Внимание, парашютисты!

Глава I Фронт стабилизируется

Август 1914 года. Идет мировая война. Под Льежем грохочут немецкие сверхтяжелые осадные орудия. С треском лопаются броневые колпаки под ударами тяжелых снарядов.

18 августа на правом фланге немецких войск начинается мощное планомерное наступление. Немецкие войска безостановочно гонят перед собой противника. Блокируется крепость Антверпен. Немецкая кавалерия хозяйничает во Фландрии. Без устали марширует немецкая пехота. На Марне идет решающее сражение. Свежие французские силы, подброшенные сюда на парижских такси, впервые останавливают немцев.

9 сентября. Неправильно оценив обстановку, немцы прекращают наступление и отходят к реке Эне. Французы и англичане, уверенные в своей победе, преследуют их. Но выбить немцев с занимаемых ими позиций невозможно. Фронтальное наступление обескровливает противника. Но он уже нашел новый выход, его интересуют теперь фланги. Они открыты и их можно обойти! Антверпен сдается. Остаткам гарнизона бельгийской крепости удается оторваться от противника. Начинается так называемый бег к морю. Обе стороны хотят выиграть друг у друга фланги, обойти их, чтобы снова выйти на оперативный простор. Слишком поздно! После боев, проходящих с переменным успехом, фронт стабилизируется на всем протяжении от Альп до Северного моря. Приходит время позиционной войны.

В Восточной Пруссии Гинденбург выигрывает сражение под Танненбергом, использовав железные дороги и выносливость прусских гренадеров на маршах. После этого обстановка на Восточном фронте изменяется. Здесь тоже начинается позиционная война. Всюду проволочные заграждения, всюду траншеи. Самолеты, пока еще одиночные, следят в тылу врага за передвижениями его войск. Борьба идет не только на суше и на море, но и в воздухе.

Война теперь ведется в трех измерениях.

1915 год. На Западе захлебываются яростные атаки французов, атакам предшествует невиданный по силе артиллерийский огонь.

В Мазурах в середине зимы Гинденбург разбивает русских.

В мае на рубеже Горлице — Тарнов Маккензен прорывает фронт русских. Начинается новое большое наступление. В сентябре Гинденбург бросает через Вильно на Молодечно крупные кавалерийские силы, пытаясь взять противника в клещи. Но охват происходит слишком медленно: сил не хватает. Осенью и здесь фронт, отодвинувшись далеко на территорию противника, стабилизируется.

На Западе и на Востоке фронты застывают в неподвижности. Появляется новое понятие — «война материальных средств».

Картина войны изменилась. Воюющие стороны, подобно кротам, зарылись в землю. Мощные препятствия и заграждения прикрывают их позиции.

Война превратилась в артиллерийскую дуэль. Снаряды всех калибров роют землю, ломают укрепления, разносят блиндажи и окопы. В укрытиях, заживо погребенные, гибнут люди.

Временами, после нескольких часов обстрела, завеса огня поднимается и переносится в глубину обороны. Густыми цепями противник бросается в атаку. Он идет вперед, сознавая свое превосходство, уверенный в победе. Разве может уцелеть что-либо живое после такого все испепеляющего огня?

Но, оказывается, погибло не все. Тут и там сохранились укрытия, блиндажи. Обороняющиеся поспешно устанавливают пулеметы на края воронок. И смерть снова пожинает свою кровавую жатву. Натолкнувшись на огонь немногих уцелевших пулеметных гнезд атака захлебывается. Стройные цепи наступающих рассеиваются огнем этого оружия. Так обстоит дело и у англичан, и у французов, и у немцев. На Востоке грудами лежат трупы русских солдат. Пулемет в руках обороняющегося стал таким средством, против которого наступающий почти не может бороться^{1}.

Изыскиваются новые средства. Штабы за линией фронта жаждут узнать, что происходит у противника. Генералы ищут такое оружие, которое помогло бы им осуществить прорыв вражеского фронта. Они хотят вывести войну из состояния оцепенения. На помощь может и должен прийти мотор. Он выручал уже много раз. Благодаря ему оказалось возможным построить самолет и автомобиль.

Грохоча по плохим дорогам, к фронту ползут колонны грузовиков. Они доставляют туда людей, боеприпасы и военные материалы, эвакуируют в тыл раненых.

А в воздухе первое слово уже принадлежит летчикам. Самолет стал необходимым[1]. Он ведет разведку, сбрасывает бомбы. Действуя как штурмовик, аэроплан оказывает поддержку наземным войскам, а когда самолеты выполняют задачи истребителей, то вражеской авиации приходится держаться в отдалении.

Мотор следовало бы использовать и в бою, чтобы его силой двигать вперед оружие, защищенное броней. Эта идея не нова. Еще в 1911 году офицер австро-венгерской армии обер-лейтенант Бурштын создал проект своеобразной гусеничной боевой машины, которая должна была обладать большой проходимостью. Его изобретение было отвергнуто высшими инстанциями как бесполезное. Несть пророка в отечестве своем! Однако англичане во время войны вспомнили об этом проекте. Надеясь посредством использования таких «сухопутных крейсеров» перенести на сушу принципы войны на море, они создали танк.

Февраль 1916 года. Под Верденом бушует ураганный огонь немецкой артиллерии. Немцы переходят в наступление. Они сразу же продвигаются до Дуомона и Фруад-Тер. Взята деревня Флёри. По «священной дороге» от Бар-ле-Дюка к Вердену непрерывным потоком движутся грузовики, доставляя защитнику Вердена генералу Петэну резервы и предметы снабжения. И мотор спасает Верден.

В июне 1916 года семидневной канонадой начинается сражение на Сомме. Оба противника бросают в бой огромные массы людей и техники. Англичане и французы добиваются лишь небольших территориальных успехов. Обе стороны несут колоссальные потери, но ни одна не получает перевеса.

15 сентября 1916 года сражение между Гинши и Тьепвалем достигает наибольшего ожесточения. Британский генерал Хейг^{2} посылает на штурм позиций противника англичан, ирландцев, новозеландцев и канадцев. И вот по полю боя, изрытому воронками, ползут неуклюжие бронированные чудовища, похожие на исполинских черепах. Орудия и пулеметы, установленные на них, сеют смерть и опустошение. У немцев захватывает дух. Они в ужасе смотрят на это новое и страшное оружие. Пули их пулеметов и винтовок, высекая искры, отскакивают от брони танков. Как боевые слоны Ганнибала, эти чудовища пробивают своей пехоте путь через боевые порядки противника.

Но вскоре немцы приходят в себя. Ведь у них есть гранаты. Бросок, взрыв, и колосс останавливается. Густой черный дым вырывается из него. Внутри танка бушует пламя. Кончено! Готов! И пехотинец находит выход из этого положения, казавшегося ему безнадежным. Связки ручных гранат летят под гусеницы чудовищ, мужественные люди карабкаются на стальные коробки, чтобы разделаться с ними. Тьепваль остается в руках немцев. Быстро организуется прочная оборона. В использовании нового оружия англичанам необходимо еще накопить опыт.

А в это же время на Восточном фронте происходит еще одно событие, которое по своей форме напоминает выходки гусар прошлого века, но остается почти незамеченным на фоне крупных сражений Великой войны.

На одном из полевых аэродромов Восточного фронта в тесную кабину самолета втискиваются лейтенант Коссель[2] и обер-фельдфебель Виндиш. Им подают какой-то груз. Механики проворачивают воздушный винт. Пилот орудует на своем примитивном сиденье. Мотор резко хлопает и заводится. Самолет, подпрыгивая, направляется к старту, начинает разбег, мчится по полю, с трудом отрывается от земли, подымается ввысь и исчезает по направлению к фронту.

Фронтовые укрепления русских остаются далеко позади. Недалеко от Ровно, у большой железнодорожной магистрали, летчик сажает самолет. Коссель и его спутник выпрыгивают на землю, забирая из машины свой груз. Самолет тотчас же взлетает, чтобы вернуться на аэродром.

Высадившиеся отправляются в путь. Они должны вывести из строя русскую железную дорогу, снабжающую этот участок фронта, чтобы перерезать артерию снабжения здесь, на расстоянии 80 км от линии фронта. Смелая попытка удается. Под грохот взрывов разлетаются в разные стороны рельсы. Несколько часов спустя над условленным пунктом встречи кружит самолет. Он приземляется, забирает Косселя и Виндиша и доставляет их невредимыми обратно за линию фронта.

Неизвестно, кому пришла в голову идея этого мероприятия, неизвестно, были ли сделаны из этого какие-либо выводы. Фактом остается одно: в первый раз в военной истории самолет используется для высадки воздушного десанта. Идея высадки в тылу противника осуществилась, противник обойден с воздуха.

Маленький эпизод, не замеченный на фоне грозных событий Первой мировой войны, становится значительным в свете последующих событий.

Первыми новой возможностью заинтересовались службы разведки. Они стали посылать самолеты для того, чтобы незаметно доставлять своих агентов к месту назначения. В это же время они начинают использовать и другое вспомогательное средство, позволяющее высаживать агентов без посадки самолета. Таким вспомогательным средством является парашют — аппарат, применявшийся ранее только для спасения летчика во время аварии в воздухе[3].

Парашют уже не раз помогал наблюдателям аэростатов и экипажам самолетов благополучно приземлиться в случае аварии. Следовательно, его можно было использовать также и для выброски на землю солдат, и тогда парашют мог стать важнейшим боевым средством. Такое использование парашюта открывало совершенно новые возможности и сулило большой успех.

Стремление прорвать застывшие фронты росло. Теперь уже и французы начали строить танки. В апреле 1917 года на Шмен-де-Дам^{3} они повторили попытку своих предшественников, англичан, на Сомме и потерпели неудачу. Но упорство западных союзников не ослабевает; не кто иной, как Уинстон Черчилль, министр вооружений Англии^{4}, настаивает на строительстве танков, сознавая их огромную военную ценность. То, чего не сумели сделать несколько танков, смогут сделать несколько сотен! И этот день наступил.

20 ноября 1917 года под Камбре англичане наносят неожиданный удар по немецким позициям. После короткого, но мощного огневого налета 324 танка двумя эшелонами пересекают поле сражения и вклиниваются в оборону немцев. Но эти бронированные корабли еще слишком тихоходны, их скорость слишком мала, она не превышает 3,2 км/час. Разгорается ожесточенный бой. К концу его немцам в результате контрудара удается даже захватить часть территории противника, 124 разбитых танка остаются на поле боя. Это огромное кладбище танков — кровавый, но поучительный урок на будущее.

Весна 1918 года. Наступление немецких войск на Западе сотрясает фронт союзников. Немцы угрожающе приближаются к Амьену. Англичане и французы собирают все резервы, для их переброски в район прорыва используются все автомашины. Дело идет о часах и минутах. И снова мотор решает исход сражения: под Виллер-Бретоном немцы остановлены, здесь создан новый фронт.

Однако немцы не успокаиваются и снова переходят в наступление, на сей раз на Марне. Их настигает сильный контрудар во фланг, который союзники под прикрытием большого числа танков наносят из района леса Виллер-Котре. Они вбивают в немецкие боевые порядки несколько клиньев, которые вынуждают немцев оттянуть свой фронт назад. Танк становится все мощнее, значение его растет.

8 августа 1918 года у Римской дороги^{5} близ Амьена раздается сильный грохот артиллерии англичан. Дымовая завеса застилает поле сражения, по которому катится огневой вал. Оставаясь в пределах разлета осколков своих снарядов, вплотную за огневым валом следуют не менее 430 танков, которые выходят на немецкие позиции и начинают их утюжить. Они сразу же прорываются глубоко в тыл немцам и появляются на немецких артиллерийских позициях прежде, чем там вообще успевают понять, что, собственно, произошло. Штабы эвакуируются, резервы рассеиваются, удар развивается неудержимо. Англичане добились своего — наконец-то с помощью танков они прорвали фронт немцев. В руки союзников попадают 170 орудий и 9000 пленных… Но происходит нечто странное, нечто такое, чего не ожидал никто и менее всего — сами немцы: англичане не используют своего успеха, они не наступают дальше, они останавливают продвижение! Оказывается, они не ожидали такого успеха и не подготовили свою армию к преследованию противника.

Союзники вскоре также приходят к мысли проникнуть в тыл противника, используя для этого самолет. Первыми на такой опыт отважились французы. Однако в отличие от немцев они решили использовать в качестве десантного средства парашют. Летом 1918 года французский майор Эврар с двумя спутниками совершает прыжок в Арденнах. На парашютах им сбрасываются радиостанция и взрывчатка. Группа проводит несколько удачных взрывов на железных дорогах и через неделю пробивается к линии фронта.

Вероятно, как раз известие об этом удачном мероприятии и навело американского генерала Уильяма Митчелла, бывшего тогда главнокомандующим военно-воздушными силами США во Франции, на мысль о том, что если оказалось возможным выбрасывать с парашютами диверсионные группы в тылу немцев, то таким же образом можно будет выбрасывать и пехоту. И он решил подготовить воздушно-десантную операцию большого масштаба. Армии союзников в это время стояли перед мощной, оборудованной с учетом всего опыта полевой фортификации немецкой линией фронта на Изере. Аэрофотоснимки укреплений, представленные Митчеллу, убедительно говорили о том, что имеющимися наземными средствами эта линия вряд ли может быть прорвана. Подобная операция была бы связана с широкими приготовлениями, с расходом большого количества военных материалов и огромными человеческими жертвами, а исход ее был в высшей степени неопределенным. Примеры кровопролитных сражений в болотах Фландрии в 1917 году достаточно красноречиво говорили о том, что повторять подобную бойню нельзя.

Руководствуясь чисто практическими соображениями, Митчелл с присущим американцам размахом замышлял сломить оборону немцев на Изере путем широкого «охвата с воздуха». Его план, блестящий по своему замыслу, но требовавший немалых затрат, предусматривал использование в тылу немцев целой дивизии, которую следовало частично выбросить с парашютами, а частично высадить с самолетов.

Грузоподъемность самолетов в 1918 году была еще далеко не достаточной для транспортировки большого количества людей. Следовательно, число необходимых для операции самолетов должно было быть очень высоким. Митчелл рассчитывал, что ему потребуется около 2000 машин. Но это не помешало ему настойчиво развивать свою идею. Он представил высшим инстанциям свой план операции и получил одобрение.

Началась усиленная подготовка. С фронта была отведена одна дивизия, которую, стали спешно готовить к предстоящим действиям. Теперь весь вопрос упирался в то, когда будут полностью выделены необходимые для операции транспортные средства, ибо такое большое количество самолетов могло быть построено и передано Митчеллу не ранее февраля 1919 года.

Поражение Германии в ноябре 1918 года не позволило союзникам осуществить намеченное ими мероприятие.

Основным военно-политическим итогом Первой мировой войны явилось следующее: несмотря на некоторые описанные здесь события и смелые планы, эта война, в сущности, была борьбой на истощение. Фронты носили стабильный характер, и в конечном счете решающим являлось материальное превосходство. Выводы, сделанные французами из своего опыта ведения войны, целиком основывались на этих фактах и в итоге нашли свое выражение в знаменитой линии Мажино.

К совершенно другому выводу пришли англичане — генерал Фуллер, капитан Лиддел Гарт и другие, кто правильно оценили большое значение танков и увидели в них боевое средство, с помощью которого можно вывести войну из состояния неподвижности и перенести свои действия на оперативный простор, прекратив их в маневр.

В немногочисленном германском рейхсвере началась длительная и трудная борьба за новые идеи. Вначале этот спор имел только теоретический характер, но впоследствии он оказал решающее влияние на события Второй мировой войны.

Глава II Новые идеи прокладывают себе дорогу

Узкие рамки, в которые германский рейхсвер был втиснут Версальским мирным диктатом, дали ему не предусмотренное державами-победительницами преимущество, которого не было у других стран. В своих теоретических планах руководство рейхсвера не было связано ни существующей организацией армии, ни численностью войск, ни принятыми на вооружение или находящимися в производстве видами оружия. Именно поэтому руководство рейхсвера, несмотря на то что вначале разработка военных вопросов шла проторенными путями, могло давать большую волю своей фантазии, благодаря чему появилось много новых идей, более смелых и гибких, чем идеи, родившиеся в генеральных штабах Англии и Франции.

Поскольку Германия, лишенная по Версальскому договору всяких военных укреплений, не могла начинать новую войну с войны позиционной, усилия руководителей рейхсвера в силу необходимости направлялись на изыскание такого вида обороны, с помощью которого слабым немецким силам удалось бы нанести наиболее тяжелый урон нападающему противнику. Оборона должна была быть чрезвычайно гибкой. Поэтому на первый план выступала проблема моторизации войск и их обеспечения. В этой области работал будущий генерал-полковник Гудериан, выступивший с принципиально новыми идеями.

Ничто не освещает так хорошо борьбу умов того времени, как следующий эпизод. В 1924 году Гудериан, работавший в то время под руководством инспектора автомобильных войск полковника Натцмера, проводил учения по использованию танков во взаимодействии с кавалерией для разведывательных целей. Удовлетворенный результатами учений, он в заключительном разборе выразил надежду на то, что эти учения могут послужить толчком для превращения автомобильных частей в настоящие боевые войска. Его инспектор был совершенно противоположного мнения, он заявил: «К черту боевые войска! Ваше дело муку возить»[4].

Лишь в конце 20-х годов «новаторы» были постепенно признаны. После того как старое поколение уступило место более молодому, новые идеи, которые должны были сыграть не последнюю роль в определении характера Второй мировой войны, быстро завоевали всеобщее признание.

В 1932 году престарелый маршал фон Гинденбург в последний раз принимал участие в маневрах и воочию убедился в том, что благодаря неустанной работе Гудериана, проделанной вопреки всем возражениям и наперекор не всегда деловой критике со стороны армейских кругов (главным образом со стороны представителей кавалерии), совместные действия танковых и моторизованных войск обещают успех. В своей речи, произнесенной на разборе маневров, Гинденбург заметил: «На войне обещает успех только то, что просто. Я был в штабе кавалерийского корпуса, и то, что я там увидел, не было простым!»

Не успел еще закончиться спор между представителями танковых войск и конницы, как были оживлены воспоминания о плане американского генерала Митчелла и впервые проведены серьезные опыты с воздушно-десантными войсками.

Первые крупные опыты по использованию воздушно-десантных войск были проведены в стране, от которой, судя по положению вещей, ожидать этого можно было менее всего — в Советском Союзе. Однако объясняется это весьма просто. В годы русской революции старые военные кадры были либо уничтожены, либо покинули страну, и Красная Армия должна была вырастить новые молодые революционные кадры. Эти люди, не связанные ни с какими традициями и привычками и не стесняемые консервативными силами, могли позволить себе проводить любые новые эксперименты.

Во время больших маневров Красной Армии в 1930 году небольшая группа русских парашютистов захватила крупный командный пункт. Русские настойчиво продолжали опыты по использованию парашютно-десантных и посадочно-десантных[5] войск. Возможно, необъятность самой русской территории и недостаточно густая сеть шоссейных и железных дорог послужили толчком к постановке ими опытов по переброске войск по воздуху, однако путь, по которому пошли русские, заставляет думать, что они хотели использовать авиацию не только для засылки в тыл противника мелких диверсионных и иных групп, и даже не для подтягивания резервов, а именно для переброски крупных войсковых единиц.

В 1935 году во время маневров на Украине Красная Армия впервые показала свой новый род войск в более крупном масштабе. Под Киевом появились многомоторные русские транспортные машины, с которых за короткое время было выброшено 600 парашютистов, организовавших после приземления круговую оборону с целью обеспечения взлетно-посадочной площадки для следующей группы машин. Спустя несколько минут появилась вторая группа самолетов. Она приземлилась, высадила десант и снова ушла в воздух. Затем совершили посадку другие самолеты, на которых были доставлены тяжелое оружие и техника^{6}. Очевидец этих маневров, британский генерал Уэйвелл (позднее фельдмаршал и противник Роммеля), на следующий год после аналогичных маневров, в ходе которых были десантированы 1200 парашютистов и 3000 пехотинцев, докладывал британскому правительству: «Если бы я сам не был свидетелем этого, я бы никогда не поверил, что подобная операция вообще возможна». То, что русские в своих действиях руководствовались самыми современными идеями, доказало и проведение другого воздушного десанта, в районе Минска, в 1936 году. Предполагалось, что этот десант захватит важный узел коммуникаций, расположенный приблизительно в 170 км в тылу противника. Эти учения полностью доказали оперативную и тактическую пригодность воздушно-десантных войск. Параллельно с ними проводились и учения меньшего масштаба, на которых отрабатывалось взаимодействие танковых и воздушно-десантных войск.

Между тем в Германии в 1933 году в результате назначения Гитлера имперским канцлером произошел полный переворот во внутренней и внешней политике. Теперь стало лишь вопросом времени, когда Германия окончательно сбросит оковы Версальского договора и восстановит свой военный суверенитет. Это было ясно прежде всего руководству рейхсвера.

Министром рейхсвера был назначен генерал фон Бломберг, начальником канцелярии министерства — генерал фон Рейхенау.

Оба они были людьми, положительно воспринимавшими все прогрессивные военные идеи. Да и сам Гитлер, живо интересовавшийся военными вопросами, сознательно способствовал внедрению новых идей и выступал за полную моторизацию сухопутной армии.

Еще до 1933 года Германия начала тайно создавать бронетанковые войска, теперь же их развитию не мешало ничто. Назначенный осенью 1933 года главнокомандующим сухопутными войсками генерал барон фон Фрич не был глух к новым техническим вопросам, которые касались прежде всего бронетанковых войск и подвижных соединений, однако он открыто заявил о том, что обладает слишком малыми познаниями в военной технике для того, чтобы вынести какое-либо решение. Он относился к технике предвзято. Начальник Генерального штаба генерал Бек был сторонником старой школы и смотрел на все новое только отрицательно. В вопросе о применении танков он преклонялся перед теориями западных военных специалистов, видевших в танке лишь вспомогательное оружие пехоты. Окружив себя людьми, придерживавшимися того же мнения, Бек позволил этому направлению мыслей одержать верх, и бороться с ними было почти невозможно[6].

15 марта 1935 года в Германии был опубликован закон о начале строительства вермахта, которым были разорваны самые крепкие оковы Версальского договора.

Рейсхвер мог иметь только 3797 офицеров, 1407 военных чиновников и 94 796 унтер-офицеров и рядовых; он насчитывал семь пехотных и три кавалерийские дивизии, вооружение которых устарело, а введение нового вооружения строго запрещалось Версальским договором.

Новый германский вермахт должен был иметь три вида вооруженных сил: сухопутные, военно-воздушные и военно-морские. Произошло «чудо германской ремилитаризации». Подготовка к этому «чуду» была начата заранее, целым рядом различных мероприятий. Но темпы ремилитаризации, высокие вначале, сразу же снизились из-за недостаточного уровня развития германской военной экономики.

Главнокомандующим военно-воздушными силами был назначен министр авиации генерал Герман Геринг, нашедший себе выдающегося начальника штаба в лице генерала Вевера.

В то время как в сухопутных войсках постепенно побеждали идеи Гудериана, открывая эпоху нового, оперативного использования танков, в военно-воздушных силах генералы Вевер, Кессельринг, Штумпф и Иешонек, а также статс-секретарь Мильх и бывшие офицеры авиации Штудент, Шперле, Виммер, Грауерт, Фолиманн и барон фон Рихтгофен принимали самое энергичное участие в строительстве этого нового вида вооруженных сил.

Метод Геринга в постановке задач своим подчиненным, его щедрость и искусство его начальника штаба в составлении программ работ заставляли подчиненных всецело посвящать себя созданию молодой немецкой авиации и непосредственно участвовать в ее постройке.

Программа создания военно-воздушных сил была рассчитана на то, чтобы к 1942 году он и имели не менее 1000 бомбардировщиков, 1000 пикирующих бомбардировщиков, разведчиков и штурмовиков и до 1000 истребителей, а также значительное число учебных и транспортных машин. Вооружение сухопутных войск должно было достигнуть наивысшего уровня лишь в 1944 году.

Новым идеям, опрокидывающим то, что было до сих пор привычным, всегда приходится преодолевать известное сопротивление. Прежде всего они наталкиваются на сильную оппозицию консервативно настроенных людей, которые крепко держатся за старые традиции и почти или совершенно ничего не хотят знать о новых, не проверенных и еще не оправдавших себя на практике методах. Особенно трудно и мучительно протекает такая борьба в военной сфере, где господствуют приказ и послушание. Здесь слишком легко можно заставить человека замолчать или охладить его пыл. Немецкому офицерскому корпусу годы ремилитаризации, помимо новых идей стратегического и тактического порядка, принесли большие духовные потрясения. Они были связаны с национал-социализмом, который поставил перед немецким офицерством совершенно неожиданные задачи. С созданием вермахта армия, бывшая до сих пор профессиональной и жившая своей замкнутой «аполитичной» жизнью, стала народной армией.

Офицеры в большинстве своем не могли ни избежать воздействия национал-социалистской пропаганды, ни оставаться на нейтральной позиции. Младшие офицеры почти все без исключения примкнули к национал-социализму. Для мыслящих немцев национал-социалистские идеи обладали исключительной притягательной силой, а на офицера, готового посвятить свою жизнь отечеству, патриотические лозунги национал-социалистов действовали еще больше. Он рассматривал национал-социализм как идею, обязывавшую каждого гражданина быть самоотверженно преданным своему народу и отечеству. Эта идея укрепляла моральные качества солдата и порождала в нем небывалый воинственный дух. Внутриполитические успехи Германии способствовали усилению национал-социалистской пропаганды. Молодые люди, призываемые в армию, уже прошли перед этим школу гитлеровской молодежи, и мало было таких, кто не следовал с воодушевлением призыву стать под знамена нового вермахта.

Именно в этом следует искать причину всех успехов немецких солдат на полях сражений Второй мировой войны, именно это дало им силы выдержать самые тяжелые испытания. Народ, который пережил во время глубочайшего политического и экономического кризиса внезапный невероятно большой подъем, народ, собственными глазами увидевший огромные масштабы начавшегося строительства и принявший участие в создании самых современных социальных институтов, — этот народ поверил в человека, совершившего это чудо, и вручил ему свою судьбу!

Подобная страсть, вероятно, охватывала французскую молодежь, маршировавшую полтора столетия тому назад под знаменами Наполеона по полям сражений в Европе. И тот, кто сейчас хочет до конца понять события последних десятилетий, должен прежде всего рассматривать их в определенной исторической взаимосвязи.

Вербовка добровольцев[7] в новые рода войск — зенитную артиллерию, танковые войска, а также в авиацию — не представляла затруднений. В военно-воздушные силы молодежь буквально рвалась с каким-то необъяснимым фанатизмом. Летать! Взвиваться ввысь на стремительных машинах! Чье молодое сердце не билось сильнее при этой мысли, какой юноша не мечтал об этом?

Но вот пришел день, и появился еще один новый род войск, который особенно взволновал молодежь: солдаты, прыгающие с парашютами и затем ведущие бой как пехотинцы. Стрелки-парашютисты! Вот где можно было проявить мужество, показать, что ты настоящий парень!

И вскоре у нового рода войск появилась масса приверженцев. Однако условия отбора были настолько строгими, что многим пришлось оставить свою мечту — стать стрелком-парашютистом.

Появлением в германском вермахте парашютных войск заинтересовалась не только германская молодежь. Насторожился весь мир. Немцы создают новый род войск, что-то из этого получится? Но специалисты смотрели на это по-прежнему скептически.

Правда, в США, например, еще в 1928 году был предпринят ряд попыток сбрасывать на парашютах вооружение — и, между прочим, было с успехом сброшено несколько орудий. Однако дело этим и ограничилось и, несмотря на благоприятный результат опытов, не было сделано никаких выводов на будущее.

В 1933 году французы организовали в Авиньоне экспериментальную школу для обучения парашютистов. Здесь были созданы даже два небольших подразделения, но тем не менее к началу Второй мировой войны Франция имела не более 300 обученных парашютистов. Мнение о ценности таких войск было во Франции, как и вообще во всех западных державах, отрицательным. Считалось, что оперативная плотность войск на западном театре военных действий совершенно исключает всякую попытку воздушного десанта. Подобное соображение, разумеется, целиком снимало вопрос о применении воздушно-десантных войск.

Иное положение существовало в Германии. Весной 1936 года в Стендале под руководством капитана Иммана был проведен первый курс специального обучения парашютистов. После того как занятия закончились, было решено создать парашютную школу и обучить в ней один батальон из лейб-полка «Герман Геринг». Обучение, проведенное по планам, разработанным майором Бассенге, продолжалось три месяца. Первым батальоном стрелков-парашютистов командовал майор Бройер.

Опытами военно-воздушных сил постепенно заинтересовались и представители сухопутной армии. В 1937 году был сформирован еще один стрелково-парашютный батальон под командованием майора Гейдриха, располагавшийся сначала в Стендале, а потом — в Брауншвейге. На базе этих двух батальонов позднее были созданы германские парашютно-десантные войска. Генерал Гейдрих[8] пишет об этом периоде следующее:

Взгляды на использование подразделений стрелков-парашютистов в сухопутной армии и в военно-воздушных силах были различны. Сухопутная армия видела в них такие войска, которые следовало использовать в тактическом взаимодействии с соединениями сухопутных войск для быстрого занятия важных объектов или для охвата противника.

Существовало даже мнение, что из-за своего слишком легкого вооружения парашютно-десантные войска могут выполнять задачи только местного характера в рамках боевых действий сухопутных частей парашютистов для выполнения задач диверсионного характера, и поэтому обучали их главным образом технике саперного дела. В этих взглядах уже намечалось то коренное противоречие, которое наиболее сильно проявилось во время Второй мировой войны…

Первое массовое использование немецких парашютистов во время маневров вермахта в 1937 году вполне соответствовало взглядам командования сухопутной армии[9]. Рота стрелков-парашютистов под командованием обер-лейтенанта Цана была выброшена для оказания тактической поддержки сухопутным войскам.

Маневры 1937 года не только доказали, что развитие танковых и механизированных войск шло по правильному пути, но и установили основные принципы использования нового рода войск.

Стратегические соображения военного руководства германской сухопутной армии и военно-воздушных сил касались только европейского континента. В этих пространственных границах оно и разыгрывало на картах все планируемые операции, что, разумеется, не могло не тормозить развитие сухопутных войск, и в особенности авиации. Требования, которые предъявлялись к самолетам различных типов в отношении дальности полета и бомбовой нагрузки, скорости и потолка, ограничивались масштабами европейского континента. Лишь в 1938 году возникла необходимость создания мощного бомбардировщика дальнего действия, образцом для которого мог бы послужить Не 116, если бы эта машина обладала способностью пикировать. Пикирующие бомбардировщики особенно ценились в германских военно-воздушных силах, ибо считалось, что точность бомбометания с этих машин была наибольшей.

Состоявший на вооружении транспортный самолет Ju-52 также соответствовал лишь европейским масштабам. Он стал стандартной транспортной машиной немецких военно-воздушных сил и парашютно-десантных войск.

В 1936 году во время только что начавшейся в Испании гражданской войны она выдержала свое первое боевое испытание. В ходе беспримерной для того времени операции по переброске войск из Испанского Марокко в Испанию был создан первый в истории «воздушный мост», по которому войска генерала Франко доставлялись в районы боевых действий.

Транспортировка войск по воздуху производилась и прежде, но не в таких больших масштабах. Так, беспорядки, возникшие в Ираке в 1932 году, заставили англичан перебрасывать мелкие подразделения воздушным путем из Египта в Багдад. В 1935 году русским удалось по этапам перебросить из Москвы во Владивосток по воздуху целую дивизию. Итальянцы во время войны с Абиссинией пользовались воздушным транспортом для снабжения своих войск. Сбрасывая грузы над расположением своих войск, они доставили им в общей сложности около 1,7 тыс. т различных предметов снабжения.

Все эти мероприятия не могли идти ни в какое сравнение с систематической переброской войск из Испанского Марокко в Испанию летом 1936 года.

26 июля 1936 года в 20 час. 30 мин. немецкий генерал авиации Вилльберг был вызван к статс-секретарю Мильху. В министерстве авиации он узнал о том, что испанский генерал Франко, возглавлявший восстание испанских националистов, просил Гитлера оказать ему помощь. Положение Франко было незавидным. Испанские моряки, перебив своих офицеров, перешли на сторону красных и блокировали все морские пути между Испанией и Испанским Марокко. Националистски настроенный испанский генерал Кейпо де Льяно, захватив Севилью, создал там небольшую базу, которая рассматривалась как район сосредоточения дивизий, прибывающих по воздуху из Марокко.

Гитлер обещал помочь Франко и поручил это генералу Вилльбергу.

31 июля первая партия немецких самолетов вылетает в Испанию и, не делая ни одной посадки, прибывает в Тетуан. Из этого пункта десять Ju-52 под командованием обер-лейтенанта фон Моро приступают к транспортировке войск генерала Франко на аэродромы Севильи и Херес-де-ла-Фронтеры.

Марокканские солдаты в первый раз в своей жизни отправляются в воздушное путешествие. Время не ждет. Войскам националистов, ведущим тяжелые бои в Испании, нужна быстрая помощь в людях и оружии. Поэтому «Воздушно-транспортная компания фон Моро» не может считаться с удобством и комфортом своих пассажиров, и если в обычное время в одном «Юнкерсе» летят 12–14 пассажиров, то здесь в него набивают до 42 солдат. Подтянув колени к подбородку и держа винтовки между ног, марокканцы сидят, скорчившись на ящиках с боеприпасами и техникой, в тесном грузовом отсеке машины. На высоте 3000 м машины пересекают Гибралтарский пролив и через час приземляются в Испании.

В первые дни красный испанский флот пытается помешать транспортировке войск по воздуху, но после того, как 13 августа обер-лейтенант Гойос наносит со своего «Юнкерса» крейсеру «Хайме» тяжелое повреждение двумя бомбами, эта угроза отпадает^{7}.

К 15 сентября 1936 года по первому «воздушному мосту» в Испанию было доставлено 12,5 тыс. человек, 35 полевых орудий, 100 станковых пулеметов и 134 т боеприпасов, что дало генералу Франко возможность развернуть боевые действия в Испании.

Первый опыт использования нового рода войск сводился к следующему: молодые и пока еще немногочисленные немецкие парашютно-десантные войска во время очередных маневров впервые нашли себе применение для решения тактических задач, а практика воздушных транспортировок в короткий срок приобрела большое значение. Однако все это пребывало в стадии эксперимента. Не было ясной цели, не было окончательно продуманного метода.

И вот наконец пришел тот, кто с прозорливостью и решительностью талантливого человека создал из отдельных деталей единое целое. Когда 1 июля 1938 года генерал-майор Курт Штудент был поставлен во главе всех немецких парашютных войск, воздушно-десантные войска получили командира, который, как никто другой, подходил для этой роли.

Курт Штудент, родившийся 12 мая 1890 года, рано стал военным. С 1901 по 1906 год он обучался в потсдамском кадетском корпусе, где его воспитывали с подлинно прусской строгостью и простотой и где ему привили чувство долга, свойственное всякому прусскому офицеру. До 1913 года Штудент служил в 1-м прусском егерском батальоне, а затем перешел в авиацию.

В 1914 году в числе немногих летчиков он был отправлен на фронт, а еще через два года, имея чин обер-лейтенанта и являясь командиром 9-й истребительной эскадрильи при армейской группе «Германский кронпринц», Штудент стал уже одним из самых прославленных немецких офицеров. Ни пережитая авария, ни серьезные ранения не могли сломить его волю. После войны он оказался одним из первых в Рёне, на горе Вассеркуппе, чтобы изучить тайны парящего полета^{8}. Командование рейхсвера обращает на него внимание, и президент Гинденбург лично принимает командира 10-й роты 2-го пехотного полка капитана Штудента. Позднее Штудент становится командиром батальона рейхсвера в Мариенбурге.

1 сентября 1933 года Штудент уже в чине подполковника переводится в Берлин в министерство авиации. Будучи начальником испытательных полигонов германских военно-воздушных сил в Рехлине и Травемюнде, он впервые устанавливает контакт с парашютистами, который становится более тесным, когда он в качестве инспектора военных училищ Берлина проверяет парашютную школу в Стендале.

Богатый и разносторонний опыт этого человека — вот то, чего недоставало прежде молодому роду войск, одинаково близко родственному и авиации и пехоте.

Назначение Штудента командующим парашютными войсками внесло ясность в цели и методы их обучения и определило дальнейший путь развития и использования этого нового рода войск^{9}.

«Тактика разрушения», положенная германскими военно-воздушными силами в основу своих действий, явилась необычным новшеством в военном деле, а применение парашютистов можно было сравнить разве только с использованием очень быстрых и подвижных кавалерийских отрядов. Подобно кавалерии, парашютно-десантные отряды могли достичь немалых успехов. Они были способны разрушать или выводить из строя важные военно-промышленные объекты противника. Успех обещало и использование этих отрядов для разрушения таких искусственных сооружений на коммуникациях противника, как мосты, шлюзы, каналы, не говоря уже о линиях связи.

Но каковы были шансы на то, что заброшенные на территорию противника солдаты-парашютисты смогут вернуться назад? Эти шансы были очень малы, и имелась опасность, что противник будет обращаться с парашютистами, как со шпионами и диверсантами. Следовало также учитывать и то, что во время выполнения этими отрядами своих задач гражданское население неизбежно будет втянуто в боевые действия, будет страдать от разрушений, производимых парашютистами, а иногда и просто подвергнется нападению со стороны отрядов, пробивающихся к своей линии фронта. Парашютисты, безусловно, восстановили бы против себя все население того района, где им было приказано действовать, также и в том случае, если бы им вздумалось обеспечивать себя продовольствием, реквизировать транспорт и т. п. Такие действия, хотя и оправданные с чисто военной точки зрения, противоречили солдатскому мышлению Штудента и его рыцарскому взгляду на войну. Как и всякий представитель германского офицерского корпуса, он придерживался того принципа, что солдат должен сражаться только против солдата и что гражданское население противника следует по возможности щадить. Он считал, что гражданское население в войне не участвует. Беззащитному противнику, не способному продолжать борьбу, он хотел оказывать помощь и, насколько возможно, облегчать его участь.

При таких взглядах идея использования подрывных отрядов не могла найти никакой поддержки у офицеров армии. Огромные движущие силы современности, давшие во время войны толчок к развитию различных политических идей вроде коммунизма, фашизма и демократии и превратившие войну в борьбу мировоззрений, в которой как на той, так и на другой стороне можно было найти и друзей и врагов, серьезно во внимание не принимались. То, что они будут играть значительную роль в готовившейся мировой войне, предчувствовали, наверное, одни лишь русские — поскольку уже в то время их Генеральный штаб разрабатывал планы партизанской войны.

Отрицательное отношение Штудента к «тактике разрушения» имело и другие причины. По его мнению, солдат, участвуя в бою, должен быть уверен в том, что у него есть все шансы остаться в живых. Он полагал, что эти шансы при выполнении «подрывных» задач слишком малы и что такой вид «боевого использования» войск отрицательно повлияет на их моральное состояние. В ходе Второй мировой войны эти устаревшие мнения были в большинстве случаев опровергнуты. Добровольные заявления многих немецких солдат об их желании быть использованными в человеко-торпедах, командах боевых пловцов, «воздушных торпедах» и других так называемых «командах вознесения на небо» показали, что мировоззрение может заставить человека подняться выше собственных интересов и пойти на сознательную жертву ради идеи. Не считая фанатизма религиозных войн, история почти не знает примеров такого морального состояния людей.

Хотя Штудент, по указанным выше причинам, отвергал «тактику разрушения», однако в противоположность мнениям представителей сухопутной армии он все же видел в парашютистах нечто большее, чем род войск, пригодный только для решения ограниченных тактических задач или же — в самом благоприятном случае — для захвата узостей на путях отступления противника в ходе упреждающего преследования. Штудент не соглашался с тем, что подразделения парашютистов должны использоваться лишь для тактического охвата местного значения. Он сознавал опасность того, что в этом случае противник своим огнем мог нанести парашютистам тяжелые потери, если не полностью уничтожить их, еще во время приземления или непосредственно после него. Он понимал, что основной силой парашютистов была внезапность, которая обеспечивалась выбором места и времени их десантирования. Однако он знал и то, что десант против готового к отпору противника должен понести огромные потери. Нет сомнения, что в случае тактического использования парашютных войск противник быстро разработал бы оборонительную тактику, учитывающую возможность борьбы с парашютными десантами. Штудент не желал рисковать своими парашютистами ради достижения небольших тактических успехов.

Он считал, что этому молодому роду войск в будущем предстоит выполнять задачи в масштабе крупных операций, решающих исход крупных сражений. Именно в этом направлении хотел он строить и развивать свои парашютно-десантные войска.

Военная форма ясно указывала на то, что парашютист — солдат. На голове он носил гладкий шлем с подкладкой из мягкой губчатой резины и эмблемой германских ВВС. Одежда его состояла из голубовато-серой гимнастерки и серо-зеленых брюк; поверх нее надевался парашютный комбинезон, который солдаты в шутку прозвали «мешком для костей». На ногах — высокие ботинки на шнурках. Перед прыжком парашютист надевал кожаные перчатки с крагами и наколенники. Вместо обычных подсумков парашютист носил на шее патронташ, разделенный на кармашки. Поясной ремень, плечевые ремни, лопатка, вещевой мешок, нож и пистолет дополняли его снаряжение. Противогаз носился через плечо в полотняной сумке с застежкой-«молнией». К этому добавлялось еще и такое специальное снаряжение, как пила, топорик и т. д. Обмундирование германских парашютистов, отлично соответствовавшее своему назначению, позднее послужило образцом для всех стран при формировании ими своих парашютных войск.

Вооружение, организация и обучение были такими же, как и у пехоты. Специальные виды оружия были введены лишь позднее. Пожалуй, будет вполне достаточно, если мы укажем, что, кроме самозарядных пистолетов, имевшихся у каждого парашютиста для самообороны и ближнего боя, подразделения имели на вооружении легкое и тяжелое пехотное оружие. Командир отделения был вооружен пистолетом-пулеметом, каждый стрелок-парашютист — карабином. Отделение парашютистов имело два ручных пулемета. Легкие и средние минометы являлись основным оружием навесного огня стрелково-парашютной роты и роты тяжелого оружия. Для отражения танковых атак подразделения парашютистов имели противотанковые ружья[10] и противотанковые пушки. Самым сильным пехотным оружием парашютистов был станковый пулемет. Ручные гранаты, толовые и дымовые шашки, а также ракетницы с боеприпасами к ним дополняли вооружение парашютных подразделений.

Батальон стрелков-парашютистов имел следующую организацию: штаб со взводом связи, три стрелковые роты и одна рота тяжелого оружия. Стрелковая рота состояла из трех взводов по три отделения в каждом (всего 18 ручных пулеметов^{10}, 3 легких миномета, 3 противотанковых ружья). Рота тяжелого оружия была вооружена 12 станковыми пулеметами и 6 средними минометами^{11}.

Эта организация неоднократно изменялась. Одно время каждая стрелковая рота имела в своем составе, кроме трех взводов, еще одно пулеметное и одно минометное отделения. Средства связи и аппаратура не отвечали требованиям, предъявляемым к парашютным войскам. Промышленность не могла еще создать легкой и мощной радиоаппаратуры. Состоявшие на вооружении радиостанции были тяжелыми и громоздкими, а их мощность была неудовлетворительной. Зато телефонная связь была на должном уровне. Посыльные и средства световой сигнализации дополняли радио и телефонную связь. Для связи с авиацией служили сигнальные полотнища и ракеты.

Основной транспортной машиной парашютных войск являлся самолет Ju-52. В нем могло поместиться одно отделение парашютистов (1 командир и 13 солдат), а грузоподъемность его составляла 1,5 т.

Опыт Испании доказал, что в исключительных случаях от Ju-52 можно требовать гораздо большего. Крейсерская скорость этого трехмоторного цельнометаллического моноплана с низкорасположенным крылом равнялась примерно 200 км/час. Машина обладала отличными летными качествами и высокой степенью безопасности полета. Она могла держать курс и высоту даже при выходе из строя одного мотора, могла взлетать и садиться на любой сколько-нибудь пригодной для этого площадке или местности. Отрицательными качествами ее были большая уязвимость баков для горючего и слабое вооружение: двух пулеметов MG-15 было совершенно недостаточно.

В качестве стандартного парашюта был принят наспинный парашют, раскрывавшийся при прыжке автоматически (RZ-1, позднее RZ-16)^{12}. Парашют, площадь купола которого равнялась 54 м², укладывался в ранец, который посредством прикрепленного к нему вытяжного фала и крюка с карабином зацеплялся за проволочный трос в самолете. Стропы парашюта заканчивались двумя прочными лямками, которые соединялись крючками с подвесной системой парашютиста. Во время прыжка парашютист силой своего веса вытягивал стропы, те в свою очередь вытягивали из ранца купол, а сам ранец вместе с вытяжным фалом оставался на самолете. После 30 м свободного падения парашют раскрывался полностью и парашютист снижался со скоростью 3–5 м/сек.

Скорость ветра во время приземления играла немаловажную роль. Вместе с раскачиванием парашютиста на стропах она могла привести к так называемому жесткому приземлению, при котором парашютист должен был смягчать удар о землю, падая на живот или на спину. Прыжки проводились при скорости ветра до 6 м/сек и с высоты не ниже 90 м. Подтягивая купол, парашютист старался погасить парашют, если же это ему не удавалось, а ветер был слишком сильным, то парашют волочил парашютиста по земле до тех пор, пока тот не зацеплялся за какой-либо устойчивый предмет. От подвесной системы парашютист освобождался очень быстро, в результате всего лишь нескольких движений руками. Число парашютистов, получавших телесные повреждения при прыжках, составляло обычно не более 2–3 %. Несчастные случаи со смертельным исходом были чрезвычайно редки. Парашютисты утешали друг друга шуткой, что если парашют не раскроется, то его потом можно заменить на складе.

Момент выброски парашютистов определялся инструкторами, которые обучались этому на специальных курсах. Самолет снижал скорость до 160–180 км/час, и отделение парашютистов быстро, один за другим, покидало самолет. Когда прыжок производился над территорией, занятой противником, командир отделения прыгал последним. В зависимости от скорости ветра и скорости машины, а также от того, насколько быстро парашютисты покидали машину, они приземлялись на расстоянии 30–50 м друг от друга. В результате отделение было сильно разбросано по площади и ему приходилось собираться. На сбор людей и распаковку грузовых контейнеров с оружием уходило известное время, в течение которого парашютисты были наиболее уязвимы.

Грузовые контейнеры с оружием, боеприпасами и различным военным имуществом сбрасывались на специальных грузовых парашютах. Различные размеры и вес сбрасываемого груза требовали применения одного или нескольких парашютов. Для смягчения удара во время приземления на нижний конец грузового контейнера надевался амортизатор из алюминиевой жести, имевший форму горшка. При ударе о землю амортизатор сплющивался и таким образом смягчал приземление[11].

Затем была изобретена специальная «бомба» для сбрасывания людей. Она представляла собой контейнер длиной 3,9 м и диаметром 1,3 м, в котором помещались три человека, пристегнутые в лежачем положении к натянутым на раме вращающимся полотнищам. Под их ногами находился отсек для приборов, оружия и боеприпасов. Головка бомбы имела эластичный резиновый амортизатор. В верхнем отсеке размещались четыре парашюта, которые после сбрасывания бомбы раскрывались и опускали ее на землю. После приземления люди могли вылезти из контейнера, спрятать его и выполнить задание. Позднее можно было — и в этом заключалось наибольшее достоинство данной конструкции — использовать этот контейнер для возвращения сброшенной группы на самолет, подлетающий на бреющем полете. Приспособление для приема контейнеров на борт самолета состояло из двух имеющихся при нем штанг, якорных канатов и столбов. С помощью этого приспособлении «человеко-бомба» в месте с людьми могла быть без посадки подхвачена самолетом и доставлена обратно.

