Вместе. Синдром Керчепина

Глава 8

— Обиделась на меня? Или это он запрещает тебе со мной разговаривать? — спросил Деймос, как только опустился рядом со мной, явившись на общую лекцию.

Вздрогнув от неожиданности, я повернулась к нему, нахмурилась.

Обидой и злостью мои эмоции сейчас не исчерпывались, но определять их, как и разговаривать с Густовым не стала. Возможно, никогда не стану…

— Я пытался и писать, и вызвонить тебя. Глухо. — Мое молчание и холодность раздосадовали одногруппника, взгляд стал колючим, неприветливым. — Заблокировала?

Автоматически опустила глаза на новый сирс. Лично Элдора Густова не блокировала. Это мог сделать Нир. Втайне от меня, через свой, синхронизированный с моим. Посчитав, что так будет лучше.

«Не разговаривай с ним!» — мелодично звякнув, сирс принял сообщение от Тэппа. Нашла парня глазами, оценила выражение ледяной ярости на лице. Впрочем, даже смотреть не надо было — все чувствовала. Ярко и полно. Как будто была в его голове в этот миг.

А Деймос наконец заметил подарок, язвительно хмыкнул.

— Все ясно, Зарянская. Вопросы сняты.

«Сядь рядом с Триком. Немедленно. Не думал, что у этого куска дерьма хватит наглости сесть рядом с тобой и заговорить».

Пересаживаться не потребовалось. Деймос быстро поднялся и опустился на другом конце ряда, выделенного для группы М-135. Покосился на меня с глумливой и какой-то обвиняющей ухмылкой. «Ты его вещь», — прочла в пристальном взгляде темных глаз. Меня передернуло.

Ты тоже его вещь, Деймос. И даже если отомстишь за то, что больше не нужен, свергнешь короля, ею быть не перестанешь.

Я потеряла друга… Но горчило во рту и свербело раздражением не от самого этого факта, а от того, как потеряла. Поступок не перечеркнешь, не отодвинешь в сторону, не простишь. А хотелось бы…

Кера Дольская сегодня подняла бредовую тему: какой информации можно верить. Оказывается, только из федеральной Сети и игнорировать всемирную. Ибо враги повсюду, они намеренно дезинформируют граждан Дель-Эксина, чаще всего их влиянию подвержены студенты, так как их гражданская сознательность еще не сформировалась. Над формированием таковой и трудятся денно и нощно преподаватели и воспитатели «Пикса три»…

Вся лекция — фоновый шум ощущений безысходности и тоски, смыкавшейся над головой тьмы, злости, стучавшей молоточками в голове.

Отслеживая пальцами выпукло-вогнутые узоры на звеньях браслета сирса, бездумно смотрела в окно. Кажется, сегодня снаружи пахнуло весной… Что-то изменилось в желтоватом оттенке низко нависшего неба. Словно туда добавили каплю тепла, и она медленно растекалась, затрагивая безнадежность, безжизненность, заставляя оттаивать. Представилось, что даже тоненькие хилые веточки растительности чуть повеселели.

«Я отменил общий сбор сегодня, — написал Нир, отвлекая меня. — С тобой увидимся в четыре двадцать, переоденемся и в вирт».

«Почему отменил?»

«Небезопасно. Кроме того, любое мое действие на сборе теперь будет рассматриваться очень пристально. Доносчиками и свидетелями станут все».

«Ты о комиссии и разбирательстве?»

«О них».

«Я хочу общую подготовку, Нир. Пожалуйста, давай без вирта сегодня».

Он раздумывал. Минуты две ждала, что же ответит.

«Обойдешь меня в тесте Л-34, будет по-твоему».

«Сволочь и гад!»

Но вызов приняла. Под монотонное бухтение-предостережение Кионы Дольской мы одновременно запустили программу.

…. Обессиленная, растянулась на упругом полу зала для вирта, отбросив в сторону очки и шлем. Тэпп вышел следом, подтянулся и лег рядом. Мы, взявшись за руки, переплели пальцы.

— Они ведь все знают. Почему тогда еще не вызвали?

Он понял о чем, о ком я спросила. И немудрено: грядущее разбирательство шлейфом сквозило в каждом моменте этого дня, отравляя его, вызывая напряжение и чувство жжения, скручивавшееся под ложечкой.

— Стандартная позиция.

— Разве?

— Да. Ожидание заставляет объект нервничать. Особенно эффективно действует, если он как раз виноват в том, в чем его подозревают.

— Что ж… Это работает, — сквозь зубы выдохнула я.

