Виктория, цирковая красотка

Мой друг Шерлок Холмс, просматривая свой знаменитый архив прошлых дел, воспользовался случаем, чтобы напомнить мне, что я никогда не записывал примечательную историю о цирковой красотке Виктории. Мое упущение можно извинить лишь тем, что лето 1886 года принесло нам целую череду интересных расследований, и каким-то образом мои заметки об этом деле оказались погребены среди прочих отчетов. Кроме того, в этом деле имелась и деликатная сторона.

К началу описываемого года Виктория наверняка стала известна даже тем, кто никогда не ходил в цирк. В 1880 году в Америке появился некий Адам Форпо, соперник Барнума и братьев Ринглинг, придумавший необычную рекламу для своего представления. Форпо принадлежал к числу самых живописных персонажей циркового мира, он то и дело затевал что-нибудь новое. Вдохновившись первым американским конкурсом красоты, проходившим на пляже в штате Делавэр, он профинансировал соревнование, победительницей которого, получив при этом приз в десять тысяч долларов, должна была стать красивейшая женщина страны. Главной красавицей выбрали Луизу Монтегю, после чего Форпо мгновенно нанял ее для езды на лошади в своей цирковой процессии, объявив ее «красоткой на десять тысяч долларов».

Вскоре подобные рекламные кампании укоренились и в Англии. В 1882 году братья Ровер, воображавшие себя британскими Ринглингами, устроили собственное соревнование с целью выявить самую прелестную в стране женщину. Победительницей стала Виктория Костелло, молоденькая приказчица, тут же переименованная в «Викторию, цирковую красотку». Когда ее изображение появилось на цирковых афишах и программках, некоторые возмущались совпадением имени первейшей красавицы с именем ее величества, однако это было настоящее имя молодой женщины и ей не могли воспрепятствовать им пользоваться.

Больше мы с Холмсом ничего о ней не знали, когда однажды солнечным утром в начале августа миссис Хадсон объявила о нежданной посетительнице — молодой даме под вуалью.

— Пусть немедленно войдет! — распорядился Холмс, опуская трубку и поднимаясь, чтобы встретить гостью. — Меня всегда интригуют клиенты, которые пытаются скрыть свою личность!

Спустя несколько мгновений появилась сама дама — высокая, стройная и гибкая, в элегантной черной амазонке и шляпке с вуалью. За двойной сеткой я лишь с трудом различал ее черты.

— Спасибо, что согласились меня принять, мистер Холмс, — проговорила она. — Уверяю вас, меня привело чрезвычайно срочное дело.

— Прошу вас, садитесь, мадам. Это доктор Ватсон, мой друг и помощник. Мы к вашим услугам.

Она заняла кресло напротив двери, словно опасаясь, что кто-то может тайком ее преследовать.

— Мистер Холмс, мне кажется, моя жизнь в большой опасности.

— Почему вы так считаете, мисс Костелло?

При этих словах от изумления она вздрогнула всем телом. Признаться, я и сам удивился.

— Вы меня знаете? — спросила она. — Мы с вами никогда раньше не встречались.

— Судя по вуали, ваше лицо многим хорошо известно, к тому же я уловил исходящий от вас запах дубильной коры — верный признак того, что вы имеете отношение к цирковой арене. Нет-нет, в этом запахе нет ничего неприятного. Он навевает воспоминания о детстве. К тому же, мне кажется, к подошве вашего сапога пристал кусочек собственно коры. — Мои глаза невольно устремились на сапог гостьи (размер ее обуви почти не уступал моему) и на стройную икру, видневшуюся из-под юбки. — А поскольку в Лондоне и окрестностях сейчас действует лишь цирк братьев Ровер и поскольку в их рекламных процессиях разъезжает верхом Виктория, Цирковая Красотка, мне показалось вполне очевидным, что вы и есть Виктория Костелло. Продолжайте ваш рассказ, прошу вас.

Она подняла вуаль, и мы увидели лицо, поражавшее своей красотой. Ее глаза, хотя и встревоженные, лучились юностью, а смоляные волосы поблескивали точно вороново крыло. Грубые рисунки на афишах лишь слабо передавали ее прелесть.

— Я слышала о ваших выдающихся способностях, мистер Холмс, но сейчас вы меня поразили. Как вы, наверное, знаете из газет, я работала у Хатчарда, в книжной лавке на Пикадилли, и друзья уговорили меня поучаствовать в соревновании, которое устраивали братья Ровер. Я и не думала, что выиграю, а когда это случилось, то я, честно говоря, не сразу решилась расстаться со своей прежней жизнью и стать Викторией, Цирковой Красоткой.