Для облегчения транспортировки боеприпасов и различного имущества контейнеры были снабжены двумя колесами на резиновых шинах и дышлом. Маркировка контейнеров различными светящимися красками позволяла определить не только место приземления, но и содержимое контейнеров, что значительно облегчало их поиски. Быстрое отыскание контейнеров было важной предпосылкой для обеспечения боевой готовности стрелков-парашютистов. Когда десант выбрасывался на территорию, занятую противником, неприятности часто возникали только из-за того, что солдаты не могли вовремя добраться до контейнеров с оружием[12]. Поэтому при обучении стрелков-парашютистов особое внимание обращалось на подготовку одиночного бойца. Такая практика дала хорошие результаты: имеется много примеров, когда парашютисты, вооруженные только пистолетами, достигали решающих тактических успехов.

От сравнительно легко вооруженных стрелков-парашютистов можно было ожидать выполнения только таких задач, которые соответствовали их численности и вооружению. Для того чтобы ставить перед ними более крупные задачи, необходимо было найти такое решение вопроса, которое позволило бы усилить десанты численно и материально. Опыт боев в Испании навел на мысль использовать для этого посадочно-десантные войска. Это открывало следующие новые возможности:

1) возможность предварительной выброски стрелков-парашютистов для обеспечения посадочной площадки и дальнейшего их усиления путем высадки посадочно-десантных войск;

2) возможность использовать посадочно-десантные войска в качестве высокоманевренного резерва.

Обучение посадочно-десантных войск, в качестве которых можно было использовать любую пехотную часть при соответствующем перевооружении, требовало значительно меньше времени и средств, чем обучение парашютно-десантных войск, и, следовательно, было выгоднее хотя бы с чисто экономической точки зрения.

Парашютно-десантным и посадочно-десантным войскам было дано общее наименование «воздушно-десантные войска», которое распространилось позднее на все войска, вводимые в бой по воздуху. Поэтому наиболее употребительное в вермахте наименование «воздушно-десантные войска» для обозначения посадочно-десантных войск является несколько неточным.

Сам собой напрашивается вопрос: не были ли немецкие парашютные войска построены по образу и подобию русских? Генерал-полковник Штудент заявляет по этому поводу, что так быть не могло, поскольку уже с осени 1936 года русские парашютные войска были окутаны плотной пеленой секретности, и даже у него самого совершенно не было возможности изучать опыт русских. Кое-что, конечно, до него доходило и еще раз убеждало его в том, что применение воздушно-десантных войск обещает успех. После первых крупных экспериментов по использованию немецких парашютных войск ни у кого не осталось сомнений, что подробный анализ опыта русских и заимствование у них каких-либо нововведений никакой пользы не дадут. У самого Штудента было слишком мало свободного времени, чтобы подумать о том, как расширить свои войска, как укрепить их организацию и какой порядок подчиненности следует выбрать. Политическая обстановка поставила вопрос о применении парашютно-десантных войск в ближайшем будущем, и, таким образом, все споры о каком-то «органическом» построении и особых принципах использования этих войск прекратились. Приходилось все делать на скорую руку, и новым идеям, которые еще только начинали прокладывать себе дорогу, уже пришлось выдерживать серьезные испытания.

Глава III Перед серьезными событиями

Летом 1938 года после аншлюсса Австрии Гитлер надеялся, что сможет также настоять и на включении в состав Рейха территории судетских немцев, проживавших с 1919 года в Чехословакии, используя для этого средства политического нажима, а в крайнем случае открытую военную угрозу.

Объединение Австрии с Рейхом дало Германии благоприятные исходные позиции для борьбы с Чехословакией. Дело в том, что Чехословакия представляла собой нечто вроде клина, глубоко вдававшегося в территорию германского государства, и не зря многие называли ее «авианосцем западных держав». Расстояние от Франции до Чехословакии вполне укладывалось в радиус действий тяжелых бомбардировщиков, и комбинированный удар обоих государств мог отрезать южную часть Германии от северной. Границы Чехословакии имели современные укрепления, однако последние были расположены не так плотно, как, скажем, на линии Мажино, хотя некоторые чехословацкие доты были более мощными и обладали способностью вести интенсивный фланкирующий огонь. Для круговой обороны чехословацкие доты приспособлены не были и от удара с тыла были почти беззащитны. Кое-где линия дотов отступала от границы на 20 км, проходя параллельно ей, что заставляло нападающего проводить перед наступлением артиллерийскую обработку полосы чехословацкой территории, расположенной перед линией укреплений. В результате обороняющийся получал некоторый выигрыш во времени.

Вместе с областями, на которые Гитлер имел притязания, в руки немцев должны были перейти и чешские пограничные укрепления. Тем самым Чехословакия лишалась своего самого сильного прикрытия. Мнения, существовавшие среди немецких военных относительно ценности этих пограничных укреплений, были различными. Приходилось опасаться, что с началом вооруженного конфликта между Германией и Чехословакией Франция не останется нейтральной и, верная своим союзническим обязательствам, вмешается в него.

Генерал-полковник фон Браухич, ставший в феврале 1938 года главнокомандующим сухопутными войсками, и начальник генерального штаба Бек считали предложенный Гитлером план решения судетского вопроса силой отчаянно смелым. В проведенной Беком штабной игре, в которой учитывалось вмешательство Англии и Франции в чешско-германский конфликт, была выдвинута теория о том, что, пока немцы будут заняты прорывом чешских укреплений, французы успеют занять всю Рурскую область. Результаты этой игры были обобщены в известной памятной записке, переданной Гитлеру. Изложенные в ней соображения Гитлер не без основания воспринял как нежелание генералитета считаться с его мнениями — и дал Беку отставку.

Преемник Бека генерал Гальдер, также отрицательно относившийся к Гитлеру, пошел еще дальше и даже подготовил план ареста Гитлера и всего правительства в том случае, если бы Гитлер отдал приказ о наступлении на Прагу.

Представители германских военно-воздушных сил не разделяли мнений, существовавших в сухопутной армии, относительно мощности чешских пограничных укреплений. Командующий 3-м воздушным округом (штаб находился в Дрездене) генерал Кессельринг[13] считал, что чехословацкие укрепления, аэрофотоснимки которых он рассматривал, не оправдают надежды чехословаков.

Для того чтобы рассеять всякие сомнения в осуществимости этого плана, намечалось использовать воздушно-десантные войска. План наступления предусматривал быстрое нанесение главного удара силами армии генерал-полковника фон Рундштедта из Верхней Силезии в направлении на Оломоуц. Для поддержки операции предполагалось в полосе наступления армии «вскрыть» чешскую линию укреплений, выбросив воздушно-десантные войска в тылу противника. Генерал Штудент получил задание изучить эту возможность совместно с Рундштедтом.

Местность на всем протяжении Судетских гор очень труднодоступна, к тому же в то время там не было еще ни одного аэродрома. После продолжительного изучения карты Штудент нашел подходящий для высадки район вблизи населенного пункта Брунталь на дороге Крнов — Оломоуц. Местность там до некоторой степени открытая, и широкие вершины холмов и гор высотой от 500 до 700 м покрыты сухими лугами. Единственная возможность для посадки транспортных машин имелась приблизительно в 8 км за линией чешских укреплений, которая насчитывала 17 крупных и мелких дотов, расположенных преимущественно в лесу.

Просеки для стрельбы были сделаны в виде веера, и поэтому местоположение дотов можно было безошибочно определить как на аэрофотоснимках так и на местности. Представители сухопутных войск одобрили выбор района предполагаемого десанта.

Учитывая особенности своей задачи, а также характер местности и имеющиеся в распоряжении силы, генерал Штудент разработал следующий план выброски десанта: стрелково-парашютный батальон Гейдриха должен был обеспечить посадочные площадки, батальону Бройера, подготовленному в инженерно-техническом отношении, ставилась задача овладеть линией дотов с тыла. Посадочно-десантные войска предполагалось использовать вдоль реки Моравице, юго-западнее населенного пункта Брунталь, для отражения резервов противника, ожидаемых из Оломоуца. Установить контакт с воздушно-десантными войсками было поручено 3-й танковой дивизии.

Соединение воздушно-десантных войск, созданное для этой операции и получившее в целях сохранения военной тайны условное наименование 7-й авиационной дивизии, было по своему составу весьма неоднородным. Оно имело следующую организацию: штаб, два стрелково-парашютных батальона под командованием Гейдриха и Бройера, посадочно-десантный батальон под командованием Зюдова (в него входили две роты батальона, личной охраны Геринга и несколько подразделений полка «Герман Геринг»), взвод артиллерии обер-лейтенанта Шрамма (4 горных орудия из полка «Герман Геринг»), 16-й пехотный полк (командир — полковник Крейзинг) из Ольденбурга и полк СА «Штандарте Фельдхеррнхалле». Кроме того, дивизии были приданы разведывательная эскадрилья, эскадра штурмовиков, эскадра истребителей и шесть военно-транспортных групп самолетов Ju-52.

Однако до войны дело не дошло. Мюнхенское соглашение разрешило судетский вопрос в духе, угодном Гитлеру. Премьер-министры Великобритании и Франции своим прибытием в Мюнхен спасли Гитлера от государственного переворота, подготавливавшегося его же собственной армией, как об этом впоследствии с неудовольствием говорил генерал-полковник Гальдер.

Несостоявшаяся воздушно-десантная операция была все же проведена в виде маневров. 7 октября 1938 года 250 транспортных самолетов высадили 3 тыс. человек с оружием и снаряжением на предусмотренных для этого посадочных площадках. Потерь в машинах почти не было, если не считать нескольких случаев капотирования и мелких поломок. Главнокомандующий германскими военно-воздушными силами Герман Геринг, принимавший участие в этом учении, с воодушевлением заявил, что воздушно-десантным войскам принадлежит большое будущее. Было решено продолжать строительство воздушно-десантных войск.

Сегодня правильность выбранного тогда пути кажется нам сомнительной, так как принятое решение было чересчур компромиссным. Штаб 7-й авиационной дивизии был сохранен в качестве штаба района Берлин-Темпельгоф. Генерал Штудент остался командиром 7-й авиационной дивизии, но в начале 1939 года был назначен и инспектором воздушно-десантных войск. 4-й отдел министерства авиации был расформирован. Из сухопутных войск для использования в качестве воздушно-десантной дивизии Штуденту была передана 22-я пехотная дивизия.

То, что 7-я авиационная дивизия принадлежала к военно-воздушным, а 22-я воздушно-десантная дивизия — к сухопутным силам, было большим недостатком. В интересах единой организации и однообразного обучения, несомненно, было бы правильнее объединить воздушно-десантные войска под единым командованием. Да и генералу Штуденту было бы гораздо удобнее и проще отстаивать интересы воздушно-десантных войск в качестве их представителя в верховном командовании. Впоследствии вопросы, связанные с организацией и порядком подчиненности, весьма неблагоприятно отразились на развитии немецких воздушно-десантных войск.

Опыт, накопленный в «брунтальских маневрах», следовало оценить, и использовать. Большим недостатком, выявленным вовремя, оказалось то, что тяжелое оружие солдатам приходилось перетаскивать на себе. Это сильно снижало подвижность воздушно-десантных войск — тем более что перевозить тяжелые полевые орудия они совершенно не имели возможности. Необходимо было обеспечить быструю переброску противотанковых орудий, незаменимого оружия в борьбе с пехотой и танками противника. 20-мм зенитное орудие, применявшееся как в противовоздушной обороне, так и для стрельбы по наземным целям, также могло стать полезным лишь в том случае, если бы удалось найти какой-либо способ более быстрой его транспортировки. Короче говоря, чтобы оснастить воздушно-десантные войска всем необходимым, требовалось решить в первую очередь вопрос о средствах тяги для орудий и боеприпасов.

Свои особые трудности были и в 7-й авиационной дивизии, которую предполагалось превратить в исключительно парашютно-десантное соединение.

Посадочно-десантные войска в отношении переброски своих средств тяги были в более выгодном положении. Вопрос об их артиллерийском вооружении был решен довольно быстро. Посадочные части 7-й авиационной дивизии были вооружены горной пушкой образца 1936 года, а 22-я воздушно-десантная дивизия — горной пушкой чешской системы «Шкода». Оба орудия имели калибр 75 мм. В качестве средства тяги для противотанковых орудий использовались мотоциклы с колясками. На каждое орудие приходилось по два мотоцикла: один тянул орудие, другой — зарядный ящик. Транспортировка и выброска орудий и мотоциклов особых трудностей не вызывали. Они подвешивались между стойками шасси «Юнкерса» и сбрасывались в районе высадки десанта на нескольких грузовых парашютах (мотоцикл с коляской — на четырех, противотанковое орудие — на пяти парашютах).

Наибольшую трудность представляла, как уже говорилось, проблема средств тяги для артиллерии. Проводились опыты с ротвейлерами. Запряженные по четыре, они должны были тащить тяжелое для них орудие, и, хотя животных обильно кормили колбасой, они «не проявляли достаточной сознательности и не выполняли поставленных перед ними задач». Намечавшиеся опыты с полярными ездовыми собаками провести не удалось, так как в это время уже началась война.

В дальнейшем в 22-й воздушно-десантной дивизии в порядке эксперимента были использованы хафлингские лошади^{13}, зарекомендовавшие себя очень хорошо. Было решено оставить их в качестве средства тяги, хотя животные занимали в самолете много места, а погрузка и выгрузка их отнимала много времени. Для того чтобы успокоить лошадку, взбесившуюся в тесном грузовом отсеке Ju-52, нужны были крепкие нервы, и коноводам, в чьи обязанности это входило, позавидовать было не в чем.

Такое решение вопроса о средствах тяги было явно неудовлетворительным. Но на первых порах с этим приходилось мириться. Требовалось малогабаритное и вместе с тем мощное средство тяги, но к началу войны промышленность с этим заданием не справилась. Гусеничный мотоцикл, представлявший собой идеальное решение вопроса, появился гораздо позднее, когда для транспортировки войск по воздуху были созданы совершенно новые возможности.

В строгом секрете было построено и новое воздушно-транспортное средство — большой грузовой планер грузоподъемностью в 1 т. Такой планер, отбуксированный в район цели, мог совершить посадку точно у назначенного объекта. Этот летательный аппарат из-за его легкой обшивки был в шутку прозван «пластырным бомбардировщиком». Он вмещал, кроме пилота, девять десантников. С целью сохранения военной тайны грузовые планеры на маневрах не появлялись.

Вскоре началась работа по созданию еще большего грузового планера, на нем намеревались перевозить автомашины и орудия. Опыты с этим новым транспортным средством, обеспечивающим внезапность нападения, проводились специальной командой LS (команда грузовых планеров), возглавлявшейся лейтенантом Кисцем, на полигоне Бург, близ Магдебурга, где располагалась также и 1-я боевая группа особого назначения.

В ходе строительства парашютно-десантных войск два уже обученных воздушно-десантных батальона и начавший тренировку воздушно-десантный батальон Зюдова был и сведены в 1-й парашютно-десантный полк. Командиром полка был назначен подполковник Броаер, штаб полка находился в Стендале. Подполковника Герйдриха предполагалось сделать командиром 2-го парашютно-десантного полка и, пока шла подготовка к формированию этого полка его перевели в штаб 7-й авиационной дивизии. Командование батальоном принял капитан Прагер.

Спокойная учеба и служба десантников были прерваны 15 марта 1939 года, когда им был отдан внезапный, как взрыв бомбы, приказ занять пражские аэродромы. Однако погода в тот день была нелетная, и посадочно-десантные войска направились в Чехословакию лишь 16 марта. Десантирование прошло без потерь, за исключением одной небольшой аварии. Спустя короткое время воздушно-десантные войска снова возвратились в свои гарнизоны.

В апреле 1939 года главное командование военно-воздушных сил приняло решение, которое в значительной мере повлияло на события Второй мировой войны. Было решено, что 7-я авиационная дивизия должна сформировать только один парашютно-десантный полк и несколько специальных дивизионных подразделений. Дальнейшее формирование парашютных частей тем самым прекращалось. Развитие воздушно-десантных войск было поставлено под удар. Несмотря на то что имелась уже целая воздушно-десантная дивизия, немногочисленные батальоны парашютистов, находившиеся в ее составе, едва ли могли справиться с задачей — быть авангардом посадочно-десантных войск. В результате принятия этого решения появилась опасность, что при проведении воздушных десантов число подразделений парашютистов окажется совсем недостаточным. То, что это решение принималось главным командованием военно-воздушных сил, было тем более печально, что после успехов, достигнутых в использовании воздушно-десантных войск, следовало бы скорее увеличивать численность парашютно-десантных войск, чем уменьшать ее. Причины, приведшие к подобному решению, заключались, вероятно, в том, что немецкое верховное командование хотело вооружить и оснастить в первую очередь чисто авиационные части и соединения.

Несмотря на то что генерал Штудент подробно изложил свои возражения[14] начальнику штаба военно-воздушных сил генералу Иешонеку и при этом указал на то, что в результате создавшейся диспропорции в численности парашютно-десантных и посадочно-десантных войск возможности использования воздушно-десантных войск сильно сократились, тот не изменил своего решения.

Удивительным для того времени было то, что со стороны Главного штаба вермахта не было заявлено никакого протеста. Штудент утверждает, что в Главном штабе вермахта одно время довольно подробно анализировалась идея воздушного десанта и даже разрабатывались вопросы оперативного использования воздушно-десантных войск.

Сила вермахта в 1939 году заключалась не столько в численности его соединения, сколько в их техническом оснащении и принципах боевого использования. В упорной борьбе генералу танковых войск Гудериану удалось провести в жизнь свою идею танкового клина, за которым неотступно следуют части моторизованной пехоты, не обеспечивая своих флангов. Такая тактика преследовала цель глубокими вклинениями нарушать деятельность тыла противника, срывать его снабжение, что должно было вести к путанице в командном аппарате и к общей панике в стане врага. «Линейной тактике» французов, надеявшихся на выигрыш сил в борьбе на широком фронте и на победу путем изматывания противника, Гудериан противопоставил маневренную тактику танков, проникающих далеко во вражеский тыл. Вместо кровопролитной фронтальной борьбы победа над противником достигалась путем перерезания снабжающих его артерий. Высшим принципом была быстрота, и «быстрый Гейнц», как называли Гудериана, разработал с учетом этого принципа основы вождения бронетанковых войск. «Подвижные войска» сухопутных сил могут далеко опережать передвигающиеся пешим маршем пехотные части, поскольку те уступают им в скорости в 5–8 раз.

Задача авиационных соединений, действующих далеко впереди своих войск, состоит в том, чтобы атаками вражеских коммуникаций, позиций и узловых пунктов парализовать, ослабить и сбить с толку противника, не допуская в свое воздушное пространство его авиацию. Для выполнения этой задачи соединения бомбардировщиков ближнего действия германских военно-воздушных сил располагали самыми современными и мощными машинами.

В качестве третьего рода войск, используемого в операциях большого масштаба, воздушно-десантные войска в качестве «молниеносных войск» могут оказывать ценные услуги и служить соединительным звеном во взаимодействии между воздушными и наземными соединениями. Выброшенные далеко впереди наступающих танков, воздушные десанты могут нападать на вражеские укрепления, занимать важные переправы через реки и захватывать узлы сопротивления противника.

Воздушно-десантные войска могут быть использованы для блокирования путей подхода вражеских резервов и устранения угрозы охвата своих наступающих танковых клиньев; они могут быть с успехом применены там, где необходимо перерезать пути отхода противника. Не менее велико значение воздушно-десантных войск и в качестве подвижного резерва. Они обладают очень высокой маневренностью, и потому их можно в самый кратчайший срок и в самом решающем месте использовать для усиления ослабленных борьбой наземных войск. Еще в 1939 году, то есть тогда, когда они были вооружены преимущественно пехотным оружием, все эти возможности были уже налицо. Упорная оборона важного объекта, захваченного воздушным десантом, может стать решающей для исхода не только одной операции, но и целой кампании.

В то время, однако, в правильности этих положений была убеждена лишь небольшая группа выдающихся военных специалистов. Многие видели в этом просто излишний оптимизм, и если в узких рамках учений мирного времени не каждый опыт оканчивался удачей, то скептики тотчас же переходили в атаку.

В июне 1939 года главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник фон Браухич впервые присутствовал на учениях 22-й воздушно-десантной дивизии. Он прибыл туда, имея такие представления о действиях воздушных десантов, для подтверждения которых потребовалось бы провести учения значительно больших масштабов. Летное поле войскового учебного аэродрома было столь небольшим, что на нем с трудом могли совершать посадку три Ju-52 одновременно. Неизбежные задержки при разгрузке машин замедляли старт, и, хотя Браухичу была представлена полная картина возможностей воздушных десантов, увиденное все же показалось ему сомнительным и ненадежным. Он был разочарован учениями и полагал, судя по всему увиденному, что провести военную игру с использованием воздушно-десантных войск значительно легче в теории, чем на практике. Во время разбора учений он сказал, что хотя и не хочет подвергать сомнению значение воздушно-десантных войск, однако считает, что эти войска могут быть использованы лишь в очень ограниченных масштабах. Он остался глух ко всем возражениям Штудента и в заключение заявил, что все показанное ему — это только «капельные» десанты и что воздушно-десантные войска находятся еще в младенческом возрасте и пока неприменимы даже для выполнения какой-либо задачи тактического характера. Обратившись непосредственно к Штуденту, он назвал его «великим оптимистом».

Как ни привлекательны были возможности использования воздушно-десантных войск, однако убедить в этом представителей верховного командования Штуденту не удалось. Их приговор был окончательным, и заставить их пересмотреть его было почти невозможно. Долгие годы службы оставили на их мышлении слишком глубокий след, а старые, укоренившиеся в них принципы мешали правильно понять новые идеи. Спор о том, кто прав, должно было решить будущее. И оно решило, но уроки эти оказались очень горькими, а эпиграфом ко многим последующим событиям могли бы служить слова: «Слишком поздно!»

Учения, проведенные в июне 1939 года, принесли парашютно-десантным войскам большой успех. По плану учений противник должен был занять господствующую высоту, к овладению которой стремились обе стороны. Пока противник спешно продвигался к ней, у него в тылу была произведена выброска парашютного десанта. Противник развернул фронт, чтобы уничтожить десант, а в это время высота была почти без боя занята другими парашютистами, мгновенно организовавшими там прочную оборону. Исход учебного боя был решен. К великому удивлению пехотинцев, выброшенные у них и тылу «парашютисты» оказались манекенами, которые и помешали им выполнить задачу. Эти манекены впоследствии превратились в первоклассное средство обмана противника.

Вскоре после описанных выше событий в Берлине состоялся парад войск — последний перед началом Второй мировой войны, — данный в честь приезда в Германию югославского принца-регента Павла^{14}. Здесь впервые перед общественностью в сомкнутом строю продефилировали парашютисты численностью в один батальон. Отличная выправка этих отборных солдат, напоминавших гренадеров времен Фридриха Великого, была главной темой разговоров всех берлинцев.

Прошло еще немного времени, и о немецких парашютистах заговорил весь мир.

Глава IV Первое боевое крещение парашютистов. Операция Везерюбунг^{15}

Сентябрь 1939 года. Начинается Вторая мировая война. На восемнадцатый день разгромлена Польша. Новая тактика танковых войск приносит первые успехи. Но о воздушных десантах пока ничего не слышно.

В течение первых недель войны и затем в продолжение всей зимы французы, англичане и немцы стоят друг против друга, разделенные линиями мощных укреплений.

Подобная «сидячая война», как многие называли ее, вначале была выгодна только русским. Они создали целый ряд опорных пунктов в прибалтийских государствах и 26 ноября^{16} начали зимнюю кампанию против Финляндии, не принявшей советских требований. Действия русских в этой борьбе, которую можно сравнить с поединком Голиафа и Давида, были на редкость вялыми. Несмотря на колоссальное превосходство в силах, им не удалось достигнуть значительных успехов. Русские парашютные войска, для которых в этой кампании открывалось очень широкое поле деятельности, использовались весьма редко. Русские не провели здесь ни одной крупной воздушно-десантной операции, ограничиваясь забрасыванием в тыл к финнам мелких отрядов для дезорганизации их тыловых коммуникаций или разведки целей для своей артиллерии.

Позднее были высказаны предположения о том, что советское руководство проводило эту кампанию, не имея серьезных намерений, и что оно преследовало цель ввести своих будущих противников в заблуждение. Но как бы то ни было, а военные действия в Карелии дали западным державам возможность подготовить военные планы захвата Скандинавского полуострова под предлогом «оказания помощи» Финляндии.

27 января 1940 года правительства Англии и Франции решили подготовить две английские дивизии и одно французское соединение к предстоящей оккупации Норвегии. Они надеялись овладеть Нарвиком и таким образом блокировать шведский рудный район Элливааре, эксплуатация которого имела жизненно важное значение для военной промышленности Германии.

20 февраля Гитлер сообщил генералу фон Фалькенхорсту^{17} о том, что у него есть надежные сведения о намерении англичан закрепиться в Норвегии. «Если это им удастся, — говорил он, — то трудно себе даже представить, какие последствия это будет иметь для Германии». И он решил опередить англичан, поручив Фалькенхорсту подготовить операцию и издав 1 марта 1940 года директиву «О проведении операции «Везерюбунг»». В четвертом пункте этой директивы говорилось следующее:

Пункт пятый директивы гласил:

Решение использовать воздушно-десантные войска для оккупации Дании и Норвегии не понравилось генералу Штуденту. Он опасался, что западные державы, предупрежденные этой операцией, подготовят на Западном фронте соответствующие оборонительные мероприятия и смогут сильно затруднить участие воздушно-десантных войск в решающем наступлении на Западе. Однако все попытки Штудента протестовать оказались безуспешными. Приказ остался в силе.

7-я авиационная дивизия еще до войны, вопреки приказу главного штаба военно-воздушных сил, по собственной инициативе приступила к формированию 2-го парашютно-десантного полка. Хотя силы и средства не позволяли командованию дивизии создать штаб полка, однако ему удалось сформировать и обучить 1-й и 2-й батальоны 2-го парашютно-десантного полка.

Выполнение задач, поставленных перед воздушно-десантными войсками в директиве о проведении операции «Везерюбунг», должно было иметь решающее значение для хода всей операции и для быстрого использования авиации против ожидаемых со стороны англичан контрмероприятий. Опередить англичан можно было лишь в самом благоприятном случае. План операции «Везерюбунг» предусматривал для парашютных десантов следующие частные задачи:

1. В целях обеспечения контроля воздушного пространства над проливом Скагеррак и Северным морем посадочно-десантным войскам следовало прежде всего быстро овладеть аэродромом Ольборг в Ютландии.

2. 4-й стрелково-парашютной роте 1-го парашютно-десантного полка под командованием капитана Герике предстояло занять мосты через пролив Сторстреммен между островами Фальстер и Зеландия, по которым проходят шоссейная и железная дороги из Гессера в Копенгаген, а также расположенный в этом проливе остров Маснедё и находящиеся на нем батареи береговой артиллерии.

3. Рота обер-лейтенанта фон Брандиса (3-я рота 1-го полка) предназначалась для внезапного захвата аэродрома Сула, близ Ставангера, единственной военно-воздушной базы на всем западном побережье Норвегии.

4. 1-я и 2-я роты 1-го парашютно-десантного полка под командованием майора Вальтера совместно с посадочно-десантными войсками должны были занять аэродром Форнебю, расположенный близ Осло.

9 апреля 1940 года. Брезжит рассвет. На аэродромах ревут моторы бомбардировщиков, истребителей и транспортных самолетов. Парашютисты и посадочно-десантные войска садятся в машины… Взвывают моторы, тяжелые самолеты мчатся по полю, отрываются от земли и берут курс на север.

Корабли военно-морского флота и конвоируемые ими транспортные суда находятся уже в проливе Каттегат, направляясь к портам, назначенным для них по плану.

Еще не совсем рассвело, а первые «Юнкерсы» роты Герике уже появляются над проливом Сторстреммен.

Под ними мост длиной 3,5 км, соединяющий остров Фальстер с маленьким островом Маснедё. Еще один мост перекинут от Маснедё к Вордингборгу, спокойно спящему в предрассветных сумерках.

Первое звено самолетов над целью. Прыжок… приземление — все это занимает лишь несколько секунд. Прямо перед позицией береговой батареи, гарнизон которой, конечно, ничего не подозревает, на железнодорожной насыпи устанавливаются первые немецкие пулеметы. Следующие звенья самолетов выбрасывают парашютистов почти в 100 м от укреплений.

Парашютисты быстро освобождаются от подвесной системы и, вооруженные лишь пистолетами и ручными гранатами, бросаются на вражескую позицию. Испуганный часовой быстро обезоружен, в караульном помещении врасплох застигнута спящая охрана. Вскоре весь гарнизон взят в плен. На мачте поднимается германский военный флаг. Никто не тратит времени даром. Десантники конфискуют в близлежащих домах все велосипеды и быстро отправляются в Вордингборг. Вот уже заняты почта и вокзал.

И только теперь раздается вой сирены, извещающий население города о тревоге. Внезапное нападение удалось как нельзя лучше: мосты переходят в руки немцев невредимыми. К полудню сюда прибывает пехота, высадившаяся в Гессере. Она сменяет парашютистов.

Ольборг на Лим-фьорде. Рано утром здесь раздается шум моторов. Тяжелые транспортные самолеты идут на посадку. Подпрыгивают, опускаясь на посадочную площадку, останавливаются. Из грузовых люков вываливаются серо-зеленые гроздья солдат. В течение нескольких секунд десантники занимают все наиболее важные пункты на аэродроме и близ него. Пулеметы установлены на огневых позициях. Отдельные группы немцев уже спешат к городу. Конфискуются автомашины. Десантники мчатся к мосту через Лим-фьорд, занимают его и выставляют на нем охрану.

9 часов 50 минут. Зенитная артиллерия норвежцев на аэродроме Сула открывает огонь. От немецких самолетов один за другим быстро отделяются парашютисты, камнем падают вниз, но затем, раскрыв парашюты, плавно опускаются на землю. Хлещет пулеметный огонь. Рвутся ручные фанаты. Засевшие в двух дотах норвежцы оказывают отчаянное сопротивление. Используя мертвое пространство, к ним крадутся десантники. Ручные гранаты летят в амбразуры. Огонь прекращается.

Охрана аэродрома и батарея зенитной артиллерии противника уничтожены. Деревня Сола занята.

Приземляются самолеты, высаживают новых десантников. Вместе с ними парашютисты наступают на Ставангер. Перед городом противник пытается сопротивляться. Однако все попытки напрасны. Немцы занимают Ставангер почти без боя. Через некоторое время на аэродроме Ставангера опускаются первые разведчики и бомбардировщики. Легкие зенитные орудия своим огнем прикрывают разгружающиеся машины. Проходит еще несколько минут, и вот уже самолеты-разведчики снова в воздухе. Им предстоит произвести разведку Северного моря.

Над Каттегатом стоит густой, как в прачечной, туман. Транспортная авиагруппа, которая должна доставить парашютистов к аэродрому Форнебю, летит над сплошным покрывалом из облаков. Нигде ни просвета. Последняя метеорологическая сводка неблагоприятна: использование парашютистов в этих условиях невозможно. Самолеты поворачивают на Ольборг.

Позднее на Форнебю высаживаются посадочно-десантные войска под командованием капитана Ингенгофена. Обороняющиеся встречают их сильным огнем. Не успевают самолеты остановиться, как из них выпрыгивают солдаты и тут же вступают в бой. Короткая схватка — и враг побежден. Теперь и здесь аэродромы оказываются в немецких руках. Вскоре приземляются новые самолеты, доставляя подкрепления. Десантники двигаются к Осло. Батальон норвежской королевской гвардии, выступивший против них, опрокинут. Норвежская столица пала.

Поскольку король Норвегии не капитулировал, а у Ондальснеса и Намсуса высадились англо-французские морские десанты[15], боевые действия в Норвегии затянулись.

Дорога из Осло в Тронхейм идет через Домбос по невысокому горному плато Гудбрансдален. Одному немецкому воздушному десанту было приказано захватить и удерживать Домбос до подхода своих войск, тем самым не давая норвежцам, сражавшимся севернее Осло, соединиться с высадившимися на побережье англичанами. Эту задачу 14 апреля 1940 года получила рота парашютистов 1-го парашютно-десантного полка. Попав под сильный огонь зенитной артиллерии, командир роты решил выброситься в 8 км южнее намеченного пункта. Темнота и глубокий снег затруднили сбор роты. В итоге собрались только 2 офицера и 61 солдат. В 5 км от Домбоса они оседлали шоссейную и железную дороги. Движение по ним прекратилось. 15 апреля десант был атакован норвежской пулеметной ротой. Парашютистам удалось не только выдержать бой, но и даже захватить пленных. 16 апреля им пришлось отражать очень много атак норвежцев, поддержанных минометным огнем.

Ночью остатки роты прорвались на юг и заняли здесь новый рубеж обороны в 10 км южнее Домбоса. 18 апреля, пока норвежцы еще продолжали обстреливать оставленные немцами позиции, парашютисты получили по воздуху необходимые предметы снабжения. В ночь с 18 на 19 апреля, то есть после того, как норвежцы установили пулеметы на окружающих высотах, положение стало совершенно безнадежным. Ослабленный ранением командир роты лейтенант Шмидт с оставшимися в живых парашютистами (34 человека) был вынужден прекратить борьбу.

В течение четырех дней эта горсточка парашютистов, в руки которой чуть не попали сам норвежский король и транспорт с золотым запасом Норвегии, преграждала дорогу между Домбосом и Лиллехаммером. Немецкие войска, наступавшие из Осло, достигли Домбоса только к 30 апреля.

В Нарвик, где англичане сильно теснили немцев, лишенных из-за слишком больших расстояний всякой поддержки с моря или с суши, подкрепления могли быть доставлены только по воздуху.

18 апреля Гитлер разрешил генералу Дитлю ввиду почти безнадежного положения его боевой группы перейти на территорию Швеции и интернироваться. Однако Дитль решил продолжать боевые действия.

Бои приняли ожесточенный характер. И хотя они велись с переменным успехом, было ясно, что устоять против многократно превосходящих сил противника немцы не смогут. Большие расстояния и неблагоприятные метеорологические условия чрезвычайно затруднили выброску крупных десантов. Уже один перечень подкреплений, доставленных по воздуху в течение нескольких недель решающих боев за Нарвик, проливает некоторый свет на упорство немецких парашютистов и на своеобразие этой тяжелой борьбы. Вот этот перечень.

13 апреля. 1 гидросамолет доставляет боеприпасы. 3 самолета Ju-52 приземляются у озера Гартвиг и выгружают батарею горной артиллерии.

14 апреля. 3 самолета Ju-52 сбрасывают немецкой боевой группе предметы снабжения.

22 апреля. 1 летающая лодка садится в Бейс-фьорде и доставляет почту.

8 мая. 2 летающие лодки садятся в Румбакс-фьорде, они доставляют 1 офицера и 35 солдат.

14 мая. Выбрасываются 60 парашютистов.

15 мая. Выбрасываются еще 22 парашютиста.

17 мая. Прибывают 60 парашютистов.

20 мая. 2 офицера и 12 солдат прибывают на гидросамолетах в Румбакс-фьорд.

22 мая. Подразделения роты Реннера выбрасываются с парашютами.

23 мая. Рота горной пехоты выбрасывается с парашютами, пройдя курс обучения прыжкам в течение одной недели.

24–25 мая. Приземляются новые подразделения горной пехоты.

26 мая. Прибывает капитан Вальтер с 40 парашютистами.

28 мая. Летающая лодка доставляет одно горное орудие.

29 мая. Приземляются остальные подразделения парашютного батальона Вальтера.

От использования грузовых планеров для переброски новых подкреплений пришлось отказаться, так как погода была слишком неблагоприятной. Транспортировка по воздуху предметов снабжения и подкреплений, как бы ограничена она ни была (сказывалась прежде всего слабость наземной организации военно-воздушных сил, которую не удалось продвинуть далее Тронхейма), все же в значительной мере способствовала тому, что сильно теснимые противником немецкие войска смогли продержаться на захваченных ими рубежах до подхода своих основных сил.

Парашютный батальон Вальтера, выброшенный за десять дней до окончания боевых действий, нанес последний удар по Нарвику и 8 июня занял его.

На этом и закончилась операция «Везерюбунг», в которой впервые в большом количестве были использованы парашютные войска.

А в это время на Западном фронте немецкие парашютисты совершили еще более удивительные подвиги, решительно повлиявшие на ход всей кампании.

Глава V Эбен-Эмаэль и «Крепость Голландия»

Когда Гитлеру стало ясно, что, несмотря на разгром Польши, западные державы не намерены прекращать войну, он решил предупредить их наступление и обеспечить себе хорошую базу для ведения морской и воздушной войны против Англии. Он хотел наступать — и как можно скорее.

Главное командование сухопутных сил выступило против этого намерения, так как степень обученности и уровень вооружения сухопутных сил считались недостаточными для войны с Западом.

Еще более удивительным, если даже не ошеломляющим, было известие о том, что Гитлер планировал вести наступление через Бельгию и Голландию. Он намеревался повторить еще раз в общих чертах план Шлиффена и надеялся на то, что ему удастся продвинуть фронт далеко в глубь Северной Франции, создать широкое предполье для приграничной Рурской области и использовать все возможности для подавления обороны Британских островов и нарушения их снабжения.

Многим, однако, наступление моторизованных соединений через Голландию казалось нецелесообразным, поскольку они опасались, что многочисленные реки и каналы, а также возможные затопления отдельных областей сильно замедлили бы продвижение немецких войск. Поэтому было принято решение направить основные силы подвижных соединений севернее Льежа. Западные державы при развертывании своих сил также исходили из предположения, что Гитлер не сможет поступить иначе из боязни застрять на линии Мажино. Поэтому они сосредоточили свои лучшие соединения под командованием генерала Биллотта в районе Дюнкерк — Седан и были готовы немедленно выступить навстречу вермахту и добиться решающего успеха на территории Бельгии. При этом предполагалось, что здесь неизбежно произойдет столкновение ударных группировок обеих сторон и дело дойдет до фронтальной борьбы на истощение.

С самого начала было ясно, что быстрота продвижения немецких войск должна сыграть решающую роль. В этой связи особо важное значение приобретал вопрос о том, удастся ли им захватить невредимыми мосты через Маас и канал Альберта.

Канал Альберта, соединяющий Маас с Шельдой севернее Льежа, был включен бельгийцами в систему обороны страны, и на его западном берегу были оборудованы мощные долговременные укрепления. Краеугольным камнем бельгийской системы обороны был превращенный в крепость Льеж, самым мощным бастионом которого на севере являлся форт Эбен-Эмаэль.

Этот форт, расположенный на ответвлении канала Альберта, прикрывал своими орудиями канал и реку Маас и даже мосты в Маастрихте. Темпы немецкого продвижения в значительной мере зависели от того, насколько быстро немцам удастся овладеть этим оборонительным сооружением. Можно сказать, что судьба всего плана наступления немцев целиком зависела от исхода боев за Эбен-Эмаэль.

Гитлер сам весьма подробно занимался этой проблемой. Были собраны и подвергнуты самому тщательному изучению всевозможные аэрофотоснимки, рельефные карты, фотографии и прочие информационные материалы. Чем интенсивнее велось изучение, тем более трудным представлялось решение этой задачи. Строительство форта было закончено лишь в 1935 году, здесь были использованы самые современные достижения военной науки и техники, и едва ли можно было рассчитывать на то, что форт удастся взять обычными боевыми методами и средствами. Всякое наступление должно было обескровиться еще в предполье форта, если не раньше. Важные мосты через канал были бы тем временем взорваны бельгийцами, а наведение новых отняло бы много времени и потребовало бы больших жертв. Казалось, что никакие специалисты не помогут найти способ подавить Эбен-Эмаэль, и Гитлер уже начинал нервничать. «Эти генералы, — говорил он, — слишком консервативны, они находятся в плену устаревших понятий. Им не приходят в голову никакие военные хитрости. Лучше бы они побольше читали Карла Мая!»^{18}. Но такая критика нисколько не улучшала дела. Рассказы Карла Мая вряд ли могли помочь в решении вопроса об Эбен-Эмаэле.

Гитлеру пришлось в данном случае самому решать проблему «колумбова яйца», и он решил ее. «Богемский ефрейтор»[16] вспомнил, что ему однажды рассказывал генерал Штудент о грузовых планерах, и ему пришла в голову мысль использовать их.

Планеры могли и должны были обеспечить внезапное и бесшумное нападение на форт и мосты. Найдя вначале лишь правильный путь к решению задачи, Гитлер стал лихорадочно изучать все материалы, касающиеся техники подрыва дотов, и не успокоился до тех пор, пока не отыскал способ разрушить броневые колпаки форта. Как раз в это время было изобретено новое средство — так называемый кумулятивный заряд, в котором вся сила взрыва концентрировалась в одной точке, подобно лучам света, отраженным от вогнутого зеркала. Такой заряд мог пробивать очень мощную броню.

Осуществить внезапное нападение на Эбен-Эмаэль и мосты через канал Альберта было поручено капитану Коху, штурмовой батальон которого был усилен для этого специальными средствами[17].

Бельгийская система укреплений заставляла подумать и о возможности овладения другими ее пунктами. Изучая кампанию 1914 года, Гитлер осознал, какое значение имела крепость Антверпен для всей бельгийской армии, которой удалось тогда укрыться за ее стенами от германской осадной армии и создать вместе с англичанами новый фронт во Фландрии.

«Если мы нападем на бельгийцев, они попытаются отойти в свою национальную крепость. Тогда нам придется иметь дело с современными укреплениями, в результате чего мы потеряем время и понесем лишние потери», — рассуждал Гитлер, и его рассуждения были вполне логичными. «Если же нам удастся достигнуть этого укрепленного района раньше бельгийцев, то они окажутся зажатыми в тиски и будут быстро уничтожены, — продолжал он свою мысль. — Следовательно, задача сводится к тому, чтобы занять часть бельгийской национальной крепости юго-западнее Гента до прихода туда бельгийцев, тогда путь к отступлению будет им отрезан, а их соединение с войсками западных держав станет невозможным», — заключил он и решил, что воздушный десант и здесь сыграет основную роль.

Между тем произошло событие, заставившее немцев коренным образом изменить оперативный план наступления на Западном фронте. 10 января 1940 года германский офицер связи по ошибке перелетел в Бельгию, имея при себе все планы наступательной операции на Западе. Он не успел уничтожить документы, и вскоре перед глазами изумленного начальника бельгийского Генерального штаба лежал развернутый план германского наступления. Однако такая случайность показалась бельгийцам слишком уж невероятной, и поэтому они предположили, что здесь дело идет о намеренном перелете с целью ввести в заблуждение командование бельгийской армии и армий западных держав.

В это время начальник штаба группы армий фон Рундштедта генерал фон Манштейн, анализируя план операции, предложил внести в него некоторые изменения. Он исходил из того, что англо-французская ударная армия генерала Биллотта в случае наступления немцев двинулась бы им навстречу с невероятной быстротой. При этом она подставила бы свой открытый фланг под удар, который немцы могли бы нанести через Арденны. При удачном форсировании Мааса у Седана удар мог бы быть нанесен прямо в тыл этой армии. Это давало возможность отрезать и уничтожить англо-французскую армию. Здесь, однако, возникала большая трудность: Арденны с их обширными лесными массивами и узкими дорогами легко могли стать ловушкой для немецких танков, что позволило бы западным державам быстро организовать новый фронт обороны, так как застрявшие танки не могли бы повлиять на ход боевых действий. Ни у генерал-полковника фон Браухича, ни у начальника генерального штаба генерала Гальдера этот план восхищения не вызвал. А генерал-полковник Иодль назвал план Манштейна «стратегической лазейкой».

По мнению военных специалистов, местность в Арденнах была слишком танконедоступной, чтобы можно было с успехом нанести здесь быстрый удар и одновременно обеспечить бесперебойное снабжение нескольких дивизий. Это мнение разделяли и генеральные штабы англичан и французов.

Английский военный писатель Лиддел Гарт, специалист по танкам и весьма изобретательный стратег, занимался этим вопросом еще в 1933 году. Он предлагал тогда, чтобы в случае немецкого наступления французы немедленно начали бы контрнаступление танковыми силами через Арденны. Но в его предложении была оговорка, что Арденны для танков непроходимы, и данная идея была положена британским Генеральным штабом под сукно.

Узнав окольным путем о плане Манштейна, Гитлер понял гениальность этого предложения и добился изменения плана операции в соответствии с замыслом Манштейна Задача нанести главный удар возлагалась на группу армий фон Рундштедта, руководство танковыми войсками, совершавшими прорыв, было поручено Гудериану.

Нельзя было закрывать глаза на трудности этой операции, поскольку все сводилось к обеспечению такого быстрого продвижения танков, чтобы у западных держав не осталось времени для проведения каких-либо контрмероприятий. Удастся ли достаточно быстро форсировать Маас — вот что сильно беспокоило всех участников задуманной операции. В этой же связи обсуждалась и целесообразность высадки воздушного десанта в районе между городами Живе и Динан, с тем чтобы обеспечить переправу через Маас и помочь продвижению армии фон Клюге.

Против этого предложения выступил Геринг, который заявил, что выбранная местность непригодна для воздушных десантов. Незадолго до рождества был поднят вопрос о том, нельзя ли высадить воздушный десант между Намюром и Динаном. Генерал Штудент разработал план десантирования, предусматривавший создание плацдарма на западном берегу Мааса и удержание его до подхода основных немецких сил.

Борьба за бельгийские укрепленные позиции, которые оказывались на пути германских войск после занятия ими Люксембурга, также могла отнять много времени. Здесь решающим оказалось мнение Геринга, предложившего выбросить воздушный десант в тылу бельгийцев, чтобы таким образом быстрее сломить их приграничную оборону. Эта идея была осуществлена.

Переработанный план наступления немецкой армии включал в себя теперь уже не только Бельгию, но и Голландию. Гитлер вначале хотел добиться разрешения на проход немецких войск через голландскую территорию у Маастрихта дипломатическим путем, чтобы потом нанести прямой удар по форту Эбен-Эмаэль. Однако в ходе подготовки операции он решил, что правильнее будет сразу же «разделаться» с Голландией, чтобы обеспечить себя от всяких неожиданностей. Тот факт, что англичане не считались с нейтралитетом Голландии и постоянно пролетали над ее территорией, давал ему предлог для ее оккупации.

Одновременное нападение немцев на Бельгию и Голландию, по мнению Гитлера, произвело бы такое впечатление, будто главный удар немцы наносят здесь, и укрепило бы намерение западных держав выдвинуть в этот район значительные силы. Операция против Голландии могла ввести их в заблуждение относительно удара в Арденнах, и тем самым немцы с большей надежностью заманили бы их в свою ловушку.

Но, с другой стороны, нападение на Голландию было сопряжено с большими трудностями. Сюда немцы могли направить лишь небольшие силы, и этих сил должно было хватить на то, чтобы сломить сопротивление, противника в кратчайший срок. Рельеф местности чрезвычайно благоприятствовал ее обороне, да и голландские укрепления могли оказаться для наступающего большим препятствием.

При малой численности своих вооруженных сил — восемь пехотных дивизий, три сводные бригады, легкая механизированная дивизия и некоторое количество пограничных частей — голландцы вынуждены были ограничиваться обороной лишь основного района своей страны, расположенного между заливом Зёйдер-Зее и рекой Маас. Центром и узловым пунктом обороны был район Амстердам — Утрехт — Роттердам — Дордрехт. На его восточном фланге была расположена сильно укрепленная «линия Греббе», ограниченная с севера заливом Зёйдер-Зее, а с юга — рекой Маас.

Позади нее, защищая район Гааги, проходила вторая укрепленная позиция — выстроенная перед войной «линия водных преград». Эйсселская позиция у Арнема и «пельская линия» к югу от нее, по замыслу голландцев, должны были служить предпольем и замедлять наступление на «крепость Голландию», а также прикрывать линию Греббе-Маас. Для обороны этой линии голландцы выставили два армейских корпуса. Легкая дивизия и еще один армейский корпус были расположены у Эйндховена и в районе Хертогенбоса. 1-й армейский корпус, составляя резерв главного командования, находился в районе Гаага-Лейден.

