчика будет Харальд.

— Всегда существует опасность того, что давая ему королевское имя, я могу подвергнуть его тяжелой судьбе,— сказал он.— Но немногим так везло, как королю Харальду, и мало у кого было столь же извес­тное имя, а из всех вождей, с которыми я встречался, только Аль-Мансур был столь же мудрым, как он. Поэтому, я думаю, что лишу моего сына больших возможностей, если не дам ему имени, которое так успешно носил его дед.

— Только одно в этом имени беспокоит меня,— сказала Йива.— Оно может сделать его слишком жадным до женщин, каким был мой отец. Ему никогда их не хватало. Может быть, это и хорошо для короля, но не думаю, что это желательно для других мужчин.

— Он будет сильным и хорошо сложенным,— ска­зала Аза.— Это я уже сейчас могу сказать. А если будет еще и остроумным, ему не понадобится королев­ское имя, чтобы женщины падали к его ногам. Таким был мой сын Аре, хотя его талант и принес ему беду. Женщины не могли противостоять ему, когда он им подмигивал и брал их за косы. Я сама слышала, как они признавались в этом. У него были веселые глаза и юмор, который никогда не омрачался, он был моим самым лучшим сыном, после Орма. И я молю Бога, чтобы ты, Йива, никогда не познала такого горя, ко­торое постигло меня, когда он попал в беду из-за своего таланта любви, уехал в Миклагард и больше не вернулся.

— Мне тоже этого хочется,— сказала Йива,— хотя когда я думаю об этом, мне бы все же хотелось, чтобы мой сын умел обращаться с женщинами, а не стоял бы з их присутствии, проглотив язык и не осмеливаясь подойти.

— Этого можешь не бояться,— сказал Орм,— у него в роду было мало застенчивых.

Теперь они стали делать приготовления к праздни­ку крещения своего сына, на который должно было быть приглашено много гостей, потому что слух о празднике прошел на многие мили вокруг. Орм поже­лал, чтобы ни в чем не было недостатка, ни в хлебе, ни в пиве, ни в мясе, потому что он хотел, чтобы эти лесные люди увидели, что бывает, когда вождь откры­вает двери своего дома на целые три дня. Есть и пить должны были в церкви, потому что там было больше места, чем в любом другом здании. Потом, на третий день, когда все гости будут веселыми и довольными, отец Виллибальд прочтет им проповедь, после кото­рой, Орм не сомневался, многие из них пожелают креститься.

Поначалу отец Виллибальд категорически возра­жал против того, чтобы пир проходил в церкви, из-за шума и святотатства, которые непременно будут со­провождать выпивку, особенно учитывая, что он не­давно закончил делать свой алтарь и вырезал очень красивый крест, который стоял на нем. В конце кон­цов, однако, те соображения, что многие души могут быть таким образом привлечены к истинной вере, пересилили его сомнения, и он согласился. Две вещи беспокоили Йиву: во-первых, она беспокоилась, чтобы пиво было не слишком крепким, потому что гости, во всяком случае многие из них, были людьми дикими, а за столами будут сидеть также и женщины; и во-вторых, она не могла решить, надевать ли ей свою золотую цепь или будет мудрее не показывать ее никому.

— В последний раз, когда она появилась на праз­днике,— сказала она,— скрестились мечи, а жадность к золоту в этих местах еще сильнее, чем в Йелинге.

— Я тебе советую надеть,— сказал Орм,— потому что мне хочется, чтобы мужчины видели, что ты пре­восходишь других женщин. А тебе будет от нее мало радости, если ты будешь все время держать ее в сундуке.

Теперь уже весь дом готовился к празднику. Ва­рилось пиво, пекся хлеб, каждый день Орм осматривал скот, предназначенный на убой, и давал ему еще нагулять жира.

Однажды из леса, с южной стороны, показался человек с двумя вьючными лошадьми и поехал по направлению к дому, где его тепло поприветствовали и пригласили войти. Имя его было Оле, это был старый человек и в течение многих лет странствовал от дома к дому по лесной стране, торгуя шкурами и солью, поэтому его звали Соленый Оле и хорошо знали пов­сюду. Никто никогда не обижал его, хотя он всегда путешествовал в одиночку, так как он был слабоум­ным и считался не таким, как все. Но он знал все, что касалось шкур и его трудно было обмануть. Его всегда с удовольствием ждали в тех домах, которые были достаточно богаты для того, чтобы позволить себе такую экстравагантную роскошь, как соль. Здоровен­ные овчарки залаяли при его приближении, но он и его старые лошади не обратили никакого внимания на них. Однако, он остался у порога, отказавшись пере­йти через него, пока его не заверили, что священника в доме нет, так как он именно его и боялся.

