Вкус жизни

© О. Рой., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Просыпаясь в тот день, Наташа Добрынина и представить себе не могла, что сегодня вся ее жизнь – пусть не счастливая, но привычная и устоявшаяся – коренным образом изменится. Причем далеко не в лучшую сторону.

Поначалу серенькое сентябрьское утро не предвещало никаких новостей. В половине девятого Наташа вышла из спальни и, позавтракав домашним йогуртом с половинкой банана, энергично взялась за хозяйство. Ближе к вечеру из недельной деловой поездки должен был вернуться Алексей. И столько всего нужно было успеть! Заглянув в каждую из трех комнат своей просторной квартиры, Наташа задумалась, с чего начать – с сортировки выглаженного белья или с полива цветов в лоджии. И то и другое дело было не слишком обременительным – в самый раз для разгона домашнего «рабочего дня». Других у нее не было – вся ее жизнь была связана с домом.

В свои пятьдесят четыре она выглядела от силы на сорок. Невысокого роста, стройная, большеглазая, с короткой стрижкой на темно-русых прямых волосах, Наташа относилась к той счастливой породе людей, чей возраст угадывается с трудом. Так было с молодости, когда ее, миниатюрную молодую женщину, порой принимали чуть ли не за ровесницу сначала старшеклассницы-дочери, а потом и младшего сына. Правда, теперь уже не перепутали бы – Ленка давно переросла маму на целую голову и, пойдя внешностью в отца, к тридцати четырем годам выглядела вполне на свой возраст. Чего не скажешь о Костике, младшем сыне. Лозунг Наташиного пионерского детства «Нам никогда не будет шестьдесят, а лишь четыре раза по пятнадцать!» к Костику подходил идеально, и в смысле личности, и в смысле внешности. Он был высоким, как и сестра, но каким-то рыхлым, нескладным. Даже нормальной растительностью на лице обзавестись не получилось – щетина росла хаотично, в основном по линии челюсти с редкими заскоками на щеки и шею. Когда Костик был младше, страшно по этому поводу переживал, хоть и старался не особо показывать. А теперь… Что теперь? Теперь его заботило совершенно другое.

Думая о детях, Наташа невольно улыбнулась и вновь заглянула в бывшие детские. В комнате Костика ничто не напоминало, что тут еще несколько лет назад жил студент. Едва сын съехал от них, как Алексей затеял во всей квартире ремонт, слава богу, хоть косметический. Тогда обновили обои, полы, частично сменили мебель. Это было пять лет назад, но до сих пор Наташа именно Костину комнату мысленно звала детской, хотя Алексей упорно звал ее «гостевой». Как будто у них хоть раз останавливались гости с ночевкой! Приезжать было некому – близких родственников и друзей в других городах у Добрыниных не имелось, а просто знакомые, приезжая в город на Неве, конечно же, останавливались не у них, а в гостиницах.

В Ленкиной комнате – она была чуть просторнее, с широким трехгранным эркером во всю стену – теперь была спальня Алексея. Сама Наташа обитала в общей супружеской спальне. Бывшей общей.

Вздохнув, Наташа прошла в комнату мужа, открыла платяной шкаф и принялась осматривать содержимое. Алексей наверняка с дороги отправится в душ, а после обеда, может, и вздремнуть надумает. Он рассказывал, что поездка получилась нервной, едва не скандальной: во всяком случае, именно так он описывал ее в коротких отрывистых сообщениях, которыми муж и жена обменивались где-то раз в два дня. Даже с ночлегом не особенно повезло: из всех гостиниц Иркутска ему досталась именно та, где не нашлось ни единого номера с его любимым ортопедическим матрасом. Да и водились ли там вообще такие чудеса комфортного быта, к которым привык ее разборчивый муж? Вряд ли. Так что приедет усталый, измотанный. Хорошо, если не раздраженный, как часто бывало в последнее время. Алексей не имел привычки срывать накопившееся за рабочий день недовольство на жене, но Наташа все замечала: и хмурый, словно обращенный внутрь себя взгляд темно-серых, чуть навыкате глаз, прятавшихся под густыми бровями, и сжатый в прямую линию рот, и нервное постукивание пальцев по скатерти, когда муж сидел в любимом широком кресле напротив окна в просторной кухне-столовой и ждал, пока она накрывает на стол. Ничего тут не сделаешь: бизнес есть бизнес. Он никого не щадит и никому не дается легко. Даже тем, кому уже шестьдесят и кто всю жизнь посвятил своему делу.

На первых порах их бизнес без преувеличения можно было назвать семейным. Еще в начале девяностых свекор Наташи, Олег Викторович, открыл свою фирму. Потом к делу подключился его сын и продолжил заниматься им после смерти отца. Компании меняли формы собственности, закрывались и тут же открывались снова, но область деятельности оставалась все той же – лаки и краски. Сначала Алексей торговал импортом, позже и сам занялся производством. Теперь он владел успешной фирмой с несколькими филиалами, и дел было выше головы, только успевай поворачиваться.

К сегодняшнему дню все надежды Алексея на преемственность поколений уже рухнули. Лена еще в школе заявила, что бизнес – это не для нее, она исключительно творческая личность. А следом за сестрой отказался и Костя, несмотря на весьма прозрачные намеки и откровенные попытки давления в вопросе выбора будущей специальности. К разочарованию Алексея, после школы Костик собрался учиться на программиста, ни менеджмент, ни экономика производства, ни уж тем более химия лаков и красок не интересовали его совершенно. А вот разработка виртуальных вселенных, мир компьютерных игр и сетевых приложений – еще как. В старших классах Костик с головой погрузился в эту самую нереальную реальность и ни в какую не пожелал из нее выходить. После того как сын поступил на факультет этой самой своей прикладной информатики, Алексей, подождав еще пару лет, не одумается ли тот вдруг, со вздохом принялся растить себе помощников из «подручных материалов». Благо молодых менеджеров с амбициями и карьерными планами в его собственной фирме было хоть отбавляй.

Рассеянно перебирая стопки безукоризненно выглаженного постельного белья, Наташа поменяла местами два лежащих не по цвету комплекта. Просто удивительно, как она такое проглядела? Непорядка в ее шкафах отродясь не водилось, впрочем, как и на кухне, и в ванной, и во всем остальном доме, которым Наташа занималась всю свою взрослую замужнюю жизнь, ни капли этим не тяготясь. Наоборот, хозяйственные заботы были ей в радость. Да и почему бы не радоваться, когда стараешься для родных, любимых людей? И сейчас, пусть дети выросли и обзавелись собственным жильем, и Наташа жила только с мужем, это нисколько не повлияло на многолетнюю привычку быть хозяйкой идеального дома.

А домом своим Наташа по праву гордилась. Просторную трехкомнатную квартиру, всеми окнами выходящую на один из притоков Невы, с высокими потолками, с огромной кухней-столовой и собственной кладовой, усилиями жильцов оборудованной в цокольном этаже, Наташе с Алексеем подарили родители мужа. Когда стало понятно, что дела у молодых идут к свадьбе, Олег Викторович купил им жилье в том же доме, где жила его собственная семья. Людмила Михайловна, будущая Наташина свекровь, была только рада такому соседству. К Наташе она относилась тепло и безоговорочно приняла ее как родную. Радовалась и Наташа всем сердцем – она тоже сразу полюбила родителей своего серьезного и немногословного избранника.

Сама Наташа выросла в неполной семье, с одной только мамой. Отца не помнила: родители развелись вскоре после рождения дочери, и мама избегала всяческих разговоров о нем. Даже ни одной его фотографии в доме не сохранилось. В тот год, когда Наташа появилась на свет, Ирине исполнилось тридцать шесть. Это была тихая, ничем не примечательная, вечно усталая женщина со слабым к тому же здоровьем. Работала машинисткой в проектном институте, постоянно брала на дом халтуру, и ни на что другое, будь то домашние дела или общение с дочкой, у нее не оставалось ни сил, ни времени, ни желаний. Все детство и юность Наташи прошли под стук пишущей машинки, начинавшийся с первым сигналом радиоточки на кухне и заканчивавшийся поздним вечером. Жили они тогда в коммуналке на улице Блохина, и соседям такие «концерты», конечно, не нравились. Чтобы хоть как-то снизить накал то и дело вспыхивающих страстей, из двух комнат, в которых они обитали, Наташина мама перебралась в дальнюю – ту, что примыкала к черному выходу и была почти вдвое больше совсем крошечной детской. Зато стрекот «Эрики», купленной по случаю в комиссионке, оттуда был еле слышен. Какое-то время все было спокойно, но соседи на то и существуют, чтобы жизнь обитателей совместной жилплощади никому не казалась раем. Вскоре они принялись попрекать Наташину маму, что та засунула дочь чуть ли не в чулан с крошечным окном, смотрящим в стену дома напротив, а сама в это время «барствует» на шестнадцати квадратных метрах со своей подозрительной печатной машинкой. И хорошо бы еще разобраться, что она там печатает по ночам… Но тут за Наташину маму неожиданно вступился однорукий дядя Сережа – бывший фронтовик, обитавший в коммуналке напротив. Владелец громоздкого, неважно подогнанного протеза и точно такого же чуланчика, какой был у Наташи (квартира была зеркальной копией той, где она жила с мамой), он практически ежедневно наведывался к Коляну, закадычному корешу и соседу по этажу. Разложившись на кухне с неизменным джентльменским набором – плавленым сырком «Дружба», ржаным «полкирпичиком» и беленькой «четвертинкой», – глухой на левое ухо дядя Сережа после первого же стопаря начинал громогласно вещать, с задиристой строгостью поглядывая на шныряющих мимо жильцов:

– И как ей, скажи на милость, ребенка кормить? Ты, что ли, денег дашь? Или ты? А?! Не слышу без очков!

Желающих связываться с контуженым ветераном обычно не находилось. Чинно допив свою «маленькую», мужчины расходились смотреть вечерние новости по телевизору, и трофейная немецкая «Эрика» продолжала бодро стучать, добывая пропитание тихой женщине с дочкой.

Все это было очень, очень давно. Но, несмотря на чудесные перемены, случившиеся в Наташиной жизни в дальнейшем, не истерлось из памяти. И даже сейчас, много лет прожив в полном достатке, она нет-нет да и вспоминала и колоритного дядю Сережу, и коммуналку на Блохина, и весь их с мамой серенький трудный быт. Наверное, Наташа именно потому и вкладывала сейчас столько сил в создание уюта нынешней квартиры, что в детстве была его абсолютно лишена. Какой уж тут уют – среди непонятно чьей обшарпанной мебели и старых тазов со сколами эмали, развешанных по стенам длинного полутемного коридора, ведущего в громадную общую кухню с тремя газовыми плитами напротив вечно замызганного окна… Правда, когда наконец подошла мамина очередь и Ирина Витальевна получила отдельную квартиру в заокраинных новостройках, куда ходили только трамваи, комфорта в их жизни больше не стало. Уже окончательно повзрослев, Наташа поняла, что мама толком и не представляла, что это такое – налаженный быт и домашний уют. Да и для кого ей было стараться? Для дочки? Квартира у них появилась, когда Наташа оканчивала выпускной класс, и вся ее жизнь – подруги, секция настольного тенниса, занятия на подготовительных курсах – была связана с городским центром. Домой она приезжала только спать. Тогда для себя? Начинать вить гнездо, разменяв шестой десяток, казалось Ирине Витальевне нерациональным и глупым. К тому же на дворе стояли такие времена, когда даже в Ленинграде товаров в магазинах становилось все меньше, а цены на них делались все выше. Покупка масляного радиатора самого убогого вида (из плохо подогнанных окон их новостройки нещадно дуло три сезона из четырех) или элементарного кухонного светильника, который было бы неплохо повесить на стену возле обеденного стола, могла запросто превратиться в многодневный утомительный квест с отмечанием в списках, стоянием в очередях и молниеносным приобретением того, что не нравилось и совсем не подходило по цвету, но «ладно, зато работает».

Неудивительно, что теперь Наташа любила свой собственный дом всем сердцем. Еще бы! Здесь все было устроено по ее вкусу. Ни дети, ни уж тем более муж в ее представления об уютном налаженном быте предпочитали не вмешиваться. И она с удовольствием старалась для всех. И одновременно – за всех, потому что подобное невмешательство подчас оборачивалось необходимостью прилагать усилия в одиночку. Но Наташа на родных не сердилась и не обижалась. Ведь все они были ее семьей, самыми близкими людьми, а значит, нуждались в ее заботе.

Она так привыкла и считала это правильным. Обладая спокойным и мягким характером, Наташа с самого детства старалась доставлять маме как можно меньше хлопот. Рано начала помогать по дому, старательно училась и готовилась к поступлению в вуз. Из предметов ей лучше всего давались естественные науки, биология и химия. Окончив школу с приличным средним баллом в аттестате, Наташа успешно сдала вступительные экзамены в Технологический институт и через пять лет получила диплом по специальности «химия материалов». К этому времени Ирины Витальевны уже не было на свете – она умерла, едва Наташе минуло девятнадцать. Оставшись одна, Наташа ничего в своей жизни не изменила – каждый день все так же через весь город методично ездила в институт, по вечерам возвращалась в пустую квартиру. В какой-то момент испугалась: ей вдруг стало казаться, что так будет вечно…

Но у судьбы были другие планы на скромную тихоню с неяркой внешностью и застенчивой милой улыбкой. Довлевший над ней сценарий жизни собственной матери Наташа не повторила. Учась на четвертом курсе, она проходила практику на лакокрасочной фабрике и там познакомилась с будущим мужем. Высокий, интересный, неизменно пользующийся успехом у практиканток молодой специалист Алексей Добрынин восхитил девушку с первого взгляда. К ее собственному безмерному удивлению, он тоже обратил на нее внимание. Для Наташи это стало почти что шоком: крайне застенчивая и вечно сомневающаяся в себе, она не считала себя даже хоть сколько-нибудь привлекательной и до этого момента не имела никакого опыта общения с молодыми людьми. Много после, уже будучи замужем, Наташа вспоминала первые месяцы их знакомства и понимала, что ее влечение к Алексею, помимо совершенно нормального в таком возрасте желания влюбиться и быть любимой, во многом было соткано из усталости от одиночества, потребности в хотя бы мнимо близком человеке рядом и искренней благодарности этому самому человеку за то, что он заметил ее и выделил из толпы.

Алексей тогда готовился отметить двадцатипятилетие, и ему пора было всерьез задуматься о создании семьи. Так было лучше для карьеры, которую он собирался делать по комсомольско-партийной линии, но с началом перестройки спешно отредактировал планы и целиком сосредоточился на бизнесе. Его отец был заместителем директора этого самого лакокрасочного завода, о чем Наташа впервые услышала, уже оказавшись у них дома, в день знакомства с семьей жениха. Родители выбор сына одобрили. По их мнению, на роль жены начинающего перспективного бизнесмена Наташа подходила идеально. Она была именно из тех девушек, «от которых не сходят с ума, но на которых женятся», – неброская, скромная, покладистая, уравновешенная. Такая всю жизнь будет заботиться о муже и детях, хранить верность и поддерживать тепло в домашнем очаге: а что еще требуется от жены? Это семейное решение, принятое после первого знакомства, уже через много лет Наташе озвучила свекровь Людмила Михайловна. По характеру она и сама во многом напоминала Наташу – была тактичной и неконфликтной, предпочитая в сложные жизненные минуты не устраивать скандалы и не давить, а где-то смолчать, где-то перетерпеть, где-то мягко и ненавязчиво предложить свое собственное решение и потихоньку, спокойно найти выход из любой ситуации.

Свекры не ошиблись – из Наташи и впрямь вышла отличная жена. Пробыв в браке без малого тридцать пять лет, она давно привыкла и к характеру мужа, постепенно сменившего энергичность и рациональность на откровенную властность и эмоциональную холодность, и к его бесконечной погруженности в работу. Пока был жив Олег Викторович, Алексей, как и положено в семейном бизнесе, держался на шаг позади, но после кончины отца взялся за дело всерьез. Смысл его жизни составляла работа. Там он раскрывался по-настоящему и по-настоящему жил. Был, как бы пафосно это ни звучало, истинным властелином и повелителем бизнес-стихий, железной рукой управлял вихрями и тайфунами товарных запасов, корпоративных финансов и отношений с партнерами. А домой приходил, чтобы выспаться, хорошенько поесть, коротким и зорким взглядом окинуть семейство – все ли спокойно, всего ли им вдоволь? – и, набравшись сил, снова ринуться в профессиональную битву.

Несмотря на профильное образование и многочисленные примеры, когда «муж и жена – одна бизнес-сатана», себя рядом с ним в бизнесе Наташа не мыслила ни сразу после замужества, ни прожив вместе годы и годы. Да и зачем ей это? Сыграв свадьбу на пятом, последнем курсе, диплом она защищала, уже будучи беременной дочерью, а не успела Лена пойти в школу, как родился Костя. Время было беспокойное и одновременно удивительное – столько всего нового появлялось вокруг! Взять хотя бы одноразовые подгузники. Когда появилась Ленка, о них в Советском Союзе еще толком и представления не имели, а к моменту рождения Костика в продаже появилось уже множество новинок, сильно облегчивших женщинам жизнь. Людмила Михайловна только ахала да всплескивала руками:

– Это что же… Один раз надел – и в помойку? И не надо стирать? Ох и повезло, Наташка, такое счастье привалило!

Наташа и вправду чувствовала себя очень счастливой. Не из-за памперсов, разумеется, и не из-за прочих примет изобилия, широким потоком обрушившихся на ее молодую семью. Она была нужной, любимой и с огромной радостью, с энтузиазмом заботилась о муже и маленькой дочке, а потом и о сыне. Занималась домом, растила и развивала детей. А то, что за всеми этими заботами ни дня по специальности так и не проработала – ну и что? И без того крутилась словно белка в колесе, едва ли не круглосуточно. Появлению внуков свекры очень обрадовались, но оставить работу и засесть с малышами дома новоявленная бабушка не торопилась. Людмила Михайловна заведовала крупной аптекой, должность эта была настоящей сокровищницей. Зарплата у нее была весьма скромной, но за годы работы она сумела обзавестись многочисленными связями, помогавшими во всех сферах жизни. Правило «ты – мне, я – тебе» действовало безотказно во все времена. Так что с детьми Наташа возилась самостоятельно.

Упрекнуть себя ей было решительно не в чем. К тому времени, когда дети более-менее подросли и Наташе стало полегче, Алексей уже достаточно зарабатывал, и у его жены не было никакой необходимости заниматься чем-то еще, кроме мужа, детей и себя. Вот она занималась всем, к чему неизменно лежала душа: любимым домом, добротной ухоженной дачей, расположенной в недальнем сосново-озерном пригороде, изредка рукоделием.

А вот что ее действительно увлекло и со временем стало и страстью, и настоящей домашней профессией – это кулинария. Началось все, опять же, с Людмилы Михайловны. Это она научила привыкшую питаться одними бутербродами и яичницами Наташу и готовить, и выбирать продукты, и правильно сервировать стол. Будучи женой замдиректора завода, Людмила Михайловна могла позволить себе еженедельно закупаться на рынке. Опять же, помогали и собственные многочисленные связи: доставая лекарства знакомым, среди которых были директора интуристовских гостиниц и ресторанов, заведующие валютными «Березками» и плодоовощными базами, она получала доступ к заграничной и отечественной экзотике – фруктам, специям, лучшему мясу и свежайшей рыбе. Коллекционировала Людмила Михайловна и рецепты – выписывала их из календарей и журналов, доставала через знакомых продавцов книжных и букинистов современные и старинные кулинарные книги, просила всех «выездных» друзей привозить ей соответствующие издания из-за границы и переводила их с помощью словарей. Все понравившиеся рецепты обязательно пробовала готовить сама. Чаще всего кое-что переделывала, значительно улучшая. Самые лучшие и интересные находки записывала, чтобы не забыть и не потерять, в толстые ученические тетради, дополняя записи рисунками. Когда сын женился, Людмила Михайловна принялась с удовольствием передавать эти знания невестке, тем более что Наташа оказалась очень благодарной и талантливой ученицей.

Вот и сегодня к возвращению мужа Наташа собралась приготовить его любимый рыбный рассольник с фрикадельками из белой речной форели и фрикасе из кролика с рисом и овощами. Что и говорить, поесть Алексей любил всегда, так что плоды Наташиных трудов пользовались у него неизменным успехом. Особенно после командировки. Шутка ли – почти неделю на ресторанных харчах! В их качестве Наташа не сомневалась (времена, когда можно было отравиться даже в самом лучшем заведении, слава богу, давно позади), но вот к подбору блюд у нее бывали претензии. Как и большинство мужчин, много нервничающих и слишком погруженных в дела, к шестидесяти годам ее муж успел обзавестись целым букетом не то чтобы болезней, но… состояний. Или особенностей пищеварения – так было бы правильнее сказать. И кому, как не ей, его собственной жене, было знать обо всех этих нюансах и деликатных подробностях!

Так что, покончив с разбором белья, Наташа перебралась на кухню и занялась обедом. Времени до приезда Алексея было достаточно: накануне он написал, что будет дома не раньше пяти. Поэтому, когда в половине второго в прихожей хлопнула дверь, Наташа, прислушавшись и убедившись, что в квартире она теперь не одна, громко крикнула, обернувшись в сторону коридора:

– Ленуська, ты? А чего не предупредила?

Ей не ответили. Через секунду по знакомому кряхтению и глухому отрывистому покашливанию Наташа поняла, что это Алексей. Наспех вытерев руки, она выглянула в прихожую. Муж стоял спиной, сжимая в руках легкую куртку, и, глядя в зеркало, медленно приглаживал редкие волосы на висках и затылке.

– Ой, привет! Поменяли билеты? Что же ты не позвонил? У меня еще ничего не готово, – улыбнувшись, сказала она и подошла к Алексею, подставила щеку для поцелуя.

Он коротко коснулся губами ее виска и потянулся к вешалке.

– Устал, – коротко выдохнул и прошел в ванную.

Наташа, поняв, что более обстоятельный разговор откладывается до обеда, вернулась на кухню и принялась изучать содержимое холодильника. Что бы такого приготовить на скорую руку? Горячие бутерброды или омлет с помидорами и беконом? Рассольник был наполовину готов, а вот кролика она только-только разделала. Вот почему нельзя было заранее позвонить?

Засуетившись между плитой и холодильником, она не сразу поняла, что муж в кухне так и не появился. Через несколько минут, когда микроволновка уже вовсю гудела, подогревая хлеб для бутербродов, а на столе появились помидоры и мясная нарезка, Наташа заглянула в комнату Алексея. Тот стоял, заложив руки за спину и глядя в окно. Платяной шкаф, в который Наташа утром убирала белье, был распахнут. Рядом лежала неразобранная дорожная сумка. А еще почему-то большой чемодан, с которым они обычно ездили в отпуск.

– Омлет будешь? Приходи через пару минут, – сказала Наташа и собралась вернуться на кухню.

Но тут Алексей, медленно обернувшись, посмотрел на нее как-то странно: обвел взглядом всю, словно впервые увидел, от теплых домашних тапочек до аккуратно причесанной макушки.

– Сядь.

Ничего не понимая, Наташа послушно опустилась в кресло у двери.

– Я ухожу.

– Как же так? А обед?

– Обед. – Он коротко усмехнулся, передразнив ее удивленную интонацию. – Вечно у тебя на уме одно и то же. Я ухожу совсем. Мы разводимся.

Чтобы не упасть, Наташа до боли в пальцах вцепилась в кожаные подлокотники кресла. Лицо мгновенно стало горячим, словно она наклонилась над кипящей кастрюлей. Слишком низко. Опасно низко.

– Леша, послушай…

– Нет, это ты сейчас будешь слушать, что я скажу. – Нервно передернув плечами, он прошелся по комнате и вновь вернулся к окну. – Мы оба знаем, что наш брак давно умер. Дети выросли, съехали. Мы друг другу совершенно чужие. Не вижу смысла продолжать ломать эту комедию дальше. Во всяком случае, мне это точно больше не нужно. Я больше не могу существовать в этом болоте и не собираюсь превращаться в пенсионера. Я собираюсь двигаться дальше. Надеюсь, тебе все понятно.

– Понятно, – эхом повторила Наташа, еще сильнее вжимая пальцы в жесткую кожу кресла. Что тут не понять? Он не собирается превращаться в пенсионера и хочет двигаться дальше. А она, Наташа, болото, которое мешает его развитию. Все предельно ясно.

– Отлично. А раз понятно, тогда давай, как цивилизованные люди, обсудим все возникающие вопросы. Я тут подумал – и вот что решил…

На кухне тревожно позвякивала крышка, подпрыгивая на кастрюле с перекипающим рассольником. Вжав голову в плечи, Наташа смотрела в пол, следя за движениями мужниных тапок в коричнево-черную клетку. О чем Алексей говорил – почти что не слушала.

Он все решил.

Ее мнение никого не интересовало.

Конечно, Наташа прекрасно понимала мужа. Подобные разговоры тяжело даются обеим сторонам – и тому, кто сообщает о расставании, и тому, кто это слышит. Собственно, даже еще вопрос, кому из двоих хуже… Видимо, пытаясь справиться с чувством неуверенности и дискомфорта, Алексей предпочел говорить сухо и даже несколько резковато. Скорее всего, такая тактика показалась ему наиболее подходящей, он решил, что она поможет избежать нежелательных проявлений подступающей драмы: слез, горьких упреков и назойливых уговоров. Слушая его, Наташа чуть ли не читала его мысли, понимала, как не хотелось ему пускаться в объяснения. Того и гляди скатишься к оправданиям. А что тут скажешь? Что он давно охладел к ровеснице-жене и полюбил другую? Молодую, яркую и притягательную коллегу, почти вдвое младше его, которая отвечает ему настоящей, серьезной взаимностью? К тому же беременную. И согласную выйти за него замуж. Так что все кончено. Не о чем говорить.

Но о чем говорить, конечно же, было. Алексей и сам это знал. Уж кем-кем, а бездушным мерзавцем Наташин муж точно не был и бросать бывшую на произвол судьбы не собирался. Поэтому он сообщил жене, что оставит ей квартиру и ту машину, на которой она ездит (у Алексея, разумеется, была своя). А также положит на ее счет некую сумму – на устройство на первое время.

– Миллион. Полагаю, с учетом стоимости квартиры это будет вполне справедливо. К тому же несколько лет назад я покупал на твое имя кое-какие акции. Ты никогда не вникала, но сейчас некоторые из них прилично взлетели в цене. Кое-что, правда, немного просело… Но не важно. В любом случае вырастут. Весь портфель тоже останется за тобой, – продолжал распространяться он.

Было заметно, как с каждой новой фразой крепнет его уверенность в собственной правоте.

Себе он оставит свой джип, загородный дом и, разумеется, фирму. О том, чтобы по-настоящему делить активы, речи не идет – Наташа должна сама это понимать. Алексей еще в расцвете лет и вовсю занимается бизнесом. И у них есть дети – им тоже надо будет что-то оставить. Так что если у нее нет других имущественных претензий, то развестись можно будет без суда, Ленка с Костиком давно взрослые.

– Что скажешь? – напирал Алексей. – Устраивает тебя такой расклад?

Наташа молчала. Шумно вздохнув, он подошел к ней, неловко коснулся плеча.

– Я понимаю, тебе тяжело. Все это для тебя неожиданно, но, поверь, я вовсе не хочу прожить остаток жизни с ощущением, что обошелся с тобой как подлец. Если у тебя есть другие соображения…

– А тебе? – подняв голову, вдруг спросила она, вглядываясь в нахмуренное лицо мужа.

– Что «мне»? – не понял он.

– Тебе разве не тяжело? Мы же столько лет вместе прожили!

– Так… Я тебя очень прошу – только не начинай, – поморщился он и немедленно отошел, чуть ли не отскочил от Наташи. – Все это в прошлом. К тому же неудачный брак – это не приговор. Ни мне, ни тебе.

– Неудачный?! – против воли повысила голос она. – С каких это пор ты стал считать свою жизнь неудачной?

– Вот только не надо все в одну кучу валить, – огрызнулся Алексей. – Это совершенно разные вещи. Короче, если принципиальных возражений у тебя нет, заявление на развод можно подать на «Госуслугах». Хоть завтра. Это сильно ускорит дело.

– Ускорит? – удивилась Наташа. – Ты куда-то торопишься?

– Я хотел сказать – упростит, – неловко поправился он.

Потом Алексей говорил что-то еще. Пытался согласовать удобное для нее время, когда сможет забрать свои вещи, чтобы не травмировать ее зрелищем перебора ящиков и шкафов и хождением грузчиков. Наташе было решительно все равно. Хотелось одного: чтобы этот тягостный разговор как можно скорее прекратился. Чтобы Алексей наконец оставил ее в покое. Чтобы ушел – тогда можно будет лечь и попытаться представить себе, что весь этот ужас ей просто приснился. Раз уж нельзя сделать так, чтобы его и вправду не было.

Поняв, что она его не слушает, он замолчал и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь, и в квартире воцарилась тишина. Медленно-медленно, словно не веря, что ноги готовы ее держать, Наташа дошла до кухни. Машинальным движением выключила газ под кастрюлей с перекипевшим рассольником. Огляделась по сторонам, села на табурет у окна. Сложив на подоконнике руки, уронила голову на сгиб локтя.

Вот и все. Ее бросили. Хуже того – променяли. Она стала ненужной. Пенсионеркой и болотом.

И как же теперь жить дальше?

Глава 2

Остаток дня был сущим кошмаром. Наташа то заливалась слезами, то бесцельно кружилась по огромной квартире, то надолго замирала в какой-нибудь комнате у окна, глядя пустыми глазами на свинцово-серую воду, что плескалась вдоль кромки гранитной набережной, отделяющей реку от потока машин. В голове теснились вопросы. Их было множество, самых разных: от нелепо-беспомощных, а потому совершенно бессмысленных «За что? Как же так?!» до сугубо-практичных «Ну и кто эта дрянь, интересно?».

Хотя считать последний вопрос безответным было нельзя. Имени счастливой соперницы Алексей благоразумно не стал называть, но Наташа и так догадалась. Ясно как день – это Арина. Именно она лучше всего подходила под определение «молодой коллеги, амбициозной и дерзкой», как описал ее муж. Кажется, Арина работала коммерческим директором в компании Алексея… Заглянув на корпоративный сайт компании, Наташа тут же нашла ее фотографию. На снимке в разделе «Наши кадры» Арине на вид было слегка за тридцать. Неестественно прямая осанка, уверенный взгляд, точно отмеренная легкая полуулыбка: в меру – доброжелательности, в меру – профессионализма, в меру – уверенности в себе. Наташа долго разглядывала это молодое, ухоженное лицо, обрамленное целой гривой упругих темных локонов, вьющихся крупными кольцами. Интересно – свои такие? Или продукт парикмахерского искусства? В любом случае не чета Наташиной нынешней коротенькой стрижке. Хотя похвастаться подобной роскошной шевелюрой она и в молодости не могла.

Тщательно изучив фотографию счастливой соперницы, Наташа набрала ее ФИО в поисковике и сразу наткнулась на какой-то профессиональный сайт, видимо специально созданный для самопрезентации бизнес-специалистов. Целая страница информации об Арине, чередуя дифирамбы с непонятными англоязычными терминами, рассказывала про головокружительный карьерный рост, про дерзновенные проекты и аналитический склад ума, приведший к доселе в мире невиданным результатам. Кривясь от отвращения, Наташа наискосок проглядела эту пафосную трескотню, но кое-что полезное все же сумела из словесного мусора извлечь. Как оказалось, Арина родилась в Петербурге, окончила престижный факультет одного из технических университетов и уже почти семь лет работала в компании Алексея. Начинала с довольно скромных позиций и быстро делала карьеру, а попутно училась на всяческих курсах, тренингах и семинарах, ездила в командировки, продвигала новаторские приемы и самые передовые технологии, не имевшие аналогов у конкурентов… Словом, беспрерывно улучшала и развивала дело всей жизни чужого мужа. И, как выяснилось, улучшала и развивала не только профессиональную сторону его жизни.

Вновь нервно всхлипнув, Наташа отбросила телефон. Сквозь слезы уставилась в стену.

Ну и дрянь! Новаторские идеи она, видите ли, продвигала. Вот и допродвигалась до чужой постели.

Но, если уж говорить откровенно, настоящей, ошеломляющей новостью эта информация для Наташи не стала. За тридцать с лишним лет брака они с мужем прошли большой путь – от искренней юношеской любви (как Наташе поначалу казалось) до откровенного охлаждения чувств, очевидного им обоим. Со стороны семья Добрыниных долго выглядела почти идеальной – ровная, спокойная атмосфера без конфликтов и явных противоречий, постоянно растущий достаток, порядок и чистота в доме… Но все главное, что делает людей счастливыми – искренняя привязанность, дружеское отношение, взаимный интерес, радость быть вместе, удовольствие от внимания друг к другу и желание проводить время вместе, – ушло довольно давно.

Да и было ли вообще? Теперь Наташа и в этом сомневалась.

Все эти грустные изменения накапливались исподволь, долгие годы. К тому моменту, когда сын собрался наконец покинуть родительский дом (и без того задержавшись там гораздо дольше, чем его более самостоятельная старшая сестра), Наташа с Алексеем уже давно жили скорее как вежливые и по-доброму расположенные друг к другу соседи, а не как муж и жена. С отъездом же Костика Алексей, сославшись на обоюдное удобство такого решения, и вовсе завел себе отдельную спальню и перебрался в бывшую комнату дочери. Наташа повздыхала, но убедила себя, что ничего в этом страшного нет. Это нормально, в их годы многие пары именно так и живут. А у огромного числа женщин и вовсе нет мужа…

И вот несколько месяцев назад она сначала почувствовала, а потом и поняла почти что наверняка, что у Алексея появилась другая женщина. Не мимолетное увлечение, а именно – появилась другая. Женщины обычно догадываются о таких вещах на основании всевозможных мелочей, которых мужчины даже не замечают. И дальше – одно из двух. Кто-то из жен реагирует бурно: принимается следить, рьяно ищет улики, закатывает сцены ревности и требует выяснения отношений. Ну или просто без всяких слов выставляет неверного супруга за дверь. А кто-то так и живет с этим знанием, но не подает виду, имея на то какие-то собственные причины: боится потерять мужа, надеется, что все пройдет, считает ниже своего достоинства устраивать разборки или просто сама не дорожит семейными отношениями.

Наташа избрала второй путь, и его причиной была все та же пресловутая неуверенность в себе: а вдруг я все это просто выдумала? Вдруг и впрямь главе успешной компании внезапно стало необходимо так часто ездить в командировки?

И вот теперь иллюзия кончилась, стало окончательно ясно, что Алексей действительно фактически жил на две семьи. И решил отказаться от той, где роль хранительницы домашнего очага играла Наташа.

Прежней жизни, которая ей самой пусть и не нравилась, но и явных страданий не доставляла, у нее больше нет. Она рухнула, погребя под собой определенность сегодняшнего и уверенность в завтрашнем дне.

Что впереди? Полнейшая неизвестность.

И ведь эта мерзавка еще и беременна!

Вспомнив, как об этом говорил Алексей – сверкая глазами, с улыбкой, пусть и короткой, но явной, с неприкрытой гордостью за свое более чем «зрелое» надвигающееся отцовство, – Наташа вновь всплеснула руками и закружилась по дому. Ему ведь уже шестьдесят! В таком возрасте нормальные люди разве что внукам радуются, а не собственных новоявленных младенцев растят!

Зачем, ну зачем ему это?!

Для этой самой Арины подобная выходка как раз и неудивительна. Отличный способ привязать к себе чужого мужа вдвое старше себя – дать ему возможность вновь почувствовать себя молодым, полным планов, сил и энергии. Не она первая, не она последняя, кто выбрал такой подлый, такой бессовестный способ увести мужика из семьи. Да чтоб ей, этой Арине…

На этой мысли Наташа зажала себе рот ладонью и прикусила язык. Ну уж нет, желать зла беременной она точно не станет. Эдак вообще неизвестно, до чего можно допсиховаться. Хватит. Пора взять себя в руки и попытаться хотя бы немного успокоиться. Еще сердечного приступа не хватало.

Позвонить, что ли, Кате? Или Танюшке? Поделиться, так сказать, свежими новостями…

Это были ближайшие Наташины подруги, с которыми она хоть и виделась нечасто, но старалась поддерживать телефонный контакт. Друг друга Таня и Катя слегка недолюбливали, поэтому «дружбы на троих» не сложилось, но это не мешало Наташе регулярно общаться и с одной, и с другой.

Нет, пожалуй, не стоит. А то получится, что она сама забегает вперед. Вдруг Алексей еще передумает? Вот смеху-то будет… Кто, правда, будет при таком раскладе смеяться – неясно. Ни ей, ни ему точно будет не до веселья.

Мимолетно представив, как ее осанистый и представительный муж бочком входит в квартиру, как старается не смотреть ей в глаза и прошмыгивает в свою комнату, она невесело усмехнулась. Нет уж, все это глупости, разумеется. Алексей Добрынин не тот человек, который сначала болтает, а потом думает, что наболтал.

Все кончено. Он не вернется.

Ночь прошла тяжело. Наташа без конца то засыпала, то вновь просыпалась. Думала о случившемся, вспоминала их с Алексеем жизнь. Неужели все то, что самой ей казалось лишь неотъемлемой частью их возраста – охлаждение, отдаленность, погруженность в собственные заботы, – он воспринимал серьезнее и болезненнее, чем она? До такой степени, что не захотел с этим мириться? Встряхнулся, взял себя в руки – и влюбился в молоденькую? Или все было в точности до наоборот, и теперь Наташа, образно говоря, ставит телегу впереди лошади: не встряхнулся и не влюбился наперекор надвигающейся старости, а потерял голову, старый дурак, и ринулся крушить устоявшуюся жизнь, прельстившись вниманием ровесницы собственных детей?

Пойди разбери…

Да и не Наташино это дело – копаться в его мотивах. Что это даст? Ничего, что могло бы помочь нащупать ускользнувшую из-под ног почву реальности. Ей теперь многое придется переосмыслить и много чего изменить. Слишком много. Так много, как она не меняла уже очень, очень давно. И все это делать предстоит в одиночку.

Вот тут-то и прятался самый ужасный ужас!

Нет, конечно, она не одна: у нее есть дочь, сын, есть подруги. Ее не бросят. Поддержат, помогут. Но пережить этот шторм, хоть и с поддержкой, ей придется самой, не прячась ни за чьи спины. Не только пережить, но и двигаться дальше.

От этих тоскливых пугающих мыслей хотелось, как в детстве, зарыться под одеяло, еще и подушек поверх себя навалить. Чтобы снаружи к ней не проникли ни лучик света, ни дуновение воздуха, ни звуки обыденности, которая осталась такой же, как и была. И лишь у Наташи Добрыниной теперь все пойдет по-другому. Как именно – непонятно. Но совершенно точно не так, как ей представлялось, когда она думала о будущей старости.

Боже-боже… Как теперь жить?!

Несмотря на полубессонную ночь, проснулась Наташа еще до будильника. На часах было около семи, и вылезать из постели в такую рань не было никакого смысла. Больше не было. Некому готовить завтрак, гладить рубашку. Некого спрашивать, что приготовить на ужин. Незачем думать, как провести день. Пройдет – и пройдет. Лишь бы кончился поскорее.

Некоторое время, бездумно разглядывая венецианскую люстру с голубыми и нежно-салатовыми подвесками, укрывшимися среди бронзовых роз, она размышляла: неужели теперь так будет всегда? Просыпаешься – и не понимаешь, зачем открыла глаза. Через силу встаешь, умываешься, завтракаешь на автомате, чтобы потом…

Чем она будет заниматься все эти бесчисленные «потом», Наташа подумать не успела. Экран лежавшего на прикроватной тумбочке телефона коротко осветился. Пришло сообщение от Алексея:

«Посмотрела? Тебе все понятно?»

Удивившись странным вопросам, Наташа пролистала его предыдущие сообщения и увидела, что еще четверть часа назад он прислал ей ссылку на раздел в «Госуслугах», где подробнейшим образом объяснялось, как подать заявление на развод. Вновь перевела взгляд на часы – без минуты половина восьмого.

Ничего себе.

Получается, что про эти самые «Госуслуги» он вчера говорил совершенно серьезно. И сегодня, едва проснувшись, первым делом кинулся инструктировать жену, что и как она должна сделать, чтобы он мог побыстрее от нее избавиться.

Вот так припекает у человека…

Открыв ссылку, Наташа просмотрела текст на экране. Действительно, ничего сложного там не было. Пока она обдумывала, стоит ли написать что-то еще, кроме короткого «да», Алексей, вероятно, увидел, что она в сети, и опередил ее, разразившись пространным сообщением. Вновь написал про подъемные деньги, про акции, про «оставлю квартиру». Общий тон был суетливый и нервный, и все сообщение какое-то слишком подробное для его обычного немногословия. Даже по одному этому можно было понять, что для него все окончательно решено. Наташа для Алексея – вчерашний день. Как он сказал? Болото? Да, болото. И еще – пенсионерка. Цепляться не за что, упираться нет смысла.

«Прочитала. Сегодня подам», – написала она.

«Во сколько?» – тут же прилетело в ответ.

«Что – сколько?» – не поняла сначала Наташа, но Алексей пояснил, что спрашивает о времени, когда она отправит запрос.

Его настырная торопливость выглядела до того оскорбительной, что Наташа не сразу нашлась, что ответить. Отчаянно захотелось послать его как можно дальше со всеми его электронными сервисами. Пусть-ка побегает, повыпрашивает, поунижается… Но поступать так она не стала. Нет уж, спасибо. То, что, стремясь унизить другого, ты унижаешься сам, – общеизвестная истина. А там – пошло-поехало, слово за слово, око за око. Сколько браков, уже завершенных, распавшихся, окончательно мертвых еще до развода, в которых бывшие супруги уже давным-давно смирились со своим фактическим статусом к моменту формального расставания, вдруг оборачивались настоящими бурями в стакане воды! Люди, равнодушно взиравшие друг на друга долгое время, начинали вспоминать нанесенные когда-то обиды, с ожесточением делить «фамильные ценности», давно убранные за ненадобностью на антресоли, потому что выбросить этот хлам просто руки пока не дошли, и требовать чудовищных, неисполнимых выплат и компенсаций. Каждый третий дамский роман или дневной сериал снят именно об этом. Не то чтобы Наташа была с ними близко знакома, но имела представление благодаря подруге Танюшке. Вот уж кто был страстной любительницей бульварного чтива и турецко-латиноамериканского сериального мыла! Читала и смотрела взахлеб, еще и Наташу норовила держать в курсе особо закрученных сюжетных перипетий.

Пока Наташа размышляла об историях разводов выдуманных сериальных людей, вновь пришло сообщение от Алексея. Совсем короткое:

«Ну?»

Быстро заполнив форму на сайте, она сделала скриншот экрана и послала ему.

«Спасибо! Я всегда знал, что ты рассудительная и здравомыслящая женщина. Рад, что и сейчас не ошибся. Если хочешь, Ленке и Костику сообщу сам. Еще раз спасибо».

И даже смайлик с вытянутыми трубочкой губами поставил. Не постеснялся.

Наташа с горечью усмехнулась. Было ясно, что Алексей испытывает огромное облегчение от проявленного ею «здравого смысла». Все вышло гладко. Заявление подано. Пройдет тридцать дней – и он будет свободен как ветер. Устремится, так сказать, в новую жизнь рука об руку с молодой женой, навстречу сюрпризам, открытиям и приключениям.

Отложив телефон, Наташа медленно огляделась по сторонам, словно пытаясь увидеть те самые перемены, которые столь бестактно вломились в ее жизнь. За окном окончательно рассвело. Она по-прежнему сидела на кровати. Даже халат не надела и не сходила, пардон, в туалет. Зато под руководством уже почти бывшего мужа подала заявление на развод. А всего сутки назад ничто, буквально ничто в ее жизни не предвещало таких оглушительных перемен.

Что тут скажешь? Даже если кажется, что уже все повидал, – жизнь никогда не разучится удивлять.

Ленка позвонила ближе к обеду, когда Наташа разложилась на кухне с сортировкой содержимого морозилки. Все домашние заготовки она всегда аккуратно укладывала в цветные контейнеры и снабжала этикетками с датами заморозки. Пришла осень, а значит, время проверки. Не осталось ли что-то с прошлого года? Хотя действовала она практически машинально. Лишь потому, что еще в начале недели запланировала освободить в морозильной камере место для новых припасов.

Припасы… Смешно. Зачем они теперь? Для кого? Для чего?

– Мам, привет! – Ленка начала разговор довольно оживленно. – Мне тут папа что-то странное написал. Я ему даже перезвонила. Он, правда, был занят, мы поговорили совсем немного. Но он сказал, что вы с ним вроде как надумали развестись. Че, правда, что ли?

Наташа против воли скривилась. «Надумали», значит. Сказать родной дочери, что это он решил бросить жену, а никакое не «мы вместе надумали», духу Алексею все-таки не хватило. Что ж, исправить это будет нетрудно.

– Не совсем, – сказала Наташа. – Это он так решил, а не я.

– То есть он от тебя уходит? – продолжала бестактничать дочь.

– Получается, так.

– Ни фига себе новости дождливым сентябрьским утром, – задумчиво протянула Ленка. – И чего теперь будет?

– Не знаю, – вздохнула Наташа. – Со мной такое впервые.

– Это-то ясно, – деловито согласилась дочь. – Весь вопрос в том, какое цэ-цэ его вдруг укусило. Жил бы себе и жил, как сложилось. Но разводиться-то на хрена?

– Что значит «жил бы как жил»? – не поняла Наташа. – У него вроде как другая женщина появилась. Или он тебе не сказал?

– Сказал, разумеется. Но в вашем возрасте делать из этого драму…

– А что делать? Что?! – не выдержала Наташа. – Ей тридцать четыре, как и тебе. И она, между прочим, беременна.

– Ну, во-первых, тридцать четыре мне будет только через два месяца, если что, – невпопад обиделась дочь. – А во-вторых, можно же было как-то договориться. Чтобы и тебя не бросать, и…

– Спасибо, милая, – перебила Ленку Наташа. – Вряд ли бы мне это подошло. Да и твоему отцу – тоже. Мы с ним, видишь ли, несколько старомодны. Разлюбил – развелся – создал другую семью. Именно в этой последовательности действуют честные люди. Правда, твой папа в эти правила все-таки не до конца уложился.

– Мам, ну чего ты? Я вообще не это хотела сказать! Мне просто надо доделать один срочный проект, поэтому я попутно смотрела в ту хрень, что заказчики понаписали, вот и ляпнула ерунду, – немедленно раскаялась Ленка.

Действительно, на протяжении всего разговора Наташа явственно слышала цоканье клавиш ноутбука. Работает, значит. И то хорошо. С Ленкой такое бывало нечасто. По настоянию родителей после школы она получила экономическое образование, но никогда в этой области не работала. Еще до универа Лена назначила себя творческой личностью и с тех пор вечно пыталась то писать книгу, то заниматься фотографией, то быть дизайнером одежды. Ни успеха, ни каких-то более-менее серьезных и постоянных денег это не приносило, и родители, точнее отец, до сих пор были вынуждены материально ей помогать, фактически – содержать. И тут на тебе – проект она делает срочный!

– Ладно, я понимаю, – примирительно сказала Наташа. – Мне это все как снег на голову упало.

– И мне, – поддакнула дочь.

– До сих пор в себя прийти не могу. Он ведь только вчера мне обо всем сообщил. Дома не ночевал. Сказал – за вещами позже приедет. – У Наташи ощутимо защипало в носу от набегающих слез.

– Мам, давай я с ним вечером встречусь? – предложила дочь. – Поговорим. В конце концов, он обязан объяснить мне свое поведение!

– Делай как знаешь. Но не думаю, что он будет что-то такое про себя объяснять.

– Нет, должен! – заупрямилась Ленка. – У меня с ним нормальный контакт, так что я хотя бы сумею понять, что случилось. А потом тебе позвоню. Хорошо?

На том и договорились. К собственному удивлению, после этого разговора Наташа почувствовала себя немного спокойнее. Действительно, допытываться, как он «дошел до жизни такой», и задавать мужу унизительно-мелочные вопросы она сама ни за что бы не стала. Но это вовсе не значило, что ей было бы неинтересно узнать ответы на них. А Ленка справится точно.

Из всей семьи именно у нее были самые близкие отношения с Алексеем. Сам он не особо скрывал, что дочь была его настоящей любимицей, в ущерб сыну. Наташе такой подход был глубоко непонятен, она одинаково сильно любила и сына, и дочь. И чувствовала себя обязанной уделять Костику больше внимания, чтобы хоть как-то компенсировать отцовскую холодность. К ее огорчению, со временем контакт с сыном заметно ослаб: выучившись на программиста, тот целиком погрузился в какой-то неведомый матери виртуальный мир. Выныривая на поверхность «реала», как он говорил, Костик становился все более непонятным и странным. В детстве он был милым забавным карапузом, маминой отрадой. Рано увлекся компьютерами, еще в средней школе уже отлично в них разбирался, чем Наташа очень гордилась. И простодушно радовалась тому, что в отличие от Ленки с ее постоянными закидонами у Костика пубертатный период прошел спокойно. Никаких поводов для тревог, подозрительных компаний и ночных прогулок – все вечера и выходные мальчик был дома, сидел за компьютером и хорошо кушал. Правда, со временем малоподвижность и вкусная мамина еда привели к появлению лишнего веса. Сначала Костик не обращал на это внимания, но позже, уже в юности, все же решил «взяться за себя». Однако вместо того чтобы просто пойти в спортзал, как другие ровесники, вдруг увлекся «зеленой» идеологией и решил, что хочет стать вегетарианцем. С тех пор, пока жил дома, постоянно изводил Наташу лекциями о том ущербе, который она наносит окружающей среде своими поездками на автомобиле, приготовлением бульонов и котлет и нерациональным использованием ресурсов. Когда отец купил квартиру и ему, Наташа (хоть и сама стыдилась этого) вздохнула с облегчением – все-таки жить в обстановке вечных укоров и нотаций было трудно. Года два назад Костик познакомился с Евой, невзрачной худосочной девицей, еще более увлеченной «зеленой» идеологией, чем он сам, женился и под влиянием молодой жены сделался веганом. Теперь они напоминали двух деловитых хомячков: ездили исключительно на велосипедах и самокатах, тщательно подбирали еду и бытовую химию без единой животной молекулы и придирчиво изучали составы тканей, из которых шилась одежда и постельное белье. Детей у них не было и не предвиделось. Похоже, оба были так заняты поиском наиболее экологичного способа выживания в каменных джунглях, что думать о продолжении рода им было решительно некогда. Да и просто радоваться жизни – тоже.

В общем, дети выросли… Такими, какими выросли, а не такими, какими их растили. Но Наташа сумела с этим смириться и научилась принимать сына и дочь такими, какими они были. Пришла к выводу, что одна из главных родительских мудростей – вовремя понять, что твой ребенок – это самостоятельная личность со своим характером, со своими взглядами на жизнь и собственное будущее. А вовсе не твоя улучшенная копия, чье предназначение – реализовать твои невоплощенные планы и мечты.

Вечером Ленка не перезвонила. Лишь в середине следующего дня, когда Наташа уже успела махнуть рукой на эту затею, у нее зазвонил телефон.

В разговоре выяснилось следующее. С отцом Ленка встретилась и «предельно жестко» с ним пообщалась. Как это могло выглядеть на практике, Наташа понятия не имела. Алексей был не из тех людей, которым можно указывать на ошибки или давать советы и уж тем более – помыкать. Любую попытку подобного «конструктивного диалога» со стороны членов своей семьи он всегда пресекал в зародыше, даже если тема была совершенно невинной. И неужели сейчас он стал выслушивать упреки от собственной дочери?

Но с Ленкиных слов получалось, что стал.

Пересказ разговора вышел довольно сумбурным. Устав от Ленкиных отрывочных восклицаний, Наташа стала задавать наводящие вопросы. И как-то само собой получилось, что все они были в основном о счастливой сопернице, которая развалила ее семью.

Интуиция не подвела – это действительно оказалась Арина. В разговоре с дочерью отец не счел нужным скромничать или стесняться и говорил о будущей новой жене много, свободно и с удовольствием.

Судя по рассказам Лены, к категории провинциальных охотниц за богатым мужем Арина не относилась. Была коренной петербурженкой, знала два языка – английский и какой-то еще, кажется, польский, – имела собственную квартиру где-то на Юго-Западе, просторную, современную и отлично обставленную.

– С потрясающей, кстати, архитектоникой и планировкой! Я видела такие на сайтах риелторских агентств, – с восторгом напирала дочь на живо интересующую ее тему.

С недавних пор Лена была сильно озабочена «квартирным вопросом»: подаренная отцом квартира ее решительно не устраивала, и она мечтала перебраться в старый центр, чтобы жить поближе к «подлинной душе Петербурга». А Наташа, услышав про Юго-Запад, лишь подумала: как же он, бедный, будет до работы теперь добираться? Через весь город ехать придется, через все пробки, утренние и вечерние…

От их собственной квартиры до промзоны, где располагалась фабрика Алексея, было от силы двадцать минут езды.

Так вот, Арина, оказывается, вроде даже и не собиралась уводить Алексея из семьи. Их служебный роман продолжался уже давно, лет пять, и все это время Арина как будто и не тяготилась ролью любовницы. А когда случайно забеременела – оказывается, проруха бывает не только на старух, но и на практичных молодых женщин, – взвесила все «за» и «против» и решила, что готова родить ребенка. О чем и поставила в известность Алексея Олеговича Добрынина. А уж захочет он разделить эту радость с ней или нет, ее не особенно волновало. Алексей Олегович захотел. Захотел до такой степени, что чуть ли не на коленях с кольцом в коробочке и букетом наперевес испрашивал у нее руки и сердца. Арина подумала – и согласилась.

«Интересно как получается… – невесело думала Наташа, слушая, как Ленка очень похоже изображает отцовскую манеру разговора. – А тот факт, что он вроде как еще официально женат, ему не мешал?»

Жить молодые планировали сначала в квартире Арины, а после, когда будет сделан ремонт в загородном доме Алексея, перебраться туда.

– Ремонт? Какой еще ремонт? – всполошилась Наташа. – Мы ведь его только три года назад сделали. Полностью всю инженерку переложили!

– Мам, ну ты как маленькая, честное слово, – снисходительно протянула Ленка. – На черта ей сдался ваш… как бы помягче выразиться… ретрдизайн? У нее дома сплошной хай-тек и контемп с элементами лофта.

– Чего-чего? – не поняла сначала Наташа.

– Контемпорари, – с охотой взгромоздилась на любимого конька Ленка. – Точечные заимствования и искусство деликатного компромисса. Помнишь, в том сериале, где…

– Подожди, – нетерпеливо перебила Наташа. – Ты-то откуда знаешь? Ты что, у нее была?!

– Нет, разумеется. Еще нет, – успокоила ее дочь. – Но в ее блоге полным-полно фоток. Сама посмотри. Хочешь, я тебе скину ссылку?

Наташа с досадой поморщилась. Она и сама не раз собиралась поискать Арину в соцсетях, но останавливала себя, считая, что это будет уже как-то чересчур.

– Обойдусь, – буркнула она.

– Нет, я все-таки скину, – продолжала настырничать дочь. – Должна же ты знать, как папа будет теперь жить. Он тебе все же не чужой. Кстати, я хотела с тобой кое-что обсудить. У меня тут наклевывается парочка вариантов… Как думаешь, квартира в двухэтажном особняке на набережной Ждановки – не полный зашквар?

– Это в котором? Из тех, что пленные немцы в пятидесятые строили? Без ванной и с полами из досок? Зашквар, дорогая. Совершенный зашквар. – Ленкин жаргон Наташа прекрасно освоила, едва только та с головой погрузилась в поиск своего кусочка «души Петербурга».

– Вот мне тоже так показалось еще до просмотра, едва я фотки в интернете нашла, – протяжно вздохнула дочь. – Ладно. Будем искать дальше.

Посчитав, что уделила маминым проблемам достаточно времени, Ленка решительно переключила разговор на свои. Наташа привычно выслушала ее пространные повествования сначала о поиске квартиры, потом об очередном «поклоннике», как Ленка называла своих бесконечно меняющихся любовников. Ее личная жизнь была столь же сумбурна и непостоянна, как и профессиональная. Лена относилась к той породе людей, которые готовы с удовольствием и азартом без конца наступать на одни и те же грабли. Все время увлекалась кем-то похожим на нее саму – таким же носителем хаоса с огромными амбициями и самомнением, но стойко равным нулю КПД, – сходилась с ним или маялась от несчастной любви, потом разочаровывалась, расставалась, какое-то время страдала от депрессии, а после начинала все сначала с новым «поклонником». Вот и сейчас у нее в разгаре был очередной «офигенный» роман. Излив матери душу, она распрощалась с ней в самом энергичном расположении духа, рассеянно брякнув в конце «папке привет» и, видимо, совершенно забыв, по какому поводу вообще звонила.

Наташа только вздохнула. Что тут скажешь? Разве может она осуждать дочь за то, что та с головой погружена в собственную жизнь?

Эх, дети-дети…

В отличие от сестры, Костик, кстати, так и не позвонил. Вообще. Только написал. Через три дня после памятного разговора с Алексеем Наташа получила сообщение от сына. Какую-то сущую ерунду, форменное мальчишество: «Ну и что вы с папой не поделили?»

Было понятно, что эта новость выбила Костю из колеи и он просто не знает, как правильно реагировать. Объяснять сыну, что именно они с Алексеем «не поделили», у Наташи не было ни сил, ни желания. Раз Костик решил не звонить, а написать, значит, на сочувственный разговор ей не стоит рассчитывать. Что ж, сама она тогда тоже звонить не станет.

И Наташа ограничилась общим, отстраненным ответом, едва не шутливым: мол, все уже поделили. Разводимся.

Потекли дни. Оправившись от первого шока, Наташа постепенно начала осознавать, что вся ее привычная жизнь рухнула. Она очень старалась держаться достойно и не устраивала мужу ни скандалов с обвинениями и оскорблениями, ни жалких сцен со слезами и просьбами «не бросать», как делают многие женщины в подобной ситуации. Правда, спокойствие это было обманчивым и очень нестойким и так и норовило подвести в самый неподходящий момент. Так, к примеру, случилось после того, как Алексей забрал свои вещи. Он действовал максимально деликатно (грузчики побывали в доме в отсутствие Наташи), но все равно по квартире она потом ходила в слезах и со странным чувством: это была смесь брезгливости, растерянности и обиды. Как будто ее дом обокрали. Как будто чьи-то чужие жадные руки рылись в шкафах с одеждой, в ящиках столов, на антресолях… Но ведь – не чужие! Это ее муж, Алексей, забирал свои личные вещи. И забрал-то явно по минимуму: очень многое осталось на месте. Неужели он приедет еще раз? Нет, она этого просто не выдержит!

Но выдержала. Выдержала как миленькая: и этот самый повторный визит (хоть снова при нем не присутствовала), и личную встречу, да не одну, во время которых Алексей то показывал, то вручал ей какие-то документы, то ли расписки, то ли уведомления, то ли договоры. Все это было важной и нужной частью жизни двух взрослых людей, которые, окончательно расходясь в разные стороны, изо всех сил стараются сделать так, чтобы минимизировать возможные обоюдные неудобства.

И она старалась. Очень старалась. После того как попыталась сразу, не вдаваясь в содержание, подписать какую-то бумагу и он на нее накричал, стала внимательно читать все, что приносил Алексей, хотя при этом вообще не улавливала смысла. Дважды съездила с ним в брокерскую компанию. Трижды – в банк. Точнее, в три разных банка. Или все-таки в два?

Наташа не помнила.

Месяц, отпущенный «на примирение», прошел как во сне. В день развода они встретились в ЗАГСе и, подписав все необходимые документы, получили свидетельства. Каждый – свое. Глядя, как широкоплечий, еще не старый краснолицый мужчина с сильными залысинами на лбу и висках аккуратно укладывает свой экземпляр в папку, затем прячет ее в портфель и рассеянно оглядывается по сторонам, словно раздумывая, что делать дальше, Наташа невольно вспомнила их свадьбу. Тридцать пять лет назад этот же Алексей, тогда еще статный, красивый сероглазый парень в костюме восхитительно-кофейного цвета, веселым шепотом щекотал ее ухо, прижимая к нему невесомость фаты.

– Наташка, смотри, нам дали одно! Чур, мое будет!

– Что же тут удивительного, молодой человек? – строго спросила его тетенька-распорядитель с золотой муаровой лентой через плечо, водя лакированной указкой по строчкам для подписей новобрачных. – Вы же теперь семья. Одно целое. Значит, и свидетельство у вас должно быть одно на двоих.

Неужели все это было взаправду?

Может, и было. Но теперь одного на двоих у них ничего не будет. Теперь у каждого все только свое, отдельное – начиная с документа о разводе.

– Спасибо, что все прошло так… как прошло. – Голос Алексея вернул Наташу в реальность. Он протянул руку – то ли для рукопожатия, то ли просто хотел дотронуться на прощание, – но, словно бы осознав неуместность подобного жеста, тут же и отступил на пару шагов. – Я поеду, извини. Куча дел на сегодня. А еще и на работу надо будет успеть.

Наташа кивнула, делая вид, что понимает. Обозначенная им «куча» определенно была связана не с работой.

– Конечно, я понимаю. Поезжай.

– Вот и отлично. – Он все-таки сделал усилие над собой и, посмотрев ей в глаза, сказал то, чего она уже и ждать перестала: – Прости меня. Пусть не сейчас, но потом. Если что-то понадобится… В общем, будем на связи.

Выйдя из здания, они еще раз кивнули друг другу и, как в любой порядочной мелодраме, устремились в разные стороны.

Уже стоя рядом со своим стареньким авто, Наташа поймала взглядом джип мужа. Он проехал совсем близко, в каком-нибудь метре или полутора от нее. Сквозь широкое боковое стекло его профиль был отчетливо виден.

Головы в ее сторону Алексей не повернул.

Наташа на мгновение закрыла глаза и судорожно вздохнула.

Вот и все. Кончено. Теперь – точно.

Глава 3

За прошедшую после развода неделю Наташа в полной мере ощутила, что машина ее прежней налаженной жизни исчерпала всю инерцию отпущенного ей движения и готова вот-вот ткнуться в кювет. Заторможенность и апатию, сковавшие все ее мысли и чувства накануне похода в ЗАГС, сменили боль и глухая тоска. Ни делать что-либо, ни куда-то ходить абсолютно не хотелось. С сентября в фитнес-клубе начался долгожданный курс продвинутого пилатеса, на который Наташа записывалась еще в июне, но ни одного занятия она так и не посетила. И вообще забросила тренировки. Привычные мелочи – косметологи, запланированная новая стрижка, прогулки, театры, бассейн – больше не вдохновляли и казались пустой тратой сил. Зачем они ей теперь? Хотя времени обычно хватало на все, а сейчас его стало вроде бы даже больше, но… Как часто бывает с людьми, внезапно выбитыми из привычного ритма жизни, это самое время утекало сквозь пальцы – собиралось застойными лужицами скучных пустых вечеров, мелкими брызгами судорожных неотложных забот разлеталось в разные стороны, оставляя после себя не удовольствие от выполненного дела, а лишь ощущение утомительной суеты, бессмысленной и напрасной.

Хотя неожиданно отыскалось занятие, которое Наташу действительно увлекло. Настоящее guilty pleasure, как сказала бы Ленка, успевшая поучиться на каких-то психологических курсах и полюбившая с той поры разные заумные термины. Но это было постыдное удовольствие. Грешноватое даже, если начистоту.

Регулярно, а порой и по нескольку раз на дню, Наташа наведывалась на страницы блога Арины. Стыдилась, ругала себя за этот внезапный «вуайеризм», но ничего не могла с собой поделать. Там было на что посмотреть. Арина в полной мере была современным «сетевым» человеком, и новости в ее блоге появлялись практически ежедневно, а порой и по нескольку в день. Каждый, даже самый коротенький пост сопровождался несколькими фотографиями. Так что и без звонков Костику или Ленке, без всяких унизительных выспрашиваний Наташа могла подглядывать за новой жизнью своего старого мужа.

Именно так она для себя обозначила этот процесс: «Новая жизнь моего старого мужа».

И наблюдала за ним, словно за рыбкой в аквариуме.

Из блога Наташа узнала о дате свадьбы Арины и Алексея – она была назначена на 21 октября. Сначала оторопела: позвольте, как это так? Ведь развод они оформили только 6-го… Даже если пресловутая «куча дел», о которой бывший муж упомянул в день развода, включала в себя подачу нового заявления, дату свадьбы им никак не могли назначить раньше первой ноябрьской декады. А то и позже. И тут – на тебе!

Получалась, что вся эта кипучая деятельность была запущена давным-давно, задолго до только что состоявшегося развода с Наташей. Если можно так выразиться, шикарный свадебный лимузин уже мчал Алексея на всех парах к новому счастью, а саму Наташу за ненадобностью просто высадили у въезда в тупик под названием «мое прошлое с без пяти минут пенсионеркой».

Ничего себе новости…

От таких мыслей лицо Наташи пошло пунцовыми пятнами. Нет, конечно, никакая она не пенсионерка! Алексей, между прочим, хоть и разница между ними была всего-то пять лет, всю жизнь выглядел значительно старше. Минимум лет на десять, в последние годы – на все двенадцать, а то и пятнадцать. И то, что он женится на ровеснице своей дочери, нисколько не делает его моложе. И уж тем более не делает его моложавую жену – ладно, пусть теперь уже бывшую жену – пенсионеркой.

Хотя, полистав фотографии Арины из последнего отпуска, пылающая праведным гневом Наташа несколько подостыла, а потом и вовсе сникла. Нет, она не пенсионерка, конечно – и выглядит, и чувствует себя великолепно, – но тягаться с Ариной ей явно не стоит. Чего уж людей-то смешить.

Новым ударом стал факт беременности Арины близнецами. Узнав об этом из очередного поста, Наташа как заведенная принялась отматывать новостную ленту назад, вновь и вновь вглядываясь в счастливые лица соперницы и бывшего мужа. Подумать только, у Алексея будет еще двое мальчишек! И это после такого многолетнего перерыва! Этому факту можно было бы только радоваться, если бы… если бы это был кто-то другой, а не ее собственный бывший муж.

Мысленно она все еще продолжала так его звать: собственный, хоть и бывший.

В середине октября, после очередных выходных, Арина, как по заказу, выложила целую серию фотографий их с Алексеем загородного дома. «Их с Алексеем» – нет, вы только подумайте! Тот факт, что Наташа отделывала его собственными руками, во внимание, естественно, больше не принимался. А ведь она сама сажала все деревья и ягодные кусты, обустраивала клумбы и бордюрные цветники вдоль кирпичных дорожек. Добротная теплица с отоплением и системой капельного полива, садовые гномы, привезенные свекровью и свекром из Черногории, высокие «скандинавские» грядки… Теперь это все пойдет под нож. Вернее сказать, под бульдозер. У Арины наверняка другие планы и совершенно другие вкусы. Устроит детскую площадку, к примеру. Или английский газон. Или выкопает бассейн.

