Вишенка на десерт

Глава 2

Мне кажется, что по комнате порхает разноцветный безудержный вихрь. Не ожидала от Шпалы такой прыти. Через несколько минут появляется и вторая служанка. Одета она в точно такое же серое платье, чепец и передник. Она младше Шпалы, возможно даже моя ровесница, милая блондинка с наивными широко распахнутыми круглыми глазами. Довольно симпатичная, если не обращать внимание на длиннющий тонкий и немного загнутый на кончике нос. Он будто с другого лица прибежал, совсем не вяжется с кукольной внешностью блондинки.

Я подозрительно смотрю на нее. Она или не она обзывала меня жабой. Но даже когда девушка разжимает рот и что-то начинает говорить, припомнить голос не могу.

— Беги, выглади это и это, — приказывает Шпала, и Кукла, подхватив платья, бросается из комнаты. Охапка разноцветных шелковых тканей болтается в ее руках, как флаг Маврикия.

— Леди Вивьен, вы еще здесь, — грозно сводит брови, увидев, что я так и замерла в постели среди груды одеял и простыней. ― Скорее в ванную.

— Скорее будет проблематично, — хриплю.

Шпала подходит ближе, помогает подняться. Я чувствую сухое, твердое плечо под ладонью и сильную руку, обхватывающую мою талию.

― Вам нужно привести себя в порядок. Перед женихом стоит показать, что вы здоровы и полны сил.

— Не знаю, удастся ли, — искренне сомневаюсь.

― Лучше бы удалось. Леди Роуз дала четкие указания, — со странной интонацией произносит Шпала.

До ванны добираюсь с трудом. И это несмотря на помощь. На лбу выступает пот, ноги подгибаются как ватные.

― Садитесь вот здесь, ― помогает приземлиться на краешек ванны. А сама принимается наполнять ее водой.

От пара становится еще хуже. В груди начинает булькать кашель. Когда вода достигает половины лоханки, Шпала ее выключает и, сняв с меня рубашку, осторожно поддерживает, пока опускаюсь в теплую ванну.

Бульканье становится сильнее, влажный пар поднимает его из самых глубин, и я захлебываюсь невыносимым кашлем. Все тело вздрагивает, вода выплескивается на пол, в легких дерет когтями. Как при таких обстоятельствах служанка умудряется меня намыливать мочалкой и смывать пену водой, остается загадкой.

На самом деле мне где-то в глубине души стыдно, что меня купают как маленького ребенка, видят раздетой. Но понимаю, что для Вивьен это привычные вещи, поэтому молча подчиняюсь и не протестую. К тому же, вряд ли в таком состоянии я способна себя качественно вымыть. А вот когда в ванную без предупреждения залетает леди Роуз, инстинктивно прикрываю грудь руками.

Она брезгливо оглядывает меня и морщит нос.

― С этим можно что-то сделать? ― ведет указательным пальцем, когда я опять захлебываюсь кашлем. — Сара! Хоть что-нибудь!

― Это может навредить леди Вивьен, ― ровно отвечает. ― Я остановлю кашель, но залог выздоровления ― освобождение от мокрот.

— Ой, ничего с ней не случится за несколько часов. Главное, чтобы так безобразно не лаяла при женихе. Я сказала лорду Спайку, что она вполне здорова.

Сара кивает, я возмущаюсь. Кто же такая эта леди Роуз. Опекунша, злая мачеха? Кто? Но не спорю. Понимаю, что пока ничего поделать не могу. А там разберемся. Быть для этой Роуз смиренным ягненком не собираюсь.

― Теперь пойдем выбирать платье! ― командует она и выходит.

Сара подает руку, чтобы я смогла подняться. Через несколько минут я уже стою в комнате, распаренная после ванны, в сыром хлопковом халате, и дрожу от холода. Кашель снова рвется из гола.

― Сара! — рычит леди Роуз.

Я просительно смотрю на служанку. Но та сжимает губы и вдруг прикладывает горячие ладони к груди и лбу. Меня пронзает тепло, и спазмы исчезают.

Ошарашено хлопаю глазами. Когда леди Роуз требовала избавиться от моего кашля, я думала, что мне дадут какие-то лекарства, но никак не пощупают руками. Это что? Магия? Гипноз?