Поскольку бельгийцы построили свою оборону вдоль канала Альберта, то между голландскими и бельгийскими укреплениями оставалась почти незащищенная полоса шириной 50 км, тянувшаяся от самой границы Германии до моря. Недостатки этой системы обороны были известны западным державам, и союзники решили в случае наступления немцев немедленно направить сюда через Антверпен 7-ю французскую армию с задачей закрыть эту брешь. Подвижные соединения этой армии — две механизированные дивизии — могли прибыть туда через несколько часов после начала боевых действий и таким образом поддержать голландцев.

Мысль о возможности быстрого разгрома Голландии долго занимала Гитлера, и, как в случае с Эбен-Эмаэлем, он снова пришел к выводу о необходимости использования воздушно-десантных войск. С помощью воздушного десанта можно было проникнуть в самый центр «крепости Голландия» и таким образом сломить сопротивление голландцев изнутри. Можно сказать, что подобный план был весьма сходен с планом овладения «бельгийской национальной крепостью», только обстановка здесь складывалась так, что приходилось рассчитывать на сильное сопротивление противника. Имевшиеся в распоряжении воздушно-десантные войска не были достаточно многочисленными для решения столь крупных наступательных задач. Поэтому их необходимо было как можно быстрее усилить за счет других родов войск. Таким образом, здесь также была найдена «стратегическая лазейка».

Задача 9-й танковой дивизии состояла в том, чтобы, прорвав «Польскую линию» у Геннепа, с максимальной быстротой продвинуться до Мурдейка и через большой мост, который к тому времени должен был быть занят парашютистами, проникнуть в глубь «крепости Голландия». Отсюда вытекали и все последующие задачи воздушно-десантных войск. На важной дороге, проходящей через всю страну с севера на юг, следовало захватить мосты через Ваал у Дордрехта и мосты через Нижний Рейн у Роттердама. Воздушный десант в районе Гааги был достаточно сильным, чтобы, к примеру, взять в плен голландское правительство или как минимум сковать силы 1-го армейского корпуса голландцев. Однако Гитлер учитывал, что голландской королеве Вильгельмине, возможно, будет нелегко принять решение о ведении войны с Германией. Он считал вполне возможным ее согласие на оккупацию, как это, например, сделал датский король. По этой причине парашютные войска, выбрасывавшиеся в составе воздушного десанта в районе Гааги, получили приказ оказывать голландской королеве соответствующие воинские почести.

В ходе общего наступления немецких войск на Западе воздушно-десантным войскам отводилась значительная роль: они должны были содействовать успеху операции во всех решающих пунктах.

Разработка соответствующих планов возлагалась на генерала Штудента. В частности, была запланирована и осуществлена высадка воздушных десантов в следующих пунктах:

а) в «крепости Голландия»;

б) в форте Эбен-Эмаэль и у находящихся вблизи него мостов через канал Альберта;

в) в тылу бельгийских приграничных укреплений у Мартеланжа. Воздушный десант, высаженный в «крепости Голландия», был самым крупным. За исключением штурмового батальона Коха, который предназначался для нападения на форт Эбен-Эмаэль, там предстояло использовать все имеющиеся в распоряжении воздушно-десантные войска 7-й авиационной и 22-й воздушно-десантной дивизий.

Трудности, которые надо было преодолеть, стали ясны уже в процессе планирования отдельных десантов. Численно немецкие парашютные войска были еще очень слабы, и весь замысел Штудента состоял именно в том, чтобы имевшимися в его распоряжении немногими силами достичь успехов, которые решили бы исход чуть ли не всей кампании. Не говоря уже о том, что расположение отдельных объектов само по себе предопределяло районы использования немногочисленных немецких парашютных частей, сдерживающим фактором было и то обстоятельство, что это мероприятие проводилось впервые в истории войн в таких широких масштабах и что недостаток опыта неизбежно сулил различные дополнительные трудности. Это была в подлинном смысле слова экскурсия в еще неизведанную область военного искусства.

К сожалению, очень часто после большого успеха у войск появляется тенденция преуменьшать имевшие место трудности; удача легко вводит в соблазн недооценивать как самого противника, так и принятые им контрмеры. Успешно проведенная кампания на Западе уже вскоре после ее окончания побудила немецкое командование рассматривать воздушно-десантные мероприятия как незначительный эпизод на фоне общих событий. Больше того, в изданном ОКВ^{19} специальном бюллетене о кампании на Западе о них упоминалось лишь мимоходом. Одну из причин этого, возможно, следует искать в том, что об участии воздушно-десантных войск в операциях не говорилось открыто, чтобы не привлекать внимания противника. Однако и в послевоенной литературе этот вопрос освещен далеко не полностью. А о том, какую роль воздушно-десантные войска сыграли в Голландии, до сих пор не было сказано ничего.

На основании всех полученных данных генералу Штуденту скоро стало ясно, что воздушно-десантным войскам будет поручено нанести основной удар в районе Мурдейк — Дордрехт — Роттердам и что выброску десанта в районе Гаага — Лейден нужно расценивать как отвлекающий маневр.

Система рек между Рейном и Маасом в районе Роттердам — Мурдейк давала нападающему даже некоторые преимущества и скорее была для него защитой, чем препятствием. Реки Ноорд, Старый Маас и Килл делили все оперативное направление по фронту на район Роттердама и район Дордрехт — Мурдейк. Захватить немногие имеющиеся здесь мосты было сравнительно легко, а это позволяло оказывать сопротивление даже сильному противнику. Основное внимание следовало обратить на овладение мостами в Роттердаме, у Дордрехта и Мурдейка и на сохранение их в целости до подхода своих танков.

Найти в этом районе удобные посадочные площадки для транспортной авиации представлялось затруднительным. Кроме аэродрома Валхавен, в юго-западной части роттердамского порта можно было рассчитывать только на одну посадочную площадку — у Барендрехта. В остальных местах можно было использовать только парашютистов. Мосты через Рейн в Роттердаме расположены так, что выброска парашютистов в непосредственной близости от них весьма невыгодна. Однако большая петля реки Рейн и лежащий в ней остров Нордер-Эйленд пересекаются в середине Роттердама шоссейной и железной дорогами, поэтому овладение островом имело решающее значение для успеха всего воздушного десанта.

Здесь, как это часто случалось и раньше, было найдено очень простое и в то же время единственное в своем роде решение. Поскольку использовать парашютистов и грузовые планеры здесь было нельзя, задачу по переброске воздушного десанта должны были выполнить летающие лодки. Поэтому план наступления предусматривал захват мостов ударным отрядом силой до роты (11-я рота 16-го воздушно-десантного полка), высаженным с летающих лодок, которые должны были совершить посадку в непосредственной близости от мостов. В то же время парашютисты должны были захватить аэродром Валхавен, занять его и обеспечить последующую высадку на нем посадочно-десантных войск.

По прибытии последних следовало занять Роттердам и установить связь с частями и подразделениями, десантированными в районе Гааги. Парашютисты должны были одновременно захватить и удержать мосты у Дордрехта и Мурдейка. Для выполнения этой задачи наиболее подходила 7-я авиационная дивизия, хотя ей и пришлось выделить часть своих подразделений для усиления 22-й воздушно-десантной дивизии и боевой группы, штурмовавшей Эбен-Эмаэль.

Задачи распределялись следующим образом.

А. В Роттердаме:

1. Овладение мостами через Рейн силами одной роты 16-го воздушно-десантного полка, высаженной с летающих лодок.

2. Нападение на аэродром Валхавен силами 3-го батальона 1-го парашютно-десантного полка и 2-го батальона 2-го парашютно-десантного полка без 6-й роты.

3. Десантирование всего 16-го воздушно-десантного полка.

Б. У Дордрехта:

Овладение дордрехтскими мостами силами 3-й роты 1-го парашютно-десантного полка.

В. У Мурдейка:

1. Нападение на имеющиеся там мосты силами 2-го батальона 1-го парашютно-десантного полка.

2. Выброска остальных подразделений 1-го батальона 1-го парашютно-десантного полка во главе с командиром полка в районе между Мурдейком и Дордрехтом в качестве резерва, вводимого в бой по мере надобности.

Иначе обстояло дело в районе Гааги. Здесь было три аэродрома, положение которых способствовало окружению города: на северо-востоке — аэродром Валькенбург, приблизительно в 10 км от Гааги и в 4 км к северо-западу от Лейдена; юго-восточнее, между Делфтом и Гаагой, — аэродром Эйпенбург, с которого легко можно было перерезать дороги Гаага — Утрехт и Гаага — Роттердам; к юго-западу от Гааги, примерно в 2 км от нее, — аэродром Окенбург. Для занятия этих аэродромов решено было использовать 22-ю воздушно-десантную дивизию, в которую входили 65-й и 47-й воздушно-десантные полки. 1-й батальон 2-го парашютно-десантного полка и 6-я рота 2-го парашютно-десантного полка должны были первыми напасть на аэродромы. Непосредственно за ними предстояло высадить посадочно-десантные войска. Больше парашютистов не было, и 22-я воздушно-десантная дивизия должна была обходиться только имеющимися у нее силами. Несмотря на то что Штудент довольно часто указывал на этот факт и настойчиво требовал увеличения численности парашютно-десантных войск, к его голосу не прислушивались, а теперь становилось ясно, что пяти батальонов для проведения операции было недостаточно. Наступление 22-й воздушно-десантной дивизии с таким слабым авангардом парашютистов было сопряжено с большим риском. Захватить аэродромы Окенбург и Эйпенбург было приказано 1-му батальону 2-го парашютно-десантного полка и 65-му воздушно-десантному полку; для нападения на Валькенбург выделялись 5-я рота 2-го парашютно-десантного полка и 47-й воздушно-десантный полк.

С начала ноября 1939 года парашютисты саперного взвода Витцига, входившего в состав штурмового батальона Коха, не получали ни увольнений из расположения части, ни отпусков. Безвыходная жизнь в казарме не мешала, однако, парашютистам с нетерпением ожидать дня «X», который должен был вернуть им свободу. Занятия на грузовых планерах, поднимавших в зависимости от дополнительного груза до 10 человек, чередовались с огневой подготовкой, тренировкой штурмовых и подрывных групп на чешских дотах и занятиями в школе полевой фортификации в Карлсхорсте. Проверялись все методы ведения «крепостной» войны. Грохот подрывных зарядов то и дело разрывал тишину лесов в горах Альтфатер.

Были собраны всевозможные материалы о действиях войск в горах, ибо десантники знали только одно: они будут действовать в каких-то горах. Где находятся эти горы — во Франции, в Англии, Швейцарии, а может быть, даже и в Швеции или Индии, — они не знали. Но та гора, на которой проводились занятия, заключала в себе трудности. Она была оборудована с использованием самых современных достижений фортификации и превращена в изрыгающий огонь форт. Этот форт мог выдержать и самый сильный обстрел и нападение любых превосходящих сил противника. Так по крайней мере думали его строители.

С действием германского «секретного оружия» бельгийцы познакомились еще в 1914 году, когда на форты Льежа обрушились огромные снаряды «Большой Берты»^{20}, которые, обладая взрывом страшной силы, разрушали и перемалывали все встречавшееся на их пути. Бельгийские фортификаторы учли этот опыт, и теперь для снарядов таких немецких мортир остались только очень трудноуязвимые цели. Современные казематы, спрятанные в склонах горы, могли выдержать даже снаряды «Большой Берты», а на глубину 40 м в землю пока еще не проникал ни один снаряд.

Разгромить и разрушить Эбен-Эмаэль так быстро, как были разрушены бельгийские форты в 1914 году, представлялось маловероятным. Атака пехоты едва ли могла принести какой-либо успех. То же можно сказать и о танковой атаке. В склонах горы, за сухим рвом форта и проволочными заграждениями находились 17 долговременных огневых точек, из амбразур которых в любое время могли открыть огонь пулеметы и противотанковые орудия. Ночью предполье освещалось прожекторами. Соседние форты Понтисс и Баршон могли в любое время оказать форту поддержку огнем своей артиллерии. Эбен-Эмаэль был чудом фортификационного искусства, и недаром его командир майор Жоттранд, гарнизон которого насчитывал 1200 человек, страшно гордился им. Форт имел внушительные размеры: протяженность его с востока на запад составляла 800 м, а с севера на юг — 900 м. Внутри горы, образовывавшей основание форта, размещались склады боеприпасов и продовольствия, казарменные помещения, телефонная и электрическая станции. Все доты имели подземные ходы сообщения, соединявшие их с главным укреплением.

И если бы немцы пришли и попытались форсировать реку Маас у Маастрихта, их уже там встретил бы огонь орудий Эбен-Эмаэля, в их ряды полетели бы 120-мм снаряды спаренных орудий вращающейся бронированной башни, по ним открыли бы огонь 75-мм пушки двух других спаренных установок. 75-мм пушки, установленные в орудийных казематах, могли вести заградительный огонь по Маастрихту, по Маасу, по каналу Альберта и предполью. Даже пикирующие бомбардировщики были бы бессильны перед Эбен-Эмаэлем. А если бы наступающим все же удалось под покровом темноты и тумана подкрасться к форту, то при первой попытке приблизиться к его входу им навстречу ударил бы шквал огня из входного укрепления и отбил бы у них всякую охоту к дальнейшим подобным попыткам. В Эбен-Эмаэль вел только один-единственный вход — и этот вход был защищен более чем надежно.

К северу от форта через канал Альберта перекинуты три моста, расположенные в населенных пунктах Канне, Вренховен и Вельдвицельт. Все они прикрывались огнем форта Эбен-Эмаэль и были подготовлены к взрыву. Запальный шнур, заключенный в металлическую трубу, был проложен к расположенным вблизи мостов дотам, в которых находились и запальные установки. Через две минуты после воспламенения запального шнура мосты взлетели бы на воздух. Днем и ночью бодрствовали гарнизоны бельгийских дотов, зорко охраняя мосты и форт. Их противотанковые пушки и пулеметы не позволили бы никакому врагу перейти через мосты. Всякие попытки противника навести переправу были бы сорваны, потому что прямой как стрела канал на протяжении нескольких сотен метров имел крутые берега. При взаимодействии гарнизонов с соседними дотами, расположенными вдоль канала на расстоянии 500–600 м друг от друга, любая попытка переправиться была бы отбита с большими для противника потерями. Солдаты 5-й бельгийской дивизии, оборонявшей эту полосу, были уверены, что внезапное нападение немцев, как это было в 1914 году, полностью исключалось.

Танковые войска Гудериана, нанося свой удар через Люксембург и Арденны в направлении на Седан, должны были обязательно натолкнуться на бельгийские пограничные позиции у Мартеланжа, оборона которых возлагалась на бельгийских арденнских стрелков^{21}. Наступление немецких войск послужило бы для французов сигналом к развертыванию своих сил, и можно было думать, что уже через некоторое время арденнские стрелки были бы усилены французскими кавалерийскими и разведывательными подразделениями. Надо было ожидать, что с первых же дней между французами и немцами начнется соревнование за то, чтобы выиграть время. Однако появление даже самых незначительных сил немцев могло задержать продвижение французов, принудить их к подтягиванию более крупных сил, что дало бы немцам необходимый выигрыш во времени. Лесистая местность в районе Мартеланжа была весьма удобна для того, чтобы ввести в заблуждение разведывательные подразделения противника относительно численности действующих против них немецких войск. Высадившийся в тылу бельгийских пограничных позиций немецкий десант должен был подавить их волю к сопротивлению.

Для выполнения этого замысла Геринг имел в своем распоряжении транспортные самолеты Ju-52 и самолеты типа Физелер «Шторх». Эти машины должны были высадить у деревень Нив и Витри две небольшие боевые группы, задачей которых было занять эти деревни и сковать находившиеся в этом районе силы противника.

Поскольку не занятых в операции парашютистов больше не оставалось, это мероприятие приходилось проводить только силами посадочно-десантных войск. Во всяком случае, на местности, занятой небольшими силами противника, едва ли могла возникнуть опасность того, что немецкий воздушный десант немедленно встретил бы противодействие со стороны противника. Внезапность нападения облегчала немцам не только прорыв бельгийских пограничных позиций, но и задержание приближающихся французских войск по меньшей мере на несколько часов.

Перспективы использования воздушных десантов против укреплений «крепости Голландия» и форта Эбен-Эмаэль командованием немецких сухопутных сил оценивались весьма скептически. В успех верили немногие. Большинство рассматривало эти мероприятия, и особенно воздушный десант против форта Эбен-Эмаэль, как первосортную авантюру. Командование 18-й армии также не верило в то, что армии удастся в короткий срок продвинуться до Мурдейка и оказать помощь парашютистам. Переговоры генерал-полковника авиации Кессельринга с генерал-полковником фон Боком, командующим группой армий «Б», привели к тому, что Кессельринг уделил особое внимание организации авиационной поддержки этому «ненадежному» мероприятию.

Поддержка военно-воздушных сил была исключительно необходима для воздушно-десантных войск, так как последние не имели в своем распоряжении артиллерии и могли рассчитывать только на помощь с воздуха. Перед истребителями стояла трудная задача сопровождать транспортные самолеты в район высадки десанта. Ограниченная продолжительность полета Me-109 требовала хорошо продуманного плана чередования истребителей сопровождения.

Задачи бомбардировочной авиации были полностью согласованы с задачами воздушно-десантных войск.

Всякая, даже малейшая ошибка в подготовке операции могла привести воздушно-десантные войска к очень тяжелым потерям во время боевых действий.

Командующий воздушно-десантной операцией, он же командир 7-й авиационной дивизии, генерал Штудент был уверен в том, что руководить своими войсками он должен на месте боевых действий. Он решил лично высадиться со своим штабом в Валхавене, в наиболее трудном и опасном месте. Такое руководство «накоротке» было не совсем по душе командующему воздушным флотом, у которого были на этот счет другие соображения, однако он не стал вмешиваться и предоставил генералу Штуденту полную свободу действий. Может быть, Кессельринг и был прав, но для такого человека, как Штудент, другого выхода не было. Ограниченные технические возможности радиоаппаратуры того времени, и в особенности их большая восприимчивость к помехам, также в какой-то мере оправдывали решение Штудента осуществлять личное руководство, находясь на наиболее ответственном участке.

2 мая 1940 года Штудент вместе с генералом графом фон Шпонеком был принят Гитлером. Здесь ему сообщили время начала наступления, которое вскоре пришлось перенести с 6 на 10 мая. Гитлер еще раз подчеркнул, что его глубоко тревожит, сумеют ли немецкие солдаты оказать голландской королеве уважение, подобающее ее званию.

Уверенный в своих парашютистах, Штудент спокойно ожидал начала наступления.

8 мая 1940 года. Из Голландии ползут тревожные слухи. Говорят о прекращении отпусков в воинских частях, о призыве резервистов и эвакуации населения из приграничных районов. 1-й голландский армейский корпус приведен в боевую готовность, вокруг аэродромов близ Гааги спешно возводятся полевые укрепления. Голландская зенитная артиллерия готова к отражению налетов.

А в Германии жизнь идет своим чередом. Лишь очень немногие знают что-то, но широкие массы немецкого народа и даже солдаты ни о чем не подозревают. На командном пункте Штудента идут последние совещания перед боями. Устраняются последние сомнения, офицеры говорят друг другу: «Ни пуха, ни пера!»

9 мая 1940 года. Незаметно осуществляются первые приготовления. На авиационных базах готовятся к старту машины, настраивается радиоаппаратура, пополняются боекомплекты. Все это носит обычный, будничный характер. Правда, солдаты уже что-то чувствуют, но они ко многому привыкли и не придают таким вещам никакого значения.

После обеда объявляется тревога. «Вероятно, опять ложная», — думают солдаты. Как и всегда, танки, пехота и артиллерия покидают свои гарнизоны и двигаются на исходные позиции.

В Бельгии тоже объявлена тревога. В 23 часа 30 минут командование бельгийской армии рассылает войскам соответствующие приказы. Отпускники вызываются в свои части.

10 мая 1940 года. Всю ночь немецкие войска движутся к границе. На дорогах лязгают гусеницы танков, как призраки, вздымаются к небу стволы орудий зенитных батарей. Вермахт готовится к прыжку. За закрытыми дверями и замаскированными окнами работают штабы, звонят телефоны. В узлах связи трещат телеграфные и кодовые аппараты, радисты принимают последние метеосводки. На аэродромах бортмеханики еще раз проверяют машины. К самолетам подвешиваются бомбы. В кассеты аппарата для аэрофотосъемки заряжается новая пленка, разведчикам предстоит большая работа.

Не спят и парашютисты. Надев парашюты, набив карманы патронами и навесив на себя ручные гранаты, они стоят теперь в полной готовности перед своими командирами, которые дают им последние указания. На аэродромах Кёльн-Остгофен и Бутцвейлергоф стоят готовые к старту грузовые планеры штурмового батальона Коха. Взвод световой сигнализации войск связи уже подготовил трассу сигнальных огней. Обслуживающие команды поеживаются от холода у своих приборов. «Чудо военной организации», спланированное и созданное в секрете, готово к действиям. Близится начало.

Секунда за секундой, минута за минутой приближается момент, который в немецкой военной терминологии называется день «X» и час «X» и который определяет начало боевых действий.

День «X» — 10 мая 1940 года

Час «Х» — 5 часов 30 минут

Личный состав боевых подразделений стоит полукругом перед своими командирами, которые теперь, всего за несколько минут до наступления, сообщают им обстановку, зачитывают боевой приказ, объясняют задачу. Так обстоит дело и в штурмовом батальоне Коха. Через несколько минут батальон, усиленный ротой парашютистов Альтмана, стартует с аэродрома Бутцвейлергоф, и одновременно с ним с аэродрома Остгофсн вылетают саперы-парашютисты Витцига. Они первыми начнут наступление за пределами Германии.

Вот машины уже в воздухе. Граница осталась позади. Далеко внизу видны вспышки выстрелов. Длинной ниткой жемчуга мерцают огни, зажженные взводом световой сигнализации. В кабинах грузовых планеров, буксируемых самолетами и слегка покачивающихся вверх и вниз, сидят парашютисты и вспоминают прошлое. Сколько раз они упражнялись в выполнении этой боевой задачи? Каждый прием, каждая возможность давно продуманы, обсуждены, испробованы и отработаны. В их памяти снова воскресают аэрофотоснимки, планы и модели «горы», которую они должны взять. Вот мосты, доты, прикрывающие их, вражеские позиции, которыми надо овладеть. Руки все время нащупывают ручные гранаты, большие полушария подрывных зарядов, как будто желая убедиться в том, что они еще здесь. К этим зарядам десантники испытывают безграничное уважение. Они твердо верят в сверхъестественную пробивную способность этого нового боевого средства.

Вдруг все настораживаются. Мысли обрываются. Шум моторов внезапно нарастает. Планеры начинает сильно качать. Пилоты усиленно действуют рулями, чтобы удержать «пластырные бомбардировщики» на заданной высоте. Через минуту выясняется, что эскадрильи, вылетевшие из Остгофена и Бутцвейлергофа, встретились и нескольким машинам, оказавшимся слишком близко друг от друга, пришлось некоторое время маневрировать, чтобы избежать столкновения. Соседних машин почти не видно, их можно различить только по голубоватому пламени, вырывающемуся из выхлопных патрубков. К счастью, столкновений не происходит, но сильное отклонение самолетов-буксировщиков от курса приводит к тому, что два грузовых планера взвода Витцига со звоном обрывают буксирные тросы. Обер-лейтенант Витциг — его машину тоже постигает эта неудача — отдает своему пилоту приказ приземлиться на лугу вблизи Рейна, вторая машина опускается недалеко от Дюрена.

5 часов 20 минут. Планеры отделяются от самолетов, но это происходит настолько бесшумно, что никто ничего не замечает. Через 5 минут они будут над целью, парашютисты совершат прыжок и приземлятся у объектов. Для обеспечения внезапности час «X» для штурмового батальона Коха перенесен на 5 часов 25 минут.

В форте Эбен-Эмаэль майору Жоттранду докладывают о том, что в воздухе слышен сильный шум моторов. Это заставляет его сделать вывод о том, что это и есть давно ожидаемое наступление немцев на Западе. Он снимает телефонную трубку и приказывает взорвать мосты, находящиеся на его участке обороны, — два моста через Маас и мост через канал Альберта у Канне. Гарнизон форта приводится в полную боевую готовность.

5 часов 24 минуты. Расчеты зенитных пулеметов в форте Эбен-Эмаэль и вокруг него не смыкают глаз. Далеко на горизонте вспыхивают световые сигналы. Солдаты напряженно всматриваются в темноту, в туман. Они тоже слышат в небе рокот моторов и пытаются истолковать это непривычное для них явление. «Может быть, это и есть «большое наступление» немцев?» — думают они.

Но что это? В ночном небе мелькнула какая-то огромная тень. Часовые напрягают зрение, силятся рассмотреть и понять, что происходит. Почти бесшумно, подобно летучим мышам, что-то приближается к ним, увеличивается в размерах, с тихим шорохом несется… прямо на них. Пулеметчик вскидывает ручной пулемет к плечу. Но в этот момент резкий удар крыла грузового планера выбивает оружие у него из рук. Слышен резкий скрежет фюзеляжа машины о землю. Соседний пулемет успевает сделать лишь несколько выстрелов.

Слишком поздно! Уже откинуты плексигласовые колпаки и метко брошенные ручные гранаты заставляют пулеметы замолчать. Подлетают следующие планеры, садятся на жесткий грунт, из них быстро выпрыгивают саперы-парашютисты. А в этот момент мост через канал Альберта у Канне с глухим грохотом взлетает на воздух.

На Эбен-Эмаэле творится сущий ад!

Так же быстро, как и приземлились, отряды устремляются к своим объектам. Обер-фельдфебель Гельмут Венцель рассказывает об этом следующее:

Примерно так же выглядит и рассказ фельдфебеля Нидермейера, который со своими людьми должен был овладеть казематом укрепления № 18, имевшего три 75-мм орудия в амбразурах, выходящих на север, бронеколпак для наблюдения с пятью смотровыми щелями и перископом.

Взрывная волна несется по коридорам форта. Она срывает с петель двери, швыряет солдат о бетонные стены, валит их с ног. Молодые солдаты, находящиеся глубоко под землей, бледнеют, слушая адский шум наверху. В вентиляционных колодцах рвутся новые заряды, чадят дымовые шашки. Серый едкий дым наполняет помещения.

Комендант форта вызывает по телефону отдельные укрепления. Многие молчат. В доте № 19 кто-то есть. Слышно, как снимают трубку телефона. Командир облегченно вздыхает. До тех пор пока держится дот № 19, форт надежно прикрыт сверху. Никто не сможет прорваться через него незамеченным.

В трубке слышится чей-то голос: «Алло».

«Oui, ici Commandant Jottrandb!»[18]

«…!»

Слишком невежливо! Так не может говорить ни один бельгийский солдат. Это сказано истинно по-немецки, с восточно-прусским акцентом.

Комендант с треском швыряет трубку на аппарат. Значит, дот № 19, ключевой дот, господствующий над фортом, в немецких руках! Он понимает, что час бельгийской крепости пробил. Проходит еще 10 минут, и ему становится ясно, что выполнить свою задачу, то есть преградить путь немцам, форт уже не может.

Зенитные пулеметы подавлены. Девять 75-мм орудий в казематах уничтожены, та же участь постигла пять 75-мм и 120-мм башенных орудий, находившихся под мощной броневой защитой!

Десять пехотных укреплений умолкли. Семь броневых башен взорваны, а взрывы все еще грохочут, взрывная волна бьет вдоль коридоров, неся с собой пыль, дым и чад.

Коменданту докладывают о том, что немцы взорвали тоннели, ведущие от основного каземата форта к его укреплениям. Тем самым возможность проникнуть к укреплениям исключается.

В течение нескольких минут ослеплена и парализована такая крепость, которая, по мнению ее строителей, выдержала бы самые жестокие штурмы!

Но форт подавлен еще не окончательно. Укрепление, господствующее над каналом, которое не так-то легко взять сверху, еще совершенно невредимо и может сорвать переправу немцев через канал Альберта севернее форта. Часть окопов и входное укрепление также не пострадали, и форт еще может сопротивляться.

Под Вренховеном и Вельдвицельтом все происходит так же внезапно, как и в Эбен-Эмаэле. У дотов, мостов и блиндажей караула приземляются планеры штурмового батальона Коха. Мгновенно снимаются часовые, минные провода, протянутые к мостам, разрубаются саперными топорами, режутся ножницами. Двери расположенных поблизости дотов разрушаются взрывами кумулятивных зарядов. Задача выполнена, неповрежденные мосты в немецких руках. При поддержке пикирующих бомбардировщиков, обрушивающихся на позиции и коммуникации противника, парашютисты будут оборонять объекты, и обеспечивать продвижение своих танков. На командный пункт капитана Коха в 5 часов 55 минут поступает радиограмма из Эбен-Эмаэля. В ней сообщается о том, что форт взят и что огонь ведут лишь несколько внешних укреплений. В западной части форта замечены приготовления противника к контратаке: желательна поддержка пикирующих бомбардировщиков. Если не считать взорванного моста у деревни Канне, то штурмовой батальон выполнил все поставленные передним задачи.

В пылу боя за Эбен-Эмаэль никто не заметил отсутствия обер-лейтенанта Витцига. И только когда прибыли радисты с аппаратурой, обер-фельдфебелю Венцелю пришла в голову мысль о том, что Витциг, возможно, вообще не приземлялся в Эбен-Эмаэле. Не могли отыскать и заместителя командира взвода лейтенанта Делика. По-видимому, случилось что-то, совсем не предусмотренное планом.

Но Венцель продолжает действовать. Он посылает связных к другим отрядам, просит сообщить обстановку и уже через несколько минут получает ответ. Кроме дота № 26, все намеченные объекты взяты, форт почти целиком подавлен. После прибытия подкрепления из группы Венцеля и пополнения боеприпасов отряду Гюбеля удается подавить и этот последний дот. В западной части форта накапливается вражеская пехота, по-видимому, готовясь к атаке. Поэтому наряду с донесением об успешном выполнении задания передается просьба о поддержке десанта пикирующими бомбардировщиками. В донесении Венцеля далее говорится:

Между тем обер-лейтенант Витциг благополучно приземлился на своем планере на лугу у Рейна. Он приказал своим людям сломать мешавшие планеру изгороди и подготовить посадочную площадку для самолета, раздобыл где-то сначала велосипед, затем — автомашину и помчался на аэродром Остгофен. Оттуда он вызвал по телефону из Гютерсло самолет Ju-52, и, когда последний прибыл, он отправился на нем к месту посадки своего планера. Взяв планер на буксир, он снова повел его на Эбен-Эмаэль.

«Прошло около двух часов, — рассказывает Венцель, — как вдруг в небе показался планер. Мы очень обрадовались, потому что это мог быть только обер-лейтенант Витциг. И мы не ошиблись».

Теперь очередь была за саперами, которым пришлось немало потрудиться, чтобы подавить и уничтожить остальные оборонительные сооружения. Необходимо было также подумать и о собственной обороне, потому что противник должен был скоро оправиться от первого испуга и принять контрмеры.

Ровно в 5 часов 30 минут основные силы немецких войск начали переходить голландскую границу у Маастрихта, чтобы как можно скорее сменить парашютистов на канале Альберта. Впереди двигались 51-й саперный батальон под командованием подполковника Микоша, 151-й пехотный полк, дивизион 88-мм зенитных орудий, один артиллерийский дивизион и подразделение дымопуска. В 14 часов, когда они были уже перед мостом в Маастрихте, мост взлетел в воздух. Саперы и пехотинцы переправились через Маас на надувных лодках, а артиллерии и минометам пришлось ждать до тех пор, пока не была наведена временная переправа.

Сломив сопротивление противника, саперы в 18 часов подошли к деревне Канне и остановились у канала Альберта.

Бельгийская пехота ведет усиленный огонь вдоль берегов канала. Отбита первая попытка немцев переправиться на надувных лодках. Сильный огонь по каналу ведется из амбразур берегового укрепления форта Эбен-Эмаэль. Со взводом Витцига удается наладить связь. Витциг пытается, взорвать насыпь и прорваться к береговому укреплению; это ему удается, но заставить противника замолчать он не может. Как потом выясняется, взрывы лишили защитников укрепления всякой возможности вести наблюдение, поэтому, стремясь во что бы то ни стало не допустить немцев на другой берег, бельгийцы продолжали вести неприцельный огонь. Обер-фельдфебель Портштеффен с 50 охотниками переправился через канал. Обойдя пойму, он в 7 часов 11 мая проникнет и форт и соединяется со взводом Витцига. Теперь совместными усилиями можно подавить и остальные доты.

Между тем взвод Витцига перенес тяжелое испытание. После того как бельгийцы пришли в себя от первого удара немцев, соседние форты Понтисс и Баршон направили свои орудия на Эбен-Эмнэль и стали осыпать его градом снарядов. Даже полевая артиллерия бельгийцев приняла участие в этом налете. Форт окутался дымом разрывов. Витциг понимал, что его людям грозит большая опасность. Задача была выполнена, и дальнейшее пребывание десантников в форте могло стать причиной их гибели. А тут еще и 2-й бельгийский гренадерский полк перешел в контратаку. В общем, нужно было уходить, потому что продолжать борьбу, имея всего лишь 70 человек, было бессмысленно…

И тут, как всегда, на помощь явились немецкие пикирующие бомбардировщики. Их пулеметы косят бельгийцев, прорвавшихся к входу и внутрь форта. Только на западном склоне в кустарнике засело несколько бельгийских снайперов, и выбить их оттуда невозможно. При попытке выгнать снайперов из засады Венцель получает легкое ранение в голову.

Около полудня 11 мая немцам наконец удается переправить через канал несколько противотанковых орудий и разрушить входное укрепление форта. В 12 часов оставшиеся там бельгийцы выбрасывают белый флаг. Гарнизон, насчитывающий 60 убитых и 40 раненых, сдается. Саперный взвод Витцига перед отходом хоронит шестерых товарищей. Только теперь узнали парашютисты название той «горы», из-за которой они были лишены отпусков начиная с ноября 1939 года.

Первый в истории войн воздушный десант саперов удался как нельзя лучше. Горстка немецких солдат одолела самый мощный форт крепости Льеж.

Неплохо шло дело и у мостов через Маас. При поддержке пикирующих бомбардировщиков штурмовому отряду Коха удалось отбить здесь все контратаки бельгийцев. Он отошел лишь после того, как 11 мая в 17 часов был наведен понтонный мост в Маастрихте и первые немецкие танки перешли через канал Альберта. Так была решена задача, послужившая ключом для всей операции[19].

Если взятие форта Эбен-Эмаэль было началом вторжения в Бельгию, то воздушный десант в «крепость Голландию», высаженный одновременно, был ударом по системе обороны Голландии. Здесь, однако, момент внезапности почти отсутствовал.

Во-первых, 9 мая один немецкий генерал сообщил голландскому военному атташе в Берлине о том, что «свинья» (имелся в виду Гитлер) выехала на Западный фронт[20]. А во-вторых, проведенные в Дании и Норвегии воздушные десанты дали голландцам почву для подозрений, что подобная судьба может постичь и их столицу.

И вот соединения немецкой транспортной авиации уже в воздухе. Небо покрыто облачками разрывов от снарядов голландской зенитной артиллерии. Самолеты уверенно берут курс на указанные объекты: Мурдейк, Дордрехт, Роттердам, Гаагу и Лейден. У Мурдейка на оба берега Мааса выбрасывается батальон Прагера. Приземляющихся парашютистов встречает размеренный стук пулеметов Максима. Парашютисты молниеносно разбирают оружие, и вот уже в ответ им трещат быстрые очереди немецких пулеметов. Противник в выгодном положении, он сидит в укреплениях и бьет из пулеметов. Однако он не выдерживает натиска. После короткого боя предмостные укрепления взяты, а наступающие переходят к обороне. Мосты через Маас, общая длина которых достигает 1400 м, захвачены неповрежденными.

Между Мурдейком и Дордрехтом с парашютами выбрасывается ядро 1-го батальона 1-го парашютно-десантного полка под командованием подполковника Бройера. Счастье и случай помогают ему завладеть несколькими автомашинами, на которых проезжают мимо голландские солдаты. Парашютисты быстро находят им применение «Бруно», как называли Бройера солдаты, приказывает немедленно погрузить на них тяжелое вооружение и контейнеры с орудием, сажает парашютистов и отправляется к Дордрехту. Здесь дела у немцев идут далеко не блестяще. 3-я рота 1-го парашютно-десантного полка, два взвода которой должны были выброситься на южный, а один взвод — на северный берег реки Килл, была неправильно десантирована и оказалась почти полностью на южном берегу. Охрана мостов открыла по десантникам ураганный пулеметный огонь. Командир роты погиб. Его преемник хотел дождаться подкрепления, поскольку в первой атаке мосты взять не удалось. Он оставил одно отделение для наблюдения и попытался с остальными людьми занять Дордрехт. Но и здесь он скоро натолкнулся на упорное сопротивление голландцев. Завязался уличный бой. Положение стало критическим.

В это время к Дордрехту быстро приближается Бройер. Перед городом его обстреливают из парка. Выкурив голландцев из четырех замаскированных дотов, его люди пробивают себе дорогу и выходят к Дордрехту и к мостам. В то время как в городе кипит уличный бой и ведется борьба за баррикады и мосты через канал, немцы возобновляют попытки захватить мосты через Килл. Прорвавшись через линию окопов, один штурмовой отряд опрокидывает голландцев, защищающих мост шоссейной дороги. Вскоре немцы овладевают и железнодорожным мостом; правда, противник успевает его взорвать.

В самом Дордрехте бой продолжается и принимает все более ожесточенный характер. Голландцы повсюду переходят в контратаки, но, несмотря на их большую храбрость и настойчивость, огонь немецких парашютистов всякий раз заставляет их отступить.

В Роттердаме летающие лодки совершили посадку прямо на Рейн. Пехотинцы 16-го воздушно-десантного полка, высаженные с них, заняли мосты. Однако упорнейшее сопротивление голландцев свело на пет успех, достигнутый благодаря внезапности. Создать достаточно мощное предмостное укрепление на северном берегу Рейна немцам не удалось.

На аэродром Валхавен выбросились парашютисты 3-го батальона 1-го парашютно-десантного полка. Ручными гранатами они пробивают брешь в обороне голландцев, подавляют счетверенные зенитные пулеметы и обрушиваются на солдат 3-го голландского егерского батальона, занявших оборону вокруг аэродрома. Отчаянное сопротивление оказывает немцам батарея тяжелых зенитных орудий. Майор Шульц направляет на нее один из совершивших посадку штурмовиков. Последний поднимается в воздух и атакует ее с бреющего полета. Голландские артиллеристы прячутся в укрытие, а когда они снова появляются у орудий, им на голову обрушиваются парашютисты. На аэродроме садятся первые транспортные машины. Прибывает 3-й батальон 16-го воздушно-десантного полка. Вслед за ним прилетает генерал Штудент. Он направляется к мостам через Рейн. Туда на реквизированных автомашинах уже движутся первые роты немецких десантников. Они без особого труда подавляют сопротивление противника и выходят к мостам. Но подходящий момент уже упущен. Сопротивление голландцев растет. Продвинуться здесь пока невозможно.

Между тем голландская артиллерия начинает обстрел аэродрома Валхавен, а подброшенные сюда свежие подразделения голландской пехоты пытаются контратакой выбить парашютистов с занятой ими территории. Однако немцы успевают организовать прочную оборону захваченного участка. Около полудня прилетают «томми»^{22}. Появляются восемь английских бомбардировщиков, их встречает огонь зенитных орудий, доставленных к этому времени на аэродром. Немецкие транспортные самолеты привозят все новые и новые подкрепления. Немцы отражают ряд воздушных налетов англичан. Их задача в общем выполнена, мосты через Рейн блокированы. Однако установить связь с воздушно-десантными войсками в районе Гааги не удается.

За голландскую столицу завязались ожесточеннейшие бои. Случилось именно то, чего еще раньше так опасался Штудент. В мирное время ему не позволили формировать новые части парашютистов, и вот теперь их силы оказались слишком слабыми. Парашютисты несли потери еще во время полета от огня зенитной артиллерии противника. 1-й батальон 2-го парашютно-десантного полка, выброшенный у Окенбурга и Эйпенбурга, попал в настоящую мясорубку. Оборонявшиеся здесь голландцы нанесли им тяжелый урон. Понесли потери и парашютисты, которых ошибочно выбросили у Валькенбурга и которые частично опустились на еловый лес.

Прибывают первые подразделения посадочно-десантных войск, машины садятся, но некоторые из них сразу же загораются оборона военных аэродромов чрезвычайно сильна, парашютисты ничего не могут с ней поделать. Летчики самолетов следующих звеньев решают садиться вне пределов аэродромов. Они приземляются на лугах, на полях, на дороге Роттердам — Гаага и на дюнах у моря. Напряжение боя растет. Немцы снова овладевают населенным пунктом Валькенбург. У Окенбурга и Эйпенбурга бой идет с переменным успехом. Выбить противника с аэродромов не удается. Бомбовые удары немецкой авиации позволяют немцам сделать некоторую передышку. Они собирают свои разрозненные отделения и взводы и продолжают бой мелкими боевыми группами. Силы 1-го голландского армейского корпуса сковываются немецким десантом. Чтобы одержать верх над ним, голландцы отводят с Восточного фронта^{23} еще три батальона и одну батарею 150-мм орудий, направляя их против немецких войск, высадившихся в районе Лейдена.

Другие части голландцев атакуют немецкий воздушный десант, высадившийся в районе Роттердама. Обстановка весьма неопределенна. Сначала обе стороны не могут обеспечить единого руководства. Голландцы прилагают все усилия к тому, чтобы уничтожить отдельные очаги сопротивления немецкого десанта. Это им не удается. Их атаки либо не имеют успеха, либо достигнутые успехи сводятся на нет новыми контратаками немцев. Вечером 10 мая обстановка складывается следующим образом:

— в Мурдейке немцы удерживают неповрежденные мосты;

— в Дордрехте идут уличные бои, мосты взяты;

— в Роттердаме мосты блокированы, аэродром Валхавен занят, голландцы подготавливают сильные контратаки;

— в Гааге обстановка неясна:

— в районах Окенбург — Делфт и Валькенбург осталось много немецких очагов сопротивления.

Штаб 2-го воздушного флота также не имеет ясного представления об обстановке. Донесения летчиков транспортных и разведывательных самолетов о высадке десантов на морском побережье севернее Гааги, и на дороге Роттердам — Гаага дают ему лишь частичную картину того, что происходит в действительности.

Посмотрим, что делается на участке 22-й воздушно-десантной дивизии. Здесь также не могло быть речи ни о какой внезапности, более того, голландцы ожидали воздушного десанта уже в течение нескольких дней. Аэродромы Окенбург, Валькенбург и Эйпенбург оказались сильно укрепленными, а частично даже заминированными.

Когда около 7 часов утра первые самолеты 47-го воздушно-десантного полка попытались приземлиться на аэродроме Валькенбург, они были встречены сильным огнем противовоздушной обороны голландцев. Выброшенным заранее парашютистам захватить аэродром, как это предусматривалось планом, не удалось. 3-й батальон 47-го воздушно-десантного полка (без 11-й роты) совершил посадку, несмотря на сильное сопротивление противника. Прямо из машин десантники бросились в атаку. Совместно с парашютистами им удалось занять аэродром. В результате этой атаки немцы понесли большие потери. На взлетно-посадочной полосе сгорело несколько самолетов, а исправные машины безуспешно пытались подняться с заболоченного луга. И хотя аэродром вскоре был занят, однако новым транспортным самолетам сесть на него не удалось. Машины 2-го батальона 47-го воздушно-десантного полка, прибывшие сюда около полудня, вынуждены были либо возвращаться, либо садиться на дюны. Поэтому транспортировка остальных подразделений, ожидавших своей очереди на исходных аэродромах, временно была приостановлена. Тогда командир 47-го воздушно-десантного полка полковник Гейзер бросил небольшую часть своих подразделений на штурм населенного пункта Валькенбург. Ему удалось ворваться в него и опрокинуть врага. Гейзер приготовился к обороне. Сил у него было немного, чтобы оказывать длительное сопротивление противнику, и ничего большего раненый полковник сделать не смог. Он ничего не знал об общей обстановке, не удалось ему и установить связь с немецкими подразделениями, высадившимися в дюнах[21].

Под Эйпенбургом произошло примерно то же самое, что и под Валькенбургом. Парашютисты были выброшены гораздо южнее, чем предусматривалось планом, и значительная часть их приземлилась в районе расположения противника. 6-я рота 65-го воздушно-десантного полка, высаженная на аэродроме Эйпенбург, попала под сильный огонь голландцев. Из 13 машин 11 сразу же загорелись. Немногие из оставшихся в живых десантников продержались до вечера 10 мая, после чего были вынуждены сдаться в плен.

Чтобы избежать участи первой эскадрильи, около десятка следовавших за ней самолетов приземлились на автостраде Гаага — Роттердам.

У Окенбурга парашютисты 3-й роты 2-го парашютно-десантного полка были выброшены на целых 4 км южнее Хук-ван-Холланда, а 5-й роте 65-го воздушно-десантного полка вначале также пришлось отвоевывать себе место для высадки. Все машины имели большое количество пробоин. Экипажи самолетов поддерживал и парашютистов огнем своих пулеметов. Вслед за первыми самолетами село еще несколько машин, а затем налетевшие английские бомбардировщики полностью разрушили аэродром.

7-я рота 65-го воздушно-десантного полка высадилась в Валхавене и была использована для обороны штаба 7-й авиационной дивизии в Рейксорде.

Недалеко от Окенбурга высадился штаб 22-й воздушно-десантной дивизии с подразделениями батальона связи. Генерал граф фон Шпонек собрал в лесу все высадившиеся подразделения и перерезал дорогу Гаага — Монстер. Вместе с ними действовали и парашютисты 3-й роты 2-го парашютно-десантного полка под командованием обер-лейтенанта фон Роона. Все попытки установить радиосвязь с другими подразделениями и частями дивизии окончились неудачей.

Лишь вечером удалось установить связь со штабом 2-го воздушного флота, откуда группе Шпонека был передан приказ наступать на Роттердам. Другая группа немцев численностью до 200 человек под командованием дивизионного врача Вишгузена находилась севернее Оверси и совместно с пробивающейся туда группой Шпонека сумела организовать фронт против Роттердама. Два меньших отряда, оказавшиеся юго-западнее Катвейк-ан-Зе и у Хук-ван-Холланда, держались, используя трофейное оружие и боеприпасы.

Утром 10 мая, получив донесения о нападении немцев на Голландию и Бельгию, командование 7-й французской армии, как и предусматривалось планом, двинуло вперед свои подвижные соединения. Голландцы под нажимом немцев оттянули все свои силы, находившиеся южнее Мааса, на запад, а свою легкопехотную дивизию направили к Роттердаму. Эта дивизия продвинулась из района Хертогенбоса почти к самому Роттердаму. После того как 10 мая в 10 часов французы перешли бельгийскую границу, их авангард, состоявший из разведывательного полка 6-й бронетанковой дивизии и разведывательного батальона 1-й французской легкой механизированной дивизии[22], достиг утром 11 мая города Тилбурга.

Приблизительно в 30 км южнее этого города танковые подразделения французов вошли в соприкосновение с немецкими авангардами. Французы замедлили свое продвижение и, чтобы не быть застигнутыми врасплох, создали два узла обороны. Они выслали вперед разведку, однако, ощущая недостаток сил, решили дождаться прибытия подкреплений. Около 16 часов 30 минут к ним подошли два разведывательных подразделения 25-й французской моторизованной пехотной дивизии. Они имели задачу сопровождать в Гаагу французского генерала Миттельгаузера. Этот генерал не имел ни малейшего представления о сложившейся военной обстановке и не знал, что дорога на Гаагу уже перерезана немцами.