Некоторое время мы молчали. Чувствовала, что парень рядом полностью расслаблен. Я же, напротив, кипела и мысленно проклинала происходящее. И, наверное, завидовала способности Тэппа вот так быстро переключаться: отрешаться от ситуации в тех случаях, когда он не мог переломить ее, и мобилизоваться, действовать жестко и безжалостно — тогда, когда появлялась возможность влиять.

— Нир, — позвала, потерев уставшие глаза. Вирт был на зрительное внимание, и теперь они казались сухими и воспаленными. — Что мне говорить?

— Про нас — безопасную правду. Про поединок — правду. Остальное — на твое усмотрение, Карамелька.

Тяжело вздохнула.

— А что скажешь ты керу Идена?

Их куратор отличался агрессивным и крутым нравом. У Тэппа он вызывал презрение, смешанное с брезгливостью. Я знала благодаря нашим слияниям, что Идена начал терять свой ди-дар, был разжалован в довольно высоком звании и распрощался с мечтами продвинуться в корпусе «Муссон», «Пикса три» стала спасением и проклятием. Возможно, теперь придется тесно с ним пообщаться…

— То, что потребуется. Не волнуйся, наши истории совпадут. Ты и записи с глазиков подтвердите, что мы вместе, я сделаю упор на том, что он расковырял мою защиту и спровоцировал меня на нападение, используя тебя.

Вроде выходило гладко. Но тревожное предчувствие сверлило внутренности, отзывалось дискомфортом, будто язвочка на теле.

— Что нам грозит, по-твоему? — сглотнула зарождавшиеся слезы.

Быстро перекатившись, Иоданир оказался сверху, накрыл меня своим телом. Привычно обняла его за шею, заглянула в серые глаза, ставшие сейчас серебристыми, непроницаемыми.

— Нам ничего не грозит, Мия. Угрозу тебе или мне я немедленно уничтожу любыми способами.

Так и есть. Ни на миг в этом не усомнилась. Кожа покрылась мурашками. Взметнувшиеся страх, отторжение заглушила, потянувшись к его губам за поцелуем.

Через несколько минут, распаленные и часто дышавшие, мы отстранились друг от друга.

— Встретимся через час в нашем переходе, — шепнул мягко Тэпп, быстро поцеловал меня в кончик носа, губы.

— Давай через полтора, я закончу блок. Ролики? Или…

— Все, что захочешь, — он медленно улыбнулся, заставив меня улыбнуться в ответ.

Вызов от Лейды получила на следующий день. Копалась тогда в виртархиве, лениво составляя эссе по истории искусственного интеллекта. Короткое сообщение гласило, что кера Чен ждет меня в кабинете 14/79 корпуса Д через двадцать минут. Внутри все сжалось, мгновенно затошнило от осознания: началось.

«Иду к Лейде», — написала я Тэппу.

Вот только ответа не дождалась. Видимо, он все еще был в вирте с остальными лидерами менталистов. Да и данные с его сирса это подтверждали. Плохо… Обрадовало бы пожелание удачи от него или же стандартное «Тебе не о чем переживать. Я все контролирую».

Кабинет 14/79, где меня ждали трое, поразил и испугал абсолютно пустыми серыми стенами: ни камер, ни панелей для выведения голографических изображений, ни патриотических плакатов. Только несколько стульев в одном конце и единственный — в другом. Часть ламп затенена. Полумрак дезориентировал, сбивал с толку.

Лейда Чен была в чем-то кремовом и воздушном, с воротником из многослойного кружева — платье в духе позапрошлого века. Она смотрела на меня с милой улыбкой, в которую бы даже поверила, если бы не сканирующий взгляд.

Мужчины не стали навешивать на лицо положенные по этикету улыбки, разглядывали меня цепко и равнодушно одновременно. Одного из них, угрюмого, с острыми чертами лица, глубоко посаженными глазами и черными, побитыми сединой волосами, не выпускающего из руки активированный стикс, я узнала — кер Лит Идена, куратор выпускников-менталистов. Другой, с широким круглым лицом, мясистым носом, в возрасте, почти налысо стриженный, был незнаком. Он и насторожил больше всех почему-то.

— Артемия, как твои дела? — заговорила кера Чен. — Прости, что прерываем твой продуктивный день, но вынуждены задать несколько вопросов. Сядь, пожалуйста.

Кивнув, не сумев выдавить ни слова, на несгибающихся ногах я прошла к стулу, стоявшему напротив этой троицы, села. Неудобное, жесткое сиденье, спинка, часть которой впилась в поясницу, — безусловно, все это тоже будет способствовать тому, чтобы провинившийся охотнее открывал рот, стремясь как можно быстрее покинуть кабинет.

