Вирус

ГЛАВА 1

— Привет! Шеф еще не появлялся?

— Где черти носят? С утра ищет, уже два раза звонил.

— Блин и опоздать немного нельзя. Я виноват, что на улицах вечные автомобильные пробки?

— Да у тебя всегда пробки. Марш к директору, на ковер.

— Не научишь, как правильно расслабляться и получать удовольствие, без вазелина?

— Поговори, юморист, последней радости лишу.

— Какой?

— Премии.

— Понял, бегу…

— Горсточку сушеных поганок, жабью икру плодовитости, вороньих потрохов для ума, крысиных хвостов хитрости…

— И немного собачьей шерсти для волосатости!

— Пусть мерзнет голым. Дополнительный стимул к жизни, не помешает. Совместим органы размножения с мочеточником…

— Бабушка, но мерзко и некрасиво!

— Зато удобно и практично. Чтобы не все время размножалось, и иногда соблюдало санитарную гигиену. Не сбивай с мысли. Еще что-то хотела положить, не помню… Мы его солили?

— И две горсточки сахара бросили.

— Тогда все. Эне — бене — раба. Бдынс, екс, пекс, секс. Амуры-Шуры! Три раза тьфу — тьфу-тьфу! Теперь прикрыть крышечкой и пусть томится четыре дня. Не забудь аккуратно помешивать каждые шесть карадумов.

— Спасибо бабушка! Теперь мое домашнее задание будет самым лучшим в классе.

Затекло и онемело тело, от жары бросало в пот. Снизу отчаянно припекало, а узенькая щель не давала вздохнуть полной грудью свежего воздуха. За какие грехи поместили в ад, если едва появляюсь на свет? Очередная реинкорнация? И была ночь, и было утро, но когда же придет время разбрасывать камни? Какие великие мысли лезут, от тоски. Что за камень? где то время, и почему надо разбрасывать строительные материалы?

Вода выкипела, стало невыносимо терпеть. Зачем родили, если поджарюсь? Все, все! Срочно выбираемся самостоятельно. Мы рождены, что б сказку сделать былью! Упершись верхней точкой в крышку, напряг хиленькие силы и попытался встать. Щель стала шире. Дайте глоток свободы сволочи! Эх, дубинушка, ухнем! Еще ухнем, сама пойдет, гадина. Крышка соскользнула с кастрюли и не теряя времени зря, торопливо выскочил наружу, оглядываясь по сторонам. Так вот, какой ты рай…

Снаружи прохладнее, чем внутри — хорошо, но нижние конечности припекает — плохо. Стоим на плите огромной печки. Не печь, а домна медеплавильного завода. Подбежал к краю плиты. Ого-го, где-то внизу чернела земля. Без веревки и парашюта не спуститься. Как же занесло на печь и почему думаю непонятными словами? На краю стоять терпимо. Конечности не жжет… То что снизу, ходильные конечности, худенькие и волосатые… Псевдоподии по бокам — хваталки. А верх? Осторожно потрогал. Волосатая, спереди носатая и зубатая… Круглая… Ею легко кушать, слушать, нюхать и подглядывать. Еще думает и помнит. Думалка — многофункциональный аппарат. Надо беречь и лелеять. Разобрались… Теперь осталось выяснить, непонятную штуку между нижних конечностей спрятавшуюся в кудрявой шерсти. Мягкая, вялая…, без костей и полный кожаный, волосатый мешок с двумя опухолями… На нос непохожа, на хваталку тем более… Зачем нужна? Смысл ее существования? Недоразвитая конечность третьей ходилки? Рудимент прошлой, загробной жизни? Кто я в прошлой жизни? Не помню. Ничего не помню, ничего не знаю, ничего, никому не скажу… Вляпался.

Думаю — следовательно, существую. Продолжаем развивать мысль. Скорее жив, чем мертв. Покойнику не больно. Труп насморком не страдает. Черт возьми, откуда все знаю, но не помню? Оно мне надо? Прекращаем разбрасываться мыслями по асфальту, тупо оглядываемся по сторонам, анализируя обстановку.

Чистенько живут. Прибрано, на пещеру не похоже. Скорее гигантская кухня в панельном, многоэтажном доме. Богато. Что для чего — непонятно, но сидел в кастрюле. Железной. Или тефлоновой? Какая разница, главный вопрос, зачем внутрь посадили? Соображаем, соображаем. Зачем кладут в кастрюлю цыпленка, или свиное ребрышко? Варить суп. Борщ. Солянку. Стоп. Приехали в страну Кулинарии. Из меня хотели сварить суп?! Бульон?! Холодец?!

От неприятного знания засосало в животе и подогнулись дрожащие ходилки. Живого, красивого, кто-то хотел тривиально сварить и сожрать на обед? Не выпотрошенного, не ощипанного? Ужас. Попал к людоедам…

Если попал к людоедам- каннибалам, тогда все становится по местам. Дяденьки — большие, а я маленький, размером с цыпленка. Судьба решена и приговор обжалованию не подлежит. Лезем обратно в кастрюлю и принимаем мученическую смерть. От людоедов никто не уходил. Кроме Кота в Сапогах. Кстати, почему не предположить, что из породы кошачьих? Мур-мур. Кись-кись. Усов нет и хвоста…

Эврика! Все ясно! Я кот! Только хвост голый и висит спереди. Бракованный кот — Мутант. Но кошек не варят и не едят. Не факт. Итальянцы охотно употребляют кошек в кулинарии, под спагетти. Китайцы с вьетнамцами, но товарищи из азии, от бедности кошатиной увлекаются. Сколько знаний, еще бы понимать содержание мыслей… Цены б не было. Цена, ценой, а сматываться необходимо! Карету мне, карету! Полцарства за коня! Бедный Йорик. Так проходит слава мирская. Что-то с думалкой. Окончательный диагноз — шизофрения. Мысленный понос. Несет и несет. По волнам памяти…

Думай Вася… думай… Почему нет? Буду Васей. Каждое мыслящее существо, обязано иметь имя. Фамилию. На худой конец — тюремную кличку. Индивидуальный Номер Налогоплательщика — ИНН. Для чего дается имя? Что б в безликом стаде, с другими баранами не перепутали. Вася — имя, отчество — Иэнэн. А фамилия — откуда появился — Кастрюлин. Кастрюлькин нежнее и добрее. Что за существо — непонятно, но есть имя — отправная точка отсчета. Эх, где наша карма не пропадала? Нигде. И сейчас не пропадет!

Где-то далеко, раздались гулкие звуки и задрожала крышка на кастрюле, от грузных шагов гиганта. Идет повар проверить блюдо на плите. Готово ли мясо? Упрела ли картошка? Добавить лаврового листа, черного перца и посолить? Не пора ли снимать с плиты и разливать суп по тарелкам? Фигу вам, господин шеф-повар людоед. Употребляйте вегетарианскую пищу, в овощах витамины. Мясо делает ноги!

Внимательно поглядел вниз. Не так уж высоко. У страха глаза велики, но если спрыгнуть на ручку, а потом ниже, то упадем на пол, обломав ходилки, но не думалку. Заскрипела, открываясь, гигантская дверь, время убыстрило бег и терять нечего кроме цепей. Пусть не пролетарии… но пролетать над полом — легко.

Решительно выдохнул и бросился вниз, стараясь попасть ходилками на узенький выступ. Получилось! Теперь дальше и ниже. Следующий прыжок вниз и еще… С последнего уступа сорвался и полетел кувыркаясь как лист, на землю… Прощай мама дорогая, сын едва родившись, умер героем, не позволив себя съесть!

Голова воткнулась в мягкое, но колючее. С мягкой посадкой, ваших батареек. Скатился вниз и вскочил на ноги. Дверь распахнулась, появилась огромная нога монстра. Оглянулся по сторонам и заметив щель в стене, метнулся в темноту, полагаясь на удачу. Удача не изменила. Чудовище не заметило и подошло к плите. В просторной щели темно и пыльно. Очень захотелось чихнуть, но выдавать звуком нельзя. Услышат, поймают и засунут обратно в кастрюлю. Не для того появился на свет, чтобы бесславно погибнуть в чужом желудке. Зажал хваталками, дыхалку и сопелку, задерживая нервное дыхание.

Звякнула кастрюля и раздался громкий, отвратительный вой, закладывающий уши и отдающийся в мозгах дрожаньем волосатой шевелюры. Пыль в щели взметнулась вверх. Буду грязный и антисанитарный. Покроюсь вредными микробами и тяжело заболею дизентерией.

— Бабушка! Ее нет! Домашнее задание убежало-о-о…!!!!!

Пока людоедина раскрыв орало — пронзительно орало, от души чихнул и вытянув хваталки, побрел вглубь щели. Тоннель уходил в глубину. Ксенофобия сжала сердечко и гулко застучала в висках. Из огня, да в полымя. По ходилкам потянуло холодом. Сквозняк. Где-то впереди свобода, равенство и братство.

— Как убежало?! — Возмутился пронзительный, старческий голос, неприятнее, противнее и визгливее. — Не может быть. Крышкой закрывала?

— Ко-неч-но… Теперь у меня будет двойка-а-а-а…

— Не расстраивайся внученька. Если не выкипело, далеко, не могло уйти. Погляди под плитой.

Зашуршало, поднялся ветер. Бросился вперед, сломя думалку. Сзади прогрохотало и свет померк.

— Ничего не видно!! — Крикнуло чудовище в спину. Порыв ветра, как взрывная волна ударил по телу, бросая ничком на пол. Да я на один коренной зубок, зачем пристаете к ребенку? Кариеса не боитесь?

— На, возьми спички. — Алес, секунда и тайное убежище, накроется большим медным тазом. Рванем как стайер и спринтер. Если есть сквозняк, есть и выход. Если что-то входит, то обязано выходить. Закон природы не нарушишь. Это вам не черные дыры космоса…

Вскочил на ходилки и вытянув хваталки вперед, рванул в темноту. Несовершенный достался организм. Неуклюжий. На четырех конечностях бегать легче. А гляделки? Элементарно не видят в темноте. Как прожить без инфракрасного зрения? Обоняние слабое, слух — на грани глухоты. Эхолокатора нет, радиопеленгатора. Куда годиться? Никуда. Впереди появилось серое, бледное пятно света, увеличивающееся с каждым прыжком. Запасной выход! Сзади раздался треск искры и вспыхнул яркий свет, рассеивая тьму. Плохо товарищи людоеды моют под мебелью пол, неаккуратно. Громадные засохшие крошки хлеба, кости неизвестных животных, ставших жертвой людоедов.

— Здесь оно, здесь! Стой гадина! Цыпа-цыпа! Бабушка! Убегает!

— Тряпкой ее! Тряпкой накрывай!

— Не укусит? Не ядовитое?

— Сахару добавляли — значит нет! Лови быстрее, там псыкская норка! Уйдет, не поймаем!

— Кысь, кысь! — Позади как гигантская анаконда, зашуршала рука людоеда, пытаясь схватить в огромный кулак. — Стой, дурашка, не обижу! Хочешь бублик? По-до-жди гадина!

Держи карман шире! Пусть сожрет неизвестный Псыкс, но на обед не отдамся! Чао крошки! Бай-Бай! Пятно приблизилось и споткнувшись о шляпку гвоздя, размером с люк канализационного колодца, вылетел из убежища людоеда. Прощайте каннибалы, здравствуй неизвестность.

— Убежало…

— Не переживай внученька, сварю новое домашнее задание. Время есть, а чтобы новая Оно, не сбежало, мы ее посадим в скороварку.

Спасибо, на добром слове.

От первой опасности избавились, следующие неприятности встретим мордой лица и крепкими зубами. Псык должен быть мелким, как я. На стороне зверя — неизвестно что, на моей — природная сметка, интеллект, плюс быстрые ходилки. Убегать от проблем — опыт имеем.

Пятно света стремительно голубело, сквозняк усилился до штормового ветра. Сквозной выход. Голубой цвет — свет надежды и чистоты. Желтый — внимание, красный — опасность, зеленый — гринписс. О, как…

После темноты, гляделки заволокло соленой влагой. Отчаянно протирая, добрался до края, держась за стенку. Норка привела к краю бездонной пропасти. Вверху прозрачное небо, где-то внизу — далекая, далекая земля. На горизонте — крутые горные кручины, с ослепительно белыми вершинами. Казбек. Хорошие папиросы.

Кстати не обязательно. Память услужливо подсказала — Альпы, Пиреннеи, Гималаи, Анды. Джумалунгма — самая высокая гора в мире. Устраивало все, кроме Кавказского Хребта. Почему? А черт его знает. Что-то там живет страшное, могучее, мстительное и многочисленное. Сородичи по разуму и крови?

Назад нельзя — сожрут людоеды, вперед — нет возможности, и на сквозняке холодно. Голые мы, лысые. Мерзнет все, что торчит. И рудимент мерзнет — мочи нет. Прикрыл хваталками и сжался в комочек. Стало теплее, но если не приму быстрое решение, то простыну, заболею и умру. Умереть — как попасть в кастрюлю, только наоборот.

Подошел к краю норки и поглядел вниз. Если спускаться осторожно, хватаясь за трещинки и камешки, то спуститься шанс существует. Эх, нам бы альпинистское снаряжение, веревки, ботинки. Будь что будет. Внизу жизнь, цивилизация. Тепло, яблоки. И повернувшись задом к сверкающим вершинам, стал медленно спускаться вниз. Разум трепетал, представляя последствия, но воля к жизни советовала — не гляди вниз, не торопись и если не замерзнешь в сосульку, то найдешь другую смерть. Быструю. Ха-ха, как весело.

Ходилку аккуратно сюда, хваталкой держимся за туда, какой холодный камень. Бр-р-р… Еще раз, еще два… Буду погибать молодым… Не приспособлен организм, пятится задом. Нет на спине дополнительных хваталок, ходилок, гляделок. Я приспособлен идти только вперед и вверх! Рожден идти носом вперед, а не пятиться назад. Мы не раки, нас не раком!

Внезапно стало темно, просвистел ветер и кто-то упал сверху, крепко обхватил тело, впиваясь до боли, жизнерадостно заржало, каркнуло, долбануло по темечку и пользуясь временным помутнением разума оторвало от крутой стены и потащило вверх. Поймали…

ГЛАВА 2

— Зачем шеф вызывал?

— Как будто не знаешь, зачем начальство вызывает? Бесплатной работы подкинули. Везет как утопленнику.

— Все там будем.

Свистел воздух в ушах, болели бока и с трудом приоткрыв гляделки, тут же захлопнул обратно. Ситуация хуже, чем раньше. Несут как барана по воздуху в чужих хваталках, горы внизу, счастья нет, неудачное мгновенье и здоровья не будет. Набравшись духа, снова открыл гляделки. Бросать на землю не желали, решили подождать до мягкой посадки и съесть на месте? Нашли булочку с изюмом. Колбасу Докторскую. Перевел взгляд на похитителя и попытался укоризненным взором пробудить в похитителе милосердие. Стервятник натужно оскалил зубы, скосив лиловый глаз.

— Не вертись челевяк.

— Но мне больно!

— Телпи. Думаешь мне легко делжать копытами? Глохнешься на скалы, костей не собелешь.

— Куда несете?

— Домой.

— Зачем?

— Много будешь знать, сколо состалишься. Иго-го! Делаю клутой вилаж, Делжись клепче челевяк, входим в восходящий поток!

Пришлось внять совету стервятника и закрыв гляделки, крепче вцепиться в лапу неведомого зверя. Затрясло на воздушных ямах, и внутренности подступили к думалке. И летать не умеем. Рожденный бегать — летать не может. Не наша стихия. Через некоторое время стало легче. Привык. Пусть нет махалок, как у животного, но переносить неприятности организм умеет. Когда ни будь, потомки достигнут высокого неба, и увидят как я, что земля плоская…

— Съесть хотите?

— Ты че дулак? Пегасы мясом не питаются. Мы вегеталианцы.

— Аа-а-а… Ясно. — Задумчиво согласился, хотя честно говоря, не понял связи. Если сожрать сразу не хотят, то на фига нужен? Но на душе отлегло. Крикнул вверх. — Долго мучиться?

— Подлетаем. Захожу на посадку.

Затрясло сильнее и пробежав несколько метров на задних копытах, Пегас устало остановился, тяжело дыша, как загнанная лошадь.

— Ну и тяжел ты челевяк. Еле допелла до гнезда. Отцепляйся. Плилетели. — Животное разжало копыта и я упал на землю. Выбравшись из-под брюха летуна, встал на ноги и внимательно огляделся по сторонам, изучая обстановку и похитителя. Вокруг торчали вершины гор, мы на одной из них. Маленькая площадка с кучей травы посредине. Открытая сквознякам вершина. Холодина, ветер до костей пробирает. Как здесь жить? Буланый Пегас сложил белые крылья на спину и подойдя к траве, забрался на кучу белых круглых камней. Пожилой крылатый кляч, с благородной сединой в редкой гриве, но глаза умные-умные…

— Плисаживайся лядом. В копытах плавды нет челевяк.

— Спасибо. — Скромно присел рядом, прижимаясь к теплому боку Пегаса. — Кстати, почему называете червяком? Между прочим я Вася. Василий Иэнэнович Кастрюлькин.

— Сам плидумал?

— А то!

— Значит точно челевяк. Все челевяки лысые, голые, и обожают сами себе, да длуг длугу, клички плидумывать. Не могут жить без имени. Самоопледеляютя в дешевом автолитете. Есть хочешь?

— Как?

— Голова клужиться? Внутли сосет? — Прислушался к внутренностям. Сосало и бурчало, как будто внутри сидел сквозняк и гулял кругами по телу ища выход.

— Сосет.

— Тогда угощайся. — Пегас мотнул мордой на подстилку. — Извини, кломе сталого сена ничего нет. Яйца высидим, вниз слетаем, попасемся на свежей тлавке. Лассказывай челевяк.

— Рассказывать? — Не понял вопроса, засовывая в жевалку пучок травы. Засохшая трава пахла Пегасом и кололась внутри жевалки. А на вкус… бр-р-р-р… Сморщившись от брезгливости, выплюнул траву на землю. — Тьфу! Ну и гадость. Как вы ее жуете? Отрава.

— Жуем-живем, не жалуемся. — Пегас слизнул с земли пожеванную траву и блаженно закатил глаза под небо. — Я же говолю — вегеталианцы. Жвачные — палнокопытные. Конечно, надо питаться мясом, калоллийнее и полезнее. Чтобы вниз слетать, или попалить беззаботно на небосклоне, столько тлавы сожлешь — мало не покажется. Зубы сжевала, поэтому и дикция плохая. Тебя в кастлюле делали, или в духовке выпекали?

— В кастрюле. Значит не первый вареный?

— Не-не-е-е- е… — Пегас весело фыркнул ноздрями и оскалился в лошадиной улыбке. — Бабуся с внучкой постоянно экспелементилуют. Двоечники. Хотят гомонкулусуйку состряпать, чтобы не блакованная была. Адекватная.

— Ну и как?

— Пока не получается. Хотя… — Пегас наклонил голову, внимательно изучая мою анатомию. — В этот лаз длугое получилось. Глива колоткая и впеледи на глуди, мешочков нет. Внизу что за глива с хвостом?

— Где? — Проследив за взглядом Пегаса, смутился и прикрыл рудимент хваталкой. — Не знаю. Не использовал.

— У пледыдущих гумункулосов небыло. — Задумчиво констатировал Пегас и возмущенно фыркнул. — Опять бабуся, хвост не туда плилостила. Не мешает ходить? Откусить?

— Нет. — Испуганно отстранился и пожал плечами. — Пусть существует. Каким создали, так и буду жить-мучаться. А куда неудачные экземпляры девают? Выбрасывают на помойку?

— Зачем исследовательский мателиал пелеводить зазля? — Удивился Пегас, пошевелив ушами. — Исследуют, плепалилуют и облатно в лаботу.

— Едва родившись, снова погибнуть в кастрюле? — Почесал верхней хваталкой волосатую думалку. — Позиция людоедов понятна, а тебе зачем нужен? Учти, ничего делать не умею, только говорить и иногда думать.

— Способностей за глаза. — Добродушно усмехнулся Пегас. — Нянькой будешь. Гувелнанткой. Пока летать буду, ты за детками плисмотлишь, поколмишь. Давно мечтал слугу завести, помощника. — Пегас снова обнажил полустертые зубы в улыбке. — Зля Вася не питаешься, до вылупления яиц, телпеть да телпеть. Хочешь, нажую сена? Лучше пелеваливается в аппендиците…

— Спасибо, не надо, брезгливый. — Отпрянул и плотнее прижался к теплой шкуре Пегаса. — Что за яйца?

— Детки мои. Цветки жизни. — Гордо ответил Пегас, осторожно смещаясь в сторону и обнажая белые круглые булыжники, под брюхом. — Плисол слок иметь детей. Плислушайся. Слышишь, копытцами бьют, на волю плосяться?

Я прижался думалкой к яйцу и внимательно прислушался. Внутри кто-то равномерно колотился, бултыхался и еле слышно бормотал под нос.

— Слышу. Шумит и бултыхается как в кастрюле при рождении. А кто такие — детки? С чем их едят?

— Цветы жизни не кушают, они для длугого пледназначены. — Пегас мечтательно закатил гляделки под узкий лоб, пошевелил острыми ушами и встряхнул короткой гривой. — Наше светлое будущее. Бессмелтие лода. Маленькие Пегасы. Стану сталый, детки сено будут пележевывать. Смена поколений. Мы так лазмножаемся. Гельмофлодиты. Только улодов много появляется. Плиходиться пловодить селекцию и внутливидовой отбол самостоятельно. С утеса сбласываю.

— Топить не пробовали? — Ненавязчиво предложил сентиментальному Пегасу. — Как слепых котят в проруби? А лучше аборт на ранней стадии зачатия. Презервативы. Контрацептивы…

— Само-то поняло что сказало?

— Нет. — Честно признался Пегасу. — Пока слов больше, чем понимания.

— За что нлавитесь челевяки, что несете полную чушь, сами того не соображая. Жизнерадостно заржал Пегас, вновь забираясь на яйца. — Как волнистые попугайчики — пелесмешники. Слова чужие повтоляете — чиликаете, без смысла и полядка. С челевяками не соскучишься, пока в сознание не придете…

Весело и непринужденно болтая о разной чешуе, провели некоторое время беззаботно. Узнал массу интересного и полезного. Оказывается я не червяк-челевяк, а человек. Смысла не уловил и разницы не понял, но немного погордился. Вода бывает жидкая, твердая, иногда газообразная. Горы высокие, ущелья глубокие. Лучше парить в восходящих потоках воздуха, чем махать без толку крыльями. Хвост нужен, чтобы от мошкары отмахиваться. Копыта надо беречь, в них правды нет. В других местах правда бывает, Пегас лично проверял, а в копытах — нет. Соседи — те кто, рядом живет, а козлы, они и в Африке козлы.

Потом Пегаса понесло и он стал хвастаться, рассказывая о себе любимом. То как Муза, всем подряд приносит творческое вдохновение, являясь во снах, то таскает известных людей на гору Парнас за славой, иногда на гору Олимп, чтобы приобщить к сомну богов. Кого за жизнь не перевозил. Имена и фамилии, отскакивали от полу-стертых зубов летающей лошади, как горох от стены. Цари, царицы, бандиты, поп-звезды, рок-звезды, президенты, диктаторы и далее по списку, пробы на прожженных известностях негде ставить. Не врубился, кто, что, почем, но понял, предшественники и как бы не назвали — един черт, знаменитые люди. А Пегас стучал в грудь копытом и размахивая крыльями, что едва не сдувало со скалы, с пеной у рта доказывал личную значимость. Да не будь его, кто народ таскал на гору? Кто определил, знаменитость? Кто приносил вдохновение? Сами-то они никчемные людишки — тьфу, пустое место, герр-хер на палочке. Важно никто и что совершает в жизни, а как на блюдечке преподносят восторженной толпе очередного героя и приобщают к памятникам. На чужом горбу кататься, дело нехитрое, а попробуй самостоятельно на гору заберись.

Конечно, работа приносит моральное удовлетворение, Пегасов прославляют в стихах и поэмах, пишут маслом на картинах, но незаслуженно мало. Личных изваяний по всему свету раз-два и обчелся, некоторые прохиндеи, смазливые да хитрые, лезут без очереди, пользуются незаслуженной славой. На каждом календаре морда запечатлетлена, на дешевой шоколадной обертке…

Пегас обиженно поржал, всхрапнул и капнул соленой слезой на холодный камень, но потом успокоился и дал торжественное слово, что при случае отвезет на Олимп совершенно бесплатно. Если заслужу…

Одно из яиц дрогнуло и внезапно треснуло. Часть белой оболочки вспучилась, чтобы под следующим ударом вывалится наружу. Пегас вскочил на ноги, топорща крылья и хвост от внутреннего волнения.

— Началось! Похожих клыльями и молдой — налево, блакованных — наплаво. Задачу поняло Василий?

— Базар-вокзал, а где? — Начал выяснять стороны света, но Пегас догадался о слабой компетенции в акушерстве.

— Увидишь-поймешь. Отойди в столону, не мешайся под копытами.

Из первого яйца высунулась мордочка Пегасенка с широко раскрытыми глазами, полными ужаса и любопытства. Скорлупа затрещала и развалилась на две части. Один в один, похожий на взрослого Пегаса, вылитый родитель, только в липкой оболочке и другой масти. Пегас внимательно оглядел детеныша и удовлетворенно фыркнув перенес на подстилку. Закачалось следующее яйцо, процесс пошел дружнее. Повторилось как в первый раз. Треск, морда, разламывающаяся скорлупа. Удовлетворенный осмотром Пегас положил следующего рядом с первым.

На пятом яйце произошла первая и последняя осечка. Из треснувшего яйца высунулась морда непохожая на родительскую. С кудрями на голове и маленьким верхними хваталками, как у меня. Яйцо разломилось пополам. Нижняя часть детеныша не отличалась от родительской, копыта, хвост, но без крыльев. Странный гибрид. Верхняя часть вылитый я в молодости, нижняя — Пегас в старости. Приехали. Первый урод. Пегас досадливо сморщился.

— В семье не без улода. Вася, блосай его в плопасть.

— Почему я? — Испуганно отскочил в сторону, не желая брать грех на душу. — Ты его породил, ты и убивай. Родительское право священно и не перекладывается на посторонних.

— Тебя зачем спасли? — Пегас укоризненно поглядел мне в глаза и сам же объяснил — Чтобы был велным помощником. Так что без глупых лазговолов о гуманизме и молча выполняй пликазание.

— Но детеныш живой. — Испуганно пролепетал, отступая дальше. — Шевелиться…

— Не отвлекайся на пустяки, выполняй пликаз, у меня плодолжаються лоды. Или самого со скалы сблошу.

— Мы были простыми солдатами и честно выполняли свой долг до конца. — Выдал очередную сентенцию, шмыгая носом от холода. Лететь с высокой горы желание не возникло и преодолевая страх, подошел к уроду и осторожно взял на руки.

— Папа! — Внезапно заорал уродец и крепко обхватил маленькими хваталками за шею. — Ням-ням, папа!

— Эй, ребенок… папа рядом детка, я чужой! — Пытаясь оторваться от цепких хваталок объяснил малышу, но он крепче обхватил шею и прижавшись кудрявой думалкой к груди, пускал счастливые пузыри. Растерянно поглядел на Пегаса. — Не отпускается…

— Ну все, попался. — Грустно вздохнул Пегас. — Тепель плоснеться жалость, чувство долга пелед улодом…

— Уже просыпается. — Согласился с Пегасом. От ребенка шло тепло, мягкая, шелковистая шерстка приятно грела озябший организм не хуже грелки. Неуверенно предложил Пегасу. — Пусть живет? Воспитаю…

— Делай что хочешь. — Махнул огорченно копытом Пегас. — Два копыта — одна пала. Только учти, как гласит закон длевнего пилота — тепель ты в ответе за плилученного ближнего. Эх, не удалось завести помощника…

— Что ты хочешь этим сказать? — Насторожился я.

— Плидеться нам ластаться Василий. — Вздохнул Пегас. — Не имею плава оставлять в семье улодливых мутантов. Дети обязаны ласти голмоничными личностями, без комплекса неполноценности и чувства ущелбности.

— Почему?

— Мутанты обычно выластают умнее и лазвиваются быстлее, а комплекс неполноценности дает им плеимущество в дальнейшей жизни. В нашем сообществе Пегасов где все лавны и нет пличин для конфликтов, сильная, но ущелбная личность, может создать плецедент и сбить стадо с истинного пути. Все-таки, хоть и летающие, но все же лошади. Стадный инстинкт сильно лазвит. Длевний атавизм жить мешает.

— А в чем истинный смысл вашего общества?

— Летать беззаботно в небесах, таскать челевяков на гору, пастись в бесклайних степях, нести яйца и вылащивать новых членов, взамен уходящих.

— И все?

— Лазве мало? — Удивился Пегас. — Вылупился из яйца, получил удовольствие от жизни и уступаешь место под солнцем потомкам. Круговолот судьбы в плилоде. Всем холошо, все довольны. Жизнь для счастья дадена!

— Надо будет запомнить. — Согласился с Пегасом. — А может и нас оставите? Мы с краешку поживем…

— Не-не. Спущу на землю, там и существуйте. — Не согласился Пегас. — Одного бы оставил, но вместе — увольте. Вас двоих только оставь. Завидовать станете, злобствовать, как в сознание войдете. Неоклепшие лошадиные умы совлащать заумными идеями. В стабильном, счастливом сообществе, новых пелемен не надо.

— Папа! Ням-Ням! — Потребовал приемный детеныш. — Жрать хочу — мочи нет! Хоть травы нажуй на первое время! Потом рассчитаемся.

— Видишь? Я же говолю — мутант. Несколько мгновений на земле, а уже тлебует — возмущается. Делжи его клепче лапами, на землю спущу. От глеха подальше. Эх, жаль Василий, не получилось на Олимп свозить, но если что возвлащайся. Одного легко увезу. Будешь на халяву знаменитостью.

Пришлось подчиниться грубой, бесчеловечной силе и прижав странного ребенка к груди, терпеливо терпеть боль от копыт, в свободном полете с горы. В долине росли высокие штуки зеленого цвета, раскинув крючковатые, мохнатые хваталки в разные стороны. Ловко спланировав на ровную полянку между зелеными гигантами, Пегас отпустил нас на землю, и не прощаясь взлетел в небо, возвращаясь к нормальным детям. Пегасенок задергался в руках, отчаянно заревев, просясь на волю.

ГЛАВА 3

— Предлагаю взбодриться. Кому чего?

— Испить чашечку пыли с бразильских дорог?

— Кому не нравится кофе, может наслаждаться отваром из грузинских веников.

— Сливки есть?

— Не развращай организм лакомствами, пей, что на халяву дают. С тебя девять ложечек кофе, после получки. Помнишь?

— С тобой забудешь…

— Замолчи, пожалуйста. Не разрывай стенаниями мою нежную душу. — Попросил Пегасенка, бережно опустив его на землю. — Слезами горю не поможешь. Мы с тобой в одинаковом положении, есть хотел — иди пасись.

— А кто мне траву будет пережевывать?

— Сам жуй, не маленький. — Строго приказал и осекся. Как раз и маленький. Недавно из яйца. Собрат по несчастью. Изгой. Как и я. — Кстати, не меньше твоего хочу есть. А почему именно траву необходимо есть?

— Не знаю, но что-то подсказывает — именно траву, или фрукты с овощами. — Объяснил Пегасенок, ловко ковыляя на слабых копытах к большому зеленому кусту, обвешанного желтыми плодами. — С куста можно жевать фрукты. Полезно. Бананы будешь?

— Мне можно?

— Ты же папаша, не я. — Пожал плечами Пегасенок, срывая желтый продолговатый плод. — Как думаю — жрать можно все подряд, когда голоден, а когда сыт, достаточно пробовать. Полезно — что в рот полезло. Угощайся родитель.

— Сколько раз объяснять, я не твой родитель.

— Кто спас — тот и родитель. — Не согласился Пегасенок, ловко проглатывая неочищенный банан. — Закон цивилизованного общества — главное не рожать, а воспитывать.

— Слушай, откуда все знаешь? — Поинтересовался у ребенка, подходя к зеленому кусту с желтыми плодами. — Ладно я — гумункулус в кастрюле рожденный, но ты — рожден как положено, родителем.

— Когда в яйце находился, все слышал и самостоятельно обучался. Давно бы выбрался, но ты же слышал, что папашка сказал? Всех уродов в пропасть. Сбрасывать на дно самого глубокого ущелья. Прикинул в голове. На фиг помирать молодым? К тебе за подмогой бросился. Шанс спастись — маленький, худенький, но был. Не ошибся. Ты кушай, кушай Папа — Челевяк.

— Не червяк, а Вася. — Обиженно поправил ребенка, откусывая желтый плод вместе с кожурой. Банан оказался вкуснее пучка травы, но нам бы колбасы жаренной, с яичницей. Строго добавил. — И запомни малолетний мутант, кто спас, к тому необходимо относиться с должным почтением и уважением.

— Хорошо Папа Вася, только не лезь в бутылку. — Согласился Пегасенок, проглатывая плод за плодом. — Но и ты с родительской нежностью относись. Кстати мне имя нужно. Красивое.

— Придумывай. Самоопределяйся. — Внутри организма забурчало, но чувство голода отступило в сторону. Сорвал новый плод, но действовал мудрее, стал выедать только сердцевину банана, аккуратно отплевывая кожуру в сторону.

— Не-е-е…, не умею. Мы Пегасы умные, но с творческим воображением напряг. Не родная ипостась.

— Напрягись. Ты же мутант, а отец рассказывал про вас жуткие вещи. Больно умные. Многое знаете.

— Знать и придумывать — разные вещи. — Нравоучительно ответил Пегасенок. — Жалко что ли? Западло?

— Не выражайся хулиганским жаргоном, говори по человечески! — Автоматически сделал замечание ребенку, размышляя о поставленной задаче.

Дать имя ребенку нелегкая и тяжелая задача. Как гласит, одна мудрая истина — как корабль назовешь, так и поплывет судно, по океану жизни. Сколько примеров услужливо подсказывает память, когда из-за неудачного имени происходили личные драмы, коллективные трагедии. Вот пожалуйста, — жил старенький капитан в отставке, на пенсии. Решил под старость поучаствовать в кругосветной гонке. Построил хороший, добротный корабль и имя дал великолепное, но вмешался злой рок. Отпали две первые буквы от названия, с вывески на корме… Кранты. Писец присутствующим. Пропал корабль. Фортуна пошла зигзагами и лишь находчивость, да прирожденная смекалка пенсионера-капитана спасла часть экипажа от неминуемой гибели. Пассажиров утопло — пропасть, а одна популярная певица, сбрендила со страха, встала на нос тонущего судна и запела надрывную, печальную англосакскую песню. Ей орут доброжелатели со спасательных шлюпок: — Заткнись дура! Песня в кино будет, только через сто лет! Спасайся, пока не поздно! Не услышала, вместе с кораблем и айсбергом ушла на дно Мирового океана… Или не так в действительности? Но как? Как звали корабль — Титаник, Победа? Бог с ними, приведем другой пример, — ребенка назвали Ньютоном и что в результате? Человеку всю оставшуюся жизнь на голову падали разные предметы, пока в конце концов, не прибило насмерть здоровенным ящиком с яблоками, сброшенным с балкона завистливым соседом по научной академии. Вот и не верь после в приметы…

— Эй! Папаня! Заснул? — Неугомонный Пегасенок вывел из задумчивости. — Скоро крестить начнешь? А то наелся, теперь пить хочется.

— Имя короткое дать, или как получится?

— Пока маленький и короткое имя сойдет, но потом тоже большим, взрослым стану, а как с коротким существовать? — Пегасенок сыто икнул. — Несолидно выйдет. Мужик при бороде, с толстым брюхом, а его знакомые Петькой, да Петькой кличут. Невольно алканавтом станешь, или закукарекаешь.

— Экий ты куртуазный. — Упрекнул Пегасенка и осененный гениальной идеей, довольно улыбнулся. Куртуз-карапуз, вырастет — станет Куртуазом. Солидно, невнятно, непонятно, но красиво. — Кстати, как имя — Куртуаз?

— А что такое и с чем его едят? — Не понял Пегасенок, почесав кудрявый затылок. Вышло забавно. Пегасье тело с лохматым хвостом, вместо морды — часть моего тела и морды. Вылитый кентавр. Кентавр? Знакомое слово, но что обозначает? Эх, память, память, возвращайся скорее в бренное тело. Как нам тяжело без тебя…

— Тебе-то какая разница?

— Здрастье — пожалуйста. А вдруг имя обозначает что-то неприличное?

— Не боись пацан, матрос — салагу не обидит. — Снисходительно похлопал Пегасенка по плечу. — Точный, перевод слова с импортного языка не помню, но означает явно хорошее. Интимное и великосветское. Аристократическое. Не нравиться?

— Куртуаз… — Повторил Пегасенок, пробуя новое имя на вкус. — Хорошо, для старости сойдет, а как сейчас звать будешь?

— Кузя. — Мгновенно выдал короткое имя.

— Оно мужское?

— Мужское? — Не понял определения.

— Имя говорю, мужское? — Повторил Пегасенок. — А то мне с бабьим никак нельзя. Обидно будет.

— Что есть мужское?

— Ооо… — Протянул разочарованно Кузя. — Полная труба. Ты не знаешь основополагающих принципов мироздания? То, что знает любой Пегасенок едва вылупившийся из яйца?

— Почему? Знаю. — Встрепенулся, но подумав, честно признался. — Вернее знал, но забыл. Временная потеря памяти и атрофия центральной нервной системы. Слова выдаю без смысла и внутреннего содержания.

— Бывает. — Согласился Пегасенок. — Спасибо Папа Вася, за имена. Теперь, я не тварь бессловесная, не мутант без роду и племени, а полноценный член общества. Еще воды выпить, жажду утолить, и для полноты ощущений вздремнуть под деревом в тенечке. Пошли воду искать?

— Как скажешь Кузя. — Отчески потрепал пасынка по голове. — Веди Сусанин.

Громко зацокав копытами, Кузя поскакал вперед, успевая отбежать в сторону и вернуться, пока я на ходилках, неторопливо ковылял за ним, оглядываясь с любопытством по сторонам. Низкие кусты чередовались высокими деревьями, мягкая зеленая трава почти не кололась, а мелкие камешки старательно обходил, оберегая ходилки. Высокие горы скрывались в облаках, кто-то надсадно чирикал в глубине леса, жужжали мелкие крылатые животные — идиллия. Так бы шел и шел неведомо куда, не задумываясь и лишь любуясь окружающим миром.

Кто я — не суть важно, где я — непринципиально. Придет время разгадок, проблемы вернуться и осознав свое место в окружающем мире, стану умнее, мудрее, но вряд ли счастливее…

— Папа Вася! Иди сюда! Ручей нашелся! — Донесся радостный вскрик Пегасенка. — Ух, ты, вода какая-то мутная.

Бросив заниматься прикладной философией, заспешил к Кузе. Пегасенок стоял по колено в воде и с интересом принюхивался к ручью. Цвет жидкости напоминал своим видом белоснежные вершины гор. Осторожно подойдя к берегу, зачерпнул пригоршню воды и осторожно поднес к нюхалке. Жидкость пахла коровьим молоком и была теплая. Набравшись смелости, отважно попробовал воду. Действительно, вкус парного коровьего молока. Молочная река — кисельные берега?

— Ну, и? — Нетерпеливо спросил Кузя, отрывая от размышлений. — Пить можно, или не рисковать?

Молоко не только пьют, но и делают из него разные вкусные продукты, услужливо подсказала дремлющая память: — кефир, йогурт, ряженку, сметану, сыр, сыворотку, сгущенку, мороженное…

— Пей, только не переусердствуй. — Разрешил и не теряя времени зря, стал угощаться бесплатной халявой.

— Вкусно. — Высказался Кузя, лакая как лошадь, воду из ручья. — Здорово, что мы сбежали от родителя? Сидели бы на голой вершине, обдуваемой всеми ветрами, и жевали старую траву.

— Наверное. — Согласился и попросил пасынка. — Кузя, отломи пожалуйста кусочек земли со дна ручья, есть смутное подозрение…

— Ты что папаша? — Удивился Кузя. — Землю есть нельзя, она для живота вредная, мы же не земляные червяки.

— Не умничай, а выполняй родительскую просьбу.

— Ну и пожалуйста, травись, только не говори, что не предупреждали. — Кузина голова скрылась в ручье, чтобы через секунду, вновь появиться с огромным куском земли в маленьких ручках. — Лови, папуля. Угощайся.

— Спасибо. — Ловко поймал кусок грязи и осторожно его обнюхал со всех сторон. Пахло как от молока.

Только бы догадка подтвердилась — будем как сыр в масле кататься. И выпить и закусить. Набравшись мужества, откусил маленький кусочек и чертыхаясь выплюнул обратно. Земля — землей, киселем и не пахло. Какая гадость. Облом. Память в очередной раз обманула надежды.

— Ну что говорил? — С издевкой спросил Кузя. — Не по вкусу пришлось? То-то же. Против наследственной памяти не попрешь. Инстинкт — страшная сила, его хитрым словом не обманешь. Теперь пора устроить небольшой перерывчик минут на шестьсот. Сон после сытного обеда и завтрака первое дело для молодого здоровья.

— Что есть сон?

— Как в яйце находиться, без движения и в бессознательном состоянии. — Кузя от души зевнул и мечтательно протянул. — Нирвана.

— Но не хочу погружаться в нирвану. — С содроганием вспомнив о горячей кастрюле, воспротивился предложению. — Идем дальше.

— Успеем, не переживай. Весь мир под копытами. Время есть. — Кузя выбрался из молочного ручья и без сил опустился на траву. — Выполнять нужно то, что требует тело, а не предлагает голова.

— Неужели мы рождены, чтобы подчиняться несовершенному телу? — Похлопал себя по мягкому животу. — Что-то здесь не правильно…

— Нормально, предок, не переживай. Расслабься и получи удовольствие. — Кузя подложил свои верхние хваталки под голову и закрыл глаза. — Инстинкт мне подсказывает, что материя первична…

— В смысле? — Не понял, но Кузя уже засопел носом, обмахиваясь хвостом от мелких крылатых животных, неизвестно откуда появившихся, но назойливых и противно жужжащих.

Недоуменно хмыкнув, присел рядом со спящим Кузей и попытался уйти в нирвану. В отличие от парнокопытного ребенка, никак не удавалось расслабиться. Гляделки закрывались, но и сквозь темноту пробивался свет, мелкие пернатые твари, тонко пищали возле думалки отвлекая внимание. Кузе хорошо, есть чем отмахиваться от соседей, а мне? Попробовать использовать непонятную часть тела между ногами? Короткая и самостоятельно хвостом не работает. Ну что ж используем выдавшуюся возможность чтобы придти в ясное сознание и понять смысл о существования. Наконец вспомнить кто я, где и зачем.

В голове бродили незнакомые слова, всплывали неясные картины, возникали смутные ассоциации, но в единую картину не складывались. Внутри живота возникла странная боль и где-то, что-то просилось наружу. Испуганно вскочив с зеленой травы, отошел в сторону и попытался расслабиться. Из бесполезного отростка полилась тонкой струйкой желтая вода, принося неожиданное внутреннее облегчение и частичное понимание окружающего мира.

Все странным образом взаимосвязано, взяв что-то снаружи, что-то должны изнутри вернуть обратно. В одну дырку вкладываем, из другой вынимаем, не нарушая существующий порядок вещей. Принцип сохранения вещества и энергии. Много взял — будь добр, отдай обратно. Только берем приятно пахнущее, а отдаем неприятно воняющее. Как сказал незнакомый, но великий мудрец — каждый норовит вдохнуть чистый воздух, а выдохнуть разную гадость…

Теперь есть некоторое понимание сути вещей и приспособлений. Что вверху организма — приспособлено чтобы брать себе, а низ тела, — чтобы отдавать из себя. Логично.

Шло время, Пегасенок безмятежно валялся на траве, желтый, горячий круг на небе, постепенно передвигаясь, спрятался за горную вершину. Стало прохладно. Обследовав близстоящие кусты и окрестности, вернулся к пасынку и теперь терпеливо ждал когда наконец он выйдет из пегасьей нирваны. Окружающий мир удивлял изобилием плодов и насекомых. В памяти смутно брезжила надежда что когда ни будь, вспомню, или по крайней мере осознаю свою роль.

Кузя взмахнул хвостом и открыл осоловелые глаза. Широко зевнув, резво вскочил на копыта и поглядел на небо.

— Ого, долго же спал, сейчас лопну от воды.

— Да уж, спишь как пожарник. — Согласился с пасынком.

— Типун на язык. — Испугался Кузя, оглядываясь по сторонам. — Прошу никогда не упоминай всуе.

— Почему?

— Беду накликаешь. — Невразумительно ответил Кузя и отбежал в сторону к ближайшему кусту. Приподняв одну из задних ног, выставил вперед, длинный отросток под брюхом, очень похожий на мой, и ударил мощной желтой струей, по тонким веточкам куста, сбивая листья и красные, круглые ягоды. Через несколько мгновений напор воды ослаб, облегченно вздохнув, Кузя дернулся копытом, стряхивая последние капли и вернулся ко мне.

— Ну, что папаня? Готов к труду и обороне?

— Всегда. — Не удержавшись от любопытства, заглянул под брюхо Пегасенка. Действительно, водометный отростки, очень похожие, только у Кузи больше, толще и длиннее. Душа неизвестно отчего наполнилась необоснованной черной завистью к чужому поливальному агрегату. — Кузя. Чем больше, знаю, тем больше нахожу сходства между нами. Скакать не мешает? Не кажется, отросток малофункциональный предмет?

— Инстинкт подсказывает, штука пригодится в другой роли. Как ты думаешь, почему родная мамаша, хотела выбросить из гнезда в глубокое ущелье?

— Ты не похож на других детей. Крыльев нет, морда как у меня. — Пожал плечами. — Кудрявый…

— Главная причина между ног. — Кузя тяжело вздохнул. — Мы одной породы, уроды — самцы.

— Что ты хочешь этим сказать? — Насторожился я.

— Основополагающий закон мира — женское начало. Мужчинам места нет. Такая коварная петрушка.

— Мне ничего не говорит. Если можно поподробнее.

— Папаня, мне от роду, дня не прошло, а ты хочешь чтобы все рассказал и объяснил? — Развел руками Кузя. — Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Вместе будем искать ответы.

— Но ты хоть что-то знаешь, в отличие от меня. — Не согласился с ребенком. — Говоришь недомолвками и загадками. Напряги извилины, пошебурши в инстинктах.

— Что-то связанное с размножением и удовольствием, но точнее не скажу. Знаю одно — эта штука сама подскажет, когда будет необходима, а до времени — увы. Не проявиться.

— Жаль. — Почесал думалку. — И мне на ум ничего толкового не приходит. Чем займемся в ближайшее время?

— Как чем? — Удивился Кузя, подходя к кусту с желтыми плодами. — Ужинать, травить анекдоты, потом до утра в нирвану.

— И все?

— Разве мало? Еще можно попить молока. Устроить скачки по пересеченной местности — физические упражнения полезны для развивающегося, молодого организма.

— А завтра?

— То же самое. Завтрак, обед, полдник, ужин. В перерывах между едой — лечебный сон, гимнастика.

— А потом?

— Пока не вырасту, не наполнюсь мужскими гормонами, свежего предложить не могу. Терпи.

— Есть, пить, спать? — Разочарованно протянул. — Скучно и тривиально проводить отпущенное время?

— Хорошо, что предлагаешь ты? Выдвигай варианты, будем обсуждать.

— Мне кажется, что мы не случайно появились в мире.

— Ты рассуждаешь о предопределенности судьбы? Нами двигает фатум, и все давно расписано под луной? — Кузя снисходительно хмыкнул. — Нет свободы воли, и случай как статистическая закономерность?

— Примерно так. — Вынужденно согласился с Кузей. — Разумная личность тем и отличается, от прочих животных, что вынуждена всю жизнь заниматься познанием себя и окружающего мира, только в этом случае время отпущенное на жизнь пройдет весело и непринужденно.

— Многие знания — многие печали, раз. Второе — суета нужна при ловле блох, а третье, уж если дан разум, так нужен для получения максимальных удовольствий, а не для горьких раздумий, об устройстве несправедливо организованного мира. — Кузя тяжело вздохнул. — Папаша, кончай мучить неокрепший разум заумными рассуждениями, аппетит отбиваешь. Присоединяйся к дармовому угощению. Беседы и философские диспуты на голодное брюхо, нарушают пищеварение и вызывают бурление газов. После ужина поговорим.

Поговорить после ужина не удалось. Совсем стемнело и Кузя упал на траву беспробудным сном. Пришлось присоединиться к приемышу и попытаться уснуть. На небе загорелись яркие точки, темноту рассеял ярко освещенный круг, обгрызенный с одной из сторон. Где-то далеко завыли неведомые звери, запищали в воздухе кусачие насекомые. Обед прошел, дело к ночи — дембель стал на день короче. Тоска…

— Рота! Подъем! — Заорали под ухом истошным криком, дневального-первогодки, развлекающегося как умеет, после тоскливого ночного дежурства у тумбочки. Плохо соображая, вскочил на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам. Кроме подросшего за ночь Кузи, рядом никого.

— Ты что? С ума сошел? — Рассердился на Кузю. — От ума отставишь. Шутник- переросток. Чего разорался? Делать нечего?

— Ага. — Довольно улыбнулся Кузя. — Мы — мутанты, по утрам шутливые, игривые. Ням-ням, хочу.

— Иди да жри бананы, зачем будить?

— Одному скучно. — Пегасенок сел на землю и задним копытом почесал брюхо, как молодой, неумелый щенок. — Рот маленький, живот большой, пока травой да ягодами набьешь утробу, от тоски повеситься можно. Банан будешь?

— Пока нет. — Сел обратно на землю и широко, от души зевнул. — Вначале бы зарядкой заняться, принять водные процедуры, умыться… Ух, ты, как за ночь разбарабанило. Растешь не по дням, по часам?

— Если б мясо ел, то рос по секундам и мгновеньям, а так… — Кузя махнул огорченно рукой. — Коэффициент полезного действия как у паровоза — вся сила в свисток. Ну пошли завтракать…

— Черт с тобой. — Кряхтя поднялся на ноги. — Только в животе тяжесть и что-то наружу просится. Заболел от травы и бананов.

— Называется — сходить по большому. — Авторитетно заявил Кузя указывая рукой на зад и взмахнув хвостом. — Вчера вода выходила лишняя, сегодня будет трава вчерашняя выходить. То выходит, что в пользу не пошло. Иди под кустик, здесь подожду. Уж больно плохо вчерашняя трава пахнет…

Прислушавшись к совету подросшего ребенка, ушел подальше от Кузи и присел под кустами. Пасынок оказался прав — результат переработки ужина и обеда, никак не напоминал вчерашние бананы. Долгое сиденье на корточках, дало время для философских раздумий. Вчерашние размышления подтверждались — что взял из окружающего мира, будь добр, отдай обратно. С физиологией внутренностей окончательно разобрались — осталось разобраться с физическими параметрами, духовностью, культурой и восстановить память.

Пегасенок обманул. Не дождался и ускакал набивать брюхо бананами. Вывод — голод не тетка, не дядька, а самая настоящая проверка чувств к ближнему. Ты вначале накорми, напои, спать уложи, а после, и поболтать не грех…

Поговорить за жизнь не удавалось, затянула рутина и ежедневная, однообразная суета. Нет, не сказать что полная тоска, но время тянулось однообразно и медленно. Горячий круг, то появлялся из-за гор, то опускался обратно, сменяясь холодным светом большого, ночного глаза. Как будто, какой-то одноглазый гигант, высоко вверху, внимательно наблюдал в темноте ночи, мучительно размышляя, что именно с нами делать. Казнить, помиловать, или пусть помучаются дальше? По раскладу выходило — дальше…

Кузьма целыми днями жрал фрукты, мочился и гадил навозными кучками тут же под кустами, нагло заявляя на замечания об элементарной гигиене, что удобряет почву полезными органическими удобрениями. Спал беспробудным сном в любое время дня и ночи, времени от времени, забывая ложиться на землю и дремал стоя, тонких на пегасьих копытах, продолжая и во сне жевать свои прокисшие бананы. Вегетарианец блин. Но усиленное, беспрерывное питание шло пегасьему ребенку на пользу и Кузя рос как на дрожжах. Пивных. Ха-ха.

Иногда в редкие перерывы между делами, Кузя лез с глупыми просьбами. Типа — давай папаня весело поиграем, поскачем по лугам, по полям. Расскажи интересную сказку, спой грустную колыбельную песню, перед сном. Нашел певца. Какие сказки могу помнить, если старше пасынка, на пару дней, из музыкальных произведений, бредовая память услужливо подсовывала песни революционных праздников и манифестаций? — Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской — та-та-та — та-та-та… После этакого, бравурного мажора, хочется очумело метаться по лугам в поисках тяжелого булыжника — орудия неведомого пролетариата, а не мирно переваривать траву в желудке, сладко пуская слюни во сне.

Отбрехивался, от детских приставаний как мог. Временами как настоящий отец. Как действует настоящий родитель? Брехт рядом не стоял, вместе со Споком и Макаренко. Что предлагаешь непоседе, вместо развивающих игр и дурацких, душещипательных бесед о нравственном долге перед обществом? Заявляешь прямо — отстань противный ребенок, разве ты не видишь, что родитель занят важными делами?! Иди займись самовоспитанием, самообразованием, помой посуду, вытри под носом, подмети пол и вымой наконец за собой чашку, гаденыш! Только подневольный труд на пользу семье и родителям, делает из вредного ребенка, приличного члена общества.

Чем хороший ребенок, отличается от плохого? Тем, что не пристает к взрослым, а молча выполняет приказы и распоряжения старшего по квартире. Хорошая семья держится на безрассуждающей дисциплине. Когда вырастешь, тогда возможно разрешим вякать, а пока — упал — отжался десять раз. Строевым галопом выполнять поручение отца-командира! Дедовщина — не только затасканный отрицательный термин, вышедший из уголовных, армейских дел, но и замечательная семейная традиция. Слово старшего — закон для подчиненного, и какое дело ефрейтору, что тебе — желторотый баклан, сказал командир батальона, если дедушка из родного взвода приказал срочно клеить дембельский альбом! По печени гаду, по печени и чистить гальюн! Явно перебарщиваю, но за пивом, в ближайший ларек салагу бы сгонял…

Сладки бесцельные мысли и переживания, не обремененные тяжелым, нудным трудом на родное государство.

Конечно, получается не так, как представляется в розовых мечтах. Пытался кроить строгое лицо, но тупо бегал за Кузьмой по скользкой траве, играя в догонялки. Да, да — Василий Кастрюлькин, почти взрослый и мудрый изначально, играл в тупоумные детские игры, без малейшей надежды, хоть раз догнать пасынка и врезать ему по хвосту босой ногой, или пусть маленькой веточкой. С хваталку толщиной. И честно пытался петь песни — тупо и негромко мыча, сквозь крепко стиснутые от злости зубы. И сказки придумывал. Только выходили они скучные и однообразные. Дед за репку, бабка за бабки, баю-бай, спи скотина, засыпай…

Но чаще находил веские причины, чтобы ускользнуть от вопросов воспитания. Если считать важным делом валяние на траве, ковыряние в сопелках и мучительное раздумье о несправедливо устроенном мире…

Почему когда хорошо, то стараешься думать о плохом? Чтобы было лучше! Лично придумал, когда валялся на траве, отправив Куртуаза на водопой. Когда за спиной не висят великие предки и ты сам себе оратор, философ и мудрец, любая высказанная вслух мысль гениальна. Кроме меня, никто, никогда не говорил. Здорово. Любая банальность, вылетевшая случайно из рта — перл и стопроцентный афоризм. Не верите? Жизнь — прекрасна. Ну и кто презрительно скорчит физиономию и покрутит пальцем у виска — фи, мол, слышали и не раз. А нет никого, я один, как дурак, не считая Кузю. Оппонентов нет. Шибко умных и больных на голову — тоже. Очередной афоризм. Жизнь прожить — не поле перейти. Действительно. Сколько не ходил по полю туда — обратно, жисть получается длиннее. Ну и кто возразит, кто поспорит? Я первооткрыватель! Моя заслуженная слава! Жаль, никто не подтвердит.

Еще что, а сколько новых открытий свершил, не перечесть по пальцам. Кстати, слово пальцы, лично придумал, как и много других полезных слов. Пришел к удивительному выводу — ходилки — скорее всего ноги, а хваталки — руки. На них торчат не щупальца, грязные отростки, жирные сосиски и грабли, а пальцы, пальчики. Один палец, самый толстый — назвал большим, другой хотел назвать ковырятельным в носу, но передумал и решил назвать указательным. Мало ли, буду большим начальником, чем грозить подлым, ленивым работникам и показывать, что именно и где копать? Средний палец — назвал средним, им очень удобно, показывать неприличный американский жест, безымянный — безымянным. Толку от него — ноль, но не быть же четырехпалым, что я, лягушка? Самый маленький пальчик и самый любимый решил назвать мизинцем. Потому что размером с мизинец и очень удобно ковырять не только в носу, но и в ушах. Жеманно, аристократически оттопыривать, когда пьешь английский чай на файв-о-клоке, но пока чашек нет и компании джентльменов рядом не заметно.

Решил по аналогии и на ногах каждый палец обозвать, но не нашел оригинальным названиям, реального применения и решил оставить труд потомкам, хотя копыта как у Кузи лучше. Подкову прибил и скачи круглый год без обуви, а тут валенки, сандалии, ажурные чулки, с вонючими носками…

Не давала покоя мысль как назвать висюльку между ног, но в голову приходили одни непристойности и нецензурные слова. Нет. Не может быть. Обзывать предмет скабрезным выражением, не зная для каких целей предназначен, не поворачивался язык. Суровая диалектика — как вещь назовешь, для того и служить будет. Нехорошо. Подождем немного, пусть определяется в ориентации.

Но самое главное открытие совершил, глядя на собственное отражение в стоячей воде. Оказывается, есть одна часть тела — правая, другая — левая. Подозрения переросли в догадку, когда провел эксперимент. Правая рука — действительно правильная, левая — нет. Правой все могу. Конечность — умелая и способная, слов нет. Кидать камни, ковыряться где хочу, чесаться там же. Палку нести правой приятно, другой рукой неудобно. Попробовал рисовать на речном песке. Левой рукой выходит всякая абстракция с сюрром, попробовал писать правой — вылитый Кузя на лошади. Реализм как у Шишкина — Медведи в лесу. Когда гляжу на правую сторону — то в голове правильные, хорошие мысли — Империализм победит, наше дело правое победа будет за нами, фашизм никуда не пойдет. Дважды два — четыре, но уже из высшей математики. Думать и думать, одни логарифмы многого стоят, не считая синусов и косинусов. А как морда физиономии, повернется налево, так и мысли какие-то левые. Озабоченные чувственными глупостями. Не сходить ли мне опять налево… Как тянет… Словами не передать! Вечный зов, как у Кузи инстинкты.

Но хуже всего, что ноги перепутаны местами. Если правша, то толчковая нога — левая. Как не прыгну — всегда левее приземляюсь, чем хотел, а если ходить не задумываясь, то хожу по кругу, как цирковая лошадь по арене. Парадокс.

На основании открытия вывел новый закон. Полезное и хорошее, имеет противоположную сторону. День — ночь, светло-темно, жарко-холодно, вкусное-горькое, умный-дурак. По последнему утверждению хотелось поспорить, так как разум не имеет определенных критериев для сравнения друг с другом, но даулизм имеет право на существование. Еще выяснить, что с чем кушают…

Одна странная закономерность выведена экспериментальным путем. Все что на верху — непременно падает вниз и непременно норовит ударить по макушке. Вода — мокрая, песок сухой, земля грязная. Трава разная, но чаще невкусная, а от некоторой сразу бежишь под кусты. От насекомых пользы никакой. Жужжат и кусаются. Камень крепкий, но если об него стукнешься, то и болючий, гад. Все что движется — живое, а какую кусачую и летающую козявку раздавить, то становиться не живой, но на вкус временами потянет. К мертвому относиться многое из окружающего пейзажа, но с травой, кустами и деревьями не определился. Они не шевелятся, но сказать что они мертвые — язык не поворачивается. Фауну решил временно отнести к третьему состоянию природы. Не рыба — не мясо, но пусть будет. Польза есть.

Яркий круг на небе проходит по одному и тому же маршруту, даря свет и тепло, но когда в зените, то лучше прятаться в тень, то кожа темнеет и шелушиться. Смущал ночной глаз великана постепенно сужающийся, как будто хитро щурился, придумав нам с Кузей великую подлянку, для остроты ощущений. С него станется…

ГЛАВА 4

— Перекур.

— Но мы и не работали.

— Хорошее дело начинается с хорошего перекура, но если ты хочешь работать без перерыва, тогда оставайся.

— Ага, нашли дурака. Я с коллективом.

— Правильно. Отрываться от товарищей по работе — последнее жлобство. С тебя сигарета.

— За что?!

— За науку.

День был совершенно тривиальный, нудный, и я как обычно, играл в догонялки с Кузей, глубоко в душе, проклиная свою излишнюю доброту. Чтобы сократить дорогу и обмануть быстроногого гаденыша, решил продраться напрямую, сквозь густые кусты и высокую траву. Лучше б не делал. Кололось и царапалось. Если ноги терпели боль, то болтающийся между ног рудимент, приходилось прикрывать руками от острых и длинных шипов на ветках и листьях кустов.

Если судьба ходить по земле, а не парить свободным в небе, надобно что-то придумать для прикрытия нежного отростка от случайных ранений и царапин. Типа чехольчика, или мешочка. Много выигрываем? Конечно. Освобождаем руки для свободной ходьбы и бега. Перестаем думать об осторожности и переключаем внимание на окружающие пейзажи. Кстати — руками можно рвать пищу и спокойно кушать на ходу. Но как чехол прикрепить на часть тела, чтобы не сваливалась и плотно сидела на положенном месте?

Придумать очередное, новаторское изобретение не дали, впереди кто-то заорал истошным, пронзительным криком и раздались глухие удары по чему-то мягкому. Кузя попал в беду? Не зря сегодня ночью, глаз на набе, окончательно пропал из виду. Ночной великан решил выполнить свою задуманную гадость? Ну, одноглазая камбала, доберусь однажды до тебя, пусть первыми и будут американские космонавты, если не обманули в очередной раз…

— Папаня! Наших бьют! Отстань рогатая уродина! — Донесся знакомый голос пасынка. Точно. Что за ребенок — вечно одни неприятности. Не успел две минуты побыть в одиночестве, как вляпался в историю. Неуклюже переваливаясь как пингвин с ноги на ногу, побежал в сторону криков.

На поляне волосатое, рогатое существо на четырех ногах, бегало кругами за Кузей, пытаясь поддеть ярко-желтым рогом. Пегасенок истошно орал, но ловко увертывался, пытаясь лягнуть задними копытами обидчика по морде. Но волосатый урод был явно не дурак и голову под удар, не желал подставлять.

— Эй дура бестолковая! Отстань от несчастного ребенка! — Грозно заорал на зверя, смело выскакивая из колючих кустов. — Иначе как врежу ногой по ушам, копыта откинешь!

Злобное животное резко остановилось на месте и недоуменно оглянулось в мою сторону. Типа — кто без команды вякает? Кому жить надоело в натуре? Ну и премерзкая рожа, доложу вам, предстала перед гляделками. Возмущенно фыркнув на обидные слова, безмозглая скотина, рванула в мою сторону, наклонив рогатую голову к земле. Намерения у рогатого зверя к мирному сосуществованию двух разных систем не располагали. Благородный родительский порыв, стремительно стекал под ноги, по мере приближения врага.

— Стой на месте — стрелять буду! Первый выстрел в воздух, второй на поражение! Хрен догонишь! — Грозно пообещал злобной скотине и не дожидаясь ответной реакции, бросился назад в колючие кусты. Дура, не останавливаясь вломилась следом в заросли, пытаясь догнать. Хищник выбрал новую жертву? А я при чем? Нам вообще не в ту сторону…

Думать стало совершенно некогда и прибавил скорости. Экое немирное существо. Агрессивное. Не поговорить, не обсудить назревшую проблему. Прийти к взаимному консенсусу. Мама дорогая! Сзади донеслось громкое мычание и острый рог чуть не воткнулся в филейную часть тела. Страх придал новых сил и рванул из последних сил быстрее. Нет. Фиг. Не убегу. У твари четыре ноги, у меня всего две. Я — раз, два, а тварь на четырех копытах — тыг-дык, тыг-дык и в дамки. Нужно предпринимать неожиданный, нестандартный ход. Включить например мозги… Впереди мелькнуло толстое дерево и промелькнула спасительная мысль.

Как оказался на верхушке дерева — помню смутно, но когда стал немного соображать, внизу мычало обиженное животное, вверху каркали растревоженные серые птички. Спасся называется.

— Что? Съела? — Злорадно крикнул разъяренной зверюге, и показал язык. — Дура волосатая! Тварь безмозглая! Скотина неблагодарная! Собака тупая! Свинья немытая! Петух Гамбургский! Ну заяц, погоди!

Немного подумал и сложив в странную фигуру три пальца, показал рогатому обидчику. Результат превзошел мыслимые ожидания. Животное окончательно сбрендило с ума в бессильной ярости достать обидчика и стала бодать толстое дерево острым рогом.

— Ты зубами погрызи! — Саркастически рассмеялся, крепче хватаясь за толстый ствол. — Голым рогам не возьмешь! Врагу не сдается гордый Варяг! Не отдадим и пяди земли, ненавистному врагу! Кыш отсюда, дурилка пархатая! Свободу узникам совести!

Скотина прислушалась к совету и стала грызть кору дерева. Полетели в разные стороны опилки. Кроме острого рога, у животного и острые зубы, сделав печальный вывод полез выше на дерево. Растревоженные серые птички очень похожие на ворон, пришли в необъяснимую ярость и стали пикировать вниз, пытаясь долбануть длинными клювами, чтобы сбить с дерева, или хотя бы подло оцарапать острыми когтями.

Что плохого сделал, твари пернатые? Сорвал с насиженного места? А немного потерпеть неожиданного квартиранта нельзя? Сами виноваты. Под руку попался колючий плод дерева и не раздумывая, запустил в наглую стаю сорванным фруктом. Обиженно каркая, птички отлетели в сторону, но попыток оставить покое, не пожелали.

Теперь стая дружно бомбардировала непрошеного гостя, содержимым желудков с недосягаемой высоты, пикируя над макушкой. Сообразительные птички применили ковровую бомбардировку — стрельба по площадям, не по цели. Снайперская меткость — низкая, но количество всегда переходит в качество. Через пару мгновений несколько случайных попаданий расползлись по волосам головы и обнаженному телу зловонными пятнами. Птичья банда приободрилась достигнутым успехом и теперь выходила на массированное бомбометание по очереди. Снизу доносился хруст коры и пыхтение разъяренного зверя, сверху продолжали сыпаться неприятности. Что произойдет вначале? Покроюсь смердящим птичьим пометом и умру от удушья, или вместе с деревом упаду на завтрак рогатой бестии? Быть, иль не быть? Вот в чем вопрос, когда решаются вопросы мирозданья… Не в ту степь галопом мчаться мысли, в минуты смертельной опасности.

Птичий помет мешал сосредоточится и выбрать вариант спасения. Пасть под зубами, копытами разъяренного парнокопытного и умереть мучительной, но достойной смертью? Задохнуться смрадом — в надежде продлить ненадолго жизнь, но в конечном счете уйти в небытие опозоренным, обкаканым по уши?! Ни-за-что! Как говорил знакомый демиург, чей-то современник, — Всех убью, один останусь!

Если рогатому психу прыгнуть на загривок, что с ним будет? Тяжело. Оседлать и попрыгать, пока не успокоится. Шея у зверя короткая, копыта снизу, волосатая моталка сзади опасности не представляет, а моим ловким рукам, какая разница за что держаться, за ветки, или рог единорога? Пусть не ковбой, но едибой, первый в мире…

Запустив в пикирующих пернатых, очередным колючим плодом и распугав на мгновенье стаю, метко примерился, и мысленно попрощавшись с жизнью, спрыгнул на спину обидчика. Ноги ударились о спину животного, разъехались в разные стороны и всей тяжестью тела приземлился на болтающийся рудимент. От невыносимой боли, заорал как недорезанный и напрочь забыл, что именно дальше. То ли хвататься за уши, то ли за прищемленный отросток, не придумав умнее, решил просто умереть безвестным героем. Прощай батяня — комбат, твои солдаты выполнили долг до конца… И дорогая не узнает…

Рогатая скотина, пока я прощался с жизнью, и орал от боли, не теряло времени зря. Жутко испугавшись, когда на нее упал с дерева ненавистный враг, ударив всей тяжестью тела, задрала хвост трубой вверх, выпустила струю вчерашнего ужина, и упала как подкошенная на землю, под изувеченное зубами дерево, печально проблеяв последнее — прости.

Умирать еще рано, но больно… Что ж за проклятый рудимент, какие муки от него терплю… Превозмогая боль, медленно сполз с поверженного врага и попытался встать на ноги. Страшась увидеть последствия приземления, осторожно перевел взгляд вниз.

Могло быть хуже. Главное чтобы костюмчик сидел. Раздавленный орган стремительно распухал и синел, напоминая баклажан. Он баклажан, а я баклан. Но врага победил. Зверь дернулся ногой последний раз, потом закатил жалобно карие глаза в голубое, безоблачное небо, прощальным, стеклянным взглядом.

Отдал звериному богу душу. Откинул коньки и копыта. Прости, не виноват, так получилось. Судьба. Побеждает сильнейший, умнейший, хитрейший и подлейший.

Отдадим вражескому трупу последнюю воинскую честь и заберем военные трофеи. Победитель всегда должен что-то забрать у поверженного врага, иначе победа не в кайф.

Так принято с древних времен, когда уголовники-рецидивисты, прирезав случайного прохожего в темной подворотне, забирали пусть драную шапку и последнюю мелочь из карманов жертвы. Иначе чем хвастаться перед потомками, неудачниками, прокурорами и судьями? Вещественные доказательства — первое дело для Фом неверующих, только отпечатки пальцев уничтожать на месте подвига. Неплохо шкуру снять и чучело набить. В крайнем случае, башку открутить, и повесить над камином. Сидишь бывало в старости, в мягком кожаном кресле перед жарким, каминным пламенем, руки укутаны в мягкий плед, греешь в ладонях — бокал с коньяком, отпиваешь мелкими глотками, лениво закусываешь, поглядываешь на голову поверженного врага, в ряду прочих трофеев и вспоминаешь боевую молодость. Как молоды мы были, как искренне ходили налево, направо и кругом…

Башку не открутить, сил не хватит. Без подручных инструментов и делать нечего. Но и без трофея никак. Рог ему отломать? Ему рог уже не нужен. В своем зверином загробном раю, будет скакать как новенький. Тело новое предоставят, не ношенное. Болеть не будет, страданий нет, свежей, вкусной травы, по уши. Пасись в удовольствие и бебекай аллилуй небесному пастуху.

Боль медленно отступила, но штука вспухла и покраснела. Как теперь ходить буду? Убегать от опасностей? Как жить раненным и убогим? Кто даст больничный и выведет на инвалидную группу? Пожизненная пенсия нам не помешает.

— Вася держись! Наши на подходе, обходят гада с флангов! Смерть вражеским оккупантам! Ур-ра! — Донесся знакомый голос. Пегасенок идет на помощь? В кустах раздался треск веток и на поляну выскочил разгоряченный Кузя, размахивая огромной палкой. Увидев целого и невредимого отчима, а рядом под деревом, валяющегося без движения однорогого врага, Кузя мгновенно перестал орать и застыл как Медный всадник, на задних копытах с палкой наперевес.

— Спасибо пасынок, за подмогу, но ты немного опоздал. — Ядовито упрекнул Кузю, продолжая держаться за ушибленную промежность. — Слишком долго обходил противника с флангов. Настоящие герои всегда идут в обход?

— Ага. Ни фига себе… Как ты его замочил? — Удивился Кузя, опускаясь на четыре копыта. — Голыми руками победил?

— Зачем руками? Круче. — Развел руки и показал чем именно, гордо прокомментировав. — Он мяукнуть не успел, как упал сраженный орудием. Пригодилась бесполезная штуковина. Оказывается ею не только кусты поливать, но и при случае ударить обидчика. Замочить врага не в фигуральном, в прямом смысле. Фенита ля комедия и трагедия. Немного мозгами поработал и прочими частями тела…

— Ох и крут папаша. — Кузя восхищенно покачал головой, подходя ближе к телу поверженного врага. — Спасибо за смелость. Был бы генералом — медаль вручил. За храбрость. Так и надо волку позорному, будет знать проклятый насильник, как на маленьких лезть.

— Ты стрелки налево не переводи. Честно рассказывай, как безвинного зверя обидел. Чем животное спровоцировал?

— Как можно папаша? — Кузя вытаращил бесстыжие гляделки. — Да мы Кузи — невинность и порядочность. Неужели не знаешь?

— Именно что знаю. Признавайся несносный мутант, иначе строго накажу, мало не покажется.

— И как накажешь? — Усмехнулся Куртуаз, отскакивая на всякий случай в сторону. — По хвосту отшлепаешь, или обеда лишишь?

— Гражданских прав лишу. — Грозно пообещал пегасенку, стараясь тихо подкрасться, отвлекая разговором. — И родителя с горы вызову. Иди сюда гаденыш. Не усугубляй вины, честно признайся, зачем козла разозлил?

— Ты вначале поймай. — Кузя показал розовый язык и отбежал подальше. — Я не козел однорогий, соображаловка имеется. Не хуже твоей.

— Не выводи из терпенья Куртуаз. Сознавайся чистосердечно приемному родителю, иначе в угол поставлю.

— Куда? — Испугано насторожился Кузя. Ага. Не такой и умный малолетний преступник-мутант, чтобы в разуме с Васей соревноваться. Стараясь сохранить грозный вид, пожал обкаканными плечами, и загадочно улыбнулся.

— А туда. Даю последний шанс для чистосердечного раскаяния. Рассказываешь что натворил, не наказываю. Честное благородное слово. В противном случае — будешь мучится в углу. Пожизненно.

— Черт с тобой, твоя взяла. — Вздохнул Кузя, покаянно опустив кудрявую голову. — Я хоть и умный, но с вами — челевяками, не потягаться в гадостях. Прости папаня. Моя вина, за хвост зверя дернул. Пошутить хотел, а однорогий дурак неизвестно на что обиделся. Зверина тупая — шуток не понимает.

— Ты понимаешь, что натворил? По твоей милости, единорог жизни лишился. Насовсем. Хорошо что я умный и сообразительный, а то бы насадили по самые гланды.

— Да, понял, понял, больше не буду. — Кузя нетерпеливо взбрыкнул копытами. — Только учти папаня. Я только за хвост дернул, а ты его… и того. Превысил необходимую самооборону. Отягчающие обстоятельства. А что такое угол, куда ты хотел поставить?

— Ну… — Неопределенно покрутил в воздухе пальцами. — Страшная штука, но первое дело при воспитании непослушных детей. Хуже только Бабайка и Баба-Яга с сереньким волчком, хватающим за бочок. После хватания за бочок, дети обычно становятся нервными шизофрениками и писаются в постель. Понял? Осознал предстоящие муки? А по поводу необходимой самообороны, вилами на воде написано. Живых свидетелей нет, а если тело прикопать землей, то и улик не останется.

— Столько пахать, мало не покажется. — Огорчился Кузя. — И вопрос, чем копать? Мои копыта нежные, для земляных работ не приспособлены. Кстати как вариант — можно башку зверю оторвать и в другое место спрятать. Пусть докажут что нашли тело козла, а не какое-то другое животное. Так всегда поступают закоренелые преступники, а менты откладывают дело в долгий ящик, пока тело не найдут и не соберут в одно целое. Такие законы правосудия…

— Откуда знаешь? Недавно вылупился из яйца, а рассуждаешь как закоренелый рецидивист- убийца.

— Наследственная память. Гены. — Кузя обмахнулся хвостом от назойливых кровососущих. — Как предложенный вариант уничтожить улики?

— Заслуживает рассмотрения, кто будет голову отрывать?

— Кто девушку угощает, тот девушку и танцует. — Заметив непонимающий взгляд, Кузя довольно рассмеялся. — Думал, один умный? Короче отрывай башку, мясо сожрем, не пропадать же добру?

— Мысль интересная. — Вернулся к трупу и с сомнением оглядел зверя. Здоровенная тварь. Схватив за уши козла, попытался свернуть башку набекрень. Сил едва хватило, чтобы загнуть голову к спине, но не больше. Взявшись за рог, обеими руками, попытался еще раз. Неожиданно хрустнуло и костяной, желтый рог остался в руках, отломившись у основания морды зверя.

— Вася, не занимайся ерундой, башку отворачивай. — Вмешался Кузя, с интересом наблюдая, как пытаюсь справиться с тяжелой работой. — Зубами попробуй горло перегрызть.

— Ага, ты предложи рудиментом разделать. — Огрызнулся на глупости советчика, разглядывая внимательно рог.

Хорошая штука. Длинный как рука и острый как клык. Полый внутри, с маленькой дырочкой на конце. Да… если б зверь догнал, то сейчас как кусок шашлыка висел на остром шампуре. Попытался переломить рог пополам, но не получилось. Какого хрена, от морды отпал? Созрел? Из всех сих хряпнул рогом об дерево, но отскочив от ствола, остался целым.

Вы хотели трофей, вы его получили, дядя Вася. Перевернув рог острием к себе, дунул в дырку, очищая рог от мусора. Неожиданно раздался громкий трубный звук. От шума едва не уронил рог на землю. Обалдеть, не встать. Удивительная вещица, занятная. Жаль бесполезная… Кстати почему бесполезная? Очень и полезная. Теперь я чтец, жнец и на трубе игрец. Всем абзец. Было, но матом ругаться не стоит, особенно в присутствии плохо воспитанных приемных детей. Научить дурака глупости — дело нехитрое, отучить обратно — семь потов скинешь…

— Ничего себе. — Восхитился Кузя. — Дай попробовать.

— Что необходимо добавить, когда просишь?

— Кончай прикалываться папаня. Как умею, так и прошу. Ну дай дунуть в рог. Жалко, что ли?

— Нужно когда просишь, говорить — дайте пожалуйста. С твоим воспитанием работать и работать. — Тяжело вздохнул, протягивая рог Кузе. — Дуй осторожно и негромко, а то сломаешь.

— Не боись папа Вася. В моих руках как за каменной стеной. — Успокоил Кузя и выхватив рог отбежал в сторону тренироваться.

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, успокоил себя народной истиной и стал изучать труп дальше на предмет чтобы еще от него отломать. Пока пытался открутить копыта и хвост, Кузя научился выдавать музыкальные рулады на зверином роге, распугивая живность. Каркающие, летучие обидчики — дерьмометатели, приведенные в смятение от громкого воя, бестолково заметались в небе, от страха бомбардируя окрестности дерева. Молодец пасынок — так им и надо. Не Бетховен конечно, но тоже народный музыкант.

Не придумав лучшего, оттащил зверя в кусты и забросал прошлогодними листьями и пожухлой травой. Замаскировал. Пусть полежит, отдохнет, если найдут, то я не причем. Моя хата с краю — ни хрена не знаю. Ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Где-то вдали раздался ответный трубный рев. Алес. Доигрался трубадур. Теперь точно не отвертеться.

— Кузя атас! Прекращай дудеть в трубу! Добаловался придурок?! — Заорал на пасынка. — Шуба нам полная, от песенок! Делаем ноги, пока менты позорные не замели!

— Что особенного? — Обиделся Кузя, но дуть в рог перестал. — Подумаешь, пару раз дунул. Но ты заметил, какой прекрасный музыкальный слух? Без всякой консерватории рулады вывожу. Мутанты — талантливы во всем.

— Хватит болтать, срочно сматываемся. — Перебил Кузю, внимательно оглядывая место преступления. Если не считать чуть примятой травы и кучку листьев под кустами, то больше улик не наблюдалось. — Слушай алиби. Если поймают, то мы друг с другом не знакомы, а здесь оказались случайно. Понял?

— Без базара. — Согласился Кузя и кивнул на рог. — А с штукой? Жалко выбрасывать, хозяйстве пригодится. На музыкальном инструменте, столько бабок забашляем — мало не покажется… Я непринужденно играю, ты громко поешь и канкан пляшешь. Вокально-инструментальный ансамбль имени песни и пляски. Музыкантам — лабухам всегда больше милостыни подают, чем обычным нищим. Давай рог, с собой заберем?

— Менестрель отмороженный? Вещественное доказательство при себе оставлять? — Покрутил возле уха пальцем. — Ты на лбу напиши — мы убийцы. Местных законов не знаем, обычаев не изучали, традиций не ведаем. Что за аборигены, покрыто мраком. Вдруг жители — пегасо-людоеды, музыка вызывает жгучую аллергию? А если скотина была священным животным? Живым тотемом неведомого божества? Растерзают на мелкие кусочки и рога поотшибают.

— Хорошо, хорошо. Убедил. — Вздохнул Кузя, с сожалением оглядывая рог. — Можно припрячу в укромное место? Надеюсь, расстаемся с вещью ненадолго, потом вернемся, заберем.

— Но только… — На краю поляны появилось новое существо. — Алес Кузя, приехали. Готовься к приключениям. Здрастье Маша, — я Дубровский…

ГЛАВА 5

— Почту не принимали?

— Ждешь повестку от друга из военкомата?

— Сплюнь. Шеф с утра жаловался, что по мылу, почту принять не может. Контракт важный ждет.

— Подождет, не переломится. Мы же ждем, когда зарплату задерживает?

— Логично. Еще по сигарете?

Существо немного похожее на меня, но страшное и ужасное. Волосатое, лохматое, кудлатое. Отвратительное зрелище на первый и последующие взгляды. Ярко-красные, вспухшие губы оскаленного рта, как сгусток крови, фиолетовые круги под огромными гляделками, на бледно-розовой физиономии. Длинная грива, желтой шерсти, спутанная в толстые жгуты, висела ниже пояса. Но отвратительнее всего пальцы на руках. Как и рот, они переливались на солнце кровавыми бликами.

Красное — для нормальных людей — опасное. Что подсказывает ущербная память? Зеленое — иди спокойно прямо, желтое — внимание, красное — на месте стой. Отстой. О чем предупреждает красный свет? Опасность, ярость, возбуждение, салат с помидорами, сливки с клубникой, божья коровка и красные фонари в красных кварталах Амстердама, где одни существа неизвестно какой породы, заманивают в свои сети невинные жертвы. Клюнувших на приманку, затаскивают в глубокие, уютные норы, раздевают донага, долго и нудно прыгают по всему телу, азартно, но притворно пыхтят, доводят до исступления бесполезной физкультурой, затем лишают жизненных соков. Вампиры. Каннибалы? Господи, куда мы попали…

Шкура на существе, белая как снег, но разорванная в нескольких местах, обнажающая лысое, гладкое тело, без единого волоска. На длинной, тощей шее, блестящие камушки на нитке. И как апофеоз кошмара — два больших кожаных нароста нависали над животом едва прикрытые шкурой, перетянутой блестящей лентой с висюльками. Как и я — мутант из кастрюли бабуси? Бедное, ужасное существо, как ходит с двумя горбами на груди? Тут, между ног — мешок с висюлькой в пять раз меньше и то мешает ходить, а каково существу? Центр тяжести смещен вперед, живота не видно. Поневоле станешь злобным монстром, таская целыми днями тяжесть перед собой. Хотя… есть что-то привлекательное и странно притягательное в ее упругих горбах… манящее и зовущее… Стоп! Просыпается левая половина головы. Странная связь, но почему именно сейчас и налево?

Существо обнажило белоснежные зубы. Стараясь сохранить достоинство, ощерился и принял боевую стойку, привычно закрывая слабую, раненную точку на теле. Честно говоря, стало немного стыдно за нелепо-обнаженный вид. Нам бы галстук и шляпу… Или нечто другое? Вдруг я — ущербный, с причиндалами между ног, а оно, есть совершенство и прелесть с горбами на груди? Так создала мать природа — мать ее, а со своим уставом, да в чужой, женский монастырь? Каких только уродов не производит жизнь на планете, и зря говорят, что некрасивых тварей не бывает, что все в подлунном мире гармонично, существует только нездоровое обывательское предубеждение… Так возникает расизм, фашизм, сионизм, коммунизм и трижды проклятый апостолом Марксом-Энгельсом, — международный империализм. Ах, да — плюс антиглобализм и антиамериканизм.

— Привет подруги. — Поздоровалось существо, продолжая щерить зубы. — Единорога не видели? Мимо никто не пробегал?

Обалдеть, оно разговаривает. В худеньких, но крепких ручках, такой же рог, как у нас. Видимо убийца. Агрессивное существо, необходимо держаться настороже. Но как? Не делать резких движений, не глядеть в глаза, дать кусочек для угощения. Поднять руки вверх и сдаться на милость победителя. Пока мучительно размышлял, что предпринимать, существо нетерпеливо переступило с ноги на ногу и сплюнув сквозь зубы, раздраженно переспросило, обращаясь ко мне.

— Вы что — глухонемые? На пальцах объяснять?

— Да. Не-не. Никого не видели. Мы случайно оказались и друг друга никак не знаем, правда четвероногий гражданин? — Вышел из ступора и обернулся к Кузе, намекая о предварительной договоренности. — К вам молодой человек обращаюсь, не слышите?

Кузя стоял как вкопанный, широко раскрыв рот и вытаращив изумленные глаза на страшилище. Ишь как ребенок испугался, только бы глупостей со страху не наделал. Того хуже — не выдал бы тайну. Правильно говорят опытные урки — свидетелей убирать. Нет человека — нет проблемы. Но как дурака уберешь, в нем уже живого веса больше чем во мне? Раза в два с половиной, не считая вчерашнего и утреннего обеда бананами? Да и куда именно убирать, что преступники имели ввиду? В шкаф складывать? В кустиках маскировать? Пришлось повторить фразу громче, чтобы привести пасынка в чувство.

— Молодой человек! Оглох?

— Что Вася? Ах, ну да. Я как и он — совершенно случайно. — Кузя неожиданно и необъяснимо оживился. — Разрешите познакомиться — Куртуаз. Старинный Пегасий аристократический род. Девушка, а вас как зовут?

— Светкой Рыжей кличут. — Нехотя представилось существо, почесав левый горб кровавыми когтями. — Наше племя из одних Светок состоит. Родовое имя. В честь Света названы. Полуденного. За ручьем живем. Местные. Девственницы-Охотницы. Как вижу — чужестранки? Каким ветром занесло в наши края?

— Скакали проездом. — Кузя приосанился, молодцевато выпятив грудь и жизнерадостно перебирая копытами, задрал хвост. — Вы сегодня вечером, случайно ничем не заняты? Свободны?

— Пока проклятого козла не поймаю, в стойбище не вернусь. — Существо тяжело вздохнуло, встряхнув желтой гривой и кожаными горбами. Зачарованно проследив взглядом за колыханием упругой плоти, пришел к определенному выводу — есть, есть определенная эстетика и красота в грудных мешочках. — Коллектив третий день, без мясного сидит. Бананы поперек горла встали. Еще немного и вегетарианцами станем, а нам никак без белков и углеводов. Звереем до скотского состояния, от овощей и фруктов. Значит не видели единорога?

— Извините, пожалуйста. — Вмешался в разговор, перехватывая инициативу. — В ваших краях, за случайное браконьерство, карательных мер, не предусмотрено?

— Почему? Как положено существуем. По установленным уголовным законам и древним обычаям. Мы не дуры набитые, без правил существовать. Живем как принято, в других племенах. Кто на нашей территории охотиться без лицензии, того в котел, череп и скелет на плетень перед деревенскими воротами. Чтобы врагам неповадно. К чему спрашиваешь? Кстати, как зовут? — Существо сморщила брезгливо нос, критически оглядывая с головы до ног. — Странная тетка. Страшна как смерть, плоскогрудая. Прически — нет, стриженная, брови до подбородка. Ноги и грудь волосатые, эпиляцию не делала, не крашенная, неманикюрена…

— Маникюрено? — Не понял.

— И парфюмерия не на высоте. — Светка зажала нос пальцами и сделала неожиданный вывод. — Из заграничных профурсеток поди, или болеешь чем? К знахарке-гинекологу давно не ходила?

— Никак нет, здоров телом и духом, только на голову временами слаб, память отшибло при рождении. Разрешите представится, — Василий Иэнэнович Кастрюлькин. — Мотнул молодцевато головой. Предъявляет претензии по поводу внешнего вида?! На себя погляди внимательнее. Пусть голый, но выгляжу лучше. Но обижать хозяина раньше времени не стоит. На чужой территории находимся. Пусть думает что хочет, нам-то какая разница? Вместе яйца не высиживать. Постарался ответить культурно и вежливо. — А по поводу странного внешнего вида, не обессудьте. Как говорится — на вкус и на цвет товарищей нет. В нашем племени все такие. Порода другая.

— Ну-ну… — Светка-Рыжая снисходительно хмыкнула. — Дикие, одно слово. Цивилизацией обойденные. Огонь-то знаете? Арифметику?

— А то. И про корень гипотенузы слышали. — Вспомнив о кастрюле на раскаленной плите, едва не выругался вслух. Попытался перевести разговор в другое русло. — Погода сегодня хорошая. Скажите пожалуйста, что вы с единорогами делаете? Зверь только для еды необходим?

— Не без этого. — Согласилась хозяйка. — Не пропадать же добру? Опять же шкура, рога, копыта, хвост. Все в дело идет. Безотходное производство. Вначале времен по-другому существовали. Как точно, никто не помнит, слухи, мифы, да бабьи сплетни. Старухи рассказывают, первоначально единороги были с золотыми рогами, поймать могла только непорочная девственница. Кто такая девственница, с чем едят, зачем золотые рога, уже никто и не знает. Надо и баста. Как закон всемирного тяготения. Первое время так и делали. Ловили зверюгу живьем, рога обламывали и отпускали. Зверь само собой погибал от боли и потери крови. Труп гнить оставляли, рога в пещеру складывали, пока полностью не заполнили. Постепенно пристрастились к азартной охоте, а потом и мясо в дело пошло. Заняться кроме охоты нечем. Ну попоешь вечером у костра, песни о грустной бабьей доле, поплачешь для душевной радости, позлословишь о соседках для удовольствия и спать. Тоска. Заядлый охотник — когда всегда охота, но не ясно зачем именно. Толку от бессмысленной работы, если из шкуры можно платье сшить, из мяса суп сварить, шашлык зажарить, колбасу копченую, сосиски опять же? Из костей и копыт клей варим, холодец. Рогам другое применение нашли, но вас не касается. Появился новый смысл жизни. Так и живем. Одно плохо, единорогов становится меньше, а народ привык к мясной пищей. Говорите, не видели, куда зверь убежал?

— Как вам и сказать… — Переглянулись с Кузей. Пасынок скорчил физиономию, давая понять, что пора признаваться. Чистосердечное признание облегчает не хуже слабительного. Набравшись смелости, признался. — Такое дело… Короче, мне кажется, что его кто-то убил до нас. Тело в кустиках валяется.

— Где? — Оживилась Светка, оглядываясь по сторонам. Положившись на судьбу, показал пальцем, где именно лежит зверюга. Горбато-грудая охотница резво подбежала к кучке и разворошив деловито холмик, разочарованно выругалась. — Козел побери. Кто-то уже рог обломала, под самый корень, кровь не выпустила.

— Не мы!

— Ясно, что не вы. — Презрительно хмыкнула охотница. — Тут сноровка нужна, умение. Подходящий инструмент для ловли. Эх, едва не пропало мясо. Ерунда, у нас не пропадет…

— Вы Света не ответили, чем занимаетесь сегодня вечером. — Опять влез в разговор возбужденный Кузя. — Прогуляемся вечером до утренней зори? Песни хором попоем, частушки, в кустики сходим…

— Куртуаз, мне кажется, ты куда-то собирался идти? — Торопливо перебил взволнованного пегасенка. Два дня от роду-племени, а прыти как у взрослого. Да и на фига горбатая страшилка? Нашел с кем песни под кустами распевать… Неужели не понимает, нам с охотницей не по пути? Прокашлявшись, осторожно добавил, машинально поглядев на пустое запястье руки, как будто там что-то находилось очень ценное и нужное. Загадочный безусловный рефлекс, или Швейцарский Наручный Роллекс? — О-о-о, времени-то сколько… как подзадержался… Жаль, но пора отчаливать восвояси. Рады с вами познакомиться. До свидания Рыжая Света. Привет племени и прочему народу.

— Зачем передавать чужие приветы? — Сурово ответила охотница, доставая из выреза на груди, острый нож и присаживаясь на корточки перед мертвым зверем. — Сами передадите. В гостях отдохнете.

— Но собственно…

— Ничего не знаю. — Перебила охотница, хладнокровно перерезая горло мертвому зверю. Хлынула ручьем кровь, обрызгав голые ноги. — Поведаете девчонкам, кто такие, каким ветром занесло на нашу священную, неприкосновенную территорию. Почему оказались рядом с погибшим единорогом. Документы предъявите. Визу, паспорта. Как положено при посещении заграничного государства.

— К чему формальности? — Льстиво улыбнулся тетеньке. — Никого нет, мы одни… Предлагаю расплатиться на месте. Вам хорошо и нам неплохо…

— Так-так… — Охотница медленно выпрямилась, небрежно вытерла лезвие ножа о шкуру мертвого зверя, холодно поглядела в мои гляделки и вредно протянула сквозь накрашенные губы. — Взятки предлагаем должностному лицу при исполнении?

— Вы что?! Какие взятки? Чистая благодарность!

— Благодарность? — Нож блеснул на свету, пустив солнечного зайчика. Внутренности мгновенно наполнились вчерашней водой и жутко захотелось отлить. Приехали. Век свободы не видать. Попались как два лоха на Запорожце. Неправильно действовал. Надо охотницу в сторону отвести и шепнуть на ушко заманчивое предложение. Правильно подсказывает память. Третий — лишний. Даже древние, бесстрашные гаишники — мифические герои дорог и автострад, никогда не рисковали при посторонних глазах и ушах. Знает третий — знает и свинья, в моем случае — Пегасенок Кузя. Пусть пчелки берут взятки нектаром с цветочков, но наскомое — исполнительная дура, ее работа — в улей мед таскать.

— Конечно — конечно. Дурного не имел ввиду.

— Зато я бы ввел… — Мечтательно протянул Кузя, плотоядно облизнувшись на охотницу, неизвестно что подразумевая туманными намеками. Ишь, проктолог выискался. — Так сказать — что имеем, то и вводим… Игривый амурный, галантный юмор. Ха-ха-ха… Шуточки.

— Ну-ка прекратить разговорчики! — Горбунья нахмурилась. — Все с вами ясно бабоньки. Вы вражеские шпионы, прибыли в чужое племя, чтобы выведать военные секреты. Руки вверх! Считаю до трех! Раз…

— Света, вы неправильно поняли…

— Еще как правильно, диверсанты — лазутчики! Руки вверх — сказала! Стрелять буду, волки позорные!

— Света, вы грозный товарищ, но стрелять… — Снисходительно усмехнулся, скрестив руки на груди, демонстрируем бесстрашие и нагло оглядываем охотницу со всех сторон. — Явный перебор. Каким местом стрелять собрались? Мухлюете дамочка. Пятый туз в рукаве?

— У опытного охотника и палка стреляет. — Парировала Светка-Рыжая. — Прекратить разговорчики! Первый выстрел в воздух, второй на поражение!

— Не стреляйте, сдаемся на милость победителя. — Преодолевая смущение, задрал руки вверх, выставляя на всеобщее обозрение опухший рудимент. Черт с ней, пусть любуется орудием преступления. Кузя за компанию задрал руки, передние копыта и на всякий случай поднял хвост.

Охотница изумленно присвистнула, увидев покалеченный орган, бессовестно вытаращила глаза, и плюхнулась задом на землю, вгоняя в пунцовую краску стыда. Причина весомая. От перенесенной травмы, рудимент вспух и нелепо торчал параллельно земле, не хуже длинного рога убитого козла. Теперь пришла Кузина пора завидовать чужим размерам. Раньше, когда нижний орган был в нормальном, безвольном состоянии, небольшие размеры спокойно позволяли маскироваться в волосатой растительности между ног, но теперь…

Откуда только взялись сила и мощь? Конечно пострадали, но все же… Недавно валялся безвольным прахом, и вдруг — сталь, чугун! Еще знать, для чего предназначен, помимо замачивания врагов и отливания воды из организма, но уже неоднократно думали и придумали. Есть идея — использовать вместо вешалки. Открываются огромные преимущества. Повесил авоську с продуктами, или портфель тяжелый на персональный крючок, идешь весело посвистываешь на дороге и наслаждаешься жизнью. Руки свободны. Гуляешь спокойно по улицам, хочешь пиво пей, сигаретку покуривай, друг встретился — сердечно поздоровался, проблемы возникли — объяснил на пальцах урке позорному — козу сделал, или в натуре, послал подальше распальцовкой пацанской. Пришел в театр, к друзьям-родственникам, многочисленные гости томятся в прихожей, а с личной вешалкой, проходишь свободно в зал. Нет нужды в гардероб пальто сдавать, жарко — пиджачок на плечики, аккуратно повесил на личный крючок. Вещь не помнется, не пропадет. Красота. Или использовать как стенобитный таран. Подходишь к закрытой двери, руки заняты продуктами — ну очень тяжелый вес. Бдынсь — толкнул торчащим инструментом и входишь в квартиру. Экономишь силу и время. Еще идея. Лежишь на диване и не держишь книгу в руках, употребляешь рудимент как удобную подпорку. Знай себе, жуй чипсы да пальчиком страницы переворачивай, знания получай и удовольствие.

Додумать не дали, вернули в суровую реальность.

— Обалдеть не встать… — Испуганно протянула Светка-охотница и нервно, глупо хихикнула. — Баба с рогом…

— В чем собственно дело? — Не понял юмора. — Вы что, никогда подобных штучек не видели? Разве у вас его нет, под вашей эээ…?

— Юбкой? — Уточнила Светка-охотница и презрительно фыркнула. — Была нужда. Хватит что грудь перетаскиваю. Спина болит и шею ломит. Еще не хватало, чтобы между ног рога торчали. Кошмар в последней стадии маразма.

— Подумаешь — рудимент торчит. — Обиделся на глупое недопонимание, продолжая держать руки над головой. — Меня в кастрюле делали. По индивидуальному проекту. Не виноват. Старуха-людоедка с внучкой постарались. Домашнее задание…

— А у меня тоже подобная штука есть. Ничем не хуже Васиной фигни. — Обиделся Кузя, продолжая старательно балансировать на задних копытах, выставляя на всеобщее обозрение обвисшие причиндалы. — Мы оба рогатые, только сейчас не стоит, ничего не хочет, но и ничем не болеет. Молодой, неопытный, одни теоретические знания в голове.

— Окончательно сбрендила, старая карга. — Выругалась Светка, не отрывая взгляда от раненного крючка. — Не зря с утра, сон плохой снился… С Куртуазом — лошадью ясно — единорог — мутант, мы уродов в гробу видали, а с Василисой необходимо разобраться… Не обманываешь? Признайся честно, сама штучку присобачила, для красоты? Украшения?

— Думаете прикалываюсь, для веселья? Не натуральный? Искусственный? Попробуем на прочность? — Гордо усмехнулся, но на всякий случай отступил в сторону, принимая во внимание, решительный характер охотницы. — Что удивляться несчастному рудименту? Подумаешь дела — торчит раненная кость, в неположенном месте. В мире много удивительного друг Горацио… Был бы говорящим страусом, или урод двухголовый — другое дело, есть над чем поприкалываться, да и то, грех смеяться над убогими созданиями. На себя обратите внимание. Один — парнокопытный, другой — грудастый. Надоели вы мне, лучше ладошками прикроюсь, от греха подальше.

— Нет-нет, подожди. Каждая часть тела служит для полезного. Уши — для сережек, ресницы — для туши, веки — для теней, глазами удобно глазки строить и по сторонам стрелять, ногти на руках — для красивого, яркого лака, шея — для бус, ожерелья, ноги — для педикюра, брови и подмышки — для депиляции. Голова — для прически, талия — для ремешка. Грудь — для… — Светка-Рыжая задумалась, закатив глаза в небо. — Блин, забыла. Но не важно. А твоя штука для чего служит, если не для вечной женской красоты и украшения-устрашения перед соперницами? Почему он тревожного, красно-фиолетового цвета, как баклажан?

— Почему, почему. По кочану. — Окончательно смутился от бесцеремонного разглядывания, любопытной охотницы. — Вы б кого прибили насмерть, поглядеть, какого цвета была бы штука…

— Ты хочешь сказать, что убил единорога… палкой?!

— А як же. — Пришли на ум новые знания из родословной. — Но прошу принять во внимание непреднамеренность убийства. Эээ… самозащита без оружия.

— Если рогом — козла насмерть бьешь, то какие же силы хранятся… Точно не врешь?

— Мы, то есть я, — никогда! — Гордо ответил рыжей. — Честность — основополагающий принцип существования!

— Да? — Удивилась Светка. — Тогда тем более доставить в племя. Руки вверх! Хотя… черт с тобой, прикройся лопухом и иди. Говорящей лошади тоже касается. Шаг влево, шаг вправо, прыжки на месте — рассматриваются как попытка побега. Шагом марш вперед! Ах, да. Мясо заберите, а то мне нести никак нельзя, я же конвоир…

— И мне нельзя, я маленький.

ГЛАВА 6

— Наш новый компьютерщик, какой-то компьютерный шаман.

— С чего вы взяли?

— Сегодня утром, снова сломался компьютер, так пришел, что-то под нос побормотал, потом стул, десять раз вокруг оси покрутил, снова глаза закатил, что-то побормотал шепотом, пнул ногой под стол и компьютер заработал!

— Да? Идите работайте, сам разберусь.

Погода была прекрасная — принцесса была ужасная. Деревья зеленели листиками, небо — белело тучками, травка — колола ножки, а мы с Кузей, как два распоследних грузчика, тащили на руках мертвого единорога. Тащил собственно я, на личном горбу, Кузя по причине малолетства придерживал тушу за копыта, весело шагая рядом. Чуть сзади шла охотница, постоянно забегая вперед и бросая украдкой косые взгляды на мое орудие преступления, укутанное в лопухи набедренной повязки, чем очень смущала и сбивала с ноги.

Стараясь не замечать нездорового Светкиного любопытства, с трудом передвигал ноги в заданном направлении. Несколько дней как сбежал из кастрюли, а приключения сыплются из ведра. Помойного. Почему? Что во мне особенного? Зачем? Я — существо мирное, безобидное. Не трогай и я не задену. И вообще белый и пушистый. Киска. Котик. Котяра. Кошак… но вероятнее всего — верблюд. Корабль пустыни…

Вдали показалась деревня Охотниц. Огороженные символической оградой, несколько небольших домиков, с крышами из травы. Посредине деревни небольшая площадка с горяще-коптящим огнем.

Возле небольших ворот украшенных завядшими венками, сидела на лавках охрана и ловко орудуя небольшими палочками, что-то плели из ниток. Заметив нас, одна из охранниц вскочила на ноги и пронзительно закричала в звонкое горло. Несколько похожих на Светку существ, но разного цвета масти на голове, выскочили из домиков и сгрудились у ограды, внимательно нас рассматривая. Наш конвоир оживилась и стала прихорашиваться на ходу, поправляя волосы на лбу и стряхивая незаметные глазу пылинки с одежды.

— Ну, Кузя, готовься к очередным неприятностям.

— Ерунда, где наша не пропадала. — Отмахнулся беззаботно Куртуаз, с интересом разглядывая аборигенов. — Ого, сколько работы, пахать и пахать. Работы — не мереный край…

— Разговорчики! — Пресекла нас строгим голосом Светка. — На допросе языки развяжите. Шире шаг! Немного осталось.

Между тем жители деревни, внимательнее разглядев, кто приближается, воодушевлено заулюлюкали, размахивая руками. Ногти на пальцах, отбрасывали красные блики, вселяя в голову очень нехорошие мысли.

— Мясо идет!

— Ну Светка молодец, спасла от голодной смерти. Везет же дуре…

— Вечно ей халява прет.

— Что делать — ни кожи, ни рожи у девки, одна охотничья удача.

— И правильно, не два зеленых горошка в ложку. — Злорадно добавил кто-то в толпе. — А то привыкла — и мясо съесть и на рог сесть. Привела диковинных уродов, лишние рты. Самим жрать нечего.

— Нее… охотничья добыча, нелюди. Свежее мясо самостоятельно идет на обед, и закуску на хребте тащит, ох и хитра… Светка! Ты где уродов откопала? Не ядовитые? На жаркое пойдет?

— Вы самого главного не видели! — Весело крикнула Светка, распрямляя спину и приподнимая грудь, в чем едва не переусердствовала. Дыньки подскочили вверх и если б не шкура на груди, то непременно высунулись наружу. В душе и теле, что-то в очередной раз шевельнулось светлое, и пропало. Да и как не пропасть, если единорогова туша на плечах, к земле тянет?

Заинтригованные фразой, аборигенки, стали обмениваться предложениями и внимательнее разглядывать, пытаясь увидеть главное. Дикари. Нет чтобы помочь грузчику, дотащить тяжесть, и в спокойной обстановке прояснить вопрос. Сжав зубы, преодолел последние метры до калитки, на одном самолюбии и едва скинув тушу, без сил упал рядом. Пегасенок отпустился от копыт единорога, и тяжело отдуваясь, вытер сухой лоб, как будто он, тащил груз на спине. Зря не послушался Пегаса и спас мутанта от смерти. Если ребенок с раннего детства растет обманщиком и плутом, то никакое воспитание не спасет. Природа.

Между тем, Кузя не терял времени зря, возбужденно оглядываясь по сторонам и шаря бесстыжими глазами, по голым телам соплеменниц Светки. Поглядеть на что… да уж…

Красота, как и уродство, познается в сравнении, было бы что, с чем сравнивать. Себя с ними и их с нами. Мудрено подумал. В глазах зарябило от блестящих украшений на обнаженных телах. Висюльки в ушах, на шее, на поясе, на ногах, руках, на пальцах. Блестит — переливается на солнце. Красиво, но пестровато.

Я не блещу. Плохо? Недостаток вполне возместим. Обвешаемся при случае побрякушками. Поехали дальше. Волос на теле у них меньше. Проблема решаема. Общипаем перья, ноги побреем, брови подравняем, волосы вырастим. Ерунда. Перейдем непосредственно к телу. А вот здесь непреодолимые преграды. Таких горбов мне не вырастить, как впрочем и охотницам не поиметь отросток между ног. Различия минимальны, последствия — неодолимы.

Между тем, жительницы деревни, столпились вокруг и стали внимательно изучать наш внешний вид. Чем дольше длился осмотр, тем большее разочарование появлялось на лицах охотниц.

— Да… появляются же на свет уродины. — Подвела итог самая горбатая. — Такую красотку, никакая косметика не спасет.

— А что в ней особенного? Дура, как дура, только плоская как доска и бородатая как веник. — Пожала плечами другая. — На жаркое сойдет, большего от нее и не требуется… Грязнулю в горшок, лошадь на конюшню.

— Не знаю как вы девочки, но уродку есть не буду. — Скривила нос одна из аборигенок. — Воняет сильно.

— Вы самое главное не видели! — Торжественно провозгласила Светка-Рыжая и обернувшись ко мне приказала. — Сними лопухи Василия, продемонстрируй свой рог. Пусть полюбуются.

— Чтобы смеялись и хихикали?

— Пасть порву. — Предупредила Светка-Рыжая, подумав добавила. — Некрасиво сказала, извини. Просто зарежу и кердык.

— Клоуна нашли? — Печально протянул, оттопырив губы и укоризненно оглядывая толпу. — Устраиваем представление? Прекрасно. Дамы и господа! Сегодня с вами, весь вечер на арене цирка…

— Не выделывайся дура, снимай лопухи. — Перебила одна из соплеменниц, угрожающе приподнимая копье. — Показывай фигню девочкам. Вокруг свои, стесняться некого и цену набивать не стоит.

— Хорошо, отдаю себя на позор и заклание, но знайте, ваши насмешки — ничто. Презренная толпа, не оскорбит героя, пока он сердцем чист! — Продекламировал, пытаясь сорвать аплодисменты, бурно переходящие в овации, но зрители не заметили мастерства артиста, увлеченные предстоящим зрелищем. Набравшись духа, решительным, красивым жестом сорвал покрывало невинности, выставляя на всеобщее обозрение, оскорбленное любопытством плебса достоинство и закрывая театрально глаза. Лопухи, печально прошелестев репьями, медленно упали на землю.

Но тишина была ответом… Ну, господа, смелее, смелее. Падайте в обмороки, восхищенно вздыхайте, смейтесь в конце концов. Я весь перед вами, открыт как на ладони, готов к овациям, триумфу, провалу и гонению. Не многовато пафоса? Ерунда. Кашу маслом не испортишь. Высокие чувства требую высокого полета. Что ж вы гады молчите, паузу затягиваете, нарушая приличия?

— Ну и? — Раздался разочарованный возглас. — В чем прикол? Гадость — гадостью, никакой эстетики.

— Но большое. Как рог у единорога на лбу. — Попыталась оправдаться Рыжая-Светка и глупо хихикнула. — Отпало. Упало.

Так-так. Представление провалилось? Не понял. В чем дело? Пришлось приоткрыть глаза и робко поглядеть вниз. Потом довелось открыть глаза на полную катушку и наклонившись рассмотреть причину провала. Рудимент выздоровел и сдулся до невероятно маленьких размеров, представляя обычное, печальное зрелище. Гордиться нечем, срочно опускаем занавес. Пафос сменяется фарсом.

— Что может отпасть, или упасть? — Рассмеялась самая грудастая соплеменница, оскорбительно указывая пальцем на низ живота. — Обычное заболевание. Простуда. Большой, синий прыщ. Им не любоваться, а срочно выдавливать, во избежание инфекции и лечить, пока заразу по деревне не разнесли.

— Размечтались. Уже выздоровел!

— Марь Ивановна! Девчонки! Честное слово, зуб даю! — Рыжая-Светка щелкнула накрашенным ногтем по белоснежным зубам. — Вот ей-ей! Как первый раз увидела рог, чуть сознание не потеряла от удивления. Как часовой стоял, не шелохнувшись! Она штучкой единорога насмерть убила. Василиса подтверди.

— Ну… — Смущенно пожал плечами. — Как не прискорбно приходиться признать, но правда. Не нарочно.

— Маленькой штучкой, убила козла? — Толпа дружно переглянулась и злорадно рассмеялась. — Что охотник, что рыбак, правду никогда не узнаешь. Сказочники. Ври да не завирайся.

— Во-первых, не она, а он! Кстати, отец. — Впервые подал голос Кузя, перекрикивая толпу. — Во-вторых, я не лошадь, не пегас, а новая порода высоко-разумных скакунов и в конюшню не хочу. Вы что, дуры, про мужиков ничего не знаете? Это наша физиология, а не ваша гинекология.

— Парнокопытным слово не давали. — Перебила пышногорбая, по всей вероятности, Марь Ивановна. Есть ли прямая взаимосвязь — чем больше грудь, тем шире интеллект и крупнее авторитет? Или существуют другие критерии для признаков власти среди грудомешочных? Будет время — обдумаем. Начальница между тем продолжала нравоучения. — Впредь, подбирай слова, прежде чем обзываться в приличном, девичьем обществе. Мы не бабы какие ни будь деревенские, а невинные девственницы. Если коротко — девы. Разницу улавливаешь, мутант?

— Поручику Ржевскому лучше промолчать. — Фыркнул таинственную фразу Кузя и хихикнул в кулак. Где нахватался пошлых анекдотов?

— И молчи. — Начальница смерила сынка презрительным взглядом и поглядела на отца. — Плохо мамаша, детей воспитываете. Никакого почтения к взрослым. Капусту надо чаще пропалывать.

— При чем овощи? Он — однояйцовый.

— Двух! — Опять влез неугомонный Кузя, глупо улыбаясь. Шутки не понял, но пришлось показать ему кулак, чтобы заткнулся. Обернулся к вожаку и прижав руку к груди, заискивающе улыбнулся.

— Извините, пожалуйста но прошу принять во внимание, что Кузя приемный сын. Воспитываю как могу, но вы же знаете Пегасов? Яблоко от яблони недалеко падает. А что вы подразумевали под капустой? Зачем ее пропалывать?

— А вы своих детей разве не в капусте находите? — В свою очередь удивилась начальница, переглянувшись с соплеменницами. — Не на грядках выращиваете, от сорняков не оберегаете?

— Пока бог миловал от потомства. — Уклонился от прямого ответа.

— Молодая еще, не залетала. — Догадалась начальница сочувственно. — Но придет срок, осознаешь женскую долюшку и залетишь на приключения по полной программе. Все там будем… Материнский долг исполнять, не в полях веночки плести… Хлебнешь горюшка…

— Подробнее нельзя?

— Хочешь перенять наши новаторские методы селекции? — Догадалась начальница. — Похвальное желание. Женскую породу улучшать — нелегкий и неблагодарный труд. Но шкурка стоит выделки. Погляди, какие в племени красавицы. Одна другой краше. А из-за чего? Блюсти огород в порядке, да чаще пропалывать от сорняков, не пуская дело на самотек. Сложного нет. Соблюдать агротехнический режим, и периодически снимать урожай. Приходишь на ранней зорьке, да идешь по грядкам выискивая деток в созревшей капусте. Хороший плод направо, недозрелых на межу сохнуть.

— Действительно просто. — Согласился с начальством дев. — Порядок и трудолюбие, приносят заслуженные плоды. Разрешите мы пойдем потренируемся, детей в капусте выращивать? Уже мечтаю хлебнуть женского горюшка. Куртуаз попрощайся вежливо с дамами и уходим огородами.

— Какие огороды?! — Возмутилась толпа. — Не ясно сказано? Говорящую лошадь в конюшню, умную — в холодный погреб, чтобы не испортилась. На завтрашнее жаркое. С картошкой.

— Барышни, разве вы людоедки? — Возвал к чувствам народа, ощущая животом приближение конца. — Неужели ваше общество не дозрело до светлых идей гуманизма? Человек — человеку, товарищ и брат!

— Про гуманизм не слыхали, а каннибализм есть суровая необходимость и витамины. — Развела руками Марь Ивановна. — Наша культура и мораль не противоречит иностранцами питаться. Своих — да, нехорошо, не эстетично. Но и здесь находятся плюсы. Мы своих мертвяков в силосную яму складываем, для повышения урожайности на огороде. Не пропадать же добру?

— Людей кушать нельзя — табу. Варварство.

— Условности. — Усмехнулась грудастая. — Полезно, если в горло лезло. По поводу обвинения в варварстве, так с какой стороны поглядеть и как приготовить. Если в сыром виде и без соли, тогда невкусно и дикость, а если кулинарию применить, то цивилизация. Вкуснятина — пальчики оближем. Твои. Посмертно.

— Спасибо, успокоили. Странное вы племя. Сплошной рационализм и сухая логика. Неужели у вас нет простых человеческих чувств? Неужто, чтобы получать витамины, нужно непременно лишить жизни, убить безвинное животное? Не жалко живых существ?