На фотографиях вся жизнь Арины и Алексея дышала праздником и беззаботным весельем. Наташа, естественно, понимала, что обычных будней у них наверняка тоже хватает, но все равно – улыбающимся так часто и так широко она не видела своего мужа уже много лет. Он то держал Аринину руку, то обнимал ее плечи, то, усадив на колени, дурачился с ней на широких садовых качелях, стоявших под раскидистой яблоней, щедро забрасывавшей «молодых» желтой осенней листвой.

Все это было похоже на сказку. В крайнем случае – на рекламу. Стыдясь и ругая себя, Наташа, всякий раз присаживаясь к старенькому Ленкиному ноутбуку или берясь за телефон, чувствовала, что собственными руками вонзает себе в сердце нож. Еще и проворачивает чуть ли не с хрустом.

Как, ну как теперь жить?!

Пытаясь хоть как-то справиться с творящимся в душе дискомфортом, она отчаянно старалась переключиться. В неурочные дни звонила Ленке и Костику, чему и одна, и другой были не очень-то рады. Наташа и сама это понимала. Что поделать – у детей давным-давно своя жизнь. Неудивительно, что они не слишком рвутся впускать в нее маму.

Зато обе закадычные подруги, Таня и Катя, готовы были слушать ее, кажется, бесконечно. Особенно Таня. И Наташа с удовольствием изливала ей душу.

Дружили они лет сто, познакомились еще на подготовительных курсах и были очень рады, что оказались в одной группе. За пять лет учебы в институте дружба оформилась и окрепла, и, когда после вручения дипломов почти все однокурсницы быстро потеряли друг друга из виду, кто выйдя замуж, а кто переехав, Наташа и Таня сохранили прежнюю связь. Они были ровесницами и поначалу двигались по жизни практически в одинаковом темпе. В один и тот же год вышли замуж, с разницей в несколько месяцев родили по дочке. Правда, после декретного отпуска Таня, подгоняемая семейным безденежьем, вышла на работу, а Наташа так и осталась «заведовать домом», не нуждаясь в собственном заработке, – семья обходилась доходами мужа, да еще и свекры помогали. С годами финансовая пропасть между подругами становилась все более ощутимой, но дружбе это нисколечко не мешало. В конце концов, любому нормальному человеку понятно, что деньги – это последнее, что может стать стимулом к дружбе. И в понимании этого факта Наташа не была исключением.

Таню она знала давно – дольше, чем кого-либо, даже дольше мужа, – и прекрасно видела все ее достоинства и недостатки. Особым честолюбием подруга не обладала. В Техноложку поступила по принципу «все побежали – и я побежал». Хотя у самой Наташи, еще до того, как открылась перспектива замужества, были самые серьезные планы: училась она отлично, химией интересовалась всерьез, и ближе к концу учебы ей даже начали намекать на возможность аспирантуры, но не сложилось. Зато Таня почти всю жизнь проработала «по специальности», как сама, посмеиваясь, говорила, если речь вдруг заходила о ее работе, хотя к химии ее профессиональная деятельность имела довольно смутное отношение. Всю жизнь Таня проработала в химчистках – сначала, в трудные девяностые, приемщицей, потом начальником смены, а теперь и заведующей отделением в большой сети. Настоящая карьера ее не интересовала, и крошечный кабинетик с прозрачной стеклянной стеной, обращенной к рабочей зоне, стал верхом профессиональных стремлений.

Внешне подруги являли собой два типа противоположностей. В отличие от худенькой, живой и подвижной Наташи, Таня была ширококостной, неторопливой и словно бы всегда чуть-чуть сонной, заторможенной в поступках и рассуждениях. С детства склонная к полноте, к пятидесяти годам она лишь ценой невероятных усилий сумела не превратиться в законченного колобка и постоянно сидела на разных модных диетах, называя их почему-то постами, хотя ни религиозной, ни набожной никогда не была. Зато была мягкой, улыбчивой, доброжелательной и всегда готовой помочь. Это последнее качество Наташа смогла оценить в полной мере, едва только Таня узнала, что ее лучшую подругу оставил муж.

– Вот же гад! – бушевала Танюшка в телефонную трубку, заглушая Наташины всхлипы и протяжные вздохи. – Негодяй, подлый мерзавец! И как только земля таких паразитов носит!

Наташа в ответ только печально вздыхала, соглашаясь с праведным Таниным гневом. Сама она так и не смогла заставить себя бранить мужа вслух. Попробовала было – и не пошло, ни удовольствия, ни облегчения это занятие не приносило. Звуки собственного голоса, трагически восклицавшего что-то вроде «Сволочь, да как он посмел?!», казались ненатуральными, от чего и чувства вроде как теряли в цене. Хотя чувства как раз были самыми что ни на есть искренними, и в глубине души, когда миновала первая растерянность и разверзлись бездны справедливой обиды, какими только словами она Алексея не называла. В такие моменты все Танины «мерзавцы и подонки» по шкале от нуля до десяти скромно топтались где-то между единицей и двойкой.

С трудом уложив в голове подругины новости, Таня припомнила Алексею все: и «седину в бороду», и черную неблагодарность в ответ на Наташину круглосуточную заботу о нем самом, его родителях и его детях, и коварство, и двуличность, и холодный, бездушный расчет. А как же?! Нет, вы только подумайте: планировать новую свадьбу при живой-здоровой, еще не разведенной жене! Да разве порядочный человек на это способен?

За такое бурное сочувствие Наташа была ей очень признательна. И совершенно искренне, кстати. Действительно, Таня прекрасно знала, о чем говорит: сама всю жизнь прокрутилась между мужем, дочкой, домом-дачей и работой. А в последние годы на нее еще и двух внуков навесили. Так что, если бы ее Толик хоть вякнул что-нибудь про развод, она бы его на клочки разорвала. А Наташа стерпела. Еще и согласилась покорно на те жалкие крохи, что Алексей предложил ей в обмен на согласие отпустить его без суда. Обобрал небось до последнего… Узнав, что не обобрал, подруга все равно не смирилась.

– Ты, Наташка, просто святая какая-то, – говорила Таня, когда они встретились уже после Наташиного развода. – Не в том смысле, что с нимбом на голове, а блаженная. Бессребреница. Что дали, то и взяла. Кто так делает? Надо было добиваться, чтобы все по справедливости поделить.

– По справедливости? Это как? – растерянно переспрашивала Наташа, думая совсем о другом.

– Ну… не знаю, – уклонялась от прямого ответа Татьяна, явно не представляя сама, где она, эта самая чужая справедливость. – Во всяком случае, тверже отстаивать свои права. Чтобы он не вздумал считать, что на тебя можно сесть и поехать!

– Да он как раз так и не считает, – нервно усмехалась Наташа. – «Лошадь сдохла – слезь». Так в интернетиках, кажется, пишут? Я в данном случае не про себя говорю, как ты понимаешь, а про нашу семью. Для Леши ее больше нет, этой лошади. Поэтому он слез – и дальше пошел. Заводить новую.

– Вот мужики… – горестно покачала головой Таня и погладила Наташину руку. – Нет, ну что за люди?! Как так можно?!

Подруги сидели у Наташи на кухне и пили чай. После развода прошло уже несколько дней, и Таня, как чувствуя, что Наташе делается только труднее, напросилась к ней после работы вечером в гости. Толик уже дважды звонил ей с какими-то домашними глупостями: спрашивал, скоро ли она придет и можно ли ему съесть последние две котлеты, оставшиеся со вчерашнего дня в холодильнике. Таня лишь отмахнулась, а потом и вовсе прикрикнула на него:

– Что ты пристал со своими котлетами?! Ешь сколько влезет. Я у Наташки сижу. Приду, когда… когда надо, тогда и приду. И не забудь после себя посуду помыть.

Тем вечером они просидели часов до одиннадцати. Разговаривали, не замолкая, обо всем: о молодости, о детях. Наташа даже предложила подруге остаться ночевать в гостевой, чтобы утром прямо отсюда двигаться на работу, но та отказалась:

– Спасибо, Натусик, но я завтра в офис по-любому не собиралась. Поедем на дачу. Надо последние яблоки обобрать да теплицы помыть. Хороший денек обещали.

Наташа покивала и опустила глаза, чтобы Таня не заметила нового повода для ее огорчения. Милые хлопоты – теплица, яблоки, дача… Все это больше не для Наташи.

В конце вечера, уже поглядывая на часы, Таня все же не удержалась и аккуратно затронула тему, которая ее живо интересовала:

– И как же ты теперь будешь жить?

– Не знаю, – неопределенно пожала плечами Наташа. – А там поживем – увидим.

– Тебе надо обязательно кого-то найти. Пока не поздно, – с решительностью в голосе заявила подруга.

– Кого найти? – не поняла Наташа.

– Мужика, разумеется. Кого же еще? – Таня пристукнула по столу ребром короткопалой ладони.

– Как это? Для чего? Где я его буду искать? – удивленно заморгала Наташа.

– Для того, что ты интересная, умная и совсем не старая женщина. С потребностями. – Тут Таня многозначительно выгнула бровь. – Чего себя раньше времени хоронить? Жизнь продолжается. К тому же привыкшая к определенному образу жизни. – Она демонстративно обвела руками Наташины кухонно-столовые хоромы. – Зачем от него отказываться? Петербург ведь немаленький. Вокруг полно подходящих кандидатур: вдовцов, разведенных, никогда не женатых. Достаточно состоятельных, чтобы ты могла и дальше жить, как жила. Нужно только знать, где искать.

– И где же? – вновь машинально спросила Наташа.

Признаться, слова Татьяны ее поразили. Ей самой подобные мысли в голову как-то не приходили. Хотя казалось бы – чего проще? И Таня в чем-то права. Нет смысла ставить крест на собственной жизни лишь потому, что муж завел себе другую, моложе и энергичнее.

Увидев, что высказанная идея явного неодобрения у подруги не вызывает, Татьяна приободрилась и принялась развивать свою мысль:

– Наташка, ну оглянись: ведь двадцать первый век на дворе! Вовсе не обязательно сидеть у окна и смотреть на улицу – вдруг кто-то мимо пройдет? Ты же любишь мотаться по театрам, по выставкам, по концертам? Ну и вот. Не теряйся! Наверняка в твоем фитнес-клубе не одни только женщины занимаются. Наконец, есть разные специальные сервисы в интернете…

– Ну уж нет! – замахала руками Наташа. – Это для малолеток.

– Ерунда! – решительно перебила Татьяна. – У нас на работе одна девочка так познакомилась аж с замминистра. Свадьбу играли на горнолыжном курорте где-то под Сочи, представляешь?

– Не очень, – призналась Наташа. – Как это – расписывались, стоя на лыжах, что ли?

– Да при чем здесь лыжи?! – вновь возмутилась Татьяна. – Это же просто пример. Я к чему это все говорю: не тушуйся, Наташка! У тебя еще куча всего впереди. Подумаешь, на молодухе он женился! – Тут она вновь принялась на чем свет костерить Алексея. – Новых детей захотелось, старых не знает, куда девать! Утри ему нос! Он еще пожалеет!

Наташа слушала ее, улыбаясь. Кивала, временами поддакивала, но в глубине души понимала, что этот вопрос не занимает ее так серьезно, как настаивала Татьяна, и не требует немедленного разрешения. К тому же онлайн-знакомства – это точно не для нее. Проводить время за компьютером она не особо любила. Делала это только по необходимости – рецепты уточнить, посмотреть любимые кулинарные шоу на местном питерском телеканале. Что же до остального… Может быть, смысл в этом есть. Но в любом случае – не сегодня. Не завтра, не на следующей неделе и даже не через месяц. Сейчас она слишком опустошена, чтобы думать о каком-то другом мужчине.

Катя, другая подруга Наташи, была полной противоположностью Тани. Во всем – начиная от внешности и кончая расстановкой жизненных приоритетов. Это была яркая, энергичная женщина, самостоятельная и властная. Незамужняя, а значит, не обремененная «проблемами, связанными с постоянным присутствием в ее жизни одного и того же мужика», как она сама неизменно повторяла. Катя была на девять лет младше Наташи. Познакомились они в школе, где учились их дети – Наташин Костик и Катин Севка-балбес, каким она его в то время считала. Все школьные годы Наташа была членом родительского комитета в классах у обоих детей, а у Кости даже и председателем. Устраивала детские праздники, фотосессии и выпускные, сопровождала экскурсии, организовывала покупку подарков учителям и все в таком духе. Катя во всей этой суете не участвовала, ей было некогда – она занималась карьерой. Но ее Севка и Костик дружили и даже сидели за одной партой, так что их матерям тоже волей-неволей пришлось познакомиться, а потом, узнав друг друга получше, неожиданно и подружиться.

Родила Катя рано, едва ли не на первом курсе инженерно-экономического института, к тому же не будучи замужем. Отца Севы бросила сама, заключив, что он не тот человек, что ей нужен. Родители помогали растить сына, и Катя ухитрилась окончить вуз, учась то на вечернем, то на заочном, а параллельно еще и работала. В итоге, сделав хорошую карьеру, сейчас была начальником отдела в крупной страховой компании. Ее сын Сева, перестав к концу школы балбесничать и, как и Костик, выучившись на программиста, уже несколько лет жил и работал где-то в Европе. Одно время у Кати тоже завелись было мысли перебраться жить за границу, даже какой-то кавалер в Финляндии образовался. Все было почти серьезно, но не срослось. Осознав это и ни минутки не прогоревав, она выкинула своего несостоявшегося Тахво из головы и осталась с тем, с чем была: приличной и неплохо оплачиваемой работой и периодически случающимися «отношениями», которые длились ровно столько, сколько Катю это устраивало. Разонравился – до свидания, такие у нее были взгляды на жизнь. Ничего материального от мужчин ей не требовалось – у нее и так было все, что разумная женщина может позволить себе за деньги, – а нужно было, похоже, лишь самоутверждение и ощущение себя «первым призом», в борьбе за который желающие готовы по-прежнему строиться в очередь.

Несмотря на прошедшие годы и несходство характеров Наташи и Кати, их дружба была живехонька и совсем не думала увядать. Ведь, помимо различий, их многое объединяло. В силу характера и рода занятий (с кем только не имеют дело успешные страховщики!) у Кати было полно интересных знакомых, особенно в самых разных сферах искусства. Так что именно Катя все последние годы составляла Наташе компанию в посещении выставок, театров и модных торговых центров. Причем чаще всего сама «выводила подругу в свет» – на премьеры, интересные гастрольные спектакли и вернисажи. С Таней Наташа проводить время подобным образом не могла – та была глубоко равнодушна к театрам и выставкам. Из всех видов искусств ее привлекали только сентиментальные сериалы и прикладной дизайн – что Таня по-настоящему любила, так это прогуляться по магазинам. Но тут уж Наташа старалась пореже попадаться ей под руку: ассортимент вещевых рынков типа несокрушимо-вечной, как египетские пирамиды, Апрашки, ее не прельщал, а покупки в галереях и бутиках Татьяна не могла себе позволить. Поэтому с ней Наташа, как правило, ходила только по магазинам недорогих товаров для сада и дома. Там можно было найти что-то подходящее для обеих, не уязвляя друг друга очевидной разницей бюджетов.

Катин взгляд на Наташин развод был диаметрально противоположен Таниному. Вникнув в подробности, как человек прямой и не склонный путано формулировать то, что можно сказать простыми словами, она прямо заявила подруге, в чем именно та сама виновата.

– Во-первых, нельзя полностью зависеть от мужика. Всегда надо что-то и собой представлять, что-то делать самой, чтобы иметь возможность в случае чего самостоятельно себя обеспечивать. Вот как сейчас у тебя получилось. Жизнь – штука непредсказуемая, и надеяться можно только на себя. Ты ведь об этом не думала? Разумеется, нет. Всю жизнь прожила у мужа на иждивении, не развивалась, никак себя не реализовывала – вот и осталась у разбитого корыта. А во-вторых, признайся, Наташка, ты же давно знала, что у Алексея кто-то есть. Ты ведь умная баба, хоть и домохозяйка. Знала – и молчала, терпела, делала вид, что ничего особенного не происходит. Но разве можно настолько себя не ценить, не уважать? Где твое чувство собственного достоинства?

Слушать такое было ужасно обидно. Но и не признать Катину правоту Наташа не могла. Да, все так и было – молчала, делала вид, закрывала глаза. Но разве ее совершенно понятное искреннее желание сохранить семью уравнивает их с Алексеем в ответственности за происшедшее? Так Наташа не считала.

И в этом Катя была с ней согласна.

– Слизняк он трусливый. Ссаная тряпка, а не мужик, – заявила она, снова не утруждая себя поисками дипломатически выверенных выражений. – Вот уж никогда не подумала бы, что Лехе элементарно духу не хватит сделать все по-людски. Ну, разлюбил ты свою прежнюю бабу, на другую глаз положил… чего уж теперь? Всяко бывает. Так честно ей и скажи, разведись, а потом уже женихайся по новой. А вот это все – Фигаро тут, Фигаро там, и вашим, и нашим – такого не понимаю!

Обозначив свое отношение к бывшему подругиному мужу, Катя переключила разговор на собственные заботы. Наташа слушала, как у подруги идут дела на работе, и невольно сравнивала их двоих – Катю и Таню. С Таней ей было теплее, комфортнее, проще, а с Катей – интереснее, но и гораздо труднее. Ее прямолинейность и грубоватая резкость порой чувствительно задевали, и за годы их дружбы не раз бывало, что после общения с Катей Наташа чувствовала себя растревоженной, уязвленной и даже обиженной. Вернувшись домой с очередной встречи или совместной прогулки, она долго перебирала в уме услышанное от подруги: вспоминала резкость ее суждений, категоричность тона и язвительную иронию замечаний как в адрес общих знакомых, так и в адрес самой Наташи. Повздыхав, давала себе слово, что в следующий раз ни за что не позволит над собой так шутить, а если не получится, так и вовсе ограничит общение с этой ходячей занозой. Но когда через некоторое время Катя, которая даже не подозревала, что обидела подругу, звонила-писала и приглашала на какое-нибудь умопомрачительно интересное мероприятие, Наташа с готовностью отправлялась туда, забыв про обиды и искренне радуясь встрече. В конце концов, что с нее взять? У каждого свои недостатки. У Кати, к примеру, эмоциональная резкость и категоричность. Наверняка и сама Наташа не без греха. Так что же теперь – без подруг оставаться?

Глава 4

Октябрь подходил к концу. Как ни старалась Наташа не думать о свадьбе Арины и Алексея, но все равно каждый день заглядывала в Аринин блог и разглядывала новые фотографии. «Новая жена бывшего мужа» щедро делилась со всеми желающими снимками всего подряд. И вариантов будущих луков, заготовленных на первый и второй дни свадьбы (и это – не считая самого главного платья!), и интерьеров снятого для торжества загородного ресторана в Зеленогорске с видом на по-осеннему хмурый Финский залив, и эскизов дизайна торта, и еще тысячи мелочей, которые необходимы каждой приличной невесте. Тем более – выходящей замуж впервые. Так что и фата, и белое платье будут при ней, в этом можно было не сомневаться. А «особые обстоятельства», по счастью, еще не бросающиеся в глаза, Арину совершенно не волновали. Подумаешь, невеста беременна. Кого сейчас этим удивишь?

Досыта насмотревшись на улыбки, букеты, цветочные гирлянды и шелковые подхваты с бантами на стульях и скатертях, Наташа с тоской обводила взглядом собственный дом. Сделать, что ли, перестановку? Или новый телевизор в кухню купить? С тех пор как она осталась одна, ее периодически посещало желание каких-нибудь перемен. Как будто их и так было мало! Смутное, почти не осознанное желание, вот как эти нелепые мысли про перетаскивание мебели с места на место. Зачем? Что это даст?

Наташа подозревала, что источником подобных идей мог стать последний разговор с Алексеем, состоявшийся уже после развода. В один из дней бывший муж позвонил ей и попросил разрешения заскочить за кое-какими оставшимися мелочами. Наташа не возражала. Когда он приехал и, пройдя в свою бывшую спальню, принялся греметь ящиками письменного стола, она даже не стала смотреть, что он берет. Берет – и берет. Значит, надо. В любом случае никаких ее личных вещей там отродясь не водилось.

Когда он забрал все что нужно, бывшие супруги даже чинно попили чаю и поговорили – как обычно, о детях. Больше о Ленке: о ее новых затеях с работой, о расставании с очередной «любовью всей жизни», о бесконечных поисках «клевого вариантика» для переезда в центр. Пообщались совсем недолго, но Наташе хватило – Алексей мимоходом, может быть, даже и не нарочно, бросил несколько фраз, которые ее сильно задели. По отдельности каждая выглядела вполне нейтрально, но все вместе они ясно давали понять, как к ней теперь относится муж, какими глазами смотрит на бывшую спутницу жизни. Они разные. Теперь это окончательно ясно. У него еще многое впереди: успешно растущий бизнес, новая семья. Скоро он станет отцом близнецов, при воспитании которых обязательно учтет весь свой предыдущий родительский опыт. А активная жизнь Наташи практически кончена. Хоть до пенсии ей еще осталось несколько лет, но это ничего не меняет. Ведь она всю жизнь была всего лишь скучной домохозяйкой. А значит, все ее дальнейшие перспективы теперь ограничены пенсионерскими интересами – примитивными сериалами, сплетнями с подружками и соседками, походами по врачам и кудахтаньем над внуками. Если эти внуки вообще когда-нибудь появятся.

Алексей ушел, а семена неуверенности в собственных силах и будущем, щедро посеянные им в Наташином уме, давали теперь вот такие странные всходы. То ее тянуло передвигать шкафы и диваны, то, жалея себя, плакать от страха и неизвестности, то кидаться к подругам, имитируя с помощью общих старых привычек выскользнувшую из рук жизнь.

Насмотревшись Арининых фотографий, в одну из октябрьских суббот Наташа позвала Катю прошвырнуться по магазинам. Собрав волю в кулак, накануне решила, что больше не будет киснуть в депрессии. Пора начать новую жизнь! И если сразу не выйдет, хотя бы что-то исправить в нынешней. Почему бы действительно не сменить обстановку? Для начала – ковер и шторы в гостиной, они ей давно разонравились.

Сказано – сделано. Нарядившись в стиле «как ни в чем не бывало» и наложив легкий утренний макияж, Наташа поехала в центр. Подруги встретились в полдень в холле у лифтов торгового центра и, коротко обсудив, кто куда хочет зайти, отправились по длинной галерее третьего этажа, где располагались магазины домашнего текстиля и дизайнерских интерьерных аксессуаров. В салоне товаров для сна, где других покупателей, кроме них, к этому часу не оказалось, рассеянно фланируя между искусно подсвеченных с разных сторон вращающихся матрасов, Наташа пересказала Кате последний разговор с Алексеем. Та ожидаемо возмутилась его отношением к «женскому вопросу»:

– Ну да, разумеется! Он, видите ли, завидный молодожен, а ты старая курица! Воспитательный опыт он свой учтет… Какой интересно? Что-то я не припомню, чтобы он хоть сколько-нибудь напрягался, когда росли Ленка и Костик. Одна работа была в голове!

Это было сущей правдой, хотя слышать такое от Кати Наташе было забавно. Можно подумать, она сама по полной вкладывалась в своего Севочку. Накормлен, обут-одет в чистое и с кое-как сделанными домашними заданиями топает в школу – вот и все Катино воспитание. И ничего страшного, нормальный человек получился.

– А то, что он тебя скинул с «корабля современности», – вообще свинство! – заявила Катя, деловито впечатывая ладонь в латексную подушку с эффектом памяти и наблюдая, как та раз за разом возвращает себе исходную форму. – Согласно новейшей статистике, женщины сохраняют когнитивные функции гораздо дольше мужчин. Если не запускают себя, разумеется. И дольше живут! Так что, когда он будет в глубоком маразме слюни пускать, ты еще будешь порхать мотыльком в свое удовольствие. Не слушай его больше, Наташка, выброси из головы эту хрень.

Наташа невольно улыбнулась ее словам, примерив к себе образ мультяшного мотылька. У нее будут лазоревые крылышки с шелковистым пушком и золочеными точками ближе к краям и черные туфельки. Она будет пить вишневый и персиковый нектар из только что распустившихся цветов дивного плодового сада и смотреть, как далеко-далеко внизу, на зеленой траве, играют детишки.

Два мальчика.

Близнецы.

Нет уж. Спасибо, дорогое воображение, за такие удивительные фантазии! Без них как-нибудь обойдемся.

Чтобы сменить ей же самой поднятую тему, Наташа принялась рассказывать Кате о дочкиных новостях.

– Представляешь, Ленка, кажется, нашла наконец квартиру своей мечты.

– Поздравляю. И где?

– На Васильевском.

– Фу! Надеюсь, не в наносных новостройках? – Катя в сомнении сморщила нос.

– Наносных? Это где же такие? – не поняла подругу Наташа.

– На намывных территориях. Повадились, понимаешь, потихоньку засыпать Финский залив и строить всякие «Донные жемчужины» и «Жемчужные днища», – пояснила та, видимо, намекая на новые жилые комплексы, о которых Наташа понятия не имела.

– Нет, что ты! Какие еще наносы? Она спит и видит, как будет жить в историческом центре. Нашла себе квартиру на улице Репина. Это возле Академии художеств, сразу за Румянцевским садом, если не знаешь.

– Знаю-знаю, – кивнула Катя. – Мы там в прошлом году возгорание в квартире над обувным бутиком отрабатывали. С последующим затоплением оного пожарной пеной. Убытку было – лучше бы целый склад барахла в Шушарах сгорел, а не эта пафосная живопырка. Репина – самая узкая улица в Петербурге. И до сих пор брусчаткой замощена. Пещерный век! Зачем это Ленке?

– Ну, хочется человеку жить в «доме с душой», как она говорит, – чуть ли не виновато развела руками Наташа. – Правда, это все когда еще будет. Если будет вообще. Ей же надо сначала свою квартиру продать, ту, что Леша купил. Потом сделать ремонт – тоже немалые хлопоты. Она как раз вчера спрашивала, нельзя ли будет в бабушкиной квартире пожить – ну, в той, что мне от мамы досталась, которую я обычно сдаю, – пока новую будут отделывать.

– Да, ремонт – это ужас как дорого! – тут же подхватила Катя. – Еще и небыстро, если делаешь для себя. Я свой последний как вспомню – аж передергивает. Насилу закончила. Даже остекление на лоджии пришлось оставить как есть.

Наташе было отлично известно, что под «последним», да еще и «своим» Катя имеет в виду ремонт в квартире одного из недавних поклонников, который она затеяла, едва только поняла, что их отношения имеют «виды на перспективу». Поклонник был денежный и остро влюбленный, поэтому не особенно упирался и по простоте душевной своими руками выпустил джинна из лампы. Создав на руинах двухкомнатной холостяцкой берлоги «домашний уют» на свой вкус, Катя немедленно бросила ее обладателя, здраво решив, что бездны дефектов характера, открывшиеся в процессе совместного выбора краски и паркетной доски, столь обширны, что продолжать общение просто нет смысла.

Неторопливо беседуя, подруги перемещались из салона в салон, нигде особенно не задерживаясь. К тому моменту, когда они дошли наконец до нужного Наташе бутика домашнего текстиля, уже успели обсудить и детей, и вычурность новой обувной коллекции любимого Катиного бренда – а ведь она ее так ждала! – и разные прочие новости. Когда Наташа, сделав пару кругов среди вывешенных образцов готовых гардин и шторных тканей, уселась в кресло и попросила консультанта принести ей каталоги с новинками, Катя, оттянув край роскошного мелкофестончатого ламбрекена и демонстративно клацнув фиолетово-пепельным ногтем по пластику ценника, вдруг спросила ее:

– А тебе это по-прежнему по карману?

Наташа вскинула голову и даже чуть приоткрыла рот, непонимающе посмотрев на подругу. Затем покраснела и, не дожидаясь никаких каталогов, встала из кресла и быстро вышла из бутика. Катя нагнала ее уже возле самых дверей.

– Ты обиделась?

– Нет. С чего бы?

– Обиделась, вижу. Ну, извини. Я просто вспомнила, какие у вас в квартире высоченные окна. И широкие. А пять тысяч за метр – совсем не подарочная цена.

– Ну, хорошее качество стоит денег, – пожала плечами Наташа. Резкие слова подруги ее, конечно, задели, но она старалась найти Кате оправдание. Наверное, расстроилась из-за того, что не получилось купить ботинки, вот и сорвала свое неудовольствие на ни в чем не повинной Наташе.

Но Катя не злилась. Обогнув подругу, она встала у нее на пути, заставив остановиться.

– Еще раз – пожалуйста, извини. Я не собиралась обсуждать твои финансы при продавщицах…

– Хоть на этом спасибо, – пробурчала Наташа.

Катя продолжила:

– …Я думала сделать это чуть позже. Ты утром сказала, что хочешь кое-что поменять, и я очень обрадовалась. Только начинать, на мой взгляд, тебе нужно не с занавесок.

– Да пожалуйста. Разве я против? Можем пойти ковры посмотреть. И накидки на кресла.

– Наташ, – Катя многозначительно посмотрела подруге в глаза. – Ты прикалываешься? Какие ковры? Тебе жизнь свою надо менять. И чем скорее, тем лучше.

Ни до ковров, ни до кинотеатра, куда думали заглянуть, если останутся время и силы, в тот день они не дошли. Затащив Наташу в первое попавшееся кафе, Катя выложила на стол свой громадный восьмидюймовый смартфон, смахивающий на электронные кухонные весы, и принялась со свойственной всем страховщикам деловито-любезной бестактностью считать ее деньги.

– Вот я смотрю на тебя – и поражаюсь, Наташка. Тебе Леха когда сказал про развод? Ну да, еще в сентябре. Уже октябрь кончается, а ты как сидела сиднем, так и сидишь. Я понимаю, ты переживаешь, но жизнь-то не кончена! Ты хоть раз задумалась, как будешь жить дальше? Ты ведь теперь одна и сама за себя отвечаешь. Денег он тебе каких-то на первое время оставил, а потом что? На твоем месте я бы уже давно носом землю рыла в поисках работы, а ты продолжаешь стебельками и прутиками пустое гнездо набивать. Весьма недешевыми, кстати. Но мы сейчас не об этом, – перебила саму себя Катя, поймав Наташин насупленный взгляд. – Вот смотри. – Тут она потыкала в экран телефона, открыв какую-то многоячеистую таблицу с разноцветными столбиками. – У меня есть программа по расчету уровня качества дожития. Можно прямо сейчас прикинуть, какой у тебя должен быть ежемесячный доход, чтобы ты могла не беспокоиться о куске хлеба лет, скажем… – Катя окинула подругу таким взглядом, словно выбирала корову на рынке, – …через тридцать – тридцать пять.

– Почему тридцать пять? – после всех этих ошарашивающих новостей Наташу хватало только на самые идиотские вопросы.

– Потому что проживешь ты еще достаточно долго, – с охотой пояснила ей Катя. – Тридцать лет – самый минимум. А может, даже и больше. Правда, ближе к концу наверняка понадобятся услуги сиделки, лекарства, регулярная аппаратная диагностика… Так что расходы будут только расти. У тебя же есть сбережения?

– Разумеется, есть.

– Вот и отлично! А квартиру, ту, что от мамы осталась, ты за сколько сдаешь?

– Сейчас – за двадцать пять тысяч.

– Плюс коммуналка?

– Нет. Коммуналку из них плачу.

– То есть чистыми в месяц выходит приблизительно… курам на смех. И на эти деньги ты собираешься жить? Одеваться, питаться, минимум раз в год ездить на море, содержать машину, оплачивать все остальные расходы?

Наташа испуганно заморгала и сжала в ладонях пустую чашку от кофе.

– П-подожди. Ты как-то неправильно все посчитала. – От нахлынувшего вдруг волнения она даже стала слегка заикаться. – Сама ведь сначала спросила про сбережения. Плюс Лешины деньги. То есть мои… Ну, в смысле, те, что он мне оставил. И стоимость аренды квартиры я как раз собиралась поднять. На днях с жильцами думаю п-поговорить… Чтобы они хотя бы коммуналку…

Пока она бормотала эти жалкие объяснения, больше похожие на оправдания, Катя быстро кивала и что-то чертила пальцем по стеклу телефона. Закончив, развернула его в Наташину сторону.

На экране, на фоне «шпалеры» из сетки координат, сплошь усыпанной мелкими цифрами, бежал жирненький стебелек какого-то графика. Сначала он был зеленым и шел высоко, параллельно нижней оси, затем, пожелтев, пополз вниз, а в конце бессильно поник и едва не улегся на эту самую ось, предварительно сделавшись красным.

– Это… что? – севшим голосом спросила Наташа.

– Красное-то? Столько ты сможешь тратить в месяц через двадцать лет.

– Ты ж только что говорила про тридцать пять…

– То есть ты умеешь расплачиваться в магазинах и на заправках отрицательными величинами? Тогда да, можно и на тридцать пять кривую построить. Хоть на сотню. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Наташа вздохнула и опустила глаза. Она понимала. За свою бурную профессиональную жизнь ее лучшая подруга прошла не один тренинг по убеждению потенциальных клиентов и теперь эффектно демонстрировала приобретенные навыки. Получалось у нее просто блестяще.

– Ты ведь знаешь, что при наличии одинаковой суммы денег у каждого реципиента в одиночку выжить труднее, чем вдвоем или втроем, если эти деньги соединить вместе? Простое сложение общих расходов здесь не работает. Это алгебра, не арифметика. Деньги, оставленные тебе Алексеем, закончатся тем быстрее, чем чаще ты будешь совершать компульсивные утешительные покупки типа сегодняшних занавесок. А если уже сейчас начать залезать в сбережения, то к настоящей старости есть риск остаться ни с чем. Ведь пенсия-то у тебя будет… сама знаешь какая.

– Никакая, – уныло вздохнула Наташа.

– Не «никакая», а минимальная, – строго поправила ее любившая точность Катя. – Чему удивляться? Ты ведь никогда не работала – значит, и отчисления в пенсионный фонд не платила. И та пенсия, что тебе назначат, – «никакая», как ты говоришь, – по сути дела, будет выплачиваться из отчислений других людей. У нас социальное государство. Без пенсии никто не останется и с голоду не умрет.

– Девушка! Можно вас на минутку? – Найдя глазами официантку, Наташа подняла руку, подзывая ее к себе. – Принесите мне, пожалуйста, «Маргариту». Две «Маргариты», – уточнила она, глянув на Катю. – Выпьем за арифметику… То есть за алгебру. И за социальные гарантии заодно.

– Я на машине, – покачала та головой. – А ты разве нет?

– Нет, я такси взяла, лень заморачиваться с парковкой… – Сейчас Наташе отчего-то стало стыдно даже за эту трату. – Ну да… Все, что ты говоришь, я прекрасно знаю сама. Мне просто казалось… что это все не взаправду. Вот сейчас открою глаза – и все кончилось. Все снова стало, как было всегда.

Катя уже набрала воздуха в грудь, чтобы разродиться очередным убийственным доводом против такой наивности, но Наташа ей не дала:

– Вот ты все про деньги мне говоришь, но разве только в них дело? Вся моя жизнь… не кончилась, нет, но изменилась! До неузнаваемости, понимаешь? Буквально. Я смотрю в зеркало – и не узнаю себя. Потому что теперь я – другая.

– Понимаю, – спокойно сказала Катя, откидываясь на спинку стула. – Просто когда начинаешь про деньги, обычно доходчивее получается. А ты эту стадию, я смотрю, уже миновала.

– Не, я до нее еще не дошла, – невольно усмехнулась Наташа, вертя в пальцах высокую ножку бокала. – У меня позднее зажигание. Да я к тому же почти не помню, как это – когда без денег. Даже и не знаю, наверное. Пока ребенком была, это был мамин вопрос. Потом – Алексея. Ничего, разберусь как-нибудь. Но все равно, спасибо тебе за науку. И, если можно, скинь мне тот график на телефон. Поупражняюсь в алгебре на досуге. У меня же его теперь – завались.

Вернувшись домой, она весь остаток дня просидела за ноутбуком. Зарегистрировала себе личные кабинеты в приложениях банков, где Алексей открыл для нее счета, отыскала среди документов, хоть и не без труда, данные заведовавшего ее акциями брокера и долго смотрела на столбики, графики и диаграммы. Все это был даже не темный лес, а хуже – дикие непролазные джунгли, враждебные любому нормальному человеку, который ни разу в жизни не задумывался о подобных вещах. О том, чтобы разобраться во всех этих тонкостях самостоятельно, нечего было и думать.

Со счетами, правда, вышло полегче. Шестизначные числа успокаивали одним своим видом, и паника, наведенная Катей, слегка отступила. По всему выходило, что немедленно кидаться на паперть с протянутой рукой Наташе не надо. Можно спокойно собраться с мыслями, составить план, подумать, чего именно она хочет прямо сейчас. Ведь на дворе – поздняя осень, самое тоскливое и депрессивное время. Может, съездить куда-нибудь на курорт, отключиться от печальных мыслей, отдохнуть, набраться сил перед долгой зимой… Или махнуть на Байкал. Сколько лет они с Алексеем туда собирались – да так и не собрались. На Байкале, говорят, и зимой невероятная красота…

Хотя этот чертов возраст дожития никак не шел у Наташи из головы.

Какие курорты, какие Байкалы?! А вдруг она проживет долго и ей не хватит денег?

Так, мечась мыслями между двумя крайностями, она никак не могла решить, что ей делать. То открывала сайты турагентств с манящими рекламными фото, но тут же и закрывала, строго одергивая себя, то, повернувшись спиной к телевизору, где, как на грех, шла передача о прелестях зимнего отдыха, принималась искать сайты для поиска работы. Определиться, как ни странно, помог Алексей, вернее, воспоминание о том пренебрежении, которое он излучал во время последнего разговора. Внуки-кухня-поликлиника… Как только хватило наглости такое заявить! С чего он вообще вдруг решил, что Наташа больше ни на что не способна? Вот назло ему, а заодно и всему миру, она докажет, что ее еще рано списывать в утиль. Найдет работу, и не какую попало, а интересную, хорошо оплачиваемую и… словом, такую, чтобы было чему позавидовать. А еще – познакомится с кем-нибудь. Одно другому не мешает. Она еще не стара, полна сил, отлично выглядит для своих лет. И со здоровьем у нее все в полном порядке. И высшее образование есть. Практически красный диплом.

Конечно же, она справится!

Глава 5

Наступил ноябрь. Традиционно в одну из суббот Наташа позвонила детям. Так было заведено еще при Алексее, и никакого смысла менять сложившиеся привычки она не видела. У Кости все было по-старому: Ева, работа, дом, никаких новостей. О себе он почти не рассказывал, был немногословен и вял. Оживился всего один раз, когда поведал:

– У нас в гипермаркете рядом с офисом поставили автомат по приему пустых металлических банок из-под пива и прочей газированной гадости. Засовываешь банки в специальное отверстие, автомат их считает и начисляет на твою скидочную карту бонусные баллы. Очень удобно и экологично. Так некоторые ушлые личности ухитряются разрезать банки пополам и эти самые половинки запихивать, чтобы баллы удвоить! Представляешь? Я видел собственными глазами!

Судя по тону, Костик был не на шутку взволнован таким вопиюще бессовестным поведением. Сочувственно поцокав языком и осудив вместе с ним отдельные проявления человеческой непорядочности, Наташа вздохнула: какой он еще ребенок! Обижается и искренне негодует по таким пустякам.

Ей бы его заботы…

Простившись с сыном, Наташа позвонила Ленке. В отличие от брата, та была полна радостного энтузиазма:

– Как хорошо, что ты позвонила! Я как раз собиралась тебя сегодня набрать. Поздравь меня: с новой квартирой все на мази, так что оформляем обе сделки одновременно. В один день продам свою нынешнюю халупу и стану собственницей этого аутентичного чуда на Репина. Так что на той неделе я перебираюсь в бабушкину квартиру.

То, что на время ремонта она поселится в квартире, принадлежавшей когда-то Наташиной маме, Ленка сообщила некоторое время назад как нечто само собой разумеющееся. Ни о том, что эта квартира осталась маминым единственным источником дохода, ни о том, что там, в общем-то, живут люди, она даже не подумала. Наташа, услышав об этом, пришла в ужас от мысли, что ей придется так внезапно указать жильцам на дверь, но, к счастью, те и сами надумали переезжать, так что обошлось без неприятного разговора.

Вся эта квартирная канитель тянулась уже давно, и говорили о временном переезде в бабушкину квартиру они еще до Наташиного развода. И сейчас в порыве радости за дочь Наташа простодушно воскликнула:

– Может, ты пока поживешь у меня? Дома-то лучше. Будем вместе, как раньше, – мама и дочка. А то, сама знаешь, квартира огромная, а я в ней совсем одна.

– Ну, ты придумала! У нас же совершенно разный график и жизненный стиль! – обеспокоенно затараторила Ленка. – У меня часто бывают гости, иногда остаются с ночевкой. Я поздно ложусь, рано встаю. То есть наоборот… Ну, не важно. Короче, это будет неудобно и мне, и тебе.

Вздохнув, Наташа была вынуждена согласиться. Действительно, они разные. Чего стоило одно только Ленкино возмущение маминым предложением пожить у нее, искреннее и ничем не прикрытое хотя бы из вежливости, для вида, чтобы маме не стало обидно. Сама Наташа никогда бы так не поступила.

Договорившись, когда именно она заскочит за ключами, Ленка поспешила свернуть разговор, и Наташа, исчерпав все утренние дела, уселась наконец за ноутбук – составлять резюме.

К черту Байкал и все курорты мира. Начинать надо с главного – с поиска работы. Ноябрь, конечно, не самое удачное время для разъездов по городу: холод, слякоть, темнота и тоска. Но в Питере такой запросто может быть вся зима, да и половина весны. Так что же теперь – сиднем сидеть до мая?

Нет уж. Решено – надо действовать.

Перво-наперво Наташа принялась изучать вакансии по специальности. Память у Наташи хорошая, химию она всегда любила и многое помнила с институтских времен. Да и навыков обучения не утратила: дважды прошла всю школьную программу, и не только по химии. На удивление работы для химиков оказалось немало, и зарплату обещали приличную. Прямо глаза разбегались: химик-технолог, менеджер по качеству, мастер производственных процессов. Фармацевтика, пищевая промышленность, даже судмедэкспертиза… Почему бы нет? Хотя последнее – все-таки нет.

Правда, везде было одно «но», небольшое, но важное: везде требовался опыт работы. Минимум год, а лучше три. А там, где про опыт ничего не было сказано, требовались сотрудники до сорока, а то и до тридцати пяти. Но Наташа не унывала. Перечитав кучу рекомендательных статей, она составила резюме, разместила его на всех показавшихся ей подходящими сайтах и откликнулась сразу на несколько десятков вакансий. Решила не скромничать, ведь все интернет-советчики в один голос твердили: чем больше активности, тем больше шансов найти работу.

К ее несказанной радости, словно подтверждая правильность всех проделанных действий, первый ответ пришел уже в понедельник. Наташу пригласили на собеседование. Вот что значили терпение и кропотливость! Правда, работа была не совсем по специальности, вернее – совсем не по ней: торгово-логистический комплекс, откуда ей написали, занимался «бытовой химией широкого спектра», и ему требовались сотрудники в интернет-магазин. И ехать до офиса было час сорок, и находился он в полузаброшенной старой промзоне… Но это все было не важно. Главное – Наташино резюме выбрали среди множества остальных, невзирая на отсутствие опыта и прочие мелкие несоответствия. Ей дали шанс. Конечно же, она его не упустит!

Когда после короткого собеседования полусонная девушка-эйчар, несколько раз в разговоре называвшая ее то Надеждой, то почему-то Светланой, проводила Наташу на будущее рабочее место, у той словно что-то оборвалось внутри. Это был склад – огромный, холодный и неуютный. Тусклый свет, бесконечные ряды стеллажей, горы коробок и катушек со скотчем. Растерянно оглядываясь по сторонам, Наташа зябко поежилась в своих тоненьких итальянских сапожках на каблуках и бежевом кашемировом джемпере: кругом деловито сновали тепло одетые женщины в надвинутых на глаза шерстяных шапках и дутышах-безрукавках. У некоторых на ногах были валенки.

– Но ведь у вас в объявлении сказано «требуется менеджер по работе с готовой продукцией», – растерянно пролепетала Наташа.

– Все правильно. Вот менеджеры, вот продукция, – лениво пожала плечами кадровичка.

– А еще у вас есть вакансия технолога на производство. Может быть, я… – не сдавалась Наташа.

– Вам пятьдесят четыре. На что вы рассчитываете? – явно теряя терпение, беззастенчиво перебила ее юная нахалка.

– Извините. М-мне надо подумать, – только и смогла выдавить из себя Наташа, прежде чем, втянув голову в плечи, бесславно ретироваться с территории этого флагмана химической индустрии, больше напоминавшего заброшенный промышленный недострой.

Вернувшись домой, усталая и расстроенная, она весь вечер приходила в себя. Ничего себе… Чуть не вляпалась в какую-то явно неподходящую ей авантюру. Не хватало еще состричь маникюр, нацепить перчатки без пальцев и, время от времени поддергивая сползающие рейтузы, зычно-простуженно кричать в темноту:

– Махмуд! Отабек! Где вы там?! Давай рохлю под штабеля!

И надломленную сигаретку к губе прилепить.

Именно так выглядела последняя запомнившаяся ей «менеджер по готовой продукции» на этом чудо-юдо-складе.

Дождавшись, когда яркость полученных впечатлений слегка потускнела, Наташа вновь взялась за просмотр сайтов о трудоустройстве. Рассылала резюме, пусть и без прежнего наивного энтузиазма, но все равно – методично и тщательно. Шли дни, проходили недели, но никаких стоящих откликов не поступало. Варианты «менеджера на склад» она научилась отсеивать достаточно быстро, задавая наводящие вопросы и не тратя времени на бессмысленные разъезды. Когда же по особо «сладким» вакансиям звонила сама, то везде слышала примерно одно и то же:

– Нет. Не подходите. Не нужно. В случае заинтересованности в вашей кандидатуре мы сами вам позвоним.

Но она не сдавалась, продолжала читать статьи с рекомендациями по поиску работы. Из прочитанного ей мало что подходило, но несколько здравых мыслей оттуда все же удалось извлечь. В одном из текстов было сказано, что соискателю без опыта перво-наперво стоит обратиться ко всем друзьям, знакомым и родственникам, это самый простой и короткий путь. Так Наташа и поступила. Результат получился скромным: дети с их специфическими видами деятельности с ходу ничем не смогли помочь, хотя оба пообещали подумать и поспрашивать у друзей и коллег. Обращаться к бывшему мужу Наташе и самой не хотелось: не хватало еще раз расписаться в собственной никчемности и бессилии. Катя, по уши загруженная какой-то очередной выездной конференцией, была страшно занята, но все равно посулила «что-нибудь придумать», хоть и не слишком уверенно. Зато с Таней неожиданно повезло – едва выслушав Наташину просьбу, она радостно затарахтела:

– У меня есть на примете чудненький вариант. Все как ты просишь: без опыта, любой возраст. Можно даже без высшего образования – они сами всему научат. Свободный график, и заработать можно прилично. Юлька, моя двоюродная сестра, там работала. Сейчас на повышение ушла.

– А что надо делать? – поинтересовалась Наташа.

– Я толком не знаю, – призналась Таня. – Но это точно не склад и не разъезды по городу. Работа в офисе, на телефоне. Чистенько, за компьютером. У них даже кофемашина стоит, представляешь! Скидываются на кофе – и пей себе сколько влезет. И бесплатное печенье по пятницам. Я позвоню, когда будет очередной обучающий семинар, хорошо? Выше нос, Натуська, у тебя все получится!

– Спасибо, Танюша, – искренне тронутая заботой подруги, сказала Наташа. – Что бы я делала без тебя!

– Да ладно, чего уж, – голос в трубке заметно потеплел. – На то и друзья, чтобы помогать в трудную жизненную минуту. Ты только, когда будешь проходить регистрацию, обязательно скажи, что тебя Юлька… Савченко Юлия Сергеевна рекомендует. Так у них принято.

Обучающий семинар проводили в центре, на углу Колокольной и Владимирского проспекта. Уже хорошо: хоть не ковылять по мерзлым колдобинам где-нибудь в нечищеных новостройках. Близился Новый год, и город, как всегда, неожиданно замело. Выйдя из метро (в последнее время Наташа старалась ездить на машине поменьше, уговаривая себя, что не из-за экономии, а лишь потому, что забираться в центр перед праздниками – форменное безумие), она полюбовалась подсветкой Владимирского собора, похожего в темноте на воздушный торт-безе с шоколадными маковками-профитролями, и отправилась на розыски бизнес-лектория «Прямые решения». Название показалось немного дурацким, но это было не важно. Мало ли, где руководство компании решило снять зал? Может, он был наиболее подходящим.

Но увы – подходящими не стали ни зал, ни лектор с энергичной жестикуляцией и бесконечной, словно нарисованной поверх рта улыбкой, ни публика, ни сама компания – потенциальный работодатель. Это оказался сетевой маркетинг, причем довольно непрезентабельного пошиба. Еще в фойе в момент регистрации Наташе попытались что-то продать, а когда она вежливо отказалась, сославшись на забытую дома карту, предложили прямо на месте оформить кредит. С трудом отбившись от настырного «регистратора», она чуть не силой вырвала у него из рук заветный бейджик со своей фамилией и прошла в зал. Там уже сидело несколько десятков человек, причем среди них явно преобладали неухоженные женщины в возрасте «45+». Выступающий на подсвеченной софитами сцене тощий парень с бегающими глазками разве что не танцевал вокруг пирамид с электроодеялами, поясничными подогревателями и прочей «чудо-техникой». Артистично расхвалив конкурентные преимущества своего барахла перед всем остальным, лектор пригласил на сцену менеджера по развитию и растворился в кулисах. Включили проектор, и дальше пошла сплошная бизнес-теория. Все было серьезно, в расчете на искушенную публику, готовую влегкую различать валовой оборот и маржинальную прибыль. Наташа старательно вслушивалась, листала выданную брошюру, пытаясь соотнести увиденное на экране с ее содержимым, но в глубине души уже понимала, что заниматься этим не будет. Сетевой маркетинг – не для нее. Ничего против продаж она не имела, но себя в этом просто не видела. И потом, при ближайшем рассмотрении, работа в офисе с телефоном и бесплатной кофемашиной прямо у нее на глазах превращалась в утомительную гонку на выбывание, в которой победители получали все лавры и «плюшки» своих менее удачливых коллег, отсеянных на предыдущем этапе. До финиша – стабильного ежемесячного оклада – добирались немногие, а звонить по десять часов в день за процент Наташе не захотелось.

– Ну и зря, – узнав о результатах визита, разочарованно сказала Татьяна. – Юлька же справилась. Разве ты хуже?

Хуже малознакомой ей Юльки Наташа себя не считала, но и впрягаться в работу, к которой так явно не лежала душа, тоже не собиралась. Все эти звонки, коммерческие предложения, уговоры и разговоры – ну не хочет она этим заниматься! Какое-то оно все… пустое. Нематериальное. А значит, не наполненное смыслом. Вот если бы что-нибудь делать руками… Хотя немедленно всплывшие в памяти катушки со скотчем, рохля и штабеля тоже большого энтузиазма не вызывали. Значит, ей нужно просто искать дальше, и все. Ничего страшного, время у нее есть. К тому же близились новогодние праздники – значит, можно взять паузу минимум до десятого января. Все равно в эти дни никто всерьез не работает. А отметить как следует Новый год – это святое. Ведь как встретишь его, так и проведешь, это общеизвестно.

Всю жизнь Наташа встречала праздники в кругу семьи. Поначалу со свекрами и с маленькими детьми, потом только с детьми и с мужем. Было шумно, весело и очень душевно. С годами веселье и душевность потускнели, но все равно радость от окружавших ее за новогодним столом родных лиц никуда не ушла. Как в свете свечей блестели у Ленки глаза, когда ей, шестилетней, впервые разрешили досидеть со взрослыми до полуночи и загадывать желание под бой курантов! Как внушительно и солидно выглядел Алексей, поднимая бокал в первые мгновения наступившего года! С каким азартом все семейство накидывалось на Наташины мини-пудинги, приготовленные по старинному английскому рецепту, ища в них заветные фасолинку или монетку – символы удачи и богатства. Костик, помнится, как-то раз засунул в готовое тесто колесико от игрушечного грузовика, назначив его ответственным за будущее путешествие всей семьи в Академию чародейства и волшебства. Он тогда бредил магией, зельеварением и прочими атрибутами модного волшебного мира. Алексей чуть зуб об этот «сюрприз» не сломал, но обошлось. Как же все тогда хохотали!

Последние годы они встречали праздник уже только вдвоем, у детей появились свои компании, друзья. А теперь Наташа и вовсе осталась без мужа, и мысль встречать Новый год в одиночестве ужасала. Что делать? Лечь спать в одиннадцать как ни в чем не бывало? Напиться еще до полуночи, чокаясь бокалом с каждым, кто поднимет свой по ту сторону телевизионного экрана?

Как она вообще до того дошла?

К счастью, муками выбора долго страдать не пришлось. Незадолго до праздника позвонила Татьяна и пригласила встречать Новый год вместе:

– Приезжай! Повеселимся как следует, обещаю. Будут все наши: мы с Толиком, Светка с Вовчиком и пацанами. Накатим шампусика, холодца и салатиков налопаемся от пуза. Потом пойдем в парк салюты смотреть. Не хуже, чем у людей. Ну, не сидеть же тебе одной?

С облегчением и искренней благодарностью приняв предложение, Наташа решила отложить поиск работы и задумалась о других, не менее важных вещах: что бы такого приготовить к праздничному столу, чтобы порадовать и себя, и друзей? Как бы вкусно она ни готовила, но тут обычное-ежедневное точно не подойдет. Нужно что-нибудь праздничное, почти сказочное. Во всяком случае – удивительное. Чтобы сначала все ахнули, а потом сразу – раз! – и пустая тарелка. Или салатница – смотря какие рецепты она подберет. Ясно одно: без заветных тетрадей свекрови здесь точно не обойтись.

В доставшееся от Людмилы Михайловны наследство Наташа в последнее время заглядывала нечасто. Рутина ежедневного быта давно уже не нуждалась ни в обновлении, ни в волшебстве. К тому же она и сама прекрасно готовила, по своим собственным рецептам. Но Новый год – повод особый. Вот тут-то ей чудесные тетрадочки и пригодятся.

А они и вправду были особенными. Помимо страсти к кулинарии, Людмила Михайловна обладала безукоризненным вкусом и весьма неплохо рисовала, так что почти каждый рецепт сопровождался оригинальным карандашным рисунком. Это могло быть все что угодно: набор красиво разложенных на столе продуктов, зажатый в специальной подставке-хамоньерке копченый кабаний окорок «со слезой», букетики пряной зелени, изящные бутылочки с оливковым маслом или расписанное цветами блюдо с горой румяных дымящихся пирожков. Пустых мест на полях ее тетрадей почти что и не оставалось, все они были заполнены этими трогательными свидетельствами любви к своему самому главному жизненному увлечению.

Достав тетради из кухонно-книжного, как она его называла, шкафа, Наташа принялась их листать. Быстро отложила несколько нужных – тех, что с праздничными рецептами. Да… давненько до них руки не доходили. Хотя ей всегда нравилось баловать семью разными вкусностями и она почти ежедневно проводила на кухне несколько часов, чтобы подать к столу очередной кулинарный шедевр. Удовольствие от готовки слегка омрачал тот факт, что домашние давно привыкли к ее разносолам и воспринимали очередную утиную грудку в меду с черносливом или суп с блинной стружкой совершенно как должное. Иногда и похвалить, и даже «спасибо» сказать забывали – когда спешили куда-нибудь. Хотя Ленка до сих пор с радостью утаскивала домой контейнеры с мамиными салатиками и слоеными пирожками, которые Наташа неизменно готовила к ее приезду. Пусть дочка порадуется. Разве маме трудно?

Правда, в этот раз к общему праздничному столу нужно будет подойти с совершенно другими мерками. Тут никакие гуси, фаршированные апельсинами и айвой, не подойдут. Равно как и раковые шейки с каперсами и авокадо. Зачем ставить Татьяну с семьей в неловкое положение? Ведь они себе таких дорогостоящих продуктов позволить не могут. Но проблемой это не станет: есть куча отличных рецептов, по которым можно приготовить очень вкусные и оригинальные блюда. Вот такие Наташа и выберет.

Начать стоит, пожалуй, со всеми любимого салата «Мимоза». Отлично! Пусть будет «Мимоза». И еще по мелочи что-нибудь. Буквально два или три блюда. А на горячее отбивные – их проще всего довезти. И обязательно торт! Куда же без торта? Ведь за столом будут Данька и Ромка, Танины внуки. Разве можно детей в Новый год оставить без сладкого?

Праздник отметили замечательно. Было шумно, весело, в меру суетно и бестолково. Таня с Толиком жили в типовой тесноватой двушке в панельном доме. Светка, их дочь, выйдя замуж, переехала к мужу и к родителям приезжала, как и Наташины дети, не особенно часто. Пока разбирали пакеты с Наташиными заготовками, пока накрывали на стол, Ромка с Данькой с визгом и воплями носились по всей квартире, как сумасшедшие. Они были погодками, но Ромка, пойдя этой осенью в первый класс, теперь страшно важничал и задавался. Еще бы, ведь он теперь школьник, а не какая-то сопливая детсадовская малышня!

Усевшись за стол, сразу же принялись за закуски. Особенно старались мужчины. Их голосов совсем не было слышно – только жевание, довольное покряхтывание и глубокомысленное мычание:

– М-м-м… вкуснота! Девочки, вы у нас просто волшебницы!

«Девочки» переглядывались и весело улыбались. Поначалу, чтобы попробовать все, что стоит на столе, Толик с Вовчиком тянули к себе подряд все блюда и салатники, но, насытившись, стали разборчивее. За остатки печеночного торта даже чуть не устроили небольшое сражение: одновременно воткнув вилки в посыпанный резаным зеленым луком кусок, они сурово посмотрели друг другу в глаза и замерли в ожидании, кто первый уступит. Субординация победила: ущипнутый женой под столом Вовчик со скорбным вздохом выдернул вилку и немедленно вонзил ее в кусок тещиного холодца. Обильно полив его хреном, принялся молча жевать, бросая на тестя короткие взгляды: ладно, мол, еще горячее впереди. Отыграюсь.

Когда пробили куранты, со всех сторон посыпались поздравления и пожелания счастья в новом году. Дети, дорвавшиеся наконец до подарков, пролежавших весь вечер под искусственной елкой, водруженной за неимением свободного места на подоконник, с радостным визгом уволокли их в другую комнату, где немедленно подрались, не сумев разобрать, что и кому предназначено. Светка кинулась их разнимать, следом за ней из-за стола вылез осоловевший Вовчик. Толик, по-гусарски, в один рукав, накинув куртку, пошел курить на балкон, и Таня с Наташей остались одни – чуть не впервые за вечер.

– Холодец у тебя в этот раз замечательный получился, – сказала Наташа, положив себе на тарелку еще один небольшой мутноватый брусочек с редкими вкраплениями мясных волокон и обильными – хрящей и свиных шкурок. Сама она их после варки обычно выбрасывала, чтобы не портили вкус.

– Да ладно тебе, Наташка! Ты прям настоящий дипломат, – засмеялась Татьяна. – Как будто я твоего никогда не пробовала! Это ты у нас царица разделочной доски и духовки, а я – так… на подтанцовках шуршу.

Наташа улыбнулась и опустила глаза. Что делать, как говорили в старину, правдой не задразнишь. Все те годы, что они были знакомы, Таня действительно готовила обыкновенно, как все: первое-второе, сразу на несколько дней, без конца чередуя пяток супов и два-три вида горячего с банальными гарнирами – макароны, гречка да картошка. Частенько пренебрегала необязательными, как ей казалось, правилами обработки продуктов. Пассеровать, бланшировать, припускать, процеживать, помешивать до равномерного загустения… кому это надо?! Только время и силы тратить. На ее кухне царили сосиски, простенькие яичницы, кетчуп и готовый майонез. Слава богу, что до дошираков не доходило, но вермишель быстрого приготовления была у Тани в чести. Макароны по-флотски с покупным фаршем, сдобренные запахом бульонного кубика, ленивые голубцы из капусты и риса, готовые котлеты из сетевого магазина… Наташа от таких яств мысленно приходила в ужас, хотя виду, конечно, из вежливости не подавала, однако Толик был вполне доволен жениной стряпней. Для него было главное, чтобы еда была горячей и чтобы ее было побольше. Что бы ему ни подали, он уминал полную, с верхом, огромную тарелку, а после, по его собственному выражению, еще и непременно «догонялся» булкой с маслом, запивая ее чаем из пакетика. Наташин Алексей ни за что не стал бы ни чай такой пить, ни есть что-то подобное… Интересно, а как и чем его кормит новая супруга? В соцсетях Арины, куда Наташа, все так же стыдясь сама себя и все с той же частотой, продолжала заглядывать, никогда не было фоточек приготовленных молодой женой блюд – только снимки ресторанной еды.

Пока Татьяна возилась на кухне, споласкивая тарелки и разогревая отбивные, Наташа вышла в прихожую за сумочкой – пришло время подкрасить губы. Протискиваясь по коридору мимо комнаты, в которой Света с Вовчиком укладывали спать свою расшалившуюся малышню, услышала придушенный шепот:

– Вовка, ты что, всю «Мимозу» в одну харю сожрал?!

– Какую еще «Мимозу»?

– Да ту самую, которая в контейнере в моей сумке лежала!

– Не знаю. Не видел я никакого контейнера.

– Ну ты и… Это же тетя Наташа отдельно сготовила, чтобы мы завтра дома поели! С копченым, между прочим, лососем, а не дешманскими консервами…

– Так ведь вкусно же очень, Свет! Ты-то такого не делаешь…

С трудом сдерживая смех, Наташа в полумраке копалась в кучах шарфов и шапок, отыскивая свою сумку. Бедный Вовчик! Достанется ему теперь от жены на орехи. Но слышать, как они препираются из-за ее стряпни, было приятно. Это тебе не застольные похвалы – тут все шло от самого сердца.

Ночевать Наташа не осталась, да никто особо и не уговаривал. Глубоко за полночь, насмотревшись с балкона салютов (после горячего и торта в парк идти всем стало решительно лень), она вызвала такси и, позевывающая, оживленно-усталая, поехала домой. В машине не удержалась – вновь стала листать блог Арины. Как и предполагалось, там уже был выложен репортаж о встрече Нового года в загородном доме молодоженов. Фотографии так и сияли, одна сказочнее другой: фейерверки-фонтаны, воткнутые в сугробы, освещали уличную елку ярким белым и синим огнем, рядом с ней красовался снеговик в гирлянде и лихо заломленной набекрень красной шапке. Смеющиеся лица гостей, бенгальские свечи, увитые гирляндой лестничные перила, искрящиеся хрустальные бокалы, шампанское и мандарины, живописно рассыпанные по дощатым ступенькам веранды… И конечно же молодожены – обнимающиеся, целующиеся, хохочущие едва не до слез. Как ни вглядывалась Наташа в лицо бывшего мужа, ища хоть малейший намек на фальшь и неискренность, нельзя было не признать – Алексей производил впечатление по-настоящему счастливого человека. Очень счастливого. Наконец-то дорвавшегося до счастья. Оставалось только горько недоумевать: неужели это Наташа столько лет не давала ему радоваться жизни?

Январь закончился без перемен – ни звонков, ни собеседований, ни работы. В феврале Наташе исполнялось пятьдесят пять, но чем ближе подступал день рождения, тем отчетливее она понимала, что праздновать нечего. Настроение было ужасным. Отговорившись плохим самочувствием, она вяло приняла поздравления детей и подруг, деликатно не тормошивших ее вопросами, почему она не отмечает. Удивил Алексей: прислал курьера с цветами. Принимая корзину белых роз и оранжевых фрезий, в центр которой были воткнуты две пластиковые пятерки, обернутые золоченой фольгой, Наташа в первый момент растрогалась чуть не до слез, но, когда курьер протянул ей ведомость, чтобы она расписалась, краем глаза увидела в графе «отправитель» название компании Алексея. Интересно, это секретарша ему напомнила о юбилее бывшей жены или все-таки он сам поручил ей отправить цветы? Впрочем, кто бы ни был инициатором, но напоминать женщине о таком возрасте – невероятная бестактность.

В самом начале марта позвонила Катя и с радостным возбуждением в голосе сообщила, что нашла наконец Наташе работу.

– Офигенную! Будешь трудиться в моей конторе. Место блатное, сразу тебе говорю. Знала бы ты, чего мне стоило оттереть от него двоюродную сестру одного из наших региональщиков. Пришлось даже тряхнуть стариной и немножко поинтриговать. В итоге место осталось за моим департаментом, ну а ты у меня – первый кандидат на все самое сладкое, – довольно хохотнула она. – Значит, рассказываю: будешь страховать загородную недвижимость. Тут все давным-давно на мази. Клиентская база сто лет как прикормлена, надо только регулярно перезаключать договоры да следить, чего они там еще на своих зазаборных гектарах за отчетный период понастроили, – чтобы новые постройки в реестр включать. Машину дадут. В офисе можно бывать не каждый день. Ну и окладец приличный, после испытательного срока, конечно.

Горячо поблагодарив, Наташа целую неделю прилежно отходила на стажировку и поняла, что это тоже «не то». Ну не лежала у нее душа к подобной работе! Вообще. Сказав Кате, что перед принятием окончательного решения ей надо подумать, она малодушно попробовала затаиться – авось та забудет и блатное место «уйдет», – но Катя быстро вывела ее на чистую воду. Потребовала встречи, чуть не силой вытянула из Наташи причину отказа, а узнав, устроила настоящий разнос.

– Чего-чего?! «Душа не лежит»? «Не совсем то, что надо»? – бушевала она, сверля яростным взглядом вжавшую голову в плечи подругу. – Ты в своем уме, милая? Извини, конечно, но ты совсем не в том положении, чтобы капризничать. Время уходит, нужно срочно начинать хоть с чего-нибудь, а не привередничать, выбирая между отличным и лучшим. Напоминаю – это очень хорошее предложение. Очень! И я, если хочешь знать, в кои веки пошла против принципов, чтобы отжать его для тебя, а ты…

– Да не просила я ни у кого ничего для меня отжимать! – не стерпев, вспылила Наташа. – Я пока что действительно не в том положении, чтобы идти поперек себя и соглашаться на что попало!