Командир авангарда майор Мишон принимает решение атаковать мосты у Мурдейка. Продвигаясь вперед, он достигает населенного пункта Зевенберген. Здесь он попадает под удар немецких пикирующих бомбардировщиков. Понеся большие потери, французы решают отступить к Бреде, что, однако, им не удается из-за того, что все мосты оказываются разрушенными немецкими пикирующими бомбардировщиками. Таким образом, угрожать мостам у Мурдейка с этой стороны противник уже не мог.

Гораздо серьезнее обстояло дело с контратаками, которые велись голландцами в южной части «крепости Голландия». Здесь между реками Килл, Старый Маас, Маас и Северным морем находились две голландские боевые группы — «Группа Килл» и «Группа Спуи». Как только стало известно о воздушном десанте немцев в Роттердаме, они взорвали мосты через Старый Маас, чтобы таким образом воспрепятствовать продвижению немецких десантников на юг. Боевая группа «Килл» держала под артиллерийским обстрелом предмостное укрепление у Мурдейка, оставаясь в то же время защищенной водной преградой (река Килл) от атак немецкой пехоты.

Вечером 10 мая передовые подразделения 1-й и легкопехотной голландских дивизий также вошли в соприкосновение с немецкими воздушными десантами. В направлении Роттердама голландцы продвинулись до реки Норд[43] и обнаружили, что мост через нее уже занят и обороняется немецкими войсками. Здесь сложилась такая же обстановка, как и на реке Килл у Мурдейка. Голландцы перешли к обороне вдоль берега реки, в результате чего потеряли много времени и сил.

Только два голландских моторизованных батальона сражаются теперь за Дордрехт. Там продолжаются упорные уличные бои. Горит вокзал, завязываются рукопашные схватки. Генерал Штудент, прибывший из Роттердама в Дордрехт, рано утром 11 мая вызывает сюда из Роттердама 3-й батальон 1-го парашютно-десантного полка, чтобы использовать его в качестве прикрытия со стороны реки Килл. Использовав реквизированные автомашины, батальон прибывает туда довольно скоро.

В Роттердаме и вокруг него создается напряженная обстановка. Голландцы, бросив в бой 10 мая три батальона, подтягивают сюда к 11 и 12 мая еще шесть батальонов. Они пытаются ввести в бой военные корабли. Немецкие пикирующие бомбардировщики топят голландский крейсер «Ван Гален»^{24}. Один миноносец противника наскакивает на мину^{25}. Английская авиация совершает частые налеты на скопления немецких войск, но, несмотря на это, высадка подразделений 16-го воздушно-десантного полка продолжается. Транспортные машины садятся и взлетают теперь южнее Валхавена, используя для этого широкую автостраду, ведущую в Дордрехт. Прибытие немецкой воздушно-десантной артиллерии совпадает по времени с очередным налетом англичан. Сыплются бомбы. Доставленные в самолетах альпийские лошадки в ужасе выпрыгивают из только что приземлившихся машин. Как бешеные носятся они по аэродрому, а за ними, задыхаясь и ругаясь, гоняются ездовые. И все это под градом бомб. Проходит много времени, прежде чем удается поймать и успокоить животных. Высаживается батальон 72-го пехотного полка. Бои за мосты и город Роттердам становятся еще более ожесточенными. С вокзала, расположенного на северном берегу Рейна, голландские стрелки ведут интенсивный огонь по немцам, находящимся на речном острове.

В район Гааги прибывают новые воздушные десанты немцев, усиливая свои подразделения, ведущие упорные бои.

Однако уже 11 мая немцам становится совершенно ясно, что у руководства голландцев нет никакого плана. 18-я армия немцев прорвала «Польскую линию». 9-я танковая дивизия продвигается довольно быстро, и можно надеяться, что 12 мая она выйдет к мосту в Мурдейке. Десантники вскоре убеждаются, что положение вовсе не такое уж отчаянное, каким его изображали многие после войны. Правда, в районе Гааги голландцы по-прежнему сильно теснят немцев и нажим их не ослабевает, а в Роттердаме еще приходится рассчитывать на продолжение сильных боев, однако соотношение сил там стало уже примерно одинаковым. В Дордрехте и вблизи него бои достигают наивысшего напряжения. Здесь имеется большая опасность того, что голландцы опрокинут парашютистов и возьмут мосты. Вызванный из Роттердама 3-й батальон 1-го парашютно-десантного полка отражает попытку голландцев переправиться через Килл у Вилдрехта и создает рубеж обороны вдоль берега реки. У Мурдейка противник по-прежнему ведет сильный артиллерийский огонь.

12 мая бои разгораются с новой силой. Голландские мотоциклисты из состава легкопехотной дивизии пытаются разрушить у Твееде-Тоод мост через канал на дороге Мурдейк — Дордрехт. Они попадают под пулеметный огонь 3-го батальона 1-го парашютно-десантного полка, охраняющего мост, и в результате контратаки рассеиваются. В Дордрехте в бой вступают артиллерия и только что прибывшие сюда подкрепления голландцев. Упорно и настойчиво защищают парашютисты свои позиции. Мелкими контратаками они время от времени обеспечивают себе небольшие передышки.

В Роттердаме и под Гаагой бои продолжаются с тем же ожесточением, что и в предыдущие дни. Ни одной стороне не удается добиться решающих успехов. Немецкая авиация избирает своей целью батареи боевой группы Килл и быстро подавляет их. Первые танки 9-й танковой дивизии немцев достигают моста у Мурдейка и обеспечивают оборону его с запада. Положение голландцев становится критическим. К вечеру 12 мая немцы впервые получили большую передышку. Прибытие 9-й танковой дивизии позволяет им надеяться на то, что скоро удастся сломить сопротивление противника и полностью разгромить его.

Командир 22-й воздушно-десантной дивизии, высадившейся в Оверси, находится в весьма затруднительном положении. Он сам и некоторые части его дивизии окружены и с большим трудом отражают яростные атаки голландцев. Нажим противника в Дордрехте так же силен, как и прежде, не заметно ослабления атак противника и в Роттердаме.

Когда в ночь с 12 на 13 мая голландцы узнают о прибытии первых немецких танков в район Мурдейка, они уже не верят в то, что им вообще удастся выбить немецких десантников из южной части Роттердама, и готовятся к упорной обороне северной части города. Они взрывают железнодорожный мост через реку и несколько мостов на городских каналах.

Утром 13 мая танковая дивизия прорывается к Дордрехту через мост у Мурдейка. Не теряя времени, она атакует голландскую легкопехотную дивизию и разбивает ее. Больше половины офицеров и солдат попадает в плен. Немцы неудержимо рвутся к Роттердаму. Там 14 мая генерал Штудент запрашивает поддержки у 2-го воздушного флота, чтобы атаковать квартал, расположенный против мостов, в котором отчаянно сопротивляются остатки голландских войск. Он надеется таким образом облегчить дальнейшее продвижение немцев.

Однако голландцы сами решают начать переговоры о капитуляции, и Штудент, сопровождаемый начальником своего оперативного отдела майором Гюбнером, отправляется на голландской автомашине на командный пункт голландского полковника Шарро, где встречается с подполковником Хольтицем из 22-й воздушно-десантной дивизии. Переговоры протекают удовлетворительно. Внезапные выстрелы рядом с домом, где идут переговоры, заставляют Штудента подойти к окну и выглянуть на улицу. Он получает тяжелое ранение в голову, и его приходится увезти.

В результате переговоров достигается соглашение о временном прекращении огня, с тем чтобы подождать принятия условий капитуляции голландским верховным командованием. И надо же так случиться, что как раз в этот самый момент немецкие бомбардировщики, вызванные Штудентом, были уже на подступах к Роттердаму. Они были обстреляны голландской зенитной артиллерией, еще не получившей приказа о прекращении огня, а из-за дыма^{26} не могли увидеть красные ракеты, которыми немецкие десантники сигнализировали о том, чтобы они возвращались. И Роттердам подвергся бомбардировке.

Вечером 14 мая голландское верховное командование отдало наконец приказ сложить оружие. Так, в течение пяти дней вся система обороны Голландии была взломана изнутри немецкими воздушными десантами, и голландские войска оказались побежденными. Разумеется, если бы наступление велось фронтально, то голландская армия, опираясь на мощные линии укреплений, несомненно, могла бы оказать немецким войскам более длительное сопротивление. Теперь же 18-я немецкая армия могла быть переброшена на другой участок фронта.

Рано утром 10 мая в Пфальце в транспортные самолеты садятся 400 гренадеров пехотного полка «Великая Германия» и один саперный взвод. Самолеты берут курс на Мартеланж, к месту высадки. Десант должен высадиться двумя группами у населенных пунктов Витри и Нив. Машины следуют тремя эшелонами; в 6 часов утра первые из них приземляются в назначенных пунктах. Однако пилот самолета, в котором находится капитан Крюгер, командир группы, высаживающейся у Нив, сбивается с курса и садится в 14 км южнее Нив, у населенного пункта Лежлиз. Следующие за ним самолеты совершают посадку еще на 3 км дальше к востоку, вблизи Рансимона. Обнаружив свою ошибку, Крюгер узнает от двух задержанных бельгийских велосипедистов о том, что близ Рансимона высадилась какая-то группа. Он спешит туда и встречает там своих людей. Этот населенный пункт лежит на шоссейной дороге Нешато — Люксембург. Скоро Крюгер берет в плен 40 бельгийских солдат, а затем в его руки попадает автобус с 14 бельгийскими офицерами. Он решает, используя любые средства, в том числе и трофейный автобус, добраться до Витри к подполковнику Гарски, который должен высадиться там вместе со своей группой. У деревни Лежлиз происходит столкновение с французским разведывательным подразделением в составе бронеавтомобиля и нескольких мотоциклистов. Единственный путь к спасению — бросить автобус и как можно скорее исчезнуть вместе с захваченными пленными. Французы обстреливают пустой автобус, и он загорается. Двигаясь но бездорожью, через леса и поля, Крюгер к полудню достигает Витри и соединяется с группой подполковника Гарски. Здесь, между прочим, тоже не все идет по плану. Подполковник приземлился в 6 часов, имея при себе всего лишь 9 человек. Только в 8 часов прибыли еще два взвода, занявшие деревню Фрэмон. В 10 часов прибыл третий эшелон транспортных машин, доставив несколько минометов и одно противотанковое ружье. С этими силами и средствами Гарски в 2 часа пополудни занял Витри, выгнав оттуда бронемашины противника минометным огнем.

Установив радиосвязь с танками Гудериана, он узнает, что восточнее Витри бельгийские арденнские стрелки оказывают упорное сопротивление передовым отрядам немецких танков. Быстро принял решение, Гарски спешит туда, выбивает минометным огнем бельгийцев из населенного пункта Фовиллер и, оставив там часть своих людей, отправляется с другими на трофейных велосипедах к Боданжу, чтобы там соединиться с немецкими мотоциклистами.

Группа капитана Крюгера, высадившаяся без командира, тем временем заняла населенный пункт Нив и выслала во все стороны разведывательные дозоры. В Во-ле-Розье один из этих дозоров встретил французские бронемашины и отошел обратно к деревне Нив. Немцы обманули французов, оборудовав на дороге ложное минное поле. При попытках обойти это поле французы потеряли два броневика: они были подбиты огнем противотанковых ружей. Получив подкрепление, французы перешли в атаку и выбили малочисленную группу немцев из рощи, находящейся у деревни Нив. Сам населенный пункт остался в руках у немцев. Вечером подошли первые немецкие танки, и французы отступили. Так, несмотря на многие ошибки, успешно закончилось и это мероприятие. Оно задержало продвижение французов на несколько часов, которые оказались для немцев решающими.

Глава VI Операция «Зеелёве» отменяется

Двадцатого мая 1940 года 1-я танковая дивизия немцев вышла к Атлантическому океану у Нуайеля. Таким образом, лучшие армии Франции, английский экспедиционный корпус и вся бельгийская армия оказались окружены и могли быть легко уничтожены. Немецкие танки повернули на Дюнкерк, чтобы лишить противника последней возможности бегства морским путем. У канала А они были задержаны.

Главнокомандующий английским экспедиционным корпусом генерал Горт, получивший приказ наступать на Камбре, почувствовал ненадежность коммуникации, по которой шло снабжение его войск из Дюнкерка. Он произвел перегруппировку и высвободил для ее охраны две дивизии. В Лондоне еще 20 мая поняли, что обстановка складывается крайне неблагоприятно для английского корпуса, и начали стягивать корабли и суда для того, чтобы в случае необходимости провести эвакуацию войск союзников морем. Положение окруженных соединений было критическим. Вечером 25 мая стало ясно, что попытки прорваться на юг не могли принести никакого успеха. Сопротивление бельгийцев скоро совершенно ослабло, и окруженным остался один-единственный выход — отступление к морю. 26 мая началась операция «Динамо», целью которой являлось обеспечить я союзникам их отход. В то время как немецкие танки почему-то медлили с наступлением и, возобновив его 27 мая, натолкнулись на усилившееся сопротивление со стороны противника, англичане, использовав все имевшиеся в их распоряжении суда и даже лодки, эвакуировали свои войска по морю. Они рассчитывали спасти не более 45 тысяч человек, однако, несмотря на налеты немецкой авиации, до 4 июня эвакуировались и таким образом избежали плена 338 тыс. человек и в том числе 120 тыс. французов. Упущенное немцами время — 180 часов, которые тогда решали судьбу всей Англии, — позволило англичанам спасти массу живой силы, хотя при этом они потеряли все свое вооружение и имущество^{27}. В момент наибольшей опасности Англия доказала, что в ней скрыты огромные запасы энергии и что она отнюдь не намерена прекращать борьбу.

В директиве Гитлера № 6, переданной немецкому верховному командованию 9 октября 1939 года, говорилось следующее:

Отсюда следует, что в сентябре 1939 года Гитлер еще не предполагал, что ему удастся полностью разделаться с таким противником, как Франция, однако он все же рассчитывал в ходе первых дней наступления занять достаточно большую территорию, с которой он мог начать эффективную воздушную и морскую войну против самой Англии и отрезать ее от всех источников снабжения.

15 марта 1940 года в имперской канцелярии у Гитлера состоялось совещание командующих армиями группы «А», в котором принимал участие и Гудериан. После доклада Гудериана о задачах танковых войск, в котором он выразил надежду на то, что уже на четвертый день наступления ему удастся форсировать Маас у Седана, а на пятый день создать там плацдарм, Гитлер задал ему вопрос: «А что вы будете делать потом?» Гудериан не колеблясь отвечал: «Если не поступит приказа, запрещающего дальнейшее продвижение, то на следующий день я буду развивать удар в западном направлении. Верховное командование должно решить, в каком направлении его наносить: на Амьен или на Париж. По моему мнению, наиболее выгодно нанести удар через Амьен к Ла-Маншу». На это Гитлер только кивнул головой, а генерал Буш выразил сомнение относительно возможности столь быстрого форсирования Мааса[23].

Позднее Гудериан не получал никаких приказов сверху относительно продолжения операции после форсирования Мааса, из чего следует, что немецкое верховное командование не было уверено в успехе Гудериана. Оно не предполагало, что Франция может быть побеждена одним ударом, и, по всей видимости, думало, что наступление немцев будет рано или поздно остановлено, а полностью закончить кампанию удастся лишь после ряда новых операций. Соответственно этому Гитлер вначале стремился только блокировать Англию и не отдавал приказа о подготовке к немедленному вторжению. После Дюнкерка Гитлер хотел прежде всего поставить на колени Францию.

То, что Гитлер вначале занимался исключительно Францией, объясняется, конечно, не только военными, но и прежде всего политическими причинами. Вероятно, он надеялся на то, что Англия, потеряв свою «континентальную шпагу», проявила бы готовность к переговорам. Лишь после того, как 22 июля министр иностранных дел Англии лорд Галифакс в своей речи отверг новое мирное предложение Гитлера, последний серьезно занялся подготовкой к вторжению в Англию. Планы разрабатывались под условным наименованием «Зеелёве» («Морской лев»).

Ни сухопутная армия Германии, ни тем более ее военно-морской флот не были подготовлены к вторжению на Британские острова, да никто ранее и не задумывался над этой проблемой! Представители немецкого военно-морского флота питали большое уважение к британскому флоту и его прекрасным морякам. Вероятно, оно было вызвано относительной малочисленностью немецких тяжелых боевых кораблей. Сознание того, что действия линкоров и других крупных кораблей вблизи берегов значительно ограничивались действиями военно-воздушных сил и что дни тяжелых кораблей уже сочтены, пришло к немцам лишь позднее, а в то время линкоры, по общему признанию, являлись ядром флота и определяли его мощь. Правда, англичане уже поняли, какую смертельную угрозу несет их флоту авиация, и потому перебазировали крупные соединения флота так, чтобы они по возможности находились вне пределов досягаемости немецких бомбардировщиков.

Командование немецких сухопутных сил в силу своей континентальной направленности инстинктивно боялось форсирования Ла-Манша. Ведь подобного мероприятия никогда не было в военной истории Германии, оно просто не предусматривалось никакими стратегическими планами. Это было нечто большее, чем простое преодоление реки, и незнакомым с морским делом высокопоставленным руководителям сухопутных сил трудности казались совершенно непреодолимыми. Только представители военно-воздушных сил были настроены более оптимистично. В их руководстве царила уверенность в удаче планировавшейся операции, однако и среди них не нашлось никого, кто бы сказал решающее слово и представил бы Гитлеру действительно убедительный план. Вероятно, этому помешали чересчур большие и неожиданные успехи во Франции.

Несмотря на то что сухопутные и морские силы не были достаточно подготовлены не только к немедленному, но и к более позднему проведению подобной операции, Гитлер, несомненно, имел немало шансов на успех подобного мероприятия. Дело сводилось к тому, чтобы правильно использовать имевшиеся в его распоряжении силы и, исходя из складывающейся обстановки, дать правильное направление всей кампании. Позднее генерал Штудент говорил, что если бы в то время он не был ранен, то прежде всего предложил бы Гитлеру немедленно высадить в Англии крупный воздушный десант, чтобы захватить порты разгрузки британского экспедиционного корпуса. Он считал, что в результате этого судьба англичан была бы решена, поскольку они эвакуировались из Дюнкерка большей частью без оружия.

Предложение Штудента смотрится весьма спорно, однако несомненным остается факт, что воздушный десант в то время был вполне возможен. Сомнительным могло быть только то, что это мероприятие позволит добиться решающего успеха[24]. Англичане могли избежать удара немцев путем сосредоточения своих кораблей, да и сами воздушно-десантные войска в результате такого использования (без достаточной подготовки) оказались бы в чрезвычайно тяжелом положении.

Однако при более тщательной подготовке операции можно было рассчитывать на ее серьезный успех. Черчилль, занимавший в то время пост премьер-министра Англии, пишет об этом следующее:

Похоже, что Черчилль думал прежде всего о военно-морских приготовлениях, ибо столь продолжительный перерыв вовсе не был нужен!

Если бы Гитлер принял решение о высадке в Англии еще во время кампании во Франции, то удар по Англии можно было бы нанести значительно раньше. 27 мая 1940 года началась эвакуация британского экспедиционного корпуса^{28}, а 14 июня немецкие войска уже заняли Париж. Ждать еще четыре недели до начала операции «Зеелёве» было совершенно незачем: обстановка была слишком благоприятной для немедленного нанесения удара по Англии.

Если принять идею Штудента относительно воздушного десанта в качестве основы для вторжения в Англию сразу же после Дюнкерка, то получится следующая картина: немецкие воздушно-десантные войска были достаточно сильными для проведения десанта на Британские острова и создания там большого плацдарма. Сосредоточение десантов на исходных базах и переброска их могли быть осуществлены в самый кратчайший срок. В качестве посадочно-десантных войск можно было использовать любые пехотные войска. Уровень подготовки действующих пехотных соединений был чрезвычайно высоким, а усиление их в огневом отношении не представляло особых трудностей.

Трудность заключалась в другом, а именно — в быстром создании большой сети аэродромов и соответствующей им службы аэродромного обслуживания, а также системы снабжения по воздуху, рассчитанной на перевозку предметов снабжения для артиллерии, танков и других так называемых тяжелых родов войск.

Не подлежит сомнению, что при напряжении всех сил подготовку войск для проведения успешной воздушно-десантной операции против Англии можно было бы закончить в течение трех недель. Поскольку после падения Парижа французы уже не оказывали немцам никакого организованного сопротивления и можно было не опасаться, что оно когда-нибудь возобновится, то с этого момента следовало настойчиво проводить в жизнь идею воздушного десанта в Англии. Несмотря на то что британская истребительная авиация сохранила свою боеспособность, немецкие истребители сумели бы завоевать необходимое, пусть даже временное и местное, превосходство в воздухе, ибо завоевание абсолютного превосходства в воздухе не должно рассматриваться как безусловно необходимая предпосылка для успеха какой-либо воздушно-десантной операции. Бесспорно, что такая операция содержит множество рискованных моментов, но она, во всяком случае, может сама явиться предпосылкой для последующей высадки других родов войск.

В то время надо было прежде всего быстро воспользоваться той слабостью, которая внезапно овладела противником. Можно верить Лиддел Гарту, когда он пишет, что

Как когда-то в древнем Риме угрозой звучали слова «Hannibal ante portass»[25], так и теперь над Англией нависла угроза вторжения немцев. Но англичане не теряли времени даром. Премьер-министр Черчилль, которого Сталин позднее назвал «старым боевым конем», развил исключительно бурную деятельность по созданию английских вооруженных сил. Однажды он уже подал мысль о постройке танков, а теперь он первым долгом приказал формировать воздушно-десантные войска. Через 18 дней после возвращения британского экспедиционного корпуса из Франции он отдал приказ срочно подготовить 5000 стрелков-парашютистов. В Англии был создан специальный учебный лагерь, а также парашютная и планерная школы[26]. Это дальновидное решение^{29} весьма характерно для Черчилля. В тот момент, когда по всей Англии как из-под земли вырастали оборонительные сооружения, когда каждый мужчина и каждая женщина привлекались к работам оборонного характера, Черчилль уже думал о будущем; он верил в счастливый поворот в ходе войны и сосредоточивал все внимание на подготовке ответного удара, от которого его пока еще отделяло «море крови и слез», но который он хотел провести и который он провел. И тот самый день, когда Франция обратилась к немцам с просьбой о перемирии, а Англия, если не считать косвенной поддержки со стороны США, осталась в полном одиночестве, — этот день стал днем рождения английских воздушно-десантных войск.

В Англии тогда еще мало знали о воздушно-десантных войсках. Правда, англичанам уже были известны в общих чертах русские и немецкие опыты и идеи, имелась информация о воздушных десантах немцев в Дании, Норвегии, Голландии и Бельгии, но англичане не знали всех тонкостей парашютного дела, а в качестве образцов имели один единственный трофейный шлем и один парашют немецкого происхождения. Несмотря на это, они взялись за дело со свойственным им упорством. 13 июля уже были проведены первые учебные прыжки, а в сентябре появилась первая программа испытаний и строительства 400 грузовых планеров[27].

В конце июля 1940 года Гитлер приказал серьезно заняться разработкой плана вторжения в Англию. В это время британцы уже успели привести себя в порядок после нанесенного им удара и организовали прочную оборону страны. Момент их наибольшей слабости прошел.

Требование Гитлера о завоевании господства в воздухе над Британскими островами было немецкой авиации не по силам и, кроме того, оно противоречило ранее изданным приказам, запрещавшим проводить налеты на военно-воздушные базы в районе Большого Лондона. План вторжения предусматривал прежде всего десантирование одной парашютной и одной воздушно-десантной дивизии вблизи Фолкстоуна. Здесь предполагалось создать плацдарм[28]. Англичане каким-то образом узнали о грозившей этому району опасности, и вскоре генерал Пуциер был вынужден доложить Гитлеру о невозможности выброски воздушного десанта в районе Фолкстоуна из-за того, что англичане создали там сильные заграждения.

Гитлер еще раз возвратился к плану операции «Зеелёве» в тот период, когда он колебался между решением продолжать войну против Англии и решением начать войну с Россией. В начале января 1941 года генерал Штудент снова принял командование немецкими воздушно-десантными войсками, из которых ему предстояло теперь сформировать целый корпус. Новому соединению было присвоено название 11-го авиационного корпуса.

Когда Штудент был на докладе у Гитлера, между ними зашел разговор о возможности использовать этот авиационный корпус при вторжении в Англию. Штудент высказал справедливое сомнение в том, что с помощью воздушно-десантных войск удастся создать плацдарм внутри страны, и предложил организовать нападение на аэродромы, расположенные в глубине острова, чтобы затем во взаимодействии с высаженными на них посадочно-десантными и войсками взломать береговую оборону англичан с тыла. Гитлер считал удобным местом для десанта наиболее узкую часть полуострова Корнуолл. Вероятно, ему представлялось заманчивым высадится здесь собственной персоной и использовать воздушно-десантные войска в качестве своей охраны. Штудент выдвинул еще один вариант, который по своей дерзости граничил с безумием. Он предлагал в качестве отвлекающего маневра выбросить один десант в Северной Ирландии и одновременно начать вторжение на южном побережье Англии. Он хотел, стартовав в Бретани, захватить три аэродрома западнее Белфаста и выбросить еще один десант в районе Лисберна. Кроме того, противника нужно было ввести в заблуждение путем сбрасывания с парашютами большого количества чучел. Затем немецкая бомбардировочная авиация должна была уничтожить в Ирландском море все суда, которые осуществляли снабжение Англии. В случае неудачи операции можно было рассчитывать на интернирование немецких войск в Ирландии.

Однако этим замыслам не суждено было осуществиться. Планы операции «Зеелёве» были вскоре окончательно сданы в архив.

С чисто военной точки зрения отказ от прыжка через Ла-Манш был несомненно, ошибкой. Трудно решить, что заставило Гитлера упустить такую возможность, которая позволяла немцам, не давая никакой передышки Англии, бывшей тогда главным противником Германии, наступать на нее всеми имеющимися в распоряжении силами.

Вероятно, сам он еще не полностью освободился от влияния уже устаревших понятий о принципах ведения войны и поэтому не смог вполне оценить эту счастливую возможность, предоставленную ему самой судьбой, да и политические соображения, очевидно, мешали ему принять решение о вторжении в Англию, ибо в те дни США уже почти полностью отказались от политики нейтралитета, и поэтому в случае нападения Германии на Англию приходилось опасаться вступления США в войну. Кроме всего прочего, Гитлер в силу необходимости должен был постоянно оглядываться на Восток, где Советский Союз во время последнего периода кампании во Франции занял не только Бессарабию, но и Буковину^{30}, утвердившись таким образом в Карпатах.

Наиболее глубокие причины, вынудившие Гитлера принять решение о начале войны на Востоке, наверное, так и останутся невыясненными; но с точки зрения солдата, анализирующего пройденный путь, я могу, во всяком случае, сказать, что самостоятельная воздушно-десантная операция уже в то время имела бы успех. Не прошло и года, как это было доказано на Крите.

Глава VII Прыжок в Коринфе

Конец 1940 года. План нанесения косвенного удара по Англии посредством захвата Гибралтара терпит крах, встретив прямой отказ со стороны главы испанского государства генерала Франко.

Глава итальянского правительства Муссолини пускается в греческую авантюру^{31} и вскоре сам этому становится не рад. Как раз в это же время обостряются отношения между Германией и Советским Союзом; у Гитлера складывается впечатление, что русские грозят ему своим продвижением на Запад. Еще в сентябре 1940 года он говорит о вероятности того, что «Сталин заключил с нами пакт вообще только для того, чтобы в случае, если война на Западе примет затяжной характер иметь, возможность диктовать нам сначала экономические, а потом и политические условия»[29]. После визита Молотова в ноябре 1940 года Гитлер стал смотреть на Советский Союз так же как в продолжение двух десятилетий он смотрел на большевизм — то есть как на врага номер один.

В то время, когда происходит формирование фронтов, Венгрии, Румыния, Словакия, затем Болгария и наконец, после продолжительных колебаний, Югославия присоединяются к так называемому «Тройственному пакту», заключенному между Германией, Италией и Японией. Москва наносит первый, пока еще политический удар: непосредственно после подписания «Тройственного пакта» министрами югославского правительства последнее оказывается свергнутым в результате государственного переворота в Белграде; новое правительство выдает истинные причины путча, поспешив заключить договор о дружбе с Советским Союзом. Для Гитлера это означает, что теперь необходимо действовать, — и как можно быстрее^{32}.

6 апреля 1941 года немецкие войска, сосредоточенные в Болгарии, начинают кампанию против Греции и Югославии. 17 апреля югославы уже разгромлены. 21 апреля капитулирует греческая армия в Эпире. Сражающиеся в Греции британские экспедиционные войска отходят, их арьергарды ведут сдерживающие бои в Фермопилах. На побережье Адриатического моря охранный полк СС «Адольф Гитлер» выходит к Патрскому заливу, а танки генерал-фельдмаршала Листа двигаются к Афинам. Две пехотные дивизии и одна танковая бригада англичан не могут сдержать стремительного наступления немецких танков. Фельдмаршал Уэйвелл, главнокомандующий британскими войсками на Среднем Востоке, который еще 17 апреля понял всю серьезность сложившейся обстановки, на следующий же день принимает решение об эвакуации своих войск морским путем. Эвакуация должна начаться 28 апреля. Необходимо вывезти 57 тыс. человек. Однако стремительно развивающиеся события заставляют англичан перенести сроки эвакуации на 24 апреля.

Мелкие порты в Аттике подвергаются непрерывным налетам германских бомбардировщиков. Англичанам приходится использовать и порты Пелопоннеса. Единственная дорога, по которой идут отступающие, пересекает Коринфский канал на перешейке Истм.

Для того чтобы перерезать англичанам пути отхода, у моста планируется выбросить воздушный десант.

Эта задача ставится 2-му парашютно-десантному полку, сосредоточенному в районе Пловдива. Этот полк находится здесь с середины марта для того, чтобы в случае необходимости помешать англичанам использовать в качестве своей основной базы, как это случилось в Первую мировую войну, греческий остров Лемнос, расположенный у западного выхода из Дарданелл. Необходимость посылки парашютного десанта на Лемнос отпала, поскольку остров, гарнизон которого вопреки ожиданиям оказался малочисленным, удалось занять в ходе греческой операции войскам сухопутной армии. 2-й парашютно-десантный полк, получив средства усиления, должен был 26 апреля захватить мост у Коринфа на перешейке Истм и удерживать его до подхода своих войск.

Десант в составе 1-го и 2-го батальонов 2-го парашютно-десантного полка, парашютно-десантной роты связи, парашютно-десантной санитарной роты, парашютно-десантной саперной роты и батареи парашютно-десантной артиллерии 25 апреля перемещается в Лариссу и оттуда уже на следующий день вылетает в район десантирования. В 5 часов утра поднимаются грузовые планеры парашютистов-саперов.

Около 7 часов грузовые планеры приземляются по обе стороны от моста. Десантники внезапным ударом опрокидывают застигнутую врасплох охрану. С лихорадочной быстротой перерезаются запальные шпуры — оказывается, мост уже был подготовлен к взрыву. Извлекаются подрывные заряды. Удалить их куда-либо нет времени, так как теперь в бой вступает прикрывающая мост зенитная артиллерия противника. Красные нити трассирующих снарядов английских 40-мм пушек «Бофорс» протягиваются над мостом. Высадившиеся на обоих берегах канала парашютисты под командованием полковника Штурма с ходу атакуют противника.

Однако все усилия десантников напрасны: шальной снаряд случайно попадает в лежащую на мосту взрывчатку. Со страшным грохотом взлетают на воздух стальные фермы моста, обрушиваются в канал и совершенно заваливают его. Это создает большие трудности о которых будет сказано ниже.

На северном берегу, где высадился 1-й батальон, бой продолжается. Передовые подразделения противника оказывают лишь слабое сопротивление, небольшая часть вражеских солдат скрывается в горах, а большая — сдается в плен. На южном берегу 2-му батальону приходится вести продолжительные бои. Слабое вначале сопротивление противника растет. Бои ведутся теперь в направлении аэродрома к югу от города Коринф. Сам город остается в стороне. К полудню аэродром захвачен. Ночью бой разгорается снова, но тут же затихает. На следующее утро 2-й батальон получает приказ преследовать противника в направлении Навплиона. На трофейных автомашинах десантники неудержимо продвигаются вперед до тех пор, пока не попадают в устроенную противником засаду. Положение становится серьезным, однако благодаря искусству немецкого парламентера удается избежать кровопролития и склонить противника к сдаче. В это время на канале сооружается временный мост. Это строительство начал по собственной инициативе обер-лейтенант фон Роон. В ночь с 27 на 28 апреля 1-му батальону объявляется тревога. Пришло сообщение, что с севера идут вражеские танки. Однако никакого противника не видно. Вместо него через несколько часов прибывают авангарды своих сухопутных войск. Они могут продолжать свое движение по только что наведенной переправе.

В результате высадки этого десанта немцы захватывают в плен около 2000 новозеландцев, 5000 греков и 3500 югославов. Быстрое продвижение немецких войск дальше к Пелопоннесу обеспечено.

Глава VIII Воздушно-десантное сражение за Крит

Когда на Балканах обстановка начинала складываться в пользу Германии и отступление англичан было решенным делом, «Нью-Йорк геральд трибюн» писала:

«Если в Греции военные действия приближаются к концу, то это означает, что сражение на Востоке еще только началось».

Эта фраза с предельной ясностью показывает коренное различие мнений, существовавших у западных военных деятелей, которые мыслили в мировом масштабе, и у представителей германского Генерального штаба, боявшихся даже в мыслях выйти за пределы европейского континента. Для морской державы — Англии, находившейся в состоянии войны с сухопутной державой — Германией, война на Балканах была событием местного характера. Ее результат расценивался как временная неудача, которая давала немцам некоторые преимущества, но в конечном итоге почти не влияла на исход войны. Борьба на Балканах привела Германию на побережье Средиземного моря, и если бы со стороны немцев Балканская кампания рассматривалась только как один из этапов в войне за позиции на Востоке, то эта неудача имела бы большее значение. Греческая авантюра Муссолини, безуспешные действия его войск в Африке и, не в последнюю очередь, крайняя пассивность итальянского военно-морского флота позволяли сделать, вывод, что совместное ведение войны державами «Оси» не представляет для Англии столь большой опасности, как это представлялось ранее. Вместо того чтобы сосредоточить свои вооруженные силы на одном главном направлении и последовательно громить объединенными усилиями войска Британии, немцы и итальянцы продолжали свои боевые действия в районе Средиземного моря чрезвычайно нерешительно. Итальянцы всячески заботились о том, чтобы влияние Германии не стало слишком большим в их собственной сфере влияния, и Гитлеру приходилось считаться с этим. Мысли его были направлены на завоевание немцами максимального «жизненного пространства» на Востоке, Муссолини же хотел осуществить мечту о Mare nostrum[30]. Таким образом, район Средиземного моря являлся для Гитлера лишь второстепенным театром военных действий, и его главным противником была совсем не Англия, а Советский Союз, на который он и готовился напасть летом 1941 года.

В Германии, разумеется, не было недостатка в людях, выступавших за ведение активной воины против Англии и упорно настаивавших на том, что борьбу в бассейне Средиземного моря следует вести до победного конца. Но их голоса не были услышаны. Хотя Гитлер и относился с иронией к тому факту, что итальянцы при объявлении войны Англии ограничились лишь формальной передачей ноты, не подкрепив ее одновременно захватом острова Мальта, однако он никогда сам не решился бы исправить эту горькую ошибку. Поэтому после отказа генерала Франко от совместных действий он отверг план захвата Гибралтара, хотя это и привело бы к полной блокаде Средиземного моря[31].

Гросс-адмирал Редер и рейхсмаршал Геринг, которые поддерживали столь недвусмысленное решение средиземноморской проблемы, не сумели оказать влияния на Гитлера, боявшегося всяких операций, связанных с преодолением какого-либо водного пространства. Если уж одно это явилось причиной отсрочки операции «Зеелёве», то удержать его от проведения операции более крупного масштаба в районе Средиземного моря было совсем нетрудно. Хотя Гитлер и был втянут в балканскую авантюру, начатую Муссолини, против своей воли, он все же не решался пойти на больший шаг, чем тот, который ему необходимо было сделать в этом нежелательном для него направлении.

В то время как американские официальные пропагандисты твердили населению США, что Гитлер якобы намеревается укрепиться в Южной Америке и оттуда напасть на Соединенные Штаты, всякое реальное предложение использовать германское оружие не против Советского Союза, а где-либо в другом месте, встречалось Гитлером с недоверием, а иногда и вызывало решительное возражение с его стороны.

Когда генерал Штудент 20 апреля 1941 года знакомился в ставке Геринга в районе Земеринга с обстановкой и с перспективными планами, он, к своему немалому удивлению, узнал, что Гитлер хочет закончить Балканскую кампанию занятием Пелопоннеса.

Удивление Штудента было более чем обоснованным, так как значение Крита — этого неприступного барьера, закрывающего вход в Эгейское море — как военно-морской и военно-воздушной базы в восточной части Средиземного моря сразу же становится ясным при первом взгляде на карту. При соответствующем распределении военно-воздушных и военно-морских сил Эгейское море оказывалось полностью закрытым для противника, что в значительной мере обеспечивало снабжение островов Додеканес и расположенных на них итальянских баз. Если бы на Крите смогли базироваться немецкие истребители, то британская авиация лишилась бы возможности совершать налеты на нефтяные районы Плоешти. Обладание Критом давало немцам большие преимущества и немалые перспективы на успех, так как в этом случае в радиус действий немецкой авиации попадал и Суэцкий канал. До Порт-Саида отсюда было около 800 км, до Александрии — главного порта базирования Средиземноморской эскадры англичан — всего 630 км. В направлении африканского побережья расстояния были примерно такими: до Эс-Салума — 400 км и до Дерны 350 км. В Африке Тобрук уже был окружен войсками Роммеля, его гарнизон снабжался по морю из Египта вплоть до самого падения крепости^{33}. Действия немецкой авиации на английских морских коммуникациях в Атлантике и Средиземном море должны были в значительной мере облегчить положение Роммеля в Африке и во много раз увеличить трудности англичан.

Командующему немецкими воздушно-десантными войсками генералу Штуденту открывалось здесь много заманчивых перспектив; в его воображении уже рисовались смелые стрелы мощной воздушно-десантной операции, которые, начинаясь у Крита, пересекали Средиземное море, подходили к Кипру и продолжались в направлении Суэцкого канала — конечной цели операции, в то время как танки Роммеля, преодолев пустыню, уже устремлялись на Александрию.

Эта наступательная операция с гигантским охватом обоих флангов противника в случае ее успеха подрывала господство Англии в восточной части средиземноморского бассейна, сильно ударяло по ее престижу во всем мире и ослабляла волю англичан к сопротивлению. На этот раз для борьбы с «владычицей морей» немцы имели в своем распоряжении отличные бомбардировщики и воздушно-десантные войска, то есть такое оружие, против которого были бессильны плавучие стальные крепости Британии.

Штудент боялся только одного — что немецкое высшее руководство остановится на захвате Балкан и позволит англичанам удерживать в своих руках все важные военно-воздушные и военно-морские базы. Он изложил свои соображения главнокомандующему немецкой авиацией, заявив ему, что Крит может и должен быть захвачен воздушно-десантными войсками. Геринг отослал его непосредственно к Гитлеру.

21 апреля в сопровождении начальника главного штаба военно-воздушных сил генерал-полковника Иешонека и своего начальника оперативного отдела подполковника Треттнера[32] Штудент выехал в ставку фюрера — Мёнихкирхен.

На приеме у Гитлера Штудент докладывает свой план захвата Крита. Гитлер внимательно слушает, однако лицо его выражает большое сомнение. Он все еще не отделался от своей «водобоязни», а тут еще и предстоящая Восточная кампания, которая почти целиком занимает его мысли и заставляет колебаться в принятии решения. Но после продолжительного совещания он убеждается в выполнимости плана Штудента и уже почти дает свое согласие. Но, прежде чем окончательно решиться на это, он должен еще переговорить с Муссолини, так как Крит лежит в сфере интересов итальянцев, а «дуче» в таких вещах крайне щепетилен.

На всякий случай парашютные части приводятся в боевую готовность. Время дорого, так как Гитлер назначил день наступления «ориентировочно» на середину мая. А это значит, что работать отныне придется с максимальным напряжением сил. Необходимо ускорить планирование операции и развертывание парашютных войск, дислоцированных главным образом в центральной части Германии, в районе Брауншвейга и Стендаля. Предстоит преодолеть много трудностей.

Ввиду господства англичан на море нападение на остров Крит, расположенный в 140 км от Пелопоннеса и в 180 км от Родоса, может быть проведено только воздушно-десантными войсками при поддержке значительных сил авиации. Средиземноморская эскадра англичан представляет серьезную угрозу для действий в водах, омывающих Крит. Предстоит крупное воздушно-десантное сражение — первая попытка захватить большую территорию с воздуха. Англичане предвидят жестокую борьбу и готовятся к ней.

Остров Крит простирается с запада на восток примерно на 260 км, ширина его составляет от 20 до 50 км, а площадь равна 8250 км². В геологическом отношении остров представляет собой сильно расчлененный массив с очень неровной береговой линией. Не образующее гаваней южное побережье круто спускается к морю, имеющему здесь большую глубину; более пологое северное побережье характеризуется весьма разнообразным рельефом. Здесь берега сильно изрезаны, удобны для поселения, земледелия и сообщения. Над островом возвышаются четыре высоких массива известняковых гор, сильно разрушенных карстовыми явлениями: ни западе — Белые горы (Мадарас) и горы Ида (Псилоситис), самые высокие вершины которых достигают почти 2,5 км над уровне моря (Ида — 2456 м), далее к востоку лежит Ланитионский массив (2148 м) и в самой восточной части острова — массив Афенди-Кавуса (1500 м). Изрезанные ущельями, изобилующие пропастями, лишенные воды и растительности, горы эти трудно-проходимы и пересекаются с севера на юг лишь немногими дорогами и горными тропами. Ландшафт северного побережья более приветлив. Виноградники и прежде всего оливковые рощи, которые делают Крит вторым по важности районом производства оливкового масла в Греции, придают прибрежной полосе с ее богатой флорой особый облик. Самой северной точкой острова является мыс Спата; в западной части Крита между мысом Спата и полуостровом Акротири находится залив Кания, на берегу которого расположены деревня и аэродром Малеме, а также город Кания. Восточнее Кании на берегу глубоко врезавшейся в остров бухты Суда находится порт Суда с хорошей гаванью, но без портовых сооружений и с одним-единственным довольно узким пирсом. Следующий крупный населенный пункт к востоку — Ретимнон с небольшой, пригодной только для мелких судов гаванью и аэродромом. На берегу залива Гераклион расположен город того же названия с аэродромом и весьма посредственной гаванью, недалеко от него — развалины Кноссоса, бывшей резиденции легендарного короля Миноса и центр древней миносской культуры.

Все населенные пункты северного побережья соединены единственной пригодной для движения автомашин дорогой, которая проходит в основном вдоль берега. Население острова насчитывает примерно 400000 человек. Жители внутренней части острова — светлокожие блондины с крупным носом и узким лицом. Об этих людях говорят, что они прямые потомки дорийцев, которые завоевали Крит примерно за 1000 лет до нашей эры. Здесь все еще господствуют кровная месть и древний культ свободной любви. Вековое господство турок и древние обычаи, более родственные Востоку, чем Западу, сделали людей острова суровыми и жестокими. У них иные, чем у нас, понятия о морали и гуманное обращение с противником им неизвестно.

Хорошо освоенный европейцами остров Родос с его просторными аэродромами уже давно был для англичан бельмом на глазу. Итальянцы имели здесь военно-морскую базу, которая в предвидении боев за Крит могла приобрести большое значение для немцев. Когда в ноябре 1940 года англичане создали на Крите довольно слабый гарнизон и начали строить там морскую и военно-воздушную базы, у них вскоре родился план нападения на Родос с целью захвата этого важного для итальянцев опорного пункта. Специально сформированный и обученный для этой цели в Англии корпус морской пехоты — Mobile Naval Base Defence Organisation[33] — численностью 5300 человек был переброшен в Египет. 2 тыс. человек под командованием полковника Лейкока и формировавшаяся в Египте 6-я английская дивизия предназначались для захвата острова Родос.

В силу складывающейся обстановки эту операцию, запланированную на начало 1941 года, приходилось все время откладывать. Предназначенные для нее части оставались пока в Египте. Строительство оборонительных укреплений на Крите проходило весьма вяло, хотя Черчилль неоднократно требовал превращения военно-морской базы в бухте Суда во «вторую Скапа-флоу»^{34}. Обладание Критом оценивалось Черчиллем весьма высоко.

То, что англичане еще во время Греческой кампании серьезно тревожились за дальнейшую судьбу Крита и желали в будущем сохранить за собой этот опорный пункт, было вполне понятным стремлением. Еще 16 апреля 1941 года английский главнокомандующий на Среднем Востоке генерал Уэйвелл телеграфировал Черчиллю: «Полагаю, Крит будет удержан». А наследующий день генерал сообщил своему премьер-министру:

Английское военное командование уже в то время считалось с тем, что Гитлер не ограничится захватом Балкан, а пойдет гораздо дальше, с тем чтобы последовательно довести до конца борьбу за Средиземное море.

28 апреля, то есть неделю спустя после приема Штудента Гитлером и за день до того, как англичане вынуждены были эвакуировать из Греции свои последние части и оставить в районе Каламе на произвол судьбы 5000 солдат, в Лондоне уже пришли к мнению, что Крит явится объектом комбинированной — военно-морской и воздушно-десантной — операции немцев. В этот день Черчилль телеграфировал Уэйвеллу:

29 апреля Уэйвелл послал в Лондон следующий ответ:

Из этого обмена телеграммами явствует, что Черчилль был поразительно точно информирован о намерениях немецкого верховного командования и что в штабе английского командования на Среднем Востоке также полностью понимали грозящую англичанам опасность.

Оборона Крита — этого важнейшего опорного пункта на Средиземном море — была возложена на человека, которого для этой цели выбрал сам Черчилль и к которому он питал полное доверие — на новозеландского генерала Фрейберга. Этот опытный генерал уже много лет был с премьер-министром в самых дружественных отношениях. Тело генерала Фрейберга было сплошь покрыто рубцами: 27 шрамов от огнестрельных и других ран получил он за четыре года пребывания на фронте во время Первой мировой войны; он был награжден такими высокими наградами, как Крест Виктории и крест «За боевое отличие». В 27 лет ему было присвоено звание полковника. Будучи командиром «батальона Гуда» дивизии морской пехоты, он особенно отличился в сражениях при Галлиполи и под Бомон-Амелем во Франции. К началу Второй мировой войны он был уже командиром новозеландской дивизии, которая участвовала в боях в Греции.

Первым стремлением генерала Фрейберга было увеличить свои силы на Крите и получить в свое распоряжение авиацию и военные корабли. Генерал Уэйвелл делал все, что мог, и сам Черчилль, которого судьба Крита особенно глубоко волновала, обещал Фрейбергу быструю помощь. Между прочим, он сообщил ему о предстоящей переброске на Крит 140 истребителей типа «Харрикейн», большого числа средних бомбардировщиков типа «Бленхейм» и нескольких разведывательных самолетов.

Фрейберг так энергично занялся приготовлениями к обороне Крита, что уже 5 мая почувствовал себя довольно уверенно и протелеграфировал Черчиллю:

Немцы меж тем начали проводить первые подготовительные мероприятия к операции «Меркурий» (так было условно названо нападение на Крит). Военно-транспортные группы немецкой авиации уже действовали во время Балканской кампании, и теперь многие машины нуждались в ремонте. Части парашютных войск должны были перебрасываться в Грецию по железной дороге и на автомашинах, а этого нельзя было скрыть от противника, несмотря на все меры предосторожности. В результате немцы лишались самого существенного фактора — внезапности.