— Знакомься, — Лейда кивнула на Идена, сидящего справа от нее. — Это кер Идена, куратор групп М-53. А это, — теперь кивок на мужчину слева, — господин Даменцкий, независимый ди-психолог.

Я облизала губы, оглядела представленных и приказала себе собраться. Сейчас все зависит исключительно от моего умения анализировать ситуацию и мгновенно принимать решения. Не позволю им вывести меня из равновесия и вытащить информацию.

— Позавчера, Мия, ты покинула общую лекцию на четырнадцать минут. Это подтверждают кера Дольская, данные твоего сирса, а также система безопасности. Чем объясняется твой поступок? — Лейда, как всегда, была мягкой и любезной, но за привлекательной оболочкой тона крылась жесткость, четкие намерения.

— Я вышла следом за студентами Тэппом и Густовым, — постаралась сделать свой голос максимально нейтральным, спокойным.

— Зачем? Тебя не взволновало взыскание за твой поступок?

— Какое, кстати, взыскание будет назначено? — я подняла брови, удовлетворенная тем, что удалось перехватить направление беседы.

— Информацию направлю тебе позже на твой планшет, — кера Чен посуровела. — Я жду ответа на вопрос: почему ты покинула общую лекцию вслед за студентами Тэппом и Густовым?

Я пожала плечами.

— Мне показалось, что оба расстроены. И посчитала нужным оказать поддержку, если потребуется. Товарищеское участие, разумеется, проявленное в меру, по словам керы Дольской, в некоторые моменты очень важно для окружающих нас людей.

Лейда переглянулась с Даменцким. Кажется, оба поняли, что не намерена прямо отвечать на их вопросы.

— Зарянская, — грубым командным тоном произнес куратор менталистов, выпустив дым изо рта и ноздрей. Сердце застыло, а руки похолодели. — Прекратите ломать комедию! Двое моих студентов затеяли ментальный поединок. И руку к этой хрени приложили именно вы!

Лейда закашлялась.

— Кер Идена, — с укором прервала она мужчину, лицо которого перекосило от злости. — Этот вопрос мы будем разбирать отдельно. Мия здесь не для этого.

— Как раз для этого! — отрубил Лит Идена.

— Чуть позже вы, кер, сможете задать Артемии свои вопросы, — вмешался Даменцкий. Сильный, глубокий голос, таким можно и гипнотизировать. — Пока позвольте разобраться в нашей части.

— Пожалуйста, — недовольно буркнул куратор менталистов, сделав неопределенный жест рукой со стиксом.

И посыпались вопросы. Заданные неизменно вежливым тоном, с правильно расставленными акцентами, подобранными словами, они крушили, подтачивали и жалили, будто рой насекомых. Что именно, по моему мнению, случилось? — До конца не разобралась, потому что менталисты впали в транс и не слышали меня. Причастна ли я к произошедшему? — Догадываюсь, что да, но каким образом, все же не поняла, возможно, Густов и Тэпп неверно истолковали действия и поступки друг друга. Делала ли я что-либо, спровоцировавшее бы конфликт между указанными студентами? — Не думаю. Не уверена. Каковы мои отношения с Элдором Густовым? — Мы члены одной группы, много общаемся. Каковы мои отношения с Иоданиром Тэппом? — Мы пара, нас связывают эмоции. Как Иоданир Тэпп относился к моему общению с Густовым? — Вполне нормально. Какова атмосфера в группе в последний месяц? — Все как прежде, изменений не заметила. Чего хотел добиться Элдор Густов, поддерживая идею организовать ментальный поединок? — Мне это неизвестно. Чего хотел добиться Иоданир Тэпп, напав на Элдора Густова? — Защититься таким образом от оскорбления и унижения. Что было после поединка? — Тэпп и Густов разошлись. Почему члены группы не хотят воспринимать Иоданира Тэппа как лидера? — Не слышала об этом, сама я воспринимаю его как лидера.

Как, что, почему — виски ломило от бесконечных попыток комиссии восстановить всю цепочку событий и заставить меня ошибиться в ответе. Наконец Лейда и Даменцкий выдохлись. Я немного расслабила пальцы, вцепившиеся в сумку на коленях, судорожно выдохнула и встретилась со взглядом глубоко посаженных синих глаз кера Идена, пристальным и опасным.

— Студентка Зарянская, вы готовы поклясться, что правдиво ответили на все вопросы? — спросил он с нажимом.