Холмс снова взялся за трубку и устремил на гостью свой пронзительный взгляд.

— Должен признаться, я очень мало знаю о цирке. Какие, собственно, обязанности исполняете вы в этом представлении?

— Когда Ровер наняли меня сразу после конкурса, они сказали, что я должна только ездить верхом во время рекламных цирковых процессий, а еще, может быть, разок проскакать вокруг арены в начале и в конце каждого представления. Конечно, до недавних пор в цирках почти все номера были связаны с лошадьми, разве что в промежутках выступит клоун с какими-нибудь смешными акробатическими трюками, перебросится шуточками с инспектором манежа. У Барнума в Америке под куполом цирка помещается двадцать тысяч зрителей. И три арены, такова американская традиция. У Эстли, здесь, в Лондоне, имеется постоянное здание с большой сценой для лошадей и других животных. Выступления на трапеции, которые ввел в практику французский гимнаст Леотар, во многих цирках становятся все популярнее. А еще говорят, скоро Гагенбеки введут в обиход большую клетку для трюков с дикими животными.

— Вы так сведущи в своей профессии, — негромко заметил Холмс.

— Думаю, скоро я оставлю эту профессию, мистер Холмс. Понимаете, в прошлом году Ровер предложили мне развить в себе какой-нибудь талант, чтобы усовершенствовать свой образ. Что-нибудь в придачу к умению ездить верхом. Они предлагали мне даже попытаться освоить хождение по канату или фокусы со змеями. Но от той и другой мысли я пришла в ужас. Нынешней весной они поставили меня в партнерши к испанцу Диасу, метателю ножей. — Она показала небольшой бледный шрам на левом предплечье. — Вот что я заработала — всего лишь на репетиции!

— Это вас и привело сюда?

— Нет, совсем не это! В нашем цирке выступает еще одна молодая женщина, акробатка, и ей кажется, что титул Цирковой Красотки должен принадлежать ей. Зовут ее Эдит Эверидж. Она несколько раз предлагала, чтобы я отказалась от своего почетного звания, а теперь мне кажется, что она пытается меня убить.

— Кто-то и в самом деле покушался на вашу жизнь?

— Уже дважды. Восемь дней назад цирк выступал в Стратфорде, и меня чуть не сбросила лошадь, на которой я скакала.

Холмс отмахнулся:

— Вполне обычное явление.

— Кто-то подложил мне под седло колючку. И она впилась в спину лошади, когда я опустилась на нее всей тяжестью. К счастью, рядом оказались люди, они меня и спасли.

— А другое покушение?

— Оно куда серьезнее. Два дня назад, незадолго до дневного понедельничного представления в Оксфорде, отравили Диаса, метателя ножей. Может быть, вы читали об этом в газетах. Яд подмешали в бутылочку с водой, я пью из нее между заездами. Я уверена, что отрава предназначалась мне.

— Метатель ножей умер?

— Да. Это было чудовищно!

— А где цирк выступает сейчас?

— Они в Рединге, готовятся к представлению, которое должно пройти завтра днем. Сегодня вечером прибудет новый тигр со своим укротителем. Боюсь, они захотят, чтобы я выступала вместе с этим тигром. Я опасаюсь за свою жизнь, мистер Холмс.

— Возможно, два случая, о которых вы рассказали, не связаны друг с другом. Но все же… Я с юности не заглядывал в цирк. Что скажете, Ватсон? Может быть, двинемся завтра в Рединг на большое представление?

Мы успели на поезд, отправлявшийся от Паддингтонского вокзала поздним утром. Для дорожного пальто погода стояла чересчур теплая, и Холмс вопреки своей привычке надел лишь твидовый костюм. По обыкновению, за время путешествия он успел пролистать несколько газет, выражая удовольствие всякий раз, когда натыкался на сообщения о смерти Диаса в Оксфорде. Бедняга умер от отравления, но оксфордская полиция не разглашала подробностей.

— Возможно, это просто несчастный случай, — осторожно предположил я. — Не исключено, что она зря тревожится.

— Посмотрим, Ватсон.