Первые транспорты уже шли на юго-восток, когда наконец Муссолини согласился на проведение запланированной немцами операции; итальянцы ничего не имели против и даже предлагали свою помощь.

Ничто не препятствовало теперь захвату Крита — но, несмотря на это, не все делалось так, как этого хотел бы генерал Штудент. В марте 1941 года 22-я воздушно-десантная дивизия была переброшена в Румынию для защиты нефтяного района Плоешти. Просьба Штудента — передать ему эту дивизию, которая хорошо сражалась в Голландии и уже накопила большой, пусть даже и горький, опыт для проведения операции против Крита — была отклонена под предлогом трудностей, связанных с ее переброской, и недостатка в транспортных средствах.

Вместо этого для действий на Крите в распоряжение Штудента была выделена 5-я горно-стрелковая дивизия генерал-лейтенанта Рингеля. Она уже успела отличиться в упорных боях за «Линию Метаксаса» и стала настоящей отборной дивизией, однако для действий в составе воздушного десанта она была абсолютно неподготовленной.

К этому прибавлялись и другие проблемы. Предыдущие боевые действия показали, что воздушно-десантные операции требуют самого тесного взаимодействия воздушно-десантных войск и авиации. От этого взаимодействия и слаженности существенным образом зависел успех.

В связи с этим появилась крайняя необходимости централизации управления. Поэтому Штудент предложил подчинить непосредственно ему на период боевых действий на Крите весь 8-й авиационный корпус генерала Рихтгофена, чтобы можно было оказывать самую эффективную поддержку парашютистам в наземном бою, ставя соответствующие задачи перед военно-воздушными силами. Но и в этом ему было отказано. Общее руководство операцией было возложено на командующего воздушным флотом «Юго-Восток» генерал-полковника Лёра.

Войскам были поставлены следующие частные задачи: 8-й авиационный корпус должен был провести предварительную обработку острова с воздуха и оказать поддержку при высадке десантов. Парашютные, посадочно-десантные и горно-егерские части под командованием генерала Штудента должны были захватить остров штурмом. Для этого сюда стягивались военно-транспортные части 11-го авиационного корпуса под командованием генерал-майора Конрада. Адмирал Шустер должен был по мере возможности поддерживать операцию действиями на море, используя находившиеся в его распоряжении небольшие силы флота.

Район, который предусматривался для сбора и развертывания сил, был к тому времени в основном еще занят противником, и им необходимо было овладеть в первую очередь.

Особую проблему составляла организация снабжения предстоящего десанта. Время не ждало, и квартирмейстер подполковник Зейбт (позднее он стал генералом) вместе со своими людьми должен был решить небывалые по трудности задачи. К началу подготовительного периода — 22 апреля — то есть еще до выброски десанта в Коринфе, они даже не знали, можно ли будет использовать для операции на Крите те запасы снабжения, которые находились на складах в районе Пловдива. Большая часть предметов материально-технического обеспечения парашютистов предназначалась для операции «Зеелёве» и была сосредоточена в районе Лаона в Северной Франции. Десантные контейнеры и различные материалы находились в авиационном парке Гардслеген под Магдебургом, а боеприпасы — на складах одного из военных заводов в Северной Германии. К этому прибавлялось еще и то обстоятельство, что большинство железнодорожных линий в Югославии было разрушено в ходе боевых действий, и потому проблема переброски войск сильно осложнялась. Помимо всего прочего, уже началось развертывание сил для осуществления плана «Барбаросса», то есть для нападения на Советский Союз. По этой причине предметы материально-технического снабжения, поступавшие из Франции и Германии, направлялись сначала в румынский порт Констанцу, а уже оттуда после перегрузки на транспортные суда доставлялись через Дарданеллы в греческий порт Пирей.

Немецкое верховное командование рассчитывало, что бои на Крите продлятся не более 10 дней. Исходя из этого, был проведен и расчет всех потребностей в предметах снабжения. Можно было, конечно, рассчитывать на то, что продовольственные запасы будут пополнены за счет трофеев на Крите и что во время боевых действий не нужно будет организовывать их подвоз, но вместе с тем, по имеющимся в распоряжении немецкого командования данным, было известно, что, например, положение с питьевой водой на Крите было крайне неблагоприятным. Поэтому все части при переброске и десантировании снабжались ранцевыми фильтрами и, кроме того, был запланирован подвоз значительного количества минеральной воды. Заводы минеральной воды в Афинах и Пирее поставлял и для этого ежедневно 25 тыс. бутылок воды.

Исключительно важное значение приобретала своевременная заготовка достаточного количества горючего для самолетов. Расстояние между Аттикой и Критом равно примерно 350 км; следовательно, полет туда и обратно составляет около 700 км. С некоторым запасом горючего на сбор и построение в боевые порядки, а также для маневрирования при выброске парашютистов на каждый боевой вылет одного самолета требовалось 2 тыс. литров горючего, а на каждый боевой вылет одной авиагруппы — 110 тыс. литров. Таким образом, для десяти имеющихся в распоряжении транспортных авиагрупп на десять боевых вылетов нужно было иметь запас около 10 млн. литров бензина. Оперативный отдел штаба корпуса требовал, чтобы в первые дни операции на аэродромах постоянно находился запас горючего для самолетов в количестве, достаточном для двух-трех боевых вылетов. Генерал-квартирмейстер германских военно-воздушных сил обещал, что к 16 мая прибудет пароход с 8 тыс. бочек бензина (1,6 млн. л) и к 17 мая — танкер с 12 млн. литров горючего. Разумеется, этим проблема полностью не разрешалась. Вот что по этому поводу говорит, например, генерал Зейбт[34]:

Но активная подготовка к предстоящим событиям велась, оказывается, не только в Греции, а и на Крите.

После эвакуации английских войск из Греции на Крит здесь скопилось около 30 тыс. англичан, новозеландцев и австралийцев, а также около 14 тыс. греческих солдат. Воинская дисциплина на острове была очень слабой, и многие солдаты без дела слонялись по острову. В целях устранения такой распущенности были приняты самые строгие меры. Запрещение увольнений, ранний отбой и угроза суровым наказанием, а также выделение многочисленных контрольно-сторожевых подразделений позволили командованию англичан в течение нескольких дней снова навести здесь порядок и поднять дисциплину. Путем создания маршевых подразделений части были приведены в порядок и переформированы.

На остров непрерывно прибывали новые части и оружие, в частности было доставлено 9 танков новой конструкции, броневую защиту которых не могли пробить немецкие противотанковые пушки того времени. Подвозились трофейные итальянские орудия и боеприпасы. 9 мая на Крит прибыли первые части резервного соединения морской пехоты с одной тяжелой и одной легкой зенитной батареей. Как и прежде, противовоздушная оборона острова оставалась самой серьезной проблемой. К уже находившимся там 16 тяжелым 95-мм и 36 легким 40-мм зенитным орудиям можно было прибавить за счет вновь прибывших лишь незначительное количество орудий, а число охраняемых объектов было довольно велико. Поэтому решено было прикрывать главным образом бухту Суда, так как последняя, являясь основной базой снабжения, была особенно уязвима для воздушных налетов противника. Кроме того, здесь начиналась линия снабжения, от которой в значительной мере зависела судьба всего острова. Отдельные склады удалось хорошо замаскировать в оливковых рощах.

Генерал Фрейберг расположил свой штаб вблизи Кании, в предгорье у бухты Суда. Около него разместился командный пункт военно-воздушных сил, прикрывавших остров. Командование военно-морского флота также находилось в Суде. Этим самым была создана возможность тесного взаимодействия, и если верить английским сводкам, то в противоположность Балканской кампании это взаимодействие было действительно достигнуто.

Где немцы предпримут нападение? Какой характер оно примет? Этими вопросами были заняты и генерал Фрейберг, и весь его штаб.

Информация, поступавшая из Лондона, со всей определенностью указывала на то, что немцы наверняка используют свои воздушно-десантные части, однако некоторые сообщения о реквизировании кораблей в греческих портах, по всей видимости, заставляли Фрейберга думать, что немцы намереваются высадиться и с моря. Германские парашютисты уже не были такой неожиданностью, как раньше, и английская разведывательная служба добросовестно и усердно собирала о них все сведения, которые только можно было получить и которые представляли какую-либо ценность. По окончании этой работы английское верховное командование издало инструкцию-памятку о ведении обороны против парашютных и посадочно-десантных войск. Эта инструкция подробно освещала тактику действий немецких воздушных десантов. В ее основу были положены немецкие боевые приказы, которые во время действий в Голландии были захвачены голландцами и теперь оказались у англичан. В этой памятке говорилось прежде всего о необходимости отражения налетов немецких воздушных десантов на аэродромы, поскольку немцы сделали этот метод нападения основным. Генерал Фрейберг действовал, руководствуясь простой логикой вещей. Он распределил свои части по оборонительным участкам, которые были оборудованы с учетом особенностей местности в районе портов и аэродромов. Были подготовлены следующие участки обороны: аэродром Малеме, порт Кания и бухта Суда, аэродром и порт Ретимнон, аэродром и порт Гераклион.

Находившиеся в распоряжении Фрейберга танки он распределил по аэродромам с таким расчетом, чтобы они сразу же могли истребить всех парашютистов еще в воздухе. Он понимал, что это мероприятие, обрекавшее в данном случае часть его сил на бездействие, не отличалось особой мудростью, но нехватка транспортных средств не позволяла ему создать высокоподвижный и сильный централизованный резерв. По этой же причине часть своей артиллерии он должен был установить на постоянных огневых позициях, и само собой понятно, что такие орудия имели лишь местное значение. Он предполагал, что морской десант будет высажен прежде всего в заливе Кания, и потому в этом районе было создано наибольшее количество опорных оборонительных пунктов.

Благодаря таким мероприятиям образовалось четыре оборонительных района, из которых районы Малеме и Кания — Суда сливались в одну оборонительную зону.

Еще в 1914 году под Лангемарком английские солдаты показали свое умение создавать полевые укрепления^{35}: вот и теперь на Крите новозеландцы и австралийцы под руководством Фрейберга усердно принялись за дело, чтобы искусно расположить и замаскировать свою боевую технику на местности. В тени оливковых рощ и виноградников, в зарослях и кустарниках они создали много стрелковых окопов и пулеметных гнезд, едва различимых со стороны. Господствующая над аэродромом Малеме высота 107 была оборудована позициями, расположенными в виде террас, а гора Галатас превращена в важный заградительный рубеж между Малеме и Канией.

У Ретимнона и Гераклиона картина была примерно такой же. Вокруг аэродромов оборудовались оборонительные позиции, которые, возвышаясь над аэродромами, могли полностью контролировать их огнем своего оружия. Максимально использовались и прочные стены городских укреплений времен турецкого господства, а также древние форты и бастионы. Так создавалась оборонительная система, усиливавшаяся изо дня в день и обеспечившая англичанам в совокупности с удобной для обороны местностью все преимущества. Подробные инструкции о немецких парашютистах и их наступательной тактике знакомили солдат с ожидаемым противником и предостерегали их от внезапного нападения немцев.

В этих памятках характерные особенности тактики немцев выглядели примерно так: немцы всегда стремятся удержать инициативу в своих руках, они сосредоточивают свои основные силы на направлении главного удара и избегают вводить в бой значительные силы на других направлениях; быстрота, внезапность и стремительное развитие успеха — вот отличительные черты тактики немцев. В виде обобщения там говорилось следующее:

Такими указаниями англичане надеялись рассеять среди солдат страх перед парашютистами и вселить в войска необходимую уверенность в своих силах.

Несомненно, все сводилось к тому, чтобы уничтожить парашютистов на месте высадки, так как в системе обороны острова, несмотря на все усилия командования и войск, имелись серьезные недостатки.

Предоставить в распоряжение обороняющихся хотя бы небольшое количество самолетов-истребителей было невозможно уже потому, что командование британскими силами на Ближнем Востоке отнюдь не располагало соответствующими военно-воздушными силами. Кроме того, в дни, предшествовавшие высадке десанта, все аэродромы на острове подверглись бы таким сильным ударам немецкой авиации, что их дальнейшее использование было бы сопряжено с огромными потерями. Поэтому командование британских военно-воздушных сил убрало с острова все дислоцировавшиеся там авиационные части. Тем самым немцам обеспечивалось полное господство в воздухе; дороги и линии коммуникаций, английские позиции и базы снабжения были открыты для воздушных налетов немцев, перемещение сил в дневное время целиком исключалось. Это были весьма серьезные недостатки, доставившие английскому командованию впоследствии немало хлопот.

Обильная растительность острова создавала прекрасные условия для маскировки, и было сомнительно, что воздушные налеты вообще будут иметь какой-либо эффект на местности, сплошь поросшей густыми лесами и отличающейся самым разнообразным ландшафтом, да еще в условиях, когда войска обороняющихся прочно закопались в землю. Если бы удалось отразить нападение противника сразу же при десантировании или настолько его ослабить, что немцы лишились бы своей ударной силы и оказались бы в безнадежном положении, тогда следовало ожидать, что взять остров им не удастся. Эти соображения и были положены в основу глубоко эшелонированной системы обороны англичан.

Когда генерал Фрейберг проверил свои оборонительные рубежи с этой точки зрения и увидел боевой состав своих частей и их дислокацию, он был вполне удовлетворен и убежден в том, что в начале боя наступающий в любом месте натолкнется на превосходящие силы обороняющихся.

В районе Малеме находился генерал Паттик с 4-й новозеландской бригадой, усиленной смешанной англо-греческой 10-й маршевой бригадой и одним греческим батальоном. Эту бригаду поддерживали несколько легких зенитных пушек и полевая артиллерия.

Между Канией и Малеме в резерве находилась в боевой готовности 5-я новозеландская бригада.

Район Кания — Суда защищал генерал Узстон, имевший в своем распоряжении 14-ю английскую пехотную бригаду, 16-й и 17-й австралийские батальоны, один батальон морской пехоты и один только что прибывший из Египта английский пехотный батальон. Сверх того пять греческих и три английских маршевых батальона в значительной мере усиливали боевую мощь этого участка обороны, хотя боеспособность их не была достаточно высокой.

Район Ретимнона оборонял генерал Вэзи, в распоряжение которого была предоставлена 19-я австралийская бригада и шесть греческих батальонов. Под Гераклионом в готовность были приведены два английских, три греческих и один английский маршевый батальоны. Подкрепления из Тимбакиона находились на марше; они предназначались для усиления района Гераклиона. Поэтому, несмотря на все еще неразрешенные проблемы, Фрейберг отнюдь не без основания с гордостью заявлял: «Захват Крита невозможен». Разве не мог он положиться на своих солдат, если они считались лучшими солдатами всей Британской империи?

Еще до того, как колонны парашютистов сухопутным путем прибыли в Грецию, над Критом уже кружили немецкие разведывательные самолеты и сверхсильные аэрофотокамеры фиксировали проплывающую под ними местность. Спустя несколько часов в фотографических отделениях штабов на столах специалистов уже лежали самые свежие аэрофотоснимки. С большими лупами в руках фотометристы исследовали каждый квадратный миллиметр снимка, чтобы получить о противнике наиболее точные данные.

Спустя некоторое время только что обработанные снимки были положены на стол начальнику разведывательного отдела, который не замедлил тщательно нанести новые разведывательные данные на свои карты. Весь аппарат разведки развил лихорадочную деятельность, чтобы рассеять туман неизвестности, окутавший остров Крит, и выяснить обстановку у англичан.

Необходимо было в самые сжатые сроки добыть точные сведения для разработки плана операции. Одна идея о занятии острова путем высадки воздушного десанта еще ничего не давала. Эту идею нужно было воплотить в конкретные планы и боевые приказы. Каждая часть и подразделение должны были получить точные указания, когда, где, что и как они должны делать.

Душой этого сложного механизма подготовки операции, который, будучи пущен, сразу же заработал на полную мощность, был генерал Штудент. В привычки Штудента не входило ограничиваться общими указаниями, полагаясь в остальном на способность своих штабных офицеров. Он относился к той категории людей, которые все делали с величайшей точностью и аккуратностью. Высоко ценя системность в работе, Штудент сам обладал определенной системой, основанной на апробированных и оправдавших себя принципах. Все, что исходило от него, делалось добросовестно и тщательно. Но генерал Штудент не мог присутствовать везде, поэтому всякие непредвиденные обстоятельства, помехи и неизбежные ошибки усложняли это и без того сложное мероприятие.

Несмотря на все усилия, которые прилагала разведка, стараясь добыть необходимые данные путем аэрофотосъемки, визуального наблюдения, допроса пленных и так далее, сведения о противнике были крайне скудными. Присутствие противника на острове выдавал только огонь зенитной артиллерии вокруг бухты Суда. Остальная часть острова как будто вымерла, и о серьезной подготовке англичан к обороне немецкое командование знало очень мало. Разумеется, никто не рассчитывал на то, что англичане отдадут остров без борьбы, однако ясной картины о силах, вооружении и характере оборонительных сооружений противника не было. В водах, омывающих остров Крит, и в особенности в бухте Суда, наблюдалось оживленное движение судов, но установить, с какой целью они курсировали, не удавалось, и никто не знал, что они перевозили: продовольствие, войска или что-либо другое. Умелое использование противником темноты и отличная маскировка портов целиком и полностью скрывали их действия. Немецкое командование блуждало в потемках.

Как спланировать операцию по занятию острова? В каком месте осуществить высадку десанта? Где можно ожидать наибольшего успеха? Эти вопросы неотступно преследовали генерала Штудента. Разведка не могла дать на них никакого ответа. Силы, которые генерал Штудент имел в своем распоряжении, были сравнительно небольшими, а наличие транспортных средств — ограничено. Кроме того, были и технические трудности. К этим трудностям в первую очередь относилось плохое состояние аэродромов в Греции. Горячее южное солнце высушило почву, поэтому взлет и посадка каждого самолета сопровождались густым облаком пыли. Аэродромы далеко не отвечали масштабам крупной воздушно-десантной операции. Большая часть аэродромно-строительных частей к этому времени была отправлена на Восток для создания необходимых там аэродромов. Поэтому расширение сети аэродромов приходилось осуществлять теми силами, которые оставались в Греции. Для выполнения поставленных задач тех бомбардировщиков и истребителей, которые были сосредоточены на аэродромах Греции, явно не хватало. Нужен был еще один аэродром для пикирующих бомбардировщиков и истребителей, который лежал бы где-нибудь поближе к Криту. Такой аэродром был построен на одном из островов группы Додеканес — острове Карпатос (Скарпанто).

Так создавалась сеть военно-воздушных баз, которая, протянувшись широкой дугой от Греции к итальянским островам Родос и Лерос, позволяла немецкой авиации контролировать действия вражеских кораблей, курсировавших в районе острова Крит и бухты Суда, и вести с ними активную борьбу. Это создавало важную предпосылку для успеха операции по захвату острова.

Перед немецкой зенитной артиллерией стояла задача — обеспечить своим огнем воздушное пространство над предполагаемым районом действий от всяких неожиданностей. Сеть ее опорных пунктов продвинулась еще ближе к острову Крит: 9 мая был занят остров Милос, 19 мая намечалось занять остров Китира, а 20 утром — Антикитира. Эти острова, расположенные между Пелопоннесом и мысом Спата, имели большое значение для создания на них опорных пунктов зенитной артиллерии, которая огнем своих батарей могла предупреждать соединения немецких истребителей о появлении вражеской авиации. Кроме того, эти острова могли использоваться и в качестве наблюдательных пунктов. К 14 мая все летные части немецкой авиации, намеченные для участия в операции, сосредоточились на исходных аэродромах в полной боевой готовности.

Для участия в операции выделялись следующие силы:

От 8-го авиационного корпуса под командованием генерала Рихтгофена — две бомбардировочные эскадры (около 180 самолетов), одна эскадра пикирующих бомбардировщиков (около 90 машин), одна эскадра истребителей-бомбардировщиков (около 90 самолетов), одна истребительная эскадра (около 90 истребителей), несколько эскадрилий разведывательных самолетов (около 50 машин) и спасательные гидросамолеты.

От 9-го авиационного корпуса под командованием генерала Штудента выделялись эскадры особого назначения с 550 транспортными самолетами Ju-52.

В качестве десантных войск в операции должна была участвовать, помимо 7-й воздушно-десантной дивизии генерал-лейтенанта Зюсмана (15 тыс. стрелков-парашютистов), еще и 5-я горнострелковая дивизия генерал-майора Рингеля (8,5 тыс. горных егерей).

Кроме того, для участия в операции выделялось 60 грузовых планеров.

Планировать и проводить операцию нужно было исходя из этих сил.

Операцию по захвату острова можно было осуществить различными способами. Можно было, например, начать с захвата одного пункта острова, где имелся аэродром, на котором затем совершили бы посадку транспортные самолеты с десантами. Преимущество этого варианта заключалось в том, что все войска, участвующие в операции, сосредоточивались в одном месте, благодаря чему наступающая сторона в самом начале получала здесь превосходство в силах. Недостатком этого варианта являлось то, что обороняющийся, в свою очередь, мог бросить на этот участок все свои силы. В этом случае в условиях гористой местности острова следовало ожидать, что бои затянутся. Кроме того, такое решение было далеко не идеальным из соображений, связанных с быстрой переброской десанта, так как аэродромы на острове были малы и едва ли могли обеспечить бесперебойную посадку транспортных самолетов, что являлось необходимым условием для успеха операции. Снабжение по воздушному мосту в течение продолжительного времени представлялось нецелесообразным, поскольку требовалось большое количество самолетов и горючего. Удар по острову должен был быть внезапным и коротким, чтобы противник не успел от него оправиться, подбросить свежие войска и затянуть бои. Поэтому такой вариант с самого начала исключался из планов командования.

Еще в Голландии генерал Штудент на собственно опыте убедился, насколько трудным становится проведение воздушно-десантной операции, если для высадки нескольких частей имеется всего лишь один небольшой аэродром. Поэтому он требовал захвата по возможности всех аэродромов на острове, чтобы обеспечить ускоренное десантирование горно-егерских частей. Таких аэродромов на острове Крит было три, причем аэродром в Ретимноне мог расцениваться лишь как вспомогательный. Кроме того, высадка десантов в нескольких пунктах давала немцам еще и то преимущество, что противник был вынужден распылять свои силы, а наступающий мог нанести главный удар там, где сложившаяся обстановка обещала наибольший успех.

Сначала высадку десанта намечалось осуществить в семи различных пунктах острова, потом от этого плана отказались, решив ограничиться четырьмя пунктами, так как сил для проведения такого широкого мероприятия у немцев не хватало. Было решено направить удар по трем вышеупомянутым аэродромам и по Кании.

Принимая этот план, немецкое командование исходило прежде всего из того, что он давал возможность захватить все аэродромы острова, благодаря чему британские ВВС лишались здесь всех своих баз и вынуждены были покинуть Крит. Кроме того, этим обеспечивалась быстрая переброска десанта транспортными самолетами, а противнику приходилось распылять свои силы. Основные силы англичан находились предположительно в районе Кания — Суда. Поэтому немецкое командование намеревалось сковать их там и одновременно как можно быстрее выйти к портам Кания и Суда, чтобы не допустить прибытия по морю свежих британских сил. У немцев имелась еще и возможность высадить десант на одной или нескольких пологих возвышенностях, удобных для посадки транспортных самолетов, но этот вариант в расчет не принимался, так как, согласно данным разведки, серьезного сопротивления англичан в районе аэродромов не ожидалось.

Проблема доставки тяжелого вооружения, не поддающегося транспортировке воздушным путем, с самого начала вызвала жаркие споры с морским командованием. Десантные части в боях за остров не хотели, да и не могли обойтись без тяжелого вооружения, а поскольку по воздуху доставить его было нельзя, оставался один путь — море. Суда, найденные в греческих портах, большой ценности не представляли. Это были главным образом рыбачьи лодки, непригодные для военных целей. Для перевозки тяжелого вооружения можно было использовать всего лишь около 50 моторных баркасов. Однако перевозить на них орудия со скоростью, которая не превышала нескольких узлов, было очень рискованно. Ожидать помощи от итальянского военно-морского флота не приходилось, так как весь он был брошен на обеспечение коммуникаций, по которым шло снабжение итальянских войск в Африке.

Никаких других перевозочных средств немцы не имели, и построить их в такой короткий срок было невозможно. Чтобы совсем не оказаться без тяжелого вооружения, волей или неволей приходилось ограничиваться греческими моторными баркасами, несмотря на большую опасность того, что весь личный состав и техника, переправляемые на них, могут быть захвачены или потоплены британским флотом.

Заранее предугадать поведение британской Средиземноморской эскадры никто не мог, однако предполагалось, что англичане постараются использовать свои превосходящие силы, чтобы сохранить господство на море хотя бы в районе острова Крит. Принимая во внимание уровень техники того времени и состояние греческих аэродромов, следовало ожидать, что англичане будут делать это главным образом под покровом темноты, так как немецкие бомбардировщики были плохо оборудованы для полетов ночью. Немецкое морское командование с недоверием относилось к заверениям о том, что авиации удастся сохранить за собой господство над морем, и намекало на то, что, по его мнению, продолжительность подобного господства будет составлять лишь несколько часов в сутки.

Этим серьезным доводам моряков командование воздушно-десантных войск противопоставило требование как можно скорее получить тяжелое вооружение и подкрепления, даже если это будет сопряжено с риском. Кроме того, оно считало, что в дневные часы авиация сможет обеспечить и флоту и десантам вполне надежное прикрытие с воздуха. Поэтому было решено, что первый отряд легких судов прибудет в Канию к концу второго дня операции, а второй — в Гераклион — к концу третьего дня.

После того как все возражения морского командования были отвергнуты командованием военно-воздушных сил, адмирал Шустер постарался сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность перевозки людей и техники. Сопровождение транспортных средств на море было поручено итальянским миноносцам «Лупо», «Седла» и «Саджиттарио». Расстояние от Милоса до Крита при благоприятных условиях можно было преодолеть в течение светлого времени суток, так что авиация вполне могла обеспечить безопасность конвоев с воздуха, а итальянцы в районе островов Додеканес крупных сил флота не имели.

Но и с теми силами, которыми они располагали, они сделали все возможное, чтобы нарушить снабжение английских войск по морю. Особенно успешно действовали широко распространенные в итальянском флоте так называемые малые боевые средства. Выпущенный против стоявшего в бухте Суда британского крейсера «Йорк» управляемый взрывающийся катер типа МТМ[36] нанес крейсеру такие серьезные повреждения, что он был вынужден остаться в бухте для ремонта и позднее стал жертвой немецких бомбардировщиков.

Согласно плану операции нанесение решающего удара по Криту, захват аэродромов и сковывание основных сил противника на первом этапе возлагались только на парашютистов. Горно-егерские части должны были быть высажены и введены в бой лишь после того, как парашютисты захватят на острове необходимый для этого плацдарм. Поэтому все парашютно-десантные войска, участвующие в операции, разбивались на четыре ударные группы:

1) ударная группа «Малеме», основу которой составлял штурмовой парашютно-десантный полк под командованием генерал-майора Мейндля;

2) ударная группа «Кания» в составе 3-го парашютно-десантного полка под командованием полковника Гейдриха;

3) ударная группа «Ретимнон», в которую входил 2-й парашютно-десантный полк во главе с полковником Штурмом.

4) ударная группа «Гераклион» в составе 1-го парашютно-десантного полка под командованием полковника Бройера.

Главный удар намечалось нанести по Малеме и Гераклиону. После занятия аэродромов 100-й горно-егерский полк под командованием полковника Утца поступал в распоряжение генерала Мейндля. Полк имел задачу совместно с парашютистами Мейндля наступать на Канию. 85-й горно-егерский полк полковника Кракау вместе с группой командира 5-й горно-стрелковой дивизии генерала Рингеля должны были высадиться в Гераклионе и оттуда совместно с парашютистами наступать через Ретимнон на Канию. Таким образом, создавались клещи, которые должны были прижать противника к бухте Суда и полуострову Акротири.

Генерал-лейтенанту Зюсману была поставлена задача высадиться с ударной группой «Кания» южнее города Кании и координировать действия всех ударных групп. В соответствии с этим планом намечался и состав каждой ударной группы. Началом операции должно было быть внезапное и одновременное подавление зенитной артиллерии англичан в районе Малеме и Кании. Эта задача возлагалась на планерный десант 1-го батальона штурмового воздушно-десантного полка под командованием майора Коха. 1-й батальон должен был приземлиться на планерах прямо на огневые позиции зенитной артиллерии противника и захватить их.

Боевые задачи отдельных групп в рамках всей операции выглядели примерно так:

1-й планерный батальон штурмового парашютно-десантного полка без 1-й и 2-й рот (командир батальона — майор Кох) имел задачу атаковать 3-й ротой огневые позиции зенитной артиллерии англичан, расположенные по обоим берегам реки Тавронитис, и захватить их.

Майору Брауну было поручено возглавить группу в составе девяти планеров и атаковать мост через реку Тавронитис на дороге Малеме — Спилия, западнее аэродрома Малеме.

На 4-ю роту возлагалась задача напасть на летний лагерь противника на высоте 107 южнее аэродрома Малеме.

Атаку самого аэродрома согласно боевому приказу намечалось осуществить следующим образом: 3-й батальон штурмового парашютно-десантного полка должен был выброситься восточнее, а 4-й батальон вместе со штабом полка — западнее аэродрома Малеме. Перед 3-й санитарной ротой 7-го медико-санитарного батальона (командир — полковой врач доктор Дитцель) стояла задача выброситься западнее реки Тавронитис, чтобы обеспечить охрану штаба полка и организовать полковой медицинский пункт[37].

2-й батальон штурмового парашютно-десантного полка должен был совершить прыжок западнее Спилии, позади главных сил, и составлять резерв полка, обеспечивая прикрытие его с запада; 16-я рота штурмового парашютно-десантного полка имела задачу высадиться южнее Спилии, чтобы прикрыть полк с юга.

Основная задача полка заключалась в том, чтобы занять аэродром Малеме и удерживать его до прибытия посадочно-десантных войск.

Кроме того, следовало выслать разведку во всех направлениях и установить связь с высадившимся в районе Кании парашютно-десантным полком.

Здесь задачи распределялись так: 1-я рота штурмового парашютно-десантного полка в составе двух взводов (командир — обер-лейтенант Генц) должна была атаковать огневые позиции зенитной артиллерии англичан на южной окраине Кании; на 2-ю роту штурмового парашютно-десантного полка усиленную одним взводом 1-й роты, возлагалась задача овладеть огневыми позициями зенитной артиллерии на полуострове Акротири.

3-й парашютно-десантный полк под командованием полковника Гейдриха и мел задачу выброситься в районе Галатас, Даратсос, дорога Аликиану — Кания, канийская тюрьма, дорога Кания — Суда, перед 3-м батальоном 3-го парашютно-десантного полка (командир майор Гейльман), составлявшим авангард полка, стояла задача сосредоточиться в районе Галатас — Даратсос; 2-й батальон 3-го парашютно-десантного полка и штаб полка (командир батальона майор Дерпа) выбрасывался в районе канийской тюрьмы; 1-й батальон 3-го парашютно-десантного полка под командованием майора Хейдте должен был приземлиться в районе Кания-Суда.

Штаб 7-й воздушно-десантной дивизии прибывал на планерах и высаживался в районе канийской тюрьмы. Парашютно-саперный батальон под командованием майора Либаха, без 3-й роты, которую было намечено доставить на остров по морю, имел задачу выброситься на парашютах в районе Аликиану и обеспечить прикрытие 3-го парашютно-десантного полка с юга.

Перед этой ударной группой стояла задача наступать вначале на Канию, а по овладению ею — на бухту Суда.

2-й парашютно-десантный полк под командованием полковника Штурма в составе двух батальонов и 13-й и 14-й рот, 2-й батареи 7-го парашютно-десантного артиллерийского дивизиона (командир батареи — обер-лейтенант Торбеке)[38] и одной роты 1-го парашютно-десантного зенитного дивизиона выбрасывался в районе Ретимнона с задачей захватить аэродром и город и в последующем соединиться с ударной группой «Кания».

На 1-й парашютно-десантный полк под командованием полковника Бройера возлагалась задача захватить аэродром в Гераклионе, установить связь с ударной группой «Ретимнон» и совместно с ней наступать в направлении Кании.

Имеющихся в распоряжении транспортных самолетов для одновременного десантирования всех четырех ударных групп не хватало. Поэтому десантирование намечалось провести в два эшелона.

Первый эшелон в составе ударных групп «Малеме» и «Кания» должен был десантироваться утром, а второй, состоящий из ударных групп «Ретимнон» и «Гераклион», — во второй половине дня.

Хотя такое эшелонирование по времени неизбежно приводило к тому, что войска противника, расположенные в Ретимноне и Гераклионе, предупреждались об опасности, другого выхода у немцев не было. Тяжелое вооружение, а также 3-ю и 4-ю батареи 7-го парашютно-десантного артиллерийского дивизиона и полевой лазарет 7-й парашютно-десантной дивизии предстояло доставить также по воздуху, но несколько позже.

1-я батарея 7-го парашютно-десантного артиллерийского дивизиона должна была прибыть по морю.

Вьючные животные горно-егерских частей на Крит не брались. Обмундирования, приспособленного для боевых действий в субтропическом климате, не было. Десантный паек также подходил скорее для района Нарвика[39], чем для Крита с его субтропическим климатом.

О настроениях местного населения немецкое командование знало так же мало, как и о действительных силах противника на острове. Как отнесется население к высадке немецкого десанта? Как, будут реагировать на это греческие власти на острове? В большинстве высших инстанций немецкого командования считали, что Крит согласится принять те же условия перемирия, которые были предложены Греции, так как для Греции они были выгодны[40].

Греческий король Георг, бежавший 23 апреля на остров Крит, нашел убежище недалеко от Кании, где при помощи англичан он начал создавать новые греческие вооруженные силы. То, что король, не принял перемирия и находился на острове, было известно. И, несмотря на это, руководитель немецкой контрразведки адмирал Канарис во время своего пребывания в Афинах в мае 1941 заявил: «Англичане в основном уже покинули остров и местные нотабли^{36} ожидают высадки немецкого десанта, чтобы разоружить остатки английских войск, если они не уйдут добровольно». Зная повадки Канариса, трудно сказать, был ли он сам убежден в том что говорил.

Хотя генерал Штудент и его начальник штаба генерал-майор Шлемм придерживались совершенно иного мнения относительно англичан, они не испытывали никакого беспокойства за местное население, ибо руководствовались соображениями западноевропейского толка. Они не думали, что гражданское население Крита примет активное участие в вооруженной борьбе, поскольку это противоречило принятым на Западе правилам ведения войны.

Некоторые данные которые могли бы сообщить итальянцы, которым уже приходилось иметь дело с населением Крита и у которых был в этом отношении определенный опыт.

Еще в феврале 1941 года крупная шайка бандитов, находившаяся на Крите, осуществила налет на один из островов группы Додеканес — остров Кастелорисо. Хотя налет и был отбит с большими потерями у бандитов, однако следовало ожидать, что они окажут серьезное сопротивление вступлению немцев на Крит. Но итальянцы не хотели делиться опытом.

Население Крита всегда отличалось свободолюбием. Старики в деревнях охотно и часто рассказывали молодежи о подвигах критских крестьян в освободительной войне против турецкого ига. Англичане ловко использовали это свободолюбие в своих интересах.

Большую роль в этом сыграл талантливый английский археолог Джон Пендлбери, вступивший на критскую землю впервые в 1934 году в качестве участника экспедиции по раскопке дворца в Кноссосе. Блестящее знание новогреческого языка и общительный характер Пендлбери способствовали тому, что скоро он стал самым уважаемым лицом на острове. Когда после непродолжительного отсутствия в сентябре 1940 года он снова вернулся в Гераклион, уже в качестве вице-консула, ему быстро удалось приобрести много новых друзей. Теперь он уже занимался не археологией. Пендлбери организовал так называемую малую войну, беспокоя итальянцев, и даже намеревался, если представится возможность, захватить Додеканес. Для выполнения этой задачи он тайно создал небольшой отряд из местных моряков. Когда поступили сведения о том, что немцы готовят большое наступление на Крит, Пендлбери развил бурную деятельность и не успокоился до тех пор, пока не разжег среди населения Крита ненависть к захватчикам и не вызвал у него стремления кровью отстаивать свой остров.

Мистер Пендлбери оценивал поведение критских нотаблей правильнее, чем адмирал Канарис. В своем письме к жене, датированном 5 мая 1941 года, он доверительно писал:

15 мая 1941 года, то есть на следующий день после того, как немецкие эскадрильи, назначенные для участия в операции, в полном составе сосредоточились на исходных аэродромах в Греции, первые английские военные корабли покинули Александрию, чтобы сосредоточиться в районе острова Крит.

17 мая немецкое командование приняло решение начать операцию в 7 часов утра 20 мая 1941 года. Вскоре из перехваченных и расшифрованных радиограмм немецкие радисты установили, что англичане ожидали наступления немцев на Крит в самое ближайшее время.

Вновь непонятным образом повторилось то, что уже 10 мая 1910 года стоило жизни многим немецким солдатам: противник узнал о готовящемся наступлении. Спустя несколько дней после начала операции англичане опубликовали по этому поводу следующую версию:

Трудно установить, соответствует ли эта версия англичан действительности или же она имеет цель скрывать истинные источники информации.

Во второй половине дня 18 мая адмирал Каннингхэм^{38} с двумя линейными кораблями, тремя крейсерами и четырьмя эскадренными миноносцами уже находился западнее острова Крит. 19 мая самолеты немецкой итальянской разведки сообщили, что в восточной части Средиземного моря обнаружены четыре отряда кораблей противника с линкорами во главе каждого отряда.

А в Греции в этот день отдавались последние приказания, парашютисты грузили в «Юнкерсы» десантные контейнеры с оружием. Все в напряжении ожидали утра. В эту короткую ночь спали лишь немногие. В 4 часа утра парашютисты направились к аэродромам, где, выстроившись в несколько рядов, их уже ждали самолеты. Каждый командир произнес краткую речь. Громко прозвучало: «Да здравствует победа!» После чего солдаты запели гимн парашютистов «Ярко светит солнце».

20 мая 1941 года. На аэродромах в Дадионе, Коринфе, Тополии, Мегаре, Танагре, Элевсине и Лариссе раздается рокот первых моторов, к ним присоединяется шум остальных, сливаясь в один мощный рев. На востоке появляется первая полоска рассвета. По аэродромам проносится гул, который раздается над всей Грецией и летит к Эгейскому морю. Первыми в воздух поднимаются остроносые истребители-бомбардировщики. Поднимая облака пыли, взлетают обычные и пикирующие бомбардировщики, быстрокрылые истребители. Проходят похожие на летящие карандаши Do-215. Словно стая гигантских птиц, они устремляются к острову Крит.

В 5 часов 50 минут самолеты уже пикируют на аэродромы, огневые позиции зенитной артиллерии и летние лагери противника у Малеме, Кании, Ретимнона и Гераклиона. Сухо, как шахтерские молотки, отбивают дробь их автоматические пушки. Начинается увертюра!

Пикирующие бомбардировщики, включив сирены, устремляются вниз, и тотчас же на земле появляются черные, похожие на грибы, клубы дыма. Это рвутся бомбы. Казармы, палатки, огневые позиции полевой и зенитной артиллерии — все исчезает в облаках дыма и пыли. Эхо тяжелых разрывов, подобно раскатам грома, перекатывается по морю, покрытому серо-голубыми барашками, бегущими под легким утренним ветерком.

Над морем со стороны Греции появляются новые эскадрильи. Впереди летят тяжелые трехмоторные транспортные самолеты. За ними, плавно покачиваясь, плывут планеры. Высоко над побережьем они отцепляются и, как гигантские совы, скользят вниз.

Наступает мертвая тишина. Проходит секунда, другая, и вдруг все вокруг начинает грохотать. Кажется, что ад разинул свою огромную пасть. Небо сплошь усеяно облачками от разрывов зенитных снарядов. В воздух взлетают огненные снопы трассирующих пуль и снарядов. Строчат пулеметы, трещат винтовки, гулко ухают противотанковые орудия, шипят мины, гудят пушки и гаубицы. Вокруг все грохочет и пылает. Вот на горизонте один за другим снова появляются большие трехмоторные транспортные самолеты. Они уверенно держат курс на остров. Быстро, одна за другой от фюзеляжей отделяются человеческие фигурки, стремительно падают вниз. Вот уже над ними раскрыты широкие белые зонты парашютов, и они, плавно покачиваясь опускаются на землю. Приближаются новые самолеты, опять летят вниз парашютисты.

Под Малеме и Канией бои уже в полном разгаре. Оказывается, противник вовсе не застигнут врасплох, сами парашютисты очутились перед массой неожиданностей.

Когда 18 мая в батальонах обсуждались планы предстоящей операции командиры говорили, что едва ли следует ожидать от англичан сильного сопротивления на Крите. Они говорили, что этот остров якобы — только промежуточный пункт, что конечная цель операции находится дальше и что поэтому для захвата острова можно ограничиться лишь горными егерями. Аэрофоторазведка не дала ясного представления о рельефе острова и местных предметах, и поэтому, когда парашютисты выбросились на остров суровая действительность была для них чем-то вроде внезапного пробуждения от безмятежного сна. Среди парашютистов ходили даже слухи, что на острове действует «пятая колонна» и что представители ее будто бы окажут парашютистам помощь. Имелся даже и пароль: всех, кто спросит о «майоре Боке», парашютисты должны были немедленно направлять к вышестоящему начальнику.

Настроение у парашютистов было превосходное, и лишь немногие предчувствовали, что у тех, кто останется в живых, Крит надолго сохранится в памяти.

Уже утром перед стартом произошло несколько заминок. Когда первые планеры, буксируемые «Юнкерсами», тронулись с места, за ними поднял столбы бурой пыли. Пропеллеры погнали ее вверх к облакам, и скоро над аэродромами выросло облако густой пыли высотой до 300 м, из которого цепочкой вылетали транспортные самолеты. Непредвиденные промедления на старте имели свои последствия. Первоначальный маршрут, который огибал остров с западной стороны, поворачивал на север, пересекал южное побережье и выходил к районам десантирования с тыла, выдержать в этих условиях можно было не везде. Внезапный налет пикирующих бомбардировщиков, назначенный на 7 часов 10 минут утра, не получился. Часть самолетов приблизилась к районам десантирования с юга, а другая пошла напрямик через залив Кисаму. Немецкие планеры были встречены сильным зенитным огнем.

Полозья резко ударились о высохшее дно реки Тавронитис. Раздался треск ломающегося дерева, рвущегося полотна. Несколько гигантских птиц, ударившись носом о скалы, разбились. Другие приземлились на высоте 107 прямо посреди летнего лагеря противника, ломая столбы и опрокидывая палатки. Завязался бой. Превосходно замаскировав свои огневые точки в густой зелени виноградников, оливковых рощ и садов, противник поливает десантников свинцовым дождем. Несмотря на ранний утренний час, солнце палит нещадно. Плотный комбинезон, который солдаты называют «мешком для костей», совершенно непригоден для здешнего климата.

Прижавшись к земле, парашютисты наблюдают. Отовсюду гремят выстрелы, в воздухе свистят пули. Но противника не видно. Отборные солдаты английской армии — новозеландские стрелки — отлично владеют своим оружием и превосходно маскируются.

Парашютисты собираются в небольшие группы. И хотя каждый подъем головы, каждый шаг в этом аду может стоить жизни, этот шаг все же приходится делать. Железная дисциплина, воспитавшая в людях слепое повиновение и превратившая их в серую массу, муштра, сделавшая из солдата бессловесный инструмент, становится в этот момент решающей силой, так как в эти минуты на Крите нет ни приказов, ни командиров. Каждый предоставлен самому себе и действует по собственной инициативе. Здесь-то и проявляются отличные боевые качества парашютистов, высокий моральный дух этих людей, которые выполняют свой долг без всякого принуждения и нередко в самой безнадежной обстановке.

Захвачена зенитная батарея в устье реки Тавронитис. Сраженный вражеской пулей падает командир 3-й роты. Парашютисты овладевают дорожным мостом. Вслед за этим смертью храбрых гибнет майор Браун.

Летний лагерь на высоте 107 очищен от противника. Противник переходит на хорошо оборудованные позиции и оттуда ведет огонь по наступающим. 4-я рота без колебаний бросается на врага. Разгорается жестокий рукопашный бой, но он не приносит решающего успеха ни одной из сторон. Командир батальона майор Кох дважды тяжело ранен в голову. Несмотря на это, он продолжит командовать остатками своего батальона.

3-й батальон совершает прыжок восточнее аэродрома Малеме и попадает прямо на вражеские позиции. Происходит короткая, но отчаянная схватка. Большинство солдат 3-го батальона гибнет, некоторые попадают в плен. Обер-лейтенанту Требесу с горсткой людей удается пробиться к 4-му батальону, который ведет бой западнее аэродрома.

Удачнее других прыгает с 4-м батальоном генерал Мейндль. И хотя некоторым отделениям приходится с пистолетами в руках пробиваться к своим контейнерам, все же противник на этом участке не так хорошо организован, как на восточных подступах к аэродрому.

Достигнуты первые незначительные успехи. С высоты 107 на парашютистов обрушивается ураганный огонь, однако здесь много укрытий, которые позволяют парашютистам перевести дух, осмотреться и обдумать, дальнейшие шаги.

Неподалеку прыгает 3-я рота 7-го медико-санитарного батальона. Попав прямо на виноградники и оливковые деревья, многие парашютисты при посадке получают ранения. Рота захватывает военный склад противника и, заняв группу домов, организует там главный пункт медицинской помощи. Первым на медицинский пункт доставлен генерал Мейндль. Отдавая распоряжение своим подчиненным на мосту через Тавронитис, он получил несколько сквозных ранений в плечо, грудь и живот. В то время как полковой врач Дитцель, который сам во время приземления сломал два ребра, оказывает ему медицинскую помощь, генерал пытается руководить боем своего полка, отдавая распоряжения прямо из дома, в который его поместили.

Потери увеличиваются. Противник упорно сопротивляется. Но парашютисты еще упорнее. Бой ведется за каждый метр земли. Солдаты обливаются потом, во рту и в горле пересохло.

В бой вступают приведенные парашютистами в боевое положение минометы и противотанковые орудия. Обстановка становится очень сложной. Невозможно понять, где свои, где враги. Старший полковой врач доктор Ноймейер руководит небольшой группой солдат, капитан Герике со своими людьми ведет бой на окраине аэродрома, обер-лейтенант Требес с двумя штурмовыми группами атакует изрыгающую огонь высоту 107.

В 9 часов 10 минут совершает прыжок новая группа парашютистов. В результате неправильно рассчитанного прыжка многие опускаются в море. Несчастные не успевают достаточно быстро отстегнуть замки ремней, а их товарищи на берегу ничем не могут им помочь.

2-й батальон, составляющий резерв полка, выбрасывается западнее Спилии без каких-либо помех со стороны противника. Горнист трубит сигнал атаки. Только один взвод роты Писсина, который выбрасывается в районе Кастели с задачей обеспечить прикрытие батальона, попадает в засаду. Он сталкивается с новым противником — вооруженным населением. Из 40 человек чудом удается спастись только троим, да и те попадают в плен к англичанам.

На полковом командном пункте порядок поддерживает начальник разведки полка обер-лейтенант Гетше. Он четко и ясно дает указания, умело руководя штурмовым парашютно-десантным полком. Гетше выдвигает вперед 2-й батальон для атаки высоты 107. В это время в бой включаются пушки «Мессершмиттов». Их огонь несколько ободряет людей, дает им передышку. Однако, несмотря на героизм парашютистов и на все затраченные ими усилия, взять полностью высоту 107 не удается. Атака выдыхается на половине склона.