Вымораживающий взгляд. Пусть уже давно нулевка, но менталистские привычки так и не оставил, отлично делает вид, что ему известно больше, чем остальным.

— Конечно, — ответила твердо, кивнула.

— В таком случае правдиво ответьте еще на один вопрос. У вас уже было слияние с Тэппом?

У ди-психологов дружно вытянулись лица от удивления.

— Кер Идена, — нарочито небрежным тоном заговорила Лейда. — Артемия пока на стадии тестирования для определения партнера.

Куратор менталистов недобро усмехнулся.

— Это согласно отчетным файлам. А на деле существует договоренность, что Зарянская станет партнером Тэппа и фактически стала. Ведь так, Артемия?

— Я не знаю, кер Идена. У меня нет доступа к решениям администрации «Пикса три», — бесстрастно солгала я.

— Никаких решений нет, Мия. — Кера Чен зачем-то успокаивающе улыбнулась мне, во взгляде скользнуло раздражение.

— Они есть, не морочьте студентке голову. Но сейчас речь не о них. — Лицо куратора менталистов стало еще более хищным. — Речь идет о нарушении правил. В частности, о нерегламентированном снятии ди-чипа Зарянской под давлением Тэппа.

Лейда нервно дернула кружево на воротнике, побледнела, стиснула челюсти.

— У вас есть доказательства данного проступка? — спросила блондинка, отстукивая пальцами ритм по дезактивированному планшету.

— Пока нет, — отрубил Идена. — Я повторю свой вопрос. Зарянская, у вас уже было слияние с Иоданиром Тэппом?

Я чувствовала себя исчерпанной, до предела напряженной. Этот допрос повернул в крайне опасную сторону. Что подтверждало ощутимо давящее на затылок предчувствие катастрофы.

— Это было бы пренебрежением правилами. Вы сами сказали, — ответила, сглотнув.

— Так да или нет? — Кер Идена впился в меня взглядом, словно стремился прочесть по лицу ответ еще до того, как он будет озвучен.

— Кера Чен вам сказала, что я только подхожу подготовку. Следовательно, нет.

— У меня другие сведения, студентка Зарянская. У вас было слияние с Тэппом.

Куратор менталистов отвернулся от меня с нечитаемым выражением лица и обратился к ди-психологам:

— Как член совета и куратор групп М-53 я требую не доверять словам Артемии Зарянской и начать ментальную проверку девушки по форме А-3. Ответственным за процедуру будете вы, господин Даменцкий, исполнителем — кера Чен.

Оцепеневшая Лейда, метнула в меня растерянный взгляд, а я…

Ведь ожидала этого краха, подсознательно готовилась к нему, потому получилось удержать лицо, не выдать свой страх. На всплеск адреналина отозвалась сила, секунду или две застывшим взглядом наблюдала, как начинает пузыриться вода в квадратном поликриловом графине на столе у керов, ощущала вибрацию жидкости в их телах… Ведь что стоит чуть ослабить контроль, позволить дару и желающему этого сознанию завершить начатое — уничтожить угрозу? Всего три смерти… В Дель-Эксине ежедневно умирают тысячи, а они ведь ни у кого не стояли на пути…

Сбросив наваждение, я сжала кисти в кулак, вдохнула, выдохнула и заставила себя остановиться.

— Артемия, — кера Чен запнулась, ее голос дрогнул. Обменялась взглядами с Даменцким. — Ты понимаешь требование кера Идена?

— Да.

— Регламент проверки по форме А-3 я пришлю тебе чуть позже. Пока же руководствуйся указаниями: пока идет проверка, ты не должна ни с кем контактировать. Ни общей лекции, ни групповых тренировок, ни чатов, ни связи. Это касается в том числе и общения с Иоданиром Тэппом. Тебе все ясно?

Сердце помертвело, к глазам подкатили злые слезы. Как все это выдержать, вынести, если вдруг лишили опоры? Взяли и грубо отсекли половину твоей души?

Сволочи!

Сглотнув комок горечи, застрявший в горле, я четко произнесла:

— Все ясно.

«Угрозу тебе или мне я немедленно уничтожу любыми способами», — сказал он. Насильственное расставание, ментальную проверку сочтет ли угрозой? Не знаю…

… Виноват ли Деймос: проговорился во время своего допроса? Вряд ли. У него не было точной информации о том, что между нами с Ниром. Никаких доказательств. Никакого подтверждения с моей стороны — точно.

Мы с Тэппом где-то прокололись? Где-то, в вирте ли, в его комнате, в коридорах уны, показали, что между нами и это случилось? Возможно, но вряд ли. Мы были осторожны.