– «Что попало»?! Да ты сдурела! У нас медицинская страховка в лучших клиниках! Тачка служебная! Оклад полтинник только на испытательном сроке! Ну, знаешь ли, дорогая… – задохнулась от возмущения Катя. – Давненько я такой дурости не видела. И ты, пожалуй, права – не для тебя это место. Там хоть как-то надо уметь с собственными мозгами дружить. А ты к своим руководство по эксплуатации давно в руках не держала. Если вообще открывала когда-нибудь!

Вдрызг разругавшись, подруги расстались в отвратительном настроении. Вернувшись домой, Наташа целый вечер не находила себе места. То ругала себя за глупость и нерешительность, то начинала жалеть чуть не до слез. Некстати вспомнила «подруг по несчастью» – всех тех, кого повидала за прошедшие недели и месяцы на собеседованиях, тренингах и семинарах. Это были женщины помладше и постарше ее. Молчаливые, с потухшими глазами, готовые безропотно согласиться на явно неприятное им дело по самой банальной причине: надо на что-то жить. Неужели и она такая? Пусть не сейчас, но станет такой в самом ближайшем будущем? Неужели жизнь в ее возрасте действительно кончена и остается только смириться, прозябать и доживать, дыша через раз и вполсилы? Ведь именно такой была мама – вечно усталой, уже к сорока годам махнувшей на себя рукой, с застывшим, словно впечатанным намертво выражением безнадежности на рано постаревшем лице. Когда она умерла, ей было столько же лет, сколько Наташе, даже чуть меньше…

Господи, как страшно жить. Даже сейчас. А что будет дальше?

Глава 6

Утром 8 Марта первой с поздравлениями позвонила Таня. Пожелав Наташе здоровья, счастья, прекрасного принца на белом коне, а лучше на «Мерседесе» и обязательно с кучей денег, она выслушала ответные пожелания и принялась расспрашивать подругу, как у той обстоят дела на самом деле, без волшебных замков и сказочных принцев. Узнав о ссоре с Катей, посочувствовала и горячо поддержала:

– Натусик, ты уж на меня не обижайся, пожалуйста, но я этой твоей Катерине никогда особо не симпатизировала. Такая резкая на язык и всюду со своим бесценным мнением лезет. Ничего особого собой не представляет, а гонору на десятерых! Неудивительно, что ее замуж никто не берет.

Наташа хотела было возразить, что Катя смотрит на вопрос ценности замужества несколько по-другому, но Татьяна уже щебетала дальше:

– Хотела тебя на 8 Марта куда-нибудь вытащить, так сваты неожиданно вчера вечером позвонили и пригласили нас с Толькой к себе. Поедем к обеду. Светка с Вовчиком тоже будут. Не особо люблю у них бывать, но делать нечего – ноблес оближ. Положение, как говорится, обязывает.

Привычка подруги к месту и не к месту щеголять иностранными фразочками, к тому же произнося их в большинстве случаев с ошибками, забавляла Наташу. О каком таком noblesse, «благородном происхождении», говорила Таня, наверняка и сама не знала. Но ставить ее в неловкое положение Наташа не собиралась. Не хватало еще уподобиться Кате.

– Да, жалко. Давно мы вместе никуда не ходили. Если хочешь, заезжай завтра вечером ко мне после работы. Посидим, поболтаем. Выпьем за наш девчачий праздник по рюмочке, – предложила она.

– С удовольствием! – оживилась Татьяна. – У меня и подарочек для тебя припасен.

Наташа была тронута словами подруги. Никто из детей в женский праздник до нее доехать так и не собрался. Нет, они, конечно, маму поздравят и даже, скорее всего, подарки вручат – но не сегодня, а когда им будет удобно. В ближайшие выходные, к примеру. Или в следующие. Ничего не поделаешь – у всех свои заботы-работы.

Эх, работа-работа… Мысль о ней, словно ржавый гвоздь, застрявший в старой доске, то и дело с противным скрежетом проворачивалась в голове. Ни туда – ни сюда. Ни бросить ее, ни решить. Хотя решать все-таки надо, но никак не получается.

За прошедшие месяцы, продолжая изучать рынок труда, Наташа окончательно поняла, что вакансии по специальности ей не светят. Не возьмут ее ни технологом, ни инженером на производство. Две пудовые гири – отсутствие опыта и предпенсионный возраст – тянули ее резюме ко дну безнадежно и безостановочно. Сферу поиска требовалось расширить и начать рассматривать вообще все предложения, куда могли взять женщину ее лет. Кое-какие варианты были, но ни условия, ни зарплата, ни в первую очередь сам вид деятельности совершенно не привлекали.

И она продолжала искать.

Весь праздничный женский день Наташа провозилась на кухне. Хоть они с Таней и собирались посидеть только вдвоем, все равно по давней привычке наготовила множество вкусностей. Сделала рулетики из баклажанов с вялеными помидорами, кинзой и чесноком, тарталетки с жаренными в сметане грибами, два салата, на горячее – фаршированные беконом и рисом перцы в сливочном соусе. Это блюдо было непраздничным, но Наташе было отлично известно, что Таня его обожает и наверняка будет довольна. Так и вышло: едва войдя в квартиру, подруга еще в дверях, потянув носом воздух, чуть не запрыгала от восторга:

– Перцы? Мои любимые?! Наташка, ты настоящее чудо!

Вручив Наташе подарок – набор косметики для душа, гель и шампунь – и полюбовавшись подаренной ей изящной кофейной парой из костяного фарфора, Таня извлекла из сумки бутылку зеленовато-соломенного австралийского шардоне и со значительным видом сказала:

– Это от начальства моего. Дорогущее!.. Рублей шестьсот, наверное. Я решила домой не носить, а выпить с тобой. Толян все равно не оценит.

Весь вечер они беззаботно болтали и много смеялись, как раньше, когда Наташину жизнь еще не омрачали ни расставание с Алексеем, ни пришедшие следом за ним безысходность и одиночество. С Таней было легко и спокойно. Можно было говорить о детях, дурачиться, нести всякую легковесную чушь, обсуждать городские новости, сериалы и телешоу, сплетничать об актерах, певцах и прочих знаменитостях. И не думать о том, что каждое твое слово или намерение в любую минуту может быть взвешено на весах проработки личной эффективности и оценено по шкале от нуля до десяти, как это бывало с Катей.

О поисках работы Таня не спрашивала, и Наташа была ей за это очень благодарна – ведь хвастаться пока было нечем. Зато подруга вовсю допытывалась «про личную жизнь» и, узнав, что и на этом фронте у Наташи без перемен, возмутилась:

– Ну ты даешь! Столько времени зря потеряла! И чего ты сидишь? Не пойму. Ты же красавица, умница…

– Комсомолка, спортсменка, – кивая, привычно подхватила Наташа.

– С квартирой и без ненужных обременений, – упрямо продолжала гнуть свою линию Таня. – Внуков или болячек, к примеру. Сейчас самое время пожить для себя! А ты что вместо этого делаешь? Не знаю, будь я на твоем месте – уж я бы от души развернулась. Точно тебе говорю!

– Да ладно тебе. Ты лучше перца еще себе положи. – Наташа вздохнула и коротко улыбнулась. Желать лучшей подруге оказаться на своем месте она ни за что бы не стала. – Или, может, с собой заберешь? Опять я наготовила по привычке как на целую свадьбу.

– С удовольствием, – энергично кивнула Таня и потянулась за сумкой. – А то после вчерашней сватьевой стряпни у Толяна такая изжога! Всю соду в доме извел. Я как раз контейнеры твои принесла, те, что ты Светке давала на Новый год. Ты же проживешь еще какое-то время без них?

Чтобы упаковать все оставшееся, принесенных контейнеров не хватило. Помогая Татьяне поаккуратнее расставить в сумке банки с солеными грибами и домашней кабачковой икрой – «это для Толика, он любит, я знаю», – Наташа вынула из морозилки по брикету замороженной малины и ежевики:

– С дачи, последние. Свете передай. Пусть своим пацанам ягодный мусс сделает.

– Еще чего! – шутливо возмутилась Татьяна, ловко пристраивая свертки поверх всего остального. – Так слопают. С сахаром, без всяких муссов.

И уже в прихожей, повязав шарф и пристроив на осветленные, с темной полосой вдоль корней, чуть примятые кудри берет, вдруг расчувствовавшись, от души обняла Наташу:

– Ну, с женским праздничком нас еще разок, дорогая! Эх, Натусик, до чего же ты баба хорошая. И что ему с тобой не жилось? Никогда не пойму.

Подруга ушла, а Наташа еще долго стояла у зеркала, вглядываясь в собственное отражение. Таня права: выглядит она молодо, по-прежнему следит за собой. Правда, у косметолога последний раз была в ноябре. И волосы еще до Нового года красила. Подавшись вперед, Наташа провела пальцами по пробору. Ой-ой, хорошо, что она уже много лет красится в пшенично-русый и поблескивающая у корней тонкая полоска седины с ним не сразу заметна. Надо немедленно записаться в салон! Поближе к концу недели. Или можно на следующей…

Действительно, и чего ему не жилось? Наверное, разлюбил. В том-то и было дело.

А Танюшка такая забавная с этими своими простодушными манипуляциями и кухонными интригами. Как будто Наташа не понимает, что «Светкины контейнеры» у нее в рабочей сумке не просто так оказались. Наверняка с самого начала рассчитывала, что Наташа отдаст ей все, что они не доели, как всегда делала. И правильно, не пропадать же добру. Куда ей столько одной? Да и не жалко ни капельки.

Вообще, если окинуть мысленным взором прошедшие месяцы, в финансовом плане все оказалось не так уж и страшно. С голоду Наташа пока что не умерла и в ближайшее время делать этого явно не собиралась. И очень гордилась тем, что не профукала оставленные Алексеем деньги в первые же месяцы, а тратила очень экономно. Расходы, конечно, пришлось подсократить, выделив самое необходимое: коммуналку, бензин для машины, еду и кое-какие мелочи. Неплохим подспорьем оказалась сдаваемая квартира, но не успела Наташа как следует успокоиться от этой мысли, доход от сдачи сразу и прекратился – в квартиру въехала Ленка. Но ведь это же не навсегда! Ремонт на Васильевском острове скоро закончится, и Наташа снова обратится в агентство, чтобы ей подобрали приличных жильцов. А пока что можно понемногу отщипывать от денег, оставленных Алексеем. Аккуратно, без глупых спонтанных трат и прочих безумств. Она же взрослый ответственный человек. Все у нее получится!

Ровно через неделю после 8 Марта этот самый взрослый ответственный человек стоял посреди ванной комнаты в наспех надетом халате и со смесителем в дрожащих руках и растерянно смотрел, как вызванный в спешном порядке сантехник ставит заглушки на торчащие из кафеля трубы.

– Хорошо, что утром сорвало. А не ночью и не в выходной, – оптимистично констатировал коренастый усатый дядька.

– А починить можно? – наивно поинтересовалась Наташа. – Это ведь хороший смеситель, шведский.

Сантехник посмотрел на нее как на дуру:

– И что с того? Хоть шведский, хоть турецкий, хоть эскимосский… Где бы вещь ни сделали, вечно служить она все равно не будет. А вашему смесителю лет двадцать пять, не меньше. У меня дочка и то моложе, так уже замуж вышла, внучку мне родила. В общем, как купите новый, звоните.

– А у вас с собой случайно нет запасного? – пролепетала Наташа, тиская латунную шею отслужившего свой срок смесителя и одновременно соображая, как она теперь будет принимать душ. – Или, может быть, вы сможете сами купить?

– Ну, вы даете! – усмехнулся сантехник, укладывая инструменты в сумку. – Откуда мне знать, какой вы хотите?

– Самый лучший, – быстро выдала Наташа и тут же прикусила язык, но собеседник уже услышал.

– Дамочка, – дядька вздохнул и покачал головой, – самый лучший из тех, что я ставил, стоит пять сотен. Есть и дороже. Вы точно хотите такой?

– Сколько-сколько?

– Пол-лимона.

– Что? П-простите. Я, кажется, не поняла…

Пятьсот тысяч рублей? За смеситель для душа? Из цельной глыбы горного хрусталя он вырезан, что ли?

– В интернете посмотрите, – посоветовал дядька. – Выбор большой, цены есть разные. Главное, на установке не экономьте. А то, знаете, бывает – приколхозит какой-нибудь «умелец» сам, кривыми руками, лишь бы не платить, а потом… Я недавно был у одних, они на десятом этаже живут. Так залили соседей с девятого аж по четвертый, теперь судятся.

Жизнерадостный пролетарий ушел, а Наташа побрела в кухню. В тот день из халата она так и не вылезла. Потыкавшись в интернет и насмотревшись цен на смесители, а равно как и на прочую сантехнику, раз уж вообще взялась за этот вопрос, в панике кинулась искать документы, оставшиеся с последнего ремонта квартиры. Результаты осмотра вышли неутешительными. Полный ремонт они делали сразу после того, как родители Алексея купили для них это жилье, то есть больше тридцати лет назад. Тогда меняли все: не только сантехнику, но и трубы, электрическую проводку, ставили стеклопакеты, перекладывали полы. На всех гарантийных талонах, хоть и просроченных, но аккуратно хранящихся в папке, был указан срок службы: семь лет, десять, пятнадцать… По всему выходило, что в недалеком будущем не один только смеситель может напомнить о себе самым внезапным образом. И что тогда делать?!

Вконец расстроенная Наташа позвонила Костику, причем сама не понимала зачем. Спрашивать у сына «мужского» совета было совершенно бесполезно – из всех существующих в мире инструментов тот держал в руках разве что небольшую компьютерную отвертку. И, разумеется, на просьбу поехать с ней в магазин прямо сейчас, в крайнем случае – после работы, отреагировал кисло:

– Мам, ну что ты как маленькая… У меня срочный проект, я до одиннадцати сижу каждый день. И потом, чем я смогу помочь? Я в железе не разбираюсь. В любом приличном салоне есть специальные консультанты у каждого бренда. Наверняка, когда доставку заказываешь, можно и установку заказать. Ты покури интернет. Или Ленку спроси. Она, кажется, что-то говорила про какой-то ремонт…

Выручил Толик, муж Тани. Вечером, после того как Наташа поплакалась подруге про свои несчастья, тот заехал за ней на своем стареньком «Опеле» и отвез в ближайший строительный магазин, где они буквально за пять минут приобрели нечто, по уверению продавца, «вполне себе годное». И уж никак не за полмиллиона! Правда, давешний сантехник, увидев ее покупку, скептически почесал нос:

– Ладно, лет пять простоит. Может быть. Если давление в системе особо прыгать не будет.

После этой истории Наташа еще долго ходила по дому, всегда казавшемуся таким несокрушимо-надежным, практически вечным, опасливо вглядываясь во всевозможные трубы, вентили и краны. На пробу подергала радиаторы отопления: не текут ли? Прочно ли держатся?

Привычный мир – вернее, то, что осталось от привычного мира, – вновь зашатался, грозя в любой момент пойти трещинами, латать которые придется уже самой, без помощи мужа. Пусть не лично – действительно, Костик прав: на любой случай есть всевозможные консультанты, специалисты-задельщики, мастера-подклейщики и прочие желающие прийти на помощь за деньги – но в одиночку.

А еще – неизвестно на какие шиши!

В полной мере ощутив новую грань собственной уязвимости, Наташа решила всеми силами форсировать поиск работы. Идея найти что-то подходящее исключительно по специальности постепенно сошла на нет, и теперь она готова была рассматривать и другие предложения. Но тут ее поджидал новый удар, точнее сказать, старый: все тот же возраст. Иногда находились вакансии, где даже отсутствие опыта администратора или какого-нибудь офисного референта большого значения не имело: грамотно отвечать на звонки и приветливо улыбаться у Наташи и так получалось отлично. А всему остальному научиться можно было бы меньше чем за неделю, если бы… Если бы только хоть кто-нибудь был готов предоставить ей такую возможность.

Но таких упорно не находилось.

В порядке эксперимента Наташа специально задала в поисковике вакансий критерий «возраст не важен» и посмотрела на предложения. Их оказалось немало: кассир в продуктовом сетевом магазине, мойщица посуды в общепите, ночной оператор в кол-центр, все тот же складской работник. Здесь на возраст никто внимания не обращал. Главное, чтобы имелась постоянная регистрация и не было вредных привычек. И выбирай – не хочу!

Осознав свою истинную ценность на современном рынке труда, Наташа долго сидела на кухне, уронив на колени руки. Неудивительно, что Катя чуть не в лицо назвала ее сумасшедшей, когда Наташа отказалась от ее предложения. Страховым агентом она, видите ли, не ощущает себя в полной мере. Призвания у нее нет. Глаз не горит, и душа не трепещет…

А полы мыть в круглосуточной чебуречной у метро не хочешь?

Март кончился. Потянулся апрель, такой же сырой, холодный и мрачный. А в душе у Наташи так и вовсе стоял бесконечный ноябрь. Несмотря на разгар весны, на сердце словно кошки скребли. Все было по-прежнему – ни работы, ни перспектив. Остатки уверенности в себе растаяли раньше залежалого снега. Все эти «нет ничего невозможного!», «я справлюсь!» и прочие мантры совсем перестали работать и выглядели теперь в глазах Наташи сплошным самообманом. Целыми днями она бродила по одинокой квартире, казавшейся теперь слишком большой и неуютной. Лихорадочный энтузиазм, накрывший ее после истории со смесителем, почти сразу и схлынул: для серьезного ремонта не было ни желаний, ни средств. А менять ковры и гардины, как самонадеянно думалось осенью, Наташа себе точно больше не могла разрешить. Пять тысяч за метр! С ума она, что ли, тогда сошла?

К тому же, сколько в действительности стоит настоящий ремонт, ей теперь регулярно сообщала дочь. Когда Лена покупала свою заветную квартиру на Васильевском, мечтая жить в историческом центре, то и представить себе не могла, сколько нервов и сил потребуется для «реставрации подлинных интерьеров позапрошлого века» – именно такой у нее был план. Ни больше ни меньше.

– Представляешь, когда сбили всю штукатурку до кирпича, мне пришлось целое пухто заказывать, чтобы все увезли! – энергично жаловалась она маме по телефону.

– Что-что заказывать? – недоумевала Наташа.

– Ну, контейнер такой железный на самосвале. Огромный, двадцать семь кубометров! Сбили штукатурку, а под ней – чего только нет…

«Мыши? Клопы? Тараканы?» – обмирая от ужаса, думала Наташа, благоразумно не произнося ничего подобного вслух.

– В общем, все надо менять, – делилась Лена. – Все-все! Кроме паркета. Его я реставрировать буду. И печь, разумеется.

– Какую печь? – поинтересовалась Наташа.

– Аутентичную. Девятнадцатый век. Собственно, я ради нее эту квартиру и купила. Мам, она потрясающая! Темно-зеленые изразцы, бронзовое литье, а поверху – сосновые шишки, орлы и короны! Ее надо будет очистить от краски, восстановить дымоход, вставить новую топку со стеклянными жаропрочными дверцами – и у меня будет настоящая голландская печь, представляешь!

Сочетание шишек с коронами показалось Наташе несколько странным, но спорить она не стала. К тому же предстоящая дочери реставрация старой печи в стиле «начать и кончить» казалась ей таким хлопотным и затратным делом, что портить настроение Ленке и лишать ее совершенно щенячьего, с повизгиваниями, энтузиазма было бы просто бессовестно. Поэтому Наташа поддерживала и хвалила все дочкины выдумки и затеи, а про себя думала: до чего же хорошо быть молодой. Когда тебе тридцать с хвостиком, ты все можешь, тебе все по плечу. Ремонт? Отлично! Несите два! Я обязательно справлюсь.

А вот когда тебе пятьдесят пять и ты живешь по инерции, не имея ни опоры, ни работы, ни цели, вот тогда все, буквально все вокруг видится по-другому. В минуты отчаяния Наташе порой начинало казаться, что она сидит на дне высохшего колодца и смотрит на кружок неба над головой. Он крошечный, размером с кофейное блюдце и висит далеко-далеко. Не достать, не допрыгнуть, даже кончиком пальца не дотянуться.

Хотя говорят, что именно тот, кто волею судьбы оказался на этом самом колодезном дне, даже в самый яркий солнечный полдень может оттуда увидеть звезды. Нужно только вглядеться попристальнее.

В самом конце апреля природа, словно опомнившись, что пора все-таки включать весну, принялась с бешеной скоростью наверстывать упущенное, щедро раздавая горожанам и солнечный свет, и долгожданное тепло. Чтобы немного развеяться после очередной неудачи с трудоустройством, Наташа поехала в цветочный питомник в Павловск полюбоваться на заполнявшие отреставрированные оранжереи первоцветы. Все прошлые годы она наведывалась туда аккурат перед дачным сезоном, чтобы купить новых луковиц тюльпанов и лилий, но в этот раз ни о каких покупках цветов можно было не думать. Куда их сажать-то, когда нет дачи? Не в ящики же на балкон. И Наташа решила просто прогуляться по парку: пройтись по дорожкам вдоль прудов и каналов, побросать с мостиков крупу уткам, полюбоваться статуями, живописной Аполлоновой колоннадой и изящным павильоном-ротондой, чью воздушную белизну столь выгодно оттеняла нежная апрельская зелень. Павловск Наташа всегда предпочитала садам Петергофа или Царскосельскому парку – те казались ей более вычурными и помпезными. Слишком ухоженными, без легкого флера романтического запустения, который, кстати, нужно культивировать не менее тщательно, чем безукоризненную геометрию аллей Петергофа, прямыми стрелами вонзающихся точно в Финский залив и в подножие Большого каскада.

А в Павловске все было проще. Спокойнее, по-домашнему. К тому же в это время года и в будний день не особенно многолюдно, что позволяло Наташе не так остро чувствовать собственное одиночество. Влюбленные парочки ей почти что не попадались. Несколько раз на игровых площадках возле кафе она видела молодые семьи с детьми, по аллеям, подальше от шума, фланировали мамы с колясками – вот, пожалуй, и все, если не считать вездесущих пенсионеров, неспешно прогуливающихся в солнечной части парка. К Наташиному удивлению, один из них неожиданно с ней заговорил. Это был плотный, даже грузный мужчина с выступающим «пивным» животом, туго обтянутым непродуваемой курткой. На вид – возраста Алексея или скорее постарше. Когда она стояла у кромки декоративной пристани и, роясь в сумке в поисках пакета с кукурузой для уток, уронила упаковку бумажных платочков, мужчина поднял ее и протянул Наташе. Она вежливо поблагодарила и улыбнулась. Вероятно, почувствовав, что симпатичная незнакомка никуда не спешит, галантный кавалер задержался – стоял рядом и смотрел, как она сыплет крупу в воду. Утки, точно оголодав, едва завидев еду, устремились к ним из всех заводей и кустов. Особо нахальные отчаянно пихались и даже били крыльями по воде, пытаясь прогнать конкурентов. Наташа, бросая им кукурузу, усмехалась:

– Вот обжоры! Тут же каждые пять минут кто-нибудь останавливается, и не с пустыми руками, а они все равно кидаются, точно месяц не ели.

– Вы правильно делаете, что кормите их зерном, а не хлебом, – похвалил мужчина. – А то ведь все так и норовят булку покрошить.

– Да, я знаю, что им это вредно, – кивнула Наташа.

– Не просто вредно, а даже опасно. Птицы – ладно, глупые, не понимают. Но люди-то должны соображать!

– А вы биолог? – сама не зная зачем, спросила Наташа.

– Нет, географ. Учитель. Теперь уже на пенсии. Извините, я не представился – Михаил.

– Наталья.

– Часто здесь бываете?

– Нет, редко. Из Питера особо не наездишься… А вы?

– Я местный житель…

Пока знакомились, Наташа деликатно рассматривала собеседника. Несмотря на недостатки фигуры, выглядел Михаил вполне презентабельно: чистая незаношенная одежда и обувь, стильные солнечные очки, которые он поспешил снять, заметив, что собеседница все чаще смотрит ему в лицо. Он был гладко выбрит, но вот отросшая стрижка явно напрашивалась на обновление. Хотя кто знает: может, это мода такая? Алексей, с тех пор как начал лысеть, признавал только самые короткие стрижки. Но у всех вкусы разные.

Когда Наташа опустошила запас угощения для птиц, Михаил пригласил ее прогуляться по парку. Они неторопливо пошли вдоль пруда, перескакивая в разговоре с темы на тему. В основном говорил Михаил: остроумно и даже немного дерзко – о своей работе, о школьных порядках и нравах, с гордостью – о внучке-отличнице, изучающей три языка и мечтающей о карьере лингвиста, с нежностью и печалью – о недавно умершей жене.

– Она умерла совсем недавно, в декабре. До сих пор, когда совсем замотаюсь в школе, забываюсь и начинаю ее в толпе взглядом выискивать, пока с работы иду. В универсам забегаю – и ну глазами спины в клетчатых жилетках перебирать. И смех и грех, честное слово. Она в отделе готовой кулинарии работала. Там мы и познакомились. Всегда мне советовала, что купить, чтоб посвежее и повкуснее. Мне ужасно ее не хватает.

– Сочувствую, – сказала Наташа, печально кивнув. – После стольких лет, проведенных бок о бок, одиночество – тяжкое бремя. Никому не пожелаешь его испытать.

– Ну, прожили мы с Верой не так много, – объяснил Михаил. – Шесть лет всего. Она моя третья жена. Но все равно так грустно без нее… Чудесная женщина была и хозяйка прекрасная. А вы, судя по вашим словам, тоже, как я вижу, знакомы с одиночеством не понаслышке?

Однако Наташа решила обойтись без личных подробностей, неуместных в разговоре со случайным человеком, и перевела разговор на другую тему. То радовалась вслух теплому дню, то, глядя на аккуратно покрашенные белым кашпо классического аптекарского огорода, мимо которого они проходили, рассуждала о даче. Внимание и интерес Михаила, его откровенное желание понравиться льстили Наташе. Еще бы! Впервые за много лет кто-то подошел к ней не дорогу спросить, а именно чтоб познакомиться. Это было приятно, даже несмотря на довольно скромный облик ее собеседника. На героя женских грез он никак не тянул, но необременительной легкой беседе это ничуть не мешало.

– А вы? – настойчиво поинтересовался вдруг Михаил. – Вы тоже остались без мужа?

– Э-э-э… Не совсем. Не до конца, – не сразу подобрала слова Наташа. – То есть я хотела сказать, что он жив. Мы развелись.

– Понятно. И как давно?

– Осенью.

– Теперь гуляете?

– В каком смысле? Что вы хотите этим сказать? – удивилась она.

– Здесь хорошо. Красиво. – Михаил огладил волосы и прищурился вдаль. – Сюда часто одинокие приезжают. Те, кто хочет опять познакомиться.

– Да? Я как-то не об этом думала, – пробормотала она, имея в виду, что лишь соблазнилась погожим солнечным днем, но он понял ее по-своему:

– И напрасно. Одному и неудобно, и тяжело. Вдруг заболеешь? Или какая-нибудь помощь понадобится? Вот вы сами сказали – у вас дача есть. В одиночку на ней наверняка трудно управиться. А когда вдвоем, и проще, и веселее. Как полагаете?

Чтобы скрыть от Михаила выражение собственного лица, с которым в первые мгновения она никак не могла совладать, Наташа была вынуждена отвернуться. Ничего из ряда вон выходящего он вроде бы не сказал, но от его рассуждений перед Наташиным внутренним взором моментально возник тот самый пресловутый «стакан воды», который то ли она подаст, то ли ей подадут. В поисках кандидатки в подавальщицы вместо умершей прекрасной хозяйки Веры, которую он присмотрел за прилавком сетевого магазина, Михаил, похоже, сюда и пришел. Как наверняка и многие остальные. Получалось, что и она, Наташа, тоже?

Но ведь это неправда! Она просто гуляла, радовалась весеннему солнышку и теплу и даже думать не думала, чтобы проявить интерес к этому рассудительному пузану с явными проблемами с пищеварением, а может, какими-нибудь и похуже. Раз он уже сейчас готов смотреть на нее не как на женщину, а как на будущую сиделку.

Нет уж, спасибо!

– Извините, – сухо сказала она. – Я, кажется, заболталась, а мне давно пора ехать.

– Как знаете, – не обиделся он, явно не в первый раз сталкиваясь с подобным ответом. И через пару мгновений крикнул в ее удаляющуюся спину: – А вы симпатичная. И даже очень. Симпатичнее многих. Может, вам тоже когда-нибудь повезет. Если воспользуетесь везением.

«Ну и тип! – никак не могла успокоиться Наташа, уже выруливая с парковки. – Может, и вам повезет… Нужно мне твое везенье! У меня и без него все отлично! Ну или будет вот-вот. И бегать по паркам в поисках мужика для подачи стаканов воды я точно не собираюсь!»

Пробираясь по нешироким улицам перед выездом на шоссе, она еще долго возмущенно пыхтела, вспоминая слова Михаила. За все прошедшие после развода месяцы настойчивые напоминания Татьяны о необходимости устроить свою личную жизнь не вызвали у Наташи никакого душевного отклика. Она и с людьми-то почти не виделась, кроме детей, подруг да бесконечных несостоявшихся работодателей, а тут на тебе! Чуть не первый же человек, с которым выпало вести разговор, оказался тем самым «устройщиком личной жизни». Интересно, что он о ней подумал, когда она с радостью, как наивная дура, кинулась нарезать с ним круги по парку? «А вы симпатичнее многих…» Скажите на милость! Сколько он, интересно, еще кандидатур сегодня оценил, прежде чем заговорил с ней?

Вот угораздило вляпаться! Все настроение от прогулки испортил.

И, словно в насмешку над никчемностью причины, расстроившей ее чуть не до слез, судьба решила подбросить Наташе настоящую неприятность. Уже на подъезде к городу, на выезде с автозаправки, мотор ее «Мини Купера» несколько раз чихнул и затих. Посидев с минуту зажмурившись, изо всех сил сжимая ключ от замка зажигания в кулаке, Наташа приоткрыла один глаз и осторожно, словно замочная скважина могла тяпнуть ее за палец, вставила и повернула ключ.

Бесполезно. Из-под капота не донеслось ни единого звука.

Дальше пошло неприятное, но неизбежное. Хорошо, что Наташа еще с заправки толком не выехала. Заправщики объяснили, как вызвать эвакуатор, и организовали погрузку, пока она растерянно переминалась с ноги на ногу поблизости, остро чувствуя вину за собственную бесполезность перед всеми, кто ей помогал. Слава богу, она хотя бы знала, в каком автосервисе обслуживали ее автомобиль, – не пришлось Алексею звонить. За все прошедшие месяцы Наташа каким-то чудом ухитрилась обойтись без общения с ним по житейским вопросам, хотя поначалу и сама была убеждена, что придется время от времени его дергать. Но ничего, как-то справилась.

Ей опять повезло – у автомеханика, обычно занимавшегося ее «Мини Купером», нашлось время для диагностики. Когда через час он вышел в клиентский зал из ремзоны, Наташа уже вся извелась, терзаемая самыми мрачными предположениями: что придется менять то и это, и она на несколько дней останется без машины, или еще того хуже – запчасти нужно будет заказывать из Москвы, и тогда ждать придется две-три недели… Однако реальность оказалась гораздо щедрее на неприятности, чем ее собственная фантазия.

Поинтересовавшись, почему это Алексей Олегович вдруг пропустил очередное ТО, которое нужно было делать еще в феврале, и узнав, что Алексей Олегович больше такими вопросами не занимается, механик, склонив голову, долго смотрел сквозь стекло на машину, стоявшую в центре ремонтного бокса, словно что-то прикидывая, затем перевел взгляд на Наташу:

– Ну, что вам сказать… Вот вы, к примеру, кто по профессии?

– Никто. То есть химик-технолог, – выпалила она и все-таки уточнила: – Я не работаю. Домохозяйка.

– Понятно. Тогда представьте: вот гладите вы белье. Или нет, лучше так: моете окна…

– Это не обязательно. Я двадцать семь лет за рулем и уже давно не заливаю стеклоочиститель в бачок с антифризом, – оборвала Наташа молодого нахала, по возрасту – явно ровесника Костика, к месту припомнив одну из автоподколок, которыми ее первое время дразнил Алексей. – Можете как есть объяснять.

– А если как есть – расставаться вам надо с этой машиной, – припечатал механик и принялся заполнять принесенный с собой заказ-наряд. – Сейчас мы аккумулятор, конечно, заменим, но через месяц-другой вас опять на эвакуаторе привезут. А потом снова. И снова. Модель-то у вас недешевая, а износ основных агрегатов очень приличный. Есть смысл привести в порядок и скинуть, пока кузов нормальный. И купить что-нибудь на замену, попроще и поновее. А еще лучше – совсем новое, чтоб на гарантии было, раз вы теперь сами обслуживаете, без Алексея Олеговича. Как-то так.

Оторвав взгляд от бланка, он протянул его Наташе на подпись и тут же едва не выронил, заметив, как она закусила губы и закрыла глаза.

– Что с вами? Вам плохо? Вы так побледнели. Хотите воды?

Мотнув головой, она промычала что-то нечленораздельное и, ткнув ручкой в бланк возле поставленной галочки, с деревянной спиной села в кресло – ждать, когда ей вернут машину.

Ее старую, потрепанную, видавшую виды машину, на которой она отъездила двадцать лет.

Купить новую… Он что, издевается?!

Глава 7

В самом начале мая у Алексея с Ариной родились долгожданные близнецы. Едва только молодая мать оправилась от родов, как немедленно принялась постить в интернет фотографии. Десятками, сотнями, тысячами – во всяком случае, так показалось Наташе, когда она открыла Аринин блог после недельного перерыва, во время которого и произошло это знаменательное событие. В последнее время Наташа старалась пореже туда заглядывать: семейная жизнь бывшего мужа становилась все более монотонной – счастье, счастье, счастье, опять счастье и снова оно. Счастье на природе, на диване у камина, в магазине детских товаров и в объятиях жены. Рука об руку, плечо к плечу, голова к голове.

Смотреть тошно.

О рождении братиков маме сообщила Ленка. Не так чтобы восторженным тоном, скорее по-деловому:

– Родила, да. Все нормально, здоровенькие. Без сюрпризов – мальчик и мальчик. Климентий и Оскар. Два восемьсот и три пятьдесят. Нет, я сама у них еще не была, в выходные поеду. Они планировали партнерские роды, но вышел облом – Аринку в последний момент решили все-таки кесарить. Схватки слабые, давление скачет, двойня, да и возраст недевичий. Аринка ужасно расстроилась: она так хотела, чтобы папа был рядом! Да и он тоже переживает, что не смог ее поддержать.

Услышав про расстройство Алексея из-за недопуска в родильный зал, Наташа сначала ушам своим не поверила. Партнерские роды… Он что, действительно собирался присутствовать? Тот человек, который даже ни разу в женскую консультацию ее не проводил, когда она ждала его детей, и брезгливо морщился, когда у Наташи случался приступ токсикоза? А тут – роды. Нет, конечно, вряд ли он туда собирался. Наверняка просто говорил так, чтобы не огорчать новенькую жену, а сам придумал какой-нибудь хитрый маневр, чтобы увильнуть в последний момент. Но не пригодилось, и позориться не пришлось.

Когда родильные страсти слегка улеглись и молодую мать выписали из роддома, в блог посыпались домашние видео и фотографии. На них вид у Алексея был безусловно счастливый, хоть и слегка обалдевший. Наташа не могла удержаться от улыбки, глядя на снимки, запечатлевшие выписку из роддома, где у Алексея в каждой руке по малышу в белоснежных мешках-комбинезонах с красивой вышивкой. Невольно вспомнилось, что, когда она родила Ленку, таких шикарных комбинезонов для новорожденных еще не было и в помине, детей заворачивали в кружевные конверты, а то и просто в одеяла и перевязывали розовыми или голубыми лентами. А когда Наташу забирали с Костиком, то встречали их только Таня с Толиком и свекор. Людмила Михайловна сидела с Леной, а Алексей был в длительной командировке и лишь без конца названивал, переживая, чтобы сына без него ни в коем случае не регистрировали. А то вдруг Наташа надумает назвать его каким-нибудь новомодным Данилой или Арсением.

Ну конечно, то ли дело Оскар и Климентий!

Сразу следом в блоге Арины появилась новая серия чисто рекламных фото – дома, в светлой и просторной детской, судя по виду из окна, переделанной из Наташиной спальни. Одинаковые кроватки в скандинавском стиле, шкаф в виде домика, два кресла-качалки, и в каждом из них – по счастливому родителю с младенцем на руках. Зато, когда замелькали не постановочные, а обычные кадры, подловленные на вездесущий смартфон, на которых Алексей в ужасе и нерешительности склонялся над орущими близнецами, сжимая в кулаке то ли полотенце, то ли одноразовую пеленку, Наташа не смогла отказать себе в легком злорадстве: давай, хлебай теперь полной ложкой свое «призовое отцовство». Это тебе не по командировкам шнырять, обеспечивая семью. Деньги зарабатывать любой дурак может, а вот два памперса одновременно сменить – тут особая, акробатическая сноровка нужна. Такое не каждому по зубам.

Немного подумав, она все же поздравила Алексея с рождением малышей. Звонить не стала – отправила сообщение. От подарка близнецам воздержалась, боялась не угодить. Хотя это был бы просто вежливый жест. Ведь куча людей разводится и ухитряется поддерживать дружеские отношения. В гости друг к другу ходят, поздравляют с праздниками и днями рождения. Но за прошедшие месяцы Алексей не проявил никакого желания общаться с Наташей не то чтобы дружески, а хотя бы формально. И даже общие дети не стали для этого поводом. Хотя… какие же они дети? По сравнению с Оскаром и Климентием тянут скорее на их дядю и тетю, а не на родных брата с сестрой. С ума сойти! Вот эти крошечные комочки, лежащие в центре покрывала на кажущейся огромной супружеской постели, – ближайшие родственники Ленки и Костика! Как удивительно распорядилась природа мужским и женским родительством. Выйди Наташа замуж еще хоть тысячу раз, новых детей у нее не появится. А у Алексея – пожалуйста. С молодой женой еще десяток спокойно сможет родить при обоюдном желании.

С подругами новостями бывшего мужа делиться не пришлось – и Таня, и Катя были подписаны на блог Арины и сами все видели. С Катей Наташа к этому моменту кое-как помирилась. Обошлось без прочувственных фраз и объятий, просто через некоторое время Катя сделала вид, что ничего не случилось, а Наташа ей это позволила. Стали потихоньку общаться – созванивались и переписывались.

В один из дней мая Катя позвонила Наташе и поинтересовалась, как у той обстоят дела с поиском работы. До этого момента опасную тему обе старательно избегали – ведь именно она стала яблоком раздора, в очередной раз поставившим под удар их дружбу.

И вот Катя нарушила негласную договоренность. Выслушав очередное неопределенно-увиливающее мычанье – мол, все по-старому, без перемен, – она попеняла Наташе на неэнергичность и отсутствие деловой хватки (с таким же успехом можно было ругать паралитика за то, что он почему-то не ходит) и снова предложила работу. Это было неожиданно: в отличие от Наташи, у самой Кати с деловой хваткой все было в полном порядке, и на одни грабли она обычно дважды не наступала. Заведя такой разговор, подруга тут же и уточнила:

– Вообще-то там не совсем работа, а скорей подработка. Довольно специфичная, но тебе подойдет. Помнишь Марка, документальщика? Ну, того самого, с которым я на Камчатку летала? Он еще в горячем источнике новую камеру утопил? Так вот, он теперь в рекламе работает, ведет курс молодого креатора, или что-то в таком же роде. У него есть учебный проект, для которого нужна женщина приблизительно твоего возраста. Да не бойся ты, никто из тебя телезвезду делать не собирается! Там массовка, толкучка. Требуется определенный типаж и минимальные кулинарные навыки, а у тебя есть и то и другое. Съемки здесь, в Питере, всего один день. Ничего сложного, да еще и заплатят. Что скажешь?

– Не знаю, Катюш, – нерешительно протянула Наташа. – Как-то это все неожиданно очень…

– Снимать будут через неделю, успеешь привыкнуть к мысли. Это все твои возражения?

– А вдруг на меня посмотрят и скажут, что я не гожусь? Мало ли что типаж подходящий, – продолжала упираться Наташа.

– Не скажут. Ты уже прошла кастинг.

– Как это?

– По фотографии. Неужели ты думаешь, что для учебной рекламы они будут с подбором актеров как-то по-особому заморачиваться? Там даже текста у тебя не будет. Стой себе – и работай лицом и руками. Да ладно тебе ломаться! Сходишь, развеешься. Может, получится интересно, еще, как уже сказала, и заплатят. В общем, подумай до вечера – и напиши, что согласна. Договорились?

Все отведенное Катей время «на подумать» Наташа не столько прикидывала, стоит ли соглашаться, сколько удивлялась Катиному характеру. Вот что за человек! Больше месяца не общались, да и потом про Наташины сложности с трудоустройством – ни-ни, и вот снова звонит и как ни в чем не бывало: «У меня для тебя есть отличное предложение…» И ведь даже не сомневается, что если Наташа снова откажется, то лишь потому, что сама – нерешительная недотепа, а не потому, что предложение это совершенно не для нее. Ну какая из нее актриса? Курам на смех. Тем более – телевидение, реклама… Но, с другой стороны, это все так интересно! К тому же – массовка, можно будет не высовываться на первый план, затеряться в толпе. В конце концов, дав согласие, Наташа ничего не теряет. Самое худшее, что может случиться, – она не справится и ей не заплатят. Такое вполне можно пережить.

Написав Кате «я согласна», Наташа тут же принялась засыпать ее вопросами: как одеться, что взять с собой? Та заверила подругу, что особо напрягаться не стоит:

– Да не парься ты так! Надень платье какое-нибудь с недлинными рукавами – там надо, чтобы руки были нормально видны. Мейк можешь не делать – они сами накрасят, как им будет нужно. Я, кстати, поеду с тобой. Не возражаешь? Любопытно взглянуть, как делается кино, пусть это и просто туфта рекламная, да еще и учебная.

Наташа не возражала.

В день съемок Катя заехала за ней в восемь утра, и к девяти они уже были на месте. К разочарованию Наташи, это оказалось обыкновенное здание из стекла и бетона, внутри которого не было никаких огромных залов с декорациями дворцов и замков, а по коридорам не бродили толпы знаменитостей. Арендованная для съемок студия воображения тоже не поражала: гулкая, холодная и не такая уж большая комната была почти совершенно пуста, если не считать нескольких треног с камерами и софитами, установленными вокруг выгнутого пологой дугой внушительных размеров стола. Удивил цвет стены позади него: он был ярко-зеленым, слишком контрастным и явно не сочетался с идеей кулинарного шоу.

Высказав свое недоумение вслух, Наташа услышала за спиной веселое хмыканье. Обернувшись, увидела молодого мужчину, выставлявшего свет. Он объяснил ей, что такое технология хромакей:

– Зеленый фон потом уберут и наложат отснятое изображение на любой другой, который понадобится режиссеру. Это удобно и дешево: не надо заморачиваться с дополнительным реквизитом и со строительством декораций.

Благодарно кивнув, Наташа хотела спросить у словоохотливого техника что-то еще, но тут всех участников съемки позвал ассистент режиссера, чтобы в общих чертах познакомить их с творческим замыслом будущего рекламного ролика.

Согласно утвержденной идее, в кадре должна была быть представлена просторная домашняя кухня, на которой четыре поколения женщин одной семьи, от шестилетней внучки до почтенной прабабушки, готовят праздничный стол для семейного торжества. Наташа получила роль бабушки, второй от конца. Проинструктировав участниц съемки, ассистент режиссера куда-то умчался, отправив их гримироваться. Костюмерша, беглым взглядом окинув Наташино светло-синее платье, в целом одобрила ее вид и выдала длинный фартук в цветочек. Как решила Наташа, довольно безвкусный и аляповатый, но здесь ее мнение никто учитывать не собирался. Следом за костюмершей подскочила «мейкап-стилист»: никем другим эта худосочная девица, вся в пирсинге и с торчащим ежиком ультракоротких волос цвета морской волны, быть не могла. Попросив Наташу подкрасить губы своей собственной помадой, она сначала кивнула, потом мгновенно нахмурилась, пару раз мазнула ей по лицу сухой грязноватой кисточкой с остатками пудры и тут же перешла к следующей «актрисе».

Появился режиссер. Был ли это «тот самый Марк», о котором ей толковала Катя, Наташа сказать не могла. Запомнить всех Катиных друзей, знакомых и кавалеров в лицо было решительно невозможно. По команде режиссера участницы заняли место за столом, и каждая получила инструкцию, что должна будет делать. Узнав, что ей нужно будет только лепить пельмени и красиво выкладывать их рядами на доске да в какой-то момент, подняв голову, улыбнуться, посмотрев на своих «дочь» и «внучку», Наташа немного успокоилась и приободрилась. Уж с чем с чем, а с таким пустяковым заданием она точно справится.

Пока режиссер давал указания другим «актрисам», выстраивая мизансцену, Наташа, скучая, разглядывала площадку и снующих в ее глубине людей. Где-то там, за линией софитов, была Катя, уже успевшая то ли отыскать старых знакомых, то ли завести новых. Наташа видела, как она оживленно смеялась, стоя в обществе двух мужчин и той самой девицы, что мазала Наташин лоб общей пудрой.

Между тем режиссер, похоже, завяз где-то между «дочкой» и «внучкой», объясняя им, в чем заключается их задача. Поджидая, когда он освободится и начнутся съемки, Наташа, избегая прямого света софитов, поглядывала по сторонам. Взгляд зацепился за словоохотливого техника, который рассказал ей о зеленом экране. Убедившись, что тот целиком погружен в работу и в сторону съемочной площадки не смотрит, она стала его разглядывать. Еще во время короткого первого разговора он показался ей симпатичным не только из-за проявленной вежливости, и сейчас она все больше в этом убеждалась. Явно моложе нее – вряд ли больше сорока, – стройный, высокий, с очень милой улыбкой и выражением рассеянной доброжелательности на лице, обычно не свойственной людям, которых в любой момент ждет начальственный окрик или отрывистая команда, призывающая сосредоточиться. Впрочем, вполне возможно, что дергали его не так уж и часто – работа у него спорилась. Это было понятно даже тому, кто ничего не понимал в осветительском деле, как Наташа, к примеру. С каждой минутой он нравился ей все больше. Снова и снова отыскивая его взглядом, она удивлялась самой себе: столько лет вообще на мужчин не смотрела, была, если можно так выразиться, ходячим примером и образцом, идеальной замужней женщиной, а тут – на тебе…

Наконец начались съемки, и уже через полчаса Наташа почувствовала себя страшно разочарованной, а еще через час – выжатой досуха, словно провела двенадцать часов на ногах и за беспрерывной тяжелой работой. Изнанка телеволшебства оказалась муторной и совершенно неинтересной, свет софитов бил в глаза, заставляя их постоянно слезиться. Режиссеру постоянно что-то не нравилось: то камеры снимали актрис не с нужного ракурса, то «прабабушка» не так реагировала на появление «правнучки», то «мама» глупо улыбалась, глядя в объектив и явно забывая, что сегодняшние съемки – не ее бенефис, а «продвижение семейных ценностей посредством совместного хавчика», как объяснили им в самом начале. Удивительно, но больше всего проблем возникло не с шестилеткой, которая, точно приклеив к лицу чисто рекламную улыбку, с профессиональной четкостью раз за разом вбегала на площадку, выкрикивая свой текст, а со взрослыми исполнительницами. Режиссер без конца делал им замечания и подходил, чтобы лично изобразить, как нужно повернуться, с какой гордостью и теплотой должна смотреть «мама» на работу «дочки», а «дочка» – должным образом отыгрывать контакт с «собственным ребенком»… А не пытаться почаще встать в профиль, потому что у нее, видите ли, четвертый размер и в таком ракурсе ее грудь смотрится наиболее выигрышно.

Съемочный день продлился почти шесть часов. За это время «актрисам» лишь дважды позволили сделать небольшой перерыв, чтобы привести внешность в порядок и выпить воды – из-за работы аппаратуры на площадке стало довольно жарко. Наташа хотела перекинуться парой слов с Катей, но у той образовалось какое-то срочное дело, и она уехала, пообещав вернуться к концу съемки, чтобы вместе зайти куда-нибудь перекусить. Разминая затекшие от долгого стояния на одном месте ноги, Наташа стала энергично прохаживаться вдоль дальней стены павильона и в какой-то момент чуть не столкнулась с тем самым техником-осветителем, на которого так благосклонно смотрела весь этот длинный съемочный день. Он нес в руках два стаканчика с кофе и лишь чудом не выплеснул их содержимое на Наташин реквизиторский фартук. Смутившись и пробормотав извинения, она опустила глаза и быстро ретировалась, попутно ругая себя, что вот могла бы и постоять, поболтать, раз уж дали свободное время, а заодно и спросить, где это он разжился таким ароматным кофе. Но, увы, не сложилось.

Наконец, когда почти все выданные Наташе бутафорское тесто и изображающая фарш комковатая розовая субстанция подошли к концу, съемки кончились. Избавившись от дурацкого фартука и получив свои честно заработанные деньги, Наташа списалась с Катей. Договорились встретиться у машины. Как ни смотрела Наташа по сторонам – симпатичного осветителя нигде не было видно. Да и что толку смотреть? Что она может сделать – подойти попрощаться? Спросить, как его зовут? Выйдет жалко и глупо.

Осторожно спускаясь по чересчур крутой лестнице, Наташа почувствовала, что голодна. Часы показывали без четверти шесть. Утром завтракать не хотелось, а за весь съемочный день она только выпила бутылку воды да сжевала стянутое у «прабабушки» яблоко – это было то немногое по-настоящему съедобное, что использовалось на съемках. Похоже, еще и от нервов аппетит разыгрался нешуточно, и, услышав от Кати, что буквально в двух шагах от студии есть неплохое кафе, Наташа очень обрадовалась.

– Вот уж не думала, что можно так оголодать на кулинарных съемках! – смеялась она, устраиваясь за столиком и с неподдельным энтузиазмом вглядываясь в протянутое официантом меню. – Катюш, ты меня тормози, а то я сейчас закажу с третьей по седьмую страницу, а потом буду страдать над несъеденным.

– Ничего, я тебе помогу, – в тон Наташе ответила Катя. – Сама до чертиков голодная.

Сделав заказ, подруги принялись оживленно болтать. Катя расспрашивала, что она пропустила. Наташа делилась с ней впечатлениями от съемок. В итоге сошлись на том, что работа – весьма на любителя и только сумасшедшие могут всерьез мечтать «попасть в телевизор». Вся радость и удовольствие лежат на зрительской стороне экрана, профессионалам же достается монотонный и не особо увлекательный труд. Да к тому же низкооплачиваемый – это было Катино мнение.

– Три тысячи за день? Нууу… так себе заработок. Я думала, гораздо больше будет. И это еще место тебе досталось блатное: в павильоне, в тепле, чисто-опрятно. Марик рассказывал – у них всяко бывает. Да что рассказывать-то? Будто мы сами никогда рекламу не видели. Нет, это, конечно, не вариант. Так… некий опыт. Пища для осмысления. Кстати, о пище: они там за руколой и пармезаном на рынок отправились, что ли? Где мой салат?!

Катя грозно сдвинула брови и обернулась в сторону кухни, рядом с распашными дверями которой роились свободные официанты. Пока она отыскивала глазами «своего», собираясь дать ему нагоняй, Наташа вдруг заметила, что по проходу между столами прямо к ним идет тот самый симпатяга-осветитель, которого она с одобрением разглядывала чуть не весь день. Остановившись в двух шагах от Наташи, он вскинул брови и шутливо развел руками:

– Кого я вижу? Звезда телешоу среди простых смертных людей!

Коротко улыбнувшись, Наташа неопределенно кивнула и отвела взгляд. Вот сейчас он пройдет мимо и займет какой-нибудь столик у нее за спиной. Наверное, он тут часто обедает, раз работает недалеко.

Но уходить осветитель не торопился, наоборот, попросил разрешения присесть за их стол. Получилось это у него ненатянуто и просто, будто они были знакомы давным-давно и теперь случайно встретились в этом самом кафе. Наташе очень хотелось сразу согласиться, но, заметив на Катином лице признаки недоумения – мол, кто этот тип? – она немного замешкалась. Осветитель и тут с непринужденной легкостью пришел ей на помощь, обратившись к Кате:

– Мы с вашей приятельницей сегодня весь день проработали вместе. Я ее даже слегка консультировал. Правда, познакомиться не успели. Меня зовут Дмитрий.

– Наташа.

– Екатерина.

– Очень приятно. Как вам понравились съемки?

К тихой Наташиной радости, маховик разговора плавно задвигался, постепенно раскручивая сам себя. Она поделилась с Дмитрием впечатлением о прошедшем дне. На вопрос Кати, в какой области тот консультировал ее подругу, Дмитрий довольно забавно изобразил в лицах их диалог, когда Наташа с настороженным скепсисом разглядывала экран хромакея и заявляла, что цвет фона ей кажется неподходящим для съемок ролика о кулинарии. Наконец принесли их заказ, и Дмитрий, оглядев тарелки с закусками, попросил сделать ему такой же салат, какой заказала Наташа. Тут он заметил в другом углу зала кого-то знакомого и, извинившись, отошел поздороваться. Когда подруги остались вдвоем, Катя, перестав жевать, тут же повернулась к Наташе:

– Слушай, какой классный мужик! Странно, что я его в студии не заметила. Он кто? Сценарист? Продюсер?

– Вроде бы осветитель. Или, может, техник какой-то, – пожала плечами Наташа. – Все время рядом с аппаратурой крутился.

– Освети-и-и-тель… – разочарованно протянула Катя и, вздохнув, вновь взялась за еду. – Обидно. Всякие подаватели-ассистенты и прочий обслуживающий персонал – давно не мой уровень.

Дмитрий вернулся, и разговор потек дальше. На пробу задав пару вопросов, чтобы «проверить уровень», Катя с интересом слушала, как он рассказывает о жизни студии, вспоминая разные забавные происшествия. Слушала и Наташа. Когда подали горячее и Катя расфыркалась, недовольная степенью прожарки стейка, переключились на кулинарную тему, и Дмитрий отметил, как ловко Наташа лепила пельмени на съемках.

– У меня сложилось твердое впечатление, что вы явно это делаете не впервые.

– Разумеется, нет. Иначе разве меня бы позвали сниматься? – резонно возразила Наташа. – Я вообще готовить люблю. Для меня это одно из главных удовольствий в жизни.

– Надо же, – улыбнулся он. – Первый раз слышу от кого-то такое. В наши дни многие умеют готовить, это сейчас модно. Но чтобы всей душой любить это дело, да еще и удовольствием считать – это…

Закончить фразу ему помешал сигнал Катиного телефона. Едва взглянув на экран, та мигом стала серьезной и вскочила из-за стола.

– Прошу прощения, важный звонок по работе.

Пока она, сдержанно жестикулируя, прохаживалась вдоль ширмы, отделявшей банкетный зал от того, в котором они сидели, Наташа с Димой (устав от «Дмитрия», он попросил называть его именно так) продолжали непринужденно болтать о готовке. Поскольку тема была знакома Наташе до мельчайших подробностей, она чувствовала себя уверенно и спокойно. Машинально трогая собственное запястье, в какой-то момент Наташа вгляделась внимательнее и поняла, что на коже появилось несколько крошечных красных пятен. Заметив, куда направлен взгляд собеседницы, Дима нахмурился:

– Упс… Похоже на аллергию.

– Почему вы так думаете?

– Это от теста, – уверенность в его голосе крепла. – Вернее, от того пластилина, который его изображал. При съемках пищевки чего только не применяют, чтобы добиться нужных эффектов! Вот вы знали, к примеру, что торты закрепляют лаком для волос? А что пиво в рекламе – это яблочный сок, сдобренный пеной от стирального порошка?

– Ничего себе, – пробормотала Наташа, округляя глаза. – Нет, я об этом не слышала.

– Представьте себе, – с серьезным видом продолжил он. – Иногда такого натащат, что бедные актеры разве что волдырями не покрываются. После одной истории я у себя в кабинете даже экстренную аптечку держу на случай особо острых реакций. Слава богу, пока что ни разу не пригодилось, но мало ли что…

Услышав о «своем кабинете», Наташа вновь удивилась. В ее представлении вспомогательному техническому персоналу такой роскоши не полагалось. Быстро перебрав в памяти основные моменты их разговора, она поняла, что для осветителя Дима как-то слишком много знает о работе телестудии и рассуждает на многие темы слишком легко и свободно.

– А вы кто по профессии? – наконец решилась спросить она.

– Инженер-слаботочник.

– А на студии кем работаете?

– Владельцем.

– То есть… как?

– Очень просто. Это моя компания.

– Вот не подумала бы… – замялась она, прикидывая, стоит ли делиться с Дмитрием соображениями, что она приняла его за обыкновенного техника, но он сам, словно бы угадав ход ее мысли, продолжил:

– Сегодня один из моих парней приболел и не смог прийти на работу. Я его заменял – не срывать же из-за этого съемку. Мне не трудно. Я свое дело знаю и очень люблю.

Вернулась Катя, разговор вновь стал общим. Все чаще поглядывая на Дмитрия, Катя, похоже, на сегодняшний вечер решила сделать короткое исключение из собственных правил не знакомиться с «обслуживающим персоналом». Она все задорнее смеялась, вскидывая в удивлении брови, все чаще поправляла волосы, изящными жестами отбрасывая пряди за спину. На Наташу она посматривала лишь изредка, вежливо пережидая ее короткие односложные реплики, чтобы вновь начать говорить.

Столь откровенные попытки подруги оттягивать все внимание симпатичного собеседника на себя забавляли Наташу. Интересно, во сколько бы раз она увеличила свои усилия по охмурению Димы, если бы узнала, что он вполне себе «подходящего уровня»? Но делиться этой информацией с подругой Наташа не спешила. И Дмитрий стараний Кати словно бы не замечал. Мягко улыбаясь, перемежая речь шутками, он продолжал общаться с ними обеими. Получалось это у него на удивление легко, без малейшего намека на неловкость и нарочитость. Сидя напротив, Наташа смогла рассмотреть его лучше, чем в полутьме съемочного павильона. Он был кареглаз, элегантно небрит и имел очень милые ямочки на щеках. Прелестные. Просто очаровательные! В какой-то момент, смеясь над очередной его удачной остротой, Наташа задумалась: сколько ему лет? Сорок, сорок два? Точно не больше. Вот бы и ее Костик умел так легко располагать к себе незнакомых людей. Какое чудесное качество! Мысль о сыне мелькнула – и тут же показалась несвоевременной, неуместной. Какого черта она вдруг возникла? Ведь прямо перед Наташей сидел симпатичный мужчина, захваченный разговором, в котором она участвовала, хоть и не на первых ролях. Он улыбался ей, слушал, о чем она говорит. И при чем тут ее собственный взрослый сын? Слишком взрослый…

После чая, несмотря на попытку Дмитрия оплатить общий счет, подруги попросили раздельные чеки и засобирались домой. Настроение у Наташи было отличным. День вышел насыщенным и оживленным, с легким налетом бестолковости в начале и с приятным сюрпризом – в конце. Уже поднимаясь из-за стола, она внезапно услышала:

– Вы так красочно рассказывали о разных тонкостях кулинарии, что у меня снова аппетит разыгрался. Прямо хоть оставайся – и по новой заказывай. Жаль, что мне не светит попробовать, как вы готовите.

– Почему же? – улыбнулась Наташа, лукаво глядя ему в глаза. – Если хотите, с удовольствием приглашу вас как-нибудь на обед.

К ее бесконечному удивлению, его фраза, похоже, не была финальным комплиментом случайным знакомым, после которой вся компания расходится в разные стороны в самом приятном расположении духа. Дима не стал сводить разговор к шутке и с готовностью взялся за телефон:

– Отлично! Ловлю на слове. И предлагаю обменяться контактами.

Вбив в телефон продиктованный Наташей номер, он тут же сделал тестовый звонок. Неужели действительно хочет продолжить знакомство?

Наблюдая за ними, Катя состроила скептическую гримаску, закатила глаза, а едва сев в машину, тут же завела:

– Да, симпатичный парень. Даже очень. И не скажешь, что простой гегемон. Хотя сейчас это все так размылось… Иногда такое быдло в каком-нибудь региональном офисе встретишь – мама не горюй. Вроде все при нем: и MBA, и бабло, и должность приличная. Но вот рта бы лучше не раскрывал – уши вянут. А с этим твоим осветителем потрепаться оказалось очень приятно.

– Ничего он не мой, – возразила Наташа.

– Ну, телефончик-то он у тебя взял, – тут же напомнила Катя. – Хотя, конечно, вряд ли позвонит. Если только действительно так любит пожрать, что на обед напросится…

– Отвезешь меня домой? – поинтересовалась Наташа, не имевшая никакого желания продолжать этот разговор. – А то я так устала сегодня…

– Неудивительно, – ухмыльнулась Катя. – Работать – это тебе не дома сидеть с книжкой или перед телевизором. Ничего, подруга. Держи хвост пистолетом. Если будешь как следует шевелиться, что-нибудь выстрелит обязательно. А под лежачий камень – сама знаешь.

Лежа в эту ночь в постели, Наташа долго не могла уснуть, все перебирала в памяти минувший день, вспоминала съемку. Жалко, что не спросила, на каком канале выйдет этот… видеоролик? Или все-таки учебный фильм? Вот растяпа, даже этого не узнала! Наверное, стоит потом спросить у Кати, для кого ее Марик сегодня старался. Или позвонить этому самому Диме: должен же у него быть договор с теми, с кем он сотрудничает. А в договоре – контакты. Хотя… кому она будет слать ссылки на «себя в интернете»? Разве что Ленке и Костику. Может, глянут разок, чтобы сделать маме приятное. Или скажут, что глянули.

Интересно, она теперь может включить в свое резюме еще один пункт про опыт работы? Хотя это смешно, конечно. Ну какая она актриса? Хоть Дима и назвал ее «звездой телеэкрана» – но явно же в шутку…

Заметив, что ее мысли, для приличия немного повертевшись вокруг вопросов трудоустройства, вновь вернулись к обладателю карих глаз и милых ямочек на щеках, Наташа обругала себя наивной дурочкой. Глупости какие! Не на что ей рассчитывать. Чем она могла его заинтересовать? У нее ни привлекательной внешности, ни лоска и шарма, как у той же Кати. Зато имеется возраст, которого с успехом хватило бы на двоих. Отличный багаж для знакомства.

А вдруг Дима все-таки когда-нибудь позвонит?

Разумеется, нет! И все, хватит об этом! Спать пора.

Глава 8

Но Дмитрий позвонил. Не через месяц, а меньше чем через неделю, и сообщил, что собирается работать на выставке «Инновационные тренды современного быта» в экспокомплексе неподалеку от Пулкова. Может быть, Наташа тоже захочет прийти туда в один из дней? Там будет много любопытного – кухонная мебель, техника, всевозможные приблуды «умного дома»… Ему показалось, что она интересуется такими вещами.

– Если заранее оформить электронный билет, вход будет бесплатным. А после съемок можно заскочить куда-нибудь пообедать. Или поужинать – смотря во сколько мы с ребятами освободимся. Я был бы страшно рад увидеть вас снова, – голос Димы звучал спокойно и деловито, но на последних словах слегка дрогнул.

Отказаться от такого соблазнительного предложения было бы глупо – вот Наташа и не отказалась.

К тому же тема выставки действительно заинтересовала. Свою собственную кухонную технику Наташа подбирала со всей тщательностью, всю жизнь следила за появляющимися на рынке новинками, регулярно меняла устаревшие модели на более эффективные. И не потому, что бездумно гналась за новизной, подстегиваемая рекламой, а потому, что качественные миксеры, тестомешалки и прочие овощерезки, не считая всякой мелочи, вроде измельчителей и блендеров, экономили силы и время на кухне, существенно облегчая ей жизнь.

Увы, теперь все кухонные обновления, не только дорогущая техника, но даже милые пустячки вроде льняных полотенец в стиле прованс или замшевых рукавиц-прихваток, остались в прошлом. На те деньги, которые Наташа разрешила себе тратить в месяц, особо не напокупаешься. Но это не страшно: она может прогуляться по выставке просто так, ничего не приобретая. Как говорится, за погляд денег не берут. Посмотрит, развеется, а вечером встретится с Димой…

Последняя мысль вызывала в душе особенно теплый отклик. Впервые за долгое время Наташа ждала чего-то с радостным нетерпением, а не с тревогой и беспокойством.

После Диминого звонка она весь вечер провела за изучением собственного гардероба: что бы надеть? Платье? Какой длины? Может, юбку и блузку? Или любимые голубые джинсы с короткой курточкой-болеро из белой замши, делавшие ее лет на десять моложе? Приходилось признать, что ни к одному из немногочисленных собеседований, от которых так много зависело в ее будущей жизни, она не готовилась с такой тщательностью, как к походу на выставку про какие-то там современные тренды.

Хотя дело было, конечно, не в трендах.

На другой день, махнув рукой на режим экономии, Наташа сходила в салон: освежила стрижку, покрасила волосы, сделала маникюр. В конце концов, за последние полгода не так уж и часто она себя баловала. И от одного-единственного «внепланового безумства» прахом ее бюджет не пойдет. В крайнем случае можно будет подумать о продаже чего-нибудь из «излишков».

Эту мысль ей подкинула Таня. Забежав в очередной раз в гости «на чай» и вертя в руках чашку от сервиза, купленного еще Людмилой Михайловной и доставшегося семье Наташи в наследство, она перевела взгляд на изящную итальянскую фарфоровую композицию «Влюбленные на качелях в парке», занимавшую целую полку в угловой посудной витрине, и вдруг выдала:

– Я вдруг подумала: у тебя столько всяких безделушек от свекрови осталось… Они тебе как?

– То есть? – не поняла вопроса Наташа.

– В смысле – нравятся?

– Не все. Вот эта фарфоровая глыба, к примеру, – не очень. – Наташа ткнула пальцем в ту самую итальянскую сладкую парочку. – Ты же знаешь, я не особо люблю всю эту помпезную старину. Это скорее позиция Алексея: раз мама любила, значит, и мы тоже должны любить. Во всяком случае, обращаться бережно и с почтением.

– Да? – удивилась Татьяна. – А что же он в таком случае не взял их с собой?

– Так ему и позволят притащить такое в новый дом! – усмехнулась Наташа. – Говорят, там сплошной контемп и скандинавский минимализм, так что пастушки́ с пасту́шками и балеринки из кружевного фарфора точно не придутся ко двору.

Насчет «говорят» Наташа, конечно же, покривила душой. Как выглядит нынешнее жилище бывшего мужа, она знала не с чужих слов, а благодаря бесконечным фото на Арининых страницах в соцсетях. Но признаваться в подобном было стыдно даже близкой подруге.

Татьяна явно не знала, что такое контемп, но спрашивать не стала, а одобрительно кивнула:

– Я так и подумала. Ты вот что, если вдруг надумаешь чего-нибудь продавать, скажи, у меня есть знакомый антиквар. Вдруг тебе что-то совсем разонравится. Или деньги срочно понадобятся. В общем, имей в виду. Кое-что я и сама бы купила…

– Спасибо, Танюшка, но я пока что вещи из дома выносить не готова, – развеселилась Наташа, проследив за взглядом подруги: та рассматривала хрустальный кувшин с серебряной ручкой и прихотливо отделанным в стиле ар-деко верхом. – Не настолько я еще обнищала. А если тебе нравится этот кувшин, то забирай его просто так.