— У пчелки — жалко, а нам жить надобно. — Отрезала начальница. — Болтаешь всякую ересь, незрелые умы в смущение вводишь. Разумное существо умом живет, не чувствами глупыми.

— Но одним умом жить трудно и скучно.

— Твоя правда. — Согласилась Марь Ивановна, толпа печально вздохнула. — Скучно и тоскливо. Но другой жизни не знаем. Сравнивать не с чем. А посему, тяжелая работа, однообразный труд и полезные домашние занятия, прекрасно отвлекают народ от глубокомысленных размышлений о бренности мира. За целый день наработаешься, напашешься на огороде, еле сил остается, песни печальные попеть у костра поздним вечерком, да поплакать о тяжелой женской долюшке. Планида — мать нашей судьбы. Фу… ну и сказанула, самой не понять. О чем говорили?

— А не пробовали что-то изменить, улучшить? Труд, конечно делает из обезьяны человека, но постепенно превращает в лошадь.

— Попрошу без оскорблений! — Встрял Кузя.

— Не переживай к тебе не относиться, ты — последняя стадия развития человечества. Лень вперед тебя родилась. — Успокоил Кузьму, и вернулся к прерванному монологу. — В карты поиграть? Спортом заняться, аэробикой, футболом, в конце концов? Соревнования устроить. Здоровый азарт никому не мешал жить, если не злоупотреблять.

— Что такое? — Не поняла начальница. — С чем едят и для чего штучка предназначена?

— Ну, спорт, такая вещь… — Глубокомысленно протянул, мучительно пытаясь выудить из памяти подходящуюю аналогию. — Сразу и не расскажешь…

— Мы не торопимся. Говори. — Приказала начальница.

— Если коротко, спорт — когда быстрее, выше и дальше, как гласит основной принцип спорта. О! Спорт! Ты мир! — Говорили в древности мудрые греческие люди, племени Де Кубертена, прекращая войны и кровавые разборки, на время соревнований по легкой и тяжелой атлетике. Кто быстрее бегает, прыгает дальше и выше, тяжелей камень поднимет, дольше на одной ноге простоит, тому почет и вечное уважение. Первый всех победил, остальные завидуют и тренируются дальше. Победителю оливковый венок на макушку, медаль на шею, премию в карман, памятник на могилу и личную, триумфальную арку в крепостной стене. Автоматически становишься мастером спорта, заслуженным деятелем культуры, пещеру отдельную предоставляют. Бесплатно.

— Короче, заниматься бессмысленным, изнурительным трудом, после основной работы на огороде, как полная дура, потом унижения терпеть, если не победила?

— В какой-то степени — да, но спорт, если непрофессиональный, приносит много здоровья, поднимает настроение, улучшает фигуру, трицепсы — бицепсы становятся сильнее, но главное — часть людей завидуют черной завистью, другая часть народа гордиться победителем и берет автографы. На банкеты приглашают бесплатные. Почет, уважение, слава.

— Смысл бегать быстрее всех, если для зависти существуют другие причины? — Перебила пышногрудая, загибая пальцы и перечисляя резоны. — Новая кофточка, ожерелье, красивая нога, рука с браслетом. Меньше затрат, а эффект на лицо. Если не помогает, то всегда можно свалить на другие обстоятельства. Зато конкурентка — дура, а ты умница и ценишь глубокий внутренний мир сильнее, чем побрякушки на ушах. Правильно девочки?

— Конечно Марь Ивановна. — Дружно согласились соплеменницы, тут же опровергая слова начальницы. — Ишь, больно умная выискалась. В темницу годюку, завтра сварим на обед!

— Видишь, что народ говорит? Глас народа — глас божий и истина в последней инстанции.

— Не хотите спорта, не надо. Займитесь наукой, искусством, тот же выперндрежь, друг перед другом, но приносит чувство глубокого удовлетворения, за небесцельно прожитые годы. Те же соревнования, но без явного победителя. Всегда можно найти причину, почему творчество не оценено современниками, и свалить на культурную отсталость, необразованной толпы.

— Мысль интересная, но зачем менять устои, если привыкли к определенному образу жизни? Смысл менять одно на другое, если предназначены судьбой, ловить единорогов, окапывать огород и выращивать из капусты новых деток? Нет. Ждет другая жизнь, но для чего именно, вопрос. — Марь Ивановна тяжело вздохнула. — Удовлетворения не хватает, радости, эротики и оргазма, но что и с чем едят, потеряно в седых преданиях… И существуем, как дуры. Набитые.

— Не переживайте, вы не одиноки в своих страданиях. — Удрученно мыгнул носом. — Вы то делом заняты, а мое предназначение? В чем смысл несчастной жизни? Сиротинушку в кастрюле сварили, неизвестно для каких целей. Едва выжил, как чуть не сожрали творцы, еле от погони единорога ушел. Куда не попаду, каждый обидеть норовит. Сам дурак — дураком, как тут же отцом стал. Пусть приемным, но ответственности никто не снимал. Правда Кузя?

— Базар. — Согласился Кузьма. — Никакого жизненного опыта у приемного папаши, а туда же, жизни учит и воспитывает. Достал до гланд. Девчонки, не возьмете на коллективное воспитание? А я взамен научу смыслу жизни. Обещаю, открыть девчонкам новые стороны жизни. Больно не будет. Пусть наполовину лошадь, но мужского рода. Иго-го! Извините, вырвалось.

— Не слушайте богопротивные речи девы! — Раздался скрипучий голос. Толпа мгновенно расступилась, пропуская в центр круга очень пожилую, старую каргу. Почему карга? Почему старая? Сыграла свою роль интуиция. Так должна выглядеть нелюбимая теща, нелюбимой жены. Альтернативы нет. Нос крючком, сморщенная как печеное яблоко физиономия, блеклые космы, спутанных волос, обвисшая грудь до пояса. Общее впечатление — отвратительное. Так вот, какая старость… Буду погибать молодым.

— Тихо племя! — Гаркнула Марь Ивановна. — Слово предоставляется нашей древней и мудрой деве! Говори дорогая ведунья-колдунья Флора Гербарьевна.

— Брешет, молодой поганец. — Хрипло отдышавшись, продолжила старая карга. — Хоть и выжила из ума, но точно помню, что прабабки говорили. Без любви — сексу нет! Нам девам-девственницам, как говорят тайные руны и предания, надобно ждать принца на белом коне. Прискачет, полюбит и возьмет замуж.

— Какая любовь, что за принц, кто такие мужчины, куда замуж? Зачем секс? — Возмутилась Марь Ивановна, не понимая слова старухи. — Почему ничего не знаю? Что за тайны от вождя племени?

— И говорю — тайные знания. — Многозначительно закатив глаза под лоб, прошамкала Флора Гербарьевна. — Молчала до поры, до времени. Терпела. Только на смертном одре, перед силосной ямой и когда совершиться пришествие, могу передавать знания. Тьфу ты, господи. Дождалася на седую голову.

— Поподробнее. — Нетерпеливо перебила старуху Марь Ивановна. — Дождались? Рассказывай.

— Ты вначале пленниц в темницу запри. — Флора Гербарьевна мотнула седыми космами, в нашу сторону. — От греха подальше. Поведаю, что знаю, но наедине. Нечего неискушенное общество в соблазн вводить.

— Как скажешь. — Согласилась Марь Ивановна и обернувшись к толпе, приказала. — Девочки, собрание закончилось, цирк уехал, пора на огород. Мясо единорога на кухню, лошадь и уродину в темницу, до утра. Как выведаю, узнаю, так решение и примем. Смирно! Вольно. Разойтись.

— Не имеете права! — Возмутился Кузя, взбрыкивая копытами. — Гражданские права знаю! Малолеток в темницу не садят!

— Молчи, предатель. — Мстительно улыбнулся. — Захотел папашу сдать и сухим из воды выйти? Правильно охотницы, пусть не только мне плохо будет.

— Вы слышите? — Кузя скорчил плаксивую физиономию. — Вася мне угрожает! В страданиях ребенка, будете виноваты. На смерть отчиму отдаете? Живьем шкуру спустит в темнице. Неужели в ваших сердцах нет и капли сочувствия сиротинушке безвинному? Если на слова обиделись, то прошу прощения у честной компании. В конце концов, темноты боюсь!

— Кузя, ты что с ума сошел? — Процедил сквозь зубы, чтобы не слышали девы. — Зачем позоришь отца перед людьми и унижаешься? Нашел у кого пощады просить.

— Не мешай папаня. — Шепнул Кузя и снова пронзительно закричал обращаясь к племени охотниц, временами переходя на лошадиное ржание. — Пощады требую и теплой конюшни со стойлом. Черт с вами, согласен временно быть тягловой лошадью, только с отчимом в одну темницу не садите. Светка, замолви доброе слово. Марь Ивановна, мудрая правительница, спаси бога ради. Вы же видите, бабушка в маразме, а я из-за чужого бреда страдать обязан?

— Черт с тобой. — Отмахнулась Марь Ивановна. — Но учти мутант, твое последнее желание. Девочки, до утра посадите отдельно, под навес в стойло, все равно завтра под нож пойдет, или пахать огород заставим.

— Спасибо гражданин начальник, но лучше поработаю конем. — Прижав к груди руки, Кузя театрально поклонился, как позволила лошадиная конституция тела. — Еще бы пайку сена и нары без клопов, утром увидим кто кого, когда и сколько раз.

Ббурная дискуссия завершилась и подхватив под белы ручки, нас растащили в разные стороны. Утащили к заброшенному домику и заперли в пустой комнате, а весело улыбающегося Куртуаза увели под навес и привязали к столбу. И чему дурак радуется? Неужели наивно предполагает, что я бы выпорол как сидорову козу за подлые слова по отношению к приемному отцу? Нет конечно, но подзатыльник гадкий ребенок заработал. Эх, упустил время, нужно было пороть ремнем, пока маленький, и наука впрок. Вбивать почтение к родителям и к окружающему миру через задницу, жестокий, но необходимый метод воспитания. Чем чаще лупишь, тем крепче любовь к Родине и родителям.

Теперь придется сидеть по отдельности, а жаль. Без сил опустился на грязный пол. Вдвоем что-то бы придумали. Не зря говорят, одна голова хорошо, но две лучше. Учитывая Кузины лошадиные выходки — полторы головы. Кстати, кто придумал ерунду по поводу коллективного многоумия? С чего взяли, что для придумывания и принятия решения необходима беседа, спор и обсуждение проблемы с другими разумными существами, или толпой единомышленников? Сколько людей столько и мнений. В компании хорошо разговаривать за жизнь, решать кроссворды, сопереживать несчастной судьбе, пить водку и плакаться в жилетку. Думать и принимать решения необходимо одному. Дорогой единственной думалкой. Голова не только для того существует, чтобы ею кушать и шляпу носить. Размышлять в тишине и одиночестве, лучше в пустой бочке из-под вина. Большая и пахнет приятно. Как принял решение, так и поступил, а если решать вопрос в многоголовом коллективе, то проблема завязнет в бесплодной дискуссии.

Всем мудрыми мыслями не угодишь, а выслушивать чужой бред, выдаваемый за гениальные идеи, выше человеческих сил.

Признать, что кто-то умнее и согласится с чужим мнением? Чувствовать умственную ущербность и зарабатывать комплекс неполноценности? Даже если представить, что спорщики в конечном счете придут к твоему мнению, то и здесь куча подводных камней. Не дай бог, осуществится не так, как предполагалось планом, а наоборот. Так непременно и произойдет. Злой рок. Стечение обстоятельств, нелепая шибка, участливый дурак, подлый завистник. Не получилось и абзац. Судьба играет человеком, а человек играет на трубе… Кранты гениальному советчику. Шишки, обвинения, насмешки, гомерический, язвительный хохот за спиной, вращающийся палец у виска. В лучшем случае, нервные товарищи, могут шею намылить, ребра пересчитать и мордой по асфальту поелозить. Ответишь по полной программе за неудавшуюся, гениальную мысль.

Но хуже всего будет, когда твоя идея воплотиться в жизнь. Думаете хоть одна сволочь, скажет спасибо? Никогда! Заслуженные лавры отберут, скинут с пьедестала и сами попытаются забраться, с пеной у рта доказывая, что именно они и предлагали гениальный план. Когда?! А помнишь, я почесал лоб, сказал — а, и многозначительно промычал? Да, говорил какие-то буквы, тупо мычал, ну и что? А то, что именно ты и озвучил тайные мысли гад! Плагиатом занимаешься и хочешь приписать себе общую славу?! Не выйдет! Мы сидели рядом и помогали многозначительно мычать! Мы шибко умные, помогали кой чем и как могли! Попробуй вякни, против сплоченного завистью коллектива… Веточки веника, быстро поставят на место прутик — выскочку.

Выбираю для себя, личные мысли, самостоятельные поступки и лично буду отвечать за любые последствия. Ни с кем — ни славой, ни неудачей делиться не буду. Не намерен! Простите господа-товарищи, все сам, все сам…

ГЛАВА 7

— Что у вас с бухгалтершей? Она в шоке.

— Ничего особенного. Но достала до печени. Включает компьютер в дальнюю розетку, в ближнюю радиоприемник втыкает, любит видите ли музыку слушать, а когда работает, на стуле вертится. Ну пришел, перематерился мысленно, не выражаться же перед женщиной матом? Раскрутил провод с ножки стула, да компьютер подальше под стол засунул. А что случилось?

— Ничего. Почту сделали?

— Сервер почему-то зависает. Перепроверяем.

— Побыстрее, пожалуйста. Работа стоит.

— Ясен пень. Можно идти?

— Да.

Темная, пыльная комнатушка, с паутиной по углам. Грязный, земляной пол. Ни окон, ни дверей, полная комната огурцов… Народный эпос. Огурец. Я. Большой, желтый, волосатый. Лезут же в голову дурные мысли. Завтра с утра попытаются съесть. В очередной раз. Обращения к разуму и гуманизму девственниц-охотниц не возымели действия. Меня дорогого скушают, в прямом смысле слова, без соли и перца. Страшно? Ой-ой.

Попытался представить печальную картину. Потрошить будут, ощипывать? Кожуру обдерут, или сойдет? Варить? Жарить? В печеном виде, запекут на костре? Лучше сожрать сырым, сохраниться много полезных витаминов и микроэлементов. Но костер у дамочек есть, значит будут жарить. Выпустить кровь, достать из живота требуху, через гланды, или нижнее отверстие. Потом пустое брюшко нашпиговать печеными яблоками, вареным рисом, репчатого лука для вкуса, перец горошком, только немного и чуть-чуть лаврового листа, для запаха. Насадить несчастную тушку на толстый вертел и медленно крутить, для равномерной прожарки. Еще рекомендуется поливать слабым раствором уксуса, или белым вином, но сойдет и чистая, ключевая вода. Чтобы корочка не пригорела. Полученный продукт, положить на большое блюдо, украсить свежей зеленью в водрузить на средину стола. Марь Ивановне как вождю племени самый лакомый кусочек, остальным едокам, согласно статуса и общественного положения. Что самое лакомое?

Вскочив на ноги, внимательно себя оглядел с кулинарной точки зрения, выискивая на теле лакомый кусочек. Ребрышки? Грудинку? Шейка? Окорок? Крылышко? Бедро? На ноге мяса больше. Филейная часть? Ущипнул за зад. Да, мяса больше, сочное и полезное. Бред. Рассматриваю как синюшную, бройлерную курицу, на разделочном столе шеф-повара. Утка по Пекински. Курица-Гриль. Простите хочу филей…

Ужас. Какими занимаюсь глупостями, вместо того чтобы заняться размышлениями о благородном побеге. Нет непреодолимых преград свободной личности! Итак, память подсказывай, как правильно делать ноги из мест заключения?

Самой распространенный способ — копать подземный ход. Иногда — пилить решетки, выламывать стены, разбирать доски потолка и уходить через чердак от погони, отстреливаясь одиночными выстрелами. Взять заложника из конвоиров, потребовать машину и самолет с деньгами. Прикинуться трупом. Гениальный литературный пример — одного мужика перепутали с покойником и положив в мешок, сбросили в глубокое море с высокого утеса. Но у арестанта был самодельный нож и плавал, как рыба. Повезло товарищу. Он потом пещеру нашел с сокровищами и обидчикам жестоко отомстил. Одно слово — француз. Высокая тюремная культура. Все не как у людей…

Попробуем копать. Подошел к углу комнаты и присев на корточки, попытался разгрести плотно утоптанную землю пальцами. Через минуту сломал два ногтя, и раздосадовано плюнув в мелкую ямку, прекратил бессмысленный труд. Без подручных средств бесполезно. Лопату, ложку алюминиевую, кайло с мотыгой. Нет. Такой способ не подходит. Дурак, что ли, надрываться непосильным трудом даже во имя жизни? На земле.

Тогда пилим решетку на окне. Подошел к окну в стене и внимательно рассмотрел. В дырку с трудом пролазил кулак. За стеной щебетали птички, светило солнышко и доносилось жизнерадостное ржание Кузьмы. Веселиться перед смертью. Мужественно встречает предстоящую гибель. Молодец. Но не отвлекаемся. Нам окно и решетку не одолеть. Не пролезу. Толстые бревенчатые стены, из подручного инструмента — зубы. Попробовать погрызть? Попробовал. Невкусно. С трудом отщипнул щепку и набил полный рот трухи, пополам с опилками. Вариант неудачный. Был бы камин, то через дымоход к свободе.

Думаем дальше. Бросил случайный взгляд на безвольный рудимент. Если единорога наповал, то почему и нет? Но как? Ждем гениальную мысль, а пока изучаем пространство. Штуку оставим на крайний случай.

Ломаем потолок? Подпрыгнул вверх, но едва коснулся закопченных досок. То ли невысокого роста, то ли потолок специально высоко сделали. Продуманные тетеньки. Видать часто ловили пленников и запирали до утра. Дикари, но тюремное дело знают. Будем брать заложника. Заманить к комнату, напасть сзади. К шее нож, страшные глаза и громко орать. Пугать народ необузданным гневом. Террорист. Всех убью! Марь Ивановну сюда! Свободу пленнику, или конвоир погибнет, вместе со мной. Терять нечего, кроме жизни и кандалов! Красиво сказал. Основательно прокашлялся и подойдя к запертой двери вежливо постучал. На улице, что-то упало и недовольный, заспанный голос грубо выругался.

— Извините гражданин начальник, мне бы выйти.

— Свободен.

— Мне по маленькому.

— Не положено.

— Но я хочу.

— Мочись в угол. В парашу.

— Нарушаете гигиену! — Возмутился беспределу, забарабанив ногами по толстой двери. — Не имеете права! Я не только по маленькому, но и по большому захотел.

— Терпи до вечера.

— Хочу кушать!

— Кабанчика накануне закалывания не кормят. Требуху чисть легче. Под ливерную колбасу. — Рассмеялась грудастая охрана, приятным женским контральто. — Терпи. Не долго мучиться. Наша Светка, безболезненно колет животных. Чик ножичком под ребра и готов. Не страдай, все там будем.

— Где именно? — Но в ответ молчание. Потерял часовой интерес к пленнику. Опять спать пошла?

Юмористка. Могильные шуточки. Черный юмор палача. Оптимизм снизился, но давление в организме повысилось. Теперь действительно захотелось отлить. Шутки — шутками, но спасаться нужно. А то действительно — чик по горлу и на фарш. Толком не пожил, не познал, не испытал, а смерть вот она. Вечер, ночь и утро стрелецкой казни. Выхода нет, счастья нет и жалко умирать не целованным, не понятым. Подвига не совершил, дерево не посадил, дом не построил. Какой след оставлю на земле, кроме кучки дерьма в углу камеры? Во имя чего жил, страдал, мучился? Пришел без смысла жизни и уйду в никуда — туда? Нет, не может быть. Каждая тварь для чего-то живет, мычит, чирикает, тем более разумное существо как я. Не зря же сварганили в кастрюле Создатели-Демиурги.

Где делаем отхожее место? Что есть параша? Проводим параллель, применяем логику. Если спрашивал, то и намек на парашу получил. Очередная великолепная мысль. Нагадим гадам перед дверью. Хоть немного, но испортим охотникам-каннибалам праздник живота. Входит вооруженный конвой и босой ногой в лужу… Еще смешнее — поскальзывается на мерзкой, зловонной кучке и падает навзничь. Делаю ноги в руки и убегаю. Призрачная идея, но шанс смотаться есть.

Не эстетично, не красиво, мелко, подло, но мне можно, я же не герой женского, авантюрного романа, где горбоносый красавец, поступает исключительно благородно, высокохудожественно заманивая в коварные объятья простушку-аристократку, для дальнейшего траханья и бабаханья. Манеры разные — да цель одна. Только одним — позор и отставка, а другим что пожелают и многократно. Одни бабочку — шмяк-шмяк, другие мимо — прыг-прыг. Несправедливо.

Природная скромность и деликатность не позволила выполнить задуманную, коварную идею. Тяжело вздохнув, отошел в угол и выполнил мокрое дело в дырку на полу. Под землей раздался недовольный писк, перемежаемый матом. В буквальном смысле слова.

— Что за мат, его народ мат?! — Испуганно отскочив в сторону, прикрыл орудие преступления, проклиная беспечность. Одни от рудимента неприятности. Как воспользуюсь — гадости льются струей. Желтой. Теперь понятно, откуда возникло выражение — желтая пресса. Один источник.

— Извините, нечаянно. — Негромко пробормотал, обращаясь к дырке, но ругань не прекращалась, набирала обороты.

— За нечаянно — бьют отчаянно. Неужели тяжело понять, мат его ети, что дырки сами по себе, в земле не возникают? — Из земли показалась мокрая, ушастая голова неведомого, серо-полосатого существа. — Что кто-то трудился, делал уютную нору для проживания, не щадя лап, зубов? Неужели в тупую голову не приходит простая, ясная мысль, — вначале подумай, потом делай.

— Но…

— Какие к мату, но?! — Животное выбралось из дырки и принялось энергично отряхиваться, разбрызгивая воду по камере. — Спрашивать надо предварительно. Стучать, звонить.

— А что должен спрашивать? — Попытался оправдаться, с интересом разглядывая животное. Громкий голос, принадлежал небольшому зверьку, своей высотой едва достигая моего колена, да и то на задних лапах, вместе с ушами. Пожал плечами. — Дыра — дырой, дверей нет. Конвойный сказал, в углу параша.

— Если б сказали, мат тебя за ноги, что в углу запасной выход, стал глупым лбом в стену ломиться?

— Но там дверей нет. — Резонно возразил, чем вызвал новый приступ ярости.

— Мозгов у тебя нет. Математик. — Отряхнув хвост, существо подошло к своей дырке и грустно заглянула внутрь. — Блин, придется до утра ждать, когда просохнет. Припасы подмокнут… подстилку менять. Работы наделал, мат всем по очереди…

— Никто не застрахован от ошибок. Извините, если мои слова принесут облегчение. Давайте чем ни будь помогу…

— Уже помог. — Существо вздохнуло, почесав серое брюшко. — Каждый раз, одно и то же, как новый постоялец, хоть мат его, ориентацию меняй и прописку…

— Часто новые постояльцы?

— Ты третий, как живу. — Немного подсохнув, существо подобрело. — Тоже на мат, жаркое?

— Ага. До утра жить осталось.

— Страдалец. Зовут-то как?

— Василий. Кастрюлькин.

— А меня — Крыся. Мышь Серая. Но большая. Некоторые товарищи не врубаются и обзывают крысой. Учти Вася, — фамильярности не люблю. Могу и за ногу, мат ей, укусить. Понял?

— Вопросов нет. Кроме одного, почему ты через слово употребляешь странное слово — мат? Заклинание, магия?

— Для связки слов. — Гордо объяснил грызун. — Голова небольшая ну и соответственно словарный запас маленький, да и народ больше пугается, когда матерные слова употребляю через фразу.

— Мудро. — Согласился и присел рядом с Крысей. Мышь удивленно взглянула и показала острые зубки. Зная что в определенных ситуациях, обнаженные зубы означают приветливость и радость, улыбнулся в ответ.

— Странно… А ты не боишься?

— Зачем? Плохого не делаю, за случайность извинился. Из-за мелкого недоразумения воевать? Мы же разумные существа?

— Резонно. — Согласилась Крыся. — А охотницы визжат и пугаются. Бояться.

— Бояться — значит уважают. — Подсластил пилюлю. — Авторитет, не от размера туловища зависит, а от харизмы и силы воли характера.

— Прав. — Крыся гордо приосанилась. — Пусть я маленькое, но очень отважное существо. Знаешь что про нас говорят? Не загоняй Крысу в угол, дай шанс убежать. Иначе тебе же хуже будет.

— А что будет?

— Что будет, то и будет. — Зверек неожиданно засуетился, скрывая смущение и оглядываясь по сторонам. — Прыгну, например…

— Сильно. — Согласился с животным. — Страшный приемчик, на днях прыгнул. Завалил врага насмерть. Немного пострадал, но фигня? А почему в норе живешь, как будто скрываешься? Предпочитаешь одиночество?

— Приходиться. Из-за необузданного нрава. Мат его. — Мышь продолжала суетиться, оглядываясь по сторонам. — Страшна в гневе.

— Слушай Крыся, не поможешь сбежать отсюда? Тебя охотницы бояться, и быть съеденным не очень хочется. Помоги, должен буду.

— Как ты можешь помочь? Гол как сокол.

— Отработаю. Совет полезный дам. Новый домик помогу построить.

— Чтобы пришел очередной мутак и залил новую квартиру?

— А мы домик в другом месте построим. Под кустиком, или деревом. На воле. Свежий воздух, природа.

— Соображаешь что говоришь? — Крыся часто-часто запыхтела, изображая смех. — Здесь в камере, раз в полгода норку затапливают, а на улице? Куда идет мат ети, озабоченный страдалец? Подальше с чужих глаз, под густые кусты. Никаких сил не хватит, воду отчерпывать. Мат его за ногу.

— А если построить домик на дереве? Применить так сказать, нетрадиционный выход из положения?

— Ну ты придумал… Мат и шах, через колено. Как туда залазить? Припасы затаскивать? Орехи, ягоды, крошки со стола охотниц? Не… полный бред.

— Ничего подобного. — Не согласился с грызуном. — Лапки проворные, коготки острые. Чик-чик и там. Запасы будешь носить во рту. На высоком дереве жить. Красивый пейзаж из гнезда. Врагов нет, охотницы бояться. Живи, как сыр в масле катайся. Хочешь, поселись в нормальном доме у охотниц. Еще лучше. С твоей харизмой, быстро вождем племени станешь. Будешь диктатором. Тираном. Дамочки будут на коленках ползать и самые лучшие кусочки еды приносить.

— Хорошо глупую ерунду предлагать, когда дело, не касается личного тела…

— Но говорил, что охотницы бояться. Крыся — Женский кошмар. О чем мечтать?. Все в твоей воли.

— Не совсем… — Крыся воровато оглянулась по сторонам, и приподняв мордочку прошептала. — Я… как сказать… не совсем крыса…

— Мутант?

— Зачем? Нормальное животное. Но… мат ему… немного маскируюсь… Суслик я, если что-то говорит…

— Ну и? Какая разница? Как зверя не назови, если морда внушает страх, любой поймет кто хищник на самом деле…

— Не скажи. — Крыся помахал лапкой перед носом, хитро прищурившись. — Внешний имидж важнее внутренней сути. Создал грозный образ хищника и поддерживай уважение окружающих, а по-другому нельзя, тяжелее. Если узнают, кто перед носом на самом деле, авторитет упадет и морду начистят. Поэтому и приходиться скрываться в норке, изредка показываясь в чужом обществе. Поддерживаем созданный мат себе — тебе, образ.

— Тяжело?

— Естественно. — Крыся вздохнула. — Балансировать на грани шизофрении, скрывая под ужасной маской зверя, истинную, нежную суть скромного грызуна. Показывать зубы, когда хочется улыбнуться. Грозно рычать, когда лучше благоразумно убежать. Постоянно путаю, кто на самом деле. Злая крыса, или доверчивая мышка? Необходимо что-то предпринимать, но что именно, не знаю. Немного и крыша окончательно съедет набок. Етит мат всем и всегда.

— Воспользуйся советом, смени обстановку, норку, жизнь, будь тем кто ты есть на самом деле…

— Ага и погибнуть в чужом желудке как ты? Оматерел совсем? За дуру, мат мой, держишь?

— Послушай, если представитель породы мышиных, почему не стать летучей мышью? — Осененный идеей предложил Крысе. — Кто поймает в небесах? Хищников нет.

— А стервятники, орлы, коршуны?

— Веди ночной образ жизни. Днем спишь, ночью за орехами, крошками, плодами — овощами. Красота. Спи в пещере вверх ногами, на потолке и никто не обос… извини, обольет. Почет, уважение страх.

— Точно?

— Конечно! — С энтузиазмом воскликнул, ясно представляя в голове будущую жизнь летающей мыши. — И главное никаких забот. Пещер полно, рыть норки нет нужды, знай пари как птица в ночном небе. Звездочки, врагов нет, прохладный ветер в морду. Кстати, бояться и уважать будут не меньше чем сейчас, изображая крысу. Загадочное пугает обывателя и настораживает.

— Но не перьев, ни крыльев. — Крыся грустно показал розовые лапки. — А как ночью искать пищу? Идея хорошая, но невыполнимая.

— Зачем есть траву, когда можно питаться мошкарой? Мухи питательнее. Будешь пользоваться для ловли инфразвуком, ушами то есть. Станешь не грызуном, а мелким хищником. Главное поверить в мечту, а летать и без перьев можно. Врут поэты, что рожденный ползать, летать не может. Как взглянуть. Летающие змеи есть? Есть. Кто нибудь видел ползающую ворону, курицу? Страуса? То-то же. Поставить цель, определить задачу и верить. Верить безгранично, что однажды утром, взлетишь. Пусть плохо, неумело, но сам. Что мешает? Ничего. Что сдерживает? Лишь инертность и лень. Все в наших руках и лапах. Главное сильно пожелать стать другим и станешь.

— Но как? И прыгать не умею.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим. — Вскочил на ноги. — Была хоть раз над землей? На краю обрыва стояла?

— Только на краю норки.

— Тогда иди сюда. — Протянул руки и осторожно поднял Крысю на уровень плеч. Мышь испуганно дернулась и зажмурила глаза. — Ни боись, крепко держу. Приоткрой глаза, оглянись по сторонам.

— Страшно.

— Страшно в первый раз, но потом и приятно бывает. Чувствуешь, как кровь закипела в теле?

— Ага. Как бы не обделаться. — Глубоко вздохнув, Крыся приоткрыла глаза и осторожно огляделась по сторонам. — Красиво…

— Вниз погляди. Только осторожно.

— Почему?

— Как бы не вытошнило. Летчиками, космонавтами и моряками сразу не становятся. Организму привычка нужна. Ежедневные тренировки. Ну? Переводи взгляд вниз. Нравиться?

— Мат ее ети, какая я высокая и большая!

— Голова не кружится?

— Нормально.

— Тогда продолжаем испытания. Отправляем в свободный полет. Немного взлетим выше, согласен?

— Валяй.

— Полетели. — И аккуратно подбросил Крысю вверх, под потолок. Суслик заверещала от страха и неожиданности, но глаза не зажмурила. Ловко поймал у самой земли и осторожно поставил на пол. — Ну как? Жива Крыся?

— Мат перемат, в бога душу мат. — Восторженно перематерилась Крыся. — Ну Вася, ну спасибо, дал мечту. По гроб жизни обязана. Согласна стать летающей крысой. Что необходимо предпринять?

— Тренируйся ежедневно. Попытайся постоянно прыгать на месте вверх, с невысоких холмиков, Развивай грудные мышцы, выращивай перепонки на пальцах. Несколько сотен лет, пару десятков поколений и твои далекие правнуки будут парить в небе не хуже гордых орлов.

— А я? — Растерялась Крыся. — Самостоятельно полета не дождусь? Летать не буду? Умру ползающей и несчастной?

— Потомки оценят подвиг великого предка, прославят в мифах, сказках. Будет вечная память и заслуженная слава.

— И все?

— Разве мало? За меньшую известность, люди готовы не только личную жизнь отдать, но и чужую. Сверкнуть звездой на день, час, минуту, мгновение. Мелькнуть в новостях и спокойно сдохнуть в грязной канаве, выполнив заветную мечту. Я был известен! Меня Колю Пупкина, Билла Факина, Мадонну Затрахину, Марадонну Футбольного, Буратину Деревянного, узнал весь мир! Я звезда, был среди звезд! Весь мир под ногами, макушка в облаках и лавровых венках! Что ради го только не делают. Убиваю, грабят, показывают язык, задницу, передницу миру. Не важно каким местом, но попасть в светские хроники и скандальную историю. И по барабану, заслуженная слава, заработанная, ворованная, чужая, купленная. Никто разбираться не будет, только уважения прибавит.

— Но и так известна, популярна. Народ боится, уважает. Я думала, что получу здесь, сейчас и лично. На какой мат, посмертная слава? Мало ли что будут говорить неблагодарные потомки, хочу пожинать орешки.

— Извини, но лучшего предложить не могу. Правда есть другой вариант. Попроще. Стать водяной крысой. Тогда будешь всю жизнь мокрая, сырая. Никто не обмочит. Плавай, ныряй в удовольствие. Рыбу любишь?

— Не пробовала.

— Попробуешь. На крайний случай, будешь питаться водорослями.

— Да плаваю как топор, мат ему.

— Не переживай, постепенно научишься.

— И жить простуженной, в соплях и с радикулитом? Оматерел? — Крыся возмущенно подпрыгнула на месте. — Ждать когда вырастет плоский хвост, жабры и плавники вместо лап? Пусть моими страданиями воспользуются потомки, через двести поколений? Не жирно будет?

— Плавать быстрее научишься, но нужно подождать. Без труда не вытащишь рыбку из пруда. — Развел с сожалением руками. — Быстро только кошки размножаются, да блохи заводятся. Кстати в воде их не будет. Преимущество.

— Идеи хорошие, но нудные и долгие. Не дело подземного грызуна, долго перестраиваться. Разик живу и тратить краткую судьбу во имя будущих поколений нужды не вижу. Лучше раз в полгода ходить сырой, но остальное время заниматься привычными, любимыми делами. Спасибо за удовольствие полета. Будет что соседкам рассказать. — Крыся подошла к краю норки и брезгливо заглянув внутрь, полезла под землю, презрительно бросив через плечо. — Прощай мечтатель.

— Эээ… Крыся, как же договоренности? — Растерялся, глядя, как суслик скрывается в норе. — Ты же обещала помочь? Подожди, давай что ни будь придумаем.

— Некогда дурью маяться. Прибираться пора. Подстилку сушить, припасы готовить — Донеслось из-под земли. — Фу… мат его, вонь то какая… Что ж вы челевяки нектаром не писаете, как пчелки? Мумие для организма очень полезно при простудах и…

— Стой Крыся! Помоги пожалуйста! — Крикнул в отчаянии, подбегая к норе. Но тишина была ответом, лишь где-то вдали доносилось неясное бурчание матерящейся крысы. — Учти, грызун, выдам твои тайны и охотницы бояться перестанут! Пожнешь плоды неблагодарный сурок!

— Кто поверит бутерброду, перед обедом? — Хихикнула под землей Крыся. — У охотниц страх перед мышами от рождения, а не большого ума. Прощай, завтра в моем желудке встретимся. Страсть как обожаю прожаренные косточки…

— Ну и живи как крыса. Мечту давал, надежду изменить жизнь, а ты… Тьфу на тебя дура серая. — Раздосадованный черной неблагодарностью, плюнув в дыру. — Потом не жалей о предоставленном шансе. Не мечтаешь стать великим, пользуйся крошками с барского стола.

Но, то ли Крыся увлеклась уборкой, то ли уползла в другую нору, где посуше, ответа не получил. Не больно и хотелось, но шансов спастись не прибавилось. Будем размышлять о бренности мира и готовиться достойно встретить смерть. Кстати, почему как дурак, боюсь умереть, я же не знаю? Да похоже никто не знает и с чем потребляют. Мне ли, не обремененному пониманием смысла жизни грузиться тем, что не будет? Порассуждаем о смерти. Есть ли она, или переход в другое состояние духа, материи и разума? Никто не знает и память не подсказывает. Сведений нет. Попробуем плясать от начала. Что помню, из того что помню?. Где начало мироощущения?

Выбрав место в темнице почище и посуше, присел у пыльной стены в позе индийского цветка и стал мысленно вещать, глаголить и размышлять. Дело было вечером, делать было нечего. Зря сел на голую землю. Простыну. Заболею. Но мне ли, размышляющего последнюю ночь о вечном, бояться мелких проблем? Простатитом больше, простатитом меньше, главное не заполучить геморрой. Скучная болезнь. Не самому поглядеть, ни другим показать…

Итак. Книга начал. Библио в комиксах и картинках. Вольное изложение — фривольное понимание, по молодости, глупости, незнанию.

Сидел мужик и чесал репу. Было ему скучно, потому что много знал. А знал мужик печальную истину, чтобы не сотворил, все имеет начало и конец, кроме него — великого, могучего, мудрого и вечного. Все пройдет, ничто не вечно под ним. Он был всегда. Казалось, или знал? Черт знает. Печки нет, от какой сплясать, да и забыл за миллиарды лет куда танцевать. Времени нет, ни верха, ни низа, куда не кинешь взгляд — пустой горизонт. И тишина…

Сидел как дурак в темноте, тоске, паря как капля жидкости в невесомости. А потом осенила случайная мысль. Был ли сигнал из параллельной вселенной, или мысль возникла спонтанно, из ниоткуда? Неизвестно. Но зная о законе сохранении энергии, стоит предположить, что товарищ, породил мысль самостоятельно. Совершил был первый акт творения за долгую вечность. Что подтверждает теорию об идейном устройстве мира. Материя, как не тяжело признать коммунистам — вторична. Вначале неосознанное желание, потом мысль, а дальше всех послать на три — пять букв, пониже, поглубже…

Что же за желание? Если народ по образу и подобию — ответы напрашиваются сами собой. Скука, тоска одиночества, жажда славы, известности. Зачем понадобились людишки и прочая живность? Как говорит основная версия — чтобы блюли придуманный закон, почитали, и закончив земное бытие присоединились к дорогому, на небо, где продолжали бы славить, любить и лелеять, вознося аллилуй. Ничто человеческое товарищу не чуждо? Где находились и вернемся?

Тогда причем смерть? Переход из одного состояния в другое и всего-то дел. Из газообразного в жидкое, потом в твердое, деревянное? Смерти нет, ребята! Откуда пришли — туда и вернемся. Вперед к истокам. Одному в яйцо, другому в капусту, а мне любимому — в кастрюлю. До момента как начал соображать, ничего не чувствовал и лишь когда стало жарко, потом душно, осознал кто, есть и где. Вывод? Был бы не соображающим дураком, фиг знал что живу. Не знал что живу, откуда узнал что умру? Из нирваны вышли — в нее и вернемся. Хара-Кришна, Хара-Рама, Кама-Сутра…

Не заметил, как уплыл в глубокий сон. Среди ночи кто-то истошно заорал, но раздался смачный шлепок, по чьей-то физиономии, и опять замерло в звенящей тишине до рассвета. Снились кошмары, но что именно не разобрал. То ли меня — все подряд, то ли я — всех по очереди? Гражданка с авоськами, вы крайняя! Пенсионеры! Соблюдайте общественный порядок! А вас дамочка, не обслужу, мне после обеда товар принимать. Хр-р-р…

ГЛАВА 8

— Ты проверил, почему почта не идет? Шеф уже достает.

— Нет не заглядывал.

— Чем занимаешься? Баклана давишь?

— Ты че начальник? Для бухгалтерии катридж заправляю.

— Как заправишь, принимайся за почту. Понял?

— А ты?

— У старшего по должности не спрашивают, чем будет заниматься. Усек?

— Значит давить баклана.

Разбудили негромким шумом и режущим уши, скрипом открывающейся двери. В комнатушке стало светлее, но радости рассвет не принес. Иногда приятнее, в норке, в темноте, подольше, пониже, чем на свету, на плахе. Зря не нагадил под дверь…

Стараясь не выдать лишним движением, что проснулся, чуть приоткрыл глаз. Передо мной стоял приемный сын Кузя. Картина Репина — не ждали…

— Папаня, подъем. — Ломающимся баском произнес Пегасенок, бесцеремонно толкая в плечо. — Хватит дрыхнуть, сматываться пора.

— Кузя, какими судьбами? Решил спасти родителя? — Вскакивая на ноги и обнимая Кузю за шею, обрадовался спасителю. За ночь, Кузя подрос на пару пальцев и теперь головы находились на одном уровне. Растет не по дням. — Я уж думал…

— Индюк тоже думал, пока в бульон не попал. — Перебил Кузя, сияя под глазом огромным фингалом. — Не кричи, охотниц разбудишь. Пошли.

— Что с тобой сынуля? — Сердце наполнилось тревогой, но душа радостью и гордостью за приемного сына. Ради папаши, на подвиг пошел. Мал, да удал. Герой. Участливо поинтересовался. — Ты ранен? Где заполучил фингал под глазом? В неравной борьбе со зловредными тетками? То-то ночью слышались крики, думал приснилось.

— Ты про глаз? Ерунда. Мелочи жизни. — Отмахнулся Кузя, смущенно освобождаясь от крепких объятий. — Необразованный в сексуальном плане народ. Не понимают тонкостей взаимоотношений полов. Дуры деревенские. Работать и работать с народом, но только не сейчас. Делаем ноги, сматываемся, пока спят, кстати, еще кое-что сделать необходимо…

— А охранница? Ты ее того? — Чиркнул пальцем по шее, изображая акт убийства и ужасаясь услышать ответ. Не хватало нового, кровавого преступления. — Чик по горлу и в колодец?

— Нет, в яму закопал. — Буркнул Кузя, осторожно цокая копытами по земле, но заметив растерянное лицо, снисходительно улыбнулся. — Шутка Вася, шутка. Не было за дверьми никого. Спать ушла. Путь к свободе открыт. Нам только ускакать подальше. Следы запутать…

— Понял. — Шепотом согласился и заткнулся. Прав сынуля, вначале ноги, а разговоры потом. На свободе. На воле.

Что есть свобода? Воля? Свобода воли? Когда желание не ограничено чужой волей? Когда поступаешь, как хочешь? Захотел — погулял, не смог — остался неудовлетворенным? Пошел налево по рукам, направо по чужим ногам и пяткам? Хочешь, жри бананы в три горла, возникло дикое желание — запустил банан как бумеранг, в свободный полет. Или свобода в здравом подчинении горячего тела отмороженной голове и наоборот? Плохо сидеть в темнице и хочу сбежать. Навесили запор, закрыли дверь с другой стороны, но главное, лишили права принимать самостоятельное решение. Дайте призрачный шанс, что могу поступать, как хочу и вряд ли бы поперся в неизвестность. Философ. Но посвятить некоторое время личной жизни в размышлениях о свободе воли — мысль интересная… Многие мысли интересные, да не все полезные.

— Папаша, очнись. — Кузя в очередной раз бесцеремонно прервал глубокомысленные размышления. — Куда пойдем?

— Твои варианты? Налево?

— Спасибо, уже был. Ночью. — Кузя машинально потрогал заплывший глаз. — Раз получил. На сегодня урока достаточно.

— Тогда направо.

— Согласен. Иди впереди, дорогу показывай.

Пожав плечами, согласился с доводами Кузя. На правах старшего, умного — благоразумного. Пусть нуден картонный образ, и мало общего с настоящим героем, но скажите господа, честно и откровенно, неужели не имею права на существование? Черт с ним, не сформировалось молодое мировозрение, нет сложного, противоречивого нрава, метущегося духа, не прописаны благородные черты характера, но сколько в реальной жизни обывателей и без большей части моих хороших сторон души? Зато я добрый и красивый. Девяносто процентов людей, думают одним местом, поступают другим, что не мешает им быть хорошими семьянинами, приятными челевяками и высокими начальниками. Будет время, убежим, доплывем куда надо сформировавшейся личностью. Вперед Василий Иэнэнович! Флаг нам в руки, звонкую трубу в зубы, барабан на пузо! Что-то хотел добавить, но сбился с мысли. Потом додумаю.

Деревня дево-охотниц бессовестно дрыхла, хотя из-за горы появился край сияющего диска, разгоняя ночную тьму. Домишки так себе. Хиленькие, но красивые шалашики. Одной рукой развалить — плевое дело. Как же им удалось построить крепкую темницу, не имея сил, умения и сноровки?

— Вася, подожди. — Шепотом остановил Кузя. — Давай отомстим?

— Зачем? Дев много, проснуться, поймают.

— И уйти не отомщенным? — Кузя недовольно поморщился. — А как же поруганная честь, попранная, запятнанная совесть? Уйти, не получив сатисфакции? Потомки нас не поймут.

— Сатисфакции? — Не понял пасынка. — Опять ругаешься?

— Почему ругаюсь? Нормальное импортное слово — удовлетворение. — Перевел Куртуаз. — Мы к теткам всей душой, а нас едва не сожрали в благодарность. Где справедливость? Давай немножко нагадим?

— Ну допустим, чуть не сожрали меня, а ты…

— Что я? Применил военную хитрость и смекалку. Да если б не моя сообразительность, ждал бы как баран печальной участи.

— Ладно-ладно. Согласен. Ты проявил тактическую мудрость, но если начнем мстить, то не успеем далеко убежать. Догонят, больше неприятностей получим, на голую задницу.

— Уж куда больше? — Возмутился шепотом Кузя. — Меня, благородного скакуна, хотели запрячь как ломовую лошадь в работу?! За нежное похлопывание по чужой заднице, по юношескому, нежному лицу кулаком? Нет. Только жестокая, благородная месть. Ну давай скабрезное слово на стене напишем? Пару фраз хороших знаю. Мало девам не покажется. Сдохнут от злости.

— Нет-нет. Уходим. — Решительно не согласился, хватая Кузю за руку и таща за собой. — В следующий раз рассчитаемся сполна. Вернемся с подмогой и отомстим от души, хотя чувство мести низкое, мелкое. Им обиднее будет, если благородно простим подлых гадин. Пусть мучаются.

— Тебя Вася не поймешь. Мечешься разумом, как рыба на нересте. — Пробурчал Кузя, покорно шагая следом, по пустынной тропке между домиками. — То убиваешь всех подряд, то всех подряд прощаешь. Бесхарактерный мужик. Слабак. Не орел.

— Кто слабак? Кто не орел? — Обиделся, останавливаясь на месте, слова Кузи задели за живое. — Не знаю, что имел ввиду обзывая бесхарактерным мужиком, но за слабака ответишь. Хочешь мести? Получишь. Предлагай варианты. Сожжем деревню дотла, замочим в сортире, разграбим? Молодых в рабство, стариков в яму?

— Слова не мальчика, но мужа. — Обрадовался Кузя. — Нет, жечь пока не будем. Предлагаю план. Три рунических символа на стене и одну охотницу в плен. Буквы для морального удовлетворения, бабу для физических утех.

— Ты уже знаешь, что именно с девами-охотницами творить?

— Догадываюсь. Мне бы пару экспериментов произвести, для полной уверенности. Предлагаю Светку — Рыжую с собой утащить. Из-за нее страдаем, пусть отдувается за племя.

— Боюсь, не справимся. — С сомнением покачал головой, вспоминая решительный характер охотницы. — Нам попроще, послабее. Давай старуху утащим? Ведунью-колдунью Гербарьевну? Лишим племя знаний и опыта. Пусть будут полными дурами. Прервем, связь времен и разума.

— Старую и страшную, как смертный грех в с собой тащить? — Кузя покрутил у виска пальцем. — Соображаешь что говоришь? Нас не содержание интересует, а форма. Мы в плен берем не для душевных разговоров, а жестокой мужской мести.

— Ты прав. — Вспомнив мудрую бабушку, передернуло от отвращения. — Пусть девы ужасные с нашей точки зрения, но лучше молодую украсть. Толку мало, но эстетики больше. Может Марь Ивановну? У нее авторитет объемней.

— Да, авторитет что надо. — Кузя мечтательно закатил глаза. — Мне бы твое тело, да мое либидо, ох отыгрался б по полной программе… Но, увы. Нам бы в рай, да копыта с хвостом не пускают. Короче воруешь, кто первый попадется, а я пока на стенке обидное слово начертаю. Большими, красивыми буквами. Что? Крестик, мужская обломанная хромосома и знак из высшего понимания… Вспомнил! Бедный Йорик…

— Почему я должен охотницу воровать? Пошли вместе.

— На тебе грех смертоубийства, одним трупом больше, меньше, какая разница, а мне душу нужно в чистоте держать. Мало ли пригодиться в загробной жизни. Непорочное дитя.

— Ох, жук.

— Давай папаша не задерживай очередь. Еще скакать и скакать от погони.

— Тебе скакать, мне отвечать? Не много чести?

— Главное воруй деву, черт с тобой, я на спине добычу понесу. — Кузя засуетился, воодушевленный предстоящим мщением. — Все, все работаем. Время — деньги. Что вместо карандаша пойдет? Уголек из костра? Потянет.

Смутно подозревая, что Кузя в очередной раз обвел вокруг носа, пошел к ближайшему домику. За что страдаю? Кузя нагадит, мне отвечать? Что-то неправильно. Я умный? Конечно. Какой дурак про себя скажет, что дурак? Нет таких. Каждый умный в собственных мозгах. Разумные. Здравомыслящие. Гениальные. Даже охотницы и Крыся отметили мудрость, но против приемного сыночка пасую. Сказать что Кузя голова? Пройдоха — да, умный — фиг. Но тупо подчиняюсь пегасьим выходкам, страдаю от последствий и в конечном счете, по уши в дерьме. Кузя чистенький и хихикает в стороне. Выпросил у охотниц пощады, заменив плаху палача, на стойло в конюшне, а меня хотели тривиально съесть. Видимо я интеллигент. Они всегда страдают за чужие грехи. Мученики совести. Что-то в мире нет справедливости, как впрочем и везде. Не везде, но разум подсказывает, что из многочисленных частностей, складываются законы, из законов — исключения подтверждающие правила. Загнул умно, но правильно. Что б еще подчинился Кузькиным выдумкам? Да никогда! Да.

Осторожно скрипнув дверью, зашел в домик. Тишина и темнота. Пустая лежанка с подушкой в рюшечках. Цветочки на столе. На окошках занавески. Чистенько и со вкусом. Своеобразным. Много лишнего с мужской точки зрения, бесполезного, не функционального. Но красиво. И запах приятный. Так должен пахнуть родной дом. Если сбежим от охотниц, то построим с Кузей дом. Для себя любимого и немного для него. Чтобы жить как люди. Под крышей. Под крышей дома…

Но не будем отвлекаться на мелочи. Где же народ? Где юные девы? Кого хватать и тащить? Странно. Пойдем искать дальше. Не удержался и прилег на лежанку. Мягко тепло и уютно. Как будто уже лежал. Уходить не хочется. Приятно, но немного бесит от чистенько и аккуратненького. Бардака не хватает, неряшливости. Хозяйке нечем заняться? Поможем. Потянувшись к занавеске, нечаянно уронил горшок с цветами на столе. Вода разлилась, цветочки рассыпались, но на душе полегчало. Теперь комната приобрела гармонию. Незавершенность. Стремление к идеалу. Сейчас бы вздремнуть в тишине и покое, но надо, надо Федя работать. Мстить и хватать в плен. Докажем пасынку, что мы не пальцем деланные. Не птички гордые — орлы, но и не слабаки. Пацан сказал — пацан сделал.

Преисполненный решительности вскочил с лежанки и выскочив из домика побежал к следующему. Та же удручающая картина. Чистота, порядок и никого нет. Девы бесследно испарились. Ушли на охоту? В огород с утра пораньше, поливать и пропалывать капусту? Что-то не так. В теле потяжелело и напряглось в районе спины, чуть пониже, предвещая неприятности. Проснулось новое чувство. А сколько? Чувство — когда чувствуешь, ощущаешь, щупаешь и трогаешь? Видеть — раз, слышать — два, нюхать — три, если на вкус попробовать — четыре. Рукой погладить — пять. А если неприятности ощущаешь задницей — шесть? Шестой орган чувств — интуиция, находится там? Странное место, но приходиться с ним согласиться. Проверим догадки. Ку-ку, девушки я здесь. Пойдем искать дальше.

В третьем доме та же картина. Бойцы ушли на фронт. Осмелев подошел к следующему дому и ногой отрыл дверь. Шуму много — толка мало. Пусто и тихо. Испугались, убежали? Проснулась совесть и обуреваемые стыдом, мучительницы тихо смотались от греха подальше? Мы победили? Ура.

Вернулся к Кузе, усердно что-то рисующему на стене. Выходило криво и неровно. Черные полосы пересекались в разных местах, вселяя ужас и страх. Сила печатного слова. Значки не понимаю, но страшно. Аж, жуть.

— Кузя, деревня пустая. Пусто.

— Как нет? — Удивился Кузя, отрываясь от работы. — Куда делись?

— Откуда знать? В домах чисто, прибрано, а народа нет. Слушай друг, а ты фингалом мозги не компостируешь? Поди об угол стукнулся, а на невинных дев списываешь? Куда дел?

— Обманули гадины. — Кузя с досады плюнул на землю. — При мне спать разошлись, к охраннице приставал, но не важно… Точно народа нет? Не обманываешь?

— Думаешь ради шутки громко разговариваю? Прикалываюсь? Накрылась беспощадная месть медным тазом.

— Да… теперь вендетта бессмысленна. Без акта унижения — нет акта удовлетворения. Зря старался, рисовал. Нравится?

— Симпатично. Ужас вселят и страх. — Согласился, разглядывая надпись. — Что знаки обозначают? Неприличное, нецензурное?

— Черт знает. Наследственная память. Давай деревню сожжем, все равно не жить? Поглумимся. Погреемся.

— Давай. — Согласился безоговорочно. Почему и нет? Никто не видит, не узнает, не осудит. Не могу же все время быть высоко-порядочным и скромным челевяком? Если есть правая и левая рука, почему не предположить, что во мне есть плохое и хорошее? Чтобы познать добро необходимо знать, что есть зло. Вдруг приятнее и интереснее? Проверим. Обратился к пасынку. — Объясняй, что надо? На гадости у тебя голова лучше работает.

— Сам такой. — Парировал Кузя. — Бери горящую палку из костра и бросай внутрь домиков. Сделаем охотниц бомжами. Пусть по помойкам бутылки собирают.

Не врубившись в последнюю фразу Кузьмы, послушно поперся к костру, выполнять Кузино поручение. Пока выбирал горящую палку, Кузя поднял камень с земли и запустил в ближайшее окошко. Попал с первого раза. Раздался печальный звон разбитого стекла и радостный Кузьма подпрыгнув на месте, схватил следующий камень. Не знаю, как строить, но ломать и разрушать чужое имущество, приносит огромное удовлетворение. Но ненадолго.

ГЛАВА 9

— Кажется поймали новый вирус.

— В чем проблемы? Запускай программу.

— Она левая. Надо базу обновлять.

— Какая разница? Лишь бы работала.

— Я предупреждал…

— Эй! Лошадь! Перестань бить окна! — Раздался до боли знакомый голос и через мгновение вся площадка перед костром, наполнилась вооруженными девами. Впереди как всегда командир — Марь Ивановна. Рядом старушка- колдунья и Светка. Опершись руками в пышные бока начальница обратилась ко мне. — И ты дикарь брось палку обратно. Ишь, обрадовались свободе.

— Ну, что говорила? Подтвердился эксперимент? — Радостно проскрепела ведунья-колдунья Флора Гербарьевна, гордо глядя снизу вверх, на начальницу. — Так и есть — мужики. Прынцы. Только мужики вначале ломают и портют, а потом думают о последствиях.

— Не знаю, не знаю. — С сомнением произнесла Марь Ивановна. — Я бы тоже сопернице вначале отмстила, а потом сбежала. Эй, Василия, брось палку, оглохла?

— Хрен вам! Живым не дамся! — Заорал на толпу, выходя из ступора и бросаясь к Кузе. — Нам кроме жизни терять нечего, правда Кузя?

— Лучше смерть, чем хомут на шею. — Согласился Пегасенок, прижимаясь ко мне. — Ты папаша, как всегда оказался прав. Нужно было делать копыта. Теперь наверняка сожрут за обидные слова и стекло разбитое…

— Надо бы наказать, но наука прежде всего. — Марь Ивановна обернулась к старухе. — А есть какие-то другие способы установить половую принадлежность?

— Да полно. Ежели есть в характере гадость какая — значится мужиком будет. — Старуха оживилась, чувствуя значимость в глазах руководства. — Пальцев не хватит грехи перечислять. Неряхи, обжоры, грубияны, хулюганы, лентяи, очень им нравится всякие гадости творить, о здоровье не заботятся, или наоборот. Матерщиники, бесчувственные чурбаны, тупые как пробка, бестолковые…

— Попрошу без оскорблений. — Возразил шаманке. — О будущем покойнике плохо не говорят, а ваши измышления основаны на предвзятых знаниях. Если б точно знал что принадлежу к мужчинам, потребовал сатисфакции, правильно Кузя? И вызвал на дуэль.

— Они драчуны, забияки и похотливые козлы! — Парировала старушка-ведушка Флора Гербарьевна. — Так в преданиях и говорится. Где мужик — там бардак и разврат. Ничего святого! Везет же людям…

— Проверить-то как? — Нетерпеливо перебила Марь Ивановна. — У них же на лбу не написаны пороки? Конкретнее предлагай.

— Дык уж говорила про…? Забыла чай? — Старушка прислонилась к начальнице и стала что-то азартно шептать ей на ухо, кося карим глазом на мою нижнюю часть тела.

— Где больше двух — говорят вслух! — Нравоучительно произнес Кузя, презрительно хмыкнув в сторону охотниц. — Цивилизованные…

— Тебя лошадь не спрашивают — не сплясывай. — Задумчиво ответила начальница, выслушав старухины нашептывания. — Точно проявит натуру?

— Точно, точно. — Закивала старуха, и закатив глаза в небо, торжественно прошамкала. — И будут Он и Она. И переплетутся тела в бурных объятьях. И воспылает страсть и разгорится огонь и будет им хорошо, что забудут тела о времени и пространстве. И будет мгновение счастья кратким как миг, но сладким как вечность. И снова соединяться и будет нежность и будет радость и будет все… Примерно так прабабка говорила-.

— Они — противные козлы, мы — нежные девы, а в результате обоим партнерам приятно? — С сомнением переспросила начальница. — Странно… Вериться с трудом. Может не стоит рисковать? Пусть будет, как будет, а иначе не будет. От греха подальше в котел, на обед? Съели и нет проблемы, а тут… Не знаю, не знаю…

— Но вдруг не врут древние предания? Мне то что, я старая. Мое дело и тело — позади. Вернуться к старой жизни всегда успеем, а упустим шанс? Жисть новым смыслом наполним, цель появится.

— Ты права Гербарьевна. — Согласилась начальница. — Живем хорошо, но скучно. Необходимо меняться, но как? Поверить сказкам?

— Проверим. От одного разика хуже не станет.

— Пусть будет. — Согласилась начальница, принимая решение. — Да будет так. Что для проверки надобно?

— Одна доброволька и пленник. Лучше квелого использовать. Василия. Больше на людей похож. Нужна лежанка широкая с белоснежными простынями и тазик с водой. Еще прабабка про презервативы каки-то говорила, чтобы не залететь. Далеко видать предки залетали. Под небеса. На первый раз без них обойдутся. Не баре.

— Ясно. — Марь Ивановна обернулась к племени. — Опыт будем производить на площади. При народе. Девочки, принесите лежанку для эксперимента и тазик с водой. Простыни из домика возьмите.

— Эээ… господа хорошие. — Растерянно протянул, оглядываясь по сторонам. — Какие на фиг эксперименты? Нашли блин, подопытную мышь. Ни в каких опытах участвовать не желаю. Лучше в кастрюлю.

— Будешь исполнять, что приказано. — Властно ответила Марь Ивановна и снова обернулась к племени. — Девы! Как гласит древнее предание, пересказанное ведуньей-колдуньей Гербарьевной, есть шанс изменить жизнь. Были в далеком прошлом странные существа — мужики, с которыми наши пробабки существовали в одной деревне. Как и почему они исчезли, никто не знает. Был ли толк — неизвестно, но что-то девам давали, прок был, установленный факт. Что несли странные создания? Горе, страдание, радость, счастье, печаль? Все вместе? Не могу ответить, но сказки красивые. Как именно и что именно произойдет в ходе опыта, никто не знает. Покрыто глубокой тайной и забыто в веках. Эксперимент возможно предстоит смертельный. Стоит ли рисковать жизнью? Оставить как есть? Не знаю. Не могу однозначно ответить. Вам решать. Как коллектив решит, так и будет. Но попробовать стоит. Настоящую жизнь знаем. Имеет плюсы и минусы. Радостей не много, но и поводов для печали нет. Рискнем?

— Почему и нет? Я согласная. — Выкрикнула из толпы светловолосая, высокая охотница. — Предлагаю Светку в добровольки. Привела, ей и отвечать.

— Опыт проводить, не получиться — в котел. — Поддержало блондинку племя. — Надоело однообразие, новых ощущений желаем. В добовольки — Светку Рыжую. Лучше и лично знакома. За себя постоять сумеет.

— Тут не стоять надо, а лежать. — Уточнила Марь Ивановна, но горячо поддержала мнение племени. — Правильно девочки. Попробуем. Не понравиться — вернем процесс на круги своя, классно получиться — всем хорошо. Света, согласна пойти на опасный эксперимент?

— Если народ так желает, разве против коллектива пойдешь? — Грустно вздохнула Светка — Рыжая. — Больно не будет? Если что, сразу добейте, чтоб не мучилась.

— Не переживай, мы красиво похороним, в отдельной яме. — Марь Ивановна улыбнулась толпе. — Правда девочки?

— Проводим достойно в последний путь. — Дружно поддержали охотницы. — Маникюр, педикюр, кружевное белье, прическу накрутим, все дела, не переживай. На домик мемориальную доску посмертно присобачим, в честь героини — улицу деревни назовем и поревем от души на похоронах. Искренне.

— Честное слово? Рыдать будете, пусть и тушь потечет? — Умилилась Светка приободрившись. — Куда идти страдать для науки?

— Пока страдать рано. — Прошамкала Флора Гербарьевна. — Сейчас кровать принесут. Будешь действовать согласно инструкции. Кстати, для чистоты эксперимента необходимо раздеться. Получаемые ощущения и возникающие чувства комментировать вслух. Ты не бойся, если опыт пойдет не в ту сторону, поможем. Спасем от супостата. Где лежанка с тазиком?

— Несут. — Толпа расступилась, пропуская охотниц с длинной лежанкой на изогнутых ножках.

Через несколько минут, охотницы приготовили место эксперимента. Лежанку застелили белой тряпкой, тазик наполи теплой водой, бабка достала исписанную каракулями доску, а доброволька Светка, принялась неторопливо раздеваться.

— Особого предложения ждешь? — Деловито обратилась ко мне Марь Ивановна. — Марш на лежанку.

— Ни за что! — Попытался гордо ответить, чувствуя, как задрожали коленки. — Только через труп.

— Будешь выделываться — точно станешь. — Пообещала Марь Ивановна и приказала охотницам. — Взять его. Только аккуратно, не отломите лишнего. Пока живым нужен.

— Эх, пропадать так с музыкой! — Отчаянно выкрикнул в приближающуюся толпу, размахивая горящей палкой. — Кузя! Бейся копытами! Умрем непокоренными!

Погибнуть охотницы не дали, но несколько минут мы успешно сопротивлялись. Кузя лягался копытами, резво размахивая лохматым хвостом, держал нападавших дев на расстоянии, а я грозно рыча, махал палкой перед носом. Крику и шуму подняли много, но никто не пришел на подмогу. Силы неравны. И пусть отдельная охотница слабее любого из нас, но численное преимущество на стороне сплоченного коллектива. Толпясь на расстоянии от копыт, хвостов и горящих палок, девы выжидали когда ослабнут силы обороняющихся, а мы совершим тактическую ошибку. Дождались. Кузя поскользнулся на банановой кожуре, и нечаянно лягнул в живот. Одновременно упали на землю, крича от боли и обиды. После дружного падения, сопротивление окончательно сломлено и нас скрутили в бараний рог толстыми веревками. Наступила полная капитуляция. Теперь выплатим контрибуцию.

Связанного Кузю оттащили за лохматый хвост в сторону, немного попинав ногами для воспитания. Воспитывали за ночные приставания к охраннице, нецензурщину и позорную граффити на стене, а меня бросили рядом с лежанкой на грязную землю и стали совещаться.

— Теперь Василия помыть и положить на кровать. — Приказала ведунья-колдунья. — Света приготовься, скоро твоя очередь подойдет.

— Связанным класть в кровать? — Уточнила Марь Ивановна.

— Лучше развязать. Как будет страстно обниматься и сливаться, если руки и ноги связаны? А переплетаться придется.

— Василий. Ты будешь продолжать брыкаться?

— Естественно. — Сквозь зубы, презрительно процедил начальству. — Буду биться до последней капли крови. Терять нечего кроме чужих веревок.

— Предлагаю заключить временное перемирие. — Предложила Марь Ивановна. — Если эксперимент пройдет удачно и закончится без последствий, торжественно обещаю перед народом, отпущу на четыре стороны.

— А приемыша отпустите?

— И его отпустим. Сам мучайся с воспитанием гадкого ребенка. Развязываем, или так пострадаешь для науки?

Ну, что Вася? Влетел? Ой, влетел… по полной программе. Налево пойдешь — коня потеряешь, направо — никчемную жизнь, а если опыт закончится благополучно, то пугающая неизвестность и неясные последствия. Дергайся не дергайся, а сотворят с тобой, что в силах и желаниях племени. Предлагал же Пегас, откусить отросток? Был бы как женский род, не выеживался и благополучно завершил историю в начале повествования. Напрашивается благополучный конец — и жил он долго, нудно, но был сыт, здоров, в ладах с совестью, без особых забот и тревог, помер легкой смертью, чего и вам желаем.

Выбора нет, но можно расслабится и получить удовольствие, с робкой надеждой, что насильники отстанут и милостиво разрешат жить дальше. Как подойти к вопросу. Что важнее — посмертная честь, или опозоренная жизнь? Попробуем воспользоваться американским советом — жисть тела, превыше чести духа. Не понравиться западный способ — применим японское харакири, офицерскую пулю в висок, мещанскую петлю на шею, или опыт Му-Му — с камнем на шее в пруд. Скорчив мужественную физиономию и покряхтев для солидности, гордо согласился.

— Доверяюсь вашему слову. Развязывайте.

— Молодец Вася, я знала — благоразумие в душе, возобладает. — То ли похвалила, то ли в очередной раз унизила Марь Ивановна. — Девочки, развязывайте подопытного. Теперь никуда не денется. Флора Гербарьевна, что дальше?

— Пусть моется и в койку. — Деловито прошамкала старуха, сверяясь с записями. — Светка, ты разделась?

— Бижутерию снимать? — Скидывая юбку, спросила доброволька. — Кольца, бусы, сережки?

— Полностью снимай. — Приказала Гербарьевна. — Для чистоты эксперимента.

Пока старуха совещалась со Светкой, торопливо поплескался над тазиком и проскользнул под простынь, чувствуя себя подопытной лягушкой. Лишь бы через соломинку надувать не стали. С них станется…

Через несколько минут, Светка полностью освободилась от висюлек в ушах, на руках, запястьях, лодыжек, шеи и решительно выдохнув, легла рядом со мной. Эксперимент начался.

— Готовы к опыту? — Поинтересовалась Марь Ивановна. — Как самочувствие перед стартом?

— Чувствую себя нормально. Готова к опасному эксперименту. — Бодро отрапортовала Светка-Рыжая, но сморщив нос, пожаловалась начальнице. — Нельзя ли Василия, смазать благовониями? Амброзии дайте. Запах невыносимый, еле терплю. Что ж ты плохо помылся? И шея грязная.

— Нормально помылся. Как умею. Мне рубахи не носить, воротничок не пачкать, сойдет для опыта. — Обиделся на обвинения. — От самой, не цветочками пахнет.

— Прекратить разговорчики. Вас окружают, естественные разнополые запахи. Один — мужской, а другой — наш, девичий. Совершил с непривычки еле терпится, но через несколько минут привыкните. Ждите. Больше никаких неприятных ощущений?

— Простынь колется. — Пожаловался старушке. — Синтетика?

— Чистый лен. — Машинально ответила Флора Гербарьевна, внимательно изучая древние знаки. — Существует два варианта проведения опыта. Начнем с поэтического эпоса. И будут Он и Она… Подопытные есть. И переплетутся тела в бурных объятьях… Света, Василий начинаем ласково и нежно переплетаться. Ну что лежим деревянными плашками Приступаем к опыту. Дружно сдвинулись и обнялись.

Преодолевая смущение, попытался обнять Светку. Морща нос от брезгливости, дева напряглась, но мужественно терпела чужие руки на своем теле.

— И воспылает страсть и разгорится огонь и будет им так хорошо, что забудут тела о времени и пространстве. — Процитировала старуха дальше по тексту. — Что чувствуешь Света? Уже приятно? О времени и пространстве забываешь?

— У него волосы на лице колючие и руки шершавые. — Светку невольно передернуло от отвращения. — Сейчас попытаюсь сосредоточится… Нет. Пока ни о чем не забываю. Неприятно, щекотно.

— А тебе Василий?

— Мне? — Прислушался к ощущениям. Первое чувство зажмурил и поэтому ничего не видел, как страус прячась от неприятностей, четвертое и шестое чувство тупо молчали. Слышал возбужденное перешептование толпы охотниц, вдыхал странный запах чужого тела, и лишь осязание получало небольшое удовольствие. Гладить бархатистую девичью кожу невероятно приятно. — Ну как бабушка сказать… Пока не врубился.

— Крепче переплетайтесь, обнимайтесь. — Заботливо посоветовала старуха и стала цитировать дальше. — И будет мгновенье счастья, кратким как миг, но сладким, как вечность… Энергичнее, подопытные двигайтесь. Теснее, прижмитесь телами. Василий положи ногу на живот Светлане. Света, обними Василия за шею. Носами потритесь, щеками… Ушами соприкоснитесь, волосами на прическе. Пошел процесс небывалого удовольствия?

— Не могу сосредоточиться, запах мешает. Что ж ты колючий Василий? Как пьяный ежик на заборе. Ногу ниже опусти, дышать нечем.

— Шею освободи. — Прохрипел, пытаясь освободится от Светкиного крепкого захвата. — Ты задушить собралась, или нежностью воспылала? Мы не бороться собирались. Долго мучится?

— Пока процесс не начнется, как в поэтических сказаниях. — Вмешалась Марь Ивановна, с научным интересом наблюдая за возней на кровати. — А если Гербарьевна, подопытным покрутиться на лежанке в вольной борьбе? Пусть друг через друга перекатываются? Быстрее согреются, вспотеют. При нагревании тело расширяется, процесс пойдет энергичнее.

— Хуже не будет. — Согласилась ведунья-колдунья. — Слышали, что Марь Ивановна приказала? Начинайте кувыркаться.

Пришлось подчиниться грубой силе приказа и вместе со Светкой кувыркаться по широкой лежанке. Каждый из борцов норовил занять место верхом на противнике и схватка разгорелась нешуточная. Дева оказалась опытной и ловкой охотницей, но на моей стороне пусть и небольшая, но сила. Ловко заломив Светке руку, наконец закрепился на деве и пытаясь сохранить равновесие заелозил ногами, прижимая соперника спиной к лежанке. Чистая победа! Классический яппон — япона мать!

Но симпатии болельщиков, на чужой стороне. Вмешались обиженные зрители и общими усилиями, столкнули с заслуженной победы. Борьба перешла в партер, кувыркание пошло с переменным успехом. Едва оказывался сверху соперника, болельщики начинали улюлюкать, Марь Ивановна, бросалась на помощь Светке. Едва Светка оказывалась на мне, я вращаясь юлой, выскакивал из ножного захвата. Наконец окончательно обессилев, мы замерли в ничейном клинче, крепко обнявшись, на взъерошенной лежанке, тяжело отдуваясь и не предпринимая никаких действий. Нелегкое дело — пылать страстью и разгораться огнем, забывая о времени и пространстве в поисках неизвестного. Когда же долгожданный гонг и перерыв на обед?

— Две минуты отдыхаем. — Смилостивилась старуха. — Потом еще попробуем. Первый блин всегда комом. Должен, должен, разгореться огонь страсти. Потерпите немного, зато потом небывалое удовольствие получите — не оторвешь. Слаще меду, выше кручи.

— А я считаю, что и одного раза достаточно, для выводов. Брешут старинные записи. Никакого удовольствия. — Возразил, выпуская Светку из захвата. — Дайте попить воды и разойдемся друзьями.

— Неправда? — Возмутилась старуха, тряся бумажками перед моим носом. — Печатному слову не веришь? Сказано на листочках — и снова тела соединяться и будет нежность и будет радость и будет все… Значит так тому и быть, а по другому не быть.

— А если потереться друг о друга? — Предложила Марь Ивановна. — Помнишь из подпольной молитвы — Из искры разгорится пламя?

— Товарищ, верь — взойдет? Тоже верно. — Флора Гербарьевна, обернулась к нам. — Перерыв закончился. Еще в борьбе покувыркаетесь, если не поможет, энергично третесь друг о друга. Совместим процесс. Света начинай. Тяжело в учении — легко в бою.

— Пуля — дура, а я молодец? — Усмехнулся наивным истинам, но схваченный Светкой за шею, прекратил шуточки.

Второй раунд пошел в равной борьбе. Подопытные берегли силы и кувыркались друг через друга нехотя, без о азарта. К концу схватки появился некоторый спортивный интерес, особенно когда перед глазами вздрагивала Светкина грудь со встопорщенными сосульками. Сосульки-красотульки. Розовенькие. Чупа-чупсы клубничные. Так бы и впился зубами. Подозрительная реакция. Странные мечты. Просыпается людоедский атавизм? Докатался со Светкой на лежанке? Так вот в чем заключается разнополый интерес? Кто раньше победит и положит на лопатки?

Занятный мыслями, пропустил коварный захват. Рука пошла на излом, шея на изгиб, ноги в замке, не вздохнуть, ни выдохнуть. Победила спортивная хитрость. Толпа радостно загудела, приветствуя чемпиона.

— Ну, Света, что чувствуешь? — Оживилась ведунья-колдунья.

— Радость победы. — Пыхтя от усилий, улыбнулась Светка, не давая мне шевелится. — Полная виктория.

— Приятно?

— Слов нет.

— Пылаешь страстью, краткий миг счастья чувствуешь? Забываешь о времени и пространстве?

— Забываю, но хотелось бы скорее закончить кувыркание, а то Вася вырывается. Боюсь, счастье закончится раньше, чем удержу в захвате.

— Странная реакция. — Старуха почесала седые космы. — Ладно, приступаем к новому испытанию. Начинай об Васю тереться.

— Как? Всем телом, или чем получится?

— Шоркай чем хочешь, только голову не обломи и руку не сломай. — Взвыл от боли. — Калекой раньше времени сделаешь, опыт загубишь.

— Ишь, забеспокоился об эксперименте. — Усмехнулась стоящая рядом с кроватью, Марь Ивановна. — Участвуй, помогай, чем можешь.

— Согласен, но как?! Да сейчас разломлюсь на несколько частей. В вашей поэме написано, чтобы обоим хорошо. Где справедливость?!

— Света ослабь захват, правду говорит. Пусть удовольствие получает.

Светка ослабила хватку и стала интенсивно елозить по моему телу. Шевелиться под охотницей тяжело, но дал слово, держись Василий. Назвался груздем, — дерзай и полезай. Полизать? Не дождутся, команды нет.

Энергично пошоркавшись друг о друга, смертельно устали и замерли без сил, друг на друге, как сэндвич. Большой, розовый бутерброд. Хот-дог, хоть не дог, а проиграл. Поэтические строки не выдержали столкновения с грубой реальностью. Проза жизни. Социалистический реализм. Тупым потомкам не зашифрованные поэтические образы оставлять, амурные метафоры, а подробные инструкции, технические чертежи, описания, лучше с картинками. Что б понятно, что куда, когда и сколько…

— Первый способ не подходит. — Сделала глубокомысленный вывод старуха. Ха-ха, а то не говорил. Прислушиваться надобно к умным людям. Старуха полезла под одежду, что-то торопливо ища. — Попробуем запасной вариант…

— Еще хуже?

— Почему хуже? Лучше! Используем записи Гениальной Нострадамусы — Генеральной Рецензоры. Как будто знала, что именно произойдет в далеком будущем. Оставила послание. Великая предсказательница. Ох, мудра. Из глубины веков, из начала-начал предсказала, продумала и ответила. Правда, небольшая оговорка. Сомнение высказала, что не потянет мущинка на крутую секс-миссию. Да и вульгарно… Какавтора заколбасит…, Но попробовать стоит.

— Кого заколбасит? — Не поняла Марь Ивановна, но досадливо отмахнулась. — Черт с ним, путь загибается в творческом кризисе, нам главное эксперимент завершить. Завела народ бредовыми идеями — расхлебывай.

— Помню. — Флора Гербарьевна, суетливо извлекла из-под одежды, потрепанный столетиями листок. — Света отпусти Василия. Пока зачитываю послание, пусть передохнет, сердешный. Ему еще страдать…

— Спасибо. — Устало прокряхтел, выбираясь из-под Светки. От шорканья, горели бедра и живот, но отдадим должное напарнице. Охотница пострадала не меньше, но мужественно терпела. Амазонка. Польская.

— Готовы внимать? — Спросила старуха и не дожидаясь ответа, стала читать древний текст дрожащим от волнения, торжественным голосом. — "Светка, выставив гляделки и выпятив оба горба, тряхнула висюльками и потянула хваталку за вспученный в ее направлении отросток…" М-да.

— Ну? — Хором переспросили мы со Светкой и Марь Ивановной, замолчавшую старуху. — Не томи, читай что дальше.

— Конец. Полезные советы обрываются, дальше идут комментарии. Сакральный верх…, материнское лоно цивилизации…, то да се… вам не дано, запутаетесь в расшифровках и понятиях. — Старуха торопливо спрятала бумажку под одежду. — Главное поняли? Приступаем.

— Стоп! — Испуганно сжался в комок, прикрывая руками рудимент. — Протестую и категорически не согласен. Мало ли что написала гениальная девушка. Знаем математиков человеческих душ. Помню, мужик предсказал призрака бродящего по Европе, так семьдесят лет й толпой изгоняли приведение, из одной доверчивой до халявы страны. Последователи перестарались. Народу положили — ужас, а толку? Как была страна непуганных идиотов, так и осталась. Теперь вместо призрака, решили рог изобилия построить. Но только для некоторых, остальным — демократию и права челевяка.

— Ну и как?

— Права челевяка? — Пожал плечами, выуживая из дырявой памяти необходимые сведения. — Обсуждают, до сих пор. Права свободной личности определяют и обязанности. Вместо рога изобилия — трубу сварганили. Газовую. Узкая, маленькая, но отдельным товарищам перепадает. Не только на хлеб с маслом, но и на хрен с редькой. Но не будем отвлекаться от темы. Делайте что хотите, но отросток в обиду не дам.

— Испугался? — Презрительно протянула Марь Ивановна. — Слово решил нарушить? Так учти, как дала, так и не дам. Имею ввиду слово.

— Лучшего не ожидал, Марь Ивановна. Вы грубая материалистка. Мало того, что сознание все время занято выяснением предназначения отростка, так еще и предсказатели озаботились. Пусть Светка трясет какими угодно висюльками и таращит симпатичные гляделки, прошли в первой части бытия, отросток не для глупостей предназначен. Тем более не вспученный.

— Вспучим! — Жизнерадостно успокоила Светка, похлопав по плечу. — Хваталкой потяну, или прыгать с дерева на единорога заставим. Опухнет как миленький, в нужном для эксперимента направлении.

— И ты Брут? — Укоризненно поглядел на добровольку. — Нашли блин, репку. Поверили предсказателю? Отпустите на волю, и такое будущее предскажу, оставшуюся жизнь будете изумляться. Совет дать? Говори туманно, но убежденно, гляди искренне, проводи параллели, применяй логику, верь в высказанный бред. И народ за тобой потянется. Озолоти ручку дорогой, всю правду скажу. Что на сердце лежит, что под сердцем. Обывателю нравится.

— Ты зубы не заговаривай, вспучивайся! — Разозлилась Марь Ивановна. — Отнимаешь у дев драгоценное время, из-за тебя, огород не полили, грядки не копали, деток не пропололи. Занимай позицию!

— Отдамся только грубой силе! — Попытался откатится на край лежанки, но крепкие руки помощниц, прижали к простыне. — Делайте что хотите, но пока отросток принадлежит моему телу, ваши попытки бесполезны! Это любимая часть тела! О чем я думать буду?!

— Ваше — стало наше! — Грозно пообещала доброволька Светка. — Хватит, как последнюю дуру позорить перед честным народом. Мало кувыркалась и потела? Всю прическу растрепала, исцарапалась о твои колючки. Убирай руки в стороны, или оторву висюльку вместе погремушками!

— Вспомнила! — Внезапно заорала старуха, хлопая себя по лбу. — Самое главное вспомнила! Как упустила из виду, дура старая…

— Бабушка, говори быстрее, пока силы есть сопротивляться. — Взмолился к колдунье, отбиваясь от Светкиных и Марь Ивановных рук. — Не дай помереть несчастной калекой. Согласный!

— Без любви — сексу нет! — Старуха радостно улыбнулась. — Вот суть вещей. Вчера говорила, а сегодня память напрочь отбило. Отпускайте Васю. Толку не будет. Главного инградиента не хватат. Связующего звена. Объединителя — уравнителя.

— Что заладила, как заведенная? Сексу нет, сексу нет. — Марь Ивановна передразнила старуху. — Раньше не могла вспомнить? Зелья не хватает? Любви? Так неси склянки с варевом. Щас мы, гаду — клизму с любовью заделаем, чтобы из ушей текло и вспухло где и как положено! Не вертись Кастрюлькин! Лежи смирно, достал уже. Ну и фамилия, прости господи.

— Нормальная фамилия. — Простонал сквозь зубы, крепко прижатый к лежанке добровольцами. — Откуда взялся в честь того и назвался. Зато отчество как иностранное — Инененович. Звучит красиво, богоизбранно — почти Израелевич. Слышали, что вам мудрая старушка сказала? Отпускайте. Кина не будет.

— Отпускайте. — Согласилась Флора Гербарьевна, разведя покаянно руками. — Если б лекарство было, давно принесла. Дело в другом… Клизма не поможет. Искать в другом месте надобно.

— Ну, старая ведьма. — Вздохнула Марь Ивановна, убирая руки с моего живота и подводя неутешительный для племени итог. — Совсем из ума выжила. Пора на пенсию отправлять, в силосную яму. Говори — что за любовь такая. Почему ее в племени нет? Потеряла? Пропила?

— Что ж об ведунье-колдунье, при народе, неуважительно отзываешься? — Старушка грустно поглядела на начальницу. — Была б моя вина, хоть сейчас на удобрение. Нет в племени любови. Не дано…

— Гениальная Настрадамуса, почему не предсказала?

— Видать оплошала. Дальние предсказания давать, нелегкое дело. Ошиблась в расчетах. Обычную логику применяла, сухую аналитику. Не ввела случайный фактор бреда. Не абстрагировалась от полового вопроса.

— Жаль. — Марь Ивановна, мотнула головой и дисциплинированные помощницы, убрали свои руки. — Вставай Василий Инененевич. Отдыхай. И лошадь развяжите, пусть расслабится. Война закончилась — девы свободны.

— Спасибо. — Кряхтя сел, но на всякий случай, руки от отростка не убрал. Береженого бог бережет. Черт знает, вдруг передумают. — Тряпочку не дадите на память, для прикрытия срама?

— Можешь простынь забрать. — Милостиво разрешила Марь Ивановна. — Подарок за работу. Все одно истрепали, изгадили. Не отстирать.

Обмотавшись длинной простыней, как римский патриций, встал с лежанки. Наконец-то появилась одежда. Не дикарь, а цивилизованный гражданин. Теперь начну думать о высоком, красивом, не только о ерунде.

— Жаль эксперимент печально завершился, но возможно так и надо? Так и должно быть? — Задумчиво протянула Марь Ивановна. — Вдруг не зря исчезли из жизни? Наши предки не глупее нас, о чем-то же думали? Если б мужики-прынцы, были необходимы нашим бабушкам, сохранили. Создали заповедник, в клетке держали, одомашнивали… Да мало ли существует способов для сохранения редких видов животных? Ну и черт с ними. Переживем. Флора Гербарьевна, в старинных дощечках не указана причина, почему мущинки исчезли? Болели чем, или мы их сами, под корень вывели? Как заразу?

— Вначале прынцы стали бесполезными в домашнем хозяйстве. Но вирус феминизма по стране прошел. Болезнь как грипп, но только на дев действовал. Осложнение на сердце давал, любовь вытравливал. Захотелось девам стать сильнее принцев в мущинских делах. В мордобойских войнах, на стадионе в футболе и хоккее. Работать с кувалдой на стройке. Авто-слесарями, кузнецами, хулиганами. Прынцы наоборот — стали под дев подделываться. Губы красить, сережки носить, юбки примерять, да груди накачивать силиконом. Все смешалось в доме Облонских. Облом. Потом любовь окончательно пропала, с концами. Как любви не стало, у прабабок, глаза-то и раскрылись окончательно, вскипел разум возмущенный и проснулся. Мущинские недостатки наружу повылазили. Ежели до исчезновения, любовь глаза застилала, то без нее открылась картина страшная. Ни гвоздя прынцы прибить не умеют, ни постираться как следует. Денег домой не носят, на других баб да мужиков тратят. То в гараже под машиной, то в пивной за кружкой пива с друзьями-алкоголиками. Дома с дивана хрен поднимешь. На огород сходить — деток пропалывать и выращивать не выгонишь. Дальше — больше. Достали окончательно. Смутные времена, средние века, летописи сгорели, остался устный эпос, да редкие дощечки с берестяными грамотами. Тайна любви пропала в глубине веков. Наступил Аминь.

— Значит судьба…

— Но есть смутное предание, что где-то осталась. — Флора Гербарьевна хитро улыбнулась. — В небольшом количестве, но существует…

— На что вы намекаете? — Насторожился, чувствуя, как организм напрягся шестым чувством. — Никуда идти не собираюсь, только от дев подальше.

— Сам предложил! — Старушка помахала крючковатым пальцем перед моим носом. — Марь Ивановна собирай экспедицию. Будем пробовать третий вариант.

— Отправиться на поиски любви? — Догадалась Марь Ивановна, оживая на глазах. — Интересная идея. Флор Гербарьевна, но стоит ли рисковать? Что есть любовь — морковь? С чем ее едят? Вдруг хуже будет?

— Нормально будет. Субстанция загадочная, сухим языком и формулами не перескажешь. Для рационального ума — загадка, но для возвышенной души — как дважды два. Для примера озвучу несколько старинных музыкальных фрагментов, сами оцените. — Флора Гербарьевна, прокашлялась и пропела дребезжащим голосом. — Любовь — огромная страна, и только нам она дана. У любви как у пташки крылья… эээ… Без меня, тебе любимый лететь с одним крылом… Эээ… Полюби меня, потом я тебя, потом вместе мы полюбуемся… Зайка моя я твой — зайчик… Замечательный отрывок из Баттерфляй? Щас напою.

— Хватит, достаточно! — Марь Ивановну перекосило как от зубной боли, да и я, не певец, но едва сдержался от Гербарьевского пения. — Опиши прозой. Так же хорошо как огород пропалывать? Жареное мясо есть? Новые сережки купить, чтобы соседки завидовали?

— Любовь есть связующее, утерянное звено. По преданиям, все из любови вытекало. Из нее треклятой текло. Больше. Катализатор высоких чувств. — Гербертовна развела широко руками. — Наши пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-бабки, и его пра-пра-пра мущинки, без любви жить не могли. При любой возможности о ней говорили. Кто кого любит, как любит, сколько любит, когда любит, зачем любит, ради чего любит. Да предки все любили. Траву, деревья, детей, Родину, правительство, начальников, кашу, селедку копченую, бриллианты, новые ботинки. Чего взор касался, — то и любили. Широчайшее чувство — огромные возможности. И страдания от любви имели, радости приобретали, счастье и печаль. Странная взаимосвязь физиологии и высокого полета чувств. Сколько сюжетов для поэтического творчества, соседских сплетен и светских разговоров. Во имя любви, куды только не ходили… На плаху, костер, в ссылку, на три буквы…

— Бабушка, снизь трудовой энтузиазм, успокойся. — Попытался урезонить старую ведунью-колдунью. — Разве живете плохо?

— Хорошо-то, хорошо, но почему не попробовать свеженького? — Поддержала ведунью-колдунью, Марь Ивановна. — Все познается в сравнении. Собираем добровольцев в поход за любовью. Кто четвертым будет?

— Кто трое первых? — Поинтересовалась Светка, неторопливо одеваясь и развешивая побрякушки на одежде.

— Ты с Васей и говорящая лошадь. — Невозмутимо ответила начальница, как будто само собой разумеющееся. — Девочки, кто хочет в дальний поход за компанию? Дело сугубо добровольное, но внеочередной отпуск, премию и вечную память в устах потомков гарантирую.

— Марь Ивановна, но я участвовала в опытах, почему снова в добровольки? Где справедливость? — Взмолилась Светка. — Пусть другие девы идут в поход!

— Такова тайная воля народа, я лишь озвучила решение. Ты порченная, терять нечего. — Отрезала начальница и опять обратилась к толпе дев. — Ну, кто еще хочет? Кто идет в поход освобождается от работ на прополке капусты. Желающие соглашайтесь, или сгною на грядках!

— Троих достаточно. — Вмешалась Флора Гербарьевна. — Даже двоих хватит. Василия и Светлану. Лошадь лишняя. Оставим в деревне, мне по домашнему хозяйству помогать. Листики, лютики-цветочки, корешки возить для лекарств. Готова принять полагающийся гонорар Кузей.

— Не-не, я с ними. — Подал встревоженный голос Кузя. — Без подмоги пропадут. Да и кто возить любовь будет? Съестные припасы? Я маленький. Мне с отцом положено находиться!

— Конечно с отцом. — Поддержал пасынка. — Действительно. Кто будет тащить любовь, вдруг тяжелая, неподъемная? Вы знаете, какого веса?

— Если честно признаться, то не знаем и внешнего вида. — Пришлось согласится Флоре Гербарьевне. — По одним печатным источникам, тяжелая как камень, по другим, лежит на плечах тяжелой ношей. То любовь течет бурной речкой, то сердце пронзает как острая стрела. Вспыхивает и горит, сухим порохом. Есть версии, что легка и пушиста, но чаще гнетет и мучает. Страданий от нее, тревог…

— Тем более, двоим не справится. — Суетился Кузя, страшась остаться в деревне. — Пусть наполовину как вы — человек, но спина-то и сила как у лошади? От меня подмога, как от трактора в одну лошадиную силу.

— Пусть уматывает с родителем. — Разрешила Марь Ивановна. — Девочки, свободны. Кто не отправляется на прополку в огород, помогает собирать Васю и Свету в поход. Большое спасибо Флора Гербарьевна, вы тоже идите отдыхать. Спасибо за работу, вечером рассчитаемся.

— Мы так не договаривались. Про поиски каких-то любовей разговора не было. Бесплатно не согласен.

Теперь подал голос я. От похода не открутиться, так почему не продаться дороже, выпрашивая дополнительное вознаграждение? Ситуация благоприятная для торговли. Как сказано в древнем манускрипте "Капитал"? — Товар и труд стоят столько, сколько за них платят желающие и страждущие. Действительно. Если вещь не нужна, то и гроша медного пожалеешь на безделушку. А возникла нужда в ерундовой вещице, наступила труба. Готов удавится лишь бы приобрести. Странная закономерность, чем меньше денег — тем больше хочется всякой чешуи. Пароход, самолет, машина, картина. Полный писец — ежели хобби имеешь. Крыша от почтовых марок едет, или от статуй алебастровых. Ну куда голоштанному статуя Венеры? Но хочется, до визга в штанах. Потенция — двигатель прогресса. И позавидуем импотентам — им ничего не надо. У них все было.

Есть исключения из правил. Возьмем к примеру подарки на день рождения. И какую только хренотень не тащат имениннику, любимые родственники и друзья. Хорошо если заботливые престарелые родители подарят трусы дикой расцветки, или синтетические носки. Молча в душе скривишься, да сунешь в дальний угол кладовки, после праздника. Тащат в подарок вазочки, тарелочки, галстуки, плюшевых медведей. Книгу — мать ее, лучший подарок. Ненавистный автор с картинками. Классик доисторического периода из разрозненного собрания сочинений. Самим ненужно, пусть именинник мучается. Приобщается к высокому искусству. Улыбаются в усы и напряженно вглядываются в лицо именинника, — понравился подарок, или пора обижаться? Дареному коню в зубы не смотрят. Разве скажешь правду — матку? Обидятся смертельно, в следующий раз хуже подарок притащат. Становимся двуличными и лживыми, во благо мира и спокойствия.

Вернемся к стоимости товара. То есть меня. Начну кочевряжится, набивать цену, если не переборщу, могут отвалить капусты по полной цене, продешевлю — грудная жаба загрызет. Знать себе цену — себя любимого уважать. Лучше дорогой проституткой — крупная сумма тешит уязвленное самолюбие. А дешевой портовой шлюхой? Работы много. Снижаем качество — добираем количеством. Интенсивный путь развития.

— Разве свобода и возможность приобрести в личное пользование немного любви — плохая цена? — Удивилась Марь Ивановна, многозначительно поправляя на поясе большой ножик, явно не перочинный. — Мне кажется, будем в расчете. Да Вася Иэнененович?

— По рукам. Но если любовь найдем — пятьдесят процентов мое, остальное пополам, экипировка и закуска с вас. — Согласился скрипя зубами. С железным, остро наточенным аргументом не поспоришь. Продались недорого. Мы из породы портовых красавиц — берем количеством. Налетай — подешевело.

— А мне, хорошие подковы, новую попону, холодное оружие… — Встрял оживший Кузя, старательно загибая пальцы. Правильно сынок — больше просишь, больше получишь. — На голову — соломенную шляпу, четыре теплых одеяла…

— Стоп конь, не наглей. — Перебила Марь Ивановна. — Побереги лошадиное здоровье и аппетит для дальнего похода. Все потом. Потом.

— Когда? — Не понял, оглядываясь по сторонам. — Договариваются на берегу. Вечером поздно будет. Время уйдет.

— Время никуда не уходит. Оно всегда с нами. — Вздохнула Марь Ивановна.

— Ооо… вы философ? — Восхитился начальством. — Где идей нахватались?

— Не хватала. Сама знаю. Изначальная женская мудрость. — Грустно провела мускулистой рукой по коротко остриженным волосам. — Счастья нет, в ум ушло. Идите готовьтесь к походу.

— Но мы не договорились.

— Все потом Василий. Не торопись. Во второй части обсудим и договоримся…

ГЛАВА 10

— Как процесс?

— Идет.

— Еще по кружке кофе?

— Издеваешься? Я на счетчике.

— Угощаю бесплатно.

— Тогда в чашку, две полных ложки кофе!

И наступила вторая часть. И идет караван верблюдов — кораблей пустыни в неизвестность. Хорошее — маячит впереди, плохое — тащится памятью сзади. Куда, зачем, почему несет перекати-поле? А надо. Надо Вася. Шевели копытами Куртуаз. Не отставай Светка.

Жизнь — дорога по времени и пространству. Идем от одного берега к другому, от начала жизни к ее концу. От кастрюли — к яме. Дуют ветры в лицо, по опущенным плечам бьют капли дождя. Холодно, жарко, сразу и по очереди. Жажда, голод, болят стертые ноги и сгибается спина от тяжелой котомки, но стиснуты крепко зубы и взгляд устремлен в туманную даль. Вперед. Куда угодно шагай, но идешь вперед. Стороны света, направление пути, не имеют значения. Хоть развернись на сто восемьдесят градусов, но идешь в неизвестность.

И тянут вперед, не спрашивая желания, хоть стой на месте, хоть упади. Не в наших силах застыть на месте. Нет сил, превозмочь выбранную дорогу. Мимо проносятся заботы, печали и радости. Замри мгновенье — ты прекрасно, дай рассмотреть, потрогать, но лишь мелькнуло краткой радостью настоящее, как тут же отдается в ушах гулким эхом. Есть неясное грядущее и память минувшего, а что по средине? Дорога между крайностями…

— Батя, чо Светка толкается? — Вклинился в мудрые мысли, хриплый басок Кузи. — С шага сбивает и обзывается.

— Сам такой. — Не осталась в долгу охотница. Раздался смачный шлепок по телу. — Лошадиная ябеда. За доносительство наряд вне очереди на кухню. Стукач. Вечером чистить картошку.

— Ну, опять! Слышал? От дуры и слышу. Батя, оглох? Будешь или нет защищать приемного сыночка? Вася, очнись, иначе за последствия не отвечаю. Светка, копытом ударю! Не погляжу что начальница.

— Рискни. Последнего ужина лишишься.

Теперь спутники начнут ныть и ругаться до ближайшего привала, поднимая настроение, а я зарабатывая изжогу. Одно и тоже третий день. Ругань, тычки и бесконечное выяснение кто умнее и главнее. Как маленькие, право. Давно уже пора сделать однозначный вывод, что главный в походе только я — самый умный, терпеливый и добросовестный. Порядочный. Кому врезать по порядку?!

Лучше обоим. Принимая чью-то сторону, как обычно стану козлом отпущения и нервное раздражение спутников, вернется бумерангом. Один начнет злорадствовать, другой обижаться, а нервы будут трепать мне. Равнобедренный треугольник. Самая устойчивая геометрическая фигура, но как только переходит в плоскость человеческих взаимоотношений как превращается в черт те что. Монолог невозможен, диалога нет и каждый тянет одеяло на себя. Эх, была б с нами Марь Ивановна…

Вспомнив о начальнице дев, грустно вздохнул. Вот с кем кувыркаться на лежанке и шоркаться. Умная дева. И есть о чем поговорить и на что поглядеть. Мы бы нашли точки соприкосновений… Интеллектуальных и философских.

Когда уходили в поход, то расставались почти друзьями. Оказалось не так страшно, как на первый взгляд. М-да… закусывать человечинкой никто не собирался, как и убивать. Запугивали для солидности, а оказались милейшие люди. Огородники — Ботаники. Земледельцы. Размеренная жизнь, работа, да охота на уме. Из радостей — обсуждение и осуждение друг друга, вечерние посиделки, печальные песни, да кулинарные прихоти. Выяснил великую тайну — зачем им рога однорогого козла. Кузя постарался. Срамота одна. Накладные ногти делают, да пуговицы штампуют на продажу и обмен. А я то фривольно думал… Никакого творческого воображения и новаторского подхода.

Начальница временами ничего, но вредная… Все Светки — вредные, а рыжие — особенно. Имя особенное? Карма? Светланы — нормально, адекватно, как Рыжая — так Светка и вредина. Еще Таньки вредные. Татьяны. Напишут, наобещают — я вам пишу чего же боле, че еще сказать? Потом в кусты. Ладно парой, а то в одиночку. Хорошо что у дев в племени Танек нет, иначе пришлось бы классику изучать. Одни Светки, Машки да Марь Ивановны с Флорами и Фаунами.

Дали в поход, что просили. Шляп, одеял, пуговиц на честный товарообмен, провианта на две недели. Тушенку домашнюю. Из единорога. Приятная на вкус. После овощей, мясо за ушами весело спищало. Окончательно убедился в своей ориентации. Не вегетарианец. Пусть травку жвачные кушают и прибабахнутые на здоровье. Нет, от бананов и фруктов не отказываюсь и картошка с солеными огурцами, пойдет, но как гарнир, а основное блюдо — мясо. С кашей… Макаронами. Жаренное. Пареное. Варенное. Холодец.

Вооружили только Светку, и с оружием не расстается и во сне. Однажды попросил из лука запустить разик стрелой в мишень. Обломали желание. Нос презрительно скривили, надмено буркнули — нельзя. Не умеешь обращаться, вдруг не туда выстрелишь, да и вообще…Не положено.

Положил на девушку после обидных слов, все что имею и больше унижаться не намерен. Пусть мучается.

Кузя тот… Козел. Вымахал выше отца, а несет котомку меньше. Я мол, — боевой арьергард, кавалерийская разведка и должен быть всегда наготове. Какая разведка? К чему готов? Пионер — деткам пример. Скаут недоделанный. Вояджер — перехватчик. Нахватался заумных слов, и мучает экспедицию. Скачет беззаботно кругами, Светку плоскими шуточками задирает, песни горланит бесстыжие. Окончательно отбился от рук родителя. Если безобразия усугубятся, придется того… Уздечку в зубы, стремена на пузо, шпоры в бока…

— Василий. Твой несносный Кузя достал. — Теперь подала голос Светка. — Или успокой Пегасенка, или из лука пальну. Стрелой в мягкое место. Мне терять нечего, кроме девичьей чести.

— Ой, ой, вспомнила о чести. Ты о совести вспомни и уме эпохи. — Передразнил Кузя, но на всякий случай отскочил подальше от охотницы. — Тут тебе, не там, правда папаня?

— Баста. Достали тунеядцы. — Резко остановился на месте и сбросил котомку с плеч. — Дневной привал. Член экспедиции утомился.

— Опять не выполнили план утреннего перехода. — Упрекнула Светка, мечтая об отдыхе не меньше моего, и деловито приказала. — Лошади на месте, мальчики налево, девочки направо и не подглядывать. Василий готовь обед, я на охоту.

Коллектив разбежался по интересам. Совершив интерес, вернулся на полянку. Из-за кустов доносился хруст веток — Кузя пользовался моментом и с аппетитом грыз неизвестные плоды зеленого цвета, с другой стороны поляны закаркали встревоженные птички. Светка пыталась охотится. Похвальное желание, но снайпер из девы — никакой. Птичка не единорог, в пернатую попасть надобно.

Устало опустившись на траву, стал развязывать котомку. Остались одни сухофрукты. Двухнедельный запас мяса уничтожили за три дня. Умудрились. Кузя виноват, да и Светка… Один ест в три горла, другая, охотится без толку. Экспедицию свежим мясом обеспечивает… Нечего Кузю кормить тушенкой, на подножном корме проживет. А я уже нет. Привык к хорошему.

— Толпа! Обед готов! — Крикнул, подзывая Светку и Кузю.

Повторять два раза не пришлось и через несколько мгновений, соратники сидели рядом. И Кузя сидел. Научился в последние дни, садится на лошадиный круп, широко раздвигая задние ноги и подкладывая вместо подушки лохматый хвост. Картина похабная, но сколько не намекал воспитанно прикрываться, Кузьма делал вид что не понимает. Обидчиво вспоминал о получеловеческой передней части тела и норовил сеть лошадиными причиндалами перед нашими физиономиями. Светка стыдливо хихикает, но терпит, мне неловко. Завидно. Хоть трусы на Кузю надевай…

— Война — войной, обед по распорядку. — Кузя радостно потер ладошки. — Что на сегодня? Опять сухофрукты? Тушенки не осталось?

— Две банки в неприкосновенном запасе. — Отрезала Светка. — И не мечтайте. Марш руки мыть.

— Кузя, не задерживай народ, кушать хочется. — Подхалимски поддержал начальство, в надежде на лишний кусок.

— Почему без коллектива? — Привычно возмутился Кузя. — У нас равноправие, если хочешь, иди мойся. Кстати, случайно видел, кто-то за кустики ходил, а гигиене учит. Выдавать не буду, но белую простынь, видно издалека.

— Я же им по… — Смутился, но перешел в наступление. — Да. У нас равноправие. Если ходим, то вместе, нечего товарищами по несчастью помыкать.

— Уже вымыла. — Светка предъявила мокрые ладошки. — Кто добровольно не идет, лишается сладкого.

— Ваш диктаторский произвол утомил экспедицию до изжоги. — Не выдержал бесконечных придирок начальства. — То руки каждый день мой, то тарелки.

— А еще дразнится. — Поддержал пасынок. — Самодура.

— Так… — Протянула Светка, вставая с земли и вытаскивая из-за ремня на поясе юбки, длинный ножик. — Бунт?

— Да. Бунт. — Тоже вскочил на ноги. Кузя дернулся подняться, но передумал и остался сидеть на траве. К чему дылде вставать на копыта, если Кузина голова на одном уровне с моей макушкой? Акселерат-переросток. Гордо признался. — Света, придирки по пустякам, разобщают сплоченный коллектив, а постоянное хватание за ножик нервирует. Надоело. Не умеешь руководить — освободи занимаемый пост, более мудрым руководителям. Признать вовремя ошибки — спасти поход и довести порученное дело до конца.

— Васе освободить? — Усмехнулась Светка. — Власти захотелось?

— Спокойствия хочу. — Рванул простынь на груди. — Тишины. Бредем третий день, без плана, без цели. Неизвестно куда, за черт-те чем. Мяса свежего поймать не можешь. Ругань с Куртуазом целыми днями. Придирки по пустякам.

— Говорила Марь Ивановна, поддерживай жестокую дисциплину, держи прынцев в кулаке, иначе пожалеешь. — Сверкнула разъяренным взглядом Светка. — Так и вышло. Распустились. Расслабились на природе. Дождетесь, укорочу кой-кому, кое-что, остальные задумаются.

— А любовь как добудешь? — Язвительно поинтересовался у девы. — Не забыла, слова Флоры Гербарьевны? Процесс в паре действует. А я вообще, неповторимый. Существую в единственном экземпляре. Сорвешь опыт, Марь Ивановна шкуру спустит и в силосную яму отправит. На компост для капусты. Деткам.

— Не фигульку отрежу, язык. — Смерив презрительным взглядом, зловеще пообещала начальница. — Любовью можно молча заниматься.

— А я причем? — Удивился Кузя.

— Лошадям язык вообще не нужен.

— Размечталась. Чем сено жевать буду?

— Сказать, или догадаешься?

— Ты-то откуда знаешь? — Встрял, насторожившись. Начальство — существо непредсказуемое, ради личного авторитета, глупости творит, не хуже дурака, хрен расхлебаешь. — Вдруг язык для процесса любви основной инструмент? Пока не выяснен механизм действия, любая часть организма, представляет особую ценность для эксперимента. Протестую!

— Поддерживаю! — Согласился Кузя. — Правильно говоришь папаня, иногда наши цели и задачи совпадают.

— Твоя задача, не в частях тела, в спине широкой. — Парировала разозленная начальница. — Тебя в поход взяли, вместо тягловой силы. Папашу благодари.

— Вася, нас не уважают. — Сделал неутешительный вывод Кузя. — Сплошные угрозы и ругань. Авторитет вождя падает на глазах. Предлагаю провести тайное голосование и переизбрать начальника экспедиции.

— Устроить демократию? — Сообразил, и с радостью поддержал Кузю. — Хорошая идея. Согласен. Ввиду того, что нынешнее руководство не справляется с обязанностями, выносим вопрос на обсуждение. Кто за?

— Достали. — Окончательно разозлилась Светка, дойдя до крайней точки кипения. Чайник. Электрический. — Говорю последний раз. Или молча идете мыть руки, или заканчиваем экспедицию.

— В каком смысле? — Не понял Кузя.

— Ввиду случайной смерти мущинской части экспедиции. Намек ясен? Марш исполнять приказание!

У кого больше прав — тот и прав. А больше прав — у кого оружие. Важен факт наличия, а не калибр и размер. Против безоружного оппонента и дубина — автомат Калашникова. Неутешительный вывод. Два здоровенных бугая, а против вредной, маленькой Светки — бестолковые ягнята. Бараны. Очередную триумфальную победу, одержало не горячее слово, а тривиальное, холодное оружие. Дружно бросив на начальницу, полный презрения взгляд, побрели к ручью, журчащему неподалеку в небольшой ложбинке.

— Папаша. Так жить нельзя. — Поплескавшись в воде, грустно сказал Кузя, обтирая руки о свою лошадиную шкуру. — Одно из двух, третьего не дано. Сил мужских нет, терпеть издевательства.

— Аналогично. Низы не могут, вершки не хотят. — Безоговорочно согласился с Кузей, привычно обтирая руки об когда-то белую простынь. Одежду. За три дня похода, накидка потеряла первозданный цвет и теперь была приятного серого цвета. Пыль дорог и странствий. Маскировочный халат. — Твои предложения? Варианты?

— Дождаться ночи, напасть и обезоружить. Без ножа и лука — Светка никто. Ноль без палочки. Поставим деву на положенное место. Лучше положим. Как идея?

— С первой частью согласен, класть на место — увольте. Прошлого раза достаточно. Пусть, живет неудовлетворенной. — Подвел итог заговору. — Ждем ночи и по команде нападаем. Захватываем оружие…

— И по печени ее… — Мстительно добавил Кузя. — Потом копытами истоптать, отлупить ремнем и в угол поставить.

— Никакого рукоприкладства. — Отверг Кузькины мечты. — Единственный проводник в команде.

— Ты собираешься выполнять задание? — Удивился Кузя. — Раскинь мозгами, на какой черт нужна любовь? Жили без любви и дальше проживем. Свяжем ночью Светку, положим в угол и делаем ноги. Станем свободными людьми. Ненавижу насилье над личностью.

— А я? Тоже третирую.

— Родителю по статусу положено детей воспитывать. — Подумав, Кузя строго добавил. — Но без рукоприкладства, как Светка. Иногда крепким словом, чаще нежностью и лаской с бктербродом. Доброе слово и кошке приятно.

— Поглядим на ваше поведение котяра. — Туманно пообещал Пегасенку. — Пошли обедать, о заговоре ни слова. Сейчас бы горяченького, надоела сухомятка.

Остаток дня прошел по привычному плану. Кузя ругался со Светкой, я молча злорадствовал, представляя вечернее мщение. Горы не заканчивались и как три дня подряд, брели и брели по бесконечному ущелью.

Старая, разбитая дорожка петляла между высокими деревьями, где-то вверху пели птички, жужжали мухи и комары. И никого вокруг. Тишина.

Тишина плохо. Тревожно. Спокойнее на душе, если рядом кто-то шумит, разговаривает. Когда вокруг много людей, доносится веселый смех, пусть ругань. Интереснее жить. Не в толпе, но рядом с ней. Наблюдать с безопасного расстояния. Вместе, но каждый по отдельности.

Вероятно я существо коллективное. Стадное. В стаде хорошо, безопасно. Есть минусы, но больше положительного. Впереди на лихом коне — вожак, рядом кодла приспешников и подлиз — охрана. Защищаем стадо до последней капли крови. Помогаем держать в строгости стадо. Контролируем исполнение законов, помогаем вожаку вершить правосудие. Верная свита, готовая за хорошее вознаграждение продать командира и при первой возможности занять место вожака. Дальше основная толпа, состоящая из ничем не примечательных личностей, им по барабану кто ими руководит, лишь бы жрачки хватало и без особой нужды не трогали. Ниже и чуть в стороне — парии. Никто не уважает, презирает, но и не трогает, испачкаться боится. Они первые на вылет из дружного стада и последние к столу.

Без всех звеньев стада не будет. Нужен командир, чтобы стаду не думать и скакать куда пожелает вожак. К светлому будущему, к коммунизму, капитализму. Важен не результат, — важен процесс. Если прибежали где много жратвы — почет и слава начальнику, если нет, извини подвинься. На плаху козла! Хотим другого начальника! Вожак как сапер ошибается раз, остальное время руководит и получает удовлетворение. Но разлюбит стадо, постареет начальник, заболеет, и счастья нет. Попросим на сцену новое лицо! Вожак умер, да здравствует новый вожак! Иго-го, му-му, бе-е-е…

Без свиты, нет короля. Короля играет свита. Кто в верной свите? Те, кто не смог пока занять место вожака. Силенок мало, но ждем. Придет время, коварно отомстим, отыграемся за унижения — думает верный друг вожака, глядя преданными глазами в рот начальства. А сколько подковерных интриг, заговоров, наветов и сплетен. Сколько места для душевных переживаний. Быть на первых ролях, любимчиком. Фаворитом. Конечно не царь, но божественная власть вожака отсвечивает на лысине любимца. Не важно чем заслужил расположение хозяина. Формой головы, мудрыми мозгами, красивой задницей, ногой. Главную функцию исполняешь — вкусы удовлетворяешь. Ну и соответственно имеешь лакомые кусочки с барского стола. Копируешь вожака, — заводишь фаворита и так далее до самого низа пирамиды. И говорит надменно царская посудомойка, соседке по коммунальной квартире — зато через одно место, мы близки с вождем. Мы не просто посуду моем, а несем государственную службу, блюдем устои государевы, да без моих чистых тарелок стадо погибнет…

Те кто не в свите, но и не в париях, имеет личный интерес. Они базис. Оплот стада. Из среды выходят вожаки, свита ну и немножко бомжи, бродяги, нищие, прочая неуспешная сволочь. Кастрюля греется, вода кипит. Пузырьки то вверх, то вниз. Как карта ляжет. Стадо худенькое и царек слабоват. Вожачишко так себе. Не орел. В средине быть удобно. Тепло, сытно, сквознячок не продувает. Жуем травку. Не самую свежую, но и не самую плохую. Шибко не попрыгаешь, высоко не высунешься, но стабильность. Мычи в удовольствие, в общем хоре, не выделываясь. Пусть вожак ведет куда хочет, у него голова большая, а мы есть оплот стада, его суть. Наше стадо самое лучшее. Не то что другие парнокопытные. Мы есть соль земли. На нас мир держится. И галопом скакать в указанном начальником направлении, если не хочешь оказаться в отщепенцах, во вшивых париях. Уж там-то совсем плохо. Стыдно не быть как стадо. Бе-е-е… пора стричь, му-мууууу… пора доить.

Как прекрасен был бы мир без уродов и прочих козлов. Зачем миру нужны парии, алкоголики и бомжи? Как красиво вокруг, поют птички, свежая травка, а рядом с нами, фи… Некрасивые, больные и убогие. Они из нашей среды? Из нашего стада? Не может быть, ужасно господа! Невероятно! Какой позор на наши рога… Мы среди них никогда не окажемся. Ни-за-что! Мы лучше. Мы лучшие!

Вожаков нам не нужно, парии — тоже люди! Убираем верхних, уничтожаем нижних. Делаем стадо равным, ровным. Завидовать некому — демократия. Лучше. Анархия — мать порядка. О чем мечтало стадо под гнетом вожака, осталось далеко позади. Полноценной, жирной говядине не нужен начальник. Она сама себе рога, копыта и хвост. Гуляй окорок, отдыхай грудинка!

Проходит некоторое время и история повторяется. Появляется неизвестно откуда свежий вожак, зприхлебатели-друзья, свита фаворитов и как всегда несколько отщепенцев-алкоголиков, слабых характером, подлой душонкой. Стадо начинает пыхтеть под гнетом нового вожака. Надо же подстраиваться под новую метлу. Если старый козел любил прямую лесть, то новый начальник хочет чтобы его славили в веках и преподносили цветы как бронзовому памятнику. Привычки другие, свежатинка.