У Лита Идена какие-то свои цели? Он предположил, что слияние было, и инициировал проверку. Но чего он добьется? За самовольного студента и с него жестко спросят.

И сама проверка… Ее порядок и правила уже ждали мне в планшете, когда вернулась в свою комнату. Многое было непонятно, пыталась получить информацию, в том числе в федеральной Сети, но к этим блокам у меня просто отсутствовал доступ. Одно ясно — тестирование, анкетирование и исследование направлены на выявление остаточных признаков ментального вмешательства. Любое слияние оставляет в слоях разума следы, будто тонкие шрамы, по которым читают картину воздействия: его глубина, области, последствия…

Вопросы, сомнения, тревога, паника, ярость. Несколько часов после допроса я металась по комнате, отжималась, делала растяжку — все, чтобы успокоиться, не допустить срыва, удержать зудящий под кожей дар, смириться.

Очень нужен был Нир… Отсутствие его рядом — пытка. И невозможность получить желаемое вызывало бешеную ненависть ко всему: самой себе (впавшей в зависимость, оказавшейся в западне), «Пикса три», ди-психологам, преподавателям, Деймосу, даже Тэппу.

Погода за окном соответствовала моему настроению. Болезненную, мертвецки серую и унылую весну смывал дождь. Остатки грязного снега растворялись под его желтоватыми струями, уходили в висма-материал, которым покрыли бесящий своей квадратностью двор. Мокрые туи жалко дрожали под порывами ветра и будто жались друг к дружке, страдая от сырости, холода и одиночества.

Чуть полегчало часа за два до отбоя. Когда вывела в свой сирс данные с сирса Иоданира. Судя по показателям, он спокоен, в полном порядке, наверное, отдыхает или занимается. Несколько минут следила за цифрами и значками, практически любовалась ими. Казалось, вот таким образом касаюсь его, будто нахожусь рядом, наверняка он так же «наблюдает» за мной… А потом встала и, заняв рабочее место, загрузила свой проект. Его следовало сдать через неделю… Нир по-прежнему был нужен. Хотя бы пять минут разговора. Да просто взгляд в глаза!

Пока, пусть и тяжело, но получилось принять: наша встреча случится где-то через сутки. Надо выждать, замереть на это время… Вообразить, будто мертва и ничто меня не касается.

Наверное, мое терпение было вознаграждено, потому что мы с ним увиделись во сне. Мое ли желание сыграло здесь роль, привычка ли, что Тэпп всегда рядом — какая разница, если подсознание подарило мне такую необходимую передышку от катившейся в бездну реальности.

Мы, обнявшись, стояли в нашем переходе, смотрели в ночь за прозрачными стенами, исполосованную ярким светом фонарей, установленных по периметру ограждения уны. Чувствовала его крепкие руки на своей талии, спине. Под ухом, прижатым к его груди, вибрировал негромкий голос:

— Доверься мне. Не делай глупостей.

— Я так зла, что хочу их всех убить, — прозвучало капризно и обиженно, не похоже на меня.

Иоданир усмехнулся.

— Успокойся. Смерть не всегда выход, иногда это тупик.

Я вздохнула, отстранилась и заглянула в его лицо, в светлые безмятежные глаза, как обычно, заворожившие меня. Как же сильно хотелось вновь ощутить тепло и экстаз объединения… До злых слез.

— Что покажет эта проверка? — нервно облизала губы.

— Следы слияния. Но ведь необязательно говорить, с кем оно было, что-то подтверждать или отрицать. Ты помнишь пятый пункт третьего параграфа устава уны?

Сосредоточившись, рассеянно поскребла ногтем нашивку лидера на его форме.

— Я имею право сохранять молчание при внутренних разбирательствах. Тогда администрация передаст дело Управлению или правоохранителям, это зависит от проступка, — воспроизвела строчки.

Коротко улыбнувшись, Тэпп провел рукой по моей щеке, обхватил затылок, зарывшись в растрепанные волосы.

— Вот и молчи, Мия. Пусть передают. Все будет хорошо. Доверься мне. Доверься.

Обжег поцелуем.

… Это случилось около полудня. Как раз покинула кабинет Лейды после двух часов проклятой проверки реакции, эмоционального фона, ассоциативной памяти и еще часа в поле психографа, регистрировавшего отклик на мыслеобразы.

— Все чудесно, Мия. Я уверена, ты не нарушала правила. Кер Идена просто перестраховался, — сказала на прощание ди-психолог. Противоречие между ее милой улыбкой и холодным напряжением во взгляде разозлило и позабавило одновременно.