Он отложил оставшиеся газеты: мы подъезжали к Редингскому вокзалу. Справа, на Королевском лугу, виднелся цирковой шатер, который уже успели воздвигнуть. К нему съезжались коляски и экипажи, а у загонов с животными собирались ребятишки.

Едва мы сошли с поезда, нам тотчас бросилась в глаза огромная афиша, зазывавшая в цирк братьев Ровер, где выступает Виктория, Цирковая Красотка. К нижнему углу афиши прикрепили объявление, сообщающее о новом номере с дикими животными, а именно — с кровожадным тигром-людоедом. Номер обещали впервые показать сегодня же днем. Накануне я видел Цирковую Красотку воочию и теперь опять обратил внимание, как мало рисунок отражает ее очарование и красоту. Холмс некоторое время рассматривал афишу, а затем мы свернули на улицу, где он кликнул извозчика, чтобы нас довезли до цирковых площадок, располагающихся неподалеку.

Виктория договорилась, чтобы нам оставили в кассе две контрамарки. Проходя через главный вход, я уловил запах дубильной коры, о котором вчера мне напомнил слабый аромат, исходивший от нашей клиентки: теперь он в полной мере заставил меня погрузиться в воспоминания детства.

— Вы правы, Холмс, — заметил я. — Цирк пахнет приятно и навевает тоску о прошлом.

На небольшом шатре у входа висела табличка, извещавшая, что это контора цирка братьев Ровер, и Холмс без колебаний проследовал к этому сооружению. Стройный темноволосый мужчина с пышными усами работал внутри шатра, просматривая страницы какого-то гроссбуха.

— Мистер Ровер, если не ошибаюсь? — обратился к нему Холмс.

Молодой человек сердито глянул на нас.

— Мистер Чарльз Ровер. Вам нужен я или Филип?

— Любой из вас подойдет. Я Шерлок Холмс, а это доктор Ватсон. Одна из ваших звезд, Виктория, пригласила нас сюда, чтобы мы расследовали подозрительную смерть испанского метателя ножей по имени Диас.

Чарльз Ровер что-то недовольно пробурчал, а затем воскликнул:

— В ней нет ничего подозрительного! Несчастный случай!

— А Виктория считает, что его отравили и что яд предназначался ей.

— Да кому придет в голову травить это очаровательное дитя? Она — звезда нашего представления!

— Значит, мы приехали зря? — осведомился Холмс.

— Похоже что так.

— Но раз уж мы проделали такой долгий путь из самого Лондона, то, может быть, нам удастся поговорить с другими — с вашим братом Филипом, если он не занят, и одной из ваших акробаток — Эдит Эверидж.

Чарльз Ровер сверился с карманными часами:

— Уже полдень. Ближе к часу дня мы начнем готовиться к дневному представлению. Так что говорите с кем хотите до часу, а затем — до свидания.

— Где мы можем найти мисс Эверидж?

— В главном шатре, она репетирует свой номер. Сегодня мы впервые включаем в нашу программу индийского тигра, и нужно изменить время, за которое она делает свои трюки.

Мы оставили Ровера, и я проследовал за Холмсом к главному шатру. По пути мы увидели, как торговцы лакомствами уже расставляют свои лотки и как пара ярко размалеванных клоунов, готовясь к выступлению, осматривают друг у друга грим. Когда ворота открылись, ручеек прибывающих зрителей обратился в ровный поток; их потчевали вставными номерами, но в главный шатер пока не допускали. Мы с Холмсом пренебрегли запретом и проскользнули внутрь через ближайший клапан шатра.

На большой цирковой арене полдюжины акробатов в трико, изобретенных Леотаром, кувыркались, делали сальто и ходили колесом. Один даже свешивался с трапеции. Во время короткой передышки Холмс спросил у ближайшей из женщин:

— Вы мисс Эдит Эверидж?

— Эдит! — позвала она, обращаясь к одной из своих товарок — шатенке, которая выглядела сущей школьницей. Ее точеная фигурка в облегающем костюме заставила меня покраснеть, когда она подошла к нам, хотя лицо казалось чересчур жестким для столь юного возраста.

— Вам меня? — спросила она со слабыми отзвуками выговора лондонских кокни.

Холмс назвался и сразу же приступил к делу:

— Мы расследуем недавние покушения на жизнь Виктории Костелло, так называемой Цирковой Красотки. Вы что-нибудь знаете о случае с лошадью?

— Лошадка просто ее сбросила. Никто на нее не покушался.

— Но она думает иначе. А как насчет отравления Диаса?