Еще раз проводим селекцию. История повторяется вновь. Вожачок по-слабже, но амбиции выше рогов. Пришла очередь руководить и вести стадо в нужном направлении! Кто больше всех меня любит — направо, остальные налево, а ты гад назначаешься клоуном и шутом. Не нравится? Переходишь в разряд отверженных, неприкасаемых.

И опять… и опять… Стадо меньше, но как был вожак стада, так и есть, как были отверженные парии, так и есть. Черт возьми, почему не хочется равноправия? Если в куриной стайке нет петуха, то одна из куриц отрастит гребень, начнет кукарекать по утрам и перестает нести яйца. Вожак яйца не несет. Вожак руководит и топчет подчиненных. Но куриный народ счастлив. Яйценоскость повышается.

Режем всех подряд. Оставляем троих на развод. Самых слабых, самых гадких, или наоборот. Трех бывших вожаков. И что мы наблюдаем? Печальную картину. Один из них становится вожаком, другой — тупо подчиняется первому и вместе они пинают и ругают третьего, творя из него козла отпущения. Если оставить двоих? Пробуем.

Первый руководит, второй подчиняется. Нитка тащится за иголкой. Первый покрывает второго и пытается размножатся. Представитель народа кряхтит под брюхом начальства и мечтает о свободе, или смене позиции. Боится остаться в одиночестве. А если не боится? Будет драться до последней капли крови. На баррикады! Затоптал тирана силой народного гнева. Больше топтать некого. Начальства нет, стада нет, париев нет. Все в себе любимом, едином, неделимом.

А поговорить? Помычать в крмпании? Кого пнуть заслужено копытом? Кому поклонятся? С кем позлословить? Ну трахнуть разочек…

И разум, если присутствует в извилинах, берет дополнительную нагрузку. Сам себе вожак — вынужден принимать самостоятельные решения. Стадо — надо подчиняться разуму, или прихотям тела и пария, так как совесть грызет, задает бессмысленные вопросы и упрекает в глупостях. Нагрузочка та… все сам, все сам. И нет никого вокруг посоветоваться, тоска и печаль… одинокая курочка чахнет, бычок попадает в когти тигра, козел дичает, баран бросается в пропасть, а челевяк сходит с ума. Жуткая перспектива. Недалеко мы ушли из зоологии. Закон живой природы — на миру и смерть красна.

Правда существует отдельная категория особей. Сил жидковато, чтобы брать ответственность на себя, трусятся в душе, а умище — ложкой отбавляй. Занимают в стаде отдельную позицию, вся и всех критикуют. Негромко — если вожак сильный и брыкается, но если старый и слабый — начинают мычать и блеять в полную глотку. Причина для недовольства любая. Был бы достойный повод, но можно и без. Почему идем на водопой, если там крокодилы? Давайте перетерпим, научимся добывать воду из сена. Сохраним поголовье в стаде, научимся летать. Срочно скачем на север, — прохладнее и мошкары нет. Но холодно? Ерунда. Будем кучковаться и спать стоя. Они всегда правы во всем. Потому что пессимисты. Предсказывать несчастья — работа не пыльная, всегда окажешься прав. Не сразу, так потом. Все там будем. В несчастьях. Всю дорожку соломкой не застелешь. Базис и оплот стада, задумчиво чешет рогатую репу и восхищенно соглашается. Действительно, говорил же нам умный баран, не ходите на водопой, сожрут крокодилы, забывая, что перед этим, очень хотели пить, а ждать когда самостоятельно научаться добывать воду из сена, терпения не хватило. И прислушивается глупый вожак стада к мнению народному и не трогает болтливого барана, хотя в душе плюется и негодует. Умный вожак прислушивается, но делает по своему, сваливая вину на умника. Пусть оправдывается — здоровая самокритика на пользу звериному обществу.

Есть и эгоисты, плюющие на условности и стадное мнение. Бродят и гадят сами по себе. Но они обычно плотоядные хищники и к нашим глубокомысленным раздумьям отношения не имеют, время не подошло. Да сколько можно переться по жаре?! Где справедливость?!

— Привал. — Крикнула Светка и взяв в руки лук, обернулась обессиленным попутчикам. — Мальчики готовят ужин, лошади собирают хворост для костра, начальство пошло на охоту.

— Попутного ветра, синюшняя птица. — Буркнул недовольно Кузя и показал язык вслед уходящей начальнице. — Курица не потрошеная.

— Кузя, веди себя прилично. — Остудил недовольного пасынка, опуская котомку на землю. — Не опускайся до лошадиного уровня. Наполовину же человек? Чем меньше друг подозревает об измене, тем сладостнее месть.

До самого заката любезны и галантны. Исполняли Светкины прихоти и терпели придирки. Пошли мыть руки, без пререканий помыли тарелки. Куртуаз скалил зубы в улыбке и говорил замысловатые комплементы, не разумея куцым умишкой, что шутит на грани приличий.

— Как приятно находится под вашим мудрым руководством, ибо только женское начало изначально привносит смысл мущинскому существованию. — Разглагольствовал Кузя, развалившись у костра и с аппетитом поедая сухофрукты. — Мы с Васей добросовестные члены вашего кружка и не потерпим новых участников. Ради ваших глаз готов на любые подвиги. Хотите, пятки почешу кончиком хвоста? Приятно будет. Лучше чем с папашкой кувыркаться.

— Кузя, успокойся.

— Марь Ивановна, знала кого послать в любовную экспедицию. — Не унимался Кузя. — Единственная ошибка, надо вместо Васи, меня в койку положить для эксперимента. Уж я бы не оплошал. Научил дев науке. И без любви удовлетворил. Светлана, давай попробуем?

— Достал. Ты то откуда знаешь, что необходимо?

— А моя вторая половина? — Кузя похлопал себя по крупу. — Чем я хорош? Тем, что разный. С одной стороны — разумное существо. Могу умно поговорить за компанию, приказы инициативно исполняю. Весел и остроумен. С другой стороны — животные инстинкты облегчают суровую правду жизни. Что умом не пойму, то задом ощущаю. Рефлексами души.

— Шестое чувство находится, где у меня? — Удивился, поддерживая разговор. — А я думал, что один как дурак чувствительный.

— У тебя там — интуиция, у меня — знание жизни.

— Отбой. Экспедиции спать. — Светка зажала уши руками. — Не могу больше слушать ахинею. Постоянно мыслями грузите.

— Могли бы грузиться друг другом. — Мечтательно протянул Кузя, но заметив яростный взгляд начальницы, спешно поправился. — В фигуральном смысле, в фигуральном. Понял гражданин начальник. Молчу. Сплю. Хр-р-р…

— Идиоты. — Вздохнула горестно Светка и бросив подозрительный взгляд, перешла на другую сторону костра, так и не уточнив, кого именно имела ввиду.

— Спокойной ночи, дорогой руководитель экспедиции. — Пожелал начальнице, злорадствуя в душе. План составлен, исполнители готовы и полны решимости восстановить поруганную честь. Начинается ночь длинных ножей… Варфаламей, выходи. Гугеноты трепещите.

Ночь темна и пугающа. Темнота страшна. Мысли тяжелые, упертые. Время черных дел и темных идей. Слабый прячется в укромном месте дрожа от страха, сильный беззаботно спит, шакал выходит на охоту.

ГЛАВА 11

— Сколько до обеда?

— Полтора часа.

— Тоска. Как назло утром не позавтракал.

— Дома нужно ночевать, у матери. Родители в первую очередь о родном ребенке думают.

— Мы не думали, а делали.

Ночью дворцовый переворот не состоялся. Тайный заговор, пролетел фанерой над Парижем. Обожравшись неизвестных плодов, Кузя целую ночь бурчал животом и бегал в ближайшие кусты, не давая нам со Светкой спать.

Утром встали не выспавшиеся и злые. Позавтракав на скорую руку, экспедиция, двинулась в путь.

Кузя чувствуя вину, непрерывно подлизывался ко мне, всячески демонстрируя сыновью преданность и послушание. Давно бы так. Неужели чтобы начали уважать надо что-то натворить? Но радует. Совесть у Кузи есть. В зачаточном состоянии, но существует.

Дорога завернула за очередную скалу и мы вышли на простор. Горы расступились и глазам, отрылась широкая долина. Красиво. Ручей расправил плечи и стал неширокой речкой, петляющей в заросших высокими растениями берегах. Полюбовавшись открывшимся пейзажем, Светка нахмурилась и впервые за утро, подала голос.

— Приехали. Мы на границе наших земель. Дальше обычно не ходим. К полудню придем в деревню, к соседям. На ярмарке что ни будь узнаем.

— Наконец-то живое дело! — Ожил Кузя, потирая руки. — Дайте шанс и через пару часов, узнаю что необходимо. Мне бы денег, любой язык развяжу.

— Успокойся заср… — Начала Светка, но справилась с раздражением. — Твоя роль — молчать и слушать старших. Разговаривать будем мы с Васей.

— Вы наговорите. — Злорадно усмехнулся Кузя. — Да если б ночью не заболел живот, мы бы…

— Что, вы? — Не поняла Светка, окинув подозрительным взглядом, блудливые физиономии. — Ну-ка, ну-ка. Рассказывай. Опять что-то замышляли?

— Мы? Никогда! — Гордо отринул подозрения Куртуаз и попытался перевести разговор в другое русло. — Не хотите помощи, не надо. Пыхтите сами. Умолкаю на веки. Там девы живут?

— Девы. — Светка фыркнула и презрительно скривилась. — Дуры полные, но хитрые, как всякие селянки. Чтобы не было проблем, придется маскироваться.

— Зачем? Мы и так красивые. — Кузя гордо подбоченился и молодцевато прогарцевал, размахивая лошадиным хвостом. — Чем не рысак?

— Во-во. Именно рысак. — Согласилась Светка и добавила. — Но молчаливый. Пегасов в селении много. За лошадь сойдешь. Понял? Смотри. Нарушишь запрет, — продам в колхоз на сенокос. Разрешаю только фыркать и ржать. Сумеешь?

— Куда деваться? Попробую. — Вздохнул Кузя и задрав голову вверх, печально проржал. — Иго-го-го…о-о-о… ууууууу…

— Молодец. — Светка обернулась ко мне и оглядев критическим взглядом, хмыкнула. — Не красавица, но как говорит народная мудрость — нет некрасивых дев, — есть мало косметики. Будешь изображать соплеменницу. Из новеньких.

— Зачем прикидываться? Выгляжу хорошо. — Воспротивился, поправляя сползающую с плеча простыню. — Не хочу быть крашенной. Побрякушки на шее не нужны. И уши прокалывать не дам.

— Вот еще, уши. Чтобы проколоть, необходимо заслужить. — Задумчиво перечислила предстоящие экзекуции. — Вымоем, щеки побреем, накрасим ресницы и губы. За третий сорт сойдешь. Говорить тонким голосом сможешь?

— Вопросов нет, пропищать девичьим голосом. Но зачем приукрашивать красоту? Пусть оценят реальную действительность — идет достойный мущинка. Прынц. Быстрее информацию выудим.

— Хочешь участвовать в коллективных экспериментах? Гляди. Твоя воля, но потом не обижайся, что не предупреждала.

— А ты думаешь…

— Не думаю, а знаю. — Отрезала Светка. — В нашей деревне одна ведунья-колдунья, в селе целая куча. И все разной научной специализации. Кто ведьмой подрабатывает, кто шаманкой-знахаркой, кто бабой-ягой на ярмарке. Предсказательницы прошлого, цыганки на картах. А бизнес-вумены? Офис-менеджеры? Секретарши опять же. Народ ученый, им палец в рот не клади, по локоть откусят. Любой орешек знаний разгрызут, не говоря о граните науки. Ой, грамотные. Непременно найдут способ, как осуществить успешный опыт, без твоего разрешения и присутствия. Испортят висюльку в исследовательском усердии, будешь как народ.

— Согласен. Претензии снимаю. — Представив ужасную картину, где приходится шоркаться на лежанке под любопытными взглядами толпы, чувствуя подопытной лягушкой… Бр-р-р… — Делай что хочешь, только не на лежанку.

— Дискуссия закончена, спорищики пришли к единогласию. — Подвела итог беседы Светка. — Кузя тренируйся ржать по лошадиному, а Василий, марш в речку мыться, пока готовлю бритву и пену.

Бедные, несчастные мужчины прошлого, настоящего и будущего. Какая тоска и боль бриться тупым лезвием ножа, у неопытного парикмахера, без мягкой пенки и лосьена после бритья. Хуже чем лечить зубы. Проще совершить героический подвиг, бросится на вражескую амбразуру с гранатой, поднять бойцов в атаку под смертельным ливнем пуль. Поцеловать тещу. Убили сразу, без боли и страданий отошел в мир иной.

Лично мне, борода никогда не мешала. Ну чешется, когда вспотеешь и немного пахнет козлятиной. Запах на любителя, согласен, но от вони, никто не умирал. Кому не нравится пусть выходит из троллейбуса. Иногда крошки остаются после еды. Сущие пустяки, мелочи жизни. Бородой не хожу, ни пашу, ни сею. Пусть висит на положенном природой месте. Кстати имеем свои преимущества. Мошкара ночью в бороде путается и не жалит нежные щеки. Придает обладателю мужественный вид. Была бы длиннее, используй вместо полотенца, руки вытирай до и после еды. Ангиной никогда не заболеешь, шея в тепле, шарфик всегда с собой. Что еще хорошего? Вспомнил. Обманутые дураки чешут затылок. Опять пролетели. А мудрец чешет бороду и думает, кого еще обмануть. И лицо имеет два вида. С бородой и без. Маскироваться удобно. Совершил уголовное преступление, сбрил бороду, ни одна собака не узнает. Родная жена, мимо пройдет, не оглянется. И наоборот. Спрятался с глаз, отсиделся в погребе, вышел с новой бородой. Ищут голощекого, а подозреваемый уже другой. Да все умные люди ходили с бородой. Возьми любого древнего, литературного классика. Пусть жиденькая бороденка, куцая, усенки в разные стороны, бакенбарды кудрявые, но с писательницей и поэтессой не спутаешь. Отличимся не содержанием, так внешним видом, на мягкой обложке бессмертного произведения.

Да мы между прочим, если не считать рудимента, только бородой от противоположного пола отличаемся. Еще много умом, немного силой, безусловно мудростью, однозначно гениальностью, богатырским здоровьем, проницательным взглядом, кривыми ногами, волосатой грудью, сорок шестым размером стопы… Сто двадцать, сто двадцать, сто двадцать, где на пиджаке с погонами, ищем талию, товарищ офицер?

После двух часов мучений, когда изрезали как молочного поросенка, Светка отошла в сторону и полюбовавшись на парикмахерский шедевр, удовлетворенно вздохнула.

— Ну теперь Вася — вылитая красавица. Паранджу бы…

— Кузя, ну как?

— Ого-го… ууууу… — Попытался проржать Кузя, смущенно отводя блудливые глаза в сторону. Что-то вид пакостный, на новый имидж.

— Мы не в селении, говори человеческим языком.

— Пусть тренируется, ржать профессионально. — Запретила Светка, погрозив кулачком Кузе. — Вася, других людей не слушай, в зеркало не смотри. Имей собственное мнение. Как мы, девы. Мало ли что скажет завистливая подружка? Принципиальным друзьям изысканным вкусом не угодишь. То платье слишком яркое, то помада не в тон с ногтями. На вкус и цвет — товарищей нет. Главное чтобы самому нравилось. Считай себя неповторимой красавицей, единственной в некотором роде и нос задирай выше. Макияжем недостатки поправим. Правда Кузечка?

— Однозначно. — Машинально согласился Кузя, но поправился. — В смысле — Иго-го, папаша. Не расстраивайся, бывает и хуже.

— Заклеим порезы, припудрим раны, остальное прикроем тряпочкой, как Амкарскую красавицу. — Защебетала непринужденно Светка, скрывая смущение. — Будешь как новенькая.

— Так… — Протянул зловеще. — Окончательно изуродовали? Где зеркало, парикмахер? Брадобрей — самоучка.

— Ты Вася, не переживай. Зеркало, всегда врет. На самом деле, как к себе относишься, такая и фотогеничность. Если любишь себя дорогого, то в любом отражении красавицей выглядишь. Внутреннее самоощущение. Меня нисколько твой вид не пугает и не грузит. Ни капельки.

— Зеркало давай! — Не выдержал, закричав в полное горло и вскакивая с земли. — Сам себя оценить желаю! Садистка!

— На, дорогой. Пожалуйста. — Кротко согласилась Светка, протягивая небольшое зеркальце. — Помни мудрый совет. Не верь глазам своим, верь горячему сердцу. Внутренняя, душевная красота, дороже смазливой внешности. Мысленно убеждай себя в исключительности и жить станет проще. Поверь моему, горькому опыту.

— Разберусь. — Вырвал зеркальце из Светкиных рук и первый раз в жизни, увидел себя любимого со стороны.

В отражении мутного стекла, весело моргал голубой глаз. Мой. Оба глаза одного цвета. Василькового. Вася-Василек. Имя соответствует цвету глаз. Мудрая голова. Не зря страдал — имя творил. Сотворил гениально. Белесые густые бровки, пушистые реснички. Невысокий, но мужественный лоб, без единой морщинки мыслей, но с красным пятнышком зреющего прыща посредине. Ерунда. Мы в стадии взросления. Подростковый период. Надо чаще мыть лицо. Нюхательный орган из двух дырок, весело курносился в небо. А что за желтые пятнышки по изрезанным бритьем щекам? Неужели заболел желтухой?

— Веснушки. — Объяснила Светка, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Нормальное состояние. Пигментация весенняя. Но если хочешь, знаю хороший рецепт, как избавится. Берется сок ромашки, хороший шершавый камень. Капаешь на веснушку соком и энергично растираешь, пока вместе с кожей…

— Пусть будут. — Буркнул, сохраняя суровый вид. Мучайтесь хмурым лицом. Страдайте. Сочувствуйте.

А ничего… Симпатичный. Красавец-самец… Немного повернулся боком, чтобы разглядеть уши. Хорошие уши. Большие. То-то слух хороший. Локаторы. И торчат красиво, не то что как у Светки — прижатые к голове, а почти параллельно плечам. Такие симпатичные уши портить дырками для Сережек? Никогда. Только для Васек.

И рот красивый. Большой. Губастый. Удобно вытягивать губы в трубочку для коктейлей. Предусмотрительно дуть на холодную воду. Скажут — закатайте губу, Василий Инененович, вам по статусу, не положено, а я раз… и закатил. Крыть нечем, давайте что заслужил. Подбородок подвел. Не квадратный, широкий. Скуластый. В горло любой кусок мяса пролезет. Рот, как известно гурманам — большому куску всегда рад. Улыбнулся, проверяя зубы. Между передними зубами сияла небольшая щель. Отлично. Удобно плеваться. Презрительно сплевывать на поверженного врага. За гнилой базар в натуре ответите. Тьфу на вас, сволочи.

Жаль волосы соломенного цвета. Не жгучий брюнет, восточного, горячего типа, но с пивом потянет. Положительные моменты — седину не видно. Торчат кудри в разные стороны, но если смазать слюнями, постным маслом, то неописуемо привлекателен. Могло быть хуже. Рыжий например. Рыжий, рыжий конопатый, убил дедушку лопатой… А фиг. Веснушки есть, а противной рыжести — нет. Не правда ваша, господа.

— Ну, как? — Не выдержала Светка, на всякий случай отступая в сторону. — Вася, не переживай, тряпочку дам, в крайнем случае, в лесу останешься ждать. От греха подальше.

— Не дождетесь. Идем вместе. — Потрогал гладкую щеку. Приятно. Если б не порезы, то с удовольствием потерся вновь, но без свидетелей. — Мне кажется, достаточно пострадал во имя красоты. Макияж обойдется без травм?

— Конечно Василий. — Торопливо заверила Светка. — Больше никакого бритья, прическу сделаем, ресницы накрасим, тени положим, носик и щеки припудрим, брови немного поправим…

— Продолжай мучительница. — Милостиво разрешил Светке, не подозревая, что мучения только начинаются…

Дорогие волосы на макушке, никогда не знавшие расчески, пострадали первыми. Мало того, что начали подстригать, еще и расчесывать. Клочья кудрей слетали с головы как осенний листопад, покрывая землю вокруг ног. В ход пошли горящие щипцы, запахло паленым. Едва стал возмущаться, как Светка, подсунула зеркальце. Голова приобрела новый вид. Кудри прикрыли уши и прыщ на лбу, придавая физиономии новый вид. Возьму смелость и честно признаюсь. Да. Стало лучше. Не сказать что бесподобно, но лучше. Чтобы волосы лежали аккуратной прической, оказывается можно обходится без слюней. Возьмем на заметку.

За что страдаю, наводя обалденную красоту? Себя вижу, только в зеркальном отражении. Зачем парикмахерские пытки? Не увидел физиономии, искренне считал себя красавцем. Подозрения усилились после знакомства, но и все. А теперь? Мучаюсь, страдаю. Если принять во внимание вынужденную маскировку в тылу врага — согласен, но зачем девам-охотницам ежедневные страдания? Зачем прокалывать уши, накладывать слои грима на лицо? Самопожертвование во имя других? Пусть завидуют? Странно. Внешность важна, сомнения нет, но как подсказывает память, — встречают по одежке, провожают по уму. Боятся, что посторонним людям не хватит времени оценить гениальное содержание? Типа — в челевяке должно быть все прекрасно — ботинки, ум, раскрашенная физиономия? Гармоничный внутренний мир — как отражение на гармоничном теле? Красота спасет мир? От кого? Зачем спасать, пусть живет.

— Немного потерпим. Не дергаемся. — Заботливо попросила Светка. — Будет чуть-чуть больно…

— Но только чуть-чуть.

— Конечно. — Светка потянулась маленькими щипчиками к моим глазам. — Сидим спокойно. Немного подправим брови. Делаем модной полоской, или шире оставить? По старой моде?

— Чем меньше вмешательства, тем лучше.

— Как хочешь, ходи не модной дохудрой. — Деловито согласилась Светка и резко дернула волосок на брови.

— Уя! — Взревел от неожиданной боли. — Не-не! Оставь брови в покое! Буду сидеть в лесу, только не мучай!

— Поздно. Процесс пошел. — Хладнокровно ответила Светка прицеливаясь щипчиками в новый волосок. — Я быстро, моргнуть не успеешь. Тихо, не дергайся.

— Творцы-создатели! — В отчаянии запричитал, закатив глаза в бездонное небо. — Зачем создали? Зачем варили? Светка-гадина, погибну от боли — будешь перед Марь Ивановной отчитываться, за проваленную экспедицию!

— От красоты никто не умирал. — Возразила Светка, выдирая очередной волос. Я взвизгнул, начальница, не давая прийти в себя, выдернула новый. — Будешь писаный красавец. Вылитый Бонд. Джеймс Бонд.

— Что за фрукт? — Полюбопытствовал сидящий рядом Кузя. — Известный красавчик? Брови выщипывал?

— Не только брови выщипывал, но и подмышками брился. Нам в детстве нянька сказки сказывала. Настоящий прынц был. Самец. Ничего не боялся и боль терпел, как каменный. Хочешь, расскажу про его подвиги? Когда сказки слушаешь, меньше боли и время быстрее идет.

— Делай что хочешь, садистка. — Покорно согласился, умирая от боли. — Зачем Бонд мучался? Маскировался?

— Ага. И не только. — Светка прицелилась и вырвала очередной волосок. — Джеймс был седьмым по жизни. Всегда. Не везло с первым номером. Ты же знаешь Вася, первому почет и уважение, второму — имущество, третий — дурак. Про четвертого, пятого, шестого, сказать не могу. Обычные лодыри. А седьмой полный беспредельщик. Работать не любил, общественные порядки не блюл, где драка, в самой гуще. Но родительский любимчик. Все с рук сходило. Папаша Бонду бумажку дал. Желтую. Где так и написали, — мальчика не трогайте, ему можно, по причине слабого здоровья головы. Ну и посылали Бонда, куда подальше от дома. Пусть развлекается хулиганством на стороне, чем дома груши околачивает. Работу придумали непыльную — шпион. Секретный агент. Морду набить на чужой сторонке, незаметно стырить, что плохо лежит. Трахнуть из-за угла, для острастки. Пакость учинить, дорогим соседям. На то и вошь кусается, что б кобель не дремал. Пропадет, так и черт с ним, а ежели чужую, уворованную вещь домой притащит, так и польза для родного отечества. Главное что б никто не догадался. Не узнал. И приехал Бонд, в чужую страну, воровать молодильные яблоки, для больных родителей, ну и лично попробовать. Государство дикое, бурые медведи по улицам ходит, народ поголовно небритый и вечно пьяный. Но была одна красавица-раскрасавица. Эманюель звали. Красоты страшной. По банальной причине и не любили. Кому ж охота от страха помирать? Уж и так народу повернется и эдак, и грудь покажет…

— Большая грудь? — Сквозь боль поинтересовался у парикмахера. — Как у Марь Ивановны?

— Больше. — Светка оторвалась от экзекуции и вытянула перед собой руки, показывая размеры груди у Эманюель. — Примерно такие арбузы.

— Видать умная была. — Восхитился размерам.

— С чего ты решил? — Непонимающе нахмурилась Светка.

— Как понимаю в женской иерархии, чем больше грудь, тем больше авторитет и соответственно ум. — Гордо усмехнулся, представляя, как начальница удивится мудрой проницательности. Умище — конь не валялся. — Разве не так?

— Дурак ты Вася. — Обиделась Светка и рванула за бровь. Минимум пяти волос сразу лишился. Чуть сознание от боли не потерял.

— Осторожнее! С бровью глаз выдерешь! — Вскрикнул обиженно. Перетерпев острую боль, осторожно поинтересовался. — Что сказал? Неправильно? Но разве у вашей начальницы они не самые большие? Ну и соответственно…

— А у тебя, с чем ум связан? С какой частью тела? — Ядовито поинтересовалась Светка. — Давай сравним, авторитет и ум.

— Тебе скажи. — Буркнул и заткнулся. Действительно с чем сравнить? Неужели нет прямой связи большого ума, с внешними проявлениями на теле? С рудиментом? Не-не. Я умнее. Если когда вспухает, тогда — да. Есть с чем сравнивать, а в другое время? Он маленький и ум небольшой? Фигу, я всегда умный. Размер ноги? Волосатость? Нет, Марь Ивановна не волосатая. Жаль. Какая хорошая гипотеза не подтверждается. А как облегчилась бы жизнь простому народу. Чем больше ноздря — тем умнее обладатель. Идет человек с огромным шнобелем и народу понятно — шагает большой начальник. Низко кланяемся в ножки и нижайше просим господской милости. Дайте гражданин начальник, премию, помогите с жилплощадью… Псу под хвост, стройная теория зависимости размеров, от мудрости.

— У Марь Ивановны авторитет не здесь… — Светка ткнула пальцем в грудь, потом постучала им же по моей макушке. — А здесь. Понял, дубина стоеросовая? За дуру держишь? Поворачивай голову, будем другую бровь равнять.

— Света, я никогда не сомневался в вашем уме, несмотря на… — И высоким полетом мыслей, едва не улетел в сторону. — М-да… Лучше сказку дальше рассказывай, пока новых глупостей не наговорил.

— Ага. Молчание — золото. — Светка не на шутку обиделась, но сдержала отрицательные эмоции. Расстроилась. Завидует начальнице? Полетел на землю очередной волос из брови, высекая искры из глаз. Я громко вскрикнул, Светка успокоилась и продолжила сказку. — На чем остановилась? Ах, да. Грудь у Эманюель была большая, но была деву полной дурой. А все красавицы дуры. Не два горошка в личную ложку. Природа — мать, как поступает? Где-то дает больше, но в другое место не докладывает. Для равновесия. Закон природы. Высшая космическая справедливость. Как красавица — так дура. А как обделенная пышными формами, — так порядочная, аккуратная, нежная, ласковая, добрая, комсомолка, активистка, и просто симпатичная девушка…

— Короче нельзя? Рассказывай по делу. — Подал голос Кузя, выходя из образа молчаливой лошади.

— Нельзя. Ой, Что-то в глаз попало. — Неожиданно всхлипнула Светка, вытирая нечаянную слезу. Отвернувшись в сторону, поправила макияж и продолжила сказку деловым тоном. — Коням слова не давали. Забыл лошадиную роль? Тушь не размазалась? Короче, предала Эманюель дорогую страну и с Бондом укатила на Канары, прихватив с собой пару килограмм молодильных яблок, из родительского сада. Одно слово — стерва недобитая. Все.

— Что все?

— С бровями все. Прорядили, подровняли. — Светка отошла на пару шагов, любуясь своей работой. — Теперь дело легче пойдет. Зажмуривайся, начинаем глаза подводить черной тушью. Станут они длинные, пушистые…

— А сказку?

— Что сказку? — Светка достала из кармана мешочек с мазями и принялась раскрашивать мое лицо, продолжая печальный рассказ. — Закончилась сказка, началась тяжелая бабья доля. Бросил Бонд Эманюель на Канарах, другую дуру, в чужой стороне нашел. Красивше и без принципов идеалистических — романтических. Предательница горемычная помыкалась, по людям, по рукам походила, да и решила с горя вернуться на историческую Родину. Подумала наивно — простят, помилуют несчастную. Но дуре за ворованные яблоки попало. Вкатил строгий судья Эманюели, полный тюремный срок, на всю катушку засадил предательницу. Пятнадцать лет с полной конфискацией имущества. Адвокат позорный достался, срок не скосил. Отправили барышню на Калыму в лагеря, впаяли до кучи пять лет без права переписки и поражение в гражданских правах. Политических нигде не любят, тем более предателей. Ишь, захотела высоких чувств, виллу на море и джакузи с пузырьками. Мучайся дома, гадина. Родина не там где хорошо, а где вырастили. Повезло — расти в цветнике-теплице, нет, навозной грядке будь благодарна. Как могли родители так и окучили. Само собой опустили на зоне тетку, матерые уголовницы. Воздали по воровской справедливости. Стала чуханкой зачуханой. Сапоги отряду мыла. Белье стирала. До детского огорода предательницу не пускали, деток выращивать, да и как вырастишь? Детки они тепло любят, а на Калыме какая погода? Одно расстройство и рыба соленая — колбаса.

— А что дальше?

— Куда уж дальше? — Удивилась Светка. — Выходит полная мелодрама. Когда в детстве первый раз выслушала, три ночи не спала, рыдала. Жалела.

— Эманюель?

— Зачем предательницу жалеть? — Нахмурилась Светка. — Обманутую Эманюелевскую страну жалела. Несчастных родителей. Ведь сил не жалели, здоровья. Последнее гадине отдавали, а она? Тварь неблагодарная. Решила легкую жизнь найти. На чужом горбу в рай въехать. Страну предала. Огород родной. Носик попудрим… Губы подкрасим… Везет же людям. Ишь губа краснющая и мазать не надо… Слишком ярко — вызывающе. Пастельный тон попробуем?

— Постельный. — Торопливо согласился. — Под цвет простыни.

— Кто губы в грязно-коричневый цвет красит? — Рассмеялась Светка. — Ты у нас натуральная блондинка, а они как бабочки — любят яркое. Ногти ярко-красным лаком покроем, под цвет помады. Красиво и грязи под ногтями не видно. Педикюр наложить, но мало лака осталось. Переоденем в мою юбку, лифчик травой набьем. Иди Василия за кустики, переодевайся.

Взяв Светкину одежду, ушел в кусты переодеваться. С юбкой проблем не возникло, но лифчик болтался на груди, как бусы. Провозившись с застежками несколько минут, вышел к народу деловой походкой. Зрители беспардонно заржали. Особенно Кузя. Ржал натуральной лошадью, схватившись за живот. Выучился. Смерив презрительным взглядом насмешников, подошел к зеркалу и критически огляделся. В зеркале стоял совершенно другой Вася. Почти дева. Почти Василия. Брови дугой, ресницы длинные, пушистые, рожа гладкая, прическа кудрявая. Рот алел как у женщины легкого поведения. Лицо под кремом горело, веки потяжелели как у Вия, но неплохо, неплохо. Натуральная охотница из племени. Но почему вызываю идиотский смех? Каким местом? Обернулся к Светки и обиженно поинтересовался.

— В чем дело господа — шутники? Что за глупый смех? Клоуном сделали? Ну-ну.

— Ой, похож… Как петух, на ворону.

— Кто петух и кто ворона? Попрошу уточнить.

— Шутка, Вася. Не переживай. Однозначно походишь на деву, лишь несколько небольших отличий. — Светка с трудом отсмеялась. — Ну, и походочка. Ходишь, как деревянный, смотришь исподлобья. Лимон съел? Руки от органа убери. На месте, не переживай.

— Стоп. — Остановил Светку. — Не торопись девушка. Объясняй по порядку. Как ходить, как глядеть, что делать, о чем щебетать. Еще в мущинской роли не освоился, а вы хотите, чтобы на деву стал моментально похож? Сразу только гонорею подхватывают. Учи девичьим штучкам-дрючкам.

Штучек нашлось много. Начали с лебединой походки. Ходить надо осторожно, не размахивая руками как вентилятор, помогая при ходьбе. Не лыжник на снежной трассе. Скромнее, деликатнее, короче шаг, коленками и пупом вперед, плечи опустить, грудь приподнять параллельно земле, брюхо втянуть в позвоночник, зад оттопыривать умеренно, при ходьбе плавно покачивать бедрами в такт, в руках непременно сумочка, или любой другой предмет. Дева со свободными руками — не человек!

Попытался выяснить, но получил невразумительный ответ. Так должно быть, а по-другому, не быть. Сумочка — продолжение руки девы, ее карман, ее жизнь и ее суть. Авоська-кошелка, сумка-баул, обязана быть всегда. Есть три обязательные вещи в гардеробе любой девы. Сумочка, красивые туфли и великолепная прическа на голове. Другое — второстепенно, но необходимо. А если необходимо, то должно.

Что обязано лежать в дамской сумочке? Расческа, пилочка для ногтей, щипчики для выщипывания лишних волос, лак на ногти, помада для губ, тушь для ресниц, в двух экземплярах, на всякий случай. Носовой платочек для случайной слезы. Кусочек ваты для макияжа, связка ключей, исписанный блокнотик, пустая шариковая ручка. Обломок карандаша. Завалившаяся за подкладку липкая конфета, любимый сломанный брелок, скомканная записка. Пустой пузырек духов. Немного рассыпавшихся жареных семечек. Лейкопластырь для любимой мозоли, просроченные таблетки от головы, желудка и печени. Заколка, брошка, порванная цепочка, одна из потерянных сережек, пустой кошелек, оторванная пуговица, использованные трамвайные билеты. Неизвестная оборванная застежка. И это далеко неполный перечень, что лежит в сумочке порядочной девы, словоохотливо пояснила охотница, заметив неприкрытый ужас в моих глазах.

Культурно попросил продемонстрировать содержимое сумочки, но Светка с глубоким возмущением и нелицеприятно объяснила, что интересоваться содержимым чужой сумочки так же неприлично, как ковыряться на людях в чужом носу. Сравнение загадочное, но уразумел.

Мне соорудили из подручных материалов сумочку и вставили в руки-крюки. Руки привычно попытались закинуть груз на спину, для облегчения веса. Сачкануть не разрешили, попытка сорвалась. И на шею повесить не разрешили, подмышку сунуть — категорически нельзя. Только на согнутом локте, или в руках. Покачивать одновременно бедром и сумочкой в такт не получалось. Тяжелая ноша била по ноге. Упрел, но держался мужественно, тренируясь в девичьей ходьбе. Кузя не ржал, а валялся вверх копытами, обессилев от смеха.

После пятидесятой попытки уверенно проковылял дамской, лебединой походкой. Задачу усложнили. Подложили в лифчик сухого мха, придавая груди женские формы. Мох кололся и лип к разгоряченному телу. Заставили смотреть не под ноги, а стрелять глазами по сторонам. Нашли стрелка. Задрали шею, научили держать гордо голову, независимо, оценивая потенциальных соперниц. Не сморкаться пальцами. Не ковыряться в ушах, в прическе. Запретили плеваться сквозь зубы, похабно скалится. Отросток чесать при ходьбе и беспечной стоянке, запретили строго настрого. Никаких намеков на мущинскую половую принадлежность.

— На первый раз сойдет. — Тяжело вздохнула Светка и поглядев на небо, удивилась. — Целый день тренируемся, толку ни на грош. Перерыв на ужин, полчаса отдыха и продолжаем тренировки до заката. Пойдем к селянкам утром.

Упал без сил на траву и закатив глаза под веки, жалобно завыл. Еще страдать и страдать! Ужин с трудом лез в горло и не успев отдохнуть, как безжалостная начальница продолжила экзекуцию. От греха подальше Кузя убежал кормится и отдыхать, жизнерадостно подавая голос из чащобы леса. Везет же некоторым. Уж лучше б был мутантом. Ни забот не хлопот. Неизвестный науке зверь. Делай как хочешь — примеров поведения нет. Никто не скажет, что делаешь неправильно. Быть самим собой в любых обстоятельствах, что может быть благороднее и честнее перед совестью? Да что б стал девой? Нет, нет. Умру замученным, но непокоренным.

Покорили. Обуздали. Научили — выдрессировали. Учение и труд всех перетрут. Перетерут в порошок. Не хочешь — заставим, не знаешь научим, замучим. И по рукам линейкой — пиши правильно! В угол, на битые кирпичи. Нелегко в учении, легко в переученьи. Выбьем из вас дурь, пока соль знаний не появится на плечах! Левое плечо — вперед! Шагом марш! Выше ногу курсант! Ать, два, сено-солома! Два наряда в не очереди! Сгною на граните науке!

Ночью снились кошмары. Как будто действительно стал девой. Первой Евой на земле. Одинокой и несчастной на белом свете. Никто не любит, жизни нет и принц проскакал мимо, на далеком горизонте. Что совершать? Как жить? Перед кем выделываться? Ради кого красить ногти? Без цели — нет счастья.

Проснулся в холодном поту и сразу проверил отросток. Нет. На положенном месте, дорогой рудимент. Никуда не делся. А жаль…

ГЛАВА 12

— Во гад, не хочет проявлятся.

— Плохо шевелишь, то и не хочет.

— Программы надо чаще обновлять.

— Так каждый дурак может, ты со старой поработай.

— Что я? Маньяк- извращенец? Свежее люблю.

— Зато старость — надежность и опыт.

— И песок из щелей программы сыплется.

Утро выдалось солнечным и ярким. Костер за ночь прогорел. Чирикали птички не знающие забот и труда. Щебечи круглый день, клюй семечки. Голова маленькая, великие мысли не вмещаются. Никакие мысли не вмещаются. Пожрать, поспать, прошу прощения — обделать с неба ползущих по земле ходоков и снова в свободный полет. Ничего лишнего, просто и рационально как лопата у грузчика. Копай и кидай, в перерыве — отдыхаем.

С хрустом потянулся, расправляя затекшие за ночь члены. После вчерашней тренировки, болели мышцы спины и ног, как будто таскал тяжелые камни, а не учился ходить легкой девичьей походкой. Команда путешественников беззаботно дрыхла, не желая просыпаться. Кузя во сне подрыгивал задними ногами, куда-то привычно спешил. На лице блуждала похотливая улыбка, из уголка рта текла тонкой струйкой слюна. И во сне творит гадости. Начальница свернулась маленьким колобком, прятавшись под одеялом. Мышка — малышка. Дева для припева. Так бы и взял на руки, приласкал. Спел на ушко колыбельную. Мур-мур, жур-жур, спи мой беби сладко-сладко… Не поймет. Спросонья раскричится. Оденет привычную маску строгого командира. Обидится. Как смеете носить начальника экспедиции на руках?! Немедленно положите на место, вы уроните мой авторитет!

Мы хорошие и красивые, когда спим зубами к стенке.

Машинально потер лицо и пришел в ужас. Косметику вчера не смыл! В глаз попала растекшаяся тушь. Перематерившись как научила фальшивая крыса, бросился к речке. Поплескав на физиономию, осторожно вошел в холодную воду. Бр-р-р…

Выпрыгнула из воды серебристая тень рыбки и перевернувшись через голову снова упала в воду, поднимая небольшую волну. Круги на воде, стали расходится в разные стороны, равномерно и красиво, постепенно затухая. Подняв с берега камешек, бросил в речку. И снова всплеск сомкнувшейся воды и новые круги. Так и мы. Бульк под воду и только недолгая память, расходящаяся затухающими кругами по мутной поверхности. Приплыли. Вперед головой. Ох и мудер утром, пока не снижу давление в переполненном желчью организме. Мудрофил — Филомудр. Но для друзей и близких знакомых — просто Филя. Простофиля.

Действительно, почему не нырнуть? Пусть не рыба, но и не топор. Надеюсь не только дерьмо не тонет, но и челевяки?

Набравшись духа и глубоко вздохнув, смело бросился под воду. Нырнув, неожиданно вспомнил — безмозглый идиот, я же никогда не плавал! От страха раскрылись глаза. Кругом воздушные пузыри, холодно, сыро и лишь мелкая рыбка, шарахнулась в сторону, испугавшись нового обитателя подводных пучин. То ли после вчерашнего, скудного ужина, дерьма в организме немного, то ли среди родственников был топор, но организм самостоятельно всплывать не захотел. Помогать, но как? Мать природа подсказывай. Ручки задергались, ножки машинально побежали, как если б на берегу, ползал на карачках. Предки скакали четвероногими? Поплыли.

Эээ… нам вверх. Вдаль, по прямой дороге не нужно. Мы не на Питерской. Поднимаемся! Спасите! Ужасно захотелось дышать. Паника. Паника на корабле. Вперед и вверх! Мама дорогая! Кастрюля мать — спасай плод! Нечаянно попытался крикнуть и сразу захлебнулся, выпуская последний воздух из груди. Перед глазами поплыли не только пузырьки, но и круги. Разноцветные. Симпатичные.

Руки ослабели, ноги замерли. Стало по барабану. Решено. Остаюсь. Буду подводной рыбой. Глубоководной. Червячками питаться. Мальками. Пугать голых купальщиц. Сыровато, но привыкнем, со временем. Только за волосы не дергайте и не тащите. Прическу попортите. Мне еще пока больно…

Кто-то, засунул в рот, что-то гибкое и отчаянно задышал внутрь тела. Мокрое, скользкое, как змея. Живая?! От неприятного ощущения стало рвать. Из горла брызнула мутная жижа. Фу… Стало легче. Чужое, мускулистое тело опять полезло в рот, тяжело дыша в горло, как будто хотело надуть. Нашли понимаешь, воздушный шарик. Дудки. Нас не надуешь, не обманешь, мы умные. Теперь был начеку и сразу вцепился зубами в ползучую гадину. Змея заорала человеческим голосом, а я открыл глаза.

Глаза в глаза, рука в руке, язык к языку, в чужих зубах. В глаза страдальчески таращилась Светка. А что она здесь делает?

— Очнулся! — Закричал радостно Кузя. — Светка папаша очнулся!

— Яжик опушти, отхухтишь. Больхно. — Простонала Светка. Слов не понял, но зубы разжал. Опять в животе поднялась волна, и снова вырвало. Попытался вздохнуть. Получилось. Но с трудом. Закашлялся от боли и повернулся на бок. Нахожусь на берегу, кругом трава, неужели выбрался? Герой.

— Мы подумали, писец. Поплыл папаша брюхом вверх. Утоп. — Радовался Кузя, припрыгивая на месте. — Решил рыбой стать. Тебе плохо?

— Хо-ро- шо… — И снова стал блевать, мутной речной водой. Душевно напился водицы. По уши.

— Конесно холосо. Щучь яжык не откусил. — Пожаловалась Светка, откидывая с лица мокрую прядь волос. — Зачем в воду полежь балда? Топиться решил?

— Поплавать хотел. — Виновато отвел глаза в сторону. — Думал умею. Чем хуже водоплавающих?

— Тем что дурак, тем и хуже. — Светка размахнулась, намереваясь отпустить затрещину по затылку, но передумала и махнула презрительно рукой. — Умный, умный, а дурак. Знаешь народную истину? Не зная броду, не суйся в воду. Нормальный народ вначале подумает, потом сделает. Вся вчерашняя парикмахерская работа насмарку. Снова полдня наводить порядок. Встать сможешь?

— Попробую.

— Давай папаша, помогу. — Предложил подскочивший Кузя и схватив за руку стал тянуть вверх, поднимая на ноги. — Живучий. Для воды тяжеловат, но пузыри пускал, залюбуешься. Шум поднял несусветный. Мы от шума и проснулись. Думаем, что за рыба-кит в речке плещется? Какой карась, спать мешает? А ты уже, еле ножками, ручками дрыгаешь, кверху задом. Голова тяжелая? Умная? Мозги на дно тянут? Сообразил, догадался — папаша в опасности. Хотел в воду бросится, да Светка опередила. Остался подстраховывать на берегу. Мало ли, оба на дно пойдете, тут я. Последняя надежда — Спасатель Малибу.

— Ну и хвастун. — Покачала головой Светка. — Веди Василия к костру сушить и греть. Понравилось под водой?

— Ага. Но на земле лучше. — Ноги подкашивались, обхватив Кузю за шею, медленно побрели к ночной стоянке. После неудачного плавания, тело тряслось в ознобе. Нервный стресс? Заработал очередную фобию. Комплексы неполноценности, помогают стать полноценной особью. Прогресс и цивилизацию двигают вперед ущербные личности. Если есть, личность эта…

— Долго тонул? — Поинтересовался у Кузи, падая рядом с потухшим костром.

— Не. Нормально, не все пузыри вышли. — Кузя протянул сухую тряпку, чтобы вытереться. — Сиди, отдыхай, я за дровами побежал. Сейчас костер разожжем, быстро согреешься.

— Где Светлана?

— Секунду. — Кузя поднялся на задние копыта и вытянулся в струнку, оглядываясь по сторонам. Жизнерадостно воскликнул. — Ого-го. Голая. Одежду за кустами выжимает. А фигурка привлекательная. Без тряпок гораздо симпатичнее.

— Не подглядывай. — Строго осадил Кузю. — Заметит блудливую физиономию, попадет обоим.

— Где наша не пропадала. Одной затрещиной больше, меньше, какая разница? Лучше раз увидеть, чем сто услышать.

— Лучше — разок пощупать. — Пробормотал под мокрый нос, вытираясь сухой тряпочкой. Кузя комментарии не услышал, но подглядывать перестал, рысью ускакав за дровами.

Странный поступок совершен. Выводы сделаны, но сожаление осталось. Необходимо тренироваться. Неужели не научусь держаться на воде? Рыба живет в воде. Светка плавает как дельфин, а я нет?

Прискакал Кузя с охапкой сухих веток и вывалив на потухший костер, ускакал снова. Из-за кустов появилась спасительница. Светлана. Взглянул на начальницу другими глазами. Нет, цвет глаз остался тем же — васильковым, изменилось отношение к начальнице. В лучшую сторону. Ничто человеческое, вышестоящему руководству не чуждо? Представляю особую ценность для племени, чтобы ради спасения Васи, бросаться в речку? Как поступил, на Светкином месте? Стал спасать? Раньше — да. А теперь? Утонуть вдвоем? В холодной воде? Брррр… О! Бросил бы спасательный круг. Веревочку.

— Воды хочешь? — Спросила Светка, подойдя ближе.

— Издеваешься? Напился на неделю вперед. Спасибо.

— Горячей воды выпить. С травяным отваром. — Уточнила Светлана, вешая на перекладину котелок. — Для согрева. Внутреннего. Сразу тепло будет. Не простынешь, не заболеешь.

— Тогда конечно. Наливай. — Согласился и не сдержав любопытства, поинтересовался у начальницы. — Светлана разреши поинтересоваться? Где плавать научилась? Ныряешь как рыба.

— Нигде не училась. — Пожала плечами Светлана, подкладывая ветки в костер. — В наших краях, речка мелкая. Курице вброд перейти. Сам же видел.

— Как же решилась спасти? Нравлюсь?

— Размечтался.

— Высокое чувство долга? Обязанность? Приказ Марь Ивановны, довести экспедицию до конца, любой ценой?

— Тоже мне — цена. — Хмыкнула Светка, смерив презрительным взглядом. — На базаре красная цена — пятачок, за пучок. Цель экспедиции — любовь найти, ты сподручное средство. Неясный стимул. Никто еще не доказал мужскую необходимость. Отдыхай.

— Но тогда, зачем? — Не понял деву. — В любом поступке есть логика. Просто так и петух не кукарекнет. Зачем мучится, нырять, спасать? Бульк Вася и нет лишней головной боли. Вдвоем с Кузей проще. Ты ищешь любовь, мутант везет.

— Не задавай глупых вопросов. — Отвернулась раздраженно Светлана. — Откуда знаю, зачем прыгнула в воду? Растерялась. Задергалась. Кузя как оглашенный орал — Папа, папа. Помогите. Нервы дрогнули.

— Необъяснимые поступки, странные дела. — Вздохнул, окончательно запутавшись. Зачем, почему? Мыслимые объяснения не подходят. Немыслимые не лезут в голову. Примем как факт. Априори. Ух мудер, но зачем дурень, в воду нырнул? От большого ума? Ихтиандр.

Светлана налила согревшийся отвар в кружку и протянула мне. Отвратительное по вкусу и запаху пойло, согрело и подняло настроение. Жисть продолжается.

Вернулся Кузя с новой порцией дров. Костер разгорелся не на шутку, поднимаясь вверх трубой густого дыма. Дружно позавтракав, молча передохнув, преступили к подготовке.

Сегодня дело пошло веселее. Прическу поправили, брови причесали, макияж наложили. Одели в Светкину высохшую одежду. Набили травой лифчик. Приказали Кузе заткнутся и провели полевые испытания.

Теперь походка не отличалась от Светкиной. Бедра покачивались, грудь подрагивала в такт дыханью, сумочка не била по ногам, мирно качаясь на руке. Удовлетворенная достигнутыми успехами, Светлана не стала ругаться. Дала несколько ценных, интимных советов и мы выдвинулись в дорогу.

Горы остались позади, неширокая дорога петляла между высокими деревьями. Солнце поднялось к зениту и прогрело воздух. Пыльная трава вдоль обочины стрекотала мошкарой. Вдали проскочило низкорослое животное, но из-за высокой скорости, не успели толком рассмотреть. Мнения разделились. Кто-то доказывал, что проскакал заяц, Светка уверяла что видела молодого барашка, Кузя стучал в грудь, мычал и делал похабные знаки руками. Говорить вслух соображения побоялся, из-за строгого Светкиного приказа молчать в тряпочку, но красноречивые жесты, ясно обозначали, что имел ввиду. Сам ты Кузя — козел.

Дорожка сошлась с тропинкой и стала немного шире. Еще одна тропинка. И еще… Появилась первая колея. Цель путешествия ближе, но проснувшееся шестое чувство, предсказывало крупные неприятности. Так и должно? О приятном, заранее не подсказываем? Нечаянная радость приносит больше удовольствия? Всегда бы так.

Дорожка обогнула густые кусты и впервые пересеклась с другой дорогой, не сливаясь в одну. Перекресток.

На средине перекреста стояла ушастая, невысокая лошадь и крутила головой по сторонам. Заметив путников, лошадь не испугалась, продолжая тупо ветреть головой. Первое домашнее животное? Ура, близки к селению. Подойдя ближе, ужаснулись. Лошадь была худая. Кожа, да кости. Жертва говяжьего геноцида?

— Кузя, гляди что с родственницей жизнь сотворила. — Попытался невинной шуткой поднять настроение народу. — Родителей не слушала, от стада отбилась, теперь не знает в какую сторону податься. Вот к чему приводит непослушание.

— Да, да. — Поддержала Светка. — Наглядный пример дикого образа жизни. Пока молодая была, своенравность проявляла, непослушание. Думала всегда так будет. Состарилась, обессилила и никому не нужна. Никто не пожалеет, не поможет.

— Дураки вы оба. — Обиделся Кузя, выходя из образа. — Животное страдает, а вы издеваетесь. Вдруг у лошади горе? Сейчас узнаю.

Не дожидаясь разрешения, Кузя ускакал вперед, на ходу срывая мешок с продуктами со спины. Мы со Светкой удивленно переглянулись. Куртуаз проявляет сострадание? Удивительно.

Пока доковыляли до лошади, Кузя успел угостить животное сухофруктами и напоить водой.

— Папаша, это не мой родственник, твой. — Весело заорал Кузя, когда мы приблизились к лошади. — Знакомьтесь. Буридан. Осел.

— Здравствуйте. — Хором поздоровались мы.

— Добрый день милостивые господа. — Доходяга степенно поклонился. — Осел — мое научное, видовое наименование, Буридан собственно имя. С кем имею честь…?

— Васи… — Споткнулся, и поправился. — Василия Инененовна Кастрюлькина. Я с ней и с ним.

— Светлана Рыжая из племени дев. — Представилась Светка. — Мы из племени дев-охотниц. Идем в селение, на ярмарку.

— Очень приятно познакомится. — Осел, стряхнул головой и качнул длинными ушами. — Наслышан, наслышан о вашем досточтимом племени, великих огородниц. Из молоденьких будете? Из свежего урожая? Племя дев, всегда отличалось добротной внутривидовой селекцией. Красавицы, одна лучше другой, как на подбор. С одной капустной грядки? В добром ли здравии Марь Ивановна? Как поживает Флора Гербарьевна? Милейшие люди, дай Наука им здоровья.

— А вы откуда Марь Ивановну и ведунью-колдунью знаете? — Удивилась Светка. — Встречались?

— Имел счастье лично общаться. — Осел улыбнулся широкой, лошадиной улыбкой. Вышло добродушно и приятно. — А вам собственно, не рассказывали обо мне? Странно. Давно здесь пребываю.

— Нет. — Переглянулись со Светкой. — Мы второпях собирались Начальство упустило, Подзабыло.

— Эх, молодость, молодость. — Вздохнул Буридан. — По вероятности, ваши мудрые руководители предположили, что я наивно определился с выбором пути и покинул достославное место. Увы, сия неразрешимая загадка до сих пор занимает пытливый ум ученого.

— Что за загадка? — Поинтересовался у осла.

— Свобода воли, при праве самостоятельного выбора, единственно правильного из множества неизвестных. — Оживился Буридан. Немного перекусив, воспрянул духом и теперь жаждал общения. — Для понимания широкой аудитории, задача максимально упрощена. В условии, три дороги. Три равноправных пути. Есть другой вариант. Вернутся назад. К истокам. Но так как мы частично его изучили, то для нас ответ не является безусловно правильным решением, даже при условии, что как гласит трудно опровергаемая гипотеза — в одну реку дважды не войдешь. Кстати, тоже моя. Из раннего…

— Ну? Видишь? Один в один — родственник по разуму. — Злорадно встрял Кузя, возбужденно размахивая хвостом. — Философ.

— Да вы правы молодой человек. — Гордо ответил старый осел, подняв высоко голову и обвисшие уши. — Имею честь принадлежать к одному из главных направлений славной, великой науки. Но вернемся к трудноразрешимой задаче. Имея перед собой три равноправных решения, мы не знаем конечного результата, так как выбрав один из трех, мы определяем свою дальнейшую дорогу, но лишаемся свободы воли.

— Почему? — Не понял ответа. — Выбрав одну из дорог, мы проявили волю. Наш свободный выбор…

— Но, не зная отчего отказались, как можем считать, что поступили совершенно правильно? — Осел хитро улыбнулся. — Выбрав один из трех вариантов, мы отреклись от двух других. Лишились большего, чем приобрели. Ну-с, каково?

— Глупость какая. — Пожала плечами Светка. — Не может же одна дева, разделится на три части? Значит выбираем что-то единственное.

— Но что именно? Мы не знаем, что ждет в конце выбранного пути. Слава, сено, смерть, пропасть? Неизвестно.

— Я бы нетоптаными лугами поскакал. — Глубокомысленно заметил Кузя, почесав голову. — Там травка свежая и копытам не больно по мягкой земле.

— Новый, пятый путь. К задаче новое условие не имеет отношения, так как не определились, даже с тремя вариантами. — Буридан приподнял возмущенно уши. — Усложняя максимально задачу, естествоиспытатель окончательно запутается и не сможет найти решения. Подчеркиваю — единственно правильного решения.

— Да вы с голоду умрете. — Пожалел старичка Кузя. — Черт с ней, с задачей. Не мучайтесь. Крыша съедет.

— Молодой человек. — Осел укоризненно поглядел на Кузю. — Каждая мыслящая личность обязана давать не только банальное сено бренному телу, но и духовную пищу голове, так как познавая мир, познаем себя и находим предназначение окружающей Ойкумене.

— Фиг ли нам до нее, если с голоду пухнешь? Занимаются головоломной ерундой, когда желудок сыт и делать больше нечего. — Кузя похлопал себя по брюху. — Когда молодой и красивый, какое дело до пустопорожних теоретических задач? Наша главная задача, все и всех поиметь. Получить удовольствие, пока потенция есть. Поглядите на себя. Кожа да кости. Еще немного и какое вам дело, до выбранного пути, если копыта откинете?

— В ваших словах присутствует определенный резон. — Согласился Буридан. — В последнее время, не очень много странников и путников проходит моей дорогой. Стипендиальный фонд неумолимо сокращается. На поддержание великих мыслителей современных наук у общества как всегда не хватает средств. Се ля ви, господа.

— Так вы на подачках существуете? — Догадалась Светка. — Прохожие подкармливают?

— Вы правильно уловили смысл, но неправильно подобрали эпитет. — Деликатно поправил Буридан. — Видите ли барышня, когда ученый занят фундаментальными проблемами мироздания, вопросы пропитания занимают его постольку-поскольку, давая возможность обеспечивать хлебом насущным представителей чистой науки недалеким обывателям.

— Смысла не понял, но кажется начальство куда-то послали. — Озадаченно буркнул Кузя. — Не поясните конкретней направление?

— Ну что вы, молодой человек. — Ушел от прямого ответа Буридан. — Неужели простая возможность быть сопричастным великой личности, не стоит небольшой спонсорской помощи? Учтите, любое материальное содействие послужит науке и внесет банальное имя спонсора в анналы истории. Можно деньгами.

— А работать не пробовали, в перерывах между глубокомысленными научными раздумьями? — Предложила ехидно Светка. — Копыта заняты одной работой, мозги другой.

— Вы считаете, что тривиальная работа копытами и научная работа головой, равнозначны? — Осел возмущенно фыркнул. — Глубоко неверное представление. Поглядите на несчастного ученого и сравните с собой. Не жалею последних психофизических сил. Весь короткий жизненный срок бьюсь над трудной, научной проблемой, которая перевернет академический мир, обеспечив скромному труженику науки, вечное место и славу на Олимпе, а вы? Молоды, полны здоровья. Да любой физический труд, по сравнению с научными терзаниями — легкий, беззаботный отдых. Ну надорвался таская вагонетки, уронил лопату на ногу и бздынь. Какие мелочи жизни, господа. Ерунда. Производственная травма. Ушел на больничный. А труд мыслителя? Ученого? Да любого представителя творческой интеллигенции? Сколько нас погибло с разбитыми лбами, пытаясь пробить очередную брешь в стене невежества? Сколько сгинуло в психиатрических лечебницах? Закончили бренную жизнь самостоятельно? Невеждой существовать легко. Жить законами тела проще, чем законами академического духа.

— Совершенно правильно. — Горячо поддержал, великомудрого осла. — Голова дана не прическу носить со шляпой, а напряженно ею размышлять обо всем. Тут и мне пришла случайная гениальная мысль. Извините, уважаемый Буридан, но на самом деле вы осуществляете пятый вариант задачи. Кузя по глупости правильно подметил, но не правильно сформулировал.

— Вы хотите сказать, что пребывание на перекресте, то есть пребывание в Статисе, говоря прошу прощения, простонародным языком — в покое, есть определенное решение задачи? — Осел снисходительно усмехнулся. — Верно, подметили барышня. Развивайте дальше пытливый ум. У вас наличествует творческий потенциал. Что же касается наивного решения, то эту гипотезу высказывал на заре научного отрочества. Как из многочисленных вариантов — да. Но при определенных условиях. Вы вводите в условия задачи заинтересованного наблюдателя, что не есть правильно, так как выбрав академическую стезю, строю теорию не как частный случай, а рассматриваю задачу в широком, глобальном смысле. Не побоюсь высокого штиля — для всего цивилизованного мира.

— А если подойти предметнее? Максимально упростить задачу? — Заслуженная похвала ученого осла, взбурлила в мозгах исследовательскую мысль. — Свести задачу к двум условиям?

— Прошу обратить внимание, перекресток состоит из двух пересекающихся линий, что дает наблюдателю четыре луча, из которых оставляем три в силу вышеперечисленных причин. — Заметил Буридан. — Отбросить ключевой момент, глубоко ненаучно. Попахивает шарлатанством. Академические круги и научная общественность не поймут.

— Но изменить объект исследования никто не запрещал. — Робко позволил не согласился с ученым, снисходительно поглядывая на попутчиков. Пусть знают, с каким мудрецом, идут рядом по жизни, пусть оценят глубокую работу мысли. — Не дорога, например… нечто другое. Два кусочка сахара, колбасы, два пучка травы? Не суть есть важно. Что увидим? Любой выбор сохраняет неизвестность. Свобода воли, пучок сена — как метод, право воли, выбора. И как правильно отметил недалекий товарищ, с голоду не умрете уважаемый профессор…

— А знаете, прелестная барышня, в ваших словах присутствует определенный резон. — Задумался Буридан. — Некий принцип отсекания лишнего… применить Оккама? Под зубами исследовательский материал… с голоду не помрем… Гениально. Я предполагал, но упустил из вида… Заработался. Академическая рассеянность. Конечно-конечно. Только не мелкий пучок травы, а нормальный стог сена. Два совершенно одинаковых по форме, вкусу и весу. Исследователь находится на равном расстоянии… На дольше хватит. Благодарю Василия, вы имеете неплохой шанс войти в число немногочисленных соавторов. Конечно, задачу не решили, но изменить условия, замечательная мысль… Нетривиальный подход. Молодые люди, вас не затруднит, помочь в лабораторных опытах? Сена накосите?

— Ну…начинается. — Скуксился недовольно Кузя. — Как в анал войти, так некоторым пожалуйста, без очереди, а трудится в поте лица, приходится всем подряд. Никакой справедливости.

— Анал, молодой человек, имеет несколько другое значение. Медицинское. Хирургическое. Иногда имеет узко-прикладное значение…, но впрочем, не важно. — Отмахнулся хвостом ученый осел. — Вы по всей видимости-вероятности, имели ввиду анналы? Анналы мировой истории?

— Какая разница? Косить-то на мне будут.

— Заткнись Кузя. Не переживайте профессор. Непременно и с большим удовольствием поможем. — Толкнул Светку в бок. — Мы честные девы, всегда готовы послужить чистой науке. Или фиг в любовных поисках.

— Что вы имеете ввиду? — Не понял пожилой осел.

— Это не к вам глубокоуважаемый ученый. Мы с подругой совещаемся, девичьи секреты. — Весело прощебетал Буридану, и подхватив Светку по руку, отвел в сторону. Светка поморщилась. Пришлось объяснять невежде ее тупость. — Светлана, неужели не понимаешь, что пожертвовав ради науки некоторым количеством времени, тем самым увековечим свое имя в веках!? Быть соавтором великого ученого, вписать имя в скрижали истории? Так мол и так, мне помогли в изучении научной теории славные ученики Светлана и Василий? Благородно?

— Сдуй щеки, лопнешь. — Вздохнула Светка. — Черт с тобой, привязался как банный лист. Только быстро.

— Спасибо Светлана, я знал, что во имя научной истины ты пожертвуешь толикой сил и времени! — И поддавшись странному порыву, неожиданно чмокнул начальницу в щеку, накрашенной губой. Светка испуганно отдернулась и взглянув, как на прокаженного идиота, брезгливо стерла след помады.

— Вася, больше так не делай, а то в следующий раз по морде получишь. Не погляжу, что люди рядом.

— Извини, сам не понял, что натворил. Переволновался. — Пунцово смутился, и постарался быстро ретироваться к ученому.

Буридан выбирал место для нового эксперимента руководствуясь только ему понятными научными критериями.

Пока профессор мучительно раздумывал, где продолжать заниматься научной работой, мы нарвали травы ученому ослу. Помощнички работали с ленцой, зато я надрывал во имя высокой науки последние жилы. Что с них взять? Необразованный народ. Темнота. Дремучая деревенщина. Наука у обывателя связана с видимым результатом, на обеденном столе. Прикладная специализация. Дальше носа не видят. Смастерил новую ручку к топору и вся радость. Плуг с железным лемехом — эпохальное открытие. Вставил в зубы лошади уздечку, колесо смастерил — научно-технический переворот. Мелкотравчато мыслят. Низко парят над необъятными горизонтами науки.

Но куда без высоких материй? Существовать возможно, но жить нельзя. Цивилизацию двигают титаны духа и ума. Взять Пифагоровы штаны? Архимедов винт? Лампочку Ильича? Высокая теория воплотившись в жизнь, привнесла столько нового в жисть челевяков, что до сих пор школьники поминают добрым словом гениев мысли. Теория — проверяется практикой. Да. Согласен. Но без теории нет практики. Одно втекает в другое, как сообщающиеся сосуды.

Как бы жили мещане духа, без философских трудов классиков? Пресно жили. Скучно и нудно. Откуда знали, что сначала строим первобытно-общинный строй, потом немного рабовладельческий, затем феодализм, пройти стадию проклятой буржуазии и лишь потом придет социализм и как высшая стадия — коммунизм. Правда есть версия, о конечной остановке — загнивающем империализме, но где именно должен стоять, сразу после капитализма, или после коммунизма, не уточнили. Не переживайте — теоретики работают, колесики крутятся. Придет время — объяснят, поставят на положенное место. К стенке.

Куча травы росла, профессор напряженно размышлял, народ безмолствовал, но гневно косился на представителя науки. Пришлось оторвать многоуважаемого Буридана, от непосильного умственного труда.

— Извините уважаемый профессор. Куда траву класть?

— Так сразу сказать затрудняюсь. — Пробормотал осел, выпятив нижнюю губу. — Слишком много случайных факторов. Получается многовариативная, синусоидная кривая. Конечно, если учитывать только месторасположение, и не брать во внимание некие, величины…

— Слушай дедуся. Ты решай короче. Нам до вечера копыта мозолить, до селения добираться. — Не выдержал Кузя. — Или сам место выберу, мало не покажется. Замучаешься ответы изучать.

— Кузя! — Одернул вредного пасынка. — Как со старшими разговариваешь?! Извинись перед ученым немедленно!

— А чо народ мучает?

— До чокаешься… по башке дам! Заткнись!

— Василия, не кипятитесь, молодой человек совершенно прав. Если буду выбирать место, основываясь на научных расчетах, надолго задержитесь. — Осел весело моргнул подслеповатым глазом. — Давайте внесем неожиданное предложение. Доверим право выбрать место научного эксперимента, симпатичной девушке. Светлана. Не возражаете, послужить, так сказать академической науке?

— Я? — Удивилась Светка, но гордо приосанилась. — Да ради бога. Не возражаю. Василия, Кузя, быстро взяли траву и кладите рядом с корявой березой. И пошевеливайтесь. Нечего многоуважаемого мудреца задерживать. Ученому думать надо. Работать головой. Двигать прогресс науки.

Ууу… деловая колбаса. Возгордилась, что великий ученый выбрал в советчики?! Я придумал, а руководить выбирают другого?! Нежную душу наполнила горькая обида. На всех сразу и по очереди. На старого ученого осла, который возложил сложное дело, черт те кому. На вредного Кузю, нагло разговаривающего с пожилыми, незнакомыми животными. На самодовольную Светку — ишь раскомандовалась, дура рыжая. На жаркую погоду в частности, на окружающий пейзаж местности. На неблагодарный народ, подлую партию и зажравшееся правительство. Народ смахивает на козлятину, когда сердце бурлит обидой.

Скрипя зубами, кровоточа обиженным сердцем, подчинился, грубому Светкиному невежеству. Взял ответственность — неси до конца. Мстительно улыбнувшись, нехотя пошел исполнять бестолковые приказания.

Общими усилиями разложили траву на две равные копны. Вымеряли веревкой равное расстояние между кучами. Получилось отвратительно. А что могли ожидать от девы? Чем руководствовалась? Конечно не умом. Откуда ум у Светки? Ум — мужского рода, а у них женского — она. Глупость. Ткнула пальцем в березу — и решила установить место для эксперимента. Никакого научного, методологического подхода. Без математических расчетов. Без логики, формул, систематики, арифметики. Замечательный, околонаучный бред.

Закончив установку копешек с травой, наскоро перекусили и начали прощаться с ученым ослом. Буридан бормотал слова благодарности, тряс головой, пускнул скупую, ученую слезу. Потом не выдержал и забравшись на придорожный камень, произнес напутственную речь.

— Дамы и господа, леди и джентльмены. Ваше Высочество и их превосходительство. Коллеги! Вручив заслуженную Нобелевскую премию, вы не ошиблись в своем истинном выборе…

— Кого-кого? — Переспросил Кузя, ковыряясь в зубах. После обеда настроение пегасенка улучшилось и вел себя относительно дружелюбно, но подзатыльник заработал. Скорчив обиженную физиономию, плаксиво прогундосил. — А чо? Про премию не слышал.

— Ого…, поплыл не в ту академическую степь… Извините. — Поправился ученый осел. — Склероз знаете ли… Склеротикус академикус — аристократическая болезнь работников умственного труда. Не беспокойтесь, для малообразованной публики незаразная. О чем я? Ах, да. Дорогая молодежь! Учитесь. Получайте солидный багаж знаний. Овладевайте научными науками и академическими академиями. Да, нелегко. Необходимо напрягать извилины. Возьму на себя смелость честно предупредить. Трудно. Архитрудно. Но. Знание — сила. А сила — двигатель цивилизации. Дерзайте во имя высокой науки и к пенсии, вы непременно получите заслуженную славу и мировое признание. Нелегкий, полный терний и колдобин предстоит пройти ученый путь. Завистливые коллеги — ученые, черная неблагодарность необразованного плебса ждет на извилистой стезе науки. Но знайте. Нет благороднее, выше в жизни, чем добывать новые знания для неблагодарного общества. Не всегда высокая наука и пытливые головой мудрецы, нужны ограниченной толпе. Но орешек знаний должен быть разгрызен. Любознательный ум ученого спасет мир, или покажет, куда двигаться. Вычленит правильный корень, из гипотенузы. Что не знает, то через многочленное уравнение объяснит. Сочувствую, но и откровенно завидую. Не переживайте абитуриенты, в науке есть положительные нюансы. Ученым хорошо, материально выгодно. Мудрец нужен всем. Честно и откровенно говоря, никогда не останетесь без хлеба насущного. Черствого, но честно заработанного. Не получится служить высокой, академической науке, переходите в прикладную. Найдете узкую специализацию. Дерзайте. Трудитесь. Перенимайте знания у предшественников. Мозг нации — ученые, остальное тлен невежества и прах бездарности. Да здравствует гранит науки — наш пьедестал, под гипсовый бюст!

— Согласен дедушка! Чем больше и выше бюст, тем крепче тяга к новым знаниям! Познаем личным примером! — Поддержал выступление ученого осла, бурными аплодисментами Кузя. Строго взглянул на пегасенка подозревая, что Кузя вложил похабный смысл, в святое понятие. Но Кузя с неподдельным энтузиазмом хлопал в ладоши, что пришлось поддержать мудрого оратора бурной овацией. Многого из выступления не понял, но осознаю со временем. Мерси за науку.

— Спасибо за внимание. В добрый путь, дорогие друзья. — Пожилой осел, встряхнул молодцевато ушами и помахал хвостом на прощание. — Непременно заходите в гости. Надеюсь что к вашему возвращению, найду решение задачи. Скатертью дорожка!

И пока мы не скрылись за поворотом дороги, старый, мудрый осел Буридан, махал копытом вслед.

— Хороший дед, но боюсь, больше его не увидим. — Вздохнула Светка, поправляя прическу. — Для осла непосильная проблема. От большого ума, крыша съедет. Или с голоду копыта откинет.

— Почему? — Машинально повторил Светкин жест. — Задача благодаря моей гениальности, максимально упрощена. Из двух неизвестных выбрать одно — плевое дело. Задача для малолетки. С голоду не умрет, много столько травы заготовили, до второго Пришествия хватит.

— А ты бы какую кучку сена выбрал? — Ехидно улыбнувшись, спросила Светка. — Левую, правую?

— Естественно… — И на время притих, лихорадочно решая поставленную задачу. Право выбора за мной. Левая хорошо, но правая ближе и жевать лучше… А если идти через березу? Справа брать удобнее, левая загадочнее. Выбираю одно из двух, какая в принципе разница? Но если в оставшейся кучке трава вкуснее, а в первой отравленная? Погибну не за грош. Выбирай Вася, выбирай. Не падай лицом в грязь, перед малообразованной публикой…

— А я бы, обе кучи выбрал. Люблю когда жратвы много. — Встрял в разговор Кузя. — Стой на месте, да жуй. Красота.

— Ты опять начал разговаривать?! — Вскипел, замахиваясь на Кузю. — Твоя роль мычать и ржать. Лучше — молчать в тряпочку. С мысли сбиваешь глупыми разговорами.

— Иго-го. Ээээ… — Кузя показал язык и отскочил в сторону.

— Дождешься лошак. Догоню — накажу! — Сурово погрозил Кузе кулаком и обернулся к Светке. — А ты какую кучу травы выбрала?

— Никакую. — Равнодушно пожала плечами Светка. — Сено не ем.

— Так не считается! Не по честному! По условию задачи необходимо совершить определенный выбор. Проявить свободу воли. А если б две кучки меда? Или конфет? Тушенка?

— Но нет же? — Улыбнулась Светка и покрутила пальцем у виска. — Гляди Вася, не перегрей мозги от перенапряжения. Лучший ученик Буридана.

— Сама дура!

— От дурака и слышу!

Так с шутками-прибаутками мы вели научную беседу, пока на горизонте не появились первые домики — цель нашего путешествия. Приплыли. Здрасьте селянки, я ваш любимый поселянин.

ГЛАВА 13

— Война — войной, а обед по распорядку. Пора перекусить.

— Как же проверка диска?

— Потом, на сытый желудок.

— Но…

— Да не грузись, шеф после обеда добрее.

Деревня — деревней. Село как село. Селянки. Домов побольше, крыши повыше. Народ покрасивше. Шутка. Не худенькая деревенька, дев-охотниц. Цивилизация.

Дорога совершила, очередной крутой поворот и мы подошли вплотную к деревне. Село опоясалось невысокой, чисто побеленной изгородью в половину человеческого роста. Возле, распахнутых ворот, стояла большая, вооруженная тетенька, в потертых доспехах, опершись на толстое копье и что-то увлеченно жевала. Напротив тетки, торчала свежеокрашенная полосатая будка с небольшим окошечком. Нужник?

Заметив новых путников, стражница, перестала жевать и поправив детали мундира, широко улыбнулась.

— Здоровеньки булы, гости дорогие. Рады вас видеть на нашей богатой ярмарке. Горилка, сало е?

— Здравствуйте, уважаемая стража. — Поздоровалась Светка и повторила приветствие стражницы. Попытался повторить и едва не свалился на землю, хорошо Кузя заметил оплошность и поддержал дорогого отца. Светка кинула в мою сторону укоризненный взгляд и обернувшись к страже отрицательно покачала головой. — Нет. Не захватили. А надо?

— Ни… То у нас карантинный товар. Кстати, коника без ветеринарного разрешения, не пропустим. По яким-таким делам в Окрайну державу пожаловали? Разрешение и приглашение е?

— С каких пор село державой стало? — Удивилась Светка. — Всю жизнь без разрешения к вам ходили торговать.

— Так то когда было? — Стражница похлопала глазками. — А теперь усе по-новому. Мы сами по себе, вы сами. Шо на ярмарку несете?

— Обычный товар. — Пожала плечами Светка. — Пуговицы из рогов единорога. Бижутерия. То, да се.

— То меняет дило. Сей момент. — Стражница прислонила копье к воротам, подошла к нам ближе, торопливо оглянулась по сторонам и шепнула. — Как хорошо, я попалась, а не другая стража. Ой, лютые бабы. По новому закону с каждого встречного, по три пуговицы дерут. А вы погляжу, народ не шибко богатый. Я ж, дивчина дюже добрая, по пуговице с рыла и пропущу со справкой. Соглашайтесь, пока таможня на обеде.

— Ну и что? — Не поняла Светка. — Стража, таможня, какая разница? За что пуговицы? Мы так не договаривались.

— Яки глупая дивчина. — Горестно покачала головой стражница и переваливаясь как утка, с ноги на ногу, перебежала дорогу, спрятавшись в полосатой будке. Расстроилась до недержания? Но через мгновение стражница высунула голову из окошечка. Широкое лицо тетки приобрело государственную строгость. — Эй, дивчина, до мене иди. Тэперь я таможня. Пуговицы давай. Три да три… Девять штук. Справочка от ветеринара в наличии? Карантин проходили? Без оплаты таможенного сбора, стража на ярмарку не пропустит. Усекла?

— Света. Дай тетке три пуговицы, пусть подавится. — Шепнул нашей начальнице. — Не видишь, взяточница?

— Хорошо, мы согласны. — Вздохнула Светка, раскрывая сумочку.

— Добре. — Осклабилась тетка и исчезла из окошка, чтобы мгновенно проявится рядом с нами. Настороженно оглянувшись по сторонам, стражница протянула руку, сложив жирные пальцы ковшиком. Три пуговицы упали на раскрытую потную ладонь и пропали бесследно. Фокусница-иллюзионист. Получив взятку, тетка широко улыбнулась и подойдя распахнутым воротам, торжественно взмахнула рукой. — Проходите дивчины. Гуляйте. Мы завсегда рады дорогим гостям. Ежели проблема, то кликайте. Оксаной бачут. То девичье прозвище.

Путь открыт и раскланявшись с теткой, прошли за ворота.

— Ох, рано — встает охрана. — Пробурчал Кузя, оглянувшись, на оставшуюся у ворот стражницу. — Если каждой тетке при исполнении, деньги давать, без штанов останемся. Взяточница.

— Кузя заткнись. Не выходи из лошадиного образа. — Прошипела Светка и тяжело вздохнув, добавила. — Тебе ли, парнокопытный переживать? Из одежды — полупустой мешок на спине. Но действительно, что за порядки? Мне про денежные сборы при входе на ярмарку, Марь Ивановна не говорила. Странно.

— Складывается впечатление, что начальница ничего не объяснила. — Вздохнув, перчислил. — Ни про осла, ни про таможню. Живете в глуши, запечные тараканы. Тьмутараканщицы. Куда теперь? Где селянская ярмарка?

— Прямо и налево. — Наша начальница махнула рукой вперед. — Посредине села ярмарка, на площади.

Дорога на площадь, тянулась вдоль невысоких заборчиков, за зарослями садовых кустов, белели аккуратные домики, и гавкали необыкновенно крупные собаки. Заметив незнакомых прохожих, животные бросались вперед, на длину цепи и отчаянно лаяли — ругались. Понять что именно говорили и имели ввиду, сложно, но собачья ругань стояла на улицу.

— Гав-га-ды! Гав-гю-гы! Гав-ди-на! Хрреееныы-рр! — Хрипели в ошейниках злобные псы.

Протянул к собачке руку и тут же испуганно отдернул в сторону. Добрых намерений псина не поняла. Зубы с лязгом щелкнули рядом с пальцами, как волчий капкан. За что собак посадили на цепи? За какие грехи? Что нужно натворить, чтобы потерять благородный облик порядочного пса? Бедные, несчастные животные.

— Не дразни тварь. — Предупредила Светка. — Чем меньше обращаешь внимания, тем быстрее успокаиваются. Гавкают — жратву отрабатывают. Охраняют дома селянок. Сторожа. Друзья челевяка.

— Грозная защита. — Уважительно протянул, отступая от забора. — Загрызут и не заметят. Селянки под надежной защитой.

— Ты уверен? — Усмехнулась Светка и резко наклонилась, намереваясь поднять камень с дороги. Грозно рычащая собака, заметив движение охотницы, мгновенно заткнулась и взвизгнув спряталась за углом дома. Светка подбросила камень в руке, пренебрежительно объяснив. — Пустолайки. Собака лает, ветер носит. Гавкать из-за угла на прохожих, не великий подвиг. Трусливые создания.

— Скорее не трусливые, а умные. — Не согласился с начальницей. — Облаял чужака, выполнил работу, а кусаться и драться за отдельную плату. Профессионалы.

Светка спорить не стала, а метко запустила камень в другую собаку, надрывающуюся в соседнем дворе. Тявканье мгновенно прекратилось. Остальные собаки, почуяв неприятности, немного притихли. Мало ли что за бандит кидается камнями, попадет ненароком. Работу выполнили, хозяина предупредили, а дальше трава не расти.

Чем ближе к ярмарочной площади, тем народу на улице становилось гуще. Селянки как на подбор, высокие и статные. Кровь с молоком. Булочка с маком. Шашлык с кетчупом. Кофе со сливками. Ну и прочие кулинарные изыски. Время к обеду, а мы в пути. Непорядок.

— Свет, а Свет, почему селянки большие? Я думал, одна стражница высокая и толстая. На казенных харчах отъелась.

— Я же говорила. Дуры — полные. Порода такая. Селянская. — Светка выпрямилась, но и встав на цыпочки, едва достала до мочки уха, проходящей мимо тетки. Завистливо вздохнула. — Питаются хорошо…

Тетка кинула снисходительный взгляд в нашу сторону и проплыла мимо, большим белым пароходом. На теплоходе музыка играет, а я стою на берегу… И пускаю слюну… Титаник. Какие величественные обводы бортов, впечатляющие силуэты, а мачта… Красота неописуемая. Всего — много, так бы и ползал по тетеньке, как по барже и кричал — все мое, все мое…

— Иго-го-го-го… — Восхищенно поддержал-проржал Кузя, провожая взглядом уплывающую корму селянки. — Ого-го.

— Кузя! Тпру! — Хором осадили разгоряченного скакуна, одновременно грозя кулаками. Получилось одновременно, как в синхронном плавании. Пошляк обиженно всхрапнул и перешел на неторопливую рысь, покачивая лошадиным крупом. Пришлось убыстрить шаг, едва успевая за мерзавцем.

Улица неожиданно закончилась, открывая взгляд на ярмарочную площадь. Несколько торговых рядов под матерчатыми навесами и большой грязной лужей посредине. Чуть с краю, несколько лошадей странной формы, привязанных к перекладине. Или нормального, лошадиного вида? Очень похожи на Кузиного родителя — Пегаса, но без крыльев на спине. Натуральная лошадь… С пасынком, схожи задней, хвостатой частью, мордой — вылитый Пегас. Заметив Кузю, лошади оживились. Закосили по сторонам карими взглядами, оскалились желтыми зубами и приветливо задрав в небо, лохматые хвосты, стали неторопливо обмахиваться как жеманные дамы на светском балу, шелковыми веерами. Признали родственника?

Физиономия Кузи расцвела счастливой улыбкой, пасынок молодцевато загарцевал, выпячивая грудь и упершись руками в бока. Наклонив физиономию в нашу сторону, жарко прошептал, не выпуская из поля зрения привязь с лошадьми.

— Короче, народ, я на стоянку пошел, знакомится. Выведывать у девушек про любовь, вы начинайте работу с селянками. Встретимся вечером.

— Ты гляди Кузя. Веди себя прилично. Осторожнее, не выдавай себя. — Посоветовала строгая Светка, но Кузя махнул пренебрежительно рукой.

— Знаю. Не учите отца… Кстати. Немного сухофруктов возьму из мешка, для более крепкого знакомства? Не возражаете? Денег на мелкие расходы выдайте, пару пуговиц. Жалко? Так и знал. Спасибо за внимание, пока предки. — И не дожидаясь ответа, молодцевато поскакал к привязи, приглаживая кудрявые волосы на голове.

Мы удивленно переглянулись и пожав плечами, пошли к торговым рядам. Совсем взрослым стал пасынок. Противоположный пол, становится важнее, чем родительское внимание. Вырастил ребенка и свободен? Годы, годы… Тьфу. Недели, недели. Проще. Время, время.

Ну, что ж господа. Теоретически готов к встрече с товарно-денежными отношениями. Начнем издалека, поплывем по волнам памяти.

Кто только не приписывал себе в заслугу изобретение денег. В грудь стучали египтяне и показывая на вечные пирамиды, с арабским акцентом, доказывали первенство. Действительно, какой лох, будет таскать камни бесплатно? Только рабы. С пренебрежением отвергаем египетскую версию происхождения денег. Лишь свободная личность продается за деньги, рабы пашут за тюремную пайку.

Низко кланяясь и прищуривая узкие глазки, вступает в спор, Срединная империя. Да, чай ваш, бумага ваша, шелк и порох безусловно. Разберитесь с Тайванем, потом вступайте в спор. Причем остров? А при том. Завалили мир одноразовыми продуктами, а туда же… Поднимите качество продукции, введите институты демократии, тогда вступите в спор.

Наши дорогие Индийцы — вы свободны. В нирване деньги не нужны. Ваша карма быть нищими, но счастливыми. На двух стульях сидеть не позволим.

Мы, шумеры из двуречья первые! Тигр и Ефрат, слыхали? Ааа… Там где Багдад? В Багдаде все спокойно? Ну-ну. Следующий!

Знаем, знаем дорогие Израильтяне. Конечно, конечно. Да кто спорит? Помним, помним. А то… Семь тысяч лет с сотворения мира — не баран чихнул. Но не было в раю денег. Не покупал Адам у Всевышнего Еву. Бесплатно дали. В нагрузку к яблокам. До сих пор страдаем.

Кто еще хочет забрать лавры первенства? Каменный век? Нет прощенья креманьольцам за уничтожение неардальтальцев. Мало ли что предки современного человечества. Нет и фиг.

Первые товарно-денежные отношения возникли, когда далекий пожилой обезьяний самец обменял банан на плотские утехи с молоденькой обезьянкой. Но если думаете, что первой работой была проституция, то глубоко ошибаетесь. Любитель-Паппарацци немедленно доложил вожаку стаи о прелюбодеянии и получил заслуженное вознаграждение — ту же самую обезьянку. Пожилой обезьян, когда зализал раны полученные от вожака, при первом удобном случае отомстил журналисту. Но не заткнешь кулаком свободу слова и информации! Первый в мире журналист опять донес до обезьяньего народа голос правды и попутно настучал вожаку… Так кто же выиграл от товарно-денежных отношений? Есть смутное подозрение, что хитрая мартышка. Нам достаточно и одного разика за вечер…

Женский народ степенно бродил мимо заваленых продуктами и тряпками прилавков. Грудастые продавщицы, лениво сплевывали шелуху от жаренных семечек на землю и жаловались друг другу на плохую торговлю. Покупательницы щупали товар и жарко торговались, сбивая цену. Не на тех напали. Небольшая скидка заложена в стоимость товара. Не переживайте — подвинемся, но до определенного уровня. Ниже нельзя — ляжем большой грудью, но не уступим и пяди чистой прибыли врагу. Науку Папы Карлы и верного соавтора никто не отменял. Стоимость товара складывается из нескольких условий. Пятьдесят процентов — нормальная торговая наценка. Не нравится — шагайте в магазин, покупайте дороже. Мы несчастные лоточницы круглый год под дождем, жгучим солнцем и колючим снегом. А ты дура постой целый день на ножках, потом потребительские права качай! Да мне глубоко плевать на твое оскорбленное либидо. Не покупаешь товар — нечего щупать грязными лапами. Отваливай от прилавка, не задерживай очередь.

Глаза у начальника загорелись и позабыв о секретном задании, ринулась вдоль прилавков, цепко оглядывая товар. Рука скользила по гладкой бязи, трепетно трогала шелк нижнего белья, цепко щупала мех разноцветных шубок, ласкала нежную шерстяную ткань. Широко раскрытые глаза не упускали из вида качество, количество и цену. Цены кусались. За узкую полосочку трусов — полбарана! Что шнурками прикрывать? Какую функцию трусы выполнят при минусовом градусе тепла, окружающей температуры воздуха? За расшитый горошинами лифчик — коня! Стоимость Кузи — две глубоких чашечки и пару бретелек с застежкой?! Да, красиво, но кто оценит неземную красоту под слоем грубой ткани? Украшения на уши — четыре пуговицы из единорога! Красота — страшная сила, и очень дорогая.

— Ээээ дарагая. Озолоти рючку, всю правду скажу. — Произнес кто-то сбоку, настойчиво теребя за одежду. Рядом стояла крючконосая, черная красавица и улыбалась золотыми зубами. — Ждет тебя дальняя дорога, казенный дом…

— Знаю. — Буркнул, пытаясь вырваться из цепких рук гадалки. — Отстань, нечем золотить. Отдыхай.

— У тебя нет, у подружки есть. — Невозмутимо ответила красавица, встряхнув многочисленными косичками. — Не озолотишь ручку — удачи лишишься. Балэт будешь. Кручина у тебя дорогая, на сердце. Камень тяжелый лежит. Ой тяжелый. Удача отвернулась. Палажи на руку что есть — все скажу.

— Нет у меня денег. Бедная, нищая. Отстань ради бога. — Настойчивость гадалки напрягало, а зловещее будущее стало расстраивать. Вдруг не врет колдунья? Правду вещает? Кто предупрежден, тот вооружен. Буду знать, где упаду — подстелю соломки. Не корысти ради, а пользы для.

— Зачем врешь? — Красавица осуждающе покачала головой, буравя пронзительным взглядом. — Зачем неправду гаваришь? Ты у подруги попроси. Ой, дела плохи. Савсэм плохи. Знаю, что за тайну скрываешь под одеждой. Нехарашо дарагая. Ай, нехарашо.

— А что скрываю? — Блин, неужели тайна пола стала известна колдунье — гадальщице? Где прокололся? Где поступил неверно? Раскачивающейся походкой выдал мужскую суть? Отросток бесстыдно оттопыривает юбку? Вроде не видно. Черт с ней, попрошу денег у Светки, пока окончательно не раскусили. Широко улыбнулся и вежливо ответил. — Хорошо, хорошо дорогая гадалка. Только не кричи на всю ярмарку. Света! Отвлекись на мгновенье!

— Что? — Рассеяно спросила Светка, не отрываясь глазами от осмотра новой сумочки в руках. — Как вещь? Правда великолепно подходит к сапожкам?

— Нормально. Свет, у нас проблемы.

— Что натворила? — Вернулась в реальность Светка и наконец заметила стоящую рядом с нами гадалку. Начальница переменилась в лице, но в какую сторону сразу не оценил. Начальница строго спросила. — Чего надо романэ?

— Дай пару пуговиц, гадалка будущее хочет предсказать. — Смущенно попросил у Светки. Верить шарлатанке не дело великого мыслителя, но подстраховаться лишней монеткой не помешает, вдруг не брешет…

— Всю правду скажу дарагая. И тебе правду скажу. — Оживилась гадалка, протягивая руку. — Давай. Клади на ладонь.

— Пошла отсюда! Лахудра цветастая! — Заорала Светка на цветастую брюнетку. — Ручку ей позолоти… Держи карман шире! Шарлатанка! Мошенница! Так погадаю, мало не покажется! Ишь, нашлась предсказательница!

— Ай, плохо говаришь. — Закачала головой гадалка, отступая в сторону. — Не будет счастья в дальней дороге. Казенный дом вас ждет, долгая разлука, пики, черви — три валета.

— Сама вали! — Светка погрозила кулаков вслед исчезающей в толпе гадалке. Получив сатисфакцию, начальница обернулась ко мне. — Ну, что встал, как кукла ватная? Судьбу хочешь узнать? Так я предскажу, не хуже шарлатанки. Хрен тебе, не пуговицы. Пошли дальше, не отставай, и на шарлатанок рот не раскрывай. Глаза вытаращил, как первый раз на базаре.

— Но действительно первый раз. Вдруг зря тетеньку обидели? Пошлет порчу, не отмажемся.

— Да кто ей поверит? — Пренебрежительно отмахнулась Светка. — Обычная мошенница. Мне про них Марь Ивановна рассказывала. Инструктировала. Как заметишь тетку в цветастой юбке, сразу ори, сопротивляйся, иначе пуговицы выманит хитростью. Работа такая, дур доверчивых потрошить.

— А с виду приличная дева. — Удивился прозорливости, но Светка не услушала жалкий лепет оправданий, уйдя с головой в торговлю. Идем молча дальше.

Ярмарка не трогала положительные эмоции. От множества товаров кружилась голова. Тяжелая и неблагодарная работа ходить с девой по торговым рядам. Что искать, что покупать? Главное зачем? Человеку для беззаботной жизни достаточно полоски ткани на срам, и кусочка мяса в живот…

Прошли мимо древней как мумия продавщицы, торгующей старьем. Тряпки и вещи, далекой как горизонт бабкиной молодости. Внезапно, промелькнула перед глазами вещь. Истинно мужская… Растерянно замер на месте, пытаясь понять, почему взволновала узкая, длинная полоска цветастой материи, с неизвестной клювастой птицей. Чем потрясла воображение среди выцветших на солнце тряпок, треснутых горшков, потертых жизнью кастрюлей, и свалки прочей рухляди, пестрая, чуть замусоленная и лоснящаяся от жира вещь? Это он. Именно. Что собственно неизвестно, но он. Покупательницы бросали брезгливый взгляд на секонд-хенд старухи и торопливо проходили мимо, а я как завороженный, таращился на странную вещь. Внутренний голос страстно прошептал на ухо — Вася, хочу.

— Чаво милая зенки пялишь? — Прошамкала старуха. — Аль вещь кака пондравилась? Покупай красавица, не пожалеешь. Налетай, недорого продам.

— Что за тряпочка висит? — Невинно поинтересовался у старухи, пытаясь сохранить холодное самообладание. Внутренний голос отчаянно надрывался — Хочу! Дайте! Полцарства за птичку! Едва успокоился и указал старухе на загадочную вещь. — Цветастенькая, с птичкой. Странная штучка.

— С попугаем? — Догадалась старуха, улыбнувшись одиноким зубом. — Историей интересуешься? Молодец. То дева вещь старинная, мущинская. Халстух.

— А зачем нужен? Для красоты?

— Да ты что милая? Какая красота? Разве мущщыны в ней понимали? — Старуха закряхтела изображая веселый смех и замахала руками как припадочная. Смешливая бабуся попалась. Откряхтевшись, покачала головой. — Ох молодеж, молодеж, насмешила старушку.

— Но для чего нужен, халстук?

— Вроде как метка бандитская. Удавка — реечная петля по старинному смыслу. Страшной, мучительной силы предмет. Наши прабабки про халстух, сказки-сказывали, ужасы гутарили. За что купила, то милая и перескажу. — Старуха перевела дыхание, собираясь с памятью. Маразм на время отступил, и бабуся принялась рассказывать историю древнего мущинского символа. — Покупали халстух древние девы мущинкам в подарок. Вроде как с грозным намеком дарили по праздникам, да на именинные дни. Али будешь верный как пес на цепи, али затяну удавку на грязной, немытой шее. Чем красивше халстух, так вроде и милее дорогой прынц. Как в гости, на прогулку ли идти, променаж вечерний совершить, непременно на шею хахалю надевали. Значится чтоб не сбежал от хозяйки, с рук не вырвался. Опять же начальнику дарили в любезный презент и честное напоминание. Будешь мало платить, али залечу по твоей милости не в ту степь, тут и смерть придет — халстук на шею, да на высокую рею. Халстук вещь строгая — шуток не признает. Мыщинки как огня боялися. Но некоторым прынцам вещь нравилася. Тем что посмирнее, дрессированнее, антилигентнее. Еще и гордился. А такой мазохист — любая боль нипочем. Пущай подавятся садюги. Хорошая работа старинная. Погляди. Сносу халстуху нет. Тышши лет тряпице, а блястит как новенькая. Постирать да погладить, еще тыщщу лет прослужит. Чай, не местная? Приезжая поди?

— Ага. Из племени огородных дев-охотниц. Недавно с гор спустились. На ярмарку пришли с подружкой. — Мило улыбнулся и присел как стражница у ворот, изображая поклон. — Себя показать. Других поглядеть.

— Давно ваших-то не было. Все охотитеся? Не всех ешшо единорогов постреляли — истребили? — Старуха задумчиво покачала головой. — Когда молодую-то была, тоже любила хвостом перед подружками повертеть. Озорная была. Шустрая. Так берешь вещь-то? Недорого отдам. За две пуговицы отдам. Хорошие у вас пуговицы-то, ноские и блястят шибко. Бери халстух молодка. В хозяйстве сгодится. Тебе в радость, мне в достаток. Плохо торговля идет. Не интересуется молодежь раритетами — артефактами. Антихвариат нонче не в почете.

— Подожди бабушка, подружкой посоветуюсь и вернусь. — Облизнувшись на старинную вещь, умоляюще попросил старуху. — Только не отдавай. Пожалуйста. Я первая в очереди.

Пока любовался халстухом, Светка прошла далеко вперед, затерявшись среди торговых рядов. Едва нашел. Начальница стояла у прилавка с пахучими склянками, а вертлявая продавщица, словоохотливо рассказывала о товаре.

— Запах более стойкий. Весенняя свежесть. — Продавщица энергично взболтнула склянку и сняв крышку протянула под нос начальнице. — Чувствуете аромат? Очень долго держится на теле. Шлейфом идет за хозяйкой. Вся деревня умрет от зависти. Недавно из Бонжурии получили. Модное направление парфюма.

— Не знаю, не знаю. Я же охотница, сильный запах отпугнет зверя. — Протянула задумчиво Светка, принюхиваясь к протянутой крышечке. — Хочется более легкий, нежный. Что-то летнее. Полуденный зной.

— Цветочный оттенок предложить? Вам на охоте, для маскировки подойдет. Секундочку, погляжу. — Продавщица скрылась под прилавком, выискивая необходимый запах. Пользуясь моментом, подскочил к начальнице, заискивающе глядя в глаза.

— Света, а Свет, небольшое дело…

— Опять? — Недовольно поморщилась Света, не отвлекаясь от разглядывания склянок. — Снова на неприятности залетел?

— Никак нет. Деловое предложение. — Сложил умоляюще брови, крышей финского домика. — Дай взаймы пару пуговиц. Отработаю — зуб даю.

— Зачем пуговицы? Новая мошенница появилась?

— Вещь хочу купить. Мущинскую. — Торопливо добавил. — Мне кажется, будет необходим для экспедиции. Исторический раритет. С ним, однозначно буду полноценным. И память вернется.

— Зачем нужна твоя память? Одни проблемы. Что за вещь?

— Халстух. Чисто конкретно — пацанская вещь. С попугаем разноцветным. Птица такая. Загадочный мущинский символ.

— Хорошо. Пошли поглядим. Девушка. — Крикнула под прилавок. Продавщица подняла голову. — Мы сейчас вернемся.

Не дожидаясь ответа, вернулись к бабушке секонд-хенда. Старуха ждала покупателей невозмутимо и неподвижно как чугунный памятник. Одна рука вместо козырька, внимательный взгляд устремлен вдаль, другая рука на талии. Общее впечатление — где-то за горизонтом светлое будущее. Заметив нас, старуха сменила позу. Руки переместились на грудь и переплелись. Император Наполеон обозревает поле предстоящей битвы. За урожай зерновых.

— Ну где твой халстух? — Нетерпеливо спросила Светка оглядывая старухин прилавок. — Здравствуй бабушка, показывай товар, что заинтересовал подругу.

— И вам здравия молодка. — Степенно поздоровалась старуха и степенно выложила на прилавок заветную тряпочку. — Старинный антихвариат, руками не трогать. Вещь в единственном экземпляре.

— Ну и зачем тебе разноцветная птица — попугай? — Хмыкнула Светка с пренебрежением глядя на пестрый халстух. — Что с ним собираешься делать?

— Не знаю. — Честно признался начальнице. — Нужен. Купи пожалуйста. Жалко? Первый раз в жизни прошу… Всего-то две пуговицы…

— Пять. — Гордо встряла старуха. Мои глаза медленно полезли из глазниц, от безмерной наглости божьего одуванчика, как у вареной креветки в кастрюле с кипятком.

— Как пять? Мы же договаривались о двух?

— Так-то, когда? Инфляция. — Старуха улыбнулась желтым зубом. Чувствуя покупательскую заинтересованность, бесцеремонная мумия наглела на глазах. Решила сорвать куш с наивного лоха. А лох — я? Спекулянтка. Фарцовщица. Мало вас гнобили в развитом социализме.

— Да гроша ломанного не дам. — Фыркнула Светка, отворачиваясь от прилавка. — Василия, обойдешься без старой тряпки. Я тебе меховую шляпку с ушами присмотрела. Красота неописуемая и недорого.

— Не надо шляпку, хочу халстук! — Обернулся к старухе. — Ты что, спекулянтка, белены объелась? Мне столько не дадут. Снижай цену.

— Тогда четыре. — Смилостивилась продавщица, Светка лишь фыркнула и пошла прочь от прилавка. Моя первая в жизни розовая мечта, медленно уплывала из-под носа. Но и бабуся заволновалась. Прибыль уходила прочь. Амбиции снизились, в голову вернулась суровая проза жизни. Жаба жадности заткнулась и старуха торопливо добавила. — Согласна милая. За три пуговицы.

— Да пошла ты… — Светка не уточнила направление, но и без указателя становилось ясно — начальницу на пустой мякине не проведешь.

— Две! — Цена вернулась к первоначальной, но Светка ни ухом, ни рылом не повела. Во гадина рыжая, обнаглела. Бубуся дает реальную стоимость халстуха, а она… Хрен буду экспедиции помогать. Ищите любовь сами. Губа упала на подбородок, васильковые глазки наполнились влагой, а старуха отчаянно крикнула. — Эх, пропадать, так с музыкой. Эй душегубица, я согласная. Одна пуговица, но ниже не подвинусь.

— Теперь реальная цена. — Мгновенно согласилась Светка, разворачиваясь к прилавку. Начальница беззастенчиво торговалась, я получал сердечный инфаркт? Ладно, натуральный блондин, а то б покрылся сединой от душевных переживаний.

— Себе в убыток торгую. — Заныла старуха, но глаза горели радостью. Спихнула с рук залежавшуюся вещь.

— Не выдумывай старая. — Буркнула Светка, доставая из сумочки блестящую, костяную пуговицу. — Лучше объясни. Инструкцию по применению дай.

— Дык, подружке рассказала. — Старуха ткнула в мою сторону костлявым пальцем. — В горячем не стирайте, гладить утюгом через марлю, носить на шее. Ах, да. Вещь талисманная. Примета верная существует — кто халстух правильно на шее завяжет, будет удачен в делах. Офис каменный, помошница верная, да механическая машина — Кадиллак заграничный с личным негретянским водителем. Умища счастливцу прибавится, вид антилихентный, прибудет в господских манерах, а под старость может и президентом стать. Личной фирмы. Тренируйтеся, авось сбудется.

— Не знаешь, как завязывать?

— Знала б, так не торговала старьем.

Прошло несколько утомительных мгновений, пока женщины поливали друг друга язвительными намеками и обменивались мнениями о уме и внешности, и о чудо! Я стал собственником! Появилась собственная, личная вещь! Да здравствует частная собственность! Пусть старенькая, потрепанная, но своя. Оргазм. Буря эмоций. Счастье. Любовь?

— Доволен? — Улыбнулась Светка, глядя с каким неподдельным интересом, изучаю попугая на халстуке. — Чем бы дите, не тешилось, лишь бы не плакало.

— Что б понимала в колбасных обрезках.

Вблизи ярко-красный попугай выглядел гордым орлом. Немного потрепанный временем общий вид халстуха, сглаживался гордым клювастым профилем птицы. Переливающийся узор на крыльях, яркие перья всех цветов радуги, длинный перламутровый хвост. Неземная красота. Халстух на фоне девичьей одежды сиял как маяк, на пустынном берегу. Конечно, с юбкой и блузкой мущинский предмет не смотрится. Тут нужна другая одежда. Подходящая. Нечто с воротником, карманами и запонками. Будет время, сообразим. Но какая законченность линий. Строгость силуэта и легкость рисунка. Ничего лишнего. Еще выяснить, как завязать на шее. На стоянке сообразим. Старуха предупреждала, в неопытных руках предмет гардероба опасен. Не перетянуть на шее. Красота… Ну как халстух можно носить с чем-то девичьим? Девичьи украшения абсолютно неуместные, лишние. Никаких сережек, бус, ожерелий и браслетов. Отвлекают внимание от сути. Я что? Глупая ворона обожающая яркое? С желтыми ботинками, халстух был бы в гармонии… Пингвин — символ джентльмена. Фрак, манишка и крепкий клюв.

— Василия! — Грубым тычком под ребро, начальница вернула в сознание. — Очнись, не отставай. Помнишь, что обещал?

— Да конечно. — Согласился, торопливо поправляя халстух на шее. — Что работать, где копать? Я в вашей власти дорогая фрау охотница. Мерси за презент.

— Смешуечки шутим? Юморист. Отойдешь на шаг в сторону, или отстанешь, игрушку отберу до конца экспедиции. — Строго предупредила Светлана и для убедительности поднесла кулак к носу. Приятно пахло духами, но от крепко сжатого кулака исходила конкретная угроза. Нам о чем-то намекают? Хотят лишить последней собственности? Экспроприация экспроприаторов? Ну уж дудки. Мы за собственность живьем загрызем. Мы не Временное Правительство, революции не потерпим. Закончилось время колхозов.

Но благоразумно заткнулся и стал нудно терпеть. Терпел долго, до вечера, пока голод и мозоли на ногах не одолели стойкость духа. Светка по ярмарке, как рыба в воде. Порхала бабочкой от прилавка к прилавку, успевая интересоваться товаром, ценами, спрашивать о известных колдуньях-ведуньях, писательницах, поэтессах и архивариусах с нотариусами. Безропотно ползал за начальницей как нитка за острой иголкой. Если б не новая игрушка, то помер от тоски. Первое время как накрутил халстух на шею, окружающая публика презрительно отворачивала голову, обмениваясь недвусмысленными взглядами, но ближе к закрытию ярмарки, некоторые девы изучали предмет с заинтересованностью и вниманием.

— Ну, что? Устал? — Наконец поинтересовалась неутомимая Светка, когда язык лежал на плече рядом с концом халстуха. — Немного осталось. Терпи. Проведаем Кузю, найдем место для ночлега, поужинаем и отдохнем. Справишься?

— Альтернативы нет. — Сквозь зубы пробормотал я, мучительно пытаясь держать фасон. Получилось или нет, но начальница бодро похлопала по плечу. Конец виден, конец близок, донесем конец до конца. Конец — всему делу венец. Где же дорогой лентяй Кузьма?

Возле стойла царило оживление. Лошади сгрудились вокруг Кузьмы и восхищенно хлопая карими глазами, внимали брехливым рассказам. Пасынок блистал остроумием. Зрительницы восхищенно ржали и трясли гривами.

— Да, если б не моя сметка, видели б живыми. Включаю галоп, перехожу на пятую скорость, делаю резкий поворот и скрываюсь за толстенным деревом. Громила не удержался на ногах, откинул копыта в сторону и юзом головой в муравейник. Только хищник стал подниматься на ноги, тряся ошалело головой, как подскакиваю сзади и как лягну от всей души под хвост, по печени хрясь и хук слева. Рук-то у единорога нет, из оружья — рог, но острый, как шило. Потом как тресну по тупой морде, скотина опять к муравьям в гости. Конечно, какой ни будь неблагородный козел, стал пинать поверженного врага копытами, добивая на земле, но я же благородных, голубых кровей? Родословная тянется от коня римского Императора Калигулы, прямой линией. — Кузя гордо оглядел преданных слушательниц и игриво хлопнул стоящую рядом каурую лошадку по упругому заду. Лошадь счастливо заржала. — Мы — де*Картуазы, отличаемся царским великодушием к поверженным врагам. Но царского благородства не оценили. Коварно воспользовались беспечностью. Когда повернулся к поверженному козлу спиной, давая возможность смертельному врагу встать на ноги, он и воспользовался моментом. А я же говорю, у зверя рог, больше чем у меня… впрочем не важно, потом оцените. Острый, длинный как пика. Нагнул козел голову, выбирая место для смертельного удара, разогнался и… Привет хозяева. Иго-го, я здесь.

Заметил наше присутствие, но не смутился, продолжая сиять самодовольной физиономией.

— Привет пасынок. — Поприветствовал Кузю и ядовито поинтересовался у хвастуна, геройскими подвигами. — Так как спасся? Неужели сам? В одиночку? Я и не знал о героическом происшествии.

— Девочки, поприветствуем дорогих хозяев. — Засуетился Кузя. — Замечательные девы-охотницы. Живу и горя не знаю. Кормят отборным овсом, сухофруктами. Помните угощал? Шпор на шкуре не чувствовал, уздечки на вкус не пробовал, хлыста в глаза не видел, копыта не трогают. Живи — не хочу. Извините, девчонки, на минутку отскачу. Надо парой слов перекинуться с хозяевами.

— Опять маскировку нарушаешь? — Наша начальница накинулась с упреками на Кузю. — Что приказали? Молчать в тряпочку и разговаривать только по лошадиному — ржанием. Трепло.

— Кобылы моего лошадиного языка не понимают, впрочем как и человеческой речи. Ничего не понимают. Только на команды реагируют. Тпру, да ну. Животные бестолковые, но добрые. Домашние кобылки, объезженные. Только ржут, да сено жуют. Не боись, не выдадут.

— Но если лошади речей не понимают, чего ради, бисер метаешь? — Не понял юмора. — Какого рожна?

— Зато как слушают. — Мечтательно протянул Кузя. — Короче начальство. Я до завтрашнего утра в работе. Не переживайте. Все будет окей — хоккей.

— Смотри паразит! — Погрозила пальцем Светка. — Если по твоей милости маскировка полетит насмарку, ответишь пустой головой и лошадиной задницей. Вопросы?

— У матросов нет вопросов. — Молодцевато ответил Кузя и полез с просьбами. — Вы пару килограмм яблок не купите? Девчонкам обещал.

— Каким девчонкам обещал? Ты вступил в контакт с селянками?!

— Нет конечно. Моим лошадкам быстроногим, сладкое угощение. Вместо сахарных пряников.

— Причем пряники?!

— Без пряников не заигрывают. — Терпеливо объяснил Кузя. — Джентльмен я, или нет? Мы Куртуазы — всегда великодушны.

— Понесло. — Тяжело вздохнув уточнил у хвастуна. — Где мешок с продуктами?

— Ну, ээээ… Иго-го короче. Тю-тю. — Кузя развел пустые руки. — Поиздержался немного на вербовку союзников.

— Идиот. — Вскипела Светка. — Лошади — твари бессловесные. Какая польза? Нашел шпионов.

— Вначале не знал, когда выяснил, сухофрукты уже закончились. — Невозмутимо объяснил Кузя. — Яблочек купите, для подкупа, кое-что выяснить.

— Обойдешься на изжоге. — Светка изобразила фигуру из трех пальцев и сунула Кузе под нос. — Видел? До конца экспедиции будешь отрабатывать убытки. Понял?

— Ага. — Кузя шмыгнул носом и невнятно пробормотал. — Жмоты. На себя тратятся, а мне продуктов пожалели. Думаете, не вижу, не чую? Отцу красивую тряпку на шею, от тебя дух нечеловеческий. Скряги.

— Поговори… Марш в стойло!

Кузя расстроился, но вида не подал. Гордо ускакал к стойке, весело помахивая хвостом. Надо держать марку перед дамами, пусть и простые лошадки. Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости. Удачи Кузя, на нелегкой стезе…

Светка явно разозлилась, так как пошла прочь, быстро и решительно. Едва успевал вслед за начальством передвигать усталые ноги. Одно знаю наверняка — выбирай время поговорить и время промолчать, если не желаешь получить сковородой по морде. Кстати о ужине. Сколько не думай о высоком, а жрать иногда хочется.

— Теперь понимаю прабабок. — Бросила через плечо начальница. — Одни от мущин неприятности.

— Попрошу не обобщать, ничего плохого, сделать не успел. Мы куда идем?

— Куда надо. Раскудакался. А гадалка? А пуговица на халстух? — Упрекнула копеечной вещью. Докатилась, ниже некуда. Скупердяйка нудила дальше. — Неприятности и лишние расходы. Никаких нервов на вас.

Оооо. Деву понесло. Наступил критический час. Будем милосердны. Вступать в полемику — унижаться ссорой, не в правилах. В Светке говорит не разум, а банальная физиология. Устала и есть хочет. Положительный момент — ничто челевяческое Светке не чуждо. Скажу смелее — дева тоже челевяк. Повторяюсь. Говорил. Пусть. Будем чаще думать о людях приятное, найдем меньше повода для стрессов. Зато есть халстух, а у начальства нет. Но как не успокаивайся — пустой желудок бурчит громче. Пришло время для утробы. Отдыхай мозг.

На кривобокой стене, обшарпанного дома, красовалась нарисованная лежанка и жаренная, голая курица. Намек на гостиницу? Подозрения подтвердились. Постоялый однозвездочный отель. Умывальник в конце коридора, удобства во дворе. Согласен на что угодно. Упасть и протянуть ноги. Нет вначале ужин, потом ка-а-ак упасть и спать. Спать. До обеда.

В небольшой комнате с претензией на обеденный зал, полно девичьего народа. Посетительницы заняли все столы и предавались веселью. Кто-то вязал на спицах, парочка дам, штопала колготки, несколько дев наводили вечерний макияж. Тихо, пристойно и достойно. Тишина разбавляемая негромкой, печальной песней. В углу небольшая стойка с пожилой девой. Взбитая башня прически, сжатые в узкую линию ярко-раскрашенные губы. Администрация.

Ловко сманеврировав между столиками, подошли к тетеньке.

— Добрый вечер, нам бы переночевать. — Улыбнулась Светка.

— Местов нет. — Не шевеля губами, отрезала администрация, не дрогнув в улыбке полным лицом. Чревовещательница? Тете не в гостинице работать, а в цирке публику развлекать ужасами. Начальница не смутилась грозным отказом, пошарив в сумочке, выложила перед администрацией пару пуговиц. Глаза на неподвижном лице ожили, но губы не дрогнули. — Ну… если поискать…

— Три пуговицы достаточно для поиска?

— Четыре. Держим в резерве для коронованных особ, уютный двухместный номер. — Лицо расплылось в дежурной улыбке. Стало отвратительнее. Не всегда улыбка красит физиономию. Помимо широкого оскала челюстью, необходимо и в душе улыбаться.

— Согласны. Ужин входит в стоимость?

— Да, но без горячительных напитков. — Пуговицы исчезли со стола. — Ужинать будете в зале, или в номере?

— Посидим с народом. — Светлана оглядела зал и заметив свободные место, махнула рукой. — Иди Василия, занимай место, сейчас подойду.

За небольшим столом, рассчитанных на четырех человек, сидела полная дева в боевой вечерней раскраске и ужинала. Небольшая тарелочка с зеленью, рядом тарелочка поменьше, с кусочком белого мяса. Молочно-сладкий десерт на блюде. Ваза с фруктами. Полный набор. А запах… Мне в двух экземплярах и мяса, мяса побольше! Подошел, покряхтел, привлекая внимание. Дама подняла глаза.

— У вас свободно? Разрешите?

— Пожалуйста. — И снова уткнулась в тарелку. Присел на краешек стула и замер, оглядываясь по сторонам. Довольно мило. Не захлебнутся слюной, до прихода начальницы.