Но мою растерянность развеивает новое распоряжение.

— Мэри! Неси рубашку и корсет! ― отдает приказ леди Роуз.

И в моем животе поселяется холодок. Про корсеты я читала, хотя вживую ни разу не видела, и тем более не примеряла. И знаю наверняка, что ничего хорошего от них не будет.

Пока леди Роуз выбирает из нескольких, разложенных на кровати, один-единственный, удовлетворяющий ее придирчивую душу, Сара снимает с меня халат, а Мэри помогает надеть тонкую рубашечку и коротенькие шортики-панталончики. Белье мне нравится, приятное и хорошенькое. Я бы и на Земле такой комплектик с удовольствием носила или спала бы в нем вместо летней пижамки.

Но когда леди Роуз поворачивается ко мне с жестким корсетом в руках, перехватывает дыхание. Я прекрасно помню сцену из «Унесенных ветром», когда Скарлетт упаковывали в аналогичное орудие пыток, и что-то мне становится страшно.

Испуганно качаю головой и отступаю на шаг. А на губах леди Роуз появляется кровожадная улыбка.

― Нам повезло, что ты заболела Вивьен! Благодаря воспалению легких тебе удалось сбросить несколько фунтов, и корсет Селесты должен налезть.

Ага, просто невероятное счастье, — мысленно фыркаю. ― А если бы умерла, то они бы праздник устроили, да? И снова смотрю на корсет.

Не подозреваю, кто такая Селеста. Но судя по его размеру, она не больше воробья. Я еще раз искоса поглядываю на себя в зеркало — вдруг мне мои формы привиделись — и снова на корсет. Формы были на месте. Теперь, в тоненьком белье, я не напоминала снежную бабу, но и до воробья-Селесты мне было далеко.

― Вы, наверное, шутите? — подняла одну бровь и сложила руки на груди. ― Мне он налезет только на одну ногу, и то застрянет где-нибудь в районе бедра.

Тихонько, за левым плечом фыркает Мэри. Губы Сары слегка вздрагивают.

― Не смей возражать! Если бы твой покойный, пусть земля ему будет пухом, отец, лорд Роуз, вместе с той противной поварихой Дженни не баловал тебя, ты была бы нормальная. А так терпи! — леди Роуз белееет от гнева.

То, что у меня был хороший отец, немного утешает. Я уже было подумала, что бедная Вивьен одна-одинешенька среди этих змей. Похоже, они и сорвались с цепей, когда умер добрый лорд Роуз.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы его наденем. Я тебе обещаю, — хищно сверкает белоснежными ровными зубами леди Роуз. Я испуганно глотаю комок в горле, и пытки начинаются.

Корсет все же на талию мне натягивают. Через голову. Для этого приходится на максимум распустить шнуровку. Жесткие пластины сразу же врезаются в тело. Мне даже в расшнурованном виде неудобно в нем, а когда начинают затягивать, кажется, что глаза на лоб вылезут.

― Остановитесь. Больно! ― выдыхаю, действительно держась за столбик кровати, как Скарлетт в фильме, пока леди Роуз с одной стороны и Сара с другой тянут за шнурки. — Я не могу дышать.

― Терпи! Как можно быть такой плаксой! Ни Селеста, ни Гортензия не ноют, как ты! ― дергает за шнурок леди Роуз

― Может, потому что вы им одежду по размеру подбираете? ― высказываю справедливое предположение и резко вырываю веревки из рук Сары и леди Роуз, поворачиваясь к ним лицом.

— Не смей огрызаться матери! — шипит леди Роуз.

От удивления раскрываю рот.

― Родной? ― само собой вырывается.

― Ты еще сомневаешься! ― от праведного гнева глаза леди Роуз наливаются кровью. — Я мучилась с тобой трое суток, когда на свет приводила, а ты хамишь!

Судорожно качаю головой. Поверить не могу, что так можно издеваться над своим ребенком. Я действительно думала, что она мачеха, раз Сара назвала ее «ваша маман». А вон оно как… Нелюбимая дочь…

― Если вы зажмете сильнее, я потеряю сознание. Вы ведь не хотите, чтобы я потеряла сознание прямо перед лордом Спайком и опровергла ваше заявление о моем полном здоровье?