Эдит Эверидж покачала головой:

— Говорят, несчастный случай.

— Разве он не поранил ее, когда проделывал свой номер с метанием ножей?

— Ничего такого не было. Они же закадычные друзья.

— Но вам хотелось бы занять место Цирковой Красотки.

— Я заслужила! Я с пятнадцати лет вкалываю на Роверов. Даже номер на трапеции делать выучилась. Они ее взяли, хотя она ничегошеньки не умела. Только потому, что она победила в этом чертовом состязании. А уж мистер Филип следит, чтоб она его ублажала, если вы понимаете, о чем я.

Во время нашего разговора на арену выкатили клетку на колесах, накрытую брезентом, из-под которого доносилось рычание, не оставлявшее сомнений, что прибыл тигр. Клетку сопровождали укротитель с хлыстом и человек во фраке. Даже на расстоянии я узнал в нем повзрослевшего Чарльза Ровера. Видимо, у Холмса создалось такое же впечатление, ибо он спросил у нашей собеседницы:

— Это Филип Ровер?

— Он самый, — подтвердила Эдит. — Большая удача его увидать. Обычно-то он проводит время с Викторией или с той прыткой блондиночкой, которую всюду за собой таскает.

— И кто же она такая?

— Милли Хоган. Когда-то выступала в театре «Лицеум», поэтому ставит себя выше простых циркачей. В дни представлений она обычно не выходит из своего шатра, но я видела, как сегодня утром они с Филипом забавлялись с нашим новым тигром.

— Хватит, — крикнул Филип Ровер акробатам. — Уходите все с арены. Скоро начнем запускать публику. Я хочу, чтобы они увидели только клетку, когда будут занимать места.

Эдит поспешно убежала вместе с другими, а Ровер обратил свое внимание на нас:

— Очевидно, вы Шерлок Холмс. Мой брат сказал мне, что вы здесь, но я совершенно не представляю себе, для чего вы явились. Испанец погиб случайно. Бутылочку с ядом приготовили, чтобы усыпить старого питона. Диас выпил из нее по ошибке.

— Виктория, ваша прима, рассказывает эту историю по-другому. Она опасается за свою жизнь. У нее здесь есть враги?

— Никаких, — заверил нас Филип Ровер.

— А как же Эдит Эверидж?

— Эверидж? Кажется, это одна из акробаток?

— Насколько я понимаю, да, — ответил Холмс. — Возникала ли мысль о том, чтобы назначить ее Цирковой Красоткой?

— Кого, Эдит Эверидж? Разумеется, нет! Мы провели конкурс по всей стране, чтобы выбрать прекрасную женщину, которая будет исполнять эту роль. Победила Виктория. Кандидатура Эдит даже не рассматривалась.

— Однако на жизнь Виктории дважды покушались, и есть вероятность, что это сделала Эдит.

— Вы что, наслушались бредней моего братца? — На лице Филипа начал проступать гнев. — Должен вам заметить, наша Цирковая Красотка пользуется большим успехом среди здешних юнцов.

— Не исключая и Чарльза?

Холмс внимательно изучал собеседника своими пронизывающими серыми глазами, но, прежде чем тот успел ответить, оттуда, где стояла клетка тигра, донесся вопль.

Филип Ровер, развернувшись, зашагал к кричавшему клоуну.

— В чем дело? — рявкнул Ровер.

Клоун подбежал к нему, пытаясь говорить тихо.

— Мистер Ровер, беда! Я только что заглянул под брезент — а там Виктория, рядом с тигром. Кажется, она мертвая.

Последовали кошмарные минуты. Отталкивая огромного зверя длинными шестами, служителям наконец удалось отпереть клетку и вырвать жертву из его когтей. Когда труп извлекли из клетки, на меня как на врача легла обязанность осмотреть тело Виктории. Я без затруднений констатировал летальный исход, но меня наполнило глубокой печалью зрелище ее залитого кровью лица, истерзанного когтями зверя, и платья, почти целиком содранного с тела. Повсюду, от ее крошечных ступней до шеи, виднелись следы когтей.

Холмс молча созерцал все это и не заговорил до тех пор, пока я не завершил осмотр.

— Каково ваше мнение, Ватсон? Ее убил тигр?

Не в первый раз я почувствовал, что мысли Холмса опережают мои собственные. Я перевел взгляд на зияющую рану на шее.

— Он не мог бы нанести такую рану. К тому же на его морде и клыках, похоже, нет крови.