— Вы тоже приезжая? — Полуутвердительно спросил у девы. Не отвлекаясь от салата, дама кивнула головой.

— Командировочная.

— И мы с подругой по личным делам. — Слова не произвели впечатления, а разговаривать с жующим затылком, не позволяло воспитание. Будем интеллигентно молчать. Как говорят? Молчание золото? Во-во. В зале появилась начальница. Мы типа ручки мыли, а я обязан терпеть?

— Не принесли ужин? — Нетерпеливо спросила Светка, присаживаясь за столик. — Медленно торопятся. Руки помыть не желаешь?

— Где?

— Туда. — По глазам угадал направление и пошел приводиться в порядок. Припудрить носик. Шнобель. У будки толпился народ. В порядке живой очереди. Процесс надолго. Ужин и горячительное остынет. Воровато оглянувшись по сторонам, заскочил за угол дома. Ооо… замечательный орган тела. Удобный, функциональный. За угол повернул, юбку завернул, краник отвернул. Готов как пионер. Носик припудрен. С чувством выполненного долга важно прошел мимо изумленной очереди. Мучайтесь, мучайтесь, нам только руки ополоснуть.

За время краткого отсутствия на столике появился ужин, командировочная уплетала десерт, о чем-то оживленно беседуя с начальницей. Дама поела, настроение подняла и желает общения? Проскользнул к столику и набросился на еду, краешком уха прислушиваясь к разговору.

— В местной дыре не узнаете про любовь. В метрополию езжайте. Там народ знающий. Не от одних, так от других получите информацию, хотя, зачем заниматься глупостями? Искать то, чего нет? Мало вам других забот. Мне бы так жить. Мотаюсь по долям и весям, как проклятая. Никакой личной жизни. То достань, то принеси. От неправильного питания форму потеряла, располнела. Изжогой мучаюсь — профессиональная болезнь. Живу на нервах, на эмоциях.

— Чем занимаетесь? — Деликатно поинтересовался, поднимая голову от стола. А чем интересоваться, если ужин быстро закончил е существование, переместившись в живот? Начальница заметила голодный вид и пододвинула свою тарелку с мясом. Намекает, чтоб заткнулся? Понял. Некрасиво, стыдно, но кушать хочется больше.

— Хербалайфом. Новое направление диетического питания, лекарства и витаминов в одном продукте. — Оживилась командировочная. — Прекрасно помогает для похудения, лечит известные болезни, ну и витаминов полный набор. Эффект поразительный. Пищевые добавки — будущее современного знахарства. Представляете, как много можно получить за одну цену? Полноценное питание, возможность похудеть и провести профилактику болезней. Кстати девочки, я здесь недавно. Создаю сеть распространителей. О сетевом маркетинге слышали? Есть неплохой шанс заработать. Вам деньги нужны? Глупость спрашиваю — конечно нужны. Деньги как красота — всегда чуть-чуть не хватает до идеала. В нашей системе все просто и надежно. Небольшой первый взнос на покупку первой партии хербалайфа и вы миллионеры. Доход до десяти тысяч денежек в неделю! Великолепные перспективы — высокая пенсия, обеспеченная старость.

— Сколько получается в пуговицах? — Осторожно заинтересовалась Светлана, отрываясь от овощного салата.

— Пуговицы из единорога? Натуральные? Один к пяти… Одна тысяча в пуговицах. Набираете распространителей и народ работают на вас. Схема сетевого маркетинга очень простая. Вы работаете подо мной. Берете хербалайф со скидкой на пятьсот пуговиц. Первый этап закончен. Есть желание — распространяете лично, нет желания, применяете второй этап. Находите в селе трех дур… ой, извините, желающих заняться бизнесом и впариваете им товар, конечно с небольшой торговой наценкой. Вашу работу выполняют они. Пока селянки распродают товар, связываетесь со мной и заказываете новую партию пищевых добавок. Ваши распространители находят следующих желающих, те дальше и больше. Пирамида сетевого маркетинга по продаже хербалайфа, работает на вас, а вы лежите на диване и красите ногти. Но мало этого, идут дополнительные скидки и призовой бонус. Были на море?

— Нет. А что это? — Глаза у Светки загорелись огнем. Огнем наживы и корысти. Да и я честно говоря, раскрыл рот. Пуговицы — пуговицами, а баксы серьезная валюта. Зелень, капуста. Карибы, Канары, Касабланка. Но привлекательнее Таиланд. Чайная страна, где возможно все. В пределах финансовых возможностей, сэр.

— Море — большое соленое озеро, без начала и конца, чистый песок, горячее солнце. Счастье, фарт и удовольствие. Вечная радость, веселая музыка, пикники на природе. Море — заслуженный отдых, бесконечный отпуск души. Никакой суеты, обслуга делает за тебя и для тебя. А морская рыба? Вечерние наряды? Бесплатные карусели, танцы до утра. Ночные салюты и фейерверки. Кто на море не бывал, тот жизни не нюхал. Каждый год на море езжу. Как заработаю денег на сетевом маркетинге, так к морю мчусь, на Праздник Жизни. Кстати и про любовь узнать. Да можно про многое узнать и всех купить. Но чтобы побывать на море, необходимо заработать денег на херболайфе. Заняться сетевым маркетингом. Пуговиц-то много? На первую партию наберете?

— Нет. — Светка грустно вздохнула, перспектива съездить на загадочное море, растаяла как дым от костра. — Всего пару сотен с собой. Марь Ивановна — вождина племени поскупилась на расходы.

— Да, действительно, мало взяли, но вам исключительно повезло. — Командировочная широко улыбнулась. — Готова сделать небольшую скидку и дать пищевых добавок на двести пуговиц. В убыток сработаю, но настоящая бизнесвумен, думает о будущих прибылях, и не озабочена сиюминутной прибылью. Пуговицы с собой?

— Конечно. В надежном месте. — Светка похлопала по сумочке. — В подкладку спрятала. В потайной карман.

— Молодцы, умные девы. Продуманные. — Похвалила командировочная. — Давайте познакомимся ближе.

— Василия. — Начальница небрежно кивнула головой в мою сторону. — Подружка. Из одного племени дев-охотниц. Меня Светланой-Рыжей зовут. Еще есть лошадь Кузя, на стоянке. А вас?

— Софья Петровская. — Представилась командировочная. — Для близких друзей — Сонька золотая ручка. Показать?

— Если можно. — Заинтересовалась Светлана. Сонька достала из выреза на груди золотой стерженек.

— Золотой ручкой контракты подписываю по сетевому маркетингу. Настоящий Паркец. — Похвасталась Сонька золотая ручка и пошарив в сумочке, достала стопку бумаг. — Ну, что подписываем контракт?

— Прямо сейчас?

— А что тянуть кошку за хвост? За обеденным столом и подпишем. Вечером пуговицы, утром товар. Все по честному, или не верите?

— Верим, но… — Протянула Светка.

— Боитесь. Не доверяете. — Сонька горько вздохнула. — Консервативные провинциалы. Зря. Бумагу дам. Договор подписанный, со всеми реквизитами. Учтите, во цивилизованном мире принято оплачивать стоимость товара вперед, и лишь потом получать со склада. Утром деньги — вечером стулья. Не забывайте, иду навстречу. Даю неплохую скидку, плюс сумма не пятьсот пуговиц, всего двести. Зря мелочно поступаете. Непродуманно, опрометчиво. От счастья отказываетесь. Марь Ивановна не поймет. Упустили выгодное дело, не заработали для племени бешенную прибыль. Боитесь прогадать?

— Мы собственно путешествуем по другому делу. — Светка боролась сама с собой. Неведомый лечебный товар и будущая прибыль волновали разум, но душа чувствовала подвох. — Сами знаете, что ищем…

— С пищевым херболайфом, непременно любовь найдете, да денег заработаете. Пуговицы конечно валюта, но валюта нестабильная. Как торговля пойдет. — Сонька пренебрежительно помахала золотой ручкой в воздухе. — Натуральный товарообмен — меновый способ, отмирающий вид торговли. Попадете в другую страну, цивилизованную, а там пуговицы не котируются, самим девать некуда, ну и что делать будете? Пролетели мимо, над селом. Девчонки, послушайте мудрого менеджера по оптовым продажам. Надо быть впереди конкурентов и тогда будете при фартуне и бабках. Ну что? Убедила? Диктуйте данные. Записываю.

— Светлана-Рыжая. — Машинально ответила начальница, поддавшись напору командировочной. Жадность победила, станем богатыми и поедем на теплое море! Зачесалась правая ладонь. К будущей прибыли? Интересно, сколько Светка отвалит процентов? Меньше чем на пятьдесят, не согласен.

— Домашний адрес?

— Племя Дев-Охотниц, пятый домик слева. — Светка деликатно спросила. — Научите, как правильно строить сетевой маркетинг? Мы с подругой первый раз решили торговлей заняться, опыта мало…

— Завтра с утра и научитесь. — Пробормотала Сонька золотая ручка, заполняя бумажку текстом. — Какой будет адрес? О! Деревня девушек, за третьим поворотом, от крайнего дерева. Шестой дом, второй подъезд, третий этаж, стучать три раза. Два раза коротких — Тук-тук и длинный — Ту-ук. Подписывай Светлана, ставь подпись. Молодец. Пуговицы доставай, считать будем.

— Прямо здесь? — Испугалась Светка, прижимая сумочку к груди. — Вдруг в зале полно мошенниц? Как бы не обворовали.

— Да кто посмеет тронуть? — Сонька обвела пренебрежительным взглядом полутемный зал. — Не переживай, уже… Кхе…, что болтаю, короче не думай, о неприятностях раньше времени. Я в конкретном авторитете, сама Танька-Тайванька уважает. В натуре. Век воли не видать.

— Пересчитывать будете? — Через некоторое время спросила Светка, выложив пуговицы на стол и аккуратно пересчитала.

— Верю. — Сонька, небрежно сгребла деньги в свою сумочку и встала из-за стола. Мы дружно поднялись вслед за ней. — Спасибо подруги. Поздравляю вас со вступлением в славные ряды сетевых моше…, маркетологов. Приятно, познакомится. Люблю и уважаю провинциалов, за чистоту помыслов и глубокую веру в человеческую порядочность. Сидите дальше девочки, десерт заказан, за мой счет, а я уж пойду до хаты. Херболайф готовить. В пакетики разложить. В каком номере остановились?

— В самом лучшем! — Не удержался от хвастовства, впервые встряв в разговор. — А когда завтра придете, учить маркетингу?

— С утра занята… — Задумчиво ответила Сонька что-то подсчитывая в уме. — Ближе к обеду. Готовьтесь. Будем подробно изучать. Долго и нудно. Надеюсь, наука пойдет впрок. Опыт получите неоценимый. Всю оставшуюся жизнь Соньку — золотую ручку, благодетельницу вспоминать будете. Сидите в номере, никуда не выходите, пока не подойду.

— Непременно будем ждать! — Мы со Светкой счастливо переглянулись. — Умный человек — любой науке рад. До свидания Софья Петровская. С нетерпеньем ждем увлекательной учебы.

— Пока, пока. — Сонька помахала рукой и направившись к выходу грустно пробормотала под нос. — Пуговицы есть, но радости нет. Что за юношеский наив? Держава непуганых чайников. Расслабляюсь, теряю квалификацию.

Проводив взглядом, новую подругу по сетевому маркетингу, сели обратно за стол, дожидаться сладкий десерт. Голова подсчитывала чистый доход и вспоминала фразы классиков. — Костюм с прикидом, магнитофон и в Ялту. За бесплатно — только в морду без очереди. Копейка рубль бережет. Халява — наш жизненный принцип. Рубль пишем — три в карман!

— Светлана, не предполагал, что рискнешь заняться бизнесом, ну, думаю, прощай чистая прибыль и белый пароход. Как решилась, вложить все пуговицы в сетевой маркетинг?

— Почему все? — Гордо улыбнулась Светка. — Пятьдесят пуговиц оставила про запас. Путешествие долгое, дай думаю заработаем немного денег, для комфорта.

— Ох, мудра. — Восхищенно покачал головой. — Надеюсь я в реальной доле? На много не претендую, но фифти-фифти в самый раз.

— Поглядим на поведение. — Отрезала Светка и окинула внимательным взглядом зал. — Где служанка с десертом? Скорее поесть сладкого и на боковую. Эй! Гарсонка! Десерт неси!

Через несколько минут подошла заспанная дева и выставив на стол две вазочки, протянула листок.

— С вас восемь денежек.

— Сколько по курсу? Четыре пуговицы? — Светка нахмурилась. — А почему так дорого? Дерете пуговицы с клиента, как в порядочном ресторане.

— Десерт, плюс стоимость ужина соседки по столику. — Гарсонка нетерпеливо ткнула пальцем в исписанную бумажку. — Написано, я правильно сосчитала, можете перепроверить.

— Разве Софья Петровская не оплатила свой ужин и наше сладкое? — Не поняла Светка. — Странно, обещала.

— Забегалась, забыла. Завтра напомним. — Беспечно отмахнулся от проблем. — Какая право мелочь. На херболайфе в десять раз больше заработаем. Где-то слышал, про Соню. Память подсказывает, но невнятно.

— Оплачивать будете, или охрану вызывать? — Нетерпеливо спросила Гарсонка. — Не задерживайте обслуживание.

— Да, конечно. — Моя начальница, достала из сумки четыре пуговицы и протянула Гарсонке. — Спасибо. В расчете?

Но дева, ничего не ответила, молча взяв пуговицы и стремительно отойдя от столика. Переглянувшись, встали и пошли в царские апартаменты.

Действительно царские. Для царя гномов. Весь чердак наш. Больше номеров не вошло, да и комнатка малюсенькая. Впритык две узких лежанки, в средине тумбочка и рваный коврик на полу. Едва не стукаясь лбами, друг о друга и о низкую крышу, молча разделись и упали на жесткие лежанки. Длинный день, закончился удачей. Я имею халстух, Кузя — подружек, начальница — парфюмерию. Любовь не нашли, но прибыль поимеем. Теория Буридана разваливалась на глазах. Помимо свободы выбора, надо и ножками поработать. Какой путь не выбрать, если упорен и тверд, всегда добьешься поставленной цели. Добывать счастье только своими волосатыми ногами, мозолистыми руками и мудрой головой. Без упорного труда не вытянешь репку из грядки. Птица счастья завтрашнего дня, прилетит монетами звеня. Опаньки, уже заснул?

ГЛАВА 14

— В кафешку пойдем, или как обычно?

— Я обед с собой принес.

— Одноразовую лапшу?

— С одноразовой соевой сосиской.

— Уговорил, обедаем на работе. Люблю сою, в ней столько полезных, питательных веществ…

— Особенно когда сосиска чужая?

— Халява всегда вкусней…

К концу следующего дня стало окончательно ясно, с командировочной произошло, что-то нехорошее. Я склонялся к тревожной мысли, что дорогую Соню сбила повозка запряженная парой лихих лошадей, или командировочная заболела и лежит больная где-то в другой гостинице. Светка рвала на голове волосы, ругалась почем зря и почем свет, упрекаясь в беспечности и наивности. Начальница почему-то наивно предположила, что нас элементарно надули-обманули и забрав дорогие денежки-пуговки, кинули как двух последних лохов.

— Какая я дура! — Причитала начальница. — Как тупо купилась на холяву. Видно же — перед носом прожженная воровка. Мошенница чистой воды. Сетевой маркетинг, сетевой маркетинг… Вкладываем пять пуговиц — получаем в десять раз больше. Ой, дура…

— Не расстраивайся Света. Беспочвенные домыслы. — Успокаивал начальницу как мог. — С чего решила, что Сонька обманщица? Мне вид командировочной показался глубоко порядочным. Вдруг тетенька умерла, отравившись вчерашним ужином, а мы о покойнике говорим плохо? Нехорошо. У девы несчастье, а мы поливаем светлую память, грязью беспочвенных подозрений?

— Ты действительно дурак, или претворяешься? Что с мошенницей могло случится плохого, по морде видно — здоровая как лошадь? Точно. — Светка от души хлопнула себя по лбу, как будто хотела выбить мозги через уши. — Если действительно обманула, то убежала на лошади. Дуй срочно к Кузе. Лошади у стойла. У народа поинтересуешься насчет Соньки — золотой ручки.

— Как скажешь Светлана. Но сиди в номере. Вдруг придет, а нас нет на месте. Некрасиво получится…

— Вон отсюда выполнять приказ!

Невыносимо захотелось уйти гордо. Хлопнуть со всей дури, дверью об косяк, высказать последнее слово. Нелицеприятное, откровенное. Но в очередной раз стерпел нанесенную обиду. То ли бесхребетный подкаблучник, то ли культурно воспитанный? Не определился, но настроение Светка окончательно испортила. Смерил начальницу выразительным презрительным взглядом и закрутив шею халстухом, независимой походкой вышел из гостиничного номера.

Администрация сидела за столом, и складывалось впечатление, что отсюда никогда не уходит. Тут же спит, ест и далее по алфавиту. Хмуро поздоровался и вышел на улицу села.

Погода под стать настроению, но что-то неуловимо изменилось. Не понял, пока не заметил селянку в цветастой тряпке на шее. Бессовестный плагиат… Еще одна гордая дева проплыла мимо, с развивающимся концом цветастой тряпки на горле. Халстух стал модным девичьим аксессуаром? Стал законодателем моды? А ля Гуччи, Пако Кабанна? Вас Инн Касс…

Бережно поправил хастух и гордо направился к лошадиной стоянке. Приступ славы закружил голову и задрал нос в небеса. Не хухры, не мухры, а идет известный, популярный кутюръе. Модельер мирового значения. Грудь гордо выпрямилась, но в спину кто-то негромко хихикнул. Недоуменно обернулся назад. Две девы, в точно таком же прикиде, бесцеремонно пялились вслед и явно обсуждали мой наряд. Невольно прислушался к разговору. Мы люди скромные, но случайно услышать пару хвалебных слов о себе дорогом, кому не приятно? Уголовной статьи нет. И суда нет. Присяжных заседателей.

— Ну и рожа, а туда же…

— Ага, как корове седло… — Народу не нравится законодатель мод? Пришлось вернутся, и выяснить причину веселья.

— Здравствуйте девочки. — Чинно присел в полупоклоне, чем вызвал новый приступ дикого веселья. — Дико извиняюсь, но кажется, вы бессовестно меня обсуждаете? В чем дело?

— Да о своем разговариваем, о девичьем. — Прыснули в ладошки красавицы. — Не расстраивайся, в другом повезет.

— Позвольте, позвольте. Не въехал. Вам не нравится мое лицо, или нечто другое?

— С лица воды не пить. Что дано, то дано, если хочешь моде соответствовать, то немного вкуса иметь, не помешает.

— Вы про халтсух? — Догадался и гордо подбоченился. — Если желаете знать правду, то я первый одел на шею. Мое изобретение, моя мода!

— А я Мама Римская. — Пошутили модницы, и не вступая в дальнейший спор, быстро ретировались, от греха подальше.

Какая несправедливость, какой облом. Никто не подозревает, кто именно стал первый в мире одевать халстух на шею. Беззастенчиво скопировали моду и надо мной же потешаются. Не всегда заслуженные лавры достаются первому герою, изобретателю, мыслителю, чаще автор пропадает в безвестности и нищете, а опытный пройдоха пользуясь моментом протиснется в мировую историю. Доказывай с пеной у рта, первородство, стучи в грудь. Опоздал. Миф пошел гулять по свету и бессмысленны потуги и того и сего, ибо э… Запутался. Но если сказать коротко и по существу — епрст всех их и всех тех, через коромысло.

Неужели мало осознавать исключительность в душе, не вынося мусор из избы? Пыжится молча и презрительно пыхтеть, глядя как толпа пользуется чужими идеями? Так нет же, жаба славы тужится, просится наружу. Жаждет восхищенных криков браво, желает прокатится над головами на руках поклонников, утонуть в цветах. Осознаем — мелко, недостойно, но хочу!

Возле стойла Кузи не было. Странно. Оглянулся по сторонам, выискивая паразита зорким взглядом охотника, в ярмарочной толпе. Не дождался товарищей и смотался гулять? С него станется. Никакой внутренней дисциплины. Найду — выпорю. Далеко не мог уйти. Совести у Кузи нет, но голова на месте. Куда без нас? Кому нужен? Ни лошадь, ни Пегас — летать, пахать толку нет. В личном крестьянском подворье от Кузи сплошной убыток. Единственная польза в обильном навозе. Цветочки с огурцами в теплице высаживать, рассаду выращивать.

Неторопливо обошел ярмарку по периметру. Каждая вторая дева красовалась в халстухе, каждая первая бегала по торговым рядам в тщетных поисках. Модницы пошли дальше в использовании предмета, чем я. Некоторые завязывали бантиком вокруг шеи, другие вплетали в кудри, часть использовала вместо поясного ремня, но дальше всех ушла одна из встретившихся дев, обмотавшись узкой полоской ткани вместо одежды. Мода на месте не стоит. Идея вошла в народные массы. Подхвачена с энтузиазмом. Теперь доказать первородство бесполезно и бессмысленно. Опоздал навсегда.

Еще раз обошел ярмарку. Взобрался на высокий помост, но нигде не мелькнула знакомая физиономия. Стал волноваться, но успокаивался нейтральными мыслями. Сидит в кутузке, попался на воровстве, пошел прогуляться галопом, ищет где-то пожрать. Поесть товарищ любит. Но почему Кузя ушел от лошадок-подружек? Разочаровался, обломался?

Горизонт пуст — Кузи не видно. Вдруг, пока тупо брожу кругами, ускакал к гостинице, другой дорогой? Кузя может? Да легко. Если захочет. Хочет всегда и постоянно. Потенция на небывалой высоте.

Рысью вернулся к гостинице. Тишина. Кузя пробрался мимо администраторши, в номер и сидит на койке изучая сетевой маркетинг? Тихо поднялся на чердак и заглянул в номер. Кроме злой начальницы в номере никого. Услышав скрип двери, Светка резко обернулась на звук.

— Все узнал от Кузи?

— Нет. — Шмыгнул скромно носом, пятясь на лестницу. — Подумал здесь сидит. Сетевой маркетинг изучает.

— Как сюда поднимется Кузя, на копытах? — Светка покрутила возле виска пальцем. — Думай, что говоришь. На ярмарке его нет?

— Где-то бродит.

— Ясно. Нам капут. — Светка медленно встала с лежанки. — Пропали последние сомнения. Картина приобрела законченный вид. Вася. Поздравляю. Нас однозначно кинули, а Кузю увели.

— Куда? — Не понял намека начальницы. Представить мысленно, что Кузю увели, не укладывалось в голове. Пусть со Светкой — два лоха, но что прожженный и хитрый Кузьма лопухнулся представлялось невероятным. Да Кузя кого угодно и когда угодно. Уточнил. — Ты хочешь сказать, Кузю своровали, как обыкновенную, бессловесную лошадь?

— Но куда делся? Мы вчера про Кузю сказали Соньке-мошеннице. Уж если нас провела, то Кузю вокруг носа обвести проще простого. Пальчиком помани, халявой помаши. Наплела с три короба и купился Пегас. Пообещала пару бесплатных яблок, копыта сделал, ускакал. Предатель.

— Брехня. — Горячо не согласился с начальницей. — Кузя, спору нет, страдает плохим воспитанием, но скверно поступить? Бросить экспедицию? Я практически отец. Предать родителя? Не верю. Глупость.

— Какой ты родитель? Ноль без палочки.

— Как ни есть. — Оскорбился на начальницу, прекрасно понимая намек. — Ребенка похитили, а ты ругаешься. Что делать?

— Откуда знаю? — Светка вновь опустилась на лежанку, грустно перечисляя свалившиеся несчастья. — Пуговиц нет, лошадь своровали. Экспедиция под вопросом.

— Никаких вопросов. — Жарко возразил, начиная заводится. — Черт с пуговицами и экспедицией, необходимо Кузю спасать, пока далеко не увели. Пусть Пегас большой, но ума — кот наплакал. Пропадет не за грош. Если увела Сонька — золотая ручка, идем по следам. Адрес мошенницы в кармане. Пуговицы начнем экономить. За номер оплатила?

— Вчера за сутки вперед платила, а что?

— Сматываемся из гостиницы и вперед на ярмарку. — Рывком подхватил с пола котомку и сумочку. — Начинаем расследование и уходим в погоню. Кузя лентяй, его галопом заставить мчатся, как бодливую корову рысью идти. Ни молока, ни прокатится с комфортом. Вперед Дева, нас ждут великие дела!

Цель поставлена, задачи определены, рога параллельно земле и вперед на врага. Погоня. Нас оскорбили, унизили и обманули. Честных, доверчивых товарищей. Мы — доверяющие людям, попались первой встречной мошеннице. Обидно? Конечно. Но обида не в том, что обманули, а в том, что предали высокие идеалы. Челевяк оказался не друг и не сестра, не брат, а так. Волк. Шакал. Смейтесь прожженные циники над святой наивностью. Улыбайтесь в усы умудренные и битые жизнью. Глупые обыватели вертите у головы кривым пальцем и гогочите как гуси. Над чем смеетесь? Над доверчивой простотой нравов? Над собой смеетесь, вам же хуже будет. Исчезнет у людей простодушие, станем подозрительными, черствыми и бездушными всем будет хуже, мошенникам вдвойне. Подойдете с униженной просьбой, — не сниму последнюю рубаху, не подам мнимому погорельцу и фальшивому беженцу копеечку — мучайся сам. Бумерангом возвращается обман, в твердый, тупой лоб.

Спустились к хозяйке гостиницы и попытались выпытать информацию о командировочной мошеннице. Тетка хмурила брови, но и пуговица предложенная в качестве вознаграждение не развязала язык. То ли действительно не знает о сетевом маркетинге, то ли мало предложили. Пошли не солоно хлебавши хлебалом. Посовещавшись на крылечке, разделились. Мне на север, начальнице — юг селения. Место встречи — ярмарка. Светка дала несколько пуговиц для работы с народом и мы разошлись.

Попадавшиеся селянки, к вечеру стали неразговорчивы и озабоченны. Недовольно бурчали и тыкали дальше. Так и дотыкался до окраины, но ничего не выяснил. Старая знакомая из таможни и охраны стояла на боевом посту, подкрашивая губы. Заметив меня, весело улыбнулась.

— Привет дивчина, как торговля? Уси пуговки променяли? Вижу, вижу тряпка на шее гарная, почем купила?

— Здравствуй Оксана. — Поздоровался с таможней. — За две пуговицы взяла. Ты нашего коника не видела? Мимо не пробегала?

— Бесплатно вышел? — Удивилась стража и энергично покачала головой. — Побойся бога, у нас строго. Зайти одна цена, выйти другая. Мы Окрайнный интерес блюдем. Ни, не пробегала. Потеряли?

— Пропала, или своровали.

— Так в другом крае села пошукайте. Если туточки не выскочила, то значится тама проскочила. Лошадика богатая, видная. Найдете.

— Толстая тетка мимо не проходила? Командировочная? Софья Петровская по документам зовут. Сонька — золотая ручка. Паркец.

— Шас пошукаю. — Стража прошла к полосатой будке и скрылась внутри. Зашуршали бумаги и через несколько секунд в окошко высунулась голова. — Пуговочки е?

— Маленько.

— Готовь одну штуку за информацию, али как?

— Согласен. — Пока выуживал из сумки требуемую сумму, стража вышла с бумажкой из будки. — Нашла? Проходила?

— Заходить-заходила, документ выписывала. — Дружно обменялись, пуговка переплыла в цепкие руки охраны, бумажулька в мои. Таможня словоохотливо помогла. — Но через пост не выходила.

— А к чему бумажка, если Сонька не появлялась? — Не понял юмора и чувствуя, что опять поимели наглым образом.

— Так-то официальный документ. — Нравоучительно объяснила охрана. — Тебе в отчет, мне в прибыль.

— Ловко у вас получается народ лопошить.

— Ты дева словами не бросайся. — Обиделась Оксана. — Живо в кутузку загремишь. Мы при службе — нам положено.

— Извините. — Попросил прощения и ненавязчиво поинтересовался у сторожа. — Почему к вечеру селянки неразговорчивые стали? Угрюмые.

— То в селе радость большая. Аисты прилетают. — Заметив недоумение на физиономии, снисходительно объяснила. — У вас в деревне как размножаются?

— У нас? — Ах, да я же из племени дев-охотниц, а они детей в огороде находят, пожал важно плечами. — Мы деток в капусте находим, разве у селянок не так же?

— Отсталые люди. — Усмехнулась стражница. — Огороды копаете, а мы уже другим способом размножаемся. Прогрессивным. Деток аисты приносят. Птицы. Несут и несут, ни дна им, не покрышки. Раньше только по весне приносили, теперь каждый месяц тащат. Прикормили на свою голову. Аист птица ленивая. Летит куда ближе, а ни куда положено. Сегодняшняя ночь выпадает тяжелая. Будем птиц гонять. Парочку младенцев не надо? Для породы?

— Извини, к материнству не готова. Молода. — Отбрехался как мог. — Да и лошадь искать надобно.

— Лошадь найти дело нехитрое, а дети, всегда нужны. — Оксана пригорюнилась. — Цветы жизни. Дома цельный букет. Вот и приходится подрабатывать на службе. Оглоедов выкармливать.

— Почему печаль в голосе?

— Один младенец в радость, но когда чертова дюжина? Пока вырастишь, пока на ноги поставишь, а молодость уже тю-тю. Прошла безвозвратно.

— За все в жизни приходится расплачиваться. — Согласился со стражей, злорадно ликуя в душе. Не так у Оксаны жизнь легка и беззаботна, как показалось на первый взгляд. Участливо отлицемерил. — Без стакана воды не останетесь перед смертью. Подадут на смертном ложе.

— А если пить не захочу? Подадут и поддадут. Где ты видела благодарных диток? — Всхлипнула стражница. — Они ж о ридной мамке, вспоминают, когда нова обнова нужна. Пашешь, пашешь як проклятая, а шо в конце? Счастья не было и нет.

— А в чем счастье?

— Вкусно поесть, сладко поспать, отдохнуть всласть. — Стражница мечтательно закатила глаза. — Помню, молодкой была, горя-горького не знала за мамкиной юбкой. Ручки белы работой не пачкала… Пока в тело не вошла. Годы пришли.

— Ну и сидела бы на мамкиной шее. — Пожал плечами. — В чем проблемы? Куда столько детей набрала? Жила б удовольствие.

— А соседки? Разве я хуже других? — Оскорбилась Оксана, переходя с местного жаргона, на нормальную речь. — Хата должна быть полной чашей. Что б и детки, и сало, горилка и одежка была справная. Чтоб завидовали, чтоб уважали. Ни-ни, никак нельзя по другому. Все по-людски, как положено.

— Долг перед обществом?

— Ни. Щоб завидовали. — На дороге появились новые ходоки. Оксана оживилась. — Загуторилася с тобой, затуркалась. Иди, сердешная, ищи лошадь. Обратно возвращаться будете, так кликайте, в мою смену идите. По знакомству дешево уступлю.

— Помню. Помню. Оксана, случайно про любовь не слыхала? Мало ли проносили через пост, или знаешь.

— То така маленькая, твердая шутковина, и всем всегда нужна? — Оксана хихикнула в ладошку. — Ну, если сами не догадались, то и я не бачила, у других пошукайте. Покедова, отчаливай, вишь работа иде. Документ-справку справлять, да таможить по карманам. Усе, некогда.

— Спасибо за подсказку. — Поблагодарил таможню и развернувшись кругом, побрел навстречу с Начальницей.

Что имеем то и узнали. Кузя и командировочная через старые ворота не проходили. Любовь маленькая, лохматая штуковина, которая фырчит. Размножаются селянки через птичек. Своеобразный способ, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Как-то получается не по-людски. Некоторое видовое поведение совпадает, но физиология, гинекология, и прочая патология расходится немыслимо. Куда катимся? Зачем нужно и кому? Странности жизни.

Светка стояла на условленном месте и нетерпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу. Приветственно взмахнув рукой, поспешил к начальнице.

— Что-то узнал?

— На моей стороне Кузя не появлялся. Таможня рассказала о командировочной. Оксану помнишь? Входила Сонька в село, с нашей стороны. Любовь есть, но маленькая, что облегчает задачу, а ты Светлана, что-то выяснила?

— Да. Сонька еще вчера вечером ускакала на Кузьме, в сторону соседней державы. Сейчас идем поглядим на селянскую любовь, и отправляемся в погоню за мошенницей. Поймаю, убью.

— Нет, не согласен. — Предложил свой вариант. — Предлагаю вначале догнать Кузю с теткой, потом вернутся и поглядеть на любовь.

— Глупости. — Фыркнула Светка. — Я уже договорилась о встрече, а Кузя пусть немного помучается. Хорошим уроком будет, на собственной шкуре узнает, как уезжать с незнакомыми людьми.

— Надеюсь ненадолго?

— Раньше сядешь, раньше выйдешь. — Заметив что товарищ не понял, нетерпеливо объяснила. — Шутка Вася, шутка. Пошли.

Своеобразен юмор у нашего руководства, честно говоря, сколько челевяков, столько и шутников. Для одного шутника кирпич на голову соседа вызывает гомерический приступ смеха, а некоторым достаточно обозначить тонким намеком комичную ситуацию. Рояль в кустах и шелбан за испуг. Ха-ха.

Подошла дородная, селянка с бегающими глазками, по конопатому лицу и пошептавшись с начальницей повела за собой, предварительно слупив десяток пуговиц. Два переулка и мы у цели путешествия. Несколько мгновений и выясним, что есть любовь и с чем ее едят. По рассказам Флоры Гербарьевны, эта штучка должна выглядеть по-другому, но мало ли что приписывает молва, то чему нет в действительности. Сколько в жизни бывало ситуаций, когда надежды не оправдывались. Мечты рисуют нечто светлое, розовое, свидетели взахлеб, делятся незабываемыми впечатлениями, а приходишь и бац. Облом. Серенькое, сморщенное и пахнет неприятно. С любопытством разглядываешь, ищешь взаимосвязь с подсознанием, а нет ничего.

Как пирамиды, или сфинкс. Пока лично не увидел гору щебня и толпу оборванцев, спесиво именующихся гордыми арабами — предками древних египтян, имел мечту и радость. Поглядел, переплевался, прокатился на линялом верблюде и быстрее домой, в родное болото. Но не рассказывать же горькую правду любимым родственникам и дорогим соседям? Они же не ездили, но желают услышать от очевидца неизгладимые впечатления от поездки. Как честно признаться в бесцельной трате денег на туристическую поездку, в глубоких разочарованиях, от гостиницы, с гигантскими тараканами и скорпионами вместо родных клопов? Пыльных, убогих дорогах, в колдобинах и ямах? Пытаешься приободрится, с воодушевлением врешь напропалую и постепенно начинаешь искренно верить, что получил неизгладимое впечатление от поездки. Так создаются мифы, легенды и сказки. И едут новые любопытные паломники, и снова корабль пустыни отрывает толстую задницу от земли, ставя неуклюжих наездников на уши. Бакс за подъем, два за спуск. Щерит гнилые зубы гид-самозванец, под плотным мешком на голове его супруги, блестят золотые монисты. Вах, мы всегда рады новым, дорогим дуракам.

Печальная правда. Сто раз услышать и мечтая представлять нечто величественное, оставаясь дома, чем морщится от запахов и устало ползти по раскаленному песку, безжизненной пустыни, ненужной экскурсии…

Ну и где наша маленькая лохматая любовь? Мы готовы разочаровываться.

В средине полутемной комнаты, на застеленном красной скатертью столе, возвышалась прозрачная, пустая колба. А где любовь? Подошли ближе. На дне колбы лежала маленькая, блестящая монетка. Не понял?

— Наша любовь. — Торжественно объяснила селянка. — Единственная и неповторимая. Вся здесь, мир вокруг нее крутится.

— Но это денежка. Мелкая монета. — Растерянно произнесла Светка. — Причем здесь любовь?

— Самая, настоящая любовь. — Селянка с нежностью поглядела на монетку. — От нее все идет, родненькой. Чего не коснись. Что любовь? Взаимность и привязанность. Есть денежки и толпе нужен, всем необходим. Обожает родня, заискивают соседи. Почет и уважение. Нет денег и нет любви. Все плохо. Отворачиваются родственники, знакомые не желают знаться, с нищетой. А при денежке? Ты все и всех можешь купить. Весь мир в кармане.

— Как-то приземлено, материально. — Высказал сомнение, но селянка лишь кинула снисходительный взгляд и с воодушевлением продолжила речь.

— Тю… какие мы романтики. Враки. Лжете. Обманываете себя и других. Нет никакой любви, кроме денег и врут певцы с певицами, о неземном происхождении загадочного чувства. Вот она. Первопричина. Все можно купить и продать. Идеалисты воротят презрительно нос, но денежку не забывают класть в карман. Денежка — цель, средство и высокое чувство. Чем больше денежек — тем крепче любовь. Великая тайна перед глазами. Что раньше происходило, до момента как денег не было? А ничего. Каждый жил сам по себе, что выкопал, то и съел. Что понравилось, то и отобрал у соседа, если сил хватало, или у тебя заберут. Где справедливость? Мне — барана, себе — кофточку, а если не надо? Натуральный товарообмен. И жили люди в темноте и не знали высоких чувств.

— А деньги — высокие чувства?

— Конечно! Святая наивность. Самой высокой пробы, возвышенные чувства к денежке. О чем мечтают люди в первую очередь?

— О здоровье.

— Здоровье если есть, то оно есть, мечтать не о чем. А если ты здоров?

— Ну, о красоте…

— Глупость. — Фыркнула селянка. — О красоте, только набитая дура мечтает, озабоченная ущербными комплексами и отсутствием денежек на макияж, косметолога и хирурга.

— О счастье мечтает!

— Деньги и есть счастье, не абстрактное, а конкретное и близкое. Нашел миллион денежек и наступило счастье. Что пожелал, то и купил.

— И дружбу купил? И любовь?

— Дуры бестолковые, деревенские. — Огорченно взмахнула руками селянка, искренне не понимая наш слов — Конечно. Ради денег живут люди, остальное пустой обман и лицемерие. Вы у нищих друзей видели? Нет. Сиротливые, как драные коты на помойке. А богатых, без друзей видели? Ну если желает побыть в одиночестве, или скупердяйка последняя, то да. Но чаще друзья вьются вокруг богача, как мухи на мед. Песни поют, развлекают, клянутся в вечной дружбе, целуют в засос. Пока денежки есть и можно на халяву, что-то вытянуть.

— Маленько любви продадите? — Осторожно предложила Светка. — Для нормальной пробы?

— О чем разговор, зря бисер мечу? — Оживилась селянка. — Сто пуговиц и наша любовь — ваша. Тащите денежку в свою дыру, приобщайте дев-охотниц к цивилизации. Мне не жалко, только пуговицы вперед.

— Свет, а Свет, где-то я подобные речи слышал. — Прошептал наклонившись к начальнице, но нервно отдернула плечо, открывая сумочку.

— На двадцать пуговиц любви не отвесите? Больше пуговиц нет.

— Больше нет? — Расстроилась селянка, но начальница решительно покачала головой. — На нет и суда нет. Согласная. Пользуйтесь на здоровье талисманом.

Перевернув вверх дном прозрачный сосуд, селянка вытряхнула монетку и протянув нам, забрала последнюю горстку пуговиц. Обменявшись лицемерными улыбками и крепкими рукопожатиями, вышли на улицу. Сделка состоялась. У нас есть любовь, но радость покупка не вызывала. Что-то не так, так-так…

На улице стемнело, селяне готовились к бурной ночи. Селянка помахала рукой и скрылась за поворотом.

— Что делать будем? — Спросила Светка, оглядываясь по сторонам. — Переться в погоню на ночь глядя, дело бесполезное и опасное. В гостиницу?

— И поужинать. С утра во рту маковой росинки нет. Желаю белого хлеба и черных зрелищ. Развратных.

— Там и поужинаем. — Согласилась Светка, шагая по дороге.

— Только не туда. — Скривился губами, засеменив рядом. — Воспоминания не греют душу. Администрация не понравилась и чердак маленький.

— С каких пор стал привередливым? — Усмехнулась Светка. — Вкусил сладкой жизни? Хорошо, поищем другую гостиницу, но учти, берем одноместный номер. Начинается режим экономии. Жесткой.

— Согласен. — Не выдержал и поинтересовался у начальницы. — А как считаешь, действительно любовь — дененьги?

— Не знаю. Доля правды в ее словах есть. Принесем нашей ведунье-колдунье Гербарьевне, пусть экспериментирует.

— Мне кажется, любовь нечто другое. — Мечтательно протянул глядя в потолок. — Слово красивое и рифмуется легко — кровь, новь, приготовь, морковь. Корейская. Немного чеснока, перца для остроты… Как кушать хочется… Но если любовь — денежки, то ты, должна на меня бурно реагировать. Дышать томно, закатывать глаза, желать переплетений и буйных объятий. Нет странных желаний?

— Есть, но к тебе не относится. — Отрезала Светлана. Поговорили.

Вышли на ярмарочную площадь. Покупатели разошлись и только редкие, запоздалые продавцы, торопливо убирали товар с прилавков. Оглянувшись по сторонам, Светка направилась в сторону от старой гостиницы, к кособокому домику с нарисованной на стене чашкой. Ура, голодными не останемся.

В небольшой комнате толпился народ. А какой народ в женском селе? Только женский. Какой народ, такие и танцы. Да-да. Танцы — шмансы-обнимансы. Девы водили хоровод вокруг круглого столика, на котором лихо отплясывала полураздетая дева. Зачем танцовщицу занесло на столик неизвестно, но изгибалась девушка под звуки бубна неплохо. И так повернется и сяк. И присядет и подскочит, и ножкой взмахнет. Приятное зрелище, но как гласит народная истина, — ногой качать, не ломом махать, вначале удовлетворите голодный живот, а за плотские удовольствия сами заплатим.

Пробились сквозь пляшущую толпу к стойке и заказав горячее, холодное и фруктовое, стали с любопытством оглядываться по сторонам. Народ в заведении был неестественно весел и оживлен. С чего баня упала?

С грохотом перед носами появились две тяжелые, глиняные кружки. Щербатая барменша, весело объявила.

— Горячительное, за счет заведения. Угощаю.

— Спасибо. — Дружно поблагодарили и переглянулись. Склонившись над кружкой, осторожно принюхался. Пахло. Чем-то родным и знакомым. Раньше не пробовал. Судя по Светкиной физиономии, тоже. Потрогал пальцем жидкость. Нет. Не горячая. Интригующая игра слов? Снимем пробу. Народ пьет и нам пора. В горле запершило от жажды. Вперед Василий, вперед Светлана, познавайте радость. Отхлебнул от души. Душа широкая, большая и глоток соответствующий. Теплая жидкость скатилась по горлу внутрь живота, распространяя тепло. Так вот в чем дело. Греет изнутри. Жидкость скатилась до ног и жаркой волной пошла вверх, в голову. Ну-ну.

— Ну и как? — Поинтересовалась осторожная начальница. Поднял осоловелые глаза на Светку. Подстраховалась? Мы — мышка лабораторная? Да и пусть. Нетерпеливо уточнила. — Вкусно?

— Сытно. — В голове немного зашумело, битком-набитая комната приобрела очарование. Да и начальница приобрела. Только сообразить, что именно приобрела она, и что потерял я. Осторожно икнул и высказал предположение. — Есть мнение — перед нами лекарство, а мы пришли в больницу. Ты кружку выпьешь, или помочь?

— Попробую. — Светка пригубила и скривилась, отставив недопитую кружку в сторону. — Какая противная гадость. Точно лекарство. Без закуски много не выпьешь. Когда горячее подадут?

— А я допью. — Не дожидаясь согласия, опрокинул остатки жидкости в рот. На голодный желудок, горячительное прошло легко. Голод отступил на фланги, настроение резко пошло в боевую атаку. — Свет, хочешь выдам гениальную сентенцию? Жизнь замечательная штука, под кружку горячительного. Пошли спляшем?

— Есть хочу.

— Как желаете. — Обернулся к барменше и льстиво улыбнулся. — Девушка, нельзя ли повторить стопочку лекарства? Очень понравилось.

— Да пожалуйста. — Перед физиономией вновь возникла кружка, но выпить не дали. Тяжелая рука начальницы перекрыла доступ. В секретном коде доступа — отказать? Неверный пароль? Обиженно протянул. — В чем дело гражданин начальник? Что за дела? В натуре? Мне после работы положено.

— Вначале закусишь, потом выпьешь. — Отрезала Светка и пододвинула к носу тарелку. — Сам хотел есть, или забыл?

— Помню, но вначале удовлетворим жажду. — Ослабевшей рукой вырвал кружку из лап захватчицы и пока начальница ошеломленно таращилась гляделками на неповиновение подчиненного, залпом опрокинул пойло в рот. Да. Действительно. Лекарство. Как прекрасен мир, погляди… И девчонки кругом симпатичные. И стриптиз замечательный. Музыки мало, но добавим. Ик…

Как мало необходимо для счастья. Выпил лекарства и ты — счастливый челевяк. Ни пыхтеть, не работать. Все тлен. Суета. Наступила настоящая жизнь. Девчонки, я пришел! Решительно отодвинул Светку в сторону и пошел в танцующий круг. Разве так пляшут? Да разве так танцуют? Что за руки в боки? Что за тупое приплясыванье на месте? Надо вприсядку и ногами махать в разные стороны! Эй, толпа разойдись! Раззудись плечо, размахнись рука! Ух! Эх! Тра-та-та, дернем кошку за хвоста! Дама — разрешите вас ангажировать на медленный фокстрот? Кавалер не возражает? Его нет? Жаль. А попробуй отказать, горячему красавцу. Никто не устоит. Сложно стоять на ногах и хочется прижаться к горячем женскому бедру, но приятнее потрогать грудь… Оее-ей, прошу прощения случайно прикоснулись! Даю три пуговицы и ты снимаешь свой лифчик. Гоу! Гоу! Есс!

Заплясали стены, смазались смазливые лица, как король на именинах, вокруг сорок тысяч гурий. Мой гарем — кого хочу, того и ворочу! Эй милашка, ты тоже нравишься, не пройдем ли в номера? Ое-ей, какие мы строгие, какие недоступные, Светка! Закажи пару рюмашек, для холодной подруги!

Кто-то дергал за юбку и рвал на груди кофточку, кто-то лез целоваться, а я был неотразим. Никто не отразит, паразит. Мы мужики, рождены, чтоб делать сказку былью. Ты меня уважаешь? Еще нет? Странно, наливай. Предлагаю выпить на брудершафт. Мы, все люди — братья, сестры — подруги. Господи, почему стало темно и что делаю под стойкой? Не помню. Где запонка? Срочно принесите салат Оливье, хочу немедленно ткнуться в него головой и уплыть в нирвану…

Когда и кто придумал обломать от Х, одну ножку? Зачем? Кому и что хотели доказать? Получилась новая буква и получился первый слог — ХУ. Если одна буква не звучала, напоминая хрипение астматика, то сложив звуки вместе, можно выпятив губу — негромко выдохнуть — ху-у-у… И негромко попытаться спеть. Гармония или нет, но мир стал богаче на ноту.

Заодним, мир разделился на две части. Мир до — ХУ, и мир после — ХУ. Поползли по земле бесполезные монстры, ничего не умеющие и на первый взгляд бесполезные. И на второй взгляд и на третий. Поползли и поползли. В разные стороны. Но мир, как часть мира, стремится вначале расползтись, потом свернуться обратно до маленькой точки. Разность потенциалов, соединяясь, дает искру. Плюс на минус — Громкий пшик, сверкнула молния, прогремел вдали гром, наступила глубокая тишина. И опять надсадное кряхтение астматика — х-х-х… Че к чему?

Я проявляюсь на свет, сквозь боль и мучение. Только нет жжения пяток, снизу не припекает, горит изнутри. Жажда, скребущая горло, неподъемные веки и думалка как чугунок. Онемело, очумело и болело все тело. За какие грехи поместили в ад? О! — Ого. Когда-то уже так думал. Повторяюсь. Все в жизни повторяется. И далеко не два раза, а больше и дольше. Каждый день только и делаем что повторяем, повторяемся, проверяемся. Чистим зубы, если имеем в наличии, моемся, жуем травку, мясо. Жрем, гадим, спим, и тащимся по старому кругу, привычным местом. Говорим одни и те же бессмысленные слова. Голова маленькая, мыслей и знаний мало — мычим и кукарекаем. Голова на два размера больше — добавляем междометия и тупо повторяем чужие изречения. Для разнообразия меняем слова местами, переносим запятые, добавляем пафоса, иногда иронии, нового придумать не можем. Все сказано до нас — бедный Йорик… а так же — Юрик, Лелик, Гарик, Гномик, Гомик.

Но как плохо. Очень плохо. До безобразия отвратительно. И немного стыдно за вчерашний вечер. Если б знать, что натворил во вчерашнем, прошлом. Но стыдно. Так приличные люди, себя не ведут. А как ведут приличные? Чинно, благородно, ответственно. Не жрут до свинячьего визга, руки не распускают, к посторонним людям не подчаливают, с грязными намеками. Никогда не пристают банным листом и чужих частей тела не трогают. Никого не трогают. Не достают. Не нудят. Не пи… Пи-пи-пи — СОС. Спасите нашу душу. Кстати, где начальство?

Приподняв с трудом тяжелую голову и приоткрыв слезящиеся глаза, попытался понять где я и кто я? Мы не кастрюле, не рождаемся. Мы — восстаем из пепла, птицей Феникс. К пернатым относится и тяжело, так как перьев нет, из одежды — заношенная тряпочка, прикрывающая живот. Ладно Вася, кончай придуриватся. Ты прекрасно помнишь, кто ты есть. Я есть, Светки нет. И Кузи нет. А я где? Выпьем чашечку кофе и придумаем.

Две чашки в кровать, пару сигарет в рот, взбодрились и приободрились… Огуречного рассола…

— Очнулся козел? — Знакомый голос. Ура, мы в одном вместе. Зрачки навели резкость. Действительно, дорогой начальник. Не в настроении.

— Пить. — Тяжело прохрипел сухим горлом, пытаясь лечь обратно, но бесцеремонно схватили за шкварник и посадили прямо. Сейчас начнется…

— Вчера не напился? Мало? — Началось. Теперь попилят и постругают, как бесчувственное бревно. Заслужил? Не помню.

— Прошу прощения, но пить все равно хочется.

— Перехочется. Нажрался, последней свиньей, только что не визжал.

— А остальное?

— Хуже! Теперь узнала твое истинное лицо. Отвратительная рожа, а не лицо. Господи, как стыдно за нас, а после как распустил руки, хоть святых выноси. Тебе капельку стыдно?

— Стыдно, но за что именно пока не припоминаю. — Голова кружилась, во рту устроили отхожее место табун скакунов. — Свет, мой зеркальце, дай водички.

— На. — В дрожащие руки вставили кружку, в уши вставили очередной упрек. — Ты понимаешь, что опозорил не только себя, но и мое славное племя дев-охотниц? Правильно говорила Марь Ивановна — держи Васю в ежовых рукавицах, не спускай глаз, хуже будет.

— Не расстраивайся, сейчас будет лучше. — Залпом выпил воду и немного пришел в себя. Минералочки бы, или рассолу капустного. На душе полегчало. — Спасибо, Света, спасла от жажды. А где мы?

— Где, где в… — Справилась с нервами и успокоившись уточнила. — В тюрьме, местной. И меня за компанию загребли. В лучшем случае штраф и позор на округу, в худшем — пятнадцать суток общественных работ и суд. Над тобой.

— Кого-то убил? — Голова и память не желали возвращаться во вчерашний день. Оно и к лучшему. Меньше знаешь — крепче дремлет совесть. Внимательно оглядел тело. Части организма на месте, следов крови, синяков и шишек не обнаружено, но лицо горело. Осторожно потрогал. Горит и саднит. — Что с лицом?

— Неужели не помнишь? — Возмущение начальника не утихало. — Расцарапали харю, бесстыдник и бабник.

— За что?

— А кто лез под чужие юбки и хватался за бока, лифчики и груди? Кто пил на брудершафт со всеми подряд и тянул слюнявые губы целоваться? Скакал на столе, тряс прошу прощения, бессовестными причиндалами?! Когда попытались вежливо призвать к порядку, стал выяснять отношения со стражей. — Начальница попыталась передразнить мой глубокий баритон. — Не имеете права, не имеете права, я свободный гражданин и требую присутствия адвоката?!

— Нашли?

— Адвоката? В три часа ночи? Думаешь, что говоришь? Да ты Вася вообще никогда и ничем не думаешь. Ты самый расподледний козел и свинья!

— Света, ты уже сравнивала с рогатыми и пятачковыми. Повторяешься. Разве человек виноват, что предложили неизвестное лекарство, от которого случайно потерял голову? Ты местная, должна была знать, что употребляем. Сама виновата.

— Я должна знать?! Откуда? А элементарная осторожность? Кто заставлял пить дальше? Выпил кружечку, закусил. Проверил состояние, — пей дальше. Так нет же. Еще, еще, прорва ненасытная. Получишь по полной программе. У них с вашим братом разговор короткий. Чик и нет проблем.

— В каком смысле? — Ужаснулся, представив, как делают — чик по рудименту, и удаляют проблему без наркоза. Жуткое дело.

— В прямом. Веревку на шею и на перекладину. Повесят. У них с пьяницами разговор короткий. По закону.

— Что за закон, невинных людей развешивать на перекладинах, как мокрое белье? — В душе похолодело. Допрыгался, но сдаваться без объяснений? Никогда! Громко пискнул на всю камеру. — Несправедливо. Где гуманизм с человеческим лицом?

— При чем гуманизм? Селянки селекцию проводят. Отсеивают ненужный балласт. Избавляются от лишних ртов.

— Не понял, при чем селекция и я? Мы не местные, законов не знаем.

— Незнание законов не избавляет от ответственности. — Наставительно произнесла Светка суровым голосом и тяжело вздохнула. — Самой недавно рассказали. Накануне прилета птичек с младенцами, они устраивают праздник, где отсеивают всех пьяниц, дебоширов и хулиганов. Быстро и эффективно. Мы — огородницы, грядки копаем, капусту выращиваем, а селянки, одним махом проблемы решают. Контролируемая рождаемость.

— Бред. — Потряс больной головой, пытаясь прийти в себя. Там капуста, здесь аисты, вымысел вывернулся наизнанку. Осталось найти пестики, тычинки, пытаться размножаться пачкованьем и делением пополам как амебы…

— Ты зубы не заговаривай, из-за тебя попали, тебе и выпутываться. Как Марь Ивановне в глаза погляжу? Экспедиция под угрозой.

— Про Кузю не слышно?

— Здесь услышишь. — Тоскливо произнесла Светка, оглядывая темницу. Присоединился к осмотру. Сидит девица в темнице, коса на улице. Две половозрелые морковки из детской загадки, младшего школьного возраста. Все может изменится в мире, но тюрьма останется неизменной, как космос. Менять нечего. Четыре стены с маленьким окошком, потолок да пол.

— Первый раз в тюрьме? — Поинтересовался у Светки, грустно кивнула. Гордо улыбнулся, есть повод для небольшого хвастовства. — Я второй. Рецидивист. Теперь буду старший по камере. Пахан. А ты верная шестерка.

— Чего? — Не поняла начальница, но на всякий случай нахмурилась. Испугала. Ха-ха. Пододвинулся к стенке и удобно развалился.

— Того. Шестерка. Помощница. Младшая по камере. Закончилась твоя власть за дверьми темницы.

— Размечтался. — Хмыкнула Светка.

— Не пустые мечты, суровая реальность. Тюремные, воровские законы, самые древние из законов. Цивилизации не было, а воры в законе, шестерок рядами строили и порядок в камере блюли по справедливости. — От тоски понесло по волнам, поднимая настроение. — В тюрьме каждый арестант обязан знать свое место, койку и пайку. Законов мало, но они конкретные и суровые. За неисполнение и опустить могут.

— Куда?

— Куда положено. — Многозначительно ответил и задумался. Куда опускать начальницу? Второго этажа нет. Опускание имеет другой смысл? Если не физический, то моральный? Опустить — унизить, оскорбить, оскопить? Поставить на место? Будем врать дальше, потом вспомним. — Короче куда положено опущу, мало не покажется. Ты должна беспрекословно подчиняться старшему по камере. Иерархия воровская строгая, за непослушание смерть. Законы простые. Перечисляю по порядку. Ничего не просить у меня, никого не боятся кроме меня, и никому не верить кроме как мне — дорогому и единственному пахану. По чужим тумбочкам колбасу не тырить — нельзя, западло. Кто у товарища своровал — последний гад. Стучать нельзя — администрации доносить о внутренних делах в камере, последнее дело. Кто чужую вещь с пола поднимет — чухан последний и стирает за сокамерниками носк. Нам бы в камеру петуха… Но дело поправимое. Кто первый войдет — тот и будет петухом.

— В его обязанности утреннее кукареканье? — Уточнила Светка, нервно ковыряясь пальцем в грязной стене. — Будить арестантов на прогулку и работу?

— Ага, будильником работать. Но в тюрьме работать — последнее дело. Кто на государство пашет, авторитет автоматически теряет. Петух — последнее дело для честной братвы. Если ты например хочешь воровкой стать реальной, то должна постоянно караульных доставать нарушением распорядков тюрьмы и в отказ идти. Любой. Не важно. Но не бойся, перед урками слово верное замолвлю, если будешь вести хорошо и пятки мне чесать. Базар-вокзал.

— А еще что помнишь?

— Много. Красное не носить, белое не трогать, голубое и синее в горошек — категорически запрещено. Плевать на пол нельзя. Когда народ пищу принимает, на горшок не ходить. Посылками — передачами делится. Перестукиваться можно, но играть на интерес нельзя. Чай — чифирить, водку — пополам. Татуировка должна соответствовать тюремному званию…

— Все сказал? — Продолжая ковыряться в стене, поинтересовалась равнодушно Светка. — Упокоился?

— Ага. — Грустно вздохнул. — Больше не помню, мало сидел. Сматыватся надо. Сбегать, пока не повесили. Не видела, куда халстух делся, когда был в беспамятстве? Потерял? Подарил?

— Вокруг живота халстух обмотан. — Негромко ответила Светка, внимательно вглядываясь в стену. — Вась, зрение хорошее? Иди глянь, кажется свет пробивается…

С трудом подполз к начальнице, проверяя живот и нащупывая дорогую вещь. Халстух на месте, но зачем на живот намотал? Фуу… не потерял. Действительно, сквозь маленькую дырку пробивался неяркий свет. Стена трухлявая?

— Что-то блестит.

— Свобода сверкает и маячит! — Оживилась начальница, энергичнее царапая стену. — Ничего острого нет?

— Зубами помогу! — Обрадовался шансу, и начал помогать Светке.

Общими усилиями, дыра становилась шире, надежда больше. Потом Надежда стала огромной и мы выглянули наружу.

Светало…

ГЛАВА 15

— После сытного обеда полагается поспать…

— Ты вчера спал, сегодня моя очередь, после обеда дремать.

— А кто хотел проверить жесткий диск? Учти, шеф не простит, оба пострадаем.

— Ничего не знаю, обеденный перерыв сорок минут. Мне по трудовому кодексу положено!

— Догонят и положат. Марш работать!

Расцвело…

А когда последняя щепка, преграждающая путь к свободе, была с корнем и кровью, выдернута из моего плеча, пропели третьи петухи. Теперь хочется петь высоким фальцетом и говорить изящным слогом спасателя. Своих слов небыло и нет, воспользоваться плагиатом не представляется возможным, начнем шпарить стереотипами и шаблонами.

Две неясные тени мчались к свободе… Нет? Две жертвы уходили от погони… Так приятнее, но добавим остроты. Два измученных беглеца едва передвигая ноги, пытались уйти от загонщиков… Разве убегающие — волки? Неопытные щенята. Новая попытка облагородить произведение. Хриплое дыхание загнанных беглецов, заглушал лай приближающейся погони… Душевно и немного напрягает заскучавшего читателя. Добавим азарта и эротики. Сквозь порванную одежду беглянок бесстыдно просвечивали бедра, груди, пупки, попки и подмышки… Опять все опошлил.

Короче. Бежал из последних сил за быстроногой начальницей, по сильно пересеченной местности. Позади гавкали собаки, впереди мелькал бледный Светкин зад. Почему бледный? А зад всегда бледный, на него солнца мало попадает, загорать как нудист, смысла нет. Перед кем оголятся? Перед своими подружками? И зачем? Бессмысленно. Перед друзьями надо блистать модной одеждой, а не обвислым животом и коленками в цыпках.

Другой бы засмотрелся на случайную эротику, но до того ли, бедному и несчастному, если последний раз бегал, когда уносил ноги от единорога? Не люблю бегать, марафон тем более. Да и спринтер никудышный. Мне головой думать, работать начальником отдела оптовых продаж в солидной фирме, в крайнем случае, освобожденным мастером в колбасном цехе. Пусть спортсмены бегают — есть определенная цель. Медаль на шею, олимпийская. Чемпионская.

Просвистела мимо уха стрела, поднимая беглецам настроение и придавая силы.

Упорные селянки. Не такие уж полные дуры — бегут как скаковые лошади. Охрана. За денежку удавится готовы. Ну, не смогли заплатить, нет у пленников пуговиц, кончились, так в чем проблемы? Мы же не отказываемся платить? Сбегаем до племени, возьмем у Марь Ивановны пуговиц и вернемся, долги оплатим. Жадные селянки, мстительные. Благородства ни на грош. Фу… Думай не думай, но бежать после вчерашнего лекарства, все равно тяжело.

— Васька держись ближе! Не отставай! — Крикнула не оборачиваясь Светка, и нырнула в кусты.

Начинается. Теперь будем петлять как загнанные зайцы, уворачиваться от колючек, веток, стрел. Светке хоть бы что, прикрывать нечего, а как бежать в одном халстухе?! Где справедливость?!

Между деревьев появился бледный туман. Лай усилился, но стрелы не долетали. Застревали в стволах деревьев. Будем немного жить. Нам бы Кузькины копыта. Туман усилился, кусты закончились. Выскочили на берег речки. Знакомая река, кисельные берега.

Не останавливаясь, Светка сиганула ласточкой в воду и исчезла из виду. А я? Заметался по берегу, испуганной курицей. Счет пошел на мгновенья. Особого выбора нет, не Буридан с двумя кучками сена. Ему проще, а мне? Быть растерзанным собаками и охраной, или булькнуть на прощание последнее прости? Тонуть легче, не очень больно. Воды вдохнул, пузыри выпустил, организм немного подергался, мозги отключились, программа выключилась в аварийном режиме. Перезагрузка. Матрица — два.

То ли от отчаяния, то ли от безрассудной смелости, неужели хуже Светки? Подбежал к высокому берегу и не останавливаясь прыгнул в воду, закрывая рот и глаза. Хлюп по голове и глубоко под стремительным течением воды. Отчаянно задергался и вспоминая неприятные моменты, завертелся телом, безнадежно пытаясь всплыть вверх. Немного получилось. Тогда не останавливаемся. Получается! Всплываем!

Тишина закончилась и вынырнув из воды, с шумом успел совершить выдох и вдох, больше не получилось, снова ушел под воду. Положительный опыт приобретен, требуем повторения. Голова на поверхности воды, вдох-выдох, лай собак на берегу, ругань охранниц и свист стрел. Не попали и снова под водой. Получается. Не дельфин, но и не мокрая курица. Количество переходит в качество. Тренировка — мать победы.

К десятому погружению, научился держаться на поверхности реки подольше. Течение несет, направление есть и только не уйти ко дну топором. Если махать руками и ногами не беспорядочно, а применить некую систему? Жабу видел? Не ту что душит, а та что в пруду? В болоте? Откуда? Мы же не болотные жители. Как собачка плавает? Как бежит, та и плавает. Морду выше и хвост по течению. Лапками блям-блям по воде. На четвереньках. Отросток, не мешайся под ногами. Шутка. Чему мешаться, сам заинтересован что б хозяин спасся. И плывет по реке Урал, раненый Василий Иванович и пуляют из пулемета проклятые беляки. Берег рядом, да партийный и литературный долг, тянет грузом ответственности ко дну.

А представь товарищ дорогой, выплывет заслуженный герой из холодной уральской воды, спасается, кто про Василия Ивановича напишет поэтическое произведение, кто поставит художественный фильм? Герою, как реальному человеку хочется спастись, но нельзя. Анекдотов не будет. Верного ординарца Петьку, уже того… убили.

Вдохнули-выдохнули, ногами раз-два, руками три-четыре, дело идет. Теперь извольте полюбопытствовать, где же Светлана?

Лучшая рыба — колбаса, а четверг — рыбный день. Река ушла в резкий поворот и погоня скрылась с глаз. Впереди мелькнул Светкин рыжий хвост. В верном направлении плывете товарищи. Но пора определятся, к какому берегу причаливать. Выбрать левое направление, правое? Пристать к левому? — быть левым оппортунистом, правым радикалом?

Думать и плыть, не по городскому парку гулять, в тенистых аллеях. Но пытаемся. Не всякая птичка долетит до средины Днепра, а мы плюх-плюх… Устал. В воде сыро и холодно, правильно говорила фальшивая крыса — иметь радикулит и жить с постоянным насморком, не дело любителя. Вода — стихия профессионалов. Без ласт, жабр и хвоста, делать нечего. Если спасемся, то в реку больше ни рукой, ни ногой. Ни головой. И раз и два, и раз и два, левым веслом — табань, Великий Кормчий — держи крепче штурвал.

Когда окончательно смирился с мыслью, о неизбежной гибели в водных пучинах реки, чья-то крепкая рука, схватила за волосы и потащила к берегу. Через несколько изнурительных минут, лежали со Светкой без сил на берегу и пытались согреться. На мне из одежды — халстух, на начальнице — дранное платье. Два потерпевших кораблекрушение, на пустынном берегу. Слава Аллилуйя, живы остались и на том гранд мерси.

— Спасибо гражданин начальник. — Проникновенно поблагодарил мокрую начальницу. — Должен по гроб жизни, два раза. За спасенье.

— Три. — Уточнила Светка, отжимая сырые волосы рукой. — Про тюрьму забыл? Если б стену не расковыряла, то уже отдыхал на веревке.

— Три, так три. — Безропотно согласился с начальством. — Мы не жадные, расплачусь сполна.

— Чем, ты расплатишься? — Попыталась усмехнуться Светка, но от пронизывающего холода, зуб на зуб не попадал. — Ты же ничего не заработал в жизни. Гол как рыба. Одна чешуя, да хвостик.

— Натурой расплачусь. Или когда стану царем — с меня золотая медаль за спасение утопающих и пару строк в мемуарах. Кстати два индейца под одним одеялом никогда не замерзают. Случайно одеяло не сохранилось?

— Издеваешься? — Светлана с трудом поднялась на ноги. — Пошли отсюда, пока селянки не нашли. Ходьба согревает.

— А лучше согревает вчерашнее лекарство. — Тяжело поднялся вслед за начальницей. Ноги дрожали, но похмелье прошло. Мечтательно протянул. — Полкружки на грудь и закусить…

— Обойдешься на изжоге. Алкоголик. — Бросила через плечо начальница и побрела к лесу. Пришлось подчинится грубой силе и с трудом передвигая ноги, двинуться следом. Обида у начальника не проходила. Обидчивая?

Мы от дедушки ушли, от бабушки ушли, а от тебя — серый волк и подавно уйдем. Если дойдем. Светка в лесу как своя. Не зря охотница. А я нет. Не охотник и не Маугли — лягушонок. Лесная жизнь в беспросветную тоску. Комары да мошки, кусают наши ножки. Я конкретный горожанин, селянин в третьем поколении. Лес для городского жителя — книга за семью печатями. Сейф. Посему молчим в тряпочку и делаем то, что рекомендуют специалисты по выживанию.

Шли через буреломы и буераки, питаясь неизвестными ягодами на ходу и не сбавляя шага. Начальница шла бесшумно и быстро, ловко уклоняясь от колючек и веток, а я как подбитый фашистами танк, ломился следом напропалую, проклиная себя, жизнь и далее по привычному списку. Голод не поднимал настроение, колючки портили остатки здоровья. Хочется жить оптимистом и юмористом всегда. Нам песня и хорошая шутка жить помогает, но позвольте выразить сомнение, лично убил бы юмориста в данной ситуации. Весело и хорошо, когда все хорошо… Тьфу, проклятый графоман, заткни струю фонтана и не мешай выбираться из гиблого места.

Сколько брели по густому лесу, не вспомню, но ни длинный день, ни высокие деревья не заканчивались. Навевало сквозняком тревожные мысли. Навевало. Ой-е-ей, сколько красивых словечек знаем. Как богат словарный запас. Но толку? Блистать заумными словечками, нужно в равноправном, разнополом обществе. На шумном банкете. Остроумие и тонкие комплементы словоблудия, приводят в восторг молоденьких нимфеток, вызывает спортивный интерес, среди замужних дам, поднимает авторитет среди представителей старшего поколения, из которого сыплется песок столетий. Быть в центре всеобщего внимания, кумиром толпы, при помощи ловко подвешенного языка, мечта любого идиота, впрочем и меня. Кстати о языке. Вареный говяжий язычок под хреном, замечательная закуска и деликатес. Рекомендую.

— Светлана. Есть хочу. Очень сильно. — Но молчание в ответ. Золотая ты наша. Чаша Гроалева. Пойдем другим путем. Проверенным.

— Света, извини за грубые шутки и слова, Глупости болтаю, от сильного голода и холода. Я больше не буду.

— Что именно? — Подала голос начальница, не оборачиваясь. Процесс пошел. Если отвечает — значит отходит от обиды. Смягчилась. Продолжаем развивать достигнутый успех. Что сдуру не пообещаешь начальнику, когда в животе бурчит от голода. Только сытый бывает гордым, пока не проголодается.

— Ни пить, ни ругаться, не обниматься. Все не буду. Ничего и никогда. — Торжественно пообещал и жалобно предложил. — Давай кого ни будь поймаем и съедим? Кушать очень хочется. Лично помогу.

— Нашелся помощник. — Хмыкнула презрительно Светка. — Если только приманкой послужишь, живцом на крупного зверя.

— Нам ли привыкать к неприятностям? Согласен на жертвы, только накорми.

— Напои, спать уложи, сказку расскажи… — Ехидно продолжила Светка и нахмурившись, хмуро добавила. — Где личная инициатива? В няньки, не нанималась. Как гадости говорить — мы первые, а как ручками работать — в кусты?

Понесло… Все мы люди, все мы челевяки. Когда живот пустой, никакие доводы разума, до желудка не доходят. Вначале ням-ням, хрум-хрум, а потом ковыряясь в зубах, будем рассуждать о высоком и будем добрыми? Заткнемся и будем молчать. Попасть под горячую и тяжелую руку начальника, особой нужды нет. Нам бы в армию, поближе к кухне, подальше от начальства.

Лес непуганых идиотов и запуганной дичи. Надеюсь, нет нужды объяснять, кто идиот, и где дичь? Живая свинина шарахалась в сторону, козлятина и баранина не подпускали на пушечный выстрел, летающие окорочка и крылышки парили высоко в небе. Никто не хотел погибать…

Из оружия — палка, дубинка, крепкие зубы, да разболтанные нервы. Что ж они чувствительные? Шарахаетесь от малейшего шума? Цыпа-цып… Утю-тю… Цоб-цобе… Иди сюда подлая скотина! Прими достойную смерть под дубиной охотника и успокой свою душу в моих крепких зубах!

Бегали с начальницей по лесу играя в догонялки со зверьем, прятались в засадах, расставляли силки, кидались камнями в пролетающих мимо птиц, но бесполезно. Пошли на обман и решились на отчаянный шаг. Изобразил приманку, но выскочивший из-за дерева огромный волчище, отбил желание питаться собачачиной. Не корейцы же, в конце концов? Сделали ноги и спрятались на дереве, где два часа устало переругивались со Светкой и рычащим волком, пока зверю не надоело ждать и он ушел питаться мышами. Охотничья удача повернулась конкретной попой. Симпатичная, но на голодный желудок не до эстетики. Ассоциации возникали совершенно не те… Бекон ходячий…

Перейдем в разряд жвачных? С фауной проще. Пестики — тычинки, ягодки-малинки. Апельсин не кочевряжится под зубами, не пищит перед смертью, противным писком. А где видели истекающий кровью картофель? Раненый огурец? Капусту не колбасит предсмертной судорогой. На яблоках, кроме червячков, ничто не сверлит умирающим взглядом. Глаз нет — одни семечки. С голоду не подохнем, но на одних витаминах долго не протянем. Желудок медленно наполнялся, оттопыривая живот. Как бы аппендикс не прорвало.

Светка подняла руку, предупреждая об очередной опасности. Замер как аист на одной ноге. Лягушка-квакушка. Очередной взмах руки и мы медленно продвигаемся дальше.

— Свет, а Свет, давай за жизнь поговорим? За умным разговором, время бежит незаметно и кушать меньше хочется.

— О чем разговаривать? — Хмыкнула начальница, пробираясь сквозь густые заросли. — Слушать очередной бред? Извини-подвинься.

— Совершенно напрасно иронизируете. — Попытался перейти на высокий штиль, но споткнувшись о торчащий из земли корень, едва не протаранил своей умной головой, зад начальницы. Восстановив равновесие, стал разглагольствовать дальше. — Сама посуди, мы с тобой совершенно различные по форме и содержанию люди. Ты — якобы женщина, я — вроде мужчина. Что может связывать, кроме задания начальницы? Ничто. Но почему-то в последнее время, закрадываются подозрения, что многое объединяет.

— Пока нет, а любовь найдем, проведем эксперимент и установим.

— При чем любовь? Мне кажется, что помимо любви есть и другие чувства. Дружба, привязанность, нежность, уважение. Мне кажется, что мы уже однозначно друзья-приятели. Не находишь?

— Знакомые — да, а друзья? Не знаю, не знаю. — Начальница покачала головой. — Сомневаюсь. Гусь — свинье не товарищ.

— Опять обзываешься? При чем поговорки?

— Я не обзываюсь, констатирую факт. — Светка усмехнулась. — У нас в племени есть и другая поговорка. Мужчина не может дружить с женщиной и наоборот. Истина без доказательств.

— Почему?

— Друзей не трахают.

— В каком смысле? Из-за угла пыльным мешком по голове?

— Откуда знаю? Думаю, что выражение фигуральное, смысл затерян в глубине веков. — Пожала плечами Светка. — Так говорят, когда хотят пошутить и обозначить невозможное. Из той же присказки — как рак на горе свистнет.

— Разве не имеет права на горе свистеть?

— Раки не свистят, а девы дружат с девами. С вашим братом, дружить не пробовала. Не знаю.

— Давай попробуем? — Предложил руководству. — Без всяких переплетений и нежных объятий. Вы как между собой дружите?

— Ну… — Светка замедлила шаг. — Так сразу и не объяснишь… Доверяем друг другу личные секреты, вместе гуляем вечерами, общаемся, разговариваем. Общие враги, общие знакомые. За верную подругу в огонь и воду готовы бросится… Когда из капусты достали, и стала девой, вначале подружек не было. Вокруг сестры, родные люди, потом, кто-то больше стал нравится, кто-то меньше. Когда повзрослела, подруга появилась. Верная. Пока однажды не поссорились. Подруга стала с другой девой гулять. Предала, обманула. С горя в охотницы пошла. Теперь подружек нет… одна совсем…

— А я? Тоже как перс в пустыне Сахаре. — Вздохнув, неуверенно предложил Светке. — Попробуем опровергнуть глупую шутку? Каждую истину необходимо опровергать, вдруг получится.

— Зачем с истинами спорить?

— Интереснее на свете жить. — Поправил сползающий с живота халстух. — Свет, ты сколько лет живешь? Сколько зим-лет?

— Восемнадцать.

— Ого-го, какая старая. — Удивился, внимательно оглядывая Светку со спины. — А сзади, выглядишь как молодая. Не знал. В восемнадцать раз старше.

— Я и есть молодая. — Обиделась начальница. — Мы девы долго живем и долго развиваемся. Если думаешь, что в капусте детей сразу взрослыми находят, то глубоко ошибаешься, гумункулус кастрюльный.

— Извини, не хотел обидеть. В вопросах деторождения, небольшой специалист. Я в кастрюле сразу взрослым вскипел. Две недели от роду.

— И очень плохо. — Мечтательно добавила. — Детства лишился, безоблачного. Самых приятных мгновений жизни. Мир познаешь постепенно. Учишься, растешь, приобретаешь личный опыт, шаг за шагом. Первые слова, улыбки, буквы.

— Что приятного в детстве, кроме розового сюсюканья? Просвети. Мне казалось, с рождения умным лучше, получаешь сразу и сейчас.

— И страдаешь от ума. Знания намешаны салатом. Колбаса, капуста под майонезом. Для взрослого вкусно, ребенку — испорченный кишечник.

— Да? Никогда не задумывался. А еще приятного в детстве?

— Сразу и не вспомнишь, но очень много. Взрослые тети холят и лелеют, жалеют, прощают, учат жизни и знаниям.

— Спасибо капусте, за наше счастливое детство? Не знаю, не пробовал. Неужели никаких плохих воспоминаний? Не верю.

— Зря. Играй, веселись, почти никаких обязанностей, одни развлечения. Как помню, один раз с девчонками, сбежали купаться вместо учебы. Весело было, правда вечером попало, ремнем по мягкому месту и ужина лишили…

— Да? А еще?

— Помню, вредной учительнице-мучительнице подложили огромную, острую кнопку под сиденье стула. Как учителка подпрыгнула, как громко орала…, чуть стекла не вылетели из окошек… — Светка мечтательно закатила глаза в небо, вспоминая приключение, но грустно вздохнула. — Веселились пять минут, а пострадали все. Как зачинщица, три дня в карцере просидела. Подружки верные заложили. Потом классом прощения попросили, до следующего раза, пока не намазала жиром пол, перед школьной доской. Училка чуть ногу не сломала и сидеть на стуле не могла три дня. Отбила толстый зад. Подружки радовались, а меня выпороли.

— Что-то дорогая Света, светлые детские воспоминания, связаны с проказами и наказаниями. Что ж хорошего? Где холят и лелеют, не врубаюсь? — Снисходительно покачал головой. — Странное розовое детство.

— Не всегда хулиганили. — Не согласилась Светка. — Иногда и без наказания обходилась. Еще помню, залезли на кухню и втихушку варенье съели, свалили на крысу. Три дня животом маялись, но никто не признался. А как мечтали, что когда вырастим взрослыми девами, будем делать что захотим.

— Да… — Усмехнулся. — Воровали у родственников? Приятное детство. Замечательные воспоминания. И ты меня жалеешь, что обделен романтикой юности? Извини-подвинься.

— У тебя и этого нет. — Обиделась Светка и зашагала быстрее, ловко продираясь сквозь кусты. — Мы были веселыми, глупыми детьми и жили без взрослых забот, где бесконечные трудовые обязанности и нудный долг перед племенем. Счастливыми, потому что жизнь впереди. Да, могли баловаться, зная что накажут, но и пожалеют. Картина рисовалась в розовом свете, а теперь? Беспросветная суровая реальность.

— Ты права. — Согласился и замолчал, пытаясь представить каким бы был ребенком в детстве. Без жизненного опыта и представлять тяжело, чего нет в принципе. Но пойдем другим путем. Извилистым. Светкины воспоминания связаны с сильными ощущениями, а чтобы запомнить, как хорошо, надо непременно сравнить с плохим. Попробовал сладкое — получи горькое. Жизнерадостно нагадил ближнему — получи заслуженный урок. Черное — белое, чередуется. Плохо в кастрюле — вылез, стало прекрасно. Подожди, дорогой товарищ. Детство — начало дороги. Когда начинается? Когда стал обладать памятью и разумом? Если идти по прямой, то у меня было детство. Ура. Разобрались.

Мы шли и шли, продираясь сквозь лес, неизвестно куда, уходя от погони. Мысли путанее, ноги едва поднимаются, а неутомимая начальница шагает и шагает. Не выдержал и решил поднять бунт на корабле.

— Свет, я окончательно устал. Еще немного и упаду как загнанная лошадь. Пристрелишь, чтобы не мучился?

— Терпи, немного осталось. — Бросила через плечо начальница.

— Немного осталось до безвременной кончины? — Уточнил фразу, и попытался саркастически рассмеяться. — Ха-ха…

Вышло неубедительно, но Светка пошла тише, давая возможность, продлить муки. Солнечный круг опустился ниже и в лесу начали сгущаться сумерки.

Вышли на очередную поляну и начальница внимательно оглядев место, одобрительно кивнула.

— Привал. Мальчики налево, девочки направо. Справляем нужду и собираем хворост, для костра. Вопросы есть?

— Ура, перекур. — Выдавил сквозь зубы и не мудрствуя лукаво, пристроился у ближайшей елки. Соленым потом, вся жидкость из тела не вышла, и что могли, тем обильно оросили. Как говорил, дорогой Кузя — одобряем и удобряем. Замотав отросток халстухом, стал собирать сухие ветки для костра. За кустами неожиданно взвизгнула Светка и негромко выругалась.

— Светлана, что случилось? — Встревожился, хватая толстый сук с земли и приготовившись подороже продать жизнь. Пуговиц за пятьдесят-шестьдесят, больше не подадут. — Ты жива?

— Жива, жива. — Из-за кустов появилась рассерженная начальница, потирая ногу чуть ниже спины. — Ужалилась о крапиву. Собирай дальше хворост и ветки для подстилки. Везет же некоторым…

— В каком смысле? — В очередной раз не понял юмора начальства. Да, такой тупой и непредсказуемый, бываю временами, при неправильно поставленном вопросе. Проще господа, проще.

— Не важно.

— Понял, заткнулся. — Попадать под горячую руку начальства — желания нет. Уж, что-что, но некоторые выводы делаем самостоятельно. Два раза на одну кучку дерьма, стараемся не наступать. При возможности.

Горка дров росла, лежанка для сна мягче и больше, темнота сгущалась и становилось неуютно. Опыт ночевок под открытым небом есть, но лучше домик в деревне, на уютную кровать, с большим бутербродом и стаканом чая. Включить телевизор и бездумно щелкая кнопками пульта, наслаждаться ничегонеделаньем. Как мало необходимо для счастья, но как много, для этого приходится шевелится… Тьфу ты, опять понесло в другую степь. Спокойнее Вася, спокойней, не шизофрень, крыша съедет.

Вспыхнул слабый огонек, затрещали сухие ветки. Стало приятнее, но до идеала далеко. Теперь бы сытный ужин и спать. Светка в очередной раз успокоилась и присев рядом с костром, достала из-за пазухи несколько грибов. Неторопливо нанизав на тонкую ветку, поднесла к огню. Запахло пищей. Сглотнув слюну, присел рядом, но попрошайничать не стал. Будем благородно терпеть и нести горькую долю. Дождавшись, когда грибы поджарятся, Светлана протянула мне ветку.

— Угощайся.

— Спасибо, не голоден.

— Перестань, не выделывайся, ешь. Я же вижу.

— Честно говорю, не буду. — Приняв независимый вид, равнодушно отвернулся в сторону. — Сама ешь.

— Вася, не доставай. — Начальница насильно вставила в руку, ветку с жареными грибами. — Ешь говорю. Завтра предстоит тяжелый день.

— Ну и что? Нам ли привыкать к лишениям судьбы? — Попытался вернуть грибы, но Светка, отодвинулась. — Давай поступим по справедливости. Пополам? Или выброшу в костер.

— Ох, и упрямый. — Вздохнула Светка, но кивнув головой, согласилась. — Делим по справедливости.

Разделили грибы попополам и не торопясь принялись есть. Ужин на зуб, но лучше что-то, чем полный облом.

— Соври что ни будь. — Неожиданно попросила Светлана.

— Зачем? — Удивился просьбе начальства.

— Время пролетит быстрее. Все равно пока спать не хочется. У тебя язык ловко подвешен, болтаешь не задумываясь.

— Можем. — Согласился с неожиданным выводом Светланы. — Языком работать — не мешки таскать. Помнишь днем, в друзья напрашивался? Ты на вопрос и не ответила, будешь дружить или нет?

— Видишь ли, Вася, дружба — нечто такое, что не поддается разуму. Как можно насильно дружить, если к человеку не лежит душа? Разные мы с тобой…

— Ну, то что разные очень и прекрасно. Противоположности притягиваются. У меня одни положительные качества характера, у тебя — другие. Будет о чем говорить, о чем помечтать. — Настороженно уточнил. — Или противен, как мущинка? На друга не потяну? Душа не лежит?

— Да нет. — Светлана пожала плечами. — Вроде ничего бываешь. Временами. Не злой, не вредный, но…

— Так в чем же дело? — Не понял похвальбы начальства. — Ты мне тоже нравишься. Вы оба нравитесь. И Кузя, балбес и ты, — умная, справедливая, строгая, но добрая. Мы друг друга здорово дополняем. Или под дружбой что-то другое подразумеваешь?

— А что подразумевать? Дружба это все. Хлеб, горе и радость пополам. По жизни всегда вместе. Никогда не предавать, не обманывать, не бросать в тяжелую минуту. Уметь прощать… Тяжело.

— Почему тяжело? — Не согласился с начальством. — Дружба в моем понятии очень легкая вещь. Взаимовыручка, верное плечо друга всегда под рукой, рядом. И поговорить, и пострадать за компанию. Тебе возможно нелегко после предательства, а у меня на свете никого нет. Только вы двое. Да если б не вы, то не знаю как жил. Одичал, с горя повесился. Существую в мире недолго и память странная, запутанная, но иногда понимаю одно. Люди должны иметь помимо родственников, верных друзей. Тогда счастье и жизнь будет полноценной, веселой. Или не хочешь со мной дружить, потому что другой? Из-за него? Из-за рудимента? Но я не причем, таким сотворили.

— Ну… — Замялась Светлана.

— Считаешь уродом, или действительно веришь в дурацкую поговорку? Друзей не трахают? Ну и что? Мы же не знаем с тобой, что предки имели ввиду под словом? Кстати, на мой взгляд, девы тоже странные существа.

— Почему? — Обиделась Светлана. — На себя погляди.

— Это и имел ввиду. — Торопливо согласился, пытаясь донести мысль до Светки. — На мущинский взгляд странные. Грудь большая. К чему? Зачем? Ресницы длинные, кожа гладкая… Понимаю, девы не виноваты, так создала природа, в отличие от сваренного в кастрюле. Но вопросы есть.

— Правильно сказал. Нас создала мать-природа, а она живое делает гармоничным и целесообразным. Мы само совершенство, а ты? Волосатый, бородатый и так далее… Ноги кривые и уши торчат.

— Мы переходим на частности и личности, уходя в сторону от разговора. Не об том хотел сказать. О дружбе. Или в дружбе имеет значение внешность?

— Нет конечно. — Согласилась Светлана. — В дружбе главное не длинные ноги и смазливая физиономия, а порядочность, терпение, отзывчивость, верность…

— Во-во, душевные качества. Внешность — не главное и небольшие физиологические отличия, не есть непреодолимые препятствия для дружбы. Правильно говорю?

— В общем и целом — да. — Немного подумав, согласилась Светлана. — Честно говоря, привыкла. Вы странные, но веселые.

— Согласен, не соскучишься. — Вздохнув, помешал веткой угли костра. — Жалко, что пасынок пропал, но мы его непременно найдем. Альтернативы нет. Если херболайщица украла, далеко не ускачет. Непременно вернется домой, лишь бы не разминутся по дороге.

— Никуда не денется. — Светлана замялась, но продолжила. — Слышь Вась, помнишь, когда вертелись на лежанке в научном эксперименте, не обиделся? Ну, когда руку чуть не сломала?

— За что Света? Какие обиды? В одном опыте участвовали. — Тоже смутился, но от других воспоминаний. — Можно откровенный вопрос? Я действительно очень вонючий? Странным запахом несет?

— Уже нет. Привыкла. Только колючий и того… волновал.

— Да, да, ты тоже волновала, но кругом столько народа и глядят внимательно, с интересом. Как будто в порнографическом фильме участвовал, или выступал подопытным кроликом на хирургическом столе.

— Где-где?

— Неважно. — Отмахнулся рукой. — Не обращай внимания. Случайные знания прут, для связки слов. Смысла не понимаю, но красиво. А когда обнимались, заметил странную вещь — очень удобно с девами переплетаться объятиями.

— Да? — Света польщено хмыкнула. — Тогда и я признаюсь. Временами неплохо, но шоркаться друг о друга больше не хочу. Тело чешется.

— Однозначно согласен. Видимо общие предки, не шоркались друг о друга, а скорее всего переплетались в крепких объятиях. Но вопрос — зачем? Вызывали взаимное чувство — любовь?

— Нет, нет. Не согласна. Нам же Флора Гербарьевна объясняла, что любовь, скорее всего загадочное лекарство, или заразная болезнь. Снаружи в организм поступает, не внутри возникает. Видимо предки грелись, или приняв любовного лекарства, ложились вместе, для стимуляции страсти.

— Возможно права. — Задумчиво протянул, помешав угольки в угасающем костре. — Но если принять во внимание человеческие формы, не только. Согласен, создали в кастрюле и возможно действительно урод со своим отростком, но скажи пожалуйста, зачем девам грудь? Для красоты не считается.

— Тогда не знаю.

— А я знаю. Древним прынцам очень нравились ваша эээ… — Показал что именно и робко добавил. — Грудь. Честно говоря, как и мне…

— Ну и что? — Света, пропустила мимо ушей, стыдливые признания, занятая проблемами древнего мира.

— Мущины любили тех дев, у которых была, а безгрудых игнорировали. — Выдвинула версию память. — Вступал в действие жестокий закон естественного отбора. Природа выводила тип дев, у которых грудь в наличии.

— Ага, тогда зачем отросток? — Засомневалась Света. — Честно говоря, смотреть на него, особой радости не испытываю. Странные вкусы у прабабушек.

— Согласен. Эстетики мало. Наверняка у древних мущин его не было.

— Флора Гербарьевна говорила, что были. Но зачем?

— Тогда как отличительный признак. — Блеснул мыслью. — Должен же был прынц чем-то отличаться от девы? Тот же закон естественного отбора развел мущинку и женщину по разные стороны баррикад эволюции. У вас грудь, у нас — рудимент. Вам одно, нам совершенно другое. На птичек обращала внимания? Петухи как разноцветные попугаи, другие серенькие и невзрачные, а вид — куриный. Зачем петуху яркие перья? Чтобы с курицей не перепутали. Так и мы — мущинки, имеем всякую фигню, для отличия от дев. Без отличий физических, чем выделялись? Потом, когда нужда отпала в мущинках естественным образом, они исчезли с лица земли. Как белые носороги, или единороги.

— Возможно, ты прав. — Света поправила прическу и невинно предложила. — Слушай, Вася, давай испробуем любовную монетку?

— В тюрьме не отобрали?

— Не дождутся. Подозреваю, что селянка банально обманула, выдав за любовь деньги, но вдруг не шутит? Если правда, то и экспедиции конец. Останется Кузю найти и обратно в деревню. Как мысль?

— Здравая. Но как использовать?

— Ляжем спать и положим монетку рядом, если подействует, то все узнаем, ощутим и почувствуем, а нет, стало быть не судьба. Пойдем искать дальше.

— Согласен. Прямо сейчас и начнем. Кто ложится справа?

— Какая разница? Я ложусь ближе к костру, ты за мной. Мыться и раздеваться.

Последняя фраза содержала больше юмора, чем соответствовала горькой действительности. Что раздевать? На мне — халстух, на деве — дранное платье. Но идея с санитарной гигиеной имеет смысл. Обвинив в неприятном запахе, девы создали в душе комплекс неполноценности. Что интересно — поверил чужим вымыслам, а не собственным органам чувств. Да, не чувствую неприятного запаха, от себя красивого. Нюхайте хоть где — не амброзия, но жить можно. Приподняв руку, самоотверженно принюхался к подмышке. М-да… Срочно в баню.

Выскажу вслух неприятную мысль. Самое дурно пахнущее существо на земле — мы. Не радуйтесь тетеньки — и вы. Кошка бегала целый день по помойке, пришла домой облизалась — шерстка чистая, красивая на руки хозяину. Мур-мур. Конь скакал-скакал, пахал-пахал, еле вернулся в конюшню, пожевал сена, воды выпил. Заметьте копыта перед едой не мыл, хвост не подмывал, а утром пахнет приятно. Кого из животных не коснись, все не моются, лишь некоторые облизываются перед охотой.

А челевяк? Два дня без душа — ближе чем на метр не подойдешь, пять суток без воды — из комнаты, святых выноси. Чем больше моемся — тем быстрее пачкаемся и противнее пахнем. Да хрюшка, если б от мух не спасалась в дерьме и грязи, то в десять раз приятнее пахла. А почему? Мы — лысые, бесшерстные и непрерывно потеем. От любой работы потеем, от смущения, от стыда, а от страха — прошибает холодный пот. Ведем нездоровый образ жизни и выделяем всякую гадость. Но мало этого, чтобы скрыть естественный запах, брызгаемся дезадорантами, духами, одеколонами. Маскируемся. Бедные животные от нас в рассыпную, бегством спасаются. Зайдет толстый, сальный гражданин в автобус, упрел, вспотел, для лакировочки, сверху Шипром облился. Писец — полная труба. Газовая атака.

Предлагаю вариант — вообще не мыться. Но всем, никогда и не разу в жизни. Пахнуть отвратительно одновременно! Устроим равноправие по смраду! Заменить диктатуру парфюмерии, демократией зловония! Духи — на помойку! Одеколон — выпить на фуршете! Дезадорантом — травить тараканов и клопов!

Какая наступит экономия, гармония и благость. Сохраним чистую воду потомкам, не отравим реки химией. Если вокруг дурно пахнут, то нет дискриминации по запаху. Все равны и счастливы. Да монголы полмира завоевали без душа, ванны и бани. А англичане и испанцы мылись два раза в жизни, при рождении, да смерти и нормально — империи создавали не хуже Македонского. Народную примету блюли — удачу не смывали. А как мыться начали — так и смыли начисто. Еще пару столетий под душем и в биде, — алес, не будет европейской цивилизации, запад смоется в канализационную трубу…

Когда грязи много, она имеет свойство самостоятельно отпадать с тела, серой корочкой. Волосам без разницы, какой шампунь — возложенное природой дело, непрерывно расти и прическу держать, а с перхотью, или без, им по барабану. Есть небольшая проблема — кожные болезни, да паразиты, но и здесь найдем нетрадиционный выход. Загонять периодически народ в газовые камеры, для дезактивации. Вошь не челевяк — существо нежное, от искусственной химии самостоятельно сдохнет. Кожные болезни лечить горчичниками и ультрафиолетом. Иногда помогает.

Есть минус — в любом случае вещи стирать придется, иначе ткань начинает от грязи ломаться, на мелкие куски. Не верите? А вы носки с трусами неделю не снимайте и результат на лицо. Останутся одни резинки, да разгневанные соседи по комнате нервы истреплют. Если останутся в живых. Аминь.

В ближайшем ручейке, оттерся песком до скрипа и постирался. Халтсух заблестел, как новый, перья на птице засверкали под лунным светом. К утру обязательно высохнет. За кустами кто-то зловеще проухал. Наверняка мелкая, позорная тварь, но пользуется гад темнотой и от страха, пугает честный народ. Испытывать судьбу не станем, а быстрее к костру, теплу и свету. Свете. Настроение неожиданно поднялось. Не будем лукавить, очень хочется снова участвовать в эксперименте.

Начальница не вернулась с водных процедур. Не дожидаясь команды, занял место на охапке травы. Хорошо… тепло… Тучи разошлись, открывая бездонное ночное небо, усыпанное яркими точками. Говорят — звезды, но мне кажется очередная брехня. Кто над нами вверх ногами? Мухи. Сидят огромные на потолке неба и моргают своими глазищами по сторонам. Ждут. Чего ждут сказать не могу, не знаю, но когда однажды спустятся вниз, наступит полная хана. Сожрут с потрохами…

Не романтичная версия. Выдвинем другую. На верху сидят братья по разуму и как я, греются у костра, в ожидании любви… Красиво, но почему не падают вниз? А вдруг мир вверх тормашками, и для них, мы являемся загадочным недоразумением? Сидит антипод и чешет хаостух на животе. Что ж ты Вася не падаешь ко мне? Мы б с тобой поговорили за жизнь, поделились опытом, впечатлениями, обсудили наших Светок, приняли на грудь лекарства…

Дурак Пегас, мне бы крылья, да силу, стал таскать с место на место никчемных челевяков? Сами ползите, если получится. Преодолевайте кручи, стремитесь вверх, как альпинисты. Чем круче круча, тем славнее слава…

Разбежался б и взмыл вверх, поднимаясь выше и выше, дальше и дальше. Внизу остались горы и тучи, впереди солнце и звезды. Через немогу, через боль и страх вверх к неизвестному, неизбежному. Получится — долетим, не получится — не судьба, но хоть согрелись. И упадем на дно самого глубокого колодца, самого глубокого ущелья. Я сказал. Вах.

Ночью кто-то упорно толкался и брыкался, но сил открыть глаза не хватило. Что-то обещал, но что именно и кому? Ерунда завтра с утра разберемся… На чем мы остановились? Ах, да, мы летим вверх, парим над Парижем… Я большая плоская фанера…

ГЛАВА 16

— Дневные сны вещими бывают?

— А что приснилось?

— Голая кассирша из магазина напротив.

— Крашенная?

— Она вражина.

— Тогда бывают. Иди, снова шеф вызывает.

— Попал.

Ох и мудрее утро, вечера, ох и умнее…Только холодно отдельным частям тела. Ноги зябнут, спина с нижней частью и уши. Но другим частям не холодно, уютно. Животу уютно, груди тепло, обоим рукам классно, коленкам тепло и ему замечательно. Халстуху. Нос об что-то щекотался и не выдержав, от души чихнул, одновременно просыпаясь и отрывая глаза.

Ясно и понятно отчего приятно… Дорогой начальник, бессовестно прижимается к подчиненному голой спиной. Ноги переплелись, мои хваталки на ее висюльках… Признаемся — прямо в ладонях… Кхе-кхе, не входят в ладони… Больше, мягче и приятнее чем наивно предполагал, глядя со стороны… Лучше раз реально, чем сто визуально… Ой, лучше…

Испуганно замер, не двигаясь. Проснулась или нет, от громкого чиха? Вроде дышит спокойно, не дергается, не дерется, значит спит… Фу… Баю, бай, спи родная, не страдай…Снова закрыл глаза, пытаясь успокоится. Ну и? Успокоился маньяк? Руки-то чувствуют, нос-то нюхает, живот греется и халстух шевелится… Эксперимент идет успешно, денежка помогла?

Вот чего не хватало до сегодняшнего утра! Руки пустые! Незанятые. Не хватало что-то держать, обнимать. Мягкое, нежное, теплое. А какие на груди пупырышки… Едва сдержал необъяснимый порыв, сжать крепко и мощно. Проявить мущинские чувства? Но если в том же порыве за халстух стиснет душевно? От глубоких эмоций никто не застрахован. Нет, нет. Будем относится к девам с нежностью и чуткостью. Блин, мысли путаются, губы трясутся, отчего и почему? В первый раз обнимаю чужое тело? Да свое мало обнимал, ласкал, откуда знать про чужие? Бред, бред. Но замечательный и волнующий. Больше ощущений, хороших и разных.

Руки самопроизвольно зашевелились на Светкиной груди, ноги машинально заелозились, живот глубоко задышал и тело затряслось в горячке. Поехали? Натура берет свое? Что именно берет и за какое место берет? Инстинкт помогай…

Начальница неожиданно застонала, и испуганно отпрянул на край лежанки. Что-то сделал не так, но что именно? Неуклюжий балбес. Все испортил.

— Света, извини, нечаянно.

— Почему? Нормально. — Светлана резко развернулась ко мне. В глазах ни капельки сна, сплошные вопросы и ни одного ответа. — Продолжай дальше.

— Стоит?

— Не знаю, но приятно было. — Света застенчиво улыбнулась и пододвинулась ближе. — Только когда трогаешь грудь, сильно не жми, больно.

— Так…

— И в ухо не дыши.

— А…

— И коленками не пихайся, аккуратно двигай.

— Но…

— Действуй быстрее, а то холодно. — Светка легла на спину. — Я попытаюсь сосредоточится, а ты начинай медленно и не торопясь обнимать и гладить. Не на пожаре — успеем. Ох, тучи синие плывут, давай быстрее проявлять нежность, а то скоро дождь начнется. Зря крышу из веток не сделали.

— Ты можешь немного помолчать?! — В отчаянии вскрикнул я. — Трясусь, как осиновый лист и не могу два дела производить одновременно.

— А я не волнуюсь? — Светка обиженно села. — Деревянная? Поэтому и болтаю, чтобы волнение скрыть. Неужели не понятно, чурбан стоеросовый?

— Извините девушка, но я не психиатр-психолог, душевное волнение угадывать. — Независимо уселся на зад, гордо скрестив руки на халстухе. — Блин, настроение пропало…

— Больше ничего не пропало? — Начальница отвернулась, продолжая раздраженно бурчать. — Вчера бессовестно уснул, не дождался, эксперимент сорвал. Сегодня будишь ни свет не заря, пустыми приставаниями.

— Извини. Очень устал вчера.

— Отдохнул? — Ядовито поинтересовалась Светка, не оборачиваясь. — Я как распоследняя дура, костер поддерживала, что б не погас, караул несла вполглаза. А что делал Вася? Храпел целую ночь — комаров пугал. О мне секунды не подумал, а как захотел, сразу руки распустил.

— А ты лезешь с дурацкими советами… Доморощенная советница. Сбила настрой, отпугнула чувства.

— Я виновата?! — Светка нахмурилась. Буря, скоро грянет буря. И полетела гордая птица искать глупого пингвина, позорно прячущего тело жирное в утесах…

— Ну не я же? — Добавил капельку яда, переполняя чашу терпения.

Получил сразу и сполна. За вчера, сегодня и завтра. Узнал много нового, но чаще слышал повторения. Иногда у руководства язык становится ядовитым как осиное жало. Несколько укусов, реплик и наступает летальный исход — Исход Моисея из плена египетского. Шли, они шли, сорок лет по пустыне, изгоняя из сердца раба, дошли до берега, расступились воды и открылись взору плодородные земли. Выглянул Он из-за туч и сказал. Владейте. Ваша земля. Что посеете, то и пожнете. Только вначале изгоните местных жителей, в меня неверующих и владейте веки вечные.

И куда деваться? Приказ начальника — закон для подчиненного. За веру надобно страдать, воевать и бороться. До сих пор борются — конца борьбе не видать…

При чем они и где мы? Объясняю популярно — просто так. Связи не ищите, автор придуривается. Делать нехрен, бредовые мысли девать некуда, издевается, а герою отдуваться. Ему-то что? Лишь бы текстовка шла, да читательский интерес поддерживался, а дальше трава не расти. И не растет. Одни кактусы и репейники…

О! Нашел связь. Мы со Светкой тоже осуществили Исход. Со стоянки. Переждали противный, мелкий дождь и отправились Исходить. Я исходил угрызениями совести и слюнями от голода, начальница исходила женскими обидами. Все путем. Молчание — золото. Золото — валюта. Валюта — деньги. Деньги — пуговицы. А счастья не было и нет. Алес.

Брести по сырому лесу, удовольствие из малоприятных. Сыро, гадко, мокро. Пожрать нет, любви нет. Впрочем, какая любовь на голодный желудок? Объяснял выше, кто не понял перечитайте, для тупых повторяю трижды — никакой любви на голодный желудок, быть не может. Заметил странную вещь. Голова и разум работают до тех пор, пока тело в достатке и порядке. Организм как зритель, молчит и слушает, когда сыт и весел. Дайте хлеба, лекарств, потом зрелищ и прочих развлечений. Гвоздь в ботинке и на хрен нам ваша Венера с Аполлоном. Духу разрешается парить, лишь когда физиология удовлетворена. Художник должен быть голоден и нищ — только тогда гениален и велик? Ну-ну… Не желаете попробовать? Тогда заткнитесь и не повторяйте бездумно чужих цитат. Человек ради красного словца ляпнул, а вы возводите в абсолют. Впрочем, не мучайтесь, вам не грозит.

Лукавлю. Мысли отвлекают от голода. Иду, молчу, думаю и кушать хочется меньше. Ненамного, но меньше. Мне лично, мыслей хватает на полдня пути. Потом в памяти начинаю перебирать рецепты изысканных блюд. Еще немного в дороге — рецепты упрощаются, потом терпения меньше и сводится к тривиальному бутерброду. Потом к куску хлеба…, завалявшемуся сухарику… Алес, умираю от голода. Что мы говорили о каннибализме?

Начальница подняла руку и резко остановилась. Задумавшись о неведомом, непознанном, ткнулся носом в Светкино темечко. Приехали? Перекур три минуты, остальным оправить естественные надобности и перемотать портянки?

— Что случилось? — Ненавязчиво поинтересовался, вглядываясь вперед. Кроме деревьев и кустов, особенностей не заметил. Девушке с голоду мерещится опасность? Чувствует дичь? В очередной раз, не оборачиваясь, погрозили кулаком. Не переживай, изучили внимательно. Если по носу попадет, перелом обеспечен. Закрытый.

— Заткнись и оставайся на месте. Жди сигнала. — Прошептала Светка и осторожно пошла вперед, оставляя одного в лесу. Мелькнула спина и пропала за деревьями. Авангард ускакал на разведку, арьергард готовится к обороне и к плановому отступлению.

Через несколько минут, так же неожиданно, как и ушла, начальница проявилась рядом, как блеклая фотография из Полароида. Вид у девушки озадаченный и растерянный.

— Отступаем на фланг? — Настороженно спросил у начальства, приготовившись брать ноги и руки. — Уходим огородами?

— Зачем? — Светка вышла из ступора. — Идем дальше, но…

— Неприятности?

— Нет. Твои братья по… — Начальница деликатно замялась, подбирая приличный эпитет, но потом небрежно кивнула головой на низ живота. — Короче по нему. По разуму. Только странные…

— Слава мне дорогому! — Я обрадовался. — Хоть кто-то похож. Почему стоим? В чем проблемы? Пошли поприветствуем родственников. Они не только рудиментом похожи? Как я? Красавцы?

— Увидишь. — Отмахнулась Светка. — Только… впрочем, какая разница. Пошли, но осторожнее, не спугни.

Заинтригованный, но радостный пошел за Светкой вглубь леса. Ура. Я не одинокий мутант. Не сиротливый урод-изгой. Нас много, значит мы есть. Белая ворона — имя нарицательное, ибо есть исключение, а наоборот? Стая белых ворон и среди них черный ворон? Стал мутантом и мерзким рылом. Толпа пернатых потешается и злорадно каркает. Как говорил знакомый ротный командир, — один сапог на кровати есть бардак и разгильдяйство, а ежели сапоги в роте поставить в ряд по кроватям — наступит установленный армейский порядок. Закон коллектива и стаи. Все что не похоже на шаблон и в меньшинстве — нарушает целостность единства. Стройными рядами к светлому ему! Две белых вороны — полноправная пара, а три — дружный коллектив!

Вокруг загаженной полянки, высокие деревья и непереносимая вонь. Ну и где братья по… и разуму? Торопливо зажав нос, внимательно огляделся по сторонам. Спугнули. Ушли, не подождали, дорогие товарищи.

— Где? — Прогундосил зажатым носом. — Не могла языка задержать? Как теперь родственников догоним?

— Запаха не чувствуешь?

— При чем амброзии? — Но сообразил и обиделся. — Попрошу без аналогий, иногда бываю чистоплотным и ноги мою.

— Да при чем гигиена? Вашим братом пахнет. Глаза раскрой, к деревьям приглядись, никого не напоминает?

Среди веток висели и сидели, некие волосатые и толстые. При кой-каком бурном и озабоченном воображении, плюс… да… присутствовали… но в незначительном количестве. До меня и Кузи, далеко. Так… романтические намеки.

— Здравствуйте мужики! Как жизнь? — Приветствие повисло немым вопросом. Не желают общаться, или неправильно что-то сказал? Произнесем классическую фразу — вопрос. — Закурить, поболтать?

— Бабу отгони, поговорим. — Прозвучал хриплый голос.

— Извини Света, но местный народ вас просит отойти. Пугливые. — Попросил умоляюще начальницу. — Буквально пару слов с коллективом, тет-а-тет?

— Была нужда подслушивать. — Оскорбилась Светка, но просьбу выполнила, шепнув напоследок. — Если что позовешь.

— Вопросов нет. — Дождавшись когда Светка скроется за деревьями, снова обратился к веткам. — Готов.

— Подходи. — Прохрипело ближнее дерево. Осторожно подошел ближе и вгляделся в крону. На толстой ветке, лежал волосатый, человекообразный. Две руки, две ноги, посредине гвоздик. Нос. — Табачок свежий?

— Да я пошутил. Сами видите, — голый как вы. Как рад видеть собратьев по… эээ и по разуму. Уж думал, как перст, по жизни иду. — Шмыгнул носом. — Сиротинка — мутант. А что на дереве делаете?

— Живем мы здесь. — Мужик кряхтя сел. — Давно. Ваши пращуры. Параллельное дерево развития цивилизации. Выпить, нет? А то на дереве новый сок не добродил, а старый вчера допили.

— Извините, нет. Родственники говорите? И давно живете на деревьях?

— Всю сознательную жизнь. — Мужик почесался, вниз на землю полетела шелуха от коры ствола и сухие листья. — Как решили с бабами разделится, с тех пор и не слазим. Отдыхаем.

— Извините, не местный, историю не знаю. Не просветите?

— Забыли про нас? Се ля ви… — Волосатый туземец вздохнул, но сказать, что во вздохе прозвучало искреннее сожаление, не рискну. — Девяносто четыре — Так проходит слава земная. Эй соседи! Просветить? Рассказать?

— Валяй, пусть помнят. — Поддержали соседние деревья. — Все одно до вечера тоска. Развлечемся.

— Как зовут-то?

— Василий. — Поправился и представился полностью. — Инененович. Кастрюлькин. Лично придумал.

— Заметно. — Хмыкнул туземец и представился. — А я — Один.

— Что-то знакомое. Вы случайно не из скандинавов, или в честь арифметики назвали — царицы наук?

— Местный жаргон. Мы под номерами живем. Я — номер Один. — Махнул волосатой рукой в соседнее дерево. — Сосед — номер Два. Три — дальше по кругу и нарастающей. Для облегчения и упрощения бытия. Нет достойной мишени, ради которой стоит напрягаться, телом, и духом. Отдыхаем. Прав мужики?

— Семьдесят четыре! — Поляна весело заухала. Смеются?

— А что они сказали? — Уточнил у собеседника.

— Дежурная шутка. Не обращай внимания на юмористов. Для удобства и экономии, старые шутки, избитые истины и древние идеи пронумеровали по номерам. Что б не уставать и не повторяться. — Мужик сел удобнее и сорвав несколько сухих листьев, ловко скрутил палочку. Что-то, об что-то щелкнул, высекая искру. Появилось пламя, поднес палку из листьев к огоньку и сделав пару затяжек, выпустил густую струю сизого дыма. — Угостить самосадом? Хороший табачок, крепкий.

— Не курящий.

— Как хочешь. — Вытянув губы, волосатый выпустил несколько сизых колец. — Тогда слушай. Давно происходило дело. На заре цивилизации. Жили как люди. Семья, дети, охота. Работы непочатый край. Бегемот, собака и кот в одном мужском лице. Подумай? Утром едва проснулся, идешь на охоту-работу. Полдня бегаешь по джунглям, пока мясо поймаешь. Бывало и по несколько дней на ловле-охоте. Что потопаешь, то и полопаешь. Нелегкое дело. Поймал, освежевал, домой притащил. А дома? Дети орут, бабы ругаются. Где шлялся двое суток? Почему мало мяса, принес в семью? Где деньги сволочь? Иди дрова пили, дом строй, пещеру углубляй. Пашешь как ломовая лошадь, тащишь цивилизацию вверх по спирали. За день навкалываешься без продыху, вечером жена с новыми претензиями. Исполняй котик, супружеский долг. Отрабатывай, доставляй удовольствие. А где сил взять? Когда расслабится в компании? Достали до последних сил. Издеваются, намекают — да если б не мы — любимые женщины — вы б лентяи, до сих пор сидели на деревьях. Вам вечно не надо! Мучались мы с мужиками, мучались, пока полянку не нашел, с деревьями. Все для вечной жизни есть. Фрукты круглый год растут, сок сочится, в дупло сольешь, он денек постоит и натуральная брага. Листья в пользу — чистый табак. Чем не жизнь? Ну и поговорил с верными друзьями-товарищами. Решили доказать, что мы нигде не пропадем и поглядим как время рассудит. Кому лучше будет. Им внизу, или нам на ветках. Кто счастливее. Часть мужиков со мной полезла, на деревья, а молодежь и самцы сексуально-озабоченные, с бабами остались жить. Первое время к нам жены приходили, ругались, подлизывались, домой звали обратно. А нам надо? Сидим — отдыхаем. Не сдаемся. Доказываем.

— Тяжело?

— Нелегко. Есть плюсы — живем очень долго, со счета сбились, но и минусы не отстают — мхом покрываемся и пролежни на боках. Трудно по веткам скакать. — Вздохнул мужик, выдержал паузу и глубокомысленно добавил. — Но с двадцать седьмой истиной не поспоришь. Моменто морэ. Что есть жизнь? Суета — сует и всяческая суета. Что ни делай, не пыхти, там будем, так стоит ли напрягаться? Разбрасывай камни, или кучкой складывай — энтропию не победить.

— Но мы рождены бороться. Осуществлять.

— Молодой. Зеленый. — Усмехнулся мужик, от души затягиваясь сигарой. — Жизни не знаешь, пороха не нюхал. Ради чего приносить единственную и дорогую жизнь в жертву суете? Нирвана внутри нас.

— Кто говорит, жизнь для удовольствия дадена, кто для счастья трудится. Часто, во имя денег существуют. — Начал перечислять причины, вспомнил о себе и стеснительно добавил. — Некоторые любовь ищут. Упорно. Без труда не вытянешь рыбку из пруда. Бороться и искать. Найти и не сдаваться.

— Вопрос не к нам. Мы уже счастье нашли. Отпахали. — Отрезал мужик, облокачиваясь на ветку и затягиваясь самокруткой. — Твои речи на разговоры жен похожи. Им вечно что-то необходимо, завсегда для радости мелочи не хватало. Без душевного спокойствия — нет удовольствия. Суетятся, ругаются, чаще ошибки делают. Зачем? К чему дергаться? Ну будет тебе дура, вторая юбка на праздник деревенский, но куда третья? На голову натянешь? Излишества ведут к зависти и жадности. Больше чем в брюхо залезет, бананов не съешь. Многие желания порождают многое бедствие. А мы? В гармонии с природой. Истинная мудрость в разумном самоограничении. Сидим тихо, прохожим не мешаем, вклинились в экологическую нишу, зло не множим, беду не сеем, лихо не жнем…

— Но и добра не несете.

— Шестьдесят пять. — Соседи одобрительно заухали. Мужик неторопливо объяснил. — Все в мире относительно, друг Василий. Действие рождает противодействие. Песчинка не сдвинет гору. А посему, — не суетись, сиди не рыпайся, отдыхай душой и телом, получай удовольствие. Все было и будет, и по другому, не будет. Скажи честно Вася, хорошо жить?