Леди Роуз поджимает губы, задумывается. В конце концов, мой аргумент побеждает. Она кивает, и Сара принимается затягивать узел. А я действительно совсем не уверена, что и при таком зажатии мне хватит сил удержаться на ногах. После колдовства Сари чувствую себя прекрасно — ни кашля, ни боли, а тело кажется сильным и крепким. Но насколько долго продержится эта магия, и что будет после, думать боюсь.

После корсета на меня надевают еще одну рубашку с длинными рукавами и наконец платье невероятно едкого желтого цвета. Даже в зеркало смотреть не нужно, чтобы понять — оно мне ни капли не идет.

Но слепая надежда в сердце теплиться, и я медленно поворачиваюсь к туалетному столику.

«Какой ужас!», — первая мысль, которая возникает в голове. Мало того, что платье мне не к лицу, да еще и корсет портит всю картину. Тонкая талия на фоне пышных бедер выглядит комично, но еще более комично она выглядит на фоне пышной груди. Сама грудь и плечи торчат над декольте как дрожжевое тесто над краями миски и чуть не переваливаются через ворот.

― Господи-боже! ― выдыхаю.

— Прекрасно, правда, — рядом становится леди Роуз.

Смотрю с сомнением. Она издевается?

— Я говорила, что корсет Селесты подойдет. Не ожидала иметь такую ​​тонкую талию?

— Не ожидала напоминать кубышку с тестом, — мрачно отвечаю.

— Не придумывай, — фыркает. — Мэри, сделай что-нибудь с ее волосами. Пудрой присыпь, чтобы спрятать этот позорный оттенок. И заколи тесно, чтобы ни один локон не вылез! Торчат, господи прости, как у какой-то куртизанки… — приказывает и силой усаживает меня на стул. На плечи падает белый кусок ткани, и служанка берется колдовать над моей прической.

В общем, когда я выхожу из комнаты, моя внешность превращается из милой и интересной в гротескную. Неудивительно, что Вивьен считают безобразной.

— Не посрами нас! ― летит в спину от леди Роуз.

Я раздраженно дергаю плечом и спешу за Мэри, на долю которой пала миссия сопровождать меня в гостиную к посетителям.

Очень хочется рассмотреть все имение, портреты и картины на стенах, красивые канделябры, лепнину. Но Мэри спешит, я стараюсь не отставать.

Мы спускаемся по широкой мраморной лестнице в большой светлый холл, сворачиваем налево и оказываемся перед белоснежными дверями. Лакей услужливо приоткрывает створки, я ступаю за порог. Мэри остается в коридоре. Несмотря на то, что именно она меня обозвала жабой — я вспомнила, как Сара ее одернула, назвав по имени — без присутствия служанки чувствую себя немного неуверенно. Хотя чем именно это присутствие мне смогло бы помочь, не знаю.

Глубоко вдыхаю и высоко поднимаю подбородок. Пусть я и жаба, зато гордая жаба, самая главная жаба в этом болоте!

Взгляды присутствующих скрещиваются на мне. Оказывается, в гостиной собралась целая компания: две девушки и двое мужчин. Они вполне приятно, судя по всему, проводят время. И девочки, явно не рады еще одной в их тесной компании. Обе белокурые куколки, красиво наряженные в розовое и голубое платья, тонкие и стройные, как былинки и очень похожи на леди Роуз. Случайно, не Селеста и Гортензия? Мои более обласканные вниманием сестры.

Один из мужчин, светло-русый, в кофейном костюме, сразу вскакивает на ноги и направляется ко мне, второй, шатен в черном, остается у окна. Сложив руки на груди, он одаривает меня мрачным взглядом, смотрит так внимательно, словно пытается залезть в мысли.

Мои щеки вспыхивают. Хочется пулей вылететь из этого змеиного гнезда, но я помню, кто здесь самая главная жаба и еще выше задираю подбородок.

А русый уже подходит почти вплотную, неожиданно хватает мою руку и прижимает к губам.

― О, Вив, я так рад видеть, что тебе уж лучше. Ты даже не представляешь, как беспокоился о тебе!

Ошарашено хлопаю ресницами. Ты посмотри, какой быстрый парень.

— Лорд Спайк? ― аккуратно высвобождаю ладонь. Не люблю, когда касаются незнакомцы.