– Правда? – просияла Таня. – Можно?

– Ну конечно. Мне он все равно не нужен.

Татьяна ушла, а Наташа тогда весь вечер нет-нет да и поглядывала на разные предметы интерьера, годами обживавшие полки, шкафы и посудные горки в ее квартире, с новой, неожиданной точки зрения. Действительно, к чему ей, к примеру, одной два обеденных сервиза на двенадцать персон – ежедневный и праздничный? Последним и пользовались-то всего несколько раз – больно уж он был громоздким. А все эти вазочки, хрустальные кубки и чаши – зачем они ей? А коньячный набор кубачинского серебра на огромном подносе? Эту махину, кстати, точно нужно отдать Алексею – ему ее подарили деловые партнеры на юбилей фирмы.

Может, и правда продать все ненужное? Но подобная мысль все же неприятно царапала самолюбие. Действительно, что она, совсем беспомощное и жалкое существо, раз не может найти работу, а вместо этого готова таскать в комиссионку вещи, которыми с такой тщательностью и любовью окружала себя всю жизнь?

Нет уж! Для подобных жестов отчаяния время точно еще не пришло!

Оказавшись на выставке, Наташа сначала слегка растерялась и даже расстроилась: зачем она здесь? Только на месте выяснилось, что тема выставки – вовсе не кухонные девайсы, как она почему-то заключила из слов Димы, а новинки домашних технологий несколько другого направления. Среди стендов с системами вентиляции, теплыми полами, материалами для остекления навесов и лоджий Наташа чувствовала себя потерянной и сбитой с толку. Да, все это касалось быта, но не имело никакого отношения к ее интересам. Мелькнула даже мысль уйти, но Наташа ей не последовала, а повнимательнее изучила план выставки, полученный на входе, и поняла, что просто начала осмотр не с той части. Быстрым шагом пройдя насквозь несколько залов, она оказалась в волшебном царстве современного домоводства и отыскала раздел «Кухни и столовые», где у нее мгновенно перехватило дыхание. Глаза разбегались: никогда в жизни Наташа не видела столько всего интересного и полезного, собранного в одном месте, – и все можно было изучить, потрогать, понаблюдать за работой и самой попробовать в деле. Забыв обо всем на свете, Наташа отправилась в путь по залам, надолго залипая у стендов с кухонной мебелью, разглядывая и осваивая современные гаджеты. От досады и робости, охватившей ее при входе на выставку, и следа не осталось: со все крепнущей уверенностью в голосе Наташа подзывала к себе консультантов, чтобы в мельчайших подробностях расспросить обо всем, что казалось ей интересным. Бесшумно открывая и закрывая дверцы очередного чудо-шкафа, внутреннее пространство которого было организовано так рационально, что вмещало в три раза больше обычного, пробуя диспенсер для жидкого теста или почтительно изучая электронный держатель ножей, докладывающий через мобильное приложение о качестве заточки лезвий, она восхищалась, ахала, охала – и никак не могла остановиться. Если бы у нее дома была хоть малая часть этих волшебных устройств – ух, она бы тогда… Что именно тогда бы случилось – представить Наташа не успевала: впереди ее ждали новые, еще более восхитительные открытия. Не замечая усталости, она бродила по залам и опомнилась, только заметив, что стенды уже начали закрываться один за другим.

Когда в конце выставочного дня с полной сумкой буклетов и каталогов, с горящими глазами, взбудораженная всем увиденным, Наташа наконец встретилась с Димой и услышала от него, что вместе поужинать сегодня никак не получится – у него еще полно работы, – то даже особо и не расстроилась, до такой степени ее переполняли эмоции и впечатления. А вот Дима явно был огорчен – и это особенно порадовало. Прежде чем распрощаться, они договорились, что постараются встретиться в ближайшие выходные.

Впервые за долгое время Наташа вернулась домой не взвинченной и подавленной, а веселой и оживленной. Остаток вечера и чуть ли не весь следующий день листала буклеты и даже, присев к ноутбуку, отыскала в интернете несколько сайтов особо заинтересовавших ее компаний, чтобы кое-что уточнить. Подобные действия не имели никакого практического смысла, и Наташа прекрасно это понимала. Но до чего же было приятно хотя бы в мечтах вообразить себя гордой владелицей того роскошного оливково-серого кухонного гарнитура со столешницей из искусственного оникса цвета «можжевеловый дым» (кто им только названия сочиняет?!), которая ей понравилась больше других! На такой замечательной кухне она бы по-настоящему развернулась.

Хотя дело, конечно, было не в кухонной мебели…

Проведя целый день в окружении вещей, вызывающих в ней один только сплошной восторг, Наташа впервые задумалась о том занятии, которое ей по-настоящему нравилось, как о возможной профессии. Вот бы найти работу, связанную с кулинарией! Чтобы можно было целыми днями выбирать продукты, готовить, украшать и сервировать…

Хотя, наверное, это было еще большей фантазией, чем устроиться куда-нибудь химиком.

И не в ее ситуации. На что она может рассчитывать в этой сфере? Без специального образования и опыта (годы, проведенные на собственной кухне, в счет, разумеется, не идут) в приличный ресторан она сможет устроиться разве что посудомойкой или уборщицей. Максимум, что реально, – это работа на кухне в какой-нибудь фастфудной сети, да и то если повезет. Даже «помощницей по хозяйству» в обеспеченную семью без рекомендаций не попадешь. Да и там она, скорее всего, будет нужна не как шеф-повар, а как прислуга «подай-принеси-пошла вон».

А может, пойти получить это самое образование? Она где-то слышала, что сейчас в учебных заведениях нет возрастных ограничений… Но диплом каких-нибудь формальных экспресс-курсов вряд ли поможет в трудоустройстве, а обучение в приличном, котирующемся учебном заведении ей наверняка не по карману…

Впрочем, думать о грустном особо долго не получалось. Ведь, помимо удовольствия, полученного от выставки, было еще одно – от встречи с Димой. Пусть они виделись совсем мало и смогли перекинуться всего парой фраз, зато теперь она точно знает, что в продолжении знакомства он заинтересован по-настоящему.

Как и она.

Ближе к концу недели Дима написал, чтобы напомнить о встрече в субботу, и, узнав, что ее планы не изменились, поинтересовался, как ей хотелось бы провести время. Никаких особых пожеланий, кроме «погулять где-нибудь в тихом и симпатичном месте», Наташа не высказала, и тогда Дима предложил съездить на Каменный остров. Идея показалась отличной – старый парк, окруженный со всех сторон Невой и ее притоками, кое-где застроен окруженными высокими заборами то ли виллами, то ли правительственными резиденциями, но в остальном это было именно то самое место, о котором просила Наташа, – тихое и симпатичное. А неспешная прогулка под старыми липами и как раз цветущими в эту пору каштанами дала бы им обоим прекрасную возможность вдоволь наговориться и – кто знает? – может быть, узнать друг друга получше.

Погода в день встречи благоприятствовала – было солнечно и очень тепло. Стоял конец мая, деревья уже полностью оделись листвой. Цвела сирень, там и сям мелькали аккуратные клумбы с тюльпанами и пионами, чьи плотно свернутые бутоны, похожие на разноцветные леденцы, еще только-только набирали силу. Оставив машины на парковке у отреставрированного здания деревянного театра, они медленно пошли вдоль земляного берега Невы, не одетого в этом месте гранитными плитами. Как и в день знакомства, много смеялись и разговаривали. Настроение у Наташи было отличным. Она с удовольствием отвечала на Димины вопросы о выставке технологий, откуда вернулась такой воодушевленной, и слушала, что он рассказывал о себе. Когда Дима упомянул, что был дважды женат и от одного из браков имеет ребенка, тринадцатилетнего сына, особо не удивилась. Было бы странно, если такой симпатичный и умный мужчина оставался бы ни разу не востребованным к своим… А кстати, сколько ж ему все-таки лет? Пожалуй, давно пришло время спросить.

И Наташа спросила.

Вот лучше бы она этого не делала!

Выяснилось, что месяц назад Диме исполнилось сорок – «юбилей, который не принято праздновать». Осознав, что он не просто «чуть младше нее», а моложе значительно, на целых пятнадцать лет, Наташа расстроилась и даже запаниковала. Что теперь делать? Просто сбежать, оборвав разговор, как она сделала в Павловске с тем самым географом – или он был математиком? – обладателем трогательной привычки расставлять в тенистых аллеях свои новые брачные сети? Или, сделав вид, что ничего не случилось, продолжить общаться как ни в чем не бывало?

Но «как ни в чем не бывало» не получалось. Талантом долго скрывать свои переживания Наташа не обладала, и вскоре по ее односложным ответам Дима почувствовал, что оживленная поначалу беседа поблекла и вот-вот прекратится, словно его собеседнице вдруг стало неинтересно слушать все то, о чем она сама с такой живостью расспрашивала его каких-то полчаса назад. Запнувшись посреди красноречивого рассказа о бывшей жене, которая после развода уехала в Сочи и увезла с собой сына, Дима вопросительно взглянул на Наташу. Чтобы как-то оправдать свою внезапную отстраненность, она вытащила из сумочки телефон и с сосредоточенным видом сделала несколько псевдоосмысленных манипуляций: повозила по экрану пальцем, проверила сообщения, занесла пустую заметку в блокнот.

– У тебя что-то случилось? – как и ожидалось, немедленно спросил Дима. К этому моменту они давно перешли на «ты».

– Да. То есть нет, – пробормотала Наташа, тиская в руке телефон. – Я бы передохнула, наверное. Вон лавочка симпатичная. Посидим?

– С удовольствием, – кивнул он. – Тебе жарко? Может быть, хочешь воды? У меня с собой есть, если что.

Скинув рюкзак, Дима достал из него две небольшие запечатанные бутылки и одну протянул Наташе. Это было так мило и трогательно, что Наташа, взяв бутылку, благодарно кивнула, улыбнулась и невольно подумала о том, что не может вспомнить, когда кто-то последний раз вот так обыденно и непринужденно позаботился о ней.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – неожиданно поинтересовался Дима.

– Нет, разумеется, – удивилась Наташа.

– Перебираю в уме все, что сказал за последние десять минут. Потому что мне по-прежнему кажется, что ты чем-то расстроена. И дело явно не в сообщении на твой телефон, а в каких-то моих словах. Итак, о чем же мы говорили? Ты сказала, что любишь Калининград и мечтаешь побывать на Байкале. Потом я рассказывал тебе о Насте и о Егорке, о том, что они переехали на юга и теперь я вижу сына хорошо если раз в полгода. Потом… Упс. Все, я, кажется, понял.

Неопределенно дернув плечом, Наташа молчала, рассеянно перекатывая бутылку между ладоней.

– Ты узнала, сколько мне лет, – и расстроилась?

– В общем, да.

Скрывать причину дальше не было смысла.

– И что с того? В чем проблема? Теперь ты, наверное, ждешь, что я задам тебе встречный вопрос, а потом мигом смотаю удочки, узнав, что тебе пятьдесят пять?

– Откуда ты знаешь?! – задохнулась от неожиданности Наташа, чувствуя, как кровь приливает к щекам – что было совершенно некстати.

– У меня в офисе остался список всех участников съемки. Я же сам выписывал вам пропуска для прохода на студию. Это режимный объект. Там были паспортные данные.

– Тогда ясно, – упавшим голосом прошептала она.

– Что тебе ясно? – голос Димы заметно напрягся. – Вот мы гуляли, разговаривали, смеялись – и ты была всем довольна. Во всяком случае, мне так казалось. Ты ведь была довольна?

Наташа, как провинившаяся первоклашка, смогла только молча кивнуть.

– И вдруг – на тебе! «Ах, ему всего сорок!» Да какая разница, кому сколько лет? Мне кажется, имеет значение не цифра в паспорте, а симпатия, возникающая между людьми. Она либо есть – либо нет, понимаешь? Пресловутое родство душ. Химия, как сейчас говорят. Ты думаешь, я в то кафе случайно после съемки зашел? Я следил за тобой.

– Как следил? – От неожиданности Наташа отвела взгляд от собственных коленей и уставилась Диме в лицо.

– Да вот так, – усмехнулся он. – Ты мне сразу понравилась, еще в студии. Я тебя всю съемку разглядывал, пока ты свои пельмени лепила. А потом, когда ты на меня выскочила из темноты и чуть не ошпарила кофе – я же тебе его нес. Думал – посидим где-нибудь в уголке, пока перерыв, поболтаем. А раз не вышло, пришлось гнаться за тобой и твоей не в меру активной подругой аж до парковки. Я всерьез опасался, что она тебя сейчас в машину засунет и похитит у всех на глазах. Где тогда прикажешь тебя искать?

Представив, как Дима в образе секретного агента мечется между рядами машин, а Катин «Лексус», лихо взревев мотором, вылетает с парковки, подпрыгнув на выезде перед шлагбаумом, Наташа невольно улыбнулась.

– Знаешь, я по первому недообразованию юрист, – продолжал Дима. – В том смысле, что отучился два курса, потом надоело. Да и понял, что не мое это – над бумажками целыми днями корпеть. Так вот, насколько я помню основы гражданского права, не существует такого закона, который запрещал бы людям вместе гулять по Каменному острову лишь потому, что один из них появился на свет раньше, чем это сделал другой. Так что предлагаю перестать думать о всякой ерунде и продолжить прогулку. Я, кстати, тоже на Байкал уже сто лет съездить хочу. Тебе какой вариант больше нравится – летний, зимний?

Домой Наташа вернулась в полном смятении чувств. День прошел до того хорошо, что и сравнить его было решительно не с чем. Вышло самое настоящее идеальное свидание, идеальнее просто некуда. Благоразумно оставив в покое рассуждения, кому сколько лет, они с Димой несколько часов проговорили о том и о сем, находя все новые и новые общие темы: сериалы, книги, музыку, страны и города. Даже цвет оба любили один – зеленый. И сорт мороженого – фисташковое. Оба не одобряли содержание в городе домашних животных, оба обожали Булгакова, оба в детстве дико боялись темноты…

И вот как, скажите на милость, после всех этих удивительных совпадений, неопровержимо свидетельствующих о родстве душ, снова начать крутить в голове «да, но все-таки, ему всего…»?

Запросто! Совершенно спокойно.

Когда Дима позвонил через несколько дней, Наташа не стала брать трубку. Тогда от него пришло сообщение – он вновь предлагал встретиться в следующие выходные. Она ответила коротко: «Мне надо подумать».

«Хорошо, думай», – получила ответ.

И Наташа действительно всю неделю только этим и занималась, что думала, думала, думала… От количества мыслей, сомнений и опасений просто лопалась голова. С одной стороны, она чувствовала, что ее влечет к Диме. С другой – что это все-таки неправильно, ведь он настолько младше ее. С третьей – он действительно прав: ну и что? Кому будет плохо, если ей вдруг станет хорошо?

Все эти мысли кружились, как вспугнутые случайным выстрелом птицы – беспорядочно и тревожно. Увязнув в бесконечных аргументах «за» и «против» их дальнейшего общения, Наташа застыла в точке зыбкого равновесия, не зная, на что решиться.

Вечером в воскресенье, пропустив заветные выходные, когда она уже почти убедила себя, что Дима или обиделся на ее идиотскую чопорность, или все сам решил за нее, он вновь позвонил. Наташа схватила телефон после первого же сигнала, едва не выронив скользкий корпус из рук.

– Привет, как дела? Как прошли выходные? – начал он дружелюбно, но сдержанно.

– Ничего особенного. Как обычно, – с настороженной неопределенностью ответила Наташа, ожидая, что вот сейчас он станет ее укорять за то, что она так ничего и не решила.

– Все еще думаешь?

– Угу, – кивнула она невидимому собеседнику и протяжно вздохнула.

– Я, представь себе, тоже. И вот что надумал… У меня есть приятель, а у приятеля – катер. Он катает на нем туристов по Неве и каналам. В выходные у него обычно все под завязку расписано, а в будни – нет. Как полагаешь, не помешает твоим раздумьям небольшая речная прогулка? Скажем, во вторник? Или в четверг? Если ты по уши загрузилась своими сложными мыслями – клянусь, что не буду тебя отвлекать. Просто проветришься, посмотришь с воды на берега. Может, чего и решишь…

– Ух ты, катер! Какая неожиданная идея! А он большой? – зачастила Наташа, отбросив все сомнения разом. Действительно, что ей мешает разобраться с ними попозже? К тому же, чтобы принять окончательное решение, продолжать ли встречаться с Димой, ей нужно как минимум еще раз с ним лично поговорить. Прояснить кое-что. А там… а там будет видно.

Услышав ее оживленный ответ, он с облегчением рассмеялся:

– Понятия не имею. Именно этот катер я еще не видел. Женька его совсем недавно купил. Будет сюрприз. Так, значит, во вторник?

– Да, конечно!

– Или все-таки лучше в четверг?

– Мне без разницы. У меня много свободного времени.

– Ого, прямо завидно, – сказал Дима. – Я уже и забыл, как это бывает – когда его много. Последний раз лет десять назад без дела болтался. Кошмарное время. Прямо не знал, куда себя деть.

– Я… я не болтаюсь, – смутилась Наташа. – У меня сейчас просто… небольшие проблемы с трудоустройством.

Дима о ее нынешней жизненной ситуации ничего не знал – обсудив Байкал, архитектуру северного модерна и любимые сорта мороженого, до разговора о важном они в первую встречу так и не добрались.

– Прости, я, кажется, ляпнул что-то не то, – торопливо извинился Дима. – Ни в коем случае не хотел тебя обидеть.

– Ничего страшного, – великодушно простила она. – Ты же не знал. Давай тогда встретимся во вторник, если тебе удобно.

На том и договорились.

В назначенный день погода, как назло, выдалась на удивление капризной. Дул сильный ветер, нагоняемые с залива облака то сбивались в плотную кучу, закрывая солнце, и тогда начинал накрапывать мелкий дождь, то расступались, давая возможность совсем по-летнему теплым лучам быстро высушить капли, покрывающие поручни и лакированные скамейки на катере. И если недолгие периоды мороси можно было легко пережить, то с ветром дело обстояло хуже – он поднимал волны, от которых катер сильно болтало даже у самой пристани. Едва ступив на борт и выпустив руку Димы, Наташа вынуждена была тут же присесть на скамейку. Сделала она это слишком поспешно и довольно неловко, почти плюхнулась, – но все же это было лучше, чем нелепо и неизящно махать руками, пытаясь сохранить равновесие на качающейся посудине. Глядишь, еще бы и не удержалась, и в воду свалилась. Вот было бы позорище…

Катер оказался совсем небольшим, не катер даже, а скорее моторная лодка, и это разочаровало Наташу. Не потому, конечно, что она настроилась бороздить водные просторы на роскошной двадцатиметровой яхте, а потому, что из-за малых габаритов судна пассажиры сидели сразу за капитаном, только что не упираясь коленями в спинку его сиденья, что исключало всякую возможность поговорить по душам. К тому же двигатель шумел слишком громко, и разговаривать бы пришлось во всю силу легких, едва не кричать. Так что они просто чинно сидели рядом, отпуская короткие односложные реплики, лишь время от времени касались друг друга локтями да хватались за поручни, когда катер закладывал особо эффектные виражи.

Минут через десять Наташа почувствовала, что ее начинает укачивать, и это не на шутку встревожило. Не хватало ей еще морской болезни – и не в чьем-нибудь обществе, а во время прогулки с Димой! Как будто мало того, что она старше него бог знает на сколько…

– Как думаешь, можно немного убавить скорость? А то у меня голова закружилась, – обратилась она к нему.

Дима встал, сделал пару шагов и, склонившись над спиной своего друга, принялся что-то ему втолковывать. Разговор длился уже явно дольше, чем требовалось для простой просьбы «идти помедленнее». Дима настойчиво показывал рукой куда-то вбок и вперед, капитан мотал головой, видимо, не соглашаясь, и чем дольше они общались, тем больше Наташе становилось не по себе. Может, не стоило просить вести катер помедленнее и говорить про закружившуюся голову? Вдруг Дима решит, что у нее, Наташи, слабое здоровье? А там, глядишь, и о разнице в возрасте задумается…

Наконец капитан – Женя, кажется? – кивнул и, сбавив скорость, направил катер к пологой арке Прачечного моста, к входу в Фонтанку. Вмиг стало тише, прекратилась и тряска, и тошнота. Дима вернулся, снова сел рядом, и они поплыли дальше, от нечего делать разглядывая мосты и дворцы с таким видом, будто были туристами и видели их впервые.

– Хочешь шампанского? – спросил вдруг Дима, открывая внушительный рундук и доставая из него бутылку сладкой шипучки и коробку шоколадных конфет. Пришлось отрицательно мотнуть головой. Шампанское, тем более сладкое, Наташа терпеть не могла, да и шоколад не особенно жаловала. Но, видимо, Дима заключил, что женщина в ее возрасте должна любить и то и другое.

Тем временем дождь все сеял и сеял, превращая и без того не особо задавшуюся прогулку в совсем унылое дело. Наконец, когда у Адмиралтейских верфей катер, войдя в канал Грибоедова, повернул назад в сторону центра, Наташа сказала:

– Может, сойдем на берег? Пройдемся, как в прошлый раз?

Пришвартовались у Семимостья, напротив Никольского Морского собора. Вежливо попрощавшись с капитаном, которого она толком и разглядеть не успела, Наташа принялась рыться в сумочке, пытаясь достать со дна зонтик. Дима стоял рядом молча, держа над ней свой – большой, темно-синий, которого явно хватило бы на двоих, – не торопя, но и не делая попытки помочь. Когда она, запутавшись в застежке чехла, попыталась потянуть хлястик зубами, все же сказал:

– Давай я.

– Не надо, – тут же отрезала она. – У меня пока еще все нормально с самообслуживанием.

Это прозвучало излишне задиристо, почти грубо. Как будто он в чем-то таком сомневался и давал ей это понять.

Чувствуя, что в сражении с чертовым чехлом догорают остатки ее хорошего настроения, и, шепотом выругавшись, Наташа сунула зонтик назад в сумку и собралась взять своего спутника под руку:

– Я устала. Проводи меня, пожалуйста, до метро.

Против ее ожидания он не округлил локоть, посторонившись на тротуаре, чтобы она могла идти рядом с ним. Как стоял – так и остался стоять, да еще и взялся ее в задумчивости разглядывать, склонив голову набок, словно впервые увидел.

– Что? – не выдержала Наташа.

– Мне кажется, пришло время кое-что прояснить, – неторопливо и размеренно произнес Дима. – Я, по-твоему, глуп? Избыточно инфантилен, незрел? Чего-то не понимаю? Тебе со мной неинтересно?

– С чего ты взял? – опешила Наташа, от неожиданности выпустив его руку, которой завладела чуть ли не силой.

– Тогда что тебя в нашем общении не устраивает? Почему ты все время думаешь про мой возраст?

– Да не думаю я… – начала было Наташа, уже понимая, что тот разговор, начать который самой духу ей так и не хватило, сейчас все-таки состоится.

– А раз не думаешь, – перебил ее Дима, – то перестань все время дергаться и втягивать голову в плечи, стоит мне сделать попытку хоть немного сократить расстояние между нами. У нас же свидание как-никак – так что плохого в шампанском? Запомни, пожалуйста: мне решительно все равно, сколько тебе лет. Ты мне нравишься такой, какая ты есть, – чем дальше, тем больше. Ты интересная, красивая, умная, и мне хочется общаться с тобой. В конце концов, я же не замуж тебя зову, а предлагаю просто общаться. Давай для начала попробуем стать просто друзьями. Ведь если не пробовать – тогда как узнать? А дальше… посмотрим, что из этого выйдет.

Она смотрела на него во все глаза – и молчала. Встрепенувшуюся было в глубине души романтичную дурочку, надеявшуюся услышать, что Дима влюбился с первого взгляда и хочет провести с ней всю жизнь, загнали в угол, лишив слова еще до того, как она выпрямилась в полный рост и завладела мыслями и чувствами настоящей Большой Наташи. Зато взрослая, умудренная жизнью женщина, знающая цену словам и поступкам и понимающая, что они с Димой видятся всего-то четвертый раз в жизни и совершенно не знают друг друга, сказала:

– Думаю, ты прав: если не пробовать – как узнать? Так что давай попробуем быть друзьями.

Глава 9

Они стали встречаться. Прогулки, неспешная переписка в мессенджере по вечерам с обменом фотографиями и веселыми мемчиками, поездки в пригороды и на природу… Видеться получалось довольно часто, иногда раза по два-три в неделю: у Димы был гибкий график, зависящий от заказов, а Наташа по-прежнему не работала. Через месяц после той памятной прогулки на катере оба уже ясно чувствовали, что в рамках «просто дружбы» их отношениям становится тесновато. Хотелось другого – большего.

Рассказывая о себе, о недавнем крушении брака, о поисках работы и о том, какие ничтожные результаты они приносили, Наташа одновременно все лучше узнавала Диму. Семья у него была своеобразная, неполная, как и у нее самой, только его вырастил отец, а не мать. Та блестяще знала испанский и всю жизнь проработала в «Интуристе», сначала – экскурсоводом для партийных делегаций из братских стран Латинской Америки, затем – гидом у бизнес-партнеров первых отечественных кооператоров в «варенках» и куртках из плотной, как броня, кожи, еще только начинавших прицениваться к малиновым пиджакам. В конце восьмидесятых, когда на Западе наступил период моды на все советское, работы у нее стало особенно много. И не было ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент (правда, Димин папа называл его совсем иначе) у нее случился роман с приезжим испанцем. Владелец отеля в знаменитом городе-курорте был до такой степени очарован белокурой русской красавицей-переводчицей, что приезжал в Петербург еще дважды, после чего предложил замужней женщине, обремененной к тому же ребенком-первоклассником, руку и сердце.

«Чем-то похоже на мою историю», – невольно подумала, услышав это, Наташа, имея в виду Арину и Алексея.

Белокурая красавица предложение приняла и, оформив развод, навсегда укатила в Испанию, к пятизвездочному отелю и вилле на морском берегу с пальмами и бассейном. Восьмилетний сын в эту романтическую идиллию не вписался. Не захотел ли возиться с пасынком новый муж, или мать сама решила, что ей будет лучше строить новую жизнь «без прицепа» из прошлого – Дима не знал. Да и знать не хотел. Прошли годы, но до сих пор он так ее и не простил. Сколько мать ни пыталась связаться с ним, никогда не отвечал на звонки и рвал конверты с письмами, не распечатав. Когда наступила цифровая эпоха – мать добралась до него через соцсети, стала писать сообщения, оставлять комментарии под постами, лайкать его фотографии. Особенно воодушевилась, узнав о рождении внука. Видимо, другими детьми, потенциальными отцами и матерями своих будущих внуков и внучек, в Испании она так и не обзавелась. Пришлось забанить ее во всех соцсетях и зорко следить, чтобы она не разжилась Егоркиным адресом: внук о наличии испанопроживающей бабушки не знал, и вводить его в курс дела Дима не имел никакого желания.

– И вы до сих пор не общаетесь? – все же спросила Наташа, хоть и догадывалась об ответе.

– Нет. Зачем? Она тогда сделала выбор. И у него есть последствия.

– Но ведь прошло тридцать лет, даже больше. Неужели ты…

– Наташ, ты пытаешься рассуждать как мать, которую лишили ребенка, – перебил ее Дима. – А она сама меня бросила. Это разное, понимаешь?

Его голос впервые за все те недели, что они были знакомы, звучал отчужденно и глухо. Больше говорить на эту тему Наташа не рисковала.

Но хорошего, приятного и веселого в их общении было неизмеримо больше. Все совместные посиделки в кафе – будь то простой перекус где-нибудь на бегу или торжественный ужин в пафосном модном месте с панорамным видом на город – неизменно заканчивались шуточным напоминанием Димы, что Наташа еще в день знакомства обещала угостить его своей стряпней. Причин отговариваться у нее не было никаких, и в один из дней в середине июня она сказала, что готова пригласить его на обед.

– Отлично, отлично, – довольно потирая руки, он широко улыбнулся, обозначив на мгновение те самые ямочки на щеках, от которых Наташа млела с тех самых пор, как увидела их в первый раз. – А я тогда, с твоего позволения, куплю вина. Какое предпочитаешь?

– Мне все равно, – пожала плечами Наташа, не особо разбиравшаяся в алкоголе. – Возьми на свой вкус.

– Нет, подожди, так нельзя. Что значит – «на свой вкус»? Вино должно сочетаться с едой. Тогда пришли мне меню, что именно ты будешь готовить.

– Еще чего! – в шутку возмутилась она. – Это будет сюрприз.

– Тогда сюрпризов может стать сразу два. Я принесу какой-нибудь аргентинский мальбек, тяжелый, танинный и плотный, как седла местных ковбоев, пасущих стада тех самых быков, из мяса которых делают самый лучший в мире рибай… А ты приготовишь что-нибудь из кухни Прованса – легкое, с рыбой и зеленью. Нет, так не пойдет.

– Тогда скажи, что ты любишь, хотя бы в самых общих чертах, – улыбнулась Наташа.

– Я мужик, а значит, удручающе предсказуем, – пожал он плечами. – Я люблю мясо, приготовленное на открытом огне.

– Пожара в собственной квартире я тебе не обещаю, но насчет мяса – приняла к сведению, – кивнула она. – Приходи завтра к трем. Тебе будет удобно?

– Отлично. Три пополудни – самое лучшее время, чтобы вонзить зубы в сочный, а-а-атменный стейк, – сказал Дима и для пущей выразительности несколько раз клацнул зубами, демонстрируя свой будущий аппетит.

Разговор шел в одном из кафе недавно открывшегося фуд-корта, куда они заскочили выпить по чашке кофе, выйдя из кинотеатра. Дима был от фильма в восторге, Наташе же не особо понравился зубодробительный боевик, на который он ее зазвал, но это было не столь уж важно. Она нисколько не жалела двух с лишним часов, потраченных на наблюдение за постоянной стрельбой, дракой и беготней, – ведь в темноте наполовину пустого зала можно было сидеть обнявшись и сколько угодно класть голову ему на плечо. Когда она сделала это впервые – он лишь поцеловал ее волосы и, обняв за плечи, слегка притянул к себе. Не больше.

Распрощавшись с Димой, Наташа тут же поспешила домой, обдумывая по дороге меню. Лезть вон из кожи она не планировала, по опыту зная, что сложные трудоемкие блюда часто не стоят затраченных на них усилий. Главное, чтоб было вкусно, а тут формула очень проста: мастерство плюс хорошие продукты. Причем порой при наличии настоящего мастерства даже и неидеальные продукты сгодятся, но сейчас у Наташи был совсем не тот случай. Она очень хотела произвести впечатление на Диму. А это значило – все только самое лучшее и свежее. Завтра с самого раннего утра она отправится на фермерский рынок, но сначала надо определиться с выбором блюд.

Вернувшись домой, Наташа весь вечер изучала тетради с рецептами Людмилы Михайловны. Наконец выбрала. Она приготовит стейк с картофелем по-деревенски, овощные рулетики с гранатом и кинзой, салат из печеной тыквы с сыром дорблю и дополнительно подаст к столу разные домашние мелочи: соленья, квашения и маринады. На десерт после такого сытного обеда вряд ли останутся силы, но на всякий случай она все-таки сделает смородиновое суфле – благо то готовится легко и быстро.

Заложив закладки между нужными страницами, Наташа составила на завтра список покупок и утром уже с семи часов была на ногах, чтобы успеть на рынок пораньше. Закупившись у Ашота, Рудольфа Карловича и Керима – годами проверенных, как их называли в семье, «придворных поставщиков», – отборной говядиной, зеленью и овощами, еще раз мысленно перебрала имеющиеся в холодильнике ингредиенты и удовлетворенно кивнула: да, все в порядке. У нее всего вдоволь.

Давно Наташа не готовила с таким удовольствием! Нельзя сказать, что у нее был долгий перерыв – после расставания с Алексеем она не перешла, как делают многие люди в подобной ситуации, на сухомятку и фастфуд, а продолжала заботиться о том, чтобы каждый день есть что-то горячее и полезное. Кстати, так получалось и гораздо экономнее. Так что готовить Наташа все это время не прекращала, чем сильно удивляла подруг, особенно Таню («Да я бы в жизни для себя одной не стала у плиты горбатиться!»). Но одно дело готовить для себя и совсем другое – для человека, который… Как закончить эту фразу, Наташа пока еще не решила.

Дима пришел вовремя. Открыв дверь, Наташа увидела, что в одной руке у него букет из острохвостых дельфиниумов и ярко-желтых гербер, смахивающих на мини-подсолнухи, а в другой – коробкообразная плотная сумка.

– Сегодня на улице недопустимо тепло, – с многозначительным видом сказал гость, перехватив ее взгляд. – Я должен был позаботиться о температуре вина, раз уж самонадеянно присвоил себе роль сомелье.

Наташа попыталась скроить серьезную мину и уважительно поцокала языком, но, не выдержав, тут же засмеялась. Дима тоже ей улыбнулся – ах, эти ямочки! Глаз от них не оторвать! – и наклонившись, коротко поцеловал в щеку. Совершенно по-дружески.

Стараясь сделать это как можно мягче и естественнее, Наташа тихонько отстранилась.

– Иди мой руки, – сказала она. – А мне срочно надо заняться стейком. Ты какую степень прожарки предпочитаешь?

Обед удался. Правда, перед тем как сесть за стол, они немного поспорили, стоит ли включать музыку. Дима считал – почему бы и нет? А Наташа сказала, что тогда атмосфера станет слишком уж ресторанной. И потом, посторонние звуки могут ей помешать вслушиваться в его довольное чавканье и сопение. К счастью, в дело вмешался случай – выяснилось, что пульт от кухонной стереосистемы куда-то пропал, и искать его не стали.

Оглядев сдержанное великолепие стола, Дима усмехнулся:

– Черт, я забыл свои судейский блокнот и таблички с оценками. Впрочем, не сомневаюсь, что тут понадобится только одна – десять баллов.

Отдав должное и холодным закускам, и мясу, он без устали осыпал похвалами и то и другое. Наташа лишь отмахивалась и улыбалась: все было привычно, знакомо, готовлено-переготовлено не одну сотню раз. Когда она передавала ему соленые грузди, Дима, попробовавший уже практически все, что было выставлено на столе, заприметил блюдо с домашней мясной нарезкой и, вонзив вилку в толстый упругий ломтик, положил его себе на тарелку.

– Это что? Какой-то рулет?

– Где? Ах, это… Галантин из курицы. Я его пару дней назад сделала. Осталось немного, вот и решила порезать. Подумала – вдруг ты захочешь попробовать.

– Разумеется, захочу, – уверенно сказал он, разглядывая прихотливые узоры и завитки, покрывавшие плотно свернутый ломтик. – Надо же, какой интересный! Напоминает срез какого-нибудь самоцвета, оникса или агата.

– Действительно, немного похоже, – согласилась Наташа, передвигая соусник с домашним хреном поближе к его правой руке.

– М-м-м… Вкуснотища! Ты специально его поставила на свой край стола, чтобы я все не съел? Из чего это? Ах да, ты сказала – курица. И, кажется, еще лук… Все, на этом мысль останавливается. Поделишься, как создается подобное чудо?

– Тебе правда это интересно? – удивилась Наташа, а про себя подумала, что Алексей, кажется, ни разу в жизни не спросил у нее, как было приготовлено то или иное блюдо.

– Да, – искренне заверил Дима. – Во всех подробностях. Наверное, это очень сложная технология, да?

– Да вовсе нет, – пожала плечами Наташа. – Берешь целую курицу, снимаешь кожу чулком, чтобы не порвалась. Откладываешь. Снимаешь мясо с костей, рубишь, слегка обжариваешь, добавляешь грибы – лучше белые, но шампиньоны тоже сгодятся, – репчатый лук, чеснок, немного грецких орехов и специи. Жаришь блины. Обязательно тоненькие, кружевные. Заворачиваешь в них фарш, чтобы получились такие длинные трубочки. Потом этими трубочками плотно-плотно набиваешь куриную кожу – по виду становится немного похоже на только открытую сигаретную пачку. Зашиваешь отверстия, обматываешь шпагатом. Варишь на слабом огне, охлаждаешь и режешь. Получается неплохая добавка к мясной тарелке, если вдруг нет ничего другого, поинтереснее. А чего ты хрен не берешь? Не понравился?

По мере того, как она говорила, глаза у Димы округлялись все больше и больше. Подцепленный на вилку очередной кусок галантина завис в воздухе, так и не дойдя до рта. Опустив руку, гость несколько мгновений молчал, собираясь с мыслями, затем сказал:

– Вот что это сейчас было? Варишь, режешь, жаришь блины… Ты понимаешь, что еще на стадии «снять с курицы кожу чулком» сдадутся девяносто девять из ста решивших попробовать повторить этот твой «пустяковый рецептик»? Ни хрена себе, «скромное дополнение к мясной тарелке»! Постой… ты сказала, что приготовила его несколько дней назад?

– Ну да. Галантин делается только вкуснее, когда как следует настоится. А что?

– То есть ты для себя готовила? Для одной?

– Почему бы и нет? Я говорила, что увлекаюсь кулинарией.

– Да, говорила. – Задумчиво покачивая головой, Дима смотрел на нее, словно впервые увидел. – Но я и представить себе не мог, что кто-то может готовить такие шедевры кулинарного искусства вот так запросто, между чтением книжки и вечерней прогулкой… Ты просто гений, Наташа.

– Да ладно! – засмеялась она, кинув в его сторону пробкой от принесенного им новозеландского пино нуар, чуть кисловатого на ее вкус. – Все бы тебе подшучивать надо мной!

– Поверь, я сейчас серьезен как никогда, – все с тем же почтением в голосе сказал Дима. – И сегодняшний обед – лучшее, что я ел в своей жизни.

Слышать такое было ужасно приятно. Да еще от человека, который с каждым днем нравится тебе все больше и больше.

Когда, высидев для приличия еще полчаса после еды, Дима поднялся, извинился и сообщил, что должен ехать на важную встречу, хотя ему сейчас и абсолютно этого не хочется, Наташа была сильно разочарована. Но, конечно, не подала виду и до вечера твердила себе: «Ладно, что ни делается – к лучшему, пусть все идет, как идет». Ночью ей приснился такой потрясающе яркий сон, что проснулась она необыкновенно счастливой, хотя и немного смущенной откровенностью собственных сновидений и к полудню уже решила, что скоро снова пригласит Диму к себе, но уже не на обед, а на романтический ужин.

И все вышло как в том сне… Нет, пожалуй, даже лучше, гораздо лучше! Снова были цветы – на этот раз восхитительно пахнущие пышные белые пионы, легкое розовое вино и замечательные пирожные из ее любимой кондитерской (и как Дима только догадался?), до которых дошла очередь только утром. И волшебная ночь, исполняющая самые потаенные, самые немыслимые желания, спрятанные в глубине сердца той, которая и мечтать не могла вновь услышать:

– Наташенька… Ты потрясающая… Ты настоящее чудо…

Ему сорок? Да и пускай. Зато с ним она на седьмом небе от счастья.

И пусть все, кто только вспомнит эти дурацкие слова «разница в возрасте», катятся к черту!

Так говорила себе Наташа, чувствуя, что впервые за много лет готова с головой окунуться в любовь, словно шальная девчонка. Но, увы, очень скоро стало понятно, что к черту ей придется отправить практически всех, кто ее окружал. И даже того, кто уже успел выпасть из этого окружения.

И Катя, и Таня, которым Наташа на радостях рассказала о волнующих переменах в своей жизни, восприняли эту новость довольно прохладно. Причем Катя еще и обиделась – мол, ее обманули. Почему Наташа сказала, что Дима простой осветитель, если у него собственный бизнес? Хорошо, пусть тогда, при первом знакомстве, она сама об этом не знала, но потом-то можно было все прояснить? В своем обиженном монологе Катя напирала именно на обман, но Наташе казалось, что дело совершенно не в этом: на самом деле подруга завидовала, что Дима обратил внимание не на Катю, всю такую эффектную и привлекательную, а на ее «немолодую» и «не столь интересную» подругу. Но разве можно было винить в этом Наташу?

Таня же, едва узнав, что Дима значительно моложе, сразу же принялась подозревать его во всех смертных грехах.

– Наташка, ты, часом, не спятила? А если он аферист? Альфонс? Или жиголо какое-нибудь, прости господи? Что ему от тебя может быть надо, ведь ты на пятнадцать лет его старше! Вон весь интернет и телевизор полны историями, как немолодые женщины попадают в сети мошенников. Переписывают на них квартиры, отдают последние деньги, а потом их оставляют ни с чем, да еще и выгоняют на улицу. И даже если не аферист, то все равно – у вас разница в возрасте вообще неприличная! Вот увидишь, он тебя бросит. И очень скоро. А если не бросит сейчас, то непременно потом: лет через десять этот твой Дима будет еще в самом соку, а ты уже станешь старухой. Смотри в оба: денег ему не давай, дорогие вещи припрячь. И документов никаких не подписывай, как бы он ни просил!

Наташа слушала ее наставления и морщилась, словно у нее разболелись все зубы разом. В конце концов, не выдержав, возразила:

– Но ведь ты же сама мне прожужжала все уши, чтобы я кого-нибудь завела. Слово-то какое, кстати, противное – будто про хомяка говоришь. А теперь недовольна!

– Вообще-то, предлагая поискать мужика, я не совсем это имела в виду, – скривилась Таня и окинула подругу внимательным взглядом. – Хотя не могу не признать: вся эта любовь-морковь тебе явно на пользу. Вон цветешь, словно роза: глаза, улыбка, морщины куда-то попрятала. Прям не узнать тебя, так похорошела.

– Вот видишь! А ты говоришь! – скорчив гримаску, Наташа показала подруге язык. Та лишь головой покачала и закатила глаза: мол, что с сумасшедшей возьмешь?

Поняв, что радость от появления в ее жизни Димы подруги разделить не пожелали, Наташа, чтобы окончательно не рассориться с ними, решила какое-то время общаться поменьше. А дальше будет видно, кто окажется прав.

Но на этом ее неприятности не закончились. Постепенно, кружным путем, через общих знакомых, новость дошла до Наташиных близких. Ни Ленке, ни Костику о своем романе сама она не говорила, во всяком случае решила не спешить сообщать.

Но, так или иначе, они все же об этом узнали.

Проще всего вышло с Костиком: никаких особых эмоций появление у мамы молодого бойфренда у него не вызвало. Он лишь спросил, не является ли мамин новый друг веганом, в крайнем случае – вегетарианцем. Может, Дима хотя бы сторонник «зеленой» идеологии? Он ведь достаточно молод, чтобы осознавать, насколько важно беречь ресурсы и прекратить как можно быстрее сжигать невозобновляемые углеводороды. Ответить на эти вопросы Наташа несколько затруднилась: до обсуждения актуальной экологической повестки у них с Димой как-то не доходило. Зато взгляды на еду у него, слава богу, оказались традиционные: потреблять животный белок он был готов в несметных количествах. Особенно в Наташином исполнении.

– И зря, – назидательно произнес сын. – После сорока от красного мяса вообще один только вред! Знала бы ты, сколько оно дает плохого холестерина. А о рисках злокачественных новообразований не знает только слепоглухонемой! Так что ты скажи ему все-таки. Может, он сделает правильный вывод.

– Боюсь, что я не тот человек, который способен направить кого-нибудь на путь веганства или хотя бы вегетарианства, – отшутилась Наташа. – Для этого я слишком люблю готовить.

На этом обсуждение маминого бойфренда Костик закончил.

Зато реакция Ленки была болезненно-негативной. Узнав о переменах в маминой личной жизни, она немедленно позвонила и потребовала объяснений. Когда Наташа, в самых общих словах рассказав о Диме, в ответ на дальнейшие бестактные расспросы дала понять, что не собирается отчитываться перед дочерью о каждом сделанном шаге, та совершенно взбесилась.

– Ты с ума сошла? – орала она в трубку, не утруждая себя подбором вежливых выражений. – У тебя что, сразу за климаксом старческий маразм начался? Надо ж было додуматься: завести любовника, годящегося тебе чуть ли не в сыновья! Правда, подсчитай – ты же его родить могла!

– Хватит, – оборвала ее Наташа. – Тебя это не касается. Я никогда не лезла к тебе с обсуждением твоей личной жизни. И впредь, когда будешь говорить о нас с Димой, попрошу выбирать выражения. «Родить могла»… Что за чушь?! В свои пятнадцать я о деторождении знала куда меньше, чем нынешние первоклассники… И потом, когда отец сошелся с твоей ровесницей, я что-то не помню, чтобы ты так бешено возмущалась.

– Нашла с чем сравнить! – и не думала отступать Ленка. – Папа – мужчина!

– И что?

– А то, что для них это приемлемо и традиционно.

– Деточка, у тебя вообще что в голове-то творится?! – нервно рассмеялась Наташа. – Может, тебе календарь подарить? Двадцать первый век на дворе, весь цивилизованный мир уже лет сто как за гендерное равноправие топит, а тут вдруг встает Лена Добрынина и при родной матери заявляет, что именно можно мужчинам, а женщинам – нет.

– Ой, все! С тобой говорить стало совсем невозможно! Вечно ты все передергиваешь и выворачиваешь наизнанку, лишь бы тебе было выгодно!

Уже набрав в грудь воздуха, чтобы ответить на очередной идиотский выпад, Наташа вдруг отчетливо поняла, что если они сейчас продолжат беседу, то вдрызг разругаются. А по ее убеждению, никакие мировоззренческие противоречия не стоили ссоры с собственной дочерью.

– Ладно, проехали, – вздохнув, проговорила она. – Ни в чем я тебя ни убеждать, ни разубеждать больше не собираюсь. Прошу только помнить о вежливости. А если не получается, значит, не будем на эту тему вообще говорить. Согласна?

– Согласна, – буркнула в трубку Ленка и тут же добавила невпопад: – Мам, ты не против, если я кое-что из твоей мебели уберу, а то у меня паркет, что я сняла на Васильевском, в комнату не влезает?

– А зачем ты паркет оттуда во временное жилье притащила? – удивилась Наташа.

– Потому что собираюсь его реставрировать. Я же говорила тебе. А у мастера очередь на два месяца. А на Васильевском работают штукатуры, и они окончательно мне загубят полы, если я паркет там оставлю.

– Уберу – значит выкину? – снова вздохнув, уточнила Наташа.

– Ну… Да. Брось, мам, ну ты что, эту рухлядь жалеешь? Она же древняя. Еще бабушкина, наверное.

– Не говори ерунды! Мы ее с твоим отцом купили, когда… – принялась вспоминать Наташа, но дочь тут же перехватила инициативу.

– Видела бы ты, какую мебель я для своей квартиры присмотрела! – перебила она. – Такую легкую, светлую, воздушную… С небольшим налетом ампира. Современную, но будет и несколько аутентичных вещей. Туалетный столик, к примеру. И кушетка у окна. Обязательно белая! В крайнем случае белая с голубым…

– Ну, выбрасывай, если тебе это так нужно, – скрепя сердце согласилась Наташа, одновременно подсчитывая, во что ей обойдется покупка новой мебели. Ленка ведь съедет после ремонта, и квартиру снова можно будет сдавать, но не пустую же…

После этого разговора в душе остался сложный осадок. Многослойный, даже можно было сказать. За свою грубость в итоге, хоть и скороговоркой, Ленка все-таки извинилась, но тут же вновь принялась напирать на тезис «что позволено Юпитеру – не позволено быку». Ну и каша у нее в голове! И это – современная молодая женщина. Наверняка если бы речь шла о ней самой, подумалось Наташе, то запела бы совершенно по-другому. Вот найдет себе двадцатилетнего, тогда будет знать, каково это – с тревогой каждое утро заглядывать в зеркало. Что сегодня с цветом лица? Не появилось ли за ночь новых морщинок?

Кроме этого, Наташа в очередной раз поразилась, до чего же быстро несется время. Кажется, еще так недавно после выезда очередных арендаторов они с Алексеем ходили по опустевшей квартире, прикидывая, не пора ли сделать ремонт. Тогда и купили ту самую мебель, о которой Ленка теперь говорит с таким нескрываемым пренебрежением. И вовсе она не старая! Всего-то семнадцать лет и прошло.

Вот так и она сама, Наташа. Все считала себя молодой… А дальше – как в злом анекдоте: молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина… бац! – и померла старушка. Неужели ей, Наташе, уже пятьдесят пять? Как, когда это успело с ней случиться?! Ведь всю жизнь казалось, что пятьдесят пять – это плохо сидящий костюм из коричневого кримплена, кое-как заколотые на затылке волосы с обильно проглядывающей сединой, грузность походки и вечная усталость во взгляде (именно так выглядела ее любимая учительница химии в школе). Какое это все имеет отношение к Наташе? Ведь она стройная, юркая, как серебристая рыбка, с маленькой узкой ступней без всяких косточек или шпор, с модной стрижкой и макияжем. И одеваться предпочитает в духе «тридцать пять плюс». Нет, конечно, рваные джинсы и цветные принты, как у тинейджеров, ей никогда особо не нравились. А Дима, кстати, носит и рваные джинсы, и футболки с прикольными картинками и надписями… То есть выходит, что его тоже уже «сносит назад»? К сыну, к тринадцатилетним?

Как удивительно устроена жизнь. Никто не хочет принимать свой собственный возраст. Все хотят молодиться, словно доказывают сами себе, что они еще – о-го-го! Тот же бывший муж, например, со своим внезапным отцовством, в которое, судя по фотографиям в блоге Арины, он с удовольствием погрузился. И, похоже, безмерно этим счастлив. Во всяком случае, так было до тех пор, пока в жизни Наташи не появился Дима и она не забросила это унизительное для себя самой подглядывание в соцсетях. Но сейчас то, что Алеше по-настоящему хорошо в новой семье, Наташу только радовало. Наконец-то все устаканилось, все довольны, и никто ни о чем не жалеет.

Так она думала ровно до той самой минуты, пока где-то через месяц после начала романтических отношений с Димой ей не позвонил Алексей.

Его реакция на новость, сообщенную дочерью, оказалась самой бурной из всех.

– Ну, знаешь ли… Никак не ожидал от тебя. Это же настоящая мерзость! Неужели ты не понимаешь?

Тон у Алексея был непривычный, совершенно ему несвойственный – раздраженный и агрессивный.

– Что ты творишь? Лена говорит об этом чуть ли не со слезами. Детям за тебя просто стыдно! Связалась с каким-то мальчишкой! Может, ты на содержание его взяла? Крепкого жеребца на старости лет захотелось?

Наташа сначала словно бы онемела. Слушая эти ужасные злые слова и непристойные сравнения, она никак не могла поверить, что произносит их ее бывший муж – человек спокойный, порой сдержанный до отчужденности, рассудительный и малоэмоциональный.

За всю долгую историю их семейной жизни он ни разу так с ней не разговаривал.

Придя в себя, она попыталась спросить, что если Дмитрий в свои сорок лет мальчишка и жеребец, то кто же тогда Арина?

Но Алексей не дал ей вставить ни слова.

– Ты выставляешь себя на посмешище! Это жалко, ничтожно! Куда я раньше смотрел? Подумать только, всю жизнь прожил с нимфоманкой!

– Ну хватит! – вспылила она. – У нас с Димой разница гораздо меньше, чем у тебя с твоей молодой женой. Вот она тебе в дочери точно годится! Посмотри на себя – ты спишь с ровесницей Лены! Когда-то они могли запросто за одной партой сидеть! А теперь ты каждую ночь греешь свою седую тощую задницу в постели рядом со своей ненаглядной Ариной и еще смеешь указывать, как и с кем мне общаться!

Выплюнув ответное оскорбление, запнулась и тяжело задышала. Она сама не ожидала от себя подобного всплеска и не помнила, чтобы хоть раз в жизни позволила себе произнести что-то похожее. В адрес мужа – так уж точно.

Но Алексей и не думал сдаваться:

– Что ты несешь? Я мужчина. Это нормально. Так было и будет всегда, несмотря на все новомодные глупости. А вот твое сожительство с сопляком выглядит отвратительно. Постыдилась бы, честное слово! Как будто ты…

Дальше Наташа слушать не стала – бросила трубку. И, чуть придя в себя и отдышавшись после обрушенных на нее потоков грязи и оскорблений, поразилась догадкой, лежавшей на самой поверхности: да он просто ревнует! Ревнует к молодому бойфренду свою бывшую, прожившую всю жизнь рядом с ним жену – бестолковую, никчемную, старую. Ревнует после развода, после стольких лет измен и неприкрытого равнодушия! Что с ним? Взыграло уязвленное чувство собственника?

Ну уж нет, никакая она не никчемная! И уже тем более – не старая и не бестолковая! Дима доказывает это ей каждый день, каждый миг, когда они рядом. И если все ее близкие настроены против Димы, тем хуже для них. Они все – ее прошлое. Муж, даже дети. И подруги, раз не готовы ее поддержать. Немного стоит такая дружба! И она не обязана со смирением и благодарностью разделять их бесценные мнения. Они высказались – Наташа послушала. Принимать решения она будет сама. А ее решение – быть вместе с Димой.

Глава 10

Со дня знакомства с Димой прошло чуть больше двух месяцев, и все это время Наташа чувствовала, как прилив внутренних сил все нарастает и нарастает. Хорошее настроение и душевный покой, внезапно оставившие ее осенью, вернулись, и теперь она с радостью осознавала, что вновь готова жить полной жизнью. Жаль только, приложить эти самые силы было по-прежнему некуда: призрачная точка на горизонте, где ждала Наташу ее желанная будущая работа, все отодвигалась, отодвигалась и отодвигалась…

Диме Наташа давным-давно рассказала про свои многомесячные мытарства, но, когда он предложил ей помощь, отказалась. Да и чем он мог ей помочь? Его собственный офисный штат состоял всего из пяти человек: его самого, заместителя, двух техников-осветителей – «прислуги за все», работавших посменно, и пожилой дамы-бухгалтера, на полставки удаленно сводившей Димины дебет и кредит. Ни секретарь, ни администратор, не говоря уж о химике, его бизнесу не требовались. Да Наташа и сама ни за что бы не согласилась, если бы он вдруг искусственно изобрел для нее какую-нибудь ненужную должность. Не хотела она и того, чтобы он пристраивал ее к кому-то из друзей или знакомых. В этом случае отказаться будет неудобно, а предложенная работа вполне может ей не понравиться. В глубине души Наташа продолжала надеяться, что обязательно найдет что-то особенное, подходящее именно ей. Что-то, что позволит не просто сводить концы с концами, а даст возможность идти по жизни с гордо поднятой головой и уверенно расправленными плечами.

Мол, смотрите – я тоже могу. Не хуже вас всех.

Алексей, Катя, да хотя бы и Костик – в основном этот мысленный посыл был адресован именно им. Никаких других особо успешных и профессионально состоявшихся личностей в Наташином окружении не наблюдалось. Хотя, чем питалась эта надежда, в последнее время понятно было все меньше. Стоял разгар лета, а значит, на рынке труда вот-вот должен был наступить сезонный застой, как объяснила ей Катя.

– В августе большинство эйчаров норовит в отпуск свалить, вслед за директорами и собственниками. Что толку в офисе мариноваться, если ни одну мало-мальски серьезную позицию без их одобрения не закрыть? А ждать две-три недели, пока вернется начальник, никакой стоящий кандидат не захочет. К конкурентам уйдет. Правда, тебя это все не особо касается, – не удержалась она от отрезвляющего замечания, призванного вернуть подругу с небес на землю. А то вдруг та всерьез размечтается о какой-нибудь престижной должности?

Но Наташа не мечтала, а продолжала поиск, стараясь не сбавлять темпа: два раза в неделю внимательно просматривала сайты с вакансиями, рассылала резюме, звонила в компании. И все с тем же результатом – то есть с полным его отсутствием.

Утешало одно – в личной жизни теперь все было просто великолепно.

Отношения с Димой развивались день ото дня. То, что начиналось как дружба, быстро переросло в серьезную привязанность, которой Наташа по-настоящему дорожила и не сомневалась, что и Дима чувствует то же самое. Они по-прежнему проводили вместе все выходные и, если выпадала возможность, старались встречаться и в будние дни. В отличие от описанных Катей эйчаров, особого затишья в бизнесе летом у Димы не наблюдалось, наоборот, многие его клиенты в сезон отпусков только активизировались. Димина команда работала дни напролет – и в студии, и на выездах. Наташа даже немного завидовала ему, когда он, взбудораженный и усталый, заваливался к ней домой после съемки и порой засыпал сразу после ужина, не дождавшись вечерних объятий.

Он все чаще оставался у нее ночевать. Поначалу это Наташу немного смущало, однако почти сразу же и перестало – после того как Дима однажды заявился к ней с увесистым свертком, сказав, что это часть небольшого сюрприза, который он собирается сделать Наташе на следующее утро.

Утром он встал раньше нее, запретив ей вылезать из постели, сосредоточенно шуршал чем-то в кухне, гремел входной дверью, откуда явственно доносились посторонние голоса, и в конце концов, когда Наташино любопытство уже совершенно зашкаливало, торжественно внес в спальню деревянный столик-поднос, на котором стояла дымящаяся чашка кофе, свеженький круассан, апельсиновый сок и роза в крошечной хрустальной вазе.

– Вот. Это тебе. Налетай.

Наташа смотрела во все глаза на эту изысканную, совершенно киношную красоту, аккуратно поставленную перед ней прямо на одеяло, и не знала, как реагировать. Ведь, кроме простого «спасибо», существовали еще и «спасибо огромное», «обалдеть!», а также «со мной такое первый раз в жизни».

И все это было чистой правдой.

Сердиться из-за этого на бывшего мужа, да еще задним числом, не было смысла: тот характер и склад личности, что достались Алексею Добрынину, категорически исключали не только подобные поступки, но даже мысли о них. Вот телевизор – там показывают всякую романтичную чушь. Вот жизнь. Что между ними может быть общего?

А Дима ухаживал, и делал это красиво. Дарил целые гроздья воздушных шаров, разлетавшихся по всей квартире, цветы, конфеты, которые сам же потом с удовольствием уминал, а Наташа над ним хохотала. Постоянно затевал какие-то празднования по поводам или без в духе «последняя пятница на этой неделе», которую они как-то раз лихо отметили, обойдя за вечер четыре бара подряд.

Каждой встречи Наташа ждала с замиранием сердца, чувствуя себя все более интересной, желанной.

И от этого – совершенно счастливой.

Но жизнь есть жизнь, и любая идиллия когда-нибудь должна испытать проверку на прочность. И пройти ее – или нет.

Как-то вечером Дима показался ей совершенно непохожим на себя обычного – озадаченным, молчаливым и даже как будто бы удрученным. Едва он переступил порог, Наташа сразу это почувствовала. Сердце сжалось: почему-то вдруг вспомнились времена, когда бывший муж вот так же возвращался с работы с головой, полной совсем другими заботами, в которых ни семье, ни Наташе не было места. Связи, казалось бы, не прослеживалось никакой – ни внешне, ни в манере общаться они совершенно не напоминали друг друга. И тем не менее хмурый вид говорил ясней всяких слов, что на сердце у Димы лежит самый настоящий камень.

Накормив его и дав отдышаться, Наташа начала осторожно расспрашивать. Сначала Дима долго отказывался говорить, упирая на то, что не хочет грузить ее своими проблемами, но она продолжала настаивать и постепенно вытянула из него, что же произошло.

Выяснилось, что Димин отец серьезно болен. Что-то такое с сердцем – в специальных медицинских терминах она была не особенно сильна, а Дима не стал вдаваться в объяснения.

Об отце Димы Наташа почти ничего не знала. Только то, что он лет пятнадцать назад оставил сыну квартиру и навсегда уехал из города, поселившись где-то в области, в частном доме. Как большинство мужчин, воспитанных при старых порядках, за здоровьем особенно не следил и разговоров на эту тему не любил, всегда отмахивался. Пока наконец не приперло по-настоящему.

– Я к нему езжу, конечно, но не так чтобы часто, – рассказывал Дима, и в его голосе явно слышались виноватые нотки. – Сама понимаешь – работа, дела всякие… А по телефону он ведь ничего не говорил. В общем, прихватило батю. В апреле положил я его в больницу на обследование. И лечащий врач сказал, что нужна операция по шунтированию аорты, и чем скорее, тем лучше. На плановую его могли записать только на осень, а столько ждать ему нежелательно. Вот я и договорился, что батю возьмут, как только будет возможно. На прошлой неделе позвонили, сказали готовиться на этот четверг. Я, как только узнал, сразу внес предоплату. До хрена, кстати, стоит, но дело не в этом.

– А в чем? – спросила Наташа, машинально поглаживая его по плечу.

– Деньги у меня есть. То есть были к началу недели. А в понедельник я перевел первый транш за один очень перспективный проект, куда давно уже влезть пытался… Короче, не суть. Там крайний срок был, тянуть дальше было нельзя. Сегодня один постоянный клиент должен был со мной расплатиться, а он позвонил и сказал, что у него форс-мажор и перевод он немного задержит. На неделю, максимум – дней на десять. Извинился, не без этого, но что мне толку с его извинений? Нет, конечно, он расплатится, я в нем уверен. Потом. Но мне-то деньги сейчас нужны! – Дима, не замечая, что Наташина рука до сих пор лежит у него на плече, резко выпрямился. – В общем, выходит, что батю я крупно подвел. В больнице его ждут завтра к восьми, завтра же до конца дня нужно внести оплату. А где ее взять? У друзей так быстро занять большую сумму не получится, продать что-то – тем более. Даже кредит под залог квартиры и то за ночь не оформить. Короче, что делать, вообще непонятно…

– И сколько нужно? – тихо поинтересовалась Наташа.

– Около пятисот тысяч.

Наташа нервно сглотнула и на миг задержала дыхание. Это было практически все, что осталось от денег, оставленных ей Алексеем после развода. Может, чуть меньше.

Еще не успев ни толком подумать о чем-то, ни уж тем более – что-то решить, она опустила ресницы и явственно услышала, как в ушах зазвучал тревожный назойливый голос Тани: «Вот увидишь… Мошенник… Ни в коем случае денег ему не давай!»

Тряхнув головой, словно желая отогнать наваждение, она отошла к плите, сняла с нее вскипевший чайник и стала заваривать чай. Дима остался сидеть за столом, держа в руке телефон и что-то быстро набирая на экране.

С минуту в кухне царило молчание.

Наташа, привычно двигаясь вдоль кухонного стола, задумчиво трогала коробочки с чайной заваркой. Что выбрать – ромашку или мелиссу? И то и другое хорошо успокаивает. Может быть, мяту? Нет, она хоть тоже имеет седативный эффект, но, говорят, не полезна мужчинам. Тогда липовый цвет? Да, точно! Липовый чай улучшает качество сна. Им обоим это сегодня не помешает.

– Если нужно, я могу одолжить, – все так же стоя к Диме спиной, сказала Наташа, отмеряя крохотной ложкой золотистые сухие пушинки.

С кухонного дивана донеслось короткое фырканье, и вновь повисло молчание.

– Я не шучу. У меня есть нужная сумма.

Чтобы не испытывать его гордость, не заставлять вставать, подходить к ней, обнимать со спины, благодарить, не видя лица, она обернулась. Он как сидел с телефоном в руке, так и продолжил сидеть. Даже головы в ее сторону не повернул.

Похоже, благодарить ее за щедрый порыв Дима явно не собирался.

Как и брать ее деньги.

Уговаривать пришлось долго. Наташа перечислила все аргументы: здоровье близких – это самое важное! Тем более когда близкий – родной отец, который, считай, в одиночку тебя вырастил. И Дима же сам сказал, что максимум через неделю получит от клиента всю сумму, – тогда и отдаст. А сейчас нужно подумать о больном старике, который сидит в пустой квартире посреди огромного города и надеется. Об одиноком, растерянном старике, ждущем своего взрослого, умного сына…

Последний аргумент оказался самым весомым.

Банковский интернет-перевод – минутное дело, разве что пришлось подтвердить его по телефону. Перечислив всю сумму, Наташа почувствовала, что ей нужно остаться одной, – как в тот день, когда Алексей впервые заговорил о разводе. Не слушая Диминых благодарностей, которыми он без конца ее осыпал, Наташа чуть не силком выставила его за дверь:

– Поезжай к отцу. Успокоишь его, поможешь собраться. У тебя есть список, что может понадобиться в больнице?

– Нет. Но я посмотрю в интернете. Наташ, послушай…

– Уже послушала. И хватит об этом. Разве ты на моем месте поступил бы иначе?

– Разумеется, нет! Но ты меня сегодня по-настоящему выручила. Я отдам, как только Кирюха, долбаный форс-мажорщик, закроет долг. Назаводят, понимаешь, стартапов, а потом не знают, где денег взять. И начинают волынку тянуть, перекладывать с больной головы на здоровую.

– Вот именно. А ты сейчас сам своему Кирюхе уподобляешься. Все, иди. У меня что-то тоже голова разболелась. Позвони только утром, ладно?

– Обязательно! – Энергично кивнув, уже стоя в прихожей, Дима сгреб Наташу в охапку и принялся покрывать поцелуями ее волосы и лицо. Потом отстранился и пристально оглядел всю, будто впервые увидел. – Обалдеть… До чего же мне с тобой повезло!

Было понятно, что с каждой минутой его «отпускает» все больше и больше. Он улыбался, шутил совершенно как прежде. Под конец Наташа и сама не могла уже сдержать улыбки.

Проводив Диму, принялась было прибираться на кухне, но через некоторое время не выдержала и отправила ему сообщение, поинтересовавшись, как идут дела со сборами. И выяснилось, что написала не зря: Дима с отцом, оказывается, даже про личную посуду не подумали, решили, что в больнице дадут.

Весь вечер Наташа дистанционно руководила действиями двух взрослых мужчин и под конец так устала, что, забыв про успокоительный чай, с облегчением упала в постель и почти сразу уснула. Последняя мысль была: интересно, он вообще справился бы без нее? И мысль эта была не только про деньги.

Проснувшись утром, она первым делом проверила телефон, но сообщений от Димы больше не было. Ничего, впрочем, удивительного – им нужно было прибыть в больницу к восьми, и Дима, поднявшись ни свет ни заря, наверняка решил не беспокоить ее в такую рань. А дальше уже просто стало не до того.

Чтобы отвлечься, Наташа, немного подумав, затеяла большую уборку. Давно надо было перебрать антресоли и шкаф с зимней одеждой, в котором чего только не лежало! Что-то найти, что-то выкинуть, что-то отдать в пункт приема текстиля для переработки… Да мало ли чем можно заняться.