— Плохо. — Честно признался, печально вздыхая. — Пасынка потерял, самого едва не убили, два раза тонул, из одежды — хастух. Бреду под конвоем начальницы неизвестно куда.

— Видишь, как идет? — Назидательно подняв палец сказал Один. — Дергаешься по судьбе без смысла и толку, под бабой ходишь, а счастья нет. Тридцать пять — однозначно. Я прав коллектив?

— Тридцать пять и семьдесят два. — Поддержал коллектив. Третий сосед выглянул из-за дерева. — И первая истина — всегда!

— А что первое?

— В бабах зло мира. — Торжественно продекламировал Один, подняв палец вверх. — Наша главная причина, почему здесь оказались. Обуреваемый желаниями — переполняет личную чакру.

— А в ваше время любовь была? — Поинтересовался в невзначай. — Вы знаете, что такое, с чем связана и зачем нужна?

— Истина номер два. Любовь слепа — полюбишь и козла. Не врубился? Объясняю. Любовь — болезнь заразная. Через баб передается. Хуже на свете нет. Разумная особь головы лишается, существует как блоха. Скачет бессмысленно и кусает всех подряд. Ни поговорить, ни выпить. Озабочен выяснением отношений. Глаза красные, без проблеска мысли, дурак — дураком. Только ты своей бабе не говори, обидится. Житья не даст. Молчи в тряпочку.

— Не переживайте — буду молчать как партизанский труп. — Не поверил и уточнил. — Неужели ничего приятного в штуке нет? Девы вспоминали замечательные песни. Стихи цитировали.

— Не верь. Обманывали. — Мужик аккуратно загасил сигару о ствол дерева, окурок заложил за ухо. — Заразишься чувствами — света белого невзлюбишь. Есть некие удовольствия, но непродолжительные. Секундное удовольствие, а пока добьешься взаимности, семь потов сойдет и здоровье потеряешь. Как говорится, в семьдесят девятой истине — мартышка не захочет, кобелек не вскочит.

— Как загадочно. Поподробнее нельзя?

— Шестьдесят шесть. Ах, да ты не местный. Любишь кататься — люби и саночки возить. Только горка быстро заканчивается, а дорога вверх остается. Слышь, Вась, а что в мире происходит? Нас не звали? Не спрашивали?

— Совершенно случайно нашли. — Пожал плечами. — Я думал, вообще реликт мущинского племени. Тут вы сидите… А как в мире живут? По разному. Мир, как мир — одни проблемы.

— Во гадины. — Выкрикнул обиженно Третий. — Не умерли от горя, не дождались зареванными. Нет бабам прощения! Тридцать три и шесть в глотку!

— Двадцать четыре через семерку! — Взревела возмущенно часть поляны.

— Девять с половиной! — Поддержала другая часть.

— Убедился? — Вздохнул Один. — Немного о бабах вспомнили, а они уже опять достают мужиков. Четыре — нет в жизни счастья. Что с них возьмешь? — Противоположный пол. Назло делают.

— Противоположный по жизни?

— И желаниям и чувствам и прочим органам. Я бы на твоем месте Василий, сделал ноги, или к нам присоединился. Есть пустое дерево, без жильца. С народом переговорю, коллектив поддержит.

— Слово дал. — Грустно вздохнул. — Да и пасынка найти. В следующий раз непременно вернусь. А еще советов не дадите? В долгу не останусь.

— Некоторые слышал, всех не перечислишь, но запомни. — Один почесал заросший лоб, и торжественно произнес. — Что б не делал — всегда пять. Работа не волк, в лес не убежит. Понимаешь о чем?

— Четырнадцатую истину напомни. — Влез с предложениями Третий. — Баба с возу — коню легче! Теща и жена — одна сатана — Пятнадцать.

— После первой не закусывают! — Понеслось с соседних деревьев. — Между первой и второй — перерывчик небольшой! От работы — кони дохнут!

— На первое время истин хватит. — Остановил товарищей Один. — Заходи, всегда гостям рады, но без баб. Нам лишние, душевные волнения, ни к чему. А если встретишь наших бывших жен, то на словах передай — так мол и так, живут нормально, питаются замечательно, в ус не дуют возвращаться и счастливы на полную катушку.

— Понял мужики. Но все же, чем мы от женщин отличаемся? Есть подозрения, чем именно, но хотелось бы фундаментальных отличий. Не подскажите, не научите?

— Биологию-физиологию не помнишь? — Удивился собеседник. — Счастливый. Знаешь, мы б помогли, но двадцать два — многие знания, многие печали. Узнаешь в свое время. По ночам спишь спокойно? Ничто не мучает?

— Совесть чиста, как у младенца.

— А нас до сих пор мучает. Не совесть, нет. Мелкие, плотские желания обуревают, весенними ночами. — Вздохнул Один, почесав волосатый живот. — Иногда грусть-печаль прижмет, хоть волком вой и с дерева прыгай, вниз башкой. На последней силе воли держимся, да на лени-матушке. Если б жены сами на деревья залезли, тогда да… Но альтернативы нет — выпьешь с горя перебродившего сока, подерешься по пьянке, поматеришься от души на соседа, да снова отдыхать. Раньше дрова кололи, колокола били, а теперь то ли возраст, то ли новые возможности открылись. Помечтаешь в дупло, снимешь нервное напряжение, и вроде в порядке. Онон, но иногда организму помогает. Крепись парень. Всему свое время — семнадцать. Но лучше по любви, чем за деньги — истина девяносто пять. Расход больше, но и удовольствие выше. Пыхтят искреннее.

— В каком смысле?

— Смысла нет, но истина безусловная. Иди уж. Потом осознаешь. Привет семье. — Один помахал рукой и отвернувшись спиной ко мне, лег на толстую ветку. Потом резко развернулся и мечтательно протянул. — А баба красивая… С ней, не только по кустам таскаться, но и в гости сходить не стыдно. Везет же некоторым… Уходи, от греха подальше, а то принципам изменим…

Поляна затихла. Часть мужинского народа забулькала перебродившим соком, успокаивая нервы, кто-то захрапел во сне, а я пошел к Светке, озадаченный и растерянный. Что к чему, но истина близка к пониманию. Начальница сидела на пеньке и прихорашивалась. Заметив, радостно улыбнулась.

— Думала останешься. За компанию.

— Хотел. — Честно признался Светлане. — Но остались невыполненные дела. Не привык бросать начатое дело на половине пути. Подслушивала?

— Я? Никогда! — Но не удержалась и спросила. — Действительно из общих предков? Настоящие мущинки? Прынцы?

— Не знаю. Говорят что с параллельного дерева развития цивилизации. Как именно не уточнили, но кучу советов надавали. Раз. Пять. Четырнадцать и Пятнадцать.

— Сам дурак. — Обиделась Светка. Вывод — подслушивала. Приятно, волнуется. Ревнует?

Радоваться судьбе — не одинок? Не выкидыш, не мутант в пробирке. Мущинский брат имеет право на существование? Или расстраиваться и рвать на теле волосы? Исключительность нарушена. Мы ординарны и банальны. Как все… Как мужики, на деревьях. Едва ли лучше, сильнее, умнее. Встреча на Эльбе состоялась?

Остаться, подискутировать на отвлеченные темы. Поболтать за жизнь, выпить перебродившего сока, вставить в рот горящую самокрутку. Многое узнать, понять, решить. Но хотел бы провести остаток короткой жизни на дереве? Длинной жизни. Как понял из слов, сидят давно. Существуют, отдыхают. Расслабляются. Целыми днями ничего не делать. Я бы смог? Не знаю, не знаю…

Раз, два, три, четыре, пять, иду искать. Мы идем на поиски пропавшего Кузи. Дорогого оболтуса Куртуаза — Куртуазика. Кукурузника. Он в беде — мы в дерьме. Выйдя на идиотские поиски любви, не только ничего не нашли, не выяснили, но и потеряли последнее. Пуговицы, продукты, одежду, надежду. Встреча с реальным миром, расстроила и напрягла. Все напрягает и отторгает. Плохо и нудно. Поблевать за углом, снять напряжение?

Минут пятнадцать шли молча. Светка обиженно виляла деловой походкой, выражая крайнюю степень раздражения, я плелся следом, думал о всякой фигне. Фигня крутилась вокруг обеда, завтрака и ужина. Признаемся честно — озабочен хлебом насущным. Отсутствием наличия. Со вчерашнего дня маковой крошки — соломки во рту нет. Одни слюни. Собачка Павлова. Дзинь звонок и полная кормушка мяса. Не жизнь, а малина. Клетка чистая, блох повывели из шкуры. Тепло, светло. Ну, иногда зарежут на хирургической операции, голову дополнительную пришьют, или еще какую гадость пришпилят великие на голову ученые. Дело-то житейское. Нам во имя высоких знаний, жизни не жалко. Во имя святого, для науки страдаем. Бр-р-р…

Нет. На дерево, на дерево, к собратьям по разуму, привычкам и отросткам. Пронумеровал слова, выпил соку, покурил, поспал, подумал. Непременно вернусь. Как Кузю найду, выполню поручение и к мужикам на дерево. Кстати, почему наша дорогая начальница не выполняет свои прямые обязанности, не кормит членов? Экспедиция — экспедицией, но не помешало бы подкрепится. ИСТИНА СТО ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ — НЕ БАРАН ЧИХНУХ!!!

Приступили к охоте и рыбалке. Наш штатный охотник, — сиречь дева Света приступила, а меня в очередной раз послали исполнять роль загонщика. Хорошая работа, не пыльная, но суетливая. Бегаешь кругами по лесу, гонишь зверя на затаившегося в засаде стрелка. Дурная скотина бежит сломя голову, к опасностям не принюхивается, прет напрямки через кусты. Главное выбрать правильное направление движения и крупного зверя не трогать, иначе меняешься местами с дичью. Ты бежишь сломя голову, не разбирая дороги, а громадная тварь по пятам, рогами вперед.

Хищников трогать не рекомендуется. Когти, зубы, хвост. За птицей не улетишь, остается ловить молоденьких подсвинков, зайков, лисов, муравьедов, безрогих косулей, бескрылых куропаток, ужиков, змей, мышей, червей, мотыльков…

Как отмечал выше, на голодный желудок, прыти прибавляется, а толку — нет. Опыт мал. Да у меня все маленькое… Несчастный, бедный загонщик. Сирота-сиротинушка.

Плюнули на живность, пошли на рыбалку. Еще хуже. Вода мутная, холодная. Крючков и сетей нет, Динамит и электричество отсутствует. Труба. Нет трубы. Больше способов охоты не знаю. Почему? Не пробовал.

Начальник вспомнил о невинной забаве — грибная охота. Ходишь по лесу, посвистываешь и под деревья поглядываешь. Ума не надо, достаточно внимательности и зоркости. Как объяснила Светка — гриб по питательности не уступает курятине, а по вредности — баранине. Удивительный факт — гриб не растение, а животное. Странно — ни глаз, ни желудка, ни ног, а туда же — в фауну прет. Боровичок-лесовичок, выходи, ку-ку. Лезь в корзинку, жрать хочу! Поганки, синявки, мухоморы, но белых нет. Не сезон охоты на грибы. Кругом облом.

Остается последнее дело — ударить по привычному, жвачному. Травушка — муравушка, вершки-корешки.

К вечеру вышли на пустынную дорогу. Плотно утоптанная, но в колдобинах и в лужах. Этакая лошадиная автострада. Начальница замерла на обочине, о чем-то размышляя. Прокашлявшись, подал голос, пытаясь примирится.

— О чем думаем гражданин начальник?

— Не мешай.

— Предлагаю идти прямо.

— Сама знаю. — Отрезала Светлана. — Вопрос стоит в другом. Как в драной одежде, появимся на людях?

— Имеем опыт. — Пожал равнодушно плечами. — Перед мужиками проблем не возникло, и другие обойдутся.

— Нашел, сравнение. — Светлана недовольно фыркнула. — Они дикари, а мы в приличное общество выходим. Разницу чувствуешь? Хотя, куда вам понять…

— Разумения нет, но догадываюсь. — Согласился с неоспоримым доводом. — Девы — люди цивилизованные и внешний вид им безумно важен. По одежке, демонстрируй ножки?

— Исподтишка издеваемся? Ну-ну. Кошка скребет на свой хребет…

— Света, ты не права, ничего издевательского ввиду не имел. Уточнил. Мне без разницы, я хастух вчера вечером постирал.

— И выйдешь к народу плоскогрудый, без макияжа и прически? Любой дуре станет ясно, перед ней мущинка.

— Любой нет, а только умной, кто историей интересуется. Вспомни, ты узнала что я мущинка, лишь как Флора Гербарьевна глаза открыла. Не думаю, что первая встречная дева, сообразит. Я же в халстухе, а под повязкой, отросток не виден. Безгрудый? Ерунда. Не все имеют пышные формы. Прическу поправим, одна проблема, глаза и губы не раскрашены. Явный просчет. Но и здесь найдем достойный выход. Будем изображать парий.

— Кого?

— Парий. — Терпеливо объяснил начальнице. — Отверженных и больных нищенок. Бомжих и бомжей. Помнишь у селянок на рынке, у входа? На них никто не смотрит, стесняются. Брезгуют. Кому приятно глядеть на отвратительных калек? А почему? Неприятно осознавать, что можешь оказаться на обочине. Но основной части народа нравится, что есть люди, которым живется хуже, чем им. Настроение поднимается и чувствуешь себя господином. Чем несчастнее калека, тем больше подают. Будем у прохожих подаяние просить, милостыни.

— Я, гордая дева, буду изображать нищенку? — Возмутилась Светка. — Не дождешься, лучше с голода умру, чем опозорю, честное имя.

— Давай не нищих, сумасшедших изображать. Еще лучше, больных на голову панически боятся. Кому приятно связываться с непредсказуемым существом? Ты ему спасибо, а псих камнем по голове? Ты инвалид, а психически больному, никакого наказания. Суд подчиняется закону здоровых членов общества, хотя разделяющая грань иногда туманна…

— Ты думаешь?

— Знаю. — С воодушевлением продолжил я. — Как подсказывает память, — больных на голову раньше считали блаженными. Вроде как у товарищей прямая связь с небом. Роль замечательная, хлебная. Без жратвы не останемся, а в чем ходить психу без разницы. Спрос небольшой. Голая гуляй — слово против никто не скажет, ну а мне придется в халстухе бродить, для маскировки. Мысленно представь, что блаженный — обычная работа, не хуже и не лучше других. Охотник, если брать по большому счету, заурядная, работа палача. И рыболов недалеко ушел. Мирный землепашец — типичный закоренелый убийца зерновых и бахчевых. Только одних животных, высокая мораль разрешает убивать, других запрещает. Но ты же не грузишься убийством беззащитных, безмозглых животных? Единорог бебекнуть не успеет, как безжалостно жизни лишишь.

— Тебе просто рассуждать, вообще ничего не умеешь. — Усмехнулась Светка. — Если по внешности судить, то стопроцентный сумасшедший. И играть нет нужды, дурака изображать. Маскироваться без потребности. Вылитый кретин.

— Цинично шутим? Лучшего не ожидал. Спасибо на добром слове. — Поклонился в пояс начальнице. — Что ж общаетесь, с дураком? Понимаю, по необходимости. Предлагай варианты.

— Ну… — Протянула Светка. — Так сразу и не скажешь…

— Боимся испачкать репутацию? В нашем плачевном положении, вариантов и средств — кот наплакал. Ни пищи, ни одежды, ни пуговиц — сиречь денежек. Продолжать экспедицию, не имеет смысла, если не пополним запасы любым способом. Или отбираем силой у прохожих и проезжих, или подают добровольно. Конечно можно заработать честным трудом, но где и как, не представляю.

— Отобрать силой? С ума сошел? Стать разбойницами — последнее дело.

— Но если нет других способов, почему и нет? Побираться стыдно, грабить — страшно. Пошли работать.

— Пошли думать и готовится к ночевке. — Перебила Светка. — Время позднее. Утро вечера мудрее.

— Ночь холоднее, голод не тетка, а к обеду дорога ложка. — Вздохнув, перечислил избитые истины. — Снова спать в сыром лесу, голодными и холодными? Новая ночь под открытым небом и лучше пойду в разбойники, чем ждать милостей, от Вашей милости. Хворост с ветками собирать?

— Правильно Вася. И дрова и траву.

Начальник работает головой, подчиненный отдыхает за веслами… Был бы Кузя — снял бы стресс, поплакался в жилетку, порыдал. Мудро поговорили за жизнь. Два мущинки, всегда найдут общую тему для обсуждения. Да и искать не надо, к бабам сведется. Кто, кого, когда и сколько — вечная тема, вечные ценности…

Отойдя от пустынной дороги, выбрали укромное место и стали готовится к ночевке. Руководство загрузило работой. То принеси, то отнеси. Но. Голова боится, руки делают. Руки заняты и мозгам меньше работы. Что день грядущий готовит, не задумываемся, но ночь обещала забавы.

Хваталки на висюльках, ноги на ходилках.

ГЛАВА 17

— Ты жив?

— Скорее нет, чем да. Чайник горячий?

— Недавно кипятил. Как шеф?

— Обещал убить, если через час не сделаем.

— Еще время есть выпить по чашечке кофе!

— Будешь должен двенадцатую ложку…

— Ростовщик проклятый, насыпай.

Ночь прошла без происшествий, озабоченный голодом организм молчал и мы, как два берега у одной реки, не пересеклись. Под утро, осуществил слабую попытку, дотронутся до Светкиной груди — чисто погреться, ребята, никакого злого умысла. Но получил жесткий отпор по рукам и локтем по животу. Не простила прошлой ночи. Обиделся и тоже уснул. Снились глупости, но что именно утром не мог вспомнить. Окоченел и замерз как суслик.

Начальство посинело от холода, но не подвинулась ни на дюйм. Блюдет и во сне реноме? Блюди, блюди. Заболеешь, ложки супу не подам. О господи! Хватит напоминаний о еде! Не поминай тарелку всуе…

Проснулись и встали с лежанки злые и раздраженные. Молча разошлись по кустам. Мальчики налево, девочки как обычно. Почему девочки всегда ходят направо? Вечно правы? Дело правое и победят? Уже победили. Интересный вывод.

Под облюбованным кустом, на земле лежали яйца. Маленькие, серенькие, но много. Семь штук. Четыре яйца мне, как нашедшему клад, три — остальным начальникам. Будем жить ребята! Жареная яичница обеспечена. Наклонился над гнездом, но неизвестно откуда взявшиеся птички, запорхали перед носом отчаянно чирикая. Ваши детки? Прочь отсюда пернатые, мы не виноватые. Гуманизм перебьется на изжоге, когда желудок голоден. Не слышите, бурчит живот? Вон отсюда! Я есть хочу, жить хочу! Облизнувшись на несостоявшуюся яичницу, пуская обильные слюни вернулся к костру, проклиная доброту и жалость. Конечно зря, но птичку жалко…

Светка вернулась без добычи. Хмуро отвела глаза в сторону и нехотя буркнула, соглашаясь со вчерашним разговором…

— Дуру и нищую, изображать отказываюсь. Будем грабить.

— Не лучший вариант, но согласен. Как действовать?

— Идем вперед, как услышим чье-то приближение, устраиваем засаду. Дальше действуем по обстоятельствам.

— А если купеческий обоз?

— Если бы, да кабы, то во рту росли грибы. — Отрезала Светка. Услышав о пище, одновременно сглотнули слюну. Смутились и отвели глаза. Сила воли есть, но сил терпеть — нет. Начальница отвернулась и бросила через плечо. — По обстоятельствам оценим, кто кого…

Дорога пустынная как и вчера вечером. Не желал торговый народ становится разбойничьей добычей. Или не знал. Пошли вперед, внимательно глядя под ноги и обходя лужи. Солнце поднималось выше, утренний холод отступал, и настроение медленно поднималось. Первой не выдержала тишины начальница.

— Что молчишь? Где привычное красноречие не о чем?

— Настроения нет.

— От голода?

— Вообще… — Неопределенно пожал плечами. — Утром увидел себя с новой стороны. Неожиданной. Сейчас мучаюсь, правильно ли поступил.

— Что натворил?

— Яйца пожалел. Птичьи.

— Нашел еду и промолчал?

— Родители яичные, громко и пронзительно чирикали. Две птички. Блин, как последний слюнтяй растрогался. Пожалел яичницу. Перед тобой стыдно. Оставил начальника голодом. Идиотский гуманист — зоофил.

— Действительно идиот. — Согласилась Светка, помолчав, грустно добавила. — Благородство решил проявить? Да, Вася. Удивил. Но другого поступка, не ожидала…

— Почему?

— По физиономии. Поговорить, красиво рассуждать — легко, а проявить твердость, волю. Слаб. Не орел.

— Разве плохо?

— А что хорошего? — Начальница в возмущении прибавила шаг. — В жизни, как в магазинной очереди, локтями работать, толпу расталкивать, к кормушке пробиваться, иначе останешься на обочине жизни.

— Чем моя обочина хуже, толкающейся очереди? Стоим в сторонке, наблюдаем. Не хочу как толпа. Не желаю.

— Голодным — благородным, лучше? Сдохнешь и других погубишь.

— Кого других? Один по жизни.

— А я? А Кузя? Стоишь, пыжишься в сторонке, другие должны картошку из огня таскать? Вася благородный, птичку жалеет? А птичка пожалеет? Птица личные интересы блюдет. За потомство борется. Выживает.

— Но я же птицу не взрослую пожалел, едва вылупившихся птенцов. Яйца жизни не видели, не нюхали, не летали.

— Понятное дело. — Светлана презрительно усмехнулась. — Брезгуем? Совесть, честь и чистые руки бережем? Пусть другие ручки пачкают? А я бы яйца принесла? Сожрал, не поперхнулся. Разве не права?

— Наверно права. Слопал за компанию. — Виновато согласился, признавая Светкину правоту. — Но убивать беззащитного птенца… Рука не поднялась… В следующий раз попытаюсь исправится. Честное слово.

— Сомневаюсь. Думаешь я жестокая, бессердечная охотница? Мне яиц не жалко? Но мы живем в мире, где приходится быть как мир. Если не мы съедим, то нас сожрут. Мир жестоко устроен. Плохо, хорошо, — не знаю, но в нем живу и ты живешь. Ты ничем не лучше. А я тебя. Надо играть по тем правилам, которые существуют, а не по тем которые случайно выдумал.

— Разве спорю? — Свесил буйную голову до колен. — Да, ты права. Я дурак и бесхребетный слюнтяй. Но позволить маленькую слабость и проявить сочувствие, сострадание могу?

— Какие мы хорошие… — Махнула огорченно рукой. — Горбатого могила исправит. Как полагаться? Подведешь в тяжелую минуту… Страдалец.

Заткнулся, чтобы не продолжать бессмысленный разговор. На душе тоска, в животе пусто, в голове — тяжелые, бессмысленные мысли. Обычные, не о чем. Как и вся моя глупая жисть.

Позади закаркали птицы. Начальница насторожилась вглядываясь вдаль, потом прижала палец к губам и бросилась в придорожные кусты, увлекая за собой. Начинается военная операция? Притаились и замерли. Светка прислонившись к моему уху, жарко зашептала. Невыносимо щекотно. Просыпается эрогенная зона?

— Вася, драться умеешь?

— Легко. Могу махать руками в разные стороны и лягаться не хуже Кузи. — Поглядел умоляюще на начальницу. — Попробуем договорится? Дипломатические Переговоры возьму на себя.

— Ясно, не боец. — Холодно смерила взглядом и сурово проинструктировала. — Если народа мало, одна, или две девы, то действую в одиночку, если больше, пропускаем с миром и остаемся голодными.

— Зачем голодать? До двух путниц — действуешь ты, народа больше — веду мирные переговоры. За базар отвечаю.

— Хорошо, теперь заткнись.

— Сама начала…

Мягкая ладонь зажала рот. Что-то новое, раньше в подобных ситуациях нюхал кулак. Меняемся? Радует. Лучше худой мир, доброй драке.

Из-за поворота выехала крытая повозка, запряженная парой гнедых. На передке в цветастой накидке, дева необъятных размеров. Чуть сбоку, бредут пешком несколько путниц. Скрип колес, злые выкрики возницы и звенящая тишина. Торопливо пересчитав народ, Света досадливо скривилась и огорченно махнула рукой, разрешая действовать. Делай Вася как знаешь… И мы знаем! Но не помним…

Выскакивать из кустов с криками и гамом, не имеет смысла. Выйдем приветливо улыбаясь, народ насторожим. Имеет смысл переждать, выработать план действий с начальником, а потом якобы случайно догнать повозку. Привет, как дела, как живете, как животик, а мы пряниками балуемся, вам по пути? Какая удача… Выйти на контакт, войти в доверие, и лишь потом приставать с просьбами. Любыми. Подайте на пропитание жертвам произвола селянских властей…

Мимо кустов проскрипела крытая повозка. Ткань на повозке расписанная в яркие цвета. Тяжелогруженая. Бредущие девы, разного возраста, разного роста, но угрюмые и злые. От усталости? От жизни? По судьбе? Вид и одежда дев напоминали одеяния ярмарочной гадалки. Родственники? Из одного роду-племени? Выясним.

Боевой запал у начальства скис. Силы неравны. На дешевый понт, дамочек не возьмешь. Особенно возницу. Судя по громкому голосу, у толстой девы, сил не меряно. Скрутит в трубочку, засунет в интимное место и глазом не моргнет. Применим очаровательное обаяние и непревзойденную коммуникабельность? Больше применять и проявлять… Тю-тю, лишь халстух… Поможет? Сомневаюсь. Есть запасной вариант… Ну в баню, пусть живут…

Повозка скрылась за поворотом и мы, обескураженные обломом, вылезли из придорожных кустов.

— Что же ты Вася не применил миротворческую методу? — Ненавязчиво поинтересовалась начальница. — Испугался?

— Но и вы не блистали смелостью. — Парировал, но смягчил напор. — Злые люди, угрюмые, кашу не сваришь.

— Сухарика достаточно.

— Не будем углубляться в кулинарную дуэль. — Подвел неутешительный итог. — Опростоволосились оба. Но есть идея. Специально не стал ничего предпринимать, ждал когда повозка дальше отъедет. Нужно посоветоваться и при согласии начнем действовать.

— Что именно хотел? — Заинтересовалась Светлана.

— Прикинемся глубоко верующими паломниками исполняющими определенный обряд. — Ненавязчиво поинтересовался. — В вашей деревне в кого веруете, или беспросветные атеисты как я?

— В ее, верим… — Светка закатила глаза в небо, уточняя место нахождения. — В небесную покровительницу — Многорукую Огородницу Непорочного Оплодотворения. Сокращенно — МОНО. Во имя Моно живем, молимся, исполняем обряды. Приносим жертвы. Как положено, порядочным, верующим девам.

— Да? — Идея формировалась на глазах. — Пожалуйста, поподробнее. Я человек мало верующий, в кого именно веровать, не определился. Ты просвети, наставь на путь истинный, вдруг к вашему стаду примкну?

— Не стадо, а паства. — Рассердилась Светка. — За подобное богохульство, в древние времена, прабабки волосья выдергивали еретичкам.

— Извини, не знал, хотя паства означает одно и тоже, что и стадо. — Покаялся начальнице. — Но грех спишется, пока не приобщен. Просвещай. Что, где и откуда. Кто такая, где живет? Ваше представление о загробном мироустройстве.

— Я же не Флора Гербарьевна, всю подноготную знать. Что рассказали, посвятили, то и помню. — Светка опять закатила глаза в небо. — Наше дело маленькое — верить истово и бесприкословно. Что помню, то и расскажу. Только ты не богохуль, не хихикай и не перебивай.

— Понял. — Развесил внимательные уши и приказал. — Готов приобщаться. Слушаю внимательно. Начинай.

— Моно было всегда. Мира не существовало, а Моно была. Вечно. Потом Моно, решила создать мир. Хлопнула в ладоши и появилась твердь, — земля короче. Хлопнула второй раз — появилось солнце, луна и звезды. Хлопнула третий раз и появился огород. И сказала Моно, — Пусть будет всегда. Стала на огороде работать — выращивать мир. Первыми выросли деревья, потом выросла трава, животные и птицы. Но сухо. Хлопнула Моно в ладоши очередной раз, раздался гром и сверкнула молния. Полился дождь. Появилась большая лужа. Но была лужа мертвая, как кипяченая вода. Нехорошо сказала Мона и создала рыб и подводных гадов. Оглянулась по сторонам, достойно и благолепно, но стало скучно — не с кем красоту созданную обсудить, полюбоваться. И хлопнула Моно в последний раз и появились мы — девы. И сказала Моно — Хорошо-то как, девочки. Теперь вы — дочери мои, владейте и любуйтесь. Все для вас, детки родные. Плодитесь и размножайтесь. Поддерживайте огород в чистоте, себя в святой вере, мир в равновесии. Дала правильные заветы. Оставила семена капусты для первого урожая и поднялась на небо, где теперь сидит на тучке, любуется на созданную красоту, следит за соблюдением установленных законов и поливает иногда мир из лейки, чтобы не засох.

— Короче, созданный Моной мир — большой огород, а вы верные послушницы? — Подвел итог и сделал правильный вывод.

— Да. Наша Моно — наше светлое все. Правильная вера. Остальные веры — мелкие верки, от лукавого. Вредные еретички. Но мы не расстраиваемся. Придет время и народы придут к нашей Моне. Мы — Моноизбранный народ. Нам все можно творить, хотя есть небольшие ограничения. Грехи. Когда заповеди Монины нарушаем. Но помолишься в тишине, горько поплачешь, прощения попросишь, не помогает, то берешь обет. Обет — конкретное обязательство перед Моно. Любое. Кто три недели не причесывается, кто идет по святым местам Моны, уходит в пещеру, кто в языческий народ. Не суть важно обязательство, главное исполнить задуманное. Как обет выполнишь, опять свободна.

— А как молитесь?

— Монты распеваем. Харе — Моно, но Харе — Стерео. Часа два в день распеваешь. Можно молитву разбивать по времени, час — утром, полчаса — в обед, и после ужина — остатки допеваешь.

— Почему никогда не слышал, как ты молишься своей Моне?

— Внутри себя пою. Мысленно. — Светка потупила скромно глаза. — С музыкальным слухом проблемы и горло постоянно пересыхает. Наша вера в Моно не требует пышных проявлений. А если в жертву принести что-то очень дорогое, для себя лично, то Моне молится не обязательно. Всегда простит. Когда в экспедицию уходила, главная жрица, по совместительству Марь Ивановна, грехи отпустила до конца экспедиции. Чиста перед Моной, как стеклышко.

— Что за Стерео? Еще кто-то?

— Харе — в переводе Слава. Получается Слава — Моне, переводить нет нужды? Вторая часть монтры — Но Славно и вдвоем. Не полностью посвященная, но подозреваю, — одному хорошо, но вдвоем лучше. Не случайно вдвоем послали любовь искать…

— Ах, вот оно как… — задумчиво протянул. — Хорошая вера… А что после смерти Моно обещает? Загробную жизнь в трудах на огороде?

— Дурак ты Вася. — Светка благостно улыбнулась в затянутое тучами небо. — Наша Моно, после смерти, обещает верующему народу, вечную радость и непрерывное блаженство. Как прожил праведно, без смертных грехов, прямиком к Моне на небо поднимаешься. Ничего не делаешь, просто песни распеваешь оставшуюся вечность и непрерывную радость испытываешь — Оргазмию. Светлое, святое чувство, непередаваемое словами. Но плохо прожил, устои, заповеди нарушал, отправляют в подземный огород, на вечную работу и прополку каменных грядок. Только не капусту — репейник колючий пропалывать, а вместо свежих плодов — не детки, гады ползучие, тараканы вонючие, да мошкара кусучая рождается. Жуткое дело. Они такие противные…

— Ты права. — Самодовольно улыбнулся, пришедшей в голову мысли. — Ура, идея окончательно сформировалась в гениальной голове. Несем слово божье в народные еретические массы! Приобщим Ойкумену к огороду. С нами Моно, но вдвоем лучше.

— Что ты имеешь ввиду? — Насторожилась Светка.

— Всех. — Гордо ответил, но смягчился и попытался доходчиво донести до представителя народных девичьих масс, гениальную мысль. — Закосим под верующих. Моноистов. Идем на подвиг, за святую веру. Кто во Имя страдает — тому все списывается. И грязный внешний вид, и голод и холод. Не врубаешься? Мы приняли святой обет, нести слово Моны в еретический мир. Харе — Мона, Но и Стерео — Харе.

— Но Харе — И стерео. — Поправила Светка. — Не вижу связи.

— Не напрягайся. — Пренебрежительно отмахнулся. — Верующим, думать грешно и вредно для душевного здоровья. Шутка, шутка, не обижайся. Не сомневайся в святых догматах и Мона однозначно простит. Грехи беру на себя. Пошли догонять теток, пока далеко не уехали. Ох, оторвемся по полной. Ох, приобщим народ… Обещаю к вечеру хороший ужин и новых причащенных к Моно.

Не давая возможности, начальнице вставить слова, потащил вдоль дороги, вслед за повозкой, на ходу объясняя план действий. Светка попыталась объявить в ереси, святотатстве и богохульстве, но два полуголодных дня на траве и ягодах умерили верующий пыл. Радует.

Когда хочется кушать, то отодвинуть в сторону заветы Бога, не грех, а легкое недоразумение. Будем сыты — воздадим алиллуй, иначе кто останется на земле, Созидателя превозносить? Обещаю покаяться во всех грехах. Я прав, дорогой небесный родитель?

Распевая во полное горло священную Монтру, через несколько минут, догнали тяжело груженную повозку. Теперь зависим от красноречия. Ударим коммуникабельностью, по угрюмости. Харе-Моно, Но Харе и Стерео!

— Моно вам в помощь, девы добрые. — Приветливо пробормотал, низко кланяясь хмурым теткам. — Во имя огорода и пресные воды, вовеки веков. Абзац…

— Здрастье оборванки… — Неприветливо бросила старая, толстая тетка, оглядывая подозрительным взглядом непрезентабельный внешний вид. Да заглядись, дура старая, все одно, вас поимею.

— Куда путь держите, любезные красавицы? — Лесть грубая, но нам ли до полонезов? Не дожидаясь ответа, степенно продолжил. — Не обессудьте за скудный вид, добрые девы. Разрешите представится. Меня зовут — Блаженная Василия, верную подругу — Светлана ибн Рыжая. Мы — ярые последовательницы матери нашей Многорукой Моны, несем слово и букву с миром, по белу свету. Во имя Моны дорогой. Абзац всем и каждому присутствующему…

— Первый раз слышу о Моно. — Хмыкнула удивленно старуха, почесав огромный, кривой нос. — Вы что? Местные еретички? И почему у Василия груди нет? Больная? Заразная?

— Нет, вы что? Особенности телосложения, не имеют отношения к женским болезням. Грудь в мозги ушла, иссохла от изнурительных постов и молитв. Сами мы не местные, недавно с гор спустились. Оттуда. Племя огородниц-охотниц. Издалека святое слово матери нашей Многомудрой Моны несем. — Неопределенно махнул рукой назад. Светка сверкнула глазами, за пренебрежительный жест, но промолчала. Спасибо руководство, умеете держать слово. Молчите дальше, не мешайте работать профессионалу устного творчества. Искренне поинтересовался. — А вы досточтимые путницы, откуда и куда путь держите?

— Смеяться не будете? — Неожиданно поинтересовалась горбоносая старуха. Удивился, но вида не подал. Играем роль при любых обстоятельствах.

— Наша вера запрещает издевательский смех, над другими людьми. — Смиренно произнес, благочестиво держа руки на халстухе. А что? Поза не хуже чем у других религий. Кто-то перед носом лодочкой ладошки, кто-то на коленях ползает, лобзая прах. Мы прикрываем и оберегаем низ живота. Нашу силу, нашу гордость. Аминь-абзац. — Грешно смеяться над убогими. Во имя и славы — Харе-Моно.

— Глядите. Пообещали. — Пригрозила старуха. Вздохнула, поправила иссиня-черную косу и важно представилась. — Мы — гордые представители древнего народа, торговые херки.

— Представители херческого народа? — Уточнил. Смешного не обнаружил. Ждем скрытого юмора дальше. Торжественно пропел. — Слава славным херческим представительницам.

— Действительно не смешно, или издеваетесь? — Засомневалась старуха, внимательно оглядывая невозмутимые физиономии. Не дождетесь. После двух суток голода будем терпеть что угодно, хоть щекочите за пятки. Херческие путницы, облегченно перевели дух и впервые за время разговора расцвели робкими, зарубежными улыбками. Есть первый положительный контакт, всем от винта.

— Мы родом, из глухой провинции. Городских, издевательских штучек-дрючек, знать не ведаем. — Смиренно уточнил старухе. — Служители Моно, несут божье слово смиренно и благочестиво. Абзац вам, гости дорогие.

— Приятно иметь дело с порядочными девами. — Облегченно вздохнула старуха, почесав крючковатый шнобель. — А некоторые глупые аборигенки, имеют наглость за глаза хихикать, не понимая особенностей алфавита и произношения, хотя если глубоко разобраться, то все девы вышли из нас. Из Херова чрева.

— Да? — Удивился я. — Как интересно…

— Мы старинный, херовый торговый народ. — Гордо добавила. — Наша родословная от самой Херы идет — Матери всего сущего. Прародительницы современной цивилизации. Мы — ее верные херки.

— Вы хотите сказать…

— Ага. Ваша Мона — Наша Хера. Дочь Олимпиады, зачатая от Олимпийского Огня. Первые демократы на земле. Слышали?

— Немного и смутно. — Пожал плечами, переглядываясь со Светкой. Начальница выглядела смущенной. Во всемирной истории, начальница явно не сильна. — Краем уха слышали. Куда направляемся?

— На местную ярмарку едем, шубами торговать. — Нехотя призналась старуха. — Можете присоединится, если по пути.

— С огромным удовольствием продолжим путь. — Торопливо согласился, боясь, что старуха передумает. — Нам туда же. Слово Моны нести. Абзац. Очень рада познакомится с достославными херками. Не про вас ли говорят в подлунном мире, что в Хере все есть?

— Да, действительно, всего полно. — Старуха гордо осклабилась, показывая плохие, желтые зубы. Через клык, как старый, деревенский забор. — Только не в Хере, в Херции…

Совместная процессия неторопливо двинулась в путь. Пользуясь новыми ушами, и скукой в длинной дороге, старуху понесло по волнам памяти. Мы торопливо кивали, таращили удивленно глаза, как будто слушали живой первоисточник. Говорящий артефакт. Ничто так не располагает к взаимности, незнакомых людей, как неподдельный интерес к чужой истории. Собеседникам есть чем заняться. Один пыжится от гордости, за любимую родину, а другой получает новую информацию. Да, мы челевяки любознательны и всегда расположены к новым знаниям.

Не важно каким знаниям. Все пойдет в дело. Не сейчас, так потом. Знание — сила, слухи — оружие. Домыслы — гипотезы, попробуй опровергнуть. В пустых мозгах, места предостаточно, свободные клеточки наполняются байтами, хуже не будет. От информации никто не умирал. От переедания — да, от переохлаждения — свободно, от переё… — инфаркт, но о процессе рано рассуждать, не пробовали.

Итак, что мы услышали нового о Херции? Во-первых, буквы — гэ, у древнего народа нет, и дикция страдает. Хэ — в большом количестве, а гэ — категорически отсутствует. Для них-то звучит прилично, а другие народы издеваются. Но не были бы Херчанки — Херками, если б не научились находить выход и получать прибыль из любой ситуации. Сметливы и хитромудрый народ. Превратим недостатки в достоинство и растиражируем рекламу по миру.

Кто помнит этрусков? Несколько узких высоколобых специалистов. А Урарту с Междуречьем — Двуречьем? Уральских Булгар? Таинственный народ Гоголь-Моголь? Про папуасов разговора нет — меньше знают и помнят. Где были славные славяне до девятого века от рождества Христова? То ли прятались в дремучих лесах, то ли бродили по диким джунглям, — письменных источников нет. Куда ускакали беспокойные скифы-варвары? К славным славянам в дикие леса? В Гималаи к Йетти? Неизвестно. Остались заросшие травой курганы, разбитые глиняные кувшины, да мелкие монеты. Пропали отважные товарищи в веках, вместе с боевой и мирной героической историей. Доказывай, не доказывай, что мы произошли от ариев — париев, то ли от касты брахманских индусов, — пустые словеса и сказочные мифы. В библиотеке данных нет, а всякая гадость в рукописных летописях висит черным пятном, на ушедших в небытие народах.

Все что знаем о темном прошлом, то прочитали от завистников-летописцев и предвзятых сухарей-ученых. Не хотелось снова приводить в пример некоторых товарищей, но не отнять. Шибко продуманные. Рано поняли грозную силу рукописного слова. Не узелки на веревках, не клинопись, нормальные печатные буквы. Но мало — надо непременно найти старательных, недалеких учеников, вдолбить колом в мозги что только наши знания самые правильные и праведные, а дальше процесс идет самостоятельно.

И копаются потомки славных ариев, в старинных, отхожих местах, разыскивая древние берестяные грамоты и рвут волосы современные скандинавы, пытаясь расшифровать запутанные руны предков. Господа поезд истории ушел. Ваша биография, в нашей интерпретации. Другой записи нет. Хотите верьте, хотите копайте бессмысленно дальше, все одно не прочтете. Некому переводить, учеников нет.

Но вернемся к Херции. По словам крючконосой старухи — ее родина, наше ух. Чего не коснись, ступала нога херки. Где не вступала, нагадила, потрогала, прикоснулась и плюнула. Самолеты — Дедалы и Икарусы. Демократия — исконно херовое. Звезды на небе и те херские. Херы имена придумали, значит наши. Любой науки коснись — определения и словечки из херского жаргона. А живопись? Архитектура? Классика жанра. Трагедии, комедии.

Возьмем материальный мир. Ну и где видели хорошие шубы, кроме как у нас? Мало ли что нет пушного зверья, среди выжженных, бесплодных скал. Вы попробуйте сшить нормальную норковую шубу из кусочков кожи старой козы, или кошки. То-то же… Слабо. Масло оливковое? Не ваше растительное, из пережареных семечек подсолнечника, а настоящее, что Сократ с хлебом потчевал и сколько мудрых слов навысказал. А благородное — виноградное? Красное, сухое? Не брага кислая, мозголомная, водка паленая. Бокал вина выпил и мысли пошли философские, а после водки? Единственный вопрос промычишь заплетающимся языком — ты меня уважаешь и алес… Упал без сознания, ночь проблевал в мусорное ведро, утром едва опохмелился, пора на работу.

Оргии — наши любимые забавы, гомосексуализм — был исконно нашей выдумкой, но вместе с мущинками пропал в забвении. Лесбийки — однозначно нежная дружба, но завистливые иностранки-извращенки — опошлили садизмом-мазохизмом. Любое умное слово возьми — кругом херовы корни и слоги. Пе — Педагоги, педиатры, педофилы. Зе — Зоофилия, зоофобия, зоопарки, флора, фауна, октябрь, ноябрь. Вы Птомелеевского календаря не знаете? Плейбой, сексгёл — тоже херово великое изобретение. Глаза раскройте и подивитесь — мы херанки ваше все.

Про любовь? Слышали и знаем. Был древний мущинка, увидел себя дорого, первый раз в зеркале и так сильно влюбился, что решил попросить у богини предоставить возможность любиться непрерывно. Хера дала — стал гермофродитом. Что такое? Точно объяснить не можем, но земляные червяки до сих пор практикуют. Еще скульптор так сильно полюбил собственное произведения, что зажил со статуей в законном браке. И что произошло дальше? А попробуйте каждую ночь на камне спать? Фригидная оказалась скульптура, мужик простудился, заболел простатитом и помер в мучениях. Вы считаете, странная любовь? Возможно, спорить не будем, но зарубежные народы до сих пор помнят наизусть и применяют на практике. Зачем на скульптурах спать? Манекены используют и отдельные части тела. Секс-в-шоп называется.

Ненавязчиво поинтересовался о лошадях-мутантах, намекая о Кузе и Пегасе. Старуха оживленно закивала. От херов. Были Пегасы крылатые, да кентавры получеловеческие. Специально выведенные породы скакунов. Если крылатые пегасы немногочисленны и специализировались на ублажение поэтической элиты и аристократов, то кентавры-работяги, составляли приличную часть общества.

Первоначально кентавры выведены для облегчения тяжелого, нудного труда работников сельского хозяйства. Телегу цепляешь, к лошадиному крупу, в руки кентавру косу, или вилы. Идет мутант, траву косит, виноград собирает и урожай в телегу складывает. Везет беззаботно и самостоятельно груз в нужном направлении и без погонщика. Какая экономия, какое снижение себестоимости продукции. Потом кентавры в окончательный разум вошли, революцию подняли. Потребовали установить тройные расценки за двойной труд, восьми часовой рабочий день и часовой обеденный перерыв, два дня выходных, уравнивание в избирательных правах с херовым демосом, разрешить смешанные браки с херками и лошадьми.

Демократическое правительство херов, возмущенное завышенными требованиями мутантов, попыталась подавить кровавое восстание, но кентавры, больно лягались копытами, и далеко бросалась булыжниками, что херовой исполнительной власти пришлось идти на беспрецедентные уступки и принять поправки в основной закон, конституцию.

После завершения победоносной революции кентавры окончательно обнаглели. Выбирали независимых представителей в любой парламент, хамили на улицах, гадили в храмах. И что с ними поделать? Начинаешь стыдить, призывать к элементарному порядку, кентавр ссылается на неразумную лошадиную половину, но при демократическом голосовании требовали считать избирательный голос за два. Два организма — два голоса, популярный в то время лозунг, попортил многим депутатам нервы и репутацию. Долго измывались над беззащитными двуногими предками, обнаглевшие кентавры, пока однажды ночью, херовый народ не устроил ночь длинных ножей. Что случилось, история умалчивает, но на утро кентавры таинственным образом исчезли из городов и деревень страны. Лишь некоторым быстроногим удалось ускакать в неприступные горы, а цены на лошадиное мясо упали в несколько раз, принеся разорение многим оптовым мясо-торговцам.

Но славные рукастые, головастые скакуны остались в херовой народной памяти, многочисленными правдивыми мифами, достоверными сказаниями и героическими былинами. Не верите? Ну и не надо.

Конечно, прабабушки — херки придумали давно, на заре цивилизации и сейчас немного не так, как раньше, но мы не отчаиваемся. Славная история, славные дела, в великом прошлом, но мы сделали, сотворили, натворили, а вам пахать да пахать, до признанной славы, края работе не видно. Скорее бездонное небо упадет на землю, чем пропадет память о херках великих.

Фу… Хорошую, недорогую шубу в кредит не купите? Жаль. Но вы подумайте, упускать шанс не стоит, потом всю жизнь страдать измучаетесь…

Красноречие не иссякало, но когда подошло время ужина, нам скромно намекнули о лишних, незваных ртах. Попытались со Светкой сделать вид, что не понимаем толстых намеков, на тонкие обстоятельства. Прокатило, но немного. Славные потомки, великих мыслителей, ученых и хероев, оказались на редкость скупыми и прижимистыми жмотами. Измельчали. Выродились.

Применил испробованную тактику грубой лести. Сработало. Несколько заплесневевших сухарей и котелок хречки — национальной херовой каши заработал. Честно поделился с оголодавшим начальством.

Херки залезли в повозку, выставив охрану, а мы со Светкой привычно расположились рядом с костром. Искры летят вверх, кружится вокруг мошкара и бросается в огонь. Хотят тепла, или как птица Феникс мечтают возродится из пепла? Что тянет к свету и теплу? Воспоминания?

На огонь костра, как и на медленно текущую реку, можно глядеть бесконечно. Заворожено — бессмысленное занятие, но глаз не оторвать. Проплывающие мимо пузырьки, гаснущие искры. Стихии разные, необъяснимо приятные. На уровне инстинктов, подкорки подсознания. На душе умиротворение, в голове пустота и лишь проскакивают редкие мысли, ни о чем. О великом и прекрасном.

Что великое и прекрасное? Мы сами, дорогие. Впервые начинаешь думать о людях приятно. Хочется нечто, что-то, чтобы всем и внезапно стало хорошо. Челевяки проснулись счастливые, радостные и благородные. Черт с лентяями, пусть живут при коммунизме. Пусть царствие небесное появится здесь и сейчас, а грешников выпустить из ада на свободу, по бессрочной амнистии. Уничтожить мировое зло как эксплуататорский класс. Устроим мир во всем мире. Пусть исчезнут болезни, уйдет печаль, сгорят в огне ненавистные враги, утонут в реке соседи-сволочи и гады-хулиганы. Лопнут от жадности буржуи-олигархи. Посадят в тюрьму зажравшееся начальство. Пусть в автобусах, трамваях старушек возят бесплатно, каждому нормальному пацану и красивой девчонке по личной импортной машине, многокомнатной квартире и кирпичной даче на теплом юге, на берегу моря…

Пенсию платить с ранней молодости до глубокой старости, зарплату — большую, потенцию — огромную и каждый час, теток — бесприкословных и горячих. Жену умную, понимающую и всегда молодую. Любовницу верную и не вредную. Детей — умных, красивых, скромных, тихих, послушных. Тещу — на другом краю земли. Похмелье — ликвидировать безжалостно и навсегда. Наркотики без привыкания. Холодильник большой и полный. Каждому желающему нимб и белоснежные крылья. Погоду теплую и ночь без кровососущих комаров. Курить в любом месте.

Бордели — бесплатные, стриптиз на каждом перекрестке, воблу не пересохшую, пиво — холодное. Черную икру — каждый день, в каждую семью. Голозадых афроамериканцев исполняющих попсовый рэп — долой с экрана телевизора. Как впрочем и тупых голивудских крашенных блондинок — лесбиянок, — искусственным фаллосом по пустой голове, и прочь химию с силиконом из музыки! Шутки — умные, юмор — не плоский, мыльные оперы — обратно в Бразилию, пусть обезьяны глядят, мучаются. Карнавал каждый вечер. Танцы — до упаду, секс — до визжащего оргазма. Порно в интере — без спамов.

Книги — хорошие. Песни — душевные. Бананы — сладкие, ботинки — не жмущие, борода — не колючая…

О чем намечтал в счастливом сне, уже не вспомню, но всю ночь пускал сладкие слюни и глупо улыбался. Осуществил. Кроме ночного участия в эксперименте по поиску любови, со Светкой. Она не настаивала, а я не вспомнил…

ГЛАВА 18

— Системные папки вороши, чувствую, он там.

— Если там, то нам писец. Придется переустанавливать.

— Голова боится — руки делают.

— Оборвать бы эти смелые ручки, по толстые гланды…

Приятно начинать очередную главу жизни с раннего утра нового дня. Вчера — позади, что произойдет до вечера не известно. Пути открыты. Планы есть, но как осуществляться — вековечный вопрос обывателя. Направление выбрано, но… Упал, сломал ногу и планы завершил в больнице. Съел прокисший салат и просидел под кустом, избежав других неприятностей на голую задницу. Напали разбойники — история личной жизни закончена, началась загробная. Суетиться челевяк, счастье придумывает, планирует. Пуговицы зарабатывает, на пропитание, на черный день. Работы непочатый край.

Лучшее время для начала новой жизни — вечер воскресения. Настроил перед сном планы на предстоящую неделю. Решил начать жить по-новому, по-особому. Бросить курить, пить, жену. Послать перед планеркой на три буквы директора и найти новую работу — высокооплачиваемую и непыльную.

Планы во сне кипят до утра понедельника, но встал злой, невыспавшийся, сходил на горшок, выпустил желчь, позавтракал чем бог послал и жена приготовила. Плюнул на проклятую судьбу и опять поплелся на нелюбимую работу, закуривая ненавистную сигарету и мучительно раздумывая, где найти вечером деньги, чтобы принять на грудь пару стаканов и забыться в дурмане до утра вторника.

Вася, ты снова пошел в неправильном направлении. Будь оптимистичней. Гляди на мир веселей. Да воздастся каждому по делам его, да вернется воля твоя, и пусть жизнь когда-то станет легкой. Во имя абзаца и крепкого, непечатного словца — полный аминь.

Херки внимательно пересчитали шубы, накормили лошадей и нас со Светкой запаренным овсом, скромно перекусили сами, бутербродами с колбасой, горячей, приличной кашей на молоке, чашечкой кофе со сливками. Помолились херки — матери Хере, обсудили маршрут дальнейшего следования, подвели баланс расходов, подсчитали — прослезились лишним расходам, запрягли повозку и предложили отработать вчерашний ужин и утренний завтрак.

Мы не растерялись, проявили коммерческую смекалку и выторговали дневной обед. Ударили с горбоносой старухой по рукам и отправились в путь-дорогу…

Повозка натужно скрипела и норовила угодить деревянным колесом в глубокую колею. Работа заключалась в выталкивании телеги и если колымага не трогалась с места, таскать из придорожного леса ветки для подкладывания под колеса. Тяжелая, грязная, нудная работа — из болота тащить бегемота…

Как хорошо, что нет пасынка. Увидеть унижающегося за кусок хлеба и пайку каши приемного отца, Кузя бы не перенес. Поднял бунт, наговорил хречкам кучу гадостей, поднял революцию, сам ускакал в кусты, привычным маршрутом. Дай ему Моно, сохранить редкую способность провоцировать гадости и выходить сухим из воды. Пусть другим будет хорошо, пока нам плохо. Не переживай Кузя, отец идет на помощь, только вытащит в очередной раз телегу из ухабины.

Дорогая начальница проявляла необыкновенную активность, все время крутясь рядом с повозкой и не отходя от нее ни на шаг. То поправляла ремешки на ткани, то стряхивала прилипшую грязь. Неужели стоит прогибаться перед скупыми хозяевами, в надежде заработать лишний кусок хлеба? Удивительные дела, узнаем руководство с неожиданной стороны. Неплохой пейзаж…

Отработали обед сполна, но получили жалкие крохи с барского стола. Хотели поднять революцию и совершить кровавый пролетарский бунт, судьба не благоволила — херчанки имели численный перевес. Затаили обиду до ближайшего села.

Начальница херок, отобедав теплым наваристым супом, выпив пару бокалов красного вина, неожиданно подобрела, и ковыряясь в редких зубах острой веточкой, решила ударится в наставничество. Наставить заблудших в ереси, на путь истинный, правильный. Мне что до Херы, что до Моно — перпендикулярно, пусть пытается. Лишь бы до деревни добраться, а там припомним эксплуататорам трудового народа.

— Что подруга молчит? Язык проглотила?

— После сытного обеда? — Уточнила ядовито Светлана. — Не только язык проглотишь, но и траву начнешь жевать.

— Сколько натопаешь, столько и слопаешь. — Старуха равнодушно пропустила мимо ушей, ядовитую Светкину шпильку. — Еще в древности великие херки изрекли — Что положено деве, не положено быку.

— Знаем, проходили. — Отмахнулась Светка. — Но если положено, то класть по справедливости, не по жадности.

— Скотину перекормить, работать не сможет. — Парировала старуха, шмыгнув крючконосом. — Мы — потомки демократок, грубой силой не заставляем работать. Не хотите, не надо. Договаривались на берегу.

— Мы рабочая скотина? Так значит, относитесь к паломникам? Ясно… — Светка вскочила с земли и гордо встряхнула волосами — Договаривались до обеда? Значит, мы свободны от договоренностей и уходим. До свидания херки. Удачной торговли шубами. Пошли Василия.

— Света, давай посоветуемся, поторгуемся. Найдем консенсус. — Я растерялся. Пусть обед был скудным, но лучше что-то, чем ничего. — Не будем пороть горячку. Опять идти голодными…

— Не переживай, самостоятельно дойдем. Полдня потеряли.

— Как скажешь. — Покорно согласился. Начальство закусило удила. Вечерний ужин промелькнул мимо носа…

— А как же многотерпение и покорность в святом обете? Моно не простит. — Влезла старая херчанка. Какой склочный, мелкий народишко. Неужели именно предки, оставили высокую культуру потомкам? Досадно.

— С Моной разберемся без посторонней помощи. — Презрительно бросила через плечо Светка. — По крайней мере Мона, всегда предлагала милосердно относится к людям. Гуманно.

— Да? А наша Хера благосклонна к благодарным Хамосапиенсам.

— И сопите с хамами, ноздря в ноздрю.

Хорошо что херки пользуясь численным преимуществом не набили морду и отпустили с миром. Наорали вслед обидных слов, но руки не распустили. Житье в женском мире имеет небольшие преимущества. Народ дерется редко, обходится погаными словами. Склочные, но миролюбивые. Бояться макияж и маникюр попортить? Прическу истрепать?

Тривиальнее — нет гормона, тестертерона. Злость есть, ярости нет. Голову обида не сносит.

Отойдя на безопасное расстояние, Светка неожиданно успокоилась и весело подмигнула.

— Что Вася? Страдаешь?

— Представляю вечерний ужин. — Печально вздохнув, выдал очередную сентенцию. — На голодный живот и сухой овес — за фруктовый мармелад. Давай вернемся к херчанкам? Договорюсь.

— Поздно и стыдно. — Притворно вздохнула Светка. — Не примут. Не простят.

— Стыд глаза не ест, позор шею не ломает. — Прижав руку к груди, торопливо но горячо объяснил позицию начальнице. — Я, как и ты, плохо отношусь к жлобству и скупердяйству херовой старухи-спекулянтки, но при тяжелой жизни, гордость засовывают глубоко-глубоко в…, сама знаешь куда.

— Разрешаю скрученную гордость выковырять обратно на свободу. — Светлана залезла рукой в глубокий вырез драного платья и неожиданно извлекла, небольшой кошелек. — Будем жить, пить и продолжать экспедицию!

— Ты нашла деньги? Отыскала и молчала?!

— Сегодня утром, случайно в повозке обнаружила. — Деловито объяснила Светлана, пряча кошелек обратно в вырез платья. — Остальное, ловкость рук и никакого мошенничества. Учись салага.

— Конечно не мошенничество, а натуральное воровство. — Рассерженно сплюнул на землю, но от злости промахнулся и угодил плевком в личную, левую ногу. — Докатились до банального преступления. Дожили…

— Слушай Вася — чистоплюй, плюнуть по-человечески не в состоянии, непременно себе на ногу, а в праведники лезешь. — Рассердилась Светка. — Осуждать легко, когда жизнь благоустроена и сыта. Просить и унижаться перед жлобами, гордость не мешает, а как честно тайком взять свое, заработанное — неожиданно запротестовала? Применяем двойные стандарты?

— Какие стандарты?

— Не важно. — Отмахнулась Светка. — Когда стоит вопрос между жизнью и смертью, мне по барабану как, но обязана довести начатое дело до конца.

— Утрируем девушка. — Недовольно поморщился и перешел на высокий слог. — Если упрощать до крайности сложные нравственные ситуации, то всегда договоришься до любого абсурда и оправдаешь что угодно. Да, если жизнь тела в опасности, то любые попытки спастись заранее оправданы совестью. Но разве мы, в безвыходном положении? Еще можно несколько дней терпеть унижения и пресмыкаться перед сильными, мира сего. На ягодах выживем.

— Сам-то понял что сказал? — Усмехнулась снисходительно начальница. Смутился и пожал плечами.

— Догадываюсь.

— Короче Вася, если не хочешь пользоваться ворованными деньгами, остаешься наедине с чистой совестью, но без обеда. Выбирай.

— За горло взяла? — Гордо вздернул подбородок, но живот обиженно булькнул, рот сглотнул обильную слюну. Оголодавший организм свело спазмами от приступа голода и высокая мораль, махнув раздраженно рукой, спряталась в уголках разума до лучших, сытых времен. Сжав зубы, попытался сдаться на милость победителя красиво. — Хорошо, согласен. Уступаю диктату, но знайте девушка, идете в разрез с жизненными принципами. — Не удержался и уточнил. — На мясо денежек хватит?

— И на мясо, и на суп с пирожками. — Начальница залезла в разрез платья и из-под другой груди извлекла небольшую косметичку. Достала зеркальце и оглядев внимательно потрепанную внешность, решительно добавила. — Приводимся в небольшой порядок и быстренько делаем ноги до ближайшей деревни, пока херчанки не обнаружили пропажу кошелька.

— Согласен. — Понурил голову. Если совесть может смирится с чужими несправедливыми делами, то физиономия категорически не согласна отвечать за чужие грехи.

Ускорили шаг по пыльной дороге, выглядывая укромное место для приведения внешности в порядок. Время шло, ручейка — нет, тревожные мысли успокоились, голова переключилась на необыкновенные возможности женской груди.

Чем дольше общаюсь с женским полом, тем в большее восхищение прихожу от широких возможностей применения замечательных выпуклостей. В моральном, физическом и хозяйственном плане.

Не скажу, что девы придают особое внимание естественным преимуществам, скорее относятся как к должному, и необходимому злу. Для девы грудь — секретный кошелек, возможность отложить что-то на черный день и как предмет для украшений, но используемый не во всю потенциальную мощь и красоту. Узко мыслят. Традиционно-тривиально.

Начнем по порядку. Как бы использовал большую грудь изобретательный мущинка? Правильно, в первую очередь, как предмет для гордости и зависти перед самцами-соперниками. Мы всегда должны что-то, с чем-то сравнивать. Зарплату. Машину. Прочее и второстепенное. Но! Самый главный критерий для сравнения? Правильно — он. Рудимент. Отросток, друг, младший брат. Да назовите самого завалящего прынца, который не мечтает, чтобы драгоценный отросток, стал немного больше чем сейчас. Ну чуть-чуть, сантиметров на пять-шесть в длину и пару-тройку в диаметре…

Но в чем главная проблема? Просто так, отросток в многолюдном, разнополом обществе не выставишь на всеобщее обозрение. Неприлично и пошло трясти опавшим, дремлющим отростком. Не показывает истинные размеры. Чтобы все время упруго и гордо торчал параллельно земле, нужны дополнительные стимулы и возбудители. А была бы грудь? Выпуклость под пиджак, пальто не спрячешь. Грудь какая есть, такая и есть. Всегда. Завидуйте малогрудые — мелкомешочные. Мало ли что у соседа машина классная и зарплата в пять раз больше. Зато у меня, без силикона на два размера шире. Еще бы размер груди соответствовал размеру рудимента. Двойная радость, для черной зависти конкурентов.

Теперь по поводу физических возможностей. Принять на грудь алкоголя? В два! В три раза больше! Сколько не выпил, лицо при падении не разобьешь, грудь помешает, амортизирует.

В хозяйственном плане? Заначку затырить? Милое дело. Плоскогубцы положить на грудь, пока руки отверткой заняты? Гвозди антисанитарно в рот не класть, при обивке дивана, а на широкую грудь. Тяжести переносить удобнее, не придавит шифоньером в узком коридоре малогабаритной квартиры.

Книги читать лежа — вместо подставки используем. Да в умелых руках, да с мущинской сметкой и изобретательностью, неужели ограничимся в творческих поисках? Лишим женщин предмета мужской зависти, ну и куда побегут? Ревут, обижаются нервы треплют, тоскливо обвиняют — Ты любишь только за грудь… Чаще да, но иногда и без разницы.

— Света, разреши задать нескромный вопрос. — Не удержался от вопроса, шагающей чуть впереди начальнице. — Только пожалуйста, честно и откровенно.

— Да? — Удивилась начальница, не оборачиваясь. — С каких пор стал деликатным и скромным? Хорошо, задавай. Когда беседуешь о ерунде, меньше кушать хочется и дорога становится короче.

— Ты никогда не задумывалась, что природа устроена рационально и продуманно? Лишнего ничего не создается, для чего-то предназначено.

— Ты так думаешь? Ну и?

— Какую функцию выполняет девичья грудь?

— Ты уже спрашивал. — Светлана пожала недоуменно плечами. — Дурацкий вопрос, из той же оперы зачем на небе звезды. Пусть будет.

— Определенная логика есть, но смысла нет. — Догнал начальницу и зашагал рядом. — Огляди себя, что видим? Руки — хватать, таскать, ноги — ходить бегать. Голова думать и есть, слушать и нюхать… Живот — чтобы набивать пищей, внутрь не заглядывал, но представить что именно происходит могу. Даже волосы на голове имеют смысл, чтобы мозги не простудить. А большая грудь? Что-то же находится? Для чего-то служит?

— А у тебя зачем плоская, волосатая грудь?

— Волосатая — чтобы не мерзла, а твердая, для мышц крепких рук. — Охотно продемонстрировал, выпятив костлявую грудь и пошевелил мышцами рук. Вышло неубедительно, но наглядно.

— Ну и здесь для мышц. — Начальница попыталась повторить. Грудь приподнялась. Недоверчиво потрогал, проверяя, но как была так и осталось мягкой.

— Тогда бы стала твердая. Сильная.

— Итак сильная. — Обиделась Светка и запахнула вырез на груди. — Задаешь глупые вопросы, в смущение вводишь. Откуда могу знать? Немного для красоты, остальное для мучений. Отстань.

— Извини. — Смущенно пробормотал и окончательно заткнулся.

Детский лепет. Как маленький, смутно озабоченный пацан, выясняю то, что знают с пеленок. Мучительно стыдно. Как будут реагировать взрослые читатели, читая бредовые мемуары? Вася Кастрюлькин вместе с соавтором — какавтором, пишут мелкие пошлости на протяжении половины произведения, ни разу не расставив точки над и? Отбросят раздраженно книжку под диван, переплюются и уйдут на кухню, восстанавливать истрепанные нервы колбасой с чаем.

Извините товарищи, дайте пару шансов, немного помучайтесь в неизвестности, непременно найду, выясню и попробую. Торжественно обещаю, мало не покажется. Поимею до конца, выясню до дна. Исследую скрытые точки, черточки и закорючки с загигулинами…

Но! Пусть некоторым представителям противоположного пола неприятно будет услышать, вывод сделаю категорический: Без полноценной женской груди, — нет замечательной любви!

Как далеко уносит бурная фантазия, не имеющая практического воплощения в нудной реальности. Конечно. Не нужны мущинкам девичьи тити, на широкой груди. Мучайтесь сами, но иногда позвольте нечаянно потрогать. Провести ладонью по атласной коже и неожиданно крепко, но осторожно сжать. Зарыться лицом и прикоснутся губами к твердому соску. Вспомнить, беззаботную молодость, прекрасные мгновения младенчества…

— Вася. Мясо. — Тихие Светкины слова прозвучали как выстрел. Голодный живот прореагировал на слова быстрее, чем мозги.

— Где? — засуетился, оглядываясь по сторонам и сразу успокоился. Впереди по курсу шла пестрая корова. Плыла говядина в голодные руки.

Упитанные бока плавно покачивались с такт. Черные рога, острыми вилами упирались в небо, невозмутимая физиономия неторопливо работала челюстями, пережевывая травяную жвачку. Большое, розовое вымя, полное молока, едва не касалось сосками пыльной дороги. Хвост с черной кисточкой лениво обхлестывал спину, отгоняя назойливых мух.

— Осторожнее, не спугни смирную скотинку. — Тихо предупредила Светка. — Идем как не в чем небывало. Твое задание — слушать приказы начальства, и не путаться под ногами. Усек?

— Так точно. — Беспрекословно согласился с начальством, пытаясь унять дрожь в теле. Корова — не только полтонны диетического мяса, но и питательное молоко, из которого можно приготовить много полезных продуктов. Например — масло, на котором, так удобно жарить куски говяжьего мяса…

Корова нас заметила, но спокойно продолжала идти по дороге. Домашнее животное, молодец. Шевели копытами, скоро познакомимся ближе… Подоим, утолим голод, и долгожданная развязка… Колбаса, котлеты и окорок закоптить. Рога на стаканы, хвост — на плетку. У хорошего мясника — кроме предсмертного коровьего мычания, ничего не пропадет. Ха-ха. Какие мы кровожадные…

Когда до долгожданной встречи осталось несколько шагов, корова остановилась на месте, и расплылась в широкой, коровьей улыбке.

— Ой, кого мы видим… Привет гои.

— Здравствуйте корова. — Хором поздоровались, продолжая медленно приближаться. Охотится на говорящую корову, не входило в планы, но от судьбы не уйдешь, отодвинем в сторону гуманистические принципы, голод не тетка. — Только не гои, два усталых паломника.

— Верующие? Таки в Моно-Стерео веруете? Или Херу Хреческую? Бывает. Наверное, устали в дороге? Кушать-хавать желаете? Молочка на халявку попробовать? Говядинки отведать? Ну-ну…

— Не… Почти. — Энергично запротестовала Светлана, резко остановившись на дороге. Горячо поддержал руководство. Умная скотина попалась. Ничего, перетерпим издевательства. Только до вымени добраться.

— Ой, так и поверила гоям. Кто ж от мяса отказывается? Молоко опять же свежее. Диетический продукт высшего качества. А шкура, копыта и хвост? Все свое, все натуральное. Неужели не хотите попробовать?

— Ну если вы настаиваете. — Вмешался в разговор, перехватывая инициативу у начальницы. — Не возражаем.

— Я ж говорила? Таки знала. Как чувствовала рогами беду. — Корова удрученно покачала мордой. — Куда катится мир, мама дорогая… Каждый встречный гой, норовит обидеть бедную коровку. Обмануть, обсчитать.

— Да не гои мы. — Возмутилась Светка. — Путники. Слова и слыхом не слышали. Вначале объясните, а потом выражайтесь.

— Известно ли вам, дорогие гои, что есть священная корова? — Не унималась говорливое животное. Не дожидаясь ответа на вопрос, облизнула влажным розовым языком, черный нос. — Таки не знаете? Тю… как далеко зашла всеобщая неграмотность и дремучесть современного гойского общества. Даже не думайте, — вам не идет. Девушка, как я вас понимаю, но простить не могу.

— Но позвольте…

— Позволяю помолчать и послушать мудрые слова, умной тети Муры. Таки не с печки упала и не первый год живу на белом свете. Чтобы не затягивать разборки, предлагаю честно со мной расплатиться и разойтись по мирному…

— С чего? — Не поняла Светка.

— Как таки с чего? — Корова удивленно выкатила карие глаза. — Вы ж меня убить хотели? Ограбить. Молоко забрать, шкуру снять. Покушение на убийство, плюс не осуществившееся ограбление, действовали сообща, в сговоре — значит уголовная банда, срок удваивается. Таки не понятно?

— Но мы ничего не сделали.

— Но злые помыслы имели? Имели. Намерения питали. Пусть и мысленное покушение на честь и достоинство Священного животного, то есть меня, усугубляет гойскую вину. — Перебила начальницу, внезапно посуровевшая корова. — Неосуществленное, преступное действие, не освобождает от уголовной ответственности. По совокупности намерений, преступления тянут на вечный пожизненный срок. Да что объясняю, как маленьким детям? Трачу драгоценное время? Мы будем платить, или дальше беседу базарить? Вину усугублять?

— Ну и дела. — Удивленно переглянулись с начальницей. — Едва поздоровались, как заплатить должны, за что не делали. Несправедливо.

— Ой, кто бы говорил о справедливости. На себя поглядите. У вас же на лицах написано, что думаете и хотели. Послушайте старую Муру, не тяните кота за хвост и платите бабки. То я всех не знаю. Одним местом думаете. Каждый норовит обидеть бедную Священную скотинку, поиметь. Лучше не заводите, не расстраивайте нервы, потом оставшуюся жизнь не отмоетесь. Кто со священными коровами связывался, никогда безнаказанно не отмазывался. Да если одну корову тронуть, то родное стадо прибежит на помощь. Не то что трогать, про думать плохо нельзя. Вот такие мы безобидные Священные животные. Девушка, как погляжу, вы иногда умная? Пятьдесят монет и разойдемся как в море корабли.

— Но у нас нет…

— То не чувствую, не понимаю. — Корова снисходительно мукнула и скосила глаз на Светкину грудь. — Таки не знаете, какие будут проблемы, а я знаю. Молодой человек, помогите дорогой подруге, избавится от лишних финансовых проблем. Честная Мура много не просит. Только очередь не задерживайте. Учтите, Моня рядом, не хотелось бы беспокоить по пустякам…

— Света, давай дадим денег, чтобы отвязались. — Шепотом попросил Светку. — Черт с ней, лишние неприятности не к чему.

— Правильно молодой человек. — Встряла корова. — Можешь думать, когда захочешь. Ладно, ладно, не мешаю, советуйтесь дальше. Мура умеет быть терпеливой, но недолго, проценты капают.

— Прибьем? — Неуверенно прошептала-предложила Светлана.

— А если не врет?

— Таки вру? — Опять влезла в разговор Священная корова. Подслушивала? — Разве лгу? Моня, тот горазд. И хорошо наврать. Свидетель мой, дорогой. Ой, дорогой… Берет за услуги двадцать процентов, но деньги отрабатывает. Прирабатывает чистосердечными признаниями в судах. Ему, — Моне то есть, сказать, что изнасиловать хотели, как копытом об пень постучать. Кристальной честности бык. Последнее уважение потеряете. Прокляните тот день и час когда вздумали торговаться с Мурой. Таки не поняла, где мои деньги?

— Отдавай. — Умоляюще поглядел на начальницу. — Черт с ними. Как пришли, так и ушли. Зато быстрее от коровы избавимся.

— Не грубите молодой человек. Я Священная корова и требую соответствующего рангу обращения. Хотите штрафа? Он есть для вас.

— Поняли, поняли. — Буркнула Светка и вытащила кошелек из выреза на платье. Отвернувшись в сторону, пересчитала деньги и отсыпала меньшую часть обратно. Тяжело вздохнув, протянула горстку монет корове. — Забирайте. Но как догадались, что деньги лежат там?

— Девочка моя, когда станешь старой и умной как я, то поймешь, куда можно спрятать честно заработанные деньги. — Усмехнулась корова, вставая на задние ноги и подставляя переднее копыто под деньги. Удивленная Светлана положила деньги на лапу. Корова чем-то щелкнула, розовое вымя наполовину отстегнулось и деньги исчезли внутри. Неторопливо почесав толстое брюхо, корова осторожно опустилась на четыре копыта. — Детки, учитесь жизни, иначе жизнь научит вас. Шалом дорогие.

— До свидания. — Хором ответили мы, провожая взглядом медленно уплывающий коровий зад. Хвост изогнулся, задрался вверх и весело нам помахал кисточкой. Ура, мы свободны.

— Мне кажется, нас откровенно поимели. — Сделал неутешительный вывод. — Согласна Светлана?

— Красиво и элегантно. — Согласилась Светка. — Плохого совершить не успели, но отдали последние деньги и чувствуем себя вольными.

— По уши в навозе…

Разбитая дорога привела к полуразрушенному мостику, через мутный ручей. Воспользовались предоставленной возможностью и приняли водные процедуры. Вода холодная, мутная, полная лягушек и пиявок. Светка безответственно визжала, я мужественно крякал от омерзения, но потом осененный кулинарной мыслью, бросился на речную охоту.

— Вася, выброси немедленно лягушек обратно. Зачем сдались мерзкие твари?

— Сейчас узнаешь. — Ловко бросился вперед и очередная квакушка, полетела на берег. — Светлана, помогай.

— Что делать?

— Не давай разбегаться по сторонам. Собирай в кучу.

— Этих мерзких, голых, холодных лягуш?! — Светлану передернуло от отвращения и дева выскочила из ручейка, как ошпаренная кипятком. — Хоть убей Вася, ни за что не прикоснусь, они мерзкие и вонючие.

— Зато вкусные! — Еще одна жирная лягуша испуганно квакнув, вылетела на берег, смачно шлепнувшись брюхом о землю и потеряла сознание от боли.

— Ты что, пробовал?

— Знаю. Наследственная память. Моя мама-кастрюля, где в муках родился, была из французского тефлона.

Лягушки пришли в себя от наглой неожиданности рыболова и бросились в рассыпную, как дикие кролики, от голодного волка. Непуганые охотниками и рыбаками пресмыкающиеся рептилии, живо сообразили недоразвитым инстинктом, что если ловят, то непременно сматываться, ничего хорошего не ждет. Не целовать же лягушек собрались, превращая в красавиц-царевен, да и я — увы, не царевич.

Начальница оказалась нерасторопным помощником, пришлось в одиночку проводить грязную работу. Ловить, собирать в большую кучу, связывая лапы крепкими травинками. Через полчаса упорной, азартной охоты, пару десятков толстых лягушек, испуганно моргали выпученными глазами, повиснув вверх лапами, на толстой палке.

— И что хочешь сказать? Удачная лягушалка завершена? — Брезгливо спросила Светлана, оглядывая шевелящийся, лягушачий улов.

— Ужин есть. — Самодовольно подбоченился, разглядывая улов. — Не отварная, парная свинина, но некоторые цивилизованные народы держат лягушек за десерт.

— С ума сошел? — Светлана испуганно отскочила подальше от меня. — Чтобы стала есть эту гадость?! Не смеши.

— Смешного не наблюдаю. Возвращаю долги.

— Какие долги? — Не поняла Светлана, потом сообразила и рассмеялась. — За птичьи яйца извиняешься? Ну сравнил…

— А что сравнивать? — Встряхнул ветку, лягушки задергались. — Было семь маленьких яичек, а на ветке двадцать жирных, питательных пресноводных.

— Сейчас вырвет от твоих слов. Как можно есть гадость?! Они противные.

— А кушают то, что имеет приятный вид? — Усмехнулся на слова начальницы, искренне не понимая Светкиного непритворного ужаса. — Но мы же едим разных костлявых рыб, раков, птиц?

— Как можно сравнивать свежую рыбу с противной лягушей? Нежную курятину с зеленой, квакающей тварью?

— В супе квакать не будет. Сварится — заткнется.

— Ты Вася непереносим. — Объяснила как тупому. — Они же зеленые! Запах чувствуешь? Мерзость в рот толкать? Отравимся!

— А лошадиный овес? Не рахат-лукум, но съели, не умерли, не отравились, не заржали по скотски? На тебя Светлана не угодишь. Грибы жаренные, скользкие, для нее объедение, пресная трава — вкуснятина, колбаса на сое с требухой — деликатес, а свежее, чистое мясо — вызывает отвращение. Да если б вы знали девушка, лягуши живут в экологически — чистой среде, питаются исключительно мясом комаров, гусениц и пиявок…

— Ну… — Светлана инстинктивно зажала рот руками, пытаясь сдержать приступ рвоты. Удалось. Переждав, когда начальница придет в себя, с жаром продолжил убеждать непокорную гурманку.

— Между прочим, свинина питается отбросами, курица — червяками, что не мешает людям с удовольствием поглощать, в жареном, пареном, сырокопченом виде. А любая рыба? Мало что торчит чешуя, сама костлявая, как подушечка для иголок. Напомнить что рыба ест, чем брюхо набивает? Друг друга жрут, траву, личинок и мух, если повезет. Сомы, так те вообще мертвятиной, да трупами животных питаются, лягушами с жабами. Угри — как змеи, жрут что не попадя. Корова траву жует вместе с насекомыми, жуками, не ковыряется брезгливо, а все подряд в пасть тянет. Собака любая, особенно домашняя? При первом удобном случае непременно отведает человеческого дерьма, впрочем, о собачках не будем, чтобы не испортить хорошее мнение о первом друге челевяка. Не переживай Светлана, лягушек полностью есть не будем, только лапки и без зеленой кожи. Представь что грызешь птичье бедрышко, маленькой птички. Жареное.

— Сравнил. — Светка мечтательно закатила глаза. — У птички мясо диетическое, белое. Грудка, шейка, ножка, куриный бульон…

— Обещаю, хуже не будет. Мы же не бородавчатых жаб поймали…

Упоминание о жабах и бородавках, стало последней каплей терпения и начальницу банально вырвало наизнанку. Дневной обед из овса и хречки, побрезговал оставаться в желудке и деловито попросился наружу. Ничего. Пройдет некоторое время. Голод возьмет свое и Светка перестанет брезгливо выделываться. Куда деваться? Ням-ням всегда, ням-ням везде — лозунг мой и революционного поэта-маяка, сверяющего жизнь, по пролетарским вождям. Разок попробовал не сверять, так застрелился в ужасе. Испугался самого себя, увидел истинное лицо в краснокожей паспортине, вынутом из широких штанин.

Брели до позднего вечера, пока редкие звезды не проявились на темном небе. Опасность миновала, хречки не догонят и имеем законное право расположится на долгожданный отдых.

Пока тащились до стоянки, лягуши отдали лягушачьему богу наивные души и умерли. Повеси-ка несколько часов верх лапами. Любой зверь коньки откинет. Кровь к мозгам приливает, мысли выдавливает. Хоть башка маленькая, хоть большая, а мысли-то есть. Чаще похабные, озабоченные, черные, чем светлые и пушистые. Мысль — как пуля-дура, залетает в голову не вовремя, а когда непременно вверх тормашками, и выгнать возможности нет — прилив крови мешает.

Вначале о хорошем помечтаешь-вспомнишь, потом о скабрезном, немного о порнухе, но время идет и черные мысли вход пошли. Осознаешь внезапно — прости дорогая лягушка, пришел последний лягушачий час. Пора умирать. Промелькнет в секунды короткая жисть, вспомнится розовое однояйцовое детство, головастиковая тревожная юность, счастливая взрослая, лягушачья жизнь. Вспомнишь с грустью, как метала икру любимая супруга, как тайком покрывал семенем соседку по болоту. Длинные, летние вечера, полные комаров и разухабистого кваканья на топком берегу. Как вмерзал в лед, дожидаясь весны, а потом долго оттаивал, в то время, как другие лягушки, уже скакали по берегу. Как ловко избежал опасности, выскочив в последнее мгновение, из клюва цапли, как нализался муравьиного ядом в дрыбаган, долго мучился похмельем и все. Больше вспомнить нечего — жисть закончилась, примем достойно неизбежную смерть…

Прощай лягушачья, веселая семья, прощай дорогая болотная тина Родины, прощайте дорогие детки-икринки, придется вам расти сиротками, без дорогого папаши. Последнее — прости, последнее — ква-ква…

Едва сдержался от нахлынувших чувств, но вовремя вспомнил, что лягушки не мыслящие существа и разумом обладать по статусу не положено — голова маленькая, извилины только на лапках.

Начальница синела лицом, бросая мельком взгляды на кулинарные приготовления, а я не терял времени зря. Натаскал дров, приготовил лежанку, попросил Светка развести костер, и попытался приступить к деловитой разделке лягушек. Разложил первую лягушку на пне, занес нож, над распластанным, зеленым телом…

Мясник, или палач? Убийца, или спаситель? Спасаем себя и Светку, от голодной смерти, за счет чужой жизни? Нам делаем хорошо, до прочих дела нет? Мы венец природы, венец пищевой цепочки? Прочие, обязаны покорятся, добровольно лезть под нож и в кастрюлю? Мы всех, но никак не наоборот. Попробуй крокодил, или лев, защищая жизнь откуси челевяку голову? Сразу объявим бессовестным убийцей, кровожадным людоедом — ответим беспощадным террором. Голову за ухо, живот за ногу, смерть за смерть. А если убьем крокодила, бегемота, кролика, корову, курицу? Мы же не со зла, по производственной необходимости. Мясо в суп, кожу на сумочки, челюсть на каминную полку. Ничего личного господа животные. Мы вас очень любим. Всех. На природе на безопасном расстоянии, в зоопарке, на ферме. В любом кулинарном виде — жареном, пареном, вареном. Диалектика мать ее…

Если буду рассуждать еще несколько минут, то народ останется без ужина. Госпожа Моно, дай сил Стерео, Хера помоги нахер.

Что ты Вася, как слюнтяй? Представь, стал великим медицинским ученым и препарируешь учебный муляж. Во имя науки. Во имя знаний. Неужели не интересно, что у лягушки находится внутри? Вскроем, узнаем и на основании полученных знаний, будем представлять науку анатомию. Лягушка — пустяк, настоящие ученые во имя науки мышей режут, собак, свиней, обезьян, себе подобных. Всех подряд режут. Мясо и органы под микроскоп, кожу и кости на чучело. Всем польза.

Какая разница, где лабораторной крысе погибать? В канализации в зубах злобных котов, или в теплой клетке? Я думаю, крысе приятнее погибать в ученой лаборатории, в чистоте и уюте. Провел короткую жизнь достойно, и смерть пришла красивая — в белом, коротком халате, с ваткой хлороформа в накрашенных ногтях. Уснула с чистой совестью, скальпель вжик по шее, и крысиная душа ушла наверх. На очередную ренкорнацию. Грехи прошлой жизнью искупила достойно — послала Мона в новом качестве, обратно на грешную землю. Теперь ты всех подряд режешь. Круговорот. Вначале мы их, потом они нас.

— Уя, уя, что-то рука заболела. — Скорчив болезненную физиономию, решил немного симульнуть. — Внезапный вывих верхней конечности. Света, не поможешь мясо разделывать?

— В родном, клоунском репертуаре? — Не поверила начальница, наблюдая за моими потугами. — Нет, Вася, уж мучайся сам. Выполняй обязательства.

— Почему, так предвзято Светлана? — Побаюкал руку, усиливая симуляцию. — Неужели не могу вывихнуть руку и заболеть?

— Кто другой, только не ты. По физиономии вижу, сачкануть хочешь. Думаешь, сердобольная и выполню грязную работу? Не дождешься.

— Ладно, ладно, дорогая начальница, взаймы берешь. — Обиженно пообещал начальнице, возвращаясь к работе. — Подожди, справлюсь с лягушами, приготовлю жаркое, добавки попросишь. Пальчики оближешь. Не проси, не дам.

— А я и не прошу. — Светка помахала ладошкой. — Мешать не буду. Успехов и приятного аппетита. Если что, в лесу, на охоте. Свисти.

— Попутного ветра.

Шлангануть не получилось, придется мучится самостоятельно. Теоретические знания обо всем, помогают понимать окружающую действительность, но нулевая практика, тормозит полноценное развитие. Будь семи пядей во лбу, но если не потопаешь, и лягушку не полопаешь.

В первый раз страшно… Только первый раз противно. Убеждаем себя, что страдаем не зря… Руки дрожат… Прикроем лягушачьему трупу глаза… Ну? Быстрый удар, одно движение ножом и…

Нож прикоснулся к лягушке, нога у трупа дернулась, испуганно отскочил в сторону. Безусловные рефлексы. Никаких условностей, реально и тошно… Это вам, не чужое либидо языком волновать, а самому ручками работать…

Смейтесь, смейтесь гады, вас бы на место мясника. Первый раз как в первый класс. Был бы дикарем, не тронутый цивилизацией, воспитанный как положено в диких джунглях, да с раннего детства питался червяками да улитками, разве испугался? Побрезговал? Живьем бы насекомых ел, да личинок жирных. Представив шевелящуюся гадость, чуть не выблевал на мертвую лягушу. Едва сдержался.

В очередной раз набравшись духа вернулся к разделочному пню. Лягуша перестала дергаться, снова умерла? Голод, ты же не тетка? Помоги пересилить зловредную разумную натуру, придай дикости и мужества. Да лучше прыгнуть на единорога, чем ножиком хладнокровно резать лягушек. Прощай непорочная душа. Окончательно разозлился на себя и приступил к работе мясника.

На третьей лягуше, рука перестала дрожать, голова остыла и дело пошло веселей. Действительно, зачем как дурак страдал? Работа как работа. Дело в отношении. Если абстрагироваться от кровавого процесса, то гуманизм надолго затыкается. Жрать хочет наш гуманизм, и весь базар…

Бынь, по башке контрольным ударом, по зеленой ляжке острым лезвием, по другой ноге — хрусть. Ноги в одну сторону, изуродованное лягушачье тело в другую. Венцам природы и эволюции не пристало слюнтяйничать и страдать по пустякам. Пока не выполним возложенную на челевячество миссию, все разрешено. Бог простит. Еще знать что за миссия, и в чем смысл жизни.

Кто куда. Кто в лес, кто на охоту, кто и по дрова. Спроси Иванова — в чем Иванов лично твой смысл жизни? Не задумается товарищ, лихо отрапортует — во имя! Кого? Всего! Перейдем к следующему. Господин Ганс, а вы во имя чего, кого? Я, я, я — Радостно закивает господин и будет долго и нудно перечислять имена, во имя, именно и как. Остановим поток красноречия, поедем в Африку, залезем в дремучую чащу, найдем пигмея и зададим тот же вековечный вопрос. Пожмет плечами абориген, на секунду задумается кудрявой головой, но выдаст кучу причин, зачем лазит по ядовитым джунглям.

На самом деле обыватели безбожно врут. Но врут искренно, горячо веря в наивные слова, но не будем разочаровывать, пусть заблуждаются. Каждому свое. Прощайте, дорогие лягушки, вы не знаете смысла жизни, да не врете, а честно бессмысленно квакаете.

Погребение безвинно погибших во имя желудка, прошло тих, скромно, но достойно. Коварный, беспринципный убийца виновато попросил прощения и закопал лягушек в общей братской могиле, бросив сквозь скупую слезу, последнее прости. Могилка получилась скромная, небольшая. Установив на погребальном холмике плоский камень, отдал последние почести. Дорогие пресноводные — вы погибли не зря. Своей жизнью и аппетитными лапками спасли погибающую от голода экспедицию. Не переживайте, все там будем в отпущенное случаем и творцом время. На небе увидимся. Ждет вас хорошее, уютное болото на белоснежном облаке, где полно жирных комаров, пиявок и мошек, где дожидаются предки-лягушки. Где икра — густая, семя — живучее, где самки взаимные и где нет проклятых вековечных врагов — цапель и Дуремаров. Пусть земля будет пухом, а ножки прожарятся на костре. Абзац, дорогие друзья.

После лягушачьих похорон дело пошло веселее. Тризна обещала быть сытной. Нанизав на палку лягушачьи ноги и сглатывая слюни, приступил к жарке шашлыков. Их в уксусе, да соли, да под хорошее красное вино… Где дорогая начальница? Хоть бы свежей зелени к ужину принесла.

Когда первая партия жаренных, лягушачьих ног, чудом не сгорев на костре, была готова, из темного леса вышла Светка. С пустыми руками, охота прошла неудачно. Что можно найти в темном лесу, кроме неприятностей на… Критически пригляделся к Светкиному заду. Скажем откровенно, замечательный зад. На чем остановился? Ах, да. Что можно найти на замечательный зад? Замечательные неприятности.

Светка с независимым видом подошла к костру и усевшись с другой стороны огня, принялась насвистывать незатейливый мотивчик.

— Не свисти, денег не будет.

— Народная примета, только в доме работает. — Буркнула начальница, но свистеть перестала, внимательно разглядывая волнующе-пахнущий ужин. После предварительной обработки, прожаренные на костре, лягушачьи лапки, приобрели съедобный вид. Похожие на окорочка, очень маленьких куриц. Ну очень маленьких. Практически воробьев.

— Нам бы соли, для вкуса. — Деловито пожаловался начальству, складывая жаренные лапки на лист лопуха и испытывая неописуемую гордость за приготовленное блюдо. — Придется без приправ. Готова принять участие в скромном ужине?

— Пахнет приятно. — Вынужденно согласилась начальница. — Если только одну лапку, для пробы…

— Ножку. — Уточнил, протягивая лопух с горкой лягушачьих окорочков. — Когда лягушка в воде плавала у нее лапка была, а когда в жаренном виде — окорок. Прошу вас, угощайтесь.

— Спасибо. — Поблагодарила Светлана, неуверенно принимая приглашение и внимательно оглядывая лапку. — Действительно, как куриная ножка.

— На вкус попробуй. Объедение. — Горячо заверил, не торопясь приступать к сытному ужину. Предстояло взять очередной рубеж. Одно дело блюдо приготовить, но еще и самому съесть. Экзотика — экзотикой, но как воспитанные люди, предоставим даме пройти вперед.

Внимательно оглядев жареную лапку, и внимательнее обнюхав, Светка набралась мужества. Закрыла глаза и неуверенно откусила небольшой кусочек. Осторожно пережевав, храбро проглотила. Глаза удивленно открылись и восхищенно хмыкнув, Светлана выразила мнение вслух. — Действительно, мясо как мясо. Немного на курицу похожа.

— А я что говорил? — Самоуверенно ответил начальству. — Главное превозмочь предубеждение в голове, а желудок разберется, что можно кушать, или пусть выходит обратно. Приятного аппетита.

— Угу. Взаимно. — Ответила начальница набитым ртом. Вошла во вкус. Пора и повару принять участие в поздней трапезе, пока не оставили морить голодом.

Вначале действительно, лучше закрыть глаза и лишь потом осторожно класть жаренный кусок в нетерпеливый рот. Натуральная курица-гриль. Цыпленок табака, без приправ. Сало — як сало, на фиг пробовать? Прожевали. Не умерли? Берем следующий кусочек.

Через несколько стремительных минут, от жареных ножек не осталось и следа. О ужине напоминала братская лягушачья могила, несколько обглоданных косточек и приятная тяжесть в животе. Нас напоили, накормили, что вы бабушка насчет кровати намекали? Залезай красавица, я готов. Лениво отвалился на охапку травы. День прошел не зря. Доведем обязательную программу до логического конца?

— Ну Вася, благодарю. Уважил. — Начальница впервые за вечер улыбнулась. — Удивил и накормил. Меняешься в лучшую сторону, настоящим человеком становишься.

— Не за что. И вам спасибо за приятную компанию, теперь готов принять участие в эксперименте по поиску.

— Оба на? — Удивилась начальница. — На сладкое потянуло?

— Можно сказать и так, но в действительности, на полный желудок, неприятности переносить значительно проще. Теперь полон сил и адекватен к окружающей действительности. Сытыму — любые дела по плечу. Что воевать, что любовь искать в утомительной борьбе.

— Даже так? — И неожиданно сложив три пальца в странный знак, протянула руку в мою сторону. — Видел?

— Вижу. — Согласился лениво. — Но смысла не улавливаю.

— Фигу Василий Инененович. Будем спать порознь.

— В чем собственно дело Светлана? — Попытался удивится, но дрема, туманила мозги и плотские желания. — Отказываетесь от эксперимента? Фига, как закамуфлированный, вежливый отворот — поворот? С чем связанно?

— Подумай.

— Пусть лошадь думает, у нее голова большая, мы собственно не возражаем, пропустить дивную ночь без нудной работы. — Смерил начальство презрительным взглядом. — Было бы предложено…

— Именно так. — Светлана поправила свою кучу травы и легла обратно. — Одолжения не пренимаю.

— Света, тогда не понимаю. Практически обеспечил сытный ужин, накормил, напоил, а ты лезешь в новую бутылку. — Сон улетучился, настроение медленно портится. — Иду руководству навстречу, преодолевая усталость и тяжелый день, а ты внезапно меняешь планы. В чем проблемы?

— Нет проблем, сегодня не хочу.

— В позапрошлый раз хотела, сегодня расхотела. Где логика?

— Вася, ты забываешь о главном. О взаимности желания.

— Как не помню. — Пожал плечами. — Всегда и во всем. Ну и что?

— А что делаешь? — Светка передразнила заспанный голос. — Пожалуйста, готов к труду и обороне… А где искреннее бурление чувств? Где искрометное желание? Ты лежишь самодовольный и гордый, а я должна пресмыкаться и работать в эксперименте одна? Интересно…

— Оскорбительного не имел ввиду, а действительно желал, но тихо и скромно. Достойно.

— С невидимыми глазу желаниями, спи эгоист. — Отрезала Светка и отвернулась окончательно.

— Поговорили. Спокойной ночи. — Не остался в долгу и отвернулся в противоположную сторону.

Сон вылетел из головы, обида как изжога, наполнила горечью душу. Иногда как полный идиот, ничего не понимаю в окружающем мире, профан-фонфан. Часто теория совпадает с практикой, но гораздо чаще пролетаю мимо, стрелой из средневекового арбалета. Стоит поиграть интонациями, не вкладывая смысл и взаимопонимание разрушается. Как будто не было и нет согласия. Одно и тоже произнесенное слово, но наполненное паузами и эмоциями вызывает противоположный эффект. Кинул небрежно — Привет, старому знакомому и ух, многолетняя дружна под угрозой. Но то же слово произнесенное незнакомцем, с придыханием и нежностью, пробуждают взаимную приязнь. Да дальше. В разведку, в окопы! Вовремя добавленная доброжелательная интонация распахивает любые двери. Получается что? Господа! Не доброе слово кошке приятно, а искреннее мурлыканье!

Не верите? Проверьте же вечером. Крикни спящей кошке под ухо — Кис-кис, грозным голосом и котяра с испуга обмочится, а потом долго будет заикаться при утреннем мярганьи. Да хуже…, мурлыкать заикаясь. А погладь ласково, но в это время говори гадости — скотина тупая, тварь хитрая, сволочь волосатая, мышей не ловишь, жрешь, да спишь. Совершенно противоположный эффект. Замурлычит, спину выгнет дугой, хвост задерет трубой — ой, любимый хозяин, твоя навеки, мур-мур, дай рыбки и газетку смени на горшке…

Наивно думаете, кошка дура, не понимает жизни? Конечно дура, конечно не понимает. В словах человеческих ни бум-бум. На разнообразные интонации реагирует. А были в роли иностранца в чужой стране, или наоборот? Абориген, что-то бормочет по импортному, ни слова не понимаешь, начинаешь суматошно разглядываешь хитрую физиономию. Пытаешься понять, что зарубежная сволочь говорит. То ли действительно вежливо здоровается, то ли — Янки — go home!

Не начать ли следующую главу, новую жизнь? Уснем не страдая, проснемся с первыми лучами, с новыми проблемами? Рискнем, попробуем.

ГЛАВА 19

— Что говорил? Влетели на винт.

— И резьба левая. Идеи есть?

— Перекурить, перетереть.

— Согласен. Черт возьми, последняя сигарета осталась. Угостишь?

— У меня тоже последняя. Извини начальник, придется курить свои.

Попытка нэ пипка, как говаривал усатый генерал, подписывая списки заключенных на расстрел. Сон не желал приходить, душа кипела, чувства бурлили, а некоторые товарищи, бессовестно дрыхли, упрямо повернувшись к маленькому коллективу, маняще-желанной попой. Как лягушей ловить, убивать да жарить, — Вася дорогой, а как проявить инициативу, отблагодарить лаской да нежностью, кукиш и фигу. Неправильно. Несправедливо. Нет в жизни счастья.

Неблагодарная коза. Да если б не лягушачья охота, мучилась голодная и холодная. Перевернулся на другой бок и выставил укоризненный взгляд в спину начальнице. Прожжем презреньем насквозь.

Никакой положительной реакции. Бесчувственная, деревянная чеплашка. Дура рыжая, ни стыда не совести. Нет. Вопли не к Светке относятся. К себе, себе дорогому, ленивому, глупому, наивному. Будь проклят тот день, тот час, когда узнал тебя. Когда в первый раз увидел. Господи зачем? Зачем? Неужели нельзя по другому? Развести по разным дорогам навсегда? Неужели дано в наказание? За что? Почему? Сам придумал, себя напрягая. Куда деться? Куда спрятаться? Видеть каждый день и быть далекими как миражи. Я слева, ты справа, между нами — бескрайняя выжженная пустыня. И нет пути сойтись, и нет возможности вместе. Ненавижу. Ненавижу тебя, ненавижу себя. Но видимо нравится. Нравится мучится, нравится страдать и уйти нет желания и возможности?

Чего не хватает? Действительно не хватает, но ни винтиков в голове, ни жесткости в сердце. Настойчивости, смелости, твердости. Придуриваться легко, шутки шутить, строить гримасы как клоун, оставаясь непонятым и непознанным. Каждый день видеть, страдать и в результате не менять сложившееся положение…

Придет и на нашу улицу праздник. Когда ни будь придет. Потом. Вдали забрезжит. Иначе зря. Иначе во имя чего жертвы? Во имя чего — мимо? Утешайся, утри сопли слабак, собери рассыпанное мужество и прими как данность. Нам не по пути, никогда вместе. Хоть разик, часик, мгновение. Морковка на веревочке перед носом, но северный олень не догонит лакомство. Слишком длинный кияк, слишком глуп олень. Ветвистый, наивный.

Зря поторопился. Не изменять традициям, а неустанно поддерживать. Если есть смысл начинать новый день с новой главы, то пусть так и будет. К чему привели бессмысленные переживания? Не выспался, злой, раздраженный. Полночи ворочаясь в бессоннице, страдал о бредовой ерунде, напрочь выкинув разум. Ночь действует отрицательно. Поддаюсь беспорядочным половым эмоциям. Жизнь не изменится, скачусь до банальных поллюций.

Холодно-то как… Свернулся в колобок, пытаясь удержать тепло, но плюнул и проснулся. Раньше птиц и петухов. Холодное солнце едва осветило горизонт, не торопясь вылезти из-за горизонта на дневную работу. Пора, матушка, пора, мир замерз и требует тепла.

Кряхтя сел и открыл глаза. С другой стороны костра сидела насупленная Светлана и сжавшись в комок, пыталась согреться.

— Доброе утро, дорогому руководству. — Попытался балагурить. Не сезон и не время. Шутка вышла натянутой, как струна. — Короче привет вам всем и нам им. Как дела с завтраком?

— Как вчера.

— Ясно, волка, ноги кормят. Готов идти куда угодно, лишь ближе к кухне и недалеко от мягкой кровати.

— Тушим костер и пошли. — Согласилась Светка, вставая на ноги.

Закидали и затоптали пламя, присыпали землей и быстрым шагом пошли по грязной дороге, пытаясь на ходу согреться.

— Люблю гулять по утрам. Хорошая зарядка для организма. Физкультура бодрит дух, и весело ведет по здоровому образу жизни.

— Глупости. — Скривилась начальница. — Самое лучшее для здоровья — хороший завтрак, полноценный обед и замечательный ужин.

— Согласен. Я всегда бываю согласным. Лишь бы не было войны. Скажите дорогая Светлана эээ… — Как же ее по отчеству? Не помню, или не знаю? Уточним. — Кстати, как у тебя отчество?

— Никак. Света и все. — Пожала плечами начальница, осторожно перешагивая грязь и пытаясь не испачкаться. Святая наивность, все одно к вечеру извозимся как свиньи и придется отмываться. Но если девушка хочет, пусть. Мы будем переть напролом. Танки грязи не боятся.

— Почему никак? Странно. У каждого уважающего себя челевяка должно быть отчество. Толку мало, но уважения прибавляет. Я например. Первым делом как из кастрюли вылез, имя придумал, потом отчество и лишь затем фамилию. А ваша, прошу прощения, как фамилия?

— Из племени дев-охотниц, забыл?

— Извини, не фамилия. Название племени. Кастрюлькин — народу ясно, человек родился в кастрюле. Иванов в Иванове.

— Кузнец в кузне, Арбузов в арбузе, а Вова Пупкин — в пупе? — Продолжила весело Светлана и радостно рассмеялась. Ну наконец-то, поднял девушке настроение. Как люблю, когда смеется начальство… Люблю? Люблю?!?! Не понял…

— Немного не так, но смысл понятен. Мы не аристократы с длинной родословной как у спаниеля-медалиста, но уважать родовые корни и предков, замечательная традиция и прекрасная манера.

— Я уважаю. Не переживай. За родное племя, головы не пожалею.

— Понятное дело. Как я за кастрюлю… Впрочем не важно. Имя, фамилия и отчество, полный набор для самоуважения. А у тебя?

— Наше славное имя названо в честь Света Полуденного.

— И кругом одни Светки.

— Мое полное имя кстати Светка-Рыжая. — Начальница грустно вздохнула вспоминая далекую, милую родину дев-охотниц. — Так в племени кличут, чтобы не перепутать с другими Светками.

— Кличут кошек и собак, а Имя и прочие ФИО — челевяческие имена. Ну что значит — Рыжая? Была бы не рыжая, а маленькая?

— А что особенного? У в племени есть дева и с таким именем.

— Логика ясна. Была бы горбатой, назвали б Светой-Горбатой? — Снисходительно улыбнулся и прижал руку к голой груди. — Прошу прощения за грубость. Но по логике так и получается.

— Ну, хорошо, что хочешь?

— Давай придумаем достойную фамилию и красивое отчество. Тебе уважительно и мне приятно. Ты руководитель? Но как высказать уважение и почтительность? Где возможности подлизаться подчиненному?

— Предлагай подхалим.

— Имя оставим без изменений. Достойно и со вкусом. Фамилию предлагаю — Охотникова, а отчество… Где появилась?

— В капусте. На грядке.

— Поздравляю. Вы — Светлана Капустовна Охотникова. Ну как нравится? Звучит?

— Светлана Капустовна. — Задумчиво повторила начальница, пробуя словосочетание на вкус. — Охотникова… Фамилия подойдет, а отчество тяжелое, длинное. Не нравится.

— Есть другой вариант. Назовем Ивановной. Как Марь Ивановну.

— Ты что? Так нельзя называть. — Испугалась Светлана. — Табу.

— Почему? Отчество как отчество. — Не понял испуга начальства. — В Ивановну вложен сакральный смысл?

— Марь Ивановна, не собственно имя, а звание, передающееся по рангу. Вождина племени. По статусу не положено.

— А Флора Гербарьевна — аналогично? Главная ведьма племени?

— Не ведьма, а знахарка. — Уточнила Светка, но согласилась. — Да, действительно так. Кто в племени становится шаманкой-знахаркой, принимает вместе со знаниями и имя-звание.

— Ну и фигня. — Разочарованно протянул и угодив в ногой в очередную лужу. — Хочешь занять пост — меняй имя? Кто вспомнит после смерти? Кто упомянет в героическом эпосе? Одно и тоже, что сказку про безымянного генерала рассказывать. — Жил был генерал…, или про Ивана-Дурака. Непонятно, личность под званием скрыта.

— А что плохого? — Не согласилась Света, продолжая осторожно обходить встречные лужи. — Меньше наследят во всемирной истории, меньше нагадят во имя личной славы. Сколько подвигов не соверши, в летописи едино напишут. Генерал — победил, его убили, но новый генерал возглавил войско. Марь Ивановна — вечно жива…

— Не, не бред. Без возможности оставить след в короткой жизни, судьба превращается в беспросветную тоску. Смысл прославится в веках пропадает. Ну представь на секунду, мы добыли для племени любовь…

— Еще нет. — Перебила реалистичная Светка.

— Условно, условно. Мысленно представь картину возвращения. С победой вернулись в племя охотниц, народ радуется, присвоят внеочередное звание, — Становишься заместителем Марь Ивановны. И что?

— Что?

— А ничего. — Развел горько руками. — Проходит несколько лет, твоя заслуженная слава и выдающийся подвиг растворяется в небытие.

— Почему? Подружки помнят.

— Да померли от старости подружки. Все ныне живущие померли. Что осталось в летописи? Одна Светка из племени Светок совершила бессмертный подвиг, рисковала практически жизнью, но добыла для племени любовь…

— Ну?

— Не врубаешься? Кто по вашей логике Светка? Да любая из племени Светок. Заслуженной славой пользуются кому не лень, и нет дела до тебя лично. Мавр сделал дело в тело и может помереть.

— А кто Мавр?

— Да негр из кина. — Отмахнулся нетерпеливо, пытаясь не сбиться с мысли. — Где справедливость? Нету. Меня помнить будут — Я Василий Инэнэнович Кастрюлькин, и никто другой. Ваши летописи вынуждены буду обессмертить мое, лично мое! Очень героическое имя. Ну как?

— Да, действительно. — Светлана задумчиво покачала головой. — Несправедливость какая-то получается…

— Ну? Теперь понимаешь, какое важное место в жизни каждого челевяка занимает имя-отчество, фамилия?

— Понимаю, — Светка потупила глаза в дорогу, но честно призналась, — но отчество Капустовна не нравится…

— Дело поправимое. Пустяки. Мне ли гениальному креатору-литератору и по совместительству — какавтору, не придумать замену? Кстати, предлагаю взять в отчество мое имя. Светлана Васильевна. Звучит?

— Неплохо. — Согласилась начальница, но засомневалась. — Но на каком основании возьму в отчество твое имя? Ты же не родитель.

— Я лучше, замечательнее. — Постучал по костлявой груди. — Буду твой крестный отец. Глава мафии.

— Какой мафии?

— Кастрюлькиных. — Уточнил деве родовую фамилию. Перевел для непонятливого руководства. — Мафия, на древнем языке латинян — семья. Аналогично слову племя, банда. Знатные бандиты были, полмира под крышей держали. Братву крышевали конкретно. Дисциплина — во! Самостоятельный шаг влево, шаг вправо — рассматривался как акт непослушания, сразу башку под корень — бжик, только ноги дергаются. Недовольных на крест, вольнодумцев в гладиаторский цирк, на арену к тиграм.

— И какое отношение имеют твои бандиты к нам?

— Никакого. — Грустно вздохнул. — Моя кишка — тонка. Кастрюлькины — непротивленцы-гуманисты. Умеем языком трепаться, да своеобразно мыслить ни о чем. Сила воли в зачаточном состоянии. Твердость духа на нуле.

— Тряпка. — Согласилась Светка. — Не боец.

— Жаль, могли породнится. — Шмыгнул носом от расстроенных чувств и промокших ног. — Было бы приятно. Если откровенно и серьезно, то крестный отец не только у мафии существовал. Крестный отец высокое, почетное дело. Крестники как близкие родственники, несут ответственность перед подопечными до конца жизни. Высокая духовная связь. Значит отказываешься?

— Почему отказываюсь? — Светка перепрыгнула очередную лужу. — О фамилии подумаю, а отчество возьму. Красивое. Светлана Васильевна. Звучит.

— Ты серьезно? — Не поверил начальнице. — Не шутишь?

— Серьезно, серьезно. — Улыбнулась Светлана наблюдая за ошарашенной физиономией. — Ты же знаешь, я всегда говорю правду. Если не вру…

— Ура! Теперь не распоследний дурак — бобыль, а ответственный гражданин, семьянин. — Заорал в полное горло в необъяснимой радости, запрыгав вокруг дорогой начальницы. — Прощай Светка-Рыжая! Да здравствует Светлана Васильевна! Может и фамилию возьмешь?

— Обнаглел, ни в какие ворота не лезет. — Отказалась Светлана, но улыбнулась и добавила. — Хорошо, обещаю подумать.

— Подумай, подумай. Принимай правильное решение. — Торопливо согласился и стал громогласно нахваливать родословную кличку. — Очень замечательная фамилия. Редкая. Будешь ни какая ни будь — Петрова-Водкина, Татьяна Толстая, или Дуня Смирнова, а Светлана Кастрюлькина. А чем фамилия замечательна помимо уменьшительно-ласкательного значения и звучания? Многим. За внешней простотой скрывается глубокий внутренний смысл. Не в простой кастрюли варились, из тефлоновой произошли. Слово Кастрюль — иностранное, имеет французские корни. Тефлон из той же оперы. Французский шарм, галантность, юмор, мода и духи — известны далеко за пределами страны Французии. Чувствуешь глубокий двойной смысл? Внутреннее, насыщенное содержание? Процитирую на память — за тонкими железными стенками, кипят бурные страсти. Ассоциации в голову не приходят? Мне тоже, но красиво. Еще фамилия — Кастрюлькин замечательна тем, что никогда не прославлена в веках. Достоевский — прославлена Горьких, Сладких, — только позорится перед потомками. Сорресс широко известен, но козел, биржевой спекулянт. Ротшильдом? Пуговиц не хватит. Ивановых, Ерофеевых — полным-полно по свету, не сразу и вспомнишь, кто, где и чем прославился.

Мелькнуть оригинальностью, примазаться к чужому авторитету — стать Берлянд? Но первое место на пьедестале заслуженного почета и славы занято достойным представителем, достойной фамилии, а бронзовым призером, не имеет смысла, извини. Да и к легкой атлетике отношения не имеем.

Киркоровой? — глупо, Пугачева — много. Вполне вероятно — Кастрюлькины уже вошли в мировую историю, но спрятались под псевдонимами. Стесняются. Что лишний раз говорит о природной скромности и внутреннем благородстве родственников. Как запасной вариант взять двойную фамилию. Предложить миру новый вариант. Будем Тефлон-Кастрюлькины? Красиво? А как звучит. При случае намекнем на дворянские корни. Чем известен Сидоров? Неужели Задунайский, кроме кривой усмешки, что-то навевает? Складываем две прозаические вместе фамилии и получаем громкий титул — Сидоров-Задунайский. Все мамины, и много сибиряков. Но Мамин-Сибиряк один на страну. И никто не скривит презрительно нос, услышав откуда вышли родом. Завистливо вздохнет — ну блин, везет же людям, а я как дурак, простой Морган. Не целый Макар, а Полмакартни…

— Не гони лошадей, подумаю. — Перебила высокохудожественный полет мысли практичная Светка.

— Кстати о потерянном Кузе. Нашем дорогом Картуазе. Фамилия общая — Кастрюлькин, не говорил?

— Нет.

— Говорю. — Вдохновение понесло галопом по Европам. — Когда о усыновил и спас от неминуемой смерти на острых скалах…

Пока вдохновенно загружал начальника очередными байками и прибаутками, пейзаж вокруг дороги постепенно менялся.

Кстати о природе давно не рассуждал. Сознаю и сожалею, немного внимания уделяю миру вокруг дороги. Не то что б бесчувственный чурбан, обделенный чувством прекрасного, но есть, есть небольшие недоработки в плане эстетического воспитания. При рождении-варении, недостаточно много вложили в организм поэтических и высокохудожественных добавок. Сказать, что сильно страдаю и мучаюсь? — покривить душой. То ли природа скудна, то ли умишко с душонкой. Не тянет на голодный желудок любоваться красотами окружающего мира, на сытый бессовестно засыпаю. Соберем волю в кулак и пока вешаем Светке Васильевне автобиографическую лапшу, попытаемся делать два дела одновременно. Говорим и любуемся, любуемся и болтаем. Не цезари, но попытаемся. Итак.

Начнем сверху. С крыши, с неба. Ах, какое бездонное небо над кудрявой головой. Затянутое серыми тучами и вот-вот пойдет дождь. Будет дождь, промокнем, до последней нитки халстуха, замерзнем, простынем и заболеем. Получим осложнение, затянем болезнь до крайности, упадем в горячке на землю и через некоторое время — кердык. Прощай Вася, провожаем в последний путь. Ты прожил короткую, но яркую жисть и если б не тяжелые обстоятельства мог бы прославить достойное имя в веках. Спи спокойно дорогой друг, продолжим путь и доведем дело до конца…

— Вася, что замолчал? — Светкин голос вернул в реальность. Фу, еще жив, но как реально представил…

— Задумался о высоком. На чем остановился?

— Объяснял глубокий смысл отчества. ИНН, не только индивидуальный номер налогоплательщика…

— Ах, да. Спасибо. ИНН имеет и совершенно другие, не менее приятные смысловые нагрузки…

Язык включился и на полуавтомате стал брехать дальше, а я мысленно переплевался, зарекшись рассуждать о небесах. Дождемся хорошей погоды, когда тучи рассеются и солнышко прогреет землю. Душевно любоваться на закат, когда желтый круг медленно опускается за горизонт. Тащится от рассвета — не наша стихия. Пусть любители утверждают, что восход солнца олицетворяет рождение нового дня, новой жизни. Пусть приводят в пример мудрые поговорки, разных народов — Кто рано встает, тому бог подает. Не верю. Сегодня утром никто не подал. Моно проспала, а Хера — помогает только верным хречкам Премся по дороге голодными. Утром безмозглым птичкам весело — оцепенелых от холода мух, да комаров ловить. Короче, сегодня любоваться небесами глубокого смысла не вижу. Будем любоваться окружающим пейзажем вокруг дороги.