— Ты до сих пор обижаешься? Лорд Спайк? ― хмурится. — Я не хочу быть для тебя лордом Спайком. Я хочу быть снова Джеффри, — в голосе появляются соблазнительные бархатные нотки. Он смотрит так искренне, честными голубыми глазами, что я невольно отступаю на шаг. Какой-то подозрительный.

— Неужели не заслуживаю поцелуя?

Девушки на софе тихонько хихикают. Противно так, издевательски.

Я держу голову ровно, не трогаюсь с места.

― Раньше ты меня не так приветствовала… Бросилась бы на шею… обняла, ― качает головой жених.

Я не представляю, на что могла обидеться Вив. В голове ни единой идеи. Но, судя по тому, что Спайк расстроен, а не удивлен, напортачил он знатно. Пусть тогда так и остается. Бросаться на шею тому, кого вижу впервые, а тем более целовать, нет никакого желания. А еще, как ни стыдно признаться, боюсь, что моя грудь просто вывалится из корсажа, а платье треснет, стоит только сделать лишнее движение. И так дышать тяжело. А стало еще труднее, потому что тот красавец у окна продолжает испепелять меня странным подозрительным взглядом.

— Хорошенькое платье, Виви, — наконец-то отзывается одна из блондинок, в розовом платье с пеной белых кружев. Она прикрывает пальцами рот и жеманно хихикает. Блондинка рядом, в голубом, тихо фыркает и прячет лицо за веером.

― Нравится? ― поднимаю брови. — Я дам поносить.

Интересно, кто это — Селеста или Гортензия.

— Не думаю, что оно мне подойдет, — еще громче начинает хихикать.

А чтобы скрыть, берет аккуратно двумя пальчиками из подноса пирожное и откусывает маленький кусочек. Ну и гадюка!

— Подойдет, — уверяю. ― Если и дальше будешь налегать на сладкое.

Розовая давится, закашливается. А голубая глуповато продолжает хихикать. И я замечаю, как губы мужчины у окна вздрагивают в едва заметной улыбке.

— Вив, — шипит лорд Спайк. Прямо мне на ухо. ― Ты на себя не похожа. Зачем обижаешь Селесту?

Итак, Селеста — мысленно делаю пометку. В глазах ни капли раскаяния.

— Наверное, после болезни чувствуешь себя еще не совсем хорошо, — предполагает. ― Присядем?

— Я прекрасно чувствую себя, — сияю улыбкой. — Чего не скажешь о Селесте, — стреляю в нее издевательским взглядом. Приятно смотреть на это красное лицо. Воображаю, сколько кровушки они попили у Вивьен. Но к диванчику себя провести позволяю, наивно рассчитывая, что, когда сяду, корсет будет меньше давить.

Блондинки теперь напротив. Лорд Спайк устраивается рядом, а незнакомец так и остается у окна.

― Торнтон, ты так и будешь там сидеть? Присоединяйся к нам, — предлагает мой жених.

— Мне и здесь хорошо, Джефф. Так я вижу весь этот прекрасный цветник, — одаривает нас восхищенным взглядом, но на мне его глаза задерживаются дольше принятого.

Я краснею и опускаю ресницы. Селеста захлебывается в новом приступе кашля.

— Может, воды леди Селеста? — интересуется у нее.

Но та качает головой и хватает чашку с чаем. Громко отхлебывает. Краснеет от стыда и, наконец, успокаивается.

― У меня тоже так болезнь начиналась… С безудержного кашля, ― не сдерживаюсь и подливаю масло в огонь.

Гортензия испуганно отодвигается от Селесты, почти вжимается в перила. Селеста белеет.

— Вив, ты промокла под дождем. У меня есть голова на плечах, чтобы в грозу не бегать по саду, — хрипло произносит, словно сама себя убеждает.

Я пожимаю плечами. И будто что-то толкает меня взглянуть снова на Торнтона.

Мы встречаемся взглядами, и у меня перехватывает дыхание. Я смотрю в его синие глаза и словно ныряю в глубокое озеро. По коже бежит мороз, виски простреливает невыносимой болью. Прижимаю к ним прохладные пальцы, а перед глазами предстает яркая картинка из воспоминаний. Не моих… Вивьен.