Ведь она знает, что я нарушила правила, готова закрыть на это глаза и теперь обдумывает, как выйти из опасной ситуации. Видимо, в ее уравнении Лита Идена тоже не было, как и в моем. Что ж, если бы не столь привычное и практически узаконенное везде лицемерие, позирование на камеры службы безопасности, мы с ней могли бы сесть вместе, обдумать тактику. Тем более что мой сон очень удачно подсказал, как могу действовать…

В мысли ворвался короткий, но будто насквозь пронзивший мозг звук сигнализации. Первая серия, после вторая, еще более высокая, от которой передернуло и заныли зубы. Несколько студентов, оказавшихся вместе со мной в том же проходе, на секунду застыли, а потом, встревоженные, заторопились в рекреацию поблизости, к информационному голоэкрану.

Но дойти мы не успели. Над головами раздался автоматический голос:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три». Всем необходимо немедленно разойтись по своим комнатам. Инструкции о дальнейших действиях будут даны позже. Вводятся ограничения по пункту 7.5 устава. Передвижение без разрешения администрации уны запрещено.

— Что происходит?

— Что это? — раздались за спиной раздраженно-изумленные голоса учащихся, их вновь прервало автоматическое сообщение:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три»…

Оглядевшись по сторонам, увидела испуганные побледневшие лица. Подумалось, что мое собственное не слишком от них отличалось.

— Расходимся! — прозвучал со стороны рекреации зычный приказ кого-то из администрации или же преподавательского состава. — Все слышали: расходимся!

Сбросив оцепенение, я опрометью бросилась в свою комнату. Интуиция подсказала, что ответ найду в Сетях… Если не закроют доступ. Кажется, пункт 7.5 устава предполагал это.

Долго тянуть не решилась, поэтому, скрывшись за углом, достала из сумки планшет, активировав. На нужное наткнулась сразу — ролик был в Сети Рийска, которая пока работала.

— Сограждане, друзья, единомышленники, — со скорбным лицом говорил мужчина на экране планшета. Внимание привлекла его одышка, испарина на белом высоком лбу и траурная лента, закрепленная у правого плеча, выделявшаяся на фоне темно-серого костюма. — Сегодня мы потеряли нашего лидера, вождя, авторитета для каждого гражданина Дель-Эксина, Ровальда Базеля. Мы все безмерно скорбим об этой утрате…

Слова нагромождались друг на друга, громыхали и хрипели, но проходили мимо моего осознания. Похолодевшими пальцами я вцепилась в планшет, отсутствующим взглядом смотрела в лицо говорившего и старалась осмыслить всего одну фразу: президент мертв.

— Что ты здесь делаешь? — раздался грубый вопрос над ухом.

Вздрогнув, очнулась, взглянула в лицо незнакомого мужчины, раздраженное, с искривленными от неприятия губами. Судя по знакам на плечах, сотрудник администрации уны.

— Простите, задержалась. — Мгновенно убрав планшет в сумку, я отвернулась и быстро направилась в корпус общежития.

Предположение было верным: когда пришла в комнату, доступ в Сети уны и местную был закрыт. Оставили лишь подключение к модулям и учебным блокам «Пикса три».

Президент мертв. Неудивительно. Или удивительно? Сколько ему было? Кажется, сто четыре. Хотя со всех плакатов, голографий, инфоэкранов и прочих носителей на граждан взирал солидный мужчина в возрасте, но с хитрым, умным взглядом, с молодившими его острыми скулами, высокими бровями, все знали: этим голографиям лет тридцать, а то и больше. Ровальд Базель уже давно не появлялся на публике, его устами говорили многочисленные секретари, помощники, премьер и прочий штат чиновников. Ходили слухи, что на самом деле лидера и первого человека в стране давно нет, что он умер или выжил из ума, а у власти просто приспешники, те, кому крайне невыгодна кончина и недееспособность покровителя…

Ну, видимо, что-то изменилось. Одни люди решили сместить других… Президент мертв. И вместе с ним мертв старый Дель-Эксин, старые правила, договоренности и законы. И это плохо. Очень. Поэтому жизнь замерла не только в уне, не только студентов отделили друг от друга, заперев в комнатах, в каждом городе сейчас установлен комендантский час и запрет на собрания.

Президент мертв. Критическое положение, чрезвычайное.

Отложив ставший бесполезным планшет, я легла на кровать, уставилась в потолок. В комнате была установлена комфортная температура, но по коже продирал мороз, меня трясло, а сердце гулко колотилось, его стук противно отдавался в висках.