Она не обманывалась – по опыту всей жизни знала, что уборка и сортировка ее успокаивают. Время бежит, руки двигаются, глядишь – сердце начинает биться ровнее, в голове проясняется, тревожные мысли уходят…

А ведь были они, эти самые чертовы мысли. Еще со вчерашнего дня – как липкий тяжелый ил, толстым слоем лежащий на дне любого, даже самого чистого озера, исподволь заползли в голову, порождая сомнения и тревожное замешательство.

Он больше не придет.

Долгие часы Наташа гнала их, целиком погрузившись в дела. Покончив со старой одеждой, села смотреть вакансии, но как-то не пошло, настроение было неподходящим. После обеда, когда, по ее прикидкам, «батя» давным-давно уже должен был устроиться в больничной палате, отправила сообщение Диме: «Как там у вас дела?»

Ответа не получила.

Больше она его никогда не увидит.

Через полчаса позвонила. Он не взял трубку. Набирала номер еще и еще, слушая длинные, безнадежно пустые гудки. Наконец дождалась: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Принимай поздравления – и добро пожаловать в клуб обманутых идиоток!

Поначалу она растерялась. Даже в некотором сомнении осмотрела свой телефон: вдруг сломался? Проверила состояние баланса. Но денег на счете лежало достаточно, и телефон был исправен.

Похоже, пришла пора посмотреть в глаза грустной правде. Нет, не так: разразившейся катастрофе.

Все, буквально все ее близкие оказались правы. И те, кто искренне желал ей добра, и те, кто завидовал и ревновал. Она действительно безнадежная дура, раз связалась с мошенником. Все случилось именно так, как любила описывать, смакуя подробности, криминальная хроника: молодой аферист втерся в доверие к женщине значительно старше себя и обманным путем выманил у нее крупную сумму денег…

Будьте бдительны, граждане. Учитесь на чужих ошибках.

Ну а если вам хочется непременно насовершать своих, несмотря на предупреждения родных и друзей, – тогда ни в чем себе не отказывайте! Смело шагайте в пропасть, на дне которой вам, слабоумным и слабохарактерным, самое место.

За несколько следующих часов Наташа успела много чего передумать. Как только удушающий стыд за собственный идиотизм чуть-чуть отпустил, она попыталась систематизировать все, что знает о Диме. Села за кухонный стол, положила перед собой блокнот и ручку. Придется писать заявление в полицию – значит, надо заранее подготовиться. Немедленно выяснилось, что не знает она о нем практически ничего. Даже фамилии. Разве что имя, номер мобильного телефона и марку машины, да и в той не слишком уверена. Ах да! У нее имеется номер счета, на который она вчера собственноручно отправила чуть не полмиллиона! Говорят, это может помочь. Иногда…

Имелось еще место работы Димы, но после случившегося у Наташи появились все основания предполагать, что перед этим словосочетанием тоже будет вполне уместно поставить «якобы». Действительно, разве могла она теперь быть уверена, что на студии он не оказался случайно, разово нанятый на проект, как и она сама со своими пельменями?

Представив, что совсем скоро придется рассказывать чужим людям, да еще в письменном виде, как, когда и при каких обстоятельствах она познакомилась с Димой, Наташе нестерпимо захотелось расплакаться.

Как, ну как она могла быть такой дурой?!

Выпив два стакана воды и чуть-чуть успокоившись, она принялась напрягаться и морщить лоб дальше.

Имя-отчество «бати»? Нет, не знает. Место жительства? Дима упоминал, что отец перебрался куда-то в область, в деревню. Интересно в какую? Точно не в Ленинградскую. Кажется, что-то на «Т»… Тверскую? Тамбовскую? Тульскую?

Чертова память.

Хотя… стоп! Какой еще «батя»?! Перефразируя классика, а был ли этот самый «батя» вообще? Где в этой истории та самая точка, на которую Наташа могла опереться, чтобы сказать: «Вот до этого места все было по-честному, а дальше пошло вранье»?

Все запутано, перемешано. Не разберешь, где обман, а где правда.

«Ты красивая, умная, интересная… Мне с тобой хорошо…» – тоже в помойку?!

Это, похоже, в первую очередь. Особенно ту часть, где «умная».

Так… Ну а вдруг дело не в обмане? Вдруг с Димой что-то случилось? Или с его отцом? Может, он, не дай бог, скончался прямо на месте, в приемном покое? Или – что еще хуже – какая-то беда с самим Димой? А она вместо того, чтобы звонить в бюро несчастных случаев – или куда там звонят в таких ситуациях? – готова обвинять его во всех смертных грехах и рыдать, упиваясь несуществующим собственным горем?

В блокноте Наташа так и не написала ни единого слова. Зато неожиданно впала в короткое тревожное забытье, неловко откинув голову на высокую спинку дивана: видимо, психика отчаянно нуждалась хоть в мгновении отдыха, в перезагрузке.

Разбудил ее резкий звук домофона. Ошалело вскочив и больно ударившись коленом о стоявший на пути стул, Наташа метнулась в прихожую. Нажав кнопку приема, увидела на экране Диму.

– Ты?! Вернулся?!

Он непонимающе посмотрел в глазок камеры и выразительно подавил воздух пальцем – мол, открывай. Когда поднялся в квартиру, Наташа чуть не упала ему на грудь:

– Господи, я решила, что больше никогда тебя не увижу!

– С чего это вдруг? – Дима озадаченно вскинул брови, явно не понимая причин такого волнения. – Что со мной может случиться?

Пока он переобувался в прихожей, Наташа отчаянно пыталась взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы он догадался, за какими мыслями и предположениями она провела сегодняшний день. Однако сдержаться не получилось, и она продолжала на эмоциях:

– С любым из нас может случиться практически что угодно! Тем более ты повез отца в больницу. Я волновалась. Ты ведь сказал, что позвонишь!

– Действительно, это серьезный прокол. Извини. – Он виновато развел руками и изобразил на лице безоговорочное раскаяние. – Представляешь, я где-то посеял свой телефон. Может, у бати дома. Или в больнице. Или в аптеке: он меня три раза гонял. То одно, то другое забудет. Хорошо, хоть больничный счет успел оплатить. Когда хватился, перерыл всю машину, прежде чем заблокировать. А твой номер наизусть я не помню. И вообще, такой день вышел угарный… Народу в больнице куча, пока до нас очередь дошла, пока оформили… А завтра с утра опять ехать: операция будет в десять, потом, если получится, хочу батиного хирурга перехватить.

Вздохнув, Дима устало потер переносицу. Глаза у него были воспаленные, красные.

– Ты что, ночью не спал? – всполошилась Наташа.

– Не особо. Как-то не получилось. – Вздохнув, он настороженно посмотрел на нее. – Прям как чувствовал, что из-за этого дурацкого телефона ты с ходу кинешься меня пилить. Как раньше вообще без них люди жили?

– Я не пилю. Я просто… – начала было Наташа, не зная, как поскорее соскочить с этой темы, чтобы он не успел сложить два и два и не понял, от чего она действительно распсиховалась. – Ужинать будешь? – выпалила наконец, может, не самое подходящее, зато отлично знакомое.

– Разумеется. Я последний раз толком ел вчера утром, когда на работу от тебя уходил. А теперь стою целый час на пороге. Усталый, голодный как зверь, а меня тут ругают, как нашкодившего щенка…

Вмиг устыдившись и своей черствости, и всех своих подозрений, Наташа кинулась в кухню. Пока Дима плескался в ванной, наспех собирала на стол. За ужином расспрашивала об отце, о завтрашней операции. Дима отвечал сначала подробно, потом – по мере того как пустела тарелка с борщом и одна за другой исчезали со сковородки котлеты – все более односложно, а за чаем несколько раз откровенно зевнул. Оставив расспросы, Наташа отправила его в спальню, а сама загрузила посудомоечную машину и, прикрыв дверь, включила кухонный телевизор. Перебирала пультом каналы – и думала.

В событиях этого дня, как в капле воды, отразились все ее потаенные страхи, все черты собственного характера, о которых она раньше и не догадывалась, а если догадывалась, то лишь очень смутно.

Ей было невыносимо стыдно не столько перед Димой (похоже, он ни о чем не догадался. Отлично! Пусть и дальше так будет), сколько перед самой собой. И одновременно – до ужаса за себя обидно. Ну что она за человек? Трясется, как мышь, от любого шороха. Усомнившись в Диме, она, по сути, усомнилась в себе. В своем выборе, в своем здравом смысле, в умении разбираться в людях. Неужели она настолько не верит в себя? Неужели прав Алексей, который когда-то давно, еще до развода, в пылу раздражения наговорил ей кучу обидных вещей: что она недалекая, безвольная, слабохарактерная тихоня, способная принимать лишь самые простые решения, касающиеся семьи и детей?

Да, не всем дано быть капитанами бизнеса, брать на себя ответственность за масштабные проекты и большой коллектив. Кто-то всю жизнь кропотливо копошится по дому – и попутно теряет остатки воли, характера и всех тех замечательных качеств, отсутствием которых попрекал ее бывший муж. И которых наверняка полным-полно у Арины. Уж теперь-то Алексею, можно сказать, повезло.

Но что делать Наташе? Ей-то как дальше жить с таким сомнительным багажом?

Глава 11

Вся эта история, стоившая Наташе столько нервов и сил, разрешилась до того скучно и предсказуемо, что впору было лишь удивляться: надо ли было вообще так отчаянно паниковать? Через неделю Дима заскочил к ней после работы с очередным букетом и тортом из кондитерской «того самого» ресторана на Загородном проспекте, о котором он недавно рассказывал. Торт оказался действительно очень вкусным, но крошечным, и Дима разрезал его крест-накрест, на четыре куска. Отказавшись от ужина, он, несмотря на позднее время, сварил себе кофе и, усевшись за стол, принялся за торт.

– Я пе-э-йол те-е йолг, – вдруг глухо прошамкал Дима, отправляя в рот очередную ложку, доверху наполненную взбитыми сливками.

– Что ты сказал? – поморщилась Наташа. Она терпеть не могла, когда говорили с набитым ртом, и всегда ругала за это детей. Не разберешь ни слова, выглядит ужасно, да и подавиться недолго.

– Энь-ки уф-йи, – пояснил Дима еще более непонятно и вновь потянулся к тарелке, но Наташа решительно ее отобрала.

– Сначала прожуй, потом скажешь!

Доев наконец свой кусок, Дима, что называется, отвалился от стола, оценивающе покосился на остатки торта, вздохнул и проговорил:

– Уф, до чего ж вкусно-то! Так бы ел и ел… Но, боюсь, больше не влезет, лопну. – И добавил так запросто, будто речь шла о совершеннейших пустяках: – Я перевел тебе деньги. Пришли?

Стараясь не выдать своего волнения, Наташа неопределенно пожала плечами. Взяла телефон, проверила банковский счет и кивнула:

– Да, все в порядке. Спасибо.

– За что? Это я тебя должен благодарить.

Конечно, Наташа только отмахнулась в ответ. Но на самом деле в душе во всю мощь трубили победные фанфары – она оказалась права! Интуиция не подвела! А все, кто считает Диму альфонсом, с корыстными целями прилепившимся к пожилой женщине, могут валить лесом.

Операция Диминого отца прошла благополучно, но после нее начались новые заботы – после выписки больному никак нельзя было торопиться с возвращением к прежней жизни, требовалась длительная реабилитация. И лучше под наблюдением врачей, что в деревне полностью исключалось. Дима решил, что на месяц отправит батю в санаторий, а потом тот еще какое-то время поживет в Питере. Само собой, у сына, в его квартире, где же еще? Не в гостиницу же старика селить?

Услышав об этих планах, Наташа только головой покачала – по ее мнению, обитать в Диминой квартире вдвоем было физически невозможно. В процессе развода Димина бывшая супруга показала себя женщиной весьма практичной и, несмотря на то что уезжала из города, настояла на размене недавно купленной квартиры. В результате экс-жена обзавелась неплохой прибавкой к бюджету в виде платы за сдаваемую в аренду весьма приличную двушку, а Диме досталась скромная однушка, пусть в неплохом районе и недалеко от метро, но крошечная и к тому же расположенная в панельной девятиэтажке. Побывав там впервые, Наташа тут же мысленно окрестила ее холостяцкой берлогой – настолько его жилье показалось ей бестолковым и неустроенным. Она сразу кинулась наводить порядок, но постоянно натыкалась на отсутствие самого необходимого, вроде точилки для ножей или средства для мытья раковины. А Дима только легкомысленно отмахивался: «Да не нужно мне это! И так сойдет». Пришлось закупить все необходимое самой, после чего Наташа приложила все усилия, чтобы навести хоть какое-то подобие порядка. Со временем, когда все вещи обрели свое место, квартира сделалась чище и уютнее, но больше в размерах, разумеется, не стала, и жить в ней вдвоем было бы так же неудобно, как и до Наташиного появления.

Когда она изложила Диме свою идею, тот заметно обрадовался, но немедленно согласиться не поспешил. Задумался и даже заколебался.

– Я был бы страшно рад, если бы мы жили вместе, но мне совершенно не хочется тебя еще больше обременять. И так ты тратишь на меня столько сил, не говоря уж о времени. И потом – я уже привык жить один. Быт у меня в целом налажен, я даже иногда готовлю дома…

– Видела я этот налаженный быт, – усмехнулась Наташа. – А твои кулинарные навыки меня особенно впечатляют. Во вскрытии упаковок с мясной нарезкой, к примеру, тебе просто нет равных!

– Конечно, где уж мне до тебя! – засмеялся он в ответ. – Да и не только мне… Знаешь, давай так: пока батя будет в Питере, я поживу у тебя. Ну а дальше… Дальше посмотрим.

Так и вышло. Пока Димин отец выписывался из больницы и восстанавливался в санатории, Наташа готовилась к переезду Димы и постоянно ловила себя на том, что сильно волнуется. Как будто после того, как в бывшем шкафу Алексея появятся Димины вещи, у нее начнется другая жизнь. Хотя… ведь, собственно, так и есть. Жизнь действительно станет другой. Ждать его домой каждый вечер, а не два-три раза в неделю, просыпаться утром и слышать, как в ванной шумит вода, готовить завтрак, провожать на работу – это будет и знакомо, и совершенно по-новому. Она уже давно поняла: между Димой и Алексеем нет ничего общего. И дело тут не в разнице в возрасте – даже в молодости ее бывший муж ничем на Диму не походил. Живость характера, легкость в общении с самыми разными людьми, доброжелательность и симпатия к людям, что называется, «по умолчанию» – ничего подобного у Алексея не было и в помине. Нет, он не был ни злым, ни подозрительным, ни угрюмым, но закрытым и молчаливым – был. Во всяком случае, с ней, с Наташей. Ведет ли он себя по-другому с Ариной – кто знает…

После того как все связанные с Диминым переездом хлопоты остались наконец позади и жизнь вошла в более-менее привычное русло, Наташа поняла, до чего же правильно поступила. Пока Дима бывал у нее лишь в качестве гостя, она не разрешала себе рассматривать их отношения как что-то постоянное, прочное. Но теперь, засыпая каждый вечер в его объятиях, в собственном доме, где все было родным и знакомым до мельчайших деталей, проводя вместе все выходные и вечера, она чувствовала, как снова нащупывает выскользнувшую было из-под ног привычную почву. Вернулись спокойствие и уверенность в своих силах, а вслед за ними – легкость характера, веселье и непринужденность в отношении к жизни. Она словно бы помолодела на несколько лет, и это пошло на пользу не только ее отношениям с Димой, но и восприятию самой себя и общению с другими людьми.

С ними со всеми тоже как-то резко стало проще. Алексей, к счастью, больше не звонил. Дети в разговорах с мамой избегали темы ее личной жизни, в чем, впрочем, не было никакой нарочитости или демонстративности, – оба они предпочитали говорить в основном о том, что интересовало их самих, а не их собеседников. Список тем Костика давно уже был весьма ограничен, сфера же интересов Лены периодически менялась, на данную минуту все, что ее волновало, вращалось вокруг новой квартиры. С ремонтом у Лены как-то не задалось, он даже толком не начался – все никак не находились подходящие мастера. Одна придирчиво выбранная ею бригада сбежала на самом первом этапе, когда оценили объем и сложность предстоящей работы, других мастеров Лена выгнала сама, когда ей что-то не понравилось. Каждый раз все это, разумеется, сопровождалось бурным всплеском эмоций, фонтанируя которыми Лена звонила маме, чтобы пожаловаться и поделиться… До Димы ли тут было? Подруга Катя тоже, как ни странно, избегала разговоров о нем, хотя раньше ее хлебом не корми, дай только поболтать о мужиках и о любовных делах – видимо, до сих пор не перестала обижаться. И только одна Таня, узнав, что Наташа и Дима съехались, сказала, что рада за подругу, и с тех пор в каждом разговоре интересовалась, как они живут и когда Наташа их познакомит. Но Наташа не спешила начинать «дружить домами». Не то чтобы не доверяла подруге, совсем нет. Просто чувствовала себя такой счастливой, что никто больше был ей и не нужен.

Даже ее главное увлечение, кулинария, словно бы обрело новую жизнь. После ухода Алексея Наташа хоть и продолжала готовить, но делала это скорее по инерции, без удовольствия, будто таким образом доказывала кому-то что-то. Теперь, с появлением Димы, все изменилось. Подробно расспросив и отчасти выяснив опытным путем, что он предпочитает, она постоянно радовала Диму его любимыми блюдами. Старалась не упустить ничего: виды и способы обработки мяса, рыбу, соусы, пряности, сочетания овощей. Не чуралась и экспериментов: время от времени готовила по рецептам, о которых Дима до знакомства с ней и понятия не имел, но которые, по ее мнению, могли бы ему понравиться.

– Чувство вкуса нуждается в постоянном развитии. Как, кстати, и интеллект, – говорила она, добавляя растительное масло в кастрюлю, где аппетитно булькали крупные макароны, готовясь превратиться в каннеллони по-каталонски. – По-хорошему, над ним надо работать всю жизнь. В детстве большинству людей не нравится никакой вкус, кроме сладкого. А с годами восприятие сильно меняется. Пробуя разные вкусы, человек приучается отличать пикантную кислинку от кислости чего-то несъедобного, начинает понимать прелесть острого, соленого, даже горького, если это благородная горечь. Можно сказать, что с возрастом наше чувство вкуса раскрывается, как бутон в пышный цветок.

– Как поэтично! – усмехался Дима. – А вообще, если подумать, ты права. В детстве я наверняка не стал бы есть ни оливки, ни сыр с плесенью, ни устриц. Уж о пиве я просто не говорю.

– Вот видишь, – улыбалась Наташа и продолжала делиться тем, что открыла для себя уже давно: – Знаешь, я заметила: когда человек терпеть не может какое-то блюдо, то причина часто лишь в одном – то, что он пробовал раньше, просто плохо приготовили.

– Типа манную кашу сварили с комками?

– Возможно. Или, скажем, холодец приготовили с, как я это называю, «мылом».

– Это как?

– Забыли или поленились снять жир с бульона, – поясняла она. – И в результате в желе, которое должно быть прозрачным, оказывается такая, знаешь, противная белая субстанция мыльного вкуса. Это и есть жир.

Наташа знала, о чем говорит, – у нее-то бульон всегда получался прозрачным, как байкальская вода, и ярко-золотистым, благодаря поджаренным до углей овощам и кореньям.

– Наташка, тебе бы мастер-классы вести, – искренне восхищался Дима. – Ты была бы настоящей звездой!

Но Наташа лишь улыбалась в ответ, не воспринимая его слова всерьез. С тех пор как они начали жить вместе, она иногда невольно становилась свидетельницей его разговоров по телефону или по видеосвязи с партнерами или заказчиками – частенько одних было трудно отличить от других. Каждый раз, обсуждая с кем-то работу, Дима так и фонтанировал идеями, и хотя Наташа порой почти ничего не понимала в услышанном, но догадывалась, что как минимум девять из десятка этих идей так никогда и не будут реализованы. Впрочем, обычно так и бывает в творчестве, разве нет? Кажется, она где-то читала, что это называется мозговой штурм: или она что-то путает?

В начале августа лето словно бы решило извиниться за переменную погоду первых двух месяцев, и на город обрушилась сильнейшая жара. Планируя с утра меню, Наташа решила, что в такой зной будет неплохо устроить вечер грузинской кухни. Первым можно подать чриантели – суп из вишневого пюре, заправленного тархуном и чесноком, потом сациви – холодную курицу, погруженную в густой ореховый соус и щедро посыпанную свежей кинзой и зернышками граната. Ну и, конечно, Димино любимое лобио.

– Ого, у нас сегодня грузинская кухня! – обрадовался Дима, уже с порога поинтересовавшийся, как нередко это делал, чем его будут кормить. Энергично подкрутил несуществующие усы и, приосанившись, попытался изобразить традиционное хоровое многоголосие. Получилось довольно похоже: природа наградила его неплохим слухом и голосом, и он частенько развлекал Наташу, напевая отрывки из песен известных исполнителей или даже арии из опер.

Рассмеявшись, Наташа вернулась к прерванной Диминым приходом сервировке стола. От этого занятия она тоже получала большое удовольствие. Сколько бы она уже ни готовила для своего избранника, делать это с каждым разом становилось только приятней. Наташину заботу Дима принимал с совершенно искренней, какой-то даже детской восторженной благодарностью. Не отделывался дежурным «спасибо, было вкусно», а хвалил каждое блюдо, интересовался, что из чего приготовлено, почему имеет такой цвет и аромат. Его интерес вдохновлял и льстил Наташиному самолюбию. За годы семейной жизни подобного отношения она не видела. Алексей, обычно погруженный за столом в собственные мысли или в гаджеты, просто не замечал, что обеды и ужины почти всегда состоят из его любимых блюд. По счастью, их было достаточно много, и слишком часто готовить одно и то же не приходилось. Детей Наташа баловала домашней выпечкой и конфетами собственного изготовления, которые они с восторгом делали вместе с ней, пока были маленькими, а потом… потом просто выросли.

Почему все хорошее, что есть в жизни, когда-нибудь непременно кончается?

Так что, несмотря на многолетний опыт стояния у плиты, регулярные Димины «а что у нас сегодня на ужин?» были для нее в диковинку и служили источником постоянного вдохновения. Даже если ты сам осознаешь, что сделал работу не просто хорошо, а идеально, это все равно доставит куда меньше удовольствия, чем искренняя похвала со стороны.

За ужином Димино веселье куда-то улетучилось, он сделался серьезным и задумчивым. Видя, что ее любимый человек витает в каких-то своих, неведомых ей облаках, Наташа не докучала ему разговором. Дважды опустошив собственную тарелку, Дима, не теряя сосредоточенной задумчивости на лице, пододвинул к себе глубокий общий салатник и, свернув пополам кусок лепешки, принялся собирать им оставшийся соус. Вычистив все до капли, он полюбовался открывшимся на дне черно-зеленым узором (эту массивную, чуть грубоватую керамику Наташа всегда использовала, когда готовила блюда кавказской и среднеазиатской кухни) и, катая по столу белый мякиш, вместо уже ставшего таким привычным «ох, я наелся как слон!», задумчиво произнес:

– Все, я понял. Тебе нужно вести кулинарный влог.

– Чего-чего? – в недоумении переспросила Наташа, наливая им обоим жасминовый чай.

– Кулинарный видеоблог. Все просто: ты будешь рассказывать и готовить на камеру. Рецептов у тебя миллион, харизмы хоть отбавляй, говоришь ты красиво и правильно, слушать тебя – одно удовольствие. Наташка, ну что непонятного? Это занятие создано исключительно для тебя.

– Вот еще, глупости! – пожала плечами Наташа. – Тебя, похоже, сегодня твоя работа все никак не отпустит. Где я, а где видеоблог? Я же перед камерой сразу растеряюсь…

– Да ладно! – невежливо перебил Дима. – Что-то я не припомню, чтобы ты сильно терялась у меня в студии в тот раз, когда мы познакомились.

– Там мне не надо ничего говорить было, – упорствовала Наташа. – Только готовить, пельмени лепить…

– Так и тут ты будешь готовить. Какая разница?

– Дима, да не выдумывай! – Она все еще не воспринимала его слова всерьез. – Кому это нужно? И так весь интернет битком набит видосиками про готовку. Только время попусту тратить.

– Нет, не попусту, – Дима упрямо мотнул головой. – Это будет твоей работой. Ты ведь пытаешься трудоустроиться. Как давно? Полгода? Год?

– Ну-у-у… – протянула она, невольно опуская глаза к узорам на скатерти. – Месяцев восемь, наверное.

И зачем было затрагивать эту печальную тему?!

– Вот видишь! – с убежденностью в голосе воскликнул он. Хотя что тут нужно было увидеть, Наташа не поняла. – А начнешь выкладывать видео – пойдут просмотры. Потом заведутся подписчики. Будут лайкать, слать ссылки френдам. Постепенно подтянутся рекламодатели, и тогда твое якобы «хобби» начнет приносить реальные деньги. Разве ты не этого хочешь?

– Дим, ну ты же не маленький, – снисходительно улыбнулась Наташа. – Блоги, лайки, френды. Какая же это работа?

– Еще какая! По-твоему, работа – это когда неприятно и тяжело? Чтоб обязательно с души воротило? Каждый день вставать в шесть утра и ехать через весь город, чтобы заниматься чем-то ненавистным и слушать, как на тебя орет идиот-начальник? И вот тогда это будет работа. – Сделав многозначительное лицо, он поднял ладони вверх и покачал их перед собой, будто там лежало что-то невероятно тяжелое. – За такую работу денег не стыдно просить. А писать сценарий, репетировать до синевы, снимать, монтировать, продвигать свой контент – это детские развлекушечки?

Поняв, что невольно задела его профессиональную гордость, Наташа собралась было извиниться, но Дима не дал ей и рта раскрыть. Окончательно войдя в раж, он принялся расписывать преимущества такого рода занятия именно для нее, повторяя уже в который раз одни и те же доводы. Она – умная, интеллигентная, обаятельная, с хорошим словарным запасом, с правильной уверенной речью без всяких «бэ-э-э-э… мэ-э-э-э…». Уж он-то знает, что говорит – навидался всяких блогерш, начинающих актрис и стендаперок. И она обожает готовить – это же сразу будет заметно! А технические вопросы организации съемки, монтажа и всего остального ее вообще не должны беспокоить. Все это он возьмет на себя.

Пока Дима развивал сошедшую на него незнамо откуда бизнес-идею, Наташа слушала его со все возрастающим недоумением. Наконец он выдохся, замолчал, вновь протянул ей чашку для чая и взглянул вопросительно:

– Ну? Что скажешь?

– Не знаю, – честно призналась Наташа. Она и вправду не знала. – Наверное, мне надо подумать.

– Думай, – благородно разрешил Дима. – Но не надейся спустить этот разговор на тормозах. Я тебе этого все равно не дам.

На другое утро, проводив его на работу, Наташа решила заглянуть на сайт с вакансиями, который, к собственному стыду, посещала теперь не с таким прилежанием, как зимой или весной. И первое, что она увидела, выйдя в интернет, был рекламный баннер какого-то кулинарного влога. Удивляться нечему – то, что тема оживленного разговора в радиусе досягаемости компьютера тут же становится поводом для бомбардировки соответствующей рекламой, уже ни для кого не новость, хотя все еще повод для раздражения. Быстренько проглядев вакансии (все равно ничего подходящего, как обычно, не нашлось), Наташа прошла по ссылке и некоторое время старательно изучала содержимое. А закрыв, всерьез задумалась об увиденном.

Во влоге все было именно так, как описывал вчера Дима. Неопределенного возраста тетка, беспрерывно треща, последовательно, из ролика в ролик, ставила бесчеловечные эксперименты на ни в чем не повинных продуктах. Мясо, овощи, рыба – что именно портить, ей было решительно все равно. Об эстетике своего видео она явно не заботилась – съемки велись в непривлекательной кухне, да и сама блогерша выглядела неважно. Чего стоил только с трудом опоясывающий ее необъятную фигуру фартук – неглаженый и весь в грязных пятнах. Но ту, кто сама назначила себя мастером кулинарии, это явно не волновало. Она суетилась и мельтешила по кухне, болтала без умолку, постоянно делая ужасающие ошибки в речи, и в довершение всего, заправляя салат, прервалась, попробовала, облизала ложку и как ни в чем не бывало вновь продолжила мешать свой кулинарный шедевр той же самой ложкой.

Дальше Наташа не стала смотреть – помешала элементарная брезгливость.

Осознав, какого уровня «мастерство» люди не стесняются демонстрировать всему миру, она принялась искать другие, более качественные влоги. И, разумеется, сразу нашла.

Слава богу, профессионалов кулинарного дела в интернете было достаточно. Кое-кого из них Наташа знала по передачам любимого питерского канала, который частенько смотрела. Самых лучших из блогеров иногда приглашали в студию, чтобы провести совместные съемки. Рассеянно пролистав список топовых влогов, Наташа решила посмотреть, как работают середнячки, но не смогла разобраться, как именно настроить поиск: ей упорно показывали то лучших, то худших. Устав бороться со строптивым поисковиком, она оставила ноутбук в покое и занялась запланированными на день делами, пообещав себе, что попросит Диму помочь, когда тот вернется с работы. Но к вечеру закрутилась, забыла, а потом любопытство прошло, и она выкинула из головы всю эту затею.

Но Дима, как оказалось, тот разговор не забыл.

Через несколько дней, когда Наташа возилась на кухне с закусочными сырными пирожками, он окликнул ее:

– Если можешь – зайди на минутку.

Поставив в духовку противень, Наташа наспех обтерла руки и заглянула в его кабинет, бывший когда-то спальней Алексея. Еще когда они только обсуждали возможность жить вместе, Дима сразу предупредил, что порой работает дома – монтирует снятое, совмещает видео и звуковые дорожки и все такое прочее, – в подробности Наташа не вдавалась, да она в этом ничего и не понимала. Ее дело было только подготовить бывшую спальню бывшего мужа для превращения в кабинет. Так что после Диминого переезда на письменном столе Алексея, раньше по большей части простаивавшем без дела, поселился мощный компьютер и два огромных монитора, а на приставных столиках вокруг расположилась еще куча всяких разнокалиберных штук, которые Дима именовал не слишком эстетичным, с Наташиной точки зрения, словом «приблуды».

Войдя в кабинет, Наташа взглянула на монитор, за которым сидел Дима, и увидела на экране себя.

– Что это? – удивилась она.

– А ты посмотри. – Дима, немного отъехав на кресле от стола, обнял ее за талию, притянул и посадил себе на колени.

Это оказался «видосик», как выражался Дима, или даже почти целый фильм, только коротенький, – с ней в главной роли. Без слов, с одной только музыкой и забавными звуковыми эффектами типа энергичного бульканья, когда в кадре появлялась кастрюля с супом, или смачных шлепков сырых стейков о разделочную доску. Наташа на экране то улыбалась, явно глядя на Диму за кадром, то сосредоточенно хмурилась, осторожно вынимая тяжелый противень из горячей духовки, то беззвучно шевелила губами, считая на ладони горошинки черного перца. На экране крупно, с красивыми плавными наездами появлялись продукты, бытовая техника, посуда, элементы кухонного интерьера. Но чаще всего – сама Наташа. Ее лицо и руки, в которых так и мелькали ножи, ложки, терки, овощечистки, венчики для взбивания соусов и яичных белков…

– Ого! Когда это ты так много успел наснимать? – спросила Наташа, в глубине души поразившись, до чего же неплохо, оказывается, смотрится со стороны. Она, конечно, замечала иногда, что Дима снимает ее за готовкой, но ей и в голову не могло прийти, что из этого можно создать чуть ли не целый фильм.

– Разве же это много? – фыркнул Дима. – Посидел на кухне пару вечеров с телефоном, а потом смонтировал на работе. Всего-то. Но ты представляешь, как круто получится, когда ты возьмешься за дело по-настоящему?

– Да я-то при чем тут? – возразила Наташа. – Это все твое мастерство. А в кадре кто угодно может мелькать.

– Нет, не кто угодно! – Дима упрямо тряхнул головой, вывел на экран кадр, где Наташа царственным жестом, словно Екатерина Великая скипетром, указывала двузубой разделочной вилкой на запеченный мясной рулет, приблизил его и отцентровал. – Мы, кажется, об этом уже много говорили. Но если ты забыла, могу повторить еще раз. Ты очень киногенична. Очень! Сама посмотри. А главное – ты же настоящая профи, Наташка! Могла бы запросто в мишленовском ресторане шеф-поварить, а я тебя даже на какой-то жалкий бложик никак раскрутить не могу. Ну что за характер? Долго ты еще будешь сопротивляться?

– Дим, но ты же знаешь, кулинарных блогов в сети – вагон и маленькая тележка. Есть ли смысл…

Тут на кухне тревожно заверещал встроенный в духовку газоанализатор, оповещая хозяйку, что пирожки под угрозой, и Наташа кинулась их спасать. Дима, не желая опять обрывать разговор, пошел за ней следом. Пока она суетилась над пирожками, он терпеливо ждал, присев на подоконник, а поняв, что угроза ликвидирована, продолжил с того же места, где прервался:

– Вот что ты заладила: все у всех одинаковое, уже было сто раз… А как же тетрадки твоей свекрови? Это же эксклюзив, понимаешь? Настоящая коллекция из тех, которые раньше любовно собирали годами, а не дергали друг у друга, меняя местами слова. Штучный товар. Я же их видел, там рецептов за сто лет готовить – не переготовить!

В конце концов Наташе пришлось сдаться. Сопротивляться такому напору было практически невозможно. Да и бессмысленно. Дима был прав в самом главном: кулинария увлекала Наташу всю жизнь. И ее попытки найти работу проваливались в том числе потому, что из всех вариантов ей ничего на самом деле не нравилось. Любое согласие, пусть даже на самую «блатную и теплую» должность, стало бы компромиссом, за которым – ни радости, ни удовольствия. А кулинария – это по-настоящему ее. И если хорошенько подумать, именно в этой сфере она могла бы развернуться как следует. Ведь какой путь пройден! От сухомятной юности до роскошных банкетов на двадцать-тридцать персон, которые они вместе со свекровью спокойно устраивали в четыре руки. Чего только стоил пятидесятилетний юбилей Алексея! Его отмечали в их загородном доме, и после роскошного обеда гости, с трудом отлепившись от стола, устроили тогда им с Людмилой Михайловной настоящую овацию. Рукоплескали стоя, едва не забыв про виновника торжества. И похвалы эти были абсолютно заслуженными…

Существовал и еще один аргумент, который Наташа, уже дав согласие Диме «хотя бы попробовать – ну что ты теряешь?», открыла для себя сама. Даже если в плане заработка дела с влогом пойдут не так удачно, как расписывает ей Дима, она не слишком огорчится и ругать себя за то, что зря потратила время на ерунду, вместо того чтобы продолжать искать вакансии, тоже не станет. С тех пор как они с Димой стали жить вместе, Наташино материальное положение изменилось в лучшую сторону. Во всяком случае, падение в финансовую пропасть сильно замедлилось. В первый же день он перевел ей довольно приличную сумму «на хозяйство», и с тех пор делал это регулярно, без пропусков и понуканий, хотя сама она вряд ли стала бы ему об этом напоминать. Это было логично и правильно, но все равно – неожиданно. К тому же Дима не спрашивал, куда и сколько она потратила, в отличие от Алексея, который, пока окончательно не потерял к жене интерес, время от времени интересовался с недовольной миной: «Что это у нас деньги с хозяйственной карты так быстро все время уходят?» При этом в средствах бывший муж Наташу не ограничивал, но такой демонстративный псевдоконтроль ужасно действовал на нервы.

Так что, если затея с влогом не выгорит, она ничего не потеряет. В крайнем случае, карьера кассирши в ближайшем супермаркете никуда от нее не уйдет.

Дима прав – надо пробовать. Иначе как узнать, что тебе действительно нужно?

Глава 12

Всю первую неделю августа Наташа занималась подготовкой к старту проекта. По давней привычке составила план предварительных действий: чаще и активнее смотреть кулинарные телепередачи и каналы самых популярных влогеров, подмечать понравившиеся приемы, продумывать список рецептов, с которых хотела бы начать свой канал. Это было особенно важно: Наташа сразу решила, что все блюда – хоть повседневные, хоть праздничные – должны быть бюджетными и относительно несложными в приготовлении. Сладкой выпечки – минимум: всякими тортиками-рулетиками-печеньками и без нее завален весь интернет. И никакой экзотики вроде артишоков, трюфелей или седла косули! Да, все это можно купить, хоть и за приличные деньги, но вряд ли так уж много людей готовят дома что-то подобное. Нет уж, ее влог будет посвящен обыкновенной домашней еде. Только очень вкусной.

Листая тетради с рецептами – и свои, и Людмилы Михайловны, – Наташа чувствовала, что идея, казавшаяся поначалу совершенно безумной, увлекает все больше. Все увиденное в интернете теперь проходило строгий отсев у нее в голове: это – в запас, а то – в мусор. Быстро родилось и название влога – «Рецепты моей свекрови». Услышав, как Наташа решила назвать будущий канал, Дима неопределенно поморщился (скучновато, старомодно, банально…), но сама она в сделанном выборе была совершенно уверена: это будет дань памяти Людмиле Михайловне. Наташа слишком многим обязана ей, чтобы не выразить уважение хотя бы таким простым способом. Ведь, если бы не свекровь, никакого канала просто бы не было.

– Делай как знаешь, – пожал Дима плечами. – В конце концов, это твой личный проект. Но имей в виду: «переобуваться на ходу» категорически противопоказано. Рейтинги сразу же упадут.

– Мне кажется, ты слишком забегаешь вперед с этими самыми рейтингами, – усмехнулась Наташа. – Мой «медведь» пока только в задумке, и до дележа шкуры еще далеко.

Ей необыкновенно повезло еще и с тем, что всю техническую сторону предстоящей работы Дима готов был взять на себя. Аппаратура, съемка, монтаж, и что там еще требовалось для создания видео, для Наташи было чем-то из области чуть ли не научной фантастики. И без Димы она, конечно, ни за что бы за такое не взялась.

Как все же удачно совпало, что у него своя видеостудия! Сначала Дима хотел снимать все именно там, с использованием того самого познакомившего из «зеленого фона», но Наташа не согласилась. Настояла на том, что у них не профессиональная телепередача, а только съемки для видеоблога, им не нужны множество камер, навороченная техника и что там у него еще есть. А раз так, куда проще снимать у нее дома, где прекрасная кухня-столовая, большая и современная, чем оборудовать кухню в студии.

– Ты сам подумай, – говорила она. – Мне потребуются плита, духовка, посудомойка, раковина, холодильник, блендер… Шкафы с посудой. Разделочный стол, наконец. Представляешь, сколько всего? А студия у тебя не такая уж большая, и она в любой момент может понадобиться тебе для чего-то другого. Это что же – каждый раз все заново разбирать и собирать? Почему не снимать здесь, в моей кухне, где уже есть все, что мне нужно? И места вполне достаточно.

Дима, видимо из чистого упрямства, еще повозражал, бормоча что-то про освещение и трудности с монтажом, но в конце концов признал ее правоту.

Наконец подготовка осталась позади. Проведя в одиночестве несколько репетиций, в один из вечеров Наташа устроила для Димы «генеральный прогон» – пока что без камеры. Разложила на разделочном столе отобранные продукты, расставила посуду, набрала в грудь побольше воздуху, энергично поздоровалась с подаренной Ленкой репродукцией «Шоколадницы» Лиотара в тяжеленном багете, висящей у Димы над головой (в глаза решила не смотреть, боясь сбиться), и принялась за дело. Рецепт выбрала простой: куриные котлеты с начинкой из шампиньонов и жареного лука. Дима слушал внимательно, не перебивая, и даже, как настоящий арбитр, делал пометки в блокноте, заставляя всякий раз торопливо проглатывать застревающий в горле ком, едва он брался за ручку. Когда Наташа закончила, Дима некоторое время молчал, потом выдал:

– Отлично! И даже очень неплохо для первого раза. Но двадцать восемь минут – никуда не годится.

Пока она соображала, как могут быть связаны между собой все эти «отлично, неплохо и никуда не годится», Дима обнял ее, посадил к себе на колени и стал объяснять:

– Смотри. Время – враг блогера. Ты молодец – не стала пересказывать родословную курицы, из которой делала фарш. Многие стараются впихнуть в ролик побольше информации, девяносто процентов которой можно и так найти в интернете. Вот пусть она там и лежит. Твое дело – показать людям, как лепить вкусные котлеты. Решение смотреть видео до конца или сбросить зритель принимает в первые десять секунд. Они должны быть самыми «цепляющими», понимаешь? И мясорубки в кадре быть не должно, если это не продакт плейсмент. От нее только лишний шум и накрутка хронометража. И лук нужно будет чистить заранее, а то у тебя от него нос красный. И обувь другая нужна, чтобы тапки по плитке не шаркали. В общем, надо прикинуть, как ужать сюжет примерно до трети – и можно начинать снимать пробник.

После этих слов Наташа уже собралась было заявить, что если все настолько плохо, то она и не будет этим заниматься. Но Дима не дал. Поглаживая ее по спине, он показывал в лежащем перед ними планшете особо выдающиеся примеры – «как надо» и «как не надо» вести кулинарный канал. Оказывается, все эти дни он тоже времени не терял и собрал для нее целую коллекцию «шедевров» горе-блогеров, при взгляде на работу которых Наташа не могла сдержать веселого фырканья. От первоначального желания надуться, смотреть исподлобья и огрызаться в ответ на его колкости не осталось следа. Потому что были не колкости, а желание помочь, научить, поделиться годами проверенным опытом, оградить от неизбежных ошибок, свойственных новичкам.

Вздохнув, она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. До чего же ей с Димой все-таки повезло!

Почувствовав, что она больше не слушает, он обнял ее за плечи, притянул к себе, дунул на упавший на лоб завиток и заговорщицки прошептал:

– Наташка, у меня появилась отличная мысль…

И оказалось, что он имеет в виду совсем не то, что подумала Наташа.

– У тебя, как я вижу, остался готовый фарш. Давай попробуем снять пробник прямо сейчас, хотя бы частично, пока ты не вышла из образа.

Опешив от неожиданности, Наташа соскользнула с Диминых коленей и в нерешительности принялась поправлять волосы и разглаживать складки на фартуке.

– Думаешь, стоит попробовать?

– Убежден! Я только свет и камеры подготовлю.

Пока он принес в кухню световое кольцо на треноге, выбрал для него подходящее место и укрепил в нем одну из камер, Наташа успела сполоснуть посуду и добавить недостающие продукты. Начали съемку, но едва она поздоровалась с воображаемыми зрителями и, представившись, произнесла несколько первых фраз, как Дима опустил ту камеру, что была у него в руках, и покачал головой:

– Так, стоп! Откуда взялся этот «магазин на диване»? Ты улыбаешься так, словно собираешься продать мне «то самое изумительное колье из полированного бутылочного стекла, о котором вы так долго мечтали!». Что за заискивающая мимика? Давай сначала.

В тот самый первый раз съемка затянулась до позднего вечера. Захватанный руками фарш, как и десять раз слепленные и разлепленные котлеты, Наташа, несмотря на протесты Димы, выбросила в мусорное ведро. Туда же пошли лук, грибы, едва начатая упаковка панировочных сухарей и все специи, что попались ей под руку. Под конец Наташа готова была отправить следом и собственное намерение заниматься кулинарией на камеру – надо же было быть такой идиоткой! – но Дима не дал. Пока она гремела на кухне посудой и готовила настоящий ужин, попутно обвиняя себя во всех смертных грехах начинающего блогера – криворукости, косноязычии, медлительности, неумении красиво подать материал, – он начал монтировать снятое. Показывать наотрез отказался:

– Еще одной твоей истерики с самобичеванием я сегодня не выдержу. Успокоишься – приходи.

Пришлось успокоиться и все-таки попробовать посмотреть. И, к Наташиному удивлению, все оказалось не настолько страшно, как она себе вообразила. Возможно, сыграл роль профессионализм Димы – качество съемки получилось отличным, ничуть не хуже, чем у большинства влогеров, даже топовых. Да, над содержанием предстояло еще как следует поработать, но, глядя в экран монитора и отмечая свои промахи сама, Наташа воспринимала это гораздо спокойнее. На следующий день они пересняли ролик еще раз, потом еще. В итоге из материалов трех съемочных дней удалось смонтировать нечто, что удовлетворило и Наташу, и Диму.

Теперь алгоритм действий стал для Наташи яснее. Целыми днями репетируя перед зеркалом и перед собственным телефоном, установленным на треногу, она старалась максимально хорошо подготовиться к вечерним съемкам. Преподанные Димой уроки усвоила на отлично и теперь стремилась умещать сюжеты в десять, максимум – двенадцать минут. Было забавно, что чуть ли не самой трудной задачей стал выбор блюд. Идей рождалось множество: праздничное и ежедневное, детское и диетическое, мясное и вегетарианское, для завтрака, для обеда, для ужина… Чтобы не утонуть в изобилии задумок, Наташа опять решила все заранее распланировать. Смысл регистрировать собственный канал появится только тогда, когда роликов будет много, ну, скажем, десять. И лучше сделать их на разные темы, скажем, закуски, салаты, первые блюда, горячее и десерты. Так что пусть для начала будет всего по два, а дальше, конечно, многое добавится…

Просматривая подготовленные Димой материалы, оба отмечали, что Наташа делает успехи. С каждой новой съемкой ее голос, движения, мимика становились все увереннее, а заминки, оговорки и восклицания «Ой, все, стоп, останови!» – все реже. Работа пошла быстрее, но все равно и подготовка, и сами съемки отнимали кучу времени и сил. Порой на самый простой, казалось бы, ролик уходило несколько дней. Нужно было продумать, что говорить, и набросать себе шпаргалку или хотя бы план, чтобы не забыть ничего важного, закупить и подготовить продукты, подготовить кухонный реквизит, выставить освещение, снять в три-пять-десять приемов – на Димино усмотрение, а потом все убрать и помыть после съемок. После чего Дима монтировал материал… и обнаруживал, что какой-то страшно важный кусок совершенно не получился. Где-то что-то криво попало в кадр, где-то Наташа сбилась или сказала не то, и это сразу не пересняли, где-то она все же упустила какой-то важный момент, а где-то все было отлично, но не вовремя зазвонил телефон. Словом, требовалось снять еще дубль, а все мясо, весь сладкий перец или вся клубника, как назло, ушли в готовку и надо срочно бежать в магазин.

Первое время Наташа очень боялась, что где-нибудь через неделю ее режиссер-оператор-монтажер наиграется в «Наташкин кулинарный блог», соскучится и начнет искать отговорки, чтобы все бросить. Сама-то она, как следует втянувшись в процесс, наоборот, чувствовала себя на подъеме и была готова работать столько, сколько понадобится, но вот Дима… К счастью, этого не случилось. Целый месяц, возвращаясь с работы пораньше или вовсе пренебрегая поездками в офис, он снимал, снимал и снимал, а потом монтировал снятое, выкраивая время между ее видео и основной работой. Иногда Дима занимался этим в офисе, иногда дома. В такие минуты Наташа старалась не беспокоить его и не отвлекать, быстро сообразив, что не стоит соваться к погруженному в творческий процесс человеку с предложениями чая и кофе. Единственное, что она себе позволяла, – это сделать Диме замечание, когда он, забывшись, начинал парить вейп прямо в комнате, даже не открывая дверь на балкон. Наташе в этом не нравилось все, причем начиная с названия процесса – слово «парить» вызывало у нее стойкие ассоциации с баней. Да и вообще, она была против курения, пусть даже его имитации. Когда во время их первой прогулки на Каменном острове Дима поднес ко рту нечто похожее то ли на зажигалку, то ли на маркер, вдохнул и немедленно окутался клубами густого дыма, она невольно отшатнулась. Заметив реакцию своей спутницы, Дима ничуть не смутился и тут же заверил, что окружающим от вейпа никакого вреда: он испускает пар, а не дым и совершенно не пахнет. Наташа не стала спорить, тем более что ничего в этом не понимала – до этого момента она как-то не обращала внимания на курящих с помощью всякой электроники (или как это правильно называется?). Но согласиться с Димой никак не могла – запах от вейпа она чувствовала, еще и какой. Нет, не такой противный, как от сигарет: Дима использовал ароматические смеси, и в квартире пахло то яблоками, то хвоей, то мятой. Но все равно сам факт курения в доме – да и не только в доме, вообще факт добровольного нанесения вреда своему здоровью, – возмущал Наташу до крайности. Алексей никогда не курил, Костик тоже, Лена как-то побаловалась в студенческие годы, но, получив от родителей нагоняй, тут же бросила. Дима вроде бы прекрасно понимал Наташины чувства и без конца извинялся за собственную рассеянность, мол, привык на работе, но все равно, стоило ему с головой уйти в процесс монтажа, как он нет-нет да и тянул руку к вейпу. И все Наташины доводы, что электронное курение не менее вредно, чем обычное, пропускал мимо ушей.

Наконец к началу осени они подготовили целых двенадцать роликов. С таким «солидным портфелем», как уверял Дима, вполне можно было стартовать. С его помощью Наташа зарегистрировала собственный канал, залила видео, полюбовалась, как оно выглядит в сети, и в волнении села ждать откликов.

Ответом стала полная тишина. Ноль подписчиков, ноль просмотров, ноль комментариев. Промаявшись так трое суток, Наташа принялась искать свой блог в поисковиках и с большим трудом обнаружила его где-то на самых дальних задворках сети, где-то на, как теперь принято говорить, стопятисотой странице. Совсем растерявшись, вновь обратилась к «мировому разуму» с вопросом «как сделать так, чтобы твой блог был в самом начале поиска», и лишь тогда поняла, что существует такая штука, как продвижение. Оказывается, от того, что она хорошо, во всяком случае лучше многих, готовит, интернету ни жарко ни холодно. Потенциальные подписчики никогда ее блог не увидят – его нужно рекламировать, или, на сетевом языке, продвигать.

Когда вечером Дима вернулся с работы, Наташа с порога накинулась на него с упреками:

– Почему ты мне ничего не сказал про рекламу?!

– Потому что ты не спросила, – пожал он плечами, скидывая в коридоре кеды. – А разве это не очевидно?

– Тебе, может, и очевидно, но я-то в первый раз занялась такими вещами!

– Вообще-то я тоже, – усмехнулся Дима. – Моя специализация – съемка, а не продвижение. Честно говоря, я не особо шарю в таких вещах. Зато знаю людей, которые шарят. Если хочешь – могу познакомить.

– Разумеется, хочу! – с вызовом в голосе заявила Наташа.

На следующий же день она позвонила по оставленным им номерам. Все собеседники были любезны и терпеливы и рассказали примерно одно и то же.

Как выяснила Наташа, для продвижения существовало как минимум два пути. Можно было обратиться к профессионалам, чьи имена у всех на слуху. Это дорого, даже очень, зато эффективно. А можно воспользоваться услугами кого-то не слишком известного, что обойдется гораздо дешевле, но и гарантий успеха не даст. Выбор, как всегда, за клиентом.

Приценившись к услугам так называемых профессионалов, Наташа долго разглядывала многочисленные нули, стоявшие в их прайс-листах за всеми цифрами, от единицы до девятки.

«Какая химия материалов?! – невольно подумалось ей. – Вот на кого надо было идти учиться!»

Правда, во времена ее молодости таких специальностей не было и в помине. Как и самого интернета.

Таким образом, вопрос найма «самого лучшего профи» отпал сам собой. Когда Наташа пожаловалась Диме на безбожные цены, царящие в мире рекламы, он, немного подумав, вспомнил, что дочь Макса, одного из его давних приятелей, недавно окончила курсы, где выучилась то ли на SMM-специалиста, то ли на SEO-специалиста… В общем, она как раз обучалась продвижению блогов в соцсетях и теперь ради практики и наработки портфолио готова браться за любые заказы почти бесплатно. Такой вариант показался Наташе гораздо более подходящим, чем траты того немногого, что у нее еще оставалось, на задумку, которая, весьма вероятно, не то что не принесет прибыли, но даже не окупится.

Вопрос денег, кстати, был далеко не праздным. Благодаря Диме ей удалось избежать больших трат на раннем этапе, но дальше, как ни крути, в проект надо было вкладываться по-настоящему. А ей с ее скромным стартовым капиталом любое финансовое решение приходилось взвешивать и перевзвешивать по множеству раз. Поначалу Наташа очень стеснялась такого своего «крохоборства», пока Дима этого не просек и не толкнул целую речь, очень ее вдохновившую:

– Знаешь, я навидался стартапов, в которых просаживались миллионы в первый же год: на представительский офис в самом крутом бизнес-центре, на мебель от ведущих дизайнеров, на дорогущие авто… Если человек, еще толком не понимая, жизнеспособна ли его идея, по полной вкладывается в рекламу на федеральных каналах и в глянце, это в большинстве случаев заканчивается печально. И быстро. Так что завязывай комплексовать: уж кто-кто, а я точно не стану хуже к тебе относиться, если ты не будешь пускать деньги на ветер. Встреться с Максовой Анькой, поговори, посмотри на нее. Понравится – будете сотрудничать, нет – поищем еще.

Так Наташа и сделала.

Аня, дочь того самого Макса, оказалась очень приятной девушкой лет двадцати. Несмотря на юный возраст собеседницы, Наташе было легко с ней общаться. И задавать самые глупые и невежественные вопросы – тоже. Каким-то чудом Аня понимала любые формулировки: «А вот если я, скажем, к примеру, забаню контент… ой, то есть коммент. Так правильно?» или «Условно говоря, надо будет купить как можно больше разных хештегов, чтобы потом добавлять их в видео? Лучше в начале или в конце? Или субтитрами дать? Я читала – это положительно влияет на эффективность».

По мере того как Наташа все больше входила в раж, делясь со свежеиспеченным специалистом своими соображениями, Аня кивала и делала пометки в планшете. Слушала очень внимательно, ни разу не перебив, и в самом конце сказала:

– У вас классный проект! По-своему уникальный. Я с удовольствием буду с вами работать.

– Спасибо! – обрадовалась Наташа и на всякий случай решила уточнить: – Только что же в нем уникального?

– То, что он новый, – пояснила Аня. – Абсолютно. Нетронутый, как свежевыпавший снег. А мне раньше приходилось иметь дело только с переделками чужих косяков. Зато теперь я смогу… – Тут она сделала мгновенную паузу, видимо, подбирая слова, и Наташа с нервным смешком закончила за нее:

– Наделать своих?

– Ну что вы! – Рыжеволосая Анечка немедленно залилась ярко-розовой краской. – Сделать все по правилам, как нас на курсах учили. Я это хотела сказать.

После того как они договорились о сотрудничестве, Наташа получила от Анечки задание, очень похожее на то, которое уже выполняла почти год назад, когда только-только начинала искать работу. Ей нужно будет оповестить о своем кулинарном проекте как можно больше друзей и знакомых и попросить их подписаться на канал. Узнав, что такое простое правило в продвижении тоже работает, Наташа неопределенно кивнула, но в душе сразу ощутила неловкость: ей казалось, что это будет выглядеть как навязывание себя. Однако Дима над ее сомнениями только посмеялся и разослал ссылку на Наташин влог, где до этого был единственным подписчиком, по всей своей личной адресной книге, снабдив ее шуточным комментарием. Вот, мол, ввязался тут в один перспективный проект… люди добрые, поможите, чем можете…

Искренне поблагодарив его за целых девять подписчиков, пришедших на канал в течение дня после этой самой рассылки, Наташа, кое-как справившись с чувством неловкости, взялась за собственных родственников и подруг.

Дочь, едва разобравшись, о чем именно ее просит «старомодная и несовременная» мама, аж зашлась от восторга.

– Ты ведешь видеоблог? Ты?! Сама?! – без конца повторяла она, словно не веря своим ушам.

– Да, кулинарный. И не так чтобы очень сама… – стушевалась Наташа, озадаченная такой бурной реакцией. – Мне помогает Дима.

– Да какая разница, кулинарный или огородный?! – продолжала восклицать Ленка. – Главное, что ты вообще до такого додумалась! Вот это уровень, это я понимаю! Мам, ты реально крута! Ты у меня настоящая молодчина!

Немедленно подписавшись на мамин канал, она в один присест пересмотрела все выложенные ролики, сдержанно похвалила их и принялась осыпать Наташу собственным «креативом», который, по ее мнению, должен был «улучшить все в разы». В основном советы были бестолковыми и совершенно нереалистичными: дочь то предлагала дать фоном за кадром новый хит популярного рэпера, то сделать передачу, как в одиночку подготовить шикарный свадебный банкет, то каждый раз менять от ролика к ролику не просто луки, а полностью имидж. Дима, слушая об очередном Ленкином «рационализаторском предложении», лишь беззлобно посмеивался, но Наташа была искренне тронута отношением дочери к своей затее, которую до сих пор в глубине души считала сумасбродной. Она уж и не помнила, когда дочь уделяла ей столько внимания – именно ей, а не использовала маму в качестве жилетки, советчицы, финансового донора и в прочих качествах, в которых обычно выступают взрослые родители в отношении своих не менее взрослых детей.

К тому же Ленка подключила своих друзей, как реальных, так и виртуальных, и те тоже стали потихоньку подписываться на канал.

С Костиком ожидаемо получилось сложнее. Иллюзий Наташа не питала: ну как может отнестись веган к кулинарному каналу, на котором учат готовить бифштексы и стейки? Так и вышло. Выслушав Наташину просьбу, сын заявил, что этические принципы никогда не позволят ему просить своих единомышленников и друзей подписаться на влог, где готовят мясо и молоко. Сам он, так и быть, подпишется, хоть и с риском для своей репутации, и будет надеяться, что никто из приятелей о подобном его поступке никогда не узнает. В противном случае ему придется давать объяснения, а он этого страшно не любит. Еве о разговоре с мамой расскажет, но ставить жену перед нелегким моральным выбором он не имеет права. Она должна будет сделать его сама, исключительно по велению сердца.

Поблагодарив сына, Наташа скомканно попрощалась и долго сидела, стараясь выровнять вдруг сбившееся дыхание и восстанавливая душевное равновесие.

До чего же с ними непросто, с этими просветленными, обретшими цели и смыслы. Пусть они трижды родные дети, а все равно – каждый раз словно бы незнакомец перед тобой…

После разговора с Ленкой и Костиком Наташа вспомнила о собственных страницах в соцсетях. Когда-то, на волне моды, она зарегистрировалась в нескольких из них, но пользовалась нечасто, в основном заглядывала на страницы старых знакомых (или новых – то есть Арины), а сама писала что-то крайне редко. Но теперь разместила везде одинаковый пост и закрепила его в качестве важного сообщения. Мол, так и так, дорогие друзья и приятели, у меня новый проект, welcome и милости просим, и оставила ссылку. Решила, что так будет правильнее – в самом деле, не писать же всем дальним родственникам и знакомым, кто по недосмотру еще был подписан на ее редкие новости. Чего людей-то смешить? А так, глядишь – кто-нибудь и прочитает…

Но самых близких подруг, разумеется, стоило оповестить лично.

Узнав о Наташином «стартапе», Таня отреагировала с самым искренним и живым интересом. Немедленно подписалась, пересмотрела все ролики, наставила лайков и потом долго охала-ахала, расспрашивая, кто Наташу одевает, причесывает и красит для съемок и кто выбирает, по каким рецептам готовить. Услышав «сама, все сама», поразилась:

– Да ты гений! А вот скажи – как ты решаешь, что борщ с пампушками лучше, чем щи из свежей капусты?

– Да ничего такого я не решаю, – растерялась Наташа. – Просто выбираю самые удачные рецепты из тех, что сама сто раз на себе проверяла, – и все. Это только начало, пойми. Дальше, если дело пойдет, будет много другого.

Заверив подругу, что проект у нее – гениальный, Таня твердо пообещала, что вся их семья в составе ее самой, Толяна, их дочери Светки и Светкиного благоверного немедленно станут подписчиками. Также она обязательно попросит коллег по работе, хоть их и немного, и интернет-друзей, которых побольше, подписаться на Наташин канал.

За искреннюю похвалу и неподдельный энтузиазм Наташа была ей очень признательна. Действительно, Толян и Светка вскоре засветились среди подписчиков. Насчет остальных новичков Наташа не могла быть уверена, откуда они пришли: то ли это знакомые Тани, то ли заработала Анечкина «магия раскрутки и продвижения».

Несмотря на почти исчерпанные возможности расширения круга подписчиков, звонить Кате с такой же просьбой Наташа не стала, опасаясь, что та сочтет ее идею несерьезной. Но Катя не была бы собой, если бы не прознала про Наташины новости и без всякого формального оповещения. Прочитав тот самый пост в старом Наташином блоге, она немедленно позвонила и тоже, как и Таня, засыпала подругу вопросами, но другими:

– Это твой Дима придумал, конечно? Ну да, он же телевизионщик… И во что вам эта затея обошлась? А тексты тебе кто пишет? Ну да, я так и подумала… Знаешь, тебе неплохо было бы сначала на какие-нибудь курсы сходить, поучиться ораторскому мастерству или актерскому… А подписчиков у тебя сколько?

Выжав Наташу вопросами досуха и в пух и прах раскритиковав ее манеру ведущей, в целом Катя идею проекта одобрила.

– Видишь, Наташка, я тебе всегда говорила: под лежачий камень вода не течет! Стоило хоть немного пошевелиться – и сразу движуха пошла. И мужичок какой-никакой нарисовался, и свои кухонные навыки наконец-то додумалась монетизировать, – в привычной напористо-хамоватой манере хвалила подругу Катя. – А где ты рецепты берешь? Из интернета таскаешь небось? Смотри… авторские права – вещь кусачая. Хотя со всеми этими вашими галушками-драниками, наверное, как с изобретением колеса: пойди разберись, кто первый начал.

– Нет, интернет ни при чем, – возразила Наташа, изо всех сил стараясь не концентрироваться на фразе про «нарисовавшегося мужичка». – У меня есть тетради с рецептами, которые остались от Людмилы Михайловны. И свои собственные я тоже всю жизнь собираю.

– А-а-а… Да-да-да! – обрадованно зачастила Катя. – Помню-помню я эти тетрадочки коричневые, коленкоровые. Девичьи, так сказать, дневники навеки ушедшей юности. Ты мне их как-то показывала. Слушай, там ведь еще рисунков полно, если я ничего не путаю?

– Да, есть рисунки. Людмила Михайловна очень красиво свои записи оформляла, – подтвердила Наташа.

– А не хочешь ли и ты использовать их в оформлении блога? – неожиданно выдала Катя.

– Как это?

– Да вот так. Скопируй лучшее, отредактируй и по мере надобности добавляй. Это же эксклюзив, понимаешь? Красивых картинок и фоточек в интернете – пруд пруди, но эти твои граффити на полях а-ля Пушкин ни на что особенно не похожи. Можно оформить ими заставку канала, к примеру. Или список ингредиентов дать в виде исписанного от руки листочка. И на столе эти тетрадки почаще на видном месте держи, раз уж тебя угораздило назвать блог «Рецепты моей свекрови». Ну и названьице, кстати! Стопроцентный, чистый, как слеза, нафталин.

– Почему это? – с вызовом возразила Наташа. – Нам с Димой нравится. Он, кстати, тоже считает, что тетради Людмилы Михайловны для проекта очень важны.

– И отлично! – невпопад согласилась подруга, похоже, уже ускакав в своих мыслях куда-то вбок и вперед. – В мелком бизнесе это самое главное, чтобы партнеры не мотали друг другу нервы по поводу всякой организационной фигни.

Обдумав Катину идею с рисунками и обсудив ее с Аней, Наташа не могла не признать, что мысль эта, выданная походя и практически на бегу, впопыхах, была по-настоящему гениальной. Действительно, в миллионный раз сфотографировать кастрюльную пирамиду, кокетливо декорированную помидорами и огурцами, и выложить ее на заставку канала – скучища! А изысканные изображения тех же кастрюль с овощами, нарисованные вручную, да не абы как, примитивно и плоско, а с растушевками и полутонами, еще и раскрашенные акварелью, – это же настоящая сокровищница Али-Бабы!

Именно так и сказала ей Аня, когда взяла в руки первую же тетрадь:

– Наталья Владимировна, что же вы раньше молчали? Это обязательно надо использовать! Тут просто бездна креатива. Я отсканирую все рисунки и подходящие тексты и немедленно займусь обработкой. Какие рецепты вы будете визуализировать в сентябре? Могу я взглянуть на ваш бизнес-план?

Затруднившись с ходу ответить, Наташа клятвенно пообещала письменно ознакомить Анечку с планом, едва только согласует его со своим режиссером и оператором. Действительно, куда же без плана? Когда Дима вернулся домой, она обратилась было к нему, но он в ответ только руками замахал:

– Ну уж нет! Нашла крайнего – бизнес-планы я буду писать! Это же твой проект? Вот и давай. Сама, милая, все сама. Мое дело маленькое: я простой оператор. И работаю, можно сказать, за еду. – Тут он, нехорошо ухмыльнувшись, стянул с сервировочной тарелки несколько рулетиков с ветчиной и сыром и, молниеносно закинув их в рот, скрылся в кабинете.

– Вкуснота! Позовешь меня к ужину? – донеслось до Наташи из-за прикрытой двери. – Хочу сегодня сюжет про запеченную скумбрию успеть доработать.

Буквально через день после того, как в кадре появились рисунки свекрови, Наташа проверила статистику канала – и глазам своим не поверила: количество подписчиков выросло в восемь раз и достигло фантастической цифры в двести пятьдесят человек! Наташа скрупулезно прощелкала новеньких и поняла, что часть из них как-то подозрительно плотно связана со страховым бизнесом. Позвонив Кате, получила исчерпывающее объяснение:

– Да, это мои. Пришлось включить административный ресурс: я оставила ссылку в рабочем чате и написала, что это наш потенциальный бизнес-партнер, очень перспективный и важный. Кто хочет попасть в список кандидатов на работу с ним в будущем, должен подписаться в течение часа. Им это не стоит вообще ничего. Подумаешь, ткнули в кнопку! А тебе будет польза. Еще кое-кого из коллег попросила, из знакомых… Охват аудитории – это очень важный вопрос!

– Кать, но ведь это неправда, – нерешительно протянула Наташа. – Ну, какой же я будущий бизнес-партнер? Квартира моя и без того в твоей компании застрахована, а страховать канал я вряд ли стану, уж извини. Да и как? От чего? От пожара и затопления, что ли? От кражи?

– Всякое может случиться, – невозмутимо ответила Катя. – На моей памяти люди страховали и не такое. Подумай, кстати, на будущее. А мои агенты в любом случае ничего не теряют. Так что за них можешь не волноваться.

Наташа вздохнула. Оставалось принять все как есть. А что еще она могла сделать?

В обрушившемся потоке дел, которые она пока что с трудом могла разделять на более важные и менее важные, Наташа барахталась, как утенок в пруду. Просыпаясь каждое утро с ощущением, что уже почти везде опоздала и ничего не успела, она понимала, что до горделивого плавания среди равных ей еще пока далеко. Но страшно не было. Было весело и интересно. И оно обязательно будет, это самое горделивое плавание. Нужно только проявлять упорство, настойчивость, быть терпеливой и доброжелательной к людям. И тогда у нее все получится. Обязательно!