Какие замечательные, зеленые деревья, какие пыльные кусты, травушка-муравушка, репейники да бурьян. Резные листочки, мелкие почки, но ни овощей, ни фруктов, ни плодов, ни ягод. Бедная флора, немногочисленная фауна. Нет, нет, отвлечемся от желудка и еды. Ищем прекрасное в малом. Маленькое в приятном. Наблюдения юного натуралиста. Деревья имеют разную форму и крону. Двух похожих не найдешь, только по цвету коры и форме листьев можно предположить, что некоторые деревья одного вида и рода. Не съедобного. Тьфу, ты. Сбился с высокой мысли. Почему некоторые деревья высокие, а другие низкие? Чтобы создавать трудности пешеходам и путникам. Чтобы посторонние челевяки не ползали по густой чаще, не топтали некошеную траву, и перлись по склизкой грязи.

Опять понесло в чужую степь. Что же хорошего в лесу? Честно отвечаем — дрова и возможность спрятаться от дождя, жары, разбойников и любопытных глаз. В густом лесу лишь партизанить по вражеским тылам, охотится на крупнорогатого и себе подобного зверя. Жить в лесу невозможно. Летом сожрет мошкара, зимой голод. Сколько страшных историй, в кошмарных подробностях, рассказывает бывалый народ. Как начинается разговор про лес, так кто-то непременно потерялся, заблудился и погиб. Помимо ненормальных, диких животных, в лесу полным-полно полоумных кикимор, косоглазых леших, шальных Йетти, пьяных грибников, и бдительных, сумасбродных лесников-лесовиков, требующих от путников лицензию на отстрел дичи. Не переживайте, горе-охотники, беда поправима, пару пузырей водки и стреляй всех подряд.

Лес — наше богатство, но не полностью съедобное. Фанерой, дровами и корой веток, сыт не будешь. Встречаются любители-экстремалы, да отморозки-профессионалы, уверяющие что выживут где угодно. Выжить три, четыре дня — да, но жить постоянно — нет. Увольте, не дятел, жучками питаться, и не представитель семьи Лыковых…

Да что сегодня со мной? Ищу красоту в окружающем мире, но нахожу только кулинарные виды. Не буду озираться по сторонам, потуплю глаза, обращу взор к земле-матушке. Вот где жизненная правда, притягательная сила и страшная красота.

— Но иногда не осознаем, глубинных, внутренних связей и прозаически считаем, что внутреннее имя совпадает и озвученным. Далеко не так.

— Почему? Я себя, всегда Светой осознаю. И мысленно и вслух.

— Могу принять соболезнование…

Непринужденная болтовня идет по плану, а мы пытаемся найти нечто прекрасное на грязной дороге и среди мутных луж. Да… картинка. Полное разочарование, никакого волнения в душе. Рога в землю, взгляд как у осторожного сапера на минном поле. В душе просыпается жажда к наживе. Вдруг что-то найду? Кто-то потерял, а я найду. Что с возу упало, то пропало. Из земли вышли, в нее и вернемся. Еще хуже. Не зря ад находится под землей. Все скрывает в горячей глубине. Куда спрятать труп? Под землю. Куда затырить клад? Туда же. Пять шагов от кривой сосны, четыре на западную, вечернюю звезду, на полрумба леве и капайте Шура, пилите, внутри золото. Не колбаса с салом, не тушенка со сгущенкой, банальный желтый металл. Да, не ржавеет, долго сохраняется, ну и что? Зачем голодному сокровища мира, если помирает без куска хлеба? Ни купить, не пропить.

Единственное на что нравится в последнее время, любоваться, на дорогую начальницу, и то иногда, на трезвую голову и полный желудок. Глупый сарказм, но чем меньше на Светлане одежды, тем приятнее пейзаж, тем волнительнее наблюдать, смотреть и сравнивать. Какие натюрморты, сцены, акварели. Что в фас, что в профиль.

Господа! Готов изменить первоначальное мнение о девах. Признаю частично ошибки. Да, Волосатое, лохматое, кудлатое — но аккуратная челка, чистые, крашенные волосы. На голове не воронье гнездо — не упала с сеновала, тормозила головой. Прическа. Прекрасное зрелище на первый и последующие взгляды. Ярко-красные, немного припухшие губы небольшого рта, как бутон розы, фиолетовые тени под огромными глазами, на бледно-розовом личике прелестной физиономии. Но прекраснее всего тонкие пальчики на руках. Как и рот, они переливались на солнце веселыми бликами.

Несколько новых, вовремя вставленных слов и смысл меняется на противоположный. Казнить нельзя, помиловать. Пусть будут всегда. Да. Теперь готов и могу, почти как поэт, превозносить девичью красоту. Еще б немного взаимности, понимания и любви. Срочно, срочно разыскиваем проклятую любовь и участвуем где прикажут.

Все должно быть в свое время и происходить в нужном месте. Гадкие радости в юности, потенция в молодости, маразм к старости. Иначе, теряется связь и смысл. Маразм при потенции, вначале вдохновляет молодую жену, но потом утомляет и раздражает. Да сколько можно приставать? Дай немного вздремнуть старый козел! Хотя я бы не возражал иногда…, да при…

Выдохся словами и мыслями. Устал. Светка не возражала, чтобы заткнул фонтан красноречия, устало передвигая ноги и не разбирая дороги. Пешеходы утомились. Творец Кастрюлькина пошел на обед. Гад.

Обед из чашки кофе и сигареты, считаете полноценной едой? Издеваетесь? Будем страдать вместе. Уж устрою, — мало не покажется. Из-за угла раздался демонический, смех, леденящий кровь. Ха-ха-ха.

Испугались горе-путешественники? Шутка, шутка, Щелбан за испуг.

Шутка вышла действительно глупая и дурацкая. Накаркал называется. Не из-за угла, но из придорожных кустов, выскочило несколько вооруженных, высоких дев. Наряд на здоровенных девушках яркий, но намерения более чем воинственные. Бежать, срочно бежать, но сзади по дороге зашуршали кусты и несколько раскрашенных, крупных дев перекрыли путь к стремительному отступлению. Попали в западню. Капкан. В клещи, к клещам.

— Кошелек или жизнь, оборванки. — Томно произнесла одна из красавиц, поправив прядь волос на лбу. Вожак стаи бандитов? Влетели.

— Здравствуйте девушки. Очень рады вас видеть. Мы пришли с миром и пустыми руками. — Приветливо улыбнулся, выставляя вперед пустые ладони.

— Зубы, дурочка не заговаривай. — Перебила вожачка, смахнув в другую сторону крашеную прядь волос. — Бабки гоните, или с жизнью распрощаетесь.

— Откуда деньги, дороги разбойницы? — Начальница, тоскливо вздохнула, но судя по бегающим глазам, мучительно придумывала путь к отступлению. — При нашем бедственном состоянии…

— Видим, не слепые. — Главная разбойница, махнула рукой. — Лили, Мими, обшарьте грязнуль. Только осторожно, не испачкайтесь.

— Мы чистые. Вчера мылись. — Защитил чистоплотность, глядя, как от толпы разбойниц отделилась воинственная парочка дев, атлетического сложения, с явно не мирными намерениями. — Где голых обыскивать будите?

— Ой, а то хитрых, не знаем. — Махнула кокетливо копьем начальница. — Ради нескольких монет на любые подлости идете, лишь бы не делится с честными разбойницами. В первую очередь говорливую внимательнее обыщите, по морде вижу, выгораживается.

— Вы напрасно с недоверием относитесь к искренним словам…

— Руки вверх поднимите. — Приказали подошедшие разбойницы.

— Попрошу не щекотать и не лапаться. — Обменялись со Светкой быстрыми взглядами. Кошелек и жизнь повисли на волоске. За что страдали? За что мучались? Влопались по уши. Что делать? Думай Вася, соображай Светлана…

— Была нужда. — Дружно фыркнули разбойницы, поднимая наизготовку копья. — Эй, кудрявая, тряпку с живота снимай, рыжая — платье…

— Сами попросили. — Грозно пообещал разбойницам, принимая удар на себя. — Глядите, как бы боком не вышло, связываться…

— Ну во-още… в двух шагах от могилы, а туда же угрожает. — Главная разбойница всплеснула руками. — Ое-ей, какие страшные, грозные… Быстро тряпку скидывай! Не понятливая? Мими дай дурочке по ребрам древком копья, не поймет добавь дубиной по глупой тыкве!

— Понял, понял. Раздеваюсь. — Торопливо развязал халстух на животе и обнажился. Нате, дуры, любуйтесь. Будем надеятся что в банде нет шаманок-знахарок, иначе опять придется участвовать в глупостях… Нелегка мущинская доля, ох не легка. Покажи, да покажи.

— Ух, ты, хвостатый парнишка. — Необъяснимо оживилась начальница разбойниц, широко раскрыв глаза и накрашенный рот, Остальные разбойницы радостно заулюлюкали, бряцая оружием. Главная взмахнула рукой пресекая веселье и загадочно уточнила. — Би, или Натурал?

— Самый натуральный мущинка-прынц. — Подтвердил, не понимая необычного оживления среди разбойниц.

— Ну, повезло так повезло. — Расплылась в широкой улыбке разбойница. — Девчонки хватайте парнишу, под белы ручки и тащим в плен.

— Другую тетку проверять будем? Вдруг тоже — он? — Жарко облизываясь, спросила Мими, внимательно оглядывая Светку. — Представляете невероятное — дубль-дубль и рыба? Полный Писец!

— Ты Рыжая — парниша? — Не дожидаясь ответа, нетерпеливо приказала замершим на месте разбойницам. — Проверьте, на всякий случай, уточните пол.

— Натуральная дева. — Поспешил защитить начальницу и спрятанный, кошелек с денежками. — Проверять бесполезно. Лично видел.

— Тогда Рыжую повесить без разговоров. Нам конкурентки не нужны. — Не отрывая заинтересованного взгляда от моего рудимента, приказала главная разбойница. — Некогда антимонии разводить. Сматываемся.

— Подождите, не согласен. Без начальницы, никуда не пойду!

— Куда денешься? На руках утащим.

— К чему сложности девчонки? — Я отчаянно искал повод спасти жизнь дорогой Светланы Васильевны. — Мы в паре работаем и живем.

— Не поняла. В каком смысле живете? — Разбойница заинтересовалась, будем развивать нащупанное направление.

— Что непонятного? Кровная сестра. Так-то местами дева, но на самом деле брат. Кровный. Связаны общей судьбой. Кому из нас плохо становится, другой страдает. А если жизни лишите? Все, прервется духовная связь и за братскую компанию, погибну на месте. Не верите? Да? Вы попробуйте, попробуйте.

— Неужели крепкая связь? — Засомневалась начальница, но чтобы проверить подозрения приказала подручной. — Мими, ну-ка врежь рыжей по печени. Только не смертельно, понаблюдаем за экспериментом…

Не размахиваясь, здоровенная Мими врезала древком копья по ребрам начальнице. Светлана охнула и повалилась на землю. Не раздумывая и секунды заорал как прирезанный поросенок, и повалился рядом. Главное не переиграть роль нечаянной жертвы и стонать убедительно. Не Станиславские, прокатит. Когда судьба провисает на тонких нитках паутины, поневоле станешь великим трагиком. — Уя! Уя! Умираю! Тащите рыбной ухи и овсяной каши, брат есть хочет.

Разбойницы недоуменно переглянулись, затасканный провинциальными трагиками, театральный прием, произвел впечатление на неопытных зрителей, но главная разбойница равнодушно махнула рукой.

— Ладно, черт с Рыжей. Берем с собой, в стойбище выясним. Приведите в чувство и пошли, пока лишние свидетели на дороге не появились…

— Эээ, девушки. — Мгновенно пришел в чувство. — Одеться-то можно? На улице не май месяц, и похотливые взгляды в краску вгоняют.

— Мими, дай тряпку, накинуть на бедра. — Не оборачиваясь, приказала Разбойница. — Не дай бог, парниша действительно что ни будь отморозит, или повредит. За что страдали-разбойничали?

Громила Мими отдала свою накидку, Лили подняла Светку на ноги за воротник и под бдительным конвоем, мы побрели в лес.

Ну и что? Говорил вам, объяснял? Лес, не наша судьба. Одни неприятности, от густых кустов, да высоких деревьев. Мы — дети прерий, отрытых степей, да полупустынь с африканскими саваннами. Наши волосатые, прямоходящие предки, любили свободу и открытые пространства. Видим далеко и вовремя делаем ноги.

Пока пробирались через буераки — сраки, буреломы — обломы, времени нашлось предостаточно, чтобы разглядеть разбойниц.

Красоте девушки уделяли много времени, ой много… Кровавая, бандитская работа, банальный разбой, а одеты, как на вечный праздник жизни. Сложные, высокие прически, слои разноцветного грима на раскрашенных лицах. Сережки и прочие висюльки впечатляли количеством и качеством. Все свое ношу с собой? Рядовой, разбойничий наряд?

Широкие плечи, короткие шеи и мускулистые руки, не укладывались в привычный вид дев. Размер груди, впечатлял, но и настораживал железобетонной неподвижностью. Размер сандалий на ногах, как и размер ладоней пугал. Новая селекционная порода дев-разбойниц? От этакой могучей девы, достаточно получить раз по куполу, чтобы навеки распроститься с памятью и жизнью.

Покачивающейся походкой, разбойницы всячески подчеркивали принадлежность к женскому полу, но выходило слишком нарочито и усердно. Заставь дурака богу молится…

ГЛАВА 20

— Ну, что? Достал диск?

— Свежачок. Новая, антивирусная программа. Пацаны на время дали. Теперь сволочь никуда не денется. Грузи.

— Вперед и с песней.

Прошли через очередной овраг и вышли к разбойничьей деревне. Розово-голубые домики, в зановесочках и рюшечках. Муси-пуси и прочие девичьи дела, возведенные в квадрат. Куб. Но свинарник…

Кучи мусора возле деревни напоминали революционные баррикады, дорожки едва угадываются среди старых объедков и рухляди. Натуральная помойка, чем девичья деревня и на блеклом фоне — ослепительный блеск разодетых разбойниц. Парадокс. Если сразу не казнят, то непременно выяснить причину странного поведения местного народа. Дикого дворника на разбойниц нет.

Редкое население сбежалось встречать удачливых разбойниц. Нас встречали крикливо раскрашенные старухи в разноцветных балахонах, мелькали в толпе двухголовые, дву-телые уроды, соединенные друг с другом причудливым образом, как сиамские близнецы-братья и сестры. Пенсионерки блистали остатками былой красоты, едва угадываемой под слоями неаккуратно наложенного грима. Жалкие напоминания о беззаботной молодости. Достойная старость греха.

Разбойницы вышли на площадь посредине деревни и остановились возле высокого стула, расписанного под трон. Толпа местных жительниц столпилась вокруг, с брезгливым интересом разглядывала замызганный вид пленников.

— Лулу, как прошла вылазка? Денег, еды добыли? — Выступила вперед крючконосая, матерая бабища, с огромными кулаками в маникюре и с большим шевелящимся горбом за спиной. — Зачем привела страшилок в деревню? Самим жрать нечего.

— Денег не добыли, но привели нечто лучшее. — Загадочно улыбнулась главная разбойница. Ура, познакомились, разбойница по имени Лулу — интерактивная красавица. Анимэ…

— Где? Замарашек? — Старуха презрительно хмыкнула в нашу сторону. — Опростоволосились дурочки? Тащите в деревню всякую заразу. Думаешь получить хороший выкуп? Да уродки гроша ломанного не стоят.

— Не угадали, не угадали. — Лулу радостно захихикала и захлопала радостно в ладоши, изображая маленькую девочку. Зрелище не для слабонервных зрителей. Здоровенная лошадь, скалит весело зубы и хлопает в огромные ладоши. Попали в племя сумасшедших дур? Наглядная психиатрия? Мечта идиота сбылась. Разбойница подняла руку вверх, сжала в кулак и выставила средний палец. — Даю подсказку. Кто отгадает тому приз.

Очередной сволочизм, а мы — как приз победителю? Приплыли, прилетели, приехали. Блюдем достоинство и гордо посылаем разбойниц далеко-далеко, в жаркие страны.

— Неужели мущинка? — Осклабилась старуха, озаренная озабоченной мыслью.

— В точку! Он самый. — Довольно улыбнулась главная разбойница и весело крикнула в толпу. — Девочки! У нас снова появился смысл жизни!

— Мужчина? — Дружно вскрикнули странные девы и бросились врассыпную. — Лула! Ты чо, дурочка? Предупреждать надо!

— Что с тетками? — Поинтересовался у Лулу, удивленно наблюдая, как толпа аборигенок рассеялась по домикам. — Испугались?

— Обрадовались. — Главная разбойница достала из кармашка на платье, зеркальце с помадой и ловко подкрасила губы. — Побежали приводить в порядок прически. Не обращай внимания, через несколько минут, вернутся обратно.

— Странная реакция. — Поддержала Светка, брезгливо оглядываясь по сторонам. — Да и с чистотой в деревне…

— Вот и займешься наведением чистоты. — Полюбовавшись в зеркало на подкрашенные губы, Лула ласково поглядела в глаза. — Как красавчик зовут-кличут?

— Вася. — Вежливо представился и кивнув на начальницу, познакомил с разбойницами. — Ее Светлана Васильевна.

— Как зовут подружку, мне глубоко безразлично. Ее место возле метлы. — Пренебрежительно скривилась главная разбойница, убирая тюбик помады в карман, и мечтательно закатив глаза в небо, повторила имя. — Вася-Василек. Замечательный шарман… А меня зовут Лула. Я тебе нравлюсь, милашка?

— Ну… да… Типа того… — Неуверенно протянул, смущенно пожимая голыми плечами. Не привыкли к откровенной правде. Знаю, что красавец-мужчина, но слушать признание из чужих уст, еще неловко. Не стесняйся Вася, привыкай. Лула — душой не покривишь, красавица знатная, ступня ноги — сорок шестого размера. Крупновата для моих скромных размеров, но не обижать же хозяйку правдой-маткой? Скажи девушке честно и откровенно — из живого кишки выдерет. Разбойница.

— Какая прелесть, мальчик краснеет и стесняется. — Воскликнула восхищенно Лула, остальные разбойницы радостно загалдели, вгоняя в окончательную краску смущения. — Люблю свеженьких, неиспорченных.

— Да, ладно девушки, перестаньте, захвалите. — Окончательно смутился и стал ковыряться в земле пальцем ноги. — Мы Василии, действительно очень свежие, но не на зуб, ни на вкус. Восприятие жизни свежее, иногда юмор. А почему хотите отправить сестру на уборку деревни? Учтите, мне плохо будет.

— Ну уж совсем Василек загнул. — Взмахнула руками Лула. — Если б не ты, давно подружку оправили на тот свет. Выбирай, в яму, или пусть уборщицей работает.

— Размечтались! — Возмутилась Светлана. — Лучше героическая смерть, чем унижения дворником!

— Ой, заткнись пожалуйста. — Скривилась главная разбойница, а Мими и Лили угрожающе подняли копья. Разноцветные плюмажы на шлемах качнулись в такт. — Да если б не нужда в Васильке, давно казнили. Васечка, попробуем, подругу прибить? Вдруг получится? Проблем меньше.

— Никаких казней. — Решительно воспротивился предложению разбойницы. — Дайте пару минут посоветоваться с сестрой наедине и проблема решится.

— Хорошо Василек, даем последний шанс, уговори дурочку заткнуться и выполнять приказы, иначе… — Лула многозначительно улыбнулась, но во взгляде явственно читалось что именно и как иначе. Пощады ждать не придется.

— Понял, понял. — Торопливо согласился и прижавшись к Светкиному уху, жарко зашептал. — Света, перестань выделываться раньше времени, исполняй что приказывают. Даю слово, когда обстановку узнаем непременно совершим побег.

— Тебе-то, что… — Светка обидчиво сжала губы. — Не слепая, вижу как разбойницы понравились. Расцвел как подсолнух.

— Ты не права. На грубую лесть не поддаюсь. Немного интересно, чем вызываю ажиотаж и интерес. Вдруг что-то новое узнаем, про любовь выясним?

— Я выясню! — Яростно прошипела Светка. — Так выясню, мало не покажется. Короче Вася, слушай боевой приказ. Согласна потерпеть унижения работницей, соблюдать конспирацию, до определенного времени, но если хоть словом, жестом выдашь цель экспедиции, несдобровать.

— В чем собственно дело Светочка? Девы как девы, только крупные. В ядреном теле ягодки-малинки. В соку.

— Не нравятся они, не верю. Странные, ненастоящие девы.

— Глупости. Весь мир — женский. Какие проблемы? Погляди на разбойницу — грудь, так грудь, из-под одежды прет, как тесто из квашни.

— Именно. Прет. — Светка сощурила глаза, как будто беря на прицел. — Честно предупреждаю. Поступай как знаешь, но учти — узнаю, убью.

— Что узнаешь? — Заюлил, заискивающе улыбаясь. — Видит Мона, чист помыслами, как хрустальное стеклышко. Ни в желаниях, ни в поступках.

— Не забывай, что ищем и кого потеряли. — Ядовито напомнила о пасынке. — Про Кузю не забыл? Горе-отчим? Максимум сутки находимся, потом уходим в побег. Понял Василий?

— Светочка. Потерпи, поработай уборщицей, иначе из ямы пленника вытаскивать сложней. Спрячь гордость, притупи до поры до времени достоинство, оптом разбойницам отомстим. Договорились?

— Но только до следующего утра.

— Скоро шептаться закончите? — Нетерпеливо перебила разбойница, переминаясь с ноги на ногу. — Девочка не понимает? Мы быстро жизни научим. Лишняя конкурентка, Транси не нужна…

— Все решено, договорились. — Изобразил жизнерадостную улыбку и обернулся к разбойницам. — Сестра согласна поработать временной уборщицей. Никаких проблем.

— Ну-ну… — Лулу смерила внимательным взглядом Светку и снисходительно улыбнулась. — Мими, Оленька, берите красавицу под белы ручки и ведите до метлы, пусть приступает к работе.

— А где приступать? — Не поняла здоровенная Мими, почесывая шлем в районе мозжечка. — С какой стороны мести деревню и как долго?

— От забора и до заката! — Рявкнула Лулу на помощниц. — Мими, ты своей тупостью достала до гланд. Какая разница, где мусор мести, где прибираться? Везде грязь.

— А-а-а… — Протянула обиженно Мими. — Че ругаться-то сразу? Так сказажи, чай не тупые.

Дорогой начальнице завернули руки за спину и нетерпеливо подталкивая в бока увели с деревенской площади за метелками. Теперь остался совсем один. Как: Первое — Перст? Перс? Персик? Оригинально. Остался сиротой, как несозревший персик, на засыхающей ветке…

Слабый ветер качает голую ветку сакуры,

Грустную песню поет одинокий монах,

Тишина на Токийском кладбище…

Между тем, площадь начала заполняться нарядно переодевшимися жителями. Старушки, припудрили морщины на впалых щеках, подмазали редкие реснички, вставили искусственные челюсти, спрятали под парики седые, редкие космы, побрились, помылись. Мутанты и уроды цвели многочисленными улыбками на многочисленных физиономиях, помахивали многочисленными руками и ногами. Многочисленные — членистоногие, членисторукие, членистоголовые, членисто-членистые…

Единственное что объединяло толпу, — жители деревни разбойниц, блистали и пускали солнечных зайчиков. Прошу заметить в мою сторону. А еще тетеньки стреляли глазами, опять же в меня. Стрельба велась прицельно и кучно. Длинные, короткие очереди и одиночные выстрелы, трассеры и зажигательные, прицельные, оценочные, циничные взгляды били в беззащитную мишень. Как хорошо, что взгляд не обладает материальной силой, иначе, через несколько минут, осталась кучка пепла. Пользуюсь необыкновенным спросом? Что они во мне нашли? Что потеряли? Приятно, но вызывает вопросы.

— Девочки! — Снова обратилась к толпе Лула, дождавшись когда народ притихнет. — Сегодня у нас знаменательный день, в кои-то веки мы нашли! Мечта сбылась!

— Ура! Все по очереди! Всем по справедливости! — Дружно прокричали разбойницы, старухи и уроды, не спуская жадного взгляда.

— Попрошу, объяснится. — Грозно потребовал от разбойницы. — Как догадываюсь, искренняя радость связана непосредственно со мной? Я конечно неотразимый и красивый как шестисотый Мерседес, но если введете в курс дела, хуже не будет.

— Что не понятного? — Улыбнулась Лула. — Ты замечательный мущинка, а мы верные половинки — Транни.

— С места поподробнее. Ничего не понимаю. Каким местом, вы — мои половинки? Что нас может объединять?

— Многое Василек, многое. Мы же в некотором роде мущинки, пусть выглядим как девочки.

— Бреете бороды и чешетесь где и когда хотите? — Восхитился признанию и внимательнее пригляделся к разбойницам. Под толстыми слоями макияжа едва ли разглядишь бороду, но некоторая шершавость угадывалась. Замаскировались. Не отличишь.

— И не только бородой милашка. Что еще отличает мужчину от женщины, девочку от мальчика?

— Конечно знаю. — Самоуверенно ответил разюойнице. — Грудь. У мужчин обычно мускулы и кости.

— Само собой. Сестре под юбку заглядывал?

— Была нужда. — Смущенно пробормотал в землю, покраснев как вареный рак. — И поглядеть-то не на что, тьфу — пустое место.

— Какая прелесть девочки, Вася до сих пор наивный и неиспорченный. — Умилилась горбатая старуха. — Лулочка просвети юношу в сексуальном плане.

— У женщин действительно ничего нет под юбкой, а у мужчин… Что у мужчин под трусами? Ну-ну?

— Извиняйте, трусы не ношу, а что находится под халстухом, личное дело. Я же не заглядываю разбойницам под юбку?

— Хочешь заглянуть? Могу предоставить возможность. — Лула начала деловито задирать платье. — Надеюсь, снимет многие вопросы…

— Спасибо не надо! — Бурно запротестовал, отводя глаза в другую сторону, не хватало, любоваться чужими достоинствами, а если у разбойницы больше? — Учите теоретически, к наглядной агитации перейдем позднее. От чужой наглядной анатомии, теряюсь и краснею.

— Раз такой скромный, изучим половые особенности позднее, на практических занятиях. Но поверь на слово, под юбкой, находится что у тебя, но служит несколько разным целям. У трансушек, он выполняет побочные физиологические обязанности, хотя при удобном случае не упустим возможности использовать как положено. Мы высшие по развитию существа, венец природы, так как можем выполнять как мужские, так и женские обязанности одновременно, по очереди и когда как получится. Ты догадываешься, о чем говорю? Разве с сестрой, не занимался? Ну, Этим… и немного тем?

— Чем именно? Многим занимались. — Стал вслух перечислять, чем именно, загибая пальцы. — Рыбачили, охотились, ходили на рынок…

— Вместе спали? — Заинтересованно перебила Лула.

— Естественно, ну и что? От нужды и по необходимости. Без одеяла в холодном лесу, вдвоем не замерзнешь. Не вижу связи.

Народ оживился и весело засмеялся, тыкая наманикюренными пальцами, как будто произнес очередную глупость. С трудом успокоив толпу, Лула популярно стала объяснять, что и как, где и что. Я краснел, синел, покрывался потом, смущенно ковырялся в носу, пару раз пытался провалится под землю от стыда, но слушал с нескрываемым интересом. Познавательная лекция для начинающего школяра.

Боже, как наивен и глуп. Впрочем, как всегда. Доходчиво объяснили, чем женщина отличается от мужчины и каким местом, не отличается от Транси. Многое не дошло, но суть уловил.

Если есть Инь, то где-то рядом бродит одинокая Янь. Пестик без тычинки никому не нужен и наоборот. Чем больше у Иня — унь, тем шире у Яня — юнь. Когда Инь и Янь объедены друг в друге — есть суть высшее проявление связи — Инянь. Инянь объединитель всего сущего. Оно есть Все. Периодически Инь и Янь расходятся, распадаясь на две части и немного передохнув, сливаются обратно в Инянь. Современная космогония объясняет процесс, как рождение и смерть вселенной, но мы то знаем, что, как и почем. Соитие свершилось, — вселенная образовалась и живет в экстазе, до очередного оргазма. Вынул Инь из Яня унь, — вселенная умерла. И так бесконечно и всегда во веки веков. Не врубаешься? Попытаемся попроще. Если у Хера нет Херы, то какого хера что получится? Нет Моно, без Стерео. Видео, без Ауди.

Начнем с микробов и бактерий. Ты Вася видел микробов? Вирусы наблюдал? И бактерий не видел? Микроскопа нет? Жаль, но они размножаются именно так как надо, так как сочетают в себе Инянь сразу и всегда, попеременно делясь на Инь и Янь.

Поднимемся вверх по эволюционной пирамиде. Червячки — паучки. Так вот Василий, когда червяк не может найти самочку, он себя, или товарища по несчастью, тык-тык в широко известное место, или ждет лопаты садовника. Зачем червячку лопата? Чтобы быть разрубленным пополам в самоубийственном акте, и возродится как Феникс. Из двух половинок, иметь одну в качестве… смотри выше. Червячок делает по суровой необходимости, размножаться хочет. Оставить многочисленное потомство, увековечить себя в веках. Червячок по инстинкту трахается, а мы для удовольствия.

Поднимаемся выше, и наступает полный бардак. Чем крупнее организм, тем тяжелее и дольше ждать, когда одна из частей достигнет половой зрелости. Сколько надобно сожрать продуктов, чтобы поправится на несколько килограммов, пока из задницы вырастет голова? А внешние, агрессивные условия? Окружающая ядовитая среда? Хищники плодо и плотоядные? Звери ждать не будут, слопают предмет полового увлечения, за милую душу.

У млекопитающихся и яйцекладущих, совсем сложно, заумно. Твари окончательно разделились на две части, мужское и женское начало. Процесс встал на место, но банально и скучно. Самец потеет-покрывает, самка пыхтит-размножается, вместе непрерывно кормят потомство. Спираль эволюции выше, выше и появляется разум и следом за ним — мы. Трансушки. Высшее существо развития. Живое воплощение Иняня. Вернулись к микробам. От сложного, к простому. От запутанного, к элементарному. Сверху и снизу вроде самец, а по внутреннему самоощущению, плюс грудь силиконовая, вроде самка. К чему стремился мир — свершилось, когда ни будь, люди будут как мы, но сейчас небольшие сложности. Удовольствие получать научились, а размножаться, пока нет. Уже есть попытки, делится как микробы, на две равноценные половинки, но получается не всегда удачно. Требуется хирургическое вмешательство. Шутка.

А как же девы при помощи капусты и аистов размножаются? Не знаю, не пробовали. Нам детей аисты в хаты не носят, капусту на грядках не выращиваем. Пачкование и деление — прогрессивный путь размножения современного челевячества.

Поезд входит в тоннель… Нож входит в ножны… Дятел стучится в дупло… Вход-выход… Поступательно-наступательные движения… Заходим — выходим… Ну и что происходит Василек?

— Двери необходимо закрывать, сквозняка не будет.

— Оригинальный ответ, но причинно-следственная связь проявляется в другом. Усложняем задачу. Зачем туда — сюда — обратно, тебе и мне приятно? Загадка ясна и ответ очевиден…

— Качели.

— Дурак ты Вася. При чем качели? Собачек не видел, как друг на друга, прыг-скок и туда-сюда?

— Не видел и связи не вижу. Может, играют в чехарду?

— Клиника. — Лектор покрутил пальцем возле виска. — В чем смысл существования мужчины? Для каких целей предназначен?

— Элементарно. Мушчинка рожден для того, чтобы душевно отдыхать, развлекаться и получать удовольствие.

— Во-во, теплее, теплее. Как получаете удовольствие? Каким именно местом?

— Всеми, но чаще животом. — Сглотнул набежавшую слюну. — Если живот полный, то нирвана уже здесь — отдыхаем.

— А как развлекается?

— Ковыряется в зубах, чешется, спит… думает, мечтает.

— А о чем мечтает, голова стоеросовая?!

— Чтобы поесть…

Нет и еще раз нет! Главная цель не в еде и размышлениях о бренности и превратностях. Настоящий мужчина имеет все. Ненастоящего мужчину имеют все. Задача и роль мужчинки взять то, что причитается, любой ценой. Силой, лаской, настойчивостью, деньгами, угрозами, уговорами. Цель одна — получить и поиметь, преодолевая преграды. У мужчины единственная задача — взять. Вася — Фас! И глаза наливаются кровью, рассудок спускается в штаны, приливает к отростку. Она должна быть моей любой ценой! Коня мне, коня — полцарства за коня! Конечно, не лошадь главная цель, а женщина. Предмет абстрактного вожделения и нестерпимого полового влечения. Не важно, есть небольшая потенция, или желания не было в принципе. Пусть только поглядеть, потрогать, прикоснутся. Дотронуться и умереть, кончить и скончаться. Погиб во имя, погиб как герой. Спасибо дорогая, я закончил, тебе хорошо? Взаимно, Хр-р-р…

И что же за цель, видим на желанном теле? Хи-хи… неловко, нелицеприятно, нецензурно, пошло, непристойно, скабрезно, цинично, сально и похабно. Попробуем сказать высоким, поэтическим слогом.

Створки розовой устрицы с драгоценной жемчужиной, гостеприимно распахнулись. Как? Красиво прозвучало? Драгоценное лоно ждало кумира. Горячий китайский пельмешек, истекающий соком желаний. Загадочно? Шелковые дверцы в арабские райские кущи. Прекрасные перспективы? Персик счастья. Глубоко? Абрикос наслаждения. Возбуждает? Начало дороги в пучины наслаждения. Полный отпад? Бугорок Венеры. Высокий стиль? Чаша услаждения. Прикольно? Ваза желаний. Весело? Нежный бутон лотоса. Отпад? Роза любви. Финиш…

И ты думаешь, правда, наивный Вася? Раскрыть широко глаза на горькую действительность? Рассеять розовый мираж, суровой прозой? Тебе повезло дорогой, любезный мущинка. Не знаешь страшной реальности. Предательский обман на лицо. Ложь. Женский, коварный мировой заговор. Присядь на стул и выслушай ужасную правду.

Никакого отношения к действительности вышеперечисленные поэтические образы не имеют. Предлагаю самые правильные эпитеты к женским штучкам. — Черная дыра беспросветного мрака. — Представил? Бездна мущинских страданий. — Задумался? Ущелье разбитых идеалов. — Ужаснулся? Бездонная прорубь коварства. — Вздрогнул? Сладкая топь разочарований. — Вспотел? Холодная трясина обманутых чувств. — Покрылся ледяными мурашками? Пропасть розовой мечты. — Схватился за сердце? Пустыня бесплодных миражей. — Обалдел? Прореха упущенных возможностей. — Офанарел? Замочная скважина в пустую, темную комнату. — Вздрогнул? Ну и как картина? Черный Малевич-квадрат, близко не стоял, не висел.

Теперь представь мысленным взором буйного воображения, следующий эпизод, из того же сериала. Бежишь по дороге в надежде выиграть марафонский забег, победить любой ценой. Обходишь соперников, расталкиваешь локтями противников, рвешь финишную ленту, падаешь на землю без сил и судья протягивает победителю заслуженную награду — прекрасную розу. Ты бесконечно счастлив, доволен, приходишь домой ставишь ее в вазу и на следующее утро видишь осыпавшийся стебелек, в бигудях и замусоленном халате. За что страдал на поединке? Где заслуженная, вечная награда? Нет ее, лишь ощущение тривиального обмана. Праздник закончен. Рутина пошлости и хамства, накрывает с головой.

Но мало, существует небольшая проблема, перед которой меркнут лампочки Ильича и гаснут свечи на ветру. Дадут, иль не дадут, вот в чем вопрос, занимающий личное и свободное время, помимо других забот. Ду-ду-да, ду-ду-нет. Не врубился? Попытаемся объяснить популярно, на пальцах. Ты хочешь иметь, взять, но предоставят ли заслуженный приз? Не надоело в вечной роли просящего, догоняющего и ждущего, когда соблаговолят подарить, осчастливить, отдаться?

Взять награду силой, как древний герой? Схватить добычу за длинную косу и перекинув через седло жеребца, ускакать от грозной погони? Да. Но мы же цивилизованные люди Василий. Мы высококультурны и многообразованы. Насилие не наш жизненный принцип, могут и в тюрьму посадить за попытку изнасилования. Возникает извечное противоречие, между желанием и возможностями — дай, не дам. Почему? К чему? Из принципа. Из вредности, из желания унизить и издеваться. Да болею сегодня. Мало ли почему, не хочу и все. Но недостаточно издевательств. Притворные вздохи, пыхтения и недоуменный вопрос в мокрый от пота лоб — Вася и это ВСЕ, на что ты был способен?! Да… и квартира маленькая. Лучше б в детстве бегал не босиком, а скакал на другом месте… Шо? Пан уже впендюрил? А як же! Ну тогда — ой…

Представил? Расстроился? А теперь ждет радостная, сногсшибательная весть! Приготовился? Внимательно напрягся? Ты завоевал главный приз! Все великолепно дорогой, пока есть мы — Транси! Почему? А погляди сюда, погляди туда, пейзаж с боку, а сверху, снизу? Нет, глаза не отводи, рассматривай внимательно. Не стесняйся, не робей — воробей. С нами свяжешься — станешь орлом.

Да, правильно отметил похотливым взглядом, у Транси есть все для разнообразной половой жизни. Секс — наша стихия, цель и смысл. Не знаешь, что есть — секс? Ух, радость моя. Святая простота. Есть пол мужской, есть пол женский, и Транси — потолок сексуального развития. Мы можем так, эдак, стоя на голове и руками стимулировать при случае. Транси, не банальные педики — предшествующий этап полового развития, древние мущинские корни. Не пошлые, пассивные гомики по тюремному принуждению, извращению. Пассив, актив — для Транси особой роли не играет. Можем все, всегда и как угодно.

Приведите к Васе подругу-уборщицу. Проведем сравнительный анализ. Поиграем в больницу и врача. Не играл? Замечательная детская игра, младшего ясельного возраста, пригодная для ознакомления и изучения сравнительной анатомии. Просветим Васю особенностями физиологии. Мало ли что уборщица дерется и кусается, тащите силой. Во гадина, чуть не поцарапала и фингал под глаз засветила. Ничего, после ознакомительной экскурсии посадим в яму с противными, зелеными червяками. Раздеть для позорного разоблачения и поставить рядом с Мими.

Василек, не отводи глазки, любуйся, ужасайся. Не понял чем именно любоваться и от кого ужасаться? Наив. Естественно восхищайся Мими и ужасайся подругой.

Начнем сравнивать с головы. Как можешь заметить, голова у людей круглая. Волосы ничуть не хуже женских. Небольшая проблема, Транси иногда лысеют, но вопрос решаем. Мими сними пожалуйста парик. Видишь, как ловко изменился Трансинский облик? Была кудрявая, стала лысая. Твоя подруга сможет? Нет. Первое преимущество. Теперь дальше. Мы бреем лицо, а женщины нет. То есть чаще меняемся в разные стороны. Про уши особенного не скажешь — что там, что здесь, сережки и серьги. Как не печально, уши, нос, глаза и подбородок — половых признаков не имеют. Поехали ниже. Шея. Шея Транси имеет замечательный кадык, в отличие от женской, лебединой. Почему лебединой? Такая же кривая. Ха-ха, шутка. Горькая. Да, у натуральных дев шея длиннее, белее и нежнее. Но работаем над проблемой.

Теперь дальше и ниже. Сравни размер и объем груди. Потрогай, потрогай, не стесняйся. Чувствуешь разницу? У девы мягче? Ну и что? Зато у Транси тверже и стоят как часовые на боевом посту. Не нравятся бритые груди? Колются? Ой, ой, какие привередливые. Мими, дурочка, почему заранее не побрилась? Компрометируешь Транси-нацию. В наказание — два дня без сладкого. Поехали ниже. Ах, Васе женская талия нравится? Узкая? Бедра шире? Практической пользы от талии нет, а что ниже имеет первостепенное значение!

Да. Мы с вами — мущинками, в некотором родстве. Да. Есть. Присутствует рудимент, конец, шланг, отросток, нежный друг, младший брат, фаллос, нудный хер, сладкая морковка, крепкий огурец, спелый банан, хобот. Как половой товарищ к штуке относится, так и называет. Наименований пруд пруди, а роль одна — ублажать всех подряд и себя дорогого в первую очередь. А у женщин тю-тю. Нет. Сплошные губы. Еще ниже находится то, что нас — Транси, отличает от них — дев, и от вас — мущинок, хотя внешний вид и предназначение в первоначальном плане, имеет похожую функцию. Да. Мы не только ходим в туалет по большому, но и через нее получаем фонтан удовольствий. Не разовый оргазм, как традиционные разнополые, а два! Завидуйте провинциалы, скрипите зубами.

Когда глупая мать природа создала мир, то наивно разделила людей на две неравные половинки. Мужчинам дала — его, женщинам — ее и предоставила возможность соединятся. Согласись Вася — глупо? Совершенно разные получились существа. Ничего общего, и лишь половой инстинкт заставляет соединяться в экстазе. Что между мужчиной и женщиной общего? Ни-че-го. Разные функции, разные возможности, разные потенциалы, разные задачи. Плюс и минус, альфа и омега. Одни страдания. А мы? Одни радости! Две радости в одном теле! Можем — мы, могут — нас. Половой прогресс не остановить отсталым консерваторам.

Что Василий морщишься брезгливо? Не прельщает соединяться с Транси, через пятую точку? Брезгуешь? Считаешь не эстетичным? Давай наоборот. И такая мысль коробит? Странно, а некоторым очень нравится. Запретный плод, то да се… Туда-сюда. Считаешь, что челевячий зад предназначен, чтобы ходить по большому? Какой Вася отсталый, несовременный. Корчит от мысли, что придется обниматься с бывшими мущинками? Целоваться в губы с себе подобными тошнит? Больше прельщают коварные, вредные женщины?! Как можешь знать, сравнивать, если не пробовал, ни того, не другого, ни третьего? Девы — сосуд первозданного греха. Из-за них мужчинку выгнали из рая. Да женщины созданы из мущинского левого ребра, поэтому и левые.

В отличие от грешниц, Транси — амфоры и ночные вазы сладкого порока. Разницу чувствуешь? Да Транси во все века существовали, кого ни коснись из великих, нашим пороком предавался. Хомосексуализм — великое чувство задней любви!

Поподробнее о любви? Пожалуйста. Есть любовь обычная, традиционная, скучная и тривиальная. Передняя. То, что якобы соединяет мужчину и женщину. Плюс на минус, дает искру и соединяются в объятиях. Как именно? Как обычно. Вставляешь родной патрон в патронник, пару энергичных телодвижений, скупой выстрел между ног и вглубь. Цель достигнута. Попал — получил удовольствие, промахнулся — оргазма нет. Согласись, скучно? Еще что, бывает, ловко попадешь, а женская партнерша с первого раза залетает. Три минуты удовольствия, а расплачиваться приходится всю сознательную жисть. За что? Про нежеланный плод любви не слышал? Аборт, алименты, наследство? Счастливый. Они не раскрыли страшной тайны? Хотя, вполне вероятно, что забыли за давностью лет. Что с женщины возьмешь? Волос долог, да ум короток.

О… жуткое дело. Плод любви в женском чреве заводиться, как глист. Не знал? А ты думал, детей только на капустных грядках находят, да дикие аисты приносят в клюве? Нет дружище. Это сейчас девы на огородах размножаются, а раньше, в древние времена, внутри тела детей вынашивали. В животе, как кенгуру. В те старинные эпохи, когда мущинки на земле существовали.

А в Транси — стреляй, не стреляй, не залетаем. Только удовольствие получаем. Как размножаемся? Разве не объяснила? Прогрессивным пачкованием. Цивилизованным делением. Как червячки и амебы, только на новой спирали эволюции. Видишь у старушки горб шевелящийся за спиной? Так-то бабуся делится пополам. Скоро родит. Пару недель и станет две старушки. Я же не зря объясняла, что Транси — высшая стадия развития цивилизации. Все умеем и лично делаем. Только уродов, мутантов много получается. Не хватает притока свежей крови. За тысячи лет, что существуем, друг друга разнообразно и неоднократно… Кровосмешались, перепутались. Жители деревни — друг другу дяди и тети, братья и сестры, отцы и матери, любовники и любовницы.

Так что Вася не выделывайся, а работать придется. Не знаешь — научим, не хочешь — заставим. Желательно по доброй воле, иначе экстаз будет вымученным и болезненным. Девочки тащите клизму, я первая.

Что с ним? Сознание от радости потерял? Пульс пощупайте. Да не там дуры щупайте. На руке, или шее. Едва прощупывается? Слабак Васек, слабак. Скис как последний дурачок. Не понимает наивный, какого удовольствия лишился. Оттащите с подружкой в яму, да охрану выставьте, что б не сбежали. Как очнется, будем продолжать половое воспитание…

ГЛАВА 21

— Работает?

— Куда денется.

— Все равно не успеваем. Шеф по стенкам размажет.

— Лучше самому сходить, чем ждать когда рассвирепеет. Повинившуюся голову, меч не сечет.

— И сходи. Просеки обстановку. Ты новенький, карты в руки.

— Но поручали дело не мне.

— Не боись, проконтролирую.

— Василий, подъем! — Пропел в ухо ангельский голос. — Да очнись, в конце концов! Мы одни. Кастрюлькин, выходи из сумрака.

Открыл глаза. На фоне вечереющего неба, темный овал знакомого лица. Вспомнив где и у кого, находимся в плену, к горлу подкатила солено-горькая волна. Перевернулся на бок и вытошнил вчерашних лягушек на земляной пол. В желудке полегчало, но на сердце остался лежать камень.

— Осторожнее, не брызгайся, нам еще жить. — Недовольно посетовала Светлана. Девушка выступает в родном репертуаре. Пока умирал, переживала, едва ожил, как же пытается нагрубить. — Тебе легче?

— Скорее да, чем нет. — Осторожно сел, оглядываясь по сторонам. — Где находимся? В яме?

— В гостинице. — Начальница отошла в сторону и прислонилась к осыпающейся стене ямы. — Сам же видишь, зачем глупости спрашивать?

— Уточняю. — Отодвинулся от блевотины и встал на ноги. Парочку человек на плечи, и то едва ли достанем до края ямы. Высоко. — Светлана, я на солнце перегрелся? Мне показалось, померещилось?

— Приснилось. — Неумело пошутила Светлана, отбрасывая со лба прядь грязных волос. — В кошмарном сне.

— Хуже. — Вынужденно согласился с начальницей, внимательно оглядывая себя с разных сторон. — Надеюсь, остался невинным? Не пострадал, пока валялся в беспамятстве?

— Пока нет. — Ехидно улыбнулась. — Но грозились продолжить сексуальное воспитание, как очнешься.

— Что ж делать? — Заходил торопливыми кругами по яме, в поисках выхода. Пахло сыростью и плесенью. — Обратно падать без сознания, или сразу повеситься?

— Не грузись Вася. Расслабься. Они же не убивать собрались? Доставишь Транси удовольствие, освежишь кровь и свободен.

— Ой, какие мы остроумные. Тем способом, который предложили?!

— Могут и наоборот. — Нервно вздрогнула плечами начальница. — Многосторонние создания. Все для вас.

— Извините Светлана Васильевна, не могу согласиться. Морально и физически не готов. Пусть недостаточно эрудированный товарищ, но что-то голове подсказывает, о другом предназначении. — Смущенно признался. — Вы мне больше нравитесь.

— После, как просветили?

— Раньше, до сексуального образования.

Образование, образование. Губит людей, косит косяками. Кто придумал, кто высказал, кто ляпнул — сила в знаниях? Зачем бывшей обезьяне знания? Раньше плохо жила? Стала счастливее? Нет. Сидела на дереве примитивной дурой, а теперь гордо шагает прямоходящей образованной дурой. Изменилась форма, а содержание? Раньше чесалась с помощью веточки, ныне с помощью вибромассажора, да и тот торопится вставить, куда не положено и когда стадо не видит. Ела свежие бананы — теперь консервированные, из холодильника. Занималась выживанием — ум применяла по делу, а сейчас для самоудовольствия и самоудовлетворения. Челевяк создан для счастья, как птица для полета. А куда деваться пингвинам?

Зашуршало, посыпалась земля, и над нами появилась голова Транси с трещащим и брызгающим искрами факелом. Пришли продолжать сексуальное образование? Не дождетесь, еще валяюсь без сознания. Не теряя зря времени, упал как подкошенный острым серпом, колючий репейник, закатывая глаза под лоб.

— Вася-Василек! Ау? Ты жив? — Голос принадлежал Мими. — Отвечай немедленно, народ волнуется и жаждет.

— Василий без сознания валяется, до сих пор не пришел в себя. — Пришла на помощь начальница. — Напугали человека до смерти, и думаете хорошо?

— Мы не думаем, некогда. — Мими опустила факел ниже, освещая дно ямы и внимательно разглядывая неподвижное тело. — Вася действительно не претворяется? Не косит?

— И не сеет, не пашет. — Светка встала на ноги и пошевелила пяткой мой хладный труп. Безвольно качнувшись, вывалил для убедительности язык. Могла бы и нежней толкаться, чай, не чужие люди друг другу. — Видишь? Совсем плох.

— Что-то больно ослаб после ознакомительной лекции. — Не поверила любвеобильная охранница. — Переигрывает.

— Тебя три дня не покорми, потом напугай половым беспределом, поглядеть как сыграешь. — Возмутилась Светка, вроде случайно загораживая тенью, мое неподвижное тело. — Могли и покормить подопытных. Как используете, если пациент на ладан дышит?

— Убедила. — Согласилась охранница. — Не дай бог, откинет последний конец в сторону, неприятностей от руководства не оберешься. Пойду к Луле, доложу. Только чур — сидеть тихо, не дергаться, иначе фиг вам, не ужин. Понятно?

— И воды попить. — Крикнула Светка вслед удаляющемуся огню факела, но лишь тишина прозвенела в ответ. Просьбу проигнорировали. Почему тишина звенит, а не урчит, шуршит, булькает? Чем хуже шуршащая тишина — звенящей? Урчащей? Булькающей? Дискриминация.

Едва приподнялся на корточки, как наверху появился новый, незваный гость. Пришлось срочно падать обратно и принимать неподвижную позу. От земли тянуло холодом, сыростью и антисанитарией. Могли бы создать условия приличнее для единственного и неповторимого. Заболею простатитом и геморроем, хрен научите пошлому сексу.

Над краем ямы появилась ушастая, звериная морда. Поводив острым носом в разные стороны, незнакомое существо грозно ощерила острые зубки.

— Эй, арестанты, пожрать есть?

— Откуда в яме еда? — Пожала плечами Светка. — Впроголодь сидим.

— Врете. — Не поверило существо. — Блевотиной пахнет, значит что-то ели. Быстро делитесь, а то мало не покажется.

— Попробуй. Рискни здоровьем. — Ответила начальница с вызовом.

— Ишь, какие смелые! — Зверь свернула клыками и подпрыгнула на месте, глубоко возмутившись дремучей темнотой. — Вы что не знаете кто я?! В натуре опасности не чуете?

— Много вас — пугателей ходит.

— Да меня все звери и люди бояться! — Существо встало на задние лапы на краю ямы и подбоченилась. — Я ужас на крылья ночи, мат перемат!

Ба… Знакомые речи, родные слова… Неужели старая знакомая? Подросла. Нет. Обознался. Хотя…

— Да пошла ты…

— Против кого бочку катишь, мат в два хода?! Нюх потеряла от страха?! — Существо гордо задрала голову выше, нервно вздернула усами, но кося бусинками глаз на непокорную Светку. — Я, мат ее — злая крыса! Щас ка-а-к прыгну!

Начальница испуганно взвизгнула и отскочила в угол, а я окончательно укрепился в правоте. Она родная — Крысо-суслик. Писклявый голос и наглые повадки, не изменить. Ура, не пропадем.

— Крыся, ты? Какими судьбами?

— Вася? Мат ети?! Кастрюлькин? — Удивилась Крыся, подслеповато вглядываясь в темноту ямы. — А ты что здесь делаешь?

— Отдыхаю. — Вскочив с земли, виновато развел руками. — Случайно попались к Транси в похотливые руки. Сексуальные разбойницы в плен взяли. Очередной. Как поживаешь, дорогая? Чем занимаешься?

— Нормально поживаю. — Махнула розовой лапкой в сторону. — Мигрирую на юг. Ищу лучшую долю.

— Ты же домосед? Существо домашнее, как решилась бросить родную, зас… земляную норку?

— Надоело жить под землей. Сырость, запахи, ну ты знаешь… Решила сменить обстановку. Твоим советом воспользовалась.

— Летать научилась?! Парить летучей мышью? — Внимательно присмотрелся к грызуну. Крылья за спиной не топорщились. — Не похоже.

— Тупо ждать, когда крылья вырастут? — Крыся довольно ощерила зубы. — На славу потомкам работать? Не дождутся грызуны. Пошла другим путем. Применила природную мышиную смекалку и творческую выдумку. Теперь под кенгуру работаю.

— Под кого? — Не поверил грызуну, недоуменно уточнил. — Под кенгуру? Не смеши людей.

— Смешного не нахожу. — Фыркнула Крыся. — Когда крылья вырастут, долго ждать, а прыгать на задних лапах и медведя научишь. При желании естественно. Скачу галопом, мат его, как настоящая кенгуру. Не веришь? Могу показать успехи.

— Демонстрируй.

— Без базара. — Крыся сложила передние лапки на груди и ловко подпрыгнула на месте, потом без разбега сиганула вперед и проскакала вокруг ямы по осыпающемуся краю. Хвост болтался из стороны в сторону, уши тряслись, зубы лязгали друг о друга, но в общем и целом, результат впечатлял. Крыся финишировала на прежнем месте и тяжело переводя дыхание, довольно улыбнулась. — Ну как? Согласись, замечательные скачки? Похоже на прыжки кенгуру?

— Здорово. — Согласился с грызуном. — Рад за тебя, Крыся. Молодец.

— Молодец. — Хмыкнула Крыся. — Не то слово. Гениально! Своим природным умищем доперла. Неусыпными, неустанными тренировками.

— Прыгать умеешь, а сумка на животе?

— Для детенышей? — Крыся почесалась за ухом. — Не подумала, мат его за ноги. Фигня. Народ кругом темный, не испорченный желтой прессой, на слово верит.

— На кого попадешь.

— Сама знаю, мат через хвост. А страшный образ крысы? Теперь работаю в трех ролях. Суслик для души, крыса для врагов, быстрые ноги для эволюции. Каково? Восхищаешься артистом?

— Безусловно. Слышь, Крыся, не поможешь по старой памяти? Нам ноги унести, из ямы. Из благодарности за старый совет.

— Совет каждый дурак дать может, а правильно воспользоваться чужими идеями, личный ум нужен. Не будем ждать милостей от природы, мускулистыми лапками повернем эволюцию в нужном направлении.

— Бредовые глупости. — Впервые подала голос начальница, отойдя от испуга. — Все равно морда противная. Грызунья — глазунья.

— Ой-ой, на себя погляди. — Обиделась Крыся. — Тоже, извини не первая красавица. Нет охотницам прощения, немало страдала от вашей сестры.

— Так они же тебя бояться? — Вступился за Светку. — В чем проблемы?

— Да бояться, когда встретимся мордой к лицу. Визжат и убегают, а потом мышеловки ставят и поленьями, тапками бросаются из-за угла. — Крыся постучала по узкой груди кулачком. — А сколько по милости, мат им в глотку, ядовитой отравы за личную, короткую жизнь съела? Не сосчитать. Желудок испортила, по вечерам изжога мучает, колики донимают, икота достает. Нет девам прощения и пощады.

— А нам нервов грызуны попортили? — Не осталась в долгу Светлана. — Сколько припасов наворовали, сожрали? Огород истоптали? Гадите исподтишка, как распоследние крысы.

— Что я, с голоду должна помирать, дожидаясь нищей подачки? Подумаешь пару орешков за день съем, муки горсточку. — Крыся шмыгнула носом и протянула лапки вперед. — Ран, да болячек на теле, не сосчитать, когтей не хватит. Погляди Вася, два раза кости ломала. В первом случае закрытый перелом конечности в подлом капкане, в другом, ботинком брякнули, едва открытый перелом не заработала. Месяц на больничном листе подорожника провалялась, в сырой, холодной норке, мат в медный лоб. На бедный хвост взгляни? Полюбуйся. В четырех местах переломлен, мат ети, сросся неправильно, криво, шерсть на кончике облезла к полному мату, по телу шрамы, шкурка попорчена. И за что страдала, мат дев? За кусок гнилого зернышка готовы жизни лишить, скупердяйки жмотные.

— Ой, выдумывать горазда. Врешь, как песню поешь. — Протянула презрительно Светка. — Что не сожрете втихаря, то по грязной земле рассыпаете. Круглую ночь подло шуршите и скребетесь по темным углам, честных девочек пугаете.

— Сравни размеры. — Крыся покрутила возле уха лапкой. — Какая Федора-дура большая, и какая я, несчастная, малюсенькая? Махонькая беззащитная мышка, в смысле суслик, или крыса? Тьфу, сейчас кенгуру, но неважно. Кто бояться должен? Вася, мат его, рассуди по справедливости, права?

— Зато мыши противные, серые и писклявые. Да от крыс, грызунов никакой пользы в хозяйстве, вред сплошной. Зря небо коптите.

— А от людей какая польза? Что вы хорошего для природы, мат ее, делаете? — Крыся деловито стало перечислять грехи дев-охотниц. — На единорогов охотитесь, кабанов уничтожаете, мышей травите, землю копаете, деревья вырубаете, траву косите. Огнем подло пользуетесь. Только о себе думаете, и вся польза. Эгоисты. Как будто мир создан только для вас, единственных и неповторимых. Да кто такие решать, что полезно для мира, а что вредно? Чем кошка полезнее мышки? Тем, что молоко на халяву жрет, да рыбу со стола таскает? А собака чем полезна для природы? Гавкает по ночам, да трусливо кусает кого ни попадя при хозяине, косточку зарабатывает.

— Что ж, рядом живете, если девы плохие? — Не полезла за словом в карман Светка. — Терпите побои, мышеловки и отравленную пищу? Живите в других, вольных местах, ешьте, что найдете. Никто не держит, свободны. Кошки полезны тем, что мышей ловят, не дают плодится грызунам и мурлыкают приятно.

— И царапаются больно, мат за хвост! Поганые, злые хищники, людям дороже чем беззащитные, травоядные мышки…

— Девочки успокойтесь, не ругайтесь. — Попытался успокоить разгоряченных спорщиц умным словом. — Предлагаю искать конструктивный консенсус, за столом переговоров, а не на поле брани. Мы же разумные, мыслящие существа.

— Не мешай Вася. Заткни словоблудие. У нас принципиальные разногласия с крысами. — Отмахнулась Светка и снова обратила гнев на Крысю. — Всех противных мышей, беспощадно уничтожать, очищая природу. Зачем нужны кусачие комары? Колючий репейник? Какая польза от скользких, ядовитых змей, мохнатых пауков? В мире должны жить только красивые, полезные в хозяйстве и милые существа, всех остальных в мышеловку.

— Слышишь Вася, как рыжая заговорила? Вот и раскрыла дорогая подруга истинную физиономию кровавого палача природы. Эксплуататора флоры и фауны. Предлагаешь геноцид животных, по личной симпатии?! Без суда и следствия? Судить о живом существе только с точки пользы в домашнем хозяйстве, и для кухонного, обеденного стола?! — Ужаснулась Крыся. — Ах, ты высшая ступенька кривой эволюции. Осыпающийся венец природы. Тиранша — мат тебе в три хода! Самодурша!

— Сама такая. — Огрызнулась Светка, и повернувшись ко мне, мило уточнила. — Я не то имела ввиду Вася. Пусть противные и вредные животные водятся в отдельных заповедниках, резервациях. Никто им не запрещает существовать, но подальше от человечьих жилищ. Лучше в изолированных зоопарках, за колючей проволокой и высокой, каменной стеной. Мы же не лезем чужие в норки, съестные припасы не воруем? Всех плохих, бесполезных животных в железные клетки, чтобы не мешали жить хорошим зверям.

— Не дождетесь! — Крыся сложила коготки в трехпалую фигуру и ткнула в лицо начальнице. — Мы посланы высшими, справедливыми силами, как наказание за человеческие грехи перед животным сообществом. Мы для вас — Бич Божий! Всевышний прокурорский надзор! Мышиный Гринписс с кулаками! Будем жить рядом с людьми сколько захотим, и как хотим. Пока не взвоете и не попросите прощения у каждой загубленной букашки и травинки.

— Тоже мне бич — Презрительно смерила взглядом Крысю. — шнурок облезлый…

— Ах, так? А ты… а вы… Мат перемат…

Крыся не стала вступать в бессмысленную полемику, а развернувшись хвостом к яме, засучила задними лапами, поднимая пыль столбом и засыпая пленников песком. Аргумент смелый и неожиданный. Не можем ответить оппоненту достойно, переходим к физическим действиям? Тяжело спорить на словах, когда в глаза сыплется реальный мусор…

— Крыся, перестань мусорить! — Призвал к совести грызуна, отчаянно чихая и стрясая с ушей мусор. — Я то чем виноват? Соблюдаю невооруженный нейтралитет! Слово плохого не сказал.

— Тот, кто сидит с моим врагом, в одной яме, всегда виноват!

— Пользуешься нашей беззащитностью, подлая крыса? Сказать нечего? — Бушевала Светка, в бессильной ярости бегая кругами по яме, и ища хоть какой-то камень, чтобы запустить в наглого зверя. — Учти, серая! Выберусь из ямы, последний хвост выдеру! Живьем шкуру спущу! Грызунья!

— Вначале из ямы, мат тебе, выберись. Еще никто не посмел безнаказанно оскорблять кенгуру. — Крыся выбилась из сил, но отступать не желала, продолжая мести лапами грязь и мусор в яму. В кои-то веки, представился шанс безнаказанно отомстить извечному врагу. — Живьем в могилу закапаю!

— Ишь, выискался экскаватор. Смерть домашним грызунам! Свободу безвинным заключенным! Мама! Мими!

— Испугались? Задрожали? — Крыся перестала засыпать нас землей и устало присела на хвост. — Дыхание переведу и продолжу.

— Подожди дорогая кенгуру. — Отряхнув песок с головы, попытался упокоить разбушевавшуюся мышь. — Мы осознали, поняли, глубоко раскаиваемся и просим прощения за нечаянно, нанесенную обиду…

— Никогда! — Встряла Светлана. — Выберемся из ямы, народу расскажу, что на самом деле никакая ты не крыса, не кенгуру, а трусливая суслиха. Выведу на чистую воду мошенницу.

— Да кто поверит? Девы, любого серого грызуна бояться. Смелые только с мущинками, да друг перед другом.

— Света молчи, не мешай. Необходимо использовать шанс спастись, а не выяснять отношения. — Сквозь зубы попросил начальницу и подняв глаза на мышь, льстиво улыбнулся. — От страха выпендривается, а на самом деле как боялась, так и боится. О маскировке, никогда, никому не расскажет. Зуб даю.

— Врете. — Не поверила Крыся, но засыпать нас песком не торопилась. Устала? Развиваем успех.

— Ни за что. Говорить правду, жизненный принцип. Ты бы лучше помогла выбраться, а мы в свою очередь, будем везде мышей хвалить и поднимать престиж грызунов. Как бы мир существовал без хвостатых? Плохо. Сколько пользы приносите природе, сколько радости. А сколько замечательных сказок, преданий о мышах сложено. Сколько раз спасали мир от золотых яиц…

— Я же не мышь, а суслик. Для маскировки крыса, а теперь, мат вам, кенгуру.

— Тем более. Они хорошие…

— Если крысу будут считать хорошей, тогда сожрут без сожаления. Как буду спасать драгоценную жизнь?

— Крысосусликкенгуру. — Вскипела Светлана. — Вначале разберись с шизофренией, потом права качай.

— Опять оскорбляешь??! — Рассердилась Крыся, вскакивая на задние лапы. — Из-за кого страдаю раздвоением личности? Кто довел до душевной болезни? Вы! Ты и прочие хищники. Сил не пощажу, но яму закопаю!

— Давай, давай. — Злорадно улыбнулась Светка. — Физический труд лечит любые психические болезни. Трудотерапия поможет.

— Ах ты, мат ты… — Вскипела Крыся, но внезапно замерла, к чему-то прислушиваясь. Уши развернулись в сторону хвоста, усики зашевелились, нос задергался. — Эх, мат побери…

— Совесть проснулась?

— Нет. Новый инстинкт, покоя не дает. Миграция в дорогу тянет. — Крыся сверкнула бусинками глаз и засуетилась. — Эх, жаль нет времени, мат вас ети, закапать живьем по макушку, кенгурячья натура требует срочно скакать на жаркий юг. Встретимся, матом вам, разберемся.

— Во-во, уматывай, психопатка! — Светка погрозила Крысе кулаком, но новоиспеченная кенгуру, сложила на животе передние лапки, вытянула трубой голый хвост и напоследок взбрыкнув песком в нашу сторону, скрылась с глаз. Ускакала.

Мы недоуменно переглянулись. Срочная эмиграция Крыси удивила, но ненадолго. Донесся топот ног, треск и свет факела, чтобы через мгновение над краем ямы появилась голова Мими. Внимательно оглядев пленников и пересчитав количество медленно шевеля губами, охранница удивленно поинтересовалась.

— Что вы без меня делали? Почему по уши в грязи? Подкоп в яме копали? Сбежать хотели?

— Принимали грязевые ванны. — Буркнула Светка. — Что задаешь глупые вопросы? Если б могли, то сбежали давно. Ужин принесла?

— Ага. — Над краем появился небольшой узелок с едой.

— А вода?

— Тута. — Появился и кувшин с водой. — Принимайте. Василек, ты ожил?

— Частично.

— Прекрасно. Хорошенько подкрепись, завтра тяжелый день, Лулу сказала, что продолжит половое воспитание. Перейдем от теории к практике — Охранница завистливо вздохнула. — Искренне завидую. Узнавать и ощущать новые чувства…

— Не порти аппетит. Дай спокойно дожить до завтра.

— Хорошо. Отдыхайте. Только гляди, сил на подругу не трать, еще пригодятся. Племя в очередь записалось, на месяц вперед.

— Свободна! — Мими обидчиво поджала губы, но заткнулась.

От вида узелка с едой, рот наполнился слюной. Весело на свете жить, когда не о чем тужить. Полноценная еда, помогает нам всегда. Хоть на воле, хоть в тюрьме, мы мечтаем о еде. Не Бродские, не Троцкие, но стихоплесть считаем за честь. Не спеть ли небольшую оду еде? Пусть свежие розы стоят на столе, но лучше, когда разговор о еде. Нам песня поможет, и стих иногда, но первое дело — в желудке жратва.

Не переживай Вася. Дилетанты и графоманы, та кучка естественно-натуральных удобрений, на которых расцветают прекрасные, гениальные поэты и великие, талантливые писатели. Есть с чем сравнивать…

После освежающего умывания и плотного ужина, яма стала родным домом, а после как охранница сбросила старый тюфяк, подушки и пару одеял мир, заиграл красками. Так как глазеть по сторонам некуда, кругом одни земляные стены, обратил мечтательный взор в ночное небо. Разноцветные точки сияют и моргают, серебряный глаз великана по старой привычке, тупо пялился вниз на землю. Неужели дураку заняться нечем?

Вместо того чтобы наблюдать за жизнью безмозглых букашек, полуразумных таракашек, посвяти свободное время изучению окружающего мира, займись творчеством, рукоделием, изучением иностранных языков. Да мало ли на свете интересных дел?

Занятия для души, замечательно позволяют транжирить стремительно убегающее время до конечной остановки маршрута, когда перейдя последнюю черту, становится по барабану, есть ли жизнь на Марсе, кто убил Кеннеди и чем Моника практиковала французскую любовь в овальном кабинете.

Так нет, пялится и пялится. Скучно товарищу на небе? Все изучено, понято, объяснено и расставлено по полкам? Единственная радость — изучаем жисть насекомых в естественных условиях? Естествоиспытатель — ботаник. Создал, натворил, а теперь удивляется необыкновенно бурной деятельности разумной плесени? Мы подопытный, исследовательский материал создателя? Добавим в пробирку немного кислоты, встряхнем землетрясением, добавим ураганов, посыплем пеплом вулканов, уроним метеорит. Как? До сих пор живы? Поразительная приспособляемость и адаптация даже после ядерной радиации. Мутанты не сдаются, плодятся, уроды бурно размножаются, есть тема для научной диссертации…

Лучше подскажи циклоп, где несчастный Кузя? Чем занимается? Как страдает без родительского внимания? Уж несколько дней, сиротинка без папуси. А вдруг попал в плен? Продан в рабство, на конюшню злобному фермеру? Стоит Кузя, голодный, холодный в грязном стойле, перед ломаной кормушкой с прошлогодним, сухим сеном. Стоит слезами обливается. Страдает. Мучается. На шее крепкая, пеньковая веревка, ноги перетянуты ржавой цепью. Рядом безмозглые лошади, мычащие тупые коровы, вредные козы. Курицы кудахчут, петух клюется, а фермерский сынок, тычет в Кузину морду, куском селедки и злорадно ржет. И пишет несчастный внук на деревню дедушке, жалостливое письмо.

Нарисованная картина, впечатлила и расстроила. Плотнее прижался к теплому Светкиному боку и положил руку на плечо. Начальница шмыгнула носом, но руку не сбросила. Крепко спит? Воспользуемся предоставленной возможностью и изучим особенности женского тела на ощупь. Применим полученные от Транси половые знания и сексуальную теорию.

Итак. Тайна женской груди раскрыта. Все просто и объяснимо. Грудь частично служит для эстетического любования глазами, немного для обоняния носом, и много-много для осязания руками до, во время и после. Непосредственно во время процесса, за девичье-женскую грудь необходимо крепко, но нежно держатся, чтобы не слететь с тела партнера во время бурного акта. Полового.

Почему акт — половой? Так как непосредственно связан с лежанием на полу. Заниматься сексуальным актом необходимо на ровной поверхности, лучше на широкой лежанке, кровати, диване, или на крайний случай подойдет гладкая столешница обеденного, или журнального стола. Ни в коем разе не экспериментируйте, на голом полу. Слишком холодно, сквозняк, жестко, твердо и крошек много. Клиент будет отвлекаться от процесса интимного сближения и при ритмичных, однообразных телодвижениях, существует реальная опасность натереть спину, колени, локти до кровавых ссадин, что чревато нелепыми подозрениями со стороны жены, или мужа участника полового процесса.

Важное условие — чем ближе к земле, тем меньше травмоопасность, тем ниже падать при бурном, беспорядочном оргазме. Соблюдать половую технику безопасности при занятиях сексом первое и архиважное дело. Ах, да. Секс иностранное слово означающее пол. На основании изложенного, сделаем однозначный вывод, что многие народы земли, занимаются актами в лежачем положении, а половая традиция имеет глубокие исторические корни.

Начальные условия соблюдены? Да. Лежим на земле, под телами мягкий тюфяк, под головами подушка, на животе одеяло, на Светкиной груди — женская, мягкая грудь. Кстати, одеяло и подушка не играют особой роли, но присутствие имеет глубокий астрально-практический смысл. Помимо функционального применения, одеяло можно использовать как дополнительную подстилку, во время долгого, утомительного акта, применять в роли лежачей ширмы, если за процессом наблюдают посторонние зрители, или партнеры испытывают отвращение к голому виду друг друга, стесняются, боятся. Так же одеяло применяется, как разделительный барьер, если кто-то из партнеров, больше не может, не хочет заниматься половым процессом и дает понять озабоченному эротическими похотями другу, подруге, что желает спокойно поспать и ему завтра рано утром на работу.

Подушка в постели, имеет более узкий спектр применения, но не менее важный. Ею можно весело шалить, игриво баловаться, беззаботно кидаться и драться, без риска нанести дорогому партнеру увечье, но в то же время дать достойный отпор глупым приставаниям, при отсутствии потенции. Правда в древнем Китае и Японии вместо подушки использовали полено. Им весело не пошутишь, баловство часто заканчивалось тяжелыми увечьями. Не зря самураи, ниньзя — самые ловкие и мужественные воины.

Как и одеяло, подушку иногда подкладывают под тело нижнего участника полового процесса, в район копчика, чтобы район живота был выше района головы, а прилив крови кружил мозги партнеру и увеличивал эйфорию от энергичного процесса телодвижений. У некоторых участников, вызывает противоположный эффект и подступает тошнота, но вовремя прихваченный в кровать авиационный пассажирский кулечек, снимет досадные проблемы, а мягкую подушку перемещают под поясницу, или под шею полового напарника.

Самое важное применение подушки начинается после осуществления полового акта. Кладем подушку сверху, плотно прижимаем к ушам и с удовольствием не слышим, как неудовлетворенный партнер кроет вас последними словами, обзывая одноразовым шприцом, секундным кроликом, эгоистичным импотентом, бесчувственным чурбаном и далее по списку. Перечень оскорблений зависит от образованности, начитанности и наслышенности партнера.

Чем ниже образовательный уровень, тем поток незаслуженных оскорблений громче, грубее, но короче.

Высокий образовательный ценз, при отсутствии высокого культурного воспитания усугубляет душевные страдания и продляет поток ругани на неопределенное время.

Вывод первый: — Для занятий сексом привлекать высокообразованных себе дороже, большой словарный запас отвлекает от половой работы и снижает эрекцию, потенцию и боевой настрой на победу.

Вывод второй: — Приглашайте тупых, но физически выносливых партнеров. Как говорится, я на тебе, как на войне. А война — тяжелый, изматывающий труд, где не до сантиментов и глупых, пустопорожних разговоров. Кстати — пленных брать не обязательно.

Вывод третий: — Занимайтесь половым процессом с глухонемыми — пусть сколько угодно матерятся в ночной темноте на ловких пальцах.

Рука случайно сползла с плеча начальницы и неожиданно оказалась на груди. Нахлынули воспоминания и приятные ощущения. В душе всколыхнулись чувства, сердце отчаянно заколотилось, дыхание сбилось налево, появилась первая испарина, заколотило, забултыхало, задрожало организмом. Вы не правы, пока описываю личное состояние. Теоретические знания полученные от Транси вызывали противоречивые чувства.

Если делать как предлагали, то потеряю сознание от отвращения, если предположить, что женщина есть самостоятельная часть пола, то действия не противоречат естественным законам природы, и тогда руки, мысли и отросток поступают как заложено в генах, хромосомах и ДНК.

Что должно происходить дальше? Должен напрячься, взволноваться и энергично добиваться своей цели? Цель у нас одна — коммунизм. Избитая шутка, избитого шутника. Главная наша задача — найти Кузю, любовь и понять зачем сварили в кастрюле. Глупости, глупости. Несу беспорядочный бред, лишь бы не действовать дальше.

Вася не волнуйся, успокойся. Переведи дыхание, смахни пот. Никто не мешает действовать так, как желаешь. А как желаешь? Что желаешь? Много! Машину, дачу на Рублевском шассе, бассейн, славы, здоровья.

Не мельтеши мыслями, не отвлекайся на ерунду, твоя истинная цель лежит молча рядом не мешает научным исследованиям. Соучастница.

Грудь потрогали? Продвигаемся дальше. Медленно перемещаемся на живот. Мягкий, трепетный, гладкий животик. Пузо. Брюхо. Утроба. Глупый юмор со страха… От ваших извращенных сравнений, и у садиста-мазохиста либидо пропадет. Ласковее Василий, ласковее. Думаем чувственно. Животик. Просто, мягкий, нежный, чужой животик, плавно уходящий в пуп…

Дырка в животе, но сколько связано преданий, легенд и мемуаров. Бесполезная на теле вещь, но апломба, амбиций, гонора и гонорара. Пуп — центр вселенной, понимаешь, доморощенный. Исподтишка издеваются — не дыши мне в пуп. И крутит брюхом голоногая танцовщица, гипнотизируя озабоченных зрителей.

Совершил случайное открытие — чем медленнее ладонь движется вниз, тем быстрее поднимается отросток вверх. Оба-на? Орган самостоятельно проснулся? Почувствовал тягу к перемене мест, вспомнил о своем истинном предназначении, производственном долге?

Отвлекся от глаженья начальницы и проверил лично. Да. Действительно вспух, наполнился силой, как при травме об единорога, но без боли и мучений. Рудимент зажил автономной жизнью, проявляя необыкновенную активность, и вспотел как хозяин. Если раньше отросток сигнализировал только о переполненном мочевом пузыре, по ранним утрам, то теперь явно хотел другого. Светлого, доброго, вечного? Глажу Светлану правильно, совершаю справедливые действия? В верном направлении идете товарищи.

Половой энтузиазм удвоился, как внутренний валовой продукт, благодаря поддержке рудимента. Если пойдем стремительными шагами, то обгоним Португалию. Эээ… зачем так абидно гаваришь дарагой? Нет, не безымянный рудимент, висюлька бестолковая, санитарный мочегонник, индивидуальный ассенизатор. Теперь ты соратник, друг, сподвижник, приятель. Я не одинок в теле! Нас двое! Мы — дружный коллектив единомышленников! Если ты Вася, раньше был в поле и постели — не воин, как на мизинце перстень, то вдвоем — мы каменные горы разрушим, груши околотим и чужую грудь набок свернем! Пришло долгожданное время дружок, пора дать гордое имя, верный Санчо Панчо.

Как обзывали Транси? — Фалос? Фу… неблагозвучно и иностранно. Неправильно давать соплеменнику, чуждое имя. Не патриотично. Глупо. Что за Билл Сидоров? Коля Буш? Люся Фаридовна? Айсидора Ермолаевна Дункан? Попахивает чуждым отечеству космополитизмом. Граждан мира плодить нечего. Живешь в отечественно пруду — квакай как аборигены, по-местному, нечего импортные соловьиные рулады выводить, по уши в тине. А посему — гиппопотамы плавают в Ниле, а бегемоты живут в Волге. Ковы живут с боями, наши пастухи пасут коров.

Как же именовать, хвоинка моя дорогая… Васей? Младший Вася… Здравствуйте, я — Василий, разрешите представить моего Васю. Нет, нет. Челевячье имя не подходит, запутаешься объяснять, кто где находится и в данный момент хочет. Мой зверь. Могучий вепрь гордо вздымается в трусах… Не имя, а сравнение… Крепкий ствол… Несоответствие. Ствол — мое тело, а ты, скорее сучок, тонкая веточка… Лист. Хвоя. При чем хвоя? Мы мущинского рода, скорее — хвой. Мелко, мало. Размеры приличные…большие… Ого? Ого-го! Растем дальше? Хвой? Польстим другу — огромные размеры. Получаем хвуй… Сокращаем, упрощаем… Прозвучало грубовато, но мужественно. Твердо, многообещающе и сложно спутать с другими словами. Не гвоздь, штырь, костыль, банан, ствол, палец, рог. Для загадочности вкладываем глубокий сакральный смысл. Кому придет в мудрую голову, что твое имя произошло от вечнозеленого листика елки? Связь? Ищем связь… Находим! Прямая линия! И бушует непогода, укутывает снегами холодная зима, но только мужественная хвоя на елке, всегда зелена, жива, тверда, крепка и готова ждать весны не сдаваясь ветрам. Нравится? И я тащусь.

Пусть данное Имя Твое будет тайным, известным только двоим. Тебе и мне, больше никому. Пусть гордое Имя Твое твердо идет по жизни, принося радость любимым и горе врагам. Пусть Именем Твоим проклинают и хвалят. Посылают и призывают. Мстят и благодарят. Боятся и Жаждут. Бьют и Глядят. Унижают и Возносят. Любят и Ненавидят. И Ять и Ят. Ют и Ють. Ут и Ал.

Торжественно клянусь и обязуюсь, не произносить всуе тайное имя твое. Только по делу, нужде, привычке, необходимости. Для связки слов, дел, мыслей и желаний. При незаслуженных обидах, в ссорах, в очереди за колбасой, в транспорте, в пути и дороге. За фривольным разговором, обедом, пирушке, ужине и завтраке.

Обещаю держать в нежности и холе. Вовремя отливать, освобождать, чисто мыть. Не загружать посторонней работой. Вообще освободить от несвойственных функций. Не делать пирсинг, не сидеть на холодном, держать в тепле, укутывать трусами, плавками и кальсонами. Всегда о тебе помнить. Своевременно почесывать, ежесекундно перекладывать и поминутно поглаживать. Тренировать и предоставлять время и место для профессиональной работы… Беречь пуще зеницы ока — черт побери и с одним глазом проживем, а без тебя никак нельзя ты в единственном экземпляре. Защищать до последней капли крови, прикрывать и оберегать во время игры в футбол, хоккей. Не садится мимо велосипедного сиденья на раму. Советоваться, прислушиваться к мнению, не давать волю рукам. Аминь.

Теперь дружище, клятва с тебя. Твердо пообещай, вставать когда надо, стоять сколько надо и где надо. Держаться до последнего, вскакивать мгновенно, ложится сразу. Работать до последней капли крови… эээ нет, извини. Через боль — оргазма не нужно. Трудится до последней капли пота, стоять до финального мига на смертном одре. Отвечать взаимностью хозяину, случайным посетителям и нудным, домашним завсегдаям, быть терпеливым, откликаться на приставания, молча, коварно мстить за хозяина, если не знает что ответить неудовлетворенному партнеру. Не сачковать, заканчивая половой процесс за пару минут, стойко держаться по полчаса и более, во время акта. Благодарно принимать заслуженные похвалы, награды, но когда надо, не поддаваться на провокации. На пляже и в общественных местах, без спроса не вскакивать. Не выглядывать из случайно не застегнутой ширинки. Вперед батьки в пекло не лезть, невыполнимые советы не давать, действовать сообща, подчиняться разуму, не поддаваться панике и случайным чувствам. Две головы — один командир. Строгое единоначалие. Верхняя думалка больше, посему — Иерархия сверху, донизу, а не наоборот. Соблюдать санитарно-лечебную гигиену, не страдать венерическими болезнями. При необходимости защищаться презервативом, не падать духом, терпеть резиновую преграду. Принимать безропотно косметические — хирургические операции, если начальство решит обрезать лишнюю крайнюю плоть, или закатать парочку стеклянных шаров под кожу. Помни, хозяин терпит боль и действует во имя блага обоих членов коллектива. Лишнее наслаждение никогда не помешает. Чуть не забыл. Если дружище встал, то встал — работать до конца, завершать начатое, без оргазма не падать. Не морщится брезгливо и падать без сознания набок, мало ли что корявая физиономия партнерши не нравится. Я глушу сомнения мозга, крепкой водкой, а ты не поддаешься алкогольному опьянению и выполняешь половую миссию при любых обстоятельствах, условиях и ситуациях. Во имя дела нашего, общего, тяжкого — Аллилуй.

Договорились? Высокие договаривающиеся стороны, подписали совместную декларацию, обменялись дружескими рукопожатиями и верительными грамотами. Что молчишь, думаешь? Учти — молчание знак согласия. Если что-то забыл, уточню потом, теперь приступаем к совместной секс операции, половой миссии.

Что вначале? Слово? Действие? Однообразные фрикции? Автоматические телодвижения до достижения? Глубокое погружение с головой в интимную работу? Нежное проникновение, потом ласки по телу, или наоборот?

Жаль, рано потерял сознание, не до конца освоил половую теорию. И вообще. Конспектировать, записывать приобретенные знания, внимательно учить, изучать предмет науки, необходимо на методическом материале и лишь после сдачи зачета, или экзамена приступать к практическим занятиям. Мы челевяки, многое приобретаем личным примером, пытливым умом, учась на ошибках, но и плотницкому искусству, необходимо учиться. Здесь вам не топором махать…

Возвращаемся к прерванному процессу. Где остановились шаловливые ручки? Пуп исследовали, поднялись на холм Венеры и планируем плавно углубится в жаркие тропические джунгли…

Нет. Что-то делаю неправильно. Подло поступаю. Пользуюсь беспечностью заснувшей начальницы. Крадусь по чужому телу, как вражеский диверсант по минному полю. Лазутчик засланный в тыл противника за длинным языком. Мужественный и фотогеничный Штирлиц, на приеме в бункере у Евы Браун, в поисках радистки Кэт и секретных планов Четвертого Рейха. Агент ООО7 закидывающий удочку и ногу на бедро советской разведчицы, но не знает пьяный гад, что лезет на переодетого майора Заварухина и неизвестно кто кого поимеет ночью… Вор-домушник, рецидивист-карманник. Нет. Не наши методы проводить тайные операции. А кто будет страстно дышать и шевелиться?!

— Свет, а Свет. Ты спишь?

— Ага. Почти.

— Ничего что ползаю руками по твоему телу?

— Не знаю, не поняла. Продолжай, но осторожно. — Светлана перевернулась с бока на спину. — Ты хочешь попробовать осуществить Это со мной, без любви?

— Лучше в первый раз отдаться родному человеку, чем осуществлять половые гадости с Транси. — Прижался плотнее к Светлане, горько вздохнув, пожаловался. — Переживу ли следующий день, или помру замученный извращенным сексом? Не знаю, не знаю… Хочется провести последнюю ночь не зря. Достойно. А можно тебя поцелую?

— В лицо?

— Для начала в лицо, дальше посмотрим… — Приподнялся на локте, заглядывая в Светланины глаза. — Разреши попутно искать эрогенную зону?

— Только зажмурюсь.

— Брезгуешь?

— Боюсь. — Света невольно пошевелилась и недоуменно поинтересовалась. — Что между нами лежит? Ты случайно не знаешь, что в бок упирается?

— Знаю. — Смущенно шмыгнул носом и чуть отодвинулся в сторону. — Мужское начало вышло из привычной спячки. Рудимент проснулся и готов выполнять должностные обязанности.

— Да? — Не поверила Светлана и на всякий случай решила уточнить рукой. От чужих пальцев партнер ошалел, потерял голову и едва не трескаясь по швам, от переполнявших эмоций, встал по стойке смирно. Бравый оловянный солдатик, не теряй самообладания, мы не в армии, мне больно! Но приятно…

Это было последнее что мог запомнить высокоразвитый разум. Несмотря на заключенный ранее договор, отросток потерял остатки воли и вышел из повиновения. Что самое гадкое — думалка сдалась без явного сопротивления. Скажу смелее — с огромной радостью и неприкрытым желанием.

Пойдем высоким стилем. Буря чувственной страсти накрыла товарищей с головой. Тела переплелись в чувственном экстазе, даря наслаждение — обладанием, как будто жили последние мгновения на земле и пытались взять от жизни все…

В эту ночь, я почти стал мужчиной, а Светлана почти женщиной. Не хватило самой малости. От неумения и торопливости, партнеры мельтешили и слишком суетились. Каждый жаждал отдать больше чем имел, подарить что не умел, не знал и не помнил. Светлана совмещала агротехнические методы выращивания капусты, с новыми теоретическими знаниями полученными от Транси, я применял все подряд, изобретательно комбинируя розовые фантазии, с голубыми мечтами и хрустальными иллюзиями, но судьба в эту темную ночь, была против нас.

Но, то ли диаметр окружности не совпадал с радиусом круга, то ли глубина гипотенузы не соответствовала размерам и длине катета, но процесс не свершился. Ни взрыва экстаза, ни лавины оргазма, ни моря восторга, ни океана восхищения, ни горных пиков упоения…

Разочарованы? А зря… Пусть не свершилось не дошло и не пришло, но случайные клиенты Эроса испытали необыкновенные чувства. Неудовлетворение превалировало, но энтузиазм завис на седьмом небе и не желал спускаться на бренную землю, в грязную яму. Экскурсия по анатомии прошла познавательно. Органы чувств получили неизгладимые впечатления. Запахи не мешают, борода не колется. Где надо — мягко, где положено — горячо, влажно там, где необходимо. И вообще — погода хорошая, яма уютная, страна замечательная.

ГЛАВА 22

— Живой? Видишь, я же говорил, путем будет. Время дал?

— Не только время…

— Не понял?

— Руководство время дало и в должности повысило.

— В смысле? На мою должность назначили?

— Других свободных не было, так что извините. Теперь я начальник нашего отдела. Надеюсь, вам ничего не должен?

— Конечно, конечно. В полном расчете. Я же насчет ложек кофе шутил…

— Хорошая шутка. Заварите-ка чашечку.

Время шло, ночь уходила, рассвет набирал обороты, а мы неутомимо продолжали познавательный процесс. Сна ни в одном глазу, бодрость духа и сил, но на верху ямы громко зашумели и заорали.

Кто-то с кем-то, отчаянно выяснял отношения. Кричали невнятно, но матерились от души. Лязг железа, треск древесины, глухие удары по мягкому. Война? Враг напал на отчизну Транси? Бандитское логово в опасности? Господа! Мы здесь!

— Кажется наверху проблемы. — Оторвавшись от Светланиной груди, прислушался к происходящему шуму. — Какие версии Света?

— Спасать некому, где находимся ни одна собака не знает, но в любом случае, есть шанс избавится от Транси. — Начальница, запахнула расстегнутое платье. — Не знаю что делать, предлагай ты…

— Продолжим?

— Понравилось?

— Нет слов, одни эмоции. — И как металлическая стружка беспрекословно подчиняется законам магнита, потянулся к Светланиной груди. Но начальство мягко отпрянуло и кивнуло вверх.

— Все равно помешают. — Светлана вздохнула. — Нужно пользоваться предоставленным шансом.

— Из огня да в полымя? — Уточнил у начальницы, медленно остывая от половых страстей. Почесал кудри и беспечно отмахнулся. — Двум смертям не бывать, одной не миновать. Подаем сигнал наверх. Эй! На палубе! Люди! Спасите! Помогите! Света, не молчи. Помогай кричать.

— Может не стоит? Сами найдут?

— Ага, найдут. Держи карман шире. Спасение утопающих…

Сверху посыпалась земля и над краем ямы появилась волосатая шевелюра. Упитанная физиономия брезгливо принюхалась и прищурила глаза.

— Эй! Внизу! Кто-то есть?

— Есть! Есть! — Закричали хором, вскочив с лежанки и выбежав на средину ямы, отчаянно замахали, подавая сигналы. — Свои! Спасите пожалуйста!

— Кто свои? Они?

— Конечно они, не видно что ли? — Пусть тащат наверх, там разберемся, кто за Они и с чем едят. — Пленные.

— Было б видно, не уточнял бы.

— А по голосу? Поднимайте быстрее! Спасайте!

— Сейчас. Подождите маленько. — Шевелюра скрылась с глаз, чтобы через несколько мгновений появится снова, с длинной, деревянной лестницей. — Отойдите в сторону, спускаю.

Подгнивший конец, серой от старости лестницы, достиг дна ямы. Возникла небольшая заминка, после полового просвещения никто из арестантов, не хотел подниматься вверх по лестнице, впереди другого. Застеснялись блин, утреннего света. Ночная темнота, стыда не знает, скрадывая физические недостатки, а в яркий день поневоле станешь скромным, прикрывая недозрелые прыщи на заднице.

Пришлось проявлять природную смелость и прикрывая голый зад — халстухом, а волосатый перед — левой рукой, лезть вверх первым.

Наверху, у деревни разбойниц кипела битва. Отличное варево и месиво из полуобнаженных тел. Обороняющиеся Транси громко визжали и царапались как кошки, нападающие выли и кусались не хуже диких собак, оттесняя заспанных разбойниц от домов. Благородный спасатель с густой шевелюрой, тремя квадратными подбородками и толстым, разноцветным телом, окинул спасенных пленников критическим взглядом. Наступили критические минуты, хорошо что не дни…

— Оны говорите? Не похоже. Почему не разноцветные?

— Мы душой ваши Оны, а телом еще не приобщились. Несчастные жертвы сексуального террора Транси. — Тоскливо заныл, мучительно соображая за кого отдать голос. На всякий случай уточнил. — Кем будете, дорогие освободители?

— Бескорыстные борцы за свободу, онократию, тело-веро-терпимость и политическую корректность.

Спаситель встал в героический профиль и застыл, витринным манекеном, давая возможность благодарным зрителям, восхитится благородными чертами лица, выпяченным животом, овально-упитанной фигурой в широких голубых штанах, чуть ниже колена, но с карманами. Левая часть тела у освободителя была коричневой, другая белой, толстый живот сиял куриным желтком. Правая гладковыбритая грудь свисала до пояса, левая скрывалась под густой, волосатой растительностью. Складывалось ощущение, что товарища собрали из разнополых людей, мужчин и женщин, взяв от всех понемногу. От кого проколотое ухо с сережкой, кривую коричневую ногу, накрашенные ногти и далее по бурной фантазии, Франктенштейна. Интересно, что у спасителя скрывается под короткими голубыми штанами? Немного от нас, немного от них? Как? Не представляю. Дав время спасенным пленникам оценить и восхитится, гордо пояснил.

— Чаще боремся просто так, за справедливый, свободный, демократический мир во всем мире, распространяем человечий хуманизм и высокую поповую культуру, иногда работаем по контракту, за денежки-пуговицы. Несем народам половой оно- исторический опыт, помогаем ввести освободительный, финансовый долг в третьи племена. Меняем местами политическую ориентацию у тиранических, террористических туземцев.

— Тогда мы ваши клиенты. — Пришли в восторг освобожденные. — Да здравствует свобода! Сейчас тоже, за свободу воюете?

— Конечно. — Встряхнул шевелюрой освободитель. — Боремся с Транси как с представителями мирового полового зла.

— Так и надо. — Мстительно процедил сквозь зубы. — Со вчерашнего вечера, подозревал, что Транси вселенское зло. Дайте холодное оружие, хотим помочь побороть ненавистных врагов.

— В следующий раз ребята. — Остудил боевой порыв разноцветный. — Сейчас стырим у врагов награбленное имущество и быстро сматываемся.

— Есть товарищ…

— Индейка — Серу не товарищ. — Перебил спасатель, представляясь. — Капрало Семо, или по простому — Серо Семо. На первый раз прощаю обидное сравнение, но в следующий раз отправлю на гаупвахту. Пока Оновские доблестные воины сдерживают атаки подлого противника, хватайте узлы с захваченными трофеями и бегом следуйте за мной.

— Так точно Серо Семо. — Безропотно подхватили узлы с награбленными трофеями и бросились вслед за убегающим Капралом.

Заметив что дорогие пленники выбрались из тюремной ямы, транси отчаянно взревели и бросились в атаку. Не ожидавшие яростного напора, отряд Онократов, вздрогнул и стал медленно отступать, пятясь к лесу. Бой вскипел с новой силой, как суп в алюминиевой кастрюле. Полетели в разные стороны стрелы, выбитые зубы. Парики слетали с мятых волос и лысин. Чаще замелькали тяжелые дубины и острые палки, с хряканьем опускаясь на крепкие лбы противников.

— У нас в запасе пять минут, основную задачу выполнили, трофеи отобрали, дольше бойцы не продержаться, нужно сматываться, пока морду не набили. Гоу, гоу. Быстрее, факс побери

Решительность Транси придала сил освобожденным пленникам, попадать обратно в яму и участвовать в опасных сексуальных экспериментах, не хотелось всей душой. Тяжелые узлы били по ногам, ветки хлестали по голым плечам, но близкая свобода действовала как допинг. Неизвестность освободителей пугала, но известность Транси ужасала сильнее. Разберемся. Где наша не пропадала, дорогой Хвуй?

— Важные пленники? — Поинтересовался Капрало Сэмо, несмотря на упитанность, ловко маневрируя среди деревьев, — Ишь как Транси обозлились на освобождение. Чем прославились? Политические диссиденты? Боролись за права человека?

— Ерунда, не сошлись в ориентации. — Пренебрежительно отмахнулся узлом, едва не сбив с ног Светлану. — Извини нечаянно…

— Не отвлекайся, потом похвастаешься. — Перебила начальница, не отругав за досадный проступок. Удивительное дело. Мы меняемся? Хорошо проведенная, бурная ночь, творит с девами, необыкновенные чудеса.

— Не понравилась половая ориентация Транси? — Уточнил Серо Сэмо. — Молодцы. Онам тоже не нравится. Тираны, разбойники и контрафакники.

— Кто? — Не поняла Светлана.

— Недобитая контра и беспредельные факники. — Объяснил Капрало. — Факают не оноктратично, политкоректность не блюдут, за онократический мир не борются, хуманизм используют не по назначению. Сексуальные анархисты.

— А Оны?

— Совершенно другое дело. — Серо Семо, не замедляя бега, гордо задрал подбородки вверх и расправил широкие плечи. — Оновский общественный строй самый передовой, среди местных племен. Традиции онократии уходят корнями глубоко в историю, мы тот могучий ствол, на котором цветут сучки, веточки, листочки и плоды современной демократической цивилизации. Круто?

— Слов нет. — Восхитился разноцветным Капрало и тяжелые тюки с награбленными трофеями, на время полегчали, помогая сматываться от Транси. — Наконец-то встретили достойных людей. Далеко еще бежать?

— До речки минут десять бега, лодки ждут. Уже не догонят, уплывем.

— На том берегу живете?

— На отдельном острове, в пойме реки, находится наша Великая Свободолюбивая Родина — Соединенные Штанины Она, куда мечтают попасть абсолютно все свободолюбивые граждане мира, ибо светоч статуи… — Неожиданно появившаяся на пути, широкая ветка елки хлестнула по жирному лицу Серо Сема, сбивая с ног и мысли, временно прерывая патриотический монолог дорогой Фатерлянд. Капрало распластался на земле, как проколотый гвоздем, пляжный надувной матрац. Пользуясь неожиданной остановкой, упали без сил рядом с толстым освободителем, тяжело переводя дыхание. Расслабится не дали. Серо Сэмо ловко вскочил на тумбообразные ноги.

— Аем, Фак ту ее. Проклятая работа. Подъем!

— Капрало Сер Сем, дайте перевести дыхание.

— Некогда, некогда. Отдохнем в лодке. — Физиономия Ониста покраснела, но приобрела осмысленное выражение. — Не дай факт, догонят Транси, мало не покажется. Хотите снова оказаться в яме?

Аргумент подействовал. Поднялись и побежали дальше. Позади шумела битва, впереди мелькали кусты и елки. Остаток дороги прошел в молчании. Освобожденные пленники пыхтели под тюками, Сер Сем следил за дорогой, а два дела одновременно, говорить и бежать, Капрало по всей видимости не умел, или не мог. Не всем дано прожить Цезарями…

После бурной, бессонной ночи, недавние пленники, к концу нелегкого пути, измотались, истрепались и обессилили.

Заблестели среди листвы солнечные зайчики отражаемые от воды и через несколько десятков шагов, выскочили на пологий, песчаный берег.

На речных волнах покачивалось несколько небольших кораблей. Под розовато-голубыми парусами, полоскался на ветру бело-красно-полосатый флаг в мелкую звездочку. На деревянных палубах загорали разноцветные, жирные люди, похожие друг на друга, как куриные, однояйцевые близнецы-цыплята. Выставив для охраны, парочку караульных, народ дремал, дружно чавкая челюстями во сне, что-то неторопливо пережевывая. Заметив людей на речном берегу, караульный суматошно засвистел в свисток, подавая сигнал. Разноцветный народ мгновенно проснулся, засуетился, неуклюже вскакивая на толстые ноги и разбирая оружие. Заскрипела натягиваемая тетива на арбалетах, забряцали мечи.

— Не стреляйте! Свои идут! С трофеями возвращаемся! — Закричал освободитель, сложив руки рупором.

— Устава не знаешь? Руки за голову и называй утренний пароль. — Не поверили бойцы на лодках.

— Столица Вашкандом! — Дисциплинированно выкрикнул Серо Семо, вставая по стойке смирно, переплетя руки на затылке. — Носильщики со мной!

— Деревня Лос-Анус. — Ответил воинственный разноцветный народ, нехотя опуская заряженные стрелами арбалеты. — Проходи, носильщики пусть кладут вещи на землю и остаются на месте.

— Уже приехали?

— Прибыли. Ставьте тюки на землю, работа временно закончена. — Смилостивился освободитель. — Ждите, никуда не отходите, ненадолго отлучусь.

— Зачем?

— Отрапортую Серу Адмиралу. — И сорвавшись с места заорал в горло. — Сер Адмирало! Полундра! Сматываем якоря, Транси разозлились!

— Про освобожденных не забудьте рассказать начальству! — Крикнул в спину убегающего Сера Сема и обессилено присел рядом с тюками. Светлана без слов опустилась рядом. Подбежали бочкообразные солдаты, и бесцеремонно подхватив тюки, утащили на лодки. Возле осталась парочка матросов, с неприкрытой брезгливостью оглядывая пленников с лохматой, нечесаной головы, до грязных ног.

— Да… с аборигенами работать и работать… — Протянул один из разно-поло-цветных воинов, обращаясь к напарнику. Потом обернулся к нам. — До сих пор разного пола? Мущинка и женюлька?

— Да, а что?

— Ужас. — Всплеснул по-бабьи руками близнец-воин. — Тащим домой разную гадость, а потом бейсболки теряются…

— Судьба. Высокий миссионерский долг — цивилизовывать и приобщать. Из двух поло-разных, сотворим парочку полит-корректных. — Глубокомысленно протянул первый воин, неожиданно грозно нахмурился и строго спросил у Светки. — Пуговицы, деньги, бусы, мясо, яйко, куры, млеко — есть?

— Нет. Не имеем. Мы бедные пленники. — Не моргнув глазом соврала начальница. Дернулся сказать правду-матку, но решил благоразумно промолчать. Честность — честностью, но многострадальный опыт подсказывал, деньги лишними не бывают, пусть и ворованные.

— Я ж, говорю, совсем дикари — отобрать нечего. — С сожалением вздохнул второй. — Чем онократическую заботу отрабатывать будут?

— Посадим на проценты. — Отмахнулся первый, почесав толстый желтый живот. — Сделаем как обычно. Окажем дикарям хуманитарный кредит, под сто процентов годовых, а они в благодарность, останутся вечными должниками. Вставайте аборигены, поплыли цивилизовываться.

— Так не договаривались. — Дружно воскликнули освобожденные, вскакивая на ноги. — При чем проценты и долг?

— Как при чем? — Возмутились толстяки. — Вас освободили? Освободили. Везут в цивилизованную страну, мастерить свободных, онократичных, политкорректных людей? Везут. Не выделывайтесь, шагом марш в лодку. Не задерживайте очередь.

— А мы не хотим, и не должны.

— Начинается… — Матросы снисходительно переглянулись, а первый толстяк поднял меч. — Будем проводить операцию на месте.

— Какую операцию? — Насторожился я.

— Обыкновенную. Хирургическую. Сотворим Онов.

— Не хочу Оном, мне и Кастрюлькиным нравится.

— От незнания сопротивляетесь. Темноты дикарской, невежественной. Онократия — есть высшая и последняя стадия поло-демократии, высоко-цивилизованное сообщество равно-полых, равно-цветных, равно-умных Онов. Никакого расизма, сионизма, сексуализма, мужского шовинизма, феминизма, эротизма, онизма. Оны — равны друг перед другом, уголовным законом и полом!

— Перед кем?

— Оном. Мы третий пол — Оно.

— Но третий полом назывались Транси…

— Самозванцы. Глупо считают, что если мужскому полу присобачить женскую грудь, то и третья ипостась возникнет. Стырили чужую идею, придумали фальшивого Иняня. Никаких Инь и Янь — все пополам. Короче — бестолковый бред. Решили пачковаться, как одноклеточные. То же мне — бактерии. Вирусы недоделанные. Изменения в организме кардинальные. Никаких полумер. Делиться не поперек, а вдоль. Каждой взрослой, половозрелой особи — по одному яйцу, члену, груди и матке! Оно — светлое будущее всего человечества!

— А как же…

— Прежде всего — сам себя!

— Но это гермафродиты…

— Тьфу, гадость какая. Забудь поганое слово. Нашел сравнение. Мы не только себя, но и по взаимному согласию партнера. Как пазлы — складываемся одновременно. Сразу выполняешь женские прихоти, мужские обязанности, по средам — живешь с собой. Онократия в законном действии.

— По любви?

— Какая к черту любовь? И вообще — слово любовь у Онов, жуткое ругательство и означает грязный, пошлый, половой акт между недоразвитыми челевячьими особями — мужчиной и женщиной. Оны живут по цивилизованному согласию. Исполнять половой долг, по юридической обязанности, иначе адвокаты сожрут с потрохами. Оноктратия не только абсолютная половая свобода демократического кружка, но в первую очередь святая обязанность индивидуального члена. Хочешь, будь добр отдавайся лично, с удовольствием и беспрекословно. Разумное самоограничение, ведет к безрассудному подчинению. Оно подчинено разумному желудку, а не чувственным чувствам. Мужское начало, подчиненное женскому концу — истинная цель и средство онократии. Что и кто есть бог? Он есть Оно, в высшем завершенном развитии, так как Оно — Само совмещает мужское и женское начало. Не Инь в Яне, а сразу и одновременно. Какого пола вселенная?

— Женского.

— Сам дурак женского пола. — Обиделись толстяки. — Оно проявление Всего. Все есть Оно и никак иначе. Сочетая разные многоцветные стороны, негритянское, китайское начало и англосекский конец, плюс всеобъемлющая, святая церковь, дает для понимания полный Писец постижения и ощущения. Догнали дикари?

— Попрошу без оскорблений. Наша Моно, ваше Оно в гробу видало.

— Размечтался, сейчас разрубим тебя с бабой пополам, добавим афро-американской попсы, желтой продажности и терпимости, поймешь, почем фунт пинты и стерлинг футов. — Первый обернулся к другу. — Предлагаю пилить наискосок.

— По диагонали? — Уточнил второй однояйцевый.

— Ага, для мучений и осознания.

Но операцию по политкорректности и объединению полов в одном лице, провести не успели, на берег выскочили первые Оновские толстяки из группы участвующей в нападении на Транси. Толпа онократов, отступала беспорядочно, стремительно, но награбленное у Транси, не бросала. Полнота и пышные формы тела, не мешали бойцам бежать легко и быстро.

Нас со Светланой подхватили под белы ручки и затащили на отплывающий корабль. Толстяки — матросы, не участвовавшие в набеге, зарядили арбалеты и первые стрелы полетели через головы отступающих бойцов, в сторону леса.

Полетели на борт корабля тюки с награбленным имуществом, подбегающие бойцы, ловко вскакивали на палубу и подключались к обороне. Арбалеты Онократов стреляли дальше, чем Транси из деревянных луков. Бой кипел, народ дружно орал, визжал и матерился. Но силы и средства не равны. Профессиональные бандиты взяли верх над любителями-разбойниками. Численное преимущество, на стороне онократов. Немного навоюешь в узкой юбке, накрашенными ногтями. Атака захлебнулась, ограбленные разрыдались. Победа с награбленными трофеями осталась за Онами и погрозив на прощание кулаками, поверженному, ограбленному врагу, поплыли в сторону Родины — Связанных Штанов Она.

Про пленников временно забыли. Убитых паковали в пластиковые мешки, обкладывая льдом. Раненные толстяки зализывали легкие раны, кровавые синяки и шишки. Гребцы гребли, полотеры смывали кровь с палубы. Сер Адмирало — разноцветный, как прочие, но одноглазый, как некоторые, стоял на мостике и руководил процессом. Бездельники и праздношатающиеся отсутствовали. Дисциплина на лодках царила строжайшая. Онократия в действии.

Кто не участвовал непосредственно в сражении, внимательно изучали содержимое награбленного имущества. Горшки, плошки, ложки. Всего понемногу, но подряд. В хозяйстве сгодится? Содержимое тюков аккуратно сортировалось и раскладывалось на несколько неравных кучек.

— Да, Светлана, попали, так попали…

— Пощады ждать не придется. — Согласилась Светлана, оглядываясь по сторонам. — Что-то не хочется походить на онов…

— Отвратительное зрелище. — Поддержал Светлану, но покривил душой. Не отвратительной, а жуткое.

Самое страшное племя из повстречавшихся на пути. Херки, Мущинки на дереве, Селянки и Транси, рядом не стояли. Куда только не заводит народ, неопределенная половая ориентация, замешанная на равноправии. Пойдут дальше, что объединят и смешают? Продукты на кухонном столе вначале разные на вид и вкус, но если перемешать в животе, непременно получится дерьмо… Как не крути…

— Давай попробуем сбежать?

— И как представляешь?

— Сигануть в воду и нырнуть подальше, поглубже.

— Расстреляют как диких уток.

— Согласен, не лучший выход. Зато умрем не переделанными.

— Боишься переделываться?

— Нет. Не боюсь, но многого не понял, не сделал, не почувствовал, не испытал в качестве мущины.

— Конечная цель одна — оргазм…

— Предпочитаю добираться до оргазма традиционным способом.

— Ерунда. Все там будем.

— Неужели согласна стать одной из жирдяев? — Удивился, не уловив юмора начальницы. — А как же любовь?

— Нужна ли любовь, когда прочие люди, получают удовольствия от жизни, без лишних хлопот? — Тоскливо вздохнула Светлана оглядываясь по сторонам. — Каждый счастлив личным, причинным местом…

— Ну как дела освобожденные? Что за фривольные разговорчики? — Вернулся Семо Серо. Спаситель поучаствовал в схватке, под глазом багровел синяк, а на груди появилась повязка с проступающими следами крови. — Почему не помогаем, трофеи сортировать?

— Команды не было. — Ловко оправдался и наехал на Капрала. — Послушайте Серо Семо, на каком основании, сограждане наезжают на спасенных? Зачем спасали, если ходите изуродовать?

— Кто сказал, будут уродовать?

— Ваши, однояйцевые онократы. Огромное спасибо за освобождение. Спасли из лап Транси, но за спасение отработали — мешки тащили. В полном расчете.

— В расчете будем, когда приведем в должный порядок. — Капрало снисходительно похлопал по плечу. — Цивилизуем, воспитаем и переделаем под правильную, хуманную ориентацию.

— Но…

— Благодарностей не надо. — Перебил Серо Семо. — Гордитесь новой исключительностью… Онократический долг. Не многим выпадает честь быть одними из Онов. Почти бесплатно…

— В каком смысле?

— А что? Захотели на холяву стать онократами? Бесплатно ничего не бывает. Чтобы вещь оценить, надо ее оплатить. Так же и с чувствами. Пострадал — порадовался и по новой. Получил бесплатный кредит — отдайся с процентами.

— Как запутано. — Усмехнулась презрительно Светлана. — Поподробнее нельзя?

— Напрасно шутите. Как великое, идея проста как мир. Свобода равенство и братство воплощено в реальность. Цель достигнута и движемся в правильном, демо-онократическом направлении.

— Хотели бы идти личной дорогой. Еще пасынка необходимо искать. Пропал. За поворотом реки высадите…

— Нет, нет. Так нельзя. — Воспротивился толстый спаситель. — Пока не проникнитесь великими онократическими идеями, пока не скорректируетесь половыми возможностями, не расплатитесь сполна процентами, и разговора не может быть.

— Да не хотим сстановится Онами! — Не выдержала Светлана. — Уж скорее в Транси переделаюсь…

— Почему?

— Хоть внешне на дев похожи, а вы…

— Неосознанный протест, идет от дремучести и безграмотности. — Снисходительно усмехнулся Серо Семо. — Дикие люди, счастья не понимаете.

— Да Света, попали… — Обернулся к начальнице. — Раньше вызывал интерес у посторонних народов, а сейчас вместе пострадаем. Надеюсь, теперь оценишь мужество…

— Что оценивать? Товарищи несут глупость несусветную, а ты радуешься.

— Сохраняю бодрость духа и самообладание…

— Во-во. — Влез в разговор Серо Семо. — Совершенно верно. Раньше самообладал, а теперь соединишься с переделанной подругой и будете обладать друг другом одновременно в сексуально пазле.

— Хоть введите в курс дела что творите с телами. Подготовьте морально, психически и физически. Охранники намекали, что именно, но хотелось бы знать подробности и частности.

— Да? — Серо Семо почесал кудри и воровато оглянулся по сторонам. — Конечно необходимо выполнять должностные обязанности, но по старой памяти, да за небольшой денежный аванс…

Судя по недовольной физиономии, работать и заниматься делами как рядовые оны, СероСемо не хотелось. Равенство — равенством, но если есть возможность законно сачкануть, то почему и нет? К конце концов и муравей ищет легкой жизни, была бы предоставлена возможность. Инстинкты — вещь тяжелая, против природы не попрешь, но посади членистоногого рядом с кусочком сахара и хрен побежит в муравейник, вначале брюхо жратвой набьет.

— Вначале стулья…

— Уговорили. Но цена увеличивается. — Безропотно согласился Серо Семо. — Сидите смирно не дергайтесь, сбегаю, доложу Серо Адмирало, зайду за наглядным материалом и вернусь.

И толстяк-освободитель исчез так же внезапно, как появился. Грустно переглянулись. Почему? Черт его знает. То ли оттого, что ночью, не довели начатое дело, то ли оттого, что освободители чужого мнения не спрашивали и хотели насильно обратить в другую ипостась. То ли от того, что погода плохая и на лодке укачивало вызывая морскую болезнь. На пресноводной речке? Сомнительные ассоциации.

— Светлана, как понял из разговоров, клиентов разрежут на части, перемешают и соединят в новой последовательности.

— Ага. Пополам. Единственная неясность, как будут делить наши… — Светлана замялась, подбирая слова.

— Физические особенности? — Пришел на помощь подруге. Почесал затылок, возбуждая разум в голове, удивленно протянул. — Действительно. Ерунда получается. Если только вдоль.

— Почему? Можно и поперек.

— Не согласен. Если органы делить поровну, то необходимо пилить вдоль. В противном случае ты станешь мной, я — тобой. Вот бы заглянуть под набедренные повязки…

— Фу, какой ты Вася пошляк. — Брезгливо сморщилась Светлана. — Одни пошлые гадости на уме.

— Ну почему? — Смущенно потупил глаза. — Нормальное, естественное мущинское любопытство — поглядеть, сравнить…

— Нашел чем интересоваться. — Ревниво обиделась Светлана и упрекнула неожиданным выводом. — Все вы мужики такие.

— Какие — такие? — Не понял грязного намека. — Откуда ты можешь знать, если из мужчин, я единственный и неповторимый?

— А такие и есть. Лишь под чужую юбку заглянуть

Продолжить разборки не дали. Вернулось Серо Семо с полной охапкой наглядного материала. Развесив схемы, флажки и диаграммы, лектор встал в позу. Нет. Не в ту позу, в какую хотелось, а в традиционную, педагогическую. Не хватало бородки клинышком, очков и лысины во всю голову, с броневиком у Финского вокзала, в остальном вылитый педагог. Для порядка прокашлявшись, самозванный лектор прочистил горло и неожиданно пропел тонким фальцетом.

