Винтовка

Война пришла внезапно. Страшные разрушения прокатились по улицам не только городов, но и самых маленьких глухих деревень. В тылу, куда еще не ступил немецкий сапог, простые люди не переставали самозабвенно выполнять свой долг перед Отечеством. Медсестры работали день и ночь, спасая жизни солдат, которые первыми встретились с врагом на передовой. Мирные жители не сразу привыкли к запаху крови, земли и пороха, которые впитались в солдатские гимнастерки. Этот запах был непривычным: он нес в себе что-то чуждое и злое. Потом он надолго заполнил коридоры и палаты, стал привычным не только здесь, но и повсюду вокруг. Несколько зданий, стоящих на въезде, переоборудовали для тяжелораненых. Ночными рейсами наиболее подготовленных людей стягивали ближе к линии фронта. Все чаще звучало слово «гарнизон».

Женщины взяли на себя тяжелый труд по добыче продовольствия для отправки на передний край. Мужчины и подростки постарше присоединились к защите границ. Многих из них наскоро обучали военному делу и отправляли на оборонительный рубеж, а кто-то оставался патрулировать улицы.

Тяжелый, порой непосильный труд сдавил спины людей. Самыми стойкими в тылу были те, кто ждал возвращения близких с фронта. Жены, матери, дети каждый день затаив дыхание слушали радиоприемник, кто-то тайно молился. Все надеялись на скорое окончание войны, на встречу с любимыми, на победу.

В гарнизонной столовой вдруг повисла тишина. Перестали стучать ложки, не было слышно звона походных котелков. Это было одно из немногих мест, где солдаты могли за минуту обсудить больше, чем за всю прошлую жизнь, но только не в эти несколько минут. Здесь никогда прежде не бывало так тихо.

Постройка состояла из пяти больших помещений. Два цеха лежали на виду, а за узким коридором, напротив склада, работала жена заместителя командира по тылу. К ней все обращались исключительно по имени и отчеству, звали ее Елена Сергеевна. Уже одеревеневшими и не чувствующими боль пальцами она чистила картофель и бормотала себе что-то под нос. Быстро вытерла слезу о рукав и встала, когда в цех заглянул молодой офицер.

Он обошел ванну с овощами и нерешительно шагнул вперед, одной ногой переступив порог, но тут же остановился и замер. Похлопал по карманам, торопливо достал из мятой пачки папиросу и наскоро прижал ее сухими, обветренными губами. Женщина отложила картофель с ножом и чего-то ждала. Офицер вынул папиросу, примял ее пальцами и снова прикусил. Потом стал рыться по карманам и с трудом нашел сложившуюся коробку спичек. «Все силы на борьбу с фашизмом!» – гласила надпись на отсыревшей желтой марке. В коробке оставалась последняя спичка, да и та была надломлена. Он вынул ее, оторвал кусок и махнул по боковушке. Сперва стерлась одна, затем вторая фосфорная намазка. Маленькая часть горючей соли на конце соломки вспыхнула и тут же погасла, а другая часть рассыпалась.