Глава 13

Шли дни. Количество подписчиков росло – медленно, но неуклонно. Едва их стало несколько десятков, под видео начали появляться первые отклики. С замиранием сердца Наташа каждое утро садилась за ноутбук: каким будет сегодняшний «урожай»? Далеко не все комментарии радовали. Часто – казалось, что даже слишком часто, – появлялись мелочные придирки, нередко в весьма неприятной, а порой оскорбительной форме. Иногда встречалось и просто откровенное, ничем не прикрытое хамство. Читая отдельные комментарии, Наташа никак не могла взять в толк: как можно, посмотрев видео о приготовлении домашнего мясного рулета, фаршированного сладким перцем и вареными яйцами с зеленью, взять и написать «тошнотный отстой», да еще и блюющих смайликов понаставить?

Поначалу, натыкаясь на подобное, она сразу же кидалась изучать аккаунт грубияна: а вдруг это какая-то звезда гастрономии, тайно посетившая ее скромный влог? Как правило, все было наоборот: оскорбитель не имел никакого отношения к секретам хорошей кухни. Складывалось впечатление, что человек просто случайно наткнулся в сети на Наташин канал и вместо того, чтобы пройти мимо, зачем-то выплюнул гадость.

Такие находки ужасно расстраивали. Несколько раз Наташа даже плакала втихаря, стараясь, чтобы Дима не видел. Но постоянно скрывать удрученное настроение не могла, и однажды он все-таки вытянул из нее, почему она весь день ходит словно в воду опущенная. Узнав, пожалел:

– Эх ты, горюшко мое луковое! Нашла из-за чего плакать. Идиотов кругом – пруд пруди, и, если из-за каждого недоумка расстраиваться, никакого здоровья не хватит! Ты ведь знаешь, что отлично готовишь и написанное – неправда. И я знаю. И все те, кто «спасибо» под видео оставляет, – тоже. С нормальными комментами нужно работать, они могут быть даже полезны. А таких козлов – просто в игнор, и все.

Действительно, добрых отзывов было в разы больше. Кое-кто даже спрашивал у Наташи совета или просил уточнений, если не понял рецепта. Таким подписчикам Наташа всегда отвечала обстоятельно и подробно. А еще очень радовали простодушные «рапорты». Как правило, их оставляли молодые хозяйки: мол, я приготовила, как вы написали, и мужу очень понравилось. В такие минуты Наташа словно бы видела саму себя: вот она, едва попав в дом Алексея, встречает Людмилу Михайловну, и та учит ее готовить…

Как и предсказывала Катя, многие подписчики обращали внимание на рисунки. Спрашивали, из каких старых книг или рукописей хозяйка канала черпает такое оригинальное оформление, делились ассоциациями, рассказывая, что они им напоминают. Кто-то вспоминал художников, рисовавших в аналогичной манере, кто-то – иллюстрированную книжку своего детства, кто-то уверял, что подобный стиль напоминает старинные открытки и модные в дореволюционные времена девичьи альбомы. Чтобы не повторять по десять раз одно и то же, Наташа с Димой добавили в заставку картинку с коллажем из рисунков Людмилы Михайловны и небольшим текстовым пояснением.

Всю осень они с Димой как заведенные снимали по три ролика в неделю. Просматривая статистику, Наташа видела, что множество подписчиков уже с нетерпением ждут новинок. Кое-кто даже начал давать ей советы: порой глупые, но порой и довольно толковые. Благодаря такой переписке с совершенно незнакомыми людьми Наташа постепенно обзаводилась интересными контактами, узнавала много нового для себя. Каждое дельное замечание Наташа обдумывала и, если соглашалась с ним, старалась пристроить к делу.

Словом, все было прекрасно, канал развивался и рос, за исключением одного небольшого «но»: денег вся эта бурная видеодеятельность пока что не приносила. Наоборот, была ощутимо затратной, и чем дальше, тем больше.

Двести тысяч, мысленно выделенные Наташей из сбережений на старт проекта, давным-давно кончились, а деньги требовались каждый день: на закупку продуктов, на оплату Анечкиного труда и на рекламу, которую та размещала в сети. Видя, как Наташа протяжно вздыхает над очередным столбиком цифр, Дима в шутку даже предложил ей торговать готовой едой – все равно ее получалось гораздо больше, чем они вдвоем могли съесть. Идею Наташа отвергла, но, затронув эту тему в разговоре с Катей, неожиданно получила другой, серьезный и ценный совет:

– А ты в фудшеринг обращаться не пробовала?

– Нет. А что это?

– Существуют такие сообщества, которые перераспределяют еду. По-простому – те, кому нужно, забирают у тех, у кого есть излишек. Сейчас они как раз популярны. Поищи в интернете.

Так Наташа обзавелась адресами нескольких фудшеринг-сервисов, и одной головной болью – куда девать избыток отличной вкусной еды – стало меньше. Теперь после каждых съемок к ней приезжали волонтеры и забирали все, что она предлагала, мало того, еще и в очередь готовы были выстраиваться. Решив проблему, Наташа заодно и существенно расширила аудиторию: все, кто пробовал ее стряпню, с удовольствием подписывались на канал.

В начале декабря, когда они с Димой вовсю готовились к специальному новогоднему выпуску, случилось знаменательное событие: Наташиному влогу предложили рекламу. Это было первое и очень скромное предложение от семейной фермерской сыроварни – за использование в готовке их продукции они посулили сумму даже меньше той, что Наташа тратила на съемку одного ролика.

Но все же оно поступило! Первое предложение рекламы!

Наташа чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Правда, для того чтобы впихнуть в видео эти самые фермерские сыры, понадобилось переснять часть уже готового материала, так как ни в одном из блюд, ставших темами этих роликов, сыр не использовался. Но это был сущий пустяк по сравнению с тем потрясающим фактом, что ее проект все-таки выстрелил.

Да, пусть пока из мелкашки и дробью, но ведь не вхолостую!

Придет время – и он будет палить из всех стволов.

К первой в своей жизни рекламе Наташа подошла со всей ответственностью, даже предложила Диме съездить вместе на ферму, заснять процесс изготовления сыра и вставить эти кадры в их видеоматериалы, чем вызвала приступ бурного веселья.

– Наташка, ну ты что! Нафига? Ты, никак, профессиональным рекламщиком себя вообразила? Расслабься! Твоя задача – не о сыре ролик снимать, а только сделать вид, что ты используешь его в своей готовке. Да и твои подписчики смотрят тебя уж точно не за тем, чтобы любоваться коровами, вымазанными в навозе по самую ватерлинию, – хохотал Дима.

Так что от посещения фермы в Светлогорске Наташа отказалась, и сыр – целую голову – ей прислали со службой доставки. А она в нескольких роликах подряд повторяла, старательно выговаривая, название марки сыра, расхваливала, не скупясь в выражениях, его качество и отменный вкус (хотя, честно признаться, присланный ей с фермы сыр был самым обычным, не хуже, но и не лучше других). И следила, чтобы логотип сыроварни был показан крупным планом и оставался в кадре подольше, чтоб можно было успеть прочесть.

Все успев и доделав, и даже не в самый последний момент, Новый год отмечали вдвоем. Договорились заранее, что никуда не пойдут, просто побудут дома. Еще накануне, тридцатого, Дима принес большую, обернутую ярко-красной бумагой коробку и заявил, что открыть ее нужно непременно сейчас.

– Как сейчас? Почему? – удивилась Наташа. – Не в новогоднюю ночь?

– Не волнуйся, под елочку у меня тоже есть что тебе положить, – заверил ее Дима. – А эта штука требует некоторых предварительных объяснений. Боюсь – не успеем, если начнем возиться прямо под бой часов.

В коробке оказался рождественский адвент-календарь, точнее, не совсем он, а нечто очень на него похожее. Это был большой плоский ящик, стилизованный под старинный кукольный домик – трехэтажный, по три окошка на этаже. На фронтоне под затейливой черепичной крышей располагались часы. Окошки-дверки были плотно прикрыты, а весь фасад расписан вручную, очень изящно и кропотливо. Присмотревшись, Наташа ахнула: большинство рисунков были сделаны по мотивам тетрадей Людмилы Михайловны. Повернув домик, она обнаружила на обратной стороне крепление, чтобы его можно было повесить на стену.

– Спасибо. Какая чудесная вещь! – сказала она, тщетно пытаясь подцепить кончиком ногтя створку одного из окошек. – А внутри что-то есть?

– Пока нет, – загадочно ответил Дима. – Но завтра обязательно появится.

Не став скрывать любопытство, она тут же потребовала объяснений, и выяснилось, что Димин подарок имеет прямое отношение к Наташиному бизнес-проекту.

– Смотри, тут девять окошек, по числу месяцев: ты со своим кулинарным шоу ведь в сентябре стартовала? Значит, от Нового года до следующего сентября – первой годовщины твоего проекта – их будет как раз девять. Предлагаю сыграть в игру: завтра, когда часы начнут бить полночь, все окошки автоматически распахнутся, и мы с тобой положим внутрь каждой ячейки по записочке, в которых попробуем угадать количество подписчиков в марте, апреле, июне… и так до самого сентября. Понимаешь? Потом дверки закроются. Первого числа каждого месяца соответствующее окошко будет распахиваться, и можно будет проверить, кто из нас угадал или хотя бы максимально приблизился к правильному числу. Здорово, правда?

– Очень! – сказала Наташа. – Замечательная идея. Ты сам такое придумал?

– Нет, в интернете видел похожее, – честно признался Дима. – Но домик специально заказывал, а электронику – да, сам собирал.

Домик был явно ручной работы, выглядел стильно и отлично подходил к Наташиной кухне. По размеру он идеально вписывался в проем между окнами. Надо будет только не так сильно шторы раздергивать.

Наташа еще раз оглядела подарок, не зная, что чувствует сильнее – удивление или радость. Погладила дорогую одноразовую игрушку по шероховатому фанерному боку. До чего же бестолково и трогательно! Ее бывший муж Алексей ни на что подобное в принципе не был способен – ни в молодости, ни сейчас. Мог подарить что-то солидное: золотое кольцо, серьги, билет на нашумевшую премьеру или поездку на курорт.

А Дима, похоже, готов был резвиться, словно ребенок.

Все-таки разница в возрасте, как ни крути, есть разница в возрасте. И она без конца напоминала о себе Наташе, выпрыгивая прямо на нее из самых неожиданных углов. Или, вот как сейчас, выпадая из дверок волшебного домика.

Ну и пусть. Ей нравится эта новая жизнь, и она совершенно ни о чем не жалеет.

Едва отпраздновав Новый год, Наташа почти сразу же вновь взялась за работу. Ни о каких многодневных каникулах и речи быть не могло, наоборот, это было самое горячее время: будущие подписчики, отдыхающие от привычных забот, наверняка будут рыскать по интернету с удвоенной силой в поисках развлечений и разных приятно-полезных занятий. Тут-то она и подстережет их со своими праздничными рецептиками.

Слава богу, сам процесс съемок давался теперь Наташе значительно легче. Она обзавелась фирменными приемами и целым набором стандартных выражений и фраз, над которым пришлось как следует потрудиться, чтобы «стандартный» ни в коем случае не значило «скучный». Все меньше ошибалась и оговаривалась, отточив большинство движений до нужного автоматизма, запомнила, что и как размещать на столе, чтобы не перекрывать громоздкой техникой и посудой основное изображение. Попутно с искусством выступать перед камерой приходилось осваивать множество новых знаний и навыков: вести деловую переписку и внутреннюю бухгалтерию, изучать основы рекламы и продвижения в соцсетях, монтаж и общие правила создания роликов. Все было ново и интересно, до всего хотелось добраться самой: вникнуть в устройство, понять, как работает тот или иной процесс, лично попробовать не только стоять у плиты, но и обрабатывать видео. Для последнего пришлось даже освоить специальные компьютерные программы, чему Наташа была очень рада: сколько можно использовать чудеса современной техники только как телевизор, пишущую машинку или почтовый ящик?

По сути, она теперь работала полный рабочий день – то на кухне, то сидя за компьютером. Год едва начался, и Наташа подумала, что было бы очень неплохо составить помесячный план с учетом сезонности своих рецептов, чтобы не предлагать подписчикам зеленые щи из свежей крапивы в январе, а блины и блинчики – в июне, когда Масленица будет давно позади.

Понимая, что Дима и так уделяет ее влогу слишком много времени, Наташа старалась не загружать его ничем, что не имело отношения к съемке и монтажу. Делилась своими мыслями только с Аней и часто слышала в ответ что-то вроде:

– Наталья Владимировна, вы просто прирожденная бизнесвумен! Даже удивительно, что вы только сейчас своим проектом занялись.

В ответ Наташа только улыбалась. Простодушная девичья похвала очень льстила: в ее собственном понимании, бизнесвумен – это было про Катю, в крайнем случае про Арину… Но слышать такое в свой адрес было приятно.

Что до Арины и ее жизни с Алексеем, то больше эта тема Наташу абсолютно не интересовала. Она уже и не помнила, когда последний раз заглядывала в блог «новой жены» или когда хотя бы вспоминала о собственном семейном прошлом. Больше она ни о чем не жалела. Та часть жизни, что осталась у нее за спиной, прошла так, как прошла. А будущего Наташа теперь не ждала со смирением, а творила его своими собственными руками. Ножом и вилкой. Кастрюлей и сковородкой. Улыбками в камеру и картинками из тетрадей свекрови.

Она жила так, как сама этого хотела, как нравилось и было удобно ей – а не кому-то еще, причем за ее счет.

В самом конце января Дима неожиданно заявил, что больше не может делать для нее по три ролика в неделю. Его студия получила серьезный заказ, так что все его силы должны быть брошены на собственный бизнес. Наташа, конечно же, согласилась, но в глубине души была растеряна и даже огорчена: как быть? Снижать темпы выкладки новых роликов было нельзя, это сразу сказалось бы на популярности ее канала. К этому времени теорию продвижения она уже выучила назубок и могла сама научить кого хочешь, что действительно важно, а чем можно было бы и пренебречь.

Но выбора не было. Пришлось довольствоваться двумя роликами.

К счастью, подписчиков это не отпугнуло. К этому моменту общими стараниями их стало уже больше пятнадцати тысяч. Понемногу начали поступать и предложения о рекламе – сначала от фирмы, торгующей столовым текстилем, потом от компании, специализирующейся на кухонной посуде, – и оплата была вполне достойной. Когда на счет пришла первая приличная сумма, Наташа, не удержавшись, написала подругам и детям: так, мол, и так, принимаю поздравления с началом монетизации моего проекта. Поздравления не замедлили поступить. Катя позвонила и выдала целую речь в духе: «Ну вот, я же говорила, можешь, когда хочешь!» Ленка написала сообщение: «Молодец, мама, я всегда в тебя верила!» Костик прислал эмодзи в виде большого пальца и нескольких рожиц, изображавших бурный восторг. Таня промолчала.

В один из февральских дней Дима вернулся домой и объявил, что завтра утром улетает в Мурманск.

– Мы с пацанами каждый год в конце зимы ездим в Хибины, – с охотой пояснил изумленно застывшей Наташе. – Там в это время классно: северное сияние, все дела. Ходим в горы, гоняем на снегоходах. У Макса там кореш живет, держит турбазу. Сервис по высшему классу: обслуживание в номерах, баня с купелью, гриль-домики, гонки на собачьих и оленьих упряжках, рыбалка подледная. Короче, мотнусь на недельку, развеюсь. А то все работа да работа со всех сторон.

– А как же мой день рождения? – тихо спросила Наташа. – Будут гости… Ну, то есть не гости, а дети: Лена и Костик с женой.

– Ты думаешь, я забыл? – удивился Дима. – Он же в следующую субботу, а я возвращаюсь в четверг.

Вздохнув, Наташа кивнула. Спрашивать, почему Дима не предлагает поехать вдвоем, не было никакого смысла. И без того ясно: пацаны, кореша… Думать про «обслуживание в номерах» решительно себе запретила: Дима не тот человек, который стал бы рассказывать своей женщине об «отдыхе» такого рода. Он достаточно ее уважает, и Наташа в этом ни секунды не сомневается. Хотя сама бы с удовольствием и на упряжках проехалась, и копченой рыбки поела… Но нет, значит, нет. Оставалось надеяться, что просто не в этот раз.

Следующим утром сердечно расцеловались, и он улетел. Оставшись одна, Наташа взялась за намеченные дела, но обманываться не приходилось: легкость, с какой Дима неожиданно «встал на крыло», задела ее. Баламутом, порывистым и непредсказуемым, он вроде бы не был. Наоборот, его спокойствие и рассудительность всегда действовали на нее благотворно, особенно в моменты волнения и предательской нерешительности.

Тогда в чем же дело?

Неужели возраст? Просто возраст – и все? Как мальчишка, внезапно сорвался играть с такими же пацанами, не подумав, что ей, возможно, тоже захочется?

Получалось, что так.

И не подумал даже, что из-за этих его неожиданных каникул у нее возникает простой в работе…

Всю неделю Дима исправно слал сообщения и фотографии, но почему-то ни на одном снимке, кроме сделанного в первый день, не было его самого. И когда Дима вернулся, Наташа поняла причину – левая половина его лица, висок, часть лба и вся щека были в ссадинах.

– Господи, что случилось? – ахнула Наташа.

– Да пустяки, – отмахнулся Дима. – Упал со снегохода и немного поцарапался о наст. Фигня.

Но с точки зрения Наташи, это не было фигней. Представив, как снегоход летит на огромной скорости по снежной пустыне и Дима выпадает из него на крутом вираже, она ужаснулась. Хорошо, что легко отделался! А мог ведь и сломать себе что-нибудь или головой удариться…

Но Дима только посмеялся над ее переживаниями:

– Да ладно тебе, Наташка, было бы о чем говорить! Всего-то несколько царапин. Лучше посмотри, что я тебе привез в подарок!

И гордо протянул ей саамские национальные варежки из оленьей кожи и меха с обильной вышивкой бисером по красно-синему отделочному сукну.

– Только представь себе, это называется «кысста»! – говорил Дима, напустив на себя умный вид и покачивая на кожаном шнурке покрытые жестким ворсом внушительных размеров кульки, неуловимо напоминавшие Наташе пару выдр или нутрий, связанных между собою хвостами. – Там половина слов – как названия шведской мебели: цегкь, трийвок, перьвесськ. Мы с ребятами чуть со смеху не подохли, когда в парилке сидели – и пытались все это выговорить. Классные, правда?

Примерив подарок, Наташа поняла, что шевелить в них пальцами могут только натренированные годами тяжелого физического труда саамские женщины – если такие еще существуют в природе. Пришлось повесить варежки над зеркалом в коридоре для украшения интерьера.

– В следующем году привезу чучело оленьей головы, – мечтательно сказал Дима. – Рядом прицепим, и будет комплект.

Превращать свой дом в филиал музея народов Крайнего Севера Наташа не собиралась, но и спорить не стала. С одной стороны, Димины столь далеко идущие планы порадовали – значит, он собирается быть здесь с ней и дальше, и через год… Но, с другой стороны, было все же обидно, что он уехал вот так, не только без нее, но даже не посоветовавшись с ней и оставив на целую неделю без работы.

– В следующий раз ты меня все-таки предупреждай заранее, когда куда-то соберешься, ладно? – не удержавшись, все же сказала Наташа.

– Есть, товарищ командир! – Дима шутливо вытянулся в струнку и изобразил, что отдает честь.

Праздничный стол в честь дня рождения готовили в четыре руки, и Наташа, наверное, впервые за долгие годы, не устала еще перед приходом гостей. Но на душе все равно было тревожно. Честно говоря, она немного побаивалась знакомства детей с ее молодым бойфрендом – до этого дня им не приходилось не то что встречаться лично, но даже общаться в сети.

Но все вышло более или менее неплохо.

Костя с Евой пришли первыми и немедленно разделились: Костя засел с Димой в кабинете, где они тут же углубились в околокомпьютерный разговор, совершенно не понятный непосвященным, а Еву Наташа вынуждена была попросить заняться спасением подаренного Димой букета. Ох уж эти зимние розы! Больно смотреть, как стремительно они начинают клонить свои царственные головки, едва только их прихватит мороз. Еще днем, до прихода гостей, Наташа устроила розам теплую ванну, растворив в ней две таблетки стимулятора роста, и теперь Ева вновь собирала цветы в вазу. Попутно свекровь и невестка чинно беседовали, старательно перебирая немногочисленные общие темы.

С Евой Наташе было непросто. Эта милая, очень спокойная женщина редко смотрела в глаза собеседнику и говорила немногословно и тихо, из-за чего в общей застольной беседе ее голос, в отличие от Ленкиного, почти не звучал. С Костиком они жили вместе уже пять лет, но за эти годы лучше свою сноху Наташа так и не узнала. Что поделать, раз муж с женой оказались друг другу под стать – закрытые и себе на уме. А навязывать свое общество в качестве «ближайшей родственницы и самой лучшей подруги» Наташа никогда бы не стала.

Наконец букет был спасен. Ворвалась опоздавшая Ленка, и вся компания расселась вокруг большого обеденного стола, сервированного по такому важному случаю самым праздничным образом. Разложили по тарелкам еду – Наташа расстаралась и приготовила для каждого по две-три его любимые закуски. Быстренько подняли бокалы за именинницу, выпили (кто что), положили добавки. После второго тоста все взгляды невольно устремились на Диму, чье лицо все еще хранило следы падения со снегохода. Напустив на себя неприступный и загадочный вид, Дима в скупых выражениях взялся рассказывать, как сражался в лесах Заполярья с белым медведем. Или с бурым. Он точно не помнит, потому что вокруг было очень темно. Это естественно – сейчас там царит полярная ночь.

Когда он дошел до этого места, вытянувшиеся было от удивления лица детей расплылись в улыбках. Наташа так и вовсе давно прыскала смехом в кулак, маскируя его под покашливание. Обстановка сразу стала непринужденной. Фоном включили джаз, снова наполнили бокалы. Пока Костик, как обычно, поглядывал в лежащий на скатерти телефон так часто, как было возможно, чтобы только мама не делала ему замечания, Ленка привычно солировала в застольной беседе. К Наташиному удивлению, к ней внезапно присоединилась и Ева. Обе молодые женщины явно заинтересовались Димой. Ева расспрашивала его о тех самых саамах, которые не вызвали у Наташи ни малейшего интереса («Вот кому надо было эти выдро-варежки подарить!» – запоздало подумалось ей), а Ленка…

Ленка откровенно кокетничала.

Во всяком случае, именно так поначалу казалось Наташе. Через какое-то время, внимательно следя за ходом их разговора, она поняла, что дочь скорее привлек не столько сам Дима, сколько его род деятельности. Ведь все, что связано с телевидением, – это же круто! Весь вечер Ленка наседала на Диму, допытываясь, как бы ей самой устроиться на работу в какую-нибудь телестудию. Или, может, лучше тоже запустить свой канал, как у мамы? Ведь у нее куча идей, одна гениальнее другой, и все они остро нуждаются в немедленном воплощении.

Дима то отшучивался, то отвечал серьезно, то расспрашивал сам – словом, вел себя как ни в чем не бывало. Когда речь зашла о канале Наташи, внезапно повысил голос, обратившись ко всем собравшимся за столом:

– Предлагаю еще один тост за именинницу. За ее красоту, ум, здоровье и счастье мы уже пили. Теперь давайте выпьем за Наташин успех, настоящий и будущий. Тот самый, которого она добилась исключительно своими силами, своими руками. Да, ей помогали другие люди. – Не дав себя перебить, Дима предупредительно поднял ладонь в сторону собравшейся возразить Наташи, смущенной вниманием к этой теме. – Порой могло показаться, что часть работы сделана за нее. Но это не так. Если бы не Наташа, не ее настойчивость, ее трудолюбие, энергия и позитивный настрой, никакого успешного бизнес-проекта просто не было бы. И еще… – Тут Дима, сидевший бок о бок с зардевшейся именинницей, повернулся лицом к ней и сказал, глядя прямо в глаза: – Я горжусь знакомством с такой женщиной, как ты, моя дорогая. И я очень и очень счастлив.

Зазвенел, соприкоснувшись резными гранями, фамильный хрусталь, Дима улыбнулся и подался к Наташе с явным намерением поцеловать.

Прямо на глазах у детей! Покосившись на них, Наташа увидела, что Ленка скривилась, Ева потупилась, а Костик от неожиданности выронил телефон.

– Ты что, с ума сошел? – зашипела на Диму именинница.

– А что такого? – он округлил глаза. – Я что, не могу поцеловать свою любимую женщину?

И снова сделал попытку притянуть ее к себе.

– Прекрати сейчас же! – уже в полный голос осадила она. Дабы справиться с неловкостью, тут же обратилась к детям: – Ну что, кто созрел до горячего?

И, получив ото всех утвердительный ответ, поспешила на кухню. В этот раз специально для сына с невесткой она сделала фалафель и веганские котлеты из чечевицы, но остальные тоже не были обижены – им досталось запеченное куриное филе с сыром и помидорами.

– Отличный, кстати, вышел фалафель, – воскликнул Костик, с некоторым удивлением глянув на мать. – Почти такой, как у Евы.

– Спасибо, – улыбнулась Наташа. – Думаю, если буду как следует практиковаться, когда-нибудь научусь сносно готовить для веганов. Можно будет сделать тематический выпуск, я давно об этом подумываю…

Разошлись поздно. Ленка, прощаясь, оживленно шушукалась с Димой в прихожей. О чем именно, Наташе с кухни не было слышно.

Закрыв за ней дверь, Дима вернулся к недопитому чаю.

– Ну и дочь у тебя! – протянул, удивленно покачивая головой. – Настоящая заноза в зад… в печенках. Хватка бульдожья, вцепится – не отлепить.

О неловком моменте за столом он говорить не стал, а Наташа тем более не имела никакого желания поднимать эту тему. Куда проще было обсуждать Лену.

– Придется, похоже, перекинуться кое с кем парой слов, чтобы пристроить ее на городской канал, – сказал Дима. – Уж больно Лене твоей припекает.

– На твоем месте я подождала бы несколько дней, – усмехнулась Наташа. – Глядишь – ее и отпустит.

Так в итоге и вышло. Сдержав обещание, Дима попытался устроить для Лены встречу на кабельном телеканале, где требовался ассистент режиссера, но та отказалась, еще даже не дойдя до собеседования. Посмотрела описание вакансии в интернете, пришла в ужас от объема предстоящих обязанностей, еще и надулась, как будто Дима решил над ней посмеяться. А через неделю и вовсе забыла об этой идее, с головой окунувшись в очередной этап ремонта. Который все тянулся, тянулся, тянулся… И конца ему не было видно.

Судя по отрывочным сведениям, доходившим до Наташи, квартирные дела у дочери шли с переменным успехом, если можно так выразиться, прерывисто, как пунктиром – то густо, то пусто. Лена постоянно на что-то отвлекалась – то требовалось съездить отдохнуть на праздники (она так и говорила «отдохнуть», хотя было совершенно непонятно, от чего ей отдыхать), то случился очередной краткий, но бурный роман, заставивший Лену забыть обо всем на свете, но, как обычно, ненадолго. Особенно много проблем доставляли финансы, точнее сказать – их отсутствие. Все сбережения (если они вообще были) поглотил ненасытный ремонт. К тому же на шее у Ленки висел кредит – за «уютное гнездышко» в центре пришлось доплатить, и немало. Обычно все свои денежные вопросы она лихо решала, привлекая на помощь отца, но в последнее время ситуация катастрофически изменилась: Алексей, став молодоженом и отцом близнецов, совсем не рвался оплачивать Ленкины сумасбродства в прежних объемах. Куда девать деньги, ему теперь было и без дочкиных фантазий – молодая жена, мать двух горластых младенцев, не должна была нуждаться ни в чем, к тому же перестройка загородного дома, очевидно, влетела в копеечку. Словом, привычные аппетиты Ленке пришлось сильно убавить, но она не отчаивалась. И едва опомнившись от переживаний из-за разрыва с очередной «любовью всей жизни», смело бросилась в пучины новых реставрационно-ремонтных авантюр.

– Вот увидишь! У меня не квартира получится, а конфетка! – упрямо твердила матери при каждом разговоре. – Я всем докажу, что умею добиваться поставленной цели. Главное – верить в себя!

Наташа только вздыхала и улыбалась. «Главное – верить в себя…» Неразумное дитятко. Сколько ни верила она, Наташа, в себя год с лишним назад, когда бралась за поиск работы, одного этого не хватило. Нужно было ох сколько всего еще, чтобы лежачий, уютно вросший в окружающую лужайку камень ее судьбы хотя бы немного стронулся с места.

Что ж, каждый делает для себя такие открытия сам. Ленке недавно исполнилось тридцать пять, и чужого ума при всем желании ей в голову уже не доложишь. Пусть даже и материнского, щедро сдобренного любовью. Значит, будет барахтаться самостоятельно, рассчитывая исключительно на свои силы.

Глава 14

Остаток зимы и половина весны пролетели во все нарастающей кутерьме. Только в сравнении с ней Наташа по-настоящему смогла оценить свою прежнюю, осеннюю «деловую активность». Оценить – и расхохотаться. Ведь то были сплошные цветочки, а теперь пришла пора ягодок. Их было много, одна краше и затейливее другой: регулярные выпуски, выпуски тематические и ностальгические, конкурсы, лотереи, спецвыпуски с ответами на вопросы и заказы. Наташа чувствовала, что зашивается, но остановиться не хотела и не могла. Помимо прочих житейских радостей, слегка поблекших и отодвинутых на второй план всепоглощающей работой над влогом, особенно радовал рост числа подписчиков канала – их было уже почти пятьдесят тысяч. Механизм, с таким невероятным трудом запущенный осенью, теперь бойко крутил сам себя. Старые подписчики приводили новых, раздача призов и подарков ко Дню влюбленных и к 8 Марта, на которую ее железной рукой заставила расщедриться обычно тишайшая Анечка, обернулась скачкообразным ростом желающих поближе познакомиться с секретами хорошей кухни. А шуточный ретроролик, выложенный аккурат перед 1 апреля, которое в этом году выпало на четверг, так и вообще сделал Наташу «королевой любительских гастроблогов» больше чем на неделю. Во всяком случае, именно так называл ее Дима, просматривая статистику конкурентов. Как известно, четверг – рыбный день, поэтому ролик назвали «По волнам моей памяти» и целиком посвятили блюдам из «экзотических» рыб советской эпохи: нототении, пристипоме и путассу. Разжиться несколькими экземплярами этих некогда самых массовых завсегдатаев рыбных прилавков удалось с невероятным трудом: оказалось, что из продажи они напрочь исчезли, и, если бы не старые связи Людмилы Михайловны, идея прогулок по морским волнам в колеснице Нептуна, запряженной этой комичной троицей (именно так была оформлена заставка спецвыпуска), осталась бы невоплощенной.

Но все получилось. В течение сорока минут Наташа старательно тушила, жарила и запекала этих ретроуродцев, попутно рассказывая веселые байки времен своей юности, связанные с советской кухней. Едва выпуск закончился, в комментариях поднялась настоящая буря. Одни возмущались, зачем публиковать такие рецепты, – все равно же никто ничего подобного готовить никогда не будет. Другие возражали: «Говорите за себя! Вы не будете, а я, может, и буду». Третьи напоминали о 1 апреля и о том, что к ролику не стоит относиться так серьезно. Граммар-наци сцепились между собой: как писать правильно – «простипома» или «пристипома». Молодежь наотрез отказывалась верить, что такие названия вообще существуют, а кто-то и вовсе на полном серьезе стал уверять, что нототения – это литературоведческий термин, а пристипома – и вовсе название какой-то болезни.

Весь вечер Наташа с Димой, давясь от смеха, читали друг другу вслух все новые и новые комментарии. Помимо веселья, среди хаоса откликов Наташа сумела высмотреть несколько довольно толковых идей, которые можно будет попытаться развить в будущих выпусках. Действительно, почему бы не приготовить на камеру знакомые хотя бы по старым фильмам и книгам «бестселлеры советского общепита»? И не только ресторанные шашлыки по-карски и шницели по-министерски, а самые что ни на есть столовские гуляш, бефстроганов или солянку? Это же очень вкусно, если приготовлено из хороших продуктов и по всем правилам.

В безудержной гонке за популярностью блога нечасто выпадали спокойные дни, и Наташа старалась использовать их на полную катушку. Как-то раз в конце апреля друг Димы Макс пригласил его на новоселье за город, где он наконец-то достроил дом. Едва Дима спросил у Наташи, составит ли та ему компанию, как она с радостью согласилась. Еще бы, ведь они так давно никуда вместе не выбирались! Сплошная работа кругом, и у него, и у нее.

Утром в субботу, наготовив накануне разных вкусностей, Наташа поставила сумку-холодильник в багажник и села в машину Димы, даже не спросив, куда они едут.

И зря.

Когда Димина «Субару» с Рябовского шоссе свернула по указателю в сторону Всеволожска, Наташа впервые забеспокоилась:

– А где Макс построился?

– В Мельничном Ручье.

– ЧТО-О-О?!

– Чего ты таращишься? Там отличный поселок. Участки огромные, рядом сосновый лес, так что с экологией все в порядке.

– Я знаю, – пробормотала Наташа и отвернулась к окну.

В Мельничном Ручье, посреди этих самых сосен и экологии, стоял ее собственный бывший дом. Ставший теперь домом Арины и Алексея.

Оставалось надеяться, что поселок большой и нос к носу они все же не встретятся.

Но надежды не оправдались. Как раз в тот самый момент, когда машина Димы медленно проезжала мимо столь знакомого Наташе забора, калитка открылась и из нее, толкая перед собой двухместную сидячую коляску с орущими на всю улицу малышами, вывалился Алексей. Вид у него был совсем не такой величественный и барский, как раньше. Он неловко суетился, пытаясь на ходу поправлять антимоскитную сетку, которую близнецы ритмично пинали ногами. Следом за ним шла Арина: безупречно одетая и накрашенная, спокойная, энергичная и деловая, больше похожая на директора курсов раннего развития, чем на мать этой самой двойни. Стекла в машине Димы были затемнены, и Наташа могла беззастенчиво разглядывать все семейство, не боясь, что ее заметят. Да и какое было дело Алексею до проезжающей мимо машины? Успеть бы коляской к забору вильнуть, чтобы Оскара с Климентием ненароком не обдало пыльным воздухом от разгоряченных бортов.

Лицо бывшего мужа Наташа увидела близко-близко и поразилась – до чего же он постарел! Или она просто успела от него так сильно отвыкнуть? Бледный, какой-то даже одутловатый. И бороду зачем-то отрастил, хоть и фигурно стриженную на молодежный манер, которая сразу прибавила ему лет десять, а то и пятнадцать. Не отец, а вылитый дедушка. Неужели он сам этого не понимает?

Диме, как раз в этот самый момент задумавшемуся над путаными указаниями навигатора, она ничего не сказала, а сам он на короткую сценку с участием незнакомых людей внимания не обратил.

Дом Макса стоял ближе к озеру, через три улицы от дома бывшего мужа. Выгрузившись, расцеловались с хозяином и хозяйкой, после чего мужчины немедленно отправились заправлять пузатый глиняный тандыр шашлыками.

– Скорее! Ну, что ты копаешься? – погонял Диму Макс. – Угли перестоят – будем полусырое жевать!

С женой Макса, Настей, которую Наташа видела первый раз в жизни, тема для разговоров нашлась очень быстро: ну как же, она ведь была матерью Анечки.

– У вас чудесная дочь, – искренне говорила Наташа. – Умница, трудолюбивая и старательная. Она мне так помогает!

– А она мне вас все время нахваливает, – улыбалась в ответ Настя. – Уверяет, что в кулинарии вы просто волшебница… Наташа, что вы думаете, как лучше свежие овощи подать к шашлыку? Салат сделать или просто так порезать?

Пока женщины хлопотали на полуоткрытой веранде, накрывая на стол, мужчины, по давней отечественной традиции, сами занялись шашлыком, достали из холодильника ведерки с уже замаринованным в магазине мясом и принялись не слишком ловко насаживать его на шампуры. Разумеется, неправильно – поперек волокон, а не вдоль, да еще и слишком тесно, не оставляя места между кусочками. Пришлось сделать Диме замечание, после чего он метнул на Наташу столь выразительно-суровый взгляд, что та примолкла – да бог с ними, пусть готовят, как могут. В итоге, испортив первую порцию мяса и втихаря выбросив ее за забор, мужчины все-таки справились, и все сели за стол. После обеда, заглянув в поселковый чат, Макс оживился:

– Сегодня у нас, оказывается, волейбольный турнир! Айда к озеру, поиграем!

Пока они с Димой переодевались, Наташа, порадовавшись, что застолье не станет главным и единственным событием дня, прогулялась с хозяйкой по только-только очищенному от зимнего укрытия огороду. Снега уже не было недели три, и смотреть на просыпающуюся природу было очень приятно. Наклонившись к острым желто-зеленым стрелкам крокусов и гиацинтов, едва проклюнувшимся из земли, она осторожно коснулась рукой нежной поросли. Пальцы приятно захолодило. Как давно она не чувствовала этих простых, когда-то совсем обыденных ощущений!

Дачу, что ли, снова купить?

Ага, чтобы приезжать на нее через две субботы на третью, как делала Людмила Михайловна, пока продолжала работать. Нет уж, теперь не до дач. Сейчас у нее есть занятие поважнее.

В волейбол, несмотря на наличие в женской сборной нескольких энергичных «молодых пенсионерок», Наташа играть отказалась, предпочла занять место среди зрителей. Была середина дня, и солнце припекало вовсю. Этак и обгореть недолго! Хорошо, что она не забыла в машине солнечные очки и догадалась прихватить Димину бейсболку – длинный кожаный козырек отлично защищал отвыкшую за зиму кожу от неожиданных неприятностей. Еще не хватало в послезавтрашней съемке сверкать облупленным носом и красными пятнами на щеках!

Съемки, съемки… Что там по графику-то? Бутербродная паста из брынзы, крапивы и одуванчиков – для любителей собирать первоцветы в салатницу, а не в вазу, суп из красной фасоли, маринованные миноги и…

Стоп! У нее выходной! Хватит думать о работе!

Волейболисты постепенно входили в раж, но смотреть на игроков Наташе было не особенно интересно. Она стала оглядываться по сторонам и, конечно же, немедленно обнаружила в дальнем конце пляжа, у детского городка, уже знакомую двухместную коляску. Похоже, молодая семья вышла на послеобеденную прогулку. Совладать с любопытством оказалось невозможно. Отметив, что Дима полностью поглощен игрой и не обращает на нее внимания, Наташа встала, обогнула по широкой дуге вдоль леса открытое пространство, незаметно подобралась поближе и устроилась на скамейке, почти полностью утонувшей в сильно разросшемся кусте барбариса. Наблюдение за семьей бывшего оказалось зрелищем поинтереснее дачно-поселкового волейбола.

По всему выходило, что к типу мам-наседок, которых, кроме собственных отпрысков, не интересует ничего на свете, Арина никак не относилась. Пока она «социализировала» сыновей, усадив их на бортик песочницы и пытаясь вовлечь в совместную лепку куличиков копошащуюся вокруг мелюзгу, Алексей, поставив коляску в тенек, с наслаждением растянулся в пляжном шезлонге. Но не тут-то было! Не прошло и пяти минут, как его молодая жена устала быть общей нянькой и, подхватив под мышки своих карапузов, вернулась к мужу. Из колясочной сетки была извлечена пара слингов, супруги обвесились детьми, спустились к воде, и началась фотосессия.

– Ну вот, опять будем ломать комедию перед камерой… – донеслось до укрытой в тени барбариса скамейки.

От неожиданности у Наташи перехватило дыхание. Получается, вся эта «счастливая жизнь», запечатленная бесконечными фотосессиями, – сплошное жульничество и обман? А реальность утомительна, горька и совсем не похожа на сказку?

Вот бы на самом деле все так и было!

К моменту окончания волейбольного матча Наташе было почти жаль Алексея: где тот вальяжный барин, который привык воспринимать как должное, что любые его желания угадываются раньше, чем он успевал их озвучить? Этому персонажу явно пришлось потесниться, чтобы уступить место задерганному пожилому «молодожену», то и дело неумело хватающемуся за мяч и сачок, подпрыгивающему, натужно строящему «смешные» гримасы, таскающему детей на плечах или сидящему на песке по-турецки (это с его-то больными коленями!), потому что Арине захотелось сделать еще больше фото «непринужденного быта семьи». Вряд ли он представлял себе, что в шестьдесят лет грудные дети – это совсем не грудные внуки, которых, наигравшись и натешившись, в любой момент можно сплавить законным родителям.

Что ж, каждому суждено пожать плоды собственных усилий, даже если в воображении они выглядели совершенно иначе. Пожать сполна, со всеми неожиданными последствиями и тайными разочарованиями.

В конце концов, ведь не думал же Алексей, что это правило его не касается?

К началу лета, когда Наташиному каналу исполнилось двести девяносто три дня, грянула первая по-настоящему круглая цифра – число подписчиков достигло ста тысяч. За прошедшее время влог по-настоящему раскрутился и обзавелся всеми атрибутами успешного коммерческого медиапроекта: преданными поклонниками, непримиримо враждующими в комментариях, несколькими постоянными рекламодателями и происками конкурентов. Справляться со всем этим хозяйством Наташе теперь приходилось самой, с тех пор как неделю назад Анечка, скромно потупившись, сообщила, что уходит:

– Я набралась опыта и теперь открываю собственную онлайн-школу. Буду вести курс SMM для начинающих. Папа считает, это стоящая идея. Вы позволите мне сослаться на ваш канал?

В первый момент Наташа дико возмутилась такому заявлению, хоть и не подала вида. Это ж надо – опыта она набралась! Неужели эта пигалица действительно считает какие-то жалкие девять месяцев достаточным опытом, чтобы учить других?! Но позже, чуть поостыв, она поняла, что сердиться не на что. Все идет своим чередом. Все это время они обе с нуля осваивали множество навыков, помогая и поддерживая друг друга. Так с чего бы ей пытаться удержать девочку возле себя, не давая возможности по-настоящему развернуться? Пусть уходит во взрослый мир, раз чувствует уверенность в собственных силах. И Наташа со спокойной душой выписала бывшей помощнице развернутую «путевку в жизнь», которой та тут же украсила свой новенький сайт. Хотя Дима, узнав, бурчал целый вечер про легкомыслие, неумение ценить синицу в руках и черную неблагодарность нынешней молодежи.

Да и у самой Наташи этой уверенности в себе тоже сильно прибавилось. Все вопросы финансовой успешности проекта наконец-то решились, и канал ежемесячно приносил стабильный доход. Пусть не фантастический и даже не слишком большой, но все же достаточный. Теперь проект не только окупался, но и перекрывал все Наташины потери от несданной квартиры, в которой до сих пор жила Ленка. Судя по фотографиям, регулярно присылаемым ею маме, ремонт был в самой активной фазе: все было содрано, сбито, выворочено и рассредоточено по комнате, кухне и коридору. И когда кончится эта вавилонская стройка и дочь наконец-то переберется в собственное жилье, одному богу было известно.

Впрочем, не меньше (если не больше), чем регулярный заработок, Наташе грело душу то, что рабочий процесс окончательно и прочно стабилизировался. Дел было по-прежнему много, даже очень, но они уже не пугали и не вызывали тревоги – «О господи, как же я с этим справлюсь?!» – а стали вполне привычными и даже обыденными. Было уже легче планировать свое время, и даже появилась возможность заняться чем-то еще помимо работы. Например, пообщаться с подругами – хотя бы по телефону или переписке. Катя живо интересовалась делами Наташи, неизменно подкалывая ее в своем излюбленном стиле: «Ну, как идут дела у королевы кастрюль?», но чувствовалось, что она искренне рада успехам подруги. А вот с Таней отношения стали какими-то странными. Она то говорила малоприятные и даже обидные вещи («Что за прическу ты сделала? Тебе вообще не идет!»), то вдруг начинала интересоваться Наташиными доходами и выдавать нечто вроде: «Ну, у вас, у богатеньких, свои причуды…», то спрашивать вроде бы в шутку: «Как твой бойфренд? Еще не тоскует по пиццам и гамбургерам, сидя на диете из бланманже и бешамелей?» А то и вовсе пыталась самоутвердиться за счет Наташи: «Ты видела последний клип Маркизы? Она ужасно похудела! Стала вся такая жердь, фитнес-митнес, прямо как ты. Любовника, наверное, завела молодого. Хотя еще недавно была красоткой, с шикарной фигурой, как у меня».

Все это звучало так вызывающе, так нелепо, что выглядело бы просто неудачной шуткой, если бы не настойчивость повторений. Поначалу Наташа только удивлялась – вроде бы к злословию, во всяком случае в адрес близких, Таня никогда не была склонна. Может, у нее какие-то неприятности? Но на все расспросы подруга упорно отвечала, что нет, ничего такого, все так же, как и было. Потом Танины реплики стали раздражать, и Наташа, хоть и с явной неохотой, постаралась минимизировать общение с ней. Ускользающей дружбы было отчаянно жаль, ведь больше тридцати лет они прожили бок о бок, душа в душу. Хотя… еще недавно именно так Наташа думала и о своей семейной жизни. И чем все кончилось?

Получалось, что проверки даже самым первым, скромным Наташиным успехом эта самая дружба не выдержала, и Таня, похоже, просто завидовала ей, ее «внезапному денежному благополучию» и личному счастью с Димой. Осознавать такое было очень горько. В конце концов их отношения сошли на нет, и в один прекрасный день Наташа не слишком удивилась, когда, написав Тане в мессенджере после долгого перерыва, получила автоответ – «сообщение не доставлено». Видимо, та заблокировала Наташин контакт или совсем удалила.

Но хорошего в жизни было все-таки больше.

Звездным часом Наташи стало участие в телепередаче. Разумеется, это произошло с подачи Димы, который с кем-то там поговорил, – и выяснилось, что сейчас как раз снимается программа о современных возможностях для пенсионеров. Коротенький, меньше минуты, репортаж о Наташе втиснули между историей о докторе физических наук, начавшем в семьдесят лет брать уроки пения, и роликом о бабушке семерых внуков, открывшей свой частный детский сад. («Ничего удивительного, – сказал о ней Дима. – При таком количестве собственных спиногрызов ей уже все равно, семь их или семьдесят»).

Передачу показали днем в четверг, и Наташа, до этого не одну сотню раз видевшая себя на экране, как завороженная смотрела в телевизор. Даже рот слегка приоткрыла – так было лучше слышно. Заметив этот «священный ступор», сидевший рядом Дима поспешил съязвить, едва сюжет сменился:

– Ты только, пожалуйста, не волнуйся, если что-то пропустила или не до конца поняла. Я всегда смогу раздобыть для тебя запись этого эфира.

Не удостоив зубоскала ответом, Наташа щелкнула кнопкой пульта и выключила телевизор. Подумав до вечера, все-таки попросила:

– Пожалуй, раздобудь. Стоит добавить кусочек из этой передачи на мой канал. Хуже точно не будет.

– Куда уж хуже-то! – немедленно откликнулся Дима, потрясая телефоном, развернутым экраном в ее сторону. – Сто пятьдесят тысяч подписчиков – это вам не хухры-мухры!

– Где? А ну покажи! – Наташа кинулась к Диме, будто бы только от него зависела реальность этой заветной цифры, которую она ждала со дня на день.

Несмотря на совершеннейший не «праймтайм», передачу увидело неожиданно много знакомых, хотя сама Наташа никому о ней не говорила. Сразу после эфира позвонила Катя и простуженно загундосила в телефон:

– Ну ты даешь, подруга! Хоть бы предупредила, что ты теперь телезвезда. Я тут, сидя на больничном, в кои-то веки решила телик посмотреть – а в нем ты!

А на другое утро позвонила Ленка и принялась горько жаловаться, что ее ремонт вот-вот встанет, потому что папа из-за своей личной жизни повадился то и дело отказывать ей в деньгах. Закончив нытье, поинтересовалась, как у мамы обстоят дела с влогом. Между делом выяснилось, что она тоже видела тот самый сюжет в новостях. Обрадованная Наташа стала рассказывать, что все прекрасно и бизнес у нее на подъеме. Выслушав, Ленка продемонстрировала неожиданную осведомленность:

– Я смотрю – у тебя во всех роликах теперь куча рекламы. Здорово! Деньги лопатой можно грести, и практически ни за что.

– Скажешь тоже – лопатой, – усмехнулась Наташа. – До лопаты, дочка, еще далеко. Проект совсем недавно начал себя окупать, и прибыль пока что невелика. И как это – «ни за что»? Я вообще-то работаю целыми днями.

– Подумаешь! – фыркнула Ленка. – Жарить котлеты – разве это работа? Тут ни креатива, ни особого таланта не надо. И кстати, у тебя случайно вакансий в проекте нет? Может, возьмешь меня в штат? А то мне сейчас деньги просто до зарезу нужны, а папа этого совершенно не понимает!

– Ну… не знаю… – протянула в раздумьях Наташа. – У меня недавно уволилась девочка, которая занималась продвижением. Я вместо нее и сама вроде справляюсь, хотя иногда бывает тяжеловато. Ты знакома с продвижением в соцсетях?

– Еще спрашиваешь! – тут же ответила Ленка. – Я из них практически не вылезаю.

– Как по мне – это не так чтобы одно и то же, – возразила Наташа, но дочь ее перебила:

– Ой, да ладно тебе! – В голосе Ленки слышалось нетерпеливое раздражение, которое так часто проскакивает у молодых родителей в разговорах с собственными детьми, когда несмышленые малыши лепечут сущие глупости. – Какая разница, кем я буду считаться? Консультирующим дизайнером. Или тренд-вотчером. Или дрим-вьювером. Да мало ли кем. Я тебе за все это время надавала столько бесплатных советов, что будет как минимум справедливо наконец-то платить мне процент от доходов проекта. И вообще, ты же знаешь – у меня прекрасный вкус и чутье, так что со мной эта твоя самоделка раскрутится по-настоящему, и тогда мы сможем ее неплохо продать. Мне как раз деньги нужны.

Пока дочь разглагольствовала в таком духе, ошеломленная Наташа слушала и молчала. Она понимала, что Ленка хочет по-быстрому извлечь выгоду для себя, ничего не давая взамен, раз уж папа все чаще и чаще стал наступать на хвост ее бесконечным фантазиям. Причем даже не вспоминает, что и так уже длительное время живет в маминой квартире, тем самым лишив ее ощутимой части дохода. Но одно дело – бабушкина квартира, и совсем другое…

– Вообще-то я не планировала продавать свой проект. Ни сейчас, ни потом. Меня все устраивает, – с трудом переселив себя, сказала Наташа. – А ты, насколько я знаю, уже давным-давно взрослая и самостоятельная. А также креативная. И с талантами в самых различных сферах. Может, тебе стоит придумать что-то свое? И получать доходы, опираясь на собственные результаты? Полагаю, так будет вполне логично и справедливо.

Расстались холодно. Весь день Наташа ужасно переживала из-за этого дурацкого разговора, снова и снова прокручивала в голове свои аргументы и понимала, что упрекнуть себя ей решительно не в чем: она все сделала правильно.

Как оказалось, это был еще не конец.

Ближе к обеду позвонил Алексей. Если прошлый их разговор по поводу Димы был полон ревности и сарказма, то сейчас бывший муж был по-настоящему разозлен. Настолько, что поначалу Наташа никак не могла взять в толк, что ему нужно.

Выяснилось, что Лена, разобиженная на мать, кинулась жаловаться на нее папе. Пересказала их разговор, намеренно смещая акценты – по ее словам получалось, что мама бессердечно отказала ей в совершеннейшем пустяке. К тому же своим успехом Наташин блог целиком и полностью обязан не какой-то там особой харизме и трудолюбию, а бабушкиным тетрадкам с рецептами…

По тону, каким разговаривал Алексей, у Наташи сложилось твердое впечатление, что он давным-давно только и ждал повода отыграться на ней за все. Задерганный новой семьей и по-прежнему ревнующий бывшую жену к ее удачно сложившейся личной жизни, теперь он видел в ней еще и бизнес-соперника. Ни о чем не спрашивая и не желая хотя бы выслушать другую сторону, Алексей поставил ей ультиматум: если Наташа не возьмет в проект дочь, а также не выделит им всем «причитающиеся доли», он подаст на нее в суд. За плагиат. За подлог. За воровство. Не важно за что, с формулировками будут разбираться юристы. Важно, что весь успех ее бизнес-проекта держится только на тетрадях с рецептами, принадлежавших его матери. По закону именно Алексей является прямым наследником Людмилы Михайловны, а уж никак не Наташа! У нее как у невестки вообще нет никаких прав на их семейную интеллектуальную собственность. Так что пусть она хорошенько подумает, прежде чем окончательно отказывать дочери.

Закончив эмоциональный монолог, Алексей бросил трубку, а Наташа долго сидела, глядя пустыми глазами в стену. Удивительно получается… Человек слышал звон, да не знает, где он. Похоже, ни одного из ее сюжетов он не видел. Может, даже и о существовании влога только сегодня от Ленки узнал. Это, кстати, вполне понятно – неинтересно ему, да и некогда. Но тем более – как же так можно?! В ситуации толком не разобрался, можно сказать – вообще не понял, что происходит. Но в его версии все выглядело так, будто Наташа чуть ли не торговала рецептами его матери, без малейших усилий зарабатывая миллионы.

В ответ на такую смехотворную чушь она бы много чего могла возразить: и то, что тетради Людмила Михайловна оставила именно ей, и то, что все это время вкладывала в проект собственные деньги, время и труд – ведь это они принесли ее блогу успех в куда большей степени, чем рецепты свекрови. Но ничего этого Алексей, разумеется, слушать не станет. Только озлобится еще больше, и все.

Выделить доли… Какие?! За что?! Из чего?! Из тех крох, которые едва-едва закрыли дыры в ее бюджете, образовавшиеся за долгие месяцы бесплатной работы? Мало того что бесплатной, так еще и затратной! Если подсчитать, сколько она вложила в свое детище собственных денег… И вот едва наметилась хоть какая-то прибыль – пожалуйста, набежали! Как в старой русской пословице: один с сошкой, семеро с ложкой.

И что теперь делать?

Пока Наташа перебирала в памяти разговор с бывшим мужем, вновь позвонила Ленка. Тон у нее теперь был другой – примирительный и даже слегка виноватый. Она явно была в курсе того, что именно папа высказал маме. Видимо, поговорив с бывшей женой, Алексей поспешил доложить дочке, что вот-вот поставит зарвавшуюся бизнесвумен на место и папина принцесса получит все, о чем попросила.

Засунув подальше свои обиды, Наташа еще раз попыталась выяснить, чего именно хочет Ленка. Просто получать часть денег, которые с таким трудом зарабатывает ее мать? Или все-таки что-то делать в проекте? Не числиться, как заявила вначале, а работать по-настоящему?

– Числиться… Скажешь тоже! Разумеется, я буду работать! – тоном оскорбленной невинности ответила дочь. – Вот так я и знала, что ты все неправильно поняла. Я внимательно проанализировала твой бизнес и вижу, что ничего тут сложного нет. На таком уровне я могу делать абсолютно все. Это тебе не дизайн и не фотография. Можно сделать так: ты будешь, как и раньше, стоять у плиты, а все административные вопросы я возьму на себя. Быть ведущей тоже могу, влогу это пойдет только на пользу. Вот увидишь, у нас отлично получится!

Сказав, что ей надо подумать, Наташа прервала разговор и весь остаток дня действительно думала, что же делать. С одной стороны, вроде бы ничего страшного не случилось. Подумаешь, всего-то делов: придумать для родной дочери кое-какие обязанности, чтобы та могла немного подзаработать. Но, с другой, Наташа прекрасно понимала, что ее собираются в очередной раз использовать. Как использовали всю жизнь.

Если бы вся эта история случилась два года назад с той, прежней Наташей, ей бы и в голову не пришло возражать. Близкие люди должны помогать друг другу, тем более родители – детям, пусть и ценой собственного неудобства. Разве нет? Именно так она думала. Но теперь многое изменилось. Наташа смотрела в себя и понимала, что Ленкина бесцеремонность не просто задела ее, заставив почувствовать растерянность и обиду, но и вызвала самый настоящий протест. А еще – желание сопротивляться, отстаивать свое право на выстраданный, с любовью выпестованный и едва поднявший голову бизнес, которое дорогие родственники собирались растоптать самым бессовестным образом.

О разговоре с дочерью и бывшим мужем Диме она пока что решила не говорить. Это дело семейное. Сначала нужно как следует самой во всем разобраться.

Еще в самом начале работы над влогом, барахтаясь в разных юридических вопросах, Наташа с помощью Кати обзавелась контактом юриста, к которому время от времени обращалась за консультациями. Сейчас, пожалуй, было самое время вновь его потревожить. Объяснив ситуацию, она услышала в ответ, что ее положение и впрямь очень шаткое. С юридической точки зрения тетради свекрови действительно принадлежат Алексею как прямому наследнику. То, что Людмила Михайловна подарила их Наташе, доказать будет очень непросто: нет ни свидетелей, ни каких-либо документов, регистрирующих факт передачи собственности. Тем более что и самого акта дарения, по сути, не было: они всю жизнь вместе готовили по этим рецептам, а после смерти свекрови тетради оказались никому не нужны, и Наташа просто взяла их себе.

– «Просто взяла их себе», говорите? Хм… Вы должны понимать, что при известном желании подобный поступок ваш бывший муж может квалифицировать как кражу, – сказал, покачав головой, юрист.

– К-кражу?! – схватилась за сердце Наташа. – Да я никогда в жизни ни у кого ничего…

– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал он и налил ей в стаканчик воды. – Не стоит заранее сгущать краски. Я не пугаю вас, просто хочу, чтобы вы понимали: если истцы захотят раздуть из мухи слона, у них есть для этого все основания. Подумайте: отстаивать свои права на эти самые тетради с рецептами вам придется в суде. И не факт, что решение будет вынесено в вашу пользу. А если дело примет такой оборот, с вас могут взыскать упущенную прибыль и прочие реальные и выдуманные расходы, которые только придут в голову вашим родственникам, такое бывает. И плюс еще компенсацию за моральный ущерб. Поэтому мой вам совет – договаривайтесь. По-хорошему, по-плохому, но договаривайтесь. Это самый правильный выход. И, возможно, единственный в вашей ситуации.

Сказанное юристом повергло Наташу в отчаяние. Судиться с родственниками – с собственным ребенком! – нанимать адвокатов, убить кучу нервов, времени, денег и сил… То есть своими же руками распахнуть двери в ад и позволить, чтобы в ее только-только налаженную жизнь полились нескончаемые потоки дерьма.

Нет, на это она точно пойти не готова.

Но что тогда делать? Взять в проект Ленку, которая наверняка будет не помогать, а только без конца лезть во все отлаженные процессы со своим особенным мнением? А если вдруг ее не послушают, то каждый раз закатывать истерику, что именно она, Лена, как бабушкина наследница тут главная, а Наташа никто и звать ее никак, и звонить отцу, чтобы тот повлиял на мать, одернул ее, поставил на место… Значит, в любую минуту Наташа должна быть готова давать отпор бывшему мужу и дочери в борьбе за проект: ждать подвоха, взвешивать каждое слово, бдительно оглядываться по сторонам. Или же – угодничать, во всем соглашаясь с Ленкой…

Да пропади он пропадом, такой бизнес!

Вся изведясь в размышлениях, как поступить, но так и не найдя решения, Наташа встретилась с Катей и, сидя за столиком в их любимой кофейне, где они не бывали уже сто лет, поделилась всем, что было на душе.

Катя тут же дала совет – не просто неожиданный, а даже ошеломляющий:

– А ты скажи Ленке, что решила отдать ей весь проект. Целиком и полностью. Никаких «дележей прибыли». Раз она «законная владелица» и хочет заниматься влогом, пусть делает все сама, от и до. Увидишь, она сразу испугается и даст задний ход.

– А если нет? – забеспокоилась Наташа. – Я же тогда останусь ни с чем.

– Да что она, совсем конченая дура, что ли? – Катя, как обычно, не выбирала выражений. – У Ленки все-таки хоть какие-то мозги есть. Хватит, чтобы понять – она не справится. Ей жевсепридется делать с нуля. Рецепты выбирать, готовить, комментировать… Съемки организовывать – Дима же не станет с ней работать. Ну и так далее. Все это время, деньги, силы… Конечно, Ленка не потянет. Ты же знаешь, как она ненавидит напрягаться. Я, кстати, не исключаю, что вы с ней к этому разговору больше и не вернетесь. Ленка о нем просто забудет. Но если вдруг снова поднимет эту тему и продолжит напирать, тогда ты ей скажешь…

Слушая подругу, Наташа только вздыхала и качала головой. Катя явно недооценивала упрямство Лены. Наташа знала свою дочь гораздо лучше. Да и подругу тоже знала неплохо и понимала, что Катя дает ей советы «про бизнес». Для нее же, Наташи, вся эта история была прежде всего «про отношения». Она все же надеялась, что дочь не настолько цинична, бессердечна и расчетлива, чтобы хотеть отжать у матери бизнес… Да нет, не бизнес! А главное дело всей ее жизни, к которому она так долго шла и вложила в него всю душу. Конечно, Лена просто не может этого не понимать. Просто она вот такая инфантильная, еще глупенькая и легкомысленная. И рассуждает как ребенок: почему раньше мама и папа всегда покупали новую игрушку, стоит ей захотеть, а сейчас – нет?

Как назло, именно в это время Дима взял неделю отпуска и уехал в деревню проведать отца. Наташа и в благополучные-то дни не любила оставаться без него, так грустно и одиноко становилось ночами в пустой квартире… Сейчас же казалось тяжело вдвойне – так хотелось посоветоваться, а не было возможности. По телефону такое обсуждать не хотелось. Пусть уж Дима приедет – тогда они все обсудят.

Однако дождаться Диму не получилось. Лена вдруг стала звонить каждый день и раз от раза становилась все настойчивее.

– Ну? Что ты решила? – требовательно вопрошала она.

И когда к нетерпеливым вопросам добавились еще и угрозы: «Ну что ты тянешь с ответом?! Мне что – снова папе позвонить?» – Наташа не выдержала.

– Лена, не надо пугать меня папой, как ребенка Бабайкой, – возмутилась она. – Хочешь мой проект – забирай. Целиком и полностью. В свое единоличное распоряжение.

Ответом стала долгая пауза. Потом Лена неуверенно проговорила:

– Но… Я совсем не это имела в виду. Я на такое не рассчитывала… Может, ты все-таки останешься в проекте, а я буду…

– Нет, – решительно перебила Наташа. – Никаких «может» тут быть не может. Или так – или никак.

– Мне надо подумать… – пробормотала Лена и поспешно распрощалась.

Наташа торжествовала маленькую победу. Она не ошиблась в своей дочери. Лена, к сожалению, эгоистична, меркантильна и пока еще не очень умна, но все же понимает, что проект нужен маме не ради прибылей, а ради того, чтобы заниматься любимым делом. И она не подложит маме такую свинью.

Напрасно она так думала о Ленке, ох напрасно…

Дочь перезвонила на другое утро и с задиристостью недальновидного человека, явно не понимающего, во что пытается влезть, заявила: ты, значит, пошла на принцип… Отлично! Раз мама так ставит вопрос, Лена ей докажет, что тоже кое на что способна. И не надо держать ее за бесхребетную размазню, умеющую только хныкать и прятаться за широкой папочкиной спиной. Договорились – она принимает семейный проект. С одной оговоркой: принимает не навсегда, а на время, и лишь для того, чтобы развить его еще круче и, когда тот начнет приносить настоящую прибыль, вернуть маме обратно. Нет, скорее возьмет ее в партнеры. В общем, посмотрит по обстоятельствам. В любом случае, тогда и будет по-настоящему ясно, кто из них двоих лучше разбирается в бизнесе.

Слушая, с каким апломбом разглагольствует дочь, Наташа с невыразимой горечью понимала, до чего бесполезно той сейчас что-то объяснять. И то, что она походя растоптала и отняла у родной матери любимое дело, к которому та так долго и так мучительно шла, и то, что Наташа не бросает никому никаких вызовов и никому ничего не хочет доказать… А просто для нее совершенно неприемлемо ссориться с родными людьми и уж тем более судиться с ними. Хотя для Ленки, похоже, это нормально. Вон куча известных людей с азартом таскает друг друга в суды. Современный такой подход, цивилизованный.

Похоже, она, Наташа, воспитала чудовище. Бездушное, черствое, эгоистичное и меркантильное.

Как так вышло?

Закончив разговор, они отчужденно простились, словно не мама и дочка, а совершенно чужие люди.

Но самую горькую часть этой истории судьба припасла на финал.

Когда Дима вернулся, Наташа в как можно более нейтральных выражениях сообщила ему, что отдает проект Лене. Он встретил новость полным недоумением: что случилось? Еще несколько дней назад все было прекрасно, и вдруг на тебе – такой невиданный фортель. Пришлось рассказывать все с самого начала, и постепенно его изумление сменилось досадой, переросшей в откровенное негодование.

– Наташ, да кто так делает? Что за дикие выходки?! У тебя был полноценный проект, а ты собственными руками затолкала его в унитаз! И даже не сочла нужным получить консультацию у нормальных юристов! Ну да, этот твой дядька «нормальный», конечно! Откуда он? С сайта бесплатных объявлений? А если и нет, все равно наверняка можно было что-то придумать.

– Что тут придумаешь? – с отчужденным спокойствием без конца повторяла Наташа. – Ни за какие бизнес-проекты на свете я не стану судиться с семьей. Тем более – с собственной дочерью. И да, тетради действительно принадлежали свекрови. Ее законный наследник – Алексей, а не какая-то там невестка, когда-то бывшая его женой.

– Да при чем тут тетради?! – с нарастающим раздражением в голосе продолжал возмущаться Дима, явно не чувствуя, что невольно уподобляется тем, кто прессовал Наташу все последние дни. – Это же просто часть целого! Большого, огромного целого. Важная, да. Но всего только часть. И потом, почему ты ставишь меня перед свершившимся фактом? Мое мнение для тебя значения не имеет? В конце концов, твой проект меня тоже касается. Я занимался им с первого дня: креативил, снимал, монтировал видео…

– Может, ты тоже считаешь, что делал это задаром и теперь я должна тебе заплатить?! – со слезами в голосе вскричала Наташа и ушла рыдать в спальню.

Дав ей несколько минут выплакаться в одиночестве, Дима пришел утешать. К этому моменту она и сама уже горько раскаялась в сказанном. Действительно, уж кто-кто, а Дима ни разу не дал ей почувствовать ни капли неловкости из-за того, что она вовсю пользуется его опытом и техническими возможностями. Собравшись просить прощения и мириться, она вдруг услышала:

– Я не считаю, что ты мне должна. Но отчасти это и мой проект, а значит, мое мнение тоже должно учитываться. И оно однозначное: никаких Лен. Проект остается нашим – и точка.