В последний раз власть менялась тридцать четыре года назад. И тогда Дель-Эксин умылся в крови граждан. Митинги, пикеты, столкновения… Затем — страшный дефицит, реформы, криминальность, голод, сегрегация. Об этом рассказывала мама, пока была здорова. В одном из уличных боев погиб мой дед… Мать и бабушка с трудом выжили в тяжелых условиях.

Именно с легкой руки Базеля в стране появились неотмеченные: так лидер отделил (или обделил) тех, кто не желал принимать его политический курс, от лояльных. Неотмеченные поселились в собственных общинах, кварталах, держались вместе, потому что, по сути, не имели никаких прав. До сих пор убийство или же причинение вреда человеку, не носящему ди-чип, не несет никаких катастрофических последствий для виновного. Крупный штраф и пометка в личном деле — самое суровое наказание, которое помнит судебная система.

Мама воспользовалась первой же возможностью изменить свой статус. Я подозревала, что в ее безумии виноват не только дар, но и сама жизнь: она стала чужой для неотмеченных, но и в элитный мир Дель-Эксина не вошла. Никто. Ноль, к которому искусственно приставили единицу. Уродина. Отщепенка, продавшая себя за блага.

Я, как плоть от плоти ее, такая же.

Теперь власть сменилась. Сменятся и настроения общества. Кто на этот раз будет под ударом? Тогда вырезали неотмеченных, а сейчас кого? Судя по всему, неблагонадежных, того, кого сочтут таковыми… И как раз отношусь к ним. Как дочь своей матери.

Темнело. За окном грязной серостью наливался вечер. Свернувшись клубком, подтянув колени к животу, смотрела в него, дрожа, подавляя страхи, сглатывая колючий комок слез, застрявший в горле. А потом я встала, переоделась в тренировочный костюм, приблизилась к дверной панели, сосредоточилась.

Успокоиться, не думать. Просто действовать.

Из-за эмоционального шторма дар обострился до такой степени, что могла чувствовать каждую молекулу воды в этом корпусе — безумный, жуткий зуд в голове и по жилам. Всесилие пьянит, а еще грозит перенапряжением и смертью.

Ощущать и управлять водой. В том числе в человеческих телах. Их было более пятидесяти. Коснулась силой почти каждого, вычленяя нужных — дежурных, совершавших обход: один поднимается на этаж выше, другой как раз в коридоре подо мной. Проскользнуть незамеченной просто.

Впрочем, камеры мои передвижения отследят, как и сирс. Отследят, но не остановят. Так что к дьяволу их. Менее всего волнуют последствия. Это не нарушение, это — вопрос выживания.

Я неслышно бежала по коридорам. Поворот, еще один, переход, лестница. Остановиться, прислушаться, прощупать корпус даром, найти дежурных. Вовремя спрятаться в проеме, затаиться. И снова бежать, бежать…

Он как-то почувствовал меня у своей двери. Отследил по сирсу, синхронизированному с его? Ощутил ментально? Не имеет значения. Важно то, что панель немедленно отъехала, стоило мне приблизиться, а я, шагнув внутрь, тут же оказалась в крепких объятиях, точно напуганный ребенок, вцепилась в Тэппа, содрогаясь, задыхаясь. Мы вместе.

Меня накрыло таким облегчением, полнотой ощущений, что обмякла. В этом кошмаре, в мире стремительно меняющихся обстоятельств существовало только одно, за что следовало ухватиться, не отпускать, что спасало от безумия, что было стабильным центром. Иоданир Тэпп.

Его ладонь размеренно гладила меня по спине, ноздри забил его аромат, остро сладкий, льдисто травяной, подбородок упирался в макушку. И я успокоилась, тревога перестала мутить сознание, дрожь ушла. Вздохнув, чуть отстранилась, запрокинула голову, взглянула в бесстрастное лицо и прошептала:

— Я хочу уехать, сбежать отсюда. Мне страшно здесь оставаться.

Наклонившись, он коснулся своим лбом моего. Я прикрыла глаза. Да, это не слияние, но тепло, сила, уверенность Нира окружили, захватили так же, будто наши разумы вновь стали едины.

Мы оба удовлетворенно выдохнули.

— Чего ты боишься? — спросил он негромко.

— Неизвестности. Неопределенности. Завтрашнего дня. Ты поедешь со мной?

— Зачем? Все известно, определено, Мия. Да, Базель мертв, но сценарий давно прописан. Будет временное правительство…

— Будет война, Нир.

— Чем она тебя не устраивает?

— Тем, что не хочу умирать.