— Наш священник — не волк и не медведь,— сказала Аза с укором, ставя перед ним тарелку с едой,— но в любом случае, сегодня он отсутствует, они с Раппом ловят рыбу, так что ты с ним не встретишь­ся. Такой мудрый человек, как ты, не должен бояться священника Божьего. Но тем не менее, добро пожало­вать, старый человек, посиди и поешь. Твоя соль особенно кстати сейчас, поскольку наш запас уже почти кончился, а нам ее понадобится много для праз­дника, если Орм хочет сделать все, как положено. Он желает, чтобы у каждого гостя была солонка, в кото­рую он может макать свою пищу, чтобы гости могли солить не только мясо и колбасу, но и кашу, хотя большинство скажет, что это уж слишком и что даже на больших праздниках вполне достаточно масла и меда для добавки в кашу.

Старик сидел, потягивая кислое молоко, кроша в него хлеб, и качал головой при словах Азы.

— С солью ничего не сравнится,— сказал он.— Человек должен есть соли как можно больше. Она дает здоровье, силу и долгую жизнь. Она изгоняет из тела злые силы и освежает кровь. Все любят соль. Смотри!

Близнецы стояли рука об руку и смотрели на старика, когда он ел и говорил. Он взял два куска соли и протянул их детям, причмокивая при этом языком.

Они нерешительно подошли к нему, но потом взяли соль и, сразу же стали сосать ее.

— Ты видишь! — воскликнул старик, очень дово­льный.— Никто не может отказаться от соли.

Но когда он поел, выпил кружку пива и его спро­сили, какие новости ему известны, а Йива была уже готова торговаться за его товары, оказалось, что у него в мешках практически не осталось соли: совсем не было белой, которая называлась императорской солью и которую Орм хотел для праздника, и совсем немного коричневой.

Аза погрозила ему кулаком:

— Надо было сказать нам об этом с самого нача­ла,— сказала она,— и я бы не принимала тебя так. А то получилось так, как я всегда говорю: стариков, троллей и старых волов бесполезно кормить.

Оле, однако, был сыт и доволен и сказал, что любое разочарование заканчивается утешением.

— Потому что другие торговцы направляются сюда,— сказал он,— я обогнал их вчера, когда они отдыхали в Гоклидене. Одиннадцать человек, четыр­надцать лошадей и мальчик. У них в мешках гвозди, одежда и соль. Они пришли сюда через Длинные Бревна, сказали они мне, и направляются в Смаланд. Я их не знаю, хотя иногда мне кажется, что я знаю всех. Но я старею, а новые люди рождаются. Но в одном я уверен, в том, что они посетят вас, потому что их предводитель спрашивал про тебя, Орм.

Орм дремал в своей комнате, но сейчас вышел и присоединился к остальным, слушая старика.

— Про меня? — переспросил Орм.— А кто он?

— Зовут его Остен из Оре, он пришел из страны Финнвединг, но раньше в этих местах никогда не был. Он сказал, что много лет провел на море, но сейчас вложил все свои деньги в товары, которые везет, чтобы вернуться домой еще богаче.

— А почему он спросил обо мне? — спросил Орм.

— Он слышал, как про тебя говорили, что ты — богатый и известный человек, такой, каких любят посещать торговцы. У него в мешках есть и серебря­ные украшения, а также золотые стрелы и сухожилия для лука.

— Он еще о чем-нибудь спрашивал? — спросил Орм.

— Он хотел знать, есть ли еще в этих местах богатые люди, которые купили бы его товары, не торгуясь и не жалуясь на цены. Но в основном он спрашивал о тебе, поскольку слышал, что ты — самый богатый.

Орм некоторое время посидел молча, задумавшись.

— Одиннадцать человек? — спросил он.

— И мальчик,— отвечал старик,— маленький маль­чик. Такие хорошие товары, как у него, надо охранять, Мальчик помогает с лошадьми.

— Несомненно,— сказал Орм,— тем не менее, хорошо знать заранее, когда незнакомцы идут в таком количестве.

— Я в нем не заметил зла,— оказал Оле,— но вот что я скажу тебе: он — смелый человек, потому что я сказал ему, что у тебя в доме священник, а он не испугался.

При этом все рассмеялись.

— А почему ты боишься священника? — спросил Орм.

Но на этот вопрос старик не ответил. Он только покачал головой и хитро посмотрел на них и прошеп­тал, что он не настолько глуп, чтобы не знать, что эти люди хуже троллей. Потом он встал и ушел.

— Через семь недель будет праздник,— сказал Орм ему, когда он уезжал,— если тогда будешь в этих краях, приходи, потому что может оказаться, что се­годня ты сослужил мне добрую службу.