Со стороны Кании к парашютистам приближаются два танка. Два немецких противотанковых орудия, расположенные у дороги, ведущей в Канию, открывают огонь по ползущим на них чудовищам, но снаряды отскакивают от брони. Кажется, что танки неуязвимы. Но, достигнув русла реки Тавронитис, стальные громады останавливаются и замирают.

Одновременно со штурмовым полком в воздух поднимается и ударная группа «Кания», которая берет курс к своему району выброски. Впереди на девяти планерах летит 1-я рота штурмового парашютно-десантного полка под командованием обер-лейтенанта Генца. Роте поставлена задача захватить зенитную батарею противника на южной окраине Кании.

На высоте 2200 м самолеты пересекают береговую линию острова в районе Кании. Небо покрывается облачками разрывов зенитных снарядов. Ярко-красные нити трассирующих пуль тянутся совсем рядом с машинами. В то время как бомбардировщики сбрасывают свой груз штурмовики пикируют на цели, планеры отцепляются от транспортных машин. Стрелки часов подходят к семи. Рота приближается тремя звеньями: впереди группа командира роты с минометами и отделением станковых пулеметов, за ней 1-й взвод, потом 2-й.

Боевые задачи взводов распределены следующим образом: на группу командира роты с минометами и станковыми пулеметами возложена задача высадиться на опушке оливковой рощи, что в 100 м южнее зенитной батареи на южной окраине Кании, и уничтожить обнаруженную там вражескую пехоту. 1-й взвод должен совершить посадку прямо на огневые позиции зенитной батареи. Перед 2-м взводом поставлена задача высадиться на окраине Кании на участке между развилкой дороги Кания — Суда и дорогой, ведущей от Кании к югу, уничтожить обнаруженную на этом участке пехоту противника и обеспечить десанту прикрытие со стороны Кании.

Вот самолеты буксировщики разворачиваются и ложатся на обратный курс. Планеры круто опускаются на землю.

Группа командира роты сразу же завязывает рукопашный бой в оливковой роще. Огонь десантников сильнее и точнее, чем огонь противника, их ручные гранаты сокрушают все вокруг.

На зенитной батарее также кипит бой. Один планер крылом опрокинул зенитное орудие. В воздухе мелькают ручные гранаты. Парашютистам удастся поднять опрокинутую пушку, и они открывают из нее огонь по трем остальным орудиям. Командир взвода обер-лейтенант Тошка тяжело ранен. Английские солдаты, оборонявшие зенитную батарею, уничтожены в близлежащих домах.

Пилот головного планера 2-го взвода ранен осколком снаряда, и планер вместе с командиром взвода рушится на землю с десятиметровой высоты. Остальные отделения 2-го взвода присоединяются к группе командира роты, которая занимает круговую оборону.

В 7 часов 15 минут в районе Даратсос — Галатас совершает прыжок 3-й батальон 3-го парашютно-десантного полка, составляющий авангард полка. Район выброски батальона находится на южных скатах Галатасских холмов, которые новозеландцы сильно укрепили и превратили в свой опорный пункт. Командир батальона майор Гейльман вместе с 9-й ротой прыгает прямо на вражеские позиции. Греческие солдаты, позиции которых находятся вдоль дороги Кания — Аликиану, сдаются почти без боя. Начинается штурм высот. Противник упорно сопротивляется. Потери парашютистов растут.

10-я рота, приземлившаяся в районе Даратсос, также попадает в расположение противника. Парашютисты захватывают летний лагерь англичан и берут пленных. Но этот успех не радует солдат: с холмов на них обрушивается ураганный огонь противника. Многие гибнут, часть попадает в плен. Первый немецкий флаг со свастикой, который парашютисты водрузили над летним лагерем, захвачен англичанами. 11-я рота, сброшенная не в том месте, где было предусмотрено планом, приземляется в горах южнее Кании. Она присоединяется к 1-му батальону 3-го парашютно-десантного полка. 12-я рота, также сброшенная неудачно, опускается на Даратсосское водохранилище. Часть солдат 1-го взвода гибнет, не достигнув берега.

В результате того, что 3-й батальон при выброске оказался рассеянным, роты его вынуждены действовать самостоятельно. 2-й батальон совершает прыжок точно по плану — в районе канийской тюрьмы[41].

Сразу же после приземления парашютисты начинают атаку противника, укрепившегося на окружающих район высотах. 1-й батальон, как и 2-й, выбрасывается в назначенном месте и начинает двигаться в направлении Кания — Суда. Потери полка, за исключением потерь 3-го батальона, невелики.

Парашютно-десантный саперный батальон под командованием майора Либаха совершает прыжок в районе Аликиану. Перед ним поставлена задача обеспечить прикрытие ударной группы «Кания» с юга. 3-я саперная рота в десанте не участвует. Она должна быть доставлена на Крит позже по морю.

Командир 3-го парашютно-десантного полка, полковник (впоследствии генерал) Гейдрих описывает высадку и первый бой своего полка в районе Кании следующим образом:

После первого рейса из 500 принимавших в нем участие транспортных самолетов не вернулись лишь семь, поэтому все решили, что операция проходит успешно. Однако вскоре из докладов летчиков командованию становится ясно, что дела на острове далеко не блестящи. Сильная жара, осевшая на аэродромах пыль, переутомление персонала аэродромного обслуживания, повреждения, полученные многими самолетами при посадке, и необходимость дополнительной заправки задерживают вылет второго эшелона. Предусмотренная планом очередность десантирования подразделений не выдерживается, и самолеты прибывают в район выброски с опозданием. В Ретимноне события развертываются примерно в такой последовательности.

Ровно в 16 часов первые «Юнкерсы» на высоте 200 м пересекают береговую линию и летят над сильно изрезанной холмами местностью. Парашютисты совершают прыжок при температуре 45 °C в тени. Район десантирования лежит примерно в четырех километрах восточнее города. Огонь зенитной артиллерии противника вначале не очень интенсивен. Англичанам удается сбить всего лишь один самолет. Часть парашютистов приземляется прямо на вражеских позициях, и сам командир полка попадает в плен.

Полк наступает на Ретимнон. Сломив слабое сопротивление противника, передовые подразделения полка проникают в город, который вначале кажется вымершим. Однако вскоре десантники наталкиваются на упорную оборону. Противник сам переходит в контратаку, и теперь уже парашютисты вынуждены занять оборону. Противнику удается расколоть их на две части. Остатки одного батальона парашютистов окапываются за городом вокруг кладбища на дороге Ретимнон — Гераклион; другой батальон укрепляется на смоляном заводе. Обе группы с большим трудом отбивают атаки противника, который поливает их ружейно-пулеметным огнем из скрытых огневых точек, расположенных на Галатасских высотах, и обстреливает из орудий.

В Гераклионе обстановка еще хуже: в результате промедления на старте самолеты подходят к району десантирования с большим опозданием. Бомбардировщики, на которые была возложена задача подготовить атаку, уже успели лечь на обратный курс. Сильный зенитный огонь и горы, затрудняющие ориентировку, мешают правильно выбросить десант. Некоторые самолеты вынуждены делать по три захода. Противник открывает по парашютистам огонь с аэродрома, расположенного на скалистом плато, и из хорошо оборудованных огневых точек на высотах. Сбросив маскировавшую их листву и ветки, прямо на опускающихся парашютистов устремляются английские танки. Замешательство и потери среди парашютистов растут. Им удается проникнуть в город, но противник тут же выбивает их назад. Штаб полка, высадившийся примерно в четырех километрах восточнее аэродрома, не может наладить связь с батальонами. Обстановка осложняется. В борьбу с парашютистами включается гражданское население. Но внезапно опустившаяся ночь помогает парашютистам собрать свои подразделения и замаскировать контейнеры с боеприпасами.

К вечеру бои на Крите стихают, а в штабах продолжается бурная деятельность. Необходимо из многочисленных донесений составить ясную картину о создавшейся на острове обстановке. Время не терпит. Нужно принять новые решения, отдать новые приказы.

В Афинах на своем командном пункте главнокомандующий парашютно-десантными войсками генерал Штудент переживает тяжелые часы. Он понимает, какое огромное значение имеет этот день. Ведь сегодня, 20 мая, началась первая в истории войн воздушно-десантная операция — битва, исход которой будет зависеть от стойкости парашютистов. Но Штудент знает еще и то, что в битве за Крит решается вопрос о жизни и смерти семи тысяч подчиненных ему людей, которые в эти часы ожесточенно сражаются с превосходящими их в шесть раз силами противника.

Что предпримет противник? Не воспользуется ли он наступившей ночью, чтобы уничтожить его людей? Не объявит ли завтра лондонское радио, что немецкие парашютисты уничтожены и Крит очищен от противника?

А он, генерал Штудент, создатель парашютно-десантных войск, сидит здесь, далеко от своих солдат, сидит без действия и ничем не может им помочь.

Авиация доставит на Крит подкрепления и боеприпасы только завтра утром. Только завтра окажет она поддержку парашютистам своими бомбами и огнем бортовых пушек. Пока же остается только ждать, ждать и ждать. Нервы Штудента напряжены до предела, в эту ночь он не может найти себе покоя. Если бы он был вместе со своими солдатами, если бы он мог помочь им, сражаясь с ними бок о бок, ему было бы легче, чем сидеть здесь и предаваться сомнениям.

Генерал снова и снова обдумывает создавшуюся обстановку, взвешивает свои решения, надеется, верит в своих парашютистов. Он чувствует все их нужды, знает, что на Крите не хватает боеприпасов, нет тяжелого оружия, и, несмотря на это, он вынужден оставаться здесь.

Впоследствии, вспоминая об этой ночи, Штудент писал:

Обстановка, которая сложилась на Крите в первую ночь после начала операции, была малоутешительной. Ни одна из поставленных целей достигнута не была. В Малеме дела обстояли несколько лучше, чем на других участках. Там парашютистам удалось создать небольшой плацдарм и захватить часть аэродрома.

В районе Кании идут упорные бои, однако цели, поставленные перед десантниками, не достигнуты. Из Ретимнона не поступает никаких сведений; радисты беспрерывно посылают в эфир позывные, по ответа нет. Не захвачен и аэродром в Гераклионе. Парашютисты несут здесь большие потери, ведя бои с превосходящими силами противника.

Обстановка более чем критическая!

Если генерал Фрейберг поставит на карту все и начнет решительное наступление против парашютистов, если он введет в бой свои последние резервы, тогда битва за Крит может решиться еще этой ночью. Тогда немецкие парашютно-десантные войска как таковые перестанут существовать! Но Фрейберг как зачарованный смотрит в сторону побережья на участок между Малеме и Канией, ожидая, что здесь будут высажены с моря основные силы немцев. Он не может и не хочет поверить, что немцы намереваются выиграть битву одним воздушным десантом. Фрейберг не трогает свою резервную бригаду; он ждет, что немецкий десант высадится ночью, ждет на рассвете, ждет утром и… упускает победу.

Хотя ночь на Крите проходит не совсем спокойно, но после горячего дня и жестоких боев она приносит облегчение. Как два приготовившихся к прыжку зверя, лежат противники друг перед другом. Несмотря на изнеможение, тысячи глаз всматриваются в темноту.

На рассвете в районе Малеме противник переходит в атаку, но парашютисты отбивают ее. Под Канией с наступлением ночи командир полка дает приказ отвести часть сил с высот, захваченных ценой больших потерь. Полк сосредоточивается в одном месте. Впереди остаются лишь несколько подразделений, которые отбивают атаки противника. 1-й роте штурмового парашютно-десантного полка после упорных боев удается пробиться к 1-му батальону 3-го парашютно-десантного полка. Остатки ее присоединяются к 1-му батальону.

В районе Ретимнона парашютисты окопались и отбивают атаки разведывательных групп противника. В остальном все остается без изменений.

В Гераклионе парашютисты маскируют часть контейнеров и занимают более выгодные позиции. На этом участке идет лишь небольшая перестрелка, крупных атак противник не предпринимает. К счастью для парашютистов, ни один из вражеских командиров не делает серьезной попытки отбросить их решительной атакой. Как парашютисты, так и англичане истощены: и те и другие столкнулись с большими неожиданностями.

В эту ночь командиры батальонов и полков подводят первые итоги. В некоторых батальонах потери достигают 60 %.

Британское радио сообщает о высадке немецкого воздушного десанта на острове Крит. Главный штаб верховного командования и немецкое центральное радиовещание молчат.

Что принесет следующий день? Как решится битва на Крите? Не только Штудент, но и Фрейберг снова и снова задают себе этот вопрос.

Судьба Крита повисла на волоске.

Вечером 20 мая, выступая в палате общин, Черчилль заявил:

Заявление Черчилля о том, что немецкие парашютисты высадились в новозеландской форме, вызвало в английском парламенте общее возмущение. Это было, разумеется, ложным сообщением, которое ничем не было подтверждено. Само собой понятно, что ни один немецкий солдат на Крите никогда не носил никакой другой формы, кроме немецкой. Когда через несколько дней во время заседания палаты общин депутат-консерватор Хью Молсон обратился к премьер-министру с вопросом, подтвердилось ли сообщение о том, что немецкие парашютисты высадились на Крите в форме новозеландских войск, Черчилль довольно уклончиво ответил:

В ходе боев за Крит выяснилось как раз обратное: противник, пытаясь ввести в заблуждение немецких парашютистов, надевал на себя отдельные предметы немецкой формы и выкладывал немецкие сигнальные полотнища со свастикой, чтобы дезориентировать немецких летчиков, сбрасывавших парашютистам продовольствие и боеприпасы.

21 мая 1941 года. Наступает утро второго дня сражения. В Греции горно-егерские части в полном вооружении и снаряжении направляются к аэродромам, откуда они должны вылететь на Крит.

Но их время еще не настало. В результате первого дня боев парашютистам не удалось захватить на острове ни одного аэродрома, который позволил бы принять транспортные самолеты. Таков горький итог первого дня.

Ночь была на руку как немцам, так и англичанам. Парашютистам она помогла собрать свои подразделения, замаскировать контейнеры и укрепить свои позиции, а противнику дала возможность, не опасаясь воздушных налетов, подтянуть резервы и принять ряд других мер. Теперь у английского командования не оставалось никаких загадок в отношении намерений немцев.

Генерал Фрейберг понял, что при сложившейся обстановке успех операции будет решаться в районе Малеме, так как только там немцам удалось создать плацдарм, который, будучи несколько расширен, позволит им произвести высадку посадочно-десантных войск.

Примерно в 3 часа 30 минут Фрейберг отдает приказ начать атаку в районе Мальме. Но эта атака, проведенная незначительными силами, производит впечатление, что англичанам не удалось подтянуть сюда сильных резервов. Отбив атаку, парашютисты развивают успех и стремительно врываются на позиции противника. Атака парашютистов оказалась более успешной — 2-й батальон штурмового парашютно-десантного полка наконец-то захватывает высоту 107, за которую до сих пор было пролито немало крови. 4-й батальон и остатки 3-го батальона выходят на восточную окраину аэродрома, но продвинуться дальше десантники не могут, для этого им не хватает сил. Артиллерия противника ведет ураганный огонь по аэродрому. Кажется, англичане решили перепахать его своими снарядами, чтобы воспрепятствовать посадке транспортных самолетов. От разрывов снарядов вверх непрерывно взлетают столбы дыма и пыли.

В Афинах генерал Штудент принимает решение направить в Малеме всех оставшихся в его распоряжении парашютистов. На смену тяжело раненному генералу Мейндлю в Малеме направляется полковник Рамке, который должен принять командование на этом участке.

Теперь исход битвы за Крит будет целиком зависеть от этого человека.

Штудент знает своих людей, он понимает, что никто лучше Рамке не справится с его поручением, и, если вообще кто-либо еще способен изменить обстановку на Крите, то это только полковник Рамке — человек, прошедший путь от юнги в кайзеровском флоте до офицера германской армии. Еще в Первую мировую войну, будучи командиром ударного отряда морской пехоты во Фландрии, Рамке зарекомендовал себя отчаянным рубакой и был награжден высоким прусским унтер-офицерским орденом — крестом «За военные заслуги».

Характерными чертами Рамке были смелость в сочетании с умом и осторожностью, быстрота и умение спокойно взвесить свои решения. Он был как раз тем офицером, которого недоставало парашютистам для выполнения поставленных перед ними задач.

Мало сил осталось у Штудента. В данный момент он располагает только истребительно-противотанковым дивизионом и одним усиленным парашютно-десантным батальоном. Этими силами нелегко добиться решающего успеха. Из Афин в Малеме посылаются радиограммы. Оттуда отвечают, что необходимы боеприпасы, особенно для тяжелого оружия, так как в последних боях истрачено много боеприпасов и остатки их должны быть израсходованы в самое ближайшее время. Один «Юнкере», нагруженный боеприпасами, вылетает в Малеме. Он достигает аэродрома, но последний находится под бешеным артиллерийским обстрелом. Тогда самолет разворачивается и совершает посадку рядом с аэродромом, прямо на побережье! Боеприпасы, ожидаемые с таким нетерпением, наконец доставлены. Парашютисты быстро разгружают машину Неизвестно, удастся ли самолету вновь подняться в воздух, но летчик уверен в себе и хочет попытаться. В самолет вносят генерала Мейндля и других раненых. Подходят несколько парашютистов, чтобы помочь при старте. Пилот включает газ, взвывают моторы, пыль и песок летят вдоль берега. Попытка удается. Машина благополучно набирает высоту и ложится на обратный курс.

Несколько других самолетов с горными егерями тоже делают подобные попытки, но они обходятся очень дорого. Некоторые самолеты при посадке капотируют или садятся на брюхо. Ясно, что в таких условиях высаживать горных егерей будет невозможно. Необходимо ждать, пока парашютисты окончательно не захватят аэродром.

Немецкое командование озабочено не только обстановкой, сложившейся на острове, положение на море также внушает серьезные опасения. 20 мая авиация не имела успеха в бою против крупных соединений английского флота. Не исключена возможность, что противник попытается доставить подкрепления на Крит морем. 21 мая воздушная разведка донесла, что западнее и восточнее острова замечены соединения кораблей противника. Несмотря на то что данные разведки относительно типов замеченных кораблей были самыми противоречивыми, командование пришло к выводу, что в водах у острова появились три группы кораблей, которые, по всей вероятности, прошли под покровом ночи в район севернее острова, чтобы перехватить ожидаемый англичанами морской десант немцев, а теперь возвращались назад. Против английских кораблей была снова выслана авиация.

В 9 часов 35 минут немецкие самолеты атаковали в 40 милях юго-западнее мыса Матапан соединение вражеских кораблей в составе двух линкоров, двух крейсеров и восьми эсминцев. На сей раз участие в борьбе с английскими кораблями приняли и итальянские самолеты-торпедоносцы. Во второй половине дня авиация совершила налет на эту же группу кораблей западнее острова, а также на отряд легких английских кораблей восточнее Крита. Налеты немецкой авиации не прошли безрезультатно. Английский крейсер «Аякс» в результате прямого попадания бомбы потерял скорость, крейсер «Орион» получил повреждения, а южнее острова затонул эскадренный миноносец «Джуно». Но противник не сдавался. Он стремился во что бы то ни стало сохранить в районе Крита хотя бы господство на море.

Первый отряд немецких транспортных судов, который должен был доставить на Крит тяжелое вооружение, к утру 21 мая находился уже южнее острова Милос и шел курсом на Малеме, когда донесения разведки побудили командира отряда задержать движение более чем на полтора часа. После того как был подан сигнал продолжать движение, достигнуть Малеме до наступления темноты стало уже невозможно.

Принимая во внимание обстановку на Крите, немецкое командование сочло невозможным отозвать суда назад, отложив доставку оружия до следующего дня. Поэтому итальянскому миноносцу «Лупо» было поручено возглавить группу из самых быстроходных транспортных судов и идти с ней вперед, чтобы как можно быстрее доставить оружие в Малеме. Отряд разделился на две группы.

21 мая авиация с самого утра предпринимает попытки помочь ведущим тяжелые бои парашютистам, нанося удары по огневым точкам противника. «Мессершмитты» непрерывно атакуют вражеские позиции, обстреливая их из пушек, пикирующие бомбардировщики сбрасывают бомбы, а истребители обеспечивают им прикрытие.

В районе Кании ожидаемая атака противника задерживается. Это ободряет парашютистов. Им удается установить связь с высадившимися в районе Аликиану саперами. Когда в 10 часов утра штурмовая авиация бомбит Галатасские холмы и вслед за этим десантникам на парашютах сбрасываются боеприпасы, настроение парашютистов улучшается. Они разворачивают захваченное у противника полевое орудие и открывают из него огонь прямой наводкой по холмам, за которые они пролили уже так много крови. Укрепившись на своих позициях, они начинают беспокоить противника частыми разведывательным поисками. Ночью к ним присоединяются парашютисты, отставшие от своих подразделений во время прыжка. Силы парашютистов пополняются.

В Ретимноне после беспокойной ночи бои возобновляются с новой силой. Противник превосходящими силам неоднократно пытается перейти в атаку. Но он не может пробиться сквозь неприступную огневую завесу немецких парашютистов. В бой вступает артиллерии, однако многие снаряды не разрываются и не причиняют большого ущерба. Здесь, под Ретимноном, так же как и в районе Кании, у парашютистов одна задача — держаться и выжидать. Атака, предпринятая противником ночью при поддержке танков, отбита. Залегшие в расчлененных боевых порядках парашютисты сосредоточиваются. На рассвете они снова бросаются в атаку. На этот раз, используя внезапность, парашютистам удается продвинуться до городской стены высотой около 12 м. Хотя противник ожесточенно сопротивляется, парашютисты снова врываются в город. Но и на этот раз их усилия напрасны. Они вновь вынуждены отступить, так как враг здесь слишком силен.

1-й парашютно-десантный полк залегает полукругом на подступах к аэродрому Гераклиона и мешает противнику использовать его. Так же как в Кании и под Ретимноном, на этом участке парашютистам приказано «отбивать атаки противника и держаться».

К полудню 21 мая обстановка в районе Малеме обостряется до предела. Нервы парашютистов, готовящихся к новой атаке, напряжены. Врага нужно отбросить во что бы то ни стало!

Расчеты зенитных пулеметом, минометов, станковых пулеметов и противотанковых орудий закончили последние приготовления боеприпасы лежат наготове. Парашютисты выжидающе смотрят на север, ищут глазами линию горизонта. Там появляются первые, совсем крохотные точки. Подобно рою диких шмелей, они приближаются все ближе и ближе. Это пикирующие бомбардировщики!

За ними медленно и спокойно выплывают «Юнкерсы». Вот пикирующие бомбардировщики уже над расположением противника. Они делают разворот и с воем устремляются вниз. Падают бомбы. В небо поднимается столб дыма. Взлетают целые горы пыли и грязи, и эхо разрывов несется далеко в море. В небе вновь висят сотни парашютов. Они видны повсюду: в тылу у противника, над его боевыми порядками, справа и слева от прибрежной дороги. Это подкрепление, которое сразу же включается в бой и атакует.

Ожесточенно лают английские пулеметы. Теперь парашютистов не может удержать никакая сила. Они вскакивают, устремляются в атаку, стреляют, колют, рубят, бросают ручные гранаты, кричат и наконец оттесняют противника. Англичане отступают неохотно, делают все новые и новые попытки закрепиться, но не могут устоять против бешеного натиска немецких парашютистов.

Приближаются новые «Юнкерсы». Они совершают посадку на аэродроме. С востока с воем летят снаряды английской артиллерии и падают рядом с машинами, поднимая фонтаны дыма и пыли. Горные егеря быстро выгружают из самолетов оружие и снаряжение и бегут через аэродром. Крит встречает их недружелюбно.

Исковерканные и горящие машины, поднимающиеся в воздух «Юнкерсы», рвущиеся снаряды, бегущие парашютисты, горные егеря, летчики… Грязь, пыль и дым — так выглядит аэродром Малеме 21 мая в 16 часов.

Восточнее аэродрома бой продолжается. Прыгают новые отряды парашютистов и среди них полковник Рамке. Вот что рассказывает Рамке об этом дне:

Однако аэродром Малеме все-таки взят. Капитан Герике с группой людей, собранных из всех батальонов, ведет упорный оборонительный бой восточное аэродрома, окопавшись по обе стороны от прибрежной дороги. Майор Штенцлер, который принял на себя командование полком, залег со своим батальоном на юго-восточном склоне высоты 107. Хотя аэродром все еще находится под обстрелом вражеской артиллерии и тяжелого пехотного оружия, там уже началась высадка первых подразделений горных егерей.

Бой продолжается. Идет упорная борьба за кладбище и населенный пункт Маламе. Парашютисты медленно продвигаются от дома к дому. Бой идет за каждый метр земли. Наконец противник не выдерживает и уходит из населенного пункта Вражеская артиллерия продолжает обстреливать аэродром, но он уже недосягаем для огня пехотного оружия. Теперь на аэродроме беспрерывно рвутся английские снаряды. Но, несмотря на это транспортные самолеты один за другим совершают посадку. Это похоже на какую-то азартную игру, в которой на карту поставлены ценные машины и жизнь людей. Некоторые самолеты при посадке врезаются носом в землю, ломая шасси, несущие плоскости, лопасти пропеллеров и поднимая страшную пыль. Другие садятся гладко, без аварий, быстро разгружаются и снова улетают. С каждым самолетом на остров прибывают новые солдаты, новое оружие. Однако с каждой машиной, которая выходит здесь из строя, уменьшается количество транспортных самолетов, курсирующих между Грецией и Критом, а это означает задержку в доставке подкреплений. Цена, которой немецкое командование вынуждено расплачиваться за промедление, очень высока, но теперь, когда бои за Крит вступили в свою решающую фазу, нужно поставить на карту все, чтобы к уже понесенным потерям не прибавлялись новые.

К боевой группе Герике присоединяется рота горных егерей. В это самое время полковник Рамке решительно берет руководство боем в свои руки. Он немедленно вводит в бой 7-й парашютно-десантный зенитный дивизион, затем направляет роты Кибитца и Клейна для поддержки боевых групп Герике и Штенцлера. Основную тяжесть боя по-прежнему выносят парашютисты. Все действия полковника Рамке свидетельствуют о его великолепной военной подготовке, большом опыте, хладнокровии и умении руководить боем.

Рамке не поддается влиянию момента, а смотрит вперед и тщательно обдумывает свои будущие решения. Он не вводит в бой ни одного человека сверх того, что необходимо. Зная своих парашютистов, он верит, что они способны сделать даже то, что выше человеческих сил. Рамке пока еще не может дать им отдыха, а, наоборот, вынужден требовать от них напряжения всех сил, чтобы оттеснить врага как можно дальше от аэродрома и прочно укрепиться на нем. Он дает указание командиру горно-егерского полка полковнику Утцу сосредоточить свой полк в русле реки Тавронитис под прикрытием высоты 107. Он превращает этот полк в свой тактический резерв и бережет его для выполнения новых задач.

Английская артиллерия продолжает обстреливать аэродром, на котором, подобно гигантским факелам, горят несколько самолетов. Повсюду валяются трупы солдат, застывших в той позе, в какой их застала смерть. Ни у кого нет времени заняться ими. Сейчас гораздо более важно переправить в безопасное место многочисленных раненых.

Западнее аэродрома в небольшой группе домов врачи и санитары оказывают им первую медицинскую помощь. Немецкие и английские раненые лежат здесь рядом и обслуживаются врачами с одинаковой заботой и вниманием. Врачи не разделяют раненых на немцев, англичан, новозеландцев — они видят перед собой лишь искалеченные тела, видят людей, жизнь которых находится в опасности. Ловко орудуя шприцами и скальпелями, они у одних останавливают кровь, другим накладывают шины на сломанные конечности, у третьих удаляют омертвевшие ткани. Они выполняют свой долг, спасая человеческие жизни. Врачам на Крите приходится нелегко. У них нет ни минуты отдыха, так как санитары непрерывно приносят новых раненых, а те, которые еще могут двигаться, приходят сами. Легко раненным медицинская помощь оказывается быстро, и они тайком возвращаются в строй к своим товарищам, которые ведут нелегкий бой к западу от аэродрома. Даже те, которые не могут принять участие в бою, помогают подносить боеприпасы, опоражнивают сброшенные контейнеры, выполняют другие вспомогательные работы. В тот день на Крите совершается много подвигов; о них никто не говорит и ими никто не хвастается, но разве можно их забыть!

Темнеет. Наступает вторая ночь сражения на Крите. Медленно затихает шум боя — кажется, будто все кругом засыпает. Командиры подразделений собираются на командном пункте. Полковник Рамке совсем не похож на парашютиста. Он в сапогах и бриджах. Во всем его виде есть что-то такое, что на солдатском языке называется «толстым псом». Приказ принять на себя командование войсками в районе Малеме застал Рамке в тот самый момент когда он готовился отправиться вместе с горными егерями в Гераклион. У него даже не было времени, чтобы переодеться. Рамке прыгнул с чужим парашютом и вопреки наставлению без бандажей, наколенником и шлема. Это лишний раз доказывает, что одной формы еще недостаточно, чтобы стать парашютистом.

Весь дальнейший ход операции теперь в значительной мере зависит от полковника Рамке и от тех решений, которые он примет. Остановка на острове не из блестящих, однако угрожающее положение, создавшееся перед его прибытием, уже ликвидировано. Парашютисты твердо верят в то, что тяжелое вооружение будет доставлено им не позже чем сегодня вечером, а это значительно облегчит борьбу.

Что предпримет противник в ближайшие часы? Не попытается ли он еще раз нанести решающий удар сосредоточенными силами под покровом ночи или на рассвете?

Может быть, более разумно включить в оборону горных егерей, дождаться прибытия новых подкреплений и только после этого продолжать наступление?

По Рамке уже давно знает, что делать. Не дожидаясь подкреплений, он приказывает парашютистам продолжать обороняться своими силами, а горных егерей посылает в обход противника по горам с задачей выйти во фланг и в тыл вражеских позиций.

Горные егеря должны уничтожить артиллерию противника, которая обстреливает аэродром, и установить связь с ударной группой «Кания».

Этот приказ кладется в основу плана дальнейших боевых действий. Немецкие войска начинают осуществлять первые тактические маневры, и прибывающим в ходе боя свежим подразделениям остается только быстро включаться в выполнение этого плана. Невольно вспоминается битва при Лейтене^{39} — блестящий пример военного мастерства Фридриха Великого. На Крите, так же как и в сражении при Лейтене, есть слабое крыло, которое составляют горные егеря. Оно должно будет отвлечь на себя внимание противника, в то время как парашютисты, составляющие другое крыло, нанесут решающий удар и решат исход боя в свою пользу.

Для прикрытия западных и южных подступов к плацдарму можно оставить лишь незначительные силы. Основное внимание будет и впредь сосредоточено на районе прибрежной дороги, ведущей в Канию, где парашютисты должны сломить упорное сопротивление противника. Этой цели подчинено все.

Итак, жребий брошен. Теперь лозунг «Держаться и ждать!» сменяется лозунгом «Наступать!».

Все с нетерпением ждут появление конвоя с тяжелым оружием. Прибывший на «Юнкерсе» капитан-лейтенант Бартель беспокойно всматривается в темную даль моря. По всем подсчетам, суда давно уже должны подойти к острову. Но становится совсем темно, а огней на море все нет. Корабли где-то задерживаются.

Вдруг около 22 часов 30 минут парашютисты замечают далеко на горизонте вспышки орудий, и через несколько секунд до них долетает раскатистый гул выстрелов.

Морской бой? В течение некоторого времени слышны частые выстрелы, грохот взрывов. Потом все смолкает.

Парашютисты молча опускают головы, выражение их лиц становится серьезным. Им ясно, что произошло на море.

А произошло вот что. Примерно в 17 часов английская воздушная разведка обнаружила группу моторных баркасов, которые направлялись в Малеме. Бортрадисты немедленно протелеграфировали об этом соединениям английского военно-морского флота.

Вот он, так долго ожидаемый немецкий конвой! Теперь в обстановку вносится ясность и можно действовать. Английские крейсера «Аякс», «Орион» и «Дидо» с четырьмя эскадренными миноносцами получают задание выйти ночью в район между Малеме, Канией, Гераклионом, чтобы перехватить там немецкие суда и уничтожить их. В 22 часа 30 минут британские военные корабли обнаруживают группу немецких моторных баркасов, возглавляемую миноносцем «Лупо». Исход этого неравного боя, в котором «Лупо» все-таки успевает выпустить по вражеским кораблям несколько торпед, заранее предрешен. Ведя огонь из всех орудий, англичане сближаются с немецкими судами. Легкие баркасы тонут в водах Средиземного моря.

Барахтающиеся в воде люди становятся жертвами английской артиллерии. Многие гибнут. Получившему 18 прямых попаданий миноносцу «Лупо» после полуторачасового преследования удается уйти от погони. Получив переданное с миноносца донесение о бое, немецкое командование тщетно пытается вернуть оставшуюся часть первого конвоя, шедшего в Малеме, и второй конвой, который держит курс на Гераклион. Лишь на следующий день в 8 часов утра миноносец «Саджиттарио», сопровождавший второй конвой, получает радиограмму о грозящей конвою опасности, и корабли ложатся на обратный курс. Их почти тут же настигают английские военные корабли, но, воспользовавшись туманом, немецкие суда уходят от противника. Налеты немецкой авиации мешают противнику организовать преследование. Большей части судов удается вернуться на остров Милос, но все же потери этой ночи весьма значительны. А из 24 моторных баркасов, входивших в состав конвоя, направлявшегося в Малеме, вернулось только 10, из 2300 находившихся на них солдат спаслось лишь полторы тысячи^{40}.

Сняв все боевые самолеты с выполнения других задач, немецкое командование приняло решение бросить их на борьбу с английскими кораблями, чтобы заставить англичан покинуть воды Крита и отомстить им за гибель своих товарищей.

Несмотря на горькое разочарование, которое вызвала весть о гибели первого немецкого конвоя, к утру 22 мая, то есть на третий день после высадки десанта, Штудент и его штаб могли быть довольны общей обстановкой, сложившейся на Крите.

В районе Малеме после прибытия туда свежих сил парашютистам удалось настолько расширить находившуюся в их руках часть аэродрома, что горные егеря могли теперь высаживаться бесперебойно. Итак, плацдарм в этом районе был создан. 3-й парашютно-десантный полк укрепился в районе Кании, а что касается Ретимнона, то, хотя донесений оттуда не поступало, разведчики сообщали, что там шли непрекращающиеся бои. В Гераклионе немцы не сумели добиться значительного успеха, но 1-му парашютно-десантному полку все же удалось улучшить свои позиции и прочно закрепиться на них.

Поскольку препятствий для высадки горных егерей больше не оставалось, можно было ожидать, что чаша весов победы теперь все больше и больше будет склоняться на сторону немцев.

В одном небезынтересном комментарии о высадке немецкого десанта на Крите, опубликованном в английской прессе 21 мая, говорилось:

В тот же день каирское радио сообщило:

Падение Малеме не на шутку встревожило генерала Фрейберга. Английский генерал понимал, что создавшаяся обстановка является более чем серьезной и что в его распоряжении остались лишь считанные часы, в течение которых он еще может в последний рал попытаться вырвать инициативу из рук немцев. Силы англичан были скованы парашютистами на всех участках: и в районе Кании, и у Ретимнона, и у Гераклиона. Даже незначительная немецкая группировка, действовавшая под Ретимноном, успешно выполняла возложенную на нее задачу, расстраивая все планы Фрейберга. Она перерезала дорогу Ретимнон — Гераклион и не допускала подтягивания к Кании свежих английских сил. Против группы, высадившейся у канийской тюрьмы, Фрейберг также вынужден был держать значительные силы, так как, если бы парашютистам удалось захватить галатасский опорный пункт, то весь фронт в районе Малеме был бы ликвидирован. Опасность высадки немецкого морского десанта еще не была устранена, а резервы для более или менее значительного контрудара были недостаточны. Английский генерал, как загипнотизированный, продолжал смотреть в сторону моря.

Выдвинув вперед танки, Фрейберг начал готовить контратаку под Малеме. Пехота, посаженная на грузовики и бронетранспортеры «Карден-Ллойд», имела задачу прорвать слабый фронт парашютистов, попытаться развить успех выходом в тыл немецким горным егерям и, внося замешательство в их ряды, пробиться к аэродрому Малеме. Но Фрейберг не мог решиться поставить на карту все и, сняв значительные силы с других участков фронта, сосредоточить их под Малеме. Он все еще надеялся на прибытие подкреплений, которыми он думал нанести контрудар, и потому придерживал резервы, опасаясь в то же время высадки немецкого морского десанта.

Используя ночную темноту, английские и новозеландские войска, которым предстоит участвовать в атаке на Малеме, накапливаются в исходном районе для наступления. Солдаты понимают трудность своей задачи. Командиры уже разъяснили им, что эта атака является последней попыткой сбросить немцев в море до того, как они окончательно укрепятся и будут иметь на этом участке полное превосходство в силах. Лишь изредка раздается выстрел или доносится пулеметная очередь, пущенная над нейтральной полосой. Танки, бронетранспортеры и грузовики, хорошо замаскированные, стоят в полной боевой готовности по обеим сторонам дороги.

На немецкой стороне солдаты, свалившись от усталости, спят в мелких, выкопанных на скорую руку ячейках или в отбитых у противника траншеях. Винтовки и пулеметы на брустверах готовы к бою, рядом лежат ручные гранаты и ящики с пулеметными лентами.

Ночь тиха и спокойна. В темном южном небе блестят крупные звезды. И вдруг у противника начинается внезапное оживление, шепотом отдаются команды, докуриваются последние сигареты. Пора!

Взвывают моторы танков, и стальные коробки с грохотом устремляются в темноту ночи. Справа и слева от танков бегут пехотинцы с винтовками наперевес. К винтовкам примкнуты штыки. Первые выстрелы разрывают ночную тишину. Раздаются крики.

Тревога! Быстро вскакивают разбуженные выстрелами парашютисты. Где-то, захлебываясь, строчит станковый пулемет. К нему присоединяются другие. Рвутся ручные гранаты, бьют противотанковые пушки и зенитные орудия, посылая свои огненные стрелы в ночную темноту. Гулко ухают орудия танков, скрипят гусеницы, воют и гудят моторы. «Томми» врываются в боевые порядки парашютистов. Завязывается отчаянный рукопашный бой. Все смешалось: выстрелы, крики, стоны…

Сначала противнику удастся потеснить парашютистов. Удастся ли ему прорвать их фронт? От этого будет зависеть не только судьба Малеле, но и участь всего Крита, так как у немецкого командования в резерве нет больше парашютистов.

Вдруг откуда-то из темноты появляются люди. Начинается контратака. Подоспевшие парашютисты во главе с полковником Рамке отбрасывают противника назад. Теперь исход боя не вызывает больше никаких сомнений. Прыгая через убитых и раненых, парашютисты устремляются вперед, преследуют противника, который не может устоять против этого натиска. Рота Кибитца, выбив противника со своих позиций, продвигается далеко вперед.

Для «Томми», наступающих на левом фланге на позиции Герике, этого вполне достаточно. Боясь окружения, они сначала уменьшают свой напор, а затем откатываются назад. Англичане исчезают также внезапно, как и появились. И только стоны раненых да горящие машины напоминают о недавней схватке.

Предпринятая Фрейбергом попытка нанести решающий удар провалилась. Что же теперь делать? Начать, пока не поздно, отступление или, может быть, еще раз попытаться изменить обстановку в свою пользу? Английский генерал колеблется. Он возлагает большие надежды на морской флот, которому уже удалось уничтожить немецкий конвой. Фрейберг рассчитывает, что, пока британские; корабли сохраняют господство в критских водах, ему удастся удержать остров в своих руках. А в это же самое время там, на захваченной немцами территории, прямо в канаве под оливами спит рядом со своими людьми полковник Рамке. За те несколько часов, в продолжение которых он командует этим участком, обстановка здесь значительно улучшилась, и часовые, оставленные для охраны спящих товарищей, зорко всматриваются вдаль, полные безграничного доверия к этому человеку.

Еще не наступило утро третьего дня боев, а на греческих аэродромах уже поднимаются в воздух первые немецкие разведывательные самолеты, бомбардировщики и транспортные машины. Они летят, чтобы отомстить англичанам за гибель немецкого конвоя, они несут помощь своим товарищам на Крите.

Вот над морем уже показались первые «Юнкерсы». Но не спят и «Томми». Высокие клубы пыли над аэродромом Малеме свидетельствуют о том, что они тоже начинают свое утреннее «благословение». Полковник Рамке уже на ногах. Совершив обход позиций, он направляется к аэродрому, от которого зависит теперь судьба всего Крита.

Впоследствии он рассказывал об этом эпизоде так:

В Малеме прибывают начальник штаба 11-го авиационного корпуса генерал майор Шлем и капитан фон Рихтгофен из штаба 8-го авиационного корпуса. Первый для того, чтобы лично знакомиться с обстановкой, второй — чтобы на месте принимать заявки сухопутных войск на подавление новых целей. Взаимодействие налажено и спустя несколько часов пикирующие бомбардировщики обрушиваются на огневые точки противника.

Продолжается высадка новых подкреплений. Один из горных егерей, участник боев на Крите, рассказывает следующее:

Артиллеристы майора Боде выгружают орудия, вслед за ними на землю прыгают пехотинцы.

На переднем крае у немцев идет подготовка к наступлению. Подтаскивают боеприпасы, основательно проверяют оружие и снаряжение. Огневой удар, который должен обрушиться на врага, подготавливается очень тщательно! С самого раннего утра горные егеря, выделенные в особую группу, начали обходный маневр. Десантная артиллерия следует за ними. Дорога очень трудная, а солнце печет нестерпимо. Все мулы оставлены в Греции, поэтому оружие, снаряжение и боеприпасы приходится тащить на своих плечах. Подносчики патронов несут на себе по 25 кг, минометчики — по 35 кг. В упряжки полевых орудий впрягаются солдаты. Там где нет дорог, орудия приходится нести на руках. Гусеничных мотоциклов[44] хватает ненадолго. Один за другим они выходят из строя, кроме одного, которому удается проделать весь переход. Хотя немецкие конструкторы, строившие их, и рассчитывали на труднопроходимую местность, однако в условиях критских гор они оказались совершенно непригодными.

Вечером 22 мая на Крит прибыл командир 5-й горнострелковой дивизии генерал-майор Юлиус Рингель со своим штабом. Он должен был принять на себя командование группировкой немецких войск, действующих в западной части острова. Генерал-майор Шлемм ввел его в обстановку, полковник Рамке познакомил с обстановкой на своем участке. Генерал Рингель, уроженец Каринтии^{41}, с 1909 года служил в «императорских и королевских горнострелковых войсках». Во время Первой мировой войны он был награжден высшими военными орденами за участие в боях на русском фронте и в сражении на реке Изонцо^{42}. После воины Рингель служил в генеральном штабе. В 1938 году он из австрийской армии перешел и германский вермахт и после Французской кампании, и которой он принял участие в качестве командира немецкого пехотного полка, был назначен командиром вновь созданной 5-й горно-стрелковой дивизии. По складу своего характера и военной подготовке Рингель предпочитал всякому авантюризму систематические действия. Об этом человеке говорили, что он привык действовать только после самой тщательной подготовки и только наверняка. Поэтому во многих отношениях генерал Рингель являлся полной противоположностью полковнику Рамке и его парашютистам.

В те распоряжения, которые были отданы до его прибытия, Рингель уже не мог внести никаких изменений и дополнений. Подразделения начали выполнять их, и остановить их было невозможно. Единственное, что он был в состоянии сделать, — так это направить часть сил на западный участок острова, чтобы ликвидировать создавшуюся там напряженную обстановку. Хорошо продуманный и организованный маневр Рамке сразу же определил весь дальнейший ход боевых действий на Крите. Значительное улучшение обстановки под Малеме дало основание надеяться, что в ближайшие дни на Крите будут достигнуты новые успехи. Теперь парашютисты боялись только одного: как бы противнику не удалось затормозить их наступление.

Вечером 21 мая в районе Кании полковник Гейдрих приказывает майору Гейльману взять усиленную разведгруппу и двигаться с ней через Сталос в направлении на Малеме, чтобы установить связь с горными егерями, которые совершают в этот момент обходный маневр через горы. Тем временем остатки 3-го батальона 3-го парашютно-десантного полка, усиленного 2-м батальоном, готовятся к наступлению на Галатасские холмы. Пикирующий бомбардировщик, совершивший вынужденную посадку в расположении полка, оказывает парашютистам неожиданную и весьма ценную услугу: его уцелевшая радиостанция позволяет парашютистам установить связь с самолетами, штурмующими Галатасские холмы, и таким образом наводить их на наиболее важные цели. Своими непрерывными налетами немецкие истребители и истребители-бомбардировщики доставляют англичанам немало хлопот. И все же того успеха, на который рассчитывали парашютисты, они не могут достичь, так как многие огневые точки противника остаются неуязвимыми.

Предпринятое ударной группой «Кания» наступление на Кастельскую гору не приводит к успеху, и парашютисты снова, как и 20 мая, вынуждены отступить на исходные позиции. Противник здесь слишком силен.

Взяв с собой несколько реквизированных у населения мулов, майор Гейльман со своими людьми отправляется в путь. Дорога идет через дикие горы, изрезанные глубокими ущельями, на каждом повороте солдат подстерегают опасности. Несколько мулов срываются в пропасть. Дорога, петляя, то поднимается вверх, то круто спускается вниз. К восходу солнца майор Гейльман со своими людьми подходит к Сталосу и без боя занимает его.

Вдруг раздаются выстрелы. Из виноградников, расположенных южнее населенного пункта, который только что был взят без боя, выскакивают партизаны. У прибрежной дороги парашютисты наталкиваются на регулярные войска. Разгорается бой. Обстановка для немцев складывается самая неблагоприятная. Гейльман со своими людьми отходит назад и, опережая противника, захватывает высоту, с которой видны и аэродром Малеме, и прибрежная дорога, и Галатас. В это время на дороге останавливается автоколонна, двигающаяся в направлении на Малеме. Командир колонны, сбитый с толку выстрелами, приказывает своим людям вступить в бой. Это высадившиеся прошлой ночью в Суде подразделения нескольких британских частей с танками. Они атакуют позиции парашютистов. В довершение всего генерал Инглис, который руководит обороной Галатасских холмов, в свою очередь направляет против Гейлмана один батальон. Бой длится до 5 часов вечера. Сопротивление парашютистов и труднодоступная местность мешают противнику добиться успеха. В это время подходят первые подразделения немецких горных егерей и оказывают помощь парашютистам Гейльмана. Взятые в плен английские солдаты из состава автоколонны на допросе заявляют, что их колонна направлялась в район Малеме. Так Гейльман, сам того не подозревая, помог своим товарищам.

Третий день боев на участке Кания — Малеме заканчивается встречей горных егерей с парашютистами под Сталосом. Таким образом, англичанам не удается ни ликвидировать немецкий плацдарм, ни уничтожить ударные группы парашютно-десантной дивизии.

Не затихают бои и под Ретимноном. Всю первую половину дня артиллерия обстреливает позиции парашютистов. Противник готовится к наступлению. Немецкая авиация оказывает парашютистам некоторую помощь. Как и накануне, ровно в 15 часов противник переходит в атаку. Отчаянно сопротивляясь, парашютисты отбивают натиск врага. Атака противника — уже в который раз! — захлебывается под огнем немецких пулеметов и винтовок, противотанковых пушек и единственного оставшегося у немцев легкого орудия. Сброшенные с «Юнкерсов» боеприпасы и продовольствие облегчают положение парашютистов. Внезапно у них в тылу появляются люди в немецкой форме. Это партизаны. Они размахивают руками и что-то кричат, пытаясь ввести в заблуждение парашютистов. Но это им не удается, и парашютисты их уничтожают. На западном участке в 21 час англичане предпринимают последнюю атаку, но и она отбита с большими потерями для противника. Наступает тишина. Утомленные боем, немцы и англичане отдыхают в своих траншеях.