— Я об этом и думал! Ее поместили в клетку уже мертвой. Клетка накрыта брезентом, и убийца рассчитывал, что труп не найдут до начала представления. — Он повернулся к бледному Филипу Роверу: — У кого имелся ключ от клетки?

— Только у укротителя. И у меня в шатре есть запасной.

— А у вашего брата?

— Вряд ли.

Тут к нам присоединился Чарльз Ровер: его вызвал инспектор манежа.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— Кто-то убил Викторию и подложил ее тело в клетку к тигру, — ответил его брат.

— Господи! Будем отменять дневное представление?

Филип Ровер усмехнулся такому вопросу.

— Уже явились пять сотен зрителей, и каждую минуту прибывают новые. Представление будет идти как полагается, только уберите тигриную клетку. Полиция захочет ее осмотреть.

Как я заметил, Холмса что-то тревожит — помимо страшного факта собственно преступления.

— Вы застраховали жизнь Виктории Костелло, господа? — осведомился он.

Филип отмахнулся:

— Нет, у нас хватает других расходов. По-моему, ни один цирк не страхует артистов. А почему вы спрашиваете?

— В случае, когда погибший получает травмы лица, следует исключить ошибку при опознании. Всегда возможно какое-то мошенничество.

— Сходи посмотри на тело, — велел Филип младшему брату. — Докажи мистеру Холмсу, что это именно она.

Спустя короткое время Чарльз вернулся, бледный как полотно.

— Это Виктория, — заверил он нас. — Сомнений быть не может. Инспектор манежа тоже ее опознал.

Шерлок Холмс кивнул.

— Тогда нам следует приступить к поискам ее убийцы.

— Цирк не нанимает вас для этой работы, — прямо заявил Филип. — Это дело местной полиции.

— Вот как! Но в Оксфорде они не слишком хорошо справились со своей работой, не так ли? Тайна смерти испанца осталась нераскрытой.

— Я уже вам говорил, тут нет никакой загадки, — упрямо возразил Филип. — Несчастный случай. У нас нет денег для оплаты ваших услуг, мистер Холмс.

— Меня наняла Виктория Костелло, чтобы я ее защитил, — объявил он им. — А теперь я обязан найти ее убийцу.

— Наняла? — повторил младший из братьев. — Как такое могло быть?

— Вчера она явилась ко мне на Бейкер-стрит и рассказала о случае с лошадью и об отравлении Диаса в Оксфорде. Она опасалась, что в третий раз убийца может преуспеть.

Он передал им некоторые подробности ее рассказа.

— Но это неправда! — вскинулся Филип. — Она свалилась с лошади, такое с ней бывало и раньше. А с испанцем, я вам уже говорил, произошел несчастный случай, он сам допустил ошибку. Яд предназначался больному питону.

— Зачем бы ей лгать? — произнес Холмс. — Пожалуй, ее смерть — лучшее доказательство того, что она говорила правду.

Но Роверы уже поспешно удалялись, чтобы встретить полицию.

Вскоре тело убрали через задний вход, и в большой шатер наконец допустили зрителей. Толпа гудела от слухов и толков. Публика видела, как подъезжает полицейская карета, и понимала: что-то не так. Мы с Холмсом заняли места в одном из первых рядов и стали ждать от устроителей какого-нибудь сообщения о случившемся. Но оно оказалось туманным и кратким. Инспектор манежа взял мегафон (новомодный американский усилитель голоса) и объявил:

— Добро пожаловать в цирк братьев Ровер! Из-за неприятного инцидента Виктория, Цирковая Красотка, не сможет принять участия в этом представлении. Устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь зрелищем!

В публике послышались разочарованные стоны.

Первыми вышли клоуны, затем — группа акробатов, выполнявших кульбиты и кувыркавшихся на трапециях. Вторую часть представления посвятили традиционным конным номерам. Если Эдит Эверидж и несла ответственность за смерть Виктории, она не выказала ни малейших признаков волнения, изящно и точно проделывая свои акробатические номера, где важны доли секунды. Наконец на середину арены снова выкатили клетку с тигром, и укротитель выставил этого великолепного зверя на всеобщее обозрение. Ничто не говорило о том, что лишь часом ранее хищник терзал когтями тело женщины.

Программу завершил блестящий конный номер. Наездники несли флаги, символизирующие Британию и ее колонии. Когда толпа устремилась к выходам, я спросил Холмса, что мы будем делать дальше.