— Америка, Америка, а лавь ю фак ту ю. Извините за отсутствие музыкального слуха, но не суть важно. Вы прослушали отрывок древнего гимна, на древнем ономском языке. О чем говорится в музыкальном произведении, точно не помним, но гордимся до сих пор. — Лектор показал ладонью, до каких пор они гордятся. Гордость дошла до средины тела. — Дело было так…, Несколько десятков пилигримов-демократов, вместе с семьями уплыли на остров, заселенный недемократическими туземцами. Купив кусок земли за пару зеркалец и бусин, пилигримы обосновались на месте, но душа протестовала против диктаторских замашек местных, диких племен. Подумали пилигримы — демократы и начали цивилизовывать дикарей с помощью пули, алкоголя и пуговиц. Буквально за несколько лет туземцы окультурились, но почему-то быстро вымерли. Дошло до края, некому работать на пилигримов. Пришлось завозить с другого, черного острова невоспитанных, и чрезвычайно ленивых аборигенов. Чтобы приучить дикарей к свободному труду, пришлось пилигримам-демократам, обливаясь слезами от жалости, заковывать новых работников в цепи и иногда воспитывать плетьми, для их же пользы дела и тела. Буквально за сто лет, произошло чудо, черные люди цивилизовались. Пришло время расковывать из цепей, но чтобы воспитательный процесс не пошел вспять, поселили отдельно, в райские места, под названием гетто. Свободные черные люди весело жили сотню лет, но неожиданно потребовали каких-то равных прав с отцами-основателями, пилигримами-демократами. Долго думали чего же хотят зажравшиеся черные сограждане, на всякий случай попытались вернуться на круги своя. Не получилось. Расплодились за сто лет в райских гетто, стали брать количеством и горлом. Но и отцы основатели не теряли времени зря, придумали права челевяка и стали внедрять в жисть. Каждому равные права, сексуальные возможности и половые принадлежности. Нет разницы между черными, белыми и желтыми. Нет разницы между мужчиной и женщиной. Трахать не друг друга по очереди, а одновременно. Чтобы небыло обидно, стали людей приводить в единообразие и единоверие. Так возникла Великая Национальная Идея — Большой, Общий Котел, где люди, народы и сексуальные меньшинства, перевариваются в единое целое, под названием — Оно. Так родилась Онократия — продолжение демократии. Результат сексуально-феминисткой революции, вылез на лицо, тело и перекинулся на гениталии свободного общества.

— Варили в котле? — Удивился новым знаниям. — Как меня в кастрюле?

— Не путай высокую оническую теорию, с грубой практикой. — Презрительно скривился Серо Семо. — Пошли другими методами — хирургическими, косметическими. Быстро и просто. Великий доктор Франкенштейн с ассистентом Эдисоном изобретение предложили. Гениальные ученые, самоучки. Стали лепить из демократов, геев, феминисток и черных — политкорректных гумункулусов, как пирожки с хот-догом. Хрясь топором онократии — туловище пополам, ногу от черного, голову от желтого, мозги из ваты…

— А мозги зачем ватой набивать?

— Что б не перегревались от умственных усилий. — Серо Сем постучал пальцем по крепкому лбу. — Голова простому Ону нужна, чтобы кушать, и бейсболку носить, а не забивать глупыми мыслями.

— А кто думает?

— Равноправное, онократическое начальство.

— Но если оны равны, зачем начальники?

— Ну кто-то же должен руководить? — Пожал плечами Серо Семо и продолжил познавательную, лекцию. — Много думать — вредно, а нам и не надо. Осуществлять великое дело, держать марку и нести в дикие, террористические племена, хуманизм и правильную, половую ориентацию!

— Зачем? Вам-то какое дело, кто как и где? Зачем насильственно насаждать? Пусть живут как хотят и с кем хотят…

— Эээ нет. Вы не правы. Мы светоч современной цивилизации освещаем путь вперед. Остальные половые ориентации, должны идти вслед, не отклоняясь в сторону, благодаря за мудрую науку и делясь последней рубашкой.

— Рубахи-то зачем? Одеть нечего?

— Не смешно. — Серо Семо расправил плечи и гордо выпятил вперед, к горизонту, свои многочисленные подбородки. — Высокая миссия, завещанная отцами-основателями, матерями-вершинами. Наш цивилизованный долг, тащить отсталые народы за собой. Они же гады не понимают, как прекрасно и красиво складываться одновременно друг в друга как пазлы. Оно тебя гладит по груди, и ты гладишь партнера Оно, по другой груди. А какие возникают композиции и позы? Фантастика. Но самое главное — никакого полового угнетения, равны со всех сторон. Политкоректность блюдется, цивилизованность летит вперед. Перед законом все равны, Фемида не в обиде… За науку немного поделится добром и жратвой с вышестоящим по спирали развития народом? Я считаю, справедливо.

— Глупцы. — Фыркнула Светлана. — Насильно мил не будешь.

— Дикари. — Парировал Серо Сем. — Еще как будем милы. Куда денетесь. Счастья не понимаете. В свое время, был из вас. В прошлой жизни… Неприятно вспомнить — существовал банальным мущинкой, неполноценный, не половинчатый, из-за чего и страдал. А теперь? Другое дело. Как попал на остров Великой Онократии. Как жил до переделки? Плохо жил. Страдал, мучился как дурак, за юбками гонялся. В голове одна мысль — кого и когда трахнуть. Занесла судьба на остров, там быстренько — чики-пики, провели операцию. Одарили половыми возможностями — стал Оном. Красота… Теперь не мучаюсь, не страдаю. Захотел оргазма, с собой соединился, возможности есть. Не хочешь себя, подозвал партнера, соединился в соитии пазлом. Как стакан кока-колы выпить. Удовлетворение естественных, половых чувств, осуществлять без душевных страданий — главное завоевание онодемократии. Любовь — аппендицит, ненужный рудимент, осложняющий жизнь телу, духу и сердцу. Зачем мучатся глупостями, когда в жизни много интересного и вкусного? Цели обязаны быть другие. Материальное благополучие, достаток, полный холодильник жратвы, что еще надобно для счастья? Сбылась онократическая мечта. Несу в другие половые ориентации правильный путь. Доплывем до Родины, препарируем, разделим, соединим и осознаете какое счастье приобрели.

— А почему Страна называется Соединенные Штанины Она?

— Не рассказал? Извините. Когда Васкандом…

— Нас?

— Не вас, а нас…В смысле вас… — Стал объяснять Серо Семо, но запутался и раздраженно сплюнул на палубу. — Короче — Вашкандом, имя отца основателя, заложившего и образовавшего великую страну. В честь Великого имени самую большую деревню переименовали и назначили столицей онодемократического мира. Он и придумал название Великой Страны и молнию к голубым джинсам. Раньше у всех народов мира, штаны были разные по фасону, цвету и форме. Какое сословие, такие и брюки. Как штаны не обзывали. Панталоны, брюки, кальсоны, галифе, бриджи, бананы, дудочки. Никакого свободного однообразия. Так и шло, пока штаны не объединили в голубой фасон и назвали — Джинсы.

— То что на вас одето? — Поинтересовался у Онократа. Серо Семо гордо осклабившись, важно кивнул.

— Ага, они самые. — Лектор продефилировал несколько кругов, демонстрируя голубые штаны. — Соединенные медной застежкой-молнией, голубые джинсы и дали название Великой Онократической Стране. Почему флаг полосатый в мелкую звездочку? Сакральный тайный смысл, потерянный в веках, а джинсы так и остались. После объединения разнополых особей в единое Оно, исторический процесс пошел семимильными шагами. Гениальное изобретение — уровняло мужчин и женщин, загнало в единый стиль жизни. Представляете, раньше женщины носили юбки, тем самым, лишний раз подчеркивая половую ориентацию!

— Попрошу без глупых намеков! — Возмутилась Светлана, приподняв подол платья. — Кстати, очень удобная вещь, и на дурацкие штаны никогда не променяю.

— А можно померить замечательные, многополые штаны? — Робко попросил лектора, не надеясь на успех. Халстух вещь хорошая, но греть организм не предназначен. Поддувает.

— Пожалуйста. — Не раздумывая согласился лектор, ловким движением фокусника выхватывая поношенные джинсы из-за пазухи и протягивая мне. — Немного будут великоваты в поясе, учитывая вашу неестественную худобу и нашу природную дородность. Хорошего Онократа, должно быть много.

— Спасибо. — Поблагодарил лектора, надевая широкие джинсы. Очень широкие. Даже застегнув пояс, мы со Светкой легко бы уместились в одной штанине. Использовал халстух вместо ремня, крепко затягивая на животе. Ткань жесткая, молния скрипучая, колючая, но в голом положении выбирать не приходится. Прикрыли срам и успокоились. Много полезных карманов, есть куда складывать малочисленную личную собственность. Точно. Эврика. Теперь ясно откуда появилась частная собственность — из личного кармана!

— Не благодари, это оновский хуманитарный долг, делится культурой, штанами и цивилизацией. — Серо Семо вальяжно похлопал по плечу. — За отдельную плату разумеется. К общей сумме долга приплюсуем. Почти без процентов.

— Мы — девы, помогаем бескорыстно, отдавая последнее, людям попавшим в беду…

— Во-во, полный анахронизм, что доказывает половую отсталость. На чем остановился? В древности, Джинсы стали символом, стилем свободной жизни. Как флаг независимости и демократии. Вызов окружающим тираниям. Можно промолчать, не агитировать, но надев голубые штаны, показывал окружающим, что не такой как прочие, что ты — часть свободного мира, за железным занавесом тирании. Человек новой формации, свободного поведения и свободной половой ориентации. Мужчина, или женщина роли не играет — джинсы всех уровняли в потенции, демократии и культуре. Так впервые возникла великая идея унисекса, которая в конечном счете и привела к онократии. Конечно со временем, недоразвитые народы захотели иметь голубые джинсы, принадлежать к высокой цивилизации. — Серо Семо покрутил толстым задом, продолжая демонстрировать джинсы. — Наглядная агитация сработала, красивая тряпка заменила высокую идею. Пошла неплохая торговля. Наши предки — Оны, раскрутили брэнд, сделали громадные бабки на джинсах. Дальше — больше. Жвачка, сигареты, кока-кола… Великая страна стала богатой и могучей. Торговля шла, реклама работала. А что важно для продвижения товара? Чтобы был необходим всем и всегда. Человек обязан каждый день менять прокладки, жевать резинку, пить газированную воду и пиво, красить волосы, губы и ногти. Чем больше приобретают, тем больше тратят, тем лучше торговля. Вашкандом первый понял, что идеальный покупатель не должен иметь определенного пола и возраста. Идеальный товар — что потребляют ежедневно и всегда, помимо еды и питья…

— Но тогда почему занимаетесь грабежом? Торгуйте на здоровье джинсами, зарабатывайте прибыль…

— Мы не грабежом занимаемся, а сексуальным цивилизированием отсталых, половых народов. — Горячо запротестовал освободитель. — Совершенно разные понятия, да и прибыль круче. Нет нужды производить, продавать. Пришел, принес свободу, забрал причитающуюся долю, назначил процентную ставку развивающего кредита и отдыхай, расслабляйся в пазле.

— Морду вам набить… — Мечтательно протянула Светлана. — Да, боюсь, одна не справлюсь.

— А я? — Обиженно поглядел на Светку. — Почему не спросишь? За компанию, хоть кого и кому, морду начищу. Терять кроме… ну… сама знаешь, — нечего, так что рассчитывай на помощь.

— Вы поосторожнее со словами, обидится могу. — Серо Семо, на всякий случай отскочил в сторону. — Выделываемся? Не желаете добровольно? Жаль. Придется в цепи заковать.

— Да пожалуйста заковывайте. — Протянул руки Ону. — Все равно в душе останусь мужчиной.

— А я женщиной. Не хочу в пазлы, как дура складываться.

— Будете, будете. Куда денетесь. После освободительной, хирургической операции, станете онократическими гомункуласами, захотите счастья и оргазма, удобную позу самостоятельно примете. Спасибо за внимание, отдыхайте, расслабляйтесь и готовьтесь к приобщению.

Серо Семо, смерил бунтарей презрительным взглядом и сложив наглядный материал подмышку, гордо удалился в трюм, приказав двум однояйцевым близнецам встать на караул возле нас. Почетные пленники в ожидании казни.

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Приплыли. Не получив сатисфакции от Светланы, лишусь естества и разделюсь пополам. Но с другой стороны приобрету часть органов начальницы… Заманчивое предложение… Не похабно как Транси, а имея одновременно. Все свое и Светланино ношу с собой? Как именно, не уточнили, но при некотором нездорово-озабоченном воображении представить возможно. Включайте мозги слюнявые подростки, напрягайте последние возможности раненные импотенты, мучайтесь подозрениями и завистью прочие половые ориентации. Не банальный велосипед изобретать, здесь взаимоотношения полов круто замешаны, как фруктовый коктейль в миксере.

Что только не придумало человечество на сексуальном фронте за тысячелетнюю историю. Горячая война полов, не затихает никогда. Широкие возможности, неограниченные фантазии. Каким привлекательным разнообразием наполнены магазины эротики, огромный выбор, богатый ассортимент. Либидо чешется и давит на малый таз. Дышим нервно и стыдливо отводим глаза в сторону, но как хочется… Да если честно, то представить в воображении любую сцену, позу и картину — нет преград.

Все мы в той или иной степени гинекологи-любители и проктолог — самоучки. Пялим похотливые глаза не в высокое небо, а норовим заглянуть пытливым оком в чужую промежность. Хотя, что нового можно увидеть? Давно азартно исследовано, внимательно изучено и жадно ощупано…

Поэтому и тянется озабоченный народ к фантастике. Проще иметь всех подряд в розовых мечтах, чем в суровой реальности, когда неожиданно глупо, неловко, пошло, крошки на простыне, некстати скучно, однообразно, и чужой муж неожиданно вернулся из командировки…

Лишь иногда неожиданность бывает приятной, если не детская.

Через некоторое время накормили плотным обедом. На жратве Оны не экономили. Кормили как на убой. Гениально высказался хитромудрый народ: — Ешь — потей, работай — мерзни. Служи поближе к кухне, подальше от начальства. Пока толстый — сохнет, тощий — сдохнет.

С трудом отпал от обеденного стола и тяжело перевел дыхание. Если съесть еще гамбургер и тело в очередной раз разорвет о на несколько маленьких Василиев, как осколочную гранату. (Еще раз стырю чужую фразу, чтобы подчеркнуть собственную убогость на мысли. Пусть немного погордиться широко известный в узких кругах писатель — и его растаскивают на цитаты! Кстати, огромное количество чужих фраз, выражений, цитат в произведении выше крыши, что подчеркивает скудность умишки автора-какавтора и поднимает на небывалую высоту авторитет Великих классиков слова, мысли и идеи). Что можно подумать после плотного обеда? Спасибо бабушка Яга, что вы намекали насчет…? И где моя заслуженная фиеста? После сытного обеда полагается поспать, минут на шестьсот отдаться Морфею, хотя предпочту Светлану…

ГЛАВА 23

— Ну, что у нас хорошего? Нашелся вирус?

— В пути. Придется некоторые программы удалять. Поломал.

— А ты раз попробуй восстановить файлы. Удалять каждый дурак умеет.

— Кто бы говорил…

— Что? Не расслышал?

— Да конечно, попробую.

— Полундра! Целуйки на горизонте! Поднять паруса! — Заорало в рупор Серо Адмирало, выбивая из послеобеденной дремы. — Три пенька в нос и якорь в зад! Шевелитесь толстозадые!

На корабле засуетились, Оны резво забегали по палубе. Строящие рядом охранники, плюнули на караульные обязанности и убежали по военным делам, бросив пленников на произвол судьбы. Опасность нешуточная? Операция по коррекции откладывается на неопределенное время. Кривая дорога совершила новый поворот, случай — тамбовский товарищ, пришел на подмогу. Из-за излучины реки появился немногочисленный флот противника. Парусов на кораблях меньше, но по воде били длинные весла, стремительно сокращая расстояние.

— Эй, любезный! В чем дело? Что за поцелуйки? — Схватил пробегающего мимо оника, за голубую штанину. Он попытался освободится, но сообразив, что так просто не отделаться, торопливо объяснил, продолжая бессильно вырываться.

— Извечные враги. — Пленники не врубились, пришлось объяснять дальше, увеличивая непонимание. — Ретроградки-паразитки. Зря к Транси поплыли, не надо было трогать… Ой, что начнется…

— А что именно?

— Да отпустите наконец! Необходимо готовиться к битве. Не приведи Вашкандом. Если догонят, лучше сразу утопится.

— Но у преследовательниц кораблей меньше. Всего пять, а у вас десять…

— Темнота. Стратегии боя не знаете. Воевать надо с пятикратным перевесом над противником, хотя с целуйками лучше подстраховаться десятикратным. Дикарки военной науки не знаю, могут и победить.

Это были последние вразумительные слова, которые разобрали, дальше началась окончательная суматоха и паника.

Кораблики Онократов прибавили хода, пытаясь уйти от врага, но ветер неохотно наполнял паруса, сокращая шансы спастись. В морской битве ни разу не участвовали? Ваше счастье.

… Флаг разорванный картечью, еще развивается на сломанном флагштоке, но пробитый ядрами боевой корабль, уходит медленно под воду, унося следом несчастный экипаж. И нет надежды спастись, сбежать от беспощадного врага полагаясь на быстрые ноги. Не спрятаться среди мертвых, на поле брани, не уйти в густые кусты от погони. Бежать некуда, холодная вода до горизонта и тянут ко дну тяжелые доспехи. Отчаянье придает смелости, голубая бездна под палубой, заставляет крепче сжать иззубренный меч и биться как самурай до последней капли крови.

Разошлись последние круги по воде, исчез смертельный водоворот, затянув отчаянных бойцов, противник упокоился на дне, ушли в порт израненные победители, залечивать раны и ничто не напоминает о беспощадной битве, на безмятежной ряби бескрайнего моря…

Хорошо, красиво, да только у нас и каша пожиже и сопли пониже…

Дело происходило так: — Взжжж… пи-ууу, хрясь. И в палубе дырка от камня… Жик, всссс… — просвистела стрела… фуууу-уууу — промахнулись… Бымсь — упал без сознания однояйцевый, возле штанов расползлось темное пятно жидкости… Обделался со страха…

— Левое табань! Правое подгребай!

— Прости дорогая Страна, О мой Гад! Кажется я убит…

— Спасите рядового Райна!

— Где эта сволочь? Куда спрятался козел?!! Мы что, из-за его спасения, должны жизни терять? Нашел триллер…

— Рэмбу зовите!

— Погиб доблестный боец в прошлой битве, в шестой серии скопытился с лошади, если только Арика Шварцнегра…

— Ушел в губернаторы.

— Во, скотина. Делать нечего, сдаемся в плен…

— Ага, размечтался, ты что, целуек не знаешь? Они никого из онократов в плен не берут, им самим есть нечего.

— Проклятые, безграмотные дикарки, неужели не знают о декларации прав военнопленных? Теперь придется погибать не за грош, давай последний раз соединимся перед смертью в пазле?

— Еще рано, не догнали. Шанс небольшой спастись существует, но только в другой реальности.

— Идиоты двуполые! — Не выдержал паники идиотов. — Облегчайте корабли, сбрасывайте балласт в воду и гребите веслами!.

— Какой балласт? Ничего лишнего на кораблях…

— А награбленное? Сбрасывайте в воду, отвлечете внимание и задержите движение. Неужели не понятно?

— Жалко…

— Жалко у пчелки. Вам что важнее? Свобода, или смерть? За тряпки ворованные, расставаться со здоровьем?

— Так-то оно так…, но идет вразрез, с нашими жизненными, онократическими принципами…

— Принципы важны, когда морду не бьют и больше заняться нечем. Кому доказывать, если перетопят как котят?

— Точно. Правильная мысль. Еще успеем спастись, чтобы потом вернуться и конкретно донести цивилизацию целуйкам. Лишнее за борт!

— А пленников?

— Баба на корабле к несчастью. Туда же, следом, в следующий раз переделаем и научим. Пока ребята. Извиняйте, лишних мест нет.

— Типа я не врубился? И нас за борт? Нашли княжну…

— Спасибо за совет, мы будем за тебя молится…

— Не хочу плавать, козлы многополые! Требую относится к пленным с уважением! Я плаваю плохо! Света, прощай! Хочу перед смертью честно признаться, я вас…

— В воде признаешься, не видишь, вместе летим?

Плюх, плюх, буль-буль, здравствуй речная стихия, возвращаюсь к истокам…

Тренировка — мачеха учения, терпенье и труд — перетрут, перемелют и пересеют. Все мы вышли из воды, где дальние родственники — пучеглазые рыбы и речные гады, до сих пор беззаботно плавают. Чем не жисть? Холоднокровным, в любой воде приятно, не холодно, если в лед не вмерзнешь, да и то, проблемы небольшие, весной оттаешь. Про птичек и земноводных мы беседовали-размышляли, теперь споем романс — селедке, лещам — попсу, пескарям и головастикам — новомодный рэп.

Никого не сушествовало, а рыбы плавали, красной, черной икрой размножались. И живут беззаботно до сих пор. Катаклизмы проходят мимо, ураганы проносятся над пучеглазой головой в вышине. О чем говорит? От добра — добра не ищут. Живет дура-рыба в гармонии с собой, средой и головой. На сто процентов уверен, не обошлось без подлого заговора, сами знаете чьих сил. Масоны руку приложили. Какого черта понесло безмозглую дуру на каменистый берег? Кто-то гадкий научил, подсказал, заманил? Места мало под волнами? Да вода занимает больше площади на земле, чем материки и острова. Плавай, не хочу. Новых ощущений захотелось? Воли, свободы и приключений под вуалевый хвост? Плавайте резвитесь, так нет же, мутанты проклятые, взбаламутили тину, взбили пену, да полезли на сушу, выделится захотели, оригинальность проявить, вода видите ли соленая и холодная.

Что приобрели взамен? Что хорошего заимели-поимели? Под водой плавай куда хочешь, вверх, вниз, вправо, влево. Вектор не ограничен плоскостью. Плавники — лапы, крылья, хвост — мотор, спиной гребень для красоты. Глаза выпучил, жабры расправил и вперед на нерест. А на суше? Только по горизонтали перемещайся, брюхом по камням, туда-сюда ползай. Трава сухая, на солнце жарко, в тени холодно, икра сохнет. Приспособляйся — развивайся. Эволюционируй, не стой на месте, замерзнешь. Ноги вечно грязные, в пыли и мозолях. Разноцветная чешуя, блекнет, шелушится, волосья и панцири в клещах, брюхо в блохах и вшах. Остеохондроз, подагра и геморрой на несчастный зад. Рыбой была — здоровья не меряно, вышла на сушу — одни болячки. Сила тяжести на спину, холодный ветер в акулий оскал.

Еще бы попел дифирамбы, да вода охлаждает поэтический настрой. Пузыри пускать и думать о высоком сложно. Проще товарищ Кастрюлькин, проще, выше голову. И губу раскатай трубочкой, что б встречной волной не захлебнутся.

Не рыба, но уже как водоплавающая собачка. Водолаз. Шею тянем вверх, физиономию вперед. Побежали, поплыли на карачках. Где Светлана? Почему не приходит утопающему на помощь? Я хочу еще столько умного сказать и честно признаться во всем.

Мелькнул сбоку рыжий хвост начальницы. Плывет рядом. Воодушевляемся, гребем спокойней. Вдвоем не пропадем. Если сердечно дорог, мил и симпатичен, непременно спасет. Кому помешает медаль за спасение утопающих?

Далеко уплыть не дали, корабль преследователей, едва не протаранил неумелого пловца. С деревянного борта сбросили веревку с петлей и как огромную рыбу, пойманную на крючок, с визгливым уханьем втащили на палубу. Через мгновение рядом упала Светлана. Тоже выловили. Слава Моно и Стерео, Хере и Оно, спаслись. Враг — врага, друг? Оглядел внимательно спасительниц. Женский пол присутствовал во всей естественной красе, топорщился где положено, где надо плотно облегал. Не переделанные, не прикидывающиеся. Наряд отличный от Светкиного, но в общем и целом похож. Много розового цвета, рябит в глазах от украшений и жестяных доспехов. Волосы короткие, крашенные.

И как на подбор красавицы, если немного разбираюсь в женской привлекательности. То нос длинный, то зубы торчат, то грудь едва ли больше чем у меня. Косенькие, страшненькие. Неужели внешним видом опасны, необъяснимо страшны убегающим онократам? Заманивают, прикидываются, а потом в рабство продадут? В гарем направят, в монастырь? Женский? Беспросветная тоска, я же не пьющий. Проверим на практике.

— Спасибо дорогие за избавление от неминуемой гибели, помогая ближнему, преумножаем добро в мире, ибо… — Речь пошла замысловатой спиралью, уводя мысль от содержания. Попытался вернуться к простым сердечным словам. — Если б не своевременная помощь, нас бы того…

— Еще не переделанные? — Нетерпеливо перебила одна из Поцелуек, стоящих рядом, небрежно помахивая хорошо сбалансированным мечом (ха-ха) в маленьком, но крепком кулачке. — Лучше сразу признайтесь. Ты случайно не мужик?

— В некотором роде…

— Покажи доказательства. Голубые штаны откуда? Заслужил, или авансом дали?

— Силой заставили облачится, в бандитский наряд. Грабительским авансом заманили, обманули. — Попытался снять джинсы и продемонстрировать мужскую сущность, но вспомнив, что хожу без трусов, привычно застеснялся. Проснулась скромность? Странное дело… Что у спасенных проверять? Как на ладони открыты, обнаженные части тела перед глазами. Грудь одна на двоих, но на всякий пожарный случай уточнил у строгой поцелуйки. — Штаны снимать, или на слово поверите?

— Мы честные разбойницы, вначале верим на слово, потом выясняем на практике, некуда не денетесь. С Онами, разговор короткий, — Поцелуйка резко взмахнула хорошо сбалансированным мечом (Два ха-ха, кто понял прикол), рассекая со свистом воздух. — Рубим врагов пополам от макушки до копчика и на корм рыбам. Сидите, потом разберемся…

— Мы онократов тоже не любим. — Свист хорошо сбалансированного меча (Эй, тормоза, проехали, следующая станция — Никитино, как сказал охрененно знаменитый сталевар-писатель, мечи не балансируют. Не переживайте, сам не врубился, причем баланс? Типа — дебет-кредит?), впечатлил и потянул на откровенность. Возможность безнаказанно унизить общего врага, увеличивает взаимную приязнь новых друзей. Предал онов. — А Оны обзывались нехорошими словами, имея ввиду вас.

Но Поцелуйки пропустили мимо ушей благодарственные слова спасенных, занимаясь делами. Продолжая погоню за улепетывающими во все ягодицы Онами, тетенькам не до сантиментов-комплиментов.

Лишенные награбленного груза корабли Онов прибавили скорости, выброшенные за борт вещи затрудняли движение преследователей, отвлекая от погони. Да и как проплыть мимо халявной добычи, самостоятельно плывущей в руки? Жертва испугалась и спасая шкуру, убегает прочь, оставив на месте преступления шмотки. Что нужно честному, разумному грабителю? Не морду же бить, убегающему трусу? Вдруг пострадаешь. От отчаяния, крыса загнанная в угол, становится опасной. А надо? Выиграем битву малой кровью.

Поцелуйки разумные грабители и через некоторое время, плюнули на преследование онократов, занявшись вылавливанием выброшенных вещей.

— Светлана, нам повезло, или хуже будет?

— Если сразу не убили, то выживем. По крайней мере, не трогают, из воды вытащили и жизни не учат.

— Разумно. — Согласился с доводами начальства и глубокомысленно почесал затылок. — Настораживает, откуда знают мужской пол.

— Действительно. Странно. Имели контакты? Тогда должны знать любовь. Достигли конечную цель путешествия.

— Видишь взаимосвязь?

— Прямую. — Воодушевилась Светлана. — Если знают мужчин, то вступали в контакт, а если вступали, без любви не обошлось.

— Не согласен. — Игриво подмигнул начальнице. — А сегодняшняя, славная ночь? Мне показалось, что не обязательно использовать любовь при… хи-хи… Ну… сама знаешь… Весело, легко и будоражило кровь. Разве не так?

— Что ты хочешь сказать? — Насторожилась Светлана.

— Любовь — забавный вымысел и никакой значительной роли в жизни людей не играет. Красивое слово для взрослых забав. Главное доставлять удовольствие друг другу — весь смысл.

— Сам придумал?

— Ага.

— Ясно. — Светлана смерила презрительным взглядом и отвернулась, добавив загадочный эпитет. — Какой ты был, таким остался…

— Не понял?

— Дурак ты Вася. — И замолчала.

Ничего себе, обиделась. За что? Что особенного сболтнул? Чем вызвал обиду? Нам же действительно было приятно прошлой ночью, без всяких загадочных понятий, лечебных эликсиров и неописуемых чувств. В чем проблемы господа? Носится с любовью, как с писанной торбой, когда жизнь и так весело устроена. Местные народы живут без любви легко и спокойно. Что транси, что селянки, что херчанки, что Оны с поцелуйками. И мужики на деревьях счастливы, пребывая в постоянной нирване.

Все счастливы, но…

Нет. Неправильно. А как правильно? Единого мнения нет. Кто в лес, кто по дрова. Одни вспоминают, что когда-то были счастливы, другие вечно живут в ожидании, но как на самом деле? Где истина? Птица счастья завтрашнего дня, прилетела крыльями звеня. Позвенела, позвенела, на головку села и опять улетела. Понятие счастья у индивида связано с особенностями головы, тела и души? Для обывателя счастье связано с животом — поесть до отвала рыбьей икры, черного шампиньона. Казанове переспать с парой-тройкой девчонок, горцу — отомстить и убить врага.

То есть, буду счастлив, когда мечта осуществится? Осуществляется? Осуществилась? Приобрела реальность как мечта? Осуществить мечту — есть получить счастье? Мечта — Счастье, понятия одного ряда? Ага, как вариант — Счастье — состояние души? Когда хорошо? Голова не забита глупыми вопросами, живот накормлен и напоен, дух ликует и поет? Сложилось триединство в одну мелодию и гармония понесла в небеса? Несколько элементарно и просто, но суть?

Мысли перли, но удовольствия не приносили. Банальные размышления в ожидании решения. Что произошло дальше? А то не знаете. Естественно не знаете. Сам не ожидал. Закончили поцелуйки вылавливать заслуженные трофеи из воды и собравшись вокруг пленников, стали решать что делать с выловленными. К какой категории отнести живую добычу.

Часть Поцелуек горячо доказывала, второй части племени, что если чужих людей выловили из воды как трофеи, то относится как к пленникам. Заслуженный приз, живое дополнение военной добычи. Забрать в рабство и заковать в кандалы, пока не отработают освобождение.

— Вы че? Дуры последние? У нас же рабства нет. Пока в матриархальном обществе живем. До родоплеменного не дошли в развитии. — Резонно возражали оппонентки. — Пленников кормить, поить надобно. Если трофеи можно честно разделить, по справедливости, то как делить выловленных? По частям, как говяжий филей? Не выйдет, каннибализм проехали два поколения назад. Выбросить за борт как бесполезный балласт и всего дело. Нет человека — нет проблемы.

— Не по-хозяйски, завоеванным добром разбрасываться! Если рабства в племени нет, не значит, что не имеем права продать живой товар, туда где рабство существует. В конце концов, написать родне пусть выкупают, или вознаграждение выплачивают. И хорошее дело совершили — спасли от смерти пленников и денег заработали.

— Мысль замечательная, но вдруг трофей без роду племени? Нищенки перекатные? Голь бесштанная? И если тетку можем принять в племя, то что с мужиком? Он же колючий, как целоваться?

— Действительно, для нежного Поцелуйского, чувства, товарищ не подходит… Опошлит и перессорит. Отправить за борт, на корм рыбам. И дело с концом. Хи-хи.

— Не правда! Конец — делу венец! Вы меня побрейте, научите. — Впервые подал голос, предчувствуя печальный финал. — Я очень способный ученик, и целоваться умею. Опыт есть!

— Ты умеешь целоваться? — Толпа поцелуек весело рассмеялась. — Не смеши честной народ. С каких пор, мужики целоваться научились? Всего два способа знаете, один при встрече — ознакомительный и второй — после того как, извинительный. Прости дорогая, я сегодня устал.

— Неправда! Светлана подтверди.

— Ну… По неопытности. — Замялась Светлана, краснея неизвестно от чего, как будто признавалась в смертных делах, а не в невинных поцелуях. Странное дело. — Но вы же рассуждали о поцелуях с мужчинами.

— Веселых шуток не понимаешь? В черном юморе не сечешь? Отделяй семя от семядоли. Что не ляпнешь, ради красного словца. Мы шутили, а ты значит, действительно того?

— Ага…

— Так. — Разочарованно протянули Поцелуйки. — Все гораздо хуже.

— Случайно вышло. — Начальница понурила голову. — Немного, пару раз, не больше…

— Как пару раз? Всю прошлую ночь целовались! — Возмутился обманом. — И между прочим, нравилось!

— В порядке эксперимента…

— А как именно? — Не унимались поцелуйки с расспросами-допросами. — В щечку, губы, шейку, или еще куда, в нежное, девичье тело? Говори, сознавайся. Выведем на чистую воду!

— Случайно в губы… Раз в ухо, чуть-чуть шею и плечи…

— Кошмар. Еще куда?

— Руки, грудь с животом…

— Неужели и грудь обслюнявил? — Ужаснулись поцелуйки. — А прямо в рот, грязный язык засовывал? Засосы кровавые оставил, на белоснежном девичьем теле? Зубами шейку покусывал? Влажным носом щекотался? Французский способ поцелуев применял? Тяжело в ухо пыхтел, шепча разные глупости, гадости и скабрезности?

— Я человек маловоспитанный, слабокультурный, но глупости и гадости людям не говорю и не делаю. — Обиделся на обвинения. — Тем более, если лично и близко-интимно знаком. Извини Света, сорвалось.

— Молчи, не перебивай, мужлан неотесанный. — Осадили поцелуйки, поставив на место. — Слушай, дева, из какого ты племени, если позволила жуткие гадости?! Ни в какие ворота не лезет — целоваться с мужиком. Куда дальше опошлились? До соития докатились?!

— Нет. — Запротестовала Светлана, но окончательно покраснела, потупив глаза в палубу. Не нагрешили, яблока не съели, но стыд жжет уши? — А что особенного? Нормальный процесс.

— Страшный грех на земле, считаете нормальным процессом? — Поцелуйки дружно сплюнули через левые плечи. — Да форменное безобразие, когда мужчина и женщина спят вместе и друг на друге. Непристойная порнография и убийство невинного младенца по сравнению с проступком, баловство и детские шалости.

— А мы не спали друг на друге, только рядом лежали.

— Между вами кинжал был?

— Нет…

— С одеялом или без?

— Когда как…

— Секс присутствовал?

— Не… третьего не было, вдвоем. Да разве с мужчиной уснешь? Храпит и ворочается полную ночь.

— Кошмар. С любовью баловались, или ради спортивного интереса? Сознавайтесь, усугубляйте вину.

— Из любопытства шалили… Из-за научной истины страдали. — Шмыгнула носом Светлана. — По приказу вождины племени Марь Ивановны и колдуньи-ведуньи Флоры Гербарьевны, экспериментировали, и посланы на поиски любви в экспедицию. Ищем.

— Что ж, за племя дикое, если нарушаете табу и занимаетесь половыми извращениями с мужским полом?

— Девы-охотницы, огородницы. В горах живем…

— Вы детей в капусте выращиваете, а из рогов пуговицы клепаете?

— Мы самые. А вы откуда о нас знаете?

— Слухами земля полнится. — Туманно объяснили поцелуйки. — Мы-то наивно считали вашу землю святой и безгрешной. Заветной Шабашной Шамбалой. Легенды ходят, живут в горах девы в чистоте и радости. В непорочности порядки блюдут. Сеют светлое, доброе, вечное. Счастье распространяют, настоящую лав и амур в народ несут… А оно, во как поворачивается…

— Но действительно так и живем. — Горячо запротестовала Светлана. — По древним законам заветным. Только скучно существуем, иногда не петь, выть хочется. Из развлечений — охота на единорогов, работа по домашнему хозяйству и огородные грядки с капустой. Мы наоборот считали, что есть племена, где жизнь устроена лучше. И любовь осталась и прочие развлечения. Васю случайно нашли…, не пропадать же добру, решили выяснить, зачем нужен древний мущина. Решили попробовать новых впечатлений, испытать свежих ощущений…

— Се ля ви. Хорошо там, где нас нет… Ну, блин полосатый, развенчиваются мифы, пропадают наивные мечты. На фига самец? Плохо жилось? Изменяете неписаным правилам. Девочки с девочками, мальчики с мальчиками, птички с птичками жить прописано. Как придумали мир предки дорогие, так и мучайтесь.

— Чтобы понять истину, надо лично проверить и сравнить. — Встрял в разговор. — Между прочим, не моя инициатива, по принуждению страдаю. Но не жалею, одно плохо, Светлана любовью озабочена, грузится, комплексует без причин. О любови не слышали? Нам бы парочку фляжек, готовы расплатится пуговицами.

— Пуговицами? — Заинтересованно насторожились поцелуйки.

— Никаких пуговиц и денет. Отработаем натурой. Трудовой. Отработать, поработать охотницей, на кухне помыть… В накладе не останетесь.

— Отмокли совсем? Да? Мало что осквернили корабль грязными телами, так еще и любовь подавай. До чего доходит наглость человеческая…

— По незнанию согрешили, не считается.

— Не говори глупости. В Поцелуйский век, когда…

Понесло. Очередные воспитатели и пропагандисты. Несут в несознательные массы пылающее слово личной правды. Как безмозглый кулик, которому нечего хвалить кроме знакомого болота. Да сядь, успокойся, оставь время на размышления, я же вам не мешаю? Нет. Каждый считает себя любимого и дорогого, истиной в последней инстанции и ипостаси. Ну-ну. Считайте, да кто поверит? Мудрость приобретенная на личных, ошибках молодости, не прибавляет ума собеседнику. Не спорю, есть идиоты, выслушивающие чужие благоглупости. Особенно страдают высоко-разумные импотенты на голову, при слабом здоровье и теле. Курить нельзя, пить нельзя, кушайте траву, спите регулярно, своевременно опорожняйтесь и испражняйтесь.

Начитаются и давай цитировать направо и налево, а хуже — внедрять в головы других идиотов. Стройными рядами идем направо! Кругом марш в матриархат! Свободу дятлам! Защитим выхохуля от хухоля! Дважды два четыре! Переходите улицу на зеленый сигнал светофора!

Пыжится мудростью начитанный товарищ-господин, щеки надувает важно, ноздри параллельно горизонту, ноги едва земли касаются, щас взлетит от святости на постамент к чугунному памятнику. Типа — все козлы, ни черта не знаете, и лишь я, прошедший огонь, воду и трубы, достоин увековечиваться в веках, уж очень страшно умирать без славы и памяти… Проходили и пролетали, изучали.

Был и дедушка гордым орлом в курятнике, топтал кур подряд, кто давал и разрешал, но подагра свела варикозные ножки, животик пучит, недержание одолевает. Что остается в сухом остатке? Что оставить деткам и внучкам, кроме долгов и нытья с брюзжанием? Нравоучение и наставление. То, что не сделал в молодости, и приберег для заслуженной старости. Трудовые наставники по жизни, и судьбе, мат в два хода, старые козлы.

Бабулька пухлыми ручками машет — шамкает, советует. Не отдавайся внученькуа подряд, имей любовь к единственной страсти, как я — страсть как моряков любила. Пятнадцать абортов и шесть выкидышей — есть время знания приобрести.

Но есть особая порода — сучья. Скромная, достойная. Прожил коптя небо, делая мелкие гадости исподтишка, на поступок сил тю-тю, тихонечко — пожалуйста. Клопом по щелям таился и добился. Пережил ровесников, похоронил недругов, доковылял до пенсии. Есть, чем гордится. Именно так и жить. Скромно, тихо, негромко и тогда проживете долго, ибо надо жить долго, надо жить нудно, и просто надо.

А зачем? Недоуменно пожмем плечами. И услышим истеричный вопль в ответ — Как зачем?! Положено! Мне, дорогому положено по ветеранскому списку и заслуженным привилегиям! Мы, — мелкие насекомые и клопы, не участвовали нигде, не сделали ничего, никому, зато бурно размножались, весело плодились, расплодились и живем, а вы — фи, отважные смелые и красивые гниете на кладбище — хи-хи, прости господи.

Прими к себе, дорогой Царь Небесный, я честно заслужил вечный кайф в райском саду. Хочу жрать яблоки рядом с троном и благостно, безнаказанно гадить в вечность с белоснежных облаков.

Пора вернуться в реальность и послушать какую чушь несут Поцелуйки и каким местом и способом тетки лучше других народов. Напрашивается неплохая позиция, если нежно языком, где стыдно…

— … Только высокие Платонические чувства и нежные, невинные поцелуи, спасут мир от разврата. Вы не думайте, мы не банальные разбойницы, озабоченные кого ограбить, с онократами особые счеты. Никуда не денутся, отомстим за пошлые половые извращения. Боролись с Онами и будем бороться, как впрочем и с другими ориентациями, не на жизнь а на смерть. Опоганили мир извращенцы позорные, лишь удовольствие себе доставить, черт-те какими методами, а разве правильно? Справедливо? Нет и еще раз нет. Только правильно ориентированная Поцелуйная Платония спасет мир. Люди обязаны существовать чистыми, воздушными и беспорочными. Хватит отдаваться беспорядочному, грязному разврату — размножаться люди обязаны только через поцелуи.

— Губы в губы?

— Над этим работаем и успешно осуществляем, через герпес. Но об этом позднее, вначале расскажем общую теорию поцелуйства, практику применения и основные направления. Немного о истории и политике. Рассказ идет, от начала времен, когда среди грубых и скотских мущинок жили несчастные, непорочные прародительницы. Были девушки великие умницы-разумницы — библиотекари, архивариусы, врачи, учителя, бухгалтера, доценты, кандидаты, доктора всевозможных наук, интеллигентки во втором и третьем поколении. Начитанные, наслышанные, воспитанные в хороших, культурных семьях, но немного не красавицы. Это же не главное — внешность человека? На первом месте — высокий духовный уровень, прекрасные манеры и внутренняя красота души. Но разве мужланы, самцы, козлы и кобели, могут разглядеть за блестящей мишурой половых инстинктов, светлую суть горячего, девичьего сердца? Нет. А высокий разум, глубокий интеллект? Тем более, не дано.

Кому нужна умная жена, умеющая правильно пользоваться вилкой и ножом не только за обеденным столом? Читать с придыханием чужие стихи, ходить на литературные вечера? Способная уловить тонкие нюансы настроения, в современном, музыкальном произведении? Посвятить жизнь и горячей, самозабвенной защите редких пород паучков, мух и дельфинов? Кипеть высокими чувствами, за внешним, ледяным спокойствием, и ночью рыдать в подушку, отчаянно завидуя везучим дурам и счастливым простушкам? Аристократкой не по рождению, но по духу? О чем разговаривать с самцом, если козел не знает Блока и путает Пастернака с Патиссоном? Не отличает Меньдельсона от Мендельштама. Минет и менуэт — понятие из одного ряда, лишь бы удовольствие получить.

Ради истины стоит признать и среди мущин изредка встречались интеллигентные, образованные люди, но было на несколько порядков меньше, чем прародительниц, да и среди меньшинства существовало меньшее нетрадиционное меньшинство, более склонное к радостям с друг к другом, чем с противоположным полом. Шанс встретить достойного спутника жизни сводился практически к нулю. Жить регулярно — хочется всем. Духовным экстазом сыт не будешь, иногда хочется и плотских, скотских, телесных наслаждений. Низко, но организм требует… Пусть не традиционно — гетеросексуально, но духовной близостью скоротать девичью долю. И чтобы как-то отличаться от необразованного и недостойного плебса, дорогие прародительницы ушли в Платоническое Поцелуйство.

— Далеко судьба забросила… Ну и как?

— Чувство высокого полета души — без грязных, потных козлов-самцов, неблагодарных мужских концов, фалоимитаторного, искусственного секса и прочих механических приспособлений. Как решили, так и пошли. Есть две крупные партии Платонических Поцелуйщиц — основная партия, сокращенно — ППГ, придерживается теории всеобщего поцелуя, когда место нанесения ласки не имеет большого значения, но должно осуществляться только губами, вторая не менее многочисленная партия — ППГЗЯН, разрешает пользоваться губами, носом, зубами и языком. Так сказать применять дополнительные стимулы и радости друг к другу. Есть и сектанты ушедшие в абсолютный идеализм идеи Платонизма, получающие удовольствия вообще без физических контактов, общающиеся экстазом через астрал и телепатию друг с другом. Платонический Поцелуйский контакт возникает на психофизическом уровне, соединяя сознание партнеров в едином оргазме духовного слияния, но в любом случае первоначальный импульс чувств необходимо энергично стимулировать руками, что несколько снижает общий настрой и критерии низводятся до традиционных поз, нетрадиционных способов… Фу… Еле объяснили…

— Знакомые напевы. Случаем не Лезбиянки?

— Так и знали, как появится мужик, так идею опошлит. Но учти, не на дур напал, мы за Платоническое Поцелуйство и морду набить готовы.

— Да пошутить пытался. Но разницы не улавливаю. Что там девочки, что здесь, в чем прикол?

— Не дано хамам понять глубину Поцелуйского Платонизма, в силу низкого интеллекта, хотя разница принципиальная и на лицо. Эти дуры — лезбиянки, подразумевают под одним из партеров — мущинку, а мы — никогда! Вторая принципиальная разница — Лезбийки занимаются для удовольствия и секса, а мы занимаемся ради мировой справедливости и высоких чувств.

— Чего?

— Того самого. — Обиделись поцелуйки. — Мы что? Хуже других народов и выделываться права не имеем? Привыкли мещанские обыватели, что интеллигенция вынуждена нести крест культуры без физического оргазма, так и ничего нельзя? Фигу — извращайтесь как угодно физически, мы впереди планеты — губами, зубами и языком платоническое счастье куем. Сохраним материнское лоно в непорочности!

— Да пожалуйста, куйте любым местом, сохраняйте, не возражаем. — Не стала спорить Светлана, но любопытство проявила. — Дети-то у вас бывают, от высоких чувств? Как размножаетесь?

— Бытовым герпесом. Не зря же прабабушки были талантливы в естественных науках. Делать-то нечего, ни семьи, ни любовников, времени свободного много. Теоретически обосновали, изобрели, усовершенствовали и внедрили в практическую жизнь. Поставили заразный вирус на службу материнству и человечеству. Доказали окружающему миру что и от платонического поцелуя можно залететь. Главное уметь куда и знать когда.

— Замечательно, одного не понимаю. Если такие порядочные, умные и непорочно-духовные, то отчего в разбойницы пошли? Как-то не вяжется высокая, благородная идея Платонизма с уголовным кодексом. Оноктраты как огня бояться, нецивилизованными дикарями обзывали и варварками. Не переделанными.

— Кто бы говорил, только не онократы. Мозги жиром заплыли, завышенное самомнение от непроходимой тупости. Чем онократ отличается от прочих народов? Тем что думает задницей. Задним умом сильны. А то что считают себя светочем цивилизации, то наследственное — развился комплекс неполноценности, от ожирения. Кто в здравом уме полюбит жирдяя? Сами себя и того… в пазле и других переделывают. А по поводу Платонических Поцелуек, — то истинное добро и нравственность, обязано быть с кулаками и пусть не дразнятся, боятся и уважают. В конце концов, боремся с извращенцами и обидчиками.

— Неужели кто-то посмеет дразнить поцелуек?

— Давно, когда обыватели дразнились и называли за глаза синими чулками. Тогда в древности, прабабки пытались добрым, умным словом бороться с несправедливо устроенным миром и личной судьбой. Потом поняли — пришло время меняться. Взять судьбу с интеллигентные руки. Черт с ним, мальчики не любят, красивые дуры в веселые компании не берут. Превратили недостатки в достоинства, показали Кузькину мать всем подряд и каждому в отдельности.

— Извините, Кузькина мать? — С надеждой уточнил, не веря в удачу. — Какою мать и какого Кузю имели ввиду? Случайно не Куртуаза? Пегасьего, говорящего мутанта с руками и прочими мужскими причиндалами?

— Да, именно Кузю, и мать его — проклятую Летающую Пегасиху, ни дна ей, не покрышки и яиц порченных. Возит на Олимп Славы кого придется — кровавых героев, никчемных царей, да бездарных поэтов. Таскает Музу с Парнаса незаслуженным работникам культуры-литературы, а нас — замечательных дев Платонических Поцелуек, в упор не замечает. Парит в небесах и ржет презрительно.

— А про отца не говорил? Отчима человечьего? — Стеснительно спросил у Поцелуек, заранее покраснев от смущения за будущие приятные слова об отце.

Что говорить, немало отдал сил и здоровья воспитывая пасынка, пора заслуженно гордится за достойное воспитание. Горячих дифирамбов, поцелуев не обязательно, но приятные слова с удовольствием выслушаю. Ответ дев горько разочаровал и насторожил. Хвастаться воспитанником время не пришло.

— Как не говорил. Где гадости совершит, на Васю-отца сваливал. Я — кричит, не виноват, так воспитал-обучил, приемный родитель — вечная память предку и земля тополиным пухом, отстаньте волки позорные. Дурное подростковое воспитание, кожаным ремнем, плюс отвратительная наследственность, к отцу претензии, век воли не видать. Сколько гадости выслушали, проделок вытерпели, вовек не пересказать. Незаслуженных подлостей не вынесли, и вжик…

— Жизни лишили?! — Хором со Светланой воскликнули в ужасе, представляя печальную картину.

— Хотели, но не успели. — Вздохнули с сожалением Поцелуйки. — Ночью ворота выломал у изгороди и ускакал с поцелуйкой, изменницей Люськой. Променяла Платонические Поцелуйства, на плотские утехи, не дала попробовать за компанию. Не поделилась нечаянным счастьем. Гадина-самолюбка.

— Бывает. — Выдохнули с облегчением, весело переглянувшись. Жив курилка!. Проказник. Скачет в привычном репертуаре. Окончательно повзрослел, если на женщин потянуло? Проснулись здоровые половые инстинкты? Дождался.

— А вы Кузю, откуда знаете? — Заинтересовались, подозрительные поцелуйки. — Не вас ли имел ввиду мутант? Случайно не Вася, со Светланой? Воспитатели хреновы?

— Мы? — Деланно удивились и энергично стали отрицать родство. — Нет. Никогда. Ни за что. Почему хреновы? Совершенно нормальные люди. Бездетные, и к Пегасам, не имеем отношения. Подозрения беспочвенны. А что еще паразит натворил? Матом не ругался? Не хвастался?

— И матом ругался распоследним сапожником, и врал с три короба рассказывая о аристократическом происхождении, руки распускал… — Хором вздохнули поцелуйки. — Веселое, непосредственное, вороватое животное…

— И воровал? Совсем от рук отбился.

Да, неокрепший разумом, не устоявшийся благоприобретенными привычками, молодой человек становится легкой добычей пороков. Быть порядочным в молодости сложно и глупо. Хорошим в детстве — тяжело. Когда молод — прекрасно катится вниз по наклонной плоскости. Проблемы впереди и здоровья не меряно. Всего не меряно, амбиции кипят, желания разрывают на части. Хочу все и всех! Дайте! Спонсируйте! Подарите на день рождения, просто так, за зуб, тело и душу! Поглядеть, подсмотреть, пощупать! Отдам полжизни за нее, его и т. д.

А потом начинается суровая правда жизни… Бросить курить сложнее, чем научится книжки читать. Завязать пить практически невозможно, если только под страхом, или потери здоровья. Радует, что гулять направо и налево, вынуждены заканчивать сами. Как потенция падает, так и перестаем гулять. Пыжимся, перья топорщим, но силы нет и разноцветный, павлиний хвост поник истертым веником. Это относится и к женщинам. И не только гулять.

Посему, делаем вывод — чтобы детям жизнь не казалась медом, непременно создавайте сложности, трудности и пороть периодически ремнем. Пока отпрыски маленькие и сдачи сдать не могут. Вырастут — отомстят, но потом… А пока — место отдыха угол в темной комнате, бесконечные придирки, нудные уроки, муторные домашние задания, пылесос в руки, помойное ведро в зубы. Деньги на карманные расходы не давать. Слушать любимую музыку — запрещать. Телевизор включать на час. Гулять под окнами пару часов. Каждый день чистить зубы, мыть ноги. Короче, заставлять исполнять то, что ненавидишь и не любишь. Внедряем Макаренко, во все места воспитания. Чем меньше остается времени ребенку на размышления, тем меньше придумает гадостей.

Глядя, как мучается драгоценный отпрыск, поднимается настроение, радостно полагаешь, что делаешь настоящего, порядочного человека. Трудолюбивого, ответственного, любящего скучную работу гражданина страны и непременно помогающего старикам в нелегкой пенсионерской жизни. Осуществляешь то, что безуспешно пытались вбить в тебя родители.

Строго учим ребенка хорошему, так как гадостям, научится сам, без родительского присутствия.

А если представить другую картину? Осуществить воспитание наоборот? С детства учим грешить, лениться, бездельничать? Пить и курить, ругаться матом. Бегать за юбками, ходить на работу, в квартире ремонт, ездить на дачу, сажать картошку.

Представляете какая бы вышла польза для окружающего мира? Лишим детей безоблачного детства, завалим трудностями и пороками! Да через несколько дней, ребенок за счастье мечтал стать хорошим и добропорядочным гражданином, лишь вернутся в детство. Теория спорная, но кто же ее будет исполнять на собственных детях? А если пробовать на чужих, непременно посадят по уголовной статье, за издевательство над детьми.

— … По совокупности деяний, мыслей и просто из вредности, приговариваем к высшей мере наказания… — Стоп, не врубился. На каком основании решили засудить? Что за дела? Что пропустил? Вмешался в процесс судопроизводства, перебив доморощенного судью.

— Ээээ, товарищи поцелуйки, на каком основании судите? Мы не платонической ориентации, представители чужого роду-племени и наказывать не имеете права.

— А кому легко? Не оставлять же безнаказанной, богопротивную связь? Платоническое Поцелуйство — замечательная идея, но чтобы не было соблазна у девчонок, надобно что-то предложить. Засудим, накажем и приведем приговор в исполнение. Заодно решим застарелые проблемы. Избавимся от пороков и соблазнов. Что дурного? Неплохо придумано. Оригинально.

— Скорее банально. Действуете как окружающие народы. Что за тупые привычки? Куда не попадем, так непременно туземцы пытаются переделать пришельцев под местную ориентацию, наказать безвинно. Не справедливо!

— Согласны. Несправедливо, но законно. Нечего выделываться в чужом монастыре, своим отвратительным эээ… уставом.

— Кто выделывается? Стараемся соответствовать. Всегда. Да толку нет. Черт с вами, берите в Платонисты. Делайте что хотите, надоело.

— Вася. Успокойся. — Прошептала Светлана, наклонившись к моему уху. — Потерпи, не начинай скандал.

— Извини-подвинься Светлана, но мочи терпеть нет. Надоело искать то, чего нет в природе. Бог с любовью, без нее обойдемся. Предлагаю прекратить бессмысленную экспедицию и сдаться на милость победителя. Кстати, Поцелуйки. Знайте, я — Вася, тот отец, отчим Кузи, который вас обманул и сбежал. Извините, не педагог, как умел так и воспитывал.

— Не слушайте его, он шутит. — Попыталась прикрыть Светлана, но я не унимался отодвинув начальство в сторону.

— Не мешай, пусть выговорится. Ну-ну?

— Какие шутки? Шутки закончились. Да, целовался и обнимался со Светланой. Не знаю как начальнице, а мне понравилось и пусть по местным законам поступили неправильно, но честно говоря, мне наплевать. — В подтверждение своих слов не удержался и смачно плюнул на палубу. — Занимаетесь черт те чем. Извращаетесь друг с другом однополо, а надо соединяться с противоположным полом, как угодно, где угодно и сколько угодно.

— Кто ляпнул несусветную глупость?

— Сам знаю! Не вы одни умные… — Обдал толпу холодным презрением. — Это ж надо придумать, через поцелуи размножаться, когда природой давным-давно придумано, отлажено и заряжено…

И как разошелся, как разговорился. Как начал учить жизни, правилам и позам. То ли со страху, то ли просто, по глупости. Но сказал все, что думал, знал и помнил. Обличил пороки, обвинил в грехах. Был бы объект критики, а найти недостатки — проблем нет. И на солнце бывают пятна. А на каком основании, тетки лучше? Лоб шире, глаз чище, зубов больше?

Ох, польстим себе дорогому — могу сказать, когда нужно горькое слово правды в глаза любому господину, товарищу и другу. На ранги и звания не погляжу. Дайте только повод для зависти. Выведу и святошу на чистую воду. Но чаще треплю языком, где не надо и что не надо. Несется ошалелый паровоз по рельсам — не свернуть, ни притормозить. Зря сделал. Очередная ошибка молодости и мальчишеский задор. На героические подвиги потянуло. Решил открыть истину Платоническими Поцелуйкам. Правду в глаза сыпал горстями. Пусть колет? Ага. Размечтался. Выбрал время. Баб много, а нас двое… Говорить нелицеприятную правду, дружной толпе врагов? Типа — вы дураки, салаги пороха не нюхали, а я умный и знаю куда идти?

Верный вывод осознал поздно: — Не хрен учить жизни, при численном перевесе оппонентов.

Друзья! Соратники! Правильно выбирайте время и место для обличительных, нравоучительных речей. Глаголом жечь сердца людей, надобно уметь и знать когда. Ловко подвешенный язык — залог победы, но если в голове сквозняк, вернется слово бумерангом по глупому куполу.

С бухты-барахты не кричите, прежде чем проявлять энтузиазм — подумайте, оглянитесь в поисках запасного выхода и достойного отхода. Еще совет. Пропагандируйте народ с возвышения. Подойдет любой предмет — ящик, броневик, фонарный столб, амвон, трибуна. Чем выше оратор над толпой, тем дальше донесется голос, четче услышат, глубже поймут. Занимайте стратегическую высоту. Пусть задирают голову вверх, внимая обличительному слову. С горки обличать, обливать легче, нести в народ любую чушь — звучит как последнее откровение. Камни еще собирать, а от кулаков подальше и плевки не долетают. Это червяку, хоть семи падей во лбу и умному как Цецерон, тяжело с земли вещать. Ни одному слову не поверят и каблуком придавят — не вякай червь земной, знай место. Попробуй, направь струю красноречия вверх? Даже сила земного притяжения против мелкого оратора. Не всех искренним словом правды заденешь и самого обмочит случайная капля. Положение низкое.

На трибуне, любая говорящая козявка, выше толпы немых великанов.

ГЛАВА 24

— Курить хочется, уши пухнут. Слушай, бывший. Мелочь есть? Сгоняй в киоск за сигаретами?

— Директор заметит, нагоняя получим.

— Тебе ли переживать? Теперь я новый шеф отдела, мне и отвечать. Беги, разрешаю… Ты помнишь, какие люблю? Вообще-то, купи хороших сигарет, надоело дешевкой травится. Легкие бери, с малым содержание никотина.

Но осознал поздно, когда на берег реки, мутной волной выбросило. Избитого, исцарапанного, едва живого, но живого. Как били и пинали, оскорбленные поцелуйки — помню отчетливо, а как доплыл до отмели, — не помню, добулькал на одних рефлексах. Не понравились Платоническому народу, справедливые речи, обиделись.

Зацепил горячим, искренним словом, за нежное место в черствой душе, — словарных аргументов не вынесли, обидчиво физически накостыляли. О чем это говорит? Многое значит живая сила, честного слова. Все что угодно обозначает, если говоришь убежденно и напористо. Слово бьет врага и ведет на баррикады. Выведет труса из окопа, на смертный бой. Оправдает матерого преступника, казнит невинного, приклеит позорный ярлык святоше, построит воздушный замок, заработает кучу денег и разорит фондовую биржу.

Много дел натворит вовремя сказанное горячее слово. Одного не может — защитить умную физиономию оратора, от кулака обиженного оппонента. Несправедливо, обидно и больно. Как же получается? Мы интеллигентно, заумно посылаем далеко, а в ответ? Банально и больно кулаком. Вначале слово, а по морде, в любом случае получишь? Озвучил слово — заработал дивиденды, ляпнул сгоряча обидную правду — получи практически результат. За базар отвечай.

На карачках, отполз от воды и кряхтя сел на песок, оглядываясь по сторонам. Мелькнул парус последнего кораблика, скрываясь за излучиной реки. Поцелуйки уплыли. И за борт его бросали в набежавшую волну. Решили, что утону, руки пачкать не захотели? Неужели последнее слово останется за врагом? Никогда! Преодолевая боль, погрозил кулаком и хрипло крикнул вдогонку.

— Сами дуры! — На душе полегчало. — Испугались правды-матки?! Сбежали?! Думаете, морду набили, выбросили и победили?! Фигу! Мы слабы телом, но не духом! Чтоб губа опухла, чтоб прыщ на заднице выскочил! Подождите, очухаюсь, залечу кровавые раны, еще встретимся! Отомщу за кровь, пот и слезы! Выверну наизнанку! Мат вам в ухо, горло и нос! Дуры позорные!

Поругался вслух, погрозил кулаком вслед, и на душе отлегло. Боль отступила, прибавились силы. Пусть Поцелуйки не слышат, но я их сделал. Как умел, так и сделал. Конечно, лучше б врага, по печени кулаком, ногой по роже, сломать носы, выбить зубы, выдрать волосья из причесок, сжечь корабли, разграбить дома, истребить племя до седьмого колена, а выживших отправить в вечное, сексуальное рабство в Турцию. После драки кулаком не машут, но кровожадно помечтать о мести, никто не запретит. И пусть начистили харю, пересчитали ногами ребра и зубы, но заживут синяки, пройдут болячки, а моральная победа осталась за нами. Виктория! И все-таки вертится!

Теперь выясним где Светлана и тронемся в путь. Встал на ноги, покачиваясь, как пьяный пассажир в троллейбусе. Кругом только небо, только солнце и река. Плещется мутная волна о заплесневевшие камни, жужжат стрекозы гоняясь за мухами. Не понял. Где начальник? Почему не рядом? Не доплыла? Вытащила из воды и убежала в кустики переодеваться? Щас выясним.

— Светлана! Я очухался, и хочу есть! Ау! — Сложил руки рупором, напрягая, последние силы. — Ты где?!

Голос растворился над водой. Вспорхнули испуганно утки и собравшись в неровный клин, ушли в небо. Никто не ответил, из кустиков не выскочил, привычно ругаясь. Тишина в ответ. Приплыл?

Подождите, подруги, я буду один? Это неправильно, нехорошо. Мы вместе обязаны находиться. Я и Светлана. Грешили пополам. Почему начальницу оставили, а меня выбросили? Несправедливо! Да, я мужчина, но она девушка, познавшая грех. Виноваты оба, мы из одной экспедиции! А если Светлану выбросили за борт и утонула? Утонула, спасая? Как помню, били одного, но начальница пыталась защитить, пока не оттащили в сторону. Дальше не помню. Применим мужскую логику. Существует два варианта. Выбросили обоих за борт корабля, и Светлана утонула в реке. Выбросили одного, а начальницу оставили на корабле. Какой вариант нравится? Лично для меня не подходят оба, но будем считать, что начальница осталась на корабле, в плену у Поцелуек. А я? Как же я…

Стоп Вася. Не паникуй вперед батьки. Успокойся и переведи дыхание. Не теряй присутствия духа. Оглянись по сторонам, крикни в полное горло и Светлана непременно найдется.

Успокоился, оглянулся и крикнул. Кричал долго, пока не осип. Побежал за уплывающими кораблями по берегу, размахивая руками, забыв о болячках. Бежал долго, пока не свалился без сих, на прибрежную землю. Бесполезно. Река совершила крутой поворот, я оказался на полуострове. Бессмысленно оббегать, еще глупее плыть в наступающих сумерках. Действительно. Совершенно один…

Неширокий песчаный откос, уходил густую траву, чуть дальше, кривые деревья стеной закрывали горизонт. Противоположный берег расплывался в вечерней дымке. Свободен, молод, холостой. Перспективный жених пропадает девчонки. Но радости нет. Тоска.

Сколько раз мечталось побыть одному в мудрых раздумьях, сколько раз грезил беззаботным одиночеством, где буду волен поступать, как хочу и что хочу. Дожил до мечты, а пришло долгожданное время и не знаю. Растерялся.

Отдышавшись, медленно поднялся на ноги. На сердце холодный камень тоски. Впервые за короткую жизнь, не перед кем выделываться и плоско шутить. Валяй Вася дурака, пляши вприсядку, стой на ушах, но никто не оценит мастерства лицедея. Ковыряйся в носу, громко пускай газы, стыдится некого. Не перед кем прихорашиваться, надувать важно щеки и глубокомысленно таращить глаза. Теперь есть возможность поговорить наедине. Узнать себя подлинного. Увидеть истинное нутро и отвратительную рожу. Как выглядишь в своих глазах, какой самом деле, без прикрас, без маски. Актер в пустом театральном зале? Царь без страны, или слуга, без хозяина? Раб без кнута?

Пнул в бессильной злости, по сухому песку поднимая желтую пыль, и стал медленно подниматься к лесу. О худшем варианте рассуждать не будем, оставив зыбкую надежду. Подумаем о втором. Почему поцелуйки выбросили меня за борт и оставили Светлану? Лучше, чем я, потому что одного пола с поцелуйками? Женского? Тривиально, но логично. Плюс Светлана не нудная, не лезет в бутылку, иногда думает головой, не учит жить других. Если сложить женскую суть и прибавить замечательный характер, тогда да, действительно, Светлана лучше. Объективно и субъективно. Дай Моно ей счастье в женском кружке единомышленниц…

Предположение выглядит заманчивым, если поцелуйки не решили продать начальницу в рабство, а от меня избавились, как от лишнего, бесполезного, болтливого груза. Какой от мущинки толк? Что ждать полезного? Лишняя в хозяйстве вещь. Пусть в роли раба, слуги. Избавились как от вредной занозы.

Всю короткую, сознательную жизнь, после кастрюли, был нужен толпе, в том, или ином качестве. Кто-то интересовался лично мной, кто-то отдельно отростком, некоторые по совокупности, а теперь нет. Почему? По кочану. Вернитесь, простите, дайте шанс исправится. Пусть не нужен полностью, но частью тела, послужить обществу. Пустая иллюзия. Ни я — Вася, ни ты — Хвой, ни в совокупности, никому не нужны. Точки расставлены, акценты определены, ударение на безгласную…

Что же остается в сухом остатке? Какая от Васи польза? Никакой. Много знаю, ничего не умею. Светлая голова и корявые руки. Амбиции выше потолка, а способности ниже пола. Любого. Земляного, деревянного, полового. Не реализовался как личность, не состоялся как мужчина. Случайный пассажир эволюции. Бессмысленная теория, не подкрепленная практикой. Лягушачий кулинар. Таланты актера раскрываются на публике, но я — пустая вешалка в гардеробе. Функция без значения. Ого, далеко понес депресняк, тормози Кастрюлькин.

Вася ты скучен без толпы. Собери остатки воли и напряги хилые мышцы. Займись прозаическими делами. Когда руки заняты делом, разум весело отдыхает, подсознание уходит в подполье. Грустно — копай, тоскливо — греби сено. Озаботился внутренним самопознанием — забивай гвозди в стенку, коли соседке дрова, звони в колокола. Мозоль руку — гони скуку.

Вся нынешняя тоска оттого, что потерял Светлану, дорогого сердцу человечка. Дороже Кузи, дороже, чем еда и питье. Нашел главную причину хандры. И обида гложет на поцелуек, зависть одолевает, что оставили не тебя.

Резкая боль, отдернула ногу в сторону, подворачивая ступню. Едва не упал на землю, шипя от бессильной злости. В дополнение к душевным страданиям, помимо опухшей побитой физиономии, ожалился о ядовитую траву. Несчастья притягиваются к несчастьям.

Изменить ничего не смогу, так стоит ли грузиться? Надо ждать завтрашнего утра и на свежую голову, принимать решения. Завтра догоним поцелуек и освободим Светлану из плена. Не знаю как, но гадом буду, спасу начальницу. Дальняя персперктива поставлена, ближние планы на вечер — заняться самовыживанием и самопрокормлением. И этих проблем хватит на длинную ночь.

Подведем баланс — что есть? Онократические джинсы с пустыми карманами, забитая глупыми мыслями голова и недовольный голодом желудок. Действуем по стратегическому плану. Пока окончательно не стемнело, собираем дрова для костра, ищем пропитание животу и готовим лежанку для сна. Что не учли в планах на вечер? Танцы-шманцы, отменяются. Вроде все. Тогда вперед Вася Инэнэнович! Голова боится — руки делают, живот бурчит — подгоняет.

С дровами справился в момент. Сухостой наломал, веток натаскал. Куча приличная, на ночь хватит. Осталось решить каким способом и местом разводить костер. Решим позднее, приступаем к следующей задаче.

Делаем лежанку для сна. Да-да. Не сидеть же целую ночь на корточках, рядом с костром? Спать на голой земле не рекомендуем — глупо простыть, заполучить болячку в наши планы не входит. Да, товарищи. Как бы не плохо на душе и если даже близки к суициду, выбирать в качестве самоубийства — простуду, последнее дело. Мучится в болезненной агонии, придется долго, погибать в соплях и с ангиной, не эстетично. А вдруг передумаем в последний момент? Никчемная жизнь повернется радостным лицом, умирать расхочется, а мы уже смертельно болеем туберкулезом, воспалением легких, почек, ушей и горла? Народ не поймет, не оценит. Презрительно поморщатся на похоронах, будут перешептываться за спиной убитых горем родителей. Скажут — Вася дурак, уйти не смог достойно из жизни. Красиво. Хоть бы веревкой воспользовался, с крыши соскочил, бросился под паровоз в тоске. А это? Не самоубийство, дурость какая-то. Тупо жил — глупо умер. От болезни, каждый дурак умрет. В суицид надо уходить здоровым, красивым. Мало ли почки, печень людям пригодятся? Поделимся последним, оставим здоровые органы потомкам… Продлим жизнь частью тела в чужом организме…

Безрадостный вывод, но лежанка готова и приступаем к следующему этапу. Ням-ням хочу — пищит, недовольный живот. Ненасытная утроба требует внимания. Неблагодарное животное. Кормим — кормим ненасытного зверя, но едва наполнится, как мгновенно опорожняется и снова хочет есть. Учти гад, не найду мяса — будешь жрать траву, за милую душу. От вегетарианства еще никто не погибал…

Какая гадость трава… Поищем грибы…

Какая гадость сырые грибы… еще что ни будь ищем…

Зря в прошлый раз оставил птичьи яйца в гнезде, сейчас бы пригодились… Сегодня я кровожаден и зол… Цып-цып…

Подводим краткий итог — грибы есть и трава есть. Мяса нет. Помнишь, ненасытный желудок, обещал, что будем есть, то что найду? Пацан сказал — пацан сделал. Трясись и бурчи, но кроме зелени жевать нечего. Пошли разводить жаркий костер. Горячее — сырым не бывает. На первое, второе и третье блюдо — жаренные грибы в салате. На четвертое — компот из реки. Интересно, грибы можно есть подряд, или некоторые? Выживем — выясним…

С теорией разведения костра, знакомы. Надо две палки долго тереть — разогревать. Колотить камень о камень, пока искра не выскочит. Спичками огонь разводить, зажигалками. Бензином плеснул в костер, чирк — полыхает на всю округу, волков отпугивает и прочих диких, кровожадных зверей. Приступаем.

Фу… Нам жарко, но костер не горит. Не те палки шоркаю? Не так? А как? Конечно, не со Светланой, ночным трением заниматься, в мягкой кровати, подогретые взаимными чувствами. Не отвлекаемся на разврат, работаем, работаем. Три, да три — дырка будет. Шесть получится. Безрезультатно. Огонь появляться не желает. Брешут дикари — туземцы. Не получается трением добыть огонь.

Переходим на другой способ. Из искры разгорится пламя… — Набившее оскомину выражение. Достало до гланд. Утомило повторять чужие благоглупости, но умнее не получается. Извините, сам бы убивал юмористов, рассказывающих бородатые шутки и анекдоты. Выражаются все, а толку? Попугаи. Сменим тему — сменим камни… Еще сменим…

И по пальцу — бдынсь. Хрясь. Нет. Правильно сказать — шмяк. Епть… Едит Пьех… Писец вас… Су… — супу захотел?!! Мама — Кастрюля, больно-то как… Палец вспух и покраснел. Когда поток красноречивых слов иссяк, осторожно подул на палец. Боль не унималась. Еще покричал матом, опять подул, побегал кругами по полянке. Потом засунул руку между ног и крепко сжал. Отпустило…Полегчало…

Желание добывать огонь варварскими методами пропало напрочь. Спичек нет, зажигалки — нет. Будем кушать не жаренные грибы. Сырые. Свежие. В них витамины. И в траве витамины. Полезные вещества не пропали и попадут в ослабевший организм. Куда надо попадут.

Еда на любителя. Большого любителя, озабоченного здоровьем. Кто не курит, не пьет, ведет упорядоченную половую жизнь. Занимается спортом, щупает пульс каждый час, проверяет давление, занимается психическим самовнушением. Но я то не такой. Мяса хочу. Как не убеждай голову в полезности продукта, желудок сопротивляется и яростно отрыгивает изжогой. Не хочешь есть, пожалуйста. Завтра запоешь, как миленький и будешь жевать все подряд. Трава с надкусанными грибами полетела в ближайшие кусты.

Остался последний пункт из плана. Продержаться ночь и встретить утро, радостно у входа. Не зря приготовил лежанку. Как знал… Надеемся, ночь будет теплой. Будем мечтать о возвышенном перед сном, любоваться бездонным небом, звездами. Сочинять стихи на голодный желудок, вспоминать приятные моменты, Светлану. Кузю. Не поможет заснуть, начнем считать баранов.

Итак, легли на голодный желудок, придавили телом недовольный голодом живот, удобно устроились и настроились прекрасно отдохнуть. Засыпаем с хорошими мыслями, умиротворенным. Как вкусно пахнет свежесорваная трава… Немного колется, впивается и жжется, но терпим, мужественно страдаем и для поднятия духа сочиняем стихи. Дела — трава, ботва, братва… Как же йоги спят на гвоздях? Отрешаются от земного, уходят в прану и нирвану? Да что ж так неудобно лежать? Почему думаю бред и кошмар? Зачем разум озабочен телом? Переключаемся на светлое, Свету… Эх, Светлана… Еще хуже…

Дурные мысли из головы изгнали писклявые комары, с которыми пришлось воевать первую половину ночи, пока не подул свежий ветерок с реки. Едва обрадовался, как тут же замерз, а потом рядом с лежанкой, кто-то негромко засопел, подозрительно шурша травой. Остаток бесконечной ночи, провел на дереве.

Существовать в одиночестве нравилось меньше и меньше. Затекли руки, отсидел зад, лоб периодически натыкался на шершавый ствол, лезли в глаза острые сучки и ветки. Упаднические настроения одолевали, изматывая физически. Не пытался сосчитать баранов мысленным взором. В итоге получался один. Сидящий высоко на дереве.

Прохладное утро, изгнало страхи, но настроение не подняло. Голодный, не выспавшийся и злой. На себя, природу и мир. Убедившись, что у страха глаза велики и рядом нет хищников, с трудом слез с дерева и пошел мстить, до кого мог дотянутся. Разбросал лежанку, распинал дрова, потоптал траву. Под горячую руку попалось несколько комаров, сразу погибших от бепредела.

Получилось как в реальной жизни. Жертвами произвола становятся безвинные люди, до которых проще добраться, легче сорвать приступ злости, чем отомстить истинным виновникам твоего несчастья. Лишил премии начальник, дали в морду в темном подъезде, отлупили хулиганы на автобусной остановке, трусливо убежал. Пришел домой побитый, обматерил жену, дал подзатыльник ребенку и на сердце полегче. Отомстил за несправедливую судьбу. Семья не причем? Конечно. Но легче стало? Безусловно. Так что простите друзья — насекомые, вы отдали жизнь за чужие грехи, но жить стало веселей. Что б еще гадкого натворить?

Чтобы отвлечь голодный живот, решил принять утреннюю ванну. Водные процедуры очищают тело, а как говорят мудрые представители разных религий, омывают душу. Привычно оглянувшись по сторонам, быстро скинул широкие джинсы, прикрыл низ живота ладошками и набравшись духа побрел в речку.

Река помогла прийти в чувство и скинуть усталость. Поплескался на волосатые подмышки, живот и прочие вонючие части тела. Набрался смелости и окунулся с головой. На сегодня водных процедур достаточно, оставим немного грязи на завтра. Утренний свежий ветер, вспузырил кожу мурашками, подгоняя к берегу. Ополоснул глаза и развернувшись к берегу…

Немая сцена…

На пригорке стояла златокудрая дева…

Сцена продолжается…

Ветер развивает волосы, колыхающиеся легкие одежды, оголили стройные ноги и плотно облегают высокую грудь…

Картинка замерла, оператор и режиссер наслаждаются неожиданным поворотом сюжета и растерянностью актера. Съемка продолжается…

Замер каменным истуканом. По колено в воде, с выпученными, моргающими глазками, отвисшей до живота челюстью. Какая красивая дева… и какой я… глупый и голый… Хвой встрепенулся, но мгновенно смущенно сник, застеснявшись как и хозяин. Руки автоматически схлопнулись на животе, прикрывая скромного товарища. Здравствуй Маша — я Дубровский, приехал навестить вашего батюшку…

— Доброе утро. — Поздоровалось небесное создание, волнующе-низким, грудным голосом. — Вы купаетесь?

Нет. Плюшками балуюсь. Попал в положение…, Замечательный пейзаж со стороны — стоит голый идиот, по колено в реке, перед красивой девушкой. Посиневшее от холода тело, в куриных цыпках, небритая рожа, с приклеенной наискосок улыбкой. Не Аполлон Вася, не Аполлон…

— Здрасьте… — Ну наконец-то, выдавил.

— Какой вы смелый, утром вода холодная. Не холодно?

— Не-а… — Крепче сжал ладони на Хвое и невольно присел, сдвигая коленки. От неловкости, хотелось стать меньше микроба и прозрачнее бутылки. — Мы это…, привыкшие, закаленные…

— Иногда купаюсь, но в хорошую погоду. — Девушка поправила блузку и отставила ножку в сторону, разрез на юбке поднялся выше. О Мама-Мона, какая божественная нога. — Когда солнышко греет, но загорать не люблю. От жары, нежная кожа краснеет и облазит. А у вас?

— Нормально. — Дернулся плечами и нервно хихикнул. — Когда как…

— А как вас зовут?

— Вася. Кастрюлькин. Мне бы…

— Еще хотите поплавать? — Плавным движением кисти, дева откинула прядь золотых волос от лица. Мама-Кастрюля, писанная красавица! Светка рядом не стояла! Утонуть, не всплыть. — Плывите, плывите, не буду мешать…

— Не, уже… Понырял-поплавал. Я того… Разрешите…

— Хотите узнать, как меня зовут? — Дева улыбнулась коралловыми губами, ослепив жемчужными зубами. Банально, но другие эпитеты в голову не шли. Дуреем на глазах. Бриллианты васильковых глаз, сверкнули зайчиками. — Ах, извините, не представилась. Любовь.

— Где? В каком смысле? — Не понял, не отрывая восхищенного взгляда от девы.

— Я — Любовь. Именно в этом смысле. Но для вас, просто Люба. — Уточнила дева, улыбнувшись, как Джоконда, Венера и дева Мария в одном лице. — Не правда ли, сегодня, замечательная погода?

— Дык… Ага. И солнце без туч. Дождик синоптики обещали. — Красноречие пропало вместе с одеждой. Голая правда не находила слов. Надо гордо выпрямится, убрать руки с живота и поигрывая мышцами выйти на сушу, но…, но увы… Паралич воли, сил и ума. Мне только до штанов добраться и галстух нацепить. Принять приличный вид, поглядим кто кого.

— Вы хотите выйти из воды? — Смилостивилась Любовь. Слава Хере, сообразила. Кокетливо добавила. — Стесняетесь, обнаженного… торса?

— Я? — Гордо переспросил и попытался расправить плечи, не убирая рук с живота. Вышло убого, скомкано. Возмущенно пискнул-пролепетал, оправдался. — Никогда! Ветер холодный. Переплавал. Озяб.

— Выходите, выходите. Не стесняйтесь. Отвернусь в сторону.

И встала в профиль. Ё-оооо… Что фас, что анфас, что профиль. Грудь шла параллельно горизонту. Осиная талия, подчеркивала шикарные бедра. Еще лебединая шея, точеные лодыжки, холеные ручки, губки, ушки, носик с горбинкой. Гладкие коленки, розовые локотки, волнистые волосы, соболиные брови, густые ресницы. Ну что промычать, если не хватает слов? Как описать воплощенную нежность? Дыхание страсти? Слов нет, бебекаем и судорожно дышим в нервном состоянии. Дрожь по коленкам, слюни до земли. И так далее и тому подобное…

Как метеорит долетел до джинсов. Руки ходили ходуном и только с пятого раза попал ногой в штанину. Пригладил растопыренной пятерней сырые волосы, подтер слюни, вытер сопли. Не сказать что прынц-красавец, но в одежде почувствовал уверенней. Хвой тоже.

Ожил, раздухарился, зашевелился. Сиди балбес, не дергайся. Раньше надо было воспитанность демонстрировать, вежливо вставать, девушку приветствовать. Не знаю как ты, а я знаю только двух мужчин, за которых не стыдно перед женским полом, за обнаженный вид, да и те — каменные статуи. Аполлон и Геркулес. А остальные художества — отвратительное зрелище, прикрытое фиговым листком. Болтающаяся импотенция, в густой растительности. Истинный вид не соответствующий внутреннему содержанию. Жалость и скорбь. Смысл, когда корень наполнен жизненной силой и указывает головой на половину первого, а не полшестого. Тогда — да. Соответствует и выглядит достойно. За спиной негромко кашлянули. Любви надоело ждать, когда приведу себя в порядок? Стремительно обернулся, улыбаясь в зубы. А что? Кариеса нет, челюсть своя, не фарфоровая. Блистаем.

— Извините что заставил вас ждать. — Дева стояла рядом, на расстоянии вытянутой руки, неслышно подойдя ближе, пока одевался. Васильковые глаза в туманной поволоке, полупрозрачная ткань, больше обнажает, чем скрывает. Теряем голову и падаем в траву. Мысленно, мысленно.

— Какой вы Вася большой и красивый… — Протянула томно Любовь. Затрещали пунцовые уши в широкой улыбке. Неловко, но приятно.

— Нормальный… — Тихо пролепетал, распрямляя плечи, вытягивая шею и приподнимаясь на цыпочки. Действительно выше, на ноготь мизинца. Выдавил. — Как положено…

— Не скажите, у меня еще никогда не было таких мущщинн…Ой, что мы, на — вы? Давай Василий, перейдемте на — ты? Не возражаешь?

— Нет. — Эй, красноречие, приходи на помощь. Что дальше? Девушку пригласить в кафе, кино. Цветы подарить. Танцы, шмансы, обнимансы. Стихи собственного сочинения декламировать. Не лепечи глупости, да делай что-то. Но что? Тупо поинтересовался. — А вы где живете?

— Недалеко. — Отмахнулась Любовь и взяла под руку прохладными пальчиками. Сердце вздрогнуло как от удара электрическим током. — Ну, что предложишь Василий? Какие у нас планы на вечер?

— Почему вечер? Разве мы расстаемся? — Растерялся окончательно. Счастье так рядом, так близко…

— Какая ты прелесть, Вася. — Одарила нежной улыбкой Любовь. — Конечно, нет. Просто знаю, что будем совершать днем и ночью, а в развлечения на вечер — предлагай. Готова на все…

— Дык… Конечно. Ну и… да.

— Скажи честно Василий, я тебе нравлюсь? — Кокетливо поинтересовалась Любовь и совершила быстрый пируэт вокруг оси. Одежды взметнулись, голова поехала с крыши. Неожиданный вопрос — утверждение? Чердак распахнулся.

— Ага.

— Спасибо за комплемент Василий. Красноречив как настоящий мущина. — Опять подхватила под руку и потащила за собой. — Предлагаю, пока думаешь, куда пригласить девушку, сходить ко мне в гости. Не возражаешь?

— Нет.

— Ты голоден? — Не дожидаясь в ответ мычания, лукаво улыбнулась. — Извини Василий, спрашиваю глупости. Конечно, голоден. Мущина должен хорошо и много есть, чтобы много и долго работать.

— Конечно.

— А я знаю, что путь к сердцу мущины, лежит через желудок. — И шаловливо пощекотала мой голый живот острыми коготками. — Правда Василий?

— Да? — Честно удивился проницательной мудрости, прелестной девы, млея от счастья. Брюхо покрылось щекотливыми мурашками, бросая тело в дрожь. Какая умная девушка, понимает и схватывает на ходу. — Ну да.

— Как гласит древний завет — вначале мущину накорми, напои, своди в баню, а потом положи в кровать. Спать. Ты любишь спать с девушками Василий? — Смутилась на мгновение, демонстрируя скромность и рассмеялась колокольчиком. — Ой, какие спрашиваю глупости. Какой ты Вася горячий, теряю голову от красноречия и болтаю ерунду. Давай поговорим на отвлеченные темы. У тебя есть девушка? Ты не женат?

— Женат — иметь жену? Холост, как перст, из знакомых дев — только начальница Светка, да и ту, спасать. Платонические поцелуйки захватили коварно в плен. После онократов.

— Как интересно, как романтично. — Томно вздохнула Любовь, красиво закатывая глаза в небо. — Благородный рыцарь? Рискуешь жизнью, ради начальницы? А она тебя любит?

— Не знаю. Нет, конечно. Откуда ей знать, что есть любовь? Нас же послало племя дев-охотниц в экспедицию на поиски любви. До сих пор ищем безрезультатно. У тебя случайно ее нет? Нам бы небольшой пузырек…

— Поглядим. Хотя могу честно сказать, начальство и горячая любовь — вещи несовместимые. — Сделала категорический вывод Любовь. — Как рада, что твое сердце свободно. Осторожнее, небольшая ложбинка. А мне уже восемнадцать лет сиполнилось в позапрошлом году. Как лес Василий? Правда, замечательный?

— Эээ. Да. — Впервые оторвал восхищенный взгляд от Любви и торопливо оглянулся по сторонам. Лес, как лес. Елки-палки, мхи-лопухи, крапива да березы. Ничего особенного не наблюдаю. Бананы на ветках не растут, мандарины под ногами не валяются. Яблок нет. Арбузов тоже, дыньки есть… Но находятся в другом месте, под блузкой. Поднял восхищенный взгляд на лицо девушки и сглотнул набежавшую слюну. При чем природа? Если вот оно — счастье, достаточно дотянутся губами…

Тропинка совершила крутой поворот и вышли на небольшую полянку, перед высокой каменной скалой. Дорожка пару раз вильнула из стороны в сторону и уперлась в темный провал. Вход в пещеру. Конец путешествия? Живет в подземелье? Романтично. Мгновение и будем вместе. Живет одна, или с подружками? Не половой гигант, но если придет нужда, готов бесстрашно пойти на мировой рекорд. Продемонстрировать возможности, доказать принципы.

— Ну, почти дома. Здравствуй дорогая пещерка.

Конец несчастий? Начинаем новую главу жизни…

ГЛАВА 25

— За смертью посылать. Полчаса где-то ползал.

— Ближний киоск закрыт. Пришлось в дальний идти.

— Если начальник посылает за сигаретами, надо бегом летать. Мухой жужжать. Купил что заказано?

— Сорт тот, только крепкие.

— Блин. Жалко. Ну ладно давай что купил. Эх, работничек, не бережешь здоровья начальника. Не зря шеф, тебя с должности снял. Как в воду глядел. Садись, продолжай работу.

— Но я тоже не курил.

— Извини друг, но не мне же черновой работой заниматься? Выполнишь задание и перекуришь.

Не останавливаясь у входа, вошли в пещеру. Узкий коридор через пару шагов закончился, открывая глазам большой светлый грот. Любовь остановилась, давая возможность полюбоваться и привыкнуть к пещере. Размеры впечатляли — футбольное поле под крышей. Через широкие щели на потолке, лился солнечный свет, освещая пространство. Ровный пол, обтесанные, известковые, белые стены, по одной стекали ручейки воды, разного цвета и разной ширины. Некоторые ручейки едва сочились каплями по стене, другие струйки переливались разными цветами радуги и весело журчали — струились, уходя под землю в щели на полу, не смешиваясь друг с другом. Посредине огромного помещения, стоял небольшой домик в три окна. Ровненький, гладенький, красивенький. Миленько, со вкусом.

После улицы в пещере прохладно. Насладившись растерянным видом гостя, Любовь потащила к домику, продолжая весело щебетать.

— Влачу жизнь… Нравится Василий?

— Неплохо. — Торопливо согласился, продолжая оглядываться по сторонам. Действительно неплохо. Под естественной крышей — сводом пещеры. Для жизни подходит. Живет как в матрешке, дом в домике. Не капает. Зимой тепло. Летом прохладно. Чтобы стены пещеры не давили на голову — ушел в домик. Ого, за маленьким домиком — небольшой огород. С голоду не помрем. Интересно, а где разводит мясо? Не хлебом же единым жив человек? Луком и картошкой, сыт не будешь. Но все равно, удобно устроилась. Но жить в одиночестве с ума сойдешь. Или не первый? Ерунда, потом выясним…

— Мне тоже нравится. Иногда давит тоска, но научилась бороться. В баньку не желаешь, или в ручейке ополоснешься с дороги?

— Да я бы поел. Подкрепился. — Застенчиво признался Любови. — Со вчерашнего дня голодаю.

— Ах, да. Вначале накормить, напоить… Пройдем в светелку Василий. Угостимся, чем бог послал…

Как снаружи, так и изнутри домик хорош. Будуар светской львицы начался сразу за порогом. В большой комнате, широкая кровать под балдахином. Подушки в рюшечках, покрывало в цветочках. Общее впечатление — небольшой, амурный лужок. Напротив — зеркальная стена, сбоку — высокое трюмо под потолок. Пуфики у изголовья, китайская ширма с перекинутым шелковым халатиком. Кресло в розовой обивке. Маленькая скамейка под ноги. Нечеловеческая красота, располагающая к неге и чувственной страсти. Да уж… Нам бы со Светланой разок полежать на такой красоте, не в яме объятиями заниматься. Еще неизвестно чем бы закончилась ночь. Живут же люди. Умею создать радости.

Прошли мимо кровати в небольшую залу, с небольшим круглым столом под низким абажуром. Два стула, несколько картин с лебедями и голыми мужиками. На подоконнике — герань в цветочках. В углу — этажерка с книжками. Комната для приема пищи — да, а танцевать негде. Место не для веселых плясок и медленных, волнующих танцев в обнимку.

— Ничего не удивило Василий? — Улыбнулась Любовь. Растерянно пожал плечами, хлопая ресницами.

— Ну…

— А я специально вначале устроила спальню, а потом обеденный зал. Чтобы всем, все стало понятно. — Рассмеялась Любовь, усаживая гостя за стол. — Тебе понятно?

— Ага. А что именно?

— Какой ты смешной Василий. — Любовь провела по моим волосам, нежной рукой, оставив в недоумении. То ли действительно удивил-рассмешил, то ли тонко поиздевались. Не понял юмора, но кушать хочется больше. — Посиди, принесу обед. Что больше любишь?

— Все. И побольше. — Торопливо ляпнул, и лишь потом сообразил что сказал. Да не хай, потом покажем культуру. На сытый желудок.

— Тогда едим мясо. В нем силы больше. — Наклонилась и страстно прошептала, глядя в глаза. — Только мясо.

Бюст Любви медленно покачивался перед глазами, парализуя волю, как у кролика, обдавая жаром плоти, волнующим запахом девичьего тела, кожи и волос. Аппетит пропал, как небывало. Ровная длинная шея, пушок над верхней губой. Розовые щечки, коралловые губки, васильковые глаза. Хвой встрепенулся, я робко отдернулся в сторону. Дыхание перехватил спазм. В зобу дыханье сперло? Если б только в нем…

— Согласен…

— А на сладкое, устроим веселый десерт. — Рассмеялась Любовь, с интересом наблюдая за растерянностью гостя. Выпрямилась и отходя к двери добавила. — Жди дорогой, скоро вернусь…

Тяжело перевел дыхание, вытирая холодный пот со лба. И до инфаркта недолго. Помру голодным и молодым. Ах, какая женщина, мне б такую. В чем дело Василий? Хозяйка практически твоя. Однозначно. Единственная проблема, а как же Светлана? Неприятно вышло. Я наслаждаюсь жизнью, а Света пропадает в плену Платонических поцелуек. Непорядочно. Нам вначале спасти начальство, а уж потом оторваться по полной программе. Дело в кармане. Возможно у Любви, есть Любовь. Немного загадочной жидкости отольем в пузырек, освободим, отдадим Светлане и буду свободен на четыре стороны. Делай Вася что желаешь и знаешь. А я знаю, что буду, правда Хвой?

В дверях появилась Любовь с полным подносом тарелок, мисочек и блюдечек, распространяя запах вкусной еды. Аппетит мгновенно вернулся назад. Хвой обиженно затих. Когда звучат пушки, фанфары тихо спят? Не только они, но и чувства засыпают. Вскочил из-за стола, помочь Любви аккуратно расставить тарелки, но царственным жестом указали на стул. Будем пользоваться правами дорогого гостя. Нам ли привыкать? Пробовали.

Тарелки расставлены, но хозяйка снова скрылась за дверями. Терпеливо ждем и сглатываем слюну. И не подумаем отщипнуть маленький кусочек, равнодушно глазеем по сторонам. Невозмутимо держим паузу. Хорошее воспитание проявляется за обеденным столом. Дрессированное животное никогда не позволит, делать что-то без команды дрессировщика, боится по морде-харе получить. Немного потерпим, заработаем лишний кусочек сахара. Нагуливаем и наглядываем аппетит.

Вернулась Любовь с большой зеленой бутылкой и торжественно водрузила на средину стола, завершая картину.

За те несколько мгновений, что хозяйка отсутствовала, на Любви появился новый наряд. Откровеннее, желанней, сексуальней. Одежды стало немного больше, но общий вид говорил об обратном. Блузка прозрачнее, юбка короче, бусы ярче. Но и кроме одежды Любовь неуловимо изменилась, глаза стали больше, губы краснее, ресницы гуще, румянец ровнее. Заурядное женское волшебство, неподвластное мужскому объяснению. Чудеса перевоплощений, когда немного косметики и макияжа, объясняют и говорят больше, чем многостраничный научный талмуд. Кстати, только для тех, кто понимает. Как я.

Дураку ясно, что хозяйка рада дорогому гостю. Хочет порадовать. Удивить прелестным видом. И оделась обольстительно, чтобы не портить аппетит. Сами представьте, каково сидеть за одним столом с замухрышкой? Кусок в горло не полезет. Вино уксусом кажется. Вымученно улыбаешься и бегаешь глазами по комнате, в поисках достойной причины скорее слинять на волю.

Кстати, когда уж очень красивая барышня сидит напротив — тоже плохо. Вы одни, вы вдвоем, наполнены ожиданием предстоящей ночи, но держите последний экзамен. Доказываете девушке, что не скупой жлоб, и выбросить кучу бабок на ветер, для вас не проблема. Мы круты, сильны и щедры. Проходите проверку перед будущей хозяйкой дома, как работник ест — так и работает. Обещаем работать аккуратно, много и долго. Где угодно, когда и как угодно, но лучше в постели. Аргументируете партнерше моральное право обладать ее душой, проведете достойно вечер и получите в заслуженную награду, податливое тело.

Придется весь вечер вести за столом себя культурно. Подавать ручку, предлагать салфетки, не путать местами многочисленные ножи и вилки. Не чавкать, не жевать с отрытым ртом, пить вино маленькими глоточками, вместо чтобы замахнуть в сухую глотку весь бокал и ложкой расправится с салатом Оливье. Поддерживать непринужденную беседу ни о чем. А говорить и одновременно красиво есть, не каждому удается. Перед носом остывает замечательный кусок жаренного мяса, исходит аппетитным соком, а ты как высокообразованный интеллектуал, рассуждаешь о природе современного искусства, немного чешешь по живописи, небрежно проходишься по классической литературе, имея в багаже лишь начальные школьные знания и лепечешь о прочей заумной ерунде. Мечешь разноцветный, словесный бисер, захлебываясь густой слюной.

Обед пропал. Даме не раскрыл потенциальные возможности. Много не съел, мало потанцевал, встал из-за стола полуголодный и с горечью провожаешь печальным взглядом, почти полную тарелку недоеденного мясного блюда, уносимую вышколенным официантом. Скрипя зубами, выскреб из кошелька честно заработанные деньги и щедро добавил на чай, не встречая понимания у дамы. В чужих глазах незаслуженно оказался мотом. Вышли красиво и уехали на потрепанном такси. Пытаешься приставать, случайно кладя руку, на гладкое колено спутницы. Идет молчаливая борьба, таксист заинтересованно косится в зеркало заднего вида, понимающе добавляет громкости в радиоприемнике. Победила молодость подружки и твоя идиотская деликатность. Но играем роль до конца. Вальяжно просим: — Шеф! Притормози у киоска с цветами!

В конечном счете — привычно обломался, проводил озябшую даму до обшарпанного подъезда, где живет с престарелыми родителями в двухкомнатной квартире. На чашку кофе не пригласили — дама спит в проходной комнате. Вся награда за выброшенные на ветер деньги — поцеловал подружку в холодную щечку. Получил в ответ кучу устных благодарностей, горячих обещаний о предстоящих встречах. Помахал на прощание ручкой, чертыхнулся сквозь зубы и наконец вернувшись пешком домой, подбегаешь к холодильнику и ешь старую, соевую колбасу на сухом куске хлеба, запивая горячим чаем со вчерашней заваркой. Вечер не удался, но ночная поллюция сгладила грусть.

Торжественный обед в честь высоких договаривающихся сторон, прошел в теплой и дружественной обстановке.

Запутался в столовых предметах, обкапал штаны, пролил на скатерть вино. Едва не начал ковыряться вилкой в зубах, но вовремя остановился, забыв в какой именно руке держать импровизированную зубочистку. Под горячее поведал печальную историю жизни, давил на жалость и сострадание, когда закусывал салатом. Вино развязало язык и расковало тело. Непринужденно шутил, балагурил как умел и знал.

Не боги горшки обжигают. При сноровке и подготовке, мы могем ого-го! Любовь слушала заумные речи широко раскрыв глаза, как будто перед ней сидел пророк, подливая масло и елей на сердце. Как приятно наблюдать, что твои речи внимательно выслушивают, а не досадливо морщатся и перебивают колкими замечаниями, сбивая с мысли.

Возможно думает о своем, о девичьем, перебирая в памяти лоскутные заплатки скачущих мыслей, или просчитывает дальнейшие действия на вечер. Как выглядеть строгой и недоступной, но не переиграть и получить заслуженное удовольствие. Не знаю, в чужую голову не заглядывал. Рад обманываться и быть обманутым в очередной раз, чем знать истинную подоплеку девичьих дум и дел.

Дорогого гостя несло дальше. К сладкому десерту уже хотелось танцевать и петь застольные песни. Измазался вареньем и рассыпал сахар. Пытался заглянуть в душу Любви, но глаза расфокусировались и смазывали изображение. Не помогают органы зрения, переходим к органам осязания. Намекнули — еще не время, дорогой, переполняйся желаниями дальше…

Немного выдохся, переполненный желудок отогнал кровь от головы, переваривать обед и красноречие притихло, предоставив слово Любви. Пусть выговорится, узнаем не правду, но выясним настроение.

Воркование и щебетание. Улыбки и многообещающие жесты. Поправление непрерывно сползающих бретелек с обнаженного плеча. Безуспешные попытки прикрыть разрез на юбке, отчего взгляд алчно разглядывает обнаженную ножку. Брюхо удовлетворено, неприличные желания на исходе терпения. Пора делать попытку. Все или ничего! Сейчас, или никогда. Спать, спать. Желающие в койку, не желающие — копать яму и убирать посуду со стола.

Хозяйка встала из-за стола, давая понять, пора и честь знать. Ой, а мы то, как хотим узнать честь. Совесть и ум современной эпохи. Вскочил резвым козленком, галантно предложил ручку и степенно перешли в будуар. Не желаете ли предаться? Да-да, но если вы не возражаете, то мы могли бы предаться оба…

Руки сплелись на талии, губы потянулись к губам, глаза закрылись в ожидании чуда. Прошуршала сползающая блузка и с мягким шелестом скатилась к ногам. Ладони поползли в разные стороны, левая ладошка вверх, к нежной шейке, правая вниз на податливое бедро. Речь беспорядочная, бессвязная, выражающая чувства. Негромкий стон из глубины души, нервное дыхание. Выключите свет господа, темнота — друг молодежи… И не молодежи тоже… А как Светлана, в плену?

— Вася, что-то не так?

— Не знаю, видимо переел… — (Перестань думать о Светке, сосредоточься на Любви, потом загрузишься, пользуйся моментом).

— Не волнуйся милый, давай попробуем еще раз…

— Ага.

Шорох накрахмаленных простыней, томные вздохи, ахи, стоны в ожидании экстаза, руки медленно передвигаются по прекрасному, нежному, но чужому по телу… (Почти как у Светланы, но слишком мягко, расслабляет).

— А у тебя были женщины? До меня?

— Не сказать что бы да, но вероятнее — нет… — (А что, Светлана не считается? Между прочим, ты у начальницы был первый, а у Любви, какой по счету, неизвестно).

— Так ты девственник? Как романтично… Давай буду направлять действия в нужном направлении. Не возражаешь?

— Я в твоей власти, капитан, правь штурвалом куда надо… (Пусть старается, вдруг получится? Мне только о другой женщине не думать. Будь проще Кастрюлькин, расслабься. Тьфу, перепутал — напрягись, напрягись!).

Гулко бьется сердце, капает горячий пот волнения и страсти. Уже рядом, уже близко, чуть-чуть, ооо, (Почти как со Светланой), именно так… (Зря торопится, перегрелся, но вдруг?). еще, еще… Ну же… ну же… эх.

— Василий, ты случаем не импотент?

— Типун на язык. До встречи, шевелился и напрягался. Не могу собраться с мыслями, отвлекает обстановка. (Конечно отвлекает, если из головы не вы выбить мысли о Светлане. И здесь достает, начальница. Спасу Светку из плена и брошу на фиг, пусть мучается).

— Ты меня не любишь?

— Само собой, не пробовал. Не знаю, что есть… Но до встречи, работало. — Шмыгнул носом и устало вздохнул. (А как работало, со Светланой, жаль, не довел до конца). Именно это и гнетет? Не доведенное дело до конца, осложняет работу конца. Ха-ха). — Что-то сломалось в голове. Заболел.

— Не переживай, поняла. — Любовь резво соскочила с кровати. — Вставай Вася, пошли заряжаться.

— А где штаны? Не видела, куда бросил?

— Зачем одежда? Стесняешься? — Усмехнулась Любовь, оставаясь бесстыдно обнаженной и бешено красивой. Глаза лезли из орбит, но Хвой на голое тело хозяйки прореагировал слабо. Что ж ты гад, позоришься перед девушкой? Учти, придет время, освобожу начальство — жестоко отомщу. Любовь рывком стянула одеяло с кровати, оставляя голым. — Перестань краснеть, как красна девица. Голый, ты выглядишь не хуже. Вставай.

— Но в штанах теплее. — Нес от скромности чушь, чувствуя отвратительно. Не использовал предоставленную возможность, пал в женских глазах, на дно позора. Не дождавшись одежды, неловко слез с кровати, автоматически прикрывая объект бесчестья. — Куда идти?

— К водопадам любви. — Невнятно объяснила Любовь и взяв за руку потащила из домика в пещеру.

Известковый пол холодил босые ноги, прохладный воздух пещеры, остужал мысли. В конце концов, пришли в мир голыми, прятать тело, смысла нет. Имел же опыт быть раздетым? Не получилось сейчас, получится потом. Отомстим оргазмом. Любовь подошла к стене с ручьями.

— Выбирай.

— Что выбирать?

— Из какого ручья возьмем любовную воду.

— Любовную воду? По стене текут ручейки любви? Разной? Так бывает? — Пришло время удивлений.

— Конечно Василий. А ты думал, любовь бывает только одного вида?

— Естественно. По крайней мере, так рассказывала Флора Гербарьевна, колдунья-ведунья из племени дев-Охотниц. Старинные песни в пример приводила, на пальцах объясняла, что предки в сказках рассказывали.

— По незнанию болтала. — Отмахнулась Любовь. — Народный эпос — вещь хорошая, но не стоит верить каждому слову. Как можно охватить все одновременно? По полочкам, по ручейкам, любовь распределена. По сорту, виду и вкусу.

— Верится с трудом…

— Продемонстрировать и объяснить?

— Если не сложно.

— Пошли. — Любовь потащила к дальнему углу стены. Остановилась напротив красного, полноводного ручья, окутанного паром и голосом опытного экскурсовода, стала рассказывать. — Всего не знаю, но предыдущая Любовь рассказывала так: — В давние времена, древние мудрецы, овладев всеми немыслимыми науками, решили облагодетельствовать человечество и разложить любовь по отдельным сортам и категориям, как одежду в лавке торговки. Чтобы человек лично выбирал, как именно любить и кого в данный момент.

— Как солнечный свет и цвет? По спектру? Радуга?

— Примерно. — Согласилась Любовь и продолжила рассказ. — Немало сил и здоровья потратили ученые, но результат превзошел ожидания. Собрали любовь в одно место, рассортировали по частям. Приходи пользуйся. Ну и чтобы окупить затраты, ввели небольшую плату. Первое время от желающих отбоя не было, а потом ажиотаж упал. Народ привык обходится без любви, и благое дело затухло.

— Заросла народная тропа?

— Правильно понимаешь. Дальше — больше. Память у людей короткая, постепенно пропали знания древних мудрецов. Записи потеряли, инструкции разворовали, надписи стерли. Теперь народ в пещере редко появляется. Мимоходом. Профессионалов нет — но любители наведываются.

— А как же ты?

— Так же. Случайно забрела. Мимо проходила, гуляла. Любовь что жила, до меня, ушла в народ, но немного рассказала, что знала. Просветила. Так и живу. Изучаю любовные ручейки на личном примере. — Любовь улыбнулась. — С историей закончено, переходим к практическому изучению. Предлагаю начать с ручья любви, к женщине. Да, именно этот ручеек, красного цвета, течет с горячей любовью. Надо горячее, но на первый раз хватит, главное не перестараться…

— А бывает другая?

— Какой только любви не бывает. Холодная, теплая, страстная, безумная. Всего сразу и не перечислишь. — Отмахнулась Любовь и жестом предложила отведать водицы. — Пей Василий, достаточно двух глотков, чтобы воспылал горячей любовью к женщинам. Извини, пить не буду, а то ерунда получится. Я страстно захочу женщину, ты страстно возжелаешь и наши чувства, не пересекутся.

— Как интересно. Достаточно пары глотков… — Протянул задумчиво, не торопясь сунуть ладони под струйку воды. — Плохо не будет?

— Нет, не будет. Раскроются глаза на девичью красоту, женскую суть, начнешь страстно объясняться в любви. И без разницы, какая женщина перед тобой находится. Начнешь кидаться на всех подряд. Старая, молодая, толстая, худая. Дурнушка или красавица…

— Всех женщин любить? Подряд? Боюсь, не справлюсь с объемами работы. Не многовато, для счастья?

— И не будет. — Беспечно успокоила Люба. — Когда уйдешь, дам испить любви из другого ручья. Успокоишься и будешь всегда мечтать об единственной женщине, то есть обо мне. Здорово?

— И страдать?

— Естественно. Как же без страданий? Любая другая женщина будет вызывать отвращение и ненависть.

— Сильный ход. А что-то попроще?

— Выбирай, я сегодня добра. — Щедро разрешила Любовь, повернулась к стене и медленно пошла вдоль ее, рассказывая на ходу. Экскурсия началась. Засеменил рядом. — Как видишь Василий, перед тобой — течет Любовь на любой вкус, цвет и запах. Платоническая, гурманская, гуманистическая, демократическая, тираническая, капиталистическая, диктаторская, царская. По содержанию и силе — жалостливая, взаимная, эгоистическая, ревнивая, сердобольная — однополая, сострадательная — многополая. Высокая, низкая, широкая, мелкая, сердечная, духовная. Любовь к партии, к народу, к пионерам, старикам, родственникам. Любовь к матери, отцу, родным, чужим детям. Еще любовь к Родине, Стране, Державе, Царству-Государству. Роду-Племени. Милосердная любовь к ближнему, дальнему и просто так, за деньги. Есть ручейки любви к буржуазному капиталу и пролетарскому интернационалу. Империалистическая и народно-освободительная струя. Есть несколько религиозных любовей. К одному богу, к двум, к сотне и к каждому в отдельности. Присутствуют ручейки любви к масонам, сионистам, демиургам, сектантам, фанатикам и язычникам. Извини, до конца не распробовала, времени нет. Есть ручейки любви к наукам. К каждой по отдельности. Гуманитарные, прикладные, точные. Видишь, как геометрически правильно течет тонкая струя, соблюдая математические законы? А рядом? Мутная вода астрологии, алхимии. Тут же ручьи искусства стекают. Разноцветный — классические художники, угловатый — абстракционисты, текущий вверх — пост-модерн. Голубая вода — любовь к поэзии, сочными каплями сочится ручеек — любовь к литературе малого жанра, анекдоты, рассказы, новеллы. А этот полноводный ручеек — для любителей писать толстые романы и трилогии. Тяжелое чувство высокой литературы и вода невкусная, пучит романтизмом, социалистическим реализмом. Струя любителей-графоманов. Полосатая в тюремную клетку — детективы, зеленая — фантастика, ручей розовый в синий горошек — женский, любовный роман, в пене — мыльные оперы, мутно-желтый — газеты, совсем мутный — глянцевые журналы. Рядом — Историческая любовь, географическая. Дальше — Пошла любовь к животным…

— Сексуальная? — Глупо хихикнул. Любовь не поняла юмора, продолжая медленно идти вдоль стены, соблазнительно покачивая голыми ягодицами. Обнаженный вид девушку не грузил. Скромность не ее качество.

— Не обязательно. Как комбинация ляжет. Лучше сочетать платоническую любовь и например… — Мимоходом ткнула пальчиком в зеленый ручеек. — Любовь к насекомым. Будешь целую жизнь жучками, паучками любоваться. Тяжелая страсть — лазить по муравейникам с увеличительным стеклом… Попробовала раз. Не мое. Предпочитаю, классические рецепты.

— А что-то особенное?

— Конечно. Фетиш — любовь к вещам. Ручейки коллекционеров. Разнообразная филия, в широком ассортименте. От марок, до живых экспонатов. Иногда выходят забавные варианты. За гранью понимания. Как можно любить использованные носки, футболки и нижнее белье? Не стиранное, не глаженное? — Любовь недоуменно всплеснула руками. — Уж, на что любвиобильна, и то иногда в тупик захожу. Архивариусы, нотариусы, юристы, прокуроры. Отдельно мытари. Как можно любить бухгалтерию? Но оказывается и она имеет право на существование. Вон течет две струи, а между ними красная — сальдо, черная-полноводная меж камней прячется — наличная, неучтенная. Ручьи любителей подглядывать, подсматривать, подслушивать. Глоток и суешь любопытный нос во все щели, как-то раз, чуть не лишилась — прищемила, еле спаслась. Странно? Но из любви к подглядыванию выходят отличные шпионы. Хлебом не корми — дай попробовать. К некоторым ручейкам боюсь подходить, неизвестно что полюбишь в итоге. Экспериментирую на белых мышах. Недавно мышку напоила из триста двадцать пятого ручейка, — так грызунья на собственном хвосте повесилась, через две минуты. Оказался ручеек любви к самоубийству. Рассталась с миром, улыбаясь вовсю мышиную морду. Любовь сильнее тяги к жизни.

— Кошмар. Нам попроще. Например, горячая любовь к женщинам… В каком виде? Как именно?

— Извини Василий, не знаю. В неразбавленном, чистом виде не пробовала. В комбинированном составе — имела дело. Как-то была в гостях старая путница. Вещунья-кликуша. Страшна как смерть, но не пропадать же добру? В коллективе любится интереснее. Добавила в коктейль любви к старикам, из некрофильского ручейка парочку капель, мазохизма, страсти, нежности и далее по порядку, разбавила лезбийской любовью. Так два дня резво скакали по кровати, что еле жива осталась.

— Старушка?

— Я. А старушка богу душу отдала с улыбкой на лице. Но выпила немного любви к загробной жизни и проводила старушку в последний путь весело и легко.

— Нее… так не желаю. Есть дела на земле.

— Да? Жаль. — Разочарованно вздохнула Любовь. — Я тебя вчера вечером заметила, когда в траве лазила на карачках — изучала, проверяла любовь к фауне. Понравился, как на дерево заскочил, со страху. Ловкий, быстрый. Сила есть, весь вопрос — куда правильно направить. С утра — пораньше, выпила из ручья любви к мужчинам. От души хлебнула. Ой, влюбилась… Едва голову не потеряла, как в реке увидела, хорошо что разбавила немного терпеливостью, скромностью и выдержкой.

— А ты понравилась и без любви.

— Суррогат. — Небрежно отмахнулась Любовь. — Остаточные явления. Настоящие чувства возникают, когда из ручья выпьешь. Голову сносит, глаза застилаются, мир не мил, пока не получишь взаимность. Делаем так… Животную страсть безусловно, одну треть на стакан любви к женщинам, конкуренток вокруг нет, на другую не переметнешься. По чайной ложке извращений, наслаждений. Капельку садизма добавить? Лишнее. В следующий раз…

— Любовь, а куда ручьи стекают?

— Подпол уходят, куда-то под землю. — Задумчиво бросила хозяйка, занятая расчетами. — Не знаю, не отвлекай. Для обоих стараюсь… Безрассудной любви и беспамятной непременно, чтоб не думал о посторонних, не отвлекался. Смелости, храбрости? Дерзости? Василий, не верти головой по сторонам, предлагай что добавить в любовный напиток?

— На усмотрение…

— Точно. Спасибо Вася. Про себя едва не забыла. Надо что-то выпить, для усиления влечения. Пылу — жару, добавить. Страстишки, азарта.

— Значит ручьи, стекаются под землей в одно место? — Не отставал от хозяйки. — Но если любовь объединяется, то страшной разрушительной силы смесь… Долбанет, мало не покажется.

— Не приведи господи. — Согласилась Любовь. — Не бойся Василий, не грозит. Какие женщины больше нравятся? Вамп? Скромные податливые? Азартные? Говори, не стесняйся. Чем полнее букет любви — тем увлекательнее процесс.

— Не переборщи.

— Сама знаю, поэтому и спрашиваю. — Люба улыбнулась, отбросила прядь волос со лба, обворожительно провела рукой по бедру и весело подмигнула. — Подожди, за мензуркой схожу. Ничего не трогай, не пей. Мало ли, козленочком станешь. Шучу Вася. Я свойства любовей только до средины стены изучила, а что дальше идет, изучаю. Руки не доходят…

Не дожидаясь ответа, Любовь резко развернулась, золотистые волосы облачком взметнулись над головой. Какая красивая девушка, что спереди, что сзади… Лучше сзади. Талия, так далее… и ниже, не хуже чем у Светланы. Опять… Не идет дорогая начальница из головы, сидит крепко вбитым гвоздем в стене. Заноза. Что в Светлане особенного? Откровенно разобраться — гораздо хуже Любви. И рыжая. Не думай о посторонних, получится велеколепно. Что мешает расслабится? Никто не узнает о грешке. Нет Вася, не настоящий мужик. Придуманный. Выдуманный. Назови реального человека, включая язвенника и трезвенника, отказывающегося от халявы? Перед физиономией, сногсшибательная, обнаженная девушка, небесной красоты, озабоченная — как отдаться первому встречному мужчине. Никаких семейных обязательств, никаких проблем. Никто не залетит, не узнает, не выведает. Что пыхтим как загнанный в тупик паровоз?