Под Гераклионом весь день обе стороны ведут разведывательные поиски. Артиллерия англичан обстреливает позиции десантников, а немецкие самолеты сбрасывают парашютистам боеприпасы и продовольствие.

Между тем на море происходит долгожданная развязка. Ранним утром немецкие бомбардировщики спасают второй отряд немецких транспортных судов от той участи, которая постигла конвой, направлявшийся в Малеме. Эскадры 8-го авиационного корпуса, действуя несколькими волнами, наносят мощные удары по противнику.

В критских водах в это время находятся три группы британских кораблей в составе 4 линкоров, 11 крейсеров и 18 эсминцев. Здесь их и накрывают немецкие бомбардировщики.

В 13 часов 51 минуту идет ко дну эсминец «Грейхаунд», за ним ровно в 15 часов следует крейсер «Глочестер». Крейсер «Фиджи», подвергшийся нападению в 18 часов 45 минут, через час с четвертью также идет ко дну. Кроме того, тяжелые повреждения получает крейсер «Карлайл», незначительный ущерб наносится крейсерам «Кингстон», «Найяд» и «Перт». Линейный корабль «Уорспайт» получает несколько прямых попаданий, в то время как однотипный линкор «Вэлиент» отделывается лишь небольшими повреждениями. Потери немцев незначительны. На свои базы не возвращаются лишь восемь самолетов, три самолета получают повреждения. Несмотря на то что немецкая авиация одерживает серьезную победу, всем становится ясно, что имеющихся в распоряжении самолетов недостаточно, чтобы решить исход операции на суше и на море. Поэтому командование немецких воздушно-десантных войск запрашивает новые бомбардировочные соединения и вскоре получает их.

День 22 мая был для англичан, находившихся на Крите и в его районе, самым тяжелым днем: им были нанесены исключительно сильные удары, как на суше, так и на море. Отныне время стало работать на немцев.

Утром 23 мая горные егеря совместно с парашютистами начинают наступление с целью уничтожить противника, укрепившегося в западной части острова. Однако упорное сопротивление партизан сильно замедляет их продвижение. К вечеру наступление немцев окончательно выдыхается на подступах к Кастели, где противник обороняется с таким упорством и ожесточением, что каждая новая атака без поддержки тяжелого оружия и авиации становится бессмысленной и приводит лишь к ненужным потерям. Второй группе, имеющей задачу захватить населенный пункт Палеохора на южном побережье острова, после очень упорных боев удается продвинуться до Канданоса.

В то же утро западнее аэродрома Малеме после непродолжительной, но интенсивной артиллерийской подготовки группа Герике неожиданно обрушивается на противника. К ней присоединяются остальные штурмовые группы. В результате упорной борьбы парашютистам во главе с полковником Рамке удается отбросить англичан и уже к 10 часам захватить артиллерийские позиции. В руки парашютистов попадают три орудия, остальные англичанам удается спасти. Атака выдыхается перед позициями, прикрывающими деревню Платаниас, которые благодаря лежащему пород ними высохшему руслу реки и скалам на противоположном берегу представляют собой совершенно неприступную преграду. К тому же позиции оборудованы полевыми оборонительными сооружениями. Взять этот рубеж с ходу без подготовки невозможно.

Группа майора Гельмана, которая вместе с горными егерями должна продолжать наступление от Сталоса в направлении прибрежной дороги, вынуждена теперь наступать самостоятельно, так как горные егеря ночью отводятся на другой участок. Не встретив серьезного сопротивления со стороны противника, парашютисты выходят к дороге и блокируют ее. Англичане вынуждены отступить к виноградникам, и к полудню майор Гейльман соединяется со штурмовым полком.

Визуальная разведка, которой было поручено собрать сведения об оборонительном рубеже противника у деревни Платаниас, сообщила, что там начинается чрезвычайно мощный укрепленный район. Прибрежная дорога проходит здесь у самого моря, южнее дороги круто вздымаются скалистые горы хребта, идущего с севера на юг, на северных скатах которых гнездится деревня Платаниас. Противник засел на передних скатах хребта, укрепившись в террасообразных виноградниках, и контролирует своим огнем простирающуюся перед ним долину реки, в пересохшем русле которой установлены минные поля. На возвышающемся недалеко от берега островке Айос-Теодорос англичане оборудовали артиллерийский наблюдательный пункт. Мост через реку находится под артиллерийским обстрелом. Несмотря на полуденный зной, парашютисты подтягивают сюда свою артиллерию. Когда заходящее солнце бросает свои лучи на вражеские позиции так, что их очертания становятся ясно видными на фоне вечернего неба, парашютисты открывают по ним сосредоточенный огонь. Вражеская батарея, державшая под обстрелом мост через реку, уничтожена.

Тогда парашютисты снова бросаются в атаку и захватывают эти позиции. Артиллерийское воздействие противника на аэродром Малеме окончательно прекращается. Теперь можно освободить аэродром от обломков и создать условия для беспрепятственной посадки транспортных самолетов.

Между тем южнее парашютистов переходит в наступление 100-й горно-егерский полк, а один батальон 85-го горно-егерского Полка, зайдя с юга, вечером 23 мая появляется в районе севернее Аликиану. Этим обеспечивается прикрытие правого фланга немецкой группировки, наступающей из района Малеме на Канию, и одновременно создается угроза южному флангу противника.

В районе Кании после неудачной атаки 22 мая парашютисты довольствуются тем, что удерживают в своих руках захваченные ими позиции и ожидают, пока не подойдут части, наступающие из района Малеме. Лишь авиация продолжает оказывать парашютистам посильную помощь и беспокоит противника, который и без того не может еще опомниться от поражения под Малеме.

У Ретимнона противник теперь уже сам вынужден снабжать свои войска по воздуху. Но в результате плохой ориентировки авиация противника сбрасывает бомбы, предназначенные для немцев, на головы своих солдат, а немецких парашютистов щедро снабжает английскими боеприпасами. Парашютисты уже давно начали использовать трофейное оружие, так как было необходимо строго экономить собственные боеприпасы. Бои продолжаются, но серьезных атак противник не предпринимает. В полдень на него обрушиваются немецкие штурмовики, а около 17 часов 30 минут пикирующие бомбардировщики и Do 17 совместно с истребителями-бомбардировщиками обстреливают вражеские позиции из бортовых пушек. На стороне противника воцарилась необычная тишина. Только артиллерия продолжает кое-где обстреливать немецкие позиции. У немцев большая неприятность: англичане обнаружили расположение перевязочного пункта их западной группировки и накрыли его артиллерийским огнем.

Под Гераклионом активных боевых действий в этот день не было и существенных изменений в обстановке там не произошло. На аэродроме совершили посадку несколько британских самолетов, о чем немцы немедленно доложили по радио своему командованию. В связи с тем, что 23 мая аэродром Малеме подвергся налету пяти английских бомбардировщиков и, таким образом, создалась угроза, что авиация противника укрепится на Крите, одна немецкая истребительная эскадрилья в тот же вечер перебазировалась в Малеме.

На море немецкая авиация потопила британские эсминцы «Кашмир» и «Келли», а также повредила корабли «Хэвок» и «Айлекс». В бухте Суда был подожжен один танкер и потоплены четыре грузовых судна противника. Та же участь постигла и пять британских торпедных катеров, только что прибывших в бухту.

Наступил вечер четвертого дня боев. Ставка немецкого Верховного командования продолжала молчать, в то время как Черчилль выступая в палате общин, сказал:

24 мая 1941 года. Наступает пятый день боев на Крите. Позади четыре дня жарких схваток, четыре дня кровавой борьбы то в наступлении, то в обороне. В районе Малеме горные егеря уже целых два дня сражаются бок о бок с парашютистами, в то время как в Кании, Ретимноне и Гераклионе парашютисты продолжают оставаться предоставленными самим себе. Их снабжение осуществляется только по воздуху. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Враг хитер и коварен.

Методы, которые применяют банды вооруженного населения, участвующие в боях жестоки и бесчеловечны. Раненых и пленных, попавших в их руки, партизаны зверски увечат и убивают. На каждом шагу, в любом месте может раздаться выстрел. Вооруженные современными винтовками, охотничьими ружьями, пистолетами, ножами или просто топорами, они нападают из засады на отдельных парашютистов, связных и даже на раненых и убивают их. Горе тому, кто попадет им в руки! В лучшем случае он будет немедленно расстрелян, но чаще всего несчастного предадут медленной и мучительной смерти. Сплошь и рядом совершаются насилия. Жителям Крита незнакомы правила ведения войны, принятые на Западе, они воюют по своим собственным законам. Для того чтобы ввести противника в заблуждение, они, например, надевают немецкую форму и подкрадываются ночью к позициям парашютистов, выдавая себя за итальянцев, чтобы потом с короткой дистанции открыть по ним огонь^{43}.

Даже регулярные английские и греческие войска применяют иногда недопустимые никакими правилами приемы. Они, как и партизаны переодеваются в немецкую форму, выкладывают на аэродромах попавшие в их руки немецкие сигнальные полотнища со свастикой с целью ввести в заблуждение немецких летчиков. Они часто вывешивают белые флаги, чтобы потом внезапно открыть огонь по приближающимся парашютистам.

В этом отношении в лучшую сторону выделяются лишь английские солдаты из метрополии, которые сражаются мужественно и честно.

К утру 24 мая в районе Крита не остается ни одного вражеского корабля. Английский флот выходит из критских вод, оставив там лишь часть быстроходных эскадренных миноносцев, минных заградителей и судов особого назначения, которые под прикрытием ночи доставляют на остров подкрепления и осуществляют снабжение своих войск. Разделавшись с английским флотом, немецкая авиация вновь обрушивается на наземные цели.

Первыми нападают пикирующие бомбардировщики, которые наносят удар по Кастели. Их бомбы причиняют противнику большой ущерб. Парашютисты штурмом овладевают населенным пунктом Кастели, наносят противнику большие потери и продолжают наступать в направлении Палеохоры.

Перед оборонительным рубежом у Платаниаса бой разгорается с новой силой. В районе прибрежной дороги группа Герике внезапно переходит в атаку и с боем врывается на позиции противника, в то время как обер-лейтенант Требес со своими людьми развивает наступление в направлении Хаггия — Ай-Маринас. Южнее наступает 2-й батальон штурмового парашютно-десантного полка.

Укрепившись в складках сильно пересеченной местности, противник оказывает парашютистам упорное сопротивление. Расположившиеся на деревьях английские снайперы выводят из строя много парашютистов. Попав под минометный обстрел, на своем передовом наблюдательном пункте гибнет командир 7-го парашютно-десантного артиллерийского дивизиона майор Воде.

На аэродроме Малеме высаживается 3-й батальон 85-го горно-егерского полка вместе со штабом полка. Батальон быстро выдвигается вперед к Модиону, чтобы на следующий день вместе с другими подразделениями, расположенными на правом фланге, принять участие в охвате Кании. На участках ударных групп «Кания», «Ретимнон» и «Гераклион» день проходит сравнительно спокойно. За исключением действий дозоров, носящих случайный, местный характер, активный боевой деятельности не отмечается.

24 мая в 17 часов центральное немецкое радиовещание передает, наконец специальное сообщение:

Главный штаб вооруженных сил в этом сообщении впервые упоминает слово «Крит», что лишний раз доказывает, с каким недоверием верховное командование относится к возможности захвата острова с воздуха. Не исключено, что этим упорным молчанием Гитлер хочет оставить себе лазейку, чтобы в случае неудачи скрыть от мира истинные цели операции. Теперь после этого сообщения престиж не знавших до сих пор поражения немецких войск зависит от самих солдат, сражающихся на Крите. А последние знают, что им теперь уже ничто не может помешать выполнить свою задачу.

Высадившийся в Малеме генерал Штудент сразу же с аэродрома направляется к своим парашютистам и прямо на поле боя вручает полковнику Рамке колодку ордена Железного креста 1-й степени.

Прорвав оборонительный рубежу деревни Платаниас в районе прибрежной дороги, создан угрозу южному флангу противника и потеснив его центр, немцы вышли на подступы к последнему и самому мощному рубежу обороны англичан перед Канией — галатасскому опорному пункту.

В ночь с 24 на 25 мая они соединились с ударной группой «Кания» и создали сплошной фронт, простирающийся от Ай-Маринас через Эпископ до Аликиану.

Подразделения 85-го горно-егерского полка сосредоточились на правом фланге, чтобы нанести удар во фланг противника, проникнуть глубоко в его расположение и отрезать ему все пути отступления на восток. Начинаются непосредственные бои за Канию.

В среду 25 мая главный штаб вооруженных сил опубликовал первую подробную сводку о действиях немецких войск на Крите. В этой сводке говорилось следующее:

Эта сводка главного штаба немецких вооруженных сил в значительной мере ослабила действие сообщений английского радио о положении, создавшемся на Крите.

И все же немецкое сообщение было несколько преждевременным. В западной части острова бои еще не закончились, хотя с захватом Кастели противник лишился своего основного опорного пункта. 25 мая горные егеря, не встречая сильного сопротивления, продолжали теснить противника к Платеносу, в то время как другая группа после короткого боя сломила последнее сопротивление защитников Палеохоры и к вечеру заняла этот населенный пункт. Однако для того, чтобы окончательно очистить западную часть острова от противника, нужно было затратить еще несколько дней. Опасность того, что Малеме подвергнется нападению крупных сил англичан с запада или что, высадив морские десанты, противник укрепится в западной части острова, была ликвидирована. Теперь можно было бросить все силы на Канию.

Прорвав оборонительный рубеж у Платаниаса, парашютисты и горные егеря, преодолевая упорное сопротивление противника и труднодоступную местность, устремились на штурм сильно укрепленного галатасского опорного пункта. Этот оборонительный рубеж занимала 5-я новозеландская бригада генерала Инглиса, Которая была готова любой ценой удержать ключевые позиции последней линии обороны на подступах к Кании.

Боевые действия на Крите носят довольно своеобразный характер. Солдатам приходится вести бои в долинах, цветущих садах, оливковых рощах и виноградниках. Повсюду поднимаются высокие колючие шапки агав и кактусов. По мере продвижения немцев и глубь острова местность становится сильно пересеченной, появляются горы. Обороняющийся имеет на своей стороне все преимущества. Наступающему приходится ограничиваться стрелковым оружием, он плохо знает местность, а поддержка своей авиации, которая господствует над островом, сводится на нет из-за того, что летчики плохо ориентируются, а сильно укрепленные оборонительные сооружения противника трудноуязвимы с воздуха. О более благоприятной для обороны местности англичанам нечего и мечтать. Мастерски владея искусством «малой» и «лесной» войны, англичане и в особенности местные партизаны используют все те преимущества, которые дает им рельеф острова и своеобразное расположение местных предметов. Привыкшие к климату Крита солдаты противника, находясь в оборудованных полевых сооружениях, не испытывают такой физической нагрузки, какая приходится на долю немецких парашютистов, сильно страдающих от непереносимой жары.

Хотя противник лишен воздушной поддержки, у него сохраняется огромное преимущество в артиллерии и минометах. Противник располагает несколькими танками и бронемашинами, а также большим количеством боеприпасов. В то же время немецкие солдаты должны экономить свои боеприпасы, поскольку патроны гранаты и снаряды доставляются из Греции по воздуху, а транспортные возможности немецкой авиации весьма ограничены. Соотношение в живой силе остается по-прежнему в пользу обороняющихся — даже без учета тех добровольных помощников из гражданского населения, которые сражаются на стороне противника.

Установить точную цифру партизан, принимавших активное участие в боях на Крите, вероятно, никогда не удастся. Во всяком случае, их было не менее 10 тыс. человек. Тактика обороняющихся была совершенно не знакома немецким солдатам. К ней еще следовало приспособиться, поэтому на первых порах немецкие парашютисты и горные егеря несли большие потери от огня английских снайперов, скрывавшихся в ветвях деревьев и в густых зарослях кустарника. Войска противника были хорошо обучены и отличались большим упорством и выносливостью. Лучшим доказательством тому явилось большое число убитых, оставленных противником на позициях.

Бои за Канию явились последними серьезными боями на острове. Они обещали быть очень жестокими, потому что обе стороны тщательно готовились к ним. В ночь с 24 на 25 мая англичане высадили в бухте Суда свежие подразделения, которые были немедленно направлены на передний край. Не менее десяти артиллерийских батарей, не считая минометов и пулеметов, были готовы по первому сигналу создать перед галатасскими холмами сплошную огневую завесу. Парашютисты отлично сознавали трудность возложенной на них задачи. Они уже имели возможность испытать и по достоинству оценить прочность вражеской обороны, и они поняли, что только самая тщательная подготовка к штурму поможет избежать слишком больших жертв.

Исходя из этого, немцы производят у себя перегруппировку сил и выдвигаются на исходные позиции для атаки. Со стороны моря, оседлав прибрежную дорогу, должен наступать штурмовой парашютно-десантный полк под командованием полковника Рамке. Вдоль берега идет группа Герике, правее от нее — группа Шмидта, к которой с юга примыкает группа Штенцлера (2-й батальон). Южнее штурмового парашютно-десантного полка подготавливают исходные позиции 1-й и 2-й батальоны 100-го горно-егерского полка. На правом фланге сосредоточилась охватывающая группа (85-й горно-егерский полк), на которую возложена задача глубоким обходным маневром выйти к бухте Суда и перерезать дорогу, соединяющую Канию с центральной частью острова.

Этот переход через горы представлял собой маневр особого рода. В течение всего перехода горные егеря не сделали почти ни одного выстрела и не встретили ни одного вражеского солдата, зато им постоянно приходилось карабкаться по отвесным скалам и крутым горам, где каждую минуту можно было сорваться в глубокую пропасть. То, чего их собратья по оружию, оставшиеся внизу, достигали ценою крови, эти «верхолазы», как их в шутку называли товарищи, добывали ценой обильного пота. И те и другие выполняли две различные задачи единого, хорошо продуманного плана, осуществление которого в конечном счете привело к захвату сильнейшего на острове укрепленного района.

24 мая в Малеме высадились штаб и 3-й батальон 85-го горно-егерского полка. Весь полк сосредоточился теперь южнее Модиона. 2-й батальон совместно с 16-й ротой и шестью горными орудиями высадился 25 мая и немедленно занял исходный район для наступления в 4,5 км южнее Платаниаса.

К вечеру весь 85-й горно-егерский полк был приведен в боевую готовность. Противотанковые и полевые орудия, которые не могли сопровождать горных стрелков из-за гористой местности, должны были быть доставлены прямо в Стилос, как только освободится дорога. Против южного фланга галатасского опорного пункта готовилась к наступлению ударная группа «Кания» во главе с полковником Гейдрихом. Перед этой ударной группой была поставлена задача наступать в направлении участка побережья между Канией и бухтой Суда, чтобы отрезать противнику путь отступления на восток и закрыть выход с полуострова Акротири. Расположенные на ее правом фланге горные стрелки имели задачу наступать на северо-восток в направлении бухты Суда и замкнуть кольцо окружения вокруг Кании. Предполагалось, что, будучи окружена с трех сторон, Кания вскоре прекратит сопротивление.

Между тем греческий король покинул Крит, хотя в своем воззвании он призвал греков продолжать сопротивление противнику. Несмотря на то, что следующей ночью (с 25 на 26 мая) ожидалось прибытие новых подкреплений, в штабе генерала Фрейберга уже начали подумывать об эвакуации острова. Судьба Крита должна была окончательно решиться в течение ближайших суток. В то же время положение со снабжением обороняющихся на острове не вызывало никаких опасений, так как на складах на побережье бухты Суда имелся полный запас предметов снабжения. Но что произойдет, если придется начать отход? Создать новую базу снабжения в центральной части острова с помощью того транспорта, которым располагали англичане, было невозможно. В лучшем случае можно было переправить незначительную часть запасов в Неон-Хорион, который являлся лишь первым этапом предполагаемого пути отхода. Все остальное имущество, которое не было роздано войскам, следовало считать потерянным.

Англичане подготовили к разрушению все мосты на дороге, ведущей через горы к порту Хора-Сфакион на южном побережье Крита. Но Фрейберг все еще не мог решиться на официальный запрос об отступлении.

Бои за Канию начались с отхода английских войск в горы. В ночь с 24 на 25 мая они оставляют высоты юго-западнее Аликиану и южнее Эпископа и занимают новые позиции, расположенные к юго-востоку от прежних. Дозоры 85-го горно-егерского полка обнаруживают, что противника на высотах нет. Теперь нельзя терять ни минуты. Полк немедленно начинает преследование. Основное направление преследования: Аликиану — Малакса — Каливия.

Перед полком стоит задача выйти противнику в тыл, чтобы облегчить штурм галатасских холмов. Путь полка лежит через труднодоступную местность, сильно изрезанную ущельями. Дорог нет, поэтому, несмотря на большие трудности, приходится двигаться по горным тропинкам. В голове колонны идет 1-й батальон, за ним сомкнутым строем шагают солдаты 2-го батальона. Жара усиливается. Люди с трудом передвигаются по высушенным солнцем известняковым скалам. С соседних высот доносятся отдельные выстрелы, в одном месте боковое охранение завязывает бой с партизанами. Но колонна без остановки идет вперед. Особые условия местности заставляют командира полка то и дело высылать боковые дозоры на окружающие высоты, чтобы не попасть в засаду. К полудню жара доходит до 45 градусов в тени. Противник беспокоит колонну частыми налетами мелких разведывательных групп. Лишь во второй половине дня горные егеря выходят к новым вражеским позициям. К вечеру после утомительного подъема им удается наконец выбить противника с высот юго-западнее Пиргоса и, захватив высоту 542,12, создать предпосылки для дальнейшего преследования. Справа 3-й батальон обеспечивает полку прикрытие с юга.

Чтобы создать условия для охвата, наступление на галатасские холмы намечено провести в два эшелона. Его начинает утром 3-й парашютно-десантный полк, который наносит удар в направлении оливковая роща — радиостанция в Кании. При активной поддержке авиации парашютистам удается захватить радиостанцию и продвинуться дальше в направлении бухты Суда.

Штурм галатасских холмов назначен на 16 часов. Перед атакой на противника должны обрушиться пикирующие бомбардировщики. Уже с самого раннего утра авиация наносит беспрерывные удары по Кании, бухте Суда, опорным пунктам и артиллерийским позициям противника. В 15 часов 30 минут появляются пикирующие бомбардировщики. Они прекрасно справляются со своей задачей. Потом поднимаются в атаку парашютисты и устремляются вперед сквозь пыль и дым разрывов. Ураганный огонь тяжелого оружия не дает англичанам поднять головы. В мгновение ока парашютисты врываются на позиции противника. Сильным ударом 2-й батальон прорывает их и в неудержимом порыве уходит далеко вперед. Новозеландцы, австралийцы и мавританские стрелки целыми подразделениями сдаются в плен.

Атака горных егерей на населенный пункт Галатас и Кастельскую гору захлебывается. Начинается упорная борьба за огневое превосходство. В это время вперед устремляется обер-фельдфебель Буркхардсвизер, который увлекает за собой остальных солдат и вместе с ними врывается в Галатас. В населенном пункте завязывается жаркий бой. Противник силами до одной пехотной роты при поддержке двух танков переходит в контратаку. Горные егеря ручными гранатами отбивают атаку танков. Одна из машин остается на поле боя. Поздно вечером населенный пункт Галатас окончательно переходит в руки горных егерей. Противник отходит назад. Исход боя решает командир правофланговой роты 3-го батальона штурмового парашютно-десантного полка обер-лейтенант Барметлер. Узнав о трудном положении, в которое попали горные егеря, он по собственной инициативе наносит удар во фланг и тыл противника. Захвачена Кастельская гора. Противник уже не в состоянии удержать солдат Герике на прибрежной дороге. Они неудержимо рвутся к Кании. Генерал Рингель хочет замедлить темп наступления, опасаясь контрудара, однако остановить парашютистов невозможно. Они овладевают расположенным перед самой Канией летним лагерем противника, захватывают много пленных и освобождают из плена 80 своих товарищей. Наступление парашютистов происходит при активной поддержке артиллерии капитана Шрамма.

Этот успех был достигнут благодаря тщательной подготовке наступления, а также благодаря искусному руководству полковника Рамке и великолепному наступательному порыву солдат штурмового парашютно-десантного полка, которые вели неослабевающие бои с самого первого дня высадки.

Между тем 3-й парашютно-десантный полк уже вышел на дорогу Кания-Суда и теперь занимает высоты, господствующие над бухтой Суда.

В этот вечер генерал Фрейберг запрашивает у своего командования разрешение на эвакуацию острова. Он предусмотрительно отводит назад все силы, за исключением тех, которые сражаются на переднем крае. В последний раз Фрейберг получает новые подкрепления. Но и эти подкрепления (всего лишь 750 человек), доставленные на Крит на борту минного заградителя, не в состоянии спасти положение. Военное счастье отвернулось от англичан. Так же как в Дюнкерке и в Греции, у них остается один-единственный выход — эвакуация морем.

Кольцо вокруг Кании еще не сомкнулось окончательно, из него еще можно выйти, но времени для этого очень мало, так как с минуты на минуту немецкие горные егеря, наступающие через горы, могут подойти к Неон-Хориону и перерезать дорогу, соединяющую Канию с центральной частью острова, и тогда Фрейберг окажется в западне. Направить туда часть сил, чтобы остановить наступление горных егерей, для англичан не менее важно, чем задержать противника на подступах к Кании. Поэтому Фрейберг создает сильный арьергард во главе с генералом Уэстоном, которому ставится задача приостановить быстрое продвижение немцев со стороны Малеме, в то время как основные силы англичан начнут отход.

Разрешение на эвакуацию острова еще не получено, но Фрейберг знает, что оно будет дано, так как в противном случае Кания и находящиеся в ней английские войска будут обречены на гибель. Немецкой авиацией потоплены последние британские корабли, оставшиеся в порту и бухте Суда, разрушены военные склады и уничтожено несколько артиллерийских батарей. Завтра она продолжит свою работу. В этих условиях отход на Хора-Сфакион через горы потребует больших жертв, а беспрерывные налеты немцев с воздуха превратят его в сплошное страдание. Единственной защитой является ночь. Только она может позволить англичанам быстро уйти от преследования.

Фрейберг отдает приказ на отступление. Английские солдаты, обороняющиеся в Ретимноне, так же как и остатки гарнизона Кании, должны отступать через горы к южному побережью острова, где их ожидают английские корабли. Однако командованию группировкой в Ретимноне этот приказ передан не будет, а что до войск, обороняющих Гераклион, то они должны быть посажены на корабли прямо в порту.

Фрейберг снова пытается ослабить превосходство немцев в воздухе путем введения в бой крупных сил своей авиации. Но если раньше все действия британской авиации ограничивались тем, что, совершая налеты мелкими группами, английские самолеты сбрасывали бомбы на греческие аэродромы лишь в небольшом количестве и преимущественно ночью, то теперь английское командование решает направить к берегам Греции крупный авианосец, чтобы совершить налет на аэродром в Скарпанто и уничтожить прямо на земле базирующиеся там немецкие истребители и пикирующие бомбардировщики. Но этой операции не суждено осуществиться. Британский авианосец «Формидебл» и сопровождающий его эскадренный миноносец «Нубиен» подвергаются сильному налету немецких самолетов и, получив тяжелые повреждения, уходят от берегов Греции^{44}.

Под Ретимноном англичане после сильного артиллерийского обстрела предпринимают несколько атак при поддержке танков. Эти атаки разбиваются о неприступную оборону парашютистов поддерживаемых авиацией. Сильно потесненная вначале восточная группировка немцев внезапно сама переходит в наступление и, отбив у врага одну из высот, оборудует на ней свои позиции [45].

И только под, Гераклиоиом обстановка остается прежней.

27 мая 1941 года в сводке главного штаба германских вооруженных сил сообщалось следующее:

В этот же день высшее английское командование передало из Каира следующую сводку:

В 11 часов начинается последнее, решающее наступление на Канию. Противник не оказывает упорного сопротивления, и парашютисты быстро продвигаются вперед. На город обрушиваются немецкие бомбы. С неимоверным грохотом взлетает на воздух склад боеприпасов. Над городом повисает гигантское, похожее на гриб облако дыма.

Немецкие войска приближаются к городу с запада, юго-запада и юга. Противник отходит назад по единственной оставшейся в его распоряжении дороге, ведущей в центральную часть острова. В 3 часа дня критский губернатор сдает город. Парашютисты продолжают наступление в восточном направлении и соединяются с 3-м парашютно-десантным полком. В их руки попадает много боевой техники, горючего, продовольствия, а также 40 орудий и до тысячи пленных. С падением Кании окончательно решается судьба всего острова.

Как только генерал Фрейберг получил разрешение на эвакуацию, английские войска немедленно начали отход. Сильно потрепанным соединениям английского флота было приказано обеспечить отступление своих войск. Снова для спасения людей нужно было рисковать дорогостоящими кораблями, идти на новые, ничем невозместимые жертвы. В довершение всех бед 27 мая на оставшиеся силы английского флота обрушивается новый удар. В восточной части Средиземного моря немецкие бомбардировщики выследили английский линкор «Бархэм» и напали на него. Повреждения, полученные линкором, настолько велики, что для ремонта его потребуется несколько месяцев^{45}. Но высшее английское командование сейчас не принимает в расчет все эти соображения. Ведь речь идет о спасении живых людей! Для погрузки солдат на корабли решено использовать пляж в районе Хора-Сфакиона. Отсюда же командование намеревается осуществлять и снабжение отступающих на юг английских войск. Погрузочных средств нет, и солдаты вынуждены переправляться на корабли в шлюпках, которые с большим трудом пробиваются сквозь огромные волны прибоя. Обратный путь англичан полон страхов, лишений и ужасов.

С захватом Кании и решением английского командования оставить Крит воздушно-десантное сражение достигло наивысшей точки, за которой сразу же последовала развязка. Теперь необходимо было неотступно преследовать противника, чтобы закрепить победу. Но враг упорно сопротивлялся. Он во что бы то ни стало хотел выиграть время, чтобы успеть погрузить на корабли как можно больше своих солдат.

В то время как в горах немецкие горные егеря теснили противника в направлении Стилоса, угрожая дороге, ведущей к Хора-Сфакиону, в районе Платаниаса была создана смешанная группа преследования. В эту группу вошли и два танка Pz. III — единственные из всего тяжелого оружия, которое немцам удалось доставить на остров по морю. Эта группа немедленно начала преследование противника. Несмотря на то что англичане оставили на дороге много заграждений, группе преследования удалось соединиться в районе Стилоса с подразделениями 85-го горно-егерского полка и быстро настичь врага. В эту ночь в Гераклионе часть английских солдат была погружена на корабли.

Под Ретимноном, введя в бой все оставшиеся там силы, англичане еще раз попытались разбить парашютистов. Немецкие позиции были взяты под сильный артиллерийский и минометный обстрел, затем в атаку бросились пехота и танки, но парашютисты продолжали удерживать свои позиции вплоть до 29 мая, пока к ним на подмогу не пришли горные егеря, наступавшие из центральной части острова.

Один из участников этих боев рассказывает об этой встрече с горными егерями следующее:

Но противник все еще не намерен оставить поле битвы. Высылаемые вперед немецкие дозоры наталкиваются на упорно сопротивляющегося противника, который яростно обстреливает позиции восточной группировки парашютистов. Без поддержки тяжелого оружия сделать здесь ничего нельзя. Между тем на ретимнонский участок прибывает сам генерал Штудент. Он стоит перед своими людьми, потрясенный трудностями, которые им пришлось здесь пережить.

В Герлклионе эсминцы забирают последних английских солдат. Когда утром 30 мая парашютисты переходят в наступление, их встречают пустые траншеи.

Развивая наступление дальше в направлении Ретимнона, немецкие десантники подбирают в одной деревушке тяжело раненного британского вице-консула Пендлбери. Никто из парашютистов не знает Пендлбери в лицо и не подозревает о той роли, которую он сыграл в организации партизанского движения на Крите. Немецкие санитары оказывают ему первую помощь, но, когда они хотят перенести его в соседний дом, хозяйка отказывается его принять. Вскоре после этого мистер Пендлбери умирает от тяжелых ран. И только несколько лет спустя удается установить, кем был этот покойник…

28 мая в восточной части острова в районе Ситии итальянцы высаживают усиленный пехотный полк и занимают всю восточную оконечность острова.

31 мая бои идут уже под Хора-Сфакионом. Остатки английских войск численностью до 3000 человек, зажатые на узком клочке земли, окруженные с трех сторон горными егерями, без всякой надежды на спасение сдаются в плен.

1 июня в сводке главного штаба вооруженных сил сообщается о том, что одиннадцатидневная борьба на Крите окончена:

Фактические итоги этого необычного сражения нагляднее всего видны из простых цифр. В боях на Крите приняли участие 23 464 немецких солдата (переброшены по воздуху), к которым с 28 мая присоединились около 3 тыс. итальянцев. Против них было выставлено 32 тыс. английских и новозеландских солдат, 15 тыс. регулярных греческих войск и не менее 10 тыс. партизан.

Немецкие войска захватили в плен 12 245 английских и 2266 греческих солдат и освободили из английского плена 14 тыс. итальянцев.

Потери немцев составили: убитыми — 1915 человек, пропавшими без вести — 1759 и ранеными — 2594 человека. Кроме того, соединения немецкой авиации потеряли убитыми 76 и пропавшими без вести 236 человек.

В боях за Крит было сбито 200 немецких самолетов (в том числе 119 транспортных) и повреждено 148 самолетов (в том числе 106 транспортных).

О потерях противника точные данные известны только в отношении его военно-морского флота, который понес значительный ущерб. В ходе боев за Крит немецкая авиация:

потопила — 4 крейсера, 6 эскадренных миноносцев, 3 морских охотника, 1 тральщик, 2 моторные лодки, 5 торпедных катеров, 19 десантных кораблей;

повредила — 1 авианосец, 3 линкора, 3 крейсера, 8 эскадренных миноносцев и 1 судно особого назначения.

На острове были захвачены следующие трофеи: 136 орудий, 30 танков и бронеавтомобилей, огромное количество всевозможного легкого пехотного оружия и большие склады с различным имуществом.

Большой интерес представляют, кроме того, цифры, характеризующие объем воздушных перевозок. Не считая всех перевезенных на Крит солдат и офицеров, принимавших участие в операции, на остров по воздуху была доставлена следующая материальная часть: мотоциклов 771, легких артиллерийских орудий — 353, контейнеров — 5358, а также 1090180 кг прочих грузов. Морским путем на остров были доставлены два танка Pz. III с экипажами.

Самолеты, участвовавшие в Критской операции, проделали с 20 по 21 мая общее расстояние, равное 2389845 км. Воздушным путем в тыл было эвакуировано 3173 раненых (сюда включены и солдаты противника, попавшие в плен).

Английский генерал Фуллер, который во время Первой мировой войны являлся создателем тактики английских бронетанковых войск, а впоследствии стал знаменитым военным критиком, в своей книге «Вторая мировая война» называет Критскую операцию «самой необычной и самой новой по использованным средствам». Вот что он пишет о ней:

Эти строки, написанные старым солдатом, который в свое время сам внес много нового в военное искусство, не требуют комментариев для понимания исторического значения сражения за Крит.

Мы, немцы, видим в Критской операции нечто большее, чем обычное военно-историческое событие, и расцениваем ее не только как пример коренной ломки старых тактических принципов; мы помним и о тех людях, которые завоевали победу в упорной борьбе, о тех немых свидетелях, которые покоятся там, вдали от своей родины. И пока понятия «мужество» и «верность» не потеряют своего значения, слово «Крит» будет всегда их символом.

Глава IX Десанты на других фронтах

Отгремели бои на Крите. Вопреки всем предсказаниям идея воздушно-десантных операций оказалась вполне состоятельной. Отныне большое практическое значение воздушно-десантных войск уже не подлежало никакому сомнению. Весь мир с тревогой ожидал, что немцы предпримут высадку новых десантов на Ближнем Востоке. Немецкие парашютисты стали для противника страшным призраком, который мог появиться внезапно и в любом месте.

Англичане и американцы в свою очередь начали с лихорадочной поспешностью создавать у себя воздушно-десантные части[48]. Теперь, когда огромное значение этого рода войск было окончательно признано, они хотели быстрее наверстать упущенное. Генерал-полковник Штудент высказал поэтому поводу следующее:

Немецкому верховному командованию следовало учесть опыт Критской операции и, исходя из него, отвести воздушно-десантным войскам должное место в стратегическом планировании. Но, несмотря на то, что операция получила должное признание, выводы сделаны не были. Таким образом, инструмент, который лучше всякого другого был приспособлен для проведения операций на широких пространствах, так как он позволял перебрасывать войска в самые сжатые сроки с одного театра военных действий на другой, остался без внимания. Между тем возможность организовать преследование с одновременной выброской десантов в тыл отступающему противнику и осуществлять широкие охваты, применяя воздушные десанты, могла бы придать начавшимся боевым действиям на Востоке совершенно иной ход. Однако ничего подобного не случилось!

В чем же причина? Но этому поводу известный английский военный историк Лиддел Гарт писал:

Эта оценка не требует никаких комментариев. Она достаточно хорошо вскрывает причины, которые определили дальнейшую судьбу немецких воздушно-десантных войск.

А духовными наследниками Штудента стали противники Германии.

Немецкое верховное командование забыло о победе, одержанной на Крите, и помнило лишь о потерях. Большое количество потерянных и поврежденных транспортных самолетов вызвало у ответственных за эти средства лиц из министерства авиации, по выражению Штудента, «стоны и жалобы».

После Крита в министерстве авиации стали бояться за участь новеньких «Юнкерсов» и поэтому оказывали Штуденту и его планам молчаливое, но упорное сопротивление. Люди, сидевшие там, не понимали, что преимущество, которое давало Германии новое оружие, могло быть решающим в ходе войны только в том случае, если бы его начали использовать целиком и полностью там, где этого настоятельно требовала война.

Противники воздушно-десантных операций получали поддержку как раз оттуда, откуда ее можно было ожидать менее всего. Присутствуя 19 июля 1941 года на приеме, который Гитлер устроил в своей штаб-квартире в честь участников Критской операции, награжденных «рыцарским крестом», Штудент не поверил своим ушам, услышав, как Гитлер, обращаясь к нему, заметил:

Штудент вначале подумал, что это сказано в шутку. Он и не подозревал, что, находясь под сильным впечатлением потерь на Крите, Гитлер пришел к такому выводу вполне серьезно, а его военные советники только укрепляли в нем это слишком поспешно сложившееся мнение.

После Крита Гитлер, который обычно всегда поощрял новые виды оружия и различные усовершенствования, почти совсем исключил парашютно-десантные войска из своих планов и идей. Совершенно неразрешимой загадкой Второй мировой войны остается то, как Гитлер, умевший интуитивно угадывать новые возможности в войне, здесь, боясь риска, упустил эти возможности и не пожелал извлечь уроков из Критской операции, предоставив это своим противникам.

Другое дело Штудент; для него Крит явился горьким и тяжелым уроком, свидетельствующим о том, что воздушно-десантное наступление на хорошо подготовленные к обороне аэродромы нельзя проводить старыми методами. Просматривая английскую «Памятку по борьбе с воздушно-десантными войсками», он, к своему удивлению, обнаружил, что англичане, использовав попавшие и их руки приказы на проведение операции в Голландии, проделали у себя на основании этих данных большую работу. Впоследствии Штудент говорил, что если бы он узнал об этом раньше, то организовал бы высадку посадочного десанта на удобных для этого пологих возвышенностях и только после этого при поддержке авиации начал бы осуществлять наступление на аэродромы.

Но он этого не знал, данные разведки и аэрофотосъемки, а также материалы взятые из сообщений противника, не давали ему повода коренным образом менять свою тактику. Так был создан план операции, который, как выяснилось впоследствии, несмотря на все недостатки оказался все же приемлемым.

Точка зрения Гитлера, высказанная им в июле 1941 года, явилась жестоким ударом не только для немецких парашютно-десантных войск, но и в первую очередь для их создателя. Окрыленный успехами на Крите, Штудент вынашивал самые смелые планы дальнейшего развития этого рода войск. Тем не менее, он не упал духом и продолжал неустанно трудиться над совершенствованием нового оружия, которое было бы незаменимо для нанесения решающих ударов в начавшейся к тому времени войне против России. Но в ходе войны на Востоке парашютно-десантная операция была проведена всего один раз и то в самые первые дни войны.

25 июня 1941 года один взвод полка «Бранденбург»^{46}2 выбросился на парашютах в районе станции Богданово, имея задачу овладеть железнодорожными мостами через Западную Двину^{47} на линии Лида — Молодечно, находящимися недалеко от этой станции. Указанные мосты имели большое значение для быстрого продвижения немецких войск в Прибалтике, а также для последующего их снабжения. Взводу удалось уничтожить охрану мостов и удерживать их в своих руках до подхода немецких передовых частей. Десантирование прошло успешно, несмотря на возникшие во время высадки непредвиденные трудности. По плану предусматривалось, что высадка десанта произойдет примерно за час до подхода немецких танков. Воздушная разведка сообщила, что мосты охраняются сторожевой командой и, по всей вероятности, подготовлены к взрыву. Когда 25 июня первый «Юнкере» на высоте 55 м приблизился к месту высадки, его встретил ураганный огонь противника. Пилот и бортрадист были тяжело ранены, один мотор вышел из строя. Командир взвода лейтенант Леке выпрыгнул со своими людьми из поврежденной машины раньше времени. Впоследствии оказалось, что это было очень правильным решением, потому что в намеченном по плану пункте выброски стояли 14 хорошо замаскированных русских танков, не замеченных воздушной разведкой. Второй машине удалось выбросить людей и оружие только после повторного захода. Последовала долгая и упорная борьба с русскими танками и пехотой. Атаки русских были отбиты, но взвод понес большие потери: лейтенант Леке и четыре солдата погибли, 16 человек получили ранения. Оставшимся от взвода 14 человекам пришлось удерживать мосты в течение 24 часов, так как первые немецкие танки, которые по плану должны были выйти к мостам в самое ближайшее время, натолкнулись на упорную оборону русских и не смогли вовремя наладить связь с десантом. Только вечером 26 июня к парашютистам, которые, несмотря на все непредвиденные трудности, выполнили свою задачу, пробились немецкие мотоциклисты.

Это был первый и последний немецкий парашютный десант в период наступления немецких войск на Востоке. Удивительно, что русские также не вводили в действие свои парашютно-десантные войска. Опасения немецкого верховного командования, что русские высадят спои парашютно-десантные дивизии и полки глубоко в тылу наступающих немецких армий, не оправдались. Наоборот, в Москве в октябре 1941 года ходили упорные слухи о том, что немецкие парашютисты должны вот-вот высадятся на Красной площади и даже в самом Кремле.

На Восточном фронте произошло нечто невероятное — там, где операции, проводимые на широком фронте, настоятельно требовали применения воздушно-десантных войск, они не были использованы^{48}. Ни уязвимость слаборазвитой железнодорожной сети в России, ни наличие крупных промышленных предприятий в тылу у русских не могли заставить немецкое верховное командование организовать там высадку десанта с задачей разрушить те или иные объекты. Командование стало буквально как огня бояться воздушно-десантных операций[49].

Вспоминая летнюю кампанию 1941 года, генерал-фельдмаршал Кессельринг пишет:

В роковую зиму 1941/42 года русские неожиданно перешли в наступление. Они высадили в районе Ельни в тылу 4-й немецкой армии воздушно-десантную бригаду для оказания поддержки партизанским отрядам русского генерала Белова^{49}, затем десанты высадились в районе Дорогобужа и перерезали шоссе Смоленск-Вязьма. Переброшенные таким образом русские части должны были совместно с войсками, наступавшими от Торопца, отрезать группу армий «Центр». Кроме обычной выброски с парашютами, русские применили здесь новый, «передовой» и типично русский метод высадки десантов: транспортные самолеты на бреющем полете пролетали над покрытыми снегом полями и сбрасывали пехотинцев с оружием без парашютов прямо в глубокий снег. Толстый слой снега смягчал удар при падении, так что большинство солдат не получало никаких повреждений^{50}. Высаженные таким образом русские солдаты потом в течение многих дней удерживали в своих руках большой участок леса с проходившей через него дорогой и, лежа при 38-градусном морозе на снегу на подостланных сосновых ветках, отбивали все атаки немцев, которые вначале носили довольно импровизированный характер. Лишь при поддержке прибывших из Вязьмы немецких самоходных орудий и пикирующих бомбардировщиков удалось очистить дорогу от русских.

Советские воздушно-десантные части регулярно сбрасывались на парашютах или высаживались на льду замерзших озер в тылу у немецких армий и организовывали там партизанскую войну.

В ходе войны русские перебросили по воздуху в немецкий тыл свыше 37 тыс. различных военных специалистов и огромное количество военных грузов. Они организовали там партизанскую войну, которая, в конечном счете, не только сковала все немецкие тыловые охранные части и большое количество техники и рабочей силы, но и оказала решающее влияние на весь ход боевых действий[51].

В английских воздушно-десантных войсках одним из главных из главных методов проведения десантов были так называемые операции коммандос, то есть диверсионно-разведывательные действия мелких боевых групп. Еще в 1941 году английские парашютисты неожиданно и довольно успешно высадились в Южной Италии. В то время первые немецкие части, которые должны были впоследствии войти в состав немецкого корпуса «Африка», начали марш через Италию, чтобы сосредоточиться в портах Бари, Бриндизии и Таранто, откуда они должны были переправиться в Северную Африку. Английское командование искало способ нарушить эти передвижения немецких войск и одновременно оказать моральное воздействие на население Италии.

Англичане нашли такое решение, которое наряду с гениальностью замысла было простым по форме и обещало большой успех. Объектом, по которому они намеревались нанести удар, был водопровод. Вышеупомянутые портовые города, так же как и другие населенные пункты Южной Италии, получали питьевую с горного хребта Абруццо, откуда драгоценная влага по огромным трубам доставлялась на юг. С острова Мальта, расположенного прямо перед итальянскими портами, который в то время почти совсем не подвергался никакому воздействию со стороны противника вылетели разведывательные самолеты, чтобы при помощи аэрофотосъемки определить точный путь пролегания труб водопровода. Помимо этого, от одной итальянской строительной фирмы были получены через нейтральную страну некоторые весьма ценные специальные сведения о водопроводе. Среди изъявивших желание участвовать в операции были два итальянца, которые поступили на службу к англичанам из ненависти к фашизму.

Небольшой отряд в составе 8 офицеров и 31 рядового во главе с майором Притчардом был на самолетах переброшен на Мальту. Здесь участники десанта получили последние инструкции и боевую задачу, сущность которой заключалась в том, чтобы

Место было выбрано очень удачно. Горы Абруццо — один из живописнейших горных хребтов Италии; население его очень малочисленно, а потому там почти совсем нет полицейских постов и воинских частей. В 80 км западнее объекта расположена бухта Салерно, где отряд, после выполнения задания, должна была взять на борт английская подводная лодка «Трайэмф». План операции был предельно прост и ясен: прыжок с парашютами ночью вблизи объекта, подрыв акведука и отход к побережью.

10 февраля 1941 года шесть английских бомбардировщиков типа «Уитли», в которых разместился отряд Притчарда, вылетели на задание. Для того чтобы отвлечь внимание итальянской службы ВНОС, два других бомбардировщика должны были совершить налет на участок железной дороги далеко от района высадки парашютистов. Около 21 часа 30 минут отряд Притчарда совершает прыжок в нескольких сотнях метров от объекта. Парашютисты удачно приземляются на мягкий снег и сосредоточиваются в условленном месте. Над горами Абруццо, покрытыми глубоким снегом, восходит луна. В пункт сосредоточения прибывают все, за исключением команды одной машины, в которой находятся несколько саперов. Кроме этой неожиданности, парашютистов ожидает еще одна: вместо положенного по плану одного акведука они обнаруживают целых два, которые широкой дугой пересекают долину на некотором отдалении один от другого. Нельзя терять ни минуты. Притчард тщательно изучает обстановку, в то время как его люди собирают сброшенные контейнеры с взрывчаткой. Для обеспечения безопасности англичане занимают расположенный поблизости хутор. Хозяевам ничего не остается, как сделать хорошую мину при плохой игре.