– Как ты не понимаешь, – стараясь, чтобы это прозвучало как можно мягче, проговорила Наташа, – ты заставляешь меня сделать выбор между тобой и дочерью. Это нехорошо, Дима.

– «Это нехорошо, Дима!» «Ты ничего не понимаешь, Дима!» – передразнил он вдруг на редкость противным голосом. – Хватит уже разговаривать со мной, как с ребенком! Я тебе не Лена и не Костик. Я… я твой партнер – во всех смыслах этого слова. И ты не можешь принимать решения по проекту, не посоветовавшись со мной.

– Почему это не могу? – в свою очередь возмутилась Наташа. Ей было обидно до слез. Сейчас Дима говорил почти то же самое, что сказал бы на его месте Алексей, если Наташа вдруг осмелилась бы решить что-то без его высочайшего соизволения. – Я уже сделала свой выбор.

– Вот именно, что «свой»! – Он опять прицепился к словам. – Ты никогда не считаешься с моим мнением. Оно тебя вообще не интересует. Все решения принимаешь сама, даже не посоветовавшись со мной. Ладно, когда дело касается пустяков, вроде того, что ты покупаешь мне носки исключительно на свой вкус или наводишь порядок в моей квартире, раскладывая вещи по собственному усмотрению. Это действительно не так уж важно. Но сейчас…

– Но, Дима… – начала было Наташа и замолкла. В чем-то он, возможно, был прав – она действительно купила ему несколько пар новых носков, когда сочла нужным заменить старые. С Алексеем она всегда так делала, и он воспринимал это как должное. Кто бы мог подумать, что Диму это, оказывается, обидело?

А Дима меж тем продолжал и продолжал говорить – у него явно накипело:

– Меня достало, что ты обращаешься со мной так, будто я пацан несмышленый. Туда не ходи, тут не кури и вообще не кури! Помыкаешь мной, позволяешь себе делать мне замечания при посторонних!

– Когда это я… – начала было Наташа, но Дима не дал договорить:

– Да вот хотя бы у Макса, насчет шашлыков! Опустила меня при друзьях ниже плинтуса! Я уж не говорю про твой день рождения! Как ты рявкнула на меня, когда я хотел тебя поцеловать!.. Будто я пацан нашкодивший! Или щенок!

Он говорил и говорил, а Наташа ошалело молчала. Ей и в голову не могло прийти, что Дима такой обидчивый и такой злопамятный. Когда это все было-то – день рождения, поездка к Максу… Сколько воды с тех пор утекло, а он, оказывается, все помнил и лелеял в душе обиду… Нет чтобы сразу сказать! Тогда бы она ему объяснила, что не стала с ним целоваться при детях лишь потому, что Костику и Лене это было бы неприятно. Ведь в глазах детей она все еще оставалась женой их папы. Конечно, со временем это восприятие изменится, но нельзя же это делать вот так, в лоб…

– Ты что, вообще не слушаешь меня?!

– Извини… – Наташа не без труда вынырнула из пучины своих далеко не радужных мыслей. – Я действительно задумалась. Что ты сказал?

– Я сказал, что проект останется твоим. И что это не обсуждается.

– Дима, ну как ты не понима… – снова начала Наташа и осеклась на полуслове. – Все уже произошло. Я уже отдала проект Лене.

– Ясно, – на удивление спокойно проговорил Дима и вышел из комнаты. Через мгновение Наташа услышала звук закрывающейся входной двери.

Она проревела до позднего вечера. Ночью вскакивала несколько раз – казалось, что он вернулся. В последний раз, проснувшись без четверти семь, уже не уснула. Лежала – и думала, думала… Связи с близкими людьми, которых и без того у нее было не особенно много, рвались одна за другой. Как же так?..

Наташа считала, что Дима остынет и через какое-то время вернется. Они все обсудят, поговорят как взрослые люди и найдут взаимоприемлемое решение. Но когда на следующий день она, как и собиралась, поехала на Мальцевский рынок, то, вернувшись, нашла в почтовом ящике связку ключей. Все вещи Димы из квартиры исчезли. Он съехал, не позвонив и не оставив даже записки.

Глава 15

Через два дня Наташа написала Диме в мессенджере: «Может, поговорим?» Он прочитал сообщение, но так и не ответил, и она поняла, что Дима не вернется. Похоже, история с блогом стала последней каплей и так сильно задела Димино самолюбие, что он предпочел расстаться с Наташей, но не изменить своим принципам. Хотя… разве было это настолько уж удивительно? Судя по тому, что он рассказывал об отношениях с матерью – нет. Ведь и тогда, один раз решив для себя, что мать его предала и недостойна общения с сыном и внуком, он пронес сделанный выбор через всю дальнейшую жизнь.

И ведь там была мать. А тут… тут всего лишь Наташа. Как он это назвал? Партнерша в обоих смыслах?

Окончательно осознав, что и эта часть ее жизни, казавшаяся такой светлой и радостной, больше не существует, Наташа погрузилась в тоску. Все, все бросают ее! Бросают и предают. Но странное дело: душевная боль была сильной, но не такой всесокрушающей, как после расставания с Алексеем. Хотя Алексея она в тот момент уже давно не любила, а Диму наоборот… Или нет? Или тоже любила не так уж и сильно, как ей совсем недавно казалось? В памяти один за другим стали всплывать многие моменты взаимного непонимания, их прошлые, пусть и мелкие, ссоры. Они действительно были разными, и в чем-то – в каких-то вопросах отношения к жизни, во взглядах – Дима действительно был ближе к поколению Ленки и Костика. Его интересы, музыка, фильмы… Наташе они не мешали, но и не увлекали по-настоящему, не стали своими. Как и дурацкие сленговые словечки, которыми вечно бросается Ленка: «орнуть», «жесть», «бомбически», «чилить»… Раньше все это казалось мелким, неважным. Но теперь стало ясно, что Наташа вновь встала на тот скользкий путь, который привел ее брак с Алексеем к разрыву. Вновь, занимаясь убаюкивающим самогипнозом, пыталась на многое закрывать глаза, как было с изменами бывшего мужа. А если с Димой ей тоже не по пути? И жизнь пусть грубо и торопливо, но расставила все по местам?

Ответа на эти вопросы у нее не было. Как и возможности отмести их, начав их отношения с начала. Позвонить и сказать: «Прости меня. Ты был прав. Я послала дочь к черту» – было немыслимо. Да и вряд ли помогло бы, учитывая все остальные его обвинения. А значит, всему суждено оставаться как есть.

Гораздо острее, чем расставание с Димой, Наташа переживала потерю проекта. Иллюзий у нее не было: ничего Ленка назад не отдаст, едва только «как следует разовьет». Для этого она слишком хорошо знала свою практичную девочку: заполучив курицу, несущую золотые яйца – пусть пока что не на потоке, а лишь время от времени, – та из своих цепких лапок ее больше не выпустит. Придумает десяток причин, почему канал «еще недостаточно развит» и не готов к возвращению настоящей хозяйке.

Нет, ну это же надо! Только-только она, Наташа, нашла дело жизни, свое истинное призвание, которое к тому же оказалось и интересно, и полезно многим людям (судя по многочисленным комментариям) – и пожалуйста! Его просто вырвали прямо из рук. Именно из-за этого, а не из-за разрыва с Димой Наташа чувствовала себя особенно несчастной. А еще – опустошенной, усталой и словно бы враз постаревшей. Как там у Пушкина? Вот сидит на пороге старуха, а перед нею – разбитое корыто…

Так и есть: корыто ее собственной жизни вновь дало трещину и грозилось вот-вот развалиться на части.

Тем не менее Наташа не отступилась от своих обещаний, выполнила их полностью и передала Ленке все, что касалось канала, от пресловутых бабушкиных тетрадок с рецептами до паролей к технической зоне сайта. После чего полностью отстранилась от проекта «Рецепты моей свекрови», даже прощального поста не стала писать, не говоря уже об объяснениях по видео. Не хватало еще посвящать десятки тысяч незнакомых людей в некрасивые подробности своей частной жизни. Да и снимать ее теперь некому.

Катя, узнав об этой истории только постфактум, повела себя совершенно несвойственным образом – долго молчала. Целую минуту, наверное. А то и две. Лишь пару раз пробурчала себе под нос что-то похожее на «м-да-а-а… ну и дела… вот уж никогда не подумала бы, чтобы ты… чтобы Ленка…». О том, что совет отдать проект Лене, в общем-то, изначально исходил от нее, даже не вспомнила. И уж тем более не стала ни сокрушаться об этом, ни извиняться, ни поучать, ни сочувствовать. Хотя нет, посочувствовала, но по-своему.

– Слушай, я тут в отпуск решила рвануть. У меня есть приятель, он главврач на термальном курорте в… на… точно не помню, кажется, в Адыгее. Там хорошо: горы, ключи с минеральной водой, тишина. Что-то я совсем загналась. Надо взять паузу. Поедешь со мной?

Представить Катю «загнавшейся», нуждающейся в тишине и горных ключах, да хотя бы и просто усталой Наташе было непросто. Но она понимала, что все сказанное подругой касалось ее самой. Для нее и говорилось.

Этооназагналась. Ведь сколько месяцев проработала практически без выходных! Это ей, Наташе, сейчас нужна пауза. Очень нужна и в сочетании с глотком горного воздуха наверняка поможет прочистить мозги.

А заодно и понять, как жить дальше.

Даже не спрашивая, когда именно Катя намерена ехать, она согласилась. Вечером получила на электронную почту копию билета на свое имя и только тогда увидела, что вылет – послезавтра. Времени собраться было полно. Да и что собирать? Для того чтобы проводить время в обществе подруги и персонала курорта, вечерние платья ей не понадобятся.

В Краснодар прилетели после обеда. Их встретили и отвезли в «Белые верески» (так назывался этот самый термальный курорт) на шикарной старинной машине, то ли «Чайке», то ли «Победе», Наташа в ретроавтомобилях не разбиралась. Всю дорогу она отрешенно смотрела в окно на проплывающие мимо пейзажи и тихонько вздыхала. Катя не приставала к ней с разговорами – ни в аэропорту, ни в самолете, ни в автомобиле.

Когда машина миновала ворота, увенчанные названием комплекса, и поехала дальше в гору, Наташа удивленно спросила:

– А разве нам не сюда? Ты же сказала – «Белые верески».

– Нет, мы будем жить в поселке чуть выше, за поворотом, – объяснила подруга. – Здесь слишком многолюдно и шумно. А мне… нам нужна полная тишина и релакс. Там живет персонал, плюс специально построены домики для желающих снять жилье поспокойнее. Но все процедуры мы будем получать в полной мере, можешь не волноваться.

Действительно, не прошло и пяти минут, как справа и слева замелькали отдельные домики наподобие альпийских шале. Водитель выгрузил их чемоданы возле одного из таких – двухэтажного, коричнево-белого, с буйными зарослями ярко-красной герани, заполонявшей все балконные ящики и кашпо. Пройдя через небольшую гостиную, подруги поднялись по скрипучей лесенке на верхний этаж и разошлись по двум спальням, одна напротив другой. Когда, умывшись с дороги и засунув в шкаф неразобранный чемодан, Наташа отодвинула дверь на балкон, невольно захотелось ахнуть или присвистнуть от изумления. Вид с него открывался шикарный – на горы, на термальный курорт, лежащий как на ладони, на бегущую далеко внизу неширокую речку. Глубоко вдохнув безукоризненно чистый воздух, Наташа медленно провела ладонью по теплым доскам перил и закрыла глаза. До чего хорошо! Ни единого голоса, ни гула машин, ни музыки, ни бормотания телевизора. Только ветер и еле слышимый плеск воды по камням…

Да, здесь она обязательно отдохнет. И имеет на это полное право. Заслужила.

Потекли неспешные дни, заполненные прогулками, оздоровительными процедурами и разговорами по душам. Нежась в гидромассажной ванне или плавая в бассейне с минеральной водой, разглядывая сквозь медитативную полудрему игру света и тени на потолке соляной пещеры, Наташа чувствовала, как к ней потихоньку возвращаются силы. Еще совсем недавно, в один присест получив от судьбы два таких серьезных удара, она бы надолго впала в отчаяние. Вот как было той осенью, когда она разошлась с Алексеем. А теперь ей, конечно, совершенно не весело, но и депрессировать тоже не тянет. Что с ней? Что она чувствует? Разочарована в дочери? Разозлена на нее? Да, пожалуй. К собственному удивлению, Наташа осознавала, что про Диму ей думается гораздо меньше, чем про корыстную и бестолковую Ленку. Именно сочетание проявленных Ленкой корысти и бестолковости заставляло представлять будущее отданного ей проекта в самых безрадостных красках.

Но что сделано, то сделано. Назад не вернешь.

Вечерами они с Катей подолгу сидели на том самом балконе, с которого Наташа в первый день любовалась видом долины. Сидели, как раньше, – и разговаривали обо всем.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет в этой истории? – спросила как-то раз Наташа.

– В которой из двух? – лениво уточнила Катя, поднося ко рту бокал с так полюбившимся им обеим местным полусухим вином.

– Да и в той и в другой, – усмехнулась Наташа. – Собственная реакция. Она какая-то… рациональная, что ли? Я не рыдаю, не грущу, не жалею себя. Даже и не особенно переживаю. Думаю обо всем этом – да. И о Диме, но больше о Ленке. И еще, по инерции видимо, – о проекте. Блога у меня уже нет, а в голове без конца что-то крутится, крутится… Мысли, идеи, сюжеты будущих роликов. Надо бы это сделать, и это, и то… Смешно, правда?

– Что тут смешного? – пожала плечами Катя. – Нормальный такой подход. Конструктивный. Ты знаешь, что за последний год изменилась? Наконец-то стала на человека похожа. Начала не смотреть на собственную жизнь издали, а жить ее. По-настоящему жить. Так сказать, распробовала на вкус.

– Да, так и есть. Распробовала жизнь на вкус, – эхом вторила ей Наташа, печально покачивая головой. – Только уж больно порция оказалась мала.

– Вот только глупости не говори! – поморщилась Катя. – Где мала-то? Все, что ты умеешь, осталось с тобой. И руки у тебя плетьми не висят, сама говоришь. Депрессии нет, есть досада и злость. Отличные ингредиенты! Добавить немножко азарта в этот коктейль – и можно снова чего-нибудь замутить.

Слушая подобные речи, Наташа лишь усмехалась. Какое уж тут «снова замутить»… Хотя кое в чем Катя была права. Она, Наташа, действительно стала другой. И этот внезапный отпуск, с одной стороны, был нужен ей позарез, чтобы расставить все в голове по местам, а с другой – уже через несколько дней стал слегка раздражать. Действуй, действуй, действуй – тикало в голове. Время уходит впустую…

И ведь были силы, чтобы действовать! Мешало одно: полное отсутствие понимания, как действовать, где и зачем.

В одну из ночей не спалось. Поднявшись с кровати, Наташа накинула на обнаженные плечи широкий шарф и вышла на балкон. Ночью, при неярком свете молодого месяца, горы казались не менее красивыми, чем днем, даже лучше – таинственнее, романтичнее, поэтичнее…

Любуясь непривычным пейзажем, Наташа снова и снова думала о своей жизни и внезапно пришла к открытию, удивившему ее саму. Да, за последнее время она и впрямь смогла кое-что изменить в себе и в своей жизни – стала самостоятельной, завела свое дело. И весь прошедший год Наташе казалось, что она действует по Катиным принципам – сама, все сама, с нуля и до заслуженного успеха. Но в реальности-то дело обстояло совсем не так! По сути, она следовала вовсе не Катиной, а Таниной житейской философии! «Нашла мужика», который чуть ли не все сделал за нее – и занятие ей придумал, и технические процессы организовал, и значительную часть работы взял на себя. Ничего себе – самостоятельность! Интересно, а если быть честной с самой собой, смогла бы она все сделать без Димы? Ведь нет. Точно нет. Ну а сейчас? Когда она действительно распробовала «вкус жизни»? Да, сейчас она готова к работе в одиночку. Значит, надо воспользоваться этой уверенностью, пока ее не заслонили сомнения и новые страхи.

Заснув с этой мыслью, когда над горами уже начал заниматься рассвет, Наташа проснулась позже обычного. Кати в домике не было – не став будить заспавшуюся подругу, та отправилась завтракать без нее. Это был их предпоследний день в «Белых вересках»: две недели, отведенные на высокогорный релакс, подходили к концу. Наспех собравшись, Наташа вприпрыжку, словно девчонка, поспешила к ресторану курорта. К тому моменту, когда она вошла в зал, тот был уже почти пуст – большинство отдыхающих давным-давно позавтракали и отправились кто на прогулку, кто на процедуры. Наташа торопливо жевала тосты с поджаренным до золотистой корочки местным сыром, запивая их кофе, и попутно прикидывала, где может быть Катя. И заметила, что возле входа на кухню стоят три официантки: совсем юные, может быть, старшеклассницы. Они то и дело поглядывали в ее сторону и явно о чем-то спорили – вполголоса, но оживленно. Наконец, когда Наташа совсем уже было собралась встать из-за стола, самая смелая, которую подталкивали локтями остальные, подошла к ней и вдруг спросила:

– А можно с вами сфотографироваться?

– Со мной? – Наташа невольно посмотрела через плечо, нет ли кого-нибудь позади. – Вы, наверное, меня с кем-то спутали, девочки.

– Нет, не спутали! – с уверенностью заявила самая смелая. – Моя мама подписана на ваш блог. И она говорит, что ваш рецепт гедлибже – самый лучший! Бесподобный! Пожалуйста, можно мне сделать селфи? Всего один раз. Это для мамы!

Девчонки смотрели на нее с надеждой, тиская в ладошках приготовленные телефоны. Ну разве можно было в такой ситуации отказать?

Когда официантки, осчастливленные «селфи со звездой», ушли, Наташа, забыв, что собиралась поискать Катю, вышла из ресторана и, не обращая внимания на жару, присела на лавочку прямо на солнцепеке.

Ничего себе… Вот она, слава, во всей своей неожиданности и полноте. Что они там тараторили-то? Гедлибже, цыпленок в сметанном соусе, с кукурузной и пшенной «пастой», у нее бесподобный? Но как эта девочка вообще ухитрилась узнать ее? Выходит, все эти десятки тысяч подписчиков кулинарного блога действительно существуют?!

Звучал такой вопрос странно, Наташа и сама это понимала. Конечно, существуют, как же иначе? Но одно дело знать абстрактно, в теории, что твое видео смотрят сколько-то там человек, и совсем другое – встретиться с этим, пусть одним-единственным, человеком в реальности, лицом к лицу и своими ушами услышать, что кто-то воспользовался ее советом, приготовил блюдо по ее рецепту – и ему понравилось. Ее ежедневный труд, бесконечная возня с плитой и компьютером, придирчивый выбор рецептов – все это работало! Живые, настоящие люди смотрели ее сюжеты, черпая в них что-то новое. Обдумывали, готовили, кормили семьи и рассказывали другим. Им это нравилось, им это было нужно.

Так чего же она тогда ждет? Скорее домой, в Питер!

Ах да – у нее же забрали блог…

Ну и пусть! Она сделает новый!

Будь Наташина воля, она бы рванула домой прямо сейчас и тут же приступила бы к работе… Хотя пока еще не знала над чем. Но взять билет на ближайшее время, чтобы мгновенно улететь с курорта в сезон отпусков, не так просто. Придется дождаться завтрашнего дня. И Наташа ограничилась тем, что отправила Кате сообщение: «Ты совершенно права, вкус жизни – волшебное зелье. Хочется пить еще и еще». И добавила хитро прищуренный смайлик с высунутым языком.

Безусловно, внезапный отдых пошел Наташе на пользу: вернувшись домой, она чувствовала, что готова горы свернуть. Дело было за малым – определиться, на что потратить этот невероятный прилив сил. Целыми днями она осмысливала новую идею. Правда, особенно новой та не была: Наташа решила, что менять область деятельности не будет. Кулинария – это ее подлинное призвание, по-настоящему ее дело. Пусть у нее забрали канал и название блога, рецепты свекрови, подписчиков и рекламодателей, зато с ней осталось самое важное – любовь к кухне, к готовке. Значит, она снова будет готовить в эфире. Придумает название, зарегистрирует новый канал, найдет оператора – теперь-то она хорошо представляет, кто ей нужен. Достанет из шкафа собственные рецепты, Ленка про них и не вспомнила. Хотя, прозанимавшись столько времени кулинарным блогом, Наташа теперь понимала, что рецепты – не главное. Безусловно, они очень важны, но это всего лишь материал в руках мастера. Разве кусок самого превосходного мрамора имеет такую же ценность, как статуя, извлеченная из него резцом скульптора? Или самая мягкая и пластичная глина сравнится по красоте с вылепленной полупрозрачной фарфоровой чашкой? А алмаз и бриллиант? А… Да мало ли можно найти красивых сравнений!

Главное – это харизма, про которую ей все уши прожужжал Дима еще в самом начале. Наташа не зря тогда просмотрела целую кучу чужих кулинарных блогов. Большинство из них выглядели яркими иллюстрациями того, «как не надо снимать кулинарные передачи». И это не было предвзятым мнением – мизерное количество подписчиков таких блогов говорило само за себя: мало у кого возникало желание повторить сделанное так неинтересно и скучно. Вот телеведущие, особенно их родного питерского кулинарного канала, – совсем другое дело. На большинство из них приятно смотреть, у них хочется учиться. И дело тут, опять же, не столько в рецептах (в конце концов, большинство из них, кроме особенно уникальных, – лишь варианты друг друга), сколько в личности ведущих. В их индивидуальности, в какой-то изюминке каждой передачи. Фишке, как называл это Дима. В «Рецептах моей свекрови» такой изюминкой-фишкой было незримое присутствие Людмилы Михайловны: ее чудесные рисунки, воспоминания об общении с ней, которым предавалась Наташа, пока комментировала приготовление того или иного блюда. Тех тетрадей, увы, больше нет. Но ведь сама-то она жива и рвется в бой!

Итак, что ей нужно? Во-первых, название блога, во-вторых, коллеги – оператор и помощник по продвижению в соцсетях. По опыту Наташа знала, что заниматься продвижением сама на первом этапе не сможет, будет слишком занята на кухне и перед камерой. Да еще и нового оператора надо будет всему обучать.

Эх, Дима-Дима… Зачем же ты так!

Но думать о Диме Наташа себе строго-настрого запретила.

Выбирая название для канала, она сначала думала обыграть собственную девичью фамилию – Карельская. Но «Секреты кухни Карельской» или «Готовим по-Карельски» не подходили – не стоило вводить в заблуждение потенциальных подписчиков, любителей моченой брусники и ржаных ватрушек-калиток с творогом и картошкой. А назвать проект «Готовим с Наташей (или Натальей) Карельской», как делали многие кулинарные блогеры, казалось нескромным. Как бы хорошо она ни готовила, но она не шеф-повар модного ресторана и даже не дипломированный кулинар. Так что пусть будет что-нибудь простенькое… Хотя почему – простенькое? Пусть будет «Вкус жизни»! Ведь именно с этих слов, случайно оброненных Катей, все и завертелось…

Оператора Наташа выбрала на одном из тех сайтов, где сама так долго и безуспешно искала работу. Просмотрела резюме и портфолио множества кандидатов, и в итоге ее выбор пал на третьекурсника архитектурно-строительного института, который в свободное время снимал на заказ и делал это довольно неплохо. Списавшись, а потом и встретившись с Сашей – жизнерадостным улыбчивым парнем с неисправленным прикусом и заметно оттопыренными ушами, которые он и не думал маскировать ни шапкой, ни длинными волосами, – Наташа договорилась о пробной съемке. Придирчиво изучив снятое, поняла, что ее все устраивает.

Хорошо, что еще не закончилось лето. Пока Саша был на каникулах, они снимали с утра до вечера как заведенные. В этот раз видеоряд, конечно, предполагался куда скромнее, чем в первом блоге, техники такого качества и в таком ассортименте, которая была у Димы, у студента, конечно, не имелось. У Наташи сперва мелькнула мысль купить аппаратуру, но она быстро отказалась от этой затеи. Дорого (а лишних денег как не было, так и нет), да, собственно, и не нужно. Достоинством ее нового влога должно стать не мастерство оператора и монтажа, а ее собственные знания и навыки. Так что они с Сашей ограничились минимумом освещения, двумя камерами – одна статичная, одна в руках – и монтировали снятое тоже с минимальными затратами, с помощью всего одной компьютерной программы.

Пока ее молодой коллега отбирал материал и монтировал, Наташа стояла у него над душой и подсказывала пошагово, как и что нужно делать. В отличие от Димы, Саша на это не сердился и легко допускал вторжение в свою «авторскую манеру». Действительно, ему-то чего? Клиент платит – пусть выпендривается как хочет. Но Наташа-то знала, что она не просто «выпендривается»! Она уже хорошо представляла, что и как нужно делать, а отработанные до автоматизма приемы существенно ускоряли процесс.

В итоге за неделю почти круглосуточного труда они ухитрились подготовить десять роликов. Катя уже ждала наготове: едва увидев в сети новый блог, вновь подключила всех, кого можно, чтобы те подписались. Да и Наташа, отбросив ложную гордость, написала рекламодателям и партнерам, с которыми работала раньше. Так, мол, и так, у меня новый проект… Милости просим.

Для продвижения канала она обратилась было по старой памяти к Анечке – вдруг кого-нибудь посоветует из своих учеников, – но тут не сложилось. Затея с онлайн-школой не выгорела, желающих обучаться чему-то у двадцатилетней барышни с опытом работы в несколько месяцев не нашлось (кто бы мог подумать!), Анечка огорчилась, с горя переквалифицировалась в тренеры по аэростретчингу и теперь даже слышать не хотела ни о каком SMM. Выразив сочувствие, Наташа опять заглянула на сайты по поиску работы и быстро нашла другое юное дарование – чуть постарше, с нужным опытом и приемлемыми запросами в смысле условий и оплаты.

Первый лихорадочный месяц принес в копилку скромных двести подписчиков. Наташа отлично помнила, как начинала в первый раз, и не отчаивалась. Продолжая ежедневно работать, параллельно зорко следила, как обстоят дела в ее старом проекте. И даже иронизировала: как, оказывается, легко теперь стало подглядывать в замочную скважину! И никто тебя не застукает, не станет стыдить. Знай себе открывай страницы и блоги – и пожалуйста: чужая жизнь прямо как на ладони. Сначала – Арины и бывшего мужа, их новой семьи. Теперь – собственной дочери, завладевшей Наташиным кулинарным проектом.

С тех пор как Ленка прибрала к рукам мамин канал, прошло уже больше двух месяцев. Несмотря на обиду, общаться с дочерью Наташа не перестала, хоть и делала это теперь довольно прохладно, но постоянно напоминала себе, что бизнес – это всего лишь бизнес, а дочь у нее одна. Ленка же так и вовсе вела себя как ни в чем не бывало. Похоже, она действительно считала, что не сделала ничего плохого, даже наоборот – она оказывает услугу маме, поднимая рейтинг влога до небес.

Вот только с небесами пока не очень-то задалось…

Созваниваясь и переписываясь с дочкой, Наташа принципиально не спрашивала о делах проекта – ей и так все было отлично видно в сети. Перво-наперво Ленка переименовала ее бывший канал в «Рецепты моей бабули», а также наняла профессиональную повариху. По «чистой случайности» та внешне сильно напоминала Наташу. Как-то ухитрившись снять студию (Наташа предполагала, что все же на папины деньги), Лена заказала роскошные декорации, имитирующие классическую итальянскую кухню, на Наташин вкус – так даже слишком классическую: темного дерева, с колоннами и позолотой. Поначалу Наташа никак не могла взять в толк, как молодой женщине взбрело в голову выбрать такое старье, но быстро разобралась: как выяснилось, дочь решила принципиально сменить всю концепцию блога. С Наташиного «вкусно готовить может любой, это увлекательно и совсем не обязательно дорого» Лена перенесла акценты на имперскую великосветскую тематику, рассчитанную только на обеспеченных. Ну как же! Она ведь жила в Санкт-Петербурге, бывшей столице Российской империи! Слушая, как дочь в кадре разглагольствует о роскоши былых времен, порхая вокруг молча стучащей ножом поварихи, Наташа только головой качала. В Ленкиной интерпретации «бабулиными рецептами» стали стерлядь в шампанском, консоме из фазанов, черепаховый суп и заливное из рябчиков – все то, чего в тетрадях Людмилы Михайловны отродясь не водилось. Но зато идеально попадало в Ленкину картину мира, с которой та прочно сроднилась благодаря своей новой-старой квартире на Репина, ремонт в которой Лена, увлекшись влогом, снова забросила, так и не завершив. Теперь у нее в голове были не лепнина, узорный паркет и печные изразцы, а балы, рауты, званые обеды, ретровеликосветский шик и прочий хруст французской булки. Во время разговоров с дочерью по телефону Наташе порой казалось, что в голосе у нее вдруг начал звучать некий неуловимый галльский прононс – Ленка словно бы вечно была немного простужена, еле заметно грассировала, тянула слова. И вообще всячески делала вид, что она вся – не отсюда, не из этой пошлой эпохи. Поняв, что дочь не на шутку заигралась «в аристократию», Наташа только посмеивалась, до того это было несовременно и глупо. И ладно бы в девяностые, когда вся новоявленная русская «элита» кинулась искать у себя в роду следы Нарышкиных и Юсуповых. Но сейчас-то зачем?

Очень скоро стало понятно, что, несмотря на все Ленкины усилия и перемены, проект начинает потихоньку «сползать». Подписчики и рекламодатели, привыкшие совершенно к другому, по инерции еще какое-то время держались, но количество просмотров стало падать день ото дня. Несмотря на это, Ленка делала вид, что у нее все по плану. В разговорах вела себя самоуверенно, продолжая сыпать идеями, большая часть которых казалась Наташе откровенным безумством: то она задумала обеспечить своей стряпней съемки костюмного сериала, то собралась устроить своей поварихе турне по музеям-усадьбам с сеансами одновременной готовки любимых блюд знаменитых владельцев. Наташа слушала ее – и молчала. Хотя, несмотря на данный себе строжайший запрет рассматривать будущее «Рецептов бабули» как нечто имеющее отношение к ней самой, не расстраиваться все-таки не могла.

Как не могла не расстраиваться и по другому, гораздо более серьезному поводу: ее второй проект развивался трудно и медленно. Да что там – «медленно»! Он практически не двигался с места.

Да, она работала, как и прежде. Слово в слово, шаг в шаг. Все навыки еще были слишком свежи, чтобы Наташа вдруг стала делать ошибки, свойственные неопытным новичкам. Все было привычно, знакомо, но… не то. Не то! С момента старта прошло шесть недель, ролики она делала практически идентичные тем, что остались на старом канале, и использовала те же методы продвижения. Но только там при всех тех же данных популярность росла день ото дня, а здесь число подписчиков практически не увеличивалось.

Как ни уговаривала себя Наташа, что сравнивать собственный второй бизнес со второй семьей Алексея некорректно и глупо, но все-таки – сравнивала. На ум регулярно приходили одни и те же пассажи, отлично описывающие и то и другое. Типа – дважды в одну реку не войдешь, невозможно использовать второй раз однажды пойманное везенье… И если в отношении брака эти утверждения еще могли быть в какой-то степени верными, то в отношении бизнеса… Дважды, трижды, четырежды, да хоть сто раз подряд – ну и что?! Падай – и поднимайся, вновь падай – и снова вставай. Это абсолютная норма. Все так делают. Мало ли что ее новый проект один в один повторяет «Рецепты моей свекрови»! В деле кулинарии на камеру трудно изобрести что-то принципиально новое. В конце концов, она же ничего ни у кого не украла, это был ее собственный блог! А его успех – результат ее собственных трудов!

И тут же тихий насмешливый голосок начинал еле слышно шептать: ой ли, милая? Ты ли одна все это заслужила? Точно-точно это дело только твоих рук? А как же Дима, которого сейчас нет рядом? Да пусть даже и юная самонадеянная Анечка – и та немало сделала для успеха блога. А ты сейчас, как трусливая кошка по снегу, ступаешь след в след по уже сделанным отпечаткам и лишь поэтому хочешь претендовать на удачу? А если сама ты – ничто, пустота? Ноль без палочки? Дырка от бублика? Захотелось сделать красивый жест – швырнуть дочери бизнес, как шубу с царского плеча… Вот теперь и сиди, собирай себе по ворсинке на новую и мерзни, пока собираешь.

Эти мысли, прокрадываясь в голову по ночам, заставляли беспокойно ворочаться до утра, даже если накануне она смертельно устала. Что делать? Как правильнее поступить? Прекратить все прямо сейчас, пока в костре, разожженном ее самолюбием, не сгорела та невеликая прибыль, которую она успела все-таки получить в первом проекте? Или все же продолжить? Идти до последнего? А не получится ли тогда, что мама с дочкой со своим утопическим «Я всем докажу, на что я способна!» вполне стоят друг друга?

Все эти сомнения регулярно доводили Наташу едва не до нервного срыва, но она старалась не распускаться, держала себя в руках, пока как-то ночью не проснулась от головной боли. Морщась, попробовала полежать, массируя лоб и виски в надежде, что, может, отпустит, хотя по опыту знала – от нервов скакнуло давление и чем скорее она примет таблетку, тем будет лучше.

Осторожно выпрямилась на кровати, натянула халат. На пробу встала – и вновь пришлось сесть: голова закружилась. Несмотря на все попытки бодриться, на недавнюю поездку на спа-курорт, на нервной почве последних недель здоровье ощутимо забарахлило. То давление прыгало, то сердце стучало и дрожало, как заячий хвост, – привет, подруга-тахикардия. Нащупав в тумбочке косметичку с лекарствами, Наташа медленно-медленно, везя рукой по стене, побрела за водой. Пока шла – чутко прислушивалась к себе: не скачет ли перед глазами свет от еще далекой кухонной люстры, видный из коридора? Не пора ли сесть на пол, чтобы не грохнуться на него со всей дури, попутно приложившись лбом или локтем об шкаф? Так уже было на прошлой неделе – хорошо, что без переломов и вывихов обошлось. Даже синяков не набила.

Да… Пятьдесят шесть… Возраст теперь точно не в радость.

Запив таблетку, посидела в кухне, прикрыв глаза до тех пор, пока радужные круги под веками не перестали хаотично пульсировать. Боль в голове стала терпимой, но о том, чтобы уснуть, пока не было и речи, и Наташа открыла ноутбук. Накануне она как раз занималась тем, что придумывала меню для праздничного сета в честь ожидавшегося через месяц с чем-то там Хэллоуина. Суп «Кровь вампира», печенье «Ведьмины пальцы», пудинг из тыквы с шоколадно-ореховыми пауками… М-да, докатилась. Самой Наташе до этого «праздника» не было никакого дела, просто нужен был информационный повод для ролика, чтобы сделать его тематическим.

Проверила количество подписчиков в блоге – триста семь. На три больше, чем накануне.

Что ж такое-то… Столько труда – и впустую. Все впустую! Ну что ей теперь – лезть поименно к каждому подписчику своего старого блога и подробно рассказывать, как они с дочерью делили проект и что из этого вышло? Не хотите любоваться на тушенных в мадере крабов и фаршированных фазанами бекасов (или там у Ленки было наоборот?) – приходите ко мне?

Ага, а у меня тут как раз «Ведьмины пальцы» и сосиски в тесте «Мумия в паутине»!

Видела бы Людмила Михайловна, до чего докатилась ее невестка.

Хорошо, что не видит.

Затылок больше не дергало и не пекло, зато закололо сердце. Наташа вздохнула, закрыла крышку ноутбука, а потом закрыла и глаза. Надо бы встать, взять рюмку, налить немного воды, накапать в нее…

Да пропади оно все пропадом!

Вдруг за спиной раздался тихий щелчок, и зазвучала бравурная электронная музыка. Мелодия была короткой и оборвалась так же внезапно, как началась. С трудом обернувшись, Наташа обшарила взглядом кухню. Откуда мог взяться этот звук? Телефон остался в спальне, да и сигнал у него другой…

И тут заметила приоткрывшуюся ячейку на подаренном Димой календаре. Последнюю.

Ну да, все правильно – первые ролики старого блога она выложила в сеть в сентябре. Неужели прошел целый год? Пролетел словно миг… Пришлось подняться и подойти. Вытряхнув на ладонь сложенные записочки, Наташа взяла со стола очки и аккуратно расправила два белых квадратика. На одном ее собственной рукой была написала цифра – скромные пятьдесят тысяч подписчиков. Скромные, потому что к тому моменту, как Ленка захапала «Рецепты моей свекрови», их аудитория уже была почти двести тысяч. На другом – Димина: миллион. И приписка: «Не останавливайся. Действуй – и тебя ждет успех».

Наташа глубоко вздохнула, посмотрела на лежащие перед ней клочки бумаги и фыркнула, не сдержав нервный смешок, с каждой секундой становившийся все сильнее. Вскоре она истерически хохотала во весь голос, не обращая внимания на разрастающуюся в груди боль. Схватившись руками за край стола, раскачивалась взад и вперед, иногда касаясь макушкой стены. Еще бы чуть больше места – и ударилась бы со всей силы.

Миллион… Ай шутник! Ай спасибо тебе, дружок дорогой! Посмешил от души – так, что слезы из глаз прямо льются ручьями!

С трудом успокоившись, Наташа вытерла рукавом халата зареванное лицо и вновь потянула к себе косметичку с лекарствами. Даже не вспомнив, что лекарство от давления выпила меньше получаса назад, приняла еще две капсулы, снотворное и до кучи – таблетку от головной боли. Все равно заснуть наверняка не удастся, а лежать до утра, уткнувшись носом в подушку, с пульсирующими висками – так себе радость.

Миллион. Нет, ну это же надо!

Да и сама она хороша со своими фантазиями…

Выпила еще воды, тяжело прошаркала в спальню, заворочалась, неловко устраиваясь в постели. Похоже, настало то время, когда пора расстаться с иллюзиями, что она выглядит и чувствует себя совсем не на свой возраст. Вот, значит, какая она, старость…

Хорошо бы все-таки хоть немного поспать. Ведь завтра по плану… Да ну его к черту – и план, и весь завтрашний день! Не проснуться бы утром – вот чего ей хотелось. Тогда все само собой сразу кончится.

Глава 16

Но Наташа проснулась. Причем для полубессонной ночи неожиданно рано – около девяти.

А все потому, что на тумбочке у кровати запищал телефон.

– Наталья Владимировна, здравствуйте. Это Карен Робертович, заместитель Елены Алексеевны. Елена Алексеевна просит у вас уточнить – когда вы сможете передать нам овощерезку, масло-пресс и кухонный процессор, числящиеся на балансе проекта?

Спросонья Наташа никак не могла взять в толк – какой-то процессор, Карен… И что еще за Елена Алексеевна?!

А потом вдруг разом поняла, кто ее разбудил и что ему надо.

Карен Робертович, значит. Заместитель Елены Алексеевны.

Похоже, что Ленка, мелкая паршивка, побоялась звонить маме сама и отправила своего заместителя с вопросами, не отдаст ли та кухонную технику. А то «Елена Алексеевна» заказала новую, самую современную, но доставка, к сожалению, подвела. А съемки сюжетов откладываться не могут…

– Молодой человек! – оборвав на полуслове очередную витиеватую конструкцию, воскликнула Наташа. – А не пойти бы вам с такими просьбами сами знаете по какому маршруту? Вместе с так называемым вашим проектом. А по пути передайте Елене Алексеевне, что ничего сверх того, что уже отжала у родной матери, она не получит!

Выпалив эту тираду, Наташа сбросила разговор и в раздражении швырнула телефон на кровать. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы поскорее успокоить сбившееся дыхание.

Нет, ну это же надо! Как только хватило наглости до такого додуматься! Вот уж точно: протяни палец – тут же и руку по локоть откусят!

Чувствуя, что гнев от Ленкиной выходки не проходит, а лишь силится и растет, Наташа принялась нервно расхаживать по квартире. «Нахалка! Бессовестная эгоистка!» – какие только эпитеты в адрес дочери не теснились у нее в голове. От недавних ночных «пропади оно все пропадом» и следа не осталось. Да, пока еще ныл затылок, сердце стучало сильнее, чем следовало бы, но в остальном Наташа чувствовала себя бодрой, живой. И ужасно сердитой.

Ну, Ленка… Мартышка бесстыжая! Мало ей того, что отобрала прекрасный успешный проект и изуродовала его, как бог черепаху!.. Нет уж, все, баста! Больше она ничего им не даст!

Возмущение неудержимо рвалось наружу, и Наташа схватила телефон, выбрала в линейке эмодзи огромный кукиш, подумав, добавила еще парочку и отправила Ленке это короткое бессловесное сообщение.

Вот так! Однозначно и ярко.

И с торжеством отправилась готовить себе завтрак.

За едой Наташа все же немного остыла и задумалась. Ленка права в одном: действительно, уж чего-чего, а домашней кухонной техники у Наташи имелось в достатке и даже избытке. Кое-что даже было в двойном экземпляре – подаренное и купленное самостоятельно. Попадались и откровенно ненужные вещи, вроде мультиварки, торжественно преподнесенной Алексеем на какое-то 8 Марта. Наташа ее так даже и не распечатала, так как принципиально не пользовалась такими вот «кухонными помощниками», предпочитала делать все сама, – и Ленка забрала мультиварку с собой, когда перебралась в квартиру Наташиной мамы. Кстати, надо будет у нее при случае выяснить, виден там финиш ремонта или все еще нет. Сколько он тянется-то? Год, полтора? Даже, кажется, больше. Пора бы уже и закончить…

Так что один из кухонных комбайнов можно, пожалуй, Ленке отдать, все равно без дела стоит. И тестомесильную машину в придачу. Тесто Наташа тоже любила замешивать сама, чувствовать его руками, пропускать между пальцами. Оно ведь живое и при человеческом обращении всегда с благодарностью реагирует на твою заботу, поднимается дружно и без ненужных сюрпризов.

Да, даже при наличии нового блога Наташе много чего не понадобится. Она практически и не пользовалась доброй половиной своей техники, когда готовила по тетрадкам Людмилы Михайловны, и делала это совершенно сознательно, потому что всегда хотела, чтобы ее видео были полезны. Чтобы у людей, посмотревших очередной сюжет, прямо руки сами собой зачесались побыстрее приготовить увиденное. А электромясорубки с целой кучей разных насадок, всякие отжималки и прессовалки есть далеко не у каждой хозяйки. Кухни-то у всех разные. И возможности разные – кастрюли, плиты, духовки. У кого-то газ, у кого-то электричество, у кого-то вообще уголь или дрова. Где-то просторно, как на ее собственной кухне, где-то выделен небольшой уголок…

Стоп!

Подцепив кусок омлета с беконом, Наташа застыла, не успев донести вилку до рта.

Вот оно!

А что, если именно это и сделать фишкой ее нового блога – разные кухни? Что, если Наташа будет готовить не дома, а «на выезде», в гостях у разных людей? Да еще вместе с ними? Основная идея проекта будет проста как мир – готовить может каждый и на любой кухне. С приглашающего – продукты и помещение, а Наташа привезет с собой свое мастерство. Будут готовить в четыре руки, снимать весь процесс на видео, а после обработки и монтажа Наташа выложит ролик у себя на канале. Да, такое может быть интересно. Жаль только, что название «Вкус жизни» сюда уже не годится, поскольку оно не отражает главной идеи влога. Надо будет заменить его на… скажем, «Кулинарный визит». А что? Отличный выбор! Эдакий отголосок всяких телевизионных «Ответов» и «Вопросов» на разные дачно-домашние темы. Достойный продолжатель в том же ряду.

Забыв про остатки омлета и кофе, Наташа, боясь спугнуть сошедшее на нее вдохновение, принялась развивать идею дальше. Хорошо, что ручка с блокнотом всегда были под рукой. Как там Дима называл эти сеансы одновременного взаимо- и самогипноза? Брейнсторминг? Вот именно! Но сегодня источником креатива была только она сама.

Конечно, без прежнего профессионального оборудования все будет немного скромнее. Но в этом есть свои плюсы: у многих людей кухни маленькие, и места для дополнительных камер и стоек со светом там просто нет. Так что придется и дальше обходиться силами одного Саши, если тот, конечно, захочет работать в таких условиях… Да захочет! Непременно захочет! Он же не какой-нибудь профи-сноб, типа того, кого не будем вспоминать и показывать пальцами…

Чем больше Наташа обдумывала эту идею, тем больше она ей нравилась. Никаких особых новшеств и незнакомых трудностей видеоблог в формате «Кулинарного визита» не сулил. Разве что для перемещений по городу необходима будет машина, а ее у Наташи больше не было, и денег на покупку авто, пусть даже подержанного, сейчас не имелось. Но и эта проблема решалась – благодаря такому замечательному изобретению человечества, как каршеринг.

Свалив в раковину посуду, Наташа уселась за ноутбук. Так… Перво-наперво нужно зарегистрировать название блога. «Кулинарный визит» – это же настоящая бомба! И как она сразу не догадалась? Два месяца впустую прошло. Погодите… занято? Как?! Не может быть!

Увы, почти сразу пришлось убедиться, что хорошие названия, как подковы от золотых кобылиц, на дороге просто так не валяются. «Кулинарный визит» был давным-давно зарегистрирован за каким-то полузаглохшим каналом. Недоуменно глядя в экран, Наташа лихорадочно соображала, что делать дальше. Явившееся ей как озарение название казалось идеальным. Практически единственно подходящим для нового проекта. Никакие «Кулинарный десант», «Гастрономический демарш» и прочие «заезды-наезды» Наташу не устраивали. Только «Кулинарный визит» – и точка!

В раздражении щелкая кнопками, она хаотично открывала сюжеты на этом самом канале и думала, что же делать. На экране мелькали какие-то невнятные поездки на дачу, где толпа теток с золотыми зубами варила варенье в тазах, беспрерывно при этом треща и смеясь… Кто эти люди? Безвкусная самодельщина!

Присмотревшись внимательнее, Наташа поняла, что канал-то не полузаглохший, а заглохший совсем: обновления на нем не выкладывались больше года. Не раздумывая ни минуты, она написала владелице и предложила выкупить у нее название, но ответа не получила. Промаявшись до середины дня, Наташа попутно развила бурную деятельность, пытаясь любыми способами добраться до хозяйки позарез нужного ей сокровища. Прошла по всем ссылкам, просеяла кучу однофамилиц, облазила весь интернет и наконец нашла телефонный номер, который – чисто теоретически, а может, и нет, да плевать! – мог быть связан с каналом. Внутренне обмирая (вдруг будет выключен?), тут же и позвонила.

Повезло. Ответил заспанный женский голос. Хозяйка канала обитала в Хабаровске и час назад легла спать. Торопливо и не особенно искренне извинившись, Наташа принялась излагать суть просьбы. Хозяйка никак не могла взять в толк, что нужно этой ужасно взволнованной женщине из Петербурга, и сначала попыталась отложить разговор до утра. Но услышав «я готова немедленно выкупить у вас “Кулинарный визит” за сто тысяч рублей», тут же проснулась.

И согласилась.

Оформить сделку договорились на следующий день. Несмотря на охватившее ее лихорадочное возбуждение, Наташе все же хватило ума сообразить, что такие вещи «на коленке» не делаются. Нужно заключить договор, проконсультироваться с юристом. Но задаток она все же, не удержавшись, внесла. Понадеялась на порядочность совершенно незнакомой ей женщины.

А то вдруг конкуренты в последний момент перехватят?!

И все сложилось. Наташа не обманулась в своих надеждах и уже следующим вечером с замиранием сердца разглядывала строку в админзоне канала, где значилось имя новой владелицы: Добрынина Наталья Владимировна.

Все, сделано. Можно двигаться дальше, запоздало сообразив, что, наседая на ни в чем не повинную хабаровчанку, она вела себя немногим лучше, чем Елена Алексеевна с Кареном Робертовичем… Но нет, все же Наташе стыдиться нечего. Она ни у кого ничего не требовала, а совершила честную сделку.

Уже засыпая, в своих дерзких счастливых мечтах о будущем «Кулинарного визита» Наташа мимолетно подумала, что с предложенной за название канала ценой немного погорячилась. Может, хозяйку устроила бы и не сотня, а всего половина… Но что толку жалеть? Главное, что название теперь у Наташи в кармане.

До чего же ход ее нынешних мыслей отличался от того, как она думала год назад! Тогда она всего опасалась, подолгу сомневалась, много чего не знала. Робела, стеснялась, мучительно собиралась с силами, чтобы сделать один-единственный шаг. Теперь все по-другому. Едва почувствовав, чтоэтоей действительно нужно, она в два молниеносных прыжка заполучила желаемое. Как пантера, дикая свирепая кошка, умеющая и терпеливо выслеживать свою будущую добычу, и вцепляться в нее мертвой хваткой, когда приходит подходящий момент.

Вот так и нужно действовать дальше: терпение и упорство, скорость реакции и точный расчет. Вот он – вкус жизни.

«Действуй, не останавливайся!» – вон, даже Дима ей в прошлом году так писал.

Утром, по-прежнему ощущая, как за спиной вибрируют крылья делового возбуждения и энтузиазма, она позвонила Кате и вывалила той свою новую идею.

– Слушай, это же гениально! – с ходу поддержала Наташу обычно всегда преисполненная иронии и скепсиса подруга. – Потрясающая идея! Никогда не встречала ничего даже близко похожего. Значит, так… Завтра суббота. Бери утром за шкирку своего бедолагу-студента с камерой, и дуйте оба ко мне. Будем пилотный ролик снимать.

От такого напора Наташа даже немного опешила, но, подумав, решила: действительно, чего время впустую терять? В кои веки у Кати есть свободное время, которое она готова предоставить Наташе. Значит, надо за сегодняшний день подготовить сценарий, купить продукты (исключительно в этот раз!), собрать инвентарь. А то видела она эту самую Катину кухню: штопор с искусственным интеллектом и коктейльные трубочки в хрустальном ларце.

Остальное придется тащить на себе.

Самое сложное будет – уломать Сашу. Суббота ведь, вдруг у него уже есть определенные планы?

К счастью, Саша как раз сидел без копейки в кармане, а значит, и без каких-либо планов, и на предложение поработать на выезде немедленно согласился, даже не спрашивая, куда нужно ехать.

Утром, собрав в две огромные сумки только самое необходимое, Наташа заехала за Сашей на каршеринговом авто и ровно в полдень позвонила в квартиру Кати. Меню согласовали еще накануне: из предложенного Наташей внушительного списка Катя выбрала теплый салат из жареных перепелиных желтков с томатной сальсой и базиликом и карасей в сметане на подушке из моркови и лука.

– Кухня фьюжен, конечно, уже сто лет как всем надоела, – говорила Катя, двигая вместе с Наташей поближе к окну собственный кухонный стол, пока Саша настраивал аппаратуру. – Но твои караси бесподобны. Как сейчас помню, хоть и ела их всего раз.

Наташа молча улыбнулась в ответ. Однажды Алексей привез с рыбалки чуть не полведра карасей, и она нажарила две огромные сковородки. Дело было на даче, у нее как раз гостила Катя. И весь длинный июльский вечер они вчетвером (там был еще какой-то Катин бойфренд, но кто именно – Наташа совершенно не помнила) просидели в беседке вокруг стола, объедаясь этими самыми карасями и отчаянно шлепая себя по плечам и затылкам – лето выдалось особенно комариным. А потом, глупо хихикая, вымакивали с чугунного дна тушенную с овощами сметану, опуская в нее куски черного хлеба. Совсем как в пионерском лагере в детстве, во время прощального костра.

Да, было время… Приятно осознавать, что хорошие воспоминания, связанные с Алексеем, у нее все-таки есть.

Сняли в этот раз на удивление легко, чуть ли не все с одного дубля. Просматривая вечером материал, Наташа разве что не причмокивала от удовольствия – на ее взгляд, для первого раза получилось вообще идеально. Неожиданно в Кате проснулся настоящий талант, она прекрасно держалась перед камерой, будто ее вовсе и не было, непринужденно двигалась и остроумно шутила. Понимая, что сценарий получился сырой и потом ей наверняка захочется дополнительно прокомментировать суть своих действий, Наташа специально попросила Санька сделать несколько долгих планов продуктов, разложенных на столе, снять их с Катей руки, общий вид кухни. Так и вышло – при монтаже все эти кадры здорово пригодились.

Все воскресенье Сашка прилежно монтировал ролик, и к вечеру Наташа залила его в сеть. Не волновалась вообще: откуда-то твердо знала, что в этот раз все будет как надо. Еще бы! В последней отснятой сцене они все втроем уселись за стол, чтобы съесть приготовленное. Вытащенный из-за камеры Саша сначала немного стеснялся, но потом успокоился и расслабился. Оставив женщинам манерный салат из непонятно чего, парень навалил себе целую горку жареных карасей и принялся их методично обгладывать, аккуратно строя забор из хребтов по краю тарелки. Потом эти кадры, озвученные подходящей музыкой, стали финальной заставкой, а поверх шла надпись: «Приглашайте – приеду, и будем готовить вместе. Это весело и бесплатно!»

Глава 17

Желающие принять у себя дома «Кулинарный визит» объявились быстро. Среди них оказалось немало старых подписчиков, которые наконец-то и сами, без личных приглашений, нашли новый Наташин канал через поисковые сервисы и теперь страшно радовались, оставляя комментарии в духе: «Вот вы где, а я вас искала!»

Пока шли переговоры с первыми потенциальными соведущими, Наташа решила, что было бы неплохо еще раз обкатать схему действий на ком-нибудь из знакомых. И, если все пройдет гладко, выложить сделанный ролик в сеть.

Вот только на ком? На собственной кухне она уже снимала много десятков раз, получится ненатурально. Катя уже охвачена, Таня… Отношения с Таней восстановить так и не удалось, и это было очень печально. Наташа даже не была уверена, что та знает о переменах в ее нынешней жизни: о том, что канала «Рецепты моей свекрови» у нее больше нет, о расставании с Димой, о новом проекте. Но звонить и жаловаться не хотелось, так что Таня с ее кухней отпадали. Хотя жаль: кухня у Тани как раз подходящая – маленькая, типовая, в блочной малогабаритке, не пройти и не развернуться вдвоем. Было бы интересно попробовать…

О том, чтобы проситься с такими идеями к Костику с Евой, и речи быть не могло, наверняка они их не одобрят. А даже если и согласятся из вежливости… Тут Наташа ясно представила, как Ева стоит в кадре с деревянной спиной, всем своим видом показывая, как она изнывает от присутствия в доме свекрови. Нет уж, спасибо. Зачем ей такое счастье?

О том, чтобы договориться с Леной, не могло быть и речи.

Но что же тогда делать?

Выход, как часто бывает, нашелся внезапно. В один из дней, обсуждая с Сашей по телефону условия предстоящей работы на выездах (с октября у того начиналась учеба), Наташа вдруг спросила:

– А ты сам-то как?

– В смысле?

– В смысле – «мальчик, хочешь сниматься в кино?». Давай следующий выпуск снимем у тебя дома. Завтра, к примеру, если у тебя есть свободное время.

– Не, не успеем. Сначала надо будет тыщу четыреста километров проехать, – усмехнулся парень.

– Почему? – удивилась Наташа.

– Потому что я из Архангельска. А в Питере в общаге живу.

– Да? Слушай… Но это же… замечательно! – думая о своем, ляпнула было Наташа, и Саня тут же хмыкнул:

– Не сказал бы. Дома вообще-то лучше.

– Ой, извини! – опомнилась Наташа. – Я не в том смысле, что в общаге жить замечательно, а в том, что это особенная фактура. Можно снять специальный студенческий выпуск. Понимаешь меня?

– Понимаю. Но… вообще-то у меня из продуктов – только сода и соль. Я «дошики» каждый вечер в ларьке у метро покупаю и в банке завариваю. Очень удобно.

– Ерунда! – отмахнулась Наташа, целиком захваченная наклевывающейся идеей съемки. – Я все привезу с собой. Только камеру заряди, чтобы не было как в прошлый раз, хорошо?

– Да ладно, – обиженно забубнил он. – Все равно батарейки хватило…

– Ага, после того как ты ее под мышками грел – конечно, хватило! Ну что, встречаемся завтра? Тряхнем стариной?

Фыркнув со смеху, Сашка неуверенно согласился.

О своем выборе оператора Наташа, кстати, ни разу не пожалела. Могла бы, наверное, и получше найти – поопытнее, посерьезнее. Но, когда она разглядывала фотографии кандидатов, этот улыбчивый лопоухий мальчишка сразу ей приглянулся. Узнав его ближе, она поняла, в чем причина: наверное, в глубине души ей хотелось, чтобы Костик в годы студенчества больше походил на Сашу. Был бы таким же энергичным и жизнерадостным, иногда бестолковым, но милым, чтобы почаще смеялся и совершал всякие глупости – без неприятных последствий, конечно. Во всяком случае, чтобы не было в нем этой избыточной въедливости и рассудительности, делавших ее сына похожим на юного старичка. И этой его комичной, по сути, серьезности, с которой он вечно подходил к вещам, по Наташиному мнению, вообще не стоившим внимания.

Но что поделаешь? Каждому при рождении достается свой персональный мешок с подарками от судьбы, и поменяться с соседом ни у кого не получится.

Пожалев голодных студентов, Наташа в тот день накупила продуктов на собственные деньги и поехала в общежитие. К ее удивлению, кухня там выглядела довольно прилично и чем-то неуловимо напоминала коммунальную кухню из квартиры ее детства на улице Блохина. Во всяком случае, была большой, пусть с минимумом посуды, зато с массовкой на заднем плане. Прознав, что «прикольная тетка-влогерша» затеяла снимать кулинарное шоу, отовсюду стал подтягиваться свободный народ. Девчонки взялись помогать, парни просто дурачились, отпуская в их адрес не всегда понятные Наташе шутки, после чего кухня оглашалась взрывами общего хохота.

Разобравшись с имеющейся и привезенной посудой, Наташа решила особо не выпендриваться и готовить только простые и сытные блюда. Обнаружила в духовке несколько противней и похвалила себя, что захватила большую коробку листов для лазаньи. Сделала целых две – с домашним фаршем и вегетарианскую, с баклажанами и кабачками. Нажарила огромную сковородку куриных котлет, наварила картошки. Пока девчонки строгали свежий салат, успела на скорую руку сделать тесто-пятиминутку для торта. Сашка исправно кружил вокруг нее с камерой, снимал все подряд. Пригодится материал, не пригодится – они потом разберутся.

В этот день Наташа много смеялась и чувствовала себя очень счастливой и молодой. Было суетно, бестолково, все наелись и навеселились. Съемки плавно переросли в вечеринку по поводу дня рождения одной из девчонок, на которую уставшая Наташа, разумеется, не осталась. Еще не хватало портить студентам праздник присутствием никому не знакомой тетки! Но как же было приятно увидеть, укладывая в машину изрядно похудевшие сумки, как к ней торопливо бегут двое парней с огромным букетом!

Астры, купленные студентами у бабушек возле метро, простояли почти две недели. А снятый материал оказался по большей части совершеннейшим «неформатом». Наташа сначала решила, что не станет даже пытаться монтировать из него ролик, но Сашка ее все-таки уломал. Последним аргументом, наповал сразившим Наташу, стало его сердито-решительное: «Если это так принципиально, я даже денег с вас за монтаж не возьму!» Ну разве можно после такого заявления не согласиться? Сашке пришлось как следует попотеть, и все равно от результата Наташа была, мягко говоря, не в восторге. Но, к ее несказанному удивлению, неудачный ролик сразу прирастил хвост восторженных комментариев с благодарностями и пожеланиями успеха, а количество подписчиков выросло в разы. Не прошло и часа, как появилось уже больше десятка желающих принять следующий «Кулинарный визит» у себя.

И понеслось…

Популярность канала росла не только благодаря эффективному продвижению, но и благодаря сарафанному радио. Каждый из людей, пригласивших Наташу на свою кухню, обязательно давал ссылку на ее влог всем своим знакомым. Те приходили, смотрели, и кое-кто оставался, становился подписчиком или записывался в участники – чтобы потом самому прорекламировать передачу со своим участием в собственном окружении.

Одним из плюсов новой идеи Наташи стала возможность выбирать места съемок, и она старалась, чтобы локации, особенно идущие подряд, были как можно менее похожи. Одновременно она рассматривала варианты предстоящих съемок в хрущевке, в новостройке за КАД, в «барской» квартире в самом центре города, в таунхаусе, в коттедже элитного загородного поселка, в скромном старом доме частного сектора в области и даже в коммуналке. Переписка с потенциальными клиентами отнимала кучу времени, впору было нанимать личного секретаря. Пестрый хоровод женщин, мужчин, студентов, стариков и буквально вчерашних детей, горожан и жителей сельской местности, соотечественников и едва говорящих по-русски мигрантов, богатых и ограниченных в средствах, аллергиков, сидящих на диете, придерживающихся ЗОЖ ежедневно кружился перед глазами, складываясь в требовательный многоголосый хор. Все чего-то хотели, всем непременно было нужно кое-что уточнить, застолбить дату и время, согласовать будущее меню… От разных нюансов и чужих запросов, порой сильно смахивающих на капризы, голова у Наташи шла кругом. Но до чего же ей было интересно! «А это смогу? А если еще и вот так? А такое потянем?» – постоянно тикало в голове.

Выбрав подходящего кандидата, всю неделю Наташа созванивалась и переписывалась с ним, изучая фотографии кухни и обсуждая меню. Согласовав все детали, в субботу, прихватив Сашку с камерой, приезжала в выбранный дом и готовила вместе с хозяином или хозяйкой, а порой и с целой семьей. В воскресенье Саша монтировал видео на своем ноутбуке, и – вуаля! – к вечеру ролик уже можно было заливать в интернет.

Поначалу Наташа, вспоминая сложное Димино оборудование и то, как кропотливо он обрабатывал едва ли не каждый кадр, очень волновалась насчет видеоряда, но, выложив в сеть несколько первых роликов, успокоилась. Да, конечно, видео, снятое только двумя, а порой и одной камерой, без навороченного освещения и прочих Диминых «приблуд», смотрелось, возможно, менее эффектно… Но на Наташин, весьма далекий от настоящего кино- и телебизнеса взгляд, это было не столь уж страшно. Наверняка профессионалы нашли бы, к чему придраться, но Наташу, а главное, ее подписчиков, все устраивало. Процесс готовки был хорошо виден, комментарии ведущей – прекрасно слышимы и понятны. Что еще нужно? А главное, что вселяло уверенность, что она все делает хорошо, – все новые и новые комментарии, появлявшиеся под каждым сюжетом. Зрители благодарили и спрашивали, спорили и ругались между собой, хвалили и критиковали. Порой писали и гадости, к чему Наташа уже не то чтобы привыкла, но, по крайней мере, научилась не принимать близко к сердцу. Но при этом никто из злопыхателей ни разу не придрался к качеству ни картинки, ни звука – все изгалялись только над содержанием, а не над формой.

Каждый нанесенный «Кулинарный визит» становился интересным событием, и Наташа порой жалела, что не обладает литературными способностями. Вот бы все это описать! Нет, ну правда, грех было пропадать такому добру. Через два раза на третий с ней обязательно случались какие-нибудь истории. И смешные, и грустные, а чаще всего – вперемешку.

Так, для одного из первых визитов она выбрала заявку отставного преподавателя Техноложки, того самого института, в котором когда-то училась. Это был одинокий пожилой человек, живущий в бывшем доходном доме на пересечении Можайской и Загородного проспекта. Звали его Александр Михайлович, но, как ни старалась Наташа припомнить, читал он у нее лекции или нет, ей это так и не удалось. Приглашение Александра Михайловича сразу подкупило ее. Он писал, что как раз в одну из суббот празднует свой день рождения и ждет в гости родственников – двух сыновей с женами и взрослыми внучками. С отварной картошкой в мундире и «ножками Буша» он и сам как-нибудь справится, но вот очень бы хотелось добавить к ним еще хоть пару салатиков. С печенью трески, например. Или с солеными крекерами…

Живо представив себе вкус раскисшего крекера, обильно пропитанного покупным майонезом, Наташа мысленно содрогнулась. Интересно, что он еще готов туда положить? Шпроты? Зеленый лук? Тертое яблоко? Сочетать между собой что-то более омерзительное было бы трудно. А «ножки Буша»! Ничего себе, память у старика. Перефразируя шутку – вспомнил дедушка первый поцелуй… Когда это было.

Бедные родственники. Знают ли они, что их ждет?

Одним словом, надо было ехать и срочно спасать желудки именинника и его гостей.

Пожилой хозяин встретил Наташу с Сашей во всеоружии предпраздничных приготовлений: под потолком плавали волны сизого чада, на кухне что-то совсем недавно сгорело дотла. Хорошо, что камера не могла записывать запах! Наспех проветрив, Наташа принялась раскладываться на обширном столе, покрытом видавшей виды клеенкой. Осмотрела приготовленные продукты и предложила Александру Михайловичу сделать самый простой винегрет, салат из кальмаров с шампиньонами и кукурузой и курицу в медово-горчичном соусе. Тот спорить не стал. Поручив хозяину чистить вареные яйца и лук, Наташа, с улыбкой поглядывая в камеру, привычно защебетала над всем остальным. Ловко резала кубиками и соломкой, перемешивала, натирала…

Пока окорочка стояли в духовке, пришлось сделать технологический перерыв, и Наташа с разрешения Александра Михайловича пустилась бродить по квартире. С первого взгляда было понятно, что жизнь человека, обитающего в этом доме, тесно связана с наукой и техникой. На всех горизонтальных поверхностях громоздились журналы и книги, на полу и даже на подоконниках стояли и лежали разобранные приборы. Судя по их запыленному виду, лежали уже очень давно. На стене над рабочим столом висела фотография женщины, перечеркнутая траурной черной лентой в правом углу. Наташа тихонько вздохнула. Все было ясно без объяснений.

Когда отсняли весь нужный материал, Александр Михайлович засуетился: многословно благодарил, даже пытался предлагать деньги за помощь. Наташа смущалась, отнекивалась. Пора было собираться, но что-то в поведении именинника подсказывало, что торопиться не стоит. Может быть, он хочет что-то сказать? Попросить? Или просто соскучился в одиночестве и рад пообщаться? Но сегодняшний вечер у него и так будет полон общения – придут дети, внучки…

Оказалось, что как раз с этим и возникла проблема. Не придут. То ли не смогли, то ли не захотели… Именинник уже успел пригласить кое-кого из соседей – не пропадать же наготовленному добру, – но те ответили как-то неопределенно… А может быть, Наташа с его тезкой тоже смогут задержаться на часик? Ему было бы очень приятно.

Глядя, с какой надеждой старик переводит взгляд с нее на Сашку и обратно, Наташа почувствовала, что у нее сжалось сердце. Одинокая старость… Мало что может быть хуже.