Тихо усмехнувшись, Тэпп выпрямился, ласково провел пальцами по моему лбу, щеке, коснулся губ. Я растаяла, еще больше расслабилась.

— Карамелька, ты еще не поняла разве, что твою судьбу, мою судьбу я сам решаю? Ни сдохший Базель, ни неотмеченные, ни националисты, ни экстремисты, ни политики. Я. Я держу в руках практически все нити, и если пока не хватает некоторых, то лишь дело времени обзавестись ими. Такова моя цель. Я, мы с тобой, не в этом потоке дерьма. Мы над ним.

Я сглотнула, поглощенная серебристо-серой глубиной глаз.

— О чем ты сейчас говоришь?

— О том, что война крайне полезна. И в ней не главное — выбрать правильную сторону, тут основное правило — проконтролировать, чтобы все шло по нужному направлению.

— Нир, — я убрала с его лба черные пряди. — Рийск сейчас — самое опасное место, в «Пикса три» начнутся зачистки. Я под ударом. И не только как дочь неотмеченной, а как девчонка без семьи, связей. Бесполезная малявка.

Он снова притиснул меня к себе, прижался подбородком к макушке.

— Успокойся, ты в безопасности. Даже дело с твоим сегодняшним побегом из комнаты я замну. Все равно сам хотел прийти к тебе. Ты меня опередила.

Потом резко подхватил меня на руки, заставив ухватиться за его плечи, понес на кровать.

— Там будет удобнее целоваться. Я соскучился, — объяснил, провокационно улыбнувшись, сжав губами раковину уха рядом с ди-чипом. А меня немедленно затопили жар и томление.

Тоже скучала. Отчаянно нуждалась в нем: близости, силе, звуках голоса.

Потом я лежала, хватая воздух приоткрытыми горящими губами, ощущая нагретой кожей прохладу мягкого пледа (верх тренировочного костюма валялся на полу, на мне остался лишь спортивный топ). Нир выцеловывал дорожку к ключице, обжигал и нежил дыханием и прикосновениями. Перебирала жесткие волосы, наслаждалась. В голове, слава всем божествам, — ни мысли, ни паники. Долгожданная пустота.

— Значит, мы остаемся? — накрутила на палец прядь его волос.

Иоданир подтянулся к моему лицу, боднул носом подбородок, опалил губы мимолетным касанием.

— Однозначно. Больше того: через три дня мы с тобой как лучшие студенты «Пикса три» будем сопровождать траурную процессию. Мечтала вырваться из этой клетки? Что ж, желание сбудется, пусть пока и на несколько часов.

Я скептически скривилась.

— Разбирательство. Проверка…

Тэпп перебил, нависнув надо мной:

— Пока в твоей голове размножались ужасы от смерти Базеля, ты упустила из вида основную пользу от того, что он теперь труп. Все разбирательства и проверки будут остановлены до тех пор, пока не появится новое правительство. К тому времени нас здесь не будет.

Пораженная, смотрела в спокойное лицо своего парня, уловила дрогнувшую в уголке его рта снисходительную ухмылку.

— Ты уверен? — горло перехватило.

Коротко рассмеявшись, он кивнул, закрыл мой рот новым жадным поцелуем.

… Около часа ночи мы лежали, обнявшись, накрывшись пледом. Сон не шел. Моя спина прижата к его груди, на животе — тяжесть и жар крепких рук. Кожа к коже, ведь оба раздеты до нижнего белья. Это будоражит и одновременно успокаивает, рождая чувство цельности и правильности, гармонии.

— Нир, ты боишься смерти? — спросила, выводя завитки на жилистых предплечьях.

— Наверное. — Секунду обдумывал ответ. — Удовлетворяет то, что последний момент намерен разделить как минимум с теми, кто будет в радиусе километра.

— Типичный менталист, будто сам себя скопировал с модуля. — Закатила глаза, хмыкнув.

— Далеко не типичный.

— Чего ты по-настоящему боишься?

— Не знаю… Остановиться в шаге от цели? — Он пошевелился, зарывшись носом в волосы на моей макушке.

— Что меня остановят в шаге от цели, — исправился.

— И какая она, твоя цель?

— Всё, Мия. Получить всё, что хочу и могу получить. Для себя, для тебя.

Жесткий ответ. Непонятный и понятный. Пугающий.

— Опасная цель. Давай пока остановимся на том, что нам позволят получить.

— Почему нет? — Тэпп улыбнулся, коснувшись шеи долгим поцелуем. — Всегда приятно усыпить бдительность контролеров. Ты сама это знаешь.

Согласилась, мимолетно улыбнувшись:

— Знаю.