— Похоже, здесь мы больше ничего не узнаем, — заметил я.

— Вы правы, здесь мы уже узнали все, что нужно, Ватсон. И в первую очередь хочу привлечь ваше внимание к любопытному происшествию с тигром нынешним утром.

— К какому происшествию? Тигр сегодня утром ничего особенного не делал.

— Это-то и любопытно, — изрек Холмс.

Смерть Виктории, конечно, невозможно было замолчать или списать на несчастный случай. Ее убили и поместили в клетку к тигру: исключались и самоубийство, и случайность. К следующему утру газеты уже связали ее гибель с трагедией Диаса. В прессу просочились сведения, что дело ведет мистер Шерлок Холмс, знаменитый детектив-консультант. Служащих роверовского цирка задержали в Рединге для дальнейших разбирательств.

Мы с Холмсом переночевали в привокзальной гостинице. Наутро мы едва успели покончить с завтраком, когда нас посетил Чарльз, младший из братьев Ровер.

— Должен поговорить с вами об этой ужасной истории, — объявил он, подвигая кресло, чтобы сесть за наш стол. — Мы с Филипом хотели бы вас нанять. Теперь он смотрит на это дело совсем иначе.

Холмс улыбнулся.

— У меня уже есть клиент — Виктория Костелло.

— Судя по моему опыту, покойники обычно не торопятся оплачивать свои счета, мистер Холмс. А мы хотим, чтобы дело завершилось как можно скорее.

— Прекрасно, — отозвался мой друг. — Сегодня днем — это для вас не слишком поздно?

Чарльз Ровер оторопело спросил:

— Вы хотите сказать, что уже распутали эту загадку?

— Думаю, да. Вы даете представление нынче днем?

— Полиция запретила нам уезжать, и мы добавили еще одно выступление — в два.

— Чудесно. Тогда, прошу вас, забронируйте два билета — для Ватсона и для меня.

Когда наш гость ушел, я изумленно обратился к моему другу:

— Вы намерены уже сегодня объявить, кто убийца?

— Мне требуется еще одна улика — и дело будет закрыто. — Он допил чай и поднялся из-за стола. — За мной, Ватсон! Игра в самом разгаре.

Мы прибыли на Королевский луг в начале второго. Газетная шумиха привлекла сюда целую толпу, однако ее составляли главным образом взрослые. Детей, вопреки ожиданиям, рядом не оказалось: их сюда не допускали, опасаясь нового кровопролития. Теперь мы поняли, зачем братьям Ровер понадобилась наша помощь. Едва мы прошли в ворота, Холмс удивил меня: он направился вовсе не к главному шатру, а двинулся в обход, к шатрам поменьше, где размещались братья Ровер. Филип как раз выходил из своего шатра с молодой блондинкой, которая показалась нам смутно знакомой. На ней было длинное зеленое платье и перчатки: этот наряд, пожалуй, уместнее смотрелся бы на вечернем театральном спектакле, а не в цирке.

— Холмс! — воскликнул Филип; кажется, он даже вздрогнул от неожиданности. — Позвольте представить: Милли Хоган, мой друг.

Я вспомнил, что акробатка Эверидж отзывалась о ней как о прыткой блондиночке Филипа, которая всюду разъезжает с ним, но редко бывает на представлениях. Шерлок Холмс потянулся к ней, словно бы намереваясь пожать ей руку, но вдруг схватил ее за левую кисть.

— В чем дело? — вскрикнула она, пытаясь вырваться. Но он успел закатать ей рукав, обнажив небольшой шрам, бледный, однако различимый. Мы уже видели его прежде.

— Похоже, мы с вами встретились снова, мисс Хоган. Во вторник вы явились ко мне на Бейкер-стрит под видом Виктории Костелло. Это было частью вашего плана: вы задумали убить эту молодую даму.

И редингская полиция, и братья Ровер потребовали объяснений. Холмс с радостью их представил. Мы собрались в шатре Филипа, пока мисс Хоган допрашивали где-то в другом месте. Мой друг начал с описания ее визита к нам.