Они задержались, и «часиком» не обошлось. Сашка сбегал в магазин за шампанским и тортом, а тем временем все же подошли и соседи – немолодая семейная пара. И только Наташа приготовилась вежливо поскучать, слушая совершенно неинтересные разговоры незнакомых людей, как оказалось, что оба супруга всю жизнь проработали в одном из старейших и, на Наташин взгляд, лучших петербуржских театров: он был актером, пусть и малоизвестным, а она – костюмером. И весь вечер их свежеиспеченная компания, в перерывах между едой и щедрыми похвалами Наташиному кулинарному мастерству, умирала от смеха, слушая театральные байки, которыми так и сыпал немолодой, но весьма импозантный артист.

Простились все сердечно, как будто знали друг друга сто лет, и, когда Александр Михайлович, благодаря Наташу, со всей искренностью заявил, что не помнит в своей жизни другого такого чудесного дня рождения, она была в буквальном смысле тронута до слез. А при монтаже ролика вдруг выяснилось, что Сашка – вот ведь молодец! – ухитрился заснять не только процесс готовки, но и часть их веселых посиделок. Выяснив для приличия через Александра Михайловича, не будут ли его соседи против того, чтобы засветиться в сети, Наташа добавила в ролик несколько кадров застолья, после чего число желающих пригласить ее к себе еще больше подскочило.

Визит к одинокому преподавателю стал лишь одним из звеньев в длинной цепочке самых разных событий, из которых теперь состояла Наташина жизнь. Почти сразу за ним приключилась еще одна удивительная история, после которой Наташино представление о том, как по-разному могут жить люди, изрядно расширилось. А ведь раньше и в голову не приходило, что в ее возрасте она может чего-то не знать!

Ей написала женщина, представилась Кристиной и попросила нанести «кулинарный визит» ее дому. Из предварительной переписки Наташа узнала, что у Кристины немаленькая семья – целых шесть человек. Живут очень дружно, часто готовят вместе, и, узнав от подруги, что в интернете можно заказать съемку и готовку у себя на дому, Кристина прямо загорелась идеей порадовать своих домашних чем-нибудь вкусненьким. Насчет кухни Наташа может не волноваться, она у них замечательная – большая и современная. Как и насчет продуктов – Кристина без проблем купит все, что скажет Наташа.

Это обстоятельство было, кстати, немаловажным. Просто удивительно, как часто желающие пригласить к себе «Кулинарный визит» рассчитывали чуть ли не магазинные пельмени вместе с Наташей варить! Или разогревать на камеру в микроволновке замороженную пиццу. Мало того что самой Наташе это было не интересно, она еще и никак в толк взять не могла: людям-то такое зачем? Посмотреть на «себя в интернете»? Засветиться в новом модном канале, который активно рекламируется (скрепя сердце, чтобы побыстрее продвинуть проект, Наташа все-таки согласилась прибегнуть к услугам настоящих, «заоблачных» профессионалов с их безбожными ценами. Но только на месяц!)?

Поэтому, чтобы не тратить попусту время на бессмысленные дискуссии, она составила список блюд, которые может и хочет готовить для съемки. Список был длиннющим и учитывал все мыслимые и немыслимые пожелания любителей вкусно поесть. Это оказалось удобно: достаточно было выслать список потенциальному кандидату в соведущие ролика, и тот мог выбирать все что хочет, на свой собственный вкус.

Кристина была твердо настроена не скупиться. Она захотела приготовить полноценный обед с закусками, супом, горячим и даже десертом. Наташа обрадовалась: такие предложения поступали нечасто. Тем более что и кухня у Кристины вполне соответствовала ее амбициозным планам, необходимая посуда и техника тоже имелись. Для того чтобы точно уложиться в одну «съемочную смену», договорились встретиться раньше обычного, в десять. Сашка, которого разбудили в восемь – в ужасную рань! – всю дорогу брюзжал и явно был недоволен. Чуть ли не в первый раз Наташа видела его в таком расположении духа. Пришлось даже сделать ему замечание:

– Все, хватит нудеть! Интересно, а как ты дальше будешь работать? Пять через два, с девяти до шести?

– Ну, это когда еще будет… – зевая, пробурчал студент. – И потом, может, мне повезет. Не все же в офис таскаются ни свет ни заря. У кого-то свободный график. Или вообще можно из дома работать, – при этих словах он выразительно посмотрел в ее сторону.

Свободный график. Из дома, значит, работать… Ну да.

Знало бы это наивное, не обремененное опытом жизни дитя, что значит не спать по ночам, снова и снова прокручивая в голове завтрашний «из дома» рабочий день, когда тебе в одиночку нужно за час сделать то, что втроем делают за три. Или «свободный график» – знай себе, вкалывай без выходных и праздников все то время, которое организм способен обходиться без сна. Без отдыха как-нибудь перебьется, а вот на сон, к сожалению, перерывы нужны.

Семья Кристины жила в современном доме в одном из новых районов на Малой Охте. Дверь квартиры открыла женщина в возрасте где-то между тридцатью и сорока, одетая не совсем чтобы для многочасовой работы на кухне, но, если ей было не жалко наставить на лимонно-желтую блузку жирных пятен и брызг от мяса и овощей, это было ее полное право. Сама Наташа всему остальному предпочитала высокие фартуки из неотбеленного полотна, украшенные крестецкой строчкой. Помнится, самым первым в ее коллекции стал подарок Людмилы Михайловны на четырехлетие совместной жизни с Алексеем, их льняную свадьбу. До полотняной, когда празднуют прожитые вместе тридцать пять лет, ее брак немного не дотянул. Да и ладно. Было бы о чем горевать.

На кухне у Кристины все было так, как Наташа успела увидеть в ознакомительном видео. С тех пор как ее несколько раз попытались ввести в заблуждение, расписывая то, чего нет, она стала просить кандидатов на съемку прислать ей такой вот коротенький ролик, а заодно и озвучить его собственным голосом, рассказывая под запись все, что душа пожелает. Опять же, это было необходимо для качества съемки: а вдруг ее будущий соведущий заикается или сильно картавит? Ничего против человеческих недостатков Наташа никогда не имела, но в работе это могло здорово помешать. Поэтому предварительно приходилось и несколько раз созваниваться, и списываться, и видео кухни смотреть. Да мало ли чего еще нужно было держать в голове!

Так что те, кто «из дома работает», делают это, вовсе не полеживая на боку. Пусть мелкий ленивец так и запомнит!

Пока разбирались с продуктами, а Сашка настраивал свет и камеры, Кристина без умолку тарахтела, у Наташи даже слегка голова закружилась от ее болтовни. Перепрыгивая с пятого на десятое, хозяйка задавала вопросы о съемке, уточняла последовательность приготовления блюд, попутно рассказывая о себе и своей семье.

– Денис обожает латышскую кухню! Его родители родом из Даугавпилса, и до того, как мы поженились, он часто туда наезжал. Так что тосты с селедкой и творогом – исключительно для него. Не уверена, что кто-то еще будет от такого в восторге, – с легким скепсисом в голосе говорила Кристина, отодвигая ворох зеленого лука подальше от края стола. – А вот бигос любят все. Помню, как мы им в Гамбурге объедались, в одном симпатичном пивном ресторанчике. Ромка с Артемом тогда еще наши песни затеяли петь. Хорошо, что мы на открытой террасе сидели, в самом дальнем углу. Девчонки так хохотали! Ой, извини, я тебя совсем заболтала? Наверное, пора начинать?

Едва только Наташа вошла в дом Кристины, они сразу перешли на «ты». Наташу это нисколько не напрягло, даже наоборот – общаться было легко. Так, к сожалению, получалось не всегда и не со всеми.

Сашка, раньше снимавший только по команде «босса», после визита к Александру Михайловичу стал снимать все подряд. Вдруг тоже пригодится?

– Помешай, пожалуйста, лук, а то подгорит, – командовала Наташа.

– Я и мешаю. Разве не видно? – морщила нос Кристина.

– Где ж ты мешаешь? – смеялась Наташа. – Ты не мешаешь, а роешься в нем, как кошка в лотке. Нужно лопаткой снизу вверх поддевать. Вот так, вот так. – И она, отобрав у «ассистентки» лопатку, в два счета наводила порядок на сковородке.

– Ой, я чуть не забыла про яйца пашот! – едва разделавшись с луком, хваталась за голову Кристина. – С укропом и брынзой, в багетном «гнезде». Это для Каринки и Лики, они очень-очень просили! Надо сделать пять штук, как раз на синее блюдо поместится. Вдруг еще кто захочет?

– Сделаем, если просили, – успокаивала ее Наташа, не особо вникая в мельтешение имен многочисленных родственников. – Сашка, ты готов? Тогда пишем.

Наконец, когда почти все из намеченного было готово, Кристина стала накрывать в одной из комнат на стол, а Наташа вызвалась помочь с сервировкой. Пока расставляла тарелки, оглядывалась по сторонам. Квартира оказалась громадной, комнат пять или шесть, считая столовую. Порадовавшись, с каким комфортом живет эта дружная и большая семья, она, закончив, протянула Кристине визитку и сказала привычное:

– Ролик получился большой, будет готов примерно через неделю. Надеюсь, твоим родным все понравится. Всегда рада новым подписчикам и комментариям.

– Конечно, понравится! – убежденно воскликнула хозяйка. – Мы же с Ликой были подписаны еще на твой старый канал. Кстати, а что с ним случилось? Он так изменился! И далеко не в лучшую сторону. Теперь там рецепты все сплошь какие-то замороченные… Ведущая, длинноносая такая девица с шилом в попе, все время мечется между столом и камерой, не дает ничего рассмотреть. И трещит за двоих или даже троих…

Пока Наташа раздумывала, стоит ли рассказывать о судьбе своего старого блога, послышался звук открываемой входной двери. Кристина метнулась в прихожую, а Наташа вернулась на кухню к Саше упаковать сумки. Из просторного холла до них доносились смех, оживленные мужские и женские голоса. Взрослые – ни детских, ни подростковых не было слышно.

Собравшись, Наташа вышла в коридор и увидела всех пришедших – троих мужчин и двух женщин. Все были примерно одного возраста – плюс-минус ровесники Кристины.

«Так они братья и сестры, что ли? – подумалось Наташе. – И все живут вместе? Чудно! Да и не похожи они совсем… Кристина – белокожая платиновая блондинка, явно натуральная, а одна из девушек – точно уроженка Кавказа…»

Тут хозяйка дома развеяла ее сомнения:

– Знакомьтесь. Это кулинарная блогерка Наташа Добрынина и ее оператор Саша. А это моя семья, – и пояснила, расставляя последние точки над i. – Мы поли. Полиаморы.

Шесть пар разноцветных глаз доброжелательно смотрели Наташе в лицо. Хозяева дома улыбались, кивали, сердечно благодарили за помощь и обещали обязательно подписаться на Наташин канал, не дожидаясь, пока выйдет сюжет про их семью – большую и дружную семью из трех жен и троих мужей.

После этого визита Саша веселился всю обратную дорогу. Уже когда Наташа, прокрутив в голове все события этого дня и от души посмеявшись и над собственной невнимательностью, и над удивительным устройством современного мира, кое-как взяла себя в руки и, сев за руль, повезла их обоих назад, он продолжал нервно всхрюкивать, поглядывая в телефон. Оказывается, пока Наташа знакомилась с семьей Кристины, Сашка ухитрился снять всю эту сцену, а точнее, Наташу – ее округлившиеся глаза и то, как она суетливо торопится поскорее покинуть этот дом. Как она, изобразив на лице подобие улыбки, бормочет какие-то слова прощания, неловко протискивается мимо хозяев, навесив на плечи свои объемные сумки, задевает то ли Лику, то ли Карину и тут же испуганно отстраняется.

– Я тебя очень прошу: никому не рассказывай о нашей сегодняшней поездке. И в ролик ничего такого не надо включать. Хорошо? – попросила Наташа, высаживая своего оператора возле входа в общагу.

– Можете не волноваться, – заверил Сашка. – В любом случае вы же сами будете сначала смотреть материал. А приколисты они, эти самые… п-полимеры. – Хрюкнув в последний раз, он взял из багажника свои сумки с аппаратурой. – Никогда б не подумал, что такие олды могут так отжигать!

Весь остаток дня Наташа думала не столько об отвязных «полимерах», сколько о последнем замечании своего молодого помощника. Олды… Старые, в смысле. В этой семейке никому небось еще и сорока-то нет, а для Сашки они все уже древние старики. Кто ж тогда для него она, Наташа? Бабушка? Впрочем, чему тут удивляться – да, по возрасту могла бы быть ему и бабушкой, если бы очень постаралась и родила в восемнадцать лет. Интересно, а она, Наташа, когда-нибудь станет настоящей бабушкой? У многих ее ровесниц уже давно есть внуки. Превращаться в классическую бабулю и усаживаться дома с малышней у Наташи не было никакого желания – тем более теперь, когда в ее жизни появилось любимое дело, – но внуков все же хотелось.

Редко, но случались в ее работе и неприятности и едва не конфликты с «принимающей стороной». Обычно Наташа еще во время предварительных переговоров сразу же понимала, лежит у нее душа к кандидату или нет. И если ей что-то не нравилось, предпочитала тактично отказывать, благо желающих по-прежнему было значительно больше, чем они с Сашкой могли посетить. Даже если кому-то приходило в голову обижаться на отказ, Наташа переживала это легко. На всех не угодишь. Как говорила Людмила Михайловна, «на каждый чих не наздравствуешься».

Но однажды ее решили обмануть прямо внаглую, причем, что было особо обидно, выяснилось это только тогда, когда она уже приехала «с визитом».

Большой частный дом, куда ее пригласили, находился в коттеджном поселке недалеко от Приморска. Несмотря на заносчивые нотки в голосе хозяйки, которые Наташа прекрасно расслышала еще при первом контакте, она все же решила ехать. Прельстили фотографии дома – шикарного, из дикого камня, местами поросшего мхом, с разноуровневой крышей из чудом сохранившейся дореволюционной финской черепицы. Дом стоял на скале, значит, из его окон должны были открываться отличные виды на залив и прибрежные сосны. Несмотря на начало зимы, часть материала планировалось снимать не на кухне, а во дворе, возле брутального, вросшего в землю гриля. Ролик мог получиться очень красивым, и Наташа, придушив интуицию, согласилась.

И зря.

Потому что эта самая интуиция оказалась права. Если чувствуешь, что не надо, не стоит и начинать. Зря Наташа, что ли, чуть не год перебирала вакансии в надежде, что вот-вот блеснет то самое, единственное, что идеально подходит именно ей? А тут, видите ли, решила отойти от собственных принципов. Вот и вышло, что, уже ввалившись со своими сумками в огромную, как главный зал в рыцарском замке, кухню, Наташа узнала, что хозяйка совершенно не собиралась стоять вместе с ней у плиты. Поскольку Наташа повар (спасибо, что не кухарка!) – вот пусть сама и готовит свои ростбифы и осьминогов на гриле (именно таким был заказ). А у хозяйки есть дела поважнее – готовиться к приему гостей.

Больше всего Наташу взбесило, что эта холеная мадам, похоже, даже не понимала, что повела себя просто по-свински. В ее картине мира, похоже, считалось нормальным пригнать людей за семь верст и заставить бесплатно отработать на себя целый день за одно только сомнительное удовольствие делать это в ее шикарном доме.

В углу кухонного зала, в огромном аквариуме чуть не в половину стены, неторопливо плавала дюжина осьминогов, не ведающих своей скорой печальной участи. Стоя по разные стороны огромного стола-острова, хозяйка с Наташей сверлили друг друга взглядами – и молчали. Хозяйка явно злилась, а Наташа проклинала себя за корысть и отход от собственных принципов. Бедный Сашка совсем растерялся, в недоумении переводил взгляд с одной на другую и тоже боялся нарушить паузу. Наконец, когда хозяйка, поняв, что осьминогов на гриле придется либо готовить самой, либо отправлять обратно по месту постоянного проживания, попыталась устроить скандал, Наташа просто развернулась, кивком позвала с собой Сашу и вышла из дома. Со всеми своими кастрюлями и вертелами.

«Ничего, – утешала она себя. – Впредь будет наука. Захотелось, понимаешь, роскошных локаций! А в придачу к ним вот такую мегеру не хочешь заполучить?»

Но, несмотря на все ухабы и досадные пробуксовки, новый проект постепенно набирал обороты. Фишка с разъездами отлично сработала: каждый, к кому Наташа приезжала на съемки, из кожи вон лез, чтобы рассказать как можно бо́льшему числу знакомых про «себя в интернете». Знакомые смотрели ролик, потом кое-кто из них передавал ссылку дальше. Получалось, что аудитория подписчиков наращивала саму себя и дорогостоящих вложений в раскрутку, кроме как на самом раннем этапе, больше не требовалось. Вновь появились рекламодатели – из старых, с кем Наташа уже раньше работала, но были и новые. Несмотря на то что для заказчиков съемки продолжали оставаться бесплатными, «Кулинарный визит» начал окупать себя гораздо раньше, чем первый Наташин проект. Сравнивая между собой кривые графиков и строя линии трендов, в которых она теперь разбиралась не хуже Кати, Наташа со «сдержанным, но обоснованным оптимизмом», как любили писать аналитики, смотрела вперед. Если все пойдет, как идет, к весне «Кулинарный визит» начнет приносить такую же прибыль, как приносили «Рецепты моей свекрови». А может, даже и большую.

И добилась этого она сама. Одна, без помощи Димы. Просто не верится!

Глава 18

Во второй половине декабря Наташа всерьез озаботилась вопросом, как бы так повежливее отказать всем желающим заполнить предстоящие длинные праздники съемками «Кулинарных визитов». Действительно, у людей же будет куча свободного времени, и многие уже сейчас хотели забронировать для себя подходящую дату. Между тем она чувствовала, что должна сделать паузу. Работать круглосуточно больше не было смысла, да и желания тоже. Тем более что Саша на каникулы уезжал проведать родителей, и до десятого января она все равно оставалась без своего верного Санчо Пансы. Наташе и самой уже очень давно хотелось куда-нибудь выбраться не по работе. Сходить в театр или на выставку, не важно, с Катей или одной. Она уже и не помнила, когда последний раз где-то была. Все работа и работа… Это, конечно, было по-своему замечательно, но и про обычную жизнь тоже не стоило забывать.

В блог Арины она не заглядывала уже месяца два. Последний раз читала их новости в октябре, перед двухлетием свадьбы. Удивительно, неужели с момента расставания с Алексеем прошло уже целых два года? Да каких! Сколько событий, сколько взлетов и падений, надежд и их полного краха, сколько отчаяния и триумфа она испытала! Раньше, для прежней Наташи, хватило бы лет на десять, а то и пятнадцать. Интересно, как дальше пойдет? Все быстрее и быстрее, ведь бизнес у нее сейчас на подъеме, или, наоборот, возраст возьмет свое и она будет с удовольствием созерцать неспешное течение жизни, смакуя подробности и незаметные неискушенному глазу детали?

Кто бы знал…

Между тем у семейной пары «Добрыниных версия 2» все было по-старому – в смысле все та же бесконечная череда сторис и фотографий. После памятной поездки на дачу к Максу, во время которой Наташа стала невольной свидетельницей фотосессии Арины и Алексея с детьми, она уже смотрела на «семейное счастье» бывшего мужа несколько по-иному. Тогда Алексей произвел на нее впечатление человека, существующего в какой-то странной реальности – пусть притягательной, но не особо плотно им обжитой. Как будто бы все тебе нравится, и всем ты доволен, и с радостью участвуешь в собственной жизни, но стоит возникнуть малейшему напряжению – и нападает растерянность, а следом за ней уже спешат раздражение, паника и тревога. Во всяком случае, именно так Наташе тогда показалось.

Теперь, похоже, кое-что изменилось. Не зря говорят, что человек может приспособиться к любым обстоятельствам, тем более когда обстоятельства ему не враждебны, а просто другие. Вот и Алексей приспособился – об этом красноречиво свидетельствовали его последние снимки с детьми. Близнецам минул год, они научились ходить и теперь с активным любопытством вовсю познавали мир, а папа Леша этим процессом познания неизменно руководил. Вот он показывает детям кубики с буквами, вот вместе с ними лепит аппликации из огромных кусков разноцветного фетра, вот служит «лошадкой» сразу для обоих «ковбоев». Выглядит поувереннее, улыбается понатуральнее. Похоже, в своей роли «снова отца» Алексей неплохо освоился, и в какой-то момент Наташа почувствовала, что готова принять все случившееся философски. Во всяком случае, без ожесточения в сердце. Пусть резвится, пока силы и желание есть.

Правда, бывший муж заметно поправился. Что это – возраст? Или смена привычек питания? Интересно, чем его кормит Арина?

Ответ на этот не так чтобы сильно тревожащий ее вопрос Наташа получила с неожиданной стороны. В один из декабрьских вечеров она приехала к Костику в гости. Напрашиваться пришлось чуть ли не силой, и без прямого нажима: «Как так можно?! Я же все-таки мать!» – не обошлось. К тому же, кроме личного, материнского, у Наташи был и деловой интерес – она хотела уточнить кое-что у Евы по поводу веганской кухни. В последнее время запросы такого рода в «Кулинарный визит» поступали все чаще, и не было никакого смысла отказывать потенциальным клиентам, чей опыт мог пригодиться многим и многим сотням других интересующихся этой темой.

Костик сначала почти две недели юлил, отговариваясь делами, прежде чем наконец был вынужден согласиться. Обычно на его территории они виделись раз в несколько месяцев, а то и в полгода – чаще не получалось. Так что иллюзий Наташа не строила: ни Костику, ни его жене совершенно не хотелось видеть ее у себя и вести целый вечер утомительные разговоры, воспитанно дожидаясь, когда она наконец отбудет домой.

Спасибо, что хоть на ее сообщения и звонки он пока еще отвечал регулярно.

Но в этот раз все вышло совершенно не так. Во всяком случае, у Костика с Евой для нее были новости. Да какие!

Едва все устроились за столом и разлили по чашкам бледненький зеленый чай, как Костик, торжественно глядя Наташе в глаза, неожиданно выдал:

– Мама, ты должна знать: у нас скоро будет ребенок. Он мальчик, ему два года пять месяцев. Здоровый. Только за ухом есть большое пятно. Родинка. Зовут Василек. То есть Вася.

– У него не родинка, а гемангиома, – не поднимая глаз от стола, тихим голосом поправила мужа Ева.

Чуть не выплеснув чай, Наташа поспешила опустить чашку на стол и уставилась на свою молодежь ошарашенным взглядом.

– Ничего себе новости… То есть я, разумеется, поздравляю! А откуда такие подробности? Я имею в виду – про возраст и про эту самую вашу гемангиому? И что он обязательно Василек? – сбивчиво зачастила она, в глубине души обмирая, не успела ли в порыве накрывшего ее обалдения ляпнуть чего-то такого, за что и самой потом будет неловко долгие-долгие годы.

Дав маме как следует пробормотаться, Костик принялся объяснять. Как оказалось, замкнутые и апатичные Наташины «дети» времени зря не теряли. Весь уходящий год они занимались вопросом усыновления ребенка одной дальней Евиной родственницы, Нади, которую Ева знала только по имени и ни разу даже не видела. Эта самая Надя, к большому несчастью, какое-то время назад умерла, оставив маленького сына Васю, которого растила одна – об отце никаких сведений не имелось. Ближайшие родственники Нади от малыша отказались, вот Костя с Евой решили Васю усыновить. Такие дела.

Со все возрастающим изумлением слушая рассказ Кости, неторопливый, затянутый и даже скучноватый, с обилием ненужных подробностей и повторами одного и того же, Наташа чувствовала, что все ее представления о собственном сыне в одну минуту встали с ног на голову. Никакой он, оказывается, не самовлюбленный сухарь! И Ева его не такая уж чопорная девица, вечно себе на уме, о чем думает, занавесившись челкой, – вообще не поймешь. Они замечательные! Причем оба! Добрые, отзывчивые, сердечные, готовые деятельно сопереживать чужому несчастью и стараться, насколько это было в их силах, уменьшить его количество вокруг себя!

Одним махом вывалив это все очень смущенным Костику с Евой, Наташа не выдержала – полезла с объятиями. Расцеловавшись с обоими, вновь уселась за стол. Ева, совсем пунцовая от того, что стала объектом такого пристального внимания, тискала под столом собственные ладони, а Костик старательно отдувался и за себя, и за нее. Наташа отлично видела, как непросто им обоим дается такой разговор, пусть даже с ней, с родным человеком, и хотела бы его прекратить, но новость была слишком ошеломительной. Наконец, кое-как взяв себя в руки, она еще раз от души поздравила молодежь с таким потрясающе важным событием.

Глядя на Еву, Наташа догадывалась, что та, похоже, ужасно боится, как бы свекровь сейчас не ляпнула простодушно-бестактное «а почему бы вам своего не родить?» или еще что-нибудь в этом духе. Бедная девочка! Дурой Наташа никогда не была. Хорошо бы и Ева ее такой не считала. Но – всему свое время. Возможно, когда-нибудь они все узнают друг друга поближе, тогда и смогут оценить по достоинству. Все, что Наташа понимает сейчас, – и Костик, и Ева принадлежат к породе очень закрытых людей, живущих внутри обустроенной по своим правилам капсулы и только в ней по-настоящему раскрывающихся. И посторонним туда хода нет.

В сущности, Наташа знала их очень плохо. Даже родного сына, точнее, того человека, которым он с возрастом стал.

Разговор потек дальше, и Наташа принялась расспрашивать Костю об отце – они с Евой недавно ездили к Алексею на день рождения, – тщательно подбирая слова и очень стараясь, чтобы заинтересованность не выглядела излишней. Отвечая, Костик быстро скис и все чаще смотрел на Еву, призывая ее на помощь. Та поняла намек, рассказала немного о близнецах – какие они развитые и активные, – после чего сменила тему и заговорила об Арине. Как поняла Наташа, близкие по возрасту молодые женщины сумели найти общий язык и даже успели немного сдружиться. Во всяком случае, Ева говорила об Арине с видимым одобрением, как о яркой личности с твердыми взглядами на жизнь и сильным характером. Выяснилось, что Арина уже наняла близнецам няню на полный день и вышла на работу. Наташа про себя ужаснулась: как можно таких крохотных малышей поручать чужой тетке? Ведь не нужда в деньгах погнала ее в офис, а явно что-то другое. Интересно, что именно? Потребность продолжить карьеру? Или желание быть рядом с мужем и зорко следить, чтобы он ненароком не засмотрелся на кого-нибудь еще?

Да уж, чужая душа – потемки. Но Наташа точно не смогла бы оставить детей на няню. Даже ради любимой работы, такой, как у нее сейчас.

Будучи не в силах сдержать любопытства, Наташа поинтересовалась праздничным меню, и неожиданно выяснилось, что Арина дома практически не готовит. Как-то раз или два она попробовала модную систему «пищевых конструкторов», но ей не понравилось. Так что они с Алексеем заказывают на дом еду из любимых ресторанов через службы доставки. А детям готовит няня.

Узнала Наташа и то, что вся семья собралась на новогодние праздники на Камчатку. Оказывается, Арина всю жизнь мечтала побывать на Дальнем Востоке.

– Если мечтала всю жизнь, неужели нельзя потерпеть еще несколько лет, пока дети станут постарше? – удивилась Наташа. – Таких маленьких тащить в такую даль! Долгий перелет, в дороге сплошные инфекции, смена часовых поясов, непривычная вода… Да и присматривать за ними в путешествии труднее. Или няню они тоже с собой повезут?

– Не знаю, – пожала плечами Ева. – Арина и Алексей Олегович этого не говорили. Сказали только, что, по их мнению, отпуск надо проводить деятельно.

– Уверяю тебя, для Алексея Олеговича это очень свежее мнение, – невольно рассмеялась Наташа. – Я что-то не помню, чтобы он был фанатом активного отдыха. Мы, конечно, побывали кое-где, но даже в красивейших городах Европы вытащить его на экскурсию было огромной проблемой. А уж если под боком есть пляж – тем более. И вообще, всем поездкам он всегда предпочитал дачу и баню, в крайнем случае выезд с друзьями на рыбалку или по корпоративным поводам – в какой-нибудь загородный клуб. Хотя со временем люди меняются… А под воздействием обстоятельств – иногда очень сильно, – заключила она, с лукавой улыбкой посмотрев на невестку.

Домой Наташа возвращалась во власти смешанных чувств. В первую очередь она была искренне рада Костиным новостям. С ума сойти, скоро у нее будет внук! Не успела об этом подумать – и вот пожалуйста. Как будто мироздание ее слушало и услышало. А во-вторых, Наташа с облегчением осознала, что все переживания из-за развода наконец-то остались позади. Послушала про семью Алексея, узнала новости – и не почувствовала ни боли, ни обиды, ни досады. Даже интересно особо не было. Так скучноваты бывают рассказы об обыденной жизни совершенно посторонних людей, которых ты даже не знаешь.

Вот если бы можно было столь же легко и свободно отпустить от себя все переживания из-за влога «Рецепты моей свекрови»! Наташа много бы отдала, лишь бы избавиться и от этой зависимости. Но, увы, до подобных высот личностного роста ей было еще далеко. А если начистоту, просмотр Ленкиных роликов заменил Наташе подглядывание за Ариной. Причины в обоих случаях были разные, но следствия имели одни: Наташа как заведенная регулярно смотрела Ленкин канал.

Там все было почти так же, как пошло с первого дня, едва дочь назначила себя «генеральным продюсером». Разве что повариха успела смениться, но ее внешнее сходство с Наташей по-прежнему было очень заметно. И Haute cuisine, то бишь «высокая кухня», все так же цвела и благоухала напропалую. Ленка по-прежнему с маниакальным упорством учила своих подписчиков запекать в тесте перепелов, жарить на вертеле метровую стерлядь и готовить домашнее ананасовое мороженое, напирая при этом на «кулинарные традиции моей дружной семьи», и с восторженным придыханием вещала о «прекрасной ушедшей эпохе», когда «любой горожанин» мог позволить себе нечто подобное чуть ли не ежедневно. Слушая дочь, Наташа каждый раз не знала, как реагировать – то ли хвататься за голову, то ли хохотать во все горло. Со свойственным, к сожалению, некоторым молодым людям невежеством, Лена валила все в одну кучу и, похоже, даже не видела особой разницы между едой состоятельных людей в Российской империи и питанием среднестатистического советского человека. И то, что дореволюционным деликатесам было совершенно нечего делать в «Рецептах ее бабушки», родившейся перед самой Великой Отечественной, Лене, похоже, вообще не приходило в голову.

Судя по немногочисленным комментариям под особо пафосными постами, многие из зрителей придерживались похожего мнения. Позитивных откликов, с благодарностью или вопросами, почти не было – зрители в основном изощрялись в остроумии. И самым тревожным признаком (теперь Наташа отлично в таком разбиралась) было уменьшение числа комментариев и просмотров от сюжета к сюжету, того и гляди они грозили и вовсе сойти на нет. А количество подписчиков, которое в Наташино «лучшее время» перевалило за двести пятьдесят тысяч, скатилось до всего лишь нескольких сотен.

Но Ленку отчего-то это не заботило.

Сколько раз Наташа порывалась позвонить или написать дочери, чтобы указать на ее ошибки, объяснить хотя бы самые элементарные вещи, касающиеся кулинарии и ведения блога! Но каждый раз она в последний момент останавливалась. Разве она соскучилась по заносчивому фырканью и ироничным ехидным подколкам? Или по высокомерно-пренебрежительному: «Мама, отстань! Я все знаю сама!»?

Нет, не соскучилась. А раз так – пусть все идет, как идет.

В итоге и вышло все так, как предполагала Наташа. Точнее, даже еще хуже. Лена не стала дожидаться, пока канал тихо загнется после того, как к нему окончательно пропадет интерес, – она угробила его сама, своими руками.

В один из последних дней декабря Наташе позвонила Катя и, сквозь всхлипывания и безудержный смех, потребовала, чтобы та посмотрела сегодняшний Ленкин ролик.

– Немедленно, слышишь! – кричала Катя, давясь хохотом и даже чуть-чуть подвывая, как человек, изнемогающий от вышедшего из-под контроля веселья и не способный его прекратить. – Пока она не удалила. Это неописуемо! Самый крутой эпик фейл из всех, что я видела в жизни!

Озадаченная Наташа кинулась к ноутбуку. Загрузив канал, стала пристально вглядываться в происходящее на экране и поначалу ничего необычного не увидела. Ролик, как и следовало в эти дни, был посвящен предстоящим праздникам и звался «Последние штрихи, призванные сделать ваш новогодний стол неотразимо изысканным». Обеспечить изысканность, по Ленкиной задумке, должны были отсылки к кухне восемнадцатого столетия, и конкретно – соус голландез. Пока Лена сладкоречиво щебетала про его идеальную сочетаемость со спаржей и артишоками, повариха методично помешивала в кастрюльке молочно-желтую массу. Впечатление от происходящего на экране у Наташи складывалось двойственное. С одной стороны, от псевдоисторических кулинарных экскурсов, не имеющих ничего общего с реалиями кухни времен Екатерины Второй, хотелось плеваться. Но с другой – Наташа не могла не признать, что в студии дочь наконец-то освоилась: перестала совсем уж бездарно «работать на публику» и без конца отвлекать внимание оператора на себя в ущерб собственно съемке процесса готовки. Хотя Ленка не была бы Ленкой, если бы совсем прекратила выпендриваться. Сегодня, к примеру, в руках у нее была фарфоровая посудина с ручкой, сильно смахивающая на классический соусник, с позолотой и расписанная цветочными гирляндами по моде эпохи рококо. И Лена с важностью потрясала ей, уверяя зрителей, что только при подаче блюд в специальной посуде раскрывается их неповторимый вкус и изысканный аромат.

Наташа невольно поморщилась: что за чушь? Вкус соуса зависит от свежести яиц и качества масла, еще от температуры, при которой он загустевает, от равномерности перемешивания. Голландез – он и в Африке голландез, если правильно приготовить. Но это не такая уж из ряда вон выходящая ошибка.

Интересно, что же такого видит в этом ролике Катя, чтобы хохотать до слез?

Посматривая одним глазом в экран ноутбука, Наташа быстро набрала сообщение в мессенджере: «Смотрю. Что тут особенного? Обычная пафосная трескотня».

В ответе рыдающих от хохота смайликов было больше, чем слов:

«Да ты комменты почитай!!!»

Едва открыв комментарии, Наташа почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Там царило ярмарочное веселье. Оказалось, что в руках у Ленки никакой не соусник, а бурдалю – сосуд для справления дамами малой нужды. Такая вот изящная «дневная ваза», в противовес основательной и всем известной «ночной». В век необъятных юбочных фижм, когда удовлетворение естественной потребности оборачивалось целой проблемой, эти самые «дневные вазы» были очень распространены. Наташа и сама об этом не знала, но вот – выпала возможность узнать.

И где только Ленка выкопала это несчастное бурдалю? Наверняка в каком-нибудь антикварном салоне, куда постоянно наведывалась с тех самых пор, как загорелась идеей «аутентичной» квартиры.

Естественно, среди комментаторов нашелся один особенно умный – а может, и не один, – который узнал в «соуснике» это самое бурдалю. Да, посудины были чем-то похожи, что подтверждали выложенные тут же фотографии, но все же это были совершенно разные вещи, и зубоскалам оказалось этого достаточно. Комментаторы отрывались вовсю, изощряясь в остроумии и в издевках по адресу невежды-блогерши.

Разобравшись, в чем дело, Наташа, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, кинулась звонить Ленке и, едва та ответила, выпалила: «Немедленно удали последнее видео! Там, где про голландез!» Бросила телефон и, налетая на мебель, нервно забегала по квартире.

Вот, оказывается, что такое «испанский стыд»: облажался не ты, а другой, но от этого совершенно не легче. Надо ж было так опозориться! Глупая курица… Хоть бы проконсультировалась сначала у этого своего старьевщика, который впарил ей бурдалю! Хотя ему-то что за печаль? Мадам хочет соусник? Пожалуйста, получите…

И как назло, предновогодний сюжет! Значит, зрителей будет в три раза больше обычного. Да и «со стороны» наверняка набегут толпы желающих развлечься – повод-то какой благодатный!

Через несколько часов, по-прежнему обмирая от напряжения, Наташа осторожно открыла Ленкин канал. Видео с бурдалю дочь удалила, но это не помогло – репутация «Рецептов моей бабули» была погублена безвозвратно. Предприимчивые зрители успели наделать скриншотов, нарезать кусочков из основного сюжета и даже налепить «в тему» картинок собственного производства и теперь с удовольствием обменивались всем этим друг с другом и со всеми желающими в комментариях к другим роликам блога и даже на совершенно посторонних ресурсах. Это было похоже на заражение одним-единственным порченым яблоком целой корзины: не успеешь оглянуться, как все, что хотя бы немного соприкасалось с гнильем, пора выбрасывать.

С этого момента судьба блога была решена. На волне хайпа количество подписчиков краткосрочно скакнуло вверх, но это были совсем не те люди, кого интересовала кулинария, а после того, как тема бурдалю себя исчерпала, сюжеты просто перестали смотреть. Немногочисленные, еще остававшиеся по инерции рекламодатели один за другим в спешном порядке разорвали контракты.

Все эти безрадостные подробности Наташа узнала из переписки с Леной: разговаривать с ней по телефону дочь принципиально отказывалась. Поняв, что никакое «я как следует все разовью, а то ты не сумеешь» не состоится и проект вошел в штопор, из которого, сколько ни дергай штурвал на себя, вытянуть его уже не удастся, Ленка закрыла канал.

Это произошло под самый Новый год. Увидев вместо привычной заставки с рисунками Людмилы Михайловны сухую надпись «Страница удалена», Наташа только грустно вздохнула. Ни торжествовать, ни злорадствовать ни капельки не хотелось, но своего первого бизнес-детища было ужасно жаль. Определенно, такого бесславного конца «Рецепты моей свекрови» не заслужили.

Новогоднюю ночь Наташа провела дома. Одна. Это был ее личный, совершенно осознанный выбор. Еще бы! Декабрь вышел до того наряженным, что теперь она готова была наслаждаться, едва ли не упиваться своим одиночеством. Разъезды, переговоры, общение со множеством разных людей, которое не всегда однозначно приятно… Хватит! Она заслужила свой праздник и проведет его так, как ей хочется, без оглядки на чьи-либо мнения.

Трудно поверить, что два года назад перспектива встречать Новый год одной доводила ее чуть не до истерики и она мертвой хваткой вцепилась в приглашение Тани. А в прошлом году они с Димой, безудержно хохоча, писали записочки с количеством будущих подписчиков блога…

Таня, Дима… Удивительно, до чего же давно она их не вспоминала.

Сразу после выступления президента и боя курантов Наташа накинула на плечи шубу, открыла дверь на заметенный снегом балкон и встала в проеме. На набережной под окном начался фейерверк, слышались смех, музыка, веселые крики. Молодежь отрывалась вовсю, не столько салютуя петардами новому году, сколько валяя друг друга в сугробах. Наташа смотрела на расцветающие в черном небе огненные цветы и улыбалась, но к радости подмешивалась печаль. Под Новый год принято подводить итоги, но каковы они у нее? Все получилось? Жизнь удалась? Или все-таки нет? Что ждет ее впереди? И сколько его еще будет, этого самого «впереди»? Хотя думать о таком в новогоднюю ночь было и не положено.

И еще. Она снова одна, пусть это и был ее личный, осознанный выбор…

Глава 19

После Рождества, когда отдохнувшая и даже слегка разленившаяся Наташа собралась снова браться за блог, пришло сообщение от Ленки – дочь ставила в известность, что эпопея с ремонтом наконец-то приблизилась к финалу. Отделочники закончили работу еще в середине декабря, и почти месяц Лена завозила в свое новое гнездышко мебель, вешала шторы и люстру. Ее страницы во всех соцсетях были заполнены фотографиями «аутентичной» квартиры, где крупным планом были сняты обои, паркет и лепнина. Наташа рассматривала все это дорогостоящее великолепие и невольно гордилась – получилось отлично! Да и сама по себе квартира выглядела симпатично: пусть маленькая, но светлая и уютная. Небольшие размеры жилого пространства с лихвой компенсировались огромными окнами, смотревшими во двор. Дверные ручки, электрические розетки, выключатели, плинтуса – все было безукоризненно и подходило одно к другому, «как будто всегда так и было». Хотя Наташа отлично помнила, как выглядела квартира на стадии подготовки к отделке: красно-бурый кирпич, горы сбитой штукатурки, покрытые слоями пыли. Просто не верилось, что на смену этому хаосу рано или поздно придет такая вот красота.

Что и говорить, вкус у дочери был. Ей бы в дизайне интерьеров работать, вести какой-нибудь блог для желающих украшать свою жизнь в стилях ушедших эпох и имеющих на это возможности. Уж Ленка бы там развернулась! И чего ее в Наташину кулинарию вдруг понесло? Ведь раньше никаких особых склонностей к кухонным делам она никогда не проявляла. Пока была маленькой, сколько ни пыталась Наташа заинтересовать ее хоть выпечкой, хоть «салатиками для фигуры», все было впустую.

Впрочем, за ответом на вопрос «чего вдруг ее понесло?» далеко ходить было не надо. Ясно же – оттого понесло, что дело было готовое. Все трудности становления преодолела Наташа, создала блог с нуля, раскрутила, а Ленке осталось лишь протянуть руку и взять. Затевать свой собственный блог, хоть дизайнерский, хоть еще какой, – сколько же будет возни! Это ж собственные шишки придется набивать, ломиться сквозь неведомые дебри и чащи, вкалывая поначалу чуть не сутками напролет. А «развивать» уже готовый и успешный проект – это как раз Ленкин уровень.

Ага, развивать. Вплоть до полного уничтожения.

Сколько ни старалась Наташа поскорее забыть бесславный финал своего первого бизнес-проекта, не получалось. Мысленно снова и снова возвращалась к нему, как возвращаются погорельцы к месту, где стоял уничтоженный огнем дом. Все кончено, один пепел и головешки вокруг. Но все равно – тянет и тянет…

Отдельная серия фотографий во всех деталях демонстрировала главную Ленкину гордость – угловую голландскую печь. Ради этой огромной старинной печи, с изразцами и амурами по верхней кромке, Ленка, собственно, и купила квартиру. Печь смотрелась роскошно: темно-зеленая, поблескивающая свежеотполированными изразцами, она неуловимо напоминала Наташе новогоднюю елку. Причем не современную, а старинную, торжественно возвышающуюся в гостиной в ожидании набега малышни, запертой до времени в детской и изводящей няню вопросами: «Ну, когда будет можно? Когда?!»

У Ленки с Костиком в детстве, конечно, никакой няни не было, но елки они ждали с таким же нетерпением. И Наташа каждый год украшала ее для них, непременно настоящую, с запахом мороза, смолы и хвои – эта традиция пошла в их семье еще от Людмилы Михайловны. Потом, когда дети стали постарше, купили искусственную елку, и Наташа по инерции продолжала ее наряжать даже тогда, когда и Лена, и Костя уже жили отдельно. А с уходом Алексея перестала. Елка словно была символом семьи, который исчез сам собой, когда нечего стало символизировать, – и это было грустно.

Не то чтобы Наташа тосковала по Алексею, совсем нет. Просто… это же так здорово, когда рядом семья. Особенно в праздники.

Каникулы подошли к концу. Вернулся Саша, привез целую сумку северных гостинцев – мороженую клюкву, варенье из морошки, козули – расписные архангельские пряники, колбасу из оленины, твердую, как высохшая деревяшка, – и рассказал, что это все прислали Наташе его мама и бабушка. Оказалось, что дома у него рады-радехоньки его работе. Ну как же, мальчик не сидит на голодном пайке, а питается вкусно и разнообразно, да еще ему и деньги за это платят. Наташа была так тронута, что отправила Сашиной маме сообщение с благодарностями.

Она немного беспокоилась, что съемки придется отложить еще на какое-то время, ведь в вузах шла самая горячая пора – сессия, но Саша заверил ее, что «у него все под контролем», а деньги сейчас нужны как никогда. Так что давайте поскорее приступим к работе!

Они приступили, и уже через несколько дней жизнь вошла в привычную колею. Но тут прилетело сообщение от дочери: «В субботу у меня новоселье. Приходи, будут все наши. Заодно отдам тебе ключи от бабушкиной квартиры».

Несмотря на то что Наташа была в курсе всех Ленкиных новостей, приглашение застало ее врасплох. То, что новоселье запланировано на субботу, и вовсе огорчило. Это же целый съемочный день пропадет! Вот ведь поганка, знает ведь, что мама по субботам работает, могла бы собрать всех в воскресенье… И кто, интересно, эти самые «все наши»?

Наташе ужасно хотелось, чтобы Арина в эту категорию не входила, но она прекрасно понимала, что мечтает о невозможном. Разумеется, в гостях у дочери будут и Алексей, и его жена, а возможно, и Оскар с Климентием, если их не решат оставить с няней. А как же иначе? Для Ленки они, как ни крути, ближайшие родственники. Так что придется как-то все это перетерпеть. Хотя… может даже быть интересно. Алексея Наташа, кроме как на фотографиях, не видела с той памятной поездки к Максу на дачу. А с Ариной они так и вовсе ни разу лично не встречались. Может, стоит потихоньку наладить общение? С объятиями и сюсюканьем к близнецам она точно соваться не будет, но светски поговорить с их матерью – почему бы и нет?

Всю неделю, вплоть до вечера пятницы, Наташа рыскала по городу в поисках подарка на новоселье. Еще раз придирчиво изучив фотографии, решила, что подарит Ленке каминный набор. Правда, в то, что дочь действительно решится топить эту самую свою чудо-печь, до конца Наташа не верила, но все равно изящная стойка с кочергой и щипцами интерьера никак не испортят.

Купив наконец вожделенный набор, рано утром в субботу она отправила дочери сообщение с вопросом: может, ей стоит приехать пораньше? Помочь с готовкой и сервировкой? Да мало ли что может понадобиться в последний момент.

Ленка сообщение прочитала, но не ответила. Наверное, совсем закрутилась с наведением финального лоска, решила Наташа, но молчание расценила как согласие. Люди они не чужие, так что спокойно можно приехать на час-другой раньше. А если вдруг случится чудо и ее помощь не понадобится, посидят, поболтают. Давно ведь не виделись.

Решив сегодня не заморачиваться с каршерингом, до улицы Репина Наташа доехала на такси и, несмотря на увесистый подарок, специально вышла у первых домов с таким расчетом, чтобы прогуляться сотню-другую метров – хотела получше узнать район, в котором теперь будет жить дочка. День выдался пасмурным, но без снегопада. И хорошо: всю последнюю неделю снег валил не переставая, и улицы старого центра, где уборка была сильно затруднена, украшали многочисленные сугробы. Один такой, высотой в добрых три метра, как раз встретился по дороге. Предприимчивая малышня, вооружившись ледянками, скатывалась с импровизированной горки, вылетая прямо под ноги зазевавшимся пешеходам. Осторожно обходя «опасную зону», Наташа мысленно попыталась прикинуть: будет ли ее приемный внук Василек этой зимой кататься на санках или он еще слишком для этого мал? И когда его привезут? Уже зимой или только весной? И, кстати, откуда? Ева, как знала Наташа, родилась в Ярославле и гордо именовала себя «ярославна», но это ведь ничего не значит…

Сколько вопросов! Надо будет сегодня у Костика обязательно обо всем расспросить. Только тихонько, а то вдруг он еще никому не сказал? С него станется.

Перехватив поудобнее сверток с подарком, казавшийся с каждым шагом все тяжелее, Наташа медленно шла по улице, с интересом оглядываясь по сторонам. Место было действительно колоритным: старый центр, но при этом мало похожий на дореволюционный Петербург с его пяти-шестиэтажными домами, чьи фасады со множеством окон обрамляли проспекты и улицы. Здесь же большинство домов было в три этажа, и вопреки моде выкупать квартиры на первом и делать там рестораны и магазины, на улице Репина большинство таких помещений были жилыми. Проходя мимо, Наташа то и дело невольно заглядывалась на чужой быт, видный с улицы как на ладони: на подоконниках – стопки книг, детские игрушки, кактусы и фиалки в горшках. А вид узкой форточки, затянутой куском тюля, растрогал ее едва не до слез: точно такая же была у них с мамой в детстве, в коммуналке на улице Блохина! Никаких антимоскитных сеток с магнитами, встающих точно в открытый проем окна, тогда еще не было и в помине, и жители спасались от вездесущих комаров, обитателей отсыревших подвалов, кто как умел. Им с мамой еще повезло: они жили на пятом, последнем этаже, и комары к ним долетали нечасто. Интересно, а как в Ленкином доме с подвалом?

Табличку с нужным номером дома Наташа увидела довольно быстро, сверившись с навигатором, прошла сквозь широкую низкую арку и отыскала во дворе «очаровательный флигель в три этажа» – именно так писала о нем Ленка. Домофон не работал, парадное оказалась не заперто. Поднявшись по лестнице, Наташа обнаружила, что дверь в квартиру № 4 распахнута настежь, а войдя внутрь, растерялась и тут же чихнула: все вокруг – и полы, и мебель, и все поверхности – покрывал густой слой известковой и ярко-розовой кирпичной пыли. Посреди комнаты на красивом стуле «под старину» сидела Ленка и в голос рыдала. В углу напротив окна лежала гора битого кирпича, а в потолке и в полу зияли приличных размеров дыры.

Очнувшись от замешательства, Наташа кинулась к Ленке:

– Что с тобой? Ты цела? Что тут случилось?

Та, вздрогнув от неожиданности, испуганно взглянула на мать и, не ответив, вновь залилась слезами.

Наташа заметалась по комнате в поисках стакана для воды, полотенец, пачки салфеток… да хоть чего-нибудь не покрытого этой чертовой пылью! Ничего и близко похожего здесь не обнаружилось. Квартира выглядела совершенно необжитой: кроме нескольких предметов мебели, явно тщательно подобранной, но теперь, похоже, безнадежно испорченной строительной пылью, здесь не было ничего, только какие-то ящики и коробки в углу. Ни посуды, ни другой жизненно необходимой мелочовки.

И вот так она собиралась справлять новоселье?

Хорошо хоть, у Наташи с собой была вода.

Кое-как вытерев слезы и успокоившись, Ленка, стуча зубами о пластиковое горлышко бутылки, принялась объяснять:

– Я, когда сюда переехала, думала – ну все, наконец-то по-человечески заживу. Тихо-спокойно, в свое удовольствие. Как же! Едва заселилась – на первом этаже ремонт затеяли. Шум-гам-грохот целыми днями. Я уж с ними и ругалась сто раз, и в полицию грозила пожаловаться. А им хоть бы хны: только лыбятся, как дураки, да руками разводят.

– Странно. Нормальные люди обычно стараются с будущими соседями не конфликтовать, – поддержала Наташа, поглаживая дочь по вздрагивающему плечу, но невольно подумала: «Ведь ты только что сама делала ремонт…»

– Да какие «соседи»?! – вновь закипела Ленка. – Там строители. Дети юга. Сплошной русский устный со словарем. Никто ни бельмеса не понимает, а бригадир как специально приходит, когда меня дома нет. Знала бы я, чем они там вчера весь день грохотали, – двери бы выломала. Честное слово!

– А чем?

– Да вот, полюбуйся! – с этими словами Ленка принялась тыкать пальцем в груду битого кирпича. – Они вчера печь внизу выломали. Точно такую же, как у меня. Ночью моя еще кое-как провисела на досках, а утром рухнула к ним. А ко мне – соседская сверху.

– Что?! Как это – рухнула? – только сейчас до Наташи дошло, что никакой печки, ради которой была куплена квартира, действительно нет.

– Да вот так! Они все три друг на друге стояли, как на фундаменте. Так всегда раньше строили, печка над печкой. А когда эти олухи свою нижнюю разобрали, две остальные – кирдык!

Чтобы просто осмыслить услышанное, даже не представляя пока последствий, Наташе потребовалось время. Она отошла от Ленки, заглянула в дыру, зиявшую в потолке, затем в ту, что разверзлась у ее ног. Далеко-далеко внизу тускло поблескивали темно-зеленые изразцы, перемешанные с обломками кирпича и белыми кусками лепнины.

И наверху, и внизу было тихо. Суббота же, значит, у рабочих с первого этажа был выходной.

– А где эти… как их… – Тут Наташа сглотнула налипшую на язык пыль, с трудом подбирая совсем простые слова. – Соседи сверху? Они уже приходили?

– Не знаю где… Не приходили. Они, кажется, здесь сейчас не живут. Я их видела всего пару раз. В самом начале, когда трубы меняла. У меня, кажется, был где-то их телефон… – забормотала дочь и вновь залилась слезами. – Нет, ну это же надо! Девятнадцатый век! Восемь месяцев реставрации – и все псу под хвост! Мне же теперь все, абсолютно все придется начать сначала!

Наташа вздохнула и опустила глаза. Начинать все сначала – это очень непросто. Она знала об этом не понаслышке.

Наконец, шумно высморкавшись в поданный мамой платок и размазав по щекам тушь пополам с известковой пылью, Ленка встала со стула и ушла в ванную умываться. Пока она плескала в лицо водой, Наташа бродила по комнате в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы загородить дырку в полу. Ничего не нашлось. Передвинув, на всякий случай, Ленкин стул поближе к окну, Наташа собралась было набрать Костика и Алексея, чтобы приехали помогать, но Ленка уже и сама с этим справилась:

– Я папе и Косте уже написала, что у меня траблы и новоселье пока отменяется, – сказала она, засовывая в карман телефон.

– Ничего себе – «траблы»! – растерялась Наташа. – Пусть бы приехали, помогли…

– Чем? Как? – огрызнулась Ленка. – Кирпичи таскать вниз по лестнице? На это рабочие есть. Я сначала экспертизу сделать должна. Вызвать оценщика. Думаешь, я тем нижним уродам спущу это с рук? Они у меня вообще пожалеют, что на свет родились!

Было видно, что Ленка приходит в себя. Первоначальные испуг и растерянность сменялись злостью и жаждой мести. Как львица в клетке, она нервно ходила по комнате, бормоча себе что-то под нос, и с пулеметной скоростью набирала сообщения в телефоне. Разве что хвостом себя по бокам не хлестала.

От предложенной помощи даже не отказалась, а с видимым раздражением отмахнулась:

– Спасибо, я справлюсь сама.

Спорить Наташа не стала. Было ясно, что самое позднее через час об этом своем «я сама» дочь всей душой пожалеет. Но навязываться ей сейчас было бы равносильно предложению выступить в качестве громоотвода. Ведь так удобно выместить гнев на том, кто мельтешит и путается под ногами.

Вскоре Наташа окончательно почувствовала себя в квартире дочери лишней. Подхватив свой так и не врученный и теперь уже не просто ставший ненужным, а выглядевший бы бестактным подарок, она засобиралась домой.

– Если что-то понадобится, сразу звони, хорошо?

Молча кивнув и не глядя маме в лицо, Ленка вновь взялась за телефон. А Наташа, выйдя на улицу, задумалась: и как теперь быть? Может, все-таки стоит сообщить Алексею и Костику? Похоже, оба они, узнав про отменившееся новоселье, вздохнули чуть ли не с облегчением. И ведь даже не позвонили! А вдруг у Лены случилось что-то серьезное?

Погруженная в такие печальные размышления, она осторожно шагала по узкому скользкому тротуару, вышла к набережной Невы и, обогнув Румянцевский сад, направилась в сторону Эрмитажа.

Ленка, глупая заносчивая девчонка… К чему отталкивать помощь, да еще и предлагаемую от чистого сердца? Самостоятельность – это, конечно, прекрасно. Но чувство, что ты со своей проблемой не оставлен один на один, что тебе готовы помочь, – гораздо ценнее. Будет здорово, если Ленка осознает это как можно скорей.

Так и вышло. Ближе к вечеру, когда Наташа уже добралась домой, дочь позвонила. Она вновь была вся в слезах. Разговор получился коротким и наконец-то по существу. Впервые за долгие месяцы:

– Мама, прости! Какая же я идиотка! Я так перед тобой виновата…

Чтобы не усугублять ситуацию, Наташа не стала изображать удивление – мол, какая такая вина? О чем ты, Леночка, сейчас говоришь? Как умела, постаралась ее успокоить:

– Ну, не плачь уже, хватит. Мы вместе постараемся все побыстрее решить. Зря ты папе не рассказала, что у тебя случилось. Он бы наверняка…

– Я уже рассказала, – шмыгая носом, гнусаво призналась Ленка. – Он сказал, что завтра после обеда приедет. Посмотрит своими глазами, а потом подключит юристов.

– Отлично! Вот видишь! – оживилась Наташа. – И с чего ты решила, что будешь заниматься этим одна? А я тогда Кате сейчас позвоню. Она наверняка что-нибудь толковое посоветует – это же, считай, ее профессиональная область.

– Спасибо, мам… – шмыгнула носом Ленка.

– А ты Косте звонила?

– Нет.

– Почему?

– А смысл? От него-то какой может быть толк?

– Но дело же не только в возможном толке, – возразила Наташа. – Он же все-таки твой родной брат. Не хочешь – тогда я сама ему сейчас позвоню.

– Ладно, позвони ты, – это прозвучало почти как просьба. – А то у меня уже просто сил нет опять весь этот ужас рассказывать…

– Хорошо, позвоню, – Наташа уже готовилась распрощаться, когда услышала в трубке тихое:

– Мам…

– Что, доча?

– А можно я сегодня у тебя заночую? – неожиданно выпалила Ленка после короткой паузы.

– Что за вопрос? Разумеется, можно! Я тебе в гостевой… то есть в комнате Костика тогда постелю.

– Отлично. Я тут еще кое-какие вопросики порешаю и буду часам к девяти. А что сегодня на ужин?

– Придумаю что-нибудь, – улыбнулась Наташа.

Распрощавшись с Ленкой, она сразу же позвонила сыну. Пусть практической пользы от него и немного, но он должен знать, что у сестры случилась серьезная неприятность. Вопреки ожиданиям, Костик принял произошедшее близко к сердцу – ахнул, расспрашивал, сочувствовал, а потом вдруг предложил:

– Слушай, я тут сегодня вечером недалеко от тебя буду… Давай я тоже заеду? Заодно и обсудим, как и чего.

– Заезжай, – не веря своим ушам, обрадовалась Наташа.

Что за день! Просто с ума сойти можно! Это когда же они последний раз собирались все вместе? Ну да, почти год назад, как раз на Наташин день рождения. Костик сказал, что «заедет»… Значит, один? Без жены? О господи! А у этого-то чего?! Уж не поссорились ли они, часом?!

Вся во власти множества мыслей, одновременно и радостных, и тревожных, Наташа торопливо соображала, что можно будет поставить на стол. Как назло, в холодильнике было хоть шаром покати. Это у нее-то! У звезды кулинарного спорта (так когда-то дразнил ее Дима)!

Сбегав в ближайший сетевой магазин, где она отродясь ничего, кроме соли и сахара, не покупала, Наташа похватала что-то максимально похожее на еду и принялась спешно организовывать ужин. Хорошо, что дома нашлись кое-какие консервы и овощи. А рабочий запас круп и специй у нее и так всегда был.

Вечер прошел замечательно. Дети с удовольствием ели, болтали друг с другом и с мамой, много смеялись. Ленка, похоже, слегка отошла от первого шока и рассказывала Костику о случившемся утром чуть ли не как анекдот. К тому же Наташа успела состыковать дочь с Катей, и та действительно надавала кучу полезных советов. Так что завтра у Лены ожидался непростой день: к двенадцати приедет эксперт, даже два, затем подтянется папа… В общем, жизнь, без сомнений, наладится, а эти любители разрушать аутентичное городское наследие еще пожалеют, что с ней связались. И заплатят, конечно, за все, включая неисчислимые моральные травмы. И за сорванное новоселье, само собой!

Слушая этот энергичный сеанс самогипноза в исполнении дочери, который действовал на ту весьма благотворно, Наташа посматривала на Костика все более пристально. Он явно приехал с какой-то новостью и, видимо, пытался выбрать момент, чтобы выложить ее маме с сестрой. Хорошей или плохой – Наташа определить не могла. Пока Ленка солировала со своими ремонтно-строительными катаклизмами, Костик терпеливо ждал паузы. И наконец дождался: сообщил, расплывшись в глуповато-счастливой улыбке, едва только сестра сорвалась в прихожую за оставленным в рюкзаке телефоном:

– Мам, у нас будет ребенок.

– Эээ… ну, да. Ты уже говорил. Василек.

– Нет, другой. Ева беременна.

Ахнув, Наташа прижала руку к груди и опустилась на стул. Но тут же вскочила, кинулась к сыну с объятиями.

Вернувшаяся Ленка вопросительно уставилась на мать с братом. Услышав новость, выдала: «Наконец-то! Одним веганом на Земле станет больше!» – и немедленно кинулась перезванивать всем, кто звонил ей за вечер.

Вконец расчувствовавшаяся Наташа ляпнула:

– А как же теперь Василек?

И едва не испортила весь этот замечательный вечер.

– Ну а что Василек? Он же маленький. Всем места хватит… – начал Костик и, вдруг нахмурившись, смерил мать отчужденным, едва не враждебным взглядом. – Мама, ты что, подумала, что мы теперь откажемся от него?! Да ты что? Это же не фикус в горшке!

Наташа всплеснула руками и бросилась его успокаивать. Путано извинялась и клялась, что ничего такого даже и в голове не держала и он ее совершенно неправильно понял! Просто все получилось так неожиданно. И вообще, события этого сумасшедшего дня до того смешались между собой, что она уже с трудом понимала, что у кого приключилось…

Наконец Костика отпустило. С облегчением выдохнув, Наташа еще какое-то время продолжала виновато заглядывать ему в глаза. Она вообще не могла припомнить, когда в последний раз ее сына до такой степени захлестывали эмоции. Вернулась Ленка и, услышав обрывки их разговора, поинтересовалась, кто такой Василек и что еще она пропустила в жизни своей семьи. Костик, вздохнув и покосившись на мать, принялся объяснять…

Семья. Это простое короткое слово, вырвавшееся у Ленки, несмотря на все ее фортели, очень обрадовало Наташу. Действительно, ведь они все, несмотря ни на что, по-прежнему одна семья.

Домой Костик засобирался только ближе к полуночи. Пока вызывали такси, Наташа наспех складывала ему с собой драники из картошки с цукини, маринованный перец и соленые огурцы собственного приготовления.

– Еве привет! Передай, что сейтан по ее рецепту у меня не особенно получился, – суетилась она в дверях, сокрушаясь по поводу пшеничного заменителя мяса. – Наверное, я сделала что-то не так. Надо будет еще раз попробовать.

Костик уехал, и они с Ленкой разбрелись по комнатам спать. Под впечатлением событий этого сложного дня спала Наташа неважно. Сначала никак не могла заснуть, все время думала и про Ленку, и про Костика с его приближающимся отцовством. А когда наконец провалилась в сон, почти немедленно подскочила от звука будильника. Отключив на телефоне сигнал, с запоздалым наслаждением попыталась зарыться под одеяло, но через пять минут дисциплинированно выгнала себя из кровати – ее ждал очередной «Кулинарный визит». Ее соавтор по сегодняшнему ролику, заводчик аквариумных креветок, а по совместительству – обладатель навороченной индукционной духовки (на таких Наташа еще никогда не готовила), просил приехать не позже двенадцати, раз уж субботние съемки пришлось передвинуть на воскресенье. Они собирались готовить панфорте – тосканский пирог с сушеными фруктами и миндалем. У Наташи имелся отличный рецепт, а к креветочнику как раз ехали в гости знакомые из Москвы…

Словом, Наташу ждала очередная история. Какой она будет? Занимательной, скучной, веселой, деловой и сухой? Что принесет новый съемочный день? О чем захочется вспомнить, подумать, когда она вновь окажется дома?

Сейчас об этом было трудно судить, но тут-то и крылся весь интерес ее нового дела. Поездки, встречи и разговоры с живыми людьми, комментарии виртуальных – все это стало значительной частью жизни.

Кстати, о комментариях… Перед отъездом надо будет проверить, что нападало за ночь.

Было восемь утра, и Ленка, конечно же, еще сладко спала на диване в бывшей комнате брата. Подкравшись на цыпочках, Наташа послушала, как она мерно дышит во сне, и, не удержавшись, чуть-чуть приоткрыла дверь. Во сне дочь выглядела такой уютной, такой маленькой и беззащитной, что у Наташи от умиления защипало в носу. Бедное чучелко! Вот проснется – и снова придется вспомнить про взрослую жизнь.

А сейчас – пусть спит, пока спится.

На кухне Наташа сварила кофе и списалась с Сашкой, тот подтвердил готовность к работе. Усевшись за стол, Наташа пододвинула к себе ноутбук и углубилась в пришедшие за ночь письма. Реклама, поставщики продуктов, предложение о сотрудничестве, снова реклама… Ладно, после посмотрит. А сейчас пора собираться, но она еще успеет быстренько заглянуть в свой блог.

Вывешенный анонс о панфорте уже собрал кучу лайков. Было очень приятно осознавать, что вокруг ее канала сложилось целое сообщество зрителей, готовых ставить лайки авансом, еще не видя ни процесса, ни готового результата. Значит, ей доверяли, и оправдывать это доверие Наташе хотелось снова и снова. Воодушевленная, вся в предвкушении сегодняшних съемок, она допивала кофе и пролистывала комментарии под выложенным неделю назад сюжетом.

И вдруг увидела то, что заставило ее вздрогнуть.

«Отличный ролик! Твой оператор становится настоящим профи».

Сообщение как сообщение, вроде бы ничего особенного. Но оно было от Димы.

Чуть склонив голову набок, Наташа вглядывалась в эти простые слова и прекрасно понимала, что мастерство неведомого ему оператора интересует Диму в последнюю очередь.

Он все-таки ей написал.

С их внезапного расставания прошло больше полугода, и все это время он никак себя не проявлял. Помаявшись первые месяцы, сейчас Наташа о нем почти что не вспоминала. Дима возник в ее жизни стремительно и так же внезапно исчез, без каких-либо разговоров и объяснений. Категоричность его решения и последующего побега – иначе не назовешь – задела тогда больше всего. Она подобного не одобряла и была твердо убеждена, что о любых проблемах обязательно сначала нужно попытаться поговорить. Да, не все они могут решиться переговорами, но стоило хотя бы попробовать. Иначе – как знать, чего ты себя лишишь?

Ведь он сам ей когда-то так говорил.

Закрыв ноутбук, Наташа встала из-за стола и начала собираться. Надо будет решить, как ответить. Да и стоит ли отвечать? Вдруг он таким способом хочет прощупать почву, прежде чем восстановить отношения? А ей это нужно? Может, ей теперь и так хорошо? Ведь она теперь, как выразилась Катя, действительно познала вкус жизни и вовсю наслаждается им. Вон сколько вокруг интересного! Только успевай новостям удивляться – то от Костика, то от Ленки. И нужны ли ей эмоциональные взбрыки, подобные Диминым, – еще очень большой вопрос… Отвечать ему немедленно она не готова. Но подумает над ответом. Обязательно. Завтра или чуть позже.

А сейчас ее ждут. Значит, она должна ехать.

Конец