Вперед и с песней. Не думай о Светке. Ее нет и ничем не связан. Спасти — да, спасешь. Немного позднее. Полюбишь хранительницу любви и вернешься к делам. Приобретешь необходимый любовный опыт. Тебя взялся обучать профессионал любви. Тысячи людей мечтают приобрести знания и готовы расплатится последним. А ты бескорыстно приобретешь. Научишь рыжую начальницу сексуальным штучкам — дрючкам. Светлана спасибо скажет. Вася, как рада, что сделали именно так. Как нравится.

Или действительно половая тряпка? Безвольный мешок костей с бесполезным отростком? Молодой, но больной импотент? Рефликсирующий банан? Ах, мы не имеем права и не имеем возможности? Тьфу дурак. Ну? Убедил внутренний голос? Наставило на истинный путь подсознание? Еще мечешься? Хвой, тебе слово.

— Да, — согласился Хвой, с подсознанием. — Верхняя голова достала. Только соберусь с мыслями, напрягу желание, как разум тут как тут. Тук-тук, не спеши, пока рано, не по-человечески. Главное — хочет, но с мысли сбивает. Паразит.

— Что напали, как будто деревянный и бесчувственный чурбан? Тоже хочу бесплатной любви. Очень. Но не получается, хоть тресни пополам. Духовные метания одолевают.

— Ой, без высокого штиля, мы-то тебя изнутри знаем, всю подлую суть, лучше чем голова. Не надо пополам делится. Отключи мозги, плотно зажмурься и дергайся в ритм, остальное, возьмем на себя. Не переживай — оргазм получим вместе. Мы не жадные. Еще и спасибо скажешь.

— В ножки поклонюсь.

— Не прикалывайся, а пей, что прикажут. Юморист доморощенный.

Внутренний спор не разрешили, стороны конфликта остались каждый при своем мнении, вернулась Любовь.

Не вернулась, а приплыла. Лучше эпитета не подобрать, а надо? И как изящно подошла, красиво, эротично — целомудренно. Не топ-топ, шлеп-шлеп, босыми пятками, по холодному полу, а на цыпочках лебедушкой, носки врозь, колено прямое, одной деликатно ручкой прикрываемся, мензурку как хрустальный кубок несем. Грация. Балерина.

Голова захлопала глазками, подсознание восхищенно присвистнуло, Хвой встрепенулся. Цыц, рано. Дайте последний шанс.

— Не скучал Василий? Воду из ручейков не пробовал?

— Без разрешения хозяйки — никогда.

— Тогда приступим.

Пошли творить любовный напиток. Любовь шла впереди и сверяясь с бумажкой ловко подставляла мензурку, под известные только ей ручейки. Немного из желтого, голубого, розового. В голове крутились подозрительные ассоциации, но промолчал. Специалистке виднее. Взяли любовной жидкости из горячего ручья, из ледяного, в сосульках…

— Для твердости. — Невнятно объяснила Любовь не отвлекаясь от работы.

Для твердости, так для твердости. Чего именно? Духа? Тела? Вместе? Перешли к следующему участку стены. Пошла тонкая работа. Капельку из полосатого ручейка, струя зеленого в горошек. Быстро провела мензурку над облачком золотистого пара…

— Романтизм, нежность и экспрессия. — Любовь улыбнулась. — Итого семь любовей. Вроде все. Ничего не забыла, не переборщила. Теперь тщательно перемешать, взболтать и сразу пить. Готов?

— Всегда. — Смело ответил Любви, робко принимая мензурку. Ну Василий, наберись духа и глотком, до конца. Не травить же собрались? Прости Светлана, что без вас пробую любовную микстуру. Но во имя и благо. Страдаю во имя науки. Святое дело. Бесстрашно улыбнулся хозяйке и оттягивая время, поинтересовался. — А тост сказать можно? Короткий спич?

— Пожалуйста.

— За ваше драгоценное здоровье! Хотя нет. За нечаянную встречу и предстоящую бурную ночь, утро и день! Ура! — Решительно выдохнул, крепко зажмурился и опрокинул любовную микстуру в рот. Теплая жидкость, непонятного вкуса, обожгла глотку и ушла в желудок. Сразу не умер, терпеливо ждем последствий. Лишь бы не пронесло… Неловко обделаться на глазах у девушки…

— Ну? — Нетерпеливо спросила Любовь. — Чувствуешь?

— Пока не очень.

— Процесс идет по плану. Как начнет действовать, сразу заметишь. — Любовь схватила за руку и потащила к домику. — Побежали в спальню, пол холодный.

— Как скажешь. А закусить? Не откажусь.

— Любовь не закусывают.

Прибежали, упали на кровать и стали нетерпеливо ждать последствий… В голове метались мысли, в животе бурлили любовные газы. Занавески на окнах, не в тон с обоями. Извини Светлана, это не измена, а тяжелое испытание. Не корысти ряди, к токмо ради пославшей мя…

— Ну и? Чувствуешь?

— Ага, пятка чешется.

— Это не то. Внимательней прислушивайся. — Любовь приподнялась на локте, заглядывая в глаза. — В груди жара нет? Томления в сердце? В пот не бросает?

— Нет. А пятка чешется — мочи нет. — Жалобно попросил у Любви. — Можно тихонько почешу, а потом начну прислушиваться?

— Делай, как знаешь. — Раздраженно ответила Любовь, опрокидываясь на подушки. Стараясь не шуметь, яростно поскреб пятки. Кожа на ногах, жесткая как подошва ботинка. Бедные ножки — исстрадалися, износилися, бегая по горкам да ямкам. Нет пяткам покоя, нет защиты. Еще бегать, да бегать, Светку искать, Кузю разыскивать… Таскает ноги хозяин, не жале-ет… Что-то не туда с любовного напитка повело. Побочный эффект? Как же буду дальше жить, если полюблю ноги? На голове ходить придется? Горе-то какое…

— Вася, ты что? Плачешь?

— Пятки жалко. Нет у ноги, счастья в жизни. Страдают босиком, почем зазря. Носят хозяина безропотно, унижения, мозоли терпят…

— Блин. — Выругалась Любовь, резво соскакивая с кровати. — Состав перепутала, или организм неправильно работает? Лежи на постели, никуда не ходи, я быстро…

А куда пойду? Дурак что ли? Мне теперь ходить нельзя. Надо ноги жалеть. Ходилки горемычные. Простите пятки, торжественно клянусь, только ползать буду. Никогда в обиду не дам. Головы, не пожалею…

Ух-ты, — высокое чувство любви. Ишь, как сердце крутит-мутит. Кровью обливается, глядя на скрюченные пальцы ноги. Нее, теперь новую жизнь начну. Пластунскую. Как змея буду ползать на брюхе, прощение замаливать. И Светку научу пятки любить. Вместе изменим отношение в ножкам.

Когда вернулась Любовь, я усердно тренировался ползать вокруг кровати на животе. Получалось не ахти, но если несколько дней усердно потренироваться, то любую черепаху обгоню и улитку позади оставлю.

Поймали, вытащили из-под кровати и несмотря на отчаянное сопротивление, влили в рот полную мензурку новой любви.

Какой был дурак. Полюбил-пожалел пятки. Наив. Клоун. Нога для того и предназначена чтобы ходить по земле. Нет, как часть себя, пятки любим, но отдельно петь серенады — полное извращение.

Любить надо мебель. Всю подряд. Как не тащится от строгого стула, серьезного дубового стола, не прижаться спиной к матрацу игривой кровати и шаловливому дивану? Пускаем слюни на солидные шифоньеры, изящные буфеты, грациозные кушетки. Табуретка не предаст хозяина и будет верно терпеть зад господина, выполняя возложенные природой обязанности. А манящее взор широкое, спальное ложе? Двуспальный гарнитур — аэродром любви. Кто не обломает, не обманет, не изменит? Бывает, в безысходной ревности к чужому гостю, печально проскрипит в ночи постель, жалуясь на несправедливо устроенную жизнь, и снова замолкнет, смазанная машинным маслом. С милой рай в шалаше, но спим-то на мягкой лежанке. И в лачуге бедняка есть представители столярного племени. Пуст и неуютен без меблировки самый красивый дворец, и только гулкое эхо мечется по углам.

Что женщина? Мелькнет силуэтом и сразу исчезнет миражом, в суете дней, а диван? Он приходит в жизнь навечно и терпит хозяина до тех пор, пока не рассыплется на запчасти и опилки. С первого вздоха до последнего выдоха, мы вместе дорогая кровать и разлучит только гроб — последнее пристанище тела. А комод? Как люблю заглядывать внутрь тебя, дорогой друг. В комоде всегда найдешь то, что вложил внутрь. Ты умеешь хранить тайны. Доверяем комодным ящикам самое дорогое, что есть у человека — трусы, паспорта, заначку и носки. А шкаф? О, вечная поэма, сопровождающая с безоблачного детства, — когда прятались внутри, играя в прятки, до зрелости — когда таились среди нафталиненных костюмов от не вовремя вернувшегося мужа из командировки. Время бессильно перед твердыми углами и инструктированными дверцами. Мебель — домашняя радость, гордость, счастье и видимый завистниками достаток. Ты мне нравишься кровать Любви. Большая, мягкая, чистая, изящная. Готов утонуть в твоих перинах, что легче пуха, мягче синтопона… Я люблю тебя — покрывало, податливая подушка… Как бы приятно со Светланой, на горячем ложе Любкиной кровати…

Еще мензурку любовной воды? Но мне весело, скользить голым животом по шелковым простыням. Давай отдадимся, прохладному одеялу? Хорошо, Любовь, пью гадость, только из любви к шикарной кровати и таинственным шторам. Третий тост — стоя и за Любовь! Какую? За всю! И закусить…

Как можно любить равнодушную, продажную мебель, для которой без разницы, кто на ней лежит? Бессердечную обманщицу, полную клопов и пыли? Нет. Никогда. Древесно-стружечные бока, вышарканные подлокотники, источенный тараканами антиквариат. Бр-р-рр…

Только любовь к Партии — есть великое чувство любви с большой буквы. Неважно какая, важно единство и взаимность в интересах. Ты в сплоченном коллективе единомышленников и сподвижников. Ты выбираешь ее лозунги сердцем и душой. Партийный предводитель — неразделенная идеей любовь. Призывы на развивающихся знаменах — экстаз, победа на выборах — оргазм. В тесных рядах никогда не будет скучно. Отдаешься высокой идее и несешь партийную истину в чужие мозги. Небольшой материальный взнос — вклад в победоносное дело. С партией — ты победитель, ее активная часть, бодрая ячейка и боевая единица. Без члена — партии нет. Вождь без твоего голоса одинок и несчастен. Одиночка в пролете. Партия примет в стройные ряды, обогреет, обнимет. Вручит знамя, вселит уверенность. Обдадим холодным презрение предателей. Нет пощады, нет жизни. Люблю тебя — партия! Какая именно? Шахматная, шашечная, Либерально-Левая, Консервативно-Правая, — какая разница? Я часть твоя, ты часть меня и вместе мы сила, переворачивающая набекрень, напрасно устроенный мир. Да здравствует партия! Гениальный вождь! Активные члены! Смерть другим партиям и третьим! Куда бредете толпой беспартийные козлы? Неужели не видите, что только с партией, найдете счастье и обретете истину?! Партия! — Отдам за тебя честь, совесть и если призовешь — то и жизнь. Отдамся бескорыстно… Я хочу быть в тебе…

Светлана, как только встретимся, стройными рядами вступим в партийные ряды. Любые, какие захочешь. Нас будет объединять не только любовь, но и общее членство… Готов платить за обоих членские взносы и бесплатно носить лозунги.

Света — Вася — Мир. Свободу — Свету! Наша цель — Свет!

Уговорила, пробуем в последний раз, но предыдущая, любовная микстура приятнее на вкус и круче сносит…

Что-то грязно вокруг, дорогая хозяйка… Пыли — то, пылюки по углам… Как живете в эдакой грязи? Вертеп антисанитарии, кладбище гигиены. Протирают пол два раза в день, влажной тряпкой, а проветривать помещение утром и перед сном. Когда последний раз меняли постельное белье? Неделю назад?!! Вы знаете, сколько микробов, вирусов, пыли и перхоти копится в простынях за ночь? Как жива до сих пор Люба? Да на тебе лица нет. Морщинки под глазами, прыщ на шее. И претендуете на взаимную любовь? С плохо помытыми руками? Кошмар. Не плакать, слезы — делу не помогут. Вам сказочно повезло — Я Великий Проктел Гембел и Мистер Мускул в единственном лице. Мойдодыр. Любитель безупречной чистоты в унитазах, в раковинах и ванных комнатах. Достаточно одной капельки санитарной жидкости и кофточка приобретет первозданный вид и лоск.

Не красота спасет мир, а безупречная чистота. Отмоет, отчистит, отскоблит. Мы борцы с темными сторонами зла. Почему спаситель ходит в белом? — Потому что пользуется нашими патентованными средствами! Ассортимент широкий — порошок для стирки, глажки, чистки, крахмалки. Полироли, освежители воздуха в клозете, Нет предела чистоте. Нет предела совершенству. Наш кумир — санитарка. Дворник — недостигаемый идеал.

Хочешь получить удовольствие от жизни? Хватай половую тряпку и скобли пол. Печали и радости покинут голову. Протри лампочки, смахни паутину по углам. Что необходимо для счастья? Любовь? Но разве любовь, не приходит светлая и чистая? Надо, надо соответствовать. Где ведро для мытья пола? Швабру в зубы и на борьбу с нечистотами. Как победим, тогда и займемся, тем, чем захотите, если сил останется после неравной борьбы с мусором. Но предварительно, необходимо принять ванну пенистую, сходить в баню душистую. Вымыл начисто тело, — начинай половое дело. В здоровом теле здоровый дух. Чисто, где прибираются, а не хренью занимаются. Дай мне вантус для экстаза — прочищу дырку унитаза…

А как со Светланой, соблюдали личную и общественную гигиену. Тебе и не снилось. Она меня шоркает, я ее тру. Немного земляничного мыла на влажную мочалку и начинаем медленно взбивать белоснежную пену, потом нежно наносим на мокрое тело и круговыми — поступательными движениями ширк-ширк, оооо…

Ты считаешь, что прикалываюсь и специально занимаюсь ерундой, лишь бы не заниматься с Любовью — любовью? Ты не права дорогая. Искренне вожделею и собираюсь, но даешь неправильную любовную микстуру. Выпил три стакана, куда больше? Не веришь, попробуй. На дне мензурки немного осталось. Только не забудь протереть край стакана, ваткой со спиртом. Как зачем?! А микробы?! Бактерии?!

Наконец-то вместе и полны общим желанием. Объединила любовь к гигиене. Мы увлечены и счастливы, творя санитарную обработку поверхностей. Как соблазнительна в твоих ручках щетка, как очаровательно трясешь простыни, протираешь ставни, поливаешь фикус на подоконнике. Давай помогу. Я хочу помочь. Будем трясти коврики вместе, заливаясь от счастья смехом. Разреши пододвинуть тазик ближе к стройным ножкам. Хочешь еще раз протереть пыль на плинтусах? Давай, я согласен, сделай это быстрей. Ну же, ну… Чувствуешь, как близки наши швабры? Любовь — замечательная поломойка, а я — великолепный уборщик, знающий поломойное дело. Ты лучше Светланы моешь пол и стираешься одежду чище, твои глаза сияют как вымытое окно на кухне. Добавь жару, шевели метелкой. Подставь крепкий совок и собери мусор. Да, да, именно так…

Любовь — как миг, промчалась мимо. На сердце — пепел страсти, в душе погас очаг. Остался на бобах…

Как не крепки чувства, и долгожданны взаимные страдания, процесс имеет конец. Пыл угас, пыль протерта, глаза раскрылись. Проветренные мозги, прояснились. Любовная микстура перестала действовать. Протрезвел и осознал — не могу любить, влажную уборку комнаты. Ненавижу трясти пыльные коврики. Хлопать, заношенные ковровые дорожки. Опостылела, хуже горькой редьки, хозяйственная страсть. Прости дорогая уборщица, ухожу. Я полюбил другую любовь. Чем не доволен? Не знаю, кажется, любишь не меня, а мой ловкий веник, стальной совок.

— Бессердечный эгоист, подлец и негодяй. Я отдала совместной уборке домика лучшие часы, растеряла красоту, здоровье и что слышу в ответ? Черные слова неблагодарности. Ты не дворник — ты обманщик. Негодный мусорщик. Грязный неряха. Ха-ха, я раньше закрывала глаза, на то, как подметаешь пол, но теперь расскажу подружкам — ты не умеешь прибираться! Размазываешь пыль по столу, и твой пылесос, едва сосет крошки!

Когда выходил из домика, Любовь со сладострастным стоном протирала пол под кроватью, возмутительно — бесстыдно, покачивая оттопыренным задом, в такт ритмичной работе поломойкой. Хвой взял инициативу в руки, но получил по голове мокрой, грязной тряпкой. Помидоры завяли. Мы живем в разных параллелях. Теперь Любовь пылает жаром к Чистоте, а я привычно тянусь к Свету. Грустно принимаю данность, не совпало, не срослось. Единственный выход — составить любовный рецепт самостоятельно и прийти к долгожданному единству соития. Слиться телами, сплестись руками, склеится ластами.

Имею иммунитет к любви? Не берет любовная зараза, не прилипает? Переваренный в железной кастрюле организм не поддается хворям? Но почему, непрерывно думаю о Светлане? Неужели местная Любовь, мне не люба? Если так, то в любовных ручьях течет суррогат, химическая подделка под естественные чувства? Настоящая любовь никогда не покидала человеческое тело, лишь притихла под толстым самодовольства и эгоизма? Смелая гипотеза, не подтвержденная на практике.

Положение спасет эксперимент в чистом виде. Принять ванну из разных ручейков? Сразу из всех. Не умру, так приколюсь.

Помоемся и сматываемся. Ловить в пещере нечего. Выскажем гениальную мысль, слова народные, фольклорная обработка Кастрюлькина — сердцу не прикажешь. Мне нравится Светлана. Принимаю желаемое за действительное? Кабы знать, да понимать.

Ручейки жизнерадостно журчали по белой стене, стекая в подпол пещеры. Древние мудрецы, творили на совесть. Система замкнутая, есть выход? Специальная защита от дурака? Что б не пришел какой ни будь Вася Кастрюлькин и не навредил по злому умыслу, привычной глупости. Приходи в пещеру, мешай любовные составы, экспериментируй с чувствами, но вместе ни-ни. Слишком крепкая смесь?

Не хочу любить частями, отдельно мух — отдельно котлеты. Хочу любить сразу одновременно — Любу, Свету, погоду, бифштекс с филателией. Зачем тебе Вася? А хочу и все. Пусть будет многогранной и полной моя любовь. Ни у кого нет, а я — загадочный, любвеобильный. И травинку под кустом обожаю и таракана усатого и поэзию с графоманами. Пострадаем во имя науки, не пожалеем кудрявой головы и тела. Не выживу — погибну зазря в безвестности, повезет — войду в летописи мировой истории. Так мол и так, жил-был Вася Кастрбюлькин, дурак — дураком, но однажды совершил героический подвиг. Не пожалел никчемной жизни, во имя счастья человеческого. Как Данко, вырвал сердце из груди и осветил путь к всеобщей любви. А если выживу? Сохраню и облагорожу жизнь, но славы заработаю меньше. Кто-то и вспомнит случайное имя, прочитав в толстой энциклопедии, если не забудут указать завистливые редактора. Они могут.

Не будем о грустном и печальном. Если не я, то кто? Да и кому? Признайся Вася, — добиваешься, своекорыстных целей и меньше всего думаешь о последствиях.

Итак, что для ванны необходимо? Заткнуть трубу и собрать воду вместе. А как хозяйка пещеры? Хозяйка Любовной горы? Поспособствуем. Хватит девушке, с мензурками бегать — экспериментировать. На себе удостоверюсь, а если поможет, то и Любви протянем руку помощи…

Побегал кругами по пещере, упорно поискал и нашел. Кто ищет — тот всегда найдет. Ведро. Большое, железное, целое. Не мудрствуя, стал наполнять железную емкость из каждого любовного ручейка. Хозяйка говорила, что изучила половину стены? Мы пойдем дальше.

Через несколько минут ведро наполнилось до краев. Подобрав с пола засохшую веточку, аккуратно перемешал. Коктейль готов к употреблению. Набираемся смелости и вперед. К мировой, полноценной любви. Боимся? Да. Но путей к отступлению нет. И времени нет. Мне еще Любовь угощать, Светлану освобождать, Кузю искать. Работы невпроворот. Все сам, все сам…

Маленький глоток совершен, глаза зажмурены, ждем последствий, без завещания. Тишина и спокойствие, ухо чешется. Почесался, решил усугубить. Второй глоток решительней — никакой реакции. Третий раз отхлебнул от души. Пошел процесс — потянуло за угол.

Сходил, посидел — подождал. Разная любовь, как плюс и минус нейтрализовалась друг на друга? Никуда не тянет, не зовет. Ничего не хочется и не происходит. Живот не болит, удушья нет, здоровье на месте. Голова не трещит, рвать не тянет. Как и не пил.

Вру. Пещера выглядит светлее. На душе полегчало, самую малость. Не умер и хамечательно. Пойдем освобождать Любовь от домашнего хозяйства, не век же девушке в поломойках ходить?

За время отсутствия, Любовь вымыла под кроватью и теперь в третий раз перемывала пол на кухне. Доски блестели первозданной чистотой, выскобленные до белизны. Энтузиазм девушки к чистоте не ослабевал. Волосы спутались от пота, лак на прелестных пальчиках облез, испачканное платье потеряло былую красоту, напоминая заношенный халат, в сладострастном стоне появился хрип, в движениях — вялость. Общий вид и впечатление — хозяйка за гранью маразма-оргазма. Еще немного и погибнет в конвульсиях. Надо уточнить у девушки, когда придет в себя, — из какого ручья набрала любви к домашнему хозяйству?

Как зачем? Пригодится. Отолью в отдельный пузырек и тайком подсыплю Светке, когда освобожу из плена. Немного, пару капель, чуть-чуть для дальнейшей совместной жизни. Пусть любит не только меня, но и уборку в квартире. Готовку обедов, стирку белья, тряску — утруску ковров, рукоделие, глаженье мужских трусов и маек. Я за четкое разделение мужского труда и женских обязанностей. Мне — диван, книгу и тяжелые размышления о смысле жизни, жене — остальное. Ей-то грести, а мне думать. Без благодарностей — не жадный. Владей. Негромко покашлял, привлекая внимание хозяйки пещеры.

— Люба. Не хочешь передохнуть?

— Отстань. Не мешай наводить порядок.

— Третий раз пол моешь. Доски блестят, как у кота…, впрочем, жажда не мучает? Родниковой водички не хочешь? Устала, измаялась.

— Если б неблагодарные лентяи, не топтались по чистому полу, давно бы закончила уборку. Из какого ручья воду взял?

— Из крайнего. — Неопределенно объяснил, пожимая плечами. — Тот, что показывала вначале. С горячей любовью.

— Врешь? На мышках не проверял — значит отравить хочешь. — Сделала неожиданный вывод Любовь, продолжая тереть усердно пол. — Не получится коварный предатель. Не дождешься. Пока в домике и дворе не приберусь, крупу не переберу, посуду не перемою, очаг прочищу, никаких перекуров. И вообще Вася, иди-ка отсюда, проваливай из пещеры. Мне новая любовь понравилась. Практичное чувство. На душе хорошо и в доме порядок. Лепота…

Девушка в опасности. Срочно спасать, пока не протерла доски до дыр. Непонятно другое — почему хозяйку колбасит по полной, а мне ни фига? Часть любви действует сильнее? Проверим на практике. Добьемся правды силой и обманом. Поставил ведро рядом с Любовью и озабоченно поинтересовался.

— Ты не болеешь Люба? На тебе лица нет.

— Как нет? — Встревожилась хозяйка, мгновенно оторвавшись от работы и принялась суматошно ощупывать лицо. Что доказывает очевидные истины — на первом месте у женского пола — внешность, и лишь потом — внутренность. Недоверчиво переспросила. — Обманываешь Вася? Учти, шуток над красотой не понимаю. Обижусь. Обломаешься.

— Погляди в отражение, увидишь. —

Ближе пододвинул полное ведро. Едва Люба склонилась над отражением, стремительно надавил на затылок, погружая лицо хозяйки в воду по уши. Не ожидавшая подлости, Любовь инстинктивно сделала вдох, глотая воду, и попыталась вырваться из ведра. Дальше издеваться не стал, отпустил, на всякий случай отскочив в сторону. Неизвестно как отблагодарят после исцеления, подождем признательности в стороне. За печкой. Новая микстура подействовала необыкновенно быстро. Едва Любовь откашлялась, как тут же небрежно отбросила половую тряпку в сторону. Ждем результатов дальше.

— Фу… отлегло. — Любовь перевела дух, вытерла ладонью лицо, стряхивая воду и устало села на пол. — Спасибо Вася. Спас. Чуть не погибла от страстной любви к чистоте. А точно вода из ручья с горячей любовью? Холодная.

— Какая разница, главное помогло. — Схватив кружку со стола, зачерпнул от души из ведра и залпом выпил, подтверждая безвредность изобретенной микстуры. — Но если откровенно, из всех ручьев любовь брал. По порядку. Никакого отрицательного эффекта. На себе геройски испробовал. Эксперимент закончился успехом!

— Ты что Кастрюлькин? С печки упал? Что супостат наделал? Ты меня, жизни лишил! — Испуганно вскрикнула Любовь, вскакивая с пола и закрывая лицо. — Ой, мама дорогая! Что будет, что начнется…

— Ерунда, не начнется. — Снисходительно улыбнулся и похлопал по животу. — Три полных кружки залил, как ягодку с куста сорвал. Лекарство в пользу. Внутренности промыл, в голове ясность.

— Тебе в пользу, а я сотню лет живу. — Не отрывая рук от лица, простонала Любовь. — Только за счет любви и держалась…

— Не говори загадками, объясни по человечески. — Не понял, но встревожился. Опять что-то натворил? Будет жаль.

— По человечески? — Всхлипывая, переспросила Любовь, медленно отрывая руки от лица… Вместе с косметикой, кожей и волосами. Заблестели кости черепа, глазные яблоки, разъехались в разные стороны и выпали, повиснув на сереньких ниточках. — Как вид? Намек увидел? Объяснять дальше?

— Ага. — Пролепетал, пытаясь упасть в спасительный обморок, но природное любопытство, удерживало вскипающие ужасом мозги, от мгновенного беспамятства. Что наделал, что натворил, зачем сунуло в неоправданные эксперименты? Я же не хотел! Любовь вернись.

— Я — Бессменный Хранитель и Вечный Страж. Любовь принадлежала мне и никто без разрешения не пользоваться источниками. За добросовестную службу имела право жить долго, любить кого хочу, при одном условии — пользоваться разумно.

— Но чисто помочь…

— Заставь дурака… — Прохрипела умирающая хозяйка, Без губ, дикция резко изменилась, язык болтался между зубов, как красная тряпка тореадора. — Проморгала опасность, расслабилась за годы… По своей вине нарушила правила и должна уйти. Выбрал судьбу. Оставайся исполнять роль сторожа…

— Зачем уходить? — Испугался окончательно. — Люба не говори ерунды, ты самый замечательный страх и хранитель, а мне некогда оставаться. Другие дела ждут.

— Забудь. Натворил — расхлебывай. Кто будет охранять любовь от круглых дур, и полных идиотов? Тот, кто принадлежит к породе.

— Да нафиг, пусть пользуются.

— Нельзя. Для чего древние мудрецы разделили любовь на части? — Говорить хозяйке становилась тяжелее, и на ногах держаться не проще, но мужественно терпела мучения, продолжая осыпаться на части. Зрелище не для слабонервных. Умру, не приходя в сознание. Назидательно продолжила. — Чтобы людям легче жилось, наступил на земле золотой век и наступила благодать.

— Что-то не заметил счастья в мире. Народ мучается от души.

— Не представляешь, как раньше мучались. Любовь в чистом виде — смертельный яд. Беспричинная ревность, бессмысленные страдания, любовь вызывает умопомрачение в голове и сердце. Заставляет идти на бессмысленную смерть, совершать ужасные преступления, подлые убийства, разрушать чужую и свою судьбу, здоровье и жизнь.

— Ну и что? Их проблемы.

— Твои Вася. Жаль, не получилось. Не использовали шанс. Не грусти Василий. Быть стражем Любви — работа непыльная. Немного строгих обязанностей и много приятных возможностей. Всего дел — сидеть на страже и караулить, чтобы приходящие, принимали любовь по частям, как завещано древними мудрецами, не больше семи любовей на рот.

— Иначе?

— Иначе мир вновь изменится и станет нестабильным, прекратив существование. Люди захотят любить подряд, начнется хаос. Все вернется на круги своя.

— Раньше существовал круг?

— Точно никто не помнит, но по рассказам предыдущих стражей, круг разомкнется и развернется в спираль…

— Достойная фигура. Не хуже других.

— Чем круче подъем, тем больнее падать. — Многозначительно ответила Любовь, подняв верх облезший палец, с остатками красного лака на ногте. — Непредсказуемый груз — полная любовь. Неподъемная тяжесть. Опасно вкладывать в души, чем не умеют пользоваться. Когда ни будь, когда люди созреют до настоящей любви и тогда можно дать всем и сразу.

— Но со мной-то, подозрительного не произошло? Не страдаю, не мучаюсь. Живу, не тужу.

— Это и странно. — Умирающая Любовь, попыталась поскрести кость лба, но ногти отпали, и рука бессильно упала вдоль тела. — Неужели подошел срок?

— Срок? Раздать любовь обратно?

— Мудрецы говорили, что произойдет в тот день, когда Он придет, поймет и совершит, но никак не раньше. До этого момента нельзя. Опасно. Любовь выпьет тот, кто…

Не договорив фразу, Любовь простонала, и медленно упала на землю, рассыпаясь мелкими частями, как куст сирени, глубокой осенью.

— Люба! Любовь! Погоди, не разваливайся! А как же я? Мы? Зачем? Давай закончим разговор! — Голова неожиданно закружилась. Пора и нам. Не выдержав жуткого зрелища, уплыл в спасительное беспамятство. Только арбузом об асфальт, темечком об пол не треснуться, не расплескать драгоценное содержимое, а вообще-то не против. До встречи, в следующей…

Щекоталось в носу. Отвратительное чувство в низком, безусловном рефлексе. Легче стойко выдержать голод, холод, чем чужую травинку в ноздре. Неприятнее, лишь когда пятки щекочут, или подмышки, острыми, женскими коготками. Визжишь и крутишься вьюном, ненавидя тело за выданную слабость. Бывают люди крепкие духом и терпят чужие приставания, но и они, не могут сдержать вынужденный чих. Засунешь палец в ноздрю, хоть бы хны, еще и поковырялся, прочистил. Вмазали по носу кулаком — кровь пустили, не до смеха, сопротивляешься. А нежной травинкой ласково провели под носом — неприятно. Убил бы игривого гада, да воспитание не позволяет. Любим ласки конкретные, от всего сердца широкого, да силы не мерянной. Коня по крупу нагайкой, бегемоту — чайником по морде. Приплыли.

Чихнул громко, от души. До звона в ушах. Выплыл и вспомнил. Вздрогнул. Осторожно открыл глаза. Солнечный зайчик, отражающийся в зеркале, скакал по носу, вызывая щекотку.

Померещится же ерунда, от половой неудовлетворенности. Гормоны ударили в голову, Хвой разбушевался, засылая бред в сон. Подсознание поддержало. Говорить не умеет, шлет хаотические сигналы. Встаем и признаемся в любви, Любви. Залихватский каламбур. Сел и оглянулся по сторонам.

Сияющая чистотой кухня и аккуратная кучка пепла. Не пригрезилось. Не приснилось. Любовь растаяла как дым. Встали по местам. Караульная Любовь — Пост сдала, караульный Кастрюлькин — пост принял. Первый Дневальный — на тумбочку, второй дневальный — считать оружие, третий — проверять чистоту толчков в сортире. Какая по счету вахта?

Повеселился Вася? Поднял настроение? Шутки кончились, приступай к работе Стражем. Напросился.

Медленно встал и пошел искать совок с веником. Отдадим последнюю дань предыдущему стражу. Люба верно исполнила караульный долг. Погибла от непредсказуемой глупости случайного любовника. Что натворит дурак, не сможет исправить рота мудрецов. Какого хрена не занялся любовью, без выпендрежа? Какого черта понесло проявлять самостоятельность, не спрашивая элементарного, воспитанного разрешения? Мало варили в кастрюле. Не довели до кондиции. Светка в плену, а я в очередной…

С трудом нашел веник и совок, не торопясь собрал прах Любви и не придумав лучше, высыпал на скатерть стола. Завернув в узелок, вышел в пещеру, искать место для захоронения останков.

Похоронить перед домиком в известковом полу пещеры, оказалось сложным и трудным дело, но не отступил и выкопав небольшую ямку, бережно положил узелок с прахом. Могилка маленькая, но симпатичная. Рисовать таблички, не художники, а втыкать палку в холмик показалось кощунством. Положить на могилу личную вещь? Идея достойная, но что именно? На глаза попалась шкатулка с драгоценностями. Могильная плита. Произнесен последнее слово.

Прощай Любовь, прости, случайно погубил. Не со зла действовал и искренно раскаиваюсь. Пусть тяжкий грех ляжет на плечи и совесть никогда не простит себя. Ты была прелестной девушкой. Не знаю, кем была, до того как стала Бессменным Хранителем и Вечным Стражем. Но ты была тем, кто искренне хотел помочь и научить любви. Увы, не оправдал надежд, но знай, уроки не прошли зря. Спи спокойно Любовь, я выполню завещание…

Справил тризну и плотно закусил. Несмотря на тяжесть в сердце и груди, желудок бесцеремонно, вытребовал своего. Ненасытная, бессовестная утроба, озабоченная одним — сытостью. Получил? Заткнись и переваривай, я попытаюсь думать.

Что поняли, из того что узнали? Знания разрозненны и бессмысленны, как окружающий мир, как рассуждающий я. Начнем издалека. С кем бы не сталкивался, народ имеет смутное представление о любви. Я из большинства. Другое число есть? Пожалуйста — есть. Вот она — Любовь. Много-много Любви. Разной на вкус, цвет и свет. О Свете не надо, ассоциативную память не включаем, решаем задачу в комплексе. Умные слова придают уверенность душе, но результата не показывают.

По мелким крупицам смутных знаний и туманных историй, сделаем спорный вывод. Когда-то в мире была любовь, но потом шибко умные мудрецы, осознав опасность чувства решили спасти человечество, разделили целое на химические, физические составляющие. Подошли к любви как к научной задаче и с блеском решили. Теперь каждый член общества может взять любви столько, сколько необходимо для веселой, беззаботной жизни. Логично? Пока противоречий не возникает. Бредем мыслью дальше.

А дальше, жить стало лучше, жить стало веселей, но получается бред. С годами — веками, про любовь забыли. Так? Где-то рядом, ну и? А что и? Так и живут. Весело, примитивно, разделились на кучки по интересам и трахаются как хотят. Плохо? Вроде и нет. Хорошо? Черт знает, мне нет. Мне — Василию Инненовичу Кастрюлькину. Угощайтесь гости дорогие, пирожком с повидлом.

Мир крутится на одном месте юлой, сохраняя зыбкое равновесие. Но крутится на месте, не значит развиваться. Центробежные силы рвут на части. И разлетаемся в стороны, от центра к краю. Вертеться на месте глупо и скучно. Да, не знаем что будет за следующим поворотом, но рискуя, приобретаем большее. Интерес и смысл. Жизнь должна, обязана иметь смысл и цель. Цель в жизни — каждому по силам, по возможностям. Не создал же кто-то людей, просто так, от нечего? Скучно господа, только жрать и гадить. Провести короткую жизнь за столом и на унитазе. Невесело. Бурление в желудке и кариес. Хочется светлого, невозможного. Пусть кусочек, но обязано.

Что шептала Любовь перед смертью? Однажды, в назначенное время придет Он, все поймет и совершит. Разорвет назначенный круг и будет спираль. Что хотели сказать мудрецы? Знаю. Ученые честно признались, в том, что создано — несовершенно и потребует замены, но в свое время. Сроки не оговорены. Имя будущего героя неизвестно. Вакантное место спасителя мира — временно свободно. Предсказание ждет часа Икс.

Возникает вопрос — почему не посмели изменить устоявшийся порядок вещей? Причин несколько, но главное — боятся последствий. Умные — от большого ума, глупые — от маленького. Как рассуждает ужасно разумный человек? Мудрец представляет последствия. Мыслимые, немыслимые, гипотетические и реальные. Уголовные и юридические. Рычажок неосторожно потянул и мир потерял устойчивость, покатился… Вверх, вниз, неизвестно. Будут случайные жертвы на кровавом пути, безвинная слеза. Многие потеряют и немногие найдут. Будет ли лучше? Дорога в тумане и неизвестно, что ждет на пути. Раздавит ли камень хижину бедняка, разрушит прекрасный дворец господина? Рука замерла в нерешительности, расчесан мудрый лоб до крови и машет разочарованно рукой умница. Пойду умную книжку почитаю.

А человек маленького ума и рад столкнуть камень, да вопрос, за какой рычажок дергать. Подряд, по очереди? Суетиться, дергается, мельтешит в молодости. Жизни не нюхал, но потом остепеняется, с головой уходит в быт, семью, работу. Начинает жить как народ. Прилично, достойно и правильно. Отпахал у станка, отработал на койке, отсидел за столом, одолел бутылку. Поезд ушел. Если на старости вспомнит о предоставленной богом и единственным случаем, изменить судьбу, в лучшем случае самодовольно проскрипит — и мы когда-то были молодыми и могли. Не судьба, но заслуженная пенсия, воспитанные дети, веселые внуки и железная челюсть в стакане.

А кто есть я? Небольшого ума, но шикарные возможности. Ничем не связан, никем не ограничен. Могу быть тем, кто изменит мир? Да! Мало не покажется. Зачем ждать Его? Когда я — Он? Докажите обратное?

С одной стороны, мне жалко этот мир, с другой — гори синим пламенем. Живете неправильно. Без любви. Без настоящей любви. Разорвем круг — сотворим спираль, увидим что получится. Свидетелей нет — кругом подследственные, да потерпевшие.

Оставаться стражем при Любви, претит по многим причинам. Некогда. Спасаем Светлану. Скучно торчать в одиночестве и развлекаясь, пробовать каждый день новую любовь из разных ручейков. Сегодня пьем за тараканов и ползаем по домику, на следующий день собираем марки, послезавтра, пылаем страстью к каменной статуе и долбимся Хвоем о пьедестал. Будешь долбится Хвойчик о камень? Будешь, куда денешься. В кои-то веки забредет случайный партнер.

Почти определились с действиями, осталось набраться решимости и совершить поступок с большой буквы. Прости дорогой мир, но пора менять — Я пришел. Заметьте, пришел вовремя и совершил. Молчание — знак согласия?

Заткну водосток в полу, вода из ручьев перемешается, сольется в реку. Река впадет в другую… Куда впадаю реки, дети мои? В Каспийское море! Думайте шире, идиоты — просто в моря. Истина не требующая доказательств. Что последует дальше? Намекаю — круговорот в природе. Ничего на память не приходит? Правильно, круговорот воды. Подробно. Ручей — река — море — океан — тучи — осадки в виде дождя и мокрого снега… Заражаем окружающую природу полноценной любовью. Люди пьют не только водку и вино, но часто грузинский чай, с какао. Минеральную и кипяченую воду с похмелья. Да если жажда мучает — из лужи лакаем. Ждем пару недель — и перед нами совершенно другой мир. Какой не представляю, но никогда не забудете. Прославлять — проклинать замучаетесь. До скончания века. Так приходит слава мирская…

Потом тихо уходит, но дети остаются…

Воодушевленный открывающейся перспективой, с энтузиазмом приступил к выполнению задуманного поступка. Совершенно бесплатно и бескорыстно. Великие дела вначале делаются бесплатно, авансом, а потом каждому оплата по труду, делам и заслугам. Часто выпадает премия, гонорар, в виде лавровых и оливковых венков, но иногда оплата приходит бесплатными трудоднями на бескрайних просторах тайги. Где-то перестарался, не догнал, не врубился.

В дело пошло все, что попадалось на глаза и дотягивались руки. Камни, вата, одеяла, одежда. Важный принцип — пусть втекает больше, чем вытекает, поддавался практическому решению с трудом. Работы непочатый край, но будущая мировая слава прибавляла сил. Грядущие лавры наполняли хилые мышцы энергией. Да, физически слаб, не обладаю академическим умом, не умею петь и плясать. Многого не умею и не знаю в жизни. Но оказался в нужном месте, в нужное время и догадался использовать выпавший шанс. Больше от великого героя, не требуется. Кто-то имеет таланты от природы, кто-то добивается гениальности через геморрой усидчивости и терпения. Бесконечными изматывающимися тренировками. Руками, сердцем. Головой. Чужие проблемы. Я — другой. Великий затыкатель дырок в полу. Мой славный подвиг в практическом деле — Сантехник мира. Кредо — вставлять затычки, перекрывать воду, устранять протечки. Терпи Василий, немного осталось. Пройти полстены, заткнуть половину ручьев. Голова — боится, руки — делают.

Энтузиазм держался на нервах, но через несколько утомительных часов работы, уже бродил в пещере, по пояс в воде. Не все заткнул, но мелкие недоделки не влияют на результат работы. Натворил дел. Совершил героический поступок. Дождемся когда любовная вода заполнит пещеру и с чувством выполненного долга, займемся следующими по списку великими делами. Стоп, подожди идиот, спустись с небес и срочно беги в домик, захвати провианта, оружия. Где еще пополнишь запасы? В кои-то веки выпадет возможность сытно поесть?

Захватив припасов, что попалось под руки, вышел из домика и попрощавшись с затонувшей могилкой, побрел по пояс в воде, к выходу пещеры. На полпути, осененный очередной идеей, вернулся. Чуть не забыл, оставить о себе любимом, вечную память. На словах прославляться — хвастаться, или ткнуть носом в оставленное историческое свидетельство. Гляди Фома Неверующий, я был, и благодаря моим героическим стараниям и прозорливому уму, сейчас живете в новом мире. Гляди, внимательнее. Похож? Восхищайся.

Чему и как? Куда класть венки и преподать коленопреклонно к подножию пьедестала? Ставить букеты цветов? Сотворить подвиг просто, а наследить в память потомков? Скульптора бы сюда, памятник забабахать. Небольшой, в два человеческих роста, беломраморный. Василий Тефлон-Кастрюлькин с молотком и затычкой в мозолистых руках, творит Новый Мир, затыкая фонтанирующие пасти Многоголовой Гидре Старого мира. Квадратные плечи Геракла, могучая шея, шире головы борца вольным стилем. Прямой нос, суровый взгляд героя, кудри развиваются по ушам. В набедренной повязке, а не в сползающих, голубых штанах, подвязанных пестрым халстухом.

Гранитный барельеф подойдет. Мемориальная доска на стене, с профилем и годами жизни… Стишок — эпиграф, золотыми буквами, бумажные цветы висят на гвозде. Черт с вами, пусть эмалированный кружок с фотографией, как на могиле. Но одинок и никто не поможет. Увековечивайся, как умеешь.

Подгреб к стене и нацарапал столовым ножиком из кухни покойной Любви: — Здесь был Вася. Отплыл, полюбовался издалека. Неплохо, неплохо. Краткость сестра таланта. Звучит гениально. Эх, проклятые плагиаты, растащат фразу, себе припишут. Уйдут слова в народ, не пропадут, но автора строк позабудут. Чуть кривовато вышла надпись. Не беда — подправим. Еще поцарапал, углубил буквы в стену. Простофиля, дату не поставил. Какое сегодня число? А месяц? Не говоря о годе подвига. Незадача. Не помню, и календаря под рукой нет. Профукал парень, заслуженную славу за бессмертный подвиг. Пропадешь в безвестности. Мало ли какой Вася был и когда. Фамилию поставь, не забудь.

Теперь напряги мозги. Ты мир изменил? Да. А какого хрена до бывшего летоисчисления? Пришли горячие последователи нового Пророка, общим голосованием назначили дату со дня рождения героя, или смерти, пусть пьянки, кому какое дело? Хоть с потолка взяли. Назначили день и пошла очередная эпоха. Пронумерованная. Новый мир — новый календарь. Ставь число, не задумываясь. Сегодня первый день, первого месяца, нулевого года, со дня сотворения Нового Мира, Василием Тефлон-Кастрюлькиным. И замысловатый автограф с расшифровкой подписи.

С Новым Миром Вася, с новым годом!

Любовные воды достигли критического уровня, и вместе с бурным потоком вынесло на природу. Здравствуй новый мир. Поплыли.

ГЛАВА 26

— Нашел гада! Изолировал!

— Молодец. Где сидел?

— Через сеть влез. Ну, что? Удалять?

— Подожди. К директору сбегаю. Доложу об успехе, покажу результаты. Отчитаюсь. Пусть решение принимает.

— Ему-то какое дело? Через пять минут заработает. Соединю с маленькой программкой, пшик и все. Зачем лишний раз беспокоить.

— Не скажи. Он начальник — ему и решать. Мало ли пригодится?

— С каких пор, вирусняк пригождаться стал? Удалять козла и дело с концом.

— Ты сделал работу? Сиди, отдыхай. Позволь уж нам с директором самим решить, что нужно, а что нет. Скоро приду. Будут звонить, доложишь где, пусть перезванивают.

Потеряли почти сутки, но не отчаиваемся. Корабль не лошадь, быстро не скачет. Далеко не уйдут. И не потеряются. Направление вдоль русла. Берег левый, берег правый, между — переправа. Решил сушится на ходу.

Вместе с потоком достиг берега реки. Соприкоснувшись с речной водой, любовь вскипела и шипя пузырьками, перемешилась, обесцвечивая воду до кристальной чистоты. Привычная муть стремительно исчезала, открывая взгляду, захламленное затонувшим мусором, илистое дно реки. Если б не яркие блики на водной глади, заходящего за горизонт солнца, то казалось, что стою на берегу глубокого каньона, с летающими стайками рыб. Мелькнула быстрой тенью щука. Копошится на дне усатый сом, поднимая вверх муть, напоминающую дым костра.

Видимый результат работы. Реальный приход Нового Мира. Натворил дел. Зря оставил в пещере надпись, прославляющей подвиг, то ли еще будет? Ое-ей… Набьют харю, вместо медали…

Куда уплыли поцелуйки? Вниз, вверх по течению? Вода прозрачная, сразу не определишь. Бросил щепку в реку. Покрутившись на месте, медленно поплыла влево. Туда нам, вниз по течению. Пусть почти не видно новую, прозрачную воду, но сырость не перепутаешь. Никаких ночевок, идем всю ночь. Вооружен и опасен. Любой хищник нипочем. Поправил сползающую перевязь кухонного ножа, подтянул лямки узелка с продуктами и решительно зашагал вперед. Всегда вперед.

Солнце последний раз моргнуло лучами и спряталось за противоположным берегом, продолжая освещать чернеющее небо.

Быстро идти по берегу мешали коряги, ветки и прочий мусор, вброшенный речными волнами. Спотыкался и громко ругался, продолжая брести почти вслепую. Не сдадимся пакостям, выполним поставленную цель.

Закат — закатился, оставив на небе неяркие звезды и узкий полумесяц Луны. Идти сложнее. Через некоторое время — полностью невозможно и в очередной раз запнувшись за корягу, скрипя зубами, плюнул на слово. Продолжу поход на зорьке. С первыми лучами. Встану с птичками. Кто раньше встает, тому бог поддает. Выбрал место посуше и завалился спать. Ночью снились неприятные сны, мучила бессонная совесть, упрекая в несовершенных грехах, праведных делах, и просто беспричинно стонала, жаловалась на бытовые неудобства, прохладную погоду, комаров и природу…

Встретил утро на ногах. Торопливо перекусив, отправился в поход. За ночь, вода в реке окончательно обесцветилась и дошла до противоположного берега. Процесс слияния набирает обороты. Новый Мир, успешно завоевывает Старый. Чтобы идти веселей, стал негромко напевать, стараясь держать быстрый темп ходьбы. Когда рот занят лихой песней, голова вспоминает подзабытый текст, а ноги шагают в походном марше, думать о неприятностях некогда. Песня строить и жить помогает. Нам рано на покой и память не умрет, оркестр полковой, вновь за сердце берет. Ать-два левой, ать-два правой. Я скоро спасу тебя Светлана. Мне есть что сказать и что натворить. Мы будем вместе, Мы всегда будем вместе. Левой, левой, шире шаг.

Четвертый день в пути по прибрежным буеракам, а кораблей Поцелуек на горизонте не видать. К полудню, солнце вскарабкалось в зенит и расплылось зноем во дурную летнюю мощь. Прикрыл голову сорванным лопухом, но упрямо продолжил путь. Не страшны тяжелые страдания, и вынесем сполна долг. Не перейти ли в барды? Стишки прут фонтаном из головы, петь немного научился, остался пустяк, найти свободные уши верного почитателя. Овации, слава, фуршеты, банкеты, цветы, шампанское. Широкое море влюбленных почитательниц.

Мужик — фанат певца, — дикое, абсурдное зрелище. Проблемы с головой, или ориентацией. Скрытое признание в личной творческой несостоятельности. Дарить букеты цветов и признаваться в любви другому мужчине? Ах, как поете, как искусно пляшете, я верный поклонник. Раб вашего таланта. Возьмите пажем… Б-ррр…

Только женщины умеют быть верными поклонницами, бескорыстно обожая кумира. Из женщин всегда получаются горячие фанатки. И не важно чем занимается избранник сердца. Будь известный футболист, популярный певец, политический обозреватель, пастырь, пророк, или лицедей, не суть важно. Незанятая любовью душа, требует высокого чувства, лишь бы в подъезде дома, где живет артист, не гадили, и в приступе ревности не плескали в глаза серной кислотой.

Женщины всегда что-то любят, не осознавая зачем. Надо? Живи сердцем, чувствами и будет хорошо. Женское счастье — был бы милый рядом. Пудель, киска, чужой муж, в душеспасительное дело. Глупо, но определенная правда есть, хотя относится к обоим полам.

Река в очередной раз вильнула руслом, делая резкий поворот. Продрался через густые прибрежные кусты, сокращая дорогу, и вновь вернулся на песчаный берег.

Возле воды стояли полтора существа.

Высокий человек на передних лошадиных ногах, а рядом покачивается половина лошадиного крупа на задних копытах, весело помахивающая хвостом и пускающая желтый фонтан в чистую реку. Услышав громкий треск веток, человек резко обернулся, вскидывая увесистую дубину наизготовку.

Третий акт драмы не завершился, трагическое действие в разгаре, а ружье на стене хлопнуло холостым зарядом. Публика разочарованно выдохнула, но негромко похлопала молодому режиссеру. Мог бы тривиальный сюжет разнообразить. Привнести свежатинку оригинальных идей, неожиданных художественных решений. Но, на — нет и суда — нет. Здрасьте Куртуаз Васильевич. Как вырос, как подрос. Возмужал. Юноша в рассвете лет. Половых.

Склонив голову на бок, Кузя внимательно оглядел незнакомца, пытаясь вспомнить, где видел странного, бородатого мужика в голубых штанах не первой свежести. Видимо сильно изменился, если родственники сразу не узнают. Постарел, омудрел. Лицо медленно расцвело в улыбке. Вспомнил, негодник, приемного отца. Да это я. Ну, пасынок, переспроси, удостоверься.

— Батя Вася! Ты?!

— А кто ж еще? Узнал? Кузя дорогой, как рад, что мы нашлись! — И бросились навстречу друг другу, со слезами радости на глазах. (Опытные писатели знают — немного слезной мелодрамы, вносит в банальный сюжет, дополнительную остроту. Ничто человеческое, нам не чуждо. Чужие слезы, сопли, кровь — вечный и верный источник обывательского интереса.)

Яркий полдень, пустынный берег реки. Поднимая пыль, несутся на всех парах, к радостной, долгожданной встрече, два с половиной родственника. Бежит усталый отец, путаясь в широких штанинах, раскинув руки, ничего не видя перед собой. Слезы радости размывают глаза. Мчится навстречу, приемный сын, увязая в песке на тонких копытах, чуть позади, мчится галопом лошадиный круп, задрав хвост пистолетом. Вторая половина дорогого ребенка.

— Сын!

— Папаня!

Глухой звук от удара встретившихся тел. Звонкие хлопки по спинам и плечам. Чмоканье поцелуев, шмыганье сырых носов. Ура, Снова вместе! Счастье великое. Радость не мерянная.

Обнимая дорогого Пегасенка, разглядел разительные перемены, произошедшие с Кузей. Человеческое тело плавно переходило в лошадиные ноги в районе живота, а спина, в районе копчика розовела тонкой, младенческой кожей, заканчиваясь небольшой круглой трубочкой, напоминающей хвост. Задняя часть Кузи, лошадиный круп с гривой хвоста, тыкался в ноги, аккуратным срезом с глубокой ямкой посредине. Ящерица с отпавшим хвостом, близкая аналогия пришедшая на ум. Только хвост, жизнерадостно скакал рядом, и отсутствие головы, не мешало веселится. Одна голова на двоих? Почему одна? У каждой половинки своя голова. У Пегасенка — голова с мозгами, у лошадиного крупа — с мужским потенциалом. Каждому по возможностям.

— Кузя, как рад тебя видеть! — Кивнул на лошадиный зад весело скачущий вокруг нас. — Не болен сынок? Что произошло?

— Ерунда. — Отмахнулся Кузя. — Мелочи жизни. Разделился на духовное и животное начало. Кузю и Кузю Два. Ты-то как? Где пропали? Зачем бросили?

— Никто не бросал. Какого черта, ушел с чужой теткой?

— Здрастье — пожалуйста. — Возмутился пасынок. — А кто написал записку, что должен идти с Сонькой — Золотой ручкой, за кучкой любви? Проделки коварной начальницы? Ух, рыжая бестия, попадешься на глаза.

— Какая записка Кузя? Мы со Светланой писать не умеем.

— Теперь знаю, но обидно. Поздно понял, когда вспомнил, что читать не умею и подчерка не знаю. Вернулся обратно, а вас нет. — Обернувшись, к весело прыгающему лошадиному крупу, строго прикрикнул. — А ну перестань скакать! Тпру… Сидеть дурак. Ишь развеселился. Опять подлое удумал? Смотри Кузьма! Не погляжу на убогость. Радуется, что встретились.

— Помнит. А мы тебя пошли искать. — Продолжил я. — Как обнаружили, что Светка увела, так сразу и пошли. На следующий день. С утра.

— Ясно. — Усмехнулся Кузя. — Следопыты доморощенные. Мы — вас ищем, вы — нас. Поиграли в прятки. Светка-то где? На охоте?

— В плен взяли. — Неохотно признался и понурил голову. — Разбойницы. Меня выбросили за борт корабля, а Светку оставили. Иду освобождать. Четвертый день в пути. Ты-то, как прожил? Бедствовал?

— Нормально жил, пока не разделился. — Кузя грустно вздохнул и укоризненно поглядел на лошадиный зад, подозрительно замерший на месте. — Из-за зада, мучаюсь. Давай папаня, отойдем в сторону.

— К чему? Рядом постоим. Не брезгую и не боюсь. Как подрос. Теперь почти человек. Совсем взрослый.

— Если бы батя. — Шмыгнул носом Кузя, но взяв под локоток, настойчиво оттащил в сторону. Успели вовремя. Зад начал шумно опорожняться, усеивая песок берега лошадиными яблоками. Пегасенок кивнул на занятый делом зад. — Мне достаются горькие вершки, а Кузьме-Два, — сладкие корешки. Так и живем, хлеб жуем. Кстати о еде. Поесть, нет? Задний брат со вчерашнего вечера, на голодном пайке… Озвереет, не успокоим. И для мутирования плохо.

— Для сына найдем сухарик. Заодно и пообедаем. — Оживился я. — Пошли в тень. Только вначале в речке ополоснусь, смою пыль дорог. Купаться пойдешь?

— Конечно папаня. — Улыбнулся Кузя. — Как учила рыжая начальница? Мойте руки перед едой, здоровее будете.

И наперегонки побежали купаться в реке. Ополоснувшись, и от души поплавав в прозрачной воде, усталые вышли на берег, расположившись под тенистой ивой, на густой траве. Между тем, Кузькин лошадиный зад, покончил с туалетом и потыкавшись слепо из стороны в сторону, уверенно побежал в нашу сторону.

— У него же глаз нет, как находит? — Удивился, глядя как Пегасий зад, ловко маневрирует между кустов.

— И ушей нет, и носа. — Хмуро доперечислил Кузя, присаживаясь рядом с расстеленной тряпкой обеденного стола. — Пищу получает через меня. Ему, вредному Кузьме — Два, для полного счастья, животных инстинктов хватает. Четырех. Поел, поспал, нагадил и размножился. Нахлебник-паразит, словом. Хуже чем я в молодости.

— Не мил к брату. — Усмехнулся, доставая из котомки еду. — Он же часть тебя, пусть и задняя. Родная половинка.

— Во-во. Половина. Нижняя, задняя. — Строго прикрикнул на подбежавший лошадиный зад. — Тпру! Сидеть сказал, а то жрать не получишь! Богато живешь папаня, где еду добыл? Заработал? Своровал?

— Премия. Шутка, шутка. — Разложив оставшуюся еду, поиздержавшуюся за четыре дня пути, гостеприимным жестом пригласил Кузю к обеду. — Долго рассказывать. Давай делись подвигами. Как оказался? Почему разделился? Как от Соньки сбежал?

— Сама сбежала. — Кузя не заставил себя ждать, приступая к еде. — Денег оставила. Типа премия.

— Круто. — Восхитился пасынком. — Поподробнее.

— Дело произошло так… — И Кузя, не отрываясь от еды, стал рассказывать историю приключений. Чего больше, правды или вымысла, не понял, но плел рулады Кузя вдохновенно.

— Когда Сонька — Золотая Ручка, утром притащилась с мешком добра и запиской, не поверил, но тетка пообещала дать кучу денег. Хорошую долю предложила, за непыльную работу. Сдуру согласился. Думал, бабок срубить, пока в гостинице дрыхните. Деньги всем нужны. Я неразумный был, соединенный. Жадный. — Кузя презрительно кивнул, на сидящий рядом с нами, неподвижно замерший лошадиный круп, едва подергивая хвостом. — Низкие помыслы одолевали. Задний брат условия диктовал. Хотелось перед девчонками повыделываться.

— Понимаю.

— Жадность и корысть, до добра не доводят. — Сделал нравоучительный вывод Кузя. Ого, слова не мальчика, но мужа. — Короче поперся, за шальными деньгами. Через полдня устал от тяжелой поклажи, стал соображать, дело нечистое, но решил до конца удостоверится. Сонька — курва, продуманная. Но на хитрый зад, есть болт с резьбой. За жизнь говорили. Знаешь же, какой я любопытный и разговорчивый. То ли Сонька жизнь не сечет, или достал непрерывными разговорами, но к вечеру тетка устала говорить спокойно не могла. И орать не могла, осипла. А ночью, когда решил доказать и продемонстрировать проснувшиеся мужские силы, Сонька окончательно спятила.

— В смысле?

— Не выдержала юношеского темперамента. Горячей молодости. — Кузя с гордостью похлопал сидящий рядом лошадиный круп. — Загнали старушку. Не выдержала скачек с барьерами. Когда утром проснулся, рядом лежала кучка денег, а Соня малодушно сбежала. Бросила молодого человека на произвол судьбы. Но не расстроился. Решил вернуться в селение, но по пути случайно встретилась новая деревня… На четвертый день начались проблемы. Деньги закончились, селянки ополоумели, деревня сгорела. Зашел по дороге в следующую деревню. Еле удрал. Племя дев странное попалось. Практикуют необычные забавы, — то избу подожгут, и внутрь бегают по очереди. То лошадей на полном скаку останавливают — развлекаются. Но жалостливые… Как энергично жалелись… пока последнюю избу в деревне не сожгли. Ушел тихо, по-иностранному, не прощаясь, огородами ускакал. Немного на корабле поплавал с тетками-разбойницами, не понравилось.

— В курсе отчего не понравилось. Рассказывали поцелуйки о подвигах. Очень злы на тебя. Отца опозорил, едва выкрутился.

— Был у поцелуек на корабле? Судьба-злодейка, на узкой дорожке сводит. — Кузя чуть-чуть смутился. — Извини папаша, немного приврал разбойницам. Для конспирации. Не на себя же любимого, жаловаться? Списывал грешки на родительское воспитание и злодейку-мать.

— В родном репертуаре. Виноват кто угодно, только не ты. Зачем с девушкой убежал? И куда ее дел?

— Укачивает на волнах и тетки достали ревностью. Платонистки — платонисками, но физические утехи не забывают. Я мазохист, с уродками извращаться? На корабле, лишь Люська на человека похожа. Помогла тихо смотаться, за обещание жениться, но через день, достала нытьем и перевоспитанием, едва не утопил. Разбежались по сторонам. Она — в монастырь, я — гулять по большим дорогам. Короче, искал вас по деревням и весям, но три дня назад, начал делится на части. На человеческое и животное начало. Первое время интересно, но потом достало. С девушкой знакомлюсь, шутками духовными развлекаю, уговариваю, а удовольствие получает животное начало. Работаю как ломовая лошадь, а бессовестный брат, снимает с жизни сливки. Опять же, кормить обоих приходится, обслуживать. Я о высоком хочу помечтать, духовную пищу получить, научными знаниями овладеть, а Кузьма — Два, здоровенными инстинктами, требует жратву, непрерывного секса и горшок.

— Бросил бы. Сбежал.

— Ага, размечтался, а мужское начало? Смысл жизни, один на двоих. — Кузя кивнул на развалившиеся между ногами лошадиные причиндалы. — Я что? Как последний дурак, должен вести бесполый образ жизни? Позора не переживу.

— Если нет практической пользы, чего мучатся? Жди в одиночестве.

— Чувство глубокого самоудовлетворения у высокоразвитого человека, напрямую не связано с плотскими утехами, но без них, нет полноты жизни. — Глубокомысленно ответил Кузя, покрутив перед носом куском колбасы как учительской указкой. — Брат, как никак. Без меня, пропадет ни за грош. Мозги одни на двоих. Вот когда окончательно сформируюсь в полноценного мужчину, а зад в коня, тогда и расстанемся. Я к девчонкам, он в лошадиное стадо.

— В жизни всегда приходиться чем-то жертвовать.

— Чтобы крыша от несбывшихся фантазий съехала? А как без эстетического, визаульно-эротического наслаждения жить? Без наглядной порнографии существовать? Лично проконтролировать?

— А она при чем?

— Как при чем? Познавательное, художественное искусство временных импотентов и сиротливо-озабоченных самцов. Чем отличается настоящий мужчина, от настоящей женщины? Тем, что только мужчина любит разглядывать женские гениталии и глазеть на чужой, азартный секс, мысленно представляясь соучастником процесса. Женщины, предпочитают участвовать лично. Разделение труда, — брат действует, а я культурно наслаждаюсь зрелищем. Сопереживаю.

— Так и живешь?

— Если называть жизнью. Страдаю, завидую. — Вздохнул Кузя и опустил голову на грудь, продолжая медленно жевать пищу. — Куда деваться? Приходится терпеть унизительное положение, пока не довершится процесс перерождения. Но не будем о грустном. Короче, вернулся в сожженное село…

— Но когда убегали, было нормально. — Удивился страшной новости. — Немного побуянил в кабаке накануне, но в рамках приличий. Селянки, отнеслись предвзято. Специально опоили. Полдня голова болела.

— Возможно, но когда вернулся, нашлись свидетели, которые опознали, как соучастника. Еле смотался. Оплошали селянки, перед казнью, в конюшню посадили. Полную ночь охранниц удовлетворял как проклятый, но у рассвету домучил, сжалились удовлетворенные и плюнули на работу. В лес смотался.

— Тяжелая жизнь.

— Мутантам не привыкать. — Кузя похлопал лошадиного брата. Зад засучил копытами по траве и завилял хвостом, как преданная собака, от ласки доброго хозяина. — Преодолеваем лишения. Вокруг колючие тернии, круги ада и танталовы муки. Боролся за выживание, как экипаж подбитого танка, на поле боя. А вы?

— Не лучше. — Огорченно закусил огурцом. — Каких только страданий не перенесли по дороге. В неприятности попадали, в плен залетали. Случайно нашли древесное племя одичавших мужиков. Живут на деревьях, с дуплами. Мхом обросли, но слазить не желают. Ждут, когда жены позовут. Мужиков понимаю, зачем напрягаться, когда в дупле все для беззаботной жизни? Добра не копят, зло не сеют. Мысли и анекдоты пронумерованы. Однообразие и скука. Два дня служили у скупых хречанок, за котелок каши. Отомстили. Своровали денег на привале, но счастье не пришло. Отдали наворованное Священной корове, лишь бы отделаться. Едва спаслись, как попали в плен к Транси. Используют мужское начало, в женской роли. Почти обучили и соблазнили, но пришли на помощь Оны. Политкорректные Оны — несут в недоразвитые племена светоч Демократии, а выносят что отберут, во время миссии. Решили хирургически располовинить и сделать из тел, черт те что. Разделить по вертикали, чтобы складывались в половые пазлы… Не успели, помогло проведение. Платонические поцелуйки, случайно спасли, на новые муки. Меня за борт, как оппортуниста и демагога, а Светлану оставили. Решили поцелуйкой сделать. В перерывах между встречами с врагами, голодали, замерзали. По крутому сценарию, приключенческого жанра. Отмороженный автор оторвался от души. Но дал шанс и алес. Можешь поздравить. Экспедиция выполнила поставленную задачу. Я нашел Любовь.

— Да? — Удивился Кузя, тяжело отпадая от пустого стола. Заметив укоризненный взгляд, лениво оправдался. — Извини папаня, но за двоих приходится питаться. Тебе отдыхать, а мне на водопой идти и зад кормить. Так говоришь, любовь нашел? Ну и с чем едят? Штука полезная?

— Не едят, а пьют. Полезное средство. Миру бескорыстно подарил. Владейте. — Мечтательно закатил глаза в небо. — Гордись сынок, перед тобой сидит Великий Творец Нового Мира.

— Да? — Кузя тяжело икнул. — Горжусь и рад. Просвети в деталях, если не жалко.

— Любовь снова правит миром. Пришла новая мировая эпоха. Юрский период человечества. Четвертый день творения.

— Гонишь. — Кузя опять икнул, а лошадиный брат развернувшись в сторону старшего брата заелозил копытами. Кузя цыкнул. — Сиди смирно хвост, рано. Скажи Вася, а на фиг, мир изменил? Чем помешался? Хорошо жили. Начнутся новые проблемы. Приспосабливаться придется, изменятся. Тоска на голодный желудок.

— Ничего подобного, будем жить лучше. — С жаром воскликнул, вскакивая на ноги. — Доверься родителю. Хозяйка Любовной пещеры с ручьями, глаза раскрыла, перед смертью, подлинную историю мира поведала. Подноготную правду.

— А отчего девушка умерла? — Кузя игриво подмигнул. — Довел до ручки в? Лихо папаня. Гигант. Половой.

— Никаких ручек, между нами не применяли. — Смущенно отвел глаза в сторону, нехотя признался. — Не успели добаловаться, любовные составы перепутали. Умерла от передозировки. Нечаянно получилось. Честное слово, не хотел.

— Помнишь молодость? Мудрые слова? За нечаянно, бьют отчаянно. Неужели девушку не попробовал? А со Светкой? Начальницу удовлетворил? Контакт провел? Сеанс одновременной игры?

— Фу, пошляк… — Брезгливо протянул, делая вид опытного ловеласа. Признаться в половых неудачах — уронить мужское достоинство, а беспросветно врать, совесть не позволяет. Временно перестать быть честным мужчиной, в половом вопросе? А почему нет? Попытался выйти красиво, не давая прямого ответа. Пусть думает что хочет, но намек обозначим. Расправил сутулые плечи, выдавая желаемое за действительное. — Как честный, благородный мужчина, не могу признаваться в любовных подвигах. Храню девичью честь.

— Колись папаня. Нашел перед кем выделываться. — Кузя оживился. — Смысл добиваться побед над женским полом, если нет возможности гордо похвастаться перед завистливыми друзьями? Пусть слюной захлебываются. В этом есть определенный кайф. Думаешь девы не хвастаются? Еще как заливают перед подружками. Ну хоть разик? Есть улов?

— Чуть-чуть. — Пусть фантазирует, его проблемы. И торопливо вернул разговор в старое русло, отвлекая Кузю от нудных допросов. — Знаешь, что выведал? Обалдеешь на месте. В мире любовь разделена на части!

— Ну и что? Я тоже сейчас делюсь.

— А раньше в древности, миром правила полная любовь! Всеобщая! Люди любили одновременно и подряд! Всегда! Не частями потребляли, как мясники — мясо, а сразу. Конечно, было много несчастий. Человек не мог сразу определится, что больше любит в данный момент. Отсюда в мире царил хаос, беспорядки. Волнения. Любовь — кровь. То да се. Не жизнь, а коммунальная квартира. Потом хитромудрые мудрецы, решили спасти мир. Разделили великое чувство на составляющие. Как солнечный свет на радугу, только диапазон шире и возможности круче. Любовь многогранная штука, и ученые оторвались по полной. Натворили дел. Стал народ любить предметно — женщин отдельно, мужчин, животных, флору и естественную фауну. Понравилась вещь, предмет, существо — выпил любовной воды из ручья, воспылал любовью. Хочешь сексом заниматься с супругой, но желания нет. Хрась стаканчик, опрокинул, жена с любовным чаем чашечку пропустила. И как в первый медовый месяц суетишься на кровати. Пошел на выборы губернатора. Глотнул любви к депутату и голосуешь сердцем, а не разумом. Учится возжелал, а химию ненавидишь. Купил бутылку с водой и химию до оргазма познаешь.

— Ну и что в плохого? Подошли мудрецы с научной ответственностью и разложили любовь на части. Молодцы.

— Не так просто Кузьма. — Хитро прищурился. — Не до конца просчитали результат мудрецы. Лопухнулись. Мир-то — тю-тю, остановился. Стал вращаться по кругу, как юла. Развитие замерло на месте. Эволюция не движется, прогресса нет. Покатился мир по наклонной.

— Не скажи. Я не в курсе, что раньше, яйцо — курицу, или наоборот, но и сейчас существуем достойно. Мне отмутировать, а там поглядим. Отсуществуем отпущенный судьбой срок.

— Именно — существуем. Прозябаем. — Презрительно поглядел вниз, на сидящего сынка. — Мир должен идти вперед и вверх. Другой дороги нет. Развиваться необходимо по восходящей спирали. От простого, к сложному. Стремится к звездам по бесконечной лестнице прогресса.

— Мне папаня, по лестницам неудобно ходить, на копытах спотыкаюсь, могу и шею обломить. А сколько работать над собой, столько пахать…

— Ерунда. Когда мир взбурлил во имя всеобщего счастья, отдельным особям всегда плохо жить. Ты на перспективу гляди. В светлое будущее цивилизации зри проницательным оком. Толпе не угодишь. Ориентируйся на умных людей. Продвинутых головой. Революционеров чти. Творцов слушай. Не переживай, с годами оценишь преимущества, если выживешь.

— Мысль понял. А твоя роль в гадости?

— Включил мысль, блеснул идеей, нашел нетривиальный выход. Снова объединил любовь. Выпустил из пещеры в мир. Включил рубильник развития. Не веришь? Алиби есть. Можем вернуться в пещеру, там, на стене написано, кто начал дело Нового Мира. Честно признался будущим поколениям, чтобы не перепутали имя, и не забыли героя. Оставил реальный след для мировой истории.

— Сходим поглядеть, если мутацию переживу. — Кузя тяжело поднялся на копыта. — Извини отец-родитель, мне на водопой, да заднего брата кормить.

— Помочь? Подсобить?

— Спасибо батя за заботу, но лучше не надо. — Пегасенок похлопал ладошкой, по раздувшемуся животу. — Нелицеприятное зрелище. Отдыхай. Обед переваривай. А разговор непременно продолжим. Это ж надо — папаша, Строитель Нового мира. Обалдеть не встать, девки от зависти умрут…

Кузя неторопливо пошел в сторону реки. Лошадиный зад ожил и вскочив на копыта, поскакал следом, как жеребенок за матерью. У кромки воды, они соединились, снова на время став единым Пегасом и зашли в речку. Идиллия.

Да… Побила ребенка жизнь. Научила самостоятельности. Теперь существует в шкуре заботливого отца. А я стал дедом. Старым, мудрым дедом. Еще не в маразме, полон сил, но разбухший мыслями ум, давит на уши, гнетет к плечам и ответственность за сотворимый мир сгибает плечи. Будем учится соответствовать новой роли отца-основателя Нового Мира.

Как раньше жил и кем был? Пацан сопливый. Шалопай веселый. Существовал без забот и тревог. Духовно не рос. Морально не развивался. Голова ерундой забита. Искал ответы на давно известные вопросы. Проблемы надуманные, мысли путанные. Пора меняться. Пора определятся.

В чем только не упрекали неверные почитатели и случайные слушатели. И слишком остроумен временам, и похабен некстати, не слежу за словами. Серьезных поступков нет — балагур и клоун. Плыл по жизни зигзагами, легко и беззаботно. Брал что хотел, делал что мог. Но хотел — мало и меньше — мог.

И до сегодняшнего дня, до встречи с Кузей, был старый. Не изменившийся. Потому что был один. Гордится и хвастаться не перед кем. Теперь да. Пришло, пришло долгожданное время перемен. Есть верный слушатель, есть перед кем топырить крылья и примерять святящийся нимб. Слава Мне, дождался. Пасынок, первый последователь, ученик и стадо. Будем учится соответствовать, новому образу. Сменим одежды.

Как? Легко Вася. Имидж — все. Глазами по сторонам не бегай. Под юбки похотливо не зырь. Забудь при народе о женских прелестях. Для вождя — противоположного пола нет, одни горячие последователи. Бегающие глазки — признак слабости, двуличия. Человек отводящий глаза в сторону, не уверен в себе. Обманет. Уведет в сторону. Предаст и продаст, потому что педераст. Небольшая доля горькой шутки. Обращаем в толпу мудрый, немного печальный взгляд повидавшего жизнь старца, вселяя доверие в светлое завтра. Не мельтеши лицом, не скаль зубы в радости, улыбайся Джакондой. Над чужими анекдотами, не хохочи широко раскрыв рот. Держи постную физиономию солидным кирпичом. Измени положение согнутой спины, расправь плечи, но не выпячивай впалую грудь. Место для медали найдется, не переживай. Степенная, неторопливая походка, уверенного в себе быка, бредущего к стаду коров на случку. Размеренная длинными паузами заумная речь. Многозначительное мычание, глубокомысленное киванье. Плавные жесты балерины.

Существует другой стиль поведения. Энергичный и деловой, но к нам не относится. Так должны выглядеть бизнесмены и бизнесвумен. На цивилизованном западе, необходимо воровать чужие деньги, уверенно и быстро, пока не поймали обманутые вкладчики. Так ведут себя молодые акулы капитализма, завоевывающие чужие лужи, но не океаны. Наигранная бравада и широкая улыбка, обычно производят противоположное впечатление, на умного человека. У господина пустой карман, но хороший аппетит.

С поведением в толпе последователей определились. Шагаем дальше. А что ты собрался проповедовать? Что горячо доносить с трибуны? Слава Васе за новый мир? Куда повести преданную толпу? Кругами по пустыне? Что привнес в чужие лбы, чтобы хвастаться открытиями? Ты Вася, не открыватель, а прекрасно знаешь кто на самом деле — закрыватель. Великий Затыкатель. Дело сделал, а теоретически не обосновал. Докажи что поступил правильно, объясни толково. Чтобы родной пасынок, мог продолжить начатое дело. Дело Васи — живет и развивается! Васизм — непобедим! Ну-ну. Лозунги — мысль, если есть. Докажи оригинальный бред народу, белое — серое, черное — розовое. Пусть вначале удивятся, а потом задумаются. Но долго думать давать нельзя. Пытливые умы, вождю не нужны. Нам нужна святая вера в безгрешность идеи. Бездумные исполнители и фанатичные поклонники. Внедри бездоказательную аксиому. Абсолют постулата. Яви небольшое чудо. Накорми тысячу страждущих батоном хлеба, напои из поллитровой бутылки. Смело применяй искусство профессионального волшебника и опытного мага. Народ не верит фокусам, но любит фокусников. Счастлив когда легко и весело обманывают, без потери личного имущества.

Завоюй душу толпы, а карманы она сама вывернет.

Главное правило. Рекламируй себя везде, всегда и постоянно. Кукарекай и кукуй из кустов, с трибуны, выглядывай из телевизора и по радио. Вначале запомнят, потом смертельно надоешь до изжоги, а потом привыкнут. Как к необходимому злу. Как к наркотику. Выработается безусловный рефлекс. Голос — слюна — еда. Твой имидж — твоя идея — ваши бабки. Вставай, тренируйся, пока Кузя не пришел. Произведи впечатление на отпрыска.

Пегас вышел из воды и снова разъединился на Кузю и лошадиный зад. Похлопав ласково по хвосту, Кузя пошел ко мне, оставив писающий зад у реки.

— Не боишься, что брат утонет без присмотра? — Поинтересовался у пасынка, когда подошел ближе. — Чтож все время в речку гадите? Не можешь научить приличным манерам бегать в кусты?

— Да зад как ребенок безгрешный. Что с него возьмешь? Пусть шалит, если ребенку очень нравится шум струи в воду? А в реке не утонет. Напомнить, что в воде не тонет? — Кузя тоскливо оглядел, пустую скатерть, почесал втянувшийся живот. — Обед в себя высосал… У нас больше не осталось поесть?

— Нет. Вечером перейдем на подножный корм, если мясного не найдем. — Вспомнив свои же рекомендации, выпрямил спину, затуманил мудростью взор и простер длань вперед. — Чем займемся Сын мой?

— Как обычно. — Пожал плечами Кузя, не спуская глаз с лошадиного зада у реки. — После еды рекомендуется спать, а вечером видно будет. Рядом большая дорога проходит, предлагаю выйти на промысел. Путникам морды бить и товар отбирать. Втроем сподручнее. Двое работают с клиентом, хвост на шухере стоит.

— С сегодняшнего дня, предлагаю уйти с тупикового пути насилия. — Прошелся походкой балерины, но Кузя не отводил взгляда от речки. Заботливый папашка. — Есть другие планы. Великие.

— А пожрать в великих планах место есть?

— Если утрировать до банального конца, то конечно, без еды не останемся. — Снова замер памятником, отрабатывая роль Отца-Основателя. — В накладе не будем. Сами последнее отдадут.

— А подробнее?

— Идем освобождать Светлану, а пока ищем, несем по пути свет Нового Мира в непросвещенные умы. Зажигать сердца людей, умиротворять души, проще и безопасней чем грабить и мародерствовать…

— И где здесь обед и ужин?

— Сами подадут. И накормят и напоят. Хорошо подвешенный язык, приносит больше прибыли, чем тяжелая дубина.

— Эх, папаня. Святая простота. Харю бить надежней. Быстрее результат на лицо. Клиент силу уважает.

— А дев ты силой уговаривал? По печени и в койку?

— Тут другое дело, но откровенно говоря, мочи нет как иногда доставали. Пока уговоришь, уломаешь, любое желание пропадет. Только на радужных перспективах держишься. А потом встанешь с потного тела и разочарованно думаешь, какого черта силы тратил? Лучше б умную книжку прочитал.

— Вот и проверим на практике, чья правда сильнее. Согласен?

— Да с тобой отец, на край света. — Улыбнулся Кузя. — Вместе путь начинали, вместе и продолжим. Светку освободим. Да и разбойницам за Люську отомстить…

— Во! — Захлопал в ладоши от радости. — Подействовала любовь! Чувство из Нового Мира и в тебе просыпается. А еще кого ни будь любишь?

— Так вот в чем дело. — Протянул Кузя. — Ясно, где собака зарыта. Себя странно чувствую. Тянет неизвестно куда и томление в организме. Списывал на состояние хвоста. Твоя работа?

— Да. Именно моя. Ты же не дослушал главного. Сути не осознал. Последствия с трудом представляю. Когда хозяйка пещеры Люба попробовала настоящей, полноценной любви, то умерла. Отчего не понял, но боюсь, что на некоторых людей лекарство действует неоднозначно.

— Так ты меня отравил? Когда успел? Во время обеда? — Сделал неутешительный вывод Кузя, хватаясь за сердце. — Сыноубийца. Родного отпрыска не пожалел, во имя Нового Мира?

— Не придуривайся Кузя. Я не пищу, а речку любовью заразил, четыре дня назад. Заткнул сливные трубы и соединил любовные ручьи в один поток. Уровень воды поднялся и поток воды влился в реку. Результат перед глазами. Река прозрачная четвертый день. Ты воду из реки лакаешь и хоть хрен. Здоров как бык.

— Как конь. — Поправил задумчиво Кузя, что-то подсчитывая в голове. Горестно воскликнул. — Четыре дня существования Нового мира? А я как стал пить воду из чистой реки, начал делится на части. Новая вода подействовала? Жил беззаботно, счастливо, кого хочешь имел. Был в своем роде единственным и неповторимым. Я конечно мечтал быть как народ, но радикально половинится… А дальнейшие последствия для мира представляешь?

— Черт его знает. Далекое будущее для Мира представляю, что сегодня произойдет — как ежик в тумане. Пока вижу только положительные моменты — река прозрачная стала. Ты делится стал, на человека и лошадь, но жив. Я не умер. Уже прогресс. Поживем — увидим.

— А пока полностью не увидим, ты уж о Новом мире, не говори пожалуйста. Язык за зубами держи. Придет время похвастаемся. — Предложил предусмотрительный Кузя и обернувшись к реке, крикнул своей половине. — Кузяра! Хватит баловаться, бегом ко мне!

— Но пойми Кузя. Если никому не говорить, то никто не узнает. Славы не будет, известности. Жратвы.

— Зато живые.

ГЛАВА 27

— Где этот козел бегает? Домой пора. Пригрел змею на груди.

— Молодой пострел — везде поспел. Зарплату старую оставили, или снизили?

— Еще не знаю. Как скажут.

— А ты уходи. Напиши заявление и хлопни дверью. С твоей светлой головой, везде работу найдешь.

— Зарплата хорошая и дергаться надоело. Потерплю.

— Решай. Кстати, твоя новая шишка идет.

— Ну ладно, я побежал, если что вы меня не видели…

Собрав нехитрый скарб, тронулись в дорогу, продолжив начатый спор. Я жарко размахивал руками, и брызгал слюной забыв о степенности, пасынок спотыкался на копытах отстаивая свою позицию, и лишь безголовый зад, беззаботно скакал вокруг нас, не вступая в дискуссию.

Как не убеждал Кузю, пасынок твердо стоял на занятой позиции сохранения тайны и не желал быть моим верным последователем и учеником. Уважать, любить — пожалуйста, но никак не авторитетом в новом движении.

Горькая судьба пожилого родителя и старого поколения. Мы уважаем седины, заслуги, но не учите нас жить. Ваш бронепоезд на запасном пути. Вы не понимаете современной жизни. Ваши песни давно спеты, истины избиты, а древний опыт не имеет отношения к действительности. Спите спокойно на пенсии, гуляйте в сквериках, а уж мы как ни будь сами. Сами с усами.

Приходит время и новое поколение наступает на те же оставленные грабли. Личным примером учатся на ошибках. Слушают лжепророков, бегут на край света в поисках давно открытых истин. Так бы и дал по башке бестолочам, но силы не те, и возможностей нет. Кузя горячился доказывая свою точку зрения на жизнь.

— Да люблю славу и известность. А я что? Рыжий? Тоже страстно желаю громко вещать и носить медали, но пойми папаша. Когда не известно какой стороной выпадет монета, куда повернется колесо, орать раньше времени смысла нет. Могут и шарлатаном объявить. Назначат козлом отпущения — вовек не отмоешься.

— А ты вначале горячо убеди невежественное стадо в правоте, набери союзников и друзей побольше. Хрен кто слово поперек скажет. На чьей стороне физическая сила, с теми и считаются сильные мира сего.

— Или разделываются. — Сопротивлялся Кузя. — Стрелочником в Истории работать? Да назови одного злодея, который не руководствовался в своих помыслах хорошими мыслями? И они хотели всеобщего счастья, понимая его по-своему. Только для этого необходимо немного прорядить ряды сомневающихся сторонников и уничтожить противников. Проиграли.

— Потому что не выиграли. — Не сдавался доводам. — Не убедили большинство, не разглядели внутренних врагов. Плохо работали с рекламой. Упустим время, опоздаем. Наше честно заслуженное место займут другие. Присвоят заслуги из под носа, останемся на голодном пайке.

— А напоминать голодному о булочках с изюмом, подлый прием. Сам же знаешь, когда жрать хочется, любая теория впрок идет, лишь брюхо набить.

— Голодная толпа проще управляется. Голодная ли до хлеба, зрелищ, идей, впечатлений. Нам какая разница? Перевернем мир на уши.

— Пока лично не удостоверюсь, делать ничего не буду.

— А отпавший лошадиный зад? Тебе мало?

— Связи не улавливаю. Я же мутант? — Кузя горько вздохнул. — Видимо мать, не зря отказалась от сынка.

— Ждем до вечера. Найдем реальные подтверждения, присоединишься?

— Увидим. Эй, хвост, не отставай!

Ждать до вечера не пришлось, через пару часов встретили старую знакомую. У кромки воды лежала мышь. Она же крыса, суслик и кенгуру. Известная Матерщинница вышла на водопой. За те несколько дней что мы не виделись, животное резко изменилось. Шкурка посерела и покрылась жестким хитоном, как у божьей коровки. Уши съехались к макушке и слиплись, напоминая гребень. Ножки съежились и пропали под полусферическим телом, а длинный хоботок уходил в воду. Узнал знакомую лишь по хвосту и громкой ругани.

Заслышав шорох шагов, мышь скосила глаза, разглядывая нас, но пить воду из реки не перестала. Подойдя ближе, остановились невдалеке, разглядывая странное животное и думая что предпринять с обидчицей. Я не злой, но злопамятный.

— Ну что вылупились, клик в корень. Мышей не видели? Привет Вася. Живой погляжу? Блин, не ожидала.

— Здравствуй дорогая, Крыся, ура, встретились. — Злорадно улыбнулся. — Не кажется, что пора платить по счетам?

— Да ладно Василий, не гони волну. Какие между нами расчеты? Видишь, как жизнь потрепала? Допрыгалась клик его. Надо было в норке сидеть.

— Твоя знакомая? — Встрял Кузя, плотоядно облизываясь на животное. — С какой стороны? Враг, или друг?

— Какая разница?

— Если друг, то придется до вечера голодным идти, а если враг, то могу взять на себя ответственность и убить вражину. Мяса немного, но лучше кто-то, чем никого.

— Испугал козу баяном. — Булькнула хоботком мышь. — Зубы не обломай. Я теперь в новой ипостаси. Пластмассовой.

— Что? — Мы переглянулись.

— Не видишь, изменилась? Теперь несъедобная. Хрен кто на жизнь покусится. А ты Вася говорил, миллионы лет эволюции — птичьи крылья, плоский хвост — руль. Все проще, клик через клюв. Раз и готово.

— Но в последнюю встречу, ты кенгуру изображала. Хвасталась открывающимися возможностями. Сама изменилась, или помог кто?

— А клик его знает. Скакала-скакала, решила воды попить. Через минуту — бац. Пискнуть не успела, как начала меняться. Покрути уши, чешутся, мочи нет.

— Сама чеши. — Отрезал Кузя и пнул по мышьему боку, проверяя Крысины слова. Животное со звонким клацаньем отлетело в сторону, перевернувшись на спину. Посредине брюха торчало колесико и выставлялся плохо завернутый шуруп. — Во блин, точно несъедобная. Эк ее с воды отколбасило.

— А я что говорю? Чо пинаться-то сразу? Клик вам. На слово не верите?

— Пасынок никому на слово не верит, пока лично не убедится. — Показал Кузе на мышь. — Второе доказательство. Убедился, что не вру?

— Жаль, а то бы перекусили. Отличная бы вышла закуска из печени врага. Доказательство есть, а пользы нет.

— Важен принцип. — Подошел к барахтающейся в песке, пластмассовой мыши и перевернул ее обратно. — Ну и как Крыся, в новой роли живется?

— Превосходно. Хочется кликать и кликать.

— Кого?

— Как вам, непосвященным юзерам проще объяснить. — Мышь опустила хоботок в воду и зажмурила глаза от удовольствия. — Раньше как простая дура, матом ругалась, а теперь то же самое, по два раза но кликом и перед глазами картинки появляются. Куда именно посылаешь. Хоботом навела, разик кликнула, настроилась, и сразу правду в глаза — клик-клик. Обидчик там, куда послала. А для повтора непонятливым, курсором выделила, откопировала и послала в корзину…

— Папаня, у твоей знакомой, крыша съехала. — Шепнул Кузя, с опаской косясь на мышь. — Пошли отсюда, а то укусит.

— Укусить не укушу, но вырезать сумею. А если до крайности доведете, то отформатирую. И отгоните немедленно лошадиный зад, а то мало не покажется. Переименую и заархивирую.

— Кузя убери хвост. — Попросил пасынка, пока его бегающий кругами зад, не успел пристроится и нагадить на мышь. Заинтересованно уточнил. — А любви в сердце не чувствуешь?

— Еще как. Могу любить всех и сразу, лишь бы оперативки хватило. Раньше кто была, клик на Рамблер? Бедное животное, которую каждый норовил обидеть, или съесть. А теперь? Грызите пластиковые бока, пока не подавитесь. Тело бренное, да дух бесконечен и лишь здесь временами появляется. Ходить не могу, зато многое вижу. Еду не добываю, питаюсь одной водой. Чем не жизнь? Могу гордо признаться — наконец осознала себя в системном файле.

— Бред полный. — Кузя покрутил пальцем у виска.

— Еще выяснить, кто бредит. — Возмутилась мышь. — Я в полной загрузке, а вам системные папки искать. Клик вам на сидюк.

— Успехов и прощай Крыся. Сиди кликай. — Помахал мышке и пошел, но плюнув на осторожность и Кузю, гордо спросил. — А ты знаешь, кто помог найти? Догадайся с двух раз.

— Сама дошла.

— А фиг. — Обиделся, на наглую ложь, самозванки. — Я Новый Мир устроил. Мне должны поклоняться.

— Была нужда. — Фыркнула хоботом мышь. — Чем докажешь, отец-родитель? Зная твое хвастовство, в жизнь не поверю, чтоб диск не отрывался. Клик вам в порносайт. Я первая сообразила.

— Видишь Кузя? — Горько воскликнул, обращаясь к пасынку. — Кто не успел, тот опоздал. А ты говоришь, таится. Останемся без славы как без собственных ушей.

— А мышь без возможностей. — Продолжил Кузя и развернувшись к Крысе, от души заехал копытом в пластмассовый бок. Взлетев как футбольный мяч, Крыся по высокой дуге улетела к средине реки, и громко булькнув на прощание, скрылась в прозрачной глубине, пуская струйкой пузырьки.

— Ты, что Кузя? Она же утонет! — В чистой воде видно, как Крыся, отчаянно размахивает хоботком, пытаясь всплыть на поверхность, но маленькие лапки не помогали плавать и мышь медленно опускалась на дно.

— Ее проблемы, дурилка пластмассовая. Спасение утопающих, дело самих утопающих. Мы восстановили попранную справедливость. — Пожал плечами Кузя. — Убрали конкурента на славу. Выплывет, значит имеет право на толику известности. Но мне кажется, на дне ей будет лучше.

— Нехорошо. Живое существо погубили.

— Нехорошо мозолистым пальцем, нежную плоть возбуждать, а остальное — дело житейское. — Философски ответил Кузя и побрел по берегу. — Пошли папаша, не мучайся. Нам еще ужин добывать и Светку из плена вытаскивать. Так говоришь, начальница у моих старых знакомых в плену, к поцелуйкам попала? А что они конкретно целуют, ты не уточнял? А я пробовал. Потом на досуге просвещу. Знавал одну тетку, ловко языком владела, от удовольствия воешь, как волк на луну…

Несколько часов мучился угрызениями совести, укоряя бессердечного Кузю в излишней жестокости. Пасынок вяло отбрехивался, бегая по кустам за безголовым лошадиным братом.

Ближе к вечеру пошли на большую дорогу, заниматься разбоем. Кузя уверял, что ограбить путника, не преступление, а суровая необходимость. Грабить бедных нехорошо — прибыли мало, уголовное преступление, а экспроприация у экспроприатора, — революционный акт. Мы же представители Нового мира? Новый Мир — Новая эпоха, новые правила. Унижаться попрошайничеством — ниже хвостатого достоинства, бегающего рядом. Мы не все заберем у торгашей, а маленькую толику отнимаем. Только на плотный ужин и легкий завтрак. Люди обязаны делится. Помогать друг другу, а в какой форме осуществляется, не важно. Человек — человеку, товарищ и брат.

Извини сынок, но приятнее когда делишься добровольно и без принуждения, настаивал я. Никто не собирается принуждать силой — клялся Кузя, ты рядом постоишь покачивая дубиной, а я вежливо попрошу о спонсорской помощи. Порядочный человек, поделится куском хлеба с салом, а жадных и скупых недоумков, необходимо учить честной жизни. Разве у нищего трудяги-пролетария, бывает лишний товар на продажу? Едва концы с концами сводит, семью обеспечивает, соленым потом умывается. А торгаш? Последнюю рубаху несет на рынок? Нет. Человек желает обменять излишки результатов труда на предметы роскоши, которые отдаляют личность от морального облика строителя Нового мира. Заработать денег, получить удовольствие — вот что двигает корыстолюбца. Хочет жить лучше других, в то время, как в Африке голодные дети болеют желтухой, а в Азии несчастные дети занимаются малолетней проституцией. Алчность, жлобство-жмотство и излишнее богатство, — недостойные свободного человека, черты характера.

Вася, тебя грабили? В плен брали? Неужели ты никогда не хотел отомстить? Хотел и не раз. Так пользуйся возможностью. Восстанавливай справедливость. Но ты Кузя предлагаешь грабить тех людей, которых не знаю и передо мной невиновных. Какая разница, пусть страдают первые попавшиеся. В армии не служил? Я тоже, но от знающих людей, справедливые рассказы слышал. Первый год гоняют пинками, под железными двухярусными койками, но приходит свежее пополнение зеленых бойцов и ты меняешь роль, мстишь салагам, за прошлую унизительную службу. Что поразительно, никому не стыдно, у отпетого гуманиста совесть ко второму году службы перестает страдать, воспринимает суровую армейскую действительность как данность. Так и в жизни. Получил по морде от сильного, сопли с кровью растер по физиономии, сдал сдачи более слабому. Обидчику не отомстил, но напряжение снял.

К позднему вечеру, Кузя почти убедил, но на мое счастье, никто на пустынной дороге не появился.

Спать легли с чистой совестью, но на голодный желудок, и чтобы обмануть чувство голода, напились воды из реки, от пуза. Наломали веток для лежанки, закусили перед сном свежей травкой и увлекательной, ночной беседой, о смысле жизни.

Утром проснулись от пронзительного ржания. Настойчиво ржал лошадиный брат, требуя внимания и еды. Вернее, ржал не зад, а маленькая голова жеребенка, проклюнувшая на месте среза. Тут же торчали небольшие ножки, с мягкими копытами. Из-за нарушенной пропорции, лошаденок немного походил на уродливого кенгуру и очень напоминал плюшевого, китайского тиранозаврика. Дешевая китайская игрушка, на батарейках, сшитая в подпольной мастерской.

— Поздравляю Кузя. Твой родственник приобретает нормальный, лошадиный вид. Хвост становится конем.

— Спасибо. — Машинально ответил Кузя, вскакивая на ноги и оглядывая себя с разных сторон. — По моему, я тоже меняюсь…

За ночь и с пасынком произошли разительные перемены. Ноги поправились, копыта отпали, сменившись человеческими ступнями. Шерсть поредела, а внизу живота стала гуще. Кузя принялся лихорадочно шарить в паху. Лицо расплылось в неуверенной улыбке.

— Что-то растет? Проявляется? — Нетерпеливо поинтересовался, с любопытством наблюдая за суетящимся Кузей.

— Ага. Намеки есть. Погляди, как со спины выгляжу? — Попросил пасынок, разворачиваясь задом. — В люди выйти не стыдно?

Кузькина спина и зад приняли человеческий вид. Ягодицы бугрились, копчик не выделялся. Действительно. Приличная задница, благообразная. Хоть в высший свет идти, хоть штаны надевать. Кузя стал почти человеком. Если избавится от лошадиных замашек, будет первый парень на деревне.

— Ну, что вам сказать молодой человек… — Протянул я, мучая длинной паузой озабоченного Кузю. — Не Гомосапиенс, но рядом с Петикантропом сидел однозначно. Вылитый Неордаталец времен Ледникового периода.

— По-человечески, нельзя ответить? — Обиделся Кузя, продолжая вертеться юлой и пытаясь разглядеть спину. — У формирующегося человека, стоит вопрос жизни и смерти, а он издевается шуточками. Ничего папаша святого. Нормальный зад, или нет?!

— С пивом потянет. — Рассмеялся, радуясь за Кузю. — Пару дней и от девчонок отбоя не будет. Устанешь отбиваться, бесстрашный боец полового фронта.

— Блин, скорее бы. — Кузя радостно похлопал себя по животу. — А я уж не верил, что человеком стану. Думал, веки вечные буду работать нянькой, у хвоста. Закончилось рабство, да здравствует автономия!

— Чем плохо? У вас было разделение труда. Ты думаешь, братец получает. А теперь? Животные инстинкты овладеют головой. Накорми брюхо, напои, конец удовлетвори. Двойные заботы.

— Хоть приглядывать, не надо. Все рядом. — Кузя похлопал себя по заду. — Никуда не денется, будет делать, что хочу, а не скакать, где попало. Одна голова — один хозяин. Правильно хвост?

Но лошаденок, не ответил, а лишь жалобно заржал, выпрашивая у Кузи еду. Кряхтя и ругаясь, поплелись на речку, заливать голод водой. Утренний, холодный чай. Без свежей заварки, сахара и бутерброда с маслом и куском вареной колбасы. Бр-р-р…

Ближе к полудню нашли дерево с желтыми, продолговатыми плодами. Бананы молодости нашей. Вкус детства, радости и беззаботного счастья. Дружно навалились на халяву и легко расправились с недозревшими плодами. Что не доели, то сложили в котомку на ужин и взвалили на лошаденка. Он отчаянно сопротивлялся и верещал, но дисциплина в боевом походе превыше всего. Я — старший по возрасту, мне нельзя. Начальство думает о стратегии, разрабатывает тактику, а не таскает тяжести. Кузя апеллировал к ранимой молодости, растущему организму. Якобы тяжести юноше носить вредно, будут ноги колесом и спина горбатая, а лошади по статусу положено. Отбрехаться конь не смог, молчание и ржание — знак согласия. Договорились.

У противоположного берега, покачивался на волнах, знакомый корабль Платонических поцелуек. Неужели догнали, но почему один корабль? Странно. Резко остановился на месте, разглядывая судно.

— Они? Наши общие знакомые? — Спросил подошедший Кузя, сразу присаживаясь на траву и устало вытягивая ноги. После твердых лошадиных копыт, ходить босыми ступнями по земле, пасынку невмоготу. Рядом упал обессиленный лошаденок, придавленный котомкой с бананами.

— Похоже что да. Из поцелуйских кораблей. — Неуверенно ответил Кузе, щуря глаза. — Ближе бы подойти, деталей не разгляжу. Интересно, где остальной флот?

— Какая разница? Пользуемся обстоятельствами и смело идем на абордаж. — Беззаботно предложил Кузя. Пасынок готов на что угодно, лишь не плестись пешком. — Решительный штурм и враг повержен. Тебе отдаем в пользование Светку, мне на растерзание — экипаж.

— Не многовато?

— Я не тороплюсь. — Кузя почесал живот, лениво жмурясь на солнце. — Мышцу необходимо тренировать. Черт с ними, что некрасивые, зажмурюсь. После нескольких дней воздержания и сухая корка за торт покажется.

— Еще не выросла, мышца твоя. Тренировать тю-тю.

— Не скажи папаша. Хорошая физкультура, растущему организму не повредит. — Погладил лошаденка по гриве. — Правда, брат Кузьма?

— Котомку таскать ему вредно, а как поцелуек шевелить, так бодр и здоров? — Но действительно, что делать? Плыть к кораблю сейчас, ждать вечера, строить плот? Светлые идеи в голову не шли, пришлось обратится к команде за советом. — Кроме абордажа, здравые мысли есть?

— Ночной грабеж и кровавый разбой. — Сразу предложил Кузя, пожевав губами, добавил вздохнув. — Денежный выкуп, но с деньгами напряг. Бартер предложить? Товарообмен. Обменять военнопленную на врага, или кого-то из нас. Сдаться дружно в плен. Последний вариант мне больше нравится. Опыт саботажа и половых диверсий имеется. Соблазним одну из поцелуек и сбежим в ночи. Не пропадем.

— Ясно. Готов любыми путями отдаться врагу, лишь бы не работать. Привал. Оправится и перемотать портянки.

Что же предпринять? Умел бы воевать, подручные средства и пару пулеметов, не раздумывая бросился на штурм. Но, боевого опыта нет, погибну и людей подведу. Цели не добьюсь. Ждать вечера и смело, как ловкий разведчик, пробраться на корабль, вырезав врагов и тихо освободив Светлану? Плаваю как собака, если речку переплыву, не утону, бульканье за версту услышат. Ничего полезного в голове. Доморощенный стратег. Полдела сделал, а теперь опустил руки? Господа извините, верните девушку, я вам денежек дам…

Пока Кузя с лошаденком перекусывали, ходил кругами по берегу и в бессильной ярости пинал песок. Когда приходит время решительных шагов, расписываемся в собственной несостоятельности и пускаем слюни.

— Папаша, не грузись, съешь банан успокойся. — Пожалел Кузя. — На сытый желудок лучше думается. Время есть.

— Но идеи нет. Как освобождать, ума не приложу. — Выхватил из рук Кузи, протянутый банан и не снимая кожуры, злобно принялся грызть, вымещая на фрукте бессильную ярость.

— Когда головой не знаешь что придумать в безвыходном положении, думай телом. — Кузя похлопал по животу. — Что хочет возмущенный разум? Немедленно идти освобождать начальницу. А тело?

— Откуда знаю?

— А тело, мечется по берегу в нерешительности. Не желает искать неприятностей раньше времени. — Похлопал по земле. — Сядь, успокойся и не мельтеши перед носом, аппетит отбиваешь.

— Видеть перед глазами корабль, с плененной Светланой и не иметь возможности изменить положение, невыносимая мука.

— Откуда знаешь, что Светка там?

— Чувствую сердцем.

— Какие чувствительные стали…, умереть не встать… — Издевательски протянул Кузя. — Любовь-морковь Нового Мира действует? Так давай сюда поцелуек позовем. Привлечем внимание, тетки — существа любопытные, сами приплывут, а дальше видно будет. Вдруг на поцелук, наш Новый Мир подействовал и они изменились? Если нет, то хоть Светлану увидим.

— А в плен заберут? Меня убьют, тебе отомстят.

— Тебя же в прошлый раз не убили, только за борт выбросили, а меня хрен узнают. Изменился сильно. Гадости им парнокопытный Пегас делал, а я сейчас в человеческом теле существую. Не переживай, женское сердце стервозное, но жалостливое. Им проще ненавистному человеку глаза выцарапать, чем жизни лишить. Поверь, неоднократно на личном шкуре испытал. Надавишь на жалость, сироткой прикинешься, глазками поморгаешь, прощения попросишь, признаешься в чувствах и тетка твоя навеки. Бери добычу голыми руками и делай что умеешь и знаешь. На сколько потенции хватит. Великодушные существа, бурно реагируют на лесть и доброе слово, как кошки. За лишний комплемент, мать родную продадут, не пожалеют.

— Жалостливое говоришь? — Почесал затылок пробуждая мысли и махнул рукой, убедившись в отсутствии идей. — А давай. Попробуем. Мне без Светланы тоска, одним глазком увижу, честно признаюсь что о ней думаю, и будь что будет. Кривая выведет. Сигнализируем.

Орали, скакали на берегу, размахивая руками и тряпками, пока с палубы корабля нас не заметили. На борту судна, подняли паруса и медленно развернувшись, поплыли в нашу сторону.

— Кузя, слушай команду. Марш в кусты ждать сигнала к атаке, или к бегству.

— Батя, ты что? — Кузя укоризненно поглядел в мою сторону. — Хочешь, чтобы, как последний трус, прятался в кустах перед бабами?

— Кузя, выполняй приказ. Втянул в авантюру, сам и расхлебаю. Забыл, что поцелуйки на тебя зуб имеют? А тебе лошаденка выкармливать.

— Теперь у лошаденка своя голова имеется, не пропадет.

— Но пойми, я не знаю, как поцелуйки будут действовать. В плен возьмут, или на месте из луков расстреляют. Пропадем не за грош, а применив военную хитрость, обстановку проконтролируешь. Если в плен возьмут, у тебя больше шансов спасти папашу, оставшись на свободе. Свобода маневра. Соображаешь?

— Подлая внезапность — важный фактор стратегии? Если так ставить вопрос… — Протянул разочарованно Кузя. — Уговорил. Какой сигнал подашь, чтобы с дубиной наперевес, выскочил из кустов и застал противника врасплох?

— Свистну два раза, ты и выскакивай.

— Глупо Вася. — Скривился Кузя. — Поцелуйки насторожатся. Ты загадочную фразу произнеси — в Багдаде все спокойно.

— Там война третий год.

— Тогда громко пропоешь — Я люблю тебя жизнь.

— Спою как умею. Но без сигнала не выскакивай, но если свисту, значит в порядке, спокойно выходишь из кустов, знакомится с тетками. — Корабль нехотя приближался, пересекая фарватер реки. — Пора Кузя, прячься. Они уже близко. Прощайте друзья, не поминайте лихом.

— Типун на язык. — Кузя три раза переплюнул через левое плечо. — До скорой встречи. Если погибнешь, гадинам сурово отомщу. Буду глумится над каждым бездыханным телом поцелуйки. Нудно и долго.

— Спасибо, но лучше работать над живым объектом.

— Базар. — Согласился Кузя и подозвав заднего брата, скрылся в прибрежных, густых зарослях.

Чтобы прийти в себя перед встречей и успокоиться, сел на землю и стал терпеливо ждать развязки. Харе-Моно, Харя-Стерео и вам Харе-Хера…

Корабль медленно приблизился и остановился покачиваясь на волнах, в шагах двадцати от берега, опасаясь сесть на мель. Из-за высокого деревянного борта, торчали головы благородных поцелуек, но ни одной рыжей шевелюры. Душа скукожилась, а сердце опустилось. Неужели ошибся в расчетах? Напрасно искал Светлану, в то время как она уже…? Тешимся с Надеждой.

Поднявшись медленно с земли, неторопливо отряхнул штаны от песка и степенно поклонился званным гостям в пояс. Вежливость — вынужденная необходимость, при разговоре с малоприятными людьми. Первое правило самообороны. Не провоцируй раньше времени врага, тяни последние мирные минуты, приготовься умирать красиво. Пока не наступила кровавая схватка, и есть призрачный шанс принять другое решение. Сделать ноги и смотаться. Потеряешь достоинство, но сохранишь жизнь.

Дух неожиданно победил.

— Привет досточтимые поцелуйки!

— Это ты — Вася? — Спросила одна из Платонических Поцелуек, забравшись верхом на борт и подслеповато рассматривая. — Как фамилия?

— Тефлон-Кастрюлькин, собственной персоной. — Расшаркался по песку голыми пятками, демонстрируя самообладание и веселый нрав. Пусть видят, что не боимся врага. — Не ожидали встретится?

— Еще как ожидали. — Буркнула переговорщица и обернувшись к подружкам радостно произнесла. — Он девчонки. Вылитый. Подходит по описанию и дурости. На наше счастье не утоп. Что она в нем нашла? Непонятно.

— Где моя начальница? Куда дели? — Важно напыжился, хотя поджилки тряслись в лихорадке. — Учтите девушки, живым не отстану, пока Светлану обратно не вернете, в целости и сохранности.

— Да нужна нам твоя жизнь. — Пренебрежительно отмахнулась поцелуйка. — Иди забирай дуру. Вплавь доберешься, или шлюпку послать?

— Что вы сделали? — Напрягся, представляя страшные картины. Замучили, избили, покалечили, и почему легко согласились вернуть? Решили заманить в ловушку, чтобы снова раз выбросить за борт… Берут на живца. Нашли идиота для мышеловки. И сыр в виде Светки.

— Ничего не сделали. Не успели. Иди, увидишь.

— Заманиваете в ловушку? — Снисходительно усмехнулся, засовывая руки в широкие карманы. — Учтите поцелуйки, я в компании. За спиной, в кустах спрятана целая армия. Покажите Светлану.

— Слушай Вася, не доставай. Ишь, пугач. У вас что? Семейные обычаи, честный народ угрозами шантажировать? Иди забирай, или последнее терпение у девчонок пропадет. Пусть горит синим пламенем.

— Вы от прямого ответа не уходите. Показывайте немедленно Светлану. Изуродовали девушку, а теперь заманите и за компанию отделаете? Не выйдет, руки коротки.

— Давно бы показали, да твоя стерва в корабельном трюме заперлась и народ до белого каления доводит. Угрожает.

— Моя начальница просто так в кладовке не прячется. Силой засунули? Издевались над несчастной девушкой?

— Это не девушка, а гадюка подзаборная. Сидит рядом с бочкой пороха и угрожает взорвать корабль, если в трюм, тебя не доставим, живым или мертвым… — Поцелуйка смерила задумчивым взглядом. — А действительно, зачем живым показывать? Вдвоем больше гадостей наделаете.

— Но-но, попрошу без грязных намеков. — Отскочил от кромки берега, ближе к кустам с Кузей. — Светлана, девушка образная, выражалась иносказательно. За смерть, точно останетесь без корабля.

— Она может. — Горько вздохнула поцелуйка. — Ладно, высылаем на берег шлюпку. Убеди подружку оставить нас в покое и уматывайте на четыре стороны. Договорились? По рукам?

— Думать буду. С войском советоваться. — Обернулся к зарослям и громко крикнул, намекая Кузе на военный совет. — Эй, Войско мое доблестное! Воеводы мудрые! Что делать вождю вашему, батюшке? Съездить к супостатам в бивак, али ратный бой принять? Самим деву освободить?!

— Вася, не переигрывай, мы не из древнерусской сказки. — Донесся гулкий шепот Кузьмы. — Езжай на корабль, погляди, поговори со Светкой. Только пусть из трюма не лезет. А то мало ли, поцелуйки бабы воинственные, могут прибить вас обоих под горячую руку, за предоставленные мучения. Как удостоверишься, что жива-здорова, на берег возвращайся. Думать будем, как выпутываться из положения.

— Понял. — Важно обернулся к поцелуйкам и помахал рукой. — Мы согласные. Присылайте лодку, не хочу ноги мочить.

На корабле Поцелуек царил беспорядок. Следы огня, наспех зашитые, драные паруса. Разбитые бочки и осколки посуды.

— Экую грязюку на корабле развели… — Осуждающе покачал головой, вступая на захламленную палубу. — Что ж вы девушки, не прибираетесь? Палубу в чистоте не блюдете? Следить за чистотой не только тяжелая обязанность, но и элементарная гигиена. Вот когда я кипел высокой страстью к чистоте, вы не поверите, как бы возмущался.

— Поучи жизни. Пешеход. — Дружно вскипели Поцелуйки. — Весь бардак из-за подружки, проклятой Кастрюлькиной. Третий день на корабле кавардак, живем как на пороховой бочке.

— Почему как? — Пошутил и заткнулся под осуждающими взглядами команды. Народ к юмору не готов. Хмуро поинтересовался. — Где Светлана?

— Иди к корме, увидишь открытый люк в трюм. Внутри гадюка и сидит. Только ты ей скажи что б от радостной встречи, факел на бочку не уронила. Не хватало, за компанию на воздух взлететь.

— Ясно. — Кивнул, и торопливо прошел на корму. Возле отрытого люка сидела одна из поцелуек, вооруженная мечом. Дождавшись, когда подойду ближе, часовая отошла молча в сторону, оставляя одного.

— Света! Ты здесь? Отзовись! Это я Василий! — Крикнул в темноту. Дыхание от волнения перехватило, и слова вышли дребезжащие. Неубедительные, но снизу раздался до боли знакомый голос.

— Вася? Живой? — Донесся едва слышный из трюма, любимый голос. Не обманули, здесь, моя начальница!

— Ага! Светлана, я цел и невредим. Подожди родная, спущусь. — Слепо прыгнул внутрь, не надеясь на мягкую посадку. Приземлился удачно. После дневного света на палубе, в трюме царил полумрак и лишь в дальнем углу мерцал едва потрескивающий огонек света. — Света, ты где?

— Иди прямо Вася! Я у бочки.

Не разбирая дороги, неуклюже спотыкаясь о валяющиеся на полу мешки и ящики, бросился вперед, на огонь факела.

Светлана сидела на корточках рядом с большой, открытой бочкой пороха. Увидев, неловко встала, покачиваясь от усталости. Побитая поцелуйками, растрепанная в жестоких схватках, рыжекудрая красавица. Заглядевшись на Светлану, опять с грохотом растянулся между ящиков, неловко вскочил на ноги не чувствуя боли, и наконец заключил дорогое и любимое тело девушки в крепкие объятия.

— Здравствуй моя дорогая. Светочка, как я рад тебя видеть!

— Васечка, живой. — Уткнувшись носом в плечо, прошептала Светлана и что-то горячее потекло по плечу. Слезы, кровь? — Дорогой…

— Моя драгоценная. Солнышко, рыжее. — Поднял ее лицо от мокрого плеча и впился в горячие губы поцелуем.

— Осторожнее, уроним факел, взорвемся… — Оторвавшись от моих губ прошептала Светлана. — Погибнем раньше времени, Вася-Василек…

— Наплевать. Мы снова вместе и больше ничего не волнует. — Жадно покрывая лицо поцелуями, пробормотал я. — Пусть будет, как будет…,

— Но…

— Я нашел любовь, Света! Но самое главное понял, что это. Любовь, это ты. Я люблю тебя Светлана!

— Ну, что директор приказал? Удаляем гада?

— Зачем удалять качественный продукт? Наш шеф — светлая голова, дай бог ему здоровья и многая лета. Сразу сообразил, как вредный вирус поставить на службу конторе. Рассылай друзьям-соседям. Возьми бумагу, список прилагается. Пусть конкуренты помучаются…