— Для актрисы надеть черный парик и сыграть роль Виктории — сущие пустяки. Если бы ее план полностью удался, мы бы никогда не встретились с Викторией во плоти, а значит, не смогли бы и провести сравнение. Может быть, она даже не собиралась поднимать вуаль, но я — ошибочно — догадался, кто она такая. И тут мы с Ватсоном обратили внимание на то, как мало она походит на картинки с афиш, однако мы тогда не придали этому значения. Полагаю, Диаса действительно погубил несчастный случай, но, судя по всему, это событие стало отправной точкой для ее замысла. Через два дня она приходит ко мне и рассказывает о покушениях на жизнь Виктории. Ее главная цель при этом — заручиться моим присутствием в цирке во время убийства настоящей Виктории: вероятно, она хотела убедить нас, что ту растерзал тигр, которого цирк только что приобрел.

Я вспомнил его слова, сказанные вчера вечером.

— Вы говорили, что утром тигр ничего не делал, Холмс.

— Именно так. Утром он ничего не делал. Мы довольно быстро установили, что Виктория попала в клетку уже мертвой, а значит, убийца мог поместить ее туда, только открыв дверцу. А это весьма опасное предприятие — открывать клетку с незнакомым тигром, который только что приехал вместе со своим дрессировщиком. За все утро тигр не сделал ничего такого, что привлекло бы к нему внимание, из чего следует, что клетку открыл человек, которого он не считал чужим. Укротителя можно исключить. Он прибыл только накануне вечером, и вряд ли у него был мотив для расправы с Викторией. Но Эдит Эверидж видела, как вы, Филип, вместе с Милли забавлялись с новоприбывшим тигром. Вы играли с ним вчера утром — вероятно, не более чем за час-два до убийства. Тигр познакомился с Милли и запомнил ее.

— Просто смешно! — с горячностью возразил Филип. — Клетка с тигром стояла не в каком-то из наших шатров, а на виду у всех. Каким образом Милли или кому-то еще удалось бы убить Викторию и подложить туда ее тело — так, чтобы этого никто не заметил?

— Клетка, может быть, и стояла на виду, но ее закрывал брезент. Думаю, Милли позвала Викторию взглянуть на нового тигра, заманила ее под брезент, чтобы получше рассмотреть зверя, и перерезала ей глотку, прежде чем та успела закричать. А потом отперла клетку и втащила туда труп. Вы сами сообщили нам, Филип, что у вас в шатре имеется запасной ключ от клетки.

— Зачем ей так поступать? Каковы мотивы?

— Эверидж, акробатка, сообщила мне, что вы питали слабость к ним обеим. Ревность не раз приводила к убийству. Конечно же Милли рассчитывала свалить убийство на Эверидж, вот почему она пришла к нам в образе Виктории.

Тут у меня появился вопрос:

— Как вы догадались, Холмс? Ведь вы определили, что наша клиентка — Виктория, а потом отказались от собственных выводов.

— Я пребывал в заблуждении, Ватсон, пока мы не вытащили тело Виктории из клетки и я не заметил ее крошечные ступни. У женщины, которая приходила к нам в Лондоне, размер обуви не уступает вашему, вы сами наверняка обратили внимание. А когда Филип, Чарльз и прочие заверили нас, что в клетке лежал труп именно Виктории, оставалось признать, что нас посещала самозванка. Я задал себе вопрос: кто бы это мог быть? Ответ очевиден: самозванка — убийца Виктории или ее сообщница. Мы выяснили, что второй ключ от тигриной клетки хранился в шатре у Филипа, где проживала также Милли Хоган. Кроме того, мы узнали, что вчера утром Филип и Милли играли с новым тигром. Милли когда-то была актрисой, выступала в лондонском «Лицеуме». К тому же у Милли имелись причины для ревности. Пожалуй, такой мотив позволяет исключить вас, Филип. Будь вы с ней достаточно близки, чтобы вместе замыслить убийство, с чего бы ей вас ревновать? К тому же я проникся уверенностью, что, пожелай вы расправиться с Викторией, вы проделали бы это вдали от цирковых площадок, чтобы не нанести ущерб вашему предприятию. И вы, конечно, не настаивали бы, что смерть Диаса — результат несчастного случая, если бы участвовали в заговоре и стремились связать эти две смерти, представив их как двойное убийство.

Лишь позже, когда мы с Холмсом возвращались на поезде в Лондон после того, как Милли Хоган во всем созналась, я заметил:

— Мы так и не встретились с Викторией, Цирковой Красоткой.

— Да, — согласился Холмс. — Зато мы дважды виделись с Милли Хоган, а мне при моем ремесле женщины-убийцы куда интереснее прекрасных циркачек.