Около полуночи парашютисты относят взрывчатку к самому большому из акведуков и забивают ее в каменную кладку. Взрыв. Со страшным грохотом сооружение раскалывается на части и оседает скрываясь в облаках огня и дыма. Вода бурным потоком устремляется в долину.

Не теряя ни минуты, отряд трогается в обратный путь. Когда наступает рассвет, парашютисты прячутся в пещере, чтобы дождаться темноты. Но добраться до бухты Салерно им не удается. Их выдают следы, оставленные в глубоком снегу. Отряд целиком попадает в плен. Однако задание уже выполнено.

Этот десант в районе Монте-Вольтурно явился лишь началом. Впоследствии основным районом деятельности парашютистов, забрасываемых западными державами в тыл немецких армий, становится Франция. Сразу же после подписания франко-германского перемирия в 1940 году французский генерал де Голль начинает формировать в Лондоне при помощи англичан войска «Сражающейся Франции».

Сотрудники штаба де Голля полковник Ваврэн и майор д'Эстьен д'Орв получают задание установить и поддерживать связь с теми кругами во Франции, которые выражают сочувствие этому движению. Первые контакты устанавливаются по морю. Но, поскольку англичане к этому времени уже наметили создание специальных частей — «коммандос», чтобы с их помощью развязать в оккупированных странах Европы «малую войну», используя в первую очередь население этих стран, 29 сентября 1940 года де Голлевцы приступают к созданию так называемой роты воздушной пехоты.

Командование этой ротой было возложено на капитана Берже, который до разгрома Франции служил в 601-м французском парашютно-стрелковом батальоне. Костяк этого подразделения до середины декабря 1940 года прошел подготовку во вновь открытой парашютной школе в Рингвее, после чего все подчиненные капитана Берже по очереди обучались в специальной школе, имевшей кодовое название «17-я станция». Эта школа являлась первоклассным военно-учебным заведением, преподавательский состав которого был прекрасно подготовлен по программе, включавшей борьбу джи-джитсу, снайперскую стрельбу, криминалистику, психологию, а также узкие военные и экономические вопросы. Подготовка проводилась по английским методам: обучавшийся должен был знать по возможности все. Он должен был прежде всею стать хорошим спортсменом, борцом, боксером, знать различные приемы борьбы, отлично владеть личным огнестрельным оружием. Обучавшиеся там солдаты расходовали ежедневно огромное количество боеприпасов, чтобы научиться хорошо стрелять из пистолета. Их учили всему, что могло им пригодиться. В отличие от русских англичане предпочитали массовым операциям, проводимым посредственными агентами, такие операции, которые осуществлялись хорошо обученными специалистами. Для подготовки специалистов они не жалели ни денег, ни времени. Налаживание связей и создание сети агентов во Франции возлагались на Центральное бюро разведки и действия при штабе де Голля.

После объявления Германией войны России к движению де Голля присоединились французские коммунисты, в лице которых англичане получили во Франции многочисленных и хорошо организованных помощников. Но вместе с тем изменились и методы борьбы. Верх одержала так называемая московская школа партизанской войны.

Зимой 1941/42 года англичане совместно с силами французского движения Сопротивления провели операцию, которая помогла им значительно расширить свои сведения о состоянии немецкой радиолокационной службы. Еще до начала Второй мировой войны исследования, проводившиеся в Германии и Англии, показали, что коротковолновые радиоимпульсы, направленные на какой-либо предмет, отражаются от этого предмета и возвращаются к исходному пункту, где на экране электронно-лучевой трубки появляется световой сигнал. Поскольку было установлено, что время, которое проходит с момента посылки радиоимпульсов до их возвращения к исходному пункту, зависит от удаления предметов и измеряется мельчайшими долями секунды, создалась возможность определять расстояния до предметов при помощи искровых счетчиков. Кроме того, не менее важным обстоятельством было и то, что благодаря этим радиоимпульсам можно было в любое время суток и в любую погоду обнаруживать приближающиеся самолеты и корабли и даже определять ночью с самолета очертания населенных пунктов и других местных предметов. Англичане сделали это открытие раньше, чем немцы, и уже к началу войны добились в этой области некоторого преимущества. Как у англичан, так и у немцев к началу войны имелись стационарные и подвижные радиолокационные установки, которые работали в системе службы ВНОС, которые с лета 1940 года стали все больше и больше вытеснять применявшиеся в немецкой зенитной артиллерии акустические и оптические дальномеры. Радиолокационные приборы, установленные на побережье, заблаговременно предупреждали органы ПВО о приближении вражеских самолетов. Уже осенью 1940 года англичане имели возможность своевременно предупреждать свою истребительную авиацию о приближении самолетов противника.

В ноябре 1941 года английская разведка получила от членов французского движения Сопротивления сведения о том, что севернее Гавра немцы установили крупную радиолокационную станцию. Немедленно был составлен план операции по захвату этой установки. Англичане намеревались снять с приборов основные детали, чтобы путем изучения их в своих радиолабораториях ознакомиться с состоянием немецкой радиолокационной аппаратуры, узнать частоты, используемые немцами, и получить принципиальные схемы приборов.

Сведении, необходимые для осуществления налета на радиолокационную установку, были добыты при помощи членов французского движения Сопротивления и аэрофоторазведки. Из данных разведки английское командование узнало, что радиолокационная установка немцев заходится южнее мыса Антифер, вблизи небольшого населенного пункта Брюнваль, на краю скалистого берега, на высоте около 90 м над уровнем моря. Подхода со стороны моря нет, за исключением узкой бухты недалеко от Брюнваля, ведущей к песчаному пляжу, к которому подходит дорога. Эта дорога перегорожена проволочными заграждениями и контролируется многочисленными пулеметными точками. Личный состав, обслуживающий установку, располагается на некотором удалении от побережья в небольшом домике, напоминающем загородную виллу. В Брюнвале и на ферме Пресбитер, расположенной примерно в 350 м северо-восточнее немецкой установки, наводились сильные немецкие гарнизоны. В окрестных деревнях были расквартированы солдаты одной немецкой танковой дивизии.

Для того чтобы операция прошла успешно, ее надо было провести в самые сжатые сроки. Приблизиться к радиолокационной установке со стороны моря мешали расположенные вдоль берега пулеметные точки. Следовательно, оставалось одно — высадиться с воздуха. После выполнения задания парашютистов можно было эвакуировать на кораблях. Возглавить операцию поручили майору Фросту, опытному офицеру, о котором впоследствии много говорилось. Группа, которую он возглавлял, состояла из 6 офицеров, не считая его самого, и 112 солдат. Согласно разработанному им плану, отряд должен был высадиться позади радиолокационной установки и после захвата нужных деталей пробиться к песчаному берегу в районе Брюнваля, где его должны были ожидать корабли, которые доставили бы его обратно в Англию.

В ночь с 27 на 28 февраля 1942 года майор Фрост со своими людьми садится в самолеты и поднимается в воздух, а два миноносца, несколько торпедных катеров и одно десантное судно, на борту которого находится сильная ударная группа, выходят в море для того, чтобы в случае необходимости оказать поддержку отходящим парашютистам. Британские ночные истребители совершают одновременный налет на различные объекты побережья, отвлекая внимание службы ВНОС. Около полуночи команда Фроста пересекает французское побережье и совершает прыжок в намеченном месте. Одна группа выбрасывается в четырех километрах от объекта. Сосредоточившись после приземления, первые три группы бесшумно приближаются к своим объектам. Казарма, где размещаются пулеметчики и радисты, пуста. Парашютисты осторожно пробираются ощупью по пустому первому этажу, поднимаются по лестнице на второй этаж, где находят одного-единственного немецкого солдата, которого они быстро обезвреживают. Между тем другая группа под командованием Юнга приближается вплотную к радиолокационной установке. Солдаты перерезают колючую проволоку, которой окружена радиолокационная установка. Немецкий часовой открывает огонь. Поздно! В результате короткой борьбы почти все застигнутые врасплох немецкие солдаты уничтожены. Лишь некоторым из них удается ускользнуть под покровом ночи. Однако звуки выстрелов уже встревожили окрестные гарнизоны. В то время как инженер с лихорадочной поспешностью снимает с приборов важнейшие детали, саперы закладывают подрывные заряды и подают условные световые сигналы в сторону моря. С фермы Пресбитер открывает огонь немецкий станковый пулемет. Падает один английский солдат. В это время раздается глухой взрыв — это подрывные заряды выполняют свою разрушительную миссию. Фрост поспешно снимает охранение, и отряд бегом устремляется в сторону Брюнваля.

По дороге английские солдаты натыкаются на слабые немецкие посты и завязывают с ними перестрелку. Высаженная слишком далеко четвертая группа поспевает как раз вовремя, чтобы принять участие в подавлении одного немецкого дота и нескольких мелких огневых точек и вместе с остальной частью отряда достигнуть берега моря. Там десантников уже ждут моряки, которые быстро перевозят их на корабли.

Трофеи этой ночи — несколько пленных немцев и важные детали снятые с радиолокатора, — достались англичанам сравнительно небольшой ценой: один убитый, семеро раненых и семеро пропавших без вести. Цена невелика, зато знание частот, на которых работала немецкая радиолокационная аппаратура, позволило англичанам нарушить работу немецкой радиолокационной службы, а также деятельность пунктов управления огнем и службы ВНОС при помощи выброски с самолетов листов фольги и применении радиостанций, создающих помехи. Теперь авиация союзников стала совершать налеты на немецкие города, не встречая серьезного сопротивления со стороны противовоздушной обороны противника. Если не считать взятия Эбен-Эмаэля, это был единственный пример большого успеха, достигнутого парашютистами в результате внезапного налета на небольшой объект противника.

Другая не менее значительная «операция коммандос» была проведена англичанами ровно через год, в конце февраля 1943 года, В Норвегии[52]. На этот раз объектом нападения был завод по производству тяжелой воды в Рьюкане. Целью этого налета был срыв немецких планов использования атомной энергии.

Выстроенный немцами недалеко от города Рьюкан завод «Норск-Гидро» являлся единственным в Европе сооружением, на котором производилась так называемая тяжелая вода — вещество, получаемое путем электролиза простой воды. Для получения 2 куб. см. тяжелой воды расходовалось около 100 литров обычной воды. Тяжелая вода была необходима в качестве замедлителя нейтронов при цепной реакции как в атомной бомбе, так и в атомных двигателях. По данным немецких ученых, производительность этого завода увеличилась течение 1942 года с 1,5 тыс. кг до 5 тыс. кг тяжелой воды, в соответствии с чем увеличились и имеющиеся запасы ее. Это не ускользнуло от внимания английской разведки, и вскоре было решено разрушить завод. После тщательного изучения этого вопроса английское высшее командование пришло к выводу, что провести такую операцию путем высадки посадочного десанта невозможно ввиду того, что узкая, поросшая лесом горная долина, где располагался завод, усиленно охранялась немцами и, кроме того, местность была неблагоприятной для посадки транспортных самолетов. Чтобы добыть более точные данные, англичане высадили в этом районе четырех бывших норвежских военнослужащих, перешедших на службу к англичанам. Норвежцы были доставлены на самолетах и выброшены с парашютами на расстоянии около 250 км от объекта. Соорудив себе убежище, они начали собирать сведения о заводе. Получив по радио интересовавшие их данные, англичане направили из Шотландии в Норвегию два грузовых планера с 30 саперами. Один из планеров разбился в горах, у другого при перелете береговой линии оборвался буксирный трос, и поэтому он был вынужден приземлиться преждевременно. Вся команда была взята в плен, после чего немецкие оккупационные власти в Норвегии провели ряд мероприятий по усилению бдительности и охраны важных объектов.

В ночь с 22 на 23 января из Англии вылетел новый отряд «коммандос». Однако густой туман в районе десантирования вынудил самолет с парашютистами вернуться.

16 февраля шести парашютистам, составляющим группу «Бродсайд», удается наконец высадиться на льду Скрикенского озера в 50 км юго-западнее группы «Суоллоу», сброшенной накануне. После длительных, полных приключений скитаний обеим группам удается соединиться. Обсудив обстановку, они намечают план совместных действий. Из собранных различными путями сведений становится ясным следующее: между насосной станцией и гидролизным заводом находятся два барака, где живут 15 немецких солдат. Охрана состоит из парного поста, который регулярно сменяется через каждые два часа. Кроме того, территория завода охраняется четырьмя норвежскими вахтерами. Парашютисты разбиваются на две группы: прикрытия и подрывную. Группа прикрытия должна проделать проход в проволочном заграждении и занять оборону, чтобы не допустить помех со стороны немецких часовых. В случае тревоги она должна напасть на охрану. В тот момент, когда группа прикрытия займет оборону, подрывная группа проникнет на территорию завода. Парашютисты договорились не зажигать карманных фонарей и огня, каждый из них дал клятву при угрозе попасть в плен покончить жизнь самоубийством.

В ночь с 27 на 28 февраля парашютисты проникают незамеченными на территорию завода, где быстро обезвреживают застигнутого врасплох норвежского вахтера. Один из участников этого десанта рассказывает следующее:

После долгих приключений участникам десанта удалось вернуться в Англию. Остатки запасов тяжелой воды спустя несколько недель были уничтожены норвежскими партизанами, которые погрузили ее на баржу и утопили в море.

Так не большая группа людей благодаря упорству и отваге провела операцию, которую по значению можно сравнить с крупной фронтовой операцией. В летописи английских воздушно-десантных войск этот «бой за тяжелую воду» будет стоять на одном из первых мест как яркое свидетельство мужества и отваги парашютистов.

В то время как «операции коммандос», проводимые англичанами, Принимали все более значительные масштабы, немецкое верховное командование одобряло подобные проекты с большим трудом. Когда в ноябре 1942 года американцы и англичане высадились в Северной Африке, их снабжение, шедшее по единственной железнодорожной линии Алжир — Константина и по нескольким отходящим от нее узкоколейным веткам, могло быть полностью сорвано умелыми диверсиями со стороны держав Оси. Горный характер местности, многочисленные мосты и виадуки создавали идеальные условия для совершения различных диверсий, тем более что удачный взрыв одного лишь моста или туннеля мог на продолжительное время полностью остановить снабжение союзников. Кроме того, проведение там подобных операций облегчалось еще и тем, что диверсионные группы могли под покровом ночи высаживаться вблизи объекта и спокойно вести наблюдение с расположенных рядом высот. Правда, возвращение к своим войскам в этих условиях сильно затруднялось и, отправляя диверсионные группы на выполнение таких заданий, следовало ожидать, что участники операции попадут в плен, однако важность задания отодвигала на задний план всякие соображения подобного рода и оправдывала возможные жертвы. Так, командованием держав Оси было принято решение направить в этот район в течение зимы 1942/43 года несколько диверсионных групп, чтобы парализовать снабжение войск союзников. Из 14 десантных групп, выброшенных в районе железной дороги с парашютами или приземлившихся на грузовых планерах, успеха добились лишь немногие. Причиной неудач почти всех направленных сюда немецких и итальянских диверсионных групп были либо неточное десантирование, либо предательство местного населения, либо, наконец, недостаточная подготовка к операции[54]. Наиболее успешным оказался десант, выброшенный для взрыва железнодорожной линии на участке «горж-де-фер» восточнее Алжира, который на несколько дней остановил снабжение союзников. Последняя диверсионная операция, проведенная итальянцами 15 мая 1943 года и направленная против аэродрома в Эйн-Бейде, провалилась, так как она основывалась на разведывательных данных, полученных за несколько недель до ее осуществления, и союзники за это время успели покинуть аэродром. Всего в руки союзников из числа немецких и итальянских диверсионных групп попали 147 человек.

В связи с предстоящим выходом Италии из коалиции держав «Оси» немецкое верховное командование еще в августе 1943 года перебросило из Южной Франции в район южнее Рима 2-ю парашютно-десантную дивизию, которая составляла в тот момент единственный свободный резерв. После того как Италия объявила о капитуляции, 2-я парашютно-десантная дивизия, действуя совместно с 3-й моторизованной гренадерской дивизией, в результате боев, носивших местами ожесточенный характер, заставила итальянские войска, расположенные в Риме и вокруг него, сложить оружие, что дало возможность обеспечить безопасность снабжения 10-й немецкой армии, сражавшейся на юге Италии в районе Салерно и Таранто.

К этому же времени относятся и две другие немецкие «операции коммандос», одна из которых приобрела мировую известность[55].

На следующее утро после того, как Италия подписала акт о безоговорочной капитуляции, у Монте-Ротондо, где помещалась ставка итальянского верховного командования, приземлился парашютный батальон под командованием Герике. Но парашютисты опоздали: итальянский король и маршал Бадольо уже покинули ставку.

К 12 сентября генерал-полковник Штудент по личному приказу Гитлера подготовил операцию по освобождению бывшего главы итальянского правительства — Бенито Муссолини. Эта операция готовилась в такой строжайшей тайне, что в известность не был поставлен даже командующий войсками Юга генерал-фельдмаршал Кессельринг. Вместе с парашютистами в этой операции принимал участие обер-штурмбанфюрер СС Скорцени, который имел специальное задание от фюрера. Около полудня 12 сентября после налета американской авиации на аэродром Пратика-ди-Маре, в результате которого чуть было не погибли готовые к вылету немецкие планеры, парашютно-десантная рота Берлепша вылетела в Абруццо. У высокогорного отеля «Кампо Императоре» в массиве Гран-Сассо, где Муссолини содержался под арестом, планеры совершили посадку. Личный пилот Штудента капитан Герлах на самолете Физелер «Шторх» перевез освобожденного «дуче» вместе с ответственным за его безопасность обер-штурмбанфюрером СС Скорцени в Пратика-ди-Маре, где их уже ожидал самолет Не-111, который благополучно доставил их в Германию.

Сенсация, вызванная этой операцией, объясняется тем, что место заключения Муссолини было строжайше засекречено и неоднократно менялось. Освобождение Муссолини произошло как раз в тот момент, когда новые итальянские власти намеревались передать его американцам.

Другая смелая операция, которая в случае успеха произвела бы не меньшую сенсацию, проводилась в Боснии в июне 1944 года. 501-й парашютно-десантный батальон СС высадился в населенном пункте Дрвар с задачей захватить штаб-квартиру партизанского маршала Тито и в первую очередь самого Тито. Но в последний момент Тито удалось ускользнуть от парашютистов, которым досталась только его маршальская форма. Батальон в конечном счете сам оказался вынужденным перейти к обороне, и только пробившаяся к нему с севера эсэсовская дивизия «Принц Евгений» освободила парашютистов из окружения. Спустя несколько дней после этой операции 500-й парашютно-десантный батальон «СС» высадился на планерах в центре французского партизанского района в Западных Альпах недалеко от Васьё и совместно со 157-й горно-стрелковой дивизией захватил горный массив Веркор. Действовавшие в этом районе партизаны, которым за несколько дней до этого американские самолеты сбросили значительное количество оружия, были рассеяны.

Наряду с планированием и проведением подобных мелких операций, которые при всей своей значительности и смелости замысла были все же разрозненными и не могли оказать решающего влияния на ход войны, немецкое верховное командование, несмотря на бурные протесты со стороны некоторых генералов, планировало и более крупные воздушно-десантные операции.

Так, в Средиземном море было намечено нанести решающий удар по острову Мальта. В Витербо и Тарквини генерал Рамке обучал солдат итальянской парашютно-десантной дивизии «Фольгоре» («Молния»), которой командовал генерал Фраттини. За весьма короткое время из этих солдат было создано вполне боеспособное соединение, о котором генерал-фельдмаршал Кессельринг отзывался так:

Действуя совместно с немецкими парашютистами, итальянская парашютно-десантная дивизия должна была высадиться на Мальте и захватить остров. На этот раз Штудент имел в своем распоряжении значительно больше средств, чем во время Критской операции. Ему предоставлялось большое количество тяжелых грузовых планеров грузоподъемностью 21 т, предназначенных для перевозки танков, а также двухфюзеляжные планеры грузоподъемностью II 2,5 т для транспортировки легких орудий[57] и автомашин.

Для проведения операции был разработан следующий план:

1. После налета планеров на зенитные батареи основные силы посадочно-десантных войск должны были высадиться на высотах южнее Ла-Валетты, создать там плацдарм и оттуда повести наступление на аэродромы и город.

2. Высадка морского десанта также должна была произойти южнее города, с тем, чтобы войска, высадившиеся с моря, могли участвовать в наступлении на город во взаимодействии с воздушно-десантными войсками.

3. Отвлекающий удар наносился в направлении бухты Марса-Широкко.

4. Воздушное обеспечение переброски и высадки морского десанта возлагалось на итальянский военно-морской флот и на 2-ю немецкую воздушную армию, соединения которой должны были незадолго до высадки воздушного десанта нанести массированный удар по Ла-Валетте, а также по аэродромам и огневым позициям зенитной артиллерии на острове.

Подготовительные налеты на Мальту начались в первой половине апреля 1942 года и продолжались без перерыва, за исключением тех случаев, когда авиация получала задание уничтожать направлявшиеся на Мальту английские конвои, из которых к острову не удалось пробиться почти ни одному кораблю. Положение со снабжением на Мальте становилось тяжелым, а непрекращающиеся налеты немецкой авиации ослабляли моральный дух английских солдат, оборонявшихся с исключительным мужеством.

Подготовка к операции еще не закончилась, когда генерал Роммель вынужден был начать наступление в Африке, чтобы опередить готовящееся там наступление англичан. Шествуя триумфальным маршем по Африке, Роммель гнал перед собой противника. Вскоре был взят Тобрук. Цель операции была достигнута, но Роммель продолжал преследование, и командование вновь отложило высадку десанта на Мальте, чтобы поддержать наступление Роммеля на Египет. Наступление продолжалось. Роммелю казалось, что он сможет овладеть дельтой Нила и Суэцким каналом. Теперь сюда следовало направить воздушно-десантные войска, чтобы они, опережая отступающие английские части, высаживались у них в тылу и отрезали им все пути отхода.

В районе Эль-Аламейна противнику удалось наконец закрепиться. Тогда Роммель обратился к командованию воздушно-десантных войск с просьбой помочь ему прорвать последний рубеж на пути к долине Нила и уничтожить вражеские танки, преградившие путь на Александрию. Слишком поздно! Плохое снабжение и отсутствие заинтересованности у главного штаба вооруженных сил в том, как развиваются события на «второстепенном африканском театре военных действий», привели к тому, что все попытки Роммеля провалились. Вместе с тем на неопределенный срок было отложено и проведение воздушно-десантной операции по захвату Мальты.

Та же участь выпала и на долю плана Штудента по созданию воздушного моста в Батуми — черноморский порт русских, расположенный недалеко от турецкой границы. Этот план, разработанный летом 1942 года, предусматривал, что плацдарм, созданный в Батуми, будет удерживаться до весны следующего года. С этого плацдарма немецкие части, переброшенные по воздуху через Черное море, смогли бы беспрепятственно наступать на Баку по Военно-Грузинской дороге, в то время как парашютисты должны были высадиться непосредственно в районе Баку, чтобы помешать противнику разрушить ценное оборудование нефтяных промыслов. Этот план имел много общего с другим, более ранним планом Штудента, получившим название «Ирландия». В нем также предусматривалось, что если парашютисты, высаженные в Северной Ирландии, встретятся с превосходящими силами противника и не сумеют удержать плацдарм, они смогут уйти через нейтральную территорию. Для снабжения парашютистов, которые по плану должны были высадиться в Ирландии силами до бригады, выделялось 90 Не-111, с которыми, ввиду их большой скорости, бороться было гораздо труднее, чем с малоподвижными и более тихоходными «Юнкерсами».

План захвата воздушным десантом полуострова Рыбачий на Мурманском направлении также остался только на бумаге. Зато в 1942 году в районе Аральского моря (к востоку от Каспия) были выброшены специальные отряды полка РГК «Бранденбург». В состав этих отрядов, высаженных с диверсионными целями, входили в основном представители тюркских племен.

Кроме того, на северной границе Индии англичан сильно беспокоил факир Ипи, которому немецкие самолеты иногда сбрасывали вооружение и боеприпасы.

Между тем обстановка на всех фронтах резко ухудшилась. Начался великий перелом. У Главного штаба вооруженных сил не было больше ни крупных резервов, ни сильных и высокоподвижных воздушно-десантных войск, с которыми можно было бы еще попытаться изменить ход войны в свою пользу. Вместо этого целые грузовые планеры доставляли на фронт лишь продовольствие и боеприпасы, а шестимоторные «Гиганты», называемые «товарными вагонами», перевозили танки, орудия, тягачи, горючее и прочее военное имущество[58], раненых. В период обороны Туниса между Сицилией и Бизертой совершали рейсы в среднем два-три транспортных полка Ju-52 и один полк «Гигантов».

План создания воздушно-десантной танковой дивизии в составе 126 танков и двух парашютно-десантных полков, для транспортировки которых требовалось около 150 тяжелых и до 300 обычных планеров, реализован не был. Между тем планы, разработка которых проводилась в штабе Штудента, отнюдь не являлись бесплодными фантазиями! Проекты создания воздушно-десантной танковой дивизии и воздушно-десантной моторизованной гренадерской дивизии были вполне осуществимы. Использование таких соединений на широких просторах русского театра военных действий далеко за линией фронта, где почти совсем не было войск, против промышленных центров и баз снабжения означало бы для русских смертельную угрозу. При поддержке истребительной и истребительно-бомбардировочной авиации, базирующейся на аэродромы, расположенные в пределах района боевых действий десанта, эти соединения могли бы контролировать всю дорожную сеть противника, что, разумеется, полностью парализовало бы его промышленность. Для борьбы с ними русским потребовались бы сильные резервы, которые их командование вынуждено было бы снимать с фронта.

Высадка одной такой дивизии в дельте Нила лишила бы 8-ю английскую армию всех ее источников снабжения и с ней случилось бы то же самое, что случилось с африканским корпусом Роммеля.

Но главный штаб вооруженных сил оставался глухим к подобным планам. Там считали, что расходовать средства на такие эксперименты — это роскошь, забывая в то же время, что потери немецких войск при отступлении намного превышали то, чем можно было бы оснастить несколько воздушно-десантных дивизий. Под Сталинградом 6-я немецкая армия приковала к себе 90 русских дивизий; солдаты испытывали там огромные лишения и ожидали, что к ним вот-вот придет помощь, но авиация, которая должна была обеспечить снабжение 300 тыс. человек, справиться с этой задачей не сумела. Средства, которыми она располагала, были очень ограниченными, атмосферные условия отнюдь не благоприятствовали воздушному сообщению, а напряженная обстановка на других фронтах не позволяла направить на этот участок большее количество самолетов.

Именно здесь, под Сталинградом, наиболее губительными были последствия того, что после Критской операции идее воздушно-десантных войск не было уделено достаточно внимания и немецкая транспортная авиация не получила дальнейшего развития. В результате битва под Сталинградом была проиграна, а Тунис перешел в руки союзников.

В ночь с 9 на 10 июля 1943 года на Сицилии у Джелы, Нишеми и Сиракуз приземляются американские парашютисты, совершают посадку английские планеры. Начинается первая крупная операция англо-американских воздушно-десантных войск. При посадке многие машины терпят аварии. Зенитная артиллерия союзников иногда обстреливает свои самолеты, что приводит к излишним потерям. В результате неправильного определения района выброски и сильного ветра многие подразделения рассеиваются. Штудент предлагает немецкому командованию нанести воздушно-десантный контрудар, выбросив в районах десантирования противника немецкий воздушно-десантный корпус численностью до 30 тыс. человек, район дислокации которого находится в южной Франции. Предложение Штудента отклоняется как чересчур смелое и вместо него принимается решение высадить в Силиции 1-ю немецкую парашютно-десантную дивизию без автомашин. Первым высаживается 3-й парашютно-десантный полк. Он совершает прыжок почти как на учениях, быстро сосредоточивается и начинает наступление в направлении Аугусты.

Однако, будучи обойденным крупными бронетанковыми силами противника, полк вынужден с боями отойти назад. Пробравшись под мостом, на котором стоит вражеская танковая колонна, и одурачив противника, немецкие парашютисты благополучно добираются до своих позиций. Можно себе представить удивление англо-американских парашютистов, когда в ночь с 14 на 15 июля они наталкиваются на высадившихся незадолго до них и занявших оборону по реке Симето и в районе моста у Примозоле немецких парашютистов! Бои носят очень упорный характер, и только подоспевшие из Сиракуз танки союзников выручают англичан из затруднительного положения.

Осенью 1943 года воспользовавшись расколом «Оси», английские парашютно-десантные части высаживаются на островах архипелага Додеканес: Кос, Лерос и Самос. Однако англичане недолго радуются успеху 12 ноября штурмовые группы дивизии «Бранденбург», 22-й воздушно-десантной дивизии и несколько парашютных десантов, высадившись на острове Лерос с воздуха и с моря, после двухдневных боев захватывают остров. Исход боев на острове Лерос решается мужеством и упорством солдат 2-го батальона 2-го парашютно-десантного полка во главе с майором Кюне. Незадолго до этого немецкие парашютисты овладевают островом Кос.

В ходе так называемой черепашьей кампании в Италии союзникам удается продвинуться до Кассино, где их встречает неприступная оборона немцев. Для того чтобы пробить брешь в немецкой обороне, союзники обрушивают на нее ураганный огонь, засыпают бомбами, бросают в бой огромные массы людей и техники. Древний собор св. Бенедикта на горе Монте-Кассино, не занятый немецкими войсками, по приказу генерала Фрейберга, знакомого парашютистам, еще по Криту, превращается в груды обломков и пепла. Этот варварский приказ, который обрек на уничтожение один из крупнейших памятников древнего западного искусства, решает участь всей битвы. Когда вражеские бомбы разрушили монастырь, он стал бастионом, в котором закрепились немецкие парашютисты и о который разбились все атаки противника. Лишь значительно позже, в мае 1944 года, когда противник обходит парашютистов справа и слева, они вынуждены оставить «свой Монте-Кассино», так и не потерпев поражения. Парашютисты выполняют приказ об отступлении весьма неохотно. Ведь недаром прозвали мужественных защитников Кассино «зелеными дьяволами с Монте-Кассино». С этого дня эмблемой 1-й парашютно-десантной дивизии генерала Гейдриха становится изображение зеленого дьявола с трезубцем.

6 июня 1944 года в Нормандии у собора Сен-Мер-Эглиз и близ Карантана, западнее Кана, высаживаются две американские и одна английская воздушно-десантные дивизии[59]. Начинается вторжение союзников во Францию. Приземлившись на планерах, английские солдаты захватывают мосты через Орн, уничтожают батарею береговой обороны в Мервилле и разрушают мосты через реку Див. В болотах полуострова Котантен американцы наталкиваются на немцев, ведущих ожесточенные контратаки, и останавливают немецкие резервы, введенные в бой для того, чтобы воспрепятствовать американцам высадить морской десант. Таким образом, американские и английские парашютисты помогают своим товарищам создать на берегу прочный плацдарм и высадить подкрепления. Противник вводит в бой огромное количество техники. В высадке первого эшелона участвует одних только транспортных самолетов 995 и свыше 100 планеров.

В ночь с 14 на 15 августа 1944 года в районе Ле-Мюи совершают прыжок англо-американские парашютисты, начиная высадку войск союзников в Южной Франции. Понеся тяжелые потери, немецкая армия уходит из Франции. 4 сентября танки Монтгомери стремительным маршем выходят к Антверпену. Монтгомери рассчитывает молниеносным наступлением закончить войну. Он предлагает, используя воздушно-десантные войска, преодолеть тройную водную преграду: Маас, Ваал и Нижний Рейн, прорвать немецкую оборону на участке между Эйндховеном и Арнемом и, непрерывно вводя в прорыв новые танковые соединения, захватить всю северо-западную часть Германии. В полдень 17 сентября 1944 года в этом районе выбрасываются одна британская и две американские воздушно-десантные дивизии. В это же время с фронта переходит в наступление английская гвардейская танковая дивизия, а в воздух поднимаются 900 истребителей, 212 истребителей-бомбардировщиков, 84 легких бомбардировщика и 1150 транспортных самолетов. В операции, кроме того, участвует 2277 грузовых планеров, которые доставляют в район боевых действий свыше 30 тыс. солдат, 550 орудий, 1689 автомашин и 4770 т различных грузов. Однако немцы оказывают чрезвычайно упорное и неожиданно ожесточенное сопротивление. Английская гвардейская танковая дивизия задерживается и теряет много времени. В районе Арнема немецкие танки заставляют английскую воздушно-десантную дивизию прижаться к земле и, тесня ее на крохотном плацдарме наносят ей огромный ущерб. Союзники сталкиваются с новым, еще неизвестным им объединением — 1-й немецкой воздушно-десантной армией. Ею командует сам генерал-полковник Штудент. В результате цель воздушно-десантной операции союзников не была достигнута, а незначительный тактический успех ни в коей мере не оправдал понесенных ими потерь.

Этот последний успех немцев на Западном фронте, сорвавших крупнейшую воздушно-десантную операцию союзников, является делом рук создателя немецких парашютно-десантных войск, который мастерским и эффектным жестом перечеркивает все планы Монтгомери о воздушном наступлении на Германию.

На долю немецких парашютистов еще раз выпадает задача провести десантную операцию в тылу противника. В ходе наступления в Арденнах в декабре 1944 года в районе плато Высокий Венн в тылу у американцев высаживается штурмовая группа под командованием фон дер Хейдте. Однако танкам 6-й армии СС не удается прорвать передний край противника. Для большинства немецких парашютистов эта операция кончилась американским пленом.

Вслед за этим начинается последняя Глава «Битвы за Германию». 24 марта 1945 года 1795 транспортных самолетов и 1305 планеров под защитой 889 истребителей высаживают в районе Везеля две воздушно-десантные дивизии союзников. 1253 истребителя обеспечивают воздушное пространство над районом боевых действий, а 900 истребителей-бомбардировщиков подавляют каждую попытку сопротивления на земле. При поддержке артиллерии, ведущей огонь с противоположного берега Рейна, вражеским парашютистам удается прорвать немецкую оборону, но, несмотря на большое количество техники, потери союзников огромны. Это последняя воздушно-десантная операция союзников в Европе. План проведения крупной воздушно-десантной операции в районе Касселя — Падерборна с участием шести воздушно-десантных дивизий остается на бумаге. Его опережают события.

В Восточной Азии война продолжалась еще несколько месяцев после разгрома Германии. Вопреки всем ожиданиям японцы в течение всей войны не провели ни одной более или менее значительной воздушно-десантной операции. К началу войны в 1941 году у них было два парашютно-десантных батальона, которые впоследствии были использованы в боевых действиях всего лишь два раза: в феврале 1944 года в районе Палембанга на юге Суматры (в высадке участвовали 700 парашютистов и 70 транспортных самолетов, причем зенитная артиллерия и наземная оборона противника нанесли японским парашютистам значительные потери) и 6 декабря 1944 года во время операции против американских аэродромов на острове Лейте. Здесь японцы пытались высадить на транспортных самолетах диверсионные группы на аэродромах Таклобан и Дулаг, в то время как один парашютно-десантный батальон должен был совершить прыжок в районе Бурауэна с задачей перерезать коммуникации американских сухопутных войск. Эта операция японцев сорвалась из-за мощной противовоздушной обороны американцев. Гораздо более значительными на восточно-азиатском театре военных действий были воздушно-десантные операции, проведенные под руководством американского генерала Стилуэлла. Его наступление из Индии в Бирму было успешным только благодаря тому, что Стилуэлл создал далеко впереди своей наступающей армии на главной транспортной магистрали японских войск два плацдарма, которые заставили японцев прекратить сопротивление и отступить. В последней фазе войны с Японией американские парашютисты высадились на острове Коррехидор и после упорной борьбы освободили его. Намеченное вслед за этим воздушно-десантное наступление на Японию отменено в связи с ее капитуляцией в августе 1945 года.

Наступивший после окончания войны мир длился всего лишь несколько месяцев. Беспорядки на Мадагаскаре в 1946 году вынудили французов высадить там свои парашютно-десантные части для укрепления французских гарнизонов и приступить к снабжению последних по воздуху. В декабре 1946 года началась война в Индокитае и снова единственным родом войск, способным быстро преодолевать большие пространства, деблокировать осажденные пункты и восстанавливать перерезанные коммуникации, оказались парашютно-десантные войска. Снабжение по воздуху стало в Индокитае важной составной частью французской службы тыла. Проведенная французами в ноябре 1953 года смелая воздушно-десантная операция в районе Дьен-Бьен-Фу, в ходе которой туда было переброшено по воздуху 13 тыс. солдат и большое количество артиллерии и танков в разобранном виде, вынудила вьетнамские повстанческие войска отступить к столице Лаоса Луанг-Прабангу. Плацдарм, созданный воздушно-десантными войсками в районе Дьен-Бьен-Фу, приковал к себе две тяжелые и три пехотные дивизии противника, то есть все регулярные войска Вьетнама. Это была первая воздушно-десантная операция, которая, начавшись с обороны, закончилась наступлением. Она создала бы предпосылки для перехода к общему наступлению в том случае, если бы французское командование получило из Франции подкрепления. Но времени у французов не оставалось.

Их плацдарм в районе Дьен-Бьен-Фу продержался вплоть до начала сезона дождей, которые затрудняют проведение крупных операций в Индокитае, и был ликвидирован лишь 7 мая 1954 года после упорнейших боев. Хотя операция из-за отсутствия подкреплений была заранее обречена на поражение, значение созданного в районе Дьен-Бьен-Фу плацдарма заключалось в том, что 13 тыс. французских солдат сковали пятидесятитысячную армию противника и, продержав ее в течение шести месяцев на одном участке, причинили ей громадный урон. Неизвестно, удалось бы французским войскам продержаться так долго против превосходящих вьетнамских сил в обычных условиях.

С точки зрения развития техники воздушно-десантных войск наибольшие успехи к настоящему времени достигнуты в США. Сбрасывание с парашютами автомашин, орудий и предметов снабжения не вызывает у американцев никаких трудностей. Новые самолеты, снабженные вместительными грузовыми кабинами по типу немецких двухфюзеляжных грузовых планеров Go-243, позволяют им разрабатывать планы крупнейших воздушно-десантных операций. У одного из новых типов американских самолетов грузовая кабина отделяется, благодаря чему она может перевозиться на механической тяге к местам погрузки и разгрузки. Это дает воздушно-десантным войскам новые большие возможности. Такие «грузовые кабины», оборудованные под ремонтные мастерские, штабные и санитарные помещения или казармы для личного состава, могут быть в самые короткие сроки доставлены в район десантирования, после чего самолеты возвратятся за новыми грузами.

Вертолеты[60], которые после войны получили очень большое развитие, также могут быть использованы в транспортных целях, особенно там, где отсутствие аэродромов затрудняет применение обычной авиации. В начавшейся в 1950 году войне в Корее вертолеты получили первое боевое крещение в воздушно-десантных операциях тактического масштаба. Высадившись однажды на вертолетах на одной из возвышенностей в тылу у коммунистов, подразделения американской морской пехоты после непродолжительной борьбы овладели этим опорным пунктом. Кроме того, в Корее вертолеты использовались для эвакуации попавших в окружение американских частей и подразделений.

Тяжелые вертолеты могут быть использованы также и для переброски танков и тяжелых грузовых автомобилей через водные преграды, если взорваны мосты, что обеспечивает возможность применять тяжелое оружие во время преследования противника.

Благодаря авторотации несущих винтов вертолет можно буксировать по воздуху с выключенными моторами, вследствие чего повышаются его тактические возможности.

Так называемые штурмовые самолеты — машины, для взлета и посадки которых не требуется длинных взлетно-посадочных полос, — получили свое развитие на базе грузовых планеров. Благодаря этим самолетам воздушно-десантные войска могут теперь высаживаться на очень ограниченных посадочных площадках.

Сверхтяжелые транспортные самолеты дают возможность перебрасывать по воздуху танки, самоходные орудия, бронетранспортеры и другую тяжелую материальную часть[61].

В настоящее время американская воздушно-десантная дивизия имеет на вооружении 121 танк, что наглядно показывает, какой огромный прогресс достигнут в области транспортировки по воздуху тяжелого вооружения. И хотя современные мощные самолеты можно использовать для военных целей лишь при определенных условиях, так как для них требуются длинные взлетно-посадочные полосы с прочным покрытием, что привязывает их к определенным аэродромам, уже недалеко то время, когда в этой области техника найдет новые пути и откроет новые возможности.

Работа по усовершенствованию воздушно-десантных войск продолжается. Русские, которые в ходе Второй мировой войны проводили воздушно-десантные операции лишь в тактических целях, в послевоенное время создали около девяти воздушно-десантных и ряд транспортно-десантных авиадивизий. На проводимых в Москве парадах выяснилось, что эти соединения полностью моторизированы, а это заставляет сделать вывод, что русские вполне серьезно планируют проведение воздушно десантных операций большого масштаба. На учебном полигоне в Клину перед иностранными военными атташе был однажды продемонстрирован в качестве новейшей боевой единицы, так называемой парашютно-десантный полк (ПДП), В задачи которого входит осуществление диверсионных операций небольшими группами в составе взвода. В отличие от армий западных держав, которые окончательно отказались от планеров, русские, по-видимому, продолжают придавать им большое значение, ценя в них такие качества, как бесшумность и сравнительно малую вероятность обнаружения радарными установками противника.

Американцы почти всецело концентрируют свое внимание на транспортных проблемах. В Америке уже имеется четкое представление о наиболее удобном для этих целей «идеальном» самолете, создание которого признается американцами вполне возможным. Речь идет о таком транспортном самолете, который обладал бы взлетно-посадочными возможностями вертолета и аэронавигационными данными обычного самолета[62]. Обладая, кроме этого, большой грузоподъемностью, такой «самолет-мечта» был бы идеальным и для транспортировки войск по воздуху и для проведения воздушно-десантных операций.

В настоящее время создан и проходит испытания одноместный вертолет. Его общий вес не превышает 45 кг. В случае отказа мотора в воздухе несущий винт при соответствующей его установке переходит на авторотацию и действует как парашют, поэтому опасность разбиться при падении почти исключается. Насколько широко удастся использовать эту машину в военных целях, покажет время. Возможность успешного использования одноместных вертолетов в бою будет зависеть от обстановки; во всяком случае, туман на земле и низкие облака позволят этим вертолетам беспрепятственно перелетать через передний край противника.

Так, в непрестанных поисках, продолжает работать изобретательская мысль, стараясь отыскать новые возможности в идее, рожденной древней легендой об Икаре.

Глава X Вперед по воздушным мостам

Начав свой рассказ о парашютных войсках и воздушно-десантных операциях с периода Первой мировой войны, мы подошли к событиям сегодняшнего дня. Какой громадный путь пройден менее чем за 40 лет, от первого приземления одного лейтенанта в тылу врага до перевозок по воздуху целых дивизий с танками и артиллерией!

События Второй мировой войны внесли в военное искусство два новых преобразующих фактора: смелую тактику танковых войск, продемонстрированную Гудерианом, и решительность воздушно-десантных операций, показанную Штудентом. Их идеям о совместных танковых и воздушно-десантных операциях не суждено было осуществиться. Однако в будущем как для обороняющегося, так и для нападающего идеи этих двух военных деятелей и действия их солдат будут всегда служить чем-то вроде путеводной звезды, ибо тот, кто трезво оценивает события XX века, понимает, что это неизбежно.

Тот факт, что и наступательное и оборонительное оружие претерпело много изменений, что появились совершенно новые виды оружия, отнюдь не меняет характер основных проблем ведения войны. Даже ужасная разрушительная сила атомной бомбы не внесла в них никаких коренных изменений. Надежную защиту против атомной бомбы обеспечивают перенесение наиболее важных отраслей промышленности глубоко под землю, увеличение маневренности войск и рассредоточение их на большой площади.

Разумеется, атомное оружие предоставляет необычайно широкие возможности для терроризирования населения, но поскольку им будут обладать обе воюющие стороны, то нападающий и обороняющийся будут воздерживаться от применения этого средства, опасаясь, что противник применит его в еще большем масштабе. Почти такая же обстановка сложилась во время Второй мировой войны в отношении использования боевых отравляющих веществ: хотя каждая из воюющих держав была полностью подготовлена к химической войне, никто, даже в самом безнадежном положении, не решился начать ее.

Так же как и раньше, исход любой войны будет решаться не в 24 часа и не какими-то неожиданными событиями, а в результате длительной борьбы солдат и армий. Но в войне будущего примут участие воздушно-десантные и танковые армии, которые при поддержке авиации смогут быстро обеспечить решающий успех. Именно в этом заключен смысл знаменитого высказывания Шарнхорста: «Задача армии — идти во главе прогресса».

Военные операции будущего, по всей вероятности, охватят самые широкие пространства, они потребуют наличия таких войск, которые в самые сжатые сроки смогут быть переброшены через горы, моря и пустыни и введены в действие на самых отдаленных участках. Без воздушно-десантных войск такие операции немыслимы.

Это мнение американского генерала парашютных войск Джеймса М. Гейвина освещает старую проблему подвижности войск совершенно по-новому.

Сейчас для нас открывается много новых перспектив: если прежде наличие больших пространств было преимуществом, так как обороняющийся мог отступить в глубь своей территории, завлечь туда противника и в конечном счете нанести ему поражение, то теперь это единственное преимущество превратилось в чреватый большими опасностями недостаток. Именно эти незащищенные широкие просторы вражеского тыла привлекают внимание современных полководцев, потому что только там можно застать противника врасплох и поразить его насмерть. Там, где еще сегодня мирно зреют хлеба и виднеются редкие крестьянские домики, завтра могут пройти танки высаженных с воздуха дивизий, сосредоточиваясь для нанесения сокрушительного удара по жизненно важному району страны. За несколько часов переброшенные сюда по воздуху саперы построят посадочные площадки, на которых смогут приземляться тяжелые транспортные самолеты — и таким образом будет создан воздушный мост, по которому нескончаемым потоком, днем и ночью из далеких баз, расположенных на расстоянии сотен километров, в тыл врага будут перебрасываться солдаты и танки, оружие и боеприпасы, продовольствие и военное имущество.

В одних районах с неба будут «падать» целые воздушно-десантные дивизии, чтобы тут же развернуть боевые действия, в других — приземлятся воздушно-десантные роты и взводы, имеющие диверсионные или другие специальные задания, выполнив которые они снова будут взяты на самолет и исчезнут, как мираж.

Сейчас не существует почти ни одного географического пункта на Земле, где не была бы возможна высадка воздушно-десантных войск. Эта возможность ставит любую систему обороны перед совершенно новыми проблемами. Успешная оборона теперь немыслима без учета оставшегося в тылу населения. Только хорошо спланированные мероприятия, подобные тем, которые провел Черчилль, создавший летом 1940 года свой «вспомогательный корпус», и Советы, поднявшие население Ленинграда и Сталинграда на борьбу с противником, помогут сковать высаженные с воздуха вражеские войска и задерживать их до тех пор, пока наступающий не предпримет против них воздушно-десантного контрудара. Это означает не только то, что население, оставшееся в тылу, должно быть больше, чем когда-либо, проникнуто духом борьбы; в этих условиях напрашивается и другой вывод, а именно тот, что «народ без пространства» является более защищенным от воздушного десанта, чем «пространство без народа».

В задачи этой книги не входит научное обоснование всех возможностей современного ведения воздушно-десантной войны вплоть до мельчайших подробностей, но автор надеется, что ему удалось доказать, что идея воздушно-десантной войны, появившаяся впервые в истории, в 1940 году после операций, проведенных в Дании, Норвегии, Голландии и Бельгии и получившая дальнейшее развитие после победы, одержанной немцами на Крите в мае 1941 года, идея, основная черта которой в настоящее время состоит в переброске целых армий по мощным воздушным мостам, сделала историю и что она останется революционизирующим фактором, пока народы будут вынуждены вести вооруженную борьбу за свою свободу.